Парменид. Поэма О природе. Предварительные замечания

Что есть бытие само по себе, есть ли что-либо помимо бытия, в чём состоит истина бытия или бытие истины, каковы признаки или свойства истинного бытия, что значит тождество мышления и бытия, чем мышление отличается от мнения, какова природа философского знания и познания — всё это важнейшие философские вопросы. Интерес к их решению никогда не угасает, но все они впервые были поставлены «пророком истины, сделанным из железа» (Фр. Ницше), «дивом глубокомыслия» (А. Галич), «твёрдокаменным рационалистом» (Скирбекк и Гуннар), «знающим мужем» (Парменид сам о себе), мыслителем VI — V веков до н.э. из Элеи Парменидом. Многие исследователи относят поэму Парменида «О природе» к разряду дидактических произведений, поскольку в ней не представлено какое-то застывшее, раз и навсегда устоявшееся учение, поэма учит тому, как нужно правильно мыслить, философствовать. По «учебнику» парменидовской философии учились Зенон Элейский, Платон, Аристотель, неоплатоники, М.

Хайдеггер, В.В. Бибихин и многие другие философы. Если и можно философию досократиков назвать «начальной школой» философской мысли, то только в том смысле, на который указывал Мартин Хайдеггер в курсе лекций о Пармениде: Анаксимандр, Гераклит, Парменид стоят у самого Начала, рядом с Истиной, поэтому они ближе к Истине, чем мы, отдалившиеся от неё на два с половиной тысячелетия. Согласно В.В. Бибихину, единственная, необходимая цель философии (чтения философии) — это «воскрешение отцов», т. е. обращение внимания к началу, к «отцам». Можно конечно же по-своему, по-новому решать вопросы о бытии, об истине, о тождестве мышления и бытия, но всегда эти «решения» будут лишь замками из песка, философским сиротством, пока не будут поняты данные вопросы в их изначальном смысле.

Приступая к прочтению поэмы Парменида, я ставлю перед собой ряд целей. Первая, самая масштабная и труднодостижимая цель — провести некоторую ревизию толкований поэмы Парменида (ограничусь только отечественными комментариями и переводами), оставив пусть и несколько, но серьёзных, целостных интерпретаций.

Вторая цель — попытка разобраться в тех противоречиях, тёмных местах, которые возникают при понимании поэмы. Достижение и этой цели кажется для меня делом маловероятным. Остаётся третья цель — получение важного опыта работы с философским текстом.

В качестве методологических установок полагаю для себя следующие три принципа. Первый — принцип историзма, который заключается в том, чтобы не приписывать изучаемому мыслителю идеи, возникшие и свойственные другим, более новым историческим эпохам. Например, платоновское учение о бытии, хотя и ссылается в своей аргументации на учение Парменида, принадлежит иной исторической эпохе и не может быть использовано для понимания парменидовской философии. Нужно также учитывать философские позиции тех авторов, благодаря которым поэма Парменида сохранилась до наших дней.

Второй методологический принцип я обозначаю как принцип филологической интерпретации, который состоит в выявлении внутренней формы слов, во вчитывании в текст, в вслушивании в язык философствования. Филологическая интерпретация хотя является необходимой, но не достаточна, поскольку в таком случае всё ограничивалось бы добротным переводом текста, рассматриваемого как исторического памятника или музейного экспоната.

Третий принцип — принцип исторической интерпретации должен показать жизнь, историческую драму тех философем, которые можно вычитать из поэмы Парменида, проследить их модификацию в культурно-историческом, социально-политическом, интеллектуальном аспектах. Удачнее всего историческая интерпретация понятия алетейя-истина показана М. Хайдеггером в курсе лекций «Парменид». Другой пример исторической интерпретации учения Платона об идеях можно найти у А.Ф. Лосева в «Очерках античного символизма и мифологии». Историческая интерпретация, на мой взгляд, есть высший уровень философской интуиции, который для меня пока ещё не достижим, поэтому оставляю принцип исторической интерпретации в стороне, ограничиваясь только собственным, субъективным пониманием философских положений поэмы.

Главным источником изучения поэмы Парменида «О природе» является сам греческий текст. Поскольку имеется множество разночтений и переводов поэмы, причём разногласия не ограничиваются только техническими моментами перевода, то для сравнения я взял несколько доступных для меня переводов. Во-первых, это классический немецкий перевод поэмы Германа Дильса и Вальтера Кранца (Diels H. Die Fragmente Der Vorsokratiker, Band 1, 1960), который примечателен тем, что там немецкий перевод идёт параллельно с греческим текстом поэмы. Во-вторых, перевод на английский язык Джона Барнета 1892 г. Вообще в зарубежной исследовательской традиции парменидоведения существует множество переводов и комментариев, которые постоянно обновляются. Проанализировать хотя бы важнейшие, самые серьёзные из них не представляется возможным, тем более что обзоры иностранных толкований поэмы хорошо представлены отечественными учёными (см. ниже). Важным источником в понимании философии Парменида является текст лекций о Пармениде, прочитанный Мартином Хайдеггером во Фрайбургском университете в зимнем семестре 1942-1943 года (Хайдеггер М.

Парменид. — Спб.: «Владимир Даль», 2009). Хотя эти лекции посвящены в основном рассмотрению понятия «алетейя», но в них можно найти много интересного относительно прочтения (услышания) положений и терминов парменидовской поэмы. Оригинальный комментарий и целостный анализ поэмы Парменида дан учеником М. Хайдеггера Жаном Бофре (Бофре Ж. Диалог с Хайдеггером в 4-х книгах. Книга 1. — Спб.: «Владимир Даль», 2007).

Что касается отечественных переводов поэмы, то одним из первых является перевод Александра Осиповича Маковельского (Маковельский А. Досократики. Часть вторая (Элеатовский период). — Казань: Издание книжного магазина М.А. Голубева, 1915), где наряду с переводом даётся анализ толкований фрагментов поэмы различными учёными того времени. Более новый перевод поэмы представлен советским историком философии Михаилом Александровичем Дынником. Наиболее адекватным русским переводом в настоящее время большинством признаётся перевод (а точнее два перевода, включая поэтический) Андрея Валентиновича Лебедева (Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I: От эпических космогоний до возникновения атомистики / Издание подготовил А.В. Лебедев. М.: Наука, 1989. — 576с.). Интересным, а в некоторых местах наиболее правильным, является поэтический перевод одного из ведущих специалистов по античной поэтике Михаила Леоновича Гаспарова (Гаспаров М.Л. Эллинские поэты VIII – III вв. до н.э. — М.: Ладомир, 1999).

Некоторые полезные замечания относительно Парменида можно найти у Алексея Фёдоровича Лосева (Лосев А.Ф. Словарь античной философии. — М.: Издательство «МИР ИДЕЙ», АО АКРОН, 1995). Оригинальное разрешение спорных моментов философии Парменида даёт Мераб Константинович Мамардашвили в своих лекциях по античной философии (Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. — М.: «Аграф», 1999). Обзор как отечественных, так и зарубежных исследований учения Парменида представлен в монографии Алексея Сергеевича Богомолова «Диалектический Логос: Становление античной диалектики» (Богомолов А.С. Диалектический Логос: Становление античной диалектики. — М.: Мысль, 1982). Геннадий Владимирович Драч в своём исследовании по рождению античной философии обнаруживает политические, правовые, культурные связи с учением Парменида, здесь также можно найти обзор толкований важнейших мест поэмы различными учёными (Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. — М.: Гардарики, 2003). Я не касался исследований по вопросам был ли Парменид диалектиком или метафизиком, родоначальником идеализма или материализма, поскольку в таком случае нарушается принцип историзма.

Пути постижения истины | Непротиворечие: VIKENT.RU

В поэме «О природе» Парменид вкладывает своё учение в уста некой богини, которая его радушно принимает. Он изображает себя, влекомым ею в карете, запряженной рысаками, переступает порог суровой богини Справедливости, и в компании дочерей Солнца, Ночи и Дня, достигает заветной цели. Богиня, символизирующая Истину, торжественно провозглашает: «Необходимо, чтобы ты Единое изучил».

К нему богиня указывает три пути:

1) путь абсолютной истины; 
2) путь изменчивых мнений, ошибок и фальши; наконец; 
3) путь мнений, достойных похвалы.

1) Наиважнейший принцип Парменида есть принцип истины («незыблемое сердце истины, правильно округлой»): бытие есть и не может не быть; небытия нет и не может нигде и никак быть.  «Я тебе скажу — и ты услышь моё слово — Какие есть пути, чтобы мыслью цель достигнуть: Один, что бытие есть и что невозможно, чтоб не было его…» «Это необходимо говорить и думать, что должно быть бытие: есть лишь бытие, ничто — его нет»; «Один лишь путь нам остаётся: есть бытие».

Бытие и небытие в контексте размышлений Парменида несут в себе интегральный и однозначный смысл; бытие есть чистая позитивность, небытие — чистая негативность, первое есть абсолютная противоположность второго.

Как Парменид обосновывает свой великий принцип? Аргументация очень проста: всё, о чём говорится и думается, есть. Невозможно думать (значит, и говорить), иначе, как думая (значит, говоря) о чём-то, что есть. Думать ничто равнозначно не думать, а говорить о ничто, значит ни о чём не говорить. Именно поэтому ничто немыслимо и невыразимо. Стало быть, «думать» и «быть» соединяются, совпадая: «одно и то же думать и быть».

«Одно и то же думать и быть функцией того, что есть мышление,  Ибо вне бытия, в рамках которого все выражено, 
Никогда не найдешь мышления: есть или будет, значит, 
Что нет ничего вне бытия…»

Интерпретаторы указывали на этот принцип Парменида как на формулировку принципа непротиворечия, согласно которому невозможно сосуществование во времени противоречащих друг другу суждений: если есть бытие, необходимо, чтобы не было небытия. Парменид вскрывает онтологический смысл этого принципа, впоследствии получившего гносеологический и лингвистический смысл, на основе чего конституируется западная логика в её высших достижениях. Именно это недвусмыленное понимание принципа бытия и непротиворечивости очаровало Платона, который нашёл нашего философа «восхитительным и грозным» с его железной логикой.

Бытие есть то, что не порождено и не уничтожимо.
Ибо, если бы оно происходило, то из небытия, что абсурдно, ибо установлено, что небытия нет. В случае происхождения из бытия, это не менее абсурдно, ибо мы должны были бы признать, что оно уже есть. По тем же причинам нет небытия, поскольку двигаться к бытию значило бы, что бытие уже есть, и стало быть, останется. Бытие не имеет прошедшего, ибо прошлое — то, чего уже нет, не имеет и будущего, ибо его ещё нет, оно есть вечное настоящее без начала и без конца.

Бытие неизменно и неподвижно, ибо подвижность и изменчивость предполагают небытие, по отношению к которому бытие двигается или во что бытие трансформируется. Парменидово бытие во всём равно; немыслимо «более бытия» или «менее бытия», ибо это сразу означает вторжение небытия. Парменид также не раз обозначает бытие как ограниченное в значении «законченного» и «совершенного». Абсолютное равенство и завершённость воплощались в идее сферы, которую уже пифагорейцы понимали как совершенную фигуру, как цельность.

Единственная истина, следовательно, состоит в том, что существует бытие ничем и никем непорождённое, неуничтожимое, неизменное, неподвижное, равное себе, сферообразное и единое. Всё прочее суть пустые имена.

2) Путь правды есть путь разума (тропа дня), путь ошибок есть неизбежно данные чувств (тропа ночи). В самом деле, от чувств мы знаем о существовании рождения и смерти, становления и движения, именно их богиня советует Пармениду остерегаться:

«Этот путь поиска да удалит тебя от мысли,
Привычка рождается от многого человеческого опыта и вынудит тебя Употреблять око, что не видит, ухо, что не слышит в грохоте,
И язык: но лишь мыслью суди и проверяй ошибки,
Ведь для того она тебе дана. Один лишь путь приемлем: бытие».

Здесь мы видим, что путь заблуждений объемлет все позиции, осмысляющие и применяющие небытие хотя бы как момент, ибо мы видели, что небытия нет, ибо оно немыслимо и неразрешимо.

3) Богиня также говорит о третьем пути, пути «приемлемых видимостей». Парменид, стало быть, склонен признать приличествующим некий тип рассуждения, который считается с феноменами и видимостями, не вступающими в противоречие с основным принципом. Речь идёт о второй части поэмы (в основном, к сожалению, утраченной), где богиня рассуждает о «порядке являющегося мира». Традиционно космологические теории базировались на динамике оппозиций, одно начало (позитивное) мыслилось как бытие, другое (негативное) мыслилось как небытие. Согласно же Пармениду, ошибка состояла в непонимании того, что сами оппозиции могут быть поняты лишь будучи включёнными в высшее единство бытия: обе противоположности принадлежат бытию. Отсюда дедукция явлений из пары ночь-день, ни одна из которых не есть небытие. Фрагменты, дошедшие до нас, слишком убоги, чтобы реконструировать мир явлений. И всё же ясно, что в мире, где элимировано небытие, нет места смерти, как форме небытия. Известно, что Парменид приписывал трупам чувствительность, например, восприимчивость к холоду, к молчанию и к элементам противоположным. Мрак ночи (холод), в который погружается труп, не есть небытие, т.е. ничто, но, каким-то образом, труп продолжает чувствовать, а, стало быть, и жить. Как бы то ни было, очевидно, что эта попытка была направлена на преодоление апорий, ибо, признав свет и ночь формами бытия, мы утрачиваем возможность их дифференцировать. 

Парменидово бытие не признаёт ни количественных дифференциаций, ни качественных. Феномены, впечатанные в постоянство бытия, становились не только приравненными, но и неподвижными. Значит, великий принцип Парменида спасал бытие, но не феномены. А это станет ещё более ясно из выводов его учеников».

Джованни Реале и Дарио Антисери, Западная философия от истоков до наших дней, Том 1, СПб, «Петрополис», 1994 г., с. 37-39.

Поэма парменида о природе анализ. Парменид

Перевезенцев С. В.

Сведения о времени жизни Парменида (вторая пол. VI — сер.V вв. до н.э.) из южноиталийского города Элея достаточно противоречивы. Есть упоминание о том, что его акмэ приходится на 504-501 гг. до н.э., т.е. в данном случае Парменид оказывается практически ровесником Гераклита. В то же время, Платон сообщает, что 65-летний Парменид беседовал с юным Сократом, а это означает, что Парменид был намного моложе и Гераклита, и Ксенофана и родился приблизительно в 515 г. до н.э. Мнение Платона как будто подтверждает и свидетельство о том, что Парменид был одно время учеником Ксенофана. Впоследствии Парменид сам стал главой философской школы, сторонники которой получили прозвание элеатов (от названия г. Элея).

Философское учение изложено Парменидом в сочинении «О природе», написанном гекзаметрами. От этой философской поэмы целиком сохранился «Пролог», значительные фрагменты из первой части и некоторые куски из второй части.

Свои мысли Парменид вкладывает в уста некой богини, которая призывает в свои божественные чертоги юного Парменида. Путь к богине Парменид описывает в прекрасных образах — карета, запряженная «мудрыми конями», в которой по всей Вселенной летит на встречу с богиней Парменид; управляющие ею Девы Дочери Солнца; Ворота путей Дня и Ночи; грозновозмездная Правда, стерегущая двойные ключи от этих ворот.

И, наконец, сама богиня, обещающая открыть Пармениду великое знание об истинном и неистинном. Этому описанию посвящен «Пролог» поэмы.

В первой («Путь Истины») богиня раскрывает Пармениду учение об истинном и умопостигаемом бытие, которое чуждо большинству мнений смертных. По сути дела, здесь ставятся две важнейшие философские проблемы: вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления.

Уже в начале этой части поэмы мы встречаемся с дилеммой, имеющей глубочайшее значение, т.к. на ней строится вся философия Парменида: ЕСТЬ — НЕ ЕСТЬ. ЕСТЬ — это то, что не может не быть, это бытие. НЕ ЕСТЬ — это, наоборот, то, что не может быть, т.е. небытие. Бытие — это то, что существует. Небытие — это то, что не существует.

И здесь впервые в античной философии Парменид приводит логические доказательства в пользу своего мнения, ибо до него философы либо изрекали истины, либо опирались на аналогии и метафоры, как, например, Гераклит. Например, главное доказательство несуществования небытия в том, что его невозможно познать, невозможно выразить в слове.

Небытие — немыслимо, невыразимо, следовательно оно не может существовать. Более того, сама мысль о небытие является доказательством того, что небытие не существует. Мысль о небытие предполагает существование данного небытия, ибо, иначе не о чем было бы и мыслить. Значит небытие существует. Но если небытие существует, то оно в таком случае является бытием. Следовательно, сама мысль о существовании небытия доказывает как раз обратное — то, что небытие не существует.

Существует же лишь только то, что мыслимо и выразимо в словах, т.е. бытие. И тогда получается, что «мыслить — то же, что быть». В этой фразе Парменид формулирует идею совпадения, тождества бытия и мышления. Более того, самое главное доказательство существования бытия и состоит в том, что его можно осмыслить.

Парменид выделяет основные признаки или свойства бытия:

1) бытие не возникло.

2) бытие не подвержено гибели;

3) бытие целокупно, т.е. не состоит из многих частей;

4) бытие единородно, что надо понимать в смысле его единственности;

5) бытие неподвижно;

6) бытие закончено или совершенно.

Все эти свойства бытия необходимо вытекают из несуществования небытия, ибо только при наличии небытия само бытие может иметь момент рождения и момент гибели, может состоять из многих частей и не быть единственным, может двигаться и не быть законченным. В силу же отсутствия небытия бытие обладает как раз совсем противоположными свойствами.

Во второй части своей поэмы («Путь мнений») Парменид излагает «мнения» смертных, которые не соотносятся с истиной, ибо ошибочны. Эти мнения могут только в какой-то степени соответствовать истине и одно из наиболее правдоподобных философ приводит в своем сочинении.

Учение Парменида стало своего рода возражением учению Гераклита. Если эфесский мыслитель воспевал противоречивый и постоянно изменчивый мир, то Парменид утверждал как раз обратное — в мире царит неподвижность и непротиворечивость. Само запрещение противоречия — своего рода закон мышления, ибо чтобы мыслить противоречиями, нужно иметь две головы, иначе противоречивые мысли не могут быть поняты.

Учение Парменида и других элеатов сыграло огромную роль в истории философии. По сути дела, впервые в истории европейской цивилизации столь ярко и убедительно прозвучала мысль о мощи человеческого разума. Оказывается, что поиск мудрости мира может быть заключен не только и не столько в изучении природы, сколько в осмыслении свойств самого человеческого разума, в познании его способности мыслить. В трактовке Парменида — мыслить, значит быть. Мышление, логика — вот главная сила человека, вот что может позволить людям познать истину. Остальные же пути познания — ложные.

Элеец Парменид, сын Пирета, акмэ (расцвет сил) которого приходится либо на 500-й, либо (по Платону) на 475 г. до н. э., происходил из знатного рода и принимал активное участие в политической деятельности. Он написал законы для Элеи. Впоследствии, под влиянием пифагорейца Аминия, он посвятил себя спокойной жизни философа. По Аристотелю и Теофрасту, он был учеником Ксенофана, но традиция утверждает, что последователем его он не стал (см. : Диоген. Лаэрций, IX, 21). И все же родство их взглядов налицо: Парменид ставит тот же вопрос о едином бытии, содной стороны, и множестве существующих вещей — с другой. Пармениду принадлежит поэма под традиционным названием «О природе», большие отрывки из которой сохранены Секстом Эмпириком, Симпликием и некоторыми другими древними авторами. Сохранившийся текст (особенно написанное в аллегорическом духе введение) настолько сложен, а разночтения в рукописях настолько велики, что разброс мнений относительно истинного смысла философии Парменида огромен — от уподобления ее религиозному откровению и до трактовки ее как логического дедуктивного построения.

Наиболее древняя традиция доксографии такова. Теофраст пишет в первой книге «Мнений физиков»: «…Парменид пошел по обеим дорогам. А именно, он доказывает, что вселенная вечна, и [в то же время] старается объяснить возникновение сущего, причем суждения его о том и другом двойственны, ибо он полагает, что по истине вселенная едина, безначальна и шаровидна; согласно же мнению толпы, для объяснения возникновения он принимает два начала видимого [мира]: огонь и землю, одно в качестве материи, другое же в качестве действующей причины». Таким образом, «два пути» Парменида, «путь истины» и «путь мнения», дают две картины мира: мир единого и вечного бытия и противостоящий ему кажущийся мир мнения.

К истине, считает Парменид, ведет лишь один путь, определяемый тезисом: «Есть то, что есть, а то, чего нет, то не существует». Перед нами здесь не что иное, как первая формулировка логического закона тождества в онтологическом его истолковании. Иначе говоря, Парменид делает онтологический вывод из открытого, а скорее угаданного им логического закона, констатирующего необходимость, в целях последовательного мышления, сохранять одно значение мысли на всем протяжении рассуждения. Отсюда следует такая цепь заключений:

1. то, что есть, то есть;
2. то чего нет, то не существует;
3. следовательно, возникновение (появление того, чего не было) и уничтожение (исчезновение того, что есть) не существует;
4. пространство (пустота) и время (смена прошлого настоящим) не существуют;
5. то, что есть (сущее) заполнено;
6. сущее не имеет частей, оно единое целое;
7. сущее едино (одно), ибо кроме него ничего нет;
8. поэтому сущее завершено (а следовательно, конечно) и совершенно;
9. движение не существует, так как сущему некуда сдвинуться.

Учение Парменида о бытии

В этой абстрактной схеме рассуждения Парменида представлена его претензия на чисто умозрительное разрешение мировоззренческой проблемы «истинного» бытия. Но в чем сущность этой конструкции? Философ имеет в виду под «бытием» как бы массу, заполняющую мир. Сущее (бытие) не возникает и не уничтожается, оно неделимо, непроницаемо и неподвижно; оно равно самому себе и подобно совершенному шару. Отсюда делали вывод, что философию Парменида следует понимать как род или прообраз материализма: сущее есть конечная, неподвижная и телесная, пространственно определенная, а следовательно, «материальная» совокупность всего сущего, и кроме нее ничего нет (См.: Burnet J. Early Greek Philosophy. L., 1975, p. 182.). Но ведь есть здесь и другая сторона дела. Парменид утверждает, что только бытие может мыслиться, о не-сущем нельзя ни мыслить, ни говорить. А значит, мышление оказывается у него не только критерием существования (есть то, что может мыслиться и высказываться), но и тождественно с ним, поскольку «одно и то же мысль и то, о чем мысль существует» (В 8, 34), или, попросту говоря, «одно и то же мыслимое и сущее» (В 3). Поэтому очевидно, что исходный пункт для Парменида не телесность («материальное»), а мыслимость бытия, или, что для него то же самое, его мыслительный, идеальный характер. Таким образом, здесь открывается путь к идеализму, и идеалистическая тенденция окажется не менее важной в наследии Парменида, чем материалистическая. Из Элейской философии вырастают как Демокрит, так и Платон.

Каков же «путь мнения», противопоставляемый «пути истины»?

Первый путь: есть бытие, а небытия вовсе нету;
Здесь достоверности путь и к истине он приближает,
Путь же: есть небытие и небытие неизбежно,
Путь этот знанья не даст…
Слово и мысль бытием должны быть: одно существует
Лишь бытие, а ничто не существует. Обдумай
Это — и ты избежишь дурного пути изысканья, —
Также второго пути, что измышляют невежды,
Люди о двух головах. Беспомощно ум их блуждает.
Бродят они наугад, глухие и вместе слепые.
Вздорный народ! Бытие и небытие тем же самым
И не тем самым зовут. И путь во всем видят обратный.

Анализ приведённого текста и свидетельств показывает, что тут по существу описано три пути:

1. «путь истины»;
2. путь, никуда не ведущий, а потому абсолютно непригодный — есть только небытие, а бытия нет;
3. бытие и небытие равно существуют.

Однако (3), в свою очередь, допускает три варианта взаимоотношений бытия и небытия:

1. бытие и небытие — одно и то же; практически эквивалентный (2), он может быть идентифицирован с «нигилистической» позицией Горгия из Леонтин, младшего современника Парменида;
2. бытие и небытие — одно и то же и не одно и то же, — ссылка на «людей о двух головах», которые «путь всюду видят обратный», явно указывает на Гераклита; наконец
3. существуют и бытие, и небытие как самостоятельные противоположные сущности, не переходящие друг в друга. Это взгляд пифагорейцев, и именно он может стать основой для «мнений смертных», тогда как другие варианты неприемлемы.

Говоря о видимом бытии, Парменид сохранил лишь одну пару пифагорейских противоположностей — «свет — ночь (тьма)». Однако с ними связываются и противоположности, восходящие к Анаксимену, т. е. антитеза «разреженное — плотное» в сочетании с производной от нее «теплое — холодное». Сама же по себе последняя антитеза напоминает нам Алкмеона. Аристотель добавляет к этому, что Парменид именует первые противоположности огнем и землею, причем огонь соответствует бытию, а земля — небытию. Иначе говоря, на место логически невозможной противоположности бытия и небытия ставятся уже известные из ионийской фисиологии и пифагореизма реальные противоположности. «Мир мнения», т. е. чувственная видимость, внутренне противоречив. Но Парменид вовсе не хочет исключить его по этой причине из рассмотрения. «Путь мнения» — это необходимый способ объяснения чувственного мира, навязываемый людям их чувствами, воспринимающими множественность, изменчивость, возникновение и уничтожение вещей. Эти свойства могут объясняться «физически», с помощью названных противоположностей, но могут быть и вообще отвергнуты, как то делается на «пути истины», выводящем нас за пределы чувственного мира, к миру умопостигаемому (Это лишь одно из возможных решений вопроса о соотношении у Парменида «истины» и «мнения». Издатель фрагментов Парменида Л. Таран насчитал не менее девяти встречающихся в литературе решений. См. Taran L. Parmenides. Princeton, 1965, p. 203-216).

