«Повесть временных лет» за 50 минут. Краткое содержание свода Нестора

Вот свидетельства прошедших годов о том, когда впервые упоминается и от чего происходит название «Русская земля» и кто раньше начинает княжить в Киеве, — об этом поведем рассказ.

О славянах

После потопа и смерти Ноя три его сына делят между собой Землю и договариваются не преступать во владения друг друга. Бросают жребий. Иафету достаются северные и западные страны. Но человечество на Земле еще едино и на поле около Вавилона больше 40 лет строит столп до небес. Однако Бог недоволен, он сильным ветром рушит недоконченный столп и рассеивает людей по Земле, разделяя их на 72 народа. От одного из них и происходят славяне, которые живут во владениях уже потомков Иафета. Потом славяне приходят на Дунай, а оттуда расходятся по землям. Славяне мирно оседают по Днепру и получают названия: одни — полян, потому что живут в поле, другие — деревлян, потому что сидят в лесах. Поляне сравнительно с другими племенами кротки и тихи, они стыдливы перед своими снохами, сестрами, матерями и свекровями, а, например, деревляне живут скотски: убивают друг друга, едят всякую нечистоту, не знают брака, но, набросившись, умыкают девиц.

Продолжение после рекламы:

О путешествии апостола Андрея

Святой апостол Андрей, учащий христианской вере народы по побережью Черного моря, приходит в Крым и узнает о Днепре, что недалеко его устье, и плывет вверх по Днепру. На ночлег он останав­ливается под пустынными холмами на берегу, а утром взирает на них и обращается к окружающим его ученикам: «Видите холмы сии?» И прорицает: «На этих холмах воссияет благодать Божья — возникнет великий город и будет воздвигнуто много церквей». И апостол, устраивая целую церемонию, восходит на холмы, благословляет их, ставит крест и молится Богу. На этом месте позднее, действительно, появится Киев.

Апостол Андрей возвращается в Рим и рассказывает римлянам, что в земле словен, где потом построят Новгород, ежедневно происходит нечто странное: стоят строения деревянные, а не каменные, но словены накаляют их огнем, не боясь пожара, стаскивают с себя одежду и предстают совсем голыми, не заботясь о приличиях, обливаются квасом, притом квасом из белены (одурманивающим), начинают полосовать себя гибкими ветками и до того себя добивают, что вылезают еле живы, а вдобавок окатывают себя ледяной водой — и вдруг оживают. Слыша это, римляне изумляются, зачем словены сами себя мучат. И Андрей, знающий, что так словены «хвощутся», разъясняет загадку недогадливым римлянам: «Это же омовенье, а не мученье».

Брифли существует благодаря рекламе:

О Кие

В земле полян обитают три брата, каждый со своим семейством сидит на своем приднепровском холме. Первого брата зовут Кий, второго — Щек, третьего — Хорив. Братья создают город, называют его Киев по имени старшего брата и живут в нем. А около города стоит лес, в котором поляне ловят зверей. Кий едет в Царьград, где византийскии царь оказывает ему великую честь. Из Царьграда Кий приходит к Дунаю, ему нравится одно место, где он строит маленький городок по прозванью Киевец. Но осесть там ему не дают местные жители. Кий возвращается в свой законный Киев, где достойно завершает свою жизнь. Щек и Хорив тоже тут умирают.

О хазарах

После смерти братьев натыкается на полян хазарский отряд и требует: «Платите нам дань». Поляне советуются и дают от каждой избы по мечу. Хазарские воины приносят это к своему князю и старейшинам и хвалятся: «Вот, собрали какую-то новую дань». Старейшины спрашивают: «Откуда?» Воины, очевидно, не зная, как зовут племя, давшее им дань, отвечают только: «Собрали в лесу, на холмах, над рекой Днепр». Старейшины спрашивают: «Что же это вам дали?» Воины, не зная и названия принесенных вещей, молча показывают мечи. Но опытные старейшины, догадавшись о значении загадочной дани, предсказывают князю: «Зловещая дань, о князь. Мы ее заполучили саблями, оружием, острым с одной стороны, а у этих данников — мечи, оружие обоюдоострое. Они-то и станут брать дань с нас». Это предсказание сбудется, русские князья завладеют хазарами.

Продолжение после рекламы:

О названии «Русская земля». 852−862 гг.

Вот где впервые начинает употребляться название «Русская земля»: тогдашняя византийская летопись упоминает о походе некоей руси на Царьград. Но земля еще разделена: варяги берут дань с северных племен, в том числе с новгородских словен, а хазары берут дань с южных племен, в том числе с полян.

Северные племена изгоняют варягов за Балтийское море, перестают давать им дань и пытаются управлять собой сами, но не имеют общего свода законов и оттого втягиваются в междоусобицы, ведут войну на самоуни­чтожение. Наконец они договариваются между собой: «Поищем себе единого князя, но вне нас, чтобы он управлял нами, а судил бы, исходя из права». Эстонская чудь, новгородские словены, славяне-кривичи и угро-финская весь посылают своих предста­вителей за море к другим варягам, племя которых зовется «русь». Это такое же обычное название, как и названия других народностей — «шведы», «норманны», «англичане». А предлагают руси перечисленные четыре племени следующее: «Наша земля велика пространством и богата хлебом, но в ней нет государ­ственного устроения. Идите к нам княжить и управлять». Берутся за дело три брата со своими семействами, забирают с собой всю русь и прибывают (на новое место): старший из братьев — Рюрик — садится княжить в Новгороде (у словен), второй брат — Синеус — в Белозерске (у веси), а третий брат — Трувор — в Изборске (у кривичей). Через два года Синеус и Трувор умирают, всю власть сосредо­точивает Рюрик, который раздает города в управление своим варягам-руси. От всех тех варягов-руси и возникает название (новому государству) — «Русская земля».

Брифли существует благодаря рекламе:

О судьбе Аскольда и Дира. 862−882 гг.

У Рюрика служат два боярина — Аскольд и Дир. Они вовсе не родственники Рюрику, поэтому они отпрашиваются у него (на службу) в Царьград вместе со своими семействами. Плывут они по Днепру и видят городок на холме: «Чей это городок?» Жители им отвечают: «Жили три брата — Кий, Щек, Хорив, — которые построили этот городок, да померли. А мы сидим здесь без правителя, платим дань родичам братьев — хазарам». Тут Аскольд и Дир решают остаться в Киеве, набирают много варягов и начинают править землей полян. А Рюрик княжит в Новгороде.

Аскольд и Дир идут войной на Византию, двести их кораблей осаждают Царьград. Стоит тихая погода, и море спокойно. Византийский царь с патриархом молятся об избавлении от безбожной руси и с пением обмакивают в море ризу святой Богородицы. И вдруг поднимаются буря, ветер, встают огромные волны. Русские корабли сметает, приносит к берегу и разбивает. Мало кому из руси удается спастись и вернуться домой.

Между тем умирает Рюрик. У Рюрика есть сын Игорь, но он еще совсем маленький. Поэтому перед смертью Рюрик передает княжение своему родственнику Олегу. Олег с большим войском, в которое входят варяги, чудь, словены, весь, кривичи, захватывает один за другим южные города. Он подходит к Киеву, узнает о том, что Аскольд и Дир незаконно княжат. И прячет своих воинов в ладьях, подплывает к пристани с Игорем на руках и посылает к Аскольду и Диру приглашение: «Я купец. Плывем в Византию, а подчиняемся Олегу и княжичу Игорю. Придите к нам, своим родственникам». (Аскольд и Дир обязаны посетить прибывшего Игоря, потому что по закону они продолжают подчиняться Рюрику и, следовательно, его сыну Игорю; да и Олег прельщает их, называя их своими младшими родственниками; кроме того, интересно посмотреть, какие товары везет купец.) Аскольд и Дир приходят к ладье. Тут из ладьи выскакивают спрятанные воины. Выносят Игоря. Начинается суд. Олег изобличает Аскольда и Дира: «Вы — не князья, даже не из княжеского рода, А я — княжеского рода. А вот сын Рюрика». И Аскольда и Дира убивают (как самозванцев).

О деятельности Олега. 882−912 гг.

Олег остается княжить в Киеве и провозглашает: «Киев будет матерью русским городам». Олег, действительно, строит новые города. Кроме того, он покоряет много племен, в том числе деревлян, и берет с них дань.

С невиданно большим войском — одних кораблей две тысячи — Олег идет на Византию и приходит к Царьграду. Греки закрывают цепями вход в залив, у которого расположен Царьград. Но хитроумный Олег велит своим воинам сделать колеса и на них поставить корабли. Дует попутный ветер на Царьград. Воины подымают паруса в поле и мчатся к городу. Греки видят, и устрашаются, и просят Олега: «Не губи город, дадим дань, какую хочешь». И в знак покорности греки выносят ему угощение — яства и вино. Однако Олег не принимает угощения: оказывается, в него подмешана отрава. Греки совсем испуганы: «Это не Олег, а неуязвимый святой, его на нас наслал сам Бог». И греки молят Олега заключить мир: «Дадим все, что хочешь». Олег устанавливает грекам дать дань всем воинам на двух тысячах его кораблей — по двенадцать гривен на человека, а на корабле по сорок воинов — и еще дань для крупных городов Руси. В ознаменование победы Олег вешает свой щит на воротах Царьграда и возвращается в Киев, везя золото, шелка, фрукты, вина и всяческие украшения.

Люди зовут Олега «вещим». Но вот на небе появляется зловещее знамение — звезда в виде копья. Олег, живущий теперь в мире со всеми странами, вспоминает своего любимого боевого коня. На этого коня он давно уже не садится. За пять лет до похода на Царьград Олег расспрашивал волхвов и кудесников: «От чего мне предстоит умереть?» И один из кудесников сказал ему: «Умереть тебе от коня, которого ты любишь и на котором ездишь» (то есть от всякого такого коня, притом не только живого, но и мертвого, и не только целого, но и от части его). Олег же лишь умом, а не сердцем понял сказанное: «Никогда больше не сяду на своего коня и даже видеть его не буду», — велел коня кормить, но к нему не водить. И вот теперь Олег вызывает старейшего из конюхов и спрашивает: «А где мой конь, которого я отослал кормить и охранять?» Конюх отвечает: «Умер>. Олег начинает насмехаться и оскорблять кудесников: «А ведь неверно предсказывают волхвы, все-то у них ложь, — конь умер, а я жив». И приезжает на место, где лежат кости и пустой череп любимого коня, спешивается и насмешливо произносит: «И от этого черепа мне грозила смерть?» И попирает ногою череп. И вдруг высовывается змея из черепа и уязвляет его в ногу. Ог этого Олег заболевает и умирает. Волхвованье сбывается.

О смерти Игоря. 913−945 гг.

После смерти Олега наконец начинает княжить неудачливый Игорь, который хотя уже и стал взрослым, но ходил в подчинении у Олега.

Как только умирает Олег, деревляне затворяются от Игоря. Игорь идет на деревлян и налагает на них дань больше Олеговой.

Затем Игорь идет походом на Царьград, имея десять тысяч кораблей. Однако греки со своих ладей через особые трубы принимаются метать горящий состав на русские ладьи. Русские от пламени пожаров прыгают в море, пытаясь уплыть. Спасшиеся возвращаются домой и повествуют о страшном чуде: «У греков есть что-то вроде молнии с небес, ее они пускают и сжигают нас».

Игорь долго собирает новое войско, не брезгуя даже печенегами, и снова идет на Византию, желая отомстить за свой позор. Его корабли прямо-таки покрывают море. Византийский царь посылает к Игорю знатнейших своих бояр: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег. Еще и прибавлю к той дани». Игорь, доплыв еще всего лишь до Дуная, созывает дружину и начинает советоваться. Опасливая дружина заявляет: «А чего нам больше нужно — сражаться не будем, а золото, серебро и шелка получим. Кто его знает, кто одолеет — мы ли, они ли. Что, кто-то с морем договорится? Ведь не по земле проходим, а над глубиной морской, — общая смерть всем». Игорь идет на поводу у дружины, берет у греков золото и шелка на всех воинов, поворачивает назад и возвращается в Киев.

Но жадная дружина Игоря досаждает князю: «Слуги даже твоего воеводы разоделись, а мы, княжеская дружина, голые. Пойди-ка, князь, с нами за данью. И ты добудешь, и мы». И снова Игорь идет на поводу у дружины, отправляется за данью к деревлянам, притом произвольно увеличивает дань, а дружина творит и иное насилие деревлянам. С собранной данью Игорь направляется было к Киеву, но после некоторого размышления, желая большего, чем ему удалось собрать для себя, обращается к дружине: «Вы со своей данью возвращайтесь домой, а я вернусь к деревлянам, пособираю себе еще». И с малым остатком дружины поворачивает назад. Деревляне узнают об этом и совещаются с Малом, своим князем: «Раз повадился волк к овцам, то вырежет все стадо, если не убить его. Так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И посылают к Игорю: «Это ты зачем идешь опять? Ведь взял всю дань». Но их-то как раз не слушается Игорь. Тогда, собравшись, деревляне выходят из города Искоростеня и легко убивают Игоря и его дружину — люди Мала с малым числом людей имеют дело. И погребают Игоря где-то под Искоростенем.

О мести Ольги. 945−946 гг.

Еще при жизни Олега Игорю привезли жену из Пскова, по имени Ольга. После убийства Игоря Ольга остается одна в Киеве с малышом своим Святославом. Деревляне строят планы: «Раз убили русского князя, то его жену Ольгу выдадим замуж за нашего князя Мала, а со Святославом поступим, как нам захочется». И посылают деревляне ладью с двадцатью своими знатными людьми к Ольге, и те приплывают к Киеву. Ольге сообщают о том, что неожиданно прибыли деревляне. Умная Ольга принимает деревлян в каменном тереме: «Добро пожаловать, гости». Деревляне невежливо отвечают: «Да уж, пожаловали, княгиня». Ольга продолжает церемонию приема послов: «Скажите, зачем пришли сюда?» Деревляне грубо выкладывают: «Послала нас независимая Деревлянская земля, постановив следующее. Мрка твоего мы убили, потому что твой муж, как голодный волк, все хапал и грабил. Наши же князья богаты, они сделали зажиточной Деревлянскую землю. Так что идти тебе за нашего князя Мала». Ольга отвечает: «Уж так нравится мне, как вы говорите. Мужа моего не воскресить. Потому особенные почести вам я воздам с утра в присутствии моих людей. Сейчас вы идите и для грядущего величания лягте в своей ладье. Утром я пришлю людей за вами, а вы скажите: «Не поедем на конях, не поедем на возах, не пойдем пешком, но понесите нас в ладье». И отпускает Ольга деревлян лечь в ладью (таким образом становящуюся для них похоронной ладьей), велит выкопать огромную и отвесную могильную яму на дворе перед теремом. Утром Ольга, сидя в тереме, посылает за этими гостями. Приходят к деревлянам киевляне: «Зовет вас Ольга, дабы оказать вам самую великую честь». Деревляне говорят: «Не поедем на конях, не поедем на возах, не пойдем пешком, но понесите нас в ладье». И киевляне несут их в ладье, деревляне гордо сидят, подбоче­нившиеся и нарядные. Приносят их к Ольге на двор и вместе с ладьею сбрасывают в яму. Ольга приникает к яме и осведомляется: «Достойная ли вам оказана честь?» Деревляне только теперь догадываются: «Наша смерть позорнее Игоревой смерти». И Ольга повелевает засыпать их живыми. И их засыпают.

Теперь же Ольга шлет требование к деревлянам: «Если вы меня просите соответ­ственно брачным правилам, то пришлите самых знатных людей, чтобы я с великой честью шла замуж за вашего князя. Иначе меня не пустят киевляне». Деревляне избирают самых знатных людей, которые правят Деревлянской землей, и посылают за Ольгой. Сваты являются, и Ольга по гостевому обычаю сначала посылает их в баньку (снова с мстительной двусмыс­ленностью), предлагая им: «Обмойтесь и явитесь передо мной». Нагревают баню, деревляне влезают в нее и, как только они начинают обмывать себя (как мертвецов), баню запирают. Ольга велит поджечь ее, прежде всего от дверей, и деревляне сгорают все (ведь мертвецов, по обычаю, сжигали).

Ольга извещает деревлян: «Уже отправляюсь к вам. Приготовьте много хмельных медов в городе, гды вы убили моего мужа (Ольга не хочет произносить название ненавистного ей города). Я должна сотворить плач над его могилой и тризну по своему мужу». Свозят деревляне много меда и варят. Ольга с малой дружиной, как положено невесте, налегке, приходит на могилу, совершает оплакивание своего мужа, велит своим людям насыпать высокую могильную насыпь и, в точности следуя обычаям, лишь после того как заканчивают насыпать, распоряжается творить тризну. Садятся деревляне пить. Ольга велит своим слугам ухаживать за деревлянами. Спрашивают деревляне: «А где наша дружина, которую посылали за тобой?» Ольга двусмысленно отвечает: «Идут сзади меня с дружиною моего мужа» (второй смысл: «Следуют без меня с дружиною моего мужа», то есть и те и другие убиты). Когда перепиваются деревляне, Ольга велит своим слугам пить за деревлян (поминать их как мертвых и тем завершить тризну). Ольга удаляется, повелев своей дружине сечь деревлян (игрище, завершающее тризну). Иссечены пять тысяч деревлян.

Ольга возвращается в Киев, собирает много воинов, идет на Деревлянскую землю и побеждает деревлян, выступивших против нее. Оставшиеся деревляне затворяются в Искоростене, и целое лето Ольга не может взять город. Тогда она начинает уговаривать защитников города: «До чего досидитесь? Все ваши города сдались мне, дают дань, возделывают свои земли и нивы. А вы умрете от голода, не давая дани». Деревляне признаются: «Рады бы давать только дань, но ведь ты будешь еще мстить за своего мужа». Ольга коварно заверяет: «Я уже отомстила за позор своего мужа и уже не буду мстить. Дань с вас я возьму помалу (дань возьму по князю Малу, то есть лишу независимости). Сейчас у вас нет ни меду, ни меха, оттого прошу у вас мало (не дам вам выйти из города за медом и мехами, но прошу у вас князя Мала). Дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья, я не возложу на вас тяжкую дань, как мой муж, потому прошу у вас мало (князя Мала). Вы изнемогли в осаде, отчего и прошу у вас мало (князя Мала). Замирюсь с вами и пойду» (то ли назад в Киев, то ли снова на деревлян). Деревляне радуются, собирают от двора по три голубя и по три воробья и посылают к Ольге. Ольга успокаивает деревлян, прибывших к ней с подарком: «Вот вы уже и покорились мне. Идите-ка в город. Утром я отступлю от города (Искоростеня) и пойду в город (то ли в Киев, то ли в Искоростень)». Деревляне радостно возвращаются в город, сообщают людям слова Ольги, как они их поняли, и те радуются. Ольга же раздает каждому из воинов по голубю или по воробью, велит к каждому голубю или воробью привязывать трут, обертывать его маленьким платком и заматывать ниткой. Когда начинает смеркаться, расчетливая Ольга велит воинам пустить голубей и воробьев с подожженными трутами. Голуби и воробьи летят в свои городские гнезда, голуби — в голубятни, воробьи — под стрехи. Оттого загораются голубятни, клети, сараи, сеновалы. Нет двора, где не горит. А погасить пожар невозможно, так как горят все деревянные дворы сразу. Деревляне выбегают из города, а Ольга приказывает своим воинам хватать их. Берет город и полностью сжигает его, старейшин захватывает, прочих же людей часть убивает, часть отдает в рабство своим воинам, на оставшихся деревлян возлагает тяжкую дань и идет по всей Деревлянской земле, устанавливая повинности и налоги.

О крещении Ольги. 955−969 гг.

Ольга прибывает в Царьград. Приходит к византийскому царю. Царь беседует с ней, удивляется ее разуму и намекает: «Подобает тебе царствовать в Царьграде с нами». Она сразу понимает намек и говорит: «Я язычница. Если вознамеришься меня крестить, то крести меня ты сам. Если нет, то не крещуся». И царь с патриархом ее крестят. Патриарх поучает ее о вере, а Ольга, склонив голову, стоит, внимая учению, как губка морская, водой напояемая. Нарекается ей в крещении имя Елена, патриарх благословляет ее и отпускает. После крещения зовет ее царь и уже прямо объявляет: «Беру тебя в жены». Ольга возражает: «Как это ты возьмешь меня в жены, раз крестил меня сам и нарек духовной дочерью? У христиан такое незаконно, и ты сам это знаешь». Самоуверенный царь раздосадован: «Переклюкала ты меня, Ольга!» Дает ей множество подарков и отпускает домой. Только Ольга возвращается в Киев, как царь присылает к ней послов: «Много чего я тебе подарил. Ты обещала, вернувшись в Русь, послать мне много даров». Ольга резко отвечает: «Подожди у меня приема столько, сколько я ждала у тебя, — тогда тебе дам». И с этими словами заворачивает послов.

Ольга любит своего сына Святослава, молится за него и за людей все ночи и дни, кормит сына, пока он не вырастает и возмужает, затем сидит со своими внуками в Киеве. Потом разбаливается и через три дня умирает, завещав не творить по ней тризны. У нее есть священник, который ее и хоронит.

