Фото: http://vk.com

«Влияние обэриутов на современную культуру огромно. Отголоски их интонаций мы слышим в отечественной акустической, электрической, электронной и симфонической музыке, в текстах современных литераторов, в идеологемах и лозунгах советских и постсоветских субкультур, в кино, в театре, в телепроектах. Сейчас их актуальность закономерно велика. Даже улицу в Санкт-Петербурге недавно назвали в честь Даниила Ивановича Хармса, который умер от голода в тюремной психушке в 1942 году», — рассказал один из организаторов, журналист и музыкант Станислав Фурман.

«Ночь, посвященная актуальности ОБЭРИУ в современном мире -что может быть скучнее?» — шутят организаторы. По их словам, и музыкальные коллективы, которые выступят на этой вечеринке , — тоже один скучней другого:

• «Оркестр С Божей Помощью» из Тольятти — самый обычный скомороший фрик-рок с Айвенго в качестве фронтмена.
• «Твои друзья полимеры» — их любят транслировать по радио в Англии, Испании, США и Канаде, что, конечно, только добавляет скуки.
• «Гаврош» — группа была одним из заметнейших явлений в конце 1980-х — начале 1990-х годов и популярна по сей день, что может быть рутиннее такой стабильности?
• «B.R.E.D.182» — буйная психонавтика, астральные танцы на цветущих могилах — сплошная обыденность.
• «Хана» — музыка коллектива полностью соответствует его названию, что само по себе уже смертельно скучно.

Итак, «Ночь скуки» начнется 9 ноября в 23:00 в баре «Хьюстон», а 10 ноября в 18:00 будет продолжение темы — «Вечер безудержного веселья» в «Горький-центре»: спектакль «Старуха» по одноименной повести Хармса представит театр «Голлидэй», а концертную программу, посвященную творчеству Олейникова, исполнит дуэт «Kontrabuzzz».

Последние новости

ОБЭРИУ (2) (Реферат) — TopRef.

ОБЭРИУ

Вадим Руднев

ОБЭРИУ (Объединение реального искусства) — литературно-театральная группа, существовавшая в Ленинграде с 1927-го до начала 1930-х гг., куда входили Константин Вагинов, Александр Введенский, Даниил Хармс, Николай Заболоцкий, Игорь Бахтерев, Юрий Владимиров, Борис Левин. К ОБЭРИУ примыкали поэт Николай Олейников, философы Яков Друскин и Леонид Липавский. Обэриуты называли себя еще «чинарями», переосмысляя выражение «духовный чин». Так, Даниил Хармс звался «чинарь-взиральник», а Введенский — «чинарь-авторитет бессмыслицы».

ОБЭРИУ была последней оригинальной выдающейся русской поэтической школой «серебряного века» наряду с символизмом, футуризмом и акмеизмом. В работе над поэтическим словом обэриуты превзошли всех своих учителей, как драматурги они предвосхитили европейский театр абсурда за 40 лет до его возникновения во Франции. Однако судьба их была трагической. Поскольку их зрелость пришлась на годы большого террора, при жизни они оставались совершенно непризнанными и неизвестными (издавать их наследие всерьез начали в 1960-е гг. на Западе, а в России — в конце 1980-х гг., во время перестройки). Мы будем говорить в основном о Хармсе и Введенском — удивительных трагических русских поэтах.

Искусство и поэтика ОБЭРИУ имеет два главных источника. Первый — это заумь их учителя Велимира Хлебникова. Основное отличие зауми Обэриутов в том, что они играли не с фонетической канвой слова, как это любил делать Хлебников, а со смыслами и прагматикой поэтического языка.

Вторым источником ОБЭРИУ была русская домашняя поэзия второй половины ХIХ в. — Козьма Прутков и его создатели А. К. Толстой и братья Жемчужниковы. Для понимания истоков ОБЭРИУ важны также нелепые стихи капитана Лебядкина из «Бесов» Достоевского, сочетающие надутость и дилетантизм с прорывающимися чертами новаторства.

Можно назвать еще два источника поэтики ОБЭРИУ: детский инфантильный фольклор (недаром поэты ОБЭРИУ сотрудничали в детских журналах, и если их знали современники, то только как детских поэтов) с его считалками, «нескладушками» и черным юмором; наконец, это русская религиозная духовная культура, без учета которой невозможно понимание поэтики обэриутов, так как их стихи наполнены философско-религиозными образами и установками. Можно сказать, что это была самая философская русская поэзия, которую по глубине можно сравнить разве только с Тютчевым.

Объединяло обэриутов главное — нетерпимость к обывательскому здравому смыслу и активная борьба с «реализмом». Реальность для них была в очищении подлинного таинственного смысла слова от шелухи его обыденных квазисмысловых наслоений. Вот что писала по этому поводу ОБЭРИУ Г. Ревзина Я. С. Друскину: «…язык и то, что создается с помощью языка, не должен повторять информацию, поступающую к нам от любезно предоставленных нам природой органов чувств. […] Искусство, воспроизводящее те же комплексы ощущений и представлений, которые мы получаем через другие каналы информации, не есть настоящее искусствОБЭРИУ […] в человеческом языке […] скрыты новые формы, которых мы не знаем и не представляем их, и они-то, эти новые формы, и есть истинное искусство, дающее возможность полноценно использовать язык как средство познания, воздействия и общения».

Даниил Иванович Хармс (настоящая фамилия его была Ювачев; Хармс от агл. charm «чары» — самый стабильный его псевдоним, которых у него было порядка тридцати) был по типу личности настоящим авангардистом (см. авангардное искусство). Вот что пишет о нем А. А. Александров: «Чего только не умел делать Даниил Хармс! […] показывал фокусы, искусно играл на биллиарде, умел ходить по перилам балкона на последнем этаже ленинградского Дома книги. Любил изобретать игры, умел изображать муху в тот момент, когда та размышляет, куда бы ей полететь, умел писать заумные стихи, философские трактаты и комедийные репризы для цирка, любил изображать своего несуществующего брата Ивана Ивановича Хармса, приват-доцента Санкт-Петербургского университета, брюзгу и сноба».

При жизни Хармс прославился пьесой «Елизавета Бам», которая была поставлена в 1928 г. в обзриутском театре «Радикс» (от лат. «корень»). Эта пьеса одновременно была предтечей абсурдистских комедий Ионеско и пророчеством о судьбе русского народа при Сталине (Хармс вообще обладал даром провидения). Сюжет пьесы заключается в том, что героиню приходят арестовать два человека, которые обвиняет ее в преступлении, которого она не совершала. На время ей удается отвлечь преследователей балаганными аттракционами, в которые они охотно включаются, но в финале стук в дверь повторяется и Елизавету Бам уводят.

Можно сказать, что Хармс был русским представителем сюрреализма. В его поэтике сочетание несочитаемого, мир шиворот-навыворот — одна из главных черт, а это сюрреалистическая черта. Так, строки

Наверху,

под самым потолком,

заснула нянька кувырком —

весьма напоминают кадр из фильма «Золотой век», сделанного двумя гениальными испанскими сюрреалистами Луисом Бунюэлем и Сальвадором Дали, где человек прилипает к потолку, как муха.

Хармс был мастером разрушения обыденного синтаксиса, причем не только поверхностного, но и глубинного (термины генератнвиой лингвистики, см. ). Например, строки

из медведя он стрелял,

коготочек нажимал —

разрушают самое синтаксическое ядро предложения — соотношение глагола и существительных-актантов. Ясно, что здесь имеется в виду, что охотник стрелял в медведя из ружья, нажимая курок, похожий на коготь медведя. Но в духе мифологического инкорпорирования (см. миф) объект, субъект и инструмент перемешиваются. Это тоже сюрреалистическая черта. Ср. кадр у тех же Дали и Бунюэля в их первом фильме «Андалузская собака», где подмышка героини оказывается на месте рта героя. Такие фокусы были характерны и для Введенского, у которого есть такая строка в стихотворении «Где»: «Тогда он сложил оружие и, вынув из кармана висок, выстрелил себе в голову».

Хармс был великолепным прозаиком, выступая как авангардист в эпатирующих обывательское сознание знаменитых «Случаях» и как глубокий представитель модернизма в таких вещах, как повесть «Старуха», исполненная поэтики неомифологизма. Старуха, пришедшая к писателю и умершая в его комнате, — это и старухаграфиня из пушкинской «Пиковой дамы», и старуха-процентщица из «Преступления и наказания». Так же как творчество Достоевского, творчество Хармса пронизывает карнавализация.

Хармс был репрессирован в 1941 г. и умер в тюремной больнице в 1942-м.

Чтобы эскизно показать масштабы поэзии Александра Введенского, которого мы считаем одним из гениальнейших людей ХХ в., сравним два его стихотворения. Вот хрестоматийный финал мистерии «Кругом возможно Бог»:

Горит бессмыслица звезда,

она одна без дна.

Вбегает мертвый господин

И молча удаляет время.

А вот финал из позднейшей «Элегии»:

Не плещут лебеди крылами

над пиршественными столами,

совместно с медными орлами

в рог не трубят победный.

Исчезнувшее вдохновенье

теперь приходит на мгновенье,

на смерть, на смерть держи равненье

певец и всадник бедный.

Здесь важно то, что мы говорили о поверхностных и глубинных структурах. На поверхности эти стихи принадлежат как будто совершенно разным поэтам и даже эпохам. На глубине это три излюбленные темы Введенского: Бог, смерть и время. Многие литературоведы (М. Б. Мейлах в их числе), считают, что современная теоретическая поэтика не в состоянии адекватно проанализировать творчество обэриутов. Мы присоединяемся к этому утверждению, особенно в том, что касается ВведенскогОБЭРИУ

Поэт был арестован и умер в 1941 г.

Из прежних обэриутов пережили Сталина только во многом изменившийся Н. А. Заболоцкий и Я. С. Друскин, доживший до наших дней (умер в 1980 г.) — философ и хранитель наследия, письменного и устного, своих друзей-вестников, как он их называл.

Список литературы

Друскин Я. С. Вблизи вестников. — Вашингтон, 1988.

Аленсандров А.А. Чудодей: Личность и творчество Даниила

Хармса // ХармсД. Полет в небеса: Стихи. Проза. Драмы. Письма. — Л., 1988.

Мейлах М Б Предисловие // Введенский А Полн. собр. соч. В 2 тт — М., 1993. — Т. 1.

Мейлах М Б. «Что такое есть потец?» // Там же. Т 2

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/

Хармс — это «наше все» – Коммерсантъ Санкт-Петербург

Во вторник в арт-центре «Борей» открылась выставка «Митьки: Хармс», посвященная 100-летию со дня рождения поэта и нарастающему у художников-митьков ощущению абсурдности окружающей действительности.

Поэзия обэриутов (Д.Хармс, Ю.Д.Владимиров, А. И. Введенский). Объединение «Обэриуты

Ленинградская литературно-философская группа «Объедине­ние реального искусства» вошла в историю авангарда под сокра­щенным названием ОБЭРИУ. Эта аббревиатура, по мнению авторов, должна восприниматься читателем как знак бессмыслицы и нелепицы.

В своем манифесте от 24 ян­варя 1928 года обэриуты заявили, что они «люди реальные и кон­кретные до мозга костей», что необходимо отказаться от обиход­но-литературного понимания действительности ради «нового ощу­щения жизни и ее предметов»; они размежевались с поэтами-«за-умниками» и футуристами и поставили своей задачей создать «ре­ализм необычайного». Исходной точкой провозглашалось детское видение мира: «Ребенок мудр, потому что он не знает условных, привнесенных в жизнь порядков, он первый сказал, что король гол, и тем самым открыл всем глаза». По идее обэриутов, искус­ство вовсе не отражает жизнь, оно само по себе, оно живет по своим законам. Их привлекало искусство неофициальное, близ­кое к традициям скоморохов, народного театра.

Отличие обэриутов состояло в том, что они отказались от поис­ков в сферах мистико-религиозных, этико-философских или идеолого-эстетических мыслей. Их молодые умы обратились к мате­матике, геометрии, физике, логике, астрономии и естественным дисциплинам . Так, Хармс придумал совершенный, по его мнению, подарок — «деревянную палочку, на одном конце которой находится ша­рик, а на другом кубик». Такой предмет можно держать в руках, а если его положить, «то все равно куда». Подарок, идея которого навеяна геометрическими игрушками для годовалых младенцев, не имеет ничего общего с отражением реальности и вместе с тем несет радость, является результатом творческого озарения.

«Это единственное, чем я горжусь: вряд ли кто чувствует гар­моничность в человеке, как я», — говорил Хармс, при этом он еретически «поверял алгеброй гармонию». Однако и алгебра его была ересью , потому что он не верил в науку, имеющую утили­тарный практический характер. Что может сказать наука о челове­ке? —

Человек устроен из трёх частей,

Из трёх частей,

Из трёх частей.

Хэу ля ля.

Дрюм дрюм ту ту!

Из трёх частей человек.

Арестованный Хармс на допросе 13 января 1932 года так пояс­нял следователю замысел стихотворения «Миллион» (1930): «В «Миллионе» тема пионерского движения подменена мною простой маршировкой, которая передана мною и в ритме самого сти­ха , с другой стороны, внимание детского читателя переключает­ся на комбинации цифр»:

Раз, два, три, четыре, полтораста

и четырежды на четыре,

четыре, двести тысяч

сто четыре на четыре,

на четыре, и еще потом четыре!

Пересчитывать объекты — занятие нелепое, объекты от этого теряют «лица» (вместо живых лиц пионеров читателю начинают мерещиться безглазые нули). Заниматься же абсолютной, «чистой» математикой хорошо, так постигаются особенности каждого чис­ла (например, четыре), а также разница между обычным количе­ственным числом (4) и числом-понятием, означающим беско­нечное множество, свойства порядка и хаоса.

В мартовском номере «Чиж» за 1941 год публикует стихотворе­ние «Цирк Принтинпрам», в котором Хармс продолжает отстаи­вать право чисел, так сказать, на самоопределение : «невероятное представление» состоит из «удивительных номеров» (слово «но­мер» в данном случае имеет дополнительное значение числа). Кло­уны, силачи, ученые ласточки и комары, тигры и бобры не про­сто актерствуют, но представляют математические игры:

Четыре тысячи петухов

И четыре тысячи индюков

Из четырёх сундуков.

Бесстрастно и педантично анализировали обэриуты реальные или ими же вымышленные «случаи». Может быть поэтому их твор­чество оценивалось читателем, воспитанным в консервативных традициях, как «жестокое» или находящееся вне этики.

Обэриуты по-своему решили весьма трудную в детской лите­ратуре проблему иронии (известно, что из всех видов комиче­ского дети позднее всего воспринимают именно иронию): в час­тности, Хармс позволил себе смеяться над нравственно-дидак­тическими штампами детской литературы , над педагогикой в кар­тинках .

Он якобы «серьезно» воспроизвел модель нравоучитель­ного детского рассказика: «Бабушка уронила иголку. Как отыс­кать ее в куче песка? Бабушка очень огорчилась. Но Маша уже бежала из дома с магнитом в руке. Она быстро провела магнитом раз-другой по песку. — Возьми свою иголку, бабушка! — сказала Маша» («Умная Маша и ее бабушка»). Папа с ружьем, бегущий за хорьком с ужасным намерением в стихотворении «О том, как папа застрелил мне хорька» (1929). Маша, исполненная ума и добродетели, бегущая с магнитом в руке, — оба героя в равной степени абсурдны сами по себе, несмотря на логичность их по­ступков. Да и сами истории рассказаны столь значительным то­ном, что не могут не вызвать веселья. Хармс, обратившись к дет­ской литературе, вероятно, почувствовал ее пародийную приро­ду-в ничтожном поводе для написания значительного текста

Может быть, обэриуты и не нуждались в категориях Добра и Зла, чтобы создать свою модель мира и человека, однако и они, подобно тургеневскому нигилисту Базарову , пережили крах идей при столкновении с реальностью . Им суждено было исчезнуть (ко­нечно, не без участия внешних сил, «органов») из поля внима­ния читателей на долгие десятилетия, как исчез загадочный пер­сонаж стихотворения Хармса «Из дома вышел человек…».

Творчество Николая Заболоцкого не во всем совпадало с обэриутской концепцией поэзии. Поэт увлекался натурфилософски­ми идеями Лейбница, Тимирязева, Циолковского, народной аст­рономией, он верил в разум, свойственный всей живой и нежи­вой природе. В его стихах звери и растения — уже не литературные олицетворения и аллегории, а мыслящие существа , поэтому можно по-детски сказать: «Корова мне кашу варила, /Дерево мне сказку читало», — можно увидеть «лицо коня» или как цветок машет «маленькой ручкой». Сама Вселенная разгадывает детскую загадку в «Песенке о времени»:

Лёгкий ток из чаши А

Тихо льётся в чашу Бе,

Вяжет девка кружева,

Пляшут звёзды на трубе.

