Статья «Октябрь 1917 года в отечественной литературе и кинематографе»

«Октябрь 1917 года в отечественной литературе и кинематографе»

Октябрьская революция 1917 года является самым противоречивым событием ХХ века. Вне зависимости от оценок, бесспорно, что события Октября 1917 года являются ключевыми для дальнейшего понимания хода нашей истории. Октябрьская революция 1917 года нашла свое отражение в искусстве, об этих событиях писали стихи, рассказы, картины и, конечно, снимали кино.

А. Блок, С. Есенин, В. Маяковский радостно приветствовали великое событие: «Слушайте, слушайте музыку революции!» (Блок) «Четырежды славься, благословенная» (Маяковский), «Что нам слюна иконная в наши ворота в высь?» (Есенин).

М. Горький в «Несвоевременных мыслях» и И.А. Бунин в «Окаянных днях» свидетельствовали всеобщее озверение, взаимную ненависть, антинародную деятельность Ленина и его «комиссаров», гибель вековой культуры и человека в процессе революции.

М. Волошин не входил в литературу «левого фронта». Его стихотворение «Гражданская война» продиктовано христианским взглядом на события и великой любовью к России. По Волошину, виноваты и красные и белые, считавшие свою правду единственно верной. Эти строки интересны и личным отношением поэта к враждующим сторонам: и те и другие — вероотступники, они впустили бесов в Россию, за них, обуянных злобой, нужно молиться, их нужно пожалеть.

Совсем по-другому оценивали события в стране поэты-романтики Э. Багрицкий, М. Светлов, М. Голодный, Н. Тихонов, убежденные, что в «солнечный край непочатый» можно прийти и через братоубийственную вакханалию, террор.

Революция разделила поэтов и прозаиков не по степени дарования, а по идейной направленности.

Среди писателей, запечатлевших образ Октября 1917 г., были А.Серафимович «Железный поток»(1924 г.), А.Фадеев «Разгром» (1926 г.). В своих произведениях они запечатлели героическое величие эпохи Октября.

А.С. Серафимович — писатель целиком советский, «красный». Он считался настоящим учителем подрастающей в литературе молодежи. Писатель был убежден, что свобода достается кровью и страданиями, призывал беречь завоевания революции. Своим творчеством и поступками создал себе образ настоящего писателя Страны Советов. Серафимович в романе «Железный поток» показал, как в ходе борьбы за Советскую власть революционно преобразовывается, закаляется стихийная крестьянская масса. В центре повествования – наступление Таманской армии, совершившей прорыв через антибольшевистскую Кубань. Армия состояла из осколков разных социальных групп, объединившихся перед лицом нависшей опасности со стороны контрреволюционных казаков. И во время похода эта анархическая масса преобразуется в страшную силу, способную снести все на своем пути и дойти до конца.

Имя А.А. Фадеева всегда стояло в первом ряду классиков официальной советской литературы. Его роман «Разгром» относили к числу книг, «дающих широкую, правдивую и талантливейшую картину гражданской войны». Главный герой романа коммунист Левинсон, предводитель партизанского отряда, имеет неказистую внешность, но огромную внутреннюю силу. Его отряд переживает разгром, но финал произведения оптимистичен: Левинсон с выжившими партизанами видит долину, не занятую белыми, и работающих людей, которых Левинсону предстояло «сделать близкими себе».

А тот, кто не рядился в красные одежды, кто ужаснулся новой идеологии, тот заплатил изгнанием, непечатанием книг и даже жизнью. Среди них были И.Э. Бабель, И.А. Бунин, И. Шмелёв, М.М. Зощенко, А.А. Ахматова, М.А. Булгаков и др.

И. Шмелев в 1924 г. в статье «Крестный подвиг», обращенной, скорее всего к будущему, одним из первых сказал о трагическом идеализме десятков тысяч юных офицеров, любивших Россию, преданных либеральными болтунами, оскорбленных «похабным» Брестским миром, общей картиной развала страны.

Для И.А.Бунина революция не «праздник трудящихся и угнетенных», а «окаянные дни», о которых он расскажет в своем дневнике (1918-1920 гг. ). «Окаянные дни» — это исповедь, в которой звучат ноты глубочайшего страдания, боли, тоскующей любви по России.

«Донские рассказы» М.А. Шолохова отражают взгляд на войну как национальную трагедию русского народа. В рассказе «Родинка» отец принимает сторону белых, тогда как сын воюет за красных. После очередного столкновения отец неожиданно узнает в зарубленном им красном командире сына. Он обнимает его, говорит ласковые слова, тщетно пытаясь вернуть к жизни. А убедившись, что сын мертв, «…поцеловал атаман стынущие руки сына и, стиснув зубами сталь маузера, выстрелил себе в рот » Шолохов показал, что в войне нет правых и виноватых, люди гибнут глупо и бессмысленно.

Роман «Белая гвардия» М.А. Булгакова, может быть, единственный в советской литературе «деполитизированный» роман о революции, в данном произведении мы видим отношение автора к революции и постреволюционной действительности как к чудовищной ошибке, нарушению великого процесса эволюции и разрушению основ нормальной жизни.

Таким образом, революция 1917 года разделила поэтов и прозаиков не по степени дарования, а по идейной направленности.

Силы кинематографа в 1920-х годах были направлены на агитацию и пропаганду среди населения. Нужно было объяснить крестьянам, почему большевики и коммунизм — это хорошо. Поэтому самые первые советские фильмы были историческими и рассказывали о революции. Тогда и появилась плеяда молодых режиссеров, создавшая авангардное кино: Сергей Эйзенштейн, Лев Кулешов, Дзига Ветров, Всеволод Пудовкин и другие. Они благодаря новаторскому подходу (например, созданию интеллектуального монтажа) оказали влияние не только на советский, но и на мировой кинематограф.

В авангардном кино 1920-х годов главным героем был народ, а не отдельные личности. Режиссеры показывали движение революционных масс, народный размах, деятельность партии в таких фильмах, как «Стачка», «Броненосец Потемкин», «Октябрь» и др.

С. Эйзенштейн одним из первых показал образ русского рабочего движения, правда, дореволюционного. Фильм, повлиявший на кино 1920-х годов, очень точно отражает тенденцию авангарда в кинематографе: народ — главный герой. «Стачка» была снята по инициативе Пролеткульта как фильм-агитка. Эйзенштейн применил элементы «интеллектуального монтажа» — когда несвязанные друг с другом кадры вызывают у зрителя определенные ассоциации. Поэтому картина насыщена метафорическими и символическими деталями.

В 1930-е годы тема гражданской войны в кинематографе все так же популярна. Только эстетика историко-революционных фильмов меняется, и авангардное кино с его интеллектуальным монтажом и символизмом уходит с главной сцены. Теперь у революции есть конкретные исторические персонажи, а народ становится фоном их подвигов. Появляются образы представителей всех классов: рабочий Максим (трилогия о Максиме), крестьянин и солдат Иван Шадрин («Человек с ружьем»), интеллигенты Полежаев и Бочаров («Депутат Балтики»), красноармейцы («Чапаев»). Во второй половине 1930-х создается образ героя новой эпохи, приобретенной киноискусством — возникает «Лениниана», то есть фильмы о Ленине («Ленин в октябре», «Ленин в 1918»).

Со временем происходит и усложнение характеров героев. В фильмах отражается их активная деятельность и неоценимый вклад в революционное движение — советские граждане должны знать своих героев. Тогда же появляется образ врага: хитрые, жестокие и мстительные белые противопоставляются добрым и отважным красным.

В 1940-1950-е годы тема была вытеснена фильмами о Великой Отечественной войне. За это время было выпущено лишь несколько историко-революционных лент («Пархоменко, «Котовский»). Последующее десятилетие в кинематографе стали называть «малокартиньем». И, Сталин говорил: «Снимать картин надо меньше, но каждая должна быть шедевром». Снимать действительно стали меньше. В основном, это были историко-биографические кинокартины, не обошла такая участь и Сталина, ставшего настоящим героем революции в фильме «Незабываемый 1919-й».

Возвращение к теме революции в кинематографе произошло после XX съезда КПСС 14 февраля 1956 года, на котором был развенчан культ личности Сталина. К концу 1950-х-началу 1960-х режиссеры стали показывать не известных исторических персонажей, а простых людей, волею судьбы попавших на войну: как вступает в революцию ученик реального училища, как рождается первая любовь девушки-красноармейца, как в таинственных лабиринтах старой крепости дети прячут от белогвардейцев раненого большевика и т. п.

