Ставрополь и Ставропольский уезд в годы новой экономической политики / 1901 -1950 г. / Из фондов архива / Структура администрации / Власть / Администрация городского округа Тольятти

 

          К началу 1921 г. гражданская война в бывшей Российской империи подошла к своему завершению. Ее итогом стали не только многомиллионные жертвы, но и сильнейшая хозяйственная разруха. Гражданская война уничтожила большинство достижений модернизации России в конце XIX – начале XX вв. Победителями в конфликте стали большевики, предложившие обществу новый путь развития, с акцентом на стремление сочетать экономический рост с большей социальной справедливостью. Однако модель управления экономикой и общественными отношениями, предложенная ими в ходе войны и получившая название «военный коммунизм», потерпела крах. С ее помощью большевики сумели мобилизовать ресурсы общества для победы в гражданской войне, но политика «военного коммунизма» оказалась несостоятельной в плане возрождения экономики страны. В марте 1921 г. состоялся X съезд РКП(б) на котором принимается ряд решений об отказе от политики «военного коммунизма» и переходе к новой экономической политике. «Военный коммунизм» характеризовался национализацией всех отраслей промышленности и торговли, отказом от товарно-денежных отношений, с заменой их централизованным распределением товаров, «диктатурой» города над деревней, что на практике означало принудительное изъятие у сельских тружеников произведенной ими продукции в рамках продовольственной разверстки. Новая экономическая политика должна была вернуть в экономику товарно-денежные отношения и частную инициативу. Принудительная продразверстка заменялась фиксированным продовольственным налогом (в дальнейшем – единым сельскохозяйственным налогом). Вновь разрешалась частная инициатива в мелкой промышленности и торговле. Однако государство сохраняло контроль над тяжелой промышленностью, оптовой торговлей и банковским делом. Большевики изначально считали НЭП тактическим ходом, «временным отступлением», необходимым для восстановления экономики страны. В дальнейшем они планировали продолжить коммунистический эксперимент над российским обществом.      

           Ко времени X съезда РКП(б) Ставропольский уезд, как и вся страна, находился в плачевном состоянии. Его экономика была подорвана гражданской войной, а также политикой продразверстки. Реквизиции продовольствия и материальных средств, проводившиеся как красными, так и белыми, заставили местное крестьянство уже с 1919 года уменьшать запашку. Окончательное установление советской власти в уезде в начале 1919 года принесло политическую стабилизацию. Но его экономическое состояние продолжало ухудшаться. Большевики превратили Поволжье в одну из продовольственных баз для снабжения армии и промышленного центра страны. В годы «военного коммунизма» из Ставропольского уезда планомерно «выкачивалось» зерно для нужд городов. К началу 1921 г. продовольственные запасы в уезде оказались исчерпанными настолько, что он не мог обеспечить поставок даже в счет прошедшего 1920 года. На уезд, как и на все Поволжье, надвигался голод, усугубившийся засухой 1921 года. Формально переход к новой экономической политике в уезде произошел в начале 1921 года, когда началось взимание продовольственного налога. Однако местные реалии внесли в процесс перехода существенные коррективы. Примерно первые полтора года проведения новой экономической политики заняла борьба с голодом, охватившем Поволжье и Юг России. Последствия голода сказывались в Ставропольском уезде вплоть до середины 1920-х гг.

          В 1922 г. началось восстановление хозяйства уезда, уже на обновленных экономических принципах. Взимание налогов и сборов с крестьян зависело теперь от урожайности, государство восстановило товарно-денежное обращение, начался постепенный вывод из оборота обесценившихся «совзнаков» времен гражданской войны и возврат к золотому стандарту рубля, что привело к почти полному исчезновению инфляции.

          Для экономики аграрного Ставропольского уезда главным являлось восстановление запашки земли. Численность сельского населения уезда за годы гражданской войны и голода сократилась, но главное – в голодный 1921 год крестьяне потеряли почти все поголовье скота, включая лошадей. В 1922–1923 гг. местными кооперативами, при поддержке властей, было организовано несколько экспедиций в Сибирь для закупки лошадей, которые оказались успешными. Конечно, в большинстве случаев крестьяне отправлялись в далекие края самостоятельно. Благодаря росту поголовья лошадей запашка начала восстанавливаться уже с 1922 года. Но этот процесс шел медленно и занял не менее трех лет. Важной кампанией местной власти в первые годы НЭПа стала борьба с кабальными сделками. В голодные годы многие крестьяне были вынуждены закладывать свое имущество и дома богатым односельчанам в обмен на еду. В результате большое число семей оказалось фактически в долговом рабстве у сельских кулаков. Советская власть выявляла такие сделки и в принудительном порядке расторгала их, признавая ничтожными. Эта кампания должна была показать крестьянам, что, несмотря на частичный возврат к товарно-денежным отношениям, большевики не отказались от декларируемых ими принципов социальной справедливости. Важным здесь являлось и их стремление предотвратить эксплуатацию человека человеком, поскольку зажиточные кредиторы легко могли заставить бедных должников работать на себя. Но это явление советская власть не приветствовала.