О войнах Святослава. 964−972 гг.

Возмужавший Святослав собирает много храбрых воинов и, кочуя стремительно, как гепард, ведет много войн. В походе он воза за собою не возит, котла у него нет, мяса не варит, но тонко нарежет конину, или зверину, или говядину, на углях испечет и ест; и шатра не имеет, но войлок постелит, а седло — в головах. И воины его такие же степняки. Странам он рассылает угрозы: «Пойду на вас».

Святослав идет на Дунай, на болгар, побеждает болгар, берет восемьдесят городов по Дунаю и садится княжить тут в Переяславце. Печенеги же впервые нападают на Русскую землю и осаждают Киев. Киевляне посылают к Святославу: «Ты, князь, чужую землю ищешь и защищаешь, а свою бросил, нас же чуть не захватили печенеги. Если ты не вернешься и не оборонишь нас, если тебе не жаль отчины своей, то печенеги нас захватят». Святослав с дружиной быстро садится на коней, скачет в Киев, собирает воинов и прогоняет печенегов в поле. Но Святослав заявляет: «Не хочу оставаться в Киеве, буду жить в Переяславце на Дунае, ибо это центр моей земли, ибо сюда свозятся все блага: из Византии — золото, шелка, вина, разнообразные фрукты: из Чехии — серебро; из Венгрии — скакуны; из Руси — меха, воск, мед и рабы».

Святослав уезжает в Переяславец, но болгары затворяются в городе от Святослава, затем выходят с ним на битву, начинается большая сеча, и почти одолевают болгары, но к вечеру все-таки побеждает Святослав и врывается в город. Тут же Святослав грубо угрожает грекам: «Пойду на вас и завоюю ваш Царьград, как этот Переяславец». Греки лукаво предлагают: «Так как мы не в силах противостоять тебе, то возьми с нас дань, но только сообщи, сколько у тебя войска, чтобы мы, исходя из общего числа, смогли дать на каждого воина». Святослав называет число: «Нас двадцать тысяч» — и прибавляет десять тысяч, потому что руси только десять тысяч. Греки же выставляют против Святослава сто тысяч, а дани не дают. Видит русь огромное множество греков и боится. Но Святослав произносит мужественную речь: «Уже нам некуда деться. Противостоять нам врагу и по своей воле, и поневоле. Не посрамим земли Русской, но ляжем тут костями, ибо мертвыми не опозоримся, а если побежим, то опозоримся. Не убежим, но станем крепко. Я пойду впереди вас». Происходит великая сеча, и побеждает Святослав, и бегут греки, а Святослав приближается к Царьграду, воюя и разрушая города.

Византийский царь созывает своих бояр во дворец: «Что делать?» Бояре советуют: «Пошли к нему дары, раскусим его, падок ли он на золото или на шелка». Царь посылает к Святославу золото и шелка с неким умудренным придворным: «Следи за тем, как он выглядит, каковы выражение его лица и ход его мыслей». Докладывают Святославу, что пришли греки с дарами. Он распоряжается: «Введите». Греки кладут перед ним золото и шелка. Святослав глядит в сторону и говорит своим слугам: «уберите». Греки возвращаются к царю и боярам и рассказывают о Святославе: «Дали ему дары, а он даже не взглянул на них и велел убрать». Тогда предлагает царю один из посланных: «Проверь его еще — пошли ему оружие». И приносят Святославу меч и другое оружие. Святослав принимает его и хвалит царя, передает ему свою любовь и целование. Греки снова возвращаются к царю и рассказывают обо всем. И убеждают царя бояре: «Насколько же лют этот воин, раз ценностями пренебрегает, а оружие ценит. Давай ему дань». И дают Святославу дань и множество даров.

С великой славой Святослав приходит в Переяславец, но видит, как мало у него осталось дружины, так как многие погибли в боях, и решает: «Пойду в Русь, приведу больше войска. Проведает царь, что нас мало, и осадит нас в Переяславце. А Русская земля далеко. А печенеги с нами воюют. А кто нам поможет?» Святослав отправляется в ладьях к днепровским порогам. А болгары из Переяславца посылают весть к печенегам: «Мимо вас проплывет Святослав. Идет в Русь. У него много богатств, взятых у греков, и пленных без числа, но мало дружины». Печенеги заступают пороги. Святослав останав­ливается зимовать у порогов. У него кончается еда, и в лагере начинается такой сильный голод, что далее конская голова стоит по половине гривны. Весной Святослав все-таки плывет через пороги, но нападает на него печенежский князь Куря. Святослава убивают, берут его голову, в черепе выскабливают чашу, оковывают череп снаружи и пьют из него.

О крещении Руси. 980−988 гг.

Владимир был сыном Святослава и всего лишь Ольгиной ключницы. Однако после гибели его более знатных братьев Владимир начинает княжить в Киеве один. На холме около княжеского дворца он ставит языческие идолы: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симарьгла и Мокошь. Им приносят жертвы, приводя своих сыновей и дочерей. Сам Владимир охвачен похотью: помимо четырех жен у него триста наложниц в Вышгороде, триста — в Белгороде, двести — в сельце Берестове. Он ненасытен в блуде: приводит к себе и замужних женщин, растлевает девиц.

Приходят к Владимиру волжские булгары-магометане и предлагают: «Ты, о князь, мудр и разумен, но неведомо тебе цельное вероучение. Прими нашу веру и почитай Магомета». Владимир спрашивает: «А каковы обычаи вашей веры?» Магометане отвечают: «Веруем в одного бога. Магомет же нас учит тайные члены обрезать, свинину не есть, вино не пить. Блуд же творить можно по-всякому. После смерти каждому магометанину Магомет даст по семидесяти красавиц, самой красивой из них дабавит красоту остальных — вот такой будет жена у каждого. А кто на этом свете убог, тот и там таков». Владимиру сладко слушать магометан, потому что он и сам любит женщин и многий блуд. Но вот что ему не нравится — обрезанье членов и неяденье свиного маяса. А насчет запрета на винное питье Владимир высказывается так: «Веселье Руси — пить, не можем без того жить». Потом приходят из Рима посланники папы римского: «Поклоняемся одному Богу, который сотворил небо, землю, звезды, месяц и все живое, а ваши боги — просто деревяшки». Владимир спрашивает: «А у вас какие запреты?» Они отвечают: «Кто что ест или пьет — все во славу Божию». Но Владимир отказывает: «Пошли вон, ибо наши отцы такого не признавали». Приходят хазары иудейской веры: «Веруем в единого бога Авраамова, Исаакова, Иаковлева». Владимир интересуется: «Где ж это ваша главная земля?» Они отвечают: «В Иерусалиме». Владимир ехидно переспрашивает: «Там ли?» Иудеи оправдываются: «Разгневался бог на наших отцов и рассеял нас по разным странам». Владимир возмущается: «Что же вы других учите, а сами отвергнуты богом и рассеяны? Может быть, и нам предлагаете такую судьбу?»

После этого греки присылают некоего философа, который долго пересказывает Владимиру Ветхий и Новый завет, показывает Владимиру занавес, на котором нарисован Страшный суд, справа праведники радостно восходят в рай, слева грешники бредут к адским мукам. Жизнелюбивый Владимир вздыхает: «Хорошо тем, кто справа; горько тем, кто слева». Философ призывает: «Тогда крестись». Однако Владимир откладывает: «Подожду еще немного». С почетом спроваживает философа и созывает своих бояр: «Что умного скажете?» Бояре советуют: «Пошли послов разузнать, кто как внешне служит своему богу». Владимир посылает десятерых достойных и умных: «Идите сначала к поволжским болгарам, потом посмотрите у немцев, а оттуда идите к грекам». После путешествия возвращаются посланные, и снова созывает Владимир бояр: «Послушаем, что расскажут». Посланные отчитываются: «Мы видели, что болгары в мечети стоят без пояса; поклонятся и сядут; глядят то туда, то сюда, как бешеные; нет радостного в их службе, только печаль и сильный смрад; так что нехороша их вера Потом видели немцев, совершающих в храмах множество служб, но красоты в этих службах не увидели никакой. А вот когда греки привели нас туда, где они служат своему Богу, то мы растерялись — на небе мы или на земле, ибо нигде на земле нет зрелища такой красоты, которую мы не можем и описать. Служба у греков — лучшая из всех». Бояре добавляют: «Будь плохой греческая вера, то ее бы не приняла твоя бабушка Ольга, а она была мудрее всех наших людей». Владимир нерешительно спрашивает: «А где крещенье примем?» Бояре отвечают: «Да где хочешь».

И проходит год, но Владимир все еще не крестится, а неожиданно идет на греческий город Корсунь (в Крыму), осаждает его и, воззрев на небо, обещает: «Если возьму, то крещусь». Владимир берет город, однако опять не крестится, но в поисках дальнейших выгод требует у византийских царей-соправителей: «Ваш славный Корсунь взял. Слышал, что есть у вас сестра девица. Если не отдадите ее замуж за меня, то сотворю Царьграду то же, что Корсуню». Цари отвечают: «Не положено христианок выдавать замуж за язычников. Крестись, тогда пошлем сестру». Владимир настаивает: «Сначала пришлите сестру, а пришедшие с нею крестят меня». Цари присылают в Корсунь сестру, сановников и священников. Корсуняне встречают греческую царицу и препровождают ее в палату. В это время у Владимира заболевают глаза, он ничего не видит, очень переживает, но не знает, что делать. Тогда царица понуждает Владимира: «Если хочешь избавиться от этой болезни, то немедленно крестись. Если нет, то не отделаешься от болезни». Владимир восклицает: «Ну, если это будет правдой, то христианскому Богу поистине быть самым великим». И велит себя крестить. Корсунский епископ с царицыными попами крестят его в церкви, которая стоит посреди Корсуня, где рынок. Как только епископ возлагает руку на Владимира, тот сразу прозревает и ведет царицу на брак. Многие из дружины Владимира тоже крестятся.

Владимир с царицей и корсунскими попами въезжает в Киев, тут же велит ниспровергнуть идолов, одних изрубить, других спалить, Перуна же велит привязать коню к хвосту и волочить к реке, а двенадцать мужчин заставляет дубасить его палками. Сбрасывают Перуна в Днепр, и Владимир приказывает специально приставленным людям: «Если где пристанет, отпихивайте его палками, пока не пронесет его через пороги». И приказанное исполняют. А язычники оплакивают Перуна.

Затем Владимир рассылает по всему Киеву объявляющих от его имени: «Богатого или бедного, даже нищего или невольника, — того, кто с утра не окажется на реке, буду считать своим врагом». Люди идут и рассуждают: «Если бы это не на пользу было, то не приняли бы крещения князь и бояре». Утром Владимир с царицыными и с корсунскими попами выходит на Днепр. Народу собирается бесчисленно много. Часть вступает в воду и стоит: одни — до шеи, другие — по грудь, дети — у самого берега, младенцев — держат на руках. Непоместившиеся бродят в ожидании (или: крещеные же стоят на броду). Попы на берегу молитвы творят. После крещения люди расходятся по своим домам.

Владимир велит по городам строить церкви на тех местах, где раньше стояли идолы, и на крещение приводить людей по всем городам и селам, начинает собирать детей у своей знати и отдавать в ученье книгам. Матери же таких детей плачут о них, словно о мертвых.

О борьбе с печенегами. 992−997 гг.

Приходят печенеги, и Владимир выходит против них. По обеим сторонам реки Трубеж, у брода, останав­ливаются войска, но каждое войско не решается перейти на противо­положную сторону. Тогда печенежский князь подъезжает к реке, зовет Владимира и предлагает: «Давай выставим ты своего борца, а я своего. Если твой борец ударит моим о землю, то не воюем три года; если же мой борец ударит твоим, то воюем три года». И разъезжаются. Владимир посылает глашатаев по своему лагерю: «Нет ли такого, кто поборолся бы с печенегом?» И не находится желающего нигде. А утром приезжают печенеги и приводят своего борца, а у наших нету. И начинает горевать Владимир, продолжая все-таки обращения ко всем своим воинам. Наконец приходит к князю один старый воин: «Я вышел на войну с четырьмя сыновьями, а младший сын дома остался. С детства нет никого, кто поборол бы его. Как-то я на него ворчал, когда он мял кожи, а он разозлился на меня и с досады порвал сыромятную подошву руками». К обрадованному князю приводят этого сына, и князь объясняет ему все. Но тот не уверен: «Не знаю, смогу ли бороться с печенегом. Пусть меня испытают. Нет ли быка, большого и сильного?» Находят большого и сильного быка. Этот младший сын велит быка разъярить. Прикладывают раскаленное железо к быку и пускают. Когда мчится бык мимо этого сына, тот ухватывает быка рукою за бок и отрывает кожу с мясом, сколько ему рукой обхватилось. Владимир разрешает: «Можешь бороться с печенегом». И ночью велит воинам приготовиться, чтобы сразу броситься на печенегов после поединка. Утром приходят печенеги, зовут: «Что, все нет борца? А наш готов». Сходятся оба войска Печенеги выпускают своего борца. Он громаден и страшен. Выходит и борец от Владимира Печенег видит его и смеется, потому что тот внешне обыкновенный. Размечают площадку между обоими войсками, пускают борцов. Те начинают схватку, крепко обхватывают друг друга, но наш руками душит печенега до смерти и бросает его на землю. Наши испускают клич, а печенеги бегут. Русские гонятся за ними, секут и прогоняют. Владимир радуется, закладывает город у того брода и нарекает его Переяславцем, потому что перехватил славу наш юноша у печенежского богатыря. Владимир большими людьми делает и этого юношу, и его отца, а сам с победой и великой славой возвращается в Киев.

Через три года печенеги приходят под Киев, Владимир с небольшой дружиной выходит против них, но не выдерживает схватки, бежит, прячется под мост и едва спасается от врагов. Спасение происходит в день Преображения Господня, и тогда Владимир обещает поставить церковь во имя святого Преображения. Избавившись от печенегов, Владимир ставит церковь и устраивает грандиозный праздник под Киевом: велит сварить триста котлов меду; созывает своих бояр, а также посадников и старейшин из всех городов и еще множество людей; раздает триста гривен убогим. Отпраздновав восемь дней, Владимир возвращается в Киев и снова устраивает большой праздник, созывая бесчисленное множество народа. И так делает каждый год. Разрешает всякому нищему и убогому приходить на княжеский двор и получать все, что нужно: питье, и пищу, и деньги из казны. Велит также подготовить повозки; нагрузить на них хлеб, мясо, рыбу, разные фрукты, бочки с медом, бочки с квасом; возить по Киеву и выкликать: «Где больные и немощные, не могущие ходить и добраться до княжеского двора?» Тем велит раздавать все потребное.

А с печенегами идет беспрестанная война. Они приходят и долго осаждают Белгород. Владимир не может прислать помощь, потому что у него нет воинов, а печенегов огромное множество. В городе сильный голод. Горожане решают на вече: «Ведь помрем от голода. Лучше сдадимся печенегам — кого-то они убьют, а кого-то и оставят жить». Один старше, не присутствовавший на вече, спрашивает: «Зачем собиралось вече?» Ему сообщают, что люди утром сдадутся печенегам. Тогда старик просит городских старейшин: «Послушайте меня, не сдавайтесь еще три дня, а сделайте то, что велю». Они обещают. Старик говорит: «Наскребите хоть по горсти овса, или пшеницы, или отрубей». Они находят. Старик велит женщинам сделать болтушку, на которой варят кисель, затем велит выкопать колодец, вставить в него чан, а чан наполнить болтушкой. Потом старик велит выкопать второй колодец и туда тоже вставить чан. И посылает искать мед. Отыскивают лукошко меду, которое было припрятано в княжеском погребе. Старик велит наготовить медового отвара и им наполнить чан во втором колодце. Утром он велит послать за печенегами. Посланные горожане приходят к печенегам: «Возьмите к себе заложников у нас, а вы — около десяти человек — войдите в наш город да посмотрите, что там делается». Печенеги торжествуют, думая, что горожане сдадутся, берут у них заложников, а сами посылают своих знатных людей в город. И говорят им горожане, наученные умным стариком: «Чего себя губите? Разве сможете нас перестоять? Стойте хоть десять лет — что можете нам сделать? У нас корм из земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами». Горожане приводят печенегов к первому колодцу, зачерпывают ведром болтушку, разливают ее по горшкам и варят кисель. После того, взяв кисель, подходят с печенегами ко второму колодцу, зачерпывают медовый взвар, добавляют в кисель и начинают есть — первыми сами (не отрава!), за ними и печенеги. Удивляются печенеги: «Не поверят такому наши князья, если не попробуют сами». Горожане наполняют им целую корчагу кисельной болтушкой и медовым взваром из колодцев. Часть печенегов с корчагой возвращается к своим князьям: те, сварив, едят и тоже дивятся; потом обмениваются заложниками, снимают осаду города и отправляются восвояси.

О расправах с волхвами. 1071 г.

Приходит в Киев волхв и при народе предсказывает, будто через четыре года Днепру потечь вспять, а странам поменяться местами: Греческой земле стать на место Русской, а Русской земле — на место Греческой, да и прочим землям разменяться. Невежды верят волхву, а настоящие христиане насмехаются над ним: «Бес тобою забавляется тебе на погибель». Так с ним и случается: за ночь пропадает без вести.

Но появляются два волхва в Ростовской области в пору неурожая и объявляют: «Мы знаем, кто хлеб скрывает». И идя по Волге, в какую волость ни придут, тут же обвиняют знатных женщин, якобы та хлеб скрывает, та — мед, та — рыбу, а та — меха Голодные люди приводят к волхвам своих сестер, матерей и жен, а волхвы женское плечо вроде бы прорежут и (якобы изнутри) вынимают либо хлеб, либо рыбу. Многих женщин волхвы и убивают, а имущество их забирают себе.

Приходят эти волхвы на Белоозеро, а с ними уже триста человек. В это время с белозерцев собирает дань Ян Вышатич, воевода киевского князя. Ян выясняет, что эти волхвы — всего лишь смерды киевского князя, и Посылает приказ к людям, сопровождающим волхвов: «Выдайте их мне». Но люди не слушаются его. Тогда к ним идет сам Ян с двенадцатью дружинниками. Люди же, став около леса, готовы напасть на Яна, который приближается к ним только с топориком в руке. Из тех людей выступают три человека, подходят к Яну и стращают его: «Идешь на смерть, не ходи». Ян приказывает их убить и подходит к остальным. Те кидаются на Яна, передний из них промахивается топором, а Ян, перехватив, бьет его тыльной стороной этого же топора и велит дружинникам рубить прочих. Люди убегают в лес, убив при этом Янова попа. Ян входит в Белозерск и грозит жителям: «Если не схватите волхвов, то не уйду от вас и год». Белозерцы идут, захватывают волхвов и приводят к Яну.

Ян допрашивает волхвов: «Зачем вы погубили столько людей?» Волхвы отвечают: «Те хлеб скрывают. Когда истребим таких, будет урожай. Если желаешь, мы прямо перед тобой вынем из человека зерно, или рыбу, либо что-нибудь иное». Ян обличает: «Это полный обман. Бог сотворил человека из земли, человек пронизан костями и кровеносными жилами, больше ничего в нем нет». Волхвы возражают: «Именно мы знаем, как сотворен человек». Ян говорит: «Ну и как, по-вашему?» Волхвы разглагольствуют: «Бог мылся в бане, вспотел, вытерся тряпкой и бросил ее с небес на землю. Заспорил сатана с Богом, кому из Тряпки сотворить человека. И дьявол сотворил человека, а Бог в него вложил душу. Оттого, когда умрет человек, тело уходит в землю, а душа — к Богу». Восклицает Ян: «В какого же это бога вы веруете?» Волхвы называют: «В антихриста». Ян спрашивает: «А где он находится?» Волхвы отвечают: «Сидит в бездне». Ян выносит приговор: «Какой же этот бог, раз он сидит в бездне? Это бес, бывший ангел, низвергнутый с небес за свое высокомерие и ждущий в бездне, когда сойдет Бог с небес и заключит его в оковы вместе со слугами, которые веруют в этого антихриста. И вам тоже предстоит принять муку от меня здесь, а после смерти — там». Волхвы бахвалятся: «Боги нас извещают, что ты ничего нам сделать не сможешь, ибо нам отвечать только перед самим князем». Ян говорит: «Лгут вам боги». И велит избить их, выдрать им бороды щипцами, вставить им в рот кляп, привязать их к бортам ладьи и пустить эту ладью перед собой по реке. Через некоторое время Ян спрашивает волхвов:

«Что теперь вам молвят боги?» Волхвы отвечают: «Боги нам молвят, что не быть нам живым от тебя». Ян подтверждает: «Это вам правильно молвят». Но волхвы сулят Яну: «Если нас отпустишь, то много тебе добра будет. А если нас погубишь, то много горя получишь и зло». Ян отвергает: «Если вас отпущу, то зло мне будет от Бога А если вас погублю, то награда мне будет». И обращается к местным провожатым: «У кого из вас родные убиты этими волхвами? И окружающие признаются — один: «У меня — мать», другой: «Сестра», третий: «Дети». Ян призывает: «Мстите за своих». Пострадавшие хватают волхвов, убивают их и вешают на дубе. На следующую ночь медведь залезает на дуб, грызет их и съедает. Так волхвы и погибли — другим провидели, а своей гибели не предвидели.

