План к мифу 5 веков: Конспект урока "Миф Пять веков"

Содержание

Создайте план по мифу пять веков…

denidonun

Живущие на светлом Олимпе бессмертные боги первый род людской создали счастливым; это был золотой век. Бог Крон правил тогда на небе. Как блаженные боги, жили в те времена люди, не зная ни заботы, ни труда, ни печали. Не знали они и немощной старости; всегда были сильны и крепки их ноги и руки. Безболезненная я счастливая жизнь их была вечным пиром. Смерть, наступавшая после долгой их жизни, похожа была на спокойный, тихий сон. Они имели при жизни все в изобилии. Земля сама давала им богатые плоды, и не приходилось им тратить труд на возделывание полей и садов. Многочисленны были их стада, и спокойно паслись они на тучных пастбищах. Безмятежно жили люди золотого века. Сами боги приходили к ним советоваться. Но золотой век на земле кончился, и никого не осталось из людей этого поколения. После смерти люди золотом века стали духами, покровителями людей новых поколений. Окутанные туманом, они носятся по всей земле, защищая правду и карая зло. Так наградил их Зевс после их смерти.

Второй людской род и второй век уже не были такими счастливыми, как первый. Это был серебряный век. Не были равны ни силой, ни разумом люди серебряного века людям золотого. Сто лет росли они неразумными в домах своих матерей, только возмужав, покидали они их. Коротка была их жизнь в зрелом возрасте, а так как они были неразумны, то много несчастий и горя видели они в жизни. Непокорны были люди серебряного века. Они не повиновались бессмертным богам и не хотели сжигать им жертвы на алтарях, Великий сын Крона Зевс уничтожил род их на земле. Он разгневался на них за то, что не повиновались они богам, живущим на светлом Олимпе. Зевс поселил их в подземном сумрачном царстве. Там и живут они, не зная ни радости, ни печалей; им тоже воздают почести люди.

Отец Зевс создал третий род и третий век — век медный. Не похож он на серебряный. Из древка копья создал Зевс людей — страшных и могучих. Возлюбили люди медного века гордость и войну, обильную стонами. Не знали они земледелия и не ели плодов земли, которые дают сады и пашни. Зевс дал им громадный рост и несокрушимую силу. Неукротимо, мужественно было их сердце и неодолимы их руки. Оружие их было выковано из меди, из меди были их дома, медными орудиями работали они. Не знали еще в те времена темного железа. Своими собственными руками уничтожала друг друга люди медного века. Быстро сошли они в мрачное царство ужасного Аида. Как ни были они сильны, все же черная смерть похитила их, и покинули они ясный свет солнца.

Лишь только этот род сошел в царство теней, тотчас же великий Зевс создал на кормящей всех земле четвертый век и новый род людской, более благородный, более справедливый, равный богам род полубогов-героев. И они все погибли в злых войнах и ужасных кровопролитных битвах. Одни погибли у семивратных Фив, в стране Кадма, сражаясь за наследие Эдипа. Другие пали под Троей, куда явились они за прекраснокудрой Еленой, переплыл на кораблях широкое море. Когда всех их похитила смерть, Зевс-громовержец поселил их на краю земли, вдали от живых людей. Полубоги-герои живут на островах блаженных у бурных вод Океана счастливой, беспечальной жизнью. Там плодородная земля трижды в год дает им плоды, сладкие, как мед.

Последний, пятый век и род людской — железный. Он продолжается и теперь на земле. Ночью и днем, не переставая, губят людей печали и изнурительный труд. Боги посылают людям тяжкие заботы. Правда, к злу примешивают боги и добро, но все же зла больше, оно царит всюду. Не чтут дети родителей; друг не верен другу; гость не находит гостеприимства; нет любви между братьями. Не соблюдают люди данной клятвы, не ценят правды и добра. Друг у друга разрушают города. Всюду властвует насилие. Ценятся лишь гордость да сила. Богини Совесть и Правосудие покинули людей. В своих белых одеждах взлетели они на высокий Олимп к бессмертным богам, а людям остались только тяжкие беды, и нет у них защиты от зла.