          При переходе к НЭПу были введены существенные ограничения на использования наемного труда в частных хозяйствах, которые не давали владельцам мелких хозяйств возможностей для стороннего найма рабочей силы за деньги или в порядке отработок. Реально крестьяне в большинстве случаев могли использовать только труд членов своей семьи. Это позволяло оставаться деревне социально однородной, препятствовало быстрому обогащению тех, кто имел возможность нанимать сторонних работников. Учитывая, что сельские общины в уезде еще в период революции вернули себе контроль над ⁹/₁₀ всей пахотной земли, а помещичьих хозяйств больше не существовало, в наиболее выигрышном положении оказывались многодетные крестьяне: они получали от общины самые большие наделы. Определенными преимуществами пользовались и красноармейцы, сражавшиеся за советскую власть. 

          К середине 1920-х гг. последствия аграрного кризиса и голода в Ставропольском уезде оказались полностью преодолены: удалось восстановить запашку земли и поголовье скота. В то же время, по мере возрождения экономики, наблюдался поступательный рост благосостояния крестьянства в целом. К середине 1920-х гг. лошади и коровы имелись в большинстве крестьянских хозяйств уезда, что говорит об их выходе из тяжелого положения начала десятилетия. В период НЭПа крестьяне получили право свободно распоряжаться излишками сельхозпродукции. Поэтому постепенно в деревнях и селах стала возрождаться торговля, а вместе с ней началось насыщение деревни промышленными товарами.     

          По мере восстановления сельского хозяйства началось возрождение местной промышленности, существенно подорванной в годы военного коммунизма. К концу 1920 г. большевики национализировали всю местную промышленность Ставропольского уезда, начиная от крупных добывающих предприятий, наподобие каменоломен Ванюшина, и заканчивая лесопилками и мельницами. Однако наладить их работу они не сумели. Поэтому в новых экономических условиях большевики решились на перемены и в области промышленной политики. Не отказываясь от принципа государственной собственности на национализированное в имущество, они начали сдавать небольшие предприятия легкой, пищевой промышленности, торговли и сферы услуг в концессию частым лицам. Часто концессионерами становились бывшие собственники этих предприятий, пережившие гражданскую войну. Условиями концессии становились восстановление промышленных объектов и плата государству за право пользования имуществом. На таких условиях в Ставропольском уезде подлежали восстановлению мукомольная, пищевая и деревообрабатывающая отрасли. Однако концессии в Самарской губернии внедрялись медленно. Потенциальных концессионеров отпугивали высокая плата за объекты и необходимость существенных капитальных вложений для их повторного пуска.

          Гораздо лучшие результаты частная инициатива принесла в тех отраслях, где имелась быстрая оборачиваемость капитала: в торговле и бытовом обслуживании населения. Примечательно, что эти сферы в Ставропольском уезде в годы НЭПа оказались почти полностью в частных руках. В городе вновь открылись частные лавки, парикмахерские, бильярдные и питейные заведения. Разрешение частнохозяйственной инициативы в промышленности и торговле не привело к серьезным социальным изменениям в уезде. Слой местных «нэпманов» (часто выходцев из дореволюционного купечества) оказался колоритным, но маломощным и почти полностью зависимым от политики советской власти. Правда, его существование вызывало нарекание ставропольцев, в годы гражданской войны вставших на сторону большевиков и поверивших в идеи коммунизма: они заявляли, что боролись за другое будущее. Тем легче местным советам оказалось ликвидировать слой частных хозяев в переломные 1929-1930-й годы. При этом, имелась государственная альтернатива частникам в виде системы государственной кооперации. Появившаяся в Ставропольском уезде в годы гражданской войны, в период НЭПа она сохранялась, но была экономически слабой и не могла взять на себя задачу снабжения населения даже товарами первой необходимости. Ее развитие придется на 1930-е гг.    