Еще один волхв начинает возбуждать людей уже в Новгороде, он прельщает почти весь город, выступает словно некий бог, утверждая, что предвидит все, и хулит христианскую веру. Он обещает: «Перейду реку Волхов, как по суше, перед всеми». Все ему верят, в городе начинается смута, хотят убить епископа. Епископ облекается в ризу, берет крест, выходит и говорит: «Кто верит волхву, пусть идет за ним. Кто верует (в Бога), пусть идет за крестом». Люди разделяются надвое: новгородский князь и его дружина собираются у епископа, а остальные люди идут к волхву. Между ними происходят стычки. Князь прячет топор под плащ, приходит к волхву: «Знаешь ли ты, что будет утром и до вечера?» Волхв хвалится: «Провижу все». Князь спрашивает: «А знаешь ли ты, что будет сейчас?» Волхв важничает: «Великие чудеса буду творить». Князь выхватывает топор, разрубает волхва, и тот падает мертвым. А люди расходятся.

Об ослеплении теребовльского князя Василька Ростиславича. 1097 г.

В город Любеч собираются на совет для соблюдения мира между собой следующие князья: внуки Ярослава Мудрого от разных его сыновей Святополк Изяславич, Владимир Всеволодович (Мономах), Давыд Игоревич, Давыд Святославич, Олег Святославич и правнук Ярослава, сын Ростислава Владимировича Василько Ростиславич. Князья уговаривают друг друга: «Зачем мы губим Русскую землю, ссорясь между собой? А половцы стремятся разрознить нашу землю и радуются, когда между нами войны. Отныне объединимся единодушно и сохраним Русскую землю. Пусть каждый владеет только своей отчиной». И на том целуют крест: «Отныне, если кто из нас против кого пойдет, то против того будем мы все, и крест честной, и вся Русская земля». И расцело­вавшись, расходятся по отчинам.

Святополк с Давыдом Игоревичем возвращаются в Киев. Давыда кто-то настраивает: «Владимир сговорился с Васильком против Святополка и тебя». Давыд верит лживым словам и наговаривает Святополку на Василька: «Он сговорился со Владимиром и покушается на меня и на тебя. Береги свою голову». Святополк в смятении верит Давыду. Давыд предлагает: «Если не схватим Василька, то не будет княженья ни тебе в Киеве, ни мне во Владимире-Волынском». И Святополк его слушает. А Василько и Владимир об этом ничего не знают.

Приходит Василько на поклонение в Выдубицкий монастырь под Киевом. Присылает к нему Святополк: «Подожди до моих именин» (через четыре дня). Василько отказывается: «Не могу ждать, — как бы дома (в Теребовле, западнее Киева) не было войны». Давыд говорит Святополку: «Видишь, он не считается с тобой, даже когда находится в твоей отчине. А когда уйдет в свои владения, то сам увидишь, как позанимает твои города, и вспомнишь о моем предупреждении. Позови его сейчас, схвати и отдай мне». Святополк посылает к Васильку: «Раз не станешь ждать моих именин, то приходи прямо сейчас — посидим вместе с Давыдом».

Василько едет к Святополку, по дороге встречает его дружинник и отговаривает: «Не ходи, князь, — схватят тебя». Но Василько не верит: «Как это меня схватят? Только что целовали крест». И приезжает с малой дружиной на княжий двор. Встречает его

Святополк, заходят они в избу, приходит и Давыд, но сидит как немой. Святополк приглашает: «Давай позавтракаем». Василько соглашается. Святополк говорит: «Вы здесь посидите, а я пойду распоряжусь». И выходит. Василько пытается беседовать с Давидом, но тот не разговаривает и не слушает от ужаса и лживости. Посидев немного, Давыд встает: «Пойду за Святополком, а ты посиди». И выходит. Как только выходит Давыд, Василько запирают, потом заковывают его в двойные оковы и ставят стражу на ночь.

На другой день Давыд предлагает Святополку ослепить Василька: «Если ты этого не сделаешь и отпустишь его, то не княжить ни тебе, ни мне». В ту же ночь Василька в оковах на телеге перевозят в городок за десять верст от Киева и вводят в какую-то избушку. Василько сидит в ней и видит, что овчарь Святополка затачивает нож, и догадывается, что собираются его ослепить. Тут входят конюхи, посланные Святополком и Давидом, расстилают ковер и на него стараются повалить Василька, который отчаянно борется. Но набрасываются еще и другие, валят Василька, связывают его, хватают доску с печи, кладут ему на грудь и садятся с обоих концов доски, но так и не могут ее удержать. Тогда прибавляются еще двое, снимают вторую доску с печи и давят Василька так свирепо, что грудь у него трещит. Держа нож, подступает к Васильку Святополков овчарь и хочет вонзить в око, но промахивается и прорезает ему лицо, однако снова вонзает нож уже в око и вырезает зеницу (радужную со зрачком), потом — вторую зеницу. Василько лежит, как мертвый. И, как мертвеца, его с ковром берут, взваливают на телегу и везут во Владимир-Волынский.

По дороге останав­ливаются на обед у рынка в Звиждене (городок западнее Киева). Стаскивают с Василька окровавленную рубаху и отдают постирать попадье. Та, постирав, надевает на него и начинает оплакивать Василька, будто мертвого. Василько, очнувшись, слышит плач и спрашивает: «Где я?» Ему отвечают: «В Звиждене». Он просит воды и, попив, опоминается, щупает рубашку и говорит: «Зачем ее с меня снимали? Пусть бы в этой окровавленной рубахе я смерть принял и предстал перед Богом».

Затем Василька торопливо по мерзлой дороге привозят во Владимир-Волынский, и Давыд Игоревич с ним, как будто с каким-то уловом. Владимир Всеволодович же в Переяславце узнает о том, что Василько схвачен и ослеплен, и ужасается: «Такого зла еще не бывало в Русской земле ни при дедах, ни при отцах наших». И немедленно посылает к Давыду Святославичу и Олегу Святославичу: «Соберемся и исправим это зло, которое сотворено в Русской земле, притом между нами, братьями. Ведь теперь брат брата начнет закалывать, и погибнет Русская земля — ее возьмут враги наши, половцы». Собираются и посылают к Святополку: «Зачем ослепил своего брата?» Святополк оправдывается: «Не я его ослепил, а Давыд Игоревич». Но князья возражают Святополку: «Василько не в Давыдовом городе (Владимире-Волынском) схвачен и ослеплен, а в твоем городе (Киеве) схвачен и ослеплен. Но раз это наделал Давыд Игоревич, схвати его либо прогони». Святополк соглашается, князья целуют крест друг перед другом и заключают мир. Потом князья выгоняют Давыда Игоревича из Владимира-Волынского, дают ему Дорогобуж (между Владимиром и Киевом), где тот и умирает, а Василько снова княжит в Теребовле.

О победе над половцами. 1103 г.

Святополк Изяславич и Владимир Всеволодович (Мономах) со своими дружинами совещаются в едином шатре о походе против половцев. Дружина Святополка отговаривается: «Сейчас весна — повредим пашню, разорим смердов». Владимир стыдит их: «Вам лошадь жаль, а самого смерда не жаль ли? Ведь начнет пахать смерд, но придет половец, убьет смерда стрелою, лошадь его заберет, поедет в его село и захватит его жену, детей и все его имущество». Святополк говорит: «Я уже готов». Посылают к другим князьям: «Пойдем же на половцев — либо жить, либо умереть». Собравшиеся войска доходят до днепровских порогов и от острова Хортицы четыре дня скачут полем.

Узнав, что идет русь, сходится на совет бесчисленное множество половцев. Князь Урусоба предлагает: «Попросим мира». Но молодые говорят Урусобе: «Если ты боишься руси, то мы не боимся. Разгромим их». И половецкие полки, как необозримая хвойная чащоба, надвигаются на русь, а русь выступает против них. Тут от вида русских воинов великий ужас, страх и трепет нападает на половцев, они словно в дремоте, и их кони вялы. Наши же, конные и пешие, бодро наступают на половцев. Половцы бегут, а русские их секут. В битве убивают двадцать половецких князей, в том числе Урусобу, а Белдюзя берут в плен.

Сидят русские князья, победившие половцев, приводят Белдюзя, и он предлагает за себя золото, и серебро, и коней, и скот. Но Владимир говорит Белдюзю: «Сколько раз вы клялись (не воевать) и все-таки нападали на Русскую землю. Почему ты не наказывал своим сыновьям и своему роду не преступать клятву и вы проливали христианскую кровь? Теперь пусть будет в твоей крови твоя голова». И велит убить Белдюзя, которого и рассекают на части. Князья берут скот, овец, коней, верблюдов, юрты с имуществом и рабами и возвращаются на Русь с огромным количеством пленников, со славой и великой победой.

Краткое содержание составил А. С. Демин. Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русский фольклор. Русская литература XI−XVII вв. / Ред. и сост. В. И. Новиков. —М. : Олимп : ACT, 1998. — 608 с.

«Повесть временных лет»: историческая правда России от РВИО

ЧТО ТАКОЕ «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

«Повесть временных лет» занимает в истории русского общественного самосознания и истории русской литературы особое место. Это не только древнейший из дошедших до нас летописных сводов, повествующий о возникновении Русского государства и первых веках его истории, но одновременно и важнейший памятник историографии, в котором отразились представления древнерусских книжников начала XII в. о месте русичей среди других славянских народов, представления о возникновении Руси как государства и происхождении правящей династии, в котором с необычайной ясностью освещены, как бы сказали сегодня, основные направления внешней и внутренней политики. «Повесть временных лет» свидетельствует о высоко развитом в то время национальном самосознании: Русская земля осмысляет себя как могущественное государство со своей самостоятельной политикой, готовое при необходимости вступить в единоборство даже с могущественной Византийской империей, тесно связанное политическими интересами и родственными отношениями правителей не только с сопредельными странами — Венгрией, Польшей, Чехией, но и с Германией, и даже с Францией, Данией, Швецией.

Русь осмысливает себя как православное государство, уже с первых лет своей христианской истории освященное особой божественной благодатью: оно по праву гордится своими святыми покровителями — князьями Борисом и Глебом, своими святынями — монастырями и храмами, своими духовными наставниками — богословами и проповедниками, известнейшим из которых, безусловно, являлся в XI в. митрополит Иларион. Гарантией целостности и военного могущества Руси должно было являться владычество в ней единой княжеской династии — Рюриковичей. Поэтому напоминания, что все князья — братья по крови, — постоянный мотив «Повеcти временных лет», ибо на практике Русь сотрясают междуусобицы и брат не раз поднимает руку на брата. Еще одна тема настойчиво обсуждается летописцем: половецкая опасность. Половецкие ханы — иногда союзники и сваты русских князей, чаще всего все же выступали как предводители опустошительных набегов, они осаждали и сжигали города, истребляли жителей, уводили вереницы пленных. «Повесть временных лет» вводит своих читателей в самую гущу этих актуальных для того времени политических, военных, идеологических проблем.

Библиотека литературы Древней Руси. Том 1

 

ЛЕГЕНДА ОБ АПОСТОЛЕ АНДРЕЕ

Когда же поляне жили сами по себе на горах этих, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно дойти даже до Рима, а от Рима можно прийти по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда прийти в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и идет к северу, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине — к варягам, а от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает в Понтийское море тремя устьями; это море именуемо Русским, — по берегам его учил святой Андрей, брат Петра.

Как говорят, когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел пойти в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром, встав, сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? Так на этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и подивился на них. И пошел к варягам, и пришел в Рим, и поведал о том, скольких научил и кого видел, и рассказал им: «Диво видел я в Славянской земле, когда шел сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются мытелью, и возьмут веники, и начнут хлестаться, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут.

И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят не мытье себе, а <…> мученье». Те же, слышав, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп.

Повесть временных лет

 

«ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» И ЕЕ РЕДАКЦИИ

В 1110–1113 была завершена первая редакция (версия) Повести временных лет — пространного летописного свода, вобравшего многочисленные сведения по истории Руси: о войнах русских с Византийской империей, о призвании на Русь на княжение скандинавов Рюрика, Трувора и Синеуса, об истории Киево-Печерского монастыря, о княжеских преступлениях. Вероятный автор этой летописи — монах Киево-Печерского монастыря Нестор. В первоначальном виде эта редакция не сохранилась.

В первой редакции Повести временных лет были отражены политические интересы тогдашнего киевского князя Святополка Изяславича. В 1113 г. Святополк умер, и на киевский престол вступил князь Владимир Всеволодович Мономах. В 1116 г. монахом Сильвестром (в промономаховском духе) и в 1117-1118 гг. неизвестным книжником из окружения князя Мстислава Владимировича (сына Владимира Мономаха) текст Повести временных лет был переработан. Так возникли вторая и третья редакции Повести временных лет; древнейший список второй редакции дошел до нас в составе Лаврентьевской, а самый ранний список третьей – в составе Ипатьевской летописи.

Энциклопедия «Кругосвет»

 

РЕДАКТИРОВАНИЕ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»

Став киевским князем, Владимир Мономах сохранил и свою «отчину» — княжество Переяславльское, а также Суздальскую землю и Ростовскую. Признал власть Владимира и Великий Новгород, повинуясь его распоряжениям и принимая от него князей. В 1118 году Владимир потребовал к себе «вся бояры новгородськыя» для приведения их к присяге. Часть из них он отпустил обратно в Новгород, а «иныя у себя остави». При Владимире восстановилась прежняя военная мощь древнерусского государства, ослабленная предшествовавшими феодальными распрями. Половцам был нанесен сокрушительный удар, и они не осмеливались нападать на Русскую землю…

Одной из мер при вокняжении Владимира Мономаха в Киеве в 1113 году было исправление несторовской «Повести временных лет» с целью более правильного освещения правления Святополка Изяславича, ненавистного киевскому трудовому народу. Это дело Мономах поручил игумену Выдубецкого монастыря Сильвестру. Выдубецкий монастырь был основан отцом Владимира Мономаха, князем Всеволодом Ярославичем, и, естественно, держал сторону этого князя, а после его смерти — сторону его сына. Сильвестр добросовестно выполнил порученное ему дело. Он переписал «Повесть временных лет» и дополнил ее несколькими вставками об отрицательных поступках Святополка. Так, Сильвестр ввел в «Повесть временных лет» под 1097 годом рассказ попа Василия об ослеплении Василька Ростиславича. Затем по-новому он изложил историю похода русских князей против половцев в 1103 году. Хотя этот поход возглавлялся Святополком, как старшим киевским князем, пером Сильвестра Святополк был отодвинут на второй план, а на первое место поставлен Владимир Мономах, действительно участвовавший в этом походе, но не руководивший им.

То, что эта версия не могла принадлежать Нестору, монаху Киево-Печерского монастыря, ясно из сопоставления с нею рассказа о том же самом походе, имеющегося в «Киево-Печерском патерике», идущем, вероятно, по традиции от самого Нестора. В рассказе «Патерика» Владимир Мономах даже не упомянут, а победа над половцами приписывается одному Святополку, который получил благословение перед походом от монахов Киево-Печерского монастыря.

Редактируя «Повесть временных лет» Нестора, Сильвестр не продолжил ее ни на один год, но выпустил указание на авторство киево-печерского монаха. Под тем же 1110 годом Сильвестр сделал такую приписку: «Игумен Сильвестр святого Михаила написах книгы си, летописець, надеяся от бога милость прияти при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила, в лето 6624 (1116) индикта 9. А иже чтеть книгы сия, то буди ми в молитвах». Поскольку редакция Сильвестра получила официальное признание, она легла в основу всего дальнейшего русского летописания и дошла до нас во множестве позднейших летописных списков. Несторовский же текст «Повести временных лет», оставшийся достоянием только киево-печерской традиции, до нас не дошел, хотя некоторые следы отличий этого текста от сильвестровской редакции сохранились, как уже сказано, в отдельных рассказах более позднего «Киево-Печерского патерика». В этом «Патерике» сохранилось и указание на Нестора, написавшего русский «летописец».

В 1118 году сильвестровская редакция «Повести временных лет» была продолжена, по-видимому, в связи с включением в нее написанного в этом году известного «Поучения Владимира Мономаха». По убедительному предположению М. Приселкова, дополнение сделал сын Владимира Мономаха Мстислав, находившийся тогда в Новгороде. Большой интерес среди этих дополнений представляют два рассказа о северных странах, слышанные автором в 1114 году, когда он присутствовал при закладке каменной стены в Ладоге. Ладожский посадник Павел рассказал ему о северных странах, находящихся за Югрою и Самоядью. Другой же рассказ об этих странах, слышанный автором от новгородца Гюряты Роговича, помещен под 1096 годом, с указанием, что он был услышан «прежи сих 4 лет». Так как оба рассказа тесно связаны между собой по содержанию, то слова «прежи сих 4 лет» следует отнести ко времени написания этой вставки в 1118 году, когда был услышан автором и первый рассказ.. Поскольку до нас не дошел подлинник рукописи Мстислава, а только ее позднейшие списки, то единственным объяснением получившейся путаницы может быть случайная перестановка листов оригинала, с которых потом делались эти списки. Такое предположение тем более допустимо, что в имеющихся списках под 1096 годом находится и «Поучение Владимира Мономаха», написанное не ранее 1117 года.

Водовозов Н. В. История древней русской литературы 

О чём рассказывает Повесть Временных Лет???

Жаркий летний полдень мышиный царевич Крохобор пил воду из болотца и встретил там лягушиного царя Вздуломорда. Тот обратился к нему, как у Гомера обращались к Одиссею: «Странник, ты кто? из какого ты рода? и прибыл откуда?» Слово за слово, они познакомились, лягушка посадила мышь себе на спину и повезла показывать чудеса земноводного царства. Плыли мирно, как вдруг лягушонок увидел впереди водяную змею, испугался и нырнул в воду из-под товарища. Несчастный мышонок утонул, но успел произнести страшное проклятие: «…Грозного не избежишь ты возмездья от рати мышиной!»И действительно, мыши, узнав о смерти своего царевича, взволновались. Царь Хлебогрыз произнёс трогательную речь: «Несчастный я отец, троих я лишился сыновей: старший погиб от кошки, средний от мышеловки, а младший, любимый, погибает от лягушки! Так ополчимся, друзья, и грянем в поход на лягушек!..» Мыши вооружаются по всем эпическим правилам, только вместо лат у них стручья, вместо копий иголки, вместо шлемов половинки ореха. Лягушки тоже: вместо щитов — капустные листья, вместо копий тростинки, вместо шлемов улиточьи раковины. «Вышли на бой всеоружно, и каждый был полон отваги…»Зевс, как в «Илиаде», созывает богов и предлагает им помогать, кто кому хочет. Но боги осторожны. «Не люблю я ни мышей, ни лягушек, — говорит Афина, — мыши грызут мои ткани и вводят в расход на починку, а лягушки кваканьем спать не дают…» А на берегу болота уже начинается битва и уже гибнут (в безукоризненно гомеровских выражениях) первые герои:Первым Квакун Сластолиза копьём поражает в утробу —
С грохотом страшным он пал, и взгремели на павшем доспехи.
Недругу мстя, Норолаз ударяет копьём Грязевого
Прямо в могучую грудь: отлетела от мёртвого тела
Живо душа, и упавшего чёрная смерть осенила.
Соне Болотному смерть причинил Блюдолиз безупречный,
Дрот устремивши, и тьма ему взоры навеки покрыла…Мыши одолевают. Особенно среди них отличается «славный герой Блюдоцап, знаменитого сын Хлебоскреба». Сам Зевс, глядя на его подвиги, говорит, «головой сокрушённо качая»:Боги! великое диво я вижу своими глазами —
Скоро, пожалуй, побьёт и меня самого сей разбойник!Зевс бросает с небес молнию — мыши и лягушки содрогаются, но не перестают воевать. Приходится применить другое средство — против воюющих выходят раки.

10 месяцев назад

О.Генри «Вождь краснокожих» (жулики были благодарны папаше Дорсету за то, что он забрал назад у них Джонни).
«Тема и Жучка» Гарин- Михайловский Собака была очень благодарна за спасение, лизала спасителя, прыгая ему на грудь.
«Иван -царевич и Серый Волк» (русск.нар.сказка) Волк в благодарность за то, что Иван — царевич дал съесть ему своего коня, стал верой и правдой служить царевичу.

4 месяца назад

Ответ:

В рассказе «Родинка» М. Шолохов повествует о страшных событиях гражданской войны, которая последовала после революции 1917 года в России. Описывая противостояние двух противоборствующих сторон, автор показывает невероятную жестокость и трагичность ситуации. Не ведая о том, что они кровные родственники, молодой красный командир охотится на старого атамана, возглавившего бандитов. Опыт победил молодецкий запал: Николка погибает от рук «врага». Снимая сапоги с красного командира, атаман видит на его ноге родинку и понимает, что убил собственного сына.

