Грядет новая Российская империя? | ПАНТОГРАФ

Поскольку автор канала сторонник воссоединения территорий, развития России, включающего и позитивную экспансию, то сегодняшняя публикация на «Рамблере» о пророчестве Иеронима Санаксарского по поводу восстановления Российской империи, заставила глубже изучить указанную тему.

Немного о самом старце. Он ушел из жизни 6 июня 2001 года, но до сих пор имеет своих почитателей. Известность он приобрел после своих сбывшихся предсказаний о свержении в России коммунизма, канонизации Николая II, гибели атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск». Всему этому он стал свидетелем еще при жизни.

Иероним Санаксарский

Среди его пророчеств было еще одно — о третьей мировой войне и о роли России после ее окончания. Старец предсказал возрождение России и создание новой Священной Русской Империи.

«Россия воскреснет, но через большие трудности — слезы и нищету. Будем бедные, но сильные духом — тем и спасемся». — говорил старец.

По его мнению, третья мировая война практически не заденет Россию, основная схватка произойдет между США и Европой с одной стороны и Китаем с другой. Участвующие в войне страны взаимно обескровят друг друга, ликвидировав управление, оборону, державный потенциал и разорив хозяйство. После войны только в России останется державный потенциал для глобального руководства. Идя навстречу всеобщему прошению народов и взяв в руки жезл удерживающего мировое зло, она объявит о мировом покровительстве, провозгласив создание Священной Русской Империи, оставив за собой единовластие в области вооружения, государственно-информационный аппарат, ВПК и по мнению старца Церковь Христову.

Российская империя до продажи Аляски

В состав новой Русской империи войдут территории Северной Америки и Евразии. В состав России войдут Монголия, часть Китая до хребта Пржевальского и Великой Китайской стены, Корея, острова Кюсю и Хоккайдо. На Ближнем Востоке Россия буквально ввалится в Индийский океан. К ней отойдет часть между Черным и Средиземным морями, Суэцким каналом, Красным и Аравийским морями, и выше реки Инд. В Европе к России присоединятся часть Турции, Болгария, страны Югославии, Албания, Австрия, Венгрия, Чехия, Словакия, Польша, Восточная Германия (Бавария), Скандинавия (Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания), а также Греция и Италия ниже реки Арно. В Северной Америке к России отойдут земли выше 60-го градуса, а именно: штат Аляска США, часть Канады, Гренландия и Исландия. В народах мира, в том числе и на территории Священной Русской Империи, будут традиционные формы хозяйствования, власти, верований и национальной культуры.

О возрождении Российской империи говорили и другие старцы. Например, Преподобный Лаврентий Черниговский в 1950 году: «Россия вместе со всеми славянскими народами и землями составит могучее царство. Окормлять его будет царь православный, Божий Помазанник. В России исчезнут все расколы и ереси. Гонения на Церковь Православную не будет. Господь святую Русь помилует… В России будет процветание веры и прежнее ликование…».

Разумеется, как оно будет покажет будущее. А людям свойственно в это верить или не верить. Выбор за каждым.

А вы что думаете по этому поводу, уважаемые читатели?

Канал «ПАНТОГРАФ». Фото из открытого доступа сети «Интернет».

Другие материалы канала по теме:

Беловежское предательство

За русский Донбасс!!!

Хотят ли белорусы объединения с Россией?

«Российская империя» покупает остров в Тихом океане 🦉🇨🇭 Швейцария Деловая

Российская империя может вновь возникнуть на карте мира. Однако не в Сибири, Урале или где-то либо ещё в России. Под неё планируют купить остров в Тихом океане. А если быть точнее – то целых три. Кто намерен воссоздать рухнувшее ровно 100 лет назад государство? Все подробности читайте в данном материале Портала «Швейцария Деловая».

Примерно так может выглядеть новая Российская империя. Графика: Flexman, CC BY-SA 3.0

Куплю остров в Тихом океане… под собственное государство

Какой была Россия во времена монархии? Ответ на это вопрос мы можем узнать из многочисленных исторических справок. Однако далеко не все могут довольствоваться лишь теоретическими сводками.

Лидер Монархической партии России Антон Баков намерен вернуть Российскую империю. Казалось бы, подобное стремление не является чем-то из ряда фантастики при его политических взглядах. Однако миллионер всерьёз решил воплотить мечту в жизнь: он даже присмотрел соответствующий «земельный участок» под фундамент «российской монархии».

Антон Баков заявил, что ведёт переговоры с правительством островного государства – Республики Кирибати – с целью покупки трёх безлюдных островов: Молден, Старбак и Миллениум. Их общая площадь составляет свыше 64 квадратных километра. Несмотря на их далёкое расположение друг от друга (приблизительно сотни километров), политик уверен: они отлично подойдут для его проекта.

Республика Кирибати на карте. Графика: TUBS, CC BY-SA 3.0

«Моя основная цель заключается в том, чтобы восстановить положение, существовавшее при династии Романовых, утраченное в 1917 году (во времена Октябрьской революции – примечание автора)», – сообщил политик. Только вот разделяют ли его мнение власти Кирибати?

Какой статус будут иметь острова Кирибати?

Согласно планам г-на Бакова, острова в Тихом океане получат статус «независимой административной единицы, которая будет находиться в свободных взаимоотношениях с государством Кирибати». В целом, схожее сотрудничество можно наблюдать между Лихтенштейном и Швейцарией.

Но готово ли правительство островной страны принять такие условия? Ведь, по сути, замыслы миллионера идут в направлении создания нового самостоятельного государства. Вряд ли Республика Кирибати захочет терять суверенитет над 3мя островами.

Очередной PR-проект, чтобы заработать?

Чтобы найти общий язык с местными властями, г-н Баков уже готов заплатить им около 120 миллионов долларов США. Последующие 230 миллионов долларов он намерен инвестировать в непосредственное развитие острова Молден.

Ожидается, что на его территории будут построены школы, больницы, порты и другие объекты городской инфраструктуры. По словам г-на Бакова место найдётся даже для «Университета Российской империи»! В целом, политик обещает создать тысячу рабочих мест.

Однако не всё так альтруистично: остров в Тихом океане должен также стать пристанищем для пары отелей класса люкс. Куда пойдут деньги от этого бизнеса – пока не уточняется.

Инвестиция без будущего?

На данный момент предложение Антона Бакова находится на рассмотрении у правительства Кирибати. Президент Республики Тебуроро Тито создал специальную рабочую группу по этому вопросу.

Однако пока лидер островного государства взвешивает все «за» и «против», первые риски этой сделки уже на лицо: острова Кирибати расположены очень низко над уровнем моря – над водой они возвышаются буквально всего лишь на пару метров. Если тенденция по изменению климата будет и дальше иметь место, то уже в недалёком будущем надежда «российской монархии» может просто скрыться под водой.

Звёзды шоу-бизнеса и миллиардеры довольно часто приобретают для себя экзотическую недвижимость.

Об этом подробнее:

рождается новое великое государство – Российская Империя

23 апреля 2018 г.

Владимир Жириновский: рождается новое великое государство – Российская Империя

Лидер ЛДПР проанализировал текущую политическую ситуацию в мире, особо отметив, что чем сильнее попытки Запада оказать давление на Россию, тем больше становится ее мощь.

Соединенные Штаты утратили все свое былое величие, которым так гордились. Америка слабеет с каждым днем, ее нападки на Россию – признак слабости, полагает Владимир Жириновский.

«США называют себя самой богатой, самой сильной и мощной страной в мире. И вдруг они начинают суетиться, раскидывать везде военные базы, обстреливать всех. Но от такого уже все устали, их перестали боятся. Они потеряли лидерство», — отметил Председатель ЛДПР.

Америке пора сойти с политического Олимпа, да и его как такового уже нет. Но они так привыкли командовать миром из Вашингтона, что стали верить в свою непобедимость.

Прошло время, ситуация изменилась. Но Вашингтон не заметил этого, объяснил Владимир Жириновский.

«Сирия наглядно показала: появляется новый Хозяин планеты Земля. И говорит он на русском языке. А чтобы западные захватчики все правильно поняли, он продемонстрирует, какой кнут у нас припасен для агрессоров. Русский кнут.

Сирийский фронт – там будет вечное столкновение, там уже сидят все разведки мира. Ближний Восток – это война практически навсегда. Там нет ни одного виноватого народа, но много нефти и газа, это привлекает завоевателей. Только Россия туда пришла, выступая везде как победитель. Только мы показали в Сирии, что можно уничтожить боевиков. Такая позиция Запад пугает», — подчеркнул лидер ЛДПР.

Америка и Запад активно ищут очередной повод для антироссийских провокаций. Атаки на законное правительство Сирии и на самого Асада маскируют агрессию, направленную в адрес России. Для оправдания своих действий Запад «химичит», используя старые трюки: обвинение официального Дамаска в мнимых химических атаках по своим же гражданам и немедленные ответные ракетные удары стран коалиции по Сирии в качестве «возмездия», срежиссированная провокация, обвиняющая Россию в отравлении химическим веществом Скрипалей в Лондоне.

Но чем сильнее попытки Запада оказать давление на нашу страну, тем больше становится ее мощь, убежден лидер ЛДПР.

«Где-то там на нас клевещут, пытаются оскорбить и унизить. Но это стимул для рождения и развития новой Российской Империи. Ребенок рождается у матери в крови и в слизи, и она кричит – ей больно. Вот сегодня человечеству больно, потому что рождается новая Российская Империя. Роды идут в Сирии, на Украине и в Лондоне – по всему миру!

Нужно понять, что мы с вами сегодня – свидетели рождения нового великого государства – Российской Империи», — заключил Владимир Жириновский.

 

 

почему Россия не вернется к модели унитарного государства :: Мнение :: РБК

Понимая драматизм происходящего, Ленин попытался переформатировать государство в его прежних границах, но на совершенно иных основах. Его главным ноу-хау стала не «конфедерализация» страны, а попытка выйти за ее этническую определенность, рождавшую центробежные тенденции. Созданный в эти дни 97 лет назад СССР был намеренно лишен этнической составляющей в своем названии. Подчинение подданных государю было заменено их присягой идее, а элемент унитарности был имплементирован через структуры партии (не случайно периферийные республики получили «свои» компартии, а российский «центр» был лишен этой привилегии). Именно идеология, которая, в отличие от ранее претендовавшего на эту роль православия, была универсальной и вненациональной, и сплотила распавшуюся империю еще на семь десятилетий. Каким бы революционером ни считали сегодня Ленина, здесь он показал себя как великий государственный деятель, ведь ни одному другому политику ХХ века не удалось удержать подобную империю от распада.

