«Со всеми правами и прерогативами» – Картина дня – Коммерсантъ

300 лет назад, 24 декабря 1722 года, император Петр I повелел «распубликовать немедленно» книгу архиепископа Феофана Прокоповича «Правда воли монаршей», в которой разъяснялся и обосновывался установленный в том же году новый порядок наследования трона, включая вызывавшую споры и сомнения возможность передачи высшей власти одной из дочерей самодержца.

«Должны Мы иметь попечение о целости всего Нашего Государства,— писал Петр I,— чего для заблагоразсудили Мы сей устав учинить»

Фото: Новиков Андрей / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

«Должны Мы иметь попечение о целости всего Нашего Государства,— писал Петр I,— чего для заблагоразсудили Мы сей устав учинить»

Фото: Новиков Андрей / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

«Кому хочет, тому и определит наследство»

Указ царя-реформатора выглядел как самый настоящий жест отчаяния. Ведь каждый монарх счастлив по-своему, но главное несчастье у всех коронованных особ в прошедшие века было одинаковым — отсутствие наследника мужского пола. Англичанам, к примеру, до сих пор памятны связанные с этой проблемой события, случившиеся в правление короля Генриха IV.

России в начале XVIII века, казалось бы, ничто не предвещало подобных потрясений. У самодержца был сын-наследник, царевич Алексей Петрович, у которого 12 октября 1715 года родился сын — Петр Алексеевич. А вскоре, 29 октября, вторая жена Петра I, Екатерина Алексеевна, родила сына — Петра Петровича.

Но в следующем году Алексей Петрович, не разделявший взглядов отца, бежал за границу и пытался заручиться поддержкой европейских монархов для силового смещения родителя с трона. И после операции по возвращению его в Россию царевич дал клятву об отказе от прав на престол, а затем, после суда над ним, ушел в мир иной 26 июня 1718 года.

Вот только объявленный вместо него наследником Петр Петрович 25 апреля 1719 года умер.

А следующий сын Петра I — Павел Петрович, родившийся 2 января 1717 года, прожил всего один день.

Единственным преемником царя по мужской линии остался его внук и полный тезка — Петр Алексеевич.

Но монарх, видимо, следуя народной мудрости «от дурного семени не жди доброго племени», относился к царевичу, мягко говоря, без малейшей теплоты.

А выбор в качестве наследницы одной из здравствовавших на тот момент трех дочерей Петра I — Анны, Елизаветы и Натальи,— вряд ли встретили бы с одобрением народ и знать, поскольку на Руси издавна считалось, что «у баб волос длинный, а ум короткий». К тому же и самому царю, и его современникам были памятны все потрясения и военные поражения, случавшиеся во время регентства старшей сестры государя — царевны Софьи Алексеевны.

Но оставлять неподходящему наследнику перестраиваемое им на европейский лад государство первый российский император не собирался и пытался найти приемлемый выход из создавшейся ситуации. Он написал довольно шаткое по своей конструкции решение, датированное 5 февраля 1722 года и опубликованное шесть дней спустя, в котором в немалой мере отражались его терзания и сомнения.

В «Уставе о наследии престола» подданным разъяснялось, что Алексей Петрович «авессаломскою злостию надмен был» (библейский Авессалом пытался свергнуть отца) из-за того, что считал себя — старшего царского сына, в соответствии с идущим исстари обычаем, единственным и несменяемым наследником. А потому не подчинялся родителю — «ни на какое отеческое наказание смотреть не хотел».

Библейским же примером доказывалось, что наследство не всегда переходило к старшему сыну, и «Божье благословение тому следовало».

А в качестве еще одного аргумента использовался прецедент из отечественной истории — великий князь Московский, государь всея Руси Иван III, выбирая наследника «не по первенству, но по воли сие чинил, и дважды отменял, усматривая достойного наследника, которой бы собранное и утвержденное наше отечество паки в расточение не упустил».

Усилить мотивировочную часть должна была ссылка царя на прежний его указ о майорате, требовавший вместо раздела имущества родителей между всеми наследниками передавать недвижимость только одному из сыновей:

«В прошлом 1714 году, милосердуя Мы о Наших подданных, чтоб и партикулярные их домы не приходили от недостойных наследников в разорение, хотя и учинили Мы устав, чтоб недвижимое имение отдавать одному сыну, однакож отдали то в волю родительскую, которому сыну похотят отдать, усмотря достойного, хотя и меньшему, мимо больших, признавая удобного, который бы не расточил наследства».

И лишь затем самодержец переходил к сути:

«Должны Мы иметь попечение о целости всего Нашего Государства… чего для заблагоразсудили Мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле Правительствующего Государя, кому Оной хочет, тому и определит наследство».

Он указывал, что этот способ позволит избежать ситуаций, подобных случившейся с Алексеем Петровичем.

Ведь страх наследника перестать быть таковым будет принуждать его вести себя подобающе, «имея сию узду на себе».

А чтобы эта его воля была выполнена, император повелел подданным поклясться «пред Богом и Его Евангелием», что они будут следовать начертаниям этого устава. Как обычно, отступникам сулили суровое наказание:

«Всяк, кто сему будет противен, или инако как толковать станет, тот за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет».

В результате «Устав о наследии престола», как утверждал первый вице-президент Святейшего правительствующего синода архиепископ псковский Феофан Прокопович, всеми сословиями был «любовно принят, благодарно похвален».

Но у присягнувших оставалось немало недоуменных вопросов, на которые в уставе не было никаких ответов.