(«Время», 1933)

Н.Заболоцкий — единственный среди обэриутов имел педаго­гическое образование (в 1928 году он окончил Ленинградский педагогический институт имени А.И.Герцена). Стихи поэта , на­писанные для детских изданий, показывают его понимание детс­кой психологии, знакомство с педагогикой (например, он не чуж­дался дидактических сентенций — стихотворение «Сказка о кривом человечке»), но они слишком привязаны ко времени и потому звучали в полную силу только для детей той эпохи.

Поко­лению детей и подростков 60-80-х годов Заболоцкий больше был знаком по «взрослым» стихам («Некрасивая девочка», 1955; «Не позволяй душе лениться», 1958), по стихотворному переложению «Слова о полку Игореве» (1938, 1945), вошедшему в школьную программу, по «детским» переложениям романов Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1934) и Ш. де Костера «Тиль Уленшпигель», по обработанному для юношества переводу поэмы Ш. Рус­тавели «Витязь в тигровой шкуре».

Сегодня с уверенностью можно считать сбывшимся предсказа­ние К.Чуковского, сделанное в письме к поэту от 5 июня 1957 года о том, что Заболоцкий «автор «Журавлей», «Лебедя», «Уступи мне, скворец, уголок», «Неудачника», «Актрисы», «Человеческих лиц», «Утра», «Лес­ного озера», «Слепого», «В кино», «Ходоков», «Некрасивой де­вочки», «Я не ищу гармонии в природе» — подлинно великий поэт , творчеством которого рано или поздно …. придется гордиться, как одним из величайших своих достижений»

К созданию своего стиля обэриуты шли от «реального» пони­мания таких феноменов, как движение, мышление, память, во­ображение, речь, зрение и слух . В каждом явлении они обна­руживали некий сдвиг, неточность, ускользание от «правиль­ности», т.е. реальность открывалась обэриутам как царство аб­сурда.

кашу не ели,

шли задом наперёд,

а непонятное нечто

«чирикало любезно,

но зато немного скучно,

и как будто бы назад».

Спутаны связи слов, разлажен механизм речи, сюжет транс­формирован, мораль исчезла, — казалось бы, поэт глумится над самим Словом. Однако эстетическое значение стихов — в мощ­ном напоре праздничного настроения, в карнавальной отмене условностей и попрании погибающего старого «нечто» . Фольк­лорный детский перевертыш в исполнении обэриута выступает в качестве манифеста нового отношения к Слову и действитель­ности.

Как представлялось обэриутам, «реальное ис­кусство» дает свободу «текучим» словам и образам ; нужно прекра­тить погоню за точным смыслом частностей ради точной переда­чи главного содержания. В их стихах часто звучат мотивы реки, кораблика, лодки, челнока, возникают образы рыб, матросов, рыбаков; эти иероглифы передают течение «реальной» жизни и «реальной» мысли. Например, в стихотворении А. Введенского «Река» (1940) текучее движение провозглашается единственно объективной данностью:

Пусть стужа зимняя крепка

И страшен вьюг полёт, —

Уйдёт широкая река

Под синий плотный лёд.

И, скрытая от глаз людских.

Закутанная в снег,

Ни на секунду, ни на миг

Не прекратит свой бег.

Юрий Владимиров продемонстрировал чудеса стихотворства в небольшом стихотворении «Барабан», употребив сорок пять однокоренных слов. Текст буквально громыхает барабанным громом.Цель виртуоза — передать текучесть звуков, образующих речь .

Стихи обэриутов , в особенности детские, представляют собой разные игры . В журналах «Чиж» и «Ёж» появлялись их рисунки, шарады, загадки, игра выплескивалась за пределы вербального мышления и требовала включения визуально-абстрактного мыш­ления детей. Например, одна из игр заключается в том, что мир интуитивно «рассыпается» в подвижных нелепицах и логически «собирается» в неподвижное целое, и наоборот — как в детской игре «Замри! — Отомри!»:

Воображение, казалось бы, искажает, сдвигает мир, обессмыс­ливает его, но оно развивается по неким законам, и действие этих законов приводит мир к неожиданному «чистому» смыслу. Рассмотрим «работу» воображения на примере стихотворения Хармса «Врун» (1930).

Почему утверждение вруна, что «у папы моего было сорок сы­новей», вызывает недоверие оппонентов? Чем двадцать или трид­цать правдоподобнее сорока? Наседка не считает своих цыплят, но точно знает, все ли на месте, т.е. число воспринимается пти­цей или человеком не количественно, а качественно, при этом качественные различия определяются внелогическим путем, ин­туитивно. Так, между вымыслом и предполагаемой правдой ста­вится знак равенства.

Совершенной фигурой Хармс считал круг : своим образовани­ем круг обязан воображению, рисующему кривую вокруг четырех радиусов — креста. Так возникает важнейший для Хармса иерог­лиф, связанный с понятиями чистоты и воды, — колесо. То самое золотое колесо, которое скоро будет вместо солнца. «Ну, тарелка, / Ну, лепешка, / Ну, еще туда-сюда, / А уж если колесо — / Это просто ерунда!» — сомневаются оппоненты, не замечая работы воображения, объединяющего солнце, колесо, тарелку, лепешку в тождественное множество.

Только жучка удалая

В рыхлом сене, как в волнах,

То взлетая, то ныряя.

Скачет, лая впопыхах.

А в 1928 году метафора была употреблена Н. Заболоцким в сти­хотворении «Игра в снежки »: «В снегу кипит большая драка. / Как легкий бог, летит собака».

Излюбленный их мотив- путаница (можно сравнить «Путаницу» Чуковского с «Ниночкиными покупками» и «Чудака­ми» Юрия Владимирова). Поводом для последнего стихотворения послужил розыгрыш, устроенный Хармсом. Перед его поездкой в Москву Владимиров дал ему две пятерки с просьбой купить крюч­ки, леску и книги. Вернувшись, Хармс отдал деньги обратно, объяснив, что забыл, какая пятерка на что предназначалась. «Месть моя будет ужасна!» — рассмеялся Владимиров и вскоре написал одно из лучших своих стихотворений.

Обэриуты нашли новые способы диалога с читателем , «заимст­вованные» из детских правил общения: веселый подвох, розыг­рыш, провокация. Особенно много таких примеров у Хармса (на­пример, «Храбрый ёж», «Ты был в зоологическом саду?», «При­ключения ежа», «Семь кошек», «Бульдог и таксик» и др.). В 20-30-х годах поэты нередко соревновались с маленькими детьми — сочинителями стихов. Однажды Александр Введенский прочитал свои стихи поэту-футуристу А. Кручёных, а тот в от­вет — стихотворение пятилетней девочки; когда общество разош­лось, Введенский сказал приятелю: «А ведь ее стихи были луч­ше…»

Чуковский, Маршак, Барто, Михалков стали мастерами дет­ской поэзии во многом благодаря учебе у детей, обэриуты же пошли дальше всех , вовсе отвергнув классические жанры лирики , зато признав все жанры народной детской поэзии : считалки, за­гадки, небылицы, перевертыши, игровые припевки. Чаще других размеров использовался «детский» хорей с его акцентированны­ми ударениями, сжатой пружиной ритма. Слова, синтаксические конструкции повторяются, варьируются, как в игре, восходящей к фольклорному обряду. Часто стихотворения обэриутов напоми­нают запись балаганного представления, комические диалоги не­лепых персонажей. Слова будто случайно попадают в строку, не­ожиданно рифмуются. При этом привычный, стертый их смысл смывается и обнажаются нерастворимые ядра слов. В этой бес­смыслице начинает устанавливаться новая логика, возникают не­ожиданные ассоциативные связи. Как, например, начало взрослого «Ответа богов» Введенского мало чем отличается от образцов детского стихотворчества:

жили были в Ангаре

три девицы на горе

звали первую светло

а вторую помело

третьей прозвище Татьяна

так как дочка капитана

жили были а потом

я из них построил дом

Приход поэтов группы ОБЭРИУ в детскую литературу не был случайным. Помимо житейской необходимости причина лежала в сближении их исканий с алогизмом детской жизни, которая вся — сдвиг и неточность. Самый значительный след в русской литературе для детей оставил Хармс, несмотря на его неоднократные при­знания, что детей он не любит — за нахальство. Особенное значе­ние для истории русской детской литературы имеет то, что Хармс и Введенский являются мировыми основоположниками литера­туры абсурда. Данное обстоятельство доказывает, что детская ли­тература может быть полигоном для самых смелых эксперимен­тов, что она в иных случаях может опережать генеральное движе­ние литературы для взрослых. Несмотря на короткую историю группы (строгие рамки — 1927-1930), обэриуты успели революционизировать язык современной поэзии, да так, что и на рубеже XIX-XX века их влияние наряду с влиянием Вел.Хлебникова невозможно не заметить. В эксцент­рике, игре, интеллектуализме, в игнорировании этических и по­литических тем видим мы приметы «обэриутского стиля» стихо­творной детской книги.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА 60-80 гг. ПОЭЗИЯ В ДЕТСКОМ ЧТЕНИИ.

Время, наступившее после смерти Сталина (1953), точнее, после XX съезда КПСС (1956), на котором Хрущев развенчал «культ личности», и по начало 60-х годов получило название «оттепели». Первые мотивы оттепели, связанные с ожиданием мирного вре­мени, появились в детских стихах В. М. Инбер, написанных в конце войны; они восходят к тютчевскому мотиву оттепели. За стихотво­рением Инбер «Оттепель» (1945) последовало стихотворение Заболоцкого с тем же названием, опубликованное во взрослом «тол­стом» журнале. В 1956г стихотворение «Радость» Чуковского.

За недолгие годы рубежа первых послевоенных десятилетий успело сформироваться поколение людей, мыслящих гораздо бо­лее свободно, чем их отцы. Они стали создавать свою культуру, отчасти принятую властями, а отчасти не принятую, неофици­альную. В литературе эти два потока — официальный и неофици­альный — тесно взаимодействовали, так что в выходивших в свет произведениях вдумчивый читатель улавливал в подтексте то, о чем в неопубликованных, отвергаемых произведениях говорилось впрямую.

Государство, как и прежде, проявляло заинтересованность в детской литературе. Большое внимание уделялось научной работе по изучению социальной и возрастной психологии читателей. На­стала пора формирования отдельной отрасли литературоведения — исследования детской литературы.

В печати активно выступали критики с анализом текущего литературного процесса. В педагоги­ческой прессе регулярно публиковались статьи о детских писате­лях. Появлялись новинки детской литературы. Ежегодным празд­ником стала Неделя детской и юношеской книги. Часто проводи­лись творческие конкурсы среди детских писателей.

Литературный процесс в 60 -80-е годы шел в целом очень ак­тивно, сопровождался дискуссиями и творческими поисками.

Ра зумеется, невиданно возросшее количество детских писателей — еще не показатель качества литературы, но пристальное внима­ние к их работе критиков, педагогов, родителей, а также юных читателей способствовало поддержанию планки качества на дол­жной высоте.

Продолжали работать мастера со сложившимся в 20-30-е годы творческим «я» — С. Михалков, А. Барто, Е. Благинина, В. Катаев, Л.Пантелеев, В.Осеева, Н.Носов и др. Своим творчеством они обеспечивали преемственную связь с традициями реалистической детской литературы.

Возрождению книги для маленьких много способствовал при­ход в детские издательства бывших фронтовиков — Б.Заходера, Я.Акима, Д.Самойлова, Р. Погодина и др. Это поколение писате­лей отличалось не только смелым высказыванием правды, но и особенно бережным отношением к детству и к народной культу­ре; они имели «взгляд на вещи просветленный» (одно из качеств детского писателя, по Белинскому). Их произведения проникну­ты верой в жизнь и радостью

В конце 50-х годов заявили о себе писатели, которых относят к поколению «шестидесятников». В области литературы для дошколь­ников и младших школьников многое сделали такие «шестиде­сятники», как В.Берестов, И.Токмакова, Р.Сеф, Г.Сапгир, И.Мазнин, Ю. Мориц, Э.Успенский, Ю. Коваль, В. Голявкин, В.Драгунский, Г. Цыферов. Для этого поколения характерны ра­скованность, граничившая с озорством, любовь к художествен­ной игре (отсюда — обращение к традициям Серебряного века, к русскому авангарду 20 — 30-х годов, к западноевропейскому мо­дернизму).

Человек и история, человек и общество, человек и природа — так можно обозначить три узловые проблемы в литературе 60 — 80-х годов.

60-80-е годы — период противоречий между ад­министративно-идеологическим управлением культурой и свобод­но складывающимся литературным процессом. Подспудное накоп­ление этих противоречий привело к завершению очередной лите­ратурной эпохи. Это был период создания целой империи детской книги — исключительного по мощности, многообразию и сложно­сти феномена культуры детства.

Юрий Дмитриевич Владимиров родился в 1909 году в Санкт-Петербурге в дворянской семье. Он был потомком великого русского живописца Карла Брюллова. Родители Юрия, Лидия и Дмитрий Владимировы были известными антропософами. Юрий много читал, прекрасно рисовал, увлекался поэзией. Уже в детстве он писал стихи. Его мать Лидия (до замужества Брюллова) была талантливой поэтессой, дружила с Максимилианом Волошиным и Елизаветой Дмитриевой, легендарной Черубиной де Габриак. Также она редактировала журнал «Аполлон».

Скорее всего, именно Дмитриев познакомила Юрия с Самуилом Маршаком, который в то время руководил отделом детской книги ленинградского ОГИЗа. Юный поэт произвел впечатление на опытного литератора своим ярким талантом и необыкновенным чувством стиля. В 1928 году С.Я. Маршак пригласил Владимирова стать одним из авторов детского журнала «Чиж».

При поддержке Маршака за небольшой промежуток времени издали десяток книг для детей «вдохновенного мальчишки»: «Ниночкины покупки» (1928), «Оркестр» (1929), «Евсей» (1930), «Чудаки» (1930), «Самолет» (1931) и др.

К сожалению, «взрослые» стихи поэта не печатались, так как Юрий был активным участником литературно-театральной группы ОБЭРИУ, которую возглавлял Даниил Хармс. На одном из диспутов именно Владимиров сравнил «пролетарских студентов» с дикарями, которые увидели автомобиль на городских улицах. Эта фраза послужила для журнала «Смена» одним из главных доказательств реакционности обэриутов, что дало властям формальный повод для начала репрессий против них.

Юрий Владимиров ушел из жизни еще до первых арестов обэриутов, в 1930 году. Он прожил всего 22 года. До сих пор исследователи спорят о причине смерти поэта. По одной из версий, Владимиров умер от скоротечного туберкулеза, по другой — утонул во время купания. К сожалению, многое в биографии поэта окутано тайной: воспоминания современников малочисленны, не сохранилось ни одной фотографии, утеряна большая часть личного архива.

Юрий Дмитриевич Владимиров больше известен как детский поэт — судьба его «взрослых» произведений до сих пор неизвестна. Сразу после его смерти Д. Хармс сделал два экземпляра рукописного собрания сочинений Владимирова. Один передали его матери, позднее умершей в ссылке, другой — сестре, которая погибла во время Великой Отечественной войны. Оба экземпляра исчезли бесследно. Остались лишь рукописи нескольких коротких стихотворений и отпечатанный на пишущей машинке рассказ «Физкультурник».

Так называли себя представители литературной группы поэтов, писателей и деятелей культуры, организованной при Ленинградском Доме печати, директор которого Н. Баскаков довольно доброжелательно относился к представителям «левого» искусства. Этот термин произошел от сокращенного названия «Объединение реального искусства» (ОБЭРИУ), причем буква «у» была добавлена в аббревиатуру как принято сейчас выражаться, «для прикола», что как нельзя нагляднее демонстрирует суть творческого мировоззрения участников группы.

Датой образования ОБЭРИУ считается 24 января 1928 года, когда в Ленинградском Доме печати состоялся вечер «Три левых часа». Именно на нем обэриуты впервые заявили об образовании группы, представляющей «отряд левого искусства». В ОБЭРИУ вошли И. Бахтерев, (Ювачев), К. Вагинов (Вагенгейм), писатель Б. Левин. Хотя состав группы менялся: после ухода Вагинова к ней присоединились Ю. Владимиров и Н. Тювелев. К обэриутам были близки Н. Олейников, Е. Шварц, а также художники К. Малевич и П. Филонов.

Тогда же увидел свет первый (и последний) манифест нового литературного объединения, в котором декларировался отказ от традиционных форм поэзии, излагались взгляды обэриутов на различные виды искусства. Там же было заявлено, что эстетические предпочтения членов группы находятся в сфере авангардного искусства.

Следует добавить, что еще до появления в литературе обэриутов возникло неофициальное литературно-философское содружество, участники которого — Введенский, Хармс и Л. Липавский — называли себя «чинарями».