В это время в советском кинопрокате шли зарубежные приключенческие фильмы. В журналах стали писать о том, что в стране не производят свои аналоги, особенно рассчитанные на юных зрителей. Это стало толчком к созданию советского фильма «Неуловимые мстители». Так, тема гражданской войны прижилась в жанре истерн, где было все, чтобы заинтересовать зрителя: приключения, подвиги, погоня, перестрелка.

С конца 1960-х — начала 1970-х меняется картина восприятия революционных событий. В это время впервые в кинематографе показывается взгляд белых на революционные события. На это повлияла историческая наука, которая в 1960-х годах начала очень активно изучать белое движение — открылись архивы, стали доступны мемуары белых эмигрантов, появилось множество статей о руководителях белого движения.

На эти запросы времени ответили постановщики фильма «Бег» А. Алов и В. Наумов. Фильм показал белых, интеллигенцию, их жизнь за границей. Люди, посмотревшие этот фильм, впервые увидели и горестную русскую интеллигенцию, попавшую в жернова войны, и офицеров, отчаявшихся и готовых покончить жизнь самоубийством, и жизнь эмигрантов за рубежом, где каждый переступал через себя.

Уже с конца 1970-х годов историко-революционных фильмов выпускают все меньше. Тема революции за 20 лет исчерпала себя, и режиссеры потеряли к ней интерес. Те, кто еще снимали, штамповали фильм один за другим с одинаковым сюжетом.

Таким образом, события, показанные в художественных фильмах, это творческое переосмысление, режиссёрский взгляд на революцию.

Почти 100 лет отделяют нас от событий Октября 1917 года. Но до сих пор не затухают споры о том, что это было – переворот или все-таки революция. Октябрь 2017 г. произвел в обществе глубочайшие изменения, ликвидировав частную собственность и эксплуататорские классы, отвергнув капиталистический путь развития страны. Стремление же к установлению социалистической справедливости и равенства вызвали у народных масс прилив энтузиазма и вовлекли их в творческий процесс созидания новой жизни.

от Октябрьской революции до I съезда советских писателей

Белый был – красным стал:

Кровь обагрила.

Красный был – белым стал:

Смерть побелила.

М.И. Цветаева

Прощай, размах крыла расправленный,

Полёта вольное упорство,

И образ мира, в слове явленный,

И творчество, и чудотворство. 

Б.Л. Пастернак

 

На фото: РАППовцы

 

Революция октября 1917 года, гражданская война, а затем приход к власти большевиков остро поставил вопрос, сформулированный Максимом Горьким: «С кем вы, мастера культуры?» (так называлась статья писателя, опубликованная в 1932 году). Иными словами, речь  шла об отношении писателей к новой власти и о готовности с ней сотрудничать

.

СОГЛАСИВШИЕСЯ. О готовности сотрудничать с Советской властью практически сразу заявили авторы, приобретшие известность к 1917 году:

• М. Горький, 
• А.А. Блок (в статье «Интеллигенция и революция» он призывал «всем сознанием» слушать «музыку революции»),
• В. Я. Брюсов, вступивший в 1920 году в ряды ВКП (б),
• А.С. Серафимович,
• С.А. Есенин,
• В.В. Маяковский.

ЭМИГРАНТЫ. Многие крупные писатели, не признав новой власти и восприняв Октябрьскую революцию как катастрофу для России, составили «первую волну» русской эмиграции:

• И. А. Бунин (передавший впечатления от революционных лет в книге «Окаянные дни»),
• А.И. Куприн (вернётся в СССР в 1937 году),
• А.Н. Толстой (вернётся в СССР в 1923 году),
• В.В. Набоков,
• Б.К. Зайцев,
• А.Т. Аверченко,
• Саша Чёрный,
• Д.С. Мережковский,
• З.Н. Гиппиус,
• К.Д. Бальмонт,
• В.Ф. Ходасевич,
• А.М. Ремизов,
• И.С. Шмелёв,
• Е.И. Замятин,
• М.И. Цветаева (вернётся в СССР в 1939 году)

и многие другие.

ПОПУТЧИКИ: НЕ УЕХАЛИ, НО И НЕ СОГЛАСИЛИСЬ. Некоторые писатели не определили своего отношения к Советской власти, но остались на родине (их называли «попутчиками»):

• А.А. Ахматова,
• М.А. Волошин,
• М.М. Пришвин,
• И.Г. Эренбург,
• Л.М. Леонов,
• Б.А. Пильняк,
• А. Белый.

ПОЛУЧИВШИЕ ИЗВЕСТНОСТЬ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ. В начале 1920-х годов с фронтов гражданской войны возвращаются те, кому суждено будет стать известными писателями:

• Д. Фурманов,
• Вс. Иванов,
• М.М. Зощенко,
• К.А. Федин,
• И.Э. Бабель,
• М.А. Булгаков.

Идейной основой для формирующейся советской литературы стала статья В.И. Ленина «Партийная организация и партийная литература». 

Одной из ведущих в литературе этого периода становится тема интеллигенции и революции, интеллигенции и гражданской войны. Она звучит в таких крупных произведениях, как «Конармия» Исаака Бабеля, «Разгром» Александра Фадеева, «Как закалялась сталь» Николая Островского, в первой части «Тихого Дона» Михаила Шолохова. Наиболее объективно эта тема представлена у Бабеля в цикле рассказов «Конармия», где выражение  авторской позиции сведено к минимуму, но показана жестокость гражданской войны, нравственная деградация людей, вынужденных убивать друг друга. Поэтому история гражданской войны для главного героя и рассказчика «Конармии» Кирилла Лютова – это «летопись будничных злодеяний».

В произведениях Фадеева и Островского тема интеллигенции и революции дана с так называемых «классовых» позиций, когда положительному «пролетарскому» герою противопоставляется колеблющийся, мечущийся, склонный к предательству интеллигент, не понимающий до конца смысла революционной борьбы.

 

Литературный процесс этого периода определяется не только разделением писателей на «своих», «чужих» и «своих, но не очень», но также борьбой различных литературных объединений, каждое из которых придерживалось своих взглядов на задачи литературы.

1. РАПП – Российская (позднее – Всесоюзная) ассоциация пролетарских писателей. Возникла в 1920 первоначально как литературное объединение «Кузница», затем – «Октябрь»; окончательно сформировалась к 1925 году. Объединяла более 4 тысяч человек. Активные представители: Дмитрий Фурманов (1891 – 1926), Владимир Киршон (1902 – 1938), Семён Родов (1893 – ?), Герман Лелевич (1901 – 1945; настоящие имя и фамилия Лабори Калмансон), Леопольд Авербах, позже – Александр Фадеев (1901 – 1956). РАППовцы выступали за создание так называемой «пролетарской» литературы и противопоставляли ей литературу «непролетарскую», к коей относили всё классическое наследие. При этом непролетарская литература мыслилась как нечто ненужное и отжившее своё время. Писатель, по их мнению, должен служить политике Коммунистической партии и являться орудием организации пролетарских масс. Давление под лозунгом «партийности литературы» оказывалось на таких разных писателей, как М. А. Булгаков, В. В. Маяковский, Максим Горький, А. Н. Толстой и другие. Издавали журнал «На посту» («На литературном посту»).
2. «Перевал» – литературное объединение, возникшее в Москве в 1923 и просуществовавшее до 1932 года. Лидер объединения –
   Александр Воронский (1884 – 1937). Активные представители: Артём Весёлый (1899 – 1938; настоящие имя и фамилия – Николай Кочкуров), Михаил Светлов (1903 – 1964; настоящая фамилия – Шейнкман), Михаил Пришвин (1873 – 1954), Андрей Платонов (1899 – 1951; настоящая фамилия – Климентов) и другие. «Перевальцы» занимали идейную позицию, прямо противоположную РАППовской. Главными ценностями в литературе считали искренность и эстетическую культуру. Творчество пролетарских писателей оценивалось «Перевалом» как бескрылый бытовизм, «примитивное направленчество», «красная халтура». Задачей творчества перевальцы ставили «раскрытие внутреннего мира» и «его новое эстетическое оформление». Художественное творчество перевальцы толковали как сверхразумный, интуитивный, стихийно-эмоциональный, в основном подсознательный процесс. Сам художник представлялся исключительной личностью, не связанной с практикой какого-либо общественного класса. Издавали журнал «Красная новь».
3. «ЛЕФ» – «Левый фронт искусств», объединение писателей и художников, существовавшее в Москве и в Одессе с 1922 по 1929 гг. Участники: Владимир Маяковский (1893 – 1930), Николай Асеев (1889 – 1963), Осип Брик (1888 – 1945), Семён Кирсанов (1906 – 1972), Борис Пастернак (1890 – 1960), Василий Каменский (1884 – 1961). Отстаивали идею искусства как «жизнестроения» и теорию «социального заказа», пытались обосновать необходимость поэтического служения материальным интересам рабочего класса и социалистической революции. Издавали газету «Искусство коммуны» и журналы «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ».
4. «ЛЦК» – «Литературный центр конструктивистов»
   . Литературное объединение, идйно близкое к ЛЕФу, созданное Ильёй Сельвинским (1899 – 1968) и просуществовавшее с 1923 по 1930 гг. Участники объединения: Вера Инбер (1890 – 1972), Владимир Луговской (1901 – 1957), Борис Агапов (1899 – 1973). Термин «конструктивизм» первоначально возник в архитектуре благодаря Алексею Гану, сформулировавшему такое определение: «…группа конструктивистов ставит своей задачей коммунистическое выражение материальных ценностей… Тектоника, конструкция и фактура — мобилизующие материальные элементы индустриальной культуры». Конструктивисты-писатели провозглашали близость поэзии «производственной» тематике (характерные названия сборников: «Госплан литературы», «Бизнес»), очеркизм, широкое применение «прозаизмов», использование нового размера — тактовика, эксперименты с декламацией. К 1930 году конструктивисты стали объектом травли со стороны РАПП и объявили о самороспуске.
5. «Серапионовы братья» – литературное объединение, существовавшее в Ленинграде с 1921 по 1926гг. Название позаимствовано из цикла новелл Гофмана, где описано литературное содружество имени пустынника Серапиона. Участники: Лев Лунц (1901 – 1924), Михаил Зощенко (1894 – 1958), Вениамин Каверин (1902 – 1989; настоящая фамилия – Зильбер), Константин Федин (1982 – 1977), Всеволод Иванов (1985 – 1963).
6. ОБЭРИУ – «Объединение реального искусства», группа писателей, существовавшая в Ленинграде с 1926 по 1932 гг. Первоначальные названия – «Левый фланг», «Академия левых классиков». Участники: Даниил Хармс (1905 – 1942; настоящая фамилия – Ювачёв), Александр Введенский (1904 – 1941), Николай Заболоцкий (1903 – 1958), Константин Вагинов (1899 – 1934; настоящая фамилия – Вагенгейм), к ним примыкал также
   Евгений Шварц (1896 – 1958). ОБЭРИУты декларировали отказ от традиционных форм искусства, необходимость обновления методов изображения действительности, культивировали гротеск, алогизм, поэтику абсурда. Нападки со стороны официозной критики, невозможность печататься заставили некоторых обэриутов переместиться в «нишу» детской литературы (Введенский, Хармс, Владимиров и др.). Многие участники ОБЭРИУ были репрессированы, погибли в заключении.

