Античный атомизм (Демокрит, Эпикур)

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Атомиз был попыткой примирить крайности логоса элеатов с требованиями опыта. В логику атомистов перекочевала большая часть логики элеатов (первый атомист Левкипп был учеником Мелисса). Ясно, что также это было неизбежным и для Эпикура.

Понимание природы атома Эпикуром отличается от понимания Левкиппа и Демокрита по трем позициям.

1. Древние атомисты выделяли как существенные следующие характеристики атома: фигура, порядок и позиция. У Эпикура – это фигура, вес и величина. Различия атомов по форме чисто количественные; это не качественные формы Платона и Аристотеля.

2. Второе отличие заключается в теории минимумов. Все атомы, от самых больших до самых маленьких, физически неделимы. Однако тот факт, что речь идет о телах, наделенных фигурой, следовательно, объемом, величиной, означает, означает, что они должны иметь части. Здесь идет речь о частях неделимых, а только логически выделяемых, именно потому, что атом структурно неделим. Элеаты в силу этого же мотива говорили о том, что невозможно, чтобы атомы уменьшались до бесконечности, лишь до известного предела, который Эпикур назвал «минимумом» или «единицей меры». При этом Эпикур говорил о «минимуме» не только относительно атомов, но и относительно пространства, времени.

3. Третье отличие касается понятия первоначального толчка. Эпикур понимает движение атомов не так, как первые атомисты – как равное во всех направлениях; для него движение – это падение вниз, в бесконечное пространство, под действием тяжести атомов.

Отвечая на вопрос: «Почему же атомы не падают в бесконечности по параллельным траекториям?», Эпикур вводит теорию «отклонения» атомов, согласно которой атомы в любой момент времени и в любой точке пространства могут отклоняться от прямой линии на минимальный интервал и могут встречаться с другими атомами.

Однако теория «отклонения» была введена не только для физического обоснования, а, прежде всего, для обоснования этики. В системе античного атомизма господствует необходимость: фатум и судьба правят миром для человеческой свободы места нет, а следовательно нет места для мудреца с его опытом жизни. Эпикур говорил, что лучше бы верить в мифических богов, чтобы не быть рабами фатума, о котором говорят физики.

По поводу существования богов у Эпикура не было сомнений, однако он не допускал какой-либо их озабоченности по поводу человеческого мира. Они все блаженствуют своим многочисленным семейством в межмировом пространстве, общаются между собой на языке мудрецов, проводят жизнь в мудром величии.

Душа, как и все прочее, есть агрегат атомов. Атомы воздухообразные и подвижные образуют алогичную часть души. Другие же, без специфического названия, образуют рациональную часть души. Душа как агрегат не вечна и подлежит разрушению и смерти.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Атомистический материализм (Левкипп, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар)

 Предпосылкой возникновения атомизма стала потребность дать материальное объяснение наблюдаемым свойствам вещей

— их множества, движения, изменения. Учение атомизма было гениальной попыткой решения этих трудностей. Атомисты предсказывали существование бесконечного количества телесных частиц, они допускали существование пустоты в которой происходит движение частиц и отрицали возможность их непрерывно делиться, видели в них непроницаемые атомы. Согласно этой гипотезе, каждая вещь, будучи суммой весьма большого (но не безграничной) количества частиц — весьма малых, но в силу своей неделимости, ни во что не превращаясь, уже не может рассматриваться как бесконечно большая и в то же время совсем не иметь величины. Основателем атомизма считается Левкипп (м.Милет). 

Он утверждал, что все состоит из мельчайших неделимых частиц и пустот. Это учение активно развивал философ Демокрит. Труды Демокрита охватывают вопросы философии, логики, этики, политики, педагогики, теории искусств, языкознания, математики, физики, космологии, психологии. Исходным положением атомистической системы является существование атомов и пустот, образующих своими бесконечно разнообразными соединениями все сложные тела. Соответственно, одной из главных предпосылок его учения стало то, что чувство является необходимым источником познания, хотя и недостаточным. Недостаточные и неточные свидетельства ощущения исправляются за счет более тонкого умственного склада. Демокрит считал, что философия изучает не то, что известно всем, а то, что лежит в основе всего.

Положение атомистического учения распространяются на учение Демокрита о жизни и душе. Жизнь и смерть органично объясняются как сообщения и разложению атомов. Душа состоит из огненных атомов и есть их временным соединением. Душа не смертен. Идеалом Д. жизнь, обеспечено общим законом и порядком, безмятежная, благодушный. Важным условием является разделение труда. Этические воззрения — разумное наслаждение жизнью — заключаются в светлом, спокойном душевном состоянии, обусловленном согласием с природой, исполнением долга, мерой во всем. По Д. такого состояния можно достичь за счет обучения, совмещенного с воспитанием, без которого невозможно постичь искусство и мудрость. Эпикур поддерживал основные положения теории Д. он считал главной задачей философии — создание этики, учения о поведении, которая приходит к счастью.

Но этику можно построить при определении места, которое занимает в мире человек. Поэтому этика должна походить по физике, а физике должна предшествовать разработка теории познания. Эпикур утверждал, что учение о причинной необходимости всех природных явлений, не должно сводиться к невозможности свободы для человека. В рамках необходимости должен указываться путь человека к свободе. Мыслитель считал, что движение обусловлено внутренним свойством атомов — их тяжестью, которая вместе с их формой, положением, порядком становится важным объективным определением атома. Количество форм атомов ограничено, поскольку атом не имеет большой тяжести. Двигаясь атомы способны произвольно переходить из прямолинейной на криволинейное движение. Это является необходимым условием свободы человека. Критерием счастье есть удовольствие. Благо порождает удовольствие. Зло порождает страдание. Разработке учения о пути к счастью должно предшествовать уничтожение страха перед богами, смертью и потусторонним миром. Боги не способны вмешиваться в наш мир, а душа смертна.

Лукреций Кар, выразитель идеологии и интересов демократических слоев римских рабовладельцев, крупнейший материалист и атеист Древнего Рима. (Философская работа — поэма «О природе вещей») Задачу философии Лукреций видел в выяснении природы вещей и природы сознания, т.е. в том, чтобы дать целостную картину мира. Мир, по Лукрецием, состоит из атомов и пустоты. Атомы представляют собой вечные, движущиеся мельчайшие частицы материи, что является пределом делимости вещей. Все вещи природы представляют собой результат различных соотношений движущихся в пустоте атомов. Признание существования пустоты как непременного условия, что делает возможным движение атомов, пустота в отличие от атомов не имеет бремени. Поэтому в природе, указывал Лукреций, встречаются как предметы большого объема и малого веса, потому что в них много пустого пространства, так и предметы малого объема, но тяжелые, потому что в них содержится много атомов, но мало пустого пространства.

6.Античный атомизм в учениях Демокрита, Эпикура, Тита Лукреция Кара.

Предпосылкой атомизма была потребность дать материальное объяснение наблюдаемых свойств вещей — их множества, движения и изменения. После Зенона, доказавшего, будто гипотеза о бесконечной делимости вещей, пространства и времени ведет к неустранимым противоречиям и парадоксам, всякая попытка обосновать реальность множества, раздельности вещей и их подвижности должна была считаться с этим. Учение атомизма явилось попыткой разрешения этих трудностей. Атомисты предполагали существование бесконечного множества телесных частиц, они допускали существование пустоты, в которой происходит движение частиц и отрицали за частицами возможность делиться до бесконечности, видели в них непроницаемые атомы (бытие/небытие).

Согласно этой гипотезе, каждая вещь, будучи суммой весьма большого количества малых частиц, но в силу своей неделимости не обращающихся в ничто, уже не может рассматриваться как бесконечно большая и в то же время вовсе не имеющая величины как это было у Зенона. Таким образом был разрешен кризис, вызванный критикой Зеноном.

Основатель атомизма — Левкипп (рожден в Милете). Все состоит из мельчайших неделимых частиц и пустоты.

Демокрит (около 46О — 370 г.г. до н.э.) — полностью разделял учение Левкиппа об атомах и пустоте. Атомы характеризуются величиной, формой, порядком и положением. Они являются причиной вещей (принцип причинности), которые возникают и гибнут благодаря их соединению и разъединению. К характеристикам атомов Левкиппа он добавляет еще величину и тяжесть. Концепция атомизма Демокрита содержит представление о неустранимости и несотворимости материи (так как атомы сами по себе неизменны). Демокритово материалистическое понимание возникновения и развития мира выливается в атеизм. Материя, по Демокриту, бесконечна. Его понимание бесконечности, неуничтожимости и несотворимости вселенной, убежденность в существовании конечного множества миров, которые возникают и гибнут. Об отношении материи и движения у Демокрита: движение присуще атомам в естественных состояниях и передается через столкновения. Движение в его понимании — основной источник развития. Атомы подчиняются только

случайности, не испытывают никакого давления, принуждения, находятся в абсолютной свободе. Произвольно возникает точка вихря – начало появления космоса. Атомы соединяются друг с другом, образуют предмет (тело). Предмет уловим чувствами человека (в отличие от атома). Так как атомы невозможно увидеть, нужно составить о них умозрительное положение. Как только атомы начинают слипаться, господствовать начинает необходимость (не случайность). Появляется космос. Существует такая необходимость, которая управляет всем развитием точки вихря., космоса, и после его развития, распада, происходит гибель космоса. Ни один атом во Вселенной не теряется, сколько было до катастрофы, столько и останется. Люди, возникающие из атомов, не имеют свободы, их развитие и гибель запрограммированы. Гносеология – вульгарный сенсуализм (грубые чувства).

Ощущения, хотя и недостаточный, но необходимый источник познания. Недостаточные и неточные свидетельства ощущений исправляются более тонким усмотрением ума. Так атомы и пустота невидимы, но их существование удостоверяются основанным на чувствах наблюдениях размышлением.

Понимание мира Демокритом: развитие вселенной, порядок мира, все, в сущности, определено механическим движением атомов. Поэтому в его системе нет существования «случайности» — все возникает по необходимости, то есть свое понимание причинности он обосновывал необходимостью.

Познание, по Демокриту: 1) знание — низкое, темное (при помощи чувственного восприятия) 2) знание — подлинное знание (при помощи рассуждений).

Душа, по Демокриту: совокупность наимельчайших атомов, имеющих идеальную (то есть шаровидную) форму, т.е. идеальное мыслилось наравне с материальным – единой субстанцией. Частью души является разум. Душа смертна — погибает вместе с телом.

Признавал существование Бога, который состоит из атомов, он есть космический разум. В сочетании атомов находится некая живая и духовная сила, а начала разума находятся в мирах, которые он наделяет божественностью: мир создан божественным разумом и боги помогают людям. Совокупность огненных атомов, разлитая во всем Космосе, оживляет все и дает всему и вся Разум.

Эпикур (341-27О гг. до н.э.) — греческий философ, материалист. Вместе с Демокритом он признает, что атомы движутся в пустоте. В отличие от Демокрита, который допускал лишь прямолинейное движение атомов, Эпикур допускал определенное отклонение от прямолинейного движения. Эпикур снимает абсолютную необходимость причинности Демокрита, хотя понимание случайности не исключает причинного объяснения (проблема свободы и необходимости).

Учение о душе, по Эпикуру: это не нечто бестелесное, а структура атомов, тончайшая материя, рассеянная по всему организму, отрицание бессмертия души.

Теория познания Эпикура: сенсуалист; основной предпосылкой для всякого познания является существование объективной реальности и ее познаваемость с помощью чувств.

Критерий счастья — удовольствие. Благо — то, что порождает удовольствие. Зло — то, что порождает страдание. Разработке учения о пути к счастью должно предшествовать устранение всего, что стоит на этом пути: страха перед богами, смертью и загробным миром. Боги не способны вмешиваться в наш мир, а душа смертна.

Эпикур вносит в систему Демокрита изменение, которое в корне меняет картину мира. У него атом способен самопроизвольно отклоняться в своем движении, имеет автономию, некоторую свободу. Это объясняет свободу человека: человек состоит из атомов, некоторые виды атомов имеют свободу.

Тит Лукреций Кар (95-55 гг. до н.э.) — полностью отождествлял свои взгляды с Демокритом и Эпикуром. В своей поэме «О природе вещей» он изображает легкую и тонкую, всегда подвижную картину воздействия, которое на наше сознание оказывают атомы путем истечения особых «эйдолов», в результате чего возникают ощущения и все состояния сознания. При этом он во многих случаях разрабатывает мысли Демокрита и Эпикура. Тит Лукреций Кар единственным сущим считает атомы и пустоту. Он также подчеркивает несотворимость материи как таковой. Атомам, по нему, присуще движение; в решении вопросов движения он стоит на принципах Эпикура. Он считает душу особым материальным соединением воздуха и тепла; она протекает по всему телу и образована тончайшими и наилегчайшими атомами. Атомы у Лукреция – не совсем то, что у Эпикура: они – не предел делимости, а своего рода творческие начала, из которых создается конкретная вещь со всей ее структурой, т.е. атомы – это материал для природы, предполагающей какой-то творческий принцип, находящийся вне атомов.

В его понимании атомической теории уже можно встретить зачатки эволюционизма. Он считал: все органическое возникло из неорганического, сложные органические виды из простейших.

Атомистов привыкли трактовать как материалистов, однако они не знали материализма в европейском смысле слова (они признавали существование богов). Представления об атоме как неделимой частице господствовали до конца 19 века.

Атомистический материализм Демокрита

В V в. до н. э. возникает новая форма материализма — атомистический материализм, наиболее выдающимся представителем, которого был Демокрит. После Зенона, доказывавшего, что гипотеза о беско­нечной делимости вещей, пространства и времени ведет к неустранимым противоречиям и парадоксам, всякая попытка вновь обосновать реальность множества, раз­дельности вещей и их подвижности должна была счи­таться с этими результатами элейской критики, и при­том не только в целях философии, но и в интересах за­щиты и обоснования математики. Учение Анаксагора о материи отрицало наличие в мире пустоты, но этим не устранялись противоречия, так как, предполагая бес­конечную делимость частиц вещества, Анаксагор не мог преодолеть те трудности, на которые указывал Зенон. Гениальной попыткой преодоления этих трудностей явилось учение атомистов. Так же как и Анаксагор, ато­мисты предполагали существование бесчисленного множества телесных частиц, но в отличие от Анаксагора они 1) допускали существование пустоты, в которой проис­ходит движение частиц, и 2) отрицая за частицами спо­собность делиться до бесконечности, видели в них не­проницаемые «атомы» («неделимые»). Согласно этой гипотезе, каждая вещь, будучи суммой весьма большого (но не бесконечно большого) числа частиц—чрезвы­чайно малых, но в силу своей неделимости не обраща­ющихся в ничто — уже не может рассматриваться, как это было у Зенона, одновременно и как бесконечно большая, и как вовсе не имеющая величины. Таким об­разом был разрешен опасный для знания кризис, вы­званный критикой Зенона, которая до выступления ато­мистов казалась неотразимой и которая была продолже­на и утрирована софистами. Преодоление тупика, в ко­торый зашла наука, сделало возможным для Демокрита построение материалистического учения, грандиозного по широте охвата философских и научных вопросов.

Основателем древнегреческого атомизма был Левкипп, по-видимому уроженец Милета. Левкипп сформу­лировал основное положение атомистического материа­лизма, согласно которому все в мире состоит из мель­чайших, простых, неделимых частиц (атомов) и пустоты.

Продолжатель учения Левкиппа, крупнейший пред­ставитель древнегреческого материализма был Демокрит (ок. 460 — начало IV в. до н. э.) Он родился во фракийском го­роде Абдерах, который в V в. до н. э. выдвинулся среди демократических городов-государств в значительной ме­ре благодаря своему выгодному положению на торговых путях, ведших из Греции в Персию. Сын богатого абдеритянина, Демокрит рано увлекся научными занятиями и по смерти отца совершил ряд путешествий в страны Востока. Сохранившийся перечень произведений Демо­крита охватывает широкий круг вопросов философии, логики, психологии, этики, политики, педагогики, тео­рии искусств, языкознания, математики, физики, космо­логии.

Исходное положение атомистической системы Демокрита— тезис о существовании пустоты и атомов, обра­зующих своими бесконечно многообразными соединениями все сложные тела. В отличие от элеатов Демокрит не только не отрицает чувственно наблюдаемой картины Явственного многообразия действительности, а, напротив, стремится ее объяснить, исходя из сформулированного им принципа. Для такого объяснения Демокрит допускает, что атомы отличаются друг от друга по фор­ме, порядку и положению. Эти первоначальные различия и лежат в основе всех наблюдаемых различий. Ни одна из них, следовательно, не бывает беспричинным. Таким образом, признание универсальной причинности непо­средственно вытекает из атомистики. Поэтому Демокрит одновременно и отрицает случайность, и признает ее: отрицает в смысле беспричинности — никакое событие не может возникнуть без причины; признает в смысле противоположности целесообразности — никакое собы­тие б природе не возникает и не происходит ради осу­ществления какой-либо цели. В этом смысле всякое со­бытие случайно.

Атомистическое воззрение Демокрит распространил на учение о жизни и душе. Подобно предшествующим ему материалистам Демокрит объясняет происхождение организмов из различных физических условий, целесо­образность при этом отвергается. Жизнь и смерть орга­низмов сводятся к соединению и, разложению атомов, причем основой жизненных отправлений считаются ато­мы особой формы — круглые, гладкие и весьма малые. Тот же принцип положен в основу психологии: душа со­стоит из огненных атомов и есть их временное соедине­ние. Бессмертие души Демокрит отвергает. Учение Де­мокрита о душе подрывало устои обычных религиозных представлений. Из смертности души следовало отрица­ние загробного мира. Греческие боги лишались сверхъестественных свойств и превращались в образы, правда безмерно превосходящие человека величиной, силой, красотой и долголетием, но не сверхъестественные и не вечные.

Материалистическому учению Демокрита о бытии соответствует ма­териалистическое учение о познании. Исходным началом и основанием познания Демо­крит признавал ощущения. В них он видит не только образы материальных вещей, порождаемые действием вещей на чувства, но как бы перенесенные из самих ве­щей их копии, проникающие в тело человека через ор­ганы внешних чувств. Эти копии тоже материальны. Они отделяются от самих вещей, несутся во все стороны в пустом пространстве и, достигая наших органов, прони­кают в них через поры.

Если поры соответствуют величине и форме прони­кающих через них образов вещей, то эти образы в ощу­щении соответствуют самим вещам. Они и составляют основу знания. Однако познание не может быть сведено целиком к ощущению. Ощущения — необходимый источ­ник познания, но недостаточный. Существуют предметы и свойства предметов, которые ввиду своей малой вели­чины недоступны чувствам. Такие свойства вещей по­стигаются только умом, и это познание также может быть достоверным. Так, мы не видим, не слышим и не осязаем непосредственно ни пустоты, ни атомов, из ко­торых состоят все тела. Однако мы убеждаемся в их достоверном существовании посредством ума.

Более тонкое усмотрение ума не только открывает с помощью аналогии невидимое и невоспринимаемое, но и дополняет и исправляет первоначальные недостаточно точные и верные суждения о вещах, полученные на ос­нове ощущений. Однако последняя опора знания все же ощущения, и всему, что дает для познания ум, он в ко­нечном счете обязан чувствам.

Демокрит отличает то, что существует «во мнении», от того, что существует в действительности. Он говорит: «Лишь в общем мнении существует сладкое, в мне­нии— горькое, в мнении — теплое, в мнении — холодное, в мнении — цвет, в действительности же существуют только атомы и пустота» («Материалисты Древней Греции», стр. 76.).

В тесной связи с гносеологией разрабатывалась Де­мокритом логика. По-видимому, в его логических иссле­дованиях уже рассматривались понятия, состав сужде­ний, а также вопросы обоснования индуктивных выво­дов, опирающихся на исследование природы. Имеются сообщения о возражениях Демокрита против умозри­тельных доказательств, не основывающихся на данных опыта. Сам Демокрит широко применял в своих иссле­дованиях аналогию и гипотезу. Впоследствии в школе Эпикура, продолжившей традицию демокритовского ма­териализма, логика развивалась как логика индукции.

«АТОМИСТИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА» | Сайт С.П. Курдюмова «Синергетика»

15 марта, 2007 г.

С.Т. Захидов
Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова
Институт биологии развития им.Н.К.Кольцова, Российская академия наук

Атомистика как естественно-научное и философское учение о дискретном, зернистом строении материи, ее ступенчатой организации, уходит глубокими корнями во времена Древнего Востока и Древней Греции. Именно здесь впервые складывались представления об атомном, прерывистом строении вещества, допускалась мысль о существовании мельчайших, неделимых частиц, столкновение которых в пустоте, порождают вихрь, дающий начало мирозданию. Атомистами были Фалес, Гераклит, Анаксагор, Эмпедокл, Левкипп и, наконец, выдающийся ученый-энциклопедист и философ-материалист, “размышлявший обо всем”, Демокрит. Представители древнегреческой философии, по образному выражению Герцена, не шутили с атомами; они видели бытие в каждой точке, атомы для них были мыслью, истиной. Все возникает из пустоты и атомов

Моему другу Варваре Джамбор-Каграмановой посвящается

Океан, состоящий из капель, велик,
Из пылинок слагается материк.
Омар Хайям

Природа рассыпчата.
В ней все молекулярно, даже то, что нам
кажется совершенно не имеющим частей и различия.
А.И.Герцен

…естествоиспытатель применяет атомное учение,
прежде всего как способ анализировать явления природы.
Д.И.Менделеев

Атомизм… соблазнителен
А.Пуанкаре

Без участия атомизма классическая структура невозможна.
И.А.Рапопорт

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ АТОМИСТИКИ

Атомистика как естественно-научное и философское учение о дискретном, зернистом строении материи, ее ступенчатой организации, уходит глубокими корнями во времена Древнего Востока и Древней Греции. Именно здесь впервые складывались представления об атомном, прерывистом строении вещества, допускалась мысль о существовании мельчайших, неделимых частиц, столкновение которых в пустоте, порождают вихрь, дающий начало мирозданию. Атомистами были Фалес, Гераклит, Анаксагор, Эмпедокл, Левкипп и, наконец, выдающийся ученый-энциклопедист и философ-материалист, “размышлявший обо всем”, Демокрит. Представители древнегреческой философии, по образному выражению Герцена, не шутили с атомами; они видели бытие в каждой точке, атомы для них были мыслью, истиной. Все возникает из пустоты и атомов.

Глава атомистической школы Демокрит утверждал, что только атомизм окажется способным объяснить свойства материи. Он постулировал

• Из ничего ничто произойти не может, ничто существующее не может быть уничтожено и вечное изменение состоит лишь в соединении и разделении.
• Ничто не случайно, на все есть причина и необходимость.
• Кроме атомов и пустоты, все остальное лишь суждение, а не существование.
• Атомы бесконечные по числу и по форме, своими движениями, столкновениями и возникающими круговращениями образуют видимый мир.
• Различие предметов зависит только от различия числа, формы и порядка атомов, из которых они образованы, но не от качественного различия атомов, действующих друг на друга только давлением и ударами.
• Дух, как и огонь, состоит из мелких, круглых, гладких, наиболее легко подвижных и легко и всюду проникающих атомов, движение которых составляет жизнь.
• Все различие между жизнью и смертью сводится к различию в количестве присутствующих в теле круглых атомов.

Демокритовская идея “в начале была частица” решала задачу построения теоретического знания о структуре материи, ее составных элементов и всеобщих связей. Атомы Демокрита, как говорится, это первый исторический образ нечто постоянного, вечного, неизменного, неделимого, неразрушимого никакими воздействиями. Или, переходя на языке термодинамики, нечто с нулевым уровнем энтропии – уровнем, на котором ничего не происходит и нет никакого развития.

Потом Эпикур добавит, что атомы отличаются друг от друга тяжестью, и движутся в пространстве, чуть-чуть отклоняясь от прямой линии, что, по мнению Маркса, существенно изменило всю внутреннюю конструкцию мира атомов. В этой связи надо признать, что эпикуровское отклонение атома от своего прямолинейного пути без всякого побуждения внешней причиной чем-то напоминает современную теорию детерминированного (динамического) хаоса. Эпикур рисует более широкую картину мироздания: при начале образования мира (а таких миров бесчисленное множество – и сходных с нашими и несходных) в нем возникают круговороты, в основе которых лежат атомные вихри, образующиеся из движений и соединений атомов.

Другой древнегреческий философ, современник Демокрита – Платон (Аристокл), не был атомистом, однако вслед за Эмпедоклом признал возможность существования нескольких разновидностей мельчайших частиц, в частности, 4 основных элементов- “родоначальников” – земли, воды, воздуха и огня, отождествляя их с правильными геометрическими телами – кубом, октаэдром, икосаэдром, тетраэдром, а также пятого элемента, который бог использовал для создания Вселенной. Правда, Платон не считал все эти элементы-частицы чем-то данными раз и навсегда, неизменными и неделимыми.

Идеями атомистики пропитана и философская поэма жившего чуть более 2000 лет тому назад величайшего древнеримского поэта и философа, одного из создателей латинского литературного языка Лукреция Кара “О природе вещей” (“Dererum nature”). В этом поэтическом произведении обосновывалось существование атомов, выдвигались аргументы в пользу дискретности вещества и говорилось о том, что атомы имеют не только форму и положение, но и вес, что они несутся в бесконечной пустоте, перемещаются в мировом пространстве, встречаясь и летя вместе, и что их непрерывное движение на самом деле складывается из прерывистых (дискретных) возникновений и исчезновений; многообразие вещей зависит от характера сцепления атомов. С позиции лукрециевской эстетики, чем атомы-образы глаже и круглее, тем воздействие их на организм нежнее и прекраснее, а чем грубее и корявее, тем безобразнее и образы сознания. Лукреций, как и Эпикур, говорит, что атомы, падая по прямой линии, отклоняются, и в результате этих отклонений атомы сталкиваются и образуют вещи, в то время как другие теряются в неизмеримой пустоте. По Лукрецию и бог атомистичен, состоит из комбинации атомов и пустот.

Итак, античная мысль провозгласила: только атомы и пустота существуют в природе, составляя истинное бытие и абсолютную истину, и все в этом мире образуется из них. Атомистическое объяснение природы оказало большое влияние на развитие естествознания, обогатило его ценнейшей гипотезой, которая толкала опытное исследование вперед и позволяла объединить в цельную систему разнообразные наблюдения.

Однако в средние века античная атомистика находилась в полном забвении. О ней не хотели ни слушать, ни говорить, поскольку в это время в науке господствовало мировоззрение Аристотеля, не признававшего атомистику, доминировали теологические церковные догмы, схоластика и оппозиционная ей мистика. И только в медицине, благодаря Целию Аврелиану, атомистика пользовалась доверием и изучалась.

По прошествии двух тысячелетий, на излете средних веков, когда повеяло свежими ветрами и от Аристотеля стали отрекаться, античная атомистика возрождается и оказывает сильное влияние на развитие теоретического естествознания и философию. Так, в 1647 французский философ-материалист и теолог, академик флорентийской Academia della Crusca Пьер Гассенди издает книгу “Physica corpusculuaris”, в которой признает атомное учение Демокрита и Эпикура. А именно – атомы представляют собой бесконечно малые, незримые, неуловимые и неуничтожаемые частицы, число которых немного, из них состоят все тела, они сочетаются и соединяются в молекулы, отличаются друг от друга формой, величиной, весом, действуют друг на друга, двигаются и двигают, между ними находится пустое пространство. Они – первооснова всех существующих вещей, даже свет и теплота состоят из атомов. Гассенди считал, что атомы сотворены богом. Наверное, поэтому его корпускулярная философия находила поддержку у иезуитов, считавших ее вполне согласной с учением римской церкви о таинствах.

Большое влияние античные атомисты во главе с Демокритом оказали на Галилея, который воскрешает классическую атомистику и одним из первых в истории науки пытается установить действительную структуру материи.

Декарт не был сторонником атомизма. Но чтобы как-то объяснить химические и физические свойства веществ, принимал существование мельчайших частиц разнообразной формы – шарообразных, угловатых, крючковатых. Он говорил о бесконечной делимости материи, о том, что ему неизвестна иная материя телесных вещей, как только всячески делимая, могущая иметь фигуру и движения. Но в отличие от Демокрита, который предполагал существование пустого пространства, Декарт считал невозможным существование пустоты.