          Получили новый импульс для развития и промыслы, распространенные в уезде до гражданской войны. Их можно было развивать индивидуально, купив патент на право деятельности, или коллективно, в составе артелей. Заинтересованные в развитии коллективных форм хозяйствования, большевики давали артелям некоторые преимущества. Указанными сферами почти полностью исчерпывалось поле деятельности частной инициативы в Ставропольском уезде. Крупные промышленные объекты, наподобие лесохимических заводов и тех же каменоломен Ванюшина, оставались под контролем государства. Их восстановление началось позднее, с середины 1920-х гг. за счет государственных кредитов. Однако от государственных предприятий также стремились добиваться экономической отдачи, по меньшей мере, самоокупаемости. 

           К концу 1920-х гг. экономика Ставропольского уезда достигла дореволюционных показателей почти по всем параметрам, за исключением уровня развития ремесел и промыслов, который снизился. Вместе с тем, ее качественного изменения не произошло. Основой экономического потенциала продолжало оставаться мелкотоварное крестьянское хозяйство. Аграрные технологии не изменились по сравнению с дореволюционным периодом: у крестьян не имелось средств, чтобы внедрять передовые машины и оборудование. На низком техническом уровне оставалась и местная промышленность. Чтобы совершить качественный рывок в индустриальное общество для Ставропольского уезда, как и для всей страны, требовалась другая политика в сфере мобилизации труда и капитала. Новая экономическая политика принесла ожидаемые результаты, в виде восстановления хозяйства, но она не могла обеспечить качественный рост экономики в короткие сроки. К концу 1920-х гг. НЭП исчерпал себя и уступил место проведению форсированной индустриализации и коллективизации.      

В разделе «Из фондов архива» («Выставки документальные»), размещена интернет-выставка «Ставрополь и Ставропольский уезд в годы новой экономической политики». Архивные документы выставки дают общие сведения о проведении новой экономической политики в Ставропольском уезде. Приводятся задачи советской власти при восстановлении хозяйства Ставропольского уезда, сведения о деятельности коммунистической партии, о развитии сельского хозяйства и промышленности, а также об основных направлениях деятельности местных органов управления.

Янчарук Д.В., к.и.н., ведущий специалист Управления по делам архивов

2016 г. 

что нам нужно и как этого достичь · Построение новой экономики

С каждым крупным кризисом, будь то война, пандемия или крупная новая технология, возникает необходимость заново изобретать отношения между людьми, предприятиями и правительством. В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, рост массового производства привел к такой перебалансировке. В этот период были созданы правила, регулирующие условия труда и оплату труда, охрану здоровья для продуктов массового производства и правила предотвращения монополий. После Второй мировой войны мы увидели конец европейских колоний, более широкий доступ к высшему образованию и продвижение прав женщин и расового равенства. И примерно в то же время эпидемии туберкулеза и полиомиелита были побеждены ранними биотехнологиями, что привело к новым жестким стандартам для медицины.

Сегодня мы сталкиваемся с двумя одновременными потрясениями: одним из них является экономический шок и шок для здоровья, вызванный пандемией COVID-19, а вторым — рост распространения цифровых данных, криптографических систем и искусственного интеллекта (ИИ). Эти новые цифровые системы развертываются для борьбы с нынешней мировой пандемией, а такие технологии, как видеоконференции и приложения искусственного интеллекта, такие как моделирование заражения, были сильными союзниками. Однако цифровые технологии, такие как социальные сети, породили дезинформацию и усилили путаницу, а приложения для мобильных телефонов, используемые для отслеживания заражения, угрожают правам на неприкосновенность частной жизни.

Эти проблемы подчеркивают необходимость заново изобретать способы использования данных и ИИ во всех общественных и государственных системах, как для гарантии того, что будущие пандемии можно будет лучше справляться, так и для оживления экономики, а также для распространения экономических выгод в обществе. . Данные сейчас занимают центральное место в экономике, правительстве и системах здравоохранения, так почему же данные и системы искусственного интеллекта, которые интерпретируют данные, находятся в руках столь небольшого числа людей? Сообщества без данных о себе и без инструментов для использования своих данных находятся во власти тех, у кого есть данные и инструменты ИИ.

Например, почему нет лучшей инфраструктуры для обмена медицинскими данными? Неофициальные сети врачей, обменивающихся данными о СПИДе и уходе за младенцами, значительно улучшили медицину в беднейших сообществах. В недавней пандемии показатели выживаемости в разных больницах различаются в два раза, при этом наихудшие результаты наблюдаются в самых бедных сообществах. Почему у нас нет эффективного обмена данными между больницами, чтобы мы знали, какие методы лечения опробованы вне официальных испытаний лекарств и как они работают? Точно так же основным препятствием для разработки лекарств является обмен данными, хотя есть способы сделать это, не ставя под угрозу конфиденциальность пациентов или права компаний на данные.