От составителя

Jasmina Vojvodic. From the Guest Editor

События ХХ и начала ХХI века показали, что «наука не может, как надеялись позитивисты XIX века, полностью вытеснить мифологию», поскольку «наука не разрешает такие общие метафизические проблемы, как смысл жизни, цель истории, тайна смерти и т. п., а мифология претендует на их разрешение» [Мелетинский 2000: 5]. Миф пытается «разрешить» то, что находится за рамками научной картины мира, и именно эти попытки — в их литературном изводе — находятся в центре внимания авторов этого тематического блока.

Вадим Руднев в «Словаре культуры ХХ века» использует понятие неомифологизма, связывая его с культурой ХХ и XXI веков. Он обращает наше внимание на «неомифологическое сознание», являющееся одной из характерных примет культурной ментальности ХХ века, когда с возникновением сомнений в рациональном мышлении и естественно-научном знании актуализируется интерес к иррациональному и бессознательному. Именно в период кризиса логоцентризма культура ХХ и новейшего XXI века сосредоточивается на основных принципах мифологического мышления, поддерживаемых современной технологией. Руднев подчеркивает, что «в роли мифа, “подсвечивающего” сюжет, начинает выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические предания, бытовая мифология, историко-культурная реальность предшествующих лет, известные и неизвестные художественные тексты прошлого» [Руднев 1999: 185].

Самым главным в этом «вбирании» в себя всего — и прошлого, и настоящего, и высокого, и низкого, исторического и мифологического, как это заложено в постмодернистской культуре, является то, что художественный текст по своей структуре начинает уподобляться мифу и основными чертами этой структуры выступают «циклическое время, игра на стыке между иллюзией и реальностью, уподобление языка художественного текста мифологическому предъязыку с его “многозначительным косноязычием”» [Там же].

Зачатки этого неомифологического мышления, приписываемые новейшему времени, раскрываются уже в поэтике модернистов. Не удивляет поэтому, что Зара Минц еще в 1970-е годы в статье «О некоторых “неомифологических” текстах в творчестве русских символистов» обращала внимание как раз на поэтику А. Блока, Д. Мережковского, А. Белого, Ф. Сологуба, подчеркивая, что в их произведениях «план выражения задается картинами современной или исторической жизни или историей лирического “я”, а план содержания образует соотнесение изображаемого с мифом. Миф, таким образом, получает функцию “языка”, “шифра-кода”, проясняющего тайный смысл происходящего» [Минц 2004: 67]. Минц отличает фольклорную фантастику в мире романтиков от (нео)мифологического мира символистов, когда мир художественного текста наделяется «онтологическим» бытием и истинностью, то есть приравнивается к мифу. Она считает, что первыми текстами-мифами символистов были романы, понимаемые ею как «мифы о мире», требующие широкой панорамы.

К позиции Минц близок Элиаде, который отмечает, что роман в современном обществе приходит на место мифологического повествования [Элиаде 2000: 187]. Не далек от такого определения и Мелетинский, указывающий в книге «От мифа к литературе», что большинство «мифологизирующих» писателей разочаровано в историческом подходе [Мелетинский 2000: 130]; создателями же такого «мифологического» романа он считает выдающихся европейских писателей ХХ века Т. Манна, Дж. Джойса, Ф. Кафку, поскольку они используют мифологические элементы и мифологизм становится «инструментом повествовательного структурирования» [Там же].

Как видим, тема (нео)мифологизма довольно обширна. Работы, вошедшие в этот тематический блок, посвящены одному из важнейших элементов неомифологизма — «началу/концу» и, соответственно, различным видам конца, становящимся началом. Исследуются вопросы рождения и смерти, конца и начала эпохи, истории, человеческого тела, любви, нарратива и другие злободневные темы, представленные в творчестве П. Пепперштейна, В. Пелевина, В. Сорокина, Л. Улицкой и Е. Водолазкина.

Тюнде Сабо в своем исследовании рассматривает процесс де- и ремифологизации мифологемы сотворения мира в концовке романа Л. Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Посредством экфрасиса иконы «Хвалите Господа с небес» читатель возвращается к абсолютному началу. Ссылаясь на Ю.М. Лотмана и его текст «Смерть как проблема сюжета», в котором автор подчеркивает две модели борьбы с концом — циклическую, господствующую в мифологическом и фольклорном сознании, и идею смерти-возрождения, возникшую в связи с переходом к историческому сознанию, Сабо приходит к заключению, что концовка романа Улицкой не соответствует ни одной из этих двух универсальных моделей.