«Слово „чинарь“ придумано А. И. Введенским — пишет друг обэриутов, литературовед Яков Друскин. — Произведено оно, я думаю, от слова „чин“; имеется в виду, конечно, не официальный чин, а духовный ранг. С 1925 до 1926 или 1927 года Введенский подписывал свои стихи: „Чинарь авторитет бессмыслицы“, Даниил Иванович Хармс называл себя „чинарем-взиральником“…»

«Чинари» писали в авангардистском духе, присущий им «нигилизм» носил юмористический характер. Они были противниками официоза и литературной приглаженности. Но первые эксперименты «чинарей» с рифмой и ритмом, а главное — со смыслами слов имели успех лишь в узком дружеском кругу. Их опусы не только не печатали, но и подвергали насмешкам и освистанию на выступлениях. Один из таких скандалов едва не закончился плачевно, когда ведущая ленинградская газета опубликовала разгромную статью о происшествии, омрачившем собрание литературного кружка Высших курсов искусствоведения. В ней было подчеркнуто, что поэты не просто нахулиганили, но и оскорбили советское (!) высшее учебное заведение… К счастью, в тот раз инцидент не получил никакого продолжения.

После этого, решив расширить свой состав, «чинари» образовали литературную группу, которую первоначально хотели назвать «Академия левых классиков». Но в результате получилось то, что получилось,- ОБЭРИУ.

Обэриуты попытались в конце 1920-х годов вернуться к некоторым традициям русского модернизма, в частности , обогатив их гротескностью и алогизмом. Они культивировали поэтику абсурда, предвосхитив европейскую литературу абсурда, по крайней мере, на два десятилетия.

Поэтика обэриутов основывалась на понимании ими слова «реальность». В Декларации ОБЭРИУ говорилось: «Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты „не-реальны“ и „не-логичны“? А кто сказал, что „житейская“ логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что, вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героине и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать».

«Истинное искусство,- писал Хармс,- стоит в ряду первой реальности, оно создает мир и является его первым отражением». В таком понимании искусства обэриуты являлись «наследниками» футуристов, которые также утверждали, что искусство существует вне быта и пользы.

С футуристами соотносится обэриутская эксцентричность и парадоксальность, а также антиэстетический эпатаж, который в полной мере проявлялся во время публичных выступлений.

Выступления обэриутов проходили повсеместно: в Кружке друзей камерной музыки, в студенческих общежитиях, в воинских частях, в клубах, в театрах и даже в тюрьме. В зале развешивались плакаты с абсурдистскими надписями: «Искусство — это шкап», «Мы не пироги», а в концертах почему-то участвовали фокусник и балерина.

Желая положить конец выступлениям обэриутов, ленинградская молодежная газета «Смена» поместила статью с подзаголовком «Об одной вылазке литературных хулиганов», в которой прямо говорилось, что «литературные хулиганы» (т. е. обэриуты) ничем не отличаются от классового врага. Автор заметки (некто Л. Нильвич) воспроизводит, по всей вероятности, фрагменты реальной дискуссии, имевшей место во время выступления обэриутов в студенческой аудитории: «…Владимиров [Юрий Владимиров, самый молодой обэриут] с неподражаемой наглостью назвал собравшихся дикарями, которые, попав в европейский город, увидели там автомобиль… Левин заявил, что их „пока“ (!) не понимают, но что они единственные представители (!) действительно нового искусства, которые строят большое здание. — Для кого строите? — спросили его. — Для всей России, — последовал классический ответ…»

В этой же статье, разумеется, в негативном контексте, говорилось о прозе Левина.

Нападки со стороны официозной критики, невозможность печататься заставили некоторых обэриутов (Введенский, Хармс, Владимиров и др.) переместиться в сферу детской литературы. По предложению С. Маршака они начали сотрудничать с детской редакцией ленинградского Госиздата, где с конца 1928 г. стал выходить забавный журнал для школьников «Еж» (Ежемесячный журнал), а несколько позже — «Чиж» (Чрезвычайно интересный журнал), для младшего возраста. Здесь большую роль сыграл Н. Олейников, который, формально не являясь членом группы, творчески был близок ей. Будучи главным редактором «Ежа», он привлек обэриутов к работе в журнале. В 1930-е годы, с началом идеологической травли, тексты для детей были единственными публикуемыми произведениями обэриутов.

Однако и в этой нише они продержались недолго. Свободное художественное мироощущение абсурдистов-обэриутов, их неумещаемость в контролируемые рамки не могли не вызвать недовольства властей. Вслед за резкими откликами на их публичные выступления в печати прошла «дискуссия о детской литературе», где подверглись жестокой критике К. Чуковский, С. Маршак и другие идеологически невыдержанные писатели, в том числе молодые авторы детской редакции Ленгиза. После этого группа обэриутов перестала существовать как объединение. В конце 1931 года Хармс, Введенский и некоторые другие сотрудники редакции были арестованы.

В предисловии к Полному собранию сочинений А. Введенского, вышедшему в Америке, его редактор и составитель М. Мейлах пишет: «Неприемлемая в условиях тридцатых годов и официально приравненная к контрреволюции позиция поэтов-обэриутов не могла, конечно, не играть своей роли. Известно, во всяком случае, что, несмотря на предъявленные им обвинения в контрреволюционной деятельности по 58 статье, шли они по „литературному отделу“ ГПУ, и им инкриминировалось, что они отвлекают людей от задач строительства своими „заумными стихами“».

Что касается зауми, то ее новая власть не жаловала особенно рьяно (хотя это изобретение А. Крученых, по принадлежности — футуриста, чьи соратники активно поддержали эту самую власть). В начале 1920-х годов к заумному творчеству обращается поэт и теоретик Александр Туфанов, на короткое время к нему примкнули будущие обэриуты Хармс и Введенский, что позволило Туфанову в 1925 году образовать «Орден Заумников». И хотя Хармс и Введенский вскоре перешли от зауми фонетической к алогизму и абсурду, это не помешало ОГПУ провести в 1931 году обэриутов и Туфанова по одному делу о зауми как подрывной работе против советской власти.

Заумь была изведена под корень. По приговору от 21 марта 1932 года Туфанов получил пять лет концлагеря. Был уничтожен И. Терентьев, талантливый ученик А. Крученых. Сам же основатель зауми чудом уцелел, но до конца своих дней был полностью выведен из литературного процесса.

Хармс, Введенский и Бахтерев полгода провели в тюрьме на Шпалерной (питерской Лубянке), а затем были сосланы в Курск Хармса приговорили к трем годам заключения, а Бахтерев и Введенский на несколько лет были лишены прав проживания в Московской, Ленинградской областях, а также в крупных городах.

В 1933-1934 гг. вернувшиеся в Ленинград обэриуты продолжали встречаться, несмотря на то, что литературная группа распалась. Их беседы были записаны литератором Л. Липавским и составили не опубликованную при жизни обэриутов книгу «Разговоры». Так же не был издан при жизни авторов коллективный сборник обэриутов «Ванна Архимеда».

Судьба всех участников группы была на редкость печальной: арестованы были почти все, одни расстреляны, другие прошли через лагеря, третьи были репрессированы, погибли в заключении.

Первым покинул ряды обэриутов Ю. Владимиров, самый молодой из них (умер от туберкулеза в 1931 г., в возрасте 22 лет).

К. Вагинов умер в Ленинграде 26 апреля 1934 г. Вскоре после смерти писателя была арестована его мать; тогда-то выяснилось, что имелся ордер и на арест самого Вагинова.

Н. Олейников вместе с другими детскими писателями Ленинграда арестован в 1937 г. по следам убийства Кирова. Расстрелян в тюрьме 24 ноября 1937 г. Официально датой его смерти было объявлено 5 мая 1942 г., от тифа.

Н. Тювелев был арестован в 1938 г. и погиб. Н. Заболоцкий арестован в 1938 г. и сослан в ГУЛАГ, в Сибирь, позднее — ссылка в Казахстан. Освобожден после войны. Б. Левин погиб в 1941 г. у села Погостье недалеко от Ленинграда.

А. Введенский после ссылки переехал в Харьков в 1936-м. Был вновь арестован в 1941 г. Умер при неизвестных обстоятельствах. Точное время и место его гибели неизвестны. Видимо, это произошло на железной дороге между Воронежем и Казанью, где он, мертвый или полуживой от дизентерии, был выброшен из вагона, а может быть, ослабевший, застрелен конвоем. Официальная дата смерти Введенского — 20 декабря 1941 г.

Д. Хармс вторично подвергся аресту в августе 1941 г. и после недолгого рассмотрения своего дела был направлен в психиатрическую больницу, где и умер 2 февраля 1942 г.

И. Бахтерев уцелел ценой отказа от всяких попыток обнародовать что-либо непонятное.

Хармс и Введенский, чьи творческие установки лежали в основе поэтики обэриутов, при всем различии их литературной манеры имели одну общую черту: и алогичность Хармса, и «бессмыслица» Введенского были призваны демонстрировать, что только абсурд передает бессвязность жизни и смерти в постоянно меняющемся пространстве и времени Проводимые в стране новой властью абсурдные социальные преобразования, современниками которых оказались обэриуты, подтверждали актуальность их художественно-философских установок.

Внеклассное чтение.

Тема. «Все наоборот». Весёлые стихи Ю. Мориц, Д. Хармса, Ю. Владимирова.

Урок «открытия» нового знания

Цель : учить планировать работу на уроке, придумывать вопросы по содержанию,

подбирать заголовок, выделять главную мысль, ориентироваться в журнале.

Задачи : обра­тить внимание на словотворчество поэтов; учить искать в значении слова новый смысл, алогизм, придумывать новые слова; развивать наблюдательность, фантазию, воображение; воспитывать интерес к поэзии, поэтическому творчеству.

УУД. Р: контроль и коррекция направленные на сопоставление плана и реального процесса

П: распознавание особенностей построения стихотворения

К: строить понятные для партнёра высказывания, учитывающие что партнёр знает и видит, а что нет.

Ход урока

I . Мотивирование к учебной деятельности

II . Актуализация знаний

На одном из уроков внеклассного чтения вы узнали, что начало творческого пути многих поэтов неразрывно связано с изучением фольклора народов разных стран, с исследованием этого жанра.

Детс­кий поэт К.Чуковский считал, что поэзия для детей — это «такой художественно ответственный жанр, что к овладению им нужно бегло готовится многие годы». И компасом на этом пути, по признанию.

Назовите фамилии поэтов, стихи которых вы видите се­годня на нашей выставке.

(Д, Хармс, Г. Сатир, Ю. Вла­димиров, И, Токмакова, Б. Заходер, С. Маршак, В. Берес­тов и т.д.)

III . Определение темы и целей урока

Какие стихи этих поэтов вы читали? Чем интересны эти стихи?

Почему наш урок называется «Все наоборот»? (Так называ­ется один из сборников на выставке.)

IV . Изучение нового материала

I. Рассказ учителя.

В 20-30-х годах двадцатого века в городе Ленинграде (теперь он Санкт-Петербург) несколько талантливых поэтов объединились в группу и назвались ОБЭРИУ (расшифровывается так: Общество (ОБ) реального (ЭР) искусства (И). Какая буква осталась нерасшифрованной? (У)

У частники литературно-поэтической груп­пы отвечали: «Потому чтокончается на «У». Для веселья». В группу вошли поэты Д. Хармс, А. Введенский, Ю.Владимиров. Эти поэты смело экспериментировали с речью, придумывали новые слова, звукосочетания, создавали реальные события из необычных, давали новые ощущения жизни предметам.

Поэтому детям и взрослым полюбились веселые стихи Ю. Мориц, Б. Заходера, В. Берестова и других.

Для этих стихов характерна яркая зрелищность, как на русской ярмарке. Поэтому в их произведениях вы встретите знакомые вам жанры устного народного творчества: загадки, считалки, перевер­тыши, потешки, дразнилки, скороговорки и т.д.

2. Работа над стихотворением Ю.Владимирова «Чудаки»

– Сейчас мы прочитаем стихотворение еще одного поэта из литературно-поэтической группы ОБЭРИУ – Юрия Дмитриевича Владимирова «Чудаки» (с.176).

– Оно написано по следам розыгрыша со стороны Хармса. А было это так. Перед поездкой Хармса в Москву Владимиров дал ему две пятирублевые купюры с просьбой купить крючки, леску, книги. Вернувшийся Хармс отдал обратно деньги и сказал, что забыл, какая пятерка на что предназначалась. Владимиров рассмеялся и написал «Чудаков»

Учащиеся (3 человека) читают стихотворение. И отвечают на вопросы.

– Какие непонятные слова вам встретились?

Пятак – монета в 5 копеек. Кушак – широкий и длинный пояс.

– А кто такие чудаки? Кого мы называем чудаками?

– Какая беда произошла с чудаками на базаре? Прочитай.

– Как ты думаешь, ситуация, о которой рассказывает автор веселая, грустная, забавная, поучительная?

– Соответствует ли название стихотворения его содержанию?

– Послушайте, как читает это стихотворение народный артист РФ Вениамин Смехов.

Выразительное чтение стихотворения учениками.

V . Закрепление изученного материала.

Литературная игра Тур «В чудной стране»

Подбери рифму в конце каждого стихотворения, вспомни автора.

В одной стране, в чудной стране, где не бывать тебе и мне

Ботинок черным язычком с утра лакает… (молочко). (И.Токмакова)

Я послал на базар чудаков, дал чудакам пятаков.

Один пятак — на кушак, другой пятак — на колпак.

А третий пятак — …(так). (Ю. Владимиров)

А завтра старушке придется опять

По реке плывет кораблик.

Он плывет издалека. На кораблике четыре

очень храбрых… (моряка). (Д. Хармс)

Игра «Миллион».

Вставьте вместо точек слово, обозначающее число. .

Когда на улице прохладно или жарко.

И скачет пони на работу к…

Троллейбус из троллейбусного парка.

Автобус из автобусного парка

готовы нас к воротам зоопарка,

к воротам зоопарка привезти. (Девяти) (Любимый пони. Ю. Мориц)

Пора мне на свидание,

Уж… без пяти.

Как поздно!

До свидания! Сидите на цепи. (Восемь) (Бульдог и_таксик. Д. Хармс)

Тур «Узнай стихотворение»

Прослушайте песни на стихи поэтов, с которыми вы сегодня ознакомились. Узнайте стихотворение и вспомните имя автора.(Прослушивание песен на стихи Ю. Мориц «Любимый пони»)

VI . Итог урока

Кто такие поэты-обэриуты?

Чем интересно их творчество для детей?

Почему композиторы, художники, мультипликаторы в сво­ем творчестве обращались к этим стихам?

Какие современные поэты используют игры со словами, фан­тастические события, детские изречения в своих стихах? (В. Берестов, Е, Благинина, О. Григорьев, Б, Заходер, Ю. Мо­риц, Э. Мошковская, Г. Остер, Г, Сапгир, Т, Собакин и т.д.)

VII . Домашнее задание

Для детей и о детях писали стихи такие детские поэты, как С. Я. Маршак, А.Барто, С.Михалков и др. Ваши мамы и папы тоже читали эти стихи, когда были маленькими.

Прочитайте стихи этих поэтов к следующему уроку.

Выучите одно стихотворение наизусть.

Ленинградская литературно-философская группа «Объедине­ние реального искусства» вошла в историю авангарда под сокра­щенным названием ОБЭРИУ. Эта аббревиатура, по мнению авто­ров, должна восприниматься читателем как знак бессмыслицы и нелепицы. Так в названии группы выразилась ее концептуальная идея — «познание мира вне искажающих реальность логических категорий и механизмов сознания» 1 . В своем манифесте от 24 ян­варя 1928 года обэриуты заявили, что они «люди реальные и кон­кретные до мозга костей», что необходимо отказаться от обиход­но-литературного понимания действительности ради «нового ощу­щения жизни и ее предметов»; они размежевались с поэтами-«за-умниками» и футуристами и поставили своей задачей создать «ре­ализм необычайного». Исходной точкой провозглашалось детское видение мира: «Ребенок мудр, потому что он не знает условных, привнесенных в жизнь порядков, он первый сказал, что король гол, и тем самым открыл всем глаза». По идее обэриутов, искус­ство вовсе не отражает жизнь, оно само по себе, оно живет по своим законам. Их привлекало искусство неофициальное, близ­кое к традициям скоморохов, народного театра.

Философская база кружка в целом представляла собой синтез идей «Критики чистого разума» И.Канта, философии интуити­визма и реального сознания (А.Бергсон и Н.О.Лосский), фено­менологии Г. Шпета и «техники поведения» древнекитайского муд­реца Лао-цзы.

В группу «чинарей», как еще они себя называли, в разное вре­мя входили писатели И.Бахтерев, А.Введенский, Ю.Владимиров, Н.Заболоцкий, Н.Олейников, Даниил Хармс, К.Вагинов, Д.Ле­вин, философы Я. Друскин и Л. Липавский. «Наше общество мож­но вернее всего назвать обществом малограмотных ученых», — говорил Хармс 2 . В этом кружке ценились оригинальный интеллект и широкое образование, дающие право вырабатывать новую кон­цепцию культуры молодого века.

Выработкой подобных концепций были заняты едва ли не все группы писателей и художников первой трети века, начиная с символистов, собиравшихся на «Башне» у Вячеслава Иванова. Отличие обэриутов состояло в том, что они отказались от поис­ков в сферах мистико-религиозных, этико-философских или иде-олого-эстетических мыслей. Их молодые умы обратились к мате­матике, геометрии, физике, логике, астрономии и естественным дисциплинам. Отвергли они поначалу и аристотелевскую теорию отражения, активно претворяя свои взгляды в реальной жизни. Так, Хармс придумал совершенный, по его мнению, подарок — «деревянную палочку, на одном конце которой находится ша­рик, а на другом кубик». Такой предмет можно держать в руках, а если его положить, «то все равно куда». Подарок, идея которого навеяна геометрическими игрушками для годовалых младенцев, не имеет ничего общего с отражением реальности и вместе с тем несет радость, является результатом творческого озарения.