Отмечу при этом, что Парменид не идет за Ксенофаном, называвшим это умопостигаемое единое бытие «богом». Божество — во всяком случае если судить по сохранившимся фрагментам поэмы, — исключено Парменидом из рассмотрения, а его богиня, преподающая философу правила научного познания, есть скорее литературный персонаж, вводящий в философское знание, чем действительная богиня. Что же до чувственного мира, то лучше всего выражает его статус гегелевское понятие «объективная видимость», подразумевающее необходимость и видимости (кажимости), и мнения, поскольку сущность дана человеку лишь в той мере, в какой она проявляется в явлениях. Однако можно ли, по Пармениду, говорить о переходе от чувственного мира мнения к умопостигаемому миру истинного бытия? По-видимому, Парменид еще не ставит вопроса таким образом, и открытие и объяснение перехода от явления к сущности и обратно стало задачей, разрешаемой в ходе философского прогресса. Пока же обнаружено только несовпадение показаний чувств и свидетельств разума, тот факт, что иной раз разум противоречит чувствам, достигая истины вопреки им.

Не Парменид открыл различие между чувственным и рациональным познанием. Но он был настолько увлечен этим открытием, настолько уверен в превосходстве разума над чувствами, что готов сделать сущим то, что мыслится в его отличиях от того, что воспринимается чувствами. В результате неустойчивые, смутные и текучие чувственные восприятия, все «являющееся» и «кажущееся» не только отличаются им от «мыслимого и сущего», но и противопоставляются им как «мнение» — «бытию». А это первый шаг к объективному идеализму.

Учение Парменида о природе

Содержание фисиологии (учения о природе) Парменида не поддается однозначной реставрации. Мы говорили выше о главной идее — идее происхождения чувственного мира из смешения «света» (огня) и «ночи» (тьмы, земли). Космология Парменида подробнее всего изложена у Аэция, и его свидетельство отчасти подтверждается фрагментом В 12. Единый мир охватывается эфиром; под ним — огненная масса, которую мы зовем небом. Под ним — то, что непосредственно окружает Землю, т. е. ряд «венцов», обвивающихся друг вокруг друга. Один венец состоит из огня, другой — из «ночи», между ними области, лишь частично наполненые огнем. В центре находится твердь (Земля?), под которой расположен еще один огненный венец, он же богиня, которая «всем управляет. Это она во всем вызывает совокупление и ужасные роды, посылая женщину совокупиться с мужчиной и обратно, мужчину [посылая] к женщине» (В 12). Видимо, это вулканический огонь, означающий царство богини любви и справедливости.

Парменидовы «венцы», особенно когда мы узнаем, что с его точки зрения Солнце и Млечный путь суть «отдушины, из которых выходит огонь», живо напоминают нам «круги» Анаксимандра, центральный огонь — пифагорейскую Гестию и т. д. Возникновение живых существ Парменид связывал с взаимодействием земли и огня (холодного и теплого), с их взаимодействием связаны также ощущение и мышление. «А именно, образ мысли делается иным в зависимости от преобладания теплого или холодного; лучшим и более чистым [он делается] под влиянием теплого». Ощущение «вызывается подобным» (там же). Трактуя проблемы размножения у животных и человека, Парменид считает, что женщины теплее (видимо, они и лучше, и чище мужчин, хотя прямо это не говорится…). Рождение ребенка мужского или женского пола зависит от преобладания того или другого из родителей и от местонахождения плода: «Мальчики справа, девочки слева». Впрочем, это уже не философия.

По материалам книги А. С. Богомолова «Античная философия»

Элеец Парменид, сын Пирета, акмэ (расцвет сил) которого приходится либо на 500-й, либо (по Платону) на 475 г. до н. э., происходил из знатного рода и принимал активное участие в политической деятельности. Он написал законы для Элеи. Впоследствии, под влиянием пифагорейца Аминия, он посвятил себя спокойной жизни философа. По Аристотелю и Теофрасту , он был учеником Ксенофана , но традиция утверждает, что последователем его он не стал (см. : Диоген. Лаэрций, IX, 21). И все же родство их взглядов налицо: Парменид ставит тот же вопрос о едином бытии , содной стороны, и множестве существующих вещей – с другой. Пармениду принадлежит поэма под традиционным названием «О природе», большие отрывки из которой сохранены Секстом Эмпириком , Симпликием и некоторыми другими древними авторами. Сохранившийся текст (особенно написанное в аллегорическом духе введение) настолько сложен, а разночтения в рукописях настолько велики, что разброс мнений относительно истинного смысла философии Парменида огромен – от уподобления ее религиозному откровению и до трактовки ее как логического дедуктивного построения.

Наиболее древняя традиция доксографии такова. Теофраст пишет в первой книге «Мнений физиков»: «…Парменид пошел по обеим дорогам. А именно, он доказывает, что вселенная вечна, и [в то же время] старается объяснить возникновение сущего, причем суждения его о том и другом двойственны, ибо он полагает, что по истине вселенная едина, безначальна и шаровидна; согласно же мнению толпы, для объяснения возникновения он принимает два начала видимого [мира]: огонь и землю, одно в качестве материи, другое же в качестве действующей причины». Таким образом, «два пути» Парменида, «путь истины» и «путь мнения», дают две картины мира: мир единого и вечного бытия и противостоящий ему кажущийся мир мнения.

К истине, считает Парменид, ведет лишь один путь, определяемый тезисом: «Есть то, что есть, а то, чего нет, то не существует». Перед нами здесь не что иное, как первая формулировка логического закона тождества в онтологическом его истолковании. Иначе говоря, Парменид делает онтологический вывод из открытого, а скорее угаданного им логического закона, констатирующего необходимость, в целях последовательного мышления, сохранять одно значение мысли на всем протяжении рассуждения. Отсюда следует такая цепь заключений: (1) то, что есть, то есть; (2) то чего нет, то не существует; (3) следовательно, возникновение (появление того, чего не было) и уничтожение (исчезновение того, что есть) не существует; (4) пространство (пустота) и время (смена прошлого настоящим) не существуют; (5) то, что есть (сущее) заполнено; (6) сущее не имеет частей, оно единое целое; (7) сущее едино (одно), ибо кроме него ничего нет; поэтому сущее завершено (а следовательно, конечно) и совершенно; (9) движение не существует, так как сущему некуда сдвинуться.

Учение Парменида о бытии

В этой абстрактной схеме рассуждения Парменида представлена его претензия на чисто умозрительное разрешение мировоззренческой проблемы «истинного» бытия. Но в чем сущность этой конструкции? Философ имеет в виду под «бытием» как бы массу, заполняющую мир. Сущее (бытие) не возникает и не уничтожается, оно неделимо, непроницаемо и неподвижно; оно равно самому себе и подобно совершенному шару. Отсюда делали вывод, что философию Парменида следует понимать как род или прообраз материализма: сущее есть конечная, неподвижная и телесная, пространственно определенная, а следовательно, «материальная» совокупность всего сущего, и кроме нее ничего нет (См.: Burnet J. Early Greek Philosophy. L., 1975, p. 182.). Но ведь есть здесь и другая сторона дела. Парменид утверждает, что только бытие может мыслиться, о не-сущем нельзя ни мыслить, ни говорить. А значит, мышление оказывается у него не только критерием существования (есть то, что может мыслиться и высказываться), но и тождественно с ним, поскольку «одно и то же мысль и то, о чем мысль существует» (В 8, 34), или, попросту говоря, «одно и то же мыслимое и сущее» (В 3). Поэтому очевидно, что исходный пункт для Парменида не телесность («материальное»), а мыслимость бытия, или, что для него то же самое, его мыслительный, идеальный характер. Таким образом, здесь открывается путь к идеализму, и идеалистическая тенденция окажется не менее важной в наследии Парменида, чем материалистическая. Из Элейской философии вырастают как Демокрит , так и Платон .

Каков же «путь мнения», противопоставляемый «пути истины»?

Первый путь: есть бытие, а небытия вовсе нету;
Здесь достоверности путь и к истине он приближает,
Путь же: есть небытие и небытие неизбежно,
Путь этот знанья не даст…
Слово и мысль бытием должны быть: одно существует
Лишь бытие, а ничто не существует. Обдумай
Это – и ты избежишь дурного пути изысканья, –
Также второго пути, что измышляют невежды,
Люди о двух головах. Беспомощно ум их блуждает.
Бродят они наугад, глухие и вместе слепые.
Вздорный народ! Бытие и небытие тем же самым
И не тем самым зовут. И путь во всем видят обратный.

Анализ приведённого текста и свидетельств показывает, что тут по существу описано три пути: (1) «путь истины»; (2) путь, никуда не ведущий, а потому абсолютно непригодный – есть только небытие, а бытия нет; (3) бытие и небытие равно существуют. Однако (3), в свою очередь, допускает три варианта взаимоотношений бытия и небытия: (3 а) бытие и небытие – одно и то же; практически эквивалентный (2), он может быть идентифицирован с «нигилистической» позицией Горгия из Леонтин , младшего современника Парменида; (3 б) бытие и небытие – одно и то же и не одно и то же, – ссылка на «людей о двух головах», которые «путь всюду видят обратный», явно указывает на Гераклита ; наконец (3 в): существуют и бытие, и небытие как самостоятельные противоположные сущности, не переходящие друг в друга. Это взгляд пифагорейцев, и именно он может стать основой для «мнений смертных», тогда как другие варианты неприемлемы.

Говоря о видимом бытии, Парменид сохранил лишь одну пару пифагорейских противоположностей – «свет – ночь (тьма)». Однако с ними связываются и противоположности, восходящие к Анаксимену , т. е. антитеза «разреженное – плотное» в сочетании с производной от нее «теплое – холодное». Сама же по себе последняя антитеза напоминает нам Алкмеона. Аристотель добавляет к этому, что Парменид именует первые противоположности огнем и землею, причем огонь соответствует бытию, а земля – небытию. Иначе говоря, на место логически невозможной противоположности бытия и небытия ставятся уже известные из ионийской фисиологии и пифагореизма реальные противоположности. «Мир мнения», т. е. чувственная видимость, внутренне противоречив. Но Парменид вовсе не хочет исключить его по этой причине из рассмотрения. «Путь мнения» – это необходимый способ объяснения чувственного мира, навязываемый людям их чувствами, воспринимающими множественность, изменчивость, возникновение и уничтожение вещей. Эти свойства могут объясняться «физически», с помощью названных противоположностей, но могут быть и вообще отвергнуты, как то делается на «пути истины», выводящем нас за пределы чувственного мира, к миру умопостигаемому (Это лишь одно из возможных решений вопроса о соотношении у Парменида «истины» и «мнения». Издатель фрагментов Парменида Л. Таран насчитал не менее девяти встречающихся в литературе решений. См. Taran L. Parmenides. Princeton, 1965, p. 203–216).

Отмечу при этом, что Парменид не идет за Ксенофаном, называвшим это умопостигаемое единое бытие «богом». Божество – во всяком случае если судить по сохранившимся фрагментам поэмы, – исключено Парменидом из рассмотрения, а его богиня, преподающая философу правила научного познания, есть скорее литературный персонаж, вводящий в философское знание, чем действительная богиня. Что же до чувственного мира, то лучше всего выражает его статус гегелевское понятие «объективная видимость», подразумевающее необходимость и видимости (кажимости), и мнения, поскольку сущность дана человеку лишь в той мере, в какой она проявляется в явлениях. Однако можно ли, по Пармениду, говорить о переходе от чувственного мира мнения к умопостигаемому миру истинного бытия? По-видимому, Парменид еще не ставит вопроса таким образом, и открытие и объяснение перехода от явления к сущности и обратно стало задачей, разрешаемой в ходе философского прогресса. Пока же обнаружено только несовпадение показаний чувств и свидетельств разума, тот факт, что иной раз разум противоречит чувствам, достигая истины вопреки им.

Не Парменид открыл различие между чувственным и рациональным познанием. Но он был настолько увлечен этим открытием, настолько уверен в превосходстве разума над чувствами, что готов сделать сущим то, что мыслится в его отличиях от того, что воспринимается чувствами. В результате неустойчивые, смутные и текучие чувственные восприятия, все «являющееся» и «кажущееся» не только отличаются им от «мыслимого и сущего», но и противопоставляются им как «мнение» – «бытию». А это первый шаг к объективному идеализму.

Учение Парменида о природе

Содержание фисиологии (учения о природе) Парменида не поддается однозначной реставрации. Мы говорили выше о главной идее – идее происхождения чувственного мира из смешения «света» (огня) и «ночи» (тьмы, земли). Космология Парменида подробнее всего изложена у Аэция, и его свидетельство отчасти подтверждается фрагментом В 12. Единый мир охватывается эфиром; под ним – огненная масса, которую мы зовем небом. Под ним – то, что непосредственно окружает Землю, т. е. ряд «венцов», обвивающихся друг вокруг друга. Один венец состоит из огня, другой – из «ночи», между ними области, лишь частично наполненые огнем. В центре находится твердь (Земля?), под которой расположен еще один огненный венец, он же богиня, которая «всем управляет. Это она во всем вызывает совокупление и ужасные роды, посылая женщину совокупиться с мужчиной и обратно, мужчину [посылая] к женщине» (В 12). Видимо, это вулканический огонь, означающий царство богини любви и справедливости.

Парменидовы «венцы», особенно когда мы узнаем, что с его точки зрения Солнце и Млечный путь суть «отдушины, из которых выходит огонь», живо напоминают нам «круги» Анаксимандра, центральный огонь – пифагорейскую Гестию и т. д. Возникновение живых существ Парменид связывал с взаимодействием земли и огня (холодного и теплого), с их взаимодействием связаны также ощущение и мышление. «А именно, образ мысли делается иным в зависимости от преобладания теплого или холодного; лучшим и более чистым [он делается] под влиянием теплого». Ощущение «вызывается подобным» (там же). Трактуя проблемы размножения у животных и человека, Парменид считает, что женщины теплее (видимо, они и лучше, и чище мужчин, хотя прямо это не говорится…). Рождение ребенка мужского или женского пола зависит от преобладания того или другого из родителей и от местонахождения плода: «Мальчики справа, девочки слева». Впрочем, это уже не философия.

По материалам книги А. С. Богомолова «Античная философия»

О бесконечности числа много трактовали неоплатоники. В частности, у Дамаския (Damascii successoris dubitationes et solutiones de primis principiis in Platonis Parmenidem / Ed. C. Ruelle. Paris, 1889) есть целое рассуждение (§ 200) о природе числа, которая заключается в соединении и разделении до бесконечности. Эта бесконечность понимается не в смысле чего-то не имеющего конца, но в смысле отсутствия границ для разделения. Поэтому всякое общее делится, присутствуя во множестве конкретных вещей, заключающих в себе как в части это общее. Интересно, что у Дамаския «единое-в-себе», «иное-в-себе» и «бытие-в-себе» непричастны друг другу только мысленно, но в реальном мире одни вещи связаны с другими, и, какова бы ни была одна вещь, она одновременно и другая. Дамаский прямо ссылается на «Парменида», излагая свои соображения о бесконечности и множественности, причем множественность оказывается у него бесконечной благодаря своей причастности бесконечности, так же как она может быть конечной, будучи причастна конечному. Всякое число, по Дамаскию, ограничено самим собой, но число в простом, чистом виде (απλως) всегда бесконечно в отличие от конечного множественного. Таким образом, мы находим у Дамаския интересное размышление о диалектике бесконечного и предела, которая, однако, по его мнению, недоступна пониманию человека, так как предел этот установлен божеством.

19

Взаимодействие единого и сущего, т. е. бытия , их равенство, их неотделимость друг от друга, их парность толкуются Аристотелем в «Метафизике» (IV 2, 1003Ь 23–26, 32–34).

20

Мысль «Парменида» о едином , находящемся в себе самом , исходит из диалектики целого и части. У Аристотеля в «Физике» тоже обсуждается этот вопрос, когда он пишет о непрерывности и множественности единого (I 2, 185Ь 11–15).

У Секста Эмпирика в его «Трех книгах Пирроновых положений» (пер. Н. В. Брюлловой-Шаскольской. СПб., 1913) есть глава «О целом и части» (III 14, 98-101). Секст тоже, как и Аристотель, находится в затруднении, так как, с одной стороны, либо целое есть нечто иное, чем его части, либо сами части составляют целое. Если целое — иное, чем части, то оно ничто, так как при уничтожении частей ничего не остается. Если же части составляют целое, то оно не имеет собственного существования и является только пустым именем. Отсюда Секст с присущей ему категоричностью заключает, что целого не существует, но не существует и частей, причем этот вывод он старается подтвердить остроумными софизмами.

21

Рассуждения о диалектике единого и иного, т. е. не-единого , части и целого, целого и части, об отношениях различия и тождества иной раз воспринимались в древности как бесплодное упражнение ума, в чем, может быть, повинен сам Платон, у которого Парменид в начале беседы с Аристотелем говорит о «замысловатой игре», готовясь доказать сначала наличие «одного», а затем и его отсутствие. Во всяком случае неоплатоник Дамаский, который базирует свои первые принципы на «Пармениде» Платона, писал: «Парменид подобен играющему. И уже некоторым казалось, что он занимается логикой напоказ» (§ 320). Однако вся история античной философии говорит нам об обратном, свидетельствуя о постоянном углублении и дифференциации намеченной у Платона именно диалектики единого, а вовсе не о софистических упражнениях.

22

Здесь выдвигаются две категории — «существующее вне чего-нибудь» и «соприкосновение», которые выражают диалектику единого и иного. Аристотель («Физика») указывает в чисто описательном виде ряд формально-логических категорий, среди которых находим «вместе», «раздельно», «касание», «промежуточное», «следующее по порядку», «смежное», «непрерывное». См.: V 2, 227Ь 1–2; 3, 226b 21-227а.

23

В «Тимее» Платона есть целое рассуждение о разных видах существующего . Один — свойственный мышлению, никуда не входящий, не рождающийся, вечный, невидимый, не чувствуемый, т. е. подвластный знанию. Второй — тоже относящийся к области мышления, но уже рожденный, доступный чувствам, подвижный, являющийся, исчезающий — подвластный мнению. Третий — пространство, вместившее в себя бесконечность материи, доступное недостоверному суждению, которое убеждает нас на основании чувств (а они тоже недостоверны), что «все существующее должно неизбежно находиться в каком-нибудь месте и занимать какое-нибудь пространство». Однако, по Платону, идеи не могут вмещаться в материальное пространство, они не постигаются чувствами в отличие от материальных вещей, занимающих какое-то пространство.

24

В «Пармениде» единое есть и становится старше и моложе себя , так как, переходя от «было» к «будет», оно встречается с «теперь», которое, будучи границей между прошлым и будущим, заключает в себе сразу пребывание и становление. У Аристотеля в «Физике» две главы (IV 10–11, 217Ь 29-219а 26) посвящены времени и его движению в связи с категорией «теперь». В них высказывается близкая платоновскому «Пармениду» точка зрения об одновременном нахождении частей времени в прошлом и будущем, причем «одна часть его была и уже не существует, другая — в будущем, и ее еще нет»; отсюда делается вывод: «То, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию». Поэтому если время существует, то его нельзя делить механически на части, но необходимо ввести понятие «теперь», которое всегда иное и иное; «исчезнуть в самом себе ему нельзя, потому что тогда оно есть; исчезнуть «теперь» в другом «теперь» немыслимо».

Однако в отличие от диалектики «Парменида», где единое есть и становится благодаря «теперь», Аристотель, признавая в «теперь» наличие предыдущего и последующего, видит в этом только затруднение для определения времени, которое не определяется ни качеством, ни количеством и, «таким образом, не есть движение». По оно и «не существует без движения», так как, «если бы «теперь» не было каждый раз другим, а тождественным и единым, времени не было бы». «Теперь» измеряет время, поскольку оно предшествует и следует. Оно «всегда в ином и ином времени (в этом и состоит его сущность, как «теперь»)». Аристотель делает вывод, что «если времени не будет, не будет и «теперь», а если «теперь» не будет, не будет и времени», т. е. он приходит к тому же выводу, что и Парменид, о «теперь» как источнике бытия и становления времени.

25

Понятие «вдруг» параллельно понятию «теперь», о котором говорилось выше. В своей основе они тождественны, так как «вдруг» есть точка, от которой происходит изменение в одну и в другую сторону, это граница между покоем и движением, так же как «теперь» — граница между бытием и становлением. Аристотель, так же как и Платон, считает «вдруг», или «внезапно», моментом начала изменения движения: «»Внезапно» — то, что выходит из своего состояния в неощутимое по своей малости время, а всякое изменение по природе есть выхождение из себя» (Физика IV 13, 222Ь 15 сл. ).

26

Проблеме диалектического единства предела и беспредельного будет отведено значительное место в «Филебе». Идея единства этих двух как будто бы столь различных категорий бытия всегда была близка античности. У пифагорейца Филолая «предел и беспредельное — начала» (А 9 Diels). У него читаем: «Природа же при устроении мира образовалась из соединения беспредельного и предела, весь мировой порядок и все вещи в нем [представляют собой соединение беспредельного и предела]»; далее: «Все существующее должно быть или предельным, или беспредельным, или тем и другим вместе» (В 1, 2 Diels).

Архит (А 24 Diels) тоже считает, что новый предел всегда влечет за собой новое беспредельное. Элеец Мелисс (30 В 5, 6 Diels) полагал, что наличие двух сущностей создает «пределы» в их отношениях, а одно сущее может быть «беспредельно», и именно из беспредельности сущего он вывел его единство на основании следующего: «Если бы оно не было единым, то оно граничило бы с другим».

27

По Пармениду, «единое существующее» вечно и неподвижно. В своей поэме «О природе» (28 В 8, 34–41 Diels) он ничего не признает, кроме бытия — одного, сущего, которое судьба (Мойра) «связала с законченностью и неподвижностью». Поэтому возникновение и гибель, бытие совместно с небытием , изменение и движение — только пустой звук, «названия», выдуманные смертными. Здесь же, в беседе с Аристотелем, Парменид утверждает, что изменения из бытия в небытие испытывает не «единое существующее», а предполагаемое единое несуществующее .

28

В тексте перевода греческое εν в соответствии с традицией передается как «единое». Но поскольку этот термин имеет много значений и по преимуществу значение «одного», мы в комментариях пользуемся словом «одно».

Философское учение изложено Парменидом в сочинении «О природе», написанном стихами. По содержанию оно делится на «Пролог» и две другие части: от первой сохранилось приблизительно девять десятых, от второй — одна десятая.

В «Прологе» рассказывается о фантастической поездке юного Парменида к богине справедливости, правосудия и возмездия Дике, в уста которой философ вкладывает свои мысли. Путь к богине описан в образах: карета, запряженная «мудрыми конями», в которой по всей Вселенной летит на встречу с богиней Парменид; управляющие ею Девы Солнца; Ворота путей Дня и Ночи; Правда, стерегущая двойные ключи от этих ворот. И, наконец, сама Дике. Она приветствует юношу, берет его за правую руку и начинает говорить.

В первой части поэмы — «Путь Истины» — богиня раскрывает Пармениду учение об истинном и умопостигаемом бытие, которое чуждо большинству смертных. Здесь ставятся две важнейшие философские проблемы: вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления, которые могут быть решены только разумом.

Уже в начале этой части поэмы появляется дилемма, на которой строится вся философия Парменида: есть — не есть. Есть — это то, что не может не быть, это бытие. Не есть — это, наоборот, то, что не может быть, т.е. небытие.

И здесь впервые в античной философии Парменид приводит логические доказательства в пользу своего мнения, так как до него философы либо высказывали истины, либо опирались на аналогии и метафоры. Например, главное доказательство несуществования небытия в том, что его невозможно познать, невозможно выразить в слове. Небытие — немыслимо, невыразимо, следовательно оно не может существовать. Более того, сама мысль о небытие является доказательством того, что небытие не существует. Мысль о небытие предполагает существование данного небытия, так как иначе не о чем было бы мыслить. Значит небытие существует. Но если небытие существует, то оно в таком случае является бытием. Следовательно, сама мысль о существовании небытия доказывает как раз обратное — то, что небытие не существует («Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь есть, а ничто не есть»). Существует же лишь только то, что мыслимо и выразимо в словах, т.е. бытие («что «есть» и «не быть никак невозможно»: это — путь убежденья, которое Истине спутник»).

Однако на пути истины разум ждут «западни», попав в которые, он никогда не придет к истине. Первая «западня» состоит в допущении существования небытия («не есть» и «не быть должно неизбежно»). Вторая «западня» говорит о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны. Здесь допускается как и существования небытия (первая «западня»), так и отождествление его с бытием, а затем отрицание этого тождества:

«Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья,

А затем от того, где люди, лишенные знанья,

Бродят о двух головах. Беспомощность жалкая правит

В их груди заплутавшим умом, а они в изумленьи

Мечутся, глухи и слепы равно, невнятные толпы,

Коими «быть и не быть» одним признаются и тем же

И не тем же, но все идет на попятную тотчас».