«Долженствует,— поучал архиепископ Феофан Прокопович,— Монарха нашего устав нелицемерно лобызать и со всяким тщанием соблюдать»

Фото: РИА Новости

«Долженствует,— поучал архиепископ Феофан Прокопович,— Монарха нашего устав нелицемерно лобызать и со всяким тщанием соблюдать»

Фото: РИА Новости

«И без тайного роптания»

В «Уставе о наследии престола», главные положения которого были изложены всего в нескольких строках, ничего не говорилось о том, как именно будет проходить выбор наследника: из царской ли семьи, вельмож, дворянства или из торгового сословия. Не объяснялось и то, смогут ли претендовать на русский трон иностранные принцы.

Но в управляемой самодержавно стране личность монарха имела первостепенное значение. Так что устав вызвал брожение умов, о чем Феофан Прокопович писал:

«В народе нашем обретаются… непокойные головы и страстию прекословия свербящие сердца, что никакового уставления от державной власти произносимого похвалити не хотят».

И это требовалось срочно прекратить. Сам Феофан Прокопович — один из соратников Петра I и самых образованных людей империи — взялся за дело.

К концу осени 1722 года трактат, названный «Правда воли монаршей. Во определении наследника державы своей Уставом Державнейшего Государя нашего Петра Великого отца отечества», был готов и, как принято считать, изучен и одобрен императором. Ничего удивительного в этом не было. Обилие верноподданнических пассажей в начале этого труда должно было настроить монарха на доброжелательное отношение к написанному архиепископом.

Он, к примеру, писал, что «долженствует Монарха нашего устав нелицемерно лобызать и со всяким тщанием соблюдать». А также без стеснения льстил самодержцу:

«Сам устава сего Автор Всероссийский Император не просто устав сей издал, но с крепкими резонами или доводами».

И при этом собрал из всех возможных письменных источников дополнительные многословные аргументы в пользу позиции императора. Архиепископ привел почти полсотни примеров выбора и смены монархами своих преемников начиная с древнейших времен. Кроме того, право самодержца определять наследника подкрепляли многочисленные ссылки на Священное Писание Священное Писание.

Попутно Феофан Прокопович рассмотрел монархию в странах, где существовал в то время парламент, и сравнил ее с монархией абсолютной, российского типа. Как нетрудно догадаться, он доказывал, что самодержавие — наилучшая из возможных форм правления.

Но все словесные построения «Правды воли монаршей» вели читателя к единственному, хотя и повторявшемуся в тексте в различных вариантах, выводу:

«Всяк Самодержец, как во всех прочих, так и в сем деле своем, то есть в определении наследника на престол свой, весьма волен и свободен есть. Вышеположенные бо доводы учат нас: во-первых, что хотя бы грех был Самодержцам определять в наследники меньшого сына, мимо старейшего, или и мимо сынов иного кого от чуждых себе усыновленного, по усмотрению оных непотребства, сего же добродетелей, то однако ж Монаршей в том воле должны суть повиноваться подданные не токмо без явного прекословия, но и без тайного роптания, еще же и без суждения в помыслах».

Архиепископ тут же подчеркивал, что «не грех им, по воли свои избирать себе наследника, но грех есть не избирать». Приводился и еще один аргумент в пользу свободы выбора императором преемника:

«Самодержцы законам человеческим не подлежат».

А кроме описания способа возведения в ранг наследника человека не из царской семьи — путем усыновления в трактате давался ответ на вопрос, может ли стать наследницей дочь самодержца:

«Разуметь подобает, во оскудении сынов, и о дщерях Монарших».

То есть лишь при отсутствии у императора здравствующих сыновей. Другим вариантом в этом же случае был указан поиск наследника среди родственников царской семьи.

Рассматривался в трактате и самый крайний случай — отсутствие узаконенного наследника к моменту смерти самодержца:

«Но что делать народу, когда Государь умрет, не оставив по себе, ни на словах, ни на письме, определенного наследника: ответствуем на сие: Народ, понеже волю свою вечно отдал Государю своему, и на его волю весьма себя возложил, и содействовало в том Божие смотрение, то и по смерти Государя своего должен есть его волею управлятися. И понеже в таковом случае не явно известна народу воля Государя умершего, яко ни словами сказана, ни письмом объявлена, того ради должен народ всякими правильными догадами испытывать, какова была, или быти могла воля Государева».

Архиепископ составил и правила, которыми следовало руководствоваться при угадывании монаршей воли, и Петр I их одобрил вместе со всем текстом трактата. Однако эти нововведения в российское законодательство ожидала непростая судьба. Ведь самодержец взял грех на душу — до 28 января 1725 года, дня его смерти, наследник так и не был назначен.

«В 1724 году удостоил короною и помазанием любезнейшую Свою Супругу, Великую Государыню нашу, Императрицу Екатерину Алексеевну за Ее к Российском Государству мужественные труды»

Фото: РИА Новости

«В 1724 году удостоил короною и помазанием любезнейшую Свою Супругу, Великую Государыню нашу, Императрицу Екатерину Алексеевну за Ее к Российском Государству мужественные труды»

Фото: РИА Новости

«Как Мы оным владели»

Разные группировки в российской элите выстраивали догадки о воле покойного самодержца в соответствии с собственными интересами. Старое боярство полагало, что император хотел бы видеть преемником внука — царевича Петра Алексеевича, не без основания полагая, что при малолетнем монархе они смогут значительно укрепить свое положение во власти.

Понимали это и «птенцы гнезда Петрова», сознававшие, что при таком раскладе вряд ли смогут сохранить свое главенствующее положение в государстве. А потому их догадки об императорской воле были связаны с вдовой самодержца — Екатериной Алексеевной, коронованной супругом 7 мая 1724 года.