Родинка — это деталь, которая указывает на родство этих людей. Такая отметина, возможно, была во многих в роду. Отец подарил жизнь Николке, а потом забрал ее. Не пережив содеянного, атаман заканчивает жизнь самоубийством. Не будь родинки, отец так бы и не узнал, что лишил жизни сына.  

Ходить в школу и хорошо учится

5 месяцев назад

Владимир Мономах, великий князь Киевский, был сыном Владимира Ярославича и византийской царевны, дочери императора Константина Мономаха. Сочинения Владимира Мономаха написаны в XI–начале XII века и известны под названием «Поучение». Они входят в состав Лаврентьевской летописи. «Поучение» — это своеобразное собрание сочинений князя, включающее само Поучение, автобиографию и письмо Мономаха князю Олегу Святославичу. Поучение явилось политическим и нравственным завещанием князя, адресованным не только его сыновьям, но и широкому кругу читателей.
В начале «Поучения» Мономах дает ряд моральных наставлений: не забывайте Бога, гордости не имейте в сердце и уме, старых людей уважайте, «на войну выйдя, не ленитесь, лжи остерегайтесь, напоите и накормите просящего… Убогих не забывайте, подавайте сироте и вдовицу рассудите сами, а не давайте сильным губить человека. Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. Более всего чтите гостя. Не пропустите человека, не приветив его, и доброе слово ему молвите». человека, в котором воплотился идеал князя, пекущегося о славе и чести родной земли.
Перед нами моральные наставления, высокие нравственные заветы, которые имеют непреходящее значение и ценны по сей день. Они заставляют нас задумываться о взаимоотношениях между людьми, совершенствовать свои нравственные принципы. Но «Поучение» – это не только свод бытовых нравственных советов, но и политическое завещание князя. Оно выходит за узкие рамки семейного документа и приобретает большое общественное значение.
Владимир Мономах выдвигает задачи общегосударственного порядка, считая обязанностью князя заботу о благе государства, о его единстве. Междоусобные распри подрывают экономическое и политическое могущество государства, только мир приводит к процветанию страны. Поэтому в обязанность правителя входит сохранение мира.
Автор «Поучения» выступает перед нами как высокообразованный книжный человек, эрудированный, прекрасно разбирающийся в литературе своего времени, что видно по многочисленным цитатам, которые он приводит.
Постепенно «Поучение» перерастает в автобиографию, в которой князь рассказывает, что был участником 82 больших воинских походов. Свою жизнь он старался строить по тем же правилам, о которых пишет сыновьям. Мономах предстает в своем сочинении человеком необычайно деятельным, ревностным поборником просвещения. Он считает, что в быту князь должен быть образцом для окружающих, семейные отношения нужно строить на уважении. В «Поучении» Мономах охватывает широкий круг жизненных явлений, дает ответы на многие социальные и нравственные вопросы своего времени.
Третье произведение Владимира Мономаха — письмо к двоюродному брату Олегу Святославичу, написанное по поводу гибели своего родного сына Изяслава, убитого Олегом в бою. Письмо мудро и спокойно. Горько сожалея о смерти сына, князь тем не менее готов все понять и все простить. Война есть война. Сын его погиб, как погибают многие в бою. Беда не в том, что на поле брани погиб еще один князь. Беда в том, что княжеские распри и усобицы губят Русскую землю. Мономах считает, что пора прекратить эти братоубийственные войны. Князь предлагает Олегу мир: «Я тебе не враг, не мститель… И мир я тебе предлагаю потому, что не хочу я лиха, но добра хочу всей братии нашей и земли русской».
Д.С. Лихачев отмечал, что «письмо Мономаха поразительно. Я не знаю в мировой истории ничего похожего на это письмо Мономаха. Мономах прощает убийцу своего сына. Более того, он утешает его. Он предлагает ему вернуться в русскую землю и получить полагающиеся по наследству княжества, просит забыть обиды».
В целом «Поучение» окрашено личным чувством, написано в исповедальном, элегическом тоне, а также отражает видение житейского быта и эпохи. Вопреки литературным канонам изображения князя, Владимир наделен индивидуальными человеческими чертами. Это не только воин, государственный деятель, но и чувствующий, страдающий, остро переживающий жизненные события человек. Для него важно, чтобы дети и другие люди, к которым обращены его слова, приняли наставление «в сердце свое». Его волнует проблема этической ответственности человека, сохранение таких чувств и качеств, как сострадание, справедливость, честь, трудолюбие.
Сам же Мономах эмоционально поглощен религиозными чувствами, воспевая божественную гармонию всего сущего, провозглашая человеколюбие, милосердие Бога, сотворившего своей милостью множество великих чудес и благ, подарившего людям землю и весь окружающий мир.
Восторженно говорит Мономах о «божьей мудрости» ради человека. Возвышенные слова следуют одно за другим: «Разум человеческий не может постигнуть чудеса твои. Велик ты, и чудны дела твои и благословенно и славно имя твое во веки по всей земле».
Идея покаяния, победы добра над злом не оставляет Мономаха. Она выражена в письме к Олегу Святославичу.

5 месяцев назад

Ответы | § 19. Образование Древнерусского государства и его первые правители — История Средних веков, 6 класс

1. О каких «племенах» восточных славян рассказывает «Повесть временных лет»?

«Повесть временных лет» рассказывает о 12 восточнославянских «племенах», которые расселились на широких просторах Восточной Европы. «Племенами» эти большие объединения людей называл Нестор. Историки же называют их союзами племен.

2. В результате каких событий возникло Древнерусское государство?

К середине IX в. восточные славяне создали два крупных объединения. На севере во главе нескольких славянских и финно-угорских племен оказался варяжский князь Рюрик. Еще раньше возникло сильное объединение на землях полян в среднем течении реки Днепр. После смерти Рюрика новым правителем стал князь Олег. Он в 882 г. захватил Киев. Вслед за этим Олег покорил древлян, северян и радимичей. Так в Восточной Европе в 882 г. возникло государство, которое историки называют Древняя Русь, или Киевская Русь. 

3. Какие деяния первых князей донесла до нас летопись?

Князь Олег известен походом на столицу Византии Константинополь (Царьград). Воевал с Византией и преемник Олега князь Игорь, сын Рюрика. Сын Игоря Святослав на протяжении своего правления постоянно вел войны. Он разгромил Хазарский каганат, Болгарию, затеял войну с могущественной Византийской империей. Но византийцы все-таки вынудили Святослава уйти из Болгарии. 

4. Расскажите о причинах, обстоятельствах и последствиях принятия христианства на Руси.

В 980 г. на престоле в Киеве утвердился Владимир Святославич. Князь Владимир подчинил все восточнославянские земли Киеву и уничтожил местных племенных князей. 

В 988 г. Владимир крестился сам и крестил киевлян. С трудом христианство утверждалось в других местностях Руси, особенно в глухих уголках. Недавние язычники не хотели отказываться от своих богов, которым молились столетиями. 

Принятие христианства содействовало укреплению власти киевского князя, росту международного авторитета Древнерусского государства. Русь приобщилась к достижениям византийской и античной культур.

5. Объясните, почему время правления Ярослава Мудрого было периодом наивысшего могущества Киевской Руси.

Потому что Русь на равных строила свои взаимоотношения с Византией. Ярослав окончательно ликвидировал угрозу печенежских набегов. 

6. Дополните исторический словарь понятиями: варяги, Древняя Русь (Киевская Русь), Русская Правда.

Варяги — скандинавские воины-викинги.

Древняя Русь (Киевская Русь) — государство, возникшее в Восточной Европе в 882 г.

Русская Правда — письменный свод законов, созданный при Ярославе Мудром.

Присоединяйтесь к Telegram-группе @superresheba_6, делитесь своими решениями и пользуйтесь материалами, которые присылают другие участники группы!

Лекция «Повесть временных лет» и начальное летописание

Гиппиус Алексей

Лингвист, текстолог, член-корреспондент РАН, д.и.н.

В 1985 году окончил отделение русского языка и литературы филологического факультета МГУ, а в 1988 г. аспирантуру по кафедре русского языка. В 1996 году защитил кандидатскую диссертацию «Лингво-текстологическое исследование Синодального списка Новгородской первой летописи».

«Повесть временных лет» и начальное летописание — о чем спорят текстологи. Проект «Исторические субботы»

Описание

В своей публичной лекции известный российский ученый А.А. Гиппиус рассказывает о древнейшей известной русской летописи – Повести временных лет, создание которой приписывается ученому монаху Нестору и истории ее изучения. Из лекции слушатель может составить представление о крупнейших исторических событиях на фоне которых происходило написание Повести временных лет, о проблеме существования т.н. «Первоначальной летописи», о византийских аналогах и источниках Повести временных лет, о различиях в списках Повести временных лет, дошедших до наших дней, о попытках реконструкции первоначального текста Повести временных лет академиком А.А. Шахматовым и его последователями, и критиками. В финале лекции А.А. Гиппиус на примерах показывает метод сравнения и сопоставления различных эпизодов различных списков Повести временных лет и приводит умозаключения к которым может привести детальное изучение и интерпретация этих примеров.

Оцените лекцию

Поделиться в соцсетях

Другие лекции автора

Вопросы и ответы к “Повести временных лет” 👍

Что представлял собой жанр летописи в древнерусской литературе?

Жанр летописи – вид повествовательной литературы в России XI-XVII веков. Это были погодные (по годам) записи или сборник различных произведений как общерусских, так и местных. Слово лето (год) определяло следование записей.

Записав события одного года, летописец обозначал этот год и переходил к следующему. Так в руках потомков оказывалась последовательная картина событий жизни. “Повесть временных лет” – общерусская летопись.

Как создавалась летопись?

Монах-летописец

записывал день за днем важнейшие события, обозначая, когда они свершились. Так в монастырских кельях оставляла след история с ее бедами и радостями.

Безымянные летописцы помогают нам представить прошлое: в летописи включены и жизнеописания святых, и тексты договоров, и поучения. Летописный свод превращался в своеобразный учебник мудрости.

Особое место в русских летописях занимает “Повесть временных лет”, созданная в 10-е годы XII века монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

О чем рассказывает “Повесть временных лет”?

Нестор так определил свои задачи: “…откуда

пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля”. В “Повести…” основная тема – тема Родины. Именно она диктует летописцу оценку событий: утверждается необходимость согласия между князьями, осуждаются распри между ними, звучит призыв к единению в борьбе с внешними врагами. События истории следуют друг за другом.

История княжения всех властителей содержит и описание событий, и оценку их поступков.

Перескажите отрывок из летописи от лица князя Олега.

В учебнике-хрестоматии есть рассказ о смерти князя Олега от своего коня. Пересказать его целиком от лица князя нельзя, но до того места, где он погибает от укуса змеи – можно.

“Я долгие годы жил в мире со своими соседями, и долгие годы любимый конь носил меня по дорогам моей Родины. Но однажды волхвы предсказали мне смерть от этого коня, и я решил с ним расстаться. Я сожалел, что больше никогда не сяду на него и даже не увижу его больше.

Когда после долгого похода я вернулся домой и узнал, что конь мой давно умер, то посмеялся над словами кудесника. Затем я решил увидеть кости коня”. На этом можно закончить свой рассказ, поскольку от лица Олега его дальше продолжать нельзя – мы знаем, что князь погиб от укуса змеи, которая выползла из черепа его коня.

Что может привлечь современного читателя в летописном повествовании?

Летопись привлекает читателей совершенством своей формы, которая доносит до нас манеру повествования далекой эпохи, но еще в большей степени тем, что сообщает нам о событиях далекого времени, о людях и их поступках.

К премьере готовится масштабный киноэпос «Викинг», основанный на «Повести временных лет»

О грядущей премьере, которую уже называют главным событием российского киногода. Готовится к выходу на большой экран эпическая сага «Викинг» о людях, стоявших у истоках нашей государственности, имена которых остались в летописях и легендах. На воплощение масштабного проекта его авторам потребовалось семь лет.

Батальные сцены, верность историческим деталям, уникальные спецэффекты — трейлер «Викинга», едва появившись в Интернете, вызвал огромный интерес зрителей, набрав за считанные часы более миллиона просмотров. Премьера запланирована на декабрь.

Брат против брата, жестокость против разума, любовь и страх. История из раннего Средневековья – мозаика мятежного времени. Зрелищная сага, каких на широком экране не было давно. Эти короткие эпизоды, словно вспышки, эпические батальные сцены и душевные драмы. По сути, анонс новой картины. Но едва он попал в Интернет, уже набрал больше миллиона просмотров.

В огромном зале аншлаг. Кинопрокатчики обычно сами показывают ленты и за пару минут могут понять, придет ли зритель на фильм.

«Он действительно меня впечатлил. Не удивил, не поразил, а именно впечатлил, потому что очень мощная энергетика», — отмечает директор сети кинотеатров в Тольятти Наталья Фазнаева.

«Это очень масштабно. Я думаю, что он станет фильмом года», — говорит директор сети кинотеатров Владислав Козлов.

Снять историческое кино с документальной точностью – задача, к которой команда «Викинга» шла последние семь лет. Шутка ли, не фантазируя, показать на экране мир истлевших летописей, мир, о котором легенд и домыслов едва ли не больше, чем подтвержденных фактов.

«Самое важное было добиться ощущения правды действительности. Либо верите в это, либо нет. Нужно было искать узнаваемые отношения между героями, когда вы верите в то, что происходит между ними, когда верите в то, как они между собой общаются, верите в их законы, в их правила, верите в их любовь», — рассказывает исполнитель главной роли Данила Козловский.

Столкновение характеров, любовь, отвергнутая и бесконечная, на экране сквозь призму истории. Сценарий подсказала сама «Повесть временных лет». Великий князь – полководец и креститель Руси Владимир – после смерти брата и бегства к варягам возвращается на русскую землю. Эти сцены снимали в Крыму и Подмосковье.

Продюсеры картины Константин Эрнст и Анатолий Максимов – творческий дуэт, создатели известных кинофильмов, среди которых «Дневной» и «Ночной дозоры» – фантастические ленты о борьбе темных и светлых сил, историко-художественный фильм «Адмирал», вышедший на экраны в октябре 2008 года, наконец, биографическая драма «Высоцкий. Спасибо, что живой», сценарий к которой написал сын легендарного артиста.

Новую ленту создатели называют погружением к истокам отечественной истории. Необходимость такого кино назрела давно.

«Кино — это одна из единственных возможностей сообщить молодому поколению эту информацию, причем кино для этого должно быть не назидательное, а захватывающее, страстное, эмоциональное, по-хорошему приключенческое и, важно, чтобы правдивое», — говорит продюсер фильма «Викинг» Константин Эрнст.

«Было очень интересно восстановить ту стартовую позицию, с которой начинается наша история. Мы делали это в форме жанрового зрелища. Не ответить Голливуду, не смолчать, когда Голливуд что-то нам скажет, просто сказать, что мы тоже есть», — рассказывает продюсер фильма «Викинг» Анатолий Максимов.

Древнерусский острог, словно срисованный с учебников истории, строили несколько месяцев. Не бутафорские элементы, а настоящие деревянные стены и каменные укрепления. Такого объема декораций в отечественном кинематографе не было с советских времен.

«У нас все до последнего гвоздя была ручная работа, каждую доску мы прорабатывали, потому что понимали, что в кино обман всегда виден», — рассказывает режиссер фильма «Викинг» Андрей Кравчук.

Полторы тысячи костюмов, проработанных до деталей. Зритель, может, и не заметит разницу в длине мечей варяжских воинов, но точно оценит масштабы сцен. Здесь реальность подлинная и дополненная – больше 800 элементов компьютерной графики. И килограммы грима, на который актерам, редкий случай, времени требовалось в разы больше, чем актрисам.

«Играть здесь просто интересно! Я приезжаю на съемочную площадку – как в сказку попадаю. У меня глаз горит по-другому», — делится актер, исполнитель роли Рогволода в фильме «Викинг» Андрей Смоляков.

«Здесь и физически, и морально все было очень тяжело, потому что отдаваться приходилось на 200, на тысячу процентов», — рассказывает актриса, исполнительница роли Ирины в фильме «Викинг» Светлана Ходченкова.

Это картина для любой аудитории. Создатели обещают фильм для семейного просмотра и версию «18+». «Викинг» еще в производстве, но уже сегодня это самое ожидаемое кино года, главный отечественный новогодний проект.

Новинки из мира кино и сериалов Вы можете посмотреть на сайте онлайн-кинотеатра Первого канала kino.1tv.ru >>

Временное дело | Encyclopedia.com

Введение
Биография автора
Краткое изложение сюжета
Персонажи
Темы
Стиль
Исторический контекст
Критический обзор
Критика
Источники
Дополнительная литература

Джумпа Лахири
1998

«Временное дело » первоначально было опубликовано в газете «Временное дело». в апреле 1998 года и является первым рассказом в дебютном сборнике Джумпы Лахири, Интерпретатор болезней (1999). Сборник получил Пулитцеровскую премию 2000 года за художественную литературу, что является редким достижением для сборника рассказов.

История происходит в течение пяти дней, начиная с 19 марта, в пригороде Бостона, в доме супружеской пары Шобы и Шукумара. В течение этой недели, когда им приходится справляться с часовым отключением электроэнергии каждый вечер, горе и отчуждение, которые они пережили после мертворождения их ребенка шестью месяцами ранее, достигают апогея.

Джумпа Лахири родилась в Лондоне, Англия, в 1967 году. Ее родители, уроженцы Бенгалии, Индия, вскоре переехали с семьей в Род-Айленд, где Лахири выросла.Отец Лахири, Амар, работает библиотекарем в Университете Род-Айленда, а ее мать, Тиа, работает помощницей учителя. С детства Лахири часто ездил в Индию в гости к родственникам.

После получения степени бакалавра английской литературы в колледже Барнарда, Лахири получил степень магистра английского языка, творческого письма и сравнительного исследования литературы и искусства в Бостонском университете. В том же университете она получила докторскую степень в области исследований эпохи Возрождения.

«Временное дело» впервые появилось в New Yorker в 1998 году и было одним из первых опубликованных рассказов Лахири.Это первый рассказ в сборнике «Интерпретатор болезней » (1999), за который Лахири получил Пулитцеровскую премию за художественную литературу в 2000 году. Заглавный рассказ сборника также получил премию О. Генри и премию ПЕН / Хемингуэй в 1999 году.

Лахири живет в Бруклине, Нью-Йорк, со своим мужем, гватемальским американским журналистом Альберто Вурвулиасом и их маленьким сыном Октавио. Ее первый роман, Тезка , был опубликован осенью 2003 года.

История начинается с того, что Шоба, тридцатитрехлетняя жена, возвращается домой в конце рабочего дня.Ее муж Шукумар готовит ужин. Шоба зачитывает ему уведомление от электрической компании о том, что электричество будет отключено с 20:00. до 21:00 в течение пяти дней подряд, чтобы можно было отремонтировать линию. Дата, указанная в уведомлении о первом вечере отключения, — сегодняшняя дата, 19 марта. Похоже, что уведомление было отправлено по почте.

Рассказчик упоминает, что Шукумар забыл почистить зубы в тот день и часто не выходит из дома по нескольку дней, хотя Шоба с течением времени остается вне дома.Затем рассказчик объясняет, что шестью месяцами ранее, в сентябре, Шоба умерла внутриутробно, за три недели до родов. Шукумар, докторант, в то время находился в Балтиморе на академической конференции, приехав туда только по настоянию Шобы. Шукумар часто вспоминает, как в последний раз видел беременную Шобу, когда уезжал на конференцию. Уезжая в такси, он представлял, как он и Шоба едут в фургоне со своими детьми.

К тому времени, когда Шукумар узнал о преждевременных родах Шобы и вернулся в Бостон, их ребенок родился мертвым.

Теперь Шоба каждое утро уезжает на корректуру в город. После работы она ходит в спортзал. Она также берет на себя дополнительные проекты по работе, которую выполняет дома по вечерам и в выходные. Шукумар полдня лежит в постели. Из-за трагедии его научный руководитель избавил его от любых преподавательских обязанностей в весеннем семестре. Предполагается, что Шукумар работает над диссертацией; вместо этого он проводит большую часть своего времени за чтением романов и приготовлением ужина.

---

Когда Шукумар замечает, что им придется обедать в темноте из-за отключения электроэнергии, Шоба предлагает зажечь свечи и идет наверх, чтобы принять душ перед ужином. Шукумар отмечает, что она оставила свою сумку и кроссовки на кухне и что после мертворождения Шоба «относилась к дому как к отелю». Он чистит зубы, разворачивая новую зубную щетку в ванной на первом этаже. Это заставляет его вспомнить, что Шоба был готов к любым неожиданностям. В дополнение к дополнительным зубным щеткам для последних гостей, Шоба заполнила свою кладовую и морозильную камеру домашними продуктами.После мертворождения она перестала готовить, а Шукумар израсходовал всю запасенную еду за последние месяцы. Шукумар также отмечает, что Шоба всегда хранит свои бонусы на банковском счете на свое имя. Он считает, что это к лучшему, поскольку его мать не смогла справиться со своими финансовыми делами, когда умер его отец.