В этих строках Парменид говорит о том, что одна голова не может вместить два взаимоисключающих тезиса. Невозможно мыслить о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны одновременно, также как нельзя думать о существовании небытия, так как это означало бы его равенство бытию. Таким образом, Парменид подошел к закону запрещения противоречия — главному закону мышления.

Этим двум «западням» — ложным тезисам — Парменид противопоставляет свою точку зрения, то есть убеждение в том, что есть бытие, а бытия нет вовсе, — убеждение, которое поможет не ошибиться на пути истины. Доказывая тезис о существовании бытия через отрицания существования небытия, Парменид обращается к вопросу о бытии и мышлении. Философ признает существующим лишь то, что можно осмыслить и выразить в словах. Богиня Дике говорит: «… Ибо мыслить — то же, что быть…». В этой фразе Парменид формулирует идею совпадения, тождества бытия и мышления. Более того, самое главное доказательство существования бытия и состоит в том, что его можно осмыслить. Однако Парменид ошибочно связал предмет чувства (вещь) и предмет мысли, ведь из этого следует, что критерием бытия является его мыслимость. Философ был прав, когда говорил, что подлинно существует лишь то, что может быть предметом мысли (так как в чувственном восприятии много кажущегося), но ошибался, думая о том, что все мыслимое существует.

Лекция III. Парменид

Парменид Элейский с его учением о бытии — грандиозная веха «на полпути» к Платону — вершине античной философии. Неплохо сохранившаяся поэма Парменида «О природе» — точка отсчета всей античной и европейской метафизики. Если задаться вопросом, кто из досократиков первый по глубине и многозначительности своего умозрения, ответом, пожалуй, будет — Гераклит, но сочетать философскую глубину с ясностью и отчетливостью, включающей кропотливый анализ, критику понятий, культуру мышления из предпосылок под силу было только Пармениду. Здесь, безусловно, первый он, ведь и по части поэтических метафор он ни в чем не уступает «темному» эфесцу. Другая важная располагающая к Пармениду деталь состоит в том, что если за плечами «пророка Логоса» Гераклита нет сколько бы то ни было выдающихся преемников, то Парменид — основатель школы, оказавшей примечательное влияние на последующую мысль (системы Эмпедокла и Демокрита определенно учитывают выводы Парменида). Платон свой, пожалуй, самый глубокомысленный диалог совсем не случайно назвал его именем. К заслугам элейского мыслителя нужно отнести и то, что он первым ясно сформулировал как критерии познания: познаваемо только бытие, так и критерии самого бытия, каким оно должно быть для того, чтобы мы могли его познавать в его истинном смысле.

Обратимся к фрагментам «О природе», сохраненным у Секста Эмпирика.

«Кони, которые меня несут, — доставляя [меня] так далеко, как только может достичь дух [~мысль],
После того как привели меня и вступили на многовестный путь
Божества, который ведет знающего мужа в стремительном полете по Вселенной.
Этим путем я несся, ибо по нему несли меня сверхпроницательные кони,
Во весь опор мча колесницу, а Коры (Девы) путеводительствовали.
Пылающая ось издавала в ступицах скрежет втулки,
(ибо ее подгоняли два вертящихся вихрем колеса
С обеих сторон), всякий раз как Коры (Девы) Гелиады (Дочери Солнца),
Покинувшие дом Ночи, [погоняли коней и] торопились отвезти [меня]
К Свету, сбросив руками покрывала со [своих] голов.
Там — ворота путей Ночи и Дня,
И их объемлет притолока и каменный порог,
А сами — высоко в эфире — они наглухо закрыты огромными створами,
Двойные запоры которых сторожит многокарающая Дикэ (Правда).
Коры стали уговаривать ее ласковыми словами
И смекалисто убедили, чтобы она им закрепленный шпенькой засов
Мигом откинула от ворот. И тогда они распахнулись
И образовали широкозияющий проем между створами,
Поочередно повернув в гнездах многомедные стержни,
Закрепленные гвоздями и заклепками. И вот туда через ворота
Прямо направили Коры по торной дороге колесницу да коней.
И богиня приняла меня благосклонно, взяла десницей
Десницу и, обратившись ко мне, сказала так:
«О Курос (Юноша), спутник бессмертных возниц,
На конях, которые тебя несут, прибывший в наш дом,
Привет тебе! Ибо отнюдь не Злая Участь (Мойра) вела тебя пойти
По этому пути — воистину он запределен тропе человеков –
Но Закон (Фемида) и Правда (Дикэ). Ты должен узнать все:
Как непогрешимое сердце легко убеждающей Истины,
Так и мнения смертных, в которых нет непреложной достоверности.
Но все-таки ты узнаешь и их тоже: как о кажущихся вещах
Надо говорить правдоподобно, обсуждая их все в совокупности».

(Парменид, 1:1-32. Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. М., 1989. С. 286-287).

Перед нами достаточно живописная, еще малопонятная картина путешествия некоего юноши в небесную область «высоко в эфире», где посвященный в философскую мистерию становится собеседником богов. В этом описании, казалось бы, мало собственно философской проблематики, и действительно — это очень характерный и глубокий мифологический текст, восходящий к мистериальному ритуалу. Однако многое в нем уже предвещает философскую проблематику Парменида. Отметим основные вехи. Герой — посвященный перемещается от земного, профанного к небесному, божественному, ему предстоит путь — путешествие. Средством перемещения является конь, чрезвычайно концентрированный образ, связанный с загробными превращениями (первобытность) или переходом из мира людей в мир богов (крылатые кони, например, Пегас, колесницы богов, как знак их власти не только в сакральном, но и в профаном мире, колесницей подчеркивается божественное достоинство царей). У Гомера нет езды верхом — только на колеснице. Загробный конь — частый мотив на саркофагах — посредник, перевозчик, житель зараз двух миров, координирующий профанное и сакральное. У Парменида кони «сверхпроницательные» — речь идет об их божественной природе, сходный мотив совершенно неслучайно находим у Платона в «Федре» — там колесница — метафора души — сущности двумирно-двусоставной, сочетающей функции посредника, проводника сакрального в профаном, умопостигаемого в чувственном. Упомянув этот образ, Парменид, безусловно, знал, о чем пишет, другой вопрос — что он хотел этим сказать. Ответом может быть следующее соображение: миф, рассказанный Парменидом, носит здесь не собственно религиозный, а философско-пропедевтический характер, так в последствии будет использовать мифологический язык Платон. Образы и символы мифа нужны для того, чтобы подтолкнуть читателя или слушателя к размышлениям. Вывести его за пределы обыденного в своего рода область «изумления» (буквально «выхода из ума», из обыденного рассудка). Недаром Аристотель писал, что философия начинается с удивления. Удивиться, изумиться — значит еще посмотреть на себя и на мир со стороны. Благодаря мифологеме мы можем увидеть мир в целом, заглянуть в его исток. Ведь миф, как правило, повествует о прошлом, а прошлое есть полнота бытия, вечное во временном — это прошлое, ретроспекция указывает на начало, исток, а, значит, на предельную реальность происходящего. И именно у Парменида мы увидим различие мифологии, которой дозволено нечто проиллюстрировать в рамках философии, и самой философии, не являющейся уже ни для чего иллюстрацией.

Вся обстановка путешествия юноши напоминает путь в царство мертвых или мир богов, юноша в сопровождении Кор оказывается перед закрытыми вратами, которые сторожит «многокарающая Дикэ», богиня справедливости. Опять же мы встречаем очень символически нагруженный образ прохода через арку или двери, который означает преображение посвящаемого, перемещение из профанного в сакральное и обожествление посвящаемого. Богиня справедливости Дикэ здесь, конечно, тоже не случайно, она — та, кто воздает за добродетель или порок, мотив загробного суда здесь читается достаточно четко. В этой черте для нас два важных аспекта: суд — вынесение суждения; определение, выносимое по поводу подсудимого лица, определяет его судьбу, взвешивает аргументы за и против. Философ тоже судит в известном смысле слова, вынося суждение о бытии, взвешивает качества сущего, постигает смысл целого. Суд невозможен вне темы закона как меры, прилагаемой к реальности, того, что вносит строй и порядок в человеческий и природный хаос. Тема закона и суда, безусловно — тема архэ, и здесь она воспроизводится Парменидом, ведь для всей досократической философии правовая терминология и метафорика является возможно адекватной заменой еще не выработавшейся философской терминологии. Примечательно, что и у Гераклита Логос выступает как закон, определяющий ход и порядок бытия, и как судья — меру ответственности в случае нарушения закона.
Прошедшему все испытания юноше открывается истина уже философского порядка: «… Ты должен узнать все: как непогрешимое сердце легко убеждающей Истины, так и мнения смертных, в которых нет непреложной достоверности».

Подчеркнем, что здесь сохраняется тот же двоякий ритм, что и в мифологической описании выше: юноша возносится от дольнего к горнему, преодолевает каменный порог и ворота и ведет его не иррациональная участь (судьба), а закон — Фемида и справедливость — Дикэ. Знание, преподанное ему богиней, двусоставно: истинное и непреложное, мнимое и недостоверное. Богиня сообщает о двух путях: один «что есть и что невозможно не быть» — это путь истины, и другой: «что не есть и что по необходимости должно не быть». Эта тропа, пишет Парменид «совершенно неведома», т.к. то, чего нет, нельзя ни познать, ни поведать. Что же за странная мудрость открывается посвященному? Не ломится ли здесь Парменид в открытую дверь, ведь, казалось бы, нет никакого сомнения в том, что то, что есть — есть, а того, чего нет — нет. Однако здесь, конечно, не так все просто. «Нет» и «есть» — два важных термина, которыми оперирует Парменид, они позволяют задуматься над важнейшими философскими темами. Прежде всего, легко сделать шаг к их интерпретации в свете тех образов, с которыми мы встретились в мифологическом вступлении. Герой, возносясь, оставляет область явно малозначимую, как бы вынося ей приговор «нет» в перспективе сказать «да» высшему и подлинному, которое он обретает в общении с богами. Профанное и сакральное как раз и разносятся здесь по принципу «нет» и «есть»: профанная «нетость» требует постоянного восполнения через приобщение (путь юноши) к сакральному «есть» (содержание ритуала — мистерии как путь обожествления слишком ущербного для самобытности человеческого). «Нет» здесь ущербность, недостаток, а не полное отсутствие.

Парменид противопоставляет сущее («есть») недосущему («нет»), особенно обрушиваясь на тех, кто не различает эти два типа бытия, утверждая, «что то, чего нет — есть». Видя здесь особый тип мысли, Парменид характеризует его так: «Глазеть бесцельным оком, слушать шумливым слухом и [пробовать на вкус] языком», это путь «богатой опытом привычки». Из этого фрагмента очевидно, что «путь «нет» — это чувственное познание, направленное на то беспредельное многообразие «всего», о котором рассуждал Фалес, оно находится в состоянии становления, обречено, как пишет Парменид, «рождаться и гибнуть», «быть и не быть», «менять место» и «изменять яркий цвет».

Метаморфоза чувственного бытия, его текучесть и составляет бессмысленное богатство опыта, которое не является подлинным знанием, так как границы его неопределимы. Неопределимо и то, что меняется в текучести природного бытия, а что остается неизменным. Это-то «что», которое Парменид называет «есть», в его основных характеристиках и является предметом пристального внимания философа. О вещах чувственного мира нельзя точно сказать, «что» они есть, именно потому, что их бытие неподлинно, их «чтойность» многообразна и изменчива. Подлинное бытие обретается на других путях. Здесь Парменид формулирует, казалось бы, простой и очевидный, но очень важный для дела философии принцип: для того, чтобы мы могли мыслить, а не только чувственно переживать предмет, он должен быть равен самому себе, тождественен только себе, а не иному (А=А).

Область становления и путь мнения связаны как раз с обратным: становление — растождествление предмета, потеря равенства с собой через сопряжение с иным (А=Б). Мы здесь не в состоянии выяснить сущность предмета или явления, так как он всегда не есть он сам, но постоянно указывает на иное и растворяется в нем. Скажем, если что-то рождается, то само указание «нечто произошло, родилось» распыляет реальность предмета, ставит его в неизвестный для нас контекст, делающий исследуемую реальность непредсказуемой и непостижимой. Поэтому борьба Парменида за единство, тождество, отдающая некоторым безумием, оказывается чем-то глубоко серьезным и важным. Из предмета познания должно быть устранено всякое становление, он должен быть представлен вне связи и отношений, сам по себе. Именно такое само по себе сущее и есть истинное бытие, открытое только истинному познанию. Парменид идет еще дальше, формулируя те границы, в которых истинное бытие (есть) может быть мыслимо.

«Остается только один мысленный путь,
[Который гласит]: «ЕСТЬ». На нем — очень много знаков,
Что сущее нерожденным, оно и не подвержено гибели,
Целокупное, единородное, бездрожное и законченное [?].
Оно не «было» некогда и не «будет», так как оно «есть» сейчас — все вместе [~единовременно]».

(Парменид, 8:1-5).

О рождении мы уже говорили и еще скажем ниже, возьмем целокупность. Тема целого очень актуальна для античной философской традиции, у Парменида мы видим ее уверенное развитие. Целое есть ни что иное, как многообразное все, возведенное к единому архэ, осмысленное и собранное в нем и через него. Понять многообразие становящегося космоса как целое и является задачей философа. Целое законченное, свершившись как целое, оно совершенно, хотя и не поглощает многообразия частей, входящих в целое, но очищает их от неопределенной хаотичности. Целое не слагается или суммируется из частей, как можно подумать, а задает, порождает части обретающие смысл только в границах целого, в целом они становятся чем-то упорядоченным и строгим, подобным воинскому строю, готовому к битве.

«Так непрестанно, толпа за толпою, Данаев фаланги
В бой устремляются; каждой из них отдает повеленья
Вождь, а воины идут в молчании; всякий спросил бы:
Столько народа идущего в персях имеет ли голос?
Вои молчат, почитая начальников: пышно на всех их
Пестрые сбруи сияют, под коими шествуют стройно».

(Илиада, IV, 427-432)

Обратную иллюстрацию беспредельного и необузданного началом «всего», неспособного состояться как целое, вместе и частей сумма которых не дает целое а значит и не способных состоятся как части, мы видим в описании войска троянцев.

«Но трояне, как овцы, богатого мужа в овчарне
Стоя тмочисленные и млеком наполняя дойницы,
Все непрестанно блеют, отвечая блеянию агнцев,
Крик такой у Троян раздавался по рати великой;
Крик сей и звук их речей не у всех одинаковы были,
Но различный язык разноземных народов союзных.

(Илиада, IV, 432-438)

Шум и разноязычные крики азиатов троян — нечто от беспредельного хаоса, отчетливо противопоставлены властным приказаниям ахейских царей и сосредоточенному, слушающему молчанию воинов. Казалось бы, трояне индивидуалистичней в своем поведении — каждому удается «поблеять», да еще и на родном языке, но такое положение как раз и делает невозможным целое — то универсальное общее, которое составляет суть ахейского молчания, только в молчании можно услышать слово — являющееся предметом любого общения, а только общение и откроет то, кто ты есть «сам по себе». Троянское войско пример самоизживания как принципа целого, так и принципа части. Все это говорит о том, что древний грек еще в эпосе тонко ощущал тему целого, и борьба Парменида за целое — своеобразный вызов, брошенный хищному хаосу и бессмыслице уже в рамках философии.

«Есть» — «единородное», т.е. единственное, одно не рядопоставлено никаким «двум» или «трем», не сопоставимо, уникально. «Есть» «бездрожно», т.е. неподвижно, всякое движение связано с изменением, переменой места, а значит и с переменой отношений предмета и его окружения, неминуемо меняющих и сам предмет. Оно неподвижно в отношении себя, не имея частей, внесших бы момент движения в само единое. «Есть» законченно, совершенное и совершённое, оно завершилось в своем бытии не больше и не меньше самого себя. К «есть» не приложимы категории времени, «было» и «будет», оно есть сейчас «все вместе», ведь «было» и «будет» ни что иное как части, признание которых повлечет за собой соотношение, а значит и становление, ведущее к утверждению существования «ничто».

Парменид много раз подчеркивает тему нерожденности «есть», т.к. рождение предполагает происхождение иного от иного, а иным «есть» может быть только «не есть», а из небытия ничего не происходит, в этом согласна вся античная философская традиция. Здесь, правда, есть одна тонкость, требующая внимания: для Парменида «не есть» не равно нерожденности и, вместе с тем, и «не есть», и нерожденность не тождественны небытию как полному отсутствию чего бы-то ни было. Если обратиться к мифологеме, близкой к философским рассуждениям элейца, выраженной в максиме: «для человека лучшее — не родиться» (т.е. не быть, но в определенном значении), — открывается важный дополнительный смысл. Плюсы нерожденности для мифа в отсутствии индивидуализации, а значит частичности, подверженной участи, т.е. судьбе, в ее иррациональной и всегда губительной власти над всем родившимся, оформленным, выделившимся из слитной неразличимости природного космоса или, точнее, из неразличимости первозданного хаоса как истока самого космического устроения, также некогда рожденного и также обреченного на исчезновение в «миротворящей бездне». Нерожденность определенно атрибут хаоса для мифа, а хаос видится все-таки не только существующим, но в чем-то более интенсивным по бытию, чем космос — разматывание, артикуляция спутанного и непроясненного.

У Парменида нерожденность — атрибут космически устроенного «есть», а рожденность — хаотичного и становящегося «не есть», в котором только и остается место иррациональной судьбе, тогда как мир «есть» всецело разумен и осмыслен. Значение столь радикального изменения знаков во всем его объеме на материале Парменида еще сложно оценить, но одно можно сказать определенно: в лице Парменида философия оказалась в состоянии исходя из своих задач переосмыслять основные категории мифо-эпического мышления.

Однако здесь же Парменид проясняет свою мысль образами мифа, ссылаясь на Мойр и богиню Ананкэ, содержащую «единое — есть» в «оковах предела». По логике Парменида, оковы — скорее внутренняя необходимость бытия быть исключительно собой, а не внешнее принуждение и рабствование, т. е. оковы — показатель своеобразной свободы бытия беспрепятственно быть собой. Если для «есть» и существует судьба, то только в качестве обреченности бытия на самотождество и самососредоточение, тогда как судьба в ее традиционном внефилософском смысле пресуществляется до полной отмены. Самотождественность «есть» из чистой мысли становясь образом, представлением, является Пармениду «глыбой совершенно круглого шара», шар — иллюстрация «есть», геометрическая проекция шара — круг — образ вечности, самозамкнутости, себедовлеющего совершенства.

То, что бытие не прямится, а именно круглится — очень характерно для античной как мифологической, так и философской традиции. Круг – шар соответствует единому и целому, круговое движение (свойственное небесным телам) непрерывно и максимально близко к покою, бесконечное движение по прямой, в рамках античной рациональности, невозможно вовсе. Когда античные мыслители говорят о прямой — речь скорее идет об отрезке с началом – серединой и концом (здесь возникает и тема времени как разомкнутой вечности), а значит и движение по прямой когда-то началось и когда-то прекратится, для него необходима инстанция, инициирующая и направляющая движение, что является признаком вторичности, неизначальности и такого движения, и реальности, которой такой тип движения присущ.

Характерно, что композиционно парменидова поэма «О природе» имеет круговой ритм: юноша возносится, достигая мира «есть», и возвращается обратно, путь вверх и путь вниз равно замкнуты и обращены к цели — созерцанию вечной и неподвижной истины.
Тема круга выводит нас еще к одной важной идее, высказанной Парменидом. Круг — еще и метафора мышления:

«Одно и то же — мышление и то, о чем мысль,
Ибо без сущего, о котором она высказана,
Тебе не найти мышления».

(Парменид, 8:34-36)

Почему Парменид выдвинул такой тезис, вполне понятно: мыслить можно только то, что есть, истинное знание возможно только об истинном же бытии, в котором мышление обретает свое подлинное содержание. В каком-то смысле мыслить истинно и значит быть истинным бытием. Однако утверждение, что мыслить и быть — одно и то же, содержит в себе некоторое противоречие: утверждение об их тождестве отменяет границу между мыслящим и мыслимым, активной и пассивной стороной в познании. Мышление всегда двойственно: оно не может быть монадичным «одним и тем же», мышление — иное предмету, только так возможна реализация его познавательного импульса. Однако если мышление — иное бытию, это отрицает исходный парменидов тезис: «бытие есть, а небытия нет». Мышление будет тем «небытием», которое парадоксальным образом есть, мало того, бытие, поскольку оно познаваемо (и даже «одно и то же» с мышлением»), помимо того, что оно есть, необходимо окажется, в силу своей мыслимости, чем-то «не сущим». В противном случае мышление окажется одновременно и неотличным (одно и то же) и нетождественным бытию (само отождествление предполагает исходное различие), перестав, таким образом, быть самим собой. Круг сжимается до точки. Бытие перестанет быть предицируемым и именуемым. Ведь любое именование возможно только в ситуации сопоставления, проведения границ и взаимоопределения разграниченного (интуиция гераклитовского Логоса), а «есть» Парменида уникально и несопоставимо. Во многом незаметно для себя сформулировав это противоречие, Парменид предопределил основную проблематику софистики, деятельность Сократа, и положил камень в фундамент грандиозного здания платоновской философии.

Парменид — Русская историческая библиотека

Философия Парменида

Элеец Парменид, сын Пирета, акмэ (расцвет сил) которого приходится либо на 500-й, либо (по Платону) на 475 г. до н. э., происходил из знатного рода и принимал активное участие в политической деятельности. Он написал законы для Элеи. Впоследствии, под влиянием пифагорейца Аминия, он посвятил себя спокойной жизни философа. По Аристотелю и Теофрасту, он был учеником Ксенофана, но традиция утверждает, что последователем его он не стал (см.: Диоген. Лаэрций, IX, 21). И все же родство их взглядов налицо: Парменид ставит тот же вопрос о едином бытии, содной стороны, и множестве существующих вещей – с другой. Пармениду принадлежит поэма под традиционным названием «О природе», большие отрывки из которой сохранены Секстом Эмпириком, Симпликием и некоторыми другими древними авторами. Сохранившийся текст (особенно написанное в аллегорическом духе введение) настолько сложен, а разночтения в рукописях настолько велики, что разброс мнений относительно истинного смысла философии Парменида огромен – от уподобления ее религиозному откровению и до трактовки ее как логического дедуктивного построения.

Наиболее древняя традиция доксографии такова. Теофраст пишет в первой книге «Мнений физиков»: «…Парменид пошел по обеим дорогам. А именно, он доказывает, что вселенная вечна, и [в то же время] старается объяснить возникновение сущего, причем суждения его о том и другом двойственны, ибо он полагает, что по истине вселенная едина, безначальна и шаровидна; согласно же мнению толпы, для объяснения возникновения он принимает два начала видимого [мира]: огонь и землю, одно в качестве материи, другое же в качестве действующей причины». Таким образом, «два пути» Парменида, «путь истины» и «путь мнения», дают две картины мира: мир единого и вечного бытия и противостоящий ему кажущийся мир мнения.

К истине, считает Парменид, ведет лишь один путь, определяемый тезисом: «Есть то, что есть, а то, чего нет, то не существует». Перед нами здесь не что иное, как первая формулировка логического закона тождества в онтологическом его истолковании. Иначе говоря, Парменид делает онтологический вывод из открытого, а скорее угаданного им логического закона, констатирующего необходимость, в целях последовательного мышления, сохранять одно значение мысли на всем протяжении рассуждения. Отсюда следует такая цепь заключений: (1) то, что есть, то есть; (2) то чего нет, то не существует; (3) следовательно, возникновение (появление того, чего не было) и уничтожение (исчезновение того, что есть) не существует; (4) пространство (пустота) и время (смена прошлого настоящим) не существуют; (5) то, что есть (сущее) заполнено; (6) сущее не имеет частей, оно единое целое; (7) сущее едино (одно), ибо кроме него ничего нет; поэтому сущее завершено (а следовательно, конечно) и совершенно; (9) движение не существует, так как сущему некуда сдвинуться.

 

Учение Парменида о бытии

В этой абстрактной схеме рассуждения Парменида представлена его претензия на чисто умозрительное разрешение мировоззренческой проблемы «истинного» бытия. Но в чем сущность этой конструкции? Философ имеет в виду под «бытием» как бы массу, заполняющую мир. Сущее (бытие) не возникает и не уничтожается, оно неделимо, непроницаемо и неподвижно; оно равно самому себе и подобно совершенному шару. Отсюда делали вывод, что философию Парменида следует понимать как род или прообраз материализма: сущее есть конечная, неподвижная и телесная, пространственно определенная, а следовательно, «материальная» совокупность всего сущего, и кроме нее ничего нет (См.: Burnet J. Early Greek Philosophy. L., 1975, p. 182.). Но ведь есть здесь и другая сторона дела. Парменид утверждает, что только бытие может мыслиться, о не-сущем нельзя ни мыслить, ни говорить. А значит, мышление оказывается у него не только критерием существования (есть то, что может мыслиться и высказываться), но и тождественно с ним, поскольку «одно и то же мысль и то, о чем мысль существует» (В 8, 34), или, попросту говоря, «одно и то же мыслимое и сущее» (В 3). Поэтому очевидно, что исходный пункт для Парменида не телесность («материальное»), а мыслимость бытия, или, что для него то же самое, его мыслительный, идеальный характер. Таким образом, здесь открывается путь к идеализму, и идеалистическая тенденция окажется не менее важной в наследии Парменида, чем материалистическая. Из Элейской философии вырастают как Демокрит, так и Платон.