Ну а поскольку на их стороне была главная воинская сила в Санкт-Петербурге — два гвардейских полка, то в день кончины Петра I, 28 января 1725 года, был составлен и утвержден «Манифест Синода обще с Сенатом и Генералитетом», где после оповещения жителей страны о смерти самодержца следовала ссылка на петровский устав «О наследии престола» и далее говорилось об угаданной воле покойного:

«А понеже в 1724 году удостоил короною и помазанием любезнейшую Свою Супругу, Великую Государыню нашу, Императрицу Екатерину Алексеевну за Ее к Российском Государству мужественные труды… того для Святейший Синод и Высокоправительствующий Сенат и Генералитет согласно показали: во всенародное известие объявить печатными листами, дабы все как духовного, так воинского и гражданского чина и достоинства люди о том ведали и Ей Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, Самодержице Всероссийской верно служили».

Екатерина I, в отличие от супруга, оставила завещание — Тестамент — и назначила наследником внука мужа — великого князя Петра Алексеевича:

«И именно со всеми правами и прерогативами, как Мы оным владели».

Однако на случай, если Петр II не назначит наследника, Тестамент предусматривал, что следующей императрицей станет Анна Петровна и ее потомки.

А следующей в очереди на престол будет Елизавета Петровна и ее наследники. При этом в документе подчеркивалось:

«Однако ж мужескому полу наследники пред женским предпочтены быть имеют».

Но установленный императрицей порядок занятия трона был, собственно, нарушением петровского устава о наследовании, ведь определить преемника мог только сам правящий монарх. Чем и воспользовались члены Верховного тайного совета, после кончины Петра II, не назначившего наследника. И в манифесте от 4 февраля 1730 года ссылались уже не на петровский устав, а на волю народа:

«Горестная всему Государству Его Императорского Величества кончина пресекла наследство Императорского мужского колена, того ради общим желанием и согласием всего Российского народа на Российский Императорский Престол избрана по крове Царского колена Тетка Его Императорского Величества Государыня Царевна Анна Иоанновна, дщерь Великого Государя Царя Иоанна Алексеевича».

Императрица Анна Иоанновна в манифесте от 17 декабря 1731 года подтвердила приверженность петровскому «торжественною присягою утвержденному о наследстве уставу». И доказала это назначением незадолго до кончины своим наследником внучатого племянника — младенца Иоанна Антоновича.

Но править долго и счастливо Иоанну VI не довелось.

Дщерь Петрова — Елизавета Петровна после переворота 25 ноября 1741 года пыталась доказать, что заняла трон по отцовскому уставу и материнскому Тестаменту, во что, по всей видимости, не верила даже сама.

Однако того, кто по Тестаменту имел больше нее прав на престол — сына Анны Петровны принца Карла Петера Ульриха, переименованного в Петра Федоровича, она объявила своим наследником.

А после свержения 28 июня 1762 году Петра III люди из окружения Екатерины II убеждали всех, что ее восшествие на трон соответствует уставу о наследии, поскольку император отрекся от престола и тем самым сделал наследницей ее.

Сама Екатерина II заинтересовалась установленным Петром I порядком передачи власти, когда стало очевидным, что ее нелюбимый сын и наследник — великий князь Павел Петрович вряд ли сможет быть ее достойным преемником. 20 августа 1787 года она велела найти трактат «Правду воли монаршей» Феофана Прокоповича и, внимательнейше прочитав его, составила документ, названный «Об исключении от наследства». Считается, что она хотела вместо взбалмошного сына сделать наследником внука — великого князя Александра Павловича. Но никакого указа на этот счет не появилось, впрочем, существует версия, гласящая, что о смене наследника говорилось в завещании императрицы, которое заполучил и уничтожил Павел Петрович.

В день своей коронации, 5 апреля 1797 года, Павел I отменил прадедов устав о наследовании. В его «Учреждении об Императорской Фамилии» говорилось:

«Александр, старший Наш Сын, по праву наследства к Престолу, почитается Наследником»

А наследником Александра Павловича в том же документе назывался его старший сын.

Те же положения о введении передачи короны в прежнем порядке (старшему из сыновей монарха, а в случае их отсутствия — старшему из его братьев) были закреплены в специальном акте, утвержденном в тот же день.

На этом, казалось бы, история с петровским порядком престолонаследия в России должна была завершиться. Но дух этого законодательного акта никуда не исчез. К примеру, в 1924 году, после смерти председателя Совета народных комиссаров В. И. Ленина, сначала член Политбюро ЦК РКП(б) Л. Д. Троцкий, а потом и некоторые другие члены высшего руководства страны стали заявлять, что есть признаки, позволяющие догадаться, что В. И. Ленин хотел передать бразды правления именно каждому из них.

История, пусть в меньшем масштабе, повторилась и после кончины главы партии и правительства И. В. Сталина. Появилась версия, что вождь перед кончиной в знак передачи власти пожал руку Г. М. Маленкову — заместителю председателя Совета министров СССР и члену Президиума ЦК КПСС, который вслед за тем возглавил правительство вместо покойного. Правда, врачи, которые были рядом с пережившим инсульт и не приходившим в сознание И. В. Сталиным, много позднее говорили, что ничего подобного быть не могло.

А после распада СССР передача власти выбранному преемнику или по наследству стала на постсоветском пространстве вполне привычным делом. Насколько полным может быть восстановление петровского порядка наследования — покажет время.

Евгений Жирнов

А мы-то с тобой кто?