Рассказчик объясняет, что Шоба и Шукумар обедали отдельно, она перед телевизором, он перед компьютером. Сегодня вечером они пообедают вместе из-за отключения электричества.Шукумар зажигает свечи, настраивает радио на джазовую станцию ​​и накрывает на стол их лучший фарфор. Шоба входит на кухню, когда отключается электричество и гаснет свет. Она говорит, что кухня выглядит прекрасно и напоминает об отключениях электричества в Индии. Она рассказывает Шукумару, что на семейных обедах в доме ее бабушки, когда отключилось электричество, «мы все должны были что-то сказать» — шутку, стихотворение, интересный факт или другой лакомый кусочек. Шоба предлагает, чтобы она и Шукумар сделали это, но она также предлагает, чтобы они рассказали друг другу то, чего никогда раньше не раскрывали.

Шоба начинает игру, говоря Шукумару, что в начале их отношений она заглянула в его адресную книгу, чтобы узнать, была ли она в ней. Шукумар рассказывает, что на их первом свидании он забыл дать официанту чаевые, поэтому вернулся в ресторан на следующий день и оставил ему деньги.

На следующий вечер Шоба приходит домой раньше обычного. Они снова вместе едят при свечах. Затем, вместо того, чтобы каждый пошел в другую комнату, Шоба предлагает им сесть на улице, так как там тепло. Шукумар знает, что они снова сыграют в эту игру.Он боится того, что может сказать ему Шоба. Он рассматривает, но затем не учитывает несколько возможностей: что у нее был роман, что она не уважает его за то, что он все еще учится в свои тридцать пять, или что она обвиняет его в том, что он уехал, когда она потеряла ребенка.

Шоба говорит Шукумару, что однажды она солгала ему, сказав, что ей пришлось работать допоздна, хотя на самом деле она вышла с другом. Шукумар говорит ей, что он обманул на экзамене много лет назад. Он объясняет, что его отец умер несколько месяцев назад и что он не был готов к экзамену.Шоба берет его за руку, и они входят внутрь.

На следующий день Шукумар весь день думает о том, что он скажет Шобе дальше. В тот вечер он говорит ей, что вернул свитер, который она подарила ему на годовщину, и использовал деньги, чтобы напиться в середине дня. Свитер был подарком к их третьей годовщине, и Шукумар был разочарован, потому что считал это неромантичным. Шоба говорит Шукумару, что на светском мероприятии с его начальством из университета она намеренно не сказала ему, что у него немного еды на подбородке, когда он болтал с заведующим кафедрой.Затем они вместе садятся на диван и целуются.

На четвертую ночь Шоба говорит Шукумару, что ей не нравится единственное стихотворение, которое он когда-либо опубликовал. Он рассказывает ей, что однажды вырвал фотографию женщины из одного из ее журналов и целую неделю носил с собой, потому что хотел эту женщину. Они идут наверх и занимаются любовью.

На следующий день Шукумар идет к почтовому ящику и находит объявление о досрочном завершении ремонта электричества. Шукумар разочарована, но когда Шоба приходит домой, она говорит: «Вы все еще можете зажечь свечи, если хотите.«Они едят при свечах, а затем Шоба задувает свечи и включает свет. Когда Шукумар спрашивает об этом, она говорит ему, что ей есть что сказать ему, и хочет, чтобы он увидел ее лицо. Его сердце колотится. Он думает, что она собирается сказать ему, что она снова беременна, и он не хочет, чтобы она была. Вместо этого она говорит ему, что подписала договор аренды квартиры для себя.

Шукумар понимает, что это откровение было ее запланированным концом для игры все время.Он решает сказать Шобе то, что поклялся себе, что никогда не расскажет ей. Шоба не знает, что Шукумар держал их ребенка в больнице, пока она спала. Шоба даже не знает пол ребенка и сказала, что рада, что не знает о пропавшем ребенке. Шукумар говорит Шобе, что ребенок был мальчиком, и продолжает подробно описывать его внешний вид, в том числе то, что руки ребенка были сжаты в кулаки, как у Шобы, когда она спит. Двое сидят за столом вместе, и каждый из них плачет из-за того, что рассказал другой.

Мистер Брэдфорд

Мистер и миссис Брэдфорд — соседи Шобы и Шукумара. Шоба и Шукумар видят, как они идут, взявшись за руки, на пути к книжному магазину во вторую ночь после отключения электричества. Брэдфорды кажутся счастливой супружеской парой и в этом качестве контрастируют с Шобой и Шукумаром. Рассказчик упоминает, что Брадфорды положили карточку сочувствия в почтовый ящик Шобы и Шукумара, когда они потеряли своего ребенка.

Миссис Брэдфорд

Мистер и миссисБрэдфорд — соседи Шобы и Шукумара. Шоба и Шукумар видят их во вторую ночь после отключения электричества, и Шукумар снова видит их через окно в последний вечер истории. В первый раз, когда появляются Брэдфорды, миссис Брэдфорд спрашивает Шобу и Шукумара, не хотят ли они присоединиться к ней и ее мужу на прогулке в книжный магазин, но они отказываются.

Шоба

Шоба — женщина тридцати трех лет, замужем за Шукумаром. Она описана как высокая и широкоплечая.Похоже, она родилась в Соединенных Штатах в семье иммигрантов из Индии, и она провела много времени в Индии, навещая родственников. Сейчас они с мужем живут в доме за пределами Бостона.

Шоба работает в городе корректором, а также берет на себя дополнительные работы по дому. Она регулярно занимается в спортзале.

За шесть месяцев до повествования первый ребенок Шобы родился мертворожденным. Эта трагедия изменила ее привычки и отношения с мужем.Раньше она была аккуратной и увлеченной хозяйкой и поваром, но теперь стала небрежно относиться к дому и перестала готовить. Рассказчик отмечает, что раньше у нее была привычка быть готовой ко всему — от запасных зубных щеток для гостей, приходящих в последнюю минуту, до наполнения морозильной камеры и кладовой домашними индийскими деликатесами.

Шукумар

Шукумар — тридцатипятилетний докторант, замужем за Шоба. Это высокий мужчина крупного телосложения.Он тоже, кажется, родился в Америке, ребенок индийских иммигрантов, но он провел в Индии меньше времени, чем Шоба.

Из-за потери ребенка шестью месяцами ранее Шукумару отдали на один семестр от занятий. Предполагается, что он использует это время, чтобы сосредоточиться на написании диссертации об аграрных восстаниях в Индии. Однако Шукумар мало чего добивается. Он остается в постели до полудня, по нескольку дней не выходит из дома и часто забывает почистить зубы. Последние месяцы он готовил обеды для себя и Шобы, используя продукты, которые она хранила в морозильной камере и кладовой.

Скорбь

История происходит через шесть месяцев после мертворождения Шобы и первого ребенка Шукумара, и эти двое все еще одолевают горе. Шукумар удалился от мира и редко покидает дом. Полдня он лежит в постели, не в силах собрать силы и сосредоточиться на работе над диссертацией. Шоба же старается держаться подальше от дома, насколько это возможно. Раньше она была внимательной домработницей и увлеченным поваром, но этот дом, кажется, напоминает ей о ее потере.По словам Шукумара, она обращается с домом как с гостиницей и ела бы хлопья на ужин, если бы он не готовил. Рассказчик также показывает, что Шоба и Шукумар больше не выходят на улицу и не развлекаются дома.

Люди, потерявшие любимого человека, часто переживают период, когда не хотят жить дальше. Они могут чувствовать себя неспособными прилагать усилия, необходимые для повседневной жизни. Печаль может заглушить все положительные эмоции. Похоже, это верно для этой пары, и особенно для Шукумара.

Отчуждение

Скорбь Шобы и Шукумара заставила их отойти друг от друга. Пока не начались ночные перебои в подаче электроэнергии, они избегали друг друга. Шоба уходит на работу рано утром, возвращается поздно и часто приносит домой дополнительную работу, чтобы занять ее вечерами и выходными. Когда Шоба дома, Шукумар возвращается к своему компьютеру и делает вид, что работает над диссертацией. Он поставил компьютер в комнату, которая должна была стать детской, потому что знает, что Шоба избегает этой комнаты.Она ненадолго заходит каждый вечер, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Он возмущен даже этим кратким взаимодействием, которое Шоба инициирует только из чувства долга.

Шоба и Шукумар не пытаются утешать или поддерживать друг друга. Каждый отказывается от отношений, и они переносят свое горе, как если бы они были двумя незнакомцами, живущими в пансионе.

Обман

Благодаря игре, в которую Шоба и Шукумар играют по раскрытию секретов, читатели узнают, что обман был темой в их отношениях.Они лгали друг другу, и ложь была эгоистичной — им говорили не щадить чувства другого, а позволить человеку, говорящему ложь, избежать некоторого дискомфорта или жертвы. Чтобы не пообедать с матерью Шукумара, Шоба солгала и сказала, что ей нужно работать допоздна. Шукумар сказал Шобе, что потерял свитер, который она ему дала, тогда как на самом деле он вернул свитер и использовал деньги, чтобы напиться.

Поскольку эти примеры обмана раскрываются на протяжении всей истории, становится ясно, что эмоциональное отчуждение Шобы и Шукумара началось еще до потери их ребенка.Они всегда справлялись с трудными ситуациями и неприятными эмоциями, солгав и сохранив секреты. Когда Шоба выходит из тупика, вызванного их горем, начав обманную игру, она следует установленному образцу. В течение недели перебоев с электричеством Шоба, кажется, обращается к Шукумару. По правде говоря, она готовит свое окончательное разлучение с ним.

Реализм в деталях

Лахири использует десятки повседневных деталей для создания реалистичного контекста, в котором происходит история.Когда Шукумар вспоминает утро, когда он уехал в Балтимор, он вспоминает, что такси было красным с синими буквами. Просыпаясь каждое утро, он видит «длинные черные волосы Шобы» на ее подушке. Кроватка в детскую сделана из древесины вишни; пеленальный столик белый с мятно-зелеными ручками. Взятые вместе, такие детали составляют мир, который читателям кажется знакомым. Реализм окружения делает живущих в нем персонажей и события, которые в нем происходят, также реальными.

Конфликтующие улики

По мере развития истории Лахири предлагает читателям два противоречащих друг другу набора подсказок относительно того, чем это может закончиться.Каждый вечер Шоба и Шукумар, кажется, сближаются друг с другом как эмоционально, так и физически. Когда они делятся давно скрываемыми секретами, они держатся за руки, целуются и, наконец, занимаются любовью. Кажется, будто призраков, преследовавших их брак, изгоняют.

Темы для дальнейшего изучения

• Шоба вспоминает, как посещала дом своей бабушки в Калькутте. Проведите исследование, чтобы узнать об условиях жизни в Калькутте людей с различным экономическим уровнем. Как вы думаете, на что был похож дом бабушки Шобы? Какие воспоминания могут быть у Шобы о ее посещениях, помимо перебоев с электричеством?
• Тема, которая проходит через все работы Лахири, — это проблемы, с которыми сталкиваются иммигранты и дети иммигрантов, которые должны стремиться объединить две культуры в своей жизни.Эта тема появляется в «Временном деле»? Поясните свой ответ.
• Что вы думаете о Шобе и ее действиях по отношению к Шукумару? В частности, что вы думаете о том, как она решила сказать Шукумару, что уходит от него? Пыталась ли она щадить его чувства, мягко сообщая новости, или она манипулировала и несправедливо?
• Проведите исследование, чтобы узнать о проблемах, с которыми сталкиваются пары, которые пережили трагедию мертворожденного ребенка. Брак Шобы и Шукумара не переживает их потери.Насколько это распространено? С какими еще трудностями могут столкнуться такие пары и что рекомендуют медицинские работники, чтобы предотвратить или минимизировать их?
• Лахири включил в рассказ краткие описания матерей Шобы и Шукумара. Она добилась этого, попросив рассказчика вспомнить визит каждой женщины. Как вы думаете, почему Лахири включил эти воспоминания? Что они добавляют к истории?

В то же время игра, которая, кажется, сводит их вместе, также раскрывает прошлое, наполненное обманом.Между этими двумя людьми не всегда было так, как казалось. Кроме того, читатели рано узнают, что Шоба всегда планировала заранее и что у нее отдельный банковский счет. Читателям остается только гадать, будет ли модель обмана сломана или усилится.

Кажется, что баланс решительно сдвигается в пользу счастливого конца, когда на пятый вечер рассказчик заявляет: «Они пережили трудное время». Молчание Шобы в тот вечер было истолковано как затишье после шторма.Но это толкование так же обманчиво, как и поведение Шобы. Читателям, таким как Шукумар, давали смешанные сигналы, и они узнавали только в конце, какой набор подсказок был надежным.

Американцы индийского происхождения

Согласно переписи 2000 года, в то время в Соединенных Штатах проживало почти 1,7 миллиона американцев индийского происхождения. Это более чем вдвое превышает показатель 1990 года, что делает американцев индийского происхождения самой быстрорастущей группой в стране. По состоянию на 2004 год американцы индийского происхождения являются третьей по величине группой американцев азиатского происхождения после китайцев и филиппинцев.Калифорния, Нью-Йорк, Нью-Джерси и Флорида относятся к штатам с большим количеством американцев индийского происхождения.

Американцы индийского происхождения относятся к числу наиболее образованных и богатых американцев. В 2000 году средний доход их семьи составлял более 60 000 долларов по сравнению со средним показателем чуть более 41 000 долларов для белых американцев неиспаноязычного происхождения. Значительное число американцев индийского происхождения работает в сфере высоких технологий, а также в различных инженерных и медицинских областях. Это неудивительно, учитывая сильные традиции Индии в области образования в области математики и естественных наук.Кроме того, тот факт, что большинство иммигрантов из Индии прибывают в Соединенные Штаты, свободно владея английским языком, является экономическим преимуществом. Английский является одним из официальных языков Индии, что является наследием ее длительного статуса колонии Великобритании.

По мере роста числа американцев индийского происхождения растет и их влияние на американскую культуру. Индийские продукты все чаще доступны не только в ресторанах, многие из которых принадлежат американцам индийского происхождения, но и в пригородных супермаркетах. Во многих крупных американских городах есть хотя бы один индуистский храм.Работы американских писателей и режиссеров индийского происхождения в целом были хорошо приняты американской публикой, стремящейся узнать больше об Индии и об американцах индийского происхождения, которые все чаще оказываются среди своих соседей и коллег.

Интерпретатор болезней, сборник, в котором появляется «Временная материя», получил широкую похвалу американских критиков, когда появился. Помимо почти всеобщего одобрения, дарованного книге, наиболее примечательной чертой критики является то, что почти каждый рецензент сравнивал Лахири с одним или несколькими литературными предшественниками, и, похоже, никакие два рецензента не связывали ее с одними и теми же писателями.

New York Times Book Review Критик Калеб Крейн заявляет, что «последним наследником Сэмюэля Ричардсона является Джумпа Лахири», имея в виду роман Ричардсона « Памела » восемнадцатого века, в котором домашняя прислуга является невольным объектом вожделения богатого молодого человека. . Связь между Лахири и Ричардсоном очевидна не для всех, но Крейн также сравнивает Лахири с Раймондом Карвером и Эрнестом Хемингуэем. «В ее успехе нет ничего случайного, — заключает Крейн, — ее сюжеты так же элегантно построены, как прекрасное математическое доказательство.«

В« San Francisco Chronicle », Дэвид Кипен видит сходство с Филипом Ротом и Лан Самантой Чанг. Как и« Прощай, »,« Коламбус »и« Голод »второго,« Кипен »пишет, что работа Лахири« выходит за рамки чисто этнической. экзотики ». Он хвалит ее использование« простых, знакомых инструментов — тонкая характеристика, значимые, но никогда не значащие детали ».

Эллен Эмри Хельцель, написав на языке The Oregonian, называет Interpreter of Maladies « впечатляющим началом, сигнализирующим о том, что прибытие еще одного известного англо-индийского писателя в то время, когда, по крайней мере, в литературных кругах, Индия в моде.»Комментарий представляет собой подразумеваемое сравнение с Бхарати Мукхерджи, Читра Дивакаруни и другими писателями, которые имеют дело с темами, аналогичными тем, которые встречаются в работах Лахири.

В целом критики в Азии и других незападных странах не были столь одобряющими, как раньше. Американцы. Пересматривая Interpreter of Maladies в журнале Time International , Нисид Хаджари пишет: «Иногда три истории, которые касаются истощения любви… читаются как записи в дневнике или схематические изображения краха отношений.Их упадок слишком умерен, слишком академичен, чтобы вызывать сочувствие или неподдельную грусть ». Тем не менее Хаджари назвал сборник« уверенным и мощным »и подразумевает, что следующая работа Лахири может быть улучшением.

Candyce Norvell

Norvell является независимым писатель-просветитель, специализирующийся на английском языке и литературе. В этом эссе Норвелл обсуждает эту историю как «взаимодействие между активной женщиной и пассивным мужчиной».

Мир, который Джумпа Лахири создает в «Временной материи», является миром, в котором женщины несут ответственность.Женщины действуют; мужчины реагируют. Такое положение дел — это перемена традиционных гендерных ролей в Индии, стране, из которой эмигрировали родители Шобы и Шукумара, и в Соединенных Штатах. Эта смена ролей придает истории очень современный вид.

Как автор, так и критики, анализирующие ее работы, относят Лахири к категории других американских писательниц индийского происхождения, чьи работы посвящены культурным конфликтам, с которыми сталкиваются иммигранты и их дети. Но истории Лахири в целом, и эта в частности, похоже, не столько связаны с культурными проблемами, сколько с гендерными проблемами.Динамика, которая движет «Временной материей», — это взаимодействие между активной женщиной и пассивным мужчиной. Это та ситуация, которую сегодняшние читатели сочли бы убедительной и убедительной, были ли персонажи детьми иммигрантов или потомками пилигримов.

То, что Шоба и Шукумар — американцы во втором поколении индийского происхождения, случайно. Они едят индийскую еду. А когда вспоминается визит матери Шобы, читатели узнают, что она индус. Но эти факты не влияют на то, как Шоба и Шукумар реагируют на потерю своего ребенка или ведут себя по отношению друг к другу.Муж и жена могли бы с таким же успехом есть итальянскую еду или фаст-фуд, а приходящая мать с таким же успехом могла быть католичкой или еврейкой. Шоба и Шукумар явно оторвались от религии и традиций своих предков. Далекие от борьбы за баланс между двумя традициями, они отошли от всех традиций. Они совершенно современные и светские, и их история могла бы стать историей любой образованной пары тридцати с небольшим лет.

Свобода от традиций позволяет Шобе и Шукумару самостоятельно определять условия своих отношений.Отдельные личности, свободные от культурных ограничений, формируют свои отношения и свою жизнь. И в этом браке этот факт ставит Шобу на место водителя.

Хотя Шоба изменилась после потери ребенка, она нашла в себе силы и решимость возобновить свою жизнь. Она ходит на работу и даже занимается в спортзале. У нее все еще есть желание планировать наперед и проявлять инициативу; она просто направляет свою энергию в новые направления. Вместо того, чтобы накапливать кладовую и планировать вечеринки, она тщательно планирует, как выбраться из брака.Она инициирует игру, предназначенную для постепенного открытия канала связи между Шукумаром и ею самой, достаточно широкого, чтобы вместить сообщение, которое она должна передать. При этом она находит и сдает себе квартиру. Ее ответ на тяжелые обстоятельства — приступить к их изменению.

Шукумар, с другой стороны, является пассивной жертвой тех же обстоятельств. Он ложится поздно, не выходит из дома и даже не чистит зубы регулярно. Он редко инициирует взаимодействие с Шоба; вместо этого он реагирует на ее действия.Когда она оставляет свои кеды и рюкзак на кухне, он убирает их с дороги, ничего не говоря ей. Когда Шоба предлагает поесть при свечах, он ищет свечи и зажигает их. Когда Шоба начинает игру по раскрытию секретов, она становится в центре его дня. Он часами думает о том, что она могла бы сказать ему и что он должен сказать ей в этот вечер. Пока Шоба не взаимодействует с миром и создает основу для своего будущего, Шукумар томится.Он не занят ни настоящим, ни будущим. Фактически он парализован.

Роли в этом браке активной женщины и пассивного мужчины были установлены задолго до трагедии. В начале рассказа читатели узнают, что Шукумар находит удивительной способность Шобы планировать наперед. В описании их прошлых поездок на фермерский рынок Шоба проводит его через толпу и делает все, что касается выбора, торговли и покупок. Шукумар идет за ней с холщовыми сумками.»Поездка Шукумара на конференцию в Балтиморе, в результате которой он отсутствовал во время мертворождения, была совершена по настоянию Шобы. Он не хотел ехать, но сделал, как она ему велела.

Эти инциденты и другие подготовил почву для манипуляций Шоба над Шукумаром в течение недели отключения электроэнергии. Читатели знают, что Шоба ведет, а Шукумар следует за ним задолго до того, как становится ясно, куда они идут. Шукумар, однако, даже не осознает, что Шоба ведет его, пока игра закончилась.

Пассивная роль Шукумара не ограничивается его отношениями с женой. Матери Шобы и Шукумара кратко появляются в истории благодаря воспоминаниям о своих посещениях. Обе женщины разделяют активный, независимый характер Шобы, и обе доминируют над Шукумаром и запугивают его.

