Апория — Гуманитарный портал

Апория — это высказывание (см. Высказывание) либо рассуждение (см. Рассуждение), приводящее к двум противоположным (взаимоисключающим), но равнозначным выводам (см. Логический вывод). Как правило, апория возникает на основании того, что в самом предмете или в понятии о нём заложено противоречие. В логике (см. Логика) апория определяется как форма парадокса (см. Парадокс) и свидетельствует о несовершенстве обычных методов образования понятий и методов рассуждения в естественном языке (см. Язык). В этом смысле апория близка к антиномии (см. Антиномия), но отличается от последней: антиномия представляет собой обоснование двух несовместимых утверждений, одно из которых отрицает другое; апория же выдвигает и обосновывает положение, явно противоречащее опыту. Наиболее ранняя теоретическая проблематизация понятия апории осуществляется в Античности, где она рассматривалась как трудноразрешимая проблема, связанная с противоречием между данными опыта и их мысленным анализом. Философский смысл термин «апория» впервые принимает у Платона и у Аристотеля. Последний даёт определение этого термина как «равенство противоположных заключений». Наиболее известны апории, сформулированные греческим философом Зеноном Элейским (около 490–430 до новой эры) в V веке до новой эры (сам он не употребляет этот термин), в которых фиксируются фундаментальные противоречия в осмыслении движения, времени и пространства. Зенон считал, что с позиций теоретического разума представление о движении тел приводит к парадоксам, следовательно, неистинно. Наиболее важные из апорий Зенона — «Летящая стрела», «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха» — представляют собой геометрически правдоподобные ситуации и сводятся к общему доказательству, сформулированному им самим: «Движущийся предмет не движется ни в том месте, где он находится, ни в том месте, где его нет». Согласно апории «Летящая стрела» путь движения стрелы состоит из суммы точек покоя, то есть в каждой точке движения стрела находится в состоянии покоя, а из ряда состояний покоя движение возникнуть не может. Основной аргумент апории «Дихотомия», направленный на обоснование невозможности движения, состоит в следующем: для того чтобы пройти расстояние от точки A до точки B, человек должен сначала пройти половину намеченного расстояния. Но прежде чем пройти половину расстояния, он должен пройти половину этой длины, а для этого — половину оставшейся половины и так далее; иначе, для того, чтобы осуществить движение на ограниченном пространстве, человек должен пройти бесконечное количество частей этого пространства, следовательно, он никогда не дойдет до точки, к которой стремится. Такого рода деление пространства впоследствии получило название «дурной бесконечности». В апории «Ахиллес и черепаха» Зенон доказывает, что быстроногий Ахиллес никогда не догонит черепаху, вследствие того что Ахиллес, находясь в начале движения позади черепахи, должен вновь и вновь проходить то расстояние, которое ранее уже прошла черепаха: за то время, пока Ахиллес преодолеет отделяющее его от черепахи расстояние, черепаха проползет половину этого расстояния; преодолеет Ахиллес половину, а черепаха отползет ещё на одну четверть и так далее — до бесконечности. В целом, аргументы Зенона направлены не против реальности чувственно воспринимаемого движения, а против возможности мыслить движение, не впадая при этом в противоречия. Китайский философ Хо Ши (около 350–260 до новой эры) был автором ряда апорий, близких к парадоксам Зенона. Наиболее известна апория «Пределы»: «Наибольшее не имеет внешней границы, а наименьшее лишено предела внутри себя», в которой фиксируется невозможность пространственной локализации ни абсолютного максимума, ни абсолютного минимума. Другой китайский философ, Гунсунь Лун (около 325–250 до новой эры), утверждал, что «летящая стрела временами не находится ни в движении, ни в покое», «если каждый день отнимать половину от палки длиною в одно чи, то этот процесс нельзя закончить и через десять тысяч поколений». Данные утверждения в несколько иной форме выражают проблемы, сформулированные в апориях Зенона. Показательно, что впервые сформулированные Зеноном парадоксы бесконечной делимости пространства были осмыслены позднее как проблема сопоставления бесконечных множеств. В апориях Зенон, по существу, было выявлено, что любой путь (отрезок), если его рассмотреть как бесконечно делимый, предстаёт как бесконечное множество точек, а любая часть пути также является бесконечным множеством точек и с этих позиций может быть приравнена к целому. Эта проблема почти через два с половиной тысячелетия стала одной из фундаментальных в математике. В частности, над ней размышляли Б. Больцано и Г. Кантор, и она в значительной степени стимулировала современную разработку теории множеств. Очевидно, во времена элеатов все эти эвристические возможности философского познания, открывающего проблемы науки будущего, не были известны. Вместе с тем, в античной философии возникали образцы теоретического рассуждения, которые ориентировались не столько на очевидности чувственного опыта, сколько на сущее, данное разуму. Разрешение в современной науке трудностей, известных под названием «апории Зенона», связано с построением аксиоматик движения. Наиболее известной является аксиоматика движения, построенная С.  Шираиши. Она исходит из того, что между любыми двумя точками, которые проходит движущееся тело, можно установить одно из следующих трёх отношений: «предшествовать», «следовать за», «быть неотличимыми».

это 📕 что такое АПОРИЯ

АПОРИЯ (от греч. aporia — затруднение, недоумение, от а — отрицат. частица и poros — выход), термин, к-рым древнегреч. философы обозначали трудноразрешимые или неразрешимые проблемы (чаще всего связанные с противоречиями между данными наблюдения и опыта и попытками их мысленного анализа). Наиболее известны А., исходящие от Зепона Элейского (5 в. до н. э.) (излагаемые в различных позднейших редакциях, зачастую противоречащих одна другой, т. к. подлинные аргументы самого Зенона не сохранились). А. «против множественности вещей» ставит вопрос о возможности мысленного представления вещей в виде множеств. Зенону приписывается мнение, что подобное представление невозможно вследствие своей противоречивости: если вещь есть множество, то она есть бесконечное множество, т.

к. для разделения двух вещей нужна третья вещь и т. д.; но тогда вещь конечных размеров должна либо иметь бесконечные размеры (если составляющие её вещи имеют размеры), либо не иметь размеров (если составляющие её вещи не имеют размеров). В этой А. проявляется т. н. «парадокс меры», указывающий на трудности логически непротиворечивого представления протяжённых величин в виде совокупности нульмерных точек. (В другой версии этой А. констатируется противоречие между утверждениями о конечности и бесконечности множества реально существующих вещей, причём оба утверждения в равной степени могут считаться мотивированными.)

А. «Дихотомия», «Ахиллес», «Стрела», «Стадий» посвящены трудностям, связанным с понятием движения. «Дихотомия» (разделение на два): прежде чем движущееся тело пройдёт весь путь, оно должно пройти половину пути, а до этого — четверть и т. д.; но поскольку этот процесс мысленного деления бесконечен, то движение никогда не может начаться (другой вариант той же А.

приводит к выводу, что движение не может закончиться). Возникшее противоречие ставит вопрос о корректности отображения понятий пространства, времени и движения посредством математич. абстракций точки, отрезка и о спорности различных абстракций бесконечности. В одной из популярнейших А.- «Ахиллесе» анализируется противоречие между очевидными данными чувственного опыта и рассуждением, согласно к-рому быстроногий Ахиллес не может догнать черепаху, т. к. пока он пробежит разделяющее их расстояние, черепаха успеет всё же пройти нек-рый отрезок, пока Ахиллес будет пробегать этот отрезок, черепаха отползёт ещё немного дальше, и т. д. А. «Стрела» указывает на трудности отображения движения, возникающие с принятием «атомистических» концепций: если считать, что пространство, время и сам процесс движения состоят из нек-рых «неделимых» элементов, то в течение одного такого «неделимого» тело не может двигаться (иначе «неделимое» «разделится»), а значит. оно не сможет двигаться и вообще (сумма «покоев» не может образовать движения), т. е. летящая стрела «на самом деле» покоится.

Зеноновские А. подчёркивают относительный и противоречивый характер ма-тем. описаний реальных процессов движения, необоснованность претензий на «адекватность» («изоморфизм») каких бы го ни было матем. отображений физ. процессов и, наконец, спорность устоявшихся мнений об однозначной определённости таких фигурирующих в них понятий, как, напр., натуральный ряд чисел. В частности, логич. коллизии, зафиксированные в «Дихотомии» и «Ахиллесе», можно объяснить необоснованностью того «очевидного» допущения, что последовательности точек, фигурирующих в этих А., и их мысленные образы, т.е. номера этих точек, задают один и тот же натуральный ряд (уверенность в бесспорности этого допущения была подорвана открытием т. н. нестандартных, т. е. неизоморфных друг другу, моделей арифметики натуральных чисел, см.

Формальная арифметика).

Ни один из предлагаемых в наст. время путей разрешения возникающих в А. противоречий не может считаться общепринятым; проблематика, связанная с А., продолжает интенсивно обсуждаться, в т. ч. и в работах сов. учёных. Влияние зеноновских А. отчётливо прослеживается, напр., в тезисах антич. скептицизма, в т. н. антиномиях чистого разума И. Канта. Вообще анализ А., являющихся своего рода отрицат. выражением диалектики взаимоотношения реального мира и его отражения в мышлении, оказал значит. воздействие на последующее развитие логики и теории познания.