Советское и русское

Читайте на РБК Pro

Именно события 1917–1918 годов, а не 1989–1991 годов поставили точку в истории Российской империи. Возникшее на ее месте Советское государство оказалось совершенно новой структурой. Известна аналогия Андрея Амальрика: «Марксистская доктрина задержала распад Российской империи — третьего Рима, — но не в силах отвратить его, как принятие христианства отсрочило гибель Римской империи, но не спасло ее от неизбежного конца». Впрочем, она довольно условна, потому что в советской империи пытались не столько заново обосновать доминирование титульной нации, сколько создать новую квазинацию под названием «советский народ». Советский Союз объединяла не общая история его народов, а их единая обращенность в будущее, именно поэтому даже победа в Великой Отечественной войне, 75-летие которой должно стать «главным событием 2020 года», не отмечалась широко вплоть до середины 1960-х.

Распад Советского Союза в 1991 году стал следствием исчерпания позитивного заряда коммунистической идеологии и возрождения того самого патриотизма, который у каждого народа, разумеется, свой. Этот распад не был распадом Российского государства, которого не существовало к тому времени уже около семи десятилетий. Он скорее положил конец созданной на его месте идеологической державе и вернул Россию в доимперские границы, в целом соответствующие временам Соборного уложения 1649 года. Конечно, можно соглашаться или спорить с тезисом Путина, что границы новой России были проведены условно, но никаких практических выводов из того или иного ответа на этот вопрос не следует.

Новое государство определило себя как Россия и уже по одной этой причине не должно искать элементов этнической идентичности с соседними народами. Вполне вероятно, что в конце 1980-х годов руководители СССР могли бы предложить новый идеологический конструкт, который продлил его жизнь, но эту роль уже не могли исполнить ни этническая принадлежность, ни общие исторические корни. Стоит напомнить, что объединение России с территориями, когда-то составлявшими Древнюю Русь, Украиной и Белоруссией, происходило в XVII–XVIII веках в контексте освобождения этих территорий из-под власти иных и относительно чуждых государственных образований. В наше время, когда и Украина, и Белоруссия являются суверенными государствами, рассуждения о «русском мире» теряют всякую политическую привлекательность.

Федерация проблем

Сегодня, на наш взгляд, перед Россией стоит гораздо более важный вызов, чем объединение с Белоруссией или обустройство Донбасса. Внутреннее устройство страны остается крайне неопределенным, и стоило бы заниматься именно им, а не делами у соседей.

В отличие от Советского Союза, который не имел этнической или национальной определенности, но состоял из 15 национальных республик в качестве равноправных членов, Российская Федерация имеет национальное определение, но состоит как из территориальных, подразумеваемо «русских», областей, так и из двух с лишним десятков национальных образований. Это явным образом противоречит духу «унитаризма», формировавшемуся на протяжении более чем 400 лет расширения Московского государства и его превращения в Российскую империю. Унитарное государство с национальными республиками — нонсенс. Сложности, которые близкие к ним по структуре страны переживают сегодня, прослеживаются на примерах Испании или Великобритании, чьи центральные правительства испытывают большие трудности в управлении национально-этническими автономиями, такими как Страна Басков и Каталония или Шотландия и Северная Ирландия.

Ленин не придумал нынешние национальные республики — они отражают сложную структуру государства, которое при Петре I могло управляться как унитарное, но сегодня не может. Вернуться к мифическому «тысячелетнему канону», уходя от федерации (которую следовало бы всемерно модернизировать) в сторону унитарного государства, уже не получится. Собственно, в выборе исторической формы, в которой будет существовать Россия в XXI веке, и состоит спор, который рано или поздно определит судьбу страны.

«Российская империя была полицейским государством с нехваткой полиции». Историк о том, чем февраль 2021-го не похож на февраль 1917-го — Общество — Новости Санкт-Петербурга

И такое случалось в истории «революций», рассказал «Фонтанке» ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН Борис Колоницкий. Профессор Европейского университета, который специализируется на истории столетней давности, сумел найти схожие моменты событий зимы 1917 года с нынешними процессами, но только в риторике, а не в действиях.

— Борис Иванович, когда я попросил вас поговорить про исторические параллели процессов, которые в этом сезоне вернулись или впервые случились на наших улицах, вы сказали, что вас уже 20 лет после каждой акции просят сравнить её с февралём 1917 года. В 2021 году сколько уже было таких попыток найти общее с прошлым?

— Бывали. Но сам вопрос характеризует состояние общества, когда любой политический кризис, большой или маленький, сравнивается с революцией 1917 года. Это неправильно.

— Может, просто больше ничего общество и не знает. Не с чем сравнивать. Еще страхи важны: многие помнят, чем кончились те события.

— Существует распространенное представление, что все знают о 1917 годе. Что-то про Зимний дворец, Смольный, Распутина, Николая Второго, «Аврору», ленинский шалаш и еще про что-нибудь. Люди имеют очень сильное мнение по поводу 1917 года и, как правило, неверное.

— Вот поэтому и интересно. Если искать нечто схожее, то где и в чем?

— Я бы говорил о некоей схожей риторике. Например, Александр Федорович Керенский накануне Февральской революции назвал режим оккупационным. Это буквально воспроизводится и сейчас. Одна сторона воспринимает другую как оккупирующую города страны. А другая, власть, рассматривает оппозиционное движение как что-то совершенно инородное и манипулируемое заговорами. В данном случае это совершенно ситуация кануна 1917 года, с разницей, что накануне февраля 1917 года и Керенский, и многие люди на разных этажах, включая тех, кто обладал репутацией экспертов и представителей политической элиты страны, важные чиновники, искренне считали, что императорская семья — предатели родины, которые тоже манипулируются врагами. Упрощая: куча людей искренне верили, что императрица — немецкая шпионка, агент влияния. В этом частичном совпадении есть опасность. Например, кто мог предсказать штурм Капитолия в США? Я не помню, чтобы об этом говорили. Но, реконструируя эти события, можно сказать, что в США уже несколько лет существует риторика межпартийного конфликта, некоторые называют это словесной гражданской войной. Такое положение является самостоятельным фактором, влияющим на протекание кризиса.

— Но у нас про агентов Запада, засевших в Кремле, коммунисты говорят всю постсоветскую историю.

— Коммунисты, по-моему, сейчас ничего такого не говорят. Может быть, они указывают на каких-то людей в окружении президента, но не на самых влиятельных. Но чтобы кто-то сказал, что МВД или Росгвардия управляются иностранными агентами, это вряд ли. В 1990-е годы разные представители оппозиции говорили о сильном иностранном влиянии. А сейчас ситуация иная. Скорее власть обвиняет оппозицию в том, что она манипулируема Западом. И вот тут-то как раз некоторая аналогия есть. Потому что Февральскую революцию тоже некоторые объясняли так, что она была совершена либо агентами Германии, либо Англии и т.д. Такая манипулятивная интерпретация революции.

— Мы сейчас тоже слышим по телевидению, в качестве кого система воспринимает Навального и его сторонников.

— Это не проходит бесследно для режима. Если сильно педалировать этот конспирологический дискурс, который очень сильно ложится на наше детективизированное сознание, он бумерангом может прилететь и во власть, и уже прилетает.

— Возвращение Навального можно назвать условным «выстрелом Авроры»? В том стереотипном смысле, который есть в обществе.

— Вскрытие покажет. Аналога штурма Зимнего я пока не наблюдал. Но, по-моему, вы идете по ложному пути простых параллелей.

— Направьте в сложную параллель, Борис Иванович.

— В 1917 году я таких параллелей не вижу. Там была огромная империя, растерзанная войной, которая решала задачи военной мобилизации, и из-за этого надорвался тыл. Существенно ухудшилось внутреннее снабжение, усилились этнические противоречия, была депортация сотен тысяч людей в ходе войны. Ничего подобного мы сейчас не наблюдаем.

— Но, судя по всему, никто не ждал, что именно сейчас люди в России начнут выходить на улицы и перекрывать их. Фактор внезапности как историческая параллель интересен?

— А я вижу ситуацию совсем наоборот. Власть уже несколько лет готовится к силовой конфронтации, к внутреннему кризису, усиливая Росгвардию, тренируя, отлаживая какие-то пропагандистские варианты манипулирования. Я в реакции властей ничего неожиданного не вижу.

— Интересна реакция общества.

— Это скорее не историческая аналогия, а социологический и антропологический анализ. Исторически таких параллелей слишком много. Это довольно стандартная процедура политической мобилизации. Довольно типичная для России мобилизация вокруг политика, который рассматривается как альтернативный сильный лидер. Я не вижу ничего нетипичного в сочетании антиавторитарной риторики, которая накладывается на авторитарную патриархальную политическую культуру, требующую преодоления ситуации за счет укрепления сильного лидера. Это наиболее частый путь. Даже в некоторых экспертных оценках мы видим проявление специфического политического сознания. Ну например: «Мы должны бороться с авторитарным режимом за демократию». Но бороться за демократию — это несколько шире, чем бороться с авторитарным режимом. Свержение одного авторитарного режима очень часто приводит к установлению другого авторитарного режима. Потому что демократия ведется путем выстраивания демократических структур. А у нас мы видим, что иногда структуры, декларирующие антиавторитарный подход, являются авторитарными по принципам своей организации.

— Например? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду веру в лидера, вождизм. Как в государственной системе, так и в так называемой системной оппозиции, где все политические лидеры находятся более 20 лет. Путин там 20 лет, а лидеры каких-то парламентских фракций еще более долго. Во внепарламентской оппозиции мы тоже видим авторитаризм. Некоторые говорят о развитии гражданского общества как о какой-то панацее. Исторически это совершенно неверно. Мы знаем исторические примеры, когда гражданское общество может использоваться для создания авторитарных или даже тоталитарных режимов.

— Вера в вождя за 100 лет разве не уменьшилась в России?

