Мифы о происхождении человека

Александр Соколов, портал «Антропогенез.ру»
Елизавета Власова, Учебно-научный центр типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарного университета
Светлана Боринская, доктор биологических наук, Институт общей генетики им. Н. И. Вавилова РАН
Юрий Березкин, доктор исторических наук, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
«Природа» №10, 2017

Испокон веков люди задаются вопросом о происхождении человека. В наше, казалось бы, просвещенное время представления множества людей значительно отличаются от научных (рис. 1) [1]. Доля согласных с тем, что человек произошел от существовавших ранее видов приматов, в разных странах колеблется от менее 40% (Турция и США) до более 70% (Швеция, Дания, Исландия) (рис. 2) [2]. Остальные придерживаются иных взглядов либо вовсе не задумываются на эту тему.

В России, по данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), при разных формулировках вопроса лишь от 19% до 36% опрошенных считают, что человек и обезьяны произошли от общего предка (табл. 1, 2) [3, 4]. Среди иных версий широко известна библейская, согласно которой человек был создан Творцом из праха земного, при этом даже большинство верующих россиян не отрицает, что живая природа эволюционирует, однако для человека делается исключение [4]. Иногда приходится сталкиваться с утверждениями, что человек заслан на Землю инопланетянами, происхождение и цели которых достойны триллера или комедии. Понятно, что истории о пришельцах появились лишь в XX в. — вместе с ростом популярности фантастических романов и началом освоения космоса.

Таблица 1. Представления россиян о происхождении человека (по результатам опроса ВЦИОМ в ноябре 2009 [3])

С каким из высказываний вы в большей степени согласны?
Человек и обезьяна произошли от одного предка	36
Человек был создан Богом, высшими силами	48
Затрудняюсь ответить	16

Таблица 2. Представления россиян о происхождении человека (по результатам опроса ВЦИОМ в 2006 и 2009 гг. [4])

Какое из этих утверждений, на ваш взгляд, является наиболее верным?	2006	2009
Считаю, что современная наука пока не в состоянии ответить на этот вопрос	35	37
Человек был создан Богом, высшими силами	24	23
Человек произошел от обезьяны в ходе естественной эволюции	24	19
Меня происхождение человека мало интересует	7	8
Человек произошел от космических пришельцев	5	3
Затрудняюсь ответить	5	9

Современные представления об эволюции мира живого и человека как его части тоже относительно недавнего происхождения, хотя о возможности эволюции говорили еще античные философы. Утверждение, что человек произошел от обезьяны, сформулировал в XVIII в. шотландский юрист и исследователь Д. Бёрнетт — друг поэта Р. Бёрнса и оппонент французского естествоиспытателя Ж. Бюффона. О человекообразных обезьянах, как и о жителях других континентов, в то время знали мало, поэтому кто-то считал шимпанзе дикими людьми, а кто-то представителей разных рас относил к разным биологическим видам. Ч. Дарвин в книге «Происхождение человека и половой отбор» (1871) писал, что «человечеству было дано начало некоторым древним членом человекообразной подгруппы», и полагал, что местом возникновения человека был Африканский континент, а шимпанзе и горилла — это не наши предки, а своего рода двоюродные братья [5].

Если история научной мысли изучена достаточно хорошо, то время появления представлений о творении человека Богом неизвестно. Наиболее древние дошедшие до нас письменные источники на шумерском и аккадском языках, в которых описано сотворение людей из глины, относятся к Старовавилонскому периоду (XX–XVI вв. до н. э.). Один из текстов повествует о боге Энки и его матери Нинмах (она же Намму). В нем говорится, что уставшие от трудов боги решили создать людей, дабы те работали вместо них. Энки лепит людей из глины, а Нинмах определяет их судьбы. Люди дефектны, но каждому находится применение — слепой годится в певцы, кривоногий может быть ювелиром и т. п. [6]. Не исключено, что Энки добавил в глину собственную кровь, как в аккадском варианте, в котором прямо говорится о крови, смешавшейся с глиной.

Один из богов да будет повергнут,
Да очистятся боги, в кровь окунувшись,
Из его плоти, на его крови
Да намешает Нинту глины!
Воистину божье и человечье соединятся,
Смешавшись в глине!

Чтоб вечно мы слышали стуки сердца,
Да живет разум во плоти бога,
Да знает живущий знак своей жизни,
Не забывал бы, что имеет разум!

Отломила четырнадцать ломтей глины.
Семь она положила направо,
Семь она положила налево.
Кирпич — посредине между ними.
<…>
Семь мужей они сотворили,
Семь они сотворили женщин.
Праматерь, создательница судеб,
Соединила их попарно,
Участь людей начертала Мами.

Можно ручаться, что данный сюжет был известен в Месопотамии и в 3-м тысячелетии до н. э. А что в 4-м или в 5-м? Был ли он знаком обитателям Передней Азии «от Адама» или появился позже (может быть, был у кого-то заимствован)? Существовали ли представления о происхождении человека до появления мифа о творении мира божествами? Чтобы попытаться понять это, обратимся к сравнению различных мифологических традиций.

Древнейшие истории

К настоящему времени этнографы, языковеды, фольклористы, а ранее путешественники и миссионеры записали многие сотни тысяч текстов преданий, мифов и сказок разных народов мира. Подавляющее большинство записей сделаны в XIX–XX вв. и лишь небольшая (хотя, конечно, и очень ценная) часть содержится в средневековых и древних письменных памятниках. Самые ранние шумерские и египетские тексты, передающие содержание мифов, относятся к 3-му тысячелетию до н. э., семитские — ко 2-му, греческие и китайские — к 1-му. Однако ранние письменные источники заведомо не содержат сведений обо всех фольклорных сюжетах соответствующих эпох: у авторов просто не было такой цели, да и дошли до нас лишь фрагменты древнейших текстов. Одновременно с египтянами и греками жили тысячи племен и народов, чей фольклор никто не фиксировал. Что мы знаем о фольклоре и мифологии славян VI в., когда они начали расселяться по Балканам и Восточной Европе? Практически ничего. К тому же по сравнению с историей человечества или даже со временем, прошедшим после окончания последнего оледенения, две, три или даже четыре тысячи лет — срок не столь уж большой.

Означает ли это, что фольклорно-мифологическое наследие человечества почти целиком утрачено? Не совсем, хотя конкретные тексты предков славян, кельтов или албанцев реконструировать действительно вряд ли удастся. Но можно примерно определить время распространения определенных мифологических сюжетов, а также территории, для которых они были характерны. Используя лишь сам фольклорный материал, сделать это нельзя, но если нанести области распространения тех или иных мифологических эпизодов и образов на географическую карту, а затем сопоставить эту информацию с данными генетиков и археологов о путях и времени миграции древних людей, то некоторые предположения сделать можно.

Такая работа была проведена на основе «Аналитического каталога мифологических мотивов», который включает повторяющиеся элементы фольклора (повествовательные эпизоды и образы), выделенные из более чем 50 тыс. текстов, записанных на разных языках у народов Старого и Нового Света. Хотя каталог не включает все опубликованные и хранящиеся в архивах записи (как уже было сказано, их сотни тысяч, если не миллионы), он содержит достаточно представительную выборку данных и — что крайне важно — примерно в одинаковой степени отражает фольклорные традиции всех континентов.

Если тот или иной мифологический сюжет был записан в местах, которые лежат на пути известных миграций, и в других регионах не встречается или встречается единично, то логично предположить, что распространялся он именно в ходе этих миграций. Ключевыми пунктами датировки распространения фольклорных эпизодов и образов являются время выхода современного человека из Африки и заселение Нового Света. По данным археологов и генетиков, из Африки в Евразию наши предки проникли 70–50 тыс. лет назад. Заселение Америки началось 17–15 тыс. лет назад и длилось примерно три тысячелетия. Позже отдельные группы людей из Сибири проникали лишь на Аляску и в Американскую Арктику. Первые группы мигрантов в Америку продвигались, скорее всего, вдоль берега океана, а когда канадские и аляскинские ледники стали таять, в Новый Свет прошли также те, кто жил в континентальной Сибири. Датировки в 15 или 50 тыс. лет назад приблизительны, они еще будут уточняться, но последовательность процессов и их эпохальная принадлежность установлены достаточно надежно.

Область распространения нескольких мифологических сюжетов совпадает с путями расселения людей с африканской прародины вдоль побережья Азии и затем Америки. Большинство этих сюжетов описывают происхождение смерти и объясняют, почему люди утратили способность жить вечно или почему не люди, а змеи (или ящерицы, пауки и т. п.) стали бессмертными [7]. К наиболее распространенным историям о происхождении смерти относится сюжет смены кожи (согласно одному его варианту, раньше люди, подобно змеям, меняли кожу и омолаживались; согласно другому, способность к смене кожи должна была достаться людям, но по разным причинам досталась другим существам). Широко распространено и противопоставление смертных людей бессмертному, вечно возрождающемуся месяцу. Есть и другие сюжеты — более редкие, но распространенные на тех же территориях, т. е. в Африке, Юго-Восточной и отчасти Южной и Восточной Азии, Австралии, Меланезии, Америке. Так, в соответствии с одним из них, персонаж бросал в воду щепки и говорил, что как щепки всплывают в воде, так и люди будут возрождаться после смерти. Однако другой персонаж бросил камень, и, поскольку тот утонул, люди сделались смертными. К этой же совокупности древнейших мотивов относится отождествление радуги со змеей и, возможно, тема происхождения огня. Во всяком случае только в Африке и в индо-тихоокеанском мире распространены представления, будто до того как люди получили огонь, они готовили пищу на солнцепеке или согревали ее под мышками. В этих же регионах нередко считается, что первоначальной обладательницей огня была некая женщина. В континентальной Евразии такие представления не зафиксированы. Здесь женщина, но также нередко и мужчина — это дух огня, сам огонь.

То, что первой темой, привлекшей внимание наших предков, была смертность людей, совершенно логично — разве есть что-то загадочнее и важнее? Освоение огня было древнейшим и важнейшим шагом в развитии технологии, поэтому и здесь все закономерно.

Подчеркнем еще раз: о возрасте соответствующих мифов свидетельствует их наличие на территориях, контакты между которыми имели место лишь в отдаленном прошлом, а затем надолго прервались. Мифы о смертности человека не просто проникли в Новый Свет, но зафиксированы в основном в Южной Америке, где лучше, чем в Северной, сохранилось культурное наследие самых ранних мигрантов. Что же касается параллелей между Африкой и индо-тихоокеанской окраиной Азии и Австралией, то они доказывают появление подобных мифов ранее 50 тыс. лет назад. Судя по данным генетики, поток первых африканских мигрантов направился прежде всего вдоль южных берегов Азии и далее в Австралию. Люди, которые заселили континентальную Евразию, тоже вышли из Африки, но их культура должна была подвергнуться гораздо большим изменениям, нежели культура тех, кто направился на восток вдоль побережья Индийского океана, ведь «северные евразийцы» из тропиков попали в холодные леса и тундростепи. К тому же значительная часть этих ранних переселенцев вымерла в эпоху ледникового максимума (24–18 тыс. лет назад). В итоге от африканских культурных корней в континентальной Евразии мало что осталось, а в индо-тихоокеанской Азии древнейшее африканское наследие сохранилось относительно хорошо.

В мифах и фольклоре народов мира

Сюжет сотворения человека божеством в Африке южнее Сахары отсутствует, что позволяет предположить, что он появился позже 50 тыс. лет назад. Точнее сказать, в Африке, а также в Меланезии и Австралии подобные повествования хотя изредка и встречаются, однако мало похожи друг на друга, так что на их происхождение из одного центра ничто не указывает. Зато в тех же самых регионах, где распространены мифы о смертной природе человека, практически повсеместно зафиксированы истории о том, что люди не были сотворены божеством, а вышли из-под земли — одни или вместе с животными. Здесь же рассказывают, будто люди спустились с неба (рис. 3). Можно предположить, что эти сюжеты уже существовали до выхода человека из Африки, а следовательно, их возраст — более 50 тыс. лет. Одного ли они возраста с мифами о происхождении смерти или появились раньше или позже их — об этом судить невозможно. В принципе допустимо, что какие-то мифы появились в Африке раньше 50 тыс. лет назад, но ни доказать, ни опровергнуть это предположение мы не в состоянии.

Вариант с выходом людей из-под земли более показателен, чем тот, что описывает спуск людей с неба. Согласно ему, людей было много, среди них находились мужчины и женщины, дети и взрослые. Это совсем иная концепция, нежели в большинстве мифов о творении человека божеством. Что касается спуска людей с неба на землю, то там есть разные версии — как со многими людьми разного пола и возраста, так и с парой первопредков, от которых затем произошло человечество. Этот последний вариант (с парой первопредков) изредка встречается и в континентальной Евразии (например, у ханты). Однако в целом как «спуск с неба», так и «выход из-под земли» приурочены к тем территориям, на которых зафиксированы и другие сюжеты, вероятно, возникшие еще у наших африканских предков.

Весьма древним может быть и представление о происхождении людей от растений или история о том, что люди выросли как трава. Однако конкретные варианты этих повествований сильно различаются, так что независимое возникновение подобных повествований в разных регионах вполне вероятно.

Следующая группа мифов о происхождении человека представлена в индо-тихоокеанских районах Азии и в Америке, но отсутствует в Африке и на большей части континентальной Евразии. Чтобы попасть в Новый Свет, эти сюжеты должны были быть известны в Восточной Азии как минимум 15 тыс. лет назад, тогда как отсутствие африканских аналогий указывает, что 50 тыс. лет назад подобные повествования еще не возникли. Возраст в 15, максимум 20, в крайнем случае 30 тыс. лет вероятнее, чем в 30–50 тыс. лет, поскольку людей современного типа ранее 30 тыс. лет назад в Восточной Азии, по-видимому, еще не было. Следуя вдоль берега океана, они очень давно проникли в Австралию, но в фольклоре австралийских аборигенов аналогий подобным рассказам как раз не обнаружено.

К группе мифов, которые, вероятно, впервые распространились в пределах индо-тихоокеанской окраины Азии, относятся представления о происхождении людей из капель крови. На о-вах Адмиралтейства рассказывают, что люди возникли из капель крови богини, порезавшей себе палец раковиной, у нанайцев божество укусило себе палец, у ючи на юго-востоке США первые люди возникают из менструальной крови Солнца, а яномами в южной части Венесуэлы считают, что некий герой подстрелил Месяц и из его крови родились прародители племени. К той же группе относятся сюжеты о происхождении людей из зерен, о сотворении их из кожных чешуек или грязи, собранной со своей груди не мывшимся долгое время богом. В этот же период в Восточной Азии распространились истории о том, что люди вообще или отдельные родовые группы и племена — потомки собаки (рис. 4). Характерно, что в Южной Америке все эти сюжеты либо вовсе отсутствуют, либо встречаются лишь в относительно близких к Панамскому перешейку районах, но на Огненной Земле и на востоке Бразилии их нет. В основном они характерны для западных и северных районов Северной Америки. Подобное распределение свидетельствует в пользу того, что в мифологии самых первых мигрантов в Новый Свет соответствующие сюжеты отсутствовали. В то же время в Старом Свете они характерны не для Сибири, а для Юго-Восточной Азии, а в Америку проникли, вероятно, с теми переселенцами, которые шли вдоль берега океана.

К данной группе могут также принадлежать истории о том, что первые люди были созданы из непрочного, неподходящего материала (масла, воска, снега или теста) и поэтому оказались неполноценны. Лишь со второй, третьей, а то и четвертой попытки божествам удается создать настоящих людей. Подобный мотив в мифах творения встречается, однако, редко. Он гораздо характернее для повествований, в которых говорится не о людях вообще, а о конкретном персонаже (типа Снегурочки).

Наиболее поздними могут быть сюжеты, имеющие региональное распространение: такие как происхождение людей от свиньи или истории о том, что упавшие с дерева плоды или листья кокоса превратились в женщин. Оба сюжета встречаются в весьма ограниченных ареалах в Азии и Океании (рис. 5). Логично, что легенда о происхождении женщин из кокоса встречается в Юго-Восточной Азии и Меланезии, т. е. как раз там, откуда родом кокосовая пальма [8].

Большего внимания заслуживает следующий характерный для Юго-Восточной Азии с прилегающими областями Индии и Южного Китая миф: женщина рожает тыкву, мешок с яйцами, кусок мяса и т. п.; рожденное разрезают, рубят, и кусочки превращаются в людей; из тыквы или мешка тоже выходят многочисленные люди — обычно предки отдельных племен. Как правило, этот сюжет составляет часть длинного мифологического повествования, которое начинается с рассказа о том, каким образом брату с сестрой удалось спастись от потопа и как они решились нарушить запрет и вступить в брак. Наряду с индийско-сибирско-североамериканским сюжетом добывания земли со дна океана (за чем нередко следует появление людей) миф о потопе и о «рождении людей из кусочков» — наиболее сложный и разработанный во всей мировой мифологии. Поскольку ни в Америке, ни даже в Северном Китае или Индонезии он не известен, данный цикл в целом вряд ли сформировался в палеолите. Вместе с тем в его основе лежит более общая тема: порождение нынешних людей братом и сестрой, обычно спасшимися после катастрофы, которая уничтожила древнее человечество. Этот мотив в Америке есть, а его распределение в Старом Свете однозначно указывает на его первоначальное появление в пределах индо-тихоокеанской окраины Азии; соответственно, его возраст вполне может быть более 15 тыс. лет. Что касается мотива появления первых людей из тыквы, то, судя по изображениям древних майя и некоторых их соседей, он был известен в Мезоамерике, хотя в текстах, записанных после прихода испанцев, данный сюжет не зафиксирован. Вряд ли отраженный на этих мезоамериканских изображениях миф исторически связан с вариантами из Юго-Восточной Азии, скорее это случайное совпадение.

Часть сюжетов встречается только или преимущественно у американских индейцев, причем не повсеместно, а лишь в отдельных регионах: люди возникли из палочек или из костей прежних людей либо были выловлены, как рыбы (рис. 5). Что касается Старого Света, то на огромных пространствах от Балтики до Тихого океана в недавнее время (вряд ли ранее середины 1-го тысячелетия) распространился миф о том, как Бог сделал людей, оставил собаку сторожем, а сам пошел принести людям души. В это время противник Бога подкупил собаку, дав ей теплую шкуру, и испортил человеческие заготовки — оплевал их или оживил сам, лишив тем самым бессмертия. Происхождение этого сюжета сложное и запутанное и отражает трансконтинентальные связи последних тысячелетий. Похоже, что сюжет сформировался у индоевропейцев, живших в эпоху бронзы в евразийских степях. В этом исходном варианте противником Бога являлась лошадь, пытавшаяся растоптать человеческие фигуры, а собака доблестно их защитила. В подобном виде сюжет сохранился в Индии, Пакистане, Таджикистане, Абхазии, Грузии (у сванов), Армении. Его отголоски отмечены у западных монголов, киргизов и даже на далеком севере у нганасан. После радикальной культурной и языковой трансформации второй половины 1-го тысячелетия, когда зороастризм (там, где он был) уступил место исламу, а иранские языки были в значительной мере вытеснены тюркскими, сюжет оказался «вывернут наизнанку»: место «дьявольской лошади» заняла ранее почитаемая собака. За «предательство» Бог заставил ее быть слугой человека и терпеть невзгоды. В индийских и кавказских вариантах подобному наказанию подвергается лошадь, а собака получает награду.

Был ли миф о лошади, собаке и сотворении человека знаком большинству индоевропейцев, а не только обитателям степной зоны (вероятно, индо-иранцам)? В датском, норвежском или литовском фольклоре кое-какие параллели имеются, но касаются они в основном лишь представления о лошади как о творении черта. Дохристианская мифология населения Испании, Франции, Италии известна очень плохо (латинские источники в основном следуют греческим образцам). Так что какой-то сюжет, характерный именно для древней Европы, тем более для периода ранее неолита, реконструировать трудно.

Вернемся к библейскому мифу о творении человека. Вполне вероятно, что он принадлежит к общемесопотамской традиции, к которой относятся также шумеро-аккадские варианты. Однако о более отдаленном родстве судить невозможно — детальные совпадения практически не встречаются, а общий мотив создания из глины (в сущности — из земли) слишком прост. На значительной части Евразии и Африки возможные древние местные варианты перекрыты и ассимилированы христианской и исламской традицией. Можно лишь с высокой вероятностью утверждать, что тема творения первого человека (а не появления людей, вышедших на землю из некоего вместилища или рожденных божественной парой) не относится к числу тех, которые с самого начала привлекали внимание наших предков. Нельзя исключать, что такого рода повествования здесь и там появлялись в разное время, но в популярный, широко распространенный сюжет они долго не превращались. В западной половине ойкумены ситуация стала меняться в последние тысячелетия, когда здесь распространилось христианство (и другие авраамические религии). Не исключено, что степной индоевропейский (как мы полагаем) миф о лошади, собаке и творении человека (именно человека, может быть, пары людей, но не о появлении сразу множества людей) с переднеазиатскими версиями каким-то образом связан, однако доказать это трудно. В восточной половине ойкумены создание человека божеством из земли (глины) встречается лишь как один из множества вариантов мифов о появлении людей. При этом чаще всего сам по себе акт творения маловажен, внимание сосредоточено на другом — противопоставлении двух творцов, чьи творения различаются, или опять-таки на том, почему созданные люди не живут вечно.

В целом обзор мифов и преданий в глобальном масштабе показывает, что разнообразие представлений о происхождении людей чрезвычайно велико. Помимо перечисленных версий есть еще множество локальных вариантов. В предки людям записывали карликов и гигантов, различные растения и животных — не только рыб, собак и свиней, но и муравьев, лягушек, червей, птиц. В пантеоне предков нашлось место и для обезьян. Миф макуа (Мозамбик) сообщает, что создатель Мулуку сотворил мужчину и женщину и пытался учить их основам культуры, но они не захотели учиться и убежали в лес. Тогда раздосадованный творец обучил двух обезьян, которые оказались очень толковыми. Отрезав им хвосты, Мулуку превратил обезьян в людей, а хвосты приделал нерадивым людям, обратив их в обезьян. Так что люди — это потомки сообразительных обезьян, а обезьяны произошли от нерадивых людей.

Широкое распространение некоторых сюжетов о происхождении человека связано с включением их в состав мировых религий. При этом возникали новые версии, в которых местные и заимствованные мотивы образовывали причудливые комбинации. Например, в Сибири у хакасов, ханты, манси, якутов, эвенков библейская история об изгнании Адама и Евы из рая в наказание за съеденный плод, который Бог им есть запретил, получила собственную интерпретацию. Первые люди, которых и людьми-то в полном смысле слова назвать было нельзя, поели голубики, брусники или иных лесных ягод. После этого с их тел сошли шерсть или роговое покрытие и они породили многочисленное потомство. Кстати, вовсе не очевидно, что мотив запретного плода был заимствован сибирскими аборигенами от русских, он мог гораздо раньше проникнуть сюда с Ближнего Востока через Среднюю Азию.

В сказочном фольклоре, сюжеты которого широко распространились по Евразии и Северной Африке за последние полторы тысячи лет, порой встречаются те же мотивы, что и в мифах о происхождении человека. Насколько случайны подобные совпадения, сказать чаще всего нельзя. Перестав быть частью мифологической традиции, сказочные мотивы легко заимствовались и распространялись на огромные расстояния. Определить в этом случае их первоначальный ареал сложно. Вот, к примеру, сказка об умном мужике Гавриле, записанная 100 лет назад этнографом В. Н. Добровольским в Смоленской губернии. Формально она соответствует сюжету о появлении людей из непрочных материалов, однако эта история в данном случае воспринимается как заведомая выдумка, да и соответствующий миф вряд ли когда-либо был известен в Европе. Сказывают, что Гаврила хотел слепить глиняного человека, чтобы тот командовал мужиками. Но глиняный человек погиб под дождем. Второй вариант — из ржаного теста — сожрала свинья. Свинью стали бить дубовой палкой и лозой — так получились паны Дубинский и Лозинский.