Каков же «путь мнения», противопоставляемый «пути истины»?

 

Первый путь: есть бытие, а небытия вовсе нету;
Здесь достоверности путь и к истине он приближает,
Путь же: есть небытие и небытие неизбежно,
Путь этот знанья не даст…
Слово и мысль бытием должны быть: одно существует
Лишь бытие, а ничто не существует. Обдумай
Это – и ты избежишь дурного пути изысканья, –
Также второго пути, что измышляют невежды,
Люди о двух головах. Беспомощно ум их блуждает.
Бродят они наугад, глухие и вместе слепые.
Вздорный народ! Бытие и небытие тем же самым
И не тем самым зовут. И путь во всем видят обратный.

 

Анализ приведённого текста и свидетельств показывает, что тут по существу описано три пути: (1) «путь истины»; (2) путь, никуда не ведущий, а потому абсолютно непригодный – есть только небытие, а бытия нет; (3) бытие и небытие равно существуют. Однако (3), в свою очередь, допускает три варианта взаимоотношений бытия и небытия: (3 а) бытие и небытие – одно и то же; практически эквивалентный (2), он может быть идентифицирован с «нигилистической» позицией Горгия из Леонтин, младшего современника Парменида; (3 б) бытие и небытие – одно и то же и не одно и то же, – ссылка на «людей о двух головах», которые «путь всюду видят обратный», явно указывает на Гераклита; наконец (3 в): существуют и бытие, и небытие как самостоятельные противоположные сущности, не переходящие друг в друга. Это взгляд пифагорейцев, и именно он может стать основой для «мнений смертных», тогда как другие варианты неприемлемы.

Говоря о видимом бытии, Парменид сохранил лишь одну пару пифагорейских противоположностей – «свет – ночь (тьма)». Однако с ними связываются и противоположности, восходящие к Анаксимену, т. е. антитеза «разреженное – плотное» в сочетании с производной от нее «теплое – холодное». Сама же по себе последняя антитеза напоминает нам Алкмеона. Аристотель добавляет к этому, что Парменид именует первые противоположности огнем и землею, причем огонь соответствует бытию, а земля – небытию. Иначе говоря, на место логически невозможной противоположности бытия и небытия ставятся уже известные из ионийской фисиологии и пифагореизма реальные противоположности. «Мир мнения», т. е. чувственная видимость, внутренне противоречив. Но Парменид вовсе не хочет исключить его по этой причине из рассмотрения. «Путь мнения» – это необходимый способ объяснения чувственного мира, навязываемый людям их чувствами, воспринимающими множественность, изменчивость, возникновение и уничтожение вещей. Эти свойства могут объясняться «физически», с помощью названных противоположностей, но могут быть и вообще отвергнуты, как то делается на «пути истины», выводящем нас за пределы чувственного мира, к миру умопостигаемому (Это лишь одно из возможных решений вопроса о соотношении у Парменида «истины» и «мнения». Издатель фрагментов Парменида Л. Таран насчитал не менее девяти встречающихся в литературе решений. См. Taran L. Parmenides. Princeton, 1965, p. 203–216).

Отмечу при этом, что Парменид не идет за Ксенофаном, называвшим это умопостигаемое единое бытие «богом». Божество – во всяком случае если судить по сохранившимся фрагментам поэмы, – исключено Парменидом из рассмотрения, а его богиня, преподающая философу правила научного познания, есть скорее литературный персонаж, вводящий в философское знание, чем действительная богиня. Что же до чувственного мира, то лучше всего выражает его статус гегелевское понятие «объективная видимость», подразумевающее необходимость и видимости (кажимости), и мнения, поскольку сущность дана человеку лишь в той мере, в какой она проявляется в явлениях. Однако можно ли, по Пармениду, говорить о переходе от чувственного мира мнения к умопостигаемому миру истинного бытия? По-видимому, Парменид еще не ставит вопроса таким образом, и открытие и объяснение перехода от явления к сущности и обратно стало задачей, разрешаемой в ходе философского прогресса. Пока же обнаружено только несовпадение показаний чувств и свидетельств разума, тот факт, что иной раз разум противоречит чувствам, достигая истины вопреки им.

Не Парменид открыл различие между чувственным и рациональным познанием. Но он был настолько увлечен этим открытием, настолько уверен в превосходстве разума над чувствами, что готов сделать сущим то, что мыслится в его отличиях от того, что воспринимается чувствами. В результате неустойчивые, смутные и текучие чувственные восприятия, все «являющееся» и «кажущееся» не только отличаются им от «мыслимого и сущего», но и противопоставляются им как «мнение» – «бытию». А это первый шаг к объективному идеализму.

 

Учение Парменида о природе

Содержание фисиологии (учения о природе) Парменида не поддается однозначной реставрации. Мы говорили выше о главной идее – идее происхождения чувственного мира из смешения «света» (огня) и «ночи» (тьмы, земли). Космология Парменида подробнее всего изложена у Аэция, и его свидетельство отчасти подтверждается фрагментом В 12. Единый мир охватывается эфиром; под ним – огненная масса, которую мы зовем небом. Под ним – то, что непосредственно окружает Землю, т. е. ряд «венцов», обвивающихся друг вокруг друга. Один венец состоит из огня, другой – из «ночи», между ними области, лишь частично наполненые огнем. В центре находится твердь (Земля?), под которой расположен еще один огненный венец, он же богиня, которая «всем управляет. Это она во всем вызывает совокупление и ужасные роды, посылая женщину совокупиться с мужчиной и обратно, мужчину [посылая] к женщине» (В 12). Видимо, это вулканический огонь, означающий царство богини любви и справедливости.

Парменидовы «венцы», особенно когда мы узнаем, что с его точки зрения Солнце и Млечный путь суть «отдушины, из которых выходит огонь», живо напоминают нам «круги» Анаксимандра, центральный огонь – пифагорейскую Гестию и т. д. Возникновение живых существ Парменид связывал с взаимодействием земли и огня (холодного и теплого), с их взаимодействием связаны также ощущение и мышление. «А именно, образ мысли делается иным в зависимости от преобладания теплого или холодного; лучшим и более чистым [он делается] под влиянием теплого». Ощущение «вызывается подобным» (там же). Трактуя проблемы размножения у животных и человека, Парменид считает, что женщины теплее (видимо, они и лучше, и чище мужчин, хотя прямо это не говорится…). Рождение ребенка мужского или женского пола зависит от преобладания того или другого из родителей и от местонахождения плода: «Мальчики справа, девочки слева». Впрочем, это уже не философия.

 

А. Н. Муравьев. Антитеза опыта и мышления в философии Парменида

А. Н. Муравьев
АНТИТЕЗА ОПЫТА И МЫШЛЕНИЯ
В ФИЛОСОФИИ ПАРМЕНИДА

Уже в самых первых, совсем незрелых своих явлениях возникающая античная философия обнаружила небезразличие к обыденному эмпирическому сознанию греков, которое она нарекла мнением. О необходимости обуздания неразумия мнения отмечал Фалеc в известном стихотворении, обозначавшем поворот человеческого духа к исследованию единой природы вещей:

О многом говорить – не значит мнить разумно.
Единое отыскивать достойно мудреца,
Одно старайся выбрать; тем самым крепко свяжешь
Мужей болтливых речи, лишенные конца [1].

 

Другим выражением того же отношения была обязанность молчать во время учения, которую брали на себя вступавшие в школу Пифагора.

Тенденцию к отрицанию мнения продолжил Ксенофан, осознавший, что многое не просто происходит из какой-то одной природы и управляется ею, а едино по сути. Основное положение Ксенофана hen kai pan [2] означало, что раз есть одно или единое, то оно и есть все – ничего иного в сущности нет. Хотя такое единое было уже почти зрелой мыслью, Ксенофан еще представлял его себе как бога, т. е. не только единым, но и отличным от много. Оно оказалось, таким образом, единым не само по себе, а лишь в отношении к иному, определенность которого осталась внешней и случайной, исключительно чувственной. Это противоречие вынудило Ксенофана завершить свое учение скептическим выводом:

Никто не постиг то, что ясно и никто из людей не постигнет
Как я понимаю богов и что говорю обо всем.
Хотя бы кому и случилось невзначай совершенное молвить,
Самого его он не узнает – лишь подобие видно всему [3].

 

Более определенную и содержательную форму оппозиция мнения получила у Парменида. Насколько позволяют судить дошедшие до нас свидетельства и фрагменты, вся его поэма «О природе» была развернутым противопоставлением опыта обыденного сознания мышлению, впервые раскрывающему себя в истинном бытии.

Согласно мнению, которое опирается на чувственную достоверность и выражает ее словом «есть» в его обычном неопределенном значении, есть некоторое множество того, что постоянно возникает благодаря сочетанию стихий и столь же постоянно исчезает, чтобы уступить место другому такому же. Эта картина, подтверждаемая восприятием, кажется вполне соответствующей действительности, истинному положению дел. Однако возникающее еще не есть, а исчезающее уже не есть. Все подверженное рождению и гибели только мнится сущим, замечает Парменид, но не может быть названо тем, что есть – бытием в точном значении слова. Чтобы не блуждать умом в этом обманчивом космосе и не заблуждаться, по недоразумению путая бытие и небытие, Парменид устами богини Дике предлагает оставить ложный путь мнения, привычно следующего зрению, слуху и оборотам разговорного языка, и решиться логически, путем истинного мышления определить, что же действительно есть:

Пусть не принудит тебя многоопытной сила привычки
Думать невидящим оком, гулом наполненным ухом
И языком, говоря. Логосом ты испытай
Отвергаемый многими довод, мною тебе сообщенный. [4]

 

Этот довод заключается в том, что поскольку все воспринимаемые людьми различия мнимы, подлинно сущим следует считать только одно, а именно само бытие, В противоположность чувственной видимости многого, которое кажется рождающимся и умирающим, движущимся и постоянно меняющимся:

Не рождено бытие и не гибнет нисколько,
Цело, единого рода, незыблемо и бесконечно.
Не было в прошлом, не будет, а есть – вполне в настоящем,
Не прерываясь, одно. Ему ли разыщешь источник?
Как и откуда расти? Из ничего? Но чего нет, того нет. [5]

 

Так как небытия нет, то, что мыслится и изрекается, необходимо есть. [6] Основное определение сущего как такового состоит, таким образом, в том, чтобы быть «круглой незыблемой сердцевиной Истины» [7] – единственным предметом мышления. Поэтому в отличие от мнений, которые лишь кажутся мыслями, ибо только мнится действительно сущим их предмет – многое, мышление тождественно бытию, ибо то, что мыслится, поскольку оно одно, есть то же самое, что и мышление, раскрывающее себя в открываемом им истинном бытии:

Одно есть мышление и то, ради чего мысль есть.
Ибо без бытия, в котором раскрылось оно,
Мышление ты не найдешь – ведь сущего кроме
Нет ничего и ничего не пребудет. [8]

 

Этим определением единого как мыслимого, тождественного мышлению бытия, ради которого только и есть мысль, Парменид полагает действительное начало возникновению философии как способу мышления и выражения истины, свободному от превратности любых мнений. Ведь только тождество бытия и мышления, определяющего, что именно есть сущее как таковое само по себе, сообщает определенное значение тем словам, какими обозначается собственная определенность того, что действительно есть. Тем самым эти слова становятся именами, а определенное множество имен, несущее в себе мысль, – логическим единством речи, высказыванием истинного бытия. Для Парменида верная речь и мысль об истине – синонимы. [9] Полностью отождествляя истинное мышление и речь, он еще раз подчеркивает, что цель мышления достигается исключительно логическим путем, а не «немыслимым, безыменным, ибо неистинным путем» [10] мнения или опыта, на котором слова не значат ничего определенного, и потому любые утверждения о бытии легко обращаются в противоположные и наоборот:

Не допускай свою мысль к такому пути изысканья,
Что измышляют невежды, люди о двух головах.
Беспомощно ум их плутает – бродят они наугад,
Глухие и вместе слепые. Вздорный народ:
Бытие и небытие тем же самым и не тем же самым зовут,
Путь всему чая обратный.  [11]

 

---

Муравьев Андрей Николаевич – канд. филос. наук., доц. кафедры истории философии РГПУ им. А. И. Герцена

ПРИМЕЧАНИЯ
[1] .Diels H. Die Fragmente der Vorsokratiker. Thales. A 1. – В дальнейшем ссылки на это издание указывают лишь номер свидетельства или фрагмента сочинений того философа, о котором идет речь. Древнегреческие тексты приводятся в авторском переводе. назад
[2] ДК, А 31. назад
[3] ДК, В 34. назад
[4] ДК, В 7. назад
[5] ДК, В 8. назад
[6] «Речью мышленья излиться лишь сущему нужно – ведь оно есть, ничто же не есть, как ты его ни верти», – утверждает Парменид (ДК, В 6). назад
[7] ДК, В 1. назад
[8] ДК, В 8. назад
[9] См.: ДК, В 8: «На этом кончаю я верную речь и мысль об истине (piston logon hede noema amfis aletheies)» назад
[10] ДК, В 8. назад
[11] ДК, В 6. назад

© СМУ, 1997 г.

Парменид

 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ ФОРУМ ХРОНОСА НОВОСТИ ХРОНОСА БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ

Парменид Парменид (Παρμενίδης) из Элеи, в Южной Италии (р. ок. 515 до н. э.— согласно Платону, ок. 544— согласно Аполлодору), древнегреческий философ, основатель элейской школы. Автор философской поэмы «О природе», от которой до нас дошли довольно большие отрывки. Дожил до глубокой старости. Очевидно, испытал влияние идей Ксенофана, учившего о единстве сущего и неподвижности божества, а также влияние пифагорейцев (Диоген Лаэртий IX 21). Возможно, был знаком с учением Гераклита — систему взглядов Парменида легко представить себе как реакцию на учение Гераклита о всеобщем изменении и противоречивости сущего. Парменид первым из древнегреческих философов стал оперировать понятиями максимальной общности, говоря о бытие (или сущем) и небытии (или не-сущем). Он стремился доказать, что бытие существует, а небытия не существует (В 2 DK), а следовательно, не может существовать и пустота. Во вступлении к поэме Парменид изображает своё путешествие на колеснице, управляемой солнечными девами, из царства ночи к свету, а своё учение преподносит как откровение, полученное от богини (В l DK). Однако содержание поэмы находится в резком контрасте с её мифологическом обрамлением: поэма представляет собой попытку рационально представить в категориях мышления противоречивый движущийся мир. Парменид провозглашает тождество сущего и мыслимого. Бытие для Парменида едино и неподвижно — всякая множественность и всякое изменение представляются ему противоречивыми, а поэтому невозможными. Вселенная имеет для него вид однородного плотного шара: «Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует. Ибо ведь без бытия, в котором ее выраженье, Мысли тебе не найти. И нет и не будет иного, Сверх бытия, ничего; судьба как его приковала,— Цело, недвижно оно. Все вещи, в чем смертные видят Истину, веря в нее, все это — лишь имя пустое: Быть, а также не быть, рождаться, а также и гибнуть, Место на место менять, обменивать цвет и окраску. Есть же последний предел, и все бытие отовсюду Замкнуто, массе равно вполне совершенного шара, С правильным центром внутри» (В 8 D К). Парменид был убеждён в том, что истинное знание даёт нам только разум, а на чувствах основываются лить недостоверные и противоречивые мнения людей (В 7 D К). Нарисовав в 1-й части поэмы картину мира, представлявшуюся ему истинной, Парменид во 2-й части описывал мир, как он существует во мнениях людей. В частности, возникновение мира он описывал, используя идеи милетской школы; в основе мироздания, согласно «мнению людей», лежит у Парменида противостояние света-огня и тьмы (В 8 и 9 D К) и смешение элементов (В 12 D К). Парменид, по-видимому, первый пришёл к выводу о шарообразности Земли (А 44 DK), разделил Землю на климатические зоны (А 44а D К) и установил, что утренняя и вечерняя звезда являются на самом деле одной и той же планетой — Венерой (Диоген Лаэртий IX 23). Учеником Парменида был Зенон Элейский. Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983. Фрагменты: DK I; Parmenides, a text with transl., («mm. and critical essays, by L. Tarän, Princeton, 1965. Литература:  С o r n f o r d F. M. , Plato and Parmenides …, transl. with an introd. and a running comm., L., 1939; Reinhard! K., Parmenides und die Geschichte der griechischen Philosophie, Fr.M., 19592; Verdenius W. J., Parmenides. Some comments on his poem, В., 19642; Merlan Ph., Neues Licht auf Parmenides, в сб.: Archiv für Geschichte der Philosophie, B., 1966, S. 267—76; Bormann K., Parmenides, Hamb., 1971. Вернуться на главную страницу Парменида

Поэма Парменида: о природе

ПОЭМА ПАРМЕНИДА
Английский перевод :
Джон Бернет (1892)

I

кони, которые несут меня, несли меня так далеко, как когда-либо мое сердце богиня, которая своими руками ведет человека
, знающего все насквозь. По какому пути меня

5 несли; ибо на нем везли меня мудрые кони, таща мою повозку,
и девицы путь указывали.И ось, светящаяся в гнезде —
ибо ее крутили вращающиеся колеса на каждом конце — издавала звук, как дудка, когда дочери
Солнца, спеша вынести меня на свет, бросали сняли свои покровы

10 со своих лиц и покинули обитель Ночи.
Есть ворота путей Ночи и Дня, снабженные
вверху перемычкой, а внизу каменным порогом. Сами
, высоко в воздухе, закрыты могучими дверями, а
Мстящая Справедливость хранит ключи, открывающие их.Ее сделали

15 девицы ласковыми словами умоляют и ловко уговаривают
без колебаний отстегнуть засовы от ворот.
Затем, когда двери были откинуты,
они открыли широкий проем, когда их медные
петли качнулись назад в

20 гнездах, скрепленных заклепками и гвоздями. Прямо через них,
по широкой дороге, девицы вели лошадей и повозку,
и богиня ласково приветствовала меня, и взяла мою правую руку
в свою, и сказала мне такие слова: —
Добро пожаловать, благородный юноша , что прибывает в мою обитель на машине

25 , которая везет тебя, за которой ухаживают бессмертные колесничие ! Не
злой случай, а справедливость и справедливость послали тебя
путешествовать по этому пути.Далеко ли оно от проторенной дорожки
человек! Встречайте, что вы должны изучить все вещи, а также
непоколебимое сердце убедительной истины, как мнения

30 смертных, в которых нет истинной веры вообще. Тем не менее,
ты узнаешь и об этих вещах, так как ты должен судить
одобрительно о вещах, которые кажутся людям, когда ты проходишь
через все вещи на своем пути.»

II

Приди, я скажу тебе — и ты послушай мое
изречение и унеси его — единственные два способа поиска, о которых можно думать
.Первое, а именно то, что Оно есть и что невозможно, чтобы что-либо не было, есть путь. убеждение,

5 ибо истина его компаньон.. Другое, а именно, что Оно не есть,
и что что-то должно не быть, — это, говорю тебе,
совершенно ненадежный путь. Ибо вы не можете знать, что такое
не — это невозможно — ни произнести это;

III

Ибо это одно и то же, что можно мыслить и что может быть.

IV

V

VI

Должно быть, то, о чем можно думать и говорить, есть;
ибо может быть, и не может быть, что
ничем не быть.Вот над чем я прошу тебя подумать. Я удерживаю тебя
от этого первого пути исследования, а также от этого другого,

5 по которому смертные, ничего не знающие, блуждают в двух умах; ибо
нерешительность направляет блуждающую мысль в их груди, так что
они несутся в оцепенении, как люди глухие и слепые.
Неразборчивые толпы, в глазах которых одно и то же, а не
одно и то же есть и нет, и все вещи движутся в противоположных направлениях!

VII

Никогда не будет доказано, что то, что не
, есть; и удержи свою мысль от этого пути исследования.
И пусть привычка не заставит тебя бросить блуждающий взгляд на эту
окольную тропу, или обратить туда свое звучное ухо или свой

5 язык; но ты суди тонкое опровержение их
речей, сказанных мною.

VIII

Нам остается только один путь говорить
, а именно, что Оно есть. В нем очень много признаков того, что
то, что есть, несотворено и нерушимо, одиноко, полно,
неподвижно и без конца. Такого никогда не было и не будет; для

5 теперь он сразу сплошной.Для какого происхождения
для него. будешь искать? Каким образом и из какого источника
он мог получить свой прирост? Я не позволю тебе ни сказать, ни
подумать, что оно произошло от того, чего нет; ибо нельзя ни подумать, ни произнести, что то, чего нет, есть. А если оно произошло из

10 ничего, то какая необходимость могла заставить его возникнуть позже, чем
раньше? Следовательно, оно должно быть либо вообще, либо не быть вообще. И сила истины не допустит, чтобы что-либо, кроме самого
, возникло из того, что каким-либо образом существует.Поэтому Справедливость
не отпускает своих оков и не позволяет чему-либо возникнуть или исчезнуть

15, но крепко удерживает это.
«Это или нет?» Конечно, решено, как и должно быть
, что мы должны отбросить один путь как немыслимый и
безымянный (ибо это не истинный путь), а другой путь реально
и верно. Как же тогда может быть то, что будет в будущем? Или как оно могло появиться? Если оно вошло в бытие
, то его нет; и не в том случае, если это произойдет в будущем.Таким образом,
угасает и исчезает, чтобы о нем никто не слышал.
И оно не делимо, так как оно все одинаково, и его не больше
в одном месте, чем в другом, чтобы помешать ему скрепить
или меньше его, но все наполнено тем, что есть.

25 Поэтому все держится вместе; за то, что есть; находится в контакте с тем, что есть.
Более того, оно неподвижно в узах могучих
цепей, без начала и без конца; с момента возникновения
и ухода из жизни были отброшены далеко, и истинная вера отбросила их.
Это то же самое, и оно покоится в том же самом месте, пребывая в себе.

30 И таким образом он остается постоянным на своем месте; ибо жесткая необходимость
держит его в узах предела, крепко удерживающего его со всех сторон.
А потому не позволено тому, что должно быть бесконечным; ибо он ни в чем не нуждается; а если бы он был бесконечен, то нуждался бы во всем. Это то же самое, что можно мыслить и ради чего мысль существует;

35 ибо ты не можешь найти мысль без того, что есть, с чем она
обручена.И нет и никогда не будет иного времени, кроме того, что
присутствует, так как судьба приковала его так, чтобы он был целым и недвижимым.
Посему все эти вещи суть не что иное, как имена, которые
дали смертные, веря им в истинность –

40 возникновение и исчезновение, бытие и небытие,
изменение места и изменение яркого цвета.
Там же, где у него самая дальняя граница, оно завершено на
каждой стороне, одинаково уравновешено от центра во всех направлениях,
подобно массе закругленного шара; ибо она не может быть больше или

45 меньше в одном месте, чем в другом.Ибо нет ничего
, что не было бы таким, что могло бы воспрепятствовать тому, чтобы оно простиралось одинаково, и
не может быть, чтобы было больше того, что есть в этом месте
, и меньше в том, так как все это неприкосновенно. Ибо, поскольку он равен
во всех направлениях, он одинаково заключен в пределах.

50 На этом закончу свою правдивую речь и мысль об истине.
Отныне узнавай мнения смертных,
прислушиваясь к обманчивому порядку моих слов.
Смертные решили говорить о двух формах, одну из которых
они должны были опустить, и именно здесь они отклоняются от истины.

55 Каждому из них присвоено противоположное
вещество, а знаки отличаются друг от друга. Одному
приписывают огонь небесный, светлый, тонкий, во всех направлениях
такой же, как он сам, но не такой же, как другой. Другой —
напротив него, темная ночь, компактное и тяжелое тело. Из них

60 Я рассказываю тебе все устройство, как кажется людям,
для того, чтобы ни один смертный не мог превзойти тебя в знании.

IX

Теперь, когда все вещи названы светом и ночью; и вещи
, которые принадлежат силе каждого, были назначены этим
вещам и тем, что все наполнено одновременно светом и темной ночью,
оба равны, так как ни одно не имеет ничего общего с другим.

X

И узнаешь ты происхождение всех вещей на небесах,
и всех знамений на небе, и сверкающих творений
сияющего ясного солнечного факела, и откуда они возникли. И ты
узнаешь также о блуждающих делах круглолицей

5 луны и о ее происхождении. Ты узнаешь также и небеса,
окружающие нас, откуда они возникли, и как Необходимость взяла
их и связала, чтобы они держали пределы звезд. . .

XI

Как возникла земля, и солнце, и луна, и небо,
общее всем, и Млечный Путь, и крайний Олимпос,
и пылающая мощь звезд
.

XII

Более узкие круги наполнены несмешанным огнем, а окружающие их
— ночью, и посреди этих камышов
их порция огня. Посреди этих кругов находится божество, которое направляет
ход всех вещей; ибо она властвует над всяким мучительным рождением и всяким зачатием,

5 ведя женщину в объятия мужчины, а мужчину в объятия женщины.

XIII

Прежде всего богов она придумала Эроса.

XIV

Сияющий ночью заимствованным светом, блуждающий по земле.

XV

Всегда напрягает глаза к лучам солнца.

XVa

XVI

XVII

Справа мальчики; слева девочки.

XVIII

XIX

Таким образом, по мнению людей, вещи сложились в
бытие, и таковы они теперь. Со временем (думают они) они вырастут и умрут. Каждой из этих вещей люди присвоили
фиксированное имя.