В экфрастическом фрагменте, в сочетании ветхозаветного и новозаветного контекстов, отмечены абсолютное начало и абсолютный конец, в то время как история человека (главного героя) осмысляется в «пансинхронии», в которой он сам своим творчеством продолжает творение мира.

Елена Кусовац в статье «Неомифологизм Павла Пепперштейна» исследует не сами рамки начала и конца, а постоянное повторение этих полюсов, иными словами, процесс ремифологизации как один из важнейших художественных приемов неофициальных художников. Автор указывает, что советский дискурс является значимым объектом неомифологизации, причем не только у Пепперштейна, но и у Комара и Меламида или, например, у Александра Косолапова. Исследуя визуальное и литературное творчество Павла Пепперштейна (роман «Мифогенная любовь каст», сборник рассказов «Весна» и поэму «Видевший Ленина»), Кусовац показывает, как с помощью ремифологизации Пепперштейн создает собственную мифопоэтику.

Вопросом о конце человека и отношении постчеловека к любви занимается Жива Бенчич. Пост- или трансгуманистический проект направлен на то, чтобы с помощью биомедицины и технонаук «улучшить» биологического человека и, таким образом, преодолеть ограничения, навязываемые ему природой. Автор исследует эту проблему на материале романа «S.N.U.F.F.» В. Пелевина, анализируя героев-постгуманидов: Дамилолу Карпова, который является человеком, но одновременно связан с машиной, своей «Хеннелорой», и андроида Каю. Бенчич задается вопросом, можно ли отношение Дамилолы к Кае назвать любовью или это лишь симулякр любви — и, в конечном итоге, ее конец.

Райнера Грюбеля интересует соотношение исторического (календарного) и семейного (личного) времени, которое он анализирует на примере рассказа «Черная лошадь с белым глазом» В. Сорокина. Автор обращает внимание на множество мифологем в сорокинском тексте (библейские, исторические, фольклорные, литературные), многие из которых теряют традиционный смысл, обретая новый и создавая, таким образом, новый миф, или неомиф. Исследование Грюбеля позволяет читать рассказ Сорокина не только как нарратив конца, но и, в более широком смысле, как текст о конце (завершении) постмодернизма.

Ясмина Войводич занимается началом и концом истории Иннокентия Платонова, главного героя романа «Авиатор» Е. Водолазкина. Платонов родился в начале ХХ века, в тридцатые годы его заморозили, а разморозили в самом конце столетия. С одной стороны, жизнь героя очерчивается историческим временем XX века со всеми его событиями, а с другой, он сам пишет собственную «историю», свою «повесть временных лет». Таким образом, в своей микроистории он сам определяет собственное начало (начинает писать с понедельника, восстанавливает в записях прошлое и осмысляет свою жизнь) и конец, поскольку в новой, возвращенной жизни, в жизни «после» — он кается в грехе убийства.

Пять исследований показывают, что литература разными способами обыгрывает различные мифологемы; при этом начало и конец играют существенную роль. В статьях речь идет о новых началах, о повторяющихся идеологических и исторических мифологемах, о библейских мотивах, освобождающихся от их традиционного смысла, о конце истории и конце человека. Неомифологизм представляет собой новое явление. Он вписывается в новую культурную ойкумену, в постмодернистское сознание, в котором все дискурсы уравниваются и читаются на одном и том же уровне. В неомифологизме можно играть культурными кодами, идеологемами и мифологемами, временными пластами, классическим мифом — и одновременно творить новый миф. Современный литературный текст, подобно изобразительному искусству, как показала Е. Кусовац, вбирает в себя, в свою структуру и сюжет, все. Парафразируя В. Руднева, мы могли бы сказать, что в текст культуры входит не только миф, его фрагменты и отзвуки, но и исторические предания, бытовая мифология, а также художественные тексты прошлого. Культурный текст пытается эти фрагменты структурировать, упорядочить все элементы, что мы связываем с тяготением к определенному порядку или же конструкции знаковых комплексов, возможно, даже «универсальных», по выражению Топорова [Топоров 2010].