Мать Шобы — иммигрантка, родившаяся и выросшая в индуистском обществе, в котором жены должны были быть скромными и послушными слугами своих мужей. Мужчины вели; женщины последовали за ним. Мать Шобы сейчас живет в Аризоне.Возможно, это не случайно, что ее муж — отец Шобы — не упоминается. Неизвестно, жив ли он еще.

Мать Шобы приезжает на два месяца после мертворождения. Хотя ее практика индуизма связывает ее с культурой, в которой она выросла, она удивительно современна и самодостаточна. Мало того, что она готовит ужин каждый вечер, как однажды это делала Шоба, она еще и «поехала в супермаркет». Это более примечательно, чем может показаться. В другом рассказе Лахири индусская домохозяйка на поколение моложе матери Шобы не может водить машину.Читатели также узнают, что мать Шобы когда-то работала в универмаге.

Что мне читать дальше?

• Первый роман Лахири, Тезка (2003), — это история, которая началась с инцидента в детстве автора. В бенгальской культуре ее родителей у каждого ребенка есть два имени: домашнее имя, используемое семьей и друзьями, и «доброе имя», используемое более формально. Первый американский учитель Лахири посчитал ее доброе имя слишком трудным и начал использовать частное, домашнее имя, не понимая, насколько это неуместно.Этот инцидент был настолько ярким примером культурного диссонанса, который испытывали иммигранты и дети иммигрантов, что Лахири сделала его отправной точкой своего романа.
• Неизвестные ошибки нашей жизни: Истории (2002) — это сборник из девяти историй с участием главных героев-женщин. Его автор, Читра Дивакаруни, американский иммигрант из Индии, исследующий те же вопросы, что и Лахири, но с точки зрения старшего поколения, родившегося за границей.
• Посредник и другие истории (1988) Бхарати Мукерджи получил премию Национального круга книжных критиков за художественную литературу в 1988 году.Это первый сборник рассказов, опубликованный Мукерджи, который продолжает оставаться плодовитым писателем. В рассказах рассказывается об опыте иммигрантов из многих стран в США.
• Фланнери О’Коннор: Полные рассказы (1971) — это сборник из 31 рассказа О’Коннора, который считается одним из лучших американских писателей рассказов. Лахири упомянула О’Коннор как писателя, которым она восхищается.
• В поисках центра: два рассказа (1984) содержит два личных рассказа лауреата Нобелевской премии В.С. Найпаул. Найпол родился и вырос на Тринидаде (куда его родители иммигрировали из Индии) и переехал в Лондон в молодости. Проблема трансграничных культур — это тема, которая пронизывает творчество Найпола и связывает его с творчеством Лахири. «Пролог к ​​автобиографии», первое повествование в «В поисках центра», «» подробно исследует эту тему.

В традиционном индийском обществе женщина часто превращается из молодой жены, занимающей подчиненное положение в семье своего тестя, в престарелую вдову, занимающую подчиненное положение в семье своего зятя.Следовательно, можно было ожидать, что мать Шобы будет относиться к Шукумару с уважением. Но в этой женщине нет ничего раболепного или почтительного. Хотя она обычно вежлива с Шукумаром, когда он упоминает о смерти своего ребенка, мать Шобы обвиняюще говорит ему: «Но тебя там даже не было».

О матери Шукумара известно меньше. Она тоже продолжает соблюдать религиозные традиции своей родины. Ее визит в дом Шобы и Шукумара приурочен к двенадцатилетней годовщине смерти отца Шукумара.Что примечательно, так это то, что мать Шукумара приезжает на двухнедельную поездку, во время которой она навязывает Шукумару в его собственном доме определенные традиции, которые для него ничего не значат. Кроме того, Шукумар боится обедать со своей матерью без Шобы, «чтобы сказать больше правильных вещей, потому что он придумал только неправильные». Очевидно, Шукумар напуган силой своей матери навязать ему свою волю и ее привычкой искать в нем недостатки. И снова Шукумар находится во власти могущественной женщины, которая берет на себя ответственность.

В основе этой истории лежит не конфликт между культурами или борьба за власть между полами. Обе стороны недостаточно равномерно подобраны для борьбы. Хотя Шукумар в конце концов ранит Шобу, раскрывая разрушительную тайну, он подобен раненому животному, чье нападение импульсивно и, в конечном итоге, безрезультатно. Учитывая то, что произошло между Шобой и Шукумаром, читатели не сомневаются, что она оправится от удара и заживет.Судьба Шукумара гораздо более неопределенна.

Источник: Кэндис Норвелл, Критическое эссе о «Временном вопросе», в Коротких рассказах для студентов, Гейл, 2004.

Дэвид Реми

Реми — писатель-фрилансер из Пенсаколы, Флорида. В следующем эссе Реми исследует использование иронии Джумпа Лахири в «Временном вопросе».

«Временное дело», первая история в дебютном сборнике Джумпы Лахири, получившем Пулитцеровскую премию, « Толкователь болезней», запечатлевает поворотный момент в относительно коротком, но насыщенном событиями браке пары.Иногда в абсурдно смешном, а иногда и в душераздирающе грустном рассказе Лахири исследуется, как трагическая потеря может привести к безразличию и разрыву общения между двумя людьми, которые когда-то любили друг друга. Использование автором иронии в различных формах делает переход еще более острым, поскольку подчеркивает элемент неопределенности, поскольку приводит к развязке рассказа.

Лахири усиливает ироничность истории, создавая ситуацию, в которой эмоционально далекая пара должна более тесно взаимодействовать.Поскольку коммунальная компания будет отключать электричество на один час каждую ночь в течение пяти ночей подряд, чтобы ремонтировать после недавней метели, Шоба и Шукумар, лишенные своих обычных отвлекающих факторов, должны обратиться друг к другу, чтобы поддержать дружеские отношения. Чтобы усилить изоляцию своих персонажей, Лахири сообщает читателю, что только дома на «тихих, усаженных деревьями улицах» испытывают ночные отключения электроэнергии, а не магазины рядом с остановкой троллейбуса.

Хотя коммунальная компания уверяет жителей квартала, что неудобства — это «временное явление», отключение электроэнергии оказывает преобразующее воздействие на район и его жителей.Несмотря на холод, соседи болтают друг с другом, прогуливаясь по улице с фонариками. Темнота и холодный свежий воздух вызывают чувство беспокойства, усиливая чувство общности. «Сегодня вечером, когда не будет света, им придется поесть вместе», — говорит рассказчик, описывая ситуацию в доме Шобы и Шукумара. Отключение электроэнергии вынуждает изменить распорядок дня — от добровольного разделения к принудительному взаимодействию.

С момента потери ребенка в сентябре Шоба и Шукумар живут разными жизнями под одной крышей.Всего за несколько месяцев они выстроили для себя распорядок, построенный на избегании друг друга и ужасной правде, навсегда изменившей их супружескую жизнь. Стремясь отложить возвращение домой и неизбежную конфронтацию с мужем, Шоба проводит долгие часы на работе и в спортзале. Шукумар, с другой стороны, сидит на третьем этаже, якобы пишет свою диссертацию. И муж, и жена в депрессии, и ни один из них не желает признать, что их брак потерял что-то жизненно важное, нечто большее, чем просто романтика.

До недавнего времени Шоба всегда была аккуратной и опрятной, но теперь она ставит свой портфель посреди холла, а одежду разбрасывает по комнате; она так устала, что даже не удосужилась развязать туфли перед тем, как снять их. В свои тридцать три года она выглядит «как женщина, на которую, как она однажды утверждала, никогда не будет походить». Слегка помятый вид Шобы напоминает Шукумар о временах, когда она была более беззаботной и «слишком стремилась упасть в его объятия». Увы, тех дней больше нет, и ее помятый вид свидетельствует о другом отношении к Шукумару.

Отношения ухудшились до такой степени, что Шукумар никогда не выходит из дома, даже чтобы забрать почту, и спит почти до обеда, попивая кофе, сваренный Шоба этим утром. Он не может найти мотивацию, которая ему нужна, чтобы закончить диссертацию, вместо этого читает романы. Кажется, что все в его жизни потеряло цвет, живость. Любовь, которую он когда-то испытывал к Шобе, потеряла свою пылкость, поскольку он видит, как ее красота исчезает. «Косметика, которая казалась лишней, теперь была необходима не для улучшения ее состояния, а для того, чтобы как-то определить ее.»Женщина, которую он когда-то любил, исчезла вместе с ее собственной страстью.

Еще более парадоксальным является то, что растущее отчуждение Шукумара по отношению к своей жене усугубляется осознанием того, что это взаимность. Пара зашла в тупик. быстро привело к безразличию. Двое живут раздельными жизнями, но при этом делают вид, что участвуют в браке. Когда Шоба наконец заходит, чтобы поприветствовать его ночью, Шукумар пытается выглядеть занятым. , понимая, возможно, что диссертация не продвигается гладко.Шукумар пытается ускользнуть от внимания жены, перемещая свой офис в детскую, место, которого Шоба избегает. «Это был единственный раз в день, когда она искала его, и все же он начал бояться этого. Он знал, что она заставила себя сделать это». Шоба и Шукумар занимают разные этажи дома, маскируясь под пару — то есть до тех пор, пока не погаснет свет.

В дополнение к подчеркиванию отчуждения пары отключение электричества добавляет элемент неопределенности, поскольку резко акцентирует внимание на различиях персонажей.Обедая в ту первую ночь в тусклом свете свечей на день рождения, которые Шукумар должен постоянно зажигать, Шоба вспоминает о сбоях в электроснабжении, которые она испытала в детстве в Индии. Чтобы скоротать время, ее бабушка просила Шобу и других членов ее семьи рассказывать анекдоты, рассказывать факты или рассказывать истории для всеобщего удовольствия. Желая нарушить неловкое молчание между ней и ее мужем, Шоба внезапно приходит к мысли, что она и Шукумар должны провести вечер таким же образом, с той лишь разницей, что они должны сказать друг другу то, о чем никогда раньше не рассказывали.Хотя это иронично, что они никогда не думали делать такие личные откровения, пока не погаснет свет, идея супружеской пары, раскрывающей свои самые сокровенные секреты друг другу, добавляет атмосферу таинственности в темноту, которая их окружает, и усиливает неизвестность того, что будет на самом деле быть раскрытым.

Услышав идею своей жены, Шукумар замечает, что Шоба «уже несколько месяцев не проявляет такой решимости», не зная о настоящей цели ее предложения. Атмосфера неизвестности еще больше усиливает историю, поскольку Шукумар неохотно соглашается сыграть в игру, хотя у него нет детской истории об Индии, которой он мог бы поделиться.»Что они не знали друг о друге?» — думает он, предвещая конец истории. Таким образом, Лахири усиливает иронию истории, создавая ситуацию, в которой ее персонажи, изолированные в темноте, но поддерживаемые обычаями своей родной страны, должны противостоять друг другу с правдой.

На первых порах разоблачения безобидны и незначительны. Они включают незначительные вторжения в частную жизнь или ошибки в мыслях, ложь в краткие моменты эгоизма или отчаянные бессознательные попытки сохранить чувство собственного достоинства.С каждой ночью истины, которыми Шоба и Шукумар обмениваются, становятся все более смелыми и честными, поскольку пара изо всех сил пытается общаться и общаться. «Каким-то образом, ничего не сказав, это превратилось в это. В обмен признаниями — мелочи, они причинили боль или разочаровали друг друга и самих себя» (курсив мой).

По мере прохождения ночной игры Шукумар обдумывает, что он должен сказать своей жене. Кажется, он счастлив, наконец, избавиться от секретов, которые так долго обременяли его.На самом деле он настолько счастлив, что не может решить, в каком порядке делать свои признания. Более того, мысль о том, что Шоба скажет дальше, волнует его, вызывая чувство предвкушения, которое разделяет читатель. Кажется, что каждое откровение сближает их (хотя, как показывает иронический вывод истории, любая надежда на воссоединение недостижима). «Что-то случилось, когда в доме было темно», — говорит рассказчик. «Они снова смогли поговорить друг с другом». Это улучшенное общение между Шобой и Шукумаром вдохновляет на проявление привязанности, давно отсутствовавшей в их браке.Она добра и терпелива с ним, держа его за руку, чтобы показать понимание, в то время как он еще больше гордится планированием и приготовлением блюд, которыми они теперь наслаждаются при свечах. На третью ночь Шоба и Шукумар неловко целуются на диване, как пара, впервые исследующая тела друг друга. На четвертую ночь они поднимаются по лестнице в постель и занимаются любовью «с отчаянием, о котором они забыли», очевидно, простив друг друга за пренебрежение и эгоизм.

Но утром пятой ночи они получают уведомление от коммунальной компании, в котором говорится, что ремонт был завершен досрочно, что означает конец их, по-видимому, возобновившегося романа.«Я полагаю, это конец нашей игры», — говорит Шукумар, когда видит, что Шоба читает уведомление. Парадоксально, что Шукумар сделал это заявление, потому что он не знает и половины, поскольку период гармонии и привязанности, которые пережили Шоба и Шукумар, как и вызвавшее это отключение электроэнергии, является «временным явлением, «затишье перед бурей — то, что знаменует конец их брака. Вместе они сыграли в игру, в которой притворились, что хотят одного и того же, хотя ни один из них не имел смелости заявить очевидное: их брак распался.Более того, потеря ребенка оказалась непреодолимой, поскольку ни один из супругов не желает снова терпеть такую ​​боль и горе. «Только он не хотел, чтобы она снова забеременела», — говорит рассказчик, пока Шукумар с нетерпением ждет последнего заявления Шобы. «Он не хотел притворяться счастливым».

Готовясь к своему последнему откровению, Шоба меняет ритуал при свечах, настаивая на том, чтобы они оставляли свет включенным, сразу переводя их в менее интимное, но более уязвимое положение, поскольку ни один из них не может скрыться: «Я хочу, чтобы вы увидишь мое лицо, когда я тебе это скажу, — мягко говорит она, хотя и отказывается смотреть ему в глаза.

Когда Шоба сообщает Шукумару, что она подписала договор об аренде квартиры на Бикон-Хилл, он сразу понимает, что признания, которые они сделали недавно, послужили преамбулой к гораздо более неискреннему откровению. Шоба призналась не в попытке восстановить их отношения, а чтобы подготовиться к переходу к более независимой жизни. Лахири использует неизвестность, чтобы усилить иронию сцены, поскольку читатель предвидит реакцию Шукумара.

Шукумар почувствовал отвращение, зная, что последние вечера она провела, готовясь к жизни без него.Он почувствовал облегчение, но все же почувствовал тошноту. Именно это она пыталась сказать ему последние четыре вечера. В этом был смысл ее игры.

Ирония их положения до боли очевидна. «Маленькие способы», которыми они разочаровали друг друга, стали для Шукумара актами предательства, приведшими к последнему акту предательства Шобы.

Но Шоба, сделав свое последнее откровение, невольно привела к изменению силы — способности ранить, — которую Шоба считает исключительно ее.Как будто игра продолжалась, Шукумар парирует заявление Шобы своим собственным, которое в конце оказывается разрушительным.

Хотя Шоба было трудно смириться со смертью их ребенка, есть также скрытое негодование, выраженное ее матерью, что потерю было бы несколько легче перенести, если бы Шукумар был в больнице для родов. Шоба считает, что она пережила свою потерю одна. Более того, она ищет утешения в мысли о том, что пол ребенка остался неизвестным, что не позволяет ей сформировать слишком глубокую привязанность к своему мертвому ребенку, поскольку, когда было сделано УЗИ, Шоба отклонила предложение врача узнать пол ребенка.«В каком-то смысле она почти гордилась своим решением, потому что это позволило ей найти убежище в тайне», — говорит рассказчик. Но теперь Лахири добавляет поворот, делая открытие, что, хотя Шоба «полагал, что это было загадкой и для него», Шукумар знал. По иронии судьбы, теперь у Шукумара есть сила ранить.

Итак, все готово для последнего душераздирающего откровения Шукумара. «Было кое-что, что он поклялся никогда не расскажет ей, и в течение шести месяцев он делал все возможное, чтобы скрыть это от себя», — говорит рассказчик, однако нынешние обстоятельства ослабляют решимость Шукумара до предела.Вопреки тому, что думают Шоба и ее мать, Шукумар прибыл в больницу вскоре после рождения ребенка только для того, чтобы обнаружить, что его жена спит, а затем был доставлен к своему ребенку в надежде, что «держать ребенка на руках может помочь ему в этом процессе. скорби «. В тот день Шукумар «пообещал себе … что он никогда не расскажет Шобе, потому что тогда он все еще любил ее, и это было единственное, что она хотела сделать сюрпризом в ее жизни». Решение Шобы уехать заставляет ее мужа понять, что в их браке действительно нет любви.Больше нечего связывать его обещанием. Шоба, которая «из тех, кто готовится к сюрпризам, хорошим и плохим», оказывается не готова к самым большим сюрпризам из всех.

Когда Шукумар описывает Шобе, как он держал их сына, его крошечные пальцы «сжались», как у нее, когда она спала, он видит лицо своей жены «искаженное печалью», потому что, хотя она инициировала их разлуку, она полностью понимает потеря, постигшая их. Не говоря ни слова, она выключает свет и садится за стол, где к ней присоединяется Шукумар.«Они вместе плакали, — говорит рассказчик, — о том, что они теперь знали».

Эту острую сцену, одновременно нежную и в то же время полную отчаяния, невозможно было бы воспроизвести так искусно, если бы автор не привел к ироническому заключению, обрисовав эмоциональное затруднительное положение ее персонажей и создав ощущение неопределенности. в читателе о том, что будет с их браком. В руках автора менее опытного, чем Джхумпа Лахири, результатом была бы холодная непривязанность, а не глубокое сочувствие.

Источник: Дэвид Реми, Критическое эссе о «Временном вопросе», в рассказах для студентов, Гейл, 2004.

Крейн, Калеб, «Субконтинентальный дрейф», в New York Times Book Review, 11 июля 1999 г.

Хаджари, Нисид, «Земля многообещающая», в Time International, Vol. 154, No. 10, 13 сентября 1999 г., стр. 49.

Хельцель, Эллен Эмри, «Голос, отражающийся в культурной пропасти», в журнале Oregonian, , 11 июля 1999 г.

Кипен, Дэвид, «Интерпретация индийской культуры с помощью историй», в San Francisco Chronicle, 24 июня 1999 г., стр. E-1.

Лахири, Джумпа, Толкователь болезней, Houghton Mifflin, 1999, стр. 1-22.

Минзешаймер, Боб, «Новый подход к Пулитцеровскому победителю», в USA Today, 19 августа 2003 г. , « Издательство Хосла, 2002.

Индийский литературовед Суман Бала собрал тридцать эссе индийских критиков и ученых, обсуждающих сборник рассказов Лахири. Сборник ценен тем, что знакомит западных читателей с индийским взглядом на творчество Лахири.

Джаяпал, Прамила, Паломничество: возвращение одной женщины в меняющуюся Индию, Seal Press, 2000.

Джаяпал родился в Мадрасе на юге Индии, вырос в Индонезии и Сингапуре и приехал в Соединенные Штаты как подросток, чтобы завершить свое образование.В возрасте тридцати лет Джаяпал вернулась в Индию на два года с товариществом, которое позволило ей путешествовать по стране и писать о своем опыте и наблюдениях. Джаяпал — специалист по международному развитию, и ее рассказ представляет собой смесь научных наблюдений и личного рассказа — последнее включает в себя потрясающую историю о рождении ее сына. Книга представляет собой полезный портрет современной Индии.

Патель, Вибхути, «Болезни принадлежности», в Newsweek International, , 20 сентября 1999 г., стр.8.

В этом обширном интервью, опубликованном вскоре после публикации «Толкователь болезней», Лахири отвечает на вопросы о своем отношении к Индии и ее подходе к письму.

Зимбардо, Ксавьер, Священная песня Индии, Риццоли, 2000.

Лахири написал предисловие к этой книге фотографий, сделанных по всей Индии за пятнадцатилетний период. Нападающий рассказывает о своих детских поездках в Калькутту и своих ответах на Индию.

Temporary by Hilary Leichter

‘ Никто никогда не бывает тем, кем он себя называет, но некоторые люди ближе, чем другие. ’

Оказаться в суете этого мира может быть непросто. Это усугубляется в обществе, где ощущение себя, отраженное в мире, кажется неотделимым от вашей работы. Дебютный роман Хилари Лейхтер «Временное» ставит проницательную и комедийную цель разрешить эту экзистенциальную дилемму и дает прекрасные результаты. Подобно вселенной Итало Кальвино, написанной с учетом мрачной причудливости Леоноры Кэррингтон, этот игривый роман изобилует творчеством и эмоциональной откровенностью.От безумно смешного до откровенно разрушительного и всего, что между ними, Temporary — это вихрь эмоций и идей, которые попадают во все правильные ноты. Лейхтер изящно создает игривую, абсурдистскую реальность, наполненную собственной мифологией, глубоко проникающей в эмоциональные подводные течения гиг-экономики и дегуманизирующие способы, которыми люди, по-видимому, ценятся только за их материальную потребительную ценность и прибыльность услуг.

