«Илиада» Гомера (особенности характеров героев)🔥
Чтобы понять суть, квинтэссенцию художественного стиля Гомера, а, стало быть, и сущность эпического стиля в целом, необходимо в первую очередь проанализировать его связь с социально-исторической эпохой, во время которой он возник и развился. Вся жизнь отдельной личности, и внутренняя и внешняя, заполнена жизнью того коллектива, в котором она находится. Но тогда и всякое изображение жизни, которое создает отдельная личность, обязательно отличается одним неотъемлемым свойством, которое по сути является приматом общего над индивидуальным. Гомеровские
поэмы не были всего лишь художественным проявлением существования общинно-родового строя; они получили свой окончательный вид уже в период его разложения и почти в самый канун рабовладельческого строя. Поэтому Гомер как художник уже познал сложность и глубину индивидуальной жизни, и не мог быть абсолютно незаинтересованным и равнодушным летописцем жизни.У него проявились личные страсти, созрели политические оценки, возник протест против разных социальных аспектов окружавшей его жизни.
Поэтому и стиль гомеровского эпоса, так же как и его социально-историческая основа, и его идеология полны противоречий и очень далеки от того детского и примитивного восприятия жизни, которое зачастую приписывалось различными исследователями с высот европейского культурного развития.Если говорить об эпическом стиле как литературном феномене, следует заметить, что, в целом, ранний эпический стиль можно назвать строгим, в отличие от более позднего свободного, или смешанного, стиля. В поэмах Гомера присутствуют признаки как первого, так и второго, а потому оба стиля необходимо проанализировать детально. Основные черты раннего стиля можно охарактеризовать следующим образом.
Во-первых, это объективность. Древний эпический стиль дает объективную картину мира и жизни, не входя глубоко в психологию действующих лиц и не гоняясь за деталями и подробностями изображения. Для строгого эпического художника важно только то развитие действительности, которое совершается вне и независимо от его личного сознания, от его личных взглядов и оценок.
Важно только то, что данное событие фактически происходило, все же остальное имеет для эпического художника только второстепенное значение.Во-вторых, «вещественное» изображение жизни. Вместо показа собственного отношения к жизни эпический художник сосредоточивает внимание по преимущественно на внешней стороне изображаемых им событий.
В-третьих, традиционность. Объективный характер эпического изображения жизни сопровождается в строгом эпосе сознанием постоянства царящих в ней законов. Это и естественно для объективного подхода художника к действительности.
В-четвертых, монументальность. Само собой разумеется, что все указанные выше особенности строгого эпического стиля не могут не делать его величавым, медлительным, лишенным суеты, важным, степенным. Широкий охват настоящего и прошлого делает эпическую поэзию возвышенной, торжественной, далекой от субъективной прихоти поэта, который считает себя незначительным и несущественным явлением в сравнении с величавым и общенародным прошлым.
В-пятых, героизм. Нетрудно показать, что особым стилем изображаются в эпосе и люди, если они понимаются как носители всех этих общих свойств эпоса. Человек оказывается героем потому, что он лишен мелких эгоистических черт, но всегда является и внутренне и внешне связанным с общенародной жизнью и общенародным делом.
И, наконец, уравновешенное спокойствие. О спокойствии эпоса говорили всегда очень много, противопоставляя его лирической взволнованности. Однако из предложенной выше характеристики эпоса вытекает то, что эпическое спокойствие вовсе не есть отсутствие больших страстей, какое-то безразличное отношение к жизни. Эпическое спокойствие возникает в поэте, если он является строгим эпическим художником, мудро созерцающим жизнь после великих катастроф, после огромных всенародных событий самого широкого масштаба, после бесконечных лишений и величайших страданий, а также после величайших успехов и побед. Гибель отдельных индивидуумов уже его не волнует, так как он знает о вечном круговороте природы и о вечном возвращении жизни смена поколений, как смена листвы на деревьях.
Созерцая мировые события в их вековом развитии, он получает от этого не только уравновешенное спокойствие, но и внутреннее утешение.Подводя итог общим особенностям строгого эпического стиля, надо сказать, что его всегдашняя объективность отличается пластическим традиционным и монументальным героизмом, отражающим собой вечный круговорот и вечное возвращение общенародной или общеплеменной жизни.
Гомеровские поэмы отражают века народного развития и, в частности, не только общинно-родовую формацию, но и ее разложение и развитие частной собственности и частной инициативы. Строгий эпический стиль художественных произведений уже не мог оставаться на ступени своей старинной суровости, начиная отражать индивидуальное развитие человека с новыми, гораздо более свободными чувствами и с помощью новых, гораздо более сложных поэтических приемов.
Гомеровский эпос, несомненно, содержит и много лирических мест. Большим лиризмом проникнута в «Илиаде» (VI, 395-502) сцена прощания Гектора с его супругой Андромахой перед боем.
Страстная любовь к жизни, особенно в условиях безвыходного положения, пронизывает поэму. Душа Гектора расстается с телом, испытывая печальное чувство по поводу погибшей юности. Гомер часто печалится о судьбе внезапно гибнущего героя на поле сражения, рисуя себе страдания родных этого героя, которые пока еще ничего не знают о его злой участи.Наравне с лирикой, у Гомера присутствуют элементы и трагедии, и комедии со всеми свойственными им драматическими конфликтами. Трагичны почти все основные герои обеих поэм. Трагичен Ахилл. обреченный на гибель в молодых годах, и он знает об этой своей обреченности. Драматическое развитие трагедии легко прослеживается в той части «Илиады», где изображаются события от посольства Агамемнона к Ахиллу. Драматичен и трагичен Гектор, причем и здесь нетрудно проследить назревание перипетий, предшествовавших гибели Гектора и последовавших после нее. Трагична судьба и всех троянских вождей, гибель которых тоже предопределена свыше. Таким образом, если понимать под трагизмом катастрофическое развитие действия, вызываемое высшими силами, то поэмы Гомера насквозь трагичны, а если под драматизмом понимать конфликт дееспособных личностей, то трагизм у Гомера очень часто из эпического переходит в драматический.
В то же время, как это ни парадоксально, у Гомера очень много комических мест, этот комизм достигает степени бурлеска, когда возвышенное изображается в качестве низменного. Олимпийские сцены почти всегда лаются Гомером в стиле бурлеска. Общеизвестный пример этого — песнь «Илиады», где изображается супружеская ревность Геры. Зевс хочет побить свою супругу, а кривоногий уродец Гефест пытается рассмешить богов шутками.
Юмор, то есть более глубокая степень комизма, тоже нередок у Гомера. Юмористично подана Афродита, когда она вступает в сражение и получает ранение от смертного героя Диомеда, по поводу чего ее осыпают насмешками боги на Олимпе (Ил., V).
Иронические мотивы в поэмах Гомера очень заметны. Но иронию можно понимать и более широко — как изображение чего-нибудь противоположного тому, что ожидалось или на что были надежды. В этом смысле почти все основные герои обеих поэм являются у Гомера объектом иронии. Агамемнон во II песни «Илиады» приказывает своему войску отправляться домой, а на самом деле войску этому опять приходится браться за оружие и воевать.
Сатирический элемент также очень силен в обеих поэмах. Не только циклопы изображены как карикатура и сатира на людей, живущих без всяких законов ; не только карикатурен Ферсит, изображенный уродом, как пародия на гражданина, солдата и аристократа. Сатирических черт много и в самом Агамемноне, который удивляет своей жадностью, деспотизмом, трусостью и многими другими пороками.
.
Гомер. «Илиада», «Одиссея»
Класс 6
Предмет Русская словесность
Дата:
Уроки 6-7
Гомер. «Илиада», «Одиссея» (фрагменты). Отражение в поэмах быта, нравов и верований древних греков. Основа мифа – общечеловеческие типы и вечные жизненные конфликты. Отвага и смелость героев. Композиционная динамичность, отображающая постижение мира в поэме странствий, и плавность звучания поэмы.
Особенности изображения героев и богов в поэмах. Парадоксальное сочетание эпитетов: «хитростей царь Одиссей» — «благородный». Особенности изображения героев и богов в поэмах.
Цель:
— познакомить учащихся с поэмами Гомера, дать представление об их художественной ценности и значении для мировой литературы;
Ход урока
I. Организационный этап
II. Актуализация
1. Выразительное чтение наизусть стихотворения А. Блока «Амур».
Отработка навыков выразительного чтения.
2. задание
Дайте определения терминам. (Можно использовать Словарь литературоведческих терминов учебника.)
Эпос _____________________________________________________________
Эпопея ___________________________________________________________
III.
Формирование новых понятий и способов действия.
1. Слово учителя.
— Когда мы говорим о Древней Греции, мы в первую очередь вспоминаем Гомера и его великие поэмы — «Илиаду» и «Одиссею». В первой говорится о военном походе ахейцев на Трою (город на полуострове Малая Азия), во второй — о возвращении домой одного из участников похода — Одиссея, царя Итаки. Эти поэмы были знакомы всем жителям Эллады. Уже в VI веке до н.э. в Афинах регулярно исполнялись поэмы Гомера. Позднее особая комиссия записала текст поэм со слов рапсодов.
Рапсоды не были создателями поэм, они были исполнителями и декламировали поэмы на торжественных праздниках. Многие из них знали текст каждой из них наизусть. Греческие и римские писатели считали «Илиаду» и «Одиссею» созданиями непревзойденного мастера.
В Средние века было мало людей, которые знали древнегреческий язык и могли читать эти поэмы. А вот в эпоху Возрождения античная мифология и литература стали очень популярны в Европе.
Красота и выразительность поэм Гомера привлекали к себе сердца людей. Их стали переводить на другие языки. На русский язык «Одиссею» перевел В.А. Жуковский, а «Илиаду» — друг А.С. Пушкина Н.И. Гнедич. Он писал: «Творение Гомера есть превосходнейшая энциклопедия древности».
Многие поэты использовали образы Гомера для создания своих стихотворений. Но никто не мог сказать, что лежит в основе поэм: правда или вымысел. Этот вопрос не давал покоя археологу-самоучке Генриху Шлиману (1822-1890). Он на свои деньги организовал несколько экспедиций в Грецию и на полуостров Малая Азия и в 1873 году нашел остатки города Трои, затем — остатки кремля в Микенах и в Тиринфе. Это была настоящая сенсация. Воодушевление охватило археологов, и следом за открытиями Шлимана было совершено множество других открытий.
Вскоре стало ясно, что поход ахейцев на Трою действительно был! Ученые нашли большое количество надписей, в которых встречались имена героев гомеровских поэм.
Итак, сюжет «Илиады» и «Одиссеи» взят из цикла сказаний о походе на Трою, о десятилетней осаде города, победе над троянцами и возвращении греков на родину.
«Илиада», по-видимому, была написана в IX-VIII вв. до н.э. в Ионии и посвящена событиям последнего года Троянской войны. В ней воспеваются военные события и подвиги ахейских героев – Ахиллеса, Агамéмнона, Менелая, Гектора, Диомеда и др. Поводом к войне послужило вот что.
Когда-то родители Париса, троянский царь Приам и его жена Гекуба получили страшное пророчество: из-за их новорожденного сына погибнет Троя, и потому он должен быть убит еще в младенчестве.
Богиня раздора Эрида, которую из-за скверного характера не пригласили на пир, обиделась и во время пира на Олимпе подбросила трем богиням – Гере, Афродите и Афине — золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Каждая из богинь считала себя прекраснейшей. И тогда Зевс приказал разрешить спор троянскому царевичу Парису. Царевич отдал яблоко Афродите, которая обещала ему в награду любовь красивейшей из женщин.
Когда Парис вернулся в Трою уже как царский сын, богиня любви посоветовала ему побывать в Греции. В Спарте его принимал царь Менелай с женой Еленой – невиданной красавицей. Афродита, которой Парис присудил яблоко, в благодарность помогла ему похитить Елену. Этим Парис дал повод к Троянской войне — Менелай собрал войско, поставил главнокомандующим своего брата Агамéмнона и двинулся на Трою.
Царь Менелай призвал в свое войско и хитроумного Одиссея, но тот не хотел уходить на войну от молодой жены Пенелопы и маленького сына Телемаха. Ему было предсказано, что если он пойдет под Трою, то вернется через 20 лет нищим и без спутников, и он притворился безумным: запряг в плуг коня и быка и стал сеять соль. Но Агамемнон сам посетил Итаку, приказал положить в борозду маленького сына Одиссея Телемаха. Чтобы не наехать плугом на сына, Одиссей признался в обмане и вынужден был отправиться на войну.
Итак, греческие роды, объединившись под руководством царя Агамемнона, начали осаду Трои. Десять лет длилась осада. То одни побеждали, то другие. Наконец Одиссей придумал хитрость. Он посоветовал ахейцам сделать вид, что они покидают Трою, построить деревянного коня, полого внутри, и преподнести его троянцам как дар храму Афины. Внутри коня спрятались воины. Когда троянцы втащили коня в город, воины дождались ночи, вылезли и открыли ворота. Войско ворвалось в город, и Троя пала.
Главный герой «Илиады» — Ахиллес – сын морской богини Фетиды и Пелея, царя города Фтии в Фессалии – совершил под Троей множество подвигов, но на десятый год войны был убит стрелой Париса. Поэма написана гекзаметром и содержит около 15700 стихов.
«Одиссея» повествует о последующих приключениях одного из героев Троянской войны, царя острова Итака, Одиссея, возвращающегося от стен разрушенного Илиона в родную Итаку. В основе поэмы лежит известный фольклорный сюжет о возвращении Одиссея к своей верной жене Пенелопе. В отличие от «Илиады», в «Одиссее» изображены преимущественно бытовые картины: хозяйственные заботы, домашние занятия, семейные обычаи, обряды гостеприимства и проч. Создана она несколько позже «Илиады» и содержит около 12100 стихов.
Каждая поэма делится на 24 песни – по числу букв греческого алфавита.
2. Беседа.
— Как вы думаете, сказание о Троянской войне — это миф или легенда? Почему?
Это легенда, потому что в основу ее сюжета положены реальные события, позднее фантастически приукрашенные.
— Чем закончилась Троянская война?
— Что общего у всех героев поэмы Гомера «Илиада»? Какие качества характера их объединяют?
— Объясните смысл слов, сказанных о Гомере: «Гомер сделал из людей богов, а богов превратил в людей»?
Гомер высоко чтит человека, человеческий разум, человеческую деятельность. Он как бы утверждает: боги бессмертны, но человек обладает бессмертным разумом; сила мысли и искусных рук человека способна противостоять всемогуществу олимпийских богов.
— Когда Троянская война кончилась, участники похода стали возвращаться на родину.
Некоторые благополучно доплыли до своих родных мест, другие погибли в пути, а царь острова Итака Одиссей (по совету которого и была разрушена Троя) не мог достигнуть родной земли. Десять лет Одиссей то скитался по морским волнам, то попадал в плен к необыкновенным существам.
Рассказ об Одиссее начинается с того, что боги собираются на Олимпе и решают помочь Одиссею вернуться домой, где он не был уже 20 лет (10 лет шла Троянская война, 10 лет Одиссей скитался по миру).
Одиссей томится на острове Огигии, насильно удерживаемый нимфой Калипсо; в это время на Итаке за его жену Пенелопу сватаются многочисленные женихи.
Боги посылают Гермеса к Калипсо с приказом отпустить Одиссея, который на плоту пускается по морю. Спасшись чудом от бури, поднятой враждебным ему Посейдоном, Одиссей выплывает на берег острова Схарии, где живёт счастливый народ — феаки, мореплаватели со сказочно быстроходными кораблями. Царь феаков Алкиной принимает странника в своем роскошном дворце и устраивает в его честь пир и игры.
На играх слепой певец Демодок поет о подвигах Одиссея. И Одиссей наконец открывает свое имя и рассказывает о своих приключениях.
О том, как он оказался в стране лотофагов, питающихся лотосом, где всякий, вкусивший лотоса, забывает о родине; как встретился с великаном-людоедом, циклопом Полифемом, который сожрал в своей пещере нескольких товарищей Одиссея, но Одиссей опоил и ослепил циклопа и спасся с оставшимися товарищами из пещеры под шерстью баранов; за это Полифем призвал на Одиссея гнев своего отца Посейдона. Как потом они прибыли на остров Эолию, где бог ветров Эол благосклонно вручил Одиссею мех с завязанными в нём ветрами, но уже недалеко от родины спутники Одиссея развязали мех, и буря снова отбросила их к Эолову острову. И раздраженный Эол повелевает Одиссею удалиться. Потом людоеды-лестригоны уничтожили все корабли Одиссея, кроме одного, который пристал к острову волшебницы Кирки (Цирцеи), обратившей спутников Одиссея в свиней. Преодолев чары Кирки с помощью Гермеса, Одиссей в течение года был мужем Кирки.
Затем Одиссей проплывает мимо острова Сирен, которые завлекают мореплавателей волшебным пением и губят их; между утесами, на которых обитают чудовища Скилла (Сцилла) и Харибда. На острове солнечного бога Гелиоса спутники Одиссея убили быков бога, и Зевс послал бурю, погубившую корабль Одиссея со всеми спутниками. Одиссей один выплыл на остров Калипсо.
Феаки, одарив Одиссея, отвозят его на родину, и разгневанный Посейдон превращает за это их корабль в утес.
Наконец Одиссей возвращается в свой дом под видом нищего, подвергаясь оскорблениям со стороны женихов и слуг. Он готовится к мщению. И только старая няня Эвриклея узнает Одиссея по рубцу на ноге.
Пенелопа, которую многочисленные женихи принуждают назвать своего избранника и будущего царя Итаки, обещает свою руку тому, кто, согнув лук Одиссея, пропустит стрелу через 12 колец.
Нищий пришелец (Одиссей) единственный выполняет задание Пенелопы, а потом убивает женихов, открывшись им, и казнит изменивших ему слуг. Пенелопа узнает наконец Одиссея.
Сценами прибытия душ женихов в преисподнюю, свидания Одиссея с его отцом Лаэртом и заключения мира между Одиссеем и родственниками убитых заканчивается эта поэма.
3. Выразительное чтение.
Эпизоды из «Илиады» и «Одиссеи» читает учитель, стараясь передать мерный, торжественный ритм гекзаметра и одновременно динамичность повествования. (Прочитайте вслух вместе с учениками небольшой отрывок, чтобы они почувствовали ритм поэмы).
— Какое впечатление произвел на вас ритм поэмы?
— Обратите внимание на особенности речи поэм Гомера. Все произведения народного эпоса – большие по объёму поэмы, в которых рассказывается о великих событиях давно прошедших времён и в которых действуют необыкновенные герои.
Желая как можно выразительнее передать величие и значительность воспеваемых событий и героев, Гомер прибегает к преувеличениям, поэтизирует всё, что окружает героев, наделяет их красивой внешностью. Герои Гомера наделены и необычайной силой, это – богатыри, их деяния не под силу обыкновенным людям: например, лук Одиссея не может натянуть ни один из могучих женихов Пенелопы. Рассчитанные на слушателей, эпические произведения содержат множество подробнейших описаний, задерживающих развитие действия; эти описания могут многократно повторяться. Поэмы Гомера, как и произведения русского фольклора, насыщены постоянными эпитетами. Так, Одиссей называется «хитроумным», «многострадальным»; женщины – «прекраснокудрые», «белокурые», «длинноодежные»; корабли – «чёрные» (смоляные), «краснобокие»; море – «многошумное», «рыбообильное», «седое», «багряное», «туманное».
— Как проявилось участие богов в судьбах Ахилла и Гектора?
— Кому из героев вы симпатизируете, сочувствуете? Кто вызывает у вас неприязнь?
— Какие постоянные эпитеты сопровождают имена богов и героев?
— Найдите примеры гиперболы, повторов и сравнений.
— Какую роль в гибели Трои сыграл Одиссей? Хотел ли он идти на войну?
— Каким предстает перед нами Одиссей?
Одиссей предстает перед нами храбрым, умным, осмотрительным. Особенно подчеркивается его хитроумие.
— Как в эпизоде с сиренами отразились хитрость и мудрость Одиссея?
— Какими вы представляете себе мифических чудовищ Скиллу и Харибду?
— А теперь давайте сравним Одиссея и Геракла. Похожи ли эти герои?
Одиссей и Геракл — герои, но Геракл действует в основном силой, а Одиссей — хитростью.
— Повторения играют большую роль в поэмах Гомера. Они отмечают периодические действия: наступление утра, отплытие корабля, доение животных. Вспомните, в каких уже изученных произведениях вы встречали повторения.
В русских народных сказках, сказках Пушкина.
— Вы правы.
Повторения — характерная черта устного народного творчества. Это сближает поэмы Гомера, которые первоначально исполняли по памяти, с фольклором.
— Что лежит в основе «Одиссеи» Гомера — миф или легенда?
Поэмы Гомера имеют легендарную основу.
IV. Применение. Формирование умений и навыков.
1. Слово учителя.
— Одним из средств образной и выразительной литературной речи являются крылатые слова. Именно в поэмах Гомера это название встречается много раз («Он крылатое слово промолвил»; «Между собой обменялись словами крылатыми тихо»). Гомер называл «крылатыми» слова потому, что из уст говорящего они как бы летят к уху слушающего. Спустя время, этим выражением стали обозначать вошедшие в нашу речь из литературных источников краткие цитаты, образные выражения, изречения исторических лиц, имена мифологических и некоторых литературных героев. В поэмах Гомера тоже есть выражения, ставшие крылатыми.
2. задание.
Что означают мифологические выражения: яблоко раздора, троянский конь, ахиллесова пята?
Составьте рассказ, в котором можно использовать данные выражения или одно из них.
V. Этап информации о домашнем задании
VI. Этап рефлексии
Художественные особенности «Илиады» и «Одиссеи» | VKovzhiKV
Образы гомеровских героев до некоторой степени статичны, т. е. характеры их освещены несколько односторонне и остаются неизменными от начала и до конца действия поэм «Илиада» и «Одиссея», хотя каждый персонаж имеет свое лицо, отличное от других: в Одиссее подчеркивается изворотливость ума, в Агамемноне – надменность и властолюбие, в Парисе – изнеженность, в Елене – красота, в Пенелопе – мудрость и постоянство жены, в Гекторе – мужество защитника своего города и настроение обреченности, так как должен погибнуть и он, и его отец, и его сын, и сама Троя.
Односторонность в изображении героев обусловлена тем, что большинство из них предстает перед нами только в одной обстановке – в бою, где не могут проявиться все черты их характеров. Некоторое исключение составляет Ахилл, так как он показан в отношениях с другом, и в битве с врагом, и в ссоре с Агамемноном, и в разговоре со старцем Приамом, и в других ситуациях.
Что касается развития характера, то оно еще недоступно «Илиаде» и «Одиссее» и вообще литературе доклассического периода Древней Греции. Попытки такого изображения мы находим лишь в конце V в. до н. э. в трагедиях Еврипида.
Что же касается изображения психологии героев «Илиады» и «Одиссеи», их внутренних импульсов, то о них мы узнаем из их поведения и из их слов; кроме того, для изображения движений души Гомер использует весьма своеобразный прием: вмешательство богов. Например, в I книге «Илиады», когда Ахилл, будучи не в силах стерпеть оскорбление, вынимает меч, чтобы напасть на Агамемнона, кто-то сзади вдруг хватает его за волосы.
Оглянувшись, он видит Афину, покровительницу треков, которая не допускает убийства.
Другой пример. Афродита увела Париса с поля боя и приказала Елене, взошедшей на городскую стену, вернуться домой. Елена негодует на мужа, считая, что он сбежал с поля боя и отказывается вернуться к трусу. Но богиня любви угрожает ей, и Елена покоряется.
Менелай преследует Париса (эпизод «Илиады»). Слева — богиня Афродита, справа — Артемида
Этот прием характерен для поэм «Илиада» и «Одиссея» и, по-видимому, призван приподнять героев, так как боги руководят действиями только достойных.
Обычно Гомер прибегает к вмешательству богов, чтобы объяснить важную перемену в линии поведения, мотивировка сознательного решения, пришедшего на смену мгновенному порыву.
Отсутствие психологических характеристик героев «Илиады» и «Одиссеи» объясняется отчасти задачами жанра: эпос, в основе которого лежит народное творчество, повествует обычно о событиях, о делах какого-то коллектива, а отдельной личностью интересуется мало.
Между тем психологический анализ – явление, связанное с интересом, прежде всего, к индивиду.
Боги Гомера антропоморфны: они обладают всеми человеческими слабостями, а иной раз даже пороками, не свойственными героям «Илиады», отличаясь от людей лишь бессмертием и могуществом (да и то относительным, так как герои в боях иногда ранят богов), – в основном гомеровский Олимп построен по образцу человеческого общества периода родового строя.
Стилистические средства, используемые в поэмах «Илиаде» и «Одиссее», свидетельствуют об органической связи гомеровского эпоса с его фольклорными истоками; по обилию эпитетов поэмы Гомера могут сравниться только с произведениями народного творчества, где большая часть существительных сопровождается определениями. Только Ахилл в «Илиаде» наделен 46 эпитетами. Среди эпитетов поэм «Илиады» и «Одиссеи» имеется большое число «постоянных», т. е. предназначенных для какого-либо одного героя или предмета. Это тоже – фольклорная черта. В русских былинах, например, море – всегда синее, руки – белые, молодец – добрый, девица – красная.
У Гомера море – многошумное, Зевс – тучегонитель, Посейдон – колебатель земли, Аполлон – сребролукий, девы – тонколодыжные, Ахилл – чаще всего быстроногий, Одиссей – хитроумный, Гектор – шлемоблещущий.
Очевидно, эти эпитеты (почти всегда украшающие) сложились в поэтическом языке задолго до создания «Илиады» и «Одиссеи», и Гомер пользуется ими нередко как готовыми штампами, сообразуясь подчас не с сюжетной ситуацией, а со стихотворным размером. Вот почему Ахилл, например, называется быстроногим даже тогда, когда он сидит, а море многошумным, когда оно спокойно.
К художественному приему народного творчества восходит и обилие в поэмах «Илиаде» и «Одиссее» прямых речей: косвенная речь им не знакома. Иногда повествование в «Илиаде» и «Одиссее» все сплошь строится на длинных диалогах. По объему диалогические части намного превосходят повествовательные.
Часто герои Гомера произносят речи, которые легли в основу греческого ораторского искусства.
Подробность, детальность описаний, характерные для «Илиады» и «Одиссеи», особенно проявляются в таком часто употребляемом поэтическом приеме, как сравнение: гомеровские сравнения иногда настолько развернуты, что превращаются как бы в самостоятельные рассказы, оторванные от основного повествования. Материалом для сравнения в поэмах служат чаще всего природные явления: животный и растительный мир, ветер, дождь, снег и т. п.:
«Он устремился как лев горожитель, алкающий долго
Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;
И, хотя перед оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать из ограды;
Прянув во двор, похищает овцу, либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей.
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу»
(Ил., кн. XII, ст. 299–307).
Иногда эпические сравнения поэм «Илиады» и «Одиссеи» призваны создать эффект ретардации, т. е. замедления хода повествования путем художественного отступления и отвлечения внимания слушателей от основной темы.
«Илиаду» и «Одиссею» роднят с фольклором и гиперболы: в XII книге «Илиады» Гектор, атакуя ворота, швыряет в них такой камень, который и два сильнейших мужа с трудом приподняли бы рычагами. Голос Ахилла, бегущего вызволить тело Патрокла, звучит, как медная труба, и т. п.