Парменид, О природе — Оксфордская стипендия

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ OXFORD SCHOLARSHIP ONLINE (oxford. universitypressscholarship.com). (c) Copyright Oxford University Press, 2022. Все права защищены. Индивидуальный пользователь может распечатать PDF-файл одной главы монографии в OSO для личного использования. Дата: 05 февраля 2022 г.

Глава:

(стр. 191) 6 Парменид, О природе

Источник:

Движение в классической литературе

Автор(ы):

Г.О. Хатчинсон

Издатель:

Oxford University Press

DOI: 10.1093/oso/9780198855620.003.0007

О природе, а также о философии . Различные части стихотворения отрицают движение, утверждают движение, предлагают обильное метафорическое движение. Выдающееся противопоставление движения и неподвижности носит философский и поэтический характер; оно отличается от словесного и философского столкновения у Гераклита и связано с ним. Язык Парменида представляет собой дальнейшее столкновение между традиционным и новым (гомеровская поэзия, а не проза, но повернутая в поразительном направлении).Образ езды на колеснице имеет как мифологический, так и современный резонанс. Подробно обсуждается большая часть того, что осталось от поэмы, в том числе: путешествие рассказчика к безымянной богине, две дороги исследования, третья дорога, по которой бродят сбитые с толку двуглавые смертные, откровение неподвижной реальности с метафорами движения, блуждание луны (в мире, как его видят по мнению). Они представляют собой: захватывающее сочетание резкой неясности и скорости, интеллектуализма и мифологии; сатирическое видение гераклитов; несколько уровней движения и неподвижности в вызывающе непрозрачном споре; низшие и высшие способы движения небесных тел.Противопоставления, связанные с движением, выходят за рамки движения и неподвижности к блужданию и твердо целенаправленному действию. Индивидуальное движение рассказчика усиливается группой (богини) и противопоставляется группам (смертные и гераклитовы смертные). Обработка движения вдвойне важна для философской поэмы.

Ключевые слова: Парменид, Гераклит, неподвижность, метафоры, столкновение, рассказчик, дороги, блуждание, группы, индивидуум

Oxford Scholarship Online требует подписки или покупки для доступа к полному тексту книг в рамках службы.Однако общедоступные пользователи могут свободно осуществлять поиск по сайту и просматривать рефераты и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите, чтобы получить доступ к полнотекстовому содержимому.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому названию, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок см. Часто задаваемые вопросы , и если вы не можете найти ответ там, пожалуйста, связаться с нами .

Поэма Парменида – «О природе» 1.1…

Поэма Парменида – «О природе»

1.1 Кобылы, которые несут меня так далеко, как мой дух когда-либо стремился.
1.2 провожали меня, когда привели меня и двинулись по знаменитой дороге
1.3 богини, которая приводит знающего смертного во все города один за другим.
1.4 На этот путь меня вели, по нему меня вели мудрые кобылы,
1.5 Напрягая колесницу, и девицы направляли путь.
1.6 Ось в центре колеса издавала яркий звук музыкальной трубы,
1.7 пылала, ибо двигалась вперед двумя круглыми
1.8 колесами с обоих концов, как дочери Солнца,
1.9 спешили провожать после выхода из дома Ночи на свет,
1.10 отодвинув руками пелену с головы.
1.11 есть ворота дорог ночи и дня,
1.12 и перемычка и каменный порог содержат их.
1.13 Высоко в небе они заполнены огромными дверями
1.14 от которых мстящая Справедливость держит подходящие им ключи.
1.15 Девицы ее ласковыми словами
1. 16 и ловко уговорили отодвинуть им засов
1.17 Быстро от ворот, Они сделали
1.18 зияющую щель дверей, открывая их,
1.19 качаясь по очереди внутрь их гнезда бронзовые столбы
1.20 скреплены болтами и заклепками. Там, прямо через них тогда,
1.21 девицы держали колесницу и коней на широкой дороге.
1.22 И богиня милостиво приняла меня, взяла мою правую руку в свою,
1.23 и обратилась ко мне с такими словами:
1.24 «Юноша, сопровождаемый бессмертными колесничими,
1.25 которые достигают моего дома на лошадях, которые везут тебя,
1.26 добро пожаловать – так как это не злая судьба послала вас в путешествие
1.27 по этой дороге (ибо она действительно далека от проторенных путей людей),
1.28 но Право и справедливость. Вам нужно научиться всему –
1.29 и непоколебимое сердце убедительной Истины
1.30 и мнения смертных, на которые нет истинной уверенности.
1.31 Но тем не менее ты узнаешь и это – что вещи, являющиеся
1. 32, должны действительно быть, будучи всегда, действительно, всем вещами.

Истина – алетейя
(Фрагмент 2)

2.1 Приходи, я расскажу тебе – и унеси мою историю в безопасности, когда ты ее услышишь –
2.2 единственные пути исследования – думать:
2.3 Единое, что он есть и что его не может не быть,
2.4 есть путь Убеждения (ибо он сопутствует Истине),
2.5 другой, что его нет и что необходимо, чтобы его не было,
2.6 указываю вам, что это путь совершенно необучаемый,
2.7 ибо и вы не можете знать того, чего нет (ибо это не должно совершаться)
2.8 не можете вы объявлять об этом.

(Фрагмент 3)

… Ибо одно и то же для мышления и для бытия.

(Фрагмент 4)

4.1 Но взгляни на то, что хотя и отсутствует, но надежно присутствует в мысли.
4.2 Ибо не отрежешь сущего от цепляния за сущее,
4.3 ни везде и всяко разбросаешь по космосу
4.4, ни соберешься.

(Фрагмент 5)

5.1 Для меня, откуда я начну, это то же самое
5. 2 ибо туда я еще вернусь.

(Фрагмент 6)

6.1 То, о чем следует говорить и думать, должно быть. Ибо может быть,
6.2 а не может быть ничего.Я предлагаю вам рассмотреть это.
6.3 Ибо я преграждаю тебе путь от этого первого пути исследования,
6.4 но далее от пути, по которому смертные, ничего не зная,
6.5 двуглавые, блуждают. Ибо беспомощность в их
6.6 грудях направляет их блуждающий разум. Но их несут на
6.7 одинаково глухие и слепые, изумленные, полчища без суда,
6.8 от которых и быть и не быть судят одинаково и
6.9 неодинаково, и путь всех обратный.

(Фрагмент 7)

7.1 Ибо никоим образом не может состояться то, что вещи не существуют, а существуют.
7.2 Но ты воздержи свою мысль от этого пути исследования,
7.3 и не позволяй привычке, рожденной из большого опыта, понуждать тебя на этом пути
7.4 направлять свой незрячий глаз и звучащее ухо
7.5 и язык, но судить разумом о сильно оспариваемое опровержение
7. 6, произнесенное мной.

(Фрагмент 8)

8.1 Осталась еще одна история
8.2 пути, что есть. На этом пути есть знаки
8.3 чрезвычайно много – что, будучи нерожденным, оно также нетленно,
8.4 целое и единое, непоколебимое и совершенное.
8.5 И никогда не было и не будет, так как теперь, все вместе,
8.6 одно, непрерывное. Для какого рождения вы будете искать его?
8.7 Как и откуда он вырос? Я не позволю вам говорить
8.8 или думать из того, чего нет; ибо нельзя сказать или подумать
8.9, что это не так. Какая необходимость побудила бы
8.10 расти позже, чем раньше, начиная с нуля?
8.11 Так должно быть либо полностью, либо нет.
8.12 И сила убеждения никогда не допустит, чтобы что-то возникло из того, чего нет,
8.13 кроме него. По этой причине Справедливость не позволила ему ни явиться
8.14, ни погибнуть, ослабив свои оковы,
8.15 но крепко держится. Но решение этих вопросов заключается в следующем:
8. 16 есть или нет. Но решено, как надо,
8.17 отпустить в одну сторону, как немыслимую и безымянную (ибо это не истинный
8.18 путь), а тот другой есть и реален.
8.19 Как может быть то, что есть в будущем? Как это могло случиться?
8.20 Ибо если оно возникло, то его нет, нет, если оно когда-либо будет.
8.21 Таким образом, возникновение угасло, а разрушение неслыханно.
8.22 Он также не разделен, так как все одинаковы;
8.23 ​​и никоим образом, что мешало бы ему держаться вместе,
8.24 или меньше, но все полно того, что есть.
8.25 Следовательно, все непрерывно, ибо сущее приближается к сущему.
8.26 Но неизменный в пределах великих уз,
8.27 Он без начала и конца, ибо бытие и гибель
8.28 были изгнаны далеко и истинное убеждение их прогнало.
8.29 Оставаясь тем же и сам по себе он лежит
8.30 и таким образом остается неподвижным; ибо могучая Необходимость
8.31 держит узы предела, который запирает его со всех сторон,
8. 32 так как это правильно для того, что должно быть неполным;
8.33 для него не хватает; если бы это было так, ему не хватало бы всего.
8.34 Мышление и мысль о том, что это одно и то же.
8.35 Ибо не без того, что есть, в чем оно выражается,
8.36 найдете ли вы мышление; ибо ничто иное не есть и не есть и не будет
8.37 кроме того, что есть, так как Судьба сковала его
8.38 быть целым и неизменным, оттого и названо всеми именами
8.39 смертные установили, убедившись, что они истинны –
8.40 к возникнуть и погибнуть, быть и не быть,
8.41 и изменить место и изменить яркий цвет.
8.42 Но так как есть самый дальний предел, то он полный
8.43 со всех сторон, как основная масса хорошо округленного шара,
8.44 равномерно уравновешенный во всех отношениях от середины; ибо здесь должно быть не все больше
8,45 или меньше, чем там.
8.46 Ибо ни то, чего нет, — что помешало бы ему достигнуть
8.47 своего подобия, ни то, что есть, так, чтобы здесь могло быть больше того, что есть
8. 48, и меньше там, поскольку оно все неприкосновенно;
8.49 ибо равный себе со всех сторон, он равномерно сходится со своими пределами.

Парменид Элейский. Избранная библиография: C

Кальво, Мартинес Томас. 1977. «Истина и Докса у Парменида». Archiv für Geschichte der Philosophie no. 59:245-260.

«Как древние, так и современные комментаторы Парменида широко придерживаются мнения, что различие между Истиной (αλήθεια) и Мнение (δόξα), господствующее в структуре его стихотворения, может быть правильно истолковано как противопоставление двух форм познания: чистого мышления или концептуальное знание, с одной стороны, и чувственное восприятие, с другой, где последнее понимается как включающее образы, а также восприятия.

(…)

В первой части этой статьи я попытаюсь показать, что эта традиционная интерпретация Парменида в корне искажает язык и намерения своего стихотворения. Во втором разделе я предложу альтернативную интерпретацию, основанную на противопоставлении не двух эпистемологических состояний или способностей. (интеллектуальное знание против чувственного восприятия), а между двумя контрастирующими формами языка, как представлено в стихотворении контрастом между λόγος и ἔπος (или ἔπεα).Наконец, я обрисую некоторые линии в постпарменидской эволюции двух концептуальных систем, противопоставляющих Алетейю Доксе и Логос Эпос.» (стр. 245-246)

———. 2011. «Парменид — естествоиспытатель». В Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Теэтет 183e) , под редакцией Кордеро, Нестор-Луис, 21–58 лет. Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Резюме: «Влияние Аристотеля на то, что мы могли бы назвать философской историографией доаристотелевских времен и того времени, которое еще ощущалось до настоящего времени огромен.Мы можем с уверенностью утверждать, что работа по освобождению доаристотелевских мыслителей от аристотелевской интерпретации только развивается. с прошлого века, и это непрерывный процесс. Я лично считаю, что это историографическое направление, которому следует следовать, и что многое еще предстоит сделать. прояснено и объяснено именно в этом направлении. Такого рода исследования не просто лучше «исторически контекстуализируют» мысль любого доаристотелевца, Парменида в нашем случае, укоренившись в реальном мире дебатов, ссор и мнений по различным философским и научным вопросам, но это также лучше подчеркивает его оригинальность и спекулятивные достоинства.Таким образом, моя статья будет разделена на две части. Поскольку я просто стремлюсь обсудить специальные место мысли Парменида в истории научной мысли, я постараюсь показать прежде всего полную принадлежность Парменида к очень живому миру научные дебаты и дискуссии пятого века. Затем я попытаюсь показать, как Парменид, как и другой великий уроженец сицилийской Великой Греции, Эмпедокл предвосхитил концепции и доктрины современной науки и физики, хотя бы в форме гениальных интуиций.»

Кассин, Барбара. 2011. «Парменид, потерянный при переводе». В Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Теэтет 183e) , под редакцией Кордеро, Нестор-Луис, 59-79. Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Резюме: «Я хотел бы показать в этом тексте последовательные трудности, которые необходимо преодолеть, когда кто-то пытается перевести Парменида. Перевод – это крайняя степень интерпретации. Для этого нужно восторжествовать над невозможностью конфронтации с первоначальным «почтенным и удивительный», а также противостоять «историческому» языку, такому как греческий.Затем необходимо отсортировать альтернативы, позволяющие выбрать и зафиксировать фрагментарный текст. Наконец, необходимо исследовать все связи, допускаемые семантикой и синтаксисом. Мое исследование сосредоточено на пьесе «θυμὸς ὁδοῖο / μῦθος ὁδοῖο», и о возможных интерпретациях текста, традиционно сохранившихся со времен 5-го издания Дильса, между героизмом бытия, описываемого как Одиссей и рассказывание историй языком».

Черри, Джованни. 2011. «Астрономический раздел в поэме Парменида».В году Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Theaetetus 183e) , под редакцией Кордеро, Нестор-Луис, 80-94. Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Резюме: «Я собрал все данные ( свидетельств и фрагментов ), которые показывают, что в поэме Парменида О Nature был длинный раздел, посвященный астрономии, где он описал небеса, а также проиллюстрировал недавние поразительные открытия, сделанные астрономические исследования своего времени.Такой очень важный в истории античной науки раздел не мог быть простым отступлением, не связанным с его общая теория природы. Поэтому всякая современная интерпретация его философской мысли, основанная на снятии этого аспекта, непременно должна быть считается недостаточным для объяснения всего учения в самой его сути».

Чалмерс, В. Р. 1960. «Парменид и верования смертных». Phronesis нет. 5:5-22.

«Три основные части поэмы Парменида могут получить довольно неравное отношение со стороны многих историков Древнего Философия.С давних времен существовала тенденция концентрировать внимание на Пути Истины и, скорее, пренебрегать Прологом и Верованиями. Смертные. Пролог часто называют интересным примером вторжения архаического воображения в философское произведение, в то время как последняя часть интерпретировалось по-разному. Некоторые ученые предполагают, что в нем Парменид просто представляет взгляды других мыслителей, в то время как другие полагаю, что оно каким-то образом описывает собственную мысль Парменида.До сих пор нет общего согласия относительно того, какова связь между верованиями Смертные и Путь Истины. Однако обе они являются частями одной и той же поэмы, и разумно предположить, что решение этой проблемы их взаимосвязь прольет свет на правильную интерпретацию всей работы. Целью данной статьи является рассмотрение, в частности, последней части стихотворение и попытаться установить его статус в контексте всего произведения» (стр. 5)

Чернисс, Гарольд.1935. Критика досократической философии Аристотелем . Балтимор: Johns Hopkins Press.

Том I (только опубликован). Переиздание Нью-Йорк: Octagon Books, 1964.

О критике Аристотелем элейской философии см., в частности, Первую главу, Принципы , стр. 61-76.

«Тезис Элея в том, что касается физика, опровергается опытом, и это не дело трактата по какой-либо конкретной науке. опровергать тех, кто отрицает принципы или аксиомы этой науки.(257) С этим изложением и замечанием, что Парменид и Мелисс исходят из ложного предпосылок для нелогичных рассуждений Аристотель действительно исключил обсуждение их доктрины из Физики . Но тут же вводит длинный опровержение тезиса Элея на том основании, что, хотя он и не связан с физикой, он приводит к физическим трудностям. (258)

Критика элейского единства бытия весьма поучительна для изучения метода, которым Аристотель строил свое собственное учение о материи; и само включение критики в Physics показывает, что он сознавал логический характер происхождения своей теории.» (стр. 62)

(…)

«За общей критикой элеатов (273) следует специальное опровержение Мелисса и Парменида». (стр. 67)

(…)

«Во всей этой критике наблюдается очевидное смешение логических и физических понятий, происходящее из-за зависимости аристотелевской физики от его логика. В свое время он сказал, что элейская ошибка была вызвана незнанием значения относительного или случайного небытия, (304) т. е. логическое лишение, составляющее сущность отрицательного суждения; но такое понятие, которое по своему платоновскому происхождению просто логично, сразу превращается в физическое учение Аристотеля, так что вскоре после этого он может сказать, что понимание природы субстрата разрешило бы трудности элеатов.(305) Лишение, по существу, является непосредственным материалом порождения (306), и логический субъект лишения трансмутируется посредством средства сопутствующей потенциальности в физический субстрат. (307) Представление о том, что лишение качества требует в субстрате потенциала наличие этого качества есть правило логики (308), перенесенное в описательную физику. Именно эта связь материи порождения и мысли, это эквивалентность предложения логики и описания физических изменений, что заставляет Аристотеля думать, что Физика подходящее место для обсуждения элейское учение, которое, по его собственному мнению, выходит за рамки физики.(стр. 75-76)

(257) Физика 184 Б 25-185 А 14.

(258) Физика 185 А 17-20. а. De Caelo 298 B 14-24, где элейская доктрина отвергается как нефизическая. Но происхождение другое объяснил. Элеаты первыми увидели, что знание требует существования неизменных субстанций; но, думая, что существуют только чувственные предметы, они применяли к ним аргументы, касающиеся объектов мысли. Аристотель выводит это описание путем буквальной интерпретации Платона, Парменида 135 ДО НАШЕЙ ЭРЫ.Но ср. Софист 249 Б-Д.

(273) Росс в своей заметке о Метафизике 986 B 19 подразумевает, что «Единое как непрерывное и неделимое» относится к Мелиссу, «Единому как единство определения» относится к Пармениду. Появление συνεχές и ον διαιρετόν у Парменида, аргумент «части и «в платоновском Sophist , направленном против Парменида, и в экспресс-словах Physics 185 B 17-18, а также в αύτοίς 185 B 21 и 24 показывают, что между Парменидом и Мелиссом нельзя разделить аргументы.

(304) Физика 191 Б 13-16.

(305) Физика 191 Б 33-34.

(306) Физика 191 Б 15-16. Тем не менее 191 B 35 ff. он упрекает платоников в том, что они делают материю «небытием», и утверждает, что различать лишение и материю.

(307) Преобразование доходит до того, что ατέρησις становится вместо простого отрицания формы положительной реальностью, своего рода самой формой ( Физика 193 Б 19-20). См. Clemens Baeumker, Das Problem der Materie in der griechischen philosophie , Münster, 1890, стр.218-219.

(308) Ср. его использование в темах 148 A 3-9. Ошибочно определять вещь лишением того, что о ней потенциально не предсказуемо. То логическую основу физического учения, а также некоторые трудности, связанные с развитием, можно увидеть в Метафизика 1055 А 33-В 29.

Керубин, Роуз Матильда. 2001. «Λέγειν, Νοεῖν и Τὸ Ἐόν у Парменида». Древняя философия нет. 21:277-303.

«Что Парменид говорит нам о τὸ ἐόν? Комментаторы поняли фрагменты Парменида как попытку дать отчет о природа бытия или природа того, что есть.

Недавно Парменид и его образ богини (θεά, B1.22) интерпретировались как делающие множество противоречивых утверждений: что бытие или то, что есть, едино; что оно двойственно; что оно тождественно мысли, или уму, или содержанию мысли; что, по крайней мере, некоторые из них не зависят от нашей мысли или осознания; и что все строго человеческие утверждения о том, что есть, основаны на соглашении или соглашении. В дальнейшем я попытаюсь показать, что фрагменты не только не поддерживают такие взгляды, а на самом деле опровергают их.Я утверждаю, что вместо безоговорочных утверждений о τὸ ἐόν фрагменты исследуют условия сама возможность исследования, условия, принятие которых порождает парадоксы» (стр. 277)

(…)

«Я не утверждаю здесь, что все является предположением. Скорее, я утверждал, что с точки зрения θεά того, что есть, мы, по-видимому, не в состоянии знать, все ли это предположение. Я предлагаю, чтобы признание условий исследования включало в себя признание того, что такое признание, как и сами условия, сделано в рамках, данных нам нашим θέμις (буквально, то, что заложено).Признание условий исследования также включает в себя признание (νοεῖν) что возможность идентификации и возможность значения, по-видимому, зависят от противоречий или парадоксов» (стр. 303)

———. 2003. «Исследование и что такое: элеатика и монизмы». Эпоха №. 8:1-26.

Аннотация: «В то время как Мелисс приводит доводы в пользу числового монизма, Парменид и Зенон подрывают претензии на безусловное или трансцендентальное знание. Тем не менее работы Парменида и Зенона не просто критичны или эристичны и не предполагают бесполезности философских изысканий. Вместо этого он показывает важности размышления о том, как реквизиты исследования представлены в его результатах, и вовлекает аксиологическое исследование в каждую онтологическую один.»

«Самые ранние греческие философы искали понимания, выходящего за рамки того, что давали верования, обычаи и способы мышления, знакомые их современники. Так говорит нам Аристотель, и с тех пор исследователи философии в целом соглашались с этим широким описанием. Древние греки называли философов пытающимися понять, и какого понимания они добивались? Поскольку мы пытаемся быть более конкретными о проектах и характер самой ранней греческой философии, мы сталкиваемся с большими трудностями и меньшим согласием.» (стр. 1)

(…)

«Богиня в поэме Парменида олицетворяет то, чем ее ученица не является: она женщина, и, что более важно для целей этой статьи, она бессмертна. и как таковой не нужно спрашивать или искать. Наше чувство нехватки, наша смертность — это шпора и, по сути,

предмет расследования. Мы должны делать выбор, и мы должны искать, чтобы удовлетворить наши потребности и желания. Вот почему мы требуем последовательности, в некоторых вещах в наименее. Греческая богиня не имеет таких ограничений; она самодостаточна.Такой символ того, чего, по нашему мнению, нам не хватает, является наиболее подходящим средство передать нам последствия этого отсутствия, фундаментальные конфликты в нашем представлении о том, что есть» (стр. 16)

(1) Метафизика А 1-2.

———. 2004. «Поэтическая рамка Парменида». Международные философские исследования нет. 36:7-38.

«Началу толкования фрагментов Парменида противостоят две трудности: как понять структуру фрагменты, взятые вместе, и как поступать с очевидными противоречиями и несоответствиями во фрагментах.

Во-первых, вопрос о том, что делать со структурой сохранившихся частей поэмы Парменида». (стр. 7)

(…)

«Вторая трудность заключается в том, как справиться со многими очевидными противоречиями и несоответствиями внутри фрагментов. » (стр. 8)

(…)

«Предлагаю взглянуть на рассуждения Богини об эоне или к эону (что есть, быть, что есть так) в тех контекстах, в которых они появляются во фрагментах. Это означает, что я сначала рассмотрю значение того факта, что замечания о том, что есть, появляются в ходе дискуссий о путях исследования (разделы I и I). II).В этих дискуссиях о путях исследования Богиня поддерживает свои утверждения о характеристиках того, что есть (по отношению к определенным путям), не только с дедуктивными рассуждениями, но также и с объяснительными утверждениями о Дике, Ананке и Мойре. Как только мы поймем основной смысл этих утверждений (раздел III), мы можем обратиться к созерцанию смысла и значения повествовательной рамки, рассказа о путешествии (раздел IV). Более широкий смысл фрагменты, взятые вместе, то, что мы можем по праву назвать философией Парменида, возникнет из размышлений о сопоставлении повествования, мифические и аргументативные элементы.Принимая во внимание контексты, в которых появляются обсуждения эона , мы обнаружим, что оба кажущиеся несовместимыми последствия утверждений о 90 266 эоне 90 267, а также смесь повествовательных, мифических и аргументативных элементов являются с философской точки зрения значимый и освещающий. » (стр. 9-10)

———. 2005. «Свет, ночь и мнения смертных: Парменид B8.51-61 и B9». Древняя философия нет. 25:1-23.

«Недавние исследования этого отрывка были сосредоточены в основном на двух вопросах: что богиня или Парменид считают ошибочным в отношении смертных? верования относительно Света и Ночи, и что, если какие-то достоинства Парменид находит в космологии, основанной на описании Света и Ночи во фрагментах.

Вместо этого меня больше всего будут интересовать два вопроса, которым уделялось меньше внимания: во-первых, что было бы ἀπατηλός в том, чему должен научиться κοῦρος?5 Во-вторых, что может быть ἐοικώς в концептуальной схеме Света-Ночи, которую представляет богиня? Или, что может означать, что смертные на самом деле находят схему приемлемой? или полезно?» (стр. 3)

———. 2009. « Алетейя от поэзии к философии. Гомер к Пармениду». В Логос и Муфос. Философские очерки в Греческая литература , под редакцией Вианс, Уильям, 51-72. Олбани: Государственный университет Нью-Йорка Press.

«Все особенности, которые я назвал самым известным и наиболее важным вкладом Парменида в философию, — центральная роль дедуктивный аргумент и тематическое исследование от 90 266 до 90 267 эона — вырастают из его увлечения поэзией.