Такая же критика применима и к тому, как мы предоставляем социальные пособия, поддерживаем малый бизнес и взимаем налоги. Наши системы представляют собой разрозненное лоскутное одеяло, которое препятствует обмену данными, слишком часто «один размер подходит всем», им не хватает прозрачности и они полностью не поддаются проверке. Неудивительно, что они так неравномерно работают и так плохо реагируют на чрезвычайные ситуации.

Данные теперь являются полноценным средством производства, и, следовательно, мы должны думать о них как о новом виде капитала, наряду с человеческим и финансовым капиталом. К сожалению, у нас еще нет институтов и правил владения, обмена и использования этого нового вида капитала. Сегодня люди часто боятся власти этого нового капитала данных, но, как сказал экономист Томас Пикетти о финансовом капитале, проблема в том, что этот капитал находится в руках слишком немногих. Эта книга о том, как заставить данные служить всем сообществам, как путем расширения прав и возможностей отдельных сообществ, так и путем создания более прочной, более устойчивой и заслуживающей доверия структуры социальных систем.

Пришло время обновить наши представления о способах организации нашего общества, чтобы охватить эти новые цифровые средства производства и сбалансировать отношения между всеми заинтересованными сторонами экономики. Центральное место в этом обновлении занимает построение новой экономики — не только восстановление динамичности и распространение финансового богатства, но и создание новых решений для более устойчивых и эффективных гражданских и государственных систем, для улучшения цифровой конфиденциальности и кибербезопасности, для обеспечения более гибких, инклюзивных и прозрачные ответы на проблемы общества и для финансирования инфраструктуры, необходимой для этой новой экономики.

В рамках моей исследовательской группы MIT Connection Science мы и наши страны-партнеры обнаруживаем, что те же технологии, которые вызывают социальные волнения, могут также способствовать созданию более гибких и менее хрупких типов систем, в которых власть и принятие решений распределяются между заинтересованными сторонами, а не концентрироваться всего в нескольких руках. Ключевым моментом является то, что распределенные системы, если все сделано правильно, не только более адаптивны и гибки, но и более устойчивы к катастрофам, таким как пандемия или политические беспорядки, и с меньшей вероятностью будут иметь непредвиденные последствия, такие как изменение климата или социальное неравенство.

Устойчивость — это путь, выбранный большинством биологических систем, и она достигается за счет множества разнообразных конструкций систем, каждая из которых имеет непрерывный мониторинг результатов, что позволяет быстро обучаться и адаптироваться к различным системам. Эволюция сама по себе является классическим примером такой системы обучения. Для создания устойчивых социальных систем важно не создавать новый общенациональный институт или закон или новую международную администрацию, а начать с местных институтов с целью создания разнообразной коалиции самоуправляемых сообществ, которые учатся друг у друга и постоянно адаптируются.

Приведите примеры, когда такие устойчивые инновационные сети сработали?

За последние несколько десятилетий неформальные сети врачей, обменивающихся данными о СПИДе и уходе за младенцами, значительно улучшили медицину в этих областях, снизив уровень смертности на порядок. Это чудо совершили не Всемирная организация здравоохранения и не Национальные институты здравоохранения США, хотя они и оказали важнейшую поддержку экспериментам и внедрению усовершенствований. Инновации исходили от местных сообществ работников здравоохранения, которые работали над новыми идеями и учились друг у друга.

Точно так же сегодня мы видим неформальные сети ученых, которые добиваются больших успехов в разработке и тестировании новых методов лечения COVID-19. Опять же, не программы Национальных институтов здравоохранения или Всемирной организации здравоохранения являются движущей силой этого всплеска инноваций. Вместо этого эти крупные организации внесли вклад в научную инфраструктуру и некоторые каналы для обмена информацией, которые позволяют отдельным лабораториям иметь инструменты и свободу, необходимые для экспериментов и обучения друг у друга.

Тот же самый дух устойчивых, восходящих инноваций начинает проникать в бизнес и инвестиции. Хорошим примером является появление краудсорсинга для крупных инфраструктурных проектов, таких как гидроэнергетика. Граждане и предприятия, которые выиграют от местной гидроэнергетики, покупают цифровые токены, которые дают им будущие права на электроэнергию, а объединенные деньги обеспечивают сотни миллионов долларов, необходимых для строительства гидроэлектростанции и гидроэнергетического комплекса. Не правительства платят за эту новую инфраструктуру и владеют ею, а люди получают непосредственную выгоду.