Некоторые мифологические сюжеты сейчас переживают второе рождение в массовой культуре, когда в мифах разных народов пытаются найти отражение реальных событий, имевших место в глубокой древности. Сюда можно отнести попытки креационистов подвести научную базу под библейское предание о сотворении мира. Или, например, люди, спускающиеся на Землю с неба, — чем не наивная интерпретация «палеоконтакта», идеи об инопланетном происхождении человека. Однако возникает вопрос: почему миф о спустившихся с неба предках отражает реальность в большей степени, чем легенды о людях, вылезающих из-под земли, из трещины в скале или из нароста на дереве? Псевдонаучные фильмы о древних гигантах — предках современных людей — демонстрировались даже по федеральным каналам российского телевидения. Здесь народные сказания о великанах переплелись с учениями мистиков XIX в. и легли в основу безграмотных, но привлекательных для публики нелепых гипотез.

Традиционный фольклор, в том числе мифы, — это ключ прошлому. Таких ключей несколько, одними распоряжаются археологи, другими — генетики, третьими — лингвисты и т. д. Сопоставление результатов, полученных этими науками, их синтез, позволяет выявить не только пути древних миграций и контакты между разными культурами, оставившими материальные следы, но и представления людей далекого прошлого об окружающем их мире, то, что их волновало, и то, что они рассказывали своим детям. Фольклор остается уникальным источником данных для реконструкции элементов духовной культуры древних обществ, и на этом пути еще многое предстоит исследовать.

Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда (проект 14-18-03384).

Литература
1. Funk C., Rainie L. Public and Scientists’ Views on Science and Society // The Pew Research Center (29.01.2015).
2. Miller J. D., Scott E. C., Okamoto Sh. Public acceptance of evolution // Science. 2006; 313(765): 765–766. DOI: 10.1126/science.1126746.
3. Дарвинисты среди нас, или Кто создал человека и был ли Всемирный потоп? // ВЦИОМ. М., 2009. Пресс-выпуск № 1372.
4. ВЦИОМ. М., 2009. Пресс-выпуск № 1175.
5. Медников Б. М. Дарвинизм в XX веке. М., 1975.
6. Афанасьева В. К. Гильгамеш и Энкиду: Эпические образы в искусстве. М., 1979.
7. Березкин Ю. Е., Боринская С. А. О чем говорили наши далекие предки. Природа. 2014; 12: 48–54.
8. Ward G., Brookfield M. The dispersal of the coconut: did it float or was it carried to Panama? // J. Biogeogr. 1992; 19: 467–480.

23 мифа, которые раздражают ученых • Arzamas

Юрий Березкин, антрополог, историк и фольклорист, лектор Arzamas:

История требует структурирования, иначе ее не осмыслить и не запомнить. Ни одна структура не в состоянии отразить материал во всей полноте и сложности. Прогресс науки состоит в том, что пропасть между реальностью и нашим о ней представлением сужается. Эта пропасть не может закрыться, но степень искажения становится меньше.

Картина прошлого у подавляющего большинства граждан России отражает состояние науки третьей четверти XIX века. Именно в это время библейская схема, которая в глазах образованных людей уже явно себя изжила, была заменена новой — эволюционистской, а точнее, стадиалистской. Развитие человечества — это переход с одной ступени на другую. «Дикость — варварство — цивилизация», «первобытно-общинный строй — рабовладель­ческий — феодальный — капиталистический — (социалистический)», «палеолит — неолит — бронза — железо». 

Сейчас от этих схем осталось только одно: общество усложняется. Это не значит, что в Риме не было латифундий, а бронзу не стали выплавлять позже, чем научились обжигать глиняные горшки. Но ни одно технологическое открытие и ни один общественный институт не стали универсальными и не определяют сами по себе особенностей культуры и социальной организации. Индейцы Перу знали и гончарство, и бронзу, но у них не было ни неолита, ни бронзового века — эти понятия применимы только к Евразии. В Мексике до Колумба практически (а до VI–VII веков н. э. совершенно) не знали металлов. Но древние майя — это точно не неолит! И при всем отвращении к Сталину называть СССР рабовладельческой державой всерьез все же никто не станет. Рабов было много, но сходство с Римом крайне поверхностное.

Общества, если они не обмениваются информацией регулярно, начинают расходиться, в результате чего возникает великое разнообразие форм. Появление некоторых более, других менее вероятно, но по совокупности признаков не бывает одинаковых обществ. Так что ни одна схема развития даже в первом приближении не может соответствовать реальности в масштабах всего человечества. 

На развитие обществ влияет множество факторов — как сильных и постоянно действующих, так и слабых, непредсказуемых и случайных, которые — при стечении обстоятельств — могут, однако, повернуть развитие в другую сторону. Поэтому не только историки и политики, но и сам Господь Бог не в силах предсказать, что будет завтра.

Развитие — перманентный процесс. Общества не прыгают с одной ступеньки на другую, а если кто-то и прыгнул, то сосед в это время шел по другой лестнице, а еще один — споткнулся и упал вниз. Поэтому история не начинается в Египте или в Шумере. Она вообще нигде конкретно не начинается, поскольку сама грань между человеком и его предками неуловима и не может быть установлена с точностью до не то что тысячелетий, но и десятков тысячелетий. 

История охватывает все общества. Наши учебники до сих пор евроцентричны. Да, две трети того, что произошло в мире между максимумом последнего оледенения (условно 20 тысяч лет назад) и сегодняшним днем, произошло на территории между Ираном и Великобританией. Но оставшаяся треть — это тоже немало. 

Помимо стратегического, концептуального непонимания, что такое история, граждане России (включая многих из тех, кто закончил университеты) подчас верят в уже вовсе смешные вещи. Например, в то, что некогда правили женщины. Или что «первобытные люди» жили в пещерах. Матриархата не было и не могло быть просто в силу биологических различий между мужчинами и женщинами. Пещеры встречаются слишком редко, чтобы в них могло разместиться человечество. К тому же советую побывать в какой-нибудь пещере — ну, хоть в Шульган-таш (Каповой) на Урале: вы смогли бы там жить? Некоторые до сих пор считают, что нашими предками были неандертальцы. Или, раз существовала митохондриальная Ева, то все мы потомки одной‑единственной женщины. 

Я не берусь судить о других странах. Подозреваю, что в Индии или в Египте не лучше. Однако, в отличие от стран третьего мира, в России еще в XVIII веке возникла наука, и с тех пор традиция рационального мышления не прерывалась. Теперь мы движемся назад в Средневековье?

Подвожу итог: картина прошлого в головах наших соотечественников реальности не соответствует. С позднейшей историей ситуация не лучше, если не хуже. Я не знаком с людьми, пишущими учебники, — кто они, откуда берут свои сведения? Не надо думать, что власти предержащие знают больше и лучше, — с чего бы, они учились в тех же школах и читали те же книжки, что и все остальные. И если решения принимают люди, верящие в матриархат, это очень опасно.
 

Миф о «советском человеке»: на кого он работает?

Результаты общероссийских выборов каждый раз провоцируют волну ядовитых комментариев о неполноценном народе с рабским менталитетом. Наверняка это произойдет и с надвигающимся плебисцитом по поправкам в конституцию: 2 июля мы обнаружим, что абсолютное большинство поддерживает обнуление президентских сроков Путина, а значит, сделают вывод многие, свободным людям здесь не место. Эта старая и хорошо известная теория дает самое распространенное объяснение удручающей болезненности и неустроенности общественной жизни в России. Она встречается нам, когда мы слышим об «архаичной ментальности» или «культурно-институциональной матрице». Часто она выражается в форме откровенного оскорбления: население страны — говорится в таких случаях — состоит в своей массе из морально ущербных людей, заслуживающих своей участи. Сам термин «население» должен вызывать ассоциации со скотом или бюрократической единицей, противоположной «гражданину».

Но действительно ли народ в России не созрел для самоуправления и навсегда обречен на авторитарный режим? Или это обыкновенный социальный расизм — и тогда как он получил такое широкое распространение? И, наконец, что мы можем предложить взамен?

При ближайшем рассмотрении оказывается, что перед нами — работа идеологического мифа, который сконструирован из трех элементов: реакционного стержня в мировоззрении элит, органической демофобии позднесоветской интеллигенции и массового стихийного разочарования в политике и собственных возможностях. Взглянем на них по порядку.

Реакционная идеология элит

В феврале 2012 года в «Российской газете» вышла колонка Андрея Кончаловского «Недомолотая мука русской истории». В ней автор замечает, что «катастрофическое большинство населения страны не хочет и не понимает необходимости своего участия в назревших реформах». Логика Кончаловского выглядит следующим образом.

На протяжении веков русская цивилизация складывалась как варварское общество — в противоположность цивилизованному в Европе. Варварское общество отличается тем, что люди в нем избегают производительных занятий и стремятся использовать плоды чужого труда, тогда как в обществе цивилизованном люди живут своим честным и свободным трудом. В России, напротив, «общинное сознание», отсылающее к крестьянству, препятствует развитию индивидуализма: «Индивидуум подавлялся безжалостно — отсюда безответственность и стремление к “паразитизму”».

Все модернизационные проекты русских властителей проваливались потому, пишет Кончаловский, что скорость появления прослойки производительных индивидуумов слишком мала. Несмотря на состоявшиеся в XX веке индустриализацию и урбанизацию гигантских масштабов, в России и сегодня остается «то же самое общественное сознание, которое досталось нам в наследство от Руси, — то самое рабское сознание, которое никогда не получило частной собственности и политической независимости от единовластного сюзерена — хана-царя».

Но пафос текста Кончаловского совсем не в его аналитической части. Кончаловский пишет свою колонку в разгар «болотных» протестов и в самом начале объявляет о своей задаче: показать, что надежды демократической общественности на пробуждение гражданского сознания страны напрасны. Все печальные рассуждения о «русской цивилизации» должны служить доказательством его главного тезиса: протестные выступления преждевременны, нарождающемуся среднему классу нужно набраться исторического терпения, а поспешная попытка прыгнуть выше головы и переделать варварскую массу обернется трагическими последствиями.

В этом и заключается роль мифа об опасном «глубинном народе» в идеологии элит: мы должны довольствоваться статус-кво, отказаться от коллективных претензий на перемены к лучшему и заняться индивидуальным саморазвитием в ожидании естественного вызревания в России среднего класса. Такие идеологии называют «реакционными», потому что они помогают обосновать сопротивление переменам, угрожающим привилегированным группам. Страх выхода на политическую сцену темных масс — главное оправдание авторитарного правления.

Фигура незрелого народа работает в мировоззрении элит в том числе как способ самооправдания: если я точно знаю, что высокую должность получил не за выдающиеся компетенции, то легко поверю, что мои привилегии оправданы заведомо ужасной альтернативой мне. Неопытные чиновники иногда могут проболтаться о своей демофобии, как это было с пресс-секретарем иркутского губернатора Ириной Алешкевич, которая назвала пострадавших от наводнения жителей Тулуна «бичевней» и «быдлом из хлева». Та же позиция прорывается иногда у представителей крупного бизнеса — например, в словах Романа Абрамовича «Народ — это быдло», прозвучавших на лондонском суде против Березовского. Главная формула всех президентских выборов «Кто, если не Путин?» основывается ровно на предубеждении, что в стране больше нет людей, которым можно было бы доверить правление.

Сам Кончаловский, безусловно, относится к привилегированной прослойке, ему есть что терять. Наверняка он так же искренне верит в теорию варварской ментальности русского народа, как герой Табакова в «Неоконченной пьесе для механического пианино», который с пеной у рта доказывал, что «чумазый» никогда не сможет играть на классическом инструменте.

«Советский человек» как боль перестроечной интеллигенции

В 2016 году по соцсетям прошел вирусный пост режиссера Кирилла Серебренникова о крушении «Титаника», в котором говорилось, что «среди сброда, ехавшего в третьем классе, выжившими оказались одни мужчины, то есть самые сильные. Они, отталкивая женщин и детей, заняли спасительные шлюпки. У Камерона же в фильме “Титаник” все наоборот… если бы Камерон снял, как было в действительности, зритель ему бы просто не поверил — слишком уж въелась в мозги эта формула: “бедные — бедненькие и добренькие, а богатые — злые, жадные хищники”».

Сам Серебренников позже удалил свой пост, но он пользовался огромной популярностью у интеллигенции — от журналистов и писателей до столичной богемы. Они увидели в нем аллюзию на российское общество, в котором власть перехватили хамы из «сброда», нарушившие тем самым социальную гармонию и приведшие страну к ее бедам. Ирония в том, что пост оказался дословной цитатой из книги А. Никонова «Чем женщина отличается от человека» с не менее шовинистическим подзаголовком «Женщина вновь проиграла: сравнительный анализ умственных способностей самки и стула».

В действительности на «Титанике» разыгралась социальная драма, построенная на высочайшем уровне довоенного европейского неравенства. Сама структура отношений между людьми на корабле предполагала, что пропасть между первым и третьим классами — не только в условиях сна и досуга. У пассажиров первого класса было заведомо больше возможностей для спасения, потому что шлюпки находились ближе к их каютам. Кроме того, им было чем подкупить членов команды. Так почему же многие комментаторы, претендующие на моральное и интеллектуальное превосходство, попались на манипуляцию?

В конце 1980-х — начале 1990-х возникает целый нарратив, направленный на критику массового сознания советского человека. В его основе лежат два утверждения: во-первых, любые прогрессивные реформы в России сталкиваются с сопротивлением преобладающего человеческого типа, во-вторых, этот тип наследует советской эпохе в целом и большевистскому перевороту в частности.

Яркий образец такой публицистики — статья Александра Оболонского «Консервативный синдром в советском массовом сознании», вышедшая в 1991 году. Оболонский пишет про «национально-государственный комплекс неполноценности», «рабско-холуйско-разбойничью мораль» и «страну перевернутых ценностей»: «Возник строй, стоящий на целом ряде уродливых, искаженных форм социальных отношений, своего рода “королевство кривых зеркал”, где все определяется имитациями, подделками под нормальные общественные институты». Некоторые положения текста Оболонского практически дословно сохранились в языке современной либеральной публики.

Неудачи российских реформ в 90-е только усилили спрос на демофобский дискурс среди интеллигенции, которая возлагала на эти реформы большие надежды. Теория модернизации говорила о том, что, кроме радикального перехода к рынку и импорта конституционного либерализма, другого пути развития нет. Но быстро стало понятно, что прогнозируемой модернизации не происходит и, напротив, как-то надо объяснить резкий рост неравенства, обнищания широких социальных слоев, вывоз капиталов за границу и политическое поведение элит. Как нельзя лучше для этого подходила идея о природных и исторических изъянах российского народа, который якобы не готов к свободе и демократии и требует сильной руки.

Самые востребованные образы дала здесь повесть Михаила Булгакова «Собачье сердце», ставшая доступной массовому советскому читателю только в 1987 году. Шариков стал именем нарицательным для того типа людей, который, по мнению Оболонского, смял досоветский моральный социальный порядок. Сама интеллигенция ассоциирует себя, разумеется, с профессором Преображенским — жертвой этого процесса.

Культуролог из Йельского университета Росен Джагалов пишет об этом в статье «Антипопулизм постсоциалистической интеллигенции»: «В блестящем исследовании, посвященном рецепции этой повести и ее кинопостановки <…> в кругах позднесоветской интеллигенции, Мишел Ривкин-Фиш объясняет популярность этого текста тем, что представители интеллигенции воспринимали его как оправдание растущего социального неравенства конца 1980-х — начала 1990-х. Попытка профессора Преображенского превратить собаку в человека рассматривалась <…> как притча о тщетности советского, да и традиционно-интеллигентского, проекта “просветить” социальные низы. Хам есть хам, и никакими усилиями этого не изменишь». Спустя 30 лет этот демофобский образ работает так же.

По тексту Оболонского видно, что он опирается исключительно на свои житейские наблюдения. Новому дискурсу остро не хватало наукообразности. Эмпирическую базу для теории «советского человека» предоставило исследование группы Юрия Левады. В 1988 году они начали работу в только что образованном ВЦИОМе, а в 1993 году вышла первая монография «Советский простой человек».

На материале опросов общественного мнения левадовцы пытались показать, что в стране преобладает социально-антропологический тип, основные черты которого — международная самоизоляция, государственный патернализм, уравнительные и антиэлитарные установки, имперский синдром и связанный с ним комплекс неполноценности. Все эти характеристики звучат презрительно — так говорят, когда хотят кого-то оскорбить. Хотя левадовцы постоянно подчеркивают, что «это не оценка, а аналитическая категория понимания общества и личности, не более того». Но посмотрим на само исследование.

Левадовцы исходили из того, что этот особый тип «советских людей» сложился в 1930-х — 1950-х годах и был преемником «человека революционного» 1914-го — 1920-х годов. Поскольку революцию делали «отчаянные, свободные от культурных и нравственных ограничений авантюристы», а «советский человек» является их наследником, то и его стоит подозревать в пониженной нравственности. Трудно ожидать, что исследование с такой моделью продемонстрирует что-то помимо того, что хотели обнаружить сами авторы.

То же происходит и с опросными анкетами, и с интерпретацией ответов. Например, в качестве доказательства патернализма советского человека левадовцы приводят следующие результаты: 4% считают, что «наше государство дало нам все, никто не вправе требовать от него чего-то еще», 11% согласны с утверждением «государство дает нам немало, но можно требовать и большего», 8% утверждают, что «государство дает нам так мало, что мы ничем ему не обязаны», целых 33% считают, что «наше государство сейчас в таком положении, что мы должны ему помочь, даже идя на жертвы», и, наконец, всего 32% согласны с тем, что «мы должны стать свободными людьми и заставить государство служить нашим интересам».

По мнению авторов, первые четыре варианта «явно обозначают патерналистские позиции», о которых свидетельствует в том числе слово «требовать». И лишь слово «заставить» характеризует настоящего гражданина.

В какой-то момент левадовцы просто перестают делать вид, что занимаются социологическим исследованием, и переходят к прямой дегуманизации россиян: «<…> мы имеем дело с двойным набором причин моральной несостоятельности российского общества: первое — с эффектом разложения морали (развращением) под действием репрессивных структур тоталитарного, а затем — авторитарного и коррумпированного государства и, во-вторых, неразвитостью, немодернизованностью низовых и провинциальных слоев и зон населения, “недоморалью” населения, сохранением полуразрушенного этического традиционализма, отсутствием универсалистских представлений».

В социальных науках подобные идеи подпадают под категорию социал-дарвинизма и уже более 100 лет не воспринимаются всерьез в академическом мире. Все претензии к теоретической и методологической состоятельности исследования левадовцев хорошо известны в российском научном сообществе, но выражаются они чаще в очень умеренной критике: «<…> метод, которому авторы ставят в заслугу “твердую” эмпирическую базу, оказывается именно как метод достаточно бедным, поскольку питается только из источника опросов общественного мнения, скудность которого компенсируется (внушительным, но не производным от используемого метода) богатством воображения и жизненного опыта толкователей. Собственный жизненный опыт становится источником “типичных” примеров, иллюстрацией и подтверждением которого воспринимаются количественные данные».

Таким образом, левадовский homo soveticus изначально был идеологемой, подхваченной в качестве костыля для провалившейся теории модернизации и впитавшей в себя демофобию позднесоветской интеллигенции. Сами левадовцы иногда вполне откровенно описывают свои мотивы: «<…> после первых лет реформ в России все сильнее и сильнее проступали консервативные или реставрационные тенденции… одним из важнейших обстоятельств, блокирующих возможности изменений, трансформации системы социальных, политических или экономических отношений, являлся сам тип человека… Именно этот тип человека стерилизует довольно слабый потенциал реформ, противостоит тем группам или общественным силам, которые декларируют свою приверженность к либеральным и более гуманным формам общества».

Означает ли это, что все исследование левадовцев — фальсификация и его выводы нужно прочитывать с точностью до наоборот: «советский человек» был ответственным, моральным и предприимчивым? Конечно, нет. Речь о том, что сама постановка задачи, а именно выявление культурно-антропологического типа, который по необходимости окажется вырожденческим, ложна. Она больше говорит об авторах, чем об обществе.

Но, если мы всерьез хотим что-то понять про мировоззрение и жизненные стратегии людей из последнего советского поколения, нам стоит обратиться, например, к работе Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось». Юрчак показывает среди прочего, что за фасадом мнимого манипулируемого коллективизма в позднем Советском Союзе скрывалось тотальное неверие в любые коллективные практики. Именно разобщение станет важнейшей характеристикой общества в новой России.

Атомизация вместо коллективизма

Нельзя сказать, что политический скепсис Кончаловского и левадовцев совсем лишен оснований. Мы действительно живем в довольно депрессивном и пассивном обществе с драматическим прошлым. Вместе с тем современные социальные исследования показывают нечто противоположное тому, в чем стремятся убедить нас сторонники теории «отсталого народа». Возможно, наиболее проницательные выкладки и обобщения предлагает социолог и профессор Шанинки Григорий Юдин.

В своей лекции, посвященной мифу о российском патернализме, Юдин показывает, что вопреки распространенному мнению Россия сегодня — одна из наиболее индивидуалистических стран в европейской части мира. Он приводит данные European Social Survey, по которым 26% россиян привержены сильной индивидуалистической ориентации, тогда как в Германии этот показатель составляет 14%, в Польше — 13%, а в Нидерландах вообще только 7%. В целом на индивидуализм в России ориентированы 54% людей по сравнению с 45% в Испании, 34% в Швеции и 26% в Германии.

Для объяснения этих неожиданных показателей Юдин предлагает посмотреть на сопутствующие им характеристики общества: упадок гражданского участия, неверие в коллективные действия, низкое межличностное доверие и высокое экономическое неравенство. Не нужно быть специалистом, чтобы увидеть, насколько слабо развиты в России институты коллективной жизни. В политике это выражается в крайне низкой явке на выборах и в маргинальном положении местного самоуправления. В трудовой сфере то же самое относится к роли профессиональных ассоциаций и профсоюзов. По данным European Social Survey 2018 года, лишь 6% людей в России принимали участие в общественных организациях. Для сравнения: во Франции это 15%, в Германии — 31%, в Финляндии — 39%. Низкое коллективное участие сопровождается низким доверием к людям вообще (так называемое «обобщенное доверие»). В России лишь 32% людей ожидают от других честности; во Франции — 46%, в Германии — 50%, один из лучших показателей — в Финляндии: 71%.

Вместо классической дихотомии «индивидуализм/коллективизм» Юдин в качестве главной характеристики современного российского общества предлагает понятие атомизации. «Наша проблема, — говорит Юдин в интервью «Новой газете», — в том, что в России господствует агрессивный индивидуализм, который подпитывается страхом и превращается в жесткую конкуренцию, тотальное взаимное недоверие и вражду… Мы часто принимаем за коллективизм зависть, неумение поддержать инициативу и развитие другого человека, понять их ценность для себя. Но это как раз проблема отсутствия общей коллективной базы — почему я должен радоваться твоим успехам, если каждый сам за себя? Точно так же уважение к правам других индивидов появляется, только если есть коллективная деятельность по защите общих прав».

Атомизацией прекрасно научились пользоваться элиты. Пропаганда в духе «осажденной крепости», которая, на первый взгляд, играет на коллективистских чувствах и призыве к сплочению, заключается как раз в том, что сплотиться нужно с элитами, а любое низовое объединение, самоорганизация только угрожают стабильности. В конечном счете пропаганда подогревает наши страхи друг перед другом, преподносит атомизацию как неизбежность и предлагает защиту в лице действующих элит, которые не идеальны, но, по крайней мере, огородят вас от соседа.

«Господствующая идеология есть идеология господствующего класса»

Невозможно спорить с тем, что Россия на сегодня — крайне деполитизированная страна. Подавляющее большинство людей демонстрирует политическую пассивность и беспомощность. Вопрос лишь в том, в чем причина такого состояния и как из него можно выйти.

В ходе протестов 2011–2012 годов особую популярность приобрела идея о двух Россиях — «России айфона и России шансона». Как пишет политолог Илья Матвеев в своем исследовании этого явления, это «примитивная идеологическая схема, разделяющая российское общество на активное, просвещенное, вестернизированное прозападное меньшинство и — пассивное, конформистское, лояльное власти большинство». Самое удивительное, что идея двух Россий была хорошо воспринята не только элитами, от которых она исходит, но и активистами протестных движений. Последние увидели в ней объяснение тому, почему отсутствовала массовая поддержка в борьбе за честные выборы и сменяемость власти, которая казалась им проявлением здравого смысла, присущим любому «нормальному» человеку. «Россия шансона» представлялась им реакционной массой, которая не может понять необходимость перемен в силу своей врожденной ограниченности.