‘ Самый верный путь к постоянству — это делать мои расстановки и делать их хорошо. ’

Leichter прекрасно отражает суть временной занятости. Будь то временные услуги, такие как тщательно продуманное временное агентство, для которого рассказчик является звездным сотрудником, или передовые рабочие места, которые могут быть в его жизни, человек неизбежно сталкивается с экзистенциальными затруднениями идентичности, когда кажется, что вся ваша ценность зависит от вас. на вашей способности выполнять непостоянную работу. В озорной реальности Temporary есть подкласс людей, метко названных «временными», которые существуют только для того, чтобы исполнять эти мимолетные роли.Они, так сказать, заменяют «реальных людей». Первоочередная задача временного в жизни — найти « устойчивость » или постоянное место в жизни. Жизнь временного — это постоянная тоска в поисках смысла, который они могут использовать, чувство, с которым мы все можем отождествиться.

Что наиболее очаровательно, так это мифология, которую Лейхтер создает в романе. « Боги создали Первое Временное, чтобы они могли отдохнуть. » Мифы начинаются с истории, которая переплетается на протяжении всего романа.Мы видим мир временщиков, которые созданы, чтобы помогать богам, но никогда не получают чувства постоянства, которое читается как проклятие в стиле Бытия, которое они должны вечно трудиться без конца. Создание мира здесь фантастическое, и то, как персонажи снова появляются, дает ощущение маленького мира, в котором меньше недостатка в масштабах, поскольку это сюрреалистический подход к демонстрации того, как мы все зависим друг от друга. Рассказчик часто вынужден видеть, как последствия ее предыдущего положения разыгрываются в жизнях других, что указывает на моральную ответственность, которую мы несем как члены общества, — одну из многих вещей, от которых быстро отказываются ради выгоды.Хотя нам, возможно, не всем придется взвешивать моральную ответственность за сброс бомб с дирижабля, как это происходит здесь, то, как мы нормализуем маркетинговые методы, такие как капитализм наблюдения, наше соучастие через самоуспокоенность с поздним капитализмом или для кого мы работаем, чтобы обогатить и то, что они делают с этими деньгами (или что они не делают), оказывает системное влияние на общество, от которого мы не можем просто умыть руки.

«’ Вы меня цените? »- спрашивает она. «Конечно», — говорю я, поглаживая ее круглый яркий череп.Как полировка приза. ”

Temporary — это веселая игра на многих должностях нашего неназванного рассказчика: генеральный директор, пират, человеческий ракушечник, сообщник убийцы, даже памфлетист для ведьмы и других. Каждый предлагает свой взгляд на то, как человеческая жизнь превращается в товар, а абсурдность романа становится идеальной линзой, через которую мы можем смеяться над абсурдностью нашего рыночного общества. Знак убийцы, через которого она работает — в действительно трогательном сегменте книг, которому, вероятно, завидуют сценаристы сериала Декстер, — это грабитель банков, который признается, что ее наняли грабить банки другими банками. , которые затем, в свою очередь, нанимают ее, чтобы ограбить остальных, пока банки в конечном итоге не нанимают киллера, чтобы тот убил своего собственного грабителя.Leicther исследует, как мы все являемся пешками в экономике, наша жизнь разыгрывается, как марионетки, которых заставляют танцевать по прихоти правящего класса и для его прихоти.

Синдром самозванца играет большую роль в романе. « Требуется агрессивное сочувствие, чтобы точно заменить человека, — думает рассказчик, », пытаясь достоверно исполнить роли женщины в отпуске. Чувство идентичности размывается, поскольку все мы изо всех сил пытаемся играть роли, которые нам даны в жизни. Все временники заменяют других людей — иногда даже других временников — и часто сталкиваются с тем фактом, что на самом деле они не тот человек, на котором они созданы.У временщиков даже нет имен, только описания, поскольку имена кажутся зарезервированными только для людей, которых они заменяют, и, следовательно, их собственные имена взаимозаменяемы. В некотором смысле, устойчивость — это преодоление этой вины за недостоверность, хотя это гораздо более тонкое, чем это. Однако в обществе, которое ценит нас больше за нашу потребительную ценность, чем за нашу подлинность, синдром самозванца вырисовывается все сильнее, и поиск идентичности омрачается осознанием того, что наша идентичность часто не то, что нужно.Когда она наиболее уязвима, рассказчик часто встречается с корпоративными модными словечками и мотивами на рабочем месте, а не с осмысленным человеческим взаимодействием. Даже когда это происходит, оно кратковременно и неизбежно поглощается политикой на рабочем месте. Тем не менее, именно здесь Лейктер находится на вершине своей карьеры, и юмор на рабочем месте делает ее наследником корпоративного тронного издевательства, который в 90-х занимал фильм «Офисное пространство».

В более слабых руках роман просто превратился бы в серию шуток и уловок, но Лейхтер обосновывает это твердым эмоциональным весом.Тем не менее, читатель получает удовольствие от юмористических шуток, весь роман длинный и никогда не становится скучным, например, когда рассказчик оказывается вместо члена экипажа интернет-пиратской компании, которая переименована в настоящих пиратов:

‘ В этом мире всего несколько видов работ … работа на суше, работа на море, работа в небе, работа ума и работа удаленно. «
» Вы имеете в виду, как работать из дома? »Я спрашиваю
. «Нет», — отвечает капитан пиратов. «Работать удаленно — это то, что мы называем мертвым.Пиратский жаргон ».
« О, конечно! Как шкафчик Дэйви Джонса? »
« Нет, нет », — раздраженно отвечает он. «Вот где мы храним канцелярские принадлежности».

Среди постоянных колкостей и оплошностей по поводу кадровой риторики и офисного общества — Лейхтер сохраняет почти все взаимодействия, разговоры и жизнь в рамках рабочей жизни, чтобы вы чувствовали себя задушенными отсутствием существования вне работы — есть очаровательная и горько-сладкая тоска по самобытности, которая прекрасно сочетает ее меланхолию с абсурдностью романа, создавая задумчивый, но благотворный баланс.Ранняя сцена ретроспективного кадра, в которой рассказчик впервые попадает в роль домашнего привидения, открывающего и закрывающего двери, становится настолько печальным эпизодом неудачи в взрослении, что вы практически читаете ее в изворотливых тонах сепии. Ничего не раскрывая, мы наблюдаем, как рассказчик подружился с другим домашним призраком только для того, чтобы увидеть их отчаяние, когда все начинает рушиться, и внезапно комедия романа уступает место настоящей желанной эмоциональной глубине, которая отбрасывает длинную неопределенную тень на Роман.

‘ Жизнь — это тоже состояние траура. ‘

Temporary становится глубоко экзистенциальным произведением во второй половине, поскольку юмор, скажем, бесчисленных, бессмысленных парней (сегменты, в которых все ее парни объединяются и образуют книжный клуб, — чистая радость) становится возможностью для исследования поиск идентичности в бессмысленности. Сформировав идентичность исключительно на основе результатов работы на рабочем месте, трещины начинают появляться, когда она понимает, что ее босс — это просто босс, который бросит ее в любой момент, а не настоящий друг.В кадре появляются воспоминания о смерти, уходят люди, и внезапно понятие темпоральности приобретает новое значение. « Она отметила ошибочность постоянства в мире, где все кончается, , — думает рассказчик, — , и все же желала такого рода постоянства. ‘Неужели мы тщетно пытаемся обрести постоянство в непостоянном мире, переходя от одного поиска идентичности к другому в надежде уловить смысл, как своего рода охота? Есть особенно душераздирающая часть, когда рассказчик пытается быть временной заменой для матери и наблюдает, как ребенок растет, а также растет, чтобы ненавидеть ее, в то время как Лейхтер заставляет читателя по-настоящему исследовать непостоянство, которое составляет жизнь и наши мимолетные моменты. что, как бы мы ни старались, мы не можем держаться вечно.

Тем не менее, это комедия, и Лейхтер набрасывается, чтобы связать всю экзистенциальную тревогу вместе в поистине вдохновляющем финальном акте, который кажется заслуженным, а не вынужденным поворотом. В поисках идентичности есть красота, а в непостоянстве — красота, и Лейхтер оставляет нас на высокой ноте утверждения. Но больше не скажу, потому что вам действительно нужно это прочитать!

Иногда роман приходит к вам тогда, когда он вам больше всего нужен. Временный был для меня литературным ангелом. Я поднял его за несколько дней до того, как мой штат был закрыт на карантин, и мои политические опасения вырезали им ноги из-под них, когда мы все погрузились в изоляцию.Временное избавило меня от зуда, в котором я действительно нуждался, благодаря увлекательному и веселому бегству от действительности, не экономя на резких социальных комментариях, которые я так жажду. В то время, когда нехватка социальной и финансовой защиты в США была в центре внимания, комический роман, исследующий тяжелое положение сотрудников, получающих зарплату, а также экономику рабочих мест, был идеальной отправной точкой. Как человек, перешедший от случайной работы к случайной работе (не до такой степени абсурдности, как в романе, но в какой-то момент моей жизни я был водителем по доставке кофе днем ​​и свадебным барменом ночью, так что я могу посочувствовать) , это был полный восторг.Лейхтер смело и блестяще смотрит на то, как нас подавляет поздний капитализм, посредством обжигающего экзистенциального исследования самоидентификации в этих условиях, и результатом является чистое блаженство.

4.5 / 5

‘ … тела объединяются, образуя редкий вид материи с достаточным континентальным дрейфом, с достаточным импульсом, с достаточным покрытием, чтобы покрыть весь мир, замените его чистым, свежим и новым, Итак, подумала Лоретта, может, мы наконец-то начнем все сначала. ’

Временный материал | Житель Нью-Йорка

Житель Нью-Йорка , 20 апреля 1998 г. Стр. 80

Краткий рассказ о муже и жене, которые рассказывают друг другу секреты во время ночных отключений электричества .. В течение пяти дней электричество в Бостоне Окрестности будут отключены на один час, начиная с 8 часов вечера, пока ремонтники ремонтируют линию, обрушившуюся во время последней метели. Шоба и Шукумар, чей ребенок родился мертвым шесть месяцев назад, решают рассказать друг другу в темноте то, о чем они никогда раньше не рассказывали друг другу.Шоба говорит Шукумару, что, когда они впервые начали встречаться, она посмотрела в его адресную книгу, чтобы узнать, записал ли он ее. Шукумар говорит Шобе, что в первый раз, когда они пошли ужинать, он забыл дать чаевые официанту. и вернулся на следующее утро, чтобы оставить деньги менеджеру. На следующую ночь, когда погас свет, Шоба говорит ему, что когда его мать навещала его, она сказала ему, что ей пришлось работать допоздна, но на самом деле она ушла с другом. Он говорит ей, что обманул на экзамене. На третью ночь он говорит ей, что действительно не потерял свитер-жилет, который она подарила ему на третью годовщину свадьбы, но обменял его и напился.Она говорит ему, что позволила бы ему поговорить с председателем его отдела, приложив к его подбородку голову. На следующую ночь он рассказывает ей, что, когда она была очень беременна, он вырвал фотографию манекенщицы из журнала и носил ее целую неделю. Она говорит ему, что ей никогда не нравилось ни одно стихотворение, которое он когда-либо опубликовал. Утром пятой ночи они получают уведомление от электроэнергетической компании о досрочном ремонте линии. Они все равно выключают свет и едят в темноте, но затем Шоба задувает свечу и включает свет.«Я хочу, чтобы вы увидели мое лицо, когда я вам это скажу», — говорит она, те же слова, которые она использовала, чтобы сказать ему, что беременна. Она говорит ему, что ей нужно немного побыть одной и что она подписала договор об аренде квартиры на Бикон-Хилл. Шукумар потрясен, почувствовал облегчение и почувствовал тошноту. Он рассказывает ей то, что обещал себе, чего никогда не сделает: их ребенок был мальчиком. Она не хотела ничего знать во время беременности, а позже утешилась тем, что ничего не знала. Но Шукумар прибыл в больницу, когда она спала, и он держал ребенка.Шоба снова выключает свет, и они вместе плачут «о том, что они теперь знали».

Посмотреть статью

«Временное» — дебютный роман, основанный на абсурдности того, как мы работаем сейчас

В 1973 году Элизабет Хардвик заявила, что секс больше не может быть предметом большой литературы. Роман об искушении — в духе «Алой буквы» и «Тесс из д’Эрбервилей» Драйзера, Золя и Генри Джеймса — был мертв. «Вы не можете никого соблазнить, если невинность не является ценностью», — написала она в точном, властно красивом эссе «Соблазнение и предательство.Примерно 25 лет спустя Вивиан Горник заявила, что роман о любви сейчас находится в нестабильном состоянии. «Мы просто слишком много знаем, чтобы верить таким историям со старым пылом», — утверждала она в «Конец романа о любви». Представление о романтике как о средстве самопознания требует от нас игнорировать то, что мы знаем как истину: это работа, которую мы должны делать сами.

Я всегда был заинтригован этими аргументами, хотя и опасался их, из-за полосы странного, необоснованного оптимизма, по крайней мере, в том, что касается художественной литературы.Я разделяю надежду Арнольда Шенберга на то, что «есть еще много хорошей музыки, которую можно написать до мажор». Но нельзя отрицать, что роман о любви, о сексе ушел в прошлое. Дружба восходящая, или отцовство, или элегантное отчуждение (см. Рэйчел Куск). Даже в художественной литературе, которая рассматривает сцепление как предмет, как в романах Салли Руни, персонажи кажутся немного застенчивыми, как если бы они участвовали в ностальгическом упражнении.

Однако драма романа еще не окончательно иссякла; он просто перенесен.Вы узнаете все знакомые муки — возвышенные ожидания и разбитые надежды, разочарование и смущающий самообман — в художественной литературе о работе . В частности, о карусели неустойчивой нестандартной занятости позднего капитализма; см. книги Хелен ДеВитт, Кэтрин Лейси, Линг Ма, Хироко Оямада и Саяка Мурата.

В «Временном», первом живом романе Хилари Лейхтер, в котором много воображения, неназванный главный герой — временный работник, который пробирается между 23 работами. «У меня короткая карьера», — говорит она нам.«Короткие задания, непродолжительное пребывание, короткие юбки. Мое временное агентство — это купол женщин с запахом пудры в удобных туфлях на окраине города. По обычаю, я отдаю свою работу в их ухоженные руки. С помощью надежной запястной алхимии они превратили мое резюме в серию зарплат, составляющих жизнь ».

A Краткое изложение и анализ временных материалов

Электроэнергия Шукумара и Шобы отключается в 8 часов вечера. как запланировано. В эту первую ночь отключения электроэнергии Шукумар готовит ужин. Шоба предлагает зажечь свечи.Пока Шоба переодевается наверху, Шукумар спускается вниз, чтобы почистить зубы. Он находит запасную зубную щетку, которую Шоба купила на случай последнего гостя, и замечает: «Это было типично для нее. Она была из тех, кто готовится к сюрпризам, хорошим и плохим ». Шукумар «поражен» подготовленностью Шобы, особенно по сравнению с его матерью, которая «развалилась» после смерти его отца: «Когда [Шоба] делал покупки, в кладовой всегда были запасы […] бесконечные коробки макаронных изделий […], застегнутые на молнии мешки с рисом басмати, целые стороны ягнят и коз […] »Ни одна еда не пропала зря, потому что пара всегда развлекала друзей. Но после смерти ребенка Шоба отказался от готовки и планирования заранее, и Шукумар взял на себя ответственность за приготовление пищи.

Лахири также подчеркивает, в какой степени Шоба использовала планирование и предсказуемость, чтобы придать своей жизни смысл. Шоба полагалась на свою способность «готовиться к сюрпризам, хорошим и плохим», о чем свидетельствует запасная зубная щетка, на которую спотыкается Шукумар, предназначенная для гипотетического гостя в последнюю минуту.Одержимость Шоба за покупками еды еще раз демонстрирует это и затрагивает символический вес еды, готовки и совместной трапезы как символ утраченной близости пары и надежды на будущее. Планирование еды и обедов было центральной частью брака Шобы и Шукумара. Тот факт, что Шоба не ходила по магазинам после смерти ребенка, говорит о том, что она отказалась от планирования, но также и о том, что она отказалась от важного аспекта своего брака. Кстати, решение Шукумара взять на себя оставленную Шобу задачу по приготовлению пищи предполагает, что он более склонен продолжать работать над отношениями.

Активный Темы

Связанные цитаты с пояснениями

Temporary — Coffee House Press

Роман Хилари Лейхтер

3 марта 2020 г. • 5,5 x 8,25 • 208 страниц • 978-1-56689-566-8

Восемнадцать парней, двадцать три работы и одно привидение, которое иногда появляется, чтобы дать совет:

Temporary бросает веселый и нежный взгляд на борьбу за счастье в условиях позднего капитализма.

In Temporary, рабочее место молодой женщины — размер мира. Она заполняет все более и более причудливые ситуации в поисках устойчивости, связи и, наконец, чего-то, что можно было бы назвать своим. Будь то чистка бесконечного туалета, мытье палубы пиратского корабля, помощь убийце или подмена председателя правления в мифическом временном, «нет ничего более личного, чем выполнение своей работы».

Это захватывающее приключение, одновременно веселое и глубокое, найдет отклик у любого, кто когда-либо делал все возможное в работе, даже если работа носит временный характер.

Об авторе

Хилари Лейхтер появилась в n + 1, в New Yorker, в Cut, в Southern Review, и в других местах. Она преподавала художественную литературу в Колумбийском университете и была удостоена стипендий от библиотеки Фолджера Шекспира и Нью-Йоркского фонда искусств. Она живет в Бруклине, Нью-Йорк.

Похвала за Временное

Вошел в шорт-лист на премию Центра художественной литературы за первый роман 2020 года
В лонг-лист на премию ПЕН / Хемингуэй за дебютный роман
NPR, «Любимые книги 2020 года»
Publishers Weekly, «Лучшие книги 2020 года» »
Chicago Tribune, « Книги для чтения зимой 2020 года »
Literary Hub, « Самые ожидаемые книги 2020 года
ID, «Лучшие книги 2020 года»
Refinery29, «Лучшие инди-книги 2020 года»
Bustle, «Книги, которые необходимо прочитать в 2020 году»
Thrillist , «Лучшие книги 2020 года»
Tor.com, «Лучшие книги 2020 года»

«В [ Temporary ] вы можете услышать старую заметку, заметку, которую я пропустил в американской художественной литературе, и я удивлен, что заметил, что меня не хватает — так долго казался доминирующим до нетленного. Жестокие, сюрреалистические, часто карикатурные сценарии демонстрируют невозмутимость, привлекающую внимание к причудливости обычной жизни — от таких писателей, как Дональд Бартельм, Гордон Лиш, Бен Маркус. . . . Этот роман легко мог бы превратиться в догму, но Лейхтер сохраняет повествование четким, быстрым и сардоническим. Temporary читается как комический и печальный Алиса в Стране чудес , действие которого разворачивается в условиях гиг-экономики, устрашающе точный портрет нас самих в треснувшем зеркале ». —Парул Сегал, Нью-Йорк Таймс

«[A] бредовая и глубоко гуманная сатира. . . . Temporary обладает маниакальной, дурацкой энергией, присущей лаунж-спектаклю ». —Сэм Сакс, Wall Street Journal

«Сумасшедшая, игривая сатира, Temporary превращает жаргон и беспокойство тысячелетней кабельной экономики в сказочный пейзаж шпилей и строительных лесов, через которые мы качаемся, пока наш рассказчик ищет ее. устойчивость.. . . В причудливой, меняющей форму архитектуре Temporary, мы приходим к выводу, что окружающий нас ландшафт построен на шатком основании, но также есть комфорт в сверхъестественной промежуточности ». —Los Angeles Times

«В этом живом, необыкновенно творческом первом романе Хилари Лейхтер неназванный главный герой — временный работник, который пробирается между 23 работами, оканчивающимися на сюрреалистичность». —The New York Times, «Выбор редакции»

«[A] освежающе причудливый дебют, в котором исследуются агонии тысячелетней жизни в условиях позднего капитализма с сюрреалистическим юмором, который предложит тревожным умам передышку от наших бедствий. новостной цикл.. . . Книга о жестокости в мире труда « Temporary » пользуется большим успехом. Лейхтеру удалось совместить странное и экзистенциальное в рассказе о горе тысячелетия, одновременно ужасном и веселом. Эту книгу следует рекомендовать к прочтению работникам — и незаменимым работникам — повсюду ». —The Washington Post

«Бейливик временного работника расширяется от административных обязанностей до плавания на пиратском корабле и выполнения абсурдных задач, таких как подстилка для ракушка на скале.Полеты от одного задания к другому плавно переходят через увлекательную логику снов и волшебные, изобретательные образы, ведущие к ошеломляющим представлениям о природе существования ». —Publishers Weekly, «Лучшая художественная литература 2020 года»