Рабочие также внедряют краудсорсинговые инновации. Группы «гиг-работников» объединяют данные об условиях своего труда, чтобы получить более высокую заработную плату и более безопасные условия труда, и делятся этими инновациями с гиг-работниками в других городах и отраслях. Точно так же творческие работники, такие как музыканты и писатели, находят новые способы прямых продаж своей аудитории и избегают медиа-платформ, которые больше не обеспечивают им заработную плату.

Устойчивость приходит даже к правительству, избегая поляризации и тупика национальных правительств и правительств штатов. Сети городских властей создали инновационные сети, в которых местные органы власти экспериментируют с различными программами и политиками. Делясь данными о результатах своих экспериментов, лучшие идеи могут быстро распространяться в другие города, и все это без общенациональных программ или правил.

Итак, как и в предыдущие кризисы, обмен идеями и результатами в сетях местных сообществ обеспечивает своего рода устойчивые инновации, необходимые нашему обществу, чтобы выжить и стать сильнее. Пришло время создавать более устойчивые системы, отказываясь от оптимизированного централизованного управления и используя системы обучения, основанные на разнообразных инновациях и экспериментах.

Движущей силой этого перехода от централизованных систем к сетям более локальных систем является не только осознание того, что существующие системы являются хрупкими и недостаточно гибкими, но и озабоченность по поводу инклюзивности, прозрачности, стоимости и безопасности. Сегодня в большинстве стран используются распределенные коммуникационные сети (например, Интернет), но большинство транзакций по-прежнему осуществляется с использованием централизованного и обычного программного обеспечения для управления предприятием, а люди часто являются частью систем бухгалтерского учета и аудита. Эти централизованные элементы и требования, предъявляемые к людям для ведения рутинной бухгалтерии, лежат в основе многих проблем современных систем.

Следовательно, как и во время развития Интернета и Всемирной паутины, опасения по поводу неадекватности современных систем отодвигают проприетарные, частные, юридические функции на периферию, оставляя основную сеть транзакций более распределенной и полностью цифровой. Эти новые распределенные, полностью цифровые системы обычно описываются как распределенные реестры или блокчейны. Примеры этих новых систем включают давнюю государственную инфраструктуру Эстонии, Швейцарскую сеть трастов (в разработке которой мы помогли), инфраструктуру «умного города» Китая, инфраструктуру торговли и логистики UBIN в Сингапуре. Сингапур, а теперь и многие другие страны, а также пресловутые системы вроде Биткойн . Эти новые технологии открывают новые возможности, но также и новые задачи для политиков и регулирующих органов.

Построение новой экономики потребует решения спорных социальных вопросов, таких как право собственности на данные и контроль над средствами производства. Чтобы добиться успеха в построении новой экономики, мы должны представить правдоподобное, позитивное видение будущего, которое объясняет, как данные и ИИ могут создать более совершенные системы капитала, труда и собственности.

Это видение должно включать пересмотр прав и видов использования данных, чтобы создать ориентированное на пользователя владение данными и управление ими, безопасные и сохраняющие конфиденциальность алгоритмы машинного обучения, прозрачные и подотчетные алгоритмы, а также внедрение принципов и методологий справедливости машинного обучения для преодоления предубеждения и дискриминационные эффекты. На наш взгляд, отдельные люди и человеческие сообщества должны быть помещены в центр обсуждения, поскольку люди в конечном итоге являются как действующими лицами, так и субъектами решений, принимаемых с помощью алгоритмических средств. Если мы сможем обеспечить выполнение этих требований, мы сможем реализовать положительный потенциал принятия решений на основе ИИ, минимизируя риски и возможные негативные непреднамеренные последствия для отдельных лиц и общества в целом.

Чтобы развить это видение будущего, эта книга состоит из трех разделов: перспективы человека, устойчивые системы и, наконец, данные, искусственный интеллект и новая экономика. В конце этих трех основных разделов есть заключительная глава о вычислительном праве, в которой обсуждается, как развертывать и регулировать эти новые социальные системы.

Повелители роботов идут! Все обеспокоены тем, что ИИ изменит работу и общество. Центральное место в этих проблемах занимают вопросы о том, кто контролирует данные и как ИИ использует эти данные? Особую тревогу вызывает объем данных и результирующая власть, которыми владеет небольшое число действующих лиц. В течение последних 200 лет вопросы о концентрации власти возникали каждый раз, когда экономика переходила к новой парадигме: занятость в промышленности заменяла занятость в сельском хозяйстве, занятость в сфере потребления банковское дело заменяет наличные деньги и бартер, а сверхэффективный цифровой бизнес заменяет традиционный физический бизнес и гражданские системы.