О песенно-народном происхождении поэм Гомера свидетельствуют также так называемые эпические повторы: отдельные стихи повторяются полностью или с небольшими отклонениями, и таких стихов в «Илиаде» и «Одиссее» насчитывается 9253; таким образом, они составляют третью часть всего эпоса. Повторы широко применяются в устном народном творчестве потому, что они облегчают певцу импровизацию. В то же время повторы – моменты отдыха и ослабления внимания для слушателей. Повторы облегчают и восприятие слышимого. Например, стих из «Одиссеи»:
«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»
(пер. В. А. Жуковского).
переключал внимание аудитории рапсода на события следующего дня, означая, что наступило утро.
Часто повторяемая в «Илиаде» картина падения воина на поле битвы нередко выливается в формулу с трудом валимого дровосеками дерева:
«Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный»
(пер. Н. Гнедича).
Иногда словесная формула призвана вызывать представление о громе, который возникает при падении облаченного в металлические доспехи тела:
«С шумом на землю он пал, и взгремели на мертвом доспехи»
(пер. Н. Гнедича).
Когда боги в поэмах Гомера спорят между собой, бывает, что один говорит другому:
«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!»
(пер. Н. Гнедича).
Повествование ведется в эпически бесстрастном тоне: в нем нет признаков личного интереса Гомера; благодаря этому создается впечатление объективности изложения событий.
Обилие в «Илиаде» и «Одиссее» бытовых деталей создает впечатление реалистичности описываемых картин, но это так называемый стихийный, примитивный реализм.
Приведенные выше цитаты из поэм «Илиада» и «Одиссея» могут дать представление о звучании гекзаметра – поэтического размера, придающего несколько приподнятый торжественный стиль эпическому повествованию.
Урок 88. Гомер. «Илиада»
Наши задачи:
Познакомиться с понятием о героическом эпосе;
Рассмотреть особенности изображения героев и героических подвигов в «Илиаде»;
Изучить художественные особенности описания щита Ахиллеса: сцены войны и мирной жизни;
Научиться анализу различных форм выражения авторского отношения к героям;
Найти общее и различное в мифологических представлениях разных народов о происхождении и устройстве Вселенной и человеческого общества.
Понятие о героическом эпосе.
Работа со словарём литературоведческих терминов:
Найдите определения словаре:
эпическое произведение, эпопея, сказание, героическое сказание, мифы, легенда.
— Какие термины вы не нашли в словаре литературоведческих терминов в учебнике?
— К каким справочникам и словарям вы обратились дополнительно?
— Что характерно для героического эпоса?
Составьте план ответа на этот вопрос, используя статьи учебника о поэмах Гомера.
Изображение героев и героические подвиги в «Илиаде»
Мы уже познакомились со статей учебника «Значение поэм Гомера» и «Несколько слов о содержании поэм Гомера „Илиада“ и „Одиссея“».
Ответим на несколько вопросов:
— Почему поэмы так называются?
— Какова историческая основа гомеровского повествования, причины и исход Троянской войны?
— Как Троянская война представлена в греческой мифологии?
— Почему Гомер объясняет происходящее с позиций мифологического сознания, божественной воли?
Особенности языка и стиля.
Понятие о гекзаметре.
Вы уже обратили внимание на то, что поэмы написаны в совсем непривычном для нас стиле. Причина в особом слоге, предназначенном для чтения поэм перед слушателями как бы нараспев.
Гекзаметре – особом стихотворном размере античных поэтов.
Гекзаметром называют древнейшую форму стиха, известную еще с античности. Это 6-стопный дактилический метр с цезурой после 7-го слога и сокращенным окончанием на один слог.
Схема:
‘_ _ / ‘_ _ / ‘ // _ _ / ‘_ _ / ‘_ _ / ‘_
Гекзаметр был самым распространенным метром в античной поэзии, именно им были написаны «Одиссея» и «Илиада». Именно поэтому гекзаметр также называют эпическим и героическим стихом.
История
Гекзаметр – это метрический стих, который возник примерно в 8 веке до н. э. в Древней Греции. Ученым до конца не известно, как возник этот размер. Существует предположение о заимствованном характере гекзаметра. Согласно самому распространенному мнению, этот метр возник под влиянием более древних поэм.
Изначально стихи, сложенные по законам гекзаметра, не записывались, а передавались из уст в уста. Согласно мифам, эта форма стиха была создана древнегреческим богом Аполлоном, а распространила ее по земле дочь бога Фемоноя, дельфийская пифия. Поэтому неудивительно, что поначалу гекзаметр использовали только в богослужебных церемониях, например при составлении речей оракулов и религиозных гимнов. Часто такие стихи произносились под аккомпанемент музыкальных инструментов.
Практическая работа.
Описание щита Ахиллеса: сцены войны и мирной жизни
Прочитаем фрагмент из поэмы «Илиада» — описание щита Ахилла.
Задание 1. Описание центральной части щита (стихи 478—489-й).
— Как греки представляли себе устройство Вселенной?
Задание 2. Описание греческого города в мирное время (стихи 490—508-й).
— О каких характерных событиях из жизни древних греков узнаёт читатель, знакомясь с описанием первого города?
— Сделайте вывод о мирной жизни ахейцев.
Задание 3. Описание греческого города в период войны (стихи 509—540-й).
— Докажите, что вооружённые столкновения были неотъемлемой частью жизни греков.
— Каковы были причины их конфликтов?
Задание4. Описание мирного труда ахейцев: пахота, жатва, сбор винограда (стихи 541—589-й).
— Почему картины сельского труда сопровождаются описанием пения, плясок и игры на музыкальных инструментах?
— Какое настроение вызывают у читателя эти картины?
— Каков пафос авторского повествования?
Задание 5. Описание отдыха древних греков (стихи 590—606-й).
— Как автор вызывает эстетическое наслаждение у зрителей, наблюдающих за пляской греческих юношей и девушек?
Задание 6. Описание крайней части щита Ахилла и его других доспехов (стихи 607—617-й).
— Почему на краю щита был изображён Океан, названный рекой?
— Как в этой детали отразились представления греков о географии своей страны?
— Что, кроме щита, входило в военное обмундирование греческого воина?
И т о г о в ы е в о п р о с ы:
— Каковы взгляды Гомера на жизнь ахейцев? Какова его оценка занятий древних греков?
— В чём особенности античного восприятия жизни?
(Указание на место человека в коллективе, превосходство общего над личным, индивидуальным.)
— Каково отношение Гомера к Троянской войне?
(«Илиада» — это часть троянской мифологии и истории (десятого года Троянской войны). Гомер осуждает войну, называя воюющих людей лишь пешками в руках богов. Симпатии автора не на стороне Ахилла, вступающего в бой ради мести, а на стороне Гектора, защищающего свою Родину. По мысли автора, человек должен быть гражданином своего города, страны, обладать острым чувством Родины, являться частью общего дела, иначе он достоин только осуждения и презрения.)
— Каковы особенности содержания и стиля «Илиады»?
(Особенность поэмы Гомера — в объективном изображении жизни, когда внимание сосредоточено на внешней стороне событий. Человек Античности осознаёт постоянство жизни и царящих в ней законов, и, чтобы стать героем, он должен им подчиниться. Отсюда неторопливость, медлительность и величавость рассказа о событиях, изображение самых характерных и существенных эпизодов жизни людей. Гомер с глубоким чувством трагизма рисует гибель лучших воинов: Патрокла, Гектора, скорбь Менелая и Приама. В поэме не мирный труд сравнивается с войной, а военный быт проясняется картинами мирной жизни. Примером мифологического сознания греков становится и тот факт, что всё в мире происходит по воле богов, которые вершат человеческие судьбы.)
— Что характерно для языка «Илиады»?
(Необычен язык поэмы, полный повторов, неожиданных эпитетов и сравнений, гекзаметров, сочетающих в себе вековые традиции эпоса и певучую речь исполнителей.)
Домашнее задание: Учебник, с. 202–216, «Одиссей на острове циклопов. Полифем» (чтение). План отрывка «Одиссей на острове циклопов. Полифем» составить, сфотографировать и отправить на проверку.
ГОМЕР БЫЛ ЗОРЧЕ НАС | Наука и жизнь
Исследователи творчества А. С. Пушкина потратили немало труда, прежде чем расшифровали найденное в рукописях поэта и тщательно зачеркнутое им двустишие:Крив был Гнедич поэт,
Общеизвестный бюст слепого Гомера является копией со знаменитой статуи обожествленного поэта, стоявшей в храме Гомера в Александрии.
Монета IV века до н. э., отчеканенная на острове Хиос, где, по преданию, был похоронен Гомер. На монете — имя Гомера и его изображение с широко открытыми зоркими глазами.
Бронзовый бюст зрячего Гомера (IV век до н. э.) — копия с более древнего мраморного изображения. Музей города Модены, Италия.
‹
›
преложитель слепого Гомера,
Боком одним с образцом
схож и его перевод.
А. С. Пушкин язвительно подшутил над Н. И. Гнедичем, взявшим на себя величайший и никем более в России не повторенный труд — перевод «Илиады» с древнегреческого на русский язык. Понимая, что такая, даже шуточная эпиграмма несправедлива, поэт никому ее не показал и старательно замазал. Мы ее знаем только потому, что от «пушкинистов» невозможно скрыться даже Пушкину! Но о «слепом Гомере» он написал вполне искренне, поскольку еще со времен Лицея помнил — как и все мы из школьного учебника древней истории — прекрасный бюст слепого поэта, созданный в Александрии в эпоху эллинизма, через шесть-семь столетий после смерти Гомера. Конечно, скульптор не знал, как выглядел великий поэт в действительности. Но почему он решил, что Гомер был слепым? Ведь слепота — величайшее несчастье, она лишает человека знания о бесконечном разнообразии форм и цветов мира! Давайте задумаемся, смогли бы реализовать свой талант Шекспир, Байрон, Пушкин, если бы они родились слепыми? Могут ли слепцы создавать великие литературные произведения, поражающие читателя особо зоркой наблюдательностью и изощренной многоцветностью художественной палитры?
Античные «кинохроники»
До нашего времени дошли две поэмы Гомера общим объемом более 50 печатных листов. Они позволили миллионам и миллионам читателей всех времен и народов оценить по достоинству замечательные особенности его творчества, в числе которых — удивительная точность описаний, образность, живость и яркость сцен. Но еще сильнее поражают читателя постоянные «крупные и мелкие планы», замечательные «пейзажные зарисовки» и разноцветность картин, проходящих в поэмах бесконечной чередой. Может ли слепец сказать:
Так от широкого веяла,
сыплясь по гладкому току,
Черные скачут бобы
иль зеленые зерна гороха…
Может ли даже гениальный слепой поэт так верно передать мгновенный взгляд пловца, подброшенного штормовой волной:
Поднятый кверху волной
и взглянувши быстро вперед,
Невдали пред собою увидел он землю…
Действительно, это ощущение знакомо всем, кто плавал в штормящем море, оно длится всего лишь мгновение, но Гомер передал его с предельной точностью. А как объяснить такие словно бы «вставленные в рамку» пейзажные зарисовки:
В зимнюю пору громовержец
Кронион восходит и,
Ветры все успокоивши,
сыплет снег непрерывный,
Гор высочайших главы
и утесов верхи покрывая,
И цветущие степи, и тучные пахарей нивы;
Сыплется снег на брега
и на пристани моря седого,
Волны его, набежав, поглощают…
А вот наблюдение, сделанное, можно сказать, «под увеличительным стеклом»:
Если полипа из ложа ветвистого
силою вырвешь,
Множество крупинок камня
к его прилепляется ножкам…
В современной минералогии используется термин «жирный блеск»: он встречается у минералов довольно редко и характерен для полированного известняка. Студентов-геологов учат видеть этот специфический блеск. Но Гомер его уже заметил. Вот как выглядит у него описание сидений, изготовленных из белого греческого известняка и отполированных античными задами:
…он сел на обтесанных, гладких, широких
Камнях у двери высокой,
служивших седалищем; белых,
Ярко сиявших, как будто
помазанных маслом…
Наконец, у Гомера можно найти буквально «кадры документальной кинохроники», передающие такие ужасные детали кровопролитной битвы, что волосы поднимаются от ужаса:
С громом упал он,
копье упадавшему в сердце воткнулось,
Сердце его, трепеща,
потрясло и копейное древко!..
Описать, как колеблется торчащее из тела копье в ритме проколотого им умирающего сердца, — за всю историю поэзии на такое оказался способным один лишь великий Гомер. Но для этого он просто должен был видеть.
Седое железо
Цвет буквально брызжет со страниц «Илиады» и «Одиссеи». У каждого героя поэм — своя цветовая гамма: Зевс — чернобровый, Афина — светлоокая, царь Менелай — светловласый, великий воин Ахилл — русокудрый, красавица Хрисеида — черноокая и т. д. Какой удивительной цветовой точностью обладал Гомер, если он отличал «светловласых» от «русокудрых». Здесь можно вспомнить, что Ахилл был царем мирмикийцев, а развалины древнегреческих городов Ахиллия и Мирмикия раскопаны археологами на берегу Керченского пролива, где издавна обитали русоволосые скифы, могучие воины. Не текла ли в жилах Ахилла протославянская кровь?
Поражает точность цветовых характеристик металлов: олово — белое, медь — багряная, а вот железо… Знаете ли вы, какой цвет имеет железо? Ведь этот вопрос оказался не под силу даже современным специалистам: технические справочники уныло сообщают, что у железа цвет… железно-серый. Не нашлось у инженеров подходящих слов, слишком беден технический язык. А вот Гомер нашел точное определение: в его поэмах железо — седое. Конечно, это блестящее поэтическое сравнение, о такой находке мог бы мечтать любой поэт… Но для этого необходимы зоркие глаза, нужно видеть! Поэмы Гомера — несомненное свидетельство того, что первый поэт мира был наблюдательнее и зорче нас.
Наверное, если бы Гомер действительно был слеп, в его поэмах главенствовали бы звук, осязание и запах, а зрительные ассоциации были бы подавлены. Когда я провел подсчет зрительных, звуковых, осязательных и запаховых ассоциаций, то оказалось, что Гомер 85-90 процентов информации о внешнем мире передает на основе зрительного восприятия, около 10 процентов приходится на слух, остальное — на осязание и запах. Такое распределение характерно для вполне здорового человека, которому зрение поставляет до 90 процентов информации об окружающем мире.
А почему, собственно, принято считать Гомера слепым? Ведь древние греки не сомневались в том, что он был зрячим. Более двухсот лет его поэмы передавались из поколения в поколение бродячими певцами-аэдами. В VI веке до н. э. они были впервые записаны по приказанию афинского тирана Писистрата. Еще через столетие появились первые скульптурные изображения Гомера. Конечно, никто не знал, как он выглядел на самом деле, но изображали его на всех древних бюстах вполне нормальным зрячим человеком.
Кто «ослепил» Гомера?
По преданию, Гомер был похоронен на острове Хиос. Сохранились монеты с Хиоса, относящиеся к IV веку до н. э.; Гомер на них изображен похожим на Зевса, с широко открытыми зрячими глазами (см. фото). В музее города Модены в Италии хранится бронзовый бюст той же эпохи, где сохранилась надпись с именем Гомера. Предполагают, что этот бюст - копия с более древнего мраморного изображения. В музее Неаполя стоит мраморный бюст Гомера IV века до н. э. — и тоже без всяких следов слепоты. Известны и другие древние изображения зрячего поэта, но все они созданы до эпохи эллинизма, начало которой положил Александр Македонский.
Почему же в наше время так широко распространено мнение о «слепом Гомере»? Когда оно появилось и почему? Ведь древним грекам такая мысль и в голову не приходила. Оказывается, представление о «великом слепце» возникло в Александрии, знаменитом городе, построенном Александром Македонским и ставшем мировым центром эллинистической культуры.
Плутарх рассказывает, что Александр во всех походах не расставался с текстом «Илиады» и называл поэму своей величайшей драгоценностью. Завоевав Египет, Александр решил основать там большой город и назвать его своим именем. Зодчие уже нашли для города подходящее место, но Александру во сне явился сам Гомер в образе почтенного старца с седыми волосами; он встал около Александра и прочитал ему стихи из «Одиссеи»:
На море шумно-широком
находится остров, лежащий
Против Египта;
его именуют там жители — Фарос…
Пристань находится верная там,
из которой большие
В море выходят суда,
запасенные темной водою.
Александр немедленно отправился на Фарос и увидел местность, удивительно подходящую для постройки большого города, — с рекой и прекрасной гаванью. Царь воскликнул, что Гомер, достойный восхищения во всех отношениях, вдобавок ко всему — мудрейший зодчий. Он приказал тут же начертить план города, сообразуясь с местностью. Под рукой не оказалось мела, и тогда зодчие сделали разметку ячменной мукой. Так зимой 332-331 годов до н. э. была основана Александрия, столица греко-египетского государства Птолемеев и крупнейший центр эллинистической культуры. Естественно, что в центре города был поставлен храм Гомера, а сам поэт был обожествлен.
И вот интеллектуалам и многочисленным философам Александрии старые изображения Гомера показались как бы… недостаточно интересными. Бог-поэт, вероятно, по их мнению, должен был выглядеть не как обычный смертный, а как-то иначе. Но как? Изощренные в спорах и дискуссиях философы эпохи эллинизма, воспитанные на Платоне и Аристотеле, любили подчеркивать превосходство «зрячести слепоты» избранных над «слепотой зрячести» малограмотной и бескультурной массы. Для элитарного восприятия образ слепого основоположника мировой литературы оказался очень привлекательным. И Гомер в храме был изображен… слепым.
Гомерический смех Демодока
До нашего времени дошло более 20 копий знаменитого бюста, созданного ваятелями Александрии и установленного Птолемеем IV Филопатором ((222-204 гг. до н. э.) в храме Гомера. Значит, таких копий в древности было создано гораздо больше. К мнению и вкусам, исходящим из Александрии и из прославленной Александрийской библиотеки, прислушивался весь просвещенный мир эллинистической культуры. Ведь древнегреческие философы лишь умозрительно пришли к мысли о существовании атома. И если мысль человека всесильна, то и зрение основоположнику поэзии совсем необязательно, он формирует мир из головы — готовым и совершенным, примерно так же, как Зевс произвел Афину-Палладу.
Мнение о слепоте поэта подтверждалось, кроме того, стихами самого Гомера о слепом от рождения знаменитом певце Демодоке. И сейчас исследователи творчества Гомера считают строки из «Одиссеи», посвященные Демодоку, автобиографичными:
Муза его при рождении
злом и добром одарила —
Очи затмила его,
даровала за то сладкопенье.
Думается, что если Демодок был слеп от рождения и не знал, что такое цвета и формы окружающего мира, то прообразом Гомера он быть никак не может. Судите сами: в игривой и даже эротической песне Демодока о том, как хромой бог-кузнец Гефест поймал железной сетью жену-изменницу Афродиту в объятиях бога войны красавца Арея, полностью отсутствуют цвет, свет, форма предметов и их описание. Но зато именно в песне слепого от рождения поэта и певца Демодока с небывалой для поэм Гомера силой проявился звук. Все знают выражение «гомерический смех», но никто не обратил внимание на тот факт, что этот знаменитый смех — создание не Гомера, а Демодока. Ведь только в его песне боги дважды «поднимают смех несказанный», а попросту говоря, буквально умирают от смеха, глядя на опутанных железной сетью незадачливых любовников, лежащих на ложе Гефеста.
Песнь Демодока — классический пример того, как слепой поэт фиксирует внимание слушателей на действии и звуке. Похоже, что Гомер вставил в свою поэму песнь слепца в качестве «развлекательной программы», но сделал это корректно и безупречно, с точки зрения даже современной этики, указав имя автора песни и органично включив ее в описание веселого народного праздника.
Итак, Гомер, как мне представляется, не был слепым. Конечно, он мог ослепнуть в старости, но на его творчестве это никак не отразилось. Его поэмы доносят до нас сквозь непроглядный мрак времени формы, краски, блеск и свет древнего мира, создавая удивительное ощущение прорыва через тысячелетия. Это чувство выразил А. С. Пушкин, отозвавшийся в печати на перевод «Илиады» знаменитым двустишием:
Слышу умолкнувший звук
божественной эллинской речи,
Старца великого тень чую смущенной душой.
Образы богов в поэмах Гомера (Реферат), стр.5
Боги постоянно вздорят между собой, вредят друг другу, обманывают друг друга; одни из них почему-то стоят за троянцев, другие за греков. Не видно, чтобы Зевс имел какой-либо моральный авторитет. Внешний облик богов изображается также противоречиво. Афина в пятой песни «Илиады» такая огромная, что от нее трещит колесница Диомеда, на которую она вступила, а в «Одиссее» это какая-то заботливая тетушка для Одиссея, с которой он сам обращается без особого почтения. Вместе с тем появляются и боги нового типа. Женские божества: Гера, главная богиня на Олимпе, жена и сестра Зевса, Гера совоокая, она становится покровительницей брака и семьи. Деметра, покровительница земледелия, с ней будут связаны Элисифнские мистерии. Афина, богиня честной, открытой войны (в отличие от Ареса), Афродита – богиня любви и красоты, Гестия – домашнего очага, Артемида – приобрела красивый стройный вид, и стала образцом милого и дружелюбного отношения к людям. Возросшее ремесло потребовало для себя бога – Гефеста. Богами специального патриархального уклада жизни стали Афина Паллада и Аполлон, которые славятся красотой и мудростью. Гермес из прежнего примитивного существа стал покровителем торговли, скотоводства, искусства и всякого рода человеческого мероприятия. Теперь всем правит Зевс, все стихийные силы в его подчинении, теперь он не только гром и молния, которых так боятся люди, теперь к нему также можно обратиться за помощью. В принципе как во всей древне Греческой, так и отдельно в гомеровском эпосе существует изображения множество богов, но образы их меняются, переходя из произведения в произведения. Роль божественного вмешательства (бог из машины), играет тут так же немаловажную роль. О божественном вмешательстве можно говорить на примере Илиады. Там оно происходит повсеместно.
Мифологический момент создает то единство в картине мира, которое эпос не в состоянии охватить рационально. Для гомеровской трактовки богов характерны два обстоятельства: боги Гомера очеловечены: им приписан не только человеческий облик, но и человеческие страсти, эпос индивидуализирует божественные характеры так же ярко, как человеческие. Затем, боги наделены многочисленными отрицательными чертами: они мелочны, капризны, жестоки, несправедливы. В обращении между собой боги зачастую даже грубы: на Олимпе происходит постоянная перебранка, и Зевс нередко угрожает побоями Гере и прочим строптивым богам. В «Илиаде» люди и боги показаны сражающимися как равные. От «Илиады» вторая гомеровская поэма отличается обилием авантюрных и фантастических, сказочных мотивов.
В изображении общего хода действий, в сцеплении эпизодов и отдельных сцен огромную роль играет «божественное вмешательство». Сюжетное движение определяется необходимостью, лежащей вне характера изображаемых героев, волею богов, «судьбою». Мифологический момент создает то единство в картине мира, которое эпос не в состоянии охватить рационально. Для гомеровской трактовки богов характерны два обстоятельства: боги Гомера гораздо более очеловечены, чем это имело место в действительной греческой религии, где еще сохранялся культ фетишей, почитание животным. Им полностью приписан не только человеческий облик, но и человеческие страсти, и эпос индивидуализирует божественные характеры так же ярко, как человеческие. В «Илиаде» – Боги наделены многочисленными отрицательными чертами: они мелочны, капризны, жестоки, несправедливы. В обращении между собой боги зачастую даже грубы: на Олимпе происходит постоянная перебранка, и Зевс нередко угрожает побоями Гере и прочим строптивым богам. Никаким иллюзий «благости» божественного управления миром «Илиада» не создает. Иначе в «Одиссее» встречается и концепция богов как блюстителей справедливости и нравственности Олимпийские боги являются скорее героическими, но и хтоническое начало сильно в большинстве из них. Под хтонизмом понимают ту мифологию, которая строится по типу стихийных и беспорядочных явлений природы.
«Одиссея» рисует более позднюю эпоху, чем «Илиада» – в первой показана более развитая рабовладельческая система. Вместе с тем обе поэмы отмечены единством стиля и композиционных принципов, что делает их своего рода дилогией и диптихом. В обоих сюжет строится на фольклорно-сказочном мотиве «недостачи» (Ахилл хочет вернуть отобранную у него Бризеиду, Одиссей стремится к Пенелопе и мстит женихам, пытающимся отобрать ее у него), действие связано с великими испытаниями и утратами (Ахилл теряет друга и свои доспехи, оружие; Одиссей лишается всех своих спутников и кораблей, а в финале главный герой воссоединяется с любимой, хотя это торжество отмечено и печалью (похороны Патрокла, предчувствие близкой гибели Ахилла; новые тревоги Одиссея, которому судьба посылает очередные испытания) по воле богов.
В «Одиссее» начало, и конец поэмы посвящены эпизодам на Итаке, а композиционный центр отдан рассказу Одиссея о его странствиях, в которых главное место занимает его спуск в Аид, непосредственно перекликающийся с «Илиадой» (беседа Одиссея с душами Ахилла и Агамемнона). Эта симметрия имеет большую смысловую нагрузку, образно воплощая мифологические представления поэта о цикличном движении времени и о сферическом устройстве гомеровского космоса. Ритмическая упорядоченность помогает Гомеру как-то согласовывать и сглаживать многочисленные противоречия, неувязки в тексте его поэм, служившие издавна аргументом многих противников авторства Гомера. Эти неувязки в основном сюжетные: в «Илиаде» один эпизодический персонаж убит (царь Пилемен)
Там Пилемена повергли, Арею подобного мужа,
Бранных народов вождя, щитоносных мужей пафлагонян,
Мужа сего Атрейон Менелай, знаменитый копейщик,
Длинным копьем, сопротиву стоящего, в выю уметил;
а в песни 13 он оказывается жив и прочие.
Там на него налетел Гарпалион, царя Пилемена
Доблестный сын: за отцом он любезным последовал к брани
В «Одиссее главный герой только ослепил Полифема,
Ближе к циклопу его из огня подтащил я. Кругом же
Стали товарищи. Бог великую дерзость вдохнул в них.
Взяли обрубок из дикой оливы с концом заостренным,
В глаз вонзили циклопу. А я, упираяся сверху,
Начал обрубок вертеть, как в бревне корабельном вращает
Плотник сверло, а другие ремнем его двигают снизу,
Взявшись с обеих сторон; и вертится оно непрерывно.
Так мы в глазу великана обрубок с концом раскаленным
Быстро вертели. Ворочался глаз, обливаемый кровью:
Жаром спалило ему целиком и ресницы и брови;
Лопнуло яблоко, влага его под огнем зашипела.
Так же, как если кузнец топор иль большую секиру
Сунет в холодную воду, они же шипят, закаляясь,
И от холодной воды становится крепче железо, —
Так зашипел его глаз вкруг оливковой этой дубины.
Страшно и громко завыл он, завыла ответно пещера.
В ужасе бросились в стороны мы от циклопа. Из глаза
Быстро он вырвал обрубок, облитый обильною кровью,
В бешенстве прочь от себя отшвырнул его мощной рукою
И завопил, призывая циклопов, которые жили
С ним по соседству средь горных лесистых вершин по пещерам.