Многие крупные писатели (например, Ахматова, Замятин, Мандельштам, Сологуб) не входили ни в одно из объединений.

В апреле 1932 года Постановлением ЦК ВКП (б) «О перестройке литературно-художественных организаций» сначала РАПП, а затем все остальные литературные объединения были ликвидированы. Началась подготовка к созданию единого Союза советских писателей.

 Москва, 1934. Открытие Первого съезда советских писателей в Доме Союзов.

В 1922 году учреждён Главлит – Главное управление по делам литературы и издательств, организация, занимавшаяся цензурой художественных произведений и охраной государственной тайны. В декрете о создании Главлита были сформулированы общие принципы, которыми нужно было руководствоваться при запрещении издания или распространении произведений:

• агитация против Советской власти,
• разглашение военной тайны республики,
• возбуждение общественного мнения путём сообщения ложных сведений,
• возбуждение националистического и религиозного фанатизма,
• порнографический характер.

Запрещённые книги отправлялись в спецфонд Библиотеки имени Ленина, и за годы советской власти таких книг накопилось несколько десятков тысяч наименований.

Главлит в среде диссидентов называли «Министерством правды» по аналогии с организацией, описанной в романе Оруэлла «1984». Деятельность Главлита была прекращена лишь в 1991 году. 

В период с 1921 по 1934 гг. русская литература несёт невосполнимые утраты. Уходят из жизни Александр Блок (1921), Николай Гумилёв (1921), Валерий Брюсов (1924), Сергей Есенин (1925), Фёдор Сологуб (1927), Владимир Маяковский (1930), Максимилиан Волошин (1932), Саша Чёрный (1932), Александр Грин (1932), Андрей Белый (1934).  

В 1934 году было принято решение о создании единого Союза писателей СССР, который возглавил Максим Горький. 

«Обрученная» Алессандро Мандзони, переосмысление

Несколько лет назад, читая предисловие к англоязычной версии «Отверженных» Гюго, я нашел переводчика Нормана Денни, признавшегося, что он сделал несколько сокращений в французский текст. Некоторые из них, по его словам, касались смысла. Но другие, как он не стыдился сказать, были вызваны его ощущением, что книга слишком многословна. Великий француз не мог заткнуться. Он говорил нам вещи дважды, трижды. Или он сказал их слишком много раз в первый раз. «Нередко можно найти восемь или десять прилагательных, присоединенных к одному существительному», — с удивлением заметил Денни. Даже после обрезки его версия по-прежнему занимает более тысячи двухсот страниц.

Эта полнота, переполненность была эндемичной для жанра, к которому принадлежали «Отверженные», исторического романа девятнадцатого века, форма, которая была чрезвычайно популярна в свое время. Он зафиксировал стремительные перемены: царства возникали и падали, народы порабощались или освобождались. Для великих событий нужен был великий язык. Но, насколько я могу судить, даже тогдашние читатели иногда уставали от многословия, а когда и уставали, то не боялись пропустить. Как и их дети и внуки. Один мой друг рассказал мне, что однажды, когда он разговаривал с группой профессоров русской литературы, он признался им, что у него и его американских коллег часто возникают трудности с многочисленными очень подробными описаниями сражений в «Войне и мире». О, ответили русские, пропускаем те части! Так скучно! Тебе тоже следует их пропустить, сказали они.

Американцы вряд ли прислушаются к этому совету. Модернизм научил нас не делать этого. Литературное произведение было тем, чем оно было. Вы не выбрасывали то, что вам не нравилось. Предполагалось, что автор уже урезал свой роман или поэму до костей, каждое слово в которых было необходимо для истинной картины. По иронии судьбы, такой образ мышления, возможно, побудил некоторых людей вообще избегать больших книг. В последние годы некоторые знаменитые писатели признались, какие толстые шедевры они никогда не читали. Джонатан Франзен сказал журналисту, что он никогда не доходил до 50-й страницы «Моби Дика». Другие говорят, что не читали «Ярмарку тщеславия» или «Дэвида Копперфильда» и не собирались. Я никогда не слышал, чтобы современный романист говорил, что он не читал «Улисса» Джойса — всему есть предел, — но держу пари, что такой писатель притаился где-то в ожидании удара.

В центре этой истории находится писатель Генри Джеймс. При первом знакомстве — во всяком случае, с его поздними романами — он может показаться одним из тех заблудившихся парней, перед которыми молодые писатели чувствуют, что им больше не нужно преклонять колени. На самом деле, какой бы плотной ни была поверхность его текстов, Джеймс — капитан противоположной команды, не блуждающих. Это дебаты, на самом деле. По сути, дело не в длине, а в том, подходит ли она. романист, рассмотрев свою историю под одним углом зрения, отклоняется от нее, а затем возвращается к ней с другой точки зрения. В представлении типичного писателя-историка девятнадцатого века это очевидно О.К. Он великий писатель, так почему же кто-то должен возражать, если он прерывает свой рассказ, чтобы преподать нам урок о белизне кита или о войнах за наследство в северной Италии в XVII веке? Он вернется к основной истории. В чем проблема?

По словам Джеймса, проблема была в том, что это не искусство. По сути, это была картина без «композиции», под которой он подразумевал отбор, фокус. «Картина без композиции пренебрегает своим самым ценным шансом на красоту», — писал Джеймс. «В его отсутствие может быть жизнь, бесспорно, как есть жизнь в «Новоприбывших», как в «Трех мушкетерах», как в «Мире и войне» Толстого; но что делают такие большие рыхлые мешковатые монстры с их причудливыми элементами случайного и произвольного художественного означает ? Мы слышали, что он поддерживается. . . что такие вещи «выше искусства»; но меньше всего мы понимаем, что могут означать и , и напрасно ищем художника, божественного объяснительного гения, который придет нам на помощь и расскажет». Фраза «распущенные мешковатые монстры» с тех пор вошла в лексикон критики, и список обвиняемых книг может быть расширен далеко за пределы счета Джеймса. Сэр Вальтер Скотт, безусловно, был слоном в этой комнате, в сопровождении Бальзака и Джеймса Фенимора Купера. Что касается последнего, то в исторических романах того периода часто можно обнаружить некоторую пошлость — больше, чем в среднем по XIX веку. По этой причине, а также из-за проблемы с длиной, популярность большинства из них резко упала. Тем не менее, некоторые до сих пор считаются классикой, а другие время от времени возрождаются. В прошлом месяце Современная библиотека добавила в свой список «Обрученных» («I Promessi Sposi») 1842 года итальянского писателя Алессандро Манцони в новом переводе — первом за пятьдесят лет — Майкла Ф. Мура.