— Она усилилась. Представления о сильном руководстве очень сильны в нашем обществе. Я лично, не как эксперт, не могу не сравнивать свою жизнь с тем, как жили наши предки в 1917 году. Я вижу некоторую динамику к лучшему. Мы образованнее наших предков. Хотя сейчас, с ослаблением культуры чтения, начинаем деградировать и сдавать некоторые позиции. Я думаю, что советское общество, да, с прочищенными мозгами, но было более образованное и начитанное, чем нынешнее. И мы не столь жестки и не столь жестоки, как наши предки. Тогда путь от мысли до курка был очень коротким. Переход к стадии политического насилия был тогда очень быстрым, причем с обеих сторон. Но в некотором плане мы все же деградировали в сравнении с нашими предками, жившими в 1917 году. У них была гораздо выше культура самоорганизации, самоструктурирования. У нас же очень важным элементом культуры является наивный индивидуализм. Как в Советском Союзе изображали капитализм как царство жестокого индивидуализма, так у нас в 1990-е годы это и распространялось, по каким-то карикатурным образам. Мы строили капитализм отчасти по «Крокодилу». И даже по сравнению с поздним советским обществом способность к самоорганизации людей в целом ухудшилась. А если она и идет, то это не выстраивание республик, а выстраивание авторитарных маленьких режимчиков, окрашенных разными идеологиями.

— Например, в Европе, где многие исторические процессы складывались иначе… Там больше читают книжек? Складывается ощущение, что с самоорганизацией там много лучше.

— У них сейчас, к сожалению, тоже читают меньше книжек. Что проявляется в нарастании популизма, агрессии, и это может рассматриваться как угроза демократии, иногда это так и ощущается. Для этого есть какие-то социальные вещи: де-индустриализация, потеря статуса, демографические проблемы, появление новых религиозных этнических меньшинств. Но вместе с тем падение образования тоже чувствуется. Демократия хорошо работала, когда люди читали газеты. Новые средства коммуникации — это хороший инструмент политической мобилизации, это бесспорно. Но как инструмент просвещения и критического анализа… я не уверен.

— Про Европу я не припомню новостей, чтобы не хватило камер для задержанных. И там ещё есть суды. В этом смысле нынешние события тоже ничем не интересны исторически? Бардак — норма?

— Бардак — это не та категория, с помощью которой мы сможем что-то рационально анализировать. Если же мы говорим про нарушения правосудия, то есть разные фазы, разные стадии. Мы знаем массу ситуаций и более жёстких. И мы знаем, что и более жёсткие вещи не работают.

— В смысле в конечном итоге не сдерживают?

— Можно же перекрутить гайки. Можно пар не выпускать. И взорвётся. Разнесёт всё.

— Вы согласны, что «болевой порог», когда люди уже не могут не выходить, у современной молодёжи ниже, чем у предыдущего поколения? Старики сегодня удивляются: «Чего дёргаетесь, раньше было хуже».

— Я очень опасаюсь умилительного отношения к молодому поколению. В истории это неоднократно бывало очень опасным. «Ну мы-то старики, ладно, а вот молодёжь, на неё вся надежда». Симфония политических преобразований требует разных инструментов и действия разных поколений с разным опытом и разным мастерством. Одна эта молодёжь ни черта не сделает. Я отдаю уважение энтузиазму и самопожертвованию многих людей. Но для важной политической победы такой лёгкой кавалерии недостаточно. Опыт этому учит. А вопрос о рациональном анализе ситуации, о способности молодого поколения к самоорганизации, к структурированию демократическому, — это сильный вопрос. Конечно, я знаю нынешнюю молодёжь, знаю своих аспирантов, магистрантов. Не знаю, насколько это репрезентативно. Однако то, что я вижу, не даёт мне уверенности, что они лучше сорганизованы, чем поколение 1990-х или раньше.

— Но я несколько про другое спрашиваю. То, что нас с вами могло не возмущать, сегодняшних молодых возмущает вплоть до действия. Есть ли в этом смысле перемены в историческом срезе?

— Меняется ли этот болевой порог, это вскрытие покажет. На основании нескольких демонстраций мы эти выводы научно делать просто не можем. Это очень долгая игра. Для политических преобразований требуется определённое развитие политической культуры. Это дело не недель и не месяцев. Это очень серьёзная работа. У нас же, когда никто не мешал, ни режим, ни кто-то еще, были упущены десятилетия гражданского образования молодёжи. Таким вещам, как самоорганизация, можно обучать. Я участвовал в различных административных совещаниях и здесь, и в других странах. Надо видеть, как там проводятся совещания. Как люди обсуждают проблему. За какое время, какое количество вопросов и как обсуждается. А можно всё обсудить быстро. Пришёл наш начальник и сказал: «Делайте так». Вот российский стиль. И вот отношение к таким вещам является объединяющим моментом для очень разных по идеологии сил. Это может быть сильнее всего остального. Вот такая «геология».

— Чуткость власти к народу тогда и сегодня сильно разнится? Способность слышать и реагировать.

— Мне кажется, что власть очень разная. Николай II, безусловно, был очень религиозным человеком. Он был «помазанник». Так себя и ощущал. Хотя иногда это было для него дискомфортно. А нынешняя власть — это такие функционалы, прагматики, которые готовы взять любую идеологию. Для них это не вопрос больших личных убеждений, а вопрос прагматики. Если смотреть, как президент Путин относится к ключевым фигурам изучаемой мной эпохи, то я вижу его отрицательное отношение к Ленину, как к революционеру. Не уверен, но, на мой взгляд, он несколько свысока смотрит на Николая II. Может быть, даже презрительно. «Слабак, который не удержал страну». Что общего? Преувеличено значение фактора силы. Казалось бы, достаточно наладить работу спецслужб, создать войска специальные, и это способ победить. В Российской империи были отличные спецслужбы. Технически. Они всё знали про оппозиционные организации. Почти везде были информаторы. Однако революцию это не предотвратило. На каком-то этапе масштаб кризиса оказался таким, что силовыми инструментами его уже стало невозможно подавить. Мне кажется, что есть недооценка задач политического маневрирования, диалога. Создание реально работающих коалиций, это очень важная задача. Но это характерно не только для России 1917 года или нынешней. Это частая практика, когда люди, которые привыкли к таким инструментам, полагают, что другие не важны. Однако политика, особенно в моменты кризиса, — это такая сложная симфония, где на одних ударных не сыграешь.

— Смелость улицы тогда и сегодня чем отличается? Навряд ли сто лет назад было круто скандировать в лицо казачку #МыБезОружия?

— Скандировать не скандировали тогда… Во-первых, казачки уже были не те к 1917 году. Мои коллеги зафиксировали, например, стычки казаков с полицией ещё накануне февраля 1917 года. Согласитесь, что это серьёзно. Ничего похожего сегодня нет. Силовые ведомства достаточно едины… Второй момент. На самом деле что-то такое всё же было… Если бы в критические дни 23 февраля по старому стилю (8 марта по новому стилю) в казаков бы полетели бутылки или гранаты, или стали бы по ним стрелять, ведь какое-то количество стволов всегда можно достать, то естественно было бы вовлечение в конфронтацию. Но они встретились с толпой, которую они не очень хотели разгонять. А толпа была заинтересована скорее, чтобы относиться к ним хорошо. Мирно. Одни обозначали действие. Другие — что действовали. Была такая фаза. Но есть ещё один очень важный момент, который объединяет очень разные силы и представления. Проблемой для России имперской было то, что это было полицейское государство с недостаточным количеством полиции. Полиция стоит дорого. Послать армию дешевле. И поэтому мы в России стали свидетелями того, что не только казаков, но и регулярные войска, пехоту и кавалерию использовали для подавления внутренних беспорядков. А это, в принципе, очень опасная ситуация. Это комплекс таких маленьких гражданских войн. У меня один раз был очень интересный разговор с одним английским полицейским начальником. По нашему генералом. Он приехал сюда. Мой коллега британский историк привёз группу. Рассказывали им про историю Санкт-Петербурга, в частности про историю революции. И потом мы его спросили: «Вы, как профессионал, как бы посмотрели на это?» И он сказал, что, по всей видимости, ситуация зашла так далеко, что полиция уже не могла что-то сделать. Во-вторых он сказал, что это очень опасное сочетание бросать на решение таких проблем одновременно и армию, и полицию. Это разные животные, которые работают по разным механизмам. Они натренированы на решение очень разных задач. Полиция, если хорошо подготовлена, может работать не только силовыми методами, но и методами на убеждение, на манипулирование направлениями и так далее. На мой взгляд, представление, что любой кризис можно разрубить жёстко-жёстко, это в долгосрочной перспективе очень опасно. Очень.

— Вожди сейчас передумали выводить людей. Люди в недоумении. Обижаются некоторые. Разменяли их на Байдена и прочих давителей извне. Давление извне руками потенциальных противников — это ли не предательство в массовом сознании? На чужеземную помощь и 100 лет назад рассчитывали некоторые патриоты.

— Наши человеки разные. И опыт разный. Думаю, что реакция на это будет разной. Ставка на то, что «Запад нам поможет», разве делает протест менее легитимным?

— А разве нет? Людям сказали: «Пока больше не нужны. До новых встреч».

— Это серьёзная проблема. Но не уверен, что могу сказать что-то интересное тут. Ведь выводить людей под репрессии без ясной политической перспективы, без шансов на успех тоже большая политическая ответственность. Не все могут её принять. Вообще в истории это очень частая ситуация. Была какая-то такая повестка на короткую дистанцию, которая подкреплялась сильными политическими эмоциями. Но на эмоциях, в том числе на энтузиазме и негодовании, долго не протянешь. Это ресурс короткого применения. Максимум месяцы. Если нет организационных форм, которые улавливают настроения, преобразуют их в политические действия, в том числе в политическое строительство, то всё. И пока я таких инструментов улавливания политических этих эмоций не вижу. Но я не специалист по современности. Мои рассуждения тут дилетантские.

— Тем не менее точка зрения историка важна. Дальше пропаганде проще опираться на исторические параллели в борьбе с оппозицией? «Они присягнули врагам».

— Эти вещи исторически знакомы всем. Со времён Пелопоннесской войны, когда одни поддерживали аристократов, а другие так называемых демократов. Всегда используется риторика внешней опасности, а внутренний враг маркируется как внешний или как оружие врага внешнего. Посмотрите вокруг. И ведь образ русской угрозы тоже используется в политической риторике в той же Америке. В какой мере? Явно способности России вмешиваться во внутренние дела США преувеличены, однако это работает. Тоже политическая мобилизация.

— Как меняется роль народа в историческом процессе? Она вообще ещё важна?