«[ Temporary ] находится в созвездии произведений таких писателей, как Джен Джордж, Юджин Лим и даже Курт Воннегут, которые по порядку играют с каламбурами и архетипами. разобрать брак капитализма с идентичностью. Резкая проза и сюрреалистические повествования смещают акцент с отдельных актеров, отделяя эти работы от традиционных требований развития персонажей и сюжета.Эти художественные произведения изображают эксплуатацию, манипулирование и откровенное злоупотребление поздним капитализмом так, как это не может быть в мемуарах или даже в «реалистичных» романах ». —Bookforum

«[A] глубоко веселый, сюрреалистический манифест против капитализма поздней стадии, все завернутое в грибное путешествие. Итак, вы знаете, именно то, что нам нужно в 2020 году. . Мне казалось, что Лейхтер точно знает, что нас ждет в этом году ». —Тим Эррера, New York Times

«Забавный, абсурдистский дебют Лейхтера ловко исследует капиталистическое общество, доведенное до фантастической крайности.. . . ее острая, веселая критика американской мечты понравится поклонникам Итало Кальвино ». —Publishers Weekly , обзор с пометками

«Молодой временщик ищет постоянства в причудливо сюрреалистической сказке Лихтера о позднем капитализме. . . . умный, странный и, в конце концов, неожиданно обнадеживающий, не столько язвительная сатира по экономике, сколько тоскливый миф 21-го века. Мечтательная медитация о том, как мы строим себя ». —Kirkus

«Освежающий оригинал. —Chicago Tribune

«Серьезная по намерениям, хотя и нахально забавная по тону история о неназванной молодой женщине, которая работает матросом пиратского корабля, помощником убийцы и заменяющим кресло в совете директоров, нацелена на капиталистов. общество.» —Library Journal, «Лучшие дебютные романы 2019 года

« В этой лихорадочной мечте о романе молодая женщина ориентируется в непостоянстве и вынужденной близости жизни как профессиональный темп. . . Мощный и неземной взгляд на поздний капитализм для молодых специалистов.Идеально подходит для поклонников Severance от Ling Ma ». —Список книг

«В то время, когда поп-культура изобилует острыми взглядами на отношения людей к их работе — от антиутопии Роба Харта Склад до нашумевшего фильма Бон Джун Хо Паразиты — Роман Лейхтера находит место для и близость, и экспансивность. Это похоже на то, что вы прочитаете, но его эмоциональный резонанс слишком знаком «. —Star Tribune

«Почти фарсовый хаос гиг-экономики исследуется в этой истории молодой женщины, которая прошла через серию все более и более безумных трудоустройств, от чистки обуви до мытья палубы пиратского корабля.(Не судить книгу по обложке, но эта получает дополнительные баллы за самый крутой жакет, который мы когда-либо видели.) » —Vogue

« Уникально, часто неуловимо, но всегда красиво написано. . . . Это абсурдно и сказочно, грустно и смешно, и я полностью погрузился в это. Лейхтер особенно хорошо разбирается в том, что люди могут быть заменены или взаимозаменяемы. Причудливая, но интересная книга ». -Daily Mail UK

« Temporary получил признание критиков во всех нужных местах — и это заслужено.. . . Лайхтеру удается создать пространство для удивления и нежности на вызывающем беспокойство рынке труда. Ее неортодоксальное повествование и причудливое письмо подталкивают вас к просмотру страницы. Чтение Temporary похоже на раскрытие мифа о происхождении гиг-экономики ». —Интервью

«Скорее всего, вы никогда не читали рабочий роман, подобный роману Хилари Лейхтер. Автор доводит отупляющую рутину до мечтательных (или, возможно, кошмарных) крайностей, создавая при этом подрывное развлечение. —Entertainment Weekly

«Если бы картину Сальвадора Дали переосмыслили как современный роман, то это был бы« Temporary »Лейхтера, — странный комментарий о культуре рабочего места и гиг-экономике. . . . С красивой прозой и красочными образами это поэтический тур по силе ». —Парад

«Голос Лейхтер живой, практически живой и предлагает разумный баланс для большого вопроса, который она задает: когда все считается работой, как мы живем вне этого?» —Vulture

«В конечном итоге роман не о поисках постоянной работы или даже работы.. . . Temporary выявляет эмоциональные потери, которые несет с собой постоянная ненадежность, и показывает нам глубокое опустошение в этой вечно долгой рутине, которая меняет нашу личную жизнь на работу, которая превращает нас в маркетологов самих себя, которая разрушает нашу человечность и заставляет нас в резюме, автоматов, не людей, а ищущих работу ». —Marianela D’Aprile, Jacobin

«[Leichter] интересуется абсурдностью корпоративного языка, видами фраз, которые используются для оправдания слабых трудовых связей и ненадежных условий, которые она применяет ко все более причудливым и фантастическим. сценарии.. . . . Все более странные, чем предыдущие, эти события разворачиваются с ясностью сна. . . . Temporary заканчивается расцветом: его последняя глава принимает форму «выходного интервью». Это прекрасное прикосновение, типичное для того, как Лейхтер решает отфильтровать весь опыт рассказчика через ритуалы найма. «Когда я умру, — говорит работник в одном из своих ответов, — это будет все равно, что уйти с работы, не успев убрать свой стол». Это не так сложно представить. —Лора Марш, Несогласие

«[A] сюрреалистический образ. . . . Принимая абсурд, Лейхтер уклоняется от реализма, заимствуя при этом из реальности ». —The Baffler

«Рассказчик Лейхтер, как и многие из нас, цепляется за американскую мечту, несмотря на все современные доказательства того, что мы можем быть вне ее досягаемости. Будь то неизменность этого поиска или наша непреходящая национальная история, которая заставляет эту историю казаться вневременной, именно ловкая и необычная проза Лейхтера заставляет Temporary ожить в наших собственных. — Верующий

«[A] Сюрреалистическая крайность ленинградской фантастики о гиг-экономике. . . . Роман Лейхтера эмоционально убедителен не только благодаря своему повествованию, но и из-за языковой дислокации, подтверждающей его предпосылку. Язык переворачивается, как будто он вот-вот упадет с края света «. —Guernica

«Абсурдная, смехотворная и смешная критика (и противоядие) антиутопии позднего капитализма». —BuzzFeed

«[R] не относится к той логике, которая понравилась бы Льюису Кэрроллу, где« вставить булавку в это »буквально, и каждый новый повествовательный скачок дает Лейхтеру шанс расширяться и уменьшаться ее творение соответствовало контурам ее следующего задания.. . . построены с отчетливой моральной ясностью, которая имеет больше смысла, чем большинство традиционных карьерных траекторий ». —Sarah Batkie, Chicago Review of Books

«[А] бодрящее, жизнеутверждающее, странное, горько-сладкое напоминание о том, что поставлено на карту, если мы позволим чаше весов слишком сильно отклониться от жизни в сферу работы , и почему нам нужно сопротивляться такой судьбе, насколько это возможно ». —Literary Hub

“Идеально отражает наше нестабильное текущее время. —ГАРАЖ

«Первый роман Лейхтера, одновременно веселый, сюрреалистический и серьезный, раскрывает правду о капиталистическом обществе, одновременно исследуя значение хорошего выполнения своей работы, несмотря на то, насколько это может быть смешно или временно. Это понравится поклонникам Джен Джордж и Хелен Эллис ». —Библиотечный журнал

«История в Temporary — абсурдный, дикий, эмоциональный взгляд на женскую работу в антиутопической версии гиг-экономики — построена на изысканном, ярком письме.. . . Это тот, для кого идеи и язык являются топливом и совпадают ». —Дайан Кук

«Рекомендовать Хилари Лейхтер Temporary — это не просто рекомендовать отрывок из текста, а своего рода психическое расстройство, уникальный способ общения, мысли и чувств. Leichterworld создан с удивительным сердцем и слухом автора, и это мир восхитительной, постоянно возрастающей абсурдности, завораживающей прозы и пронзительного серио-комического видения. . . . Один из ее талантов — находить ужасный центр каждой мелочи и глубокую комедию в основе нашего горя. Temporary, , конечно, о работе, но также о очень человеческой игре слов, настроений и образов, которые помогают сделать жизнь достойной того, чтобы ее поддерживать ». —Сэм Липсайт

«Эта книга очень забавная. . . . Это современная, но отчасти похожая на гораздо более старую книгу ». —Кевин Нгуен

Temporary — это безумно очаровательный анализ гиг-экономики, суеты с одного рабочего места чудака на другое. Один из ваших до смешного требовательных боссов может потребовать, чтобы вы протерли палубу пиратского корабля.Другой может потребовать, чтобы вы исполнили роль буквального ракушка. Этот роман звучит очень весело? Это так, но это также разобьет тебе сердце ». —Mary South

«Экспериментальный роман, в котором героиня, по сути, оборотень. Она временная, но такая экономия на работе, какой мы никогда раньше не видели. . . «Вау», отличная метафора для фриланса «. —WNYC, All Of It

«В этих четких предложениях заключено очень многое: давление, под которым мы оказываемся, когда определяем свою жизнь своей работой.. . возрастающая квази-магическая власть администраторов и бюрократов, независимо от профессии; понимание рабочих как взаимозаменяемых товаров. Но все это сделано с легкостью, в стиле, который является тихим намекающим («купол удовольствия» вызывает видение Кольриджа о Занаду) и который наслаждается лингвистической игривостью. . . . Хотя экономический анализ Лейхтер серьезен, ее манеры восхитительно глуповаты ». —Commonweal

«Этот забавный, дерзкий, образный, короткий роман следует за главным героем через несколько фантастических и странных временных заданий — генеральным директором, убийцей, пиратом — в поисках универсальных реалий о жизни, любви и работе. — Остин Америкэн Стейтсмен

«Мир — враждебное и неустойчивое место для большинства рабочих, как в мире Лейхтера, так и в нашем собственном. И высшая ирония романа, как понимает сама рассказчица, заключается в поиске постоянства в мире, где все — работа, любовь, жизнь — временно. Эта ирония разрешается, когда роман завершается смелым жестом, когда женщина находит не только «Устойчивость», но и нечто гораздо большее. Что означает постоянство для всех нас, остается нерешенным.. . . . Я надеюсь, что Temporary — это только первый роман в новом десятилетии, отражающий истинную бесформенность и невесомость современной жизни. Это может быть мрачно, но это также будет правдой, и ни одному монстру нельзя будет противостоять, если мы не увидим его первыми ». —Ploughshares

«Может быть, Temporary предполагает, что нам не нужна устойчивость, чтобы сделать нас целостными, а скорее человеческая связь». —The Rumpus

« Temporary — это восхитительно абсурдный роман о несоответствии, в котором мрачно показано, как работа может создавать, сбивать с толку и разъедать идентичность.. . . В тот момент, когда мы одновременно называем временных и нестандартных работников героями, но продолжаем подвергать их опасности и обесценивать, подобные истории — которые делают невидимое видимым — могут быть именно тем, что нам нужно ». —Ева Зеликсон, Public Books

«[T] берет все, что вы уже видели и читали — будь то Office Space или работа Дугласа Коупленда — и бросает это в шейкер со льдом и много виски крепостью 90 градусов. . . . Temporary заставляет вас гадать, и хотя он заставит вас задуматься о собственном выборе карьеры и стремлениях, он будет делать это, продолжая искажать саму суть того, что значит работать и быть наемным работником. —Триллист

«Дико расстроенный и волнующий от безумия дебют Хилари Лейхтер — это захватывающий, подрывной и до неприличия смешной взгляд на то, что значит быть живым сегодня — иначе говоря, что значит работать. . . .Pre-pandemic, Temporary — это проницательная критика позднего капитализма, напоминание о том, как важно не позволять работе поглощать каждую минуту дня. Постпандемия? Это кажется еще более актуальным — напоминание о том, что жить ради работы — это совсем не жизнь. —Кристин Иверсен, Refinery29

«Безумно смешно. . . . В своей замечательной, скользкой, сюрреалистической книге Лейхтер пытается понять структуру работы. . . . Доводя свой темп до крайностей, Лейхтер может пробить абсурдность самой работы ». —Tor.com

«Как будто Алиса в Стране чудес и Одиссея застряла на вечеринке и зачала ребенка, который, от стыда, изо всех сил старался стать полноценным членом общества.Мне понравилась эта книга, в которой удалось создать фантастические знания из банальности офисной работы, которая идеализирует жизненный опыт рабочего класса, не проявляя снисходительности, которая предлагает причуды до неудач ». —Entropy

«Странная, острая, истеричная, жесткая и мягкая коллекция смеха, слез и заставляющих задуматься развлечений. Temporary будет одной из лучших книг, которые вы прочитаете в следующем году ». —Paperback Paris

«Повороты романа смешные, сюрреалистичные и неизменно удивительные.Мир Temporary не совсем наш — люди более странные, работа более абсурдна, а призраки действительно существуют. Но он так много говорит об идентичности, капитализме и нашем современном рабочем мире, настолько полон неопределенности и риска, но при этом остается весьма занимательным чтением ». —Book Riot

«Психоделическое путешествие через рабочую культуру 21 века». — Другое

«Лейхтер высмеивает, насколько наша идентичность скрыта в нашей работе, а также о провалах гиг-экономики.Это абсурдно, смешно и просто слишком близко к дому, как и все лучшие сатиры ». —Alma

«Повествование настолько восхитительно информативно и обезоруживающе буквально, что этот читатель продолжал думать, что достигнуто максимальное ликование, только для того, чтобы ликование каким-то образом стало еще более максимальным всего через несколько предложений». —Helen Oyeyemi

« Временный взял меня штурмом. Каждая короткая глава — это смесь мудрости и юмора, и вместе они создают странную и искрящуюся вселенную.Роман о работе, самобытности и масках, которые мы носим, ​​но также о наших странных маленьких человеческих сердцах и о том, что они могут вынести. Я суперфанат Хилари Лейхтер ». — Рамона Осубель

«Временные поиски оплачиваемой работы эпичны; оперы; восхитительно, солнечно, ужасающе увлекательно. Хилари Лейхтер — волшебница с редким талантом». —Келли Линк

«Эта умная книга! Я не знаю, как Хилари Лейхтер использовала эту хитрую магию, но она взмахнула палочкой и создала идеальную притчу для нашей опасной кабельной экономики.Эта веселая и грустная книга о работе и значении — это то, что всем нужно прочитать прямо сейчас ». —Эмбер Спаркс

«Глубокая, разрушительная и незабываемая книга чудес. Поглоти Temporary за один присест, чтобы ты мог присоединиться к лихорадочному клубу людей, которые любят эту книгу! » —Xuan Juliana Wang

« Temporary — это сумасшедшая песня о любви, доработанная для трудовой жизни. Хилари Лейхтер обладает грубой силой языка и воображения, чтобы создавать сверхъяркие миры, наполненные жуткой странной красотой.Великолепие Лайхтера заключается в том, что эти изобретенные миры так прямо, ослепляюще отражают наши секретные, мифические разработки ». —Бен Маркус

«[A] острое, лирическое изображение гиг-экономики и взаимосвязанных поисков работы и идентичности, с которыми сталкивается каждый, когда он вступает во взрослую жизнь». —Квадратное пространство

«Уникально, часто неуловимо, но всегда красиво написано. . . . Это абсурдно и сказочно, грустно и смешно, и я полностью погрузился в это.Лейхтер особенно хорошо разбирается в том, что люди могут быть заменены или взаимозаменяемы. Причудливая, но интересная книга ». —Сара Лоуренс, Daily Mail UK

«Читателям, которые видят контуры зарождающегося феодального общества в жестокостях последних лет, необходимо прочитать книгу Хилари Лейхтер« Временный »». —Томас Беквит, Миллионы

«Критика капитализма, завернутая в абсурдистскую комедию, Temporary вызывающе уместна и тревожно уместна.” — Вестник

временных историй | Даниэль Ороско

«Вдохновленный. . . кисло-комично. . . виртуозный ». — Тед Виснер, The Boston Globe

«Временные истории», восьмая запись в дебютной коллекции Даниэля Ороско, Orientation (Faber and Faber), является жемчужиной и убийцей. Ни у одного писателя со времен «В клетке» Генри Джеймса писатель так точно не улавливал тревогу, связанную с взаимодействием с публикой за деньги. Каким-то образом Ороско удается передать психологическую остроту Джеймса с помощью одной десятой его статей, смешивая ее с чувством безумной радости Стивена Миллхаузера.»- Юджиния Уильямсон, The Boston Phoenix

« Долгожданная коллекция Ороско, Orientation and Other Stories , содержит треснувшее зеркало в стиле Бартельма и Кафки, отражающее американскую жизнь в двадцать первом веке ». — Megan O’Grady, Vogue

«Треснувшие персонажи [Ороско] держатся, как Krazy Glue». — Лиза Ши, Elle

«Эти девять мрачно смешных, глубоко сострадательных историй посвящены одиночеству, присущему современной культуре.. . «Вы не можете никого узнать, ни в коем случае, ни по коротким частям ненадежного знакомства, ни по незначительным и мимолетным возможностям для связи, которые нам предоставляются», — думает человек, которого вот-вот расстреляют из-за 60 долларов в кошельке. Но настоящий гений здесь заключается в неуловимом накоплении доказательств обратного — в настойчивом утверждении, что даже в кабинете или между строк полицейской промокашки ищутся и устанавливаются контакты с людьми ». — More magazine

«В тот момент, когда вы начнете этот несравненный дебют, вы поймете, почему поклонники Даниэля Ороско… Подробнее…

«Вдохновленный.. . кисло-комично. . . виртуозный ». — Тед Виснер, The Boston Globe

«Временные истории», восьмая запись в дебютной коллекции Даниэля Ороско, Orientation (Faber and Faber), является жемчужиной и убийцей. Ни у одного писателя со времен «В клетке» Генри Джеймса писатель так точно не улавливал тревогу, связанную с взаимодействием с публикой за деньги. Каким-то образом Ороско удается передать психологическую остроту Джеймса с помощью одной десятой его статей, смешивая ее с чувством безумной радости Стивена Миллхаузера.»- Юджиния Уильямсон, The Boston Phoenix

« Долгожданная коллекция Ороско, Orientation and Other Stories , содержит треснувшее зеркало в стиле Бартельма и Кафки, отражающее американскую жизнь в двадцать первом веке ». — Megan O’Grady, Vogue

«Треснувшие персонажи [Ороско] держатся, как Krazy Glue». — Лиза Ши, Elle

«Эти девять мрачно смешных, глубоко сострадательных историй посвящены одиночеству, присущему современной культуре.. . «Вы не можете никого узнать, ни в коем случае, ни по коротким частям ненадежного знакомства, ни по незначительным и мимолетным возможностям для связи, которые нам предоставляются», — думает человек, которого вот-вот расстреляют из-за 60 долларов в кошельке. Но настоящий гений здесь заключается в неуловимом накоплении доказательств обратного — в настойчивом утверждении, что даже в кабинете или между строк полицейской промокашки ищутся и устанавливаются контакты с людьми ». — More magazine

«В тот момент, когда вы начнете этот несравненный дебют, вы поймете, почему фанаты Даниэля Ороско годами выкрикивают ему похвалы.В этих дико оригинальных историях отдельные детали раскрывают целые человеческие жизни; безличное плавно растворяется в личном; геологическое переходит в психологическое; и сам рассказ раскрывается, чтобы раскрыть ранее невообразимые возможности. Возможно, это первая коллекция Ороско, но он настоящий мастер ». — Джули Оррингер, автор книг «Невидимый мост» и «Как дышать под водой»

« Ориентация — это прекрасное собрание историй.Одна только «Мечта Сомосы» стоит цены билета. Но это несправедливо, потому что то же самое можно сказать о «Офицерах плачут», «Шейкерах» и каждой отдельной истории в этом потрясающем произведении литературного искусства ». — Дэвид Минс, автор The Spot

« Orientation — действительно хорошая книга — красиво написанная, строгая, забавная, с разбитым сердцем, умная и без намека на притворство. Ороско добился этой редкости, своего собственного ритма прозы, и правда этого приятна для уха.»- Адам Хаслетт, автор Union Atlantic

« Я стал поклонником Даниэля Ороско, когда впервые прочитал рассказ «Ориентация» еще в 1990-х годах. С тех пор я с нетерпением жду эту коллекцию и очень благодарен за то, что она наконец попала в мои руки. Ороско — жизненно важный американский писатель, и эта книга — повод для празднования ». — Дэн Чаон, автор Await Your Reply

«В то время, когда тривиальные сказки часто расширяются и разбавляются до книжных повествований, Orientation Даниэля Ороско вселяет надежду на возвращение серьезного короткого повествования.Рассказы в этом сборнике поражают масштабом ума их создателя — каждая из них обладает глубиной и размахом романа. Ороско обладает неумолимостью и состраданием по-настоящему великого писателя ». — Йиюнь Ли, автор книги «Бродяги»

«Эта книга полна больших смертельных сюрпризов и резких галлюцинаторных изображений. Ороско может делать все, что угодно: от первого, второго, от третьего лица; он может разбивать моменты на целые истории и мчаться по жизням в абзаце. Ориентация содержит девять тревожных, пересекающих границы и изысканно оформленных историй — и я не удивлюсь, когда она станет классикой.»- Энтони Дорр, автор книг« Коллекционер ракушек и стена памяти »

— Меньше… .