Ньютон не был противником атомистического учения. С одной стороны, он легко пришел к атомизму Лукреция и Гассенди, утверждающему, что атомы, составляющие материю и вещество обладают такими постоянными свойствами, как протяженность, твердость, непроницаемость, подвижность и инертность. С другой стороны, судя по мемуарам и письмам, – как пишет С.И.Вавилов (1946, 1947), – физические позиции Ньютона в применении атомистической гипотезы были не совсем ясными, формально нейтральными. В “Началах” атомы не упоминаются. Ньютон никогда не защищает корпускулярную теорию света. И тем не менее… В “Лекциях по оптике” автор “hypotheses non fingo” видит световые лучи как летящие частицы – “отскакивающие”, “текущие”, “последовательно падающие”. В так называемом 31-ом вопросе “Оптики” Ньютон говорит о иерархическом строении вещества, в основе которого – если говорить в следующих предложениях – находятся плотные, может быть абсолютно плотные и неизменяемые элементарные частицы; эти частицы связываются между собой особыми силами, образуя чрезвычайно прочные компактные системы очень малых размеров; эти системы в свою очередь связываются в новые, менее прочные и более объемистые образования и т.д., вплоть до привычных нам больших тел; теплота соответствует движению частиц разной степени сложности (см. Вавилов, 1946, 1947). Таким образом, заключает С.И.Вавилов, Ньютон предугадал все в области атомизма, что было возможно на основе имеющегося к тому времени экспериментального материала. Надо заметить, что в те времена многие физики еще сомневались в существовании атомов, тогда как математики говорили, что линия – это бесконечное количество точек, в известном порядке расположенных, говорили о возможности бесконечной делимости пространства.

Выдающийся французский ученый, биолог-микроскопист XVIII века Шарль Боннэ в своей классической работе “Соображения об органических телах” писал: “Нам нужно раскрыть глаза и пройтись взглядом вокруг нас, чтобы увидеть, что материя изумительно делима. Лестница существ есть лестница этой делимости. Во сколько раз плесень меньше кедра, моль – слона, водяная блошка – кита, песчинка – земного шара, световая частица – солнца? Доказано, что одна унция золота может быть искусством человека так подразделена, что образует нить от восьмидесяти до ста миль длиной. Нам показывают в микроскоп животных, несколько тысяч которых не превышают вместе величину пылинки”.

Идеи классической атомистики мы находим в трудах М.В.Ломоносова, писавшего о том, что газ – это совокупность отдельно движущихся частиц и что вещества состоят из мельчайших “нечувствительных”, имеющих свой собственный объем, корпускул, которые в свою очередь состоят из неделимых атомов.

В начале XIX века английский ученый-самоучка Джон Дальтон показал, что каждый химический элемент состоит из колоссального количества крайне ничтожных частиц, или атомов, связанных между собой более или менее значительной в зависимости от обстоятельств силой притяжения и неделимых никакими известными в то время способами. Атомы различных элементов имеют разные веса, а атомы одного и того же элемента тождественны, имеют один и тот же неизменный вес (заметим, однако, что уже Эпикур различал атомы не только по форме и величине, но и по весу). Атомы способны соединяться между собой в простых кратных отношениях, т.е. так, что один атом присоединяет только целое, но никак не дробное число других атомов. Дальтон, например, нашел, что в окислах углерода весовые части водорода, соединяющиеся с одинаковым количеством углерода, относятся между собой, как 1:2. Современник Дальтона англичанин Волластон почти в то же время также установил закон кратных отношений, доказав, что количества щавелевой кислоты, соединяющиеся с неизменным количеством едкого калия, относятся между собой, как 1:2:4. Открытие закона простых кратных (прерывистых) отношений как общего закона состава и строения химически сложных веществ превратило атомистическую идею древних греков в закон химической атомистики. В дальнейшем Берцелиус показал, что закон Дальтона можно приложить и к органическим веществам.

Д.И.Менделеев, не признававший абсолютной дискретности, тем не менее примкнул к атомистической теории, не сомневаясь в реальном существовании атомов, и даже считая, что атомы простых тел образованы сложением некоторых еще меньших частей (ультиматов) и неделимы только обычными химическими силами и что переход от одного элемента к другому в результате постепенного нарастания атомного веса происходит не плавно, а резким скачком, путем перерыва постепенности.

Людвиг Больцман – автор молекулярно-кинетической теории газов – первый, применив атомистические представления, показал, что тепловая энергия какого-нибудь тела есть не что иное как ансамбль незаметных, быстрых, беспорядочных, неправильных движений отдельных молекул, тем самым объяснив основную идею II начала термодинамики, сущность которого выражается “гипотезой элементарного беспорядка” – допущением, что отдельные элементы, которыми оперирует статистический метод, совершенно независимы друг от друга.

“Все наблюдения единогласно доказывают, что существуют тела таких ничтожных размеров, что только сцепляясь миллионами, они могут возбуждать наши органы чувств,- писал Больцман.- Мы называем их атомами и молекулами. Может быть, атомистическая гипотеза будет вытеснена какой-либо другой гипотезой. Может быть, но невероятно”. В этом контексте очень важно добавить, что именно Больцман (об этом пишет ни кто иной как сам Вильгельм Оствальд) впервые ввел положение о том, что атомистическую природу имеет не только вещество, но и энергия. Больцман последовательно отстаивал атомизм и считал, что атомистика неизбежна для всякого естественно-научного мировоззрения, она играет важную роль в развитии науки и лучше других теоретических концепций объединяет и объясняет экспериментальный материал. При этом атомистика не должна сохранять в себе раз навсегда определенные черты.

Однако представители школы энергетистов, “кумиры эпохи” Мах, Оствальд, Дюгем, противопоставлявшие энергию веществу и провозглашавшие первую единственной носительницей физической реальности, отрицали существование атомов, и материи в целом, пренебрежительно отзывались о работах Больцмана, в которых развивались материалистические атомистические воззрения, считая атомистику “фантазией, бредом и шабашем ведьм”. На рубеже XIX и XX веков В.Оствальд отрицал существование атомов, молекул и материи в целом, пытался освободить химию и все естествознание от атомистики, как от лишнего балласта, считая ее совершенно не необходимой. “Атом, – писал Оствальд, – издавна представлял собой лишь весьма несовершенное изображение действительности”. Далее Оствальд утверждал, что теория растворов и теория электролитической диссоциации могут развиваться без участия атомов и молекул и что ионы можно трактовать не как электрически заряженные атомы, а как порции энергии. И все это говорилось тогда, когда набирала силу атомно-молекулярное кинетическое учение, а основные результаты в физике и химии были получены с применением атомистики. Однако вскоре после трагической смерти Больцмана и начавшегося переворота в физике (экспериментальная работа Перрена по броуновскому движению, открытие Д.Томсоном электрона и открытие явления радиоактивности) Оствальд вынужден был признать, что “в настоящее время получены экспериментальные подтверждения в пользу прерывистого, зернистого строения веществ, которые отыскивала атомистическая гипотеза на протяжении столетий и тысячелетий”.

Итак, к середине и концу XIX века атомы прочно вошли во многие исследования, проводимые в области химии. Было установлено, что атом – это мельчайшая частица химического элемента, неизменный и неделимый, а молекула – мельчайшая частица вещества. Между тем оставалось совсем немного времени до того момента, когда станет ясно, что атомы – это сложные системы и что они могут быть разложенными.

НОВАЯ АТОМИСТИКА: МИКРОФИЗИЧЕСКАЯ И ГЕНЕТИЧЕСКАЯ

Чем дальше по своим проявлениям отстоят друг от друга
две области науки, тем глубже лежит то, что их объединяет

В.Гейтлер

Дискретность структур организации – это
то общее, что связывает мир живого и неживого

Е.Н.Князева, С.П.Курдюмов

14 декабря 1900 года действительный член Берлинской академии наук Макс Планк выступил на заседании физического общества с докладом, в котором высказал идею о том, что процессы поглощения и излучения электромагнитной, лучистой энергии отдельным резонатором (атомом или молекулой) протекают не непрерывно, а целыми дискретными, крайне малой величины, порциями, которые впоследствии были названы квантами. Другими словами энергия подобно материи состоит из частиц, и энергия этих частиц имеет разную величину * . “Я либо сделал открытие первого ранга, сравнимое с открытиями Ньютона, либо сильно ошибся”, – говорил Планк своему сыну. То, что великий квантовый физик сомневался в собственном открытие, свидетельствует его выступление в 1911 году на I Сольвеевском конгрессе по физике, когда он полностью признал главенство максвелловской электродинамики и исключил возможность существования световых квантов, хотя уже знал из экспериментов Эйнштейна, Штарка и Комптона, что свет обладает корпускулярными свойствами. И только после того как Нильс Бор, положив в основу модели атома квантовую теорию, постулировал, что излучение и поглощение квантов света происходит только при скачкообразном переходе электрона с одной дозволенной орбиты на другую, Планк признал, что природа делает скачки, и довольно странные, что явления дисперсии, рентгеновских лучей, радиоактивности могут быть поняты только на почве кинетической атомистики. Кроме того, Планк заключил, что вычисление определенной величины вероятности для каждого состояния системы становится возможным, благодаря введению атомистической теории и статистического метода исследования. Взаимодействие между отдельными атомами при этом по-прежнему может определяться известными законами динамики, механики и электродинамики.

Анри Пуанкаре, рассматривая проблемы материализма и теории, основанные на представлениях атомизма и непрерывности, писал: “Разум не любит плохо задуманных исследований, не оставляющих никакой надежды довести их до конца, – ему предпочтительно полагать, что в один прекрасный день он сумеет обнаружить простейшие первоэлементы мироздания, а затем ему останется только почивать на лаврах. Есть только два способа понимать атомизм. Атомы можно считать первоэлементами в абсолютном смысле этого слова, представляя их совершенно неделимыми в соответствии с этимиологическим смыслом самого слова “атом”. В этом случае, проникнув вплоть до атома, мы могли бы удовлетвориться и достигнуть полного метафизического душевного спокойствия. К сожалению, такое состояние блаженства не может быть длительным, ибо, если фундаментальная потребность нашего разума находить первоэлементы и получает удовлетворение, нам присущи еще и другие потребности. Нам недостаточно понимать – мы хотим еще и видеть, нам недостаточно пересчитывать все атомы – мы хотим их представлять себе, мы приписываем им некоторую форму и этого уже довольно для того, чтобы мы могли рассматривать их как неделимые лишь для средств, располагаемых нами сейчас, но не для более мощных средств, которые мы можем себе вообразить. Этого довольно и для того, чтобы перед нами неизбежно встал вопрос: не существуют ли первоэлементы, составляющие атом, так сказать “атом атомов”?”

И вот, в этот бурный период времени физика, перехватившая знамя атомистики у химии, считавшей атом мельчайшей частицей химического элемента, неделимой в химических процессах, отвергла экспериментальным путем положение о неделимости атома, доказала, что атом – это сложная квантово-механическая система, разрушаемая и превращаемая. Она открыла новые дискретные формы физической материи: электрон, протон и нейтрон (позже позитрон и нейтрино), рентгеновские кванты, явления радиоактивности, двойственной природы света и вещества, аннигиляции, материализации квантованной энергии, атомной структуры света, атомной структуры кристаллов, фотоэффекта, была разработана количественная теория броунова движения. Все это с большой очевидностью продемонстрировало, что физическая материя имеет зернистое строение, что она многообразна и неисчерпаема. Физическая прерывность – “начало всех начал”.

Итак, атомистика, пройдя путь длиною в 25 веков, превратилась от простой, но гениальной догадки древних греков в настоящую научную теорию, верно отражающую объективную реальность. Новая атомная теория покоится на принципиальных обобщениях квантовой физики, на законах, действующих в области микромира.

И в последние годы физика продолжает концентрировать свои основные силы в области исследований свойств и структуры неживой материи, теперь уже на уровне атомных ядер, физики высоких энергий. В 1964 году американский физик Мюррей Гелл-Манн выдвинул гипотезу, согласно которой все барионы и мезоны состоят из так называемых прачастиц, названных автором весьма забавно кварками. Слово заимствовано из романа ирландского писателя Джеймса Джойса “Поминки по Финнегану”, в котором есть песня, начинающаяся словами “three quarks”, что означает три карканья, три кваканья, три пустяка. Благодаря кваркам, которые еще не открыты, но которых ощутить можно, установлено зернистое строение протона. Несмотря на то что кварки – эти современные атомы Демокрита – до сих пор не зарегистрированы в свободном виде и из чего они состоят никто не знает, теория кварков (или квантовая хромодинамика) интенсивно развивается. Поскольку все развитие атомистики шло по пути введения все новых и новых кирпичиков вещества, а именно, молекул, атомов, атомных ядер, элементарных частиц – замечает В.Л.Гинзбург (1990), – кварки, которые возможно реальны и обладают свойствами “удержания”, являются как бы еще одним этапом на этом пути, и если так будет продолжаться дальше, то встанет вопрос, а из чего слеплены сами кварки; в физической литературе уже поговаривают о существовании протокварков. Надо сказать, что эта идея очень созвучна с мыслью французского философа-материалиста XVIII века Жана Батиста Рабине, не допускавшего последних элементов материи и считавшего процесс деления безграничным.

1900 год – официальная дата рождения генетики, как науки о наследственности и изменчивости. Весной этого года три европейских ученых Гуго де Фриз, Корренс и Чермак независимо друг от друга открыли, соответственно, на маке, кукурузе и горохе закон расщепления гибридов. Через год к ним присоединился известный английский ученый Бэтсон, установивший природу прерывности на курах. Однако результаты исследований этих ученых оказались, как говорится, всего лишь ярким эпизодом ко вторичному открытию старой забытой работы австрийского монаха Грегора Менделя “Опыты над растительными гибридами”, опубликованной в 1865 году в малоизвестном журнале Общества естествоиспытателей города Брно. В этой работе Мендель, используя для своих опытов разновидности обычного садового гороха, впервые представил важнейшие закономерности наследования признаков. Он показал, что признаки (точнее говоря, факторы, их детерминирующие) наследуются отдельно, они не исчезают, не изменяются и не стушевываются в поколениях, а сохраняются. При этом в потомстве гибридов I поколения доминантные и рецессивные признаки расщепляются в определенном количественном соотношении. Так, при моногибридном скрещивании гибриды второго поколения расщепляются по фенотипу в отношении 3:1; при дигибридном и тригибридном скрещиваниях, соответственно, 9:3:3:1 и 27:9:9:9:3:3:3:1. В этом плане менделевские расщепления по своему значению в истории генетики без преувеличения занимают место теории кратных отношений Дальтона в химии.

Секрет успеха Менделя в открытии законов дискретной наследственности состоит в том, что в отличие от других ботаников-гибридизаторов, его современников О.Сожрэ, Т.Найта, Дж.Госса, Ш.Нодэна, не отходивших от принципа слитной, смешанной наследственности, оперировавших в работах по отдаленной гибридизации сразу множеством признаков и не применявших статистических подходов при гибридологическом анализе, Мендель, будучи по образованию математиком и физиком, упростил схему своих экспериментов. Он использовал метод внутривидовой гибридизации, классические статистические методы. В каждом случае он имел дело только с одной деталью, с одной парой резко контрастирующих признаков одного порядка. Таким образом, разрешая проблему по частям и встав на принцип дискретной детерминации признаков, Мендель стал первым квантовым биологом, который открыл, что явление (субстрат) наследственности имеет прерывистый характер и что носителями дискретности являются некие факторы, задатки (в современной интерпретации гены). Он увидел закономерность и порядок там, где другие видели хаос.

C другой стороны, сам факт, что один и тот же фактор (ген) на самом деле состоит из двух аллелей – либо доминантных (АА), либо рецессивных (аа), или альтернативных (Аа), расположенных в одном локусе, но в двух разных гомологичных хромосомах, говорит в пользу генетической прерывности. О дискретности наследственных атомных единиц (генов) свидетельствует и то обстоятельство, что образующиеся в репродуктивных органах различных существ зрелые половые клетки по своей природе чисты. Это означает, согласно правилу Бэтсона, что каждая из гамет (яйцеклетка или спермий) не может одновременно располагать двумя аллельными генами. Правило Бэтсона чем-то напоминает действующий в современной квантовой физике принцип Паули, запрещающий двум одинаковым фермионовым частицам находится в одном и том же состоянии. Или подобно тому, как на каждом энергетическом уровне можно “поселить” только строго определенное число электронов, так и в каждой зрелой половой клетке должно быть только по одной “оторванной” аллели каждой пары генов. Между тем теоретическими физиками уже постулируется возможность нарушения принципа Паули, когда два идентичных фермиона (например, электрона) могут одновременно находиться в одном квантовом состоянии, т.е. иметь одинаково направленные спины, что приводит к аномальному состоянию энергетического уровня в атоме, а следовательно, к слабой аберрации излучения, испускаемого при переходе электронов с одной орбиты на другую. Аналогичным образом, неправильное расхождение гомологичных хромосом в процессах мейоза приводит к генетической несбалансированности половых клеток, а следовательно, функциональной неполноценности их, что может влечь за собой гибель зигот и эмбрионов, нарушения эмбрионального развития, спонтанные аборты, появление генетически нездорового потомства. Понятно, что в обоих случаях – атомном и генетическом – мы имеем дело с аномальными явлениями. Но если в первом случае мы имеем дело пока еще с чисто теоретическим построением, то во втором – опираемся на большой массив экспериментальных данных. Вообще, считается, что законы дискретности неблагоприятно оценивают смешанные системы в сравнении с чистыми системами. Итак, менделизм открыл, что органическая наследственная материя состоит из отдельных, функционально неделимых частей, генов. Все последующее развитие генетической теории, связанное с открытием явлений множественного аллелизма (генной изотопии), немых генов, интронно-экзонной организации генной структуры, механизма образования мутаций подтвердили квантовую сущность генетического субстрата, показали, что все многообразие биологического мира осуществляется дискретными генетическими единицами, их сочетаниями и изменениями. Кроме того, согласно теории Рапопорта, генетическая прерывность включает способность к аутокатализу, гетеросинтезу, хромосомному внутригенному перекресту, случайному и внезапному становлению мутаций. Дискретны крупномасштабные события амфи- и автоплоидии, дискретны митоз и мейоз, образование различных типов хромосомных перестроек (Рапопорт, 1974). Созданию современных представлений о дискретном строении наследственного вещества сильно содействовали мутационные и молекулярно-биологические исследования.

В 1900-1901 гг. увидела свет другая, не менее значительная работа Гуго де Фриза “Мутационная теория”, в которой впервые было произнесено слово “мутация” и выведено, что наследственные изменения происходят в результате случайных, прерывистых, скачкообразных перемен в генетическом материале. С тех пор понятия “скачок” и “мутация”, “скачкообразность” и “мутационность” рассматриваются генетиками как понятия-синонимы. Э.Шредингер, чей вклад в науку в ХХ столетии С.И.Вавилов сравнивал с заслугами И.Ньютона, в своей знаменитой книжке “Что такое жизнь с точки зрения физика” писал, что факт прерывистости означающий в данном случае отсутствие между неизменными особями и немногими измененными промежуточных форм, напоминает физику квантовую теорию, в которой есть положение о том, что между двумя соседними энергетическими уровнями нет промежуточных ступеней, что механизм наследственности тесно связан с квантовой теорией, и даже опирается на нее. Заметим, однако, что много ранее, а именно, в 1912 году, А.Пуанкаре высказал мысль, что физическая система перескакивает из одного состояния в другое, не проходя через непрерывный ряд промежуточных состояний. Во многих случаях качественные, скачкообразные изменения генов происходят благодаря количественным изменениям в наследственных структурах; протекающие при этом мутагенные реакции по своему характеру очень сильно напоминают явления, наблюдаемые в физическом квантовом мире (ядерные реакции, процессы радиоактивного распада, деления атомного ядра и его полного расщепления на составные частицы).

Итак, 1900 год ознаменовался рождением двух великих теорий – квантовой и генной. Обе теории сыграли важную революционную роль в теоретическом развитии атомистики, установили две фундаментальные черты материального мира – дискретность и скачкообразность.

ПРИРОДНЫЕ АТОМИЗМЫ

Природа есть бесконечно разделенный бог.

Ф.Шиллер

Найти в малейшем сходное с громаднейшим —
составляет одно из достоинств атомизма,
привлекшим к нему новые века.

Д.И.Менделеев

С точки зрения теоретического естествознания природа – это огромное общее целое, разделенное на части – атомизмы или сложные дискретные множества, представляющие собой различные ступени в организации и развитии материи, ее бесконечно многообразные раздельные формы (объекты, структуры, системы, состояния, процессы), относительно устойчивые и реально существующие в пространстве и времени, обладающие количественными и качественными различимостями, способные к скачкообразным изменениям. В атомизмах воплощена классическая иерархия дискретных, дробных единиц, квантованных частей материи, ее разнообразие, история. Интересно отметить, что первым, кто приходит к иерархической системе вещества (физического) был Ньютон, поставивший на вершину этой системы, по выражению С.И.Вавилова, неделимые элементарные частицы. И хотя все известные природные атомизмы – физический, космический, генетический, биологический – обладают “качественными своеобразиями, рождены в разное время и неравны по созидательным потенциалам”, все они подчинены одной “идеальной схеме”, одним и тем же “стройным объединяющим разумным законам”, господствующим в природе. Каждый из них складывается из нескольких разных ступеней усложнения. К атомизмам мы еще вернемся. А пока для лучшего понимания мироустройства сделаем отступление и попытаемся дать, не выходя далеко за рамки темы, более или менее рациональную фундаментальную современную характеристику основным звеньям Великой цепи бытия, названной так мудрым американским историком Артуром Лавджоем (Arthur O.Lovejoy).

ВЕЛИКАЯ ЦЕПЬ БЫТИЯ

БОГ

РАЗУМ

СТАНОВЛЕНИЕ (бытия жизни)

ПОРЯДОК

ХАОС

НИЧТО

ЯРУСЫ ПРИРОДНЫХ АТОМИЗМОВ:

НИЧТО

В твоем ничто я все найти мечтаю

Гете

“…Он (Моне) понял, что ничто – это все вокруг, схваченное в момент своего временного отсутствия.
Он представлял ничто, как нейтральную зону между тем, что есть, и тем, что больше нет”

А.Баррико, “Сити”

Ничто – нулевой уровень космической пирамиды, пустое пространство без времени, энергии и энтропии, отсутствие каких-то качеств, определенности, абсолютный конец (или начало?) бытия, темнота, страшная бездна, в которой все исчезает. Последний крупный представитель элейской школы философ Мелисс говорил: “То, что есть ничто, существовать не может. Равным образом нет движения. Ибо сущему некуда отойти, но все полно. В самом деле, если бы существовала пустота, то сущее отступило бы в пустое пространство. Но раз пустоты нет, ему некуда уйти”. В мистических и религиозных концепциях Ничто – это потенциальное, невыявленное; непостижимая основа реальности вещей, бескачественная и бесформенная материя; у Ничто нет упорядоченности, нет собственного пространства и времени (Селиванов, 2003). В религиозной философии С.Булгакова выделяются два вида ничто: укон – пустое ничто (абсолютное) и меон – ничто как возможность, как нечто, в котором существует бытие в непроявленном виде. И мир есть развитие потенциальности меона (цит. по Тахтину, 2001). Теперь если предположить, что меон – это мир Хаоса, то тогда укон – его дно. В Ничто никакая наука не может проникнуть, но это не избавляет нас от исследований Ничто.

ХАОС

И брызнул поток с оглушительным ревом,
Извергнутый бездны зияющим зевом.

Шиллер

Нам свойственно предполагать хаос и тьму там, где все для нас неизвестность.

Гете

Буйный жизненный хаос лежит в основе изумительной гармонии органического мира

К.А.Тимирязев

Хаос – понятие многогранное, неоднозначное и очень сложное, есть различные его определения и различное его понимание.

Античные мыслители считали, что хаос (в переводе с греч. зевание, зияющая бездна, разверстное пространство, пустая протяженность) – это первая материя, бесформенная, неопределенная, беспредельная первооснова. Из первобытийного хаоса в результате круговоротов атомных вихрей, разделяющих массы материи, возник порядок и закон, возникли небеса, миры, космос. Хаос – активное, животворящее начало. По Платону, хаос – божественное начало – когда демиург, взявший все на себя, творит порядок из хаотического вещества.

