Законодательная Дума Томской области
Пути формирования сибирского крестьянства
Крестьянство, стабильно составлявшее подавляющую часть населения региона в течение всего рассматриваемого периода (92,7 % по данным переписи 1897 г.), увеличивалось за счет естественного прироста, переселений из Европейской России и ссылки.
За 1861-1891 гг. сюда прибыло 450 тыс. переселенцев, в 1885-1905 гг.- еще 1,5 млн. человек (по 7 тысяч ежегодно) (1).
Что касается ссылки, то по сведениям Главного тюремного управления на 1 января 1898 г. в Сибири было сосредоточено 310 тыс. насильственно водворенных, из которых примерно 100 тыс. относилась к категории безвестно отсутствующих, а «другие 100 тыс. чел. представляли собой бездомных пауперов, не имевших постоянного места жительства и существовавших за счет случайных заработков» (2).
Подавляющую часть ссыльнопоселенцев составляли этапированные по приговору сельских обществ за «порочное поведение». О том, как это выглядело на практике можно судить по приговору сельского схода Михайловского сельского общества Ижевско-Нагорной волости Сарапульского уезда Вятской губернии от 4 января 1899 г.
:
«Мы, нижеподписавшиеся старшие домохозяева общества от состоящих в нем 78 человек, в числе 68 человек, бывшие сего числа на сельском сходе в присутствии сельского старосты Ивана Бузанова, от которого выслушали предложение о том, что однообщественник наш сельский обыватель Александр Васильев Никифоров ничем не занимается другим, кроме краж и праздношатательства, вследствие чего и предлагает противу этого принять какие-либо меры. Не надеясь на его исправление, так как он нами неоднократно замечался в кражах, мы, бывшие на сходе, единогласно постановили: сельского обывателя нашего общества Александра Васильева Никифорова, 28 лет отдать в распоряжение правительства, приняв на себя по его удалению издержки, для чего надлежащую сумму внести в уездное казначейство».
Никифорова выслали в Зырянскую волость Мариинского уезда, откуда он быстро скрылся (3). Таким образом, основную часть ссыльнопоселенцев составляли бродяги, у подавляющей части которых отсутствовала мотивация к занятию честным трудом.
Закон от 12 июня 1900 г. отменял ссылку уголовных в Сибирь, но она еще долго давала знать о себе рецидивной преступностью и девиантными отклонениями у крестьян.
Переселенческая волна захлестнула регион в начале ХХ в. За 1906-1910 г. сюда прибыло 2,5 млн. чел., достигнув максимальной цифры в 644777 чел. в 1908 г., в то время как число возвратившихся составило 45102 чел. (4). Ни до, ни после страна не знала таких масштабов организованной миграции, приведшей, наряду с естественным приростом, к удвоению численности населения Сибири с 1897 по 1916 гг. (с 5,8 до 11 млн. человек).
Основные категории сибирского крестьянства
Перечисленные методы роста численности населения привели к сосуществованию в сибирской деревне начала ХХ в. двух основных категорий: старожилов и новоселов, в массовом сознании которых господствовали миграционная парадигма и «убеждение, что только труд, приложенный к земле, обращал ее во владение тех, кто трудился на ней» (5).
Российское крестьянство главную причину переселений видело в прогрессирующем малоземелье (6).
Кроме того, колонизация «опиралась на представления о возможности дома и производства везде, что открывало весьма специфическое отношение к пространству, связывающие его с реализацией ценности воли, т. е. с возможностью безответственного существования, постоянной возможности ухода от проблем в мифологическое допроблемное состояние» (7).
Представление о вольных землях, являлось мощной побудительной причиной переселенческого движения. Так, в своих воспоминаниях Г.М. Карнаухов воспроизводит показательный диалог между политическим ссыльным Казимировым и стариком Д.М. Кухаревым.
На вопрос: «Чем же Вам нравится Сибирь, глухая, таежная страна?», старожил ответил: «Только што там в матушке Расеи хорошего? Кругом жандармы да палки, унижение да изгальство, подневольность, да неволя. Человек там ничто: хуже скотины какой – все его лупят да приговаривают. Свободы там нет, мил человек!… А тут, в матушке Сибири вольность для человека есть. Посмотри кругом: и просторы и земли, реки и леса.
Власть притеснительная слабая супротив россейской. В зубы никто не тычет, в глаза не колет. Хоть – хлебопашествуй, хоть – рыбачь, хоть – охотничай, хоть – иди на вольную, куда глаза глядят» (8).
Несмотря на существование единых мировоззренческих представлений, между старожилами и переселенцами были существенные различия в менталитете. Отсутствие помещичьего землевладения, наплыв ссыльных, незначительность административного аппарата и его отдаленность от разбросанных далеко друг от друга селений формировали специфические черты психологического склада сибиряков – рационализм, индивидуализм, самостоятельность, чувство собственного достоинства.
В.П. Семенов Тян-Шанский в 1895 г. так характеризовал обитателей региона: «Приезжего из Европейской России сразу же приятно поражала свобода и непринужденность в обращении сибирских мужиков с приезжими «чиновниками». Сибиряк безо всякого приглашения прямо садился и несмотря ни на какое начальство сидел при нем и разговаривал самым непринужденным образом» (9).
Под воздействием природно-климатических условий, смешиваясь с аборигенами, пришедший из-за Урала разношерстный конгломерат постепенно приобретал определенные социальные и психологические очертания.
По мнению С.Я. Елпатьевского, старожил, «среди разноплеменных, разноверных людей он не знает, не чувствует разделительных граней – религиозных, национальных; он безгранный, вненациональный, он сибиряк, он только областник. Он не по-русски – реже и менее усердно молится, не по-русски ругается, и о пришедших из-за Урала говорит: «он российский» (10).
По этому же поводу Н.М. Ядринцев более категорично настаивает, что «на Востоке слагается новый этнографический тип». При этом сибиряк «считает себя русским, а на русского поселенца смотрит как на совершенно чужого ему человека и сомневается в его русской национальности» (11).
Характерными чертами «человека фронтира» являлись относительно низкий уровень духовной культуры и религиозности (13). Отложилось данное обстоятельство и в фольклоре, прежде всего в пословицах и поговорках: «Я не попу молюсь, а богу», «для земли навоз полезнее слова божьего» и т.
д.(13).
Это не означало, что старожилы региона были исключительно ленивыми, лукавыми, чуждыми просвещения и неспособными к гражданскому устройству людьми, как пытались представить их некоторые публицисты, оправдывающие правительственную политику к Сибири как месту каторги и ссылки. Однако, наличие оппозиционности и отторжения власти присутствовали в их ментальности.
«Сибиряк был всегда глубоко демократичен и не очень верноподдан,- замечал по этому поводу С.Я. Елпатьевский.- Сыновья людей, приступивших русский закон, потомки беглых людей, бежавших от барина, от чиновника, от консистории и от синода, от царской власти, потомки вольных смельчаков, уходивших от склоки, связанности, от скудости русской жизни искать долю и жизнь в беспредельной Сибири,- сибиряки никогда не чувствовали нежности к русскому правительству и не благоговели, не трепетали, как раньше русские, перед царской властью» (14).
Массовые переселения на рубеже XIX –XX вв. породили ситуацию фронтира и своеобразного противостояния между старожилами и новоселами.
В деревнях процветала своеобразная «дедовщина».