Громкие вопли услышав, сбежались они отовсюду,
Вход обступили в пещеру и спрашивать начали, что с ним:
— Что за беда приключилась с тобой, Полифем, что кричишь ты
Чрез амвросийную ночь и сладкого сна нас лишаешь?
Иль кто из смертных людей насильно угнал твое стадо?
Иль самого тебя кто-нибудь губит обманом иль силой? —
Им из пещеры в ответ закричал Полифем многомощный:
— Други, Никто! Не насилье меня убивает, а хитрость! —
Те, отвечая, к нему обратились со словом крылатым:
— Раз ты один и насилья никто над тобой не свершает,
Кто тебя может спасти от болезни великого Зевса?
Тут уж родителю только молись, Посейдону-владыке! —
Так сказавши, ушли. И мое рассмеялося сердце,
Как обманули его мое имя и тонкая хитрость.
Афина же говорит Одиссею: ты разгневал Посейдона «умерщвлением милого сына». Но большинство авторитетных гомероведов признает теперь, что древний поэт, комбинируя различные мифы, мог не заботиться о согласовании всех мелких деталей друг с другом. Тем более что и литераторы нового времени, замечая противоречия в своих печатных произведениях, не всегда хотят исправлять их, как об этом с улыбкой говорит Теккерей, как и для Шекспира, Сервантеса, Бальзака и др. великих авторов, допускавших те или иные несогласованности в своих произведениях, куда важнее была забота о единстве целого.
Никаким иллюзий «благости» божественного управления миром «Илиада» не создает. Иначе в «Одиссее» там наряду с чертами, напоминающими богов «Илиада», встречается и концепция богов как блюстителей справедливости и нравственности
Греческие мифы рассказывают, что Земля, отягощенная разросшимся населением, просила Зевса пощадить ее и уменьшить число людей, живущих на ней. Ради просьбы Земли по воле Зевса и начинается Троянская война. Земной причиной этой войны было похищение царицы Елены троянским царевичем Парисом. Однако это похищение обосновывалось чисто мифологически. Один из греческих царей, Пелей, женился на морской царевне Фетиде, дочери морского царя Нерея. На свадьбе присутствовали все боги, кроме Эриды, богини раздора, замыслившей, поэтому отомстить богам и бросившей богиням золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Миф повествовал, что претендентами на обладание этим яблоком явились Гера (супруга Зевса), Афина (дочь Зевса и богиня войны и ремесел) и Афродита (дочь Зевса, богиня любви и красоты). И когда спор богинь дошел до Зевса, он приказал разрешить его Парису, сыну троянского царя Приама. Эти мифологические мотивы весьма позднего происхождения. Все три богини имели долгую мифологическую историю и представлялись в древности суровыми существами. Человек уже считает себя настолько сильным и мудрым, что может даже творить суд над богами. Дальнейшее развитие данного мифа только усугубляет этот мотив относительного бесстрашия человека перед богами и демонами: Парис присуждает яблоко Афродите, и та помогает ему похитить спартанскую царицу Елену.
Гомеру приписывали разнообразнейшие познания во всех сторонах жизни – от военного искусства до земледелия и искали в его произведениях советы на любой случай, хотя ученый-энциклопедист эллинистической эпохи Эратосфен и пытался напоминать, что главной целью Гомера было не поучение, а развлечение.
Гомер – это начало начал всей литературы, и успехи в изучении его творчества могут рассматриваться как символ движения вперед всей филологической науки, а интерес к поэмам Гомера и их эмоциональное восприятие должны рассматриваться как надежный признак здоровья всей человеческой культуры.
Величайшим новаторством Гомера, которое и выдвигает его в статус создателя всей европейской литературы, является принцип синекдохи (часть вместо целого). Взятый им как основа сюжет строения «Илиады» и «Одиссеи», — не все десять лет Троянской войны (как то предполагалось мифом), а всего лишь 51 день. Из них полно освещены события девяти дней. Не десять лет возвращения Одиссея, а всего 40 дней, из которых наполнены важными событиями опять-таки девять дней. Такая концентрированность действия позволила Гомеру создать «оптимальные» объемы поэм (15 693 стихотворные строки в «Илиаде», 12 110 строк в «Одиссее»), которые, с одной стороны, создают впечатление эпического размаха, с другой же — не превышают размеры среднего европейского романа. Предвосхитил Гомер и ту традицию в прозе XX в., которая побуждает романистов ограничивать действие больших романов одним или несколькими днями (Дж. Джойс, Э. Хемингуэй, У. Фолкнер).
При написании этой работы мы не ставили себе цель ответить на какие-либо вопросы, а просто попытались сделать некий небольшой общий обзор на тему образ богов в поэмах Гомера.
Переводы Гомера Древнерусский читатель мог найти упоминания о Гомере (Омире, как его называли на Руси, следуя византийскому произношению) уже в «Житии» первоучителя Кирилла, а о троянской войне прочесть в переведенных уже в киевскую эпоху византийских всемирных хрониках. Первая попытка стихотворного приложения небольших фрагментов гомеровских поэм принадлежит Ломоносову. Тредиаковский перевел гекзаметром — тем же стихотворным размером, которым писал Гомер роман французского писателя Фенелона «Приключения Телемаха», написанный по мотивам «Одиссеи», а точнее «Телемахии», о которой упоминалось выше. «Телемахия» Тредиаковского содержала ряд вставок — прямых переводов с греческого. Во второй половине XVIII века поэмы Гомера переводил Ермил Костров. В XIX веке были сделаны ставшие классическими переводы «Илиады» Гнедичем и «Одиссеи» Жуковским. По поводу перевода Гнедича Пушкин написал гекзаметром сначала такую эпиграмму: «Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера Боком одним с образцом схож и его перевод». Потом Пушкин тщательно вымарал эту эпиграмму и написал следующую: «Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи Старца великого тень чую смущенной душой». После Гнедича перевод «Илиады» был осуществлен еще и Минским, а затем, уже в советское время — Вересаевым, однако эти переводы были не столь удачны. Переводом же «Одиссеи» после Жуковского долгое время никто не занимался и все же через почти 100 лет после Жуковского «Одиссею» перевел Шуйский, а затем и Вересаев, но опять же, эти переводы не получили столь широкого распространения и признания.
Ярко выражено стремление поэта придать этим объемным произведениям определенную связность (через организацию фабулы вокруг одного основного стержня, сходного построения первой и последней песен, благодаря параллелям, связывающим отдельные песни, воссозданию предшествующих событий и предсказанию будущих). Но более всего о единстве плана эпопеи свидетельствуют логичное, последовательное развитие действия и цельные образы главных героев.
Стоит обратить внимание на два вида мифологического у Гомера, а именно на хтонизм и героизм. Под хтонизмом понимают ту мифологию,которая строится по типу стихийных и беспорядочных явлений природы, беспринципных и анархических, иногда просто звериных, а зачастую дисгармонических(керы, гарпии, эринии, доолимпийские божества ). Героическая мифология, наоборот, оперирует уже с образами чисто человеческими, более или менее уравновешенными или гармоническими, содержащими в себе установку на определенные принципы и мораль. Олимпийские боги являются скорее героическими, но и хтоническое начало сильно в большинстве из них.
Литература
1. Гомер «Илиада», М., «Правда», 1984.
2. Гомер «Одиссея», М., «Правда», 1984.
3. Лосев А. Ф. «Гомер», М., 1960.
4. Шестаков С. «О происхождении поэм Гомера», Казань, 1892.
5. Шталь И. В. «Одиссея» героическая поэма странствий», М., «Наука», 1978
Гомер «Илиада» — краткое содержание и особенности античного эпоса
Литература древности совершенно точно заслуживает внимания со стороны читателя любой эпохи. В числе важнейших периодов в истории человеческой культуры особенно следует отметить античную литературу. А среди Античности важнейшим автором, пожалуй, был и остаётся поэт Гомер. «Илиада», краткое содержание этой эпической поэмы и её сжатый анализ составляют тему настоящей статьи.
В масштабах Вселенной человечество со всеми его взлётами и падениями, войнами и революциями, страстями и устремлениями – даже не секунда. Мы лишь едва заметное мгновение, вряд ли заслуживающее внимания космоса. Однако с точки зрения отдельно взятого человека, вся наша история – необъятный мир. И особенно захватывает дух то, что всё время существования человека жила и его культура. Большое счастье, что многие памятники сумели прорваться сквозь время и дойти до нас. Так мы можем узнать лучше наших далёких предков. Чем они жили, как мыслили, к чему стремились. Что они называли героизмом, а что позором. Во что верили и что отвергали.
Когда в руках у представителя современного общества оказывается древний памятник литературы, возникает парадоксальное ощущение: люди, которые сочинили его, одновременно так далеки, и при этом так нам подобны!
Столь сложная гамма эмоций охватила и автора этой статьи, когда он взял книгу с надписью: «Гомер. «Илиада». Краткое содержание или беглый анализ не передадут всей сути монументального явления античной литературы. Но стоит хотя бы попробовать.
Речь идёт о таких далёких от настоящего момента временах, что становится невозможным воспроизведение какой-либо хоть самой краткой биографии древнегреческого поэта Гомера. Даже годы его жизни вызывают у научной общественности ожесточённые диспуты, хотя в целом исследователи бродят вокруг VIII века до нашей эры. Тайными остаются места рождения и смерти великого автора. Что уж говорить о фактах из жизни, внешности и других привычных нам особенностей? Впрочем, зачастую Гомера представляют слепым.
Гомер
Так как Гомер со своим творчеством вызывает гораздо больше вопросов, чем даёт ответов, на протяжении истории человечества (начиная от античного периода до наших дней) выдвигались десятки теорий происхождения «Илиады» и «Одиссеи».
Уже в Средние века и эпоху Возрождения появлялись версии, будто Гомер не смог бы сочинить поэмы столь большого объёма, поэтому они видоизменялись и дополнялись с течением времени. Существует также предположение, будто Гомер изначально рассказывал поэмы устно, и долгое время они передавались из уст в уста, пока, наконец, не были записаны значительно позже (и, разумеется, с рядом неизбежных искажений).
Так или иначе, образование Древней Греции было во многом построено на том, что написал Гомер. Его поэмы учили наизусть, устраивали чтения. Многие античные литераторы пытались подражать его творчеству.
В любом случае, даже если Гомера никогда не существовало или «Илиада» — плод творчества коллективного ума, перед нами литературный титан. «Илиада» есть монументальное произведение, оказавшее первостепенное значение на дальнейшее развитие человеческой культуры в целом.
Гомер «Илиада» краткое содержаниеСтереотипы современного читателя о древней литературе, как правило, легко предугадать. Человек, привыкший к Акунину, Кингу или Гейману, заранее предполагает, что даже в книгах предыдущего столетия столкнётся с чем-то невероятно сложным, тягучим или чересчур заумным. Чего же ждать от него, если речь идёт о поэме, написанной более двух тысяч лет назад?!
К счастью, обычно подобные ярлыки оказываются несостоятельными. Не назвать их справедливыми и в нашем случае. Если не брать в расчёт возвышенный песенный язык, которым рассказал историю Гомер, «Илиада», краткое содержание этого произведения может выглядеть чрезвычайно увлекательным. Во-первых, потому что большую часть поэмы занимают боевые действия (конкретно: Троянская война, скорее всего имевшая место в реальности в XIII-XII веках до нашей эры). Во-вторых, Гомер представит нам целую россыпь великолепно придуманных, харизматичных персонажей, образы многих из которых живы до сих пор и превратились в нарицательные имена.
Сюжет «Илиады» с фабульной точки зрения с одной стороны вращается вокруг лишь одного глобального события, но чрезвычайно запутан множеством сюжетных линий.
Поэма охватывает один из эпизодов Троянской войны, длящейся уже десяток лет. По версии Гомера изначально столкновение между троянцами и ахейцами произошло из-за женщины. Сын троянского царя Приама лучник Парис похитил жену спартанского царя Атрида Менелая – Елену Аргивскую. Попытка мирного уреглурирования конфликта делу не помогла, тогда Менелай с помощью своего старшего брата, микенского царя Агамемнона, выставил против Трои армию. Но это всё предыстория.
«Илиада» же берёт своё начало сильно позже. И показывает нам раздор среди ахейцев. Уже упомянутый нами Агамемнон определил себе в наложницы Хрисеиду, дочь жреца Хриса, служащего богу Аполлону. Жрец хочет выкупить любимую дочь у Агамемнона, однако успеха не добивается. Тогда он обращается к любимому богу, Аполлону, с просьбой о помощи.
Разгневанный Аполлон насылает на ахейцев страшную эпидемию, от которой гибнут десятки бойцов. Уразумев, что беда есть не что иное, как гнев богов, цари из стана ахейцев (в первую очередь Ахиллес) пытаются убедить Агамемнона отдать Хрисеиду отцу без какого-либо выкупа. Оказавшись в двусмысленном положении, царь повинуется товарищам, но требует компенсации. Агамемнон забирает у Ахиллеса его любимую наложницу Брисеиду.
Разумеется, так он наносит герою Ахиллесу страшное оскорбление. Ахиллес не оставляет без отмщения поруганную честь. Через свою мать Фетиду воин обращается к Зевсу-Громовержцу, чтобы тот, наконец, отвратил удачу от армий ахейцев и позволил троянцам во главе с другим приамовым сыном Гектором наносить им поражение за поражением.
Далее практически всё повествование «Илиады» построено вокруг баталий, перетекающих одна в другую.
В этом кипучем котле страстей можно насладиться и проявлением истинного героизма, и хитросплетениями отношений богов и людей, и захватывающим действием. Всё это проникнуто истинным чувством эпического.
Персонажи «Илиады»Говорить конкретно о каждом герое поэмы «Илиада» практически невозможно. Потому как, исходя из особенностей этого древнего памятника литературы, даже у лиц из массовки здесь есть собственные имена и маленькие истории, рассказанные буквально в одном стихе. Но имеется в «Илиаде» ряд героев, на которых следует остановиться подробнее.
Ахиллес – герой из стана ахейцев, царь мирмидонский. Будучи сыном смертного мужчины, царя Пелея (поэтому его также называют Пелидом – это нечто вроде отчества) и морской богини Фетиды, он обладает огромной силой и ловкостью. Троянцы так боятся героя Ахиллеса, что полагают, будто он в одиночку может решить исход всей войны. Потому, когда из-за нанесённой обиды, Ахиллес отказывается помогать Агамемнону, соотношение сил резко меняется. Ахиллес на протяжении большей части поэмы уклоняется от какой-либо помощи ахейцам, отказываясь перешагнуть через свою гордость.
Агамемнон – грозный царь Микены. Также как и Ахиллес, не лишён гордыни. Главный среди всех царей ахейских армий. Поначалу старается сладить с напором троянцев самостоятельно, но убеждается в необходимости содействия Ахиллеса. Предпринимает попытки помириться с героем, но не находит понимания.
Одиссей – царь Итаки, сражается в рядах ахейцев. Все товарищи сходятся во мнении, что Одиссей наиболее красноречивый и хитрый среди них. При всём этом царь совсем не лишён храбрости и самоотверженности. Следует добавить, что Гомер также сочинил поэму «Одиссея», повествующую о долгих скитаниях этого персонажа и его трудном пути домой. Можно сказать, что древнегреческий поэт историей про Одиссея изобрёл спин-офф (отдельную историю, где второстепенное действующее лицо оригинала становится центральной фигурой).
Гектор – предводитель троянского войска, сын царя Приама и брат Париса. Доблестный воин, защищающий народ Трои. Ахейские бойцы уважают Гектора, как противника, называют его «мужеубийцей». Когда же становится ясно, что удача встала на сторону Гектора, ахейцы испытывают перед ним настоящий ужас.
Отдельно можно было бы поговорить о каждом из богов, представленных в качестве полноценных героев, будь то Зевс, Гера, Посейдон или кто-нибудь иной. Но на характеристику каждого из них пришлось бы затратить слишком много времени. Гораздо лучше насладиться всем многообразием персонажей лично, просто открыв «Илиаду» Гомера.
Художественные особенности и влияние «Илиады»Для человека, привыкшего к современной литературе, стиль и конструкция «Илиады» будут точно выглядеть причудливо. Перед нами поэтическое произведение, а не проза, поэтому всё повествование ведётся так называемым гекзаметром. И если мы обратимся к тексту, то поймём, что его гораздо легче петь, чем читать.
«Так лишь на битву построились оба народа с вождями,
Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы:
Крик таков журавлей раздается под небом высоким,
Если, избегнув и зимних бурь и дождей бесконечных,
С криком стадами летят через быстрый поток Океана,
Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям,
С яростью страшной на коих с воздушных высот нападают.
Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,
Духом единым пылая — стоять одному за другого»
Благодаря одной только подобной словесной конструкции возникает ощущение, что перед тобой нечто величественное. А Гомер предлагает и другие интересные особенности.
«Илиада» — это превосходный материал для изучения мироощущения человека античной эпохи. Мир, показанный в поэме, строится на тесной взаимосвязи божественного и человеческого. Люди и боги действуют в одном пространстве. Как среди троянцев, так и среди ахейцев живут дети богов, а иногда какой-нибудь Аполлон или Афина могут спуститься с Олимпа, принять человеческое обличье и помочь своим фаворитам.
Боги вообще здесь, словно футбольные фанаты, отдают предпочтение одной или другой стороне и часто используют свою магическую силу, чтобы уберечь кого-нибудь от гибели или поражения.
Также, видимо, древние греки полагали, что боги напрямую влияют на состояние души смертного. Например, они могут ни с того, ни с сего вселить страх в душу бойцу. Или похитить доблесть. Или же, наоборот, даровать уверенность. При этом сам человек будто бы остаётся неизменным.
Это ещё один любопытный момент гомеровского взгляда на действительность. Основная характеристика даётся персонажу или явлению раз и навсегда. Так Одиссей «многоумный» в любой ситуации. Гектор «шлемоблещущий» даже с непокрытой головой. Ахиллес «быстроногий» в том числе, когда находится в покое.
Остановиться следует и на вопросе уровня общественного развития, отражённого в «Илиаде». Советский литературовед, специалист по древнегреческой литературе, справедливо замечает, что Гомер в большей степени отсылает к ценностям племенного строя, чем к какой-то осознанной государственности.
Так цари Агамемнон, Одиссей, Менелай или любой другой не похожи на монархов, управляющих сражениями откуда-то издалека и посылающих тысячи людей на погибель за свои интересы. Для них само собой разумеется, что царь должен сражаться в первых рядах и разить врага умелее всех остальных. То есть это психология вождя племени, который и занимает свою должность потому, что он самый сильный и самый смелый из племени, и может его защитить.
Любопытно и то, что в этом обществе ещё отсутствует как таковое понятие патриотизма – реальное значение имеет только благополучие своего племени, а не всего народа (поэтому Ахиллес не испытывает ни малейших мук совести, когда отказывается помогать Агамемнону). Однако зарождающаяся государственность также отражена в «Илиаде» в образе Гектора, который выступает защитником целого города и всех семей, в нём проживающих.
Наконец, отдельно я бы остановился на насилии.
Многие люди очень скептически относятся к проявлению жестокости в кадре или на книжных страницах. Иногда даже говорится о том, что лишь в XXI веке смертоубийство в культуре достигло таких масштабов. Но древнегреческий поэт в мгновение ока разрушает данный стереотип. Убийство в разных формах – самое часто встречающееся действие в стихах «Илиады». Причём, описано насилие всегда в самых живописных подробностях.
«Идоменей Эримаса жестокою медью уметил
Прямо в уста, и в противную сторону близко под мозгом
Вырвалась бурная медь: просадила в потылице череп,
Вышибла зубы ему; и у падшего, выпучась страшно,
Кровью глаза налились; из ноздрей и из уст растворенных
Кровь изрыгал он, пока не покрылся облаком смерти»
Вне всяких сомнений, «Илиада» и её изображение войны повлияла практически на всё дальнейшее изображение насилия. Отдельные эпизоды даже стали самостоятельными штампами массовой культуры (в том числе и кино). Вспомним момент, в котором раненный Одиссей оказался один на поле битвы, и его окружают троянцы:
«Словно как вепря и быстрые псы, и ловцы молодые
Вдруг окружают, а он из дремучего леса выходит
Грозный, в искривленных челюстях белый свой клык изощряя;
Ловчие вкруг нападают; стучит он ужасно зубами,
Гордый зверь; но стоят звероловцы, как он ни грозен,
— Так на любимца богов Одиссея кругом нападают
Мужи троянские»
В каждом втором современном боевике или компьютерной игре мы можем увидеть аналогичный случай. И такого по всей «Илиаде» полным полно.
Кстати, также напомним, что для Гомера не существует понятия безликих масс. Все бесчисленные люди, которых убивает Менелай, или Гектор, или ещё кто-нибудь, имеют имена и свои короткие истории, которые поэт рассказывает в стихе в тот момент, когда этот воин гибнет в схватке.
Опять же, Гомер доказывает, что эпическое не обязательно выражается в многотысячной массовке. Оно достигается уровнем накала эмоции. И в этом смысле «Илиада» — одно из самых эпичных произведений в истории мировой литературы.
Экранизация «Илиады»По традиции надо бы поговорить и об экранной версии, хотя, честно говоря, не очень хочется. Многие видели фильм «Троя» Вольфганга Петерсена. И вроде как она является экранизацией поэмы «Илиада» Гомера. Но ставить её рядом с литературным первоисточником кажется автору статьи кощунственным. Почему? Хотя бы потому, что там напрочь утрачено то самое чувство эпического. Там нет этого уровня эмоции. Нет этих страстей. Нет особенного, удивительного мироощущения. Осталась только резня и магические эффекты, связанные с богами. Конечно, это вполне подойдёт для детского пересказа «Илиады», но не более того.
- Гектор и Парис
- Одиссей
- Ахиллес
И к тому же, есть большие вопросы к подбору актёров. Если с Гектором в исполнении Эрика Баны у режиссёра Петерсена получилось попадание (Гектор единственный персонаж фильма, которому хочется сопереживать), то с остальными всё гораздо хуже. Скажем, Брэд Питт в роли Ахиллеса совсем неубедителен – он хороший артист, но в нём нет античной доблести, в нём не чувствуется божественного героя, он просто кинозвезда в парике. Тем более, то же самое можно сказать про Орландо Блума, сыгравшего Париса (видимо, утверждение его на эту роль связано с тем, что Парис, как и Леголас из «Властелина колец», мастерски орудует луком).
Поэтому относиться к «Трое», как к экранизации «Илиады» не получается – возникает чувство недоразумения. Впрочем, можно насладиться этим фильмом, как обыкновенным блокбастером.
Имеется несколько телевизионных постановок, но автор статьи, к сожалению, не смотрел их, чтобы провести какой-либо анализ.
Так или иначе, «Илиада» Гомера говорит нам о том, что античная литература не такая страшная. Она может быть очень увлекательной. И может рассказать нам что-то о наших далёких предках. Стоит ли её читать? Конечно, стоит. Ведь это фактически мать всей последующей мировой литературы.
Об авторе: Влад ДикаревГлавный корректор проекта. Род деятельности: режиссёр и сценарист независимого кино. Мой профиль в социальной сети ВКонтакте
«Мы все троянцы …»: поэтическое наследие Гомера
Греческий поэт Гомер олицетворяет зарождение западной литературы, и его произведения включают в себя некоторые из наиболее значительных литературных продуктов человеческого интеллекта. Гомер — загадочная фигура, и до сих пор ведутся споры о том, когда и где он жил. Наиболее распространено мнение, что он процветал в 8 веке до нашей эры и что он составил Илиаду в 750 году до нашей эры и Одиссею в 725 году до нашей эры. В его эпосах описываются события, относящиеся к последнему году Троянской войны, которая, как полагают, произошла примерно на 400 лет раньше, чем Гомер.Большая часть содержания гомеровских эпосов, похоже, согласуется с эгейским поздним бронзовым веком (12 век до н.э.), и в своих произведениях Гомер пытался реконструировать далекое прошлое.
В обоих своих стихотворениях Гомер повествует истории эпических героев (в основном Ахилла и Одиссея), живущих в героическом веке. Iliad и Odyssey связаны с мегафемами человеческой жизни: гневом и войной, путешествием и возвращением. Мир Гомера во многом является нашим собственным миром. В этом мире нам предоставляется уникальная возможность изучить определение человека.Послание гомеровских эпосов об изменении состояния человека от абсолютного счастья к безнадежному несчастью — это послание самой человеческой жизни.
Гомеровские эпосы — это не только очень современные тексты в том смысле, что они рассказывают нам о последствиях политических споров во время кризисов и войн или об отчаянии беженцев в их борьбе за выживание. Это также тексты, которые ищут более глубокое определение человеческого и божественного. Это великолепные художественные зеркала, геометрически отражающие сложный мир эмоций, то есть саму психику человека.Такие понятия, как честь, героизм, раздор, высокомерие, вина и месть, уравновешивают друг друга, предлагая первые семена греческой трагедии и комедии и оправдывая каталитическое воздействие гомеровских эпосов на мировую психологию, философию, политику, риторику и театр.
Наследие Гомера нелегко описать, потому что это история мира, который был частью наших развлечений и образования на протяжении почти трех тысячелетий. В своем выступлении я продемонстрирую влияние эпоса Гомера на литературное творчество Константина П. Кавафия (1863–1933), одного из самых значительных греческих поэтов современности.Я сделаю это, выделив общие темы между горизонтами гомеровской и кавафийской культур, а также предложив аудитории эстетическое удовольствие от прослушивания трех стихотворений Кавафи на английском языке в сопровождении живого фортепиано. Таким образом, я надеюсь исследовать эмоции публики через объединенный опыт академической беседы, поэтического чтения и музыки.
Константина П. Кавафи часто называют «поэтом преклонного возраста», потому что он приобрел свои отчетливые поэтические черты в конце своей жизни.В своих стихах он обобщает тревогу человеческой души перед лицом величайших жизненных препятствий: одиночество, изоляция, печаль, отчаяние, разлука, тщеславие, старость и смерть. Его герои не разбиваются о трудностях, но сохраняют свое достоинство и мужественно терпят поражение. Хотя он находится под влиянием романтизма и символизма, его произведения оригинальны и обладают классическими качествами. Большинство его тем взяты из греческого историко-мифологического прошлого и реального мира.
Ахилл, герой гомеровской эпической поэмы «Илиада», перевязывает рану своего друга Патрокла. Украшение на основе старинной вазы. (Фото из Всеобщего исторического архива / Getty Images)
Художники со всего мира испытали влияние поэзии Кавафи. Он считается самым важным современным греческим поэтом, получившим международное признание, и его произведения были переведены более чем на 200 языков по всему миру. Чтение Кавафи Гомера прослеживается через важные переводы его времени (на английский — Папа, на французский — мадам Дасье, а на современный греческий — А. Паллис и Дж. Полилас).Иногда он также посещал оригинальный греческий текст Гомера. С 1893 года, с «Ночное путешествие Приама », до 1911 года, когда был опубликован номер Итака , Кавафи постоянно взаимодействовал с миром Гомера. Результатом этого сотрудничества стало несколько стихотворений, вдохновленных Гомером и древнегреческим миром. Кавафи также написал эссе в прозе Конец Одиссея (1895).