На самом деле в такой социальной стигматизации со стороны протестного движения нет ничего загадочного — она вызвана первичным травмирующим опытом активизма в деполитизированном и атомизированном обществе. Любой, кто участвует в общественных кампаниях и пытается найти поддержку среди соседей и просто незнакомых людей в городе, в 90% случаев сталкивается с леденящим равнодушием и скепсисом. Активист всегда уверен, что проблема, которой он занимается, достаточно важна и очевидна. Но не включенные в борьбу «обыватели» часто не готовы проявить солидарность и иногда даже относятся к активистам пренебрежительно.

Из этого положения предлагаются два диаметрально противоположных выхода — демократический и элитистский. Один предполагает, что большинство в России никогда не сможет разделить с прогрессивным, образованным и морально квалифицированным меньшинством его благие ценности и намерения, поэтому лучшее, на что мы можем рассчитывать, — это передача социальных и политических институтов в руки этого меньшинства без претензий на массовую поддержку и демократию. Эту элитистскую точку зрения отстаивает, например, Юлия Латынина, которая прямо заявляет: «Мысль, что избирательное право — это неотъемлемое право любого человека, — коммунистическая пропаганда и огромная ложь. С какой стати?»

Легко догадаться, что такой подход только способствует политической демобилизации в обществе и сдает это общество на поруки тем, кто, прежде всего, заинтересован в демофобной идеологии, — правящим элитам. На этом был построен, в частности, трюк с Игорем Холманских, который в мае 2012 года выступал от имени рабочих Уралвагонзавода в поддержку Путина: оппозиция тогда приняла все за чистую монету и объявила «уральских мужиков» своими врагами вместо того, чтобы развернуть их протест по назначению.

Другой, демократический, подход основывается на том, что массовая пассивность и отторжение от солидарных коллективных действий есть следствие порочных социально-экономических отношений, а не природы некоего (демонизированного) антропологического типа. В этой версии массовая деполитизация поддается расколдовыванию, но не путем нравоучений или навязывания своего интеллектуального и морального превосходства, а путем включения и организации совместных действий. Это подразумевает устранение стены между продвинутым, как ему кажется, активистом и «обывателем». Огромный опыт работы в этом направлении описан в монографии «От обывателей к активистам. Зарождающиеся социальные движения в современной России» Карин Клеман, Ольги Мирясовой и Андрея Демидова.

Вопреки мифу о «советском человеке» практически во всех странах мира абсолютное большинство людей политически пассивно, Россия здесь не исключение. Да, по данным European Social Survey, в России только 23% людей выражают готовность активно участвовать в коллективных политических действиях, но во Франции это всего лишь 31%, в Германии — 40%; наилучший в Европе показатель — в Норвегии: 57%. С одной стороны, это следствие структуры занятости, которая предполагает, что большую часть времени люди проводят на работе. С другой, это рациональный выбор, потому что даже либеральные политические системы постоянно демонстрируют непроницаемость правительств для влияния простых людей, из-за которой западные страны столкнулись с падением явки на выборах.

К этому в России добавляется авторитарная специфика политического режима. Странно ожидать, что люди будут с удовольствием выходить на митинги и подписывать петиции в условиях демонстративных политических репрессий. Кроме того, традиции демократического движения, опыта, который передавался бы всем, кто созревает до активных действий, у нас почти полностью отсутствуют. Помножим социальное отчуждение и атомизацию на глубокое экономическое неравенство. Этого достаточно, чтобы понять, что для объяснения массовой политической апатии не обязательно стигматизировать людей. Напротив, необходимо отбросить теорию «неполноценного народа» и увидеть за ней инструмент подавления демократии.

Автор — депутат Совета депутатов муниципального округа Зюзино в Москве.

Понравился материал? Помоги сайту!

Подписывайтесь на наши обновления

Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней

Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен

RSS-поток новостей COLTA.RU

Культуролог Светлана Шомова о политических, социальных мифах — Реальное время

Медиакультуролог Светлана Шомова — о политических и социальных мифах, или Почему человеку проще верить в Сталина-отца народов

Мифы пронизывают каждую сферу нашей жизни — будь то вред или польза прививок, поступление в вузы, подвиг 28 панфиловцев или легендарный залп «Авроры». Мифы упрощают нашу жизнь, а также являются удобным инструментом для манипулирования общественным сознанием. О том, что такое миф и в чем его коварство, «Реальному времени» рассказала медиакультуролог Светлана Шомова.

«В сказку могут не верить, но в миф верят безусловно»

— Светлана, что такое миф?

— У этого понятия множество определений. Для многих людей само слово «миф» — это отзвук из прошлого, из детства, из далеких времен, когда родители дают вдруг в руки книжку, или взрослые советуют в библиотеке со словами: «Это очень интересно, почитай!». И перед тобой оказывается синий том Куна «Мифы и легенды Древней Греции»: читаешь и не можешь оторваться — боги, герои, циклопы, Медуза Горгона, золотое руно, подвиги Геракла… Это то понимание мифа, которое раньше всего приходит к ребенку: миф — это предание, повествование, легенда.

Однако между мифом и легендой, мифом и сказкой, мифом и преданием есть разница. Мифы — это не просто выдумка, они объясняли мир. У любого древнего сообщества (мы лучше всего знаем древнегреческую и римскую мифологию, но мифы у каждого народа свои) были свои предания, объясняющие мироустройство: у кого-то Земля стояла на черепахе, у кого-то — на китах, у кого-то это было первоначальное яйцо, из которого появились первые живые существа… Откуда взялись небо и земля, как появилась жизнь и как она устроена, что за цветок Нарцисс и кто и за что был превращен в него… Об этом мифы рассказывали людям.

При этом от сказки миф отличается достаточно сильно. Сказка рассказывается в часы досуга, для развлечения, и все — и слушатели, и рассказчик — знают, что это вымысел (разве что совсем наивные дети об этом не догадываются). В основе мифа, конечно, тоже лежит вымысел, но он принимается на абсолютную веру.

Исследователи говорят, что миф — это ложь, которая имеет сверхзначимый характер для человека. В сказку могут не верить, но в миф верят безусловно.

При этом он коварен тем, что вымысел, иллюзия — с одной стороны, и правда, факты — с другой очень тесно сплавлены и переплетены в нем, так, что иногда их невозможно отделить друг от друга.

Если оставить в стороне представление о мифе как о выдуманном повествовании, то второе понимание мифа — это некритически воспринятые воззрения, некие стереотипы, в которые человек верит, в которых ему не приходится сомневаться. Но есть и другие понимания мифа. От Юнга идет понимание мифа как воплощения коллективного бессознательного. И очень часто сегодня говорят о том, что мифы, мифологемы — это часть общественного сознания, того, с чем живет общество. Об этом говорит огромное количество прилагательных, которые есть у слова «мифы»: политические, медицинские, социальные и так далее.

Никола Пуссен. Нарцисс и Эхо. Репродукция с сайта renesans.ru

— А что такое миф в вашем восприятии?

— Для меня лично миф — это оболочка, скорлупа, плотная, плохо пробиваемая, внутри которой заключены представления человека о реальности. Внутри этой скорлупы бьется человеческая мысль, а иногда вовсе даже не бьется, свернулась себе калачиком, уютненько так поживает, очень хорошо себя чувствует, и ей не нужны никакие новые горизонты, свежее дыхание ветра. То есть у человека есть собственная сконструированная картина мира, и ему даже не очень важно, насколько она близка к реальности. Я бы сказала, что для человека, который находится внутри этого мифа и верит в него, его верования — это царство непререкаемой истины.

При этом миф практически не поддается никакой верификации, проверке. Как любая религия, он не подлежит логическому осмыслению. Истинного верующего переубедить невозможно — ты можешь какими угодно логическими выкладками и документами что-то доказывать, но если человек внутри этого мифа существует, то вырваться за его рамки очень сложно. Потому что это внерациональная штука. Миф образен, он апеллирует к эмоциям, к вере, а не к разуму.

— Можете привести пример?

— Вот, скажем, пожилая женщина, ей почти 90 лет. Это реальная женщина, я ее хорошо знаю. Очень трудолюбивая, честная, добрая, по большому счету — прекрасный человек, проживший тяжелую жизнь. И лучшие ее воспоминания — это СССР времен Сталина. Не только потому, что это ее молодость, но и потому, что они хорошо отвечают ее представлениям о том, как должен быть устроен мир. Любимое изречение этой женщины: «Мы жили бедненько, но ровненько». «И все шло к лучшему, — говорит она. — Да, всем было трудно и тяжело, но мы знали, что завтра будет легче. Сталин — отец народа, при нем жизнь была человечной, справедливой». Когда-то давно я пыталась ее в чем-то переубеждать, какие-то документы цитировала, рассказывала о миллионах расстрелянных. Ответ был один: «Ваши журналюги чего только сегодня не понапишут».

Колпашевский яр, берег реки Обь в районе в мае 1979 года после размыва захоронения. Фото tvtomsk.ru

Самое трагическое, что на самом деле судьба этой женщины вполне располагала к тому, чтобы держать глаза открытыми. Она родом из Сибири, большую часть жизни прожила неподалеку от печально знаменитого Колпашевского яра, где в свое время обнаружились массовые захоронения: во время паводка на Оби всплыли останки тысячи расстрелянных жертв политических репрессий… Но эти факты не вписываются в ее картину мира, ее сознание не принимает эту историю. И не примет никогда, потому что сознание человека умеет противиться всему, что противоречит его мифу: Сталин — все равно отец народов, СССР — все равно самое справедливое общество, и если некомфортно верить в обратное — человек и не поверит.

То есть я бы сказала, что у мифа очень высокая энергия сопротивления. Все, что пытается ему возразить, отвергается человеком как заведомая ложь.

«Люди всю жизнь живут с ощущением, что невозможно без денег поступить в хорошее учебное заведение»

— Это зависит от возраста?

— Нет, совсем не зависит. У молодых тоже могут быть мифы, например, связанные с тем, что происходит на Украине. Существует масса родительских мифов о том, что можно, а чего нельзя делать с детьми-грудничками (споры о прививках, например), и даже авторитетные заявления врачей не могут эти мифы преодолеть. У автолюбителей — великое множество мифов по отношению к ГИБДД. У родителей, особенно в провинции, существует много мифов о том, можно или нельзя сегодня поступить в университеты, особенно московские, престижные, «первого ряда». Еще раз: миф так силен потому, что определенное количество фактов и подтвержденного практикой опыта в нем сопрягается с иллюзией, вымыслом.

Конкретный случай из моей собственной биографии. Я выросла в городе Иваново, там до сих пор живут мои родители. После школы я с первой попытки поступила на факультет журналистики в МГУ, что во все времена многими оценивалось, как большая жизненная удача. Мне помогли золотая медаль, приличные знания и определенный авантюризм характера…

С тех пор прошло много лет, но до сих пор некоторые родительские друзья говорят им: «Ну ладно, дела давние, признайтесь, наконец, сколько вы заплатили, чтобы дочка в МГУ поступила?» Понимаете, люди живут всю жизнь с ощущением, что ни при каких условиях, никогда, ни за что невозможно без денег поступить в хорошее учебное заведение. Это были еще советские времена, но и в ту пору, и сейчас многие живут с мифом под кодовым названием: «В МГУ без денег не поступишь». Я знаю массу людей, которые честно, без всяких взяток, поступают и в МГУ, и в ВШЭ, и даже в МГИМО. Но при этом у изрядного количества наших соотечественников в голове есть схема, конструкция, что как ни старайся, будь хоть семи пядей во лбу, ты не станешь студентом такого вуза. При этом бороться с этим мифом невозможно, потому что он содержит определенную долю правды: действительно, семь пядей во лбу — никакая не гарантия поступления. Должны совпасть и другие обстоятельства: удачный билет на экзамене, сильная нервная система, смелость, определенное везение, наконец.

«И в ту пору, и сейчас многие живут с мифом под кодовым названием: «В МГУ без денег не поступишь». Фото msu.ru

— А возможно ли выбраться за пределы мифа?

— Выбраться «за пределы» мифа трудно. Есть зарубежные медиаисследования, изучающие, с чем связано доверие человека к тому, что пишут СМИ. И выясняется очень любопытная вещь. Человек склонен верить медиа, если они рассказывают ему примерно то, о чем он и сам думал раньше. И в этом случае человек признает: «Надо же, оказывается, газеты и телевидение могут говорить правду». Но как только газеты или телевидение начинают говорить что-то, что не вписывается в представления этого индивидуума о мире, он сразу вспоминает определение «журналюги» и убеждается, что верить никому нельзя.

То есть, когда мы читаем что-то о войнах в Чечне, в Сирии, на Украине, о Путине, о поступлении в университеты, о чем угодно — когда мы читаем что-то, что в принципе совпадает с нашими стереотипами и нашими мифами, мы склонны в это верить. Как только что-то противоречащее — то нет.

Поэтому вырваться за пределы мифа сложно — так уж устроены человеческое сознание и мышление. Однако — возможно, если человек приучен искать разные знания, сравнивать сведения из разных источников, критически относиться к любой информации и различного рода стереотипам, в том числе своим собственным.

Когда мы ведем курс по медиаграмотности для наших студентов, то задаем им простой вопрос, хотя часто он оказывается для них непростым: «Что опаснее для современного читателя или зрителя — его собственная предвзятость или предвзятость СМИ, журналистов?» Большинство студентов уверены, что опаснее, если редакция ангажирована и пытается вместо объективных и разносторонних фактов подавать аудитории те, что соответствуют редакционной политике. Но на самом деле это не совсем так. В конце концов, всегда найдутся иные медиа, показывающие проблему с иного ракурса. Гораздо сложнее справиться с собственной предвзятостью и собственными стереотипами, чем с чужими. И с собственными мифами тоже.

«Мифы делают жизнь проще и понятнее»

— То, что вы сказали о мифе, создает представление о нем, как о некой страшной, давящей конструкции, лишающей людей критического мышления…

— Мифы действительно могут быть опасны. Но это только часть правды, потому что миф — очень неодномерное и неоднозначное явление. У него есть и важные позитивные функции. Например, миф, как любая иллюзия, служит своего рода амортизатором при столкновении с жестокой реальностью. Как говорят многие исследователи, миф — это своего рода компенсаторный механизм для человека, который сталкивается со сложными реалиями жизни, ударами судьбы, безжалостной исторической эпохой.

Мифы и иллюзии, внутри которых мы живем, как бы адаптируют нас к недружелюбию внешнего мира. Мифы делают жизнь проще и понятнее, помогают действовать в рамках заданных схем, снимают уровень психологического напряжения.

Если возвратиться к пожилой женщине, о которой я говорила, то, конечно, ей гораздо проще верить в то, что жизнь была правильной, страна — человечной, а Сталин был отцом народов, чем признать, что она жила бок о бок с совершенно страшными вещами и закрывала на это глаза. Пусть реальность искажается при таком восприятии, но это позволяет человеку жить дальше.

— Но есть, наверное, люди и институты, которые могут использовать эту склонность человека к мифологизации в своих корыстных целях?

— Да, если обществу и человеку миф иногда помогает приспособиться к реальной жизни, то, например, для власти, для политиков, для каких-то корпоративных структур, которые в чем-то заинтересованы, миф может служить инструментом манипуляции. Человек бессознательно привыкает к некой искаженной реальности, лишь бы жизнь казалась проще. И заинтересованные в этом лица могут использовать миф вполне себе инструментально. Как писал Кастельс еще в середине XX века, новые политические мифы не возникают спонтанно. Они представляют собой искусственное творение, созданное умелыми и ловкими мастерами. И самое важное — мифы могут создаваться так же и в соответствии с теми же правилами, как и любое другое современное оружие: пулеметы или самолеты. То есть миф — это коммуникационное оружие, с помощью которого выстраиваются разного рода идеологемы, совершаются пропагандистские манипуляции и осуществляется информационная война.

— Можете привести пример?

— Есть популярные мифы, которые используются в политической коммуникации. Например, мифы о золотом веке. Скажем, Дональд Трамп очень активно их применяет; его «сделаем Америку снова великой» как раз и означает, что при Обаме все было плохо, а при нем Америка вернется к былым золотым временам.

«Сделаем Америку снова великой» Дональда Трампа как раз и означает, что при Обаме все было плохо, а при нем Америка вернется к былым золотым временам

«Как только вы слышите слова «все знают», следует насторожиться: вполне вероятно, что за этим кроется некая мифологема»

— Советское прошлое, наверное, богато на мифы?

— Как и прошлое любой страны. Однажды я увидела в газете письмо читателя, начинавшееся фразой: «Все знают, что знамя Победы над рейхстагом водрузили Егоров и Кантария»… Вот эта конструкция «все знают» не только указывает на факт, который кажется общепризнанным, но и служит отличным воплощением мифа. Как только вы слышите слова «все знают», «все говорят» или «все уверены», следует насторожиться: вполне вероятно, что за этим кроется некая мифологема.

Современные историки довольно много об этом писали — при том что Егоров и Кантария, безусловно, героически воевали, прошли войну и действительно установили над рейхстагом красное знамя, — они не были первыми. Знамен было несколько, и несколько групп сумели осуществить этот символический акт полной победы над врагом… Тогда зачем был сконструирован миф с этими конкретными героями? Его идеологическая подоплека вполне понятна. Егоров и Кантария — русский и грузин, воплощение двух великих народов — русского («титульного») и грузинского, к которому принадлежит Сталин. Такая «связка» была удобна, красива, хорошо смотрелась — вместе с постановочными фото — в передовицах газет. Механизм конструирования мифа тоже ясен. В него вплелись элементы правды и вымысла, и вместе они образовали вот этот причудливый сплав пропагандистского повествования. Знамя победы над рейхстагом действительно существовало, но не одно. Егоров и Кантария были там, но оказались не первыми… Кстати, если я не ошибаюсь, к чести этих людей, они никогда сами не подчеркивали свою преимущественную роль в этой истории. Однако от них уже ничего не зависело: сконструированный путем монтажа, приукрашивания политических реалий миф вошел во все школьные учебники. И кто станет теперь разбираться в том, какие солдаты были «самыми героическими», чье знамя было самым первым?

— Но этот миф, видимо, далеко не единственный…

— Конечно. И мы видим сейчас, что общество зачастую раскалывается надвое, когда речь идет о событиях военного времени, — например, о подвиге двадцати восьми панфиловцев. Существует достаточно большое количество источников, которые подвергают сомнению именно этот сюжет. При этом героизм советского народа в Великой Отечественной войне абсолютно безусловен, его не оспаривает никто из тех, кто оспаривает правдивость данного конкретного события. И мы знаем об огромном количестве подлинных, подтвержденных различными документами подвигов. Но они либо не столь эмоционально окрашены, не столь «удобны» для информационного распространения, либо не столь хорошо вплетаются в ткань официальной идеологии — именно поэтому всех, кто позволяет себе усомниться в истории о двадцати восьми панфиловцах, объявляют непатриотами.

А ведь на самом деле умение сомневаться с отсутствием патриотизма никак не связано… Очень жаль, что у нас сегодня эти две вещи «разводятся» по разные стороны баррикад.

— Вы уже начали разговор о лингвистических мифах, когда сказали, что фразой «все знают» порой прикрывается миф. Есть другие примеры?

— Вы наверняка слышали известное выражение: «залп «Авроры». Опять же, существует достаточно большое количество документов, подтверждающих, что это был одиночный и при этом холостой выстрел. По некоторым архивным данным, сами моряки «Авроры» позже говорили о том, что если бы это был «залп», то от Зимнего дворца просто ничего бы не осталось. Представляете, «Аврора» со своими боевыми орудиями…

Но выстрел, тем более холостой выстрел — не так красиво звучит… И чисто лингвистически он мало-помалу превратился в мощный, торжественный залп. Само слово «залп» говорит о величии события. Эмоциональная окраска выражения оказалась очень яркой, выше окраски нейтрального «выстрел»; это лучше работало на пропагандистские задачи, поэтому и родился миф о «залпе «Авроры».

Кадр из фильма «Залп Авроры», 1965 год

Таким образом, мы видим, что мифы могут рождаться спонтанно, а могут быть сконструированы специально. Но, как мне кажется, любые мифологемы вообще по сути своей хорошо отвечают человеческому стремлению к «возвышенному обману», к иллюзиям, к преувеличенным образам… Истина суха и неинтересна, а человек по натуре своей склонен к фантазии, к идеалу, а вовсе не к голым, маловыразительным фактам.

Наталия Федорова

Справка

Светлана Шомова — профессор, доктор политических наук, преподаватель Высшей школы экономики. Автор книг «От мистерии до стрит-арта. Очерки об архетипах культуры в политической коммуникации», «Политические шахматы: Паблик Рилейшнз как интеллектуальная игра» и других.

ОбществоОбразованиеИсторияКультура

Миф о простом человеке — PONARS Eurasia

Вячеслав Морозов — профессор Института политологии Тартуского университета. Автор книги «Россия и другие: идентичность и границы политического сообщества». Историк и публицист Илья Будрайтскис поговорил с ним об успехах российской пропаганды и критике мифа о простом человеке, который доминирует в современной консервативной риторике. Этот материал был впервые опубликован на английском языке на сайте Inrussia.com.

Илья Будрайтскис: Победа Трампа на президентских выборах была воспринята с радостью в российских официальных медиа. Мы до сих пор наблюдаем это продолжающееся торжество. Важно, что эта победа преподносится не только как успех про-российской позиции, но и как часть так называемой «патриотической революции народов», глобального поворота в сторону партикуляризма и культурной идентичности, который неоднократно провозглашался Владимиром Путиным в качестве альтернативны мировому либеральному истеблишменту. Все–таки, на ваш взгляд, подобное отношение к Трампу — это часть пропаганды, необходимый номер, который они должны отрабатывать, или в этом все–таки есть элемент внутреннего убеждения? То есть сколько в этом циничной тактики, и сколько уверенности в том, что Россия действительно идет впереди какого-то нового мирового тренда?

Вячеслав Морозов: Вообще говоря, сторонник буквального понимания того, что говорит российская пропаганда, и я склонен этой пропаганде в каком-то смысле доверять — именно в том ключе, в котором вы поставили вопрос. Несмотря на пропагандистские искажения, преувеличения и так далее, в основе пропагандистских утверждений, как правило, лежит искренняя убежденность. Да, цинизма там много, но это цинизм отдельных игроков, которые абсолютно беспринципно пользуются моментом, делают карьеру и так далее. Но в целом, мне кажется, российский официальный медиа-дискурс основан на убежденности довольно широкого круга людей в правильности избранного курса. Кроме того, конечно, это игра со здравым смыслом, с представлениями российской публики о том, как устроен мир и что в нем происходит, а также какова в нем роль России. Как недавно написал Борис Капустин, современный официальный российский патриотизм, как и всякая идеология, одновременно и скрывает какие-то элементы реальности, и «адекватно отражает эту реальность и становится ее частью», поэтому «в существующих условиях укорять патриота в ложности его патриотизма ничем не лучше и не умнее, чем с марксистско-ленинской патронажностью клеймить ложное сознание пролетария, борющегося за выживание, свое и своей семьи, в условиях капиталистической конкуренции». Иными словами, я считаю, что российская пропаганда именно потому так успешна внутри страны, и в каком-то смысле на международной арене тоже, что она обращается к людям, к их действительно существующим воззрениям, к их тревогам и так далее. Другой вопрос, как она дальше играет на этих озабоченностях и тревогах? Тут, конечно, можно уже говорить о манипуляции, более или менее сознательной. Но манипуляция эта возможна лишь в определенных пределах, и эти пределы заданы именно тем, насколько идеология «жива» и органична, насколько она отражает общественные реалии (одновременно формируя их). Что касается Трампа: да, я думаю, в прокремлевских кругах и в массовом сознании существует представление, что Россия сегодня действительно впереди и что победа Трампа показывает: Россия не одинока, необходимость смены курса начинают осознавать и в Америке, и в Европе. По большому счету, именно это ведь и говорилось на протяжении всего последнего периода, начиная с 2012 года, когда произошел консервативный поворот во внутренней и отчасти во внешней политике. Говорилось, что Россия — это страна, которая смогла сохранить подлинные христианские европейские ценности, в противоположность «гейропе» и вообще загнивающему Западу. Россия — это страна, которая может показать всему миру альтернативу западной гегемонии и засилью неолиберального капитализма. Причем, повторю, большинство людей в это искренне верят. То есть манипуляция осуществляется как бы на полях, а ядро этой идеологии, мне кажется, вполне органично.