Страницы: 1 2 3 4

Атомизм — Гуманитарный портал

Понятие атомизма Атомизм, или атомистика — это представление о дискретном строении всего сущего (см. Бытие, Сущее, Мир), характерное для разных культур и эпох. Атомистика, как философское учение (см. Философия), связанное не только с проблемой структуры бытия, но и с так называемым основным вопросом философии «Что первично, дух или материя?», может быть представлена материалистической или идеалистической концепциями; в зависимости от отношения их представителей к пониманию принципа развития, атомизм может быть диалектическим или метафизическим учением. В научных (см. Наука) и технически ориентированных (см. Техника) дискурсах термин «атомизм» может обозначать свойство дискретности любой неделимой части объекта, процесса, свойства или состояния. Атомизм возникает как натурфилософское представление о строении и свойствах мира в учениях древнегреческих философов Левкиппа и Демокрита, согласно которым материя состоит из мельчайших неделимых частиц, названных атомами. Различными комбинациями атомов объясняются строение и свойства других материальных тел. Античный атомизм, хотя и опиравшийся на весьма ограниченную эмпирическую базу, сформировал ряд представлений и понятий, используемых или переоткрытых позднейшим временем. В дальнейшем идея атомизма получила мощный толчок для всесторонней разработки в рамках экспериментального естествознания, и прежде всего в химии и физике. Само понятие атома было освобождено от прежних наивных механистических представлений, и в химии с ним стали связывать наименьшую неделимую часть элемента, являющуюся носителем его химических свойств. Наименьшую же часть вещества, состоящую из одного или нескольких атомов, стали называть молекулой. Научный атомизм позволил решить ряд фундаментальных проблем естествознания путём редукции свойств и законов движения макротел к свойствам и закономерностям составляющих их атомов и молекул (природа химических реакций, молекулярно-кинетическая теория теплоты, статистические законы физики и другие). Открытие дискретного характера процессов излучения и поглощения энергии и фотоэффекта позволило распространить идеи атомизма на различные физические поля, где в качестве атомов рассматриваются кванты поля. Хотя атомизм как метод редукции сложного к простому, неэлементарного к элементарному оказался в науке чрезвычайно плодотворным, он требует дополнения противоположным методом, в котором учитывается взаимосвязь и взаимодействие элементов в рамках целостной системы. В процессе развития науки и практики категории прерывного и непрерывного ставились в связь со всеми другими формирующимися категориями философского и научного познания: с категориями бытия и сознания, конечного и бесконечного, единичного и общего, части и целого, возможности и действительности, движения и покоя, пространства и времени, качества и количества, необходимости и случайности и так далее. Именно поэтому обычно в собственно естественнонаучных областях знания односторонне понятый и односторонне трактуемый определёнными школами и направлениями атомизм неминуемо дополнялся противоположными учениями о существовании дальнодействующих (непрерывных) сил (динамизм), непрерывной энергии (энергетизм). Так, корпускулярная теория света Ньютона дополнялась волновой теорией Хр. Гюйгенса. А. в настоящее время может быть обозначена как концептуальная модель, признающая неразрывную связь дискретных и континуальных форм существования материи. Развитие атомизма Атомизм в индийской философии Идея атома как элементарной частички мироздания (на санскрите: ану, параману — «мельчайшая частица», термины для обозначения атома) принималась самыми различными школами классического периода индийской философии — как ортодоксальными (вайшешика, ньяя, миманса, санкхья, двайта-веданта Мадхвы), так и неортодоксальными (джайнизм, буддизм, адживика). Атомистическая концепция джайнизма представляется наиболее архаичной: параману здесь ещё не разделены на классы, соответствующие классам стихий (как в других индийских школах), каждый из них содержит в непроявленном виде характерные качества всех элементов, которые проявляются при создании материальных агрегатов-скандх. Параману мыслятся изменчивыми, бесконечно малыми частицами. Главным их свойством выступает не столько неделимость, сколько тонкость, которая настолько велика, что он лишён непроницаемости, которую приписывали атомам многие другие индийские школы. Так, согласно джайнскому философу Умасвати, в одной точке пространства может оказаться сколь угодно большое число параману, подобно тому как в одном фокусе может пересечься сколь угодно большое количество световых лучей. С этим же сверхтонким состоянием связана и способность параману пересекать вселенную вдоль и поперёк за одно мгновение. Наиболее известная атомистическая доктрина была разработана в вайшешике. В «Вайшешика-сутрах» появляется идея атома (параману) как предельно малой частицы, имеющей сферическую форму (паримандалья), вечной и неизменяемой (в отличие от буддизма) первопричины вещей, субстрата постоянных качеств (в отличие от джайнизма), минимальной величины и носителя «конечных различителен (антья вишеша). Поскольку атомы, согласно вайшешике, — это минимум вещества элементов, им всегда присущи основные качества последних: атомам земли — запах, вкус, цвет, температура; атомам воды — вкус, цвет, температура; атомам огня — цвет, температура; атомам воздуха — только температура. Атомистическую форму имеет в вайшешике и манас — внутренний психический орган, координирующий деятельность органов чувств. В рамках своего учения о составных (дискретных) субстанциях (дравья) вайшешики строили рационалистические доказательства существования атомов. Главной онтологической трудностью для атомизма вайшешиков было объяснение того, каким образом вечные и невоспринимаемые атомы образуют невечные и воспринимаемые объекты. Если, как утверждают «Вайшешика-сутры», качества причины переходят к качествам следствия, то вечность и невоспринимаемость атомов при творении мира тоже должна переходить к вещам, но это не так, поскольку вещи и невечны и воспринимаемы. Значит, мир не мог быть создан непосредственно из атомов. Отсюда разные ухищрения Прашастапады — главного систематизатора вайшешики, пытающегося ввести «промежуточные» атомные соединения, которые, не обладая вечностью отдельных атомов, могли бы тем не менее послужить причинами вещей. Так, образование минимального атомного соединения — диады — обязано, по Прашастападе, не сложению величин отдельных атомов (атомы не имеют протяжения), а числу два, которое, возникнув в интеллекте бога Ишвары в период творения мира, способствует соединению двух атомов, создавая тем самым невечные диады. Те в свою очередь соединяются в триады, и только триады, являющиеся не только невечными, но и воспринимаемыми (они уподобляются пылинкам в солнечном луче), служат материальной причиной макрообъектов. Таким образом, минимальными «строительными блоками», из которых вайшешики конструируют свою вселенную, оказываются не атомы, а триады, состоящие из трёх диад и, стало быть, из шести атомов. Буддийские школы вайбхашики и саутрантики, будучи оппонентами атомизма вайшешики, подчёркивают мгновенность и изменчивый характер атомов. Не проводя различия между свойством и его носителем, они рассматривают в качестве самостоятельных атомов и сами элементы (бхуты), и производные от них чувственные качества (запах, вкус и так далее), а также вторичные элементы (бхаутика) и даже органы чувств. Вайбхашика насчитывает, например, 14 видов атомов. Однако они не образуют ни диад и триад (как в вайшешике), ни «молекул» (как в джайнизме и адживике), а только кратные семи совокупности — скандхи. Основные аргументы буддистов направлены против положения о неделимости атомов: если атом — протяжённое тело, расположенное в пространстве и соединённое с другими атомами, то он не может быть неделимым, если же он — не протяжённое тело, то соединение сколь угодно большого числа атомов не будет превосходить размера точки. Каково взаимоотношение атомов и акаши (пространства, эфира), проникает ли оно в атомы изнутри? Если проникает, то у атомов есть внутренняя и наружная части и, таким образом, они не являются неделимыми… Логическое обоснование неделимости атома даётся школой ньяя, где параману понимаются подобным же образом, как и в вайшешике: если вещи делятся на части до бесконечности, то любые две величины можно приравнять друг другу (например, горчичное зерно и гору), что абсурдно; если же деление приводит к нулю, то все вещи состоят из «ничто», что тоже абсурдно. Поэтому пределом деления вещей должно быть «нечто», чем и является неделимый атом. В отличие от представителя античного атомизма Демокрита, который с помощью атомов пытался объяснить реальность изменения, вайшешики и найяики искали в предельных составляющих разрешение проблемы части и целого (аваявин). Атомизм вайшешики был воспринят не только ньяей, но и мимансой и даже ведантийской школой Мадхвы. Атомизм в Античности Античное учение об атомизме возникло в V веке до новой эры в Древней Греции и связано с именами мыслителей Левкиппа и Демокрита, которые ввели в философский лексикон само понятие «атом» как неделимой сущности. Генезис античного атомизма связан с поставленной в философской школе Элеатов проблемой обоснования множества и движения. Демокрит в рамках своего учения об атомах предложил изначально плюралистическую онтологию, избежав таким образом проблемы выведения множества из единства, а введение пустоты (как принципа различения и как пустого места) позволяло обосновать как множество атомов, так и их движение; понимание атомов как «бытия», полного, неделимого и вечного (ср. характеристики бытия Парменида, согласно которому бытие едино и вечно, а потому неподвижно и неизменно), позволяло трактовать видимое возникновение вещей как соединение атомов, а уничтожение — как рассредоточение атомарных конгломератов, и тем самым выполнить безусловный «закон сохранения бытия», выраженный формулировкой «из ничего ничего не бывает». Продолжением традиции античного атомизма было учение Эпикура, который в целом следовал понятию атома, введённому Демокритом — малое (микроскопическое) плотное тело, имеющее свою форму, величину и поворот в пространстве, однако ввёл для атомов также и другие физические характеристики — тяжесть и способность отклоняться от первоначального движения по прямой линии, согласно которому прямолинейное движение атомов, происходящее вследствие тяжести, сочетается со спонтанным (внутренне обусловленным) их отклонением от прямой линии. Известны также также догадки Эпикура в отношении скорости света (Эпикур считал, что «с поверхности предметов исходит непрерывный поток мельчайших атомов, движение которых происходит с величайшей скоростью; эти истечения порождают наши ощущения»). Введение в абсолютно детерминированную физическую картину мира элемента свободы — главное отличие атомистического учения Эпикура. Остаётся открытым вопрос, Демокриту или Эпикуру принадлежит интерпретация физического атомизма в смысле математического, то есть дискретного, пространства-времени; возможно, что эта обозначенная Аристотелем проблема была разработана Диодором Кроном и через него повлияла на Эпикура. Завершением традиции атомистики Демокрита-Эпикура стала поэма Лукреция «О природе вещей», в которой были изложены основы эпикуровской философии, в том числе учение об атомах. Если понимать атомизм шире — как вообще теорию дискретного бытия, тогда предтечей его можно считать Эмпедокла, согласно которому материя состоит из четырёх элементов и соответственно дискретна. Но в отличие от классического атомизма его учение не может считаться количественной теорией мира, так как четыре элемента здесь — это предельно ограниченное понятие качества. Проблема категорий прерывного и непрерывного также была поставлена античной атомистикой, в рамках которой (противопоставляемой теориям единой и непрерывной материи) рассматривались представления о линии (том, что делится на части) и точке (том, что не имеет частей), учение о соизмеримых и несоизмеримых величинах, рациональных и иррациональных числах, идея единого непрерывного бытия у элеатов и учение их противников о наличии многих (иногда бесконечно многих) начал, учения о гомеомериях Анаксагора и Архелая (Alex. Aphrod. De mixt. 213.18–214.5) и об «амерах» Диодора Крона (Alex. Aphrod. De sensu 172, 29). Учение Диодора представляет собой «математизированную» версию атомизма, в которой амеры мыслились не только как кванты материи (в отличие от атомов Демокрита, амеры не различались по форме, так что нельзя говорить даже о мысленной их делимости на части), но и как кванты пространства и времени. Наряду с этим, атомистическим считалось и учение о треугольниках Платона, предложившего в «Тимее» теорию материи, согласно которой малые качественные частицы (элементы) состоят из более мелких количественных частиц (первичных «треугольников», по сути квантов пространства). Эта «геометризованная» теория материи была раскритикована представителями Перипатетической школы (ср. Arist. De Caelo III 1, 299a3–300a19; Alex. Aphrod. Quaestiones II, 13), однако в современной науке из всех версий античного атомизма именно математический атомизм Платона вызывает наибольший интерес как повод для плодотворных сопоставлений. Атомизм в Новое время В XVI веке Ф. Бэкон, опираясь преимущественно на идеи Демокрита, по-новому представляет материю как неуничтожимую, изначально активную, бесконечно разнообразную, что обеспечивается разнообразием свойств, действий и форм атомов и макротел. Он полагал, что не существует последних «кирпичиков» материи, а делимость её бесконечна. П. Гассенди, опиравшийся на идеи Эпикура, рассматривал атом как физическое тело, невидимое вследствие своей малой величины и неделимое в силу плотности, имеющее величину, фигуру, тяжесть. Вечная и бесконечная вселенная состоит из атомов и пустоты — бестелесной, неосязаемой, лишённой плотности, без неё невозможно движение атомов, которые, переходя с места на место, сплетаются, смешиваются и по воле случая принимают определённые формы. Гассенди впервые вводит понятие молекулы — малой массы, первичного соединения атомов, обретающего новые свойства. Так, наряду с корпускулярной физикой появилась молекулярная, особенно значимая в дальнейшем для химии и биологии. И Бог, и душа для Гассенди также состоят из частиц, но мельчайших и тончайших, самых гладких и круглых. Гассенди оказал большое влияние на развитие не только философской, но и естественнонаучной мысли — влияние это прослеживается у Ньютона, в частности в «Оптике», а также у Хр. Гюйгенса, который отстаивал дискретность материи в спорах с картезианцами, строящими механику на основе идей континуализма. Для Гюйгенса главные свойства атомов — бесконечные твёрдость, непроницаемость и сопротивляемость разделению на части. Идея неделимого материального атома встретила сопротивление у Г. В. Лейбница, стремившегося опровергнуть фундаментальные предпосылки механицизма. Для него пустота и атомы — это «фикции поверхностной философии», рабочая гипотеза, способная удовлетворить лишь «немудрящих физиков». Соприкосновение атомов невозможно, ибо, если предположить для соединения существование крючков, то у них должны быть свои крючки и так до бесконечности; если же атомы непосредственно соединились своими поверхностями, то они уже не могут быть отделены один от другого и, следовательно, не существуют. Невозможно также «положить предел дроблению и тонкости природы»: в природе не существует атомов материальных, мельчайшая частица материи в свою очередь состоит из частей, они дробятся до бесконечности, все наполнено ими, при этом мельчайшее тело должно быть «точным зеркалом универсума». Лейбниц утверждает, что невозможно найти «принцип истинного единства» в одной только пассивной материи, необходимо обратиться к «действительным единицам» — атомам-субстанциям, монадам, которые не имеют частей, но выражают множество в едином и могут быть поняты по аналогии с психической деятельностью человека (монадология вместо атомистики). Каждая монада — это микрокосм, представляющий вселенную. Идея пустоты и атомов как неделимых материальных частиц получила дальнейшее развитие в естественных науках. Р. Бойль разрабатывал химию как теоретическую науку на основе идей атомистики и корпускуляризма, рассматривая при этом «корпускулы» как мельчайшие «инструменты», благодаря которым Бог приводит весь мир, словно огромные часы, в движение. В отличие от античных атомистов, говоривших о многообразии форм атомов, Бойль придаёт особое значение многообразию свойственных им движений — прямолинейных, волнообразных, неравномерных, вращательных и др., которые и порождают многообразные отношения между корпускулами и внутри них. При химическом взаимодействии важны не сами атомы, но отношения между ними, представляющие различные виды движений. Дальтон заложил основы химической атомистики. В XVII–XIX веках идущие от Античности представления о «бытии» как атомах и о «небытии» как абсолютно пустом пространстве порождали проблему связи атомов с континуальным пространством как с простым вместилищем и связи их с континуальной физической средой. Речь шла как бы о двух разных мирах: дискретный, структурированный мир атомов и пространство, пронизанное силовыми линиями, точками напряжения силового поля; вместе с тем складывались представления о структурированности и динамичности самого атома и о дискретности пространства как «силового поля» (Р. Бошкович). Атомы как бы превращались в особые точки этого пространства-поля, взаимодействие тел сводилось к движениям «эфира», к его давлению на тела, что и составило механистическую концепцию поля. Отход от неё означал отказ от эфира в теории относительности, а теория поля становилась «атомистической»: М. Планк доказал, что излучение и поглощение энергии носят дискретный характер (1900), а А. Эйнштейн выступил с обоснованием дискретности электромагнитного поля (1905). С открытием микромира обнаружилось единство дискретной и континуальной картины мира: электроны, как и другие микрочастицы, не соответствуют классическим представлениям об элементарной частице, атоме, корпускуле, они ведут себя в одних условиях как протяжённая волна, в других — как строго локализованная частица. В целом стало очевидным, что существовавшие тысячелетия принципы атомистической натурфилософии и физики с её атомами и корпускулами не являются раз навсегда установленными предпосылками философии и науки, но отражают лишь определённый этап их развития.

НОУ ИНТУИТ | Лекция | Философия древнегреческих атомистов

Аннотация: В данной лекции будут рассмотрены основные представители, идеи, понятия, категории атомистического течения древнегреческой философии.

Цель лекции: ознакомить студента с атомистическим материалистическим течением древнегреческой философии.

С философской школой древнего атомизма связан огромный прорыв в натурофилософской и самой философской мысли Древней Греции.

Основными разработчиками философии атомизма являются Левкипп (500-440 до н. э.), Демокрит (ок. 460-370 до н. э.) и Эпикур (341-270 до н. э.). Они считали, что существует бесконечное множество атомов, постоянно движущихся элементов.

Философский термин «атом» образован от древнегреческого слова «том»- «разделять», «рассекать» и отрицательной частицы «а». «Атом» в переводе означает «неделимый».

Левкипп и Демокрит — представители зрелого этапа античной философии. Они создали так называемый атомистический материализм.

Левкипп (V-IV в до н.э.)

Основные труды Левкиппа «Великий космос», «Об уме».

Онтология. Левкипп разделял мир на сущее и не-сущее — две причины возникновения вещей. Атомы — есть сущее, там, где нет атомов — там есть не-сущее, т.е. пустота. Следовательно, мир можно разделить на атомы и пустоту. Атомы разделяются величиной, формой, а также расположением в пространстве. Атомы есть причина вещей. Вещи возникают и разрушаются (гибнут). Левкипп объяснял этот процесс соединением и разъединением атомов. Атомы — наполнены изнутри, потому что атомы- это концентрированная материя. Там, где нет атомов, там есть пустота. Левкипп считал, что в атомах воплощается сущее, а главный атрибут атомов — это движение. Пустота необходима для того, чтобы существовало движение.

Демокрит. (470-370 гг. до н.э.)

Основное произведение — «Большой мирострой». В общем, историки насчитывают около 70 произведений Демокрита, дошедших до наших дней, однако считается, что часть из них может, принадлежать Левкиппу. Демокрит, также как и Левкипп разрабатывал атомистическую теорию, космогонию, а также большое место в его философии занимает этическая проблематика, гносеология, учение о живом.

Онтология. Главная задача, которую решали древнегреческие философы-атомисты — формирование философской картины мира, в которой не было бы большого разрыва между чувственным опытом и теорией, т.е. атомисты хотели соединить рациональный и эмпирический метод познания в своей философии.

Атомы существуют в пустоте, это концентрация материального бытия. Демокрит, как и элеаты, выделял бытие и не-бытие. Однако он придал термину не-бытие физический натурофилософский смысл. Не-бытие — это пустота, оно есть там, где не существуют атомы. К идее существования пустоты, возможно, натолкнули определенные наблюдения, такие как: процесс сгущения и разрежения, (который еще Анаксагор выделял), процесс растворения, проникновения, а также наличие движения. Движение возможно, потому что есть пустота, а если бы не было пустоты, то движущиеся тела упирались в атомы и движение прекратилось бы. При этом движение было всегда присуще атомам, это их внутренняя характеристика. Атомы всегда были, есть и будут и они всегда двигались в пустоте.

Демокрит добавил еще два свойства атомов, к тем, которые выделил Левкипп — это величина и тяжесть.

Таким образом, атомы в теории Левкиппа и Демокрита обладали следующими пятью свойствами — форма, цвет, положение, величина, тяжесть.

Сама идея о существовании атомов возникла из наблюдений и размышлений. Так, было замечено, что при растворении веществ одно вещество проникает в другое, постепенно вещи теряют свою форму, как стираются, например, ступени храма, или сгнивают доски под дождем. Следовательно, эти предметы теряют часть своих частиц, атомов.

Атомов в философии Демокрита бесконечно много, они несутся по вселенной и этим порождают все формы материи: огонь, воздух, воду, землю.

По своей внутренней наполненности все атомы однородны, но форма всех атомов разная. Такое разнообразие форм атомов приводит к формированию различных предметов. Количество форм атомов бесконечное множество. Также важна не только форма, но и соединение атомов. Разные соединения одних и тех же по форме атомов приводят к формированию бесконечного количества вещей.

Таким образом, материя бесконечна, поскольку атомов и их соединений бесконечное множество.

Возникновение и исчезновение вещей объяснялось соединением и разъединением атомов в пустоте, изменение вещей — изменением положения атомов.

Таким образом, атомы — это мельчайшие, невидимые частицы материи, не воспринимаемые чувственно, которые движутся в пустоте и различаются по форме, цвету, положению, величине и тяжести.

Космогония

Левкипп и Демокрит считали, что существует бесконечное множество миров, по аналогии с бесконечным количеством атомов. Для того, чтобы возник отдельно взятый мир нужна материальная причина. Причина возникновения мира заключалась в том, что атомы в пустоте распределены не равномерно и в каком-то месте их скапливается слишком много. Большая концентрация атомов приводила к тому, что атомы начинают двигаться быстрее и появляется вихрь. В центре вихря концентрируются самые большие по величине и самые тяжелые атомы. А легкие и маленькие атомы оказываются на периферии.

И в месте скопления больших тяжелых атомов, которые находятся в вихревом движении, образуются планеты. Так образовалась земля. Маленькие атомы образуют — хитон, оболочку мира. Каждый мир замыкается хитоном, следовательно, миры замкнуты. В центре нашего мира находится земля, а на периферии звезды и другие планеты, которые вращаются вокруг нашей земли. В других мирах есть своя земля, и свои звезды, которые также вращаются вокруг своих планет. Следовательно, космогоническая теория Демокрита геоцентрична.

Гносеология

Как уже отмечалось выше, Левкипп и Демокрит пытались объединить два вида познания — чувственное и рациональное. Чувственное познание — это темное познание. Чувственное познание ведет к мнению, а не к истине. Рациональное познание — это способ постичь истину, или «причинность» явлений. Такая «причинность» не открывается с помощью органов чувств. Потому что чувства воспринимают лишь субъективные качества вещей, например, запах или вкус. Но, в действительности существует не запах и вкус, но атомы и пустота. Так, например, Демокрит писал, что горчица острая, потому что ее атомы крючкообразные и цепляются за язык при глотании. Однако, суть вещей можно познать только разумом.

Такая позиция называется диспозиционной концепцией первичных и вторичных качеств, что означает, что вторичные качества, такие как запах, существуют, но находятся в зависимости от первичных качеств, таких как атомы и их положение, форма и др.

Теория ощущений.Однако, несмотря на то, что чувственное познание вторично от первичных качеств, все же Демокрит отдавал чувственному познанию большую роль, так как без чувственного познания так же невозможно познать действительность. «Истина есть то, что нам является» — писал Демокрит. Демокрит создал очень интересную теорию ощущений. Чувственные ощущения, по мнению Демокрита, зависят от формы, положения, величины атомов. Например, острое связано с атомами-крючками, вкус сладкого — с круглыми шарообразными атомами, горького — многоугольными, неровными атомами. Звуковые ощущения связаны с тем, что атомы воздуха сгущаются и проникают в человека через уши.

Зрительные ощущения Демокрит связывал с эйдосами вещей. Эйдос — это образ вещи, который возникает между самой вещью и органом чувств. Эти эйдосы выделяют предметы. Предмет излучает эйдос, который потом воспринимается глазом. (См. рисунок).

Рис. 6.1.

Таким образом, Демокрит связывал вторичные качества (вкус, осязание, запах, цвет, зрительные ощущения) с первичными объективными качествами атомов — форма, величина, тяжесть, положение.

Учение о причинности.Материалистическая концепция Демокрита носит детерминистический характер. Демокрит выдвинул идею о всеобщей причинности и взаимосвязи всех вещей и предметов. Демокрит считал, что на все есть своя причина, что ни одно явление не происходит просто так. Причину этой всеобщей обусловленности он видел в движении атомов. Атомы, по мнению Демокрита, движутся в пустоте прямолинейно. Эту прямолинейность движения атомов никто им не придавал — это единственный способ их существования. А раз атомы могут двигаться только прямо — это обуславливает все явления и процессы. Ведь, если бы атомы двигались хаотично, то не было бы никакой причинности, невозможно было бы предугадать их месторасположение.

Учение о живом. Демокрит выделил макрокосмос и микрокосмос.

Макрокосмос — это окружающий мир, все, что мы чувствуем, воспринимаем, микрокосмос — это мир самого человека. Строение человека схоже со строением космоса, также состоит из пустоты и атомов. Таким же строением обладают и другие животные. Человек отличается от животных только количеством атомов. Живые организмы отличаются от неживых организмов, например скал или минералов, разным составом атомов. Так минералы состоят из холодных крупных атомов, а живые организмы из теплых маленьких атомов.

Живое произошло из неживой материи, считал Демокрит. Это произошло много лет назад при формировании души. В древние времена на поверхности земли была грязь, которая испарялась под действием прямых солнечных лучей. В результате образовались на поверхности пузыри, которые лопнули, и в результате образовалась жизнь на земле. Те живые организмы, в которых было больше земли как первоэлемента, стали растениями, те в которых было больше огня — стали сухопутными животными, те, в которых было больше влаги — стали водными обитателями морей и озер.

Учение о душе. Душа, как и все другое, в теории Демокрита состоит из атомов. Такое положение делает душу человека смертной. Душа, есть живое — следовательно, состоит из теплых атомов, которые связаны между собой огнем. Но после смерти огонь исчезает и душа распадается, выходит из тела и растворяется в окружающем мире. В человеке есть два вида души, такая концепция похожа на индуистские учения, которые выделяли в человеке нижний астрал и верхний астрал. Демокрит считал, что в теле человека растворена животная душа, которая отвечает за инстинкты и поддержание физиологической работы организма, а также разумная высшая душа, которая находится в груди и отвечает за интеллектуальную и духовную деятельность человека.

Этика. Этика Демокрита носит достаточно радикальный характер. Демокрит отрицательно относился к женскому полу, семье и детям. Женщин он считал коварными хитрыми и злословными людьми. Женщины склонны к меркантилизму и им не доступно рациональное познание, которое является высшей формой познания. Если же необходим брак, то нужно выбрать молчаливую маленькую и скромную женщину, которая не перечит мужчине. Детей не стоит иметь вовсе, по мнению Демокорита. Здесь Демокрит высказал очень интересную идею, которая потом была разработана Платоном. Она заключается в следующем. Самое сложное — это воспитание детей. Плохое воспитание ведет к страданиям, но хорошо воспитывать детей практически никто не умеет. Для хорошего воспитания нужна любовь, а своих детей многие не любят, и Демокрит предлагал взять ребенка у друга, если же свои не нравятся. Т.е. Демокрит предполагал, что детей надо отрывать от родителей.

Главное в воспитании — это сформировать в ребенке чувство морали, долга, добродетели, нравственности и совести. Самоуверенность и гордыню надо пресекать. Воспитание должно быть целенаправленным процессом — к хорошему надо приучать, а от плохого отворачивать.

Демокрит создал теорию эвтюмии. Демокрит полагал, что счастлив тот, кто довольствуется немногим. Через много сотен лет похожий этический принцип выдвинет Л.Н. Толстой, который скажет, что счастлив тот, который считает, что все, что у него есть — это то, что ему надо. Демокрит считал аморальным накопление материальных ценностей. Он полагал, что счастье заключается не в богатстве материальном, но богатстве духовном, не в золоте, но знании и опыте. Идеальное (безмятежное, спокойное, гармоничное) состояние души Демокрит назвал эвтюмией. Это такое состояние, когда у человека нет страхов, сомнений, суеверия или пылающей страсти. Демокрит, как и многие другие в античной философии, постулировал принцип меры — основной этический принцип древнегреческих мыслителей. Правила умеренности необходимы были для исполнения мудрецом. Этический идеал Демокрита — это мудрец, который ведет созерцательный незаметный образ жизни, не политически активный и не декларационный.

Таким образом, Демокрит не только развил идею Левкипа об атомах, как неделимого начала бытия, но и внес значительный вклад и в теорию познания и этические концепции античности.

Однако философская концепция Демокрита создавала множество вопросов в отношении движения, детерминизма, а также этики. Если все обусловлено, то как же воля человека, его поступки? Если все определено движением атомов, то есть ли ответственность за свои поступки? И что такое прямолинейное движение атомов, почему именно такое движение?

Новый ответ на все эти вопросы попытался дать Эпикур. Он считал, что существует отклонение от прямолинейного движения атомов. Атомы могут не только двигаться по прямой или по кругу, но также спонтанно отклоняться от своего курса. Следовательно, это снимает тотальный детерминизм, который был характерен для учения Демокрита. Самопроизвольное отклонение атомов от движения по прямой Эпикур назвал «clinomen» («клиномен»). Наличие отклонения в движении атомов сделало переворот как в онтологии, так и этике атомизма. Все случайные события в жизни человека или окружающего мира объясняются этим спонтанным отклонением от прямолинейного движения.

***

Таким образом, основным вкладом школы атомистов в античную философию было признание существования мельчайших материальных частиц — атомов, из которых состоит внутренний мир человека и окружающий мир. Даже в наше время мы можем оценить прорыв натурофилософской мысли, который совершили атомисты. От абстрактного понятия — бытие и не-бытие атомисты перешли к натурофилософским понятиям атомы и пустота, от стихийных первоэлементов — к форме и количеству атомов. Атомы — это неделимые материальные плотные частицы бытия. Там, где нет атомов есть пустота. Наличие пустоты делает возможным движение атомов. В первоначальной версии атомизма, созданной Левкиппом и Демокритом, атомы движутся прямолинейно. Это есть детерминизм первоначального атомистического материализма, который распространяется и на жизнь человека. Однако потом Эпикур ввел понятие спонтанного отклонения от прямолинейного движения, что позволило ввести принцип случайности в события и явления окружающего мира и жизнедеятельности человека.

Глоссарий к лекции:

• Атом — (греч. atomos, от а отриц. част., и tome, tomos отдел, отрезок). Бесконечно малая неделимая частица, совокупность которых составляет всякое физическое тело.
• Демокрит- Знаменитый греческий философ, род. в г. Абдеры около 460 г. до Р. X. Он был разработчиком атомистической теории.
• Детерминизм — (отлат. determino определяю), филос. учение об объективной закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира
• Левкипп — древнегреческий философ. Основатель древнегреческого атомизма
• Хитон — оболочка мира, в философии Демокрита
• Эвтюмия — этическое учение, согласно которому счастье не в деньгах, но в духовных ценностях
• Эпикур — (342 — 270 до н.э.) древнегреческий философ. Представитель школы атомистов.

Атомизм | Encyclopedia.com

Атомизм — это учение, имеющее долгую историю как в философии, так и в науке. По этой причине нелегко определить его содержание таким образом, чтобы охватить все исторические вариации и особенно историческое развитие доктрины. Однако в очень общем смысле атомизм можно определить как доктрину, согласно которой материальная реальность состоит из простых и неизменных мельчайших частиц, называемых атомами. Считается, что все наблюдаемые изменения должны сводиться к изменениям конфигурации этих частиц.Множество видимых форм в природе также должно основываться на различиях в конфигурации. Лучший способ обсудить варианты этой общей идеи атомизма — проследить историческое развитие, которое показывает постепенное смещение акцента с философских соображений на научные. Следовательно, первая часть этой статьи, охватывающая период с шестого века до нашей эры по семнадцатый век, будет носить философский характер, поскольку в этот период атомизм рассматривался преимущественно с философской точки зрения.Вторая часть касается прежде всего науки, поскольку именно в период после семнадцатого века атомизм возник в научной теории.

Философский период

В греческой философии мы уже сталкиваемся с несколькими типами атомизма. Атомизм в строгом смысле, предложенный Левкиппом и Демокритом (V век до н.э.), следует рассматривать как попытку согласовать данные чувственного опыта с тезисом Парменида о неизменности материи.Парменид отрицал возможность изменения по рациональным причинам; изменение казалось непонятным. Он был убежден, что реальность должна быть единой, что она должна обладать единством и что, будучи одной реальностью , она не может измениться. Можно заметить, что этот тезис Парменида является предпосылкой для всей рациональной науки. Без фундаментального единства невозможны универсальные законы; без фундаментальной неизменности никакие законы, охватывающие прошлое, настоящее и будущее, не могут быть действительными. Однако очевидно, что подход Парменида односторонний.Наука может предполагать единство и неизменность, но она также предполагает изменение. Только изучая изменения, наука может открыть непреложные законы природы.