В частности, они тесно связаны с его взглядом на alētheia как на направление пути исследования. Поэты во времена Парменида и до него считал постижение и обнародование alētheia главной обязанностью поэзии.Парменид, как я покажу, значительно расширил и развил понятие alētheia . Именно это развитие имеет значение в его тематическом исследовании эона и в его использовании (и, возможно, во введении). явного дедуктивного вывода.

Начнем с раскрытия вопросов о значении и роли alētheia во фрагментах Парменида. Задавать эти вопросы крайне важно, а не только для нашего понимания Парменида, но и для нашего понимания тех способов мышления сегодня, которые утверждают его как предшественника, и для нашего понимание возможностей самой философии. В своих ссылках на alētheia Парменид мог иметь в виду что-то в дополнение или вместо того, что ему приписывают до сих пор? Если это так, как я буду здесь утверждать, то Парменид указал нам путь исследования, на который мы забывчивый.» (стр. 52)

Кларк, Раймонд Дж. 1969. «Парменид и чувственное восприятие». Revue des Études Grecques нет. 82:14-32.

Аннотация: «Что Парменид понимал под терминами ἀλήθεια, ἐόν и νοεῖν, δοκοῦντα и δόξα? После рассмотрения прошлых интерпретаций из В 1.28-32 (Дильс-Кранц), автор предполагает, что эти строки являются частью откровения богини, которая предлагает различать уровни существование ἐόν и δοκοῦντα и оценить статус их результирующих состояний знания ἀλήθεια и δόξα. Вывод, проверенный на других фрагментах, заключается в том, что ἀλήθεια возникает из созерцания (νόος) о бытии (ἐόν): δοκοῦντα соответствует ούκ ἔστιν в В 8, но «не существует» только в техническом ощущение, что это не предмет мысли.Δόξα есть ἀπατηλὸν только в техническом смысле, и может быть правильный δόξα (первый «ложный» путь), в основе которого лежит исключительно на чувственной реальности, или неправильное δόξα (второй «ложный» путь), если чувственные объекты смешиваются с бытием.

Затем обобщается Теория познания Парменида, и оказывается, что его космология согласуется с ней».

Кордеро, Нестор-Луис. 2004. Будучи, оно есть. Тезис Парменида . Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Содержимое: Пролог IX; Благодарности XIII; 1.Введение в Парменида 3; 2. Пролегомены к тезису 19 Парменида; 3. Тезис Парменида и его отрицание 37; 4. Смысл тезиса Парменида (и его отрицания) 59; 5. Тезис Парменида, мышление и речь 83; 6. Презентация тезис и его отрицание во Фрагменте 6 и 7 97; 7. Отрицание тезиса, «мнений» и несуществующего третьего пути 125; 8. Значение «мнения смертных» 151; 9. Основа диссертации: Путь Истины 154; Эпилог 181; Приложение 1: Поэма Парменида 185; Приложение 2: Примечание по транслитерация греческого алфавита 197; Библиография 199; Список цитируемых древних авторов 211; Список цитируемых современных авторов 213.

«Любая новая интерпретация философии Парменида или любая критика предыдущих интерпретаций должна основываться на тексте, максимально близком к утерянному оригиналу. Титаническая работа, которую на протяжении столетий выполняли филологи и кодикологи, дала нам твердую отправную точку, но многое еще оставалось сделать. Отрывки Поэмы оставались необъяснимо неясными. (Например, почему Богиня велит уйти с истинного пути в строке 6.3? Как это может быть сказал, что мысль выражается в бытии, как линия 8.35 вроде бы говорит?) По этой причине, поскольку мое присутствие в Европе позволяло, я решил проверить рукописная традиция цитирования (ошибочно называемых «фрагментами») Поэмы, чтобы предложить новую ее версию, очищенную от определенных ошибок, которые накопилось за века. Первый результат моих поисков был представлен в 1971 году в виде докторской диссертации. Несколько лет спустя моя книга « Les deux chemins de Parménide (1984 г., второе издание, дополненное и исправленное, 1997 г.) завершил мою работу.Новое исследование рукописных источников первых изданий Стихотворение, а также изменение взглядов в моей оценке «двух путей» позволяют мне сегодня представить эту новую версию «тезиса» Парменида. В этой работе я также принимаю во внимание комментарии и критику, которые вызвали мои предыдущие исследования Парменида, и, когда это уместно, (а) я защищаю себя или (b) Я принимаю и вношу определенные исправления.

Невозможно углубиться в философию Парменида, не будучи «укушенным жуком».«Я надеюсь, что читатели этой книги почувствуют то же самое». (стр. X-XI)

———. 2010. «Разобранная Докса Парменида». Древняя философия нет. 30:231-246.

«В большинстве цивилизаций вымышленные существа являются творениями анонимного народного воображения или даже каких-то особых мудрецов. Греческий цивилизация не была исключением: кентавров, сирен, циклопов и других подобных существ можно встретить повсюду в греческой мифологии. Эти воображаемые существа были составлены из элементов, которые по отдельности вполне реальны: человек и лошадь, как в случае с кентавром, женщина и птица, как в случае с Сирена.Философы, вернее, историки философии, последовали этому творческому примеру и изобрели воображаемые понятия. «Докса Парменида» — одна из эти воображаемые понятия.

Он никогда не существовал «как таковой»: ибо, хотя он и был построен из элементов реальных, сочетание этих элементов было неправомерным.

Эти мифологические примеры полезны, поскольку мы пытаемся понять причудливое смешение, имевшее место в ассамбляже «Докса Парменида». Это правда что Докса присутствует в поэме Парменида, верно также и то, что Парменид — реальная сущность, а не воображаемое существо; но «Докса Парменида», объединение этих двух терминов (Докса и Парменид) является изобретением историков философии.То, что Парменид представил некоторые «доксаи», не подразумевает что эти «мнения», составляющие Doxa, и есть его «doxai», «doxai» Парменида.

Эта статья направлена ​​на то, чтобы разоблачить эту комбинацию как произвольную и ложную.» (стр. 231)

———, изд. 2011. Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Теэтет 183e) . Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Материалы Международного симпозиума (Буэнос-Айрес, 29 октября — 2 ноября 2007 г. ).

Содержание: Предисловие VII; О вкладчиках XIII-XVI.

Часть I: О Пармениде.

Скотт Остин: Существование и сущность у Парменида 1; Жан Боллак: От бытия к миру и наоборот 9; Джованни Казертано: Парменид-ученый Природа 21; Барбара Кссин: Парменид, потерянный при переводе 59; Джованни Черри: Астрономический раздел в поэме Парменида 81; Нестор-Луис Кордеро: Парменидиан «Физика» не является частью того, что Парменид называет « doxa » 95; Патрисия Курд: Мысль и тело у Парменида 115; Жан Фрер: Смертные ( Brotoi ) Согласно Пармениду 135; Арнольд Германн: отцеубийство или наследник? Неопределенное отношение Платона к Пармениду 147; Александр П.Д. Мурелатос: Парменид, ранняя греческая астрономия и современный научный реализм 167; Массимо Пульпито: Парменид и формы 191; Кьяра Роббиано: Что такое Парменид? Существование? 213; Фернандо Санторо: Та Семата : О генеалогии идеи онтологических категорий 233; Хосе Триндаде Сантос: роль «Мысль» в «Рассуждении» поэмы Парменида 251; Хосе Солана Дуесо: Парменид: логика и онтология 271; Панайотис Танассас: Парменидов дуализм 289-308.

Часть II: Парменид в традициях и родственные темы.

Эстебан Биеда: Убеждение и обман в панегирике Горгия Елене . О полномочиях и пределах doxa 311; Мария Елена Диас: Мысль как Восприятие: Аристотелевская критика Парменида в Метафизике IV, 5 319; Габриэль Ливов: Отец и софист: Платоническое отцеубийство в Государственный деятель 331; Эсекьель Лудуэнья: «Думая, что я что-то сделал…»: Учение Аполлодора и Диотимы 345; Клаудия Т. Марсико: Мегарик Философия между влиянием Сократа и призраком Парменида 353; Фабиан Мие: Платоновский софист об отрицании и небытии 363; Лукас Соареш: Парменид и его предшественники: борхесовское прочтение «Парменида» Кордеро 373; Пилар Спангенберг: Аристотель о семантическом единстве парменидского существа 383; Показатель Локорум 393; Общий индекс 403; Указатель обсуждаемых греческих терминов 413–414.

«В части I настоящего тома собраны доклады, представленные на симпозиуме, темы которых были разделены на основе «традиционного» Структура Поэмы: один раздел посвящен изложению пути истины, а другой — описанию «мнений (δόξαι) смертных».

(…)

«Другие бумаги углубились в часть Поэмы, касающуюся «мнений смертных».

(…)

«Организаторы встречи, которая была открыта для публики, предложили восьми молодым и высокопоставленным аргентинским исследователям (аспирантам, профессорам, или продвинутых студентов) возможность представить короткую статью перед престижным собранием зарубежных авторов.Обмен идеями между ними и их «учителя» были очень полезным опытом. Эти восемь документов включены в часть II настоящего тома». Нестор-Луис Кордеро, стр. IX-XI)

———. 2011. «Парменидская «физика» не является частью того, что Парменид называет« δόξα ».» В году Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Theaetetus 183e) , под редакцией Кордеро, Нестор-Луис, 95-113. Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Резюме: «Парменид, как и все философы его времени, безусловно интересовался «физическими» вопросами, даже если ответ к этим вопросам было необходимо обусловлено его большим «открытием»: что есть бытие. Но единственный способ уважать ценность его «физических» теорий — это удерживая их от так называемого «δόξα», потому что для Парменида мнения ложны и неверны. Опасная реконструкция текста Парменида предлагает исследователю найти «δόξαι» между окончанием фр. 8 и фр. 18. Этот предрассудок вместе с анахронической идеей, согласно которой Парменид говорил о «явлениях» (и δόξαι было бы их описанием), приводит к преувеличению места, которое δόξαι занимают в настоящей реконструкции Стихотворение.Парменид разоблачает — и критикует — δόξαι «других». Нет парменидовых δόξαι».

Корнфорд, Фрэнсис Макдональд. 1933. «Два пути Парменида». Классический ежеквартальный номер №. 1933: 97-111.

«Целью этой статьи является определение отношений между двумя частями поэмы Парменида: Путь Истины, который выводит необходимые свойства Единого Существа и Ложный Путь, который содержит космогонию, основанную на том, «что кажется смертным, во что нет истинной веры».

Поэма представляет две проблемы. Во-первых, почему видимость мира противоречит его истинной природе? Самому Пармениду, как и всякому другому смертному, разнообразие во времени и пространстве, изменение и движение, кажется, существуют; что является источником ошибки здесь?

Это философский вопрос; и можно усомниться в том, что Парменид мог дать ответ, который нас удовлетворил бы. Второй — исторический Вопрос: Чья космогония во второй части поэмы? Это собственная конструкция Парменида или список ошибок, которые он отвергает? К этому должны быть один правильный ответ, который Парменид, если бы мы могли вызвать его, мог бы дать нам в одно мгновение.

Вот эту проблему я и предлагаю обсудить. Решение может пролить свет на другую проблему» (стр. 97)

———. 1935. «Новый фрагмент Парменида». Классический обзор №. 49:122-123.

«Plato, Theap. I80D: ὀλίγου Δὲ ἐπελαθόμην, ὦ θεόδωρε, ὅτι ἄλλοι ὖὖὖ τἀναντία τούτοις ἀπεφήναντο,

οἷον ἀκίνητον τελέθει τῷ παντὶ ὄνομ᾽ εἶναι

Если ставить знаки препинания (с Дильсом у Симплициуса, Phys . 143, 10)

οἷον, ἀκίνητον τελέθει.τῷ παντὶ ὄνομ᾽ εἶναι

можно перевести: «Он единственный, неподвижный». Все имеет имя «Бытие». Так должен был понимать Платон, а за ним и Симплиций. Если они нашли эту строку у Парменида, они вполне могли принять ее за строку, написанную Парменидом. Это не более странно, чем несколько стихов, принятых сейчас без вопросов. Смысл хороший и актуальный» (стр. 122)

———. 1939. Платон и Парменид. Путь истины Парменида и Парменид Платона.Переведено, с введением и бегущей строкой Комментарий . Лондон: Кеган Пол, Trench, Trubner & Co.

Перепечатано Рутледжем и Кеганом Полом, 1980 г.

Глава II: Парменид Путь Истины , стр. 28-52. («Эта глава частично основана на статье Парменида «Два пути », Классическая Quarterly, xxvii (1933), 97–111, где некоторые пункты обсуждаются более подробно».)

«Посылка Парменида формулирует в более абстрактной форме первое предположение, общее для всех его предшественников, милетцев или пифагорейцев: существует Единое Существо. Его мысль действительно работает над этим абстрактным понятием; он рассматривает, какие дополнительные атрибуты могут или не могут логически принадлежать существу это один.

В то же время это Единое Существо не является простой абстракцией; оно оказывается единой непрерывной и однородной субстанцией, заполняющей все пространство. Так далеко, как ему казалось, нас занесет разум, но не дальше. Такое существо не может стать или перестать быть или измениться; такое единство не может быть также множественностью. Невозможен переход от Единого Существа к многообразному и изменчивому миру, который, кажется, открывают наши чувства.Его работа соответственно разделена, после проэм, в двух частях. Путь Истины выводит природу единой реальности из предпосылок, утверждаемых как неопровержимо истинные. Он заканчивается четким предупреждение о том, что Способ кажущегося , который следует, не соответствует действительности или не соответствует истине.

Эта вторая часть, соответственно, не в форме логической дедукции, а дает космогонию в традиционной повествовательной манере. Отправной точкой является ложное убеждение смертных, которые доверяют своим чувствам и принимают видимость двух противоположных сил, борющихся в мире.К сожалению, очень мало фрагментов вторая часть выживает; но вполне вероятно, что у нас есть почти весь Путь Истины благодаря Симплицию, который скопировал его в своем комментарий к Физике , потому что книга стала очень редкой.

И именно Путь Истины нас больше всего интересует.» (стр. 29-30)

Косгроув, Мэтью Р. 1974. «Мотив KOYPOΣ у Парменида: B 1.24». Phronesis.A Journal for Ancient Philosophy no.19:81-94.

«Почему богиня стихотворения Парменида обращается к своему смертному гостю ω κουρέ (B 1.24)? Интерпретации, которые были предложены в ответ на этот вопрос может быть сгруппирован в целом под двумя противоположными точками зрения. В адресе богини можно найти автобиографическое высказывание. от поэта и средства датировки композиции стихотворения; другой в некотором смысле противопоставляет человечность и/или ученичество κούρος с божеством и/или обучающей ролью богини. Также появилось несколько других более свежих и менее известных предложений, но я думаю, еще не найдено удовлетворительного объяснения того, почему получатель речи богини представлен как κούρος. Интерпретация, которую я буду предложение путем изучения предыдущих ответов на этот вопрос ищет для обращения богини более внутреннее значение и последовательное место в проэме и вся работа Парменида». (стр. 81)

———. 2011. «Неизвестный« Знающий человек »: Парменид, B1.3». Classical Quarterly № 61: 28-47.

«Комментаторы поэмы Парменида давно читали слова Б1.3, εἰδότα φῶτα, с твердой уверенностью, что эта фраза должна определите и восхвалите получателя божественной беседы, которая вскоре придет. Странствующий говорящий в строке 1, которого богиня встретит в B1.24 как κοῦρος считается «знающим человеком»; или, точнее, предполагается, что богиня вот-вот сделает его таковым, открыв ему сердце правда (В1.29). Этот «знающий человек» (согласно общепринятому мнению) является посвященным богини2, в отличие от которого «незнающие», βροτοὶ εἰδότες οὐδέν (Б6. 4).

Но я утверждаю, что все это ошибка, которая на каждом шагу подрывает нашу способность понимать, что происходит в проэме.»

(…)

«Я не претендую на то, чтобы открыть что-то новое во всех или хотя бы в одной из этих деталей, за исключением предоставления последовательной и последовательной основы для выбора между ответы на них.Ибо я утверждаю, что только правильное отождествление φὼς εἰδώς и двух отдельных путешествий, предложенное здесь, в котором говорящий строка 1 становится вовлеченной, связывает эти детали вместе, придает им смысл и объединяет начало стихотворения. В дальнейшем я сначала развиваю это интерпретация без оборонительных перерывов, как если бы это было очевидно, чтобы читатели могли с самого начала представить себе картину поэмы, которую я разум. Конечно, я осознаю, что моя интерпретация весьма далека от бесспорности.

Соответственно, после первоначального изложения я вернусь в эристические заросли.» (с. 28)

———. 2014. «Чего стоит Пармениду« истина » Doxai ? Свежий взгляд на его космологию». Оксфорд Исследования в Древняя философия нет. 46:1-31.

«В последние годы сохранившиеся части поэмы Парменида, традиционно называемые «Докса» 1, привлекли более пристальное внимание, сосредотачиваясь на их содержании, а не только на их предполагаемой роли как некой фольги или дополнения к «Алетейе», «Истине».Хотя извечный вопрос о связь между этими двумя частями поэмы не была ни урегулирована, ни оставлена, некоторые ученые отложили этот и связанные с ним вопросы в сторону и вместо этого сосредоточился на оценке иногда поразительных научных нововведений, введенных в контексте Докса». (стр. 1)

(…)

«Эти подходы создают различные проблемы, которые эта статья намерена исследовать.

(…)

Как ясно поставлен Кордеро, но косвенно связанный со взглядами Грэма, Кана, Мурелатоса и Седли, это вопрос, в каком смысле, если таковые имеются, эти нововведения в физических вопросах могут быть «истинными» в терминах Парменида. Если они «верны» для brotoi , возможно включая нас, смертных последних дней, они также «истинны» для богини, но только в каком-то «меньшем» смысле, который она не определяет? И что это может быть? Или они просто и окончательно терпят неудачу следовать ее 90 266 semata 90 267 для того, что есть, так же, как и любой из самых простых лжи мира смертных? И если да, то чего они тогда ей стоят? И, возможно, более мучительно, чего они тогда стоят для Парменида? Мог ли он действительно быть «порабощен» такими фатально ошибочными «истинами»? И если да, то к чему конец?

С этим последним вопросом мы твердо вернулись к дилемме, которая мучила комментаторов Парменида с древних времен, касаясь не только Собственное отношение Парменида к возможно революционным и астрономически точным, или «истинным», частям Доксы, но общий вопрос о философское отношение между Истиной и Доксой.Это вопросы не только исторической/биографической психологии, но, по крайней мере, в том виде, в каком они здесь поставлены, другой смысл, связанный с собственно философскими проблемами Парменида и требующий их объяснения. В действительности, как я надеюсь показать, спрашивая: «Что верно doxai стоит Пармениду? является особенно полезным и показательным способом заново поставить избитую проблему отношения между двумя частями Поэма Парменида и, в частности, о философском статусе космологии, предложенной богиней.(стр. 4, примечания опущены)

Коксон, Аллан Х. 1934. «Философия Парменида». Классический ежеквартальный номер №. 28:134-144.

«В Classical Quarterly за апрель 1933 года профессор Корнфорд утверждает, что «Два пути» Парменида не означают альтернатив: «Путь Истины и Путь Кажущегося являются не более параллельными и альтернативными системами космологии, каждая из которых завершена сама по себе, чем Рассказы Платона об интеллектуальном и чувственном мирах.(1)

Я хочу здесь попытаться поддержать его общую точку зрения, которая кажется мне бесспорно правильной, хотя и отличается от профессора Корнфорда в некоторых важных детали.» (стр. 134)

(1) с. 102.

(…)

«Теперь должно быть ясно единство всей поэмы. Она начинается с осознания Парменидом различия между знанием и верой, символизируемого его вход в царство Дня. Там его встречает Справедливость или Судьба (1), которая рассказывает ему сначала об особенностях мира, в который он только что вступил, затем природа мира, который он оставил.Первое повествование он должен сам проверить на λόγος, обладание которым принесло ему признание. Последняя, ​​она предостерегает его, является мифом. (2) Правда, даже те, для кого дверь остается закрытой, могут произвести такое; дело в том, что всякий, кто знает, что этот темный мир не реальный мир, скорее всего, создаст о нем лучший миф, чем те, кто считает его единственной реальностью, а их миф — правдой.

Тезис этой статьи состоял в том, что Парменид был и осознавал себя первым настоящим философом в греческом мире.Отсюда следует, что он был основоположник европейской философии; что, в то время как его предшественники открыли основной принцип того, что мы знаем как науку, Парменид был первым метафизик. Если это правда, то это великолепное достижение; и он заслуживает значительно большего признания, чем ему обычно давали со времен Платона». (стр. 144)

(1) На этом см. Fränkel, [ Parmenidesstudien , Berlin, 1930], p. 158 кв.

(2) Точно так же, как Тимей Платона является мифом.

———. 1969. «Текст Парменида фр. 1,3». Классический ежеквартальный номер №. 18:69.

«Во всех текстах фрагментов Парменида, напечатанных за последние пятьдесят лет, он начинает свою поэму, говоря о «пути, которая» (или, по мнению некоторых, «богиня, которая») «несет через все города человека знающего»

(…)

«На самом деле ἄστη, который якобы является чтением лучшей рукописи книг Секста Adversus Dogmaticos , не имеет авторитета рукописи в все.ἄστη впервые появилось в тексте третьего издания Die Fragmente der Vorsokratiker , опубликованного в 1912 г., где оно приписывается г-же N (= Laur. 85.19), названный Мучманном».

(…)

«Бесчисленные попытки исправления» [чтений L и E et al., πάντὰ τε и πάντα τὴ соответственно] не включали aste . Варианты из N были впервые опубликованы в 1911 году А. Кочальским в его диссертации, … но его якобы полный список новых прочтений из N для этих книг Секст не упоминает Парменида 1.3. Отсюда следует, что асте вряд ли могло появиться среди вариантов, которые, по его словам, он уже имел. сообщил Дильсу. Однако слово асте появляется как чтение N в vol. II текста Секста Мучмана, который был опубликован в 1914 году. Таким образом, может показаться, что Дильс получил чтение в частном порядке от Мучмана, который сопоставил N в 1909 и 1911 годах. . . В любом случае слово простое неправильное прочтение рукописи, в которой пыхт ел .» (с. 69)

———.1969. «Рукописная традиция комментария Симплициуса к физике Аристотеля I-IV». Классический Ежеквартальный нет. 18:70-75.

Резюме: «Следующее обсуждение» рукописной традиции комментария Симплициуса к Физике Аристотеля I-IV возникла в результате изучения традиции фрагментов Парменида. Таким образом, оно проиллюстрировано не только Симплицием, но особенно цитируемые им тексты Парменида. Это не вводит в заблуждение, поскольку, хотя Симплиций цитирует многие из этих текстов более одного раза, ни в одной рукописи нет следов интерполяции из одного отрывка в другой, и маловероятно, чтобы какой-либо писец мог вставить текст из самостоятельная рукопись Парменида.»

———. 2003. «Парменид о мышлении и бытии». Мнемозина нет. 56:210-212.

«Неполный стих, который составляет Фрагмент B3 Парменида τὸ γὰρ αὐτὸ νοεῖν ἐστίν τε καὶ εἶναι, имеет центральное значение для интерпретация его рассуждений. Поскольку то, что можно назвать традиционным пониманием этой фразы, в отличие от предложенного Целлером (2), было недавно возрожденный в The Cambridge Companion to Early Greek Philosophy ( 3) ( CC ) и в других местах, представляется целесообразным резюмировать доказательства с обеих сторон.

Это предложение цитируется только Климентом, Плотином и Проклом, при всем отрыве от его контекста, и всеми как утверждающее тождество мышления с бытием. Английский перевод «Ибо думать и быть — одно и то же» считается «единственным естественным прочтением греческого» (CC, 120). по крайней мере сомнительно, поскольку постулирует субстантивное употребление без артикля, не имеющее аналогов в первой половине V в. и даже позже, и что его допущение Климентом и неоплатониками ничего не гарантирует.» (стр. 211)

(2) Э. Целлер, Die Philosophie der Griechen , I, i, ed. Nestle (Лейпциг, 1923), 678 1).

(3) [А. A. Длинное изд.,] The Cambridge Companion to Early Greek Philosophy (Cambridge 1999).

———. 2009. Фрагменты Парменида. Критический текст с введением и переводом, древним свидетельством и комментарием . Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Пересмотренное и дополненное издание, отредактированное с новыми переводами Ричарда Маккирахана и новым предисловием Малкольма Шофилда (первое издание Gorcum: Ван Ассен, 1986).

«В поэме Парменида преобладает его убежденность в том, что люди могут достичь познания реальности или понимания ( nóos ). Эта вера выражена в апокалиптической форме поэмы, которая в то же время предлагает анализ ее предпосылок и которую можно рассматривать как попытку ответить на вопросы: «Какой должна быть реальность, если она познаваема человеческим разумом, и какова природа человеческого опыта?»

Онтологическая часть работы включает описание двух интеллектуально мыслимых способов познания реальности ( aletheín ), за которым следует краткий анализ его характера, выявленного путем следования единственному пути, который может быть подлинным.Способы определяются соответственно формулами ‘есть и не есть ибо не бытие», «не есть и не должно не быть», а признание их взаимоисключающими и исчерпывающими представлено (в противовес свидетельство чувств) как само по себе являющееся единственным критерием (фр. 7, 5) для определения того, что реально: по существу нечто или по необходимости ничем не является. Поскольку второй путь состоит в том, чтобы ни о чем не заботиться и никуда не вести, реальность такова, что он идентифицируется путем проведения первого, т.е.е. спрашивая, что может и должно быть сделано субъектом безусловного «есть».