Илья Будрайтскис: Если принимать эту идеологию как органичную для российского правящего класса, то сложно не заметить, как она выходит далеко за рамки внешней политики в том смысле, что США или Евросоюз рассматриваются не как оппоненты или партнеры, но как территории некого глобального поля битвы между лживыми либеральными ценностями и «простым человеком». Что за миф стоит за этой фигурой «простого человека»? В какой мере она является искусственной, а в какой — отражает действительные социальные и политические процессы?

Вячеслав Морозов: Это сложный вопрос, я бы поделил его на два. Во-первых, как я уже сказал, в мире действительно существуют и неравенство, и угнетение. Это, наверное, характерно для любого общества, но сегодня с развитием глобального капитализма неравенство и угнетение приобретают глобальные же масштабы. Именно поэтому те тревоги и чувство несправедливости, к которому, каждый по-своему, апеллируют и российский консервативный дискурс, и дискурс Трампа, — это совсем не мифы. Именно реальное неравенство и угнетение и позволяет правым популистам вроде Трампа получать массовую поддержку, выигрывать выборы, пользоваться немалым влиянием и в каком-то смысле уже формировать международную повестку дня.

Второй вопрос касается мифологической составляющей этого консервативного, правопопулистского проекта. Его основополагающий миф — это идея органичного, традиционного туземного бытия. Полагается как данность, что есть некие подлинные простые люди, которые придерживаются простых и самоочевидных ценностей — религиозных, семейных и других из того же ряда. И эти люди живут словно бы вне современного мира: они якобы озабочены в первую очередь не проблемами экономического благосостояния, справедливости или социального статуса, а ценностями в традиционном понимании этого слова.

Опять-таки, я не утверждаю, что традиционные ценности не играют абсолютно никакой роли в современном мире. Однако картина, в которой существуют, с одной стороны, космополитичные элиты, а с другой — массы, органично живущие в досовременном мире, в своей жизни, в своем реальном бытии исповедующие, практикующие традиционные ценности и готовые их защищать, — эта картина, конечно, не более чем наивная романтическая иллюзия. Фигура такого туземца — это миф, укорененный в колониальном сознании, в образе благородного варвара, который является органичным элементом просвещенческого проекта. Но все же для Просвещения варвар, даже если он благороден, все–таки остается варваром, которого нужно цивилизовать, образовывать, лечить, когда нужно, его нужно наказывать и так далее, то есть применять к нему дисциплинарные и биополитические практики современной государственности.

В консервативном дискурсе происходит просто перемена знака: у туземца ищут спасения от морального упадка, в котором якобы погрязло в капиталистическое общество. Соответственно, варвар, туземец, крестьянин с его традиционными ценностями становится центральной символической фигурой, вокруг которой строится весь этот дискурс. Космополитические элиты, в свою очередь, становятся врагами: они якобы продают родину глобальному капитализму. Специфика обвинений в каждом случае своя, но суть аргумента одинакова что в Штатах, что в Европе, что в России: элиты — и политические, и интеллектуальные — обвиняются в измене, в том, что они, предают национальные ценности, что ведет к господству глобального капитализма, подрыву традиционных общественных устоев и далее по списку. Мифы и стереотипы американских неоконсерваторов очень похожи на те, которыми оперирует российский консерватизм (хотя, повторю, в риторике Трампа и Путина есть и существенные различия, связанные в том числе и с тем, что Трамп — не вполне неоконсерватор).

Почему я утверждаю, что фигура туземца — это миф? Ведь во всех странах, в том числе в США и России, живет «простой народ», взгляды которого довольно существенно отличаются от взглядов элит? Я не берусь делать глобальных обобщений, и даже американский контекст я знаю, пожалуй, недостаточно. Но в российском случае мне трудно согласиться, например, со взглядами Симона Кордонского, в описании которого Россия предстает как страна, разделенная на сословия, каждое со своей особой культурой и мировоззрением. Фундаментальные эмпирические исследования, насколько мне известно, показывают, наоборот, глубокую общность взглядов, идентичности, исторической памяти между массами и элитами — за исключением тонкой прослойки либеральной интеллигенции, но даже и она исключением в полном смысле слова не является.

Такая однородность не удивительна, поскольку советский модернизационный проект разрушил те традиционные сообщества, которые сохранились в условиях ускоренного развития капитализма на рубеже XIX–XX веков. Возможно, анклавы традиционной культуры сохранились где-то на Кавказе или в других отдаленных культурно и этнически своеобразных регионах, но русскоговорящее ядро в целом модернизировано. Люди живут современной жизнью, и традиционные ценности играют в их жизни некоторую роль — в чьей-то большую, в чьей-то меньшую, — но пространство, в котором они функционируют, это пространство современное, это глобальный капитализм в его локальном преломлении. Он может по-разному работать, скажем, в Москве и где-нибудь в Норильске, или в глубинах Сибирской тайги. Но, тем не менее, это общемировой капиталистический уклад, в котором живем сегодня мы все.

В этом смысле современное российское общество относительно гомогенно. Более того, у него есть только один язык для обсуждения современного мира и своего места в этом мире. Это язык европейского Просвещения, усвоенный всеми нами в советской и постсоветской школе. Именно поэтому российское общество, как и другие наследники Просвещения, ищет в самом себе того самого туземца, носителя традиционных ценностей, который якобы способен спасти нас от упадка. И, как и многие другие народы, россияне все больше верят, нашли его, что возврат к традиционным ценностям возможен. Большинство этому радуется, а меньшинство — та самая либеральная интеллигенция — пугается. Но на самом деле как социологической категории туземца не существует. Есть дискурсивный конструкт, пустое место, вокруг которого обращается российская политика.

Илья Будрайтскис: Продолжая тему «благородного дикаря», можно вспомнить, что в европейской традиции она появлялась в фигуре неиспорченного цивилизацией естественного человека, который выступает внешним обличителем этой цивилизации. Однако обличение «благородного дикаря» имеет силу лишь постольку, поскольку предполагает того, кто способен правильно интерпретировать этого дикаря и принять его слова как вызов. Таким образом, само представление о «простом человеке» подразумевает того, кто способен за этого человека говорить, будь это либеральная элита или ее консервативные оппоненты. Но могут ли подчиненные, эти «простые люди», говорить за себя сами?

Вячеслав Морозов: Мне кажется, это верный поворот беседы, когда мы опять переворачиваем оптику и показываем, что даже в этом, условно говоря, деколониальном или традиционалистском дискурсе государство и власть играют ведущую роль. Ведь и в деколониальном, и в консервативном варианте традиционалистского дискурса (об их различиях, наверное, лучше поговорить в другой раз) сохраняется элемент модернизаторского колониализма. Это все равно проект социальной трансформации, исходящий из определенных представлений о подлинных ценностях. Эти представления разрабатывают те же самые околовластные интеллектуалы, которые ранее выступали с планами строительства социализма в одной стране, или социального государства, или тотальной приватизации. Здесь никакого голоса туземца, конечно, нет, никакого голоса масс в этом проекте не слышно. А есть власть, которая манипулирует здравым смыслом масс, их расхожими представлениями о мире. Как и в других подобных случаях, здравый смысл мобилизуется в традиционалистском политическом проекте для того, чтобы осуществлять тот или иной конкретный политический курс, за которым также стоят мировоззрение и интересы элит. Мировоззрение элит — это тоже часть здравого смысла, и именно поэтому, как я говорил в начале беседы, манипуляция чаще всего оказывается успешной.

Можно ли вырваться за рамки этого порочного круга? Могут ли массы обрести голос? Я думаю, что можно, по крайней мере пути к этому указаны современными пост-марксистскими авторами. Есть, однако, один очень важный аспект, на который я хотел бы обратить особое внимание: мне представляется, что обретение голоса массами невозможно без выхода за рамки колониального, постколониального, деколониального — называйте как хотите, различия в данном случае несущественны — взгляда, который, в конечном итоге, ориентирован на понятие культуры и культурного различия. Несмотря на всю тонкую критику евроцентристских понятий, стереотипов и умолчаний которую предлагает постколониальная литература, эта критика не может оторваться от понятия культурного различия, которое понимается в эссенциалистском ключе. А поскольку постколониальная критика взята на вооружение всем спектром левых сил, стала частью их идеологического репертуара, то левые раз за разом проигрывают правым популистам.

Именно для консерваторов культурные различия носят основополагающий характер: различия между загнивающим Западом и традиционной Россией, между космополитичными элитами и массами, носителями традиционных ценностей, между «человеком труда» и интеллектуалом, который якобы ничего реального не производит. Консерваторы трактуют вопросы неравенства, несправедливости и угнетения исключительно или преимущественно в культурном ключе, то есть они их все сводят в конечном итоге к подрыву традиционной культуры, к тому, что культурно чуждые иммигранты отнимают работу у христиан-европейцев или что феминистки и геи подрывают биологические основы воспроизводства общества. И дальше эту культуру все бросаются защищать. В результате, как мы только что установили, получается еще более тоталитарный проект, потому что защищается культура сверху, что в реальности приводит к ее насаждению, к тому, что людей заставляют следовать тем или иным культурным практикам.

Соответственно, проблему эмансипации нужно переформулировать в других терминах. Возможно, в определенных контекстах традиционную культуру и ценности действительно стоит защищать — например тогда, когда распад традиционных сообществ ведет к усилению отчуждения и эксплуатации. Тем не менее, в основе этого разговора все–таки должны лежать не культурные различия между угнетаемыми и угнетателями, а собственно вопросы несправедливости, неравенства, отчуждения, эксплуатации.

Отмечу, что я ни в коем случае не хочу сводить разговор к вульгарному марксизму с его экономическим детерминизмом. Вопросы экономики, экономического неравенства, безусловно, играют очень важную роль, и должны оставаться одной из центральных проблем политической повестки. В каком-то смысле даже хорошо, что Трамп поднимает эти вопросы, обращаясь к социальным низам, апеллируя к депрессивным регионам, к социальным слоям, которые проигрывают от капиталистической глобализации. Но нужно идти дальше — нужно говорить о том, что неравенство существует в разных формах: это и гендерное неравенство, и расовое неравенство, и другие формы дискриминации и угнетения.

Проблема, однако, в том, что и в США, и в России, и в других странах люди часто склонны формулировать эти проблемы в терминах культурных различий — между массами и элитами, коренными и приезжими, носителями традиционных ценностей и космополитами. К этому их подталкивает либеральная политика мультикультурализма, сделавшая из культурных различий фетиш. И именно на этом культурном фетишизме паразитируют правые популисты вроде Трампа, Фараджа или Ле Пен.

В конечном итоге задача состоит в том, чтобы переформулировать эти проблемы как универсальные, общечеловеческие. Нужно ставить вопрос об угнетении людей как таковых, как родового понятия, а не как русских или американцев. В конечном итоге правильнее говорить не о том, что россияне страдают от западной гегемонии, а о том, что глобальная капиталистическая система порождает глобальное же неравенство и угнетение, которые, однако, всегда переживаются в рамках локального опыта. Поэтому необходима глобальная солидарность в преодолении локальных проявлений глобального неравенства. Только так, по моему убеждению, можно в итоге вырваться за рамки эссенциалистского, примитивного понимания неравенства как основанного исключительного на культурных различиях.

Что касается вопроса, кто должен вести эту работу, то это, безусловно, задача интеллектуалов. Здесь я целиком и полностью остаюсь в рамках традиции, основанной в свое время Антонио Грамши. Это задача интеллектуалов, но не как профессионального класса, а как определенной общественной функции.

Это означает, что все мы, безотносительно к формальному профессиональному статусу, в определенном смысле интеллектуалы. Сейчас это стало даже более очевидным, потому что у людей появилось больше возможностей для самовыражения, например, в тех же самых социальных сетях, где без конца идет обсуждение и осмысление каких-то политических вопросов, социальных проблем, каких-то местных конфликтов или, например, культурных явлений (возьмите того же Шнура с его «Лабутенами», всколыхнувшими рунет).

Однако та интеллектуальная работа должна быть не просто интенсифицирована, она должна быть поставлена на качественно иную основу. Мне кажется, что сейчас для этого хороший момент, потому что, повторяю, правые популисты поднимают многие важные вопросы, касающиеся реально существующих неравенства и угнетения. В силу ряда причин постановка вопросов как таковая дается им легче, чем прогрессивным политикам. Необходимо этим пользоваться и идти дальше, пытаться их переописать как проблему общечеловеческой солидарности, а не, скажем, солидарности американцев против китайцев или россиян против Запада. Это сложная задача, но другого выхода ни у левых, ни у либералов все равно нет, потому что иначе они проиграют радикальным консерваторам.

Илья Будрайтскис: Антонио Грамши утверждал, что ключевым элементом для изменения массового сознания является борьба за «традиционную интеллигенцию» — т.е. группу населения, занятой интеллектуальной деятельностью, которая не связывает себя напрямую с интересами конкретных общественных классов, но выступает как независимо мыслящие профессионалы. В сегодняшней России мы видим, что эта традиционная интеллигенция продолжает воспроизводить очень укорененную в нашей культуре модель разделения на западников и почвенников, на либералов и патриотов. И совершенно не видно, как эта интеллигенция может выйти из порочного круга этих оппозиций, который постоянно приспосабливает ее части для обслуживания тех или иных конкретных интересов власти. Как вы видите в сегодняшней России возможность серьезных изменений в сознании этой части общества, во многом унаследованной от советского модернизационного проекта?

Вячеслав Морозов: Как вы видите в сегодняшней России возможность каких-то серьезных изменений в сознании этой части общества, унаследованного во многом от советского модернизационного проекта?

Да, российская интеллигенция, безусловно, унаследовала эту модель от эпохи Перестройки, которая в этом смысле была инверсией советской идеологической иерархии, а последняя, в свою очередь, выросла из дореволюционных споров о модернизации. Мне кажется, на то, что сегодня происходит в России, можно посмотреть с оптимизмом, хотя оптимизм, безусловно, должен быть очень осторожным. У меня есть ощущение, что мы впервые достигли этапа, когда возникла общественная рефлексия по поводу вечного вопроса о принадлежности России к Европе. Люди стали отдавать себе отчет в том, что, о какой бы из общественно-политических проблем мы ни пытались рассуждать, мы все равно приходим к этому проклятому вопросу.

Как ни странно, эта рефлексия появилось благодаря консервативному повороту, объявившему во всеуслышание, что Россия Европой не является, что Россия уходит от евроцентричного мировоззрения к чему-то своему, к какому-то подлинно российскому набору целей и ценностей. Как известно, об этом неоднократно заявляли официальные лица, включая президента. Об этом недавно совсем написали Алексей Миллер и Федор Лукьянов в своем докладе о российской внешней политике: по их мнению, у России теперь появился некий вариант самоидентификации, которая не является больше евроцентричной или западоцентричной. Россия больше не смотрится в западное зеркало.

Я считаю, они поторопились с диагнозом, потому что, консервативный поворот, как я его вижу, все равно по-прежнему ориентирован на Запад. Россия, даже уходя в себя, продолжает разговаривать именно с Западом и почти исключительно с Западом; Азия в целом или Китай в частности, равно как и партнеры по Евразийскому экономическому союзу, играют гораздо менее значимую роль в качестве референта или аудитории. Отказ от евроцентризма в этой модели подразумевает бесконечно повторяющиеся заявления, что Россия теперь не Европа, или что Россия лучше, чем Европа, что Россия может доказать Европе, что, европейская, либеральная модель развития — не единственная модель, что существуют какие-то другие варианты общественного устройства. То есть все, что говорится, по-прежнему адресовано западному Другому, и уйти от евроцентризма в результате оказывается невозможно.

Однако сама постановка вопроса представляется мне прогрессивным шагом, несмотря на то, что его сделали консерваторы. Если мы начинаем рефлексировать по этому поводу, то есть шанс попытаться уйти от ориентации на Запад. Как известно, Грамши критиковал итальянских интеллектуалов за их космополитизм, и эта критика как нельзя более актуальна в современном российском контексте. Российская интеллигенция, мне кажется, вдвойне космополитична, потому что и западники, и патриоты, — все смотрят на Запад, просто кто-то с надеждой, а кто-то с ненавистью. И даже поиск туземца внутри страны, внутри себя — это либо поиск опоры в противостоянии Западу, либо попытка объяснить, почему Россия все–таки отличается от Европы. То есть культура опять оказывается на первом плане.

Космополитичное сознание видит мировое развитие в духе теории модернизации, как простое линейное движение. Мы все движемся по одной линии — либо на Запад, либо от Запада, причем «от Запада» не означает «на Восток», поскольку других направлений просто не существует.

Я полагаю, что сейчас созрел момент для того, чтобы выйти за рамки такого космополитического мышления и попробовать сформулировать собственную национальную повестку дня. Несмотря на то, что проблемы, с которыми сталкиваются люди в России, порождены в конечном итоге глобальным капитализмом, эти проблемы всегда локальны. Соответственно, если мы говорим о какой-то перспективе обретения голоса и политического представительства массами, то национальный уровень оказывается здесь ключевым. Мы, безусловно, должны говорить и о локальном уровне политики, то есть о политике муниципальной, политики на уровне отдельных городов, районов, деревень. Но в конечном итоге современный мир устроен так, что в нем национальные государства играют ведущую роль в качестве уровня, на котором принимаются наиболее значимые решения, в качестве фокуса самоидентификации. Наша политическая, социальная солидарность ориентирована в первую очередь на национальную рамку, а потом уже на все остальные. Мы платим налоги, участвуем в войнах — все это проявления национальной солидарности.

Так вот, подлинно национальная повестка в России на самом деле отсутствует. Это немножко опасная вещь — говорить, что нужна национальная повестка, потому что консерваторы ее уже вроде бы и предлагают, поэтому на первый взгляд это выглядит как игра на их поле. Но то, что предлагают консерваторы — это, как я уже сказал, евроцентричная повестка, они ставят задачу показать Западу, что мы больше не с ним, и тем самым парадоксально мы все равно остаемся с Западом в качестве необходимого Другого. Кроме того, это движение сверху вниз — как сказал бы Эрнесто Лакло, от имени к понятию. Нужно же, наоборот, идти снизу вверх, нужно идти от локальных проблем к каким-то рецептам их решения, которые позволили бы России действительно изменить модель развития. Освободиться от зависимости, покинуть периферийное положение в капиталистической миросистеме, которое Россия занимает на протяжении практически всей современной истории — это все необходимо, но это имена больших проектов, которые не имеют конкретного содержания. Нужно же, напротив, выработать систему понятий, которые позволили бы нам осмыслить российскую действительность как таковую, безотносительно к вопросу о принадлежности России к Европе и ее отношений с Западом. И лишь когда такая система будет в нашем распоряжении, у нее появится имя: может быть, это будет «народная демократия», может, «республика», но пока все эти милые слова не более чем пустые означающие.

И, конечно, горизонт политической мысли и солидарности должен быть глобальном, и при обсуждении локальной и национальной повестки его все время необходимо держать в уме. Но начинать путь от горизонта неправильно. Нужно, наоборот, идти от локальных политических задач к национальной повестке дня, и через эту национальную и локальную повестку затем уже к каким-то глобальным, международным, транснациональным проектам, исходящим из того факта, что люди, живущие в разных регионах мира, в разных странах, сталкиваются с похожими проблемами, что они живут все–таки в едином мире.

Илья Будрайтскис: Иммануил Валлерстайн когда-то писал об «антиуниверсалистском универсализме», подразумевая, что универсальные ценности могут утвердиться в качестве таковых лишь тогда, когда не являются чем-то, навязанным извне. Но может ли национальная повестка быть в то же время и по-настоящему универсалистской? Могут ли ценности равенства, в том числе гендерного или прав меньшинств, которые сегодня в России трактуются как чуждые и не лишенные национальной почвы, стать для нас действительно органичными? И как такие универсальные ценности могут не вступать в противоречие, но сочетаться с задачей сопротивления периферийному, подчиненному положению, которое Россия занимает в мировой системе?

Вячеслав Морозов: Я думаю, что могут. Но здесь нужно бы еще раз сделать оговорку, что, в конечном итоге, национальная рамка слишком узка для любого политического проекта, потому что политика — это по определению попытка реализовать универсальные ценности в практике, в повседневной совместной жизни человеческих сообществ. Обязательно нужно держать глобальный горизонт в уме, когда мы рассуждаем о национальной повестке дня, но упускать национальную составляющую ни в коем случае нельзя. По-моему, в этом как раз и состоит главная ошибка российских либералов, которая наиболее ярко проявилась именно в тот момент, когда либеральная интеллигенция заняла гегемоническую позицию в обществе. Я, конечно, имею в виду перестроечный дискурс, который был абсолютно ориентирован на Запад, безоговорочно принимая его в качестве образца для подражания. Из этого дискурса — по крайней мере, в его практически-политической плоскости — совершенно исчезло национальное: утверждалось, что Советскому Союзу или России нужно просто встроиться в глобальный мир, и дальше все пойдет само собой, и все будет прекрасно. Это была страшная ошибка, и мы до сих пор за нее расплачиваемся.

Именно поэтому очень важно, чтобы политические лозунги были ориентированы на конкретное население, на представления людей об их жизни и о том, как должен быть устроен мир. В этом смысле я согласился бы и с Трампом, и с Путиным, когда они говорят, что политика должна быть обращена к ожиданиям людей, а не навязывать им какую-то «цивилизационную» рамку.

Приведу один пример, отдавая себе при этом отчет, что грань, которую я пытаюсь провести, предельно тонка, многие люди просто не согласятся с тем, что ее можно провести в принципе. Вы упомянули права меньшинств, но меньшинства бывают разные. Федеративное устройство России, унаследованное от СССР, а также идейное наследие советского интернационализма практически гарантируют, что права этнических меньшинств в России, по крайней мере, признаются в качестве легитимной основы для разговора. Даже если они сплошь и рядом нарушаются, есть дискурсивная рамка, в которой об этих нарушениях можно говорить, не рискуя быть обвиненным в «национал-предательстве». В то же время и в России, и в других странах консерваторы зарабатывают политический капитал тем, что отрицают право на планирование семьи, проблемы домашнего насилия, дискриминации людей нетрадиционной сексуальной ориентации и другие, относящиеся к сфере семьи, сексуальности и репродуктивного поведения. И вот здесь как раз спорить с ними чрезвычайно сложно, потому что нет идеологической платформы, которую бы разделяло подавляющее большинство россиян. Именно вследствие этого встает чрезвычайно важный вопрос о том, как именно и в какой последовательности эти вопросы следует поднимать в каждой конкретной политической ситуации.

Мне представляется, что в 1990-е годы, в период либеральной гегемонии, когда необходимость защиты прав человека как таковых никто не ставил под вопрос, мы упустили из виду необходимость выработки именно такой общей идейной платформы и укоренения ее в массовом сознании. Сосредоточившись на узкой правозащитной тематике, российские реформаторы упустили из виду проявления неравенства и несправедливости, с которыми сталкивалось подавляющее большинство населения. Главной осознаваемой проблемой для большинства в 1990-е было вопиющее социальное неравенство, да и в 2000-е оно, естественно, никуда не ушло, просто слегка повысился общий уровень жизни благодаря ренте. Гендерная дискриминация также была повсеместной и касалась большинства людей (особенно с учетом того, что дискриминации ведь могут подвергаться и мужчины). Однако она осознавалась с большим трудом, поскольку гендерные стереотипы были скорее нормой, чем исключением. Право на аборты и контрацепцию воспринималось более-менее как данность, но не увязывалось с общей правозащитной тематикой. Нарушения со стороны правоохранительных органов также были широко распространены, но принимались как неизбежное зло. А вот тема прав сексуальных меньшинств, например, для большинства людей была скорее экзотикой.