Лит.: Яновская С. А., Апории Зенона Элейского и современная наука, в кн.: Философская энциклопедия, т. 2, М., 1962, с. 170-74; её же, Преодолены ли в современной науке трудности, известные под названием «Апорий Зенона»?, в сб.: Проблемы логики, М., 1963, с. 116 — 36; Петров Ю. А., Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости, М. , 1967; Френкель А.и Бар—Хиллел И., Основания теории множеств, пер. с англ., М., 1966, с. 23, 26 — 27 (библ. и прим. ред.).

Ю. А. Гастев, В. А. Костеловский, Ю. А. Петров.

Слово дня: апория — Лайфхакер

Апо́ри́я

Существительное, нарицательное, неодушевлённое, женский род.

Значение

В античной философии и логике: противоречие, возникающее при сравнении данных, получаемых из опыта, с результатами последовательных рассуждений, отвергающими очевидное. Другими словами, апория — это логически верное суждение, которое не может существовать в реальности.

Этимология

Происходит от греческого слова ảπορία — затруднение, безвыходное положение (ả — отрицательная частица, πόρος — выход).

История

Древнегреческие философы называли апорией любое затруднение, но философский смысл и значение слово получило в работах Платона (апория есть «неразрешимая проблема») и Аристотеля (апория есть «равенство противоположных доводов»).

Наибольшую известность лексема приобрела после формулировки Зеноном Элейским своих знаменитых задач, которые были названы апориями Зенона («Ахиллес и черепаха», «Стадион» и другие). В этих парадоксальных задачах он пытался доказать иллюзорность движения.

Поскольку апория существует лишь в мысленных экспериментах, скептики применяли их, чтобы констатировать невозможность суждения.

Примеры употребления

• «Гуссерль стремится устранить эту апорию при помощи понятия горизонта времени, в котором сливаются все пунктуации времени, длящиеся лишь мгновение, где совпадают все моменты времени». Александр Грицанов, Марина Можейко, «Постмодернизм. Энциклопедия».
• «Вырываясь за пределы апорий, в которых прозябал его ум, от оцепенения он переходит к ликованию, поднимается до такого неистового энтузиазма, который мог бы одушевить и камень, если бы в этом была нужда». «Апокалипсис смысла. Сборник работ западных философов XX–XXI вв.».
• «На примере круга Хармс, по существу, обыгрывает апорию Зенона об Ахиллесе и черепахе». Михаил Ямпольский, «Беспамятство как исток».

Читайте также 🧐

Апория — экономическая этимология

Aporia, 难点

Под апорией понимается трудная или неразрешимая проблема, связанная с возникновением противоречия, с наличием аргумента против очевидного, общепринятого. Это соответствует греческим истокам слова: aporia – безвыходность, затруднение, недоумение.

В методологии научного исследования апория относится к одному из понятий формальной логики. Под ним понимается утверждение, противоречащее практическому опыту. В этом смысле понимание апории близко к содержанию понятия парадокс (греческое para— вне, за пределами, + dox— мнение, понимание)

На наш взгляд, возможно слишком субъективный, в экономике больше апорий, чем в других науках. Некоторые примеры апорий:

• Часть прибыли (нормальная прибыль) входит в издержки производства. Цена не зависит от издержек производства (принцип импутации).
• Сравнительные преимущества и возможности экспорта появляются и у товара с более высокими издержками производства, чем в другой стране (теория сравнительных преимуществ).
• В развитых экономиках наблюдается превышение трудоемкости экспортных товаров над импортными (парадокс Леонтьева).
• При отсутствии издержек на заключение деловых контрактов вопрос о форме собственности и распределение прав на нее теряет смысл (теорема Коуза).

Относительно высокая наделенность экономики апориями объясняется особенностями предмета экономической науки. Его пространство расширяется. В разных направлениях экономической мысли его границы трактуются по-разному. Приведем несколько примеров того, что может изучать экономика.

• Источники богатства общества (классическая школа).
• Использование ограниченных ресурсов для удовлетворения неограниченных потребностей людей (маржиналистское направление).
• Институты, определяющие экономическое развитие (институционализм).
• Повседневную жизни и деятельность людей в разные эпохи в разных странах (новая историческая школа).
• Инструменты исследования экономических процессов (экономикс).

Кроме того, на «апористичности» экономики как науки сказываются ограниченные возможности проведения экономических экспериментов и слабость ее прогностической функции. (см. случаность, вероятность, неопределенность).

Категория:
Связанные понятия:
Аргумент, Издержки, Институционализм, Контракт, Маржа, Права, Противоречие, Экспорт
Argument, Contract, Contradiction, Cost, Export, Institute, Margin,Rights,

4.12. Парадоксы-апории. Логика. Учебное пособие

4.12. Парадоксы-апории

Отдельной группой парадоксов являются апории (греч. aporia – затруднение, недоумение) – рассуждения, которые показывают противоречия между тем, что мы воспринимаем органами чувств (видим, слышим, осязаем и т.  п.) и тем, что можно мысленно проанализировать (проще говоря – противоречия между видимым и мыслимым). Наиболее известные апории выдвинул древнегреческий философ Зенон Элейский, который утверждал, что движение, наблюдаемое нами повсюду, невозможно сделать предметом мысленного анализа, т. е. движение можно видеть, но нельзя мыслить. Одна из его апорий называется «Дихотомия» (в пер. с греч. – деление пополам).

Допустим, некому телу надо пройти из пункта А в пункт В. Нет никакого сомнения в том, что мы можем увидеть, как тело, покинув один пункт, через какое-то время достигнет другого.

Однако давайте попробуем не доверять своим глазам, которые говорят нам о том, что тело движется, и попытаемся воспринять движение не глазами, а мыслью, постараемся не увидеть его, а помыслить. В этом случае у нас получится следующее. Прежде чем пройти весь свой путь из пункта А в пункт В, телу надо пройти половину этого пути, ведь если оно не пойдет половину пути, то, конечно же, не пройдет и весь путь. Но прежде чем тело пройдет половину пути, ему надо пройти 1/4 часть пути. Однако до того, как оно пройдет эту 1/4 часть пути, ему надо пройти 1/8 часть пути; а еще раньше ему требуется пройти 1/16 часть пути, а перед этим – 1/32 часть, а прежде того – 1/64 часть, а до этого – 1/128 часть и так до бесконечности. Значит, чтобы пройти из пункта А в пункт В, телу надо пройти бесконечное количество отрезков этого пути. Возможно ли пройти бесконечность? Невозможно! Следовательно, тело никогда не сможет пройти свой путь. Таким образом, глаза свидетельствуют, что путь будет пройден, а мысль, наоборот, отрицает это (видимое противоречит мыслимому).

Другая известная апория Зенона Элейского – «Ахиллес и черепаха» – говорит о том, что мы вполне можем увидеть, как быстроногий Ахиллес догоняет и перегоняет медленно ползущую впереди него черепаху; однако мысленный анализ приводит нас к необычному заключению, что Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, хотя он и движется в 10 раз быстрее нее. Когда он преодолеет расстояние до черепахи, то она за это же время (ведь она тоже движется) пройдет в 10 раз меньше (т. к. движется в 10 раз медленнее), а именно 1/10 часть того пути, который прошел Ахиллес, и на эту 1/10 часть будет впереди него. Когда Ахиллес пройдет эту 1/10 часть пути, то черепаха за это же время пройдет в 10 раз меньшее расстояние, т. е. 1/100 часть пути и на эту 1/100 часть будет впереди Ахиллеса. Когда он пройдет 1/100 часть пути, разделяющую его и черепаху, то она за это же время пройдет 1/1000 часть пути, все равно оставаясь впереди Ахиллеса, и так до бесконечности. Итак, мы вновь убеждаемся в том, что глаза говорят нам об одном, а мысль – о совершенно другом (видимое отрицается мыслимым).

Еще одна апория Зенона – «Стрела» – предлагает нам мысленно рассмотреть полет стрелы из одной точки пространства в другую. Наши глаза, конечно же, говорят о том, что стрела летит, или движется. Однако что будет, если мы попытаемся, отвлекаясь от зрительного впечатления, помыслить ее полет? Для этого, зададим себе простой вопрос: где сейчас находится летящая стрела? Если, отвечая на данный вопрос, мы скажем, что она в настоящий момент находится там-то, или где-то, то в этом случае у нас получится, что стрела не летит, а покоится, ведь находиться где-то, или быть в каком-то определенном месте, – это как раз и означает находиться в неподвижности, или покоиться. Таким образом, единственное, что мы можем ответить на вопрос о том, где сейчас находится летящая стрела, – это следующее: «Везде и нигде конкретно». Но разве возможно быть везде и нигде одновременно? Итак, при попытке помыслить полет стрелы мы натолклулись на логическое противоречие, на нелепость – стрела находится везде и нигде. Получается, что движение стрелы вполне можно увидеть, но его нельзя помыслить, вседствие чего оно невозможно, как и любое движение вообще. Иначе говоря, двигаться, с точки зрения мысли, а не чувственных восприятий, означает – быть в неком месте и не быть в нем одновременно, что, конечно же, невозможно.

В своих апориях Зенон столкнул на «очной ставке» данные органов чувств (говорящие о множественности, делимости и движении всего существующего, уверяющие нас, что быстроногий Ахиллес догонит медлительную черепаху, а стрела долетит до цели) и умозрение (которое не может помыслить движение или множественность объектов мира, не впадая при этом в противоречие).

Однажды, когда Зенон доказывал при стечении народа немыслимость и невозможность движения, среди его слушателей оказался не менее известный в Древней Греции философ Диоген Синопский. Ничего не говоря, он встал и начал расхаживать, полагая, что этим он лучше всяких слов доказывает реальность движения. Однако Зенон не растерялся и ответил:

«Ты не ходи и руками-то не маши, а попробуй разумом разрешить сию сложную проблему». По поводу этой ситуации есть даже следующее стихотворение А. С. Пушкина:

Движенья нет, сказал мудрец брадатый,

Другой смолчал и стал пред ним ходить.