Начиная с ХХ века и вплоть до нашего времени происходит сознательное обращение культуры (литературы, театра, живописи, кино, рекламы) к мифологии. Это особенно заметно в использовании различных традиционных мифов, а также в мифотворчестве, своеобразной неомифологии, т.е. в создании собственного языка символов и мифологем. Внимание на себя обращают не только интерес к «возврату к истокам», как заметил М. Элиаде, но и пережитки первобытного менталитета и почти «магическое» значение происхождения жизни и человека, играющее для европейского сознания первостепенную роль [Элиаде 2000]. Культурный текст выдвигает на первый план два важных пункта — начало и конец, или же возможность вернуться к началу, чтобы объяснить конец, являющийся снова началом. Все эти вопросы поиска и одновременно сомнения в возможности охвата начала и конца вписываются в неомифологическое сознание, которым пропитан культурный текст XX и только начавшегося XXI века.

Наконец, добавим, что статьи, составившие этот тематический блок, первоначально были представлены в качестве докладов на конференции, посвященной теме начала и конца в современной русской культуре, рассмотренных из неомифологической перспективы. Конференция, организованная в рамках проекта «Неомифологизм в культуре XX и XXI веков» при финансовой поддержке Хорватского фонда науки, прошла в мае 2018 года в г. Ловране (Хорватия).

[Мелетинский 2000] — Мелетинский Е.М. От мифа к литературе: Учебное пособие по курсу «Теория мифа и историческая поэтика повествовательных жанров». М.: РГГУ, 2000.

(Meletinskij E.M. Ot mifa k literature: Uchebnoe posobie po kursu «Teoriya mifa i istoricheskaya poétika povestvovatel’nyh zhanrov». Moscow, 2000.)

[Минц 2004] — Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Минц З.Г. Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма. СПб.: Искусство — СПб., 2004 (http://www.ruthenia.ru/mints/papers/neomifologich.html (дата обращения / accessed: 14. 05. 2017)).

(Minc Z.G. O nekotoryh «neomifologicheskih» tekstah v tvorchestve russkih simvolistov // Minc Z. G. Blok i russkiy simvolizm: Izbrannye trudy: In 3 vols. Vol. 3: Poetica russkogo simvolizma. Saint Petersburg, 2004 (http://www.ruthenia.ru/mints/papers/neomifologich.html).)

[Руднев 1999] — Руднев В. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1999.

(Rudnev V. Slovar’ kul’tury XX veka. Moscow, 1999.)

[Топоров 2010] — Топоров В.Н. Мировое дерево: Универсальные знаковые комплексы: В 2 т. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010.

(Toporov V.N. Mirovoe derevo: Universal’nye znakovye kompleksy: In 2 vols. Moscow, 2010.)

[Элиаде 2000] — Элиаде М. Аспекты мифа / Пер. с фр. В. Большакова. М.: Академический проект, 2000.

(Eliade M. Aspects du mythe. Moscow, 2000. — In Russ.)

Древнегреческая цивилизация | История, карта, культура, политика, религия, достижения и факты

Афины: Акрополь

Смотреть все СМИ

Дата:: 1200 г. до н.э. — 323

Основные события:: Эллинистический век Греко-персидские войны Пелопоннесская война Классическая древность Битва при Фермопилах

Ключевые люди:: Аристотель Сократ Платон Еврипид Перикл

Похожие темы:: Олимпийские игры Греческая религия Греческая мифология греческий закон Греческая керамика