— Зависит от готовности к самоорганизации. Это ключевой фактор. Люди преобразуются из подданных в граждан не потому, что они свергают тирана, диктатора или монарха. Люди становятся гражданами, когда они создают правила игры, организации, которые блокируют создание нового тирана. Отсутствие веры в сильного вождя — это предпосылка к созданию гражданского общества. Демократического гражданского общества. Как мне кажется, только это может повлечь демократические преобразования. К сожалению, смелости, идеализма здесь недостаточно.

— Все бежим в библиотеки?

— Вы были когда-нибудь на собрании товарищества собственников жилья? А на собрании садового товарищества? Больше не хочется? Так почему если 20 — 30 человек не могут вместе сорганизоваться и решить иногда простейший вопрос, почему вы думаете, что 150 миллионов смогут организоваться и решить вопрос?

— А это значит, что мы в тупике. Признаем это?

— Нет. Мы не в тупике. Давайте лучше признаем, что, 20 — 30 лет культивируя псевдодемократический индивидуализм, мы не занимались воспитанием гражданской культуры. Это серьёзный культурный вопрос. Я по характеру и образованию педагог. Я верю в образование и просвещение. Но некоторые, конечно же, в тупике. Знаменитый и неплохой историк Ричард Пайпс считал, что Россия запрограммирована то ли природой, то ли культурой всё время сползать в авторитарную колею. Я же в это не верю. Я верю в свободу человеческой воли, в шанс. И в самоорганизацию.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»

10 современных исследований про Российскую империю • Arzamas

На какие книги советуют ориентироваться на факультете истории ЕУСПб

Автор Алексей Миллер

Андреас Каппелер. «Россия — многонациональная империя. Возникновение, история, распад»

К началу 1990-х в России практически не было ни работ о том, как разные народы жили внутри Российской империи, ни специалистов, готовых такие работы написать. Книга Каппелера, вышедшая по-немецки в 1992 году, превосходно обобщала все, что на тот момент знала об этом зарубежная историография. Сегодня попытка написать подобную книгу обречена на неудачу: объем и число публикаций по теме возросли неимоверно.

 

Доминик Ливен. «Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней»

Доминик Ливен — один из самых значительных историков Российской империи. Он исследует империи прежде всего как машины для мобилизации и демонстрации военной мощи. Название книги переврали: в английском оригинале — «ее соперники», но в целом перевод приемлемый. Ливен — автор еще нескольких превосходных книг об истории Российской империи, где, среди прочего, обсуждается тема имперской аристократической элиты, к которой принадлежали его служившие России предки.

Alfred J. Rieber. «The Struggle for the Eurasian Borderlands: From the Rise of Early Modern Empires to the End of the First World War»;
«Stalin and the Struggle for Supremacy in Eurasia»
Альфред Рибер. «Битва за евразийские границы: от возвышения первых современных империй до конца Первой мировой войны»; 
«Сталин и борьба за евразийское господство»

Патриарх американской русистики Альфред Рибер выпустил сразу две книги о борьбе за простран­ства пограничья в Евразии, но обе они основаны на многих десятилетиях исследований. Вклад Рибера в историю Российской империи и СССР во многом определен его выдающимися статьями — о российском обществе как обществе «осадочных пород» (в котором новые институты наслаиваются на старые, не отменяя их), об устойчивых факторах российской внешней политики, и другими; их можно найти на русском в книгах «Американская русистика» (2000–2001) и «Российская империя в зарубежной историогра­фии» (2005) — оба издания есть в сети. Многие ученики Рибера сегодня являются ведущими американскими специалистами по истории России и СССР.

Ричард Уортман. «Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии»

Уже ставший классикой двухтомник Уортмана анализирует придворные церемонии в России от Петра I до Николая II. Эти ритуалы — и прочие формы репрезентации монархии — описаны как символические и политические послания элитам и массам подданных, как своеобразные «сценарии власти», заново формулировавшиеся каждым императором. В книге, к сожалению, не разбирается то, как эти послания воспринимали, но ценность исследования Уортмана все равно непреходяща.

 

Алексей Миллер. «Империя Романовых и национализм. Эссе по методологии исторического исследования»

В книге обсуждаются важнейшие аспекты национализма в империи Романовых — процессы русификации, тема формирования общерусской нации, воображаемая география русского проекта национального строительства — и разбираются ключевые методологии их исследования. В другой книге того же автора — «„Украинский вопрос“ в политике властей и русском общественном мнении» (2000) — анализируется развитие ключевого национального вопроса в империи Романовых.

 

Михаил Долбилов. «Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II»

Наиболее основательная книга о конфессио­нальной политике в Российской империи, написанная русским автором. Том примечателен, в частности, колоссальным богатством фактического материала.

Из зарубежных авторов большой вклад в изучение конфессиональной политики России внесли Пол Верт, автор книг «Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи» (по-русски издана в 2012 году) и «Иностранные исповедания царя: терпимость и судьба религиозной свободы в имперской России»  Paul Werth. The Tsar’s Foreign Faiths: Toleration and the Fate of Religious Freedom in Imperial Russia (2014), и Роберт Круз, написавший монографию «За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии»  Robert Crews. For Prophet and Tsar. Islam and Empire in Russia and Central Asia (2009).

«Западные окраины Российской империи»

Книга рассматривает историю пространства, на котором империя впервые столкнулась с национальными движениями и на котором началась упорная борьба за разные проекты национального строительства. Сборник открыл подсерию «Окраины Российской империи» в рамках серии «Historia Rossica» издательства «Новое литературное обозрение». В этих книгах об отдаленных территориях рассказывается не через национальные особенности и традиции, а именно как об имперских окраинах — через ис­торию их взаимодействия с центром. В подсерии также вышли книги о Северном Кавказе, Средней Азии, Сибири, Бессарабии, Аляске — последние три также можно рекомендовать без оговорок.

«Понятия о России. К исторической семантике имперского периода»

Это первая попытка систематического изучения истории Российской империи через призму истории понятий и истории концепций. Первый том включает разделы «Законодательство», «Социальная стратификация», «Общество и публичная сфера», второй том — разделы «Нация и империя», «Народ и раса». В коллективном введении освещена история становления и методология различных школ лингвокультурных исследований и проанализирована их применимость для российской истории.

 

Jurgen Osterhammel. «The Transformation of the World. A Global History of the Nineteenth Century»

Юрген Остерхаммель. «Трансформация мира. История XIX века»

Наверное, самая важная книга по истории, изданная в XXI веке (а Юрген Остерхаммель — самый значительный из ныне живущих немецких историков). Среди прочего, автор пишет о том, что XIX век был веком империй и национализма, но не веком наций-государств. Глава об истории империй — настоящая демонстрация силы. Остерхаммель обладает потрясающим умением излагать сложные темы систематически и четко, фразы строит скорее по-английски, чем по-немецки, — иными словами, начиная читать предложение, видишь его конец. Книга преодолевает европоцентричный взгляд, до сих пор характерный для европейской историографии, и создает сложную и в то же время «прозрачную» (как Хрустальный дворец или Эйфелева башня) конструкцию всемирной истории. Скоро должен появиться русский перевод.

«Nationalizing Empire». Eds. Stefan Berger, Alexei Miller

«Национализация империи». Под ред. Стефана Бергера, Алексея Миллера

Эта книга со статьями о всех крупнейших империях Eвропы показывает, что в XIX и начале XX века не нации строили империи, но империи строили нации. Книга, по мнению редакторов, вносит необходимое уточнение и дополнение в ту концепцию взаимосвязи империй и национализма, которую предложил Остерхаммель. Глава о России пересматривает распространенное представление о том, что империя лишь мешала процессу формирования русской нации. 

Российская империя Никиты Михалкова — Журнальный зал

Илья Герасимов

Российская Империя Никиты Михалкова

Как-то июньским вечером 1999 года, вскоре после известного броска российских десантников из Боснии к Приштине, я шел по центральной пешеходной улице Казани. Проходя мимо уличного оркестрика, я стал свидетелем поразившей меня сценки. Из толпы слушателей вышел полушпанского, полустуденческого вида парень, сжимающий в руке наполовину опорожненную бутылку пива, и что-то зашептал музыкантам. “Не иначе, опять из “Титаника” тему заказывает”, — решил я, и ошибся. Уличный оркестрик торжественно грянул… государственный гимн России, а молодая разношерстная публика устроила восторженную овацию, рискуя выронить и раскокать прижимаемые к телу пивные бутылки… Очевидно, наступил момент, когда свободные граждане Российской Республики осознали необходимость сильной и блестящей верховной власти, summum imperium. Вышедший вскоре на экраны новый фильм Никиты Михалкова “Сибирский цирюльник”, с его апологией Российской империи (бывшей или даже скорее будущей), нашел широкую и благодарную аудиторию.

…В середине 1940-х годов Г. Франкфорт убедительно продемонстрировал, что древние цивилизации, не разграничивая социум и природу, строили государство по модели своих представлений об устройстве Мироздания. Следуя этой логике, можно предположить, что одной из функций возникающих социальных и политических структур было освоение (во всех смыслах этого слова) окружающего мира. Первые империи возникали параллельно с первыми комплексными космогоническими системами, решая одновременно политические, экономические и когнитивные проблемы. Настоящая империя рождается как миф об упорядочении времени и пространства — географического и социального. Именно поэтому проект империи не может быть ничем меньшим, чем “тысячелетний рейх”, существующий до скончания времен, описанных и объясненных на языке мифологии данной империи. Могущественный общий миф цементирует разрозненные земли и племена, входящие в состав империи, подчас крепче государственного аппарата и гарнизонов. Как показывает история распада СССР, удар по общеимперской мифологии может быть равносильным военному поражению могущественной империи.

Мало кто из историков и даже политологов мог ожидать стремительного развала советской империи, и 90-е годы прошли под знаком бума ретроспективного изучения различных аспектов имперской проблематики. Энтузиазм исследователей, которым довелось стать свидетелями такого редкого исторического катаклизма, как крушение великой империи, был столь велик, что оставил в тени зарождение нового процесса, подспудно развивавшегося на протяжении последних лет: возникновения новой Империи “Россия”.

В постимперской эйфории 90-х об этой возможности никто всерьез не задумывался, так как для этого, казалось, не было никаких “классических” (т.е. институциональных) предпосылок: современная Россия явно не имела сколько-нибудь серьезных ресурсов для своего территориального расширения или хотя бы для заявления глобальных геополитических претензий. Однако экономический кризис и политическая нестабильность не остановили развития имперского мифа в России. Скорее, именно кризис вызвал компенсаторную ностальгию по великой державе у многих россиян, а также людей, живущих за ее пределами.