«Это единственное, чем я горжусь: вряд ли кто чувствует гар­моничность в человеке, как я», — говорил Хармс, при этом он еретически «поверял алгеброй гармонию». Однако и алгебра его была ересью, потому что он не верил в науку, имеющую утили­тарный практический характер. Что может сказать наука о челове­ке? —

Человек устроен из трёх частей,

Из трёх частей,

Из трёх частей.

Хэу ля ля,

Дрюм дрюм ту ту!

Из трёх частей человек.

(1931)

Арестованный Хармс на допросе 13 января 1932 года так пояс­нял следователю замысел стихотворения «Миллион» (1930): «В «Миллионе» тема пионерского движения подменена мною про­стой маршировкой, которая передана мною и в ритме самого сти­ха, с другой стороны, внимание детского читателя переключает­ся на комбинации цифр» 1:

Раз, два, три, четыре, полтораста

и четырежды на четыре,

четыре, двести тысяч

сто четыре на четыре,

на четыре, и еще потом четыре!

Пересчитывать объекты — занятие нелепое, объекты от этого теряют «лица» (вместо живых лиц пионеров читателю начинают мерещиться безглазые нули). Заниматься же абсолютной, «чистой» математикой хорошо, так постигаются особенности каждого чис­ла (например, четыре), а также разница между обычным количе­ственным числом (4) и числом-понятием, означающим беско­нечное множество, свойства порядка и хаоса.

В мартовском номере «Чиж» за 1941 год публикует стихотворе­ние «Цирк Принтинпрам», в котором Хармс продолжает отстаи­вать право чисел, так сказать, на самоопределение: «невероятное представление» состоит из «удивительных номеров» (слово «но­мер» в данном случае имеет дополнительное значение числа). Кло­уны, силачи, ученые ласточки и комары, тигры и бобры не про­сто актерствуют, но представляют математические игры:

Четыре тысячи петухов И четыре тысячи индюков

Выскочат Из четырёх сундуков.

Бесстрастно и педантично анализировали обэриуты реальные или ими же вымышленные «случай». Может быть, поэтому их твор­чество оценивалось читателем, воспитанным в консервативных традициях, как «жестокое» или находящееся вне этики.

Действительно, содержание «детского» стихотворения Хармса «О том, как папа застрелил мне хорька» (1929) или многих его произведений для взрослых на первый взгляд аморально. Однако если сопоставить это стихотворение со старой песенкой на слова Ф. Б.Миллера о том, как умирает зайчик мой, сраженный выстре­лом охотника, на фоне бытования в современном детском фоль­клоре жанра «черных» стихов, то легко понять чувства детей-дош­кольников, которым Хармс читал это стихотворение: они «сразу усваивали, что никакая это не охота всерьез, и ружьишко-то не взаправдашнее, и хорек — скорее всего тряпичная игрушка» 1 .

Обэриуты по-своему решили весьма трудную в детской лите­ратуре проблему иронии (известно, что из всех видов комиче­ского дети позднее всего воспринимают именно иронию): в час­тности, Хармс позволил себе смеяться над нравственно-дидак­тическими штампами детской литературы, над педагогикой в кар­тинках. Он якобы «серьезно» воспроизвел модель нравоучитель­ного детского рассказика: «Бабушка уронила иголку. Как отыс­кать ее в куче песка? Бабушка очень огорчилась. Но Маша уже бежала из дома с магнитом в руке. Она быстро провела магнитом раз-другой по песку. — Возьми свою иголку, бабушка! — сказала Маша» («Умная Маша и ее бабушка»). Папа с ружьем, бегущий за хорьком с ужасным намерением, Маша, исполненная ума и добродетели, бегущая с магнитом в руке, — оба героя в равной степени абсурдны сами по себе, несмотря на логичность их по­ступков. Да и сами истории рассказаны столь значительным то­ном, что не могут не вызвать веселья. Хармс, обратившись к дет­ской литературе, вероятно, почувствовал ее пародийную приро­ду-в ничтожном поводе для написания значительного текста (сравним шекспировский размах в «Мойдодыре» Чуковского для утверждения гигиенического лозунга с хитроумностями харм-совской Маши).

Может быть, обэриуты и не нуждались в категориях Добра и Зла, чтобы создать свою модель мира и человека, однако и они, подобно тургеневскому нигилисту Базарову, пережили крах идей при столкновении с реальностью. Им суждено было исчезнуть (ко­нечно, не без участия внешних сил, «органов») из поля внима­ния читателей на долгие десятилетия, как исчез загадочный пер­сонаж стихотворения Хармса «Из дома вышел человек. ..».

Творчество Николая Заболоцкого не во всем совпадало с обэ-риутской концепцией поэзии. Поэт увлекался натурфилософски­ми идеями Лейбница, Тимирязева, Циолковского, народной аст­рономией, он верил в разум, свойственный всей живой и нежи­вой природе. В его стихах звери и растения — уже не литературные олицетворения и аллегории, а мыслящие существа, поэтому можно по-детски сказать: «Корова мне кашу варила, / Дерево мне сказку читало», — можно увидеть «лицо коня» или как цветок машет «маленькой ручкой». Сама Вселенная разгадывает детскую загадку в «Песенке о времени»:

Лёгкий ток из чаши А Тихо льётся в чашу Бе, Вяжет девка кружева, Пляшут звёзды на трубе.

(«Время», 1933)

Н.Заболоцкий — единственный среди обэриутов имел педаго­гическое образование (в 1928 году он окончил Ленинградский педагогический институт имени А. И. Герцена). Стихи поэта, на­писанные для детских изданий, показывают его понимание детс­кой психологии, знакомство с педагогикой (например, он не чуж­дался дидактических сентенций — см. стихотворение «Сказка о кривом человечке»), но они слишком привязаны ко времени и потому звучали в полную силу только для детей той эпохи. Поко­лению детей и подростков 60 -80-х годов Заболоцкий больше был знаком по «взрослым» стихам («Некрасивая девочка», 1955; «Не позволяй душе лениться», 1958), по стихотворному переложению «Слова о полку Игореве» (1938, 1945), вошедшему в школьную программу, по «детским» переложениям романов Ф.Рабле «Гар-гантюа и Пантагрюэль» (1934) и Ш. де Костера «Тиль Уленшпи­гель», по обработанному для юношества переводу поэмы Ш.Рус­тавели «Витязь в тигровой шкуре».

Сегодня с уверенностью можно считать сбывшимся предсказа­ние К.Чуковского, сделанное в письме к поэту от 5 июня 1957 года: «Пишу Вам с той почтительной робостью, с какой писал бы Тютчеву или Державину. Для меня нет никакого сомнения, что автор «Журавлей», «Лебедя», «Уступи мне, скворец, уголок», «Неудачника», «Актрисы», «Человеческих лиц», «Утра», «Лес­ного озера», «Слепого», «В кино», «Ходоков», «Некрасивой де­вочки», «Я не ищу гармонии в природе» — подлинно великий поэт, творчеством которого рано или поздно советской культуре (может быть, даже против воли) придется гордиться, как одним из величайших своих достижений. Кое-кому из нынешних эти мои строки покажутся опрометчивой и грубой ошибкой, но я отвечаю за них всем своим семидесятилетним читательским опытом» 1 .

В новом веке руководителям детского чтения следовало бы шире знакомить юное поколение со стихами Заболоцкого. В особенности они пригодились бы подросткам, задумывающимся об основах мироздания. Помимо высокого нравственного смысла в них есть выражение величия Космоса, Природы и Человека, что чрезвы­чайно актуально в нашу эпоху.

К созданию своего стиля обэриуты шли от «реального» пони­мания таких феноменов, как движение, мышление, память, во­ображение, речь, зрение и слух. В каждом явлении они обна­руживали некий сдвиг, неточность, ускользание от «правиль­ности», т.е. реальность открывалась обэриутам как царство аб­сурда.

Александр Введенский говорил о противоречиях в показани­ях свидетелей: «Это не случайные ошибки. Сомнительность, не-укладываемость в наши логические рамки есть в самой жизни. И мне непонятно, как могли возникнуть фантастические, име­ющие точные законы, миры, совсем не похожие на настоящую жизнь. Например, заседание. Или, скажем, роман» 2 . К таким же фантастическим мирам относятся праздники, игры, марши и парады, вранье, обеды, цирк и еще многое подобное при вни­мательном рассмотрении оказывается «обыкновенным» чудом. Игра и праздник мыслились обэриутами как творение жизни людьми, чудо — как творение жизни самою жизнью, а искусст­во и жизнь были одним.

«Новая человеческая мысль двинулась и потекла. Она стала те­кучей. Старая человеческая мысль говорит про новую, что она «тронулась». Вот почему для кого-то большевики сумасшедшие», — писал Даниил Хармс («Одиннадцать утверждений Даниила Ива­новича Хармса»). Как представлялось обэриутам, «реальное ис­кусство» дает свободу «текучим» словам и образам; нужно прекра­тить погоню за точным смыслом частностей ради точной переда­чи главного содержания. В их стихах часто звучат мотивы реки, кораблика, лодки, челнока, возникают образы рыб, матросов, рыбаков; эти иероглифы передают течение «реальной» жизни и «реальной» мысли. Например, в стихотворении А. Введенского «Река» (1940) текучее движение провозглашается единственно объективной данностью:

Пусть стужа зимняя крепка И страшен вьюг полёт, — Уйдёт широкая река Под синий плотный лёд.

И, скрытая от глаз людских, Закутанная в снег, Ни на секунду, ни на миг Не прекратит свой бег.

Кошка, порезавшая лапу, «отчасти идет по дороге, / Отчасти по воздуху плавно летит»: так с помощью воздушных шариков, привязанных к кошке, восстановлено текучее состояние мира (Хармс, «Удивительная кошка», 1937). Вся жизнь «бежит, летит и скачет» (Хармс), если и обнаруживая смысл, то после осознания бессмыслицы и не в том, что выдавало себя за смысл поначалу. Отсюда — стихия скоморошеского комизма в прозаических и сти­хотворных текстах «чинарей», срывающая предметы и понятия с мест.

В стихах Хармса крутится забавный абсурдный мир, где все наоборот:

кашу не ели, а пили, шли задом наперёд, а непонятное нечто «чирикало любезно, но зато немного скучно, и как будто бы назад».

Спутаны связи слов, разлажен механизм речи, сюжет транс­формирован, мораль исчезла, — казалось бы, поэт глумится над самим Словом. Однако эстетическое значение стихов — в мощ­ном напоре праздничного настроения, в карнавальной отмене условностей и попрании погибающего старого «нечто». Фольк­лорный детский перевертыш в исполнении обэриута выступает в качестве манифеста нового отношения к Слову и действитель­ности. /

Юрий Владимиров продемонстрировал чудеса стихотворства в небольшом стихотворении «Барабан», употребив сорок пять од-нокоренных слов. Текст буквально громыхает барабанным громом. Цель виртуоза — передать текучесть звуков, образующих речь.

Стихи обэриутов, в особенности детские, представляют собой разные игры. В журналах «Чиж» и «Ёж» появлялись их рисунки, шарады, загадки, игра выплескивалась за пределы вербального мышления и требовала включения визуально-абстрактного мыш­ления детей. Например, одна из игр заключается в том, что мир интуитивно «рассыпается» в подвижных нелепицах и логически «собирается» в неподвижное целое, и наоборот — как в детской игре «Замри! — Отомри!»:

Добежали, добежали до скамейки у ворот

пароход с автомобилем

и советский

с автомобилем

Петька прыгнул на скамейку, Васька прыгнул на скамейку, Мишка прыгнул на скамейку, на скамейку у ворот.

Я приехал! — крикнул Петька.

Стал на якорь! — крикнул Васька.

Сел на землю! — крикнул Мишка.

И уселись отдохнуть.

и почтовый пароход.

Воображение, казалось бы, искажает, сдвигает мир, обессмыс­ливает его, но оно развивается по неким законам, и действие этих законов приводит мир к неожиданному «чистому» смыслу. Рассмотрим «работу» воображения на примере стихотворения Хар-мса «Врун» (1930).

Почему утверждение вруна, что «у папы моего было сорок сы­новей», вызывает недоверие оппонентов? Чем двадцать или трид­цать правдоподобнее сорока? Наседка не считает своих цыплят, но точно знает, все ли на месте, т.е. число воспринимается пти­цей или человеком не количественно, а качественно, при этом качественные различия определяются внелогическим путем, ин­туитивно. Так, между вымыслом и предполагаемой правдой ста­вится знак равенства.

Совершенной фигурой Хармс считал круг: своим образовани­ем круг обязан воображению, рисующему кривую вокруг четырех радиусов — креста. Так возникает важнейший для Хармса иерог­лиф, связанный с понятиями чистоты и воды, — колесо. То самое золотое колесо, которое скоро будет вместо солнца. «Ну, тарелка, / Ну, лепешка, / Ну, еще туда-сюда, / А уж если колесо — / Это просто ерунда!» — сомневаются оппоненты, не замечая работы воображения, объединяющего солнце, колесо, тарелку, лепешку в тождественное множество.

Живая речь, в особенности поэтическая, издавна привычна к фантазиям и вымыслу. Так, собаки-пустолайки «научилися летать», а также нырять еще в 1856 году в стихотворении А.Н.Майкова «Сенокос», где использованы обычные метафоры:

А в 1928 году метафора была употреблена Н.Заболоцким в сти­хотворении «Игра в снежки»: «В снегу кипит большая драка. / Как легкий бог, летит собака».

Только жучка удалая В рыхлом сене, как в волнах, То взлетая, то ныряя, Скачет, лая впопыхах.

Существование часового с ружьем, стоящего под морем-океа­ном, оправдано в письме, разосланном всем членам американ­ского конгресса в 1818 году бывшим пехотным капитаном К. Сайм-нсом, где говорилось: «ВСЕМУ МИРУ. Я заявляю, что земля по­лая и населена внутри». Эта теория, несмотря на вздор разгуляв­шегося воображения, имела официальный успех в Третьем рейхе вплоть до 1943 года 1 .

И даже заявление вруна, что «до носа не достать», нельзя оп­ровергнуть, если задаться вопросом: а какой нос имеется в виду?

Излюбленный мотив «чинарей» — путаница (можно сравнить «Путаницу» Чуковского с «Ниночкиными покупками» и « Чудака­ми» Юрия Владимирова). Поводом для последнего стихотворения послужил розыгрыш, устроенный Хармсом. Перед его поездкой в Москву Владимиров дал ему две пятерки с просьбой купить крюч­ки, леску и книги. Вернувшись, Хармс отдал деньги обратно, объяснив, что забыл, какая пятерка на что предназначалась. «Месть моя будет ужасна!» — рассмеялся Владимиров и вскоре написал одно из лучших своих стихотворений.

Обэриуты нашли новые способы диалога с читателем, «заимст­вованные» из детских правил общения: веселый подвох, розыг­рыш, провокация. Особенно много таких примеров у Хармса (на­пример, «Храбрый ёж», «Ты был в зоологическом саду?», «При­ключения ежа», «Семь кошек», «Бульдог и таксик» и др.).

В 20 -30-х годах поэты нередко соревновались с маленькими детьми — сочинителями стихов. Однажды Александр Введенский прочитал свои стихи поэту-футуристу А. Кручёных, а тот в от­вет — стихотворение пятилетней девочки; когда общество разош­лось, Введенский сказал приятелю: «А ведь ее стихи были луч­ше…»

Чуковский, Маршак, Барто, Михалков стали мастерами дет­ской поэзии во многом благодаря учебе у детей, обэриуты же пошли дальше всех, вовсе отвергнув классические жанры лирики, зато признав все жанры народной детской поэзии: считалки, за­гадки, небылицы, перевертыши, игровые припевки. Чаще других размеров использовался «детский» хорей с его акцентированны­ми ударениями, сжатой пружиной ритма. Слова, синтаксические конструкции повторяются, варьируются, как в игре, восходящей к фольклорному обряду. Часто стихотворения обэриутов напоми­нают запись балаганного представления, комические диалоги не­лепых персонажей. Слова будто случайно попадают в строку, не­ожиданно рифмуются. При этом привычный, стертый их смысл смывается и обнажаются нерастворимые ядра слов. В этой бес­смыслице начинает устанавливаться новая логика, возникают не­ожиданные ассоциативные связи. Как, например, начало взрос­лого «Ответа богов» Введенского мало чем отличается от образцов детского стихотворчества:

жили были в Ангаре три девицы на горе звали первую светло а вторую помело третьей прозвище Татьяна так как дочка капитана жили были а потом я из них построил дом

Н.Олейников в «Разговорах», записанных Л.Липавским в на­чале 30-х годов, говоря об «удивительной легенде о поклонении волхвов», заявил, что «высшая мудрость — поклонение младен­цу» 1 . Н.Заболоцкий в одном из программных своих стихотворений «Школа жуков» (1931) аллегорически представил смысл эволю­ции Земли как передачу разума младенцам, чтобы те продолжили взращивание «таинственного разума» в растениях, животных, насекомых. Женщины рожают младенцев, плотники строят для них колыбели, живописцы рисуют для них «фигурки зверей и сцены из жизни растений», каменщики ваяют статуи мудрецов, у ног которых будут играть «маленькие граждане мира», набираясь ума. Иными словами, жук объявлен поэтом ключевой фигурой эволюции земной природы, а младенец — ключевой фигурой ис­тории человеческой цивилизации.