В стихотворении Предательство (1904) (альтернативные переводы названия: Вероломство , Неверность ) Кавафис вдохновлен Платоновской Республикой .Он сочиняет стихотворение, которое является отражением гомеровских богов, их антропоморфной психологии, их несовершенств и их человеческих страстей. Поэт начинает с образа свадьбы Пелея и Фетиды, родителей греческого героя Ахилла. Радостная атмосфера усиливается пророчеством Аполлона о том, что у ребенка, рожденного от этого союза, будет долгая и счастливая жизнь. Фетида рада словам Аполлона, и она рада, когда Ахиллес становится самым красивым героем Фессалии.
Но вскоре старейшины приносят плохие новости о том, что Ахилл был убит в Трое.И когда Фетида в своем драматическом оплакивании вспоминает обещания Аполлона на своей свадьбе о долгой и счастливой жизни Ахилла, она в ярости спрашивает, где находился «мудрый» пророк, когда был убит ее сын. Поэма достигает своего драматического апогея с резким ответом старейшин: сам Аполлон спустился в Трою и с троянцами убил Ахилла.
В самой основе стихотворения Кавафи читатель находит иронический комментарий к трагедии человеческой жизни, порожденной антитезой невежества Фетиды и знания Аполлона о будущем.Обман Аполлона Фетиды характерен для гомеровских богов. Кавафи хочет участвовать в диалоге о механике смертности и бессмертия в гомеровском мире. Аполлон — символ бога-обманщика, олицетворяющего непредсказуемость человеческой жизни и смерти. Тем временем Фетида олицетворяет архетип очень человечной матери, которая пытается найти баланс между своей бессмертной природой и смертностью собственного сына.
В стихотворении «Трояны » (написанном в 1900 году и опубликованном в 1905 году) Кавафи удается выйти за пределы Гомера и приблизиться к созданию собственной поэтической вселенной.Поэма вдохновлена знаменитым эпизодом Троянской войны из Илиады , в которой лидер троянцев Гектор решает сразиться с лучшим из ахейцев, Ахиллом, на дуэли за стенами Трои. Родители Гектора, царь Приам и царица Гекуба, безуспешно пытаются убедить Гектора не сражаться с Ахиллом. В его стихотворении Ахилл и Гектор больше не являются гомеровскими лидерами греков и троянцев, получивших славу и известность в битвах под Троей. Поэт превращает гомеровских героев в универсальные символы нашей смертной жизни: Гектор и троянцы представляют нас, простых смертных, парализованных страшной идеей смерти и пытающихся избежать ее неизбежности.
Мы, люди (включая Кавафи), являемся троянцами, чьи усилия обречены на провал перед лицом сверхъестественной силы Ахилла, который символизирует непреодолимую реальность смерти. Стены Трои символизируют нашу жизнь и содержат как индивидуальные, так и коллективные воспоминания и эмоции. Родители Гектора, Приам и Гекуба, наши друзья и родственники, оплакивающие нашу предопределенную смертность. Кавафи в Троян превратил Троянскую войну в войну наших жизней, войну выживания человечества против ничто.Кавафи выражает через троянов свое собственное сожаление по поводу смертельного исхода человеческого опыта.
Улисс и сирены, римская мозаика, III век нашей эры. Из «Одиссеи» Гомера. Находится в коллекции музея Бардо, Тунис. (Фото Art Media / Print Collector / Getty Images)
Первая версия Ithaca была написана в 1894 году и называлась Second Odyssey . Это стихотворение было написано до того, как Кавафи основал свое собственное поэтическое пространство, и именно поэтому говорят, что он страдает от литературной перегруженности (оно черпает вдохновение из «Одиссеи » Гомера, «Божественной комедии » Данте и «Улисса » Теннисона ). Вторая Одиссея повествует о решении Одиссея покинуть Итаку из-за однообразия его жизни там.
Итака — шедевр Кавафи и самое известное из его стихотворений. Он был написан в 1911 году и принадлежит к его философским стихам, вдохновленным греческой мифологией. Центральная идея поэмы состоит в том, что люди, преследующие какую-то цель в своей жизни, приобретают знания и опыт, которые превосходят эту цель. Однако это путешествие не является возвращением Гомера.Это путешествие жизни, и Итака — его пункт назначения.
Кавафи отменяет само определение гомеровской Odyssey как песни о возвращении, освобождающейся от классической традиции, и повествует историю о жизненном пути человека. Таким образом, Итака — это шаг за пределы Гомера и Данте и отличный от Теннисона, потому что в пути нет изменения курса и нет второго отправления после возвращения.
Если во Второй Одиссее Кавафи представил Одиссею жажду свободы вдали от любви и привязанности к семье, в Итака есть совет для стремления к высокому интеллекту и редким эмоциям, сочетанию телесных удовольствий и познания разум.Главные герои гомеровского мифа об Одиссее (Одиссей, Пенелопа, Телемах, Лаэрт) исчезают в картине Кавафиса Ithaca . Враги Одиссея (лестригониане, циклопы, Посейдон) — это препятствия, с которыми мы сталкиваемся в нашей жизни, когда наша душа ставит их перед нами. Затем стихотворение превращается в метафору, которая советует читателю, как прожить жизненный путь и как обрести истинную мудрость.
Кавафи понимал, что гомеровские эпосы — это не только древние тексты, которые развлекают нас и заставляют путешествовать в далекий мир мифологического прошлого.Это также истории, рассказывающие о нашем будущем как человеческой расы и рассказывающие нам о важности таких идей, как дружба, верность, отечество, семья, отцовство и материнство, гостеприимство, или таких понятий, как потеря, месть, прелюбодеяние и смерть. С этой точки зрения Гомер выходит из колодца времени глубиной 28 веков и требует, чтобы мы не только читали его, но и любили страстью и силой души, как компас, ведущий к пониманию нашего собственного. себя.
Кавафи, кажется, знает это, когда провозглашает: «Там, где Гомер решил остановиться и поставить точку, для кого-то еще трудно и опасно продолжать.Но великие мастера преуспевают в сложных и опасных задачах ».
Доктор Энтони Макринос — научный сотрудник факультета классической литературы Университетского колледжа Лондона. В 2016 году в рамках фестиваля культуры UCL он прочитал лекцию о наследии Гомера в поэзии Кавафи. Чтобы узнать больше о фестивале культуры UCL , нажмите здесь.
Что Гомеровская «Илиада» может рассказать нам о культе и войне
Таким образом, «Илиада» направляла не только курс искусства, но и социальную историю.Менее поддающимся количественной оценке, а также более запоминающимся были способы, которыми «Илиада» заставляла свою аудиторию вплоть до настоящего времени противостоять таким фундаментальным фактам человеческого опыта, как смертность и мораль — трудным, темным областям, лежащим на стыке идентичность и религия.
Ахиллесова пята
То, что я пытаюсь выразить наощупь, неоднократно разъясняет Гомер, и наиболее возвышенно это звучит в знаменитой сцене в конце Илиады, в которой царь Приам ночью приходит в греческий лагерь в качестве просителя Ахилла. .Оба мужчины умоляли олимпийских богов в разное время в эпосе, и их молитвы были отвергнуты. Теперь миссия Приама — выпросить тело своего любимого сына Гектора, которого Ахиллес убил, чтобы отомстить за смерть своего товарища Патрокла. На коленях Ахилла Приам умоляет:
«Почитай богов, Ахилл, и сжалься надо мной,
помня отца твоего; ибо я еще более жалок,
и вытерпел такие вещи, как никакой другой смертный человек на земле,
притягивая к своим устам руки человека, убившего моего сына.
Так сказал Приам; а в другом он возбудил тоску по собственному отцу,
, и, взяв его за руку, осторожно оттолкнул старика.
И эти двое вспомнили: тот, который безостановочно плакал о
человеке, убившем Гектора, когда он лежал, свернувшись калачиком перед ногами Ахилла,
и Ахиллес оплакивали своего отца, а затем снова
Патрокла; и звук их причитания разносился по всему залу.
Сила этой сцены проистекает не только из гениального повествования, но и из внимательности «Илиады» к своей собственной истории.Эпическая традиция зародилась в материковой Греции, скорее всего, в северном регионе Фессалии, но после краха цивилизаций бронзового века мигрировала вместе с поэтами, путешествующими на восток, на остров Лесбос и северо-западное побережье Анатолии (ныне Турция), включая регион вокруг Трои: это мы знаем из лингвистических исследований, археологии и древних источников.
Топ-10 интересных фактов о Гомере
Топ-10 интересных фактов о ГомереДревние отчеты Гомера — источник изображения: Википедия
Поэзия.Т.С. Элиот сказал, что настоящая поэзия может общаться до того, как ее поймут.
Познакомьтесь с одним из величайших поэтов всех времен; Гомер, которого считают первым поэтом Европы. Считалось, что он был придворным певцом и рассказчиком. Основываясь на его диалекте, некоторые люди считают, что он был с Ионы, хотя другие говорят, что он был с острова Хиос.
Война между троянцами и греками, проиллюстрированная Гомером в «Илиаде», вероятно, сделала его знаменитым. В этой войне троянцы (во главе с Приамом, его сыновьями Гектором, Парисом и женой Гектора Андромахой) сражались с греками (во главе с Ахиллом, который считается величайшим воином в мире, Меланом, царем Спарты, его братом Агамемноном, Одиссеем. король Итаки, Аякс второй великий воин и Айас Великий)
Вот некоторые из вещей, которые делают Гомера интересным персонажем в мире стихов:
1.Неизвестный год рождения.Гомер, знаменитый греческий поэт, родился у Телемаха и Эпикаста, хотя запись о времени его рождения не записана и не известна, поскольку, по оценкам, это произошло между 12 и 8 гг. До н.э. Говорят, что он умер на острове Хиос, и точно так же, как его неизвестная дата рождения, дата его смерти также неизвестна.
2. ИлиадаВ поэме «Илиада» Гомер рассказывает о хаотических событиях, произошедших в городе Илион во время Троянской войны, особенно о войне между троянцами и греками в последний год войны.Парис, сын Приама, похитил Елену, дочь Менелая; таким образом вызывая войну. В Илиаде было 15 693 строк, и в ней есть иллюстрации и упоминания нескольких богов и богинь, в том числе Зевса, Геры, Афины, Посейдона, Аполлона, Ареса и Афродиты.
3. ОдиссеяHomer- Источник изображения: Pixabay
«Илиада» и «Одиссея» — одни из самых известных произведений Гомера. Эти двое исполняются и любимы многими по сей день. Одиссея рассказывает об Одиссее и его путешествии после Троянской войны.Одиссей и его люди встретили Сциллу, чудовище с 6 головами и 12 щупальцами, и Харибду, водоворот, из которого они чудом сбежали во время своего приключенческого путешествия. Все его люди погибли в конце концов в кораблекрушении, оставив только Одиссея, который был схвачен семь лет спустя.
4. Слепой поэт.Гомер и его гид — Источник изображения: Википедия
Гомер, сын Телемаха и Эпикаста, был певцом и исполнителем, поэтому его называли бардом, некоторые люди считают, что он был слепым, поэтому его называют слепым бардом.Неизвестно, правдива ли эта история о слепоте, или же она связана только с его именем, которое в то время было необычным и означало «заложник» или «слепой».
5. Он использовал самый ранний алфавитСчиталось, что стихи Гомера были записаны сразу после изобретения алфавита. До этого его стихи иначе пришлось бы произносить, а не писать! Считается, что первые стихотворения были написаны под диктовку поэта между 8 и 6 годами до нашей эры.
6.Гомеровские гимныГомеровские гимны — Источник изображения: Wikimedia Commons
Другие подобные произведения Гомера, стихотворения в которых варьируются от нескольких строк до сотен; эти стихи, известные как гомеровские стихи, одно из которых — «Эпический цикл о Троянской войне», имели тот же диалект, что и «Одиссея» и «Иллиад».
7. Был ли Гомер реальным?Из-за очень многих спорных фактов о Гомере; Например, место его рождения, годы рождения и смерти и тот факт, что нет никаких биографических записей этого человека, некоторые люди думают, что он был вымышленным персонажем, взятым из стихотворений «Илиада» и «Одиссея».Считается, что он был из Ионы, в то время как другие думают, что он жил на острове Хиос.
8. Поэтическое вдохновениеОколо 3 г. до н.э. в Греции были места, где чествовали Гомера. Говорят, что его работы; самая ранняя форма поэзии в Европе, вдохновившая на создание многих других произведений, таких как «Ад» Данте Алигьери, «Сердце тьмы» Джозефа Конрада, «Великий волшебник из страны Оз» Л. Фрэнка Баума и «Улисс» Джеймса Джойса.
9. Он был влиятельным лидеромВ платоновском «Республиканце» Гомер упоминается как влиятельный лидер.Аристотель также прокомментировал Гомера, сказав, что он был уникальным домашним животным своего времени. Считается, что его стихи передавались из поколения в поколение через устную традицию.
10. Эпический циклГомер — Источник изображения: Wikimedia Commons
Он написал книгу стихов под названием «Эпический цикл», которая представляла собой сборник стихов, иллюстрирующих события Троянской войны. Он также Гомеровские гимны, которые представляют собой сборник из 33 греческих гимнов, прославляющих отдельных богов.
Гомер — загадочная личность. Его работы, однако, превзошли поколения и до сих пор нравятся энтузиастам поэзии во всем мире!
Ангела
Участники программы Discover Walks говорят со всех уголков мира — от Праги до Бангкока, от Барселоны до Найроби. Мы все можем принадлежать к разным слоям общества, но у нас есть одна общая страсть — учиться через путешествия.
Если вы хотите узнать историю города или вам просто нужна рекомендация для следующего приема пищи, команда Discover Walks предлагает постоянно пополняющуюся энциклопедию путешествий.
Чтобы узнать о местных достопримечательностях и получить полезные советы путешественникам, которых вы больше нигде не найдете, выполните поиск по любым ключевым словам на верхней правой панели инструментов на этой странице. Удачных путешествий!
Слушая Гомера
Стихи Гомера предназначались не для читателей, а для слушателей. Истории, традиционные в своих основных элементах, были заучены устными поэтами у более ранних поэтов и воссоздавались при каждом представлении.Индивидуальные нюансы, адаптированные к аудитории и ее особым предпочтениям, могли вкрасться в рассказы греческих героев каждый раз, когда бард читал эпосы.
Для определенной аудитории в определенный момент «традиция» — это то, что, по ее мнению, она унаследовала от прошлого (и ее традиции могут быть не особенно старыми). Границы между традиционным и новаторским могут стать размытыми и нечеткими. Переосмыслив традицию, мы можем по-новому взглянуть на методы и проблемы Гомера.Гомеровский поэт не наивен. Он должен убедить свою аудиторию в правдивости этой истории — поэтому он должен казаться незаинтересованным, не заботящимся о продвижении чьих-либо интересов. Поэт говорит так, как будто все, что он говорит, — всего лишь повторение старых сказок; тем не менее, он тщательно следит за тем, чтобы даже тот, кто знает о древних героях лишь минимальное количество информации, мог следить и наслаждаться представлением, в то время как тот, кто знает много историй, не запомнит неподходящие. Делая вид, что каждая деталь уже знакома, поэт усиливает напряжение и подразумевает, что настоящие судьи великих героев — обычные люди.
«Слушая Гомера: традиция, повествование и аудитория» преодолевает нынешние споры о гомеровской традиции и изобретениях, переосмысливая, как эта традиция действует. В этой новаторской книге Рут Скодел предлагает нам переоценить эпическую производительность. Сосредоточившись на приеме, а не на композиции, она утверждает, что аудитории редко удастся определить новаторство в повествовании. Таким образом, более важным, чем оригинальность Гомера, является вопрос о том, как стихи согласуются с разными уровнями знакомства публики с эпическими циклами.Гомеровское повествование опирается на традиционизирующую, инклюзивную риторику, которая отрицает новаторство устного выступления, но при этом предоставляет достаточно информации, чтобы сделать эпосы понятными для аудитории, для которой большая часть материала является новой.
Прослушивание Гомера будет интересно классикам общего профиля, а также тем, кто специализируется на греческом эпическом и повествовательном перформансе. Его широкая широта и охват также понравятся тем, кто не занимается классикой, интересующимся природой устного выступления.
« Рут Скодел« Слушая Гомера »доказывает, что все еще возможно исследовать работу эпоса без использования жаргона или технических деталей.Это не книга «одна большая идея», а богатая. . . набор отражений; это делает чтение освежающим. . . . «
—Греция и Рим
» Это важная книга, в которой центральное место занимает принимающая, а не отправляющая сторона исполнения гомеровских эпосов. Многие наблюдения, касающиеся повествовательной техники, часто являются новыми и стоящими ».
— Ирен Дж. Ф. де Йонг, Gnomon
Рут Скодел — профессор греческого и латинского языков в Мичиганском университете и бывший президент Американской филологической ассоциации.
комментарий к первой и второй книгам
Энеида Вергилия: комментарий к первой и второй книгам ЭНЕИДА ВИРДЖИЛЯ: КОММЕНТАРИЙ К КНИГАМ ПЕРВЫМ И ДВА Примечание: в ссылках на Илиаду используются номера книг и строк присвоенный перевод (Р. Латтимор) и соответствующий оригиналу Греческий текст; ссылки на «Одиссею» используют перевод Мандельбаума (The Одиссея Гомера. Стихотворный перевод Аллена Мандельбаума. Bantam: New York, 1991), а также номера книг и строк оригинала. Греческий текст; ссылки на Энеиду используют книгу и номера строк присвоенный перевод (А.Мандельбаум).ОТКРЫТИЕ ЛИНИИ: ПРОЛОГ ЭНЕИД
В прологе «Энеиды» устанавливается Отношения Вергилия с Гомером — это первый набросок Энея. персонаж, и начинает исследовать связи между мифологическим прошлым и римским история. Во-первых, Вергилий делает несколько ссылок на Илиаду и то Одиссея. Он разъясняет важность двух стихотворений как моделей для его работы, но читатели могут также начать видеть значительные контрасты между два поэта.В первой строке, когда Верджил говорит: «Я пою о оружие и человека … », — он обращается к двойным темам Илиады и Одиссея. «Илиада», конечно же, фокусируется на гневе Ахиллея в контексте то Троянская война: «оружие». Одиссея начинается с призыва Гомера к Муза, «Муза, расскажи мне о человеке многих уловок, человеке, который много странствовал пути изгнания … », и Вергилий повторяет его акцент на« мужчине ».Другие элементы должны напоминать Илиаду и Одиссея внимательному читателю.Акцент на «дикой Юноне» незабываемый гнев »сочетает в себе тему гнева из Илиады с преследование Посейдоном Одиссея в «Одиссее»; Кроме того, В конце концов, Вирджил отчасти связывает гнев Юноны с ее затяжной ненависть к троянцам из Парижа и Троянской войны (1.35-42). Подобно Гомеру, Вергилий призывает Музу (1.13), но он только после нескольких строк. Здесь мы видим разницу между местом Гомера в устной традиции и ролью Вергилия как индивидуальный автор письменного произведения.Гомер призывает муз рассказать саму историю, безоговорочно признавая свой долг долгому традиция. Вергилий начинает своим голосом: «Я пою …», но зовет на Музу, чтобы помочь ему исследовать более глубокий философский вопрос почему этому хорошему человеку, Энею, пришлось пережить столько испытаний. С участием здесь мы видим первый набросок нового героя, которым должен стать Эней: добродетельный человек, терпящий жертвы и страдания ради высших цель.
ОТКРЫТИЕ ЛИНИИ: ИЗ МИФА К ИСТОРИИ
Вергилий решительно отходит от Гомера в его настойчивый упор на исторические последствия легенд, которые он относится.Судьба, безусловно, является важным вопросом в гомеровской теории. стихи, но редко выходит далеко за рамки жизни отдельного человека или отдельного человека поколение. Однако здесь судьба Энея не только «сделала его беглецом», но и будут привести к основанию города. Это, в свою очередь, приведет к новый люди, «латинская раса», и, в конечном итоге, основание городов из Альба и Рим (1.11-12). Во второй части пролога Вергилий развивает это историческое видение. Он описывает север Африканский Карфаген назван «фаворитом Юноны» и объясняет ее враждебность в направлении Эней отчасти потому, что она знала, что его потомки (римляне) мы суждено разрушить Карфаген (1.30-35). В этом контексте ее любовь для греки также мотивируют ее ненависть к Энею; она оглядывается на их борьба с троянцами, но, неявно, она также должна ожидают их завоевания римлянами. В прологе завершается с наблюдением:«Было так трудно основать расу Рима. (1.50) ”
Это подводит итог связи между личной судьбой Энея и будущим. установление Рима и его империи, поскольку это связывает собственное страдания к невзгодам, с которыми позже столкнулись римляне при строительстве их империя.
Вергилий развивает это историческое видение немного позже в первой книге. После того, как Эней потерпел кораблекрушение, потому что из Коварство Юноны, Венера — божественная мать Энея — жалуется ее отец, Юпитер (1.320-53). В ответ Юпитер обещает ей, что Эней’ будущее и будущее его потомков, римского народа, в безопасности. Этот сцену можно сравнить с обращением матери Ахиллея, Фетиды, к Зевс в первой книге Илиады, но широкий исторический размах Юпитера ответ отличает его от всего, что есть у Гомера.Он излагает панорамный видение римской истории. Эней будет «вести ужасную войну в Италия и сокрушить свирепые народы и установить образ жизни и стены для его собственный народ »(1.367–69). Через три года ему удастся от его сын Асканий, который будет править тридцать лет и «уберет его Королевство из Лавиниума и мощно возвести стены Альба Лонги » (1.370-79). Для триста лет его потомки будут править от Альбы, пока события, которые привели к основанию города Рима.
Здесь Юпитер ссылается на легенду об основании. Рима, история двух братьев, Ромула и Рема:
… до тех пор, пока царственная жрица Илия,
года с ребенком от Марса, не родила сыновей-близнецов.
И затем, радуясь коричневой шкуре
своей няни, волчицы, Ромул
возьмет власть и построит стены
собственного города Марса. Ромул назовет этот народ
«римлянами» по своему имени ». (1.382-88)
По версии римского историка Ливия, который был современником Вергилий, король Нумитор Альба-Лонги, был свергнут своим младшим братом, Амулий.Чтобы сохранить свое правление, Амулий убил сыновей Нумитора. и заставил свою дочь Рею Сильвию (= Илья) стать весталкой. Девственник. В исторические времена весталки были единственными женщинами-священниками в Риме, а шесть девственницы — обычно выбираемые из сенаторских семей — служили Весте, богиня домашнего огня, сроком на тридцать лет. Рея забеременела и родила мальчиков-близнецов; она утверждала, что была изнасилован Марсом, богом войны. Близнецов приказали бросить. Тибр, но корзину снесло на берег, и близнецы были найдены волчица, которая их кормила.Они были обнаружены королевскими пастух, Фаустул, и он и его жена вырастили их. Так как они выросли, проявился их царственный характер. Когда их отчим подозревал их настоящую личность, он сказал им их сказка, и они восстали против Амулия и убили его. Их дедушка, Нумитор, был возвращен к власти, а Ромул и Ремус основал новый город: Рим. Различные истории объясняют Ромула убил своего брата Рема, но, как бы то ни было, Ромул стал единоличный правитель нового города.История подчеркивает жестокость истоки Рима: его основатели были детьми бога войны, рожденными как в результате изнасилования, за которым ухаживает волчица, и, в конце концов, один брат убил другого.
Юпитер завершает пророчество, глядя впереди время Вергилия и правление Августа (на которое ссылается фамилию Юлий, которую он получил, когда был усыновлен Юлием Цезарь, 1.405). Он пророчествует, что потомки троянцев («Дом, рожденный Ассарака» 1.398) будет править греками («оба Фтия и прославленные Микены и… победил Аргоса »1.399-400), и он предсказывает масштабы империи Августа и его славы. Большинство что важно, он заканчивает видением того, что в конечном итоге станет римской империей. достичь:
«… Забыв битву
, дикие поколения
станут щедрыми. И престарелые Вера и Веста,
вместе с братьями, Ромулом
и Ремом, будут издавать законы. Ужасные ворота
войны, с плотно сваренными железными пластинами,
должны быть заперты. Внутри нечестивый Ярость
будет сидеть на своем свирепом оружии, связанный
за спиной сотней медных узлов;
он должен ужасно простонать с окровавленными губами.(1.408-17)
Другими словами, завоевание — это средство для достижения цели: мир и власть закон. В конце концов, насилие будет приручено, и римское правление будет принести мир и цивилизацию побежденным. Будь это обнадеживающее пророчество будет — или может — быть выполнен — это вопрос, который Вергилий исследует в «Энеиде».
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВИРГИЛА HOMER IN
КНИГИ ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ ЭНЕИДА
ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ЭНЕЯ: Паутина аллюзии
«Тотчас конечности Энея расслабляются от холода.
Он стонет и протягивает обе руки к звездам.
Он громко восклицает: «О, три и четыре раза благословенны
тех, кто умер на глазах своих отцов
под стенами Трои. Сильнейший из всех
данайцев, о Диомед, почему
твоя правая рука не пролила мою кровь, почему
я не упал на Илианские поля,
там, где лежит свирепый Гектор, пронзенный
копьем Ахилла, где огромный
Сарпедон сейчас все еще жив, а Simois
схватил и сметал своими волнами столько
шлемов, щитов и тел храбрых! »(1.131-43)
Сцена смоделирована по образцу сцены из Одиссеи, в которой Одиссей лицом к лицу шторм на море, желает, чтобы он умер со славой в Трое в тот день когда он сражался, чтобы защитить тело Ахиллея:
«… В три и четыре раза более благословенны были все греки
, которые умерли на обширной земле Трои, чтобы доставить удовольствие
сыновьям Атрея. Если бы я встретил
такую же смерть, как они, разделил бы их судьбу
в тот день, когда толпы троянцев бросили в меня
бронзовых древков, сражаясь вокруг тела
убитого сына Пелея.Я получил бы
поминальных обрядов; Я бы заслужил большую известность
от ахейцев. Теперь вместо этого я нахожу себя жертвой
: мне грозит ужасная смерть ». (5.306-312)
Конечно, чувства также напоминают настроения Ахиллея. в Илиаде, когда он сталкивается с возможностью бесславного смерть в реке Ксантос. Конечно, не случайно, что Битва Ахилла с реками Трои (Ксантос и Симуа) — это последняя из нескольких сцен из Илиады, которую Эней вызывает по своему желанию что он мог умереть в Трое.Он ссылается на свой собственный бой с Диомеда (Илиада 5.166-318) и смерти Сарпедона и Гектор. Таким образом, в одной короткой речи Верджилу удается идентифицировать свою героя с Одиссеем и Ахиллеем, и процитировать четыре разных эпизоды из Илиады. Это хороший пример плотная текстура намеков на Илиаду и Одиссею, что Вергилий буду ткать на протяжении всего его стихотворения. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВИРГИЛОМ ГОМЕРИЧЕСКОГО ПОДОБИЯ Когда бог Нептун вмешивается, чтобы успокоить вод, Вирджил пользуется еще одной возможностью, чтобы продемонстрировать свое умное использование Поэзия Гомера.Во-первых, это любопытная инверсия роль бог моря; в Одиссее это был Посейдон, бог моря, кто преследовал Одиссея бурями, чтобы отомстить за ослепление своего сына, Полифем, гигантский циклоп. Что еще более важно, эта сцена представляет первый расширенное сравнение в «Энеиде». Описывая Нептун, Вергилий пишет:
«… Он успокаивает море
и скользит по воде на легких колесах.