«Сибирская гордость иногда доходила до того,- сообщает В.П. Семенов Тян-Шанский, что приселившиеся переселенцы, добровольно принятые сибиряками, лет по двадцати не признавались последними за себе равных, причем сибиряки в это время тщательно избегали с ними родниться. Когда же таким переселенцам наконец сами сибиряки переставали давать кличку «россейских» и роднились наконец с ними, то бывшие «россейские» не без гордости говорили приезжим, что они стали «сибиряками», точно их повысили в чине» (15).
Первоначально, пока маховик переселений только набирал обороты, старожилы были заинтересованы в причислении новоселов к своим сельским обществам, поскольку это создавало рынок дешевой рабочей силы. Порожденное массовыми миграциями землеустройство с ограничением наделов старожилов и переселенцев 15-ю десятинами (реально пришлось по 13,2 десятины), решаемое властями за счет сельских жителей, способствовали эскалации противостояния между старожилами и новоселами.
Можно говорить о существовании в Сибири начала ХХ в. своеобразного фронтирного противостояния, охватывающего ее юг. Не случайно колчаковский военный министр генерал А.А. Будберг констатировал в мае 1919 г.: «Восстания и местная анархия расползаются по всей Сибири; говорят, что главными районами восстаний являются поселения столыпинских аграрников, не приспособившихся к сибирской жизни и охочих на то, чтобы поживиться за счет богатых старожилов» (16).
Сибирское крестьянство и коренное население
Еще один рубеж противостояния к началу ХХ в. определился во взаимоотношениях между переселенцами, поддерживаемыми государством, и аборигенными этносами юга Сибири. Будущее «инородцев» виделось в переводе их на оседлость, в приобщении к православию и западному образу жизни.
«Русский крестьянин, в массе, даже не хочет считать за человека дикого номада («у него не душа, а пар»), и пока номад не станет таким же, как он «человеком» по своим привычкам и потребностям (что во многих частях степи уже произошло), до тех пор идет процесс внутренней глухой борьбы» (17).
В процессе стимулирования переселения в Сибирь российских крестьян началось наступление на земельные угодья коренных народов.
То, что происходило на громадном пространстве Степного края в рамках переселения, писатель и этнограф А.Е. Новоселов характеризовал как хаотичный, но в то же время безостановочный процесс: «Людям с Запада не хватает земли. Голодные идут они толпами, а им сажень за саженью, верста за верстой отводят хлебородные участки. Аулы все ближе к своим кочевкам подходят, один к другому. На незанятых еще удобных урочищах их сошлось вместе по нескольку. В прежнее время это было немыслимо, а теперь, как бы в ответ на требования жизни, вернее, под мощными ударами степные табуны растаяли» (18).
Новоселов не отрицает прогрессивного воздействия русской культуры на образ жизни и хозяйственную деятельность казахов. Однако он показывает принципиальную разницу во взаимоотношениях двух этносов в «казачий» период колонизации и в начале ХХ в.: «Отношение киргиза к казаку в общем уже не носит характер рабской подчиненности.
К его счастью завоевательница-культура застала орду в том возрасте, когда завоеванный, давши активный отпор и проигравши поле битвы, не теряет силы и способности сопротивляться пассивно и тем выигрывает время, необходимое на перевоспитание национальной психологии» (19).
Под напором крестьян-переселенцев нарушается шаткое равновесие между этносами и начинается противостояние. Во всеподданнейшей записке нижегородского губернатора, впоследствии сенатора, Н.М. Баранова (1894), наблюдавшего, по его словам, в течение 12 лет все возрастающий поток мигрантов в Сибирь, «значительное количество возвращающихся обратно переселенцев единогласно указывают на грабежи киргизов, как единственную причину, заставившую их бросить вновь заведенное хозяйство и возвратиться на родину» (20).
В наиболее радикальной форме казахи-кочевники пытаются бороться за сохранение кочевых угодий во время вооруженных выступлений 1916 г.
Крестьяне-переселенцы активно участвовали в массовом избиении алтайцев в верховьях реки Чарыш 24 июня 1904 г. , где они под руководством адепта новой религии – бурханизма Чета Челпанова осуществляли массовое моление.
Особенности политического поведения сибирского крестьянства
В совокупности все крестьянство Сибири независимо от национальной принадлежности стремилось в ходе переселений и землеустроительных работ начала ХХ в. получить или сохранить за собой как можно больше земли. Они связывали свои надежды на достаток и благополучие прежде всего с наличием в избытке пригодных для земледелия угодий.
Поэтому сокращение наделов воспринималось как вполне реальная угроза крестьянскому благополучию и вызывало противодействие всего сельского мира вне зависимости от социальной дифференциации, конфессиональной или национальной принадлежности. С точки зрения психологической подобное отношение свидетельствовало о преобладании в менталитете крестьян и аборигенов патриархально-патерналистской ментальности и стремления сохранить традиционные формы хозяйственной деятельности.
Отстаивание крестьянами своих интересов велось прежде всего в форме подачи жалоб и прошений. По подсчетам А.А. Храмкова, только на Алтае с ними обратилось 138820 человек, или около 10 % устраиваемого населения, в Енисейской губернии к 1917 г. 516 сельских обществ старожилов из 957 жаловались по поводу землеустроительных работ (21).
Например, крестьяне д. Еремино Морозовской волости Кузнецкого уезда в 1913 г. ходатайствовали о включении в надел селения 1 тыс. десятин «излишних сверх норм земель… на допринятие на них новых членов общества» (22).
Жители д. Савушкиной Змеиногорского уезда в 1907 г. были согласны передать добровольно половину из 716 десятин спорной земли соседям д. Ручьевой. Но их «миролюбие» объяснялось стремлением получить «соответствующее количество земли из оброчной статьи» (23).
И уж совсем виртуозную по стилю и содержанию жалобу непосредственно министру земледелия направили в 1908 г. доверители Ужурского сельского общества Ачинского уезда. «Задача переселений заключается в том,- патетически начинается она,- чтобы нуждающейся в земле массе крестьянства безземельного дать возможность устроиться на свободных землях Сибири и др. окраин. В этих целях правительство ограничивает нас, старожилов, в праве безграничного пользования землями, находящимися в районах наших селений, отводя свободные участки земли переселенцам. Нам, старожилам, такое ограничение, понятно, не совсем по вкусу. Но мы отлично понимаем, что вопрос огромного государственного значения. Перед велениями начальства мы преклоняемся и молим бога, чтобы переселенческое дело творилось не во вред нам и в пользу нашим безземельным братьям».
Суть же обращения сводится к протесту против возможной передачи в долгосрочную аренду купцу Алексееву для организации образцовой фермы участка земли, отмежеванного у сельского общества, но используемого крестьянами («Мы распахивали землю, косили траву, удобряли ее, строили заимки»).
Здесь негодование сельчан поднимается до высших регистров и приводится аргументация, типичная для большинства жалоб и прошений по поводу отчуждаемых угодий: «…Возникает вопрос, может ли и должно ли быть допущено основание фермы на той самой земле, которая так крайне нужна нам, коренным работникам, поливавшим ее своим потом и кровью. Население наше увеличивается, нужда в земле растет, каждая пядь земли так дорога. Если мы теснимся для того, чтобы дать место нашим нуждающимся братьям из внутренних губерний, то это одно дело. Но если мы должны оттесниться ради какого-то Алексеева, то это другое дело. Для пользы отечества мы готовы не только землю свою отдать, но и животы свои положить. Но от нашествия какого-то купца-фермера мы ищем защиты» (24).