Сильнее бы не мог он возразить;

Хвалили все ответ замысловатый.

Но, господа, забавный случай сей

Другой пример на память мне приводит:

Ведь каждый день пред нами Солнце ходит,

Однако ж прав упрямый Галилей.

И действительно, видим же мы совершенно отчетливо, что Солнце движется по небу каждый день с Востока на Запад, а на самом-то деле оно неподвижно (по отношению к Земле). Так почему бы нам не предположить, что и другие объекты, которые мы видим движущимися, на самом деле могут быть неподвижными, и не спешить с утверждением о том, что элейский мыслитель был неправ?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Апории Зенона Элейского — Русская историческая библиотека

Философ Зенон принадлежал к элейской школе древнегреческой философии. Основой её учения являлась идея и том, что первооснова мира пребывает неизменно как в пространстве, так и во времени. Для обоснования этой мысли Зенон развивал остроумные диалектические рассуждения, получившие название «апорий» (от греческого слова «трудность», «безвыходность»). Ими он старался доказать, что привычные нам представления о множественности и движении не имеют ничего общего с истинной реальностью, что они – лишь чувственная иллюзия, противоречащая рассудку.

Зенон Элейский

 

Апории Зенона против множественности

В самых простых понятиях множества и величины заключаются противоречащие друг другу понятия конечного и бесконечного. Уже пифагорейцы весь мир слагали из этих двух противоположностей. Рассмотрим аргументы («апории») Зенона против материального множества, вытекающие из указанных противоречий.

Множество равно себе по количеству и не может быть ни больше ни меньше себя самого, – постольку оно есть определенное множество; вместе с тем оно беспредельно, ибо между частями множества есть всегда нечто, их разделяющее; между разделяемым и разделяющим есть еще нечто и т. д. до бесконечности. Рассматривая эту апорию, надо иметь в виду аргументацию Парменида: сущее (существующее) может быть отделено от сущего только чем-нибудь сущим, так как небытие потому и небытие, что его нет совершенно.

Другая апория Зенона: если существует множество вещей, то они вместе бесконечно малы и бесконечно велики, ибо всякая вещь состоит из частей, всякая часть – из других частей, и так далее до бесконечности. При этом каждая часть отделена чем-либо «сущим» от других. Отсюда вытекает, что вещей – бесконечное множество и что каждая из них, занимая бесконечное пространство бесконечностью частей – сама бесконечно велика. С другой стороны, так как всякая частица отделена от другой бесконечным множеством, каждая из них бесконечно мала; отделенная от всех частиц, она сама не имеет частей. Постольку она не имеет и величины; прибавленная к чему-либо, она не может ничего собою увеличить, а потому все вещи, состоя из бесконечно-малых частей, сами бесконечно малы или не имеют величины. Материя имеет и не имеет величины, есть великое и малое, бесконечно-великое и бесконечно-малое, откуда и вытекает, по Зенону, ложность видимых явлений.

 

 

Всякая протяженная величина может рассматриваться по произволу и как бесконечно-великая, и как бесконечно-малая; состоя из бесконечного множества бесконечно малых частей, она бесконечно мала в пространстве; с другой стороны, она занимает пространство, которое внутренне во всех частях своих всюду бесконечно, и постольку сама является бесконечно-великой. Отсюда возникают все паралогизмы о материи, столь занимавшие философию. Из сознания несоответствия между пространством и данным чувственным протяжением является проблема бесконечной делимости материи; если есть непротяженные части, конечные математические точки, то их сумма не может составить чего-либо протяженного; если же части протяженного сами протяженны, то они не конечны, будучи делимы до бесконечности. Оба решения одинаково неудовлетворительны: бесконечное не слагается из конечного и конечное не слагается из бесконечного. Следовательно, вещи, которые, по-видимому, наполняют пространство, на самом деле оставляют его пустым. Указывают на то, что вещи лишь делимы, но не разделены; но все же остается непонятным, каким образом конечные вещи могут занимать пространство, которое, будучи непрерывно, в то же время всюду бесконечно.

Апории Зенона против пространства

Апории Зенона доказывают, что вещи не могут наполнить пространства и что оно может быть наполнено лишь тою неделимою сферою, о которой учил Парменид. Но тут является новое затруднение. Круглая сфера Парменида имеет в себе свой предел, между тем как пространство беспредельно не только внутренним но и внешним образом: следовательно, «сфера» может занимать лишь ограниченное место в пространстве. Таким именно было представление пифагорейцев, которые вне мира допускали пустую беспредельность. Но Зенон для разрешения этого затруднения исследует само понятие места. Своими апориями он доказывает, что понятие места ложно; все, что существует в пространстве, имеет место; если место существует в пространстве, то оно также имеет место; место этого места точно так же, и т. д. до бесконечности; бесконечность же не может быть местом, ибо в противоположном случае она предполагала бы новую бесконечность мест. Место не имеет места в пространстве; умопостигаемая сфера Парменида не имеет места, потому что она всеобъемлюща; место предполагает пустоту, а пустоты, как мы знаем, нет вовсе; вот и другой аргумент против понятия места и связанных с ним понятий движения и материального множества, аргумент, которым затем воспользовался другой представитель элейской школы – Мелисс.  

Апории Зенона против движения

Апории Зенона против возможности движения также очень замечательны и важны. Движение не может совершиться в данный промежуток времени, потому что пространство заключает в себе бесконечность. Ахиллес никогда не может догнать черепахи, как бы мало она ни была впереди его, ибо всякий раз, как он при всей скорости своего бега ступит на место, которое перед тем занимала черепаха, она несколько подается вперед; как бы ни уменьшалось разделяющее их пространство, оно все-таки бесконечно.

Положим, что Ахиллес бежит в 10 раз скорее черепахи, которая движется впереди его; пусть он отстал от нее на расстояние версты. Вопрос: каким образом он может ее догнать? Ведь в то время как он пройдет версту, она успеет подвинуться на 1/10 версты, когда он пройдет и это расстояние, – она опередит его на 1/100 версты и т.д. Расстояние может уменьшиться до бесконечности, а Ахиллес все-таки не догонит черепахи. Но он догонит ее, если пробежит 10/9 своего пути, так как в это время черепаха пройдет всего 1/9. Однако трудность для мысли все-таки останется; ведь мы знаем, что в действительности не только Ахиллес, а и каждый из нас догонит черепаху, но для философа ставится вопрос о мыслимости движения вообще, как Зенон доказывает это в следующей апории, являющейся вариантом только что изложенной: для того чтобы пройти известное расстояние, должно пройти его половину, половину половины и т. д. целую бесконечность. Нельзя в конечное время пройти бесконечное пространство.

 

 

Обыкновенно возражают на то, что Зенон упускает из виду бесконечность времени, которая покрывает собою бесконечность пространства. Но и это возражение несущественно: движение столь же мало наполняет время, как вещество пространство. Против этого, в доказательство параллельности времени и пространства, у Зенона есть знаменитая апория о неподвижности «летящей стрелы»: такая стрела не движется, ибо в каждый данный момент времени она занимает данное место пространства; а если она неподвижна в каждую данную единицу времени, – она неподвижна и в данный промежуток его. Движущееся тело не движется ни в том месте, которое оно занимает, ни в том, которого оно не занимает.

На это возражают, что непрерывно движущееся тело не занимает определенного места и, наоборот, переходит из одного места в другое. Но это-то и доказывает нереальность движения: если пространство и время непрерывны, то в них нет промежутков, а следовательно, нет отдельных времен и мест: и движение также не может разделить времени, как вещи не могут разделить пространства. Таким образом, Парменид оказывается правым перед теми, кто не подвергает сомнению «истинность» эмпирической действительности. Мир чувственных вещей не может действительно заполнить того пространства и времени, которое он, по-видимому, занимает. Пространство и время наполнены единой и неделимой, непрерывной и абсолютно плотной сферой Парменида, вечно неподвижной.

От Зенона дошли до нас и другие апории, также стремящиеся показать обманчивость чувственных восприятий даже в их собственной сфере. Если высыпать меру зерна, она произ­водит шум; если уронить одно зерно, то шума нет; но если куча издает звук, то – и зерна, отдельные части ее; если зерно не звучит, то не звучит и самая куча. Другая апория направлена опять против движения, доказывая его относительность: два тела, движущиеся с равной скоростью, проходят в равное время одинаковое пространство; но одно тело проходит вдоль другого вдвое большее протяжение, если это второе тело движется с равной скоростью в противоположном направлении.

Обе эти апории хотя и носят софистический характер, но вполне доказывают относительность чувственного восприятия и движения. Будучи в вагоне, мы можем обмануться на станции, когда мимо нас идет другой поезд, и мы не знаем, движемся ли мы или стоим, хотя в этом можно удостовериться: стоит лишь взглянуть на другую сторону. Но если мы предположим в пустом пространстве только два тела, из которых одно движется, а другое неподвижно, то невозможно будет определить, которое именно из них находится в движении.

Итак, апории Зенона показали, что в понятиях пространства и времени заключаются противоречия, неразрешимые антиномии. Пространство и время суть формы явлений; Зенон усомнился в истинности этих явлений, признав их за формы неистинного бытия – ненаполненного, призрачного, пустого. В новое время, отчасти примыкая к Зенону, ту же мысль – хотя и с другой стороны – развил Кант, признавший пространство и время за продукт нашей чувственности, за те субъективные формы, в которых воспринимаются явления.