В некотором смысле это любопытный выбор. Большинство читателей за пределами Италии не слышали ни названия, ни даже автора. В Италии книга считается столпом национальной литературы, уступая, пожалуй, только «Божественной комедии». Он был опубликован более чем в пятистах итальянских изданиях, и он является неотъемлемой частью школ, где его изучают в десятом классе. В свое время роман был известен по всей Европе, и непонятно, почему его репутация перестала быть международной — почему люди, знающие Дюма или Гюго, даже если не читали их, не знают даже о романе Манцони. существование. Мур во введении упоминает предположение, что роман слишком итальянский (например, из-за его озабоченности католической церковью), чтобы хорошо путешествовать. В любом случае «Современная библиотека» права: ситуацию пора менять. «Обрученная» предстает в новом переводе как произведение, которое должен прочитать каждый, кому небезразлична художественная литература девятнадцатого века. В нем есть великие события — война, голод, чума — и описание их воздействия на скромных людей. В нем есть сентиментальность: скромные девицы, храбрые парни и злодеи с черным сердцем. В нем есть отрывки лирического описания и отрывки, где специфика деталей граничит с социологической. Он имеет протяжение, раздражающее одних, утешающее других. Другими словами, это образцовый исторический роман.

Алессандро Мандзони, сын аристократической ломбардской семьи, жил с 1785 по 1873 год, то есть в период политических потрясений, простиравшихся от Французской революции до итальянского Рисорджименто. Его бойкой матери, Джулии Беккариа, не позволили выйти замуж за человека, которого она любила (его семья была богаче ее), и поэтому в возрасте двадцати лет она была вынуждена выйти замуж за более старшего человека, дона Пьетро Манцони, который жил с его семь незамужних сестер и, как сообщается, мало о чем заботился, кроме своего имущества. У него также, согласно одному отчету, не было яичек. Вскоре после этого родился Алессандро, и, по словам его биографа Арчибальда Колхауна, доказательства того, что он был сыном не дона Пьетро, ​​а любовника Джулии, «настолько убедительны, насколько это могут сделать сплетни». Когда Алессандро было шесть лет, Джулия, наконец, добилась законного развода с доном Пьетро и уехала в Париж с еще одним мужчиной. Детство мальчика прошло сначала у кормилицы, а затем в ряде интернатов Швейцарии и Италии. Джулия иногда навещала его, если была проездом. Впрочем, она приезжала нечасто.

По словам Колкухона, взрослая жизнь Мандзони была без происшествий, «обманчиво похожей на жизнь многих представителей его класса и периода: на фоне прочного сквайеризма, юношеского революционного энтузиазма, очевидно умеренного повторным обращением в католицизм, небольшой умеренной политической деятельности, затем долгой годы усердной работы на пенсии, загородных занятий и довольно меланхоличной семейной жизни». В двадцать три года он женился на шестнадцатилетней швейцарке Энричетте Блондель, кальвинистке — скандальный выбор в Милане того времени. Говорят, что сыновья, которых родила ему Энрикетта, вели себя так плохо, что какое-то время он не хотел показываться в Милане, столице Ломбардии. Со временем эта проблема была смягчена склонностью его отпрысков к смерти молодыми. Из десяти детей все, кроме двоих, умерли раньше него. Более того, всю жизнь его преследовали нервные расстройства, которые Колкухун называет: «Он ненавидел знакомиться с новыми людьми, боялся толпы. . . . Он никогда не мог выйти один и чувствовал, как перед ним открываются пустоты, когда ему приходилось переходить улицу. Рассказывают, что он приказывал слугам отгонять птиц на деревьях под окнами, как он несколько раз в день взвешивал одежду».

Во всяком случае, он считал себя писателем, и в ранние годы он написал несколько стихов, эссе и две трагедии в стихах — на ломбардские темы, пророчески — но ему было трудно взяться за перо и он мог оставить свой стол на любой предлогом, иногда на длительный срок. В конце концов, однако, великое политическое дело Италии девятнадцатого века — Рисорджименто, превращение полуострова из прекрасного огорода для французских, испанских и австрийских захватчиков в единую объединенную нацию — воодушевило его, и он начал роман в служение этому идеалу. Действие «Обручника» происходило не в девятнадцатом веке, а в семнадцатом, в страшное время, в период Тридцатилетней войны и бубонной чумы. Это позволило Манцони сделать свою книгу более сенсационной и экзотической. (Мужчины носят сапоги с гибкими манжетами семнадцатого века, как у Кота в сапогах.) Это также избавило его от искушения намекать на людей, имевших власть в его время, и уберегло его от тюрьмы.

Глава 1 раскрывается подобно цветку:

Рукав озера Комо, поворачивающий на юг между двумя сплошными горными цепями, окаймленный бухтами и бухтами, повторяющими изрезанные склоны, внезапно сужается, принимая течение и форму реки, между мыс справа и широкая береговая линия на противоположной стороне. Мост, который соединяет две стороны в этой точке, кажется, делает это преобразование еще более заметным для глаз и отмечает место, где заканчивается озеро и снова начинается Адда, чтобы вернуть себе имя 9.0009 озеро , где недавно удаленные берега позволяют воде растекаться и медленно стекаться в свежие заливы и бухты.

Не только вода течет и течет, но и язык, и сцена становится еще более ослепительной благодаря четкому указанию на то, что мы смотрим на озеро с высоты. Все это лежит у наших ног: Божий мир в седьмой день (показательно) ноября 1628 года.

Первый человек, которого мы встречаем, — приходской священник дон Аббондио, читающий требник во время вечерней прогулки. Внезапно покой нарушается. Когда дон Аббондио поворачивает на повороте дороги, он находит двух мужчин, которые явно ждали его. Как он знает по их одежде и манерам, им 9 лет.0009 bravi , или хулиганы, силовики. «Преподобный отец, — спрашивает один из них, — вы намерены завтра обвенчать Ренцо Трамальино и Люсию Монделла?» Ренцо и Лючия — помолвленные, о которых говорится в названии книги, двое молодых людей из города дона Аббондио, на которых он действительно согласился жениться на следующий день, поскольку этому ничто не препятствует, кроме того, что дон Аббондио теперь узнает от брави: , что Лючия попалась на глаза местному испанскому лорду дону Родриго, и он намеревается завладеть ею. (По крайней мере, какое-то время; о женитьбе не упоминается.) Дон Аббондио не храбрый человек. — Мои хорошие господа, — умоляет он. «Вы люди мира сего. Вы прекрасно знаете, как идут эти дела. Бедный священник не имеет к этому никакого отношения! брави отпустила его с предупреждением, и он рванул домой. На следующий день он рассказывает Рэндзо, какова ситуация, и что он ничего не может с этим поделать.

Рэндзо, исполненный пламенной цели и подозревая, что подобные препятствия христианскому браку запрещены законом, идет к адвокату, который уверяет его, что да, закон на его стороне — пока адвокат добавляет, поскольку заявитель не сделал ничего, что могло бы посягнуть на интересы авторитетного лица. О-о. Вот как Мандзони объясняет действие закона в северной Италии в XVII веке:0003

В те дни не могло быть ничего хуже, чем быть животным без когтей и зубов, но без желания быть съеденным. Полиция ничего не сделала, чтобы защитить законопослушного, безобидного человека, у которого не было средств запугать других. Не то чтобы не хватало законов и наказаний за акты личной агрессии: их действительно было переизбыток. Преступления перечислялись и определялись с утомительной тщательностью. Наказания были дико непомерными. Как будто этого было недостаточно, в каждом случае они могли быть увеличены по желанию самим губернатором и сотней служителей закона. Судебные процессы были разработаны исключительно для того, чтобы освободить судью от любых препятствий для вынесения приговора.

И закон всегда был в пользу того, у кого было больше власти, влияния или денег. Система была коррумпирована сверху донизу. Ренцо этого не знает, и он покидает контору адвоката, все еще цепляясь за надежду, что закон защитит его: «Он все повторял про себя одни и те же странные слова. «В конце концов, в мире есть справедливость. . . . ‘Ибо человек, охваченный горем, действительно не понимает, что он говорит ».