Эти слова произнёс Николай I, когда Алексей Фёдорович Орлов начальник Третьего отделения, внебрачный сын Федора Орлова, доложил, что немецкая принцесса София-Мария, на которой собрался жениться сын императора Александр II, является внебрачной дочерью великой герцогини Гессенской, от её камергера барона фон Сенарклен де Гранси. На что император Николай I, внезапно обронил: «А мы-то с тобой кто?».

Почему император так сказал? Об этом ниже. И добавил, «пусть кто-нибудь в Европе попробует сказать, что у наследника Русского престола невеста незаконнорожденная!». И эта внебрачная немецкая принцесса в православии Мария Александровна становится супругой императора Александра II и матерью императора Александра III. Спонтанный вопрос царя Николая I — «А мы-то с тобой кто?» – очень показателен в контексте существующих исторических загадок и легенд, что царь Николай I не прирождённый император, что он не был родным сыном Павла I, на что имеются даже подтверждения, со ссылкой на самого Павла I. Но прежде о самом венценосном императоре Павле I, (Павле Петровиче), о русском Гамлете.

 

Павел I, (Павел Петрович Романов, (1754–1801) – прямой продолжатель царского императорского рода Романовых по линии Петра Великого. Его отцом официально считался Пётр III. Пётр III, был внуком Петра I, матерью его была — Анна Петровна Романова, которая выдана была замуж в Германию. По оценкам современников она была достаточно образованной для своего времени девушкой. В частности, она свободно говорила на четырех иностранных языках, но рано умерла.

 

Наследник царской фамилии Павел I был долгожданным первенцем, появился на свет в сентябре 1754 года только на 10-ый год брачного союза Екатерины II и Петра III. Историк Константин Валишевский писал: «Павел был оторван от матери на следующий день после того, как только родился, он был ей почти чужой, и ничто в этом ребёнке не привлекало её сердце матери и не радовало её ума… Из рук Панина Павел вышел человеком не глупым и не развращенным. Всех, кто знакомился с ним, он поражал обширностью своих знаний и очаровывал своим умом. Несмотря на все это, он собственными руками вырыл ту пропасть, где погибли сперва его счастье, а затем и его слава и его жизнь». После того, как в 1762 году в результате переворота на русский трон взошла императрица Екатерина II, единственным наследником престола стал восьмилетний Павел Петрович, её сын. 11 марта 1801 г. император Павел I, точно, также как и его отец, был убит ударом в висок тяжелой золотой табакеркой в спальне Михайловского замка.

 

В 1858 году на месте бывших покоев императора Павла I, в которых он был убит заговорщиками, по повелению его внука императора Александра II устроили церковь святых апостолов Петра и Павла. А в Эрмитаже хранится табакерка, в которой имеется вкладыш красного сафьяна с тисненой золотом надписью: «принадлежала Оберъ-Шталмейстеру графу Николаю Александровичу Зубову». Ответ на вопросы: «Был ли Павел I сыном Петра III», и «Чей сын на самом деле был Николай I?» не исчезают до сих пор и имеют особый интерес, потому как историческая загадка осталась не разрешённой. Существует исторический анекдот. Александр III поручил обер-прокурору Победоносцеву прояснить, кто же является отцом Павла I: любовник Екатерины II Сергей Салтыков или её законный супруг Пётр III. Сановник сначала сообщил императору, что слухи об отцовстве Салтыкова подтверждаются, на что тот ответил: «Слава Богу, мы – русские!». Однако позднее Победоносцев нашел доказательства в пользу Петра III. На это Александр III не менее радостно заявил: «Слава Богу, мы – законные!».

 

По всей видимости, сами императоры «отец и сын» были прекрасно осведомлены о циркулировавших по дворцу слухах, которые остались тайной и оставили загадку на все времена. «Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений, – вспоминала Екатерина Великая. – Я продолжала его слушать, он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравниться при дворе. Ему было 25 лет, вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся. Я не поддавалась всю весну и часть лета». Екатерина Великая, матушка Павла I, сама распускала слухи о том, что Павел – сын Салтыкова, с целью, чтобы лишить его возможности занять престол. Так, историк Яков Барсков писал: «Ложь была главным орудием царицы: всю жизнь с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владела им, как виртуоз».

 

Версию об отцовстве Сергея Салтыкова поддерживал советский историк Николай Павленко, который в частности писал: «Иные придворные, наблюдавшие семейную жизнь великокняжеской четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке надлежит величать не Петровичем, а Сергеевичем. Вероятно, так оно и было».

 

 

По мнению историков, Екатерине приходилось разными способами оправдывать свой захват власти. Мать видела в лице сына политического противника в борьбе за власть и сделала все возможное, чтобы расширить пропасть между ними. Екатерина Великая не любила сына, но он был для неё необыкновенно важен и нужен для устойчивости и продления династии, чтоб на её сыне не прервалась правящая династия, продолжение царского рода. Монархии нужен был «природный» наследник. Павел I взошёл на престол, в 1796 году, в свои 42 года, после смерти матери Екатерины Великой, которая не допускала сына до решения государственных дел, и пробыл на престоле 4 года 4 месяца и 6 дней. Вспоминая об отце, он часто выражал свои сомнения относительно того, что он сын Петра III. После смерти Екатерины Великой, прямо во время коронации он объявил изменения в порядке престолонаследия: теперь править Россией могли только мужчины, причем передавалась корона только от отца к сыну — женщины царской семьи были лишены престола.