Зенон первый усомнился в подлинной истинности этих форм бытия, и, таким образом, впервые дал основание идеалистическому миросозерцанию, обозначил разницу между являющимся и мыслимым сущим – то, что немецкие философы потом называли греческими терминами: φαινόμενον и νοούμενον (феномен – бытие, явленное в чувствах, и ноумен – умопостигаемое, мыслимое бытие).

 

Сущность диалектического противоречия в свете апорий Зенона

Систематизация и связи

Основания философии

Суворов О..А.

ol.suvoroff2014yandex.ru

СУЩНОСТЬ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ПРОТИВОРЕЧИЯ

В СВЕТЕ АПОРИЙ ЗЕНОНА

Начну с напоминания о том, что Аристотель вполне обоснованно назвал Зенона «изобретателем диалектики», который, как мне представляется, до сих пор остается единственным мыслителем, разобравшемся в объектно-субъектной природе диалектического противоречия, а, стало быть, и в диалектике в целом.

По поводу апорий Зенона, как известно, сломано немало копий, и эта ломка, как это ни странно, продолжается с неутихающей силой. Между тем данная проблема решается, как зачастую и бывает, довольно-таки просто.

Всё дело в адекватном понимании самой противоречивости движения, т.е. единства в нём непрерывного и прерывного, как форм объектно-субъектного отношения. А этого, на мой взгляд, со времени Зенона как раз и не хватает не только философскому мышлению, но и естествознанию. Впрочем, это касается не только непрерывности и прерывности, но и всех остальных сопряжённых категорий диалектики, которые до сих пор рассматриваются преимущественно под онтологическим углом зрения. То есть диалектика, в первую очередь, понимается как процесс развития объективного мира, и только во вторую (в виде отражения) – как процесс развивающегося познания. Это глубочайшее заблуждение, на преодолении которого в сущности и направлены апории Зенона.

Зенон, конечно же, не отрицал движения, он просто обратил внимание на то, что если его (движение) наделять, кроме объективно присущей ему непрерывности, ещё и субъективной прерывностью, то оно неминуемо должно прекратиться в силу предполагаемой бесконечной делимости пространства и времени. Ибо бесконечно уменьшающиеся отрезки пространства и времени в пределе стремятся к нулю, или, что одно и то же, к остановке движения. То есть нулевые значения пространства и времени, потенциально заложенные в апориях, означают отсутствие движения. Ничего другого Зенон не утверждал, точнее, он просто предупреждал, что недопустимо смешивать способ описания движения (его дифференциацию, говоря современным языком) с самим объективным движением, которое абсолютно непрерывно. Именно этого, к великому удивлению, уже давно не хотят или не могут понять ни философы, ни естествоиспытатели, продолжая морочить голову себе и другим.

Однако дело не столько в самих апориях Зенона, сколько в тех следствиях, вытекающих из них, как для диалектики, так и науки в целом.

Рассмотрим эти следствия, прежде всего, относительно диалектики. В целях краткости будем анализировать лишь её ядро – диалектическое противоречие.

Задача здесь заключается в том, чтобы преодолеть, наконец, тот онтологический объективизм, которым почти поголовно оказались зараженными специалисты советской обоймы. Причём трагизм ситуации усиливается ещё и тем, что эти специалисты, к сожалению, продолжают и поныне преподавать философию, распространяя метастазы марксизма-ленинизма на новые поколения.

Между тем ни древние, ни современные мыслители (включая не только Гегеля, но и Маркса) никогда не рассматривали диалектическое противоречие, а, стало быть, и диалектику в целом, как абсолютно объективный феномен.

Так, в древности диалектика понималась как искусство вести полемику. А полемика возникает там и тогда, когда об одном и том же объекте высказываются противоположные суждения, что неизбежно субъективирует предмет обсуждения одной из сторон. Например, одни утверждали, что движение непрерывно, а другие – что оно прерывно. Вот Зенон, собственно, и показал, что если противоположные утверждения переносятся на объект, в частности, на движение, то это неизбежно приводят к абсурду: определенное тело будет одновременно и двигаться, и находится в покое.

Чтобы исключить подобные (абсурдные) ситуации, существует только один путь. Он заключается в признании того, что лишь одна из противоположностей диалектического противоречия когерентна самому предмету, каким он является объективно, тогда как другая, сопряжённая с ней, представляет собой лишь способ освоения объекта субъектом. То есть надо категорически признать, что диалектическое противоречие является исключительно противоречием познания, или, что одно и то же, противоречием объектно-субъектного отношения. И, следовательно, его экстраполяция на объективный мир, без ссылки на субъект, попросту бессмысленна (беспредметна).

По существу то же самое утверждал и Кант, совершивший коперниканский поворот в гносеологии и тем самым сформулировавший исходные принципы своей трансцендентальной диалектики, или Логики. Правда, Кант откровенно капитулировал перед возникающими в познании диалектическими антиномиями, считая их абсолютно равноправными, симметричными, а потому и не разрешимыми.

Потребовался гений Гегеля, чтобы преодолеть кантовскую трансцендентно-трансцендентальную логику и, таким образом, показать, что диалектическое противоречие, как форма объектно-субъектного отношения, необходимо разрешается в новом понятии, являющемся единством противоположностей, или их истиной. «В «Феноменологии духа» — писал он – я представил сознание в его поступательном движении от первой непосредственной противоположности между ним и предметом до абсолютного знания. Этот путь проходит через все формы отношения сознания к объекту и имеет своим результатом понятие науки». А диалектика, или Логика, потому и становится особой наукой, что оказывается предельным обобщением этого пути.

Наконец, нельзя не упомянуть и Маркса, который, правда, без ссылки на Канта и Гегеля (что характерно для всех основоположников марксизма), в первом тезисе о Фейербахе также рассматривал диалектику (имея в виду диалектический материализм) как неразрывную объектно-субъектную связь. «Главный недостаток – вещал там Маркс — всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно». Словом, основоположник марксизма признавал, что так называемая «материалистическая диалектика» зиждется на объектно-субъектном взаимоотношении, не замечая, что в этом случае диалектика неминуемо утрачивает прилагательное «материалистическая».

К этому следует добавить, что в части Фейербаха Маркс явно лукавил, поскольку Фейербах раньше его осознал принципиальное значение объектно-субъектного отношения для диалектики, ввиду чего отказался от противопоставления материализма и идеализма, заявив, что, идя назад, он с материалистами, идя вперёд, он не с ними.

Таким образом, в истории философии достаточно оснований для вывода о том, что диалектика порождается не чем иным, как объектно-субъектной связью, является, следовательно, исключительно методологией познания, и по этой причине не может быть когерентной любой форме онтологического объективизма, основанного либо на материи, либо на духе. Отсюда само подразделение философии на материализм и идеализм, вслед за Фейербахом, пора давно уже определить как исторический анахронизм.

В философско-методологическом плане апории Зенона имеют еще один важный аспект. Трактуя диалектическое противоречие как форму объектно-субъектного отношения, т.е. как противоречие познания, Зенон тем самым, по существу, придал отражению значение элементарной клеточки взаимодействия всего сущего. Ибо отражение никогда не бывает односторонним, оно всегда представляет собой форму взаимодействия с отображаемым. Но если в диалектике познания это проявляется в том, что объект субъективируется, а субъект объективируется, что, в конечном счёте, ведёт к синтезу этих противоположностей, иди их истине. Тогда как в природе, взятой вне человека, взаимное отражение объектов означает просто передачу воздействий друг другу по третьему закону Ньютона. В последнем случае, конечно же, нет никакого диалектического противоречия, поскольку нет гносеологического синтеза противоположностей, т.е. не возникает вопроса об истине, а, стало быть, тут нет и диалектики.

Теперь рассмотрим значение апорий Зенона для естествознания.

Здесь тоже в центре внимания издавна находятся понятия непрерывности (континуальности, неопределённости) и прерывности (дискретности, определённости), и, например, физики, как и философы, подразделились на два направления в зависимости от того, какая из этих противоположностей полагается фундаментальной в интерпретации природы движения.

Между прочим, это лишний раз доказывает, что естествознание не может избежать гносеологических вопросов.

Особенно жаркие споры возникли в квантовой механике, где потребовалось как-то согласовать ранее считавшиеся несовместимыми такие противоположности, как корпускула и волна. Дело в том, что микрообъекты, в отличии от классических объектов, ведут себя двойственным образом, в зависимости от условий эксперимента проявляются то как частица, то как волна. Многие физики расценивают это как парадокс, хотя ничего парадоксального тут нет, если учесть тот гносеологический урок, который преподал нам Зенон, а именно: противоположность непрерывного и прерывного порождается не самой природой движения, а исключительно человеческой способностью отражать его.

Приборы (как удлинение наших органов чувств) подразделятся на два противоположных класса. Один из них оставляет микропроцесс непрерывным (кристаллы, дифракционные щели и т.п.), и поэтому он представляется нам в виде классического образа непрерывности, т. е. в виде волны. Другой класс приборов (фотопластинка, экран, счётчик Гейгера и т.п.), напротив, прерывает наблюдаемый микропроцесс, и по этой причине он представляется нам в классическом образе прерывности, т.е. в образе частицы.

Каков же микрообъект сам по себе, вне средств его наблюдения, то это вообще открытый вопрос, и не исключено, что этого мы никогда не узнаем: соотношение неопределённостей Гейзенберга ставит принципиальные ограничения нашим способностям познания микроявлений.