«Не говори со мной, пока мы не найдем кофе».

Cartoon by Tadhg Ferry

В деревне Ренцо и Люсии назревает еще большая беда. Крестьяне на полях «сеяли семена бережливо, скупо, неохотно, как будто рисковали чем-то, что им глубоко небезразлично. . . . Худая девушка, ведя на веревке изможденную корову, пока та паслась, огляделась, а затем быстро нагнулась, чтобы украсть немного трав, чтобы накормить свою семью, узнав от голода, что мужчины тоже могут питаться травой». Голод приближается к Ломбардии. Именно такая быстрая, конкретная деталь, когда девушка наклоняется, а затем снова выпрямляется, чтобы ее не поймали за тем, чтобы стащить несколько листьев для поленты для своей семьи, дает нам облегчение от описательной прозы Манцони.

Но Ренцо и Лючия молоды и влюблены, и они хотят попытать счастья. До конца книги они в основном в бегах, иногда им помогают, иногда причиняют вред люди, которых они встречают на своем пути. Этот структурный принцип порождает множество приключений, а приключения остаются приключениями. Я буду максимально краток, но вы не можете по-настоящему понять смысл этой книги или отдаться тому хорошему, что в ней есть, не согласившись время от времени наскучивать ее вечно разветвляющимся сюжетом.

Первая задача Манцони — вывести Люсию из зоны досягаемости дона Родриго и любых других испанских насильников на территории. Делается это не без труда, но в конце концов мы видим, как она поселилась в монастыре и занимается рукоделием. К сожалению, этим монастырем руководит сомнительный персонаж, сестра Гертруда (основанная на печально известной исторической фигуре, жутко известной как Монахиня Монцы). Гертруда никогда не стремилась к уединенной жизни. Ее заставил к этому отец, чтобы защитить первородство. Раздраженная своим положением, Гертруда заводит роман со слугой. Ее отец узнает об этом и заставляет ее принять постриг. Монахиня или нет, но вскоре она вступает в новую эротику с «молодым человеком, преступником по профессии» по имени Эгидио. Это подозревает одна из послушниц монастыря, поэтому Гертруда и Эгидио убивают женщину и хоронят ее где-то поблизости.

Вернуться к Ренцо. Он, смелый мальчик, отправляется в Милан, где оказывается в эпицентре голодных бунтов из-за голода. Он помогает спасти чиновника от линчевания голодной толпой, но при этом привлекает внимание полицейского агента, который ведет его в тюрьму. По пути он сбегает и отправляется пешком в Бергамо, за пределы миланской юрисдикции и, следовательно, вне власти, добивающейся его заключения. Кроме того, у него есть двоюродный брат в Бергамо, который даст ему работу.

Снова в монастырь. С помощью дьявольски злого силача — его называют Безымянным (l’Innominato), потому что никто не осмеливается произносить его имя — дон Родриго задумал заговор с целью похитить Люсию. Во время выполнения поручения в городе ее схватили люди Безымянного, доставили в его замок и заперли в комнате. Но в ходе борьбы происходит нечто странное. Безымянный видит Люсию и внезапно начинает страдать за грехи, совершенные им в прошлом. Как оказалось, поблизости проповедует известный церковный деятель кардинал Федериго Борромео (актуальная фигура того периода). К нему идет Безымянный, и архиепископ встречает его суровым упреком за его дурную жизнь. Безымянный плачет и раскаивается. Его первый акт раскаяния — вернуться в свой замок, собрать Люсию и отправить ее в ее деревню, которая, однако, вскоре опустошена Тридцатилетней войной.

Лючия и Ренцо наконец-то воссоединяются в Милане, который сейчас охвачен бубонной чумой 1630 года. В западной литературе есть ряд знаменитых описаний чумы: Боккаччо, Дефо, Камю, Маргарита Юрсенар. Манцони, по словам очевидца, является их близким родственником. Поначалу горожане отрицают существование чумы и бросают оскорбления — даже камни — в тех, кто утверждает, что она реальна. (Вспоминается доктор Фаучи.) Манцони показывает нам дым, который наполняет воздух Милана, когда люди сжигают свою одежду и постельное белье. Трупы валяются на улицах и вываливаются из братских могил на кладбище. Рэндзо, пересекая город, останавливается, чтобы пропустить телегу. Две лошади, тянущие его, изо всех сил пытаются двигаться вперед, «напрягая шеи и вонзая копыта», в то время как люди по бокам подгоняют их «плетками, ударами и проклятиями». Что касается груза, который везут эти лошади: «Большинство трупов были обнажены, хотя некоторые были свободно покрыты лохмотьями. Они были свалены в кучу и перемешаны друг с другом, словно змеиное гнездо, медленно разворачивающееся в весеннем тепле. При каждом толчке, при каждой неровности дороги трагическая груда тряслась и гротескно разваливалась. Головы болтались, девичьи косы распускались, а руки выскальзывали из спутанной массы конечностей и ударялись о колеса». Лошадей жалко больше, чем людей: по крайней мере, люди избавились от своей нищеты. Но Рэндзо заворожён видом тел. Может ли Лючия быть в этой куче?

В конце концов он прибывает в лазарет, или карантинную зону, заполненную умирающими и теми, кто им служит, включая многих монахов-капуцинов. (По словам Мандзони, большинство монахов умерло, как и две трети населения Милана.) В лазарете есть огороженная территория для женщин и место, где ухаживают за младенцами умерших матерей. с кормилицами, а также козочками, подкармливающими детей. Именно в домашней обстановке женских кварталов Ренцо наконец находит Люсию. — О, Ренцо! она плачет. «Почему ты пришел сюда?» — Ты спрашиваешь, зачем я пришел? — говорит Ренцо. «Я должен тебе говорить? Разве я не Ренцо? Ты не Люсия? . . . Мы больше не сами? Вы уже не помните, в чем нам было отказано?»

Проблема здесь в том, что Лючия, будучи заточенной в замке Безымянного, дала обет Деве Марии, что если она сможет освободиться от этого унижения, то откажется от своей любви к Ренцо и умрет девственницей. К счастью, в лазарете есть мудрый монах, и он освобождает Лусию от ее обета. Ей и Рэндзо, которые когда-то планировали пожениться на следующий день, только сейчас, два года спустя, разрешается принести свои клятвы. Концовка сентиментальна: «О, Господи! в небо». Тоже искренне влияет. Эти два человека прошли через многое. Они оба кажутся старше, чем были в начале. Я плакал.

Часть удовольствия от чтения «Обрученных» происходит просто от его романтики, его размаха, опасности и волнения: огромные мрачные замки, возвышающиеся над опасными пропастями, набожные девы, похищенные нераскаявшимися злодеями, монахини-убийцы. Следует помнить, однако, что этот стиль, эти тропы были продуктом политики девятнадцатого века и столетий споров между, по-разному, Испанией, Францией, Австрийской империей относительно того, кто из них — забудь об итальянцах. — должен собирать виноград в Италии. И этот спор был частью более крупного общеевропейского спора: останутся ли люди Запада верными Церкви, то есть вере, или они подпишутся на Просвещение, на эту холодную идею восемнадцатого века о том, что мы должны исследовать вещи, даже запрашивать конкретные доказательства, прежде чем решать, что представляет собой мир? Большинство добрых дел и ряд дурных в «Обрученном» совершаются священнослужителями. Но по самому насущному политическому вопросу в книге и в Италии девятнадцатого века — объединению полуострова — мнение Мандзони было принято рано, и итальянцы ценят его как за патриотическую деятельность, так и за его литературное мастерство. .

Манцони был своего рода филологом — он писал эссе о языке — и сожалел о неряшливой природе своего родного языка. Поскольку в его время итальянцы в основном жили недалеко от дома и находились под властью иностранцев, у них почти не было родного языка; полуостров представлял собой лоскутное одеяло из взаимно непонятных диалектов. Манцони сказал, что его собственное письмо было «непереваренной смесью предложений, немного ломбардских, немного тосканских, немного французских и даже немного латинских; а также приговоров, не принадлежащих ни к одной из этих категорий». В первом издании «Обрученных», вышедшем в трех томах с 1825 по 1827 год, он изо всех сил старался, с помощью словарей и ученых друзей, написать более чистый итальянский язык, который для него означал тосканский диалект, язык Данте. . Это издание имело немедленный успех, но Мандзони им не был удовлетворен. Ему было стыдно за то, что миланский и другие ломбардские обычаи все еще искажают его текст, как он это видел, поэтому он сел и в течение следующих тринадцати лет кропотливо редактировал роман, эффективно переводя свою собственную книгу — даже переехав на некоторое время во Флоренцию, чтобы уметь управлять каденциями флорентийского тосканского языка. Эта редакция, которая затем вышла в 96 частях между 1840 и 1842 годами, — это то, что сегодня читают итальянцы, и то, что Майкл Ф. Мур перевел для «Современной библиотеки».