Три события прошедшего года вдруг обнаружили, как неожиданно далеко зашел процесс формирования имперского мироощущения в России: косовская война, начало второй чеченской кампании и премьера фильма Никиты Михалкова “Сибирский цирюльник”. Если первые два события выявили в первую очередь претензии российской политической элиты на международной и внутренней аренах, то СЦ в наиболее чистом виде отразил как раз не прикрытый сиюминутной политической конъюнктурой процесс кристаллизации нового имперского мифа в обществе. Именно тщательное и любовное изображение в этом фильме summum imperium и законченность космогонии (четкая моральная иерархия накладывается на определенную политическую и даже геополитическую систему) позволяют говорить о СЦ как о выражении нового имперского мифа. А недавняя церемония инаугурации Владимира Путина, явно “списанная” с известного эпизода фильма Михалкова, свидетельствует о том, что СЦ и воспринимается уже как нормативный мифологический текст.

Как известно, художественное произведение функционирует на пересечении трех векторов, которые новосибирские семиологи называют “треугольником Тюпы”: между замыслом автора, воплощением этого замысла в художественном тексте (в широком семиотическом смысле) и прочтением этого текста аудиторией читателей/зрителей. Рассмотренная через призму “треугольника Тюпы”, судьба фильма Никиты Михалкова предстает в весьма причудливом свете.

Выход своего фильма на экран Михалков предварил шумной пропагандистской кампанией, которая была посвящена не столько реальному фильму, сколько политическим пристрастиям его создателя. На основании многочисленных публичных выступлений Михалкова лета—осени 1999 года и наиболее очевидного, внешнего, пафоса его фильма сознательную (а отчасти бессознательную) интенцию режиссера/автора можно сформулировать таким образом: Россия некогда была и, главное, еще может стать великой державой с процветающими счастливыми подданными и достойным правительством. Михалков производит просто революционный переворот, переосмысливая традиционное мистически-славянофильское представление о вестернизации как “оплодотворении” мужественным Западом женственной России. В его фильме именно мужественное российское начало (кадет Андрей Толстой) совершенно буквально “оплодотворяет” женственное воплощение Запада (авантюристку Джейн). Намек создателей фильма весьма прозрачен: России нечему учиться у Запада; напротив, именно российская прививка поможет Западу стать более жизнеспособным и одновременно “духовным”. Наконец, хотя и не в последнюю очередь, Михалков просто хотел снять яркое и сочное кино про буйство человеческих страстей в экзотическом интерьере, устав от бесконечной перестроечной “чернухи”.

Подготовленная михалковскими выступлениями и разъяснениями, зрительская аудитория восприняла СЦ с повышенно политизированным вниманием. Этому обстоятельству способствовало и отсутствие налаженного кинопроката в нашей стране. Если в США, скажем, в год выходит на экраны 5—6 фильмов такого класса (1—2 классом выше, 10—12 классом пониже и несколько десятков фильмов-однодневок) и они вписываются в определенную иерархию, то в современной России СЦ сравнивать было не с чем. Фильм Михалкова, с его огромным для России бюджетом и шумной рекламой, оказался единственным в им же обозначенном классе, усиливая впечатление, что это кино — “больше чем кино”. Квалифицированные историки и либеральные критики возмущались, что Михалков выбрал в качестве прототипа для своей идиллии вполне реакционное царствование Александра III, а “государственнически” настроенные политики и граждане хвалили СЦ за апологию благоденственной роли жесткой, но справедливой центральной власти.

Таким образом, на уровне поверхностного политического дискурса, по осям “Автор—Произведение” и “Автор—Читатель”, воспроизводится традиционная полемика между сторонниками “старого режима” и его демократическими критиками. Никакого творческого развития имперского проекта (по сравнению с его идеологами времен царствования Александра III, вроде К.П. Победоносцева) не происходит. Чтобы спрогнозировать возможное влияние на широкую аудиторию самого фильма (по оси “Произведение—Читатель”), не сводящегося к публицистической проповеди режиссера-Автора, посмотрим, насколько удалось Михалкову укоренить свои политические взгляды в текстуре его фильма.

Внимательный анализ СЦ приводит к довольно неожиданным выводам. Как и положено художественному тексту, фильм Никиты Михалкова обладает известной независимостью от своего автора. Оказавшись в пространстве кино, практически все принципиальные идеологические установки Михалкова обращаются в свою противоположность.

Так, Михалкову не удается переписать по-новому символическую мистерию покорения женственной России мужественным Западом: вопреки формальной половой принадлежности главных героев (кадета Толстого и Джейн), их поведенческие стратегии полностью воспроизводят классическую мифологему. Будущий офицер Толстой сентиментален и лишен самообладания, он падает в обморок от избытка чувств и не может подчинить свои эмоции чувству долга и рациональным доводам. Он не умеет пить и не умеет курить. Напротив, Джейн — человек долга и дела, она целеустремленна и умеет контролировать свои эмоции. Она лихо выпивает и смачно дымит “пахитосками”. В их романе скорее Толстой олицетворяет женскую пассивность, а Джейн — мужскую активность и инициативу.

Попытка Михалкова изобразить широту и размах “русской натуры” оборачивается жестоким разоблачением национальной “клюквы”. Народная прямота и удаль, смачно изображенная в сцене Масленицы, открывается своей изнаночной стороной в последующих эпизодах, особенно в тюремной сцене. А широкая натура генерала Радлова, так лихо опрокидывавшего стопку за стопкой, занюхивая водку отворотом шинели, вполне допускает мелочную мстительность и коварство. Пожалуй, за исключением капитана Мокина — ротного наставника кадетов (очевидная “цитата” архетипической фигуры капитана Тушина Льва Толстого), Никита Михалков не смог вывести на экран ни одного безусловно положительного русского персонажа.

Конечно же, главным “новым русским” (идеальным воплощением нормативных ценностей) в СЦ является кадет Андрей Толстой. Как мы уже видели, он оказался неподходящим символом “самодостаточности” и “мужественности” России. Но помимо метафизической (и, возможно, неосознанной) полемики с философами Серебряного века, Михалков возлагает на своего главного героя и конкретные политические задачи. Через него зрителям сообщается о том, как ведет себя образцовый подданный идеальной российской империи. И в этом отношении персонаж художественного произведения подводит своего создателя.

Будущий офицер, кадет Толстой не знаком с понятиями служебного долга и корпоративной солидарности — основными добродетелями служилого человека. Скандальная сцена в театре, когда Толстой, не в силах обуздать ревность, публично сечет генерала Радлова, полностью дискредитирует его как офицера и подданного упорядоченной империи. Этому эпизоду предшествует очень важная сцена: не выдержав психологического напряжения, Толстой убегает из театра, где должен был исполнять заглавную роль в спектакле кадетов. Его находят друзья и капитан Мокин и просят вернуться: “Ты что, хочешь нас всех обо…ть?” Толстой возвращается, прекрасно сознавая, что на карту поставлена честь роты и училища. И тем не менее не может отказать себе в желании дать волю своим чувствам. В присутствии наследника престола, при стечении публики, подводя товарищей и командира, унтер-офицер учиняет вульгарный мордобой вышестоящему начальнику. Видно, так и остались неуслышанными слова, произнесенные государем (или сыгравшим его Михалковым) на смотре кадетов в Кремле: “Храбрость — это терпение; терпение в опасности”. Вместо того чтобы воплощать гражданский или служилый этос, рекомендуемый Михалковым как основа здоровой (имперской) государственности (не случайно его героями стали именно кадеты, а не студенты, к примеру), этот поступок кадета Толстого обличает его как человека “не храброго”, “разрушителя устоев” и всех мыслимых норм социального поведения в империи.

Фильм оставляет возможность для альтернативной интерпретации рокового поступка Толстого, но и она не поддерживает идеологический пафос Михалкова. Друзья и ротный наставник, капитан Мокин, провожают Толстого на каторгу как героя, капитан, одетый в штатское, трогательно пытается отдать честь под котелок. Получается, что в глазах служилых людей кадет Толстой не нарушил свой долг перед товарищами, а каким-то образом защитил корпоративную честь, публично обесчестив их общего начальника. Получается, что высшая гражданская добродетель — неповиновение властям? Вряд ли Никита Михалков хотел это сказать своим фильмом. Между тем эта версия находит подтверждение и в том эпизоде, когда рота кадетов в полевой форме проходит строем по городу, кадеты на ходу покупают номера газеты, излагающей официальную, ложную версию поступка Толстого, и с презрением швыряют газеты в сторону. Пафос этой сцены противоречит идеологическому замыслу режиссера, который наиболее ярко воплотился в “кремлевской” сцене (смотр кадетов Государем). На смотре в Кремле декоративно-нарядные кадеты — слуги царю и плоть от плоти блестящего режима. Когда же они возвращаются с учений по улице, в полевой форме, со скатками, перекинутыми через плечо, и с винтовками за спиной (универсальный образ русского пехотинца), они воплощают совершенно другой тип российского служилого человека. Они не верят высшей власти и служат не царю и империи, а своему внутреннему чувству долга и представлению о том, как должен вести себя патриот и офицер. Именно благодаря убеждению таких людей, что они служат великой стране, Россия и вправду бывала порой великой державой. Но в этом не было заслуги режима и правителей, и ретроспективная “политическая инженерия” Михалкова оказывается излишней и надуманной.