Анализируя эту ситуацию, Н.Бор сформулировал принцип дополнительности, согласно которому волновые и корпускулярные свойства микропроцессов присущи не их объективной природе, а представляют собой следствия взаимодействия микроявлений с противоположными классическими приборами. С такой интерпретацией можно согласиться только в той части, которая касается корпускулярных свойств, поскольку последние действительно порождаются в результате искусственного прерывания непрерывности. Что касается волновых свойств, характеризующих микропроцессы со стороны непрерывности, то есть все основания считать их абсолютно объективными, поскольку при взаимодействии квантовых явлений, например, с кристаллами не происходит редукции волнового пакета, и картина интерференции всегда имеет место быть.

Таким образом, в сфере квантовой механики апории Зенона находят свое подтверждение в том, что и здесь, аналогично классическим формам движения, соотношение непрерывного и прерывного вполне отвечает диалектике и, естественно, имеет одну и ту же гносеологическую (объектно-субъектную) природу.

Определение и примеры апории

Определение апории

Апория — это фигура речи, в которой говорящий выражает сомнение или недоумение в отношении вопроса (часто притворно) и спрашивает аудиторию, как ему следует действовать. Сомнения могут появляться в виде риторических вопросов, часто в начале текста.

Апория — это логический парадокс, в котором говорящий сеет семена сомнения по поводу предмета. Эта риторическая стратегия может вызвать у аудитории симпатию к говорящему в отношении дилеммы, перед которой он стоит.

Особенности апории

• Апория используется как риторический прием в литературе.
• Его также называют «сомнением», что означает, что неуверенность всегда ложна.
• Это может быть вопрос или утверждение.
• Часто используется в философии. Это относится к философским вопросам и темам, на которые нет очевидных ответов.
• Платон и Сократ были известны тем, что использовали апорию.

Примеры апорий в литературе

Пример №1:

Гамлет (Уильям Шекспир)

«Быть ​​или не быть: вот в чем вопрос.
Что благородней духом страдать
Пращами и стрелами безудержной судьбы,
Иль с оружием в руках на море бед,
И противоборством покончить с ними? Умереть: спать;
Чем летать к другим, которых мы не знаем?
Таким образом, совесть делает нас всех трусами…»

Это яркий пример апории, доступный в английской литературе. Это вступительный монолог, произнесенный Гамлетом в знаменитой пьесе. Здесь утверждение «Быть ​​или не быть» вносит неопределенность, характеризующую абзац.

Пример #2:

Безымянный (Сэмюэл Беккет)

«Где теперь? Кто сейчас? Когда сейчас? Беспрекословный. Я, говорю я. Неверующий. Вопросы, гипотезы, назовите их так. Продолжайте, продолжайте, называйте это продолжением, называйте это».

«…или утверждениями и отрицаниями, аннулируемыми по мере произнесения, или рано или поздно?»

«…Должны быть другие смены. Иначе было бы совсем безнадежно. Прежде чем идти дальше, я должен упомянуть…»

«Может ли быть афетичен иначе, чем по незнанию? Я не знаю.»

«Что мне делать, что мне делать, что мне делать, в моей ситуации, как поступить? Чистой и простой апорией…»

«Это буду я? Это будет тишина, где я, я не знаю, я никогда не узнаю, в тишине, которую ты не знаешь, ты должен продолжать, я не могу продолжать, я буду продолжать».

Вся работа Беккета характеризуется использованием апории. В этих отрывках много вопросов и сомнений, и отсрочка смысла. Для Беккета апория никогда не может рассматриваться как неизменное состояние незнания.

Пример №3:

American Buffalo (от Дэвида Мэмета)

Дон        «У нас есть сделка с этим человеком».
Научите :    «С Флетчером».
Дон        «Да. ”
Научите :    “У нас была сделка с Бобби”.
Дон :        «Что это значит?»
Научите :    «Ничего».
Дон :        «Это не так?»
Научить :    «Нет.
Дон :        «Что вы имели в виду?»
Учить :    «Я ничего не имел в виду.
Дон :        «Вы этого не сделали».
Научить :    «Нет?»

Вышеприведенный отрывок является примером апории, иллюстрирующей большое количество сомнений в речи. Есть и неуверенность, и должное вопрошание, но выраженное более светлым тоном.

Пример #4:

Неизбранная дорога (Роберт Фрост)

«Две дороги расходились в желтом лесу,
И жаль, что я не мог пройти обе
И быть одним путником, долго я стоял
И смотрел вниз один, насколько я мог
Туда, где он изгибался в подлеске;
Две дороги разошлись в лесу, и я —
Я выбрал менее проторенную,
И в этом вся разница.

В последних двух строках данного стихотворения поэт использует апорию, которая представляет собой внутренне противоречивый тупик, неразрешимый в тексте. Точно так же и в поэме читатели оказываются в тупике, а окончательные доказательства впадают в парадокс.

Функция апории

Апория — это выражение сомнения или неуверенности. Когда неуверенность и сомнения являются подлинными, это может указывать на реальный тупик и стимулировать аудиторию к рассмотрению различных вариантов выхода из ситуации.Это может показать смирение говорящего, если сомнение, которое он выражает, искренне. Тем не менее, он предназначен для того, чтобы дать аудитории указания относительно того, что говорящий хочет сказать, если сомнения неискренни.

Апория вызывает неуверенность и заставляет аудиторию обнаружить уверенность через последующие утверждения говорящего. Основная цель – предоставить зрителям возможность проанализировать и оценить ситуацию.

сообщите об этом объявлении

Апория: определение и примеры | LiteraryTerms.

net

И.Что такое Апория?

В литературе апория (произносится как а-ПОР-ри-э-э) — это выражение неискреннего сомнения. Это когда писатель или оратор на короткое время делает вид, что не знает ключевой информации или не понимает ключевой связи. Подняв это сомнение, автор либо ответит на него, либо оставит его открытым в наводящей или «намекающей» манере.

Когда апория сформулирована в форме вопроса, это называется риторическим вопросом, т. е. вопросом, на который говорящий не хочет получить ответ буквально.На риторический вопрос, как и на любую апорию, говорящий либо быстро ответит, либо оставит его открытым таким образом, что предполагает собственный ответ (или предполагает, что на вопрос нет ответа).

 

II. Примеры Апории

Пример 1

Видите ли, мы верим, что «Мы все в этом вместе» гораздо лучшая философия, чем «Ты сам по себе». Так кто же прав ? (Билл Клинтон, речь DNC 2012 г. )

В этой речи 2012 года Клинтон сравнивает то, что он считает конкурирующими философиями Демократической и Республиканской партий.В начале речи он выражает сомнение в том, какая философия верна, но все мы знаем, что он считает демократическую философию лучшей, и он продолжает аргументировать свою позицию. Апория — это способ подготовки аргумента.

Пример 2

Что в имени? То, что мы называем розой любым другим именем, пахло бы так же сладко. (Уильям Шекспир, Ромео и Джульетта )

В знаменитой трагедии Шекспира двое юных влюбленных не могут быть вместе, потому что их семьи ссорятся — другими словами, их разлучают фамилии.Это кажется глупым Джульетте, которая задает риторический вопрос: «Что в имени?» Очевидный ответ, подсказанный ее заявлением о розе, заключается в том, что в имени нет ничего важного.

 

III. Типы Апории

Существует два типа апорий, которые мы будем называть аргументативной и тональной . Обе они являются особенностями аргументов, но одна из них связана с продвижением аргумента, а другая — с управлением его тоном.

а.Аргументативная апория

Аргументы функционируют, отвечая на сомнения. Аргумент продолжается, делая утверждения, которые отвечают на сомнения читателя, а затем отвечая на любые дальнейшие сомнения, которые могут быть вызваны этими утверждениями, в свою очередь. Идеальный аргумент должен быть построен таким образом, чтобы в конце у читателя не осталось сомнений, и он должен был признать, что основная мысль автора верна.

Апория определяет и отмечает сомнения, на которые отвечает автор или говорящий.Это показывает читателю, что вы знаете, какие вопросы у него могут возникнуть, и что вы намерены ответить на них в свое время. Это покажет читателям, что ваша аргументация основательна и вдумчива, и повысит вероятность того, что они продолжат чтение, а не отвергнут вашу аргументацию сразу.

б. Тональ Апория

В других случаях вы можете захотеть «смягчить удар» своей основной мысли. Это особенно верно в таких областях, как религия, философия, политика и этика, которые могут вызывать у читателей сильные чувства.Сформулировав свою точку зрения как сомнение или вопрос, вы можете смягчить ее воздействие на читателей.

В общем, лучше избегать соблазна использовать тональную апорию. Большинство людей, когда они пишут аргументы, чрезмерно предварительны и предварительны, и им нужно практиковаться в написании более сильным, более уверенным тоном. Однако, если вы один из немногих, у кого есть противоположная проблема — например. если люди описывают ваше письмо как «резкое» или «напористое», то, возможно, стоит потренироваться включать в свои аргументы некоторые тональные апории.

 

IV. Примеры апории в литературе

Пример 1

В Цезаре это казалось амбициозным? Когда бедняки заплакали, Цезарь заплакал. Амбиции должны быть сделаны из более твердого материала. Тем не менее Брут говорит, что он был честолюбив. (Уильям Шекспир, Юлий Цезарь )

В своей надгробной речи Цезарю персонаж Марк Антоний защищает действия Цезаря от обвинений убийцы Брута.В первой части строки Марк Антоний поднимает риторический вопрос о том, был ли Цезарь честолюбивым, и быстро отвечает на него отрицательно — Цезарь был сострадательным и мягкосердечным, совсем не честолюбивым. Это пример того, что мы назвали «аргументативным» использованием апории.