По мере того, как экономика трансформировалась в результате индустриализации, а затем и потребительского банковского обслуживания, граждане объединились, чтобы сформировать профсоюзы и кооперативные банковские учреждения, чтобы обеспечить противовес этим новым могущественным силам. В конце концов были приняты законы, регулирующие труд и банковское дело, и именно гражданские организации сыграли центральную роль в уравновешивании экономической и социальной власти.

Этот раздел книги начинается с главы о Кооперативах данных , в которой объясняется, как возникают коллективные организации граждан, чтобы передать контроль и использование данных и ИИ более широкому кругу заинтересованных сторон. В главе утверждается, что такие кооперативы данных не только делают экономику более восприимчивой к потребностям граждан, но и показывают, как они могут повысить устойчивость и экономические перспективы сообщества. Во второй половине главы представлен план процессов и цифровой инфраструктуры, необходимых для реализации этого видения, и показано, как эти процессы решают проблемы регулирования.

Общие данные: основа новой экономики знаний, В следующей главе этого раздела книги объясняется, как может развиваться эффективная экономика данных, сохраняя при этом конфиденциальность, коммерческую тайну и общую обмена данными, которые мы начинаем наблюдать по всему миру.

В следующей главе, Расширение возможностей инноваций с помощью кооперативов данных, , приводятся конкретные примеры того, как цифровые рынки и кооперативы могут преобразовать «гигономическую экономику» в стабильную экологию, которая поддерживает художественное производство и другое индивидуальное цифровое производство в безопасном выборе карьеры. В главе представлен план того, как обеспечить мелкозернистый и недорогой аудит цифровых активов, наряду с одновременным обеспечением платежей за использование этих активов, и утверждается, что эти новые возможности могут изменить способ работы людей и расширить диапазон творчества, поддерживаемого обществом.

В последней главе этого раздела книги, От секьюритизации к токенизации , описывается, как широкомасштабные инвестиции в инфраструктуру (например, гидроэнергетику, железнодорожные линии, порты) уже осуществляются с использованием широко распространенных токенизированных механизмов финансирования. Такая инфраструктура финансируется местными объединениями граждан-инвесторов, которые также получают непосредственную выгоду от того, как новая инфраструктура улучшает их город или провинцию. Возникновение таких ориентированных на граждан систем финансирования и управления, по-видимому, является началом новой тенденции к созданию более широко распределенной инфраструктуры с более сильным и более локальным участием заинтересованных сторон сообщества.

Паника, сбои и замешательство. Можем ли мы сделать наши финансовые системы менее хрупкими, более прозрачными и менее строгими по принципу «победитель получает все»? Можем ли мы сделать наши системы здравоохранения более гибкими и активными? Можем ли мы более широко распространять финансовые и медицинские преимущества? Появляющиеся новые распределенные организации с поддержкой технологий могут предложить путь к лучшему будущему. Более того, они особенно привлекательны за пределами развитого мира, в местах, где существующие институты либо слабы, либо плохо обслуживаются, а также в более бедных районах богатых стран.

Этот раздел этой книги начинается с главы под названием Tradecoin , описывающей безопасный, распределенный подход к построению валютных систем, основанный на активах (потенциально) миллионов заинтересованных сторон. Архитектура Tradecoin позволяет крупным инвестиционным фондам, которые в значительной степени независимы от централизованных властей, крупных стран, крупных банков и богатого западного мира. Это также позволяет объединять активы новыми способами, которые могут бросить вызов текущим фиатным валютам и многосторонним организациям, таким как Международный валютный фонд. Версии архитектуры в стиле Tradecoin были включены в несколько недавних предложений по цифровой валюте, начиная от цифровых валют Китая и Сингапура и заканчивая консорциумом Libra, предложенным Facebook.

Следующая глава — Health IT: алгоритмы, конфиденциальность и данные . Данные имеют решающее значение для здоровья и наук о жизни, и насущная потребность в решениях ограничений современных систем нигде не проявляется так ясно, как при обработке данных граждан во время недавней пандемии COVID-19. В этой главе представлена ​​структура для развертывания новой функционально функциональной ИТ-инфраструктуры здравоохранения, которая работает с различными аспектами данных, связанных со здоровьем, на основе существующих стандартов медицины, здравоохранения и конфиденциальности, чтобы обеспечить легкое внедрение заинтересованными сторонами.