Похожие места:: Турция Италия Греция Афины Спарта

Просмотреть весь связанный контент →

Раннеархаический период

Постмикенский период и Лефканди

Период между катастрофическим концом микенской цивилизации и примерно 900 г. до н.э. часто называют Темным веком. Это было время, о котором у греков классической эпохи были смутные и фактически ложные представления. Фукидид, великий древний историк V века до н. э., написал очерк греческой истории от Троянской войны до наших дней, в котором, как известно, в соответствующей главе ему не удалось обозначить какой-либо драматический разрыв. (Однако он говорит о том, что Греция «постепенно оседала» и колонизировала Италию, Сицилию и то, что сейчас является западной Турцией. Это, несомненно, подразумевает, что Греция оседала после чего-то.) Фукидид действительно демонстрирует хорошее знание серии миграций. которым Греция была переселена в постмикенский период. Самым известным из них было «дорийское нашествие», которое греки называли или связывали с легендарным «возвращением потомков Геракла». Хотя многое в этом вторжении проблематично — оно оставило мало или совсем не оставило археологических следов в тот момент времени, о котором говорит традиция, — проблемы здесь не имеют значения. Однако для понимания архаического и классического периодов важна сильная вера в доризм как в лингвистическую и религиозную концепцию. Фукидид мимоходом, но многозначительно упоминает солдат, говорящих на «дорическом диалекте», в повествовании об обычных военных делах в 426 году. Это удивительно абстрактный взгляд на подразделения греков, потому что это было бы более естественным для 5-го века. греческий век, чтобы идентифицировать солдат по родным городам. Не менее важным для понимания этого периода является враждебность к дорийцам, обычно со стороны ионийцев, другой языковой и религиозной подгруппы, самым известным городом которой были Афины. Эта враждебность была настолько крайней, что дорийцам было запрещено входить в ионийские святилища; дошедший до нас сегодня пример такого запрета V века, надпись с острова Парос.

Такие явления, как напряженность между дорийцами и ионийцами, уходящие корнями в Темные века, напоминают о том, что греческая цивилизация не возникла ни без предупреждения, ни без влияния того, что было раньше. Темные века сами по себе выходят за рамки этой статьи. Однако нельзя не заметить, что археологические находки, как правило, ставят под сомнение всю концепцию Средневековья, показывая, что некоторые черты греческой цивилизации, которые когда-то считались не более ранними, чем около 800 г. до н. э., на самом деле могут быть отодвинуты на целых два столетия назад. . Достаточно одного примера, выбранного из-за его связи с возникновением греческого города-государства или полиса. В 1981 археология приподняла завесу над самой «темной» фазой из всех, протогеометрическим периодом ( ок. 1075–900 гг. до н. э.), который получил свое название от геометрических фигур, нарисованных на глиняной посуде. Могила, богатая по стандартам любого периода, была обнаружена в месте под названием Лефканди на Эвбее, острове вдоль восточного фланга Аттики (территория, контролируемая Афинами). В могиле, датируемой примерно 1000 г. до н. э., находятся (вероятно, кремированные) останки мужчины и женщины. Большой бронзовый сосуд, в котором был похоронен прах мужчины, прибыл с Кипра, а золотые изделия, захороненные вместе с женщиной, великолепны и изысканны в своей работе. Были найдены и останки лошадей; животные были зарыты вместе с их трензельными удилами. Могила находилась внутри большого разрушенного дома, форма которого предвосхищает форму греческих храмов двумя веками позже. Ранее считалось, что эти храмы были одним из первых проявлений «монументализации», связанной с зарождением города-государства. Таким образом, эта находка и те, что сделаны на ряде близлежащих кладбищ в годы до 1980, свидетельствующие о дальнейших контактах между Египтом и Кипром между 1000 и 800 г. до н.э., являются важным свидетельством. Они показывают, что по крайней мере один уголок одного из островов Греции не был ни обедневшим, ни изолированным в период, который обычно считается и тем, и другим. Трудность состоит в том, чтобы понять, насколько исключительным был Лефканди, но с любой точки зрения он пересмотрел прежние представления о том, что было и что было невозможно в начале 1-го тысячелетия до нашей эры.

Колонизация и образование городов-государств

Срок колонизация , хотя она может быть удобной и широко используемой, вводит в заблуждение. Применительно к архаической Греции это не обязательно означает отправку определенного количества поселенцев при поддержке государства, как предполагает более позднее римское происхождение этого слова. Во-первых, будет видно, что формирование государства само по себе может быть продуктом колониального движения.

Викторина «Британника»

Древняя Греция

Тимбукту: от мифического города к оплоту повстанцев

9 Min Read

* Повстанцы-туареги теперь владеют легендарным торговым городом в Сахаре

* Похищение Аль-Каидой уже отпугнуло туристов , изучение древних текстов. , отели, музеи, мечети и библиотеки легендарного и древнего сахарского торгового города.