И так же часто, когда толпа людей
потрясена восстанием, и в их головах бушует сброд
, и головни и камни
летят быстро — ибо ярость находит свое оружие — если,
случайно, они увидят человек замечательный
за праведность и служение, они молчат
и стоят внимательно; и он управляет
их страстями своими словами и охлаждает их дух:
так что весь шум моря утих
после того, как Отец, глядя на воды
и верхом под безоблачным небом, направил
своих лошадей, позволил своей добровольной колеснице бежать .”(1.207-20)
Это сравнение сразу узнается как пример характерное гомеровское сравнение, длинное, развернутое сравнение. Там также важные отличия. Многие гомеровские сравнения сравнивают люди и их действия со штормами, дикими зверями и другими фигурами из природного мира. Что здесь необычно, так это то, что шторм происходит в пределах Вергилия. повествование, и, сравнивая, Вергилий сравнивает это с событием в человеческом обществе: то успокоение городского беспорядка. Это переворачивает традиционный отношение человека и природы в поэмах Гомера.
Разница в форме вызова сравнения внимание к более глубоким различиям между двумя поэтами. В образ городского бунта — типично римский, к сожалению знакомый римской публике I века до н. э. как пример гражданского раздор, потрясший город; это сигнализирует о более широких усилиях Верджила по относиться его рассказ к римской истории и современным событиям. Фигура праведник, успокаивающий страсти толпы — как бог кто успокаивает воду — отражает глубокую озабоченность Верджила контролем над то страсти и укрощение насилия, будь то в отдельном герое, в римское сообщество, или в естественном мире.Короче, Вергилий использует литературный прием — расширенное сравнение — знакомый по Гомеру, но, используя его совершенно по-другому, он привлекает внимание к большему количеству глубокий различия в темах и проблемах его работы. Недолго после Вирджил сравнивает жителей Карфагена, строящих свой город, с Мероприятия пчел (1.601-19). Хотя это может показаться больше похоже на гомеровское типичный сравнение людей с животными, взгляд Вергилия на природу здесь контрасты с жестокостью, обнаруживаемой во многих гомеровских сравнениях.Здесь пчелы работают вместе как социальные животные, создавая образ упорядоченного сообщество, как стоический образ политического тела. Правда, найдется многочисленные примеры сравнений в Энеиде, которые довольно близки к тем, что в Гомер, но Вергилий использует свои первые примеры, чтобы отметить различия между его обеспокоенность и те из Гомера. ЭКФРАЗ ВИРГИЛА: ХРАМ ЮНОНА В КАРТАЖЕ Когда Эней достигает Карфагена, он видит изображения сцен из Троянской войны на Храме Юнона.Опять же, Вергилий заимствует гомеровскую технику, экфрасис (a яркое описание словами произведения искусства), чтобы описать сцены, которые видит Эней. Нет Только использует ли Вергилий технику, которая напомнит читателям гомеровские описание Щита Ахиллея, но некоторые сцены в Храме относятся к назад к событиям в «Илиаде» и других событий, которые выходят за рамки гомеровской истории. учетная запись. С самого начала он сигнализирует, что это не просто сцены Трои но, в частности, сцены из Илиады, когда он говорит:
«Он видит войны Трои, изложенные по порядку:
сражений, известных ныне во всем мире,
— сыновей Атрея и Приама, и
— Ахиллеса, свирепых. враг обоим.(1.647-50)
Упоминание Ахиллея, как «дикого врага» Приама и его сыновей. Атрея является явным намеком на его гнев в Илиаде и его ссору с Агамемноном. Среди сцен из Илиады, что Вергилий описывает убийство царя Резуса Диомедом во время ночного похода (Илиада 10.469-514), тщетное обращение троянских женщин к Афине (Илиада 6.263-311), Ахиллес прогнал тело Гектора вокруг стен Троя (Илиада 22.395-404) и призыв Приама о возвращении Гектора труп (Илиада 24.485-506). Он также добавляет истории, которые были известны из других стихотворений эпического цикла, не сохранились (Латтимор обсуждает их на стр. 24-28 своего введение в Илиаду). К ним относятся приход Эфиопский царь Мемнон и царица амазонок Пентесилея, чтобы помочь Трояны в последний год войны. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВИРГИЛА ВСТРОЕННОГО РАССКАЗ: РАССКАЗ В РАССКАЗЕ … Когда Эней начинает рассказывать свою историю в Пир Дидоны, Вергилий имитирует одну из самых драматических сцен в Одиссея, когда Одиссей (= Улисс на латыни) рассказывает историю своего странствия.В «Одиссее» Одиссей потерпел кораблекрушение в земли феаков, и его развлекают на их корт. Он не раскрыл свою личность, но на пиру он хвалит барда Демодока и просит его спеть историю Троянский конь. Одиссей так тронут своей собственной историей, что он начинает плакать. Его хозяин, король Алкинос, встревожен этим и велит барду закончить песню. С этим он спрашивает Одиссея, чтобы представиться, и он спрашивает, плакал ли он о родственник, погибший в Трое.Вергилий относится именно к этому сцена, когда Эней начинает свой рассказ о троянском коне и мешке Трой, сказав, что это заставило бы плакать даже самых суровых греков:
«Что Мирмидон или какой Долопиан,
какой солдат даже сурового Улисса,
мог удержать от слез, рассказывая такую историю?» (2.9-11)
Он ожидает, что его аудитория вспомнит, как Одиссей был тронут до слез. рассказ о троянском коне и привел к тому, чтобы рассказать свою собственную историю … как Эней будут сделать в Энеиде.
Так же, как он использовал гомеровское сравнение и экфрасис, Вергилий больше, чем подражает Гомеру, когда у него есть Эней рассказать история в рассказе (встроенное повествование).Не раньше Эней начал свой рассказ с того, как он рассказывает, как троянцы нашли греческую шпион Синон … и Синон рассказала им две истории. Следующее, что вы знаете, у нас есть история Синон в рассказе Энея в повествовании Вергилия. Более того, Sinon’s история особенно сложна и, как и некоторые сказки, Одиссей говорит по ходу «Одиссеи», это ложь. Собственно, Синон говорит две истории. Во-первых, он объясняет, почему он все еще там, рассказывая ложный история враждебного отношения Улисса к нему.Он утверждает, что был друг Паламеда, воина, осужденного с помощью Улисса на ложный обвинение в государственной измене. В результате, по словам Синон, его тронули. Улисс и Calchas, чтобы быть человеческим жертвоприношением, чтобы умиротворить ветры на их возвращаться. В этой истории он тонко предполагает, что греки на самом деле оставил, и, между прочим, он имеет в виду троянского коня. Как только он получил уверенности троянцев, он рассказывает свою вторую ложную историю, лошадь. Он утверждает, что это было предложение Минерве в качестве компенсации за ПАЛЛАДИУМ . , изображение, которое Диомед и Улисс пытались украсть у нее храм в Трое.Рассказы длинные, сложные и полны намёки на другие события. Оба ложны, первый — прерывается и намекает лошади — предмет второй истории, и две сказки сказал в обратном хронологическом порядке с побегом Синон от жертвы предшествующий история создания лошади. Короче говоря, Вергилий показывает, что он ценит сложность использования Гомером встроенного повествования, а также что он может не только имитировать, но и превзойти. СМЕРТЬ ПРИАМА: ДИАЛОГ МЕЖДУ ДВА СТИХИ Сравнение, экфрас и встроенное повествование некоторые из устройств, которые имитирует Вирджил, чтобы конкурировать с Гомеровским артистизм.Это не просто игры в слова. Верджил использует наши знание гомера чтобы обогатить его рассказ. Он мгновенно характеризует Энея в начальная сцена, полагаясь на то, что его аудитория знакома с Одиссеем и Ахиллес и их стремление к славе. Он использует свое первое сравнение чтобы выделить некоторые из различных проблем его собственного стихотворения. Один из лучших примеров из первых книг Энеиды о том, как Вергилий использует Гомера, чтобы усилить влияние его собственной истории. драматическая сцена, в которой Приама убивает Пирр, сын Ахиллея (2.607-761).
Эней начинает с описания черного входа в Дворец Приама, куда Андромаха приводила своего маленького сына Астианакса, навестить своего деда, Приама. Ссылка на Андромаху и Астианакс, конечно, мог напомнить читателям о пронзительном Прощание с женой и сыном в шестой книге «Илиады». Более в общем, Вергилий использует этот нежный образ семейного посещения, чтобы сдвинуть сцену с ужасы войны и жестокое противостояние, которое вот-вот начнется. место.Это метод, который Гомер эффективно использовал. Когда Гектор запаниковал и убежал от Ахилла в «Илиаде», как описал Гомер. горячие и холодные источники за пределами Трои, и он упомянул « каменные умывальники и великолепные места, где жены Троянцы и их милые дочери стирали одежду до блеска, в старые времена, когда был мир, до прихода сыновей Ахейцы »(Илиада 22.153-56). Это ностальгическое воспоминание во время беззаботного мира подчеркнули суровую жестокость сражаться Гектора и Ахиллея, происходящего на глазах у Гектора родители.
Когда царица Гекуба (по-гречески Гекаба) ругает Приама для вооружения к битве, вспоминаются снова трагические сцены в конец Илиады, когда сначала Гекуба призвала Гектора искать безопасности внутри стен (Илиада 22.79-89), а затем она попыталась отговорить Приам из Палатка Ахиллея, чтобы просить о возвращении трупа Гектора (Илиада 24.200-16). Она убеждает Приама укрыться у алтаря, но сцена прерывается преследованием Пирра Политеса, одного из сыновья. Как и Гектор в «Илиаде», его убивают раньше, чем его родители глаза (2.707-16). Приам гневно реагирует:
«… Хотя в кулаке смерти,
при этом, Приам не щадит ни голоса, ни гнева:
» Если на небесах есть доброта
, чтобы наблюдать за такими действиями, за это преступление
и возмущение да найдет ли ты себе достойную благодарность
и надлежащую плату от богов, ибо
вы заставили меня увидеть убийство моего сына,
осквернили лицо отца смертью. Ахилл —
вы лжете, называя его отцом — никогда не имел дела с Приамом
так — и я, его враг;
, так как ему было стыдно перед претензиями и доверием
, которые являются просителями.Он вернул
для захоронения бескровного трупа Гектора
и отправил меня в безопасности в мое царство ». (2.716-29)
Пирру Приам вызывает в памяти его отца Ахиллеуса и его уважительное отношение к Приаму, когда он пришел с требованием выкупа Гектора. тело. К аудитории, речь Приама и его противостояние с Ахиллеем. сын вызывает ту волнующую сцену в конце «Илиады». Вот, Приам имел обратился к Ахиллею от имени своего отца Пелея, и тот противопоставлен его собственное положение с положением Пелея, который, как он думал, в конечном итоге видеть снова его сын.Конечно, обращение было действеннее, чем Приам мог знать: Ахилл знал, что ему суждено было умереть в Трое, и он мог представить, как Пелей скорбит по нему, как Приам горевал по нему. Гектор.
В Энеиде обстоятельства изменились и результаты обращения Приама трагически разные. Пирр, похоже, не читал Илиаду, и для него память о своем отец — это память о потерянном отце, которого он почти не знал, отнятый у него его смерть в Трой. Это его только бесит, и он в каком-то смысле «помнит» свое отец, показав свойственный ему гнев.Его сознание смерти его отца становится очевидным, когда он обращается к тени Ахиллея а также саркастически приказывает Приаму передать ему сообщение, известие о его сыне. что в «Одиссее» тень Ахиллея искала Одиссей. Черствый, хладнокровный убийство Приама было бы жестокой сценой при любых обстоятельствах, но Вергилия намёки на Илиаду делают её ещё более бесчеловечной, потому что мы помним то смерть Гектора и горе его родителей, и мы противопоставляем убийство Приама с трогательной сценой, когда Приам и Ахиллей горевали все вместе.Наконец, у сцены есть еще одна аудитория: Сам Эней. Для него убийство Приама действительно напомнило ему о его своего престарелого отца, Анхиса, и это то, что в конце концов приводит его к покидать борьба и забота о безопасности своей семьи.
ХАРАКТЕР ЭНЕЯ: РИМСКИЙ ГЕРОЙ В СОЗДАНИИ
Только зверское убийство Приама наконец побуждает Энея разыскать свою семью и бежать из горящего города, как ему сказали сделать. На протяжении всей Энеиды Эней изображен как герой в процессе становления, упорный герой, который иногда медленно осознает свое предназначение, и человек, который должен преодолевать препятствия в пределах его собственной природы, чтобы достичь высшая цель, которую он не может полностью понять.Это важно что Вергилий впервые представляет Энея в морской сцене, в которой ссылки на Гомера предлагают сравнение с Ахиллеем и Одиссей. Эней в образе гомеровского героя, ностальгирующего по славной смерти и что немаловажно, оглядываясь в прошлое. Даже когда он представляет будущее, он может делать это только с точки зрения прошлого. Когда он воодушевляет своих людей после кораблекрушения, он говорит им: «Через так много кризисы и бедствия мы делаем для Лацио, где судьба обещала мирное урегулирование.Постановлено, что царство Трои снова встанет. » (1.284-88).Эней снова и снова оплакивает потери в его прошлое. Он плачет, когда видит рассказы о Троянской войне на то Храм Юноны (1.651), но Вергилий напоминает нам о пустоте этих изображения — и из прошлого, комментируя:
«Со многими слезами и вздохами он питает свою душу тем, что есть не что иное, как картина.» (1.659)
Начиная свой рассказ, он говорит, что он возобновит старые горести (2.4-17). Когда он рассказывает историю Лаокоона, ему хочется, чтобы все изменилось. иначе, так что «Трой, ты бы еще стоял, а ты, высокий форт Приам, ты бы выжил.
Его привязанность к прошлому подчеркивается его нежелание последовать полученному совету покинуть Трою. Когда призрак Гектора является ему во сне, сообщение ясное и ясное. просто:
«Ах, рожденная богиней, беги … и вырви
себя из этого пламени. Враг
завоевал стены; Трой падает с ее высокой вершины.
Наш дом, наш Приам — они заслужили свое:
можно было бы спасти Пергам любой доблестью,
— тогда моя рука послужила бы.Но Троя вверяет вам
своих святынь и домашних богов;
забери их, как товарищей по твоей удаче,
найди для них великие стены, которые, наконец,
, когда ты пересекешь море, ты построишь ». (2.395-404)
Даже без этой речи ужасный образ Гектора должен был быть достаточно, чтобы понять, что время Троя истекло. Рассказывая Эней вспоминает, что не торжествующий Гектор сорвали доспехи Ахиллея с Патроклоса или подожгли греческий корабли (2.379-81). Это был Гектор, «как когда-то он был расчленен тащащаяся колесница, черная от окровавленной пыли; его опухшие ноги были пронзены стрингами ». (2.375-77). Короче, это было побежденное Гектора, а в «Илиаде» смерть Гектора неоднократно связывалась с падение Трои.
Несмотря на эту мечту — или кошмар, Эней. просыпается только для того, чтобы схватить свое оружие и приготовиться к бою:
«… Ярость
и гнев движут моими мыслями. Моя единственная мысль:
, как прекрасно умереть на оружии.(2.431-33)
Даже своевременное появление жреца Пантуса не может напомнить Эней из послания Гектора, хотя Пантус идет с очень образы богов, которые призрак Гектора велел ему взять далеко. Кроме того, слова Пантуса достаточно ясны:
«Настало — последний день
и неизбежное время Трои. У троянцев
были; Трой был; прошла гигантская слава
тевкриан … »(2.442-45)
Тем не менее Эней, ведомый яростью, бросается в бой.
Конечно, у Вергилия вряд ли может быть Эней. просто вырезать и запустить. В героической традиции он делает его позиция, но Вергилий подчеркивает, что Эней не может понять его миссия, и что его эмоции — ярость и ярость — блокируют его от принятия его долг. После убийства Приама Эней натыкается на Елену и почти убивает ее в приступе гнева (2.774-92). Его мать, Венера, вмешивается чтобы защитить Хелен, и в жуткой сцене она снимает вуаль с его глаза, так что он может буквально видеть богов, разрушающих Трою (2.812-42). Только теперь он начинает понимать, что судьба Трои — быть уничтожен … и его судьба сбежать.
Вторая книга Энеиды заканчивается мрачной запиской — Эней и его семья потеряли свой город, и теперь Эней теряет его жена, Креуса, тоже. Их разлучили во время полета из горящий город, и Эней ищет ее, только чтобы встретить ее призрак. Призрак Креусы предсказывает «царство и королевскую невесту» (2.1057) для Эней в «Гесперии, где течет Лидийский Тибр» (2.1054).В жалком сцена, по образцу попытки Одиссея обнять тень своей матери в то Odyssey, Вирджил пишет:
«Когда она закончила со словами — я плакал и
хотел сказать так много вещей — она покинула
и исчезла в прозрачном воздухе. Трижды
я пытался обнять ее за шею;
в три раза больше Тени, которую я схватил напрасно, ускользнуло от моих рук
— как ветры флота, больше всего как крылатый сон ». (2.1065-70)
Эней описывает троянских беженцев, которые собрались вместе с ним, как «толпу печали »(2.1075), и в конце второй книги он поднимает своего отца и направляется в горы. В каком-то смысле незабываемый образ Эней, несущий своего отца, представляет его, несущего бремя своей прошлого и предстоящей миссии.
Это дорогостоящая миссия для Энея: он проиграл его город и его жена, и к концу долгого пути, полного неудачные попытки основать новый город, он потеряет отца, как хорошо. Примечательно, что когда Эней завершает свой рассказ (3.915-27) с печальным счетом смерть своего отца, Вергилий теперь описывает героя как «отца Энея». (3.929), знак его новой роли и его нового будущего. Эней, однако называет смерть своего отца «моим последним испытанием» и «термином моего долгого путешествия »(3.925-26). Он до сих пор не знает, как впереди много страданий и жертв. Как сказал Вергилий ранее,
«Было так трудно основать расу Рима». (1,50) ВЕРНУТЬСЯ К ЭНЕЙДА ВИРДЖИЛА: ВВЕДЕНИЕ
ЗАПИСИ К КЛАССАМ, 24/25 ОКТЯБРЯ (книга 1)
ЗАМЕЧАНИЯ К КЛАССАМ, 30/31 ОКТЯБРЯ (книги 2-3)
РАСПИСАНИЕ ЧТЕНИЯ (понедельник / среда)
РАСПИСАНИЕ ЧТЕНИЯ (вечер вторника)
ВОЗВРАТ НА 2211>
Душа у Платона, Гомера и Орфикы
Резюме
Неоплатоник Олимпиодор утверждает, что «Платон везде заимствует у Орфея», но многие идеи загробной жизни, которые Платон предположительно почерпнул из «Орфизма», исходят не из Орфики, а из более широкой мифологической традиции.Однако даже те элементы, которые Платон действительно черпал из Орфикы или подобных источников, он значительно трансформировал в соответствии со своими философскими целями в конкретном диалоге. Сначала я исследую идею, которая появляется во многих различных источниках из самых ранних свидетельств, о живой загробной жизни, идея, которая отличается от эпического видения Гомера, где поэтическая слава обеспечивает единственную значимую форму жизни после смерти. Тем не менее дифференцированная загробная жизнь с осуждением, сложной географией, наградами и наказаниями была широко распространенной и общепринятой идеей, которой Платон манипулирует различными способами в различных диалогах.Напротив, другие идеи отношения души к телу, такие как душа, погребенная в теле или процесс реинкарнации, кажутся отмеченными, в свидетельствах Платона и других, как необычные и незнакомые идеи, которые Платон снова переставляет, чтобы соответствовать его аргументам в диалоге.
Haut de pageБиблиография
Бернабе А. (1995).Una etimología platónica: ΣΩΜΑ-ΣΗΜΑ. Филолог 139 (2): 204-237.
Бернабе А. (1997). Orfeotelestas, charlatanes, intérpretes: transmisores de la palabra órfica. Homenatge a Miquel Dolç. М. дель К. Бош и М. А. Форнес. Пальма-де-Майорка: 37–41.
Бернабе, А. (1998). Platone e l’orfismo. Destino e salvezza: tra culti pagani e gnosi cristiana. Исторические религиозные маршруты Уго Бьянки . Г. Сфамени Гаспарро. Козенца, Лионелло Джордано Редактор: 37-97.
Бернабе А. (2002). La toile de Pénélope: a-t-il existé un mythe orphique sur Dionysoset les Titans? Revue de l’histoire des Religions 219 (4): 401–433.
Бернабе, А. (2004). Poetae Epici Graeci. Testimonia et fragmenta. Парс. II, Orphicorum et Orphicis similium testimonia et fragmenta , Monachii et Lipsiae, fasc. 1, (2004a), фас. 2, (2005), фас. 3, (2007).
Бернабе, А. (2011). Platón y el orfismo: Diálogos entre Religión y Philosofía .Мадрид: Abada Editores.
Бланк, Д. (1991). Судьба невежественных в платоне Gorgias . Гермес 119: 22-36.
Бриссон, Л. (1995). Orphée et l’Orphisme dans l’Antiquité gréco-romaine . Вермонт.
Burkert, W. (1982). Ремесло против секты: проблема орфиков и пифагорейцев. Еврейское и христианское самоопределение: Том третий — Самоопределение в греко-римском мире. Б. Мейер и Э. П. Сандерс. Филадельфия, Fortress Press: 1-22.
Касадио, Г. (1991). La metempsicosi tra Orfeo e Pitagora. Буржо, изд. Orphisme et Orphée: En l’honneur de Jean Rudhardt , Recherches et Rencontres 3: Geneva, 119–55.
Кларк, М. (1999). Плоть и дух в песнях Гомера: исследование слов и мифов . Оксфорд: Clarendon Press.
Клаус Д. (1981). К душе: исследование значения психики до Платона . Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.
Дитрих, А.(1893). Некия. Beiträge zur Erklärung der neuentdeckten Petrusapokalypse , Marburg (Лейпциг-Берлин, 1913).
Эдмондс Р. (1999). Разрушая миф Загрея: несколько пренебрежительных замечаний об орфизме и первородном грехе. Классическая античность 18 (1): 1-24.
Эдмондс Р. (2000). Вдохнули ли митраисты? — Техника теургического восхождения в литургии Митры, халдейских оракулах и некоторых митраических фресках. Древний мир 32.1: 10-24.
Эдмондс, Р.(2004). Мифы о путешествии в загробный мир: Платон, Аристофан и «орфические» золотые таблички . Нью-Йорк, издательство Кембриджского университета.
Эдмондс Р. (2008). Необычные люди: Mystai и Magoi, Magicians и Orphics в папирусе Derveni. Классическая филология 103: 16-39.
Эдмондс Р. (2008). Переработка плащаницы Лаэрта: больше об орфизме и первородном грехе . Интернет-центр эллинских исследований (http://chs.harvard.edu/chs/redmonds).
Эдмондс, Р.(2013). Переосмысление древнего орфизма: исследование греческой религии . Издательство Кембриджского университета.
Ферверда Р. (1985). Значение слова σῶμα в книге Платона Cratylus 400c. Гермес 113: 266-279.
Гань, Р. (2007). Ветры и предки: Physika Орфея. HSCPh 103: 1-24.
Граф Ф. (1974). Eleusis und die orphische Dichtung Athens, vorhellenistischer Zeit , Берлин-Нью-Йорк.
Гатри, В.К. С. (1952). Орфей и греческая религия , Princeton University Press: Princeton.
Керн, О. (1922). Orphicorum Fragmenta . Берлин, Вайдманн.
Komorowska, J. (2004). Веттий Валент Антиохийский: интеллектуальная монография. Краков: Księgarnia Akademicka.
Kouremenos, Th., G. Parássoglou и K. Tsantsanoglou. (2006). Папирус Дервени . Firenze.
Линфорт, И. М. (1941). Искусство Орфея .Беркли и Лос-Анджелес, Калифорнийский университет Press.
Lobeck, Chr. А. (1829). Aglaophamus sive de theologiae mysticae Graecorum causis libri tres . Fratrum Borntraeger: Regiomontii Prussorum.
Лукас, Д. У. (1946). Ипполит. The Classical Quarterly , vol. 40, № 3/4: 65-69.
Macchioro, V. (1930). От Орфея до Павла: история орфизма , Генри Холт и Ко: Нью-Йорк.
Мур, К. (1912).Греческие и римские аскетические тенденции. Гарвардские эссе по классическим предметам , изд. Смит. Houghton Mifflin Co .: 97-140.
Обейесекере, Г. (2002). Воображая карму: этические преобразования в индейском, буддийском и греческом возрождении . Юинг, Нью-Джерси, США: Калифорнийский университет Press.
Паркер Р. (1995). Ранний орфизм. Греческий мир . А. Пауэлл. Лондон, Рутледж: 483-510.
Редфилд Дж. (1991). Политика бессмертия. Orphisme et Orphée: En l’honneur de Jean Rudhardt .П. Боржо. Женева. 3: 103-17.
Роде, Э. (1925). Психея: культ души и вера в бессмертие у греков , пер. Хиллис. Кеган Пол, Trench, Trubner & Co., Ltd .: Лондон.
Sourvinou-Inwood, C. (1981). Умереть и войти в дом Аида: Гомер, до и после. Зеркала смертности: исследования социальной истории смерти . Дж. Уэйли. Нью-Йорк, St. Martin’s Press: 15-39.
Сурвину-Инвуд, К. (1986). Преступление и наказание: Титий, Тантал и Сизиф в Одисей 11. BICS 33: 37-58.
Сурвину-Инвуд, К. (1995). «Чтение» греческой смерти . Кларендон Пресс: Оксфорд.
Смит, Х. У. (1912). Представления о бессмертии от Гомера до Платона. Гарвардские эссе по классическим предметам , изд. Смит, Houghton Mifflin Co .: 239-283.
Вест, М. Л. (1983). Орфические стихи . Оксфорд, издательство Оксфордского университета.
Haut de pageБанкноты
Паркер 1995, стр.500. Такое утверждение не только игнорирует массу орфического материала по другим предметам (который Паркер действительно упоминает в другом месте в своем обсуждении), но и предполагает, что гомеровская некия не повлияла на поведение своей аудитории. Любая традиционная сказка, особенно такой влиятельный миф, как «Одиссея некия», предоставляет своим слушателям модель мира и поведения в нем. См. Эдмондс 2004, стр. 4-13.
См., В частности, Edmonds 2008a, 2008b и 2013 (из которых взято часть вышеизложенного).
“El creyente órfico busca la salvación Individual, dentro de un marco de referencia en que son puntos centrales: el dualismo alma-cuerpo, la existencia de un pecado antecedente, y el ciclo de trasmigraciones, hasta que unirsema la consigue . » Бернабе 1998a, стр. 172; ср. Бернабе 1997, стр. 39; Бернабе 2002b, стр. 208–9; Бернабе 2011, стр. 11-14, 254-256. В своем важном издании фрагментов (Bernabé 2004 Poetae Epici Graecae II.2: 224) он утверждает: «Orphici agebant vitam Religiosam, quem initiati in ritu privato adipiscebantur; habebant libros tradentes et servantes doctrinam Orpheo adscriptos; Credebant animam immortalem esse, sed culpam vetustam quae hereditas a Titanibus devenit, sibi expiandam esse ritus certos Celebrando, praecepta instituta quaedam observando; Credebant quoque animas suas in nova corpora transituras esse antequam corpore liberatae aeternam vitam beatam ad inferos conqui possent.”Гатри 1952, стр. 73, формулирует те же идеи в менее осторожных терминах: «Орфические доктрины включали веру в первородный грех, основанную на легенде о происхождении человечества, в подчеркнутом отделении души от тела и в будущей жизни».