Отстаивая свои интересы, крестьяне действовали солидарно, всем миром, на основе решений, принятых сельскими и волостными сходами, не останавливаясь перед самыми радикальными методами противодействия властям, сохраняя и в начале ХХ в. присущие крестьянским войнам XVII – XVIII вв. анархизм, утопизм, жестокость и разобщенность.
Данное обстоятельство связано с некоторыми константами российской ментальности – страстностью, максимализмом, экстремизмом, порожденными экстремальными условиями развития русского этноса. «Русский народ с одинаковым основанием можно характеризовать как народ государственно-деспотический и анархистски-свободолюбивый, как народ, склонный к национализму и национальному самомнению, и народ универсального духа, более всех способный к всечеловечности, жестокий и необычайно человечный, склонный принять страдание и до болезненности сострадательный»,- отмечал Н. А. Бердяев (25).
Анализ трех томов хроники крестьянского движения в Сибири за 1861-1916 гг., осуществленный Д.М. Шиловским, привел его к выводу о постоянной эскалации насилия в конфликтных ситуациях между сельскими обществами и властью. Так, в 1908-1916 гг. «значительно возрастает массовость и агрессивность в действиях крестьян, использование холодного и огнестрельного оружия.
В 70 случаях, т.е. в каждом четвертом, волнения сопровождались нападением или сопротивлением по отношению к правоохранительным органам, сельской администрации, чинам лесной охраны. Зачастую противостояние перерастало в открытый вооруженный конфликт.
Скупые строки хроники порой напоминают сводки с театра военных действий: в мае 1914 г. крестьяне с. Травное Барнаульского уезда по причине того, что во время землеустройства у них обрезали 49 огородов, вооружились ружьями и кольями, разгромили контору лесничества и убили четырех стражников.
Буквально через месяц в Новочихинской и Касмалинской волостях того же уезда при попытке скосить сено с кабинетских лугов развернулось сражение, в ходе которого убили девять крестьян и восемь полицейских…
Если в 1861 – 1904 гг. зафиксирован один случай массовых выступлений («Бердский бунт» 1869 г.), в 1905 – 1907 гг. – три случая, то в 1908 – 1916 гг. их было более десяти.
В результате кровавого противостояния 1908-1916 гг. погибло 29 полицейских, чинов лесной стражи, сельских старост и других представителей администрации, еще 89 получили ранения или были избиты. В свою очередь, крестьяне потеряли убитыми 13 и ранеными 14 человек (26).
Крестьянство использовало в своих, зачастую корыстных целях, процесс деградации власти, ее политические установки, в частности антисемитизм.
Единственный случай еврейского погрома в сибирской деревне был зафиксирован 23 октября 1905 г. в с. Наумовском Семилужской волости Томского уезда, где местными крестьянами под руководством сотского Д. Гагина был разграблен дом и лавка торгующего еврея Бориса Бейлина.
Как свидетельствует полицейский протокол: «толпа в это время только смотрела и приступила к разгрому дома и лавки Бейлина через довольно продолжительное время, когда крестьянин Рахов первый начал бить в доме Бейлина двери и окна. Затем вечером, когда дом Бейлина был разграблен и внутри лавки начался пожар, туда вновь прибежал сотский Гагин и, схватив полено, начал разгонять тушивших огонь, причем ударил поленом крестьянина Николая Сергеева. При обыске в доме Гагина найдена масса вещей, принадлежавших Бейлину» (27).
В ходе ожесточенной борьбы за свои интересы сибирская деревня подверглась воздействию различных политических партий и объединений, но осталась по сути аполитичной.
Так, в 1917 г. волостные правления переименовывались в советы, а после свержения советской власти возвращали прежние наименования. Во время гражданской войны многие сельские сходы отказывались принимать резолюции по политическим вопросам (28).
Одинаково отрицательно участники Западно-сибирского восстания 1921 г. относились и к коммунистической и к белогвардейской идеологии (29).
Таким образом, крестьянство Сибири, оставаясь на протяжении всего рассматриваемого периода социумом устойчивым, жизнестойким и консервативным, во всех социальных катаклизмах первых двух десятилетий ХХ в. с переменным успехом решительно и бескомпромиссно отстаивало свои интересы, не останавливаясь перед самыми радикальными методами противодействия властям.
В конечном счете, его позиция, включая пассивный нейтралитет, предопределили установление советской власти, а затем ее свержение летом 1918 г., так же как и «белого» движения к концу 1919 г. Крестьянству удалось ценой кровавых жертв и издержек заставить закрепившихся у власти коммунистов в 1921 г. признать эти интересы и отказаться от политики «военного коммунизма».
Примечания
1. История Сибири. Л., 1968, т. 3, с. 24; Иванцова Н.Ф. Западно-сибирское крестьянство в 1917 – первой половине 1918 гг. М., 1992. С. 36;.
2. Марголис А.Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 года // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII – начало ХХ в. Новосибирск, 1978. С. 135, 136;
3. ГАКО. Ф. ОДФ-38. Оп. 1. Д. 16. Л. 9;
4. Иванцова Н.Ф. Указ. соч. С. 36; История Сибири, Т. 3. С. 308;
5. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999. Т. 1. С. 328;
6. Шиловский М.В. Фронтир и переселения (сибирский опыт) // Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII – ХХ вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2003. Вып. 3. С. 112;
7. Ахиезер А.С. Российское пространство как предмет осмысления // Отечественные Записки. 2002. № 6. С. 75;
8. ГАНО. Ф. р-75. Оп. 1. Д. 146. Л. 4;
9. Семенов Тян-Шанский В.П. Несентиментальное путешествие // Вокруг света. 1990. № 10. С. 41;
10. Елпатьевский С.Я. Воспоминания за 50 лет. Л., 1929. С. 202-203;
11. Ядринцев Н.М. Русская народность на Востоке // Дело. 1875. № 4. С. 170, 177;
12. Шиловский М.В. Специфика политического участия сибирского крестьянства в социальных катаклизмах начала ХХ в. // Социокультурное развитие Сибири XVII – XX вв. Новосибирск, 1998. С. 69-70;
13. ГАНО. Ф. р-75. Оп. 1. Д. 147. Л. 101;
14. Елпатьевский С.Я. Указ. соч. С. 203;
15. Семенов Тян-Шанский В.П. Указ. соч. С. 41;
16. Будберг А.А. Дневник белогвардейца. Колчаковская эпопея // Дневник белогвардейца. Новосибирск, 1991. С. 254;
17. Гинс Г.К. Переселения и колонизация. СПб., 1913. С. 28;
18. Новоселов А.Е. Беловодье. Иркутск, 1981. С. 271-272;
19. Новоселов А.Е. Указ. соч. С. 288;
20. Цит. по: Шиловский М.В. Влияние массовых переселений конца Х1Х – начала ХХ вв. на землевладение аборигенных этносов Сибири // Традиции экономических, культурных и общественных связей стран Содружества (история и современность). Омск, 2003. Вып. 2. С. 34;
21. Храмков А.А. Земельная реформа в Сибири (1896-1916 гг.) и ее влияние на положение крестьян. Барнаул, 1994. С. 78-79; Пантелеев В. И. К вопросу о пассивных формах борьбы сибирского старожильческого крестьянства против землеустройства (по материалам Енисейской губернии конца Х1Х – начала ХХ вв. ) // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989. С. 202, 203;
22. ЦХАФАК. Ф. 29. Оп. 1. Д. 411. Л. 17;
23. ЦХАФАК. Ф. 128. Оп. 1. Д. 43. Л. 54об;
24. РГИА. Ф. 396. Оп. 4. Д. 416. Л. 75-75об;
25. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма (1937). М., 1990. С. 15;
26. Шиловский Д.М. Крестьянские выступления 1861-1916 гг. в Томской губернии как форма правонарушений // Вопросы
истории Сибири ХХ века. Новосибирск, 1999. С. 48-49;
27. ГАНО. Ф. п.5. Оп. 2. Д. 269. Л. 1;
28. Журов Ю.В. Гражданская война в сибирской деревне. Красноярск, 1986. С. 37;
29.Третьяков Н.Г. Общественно-политические воззрения участников западносибирского восстания 1921 г. // Из прошлого Сибири. Новосибирск, 1994. Вып. 1. Ч. 1. С. 93.