Пример 2

Мы должны спросить себя, не обманывали ли мы себя часто своим исповеданием греха перед Богом; не исповедовали ли мы свои грехи перед самими собой, а также давали себе отпущение грехов. (Дитрих Бонхёффер, Жизнь вместе )

Бонхёффер был очень влиятельным христианским теологом, который считал, что представления многих людей о Боге — это просто проекция их собственных психологических потребностей. В этой цитате он предполагает (через тональную апорию), что, возможно, христианам следует научиться искать Бога вне себя и искать более трансцендентное божество. Обратите внимание, насколько мягче звучит эта цитата, чем если бы Бонхёффер изложил ее более прямо и декларативно.

Пример 3

Что такое счастье ? Ощущение, что сила растет и что сопротивление преодолевается. (Фридрих Ницше)

Ницше ставит вопрос о том, что такое счастье, и тут же уверенно на него отвечает. Помимо апории, которая ставит вопрос так, чтобы Ницше мог на него ответить, здесь есть еще и противопоставление — между неопределенностью первого предложения и предельно определенным вторым предложением.

 

V. Примеры апории в массовой культуре

Пример 1

Сколько дорог должен пройти человек, прежде чем вы назовете его мужчиной? (Боб Дилан, Дуновение ветра )

Песня Дилана о вечных социальных вопросах мира и справедливости. Эта линия является ответом на практику называть афроамериканских мужчин «мальчиками» независимо от их возраста или опыта, которая была распространена в некоторых частях Северной Америки в 1960-х годах. Вопрос, конечно, риторический – на него не должно быть ответа.

Пример 2

Ах, да — Зорро! И где он сейчас, падре? Твой друг в маске? Он не показывал себя 20 лет!  (Дон Рафаэль, Маска Зорро )

В этой сцене Дон Рафаэль пытается убедить горожан, что Зорро больше не будет их защищать, и что они должны подчиниться власти Дона. Вопрос Рафаэля риторический — очевидно очевидный ответ — Зорро больше нет.

 

VI. Связанные термины

Афоризм

Одним из особых видов риторических вопросов является Афоризм , который представляет собой вопрос об определенном термине.

Примеры :

Как ты можешь называть себя мужчиной после такого поступка?

Тигры охотятся за едой; мужчины охотятся ради спорта: кто настоящее животное ?

Является ли преступлением кормить семью?

В каждом из этих примеров говорящий использует апорию, чтобы задать вопрос о конкретном термине, и формулировка вопроса предполагает ответ:

Нет , ты не можешь называть себя мужчиной после такого поведения.

Человек — это настоящее животное .

Нет , кормление семьи не является преступлением .

Хотя слова очень похожи, афоризм не имеет ничего общего с афоризмом .

Парадокс

В старом определении «апория» означает то же, что и «парадокс». Хотя это определение необычно для современного мира, эти две концепции иногда все еще обсуждаются вместе.

Парадокс — это утверждение или аргумент, который противоречит сам себе, но тем не менее кажется на первый взгляд логичным.Классический пример:

.

Это утверждение является ложью .

Поначалу может показаться, что в этом предложении нет ничего плохого. Но если разобраться с его логическими следствиями, возникает явное противоречие: если утверждение истинно, то оно ложно, что делает его истинным и, следовательно, ложным.

Апория: определение и примеры | Study.com

Примеры апорий

Платоновские

Мено

Из сочинений его ученика Платона мы можем сказать, что Сократ очень любил использовать апории в своих философских занятиях. Участвуя в диалогах, якобы записанных Платоном, Сократ часто направляет беседу, задавая множество наводящих вопросов, тем самым постоянно выражая (чаще всего притворно) неуверенность. Однако в этом примере сократовской апории из Менона философ использует как вопрос, так и утверждение: «И я сам, Менон, живя, как живу в этой области бедности, так же беден, как и весь остальной мир». ; и я со стыдом признаюсь, что буквально ничего не знаю о добродетели; и когда я не знаю «что» чего-либо, как я могу знать «какого рода»?

Чтобы вовлечь Менона в открытие того, что такое добродетель и как люди ее достигают, Сократ притворился тупицей.Таким образом, он мог привести Менона к его собственному открытию природы добродетели с небольшой подготовкой.

Названный в честь греческого философа (вверху), Метод Сократа использования апорий для обучения студентов до сих пор используется в классах!

Монолог Гамлета

Многие из нас знают, что в некоторых пьесах Шекспира может быть много неопределенности, особенно в Гамлете . Находясь под сильным влиянием своих греческих и римских предшественников, Шекспир часто использовал множество приемов, изобретенных в древности. Это включает в себя апорию, которую он использует, когда Гамлет спрашивает: «Быть ​​или не быть — вот в чем вопрос: / Что благороднее в уме страдать / Пращи и стрелы безудержной судьбы / Или взять оружие против моря». неприятностей / И, противодействуя, покончить с ними».

Мы хорошо знакомы со знаменитым монологом титулярного принца, но он может показаться вам просто бессмысленной тарабарщиной.Это потому, что этот конкретный случай апории является выражением подлинного смертного сомнения. Сбитый с толку Гамлет сомневается, является ли самоубийство лучшим выходом в его случае — определение, которое зрители смогут сделать по развязке трагедии.

Беккет

Безымянный

Большая часть работ Сэмюэля Беккета связана с личными сомнениями и неуверенностью, поэтому мы должны ожидать найти там много примеров апории. Одним преимущественно апоретическим произведением Беккета является его роман «Безымянный », в котором неизвестный автор переживает экзистенциальный кризис. На протяжении всей книги автор постоянно ставит под сомнение свое собственное существование и личность, особенно с точки зрения своей работы.

В конце концов, после всех лихорадочных поисков, автор наконец решает, что он не только производит свои слова, но они также должны производить или определять его. Однако они, похоже, все же не могут дать ему определенного определения. Эта уверенность никогда не усиливается в романе Беккета, поскольку он заканчивается размышлением автора о том, что «Может быть, (мои слова) уже сказали мне.Быть может, они поднесли меня к порогу моей истории, к двери, открывающейся в мою историю… Это буду я? Будет тишина, где я? Не знаю, никогда не узнаю: в тишине не узнаешь. Вы должны продолжать. Я не могу продолжать. Я продолжу.

Абсурдистское литературное движение, в которое Беккет (выше) внес большой вклад, является благодатной территорией для апории.

Резюме урока

В качестве риторического приема апория используется говорящими для выражения подлинной или притворной неуверенности . Первоначально греческий термин, обозначающий «состояние бесстрастия», апория впервые была использована такими философами, как Сократ (т.

Хотя Сократ часто симулировал собственное сомнение, апория также может выражать реальную неуверенность, как в случае с Гамлетом или автором Беккета из Безымянный . Когда сомнения реальны, аудитория, как правило, более сочувствующая и восприимчивая к тому, чтобы помочь найти ответы, которые ищет оратор.

От простого высказывания «Я не знаю» до вопроса «Что это такое?» апория может проявляться либо как утверждение, либо как вопрос. В любом случае выражение сомнения привлекает внимание аудитории и вовлекает ее непосредственно в процесс получения уверенности из сомнения.

Риторический прием, в котором выражается сомнение

Этот пост является частью серии статей о риторике и риторических приемах. Для просмотра других сообщений из этой серии перейдите по этой ссылке. Подробный пошаговый обзор того, как написать план выступления, см. в этом посте.

Устройство : Апория

Происхождение : От греческого ἄπορος (апорос), что означает «непроходимый».

На простом английском языке: Выражение неуверенности или сомнения.

Эффект:

• • Когда сомнение или неуверенность являются подлинными, это может сигнализировать о реальной дилемме и побуждает аудиторию подумать о различных вариантах решения.
• • В случае искренних сомнений может показать смирение говорящего.
• • Когда сомнение симулируется, оно часто используется, чтобы направить аудиторию к тому, что хочет сказать оратор.

Примечания:

• • APORIA также известно как Dubitatio , хотя некоторые утверждают, что в Dubitatio , неопределенность всегда поднимается или неискренне.
• • Апория может быть как утверждением, так и вопросом.
• • Распространенный пример притворной апории  можно увидеть, когда кто-то должен произнести речь об очень близком друге или родственнике; например, на свадьбе или в гостях. В таких речах мы часто слышим фразы типа: «Что я могу сказать о таком-то и таком-то?» Нет никаких сомнений в том, что спикеру есть что сказать.
• • Апория также является философским термином. Это относится к философским вопросам, на которые нет четких ответов.Сократ и Платон были известны такими вопросами.
    

Примеры:

«Я не потеряю информацию о вас и вашей семье; , но я не знаю, с чего начать. Рассказать, как твой отец Тромес был рабом в доме Эльпиаса, который держал начальную школу возле храма Тесея, и как он носил кандалы на ногах и деревянный ошейник на шее? Или как твоя мать устраивала свадьбы при дневном свете во флигеле по соседству с костоправом Геросом и так воспитала тебя, чтобы ты играл в живых картинах и преуспевал в второстепенных ролях на сцене?

—  Демосфен, На короне , 330 г. до н.э.C.