Итак, на поверку идеология фильма Никиты Михалкова “Сибирский цирюльник” оказывается совсем иной, чем пытался ее представить автор. На самом деле она приписывает нормативному русскому человеку внутреннюю расхлябанность и нестойкость, а идеальной российской империи — репрессивность и беззаконие. Предложенное режиссером структурное сопоставление схожих ситуаций, сложившихся в России и США, показывает преимущество американской системы. Вступив в конфликт с армейским начальством, американский рекрут (сын кадета Толстого) не только имеет возможность сохранить личное достоинство, не попирая чужого, но и избежать перевода служебного конфликта в область уголовного или политического деликта. В случае же самого Толстого он пытается защитить свою честь путем публичного обесчещивания обидчика, что рассматривается как серьезное политическое преступление и карается как тяжкое уголовное деяние…

Таким образом, фильм разрушает идеологические построения своего создателя. Переведенные на язык эстетического дискурса, они наглядно демонстрируют художественную несостоятельность тех принципов, которые обанкротились политически еще сто лет назад и привели историческую Российскую империю к гибели. Но если жизнеспособный имперский миф нельзя сочинить, его можно, пусть опосредованно, уловить художественными средствами. Собственная логика художественного произведения трансформировала исходную идеологическую программу режиссера, и если рассматривать СЦ как утопию-мечту о лучшей России, то ее основные принципы можно сформулировать следующим образом. От западной модели не удается полностью отмахнуться: и технология оказывается передовой (лесорубная машина “сибирский цирюльник”, идеальная для прокладки железнодорожного полотна, все же заработала), и психология оказалась современной. Вместо мрачного “порядка” и гарантированной пайки новый имперский проект предлагает яркое и разнообразное общество, высшей добродетелью признаются индивидуальная честь и достоинство, которые даже ставятся выше государственного долга. В контексте российской политической традиции такой проект кажется едва ли не заманчивым.

Вместе с тем одно очень серьезное обстоятельство осложняет нарисованную идиллическую картину: российская империя Никиты Михалкова и его фильма оказывается русской империей. Это, пожалуй, единственный случай, когда замысел режиссера без всяких искажений воплотился в фильме. И в публичных выступлениях Михалкова, и в СЦ достоинства идеальной политической системы и добродетели ее подданных представляются русскими национальными качествами. Поэтому противостояние русского Толстого и американки Джейн обретает дополнительную коннотацию конфликта между самобытностью этнического национального характера и космополитизмом политической национальной идентификации. Не случайно, что шумная рекламная кампания СЦ проводится под назойливым лозунгом “Он русский, и это многое объясняет”. Фильм Никиты Михалкова отдает безусловное предпочтение именно этническому принципу обретения национального сознания “по крови” над политическим принципом обретения национальной принадлежности через обретение гражданских прав. Какой из этих двух принципов окажет реальное влияние на формирование нового имперского мифа в российском обществе, нам всем еще предстоит увидеть.

Причудливое образование новой Российской империи — The Daily Free Press

Когда Россия оккупировала Крым зимой 2014 года, скептики утверждали, что этот шаг был лишь первым (или вторым, если вы спросите грузин) в кампании Путина по восстановлению господства России в Восточной Европе. Истерия, вызванная аннексией полуострова Россией, заставила многих западных журналистов назвать Путина следующим царем. Такие названия книг, как «За пределами Крыма: Новая Российская империя» Агнии Григас и «Новый царь: Возвышение и правление Владимира Путина» Стивена Ли Майерса, раскрывают эту паранойю по поводу того, что Российская империя, павшая в 1917 году, возвращается. с Путиным во главе.

Однако, возможно, эти критики на самом деле отстали, поскольку Российская империя фактически уже была восстановлена ​​задолго до аннексии Крыма. В 2011 году Императорский трон был восстановлен, а в 2014 году титул царя был предоставлен принцу Карлу Эмиху из Лейнингена, который принял имя Николай III. Буквально на прошлой неделе Империя объявила, что ее обширные территории снова расширились после того, как она аннексировала несколько островов… в Гамбии.

Империя не совсем достигла того же статуса, что и ее предшественник, но, по крайней мере, получила обозначение микронации.Если не считать шуток, Империя Романовых — законное образование. Он был основан в 2011 году российским бизнесменом и политиком Антоном Баковым. Баков является председателем Российской монархической партии, единственной монархической партии в России с 1917 года.

На протяжении большей части своего существования Империя фактически была безземельной, и главной целью Бакова было приобретение территории и признание со стороны других народов. В 2011 году российская газета сообщила, что Баков успешно приобрел остров Суворов у Островов Кука за «десятки миллионов долларов».Эта история оказалась подделкой, поскольку исполнительный директор премьер-министра Островов Кука ответил: «Это явно неточно. Я не думаю, что нужно отвечать на что-то, что явно является недоразумением и не заслуживает беспокойства ».

Не обескураженный ответом Островов Кука, Баков продолжил свои усилия по поиску территории для Империи. В 2014 году Баков успешно приобрел участок земли в Никшиче, Черногория, чтобы построить императорский дворец для Николая III.Сам царь даже писал Путину, прося землю в Екатеринбурге (место казни Николая II и его семьи). Эта просьба была отклонена, что шокирует.

Совсем недавно Империя упорно работала, пытаясь разработать соглашения о приобретении земли у тихоокеанского островного государства Кирибати и западноафриканского государства Гамбия. В феврале этого года просьба Бакова построить свою столицу на Кирибати была отклонена. Баков планировал вложить 350 миллионов долларов в серию необитаемых островов под названием Line Group.Баков был явно разочарован решением Кирибати, поскольку он приступил к нападкам на их якобы низшую культуру, заявив, что «они никогда не спорят с вами, никогда не отстаивают свою точку зрения, у них нет культуры переговоров или дискуссий. Если вопрос вызывает разногласия, они просто прячутся ».

Бакову больше повезло в Гамбии, где он достиг соглашения с правительством о покупке ряда островов площадью не более 10 квадратных километров за 60 миллионов долларов.Здесь, наконец, будет построена столица Империи. По завершении строительства новый город, который должен стать первым умным городом Африки, получит имя Святого Николая в честь Николая II. Это соглашение является большим успехом Империи, поскольку с этой сделкой Империя Романовых больше не будет микронацией, а вместо этого станет частично признанным государством при поддержке Гамбии.

Хотя махинации Антона Бакова и его «Империи», безусловно, забавны, его действия, по общему признанию, являются юмористическим свидетельством фракционности в России, на которую часто не обращают внимания западные журналисты, провозглашающие Путина новым царем России.Хотя Путин действительно пользуется значительной поддержкой среди населения России, поддержка его правления далеко не единодушна, а внутреннее сопротивление ограничивает пределы полномочий Путина.

Действия Бакова частично мотивированы сопротивлением правительству Путина, и он надеется, что другие, придерживающиеся аналогичных настроений, могут сплотиться на его стороне. Когда планы строительства святого Николая все еще вращались вокруг Кирибати, Баков сказал Радио Новой Зеландии, что «это желание не только наследника российского престола, но и большого числа российских патриотов, которые недовольны режимом Путина и хотели бы видим их возрождение империи Романовых — в качестве альтернативы России.”

Если Баков готов потратить миллионы долларов на этот проект несбыточной мечты, чтобы сформировать «альтернативную Россию», возникает вопрос: насколько сильна власть Путина в стране на самом деле?

Стремление Путина к новой Российской империи не остановится на Украине | Павел Климкин

За последнее десятилетие Европа превратилась во все более опасное и менее безопасное место. Послевоенный порядок, который обеспечил такой мир и стабильность на всем континенте, похоже, рушится.

Сергей Лавров, министр иностранных дел России, очень обрадовался этому на недавней Мюнхенской конференции по безопасности, когда он говорил о новой «пост-западной» эпохе в Европе. Обратить вспять распад Советского Союза и восстановить Российскую империю теперь стало навязчивой идеей Кремля. Для понимания того, что движет Россией и как работает правительство Владимира Путина, важны три вещи.

Первый — Русский мир — « Русский мир»: философия, восходящая к советским временам.Центральное место в нем занимает вера в то, что Украина является частью великой России. В 1991 году, после распада Советского Союза, Россия была слишком слаба, чтобы сопротивляться, когда более 92% моих собратьев-украинцев проголосовали за независимость, на которую мы стремились на протяжении веков. Однако постепенно постсоветская Россия стремилась оказать свое влияние на мою страну, и когда в 2014 году народная революция свергнула Виктора Януковича, это было больше, чем Россия могла вынести.

Впоследствии оно незаконно аннексировало Крым и вторглось на Донбасс в поддержку так называемых «Луганской и Донецкой Народных Республик», которые мое правительство считает не более чем смесью террористических и преступных организаций.

Аппетиты России к гегемонии не останавливаются на Украине. Он жадно наблюдает за другими бывшими государствами и сателлитами Советского Союза и в более широком смысле стремится дестабилизировать и разделить остальную Европу и трансатлантический альянс в целом. Поучительно, что Кремль заказывает новые статуи Сталина, одного из самых страшных массовых убийц 20 века.

Женщины поют украинский гимн в Киеве после свержения президента Януковича, который бежал в Россию. Фотография: Роб Стотхард / Getty Images

Во-вторых, гибридная война — это термин, который большинству будет незнаком.Он был разработан и доведен до новых высот Кремлем и представлен миру с аннексией Крыма и вторжением на восток моей страны. Военная агрессия сопровождалась тщательно спланированной пропагандой и постановкой фиктивных выборов в поддержку российской версии реальности. Подобно старой пропаганде, он использует пагубную ложь для поддержки дела Кремля, но он более изощрен и коварен, чем старые советские пропагандисты могли когда-либо мечтать.

Этот вид войны в полной мере использует современные технологии и ведется по всему миру хорошо финансируемой телекомпанией Russia Today, или RT, с ее благосклонным призывом «Больше вопросов».Они хотят подвергнуть сомнению установленный порядок. Для этого RT использует хорошо оплачиваемых марионеток как из левого, так и из правого политического спектра. У них нет последовательного русского нарратива — они просто стремятся подорвать западный нарратив.

Гибридная война идет дальше телевидения и Интернета. От верхушки Кремля до тысяч «клавишников» на фабриках троллей под Санкт-Петербургом или Москвой, которые проливают свой яд через социальные сети, Россия находится в промышленных масштабах.Это изощренная стратегия, иногда сочетающаяся с обычной агрессией, иногда — нет, но всегда служащая геополитическим интересам России.

В-третьих, России нельзя доверять. Правительство Украины принципиально иное, но мы понимаем мышление кремлевского руководства: Россия, как скажет вам любой дипломат, имевший дело с Кремлем, уважает только власть, и переговоры с ней следует вести только с позиции силы и международной солидарности.

Россия использует слабость.Он делает это на двусторонних переговорах, так же как и без сомнения, поскольку он использует слабость Совета Безопасности ООН, где он злоупотребляет своим правом вето в качестве одного из пяти постоянных членов.