Демокрит соглашается с Парменидом в непонятности и невозможности качественного изменения. Он не согласен с непонятностью и невозможностью количественного изменения. Этот тип изменения является предметом математического обоснования и, следовательно, возможен. Точно так же Демокрит отрицал качественную множественность, но принимал множественность, основанную на чисто количественных различиях.Следовательно, он принял числовое множество изначальных существ, атомов. Эти атомы качественно не различались; различались только их размеры и фигуры. Бесконечное разнообразие наблюдаемых вещей можно объяснить разными формами и размерами атомов, из которых они состоят, а также различными способами соединения атомов. Наблюдаемые изменения были основаны на изменении комбинаций атомов. Однако во время таких изменений сами атомы оставались неизменными.Они не изменили ни своей природы, ни даже своего размера или фигуры; они были неделимы (отсюда и их название ‘άτομος или неделимые).

Другие формы греческого атомизма отличались от концепции Демокрита главным образом в двух пунктах. Во-первых, они не ограничивали различия между атомами чисто количественными, но также допускали различия в качестве. Была даже система, которая предполагала столько качественно различных атомов, сколько различных наблюдаемых веществ (Анаксагор, V век до н.э.).Однако обычно предполагалось лишь несколько видов атомов, основываясь на известной доктрине четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня (Эмпедокл, V век до н. Э.).

Второе отличие касалось неделимости атомов. Очевидно, что систему, не признающую неделимости атомов, нельзя должным образом назвать атомизмом, но, поскольку такие системы сыграли важную роль в истории атомизма, мы должны упомянуть о них. Для Демокрита неделимость атомов была абсолютной неделимостью, являясь следствием абсолютной неизменности.Однако были системы, которые считали неделимость и неизменность лишь относительными. «Атомы» можно было разделить, но затем они стали «атомами» другого вещества; они изменили свою природу. (Здесь снова должно быть сделано исключение для атомов в понимании Анаксагора. Их можно было разделить, но они остались того же вида. Отсюда они получили название homoiomerics , имеющих аналогичные части.) С исторической точки зрения, большинство Важная система с качественно разными атомами разработана комментаторами Аристотеля — Александром Афродисийским (второй век н. э.), Фемистием (четвертый век) и Иоанном Филопоном (шестой век).В их системе атомы называются elachista (очень маленький или самый маленький), греческий эквивалент латинского minima , который в средневековых латинских письменах указывает на мельчайшие частицы.

Неудивительно, что эти комментаторы Аристотеля объединили существование «атомов» с возможностью изменения их природы. Аристотель не удовлетворялся атомизмом Демокрита и считал, что Демокрит пошел только на полпути. Атомизм, безусловно, открыл возможность объяснения некоторых изменений, происходящих в природе, но не всех.И это не объясняло всего разнообразия. Таким образом, первой задачей, поставленной перед Аристотелем, было тщательное и критическое пересмотр тезиса Парменида. Результатом была его доктрина материальной формы, утверждающая, что каждое материальное существо состоит из первичных материальных, и форм бытия. Однако этот состав не является химическим или физическим; это идет глубже. Возможность изменения предполагает некоторую фундаментальную непростоту, поскольку в противном случае невозможно учесть оба аспекта, присутствующие в изменении: аспект определенного постоянства (материи) и аспект чего-то действительно нового (форма).Материя в аристотелевском смысле — это не субстанция, а способность принимать «формы».

До некоторой степени Демокрит придерживался той же линии мысли. Демокрит, однако, «субстанциализировал» постоянный аспект (атомы), тем самым сужая возможность изменения. Для Аристотеля «атомы» тоже должны быть подвержены изменениям и, следовательно, «составлены». Однако Аристотель не предлагал собственной корпускулярной теории. Лишь несколько замечаний, которые могли бы стать отправной точкой, можно найти в отрывке ( Physics I 4, 187B18–34), в котором он критикует теорию Анаксагора о бесконечной делимости материальных вещей.Где-то должен быть предел делимости. Этот предел зависит от конкретной природы вещи. Эллинистическим, арабским и средневековым комментаторам Аристотеля было предоставлено развить случайные замечания своего учителя в теорию minima naturalia , утверждая, что каждый вид вещества имеет свои особые minima naturalia.

В греческой философии также существовали теории перехода между качественными и количественными формами атомизма. Платон (427–347 до н. Э.), Например, придерживался учения о четырех элементах; но различия между атомами соответствующих элементов были количественными.Атом огня имел форму тетраэдра; воздух — октаэдр; вода — икосаэдр; а земля — ​​куб.

Оценивая важность греческого атомизма в свете современных атомных теорий, следует иметь в виду, что в греческой мысли философия и наука все еще составляли единство. Таким образом, греческий атомизм был вдохновлен стремлением найти решение проблемы изменчивости и множественности в целом, а также желанием дать научные объяснения конкретным явлениям.Хотя мы встречаемся с некоторыми идеями, которые по праву могут считаться предшественниками классической физики и химии, главное значение старых атомистических доктрин для современной науки заключается не в этих довольно примитивных научных ожиданиях. Величайшим достижением греческого атомизма был его общий взгляд на природу. Множество явлений должно основываться на некотором единстве, и постоянно меняющиеся аспекты явлений, тем не менее, являются аспектами фундаментально неизменного мира. Этому взгляду способствовали как количественный, так и качественный атомизм — последний за счет привлечения внимания к эмпирическим аспектам; первое — к математическому.

История двух форм философского атомизма до зарождения научной атомистической теории была весьма различной. Это легко объяснить. Благодаря влиянию Платона и Аристотеля атомизм Демокрита не получил преобладания в греческой, арабской и средневековой мысли. Но это не единственная причина. Гораздо важнее тот факт, что атомизм Демокрита был более или менее законченным; и его последователи, такие как Эпикур (341–270 до н. э.) и латинский поэт Лукреций Карус (96–55 до н. э.), могли ограничиться просто принятием доктрины Демокрита.

Аристотелевская теория минимумов, однако, существовала только в зачаточном состоянии. Для Аристотеля и его эллинистических комментаторов minima naturalia означало не более чем теоретический предел делимости; они были скорее потенциальными, чем действительными. Однако в случае с Аверроэс мы находим важное развитие. По его словам, минимумы играют важную роль в химических реакциях. Латинские аверроисты продолжали эту мысль. В то время как большинство латинских комментаторов Аристотеля ограничивались более или менее систематической трактовкой минимумов как теоретических пределов делимости, такие аверроисты, как Агостино Нифо (1473–1538), приписывали минимумам вид независимого фактического существования.Минимумы считались фактическими строительными камнями реальности. Увеличение или уменьшение количества вещества означает добавление или вычитание определенного количества минимумов. Химическая реакция происходит среди минимумов.

Фундаментальная важность этого взгляда для науки будет очевидна. Поскольку минимумы приобрели большую физическую реальность, возникла необходимость изучить, как их свойства могут быть согласованы с конкретными ощутимыми свойствами различных веществ.Первую попытку сделать это можно найти у Юлия Цезаря Скалигера (1484–1558). Некоторые свойства материи, такие как тонкость и крупность, зависят от самих минимумов, в то время как другие зависят от того, как настроены минимумы . Дождь, снег и град состоят из одних и тех же минимумов; но их плотности различны, потому что минимумы этих трех веществ находятся на меньшем или большем расстоянии друг от друга. Что касается химической реакции, Скалигер заметил: «Химический состав — это движение минимумов к взаимному контакту, так что происходит соединение» ( Exercitationes , стр.345). Как и Аристотель, он был убежден, что Демокрит неправ. В химическом соединении частицы не просто лежат близко друг к другу; они образуют настоящее единство. Скалигер, однако, также был убежден, что минимумы влияют на композицию; и по этой причине его не удовлетворило аристотелевское определение химического состава как «объединения реагентов», в котором не упоминаются минимумы.

Чтобы подвести итоги нашего обзора развития доктрины минимума и доказать, что мнения Нифо и Скалигера не были исключением, мы можем процитировать Фрэнсиса Толетуса (1532–1596), одного из самых известных комментаторов шестнадцатого века. Об Аристотеле: «Относительно способа химического состава мнения авторов расходятся, но все они сходятся в одном: реагирующие вещества делятся на минимумы.В этом делении разделенные минимумы одного вещества идут рядом с минимумами другого и действуют друг на друга до тех пор, пока не будет образовано третье вещество, имеющее субстанциальную форму соединения »( De Generatione et Corprace I, 10, 19).

Научный период

Семнадцатый век — важный период в истории атомизма. Он не только занял центральное место в философских дискуссиях, но и стал вдохновляющей идеей для духовных отцов современной науки.Философские различия между атомными системами вскоре были отодвинуты на задний план, в то время как более общие научные аспекты вышли на первый план. Даниэль Сеннерт (1572–1657) является ярким примером этой тенденции. По сути, его корпускулярные теории были выведены из доктрины minima naturalia , но они также содержат типично демократические идеи. В известном смысле то же самое можно сказать и о Скалигере; но разница в том, что Скалигер обсуждал философские разногласия между Аристотелем и Демокритом, тогда как Сеннерт демонстрировал ярко выраженную эклектическую тенденцию.Его интересовала в основном химическая теория, и он обнаружил, что с химической точки зрения эти две теории на самом деле равносильны одному и тому же. Чтобы поддержать это мнение, Сеннерт отказался принять интерпретацию, которую Демокрит имел в виду, отрицая качественные различия атомов. Как химик Сеннерт был убежден, что элементарные атомы качественно различаются. Его главный вклад в корпускулярную теорию заключается в четком различии, которое он провел между элементарными атомами и атомами соединений ( prima mista ).Это различие навязывалось Сеннерту благодаря химическому опыту. Каждое химическое вещество, элементарное или составное, должно иметь свои собственные атомы.

В отличие от Сеннерта, Пьер Гассенди (1592–1655) точно скопировал Эпикура, а значит, и Демокрита. Его собственный вклад состоял из ряда примечаний, призванных сделать оригинальную атомную доктрину приемлемой для его современников. Для достижения этой цели были необходимы две вещи. Прежде всего, атомная система должна была быть лишена материалистической интерпретации, с которой она была наследственно связана.Во-вторых, Гассенди пришлось «адаптировать» первоначальную атомную теорию к науке своего времени. Наука достигла стадии, когда атомам приписывались определенные физические и химические свойства, т. Е. Атомы должны обладать определенной природой; они не могли быть качественно равными. По этой причине Гассенди заявил, что сначала из исходных атомов образовались определенные молекулы; они отличались друг от друга и были семенами разных вещей.

В то время как система Гассенди в основном лишена каких-либо следов оригинальности, корпускулярная теория Рене Декарта (1596–1650) оригинальна по очертаниям и исполнению.Согласно Декарту, материя и протяженность тождественны. Этот тезис, конечно, исключает идею неделимых атомов, но не мельчайших частиц. На вопрос о том, как такие частицы отделены и отличны друг от друга, Декарт ответил, что, когда некоторое количество материи движется вместе, это количество образует единицу, отличную от других единиц, которые имеют разные движения. В этом направлении Декарту удалось разработать корпускулярную теорию, в которой корпускулы характеризовались различиями в массе, величине движения и других свойствах, которые можно было выразить в физических терминах и обработать математически.Тельца Декарта были наделены именно теми свойствами, которые можно было использовать в современной механике. Как мы видели на примере Сеннерта, XVII век интересовался не столько философскими соображениями, сколько плодотворными с научной точки зрения идеями. Следовательно, корпускулярная теория оценивалась, прежде всего, по этому стандарту; и лежащие в основе философские противоречия не очень интересовали ученого. Это объясняет, почему для своих современников Гассенди и Декарт могли оставаться братскими единомышленниками как обновители атомной теории.

Роберт Бойль (1627–1691), например, неоднократно признавался, насколько его вдохновляли и Декарт, и Гассенди. С другой стороны, Бойль был слишком большим химиком, чтобы довольствоваться общим представлением об атомах или даже атомами, наделенными только механическими свойствами. Бойль искал определенные химические свойства. Однако, в отличие от механики, химия еще не была достаточно развита, чтобы обеспечить теоретическую основу, необходимую для удовлетворительной химической теории атома. Бойль был хорошо осведомлен об этой ситуации, что доказывает его The Skeptical Chymist (Oxford, 1661).Ни традиционная теория четырех элементов, ни теория трех принципов, распространенная среди химиков, не могли ему помочь. Тем не менее он был убежден, что различие между элементами и соединениями было разумным. Таким образом, это различие определяло его собственную атомную теорию. Теоретически он придерживался атомов Демокрита; практически он ими не пользовался. Он был убежден, что атомы связаны в так называемые первичные конкреции, «которые нелегко раствориться в таких частицах, которые их составляют.Таким образом, первичные конкреции были тельцами с определенными качествами; они соответствовали мельчайшим частицам элементов, и, следовательно, Бойль рассматривал их как таковые. Первичные конкреции могли объединяться, чтобы образовывать соединения более высокого порядка, которые можно сравнить с prima mista Сеннерта . Хотя корпускулярная теория Сеннерта была больше основана на теории минимумов, а теория Бойля — больше на идеях Гассенди и Декарта, на практике их теории не сильно различались: обе теории признавали атомы соединений, которые состоят из атомов элементов.Для Сеннерта последние были элементами как теоретически, так и практически. Для Бойля теоретически они не были элементами, но практически они были, потому что в химических и физических процессах первичные конкременты не растворяются.

Объединив относительные достоинства теории минимумов (качественные атомы) и атомизма Демокрита (открытого для количественной обработки), семнадцатый век заложил основы научной атомной теории девятнадцатого века. Однако дальнейшее развитие атомной теории семнадцатого века потребовало лучшего химического понимания, и особенно метода различения элементарных веществ от сложных.Этот метод был открыт Антуаном Лавуазье (1743–1794), который постулировал сохранение веса как руководящий принцип в химическом анализе. Впервые в истории может быть дан список химических элементов, основанный на результатах химического анализа.

Выдающимся достижением Джона Далтона (1766–1844) было то, что он связал эти химические результаты с атомной теорией. Его атомы больше не были мельчайшими частицами с некоторыми общими и довольно неопределенными физическими свойствами, а были атомами, наделенными свойствами химических элементов.Сам Дальтон в книге A New System of Chemical Philosophy подчеркивал огромную важность «установления относительного веса основных частиц как простых, так и составных тел, количества простых элементарных частиц, составляющих одну составную частицу, и количества меньших частиц». составные частицы, которые входят в образование еще одной составной частицы »(2-е изд., с. 213).

Тот факт, что теория Дальтона в первую очередь является химической теорией, не означает, что она не имеет философского значения.Интересно отметить, что Дальтон задумал объединение атомов в составе как их простое сопоставление без каких-либо внутренних изменений. В этом отношении основоположник химической теории атома не отличался от демократов. В другом, однако, он следовал традиции минимума. Атомы Дальтона были специфическими для каждого вида вещества. Он даже не думал строить эти атомы из частиц без свойств, как это сделали Гассенди и Бойль.

После Дальтона атомная теория развивалась очень быстро. Йенс Якоб Берцелиус (1779–1848) определил относительные атомные веса с удивительной точностью, руководствуясь гипотезой о том, что при одинаковом давлении и одинаковой температуре количество атомов во всех газообразных веществах одинаково. Поскольку водород и кислород соединяются в постоянном объемном соотношении два к одному, Берцелиус правильно пришел к выводу, что два атома водорода соединяются с одним атомом кислорода. Берцелиус также дал химии ее современные символы.Амедео Авогадро (1776–1856) завершил атомную теорию, предположив, что составные атомы или молекулы не обязательно должны быть образованы из атомов различных элементов; молекулы элементов (H ₂ ; O ₂ ) также существуют. Согласно Авогадро, закон, постулирующий равное количество атомов в равных объемах газа, следует понимать как применимый к равному количеству молекул. За короткое время была завершена основа классической химии на основе атомной теории Дальтона.Химические реакции задумывались как перетасовка атомов и описывались такими химическими уравнениями, как 2 H ₂ + O ₂ → 2 H ₂ O.

Важный вклад в развитие атомно-молекулярной теории внесен из физики в виде кинетической теории газов. С помощью теории вероятностей Джеймс Максвелл и Людвиг Больцман сумели вывести поведение газов, описанное в эмпирических законах Бойля и Жозефа-Луи Гей-Люссака, на основе движений молекул.

Открытие электрона, электрического атома, проложило путь к новой теории о природе химических соединений и химических реакций. Согласно новой теории, такая молекула, как NaCl, состояла не из атома Na и атома Cl, а из иона Na и иона Cl; ион Na был атомом Na минус электрон, а ион Cl был атомом Cl плюс электрон. Таким образом, так называемая ионная теория раскрыла природу сил притяжения между различными атомами молекулы. Ион Na с его положительным электрическим зарядом притягивался ионом Cl со своим отрицательным зарядом.В результате связи, которую теория электричества установила между физикой и химией, теоретические и экспериментальные материалы были доступны в начале двадцатого века. Они привели к новому развитию атомной теории, которая попытается проникнуть внутрь атомов Дальтона.

Атомная модель Нильса Бора (1913) рассматривала каждый атом как построенный из положительно заряженного ядра, вокруг которого на фиксированных орбитах вращается столько электронов, сколько указывает заряд ядра.Этот заряд соответствовал месту элемента в периодической системе. Модель Бора могла объяснить не только фундаментальные химические свойства элементов, но и такие физические свойства, как спектр, который характерен для каждого элемента, когда он излучает или поглощает свет. Тем не менее, с этой моделью были и серьезные трудности. Согласно электродинамике, движущиеся электроны будут непрерывно излучать электромагнитные волны. Атом не будет стабильным, но всегда будет терять энергию.Следовательно, движение электронов постепенно уменьшалось бы и, наконец, полностью прекратилось. Чтобы спасти свою модель, Бор постулировал, что излучение энергии происходит только тогда, когда электрон «прыгает» с одной орбиты на другую. Другими словами, излучение энергии прерывистое. Излучаемая энергия могла быть только целым числом, кратным элементарному количеству энергии.

Таким образом, вслед за работой Макса Планка, идея минимумов энергии была добавлена ​​к идее минимумов материи, традиционной основе атомизма.Даже свет, казалось, имел атомистическую структуру (теория фотонов). Если бы не было осложнений, это означало бы полную победу атомистической точки зрения. Эта сложность заключалась в том, что причины, которые ранее разрешали спор о природе света в пользу волновой теории Христиана Гюйгенса против корпускулярной теории Исаака Ньютона, все еще сохраняли свою ценность. Свет показал двойственный характер. В 1924 году Луи де Бройлю пришло в голову, что тот же дуализм вполне может применяться к частицам материи.На основе этой гипотезы он легко мог объяснить постулат Бора. Это привело к созданию квантовой механики, новой теории, предложенной Эрвином Шредингером и Вернером Гейзенбергом, которая показала, что и атомная теория, и волновая теория были только приближенными моделями, а не адекватными представлениями материальной реальности.

Развитие атомной теории в двадцатом веке не ограничивалось этими довольно поразительными новыми теоретическими разработками; это также дало начало новой области физической науки, ядерной физике, которая изучает изменения, которым подвержено атомное ядро.Первые работы в этой области были связаны с изучением естественной радиоактивности. Было замечено, что из-за излучения ядро ​​одного элемента меняет заряд и массу и, таким образом, становится ядром другого элемента. В 1919 году Эрнесту Резерфорду удалось осуществить «искусственную» трансмутацию; последовали многие другие. Атомы химических элементов выглядели как молекулы химических соединений. Благодаря ядерным процессам было обнаружено невероятно большое количество новых элементарных частиц, все из которых могут трансформироваться при определенных условиях.Частицы могут превращаться в другие частицы и даже в излучение. При таких трансмутациях высвобождается огромное количество энергии.

Таким образом, наука двадцатого века произвела революцию во многих фундаментальных идеях девятнадцатого века; атом не только намного сложнее, чем думал Дальтон; он также намного динамичнее. И все же Далтон далеко не устарел. Современная химия по-прежнему работает в духе Дальтона и его современников. Можно ли то же самое сказать о его предшественниках в философский период атомизма? Ответ на этот вопрос можно найти в том факте, что главная ошибка Дальтона и других сторонников чисто механистических теорий заключалась в убеждении, что атомы не претерпевают никаких внутренних изменений.Наука показала, что это предположение было ошибочным, но это не должно быть утверждением только де-факто. Ибо если мы думаем о природе науки как о экспериментальной, то ясно, что неизменяемые атомы не дают никакой возможности исследоваться экспериментальными средствами. Без изменений материя не могла отвечать на экспериментальные вопросы. Классическая наука могла упустить эту простую истину, предположив, что она уже знала все соответствующие свойства атомов. Это предположение вытекало из механистической доктрины, которая, начиная с семнадцатого века, сформировала философскую основу атомной теории и классической науки в целом.Механистическая доктрина указывает на тот факт, что классическая наука возникла в рационалистическом климате. Идея неизменного атома, наделенного механическими свойствами, казалось, соответствовала тому, каким должен быть элемент. Это удовлетворило и воображение, и интеллект. Программа науки, казалось, заключалась в объяснении форм природы на основе уже известных составных элементов.

Однако с развитием науки расширение знаний о химических соединениях повлияло на наше понимание элементов.Элементы тоже стали объектом экспериментального исследования. Из этого можно сделать вывод, что механистическая доктрина не была реальной предпосылкой научного метода. Используя экспериментальный метод, наука предполагала гораздо более фундаментальную изменчивость в природе, чем могла бы объяснить традиционный механизм, а научный метод предполагал гораздо более утонченный взгляд на материальную реальность, чем предполагали механистические интерпретации науки. По этой причине менее ортодоксальные формы атомизма были столь же важны для происхождения научной теории атома, как и ортодоксальные.С точки зрения науки двадцатого и двадцать первого веков греческие философские дискуссии о природе изменений остаются удивительно современными.

См. Также Александр Афродисийский; Анаксагор из Клазомен; Аристотель; Аверроэс; Бор, Нильс; Больцман, Людвиг; Бойл, Роберт; Химия, философия; Декарт, Рене; Эмпедокл; Эпикур; Гассенди, Пьер; Гейзенберг, Вернер; Лавуазье, Антуан; Левкипп и Демокрит; Лукреций; Максвелл, Джеймс Клерк; Ньютон, Исаак; Парменид Элейский; Философия науки, история; Планк, Макс; Платон; Шредингер, Эрвин; Фемистий; Толетус, Фрэнсис.

Библиография

Далтон, Джон. Новая система химической философии. Лондон: Бикерстафф, 1808; 2-е изд., 1842.

Дейкстерхейс, Э. Дж. Механизация картины мира. Оксфорд: Clarendon Press, 1961. Прекрасная история науки от античности до семнадцатого века.

Hooykaas, R. «Elementenlehre und Atomistik im 17. Jahrhundert.» В его Die Entfaltung der Wissenschaft , pp. 47–65. Гамбург: Августин, 1957.

Lasswitz, K. Geschichte der Atomistik vom Mittelalter bis Newton , 2 тома. 2-е изд. Лейпциг, 1926 год. Классика девятнадцатого века.

Мельсен, А.Г.М. ван. От атомоса к атому, история концепции атома , 2-е изд. Нью-Йорк: Харпер и Роу, 1960. Включает ссылки на первоисточники.

Нэш, Леонард К. Атомно-молекулярная теория. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1950. Обсуждает классические химические теории.

Scaliger, J. C. Exotericarum Exercitationum Libri XV de Subtilitate ad Hier. Франкфурт, 1557 г .; 2-е изд., 1607.

Whittaker, E. История теорий эфира и электричества , 2 тома. Нью-Йорк: Философская библиотека, 1951 и 1954 годы. Для читателей с хорошим научным образованием.

Уайт, Л. Л. Очерк атомизма: от Демокрита до 1960 года. Мидлтаун, Коннектикут: Издательство Уэслианского университета, 1961. Краткое введение в идею атомизма и его историю.

Ян, Чен Нин. Элементарные частицы, краткая история некоторых открытий в атомной физике. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1962. Дает общий план исследований, проводимых с 1900 года.

Эндрю Г. М. ван Мелсен. (1967)

Эпикур | Интернет-энциклопедия философии

Эпикур — один из крупнейших философов эллинистического периода, трех столетий после смерти Александра Македонского в 323 г. до н. Э.(И Аристотеля в 322 г. до н. Э.). Эпикур разработал безжалостно материалистическую метафизику, эмпирическую эпистемологию и гедонистическую этику. Эпикур учил, что основными составляющими мира являются атомы, неразрезанные частицы материи, летающие в пустом пространстве, и он пытался объяснить все природные явления в атомарных терминах. Эпикур отвергал существование платоновских форм и нематериальной души и сказал, что боги не имеют никакого влияния на нашу жизнь. Эпикур также считал скептицизм несостоятельным и считал, что мы можем познать мир, полагаясь на чувства.Он учил, что целью всех действий является достижение удовольствия (воспринимаемое как спокойствие) для самого себя, и что это может быть достигнуто путем ограничения своих желаний и изгнания страха перед богами и смертью. Евангелие Эпикура о свободе от страха оказалось довольно популярным, и сообщества эпикурейцев процветали на протяжении столетий после его смерти.

Содержание

1. Жизнь
2. Источники
3. Метафизика
   1. Аргументы в пользу существования атомов и пустоты
   2. Свойства атомов, Безграничность Вселенной
   3. Отличия от Демокрита
      1. Масса
      2. The Swerve
      3. Разумные качества
   4. Механическое объяснение природных явлений
   5. Боги
   6. Философия разума
   7. Восприятие
4. Эпистемология
   1. Канон: ощущения, предубеждения и чувства
   2. Антискептические аргументы
      1. «Ленивый аргумент»
      2. Аргумент самоопровержения
      3. Аргумент от концептуального образования
5. Этика
   1. Гедонизм, психологический и этический
   2. Типы удовольствия
   3. Типы желаний
   4. Добродетели
   5. Правосудие
   6. Дружба
   7. Смерть
      1. Аргумент об отсутствии причинения вреда
      2. Аргумент симметрии
6. Ссылки и дополнительная литература
   1. Коллекции первичных источников
   2. Последние книги по определенным областям философии Эпикура

1.Жизнь

Эпикур родился около 341 года до н. Э., Через семь лет после смерти Платона, и вырос в афинской колонии Самос, острове в Средиземном море. Ему было около 19 лет, когда умер Аристотель, и он изучал философию у последователей Демокрита и Платона. Эпикур основал свои первые философские школы в Митилене и Лампсаке, а затем перебрался в Афины около 306 г. до н. Э. Здесь Эпикур основал Сад, сочетание философского сообщества и школы. Жители Сада претворяют в жизнь учение Эпикура.Эпикур умер от камней в почках около 271 или 270 года до н. Э.

После смерти Эпикура эпикуреизм продолжал процветать как философское движение. Сообщества эпикурейцев возникли по всему эллинистическому миру; Наряду со стоицизмом это была одна из основных философских школ, борющихся за пристрастие людей. Эпикуреизм пришел в упадок с появлением христианства. Некоторые аспекты мысли Эпикура были возрождены в периоды Возрождения и раннего Нового времени, когда реакция против схоластического неоаристотелизма заставила мыслителей обратиться к механистическим объяснениям природных явлений.

2. Источники

Эпикур был объемистым писателем, но почти ни одна из его собственных работ не сохранилась. Вероятная причина этого в том, что христианские власти сочли его идеи безбожными. Диоген Лаэртий, который, вероятно, жил в третьем веке нашей эры, написал книгу из 10 жизней философов , , которая включает три письма Эпикура, в которых излагается жизнь и учения Эпикура. Эти три письма представляют собой краткое изложение основных областей философии Эпикура: Письмо Геродоту, , в котором резюмируется его метафизика, Письмо Пифоклу, , которое дает атомные объяснения метеорологических явлений, и Письмо Меноцею, резюмирует его этику.Он также включает Основные доктрины, 40 высказываний, которые касаются в основном этических вопросов.

Из-за отсутствия собственных сочинений Эпикура мы должны полагаться на более поздних авторов, чтобы реконструировать мысли Эпикура. Двумя наиболее важными нашими источниками являются римский поэт Лукреций (ок. 94-55 до н. Э.) И римский политический деятель Цицерон (106-43 до н. Э.). Лукреций был эпикурейцем, написавшим De Rerum Natura (О природе вещей), поэму из шести книг, разъясняющую метафизику Эпикура. Цицерон был сторонником скептической академии, написавшей серию работ, излагающих основные философские системы своего времени, включая эпикуреизм.Другой важный источник — эссеист Плутарх (около 50–120 гг. Н. Э.), Платоник. Однако и Цицерон, и Плутарх были очень враждебны по отношению к эпикурейству, поэтому их следует использовать с осторожностью, поскольку они часто менее чем милосердны по отношению к Эпикуру и могут исказить его взгляды в своих собственных целях.

Хотя основные очертания мысли Эпикура достаточно ясны, отсутствие источников означает, что многие детали его философии все еще открыты для споров.