В такой ситуации нужно было, во-первых, любой разговор о правах человека начинать с социальных прав и, во-вторых, вести упорную работу по увязыванию различных аспектов правозащитной проблематики с учетом их специфики. Например, показывать, что расистские, гомофобные или сексистские высказывания и действия в конечном итоге воспроизводят и закрепляют всеобъемлющую стурктуру неравенства, от которой страдают в том числе и большинство расистов, гомофобов и сексистов. Вместо этого была взята готовая матрица западного (по преимуществу западноевропейского) правозащитного движения, и каждый нашел там для себя удобную нишу. В результате борьба за универсальные права превратилась в вариант политики идентичности: каждый стал отстаивать интересы своей группы без оглядки на интересы других. Про основную безгласную массу, никоим образом не интегрированную в международные сети и лишь в незначительной мере подвергнувшуюся «цивилизующему» влиянию либеральных медиа, вообще все забыли. Не удивительно, что это закончилось чудовищным отчуждением между проевропейским либеральным меньшинством и основной массой населения.

Илья Будрайтскис: Можно сказать, что сегодня в России утвердилось противопоставление социальных прав и прав человека в самом широком смысле. Однако эта сознательная дискредитация сверху самой тематики прав человека не только не привела к социально-ориентированной политике, но и, наоборот, создает основания для более жесткого неолиберального наступления на социальные права.

Вячеслав Морозов: Да, так и есть. И роль государства здесь также с самого начала была решающей. В 1990-е годы оно активно занималось выстраиванием либеральных институтов и в экономике, и в общественной жизни: Россия вступила в Совет Европы, ввела мораторий на смертную казнь, несмотря на то, что этому было очень серьезное сопротивление. А социальные права были отданы на откуп оппозиции, в первую очередь коммунистам и другим популистским силам, которые как раз изначально и связали социальные проблемы с традиционными ценностями. Собственно, само перерождение Коммунистической партии в правую силу, выступающую под религиозными традиционалистскими лозунгами, произошло уже в самом начале 1990-х годов. И оно не было случайным, потому что либеральная гегемония утверждала такой космополитическй взгляд на мир, где на первом месте были либеральные институты и либеральные нормы. Не удивительно, что оппозиция взяла на вооружение противоположные лозунги, объединяя социальные проблемы и традиционные ценности. И печально, что этому объединению никто из более прогрессивных сил не смог противопоставить ничего, хотя бы на уровне общественного обсуждения.

А дальше мы получили то, что получили. В конечном итоге в государственной политике и идеологии произошел поворот к простому человеку, но для государства оказалось гораздо удобнее апеллировать к традиционным ценностям, нежели к социальным правам.

Более того, как вы правильно сказали, насаждая традиционные ценности, власть стремится уйти от разговора о социальных проблемах, потому что он ей невыгоден. Как показала недавняя российская история (начиная уже с 2005 г.) в социальной сфере действительно существует мобилизационный потенциал, который власти совершенно не нравится. Однако это не значит, что вся прогрессивная оппозиция должна бросить все силы на борьбу с социально-экономическим неравенством, забыв обо всех других формах угнетения. Это тоже означало бы замыкание в узких рамках идентитарной политики — на этот раз условно говоря, классовой. Если власть путем насаждения традиционных ценностей уводит разговор от социальных проблем, то оппозиция должна предложить другие варианты солидарности, на основе идей универсальной эмансипации. Иными словами, социальные права нужно научиться увязывать — и в теоретической и, что еще сложнее, в практической плоскости — с правами человека вообще и с правами меньшинств в частности. Эта задача актуальна не только для России, но и для США, Евросоюза, стран Южной Америки. Во всех этих регионах происходит наступление правого популизма, который выдвигает на первый план проблемы «маленького человека», но не как человека вообще, а как человека с определенной идентичностью — индейца, простого американского парня или настоящего российского мужика. Именно с этой узостью право-попопулистского взгляда и нужно полемизировать.

Илья Будрайтскис: Следующий год будет годом столетия русской революции. Это событие создало уникальный в нашей истории пример того, как национальная повестка органичным образом объединилась с повесткой универсальной. В первые годы своего существования Советская Россия выступала как носитель универсальных ценностей, среди которых было социальное, национальное и гендерное равенство. Какое место сегодня это событие должно занимать в пересмотре оппозиций традиционное/универсальное, глобальное/ локальное, о которых мы говорили?

Вячеслав Морозов: Такое осмысление необходимо, конечно. Мне кажется, момент подходящий. Несмотря на то, что символизм дат — это условность, но, как ни странно, он поразительным образом работает, потому что успехи правых популистов в значительной степени основаны на том, что возвращаются к наследию социальных движений XX века. Возврат к честному и открытому разговору о русской революции в этой ситуации абсолютно необходим, и здесь нужно бороться не только с попытками апроприации социальной повестки дня популистами, но и с контрреволюционным неолиберальным консенсусом, который установился практически повсеместно. И России, и в Западной Европе, и особенно в Центральной и Восточной Европе, в том числе в Эстонии, где я работаю и живу, принято к Советскому Союзу и социалистическому проекту в целом относиться сугубо негативно, и революцию рисовать исключительно в мрачных тонах, как срыв в тоталитарный кошмар. Причины такой односторонней интерпретации понятны и вызывают искреннюю симпатию, но все же согласиться с ней я никак не могу.

Тоталитарный кошмар, безусловно, имел место, и это ни в коем случае нельзя отрицать. Но освободительный импульс, который лежал в основе массовых движений, породивших Февральскую и Октябрьскую революции, был крайне важен для мировой истории XX века. Он решающим образом способствовал процессу деколонизации, да и права трудящихся в западном мире были завоеваны в том числе и благодаря советскому проекту, благодаря тому, что была альтернатива, которая одних вдохновляла, а других пугала.

Диалектика освободительного импульса, который затем перерастает сам себя, извращается и переходит в тоталитарное партикуляристское господство коммунистической верхушки, должна рассматриваться именно как таковая, то есть как внутренне противоречивый, но единый процесс. Нельзя выдергивать из советской действительности отдельные фрагменты. Нельзя забывать, что до конца своего существования Советский Союз сочетал прогрессивные и реакционные элементы. В числе прогрессивных следует назвать и интернационализм, и всеобщее образование, и всеобщую систему бесплатного здравоохранения. Революционные истоки СССР невозможно было полностью вытравить: неважно даже, искренне ли советские лидеры говорили о правах трудящихся, важно, что они не могли об этом не говорить. А это, в свою очередь, имело существенные последствия для мировой политики в целом, да и Перестройка в значительной степени, особенно поначалу, воспринималась как возврат к революционным идеалам. Мы, безусловно, должны поддерживать память о преступлениях советского режима против собственного народа и народов других стран. Однако для меня ключевой вопрос состоит в том, каким именно образом и почему освободительный импульс перерос в тоталитарный и насколько вообще сегодня возможно сохранить утопический горизонт в политической практике. Именно поэтому возврат к разговору о 1917 годе, о русской революции и ее последствиях совершенно необходим.

Единственное, с чем я не соглашусь в вашей постановке вопроса: мы, пожалуй, не должны говорить в данном контексте о миссии России. Уж слишком это отдает «третьим Римом» и прочими подобными сюжетами, которые как раз очень любят консерваторы. Неважно, кто в данном случае будет инициатором перемен, это могут быть даже Соединенные Штаты, если им повезет драматичный поворот с избранием Трампа переработать в демократическом ключе. Важно, чтобы разговор сам по себе шел, чтобы мы учитывали опыт XX века во всем его многообразии, во всей его противоречивости, в нашей современной дискуссии о будущем. И эта дискуссия должна быть, в конечном итоге, глобальной, она должна вестись в горизонте универсального, а не в национальной плоскости. Если практические требования должны быть локальными, национальными, и уже потом глобальными, то сама дискуссия, безусловно, должна вестись в плоскости универсального, общечеловеческого — и в плоскости общечеловеческого исторического опыта, и глобального взгляда в будущее.

Читать статью | © INRUSSIA

Ученые развенчивают миф о снежном человеке — обзор СМИ

29 ноября 2017

Автор фото, Getty Images

В обзоре иностранной прессы 29 ноября:

• Хватит выдавать медведей за снежных людей, говорят ученые.

• Должным ли образом Украина охраняет свою критическую инфраструктуру?
• Великобритания и ЕС готовы согласовать окончательный «счет за развод».
• Северная Ирландия угрожает беспорядками в случае возвращения границы.

Снежный человек или медведь?

Ученые, кажется, развенчали миф о «снежном человеке», пишет Guardian.

Исследовав образцы ДНК якобы из остатков снежного человека, которые хранились в частных коллекциях и музеях по всему миру, ученые пришли к выводу, что подавляющее большинство из них принадлежит медведям.

«Наши результаты уверенно указывают на то, что биологические основы легенды о йети следует искать среди местных медведей», — говорит профессор Шарлотта Линдквист, ведущая проекта.

Это не первое исследование, указывающее на медведей как на источник мифа о снежном человеке, но оно является беспрецедентным по масштабу, говорит издание.

Оказалось, что фрагменты костей, зубов, кожи, шерсти и фекалий, проанализированные учеными, принадлежали 23 медведям. Речь идет о трех конкретных видах — гималайском медведе, тибетском буром медведе и тянь-шанском буром медведе.

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Підпис до відео,

Бурые медведи отмечают черную пятницу

Все они занимают свои конкретные ниши в горной экосистеме, и в свое время ошибочно считались снежными людьми, показало исследование.

Исследование неожиданно позволило ученым сделать определенные открытия по генетического разнообразию популяции медведей, проживающих в Гималаях.

Автор фото, Getty Images

Підпис до фото,

Гималайский медведь

«С другой стороны, даже если нет доказательств существования криптидов (мифических существ), невозможно с полной уверенностью утверждать, что они не существуют», — великодушно добавляет Линдквист.

Должным ли образом Украина охраняет инфраструктуру?

Польское издание Energetyka24 поднимает вопрос, правильно ли Украина охраняет критические объекты своей инфраструктуры во время конфликта.

Благодаря поспешным, но временным мерам, Киеву удалось значительно снизить текущие риски. Но такая ситуация не исключает угроз в длительной перспективе, пишет автор.

В связи с российской агрессией в Украине имели место многочисленные атаки на ключевые объекты — от военной активности до саботажа и кибератак, говорится в материале.

Среди основных задач со стороны России во время таких атак автор выделяет, в частности, следующие:

• снижение оборонного и институционного потенциала страны;

• ослабление финансового и экономического состояния;
• психологическое давление и подогрев панических настроений среди населения.

Автор фото, Getty Images

По мнению автора, перед правительством Украины стоит важная задача выстроить систему охраны критической инфраструктуры.

Одной из главных задач автор видит повышение политического интереса к этой теме, что ускорило бы работу в этом направлении.

Счет, пожалуйста!

Великобритания и ЕС, кажется, пришли к единому мнению по поводу «счета» за «брекзит», пишет Independent.

По словам издания, стороны договорились о «методологии» расчета суммы, которую Великобритания заплатит ЕС за выход из союза. Вероятно, речь идет о 45-55 млрд фунтов.

Если эту сумму согласуют во время встречи президента Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера и британского премьера Терезы Мэй на следующей неделе, это позволит переговорам перейти к следующей фазе, то есть к обсуждению будущих торговых отношений.

В последние дни вопрос «счета за развод» отошел на второй план на фоне дискуссии об ирландской границе и правах граждан. Издание интерпретирует это как признак того, что вопрос «счета» больше не является главным препятствием в переговорах.

Как в Лондоне, так и в Брюсселе отмечают, что окончательное соглашение еще не достигнуто, но интенсивные переговоры перед встречей двух лидеров явно приносят результаты, говорит газета.

Северная Ирландия

Автор фото, Getty Images

Підпис до фото,

Остров Ирландия разделен границей на Республику Ирландию и Северную Ирландию, являющуюся частью Великобритании

Ирландская республиканская партия Шинн Фейн возобновила усилия, направленные на то, чтобы оставить Северную Ирландию в структурах ЕС после того, как Великобритания выйдет из союза, пишет Daily Mail.

Партия настаивает на том, чтобы Северная Ирландия оставалась в едином таможенном и рыночном пространстве с ЕС, и убеждает Брюссель поддержать ее требования.

По мнению партии, восстановление полноценной границы между Северной Ирландией, которая является частью Великобритании, и Республикой Ирландией, может привести к беспорядкам и акциям гражданского неповиновения.

А по мнению депутата партии Криса Хаззарда, «брекзит» является прямой угрозой для белфастского соглашения от 1998 года, цель которого — прекратить вооруженный конфликт в Северной Ирландии.

По его словам, восстановление ирландской границы нарушит хрупкий баланс в регионе, ведь соглашение, подписанное 20 лет назад «является мирным процессом, а не просто одномоментным событием. Такой процесс всегда очень уязвим. И сейчас он особенно уязвим в контексте «брекзита».»

ЕС отказывается переходить к обсуждению будущих соглашений по торговле с Британией, пока не будет достигнута ясность относительно ирландской границы, прав граждан и «счета за развод», отметило издание.

Обзор подготовил Дмитрий Зоценко, Служба мониторинга ВВС

Девочка и миф – Огонек № 1 (5596) от 13.01.2020

В истории человечества можно выделить три категории мифов. Первая — это древние мифы, которые появились на ранней стадии человеческой истории и были со временем опровергнуты наукой. Такие, например, как плоская Земля, стоящая на трех китах, или миф, что на Канарских островах живут люди с пёсьими головами. Вторая — те древние мифы, которые сегодня могут получить в наши дни реальное подтверждение с позиций современной науки. И наконец, третья категория — это мифы, возникшие уже в наше время и благодаря умелой пропаганде в средствах массовой информации запугавшие миллионы людей, но серьезного научного подтверждения не имеющие. Наиболее наглядный пример последнего — миф о глобальном потеплении, запугавший миллионы людей и ставший базисом для экономических и политических разборок. Точнее, не о глобальном потеплении, которое, как свидетельствуют научные данные, так же, как и глобальное похолодание, является объективным фактом, а о том, что человеческая цивилизация якобы может оказывать на него влияние. Сегодня страсти с этим мифом достигли очередного накала в связи с нагнетанием всеобщей истерии после выступления 16-летней школьницы Греты Тунберг, за которой стоят взрослые дяди и тети. Как возник этот миф и что с ним делать, размышляет в своем эссе для «Огонька» академик РАЕН, геофизик Александр Городницкий.

Александр Городницкий

23 сентября 2019 года Грета, приплыв на корабле в США (на самолете не полетела, поскольку он, по ее мнению, загрязняет атмосферу), выступила с весьма эмоциональной речью на Генассамблее ООН, в которой призвала взрослых перестать губить нашу планету и срочно прекратить все действия, которые могут вызывать глобальное потепление. «Мы стоим в начале массового вымирания»,— заявила она в ООН.

Это театрализованное, эмоциональное, хорошо срежиссированное выступление вызвало бурную дискуссию во всем мире, в том числе и в нашей стране. Грета Тунберг объявлена сейчас «человеком года». Ее портрет красуется на обложке журнала «Тайм». Она номинирована на Нобелевскую премию мира (подробный рассказ об этом феномене опубликован в нашем журнале в последнем номере прошлого года — см. «Глобальная Грета», № 50 за 2019 г.— «О»). Во многих странах мира идут подогреваемые прессой многотысячные демонстрации детей и подростков против глобального потепления. Не получив достаточной поддержки от взрослых, пропагандисты этого мифа взялись теперь за детей. И школьниками дело не ограничилось — вместе с ними выступили подогреваемые прессой молодежные экоактивисты во всем мире, которые действовали более агрессивно. В Германии они перекрывали дороги и в октябре 2019 блокировали в Берлине административные здания, требуя от правительства срочных мер по борьбе с глобальным потеплением. Как будто и в самом деле этот процесс, от человека не зависящий, можно остановить массовыми митингами и забастовками (ситуация эта напомнила мне давнюю историю, когда много лет назад во время океанской экспедиции я читал на корабле лекцию для экипажа о дрейфе континентов. После лекции ко мне подошел замполит (была у нас на судах такая замечательная должность) и спросил: «Скажите, а мы можем управлять движением континентов?» «Кто это мы?» — переспросил я. «Как кто? Партия и правительство, конечно».— «Ну что вы, нет. Это глубинные геологические процессы, занимающие миллионы лет». «Плохо работаете,— рассердился замполит,— надо научиться!»).

Между тем на волне этих эмоций премьер Российской Федерации Дмитрий Медведев подписал постановление о принятии Россией Парижского соглашения по климату, в котором миф о глобальном потеплении, сформулированный впервые американским политиком Альбертом Гором несколько десятилетий назад и приведший к соглашениям в Киото в 1997 году, приобрел новую угрожающую реальность.

Основа этого соглашения состоит в том, что главная угроза для Земли — глобальное потепление. Происходит оно в основном из-за выброса парниковых газов. Из труб фабрик и автомобилей, а также в сельском хозяйстве. Поэтому выбросы следует резко снизить. Например, по данным ООН, все коровы планеты выделяют на 18 процентов больше таких газов (пардон, продуктов их жизнедеятельности), чем все автомобили. На основании чего наиболее отмороженные «экоактивисты» даже требуют запретить производство и продажу говядины и других видов мяса.

13 декабря 2019 года Евросоюз представил свою стратегию по защите климата до 2050 года. Согласно ей, выброс парниковых газов в странах Евросоюза должен быть сведен к нулю в ближайшие 30 лет. В документе говорится в первую очередь об отказе от использования нефти, природного газа и каменного угля, при сгорании которых в атмосферу выбрасывается углекислый газ. Западные государства, уже подписавшие соглашения, пока к этому не готовы. Но один из самых радикальных «зеленых планов» принят в мощнейшей экономике Евросоюза — ФРГ.

Соединенные Штаты, где всегда умели считать деньги и в свое время не поддержали Киотское соглашение, поступили иначе. 1 июня 2017 года президент Дональд Трамп официально объявил о выходе США из Парижского соглашения по климату, заявив следующее: «Не выходить из соглашения от нас требуют те же страны, чьи торговые ограничения обходятся Америке в триллионы долларов и которые во многих случаях небрежно относятся к своему вкладу в наш критически важный оборонный альянс». Трамп вообще утверждает, что не верит в глобальное потепление, да и его Республиканская партия скептически относится к этой идее. А вот их оппоненты из Демократической партии, наоборот, на случай своей победы подготовили целый план «зеленой революции» по всем фронтам. Их поддерживают большей частью те корпорации, которым борьба с парниковыми газами не повредит. А за республиканцев традиционно выступают представители классической индустрии — нефтепромышленники, «оборонка». Для них крайне дорого будет тормозить производства для их переоснащения в соответствии с квотами на выбросы газов и прочее загрязнение.

Что касается других государств, и прежде всего России, то публичные выступления Греты, вернее, тех, кто за ней стоит, ставят их в сложное положение. Ведущие экспортные продукты России — нефть и газ. Против нефти (вернее, выбросов от сжигания бензина и дизеля) как раз выступают экоактивисты, и, вероятно, потребление «черного золота» на Западе из-за этого будет уменьшаться, хотя природный газ — один из самых чистых и эффективных источников энергии, какое-то время еще продержится на мировом рынке. И Россия располагает крупнейшими его запасами на Земле. В любом случае, однако, отказ европейских и других стран от природного газа и нефти наносит серьезный удар по российской экономике. В свою очередь, модернизация всей российской промышленности с большим числом устаревших производств в соответствии с требованиями новых экологических условий требует огромных затрат, тем более что западные санкции отрезают ее от высоких технологий.

На фоне этой всемирной экономической и политической истерии давно позабыт главный вопрос: а насколько реальны угрозы, которыми так умело запугали все человечество борцы с выбросами парниковых газов? Оказывают ли вообще жизнедеятельность людей и промышленное развитие влияние на глобальное потепление нашей планеты? Надо ли, не поглядев в святцы, бить в колокола? Что говорит по этому поводу современная наука?

Наука напугать

Начало этому мифу было положено бывшим американским вице-президентом Альбертом Гором, выпустившим в 2007 году книгу под интригующим названием «Неудобная правда» и пространный документальный фильм под тем же названием. Основная идея, изложенная в книге и фильме, состояла в том, что главной причиной глобального потепления является выброс промышленного углерода в атмосферу. Утверждалось: в результате этого возникает так называемый парниковый эффект, который приводит к резкому подъему температуры на поверхности нашей планеты. Начинается интенсивное таяние льдов Арктики и Гренландии. В ближайшее время поднимется уровень Мирового океана. Вода затопит Лондон, Нью-Йорк, Токио и другие прибрежные города. Это приведет к возникновению массовых эпидемий. Растают горные ледники, питающие реки, и начнутся проблемы с пресной водой, за которую будут воевать завтра так же, как сегодня за нефть. В 2000 году Гор заявил, что через 10 лет наша планета достигнет точки невозврата, а еще через два года сказал, что через пять лет на Северном полюсе полностью растает лед…

Профессор Умберто Крешенти о колебаниях климата на Земле

Смотреть

Фактически и книга, и кинокартина представляют собой собрание ошибочных и неграмотных климатических «страшилок» (в частности, по данным академика Владимира Котлякова и нашим наблюдениям за снежным покровом полюса относительной недоступности Антарктиды, масса льда и снега этого континента за последние 30–40 лет существенно увеличивалась, а не снижалась, как это утверждает Альберт Гор), но под их влиянием организация по защите окружающей среды при ООН (UNEP) в 2005 году выступила с заявлением, что в 2010 году в мире появится более 50 млн климатических беженцев. Была даже опубликована детальная карта с указанием покинутых районов. И хотя ничего подобного не произошло, книга и фильм Гора, неграмотные и вредные с точки зрения физических основ формирования климатов Земли, без какого бы то ни было научного обсуждения, были шумно разрекламированы, получили признание со стороны международных чиновничьих структур, «зеленых экологов» и политиков и даже были отмечены престижной международной Нобелевской премией (это при том, что Британский верховный суд обнаружил в фильме девять научных ошибок).

В результате хорошо организованной международной политической кампании ведущие страны мира подписали тогда Киотский протокол, на смену которому пришло сейчас Парижское соглашение. Протокол призывал к сокращению выбросов в атмосферу так называемых парниковых газов, и прежде всего главного из них — углекислого газа. Протокол этот исходит из ошибочного предположения, что эти газы якобы приводят к увеличению парникового эффекта и существенному потеплению климата Земли.

Основным аргументом сторонников данной гипотезы является совпадение потепления климата в последние десятилетия ХХ века с одновременным повышением содержания в атмосфере углекислого газа антропогенного происхождения. При этом забывают, что последнее потепление климата началось еще в начале XVII века, когда о выбросах в атмосферу антропогенных парниковых газов и говорить не приходилось.

Парниковый вопрос

Идея о разогреве земной атмосферы парниковыми газами впервые была высказана в конце XIX столетия известным шведским ученым Сванте Аррениусом (1859–1927), обнаружившим, что молекулы СО2 способны нагреваться за счет поглощения инфракрасного излучения, идущего, например, от нагретой Солнцем поверхности Земли. Отсюда делался вывод, что чем больше в атмосфере углекислого газа, тем теплее на Земле. Очевидно? Да, но все же это надо было бы проверить. Ведь когда-то казалось очевидным, что именно Солнце вращалось вокруг неподвижной Земли, и даже после Коперника эта идея еще долгие годы доминировала в научном сообществе того времени. Что касается применимости модели парника к атмосфере, то и здесь возникают вопросы. Парник герметически закупорен, у него есть боковые стенки. А где стенки у атмосферы?

До начала XXI века вообще не существовало никакой научной теории парникового эффекта и влияния парниковых газов на тепловые режимы атмосферы. Нет ни одного достоверного доказательства влияния парниковых газов на климаты Земли. Поэтому все призывы Киотского протокола основаны на интуитивных представлениях.