Приход поэтов группы ОБЭРИУ в детскую литературу не был случайным. Помимо житейской необходимости причина лежала в сближении их исканий с алогизмом детской жизни, которая вся — сдвиг и неточность. Свои произведения обэриуты печатали в ос­новном в детских журналах. Они тесно сотрудничали с «акаде­мией» Маршака. Самый значительный след в русской литературе для детей оставил Хармс, несмотря на его неоднократные при­знания, что детей он не любит — за нахальство. Особенное значе­ние для истории русской детской литературы имеет то, что Хармс и Введенский являются мировыми основоположниками литера­туры абсурда. Данное обстоятельство доказывает, что детская ли­тература может быть полигоном для самых смелых эксперимен­тов, что она в иных случаях может опережать генеральное движе­ние литературы для взрослых.

Судьба поэтов-шутов трагична. С 1929 года Хармс попал в при­цел критики, в его защиту выступили С. Маршак, С. Михалков, К. Чуковский. С начала 30-х годов критика игровой детской лите­ратуры становится все более агрессивной, падают тиражи изда­ний, в которых печатались обэриуты, в середине 30-х их публи­кации прекратились совсем. Круг обэриутов начал редеть, и все же оставшиеся участники группы продолжали общение и твор­ческую работу. В 1931 году были арестованы и высланы Введен­ский и Хармс, погиб случайной смертью молодой Юрий Влади­миров (род. в 1909 г.). В 1938 году арестован Заболоцкий (1903 — 1958), он вышел на свободу только в 1945 году. В 1937 году Хармс (1905-1942) и Введенский (1904-1941) были снова арестова­ны, после третьего ареста в августе 1941 года Хармс был направ­лен из тюрьмы в психиатрическую больницу, где скончался, а Введенский погиб в заключении. Архив Введенского и Хармса сохранил в ленинградскую блокаду философ Я.Друскин.

Несмотря на короткую историю группы (строгие рамки — 1927- 1930), обэриуты успели революционизировать язык современной поэзии, да так, что и на рубеже XIX-XX века их влияние наряду с влиянием Вел. Хлебникова невозможно не заметить. В эксцент­рике, игре, интеллектуализме, в игнорировании этических и по­литических тем видим мы приметы «обэриутского стиля» стихо­творной детской книги.

Обэриуты — это… Литературная группа «Товарищество настоящего искусства»

Искусство, как и наука, никогда не стояло на месте, и доказательством этого могут служить не только достижения творцов нашего времени. В начале ХХ века общество отреклось от многих устоев прошлого, эта тенденция прослеживалась в моде, в законах, в социальных течениях и, конечно же, в литературе. В этой отрасли одними из самых нестандартных и новаторских на тот момент были Oberiut. Это объединение писателей, полностью отказавшихся от традиционных видов искусства, и сейчас мы разберемся, что они взяли взамен.

Знакомство с группой и ее творчеством

Итак, в Советской России, в городе Ленинграде, зародилось поэтическое объединение под названием «Обэриу». 24 января 1928 года в Доме печати прошло собрание под названием «Три левых часа», все участники которого заявили о своем вступлении в нишу «левого» искусства. Эта аббревиатура расшифровывается как «Объединение настоящего искусства», а буква «у» здесь добавлена ​​только как дополнение. Многие считают, что эта деталь наглядно демонстрирует мировоззрение этих поэтов.В этот же день был издан первый (и последний) манифест, в котором излагался отказ от привычных форм искусства и закреплялись новые литературные взгляды. Отныне творчество обэриутов стало авангардным, в стихах появилась новая смысловая нагрузка, которая была ориентирована на экзистенциализм и другие глобальные проблемы человечества.

История создания

Обэриуты — это собирательное название, которое было официально закреплено за поэтами в 1928 году, но следует сказать, что эти направления в литературе появились задолго до этого времени.Формирование группы началось в 1925 году, когда поэты Хармс, Введенский, Заболоцкий и Бахтерев объединились под общим псевдонимом «Чинари». Через год это название было изменено на «Левый фланг», а еще позже — на «Академия левой классики». В 1928 году, 24 января, в Доме печати состоялось собрание «Три левых часа», на котором было окончательно выбрано звание «Поэты-обериуты», а также утвержден список участников.

• Час первый — в группу вступают поэты: А.Введенский, Н. Заболоцкий, Д. Хармс, И. Бахтерев, К. Вагинов.
• Второй час — постановка спектакля по повести Даниила Хармса «Елизавета Бам».
• Час третий — просмотр смонтированного фильма «Мясорубка», который создал Александр Разумовский.

Участники и сторонники авангардного творчества

Собрание «Три левых часа» задокументировало ядро ​​ОБЭРИУ, его основу. Позже был сформирован состав, участники которого официально вошли в эту группу.Так, с 1928 г. обэриутами являются Д. Хармс, И. Бахтерев, К. Вагинов, А. Введенский, Н. Заболоцкий, Ю. Владимиров, Дойвбер Левин. Творчество этих людей основывалось прежде всего на отказе от «заумного» языка, от сложных литературных оборотов и приемов. Основой были гротеск, абсурд и алогизм. Разумеется, в общественных массах подобные тенденции вызывали негативную реакцию, особенно среди правящей элиты страны. Однако среди творческих людей группа обэриутов нашла поддержку.Своими творческими взглядами делятся: писатель Евгений Шварц, поэт Николай Олейников, филолог Николай Харджиев, философы Леонид Липавский и Яков Друскин. Поддержку нашли и со стороны художников: Павла Мансурова, Казимира Малевича, Павла Филонова, Владимира Стерлигова, а также байдарки МАИ, художницы Алисы Порет и Татьяны Глебовой.

Философия

В своем манифесте писатели-обэриуты во всеуслышание заявили: «Кто мы? Почему мы? … Мы поэты нового искусства и нового мироощущения.Смысл искусства и слова в нашей работе углубляется и значительно расширяется, но не разрушается. Любой предмет сначала очищается от шелухи, литературной и бытовой, и только после становится творением.

Столпами для поэтов были такие принципы, как отсутствие логики, речевых и языковых аномалий, грамматических ошибок, фрагментарность, самоотрицание или относительность. Суть последнего приема заключалась в том, что каждый последующий фрагмент текста опровергал предыдущий, который , в свою очередь, не был отозван.В качестве примера можно рассмотреть рассказ «Синяя тетрадь № 10», написанный Даниилом Хармсом. Начало его таково: «Жил-был один рыжий мужчина…». После становится известно, что у этого человека не было ни волос, ни ушей, ни носа — ничего.

«Пятое значение»

Литераторам достоверно известно, что существует четыре значения предмета, среди которых эмоциональное, описательное, эстетическое и предметное. Однако необходимо было создать что-то, что обеспечивало бы сам факт существования предмета, думал Обериут.Это должна была быть такая величина, которая освобождала бы объект от различных условных связей и делала бы его самостоятельным. Теоретически этот аспект понять сложно, так как данная работа основана на абсурдных теориях, поэтому сейчас рассмотрим конкретный пример. Стихотворение Введенского «За кончик письма беру, слово чулан подбираю» наглядно демонстрирует наличие «пятого смысла». Здесь любое слово может рассматриваться как отдельное подлежащее, а подлежащее, в свою очередь, как самостоятельное слово.

Творчество

Эксперименты Oberiut в области литературы весьма разнообразны по своему подходу. У каждого отдельного автора есть свои «фишки», свой стиль и направление. Объединяет поэтов, пожалуй, распространенный алогизм, полностью разрушающий стереотипы восприятия литературы. Эта тенденция заставляет нас смотреть на общую картину через призму гротеска, видеть ее совсем иначе, чем в классическом варианте. Кроме того, отсутствие последовательности событий, нетипичные литературные приемы и многочисленные «ошибки» заставляют мозг читателя самостоятельно сопоставлять все части общей картины.Ну а теперь пора познакомиться с особенностями творчества некоторых наиболее ярких представителей этой группы писателей.

Александр Введенский — поэт-обериут

Этот автор является самым ярким среди представителей этого направления, а все благодаря тому, что его творчество максимально приближено к классике и легко для восприятия. В основном Введенский работает со структурой самого языка. Его творения имеют обычные размеры (как у Пушкина, например), в них нет сложных рифм, рваных фраз и заумных терминов.Словарный запас простой, речевые конструкции очень распространены, слова рифмуются до боли просто, легко запоминаются. Вроде бы все в его стихах прозрачно, грамотно и понятно, но что-то неуловимое не дает читателю окончательно осознать суть происходящего. Дело в том, что поэт употребляет абсолютно непреднамеренную речь, он соединяет слова, которые никогда прежде не стояли рядом, образуя таким образом несформулированный, неуловимый смысл.

Увы, был стул плачевный,

На стуле сидел аул,

На нем сидел большой больной,

Сидя к живым спиной.

Он видел реку и лес,

Где лиса мчится.

Хармс

Творчество этого поэта, не менее популярного, чем предыдущий, основано прежде всего на смысловой бессмыслице. Даниил Хармс во многом похож на Введенского — он тоже объединяет несочетаемые слова, создает иллюзию смысла. Читая его стихи, на первый взгляд кажется, что все ясно и понятно. Но как только дописываешь последнюю строчку, содержание теряется, приходится перечитывать, и не один раз, чтобы уловить хотя бы толику того, что пытался донести автор.Второй чертой, характеризующей творчество Хармса, является «заум». Он создает новые слова, вписывает их в стихи, и, находя их в той или иной строке, можно угадать их значение.

Я ходил зимой по болоту
В галошах,
В шапке
И в очках.
Вдруг кто-то пронесся по реке
На металлических
крюках.

Я быстрее побежал к реке,
И побежал в лес,
Прикрепил к ногам две тарелки,
Сел,
Вскочил
И исчез.

Проза Хармса

Этот обэриут прославился в свое время не только как поэт, но и как автор пьес и рассказов. Подобно стихам обэриутов, проза Хармса была абсурдна, строилась на бессмысленных словосочетаниях, событиях, не связанных друг с другом, и частых сменах настроения. Примечательной чертой его рассказов была бытовая тематика. До гротеска приводились различные жизненные ситуации, которые могли происходить в магазине, на вокзале, во время ужина или светского мероприятия.Любой диалог в произведениях автора представлен в жанре, не имеющем названия, но явно противоречащем привычному стилю изложения.

Николай Заболоцкий

Литературные творения Заболоцкого объединяют в себе непривычные и даже немного нелепые метафоры, которые, однако, объединяют в ясном смысле. Дочитав его стихотворение до конца, читатель осознает его сущность и предмет, понимает, на что было направлено авторское перо. Однако само произведение буквально наполнено гиперболами, нетипичными сравнениями, антропоморфными не только животными, но и предметами быта, явлениями природы.Также стоит отметить, что конечная мысль или смысл стиха не всегда предсказуемы. Произведения Заболоцкого — одни из тех, которые будут держать вас в напряжении до последней минуты, и только в конце вы сможете понять, для чего были написаны все высшие смысловые формы.

Смотри: не балуйся, не маскарад,
Здесь ночи идут не так,
Здесь мы вина не узнаем,
Попугай смеется от смеха.

Николай Олейников

Поэзия этого обэриута имеет очень глубокий и вполне понятный читателю смысл.Несмотря на аллегории, метафоры и символизм, автор грамотно передает всю суть своей мысли и оформляет ее в простые рифмованные сливы. Во многом творчество Олейникова можно охарактеризовать как пародию, в которой он высмеивает различные слабости людей или систем, либо показывает нам изнанку бытия, ставит чрезвычайно важные и даже трагические вопросы. Самая яркая из его работ – «Таракан». Это стихотворение, повествующее о трагической судьбе насекомого, ставшего объектом экспериментов.Таракан ничтожен для человека, однако автор говорит нам, что он тоже жив, тоже имеет душу и хочет жить.

— В стакане сидит таракан,
Ножка рыжая сосет.
Его поймали. Он в ловушке.
И теперь он ждет казни.

— Таракан прижался к стеклу

И смотрит, еле дыша.

Он бы не боялся смерти,
Если бы знал, что есть душа…

Критика современников

Существование союза настоящих искусств угрожало новым политическим и социальным веяниям Советской России.В ведущих ленинградских издательствах члены этой группы получали многочисленные отказы, пресса умалчивала об их существовании, впоследствии называлась предателями, врагами и шпионами. В 1930 году состоялось последнее публичное выступление, на котором были прочитаны стихи обэриутов, а также развлекательная программа с участием фокусника Пастухова. В честь него вышла разгромная статья в газете «Смена», в которой эта акция называлась «заумной подтасовкой», а все замешанные в ней были противниками пролетариата и заговорщиками.За этим последовали такие негативные отзывы и отзывы, которые побудили государственные органы перейти к решительным действиям.

Репрессии и гонения

В 1931 году союз настоящего искусства официально прекратил свое существование. Хармс, Введенский и Бахтерев были арестованы по казенному делу, после чего сосланы без права дальнейшего возвращения. Остальные участники группы продолжали сотрудничать, но уже не выступали и не публиковались, как раньше. В итоге в 1941-1942 годах Введенский и Хармс погибли, а война, пришедшая на нашу землю, унесла жизни Левина и Липавского.Стоит упомянуть, что Николай Олейников был расстрелян в 1937 году. Оставшиеся обэриутцы находились в блокированном Ленинграде, который постоянно подвергался штурмам и нападениям со стороны фашистов. В этих условиях были утеряны многочисленные достижения автора, сожжены и утеряны целые пьесы, сборники стихов и отдельные разработки. Из-за этих событий единственным взрослым сочинением Юрия Владимирова, дошедшим до наших дней, стало «Спортсмен». Совершенно утеряны недетские произведения Левина, как и прозаические произведения Введенского, в том числе культовая повесть «Убийцы — дураки».

«Оттепель»

После 1956 года в народе постепенно стало возрождаться некогда загубленное творчество великих поэтов и писателей. Начали публиковаться детские стихи Хармса и Введенского. Они были изданы не только в России, но и на Западе благодаря усилиям Владимира Эрла и Михаила Мейлаха. Окончательно запрет на творчество Обэриута был снят в годы перестройки, когда советская цензура утратила свое значение, а творческий диапазон значительно расширился. Стоит отметить, что один из поэтов этой группы — Игорь Бахтерев сумел протянуть все эти годы и сохранил свои творческие способности до самой смерти в 1996 году.Его работы начали публиковаться еще в 1970-е годы, причем печатались не только старые работы, но и новые. В 80-х и в первой половине 90-х продолжал сочинять, не меняя авангардистского стиля.

Обэриуты для детей

В связи с тем, что райтеры объединения реаларт постоянно находились под колпаком угроз и репрессий со стороны государства, многие из них перешли, так сказать, в детскую нишу творчества. В частности, Введенский, Хармс, Бахтерев, Владимиров и Заболоцкий писали для детей стихи более простые и понятные, чем произведения для взрослой публики.Но, как ни странно, даже в таком невинном на первый взгляд творении был трагический или сатирический замысел авторов. впоследствии это стало одной из причин ареста основных активистов литературной группы.

Хармс Д. Иван Иванович Самовар

Москва — Ленинград: Госиздат, тип. «Типография», Ленинград, 1929. — 12 с. Тираж 15 000 экземпляров. 40 копеек. В цветной литографической обложке. Невероятно редкий!