Об отмене санкций и речи не может быть. Они повредили России больше, чем Кремль хочет признать

Россия также нарушает свои обещания. Мало кто в моей стране мог предвидеть последствия, когда в 1994 году Украина отказалась от третьего по величине ядерного арсенала в мире под гарантиями защиты ее территориальной целостности со стороны Великобритании, США и России.Аннексируя Крым и вторгаясь в Донбасс, Россия плюнула на этот исторический документ, Будапештский меморандум, который Украина добросовестно подписала, чтобы сделать мир более безопасным. И 20 лет спустя Россия не выполнила ни одного пункта Минского соглашения, которое они подписали в попытке урегулировать войну на Донбассе, в результате которой 10 000 наших людей были убиты и 23 000 ранены.

Сегодня Россия представляет самую большую угрозу безопасности и единству Европы с 1945 года.О снятии санкций не может быть и речи, пока Россию не заставят повиноваться и не убедят соблюдать международные правила. И санкции причиняют России больше вреда, чем Кремль хочет признать. Они постепенно снижают способность России дестабилизировать Европу и мир.

Запад должен оставаться единым перед лицом угрозы и не мигать первым. Вспомните, что этот великий британец Уинстон Черчилль сказал о умиротворителях: это те, кто кормит крокодилов, надеясь, что их съедят последними.

За пределами Крыма: Новая Российская Империя

Ниже приводится отрывок из будущей книги Агнии Григас, За пределами Крыма: Новая Российская Империя .

____________________

Драйверы имперского возрождения России

Российское правительство, особенно при режиме Владимира Путина, постоянно использовало русские меньшинства и русскоязычные, проживающие за границей, в качестве средства влияния и экспансии с целью «реимпериализации» бывшего советского пространства.Политика российского правительства, особенно с середины 2000-х годов, демонстрирует согласованные усилия по использованию русской диаспоры в постсоветских соседних государствах для расширения своего влияния и расширения своих границ в подходящие внутренние и международные моменты. Реимпериализация — это конец политики Москвы. Русская диаспора, политически преобразованная в соотечественников, была средством .

Тем не менее, остается ряд вопросов о том, почему, взвешивая свои возможности и ограничения, свои издержки и выгоды, Россия будет стремиться к реимпериализации.Каковы причины, движущие силы и мотивы российской элиты и правительства Владимира Путина для восстановления Российской империи?

Идеолого-исторические, структурные, политические и экономические движущие силы российских мотивов и интересов имеют как общие темы, так и различия в отношении различных постсоветских государств. Режим Путина подчеркнул идеологические движущие силы объединения разделенной русской нации и миссии России в мире, проистекающие из ее уникальной культурной самобытности славянской и православной цивилизаций.Самовосприятие России — это империя, и эта идеология создавалась на протяжении многих лет истории России как многонационального имперского государства, в котором русский народ занимал привилегированное положение. Как Российская империя тесно связана с русской национальной психикой, так и российский империализм связан с русским национализмом. Российская цивилизация, нация и, в свою очередь, диаспора занимают видное место в идеологических, исторических и культурных мотивах реимпериализации Москвы. В этой уникальной смеси националистической и империалистической идеологии соотечественники являются частью «тела» России и российской цивилизации.

Российская империя тесно связана с русской национальной психикой, и российский империализм связан с русским национализмом.

Российская империя исторически служила средством безопасности Москвы. Украина, Беларусь и Молдова продолжают служить буферными зонами для Европы и НАТО, в то время как страны Балтии (ныне члены НАТО) сильно не попадают в зону влияния Москвы. Действительно, успех НАТО в привлечении каждой из бывших советских республик к более тесному сотрудничеству (не говоря уже о предоставлении странам Балтии членства) и постоянные переговоры о членстве, скажем, Грузии или Украины, вызвали бурную (образно и литературно говоря) реакцию в Москве.Несмотря на право Таллина, Тбилиси или Киева выбирать свою внешнюю политику, Москва по-прежнему воспринимает эти государства как часть своего неоимперского проекта.

Российские соотечественники играют важную роль в обеспечении безопасности реимпериализации. Захватывая территории, населенные русскоязычными, Москва может установить более сильную оборону и границы по сравнению с захватом чужих и потенциально менее лояльных территорий. Кроме того, национальная безопасность и власть в немалой степени зависят от размера.Население России составляет менее половины населения США, около одной трети населения Европейского Союза и лишь одну восьмую населения Китая. Политика России в отношении соотечественников в сочетании с реимпериализацией приводит к увеличению населения и территорий России.

Экспансионистские настроения Путина подогреваются также внутренними электоральными факторами. Военные подвиги России — укрощение восстания в Чечне, победа в русско-грузинской войне, возвращение Крыма или «защита» русских на юго-востоке Украины — все это предвещало успех личной популярности Путина.

Еще один внутренний фактор в стремлении России к реимпериализации, или, возможно, точнее, в ее усилиях по удержанию своей сферы влияния, вызван страхом и желанием сдержать успех народных движений, призывающих к смене режима, которые охватили пост- Советский космос.

Военные подвиги России — укрощение восстания в Чечне, победа в русско-грузинской войне, возвращение Крыма или «защита» русских на юго-востоке Украины — все это предвещало успех личной популярности Путина.

Есть также экономические мотивы в имперской власти России, если не в реимпериализации постсоветского пространства. Россия приложила немало усилий, чтобы сохранить постсоветские государства в своем экономическом пространстве с помощью своих проектов Таможенного союза и Евразийского экономического сообщества. Однако альтернатива членству в ЕС была привлекательной для ряда стран СНГ, включая Грузию, Молдову, Украину, Армению и Азербайджан, которые бросили вызов Москве и начали переговоры по соглашениям об ассоциации и работали над выполнением требований условий.Неслучайно горячие точки между Россией, с одной стороны, и Молдовой, Грузией, Арменией и Украиной, с другой, возникли, когда указанные страны стремились к более тесным связям с ЕС. Возникающий в результате конфликт и вызовы территориальной целостности Молдовы, Грузии и Украины станут серьезным препятствием на пути этих государств к вступлению в ЕС в будущем. Более того, оценивая экономические интересы Москвы и мотивы реимпериализации, необходимо понимать, что движущей силой российской экономики являются природные ресурсы. Страны, которые либо обладают природными ресурсами, либо предоставляют сухопутные и морские пути для экспорта природных ресурсов на другие рынки, являются и исторически были потенциальными объектами экспансии России.

Усилия Москвы по возрождению империи, безусловно, будут иметь экономические издержки. Хотя сохраняющийся энергетический опорный пункт России несколько ограничил способность Запада вводить жесткие экономические санкции против России после аннексии Крыма в 2014 году, даже минимальные санкции оказали значительное влияние менее чем за год.Однако, несмотря на эти затраты, нет никаких признаков того, что экономическое давление или международная изоляция сдерживают экспансионистскую стратегию России после Крыма. Это говорит о том, что историко-идеологические, внутриполитические вопросы и вопросы безопасности, а не экономические факторы, играли первостепенную роль в попытках Путина бросить вызов границам бывших советских республик.

____________________

Агния Григас, доктор философии , старший научный сотрудник Атлантического совета-нерезидент и член Тихоокеанского совета по международной политике.Эта статья является заимствованным отрывком из ее новой книги Beyond Крым: Новая Российская Империя (Yale University Press, 2016). Следуй за ней @AgniaGrigas.

Взгляды и мнения, выраженные здесь, принадлежат автору и не обязательно отражают официальную политику или позицию Тихоокеанского совета.

Новый «император»: Россия готовится еще 16 лет Путину

МОСКВА — В среду один из самых влиятельных бизнес-магнатов России заявил, что страна превратилась в «квазимонархию» — знак того, как президент Владимир В.Шаг Путина на этой неделе, чтобы расчистить путь к правлению до 2036 года, изменил ландшафт российской политики.

Не то чтобы магнат Константин Малофеев жаловался.

Националистический финансист со связями в Кремле и собственным телеканалом, г-н Малофеев на протяжении десятилетий агитировал за восстановление королевского правления. В интервью The New York Times он сказал, что после событий этой недели он никогда не был ближе к своей цели.

«Квазимонархия, которая у нас в основном сейчас есть, — это очень хорошо», — сказал г-н.Об этом сообщил Малофеев в своем богато украшенном офисе на Садовом кольце Москвы. Ссылаясь на г-на Путина, он продолжил: «Если бы мы теперь стали называть его императором, а не президентом, то нам не пришлось бы сильно менять Конституцию».

На этой неделе в тщательно отлаженном политическом театре 67-летний г-н Путин дал себе возможность править еще на два шестилетних срока, когда его нынешний срок полномочий истекает в 2024 году. Кремль: убедить россиян принять своего нового царя.

Дарья Ртищева, 24-летняя, работающая в московском швейном бизнесе, отметила, что в 2036 году ей исполнится 40 лет.

«И Путин все еще будет там», — сказала она в интервью за пределами модного дома. Московский универмаг. «Это сводит меня с ума».

В среду верхняя палата российского парламента одобрила поправку к конституции, которая была внесена накануне в нижней палате и затем одобрена г-ном Путиным. Поправка приведет к переустановке установленного в Конституции ограничения в два президентских срока для г-на.Путин, если он снова баллотируется в 2024 году.

Мощная пропагандистская машина Кремля приступила к действиям. В припеве говорилось, что возможность того, что г-н Путин сможет править еще 16 лет, — это то, что нужно россиянам для обеспечения их безопасности.

Хотя многие ожидали, что г-н Путин будет искать способ удержать власть, некоторые россияне ожидали 2024 года как возможный момент политического обновления.

В прокремлевских СМИ в среду появилось сообщение о том, что г-н Путин избрал демократический путь к сохранению стабильности в России, сохранив свою власть.

Г-н Путин подчеркнул, что поправка, позволяющая ему снова баллотироваться, должна быть одобрена Конституционным судом и всеобщим голосованием. Плебисцит 22 апреля уже был запланирован как голосование по другим, менее важным поправкам к конституции, которые Путин внес в начале этого года.

«Предложение президента о вынесении этих поправок на всенародное голосование является очень мудрым и в то же время очень смелым решением», — заявил по государственному телевидению Константин Долгов, высокопоставленный депутат верхней палаты Российской Федерации.«Это решение действительно подтверждает приверженность нашего президента основополагающим демократическим основам развития нашей страны и нашего общества».

Успех плебисцита и Конституционного суда, однако, представляется гарантированным, учитывая контроль Кремля над судебной властью и избирательной системой.

Сторонники Путина также использовали известный аргумент, что западные страны, стремящиеся ослабить Россию, болели за отставку г-на Путина. Если бы г-н Путин согласился уйти в 2024 году, то не за горами было бы что-то вроде либеральных перестроечных реформ конца 1980-х, сообщает крупнейший российский таблоид «Комсомольская правда».