В противовес примитивной гипотезе зависимости климата только от одной причины — концентрации в атмосфере парниковых газов, в Институте океанологии им. П.П. Ширшова РАН профессором Олегом Сорохтиным была разработана физическая теория климата Земли. Она показывает, что температура тропосферы (нижнего слоя земной атмосферы) и самой земной поверхности зависит, по крайней мере, от семи основных факторов:

• от расстояния между Землей и Солнцем и активностью Солнца
• от давления атмосферы
• от отражательной способности Земли (ее альбедо)
• от угла прецессии оси вращения Земли
• от теплоемкости воздуха,
• от влажности,
• от поглощения парниковыми газами теплового излучения Солнца и Земли

При этом необходимо учитывать отрицательную обратную связь преобразования солнечного излучения облачным покровом планеты, обычно играющим основную роль в формировании ее альбедо (то есть отражательной способности). Теория, предложенная Сорохтиным, является количественной и позволяет численно рассчитывать как влияние на климат каждого из перечисленных факторов по отдельности, так и их суммарное влияние.

В соответствии с этой теорией колебания климатических температур связаны в первую очередь с колебаниями инсоляции. Изменение угла прецессии Земли (наклона оси ее вращения по отношению к перпендикуляру плоскости обращения Земли вокруг Солнца) определяет только плавный тренд этих колебаний. Остальные факторы либо оставались постоянными, либо были усреднены.

Энергетический анализ созданной физической теории парникового эффекта показал, что доминирующим процессом, управляющим выносом из атмосферы солнечного тепла, а также распределением температуры в тропосфере, является конвекция воздушных масс Земли. Что же касается прогрева тропосферы парниковыми газами, поглощающими инфракрасное излучение прогретой Солнцем Земли, то этот процесс приводит к расширению данных объемов газа и к быстрому их подъему к стратосфере, а на смену им из стратосферы опускаются к поверхности Земли уже значительно охлажденные массы воздуха. В результате средние температуры воздуха в тропосфере практически не меняются или даже становятся более низкими. Поэтому концентрация парниковых газов в атмосфере (и особенно углекислого газа) практически никак не влияет на климат планеты. Наблюдавшееся в последние десятилетия потепление климата связано только с временным увеличением солнечной активности, тогда как долговременные изменения земного климата направлены на его похолодание и приближение нового ледникового периода.

В фильме Альберта Гора есть один эффектный момент: он стоит с указкой в руках перед экраном, на котором представлена кривая подъема температуры в атмосфере, а над ней такой же подъем содержания углерода. «Вот, видите, как с ростом температуры увеличивается содержание СО2 в атмосфере?» На самом деле все наоборот. Существуют прямые свидетельства того, что изменения содержания СО2 в атмосфере являются следствием изменения температуры, а не его причиной.

Картина изменения земного климата за последние 400 тысяч лет, с добавлением прогноза на следующие 120 тысяч лет, позволяет сделать вывод, что в будущем нас ждет не потепление, а значительное похолодание климата, к которому надо готовиться уже сейчас. Кроме того, последняя фаза потепления ХХ века, начавшаяся около 70-х годов, была связана с восходящей фазой шестидесятилетней солнечной активности, тогда как в XXI веке уже началась ее нисходящая фаза активности, могущая приводить только к дополнительному похолоданию климата. Во всяком случае, на ближайшие 30 лет.

Причина предстоящего глобального похолодания климата связана также с уменьшением угла прецессии Земли и снижением общего давления земной атмосферы. По мнению Олега Сорохтина, это происходит благодаря жизнедеятельности азотпотребляющих бактерий, постоянно удаляющих азот из воздуха и переводящих его в осадки. К сожалению, эти процессы неуправляемые, и мы вряд ли сможем что-либо сделать для их приостановки.

По разным оценкам в настоящее время за счет сжигания природного топлива в атмосферу поступает около 7–10 млрд тонн углекислого газа, или 1,9–2,7 млрд тонн чистого углерода. Это колоссальное количество поступающего в атмосферу углерода влияет не только на состав ее газовой смеси и снижение показателя адиабаты, но и несколько увеличивает общее давление атмосферы. Оба эти фактора действуют в противоположных направлениях, в результате средняя температура земной поверхности почти не меняется. Практически не изменится она даже если концентрация углекислого газа увеличится вдвое, что ожидается к 2100 году.

Обращение к здравому смыслу

Из приведенных оценок следует важный практический вывод: даже значительные выбросы техногенного углекислого газа в земную атмосферу фактически не меняют осредненные показатели ее теплового режима и парникового эффекта. Вместе с тем увеличение концентрации этого газа в земной атмосфере, безусловно, является полезным фактором, существенно повышающим продуктивность сельского хозяйства и способствующим более эффективному восстановлению растительной массы в районах сведения лесов.

К аналогичным выводам в 1997 году пришли и многие американские ученые, изучавшие изменения климата в разных регионах Северной Америки. В этой связи бывший президент Академии наук США профессор Фредерик Зейтц пишет: «Экспериментальные данные по изменению климата не показывают вредного влияния антропогенного использования углеводородов. В противоположность этому имеются веские свидетельства, что увеличение содержания в атмосфере углекислого газа является полезным». Зейтц подготовил петицию ученых правительству США с призывом отказаться от Международного соглашения по глобальному потеплению климата, заключенному в японском городе Киото в декабре 1997 года, и от других аналогичных соглашений. В этой петиции, в частности, говорится: «Не существует никаких убедительных научных свидетельств того, что антропогенный выброс углекислого газа, метана или других парниковых газов причиняет или может в обозримом будущем вызвать катастрофическое прогревание атмосферы Земли и разрушение ее климата. Кроме того, имеются существенные научные свидетельства, показывающие, что увеличение в атмосфере концентрации диоксида углерода приводит к положительному влиянию на естественный прирост растений и животных в окружающей среде Земли». Петицию подписало более 15 тысяч американских ученых и инженеров.

Как менялось количество углекислого газа в атмосфере Земли

Смотреть

Вот еще несколько имен. Физик Харольд Льюис, ученик Оппенгеймера и профессор Беркли, в 2010 году в открытом письме заявил, что выходит из Американского физического общества. Причиной была «афера глобального потепления, которой движут буквально триллионы долларов, афера, которая развратила так много ученых… это самое крупное и самое успешное псевдонаучное мошенничество, которое я видел в течение своей долгой жизни как ученого».

23 сентября 2019 года, в разгар климатической истерии, 500 ученых, работающих в области климатологии и смежных наук,направили в ООН письмо: «Общераспространенные модели, на которых основана сейчас международная политика в отношении климата, несостоятельны. Это жестоко и поспешно — требовать бросить на воздух триллионы на основании результатов этих несовершенных моделей. Нынешняя климатическая политика бессмысленно и жестоко подрывает экономику». Среди подписавшихся: профессор Гус Берхут из Нидерландов, профессор Ричард Линдзен из США, профессор Рейналь дю Бержер и профессор Джеффри Фосс из Канады, профессор Ингемар Нордин из Швеции, профессор Альберто Престинци из Италии, профессор Бенуа Ритто из Франции и др.

Они утверждают, что нынешнее потепление вызвано в основном естественными факторами, что потепление происходит гораздо более медленными темпами, чем предрекают так называемые «научные модели» климатических алармистов, что вся громадная бюрократия и группы интересов, образовавшихся вокруг учения о глобальном потеплении, основаны на неадекватных и опровергнутых фактами моделях. Они также напоминают, что CO2 является основой жизни на Земле, что его увеличение ведет к увеличению биомассы и что наблюдавшееся потепление, вопреки утверждениям алармистов, не привело к увеличению природных бедствий. «Не существует никакой чрезвычайной климатической ситуации. Тем самым нет повода для паники и беспокойства».

В этой связи необходимо еще раз обратить внимание на то, что и Киотский протокол не имел научного обоснования, по своей сути противоречил физике природных процессов и совершенно неверно объяснял влияние на климат антропогенных воздействий. Об этом, в частности, в 2004 году официально заявила и Российская академия наук, но к ней не прислушались, и наша страна все-таки подписала тогда этот псевдонаучный и вредный для страны протокол.

Обращает на себя внимание, что один из основоположников российской климатологии академик Кирилл Яковлевич Кондратьев заявлял тогда, что фейковая религия глобального потепления никакого отношения к экологии не имеет, и был категорическим противником подписания Киотского протокола.

Только в декабре 2012 года на Всемирной климатической конференции ООН Россия вышла из Киотского соглашения и правильно сделала. Вызывает по меньшей мере сожаление, что сейчас Россия подписала Парижское соглашение. Нельзя еще раз не напомнить, что Соединенные Штаты с самого начала не принимали участия в Киотском соглашении и сейчас вышли из Парижского. Все это пустая трата денег, наносящая серьезный вред экономике.

На самом деле повышение парциального давления углекислого газа в атмосфере приводит к пропорциональному повышению эффективности сельского хозяйства и скорости восстановления вырубаемых лесных массивов. Поэтому предлагаемые Международными экологическими организациями дорогостоящие (порядка многих десятков миллиардов долларов в год) мероприятия по стабилизации концентрации СО2 не имеют смысла и вредны для экономики и сельского хозяйства. Эти средства с большей пользой можно было бы использовать на развитие той же экономики и социальных сфер.

Сейчас активно распространяются в средствах массовой информации всевозможные псевдонаучные (а иногда и просто лженаучные) прогнозы о резком потеплении климата, о таянии ледниковых покровов Антарктиды, о значительном повышении уровня Мирового океана, о затоплении многих прибрежных городов и даже о «вселенской катастрофе» при дальнейшем повышении парциального давления углекислого газа. На самом же деле мы сейчас живем на пике сравнительно небольшого локального потепления, после окончания которого начнется новая фаза похолодания (если она уже не началась). Главным регулятором температуры земной атмосферы является лучистая энергия Солнца, связанная не только с солнечной активностью, но и с расстоянием между Землей и Солнцем. Расстояние это периодически меняется со временем. Несколько лет назад оно было минимальным, что привело к потеплению, а теперь начинает увеличиваться. Через 10–15 лет нас ждет не глобальное потепление, а наоборот, глобальное похолодание, подобное тому, которое уже было в Европе в начале XVII века. Кстати, уже сегодня одновременно с таянием ледников в Арктике идет наращивание ледового покрова в Антарктиде, где сосредоточены самые большие запасы пресной воды на нашей планете. Хочется спросить: кому и зачем выгодно запугивать человечество мифом о глобальном потеплении? Вопрос о влиянии человека на глобальное потепление сегодня вышел за рамки науки, переместился в сферу политики и экономики и превратился в тоталитарную идеологию, близкую к религиозному верованию. Идеология эта не допускает критики и, не считаясь с научными данными и ошибочностью своих предсказаний, предает анафеме всякого, кого считает неверующим еретиком. Не случайно нобелевский лауреат по физике Ивар Гивер еще в 2012 году, на встрече нобелевских лауреатов, назвав изменение климата псевдонаукой, заявил: «Глобальное потепление стало новой религией, поскольку вы не можете его обсуждать».

Все, изложенное выше, наглядно показывает, что антропогенное влияние на глобальное потепление остается мифом, а нынешнее Парижское соглашение, пришедшее на смену Киотскому протоколу, может оказаться крупнейшей международной финансовой и политической аферой нашего времени, которую не сможет спасти даже Грета Тунберг.

Человечество должно бороться не с мифическим призраком антропогенного глобального потепления, а с региональными экологическими катастрофами, вызванными его деятельностью, уничтожающей окружающую природу, что на протяжении человеческой истории приводило к гибели стран, культур и цивилизаций. Это уничтожение лесных массивов и акваторий (характерный пример — Аральское море), глобальная токсикация природы за счет выброса в атмосферу отравляющих химических веществ, загрязнение суши и морей радиоактивными и химическими отходами (характерные примеры — Балтийское море, где затоплено химическое оружие гитлеровского рейха, или озеро Байкал) и многое другое. Перспективным направлением для решения проблем защиты окружающей природы представляется, в частности, переход к системным «зеленым технологиям», вообще не дающим токсичных выбросов, концепция и принципы которых изложены в работах профессора Германа Кричевского.

Что же до реальных природных опасностей, с которыми мы можем столкнуться в ближайшее время, то это прежде всего катастрофические извержения вулканов и катастрофические землетрясения, в том числе цунамигенные. Ни того, ни другого наука сегодня предсказать не может. Достаточно вспомнить цунамигенное землетрясение на Суматре в 2009 году, которое унесло более 200 тысяч жизней. А сейчас нам угрожает взрыв Йеллоустоунского супервулкана в Северной Америке, который сулит глобальную экологическую катастрофу…

Впрочем, этого Грета Тунберг в школе еще, возможно, не проходила.

6 мифов о мужчинах | Все про папа

Традиционные ценности и гендерные роли переворачиваются с ног на голову. Мы живем в очень запутанную эпоху. И это, скорее всего, не изменится в ближайшее время. Тем не менее, некоторые мифы и стереотипы прочно укоренились в нашей культуре. Например, «Мужчины никогда не проявляют эмоций», и «Мужчинам не нужна привязанность». Очень важно отделить миф от реальности; прорваться сквозь стены и мысли, которые разрывают наши семьи и браки.Стереотипы о том, что определяет мужчину, кажутся еще более преувеличенными. Популярная музыка и визуальные средства массовой информации ежедневно бомбардируют мужчин звуками и изображениями.

Д-р Гэри Дж. Оливер имеет 30-летний опыт работы в области семейного консультирования и рассказал о 6 из этих мифов. В течение нескольких лет доктор Оливер работал с сотнями мужчин, которые делились с ним своими историями. В этой работе был собран список стереотипов — мифов о мужественности, — которыми мужчины считали управляемыми или, по крайней мере, сильно влияющими на их развитие.Различные мифы можно разделить на шесть основных категорий. Вот 6 мифов о мужчинах.

Миф 1: Мужчины большие, смелые и сильные

Нет ничего плохого в желании быть здоровым и сильным, но размер и сила не являются определяющими характеристиками мужественности. Я работал с мужчинами, которые были образцами силы, но эмоционально юношескими. Что касается храбрости, что нам делать со страхом, который все мы испытываем? Признать незащищенность или страх — значит быть не настоящим мужчиной, которого нас учат.Это ложное и нездоровое представление, которое заставляет нас подавлять и игнорировать свои эмоции.

Миф 2: Мужчины не эмоциональны и не проявляют привязанности

Многие различия в способах выражения эмоций мужчинами и женщинами являются результатом культурных традиций и ожиданий. От женщин ожидается, что они будут проявлять определенные эмоции, а от мужчин — подавить их. У мужчин есть эмоции, и страх быть отвергнутым партнером, наряду с ожиданиями общества, не позволяет им должным образом их проявить.Они боятся, что их жены могут посчитать их недостаточно сильными, чтобы заботиться о семье.

Миф 3: Мужчины не слабые, они не ломаются, они не плачут

Настоящие мужчины не плачут. Проблема с этим мифом в том, что мужчинам следует плакать. Я не предлагаю бесконтрольно плакать во время телевизионных рекламных роликов, но в этом отрывке сказано, что настоящие мужчины должны иметь способность плакать в подходящие моменты. Дело в том, чтобы быть достаточно защищенным и осознавать свои эмоции, чтобы у вас была возможность пролить слезы.

Миф 4: Мужчины большие любовники и имеют ненасытный аппетит к сексу

Безусловно, мужчины отличаются от женщин тем, что они придают значение своей предполагаемой потребности в сексе. Однако подавляющее большинство мужчин, с которыми я работал, не утверждают, что они великие любовники, и при этом у них нет ненасытного аппетита. Для многих мужчин это оказывает на них огромное давление и может вызвать беспокойство по поводу производительности, которое может подорвать их способность вести половую жизнь. Секс сводится к представлению, и человек теряется.

Миф 5: Ценность человека определяется тем, что он делает и сколько зарабатывает

Есть разница между любовью к своему делу и страстью к своей работе и трудоголиком. Мало что важнее для гордости мужчины и его мужественности, чем работа. Вот почему многие мужчины увлекаются своей работой и становятся трудоголиками. Есть разница между любовью к своему делу и страстью к своей работе и трудоголиком. Если вы можете отложить работу и отпустить ее в конце дня, а не думать о ней в течение выходных, вы не пристраститесь к ней.Работа нужна и важна. Проблема в том, что многие позволяют тому, что они делают, быть основой их значимости.

Миф 6: Мужчины противоположны женщинам

Миф гласит, что мужчины и женщины — полярные противоположности, совершенно разные. «Мы не можем понять женщин, потому что они противоположны нам». Это не правильно. Когда мы сосредотачиваемся в первую очередь на наших различиях, исключая сходства, мы настраиваемся на вызывающий разногласия и антагонистический менталитет «хороший парень / плохой» (или «плохой парень / хорошая девушка»).Восприятие каждого пола как полностью противоположного может привести к досадным стереотипным искажениям.

Без звука: Какие еще мифы о мужчинах вы испытали?

миф о том, что у мужчин и женщин разные мозги

Искусственно окрашенный трехмерный снимок человеческого мозга с помощью магнитно-резонансной томографии Фото: KH Fung / Science Photo Library

Гендерный мозг: новая нейробиология, которая разрушает миф о женском мозге Джина Риппон Голова Бодли (2019)

В начале года Гендерный мозг когнитивный нейробиолог Джина Риппон описывает одно из множества объявленных исследований мозга как «наконец» объяснение разницы между мужчинами и женщинами.Это был анализ магнитно-резонансной томографии (МРТ) 21 мужчины и 27 женщин, выполненный исследователями из Калифорнийского университета в Ирвине (Р. Дж. Хайер, и др., . NeuroImage 25 , 320–327; 2005). Крошечный по сегодняшним меркам, это краткое сообщение, тем не менее, превратилось в настоящий рекламный тур, от газет и блогов до телевидения, книг и, в конечном итоге, конференций по обучению учителей и корпоративному лидерству.

Однажды утром в 2010 году я проснулся и увидел особенно плохую экстраполяцию этого исследования на программу Early Show на американской телевизионной сети CBS.Ведущий, Гарри Смит, хлынул, когда медицинский корреспондент Дженнифер Эштон заявила, что у мужчин «серого вещества в шесть с половиной раз больше», чем у женщин, тогда как у женщин «в десять раз больше белого вещества», чем у мужчин. Затем последовали очевидные шутки о талантах мужчин в математике и сверхъестественных способностях женщин к многозадачности. Неважно, что эти различия требуют, чтобы женские головы были примерно на 50% больше, или что команда Ирвина даже не сравнивала объемы мозга, а исследовала корреляцию между IQ и показателями серого или белого вещества.

Нейросексизм

История исследований половых различий изобилует неграмотностью, неправильным толкованием, предвзятостью публикаций, слабой статистической мощностью, неадекватным контролем и еще хуже. Риппон, ведущий голос против плохой нейробиологии половых различий, обнаруживает в этой амбициозной книге так много примеров, что использует метафору «бей крота», чтобы вызвать вечный цикл. Исследование мозга призвано выявить разницу между мужчинами и женщинами; это преподносится как «Наконец-то правда!», высмеивая политкорректность; другие исследователи обнаруживают некоторую раздутую экстраполяцию или фатальный недостаток дизайна; и, если повезет, ошибочное заявление исчезает — до тех пор, пока следующий апостериорный анализ не даст еще один момент «Ага!», и цикл повторится.Как показывает Риппон, эта охота на различия в мозге «энергично проводилась на протяжении веков с использованием всех техник, которые могла использовать наука». И он резко вырос за последние три десятилетия, с тех пор, как в бой вступили исследования МРТ.

Тем не менее, как показывает The Gendered Brain , окончательные выводы о связанных с полом различиях мозга не материализовались. Помимо «недостающих пяти унций» женского мозга, о которых злорадствует с девятнадцатого века, современные нейробиологи не выявили никаких решающих, определяющих категорию различий между мозгом мужчины и женщины.В женском мозге обработка речи не распределяется по полушариям более равномерно, чем в мужском, как было заявлено в небольшом исследовании 1995 года Nature , но опровергнуто большим метаанализом 2008 года (BA Shaywitz et al .9 Nature ). 373 , 607–609 (1995) и IE Sommer и др. . Brain Res. 1206 , 76–88; 2008). Размер мозга увеличивается с размером тела, а некоторые особенности, такие как соотношение серого и белого вещества или площадь поперечного сечения нервного тракта, называемого мозолистым телом, немного нелинейно масштабируются с размером мозга.Но это различия в степени, а не в характере. Как отмечает Риппон, они не видны, когда мы сравниваем мужчин с маленькими головами и женщин с большими головами, и не имеют никакого отношения к разнице в увлечениях или заработной плате.

История предвзятости

Основная идея Риппона заключается в том, что «гендерный мир порождает гендерный мозг». Ее книга стоит вместе с « Inferior » Анджелы Шайни и « Gender » Корделии Файн, посвященной искоренению «нейросексизма», который пронизывает попытки понять различия на уровне мозга.Это сочная история, которую было бы очень весело читать, если бы все это действительно было в прошлом. К сожалению, родинки продолжают появляться. Риппон начинается с цитаты 1895 года социального психолога Гюстава Ле Бона, который использовал свой портативный цефалометр, чтобы заявить, что женщины «представляют собой самые низшие формы человеческой эволюции». Она заканчивает в 2017 году, когда инженер Google Джеймс Дамор ведет блог коллегам о «биологических причинах» нехватки женщин на технических и руководящих должностях.

Как показывает Риппон, охота за доказательством неполноценности женщин в последнее время перешла в погоню за доказательством «взаимодополняемости» мужчин и женщин.Итак, эта линия гласит, что женщины на самом деле не менее умны, чем мужчины, просто «разные» в том смысле, что это совпадает с библейскими учениями и статус-кво гендерных ролей. Таким образом, считается, что женский мозг настроен на сочувствие и интуицию, тогда как мужской мозг должен быть оптимизирован для рассудка и действий.

Именно так исследователи из Пенсильванского университета в Филадельфии представили широко разрекламированное МРТ-исследование 2014 года, которое заставило общественное воображение представить мужской и женский мозг как диаметрально противоположные карты метро: связи у женщин в основном связаны между полушариями у мужчин внутри них (М.Ingalhalikar и др. . Proc. Natl Acad. Sci. США 111 , 823–828; 2014). Однако на карте отсутствует подавляющее большинство связей, которые не различались между подростками-участниками исследования; он также не контролировал связанное с половым созреванием созревание или, опять же, размер мозга, все это уменьшает очевидные различия между мужчинами и женщинами.

Культурные пути

Итак, если это не аппаратная проводка мозга, как мы можем объяснить часто резкие различия в поведении и интересах между мужчинами и женщинами? Здесь мы подходим к тезису Риппона о влиянии гендерного мира на человеческий мозг.Она строит свою версию из четырех свободно определенных частей: от грязной истории исследований половых различий до современных методов визуализации мозга, появления социальной когнитивной нейробиологии и удивительно слабых доказательств половых различий в мозге новорожденных. Риппон показывает, как детские «церебральные губки», вероятно, различаются благодаря ярко выраженной розовой и синей культурам, в которых они пропитаны с момента пренатального секса.

Часть 4 переносит нас в двадцать первый век, но не в счастливый конец.Основное внимание в нем уделяется женщинам в науке и технологиях, а также тому, как гендерный мир, включая профессионализацию науки и мужской стереотип «блеска», препятствует их вступлению в эту высокостатусную сферу и продвижению по ней. Талантливые женщины считаются «рабочими лошадками», мужчины — «дикими гениями», и это различие, которое дети усваивают к шести годам, согласно исследованиям Лин Биан, Сары-Джейн Лесли и Андрея Цимпиана (L. Bian et al . Am. Psychol. 73 , 1139–1153; 2018).И все это влияет на цикл построения мозга, состоящий из различных ожиданий, уверенности в себе и риска, который ведет мальчиков и девочек по разным траекториям карьеры и успеха.