В главе о узких банках и токенах, обеспеченных фиатом , описывается, как можно заново изобрести банковское дело, чтобы оно стало намного более стабильным, и использовать инфраструктуру цифровых токенов в стиле Tradecoin, чтобы освободить предприятия и потребителей от кошмарной системы национальных валют и обмена. ставки, которые мы имеем сегодня.

Последняя глава в этом разделе книги, Сетевая динамика токенизированной финансовой экосистемы , показывает, как существующая основанная на токенах экосистема стала самостабилизирующейся, несмотря на то, что она распространяется по всему миру и в целом не регулируется. Этот анализ предполагает, что новые виды инструментов и измерений имеют решающее значение для предотвращения финансовых катастроф, и предлагает способ предотвращения образования монополий, применимый ко всем финансовым сетям.

Какая инфраструктура может поддерживать мир с миллиардами владельцев, производителей и потребителей данных? Если мы хотим поддерживать инновации при достижении социальных целей, нам придется избегать унифицированных централизованных систем и вместо этого поддерживать различные подходы к проблемам граждан, компаний и правительств. Чтобы работать в глобальном масштабе, эти разнообразные подходы должны быть совместимы, чтобы знания, торговля и взаимодействие могли беспрепятственно проходить через корпоративные и национальные границы.

Технические проблемы поддержки такого взаимодействия рассматриваются в четырех главах этого раздела книги.

В первой главе «На пути к экосистеме надежных данных и ИИ» рассматриваются проблемы, с которыми мы сталкиваемся по мере того, как экономика и общество переходят из мира, в котором взаимодействия являются физическими и основаны на бумажных документах, в мир, который в основном управляется цифровые данные и ИИ. Чтобы управлять этим переходом, мы должны создать экосистему на основе надежных данных и надежного ИИ, которая предоставляет безопасные, надежные и ориентированные на человека услуги для всех, что позволит нам получить огромные социальные преимущества, включая улучшение здоровья, более широкую финансовую доступность и более обеспеченное население. вовлечены и лучше поддерживаются своим правительством.

В следующей главе этого раздела книги, Стейблкоины, цифровая валюта и будущее денег , описывается эволюция нашего средства обмена от исторической идеи денег к более мощной идее цифровых валют. Начиная с Джейми Даймона из JP Morgan и заканчивая Марком Цукербергом из Facebook, стейблкоины — цифровые валюты с изначально стабильной стоимостью — вошли в повестку дня сегодняшних топ-менеджеров. Мы обсуждаем, как приступить к созданию цифровой валюты, которая по своей сути имеет стабильную стоимость, и рассматриваем различные варианты использования стейблкоинов и лежащие в их основе экономические стимулы для их создания. Наконец, мы обрисовываем критические нормативные соображения, которые ограничивают их, и обобщаем ключевые факторы, способствующие их быстрому развитию.

Следующая глава в этом разделе — Интероперабельность распределенных систем, , где мы анализируем понятие интероперабельности , живучести и управляемости для распределенных систем, используя уроки, извлеченные из трех десятилетий развития Интернета. . Затем мы разрабатываем структуру проектирования для интероперабельной распределенной архитектуры и определяем конкретные принципы проектирования, способствующие интероперабельности.

Последняя глава в этом разделе книги, Exchange Networks for Virtual Assets основывается на базовой функции функциональной совместимости, позволяя торговать и проверять транзакции. Поставщики услуг виртуальных активов (VASP) сталкиваются с проблемой данных: для выполнения нормативных требований им необходим доступ к правдивой информации об отправителях, бенефициарах и других биржах, участвующих в передаче виртуальных активов. Однако получение доступа к данным или информации о лицах и организациях, участвующих в передаче активов, означает, что ПУВА также должны решить проблемы конфиденциальности данных и правил, связанных с конфиденциальностью. Как мы можем решить эти проблемы? В этой главе излагаются принципы и описывается путь вперед.

Помимо технических проблем, описанных в последних трех главах, нам необходимо решить проблему, связанную с тем, что некоторые из этих новых систем могут иметь разрушительные и непреднамеренные негативные последствия для общества. Как мы можем убедиться, что эти сложные виртуальные системы безопасны и защищены? Гарантировать, что они достигают тех социальных целей, которых мы желаем… справедливости, инклюзивности, стабильности… наряду с высокими темпами инноваций?

Сбалансировать эти и другие элементы новой экономики будет задачей закона. Однако нынешняя судебная практика уже не справляется с нашим быстро меняющимся миром и все в большей степени неспособна обеспечить доступ к правосудию. Чтобы не отставать от этого быстрого темпа изменений, практика и применение закона становятся компьютеризированными, начиная от заполнения форм и заканчивая расчетом налогов и судебным разбирательством.