Хотя Парменид определяет свою концепцию философии в терминах выражений «есть» и «не есть», он не дает явного указания на смысл, который он понимает, что эти выражения несут. Вследствие этого современная экзегеза обременила его экзистенциальным пониманием глагола, или же с архаичной неспособностью различать его экзистенциальное и копулятивное использование. Лучше признать, что его подход чисто формальный или диалектический, т.е. что, поскольку он далек от того, чтобы постулировать какой-либо заданный смысл глагола, он озабочен тем, чтобы определить, какой смысл ему придается, учитывая его существенную роль в «утверждать и думать». В прологе и в космологической части поэмы он употребляет глагол «быть» либо с наречным определением, либо с наречием. предиката (например, frr. 1, 32; 8, 39, 57; 20, 1), но, определяя «единственные способы исследования, которые могут быть мыслимы» (fr. 3, 2), он выделяет выражения «есть» и «не есть» преднамеренно как из какого-либо определенного субъекта, так и из какого-либо дальнейшего завершения.При этом он не приписывает им ограниченного смысла, а трактует их как знаки «утверждения и мышления», с возможностью и предпосылками которых он постоянно имеет дело (ср. fr. 3, 8n.). Его цель в Определение «подлинного способа исследования» как выражения «есть» означает открытие (I) того, что, если вообще что-либо, можно сказать и помыслить как «быть» чем-то без возможность отрицания того, что он есть эта вещь, и (ii) то, чем можно далее сказать, что этот субъект «есть», т. е. какие дальнейшие предикаты могут быть утверждены о нем.Он отвечает на эти вопросы, превращая глагол «есть» в существительное-выражение «Бытие» (эон), а затем рассуждая о природе того, что это имя должно обозначать. То «есть», составляющее определение пути, таким образом, переформулируется как связка с «Бытием» в качестве субъекта: «Бытие непорождено и нетленно, полный, единственный, неизменный» и т. д. (фр. 8, 3—5). Первоначально природа и число «Бытия», как и смысл «есть», остаются совершенно неопределенными, за исключением того, что «есть и не есть для того, чтобы не быть».Его дальнейшее определение, завершившееся его характеристикой как нефизического, утверждается в изложении во фр. 8 из многих ориентиры или памятники на подлинном пути исследования, т. е. на терминах, которые можно утверждать о предмете, и возникает вопрос: «Как Парменид предусмотреть отношение между субъектом, «Бытием», и терминами, соединенными с ним связкой?

Среди вех на подлинном пути — единство или неделимость Бытия и его неповторимость. Если то, что есть, едино и уникально, Парменид не может предположим, что термины, которые он приписывает ему, суть имена отдельных атрибутов, которые имели бы свое собственное бытие и, таким образом, были бы эонтами.Поэтому он должен рассматривать их как альтернативные имена Бытия. Это было понимание Платоном его значения (см. Разделы 7 и 8 ниже), что подтверждается утверждением Евдема. что именно Платон первым ввел два значения глагола «быть», различая его субстанциальное и атрибутивное употребление (ср. § 8). Это подтверждается также мегарским взглядом на предикацию как на отождествление (ср. Sect. 6 ad fin.), ибо мегарцы считались последними днями (tt. 102, 132). Точно так же Аристотель настаивает (tt.19, 21, 27), что Парменид приписывал «бытию» только один смысл, откуда он пришел к предположению, что то, что отлично от Бытия, само по себе вообще не существует. Таким образом, как текст, так и его платоническая и перипатетическая экзегеза указывают на то, что в своем рассказе Парменид использует совокупное слово «есть». подлинного пути означает тождество, которое является прямым выражением совершенного тождества субстанциального Бытия» (стр. 19-21)

.

Кристалл, Ян. 2002. «Размах мысли у Парменида. Classical Quarterly № 52:207-219.

«В последнее время много написано об отношении между мышлением и тем, что мыслится у Парменида. (1) Недавно Лонг утверждал, что отношение между познавательным актом и его объектом — это слабая форма тождества, в которой мышление и бытие соэкстенсивно связаны (2). Изучение Парменида приводило доводы в пользу более слабого отношения, в котором бытие составляет необходимое условие мышления.3 В этой статье я хочу доказать, что Парменид предлагает иную трактовку отношения между мышлением и тем, что мыслится.Я утверждаю, что Парменид выдвигает монистический тезис, который влечет за собой строгое отождествление эпистемологического субъекта и объекта. Я не первый постулирую строгое тождество мышления и бытия. Властос и, совсем недавно, Седли также приписывает эту точку зрения Пармениду4. Однако аргумент этой статьи будет заключаться в том, что отношение тождества, темп Властос и Седли, не возникнет до описания Парменидом качественной однородности во Фрагменте 8. В результате мы не можем приписать эту позицию Пармениду до Фрагмента 8.

Моя аргументация будет состоять из двух основных этапов. Во-первых (раздел I), я утверждаю, что фрагменты 1-7 не подтверждают тезис строгого тождества. я сделаю это путем поиска двух возможных интерпретаций того, как мышление соотносится с тем, что можно мыслить во фрагментах 1-7. Эти показания я буду называть «реалист» и «идеалист» соответственно. Во-вторых (раздел II), я обращусь к парменидовскому описанию того, что «есть» во Фрагменте 8, чтобы показать (раздел III) как это устанавливает строгое тождество между мыслителем и тем, что мыслится.» (стр. 207)

(1) Чтобы привести несколько недавних примеров по этому предмету, см. A. A. Long, «Parmenides on Thinking Being», in J. Cleary (ed.), Proceedings of the Бостонский коллоквиум по древней философии 12. (Нью-Йорк, 1996), 125–51; Д. Седли. «Парменид и Мелисс». в AA Long (ред.), , Кембридж Компаньон к ранней греческой философии (Кембридж, 1999), 113-33; П. Курд. T Наследие Парменида (Принстон, 1998 г.), гл. 1 и 2.

(2) Длинный (н.1), 140-6. .Видимый. 38 ниже.

(38) Long (n. 1), 140-6, я думаю, ошибочно приписывает слабое отношение тождества между мышлением и бытием, в котором они хотя и тождественны, но соэкстенсивно связаны. Он утверждает, что мышление и бытие не обозначают одно и то же и не различаются по семантическому значению точно так же, как другие атрибуты, такие как как нерожденное и вечное различны по семантическому значению. Однако, даже допуская эти различия в коннотации или семантическом значении, тем не менее нельзя избежать проблемы, заключающейся в том, что мышление нельзя трактовать как другие атрибуты, поскольку оно требует описанной выше дифференциации; вид дифференциации, которую Парменид, по-видимому, исключает, когда предлагает свое полное описание бытия во Фрагменте 8.Более того, как я уже говорил в другом месте, кажется, что Платон уловил этот момент, излагая свое описание умственных способностей и их объектов в «Государстве 5». посреди фон с отсылками к « Проэму» Парменида . Платон излагает описание мышления и его объектов, основанное на том виде дифференциации, который Долго говорит о том, а именно как о соэкстенсивных релятах. Но более важно то, что, по-видимому, Платон излагает свое повествование таким образом, в отличие от Парменидов счет.См. И. Кристал, «Парменидские аллюзии в республике V», Ancient Philosophy 16 (1996), 351-63.

Творог, Патрисия. 1991. «Парменидский монизм». Phronesis.A Journal for Ancient Philosophy no. 36:241-264.

«Действительно ли Парменид монист? Если да, то какой он монист? В этой статье предпринимается переосмысление этих вопросов». (п. 242)

(…)

«Я утверждаю, что Парменид не принимает ни материального, ни числового монизма, но его аргументы о единственно верном понимании бытия показывают, что он придерживался предикативного монизма.(10) Все, что есть, должно быть предикативным единством; но это согласуется с тем, что их много. Я начинаю с рассмотрения esti и его тема в B2, а также уделив некоторое внимание обстановке и контексту философского проекта Парменида. Далее я рассматриваю ряд аргументы Alêtheia раздела поэмы, а затем обратимся к отношению к Пармениду философов, которые пришли после него, особенно атомисты и плюралисты» (стр. 243)

(10) Таким образом, Барнс, например, прав, отрицая, что Парменид принимает числовой монизм (в «Элейском»).Но поскольку Барнс настаивает на экзистенциальное «есть» у Парменида, он не придает полного значения метафизической и методологической силе аргументов Парменида; а так он этого не видит Парменид действительно привержен своего рода монизму. Сам Парменид говорит о единстве бытия и утверждает, что бытие есть одновременно сунэхес и муногенес ; мой аргумент состоит в том, что эти утверждения эквивалентны предикативному монизму. Я не имею в виду, что Парменид сформулировал теорию, к которой он дал название «предикативный монизм».Скорее, учитывая, что три типа монизма можно различить, для понимания Парменида крайне важно приписать этот вид ему.

———. 1992. «Обман и вера в« Доксу »Парменида». Apeiron. Журнал древней философии и науки нет. 25:109-134.

«В этой статье я исследую проблему Doxa и предлагаю описание, которое согласуется с утверждениями Алетейи и объясняет, почему Парменид включил его в стихотворение.(6) Я утверждаю, что, хотя в Doxa есть обман (хотя и не в рассказе богини о это), тем не менее Doxa в принципе не отказывается от всех человеческих верований. Ибо, хотя Парменид и утверждает, что чувственный мир сам по себе не может быть источник знания того, что есть, он не отвергает его полностью. Более того, я полагаю, что, хотя сам Парменид не дает такого описания, история о чувственном мире, что согласуется с метафизическими и эпистемологическими утверждениями Алетейи.Таким образом, хотя я и согласен с теми, кто спорит что конкретное описание, данное в Doxa , несостоятельно, я также согласен с теми, кто считает, что Doxa может сказать что-то положительное о смертная вера. Но я иду дальше, утверждая, что Парменид предполагает, что заслуживающая доверия космология может быть возможна, и раскрывает, на что могла бы быть похожа такая теория. и как это будет проверено. Я начну с рассмотрения некоторых трудностей, с которыми сталкивается интерпретация Doxa Парменида; Я тогда рассматриваю проблемы обмана и смертной веры.(стр. 110-111, два примечания опущены)

(6) Краткое изложение мнений относительно Doxa , проведенных ранее в этом столетии, см. в WJ Verdenius, Parmenides: Some Comments on its Poem . (Гронинген/Батавия, 1942), 45–9.

———. 1998. «Элейские аргументы». В Method in Ancient Philosophy , под редакцией Jyl, Gentzler, 1-28. Нью-Йорк: Оксфорд Университетское издательство.

«В этом эссе я ограничу свое обсуждение философского метода вопросами, связанными с представлением и обоснованием философских теории или с оценкой адекватности теорий.Я предполагаю, что в развитии досократовского метода есть три этапа. Во-первых, есть простое утверждение своей теории; во-вторых, есть аргументы в пользу первых принципов или против других теорий. Наконец, на третьем этапе являются разработка и применение критериев приемлемых теорий в сочетании с использованием этих критериев для исключения целых классов конкурирующих теорий. я должны утверждать, что вторая стадия в грубой форме проявляется у Ксенофана и Гераклита (ибо они отвергают, но не возражают против взглядов другие), но что полноценный философский метод второй и третьей ступеней вместе впервые появляется у Парменида; именно он первым использует аргументы прямо в поддержку своей философской позиции (и против позиций других) и который первым подчеркивает критерии приемлемости аргументов о природе.Но, как я также утверждаю, поскольку у Парменида также есть опора на утверждение, а не на аргумент, который характеризует почти все доэлейской философии сам Парменид является фигурой переходной. Я начну с обзора доэлейских досократических теорий. Затем я изучаю различные роли, которые играют утверждение, аргумент и оценка теории в мысли Парменида. Наконец, я обсуждаю некоторые стратегии аргументации у Парменида. Элейские последователи, Зенон и Мелисс.» (стр. 2)

———.1998. Наследие Парменида. Элейский монизм и позднейшая досократическая мысль . Принстон: Издательство Принстонского университета.

Второе издание с новым Введение в версию в мягкой обложке (стр. XVII-XXIX), Лас-Вегас: Parmenides Publishing, 2004.

Содержание: Предисловие: IX; Благодарности XI; Заметка о текстах и ​​переводах XIII; Сокращения XV; Введение 3; I. Парменид и исследование Природа 24; II. Монизм Парменида и аргументация B8 64; III. Докса и обман 98; IV. Плюрализм после Парменида 127; V. Атомы, пустота и перестановка 180, VI. Заключительные замечания 217; Библиография 243; Указатель локорум 257; Номинальный индекс 264; Общий индекс 269-280.

«Эта книга предлагает альтернативный отчет о взглядах Парменида и его влиянии на более позднюю досократическую мысль, особенно на плюрализм и атомизм, в период, непосредственно предшествовавший платоновской теории форм. Он бросает вызов тому, что стало стандартным описанием развития плюрализма (в теории Эмпедокла и Анаксагора) и атомизм (принятый Левкиппом и Демокритом).Эта альтернативная интерпретация твердо ставит Парменида в традицию физических исследований в досократической мысли, утверждая, что Парменид занимался теми же проблемами, что занимали его предшественники (хотя его беспокойство приняло другую форму). Кроме того, этот отчет объясняет, как метафизические и космологические доктрины Парменида оказали положительное влияние на его преемники, и как они использовались и модифицировались более поздними элеатами Зеноном и Мелиссом.

По ходу этой книги я буду спорить как с преобладающей интерпретацией монизма Парменида, так и с обычным объяснением «есть». у Парменида.Вместо этого я буду утверждать, что предметом Парменида является то, что значит быть подлинной природой чего-либо, тем самым связывая Парменида с исследованиями в природу своих философских предшественников. С точки зрения, которую я буду отстаивать, «есть», относящееся к Пармениду, является предикативным. «есть» особенно сильного рода, а не экзистенциальное «есть». Я признаю, что Парменид — монист, но отрицаю, что он числовой монист. Скорее я утверждаю, что Парменид привержен тому, что я называю предикативным монизмом.(5)

Численный монизм утверждает, что существует только одно: полный список сущностей во вселенной будет иметь только одну запись. Это своего рода монизм это традиционно приписывалось Пармениду и (справедливо) Мелиссу. Предикативный монизм — это утверждение, что каждая вещь может быть только одной. вещь; и должно быть, что особенно сильно. Чтобы быть подлинной сущностью, чем-то метафизически основным, вещь должна быть предикативным единством, быть одного рода ( mounogenes , как говорит Парменид в В8.4), с единым описанием того, что это такое; но не обязательно, что существует только одно такое. Что должно иметь место, так это то, что сама вещь должна быть единым целым. Если это, скажем, F (что бы F ни оказалось), то это должно быть все, только и полностью F. Согласно предикативному монизму возможно численное множество таких одно-существующих (как мы могли бы их назвать). (6) Толкование Парменидовское «есть» становится здесь уместным, поскольку я утверждаю, что быть для Парменида значит быть природой вещи, тем, чем вещь является на самом деле, и, таким образом, метафизически основной.Аргументы фрагмента B8 Парменида касаются критериев того, что есть, то есть того, что является природой чего-то, где такое природа есть то, чем вещь является на самом деле. Эти аргументы призваны показать, что то, что есть, должно быть цельным, завершенным, неизменным и единым. Каждая вещь, которая может иметь только одну природу, но таких вещей, удовлетворяющих критериям Парменида, может быть много». Этим вопросам посвящены главы I и II» (стр. 4-5)

(5) Мурелатос (в «Маршруте») и Барнс («Элейский») также подвергли сомнению преобладающее мнение о том, что Парменид является числовым монистом; Барнс отрицает какой-либо монизм Пармениду, а Мурелатос подчеркивает антидуализм Парменида.

(6) Таким образом, неспособность более поздних досократических мыслителей аргументировать свои плюралистические теории, работая в рамках Парменида и подчеркивая реальность и предикативное единство их базовых сущностей, свидетельствует, по моему мнению, о возможности существования численного множества сущностей, каждая из которых который предикативно один.

(7) В более поздней терминологии мы могли бы сказать, что Парменид ищет объяснение того, что значит быть сущностью чего-либо, хотя я избегал сущность слова, потому что это анахронический термин в досократической мысли.Однако существует связь между поиском того, что есть, у Парменида и поиском Аристотеля. счета ousia и ti en einai ; связь проходит через теорию форм Платона, которая сама имеет парменидовские корни.

———. 2006. «Парменид и после: единство и множественность». В A Companion to Ancient Philosophy , под редакцией Луизы, Джилл Мэри. и Пьер, Пеллегрин, 34-55. Оксфорд: Блэквелл.

«Полезный способ подойти к вопросу о важности Парменида для греческой философии состоит в том, чтобы исследовать вопросы единства и множественности в досократическая мысль.видя, как эти вопросы согласуются с вопросами о возможности подлинного знания и его объекта. (2) В этой главе я утверждают, что критика Парменидом его предшественников основывается на принципе, что то, что может быть подлинно познано, должно быть единством особого рода, которое я называю предикативное единство. С этой точки зрения, все, что действительно есть (о чем действительно можно сказать, что оно есть). и поэтому могут быть познаны, должны быть одного, полностью единого вида. Парменид сделал из этого путаницу, к которой более поздние философы отнеслись очень серьезно.Одним из следствий этого является то, что подлинно реальное не может возникнуть, исчезнуть, или после, ставя таким образом проблемы изменения и знания: как мы можем объяснить появление изменений, которые мы видим в окружающем нас мире? И как мы можем есть знания о таком меняющемся мире? Преимущество такого взгляда на Парменида состоит в том, что он имеет смысл для космологического теоретизирования. постпарменидские деятели, такие как Анаксагор, Эмпедокл и Демокрит. Все эти философы были (по-своему) плюралистами, считая, что представляет собой численное множество метафизически базовых сущностей: и тем не менее, я буду утверждать, что все они работали в парменидской традиции, потому что все они принимали Критерии Парменида того, что действительно реально.» (стр. 34)

(2) [Stokes (1971) дает всестороннее рассмотрение единства и множественности в ранней греческой мысли на английском языке. [М. К. Стоукс, Один и многие в Досократическая философия , Вашингтон, округ Колумбия: Центр греческих исследований, 1971]

———. 2011. «Мысль и тело у Парменида». В Парменид, «Почтенный и Устрашающий» (Платон, Теэтет 183e) , под редакцией Кордеро, Нестор-Луис, 115–134. Лас-Вегас: Издательство Парменидес.

Резюме: «Фрагмент B16 Парменида представляет собой загадку: кажется, что он о мысли, но Теофраст использует его в своем рассказе о Пармениде. взгляды на восприятие.

Ученые расходятся во мнениях относительно его надлежащего места в поэме Парменида: принадлежит ли оно Alētheia или Doxa ? предлагаю фрагмент действительно принадлежит Doxa , и в нем Парменид утверждает, что смертные, которые не могут правильно использовать noos , ошибочно принимают пассивные чувственные переживания. восприятия подлинной мысли о том, что есть, и, следовательно, не в состоянии понять истинную природу того, что есть. Я утверждаю, что подлинная мысль (правильное использование noos ) должен выйти за пределы чувственного опыта и постигнуть то, что действительно умопостигаемо; при этом я исследую вопрос о нематериальности в досократовской мышление.»

———. 2015. «Мышление, предположение и Physis у Парменида». Платонические этюды нет. 12.

Abstract: «Что могло бы оправдать убеждение досократов в том, что люди могут обладать знаниями? Ответ, который я исследую в Большой проект заключается в том, что большинство досократических мыслителей разделяет приверженность возможности «естественного соответствия» между миром и человеческим пониманием. Две претензии лежат в основе этого обязательства: первое — это базовая постижимость космоса.Во-вторых, люди могут познавать вещи за пределами своих ограниченных возможностей. чувственный опыт, ибо, правильно упражняя свои способности к восприятию, мышлению и пониманию, они могут прийти к знанию, которое ранее Греки думали, что это было зарезервировано для богов. Здесь я исследую небольшую часть одной главы истории, которую хочу рассказать: рассказы Парменида о том, что есть, и о том, что есть. мышление и последствия этих взглядов для возможности человеческого познания окружающего мира. Статья посвящена Пармениду, начиная с с некоторыми комментариями о Гераклите.»

де Рийк, Ламбертус Мари. 1983. «Отверг ли Парменид чувственный мир?» В Изящная причина: очерки древности и средневековья Философия, представленная Джозефу Оуэнсу, CSSR, по случаю его семидесятипятилетия и пятидесятилетия его рукоположения , под редакцией Ллойда, Герсон, 29-53. Торонто: Папский институт средневековых исследований.

«Два лагеря ученых, интерпретирующих поэму Парменида, недавно были выделены и обозначены как большинство и меньшинство.То Первый считает, что, в отличие от части Alêtheia , часть Doxa представляет совершенно неверное описание вещей, которые, собственно говоря, не имеют реальное существование. Однако, по мнению Меньшинства, Докса была выдвинута как обладающая некоторым видом или степенью когнитивной достоверности. Я постараюсь показать, что обе эти позиции двусмысленны и, соответственно, не дают ясного представления о том, что Парменид намеревается сказать нам. Они оба, кажется, нуждаются исправление в той степени, в которой Парменид действительно отличает маршрут Алетейя от маршрута (ов) Докса , , но в тексте нет ничего, что говорило бы нам, что он делает различие между двумя отдельными доменами . одно верно, а другое неверно. Как всякий истинный философ, он заботился о чувственном мир, наш мир, и это был тот , который он хотел по-настоящему понять» (стр. 29-30)

(…)

Нельзя отрицать, что Гераклит радикально противостоял примитивному подходу физиков. Так Парменид, защищая другую устойчивую внутреннюю природу («Бытие») видит в нем своего самого опасного соперника. Неудивительно, что его обиды на Гераклита самые горькие.И действительно, он пытается привести Гераклита в компанию тех, кто, при всей своей двуличности, не в состоянии принять важное решение.

Последующие мыслители должны были учитывать учение Парменида и фактически не могли не переварить его жесткость. Платон был первым, кто принял большое решение настолько серьезное, что он отказался от идеи единого мира, к которому смертные приближаются двумя разными путями, и остановился на допущении двух отдельных миров, один Непоколебимого Бытия, другой Ненадежного Становления.Аристотель, со своей стороны, считал возможным избавиться от платоновских 90 266 chorismos 90 267 и найти внутреннюю природу вещей прямо в них самих. Без сомнения, это Парменид, которого цитирует о. Оуэнса как «одного из поистине великих философских гениев в история западной мысли», (*) который был катализатором всей последующей метафизики» (стр. 53)

(*) Джозеф Оуэнс, История древней западной философии (Нью-Йорк, 1959), с. 76.

Делонг, Джереми С. 2015.«Перестановка Парменида: B1: 31–32 и случай полностью отрицательной доксы (мнения)». Юго-Запад Обзор философии нет. 31:177-186.

Резюме: «Это эссе разъясняет основной интерпретативный смысл B1: 31-32 в поэме Парменида ( О природе ) — строк, которые имеют радикальные последствия для общего аргумента, и которые традиционная договоренность превращает в непримиримую дилемму. Я утверждаю, что «негативное» прочтение строк 31-32 предпочтительнее, даже на традиционной компоновке.

Это негативное прочтение отрицает, что богиня должна научить читателя третьей вещи — положительному рассказу о том, каким должен быть видимый мир. «приемлемо» понятно. Затем я предполагаю, что перестановка фрагментов в целом имела бы больше смысла, в то же время поддерживая «негативное» прочтение как более естественным и последовательным. В частности, перестановка рассеивает возражение, что «если мнения смертных неверны, зачем Пармениду включать такое длинное ложное описание видимого мира — описание, которое явно отрицает выводы предыдущего раздела «Истина?»

Дильчер, Роман.2006. «Парменид на месте ума». В Общее для тела и души. Философские подходы к объяснению Living Behavior in Greco-Roman Antiquity , под редакцией King, RAH, 31-48. Берлин: Вальтер де Грюйтер.

«Пармениду, кажется, нет места в истории философских проблем, на которые указывает фраза «общие для тела». и душа».

Хотя у Гераклита мы впервые находим понятие души как чего-то отличного от тела, ответственного за мышление, действие и чувства, в мысли Парменида присутствует основная дихотомия, которая также имеет отношение к вопросу о возможном отношении «тела» и «душа»: с одной стороны, описание Бытия, которое включает в себя упражнение ума; с другой стороны теория физического мира на основе две стихии Света и Ночи.Связность этих двух частей поэмы Парменида много обсуждалась с точки зрения возможного отношения Бытия к Докса. Fr.16, однако, дает представление о разуме по отношению к двум элементам доксастического мира, и, таким образом, он может внести другой вклад. к лучшему пониманию того, как эти две части связаны» (стр. 31)

Долин-младший, Эдвин Ф. 1962. «Парменид и Гесиод». Гарвардские исследования классической филологии : 93-98.