3. Метафизика

Эпикур считает, что основными составляющими мира являются атомы (которые представляют собой неразрезанные микроскопические частицы материи), движущиеся в пустоте (которая является просто пустым пространством).Обычные объекты — это скопления атомов. Более того, свойства макроскопических тел и все происходящие события можно объяснить в терминах столкновений, отскоков и запутываний атомов.

а. Аргументы в пользу существования атомов и пустоты

Метафизика Эпикура начинается с двух простых пунктов: (1) мы видим, что есть движущиеся тела, и (2) ничто не возникает из того, чего не существует. Эпикур считает первую точку просто данностью опыта.Второй пункт — это банальность древнегреческой философии, происходящая из принципа достаточного разума (принципа, согласно которому для всего происходящего есть причина или объяснение, почему это происходит, и почему именно так, а не так).

Во-первых, поскольку тела движутся, должно быть пустое пространство для их перемещения, и Эпикур называет это пустое пространство «пустотой». Во-вторых, обычные тела, которые мы видим, являются составными телами, то есть телами, состоящими из дополнительных тела, о чем свидетельствует тот факт, что они могут быть разбиты на более мелкие части.Однако Эпикур считает, что этот процесс разделения не может продолжаться бесконечно, потому что в противном случае тела растворились бы в ничто. Кроме того, должны быть основные и неизменные строительные блоки материи, чтобы объяснить закономерности в природе. Эти несоставные тела суть атомы — буквально «неразрезанные». Существуют только тела и пустота как таковые, то есть, существуют независимо от чего-то еще. Другие вещи, такие как цвета, время и справедливость, в конечном итоге можно объяснить как атрибуты тел.

г. Свойства атомов, безграничность Вселенной

Поскольку Эпикур верит, что ничто не возникает из ничего, он думает, что вселенная не имеет начала, но существовала всегда и будет существовать всегда. Атомы, как основные строительные блоки всего остального, не могут возникнуть, но существовали всегда. Однако наш конкретный космос — это лишь временное скопление атомов, и это только один из бесконечного числа таких космосов, которые возникают, а затем растворяются.Против Аристотеля Эпикур утверждает, что Вселенная безгранична в размерах. Эпикур говорит, что если бы Вселенная была ограничена в размерах, вы могли бы дойти до ее конца, высунуть кулак, и то место, где находился ваш кулак, стало бы новым «пределом» Вселенной. Конечно, этот процесс можно повторять бесконечно много раз. Поскольку Вселенная безгранична по размеру, также должно быть неограниченное количество атомов и бесконечное количество пустот. Если бы количество атомов было ограничено, то «плотность» атомов в любой области была бы фактически равна нулю, и не было бы никаких макроскопических тел, как это, очевидно, есть.И должно быть неограниченное количество пустоты, поскольку без безграничного количества пустоты бесконечное количество атомов не могло бы двигаться.

г. Отличия от Демокрита

До этого момента Эпикур в основном следует мысли Демокрита, философа-досократа и одного из изобретателей атомизма. Однако он видоизменяет атомизм Демокрита по крайней мере тремя важными способами.

и. Вес

Во-первых, Эпикур считает, что атомы имеют вес.Подобно Демокриту, Эпикур считает, что атомы обладают свойствами размера, формы и сопротивления. Демокрит объясняет все атомные движения результатом предыдущих атомных столкновений, а также инерцией атомов. Аристотель, однако, критикует Демокрита по этому поводу, говоря, что Демокрит не объяснил, почему атомы вообще движутся, а не просто стоят на месте. Эпикур, кажется, отвечает на эту критику, когда говорит, что атомы действительно имеют естественное движение направления — «вниз», хотя у Вселенной нет дна.Предполагается, что это естественное движение объясняет, почему атомы вообще движутся. Кроме того, Эпикур считает очевидным, что тела имеют тенденцию двигаться вниз, при прочих равных, и полагает, что утверждение веса как свойства атома объясняет это лучше, чем представление о том, что все движение атомов является результатом прошлых столкновений и инерции.

ii. Swerve

Вторая модификация взглядов Демокрита — это добавление «отклонения». Эпикур считает, что помимо обычной тенденции атомов двигаться вниз, иногда и в случайные моменты атомы отклоняются в сторону.Одна из причин такого отклонения заключается в том, что необходимо объяснить, почему происходят атомные столкновения. Естественная тенденция атомов — падать прямо вниз с постоянной скоростью. Если бы это было единственное естественное движение атомов, атомы никогда бы не столкнулись друг с другом, образуя макроскопические тела. По словам Лукреция, они будут «падать вниз, как капли дождя, сквозь глубокую пустоту». Вторая причина думать, что атомы отклоняются, заключается в том, что для сохранения свободы человека и «разрыва узы судьбы необходимо случайное движение атомов». как говорит Лукреций.Если законы движения атомов детерминированы, то прошлые положения атомов во Вселенной, плюс эти законы, определяют все, что произойдет, включая действия человека. Цицерон сообщает, что Эпикур беспокоится о том, что, если от вечности было правдой, что, например, «Майло будет бороться завтра», то в настоящее время размышления о том, следует ли сделать истинным или ложным, будут праздными.

iii. Разумные качества

Третье различие между Эпикуром и Демокритом связано с их отношением к реальности чувственных свойств.Демокрит думает, что в действительности существуют только атомы и пустота, и что чувственные качества, такие как сладость, белизна и тому подобное, существуют только «условно». Точно, как понять позицию Демокрита, спорно, но, скорее всего, он так и есть. утверждение, что атомы сами по себе не обладают осмысленными качествами — они просто расширенные части материала. Чувственные качества, которые, как мы думаем, обладают телами, такие как сладость, на самом деле вообще не присутствуют в объекте, а представляют собой просто субъективные состояния восприятия воспринимающего, производимые взаимодействием тел с нашими органами чувств.Об этом свидетельствует, думает Демокрит, тот факт, что одно и то же тело выглядит по-разному для разных воспринимающих в зависимости от их телесной конституции, например, что «белое» тело кажется желтым для человека, страдающего желтухой, или что мед имеет горький вкус для больного. Отсюда Демокрит делает скептические выводы. Он пессимистично оценивает нашу способность получать какие-либо знания о мире на основе наших органов чувств, поскольку они систематически вводят нас в заблуждение относительно того, каков мир.

Эпикур хочет противостоять этим пессимистическим выводам.Он утверждает, что такие свойства, как сладость, белизна и тому подобное, не существуют на атомном уровне — отдельные атомы не являются сладкими или белыми, — но эти свойства, тем не менее, реальны. Это свойства макроскопических тел, но обладание этими свойствами макроскопических тел можно объяснить в терминах свойств и отношений между отдельными атомами, составляющими тела. Эпикур считает, что тела обладают способностью вызывать у нас определенные типы переживаний из-за их атомной структуры, и что такие способности являются реальными свойствами тел.Аналогичные соображения применимы к таким свойствам, как «быть здоровым», «быть смертоносным» и «быть порабощенным». Они реальны, но могут применяться только к группам атомов (например, к людям), а не к отдельным атомам. И такого рода свойства также являются реляционными, а не внутренними. Например, цианид смертоносен — не смертельно сам по себе, , но смертельно для людей (и, возможно, для других типов организмов). Тем не менее, его смертоносность для нас по-прежнему является реальной собственностью цианида, хотя и относительной.

г. Механистические объяснения природных явлений

Одним из важных аспектов философии Эпикура является его желание заменить телеологические (целевые) объяснения природных явлений механистическими. Его главная цель — мифологические объяснения метеорологических явлений и тому подобное с точки зрения воли богов. Поскольку Эпикур желает избавиться от страха перед богами, он настаивает на том, что такие явления, как землетрясения и молнии, могут быть объяснены полностью в атомарных терминах и не являются результатом воли богов.Эпикур также против внутренней телеологии таких философов, как Аристотель. Кажется, что зубы хорошо приспособлены для жевания. Аристотель считает, что эту очевидную целеустремленность в природе невозможно устранить и что функционирование частей организмов следует объяснять, обращаясь к тому, как они способствуют функционированию организма в целом. Другие философы, такие как стоики, восприняли этот очевидный замысел как доказательство разума и доброжелательности Бога. Эпикур, однако, вслед за Эмпедоклом пытается объяснить эту очевидную целеустремленность в природе протодарвиновским способом как результат процесса естественного отбора.

e. Боги

Из-за отрицания божественного провидения эпикуреизм в древности часто обвиняли в безбожной философии, хотя Эпикур и его последователи отрицали это обвинение. Однако главный результат эпикурейского богословия, безусловно, отрицательный. Предполагается, что механистические объяснения природных явлений Эпикура должны заменить объяснений, апеллирующих к воле богов. Кроме того, Эпикур — один из первых известных нам философов, поднявших проблему зла, выступая против представления о том, что мир находится под провиденциальной заботой любящего божества, указывая на многочисленные страдания в мире.

Несмотря на это, Эпикур говорит, что есть боги, но эти боги сильно отличаются от популярного представления о богах. У нас есть представление о богах, говорит Эпикур, как о в высшей степени благословенных и счастливых существах. Беспокойство о мирских невзгодах или попытки управлять миром несовместимы с спокойной жизнью, говорит Эпикур, поэтому боги не заботятся о нас. Фактически, они не знают о нашем существовании и вечно живут в intermundia, пространстве между космосами.По мнению Эпикура, боги действуют в основном как этические идеалы, жизни которых мы можем стремиться подражать, но чей гнев нам не нужно бояться.

Древние критики думали, что эпикурейские боги были тонкой дымовой завесой, скрывающей атеизм Эпикура и трудности с буквальным толкованием высказываний Эпикура о природе богов (например, утверждение, что это утверждение несовместимо с атомной теорией Эпикура, любое сложное тело, даже бог, могло быть бессмертным), привели некоторых ученых к предположению, что эпикурские «боги» являются мыслеконструкциями и существуют только в человеческих умах как идеализации, т. е.е., боги существуют, но только как проекции того, какой должна быть самая благословенная жизнь.

ф. Философия разума

Эпикур — один из первых философов, выдвинувших теорию тождества разума. В современных версиях теории идентичности разум отождествляется с мозгом, а психические процессы отождествляются с нейронными процессами. Физиология Эпикура совершенно иная; ум идентифицируется как орган, который находится в груди, поскольку распространенное греческое мнение заключалось в том, что грудь, а не голова, является вместилищем эмоций.Однако основная идея очень похожа. (Примечание: не все комментаторы признают, что теория Эпикура на самом деле является теорией тождества.)

Главный момент, который Эпикур хочет установить, состоит в том, что разум — это нечто телесное. Эпикур считает, что разум должен быть телом из-за его способности взаимодействовать с телом. Тело влияет на разум, как показывают видение, пьянство и болезни. Точно так же разум влияет на тело, о чем свидетельствует наша способность двигать конечностями, когда мы хотим, и физиологические эффекты эмоциональных состояний.Только тела могут взаимодействовать с другими телами, поэтому разум должен быть телом. Эпикур говорит, что разум не может быть чем-то бестелесным, как думает Платон, поскольку единственное, что не является телом, — это пустота, которая является просто пустым пространством, и на него нельзя действовать или на него воздействовать.

Итак, разум — это орган тела, а психические процессы отождествляются с атомарными процессами. Разум состоит из четырех различных типов частиц: огня, воздуха, ветра и «безымянного элемента», который по своей тонкости превосходит другие частицы.Хотя Эпикур умалчивает о деталях, некоторые особенности разума объясняются в терминах характеристик этих атомов — например, ум может сильно сдвинуться с места под воздействием изображения (что является чем-то весьма ненадежным). ) из-за малости частиц, составляющих разум. Собственно разум, который в первую очередь отвечает за ощущения и мысли, расположен в груди, но Эпикур думает, что есть также «дух», распространенный по всему остальному телу, который позволяет уму общаться с ним.Разум и дух играют роли, очень похожие на роли центральной и периферической нервной системы в современной теории.

Одним из важных результатов философии разума Эпикура является то, что смерть — это уничтожение. Ум способен участвовать в движениях ощущений и мыслей только тогда, когда он находится в теле и составляющие его атомы расположены должным образом. После смерти, говорит Эпикур, сосуд тела разбивается, и атомы рассеиваются в воздухе. Атомы вечны, но разум, состоящий из этих атомов, не вечен, точно так же, как другие составные тела перестают существовать, когда атомы, составляющие их, расходятся.

г. Восприятие

Эпикур объясняет восприятие как взаимодействие атомов с органами чувств. Предметы постоянно отбрасывают слои толщиной в один атом, как кожица с лука. Эти образы, или «эйдола», летают по воздуху и ударяются в глаза, благодаря чему человек узнает о свойствах объектов, которые отбрасывают эти эйдолы. Это объясняет видение. Другие смыслы анализируются аналогичным образом; например, успокаивающее действие гладких атомов на язык вызывает ощущение сладости.Как отмечалось выше, Эпикур утверждает, что такие чувственные качества являются настоящими качествами тел.

4. Эпистемология

а. Канон: ощущения, предубеждения и чувства

Эпистемология Эпикура является решительно эмпирической и антискептической. «Все наши знания в конечном итоге исходят от органов чувств, — думает Эпикур, — и мы можем доверять чувствам при правильном использовании». Эпистемология Эпикура содержала в его работе «Канон» или «мерную палку», которая утеряна, поэтому многие детали его взглядов нам недоступны.

Эпикур говорит, что существует три критерия истины: ощущения, «предубеждения» и чувства. Ощущения дают нам информацию о внешнем мире, и мы можем проверять суждения, основанные на ощущениях, на дальнейшие ощущения; например, предварительное суждение о том, что башня круглая, основанное на ощущении, может быть проверено на более поздних ощущениях, чтобы подтвердить или опровергнуть. Эпикур говорит, что все ощущения дают нам информацию о мире, но само это ощущение никогда не бывает ошибочным, поскольку ощущение является чисто пассивным, механическим восприятием изображений и тому подобного органами чувств, а сами чувства не выносят суждений, которые ‘мир так или иначе.Вместо этого возникает ошибка, когда мы делаем суждения о мире на основе информации, полученной через органы чувств.

Эпикур думает, что для того, чтобы делать суждения о мире или даже начинать какое-либо исследование, мы уже должны обладать некоторыми базовыми понятиями, которые не нуждаются в дополнительных доказательствах или определениях, опасаясь вступления в бесконечный регресс. Эта озабоченность аналогична парадоксу исследования, исследованному Платоном в Meno, , когда человек должен уже знать о чем-то, чтобы иметь возможность узнать об этом.Однако вместо того, чтобы постулировать, что наши нематериальные души были знакомы с трансцендентными формами в пренатальном существовании, как это делает Платон, Эпикур думает, что у нас есть определенные «предубеждения» — такие понятия, как «тело», «личность», «полезность», и «истина» — которые формируются в нашем (материальном) сознании в результате повторяющихся чувственных переживаний схожих объектов. Дальнейшие идеи формируются посредством процессов аналогии или подобия или путем объединения этих основных понятий. Таким образом, все идеи в конечном итоге формируются на основе чувственного опыта.

Чувства удовольствия и боли являются основными критериями того, чего следует искать и чего следует избегать.

г. Антискептические аргументы

Эпикур стремится опровергнуть скептические тенденции Демокрита, чья метафизика и теория восприятия были подобны Эпикуру. Эпикурейцы приводят по крайней мере три отдельных антискептических аргумента:

и. «Ленивый аргумент»

Эпикур говорит, что нельзя жить скептиком. Если бы человек действительно поверил, что он ничего не знает, тогда у него не было бы причин действовать одним способом вместо другого.Таким образом, последовательный скептик не совершит никаких действий и умрет.

ii. Аргумент самоопровержения

Если скептик утверждает, что ничего нельзя знать, тогда следует спросить, знает ли он , что ничего нельзя знать. Если он говорит «да», значит, он противоречит самому себе. Если он не говорит «да», значит, он не претендует, и нам не нужно его слушать.

iii. Аргумент от концептуального образования

Если скептик говорит, что ничего нельзя знать или что мы не можем знать правду, мы можем спросить его, откуда он берет свое знание таких понятий, как «знание» и «истина».«Если нельзя полагаться на чувства, как утверждает скептик, то он не имеет права использовать такие понятия, как« знание »и« истина »при формулировании своего тезиса, поскольку такие концепции происходят из органов чувств.

5. Этика

Этика Эпикура — это форма эгоистического гедонизма; то есть он говорит, что единственное, что действительно ценно, — это собственное удовольствие; все остальное, что имеет ценность, ценно просто как средство получения удовольствия для себя. Однако у Эпикура сложный и своеобразный взгляд на природу удовольствия, что заставляет его рекомендовать добродетельную, умеренно аскетичную жизнь как лучшее средство для получения удовольствия.Это сильно отличает Эпикура от киренаиков, группы древних гедонистов, которые лучше подходят под стереотип гедонистов, рекомендующих политику «есть, пить и веселиться».

а. Гедонизм, психологический и этический

Этика Эпикура исходит из аристотелевской банальности, согласно которой высшее благо — это то, что ценится само по себе, а не ради чего-то другого, и Эпикур соглашается с Аристотелем в том, что счастье — это высшее благо. Однако он не согласен с Аристотелем, отождествляя счастье с удовольствием.Эпикур приводит для этого две причины. Основная причина в том, что удовольствие — это единственное, что люди действительно ценят ради самого себя; то есть этический гедонизм Эпикура основан на его психологическом гедонизме. Все, что мы делаем, утверждает Эпикур, мы делаем в конечном итоге ради получения удовольствия для себя. Это предположительно подтверждается наблюдениями за поведением младенцев, которые, как утверждается, инстинктивно стремятся к удовольствию и избегают боли. Это верно и для взрослых, считает Эпикур, но для взрослых труднее понять, что это правда, поскольку взрослые имеют гораздо более сложные представления о том, что доставит им удовольствие.Но эпикурейцы действительно потратили много энергии, пытаясь сделать правдоподобным утверждение, что всякая деятельность, даже явно самоотверженная деятельность или деятельность, совершаемая исключительно ради добродетели или чего-то благородного, на самом деле направлена ​​на получение удовольствия для себя.

Второе доказательство, которое хорошо согласуется с эмпиризмом Эпикура, предположительно заключается в интроспективном опыте. Человек сразу же понимает, что удовольствие — это хорошо, а боль — плохо, точно так же, как он сразу же воспринимает, что огонь горячий; не нужно никаких дополнительных аргументов, чтобы показать, насколько хорошо удовольствие или плохо боль.(Конечно, это не подтверждает дальнейшего утверждения Эпикура о том, что только удовольствий по своей сути ценны, а только боли по своей сути плохи.)

Хотя все удовольствия хороши, а всякая боль зла, Эпикур говорит, что не все удовольствия достойны выбора и не всех стараний следует избегать. Вместо этого следует подсчитать, что соответствует долгосрочным личным интересам, и отказаться от того, что принесет удовольствие в краткосрочной перспективе, если это в конечном итоге приведет к большему удовольствию в долгосрочной перспективе.

г. Типы удовольствия

Для Эпикура удовольствие тесно связано с удовлетворением желаний. Он различает два разных типа удовольствия: «подвижные» удовольствия и «статические» удовольствия. Удовольствия от движения возникают, когда человек удовлетворяет свое желание, например, ест гамбургер, когда голоден. Эти удовольствия включают активное возбуждение чувств, и эти чувства большинство людей называют « удовольствием ». Однако Эпикур говорит, что после желаний были удовлетворены (например.g., когда человек наелся после еды), состояние сытости, когда больше нет нужды или нужды, само по себе доставляет удовольствие. Эпикур называет это «статическим» удовольствием и говорит, что эти статические удовольствия — лучшие удовольствия.

Из-за этого Эпикур отрицает существование промежуточного состояния между удовольствием и болью. Когда у человека есть невыполненные желания, это болезненно, а когда у человека больше нет невыполненных желаний, это устойчивое состояние является наиболее приятным из всех, а не просто промежуточным состоянием между удовольствием и болью.

Эпикур также различает физические и умственные удовольствия и боли. Физические удовольствия и боли касаются только настоящего, тогда как умственные удовольствия и боли также охватывают прошлое (приятные воспоминания о прошлом удовольствии или сожаление о прошлой боли или ошибках) и будущее (уверенность или страх по поводу того, что произойдет). Эпикур считает, что величайшим разрушителем счастья является тревога о будущем, особенно страх перед богами и страх смерти. Если человек может избавиться от страха перед будущим и смотреть в будущее с уверенностью, что его желания будут удовлетворены, тогда он достигнет спокойствия (атараксия), самого возвышенного состояния.Фактически, учитывая концепцию удовольствия Эпикура, было бы менее ошибочным называть его «транквилистом», а не «гедонистом».

г. Типы желаний

Из-за тесной связи удовольствия с удовлетворением желаний Эпикур посвящает значительную часть своей этики анализу различных видов желаний. Если удовольствие возникает из-за получения того, чего вы хотите (желание-удовлетворение), и боль из-за того, что вы не получаете желаемого (желание-разочарование), то есть две стратегии, которые вы можете использовать в отношении любого данного желания: вы можете либо стремиться исполнить желание. , или вы можете попытаться устранить желание.По большей части Эпикур отстаивает вторую стратегию — сокращение ваших желаний до минимума, которые затем легко удовлетворяются.

Эпикур различает три типа желаний: естественные и необходимые желания, естественные, но ненужные желания и «пустые и пустые» желания. Примеры естественных и необходимых желаний включают в себя желание еды, жилья и тому подобное. Эпикур думает, что эти желания легко удовлетворить, их трудно устранить (они естественным образом «запрограммированы» в человеческих существах) и доставляют огромное удовольствие, когда удовлетворяются.Более того, они необходимы для жизни, и они естественно ограничены: то есть, если человек голоден, достаточно ограниченного количества еды, чтобы наполнить желудок, после чего желание удовлетворяется. Эпикур говорит, что нужно пытаться исполнить эти желания.

Напрасные желания включают в себя стремление к власти, богатству, славе и тому подобное. Их трудно удовлетворить, отчасти потому, что они не имеют естественного предела. Если кто-то желает богатства или власти, независимо от того, сколько он получает, всегда можно получить больше, и чем больше он получает, тем больше он хочет.Эти желания не естественны для людей, а насаждаются обществом и ложными представлениями о том, что нам нужно; например, вера в то, что власть принесет нам безопасность от других. Эпикур считает, что эти желания следует устранить.

Пример естественного, но не обязательного желания — это желание роскошной еды. Хотя пища необходима для выживания, для выживания не требуется какой-то особый вид пищи. Таким образом, несмотря на свой гедонизм, Эпикур пропагандирует удивительно аскетический образ жизни.Хотя нельзя отказываться от экстравагантных продуктов, если они есть в наличии, зависимость от них в конечном итоге приводит к несчастью. Как выразился Эпикур: «Если вы хотите сделать Пифокла богатым, не давайте ему больше денег; скорее уменьшите его желания ». Устраняя боль, вызванную невыполненными желаниями, и тревогу, возникающую из-за страха, что желания человека не исполнятся в будущем, мудрый эпикурейец достигает спокойствия и, таким образом, счастья.

г. Добродетели

Гедонизм Эпикура широко осуждался в древнем мире как подрыв традиционной морали.Эпикур, однако, настаивает на том, что для достижения счастья необходимы мужество, умеренность и другие добродетели. Однако для Эпикура все добродетели являются чисто инструментальными благами, то есть они ценны исключительно ради счастья, которое они могут принести себе, а не ради самих себя. Эпикур говорит, что все добродетели в конечном итоге являются формами благоразумия, вычисления того, что отвечает собственным интересам. В этом Эпикур идет против большинства греческих теоретиков этики, таких как стоики, которые отождествляют счастье с добродетелью, и Аристотель, который отождествляет счастье с жизнью добродетельной деятельности.Эпикур считает, что естествознание и философия тоже являются инструментальными товарами. Естествознание необходимо для механистического объяснения природных явлений и, таким образом, рассеивания страха перед богами, в то время как философия помогает показать нам естественные пределы наших желаний и развеять страх смерти.

e. Правосудие

Эпикур — один из первых философов, предложивших хорошо разработанную договорную теорию справедливости. Эпикур говорит, что справедливость — это соглашение «не навредить и не пострадать», и что у нас есть предубеждение о справедливости как «то, что полезно во взаимных ассоциациях».«Люди входят в сообщества, чтобы получить защиту от опасностей дикой природы, и для того, чтобы эти сообщества функционировали, необходимы соглашения относительно поведения членов сообщества, например, запрет на убийство, правила, касающиеся убийства и еды. животных и так далее. Справедливость существует только там, где есть такие договоренности.

Как и добродетели, справедливость ценится исключительно на инструментальных основаниях, поскольку она полезна для каждого члена общества.Эпикур говорит, что главная причина не быть несправедливой в том, что человек будет наказан, если его поймают, и что даже если его не поймают, страх быть пойманным все равно будет причинять боль. Однако он добавляет, что страх наказания нужен главным образом для того, чтобы держать в узде глупцов, которые в противном случае убили бы, воруют и т. Д. Эпикурейский мудрец признает полезность законов, и, поскольку он не желает большого богатства, предметов роскоши, политической власти или тому подобного, он видит, что у него нет причин заниматься действиями, запрещенными законами, в любом случае.

Хотя справедливость существует только там, где существует соглашение о том, как вести себя, это не делает правосудие полностью «условным», если под «условным» мы подразумеваем, что любое поведение, продиктованное законами конкретного общества, тем самым справедливо и что законы конкретного общества справедливы для этого общества. Поскольку «договор о справедливости» заключается с целью обеспечения того, что полезно для членов общества, справедливы только законы, которые действительно полезны. Таким образом, запрет на убийство был бы справедливым, а законы о запрете на расовую принадлежность — нет.Поскольку то, что полезно, может варьироваться от места к месту и время от времени, законы могут также меняться.

ф. Дружба

Эпикур высоко ценит дружбу и превозносит ее в весьма экстравагантных выражениях. Он говорит, что дружба «танцует по всему миру», говоря нам, что мы должны «проснуться для блаженства». Он также говорит, что мудрый человек иногда готов умереть за друга. Из-за этого некоторые ученые думали, что, по крайней мере, в этой области Эпикур отказывается от своего эгоистического гедонизма и защищает альтруизм по отношению к друзьям.Однако это не совсем ясно. Эпикур неизменно утверждает, что дружба ценна, потому что это одно из величайших средств достижения удовольствия. По его словам, друзья могут обеспечить друг другу наибольшую безопасность, тогда как жизнь без друзей уединена и сопряжена с опасностями. Эпикур говорит, что для дружбы между друзьями должно быть доверие, и друзья должны относиться друг к другу так же, как они относятся к себе. Сообщества эпикурейцев можно рассматривать как воплощение этих идеалов, и это идеалы, которые в конечном итоге продвигают атараксию .

г. Смерть

Один из величайших страхов, с которыми пытается бороться Эпикур, — это страх смерти. Эпикур думает, что этот страх часто основан на тревоге по поводу неприятной загробной жизни; он считает, что эту тревогу следует рассеять, как только человек осознает, что смерть — это уничтожение, потому что разум — это группа атомов, которые рассеиваются после смерти.

и. Аргумент о недопустимости вреда

Если смерть есть уничтожение, говорит Эпикур, то для нас это ничего не значит.Главный аргумент «Эпикура» в пользу того, почему смерть — это неплохо, содержится в Послании к Менцею и может быть назван аргументом «непричинения вреда». Если смерть плоха, для кого плохо? Не для живых, поскольку они не мертвы, и не для мертвых, поскольку их не существует. Его аргумент можно изложить следующим образом:

1. Смерть — это уничтожение.
2. Живые еще не уничтожены (иначе их не было бы в живых).
3. Смерть не действует на живых.(из 1 и 2)
4. Значит, смерть не вредна для живых. (из 3)
5. Чтобы кому-то что-то было плохо, этот человек должен, по крайней мере, существовать.
6. Мертвых не существует. (из 1)
7. Следовательно, смерть не вредна для мертвых. (из 5 и 6)
8. Следовательно, смерть не вредна ни для живых, ни для мертвых. (из 4 и 7)

Эпикур добавляет, что если смерть не причиняет вам боли, когда вы мертвы, глупо позволять страху перед ней причинять вам боль сейчас.

ii. Аргумент симметрии

Второй эпикурейский аргумент против страха смерти, так называемый «аргумент симметрии», записан эпикурейским поэтом Лукрецием. Он говорит, что всякий, кто боится смерти, должен учитывать время до своего рождения. Прошлая бесконечность внутриутробного небытия подобна будущей бесконечности посмертного небытия; это как если бы природа поставила зеркало, чтобы мы могли увидеть, на что будет похоже наше будущее небытие. Но мы не считаем, что отсутствие вечного существования до нашего рождения ужасно; поэтому мы также не должны думать о том, что существование вечно после нашей смерти является злом.