«Именно орфические мистерии, — провозглашает Смит, — породили самые глубокие идеи греческой религии — божественное происхождение души, ее вечную природу и личное бессмертие». Смит 1912, стр. 274. Cp., Moore 1912, стр.113–114, «Какими бы экстравагантными ни был орфизм, следует помнить, что он принес в европейский мир определенные доктрины, чреватые духовными плодами. … Платону оставалось принести орфическое семя к плодам, дав интеллектуальную основу доктрине о божественной природе души, которую он таким образом поднял из плоскости простой эмоциональной веры ». Влиятельная книга Дитериха Nekyia направлена на то, чтобы проследить христианские образы ада до орфических источников, в то время как книга Маккиоро Орфей до Павла выводит теологию Св.Павел из орфических верований. Дитрих 1893; Маккиоро 1930.
Роде 1925, стр. 9, жалуется: «Говорить о« бессмертной жизни »этих душ, как это делали ученые древности и современности, вряд ли можно сказать, что живут даже , как и образ, отраженный в зеркало ; и что они продлевают на вечность свое призрачное существование-образ — где у Гомера мы когда-нибудь находим это сказанное? »
Для Роде, опираясь на идеи своего друга Ницше, дионисийский экстаз давал поклоняющемуся мистическое отождествление с божеством, ощущение бессмертной жизни, но это были только рационализирующие (аполлинские) идеи орфистов, которые сформировали это примитивное чувство. в реальную доктрину.«Размышление о природе мира и Бога, изменяющийся и обманчивый поток явлений с неразрушимой Единой Реальностью, стоящей за ним; представление о божестве, которое есть Единое, единый свет, который, разделенный на тысячу лучей и отраженный от всего сущего, снова достигает своего единства в душе человека: такие мысли, как эти, соединенные с тусклым полусознательным импульсом восторженное поклонение танцам могло бы позволить чистым водам потока мистицизма, наконец, очиститься, освободившись от мутного и неудовлетворительного энтузиазма популярных религиозных практик.»(Роде, 1925, стр. 266)
Cp. Лукас 1946, стр. 67. «Современный читатель, сбитый с толку и встревоженный очевидной грубостью большей части традиционной греческой религии, склонен везде искать признаки орфизма, потому что он дает больше того, что он ожидал от религии, и он не любит считают, что этого не требовали и греки ».
Таким образом, например, несмотря на ее предостережения, недавний обзор греческих верований в смерть и загробную жизнь Джонстон рассматривает безжизненную загробную жизнь у Гомера как первостепенную как по времени, так и по важности.«В древние времена греки, по-видимому, считали, что после смерти все заключили одну и ту же сделку … Души существовали в состоянии, которое не было неприятным, но и не особенно приятным». (Джонстон 2004, с. 486.)
Cp. Альбинус 2000, стр. 16. «Архаичное отношение к смерти ограничивалось воспоминанием и поклонением мертвым через культ героя и эпическую песню. Под влиянием гомеровского дискурса судьба смертных рассматривалась, за некоторыми исключениями, как отбытие в Дом Аида, населенный призрачными образами прошлых жизней.Однако особый интерес к , в дальнейшем , представляет собой продолжение индивидуального существования как такового, развивавшегося от архаических до классических времен, во многом под влиянием орфического дискурса и сопровождавшегося обширными изменениями в социальной жизни ». Аналогичным образом, Бернабе 2011, стр. 157. Sourvinou-Inwood 1995 связывает изменение отношения к смерти и загробной жизни с возвышением города-государства и рассматривает роль орфических сектантов просто как развитие наиболее крайних форм идей.
pace Rohde 1925, p. 26. «Если бы гомеровский символ веры не был построен по существу так, чтобы соответствовать верованиям того времени, или, по крайней мере, не мог быть приведен в соответствие, тогда это невозможно объяснить (даже учитывая поэтическую традицию школа) за единообразие творчества многих поэтов, приложивших руку к сочинению этих двух стихотворений. В этом узком смысле можно справедливо сказать, что стихи Гомера представляют собой распространенное верование того времени.У Sourvinou-Inwood 1995 есть гораздо более тонкая модель, но она все еще полагает, что гомеровские поэмы представляют собой самый ранний этап развития идей.
Тень Патроклоса относится к другим призракам как ψυχαὶ εἴδωλα καμόντων — души, призраки измученных ( Илиада 23.72), и Ахиллес излагает этот вид после своего видения Патроклоса во сне (, Илиада ): « Ах я! Так что даже в доме Аида есть что-то, душа и призрак, но ума нет совсем.”Πόποι ἦ ῥά τίς ἐστι καὶ εἰν Ἀΐδαο δόμοισι ψυχὴ καὶ εἴδωλον, ἀτὰρ φρένες οὐκ ἔνι πάμπαν. Независимо от того, что (τις) выживает, не хватает φρένες, силы разума или эмоций, которые являются существенным элементом живого человека. Плач Ахилла по поводу состояния души умершего приходит после того, как он попытался обнять тень своего давно ушедшего спутника, и та же жалкая сцена порождает ту же мысль, когда Одиссей пытается обнять тень своей матери в подземном мире. Она говорит ему, что она не уловка или ложный образ, но это назначенный путь смертным, когда кто-то умирает.Ибо сухожилия больше не удерживают плоть и кости вместе, но сильная мощь пылающего огня уничтожает их, как только жизнь покидает белые кости, а дух, как сон, улетает прочь и парит взад и вперед. ” Odyssey 11.218-222. ἀλλ ’αὕτη δίκη ἐστὶ βροτῶν, ὅτε τίς κε θάνῃσιν. | οὐ γὰρ ἔτι σάρκας τε καὶ ὀστέα ἶνες ἔχουσιν, | ἀλλὰ τὰ μέν τε πυρὸς κρατερὸν μένος αἰθομένοιο | δαμνᾷ, πεί κε πρῶτα λίπῃ λεύκ ’ὀστέα θυμός, | ψυχὴ δ ’ἠΰτ’ ὄνειρος ἀποπταμένη πεπότηται. Роде и другие восприняли это утверждение, чтобы подразумевать, что именно процесс кремации удаляет φρένες и θύμος из души, которая отправляется в Аид, но см. Ниже.(О различных подходах к компонентам гомеровского «я» см., Например, Клаус 1981 или Кларк 1999, стр. 42-47.) Эта идея усиливается в «Одиссее», когда Цирцея описывает Тиресия как единственную тень в подземном мире, которая сохранила свою ум (νόον); все остальные просто бормочущие призраки. τοῦ τε φρένες ἔμπεδοί εἰσι · τῷ καὶ τεθνηῶτι νόον πόρε Περσεφόνεια, οἴῳ πεπνῦσθαι, τοὶ δὲ σκιαὶ ἀίσσουσιν. ( Odyssey 10. 493-5)
Гомер Илиада 12.322-8. πέπον εἰ μὲν γὰρ πόλεμον περὶ τόνδε φυγόντε | αἰεὶ δὴ μέλλοιμεν ἀγήρω τ᾽ ἀθανάτω τε | ἔσσεσθ᾽, οὔτέ κεν αὐτὸς ἐνὶ πρώτοισι μαχοίμην | οὔτέ κε σὲ στέλλοιμι μάχην ἐς κυδιάνειραν · | νῦν δ᾽ ἔμπης γὰρ κῆρες ἐφεστᾶσιν θανάτοιο | μυρίαι, ὐ οὐκ ἔστι φυγεῖν βροτὸν οὐδ᾽ ὑπαλύξαι, | ἴομεν ἠέ τῳ εὖχος ὀρέξομεν ἠέ τις ἡμῖν. О мой друг, если бы мы двое, сбежавшие из этой войны, могли навсегда остаться нестареющими и бессмертными, я бы сам не сражался в первых рядах и не побуждал бы тебя к битве, в которой люди завоевывают славу.Но теперь, когда над нами нависло десять тысяч смертельных приговоров, от которых ни один смертный не может ускользнуть, позвольте нам идти вперед, чтобы либо мы забрали славу у кого-то, либо у кого-то из нас.
Таким образом, даже Ахиллес, который решил умереть молодым и славным, предпочел бы снова быть живым, хотя он не отказывается от своего прежнего выбора и рад услышать, что его сын, Неоптолемос, также обеспечивает себе бессмертие через свои славные дела.
«Яркость гомеровского образа бессмысленных призраков настолько сильна и поразительна, что окрашивает представления современных ученых об этом Аиде; без сомнения, он частично ответственен за монолитные интерпретации, наложенные на него.»(Sourvinou-Inwood 1995, p. 84, n. 210)
Homer Odyssey 11.541-546; Гомер Илиада 24.591-595. Патроклос теперь благополучно кремирован и прославляется в похоронных играх и, таким образом, полностью интегрирован в Аид; если «правило» стандартной версии состоит в том, что покойный теряет сознание после кремации, Патроклос не должен иметь никакой возможности узнать, что сделал Ахиллес, или какие-либо эмоции, которые он мог бы испытать, если бы он действительно научился. Роде отстаивал эту точку зрения на основе Odyssey 11.221-2, кремация — это точка, в которой душа теряет φρένες и θύμο, и что переход от кремации к ингумации в постгомеровский период принес новые идеи о сохранении сознания для души (или вернул их из предыдущие периоды ингумации. Однако Сурвину-Инвуд, опираясь на более позднюю археологию, которая отслеживает различия между практиками в разное время и в разных регионах, отмечает: «Можно показать, что выбор между кремацией и ингумацией является вопросом моды, без значения.(Sourvinou-Inwood, 1981, стр. 33; ср. Snodgrass, стр. 143-7)
Гомер Одиссея 11. 29-33. Я много раз клялся бессильным головам мертвых, что, когда я вернусь на Итаку, я зарежу в своих чертогах бесплодную корову, какая из них будет лучшей, и усыплю костер сокровищами, и одному Тиресию, не считая остальное я бы посвятил черному барану, выделяющемуся среди всех в наших стадах. πολλὰ δὲ γουνούμην νεκύων ἀμενηνὰ κάρηνα, | λθὼν εἰς Ἰθάκην στεῖραν βοῦν, ἥ τις ἀρίστη, | ῥέξειν ἐν μεγάροισι πυρήν τ ’ἐμπλησέμεν ἐσθλῶν, | Τειρεσίῃ δ ’ἀπάνευθεν ὄϊν ἱερευσέμεν οἴῳ | παμμέλαν ’, μήλοισι μεταπρέπει ἡμετέροισι.Cp. Odyssey 10.521-6.
Как отмечает Клаус 1981 в Илиаде 23.103-4: «Что впечатляет в этих линиях, так это не то, что они объясняют особую природу оттенка, а то, что они демонстрируют необходимость объяснения и определения». (стр.98)
Sourvinou-Inwood 1995, стр. 79, ссылаясь на Odyssey 11, Odyssey 10.493-5, Iliad 23.103-7. «Но если, как я предполагаю, фильтры поэта и аудитории были сформированы верой в Аид, который (независимо от того, был ли он четко сформулирован иерархически) вовлекал жителей со способностями, ценностями и образцами поведения, по крайней мере, минимально сопоставимыми с те, которые у них были при жизни, высший статус Ахилла в Аиде выглядел бы «только здравым смыслом» и поэтому принимался бы без исследования.»(Стр. 80)
Гомер Одиссея 11.568-575. Как отмечает Сурвину-Инвуд: «Вне этого контекста он [Гомер] не придерживается ограничений веры в бессмысленные тени; поскольку для него (и для его аудитории), которым вера в живые оттенки считалась само собой разумеющейся, артикуляция поведения или веры, включающая такие живые оттенки, не воспринималась иначе, как «естественная» ». Картины в вазах изображают мертвых, занятых различными приятными занятиями — играми, такими как песои или кости, — и пиндар фр.130 есть мертвые, которые занимаются верховой ездой, гимнастикой и игрой на лире. Cp. Гарланд 1985, стр. 68-72.
Много изобретательности было без нужды проявлено в попытке объяснить наказания Тантала, Тития и Сизифа в гомеровской некии, чтобы их страдания не противоречили безмозглости мертвых, но эти трое просто представляют собой заметные фигуры, которые страдают в загробная жизнь, так же как Одиссей встречает других знатных людей с другой судьбой.Нет никаких оснований полагать, что они на самом деле не умерли, или что они являются «космическими» грешниками (как предполагает Sourvinou-Inwood 1986) или иным образом представляют особые виды преступлений. Эриньи появляются в клятвах ( Илиада 3.276-80; 19.259-60) как фигуры, которые под землей наказывают нарушивших клятву, но гомеровские стихи не раскрывают, в отличие от других источников, перечень преступлений и наказаний. , а также карателей.
Платон Республика 330d-331a.Картина Полигнота, изображающая Одиссея в подземном мире в 5 -м годах до н.э., которую Павсаний видел в Дельфах, обеспечивает более широкий выбор карателей и наказаний. Помимо упомянутых в «Одиссее», Полигнот изображает человека, который жестоко обращался со своим отцом, которого, в свою очередь, подвергает жестокому обращению со стороны отца, в то время как кто-то, совершивший святотатство, остается перед фармакевтрией. (10.27-31) Дальнейшие мучения доставляет ужасное чудовище по имени Эвриномос — демон неизвестный, отмечает Павсаний, некияям Одиссеи, Миньям и Ностоям.Демосфеническая речь свидетельствует о других подобных картинах, изображающих загробные муки нечестивых. [Дем.] 25.53. Оратор осуждает своего оппонента: «Но он непримирим, неуравновешен, нелюдим; в нем нет доброты, дружелюбия, чувств, которые знает обычный человек; все те вещи, которыми художники изображают нечестивых в Аиде — проклятия, богохульство, зависть, фракции, раздоры, — этим он будет окружен. Итак, этот человек, который вряд ли умилостивит богов в Аиде, но будет брошен среди нечестивых из-за порочности его жизни… не накажете ли вы его? » ἀλλ ἄσπειστος, ἀνίδρυτος, ἄμεικτος, οὐ χάριν, οὐ φιλίαν, οὐκ ἄλλ οὐδὲν ὧν ἄνθρωπος μέτριος γιγνώσκων: μεθ ὧν δ οἱ ζωγράφοι τοὺς ἀσεβεῖς ἐν Ἅιδου γράφουσιν, μετὰ τούτων, μετ ἀρᾶς καὶ βλασφημίας καὶ φθόνου καὶ στάσεως καὶ νείκους ;
Платон, Республика 330d-331a.Кефалос — хороший представитель общей тенденции не верить, что любое такое правосудие или возмездие коснется лично человека, пока он не столкнется с неминуемой перспективой. Cp. Платон Gorgias 523a и 527a. Автор Дервени также упрекает тех, кто отказывается верить в ужасы Аида. Ἅιδου δεινὰ τί ἀπιστοῦσι; (столбец V.6 = OF 473)
Конечно, большинство людей склонны считать, что все, что они сделали, на самом деле не так уж и плохо. Как отмечает Гарланд: «Существует мало доказательств того, что большинство греков провели свои последние годы в предчувствии предчувствия вины перед перспективой расплаты в будущем.Страх в сочетании со здоровым фатализмом кажется худшим, с чем приходилось выживать среднестатистическому умирающему греку ». (Гарланд 1985, стр.17)
Hypereides 6.43. Но если в Аиде есть еще какое-то сознание и забота со стороны какого-то божества, как мы полагаем, то вполне вероятно, что те, кто защищал почести богов, когда они были уничтожены, встретили бы величайшую заботу со стороны божества. εἰ δ ἔστιν αἴσθησις ἐν Ἅιδου καὶ ἐπιμέλεια παρὰ τοῦ δαιμονίου, ὥσπερ ὑπολαμβάνομεν, εἰκὸς τοὺς ταῖς τιμαῖς τῶν θεῶν καταλυομέναις βοηθήσαντας πλείστης κηδεμονίας ὑπὸ τοῦ δαιμονίου τυγχάνειν…
Платон Законы 959b4. Хорошо сказано, что тела мертвых — это просто изображения тех, кто умер, но то, что каждого из нас действительно реально, душа, которую мы говорим бессмертной, уходит в присутствие других богов там (точно так же, как наша древняя традиция говорит), чтобы дать свой отчет. Для добрых людей это вселяет смелость, а для зла — великий страх. καὶ τελευτησάντων λέγεσθαι καλῶς εἴδωλα εἶναι τὰ τῶν νεκρῶν σώματα, τὸν δὲ ὄντα ἡμῶν ἕκαστον ὄντως, ἀθάνατον εἶναι ψυχὴν ἐπονομαζόμενον, παρὰ θεοὺς ἄλλους ἀπιέναι δώσοντα λόγον, καθάπερ ὁ νόμος ὁ πάτριος λέγει-τῷ μὲν γὰρ ἀγαθῷ θαρραλέον, τῷ δὲ κακῷ μάλα φοβερόν.Pl. Письмо седьмое 335a3-5. Но поистине необходимо всегда верить древним и священным рассказам, которые открывают нам, что душа бессмертна, что у нее есть судьи и что она несет величайшие наказания, когда кто-то выходит из своего тела. πείθεσθαι δὲ ὄντως ἀεὶ χρὴ τοῖς παλαιοῖς τε καὶ ἱεροῖς λόγοις, οἳ δὴ μηνύουσιν ἡμῖν ἀθάνατον ψυχὴν εἶναι δικαστάς τε ἴσχειν καὶ τίνειν τὰς μεγίστας τιμωρίας, ὅταν τις ἀπαλλαχθῇ τοῦ σώματος · Pace Бернаб, не все ссылки на древнюю традицию в Платоне (и в других местах) см к орфическим источникам.Иногда такие ссылки относятся не к эзотерическим формулировкам из экстраординарных источников, а, наоборот, к наиболее известным и наиболее широко принятым традициям.
Пиндар, Олимпиец II.56-67. Но если он есть и знает, что его ждет, то беспомощные души умерших здесь немедленно получат возмещение. И все злые дела в царстве Зевса здесь кто-то ниже земли судит, вынося приговор с ненавистническим принуждением. Но имея солнце всегда в равные ночи и равные дни, добрые получают жизнь, максимально свободную от тяжелого труда, не беспокоя силой своих рук ни землю, ни морскую воду ради ничтожного пропитания.Но в присутствии тех богов, которых они чтили, те, кто радовался верным клятвам, живут вечно без слез, в то время как другие терпят тяжелый труд, на который невозможно смотреть. εἰ δέ νιν ἔχων τις οἶδεν τὸ μέλλον, | ὅτι θανόντων μὲν ἐνθάδ ’αὐτίκ’ ἀπάλαμνοι φρένες | ποινὰς ἔτεισαν — τὰ δ ’ἐν τᾷδε Διὸς ἀρχᾷ | λιτρὰ κατὰ γᾶς δικάζει τις ἐχθρᾷ | λόγον φράσαις ἀνάγκᾳ · | ἴσαις δὲ νύκτεσσιν αἰεί, | ἴσαις δ ’ἁμέραις ἅλιον ἔχοντες, ἀπονέστερον | ἐσλοὶ δέκονται βίοτον, οὐ χθόνα ταράσσοντες ἐν χερὸς ἀκμᾷ οὐδὲ πόντιον ὕδωρ | κεινὰν παρὰ δίαιταν, λλὰ παρὰ μὲν τιμίοις | θεῶν οἵτινες χαιρον εὐορκίαις ἄδακρυν νέμονται | αἰῶνα, τοὶ δ ’ἀπροσόρατον ὀκχέοντι πόνον.
Эсхил Евменид 273-274. Великий Аид — аудитор для смертных, находящихся под землей. μέγας γὰρ Ἅιδης ἐστὶν εὔθυνος βροτῶν ἔνερθε χθονός. Cp. Поставщики 230-231. Как гласит история, еще один Зевс среди мертвых придумывает свое последнее наказание. κἀκεῖ δικάζει τἀμπλακήμαθ ’, ὡς λόγος, Ζεὺς ἄλλος ἐν καμοῦσιν ὑστάτας δίκας.
Аякос — более сложный вопрос; см. Dover 1993, стр. 54-55, и мое обсуждение в Edmonds 2004, стр.148-9. О манипуляциях Платона с мифами см. Также Edmonds 2004, pp. 159–220. Сократ включает Триптолема в число судей в Апологии 41а, что может свидетельствовать о том, что эта идея была связана для афинян с Элевсинскими мистериями. ср. Граф, 1974, стр. 121–126.
Я обсуждаю это более подробно в своей статье «Клыкастые шрамы на обнаженной душе» (Эдмондс, 2012 г.), из которой адаптирован этот раздел.
Cp., Plato Republic 614cd; 615ab; и 619bd.Montiglio 2011, pp. 48-52 анализирует то, как Платон трактует Одиссея в этом мифе, и приходит к выводу, что «как полная противоположность тирана, новый Одиссей может быть только философом».
Платон, Республика 600б.
В то время как Тартар, кажется, становится стандартным названием подземного места наказания, у Гомера и Гесиода это просто место заключения для богов, бросающих вызов Зевсу, включая титанов, у которых Зевс вырвал контроль над космосом. Илиада , VIII.10-16, XIV.274-9, VIII.478-91, V.898. ср. Гесиод, Теог . 713-45, Гомеровский гимн Аполлону 335-6. Единственное упоминание о наказании смертного в Тартаре перед Gorgias — это фрагмент папируса из Гесиодического каталога женщин (фр. 30 MW), в котором говорится о наказании Салмонея в Тартаре.
Гомер скорее относится к Елисейскому полю как к месту назначения, где Менелай получит свою награду, но это конкретное место назначения не появляется снова в текстах до тех пор, пока самосознательно гомеризует Аполлоний Родий.
Золотые таблички (A2 и A3) из Турии относятся к тронам блаженных (ἕδρας εὐαγέων), тогда как более длинные таблички B упоминают о разломе дороги между первым источником и вторым. См. Edmonds 2004, pp. 29-110 для дальнейшего анализа.
Платон Федон 80д. Ἡ δὲ ψυχὴ ἄρα, τὸ ἀιδές, τὸ εἰς τοιοῦτον τόπον ἕτερον οἰχόμενον γενναῖον καὶ καθαρὸν καὶ ἀιδῆ, εἰς Ἅιδου ὡς ἀληθῶς, παρὰ τὸν ἀγαθὸν καὶ φρόνιμον θεόν, οἷ, ἂν θεὸς θέλῃ, αὐτίκα καὶ τῇ ἐμῇ ψυχῇ ἰτέον, αὕτη δὲ δὴ ἡμῖν ἡ τοιαύτη καὶ οὕτω πεφυκυῖα ἀπαλλαττομένη τοῦ σώματος εὐθὺς διαπεφύσηται καὶ ἀπόλωλεν, ὥς φασιν οἱ πορλοὶ; Но душа, невидимая, которая уходит в другое такое благородное, чистое и невидимое место, в царство Аида воистину, к доброму и мудрому богу, в это место, если бог пожелает, моя душа тоже вскоре должна иди, — разве эта душа, будучи такой вещью и выросшая по своей природе таким образом, когда она покидает тело, немедленно рассеивается и уничтожается, как говорят большинство людей? ср.Платон Cratylus 404a. И имя «Аид», Гермоген, ни в коей мере не происходит от невидимого, а, скорее, отнюдь не от знания всего прекрасного, и поэтому законодатель назвал его «Аидом». Καὶ τό γε ὄνομα ὁ «Ἅιδης,» ὦ Ἑρμόγενες, πολλοῦ δεῖ ἀπὸ τοῦ ἀιδοῦς ἐπωνομάσθαι, ἀλλὰ πολὺ μᾶλλον ἀπὸ τοῦ πάντα τὰ καλὰ εἰδέναι, ἀπὸ τούτου ὑπὸ τοῦ νομοθέτου «Ἅιδης» ἐκλήθη.
Федо 78b4-84b8.
Phaedo 109b-111b.
Phaedo 65e-66a. Ἆρ ‘οὖν ἐκεῖνος ἂν τοῦτο ποιήσειεν καθαρώτατα ὅστις ὅτι μάλιστα αὐτῇ τῇ διανοίᾳ ἴοι ἐφ’ ἕκαστον, μήτε τιν ‘ὄψιν παρατιθέμενος ἐν τῷ διανοεῖσθαι μήτε [τινὰ] ἄλλην αἴσθησιν ἐφέλκων μηδεμίαν μετὰ τοῦ λογισμοῦ, ἀλλ’ αὐτῇ καθ»αὑτὴν εἰλικρινεῖ τῇ διανοίᾳ χρώμενος αὐτὸ καθ ‘αὑτὸ εἰλικρινὲς ἕκαστον ἐπιχειροῖ θηρεύειν τῶν ὄντων.
Те, кто очистился еще дальше, могут выйти за пределы воплощения в эфирном мире и перейти к бестелесному существованию среди высших реальностей ( Phaedo 114c), но такая возможность на самом деле не раскрыта в Phaedo (но ср. Симпозиум 211e-212a и Phaedrus 248, где такой контакт с истинной реальностью может быть только временным для смертных).
Phaedo 112ad; ср. 90c5.
Горгия 493a1-b3. Ибо однажды я слышал, как один из мудрых сказал, что мы теперь мертвы, а тело — наша могила, а душа, в которой есть желания, склонна к чрезмерному убеждению и колебаниям вверх и вниз, и поэтому некоторые умный человек среди создателей мифов, возможно, сицилиец или итальянец, игравший на словах, назвал эту часть из-за ее впечатлительности и убедительности банкой, а бездумных он назвал непосвященными: в этих бессмысленных персонажах та часть Душу, в которой находятся желания, безудержную и непроницаемую для воды часть, он сравнил с протекающей банкой, потому что она настолько ненасытна.ἤδη γάρ του ἔγωγε καὶ ἤκουσα τῶν σοφῶν ὡς νῦν ἡμεῖς τέθναμεν καὶ τὸ μὲν σῶμά ἐστιν ἡμῖν σῆμα, τῆς δὲ ψυχῆς τοῦτο ἐν ᾧ ἐπιθυμίαι εἰσὶ τυγχάνει ὂν οἷον ἀναπείθεσθαι καὶ μεταπίπτειν ἄνω κάτω, καὶ τοῦτο ἄρα τις μυθολογῶν κομψὸς ἀνήρ, ἴσως Σικελός τις ἢ Ἰταλικός , παράγων τῷ ὀνόματι διὰ τὸ πιθανόν τε καὶ πειστικὸν ὠνόμασε πίθον, τοὺς δὲ ἀνοήτους ἀμυήτους, τῶν δ»ἀνοήτων τοῦτο τῆς ψυχῆς οὗ αἱ ἐπιθυμίαι εἰσί, τὸ ἀκόλαστον αὐτοῦ καὶ οὐ στεγανόν, ὡς τετρημένος εἴη πίθος, διὰ τὴν ἀπληστίαν ἀπεικάσας.