 

Кроме всего прочего, Павел I известен всем, как сумасброд, солдафон и рыцарь Мальтийского Ордена, отличавшийся психической неуравновешенностью и чрезмерной жестокостью, но мало кто знает, что он собственноручно изобрёл солдатскую шапку-ушанку, в иноземных треуголках наша русская армия отмораживала щеки и уши. А ещё Павел I был любвеобильной натурой, отъявленным и опытным ловеласом, список его любовниц огромен, помимо своих десятерых детей, он имел незаконнорожденных сына и дочь и грозился их узаконить. Почти все историки, которые пишут о периоде Павла I, сентиментально отзываются о супруге Императора Павла Петровича – Марии Фёдоровне, утверждая, что в первые годы супружества Цесаревич Павел и Великая княгиня нежно любили друг друга. Во время их встречи в Берлине Павел писал матери: «Я нашёл свою невесту такову, какову только желать мысленно себе мог: недурна собою, велика, стройна, застенчива, отвечает умно и расторопно. Что же касается до сердца ея, то имеет она его весьма чувствительное и нежное. Весьма проста в обращении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкою».

 

Современники отмечали, что немка, была статной блондинкой, София-Доротея с юных лет была склонна к полноте и ростом была выше наследника российского престола. Для Павла Петровича это был второй брак. Официально Павел Первый был женат дважды. Его первая супруга – великая княжна Наталья Алексеевна, в девичестве Вильгемина Гессенская (1755-1776). Павел и Наталья поженились, а через три года великая княгиня при родах умерла, вместе с младенцем. Павел любил свою жену, он был потрясён смертью жены, искренне переживал её уход и был в своём горе неутешен и готов был отрешиться от всего земного, и не собирался вновь жениться. Екатерина Великая была озабочена угрозой прерывания династии, престолу нужен был наследник. Она специально вручила Павлу любовную переписку покойной невестки с Андреем Разумовским, лучшим другом цесаревича.

 

Шокированный изменой, великий князь Павел быстро согласился на второй брак, и Екатерина женила сына на Софии Марии Августе (1759-1828), которая родила десять детей, шесть дочерей и четверых сыновей, два из которых Александр I и Николай I стали императорами России. Жена Павла I — самая многодетная императрица в истории России. Но она не только рожала детей для российского престола, но и дважды пыталась взойти на российский престол, первый раз, сразу после смерти мужа Павла I. Мария Фёдоровна, вдова Павла I, вначале упала в обморок, узнав о смерти мужа, но быстро оправилась, выскочила босиком из своей опочивальни и заявила, «что коронована и должна теперь царствовать». Она сделала три попытки овладеть ситуацией. С часу до пяти утра Мария Фёдоровна отказывалась присягнуть, подчиниться сыну и новому императору Александру I, за это время новому императору присягнул Семёновский, Преображенский полки.

 

Вельяминов-Зернов: «Вдруг императрица Мария Фёдоровна ломится в дверь и кричит: «Пустите, пустите!» Кто-то из Зубовых сказал: «Вытащите вон эту бабу». Евсей Горданов, мужчина сильный, схватил её в охапку и принес, как ношу, обратно в её спальню». Затем она пробует прорваться на балкон и обратиться к войскам, но её останавливает Пален. Наконец императрице сказали: «Мадам, не играйте комедию». В этот роковой момент Александр I пребывал в состоянии нерешительности и готов был уступить матери, кричавшей: «Я хочу править! Я должна!». Во время семейного скандала Елизавета Александровна, жена Александра I, постоянно находившаяся при свекрови, воскликнула: «Эта страна устала от власти толстой старой немки. Оставьте ей возможность насладиться молодым русским царём!».

 

Вдовствующая императрица, желавшая получить власть, бродила по дворцу, пока Леонтий Леонтьевич Беннигсен не сумел её запереть и изолировать. Позже императрица-мать обернулась к сыну с выражением глубокого горя и с видом полного достоинства сказала: «Теперь вас поздравляю — вы император». Мария Фёдоровна переселилась в Павловск, её отношения с сыном испортились. Самому Александру убийство нанесло глубокую психологическую травму, которая вызвала его обращение к мистицизму в конце жизни. Писатель Фонвизин описывает его реакцию на новость об убийстве отца: «Когда все кончилось, и он узнал страшную истину, скорбь его была невыразима и доходила до отчаяния. Воспоминание об этой страшной ночи преследовало его всю жизнь и отравляло его тайною грустью». Жена Александра, Елизавета Алексеевна, писала: «Страшная рана в его душе не заживёт никогда».

 

Второй раз во время восстания декабристов 1825 года Мария Фёдоровна с Милорадовичем участвовала в заговоре генералитета, который имел свои планы на верховную власть, в результате чего, не без её помощи образовалось «междуцарствие», кризис власти в семье Романовых. А восставшие декабристы не играли основной роли, в большой политической игре. Мария Фёдоровна не хотела, чтобы на престол взошёл старший сын Константин Павлович, он был ранее отстранён, режиссировала сыновьями мать и была на стороне любимого сына Николая. В результате о Константине мы сегодня знаем лишь то, что он более других походил на императора Павла I внешностью и нравом. Однако вот мнение другого его современника — Пушкина, писавшего в декабре 1825 года: «…радуюсь восшествию на престол Константина… Он умен, а с умными людьми все как-то лучше; словом, я надеюсь от него много хорошего».