Изменение ума

В этом заключительном фокусе объясняется подзаголовок книги «Новая нейронаука, разрушающая миф о женском мозге». Зачем ограничивать объем книги о разоблачении разницы в мозгах женщинами? Сначала я подумал, что это удар по книге Луанна Бризендин « The Female Brain » 2006 года, врезанный в эти самые страницы (R.М. Янг и Э. Балабан Nature 443 , 634; 2006 г.). Или, возможно, для того, чтобы подчеркнуть, что «женский мозг» оценивается как странный вариант настоящего, как мы говорим о «женщинах-физиках» или «женщинах-хирургах».

Каким бы ни был подзаголовок, книга достигает своей цели — развенчания концепции гендерного мозга. Мозг не более гендерный, чем печень, почки или сердце. Ближе к концу Риппон заигрывает с последствиями этого открытия для растущего числа людей, переходящих или живущих между текущими бинарными гендерными категориями.Но на данный момент, заключает она, большинство из нас по-прежнему сковано «биосоциальными смирительными рубашками», которые уводят в основном однополый мозг по тому или иному культурно-гендерному пути.

Миф о мужской силе: 8601400276730: Фаррелл, Уоррен: Книги

Доктор Уоррен Фаррелл начал свое исследование гендерных проблем в 60-х годах. Его первая книга «Освобожденный мужчина» была опубликована в 1974 году. Она была написана с точки зрения женщин и феминисток. К 80-м годам он начал замечать, что мужчины чувствуют себя искаженными, и его удостоенный наград национальный бестселлер «Почему мужчины такие, какие они есть» был написан, чтобы ответить на вопросы женщин о мужчинах, и это звучало правдоподобно для мужчин.New York Post называет ее «самой важной книгой, когда-либо написанной о любви, сексе и близости».

К 90-м годам доктор Фаррелл почувствовал, что недопонимание относительно мужчин углубилось и стало опасным для выживания семьи и любви. Он столкнулся с недоразумением с помощью отмеченной наградами книги «Миф о мужской силе», которую журнал The Library Journal оценил как «лучше, чем« Железный Джон »Роберта Блая или любая из работ Бетти Фрейдан». (Его книги издаются более чем в 50 странах на 15 языках.)

На рубеже веков доктор Фаррелл хотел дать представителям полов инструменты для общения — в частности, чтобы услышать личную критику от любимого человека, особенно когда она поступает плохо. Это было отправной точкой для «Женщины не слышат того, что мужчины не говорят», избранного Клуба «Книга месяца». К 2001 году доктор Фаррелл завершил исследование, над которым он работал в течение 13 лет, в отношении условий, при которых дети развода, вероятнее всего, будут успешно воспитаны. Эта книга, «Воссоединение отца и ребенка», подтвердила стремление многих отцов быть со своими детьми, а ее исследования помогли судьям понять важность отцов.

Последнее исследование доктора Фаррелла опубликовано под названием «Почему мужчины зарабатывают больше: поразительная правда о разнице в оплате труда — и что женщины могут с этим сделать». В нем задокументированы 25 различий между решениями мужчин и женщин в отношении работы и личной жизни. Она была выбрана US News and World Report в качестве одной из четырех «великих книг о карьере, которые следует прочитать в 2006 году».

Уоррен появился в более чем 1000 теле- и радиопостановок, и у него часто брали интервью Опра и Барбара, а также Ларри Кинг и Питер Дженнингс.Он неоднократно фигурировал в 20/20 и в The New York Times, в People и Real People, в мужских журналах и The Wall Street Journal, а также в Today Show, Tomorrow Show и даже в To Tell The Truth.

Понимание Уорреном Фарреллом обоих полов символизируется тем, что он, с одной стороны, входит в советы четырех национальных мужских организаций, а с другой стороны, является единственным мужчиной в США, который трижды избирался в Совет Директора Национальной организации женщин Нью-Йорка.Точно так же он основал более 600 мужских и женских групп, и более 200 000 женщин и мужчин посетили его семинары по всему миру. Он — единственный человек, выбранный для выступления на обеих конференциях бывшего губернатора Калифорнии Уилсона в 1995 году — его Конференции по мужчинам и Конференции по женщинам.

Президент Джонсон выбрал доктора Фаррелла как одного из выдающихся молодых педагогов США. (Этот человек существует уже некоторое время!) Он преподавал политологию, психологию, женские исследования и социологию, а совсем недавно преподавал в Медицинской школе Калифорнийского университета в Сан-Диего.Д-р Фаррелл был выбран Международным биографическим центром в Лондоне как один из 2000 выдающихся ученых 20-го века в мире и, в совершенно ином свете, выбран Financial Times в качестве одного из 100 лучших мировых лидеров мысли. Он также был выбран Центром мировой духовности как один из мировых духовных лидеров.

Доктор Фаррелл снимается в сериалах «Кто есть кто в Америке» и «Кто есть кто в мире», но его лучшие моменты происходят дома. У него две дочери, и он живет с женой в Милл-Вэлли, Калифорния, и практически на сайте www.warrenfarrell.com.

Мужчины не плачут и другие мифы: противостояние устаревшим представлениям о мужской идентичности

TextJJ BolaIllustrationCallum Abbott

Поэт и писатель JJ Bola исследует стереотипы о том, как быть мужчиной, в своей новой книге Mask Off

Добро пожаловать в Behind The Masc: Rethinking Masculinity, кампанию, посвященную изучению того, что означает «мужественность» в 2019 году. С фотоисториями, снятыми в Токио, Индии, Нью-Йорке и Лондоне, и подробными статьями о психическом здоровье пожилых бодибилдеров, и мифы о мужественности — мы представляем все способы, которыми люди во всем мире пересматривают традиционные образы.

Mask Off, новая книга поэта и писателя Дж. Дж. Бола, раскрывает мужественность как представление, в котором мужчины социально обусловлены, исследуя любовь и секс, политику, спорт, банды и психическое здоровье, Бола раскрывает мужественность, чтобы переосмыслить ее.

Существует несколько мифов о мужественности, которые передавались каждому поколению как абсолютные истины. Нас учили этому с раннего возраста, почти без вопросов, и любой мальчик или мужчина, которые не вписываются в эти стереотипные представления, фактически изгнаны из мужского клана.Это как если бы быть мужчиной — это спортивная лига, в которой все мужчины пытаются играть — высшая лига — это элитная лига, в которой лишь немногие действительно попадают в нее и принадлежат ей, — а остальные находятся в низших лигах или подразделениях. — полупрофессионалы, любители — а некоторые вообще не находятся в какой-либо лиге.

Идея быть мужчиной и связанные с ней представления о мужественности больше напоминают вид спорта, правила которого постоянно меняются, в зависимости от места, где он проводится. Можете ли вы представить, было ли это на самом деле так? Если вы играете в футбол в Англии, правила игры 11 на 11 и вы бьете по мячу ногами, но в Америке, когда вы играете в футбол (футбол), вам разрешено использовать ноги и руки.Переместитесь через земной шар в Бразилию, где вам разрешено использовать только левую ногу, где цели меньше, а в каждой команде по 24 игрока. В Индии футбол — это на самом деле не футбол, а арбуз, который можно разбить, а в Нигерии можно использовать только голову.

Мужественность, как и мужественность, не является фиксированной сущностью. Это не квадратный блок, который аккуратно вписывается в квадратное отверстие в мире квадратной формы. Он постоянно меняется, он подвижен и, что более важно, он есть и может быть всем, чем вы хотите.Однако до тех пор, пока остаются неизменными жесткие и стереотипные убеждения в отношении маскулинности, мужчины часто не могут подписаться под маскулинностью, которая находится за пределами статус-кво. Список бесконечен, особенно потому, что распространенность определенных мифов зависит от того, в какой части мира вы находитесь. Итак, я выделил шесть распространенных мифов о мужественности.

НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Как часто вы слышали фразу, которая звучала примерно так: «Настоящий мужчина заботится о своих детях», или « Настоящий мужчина не изменяет своему партнеру» или «Настоящий мужчина платит за все» или что-нибудь еще, что начинается с «настоящего мужчины» (или «настоящих мужчин»), а затем продолжается набором условий для определенного действия? Не существует такого понятия, как «настоящий мужчина».Сама фраза на самом деле основана на патриархальных идеалах, подчеркивающих, какими должны быть мужчины. И во многих случаях контекст, в котором используется эта фраза, часто очень мало говорит о мужественности или о том, чтобы быть мужчиной. Представьте, что «настоящий мужчина заботится о своих детях». Это то, что вы должны делать как родитель, независимо от пола. Тот факт, что только «настоящий мужчина» заботится о своих детях, по своей сути означает, что остальные мужчины, как правило, не заботятся о своих детях, и что это говорит о мужчинах? Фраза «настоящий мужчина» возвращает нас к элитной футбольной лиге, в которой должны играть мужчины: там должны быть только «настоящие мужчины».Представление о том, что «настоящие мужчины» являются поставщиками или кормильцами, также основано на материальных или финансовых обстоятельствах и не учитывает социальные недостатки и изоляцию. Эти стереотипы укрепляют ограниченные представления о том, кем мужчина может и не может быть: они используются в различных контекстах и ​​могут оказывать сильное давление на мужчин.

МУЖСКИЕ МУСОРЫ

В последние годы эта фраза ожила в Интернете, в социальных сетях, вызвав столь необходимый разговор о мужских привилегиях и гендерном неравенстве, подчеркнув систематические преимущества, которые патриархат дает мужчинам.Речь идет не только об отношениях или свиданиях, хотя часто это сводится к этому. Некоторые возражают на это, говоря: «Выбирайте лучших людей», или отрицают его обоснованность ныне печально известной фразой «Не все мужчины!» Элемент «мусор», по понятным причинам, вызывает защитную позицию, которая часто возникает из-за неправильного понимания того, что это личное нападение на отдельного человека, а не комментарий коллективного угнетения женщин. Однако защитная реакция возникает еще и потому, что люди часто занимают оборонительную позицию, когда они не готовы признать боль, которую они причинили в чужой жизни.Во многих случаях «мусор» — это просто ссылка на злоупотребление мужчинами своими привилегиями, которое происходит ежедневно в обществе, независимо от того, осознают это мужчины или нет. Я также был ошеломлен, когда впервые услышал эту фразу: она показалась мне горькой и даже сердитой, но когда я прислушался, помимо первоначальной реакции или внутренних эмоций, которые она спровоцировала, я понял, что она больше говорила нам о социальных проблемах, связанных с гендером, чем о ней. сделал о конкретном человеке.

«Мальчики быстро понимают, что выражение эмоций, особенно проявление уязвимости, например плач, является слабостью.К тому времени, когда они переходят от детства к юности к зрелости, они подавляют эмоции внутренне, даже не осознавая этого »

ЧЕЛОВЕК ВВЕРХ

Эта фраза часто используется как инструмент подавления эмоций, особенно по отношению к мальчикам в их детстве. Рассмотрим следующий сценарий: мальчик играет на улице, падает, задевает колено и начинает плакать. Он подбегает к своим родителям, которые, зачастую не зная о вредных последствиях, которые это может иметь, говорит им «взбодриться», часто сопровождаемые заявлениями о том, что мальчики должны быть сильными, и так далее.Мальчики быстро понимают, что выражение эмоций, особенно проявление уязвимости, например плач, является слабостью. И они усваивают это, так что к моменту перехода от детства через юность к зрелости они подавляют эмоции внутренне, даже не осознавая этого.

«ЭТО ГЕЙ»

Эта фраза почти исключительно используется, когда мужчины разделяют форму (несексуальной) близости, выражают чувства или узы, выходящие за рамки сверхмаскулинных ожиданий.Это может быть что-то простое, например, сказать «Я люблю тебя». Или двое мужчин, обнимающихся или держащихся за руки. Каким бы ни было выражение, когда оно находится между двумя мужчинами и сближает их, обычно это воспринимается именно так. Также существует проблема, когда мужчины говорят «нет гомо» или «пауза» по тем же причинам, что и выше, вместо того, чтобы внешне сказать «это гей». Например, мужчины могут сказать друг другу: «Да ты выглядишь очень хорошо. сегодня нет homo . »Это коварный гомофобный комментарий. Хотя он обычно используется в шутку, он, тем не менее, увековечивает глубоко укоренившееся токсичное выражение мужественности: если мужчины заботятся друг о друге, делают друг другу комплименты или проявляют привязанность друг к другу, это должно быть дополнено утверждением, что они прямой.

Мужчины не плачут

Это практически продолжение «мужского взросления», которое мальчики переносят во взрослую жизнь. Я могу вспомнить первый раз, когда был маленьким мальчиком, когда увидел, как мой отец плакал. Это оставило меня в шоке. Мне все детство говорили быть сильной и не плакать, и один человек, которого я считал главным источником силы, плакал передо мной. Итак, вместо того, чтобы полагать, что плакать — это нормально, я пришел к выводу, когда я рос в подростковом возрасте, заключался в том, чтобы убедиться, что я достаточно силен — даже сильнее, чем мой отец, — чтобы никто никогда не увидел, как я плачу; никто никогда не увидит моих слабостей.Потребовалось много времени, чтобы отучиться от этого мышления. Теперь я плачу комфортно и в любом пространстве: после просмотра спектакля в театре, во время концерта, после проигрыша в баскетболе или когда я один. Я даже украдкой издаю нахальный крик, пока нарезаю лук для готовки, так что я могу сразу выкрикнуть все свои крики. После нескольких разговоров я понял, что многие из моих взрослых друзей-мужчин все еще не чувствуют себя комфортно с таким уровнем уязвимости. У меня есть друзья-мужчины, которые говорят, что они не плакали много лет или они вообще не плакали в трагический момент; когда умер любимый человек или во время разрыва отношений и т. д.Плач также не предназначен только для негативных моментов; он может быть выражением причитания и печали, но он может одинаково глубоко выражать непреодолимую радость и счастье — разве вам не нравится, когда вы видите, как мужчина плачет в день его свадьбы, — и то и другое совершенно справедливо.

МУЖЧИНЫ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ЖЕНЩИНЫ

На YouTube есть видео «Симулятор родовой боли у 2 мужчин», где двое мужчин идут к врачу, чтобы имитировать электроды на животе, чтобы имитировать родовую боль в течение одного часа.Сначала мужчины очень беспечны; один из них даже говорит: «как вы знаете, женщины все преувеличивают». К концу процесса они обе корчатся от боли, не в силах справиться с смоделированными схватками. Один мужчина в конце называет свою мать супергероем и весело извиняется за то, что заставил ее пережить эту боль много лет назад. Очень часто наши представления о силе, как физической, так и эмоциональной, связаны с полом. Конечно, существуют биологические различия между мужчинами и женщинами, однако абсолютистский подход к тому, что означают эти различия и как они проявляются в действительности, часто бывает жестким и ошибочным.Мужчины по умолчанию не сильнее женщин. Сила — это различное качество, часто основанное на ситуации (а не на том, кто может делать больше отжиманий, поднимать самое тяжелое, бить сильнее или выдерживать больше всего ударов). И, возможно, самая большая сила из них — эмоциональная, а не физическая; иметь стойкость, чтобы терпеть и преодолевать, и способность быстро оправляться от невзгод. Если так мы увидели силу, сможем ли мы заново определить, кто сильнее?

Есть еще много примеров такого ограниченного мышления, которое на самом деле используется для усиления стереотипного представления о том, кем мужчина должен и не должен быть.Это варьируется и различается в зависимости от культуры, местоположения и эпохи, что только говорит о том, что мужественность не фиксирована. Внешние проявления мужественности, включая ее стереотипы, существуют не в вакууме, а, скорее, в обществе. К тому времени, когда мы, мужчины, узнаем о некоторых из этих оправданных ожиданий, мы уже потратим много лет на то, чтобы соответствовать им тем или иным способом, используя то, что нам говорят, «нормально», что значительно затрудняет отучение от этого.

Mask Off — одна из двух новых книг из серии Outspoken от Pluto Press, которая уже доступна для предварительного заказа.

Подробнее из книги Behind The Masc: переосмысление мужественности здесь.

Мнение | Миф об упадке мужчин

ПРОКРУТИТЕ заголовки и подзаголовки последних книг, и вы прочитаете, что женщины стали «более богатым полом», что «рост женщин превратил мужчин в мальчиков» и что мы, возможно, даже смотрят «Конец людей». Некоторые авторы этих книг утверждают, что мы стоим на пороге «нового большинства женщин-кормильцев», когда жены среднего класса господствуют над своими мужьями, а деморализованные одинокие мужчины находят убежище в вечной юности.

Почему же тогда мужчины по-прежнему контролируют самые важные отрасли, особенно технологии, занимают большинство позиций в списках самых богатых американцев и продолжают зарабатывать больше денег, чем женщины, имеющие аналогичные навыки и образование? И почему женщины составляют только 17 процентов в Конгрессе?

Эти книги и культурная тревога, которую они представляют, отражают, но преувеличивают, трансформацию в распределении власти за последние полвека. Пятьдесят лет назад каждый американец мужского пола имел право на то, что социолог Р.У. Коннелл назвал «патриархальными дивидендами» — пожизненную программу позитивных действий для мужчин.

Размер этих дивидендов варьировался в зависимости от расы и класса, но все мужчины могли рассчитывать на то, что женщины будут исключены из наиболее желательных должностей и будут продвигаться по службе в их сфере деятельности, поэтому средний выпускник средней школы мужского пола зарабатывал больше, чем средний женский колледж. выпускник работает в те же часы. Дома патриархальные дивиденды давали мужьям право решать, где будет жить семья, и принимать односторонние финансовые решения.Привилегии мужчин превосходили даже согласие женщин на секс, поэтому изнасилование в браке не считалось преступлением.

Ограничение таких мужских прав и расширение юридических и экономических прав женщин изменили американскую жизнь, но вряд ли привели к матриархату. Действительно, во многих сферах прогресс женщин фактически остановился за последние 15 лет.

Давайте начнем с определения «более богатого пола».

Реальная заработная плата женщин росла на протяжении десятилетий, в то время как реальная заработная плата большинства мужчин оставалась неизменной или падала.Но заработная плата женщин начиналась с гораздо более низкой базы, искусственно сдерживаемой дискриминацией. Несмотря на их относительное улучшение, средний заработок женщин по-прежнему ниже, чем у мужчин, и женщины по-прежнему с большей вероятностью могут оказаться в бедности.

Сегодня женщины составляют почти 40 процентов занятых полный рабочий день работников управления. Но средняя заработная плата менеджеров-женщин составляет всего 73% от заработка менеджеров-мужчин. И хотя женщины значительно увеличили свое представительство среди высокооплачиваемых людей в Америке за последние полвека, только 4 процента C.В 1000 крупнейших компаний Fortune входят женщины.

Мы наблюдаем сближение экономических состояний, а не рост женского господства. В период с 2010 по 2011 год как мужчины, так и женщины, работающие полный рабочий день круглый год, испытали снижение доходов на 2,5 процента. В начале рецессии 2007 года мужчины потеряли примерно 80 процентов рабочих мест. Но волновой эффект рецессии затем привел к сокращению государственных должностей, что непропорционально сильно ударило по женщинам. По состоянию на июнь 2012 года у мужчин восстановилось 46.2 процента рабочих мест они потеряли во время рецессии, в то время как женщины восстановили 38,7 процента утраченных рабочих мест.

1970-е и 1980-е годы принесли впечатляющее сокращение сегрегации рабочих мест по признаку пола, особенно в профессиях среднего класса. Но социологи Дэвид Коттер, Джоан Хермсен и Рив Ваннеман сообщают, что прогресс замедлился в 1990-х годах и практически остановился с 2000 года. Например, процент женщин-инженеров-электриков удваивался каждое десятилетие в 1960-х, 1970-х и 1980-х годах. Но за два десятилетия, прошедшие с 1990 года, он увеличился всего на один процентный пункт, в результате чего женщины составляют всего 10 процентов от общего числа.

Некоторые поля стали еще более разделенными по признаку пола. В 1980 году женщины составляли 75 процентов учителей начальной школы и 64 процента социальных работников. Сегодня женщины составляют 80 и 81 процент этих сфер. Исследования показывают, что по мере увеличения доли работающих женщин в профессиях их оплата снижается по сравнению с заработной платой на аналогичных должностях, которые остаются оплотом мужской занятости.

Сторонники сценария «женщины как более богатый пол» часто отмечают, что в некоторых городских районах никогда не состоявшие в браке бездетные женщины в возрасте от 20 до 20 лет в настоящее время зарабатывают в среднем больше, чем их сверстники-мужчины.

Но это из-за демографической аномалии, заключающейся в том, что в таких областях исключительно большой процент высокообразованных одиноких белых женщин и молодых, плохо образованных, низкооплачиваемых латиноамериканских мужчин. Зарабатывать больше, чем человек с меньшим образованием, не то же самое, что зарабатывать столько же, сколько человек с таким же образованием.

Согласно результатам повторного анализа данных переписи, которые будут представлены в следующем месяце в Бостонском университете, среди не состоящих в браке бездетных рабочих в возрасте от 22 до 30 лет с одинаковым уровнем образования мужчины зарабатывают больше женщин во всех категориях. Филип Коэн, социолог из Университета Мэриленда.Аналогичным образом, исследование Catalyst 2010 года показало, что женщинам-МБА платят в среднем на 4600 долларов меньше, чем мужчинам, при этом стартовая зарплата по-прежнему опережает мужчин по рангу и росту зарплаты на протяжении всей карьеры, даже если они остаются бездетными.

Среди супружеских пар, когда оба партнера работают по найму, жены зарабатывали в среднем 38,5 процента семейного дохода в 2010 году. В тот год почти 30 процентов работающих жен превышали заработки своих работающих мужей, что является огромным увеличением по сравнению с 4 процентами в 1970 году.Но когда мы включаем все семьи, состоящие из супружеских пар, а не только семьи с двойным доходом, экономическое влияние жен выглядит намного слабее.

По словам профессора Коэна, только в 20 процентах семей, состоящих из супружеских пар, жена зарабатывает половину или более всего семейного дохода, а в 35 процентах браков жена зарабатывает менее 10 процентов.

После рождения детей жены, как правило, еще больше отстают от своих мужей в заработках, отчасти потому, что они с большей вероятностью временно бросят работу или сократятся, когда политика на рабочем месте мешает обоим родителям работать полный рабочий день и при этом выполнять семейные обязанности.

Но это также отражает предубеждение против работающих матерей. Несколько лет назад исследователи из Корнелла составили фальшивые резюме, идентичные во всех отношениях, кроме родительского статуса. Они попросили студентов колледжа оценить пригодность кандидатов для работы или продвижения по службе. У матерей было гораздо меньше шансов быть нанятым. Если их нанимали, им предлагали в среднем на 11000 долларов меньше стартовой зарплаты, и гораздо меньше шансов считаться заслуживающими повышения.

Исследователи также представили аналогичные резюме в ответ на более чем 600 реальных объявлений о вакансиях.Кандидатам, признанным бездетными, перезвонили вдвое больше, чем предполагаемым матерям.

Многое было сказано о гендерном разрыве в успеваемости. Девочки давно успевают в школе лучше, чем мальчики, и теперь женщины опережают мужчин в выпуске колледжей. Сегодня женщины получают почти 60 процентов дипломов о высшем образовании, по сравнению с одной третью в 1960 году.

Самый большой гендерный разрыв в образовании наблюдается между семьями, входящими в верхние 25 процентов распределения доходов, где женщины опережают мужчин на 13 процентов по количеству выпускников, для сравнения до 2% преимущества для женщин из семей с самым низким доходом.

Но при любом уровне дохода женщины по-прежнему сконцентрированы в традиционно женских областях обучения. Гендерная интеграция специальностей колледжей застопорилась с середины 1990-х годов, а в некоторых областях женщины даже потеряли свои позиции. В период с 1970 по 1985 год доля женщин, получивших ученые степени в области компьютерных наук и информатики, выросла с 14 до 37 процентов. Но к 2008 году доля женщин сократилась до 18 процентов.

По данным N.Y.U. Социолог Паула Инглэнд, старший научный сотрудник Совета по современным семьям, считает, что большинство женщин, несмотря на более высокие оценки, похоже, обучаются профессиям, за которые систематически платят меньше.