Ирвин переводит πιθανόν как «убедительный» и πειστικὸν как «впечатлительный», но, как указывает Доддс, оба прилагательных должны иметь активный смысл.Если оба являются производными от πειθω, значение будет в некотором смысле «убедительным». Подобная фраза встречается чуть выше и приписывается некоему «мудрецу», τῆς δὲ ψυχῆς τοῦτο ἐν ᾧ ἐπιθυμίαι εἰσὶ τυγχάνει ὂν οἷον ἀναπείθεσθαι καὶ μεταπίωτεικά ἄν πνεικ. «То, что в нашей душе с аппетитами, подвержено уговорам и колебаниям вверх и вниз». ἀναπείθεσθαι, однако, однозначно пассивен в смысле. Бланк указывает, что смешение между активными и пассивными чувствами, убедительными и убедительными, отражает заблуждение Калликла относительно роли оратора, независимо от того, убеждал ли он массы или массы постоянно убеждали его в разных вещах.(Бланк 1991, стр. 26–27.) Можно было бы предположить, несут ли эти слова также смысл πείσεσθαι, происходящий от πάσχω, страдать, играя на каламбуре между πίθος, πεῖθω и πάθος. Если бы эти слова несли резонанс страдания, а также были бы убедительными и убедительными, связь между замешательством Калликла и судьбой, которую он постигнет, как в жизни, так и в мифе, была бы аккуратно проведена. Но, возможно, эта игра слов была бы чересчур даже для κομψὸς ἀνήρ.
Горгия 493a6-b3.παράγων τῷ ὀνόματι διὰ τὸ πιθανόν τε καὶ πειστικὸν ὠνόμασε πίθον, τοὺς δὲ ἀνοήτους ἀμυήτους, τῶν δ»ἀνοήτων τοῦτο τῆς ψυχῆς οὗ αἱ ἐπιθυμίαι εἰσί, τὸ ἀκόλαστον αὐτοῦ καὶ οὐ στεγανόν, ὡς τετρημένος εἴη πίθος, διὰ τὴν ἀπληστίαν ἀπεικάσας.
Сократ начинает свою атаку как на личную, так и на политическую позицию Калликла своим наблюдением, что Калликл влюблен в двух возлюбленных, Демоса, сына Пирилампа, и афинского Демоса. (481c и далее). Выбор гомоэротической метафоры позволяет Сократу указать на смешение активного и пассивного, правителя и управляемого в идеале Калликла.Хотя взрослый мужчина erastes , как Калликл, является активным преследователем, а младший eromenos или payika , как Демос, является более пассивным, преследуемым человеком в идеологии этого вида афинских аристократических гомоэротических отношений, возлюбленная также была способна осуществлять изрядный контроль над любовником, который пойдет на все, чтобы завоевать расположение своей возлюбленной. Сократ отмечает, что, какими бы абсурдными ни были слова их возлюбленных, и он, и Калликл беспомощны, чтобы им противоречить (481d-482b).Хотя теоретически они являются активными партнерами в отношениях, ведущими молодых людей к зрелости, на самом деле они оба беспомощно подчиняются своим возлюбленным, управляемым, а не правителям. Знакомый парадокс гомоэротического романа позволяет Платону выявить двусмысленность отношения Калликла к массам, над которыми он желает доминировать.
Gorgias 492e10-11. τίς δ ’οἶδεν, εἰ τὸ ζῆν μέν ἐστι κατθανεῖν, τὸ κατθανεῖν δὲ ζῆν; ср. Еврипида Phrixus fr.833. Тег относится либо к Phrixus , либо к Polyidos . Секст Эмпирик приписывает ту же идею Гераклиту ( Pyrrh. Hyp. 3.230, cp. Heraclitus fr. 62, 88). ср. Обработка Доддсом отрывка в Gorgias , ad loc. Аристофан многократно использует эту линию с большим эффектом в Лягушках (1082, 1477), наконец обращая ее против Еврипида, когда Дионис бросает его в подземном мире и вместо этого поднимает Эсхила.
Платон Кратил 400bc = OF430i. Πολλαχῇ μοι δοκεῖ τοῦτό γε · ἂν μὲν καὶ σμικρόν τις παρακλίνῃ, καὶ πάνυ. καὶ γὰρ σῆμά τινές φασιν αὐτὸ εἶναι τῆς ψυχῆς, ὡς τεθαμμένης ἐν τῷ νῦν παρόντι · καυὶ διότι αὖ τούτῳ σημθαεαε δοκοῦσι μέντοι μοι μάλιστα θέσθαι οἱ ἀμφὶ Ὀρφέα τοῦτο τὸ ὄνομα, ὡς δίκην διδούσης τῆς ψυχῆς ὧν δὴ ἕνεκα δίδωσιν, τοῦτον δὲ περίβολον ἔχειν, ἵνα σῴζηται, δεσμωτηρίου εἰκόνα · εἶναι οὖν τῆς ψυχῆς τοῦτο, ὥσπερ αὐτὸ ὀνομάζεται, ἕως ἂν ἐκτείσῃ τὰ ὀφειλόμενα, [ τὸ] «σῶμα», καὶ οὐδὲν δεῖν παράγειν οὐδ ‘ἓν γράμμα.
Bernabé 1995 дает превосходный анализ дебатов, уделяя большое внимание роли платонической транспозиции. См. Также Бернабе 2011, стр. 115–144.
Линфорт 1941, стр. 148; ср. Бернабе 1995, стр. 217-8.
, например, σῶμα δέ οἱ περιφεγγές, ἀπείριτον, ἀστυφέλικτον (OF 243.22 = Proclus в Tim .29a I.324.14).
Я развиваю экзегетический контекст автора Дервени и его важность в Edmonds 2013, pp.124-135.
Cp. Гераклит фр. 62 ДК. ἀθάνατοι θνητοί, θνητοὶ ἀθάνατοι, ζῶντες τὸν ἐκείνων θάνατον, τὸν δὲ ἐκείνων βίον τεθνεῶτες. Смертные бессмертны, а бессмертные — смертные, одни живут смертью других и умирают жизнью других.
Климент Александрийский Стромата 3.17.1 = Филолай фр. 14 = OF 430iii. μαρτυρέονται δὲ καὶ οἱ παλαιοὶ θεολόγοι τε καὶ μάντιες, ὡς διά τινας τιμωρίας ἁ ψυχὰ τῷ σώματισυαεατπιατισατοτστστστστστστστστστστστστστστστστστστστστσВысказывались различные сомнения относительно того, верили ли этой идее Филолай или пифагорейцы в целом, но цитата Климента не показывает, принял ли Филолай эту идею сам.
Афиней 4.157c = OF 430vi. Фрагмент Анаксимандра, вопреки Ницше (Werke X, 22 Philosophie im tragischen Zeitalter der Griechen ), вероятно, не относится к созданию материального космоса несправедливостью, которую он должен искупить разрушением (по аналогии с определенным пониманием душа в Орфике, а скорее взаимодействие противоположных элементов.См. Kahn 1985, стр. 193-6.
Iamblichus Protrepticus 43.21-44.9 = Аристотель фр. 60 Роза = ОФ 430в. Кто на самом деле, глядя на эти вещи, мог считать себя счастливым и благословенным, поскольку мы сразу созданы по природе, как они всех нас в обрядах рассказывают, как будто для наказания? В поддержку этой идеи древние божественно говорили о том, что душа платит наказание и что мы живем для исправления некоторых великих проступков. Ибо соединение души с телом очень похоже на следующие вещи: точно так же, как они говорят, что в Тиррении часто мучают своих пленников, привязывая трупы прямо к живым, лицом к лицу, прижимая каждую конечность к каждой конечности, поэтому кажется, что и душа растягивается и прикрепляется к чувствительным членам тела.τίς ἂν οὖν εἰς ταῦτα βλέπων οἴοιτο εὐδαίμων εἶναι καὶ μακάριος, οἳ πρῶτον εὐθὺς φύσει συνέσταμεν, καθάπερ φασὶν οἱ τὰς τελετὰς λέγοντες, ὥσπερ ἂν ἐπὶ τιμωρίᾳ πάντες; τοῦτο γὰρ θείως οἱ ρχαιότεροι λέγουσι τὸ φάναι διδόναι τὴν ψυχὴν τιμωρίαν καὶ ζων ἡμᾶς ἐπὶ κμολάσειννλ. πάνυ γὰρ ἡ σύζευξις τοιούτῳ τινὶ ἔοικε πρὸς τὸ σῶμα τῆς ψυχῆς. ὥσπερ γὰρ τοὺς ἐν τῇ Τυρρηνίᾳ φασὶ βασανίζειν πολλάκις τοὺς ἁλισκομένους προσδεσμεύοντας κατ»ἀντικρὺ τοῖς ζῶσι νεκροὺς ἀντιπροσώπους ἕκαστον πρὸς ἕκαστον μέρος προσαρμόττοντας, οὕτως ἔοικεν ἡ ψυχὴ διατετάσθαι καὶ προσκεκολλῆσθαι πᾶσι τοῖς αἰσθητικοῖς τοῦ σώματος μέλεσιν.Хатчинсон и Джонсон 2005 убедительно утверждают, что эта часть книги Protrepticus Ямвлиха происходит непосредственно из утраченной книги Аристотеля Protrepticus . Аргумент подтверждается тем, что Августин использует тот же образ, который он заимствует из цицероновской цитаты Аристотеля (Августин contra Iul. Pelag . 4 (15) 78 = OF 430iv).
Как и Филолай, Аристотель приписывает идею о том, что душа находится в теле для наказания (ἐπὶ τιμωρίᾳ), экстраординарным источникам, как teletai , так и богодухновенным древним, но неясно, действительно ли возникает ужасный образ пиратских пыток. из его источников или его собственный риторический успех.Поскольку разветвление такого антисоматического взгляда вряд ли согласуется с идеями Аристотеля о хорошей жизни в других его произведениях, есть соблазн подозревать, что это риторический расцвет, яркий образ, который просто предназначен для того, чтобы остаться в памяти. память — что, безусловно, произошло, появившись у Августина, хотя и работа Аристотеля, и работа Цицерона, который ее цитировал, были утеряны.
Неопределенный характер таких ссылок предполагает, что не существует единственного первородного греха, за который все должны понести наказание.Скорее, это отражает предположение о том, что где-то в родословной каждого должно было быть сделано что-то, что рассердило бы богов — человеческую и божественную, природа такова. Pace Bernabé 2011, стр. 154, который утверждает, что эти философские источники делают определенную орфическую идею титанического греха неопределенной путем преднамеренного переноса.
Платон Федон 62b = OF 429i. ὁ μὲν οὖν ἐν ἀπορρήτοις λεγόμενος περὶ αὐτῶν λόγος, ὡς ἔν τινι φρουρᾷ ἐσμεν οἱ ἄνθρωποι καὶ οὐ δεῖ δὴ ἑαυτὸν ἐκ ταύτης λύειν οὐδ»ἀποδιδράσκειν, μέγας τέ τίς μοι φαίνεται καὶ οὐ ῥᾴδιος διιδεῖν · Схолиаст объявление Loc.(10 зеленых) = OF 429ii.
Cp. Бернабе 2004, стр. 357; Эдмондс 2004, стр. 176-178. Цицерон называет это praesidium et statio ( de senectute 73).
Дамаск сохраняет список различных интерпретаций. Ὅτι τούτοις χρώμενοι τοῖς κανόσι ῥᾳδίως διελέγξομεν, ὡς οὔτε τἀγαθόν ἐστιν ἡ φρουρά, ὥς τινες, οὔτε ἡ ἡδονή, ὡς Νουμήνιος, οὔτε ὁ δημιουργός, ὡς Πατέριος, ἀλλ», ὡς Ξενοκράτης, Τιτανική ἐστιν καὶ εἰς Διόνυσον ἀποκορυφοῦται.«Используя эти принципы, мы легко докажем, что« опека »- это не Благо, как некоторые говорят, и не удовольствие, как хотел бы это Нумениос, или Демиург, как говорит Патериос, а, скорее, как сказал Ксенократ, что это это Титаник, а кульминация — в Дионисе ». Ксенократ фр. 20 = Дамаск В Феде . I. 2 = OF?)
В платоническом Axiochus , напротив, образ φρουρά используется не как аргумент против самоубийства, а скорее как утешение для старика, опасающегося смерти — в отличие от Сократа в Phaedo , который был старым стариком. человек настолько не боялся смерти, что ему нужно было объяснять своим друзьям, почему самоубийство — не лучший путь.«Для каждого из нас есть душа, бессмертное существо, запертое в смертной крепости (ἐν θνητῷ φρουρίῳ); и Природа соорудила эту хижину для зла … ноющая душа тоскует по небесному и родственному эфиру и даже жаждет его, стремясь вверх, чтобы там пировать и танцевать ». ἡμεῖς μὲν γάρ ἐσμεν ψυχή, ζῷον ἀθάνατον ἐν θνητῷ καθειργμένον φρουρίῳ · τὸ δὲ σκῆνος τουτὶ πρὸς κακοῦ περιήρμοσεν ἡ φύσις … ἡ ψυχὴ συναλγοῦσα τὸν οὐράνιον ποθεῖ καὶ σύμφυλον αἰθέρα, καὶ διψᾷ, τῆς ἐκεῖσε διαίτης καὶ χορείας ὀριγνωμένη.[Платон] Axiochus 365e-366a.
Cp. изображение стрижки волос в трауре за отказ от спора в Phaedo , а также отказ Сократа покинуть Афины.
Burkert 1972, стр. 126, п. 33. Хотя φρουρά может не происходить от дактильного гекзаметра, Платон, возможно, заимствовал это слово у Аристофана. В «Облаках » Стрепсиадс жалуется, что, сидя без дела и пытаясь обдумать глубокие философские мысли, он не только потерял материальные вещи (деньги и обувь), но также стал бледным и лишился своей жизненной силы (ψυχή).Он сравнивает свое положение с пограничником, вынужденным петь песни сторожевого поста (φρουρᾶς ᾁδων), когда он бездельничает на своем уединенном посту Ар. Nub., 718-721. ?? То, что он использует слово φρουρά, несомненно, является игрой слов на φροῦδα, утерянным, но Платон вполне мог иметь в виду этот отрывок, выбирая слово для Phaedo .
Phaedrus 250c.Бернабе 1995, стр. 233-4, отмечает похожую игру слов с σῶμα и σῆμα (в форме ἀσήμαντοι) в отрывке.
Тимей 73б, 74а. οἱ γὰρ τοῦ βίου δεσμοί, τῆς ψυχῆς τῷ σώματι συνδουμένης, ἐν τούτῳ διαδούμενοι κατερρίζουν τὸ θνητὸν γένος · … καὶ τὸ πᾶν δὴ σπέρμα διασῴζων οὕτως λιθοειδεῖ περιβόλῳ συνέφραξεν. Ферверда 1985, стр. 275, сравнивает это повествование с этимологией из σῴζω в Cratylus : «В конце нашего отрывка Платон говорит, что Сократ говорит, что ему нравится орфическая интерпретация σῶμα даже больше, чем пифагорейская, потому что даже буква не обязательна. измененный.Он, как мне кажется, тоже доволен этим, потому что это прекрасно согласуется с его собственным взглядом, который позже он изложил в своем «Тимее». Я бы предпочел, чтобы Платон модифицировал орфическую интерпретацию в соответствии со своими собственными идеями.
Тимей 81д.
Аристотель de gen. Аним . 734a16 = OF 404. Как же тогда образуются другие части? Ибо либо все части, такие как сердце, легкое, печень, глаз и все остальные, возникают вместе, либо они возникают последовательно, как в так называемых стихах Орфея, поскольку там он говорит что животное возникает так же, как плетение сети.То, что это не все сразу, очевидно даже при восприятии, поскольку некоторые части ясно видны как уже существующие, а другие еще нет. Τὰ οὖν ἄλλα πῶς; ἢ γάρ τοι ἅμα πάντα γίγνεται τὰ μόρια οἷον καρδία πνεύμων ἧπαρ ὀφθαλμὸς καὶ τῶν ἄλλων ἕκαστον, ἢ ἐφεξῆς ὥσπερ ἐν τοῖς καλουμένοις Ὀρφέως ἔπεσιν · ἐκεῖ γὰρ ὁμοίως φησὶ γίγνεσθαι τὸ ζῷον τῇ τοῦ δικτύου πλοκῇ. ὅτι μὲν οὖν οὐχ ἅμα καὶ τῇ αἰσθήσει ἐστὶ φανερόν · τὰ μὲν γὰρ φαίνεται ἐνόντα ἤδη τῶν μορίων τὰ δ ’οὔ.
Suda s.v. Ὀρφεύς (Адлер III 564,27) = OF 403. Cp. Suda s.v. ἵππος Νισαῖος = OF 405, где Орфей, как говорят, упомянул нисайских лошадей в своем Δίκτυον; запись Суда происходит от Павсания Аттика, Ἀττικῶν ὀνομάτων συναγωγή s.v. ι 8.
West 1983, стр. 10. Он сравнивает идею с космогонией чисел Филолая, в которой мир строится поэлементно, как петли в сети. Lobeck 1829, pp. 380-1, саркастически отвергает предположение Эшенбаха о том, что оно относится к космогонической интерпретации захвата Гефестом Ареса и Афродиты, подобной той, что содержится у Прокла в Реме. 143.
В Phaedo 87 Кебес предполагает, что тело может быть как плащ для души, которая использует много таких одежд, прежде чем погибнет сама, но этот аргумент направлен на утверждение, что, поскольку душа переживает тело, она должна быть нетленный. Платон характерно подхватывает и трансформирует этот традиционный образ в своих целях в диалоге.
Порфирий антронимфа. 14 = OF 286i. Поэма Орфея, описывающая плетение Кореи, что, скорее всего, является Πέπλος (ср.Лобек 1829, стр. 381), упомянутые в тех же показаниях Суда, что и Сеть, или, возможно, в другом стихотворении о похищении Коре. Бернабе предполагает, что пифагорейский Πέπλος был позже включен в Рапсодии , поэтому он помещает этот отрывок из Порфира среди рапсодических фрагментов. Я бы предположил, что аллегорическое понимание Порфирия плетения Коре как означающего надзор Персефоны над процессом генезиса может быть результатом толкования сцены плетения Кореи перед ее изнасилованием Зевсом с точки зрения более раннего (или более позднего) Пеплоса. Поэма , в которой обсуждается формирование материальных тел (и, возможно, самого космоса) с точки зрения ткачества одежды, возможно, что-то вроде изображения Ферекида фр.2, мантии, которую Зас дает Хтонии в качестве свадебного подарка, что делает ее физическим воплощением Земли. Cp. West 1983 p. 97.
Хотя Касадио 1991 совершенно прав, отметив, что часто одной жизни было недостаточно для теодицеи, такие опасения не всегда влекли за собой идею реинкарнации. Пессимист Дио исключает реинкарнацию, допуская возможность того, что мужчина может зачать сына, который займет свое место в лагере богов и получит свою долю мучений богов.Dio 30.17. Таким образом, из-за стольких пыток и такого рода люди остаются окруженными в этом форпосте и темнице, каждый на свое назначенное время; и большинство из них не уходит, пока они не произведут другого человека из самих себя и не оставят его как наследника наказания вместо себя, одни оставляют только одного, а другие даже больше. τοιαῖσδε μὲν δὴ καὶ τοσαῖσδε βασάνοις ξυνεχομένους τοὺς ἀνθρώπους ἐν τῇδε τῇ φρουρᾷ καὶ τῷδε τῷ δεσμωτηρίῳ μένειν τὸν τεταγμένον ἕκαστον χρόνον, καὶ μὴ πρὶν ἀπιέναι τοὺς πολλοὺς πρὶν ἂν ἐξ αὑτοῦ ποιησάμενος ἄλλον ἀνθ»ἑαυτοῦ καταλίπῃ διάδοχον τῆς κολάσεως, οἱ μὲν ἕνα, οἱ δὲ καὶ πλείους.
Я использую латинское слово «реинкарнация», а не «метемпсихоз», из-за возражений некоторых древних платоников, таких как Прокл, которые утверждали, что метемпсихоз должен подразумевать тело, имеющее ряд душ, а не душу, имеющую ряд душ. тела, термин для которых был бы метензоматозом (см. Procl. в R. 2.322.28). Хотя Пифагору обычно приписывают происхождение идеи реинкарнации, некоторые источники считают Ферекида тем, кто дал идею Пифагору.
Часто это понятие приписывают иностранному источнику. Геродот утверждает, что идея реинкарнации является египетской, но, поскольку египтяне фактически не имели такого представления о судьбе умершего, Геродот предположительно приписывает египетское происхождение чему-то, что он знает из греческих источников. (Hdt. 2.123.1 = OF423.) Поскольку он в другом месте (2.81) утверждает, что практики, считающиеся орфическими и вакхическими, на самом деле являются египетскими и пифагорейскими, кажется правдоподобным, что он связывает идею реинкарнации с известной ему орфикой.Диоген Лаэртий в своем экскурсе по источникам философии среди варваров говорит, что Феопомп приписывает эту идею персидским магоям, другому типу инопланетной мудрости (Diogenes Laertius 1.1.9 = OF427ii).
Платон Федон 70c = OF428i. Cp. Олимпиодор на Плат. Фед . 10.6 = OF428ii и Damascius на Плат. Phaed. 1,203 = OF428iii. Фрагмент Диогена из Оэноанды (фр. 40 Smith = OF 427i) слишком сильно восстановлен, чтобы помочь идентифицировать источник идеи как орфический, а не пифагорейский, и даже природа обсуждаемой идеи во фрагменте сильно зависит от домыслы редакции.
Платон Менон 81 = OF424, цитируется Пиндар фр. 133 = OF 443.
Cp. Obeyesekere 2002 об этизации загробной жизни как процессе рационализации и универсализации.
Cp. Плут. фр. 200.48-59 и de Sera Num. 565de для Плутарханских адаптаций этих платоновских идей.
Эмпедокл фр. 117 = Ипполит Арт. Омн. Haer . 1.3.2.3-4 = Диоген Лаэртский 8.77. Ибо в прошлом я уже был мальчиком и девочкой, кустом, птицей и рыбой, которая прыгает из моря во время путешествия. ἤδη γάρ ποτ ’ἐγὼ γενόμην κοῦρός τε κόρη τε θάμνος τ’ οἰωνός τε καὶ ἔξαλος ἔλλοπος ἰχθύς. Овощные воплощения Эмпедокла, похоже, не создали той же проблемы для употребления растительной пищи, что должно предостеречь нас от слишком буквального восприятия этого фрагмента и вне контекста идей Эмпедокла о преобразовании элементов в различные типы материи. Прокл, конечно, понимает это буквально и беспокоится о проблеме ( в Remp. II.333).
Аристотель анима 407b20; Xenophanes fr.7 = Diogenes Laertius 8.36.
Аристотель анима 410b27 = OF 421i. Ни Аристотель, ни его комментаторы явно не относят этот процесс воплощения к теории перевоплощений. Iamblichus de anima ap. Stob. Флор . 1.49.32 = I, 366.7 Wachsmuth = I.8 Dillon = OF 421vi. Гайсфорд внес поправки в MSS-чтение φυσικοῖς, чтобы оно соответствовало ρφικοῖς Аристотеля, но Ямвлих предоставляет больше информации, чем содержится в отрывке Аристотеля, а Ганье 2007 предполагает, что Ямблих мог знать орфический текст как Physika .Это название, как указывает Ганье, вероятно, является более поздним названием для стихотворения, которое, как считалось, излагает идеи, относящиеся к составу физического космоса, но он предполагает, что мы можем идентифицировать конкретное произведение, сохранившееся в четвертом веке, как на что ссылается Аристотель. Ганье предполагает, что этот орфический текст мог изображать тритопаторов, олицетворений духов предков, которые следят за здоровьем и плодородием семьи или сообщества, в виде ветров, переносящих души в тела.
ψυχὴ δ ’ἀνθρώποισιν ἀπ’ αἰθέρος ἐρρίζωται… ἀέρα δ ’ἕλκοντες ψυχὴν θείαν δρεπόμεσθα. Веттий Валент 9.1.42-44 = OF 422 + 436. Идея рисования божественной души дыханием напоминает образы из Халдейских Оракулов (а также Литургии Митры; ср. Эдмондс 2000) Валент, однако, не связывает идея с реинкарнацией, а скорее использует авторитет Орфея, чтобы подкрепить свои утверждения о бессмертии и божественной природе души. ψυχὴ δ ’ἀθάνατος καὶ ἀγήρως ἐκ Διός ἐστιν.… Ψυχὴ δ ’ἀθάνατος πάντων, τὰ δὲ σώματα θνητά. Веттиус Валенс ix.1.44-45 = OF 426, 425. Жалко, но характерно для вреда, нанесенного предыдущими исследованиями, что Komorowska 2004, p. 324, заключает, что Валент, возможно, не имел реального знания об Орфике, но, должно быть, нашел текст из какого-то другого источника просто потому, что эти строки, цитируемые из Орфея, не соответствуют предполагаемым доктринам «необходимости восстановления дионисийского элемента» и другим следствия мифа Загрея (см. Эдмондс 1999, 2008b и 2013).
Прокл ( в Рем. II.339.20-26 = OF 339) цитирует более позднюю орфическую поэму, в которой проводится систематическое различие между душами людей и животных, морализируя человеческие реинкарнации, но оставляя животные случайными. «Когда души зверей или крылатых птиц порхают, и священная жизнь покидает их, для них некому вести душу в дом Аида, но она тщетно порхает вокруг себя, пока не смешивается с дыханием ветер, другое тело схватывает его.Но когда человек покидает солнечный свет, килленианский Гермес уводит бессмертные души в огромные глубины земли ». αἱ μὲν δὴ θηρῶν τε καὶ οἰωνῶν πτεροέντων | ψυχαὶ ὅτ ’ἀίξωσι, λίπῃ δέ μιν ἱερὸς αἰών, | τῶν οὔ τις ψυχὴν παράγει δόμον εἰς Ἀίδαο, | ἀλλ ’αὐτοῦ πεπότηται ἐτώσιον, εἰς ὅ κεν αὐτὴν | ἄλλο ἀφαρπάζῃ μίγδην ἀνέμοιο πνοῇσιν · | ὁππότε δ ’ἄνθρωπος προλίπῃ φάος ἠελίοιο, | ψυχὰς ἀθανάτας κατάγει Κυλλήνιος Ἑρμῆς | γαίης ἐς κευθμῶνα πελώριον ·
См. Мою трактовку мифа о Phaedo в Edmonds 2004, гл.4. Мифы в Phaedrus и Republic имеют даже более сложные системы реинкарнации, но Платон не пытается поддерживать последовательную систему между диалогами. В самом деле, остается спорным, включает ли миф в Gorgias даже процесс реинкарнации, поскольку основное внимание уделяется суждению и вознаграждению.
Федо 81b5-82b9.
Республика 620ац.
Phaedrus 249bc.νθα καὶ εἰς θηρίου βίον ἀνθρωπίνη ψυχὴ ἀφικνεῖται, καὶ ἐκ θηρίου ὅς ποτε ἄνθρωπος ἦν πάλιν επονρ. οὐ γὰρ ἥ γε μήποτε ἰδοῦσα τὴν ἀλήθειαν εἰς τόδε ἥξει τὸ σχῆμα. δεῖ γὰρ ἄνθρωπον συνιέναι κατ»εἶδος λεγόμενον, ἐκ πολλῶν ἰὸν αἰσθήσεων εἰς ἓν λογισμῷ συναιρούμενον · τοῦτο δ» ἐστὶν ἀνάμνησις ἐκείνων ἅ ποτ»εἶδεν ἡμῶν ἡ ψυχὴ συμπορευθεῖσα θεῷ καὶ ὑπεριδοῦσα ἃ νῦν εἶναί φαμεν, καὶ ἀνακύψασα εἰς τὸ ὂν ὄντως.