 

Константин Павлович не подписал отказ от престола, сославшись на то, что он и не объявлял себя манифестом о вступлении на престол, но отречься официально, так и не приехал из Польши, переписку между братьями, Мария Фёдоровна умышленно затягивала. Великий князь Константин боялся повторить трагическую судьбу своего отца. В это же время некоторым из своего окружения говорил о возможности для него вступить на престол: «Я эту шапку и сам могу надеть, сумею», а гвардия его любила, с которой он совершал заграничные походы в 1812 года и неплохо себя проявил, в отличие от Николая. Императрице Марии Фёдоровне очень хотелось царствовать по примеру своей свекрови Екатерине Великой.

 

К решению женитьбы своего сына, Павла, Екатерина II подключила короля Пруссии Фридрих II, потому как невеста была уже обручена с Людвигом Гессенским. Жених Доротеи быстро получил отставку, а брак Павла I представился выгодным политическим приобретением. Он долгое время был безупречным супругом и до последней минуты жизни страстно поклонялся истине, красоте и добру. Женитьба Павла на дородной немке, которую ему навязала мать, была со всех сторон браком по расчёту. Павлу эта свадьба, как казалось, открывала путь к престолу. Но когда выяснилось, что мать не собирается уступать сыну его законных прав, он мог больше не имитировать пылкую влюблённость к своей супруге. У Павла возбуждаются подозрения против его жены, он боится, как бы она не поступила так же, как его мать Екатерина поступила с его отцом.

 

В повседневной жизни Павел I был вспыльчивым и неуравновешенным монархом. После воцарения на престол часто скандалил в присутствии дворцовых людей. Известные скандалы закатывались гласно по поводу нагульных детей жены Марии Фёдоровны, обвинял её в доступности, в супружеской неверности, утверждал, что семеро из десяти детей – не его! Павел I подозревал некоего Даниила Григорьевича Бабкина (1771-1858), который служил при дворе. Павел признал Николая, рождённого от двадцатитрёхлетнего здоровяка императорского гофкурьера Данилы Бабкина, но относился к нему весьма скептически, называя «сына» Николая I «гофкурьерским ублюдком». Такие жёсткие высказывания были не только в присутствии посторонних придворных, но и при взрослых сыновьях и их жёнах, Елизавете Алексеевне, супруге цесаревича Александра I, и Анне Фёдоровне, супруге великого князя Константина. Во время таких сцен Мария Федоровна молчала, продолжала быть невозмутимой, за что и получила при дворе прозвище «Чугунная императрица».

 

Однако в 1925 году историк Павел Щеголев опубликовал случайно сохранившуюся копию письма Павла I князю Фёдору Васильевичу Ростопчину. Император Павел I, вспоминая давние события, пишет, что давно уже порвал все отношения с императрицей и что признает своими только троих старших детей от неё (сыновей Александра, Константина и дочь Александру). Кто же является отцом? остальных детей — он понятия не имеет, хотя и подозревает в их отцовстве Даниила Григорьевича Бабкина. Вот это письмо Павла I к Ф.В. Растопчину от 15 апреля 1800 г.: «Дражайший Фёдор Васильевич… Вам, как одному из немногих, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает. Не внушили ли ему пошлую басню о происхождении его отца мои многочисленные враги. Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра – мои кровные дети. Прочие же?.. Бог весть!.. Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест: «О признании сына моего Николая незаконным“, но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к «дядям» с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя – завидная судьба!. . Дражайший граф, письмо это должно остаться между нами. Натура требует исповеди, и от этого становится легче жить и царствовать. Пребываю к Вам благосклонный Павел».

 

По всей видимости, Николай I прекрасно был осведомлен о дворцовых слухах, что его мать, Мария Фёдоровна, близко общалась с гоф-фурьером Даниилом Григорьевичем Бабкиным. И что именно от него она родила Николая и Михаила. Если же отвлечься от дворцовых легенд, и брать во внимание только внешнюю сравнительную характеристику, то можно обнаружить, что Николай I кардинально отличался, от первых детей Павла Петровича: Александра, Константина и Александры. Родился Николай Павлович с ростом 62 см, или аршин без двух вершков, в 1796-м году, весьма крепким малышом в последний год жизни своей царственной бабки Екатерины II и вызывал у неё восторг. Увидев внука, Екатерина так описала свои впечатления: «Длиной два фута (60 см), с руками не меньше, чем у меня, с громким низким голосом: я никогда не видела подобного рыцаря. Если он и дальше будет расти, его братья будут казаться карликами по сравнению с этим колоссом. Мне кажется, что у него судьба повелителя, хотя у него два старших брата».

 

Цесаревич Николай Павлович с рождения удивлял окружающих своим резким отличием от старших братьев — Александра и Константина. В Александре было много детского. Он писал однажды Лагарпу, что, дав свободу и конституцию земле своей, он отречется от трона и удалится в Америку. С возрастом различия между братьями становились заметнее. Николай I, судя по сохранившимся данным, был самым высоким императором в истории Российского государства, его рост достигал 2.05 см, даже выше Петра I, рост которого был 2.04 см. На которого ему так хотелось быть похожим.

 

 

«В нем много прапорщика и немного Петра Великого», — так написал об императоре, А.С. Пушкин в своём дневнике в 1834 году, ссылаясь, что кто-то так сказал. Один из самых талантливых пушкинистов ХХ века Юрий Михайлович Лотман, так разъяснил высказывание поэта: «Николай I получил весьма посредственное образование и обладал ограниченным кругозором фрунтового командира.   Идея  неограниченного деспотизма и божественного происхождения  власти  — жалкая и архаическая идеология крошечных  немецких  дворов — крепко держалась в голове его  матери   Марии   Фёдоровны, которая сумела внушить её младшим сыновьям —  Николаю  и Михаилу. Вот это древко со знаменем своей богоизбранности,  в котором выражалась «архаическая идеология крошечных немецких дворов», и держал император Николай Павлович. Потому он и «прапорщик».