Так сложилось в истории советской детской полиграфии, что поэты, писатели и художники, репрессированные и расстрелянные НКВД, создали самые значительные шедевры детской полиграфии.Это Хармс, Пастернак, Мандельштам, Клуцис, Ермолаева и другие. В нашем случае и Хармс, и Ермолаева прошли свой путь ГУЛАГа до конца…

Конечно, советская детская книга так или иначе отражала свое время, сжатое со всех сторон жесткими идейно-педагогическими установками, которые утверждали, что воспитание нового социального человека надо начинать с чистого листа… «Никаких арлекинов , нет Пьеро!» — вдохновили художников издатели. Как писал Владимир Набоков в конце 30-х годов: «Внутри России есть внешний порядок. .. Правительство будет, беспрекословно требуя ласкового литературного отношения к трактору или парашюту, к красноармейцу или полярнику…» «Багаж» С. Маршака и В. Лебедева 1929 г. и тот же «Багаж Тремя годами ранее, в издании 1926 года, не то же самое. Дама Напмана сбежала с обложки, ее место заняла «собачка», та самая, которая «за время пути… смогла вырасти» и которая оставалась на обложке до 10-го выпуска «Багажа» (1936). Так же и «Три толстяка» с В.Плакатные эстампы Козлинского 1935 года имеют мало общего с теми же толстяками, нарисованными в 1928 году М. Добужинским в духе сказок Андерсена. И таких изменений в истории детской книги великое множество. Вот пример такого прямого социального заказа: «Скоро год, как вы обещали написать нам книгу о выборе профессии для девочек («Кем быть»). Художник Давид Штеренберг каждые три дня спрашивает, писал Маяковский или нет. Неужели вы хотите, чтобы [мы] написали письмо пионеркам всего Союза и рассказали им, как их обманывает Маяковский.Ваша совесть будет мучить вас. Обычное редакционное напоминание запоздалому автору звучит как угроза публичного осуждения поэта, который должен построить детский портрет нового человека. («Пусть меня научат…») Все это так. Но вряд ли стоит предать анафеме всю детскую книгу 1920–1930-х годов. Она сделала много и хорошего в эпоху, не слишком благоприятную для «счастливого детства». Работа в детской книге вовсе не была тихой гаванью, как многие сейчас представляют. Нельзя не вспомнить, что Д.Хармс и А. Введенский, В. Ермолаева и П. Соколов были репрессированы и умерли в тюрьме. В эмиграции оказались А. Бенуа, М. Добужинский, С. Чехонин, Ю. Анненков. Их связь с Россией была прервана. Лучшая детская книга, изданная в ссылке в 1921 году, — «Детский остров» Саши Черного с рисунками Бориса Григорьева, книга, полная ностальгии по прошлому, детству и детям. При Хрущеве табу было окончательно снято с детской книги, особенно 1920-х годов, и упреки в формализме нашли свое место в печально известной статье 1936 года «Лоскутные художники», по сути захлопнувшей дверь за ярчайшей эпохой этого искусства. Это коснулось и тех художников, которые прожили всю жизнь. Даже оттепель середины 50-х не смогла возродить это искусство, но разбудила нашу историческую память… Пришло время изучать, собирать, переиздавать лучшие детские книги. Сначала — 20-е годы. И только в наши дни появился настоящий интерес к дореволюционной книге. История русской детской книги еще не раз будет переписана, и описание коллекции московского собирателя, надеемся, сослужит в этом хорошую службу.

Здесь кипит чай в стакане и звенят блюдца, гудят машины и чирикают на крышах воробьи, у каждого персонажа свой голос и характер, а за ночью сменяется день — нужно только переключить солнце на Луна. Кто-то спешит — кто-то опаздывает… И это сама жизнь.

Иван Иванович Самовар

был самовар пузатый,

Самовар трехковшовый.

В нем закачался кипяток,

пыхтящий кипяток с паром,

злой кипяток

наливают в чашку через кран,

через отверстие прямо в кран,

прямо в чашку через кран.

Пришел рано утром

я подошел к самовару,

подошёл дядя Петя.

Дядя Петя говорит:

«Дай мне выпить, — говорит, —

я выпью чаю, — говорит он.

Я пошел к самовару,

тётя Катя подошла,

со стаканом подошел.

Тетя Катя говорит:

«Я, конечно, — говорит, —

я тоже выпью», — говорит он.

Вот и дедушка пришел

очень старый пришел,

дедушка пришел в ботинках.

Он зевнул и говорит:

«Это питье, — говорит, —

у меня нет чая, — говорит он.

Потом пришла бабушка,

очень старый пришел,

даже палкой пришёл.

И, подумав, говорит:

«Мне выпить, — говорит, —

чай что-ли», — говорит.

Вдруг прибежала девушка

она побежала к самовару —

прибежала внучка.

«Налей! — говорит, —

чашку чая, — говорит, —

я слаще», — говорит он.

Тут прибежал Жук,

бегали с кошкой Муркой,

я побежал к самовару,

давать с молоком,

кипяток с молоком,

с кипяченым молоком.

Вдруг пришел Сережа

пришел немытый,

все он пришел позже.

«Подавать! — говорит, —

чашку чая, — говорит, —

мне больше», — говорит он.

Наклонный, наклонный,

Самовар наклоненный,

но выбрался оттуда

только пар, пар, пар.

Самовар наклонили

как шкаф, гардероб, гардероб,

но вышло

только кап-кап-кап.

Самовар Иван Иваныч!

На столе Иван Иваныч!

Золотой Иван Иваныч!

Не дает кипятка,

опоздавшим не дают

ленивым не дают.

Ермолаева Вера Михайловна ( 1893, с.Ключи, Саратовская область — 26 сентября 1937, Караганда) — русский и советский живописец, график, иллюстратор, видный деятель русского авангарда. В.М. Ермолаева родилась 2 ноября 1893 года в селе Ключи Петровского уезда Саратовской губернии. Отец, Михаил Сергеевич Ермолаев, был помещиком и занимал должность председателя земской уездной управы. Мать, Анна Владимировна, урожденная баронесса фон Унгерн-Унковская (1854-?). В детстве Вера Михайловна упала с лошади, что вызвало паралич ног.Впоследствии она могла ходить только на костылях. Ермолаева получила образование в Европе — в светской школе в Париже и в гимназии в Лозанне. Пребывание за границей также было обусловлено необходимостью лечения. В 1904 году семья Ермолаевых вернулась в Россию, а в 1905 году переехала в Петербург. Отец Веры Михайловны продал имение, основал кооператив «Трудовой союз» и начал издавать журнал «Жизнь» либерального характера. В 1911 году Михаил Сергеевич умер. В 1910 году Вера окончила гимназию князя.Оболенская, в 1911 г. — поступила в мастерскую М.Д.Бернштейна, где увлеклась кубизмом и футуризмом. В 1915-1916 годах была участницей футуристического кружка «Бескровное убийство» (вместе с Николаем Лапшиным, в будущем одним из основоположников русской школы иллюстрации). Члены кружка издавали одноименный журнал. Помимо рисования Вера Ермолаева интересовалась историей — в 1917 году она окончила Археологический институт. В то же время она была членом художественных объединений «Свобода искусству» и «Искусство и революция».

В 1918 году Ермолаева сотрудничала с книгопечатным кооперативом «Сегодня», который выпускал небольшие тиражи и книжки-картинки, которые создавались почти вручную. По мнению некоторых исследователей, это был «первый опыт построения детской книги, понимаемой как целостный художественный организм». Ермолаева оформила три книги артели: «Мышата» и «Петух» Натана Венгрова и «Пионеры» Уолта Уитмена. Иллюстрации в книгах выполнялись с помощью гравюры на линолеуме и затем, в большинстве случаев, раскрашивались от руки, текст в некоторых книгах не набирался, а также вырезался на линолеуме.После революции Вера Михайловна принимала участие в художественных конкурсах Наркомпроса, пробовала работать театральным художником, создавала (в той же технике цветной гравюры) театральные эскизы к опере «Победа над солнцем» М. Матюшина. и А. Крученых. В 1922 году эскизы экспонировались на выставке в Берлине.

Преподаватели Национальной художественной школы.

Сидят слева направо: Эль Лисицкий, Вера Ермолаева, Марк Шагал,

Дэвид Якерсон, Юдель Пэн, Нина Коган, Александр Ромм.

Школьный секретарь стоит

УНОВИС. Июнь 1922 года. Витебск. Стоят (слева направо): Иван Червинко,

Казимир Малевич, Ефим Рояк, Анна Каган, Николай Суетин,

Лев Юдин, Евгения Магарил. Сидят (слева направо): Михаил Векслер,

Вера Ермолаева, Илья Чашник, Лазарь Хидекель

В 1919 году Отдел ИЗО Наркомпроса направил Ермолаеву в Витебск преподавателем Народного художественного училища, впоследствии преобразованного в Витебский художественно-практический институт.В 1921 году, после ухода с поста Марка Шагала, она стала ректором этого института. В Витебске под влиянием Малевича, которого она пригласила преподавать, Вера Михайловна увлеклась беспредметным искусством. Вместе с Малевичем и его учениками Ермолаева участвовала в организации УНОВИС (Утверждающие новое искусство) — общества, позиционировавшего себя как научно-исследовательская лаборатория, где решались проблемы развития искусства и художественной формы. Организация также продвигала идеи Супрематизм.Общество выдвинуло революционных лозунгов:

Да здравствует супрематизм как план пути нашей творческой жизни!

Да здравствует всемирный объединенный союз строителей новых форм жизни!

Члены общества хотели быть не «вечными носителями погребальной мудрости прадедов, прадедов и т. п., родственников и предков», а «творцами самой жизни», «носителями и выразителями нового искусства как сегодняшнего сознания современного человек, быть изобретателем мирового события, быть глашатаем искусства как увлекательного мира.В 1922 году Ермолаева вернулась в Петроград, где получила должность заведующей лабораторией цвета в Государственном институте художественной культуры. В конце 1920-х годов она сотрудничала с журналами «Воробей», «Новый Робинзон», «Чиж». и «Ежик». У М. Ермолаева работала как живописец и график. В 1920-е годы стала иллюстратором таких книг, как «Топ-топ-топ» Николая Асеева, «Много зверей» и «Рыбаки» Александра Введенского, «Поезд» Евгения Шварца (1929), «Иван Иванович Самовар» Даниила Хармса (1930) и многие другие, оформившие цикл басен Крылова.Вела преподавательскую работу. С 1931 года художница М. Б. Казанская стала брать уроки у В. М. Ермолаевой. В 1929 году вместе с художниками В.В. Стерлигов, К.И. Рождественский, Л.А. Юдин, Н.М. Суетин, А.А. Лепорская составила «группу живописно-пластического реализма». У В.М. Ермолаева проходили творческие «вторники» этих художников и «квартирные» выставки, сопровождавшиеся дискуссиями. Поводом для письменного доноса стала выставочная деятельность, проходившая в узком кругу единомышленников.25 декабря 1934 г. Ермолаева была арестована одновременно с В.В. Стерлигов, Л.С. Гальперин, Н.О. Коган и М. Б. Казанская (освобождена в марте 1935 г. по невиновности). 29 марта 1935 г. осужден в соответствии с постановлением НКВД по статьям 58-10, 58-11. Согласно материалам дела, В. М. Ермолаева обвинялась в «антисоветской деятельности, выражавшейся в пропаганде антисоветских идей и попытке организовать вокруг нее антисоветскую интеллигенцию». 29 марта 1935 года направлена ​​для отбывания наказания (три года лишения свободы) в 1-й отдел 3-го отдела Карагандинской ИТЛ.Осужден вторично 20 сентября 1937 г. заседанием тройки НКВД по статьям 58-10, 58-11 к высшей мере наказания — к расстрелу. 26 сентября 1937 г. В.М. Ермолаева расстреляли в лагере под Карагандой. 20 сентября 1989 года реабилитирована посмертно.

Содержание:

Введение ……………………………………………………….. …… 3

Теоретическая часть ………………………………… ………… ..… 4

2.1. Д.Хармс и ОБЭРИУ …………………………………………….5

2.2. Д.Хармс творчество для детей ……………………

1. «Черная курица» …………………………………. ………….

Практическая часть………………………………………..

3.1. Анализ стихотворения………………………………..

3.2. Стих…………………………………………….

Заключение …………………………………………………………

Литература………………………………………………………… .

Заявка……………………………………………………………..

Введение.

В детстве одной из моих любимых книг была книга Д. Хармса «Иван Иванович Самовар». Стихи в них смешные, забавные, необычные. В них все перевернуто с ног на голову, они развивают воображение и фантазию. Мне до сих пор нравятся эти стихи, поэтому мне стало интересно, а что за поэт их написал? В какое время он жил, что за человек? И почему он был обэриутом?

Гипотеза : Д. Хармс — создатель особого стиля в поэзии и один из любимых детских поэтов.

Объект исследования — биография и творчество Д. Хармса.

Предмет исследования — Поэтическое наследие Д. Хармса для детей.

Цель исследования – выяснить роль поэтического наследия Д. Хармса в 21 веке.

Для достижения цели необходимы следующие задания :

Узнайте как можно больше фактов о творческой деятельности Д. Хармса;

Знакомство с литературным объединением «ОБЭРИУ»;

— проанализировать стихотворения поэта, выявить их особенности;

— чтобы узнать, является ли Д.У Хармса есть последователи и в наше время.

2.1. Д.Хармс и ОБЭРИУ.

Жил удивительный человек — Даниил Хармс. Он родился в Петербурге в 1905 году и умер в 1942 году в Ленинграде. Он был великим изобретателем. Он сам умел шутить и любил людей, которые понимали шутку. Даниил Иванович мог многое. Он играл на трубе, гармонике, фисгармонии, валторне и балалайке. Он хорошо пел. Танцевали чечетку. Писал стихи, рассказы, пьесы. Он был остроумен. Его произведения в поэзии и прозе необычны, абсурдны, полны волшебства и загадок.

Будущий писатель Даниил Ювачев родился 17 декабря 1905 года в Санкт-Петербурге. Его мать по образованию педагог, она занималась перевоспитанием женщин, прошедших тюрьму. Отец, бывший морской офицер, прошел трудный путь от революционера до проповедника, автора почти десятка книг на религиозную тему. За свою деятельность был сослан на Сахалин.

У маленького Дани Ювачева было много талантов. Он обладал абсолютным музыкальным слухом, хорошо рисовал, был умен и находчив.К тому же он был проказником и выдумщиком, что смущало его отца. В результате он отдал сына в самое дисциплинированное среднее учебное заведение Петербурга — Петершуле. Уже в Петербурге проявилась страсть Даниила Ювачева к экстравагантным выходкам. Иногда он приносил в класс валторну и умудрялся играть на ней во время урока. Потом в поисках вдохновения залез на дерево в городском дворе, «поближе к небу». И мог подолгу сидеть в ветках, что-то записывая в книжечку.

Даниил Ювачев стал Хармсом в 1925 году. Надо сказать, что псевдонимов у писателя было очень много — около тридцати. В том числе Хармс, Хаармс, Хормс, Хёрмс, Чармс и другие. Хармс — самый популярный из них. Предположительно, оно происходит от фр. слова очарование, что означает «прелесть», «прелесть».

Даниил Хармс прославился как создатель особого стиля и неутомимый экспериментатор. Оригинальность его внешности (цилиндр, монокль, необычная красная куртка) отмечали все современники.Не говоря уже о поведении, о той игре Хармс — Дармс — Шардам — Шустерлинг, в которую играл этот чудак: то ходит на четвереньках по издательским коридорам, то переворачивает редакцию «Чижа» вверх дном, то устраивает блестящий балаган, розыгрыш.

Д. Хармс, казалось, умел все. Он писал стихи, рассказы, пьесы, играл на валторне, пел, великолепно танцевал, рисовал, показывал фокусы, прекрасно читал со сцены свои и чужие стихи, умело играл на бильярде, умел ходить по перилам балкона, умел изобразить муху в тот момент, когда она думает, куда ей лететь, он любил изображать своего несуществующего брата Ивана Ивановича Хармса.

В 1928 году в славном городе на Неве громко, озорно и озорно дала о себе знать небольшая группа молодых поэтов, получивших загадочное прозвище Обэриуты, от громкого названия творческого сообщества ОБЭРИУ — Товарищества Настоящего Искусства. свеже. Этот термин произошёл от сокращенного названия «Товарищество Настоящего Искусства» (ОБЭРИУ), а буква «й» была добавлена ​​к аббревиатуре, как теперь говорят, «по приколу», что наглядно демонстрирует сущность творческого мировоззрения из членов группы.

«Кто мы? И почему мы? Мы, обэриуты, честные труженики своего искусства. Мы поэты нового мироощущения и нового искусства». В состав группы входили , , , , , , .

Даниил Хармс становится своеобразным лидером литобъединения ОБЭРИУ… И именно его взгляды легли в основу эстетики ОБЭРИУ. Именно Хармс разработал и сформулировал принципы, объединяющие творчество всех обэриутов. По Хармсу, искусство имеет свою логику, отличную от логики повседневной жизни.При этом искусство не разрушает предметы, а помогает постичь их истинную сущность. Применительно к искусству слово «реальное» означало для обэриутов, что искусство реально, как и сама жизнь.

Даниил Хармс, стихи которого являются прекрасными образцами абсурдной литературы, утверждал, что в жизни его интересует только то, что не имеет практического смысла, только то, что обычно характеризуют словом «бред». Творческий метод Хармса – это выворачивание реальности наизнанку. По Хармсу, настоящее искусство должно стоять в русле первой реальности, творить мир и в то же время быть ее первым отражением.

Следует добавить, что еще до появления обэриутов в литературе возникло неофициальное литературно-философское сообщество, члены которого — Введенский, Хармс и Л. Липавский — называли себя «чинарами». В 1925 году двадцатилетний Хармс стал добавлять к подписям под своими работами странное название — самолет-человек. Значение слова «чинар» неизвестно — по одной версии это намек на некий духовный чин, по другой восходит к славянскому слову «творить».Так или иначе, но идеи «чинаров» об особом языке, о восприятии пространства и времени, об отказе от классических литературных форм увлекли Хармса. Очень скоро он стал называть себя плоскосмотрящим.