«Перестройка отменяется», — пишет обозреватель «Комсомольской правды». «Жизнь идет. Слава Богу.»

Однако г-н Путин может оставаться уязвимым из-за разваливающейся экономики и давнего гнева общественности по поводу экономического неравенства и официальной коррупции. Активисты оппозиции, воспользовавшись распространением высокоскоростного доступа в Интернет, чтобы обойти контроль Кремля над телевизионным эфиром, продвинули сообщение о том, что г-н Путин позволил своим богатым друзьям грабить богатства России.

«Хочешь вечного Путина?» Об этом в среду в своем обращении на YouTube заявил крайне левый критик Кремля Сергей Удальцов. «Вы хотите умереть при Путине и всей его кремлевской банде?»

Г-н Удальцов сказал, что он готов призвать людей голосовать «против» на апрельском плебисците, а не бойкотировать его, поскольку события этой недели превратили ранее запланированное голосование в референдум о продолжении руководства г-на Путина.

Но Владимир Милов, советник лидера оппозиции Алексея А.Навальный, сказал, что не ожидал, что команда Навального так или иначе проведет активную кампанию перед голосованием.

По словам Милова, правила, по которым будет проводиться голосование, затруднят мониторинг и их легко сфальсифицировать. А поскольку новообретенная способность г-на Путина снова баллотироваться через четыре года не означает каких-либо изменений в ближайшем будущем, г-н Милов не считает, что поправки к конституции станут катализатором крупных митингов.

«Все, что происходит сейчас, будет в значительной степени способствовать дискредитации имиджа руководства и снижению его общей легитимности», — сказал г-н.- сказал Милов. «Но потенциал этих событий по мобилизации протестов невелик».

Никита Неведимов, 31-летний москвич, который работает в сфере маркетинга, сказал, что он не одобряет решение позволить г-ну Путину снова баллотироваться и что он в целом недоволен политической ситуацией в стране. Но он сказал, что не планирует голосовать на плебисците или присоединяться к каким-либо протестам.

«Наверное, не так уж много паники, потому что многие люди понимают, что президент не имеет большого влияния на вашу частную, личную жизнь», — сказал г-н.- сказал Неведимов. «В целом все шло к этому. Особого удивления не было «.

Но для магната г-на Малофеева это была большая неделя.

Он является одним из самых видных консерваторов в союзной Кремлю элите России и помогает заручиться поддержкой г-на Путина со стороны правых русских. Он находится под санкциями США и Европейского союза на фоне обвинений в том, что он финансировал пророссийских сепаратистов на востоке Украины. (Г-н Малофеев отрицает эти обвинения.)

«Это еще не конец», — сказал г-н.- сказал Малофеев. «Введение конституционной монархии в обозримом будущем — например, после правления Путина в 2036 году — стало реалистичным».

Софья Кишковская, Иван Нечепуренко и Олег Мацнев представили репортажи из Москвы.

Владимир Путин и Императорское возрождение России — 1-е издание

Содержание

ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА ИМПЕРИИ

Распад и возрождение империи
Введение
Восстановление нации
Формирование внешней политики Путина
Возвышение Феникса
Восстановление утраченного статуса
Прекращение связей с Западом
Возобновление холодной войны ?
Возрождение отношений с соседями по «особым интересам»
Заключение

Этапы построения Российской Империи
Введение
Империя Киевская Русь
Московская Империя
Империя Романовых
Советская Империя
Заключение

FROM UNCINT ВЫСОКАЯ ДОВЕРИЯ

Внешняя политика России в переходный период
Введение
Факторы, формирующие постсоветскую внешнюю политику
Новая роль для России?
Восстановление государства
Россия, ЕС и НАТО
Заключение

Внешняя политика консолидации эпохи Путина
Введение
Эволюция политики консолидации
Международные отношения эпохи Путина
Цели внешней политики
Использование Россией мягкой силы
Заключение

Строительство оборонительных барьеров
Введение
Строительство барьеров на Западе
Строительство барьеров на Востоке
Колонизация и депортация на завоеванных территориях
Заключение

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ и переформирование вооруженных сил России
Необходимость реформ
Военные реформы 2000-2008 годов
Военные реформы и реорганизации 2008-2015 годов
Сокращение личного состава всех сил
Перевооружение российских вооруженных сил
Заключение

Необъявленные кибервойны России
Введение
Cyber ​​Tactics
2007: Cyber Война с Эстонией. Энергетические ресурсы
Контроль над маршрутами и режимами транзита
Средства для применения энергетического оружия
Принятие целевых стран
Заключение

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В ДЕЙСТВИИ

Российская агрессия на Украине: возрождение империи История России
Введение
Отношения с Украиной
Месть Путина
Что будет дальше?
Заключение

Запугивание со стороны России в странах Балтии и Северной Европы
Введение
Сценарии будущей региональной безопасности
Изменения во взглядах Запада на постсоветскую Россию
Заключение

Внешняя политика России после Путина
Введение
Какая роль для России ?
Вертикаль власти Путина / Медведева
Альтернативные стратегии внешней политики
Повторяющаяся цель внешней политики
Последствия для Запада
Отношения России с Западом
Сценарии для России после Путина
Заключение

Обзор

: [Без названия] на JSTOR

Информация о журнале

Harvard Ukrainian Studies (HUS), журнал Гарвардского института украинских исследований, служит форумом для новых ученых в области украиноведения.В основном это история, язык и литература; иногда включаются связанные дисциплины. HUS поощряет ученых, специализирующихся на украиноведении, а также ученых, работающих в смежных областях, исследовать и анализировать важные для данной области вопросы. Журнал культивирует междисциплинарный подход, который помещает украинские темы в широкий научный контекст. Публикует статьи, документы с анализом или интерпретацией, а также обзоры.

Информация об издателе

Украинский научно-исследовательский институт Гарвардского университета является важным компонентом международного исследовательского сообщества Гарвардского университета.Миссия института — продвигать знания об Украине в Соединенных Штатах посредством исследований и преподавания в области истории, филологии, литературы и социальных наук. HURI также способствует изучению всех религиозных и этнических групп, проживающих в Украине, связывает украиноведение и изучение России, Польши, Турции, Беларуси и Молдовы, а также поддерживает тесные связи с культурными и академическими учреждениями Украины. Программы Института поддерживаются тремя дипломированными профессорами украинской истории, филологии и литературы, а также ассоциированными преподавателями и студентами Гарварда и других академических учреждений.HURI также издает научные монографии и журнал Harvard Ukrainian Studies. В институте есть справочная библиотека, архив и серия семинаров по украиноведению. Институт организует Гарвардский украинский летний институт, который является частью Гарвардской летней школы.

Примечание: Эта статья представляет собой обзор другой работы, такой как книга, фильм, музыкальная композиция и т. Д. Оригинальная работа не включена в покупку этого обзора.

Project MUSE — За пределами Крыма: Новая Российская Империя Агнии Григас (обзор)

В книге За пределами Крыма: Новая Российская Империя Агния Григас систематически исследует и оценивает внешнюю политику России по отношению к ее «соотечественникам»: этническим русским, проживающим за рубежом, Русскоязычные и потомки Советского Союза. Григас предлагает теорию российского реимпериализма, уходящую корнями в историческую преемственность между Путиным и его царскими и советскими предшественниками, для объяснения явно реваншистской и возрождающейся России.Григас расширяет наше понимание политики Москвы, особенно той, которая направлена ​​против российских «соотечественников», а также способствует более широким теоретическим дебатам о реимпериализации России, мягкой силе и политике гражданства. Во все более пополняющейся литературе автор дополняет тех, кто рассматривает движущие факторы попыток России сохранить и вернуть себе влияние и территорию в бывших советских республиках с начала 2000-х годов.

В первых трех главах книги Beyond Крым Григас устанавливает рамки своего историко-структурного подхода и устанавливает решающую роль «соотечественников» на семиступенчатой ​​траектории реимпериализации России.Главы 4, 5, 6 и 7 включают тематические исследования каждой из бывших советских республик, прослеживая траекторию политики реимпериализации — масштабное мероприятие для 256 страниц текста. Григас утверждает, что Москва успешно начала процесс реимпериализации в странах Балтии, Грузии, Молдове и Украине и, в меньшей степени, в Армении и Беларуси, но без особого успеха в Центральной Азии. Однако во всех случаях влияние российской мягкой силы заметно. В заключение Григас предлагает серию контрмер для целевых состояний, которые необходимо принимать на каждом этапе траектории реимпериализации.

Принимая историко-структурный подход, Григас эффективно привлекает наше внимание к политике соотечественников, малоизученной области российской политики, и утверждает, что аннексия Крыма была частью более широкого политического курса. Григас утверждает, что «Москва следовала все более последовательной семиэтапной траектории реимпериализации по отношению к своим соотечественникам» (26). Российское правительство, особенно при Владимире Путине, использует этнических русских и русскоязычных для расширения своего влияния и расширения своих границ.При этом, утверждает Григас, российское правительство руководствуется более крупными структурными и историческими пристрастиями — российским самовосприятием империи, культурой сильного лидера, а также политикой в ​​области энергетики и безопасности, — которые имеют первостепенное значение в стремлении к реимпериализации России. Хотя Григас отмечает сдвиг во внешней политике России с начала 2000-х годов, Москва все больше обращает внимание на своих соотечественников в бывших советских республиках.

Для автора семь этапов, через которые разворачивается российский проект реимпериализации, начинаются с (1) мягкой силы (культурные, экономические и лингвистические [End Page 311] способов влияния), что приводит к (2) гуманитарная политика поддержки и помощи, (3) политика соотечественников и формализованная информационно-пропагандистская деятельность, (4) информационная война, призывающая к немедленной защите соотечественников, (5) паспортизация, (6) защита соотечественников и завершение (7) аннексией.Автор отмечает, что шаги могут происходить одновременно, в другом порядке или даже пропускаться, хотя такая причинная сложность не подтверждается в тематических исследованиях. Вместо этого дела в разной степени распадаются по континууму. Семиступенчатая политическая траектория является инструментом объяснения, и применительно к бывшим советским республикам Григас демонстрирует общие черты разрозненных событий — российской аннексии Крыма, российских кибератак на Эстонию и российских миротворческих миссий в Таджикистане — с самим собой.