———

« Брал ли он их у своих товарищей более нагло, отдавал ли их блуднице более похотливо, лишил их римского народа более злобно или изменил их более самонадеянно, я не могу точно сказать. »

— Цицерон

———

«Мы, демократы, считаем, что страна работает лучше с сильным средним классом, с реальными возможностями для бедняков пробиться в него, с неустанной ориентацией на будущее, когда бизнес и правительство действительно работают вместе, чтобы способствовать росту и всеобщему процветанию.Видите ли, мы считаем, что философия «Мы все вместе» гораздо лучше, чем «Ты сам по себе».   Так кто же прав? Что ж, с 1961 года, в течение 52 лет, республиканцы находились в Белом доме 28 лет, демократы — 24. За эти 52 года наша частная экономика создала 66 миллионов рабочих мест в частном секторе. Итак, какова оценка работы? Республиканцы: 24 миллиона. Демократы: 42 [миллиона]».
…
«Республиканцы называют это Obamacare и говорят, что это государственное поглощение здравоохранения, которое они отменят. Они правы? Давайте посмотрим, что уже произошло.

— Билл Клинтон, Национальный съезд Демократической партии, 5 сентября 2012 г.

———

« Эй, у меня нет ответов на все вопросы. В жизни, если честно, я столько же терпел неудач, сколько и преуспевал. Но я люблю свою жену; Я люблю мою жизнь; и я желаю вам своего рода успеха.

— Джаред Джуссим в роли Дикки Фокса в Джерри Магуайре (1996)

Определение и примеры апории в речи и литературе • 7ESL

Если вы когда-нибудь задумывались над термином апория, возможно, вам было интересно, что он означает.В этой статье мы рассмотрим определение апории, а также рассмотрим несколько примеров ее использования. Мы рассмотрим некоторые примеры апорий как в устной речи, так и в письменных произведениях.

Апория

Определение Апории

Что такое апория?

Мерриам Вебстер определяет апорию как реальное или притворное сомнение, которое можно использовать для риторического эффекта. Апория — это фигура речи, в которой говорящий выражает, обычно симулированное сомнение, по поводу поднятого вопроса и вовлекает аудиторию в то, как он должен действовать.Апорию можно рассматривать как форму парадокса в более логическом смысле, говорящий обычно инициирует сомнение.

Апория может быть представлена ​​в форме утверждения или вопроса и может использоваться как в разговорной речи, так и в литературном виде. Апорию также можно рассматривать как риторический вопрос, это вопрос, вызывающий сомнения, но не обязательно требующий ответа.

Примеры Апории

Апория в разговоре

Апория может использоваться в повседневном разговоре, сейчас мы рассмотрим несколько примеров апории в разговорном контексте.

• Мы в этом вместе, это мнение одних, а другие думают, что нам лучше поодиночке, но кто прав?
• Он очень хотел пойти в лес, но было темно и холодно, он действительно думал, что это хорошая идея?
• Я так устала приносить вам разные напитки, когда вы будете счастливы?
• Моя мама такая разборчивая, будет ли она когда-нибудь довольна тем, что у нее есть?
• Вы действительно ожидали, что я подружусь с женщиной, укравшей моего мужа?
• Вы действительно думаете, что ваша подруга уважает вас, когда она продолжает говорить о вас за вашей спиной?
• Мы продолжаем получать один и тот же конечный результат, как долго мы будем пытаться.

Апория в литературе

При использовании в качестве риторического приема в литературе апория полезна для придания художественного вида, особенно к вопросу, на который нет очевидного ответа, это распространено в философских сочинениях. Давайте теперь посмотрим на некоторые примеры случаев, когда писатели использовали апорию в своей работе.

• В пьесе Уильяма Шекспира «Гамлет» мы видим пример апории в знаменитой строке « быть или не быть, вот в чем вопрос». »
• В «Безымянном», написанном Сэмюэлем Беккетом, есть примеры апории на протяжении всей работы, один из примеров можно увидеть в следующем отрывке: « Где теперь? Теперь, когда? Теперь кто? Беспрекословно сейчас я говорю, продолжайте идти, продолжайте идти. »
• В стихотворении Роберта Фроста «Неизбранная дорога» мы видим пример апории, используемой в утверждении, которое гласит: « Две дороги, и я выбрал менее исхоженную, и это имело самое большое значение. ”Утверждение является одним из неуверенности в себе и противоречия.
• Фридрих Ницше написал пример апории в следующем примере « Что такое счастье? Это растущее чувство силы после прекращения сопротивления? »
• В пьесе Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта» мы видим пример апории в вопросе « Что в имени? »
• Еще один пример апории, написанной Уильямом Шекспиром, можно увидеть в пьесе «Юлий Цезарь», где мы читаем строчку « Цезарь кажется честолюбивым? Когда они плачут, он плачет. Амбиции должны выглядеть сильнее. »
• Название песни, написанной Элли Голдинг, показывает нам пример апории, название « Как долго я буду любить тебя? »
• В фильме «Джерри Макгуайр» мы видим, как главный герой произносит речь, содержащую апорию, речь выглядит следующим образом: « Ну, я не знаю всех ответов о жизни, я потерпел неудачу так же, как и преуспел, но Я люблю мою семью. »

Заключение

Апория — это форма оборота речи в английском языке, которая может использоваться для выражения сомнения в вопросе или утверждении.Его можно использовать как в повседневном разговоре, так и в литературе, такой как поэзия, проза и песня.

Апория Инфографика

Пин

Апория — определение и примеры

Чаще всего апория появляется как риторический вопрос. Обычно это касается того, что персонажи или люди в целом должны делать в той или иной ситуации. В некоторых случаях «сомнение», которое выражает говорящий, является искренним, в других случаях оно используется только как стимул, чтобы побудить читателя пойти по определенному пути размышлений. Аудитория должна быть вовлечена, думая о той же ситуации, что и персонаж (предположительно).

Апория может появиться как утверждение или вопрос. Он проявляется как в письменной, так и в устной речи.

 

История Апории 

Слово «апория» происходит от древнегреческого и означает «без прохода». Но, как и в случае с большинством слов, значение со временем изменилось. Его также можно определить как «тупик» или «озадаченность». Любители языка могут найти другие различные определения в зависимости от того, чем они занимаются: философией или риторикой.

В философии этот термин используется со времен Платона и Аристотеля. Его можно найти во множестве их работ, а также в текстах других важных философских писателей, таких как Деррида.

 

Примеры Апории

Пример #1

Гамлет Уильяма Шекспира

Некоторые из самых известных слов, когда-либо написанных Шекспиром, являются ярким примером апории. Монолог Гамлета, отрывок, начинающийся со знаменитого вопроса «Быть ​​или не быть», дает читателю возможность подвергнуть сомнению саму природу жизни. Он обращается к публике, но на самом деле думает о своей жизни и о том, что собирается делать дальше. Вот отрывок из монолога для прочтения: 

Быть или не быть — вот в чем вопрос:

Благороднее ли в душе страдать

Пращи и стрелы безумной удачи,

Или взять оружие против моря бед,

И, противодействуя, покончить с ними. Умереть, уснуть-

Нет больше — и сном сказать, что мы заканчиваем

[…]

Он задает вопрос, а затем погружается в серию подвопросов, касающихся различных тем, которые могут возникнуть.

 

Пример #2

Сонет 43: Как я люблю тебя? Элизабет Баррет Браунинг

Один из самых популярных сонетов Браунинга, «Как я люблю тебя?» использует апорию в первой строке. Она обращается к своему возлюбленному, своему мужу, Роберту Браунингу, и использует риторический вопрос как способ вызвать драматический монолог о том, как она его любит. Взгляните на первые шесть строк стихотворения:

Как я люблю тебя? Позвольте мне считать пути.

Я люблю тебя до глубины, широты и высоты 

Моя душа может достичь, когда я чувствую себя вне поля зрения 

Для целей бытия и идеальной грации.

Я люблю тебя на уровне каждого дня

Самая тихая потребность, на солнце и при свете свечи.

Говорящая задает вопрос, а затем говорит читателю и предполагаемому слушателю, что она собирается пересчитать пути. От первоначального сомнения, присущего вопросу, она все проясняет, описывая глубину своей любви и то, как далеко может достичь ее душа.

 

Example #3

The Love Song of J. Alfred Prufrock Т.С. Элиот

В этом последнем примере читатель может обратиться к Т.С. Самое известное стихотворение Элиота, «Любовная песня Дж. Альфреда Пруфрока». В этой поэме, законченной около 1910 года, написано в форме драматического монолога. В нем Элиот задает множество вопросов, и весь текст наполнен сомнениями и неуверенностью. Взгляните на эти строки из центра стихотворения: 

.

Стоило бы,

После закатов и дворов и забрызганных улиц,

После романов, после чашек, после волочащихся по полу юбок —

И это, и многое другое?—

Невозможно сказать, что я имею в виду!

Эти строки — лишь малая часть тех, что сосредоточены на вопросе «стоило ли это».Он повторяет эту фразу в разных структурах по всему тексту. Учитывая прошлое, что он сделал и чего не сделал. Это ответное сложное стихотворение, посвященное исследованию ума современного человека. Этот человек является жертвой своего времени, эмоционально незрелым и граничащим с невротиком. Через Пруфрока, рассказчика поэмы, читатель проникает в сознание человека. Он борется с любовью к женщине, к которой не может приблизиться, и его мысли борются с ним, пытаясь привести его к рациональным выводам.

Родственные

Сократ 1.4 — Апория и мудрость пустоты — вот она. орг

Ранние диалоги Платона, скорее всего, наиболее близкие по времени и духу к Сократу, из-за этой темы иногда называют «апоретическими диалогами».