На формирование поэтического мышления обэриутов большое влияние оказало творчество их прямых предшественников — В. Маяковского, В. Хлебникова, а также сатирические произведения Н. Гоголя и Козьмы Пруткова… Еще два источника обэриутской поэтики можно назвать — детский фольклор с его считалками, «нескладушками» и юмором; наконец, это русская религиозно-духовная культура, без которой невозможно понять поэтику обэриутов, так как их стихи наполнены философско-религиозными образами и установками.

Больше всего обэриутов привлекала «чушь» — то, что «не имело практического смысла», «безумие» — то, что «выходило за пределы ума, обыденного понимания». Их интересовала жизнь «в ее абсурдном проявлении».

Еще одной характерной чертой обэриутской поэтики является овеществление всего, что находится вне поэтического сознания. Мир, состоящий из предметов, окружающих человека, становится своеобразным магнитом, притягивающим к себе и включающим в свой сложный состав то, что, казалось бы, ему чуждо. Происходит тотальная объективация беспредметного, материализация идеальных сущностей и понятий. Хармс считает, что любое явление в мире можно измерить

В мельчайших частицах

В элементах

В ангелах

В Центре тел,

в летающих ядрах,

в натяжении

в снарядах,

в ямах душевной скуки

в пузырях логической науки

предметы измеряются клином, клювом и клыком

Обэриуты проходили повсеместно и имели успех: в Кружке друзей камерной музыки, в студенческих общежитиях, в воинских частях, в клубах, в театрах и даже в СИЗО.В зале развешаны афиши с абсурдистскими надписями: «Искусство — это шкаф», «Мы не пироги», «2 х 2 = 5», а в концертах почему-то принимали участие фокусник и балерина.

Нападки со стороны официозной критики, невозможность публиковаться заставили некоторых обэриутов (Введенского, Хармса, Владимирова и др.) перейти в сферу детской литературы.По предложению С. Маршака они стали сотрудничать с детской редакцией контору Ленинградского государственного издательства, где с конца 1928 года стал издаваться веселый журнал для школьников «Еж» (Ежемесячный журнал), а чуть позже — «Чиж» (Чрезвычайно интересный журнал), для младшего возраста.

Здесь большую роль сыграл Н. Олейников, который, формально не будучи участником группы, был ей творчески близок. Как главный редактор The Hedgehog он привлек Обериутов к работе в журнале. В 1930-е годы, с началом идеологических гонений, тексты для детей были единственными опубликованными произведениями обэриутов. С 1928 по 1931 год поэт издал 9 детских книг — детская литература в то время была практически единственным источником дохода. Возможно, поэтому детские стихи и рассказы Хармса были высоко оценены Самуилом Маршаком и любимы не одним поколением детей.

Хармса называют романтиком. Он действительно был. Но романтик нового склада. Жажда нравственной чистоты была изъедена горечью, выжжена несчастьями, искажена кошмарами действительности того времени, в котором он жил.

Судьба всех участников группы сложилась крайне печально: почти все были арестованы, некоторые расстреляны, другие прошли через лагеря, третьи были репрессированы, умерли в тюрьмах. Д. Хармс был вновь арестован в августе 1941 г. и после непродолжительного рассмотрения его дела был отправлен в психиатрическую лечебницу, где и скончался 2 февраля 1942 г. в блокадном Ленинграде.Со времени их зрелости понадобились годы великого террора. При жизни они оставались совершенно непризнанными и неизвестными (публикация их наследия всерьез началась в 1960-е годы на Западе, а в России в конце 1980-х, в годы перестройки). 25 июля 1960 года Даниил Хармс был признан невиновным и реабилитирован.

Принято считать, что основоположниками литературы абсурда являются француз Эжен Ионеско и ирландец Сэмюэл Беккет. Однако почти за 40 лет до появления этого направления литературы в Европе большинство ее основных идей и приемов были реализованы в творчестве одного из самых противоречивых советских поэтов — причудливо-ироничного, насквозь гротескного мастера абсурда — Даниила Сергеевича. Хармс.Немногие современные русские поэты имеют столько подражателей, сколько этот чудаковатый и замечательный гениальный рифмованный вздор.

Обериуты нашли новые способы диалога с читателем, «позаимствованные» из детских правил общения: забавный розыгрыш, шутка, провокация. Они узнавали все жанры народной поэзии для детей: считалки, загадки, басни, оборотни, игровые хоры. Они тесно сотрудничали с «академией» Маршака. Особое значение для истории русской детской литературы имеет тот факт, что Хармс и Введенский являются мировыми основоположниками литературы абсурда.Это обстоятельство доказывает, что детская литература может быть полигоном для самых смелых экспериментов, что в других случаях она может опережать общее движение литературы для взрослых

2.2. Творчество Д. Хармса для детей.

Хармс прежде всего известен как детский писатель. Он писал для самого маленького читателя. В поэзии был «близок детской психике» (К. Чуковский). У детей нет уверенности в элементарных истинах, поэтому им нравятся забавные нарушения порядка, словесные озорства, игра в ерунду, а Хармс легко, шутливо пишет стихи, напоминающие поэтические опыты ребенка, — они просты по внешней форме, в них есть небрежность, хаотичность. , повторение, которое так нравится детям. Знакомит с жизнью родная речь… Её ритмы. Ее красота.

.
Самовар Иван Иванович
Был самовар пузатый,
Самовар трехведровый.
В нем колыхался кипяток,
Пыхтел пар кипятка,
Бешеный кипяток
Наливался в чашку через кран,
Через отверстие прямо в кран
Прямо в чашку через кран.

Сила детских стихов Хармса в том, что они дают выход детской потребности в движении, игре и пении, активности воображения.Вот игра во дворе и на улице в корабле, самолете, машине:

А Мишка бежал за Васькой
по дороге
У панели,
Бегущий медведь
У панели,
И кричал:
— Жу-жу-жу!
Я больше не медведь,
берегись!
Осторожно!
Я больше не Медведь,
Я советский самолет.

Вот все бегущие, летающие и прыжки:

езды, езды

Vanya Mokhov

на собаке

BOO BOO BOO,

и над ним

в самолете

Masha Умный

летает.

В некоторых стихотворениях Хармс играет с числами. Например, известное стихотворение «Миллион».

Отряд шел по улице
сорок мальчиков
договор:
раз,
два,
три,
четыре
и четыре раза
четыре,
и четыре
четыре,
и потом еще четыре.

Если не полениться и пересчитать всех мальчиков, то получается ровно миллион. А его построение напоминает решение примера в столбик — сначала складываем числа по порядку, а потом проводим черту и пишем результат — миллион.Это игра — и мы считаем вместе с автором. Это стихотворение напоминает и счетную, и смешную про чижа:

Жил в квартире

Сорок четыре

Сорок четыре

Веселый чиж:

Чиж-посудомоечная машина,

Siskin Scrubber,

Siskin-Shareber,

Сискин-садовник,

Чизм-водоохраница,

Сискин для повара,

Чизм для хозяйки,

Чиж на посылках,

Чиж-дымоход .

У Хармса есть стихи-загадки. Например, такой:
Захотел на бал
А у меня гости к себе. ..

Купил муки, Купил творога,
Печенье рассыпчатое…

Пирог, ножи и вилки сюда —
Но что-то гости…

Я подождал пока хватит сил
Потом кусок…

Потом пододвинул стул и сел
И весь пирог через минуту…

Когда пришли гости
Даже крошки…

Это такая своеобразная поэтическая загадка, в которой благодаря рифме уже спрятаны ответы. Игра в сочинительство или игра-головоломка, которую также обожают дети.

Стихи Хармса для детей требуют иллюстрации, причем иллюстрации необычной, экспериментальной, в которой художник, вслед за поэтом, как бы вовлекает читателя в игру. В стихотворении «Иван Топорышкин» мы имеем словесную игру.

Пудель пошел с ним, перепрыгнув через забор. Иван, как бревно, упал в болото,
И пудель топором в реке утонул.

Иван Топорышкин пошел на охоту,
С ним пудель топором прыгал.
Иван упал с бревном в болото,
И пудель в реке через забор перепрыгнул.

Иван Топорышкин пошел на охоту,
С ним пудель упал в забор в реке.
Иван, как бревно, перепрыгнул через болото,
И прыгнул пудель на топор.

Первая строфа стихотворения абсолютно четкая, все слова на своих местах. Но что происходит дальше? Настоящее замешательство.Каждая следующая строфа начинается так же, как и первая, но в остальных стихах все слова перемешаны. При этом новые слова не появляются, остаются только те, что были в первой строфе, но они меняются местами — и в результате предложение становится совершенно бессмысленным. Так легко, так смешно, нелепо (ведь пудель не может упасть в забор в реке).

А художник, если захочет, может подыграть автору.

Старушка искала насекомых в цветах
И ловко ловила насекомых сачком.
Но старуха крепко держала на руках
Лекарство и ключ и палку с крючком.

Однажды старушка копалась в цветах
И вдруг закричала, закутавшись в волчок:
— Пропала! Потерял! Где они? Ой!
Лекарство, ключ и палка с крюком!

И старуха не может сдвинуться с места,
Кричит: «Помогите!»
И машет сетью.
Скорей помоги старухе найти:
Лекарство, и ключ, и палку с крючком!

Хармс обращается к воображению ребенка и просит помочь персонажу — старушке — найти ее вещи.Но в эту игру уже невозможно играть без участия художника, который прячет эти предметы где-то на рисунке. Конечно же, внимательно изучим рисунок, вернемся к тексту, чтобы проверить, что там нужно найти.

Самый волнующий вопрос для ребенка — это вопрос «почему?» Дети постоянно его задают, а если и отвечаешь, то не говорят: «О, понятно», а продолжают интересоваться дальше: «Почему? А почему?» Так и со стихотворением «Как Володя быстро полетел под гору.

На санях Володя
Быстро под гору летел.

На охотнике Володя
Летел полным ходом. Володя с тех пор
Не катается с горки.

Как классно закончил Хармс это стихотворение: «А Володя с горы с тех пор не катится». «А почему?» — обязательно спросит ребенок. Ведь Хармс позволяет ребенку додумать, что там произошло и чем все закончилось. Может, Володя уже не катается, потому что медведь его съел, а может, санки сломались…

Есть стихи Хармса, которые не обходятся без иллюстраций, и художники пытаются понять, какой образ был у Хармса, когда он писал стихотворение . Они пытаются как-то выразить этот образ. У Хармса есть стихотворение «Повесть о Сдыгре Аппре», которое редко публикуется, а иллюстрации к нему могут рисовать, наверное, только художники-абстракционисты:

Тихо океан плещет
Грозные скалы ду-ду
Океан тихо блестит
Человек поет дуду
Они тихо бегут по морю
Боятся белых слонов
Скользкие рыбки поют
Звезды падают с луны
Дом слаб
Двери распахнуты настежь
Теплые печи обещают
В доме охранник дом
Старуха спит на крыше
На крючковатом носу
Ухо плещется на тихом ветру
Развевает волосы вокруг
А на дереве кукушка
Глядя на север сквозь очки
Не смотри, моя кукушка
Не смотри t смотреть на север всю ночь
Есть только карабыстрый ветер
Время экономит в числах
Есть только ястреб сдыгр устройство
Он охраняет свою добычу

Хармс играет с ребенком-читателем в прозе как Что ж. Это хорошо видно из этого примера. В небольшой прозе под заглавием «Таинственное дело» говорится, что у автора в комнате был портрет его друга Карла Ивановича Шустерлинга. Но после уборки комнаты Шустерлинг куда-то заблудился, и теперь на его месте висит «ужасный, бородатый старик в дурацкой шапке». С одной стороны — задача для ребенка — нужно осознать, что во время уборки автор нечаянно перевернул портрет, повесил наоборот, от этого лицо изменилось.С другой стороны, это задача художника — нарисовать так, чтобы читатель мог видеть лицо на картине, вне зависимости от того, с какой стороны он смотрит на картину.

Хармс, наверное, знал секрет настоящего искусства. Ту, от которой все поют, летают и прыгают. Или пусть идут на радость шарики… Или: Как подтвердить? Сегодня, как и 60 лет назад, Хармс – любимый поэт детей. Эти большие знатоки настоящего.

2.3. «Черная курица».

В 1990 году на страницах главного детского журнала страны — «Пионера» ​​- заявило о себе литературное объединение «Черная Курочка». Заявлено громко — на весь тогда еще Советский Союз тиражом 1 820 000 экземпляров!!! Это был апрельский номер, почти целиком посвященный малоизвестным тогда детским писателям. Это Игорь Иртеньев, Тим Собакин, Андрей Усачев, Олег Кургузов и др. В журнале были стихи, рассказы, главы из рассказов, очерки. Идеологом литобъединения была Лола Звонарева — на тот момент еще не доктор исторических наук, а просто литературовед. Почему «Блэкхен»? Писатели считали его хорошим символом детской литературы.Все люди легко делятся по отношению к этой домашней птице — как в чудесной сказке Антония Погорельского: одни хотят ее на щи, лапшу, другие видят в ней заколдованного принца. Чёрный Цыпленок начал с литературного манифеста… Из литературного манифеста:

ПУСТЬ БУДЕТ кричащих от счастья, восторженных, обожжённых несправедливостью, презирающих тупое самодовольство взрослых дядюшек и теток — да! реальный! такой! человек! что даст двести очков гандикапа фиктивным персонажам, все еще время от времени встречающимся в литературе.

ПУСТЬ будет жалость, грусть, грусть, извечная история про сироту, Тома Сойера, Оливера Твиста, «Судьба барабанщика», рождественские истории и еще десятки, сотни примеров — совершенно бесподобных.

ПУСК БУДЕТ голоса Даниила Хармса, Александра Введенского, Николая Олейникова, Юрия Владимирова, а с ними игра, парадокс, сумрачные уголки непредсказуемых будней, приключения души ПРИДУТ из того «живого» уголка, где «Ежик» и «Чиж»!

ПУСТЬ будет поток сознания и импрессионизм, философская притча и сюрреализм — они помогут нам честно рассказать о сложном, запутанном мире, в котором мы живем.

ПУСТЬ ТЕБЯ, школьник начала 90-х — помнишь строки Высоцкого про сломанные крылья, — твои крылья только прорезаются, и от этой боли никуда не деться, — так помоги им окрепнуть, иначе полет прервется не работа.

ПУСТЬ перепутаны «следует», «должен», «хорошо», «плохо», «не должен» и т. д. — настоящая литература смешивает их, переворачивает, смеется над ними, чтобы дать им возможность учиться переживать непосредственный опыт на огромном поле воображения, кстати, умение разучиваться не менее важно, чем умение учиться.

ПУСТЬ живет молодая литература — растрепанная, немытая, не очень важная птица — черная курица, которая везде ходит, глотает всякую дрянь, шарит под ногами у кухарки, а та ее бранит и не знает главного о ей, что на самом деле это настоящий князь, важный и могущественный в своем королевстве, с кодексом чести и благородства. Спасите черную курицу от поварского ножа!

А потом, в 1993 году, вышел альманах «Ку-ка-ре-ку». Сейчас это такая же редкость, как и апрельский «Пионер» 1990 года.

Сегодня все это уже стало частью истории, и если относиться к этому именно как к истории, то нужно помнить, что нечто подобное уже было в 1920-х и 1930-х годах: обэриуты, журналы «Ежик» и » Чиж» и т. д. Конечно, Введенский, Хармс и все остальные были великими людьми, классиками русской литературы, пусть и не такими знаменитыми, как Толстой и Достоевский, но все же классиками. Были нелепые сказки и рассказы в стиле Хармса. Но объединял все это момент мягкий юмор советской детской литературы – той части нашего наследия, от которой никто не был готов отказаться. Смех — единственный переводчик со взрослого языка на детский. «Чернокуры» выпускали и продолжают выпускать детские журналы. «Трамвайчик», «Куча-маленький», «Весёлые картинки», «Пампасы», «Синдбад», «Маленький Джонни». «ЧЕРНЫЙ КУРИЦ» продолжает свое существование как одноименный редакционно-издательский центр при Фонде Ролана Быкова под руководством Льва Яковлева.

В наше время ОБЭРИУ не забыты. В Петербурге в доме-музее Достоевского проходит выставка «Дела и вещи.Даниил Хармс и его окружение.

Юрий Любимов в Театре на Таганке представил премьеру к сорокалетнему юбилею театра «Иди и останови прогресс (обэриуц)» по произведениям А. Введенского, Д. Хармса, Н. Заболоцкого, А. Крученых, Н. Олейников.Любимов так поясняет минор этой постановки: «Мы не скорбим о простой, страшной и прекрасной судьбе Введенского и Хармса. Мы скорбим о непричастности нашей к этой судьбе»

Книжный магазин «Москва» состоится конкурс к юбилею Даниила Хармса на оформление обложки собрания его сочинений. Конкурс длился 4 месяца. 173 работы, 157 молодых художников, несколько гигабайт присланных эскизов.