Шиловский М.В. Специфика политического поведения различных социальных групп Сибири во второй половине XIX — начале XX вв.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 02-01-00344а.
Шиловский Михаил Викторович, д. и.н., профессор, зав. кафедрой истории России Новосибирского гос. ун-та, зав. сектором истории второй половины ХIХ – начала ХХ вв. Института истории СО РАН.
Публикации по теме
Родионов Ю.П. Рецидив «наказного движения» в Сибири во второй половине 1907 г.
Родионов Ю.П. «Наказы» сибирским депутатам Государственной думы как исторический источник
Материалы по теме
Заявление члена Государственной думы Алексея Григорьевича Мягкого Управляющему Кабинетом
(13 июля 1908 г.)
К вопросу о переселенческой политике государстваво второй половине XIX в
%PDF-1.6 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /Author /Creator (ABBYY PDF Transformer 2.0) /Keywords /Producer (PDF-XChange 3.60.0112 \(Windows XP\)) /ModDate (D:20200528133743+07’00’) /Title >> endobj 2 0 obj > stream 2020-05-28T13:37:43+07:002010-01-28T16:49:44+06:002020-05-28T13:37:43+07:00ABBYY PDF Transformer 2.0application/pdf
П.Значение схемы переселения
Ленин: Значение схемы переселенияЗначение схемы переселения
Опубликовано: Правда № 98 и 99, 27 апреля и 1 мая 1913 г.
Подпись: В. И. .
Публикуется по тексту «Правда ».
Источник: Ленин
Собрание сочинений ,
Издательство «Прогресс»,
1977 г.,
Москва,
Том 19,
страницы 66–71.
Перевод: Покойный Джордж Ханна
Транскрипция\Разметка:
Р. Симбала
Общественное достояние:
Интернет-архив Ленина
(2004).
Вы можете свободно копировать, распространять,
отображать и выполнять эту работу; а также делать производные и
коммерческие работы. Пожалуйста, укажите «Марксисты Интернет
Архив» в качестве источника.
• ПРОЧТИ МЕНЯ
Мы знаем, что с 1905 г. правительство в связи с
его «новая» аграрная политика в европейской части России делала особенно
усилия по содействию крестьянскому переселению в Сибирь. Помещики считали
эти схемы переселения как своего рода открытие предохранительного клапана, и как
«притупление» аграрных противоречий в центре России.
Что произошло в результате? Было ли притупление или обострение противоречий после их переноса на более широкую арену?
Прежде всего приведем некоторые общие цифры по расселению крестьян в Сибирь.
С 1861 по 1885 год переселилось около 300 000 крестьян, т. е. 12 000 человек в год. год; с 1886 по 1905 год их было около 1 520 000, т. е. около 76 000 в год; с 1906 по 1910 год было около 2 516 075 человек, или около 500 000 человек в год. год.
Рост числа крестьян, переселенных в контрреволюционный период огромен. Несомненно временный должно было произойти «разрежение» атмосферы в Центральной России. как результат.
Но для как долго и у сколько стоит ?
Ответ на это дают цифры, показывающие падение в волне переселенцев, начавшейся в 1909 году и поразительном росте в числе вернувшихся. Вот цифры:
| Год | Количество поселенцев (тысячи) | Номер возвращение (в процентах) |
|---|---|---|
| 1905 | 39 | 10 |
| 1906 | 141 | 4 |
| 1907 | 427 | 6 |
| 1908 | 665 | 6 |
| 1909 | 619 | 13 |
| 1910 | 316 | 36 |
| 1911 [1] | 183 | 60 |
Таким образом, официальным сторонникам переселения удалось
атмосферу примерно четыре лет (1906–09). Потом начался новый кризис , потому что огромное падение числа поселенцев
и невероятный рост числа «возвращенцев» — 36 процентов
а 60 процентов — без всякого сомнения означают кризис, причем крайне серьезный
один при этом, тот, который охватывает неизмеримо более широкую арену.
Тридцать шесть и 60 процентов возвращения поселенцев означают обострение кризис в России и в Сибири. Беднейшие возвращаются в Россия, самая несчастная, потерявшая все и горько сердитый. Земельный вопрос должен был встать в Сибири очень остро, чтобы он стало невозможным, несмотря на усилия правительства, вместить сотни тысяч поселенцев.
Таким образом, приведенные цифры без сомнения показывают, что борьба против 1905 аграрный кризис в России посредством переселения вызвало отсрочку кризиса лишь на очень короткий период и ценой несравненно большей заточки и удлинения кризиса, как сейчас.
Интересное подтверждение этого вывода, полученное из сухих
Государственные статистические данные — книга г-на А. И. Комарова, бывшего
чиновник Департамента лесного хозяйства, который был двадцать семь лет в
службе и проявлял особый интерес к сибирскому переселению
схема. Его книга называется Правда о схеме переселения (Санкт-Петербург, 1913. Цена 60 коп. ).
Он состоит в основном из газетных статей, написанных автором под псевдоним газеты Новая Рус [2] между 1908 и 1910 годами, в котором он в «веселой» манере рассказывает историю «о государстве ограбление или, скорее, опустошение сибирских земель и лесов, что делает некогда имевшие место разграбления башкирских земель кажутся действительно тривиальными».
Позиция автора – это позиция благонамеренного чиновника, приниженного отчаиваться от «переселенческой неразберихи» (его газетные статьи гласили, что название), грабеж, разорение и обнищание старых жителей и поселенцев, «полная дезорганизация всего, что называется рациональным лесное хозяйство», бегство переселенцев обратно в Россию и формирование войско «соттысячное войско» «бродячая Россия» и, наконец, непроницаемая стена глупости и чиновничество, система тайных осведомителей, хищения и некомпетентность в организации всего дела.
Несмотря на то, что статьи написаны в «весёлой» манере,
или, скорее, , потому что они , их совокупный эффект должен произвести
очень сильное впечатление от гари, духоты, удушья,
окружают старый феодальный чиновничество. Ничего, кроме катастрофы, не может произойти из нового
буржуазная аграрная политика, проводимая такими средствами и методами и
при таких обстоятельствах и руководствуется такими социальными элементами.
Вот фотография путешествия в Сибирь, сделанная 19 августа.10 по Премьер-министр Столыпин и г-н Кривошеин, главный администратор Сельское хозяйство и землеустройство. С трибуны выступила вагон министра на станции Тайга… великолепный и потому удовлетворительный».
«Это шутовское турне, — пишет старый чиновник, — «это путешествие так похоже на то, что совершила Екатерина Великая на юг России, с г-ном Шуманом, управляющим по расселению и землеустройству Томской губернии, играя роль Потемкина по заданию Санкт-Петербург… был последней каплей, заставившей меня отказаться от службы и опубликовать эту брошюру».