Местные гиды говорят, что количество иностранных посетителей уже сократилось после того, как голландец, южноафриканец и швед были схвачены боевиками в историческом малийском городе в ноябре. Гражданин Германии был убит в результате похищения, за которое взялась «Аль-Каида».

Поскольку повстанцы, в том числе исламистские группировки, проповедующие шариат, теперь контролируют пыльные улицы Тимбукту, туристы, возможно, еще не скоро вернутся в место у реки Нигер, которое на протяжении веков было символом недосягаемой удаленности, завораживающим путешественников рассказами о богатстве, мудрости и живительной воды.

«Практически все гостиницы пусты и закрыты. В туристическом секторе ничего не происходит», — сказал на этой неделе туристический гид Умар Аг Мохаммед Хамалек из города, в отличие от 80 туристов в день, которых он принимал в прошлые периоды бума.

Точно так же, как Тимбукту с его экзотическим стаккато названием является частью знаний о Сахаре, та же самая тайна скрывает туарегов, тех мародеров пустыни в синих одеждах, которые годами населяли приключенческие рассказы и голливудские фильмы, от П. К. Beau Geste Рена в недавнем боевике «Сахара» с Мэтью МакКонахи и Пенелопой Крус.

Но нет ничего вымышленного в повстанцах Национального движения за освобождение Азавада (MNLA), которые в воскресенье ворвались в Тимбукту, чтобы установить в городе свой желто-зелено-красно-черный флаг, чтобы объявить его частью своей родины. покрывая территорию северного Мали размером с Францию.

Эти современные сахарские рейдеры сменили своих старых лошадей и верблюдов на мощные внедорожники и пикапы, ощетинившиеся крупнокалиберными пулеметами и ракетными установками. AK-47 и гранатометы теперь являются предпочтительным стрелковым оружием вместо мушкетов и мечей.

Помимо MNLA, в число оккупантов Тимбукту теперь также входят соперничающие исламистские повстанцы из движения Ansar Dine (Защитник веры) под руководством ветерана-лидера туарегов Ияда Аг Гали, которые стремятся навязать исламские законы в Мали и, как сообщается, имеют связи с джихадистскими группами. как Аль-Каида.

«Исламисты заявляют, что бары им не по нраву, так что с тех пор, как они взяли под свой контроль, ни один бар не открылся», — сказал гид Тимбукту Хамалек, хотя, кроме этого, он не слышал «о чем беспокоиться» местному населению. .

Возглавляемое туарегами восстание с головой гидры, вызванное военным переворотом в прошлом месяце, в результате которого было свергнуто правительство в южной столице Бамако, вызвало опасения беспорядков в обширной беззаконной северной зоне, уже идентифицированной западными экспертами как убежище для преступных группировок. и боевики Аль-Каиды.

До оккупации Тимбукту, объект Всемирного наследия ЮНЕСКО с древними мечетями и могильниками, стал обязательной остановкой для туристов с ограниченным бюджетом, ищущих опыта пустыни, и ученых, ищущих историческую мудрость в бесценных исламских манускриптах.

«ТАЙНА ТИМБУКТУ»

«Люди приезжают в Тимбукту, чтобы «почувствовать тайну Тимбукту», как мы здесь говорим… Они также приезжают, чтобы покататься на верблюдах у ворот пустыни, покататься на лодке по реке Нигер чтобы увидеть бегемотов и увидеть закат. Они также посещают различные известные туристические объекты», — сказал гид Хамалек.

Воскресная оккупация повстанцами вызвала призыв генерального директора ЮНЕСКО Ирины Боковой к воюющим сторонам пощадить «выдающиеся земные архитектурные чудеса Тимбукту». К ним относятся мечети Санкоре, Сиди Яхия и Джингарей-бер, последняя старейшая мечеть Тимбукту, построенная из сырцовых кирпичей и дерева в 1325 году9.0003

Происхождение Тимбукту — название, как полагают, происходит от слов Тин-Боктоу (означающих место или колодец Боктоу, местной женщины) — восходит к 5 веку.

Место на старом сахарском торговом пути, на котором соль с арабского севера обменивалась на золото и рабов из черной Африки на юг, расцвело в Золотой век 16-го века как исламский центр обучения, дом священников, писцов и юристов. .