6. Ссылки и дополнительная литература

Это не означает исчерпывающую библиографию; скорее, это подборка дополнительных текстов для чтения для тех, кто хочет больше узнать об Эпикуре и эпикуреанстве. Большинство книг, перечисленных ниже, имеют обширную библиографию для тех, кто ищет более специализированные и научные публикации.

а. Коллекции первоисточника

• Читатель Эпикура, переведен и отредактирован Брэдом Инвудом и Л.П. Герсон, Hackett Publishing.
  • Эта недорогая коллекция содержит большинство основных дошедших до нас сочинений Эпикура, а также другие древние источники, такие как Цицерон и Плутарх, писавшие об эпикурействе. (Лукреций — , а не включенных.) Однако там мало комментариев или объяснений материала, а некоторые из первоисточников довольно непрозрачны.
• Эллинистические философы, Том 1: переводы основных источников, с философскими комментариями, А.А. Лонг и Д. Н. Седли, Cambridge University Press.
  • В этой замечательной книге тексты тематически организованы по разделам (например, «Атомы», «Душа», «Язык», «Смерть»), и каждый текст сопровождается комментариями и объяснениями. Vol. 2, который содержит оригинальные греческие и латинские тексты, имеет прекрасную, хотя и несколько датированную (1987 г.) библиографию в конце.

Существует множество различных изданий шедевра Лукреция, расширенного изложения метафизики Эпикура, философии разума и естествознания.Мне лично нравится перевод Рольфа Хамфриса: «Лукреций: каковы дела». The De Rerum Natura Тита Лукреция Каруса, Издательство Индианского университета. Хамфрис переводит стихотворение Лукреция как стихотворение, а не как прозу, но перевод остается очень четким и читаемым.

г. Последние книги по отдельным областям философии Эпикура

Все книги, представленные ниже, хорошо написаны и имеют большое значение. В них подробно рассматриваются проблемы интерпретации отдельных областей философии Эпикура, но при этом они остаются, по большей части, доступными для хорошо образованных читателей.У них также есть обширная библиография. Однако не стоит полагать, что интерпретации Эпикура в этих книгах всегда широко распространены.

• Эллинистическая философия разума, Джулия Аннас, Калифорнийский университет Press.
  • В этой книге рассматриваются эпикурейские и стоические теории о том, что такое разум.
• Этическая теория Эпикура: Удовольствия неуязвимости, Филиппа Митсиса, Cornell University Press.
  • Эта книга касается всех основных областей эпикурейской этики, от удовольствия до дружбы, справедливости и человеческой свободы.Мицис особенно хорошо показывает, чем концепция удовольствия Эпикура отличается от концепции утилитаристов.
• Нравственность счастья, Джулия Аннас, Oxford University Press.
  • В этой книге рассматриваются все основные античные теоретики, начиная с Аристотеля, но она по-прежнему является хорошим источником информации по эпикурейской этике, особенно если кто-то хочет поместить эпикурейскую этику в контекст других древних этических теорий.
• Научный метод Эпикура, Элизабет Асмис, издательство Корнельского университета.
  • Лучшее из имеющихся трактатов эпистемологии Эпикура длиной в книгу. Немного более технический, чем книги выше, но все же довольно доступный.

Информация об авторе

Тим О’Киф
Электронная почта: см. Веб-страницу
Государственный университет Джорджии
США

Позднее развитие атомизма: Демокрит и Эпикур

Позднее развитие атомизма: Демокрит и Эпикур

Из-за его тесной связи с Левкиппом Демокрита иногда причисляют к досократикам, и на самом деле вполне вероятно, что он начал « философствовать » раньше Сократа.Тем не менее он принадлежит к эпохе Сократа и софистов, а не к эпохе чистого исследования. . Он был согражданином великого софиста Протагора и, как Сократ, интересовался не только природой, но и человек. Он родился около 460 г. до н. Э. И дожил до девяноста лет. Согласно традиции, он много путешествовал, но большую часть жизни провел в своем родном городе Абдера во Фракии, где у него была « школа » философии. Его великое образование принесло ему прозвище « мудрости, », а в более поздние времена, по-видимому, из-за его этической теории « жизнерадостности, » он был известен как « смеющийся философ. «Его труды, из которых сохранились лишь фрагменты, похоже, охватывают все отрасли науки, включая« современные »предметы этики, психологии и логики. Он действительно был Аристотелем своего времени, и сам Аристотель часто ссылается на Как ни странно, Платон никогда о нем не упоминает — досадная оплошность, поскольку Демокрита можно считать основателем материализма.

Демокрит перенял у Левкиппа основную теорию атомизма и разработал ее так, чтобы сформировать систему, призванную ответить не только на исходный вопрос Фалеса, но и на многие другие, в частности, возможно, на вопрос « Откуда мы что-нибудь знаем № «.Конечная реальность — это, конечно, атомы и пустота. Все атомы представляют собой одну и ту же субстанцию, неделимы, бесконечны по количеству и бесконечно разнообразны по форме. Предположительно, чтобы сделать возможным бесконечное разнообразие форм, Демокрит добавляет, что они неопределенные по размеру. Некоторые атомы, по его словам, могут быть « очень большими. » Ничто, которое, хотя и нереально, существует, но также бесконечно, и объекты чувств формируются постоянным движением и « вибрацией » атомов в мире. пустота.Демокрит, кажется, полагает, что движение является вечной характеристикой атомов, что зависит от « Необходимости. » Под « Необходимостью » он подразумевает не больше и не меньше, чем « природа вещей » или « закон природы «Поэтому со стороны Аристотеля кажется несколько несправедливым обвинять атомистов в том, что они не привели причины для этого движения. Для них движение — причина всего.

Атомы, отличающиеся друг от друга только формой и размером, можно расположить или разместить бесконечным разнообразием способов.Их движения в пустоте тоже могут быть бесконечно разнообразными, поскольку они сталкиваются, отскакивают друг от друга или запутываются в более или менее временных комплексах. Больше ничего не существует. Тем не менее, из этих бесцветных, нечувствительных, неделимых, неразумных и (за исключением, возможно, случая « очень больших » атомов) незаметных объектов возник весь мир нашей мысли, чувств и опыта. Наблюдаемые нами различия — например, различия между одушевленным и неодушевленным, между цветным и бесцветным, мягким и твердым, горячим и холодным — происходят исключительно из различных форм и расположения атомов, а также плотности или отсутствия плотности атомов. их скопления.Они действительно не могут исходить ни из чего другого. Кажется, именно по этой причине Демокрит (или Левкипп, или оба) заявляет, что наше единственное « законное » знание относится к атомам и пустоте. Другое знание — знание, которое приходит к нам через органы чувств — это « ублюдок. » Ни в коем случае не следует отвергать свидетельства чувств. Здесь прямо указано, что « явление истинно ». Но истина, лежащая в основе явлений, а именно атомов и пустоты, недоступна для чувств.Они представляют собой вывод « законных » из свидетельств органов чувств, и они, безусловно, верны, тогда как в сфере феноменов мнения могут быть неуместными или неверными, даже если само конкретное явление всегда истинно. Это позиция, далекая от скептицизма. У нас, безусловно, есть такие фрагменты, как « Мы ничего не знаем по-настоящему; ибо истина в глубинах » и « сладкое по условию, горячее по условию, холодное по условию, цвет по условию; на самом деле это атомы и пустота .«Но эти высказывания не обязательно означают, что сенсация ненадежна.« конвенций »- это, в конце концов, все, что мы должны пройти, и кажется, что Демокрит подчеркивает этот факт, а не исповедует скептицизм, когда он воображает, что чувства обращаются к уму следующим образом: « Несчастный разум, именно от нас ты получил свои убеждения, и теперь ты пытаешься свергнуть нас? Ваша победа будет означать ваше собственное падение «

Что касается самого разума или души (Демокрит не делает различий между ними), то он, конечно же, материален.Предполагается, что он состоит из особенно круглых « огненных » атомов, которые распределены по телу. Именно через эти атомы мы получаем впечатления или « идолов, » внешних вещей. Все постоянно отбрасывает « идолов » (развитие « истоков » Эмпедокла), и эти « идолов » вступают в контакт с атомами души, будь то прикосновение к поверхности тела или через глаз, ухо, нос или язык. Вот и все об обычных ощущениях.Но есть особый вид ощущений, которые мы называем мыслью. Это ощущение можно отнести к уму; ибо, хотя разум и душа « то же » в том смысле, что они состоят из одних и тех же круглых атомов, в груди наблюдается особенно плотная концентрация этих атомов. « идолов » не может пройти через эту плотную концентрацию, не переместив атомы души или разума. Отсюда мысль.

Теория сложная. Вкратце это невозможно отдать должное.Полный и превосходный отчет можно найти в авторитетной работе Сирила Бейли, Греческие атомисты и Эпикур . Здесь также нет места, чтобы попытаться описать космогонию Демокрита, его теорию возникновения бесчисленных миров посредством действия «водоворота . » Однако ясно, что создание и растворение миров что касается всего остального, это работа « Необходимость. ». Там, где Демокрит говорит о « шансах », он просто имеет в виду механическую причину, которая нам неизвестна.У всего есть механическая причина в движениях атомов в пустоте.

Нам такой взгляд на вселенную кажется подразумевающим атеизм в религии и детерминизм в морали; но, как мы наиболее ясно увидим на примере Эпикура, это не были выводы, к которым пришли греческие атомисты. Что касается Демокрита, нам не хватает доказательств, чтобы точно сказать, каковы были его взгляды на богов. Похоже, он верил, что некоторые « идолов » очень большого размера (его одержимость очень большими примечательны) действительно являлись людям.Это были « трудно разрушаемых, но не неразрушимых ». Они определенно были просто продуктами атомов и пустоты — частями природы, а не ее регуляторами или вдохновителями.

Что касается этической теории Демокрита, то больше всего нас удивляет то, что, несмотря на его механистическую теорию реальности, он, кажется, совсем не интересовался проблемой свободы воли и детерминизма. Он предполагает свободу воли к существованию и приступает к разработке доктрины « бодрости » как цели хорошей жизни.Под « бодрости » он, кажется, имеет в виду довольное, уравновешенное и бесстрастное отношение разумного и расчетливого грека его возраста. Его « радости » не то же самое, что « радости » Эпикура; он принимает обычные условности, такие как важность политической жизни. Некоторые из его заповедей напоминают систему Эпикура, но совершенно невозможно сказать о нем, как следует сказать об Эпикуре, что его этическая теория логически связана с его общей системой материализма.

Эпикур, писавший более чем через сто лет после Демокрита (его даты — 342 / 1-271 / 70 г. до н. Э.), Был ничем иным, как систематизатором. Иногда его представляют как моралиста, который, нуждаясь в философской основе для своих этических теорий, перенял атомистическую теорию Демокрита и Левкиппа и просто включил ее в свою собственную программу хорошей жизни. Сирил Бейли в своем исследовании Эпикура убедительно показал, что эта точка зрения полностью ошибочна. Эпикур — один из наиболее последовательных мыслителей, которые когда-либо жили, и, не только некритически восприняв доктрину Демокрита, но и внес в нее значительные изменения — обычно это правда, чтобы привести ее в соответствие со своей собственной этической теорией. .Таким образом, он основал одну из двух философских систем, которая с конца четвертого века до нашей эры почти до триумфа христианства продолжала доминировать в умах образованных людей. И стоицизм, и эпикуреизм можно назвать « вероисповеданий », а также « философий. ». Они были созданы не только для объяснения природы, как пытались это сделать мыслители от Фалеса до Демокрита, но и для удовлетворения современного скептицизма, который возникло, по крайней мере частично, в результате исторических событий.Главным из этих событий, как указывалось выше, был упадок и падение авторитета Афин и других греческих городов-государств. В мире преемников Александра больше нельзя было думать, как Сократ или даже как Платон, поскольку теперь возникло чувство, в котором политика не имела значения. « Город, » и как практическая реальность, и как идеал перестали существовать. Человек, освобожденный от зависимости от города, возможно, получил более широкие горизонты; с другой стороны, он был дезориентирован и оказался в опасности потеряться в мире, слишком большом для него ни контролировать, ни понимать.Ему нужна была уверенность в повседневных жизненных операциях, и именно эту уверенность Эпикур пытался ему дать. Эпикур был описан Сирилом Бейли как « апостол здравого смысла ». Он хвалит спокойную жизнь. Однако было бы неправильно предполагать, что его вере не хватает интеллектуальной остроты или что это просто выражение квиетизма. Ни Юлий Цезарь, ни его убийца Кассий не были квиетистами.

Сам Эпикур слишком много возражал против своей оригинальности.Он пренебрежительно отзывается о Демокрите и называет философа-демокрита Наусифана, у которого он учился в юности, « моллюском. » Несмотря на его собственные огромные философские достижения (он, как говорят, был автором трехсот свитков), он презирал чужие произведения и всякое образование, кроме того, которое он сам мог себе позволить. Его совет своему ученику Пифоклу: « Самая лучшая юноша, отплыви в своем лае и беги от всех форм культуры» .«Тем не менее, в течение тридцати шести лет он преподавал в знаменитом« саду »в Афинах и пользовался преданной любовью своих учеников, как мужчин, так и женщин (он был первым, кто позволил женщинам стать членами философской школы). Большинство его работ было утеряно, но у нас есть полное и, несомненно, точное описание его учения в стихотворении О природе римского поэта Лукреция, современника Юлия Цезаря.

Для Лукреция Эпикур — величайший благотворитель, которого когда-либо знало человечество.Это потому, что он освободил человека от страха — от страха перед богами и от страха перед тем, что может случиться с человеком после смерти. Он проделал эту благородную работу очень просто, объяснив все. Больше нет места сомнениям или недоумению. Природа вещей известна и может быть объяснена любому, кто достаточно умен, чтобы выслушать аргументы.

На самом деле аргумент часто бывает чрезвычайно сложным, но чрезвычайно последовательным. Он основан на твердой вере в ощущения как единственную основу знания.Не может быть и речи о различии между явлением и реальностью. Внешний вид — это реальность. Нет и никакого принципиального различия, которое мы заметили у Демокрита, между мыслью и ощущением. Эпикур не принимает точку зрения Демокрита о том, что « законных » знания ограничены атомами и пустотой и что наше знание « вторичных качеств » составляет « по соглашению. » Для него единственное « законных » знание — это ощущение, а сама мысль — своего рода ощущение.Верно то, что и разум, и чувства можно как бы направлять. Чувства можно сосредоточить во внимании; ум может составить мнение. Но оба процесса чисто материальные. Если мы можем найти ощущения, которые подтвердят мнение или, по крайней мере, не будут свидетельствовать против него, то это мнение истинно; в противном случае это ложь. Это, безусловно, можно охарактеризовать как логику здравого смысла, и Эпикур, проявляя большую изобретательность в попытках разрешить очевидные трудности, никогда не отходит от нее. Вскоре он будет настаивать на том, что Солнце и Луна « примерно одного размера », какими они кажутся нам.

В качестве основы своей всеобъемлющей системы он принял теории Левкиппа и Демокрита, но в интересах своего здравого смысла, сенсационного взгляда на вещи, внес важные изменения в эти теории. Атомы и пустота принимаются как окончательная реальность. Они действительно незаметны, но, будучи не « свидетелями против » нашим восприятием, они подтверждаются рядом аналогий с ощущениями и объясняют само ощущение, которое всегда является результатом телесного контакта.

Относительно самих атомов Эпикур снова придерживается более здравого смысла, чем Демокрит. Он отмечает, что вес — это свойство чувственных объектов, и поэтому он добавляет вес к первичным свойствам атомов и делает вес причиной их движения. Он предполагает, что их естественная тенденция — падать в космосе на « вниз «. Но поток частиц, движущихся по параллельным прямым линиям с одинаковой скоростью, очевидно, будет оставаться в этом состоянии всю вечность.Чтобы объяснить атомные комбинации, Эпикур утверждает, что в любой момент любой атом может по неизвестной причине слегка отклониться от своего курса. В результате этого небольшого отклонения он вступит в столкновение с другими атомами и, таким образом, вызовет весь комплекс движения, из которого созданы все вещи. Эта конкретная теория Эпикура, конечно, прискорбна с точки зрения ученого. В то время как Демокрит создал красивую простую систему, в которой атомы, движущиеся в пустоте, можно было объяснить всем, и не нужно было искать никакой другой « причина », Эпикур теперь вводит в « легкий поворот » новый элемент причинности, которая имеет тот недостаток, что она абсолютно непредсказуема и необъяснима.И снова Эпикур по-своему последователен. Он заметил, что если детерминизм Демокрита должен быть тщательно продуман, свободной воле нет места. Однако свобода воли — это факт опыта. Либо, следовательно, это должно быть объяснено, предположив, что в « the soul » есть что-то, что не является атомарным, либо сами атомы должны быть допущены, чтобы иметь силу движения « free ». Первая альтернатива была бы катастрофой для всей теории материализма; поэтому второе, которое подтверждается аналогией из ощущений, должно быть истинным.

Это учение о « небольшом отклонении » является наиболее интересным из изменений, внесенных Эпикуром в теорию Демокрита. Есть и другие. Он отвергает, например, возможность того, что может быть « очень больших » атомов. Если бы были, мы бы смогли их увидеть. Более того, очень трудно придумать что-то видимое и неделимое. Эпикур также очень подробно излагает взгляды Демокрита на душу, составные тела и восприятие.Однако его большое влияние, несомненно, происходит в основном из его моральных теорий. Физика является важным фоном для них, но настоящей целью остается свобода от страха и свобода от боли.

Человек освобождается от страха смерти, когда осознает правду о телесной структуре души и о том, что она не может существовать после смерти тела. Что касается богов, то они не только не вызывают у нас ужаса, но и являются наиболее приятным объектом для размышлений. Они определенно существуют, о чем свидетельствуют « идолов », которые часто посещают мужчин, особенно во сне.Но легко показать, что они не имеют никакого отношения к человеческим делам. Они слишком счастливы, чтобы беспокоиться о нас, и они живут не на каких-либо узнаваемых небесах, а в «пространствах между мирами ». И снова теория детально прорабатывается на основе окончательной основы ощущения. Здесь нет места для изучения теории. Это странно антропоморфный метод, и он был полностью разработан учениками Эпикура, один из которых заявляет, что боги, будучи совершенно счастливыми существами, должны получать удовольствие от разговора и должны предполагать, что разговаривают вместе либо на греческом, либо на другом языке. « недалеко от греческого .«

Освободившись от этих великих страхов, остается решить, как лучше прожить нашу жизнь. Согласно Эпикуру, основной принцип здесь прост и совершенно очевиден. Краткое наблюдение покажет нам, что мужчины ищут удовольствия, а чего избегают — боли. Здесь нет смысла рассуждать. Теперь мы имеем дело с основой всех рассуждений, с чистым ощущением. Поэтому нет никаких сомнений в том, что « конец » жизни — это удовольствие и ничего больше. Поскольку стандарт « хорошее » — это удовольствие, никакое удовольствие не может быть лучше или хуже другого; это может быть только больше или меньше.Опять же, на основе ощущений Эпикур приходит к выводу, что « начало и корень всякого добра — это удовольствие желудка; даже мудрость и культура должны быть отнесены к этому ».

Столь бескомпромиссно следуя своим первым принципам до их выводов, Эпикур определенно заработал себе дурную репутацию. Тем не менее, истинный эпикурейец, следовавший наставлениям Учителя, был очень далек от того, чтобы быть «эпикурейцем . ». Жизнь распутника или обжорства сильно осуждалась не столько потому, что такая жизнь была « неправильным », сколько потому, что она было неразумно.Оргия еды и питья может вызывать самые приятные ощущения, но, поскольку наши фреймы устроены так, как они есть, за ними может последовать похмелье. Поэтому рекомендуется строго соблюдать простоту диеты, и это, безусловно, было рекомендовано компанией учеников, встретившихся в саду. То же самое и с так называемыми добродетелями. В природе вещей нет причины, по которой человек должен быть скорее хорошим, чем плохим, — кроме той очень веской причины, что он получит больше удовольствия, если будет хорошим.Жизнь человека непрерывна, и он проживет ее с наименьшими беспокойствами, если он довольствуется простыми удовольствиями, если он избегает страсти и если он не делает ничего, что вызовет угрызения совести. Конечная цель — не насильственные удовольствия, сменяющиеся, соответственно, неистовыми страданиями, а состояние спокойствия или невозмутимости. Средства для достижения этой цели можно найти в скромной жизни, в дружбе, в удовольствиях беседы и даже в созерцании богов, которые, по мудрости, вообще не имеют ничего общего с человечеством.Нам рекомендуется избегать амбиций, любых форм общественной деятельности, брака и рождения детей. В конечном итоге они, вероятно, причинят нам больше боли, чем удовольствия.

Это эгоистичное кредо, но оно полностью последовательное. Его можно даже признать респектабельным, поскольку собственные идеи Эпикура о просвещенных личных интересах склонны соблюдать приличия (за исключением того, что касается зачатия детей) и поддерживать упорядоченное и эффективное правительство. Можно пойти еще дальше и потребовать от системы некоторой жесткости, подобной той, что применяли стоики.Эпикур, а не стоик провозгласил, что мудрец может быть счастлив даже на вешалке.

Тем не менее, следует допустить, что в этике наставления Учителя не вполне согласуются с тем здравым смыслом, который является общим мнением человечества (которому он часто подчиняется). Предположим, что у человека действительно замечательное пищеварение, мы не можем логически винить его за то, что он всю свою жизнь тратил на еду и питье. Предположим, что человек неспособен на угрызения совести и достаточно силен, чтобы уклоняться от наказания, нет причин, по которым он не должен заниматься каким-либо преступлением, рассчитанным на то, чтобы доставить ему удовольствие.Спустя более двухсот лет после смерти Учителя, когда его идеи получили широкое распространение в Риме, мы находим, с одной стороны, пылкого (даже чрезмерного) обращенного Лукреция, а с другой стороны, таких персонажей, как Цезарь и Кассий, чьи представления спокойной жизни сильно отличались от жизни самого Эпикура. Это, безусловно, признак того, насколько широки были материализм и здравый смысл. Сегодня привлекательность столь же широка, и многие из нас, можно представить, эпикурейцы, даже не подозревая об этом.

С древних времен сохранилось довольно любопытное небольшое « руководство » эпикурейства, которое рано стало известно как Основные доктрины . То, что это работа самого Эпикура, оспаривается, но теперь все мнения склоняются к мнению, что это так. Поэтому я решил включить его сюда, поскольку его странная смесь осторожного здравого смысла с некоторой бесчеловечностью превосходно передает вкус этого важного философского взгляда.

1. Благословенная и бессмертная природа не знает проблем ни сама, ни причиняет неприятностей никому, так что она никогда не сдерживается гневом или благосклонностью.Ведь такие вещи существуют только у слабых.
2. Смерть для нас ничто: ибо то, что растворено, не имеет ощущений; а то, что лишено ощущений, для нас ничто.
3. Предел количества удовольствий — это устранение всего болезненного. Везде, где присутствует удовольствие, пока оно есть, нет боли ни тела, ни ума, ни того и другого одновременно.
4. Боль не длится непрерывно во плоти, но самая острая боль длится очень короткое время, и даже та, которая просто превышает удовольствие во плоти, не продолжается в течение многих дней сразу.Но хронические болезни допускают преобладание удовольствия над болью во плоти.
5. Невозможно жить приятно, не живя благоразумно, честно и справедливо, или снова жить благоразумно, честно и справедливо, не живя приятно. А человек, не обладающий приятной жизнью, не живет благоразумно, честно и справедливо, а человек, не обладающий добродетельной жизнью, не может жить приятно.
6. Обеспечить защиту от людей — это естественное благо, с помощью которого вы можете достичь этой цели.
7. Некоторые люди хотели стать известными и заметными, думая, что таким образом они смогут добиться безопасности от других людей. Поэтому, если жизнь таких людей безопасна, они получили добро, которого жаждет природа; но если это небезопасно, они не обладают тем, к чему стремились поначалу инстинктом природы.
8. Никакое удовольствие само по себе не является плохим: но средства, которые производят некоторые удовольствия, приносят с собой беспокойство, во много раз большее, чем удовольствия.
9. Если бы каждое удовольствие можно было усилить так, чтобы оно продолжалось и влияло на весь организм или на наиболее существенные части нашей природы, удовольствия никогда не отличались бы друг от друга.
10. Если бы вещи, вызывающие удовольствия распутников, могли развеять страхи разума по поводу явлений неба, смерти и ее страданий, а также научили границам желаний и страданий, у нас никогда не было бы причин винить их: ибо они были бы полны удовольствий от каждый источник и никогда не испытывать боли тела или разума, что является злом жизни.
11. Если бы нас не беспокоили наши подозрения по поводу небесных явлений и смерти, боясь, что это касается нас, а также из-за нашей неспособности понять пределы боли и желаний, мы бы не нуждались в естествознании.
12. Человек не может развеять свой страх по поводу самых важных вопросов, если он не знает, какова природа вселенной, но подозревает правду в какой-то мифической истории. Так что без естествознания невозможно беспрепятственно достигать наших удовольствий.
13. Нет никакой пользы в обеспечении защиты по отношению к людям, если вещи наверху и вещи под землей, да и вообще все в безграничной вселенной остаются предметом подозрений.
14. Самым чистым источником защиты от мужчин, который в некоторой степени обеспечивается определенной силой изгнания, на самом деле является иммунитет, который является результатом спокойной жизни и уединения от мира.
15. Богатство, которого требует природа, ограничено и легко добывается; то, чего требуют праздные фантазии, простирается до бесконечности.
16. В некоторых вещах случай мешает мудрому, но самые важные и важные дела разум предопределил и на протяжении всего периода жизни делает и будет определять.
17. Праведный человек наиболее свободен от неприятностей, а несправедливый наиболее полон неприятностей.
18. Удовольствие во плоти не увеличивается, когда однажды боль, вызванная желанием, устраняется, а только изменяется: и предел в отношении удовольствия в уме порождается разумным пониманием этих самых удовольствий и родственных им эмоций. , который раньше вызывал величайший страх в сознании.
19. Бесконечное время не содержит большего удовольствия, чем ограниченное время, если разумом измерять пределы удовольствия.
20. Плоть воспринимает пределы удовольствия, поскольку для его удовлетворения требуется неограниченное и неограниченное время. Но разум, достигший разумного понимания конечного блага плоти и его пределов и рассеяв страхи относительно будущего времени, снабжает нас полной жизнью, и мы больше не нуждаемся в бесконечном времени: но и то же самое. ум избегает удовольствий, и, когда обстоятельства начинают приводить к уходу от жизни, он не приближается к своему концу, как если бы он потерпел неудачу ни в одном из лучших жизненных путей.
21. Тот, кто познал пределы жизни, знает, что который устраняет боль, вызванную желанием, и делает всю жизнь полноценной, легко получить; так что нет необходимости в действиях, связанных с конкуренцией.
22. Мы должны учитывать как реальную цель, так и все свидетельства прямого восприятия, на которые мы всегда ссылаемся в выводах мнения; в противном случае все будут полны сомнений и замешательства.
23. Если вы боретесь со всеми ощущениями, у вас не будет критерия, по которому можно было бы судить даже о тех из них, которые вы называете ложными.
24. Если вы отвергаете какое-либо отдельное ощущение и не можете провести различие между заключением мнения относительно видимости, ожидающей подтверждения, и тем, что на самом деле дается ощущением или чувством, или каждым интуитивным восприятием ума, вы также смешаете все другие ощущения. с таким же беспочвенным мнением, так что вы отвергнете все стандарты суждения. И если среди ментальных образов, созданных вашим мнением, вы принимаете как то, что ожидает подтверждения, так и то, что нет, вы не избежите ошибки, поскольку вы сохраните всю причину сомнения в каждом суждении о том, что правильно и что неправильно. .
25. Если каждый раз вместо того, чтобы относить свои действия к конечной цели, вы обращаетесь к какому-нибудь более близкому стандарту, когда делаете выбор или избегаете, ваши действия не будут соответствовать вашим принципам.
26. Что касается желаний, то все, что не приводит к чувству боли, если они не удовлетворяются, не является необходимым, но включает в себя влечение, которое легко рассеивается, когда объект трудно достать или они кажутся вероятными причинить вред.
27. Из всего, что приобретает мудрость, чтобы произвести блаженство полной жизни, самым большим является обладание дружбой.
28. То же убеждение, которое вселило в нас уверенность в том, что нет ничего ужасного, что длится вечно или даже надолго, также обнаружило, что защита дружбы наиболее полно завершена в ограниченном зле этой жизни.
29. Среди желаний одни естественны и необходимы, некоторые естественны, но не необходимы, а другие не являются ни естественными, ни необходимыми, а являются результатом праздного воображения.
30. Где бы ни были желания, которые являются физическими, но не приводят к чувству боли, если они не исполняются, усилие интенсивно, такие удовольствия возникают из-за праздного воображения, и не из-за их собственной природы они не могут быть рассеяны, а из-за пустых представлений человека.
31. Справедливость, исходящая от природы, является залогом взаимной выгоды, чтобы удерживать людей от причинения вреда друг другу и спасти их от причинения вреда.
32. Для всех живых существ, которые не смогли договориться о том, чтобы не навредить друг другу или не пострадать, ничто никогда не является справедливым или несправедливым; и то же самое для всех племен людей, которые не могли или не желали заключать договоры, чтобы не навредить или не пострадать.
33. Справедливость никогда не есть что-то само по себе, но в отношениях людей друг с другом в любом месте и в любое время это своего рода договор, чтобы не причинять вреда и не пострадать.
34. Несправедливость не является злом сама по себе, но только вследствие страха, который связан с опасением невозможности избежать лиц, назначенных для наказания за такие действия.
35. Для того, кто действует в тайном нарушении условий договора, невозможно не навредить или не пострадать, быть уверенным в том, что он избежит обнаружения, даже если в настоящее время он сбегает тысячу раз. Ибо до момента смерти нельзя быть уверенным, что он действительно сбежит.
36. В своем общем аспекте справедливость одинакова для всех, поскольку это своего рода взаимная выгода в отношениях людей друг с другом, но в отношении индивидуальных особенностей страны или любых других обстоятельств одно и то же не получается. быть справедливым для всех.
37. Среди действий, которые санкционированы как справедливые по закону, то, что доказано при проверке как имеющее преимущество в требованиях взаимоотношений людей друг с другом, имеет гарантию справедливости, независимо от того, одинаково ли оно для всех или нет. Но если человек издает закон, и он не приводит к преимуществу в отношениях между людьми, тогда он больше не имеет сущности справедливости. И даже если преимущество в вопросе справедливости смещается из одной стороны в другую, но какое-то время соответствует общей концепции, тем не менее справедливо для этого периода в глазах тех, кто не путает себя с пустыми звуками. но посмотрите на реальные факты.
38. Если при условии, что обстоятельства не были изменены, действия, которые считались справедливыми, оказались не соответствующими общей концепции реальной практики, то они не являются справедливыми. Но там, где, когда обстоятельства изменились, те же действия, которые были санкционированы как уже не приводящие к преимуществу, они имели место как раз в то время, когда они были выгодны для взаимоотношений сограждан друг с другом; но впоследствии они перестают быть справедливыми, когда перестают приносить пользу.
39. Человек, который лучше всего распорядился элементом беспокойства, возникающим из-за внешних обстоятельств, сделал то, что он мог бы родственным самому себе или, по крайней мере, не чуждым: но со всем, с чем он не мог сделать даже этого, он воздержался от смешивания и изгнал из своей жизни все, к чему было полезно обращаться таким образом.
40. Все те, кто обладает способностью добиться полной неприкосновенности от своих соседей, они также очень хорошо живут друг с другом, так как у них есть самый надежный залог безопасности, и после того, как они наслаждаются самой полной близостью, они не оплакивают предыдущий отъезд мертвого друга, как будто он заслуживает жалости.