Итак, «Обрученные» были результатом двух десятилетий работы, и это похоже на то. В него, кажется, впихнули почти все на свете. Есть бесконечные побеги, развороты, признания, похищения. Как только мы встречаем нового персонажа, Манцони чувствует, что должен рассказать нам предысторию этого человека. (Для сестры Гертруды требуется тридцать страниц.) В конце книги, встречая незначительного персонажа, Дона Ферранте, нам говорят, что он эрудированный человек с библиотекой почти из трехсот книг. «О, нет!» — говорим мы и, конечно же, получаем очень длинный отчет о том, что любит изучать дон Ферранте: историю, политику, рыцарство, колдовство, натурфилософию (науку), обычную философию. Мы узнаем, что он думает об Аристотеле и о хулителях Аристотеля. «Я начинаю задаваться вопросом, — наконец говорит Манцони, — действительно ли читатель хочет услышать что-нибудь еще из этого каталога». Ну может он спросит.

Но «Обрученные» — это не просто роман. Его самая слабая составляющая — сюжет или организация сюжета. Большая часть его психологии также не слишком сильна. Под влиянием таких комментаторов начала двадцатого века, как Генри Джеймс и Э. М. Форстер, мы тоже можем полагать, что эти вещи являются наиболее важными элементами романа. «Обрученная», хотя и верная своему времени, ближе к опере, переполненной соло, дуэтами, хорами и лирическими пассажами, которые, насколько мы можем судить, служат больше для искусства, чем для чего-либо еще. Вот Ренцо возвращается в свою деревню после многолетнего отсутствия и смотрит на свой виноградник, разоренный войной:

Все было вырвано с корнем или грубо срублено: виноградные лозы, тутовые ягоды и фруктовые деревья всех видов. Сквозь новую поросль в кривых линиях там, где раньше были прямые ряды, все еще можно было увидеть остатки старых насаждений. Кое-где росли свежие веточки или побеги тутового дерева, инжира, персика, вишни и сливы. Но даже они были вытеснены густым разнообразием новых побегов, которые проросли и расцвели без присмотра человеческих рук. Было буйство крапивы, папоротника, райграса, тростника, лебеды, дикого овса, зеленого амаранта, цикория, щавеля, петушиного шпорника и тому подобного, иначе называемого сорняками фермерами всего мира. . . .

Среди этого буйства растительности одни растения выделялись ярче и заметнее других, хотя ничем не лучше, по крайней мере, не большинство из них. Самым высоким был лаконос с красноватыми распростертыми ветвями и величественными темно-зелеными листьями, некоторые из которых уже имели пурпурные края и свисающие гроздья ягод, цвет которых варьировался от темно-фиолетового снизу до фиолетового, а затем зеленого, с крошечными белыми цветочками на Подсказка. Большие мохнатые листья коровяка лежали на земле, а его стебель был в воздухе, его высокие колосья были усеяны и испещрены ярко-желтыми цветами. Затем были колючие стебли, листья и чашечки чертополоха с распускающимися пучками белых и пурпурных цветов или серебристо-серыми перьями, отрывающимися и уносимыми ветром. В одном месте куст дикой ипомеи взобрался и обвился вокруг побегов тутового дерева, покрыв его своими поникшими листьями и свисающими белыми трубчатыми цветами. В другом случае бриония с красными ягодами плотно обвилась вокруг свежих побегов виноградной лозы, которая, тщетно ища более прочную опору, в свою очередь обвила брионию своими усиками.

Если вам понадобилось двадцать лет, чтобы написать роман, и вы очень одарены, вы могли бы написать что-то в этом роде. Этот отрывок удивителен не только своим богатством, но и разрастающейся символикой: руины и разрушение сочетаются с новым ростом, то есть с надеждой, и, в конце концов, затмеваются им. Описание не должно было быть таким длинным (и я его сократил). Нам не нужно было знать о трепанге и гусиной лапке; лакомства и бриони было бы достаточно. Но Манцони сделал это для себя и для Италии. Также, возможно, для его читателей девятнадцатого века, которые, в конце концов, не были Генри Джеймсом и ценили цвет и количество. В то время людям не хватало развлечений, и, заплатив деньги, они хотели красивого продолжительного шоу. Больше Пожалуйста. Следует также сказать, что книга, издаваемая частями, может потребовать некоторого повторения. «Арт-ТВ» последних лет часто начинается с подведения итогов. Если Манцони считает, что нам нужно напомнить, что сестра Гертруда — довольно зловещий персонаж, и поэтому дает ей не одного любовника, а двух, стоит ли нам удивляться?

После «Обрученных» Манцони прожил еще тридцать лет, но так и не написал ни одного романа. Ему почти не приходилось. Для итальянцев он был национальным героем. Новый король Италии сделал его сенатором, и он стал влиятельным участником задачи создания национального языка — дела, которое во многом сформировало композицию романа. Ему было восемьдесят восемь, когда он умер в мае 1873 года, и его тело несколько дней пролежало в Милане. На его похоронах министры правительства, князья и будущий король Италии последовали за его гробом из Дуомо на кладбище. Джузеппе Верди, который так восхищался Мандзони, что, по его воспоминаниям, хотел преклонить колени, когда ему предстояло встретиться с ним, был слишком опечален, чтобы присутствовать. Вместо этого он приступил к работе над своим Реквиемом, посвященным памяти Мандзони, премьера которого состоялась в первую годовщину его смерти. Сочинение Верди сейчас гораздо более известно, чем роман Манцони, но не более проникновенно. ♦

Неделя с 17 октября 2022 г.

Сара Грилл в Wednesday Books приобрела в эксклюзивном представлении The Calculation of You + Me by Serena Kaylor ( Long Story Short ). В этой молодежной романтической комедии, представленной подростком Гипотеза любви посредством Сирано де Бержерака , помешанная на STEM-математике Марлоу намеревается узнать все о романтике, чтобы вернуть своего бывшего парня-золотого мальчика. С неохотной помощью Эдварда, ее угрюмого партнера по лаборатории готов, у нее есть руки, полные любовных романов, и мозг, полный тропов, чтобы превратиться в идеальную романтическую героиню. Но по мере того, как искры начинают летать с не тем парнем, она задается вопросом, действительно ли существует готовое решение для любви. Публикация назначена на весну 2024 года; Джим Маккарти из Dystel, Goderich & Bourret продал всемирные права на английский язык.

Мериам Метуи из Viking купила на аукционе права на графический роман Мэгги Стифватер (слева) известного сериала YA The Raven Cycle, о четырех мальчиках из частной школы, дочери экстрасенса и валлийской легенде. который дремлет под горами сонного городка Вирджиния, с шестизначной сделкой. Сас Милледж (ок.) иллюстрирует, а Стефани Уильямс (справа) адаптирует; публикация первого тома запланирована на весну 2025 года. Ричард Пайн и Чарли Олсен из InkWell Management представляли Штиффатера в борьбе за мировые права в сделке на четыре книги. Уильямс представляла себя, а Дженнифер Марч Солоуэй из литературного агентства Андреа Браун представляла Милледжа.

Келси Салливан из Disney приобрела Better Left Buried от дебютного автора Мэри Э. Роуч . Представленная как Knives Out встречается с Two Can Keep a Secret , эта современная детективная история рассказывает о двух девочках-подростках в маленьком городке в Аппалачах, которые должны раскрыть убийство миллионера из местного парка развлечений. Когда секреты города раскрываются, девушкам приходится столкнуться со своим прошлым и растущими чувствами друг к другу, иначе они рискуют стать следующей жертвой. Публикация запланирована на зиму 2024 года; Клэр Фридман из InkWell Management заключила сделку по всемирным правам на английский язык.

Стефани Питтс из Патнэма купила в эксклюзивном порядке хоррор/психологический триллер YA The Last Girls Standing by Jennifer Dugan ( Hot Dog Girl ; Some Girls Do ). Слоан и ее подруга, единственные выжившие вожатые после резни в летнем лагере, пытаются раскрыть правду о том, что произошло той роковой ночью, но то, что они узнают, может не только разлучить их, но и привести к гибели. Публикация намечена на осень 2023 года; Сара Кроу из Pippin Properties продала все права на английский язык.