Бедный благонамеренный чиновник — это было слишком для него!
Вот картина неразберихи с переселением во время
наибольшая волна переселенцев.
«Земли выделенные не были готовы, дороги к ним не были заложены, переселенческие пункты только возводились строились… Потом люди стали самовольно селиться в обследованном лесу приглянувшихся площадей, захватывая участки, взятые в аренду у государства, резервные участки, ранее отведенные для сибирского дворянские поместья и др.; а потом, конечно, началось изгнание этих незаконных поселенцев, сопровождаемых серией печальных и часто жестоких сцены, которые было бы излишним описывать». Переселение офицеры были вынуждены «разорвать на куски участки государственного леса, которые был обследован только накануне». «Они захватили землю по частям, взяли все, на что они впервые обратили внимание, все, что только могли приспособить, избавиться от множества истощенных измученных людей, висящих вокруг центра переселения и стоя в течение долгих часов вне переселенческая контора, люди, по неизвестной причине вторгшиеся в губернию муниципальные учреждения толпами и вообще не оставляют ни одного в правительственном учреждении с миром».
Разворовываются и растрачиваются «многие миллионы рублей». «Один вывод, который напрашивается сам собой, — пишет автор, — заключается в необходимости передать схему переселения будущему Сибирскому земству». Этот наивный, «честный» российский чиновник считает, что этот избитый шинель можно залатать… с земством.
Вот фото того, как просматриваются леса после. Поселенцам, «которым улыбнулась удача», разрешили продавать древесина; продали 300 дес. зрелого строительного леса по 17 руб. за десятину. Даже по сибирским меркам десятина зрелой застройки древесина стоит, худо-бедно, около 200 рублей. Другая картинка: поселенцы продали подрядчику Жоголеву 25 000 железнодорожных шпал по четырем копеек каждая. Платил 5 копеек за вырубку, 25 копеек за вывоз из леса и по 10 копеек за перевозку пароходом, и получил 80 копеек за шпалу из казны…. Вот вам Октябрист капитализм в эпоху первоначального накопления, и он безбедно живет бок о бок с Пуришкевичами и пуришкевичами русской жизнь!
Вот серия фотографий земельного поселения. Минусинский уезд, р.
«Сибирская Италия». Старожилы Минусинска получили четыре
десятин каждый и «познали священные права собственности». В
одновременно им было запрещено пользоваться десятками тысяч десятин земли.
лучшая земля.
«В последнее время эта Италия из-за общего организацию государственного хозяйства, очень регулярно посещали, чтобы использовать официальное выражение «неурожай»…»
«…В Енисейском уезде есть знаменитая Обь-Енисейская канал, который за несколько лет должным образом поглотил немало миллионов из казны, но тем самым не довел себя до приличного состояния приспособления его для перевозки грузов, так как он был вырыт в месте, где не надо было копать
«Куринское расселение… состоит из земель, принадлежат нерусским вокруг Алтайского соляного завода. Нерусские пришлось нелегко после того, как у них отняли землю, но поселенцам приходилось хуже — местная вода была совершенно непригодна для питьевой.
Копание колодца также не дало никаких результатов. Затем переселение. администрация начала бурение и бурение до воды, которая была более соленой еще. Переселенцы теперь проезжают до Енисея семь-восемь верст от село на воду, так что все удовлетворительно»…»
…Очень ценный сосновый древостой был полностью съеден сосновая моль. Когда началась беда, леснику пришлось послать письменное заявление с просьбой о кредите. При этом переписка и переговоры с Петербургом продолжались, лес был разорено… «Все, что обыкновенно называется лесным хозяйством, — пишет старый надзиратель, «был полностью заброшен».
Людей любой честности вытесняют из мира госслужбы
доносчики (с. 118) и «высшее начальство» перерезали лесников, которые
имеют за плечами тридцатипятилетнюю службу с криками «Молчать!» если
они смеют говорить правду (с. 121). «Низкий и грязный период, — говорит
добрый г-н Комаров с негодованием предполагает, что этот «период» начался, когда
«хорошего» начальника поменяли на плохого.
Автор резюмирует свои иллюстрации следующим образом:
«Если все, что я сказал, звучит как анекдоты, то это анекдоты из той действительности, что российская конституционная — за исключением заметьте! — жизнь нас приучила; и это еще не все наши нынешние Русская жизнь — один длинный и довольно неприятный анекдот?»
В отношении возвращающихся переселенцев г-н Комаров высмеивает утверждение какого-то «смелого» медика, что они не более чем 6 процентов. Точные цифры по этому вопросу мы приводили выше.
«Русские помещики больше всех очень, очень заинтересован в этом [в числе возвращающихся поселенцев]», — пишет г-н Комаров. «Это понятно: возвращаются те, кто суждено сыграть ужасную роль в будущем. Человек, который возвращается не тот, кто всю жизнь был батраком и уже не привыкший к тому, что давало ему, подобно некогда Антею, гигантское, невероятная сила. Возвращается тот, кто до недавно был собственником, человеком, которому и в голову не приходило, что он и земля могла существовать обособленно.
Весной 1910 года автор посетил маршала Дворянство [3] в Европейской России; он был человеком консервативных убеждений которые пользовались доверием и уважением автора.
«Мы думаем об этом, действительно, думаем, — сказал он. сказал мне. «Недаром мы бежали из деревни в городок. мужик смотрит на нас, как дикий зверь. Молодежь почти вся хулиганы, а теперь от вас в Сибири возвращаются эти люди которым нечего терять».
— Я лучше всех понял милого Петра Федоровича, — — продолжает любезно г-н Комаров, — когда в числе прочих пришедших ко мне за сведения «о землях в Сибири» были одним из забытых друзей моего детства, тот, с кем я играл в кошачьи и другие игры и с которым я позже участвовал в кулачных боях.
«Один черт знает, что вы, люди, придумали в 1905 году! У вас могли бы быть гораздо лучшие условия…»
«Когда я говорил это, я не имел в виду теорию аграрный вопрос, поставленный социал-демократами и социалистов-революционеров, которые хоть сколько-нибудь знакомы с политэкономия как-то звучит совершенно неприемлемо; мне дали это ответ:
«Как верны ваши слова… Вы совсем верно… Не так надо было делать…»
«Вот ты где, — сказал я успокаивающе, — рад, что мы поняли друг друга.
— Да, верно… Мы сделали штраф промах… Не надо было никого отпускать…»
«Что вы хотите этим сказать?»
«Я имею в виду, что мы должны были пройти через это, … расправившись со всеми ими…»
«И когда он говорил, его лицо было улыбающимся и добрым, там были привлекательные морщинки вокруг его светлого, нежного, по-детски наивного и улыбающиеся глаза
«Но я совершенно откровенно признаюсь, что холодок пробежал по моя спина и волосы на голове, должно быть, встали дыбом; если бы это было так кроткие относились к этому, чего можно было ожидать от тех, кто шел назад, те, которые продали свою землю и были разорены навеки?
«Да, действительно, «ставка на сильного», которая была подаренный России покойным премьер-министром и октябристами, может, как и время идет и в полной мере чувствуется эффект переселенческой неразберихи, приносят много ужасов в нашу жизнь» (стр. 75).
Мы остановимся здесь, на этом разговоре доброго, миролюбивого умный и нежный, кроткий, наивный, респектабельный, лысый мужик.