 

Другая черта, тоже оставшаяся на всю жизнь; Николай Павлович «не сносил никакой шутки, казавшейся ему обидною, не хотел выносить ни малейшего неудовольствия… Он как бы постоянно считал себя и выше, и значительнее всех остальных». «Я ненавижу тех, кто мне сопротивляется, и презираю тех, кто мне служит – афоризм Николай I». А рост его отца Павла I был 166 см. В кого был таким высоким сын? По разным данным у старшего брата Александра I рост был, примерно 178 см. Кроме того, Николай обладал громким, мощным голосом, крепким телосложением, волевым, довольно решительным характером, но был не столь интеллектуально развитой натурой, как его старшие братья. При этом под стать Николаю был и его младший брат Михаил, чего нельзя было сказать о старших братьях. Если взглянуть на портрет Николая I, то можно увидеть, высокий рост — военная выправка, грудь дугой, мощный полный жизни взгляд, энергичный разворот головы, отличающейся от внешности Павла I.

 

Учился Николай неровно, его готовили для военного поприща, он больше предпочитал заниматься делами военными. Общественные науки казались ему скучными, поэтому он не проявлял большого интереса к ним. Наоборот, к точным и естественным наукам он испытывал тяготение, а военно-инженерным делом по-настоящему увлекался. Павел любил своих детей и знал, что и мать его любила своих внуков Александра и Константина, но также отчётливо понимал, что по отношению к нему, родному сыну материнский инстинкт, разрушенный разлукой, почти молчал в Екатерине. В 1852 г. в Гатчине открывали памятник Павлу I. Во время торжественной церемонии император Николай I расплакался: «покровы сняли, но верёвка осталась на шее статуи и державный сын, увидя это, заплакал. Всех поразила эта случайность». Когда отца задушили шарфом в своей постели, сыну было четыре года.

«Нынешние Романовы не имеют права занимать российский престол» – говорит православный игумен

ФОТО: Князь Георгий Михайлович и Княгиня Мария Владимировна

1 октября потомок династии Романовых, женится на дочери итальянского дипломата Ребекке Беттарини в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга. Предстоящая свадьба пары привлекла большое внимание российских СМИ, одно из которых назвало это событие «свадьбой века», что, конечно же, является полной чушью.

Объявление о свадьбе пары в январе этого года в очередной раз возобновило вековой спор о Кирилловичах, ветви рода Романовых, их горячо оспариваемых претензиях на несуществующий российский престол и восстановлении монархии.

По мнению историка Александра Чаусова, «практическая реализация идеи возрождения русской монархии представляется крайне сомнительной. В Новое время возвращение монархии в любую страну влечет за собой изменение всей логики работы институтов власти. Даже если это конституционная монархия. Как бы мы ни относились к России, сегодня это демократическое республиканское государство», — говорит Александр Чаусов.

Историк считает, что религия в любой монархии является важнейшим компонентом. Монархия есть легитимация власти через сакральное, то есть через религиозные атрибуты. Как в России, где на конституционном уровне декларируется свобода совести и вероисповедания при законодательно закрепленном равенстве конфессий и религиозных течений, будут выбирать религиозную конфессию, которая должна совершать обряд миропомазания именно на этого монарха? Понятно, что Россия — страна с сильной православной культурой, и сам Георгий Романов — православный. Но если церемонию проведет Русская православная церковь, это вызовет недовольство не только других религиозных конфессий, но и политических фракций (в частности, Коммунистической партии) страны. «Царь в государстве есть епископ для земных дел, как называли византийских императоров. При введении монархии придется забыть, что в России церковь отделена от государства», — отметил Чаусов.

Кроме того, историк уверен, что для возрождения монархии в России необходимо будет вернуть классовое деление общества. Для установления монархии в России необходимо провести всенародный референдум. Если абсолютное большинство проголосует за, то необходимо будет провести некий Земский собор — по аналогии с тем, на котором Михаил Романов был избран царем в России в 1613 году. Сейчас право потомков Кирилловичей из рода Романовых занимать какой-либо престол представляется весьма сомнительным. Но Земский собор не является референдумом; он предполагает, по крайней мере, раздел сословия общества и официальное возрождение дворянства. Современное общество просто не мотивировано процессами возрождения монархии, уверен историк.

Идея восстановления монархии в постсоветской России не нравится большинству россиян. Летом 2019 года опрос, проведенный ИА REGNUM среди около 35 тысяч граждан России, показал, что только 28% поддерживают идею восстановления монархии, из них более половины (52%) НЕ ПОДДЕРЖИВАЮТ посадку на трон «Романова»!

ФОТО: Отец Афанасий Селичев

Права на престол не имеет браков в истории Кирилловичей [среди прочих членов Императорской Фамилии мужского пола в царствование Николая II], и это лишило Георгия Романова права занимать какой-либо престол.

Прадед Георгия, великий князь Кирилл Владимирович (1876-1938), утратил право на престолонаследие, вступив в кровосмесительный брак [запрещенный Русской Православной Церковью] со своей двоюродной сестрой принцессой Викторией-Мелитой Саксен-Кобург-Гота (1876-1936), дочь герцога Эдинбургского (1844-1900) и великой княгини Марии Александровны (1853-1920). По мнению Русской православной церкви, его женитьба лишила его и его потомков каких-либо прав на российский престол. В течение 19 февраля17 революции Кирилл Владимирович, командуя гвардейским флотским экипажем в Петрограде, признал Временное правительство и ходил с красным бантом. «В его послужном списке что-то есть», — сказал отец Афанасий.