Наше единственное полное и последовательное изложение учения Эпикура можно найти в стихотворении Лукреция, De Rerum Natura . Поэтому мне показалось лучше всего включить на следующие страницы несколько отрывков из этого великого стихотворения. Следует добавить, что из нескольких отрывков невозможно дать адекватное представление о сложности аргументации и пылкости, которые поддерживают всю работу. Я рискнул перевести один отрывок в стихи в надежде, что таким образом читатель сможет более ясно увидеть, насколько пылкой была безропотная вера, по крайней мере, некоторых из последователей Эпикура.

1. Нет критерия истины, кроме чувств
2. Материя и пространство
3. Атомный поворот
4. Нечего бояться после смерти

(PDF) Исследование исторического развития концепции материи: споры о / в древнем атомизме

Мы не собираемся здесь возвращаться к историографическим и философским дебатам по поводу парадоксов Зенона

. Нам нужно только напомнить, что, согласно имеющимся свидетельствам, сохранившиеся аргументы

Зенона, оба направленные против движения и направленные против множественности, в его собственное время

трактовались скорее как метафизические или онтологические аргументы, касающиеся концептуальных проблем,

, чем математические загадки (см. Owen 1957-1958; Vlastos 1967; Hasper 2006a).Тупик

, на который он указал, был концептуальным узлом, с которым сталкивается любое предприятие, которое пытается говорить о том, что есть

, некритически подтверждая интуицию здравого смысла: когда мысль отражает действительность, когда она

отражает мир, как последний есть будучи контролируемым чувствами, он неизбежно дает пары из

противоречивых атрибутов, но если противоречивые предикаты основаны на одном и том же объекте,

этот объект не может быть10.Левкипп и его соратник Демокрит, сформировав теорию неделимых величин

, в которой реальность представлена ​​как бесконечное пространство — пустота, в которой действуют и действуют бесконечные

атомов, преуспели в том, чтобы показать, что тупик может быть

unblocked11: мышление, а не восприятие, вполне может объяснить изменения, свидетельствующие о чувствах

, не отрицая их как таковые, как изменения. Пространство бесконечно делимо, но это верно

только в случае пустоты, только для того, что не есть.Атомы в сущности не делимы.

Это не так по определению. Знание об атомах и пустоте — это знание, полученное посредством концептуальной работы

: мы их не видим; мы знаем, какими они должны быть и что они могут делать после того, как мы поместим их в концептуальное созвездие. Мысль может избегать противоречивого предсказания

, когда она отражает реальность, когда она активно реконструирует реальность, исправляя или даже игнорируя здравый смысл

, вместо того, чтобы действовать как точное зеркало.

должно быть установлено различие между тем, что реально, и тем, что реально, тем, что мы можем считать существующим, и тем, что мы

можем воспринимать как материально существующее, не отрицая, однако, опыта самого реального

: «осязаемость» перестает быть критерием существования, хотя остается пробным камнем реальности

»(Pyle 1995, p. 46). Вот почему Демокрит мог заявить, что атомы и пустота находятся« в реальности

», тогда как сладкое, горькое, горячее, холодное, цветное — все эти ощущения «условно» 12:

последние относятся к субъективным ощущениям, а первые — к объективному существу.И благодаря Пармениду, основателю

элеатской школы, Демокриту и Левкиппу уже было известно, что то, к чему стремится

, — это то, что там известно как реальное.

Парменид «голый» — это

Обращаясь к аудитории, знакомой с эпической поэзией Гомера или Гесиода, Парменид имел

присвоенных и преобразованных эпических мотивов, тем и образов, а также шаманскую мысль

паттернов по порядку разработать и представить, переработав этот унаследованный дискурсивный материал, набор

философских аргументов13, в первую очередь затрагивая проблему того, как истинное знание того, что

может быть возможным в терминах поиска или путешествия, предпринятого смертным в заключении

«» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «» «»

10 В этом смысле Зенону можно приписать изобретение принципа противоречия, хотя онтологического принципа

; не как логическая аксиома, как это принято сейчас считать.См. Hoffman 1964; and Prauss 1966.

11 Дэвид Ферли, пересматривая критику Аристотеля, указал, что Левкипп и Демокрит считали атомы

как физически, так и теоретически делимыми, давая, таким образом, ответ на парадоксы Зенона (1967, стр. 79-103).

12 «+ ,;` $ 4GZ) a $)> L $ + ,; `$ @ 0) 6, + E $ + ,;` $ U * 6;, + E $ + ,; `$ bZA6, + E $ + ,; `$ A6% 0P2 $ — / * c $ ‘($] /%;> $)> L $) * +, +», Fr 68B9,

Diels & Kranz 1960, II, p . 139. Перевод Тейлора 1999, с.9.

13 Что касается присвоения Парменидом эпической и шаманской поэзии, см. Анализ Mourelatos 2008, pp. 1-

46. Эрик Хэвлок, за несколько лет до того, как Mourelatos опубликовал свою книгу, также выступал за аналогичное прочтение

, сопоставление определенных изображений, присутствующих в стихотворении Парменида, с устройствами, использованными автором «Илиады» и

«Одиссеи» (Havelock 1958). Эта интерпретация остается спорной. Леонардо Таран отвергает идею о том, что укоренение

Парменида в эпической традиции может пролить новый свет на его мысли: «эта традиция уже давно умерла как творческая сила

к тому времени, когда Парменид написал, и вряд ли можно поверить в то, что он родился и выросший в Южной Италии,

мог понять его философию на самом языке и в масштабе эпоса ».Более того, «несмотря на лингвистические

параллелей между Парменидом и Гомером, ни один мотив« путешествия »не является общим для них обоих» (Tarán 1977, стр. 653–

658). Несмотря на возможные неточности в интерпретации Мурелатоса и Хэвлока, мы думаем, что

способствует осознанию расстояния, разделяющего метафизику, как мы, с нашей нынешней точки зрения, понимаем ее, а

— исследованию того, что находится в довольно другой, древний менталитет.См. Также обширный анализ

Wilkinson, посвященный Гомеру, Пармениду и различию между мифами и логосами, 2009 г., стр. 10-39, 69-79.

Эпикур: в общих чертах и ​​в истории: как жить хорошо

Эпикур родился на острове Самос как гражданин Афин в 341 г. до н. Э. (Де Витт, 1954: гл. 2–6). Именно в годы своего становления, в возрасте 5–18 лет, Александр Великий завоевал Персидскую империю вплоть до современной Индии. Сначала Эпикур учился у Наусифана — ученика основоположника атомизма Демокрита — в возрасте 19 лет отправился в Афины, чтобы начать двухлетнюю военную службу.Примерно в это же время умер Аристотель. Прошел военную службу, в течение 15 лет Эпикур путешествовал, преподавая философию, прежде чем обосноваться в Афинах в 308 г. до н. Э. Вскоре он основал школу, которая должна была составить конкуренцию Академии Платона и Лицей Аристотеля. Расположенный за стенами Афин, он был известен как Сад, и более тридцати лет Эпикур руководил им как отец-основатель. Сам он умер в возрасте 70 лет, но было ясно, что его школа выживет, выработав философию, отличную от тех, которые также будут определять эпоху эллинизма: платонизм, аристотелизм, стоицизм, цинизм, скептицизм.

Эта глава преследует две цели.

Во-первых, он дает обзор основ эпикуреизма. Поэтому в нем рассматривается адаптация эпикурейцев к атомизму, их понимание знаний и то, что они говорили о психологии по отношению к психике и телу. Затем в оставшейся части главы описывается эпикурейская этика с особым вниманием к религиозным убеждениям, тревоге по поводу смерти и значению дружбы. В заключительном разделе суммируется то, что мы знаем об эпикурействе за пять веков после смерти его основателя, и как он и атомизм возродились в ранний современный период.

Вторая цель — снабдить нас серией критических замечаний или того, что я назову «головоломками», которые структурируют анализ главы 2. Эти головоломки резюмируются в конце главы.

АТОМИЗМ И НЕ ТОЛЬКО

Эпикуреизм — это наиболее полное выражение и реализация философии, известной как атомизм, которая сохранилась с древних времен (De Witt, 1954: Ch. 9; Jones, 1989: 30-40). Сформулированный впервые в конце V века до нашей эры Демокритом и Левкиппом, атомисты считали, что все существующее состоит из неделимых единиц или атомов.

За двумя исключениями, детали того, как и почему Эпикур развивал идеи ранних атомистов (см. Morel, 2009; O’Keefe, 2010: Ch. 2), менее важны, чем центральная посылка о том, что все (каждый неодушевленный объект и живое существо) ) представляет собой соединение атомов (например, Epic II.44 ; DRN I.504–634 ). Люди, камни, животные и звезды состоят из атомов, и все они имеют конечный срок существования, потому что все соединения в конечном итоге разрушаются, возвращаясь к своим составным частям.Тем не менее, поскольку эти атомы сами по себе бессмертны и неразрушимы, они будут путешествовать, чтобы построить другие объекты и тела в будущем. Природа бесконечно перерабатывает себя ( DRN I.216 ). Следовательно, вселенная бесконечна в разнообразии, потому что количество атомов бесконечно, и поэтому они могут соединяться бесконечным множеством способов ( DRN I.959–1051 ). Наш мир — это просто один из бесконечности миров, которые могут существовать ( DRN II.1049–76 ). Фактически, Эпикур (Уоррен, 2002: 73) предполагает, что, следовательно, должен быть не один космос, а неограниченное количество «космосов», населенных другими существами ( Epic II.45 ).

Вот два только что упомянутых исключения.

Во-первых, Эпикур думал, что, поскольку атомы существуют и движение реально, должны быть пустые пространства, промежуточное состояние, в которое атомы могут перемещаться. Следовательно, атомы и объекты, которые они создают, зависят от чего-то — или, возможно, это следует назвать «не-вещью», отсутствием — между атомами: пустота. «Не существует ничего, кроме атомов и пустоты», — сказал Демокрит за много лет до Эпикура (Barnes, 1987: 254–255). Но для эпикурейцев пустота приобрела бы большее значение, чем для ранних атомистов при объяснении зарождения и движения (Morel, 2009: 71–2, 75–6).

Пустота безгранична в пространстве и времени, потому что, по определению, ничто не может быть ограничено ( DRN I.330–46 ). Именно это позволяет нам сделать вывод, что атомы одинаково бесконечны в пространстве и вечны во времени — поскольку для того, чтобы пустота была отсутствием, необходимо, чтобы между ними было присутствие атомов. Следовательно, если пустота безгранична, то и атомы тоже. Атомы и пустота встречаются везде и всегда. Движение отдельных атомов через пустоту останавливается, когда что-то модифицируется (некоторые атомы сливаются в соединение), и возобновляется, когда это что-то перестает существовать (соединение распадается). Без пустоты ничто не могло бы существовать, но из-за пустоты ничто не могло существовать вечно . Следовательно, творение и разрушение, рождение и смерть неразрывно связаны.

Во-вторых, как мы можем объяснить тот факт, что атомы вообще могут образовывать соединения? И почему мы живем в мире, который не кажется полностью детерминированным? Судя по рассказу Лукреция, эпикурейцы считали эти вопросы взаимосвязанными (Furley, 1999: 420–24; O’Keefe, 2009). Без « поворота » в движении атомов реальность состояла бы из ничего, кроме бесконечного нисходящего движения разъединенных атомов, как капли дождя, навсегда падающие на свои отдельные дорожки через бесчувственную бездонную бездну ( DRN II.217–25 ). Этот поворот делает возможными столкновения между атомами (O’Keefe, 2010: 26–31). Также может помочь учет свободы воли (см. Главу 2). Поворот обозначает случайность, которая нарушает механистическую, часовую, детерминированную последовательность причинно-следственных связей-причин-следствий, что, возможно, позволяет людям обрести способность к самоопределению и возможность осуществлять свои свободы.

Таким образом, мир характеризуется (1) движением атомов, которые позволяют объектам и людям формироваться; (2) несчастные случаи, случайность и непредвиденные обстоятельства; (3) вмешательство свободных сознательных существ ( Epic IV.133 ).

Включив в свой рассказ недетерминистский поворот, происхождение, природа и последствия которого неясны и вызывают столь глубокие споры, эпикурейцы, как мы увидим, оставят себя уязвимыми для нападок.

Из этой базовой физики и метафизики эпикурейцы вывели все остальное мышление. Начнем с эпистемологии.

ЗНАНИЯ МИРА

Как мы достигаем знания, согласно эпикурейству (Де Витт, 1954: Глава 8; Джонс, 1989: 24–7; Лонг и Седли, 1987: 72–97; О’Киф, 2010: главы 4 и 10; Пуринтон , 1997: 91–6)? Через три факультета.

Во-первых, ощущений предоставляют нам самую основную информацию об объектах в мире. Это происходит, когда атомы наших чувств сталкиваются с атомами этих объектов. Эти «чувственные впечатления» дают нам доступ к тому, что реально и актуально. Чувственные впечатления могут вводить в заблуждение, но даже вводящие в заблуждение впечатления указывают на то, что здесь что-то есть.

Во-вторых, общие концепции — это средства, с помощью которых мы классифицируем, интерпретируем, различаем, концептуализируем и, таким образом, придаем значение этим «объектам чувств».Они позволяют формулировать предложения и описания мира. Это не означает, что общие концепции всегда верны. Их идентификация может быть ложной, а заявления — неправильными. Следовательно, ощущения и концептуализации должны взаимодействовать неоднократно, причем каждое из них является повторяющейся и повторяющейся точкой отсчета для другого. Ощущения удерживают концепции, привязанные к реальности; концепции позволяют классифицировать и постигать реальность.

Наконец, воздействие атомов (основа наших ощущений) воспринимается либо как приятное (если удар гармоничное), либо как болезненное (если оно абразивное) ( DRN II.399–426 ). Мед, например, приятно есть; поэтому его атомы сладкозвучны с атомами наших органов вкуса. Итак, наши чувств удовольствия или боли предлагают критерии того, как действовать и как жить. Мы стремимся увеличивать гармоничное и уменьшать абразивное ( Эпос. VII.34 ). Искать то, что доставляет удовольствие, и избегать болезненного.

Однако человеческое поведение — это не только наши базовые, чувственные влечения. Люди обычно ищут более высокие блага, и конфликт возникает из-за разногласий по поводу того, что это за блага и / или как их можно получить.Эпикурейцы пытаются преодолеть многие из этих конфликтов, осмысляя высшее удовольствие особым образом и рекомендуя строить нашу жизнь и общество вокруг их стремлений: ataraxia и aponia (De Witt, 1954: 226–45; Mitsis, 1988 : 51–8). Мы обсудим, что они означают, в главе 2.

Помимо этих способностей, могут быть вещи за пределами нашего чувственного опыта, с которыми мы не можем столкнуться напрямую (например, атомы и сама пустота). Здесь мы должны исходить из гипотез, умозаключений и аналогий и, возможно, всегда должны сохранять непредвзятость, признавая, что могут иметь место несколько возможных объяснений таких явлений.

Тем не менее, выдвигая гипотезу о том, что лежит за пределами нашего чувственного опыта, мы должны — несмотря на непредвзятость — экстраполировать то, что мы видим вокруг. Материальный мир должен происходить из кусочков и частей материала, то есть атомы, из которых все сделано, обладают протяженностью (размером, весом и формой). Они утверждали, что объяснение материалистического мира с точки зрения некой нематериальной субстанции (основанной на духе, душе, богах или любой бестелесной субстанции) в корне ошибочно (Whitmarsh, 2016: 92, 173–85).Таким образом, эпикуреизм — это философия материализма и эмпиризма, эпистемология ощущений, общих понятий и чувств основана на движениях и столкновениях атомов.

Это подводит нас к эпикурейскому изложению психологии и биологии.

ПСИХИКА И ТЕЛО

Эпикурейцы настаивали на том, что психика является частью тела (Gill, 2009: 126–8; также Konstan, 2008: Ch. 1). Он живет, когда живет тело, и умирает, когда тело умирает. Эти, казалось бы, безобидные предложения охватывают многое, что было — и для многих остается — зажигательным в эпикурействе.

Для неатомистов и нематериалистов (что означало почти всех) душа означала нечто нематериальное, бестелесную субстанцию, находящуюся внутри, но отдельную от тела. Согласно Платону, после смерти душа возвращается в мир форм — природу, о которой она забывает во время своего краткого земного пребывания в теле (Apolloni, 1996). Это вдохновило христианскую концепцию, согласно которой душа — это то, что переживает гибель тела, возвращаясь к своему нематериальному происхождению.Он летит обратно к Богу. Отрицать нематериальность значило отрицать бестелесность души. Следовательно, это было равносильно отрицанию существования богов и божественности, бессмертных сфер (рая и ада) и, следовательно, жизни после смерти!

То, что эпикурейцы использовали более сложный и тонкий подход к духовным вопросам, чем этот, как мы видим в главе 2, часто игнорировалось. Для многих набожных, поскольку материализм равняется атеизму, вам не нужно читать дальше. Теперь можно было спокойно начать осуждение и уничижение Эпикура.

И все же, если эпикурейский материализм аккуратно обходит трудность объяснения того, как взаимодействуют нематериальные и материальные субстанции, какой альтернативный вариант он предлагает?

Нерациональные элементы человека взаимосвязаны с рациональными частями тела. Мы существуем как психофизические целостности, обладающие единым агентством. То есть наши элементы сосуществуют как связная система (Gill, 2009: 131–2, 137). Наши убеждения переплетаются с нашими эмоциями и желаниями.Эмоции направляют причины, но, вопреки Юму, наши причины могут контролировать наши эмоции и их крайности — будь то положительные (эйфория) или отрицательные (страхи, ненависть) (O’Keefe, 2009: 149).

Эта согласованность указывает на то, что, хотя психологические процессы в конечном итоге являются продуктом атомных движений, их также следует понимать в их собственных терминах. Психика — это не просто группа атомов, временно склеенных вместе, потому что структура этих атомов — их пространственное расположение — приобретает самостоятельное значение.Короче говоря, эти процессы состоят из динамических пространственных и относительных свойств (O’Keefe, 2009: 153–154), поскольку имеют значение системы и структуры атомов, а не только атомные столкновения.

Здесь можно провести параллель с дебатами в дарвиновской генетике (Fitzpatrick, 2005a: Ch. 6). Дарвиновская генетика в наиболее редуцирующей форме утверждает, что живые существа — это просто совокупность генов; макротранспортеры или «машины выживания», которые позволяют генам передаваться от одного поколения к другому.С этой точки зрения человеческая цивилизация — это просто сложный продукт генетического взаимодействия.

Нередуктивный дарвинизм утверждает, что организмы — это больше, чем их гены, и больше, чем серия программируемых геномных алгоритмов. Общества и культуры позволяют организмам выйти за пределы своего биологического происхождения. Точно так же Эпикур, кажется, указывает на то, что наша психика — это «возникающие системы», которые происходят из своей материальности, но, тем не менее, превосходят ее. Важны не только кусочки материала, но и их расположение.Биты порождают компоновку, но, имея свою собственную динамику, компоновка также влияет на биты.

Поэтому некоторые ученые считают, что эпикурейцы, должно быть, рассматривали психику как возникающую систему (Gill, 2009: 133–8; Mitsis, 1988: 165–6; O’Keefe, 2009: 149). Дело не только в том, что атомы порождают пространственные отношения, потому что, как атомы, структурирующие отношения, отношения также структурируют движение атомов . Психика — это постоянно развивающаяся сеть взаимоотношений.Таким образом, эти отношения имеют собственную идентичность, целостность и динамику, которая делает нас самосознающими, самотворящими и самоопределяющимися. Люди не только эволюционировали из-за столкновений движущейся материи, они также самостоятельно развились , создав сложные социальные среды, которые расширяют возможности архитекторов. Мы создали среду, которая позволяет нам строить самих себя.

Проще говоря, для эпикурейцев так же, как вы можете влиять на свое зрение, закрыв глаза и тем самым подавляя движения своих глаз-атомов, так что вы можете формировать себя (состав атомов вашей психики), развивая определенные привычки, принимая различные практики или следование определенным социальным обычаям.Мы можем делать это индивидуально (вы можете переучивать свои привычки) и совместно (объединяясь с другими в совместные партнерства и группы).

Итак, поскольку мы не ограничены нашей унаследованной природой, мы обладаем способностью к свободе воли, добродетелью и ответственностью. Мы мысленно и физически изменяем наши ранее существовавшие умственные и физические характеристики. Мы всегда больше, чем наши атомные и биологические программы.

ОТ ПРИРОДЫ К ЭТИКЕ

Тем не менее, хотя мы — нечто большее, чем наша биологическая природа, природа всегда остается почвой, на которой растут наши психологические корни.Таким образом, для эпикурейцев не было ничего сложного в экстраполяции «должного» из «есть», значения из факта (Jones, 1989: 49; Rist, 1972: 121). Они не защищали свое изображение живых существ как стремящихся к удовольствиям и избегающих боли, поскольку они рассматривали это как очевидный предмет эмпирического наблюдения, делая из этого вывод, что атомы сцепляются друг с другом способами, которые иногда гармоничны, а иногда несогласный. И люди, и люди, не являющиеся людьми, предпочитают приятные вещи и избегают неприятных.Наличие разнообразия вкусов не является препятствием для этого прочтения. Тот факт, что вам нравится есть то, что я ненавижу, просто указывает на то, что есть разные способы получения удовольствия. Сама цель остается прежней.

Таким образом, у нас есть два компонента.

Во-первых, материальная природа — это источник или основа того, кем мы являемся: ищущих удовольствий. По своей природе мы «психологические гедонисты», основной целью которых является удовлетворение материальных желаний. Во-вторых, в нашем психологическом составе есть нечто большее, чем это одно.Мы не механизированные марионетки атомных движений, потому что эти движения включают в себя элемент случайности и неопределенности — черты, которые позволяют нам действовать свободно.

Отклонение — один из наиболее спорных элементов эпикурейства, поэтому мы исследуем его в следующей главе ( Головоломка 1 ). Но суть в том, что мы больше, чем наши естественные побуждения. Некоторые желания позволяют нам достичь наивысшего удовольствия, а некоторые нет. Таким образом, приятные занятия, которые отвлекают нас от высших удовольствий, обречены на провал, и поэтому мы должны проявлять самоконтроль над всем (пристрастиями, незащищенностью, страхами и т. Д.), Что побуждает нас к ним.

Итак, с одной стороны, нас привлекают приятные ощущения и переживания. С другой стороны, мы обладаем свободой воли, так что одни ощущения и переживания могут и должны иметь приоритет над другими. Таким образом, хотя мы являемся естественными существами, мы можем контролировать свои желания как этических существ . Мы можем «превзойти» природу и улучшить ее, вынося этические суждения и действуя соответственно. Нам не нужно стремиться к каким-либо удовольствиям или потаканию своим слабостям. Наш психологический гедонизм лежит в основе того, что мы есть, но не определяет характер нашего «этического гедонизма».В нашей природе — улучшать свою природу. Хотя мы ищем удовольствий, по своей природе мы не ограничены ни теми удовольствиями, которые ищем, ни средствами, с помощью которых мы их ищем.

Таким образом, этика означает сознательное вмешательство, которое мы делаем как во внешнюю природу (контексты окружающей среды), так и во внутреннюю природу (влечения и инстинкты). Мы делаем это, размышляя о прошлом и рассчитывая будущие результаты возможных действий. То, что эпикурейство означает этический гедонизм, стало источником как его философских достижений, так и заблуждений, которые кружились вокруг него на протяжении более двух тысячелетий.

УДОВОЛЬСТВИЯ НРАВСТВЕННОСТИ

Природа и необходимость

Это различие (между психологическим и этическим гедонизмом) является центральной причиной того, почему эпикурейский гедонизм расходится с другими формами гедонизма.

Мы идем в киренскую школу, и должны идти туда, куда нас приводят приятные переживания (Lampe, 2014; O’Keefe, 2002). Их акцент делается на чувственном и непосредственном. Если в понедельник вы получаете удовольствие, съев торт, а во вторник, морив себя голодом, то пусть будет так.

Но для эпикурейцев существует потенциальный конфликт между природой, которая создает нас, и природой, которую мы пытаемся создать. Тот факт, что нам, в отличие от других людей, не суждено подчиняться тому, к чему нас побуждают наши фундаментальные побуждения, ставит перед нами этическую дилемму, которую необходимо решить. Какие удовольствия следует отложить, чтобы усилить их удовольствие (Warren, 2014: 176–86)? Какие удовольствия приносят наивысшее удовольствие, а какие обречены на провал?

Однако эта дилемма также является источником нашей силы и признаком нашей автономии.Существо, которое должно спросить: «Что делать правильно?», Также является существом, которое может поступать правильно. Наша свобода — это и болезнь, и лекарство. Следовательно, мы имеем право перейти от фактов (мы по натуре ищущие удовольствия) к оценочному суждению (мы должны стремиться к высшему удовольствию), но этот переход требует тщательного обдумывания ( Epic IV.128–30 ).

Однако критики эпикурейства часто находили удобным сгладить различие между киренаическим и эпикурейским подходами, будь то по злому умыслу (дискредитируя последний ассоциацией с первым) или по простому невежеству (см. Jones, 1989: 139–41, 152 –3).