Примечания
[1] Одиннадцать месяцев. — Ленин
[2] Рус ( Россия ) ( Молва [ Вести ], Новая Русь [ Новая Россия ], Око [ Глаз ]) — различные названия, под которыми буржуазно-либеральная газета издавался в Санкт-Петербурге с 19с 03 по 1910 год.
[3] предводитель дворянства — выборный представитель дворянство губернское или уездное. Он ведал всеми делами дворянства, занимала влиятельное положение в администрации и занимала председательствовал на заседаниях земства.
| Работает Индекс | Том 19 | | | Собрание сочинений
| Л. И.А. Показатель |
| < назад | вперед > |
Ленин: Проблема расселения
Ленин: Проблема расселенияПроблема переселения
Опубликовано: Невская Звезда № 11, 3 июня 1912 г.
Подпись: В. И. .
Опубликовано по тексту в Невская Звезда .
Источник: Ленин
Собрание сочинений ,
Издательство «Прогресс»,
[1975],
Москва,
Том 18,
страницы 91–101.
Перевод: Степан Апресян
Транскрипция\Разметка:
Р. Симбала
Общественное достояние:
Интернет-архив Ленина
(2004).
Вы можете свободно копировать, распространять,
отображать и выполнять эту работу; а также делать производные и
коммерческие работы. Пожалуйста, укажите «Марксисты Интернет
Архив» в качестве источника. • ПРОЧТИ МЕНЯ
Как известно, правительство и контрреволюционная особенно большие надежды партии возлагали на поселение крестьян на новая Земля. Все контрреволюционеры ожидали, что если она не решить аграрную проблему коренным образом, то это хотя бы притупило ее значительно и сделать его гораздо менее опасным. Поэтому они рекламировались переселению с особым рвением и всячески поощрял его на неизбежном наступлении, а затем и в ходе развития, крестьянского движения в Европейской России.
О чем думают представители власти и тем более дальновидных политиков, скажем, партии октябристов, на языке таких неприкрытых реакционеров, как Марков Второй, несгибаемый [3] из Курска. Во время обсуждения проблемы переселения в г. Думе, — заявил этот депутат откровенно, с похвальной прямотой. напористость: «Да, именно посредством переселения правительство должен решить аграрный вопрос». (Первая сессия.)
Несомненно, что переселение, если его правильно организовать, могло бы сыграть
определенную роль в экономическом развитии России. Чтобы быть уверенным,
эту роль нельзя переоценивать и сегодня, когда состояние
Русский мужик так невыносим, что готов идти куда угодно, только не
только в Сибирь, да на край света; даже сегодня, когда крестьяне
владеющих малой землей или не владеющих ею, всячески поощряются к миграции и оседлости.
как колонистов, чтобы удержать их от соблазна созерцания
помещичьих латифундий, а когда декрет
9 ноября [4] значительно облегчил переселенцам ликвидацию
из остатков их ферм дома; даже сегодня, как даже апологеты
Теория естественного прироста населения должна
признаться. Только в губерниях дается наибольший процент
эмигранты (Юг, Запад и черноземная центральная область России),
что их число равно естественному приросту населения, или
несколько превышает его.
Тем не менее, есть еще значительный резерв незанятых земель.
в Сибири подходит для расселения. Правда сделано очень мало
далеко, чтобы установить степень этого резерва хотя бы приблизительно. В 1896
Куломзин установил резерв пригодных для переселения земель в размере 130 тыс. подушные наделы. С тех пор наделов было в десять раз больше.
распределено, но резерв еще не исчерпан. Напротив,
по подсчетам Переселенческого отдела, к 1900 году заповедник
земли, пригодной для расселения, составляли три миллиона на душу населения.
наделы, достаточные для обеспечения шести миллионов поселенцев. Как мы видим,
цифры значительно различаются, и диапазон вариаций между ними составляет
очень здорово.
Как бы то ни было, даже за вычетом определенного процента последние цифры, чтобы учесть обычное бюрократическое самодовольство, уверен, что в Сибири есть еще запас земли и что, следовательно, ее урегулирование могло иметь определенное значение как для Сибирь и Россия, при условии, что она была должным образом организована.
Именно это conditio sine qua non и есть настоящее
правительство не соблюдает. Нынешняя организация расселения
лишний раз демонстрирует и доказывает, что наш «старый порядок» вполне
не в состоянии удовлетворить даже самые элементарные экономические требования
Население. Плохая организация расселения – дополнительное свидетельство
что нынешние хозяева положения бессильны что-либо сделать в
все для экономического прогресса страны.
Объяснение направления, характера и реализации переселенческая политика была дана социал-демократическими депутатами Думе. в своих выступлениях во время ежегодного обсуждения бюджетных ассигнований для Департамента переселения.
Какова цель правительства в переселении крестьян? Это главный вопрос, ответ на который определяет ответ на все остальные; ибо цель государственной переселенческой политики определяет всю ее символ.
Депутат Войлошников, выступавший от с.-д.
группа на втором заседании Думы, охарактеризованная следующим образом:
цели правительства в переселении крестьян: «Переселенческая политика
элемент аграрной политики правительства в целом. Когда
помещикам нужны были экономически слабые или необеспеченные крестьяне как источник
дешевой рабочей силы, правительство делало все, чтобы воспрепятствовать переселению и
оставить избыточное население там, где оно было. Более того, он решительно выступал против
добровольная миграция, пытаясь тем самым закрыть этот предохранительный клапан. Но
шел естественный прирост населения, и времена менялись. Гроза
тучи — пролетариат и голодающее крестьянство — сгущались,
все их последствия. Правительство и помещики ухватились за
переселении, которое вместе с указом от 9 ноября, они сделали
основу своей аграрной политики. Однако в отношении осуществления
декрете, внимание было сосредоточено на экономически сильных и зажиточных, на
отобрать землю у бедных и передать ее зажиточным
крестьяне. Но что касается переселения, то это вопрос упаковки
бедняков в Сибирь в возможно большем количестве; а в последнее время
наметилась тенденция к увеличению средней
доля зажиточных поселенцев, основная масса по-прежнему состоит из слабых
крестьяне, если пользоваться терминологией Столыпина. Тройники земельного комитета также
принимали участие, или, я должен сказать, были внесены в список для участия в этом
дело вывоза крестьян в большем количестве.
«Земельным комитетам поручено назначать поселенцев
свои заговоры и таким образом положить конец прежним аграрным беспорядкам. Это
следует, господа, что декрет от 9 ноября, энергичный
реклама переселения, энергичное стремление угнать слабых
крестьян в Сибирь, а деятельность земельных комитетов — два
тесно связанные аспекты одной и той же проблемы и одной и той же политики. Будет
видно, что реализация указа от 9 ноября помогает
поселение зажиточных и сильных на наделах за счет
слабых крестьян и тем поможет выдавить этих слабых
элементов, не очень подходящих в качестве поселенцев, в приграничные районы, которые
являются для них чуждыми. Что касается общины и миграции, то
переселенческая политика правительства руководствуется исключительно интересами
кучка полуфеодальных помещиков
и господствующих классов вообще, угнетающих массы
рабочих и трудового крестьянства. Правительство не проявляет понимания
элементарных потребностей страны и потребностей
Национальная экономика.» (Вторая сессия, 77-е заседание. )
Наиболее полно эту сторону дела раскрыл депутат Чхеидзе. (в своем выступлении на втором заседании Думы), который подробно картина переселенческой политики на Кавказе.
Начнем с того, что социал-демократический депутат доказан фактами и цифрами.