Кроме того, сын Кирилла Владимир (1917-1992) в 1948 году тайно вступил в морганатический брак с разведенной госпожой Кирби, урожденной княгиней Леонидой Георгиевной Багратион-Мухранской (1914-2010). Этот брак, по законам Российской империи, лишал его отпрысков каких-либо прав на престол.

«В лучшем случае это знатные князья. Более того, последний Романов вовсе не Романов: он Гогенцоллерн. Российский паспорт ему дал президент Борис Ельцин, добавил священник.

Георг Гогенцоллерн или Георгий Романов?

Джордж — сын прусского принца Франца Вильгельма Гогенцоллернского и законный немецкий принц. Но Георгий, пусть и очень условный, все же Романов по женской линии, совершенно нереально представить, что Россия, примет его.

Георгий Романов — правнук императора Вильгельма II, и имеет гораздо больше прав на германский престол, чем на российский. Благодаря усилиям его матери Марии Владимировны, в настоящее время он участвует в ее кампании по связям с общественностью, чтобы сделать ее сына более знакомым и привлекательным для россиян.

По словам Александра Чаусова, Георгий неоднократно заявлял, что никогда не хотел становиться русским царем, мол, это все мамина затея.

По мнению историка Михаила Диунова, свадьба Георгия с Ребеккой Беттарини может повлиять на его право занять любой престол. Беттарини не принадлежит к правящему дому, что является основным условием брака при 179 г.7 закона о престолонаследии, она даже не дворянка.

«В этом году Мария Владимировна сделала хитрый ход, — рассказывает Михаил Дюнов, — отец Ребекки, дипломат Роберто Беттарини, был «награжден» орденом Святой Анны I степени и благодаря этому формально стал дворянином Российская империя. Но все понимают, что это не более чем фарс».

Очень важно отметить, что Мария Владимировна никогда не имела и не имеет права раздавать титулы или награды, так как не является и никогда не была правящим монархом. Несмотря на это, Мария активно и совершенно незаконно распространяет ордена, медали и даже титулы Российской империи. В то время как в современной Российской Федерации официально восстановлены многие ордена и награды Российской Империи, обычный гражданский, а не представитель государства, раздает тот же орден по внешнему виду и названию своим сторонникам от имени «Императорского Дома» !

По словам Диунова, избрав в жены Ребекку Беттарини, Георгий исключил своего отпрыска из числа тех, кто может иметь право на престолонаследие в случае теоретического возрождения монархии в России.

© Пол Гилберт. 29 сентября 2021

Нравится:

Нравится Загрузка…

Журнал современной российской истории и историографии Том 12 Выпуск 1 (2019)

С сентября 1781 по ноябрь 1782 Великий князь Павел Петрович в сопровождении супруги , великая княгиня Мария Федоровна, посещала главные королевские дворы Европы под псевдонимом «граф и графиня дю Нор». Подчеркивая церемониальное значение высокостатусных инкогнито-туров, эта статья обращается к кажущейся парадоксальной связи между частным статусом и публичной видимостью путешествующего русского двора и анализирует нарративы о нем в европейской прессе в других документальных отчетах, связанных с турне.

Заголовок:

Разведка, дипломатия, развлечения: сын Екатерины II путешествует по Европе инкогнито

Тип статьи:

исследовательская статья

DOI:

https://doi. org/10.1163/22102388-01201005

Язык:

Английский

Страницы:

149–168

Ключевые слова:

кросс-европейская история; «Вооруженный нейтралитет»; «Граф и графиня дю Нор»; Павел I России; великая княгиня Мария Федоровна; Екатерина II ; Петр I ; Иосиф II ; путешествие инкогнито; пресса восемнадцатого века; европейское общественное мнение; СМИ событие

В:

Журнал современной российской истории и историографии

В:

Том 12: Выпуск 1

Издатель:

Брилл | Шёнинг

E-ISSN:

2210-2388

Распечатать ISSN:

1947-9956 гг.

Предметы:

История, славяноведение и евразийство

	Все время	Прошлый год	Последние 30 дней
Абстрактные просмотры	396	65	7
Полнотекстовые просмотры	17	2	1
Просмотры PDF и загрузки	37	10	3

С сентября 1781 г. по ноябрь 1782 г. великий князь Павел Петрович в сопровождении своей супруги великой княгини Марии Федоровны посещал главные королевские дворы Европы под псевдонимом «Графиня и графиня дю Нор». Подчеркивая церемониальное значение высокостатусных инкогнито-туров, эта статья обращается к кажущейся парадоксальной связи между частным статусом и публичной видимостью путешествующего русского двора и анализирует нарративы о нем в европейской прессе в других документальных отчетах, связанных с турне.

Заголовок:

Разведка, дипломатия, развлечения: сын Екатерины II путешествует по Европе инкогнито

Тип статьи:

исследовательская статья

DOI:

https://doi. org/10.1163/22102388-01201005

Язык:

Английский

Страницы:

149–168

Ключевые слова:

кросс-европейская история; «Вооруженный нейтралитет»; «Граф и графиня дю Нор»; Павел I России; великая княгиня Мария Федоровна; Екатерина II ; Петр I ; Иосиф II ; путешествие инкогнито; пресса восемнадцатого века; европейское общественное мнение; СМИ событие

В:

Журнал современной российской истории и историографии

В:

Том 12: Выпуск 1

Издатель:

Брилл | Шёнинг

E-ISSN:

2210-2388

Распечатать ISSN:

1947-9956 гг.