Допросы Сократа приводят к состоянию, которое греки называли « апория » (буквально переводится как «недоумение», «тупик», «недоумение»). Сам Сократ называет его «торпедой» и утверждает, что его «шок» «полезен» с интеллектуальной точки зрения.Но его тенденция в более широком процессе не только разрушительна. В платоновском « Meno » Сократ говорит о своем сбитом с толку юном собеседнике, что невежество, вызванное тем, что мы «заставили его сомневаться и дать ему торпедный шок», не только не причинило ему вреда, но и «выиграло» от этого:

Сначала он не знал, что [думал, что знает], и не знает и теперь: но во всяком случае думал, что знает тогда, и уверенно отвечал, как будто знал, и не сознавал затруднения; тогда как теперь он чувствует затруднение, в котором он находится, и, кроме того, что он не знает, не думает, что он знает…[Мы] определенно оказали ему некоторую помощь, казалось бы, в выяснении истины в этом вопросе: теперь он с радостью продолжит поиски, так как ему не хватает знаний; тогда как тогда он был бы слишком готов предположить, что он прав. ..
 
[Придя] в замешательство от осознания того, что он не знал… он пойдет дальше и что-то обнаружит. ( Meno 84a-d, перевод Агнца)

В то время как опыт апории может быть тревожным, со своей стороны, Сократ смоделировал абсолютный мир в апории в своем противостоянии со смертью, сохраняя свое любопытство и серьезность, свой благоговение и легкомыслие.Его путь и, возможно, его безмятежность нарушили мир, отчасти из-за того, что разрушили (чрезмерную) уверенность других. Но его жизнь утвердила и конструктивную роль философии: для Сократа ослепление — неизбежная часть роста к «познанию самого себя». На самом деле именно и Сократ считает своим достижением: мужественно он отбрасывает аспекты своего мировоззрения, которые шатаются под пристальным вниманием, и в конце концов не сообщает никаких определений — даже заявляя, что «ничего не знает».Возможно ли, что он достиг именно «мудрого неведения»? Это «сократическое невежество». Невежество само по себе есть отсутствие знания. Но сократовское невежество — это мудрость отважного путешественника, чей «взгляд на факты» не противоречит действительности! Следовательно, даже когда Сократ кончает с пустыми руками, пустота после прохождения апорий есть некий прогресс, даже если он не дает новых истин.

Здесь также стоит рассмотреть еще один аспект мужества: я бы сказал, что сократовское невежество — это больше, чем просто «недостаток знаний», но даже больше, чем признание этого недостатка, возникающее в результате исследования собственных убеждений.Идеал сократовского невежества (как философской «добродетели») предполагает и глубокое стремление к Добру, даже любовь к нему.

Слово «философия» происходит от греческого « philosophia » (φιλοσοφία), которое состоит из элемента, означающего любящий , « философия-», и слова, обозначающего мудрость, — « sophia» таким образом, оно буквально переводится как «любовь инг мудрости». Это полезно; но мы не должны слишком быстро переходить здесь от понимания «любви» и «мудрости». И форма слова, и жизнь Сократа предполагают, что «любовь», действующая в философии, вдохновляет на путешествие, требующее мужества. Как мы увидим, «мудрость» также имеет свою «векторную» глубину, направленную не только на понимание объектов в мире, но и на субъективное понимание, или самопознание.

Аполлон: сын Зевса, он затмил Гелиоса как бога солнца и стал богом, связанным с разумом, структурированной музыкой и пророчеством.

«Познай себя». Это перевод надписи над кухонной дверью Оракула в «Матрица » (она гласила: «temet nosce.» «Познай себя»). Это также послание, написанное на греческом языке «Gnothi seauton» над входом в храм Аполлона в Дельфах в Греции, через которое Сократ получил заряд миссии своей жизни, как мы читаем в «Апологии» . Это то, к чему был верен Сократ, потому что он считал это важным для жизни, прожитой хорошо, прожитой правильно. Перед лицом смерти он говорит:

[L]жизнь без такого обследования не стоит жизни.

«Познай себя», убежден Сократ, резонирует в каждом из нас, хотя бы как тлеющий уголь, способный воспламениться: у каждого из нас есть способность хорошо реагировать на жизненные возможности, живя смело, честно, преданно и с любовью, в «сердце» и в «разуме» — словом, всем нашим существом.

Пусть несколько раз скатится с языка; представь себе:

«Жизнь без такой экспертизы не стоит жить».

Что такое философствовать? Что это за экзамен, который Сократ считает настолько важным, что скорее предстанет перед казнью, чем перестанет ее выполнять? Он определяет его как путь мудрости. Я читал, что он представляет вдохновленный любовью образ совершенства, который включает в себя развитие нашей способности работать с высокими стандартами последовательности, открытости и продуктивности — не для ангелов, а для нас.

Подумайте, считаете ли вы важным (и разумным!) исследовать себя и других по поводу:

Согласованность: Противоречат ли какие-либо из моих убеждений друг другу? Что я делаю, чтобы способствовать последовательности в своем мышлении? Есть ли гармония между моим мышлением и моделями моего поведения? К ним относятся

• мои покупательские привычки, включая то, что я покупаю и не покупаю, и почему;
• то, как я отношусь к людям, включая себя и всех остальных — от близких до более социально далеких;
• как я провожу время; как я голосую; что я ем;

и более.

Открытость: Идеальной последовательности, возможно, недостаточно для хорошей жизни. Например, тот, кто считает, что ничто не имеет значения, и ведет себя соответствующим образом, может быть последовательным. Но основное убеждение заслуживает тщательного изучения. Поэтому я должен спросить: открыт ли я для изучения основ моего мировоззрения и убеждений? Понимаю ли я и беру ли на себя ответственность за оценку этих основ? Верю ли я в то, что проще и удобнее всего, или же я стараюсь выйти за рамки этих мотивов, рассматривая возможности

• , что по пути я усвоил несколько ложных убеждений;
• что мои рассуждения сбились с пути; или
• что я мог бы даже отворачиваться или «интеллектуально отключаться», когда слышу что-то, что бросает вызов моему привычному мышлению?

Насколько я открыт для точек зрения, противоречащих моему повседневному мышлению, помимо взглядов моего круга друзей и средств массовой информации? Каким образом я проверяю свои убеждения? Являются ли мои практики в этих областях «достаточно хорошими»?

Арете было дано лицо второстепенной греческой богини, сестры Гармонии. Здесь она стоит изваянием в Библиотеке Цельса — богатого римского сенатора — построенной в Эфесе (в современной Турции) в начале второго века нашей эры. И вот я рядом с ней. Производительность: Как садовники и врачи, музыканты и спортсмены, мы прилагаем некоторые усилия, чтобы вырастить здоровые растения и тела, а также умелые руки и ноги. Это те блага, к которым стремятся эти дисциплины. По Сократу, как 90 349 человек 90 350, мы должны также стремиться к своему благу — к «совершенству души», — оттачивая свою способность жить хорошо, практикуя навыки, которые помогают нам быть лучшими в себе, которые также удерживают нас от падение в овечьей шкуре в мыслях, поведении и стремлении.Дисциплина, посвященная этому искусству, — философия.

«Душа» здесь — psyche (ψυχή), происходящее от греческого глагола, означающего «дуть», — не обязательно должно означать буквально воздушный или призрачный аспект нашего существования, который «контролирует» физическое тело «изнутри». Эта концепция, вероятно, является более поздним, христианизированным развитием, по общему признанию, обязанным Сократу. Но помимо теоретических рассуждений о том, что такое душа — это , он сначала связал ее с ее особой силой: это элемент, способный понимать, элемент, наиболее подходящий для того, чтобы вести хорошо прожитую жизнь.Следовательно, чем бы оно ни было, оно имеет самые сильные претензии на то, чтобы быть истинным я.

Греческое слово, обозначающее такое «совершенство», — arete (ἀρετή), обычно переводится на английский язык как «добродетель». Но это «тонкий» перевод, если он напоминает Goody Two-Shoes. Модели и , которые пришли бы на ум во времена Сократа, — это великие герои и спортсмены — те, кто стремится и реализует свой потенциал; они вдохновляющие, благородные, сильные, мудрые; и как таковые они истинны, прекрасны и хороши.В их душах, можно сказать, отражаются Истина, Красота и Добро.

Некоторые философы различают практическое arete для мудрой жизни от теоретического arete для интеллектуального понимания или делят практическое arete на список «добродетелей» или достоинств человеческого характера. Но перед такими утончениями стоит задуматься о самой идее человеческого совершенства. Это подразумевает, что точно так же, как можно быть лучшим или худшим врачом, можно лучше или хуже заботиться о душе; и точно так же, как можно быть здоровым или больным, можно наслаждаться лучшим и худшим состоянием души.Чтобы начать или продвигаться по пути совершенства. Сократ говорит нам, что мы должны развивать сократовское невежество, смелое творчество и другие совершенства — и спросить себя:

• Радуюсь ли я или даже горжусь тем, что и кто я есть? Если нет, то работаю ли я над тем, чтобы стать тем, кем я могу гордиться?
• Как я отношусь к выявлению и развитию своих способностей, какими бы они ни были? Ленивый ли я в своем физическом, эмоциональном, интеллектуальном или художественном росте?
• Если да, имеет ли это значение? Прав ли Сократ в том, что мне в каком-то смысле лучше сделать свою жизнь личной данью Арете?
• Спрашивал ли я себя, имеет ли значение мое существование, и если да, то что делает его важным?

Это только начало.