«Надо, конечно, сразу сказать, что мощь и блеск принадлежат Пармениду и ни у кого не заимствованы.Предполагать, как В этой статье делается вывод о том, что традиция, из которой черпал Парменид, была основной поэтической традицией Гомера и Гесиода, не означает, что гекзаметровая поэзия написана сам каким-то образом объясняет Парменида. Скорее, предположение состоит в том, что традиция существовала повсеместно и неизбежно в культурной атмосфере, что Парменид использовал ее мотивы и образы так же свободно и естественно, как дышал, считая их союзниками в своем поэтическом общении с Элладой, и что он критиковал этот культурный donnée всякий раз, когда считал нужным, что случалось нередко, именно тем, как он использовал то, что ему нравилось.» (п. 93)

(…)

«Эта статья пытается расширить сравнение с Theogony , предлагая конкретную параллель между дочерьми солнца Парменида и Музы Теогонии и комментируя параллель между вратами ночи и дня Парменида и вратами Теогонии. (3)

Его гипотеза состоит в том, что Парменид намеренно нападал на архаические мыслительные процессы, представленные Гесиодом, и хотел представить себя представитель нового интеллектуального подхода, который по своему духу был бы связан с гомеровским идеалом героической личности.» (стр. 94)

(3) Теогония 736-57; Парменид Б. 1.11.

Дроздек, Адам. 2001. «Элейское существо: конечное или бесконечное?» Hermes.Zeitschrift für Klassische Philologie no. 129:306-313.

Abstract: «Сохранившиеся фрагменты указывают на фундаментальное согласие между двумя элейскими философами, Мелиссом и Парменид о характеристиках бытия. Как и Парменид, Мелисс утверждает, что Бытие вечно (30В1, В2, В4), неподвижно (В7.7-10, Б10). полный (82), и уникальные (B5, B6). Физический мир нереален, потому что он характеризуется «изменением, множественностью, временной последовательностью и несовершенством» (В8). Бытие не может быть познано через чувственное восприятие, потому что чувства указывают на то, что вещи постоянно меняются, что прямо противоречит неизменности вещей. Бытие (B7). Однако, как принято считать, между ними есть как минимум одно принципиальное различие. Мелисс считает Бытие бесконечным, тогда как для Парменида Бытие конечно, потому что оно ограничено (28B8.26,31,42) и сравнивается со сферой (Б8.42-43). Означает ли ограниченная/неограниченная разница модификация, внесенная Мелиссом в элейскую философию?»

———. 2001. «Богословие Парменида». Eranos.Acta Philologica Suecana нет. 99:4-15.

Перепечатано как глава 4 в: А. Дроздек, Греческие философы как богословы. The Divine Arche, Aldershot: Ashgate, 2007. стр. 43-52.

Аннотация: «Система Парменида всегда была неиссякаемым источником обаяния из-за грандиозности и в то же время парадоксальности характер онтологического видения.

Даже после столетий интерпретаций мало единого мнения о значении системы и ее отдельных компонентов. Однако, похоже, есть общий уклон в этих интерпретациях, по крайней мере, за последние сто лет, начиная с новаторской публикации Германа Дильса о Пармениде. стихотворение (1), которое приуменьшает значение религиозных и богословских компонентов парменидской онтологии и эпистемологии. Эти богословские компоненты очень часто приукрашиваются — иногда их почти не упоминают, иногда сбрасывают со счетов как простую метафору (начиная с Дильса), иногда трактуют как простые украшения.(2) Одна из причин заключается в том, что Парменид нигде не называет Бытие, о чем он, в частности, говорит во фр. B8, Бог и олимпийские персонажи, которых он упоминает не принимаются во внимание как поклон традиционной мифологии с очень небольшим религиозным значением. Представляется, однако, что такой подход неоправдан, т. Основная забота Парменида в его поэме связана с богословскими вопросами, и что поэма является попыткой показать путь истины, который есть путь обретения истинного. религиозное знание о Боге».

(1) Герман Дильс, Parmenides Lehrgedicht (Берлин: Reimer, 1897).

(2) Говорят, например, что «тот факт, что богиня остается анонимной, показывает, что она вообще не представляет религиозного деятеля… Парменид не мог приписали любую реальность богине, потому что для него существует только одно, уникальное и однородное Существо», Леонардо Таран, Парменидес (Принстон: Издательство Принстонского университета, 1965), с. 31.

Английский, Роберт Б. 1912. «Парменид в долгу перед пифагорейцами». Сделки и разбирательства американского Филологическое объединение нет.43:81-94.

«Внимательное рассмотрение всех «мнений» показывает, что они даже в большей степени, чем его утверждения об «истине», относятся к доктрины, приписываемые пифагорейцам. Едва ли найдется положение, изложенное в «мнениях», которое не могло бы быть прямо или косвенно отнесено к их, как они представлены у Аристотеля. В этой части его работы существует не более десяти различных предложений. Из них два касаются первых принципов, три имеют дело с астрономическими истинами, три имеют астрофизическое значение, один имеет дело с деторождением и один с природой мысли.Шесть сделок с астрономическими или астрофизическими теориями, несомненно, имеют отношение к пифагорейцам. Из двух, относящихся к первым принципам, один, по-видимому, сходство с Анаксимандром, а другое с двойственным принципом пифагорейцев. Теории правого и левого в творчестве косвенно соответствует пифагорейская идея правого и левого как двух первых принципов. К постулату, что «то, что думает, есть природа смешанных частей человека и излишество мыслится» нет параллели в пифагорейской доктрине.Но собственный постулат Парменида по этому поводу о том, что «мышление не найдется без бытия, в котором оно выражается» соответствует по существу вере пифагорейцев в то, что душа и разум суть свойства числа (бытия), хотя Парменид не упоминает об этом пифагорейском символе». (стр. 92-93)

(…)

«Таким образом, из этого исследования (1) кажется очевидным, что «мнения» Парменида в значительной степени относятся к доктринам раннего пифагорейцы; (2) что его трактат об «истине» в значительной степени посвящен опровержению их аргументов; (3) что не только его астрономические взгляды но и его космологические и онтологические взгляды в целом находились под влиянием пифагорейской системы; (4) что при установлении элементарная метафизическая теория чисел пифагорейцев еще во времена господства Парменида.» (стр. 94)

Перифизиология | стихотворение Парменида

В элеатизме: строгий онтологизм Парменида и Мелисса

Поэма Парменида Peri physeōs ( О природе ) разделена на три части: (1) проэм (предисловие), в котором его колесница едет по небесам к самому описывается место богини Алетеи (Истины) и рассказывается их первоначальный разговор, в котором она объявляет, что он…\n

Подробнее»,»url»:»Introduction»,»wordCount»:0,»sequence»: 1},»imarsData»:{«HAS_REVERTED_TIMELINE»:»false»,»INFINITE_SCROLL»:»»},»npsAdditionalContents»:{},»templateHandler»:{«name»:»INDEX»,»metered»:false} ,»paginationInfo»:{«previousPage»:null,»nextPage»:null,»totalPages»:1},»seoTemplateName»:»PAGINATED INDEX»,»infiniteScrollList»:[{«p»:1,»t»: 451616}],»familyPanel»:{«topicLink»:{«title»:»Peri physeos»,»url»:»/topic/Peri-physeos-poem-by-Parmenides»},»tocPanel»:{«title «:»Directory»,»itemTitle»:»Ссылки»,»toc»:null},»groups»:[],»showCommentButton»:false,»fastFactsItems»:null},»byline»:{«contributor»: нулевой,» allContributorsUrl»:null,»lastModificationDate»:null,»contentHistoryUrl»:null,»warningMessage»:null,»warningDescription»:null},»citationInfo»:{«contributors»:null,»title»:»Peri physeos», «lastModification»:null,»url»:»https://www.britannica.com/topic/Peri-physeos-poem-by-Parmenides»},»websites»:null,»lastArticle»:false}

Узнайте об этой теме в этих статьях:

описание путей элеатизма

• В элеатизме: Строгий онтологизм Парменида и Мелисса

  Поэма Парменида Peri physeōs ( О природе) делится на три части: (1) проэм (предисловие), в котором описывается его поездка на колеснице по небесам к самому престолу богини Алетейи (Истины) и рассказывается их первоначальный разговор, в котором она объявляет, что он…

  Подробнее

о природе Парменида

Его поэма «О природе» написана гомеровскими гекзаметрами и включает множество гомеровских образов, особенно из «Одиссеи».0000044291 00000 n Мировоззрения и теории Возможно, первым был идеализм, названный так потому, что реальность, как говорили… Анализ поэмы Парменида «О природе». 992 слова4 страницы. Природа бытия — вечная тема метафизики. Чтобы что-либо существовало, объект не должен иметь ни возникновения, ни гибели, ни изменения, ни качественного различия. Этот документ находится в открытом доступе. Будучи первым, кто применил дедуктивные, априорные аргументы для обоснования своих утверждений, он соперничает с Аристотелем за звание «отца логики».». Подобно Ксенофану, Парменид писал стихами. В поэме Парменида «О природе» он утверждает, что все вещи должны соответствовать трем критериям, чтобы их можно было классифицировать как обладающие «естьностью» или обладающие качествами, составляющими существование. Читатель должен решить, является ли это причудливым, символическим литературным приемом на … (Лондон: A & C Black, 1920). В поэме Парменида «О природе» он утверждает, что все вещи должны соответствовать трем критериям, чтобы их можно было классифицировать как обладающие «естьностью» или обладающие качествами, составляющими существование.Единственный известный… Парменид Элейский был досократическим греческим философом. В поэме Парменида «О природе» он утверждает, что все вещи должны соответствовать трем критериям, чтобы их можно было классифицировать как обладающие «естьностью» или обладающие качествами, составляющими существование. Свои положения Парменид воплотил в небольшой поэме «Природа», фрагменты которой, насчитывающие всего около 160 строк, сохранились в сочинениях Секста Эмпирика, Симплиция и других. Парменид из Элеи был досократовским греческим философом из Элеи в Великой Греции.Стихотворение «О природе» первоначально было разделено на три части: проэм, алетию и доксу. Парменид считается основателем метафизики или онтологии и оказал влияние на всю историю западной философии. Его общее учение было старательно реконструировано из нескольких сохранившихся фрагментов его основного труда, длинного трехчастного стихотворного сочинения под названием «О природе». В поэме Парменида «О природе» он утверждает, что все вещи должны соответствовать трем критериям, чтобы их можно было классифицировать как обладающие «естьностью» или обладающие качествами, составляющими существование.Он отказался от обычной прозы своих ионийских предков и написал поэму гекзаметром, которая сохранилась по частям. Как первый философ, исследовавший природу самого существования, он неопровержимо считается «отцом метафизики». Парадоксы движения Зенона должны были защищать точку зрения Парменида. Например, Парменид учил, что реальность есть единое неизменное Существо, тогда как Гераклит писал, что все вещи текут. Поэма Парменида о природе взята из книги Джона Бернета «Ранняя греческая философия», 3-е изд.Парменид из Элеи (конец 6-го века — середина 5-го века. platonic-philosphy.org ПРОЛОГ (1) Колесница, которая везет меня, несла меня так далеко, как когда-либо желало мое сердце, когда она привезла меня и посадила Парменида — одного из немногих Известные философы до Сократа: Парменид (родился около 515 г. до н. э.), греческий философ из Элеи на юге Италии, основавший элеатизм, одну из ведущих досократовских школ греческой мысли.Он был основателем элейской школы философии, которая также включали Зенона Элейского и Мелисса Самосского.0000044291 00000 n Мировоззрения и теории Возможно, первым был идеализм, названный так потому, что о реальности говорили… Парменид считал, что множественность существующих вещей, их изменение… «О порядке природы» дает именно это, представленное голосом Дике (Богиня Истины и Мать Мира), которая разговаривает с Парменидом и ведет его в путешествие. до н.э.) о природе Парменида Опубликовано 27 октября 2020 г. Единственным известным произведением Парменида является стихотворение «О природе», от которого сохранились лишь фрагменты, содержащее первый устойчивый аргумент в истории философии.Поэма Парменида Peri physeōs («О природе») разделена на три части: (1) проэм (предисловие), в котором описывается его поездка на колеснице по небесам к самому престолу богини Алетейи (Истины) и их первоначальный разговор. рассказывается, в котором она объявляет, что он … По какому пути я был рожден ПОЭМА ПАРМЕНИДА Английский перевод: Джон Бернет (1892) I Кони, которые несут меня, несли меня так далеко, как когда-либо мое сердце Желанный, так как они привели меня и поставили меня на прославленном Пути богини, которая своими руками ведет человека, знающего все вещи.Он традиционно делится на три части — «Проэм», «Истина» τὰ… Для того, чтобы что-либо существовало, объект не должен иметь ни возникновения, ни гибели, ни изменения, ни качественного различия. Явно ссылаясь на поэтическую традицию, Парменид начинает свою поэму призывом к божественному источнику. Философ 20-го века Хайдеггер считал, что предыдущие философы упустили из виду вопрос о бытии (как бытие) в пользу вопросов о сущем (существующих вещах), так что необходим возврат к парменидовскому подходу.

Масло рисовых отрубей Питательное, Минорная 6-аккордовая гитара, Комнатный микрофон для церкви, Римлянам 13:10 Эсв, Может ли краска вызвать рак,

Парменид и Путь Истины

Парменид (lc 485 г. до н. э.) жил и преподавал в Элее, греческой колонии на юге Италии, и известен как основатель монистической школы (хотя она могла быть основана Ксенофаном из Колофона, lc 570-478 до н.э.), который утверждал, что вся реальность Едина. Наблюдаемый мир, сказал Парменид, на самом деле единообразен и единичен ( моно ) в бытии.

Бюст Парменида

BjörnF (CC BY-SA)

Люди ошибочно полагают, что между, скажем, собакой и лошадью есть разница, потому что они полагаются на свои чувства, чтобы правильно воспринимать реальность и делать суждения и делать выводы на основе восприятия. В действительности, утверждает Парменид, и собака, и лошадь, и человек, и здание, и город, и все остальное — все это части одной единственной, недифференцированной реальности, которая не допускает множественности.То, что люди интерпретируют как «многие», есть лишь видимость, искаженная чувствами. Действительная сущность собаки, лошади и всего остального одна и та же; эти вещи кажутся другими только тем, кто не понимает, что их основная форма одна и та же.

Парменид утверждает, что можно думать, что мир, в котором живешь, состоит из множества, но на самом деле он Един и неизменен.

Возможно, он написал ряд работ на эту тему, но наиболее известен фрагментом длинной поэмы, сохранившейся у более поздних авторов, на тему Пути Истины и Пути Заблуждения, хотя первоначальное название поэмы было изменено. потерял.Говорят, что философия Парменида была трудна для понимания и отвергнута некоторыми аудиториями, что вынудило его ученика Зенона Элейского (lc 465 г. до н. э.) написать 40 логических парадоксов, математически доказывающих, что изменение, движение и любая множественность были иллюзией и реальностью. был равномерным.

Философия Парменида

Парменид, вероятно, был учеником Ксенофана из Колофона, хотя это было оспорено так же, как и утверждение Ксенофана как основателя элейской школы.Однако вполне вероятно, что Парменид действительно учился у Ксенофана, потому что Ксенофану видение единого всемогущего бога, в отличие от людей или человеческих представлений о божествах, а также другие фрагменты его работы, приводящие доводы в пользу более высокой сферы понимания, которая неверно истолковывается людьми, во многом схоже с видением Парменида.

Ксенофан утверждал, что люди ошибались в отношении природы богов и, следовательно, природы мира, и Парменид говорил то же самое, написав:

Есть путь, который есть, и путь, которого нет [путь истины и путь мнения].Нет и не будет ничего иного, кроме того, что есть, поскольку действительно Судьба сковала его, чтобы он оставался целым и недвижимым. Поэтому то, что установили смертные, веря в их истинность, будут простыми именами: «возникновение и исчезновение», «бытие и небытие», «перемена места»… (Робинсон, 116)

Парменид утверждает здесь, что можно думать, что мир, в котором живешь, состоит из множества, но на самом деле он Един и неизменен. Реальность, настаивал он, должна быть Единой, потому что все вещи получили от нее свое бытие и субстанцию.Собака и лошадь, хотя и могут казаться разными животными, участвовали в формировании и функционировании живых существ так же, как и люди, и поэтому, по существу, все трое были одинаковыми. Ничто, заявлял он, не способно существенно измениться по своей сути, потому что сама сущность реальности неизменна.

История любви?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Убеждения Парменида, современника Гераклита (ок. 500 г. до н. э.) и Сократа (ок. 470/469–399 до н. э.), противоречили первому и влияли на второго.Гераклит основывал свою философию на понятии огня как Первопричины существования и изменения как синонима самой жизни. Жизнь для Гераклита была изменением в том смысле, что она постоянно находилась в движении, ничто не было постоянным, и один человек или опыт постоянно уступали место другим. Парменид отверг аргумент Гераклита как основанный на чувствах и потому ошибочный.

Гераклит Эфесский

Wellcome Images (CC BY)

Настойчивость Парменида в отношении одной окончательной Истины оказала бы значительное влияние на молодого ученика Сократа Платона (л.428-427-348-347 до н.э.), который развил монизм Парменида через свою собственную Теорию форм и воздал должное старшему философу, посвятив три своих диалога элейской мысли, Пармениду , Государственному деятелю и Софист . В Пармениде, Парменид и его ученик Зенон Элейский приезжают в Афины и наставляют молодого Сократа в мудрости, и это, возможно, является самым прямым признанием Платона его долга перед мыслью Парменида.

Путь Истины

В следующем отрывке Парменид поэтически рассказывает читателю о том, что все есть Одно и что действительно есть путь, который есть, и путь, которого нет, и верить в обратное — значит просто ошибочно верить в природу вселенной.Поскольку ничто не может возникнуть из ничего, а «бытие» неразрушимо, утверждение, что мы рождаемся из какого-то другого царства или что мы умираем, должно быть ложным впечатлением. Чувствам, по мнению элеатов, нельзя доверять раскрытие истины. Истина может быть признана только через разум.

Этот перевод знаменитой поэмы Парменида сделан Артуром Фэрбенксом в 1898 году. Здесь Парменид рассказывает, как его переносят на колеснице к вратам мудрости и цитадели богини Софии (мудрости).София наставляет его на истинную природу существования и увещевает его оставаться на пути истины, независимо от того, как его чувства пытаются обмануть его.

Лошади, которые несут меня, вели меня так далеко, как только может идти желание, когда они привели меня, мчащегося вперед, к широко прославленной дороге божества, которая сама несет вперед через все вещи человека разумения. По этой дороге несли меня, по этой несли меня лошади, действительно мудрые, ускоряя колесницу, и девушки направляли мой путь.Ось в своем ящике, воспламененная жаром, издала звук трубы (ибо ее приводили в движение вращающиеся колеса с обеих сторон), когда девы-дочери Гелиоса поспешили провести меня к свету, оставив царства ночь, сдвинув руками покрывала с их голов.

Есть ворота между путями дня и ночи, перемычка над ними и каменный порог внизу, держите их на месте, и высоко в воздухе они снабжены большими дверями; карающее правосудие держит ключи, которые открывают и закрывают их.Однако девицы обратились к ней с ласковыми словами и нашли способ уговорить ее поскорее отодвинуть для них засов от дверей; и свободно распахнувшиеся ворота расширили проем, вращая в гнездах медные петли, хорошо скрепленные болтами и гвоздями; затем благодаря этому девушки держали лошадей и колесницу прямо на большой дороге.

Богиня приняла меня ласково и, взяв мою правую руку в свою, обратилась ко мне с такими словами: — Юноша, соединенный с возницами бессмертными, пришедший с конями, которые несут тебя, в наше жилище, радуйся! так как не злая судьба повелела тебе идти по этой дороге (ибо она лежит далеко за пределами проторенной тропы людей), а справедливость и справедливость.«Тебе необходимо изучить все вещи, как непреходящую сущность убедительной истины, так и человеческие мнения, в которых нет истинной веры. Но, тем не менее, и этому ты научишься, так как необходимо точно судить о вещах, которые основаны на мнении, тщательно осматривая все вещи.

Парменид Элейский

Рафаэль (общественное достояние)

Приходи, я скажу тебе — и ты слушай мое слово и внимай ему — каковы единственные пути исследования, которые ведут к знанию.Единственный путь, предполагающий, что бытие есть и что его не может не быть, есть верный путь, ибо ему сопутствует истина. Другое, что небытие есть и что оно необходимо есть, я называю совершенно невероятным течением, так как ты не можешь признать небытие (ибо это невозможно) и не можешь говорить о нем, ибо мысль и бытие суть одно и то же. вещь.

Мне безразлично, с чего я начну, ибо я всегда буду возвращаться к этому снова.

Необходимо и сказать, и подумать, что бытие есть; ибо возможно, что есть бытие, и невозможно, чтобы было небытие; вот над чем я прошу тебя подумать.Я удерживаю тебя от этого первого курса расследования; и от того пути, по которому смертные, ничего не знающие, блуждают бесцельно, ибо беспомощность направляет блуждающую мысль в их лонах, и несут их глухие и равно слепые, изумленные, упрямые расы, считающие бытие и небытие за то же самое и не то же самое; и что все идет обратным курсом.

То, чего нет, никогда не восторжествует, сказала она, но воздержи свой разум от этого пути исследования.

И да не понуждает тебя долго практикуемая привычка идти по этому пути, твой глаз беспечный, твой слух и твой язык подавляются шумом; но ты взвесь столь спорное опровержение их слов, которые я произнес.

Остается рассказать тебе только об этом единственном пути: а именно, что бытие есть. И на этом пути есть много доказательств того, что бытие безначально и неразрушимо; она универсальна, существует одна, неподвижна и бесконечна; никогда не было и не будет, так как теперь все вместе едино и непрерывно.Ибо какое происхождение от него ты будешь искать? Из чего оно выросло и как? Я не позволю тебе сказать или подумать, что оно пришло из небытия; ибо невозможно мыслить или говорить, что небытие есть. Что же тогда побудило бы его к действию, если бы оно возникло из небытия скорее позже, чем раньше? Итак, необходимо, чтобы бытие было либо абсолютно, либо нет. Сила аргумента также не допускает, чтобы из бытия возникло что-либо, кроме самого бытия. Поэтому справедливость не ослабляет своих оков, чтобы допустить порождение или разрушение, но держится твердо.

Либо существо существует, либо его нет. Решено в соответствии с необходимостью оставить немыслимый, невыразимый путь, так как это не истинный путь, а другой путь существует и истинен. Как же тогда бытие должно терпеть разрушение? Как возникло? Если оно возникло, оно не существует и не будет, если оно когда-либо возникнет. Так его рождение угасает, и его разрушение оказывается невероятным.

И не подлежит он разделению, ибо все одинаково; в нем нет ничего большего, что мешало бы его соединению, и ничего меньшего, но все исполнено бытия; поэтому все непрерывно, ибо бытие соприкасается с бытием.

Дальше она недвижима, во власти великих цепей, без начала и конца, ибо рождение и разрушение совершенно исчезли и истинная вера отвергла их. Оно лежит то же самое, пребывая в том же состоянии и само по себе, соответственно, пребывает неподвижно в том же месте. Ибо могучая необходимость держит его в тесных узах, которые сковывают его со всех сторон. Следовательно, божественное право не допускает, чтобы бытие имело какой-либо конец; но у него нет недостатка ни в чем, ибо если бы ему чего-то недоставало, ему не хватало бы всего.

Тем не менее, созерцай все отсутствующие вещи как присутствующие в уме твоем; ибо ты не можешь отделить пребывание в одном месте от соприкосновения с пребыванием в другом месте; оно не разбросано тут и там по вселенной и не составлено из частей.

Следовательно, мышление и то, благодаря чему мысль существует, суть одно и то же, ибо ты не найдешь мышления без существа, от которого оно получило свое название. Нет и не будет ничего, кроме бытия; ибо судьба связала его воедино, так что он стал целым и недвижимым.Поэтому все эти вещи будут только именами, все эти вещи, которые смертные определили, веря, что они истинны, а именно. что вещи возникают и исчезают, что они есть и что их нет, что они меняют свое положение и меняют цвет.

Но так как есть конечный предел, то он совершенен со всех сторон, как масса округлого шара, одинаково удаленного от центра в каждой точке. Ибо необходимо, чтобы оно было ни больше, ни меньше нигде, так как нет такого небытия, которое могло бы помешать ему прийти к равенству, и нет такого бытия, которое могло бы когда-либо быть больше того, что есть в одной части, и меньше того, что есть в одной части. в другом, так как целое неприкосновенно.Ибо если оно равно со всех сторон, то пребывает в равенстве и в пределах своих.

В этом пункте я прекращаю заслуживающие доверия речи и мысли об истине; с этого момента узнай мнение смертных, слушая призрачный порядок моих стихов.

Люди решили в уме назвать два принципа; но одного из них они не должны были назвать, и при этом они ошиблись. Они различают их как противоположные по характеру и придают каждому характер и атрибуты, отличные от свойств другого.С одной стороны эфирное пламя огня, тонкое, разреженное, везде тождественное самому себе и не тождественное своей противоположности; а с другой стороны, противоположным первому принципу является второй принцип, беспламенная тьма, плотная и тяжелая по характеру. Об этих двух принципах я объявляю тебе каждое устройство, как оно кажется людям, так что никакие знания среди смертных не могут превзойти твоих.

Но так как все вещи называются светом и тьмой, и особые свойства их приписываются тому и другому, то все в то же время исполнено света и темной тьмы, того и другого в равной мере, так как ни то, ни другое не имеет ничего общего с другой.

Заключение

Единственный путь истины, к которому София призывает Парменида, — это путь единства и признания лежащей в основе взаимосвязанности всех вещей. Ближе к концу стихотворения, когда он пишет, как «люди решили в своем уме назвать два принципа» и при этом ошиблись, он подчеркивает то, что он считает основной проблемой, с которой сталкиваются люди при восприятии реальности: убеждение во множественном числе.