Малийская пословица XV века гласит: «Соль приходит с севера, золото — с юга, но слово Божие и сокровища мудрости можно найти только в Тимбукту».

Но именно слухи о золоте побудили европейских исследователей пересечь непроторенные зыбучие пески Сахары в поисках легендарного города, веками уже известного местным жителям, которые пересекали пустыни верхом на верблюдах и бороздили мутные коричневые воды Нигер на каноэ.

Некоторые из этих иноземных исследователей умерли в пустыне от жажды или были ограблены и убиты свирепыми воинами-туарегами, в то время как миражная слава Тимбукту — без сомнения, усиленная обезумевшим от жажды, лихорадочным воображением — достигла блестящих размеров в сознании 19Европе го века.

В своей поэме «Тимбукту» английский поэт лорд Альфред Теннисон обращается к «Широкой Африке» и спрашивает: «…является ли молва о твоем Тимбукту Сном столь же хрупким, как мечта древнего Времени?»

Шотландский исследователь Гордон Лэйнг был первым европейцем, прибывшим в Тимбукту в 1826 году, но он не дожил до того, чтобы рассказать об этом, погибнув от рук разбойников пустыни.

Только два года спустя француз Рене-Огюст Кайли стал первым европейцем, увидевшим Тимбукту и выжившим, чтобы рассказать об увиденном. «Я был в Тимбукту!» Говорят, что он, затаив дыхание, сказал французскому консулу в Танжере после того, как пошатнулся после своего эпического путешествия по Сахаре.

Но после всех его мечтаний о сверкающих минаретах и дворцах, наполненных золотом, Кэйли была разочарована, обнаружив в Тимбукту то, чем он в значительной степени оставался на протяжении веков: серо-коричневый город в серо-коричневой пустыне.

«У меня было совершенно другое представление о величии и богатстве Тимбукту, — писал он. «Город на первый взгляд представлял собой не что иное, как массу невзрачных домов, построенных из земли. Ничего не было видно во всех направлениях, кроме огромных зыбучих песков желтовато-белого цвета», — добавил он.

«ЭТО ЭТО?»

Это первоначальное чувство разочарования от чужаков, несоответствие мифа реальности, кажется, прошло через века.

Примерно через полтора века после Кайли польский корреспондент-ветеран Рышард Капушински писал, прилетая в Тимбукту на самолете: «Город состоит из глиняных домов, построенных на песке. Глина и песок одного цвета, поэтому город выглядит как органическая часть пустыни — фрагмент Сахары, сложенный в прямоугольные глыбы и приподнятый. От жара стынет кровь, парализует тело, оглушает».

Сообщается, что откровенный ирландский рокер и борец с голодом Боб Гелдоф воскликнул: «Это все?» когда он впервые увидел Тимбукту во время визита в 1980-х годах.

Но местные жители, такие как гид Гамалек, вторя пословице 15-го века, знают, что сокровища Тимбукту не сразу видны глазу. «В Тимбукту есть загадка, но ее можно только почувствовать, но не увидеть», — говорит он.

Помимо своих архитектурных чудес, Тимбукту также может похвастаться десятками тысяч древних хрупких рукописей, некоторые из которых относятся к 13 веку, что, по словам ученых, доказывает, что письменная история Африки была не менее древней, чем европейское Возрождение.

Написанный изящной каллиграфией, этот сборник знаний обо всем, от права, науки и медицины до истории и политики. Некоторые эксперты сравнивают его по значимости со свитками Мертвого моря.

Некоторые тексты на протяжении поколений хранились в глинобитных домах и в пустынных пещерах гордыми малийскими семьями, которые боялись, что их украдут марокканские захватчики, европейские исследователи, а затем и французские колонизаторы. Некоторые считают, что собранные до сих пор тексты — лишь малая часть того, что скрыто под многовековой пылью за богато украшенными деревянными дверями глинобитных домов Тимбукту.

Майкл Ковитт, основатель Малийского фонда рукописей и американский продюсер документальных фильмов, говорит, что древние рукописи содержат доктрины «мира, терпимости, культурного разнообразия и разрешения конфликтов», которые десятилетиями служили Мали.