Phaedo 81e-82a. Τὸ μὲν οὖν ταῦτα διισχυρίσασθαι οὕτως ἔχειν ὡς ἐγὼ διελήλυθα, οὐ πρέπει νοῦν ἔχοντι ἀνδρί · ὅτι μέντοι ἢ ταῦτ ‘ἐστὶν ἢ τοιαῦτ’ ἄττα περὶ τὰς ψυχὰς ἡμῶν καὶ τὰς οἰκήσεις, ἐπείπερ ἀθάνατόν γε ἡ ψυχὴ φαίνεται οὖσα, τοῦτο καὶ πρέπειν μοι δοκεῖ καὶ ἄξιον κινδυνεῦσαι οἰομένῳ οὕτως ἔχειν — καλὸς γὰρ ὁ κίνδυνος.
Республика 608д2-6. Οὐκ ᾔσθησαι, ἦν δ ’ἐγώ, ὅτι ἀθάνατος ἡμῶν ἡ ψυχὴ καὶ οὐδέποτε ἀπόλλυται; Καὶ ὃς ἐμβλέψας μοι καὶ θαυμάσας εἶπε · Μὰ Δί ’, οὐκ ἔγωγε · σὺ δὲ τοῦτ’ ἔχεις λέγειν;
Эмпедокл провозглашает себя одним из особых (фр. 112 = Диоген Лаэртский 8.62), а две из 4 золотых табличек -го -го века из Турии сообщают, что умерший стал богом из смертного (Α1 θεὸς δ ‘ ἔσηι ἀντὶ βροτοῖο; Α4.θεὸς ἐγένου ἐξ ἀνθρώπου ·), но это по-прежнему остается исключительной наградой для исключительного человека.
Федо 77d7-e1. δεδιέναι τὸ τῶν παίδων, μὴ ὡς ἀληθῶς ὁ ἄνεμος αὐτὴν ἐκβαίνουσαν ἐκ τοῦ σώματος διαφυσᾷ καὶ διασκεδάννυσιν.
Олимпиодор, на Плат. Phaed. 7.10.10.
Haut de pageГендерные роли в гомеровском эпосе. Подоплека гендерного общества | Чейди Петрис | Уроки истории
Изображение взято из Колеса Эмори.ЭпосыГомера, Илиада и Одиссея , уже давно (и продолжают быть) цитируются как одна из самых влиятельных работ в западной истории [1].
В последние годы прогресс в феминизме и постановка под сомнение традиционных норм привели к повышению осведомленности о гендерных проблемах в различных формах СМИ, включая литературный текст. Это эссе пытается связать эти две темы (одна давняя, другая современная), задавая следующий вопрос: «В какой степени негативное изображение Гомера Елены в« Илиаде »и позитивное изображение Пенелопы в« Одиссее »отражает древнегреческие гендерные роли и ожидания женщин? »
В следующих разделах эпосы Гомера и гендерные роли в Древней Греции будут связаны путем сначала установления существующих гендерных ожиданий, какими мы их знаем в Древней Греции, а затем подробного анализа гомеровских эпосов, который служит явным образом оказывать основную поддержку этим ожиданиям.Это делается посредством как тематического, так и лингвистического анализа Iliad и Odyssey с использованием библиотеки Loeb бок о бок английской и греческой версий эпоса, что позволяет анализировать как общие темы персонажей в переводе, так и конкретную лексику и отрывки. Гендерный язык в стихах.
Чтобы ответить на вопрос исследования, была собрана общая информация о гомеровском эпосе и классической Греции со ссылкой на классиков и гомеровских ученых, таких как Томас Дей Сеймур.[2] Поддержка со стороны классических специалистов и профессоров, таких как Руби Блонделл, также упоминается для предоставления специальных знаний о конкретных словах и концепциях (таких как специализация Блонделя и многих статей о Хелен), чтобы поддержать несколько более широкий тезис этой статьи. [3]
Несмотря на то, что существует множество таких конкретных работ, лишь немногие из них проводят истинное сравнение связи между Пенелопой и Еленой и положительными и отрицательными женскими гендерными ролями в Древней Греции. По этой причине фокус этого эссе заслуживает изучения.Кроме того, поскольку историки и классики почти не имеют источников от самих женщин в то время, этот анализ имеет решающее значение для обнаружения, по крайней мере, того, как положительные и отрицательные образцы для подражания (установленные Гомером) выглядели для греческих женщин, выросших в Древней Греции [4].
Более того, историческая и просветительская роль Гомера в Древней Греции, Римской империи и более позднем западном мире, продолжающаяся и в настоящее время, придает этой теме большое значение. [5]
а. Роль и значение ГомераЭпические поэмы Гомера, Илиада и Одиссея , возможно, являются двумя из самых влиятельных произведений в западном мире.
Написанные в конце 8 или 7 века до нашей эры, эпосы упоминались как библейский текст в более поздних сочинениях софистов, философов и интеллектуалов классического периода [6]. Их влияние продолжалось и в Римской империи, и классическое образование было основной формой обучения почти до наших дней.
В наши дни их влияние все еще очевидно в изучении археологии, эволюции языка и даже в таких областях, как политика и этика. Точно так же их социальные последствия остаются актуальными. Гомер, лежащий в основе концепции гендерной бинарности в западном мире, остается важнейшим источником понимания последующих гендерных ролей и ожиданий от древнего мира до современности.
г. Пол в Древней ГрецииВ Древней Греции множество предвзятых ролей для полов можно увидеть на разных уровнях.
Первым из них была бинарная пара мужчина / женщина. В то время как Ликург Спартанский отошел от этой традиции, уравняв мужские и женские роли в обществе, большая часть Греции, включая Афины, придерживалась убеждения, что мужчина был активным членом общества, который ушел на войну, получил образование, участвовал в политике и даже посещал развлекательные мероприятия, такие как спектакли. Напротив, роль женщины оставалась пассивной и покорной.
Когда демократия пришла в Афины в классический период при Перикле, женщины не получили избирательного права, как мужчины.Это последовало в традиции (охарактеризованной Гомером) разделения ролей мужчин и женщин путем их физического разделения в обществе [7].
Второй бинарный вариант существует в определении самих женщин: есть благочестивые и нравственно честные женщины и нечестивые или аморальные женщины. Эти интерпретации характера женщины часто распределялись в зависимости от деятельности, которую она выполняла или не выполняла, а также в зависимости от ее публичной видимости или отсутствия таковой в греческом обществе.
а. Ожидания от семейных ролейУ женщин в Древней Греции были очень специфические ожидания и роли в древнегреческом обществе. В «Древней Греции : политическая, социальная и культурная история » Сары Б. Помрой и др. Их ожидаемые роли определены следующим образом: «Женщины [у Гомера] почитаются за их красоту, умение и усердие в ткачестве. , тщательное ведение домашнего хозяйства и хорошее практическое чутье ». [8]
Это описание ожиданий женщин, как их определил Гомер, олицетворяет идеал сосредоточенности на доме, которого ожидают от женщин.Их браки заключались в очень молодом возрасте, и женщины после замужества должны были оставаться дома, вне поля зрения и ума.
Вероятно, происходящее из идей, описанных Гомером, это мышление продолжалось, пожалуй, в самую известную эпоху греческой истории, золотой век примерно V-III веков до нашей эры, когда Перикл утверждал, что «Репутация женщины выше всего, когда мужчины мало говорят о ней, будь то добро или зло »[9]
В то время женщины в Афинах были настолько отделены от общества, что говорили на несколько другом диалекте.
г. Положительные и отрицательные атрибутыТаким образом, для женщин был создан своего рода моральный кодекс, который передавался из поколения в поколение для поддержания гендерной динамики власти.
Он состоял из двух основных ценностей: подчинение мужчинам и отсутствие собственного достоинства. Неофициальные (и официальные) законы, регулирующие существование женщин, поддерживались посредством множества практических повседневных атрибутов, таких как: молчание, уступка мужу во всех обсуждениях, пассивность, отсутствие заинтересованности в политических и общественных делах , и выразил верность дому и домашним обязанностям.
Многое из этого было поверхностным, и, к сожалению, из-за недостаточности источников, написанных женщинами в то время, мало что известно о том, действительно ли эти убеждения чувствовались или сопротивлялись. Однако очевидно, что такая гендерная система сохранялась в течение ряда лет, как за счет положительных качеств женщин, так и из-за ограниченных и специфических профессий, которые они должны были преследовать [10].
г. Положительное и отрицательное призваниеПризвание женщины и ее стойкость к нему были вторым фактором, который действительно способствовал формированию нравственного профиля, созданного для нее мужчинами.
Основными профессиями, которые считались положительными для женщин, были домашнее хозяйство, ткачество и воспитание детей. Обратите внимание на темы статичного существования и материнского инстинкта, актуальные в наше время в сексистских дискурсах. Напротив, любое отклонение от этих конкретных профессий и связанных с ними сфер считалось совершенно нетрадиционным, аморальным и вызывающим недовольство.
Эти темы очевидны в шедеврах Гомера, где два его самых выдающихся женских персонажа полностью представляют каждый полюс бинарной морали для женщин.Елена из Илиады , которая вызывает Троянскую войну, представляет потерю добродетели и раскаяния, в то время как Пенелопа Гомера из Одиссеи , которая делает войну достойной сражения для Одиссея, воплощает древнегреческий идеал женской пассивности и добродетельного дома. -центрированность.
а.
Обзор гендера в Илиаде и ОдиссееГомеровские эпосы параллельны современным гендерным ожиданиям женщин в их позитивных и негативных представлениях о них.
Стихотворения дают очень четкие определения мужественности и женственности, а в их рамках — хороших и плохих элементов внутри полов. В своей статье «Гомеровская мужественность: и ΓΗΝΟΡΙΗ» Барбара Грациози и Йоханнес Хобольд описывают ожидания мужчин, утверждая, что «в то время как ἠνορέη — это положительное качество, лучше всего понимаемое как« мужественность », ἀγηνορίη обозначает« чрезмерную мужественность »в уничижительном смысле. [11]
Это демонстрирует, что типы мужественности, связанные с высокомерием, не одобрялись, как это видно у Ахилла и Агамемнона в Илиаде .Точно так же женщинам были отведены разные гендерные роли. В Iliad и Odyssey мужчины — воюющие и борющиеся за приключения герои, а женщины, включая Хелен и Пенелопу, — их призы. В третьей книге Илиады Гектор выражает эту идею в следующем отрывке:
«μῦθον Ὰλεξὰνδροιο, τοῦ εἴνεκα νεῖκος ὄρωρεν.
ἄλλοθς μὲν κέλεται Τρῶας καὶ πάντας Ἀχαιοὺσ
τεύχεα κάλ ἀποθέσθαι ἐπὶ χθονὶ πουλυβοτείρῃ,
90 αὐτὸν δ ἐν μέσςῳ καὶ ἀρηίφιλον Μενέλαον
οἴους ἀμφ Έλένῃ καὶ κτήμαρσι πᾶσι μάχεσθαι.
Όππότερος δε κε νικήςῃ κρείσσων τε γένηται,
κτήμαθ έλὼν ἐὺ πάντα γυναῖκά τε οἴκαδ ἀγέσθω
οἱ δ ἄλλοι φιλότητα καὶ ὄρκια πιστὰ τάμωμεν.»[12]
«… Он [Александр] просит, чтобы они лежали помимо их прекрасных доспехов на щедрой земле, и что он сам между армиями вместе с Менелаем, дорогим Овну, сражаются в единоборстве за Елену и все ее владения. И тот, кто победит и покажет себя лучшим мужчиной, пусть должным образом заберет все богатство и женщину и заберет их домой… »[13]
Здесь женщины приравниваются к собственности, а Хелен изображается как добыча. взяты вместе с сокровищами после того, как собранные армии Греции взяли Трою (ее похищение было, в конце концов, катализатором войны).Существует контраст между пассивной ролью жены (Хелен) и активной ролью ее мужа (Менелай), который должен вступить в бой, чтобы обеспечить ее свободу.
В Odyssey эти активные и пассивные роли сохраняются, при этом путешествие Одиссея отслеживается на протяжении всей истории, а Пенелопа существует только как приз, который он должен получить по возвращении. Кроме того, она иллюстрирует все рассмотренные выше профессиональные идеи. Однако два персонажа начинают расходиться по мере того, как Гомер изображает их роли: Хелен как катализатор и Пенелопа, знаменующая возвращение с войны.
г. Изображение Елены в ИлиадеВ Илиаде Елена Троянская изображается негативно, чтобы представить нежелательный набор характеристик и действий.
Исследованная статья о Хелен, написанная Classics и дополнительным профессором женских исследований Руби Блонделл, описывает ее интерпретацию Гомером: «С ее множеством неоднозначных, а иногда и противоречивых черт эпическая Хелен воплощает калон какон , несводимый комплекс красоты и зла. … »[14] Таким образом, Хелен очень тесно связана с войной, и это используется для развития отрицательных сторон ее характера.
В древнегреческой литературе красота часто связана с идеей ужаса. Это тема Илиады , появляющаяся на языке: «Παλλάδ᾽ Ἁθηναίην. Δεινὼ δέ οἱ ὄσσε φάανθεν »«… Афина Паллада; и ужасно сверкнули ее глаза »красивая и часто цитируемая строка стихотворения, в которой ужасающая природа богов противопоставляется трепету греков и поклонению им.
Тематически этот контраст проявляется в идее войны: красота братства, верности, храбрости и смешения с богами, но с ценой жизней и принесением в жертву нравственности.Сама Елена часто изображается как прямая параллель этим идеям: живой контраст, она поразительно красива, но настолько, что все эллинистические народы были готовы вести из-за нее ужасную войну.
Хотя греки ценили красоту, они часто изображали ее как одну из женских уловок, которая может привести к моральному падению мужчины; здесь, похоже, это также верно, поскольку она (или ее похищение) вызвала, казалось бы, непропорциональную почти 10-летнюю войну (и обратный путь такой же долгий для некоторых, таких как Одиссей).
Еще одним аспектом предполагаемого аморального поведения Хелен является неверность, связанная с ее похищением. Если рассматривать это через призму древнегреческого мира, это, возможно, охватывает не только буквальное прелюбодеяние, но и любую ситуацию, в которой женщина была разлучена со своим домом и мужем в пользу другого.
Очевидно, у Хелен, похоже, не было выбора в этом вопросе (хотя остается неясным, боролась ли она с похищением или нет), но часто в классической литературе случаи изнасилования все еще ассоциируются с безнравственностью и неверностью со стороны вовлеченной женщины. .Это аналогично, по крайней мере, метафорически, в случае Хелен. Ее сетует на ее участие в войне изображаются в этом заявлении из книги три:
«ὡσ ὄφελεν θάνατός μοι ἁδεῖν κακὸσ ὁππότε δεῦρο
υἱέι σῷ ἑπόμην, θάλαμον γνωτούς τε λιποῦσα
175 παῖδά τε τηλυγέτην καὶ ὁμηλικίην ἐρατεινήν.
ἀλλὰ τά γ᾽ οὐκ ἐγένοντο. Τὸ καὶ κλαίουσα τέτηκα. »[15]
« Я хотел бы, чтобы эта злая смерть была мне приятна, когда я последовал за вашим сыном сюда и покинул свою брачную комнату, своих родственников и мою дочь, возлюбленные, и милые спутники мое девичество.Но этого не произошло; так что я изнываю от слез ». [16]
Это заявление, данное Хелен, декларирующей ее собственные проступки и раскаяние, демонстрирует скрытые чувства самообвинения и подтверждает обвинение, которое, по-видимому, возлагается на нее. В нем раскрывается тема потери добродетели женщины, нарушившей моральный кодекс, заложенный традицией.
Однако с другой стороны, ее способность винить себя в ином случае может рассматриваться как самоутверждение и отказ от этих ценностей.Классицист Руби Блондель утверждает, что «в отличие от мужчин, которые ее объективируют, Хелен берет на себя ответственность за свою роль в ее первоначальном проступке и своим воспроизведением подразумевает, что импульс, который к этому привел, не был подавлен» [17]. ]
Таким образом, своим проступком она дала мужчинам, сражавшимся на войне, шанс заработать то, что по-гречески описывается как κλέος, или великую славу или известность. Это служит демонстрацией того, как воспринимаемая Хелен безнравственность и объективация в качестве женщины приводят к продвижению мужской программы героизма, делая более ярким рельеф сопоставление различных ролей мужчин и женщин через ее собственную воспринимаемую безнравственность.
г.
Изображение Пенелопы в «Одиссее »В «Одиссее » Пенелопа из Итаки изображена положительно и представляет желательные качества женщины в эпоху Гомера и в последующие годы.
В то время как Хелен изображается как повод для войны, Пенелопа служит побуждением вернуться домой с войны. Еще до начала Троянской войны Гомер описывает, как Одиссей симулировал безумие в попытке (которая потерпела неудачу) остаться дома с войны, чтобы остаться с женой и сыном.
С самого начала Пенелопа настроена как константа; в противоположность войне, она олицетворяла дом, очаг, ткачество, плодородие — все характеристики, которые определяли то, что греки считали нравственно честной и «хорошей» женщиной. Согласно классическому археологу Бет Коэн, «большинство классических писателей полагают, что любая нерелигиозная общественная деятельность, выполняемая женщиной, нарушает молчание, невидимость и моральную зависимость, присущие добродетельной жене». [18]
На протяжении всей «Одиссеи» Пенелопа никогда не покидает ее. домой или стремится открыться миру.Своим нежеланием общаться с любым из женихов или даже показывать свое лицо посетителям, она демонстрирует воплощение женской добродетели, которую исповедовали греки.
В отличие от Хелен, κλέος Пенелопы было заработано самим собой через память: Мелисса Мюллер отмечает, что «женщины в гомеровских эпосах« помнят »иначе, чем мужчины. Это различие способствует отличительному качеству kleos Пенелопы в Odyssey , а также, в более общем плане, характеристике идеальной жены в архаической и классической Греции.[19] В последней книге «Одиссеи» призрак Агамемнона связывает идею памяти с верностью и добродетельностью Пенелопы:
195 «… ὡσ εὖ μέμνητ᾽ Ὀδυςῆος,
ἀνδρὸς κοθρι. Τῷ οἱ κλέος οὔ ποτ ὀλεῖται
ἧσ ἀρετῆσ, τεύξουσι δ ἐπιχθονίοισιν ἀοιδὴν
ἀθάνατοι χαρίεσσαν ἐχέφρονι Πηνελοπείῃ»[20]
«… Как хорошо она держала перед ней образом Одиссея, ее преданной муж! Поэтому слава о ее превосходстве никогда не исчезнет, но бессмертные воспользуются для людей на земле песней, полной восторга, в честь неизменной Пенелопы.[21]
В этом случае идея μιμνήσκεσθαι (вспоминания) тесно связана с κλέος Пенелопы из-за ее памяти об Одиссее, а терпение в ожидании его привело к ее большой славе как женщине. [22] Таким образом, показано, что Пенелопа демонстрирует положительные характеристики памяти, верности и абсолютной преданности своему мужу, которые являются положительными моделями женского поведения.
Роль Пенелопы в οἶκος (oikos) Одиссея, или домашнем хозяйстве, является еще одним свидетельством ее положительного представления как традиционной женщины.В древнегреческом городе-государстве οἶκοι были основными домашними единицами, состоящими из мужчины, его жены, детей, родителей и слуг, а также его другого имущества, включая собственность и рабов.
Его основное использование в «Одиссее» — описание дома Одиссея на Итаке, в котором он отсутствует на протяжении большей части эпоса. В соответствии с той важностью, которую греки придавали роли мужчины в ведении домашнего хозяйства, «Одиссея» показывает, что происходит, когда доминирующая мужская фигура удаляется из уравнения; Следуя ожиданиям греков, дом в конце концов наводняют женихи, которых Пенелопа не может контролировать, и Одиссей возвращается вовремя, чтобы спасти свой дом и его имущество, включая жену.
Неспособность Пенелопы поддержать οἶκος была скорее положительной, чем отрицательной в глазах греков; она выполняла свой пассивный долг, выполняя свои обычные домашние обязанности, но не имела полномочий или лицензии, чтобы отказаться от гостеприимства.
Это указывает на основные научные дебаты вокруг Пенелопы: является ли она независимым персонажем или просто заместителем Одиссея οἶκος и, таким образом, просто продолжением его воли? В доминирующей патриархальной интерпретации ее роли чаще всего считается, что она исполняет традиционную роль женщины, поскольку ее независимые мыслительные действия выполняются с целью поддержания лояльности и традиций.
Пожалуй, самым известным ее интеллектуальным актом был саван, который она сплела, пока Одиссей отсутствовал, который она сплела днем и распустила ночью, чтобы отложить день, когда она будет закончена и когда она обещает выбрать поклонника. Демонстрируя ее проницательность, это действие фактически подтверждает ее положительное изображение как отстаивающую традиционные ценности, потому что это сделано для поддержания ее верности и лояльности Одиссею.
Здесь вроде бы приемлема активность в женщине, если она предназначена для исполнения воли мужчины, а не в корыстных целях.Более того, тот факт, что она занималась ткачеством, укрепляет ее обычную роль в οἶκος Одиссея, поскольку ткачество считалось в Древней Греции особым символом женской добродетели, мастерство которой передавалось от матери к дочери в рамках ее обучения обязанностям дом.
Таким образом, изображение Пенелопы подчеркивается как соблюдением общих правил, окружающих традиционное благочестие, так и буквальными действиями, которые его воплощают.
Гомеровское видение роли женщины на уровне ее индивидуальных действий, ее обязанностей в семье и ее места в городе-государстве и нации выходит за рамки простого создания характера и представляет собой набор гендерных ценностей, лежащих в основе гендерные роли на протяжении сотен — даже тысяч — лет.
Елена олицетворяет поэтическое смешение красоты и зла, которое делает ее очаровательным персонажем, но усиливает негативные представления о женщинах как о необходимом зле, вызывающем конфликты между мужчинами, когда они покидают дом, и, как следствие, контроль над мужчинами. Эта смена ролей — Хелен вызывает Троянскую войну — была бы увлекательной декларацией себя и восстанием против традиций, но не полностью, поскольку Гомер подчеркивает ее раскаяние и из-за того факта, что ее похищение делает ее роль в восстании косвенной.
Верность, верность и сосредоточенность Пенелопы на возвращении Одиссея делают ее воплощением добродетельных идеалов женщин, построенных для них мужчинами. Мало того, что ее ценности соответствуют тем женщинам, которые должны были быть в Древней Греции, но ее буквальные действия (такие как ткачество) были прямым намеком на греческие символы подчинения и женской пассивности.
Таким образом, эпосы Гомера согласуются с социальной традицией в их положительном и отрицательном изображении самых выдающихся женских ролей.Это важно, учитывая их огромное влияние на западный мир через образование, как обсуждалось ранее. В современном мире это означает, что, работая с этими основополагающими произведениями литературного шедевра, важно не только смотреть на них в рамках их собственного времени, но и через критическую призму современности, чтобы определить, в какой степени наш собственный мир гендерные ожидания основаны на ожиданиях в классическом мире.
VII: Глоссарий
I. Κλέος ……………………………………………………………………… «Kleos» — Известность или слава
II.Μιμνήσκεσθαι ………………………………………………… «Mimneskesthai» — Акт воспоминания
III. Oἶκος (множественное число: οἶκοι) …………………………………………. ”Oikos / oikoi” — Семья и ее собственность / дом; часто истолковывается как собственность человека / бегуна в домашнем хозяйстве
IV. Καλόν κακόν ………………………………………………… .. «калон какон» — Красиво-зло. Используется Гесиодом для описания первой женщины. Обозначает женщину как необходимое зло и предполагает смешение красоты и зла.
[1] Питер Тухи, Reading Epic: An Introduction to the Ancient Narratives (Лондон, Англия: Routledge, 1992), по состоянию на 7 апреля 2019 г., https: // www.questiaschool.com/library/108835044/reading-epic-an-introduction-to-the-ancient-narratives.
[2] См. Thomas Day Seymour, Life in the Homeric Age (New York, NY: Biblo and Tannen, 1963), по состоянию на 29 ноября 2018 г., https://www.questiaschool.com/library/104592815/ жизнь в гомеровском возрасте.
[3] См. Руби Блонделл, «Отражения Гомеровской Елены в архаической лирике», Американский филологический журнал 131, вып. 3 (осень 2010 г.): 350, http://www.jstor.org/stable/40983352.и Руби Блонделл, «Bitch That I Am»: Самообвинение и самоутверждение в «Илиаде», Труды Американской филологической ассоциации 140, вып. 1 (весна 2010 г.): 27, http://www.jstor.org/stable/40652048.
[4] Toohey, Reading Epic , 2.
[5] Там же, 1.
[6] Там же, 2.
[7] Сара Б. Помрой и др., Древняя Греция : Политическая, социальная и культурная история , 4-е изд. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 2018), 79.
[8] Там же, 80.
[9] Джереми МакИнерни, «Древнегреческая цивилизация: лекция 18,« Пол и гендер », лекция, аудиофайл, 10:27, The Great Courses Plus, по состоянию на 22 ноября. , 2018, https://guidebookstgc.snagfilms.com/323_Ancient_Greek_Civilization.pdf.
[10] Барбара А. Олсен, «Миры Пенелопы: женщины в микенской и гомеровской экономике», Arethusa 48, no. 2 (весна 2015 г.): 120, по состоянию на 7 апреля 2019 г., https://search.proquest.com/docview/17168?accountid=2996.
[11] Барбара Грациози и Йоханнес Хаубольд, «Гомеровская маскулинность: ΗΝΟΡΕΗ и ΓΗΝΟΡΙΗ», The Journal of Hellenic Studies 123 (2003): 60, https://doi.org/10.2307/3246260.
[12] Гомер, Илиада 3.87–94. Примечание. Ссылки на греческие цитаты указаны в соответствии со стандартным форматом книг и строк для гомеровских эпосов, но соответствующие цитаты на английском языке имеют ссылки с номерами страниц, потому что перевод Мюррея написан прозой и не указывает соответствующих строк.
[13] Гомер, Илиада: Книги 1–12 , пер. А. Т. Мюррей, изд. Уильям Ф. Вятт, 2-е изд., Т. 1, Илиада , Классическая библиотека Леба (Кембридж, Массачусетс, издательство Гарвардского университета, 2003), 135.
[14] Руби Блонделл, «Отражения Гомеровской Елены в архаической лирике», Американский филологический журнал 131, нет. 3 (осень 2010 г.): 350, http://www.jstor.org/stable/40983352.
[15] Гомер, Илиада 3.173–176.
[16] Гомер, Илиада: Книги 1–12 , 141.
[17] Руби Блонделл, «Bitch That I Am»: Самообвинение и самоутверждение в «Илиаде», Труды Американской филологической ассоциации 140, вып. 1 (весна 2010 г.): 27, http://www.jstor.org/stable/40652048.
[18] Бет Коэн, Сторона прялки: представление женщины в «Одиссее Гомера» (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press, 1995), 94, https://www.questiaschool.com/library/3284712/the -distaff-сторона-представляющая-женщину-в-гомерах.
[19] Мелисса Мюллер, «Пенелопа и поэтика воспоминаний», Аретуза 40, нет.3 (осень 2007 г.): 337, https://search.proquest.com/docview/221118241?accountid=2996.
[20] Гомер Одиссея 24.195–198.