Венди Лоджия в Делакорте приобрела Сабрина Федель Все дороги ведут в Рим . Когда дочь фальшивого дипломата встречается с шотландской знаменитостью в Италии, она вскоре обнаруживает, что живет в своей собственной Римских каникулах , пока чувства не станут реальными и ножи папарацци не выйдут. Публикация запланирована на лето 2024 года; Мишель Хаук из литературного агентства Storm вела переговоры о мировых правах.

Моник Джонс Браун из Little Press/PISH купила In the Ring , роман для молодых людей дебютного автора Sierra Isley . Когда квир-подросток Роуз записывается на занятия боксом, чтобы облегчить свое беспокойство, усугубленное недавним сексуальным насилием, она оказывается втянутой в подпольный бойцовский клуб и очарование его главаря. Сможет ли бойцовский мир распутать ее и без того хрупкое психическое состояние или раскроет силу, о которой она никогда не подозревала? Публикация намечена на осень 2023 года; Тина Шварц из Purcell Agency продавала мировые права.

Ави Эрлих из Silver Sprocket приобрела Charger County , графический роман YA автора Кэти Г. Джонсон ( The Breakaways ). Новичок в старшей школе округа Чарджер, Лиз решает вступить в драматический кружок, чтобы стать первокурсником по легкой атлетике. Там она встречает своих первых друзей, всех старшеклассниц со склонностью к бунту. Когда весенний мюзикл отменяется, они решают снять собственное продолжение своего любимого боевика, но глупое насилие в их собственном фильме перекликается с вредом, с которым девочки-подростки сталкиваются в реальной жизни. Публикация запланирована на 2025 год; Джен Линнан из Linnan Literary Management выступила посредником в сделке о мировых правах.

Мэри Кэш в Holiday House купила безымянный роман для среднего класса Лесы Клайн-Рэнсом ( В поисках Лэнгстона ), в котором рассказывается о жизни редактора, педагога и активистки Иды Б. Уэллс, осиротевшей в 16 лет. стала защитницей глухих и рисковала своей жизнью, раскрывая душераздирающие истины в своей работе в качестве журналиста-расследователя и борца с линчеванием. Его публикация запланирована на весну 2025 года; Розмари Стимола из Stimola Literary Studio занималась сделкой о мировых правах.

Polo Orozco в Патнэме приобрела Daughters of the Lamp и продолжение дебютного автора Nedda Lewers . В этом фэнтези для среднего класса, пропитанном фольклором, американка египетского происхождения по имени Сахара отправляется в Каир, где обнаруживает, что она следующая в наследии женщин, которым поручено охранять сокровища Али-Бабы. Публикация первой книги запланирована на весну 2024 г., второй – на лето 2024 г.; Келли Дайкстерхаус из литературного агентства Тобиаса вела переговоры о сделке по правам в Северной Америке.

Алекс Вульф из Penguin Workshop купил Разве это не смешно и второй безымянный роман Маргарет Гуревич . В современном романе для среднего класса, когда родители Майи расходятся, а ее отец преследует свои комедийные мечты, она вынашивает план, как снова собрать их вместе, выступая в стендапе на школьном шоу талантов, независимо от того, насколько трудными для этого являются ее невыявленная тревожность и ОКР. чувствовать. Публикация первой книги намечена на осень 2024 года, второй — на лето 2025 года; Кейтлин Кацупис из агентства Belcastro заключила сделку по правам на мир.

Кэтрин Лаудоне из S&S/Paula Wiseman Books приобрела в эксклюзивном порядке автору-иллюстратору Синди Марко книгу Monster Up , иллюстрированную книгу о монстре по имени Сет, который узнает, что чувствовать — это нормально. иногда испугалась, помогая другу искать пропавшего питомца. Публикация запланирована на лето 2025 года; Элизабет Беннетт из Трансатлантического литературного агентства выступила посредником в сделке о мировых правах.

Марта Михалик в Greenwillow купила Туманный канун Рождества , книжка с картинками Керилинн Уилсон , автора предстоящего графического романа YA Слабое сердце . В канун Рождества одна девочка так взволнована, чтобы доставить особый подарок своим бабушке и папе, что бросает вызов туману на улице, который делает все незнакомым и, возможно, немного пугающим. Но это ночь, полная чудес — и, может быть, даже волшебства, — которая ведет и к Нане, и к папе, и к еще лучшему подарку — скользнуть под дерево. Публикация намечена на осень 2024 года; Ребекка Шерман из Дома писателей заключила сделку по правам в Северной Америке.

Фаррин Джейкобс из Little, Brown приобрела мировые права на And She Was Loved , иллюстрированную книгу-биографию Тони Моррисон, написанную Андреа Дэвис Пинкни (слева) и иллюстратором Caldecott Honor Дэниелом Минтером . Публикация запланирована на осень 2024 года; Ребекка Шерман из Дома писателей представляла автора, а Рик Марголис из литературного агентства Rising Bear представлял художника.

Ясемин Учар из Kids Can Press под редакцией Патриции Окампо купила всемирные права на Уиллу и Уэйд, серию из трех книг, написанную Джудит Хендерсон (слева), проиллюстрировано Сарой Сархангпур , о Вилле (страусе) и Уэйде (пингвине), двух нелетающих птицах с уникальными мечтами и решимостью их осуществить. Первая книга выходит весной 2024 года, вторая — осенью 2024 года, а третья — в 2025 году. Эржи Деак из Hen&ink Literary Studio представляла автора, а иллюстратор — себя.

Наоми Кирстен из Chronicle приобрела мировые права на E-I-UFO by Zach von Zonk (слева), проиллюстрировано Benjamin Chaud . В этом дебютном альбоме с картинками рассказывается об инопланетянине, который освещает скотный двор, полный животных, с неожиданными результатами. Публикация запланирована на весну 2025 года; Мелисса Нассон из Rubin Pfeffer Content представляла автора, а Дебби Бибо из Debbie Bibo Agency представляла иллюстратора.

Кейт Фельдманн во время учебы в Scholastic купила мировые права на Младший делает прыжок на Эбони Линн Мадд (слева). Пура Белпре и Коретта Скотт Кинг Почетный художник C.G. Эсперанса проиллюстрирует это; Андреа Пинкни будет редактировать, а Джесс Гарольд будет временным редактором. В этой книжке с картинками, изображающей мальчиков, которые танцуют, рассказывается о чернокожем мальчике, который использует знакомые звуки своего города, чтобы соединить свой танцевальный балет в новом мире с улицами, откуда он пришел. Публикация назначена на весну 2025 года; в то время как в литературном агентстве Raven Quill Лори Стил из Red Fox Literary заключила сделку на две книги для автора, которого теперь представляет Эрин Мерфи из литературного агентства Erin Murphy, а Мариетта Б. Закер из Gallt & Zacker представляла иллюстратора.

Sydnee Monday at Kokila приобрела в эксклюзивном порядке мировые права на Dancing with Water by Gwendolyn Wallace (l.), иллюстрированные Tonya Engel . Эта книжка с картинками представляет собой историю из поколения в поколение, которая происходит в сельской общине чернокожих на юге Америки и рассказывает о небинарном ребенке по имени Кит, который учится священной практике копания колодца у своего дедушки. Публикация намечена на лето 2025 года. Венди Гу из GreenburgerKids представляла автора, а Гейл Гайнин из Morgan Gaynin Agency представляла иллюстратора.

Кортни Код в Abrams купила мировые права на Все однажды в сказке от Мары Роклифф (слева), проиллюстрировано Глэдис Хосе . Книжка с картинками представляет собой изломанную сказку с ног на голову, где любимые истории рассказываются одновременно, но очень неправильно. Публикация запланирована на осень 2024 года; Дженнифер Лоуран из литературного агентства Андреа Браун представляла автора, а Кристи Юэрс из агентства CAT представляла иллюстратора.

Никки Гарсия из Little, Brown приобрела Мечта доньи Фелы: История первой женщины-мэра Пуэрто-Рико от Моники Браун (слева), книжку с картинками, биографию о Фелизе Ринкон де Готье, активистке и первой женщине-мэре. в Северной и Южной Америке, который в качестве мэра Сан-Хуана создал инновационные государственные службы для женщин, детей и бедных, иллюстрированные пуэрториканским художником Розой Ибарра . Публикация намечена на осень 2024 года; Стефани Санчес фон Борстель продала мировые права автора; иллюстратор представляла себя.

Кэти Ландвер из Peachtree приобрела мировые права на The Treasure Collector , созданную реальными друзьями Дэвидом Зельцером (справа) ( Ninja Baby ) и дебютным иллюстратором Бенджамином Артуром . В этой книжке с картинками рассказывается история маловероятной дружбы между енотом, собирающим барахло, по имени Реджинальд, и Фионой, морской звездой, которую он находит брошенной в выброшенном аквариуме. Публикация запланирована на весну 2025 года; Карен Гренчик из Red Fox Literary представляла автора и иллюстратора.