Однако перенос нашего существующего набора юридических алгоритмов на компьютерные платформы рискует вытеснить человеческое суждение и чувствительность. Следовательно, мы должны тщательно продумать, как вычисления взаимодействуют с процессами права и регулирования. Это переосмысление того, как управлять компьютеризацией права, находится в центре внимания вычислительного права.

Последняя глава этой книги, Юридические алгоритмы , представляет собой введение в продолжающийся процесс изобретения юридических и вычислительных систем, которые могут управлять разнообразными системами виртуальных активов. В этой главе описывается путь использования вычислительных инструментов для разработки более прозрачных, подотчетных и инклюзивных юридических, гражданских и государственных процессов. Именно благодаря этой цифровой трансформации люди во всем мире смогут пожинать плоды истинного акционерного капитализма, основанного на обновленном общественном договоре, а также на доступе к правосудию, которым сегодня пользуются очень немногие.

В этой главе также представлена ​​наша новая инициатива Массачусетского технологического института по вычислительному праву, с которой можно ознакомиться по адресу http://law.mit.edu. Она состоит из союза юридических школ и ученых-юристов, организованного моей исследовательской группой MIT Connection Science и которая в настоящее время выпускает первый в мире Отчет о вычислительном праве.

Эта книга предназначена для того, чтобы передать как «большую идею», так и план создания этих систем. В книге не рассматриваются вопросы регулирования, хотя речь идет о конфиденциальности, безопасности и прозрачности, поскольку в разных округах эти системы регулируются по-разному.

Поскольку мы представляем и большую идею, и план, последняя половина многих глав может показаться многим читателям слишком технической. Итак, не стесняйтесь читать начало главы, а затем переходите к концу. На самом деле, даже если ваша цель — разобраться в деталях, было бы неплохо прочитать первую часть всех глав, прежде чем углубляться в детали. Таким образом, вы сможете лучше понять контекст проектирования и анализа системы… эти идеи должны быть синергетическими и поддерживать друг друга, поэтому они не являются полностью независимыми.

Дополнительные материалы можно найти на сайтах http://connection.mit.edu, http://trust.mit.edu и http://law.mit.edu. Оригинальные академические работы, которые поддерживают многие главы, можно найти здесь:

• Data Cooperatives Chapter

  • Экономические результаты, прогнозируемые разнообразием в городах
    SK Chong, M Bahrami, H Chen, S Balcisoy, B Bozkaya и A. Pentland
    EPJ Data Science 9 (1), 17

• Digital Trade Coin Chapter:

  • А. Липтон, Т. Харджоно и А. Пентланд
    Цифровая торговая монета: на пути к более стабильной цифровой валюте
    Опубликовано: 18 июля 2018 г.

  • Сетевая динамика финансовой экосистемы Глава:

    • С. Сомин, Ю. Альтшулер, Г. Гордон, А. Пентланд, Э. Шуэли , Артикул: 4587 (2020)

  • Глава о функциональной совместимости:

    • Т. Харджоно, А. Липтон и А. Пентланд, «На пути к функциональной архитектуре блокчейна автономных систем», 2019, IEEE Transactions on Engineering Management — Special Issues on Blockchain Management Экосистемы.

  • Сети обмена для виртуальных активов Глава:

    • Т. Харджоно, А. Липтон и А. Пентланд, «Международные сети обмена претензиями, сохраняющие конфиденциальность, для поставщиков услуг виртуальных активов», Материалы конференции IE 2 по блокчейну и криптовалюте (ICBC2020), май 2020 г.

  Создание экономической политики

  • $35. 00 Мягкая обложка
  • $35.00 Твердый переплет

  212 стр., 5 x 8 дюймов,

  • Мягкая обложка
  • 9780262540988
  • Опубликовано: 1 сентября 1998 г.

  35,00 $

  • Твердый переплет
  • 9780262041553
  • Опубликовано: 15 июля 1996 г.

  $35,00

  Для профессоров: Запрос разрешений

  • Случайный дом пингвинов
  • Амазонка
  • Барнс и Ноубл
  • Книжный магазин. org
  • Индивидуальный
  • Индиго
  • Книг на миллион

  Другие розничные продавцы:

  • Penguin Random House
  • Амазонка
  • Барнс и Ноубл
  • Книжный магазин.org
  • Индивидуальный
  • Индиго
  • Книг на миллион
  • Amazon.