что все официальные сообщения о свободных землях на Кавказе в
вопиющее противоречие с правдой. Следует особо подчеркнуть, что
Заместитель Чхеидзе, чтобы предотвратить любые обвинения в пристрастности или
искажения, использовались только официальные данные и отчеты правительства
должностные лица. По цифрам, собранным еще в восьмидесятые годы
бывшим министром государственных имуществ, «среди одних только государственных крестьян,
расселенных на казенных землях на Кавказе, были, в
четыре закавказских губернии, 22 000 человек, вообще не имевших земли,
66 000 с наделом менее одной десятины на душу населения, 254 000 с наделом
наделов от одной до двух десятин на душу населения и 5013 с.
наделы от двух до четырех десятин, всего около 1 000 000
лица, имеющие меньшие наделы, чем установленный для поселенцев минимум
обосновавшихся на Кавказе. В Кутаисской губернии 2541 человек.
из 29977 дворов не имели земли или имели менее одной десятины на
дворов, 4227 в собственности от одной до двух десятин на двор, 4016
с двух до трех и 5321 с трех до пяти. Согласно последним
данным, 46% деревень четырех закавказских губерний имели
государственной земли нет совсем или очень мало, а в Кутаисской губ.
необеспеченные домохозяйства составляли примерно 33 процента от общего числа. От
отчет Бакинского комитета о потребностях сельскохозяйственной промышленности мы
знать, что такие деревни, недостаточно обеспеченные землей, посылают безземельных
крестьяне поселились у владельцев больших наделов и
они остаются в течение многих лет в этом зависимом положении. и сенатор
Кузьминский в рапорте, представленном государю, говорит следующее:
было отмечено, что
иногда поселенцы состоят из лиц, отказавшихся от земледелия и
землю, полученную в целях переселения, сдать в аренду односельчанам
или к туземным крестьянам в соседней деревне». Таким образом, даже двадцать пять
лет назад было в Закавказье сотни тысяч казенных горохов
муравьи, которые, казалось бы, должны были быть обеспечены лучше других
категорий крестьян, которых без преувеличения можно назвать
батраков. Еще каких-то двадцать пять лет назад местные
крестьяне были вынуждены арендовать землю, отведенную переселенцам».
Таковы данные, позволяющие судить о степени крестьяне на Кавказе обеспечены землей.
«Что касается так называемого временного подневольных [5] крестьян, — продолжал оратор, — мы видим из проверка проверенных актов о том, что в Тифлисской губернии 1444 двора остались без земли, а 386 дворов не получили земли даже за свои жилые дома и сады. Они составляют 13 процентов от общего число помещичьих крестьян Тифлисской губ. В Кутаисской губ. еще большее число крестьян осталось без земли после Реформа. Даже если взять тифлисское соотношение применительно к бывшим крепостным в все губернии, получаем в Кутаисской губернии 5,590 домохозяйств, представляющих 25 000 человек, не получивших ни одного клочка земли, когда крестьяне были освобождены на Кавказе. Через двадцать лет после реформы, в 4895 г. продолжает автор меморандума об отмене обязательного отношений, в Елисаветпольской губернии было 5308 безземельных дворов, или 25 000 человек обоего пола.
«Владельцы таких земельных участков могут сохранить свое экономическое независимости, — говорится далее в отчете, — только в том случае, если у них есть заработок вне своих ферм, и они вообще не в состоянии что-либо тратить на улучшения, орудия и удобрения.
Поскольку положение кавказских крестьян в отношении малоземелья мало чем отличается от крестьянства в России, где, можно спросить, откуда запас земли для расселения на Кавказе, и почему людей отправляют туда как переселенцев, а не переселение местных крестьян расстреливают?
Земля под переселение получена в результате грабежа нарушение прав коренных жителей на землю и поселение крестьян из России ведется во славу старого националистического принцип «русификации окраин».
Депутат Чхеидзе привел ряд фактов, также взятых из официальных источников.
источники, о том, как целые деревни туземцев сгоняли с родных мест
чтобы был создан запас земли для переселения, как суд
были организованы судебные процессы, чтобы оправдать экспроприацию земли, принадлежавшей
горцев (репортаж о горном селении Кикнавелети Кутаисского уезда,
представленный князем Церетели, предводителем дворянства, министру
внутренних дел) и т. д. И все эти факты были не единичными или исключительными, а
«типичные случаи», как установил и сенатор Кузьминский.
Результатом являются откровенно враждебные отношения между поселенцами и туземцы. Так, например, когда аларская община была изгнана из своего земли, «выселенные», по выражению сенатора Кузьминского, «без предоставления с землей и предоставленный своей судьбе», переселенцы, захватившие ее землю, были вооруженный за казенный счет: уездный сельский надзирателям [6] было приказано «следить за тем, чтобы крестьяне вновь созданный деревни на Мугани, в том числе и из Покровского, снабжались оружия — по десять берданок на каждую сотню дворов». Это интересная иллюстрация «националистического курса» современности политика.
Тем не менее правые депутаты Думы торжествующе говорили о
наличие резерва для переселения в размере 1 700 000 десятин,
ссылаясь на доклад вице-герента Кавказа на этот
эффект. Однако, согласно также свидетельству вице-герента, почти
половина этого резерва уже занята поселенцами, а
значительная его часть расположена в районах, где, согласно опять-таки
Доказательства вице-герента — это физически невозможно для культиваторов
непривычные условия для занятия сельским хозяйством.
Депутат Чхеидзе также рассказал о том, как правительство обеспечивает
для новоселов. «Неадекватное водоснабжение и отсутствие орошения на
земля отведена для переселения», — говорится в рапорте вице-герента,
«особенно в восточных районах Закавказья, является одним из главных
причины, по которым многие крестьяне, уже осевшие, возвращаются обратно. В черном
морской регион новые поселенцы покидают свои фермы из-за
отсутствие дорог, пригодных для колесного движения не только между различными
поселений, но даже в пределах каждого из районов расселения. К этому это
следует добавить, что в свою очередь неблагоприятные климатические условия,
которые непривычны для поселенцев и которые посещаются во многих частях
Кавказ малярией, поражающей не только людей, но и домашний скот,
не меньше, чем отсутствие дорог, вызывают менее крепкие из новых поселенцев
бежать с Кавказа. В силу вышеперечисленных причин возникает
непрерывная миграция налицо из Елисаветпольской и Бакинской губерний.
и из Дагестанской области, а также из Тифлиса и Черного моря
губерний».
Получается, что результаты переселения на Кавказ оценивал сам вице-герент следующим образом: «Позиция, занятая до сих пор кавказскому населению и его земельные дела уже не могут быть терпимо уже хотя бы потому, что оно, несомненно, играет весьма заметную роль в Воспитание революционных настроений среди сельского населения».
Правительство и господствующие классы преследуют весьма сходные цели в расселение крестьян в Сибири; здесь тоже в взгляд на вовлеченные политические цели, без учета каких бы то ни было отдается либо интересам поселенцев, либо правам старых жители.
В районах эмиграции, в России, вопросы переселения в настоящее время решены.
поручено земельным комитетам, земским надзирателям и
губернаторы. Жизненно заинтересованы в сокращении числа
крестьян с малой землей или без земли и оставляя только столько их, сколько
необходимые для обеспечения потребностей крупных землевладельцев (как источник
предложения наемного труда), земельные комитеты проявили такое усердие в
«переселить» бедняков, чтобы шокировать даже переселенцев. Отделение. «Земельные комитеты, — жаловался один из чиновников
департамента, «формировать партии полного отчаяния
люди, которые в начале нуждаются в пособии на свои дорожные расходы,
кому кредит нужен не для обустройства дома, а для еды; и даже если в качестве
исключением, бывает у поселенца немного денег, он их все тратит на
проезд и питание».