Кэтлин Кинан из Kids Can Press приобрела всемирные права на Floof Visits Earth by CJ Hong (l.), интерактивную книжку с картинками, в которой читатели знакомятся с пушистым милым инопланетянином, чей космический корабль приземлился на Землю. . А.Дж. Смит будет иллюстрировать; публикация намечена на весну 2024 года. Автор представляла себя, а Алекс Герингер из Bright Agency представлял иллюстратора.

Nivair Gabriel at Albert Whitman купил мировые права на Miso Magic от Moni Ritchie Hadley (слева), иллюстрированная Mizuho Fujisawa , книжка с картинками, в которой ферментируется мисо и растет кодзи вместе с узами Сусуму и его отца. Публикация запланирована на весну 2024 года; Сара Стивенс из Red Fox Literary представляла автора, а иллюстратор представляла себя.

Мишель Фрей из Knopf приобрела Morgan Watchorn Дебютное фэнтези YA Fire to the Stars в рамках сделки на две книги для публикации, начиная с весны 2025 года. Действие происходит в королевстве Флоран, где каждый может уступить к Возгоранию — ежемесячному солнечному событию, которое превращает несчастных людей в злобных оборотней драконов — роман рассказывает о маловероятных героях Абеле, опальном убийце драконов, чьи неортодоксальные исследования могут быть лекарством от проклятия, и Клэр, оборотне дракона из братства воров. который нанимает его, чтобы он следовал ложному следу, поскольку они должны нарушить все правила, призванные защитить их друг от друга, чтобы выжить и найти искупление. Джош Адамс из Adams Literary заключил сделку о правах в Северной Америке.

Эйлин Ротшильд из Wednesday Books купила на аукционе североамериканские права на книгу Secrets Never Die авторства Vincent Ralph ( 14 Ways to Die ; Lock the Doors

0 ; Lock the Doors

0 IL ) 0 встречается с R. «Знай, что ты сделал прошлым летом » с участием группы друзей, которые каждый год устраивают похороны своих секретов в Темном месте. Но в этом году их секреты восстают из мертвых. Публикация запланирована на осень 2023 года; Пит Кнапп из Park and Fine Literary and Media заключил сделку от имени Клэр Уилсон из RCW Literary.

Кристин Коллинз из Disney-Hyperion Books приобрела исследователя климата. школьный клуб экологической справедливости, и они удивляются, когда их столкновения приводят их к пониманию того, против чего они выступают и почему они никогда больше не заботились о своих сообществах и друг о друге. Публикация намечена на 2024 год; Вероника Парк продала мировые права, когда работала в Fuse Literary. Гордон Уорнок теперь представляет Craft.

Рэйчел Дибель из Feiwel and Friends купила Линус и Этта могли бы использовать Win от Кэролайн Хантун ( Катание на коньках на Марсе ), которая следует за 13-летним мальчиком-трансгендером Линусом, когда он связан веревкой. его новая подруга Этта, у которой есть скрытый мотив: выиграть пари против своей бывшей лучшей подруги и соперницы. Публикация запланирована на весну 2024 года; Джессика Милео из InkWell Management выступила посредником в сделке по мировым правам.

Стефани Питтс из Патнэма приобрела мировые права в эксклюзивном представлении на Full Shift , графический роман создателей Ковен , Дженнифер Дуган (слева) ( Hot Dog Girl ; Some Girls Do ) и Kit Seaton ( Wonder Woman: Warbringer ). После смерти отца упрямый подросток-оборотень в отчаянных поисках лекарства случайно привлекает внимание охотников на оборотней, подвергая опасности свою стаю и девушку, которую любит. Единственный способ спасти их — принять то, что внутри нее воет, чтобы выбраться наружу. Публикация намечена на осень 2024 года; Сара Кроу из Pippin Properties представляла автора, а Бен Грейндж из агентства L. Perkins — иллюстратора.

Чарли Илгунас из Little Bee/Yellow Jacket купил Час нужды: дерзкий побег датских евреев во время Второй мировой войны авторства Ральфа Шейна (слева), иллюстрации Татьяны Голдберг , совместно с Иллинойсский музей Холокоста и образовательный центр. Этот графический роман для среднего класса, посвященный путешествию семьи датской девочки, рассказывает правдивую историю о том, как жители оккупированной Дании с помощью датского Сопротивления, рискуя своими жизнями, помогали эвакуировать свое еврейское население в Швецию на небольших рыбацких лодках. . Публикация запланирована на лето 2023 года; Дэн Струцель из Inspire Productions занимался сделкой о мировых правах.

Кэти Скотт из Kids Can Press приобрела The Matilda Effect от L.E. Кармайкл ( Северный лес: год в крупнейшем наземном биоме ) в эксклюзивном представлении. Иллюстрированная научно-популярная антология среднего класса познакомит читателей со всевозможными удивительными женщинами разных времен, которые так и не получили должного признания. Публикация намечена на осень 2025 года; Эмели Берл из Литературного агентства Сьюзан Шульман вела переговоры о сделке по всемирному праву на английский язык.

Сьюзен Кочан из Патнэма купила всемирные права на первые три книги новой серии книг главы Бриттани Мазик (слева), иллюстрированные Эбони Гленном . В первой части, Милли Магнус не будет запугивать , рассказывается об энергичной девушке, которая стала мишенью хулигана; Милли знает, что противостоять ему будет нелегко, но она не собирается позволять ему расстраивать ее друзей или ставить под угрозу их веселье в День поля. Публикация намечена на осень 2024 года; Джеймс Макгоуэн из BookEnds представлял автора, а Энн Мур Армстронг из Bright Agency представляла иллюстратора.

Вирджиния Дункан из Гринвиллоу приобрела Энн Ким Ха книжку с картинками Друг Эдди , рассказ об одинокой золотой рыбке, чей мир ограничен маленьким стеклянным аквариумом, который он называет своим домом, и который может только представить, как найдет рыба друг для плавания и игр, но кто делает прыжок веры. Публикация запланирована на весну 2024 года; Анна Олсвангер из Olswanger Literary продала всемирные права.

Кейлан Адэр из Candlewick купила всемирные права на иллюстрированную книгу Подарки Хилвы Палестинского американского автора-дебютанта Сафа Сулейман (слева), проиллюстрировано Анаит Семирджян . По сюжету Али навещает свою семью в Палестине во время сбора урожая оливок и узнает о множестве даров, которые предлагает его любимое дерево Хилва. Публикация запланирована на весну 2025 года; Ана Креспо из литературного агентства Восток-Запад представляла автора, а Кристи Эверс из агентства CAT представляла иллюстратора.

Карен Войтыла из McElderry Books приобрела всемирные права на Запуск божьей коровки: вдохновлено реальной историей Чинитас в космосе от авторов дебюта Мелиссы Тремпе (слева) и Натальи Охеды (в центре), иллюстрировано Ману Монтойей (справа). В книжке с картинками рассказывается история настойчивости божьей коровки, мечтающей стать космонавтом, которая объединяется с девушкой, мечтающей стать ученым. Их история основана на реальном жизненном опыте доктора Охеды в классе для девочек в Чили, которая убедила НАСА отправить в космос первых божьих коровок, или чинитас. Публикация намечена на весну 2024 года; Карен Гренчик из Red Fox Literary представляла авторов, а Кейт Кендрик из Astound US представляла иллюстратора.

Deirdre Jones at Little, Brown купила всемирные права на Treehouse Town , иллюстрированную книгу Гидеона Стерера (слева), иллюстрированную Out on a Limb художником Charlie Mylie , об утопии , фантастический мир в верхушках деревьев, которым управляют дети и друзья-животные. Публикация запланирована на зиму 2024 года; Стивен Барр из Дома писателей представлял автора, а Ханна Манн из Дома писателей представляла художника.

Сьюзан Добиник из Astra Young Readers приобрела всемирные права на A Forest Begins Anew by Louise M. Aamodt (слева), проиллюстрировано Elly MacKay . Эта книга с картинками исследует как разрушительную, так и регенеративную силу лесных пожаров. Публикация назначена на весну 2025 года; Эмили Киз из Fuse Literary представляла автора, а Эмили ван Бик из Folio Jr./Folio Literary Management представляла иллюстратора.

Саманта Джентри из Little, Brown купила мировые права к Лагерь Нани от Раахи Мирчандани (слева), книжка с картинками о девочке, которая проводит выходные со своей Нани, пока ее родители в отъезде, и обо всех забавных вещах, которые они могут делать вместе в «лагере», иллюстрированная Холли Хатам .