В Санкт-Петербурге в 2013 году Благотворительная организация «Ночлежка» представила в «Книжном магазине писателей» новую серию своей сувенирной продукции. Все средства от продажи сумок, футболок и магнитов пойдут на помощь бездомным. Главными вдохновителями сувенирной серии стали поэты Даниил Хармс, Николай Олейников и Александр Введенский. Каждое из сувенирных изделий содержит цитату из стихотворения одного из авторов и иллюстрацию к нему.«Мы решили использовать цитаты из любимых поэтов русского авангарда, так как они, как нам кажется, стали одним из символов нашего города, тяжелого времени двадцатых-тридцатых, и в то же время символ нового языка в искусстве, удивительно свежих и точных формулировок и потрясающего чувства юмора», — говорит директор СПбБОО «Ночлежка» Григорий Свердлин.

3. Практическая часть

3.1. Анализ стихотворения Д.Хармса «Иван Иванович Самовар»

Иван Иванович Самовар
был самовар пузатый,
самовар трехковшовый.

Кипяток качался в нем,
пыхтел кипятком с паром,
злобный кипяток

наливался в чашку через кран,
через отверстие прямо в кран,
прямо в чашку через кран.

Пришел рано утром
Подошел к самовару,
Подошел дядя Петя.

Дядя Петя говорит:
«Дай попить, — говорит, —
я чайку выпью, — говорит.

Подошла к самовару,
подошла тетя Катя,
со стаканом подошла.

Тетя Катя говорит:
«Я, конечно, — говорит, —
я тоже выпью, — говорит.

Вот дедушка пришел
очень старый пришел,
дедушка пришел в ботинках.

Он зевнул и говорит:
«Нет ли питья, — говорит, —
у меня нет чая, — говорит.

Потом бабушка пришла,
очень старая пришла,
даже с палкой пришла.

И, подумав, говорит:
«Мне выпить, — говорит, —
может быть, чаю, — говорит.

Вдруг прибежала девочка
она побежала к самовару —
прибежала внучка.

«Налей! — говорит, —
чашку чая, — говорит, —
я слаще, — говорит.

Тут прибежала Жучка,
побежала с кошкой Муркой,
я побежала к самовару,

дать с молоком,
кипяток с молоком,
с кипяченым молоком.

Внезапно Сережа пришел
немытый пришел,
все он пришел позже.

«Подайте! — говорит, —
чашку чая, — говорит, — мне еще
, — говорит.

Опрокинул, опрокинул,
опрокинул самовар,
но выбрался оттуда
только пар, пар, пар.

Наклонили самовар
вроде шкаф, шкаф, шкаф,
а вышел
только кап, кап, кап.

Самовар Иван Иванович!
На столе Иван Иваныч!
Золотой Иван Иванович!

Не дает кипятка,
опоздавшим не дает
не дает лентяям.

Поэма «Иван Иванович Самовар» написана Д.Хармса в 1931 году. В стихотворении описывается утренний чай в семье. Стихотворение веселое, светлое, радостное. Самовар Д. Хармс описывает яркими красками. Он предстает перед нами большим, пузатым, золотым, белокурым и подобным солнцу. В стихотворении много ритма и движения – все спешат пить чай. Красочно описано заваривание чая. Мы слышим звуки кипятка — «кипяток пыхтел паром, бешеный кипяток». В стихотворении использован прием олицетворения «Самовар Иван Иванович! Не дает кипяток…». Поражают эпитеты для описания главного героя: «Золотой Иван Иванович!», «Пузатый самовар, трехковшный самовар». Сразу появляется огромный, блестящий, переливчатый самовар, в котором отражается вся еда на столе. .Недаром самовар сравнивают еще и со «шкафом».

Для ритмичности стихотворения, усиления действия автор неоднократно использует эпифору «Вот Жук прибежал, с кошкой Муркой побежали, побежала к самовару…», «Вдруг Сережа пришел, пришел немытый, пришел все позже…» , даже с палкой пришел…»

Д. Хармс также отметил детали, делающие стихотворение живым и интересным: «налил в чашку через кран, через дырочку прямо в кран», «дедушка пришел в ботинках», «очень старый пришел, даже с палкой пришел», «кипяток с молоком, с кипяченым молоком».

Самовар Иван Иванович, всем, кто проснулся рано, налил чаю, а Сережа, пришедший позже всех и не давший немытого чая: «Он не дает кипеть, он не дает опоздавшим, он не дает ленивцам.В этом главная мысль этого светлого стихотворения — нужно рано вставать, тогда успеешь многое сделать. Вот так просто, мудро и весело Д. Хармс сообщает важное правило даже маленьким детям.

Мне нравится это стихотворение своим позитивом, ритмичностью и радостным утренним настроением

3.2 Стихотворение «Машины для завтрака»

Стихотворение о самоваре вдохновило меня на сочинение собственного — «Машинный завтрак», который я попытался написать в стиле обэриутов.

Утро настало, пора завтракать.

Пришло время еды.

Масло дрогнуло, спряталось за хлебом,

Яйца закричали: «Будем омлетом!»

Творог горько всхлипнул:

«Меня сейчас съедят, приятель.»

Молоко убежало: «Не хочу в кашу!»

«На воде будет каша! — вдруг сказала Маша, —

Вкусная, овсяная, самая желанная! «.

Каша, каша на плите

Заварила, не маюсь:

«Всех подряд накормлю,

Даже отряд девчонок!

Стихи Д.Хармс, написанный почти век назад, очень нравится современным детям. Моя сестра Варя ходит в подготовительную группу детского сада «Лесная полянка». Я ходил в детский сад и читал детям стихи этого замечательного поэта. Реакция детей была очень живой — смеялись, задавали вопросы, участвовали в обсуждении стихов. Больше всего им понравились «Бульдог и Такси» и «Вкусный пирог».

4. Заключение.

Подготовив это исследование, я многому научился не только в творческой деятельности Д.Хармса, но и то, что он был за человек, в какое время жил. Я узнал, кто такие загадочные обэриуты, какие произведения они написали. И просто замечательно, что в наше время есть последователи Д. Хармса в детской поэзии — «негритянки».

Проанализировав стихи Д. Хармса, понимаешь, что эти добрые, оригинальные, веселые и очень живые стихи — это не стихи, это шляпа волшебника, из которой постоянно появляются какие-то совершенно неожиданные сюрпризы! Начинаешь читать стихотворение — и совершенно непонятно, чем оно кончится, но кончится совершенно нелогично — что, собственно, и есть Хармс в чистом виде.

Думаю, именно благодаря таким стихам Харсмы, Чуковского, Маршака и других детских классиков мы, дети, становимся более восприимчивыми к ритму и слогу, учимся творить и фантазировать. Ну, будь добр, наверное!

В дальнейшем хотелось бы поближе познакомиться со взрослыми произведениями Д. Хармса и других представителей обэриутов.

5. Литература.

Звонарева Л. Д. Хармс // Ку-ка-ре-ку. — М.: СП «Слово», 1990. — С.192

Д. Хармс // Сибирячок. – Иркутск: «Типография Призма», 2014. – №6

Светлов А. Чудесный чудак // Дошк. образование. -1993. — № 11. С. 51-57.

Составитель Г. М. Кружков. Верно и обратное. Вымыслы и нелепости в поэзии. — М.: Просвещение, 1993. — 191 с.

Полет в рай. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — 333 с.

Удивительный кот: Стихи и сказки. — М.: Планета детства, 2005. — 53 с.

Хармс Д.Иван Иванович Самовар. — М.: Эксмо, 2004. — 160 с.

Заявление.

Маленький Даня Ювачев.

Ежемесячный журнал для детей «Ежик», 1929. Ежемесячный журнал для детей «Чиж», 1930

Иллюстрация для стихотворения «Миллион»

Иллюстрация для стихотворения «Вкусный пирог»

Иллюстрация к стихотворению «Иван Топорышкин»

Иллюстрация к стихотворению «Старушка искала в цветах букашек»

Иллюстрация к стихотворению «Как Володя быстро под гору летел»

Иллюстрация к произведение «Таинственное дело»

Журнал «Черная курица», 1990 г. Журнал «Ку-ка-ре-ку» 1993 г.

«Самовар Иван Иванович»

Иван Иванович Самовар
Был самовар пузатый,
Самовар трехведровый.

В нем колыхался кипяток,
Пыхтел пар кипятка,
Неистовый кипяток;

Наливают в чашку через кран,
Через отверстие прямо в кран
Непосредственно в чашку через кран.

Пришел рано утром
Подошел к самовару,
Дядя Петя подошел.

Дядя Петя говорит:
«Дай попить, говорит
Я попью, — говорит.

Тетя Катя говорит:
«Конечно говорю
Я тоже выпью, — говорит.

Вот и пришел дедушка
Пришел очень старый
Пришел дедушка в ботинках.

Он зевнул и говорит:
«Есть попить, говорит,
Чай мне не надо, — говорит. И, подумав, говорит:
«Что, попить, говорит,
Может быть, чаю, — говорит.

«Налей!» Говорит,
Чашку чая, говорит
Мне так слаще, — говорит.

Тут прибежала Жучка,
Прибежала с кошкой Муркой,
Я побежала к самовару,

Чтоб с молоком дали,
Кипяток с молоком
С кипяченым молоком.

Внезапно Сережа пришел
Он пришел ко всем потом,
Немытый пришел.

«Подавать!» Говорит
Чашка чая, говорит
У меня есть еще», — говорит он.

Накренился, накренился,
Наклонили самовар
Но я выбрался оттуда
Только пар, пар, пар.

Наклонили самовар
Как шкаф, шкаф, шкаф,
Но оттуда вышло
Только кап, кап, кап.

Самовар Иван Иванович!
На столе Иван Иваныч!
Золотой Иван Иванович!

Не дает кипяток,
Не дает опоздавшим,
Не дает лентяю.

Евгений Осташевский | Книжная гавань

«Изгой, чей язык полностью принадлежит ему.(Фото: Крицолина/Викимедиа)

Вы знаете, как это бывает. Стопка книг громоздится у кровати. Из лучших побуждений вы берете на себя обязательство прочитать все это. А ты уже читаешь и пишешь целыми днями и ночами, и уже давно отказался от всякой нормальной жизни, чтобы заниматься и тем, и другим… и все никак не догоняешь…

Так было и с книгой Евгения Осташевского «Пират, не знающий значения числа Пи», , изданной одним из моих любимых издательств, New York Review Books.Давно собирался прочитать, но отставание колоссальное. К счастью, к счастью, у нас есть такие люди, как Борис Дралюк (о нем мы писали здесь) в The Los Angeles Review of Books , который идет читать для нас. Вот что он говорит о славном сокровище Осташевского:

От Гомера до относительных достоинств Джинджер и Мэри Энн в Остров Гиллигана , ничего не потеряно на Евгений Осташевский , русско-американский поэт и переводчик, вылупившийся Пират, не знающий ценности числа Пи .Этот «поэмо-роман» — серьезное языковое действо, подобного которому мы редко встретим, на каком-либо языке, но оно не взято с потолка. Осташевский, два предыдущих сборника которого имеют красноречивое название « Жизнь и мнения DJ Spinoza » («Гадкий утенок», 2008 г.) и « Итература » (UDP, 2005 г.), годами развивал свою технику пэчворка, пришивая высокую теорию к безумно игриво, рифмует Эдвард Лириан, пытаясь заставить каждый элемент тянуть больше веса, чем он мог бы по отдельности, но также и ослабить ситуацию.Будь прокляты иерархии; погоня за мудростью – это всеобщая, настоящая «пиратская вечеринка, так что тряси добычей»: «Ничего Основы  /  За метафизику нравов  — / Подвигайтесь с ятаганом и распутайте некоторые ссоры. ”

У пирата есть свои предки. Лир — один из них, как и Льюис Кэрролл , дадаисты, Джойс и более сумасшедшие представители Улипо, но немногие из предшественников Осташевского проникли в философские глубины бессмыслицы с апломбом Даниила Хармса (1905-1942) , Александр Введенский (1904-1941) и другие участники недолговечной советской авангардной группы ОБЭРИУ («Союз настоящего искусства»).Не случайно Осташевский посвятил столько своей творческой энергии представлению творчества «Обэриутов» широкой англоязычной аудитории, редактированию ОБЭРИУ: Антология русского абсурдизма (Northwestern University Press, 2006) и совместному редактированию и в соавторстве с Матвеем Янкелевичем , Александром Введенским: приглашение к размышлению  (NYRB Poets, 2013). Как и Пират , сочинения Обериутов взгромоздились (ААААААА, неужели нельзя избежать пситтацинских каламбуров?) над пропастью бессмысленности.Их восхитительно-комические жесты всегда указывают на недостатки языка, на его склонность к саморазрушению, а значит, и на невозможность общения. Вопрос о некоммуникабельности должен касаться всех нас, но для поэта-эмигранта он особенно актуален. И это возвращает нас к признанию пирата:

Я вдруг испугался — сам не знаю чего, — что я не смогу ничего из этого изобразить в языке
и опыт исчезнет из чувственного мира, но в то же время укоренится во мне

без рецептуры; невыразимый; и, следовательно, даже не вещь; конечно, не совсем мой
, но и ничей другой, кроме моего; мой исключительно, неотъемлемо

и так запирает меня сразу внутри и снаружи себя
хотя всегда в одиночной камере…

Он заключает: «И все же это прекрасная песня, которую транслирует изгой, чей язык полностью принадлежит ему: «Благословен неоткрытый человек, чей язык принадлежит ему…»

Прочитайте все здесь . Кстати, книга сейчас в продаже, здесь.

Русская литература

Вестернизация России (особенно связанная с именем царя Петра Великого) совпала с реформой русского алфавита и повысила терпимость к идее использования народного языка в общелитературных целях.Такие писатели, как Дмитрий Кантемир и Михаил Ломоносов, в начале 18 века проложили путь таким поэтам, как Державин, драматургам, таким как Сумароков, и прозаикам, таким как Карамзин и Радищев.

Романтизм способствовал расцвету особо поэтического таланта: на первый план вышли имена Жуковского и Пушкина, за ними Михаил Лермонтов.

События девятнадцатого века включали баснописца Ивана Крылова; публицисты, такие как Белинский и Александр Герцен; такие поэты, как Евгений Баратынский, Константин Батюшков, Александр Некрасов, Алексей Константинович Толстой, Федор Тютчев и Афанасий Фет; Косьма Прутков, писатель-сатирик; и группа широко известных романистов, таких как Николай Гоголь, Лев Толстой, Федор Достоевский, Лесков, Иван Тургенев, Салтыков-Щедрин и Гончаров.

Другие жанры вышли на первый план с приближением 20-го века. Антон Чехов преуспел в написании рассказов и драматических произведений, а Анна Ахматова представляла собой новаторских лириков.

Начало 20 века известно как Серебряный век русской поэзии. Анна Ахматова, Иннокентий Анненский, Андрей Белый, Александр Блок, Марина Цветаева, Сергей Есенин, Лев Гумилев, Даниил Хармс, Велимир Хлебников, Осип Мандельштам, Владимир Маяковский, Борис Пастернак, Федор Сологуб – одни из самых известных авторов того периода.

Советизация России повлияла на литературу после 1917 года. Максим Горький, лауреат Нобелевской премии Михаил Шолохов, Валентин Катаев, Алексей Николаевич Толстой, Владимир Маяковский, Ильф и Петров получили известность. В то время как социалистический реализм получил официальную поддержку в Советском Союзе, некоторые писатели тайно продолжали классическую традицию русской литературы: Михаил Булгаков, Борис Пастернак, Андрей Платонов, Осип Мандельштам, Исаак Бабель, Василий Гроссман, писавшие «под столом», с единственной надеждой быть опубликованным после их смерти.Братья Серапионовы настаивали на праве создавать литературу, независимую от политической идеологии. Это привело их к конфликту с правительством. Не терпели и экспериментальное искусство обэриутов.

Тем временем в эмиграции продолжали процветать писателей-эмигрантов, таких как лауреат Нобелевской премии Иван Алексеевич Бунин, Александр Куприн, Андрей Белый, Валерий Брюсов, Марина Цветаева и Владимир Набоков.

В послесталинской России социалистический реализм все еще оставался единственным разрешенным стилем; такие писатели, как Венедикт Ерофеев и лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын, построившие свое произведение на наследии ГУЛАГа, продолжили традицию подпольной литературы.В посткоммунистической России большинство этих произведений было опубликовано и стало частью массовой культуры

В позднесоветскую эпоху авторы-эмигранты, такие как лауреат Нобелевской премии Бродский и новеллист Довлатов, имели успех на Западе и были известны в Советском Союзе только в Самиздате

В конце 20-го века российская литература переживает тяжелые времена, и над массой криминального чтива поднимаются разве что два писателя. Это Виктор Пелевин и Александр Сорокин.

В начале 21 века несколько русских писателей были довольно популярны на Западе, например, Татьяна Толстая и особенно Людмила Улицкая

Детектив Борис Акунин со своей серией о сыщике XIX века Эрасте Фандорине издается в Европе и США, Александра Маринина, самая популярная женщина-детективистка в России, успешно издает свои книги по Европе, особенно в Германии.

Франкфуртская книжная ярмарка 2003 избрала Россию своим специальным гостем в этом году

Список авторов см.: Список известных россиян

Татьяна Николаевна Глебова — Родственные художники