Толпы этих «слабых» воспитанников земельной политики,
провозглашенные своим девизом «ставка на сильного», отправляются в
Сибирь в непеределанных скотовозах, битком набитых стариками,
дети, беременные женщины. В этих вагонах для скота (на которых есть знаменитая
надпись: «40 человек, 8 лошадей»), эмигрантам приходится готовить себе еду
и постирать их белье; в них тоже часто лежат больные
заразными болезнями, которые эмигранты обычно не замечают, чтобы они не
сняли с поезда и таким образом отстали от партии. В конечных точках
и станции эмигранты в лучшем случае обеспечены палатками; в худшем
случаях их оставляют на открытом воздухе, без укрытия от солнца или дождя. заместитель
Войлошников сообщил Думе, что видел на Сретенске убитых людей.
при сыпном тифе лежать на открытом воздухе, без укрытия от дождя. И
условиях, подобных описанным выше, при которых крестьяне вынуждены
поездки, два министра (Столыпин и Кривошеин) находят
«терпимо». «Санитарные условия, обеспечиваемые переселенцам на их
путь сносный», — писали они в рапорте государю; «многие из них
даже находят в пути удобства, к которым они не привыкли».
Воистину, бюрократическому самодовольству нет предела!
Пройдя через такие испытания на пути к земля обетованная», беднейшие эмигранты не находят счастья в Сибири либо. Вот, например, как описал их депутат Войлошников. состояние в новых местах поселения с цитатой из официальных сообщений.
Одно должностное лицо (специальный инспектор отдела переселения)
пишет: «Большинство участков разбросано, среди таежных лесов без
воды, без пашни и без пастбищ».
Другой добавляет: «Предоставление займов полностью утратило свое значение как
средство для обустройства дома; сумма кредитов тоже сама по себе
маленький, чтобы оказать реальную помощь в этом отношении. Установленный порядок
выдача займов превратила последнее в дело чистой и благотворительной помощи.
просто, ибо невозможно устроить дом и прожить два года на
150 рублей дали взаймы».
А вот, в качестве примера, описание сантехники. условия новоселов, цитата из тех же официальных отчетов:
«После сыпного тифа, — пишет один официальный, [1] «Цинга свирепствовала здесь в не меньших размерах; практически во всех населенных пунктов и в каждом доме есть люди, страдающие этим заболеванием или обязан заключить его. Во многих домах есть случаи и того, и другого. болезни. В поселке Окур-Шаск я наткнулся на следующую картину: хозяин дома болел сыпным тифом в период шелушения; его беременная жена была крайне истощена от недоедания; их сын, а у мальчика двенадцати лет воспаленные гланды и цинга; сестра жены заболела с цингой и не мог ходить; у нее был грудной ребенок; ее десятилетний мальчик болел цингой, у него шла кровь из носа, и он едва мог двигаться; только муж ее из всей семьи был здоров.
«Цинга и сыпной тиф сменяются ночью слепота. Есть населенные пункты, в которых буквально все поселенцы, все без исключения страдают от этой слепоты. Группы участков вдоль Река Емна почти полностью покрыта таежными лесами, не имеет пастбища или луга, а в течение двух-трех лет новые поселенцам едва удавалось расчистить землю, чтобы построить убогие хижины. Там не могло быть и речи о том, чтобы у поселенцев было собственное зерно; они должны были живут сплошь на кредиты, а когда они кончились, был страшный недостаток хлеба; многие буквально голодали. Нехватка хлеба была усугубляется нехваткой питьевой воды».
Таких отчетов полно. Какими бы ужасными ни были эти официальные отчеты, они видимо не всю правду говорят, и таким образом дают слишком благоприятную картину фактического положения дел. Вот, например, как князь Львов, человек, как известно, умеренных взглядов, посетил Дальний Восток в качестве представителя земской организации, описывает переселение в Амурский край:
«Отрезаны от мира, как будто они на необитаемый остров, среди топких кочек в дремучей тайге, среди болотистых долины и заболоченные холмы, вынужденные мириться с варварскими условиями жизнь, труд и средства к существованию, унылый и нищий поселенец, естественно, чувствует себя раздавленным.
Князь Львов справедливо возмущен изоляцией поселенца от мир и его запустение в бескрайней сибирской тайге, особенно в вид на отсутствие дорог в Сибири. Мы можем себе представить, с каким блестящим Успех политики создания отдельных приусадебных хозяйств и там сейчас вводится в действие надел отрубов , за те самые люди, которые руководят аграрной политикой, провозгласили необходимость решительного поворота [!] в земельной политике в Сибири», необходимость «установления и продвижения частной собственности», «обеспечения что отдельные крестьяне имеют свои участки в соответствии с декретом 9 ноября, 1906 г.», «выделение участков для переселения, с землей разделить, насколько это возможно, на отрубов холдинги», [2] и т. д.
Условия переселения, каковы они есть, вполне естественны.
что, по данным Департамента по расселению,
10% крестьян, поселившихся в 1903–1905 гг., не имели ни одного проекта.
животное, 12% владели только одним тягловым животным на домохозяйство, 15
процентов не имели коровы, а 25 процентов не имели плуга (из речи
Заместитель Гайдаров на первом заседании, выступая от имени
Социал-демократическая группа). Депутат Войлошников, основываясь на том же
официальные отчеты, был поэтому полностью оправдан, когда он резюмировал
результаты переселенческой политики в 1906–08 следующим образом:
«За три года — 1906, 1907 и 1908 — 1 552 439 лиц обоего пола, половина из них бедняки, соблазненные рекламу, отправили за Урал, в неведомые края, и там оставили к их судьбе. По данным Департамента переселения, 564 041 человек осело, и 284 984 человека обоего пола вернулись обратно. Таким образом Департамент переселения предоставляет информацию о 849 025 человек. Но что стало с остальными? Где остальные 703 414 человек? правительство, господа, прекрасно осведомлено об их горькой доле, но это ничего не скажет о них. Некоторые из них уехали жить в г. деревни старожилов, а некоторые другие пополнили ряды сибирский пролетариат и просят милостыню.
«Что касается подавляющего большинства, правительство устроило дорогие похороны для них, и поэтому оно умалчивает о них».
Таким образом, надежды Маркова Второго «разрешить аграрную проблема» через переселение материализуются. Столкнувшись с этими фактами, даже октябристские представители крупного капитала должны были признать, что есть «дефекты в переселенческих работах». Во время первой сессии Октябристы призывали (и Дума их поддержала) к «изменению и улучшение условий передвижения эмигрантов», за «создание в в районах расселения созданы условия, необходимые для их культурного и экономического развития», а также за «уважение интересов и прав местного крестьянства и нерусского населения при распределении землю и расселение крестьян». Само собой разумеется, что эти осторожные и нарочито двусмысленные пожелания до сих пор остаются глас вопиющего в пустыне». И дятлы-октябристы терпеливо повторять их из года в год.
Примечания
[1] Меморандум , с. 8 — Ленин
[2] Меморандум , стр. 60, 61, 82. — Ленин
[3]
В русской политической литературе термин «несгибаемый» ( зубр ,
буквально зубр) применялся к крайне правым представителям
реакции помещика.