Даже более высокие образовательные достижения женщин частично объясняются сохраняющимся гендерным неравенством. Женщины получают меньшее вознаграждение, чем мужчины, за получение степени средней школы, но большее вознаграждение за окончание колледжа. Экономист Кристофер Догерти заключает, что это не из-за их более высоких средних баллов, а из-за того, что женщинам, похоже, нужно больше образования, просто чтобы противодействовать влиянию традиционной дискриминации при работе и традиционного женского выбора профессии.

Если восхождение женщин сильно преувеличено, то и происхождение мужчин преувеличено.Безответственность и плохое поведение мужчин теперь стали актуальной темой в массовой культуре. Но всегда была подгруппа мужчин, которые вели грубое, принудительное и эксплуататорское поведение. Сегодня разница в том, что мужчинам сложнее избежать наказания за такое поведение в долгосрочных отношениях. Женщины больше не чувствуют себя обязанными мириться с этим, и правовая система больше не оправдывает этого. В результате многие парни, которые были бы неприятными мужьями и плохо себя вели за закрытыми дверями, теперь являются противными одиночками, трубя о своем плохом поведении на YouTube.

Их хамство может быть жалким, но оно гораздо менее деструктивно, чем прежнее мужское недостойное поведение. Большинство мужчин на самом деле ведут себя лучше, чем когда-либо. Уровень домашнего насилия снизился вдвое с 1993 года, в то время как количество изнасилований и сексуальных посягательств в отношении женщин за это время снизилось на 70 процентов. В последние десятилетия мужья удвоили свою долю работы по дому и утроили свою долю ухода за детьми. И это изменение не ограничивается высокообразованными мужчинами.

Среди пар с двойным доходом мужья с наименьшим образованием выполняют столько же или больше работы по дому, чем их более образованные сверстники.Мужчины, которые внесли эти изменения, сообщают о более счастливых браках и лучшей сексуальной жизни.

ОДНА вещь, стоящая на пути дальнейшего прогресса для многих мужчин, — это то же препятствие, которое так долго сдерживало женщин: чрезмерное инвестирование в их гендерную идентичность вместо их индивидуальной личности. Мужчины сейчас испытывают ряд ограничений — как принудительных извне, так и навязанных им самим, — поразительно похожих на те, с которыми Бетти Фридан намеревалась бороться в 1963 году, когда она определила «женскую загадочность», которая ограничивала самооценку женщины и ее возможности.

Хотя мужчины не сталкиваются с теми же дискриминационными законами, что и женщины 50 лет назад, они сталкиваются с не менее жесткой гендерной мистикой.

Подобно тому, как женская загадка удерживала женщин в 1950-х и 1960-х годах от улучшения своего образования или перспектив трудоустройства, исходя из предположения, что мужчина всегда будет их обеспечивать, так и мужская мистика побуждает мужчин пренебрегать собственным самосовершенствованием, полагая, что рано или поздно их «мужественность» будет вознаграждена.

Согласно опросу, проведенному в 2011 году исследовательским центром Pew Research Center, 77 процентов американцев в настоящее время считают, что высшее образование необходимо женщине, чтобы сегодня добиться успеха в жизни, но только 68 процентов считают, что это верно для мужчин.И точно так же, как таинственность женственности подвергала девочек насмешкам и преследованиям, если они преуспевали в «не женских» занятиях, таких как математика или спорт, таинственность мужественности приводит к издевательствам и остракизму мальчиков, которые участвуют в «девчачьих» занятиях, таких как усердная учеба и хорошее поведение в школе. . Одним из результатов является то, что мужчины составляют только 2 процента воспитателей детских садов и дошкольных учреждений, 3 процента помощников стоматолога и 9 процентов зарегистрированных медсестер.

Согласно трем новым исследованиям, опубликованным в Journal of Social Issues, маскулинная мистика институционализирована в рабочих структурах.Подобно тому, как женщины, демонстрирующие «мужские» амбиции или поведение на работе, часто подвергаются наказанию, точно так же наказываются и мужчины, которые придерживаются традиционно женского поведения, например, уделяют приоритетное внимание участию семьи. Мужчины, которые активно занимаются уходом за детьми и домашним хозяйством, чаще, чем другие мужчины, подвергаются преследованиям на работе.

Мужчины, обращающиеся за отпуском по семейным обстоятельствам, часто считаются слабыми или неконкурентоспособными и подвергаются большему риску понижения в должности или сокращения. А мужчины, которые когда-либо уходили с работы по семейным обстоятельствам, в конечном итоге зарабатывают значительно меньше, чем другие работающие мужчины, даже с учетом возраста, расы, образования, рода занятий, стажа и продолжительности рабочего времени.Теперь мужчинам нужно освободиться от давления, чтобы доказать свою мужественность. Вопреки опасениям некоторых ученых мужей, восхождение женщин не предвещает конца мужчин. Он предлагает новое начало для обоих. Но прогресс женщин сам по себе не является панацеей от несправедливости Америки. Чем ближе мы подходим к достижению равенства возможностей между полами, тем яснее мы видим, что следующим серьезным препятствием на пути улучшения благосостояния большинства мужчин и женщин является растущее социально-экономическое неравенство внутри каждого пола.

5 мифов о мужском теле | Одинокие парни и секс

Мужчины-мачо

От слухов о размерах ног до половой жизни, существует множество культурной дезинформации о мужчинах и их телосложении. И сами мужчины предлагают очень мало пояснений, учитывая их склонность к шуткам и играм, которые находятся рядом с грудью. Итак, для протокола, вот пять классических предположений о мужском теле, которые полностью ложны. — Робин Никсон

Мужчины думают о сексе каждые 7 секунд

«Это столько раз, сколько мы дышим каждый день», — сказала Кэролл.«Ни у кого нет такой умственной выносливости».

В одном из самых всеобъемлющих национальных опросов о сексуальных привычках в США, проведенном Эдвардом Лауманном и его коллегами в 1994 году, 43 процента мужчин сообщили о том, что думают о сексе не один раз в день, а где-то пару раз в неделю. пару раз в месяц.

Теперь посмотрите: 5 мифов о женском теле

Одинокие парни имеют лучшую сексуальную жизнь, чем женатые парни

Расхожее мнение гласит, что женатые мужчины спят в своей спальне, в то время как одинокие мужчины «закрывают сделку».«Но на самом деле это берут на себя те, кто дал клятву.

Исследование, проведенное в 2006 году Национальным центром изучения общественного мнения, показало, что в зависимости от возраста мужьям везет от 28 до более чем 400 процентов чаще, чем холостякам. И это не банальная рулетка в супружеской постели; не только замужние женщины более склонны к оргазму, женатые мужчины также дают и получают больше орального секса. «

Сперма богата калориями

(Изображение предоставлено stockxpert)

Семенная жидкость состоит из воды и таких питательных веществ, как витамин С, кальций и магний.Он также содержит сахар фруктозу, но, по словам доктора Рэйчел Вриман, также из Университета Индианы и соавтора Кэрролла, на одну порцию стоит всего 5-7 калорий.

«Маловероятно, что это вызовет проблемы с питанием, но это не должно использоваться в качестве аргумента для чего-либо», — сказал Вриман.

Если вы побрите бороду или голову, волосы будут возвращаться быстрее, толще и грубее.

(Изображение предоставлено stockxpert)

«Если бы это было правдой, у нас было бы лекарство от облысения по мужскому типу», — сказал доктор .Аарон Кэрролл из Университета Индианы и соавтор книги «Не глотай жвачку: мифы, полуправда и откровенная ложь о своем теле и здоровье» (Гриффин Св. Мартина, 2009 г.)

Щетина может выглядеть темнее и грубее, потому что она еще не подвергался воздействию солнечных лучей и других изнашиваемых элементов. По словам Кэролл, когда он вырастает, он выглядит идентично сбритым волосам.

Мужчины с большими ступнями тоже имеют большие …

(Изображение предоставлено stockxpert)

Это правда, что на развитие пенисов и пальцев ног (а также клитора и пальцев рук) влияет один и тот же ген.Но длина одного не предсказывает длину другого.

В исследовании, проведенном с участием более 3000 мужчин, не было обнаружено корреляции между размером стопы, о котором сообщают сами респонденты, и размером драгоценностей короны. Скептически относясь к способности человека оценивать себя, некоторые исследователи взяли все в свои руки.

Например, в исследовании 2002 года, проведенном Джоти Шахом из больницы Святой Марии в Лондоне, сравнивали размер стопы с тщательно измеренными частями (все 104 члена были растянуты до максимальной длины для единообразия.) Корреляции не обнаружено.

Миф о шмелях-самцах

15 ноября 2017 г.

15 ноября 2017 г.

Бамблеры-самцы — это эпидемия.

Эти люди, если вы не узнаете типаж, широко раскрыты и постоянно сбиты с толку. В чем разница, задается вопросом мужчина-бездельник, между дружеской беседой с коллегой и потиранием пениса перед собеседником? Между уходом за 14-летней девочкой на слушании дела об опеке и приглашением на свидание?

Мир сбивает с толку бездельника.Он удивлен, обнаружив, что у него вообще есть власть над кем-либо, не говоря уже о том, что он воспринимал как использующий ее. Какая мощность? он говорит. Кто, я?

Бамблер первым признается, что плохо выполняет свою работу. Возьмем, к примеру, генерального прокурора Джеффа Сешнса, который дал показания во вторник о внешнеполитической команде предвыборной кампании Трампа, которую он возглавлял и которая, как теперь известно, поддерживала контакты с российскими агентами: «Мы были не очень эффективной группой». Или возьмем Дэйва Бекки, менеджера опального комика Луи К.К. (который на прошлой неделе признался в сексуальных домогательствах). Бекки утверждает, что «ни разу за все эти годы никто не упомянул о каких-либо других инцидентах, о которых сообщалось в последнее время». Кто-то может возразить, что ни у кого не должно быть , нужно , чтобы их упомянуть; конечно же, как менеджер Луи СиКи, Бекки должна была следить за открытыми секретами о своем клиенте? Защита Бекки? Он бездельник! ¯ \ _ (ツ) _ / ¯

Бамблер не знает вещей, даже тех, о которых он был непосредственно проинформирован.Джон Стюарт был «ошеломлен» Луи С.К. откровения, хотя мы видели, как кто-то спрашивал его о них в прошлом году. Вице-президент Майк Пенс утверждает, что он понятия не имел, что бывший советник по национальной безопасности Майкл Флинн лоббировал иностранную державу — несмотря на то, что Флинн сам проинформировал команду переходного периода еще в январе, и даже при том, что член палаты представителей Элайджа Каммингс (демократ от штата Мэриленд) имел написал Пенс — который был главой переходной группы — по этому поводу еще 18 ноября 2016 года. Подождите, что? сказал Пенс в марте .Конечно нет! Действительно?

Есть причина для этой чумы незнаний: вечное изумление бездельника оправдывает его. Некомпетентность менее опасна, чем злоба. И мужчины — особенно влиятельные люди — используют эту лазейку, как корпорации используют офшорные счета. Бамблер берет один из самых мускулистых мифов нашей культуры о том, что мужчины невежественны, и превращает его в алиби.

Позвольте мне сделать спорное предположение: Мужчины настолько же хитры, расчетливы и ядовиты, насколько широко подозревают женщины. И бездельник — та самая фигура, которая укрывает их от этой уродливой правды — лучшее и самое твердое доказательство.

Нарушение этого алиби означает разрушение этого мифа. Линия в отношении мужчин заключалась в том, что они — единственный пол, имеющий право занимать важные должности. и слишком некомпетентны, чтобы нести ответственность за свое поведение. История гласит, что мужчины великолепны, но прозрачны: что видишь, то и получаешь. Им не хватает лукавства.

Аргумент «привилегии» утверждает, что это отчасти верно, потому что мужчинам никогда не требовалось для обмана.Эта интересная ветка в Твиттере Холдена Ширера набирает обороты: «Одна из старейших уток в комедии с низким знаменателем состоит в том, что женщины непостижимы, а мужчины не могут их понять. Для этого есть причина, и это не смешно», он пишет. Эта ветка права насчет структурных проблем с недалекими «женщинами так сбивают с толку!» комедия. «Женщины ОЧЕНЬ часто говорят одно, а имеют в виду другое, демонстрируют выражения или реакции, которые не соответствуют их чувствам, и так далее. Но на самом деле это действительно легко расшифровать, если вы поймете, почему это происходит.«Это поведение выживания», — пишет Ширер.

Но в этом рассказе содержится предположение, что подавляющее большинство мужчин — , а не лицемеры. Большинство — как вы уже догадались — бездельники! девочки — как 14-летняя девушка, которую ныне кандидат в Сенат Рой Мур якобы заметил на слушании по делу об опеке, — как знакомые взрослые и мужчины в возрасте от 30 — как советник Трампа по внешней политике Джордж Пападопулос и Дональд Трамп-младший — как заблудшие молодые люди. , большие сыновья и «кофейные мальчики», вот почему.Наша культура делает этот сценарий доступным. Вот почему Сешнс так часто называют «эльфом», а не одаренным манипулятором (вот очень умный анализ его стратегии, который вооружает нашу склонность читать белых людей — даже очень старых поверенных с долгой историей злонамеренного подрыва гражданских прав. — как медлительные, блуждающие дети, не знающие, что они делают.)

Это нелогично, я знаю. Вот уже несколько десятилетий сама идея двуличного, расчетливого человека была настолько исключительной, что стала почти чудовищной; это владения культовых лидеров, аферистов, злых людей, таких как муж в Gaslight .И хотя люди условно признают, что есть — это мужчин, которые «ухаживают» за детьми и «газлайт» женщин, нежелание связывать такое поведение с любым настоящим человеком из плоти и крови, которого мы знаем, является крайним. Многие люди на самом деле не верят, что нормальные мужчины на это способны.

Раньше, когда утверждения Дилана Фэрроу о Вуди Аллене были в новостях, люди сразу же обратили внимание на оправдательные заявления Аллена о том, что Миа Фэрроу «промыла мозги» своим детям, заставив их лгать о нем. Это было захватывающе как потому, что это заявление не содержало доказательств, так и потому, что Вуди Аллен открыто и неоднократно признавался в манипулировании и уходе за Сун-Йи Превином.Но из-за того, что Аллен так умело развернул сценарий бездельника, все не смогли увидеть его поведение в этих терминах. Изображение Аллена самого себя — он едва ли знает, что ел на завтрак! — было просто так эффективно. Неважно, насколько он организован, амбициозен, целеустремлен, уверен в себе и целеустремлен, что успешно выпускает фильм в год.

По мере того, как обвинения в сексуальных домогательствах, беспокоящие политику, издательское дело и Голливуд, продолжают накапливаться, должно произойти несколько вещей.Первым этапом подобного явления всегда будет характеристика обвиняемых как исключений, как плохих парней. Как говорится, #NotAllMen. Но во-вторых, все будут пытаться натурализовать сексуальные домогательства. Если так много мужчин делают эти вещи, то уж точно таковы мужчины! этот аргумент уйдет. Под этим скрывается следствие: Они ничего не могут с собой поделать. Бамблеры .

Это не помоется. Но единственный способ защититься от этого — избавиться от странной культурной слепоты по отношению к манипулятивному мужскому поведению.Мы должны быть умнее наших культурных дефолтов. Нам нужно отказаться от оправдательных сценариев, которые таинственным образом позволили всем этим некомпетентным бездельникам стать богатыми, успешными и ими восхищались, даже если они утверждают, что являются моральными младенцами.

Мы делаем это, глядя на сознательные активные шаги, которые они предприняли, чтобы скрыть то, что они сделали.

Возьмите Бенджамина Дженоккио, который недавно был заменен на посту исполнительного директора Armory Show, арт-ярмарки в Нью-Йорке, после того, как 19 человек заявили о его неподобающем поведении.«Я никогда намеренно не вел себя неподобающим образом, не разговаривал с коллегой и не касался ее сексуально неприемлемым образом», — сказал Дженоккио. «Поскольку мое поведение было воспринято как неуважительное, я глубоко и искренне извиняюсь и гарантирую, что такого больше не повторится».

Короче: он бездельник!

Прежде чем вы кивнете, соглашаясь с тем, что невозможно знать, что уместно в наши дни и в наши дни, давайте посмотрим, как обвинения против Геноккио сочетаются с его заявленным замешательством.На праздничной вечеринке Artnet в 2014 году в отеле Gramercy Park, когда координатор по маркетингу Коллин Кальво регистрировала гостей у двери, Дженоккио якобы провел рукой по ее штанам с блестками. Пер Кальво: «Бен сказал: ‘Это единственный раз, когда я могу коснуться твоей задницы, не крича?’»

Это похоже на человека, который не понимает разницы между тем, что уместно, а что нет? Вместо этого это похоже на человека, который прекрасно понимает, что такое границы, и сознательно их нарушает? И это не было единичным: Газета Нью-Йорк Таймс подтвердила, что Геноккио неоднократно разговаривал с о его поведении.Это была известная проблема. Он проигнорировал предупреждения.

Будь прокляты факты: Дженоккио знал, что он играет для более широкой аудитории, которая не обращает внимания на эти детали; он надеялся, что сможет активировать стереотип про бездельника и использовать его в качестве алиби.

Это не то, что делают бездельники. Так поступают хищники. Действия злонамеренны, а игры разума преднамерены. Так что насчет того, как они распоряжаются своей репутацией постфактум? Это тоже не так?

Нет. В большинстве случаев обвиняемые были хитрыми и мстительными хранителями своей репутации и делали все возможное, чтобы погубить своих жертв.

Харви Вайнштейн, как сообщается, разрушил карьеры актрис, которых он преследовал; он назвал их «трудными» или «сумасшедшими». Очевидно, он нанял бывших агентов Моссада, чтобы они шпионили за ними.

Директор Бретт Ратнер — если выбрать один неприятный пример — обратился к описанию Оливии Манн в ее книге о том, как он мастурбировал перед ней (она оставила директора анонимным), назвав себя и заявив, что он спал с ней. (Позже он признался, что она никогда не занималась с ним сексом). Это было рассчитанное усилие, чтобы нанести ей максимальный урон; заклеймить ее «шлюхой».»

Бывший ведущий Fox News Билл О’Рейли якобы оказал давление на одну из своих жертв (которая работала в сети), чтобы он дал ему» компромат «на другую жертву, чтобы он мог опровергнуть ее обвинения против него.

Бывший руководитель Fox News Роджер Сообщается, что Эйлс снимал на видео своих жертв в компрометирующих ситуациях, чтобы потом погубить их, если они плохо себя ведут.

А как насчет фазы соблазнения? Было много статей о мужчинах, отчаянно обеспокоенных тем, что они каким-то образом натолкнулись на домогательства.Были ли эти люди «случайными» хищниками? Неужели они, сбитые с толку и сбитые с толку, попали в ситуацию, когда они беззаботно и бессознательно преследовали женщин?

Ну, режиссер Джеймс Тобак, очевидно, использовал язык «театральной школы», чтобы убедить своих жертв в том, что их уязвимость необходима с художественной точки зрения. Как вспоминает Рэйчел Макадамс, он «использовал тот же язык во время моего прослушивания — что вы должны рисковать, и иногда вам будет неудобно, а иногда это будет опасно.И это хорошо — когда в воздухе витает опасность и вы чувствуете, что находитесь вне зоны комфорта ».

Рой Мур предположительно использовал мерзость, присущую разводу, чтобы убедить мать оставить ребенка на его попечение. слушание об опеке «. Он сказал: ‘О, ты же не хочешь, чтобы она пошла туда и все это слышала. Я останусь здесь с ней », — сказала Нэнси Уэллс, мать одного из его обвинителей.« Я подумала, как приятно ему захотеть позаботиться о моей маленькой девочке ». Мур якобы подобрала 14-летнего — Старший за углом от ее дома — предположительно , чтобы его никто не видел — и отвел ее в лес.В следующий раз он якобы раздел ее, снял с себя одежду и заставил ее прикоснуться к нему.

О, а Луи СиКей, настоящий бездельник? Экстраординарный бездельник? Он лгал. Он солгал своему близкому другу Марку Марону, говоря, что слухи о нем ложны. Похоже, он сделал то же самое с Памелой Адлон, которая защищала его от обвинений. И на этом все не заканчивается: услышать Луи С.К. скажи это, он понятия не имел, что его менеджер заставляет женщин, на которых он нацелился, молчать. Услышав это от своего менеджера, он понятия не имел о Луи С.К. был почти во всем. Луи С.К. может быть любое количество вещей — больной, зависимый, депрессивный, извращенный, хищный, эгоистичный, саморазрушительный — но он не такой бездельник.

Сколько умышленной, преднамеренной лжи, сколько тщательно расставленных ловушек, сколько примеров обмана нам нужно, чтобы мы могли признать, что мужчины столь же двуличны и двуличны, как подозреваются женщины? Это преследование не случайность? Это хищничество требует планирования? То, что этот гигантский аппарат, с помощью которого разрушаются женские карьеры и сохраняются мужские, не является случайностью ?

Увы, самыми большими сторонниками мифа о бездельниках, как правило, являются другие мужчины.Вы можете вспомнить, что Дастина Хоффмана обвинили в нащупывании и сексуальных домогательствах к 17-летнему парню на съемочной площадке — в том, что он говорил такие вещи, как «У меня есть сваренное вкрутую яйцо… и сваренный всмятку клитор». Он умоляет бездельника: «Я очень уважаю женщин и чувствую себя ужасно из-за того, что все, что я сделал, могло бы поставить ее в неудобное положение», — сказал он. И действительно, — это . Трудно представить, как подросток на своей первой работе может воспринять эти слова. Но защитил ли ее работодатель, когда она наконец призналась, десятилетия спустя, что столкнулась с враждебной рабочей средой? Нет, вместо этого на защиту Хоффмана выступил режиссер Фолькер Шлёндорф: он «всего лишь шутник», — говорит Шлёндорф. Все делали Хоффману массаж ступней!

Хищники нормализуют свое хищничество и поддерживают друг друга. «Вы — цель. Я — цель», — сказал О’Рейли в своем выступлении на Late Night в июле 2016 года с Сетом Мейерсом , в котором он обсуждал своего работодателя, Эйлса. «Каждый раз, когда кто-то может выйти и подать на нас в суд, напасть на нас, обратиться в прессу или что-то в этом роде… Я стою за Роджера на 100 процентов». Тогдашний кандидат в президенты Дональд Трамп, до того как его самого обвинили в сексуальном насилии, также защищал Эйлса.«Я могу сказать вам, что некоторые из женщин, которые жалуются, я знаю, насколько он им помог», — сказал будущий президент, добавив, что Эйлс «просто очень, очень хороший человек. И, кстати, очень, очень талантливый человек «. Вайнштейн поддержал Романа Полански, назвав обвинения в том, что он накачал наркотиками и анально изнасиловал 13-летнюю девочку, «так называемым преступлением», а сами обвинения назвал «шокирующим способом обращения с таким человеком». И Оливер Стоун, которого самого обвиняли в том, что он нащупывал модель, сетовал на судьбу Вайнштейна: «То, через что он проходит, нелегко, — сказал Стоун.«Я верю, что вы подождете, пока это дело дойдет до суда. Я считаю, что человека не должна осуждать система линчевателей».

Вот как культура пытается нормализовать этот материал: минимизируя ущерб, наносимый женщинам и действиям мужчин. Когда актриса Кэтрин Таун описала инцидент, в котором Бретт Ратнер начал приставать к ней на званом обеде, отказался принять ответ и запер ее в ванной, вот как отреагировал его адвокат Марти Сингер: «Даже если гипотетически этот инцидент произошел. Точно так, как заявлено, каково это: флирт на вечеринке, комплимент женщине по поводу ее внешности и звонок ей, чтобы попросить ее о свидании, противоправное поведение? » — сказал Сингер.

Послушайте, это момент, когда наши культурные мифы о мужчинах и женщинах сталкиваются. Это пугает, сбивает с толку и слишком распространено, чтобы утешить. Но вместо того, чтобы ломать голову над нормализацией, стоит потратить минуту на то, чтобы проанализировать, насколько сложно разобраться в различных реалиях, в которых жили мужчины и женщины. Я неоднократно писал о культурном феномене «незнания», о том, как наши самые большие общие культурные мускулы построены, чтобы подавлять знания о том, как обычно профессиональная жизнь женщин подрывается из-за сексуальных домогательств и неправомерных действий.