На самом деле, некоторые критики могут даже более пренебрегать эпикурейским подходом, например, это, возможно, было в случае с Плутархом (Tsouna, 2016). Если гедонизм означает стремление к удовольствиям, то можно утверждать, что по крайней мере киренаики имели смелость отстаивать то, что все, что вам нравится, приемлемо; например, если обжорство делает вас счастливыми, тогда постарайтесь. Но, проводя различие между приемлемыми и недопустимыми удовольствиями, эпикурейцы рисковали запутаться в сложности, которую они не могли решить.С одной стороны, они взывали к природе, а с другой — отказывались от нее, когда им не нравилось, куда могут нас вести наши коренные инстинкты. Они пытаются получить свой гедонистический торт, но едят только немного! Справедливая ли это критика?

эпикурейцы сгруппировали наши желания в три категории ( Epic IV.127–8 , V.29 ; Jones, 1989: 46–7; Rist, 1972: 117–8).

• Естественное и необходимое

Эти желания — те естественные побуждения и аппетиты, которые необходимы для жизни и благополучия.Удовлетворение основных потребностей (в пище, воде, жилье) очевидно необходимо для выживания. Из этого следует благополучие или процветание. Когда средства к жизни найдены, я могу и должен научиться жить по средствам. Если я всегда хочу больше , то у меня никогда не будет достаточно , и я останусь постоянно неудовлетворенным. Но, выполняя наши естественные / необходимые желания и потребности и не желая большего, чем мне необходимо, я свободен от беспокойства и беспорядка.Следовательно, высшее удовольствие равносильно устранению боли; то есть тревоги и незащищенности. Мы обсудим это далее в следующей главе как Головоломка 2.

• Естественные и ненужные

Эти желания включают удовольствие и удовлетворение, но они несущественны, например роскошь. Они могут внести изменения в наш опыт, предлагая большего разнообразия удовольствий, но они не добавляют к общей сумме удовольствия.Мне может показаться приятным съесть белый хлеб сегодня после недели употребления черного хлеба, но хотя буханка первого предлагает различных удовольствий, это не утоляет мой голод больше, чем буханка второго. Следовательно, эти ненужные желания представляют собой виды индульгенций, которые мы должны ограничить (посредством осуществления самоконтроля), чтобы мы могли сосредоточиться на естественном и необходимом. Мы исследуем эту категорию как Puzzle 3.

• Неестественное и ненужное

Эти желания происходят из ошибочных убеждений, например, стремления к славе, богатству и власти.Они отвлекают нас от цели жить нравственной жизнью и могут быть источником страхов и тревог; то есть вещи, которые на самом деле нежелательны, но за которые мы цепляемся, потому что путаем их с вышеперечисленными, высшими формами желания. Два примера включают желание одобрения богов и бессмертия. Действительно, для эпикурейцев эти желания объединяют и сопровождают два соответствующих страха: страх перед богами (который люди пытаются преодолеть через подчинение богам) и страх смерти.Мы обсуждаем эти опасения более подробно в разделе Головоломка 4.

Таким образом, у нас есть три варианта.

Во-первых, мы можем отрицать, что удовольствие играет какую-либо роль в моральных суждениях. Именно это и делает Кант (1996: 510–11), когда говорит, что, хотя мы можем испытывать удовольствие, поступая правильно, мы не должны действовать ради удовольствия.

Во-вторых, мы можем быть киренскими гедонистами и просто самоотверженно баловаться.

Или, в-третьих, мы можем допустить удовольствие в наших моральных рассуждениях.Есть много способов сделать это (мы исследуем альтернативу эпикуреизму в главе 3), но подразумевается, что как искатели удовольствий, так и этические существа, упомянутая выше сложность означает, что значит быть человеком. Следовательно, эпикурейцев не следует критиковать за то, что они признают и размышляют над этим.

Прежде чем двигаться дальше, стоит отметить, что приведенный выше обзор уже посеял семена описания истории человечества (Jones, 1989: 48), такого как тот, который дан у Лукреция.Если превосходство над природой — это то, что мы делаем, то это подразумевает как внешнюю, так и внутреннюю природу. Мы работаем с ресурсами, которые предоставляет нам природа, чтобы дать себе то, что необходимо для жизни и комфорта. На ранних стадиях развития цивилизации мы довольствуемся удовлетворением этих основных желаний, потому что мы не можем делать ничего другого. Но по мере того, как мы становимся искусными в манипулировании окружающим миром, мы легче поддаваемся искушению тем, что лежит за пределами естественного и необходимого, например, стремлением к чрезмерному богатству и власти.Поэтому эпикурейцы предложили отчет о человеческом прогрессе, который никоим образом не принимает прогресс как должное — книга Лукреция De Rerum Natura изобилует эволюционными и социальными ужасами (O’Keefe, 2010: 52–6).

Кинетика, Катастематика и Атараксия

Утверждать, что удовольствие — это хорошо, не означает воображать, что все удовольствия одинаково хороши (Jones, 1989: 49–50). Таким образом, эпикурейцы различают две категории (Mitsis, 1988: 45–51; Preuss, 1994: Ch.6).

Кинетические удовольствия — это необязательные «удовольствия в движении», которые зависят от изменений и процессов. Чувственные удовольствия от зрения, прикосновения, слуха и так далее, кажется, подпадают под эту категорию. Кажется, что кинетическое удовольствие также зависит от боли. Если мне нравится читать роман, это удовольствие исходит из тревожного ожидания того, как все обернется. Мой любимый персонаж умрет? Победит ли герой злодея?

Катастематические удовольствия — это «удовольствия в состоянии покоя» или в стазисе, что подразумевает отсутствие беспокойства или дискомфорта.Они обозначают состояние бытия, включающее равновесие, спокойствие, стабильность и завершенность. Поскольку они могут быть изменены, но не могут быть улучшены количественно (как в случае с белым хлебом), они являются высшим удовольствием и иногда называются «статическими удовольствиями» (см. Epic IV.130–32 ).

Хотя нам следует опасаться проводить точную параллель, различие kinetic / katastematic , по-видимому, является тем, что J.S. Милль имел в виду, когда восхвалял эпикуреизм и придумал собственное различие между высшими и низшими удовольствиями как способ развития утилитаризма за пределами Бентама, для которого все удовольствия были одинаково хороши (Arangno, 2013: 201, 203–204; Wilson, 2009). : 280).

Но есть важное отличие. Милль был более склонен отождествлять высшее с одним набором действий, а низшее — с другим. Для Милля поэзия просто была выше канцелярской кнопки, и любой, кто испытал ее на себе и получил образование, мог сказать вам.

Для эпикурейства все не так просто (Рист, 1972: 108–109, 115). Даже если кинетика ниже (хотя это утверждение мы рассмотрим в главе 2), это не означает, что мы должны пренебрегать ими (поскольку Милль, похоже, презирает канцелярскую кнопку) по трем причинам.

Во-первых, как материалисты эпикурейцы были восприимчивы к удовольствиям, которые мы испытываем, когда стимулируются чувства. По-видимому, хорошая игра в канцелярскую кнопку с друзьями лучше, чем чтение плохих стихов в одиночестве.

Во-вторых, поэтому, даже если кинетических удовольствий действительно вызывают боль и беспокойство, их, возможно, стоит испытать. Кратковременное беспокойство, вызванное чтением моего романа, может оказаться полезным, если результат оставит меня в более высоком, долгосрочном состоянии катастематических удовольствия, чем я мог бы испытать в противном случае.

Наконец, приведенные выше аргументы предполагают, что кинетических удовольствий могут быть ценными сами по себе. Поиск разнообразных удовольствий важен для того, чтобы жизнь складывалась хорошо. Различие Эпикура между добавлением удовольствия и изменением удовольствия может оказаться несостоятельным, если и когда вариация сама по себе является формой добавления. Если мы сможем получить простое, спокойное удовольствие от кинетических занятий, то они могут сделать нашу жизнь более насыщенной. (Этот аргумент мы рассмотрим в следующей главе под заголовком Puzzle 3 .)

Таким образом, kinetic и katastematic смешаны до такой степени, что это не похоже на разделение Милля на низшее / высшее. Важно не только то, что мы делаем, но и причины, по которым мы делаем то, что делаем (Jones, 1989: 51).

Эпикурейцы применили термин к состоянию достижения катастематического удовольствия, которое они, казалось, позаимствовали из пирронизма, ответвления скептизма (Warren, 2002: Ch.7; также Kuzminski, 2008: 43–4; Preuss, 1994: 162–77): ataraxia .Это переводилось по-разному: спокойствие, безмятежность, гармония. Атараксия подразумевает свободу от нужды (удовлетворение основных потребностей) при свободном от иллюзий отношении к желаниям, предпочтениям, надеждам и страхам ( Epic II.81–2 ; IX.136 ). Если у нас есть то, что нам нужно, и нам не нужно больше, чем мы можем иметь разумно, тогда мы будем свободны от боли; то есть психические и телесные беспокойства. Атараксия подразумевает отсутствие чего-то, чего не хватает. Это означает не быть лишенным того, в чем нуждаются тело и разум, и в то же время не обладать желаниями, которые, поскольку они никогда не могут быть реализованы, представляют собой источник бесконечного разочарования.

Как мы увидим ( Puzzle 2 ), здесь есть три ключевых вопроса. Во-первых, ataraxia — это присутствие или отсутствие? Означает ли это обретение состояния бытия или отказ от всего, что причиняет боль? Во-вторых, находится ли свобода от душевной боли ( ataraxia ) на том же уровне, что и свобода от телесной боли ( aponia )? Ум выше тела? ataraxia требует aponia или это отдельный? В-третьих, что нам делать, когда удовольствия конфликтуют? Есть ли обстоятельства, при которых мы должны морально предпочесть боль? В ожидании обсуждения этого вопроса в главе 2 я буду использовать ataraxia в качестве универсального термина для простоты.

БОГА БОГА

Каковы основные страхи и тревоги, от которых мы должны избавиться, если мы хотим достичь ataraxia ? Один — это страх богов, вечного наказания и божественного возмездия ( Эпос. IV.133 ). Счастливая жизнь несовместима с тревогой о богах (Де Витт, 1954: Глава 13; Джонс, 1989: 52–3; Констан, 2008: 114–19; О’Киф, 2010: 45–9, Глава 16). .

Почему эпикурейцы предложили это? Они увидели две возможности, каждая из которых вызывает беспокойство.

Во-первых, боги вмешиваются, они проводят время, паря над нашими плечами, наблюдая и оценивая все, что мы делаем, как божественный родитель или полицейский (Rist, 1972: 147). Конечно, через религиозное наставление и соблюдение вы в большей степени интегрируете заповеди богов в свою жизнь. Вы следите за собой. Тем не менее подразумевается какое-то общение со Святым Наставником. Чего еще мы ожидаем, когда преклоняем колени, складываем руки, закрываем глаза и молимся, кроме того, чтобы мы услышали и поняли? Боги-интервенты заставляют нас подчиняться своим приказам.Веди себя хорошо, поклоняйся мне и небеса ждут. Если нет, то это другое, более горячее место для вас.

Вторая возможность состоит в том, что, пока боги наблюдают и слышат нас, Вселенная движется по заранее определенной траектории. Боги определили путь мира с самого его зарождения, и мы ничего не можем сделать, чтобы изменить его курс. Это источник беспокойства, потому что мы не только должны подчиняться богам, как указано выше, но и наше подчинение не может иметь практического результата. Нам не хватает даже скромного контроля и уважения, которые подразумевает интервенционистская концепция божественности.

Несмотря на обвинения в атеизме, которые преследовали эпикурейство в течение следующих двух тысячелетий, эпикурейцы не отрицали существования богов (Jones, 1989: 53–5). Однако Эпикур действительно отрицал, что они интересовались человеческими делами. Действительно, можно было предположить, что они почти не замечали нашего существования или даже не знали о нас полностью! Почему? Потому что для того, чтобы боги были богами, они должны занять то состояние, к которому мы должны стремиться: спокойствие. И как именно можно было бы сохранять спокойствие, если к вам постоянно приставали люди, преклоняющие колени и умоляющие о благосклонности (Rist, 1972: 146–147)?

Но это все же оставляет место для второй предетерминистской концепции, не так ли — возможно, что-то более близкое к стоическому? Нет.Напомним, что поворот означает, что мир не может быть поставлен на чисто детерминированный курс. И хотя боги сами являются продуктом атомов и пустоты (Rist, 1972: 148), они живут за пределами мира. Точнее, поскольку реальность бесконечна — поскольку атомы и пустота бесконечны — существует не только один мир или космос, но бесконечные миры. Таким образом, для эпикурейцев боги обитают в том, что существует между мирами: «межкосмосе» ( эп. III.89 ).

В любом случае боги должны вызывать у нас восхищение, а не страх.Их безмятежное спокойствие может служить для нас образцом, даже если мы не можем сами стать богами. Бессмысленно молиться о высшем состоянии бытия, потому что — принимая эпикурейское учение, как это бывает — вы уже способны обеспечить это для себя (Рист, 1972: 156). Атараксия — это наивысшее состояние, которого мы можем достичь, и оно определенно не требует подчинения божественному царству.

Однако эпикурейцы дополнительно утверждали, что соблюдение религиозных обрядов и обрядов было совершенно приемлемым.Лишенный иллюзий, например страхи, вызванные ложными представлениями о богах, преимущества религиозного участия могут оставаться важным аспектом общественной интеграции (Rist, 1972: 156, 159–60). Следование социальным условностям было прекрасным, если они воплощали и усиливали преимущества дружбы и до тех пор, пока вы понимаете, что они основаны ни на чем более прочном, чем иллюзии и акты социального воображения.

БОЯСЬ СМЕРТИ

Второе большое заблуждение, препятствующее ataraxia , — это тревога по поводу смерти ( Epic IV.125 ; Констан, 2008: 45–7, 50–53; О’Киф, 2010: гл. 17; Уоррен, 2004, 2009; также Берли, 2010).

По словам эпикурейцев, большая часть нашего страха перед смертью происходит из-за неправильного понимания богов, например, что вечное проклятие ожидает недостаточно набожных. Уберите это заблуждение, и страх смерти тоже должен быть рассеян, не так ли? Но, конечно, не все так просто. Даже если мы можем оставить религию в стороне, разве не разумно опасаться своего будущего небытия (смерти) и перехода от жизни к небытию (умирания)?

Смерти не следует бояться, настаивали эпикурейцы, именно потому, что она не существует и, следовательно, отлична от того, чем вы являетесь.Где смерть, тебя нет; где ты, смерти нет. «Смерть для нас ничего не значит», — настаивали они ( Epic IV.124 ). Поскольку душа / психика материальны, она погибнет вместе с остальным телом.

Лукреций здесь ссылается на свой знаменитый аргумент о симметрии ( DRN III.830–42 ; Simon, 2009). Вы не помните ничего из того, что происходило до вашего рождения? Тот факт, что вы не пережили Черную смерть в четырнадцатом веке, не является источником потерь или беспокойства, не так ли? Тогда почему небытие после вашей смерти должно отличаться от небытия, которое предшествовало вашему рождению? Тот факт, что вы ожидаете первого, не важен.Смерть так же естественна, как и сама жизнь. Таким образом, с правильными убеждениями вы можете победить любую тревогу, связанную с ожиданием. Если вы позволите мне смешать Владимира Набокова и Сэмюэля Джонсона, мы можем заявить следующее: одна вечность тьмы очень похожа на другую. Так что перестань волноваться.

И хотя смерть может быть болезненной, эпикурейцы полагали, что боль будет либо интенсивной и непродолжительной, либо более продолжительной, но менее интенсивной. Другими словами, любой тип боли терпим. Сообщалось, что сам Эпикур был счастлив в свои последние недели, несмотря на физические страдания, размышляя о целой жизни, наполненной приятными воспоминаниями.

Очевидно, что эти представления о богах и смерти требуют некоторого рассмотрения, и мы делаем это как Puzzle 4 .

ПОЛИТИКА ПРОТИВ ДРУЖБЫ

Какие воспоминания вспомнил больной Эпикур? Несомненно, его философская работа, особенно с учетом того, что он рассматривал философию как совместное стремление.

Брак и отцовство не были запрещены, но эпикурейцы также не настоятельно рекомендовали их ( Epic VIII.119 ; DRN IV.1058–1191 ).Это были естественные побуждения, но они не нужны для получения удовольствия. Действительно, страстные отношения могли быть источником беспокойства. Большинство людей наверняка осознают, как часто любовь сопровождается ревностью, неуверенностью и, рано или поздно, снижением интенсивности чувств, которые мы испытывали в те первые опьяняющие месяцы. Для Эпикура простая жизнь самодостаточности подразумевала отсутствие чрезмерной зависимости от других ( Epic IV.130 ).

Лучше искать чего-то менее интенсивного: товарищества, дружбы (Brown, 2002).Люди не могли не искать друг друга, поэтому дружба была неизбежна. Тогда лучшим вариантом было принадлежать к сообществу друзей, которое позволит вам достичь атараксии (Рист, 1972: 130–32, гл. 7).

Но это означало, что сообщество друзей должно было быть относительно небольшим ( Epic I.9–10 ). Дружба требует времени и усилий. Чем больше у вас друзей, тем «тоньше» каждая связь. Для эпикурейцев идея о том, что можно дружить с множеством людей в полисе , была нонсенсом.Они высмеивали изображение Аристотелем (1988: 3) человека как «политического животного». Эпикурейцы возразили, что мы можем быть общинными животными, но политика обычно является источником того, что является антиобщинным: корыстные амбиции, игры за власть, злоупотребления служебным положением, гражданские конфликты, диктатура ( Epic VIII.119 ; O’Keefe, 2010: 145–6).

Таким образом,

эпикурейцы использовали и даже вдохновили то, что позже будет называться «социальным контрактом», и как способ объяснения того, как развивались общества, и как способ ограничения сферы политических ассоциаций (O’Keefe, 2010: 143–146 ).Политика была в лучшем случае соглашением о взаимной выгоде. Если вы не могли дружить с массой людей, единственной жизнеспособной альтернативой было формальное, законное соглашение жить и давать жить другим (Фаррингтон, 1965: 31). Как только общественный договор обеспечит вашу личную безопасность и безопасность вашего сообщества друзей, вы можете сосредоточиться на деле получения наивысшего удовольствия. Это оставляет большой вопрос о том, какую роль справедливость должна играть в эпикурейском обществе. Мы рассмотрим это вместе с ключевым вопросом о личных интересах и эпикурейской дружбе в разделе Puzzle 5 .

Следовательно, эпикурейский идеал, кажется, был малонаселенным ландшафтом древнего мира.

Возможно, поэтому Эпикур рекомендовал участвовать в религиозных обрядах. Соблюдение общепринятых законов и обычаев было способом жить жизнью, свободной от политических конфликтов, другими словами, плыть по течению толпы, а не выделяться и привлекать нежелательное внимание. «Живите скрытно» или «живите незамеченным» — вот изречение, которое Эпикур предписывал своим последователям.Это не подразумевало уединенного отшельнического существования, поскольку, как отмечалось выше, важны были друзья и товарищеские отношения (Mulgan, 1990). Но это может подразумевать определенную имитацию: публичное притворство, будто соблюдаемые вами обычаи имеют смысл и реальность, при этом зная, что они ценны просто как социальные конструкции, способные гармонично объединять людей. Скрытая жизнь подразумевала тихую жизнь среди тех, кто (ошибочно) воображал, что боги смотрят и слушают.

СЛЕДУЮЩИЕ ПЯТЬ ВЕКОВ И ПОСЛЕ

После смерти Эпикура Садом управляла череда фигур, которые в течение следующих полутора веков основали эпикурейские школы в городах Восточного Средиземноморья.

В следующем столетии появились две значимые фигуры. Хотя почти все его работы сохранились, Филодем (примерно 110–30-е годы до н. Э.) Был известен как одаренный популяризатор эпикурейских идей среди римлян. Нам больше повезло с поэтом Лукрецием (примерно 90–55 гг. До н. Э.) (Годвин, 2004).Его De Rerum Natura , состоящий из почти 7500 строк, дает самый длинный обзор эпикурейства из когда-либо существовавших.

Другой важный источник информации датируется следующим десятилетием или около того после смерти Лукреция. В последние годы своей жизни, когда, разочаровавшись в распаде Римской республики, он обратился больше к философии, политик и оратор Цицерон написал несколько работ, исследующих эпикуреизм. Сам Цицерон был эклектичным, не исповедуя твердой приверженности какой-либо философской школе (Nicgorski, 2016).Он демонстрирует отсутствие симпатии к эпикуреанству в трех работах: De Finibus (о целях человеческой деятельности), De Natura Deorum (исследование природы богов) и Tusculan Disputations (практические вопросы счастья). , боль и смерть). Несмотря на это отсутствие сочувствия, современные ученые полагаются на Цицерона как на средство понимания эпикуреизма. Один из его друзей и основных корреспондентов, Аттикус, был эпикурейцем и, возможно, вдохновил Цицерона на относительно справедливую оценку.Цицерон, безусловно, очень уважал Лукреция.

В этот же период (70–19 гг. До н.э.) поэт Вергилий начал свою карьеру под влиянием эпикурейства (Jones, 1989: 81–3). В частности, модель Georgics выражает эпикурейский взгляд на природу. Однако позже Вергилий отказался от эпикурейства. Когда Республика уступила место Имперскому государству при Августе, его акцент сместился на долг и иерархию, в «Энеида », а не на удовольствия и общность.

Неудивительно, что в то же время стоицизм стал определяющей философией Рима — хотя Сенека включил важнейшие элементы Эпикура в стоицизм (Erler, 2009: 49–50).В отличие от Цицерона, историк Плутарх (приблизительно 50–120 гг. Н. Э.) Не принимает на себя ударов. Эпикуреизм подвергается резкой критике в его этических работах, часто вплоть до карикатуры (Кечагиа, 2011). Позднее эпикуреизм сохранялся в качестве ориентира для гуманистов, таких как Люциан, но он больше не процветал.

Отношение эпикуреизма к раннему христианству особенно интересно (De Witt, 1954: 31–2). Во многих отношениях они были противниками, учитывая ту степень, в которой эпикурейцы критиковали ортодоксальные религиозные верования (Jones, 1989: 96–106).Тем не менее ранние христиане, возможно, использовали эпикуреизм как своего рода опору (Erler, 2009: 60–64). Скептицизм последнего по отношению к политической активности был приемлем для тех, кто делал упор на духовность над секуляризмом, и он также был полезным оружием против тех суеверий, от которых христиане могли изображать себя лекарством (Jones, 1989: 110–13, 115–16). Христиане, возможно, рассматривали «спасение» как высший религиозный эквивалент представления Эпикура о философии как о терапии.В середине третьего века, то есть спустя более пяти столетий после основания, Сад все еще существовал. Однако в течение следующих двух столетий, с упадком Римской империи и возможным доминированием христианства, эпикуреизм (наряду с аристотелизмом и стоицизмом) практически исчез (Frede, 1999: 795–795–6).

Древняя классическая культура и философия теперь бездействовали в течение десяти веков (Jones, 1989: Ch. 5). В тех немногих случаях, когда он вообще упоминался, Эпикур ассоциировался с похотью, обжорством, чувственностью и ересью.В песне X Inferno Данте изображает гробы, которые, хотя в настоящее время распечатаны, в конечном итоге навсегда заточат эпикурейцев. Поскольку они настаивали на том, что душа и тело являются одним целым, позвольте им провести всю вечность со своей разлагающейся плотью.

Но те крышки гробов вскоре снова распахнулись. Классическую культуру заново открыли те, гуманисты, посвятившие себя греческому и римскому искусству и мысли. То, что могло быть последней сохранившейся копией De Rerum Natura , было обнаружено в 1417 году (Greenblatt, 2011).Также вероятно, что жизней выдающихся философов Диогена Лаэртского сохранились на протяжении всего прошедшего периода, и теперь этот текст получил свой первый латинский перевод в 1430–1431 годах. Именно благодаря книге Диогена « жизней » мы обязаны существованием нескольких работ, приписываемых самому Эпикуру.

Эпикуреизм будет привлекать внимание ученых в течение следующих двух столетий, хотя его масштабы и близко не будут к тому масштабу, который встречал возрождение аристотелизма в двенадцатом и тринадцатом веках (Jones, 1989: 155–158).Лукрецием восхищались как поэтом, но настоящие идеи, которые он защищал, в лучшем случае вызывали у Ренессанса лишь пожатие плечами, а в худшем — продолжающуюся враждебность (Johnson, 2006). В шестнадцатом веке Мишель де Монтень скептически относился к эпикурейству, хотя Эразм был бы более сочувствующим (Jones, 1989: 160–65).

Именно с рождением современной науки Эпикур стал интеллектуальным лидером над Аристотелем (Baker, 2007; Johnson and Wilson, 2007; Wilson, 2008; 2009: 269–73).Джордано Бруно отвергнет Аристотеля, примет атомизм и в результате будет сожжен заживо инквизицией (White, 2007: 39–41). Галилей следовал своему вдохновению, избегая при этом своей участи (White, 2007: 164). Следующей важной фигурой был Гассенди (1592–1655), который, также отвергнув аристотелевские методы, широко использовал эпикурейский атомизм, изменяя его части в соответствии со своим католицизмом (Jones, 1989: Ch. 7). Он предположил, что, когда атомы сцепляются друг с другом, они образуют то, что он назвал молекулами, тем самым внося свой вклад в исследования как оптики, так и химии.

Хотя он будет «в тени тех, на кого он повлиял» (Woolhouse, 1988: 48), влияние Гассенди будет значительным. Леннон (1993) отмечает, как Гассенди повлиял на Локка, чтобы тот присоединился к борьбе против картезианского взгляда как на естественный, так и на политический мир — Локк был бы ключевым вдохновителем Американской революции.

Именно его отвращение к идее пустоты заставило Декарта предположить, что планеты кружатся в вихрях, как обломки в водовороте.Короче говоря, движутся не планеты, а вихри, внутри которых они находятся (Гриббин, 2002: 115–17). Таким образом, вплоть до восемнадцатого века картезианская наука была предпочтительной альтернативой для тех, кто, игнорируя растущие доказательства того, что вакуум мог и действительно существует, отвергал ньютоновские идеи, в которых идея движения через пустоту была решающей. Собственный ответ Ньютона на атомизм был двойственным, но Гассенди, несомненно, помог расчистить путь для британской науки в более широком смысле (особенно Роберта Бойля) и для самой современной науки (Kargon, 1964).Поднимаясь над эмпирическим предпочтением современности свидетельствам, скептицизму, рациональности и наблюдательности — а не общепринятым мнениям религиозных и политических авторитетов — мы можем различить слабый призрак Эпикура.

Эпикуреизм снова исчезнет в течение следующих трех столетий. Томас Джефферсон охарактеризовал себя как эпикурейца в письме 1819 года своему бывшему секретарю и «приемному сыну» Уильяму Шорту (Де Витт, 1954: 183–5, гл. 15), но никогда не включал всестороннюю критику в свою философскую и политическую работу.Маркс сделал Демокрита и Эпикура предметами своей докторской диссертации, и он, несомненно, сохранит материалистическое понимание истории и экономики. Однако, обратившись к Гегелю, Маркс применил телеологический анализ, к которому эпикурейцы были враждебны (Schafer, 2003). И, как отмечалось выше, Милль цитирует Эпикура как вдохновителя его модификации гедонистического утилитаризма (Wilson, 2009: 280). Вслед за Миллем другой великий философ-утилитарист девятнадцатого века Генри Сиджвик (например, 2000: 80–82) защищал универсальный гедонизм в духе бентама, а не эгоистический гедонизм эпикурейства.

Спустя полтора столетия после Милля интерес к эпикурейству среди ученых время от времени возрождался, но не в таком масштабе, который характеризовал его повторное открытие в период раннего Нового времени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Помимо обзора основ эпикуреизма, эта глава также определила ряд идей, которые нам нужно будет изучить дальше, если мы хотим понять его актуальность для современных дебатов. Я сослался на серию критических замечаний, и в итоге они следующие:

• Головоломка 1

Отклонение и вопрос о свободе воли.

• Головоломка 2

Естественные и необходимые желания и значение атараксии.

• Головоломка 3

Естественные и ненужные желания и роль роскоши и индульгенций.

• Головоломка 4

Страх и тревога богов и смерти.

• Головоломка 5

Природа дружбы.

Обратите внимание, что концепция добродетели будет повторяющейся темой во многих из вышеперечисленных.

В главе 2 эти головоломки рассматриваются более подробно.

Является ли теория атома самой важной идеей в истории человечества?

Согласно преданию, в 450 г. до н. Э. Человек предпринял 400-мильное морское путешествие из Милета в Анатолии до Абдеры во Фракии, спасаясь из процветающего греческого города, который внезапно был захвачен политической суматохой. Это должно было стать решающим путешествием в истории познания. Имя путешественника было Левкипп; Мало что известно о его жизни, но его интеллектуальный дух оказался неизгладимым.Он написал книгу The Great Cosmology , в которой выдвинул новые идеи о преходящих и постоянных аспектах мира. По прибытии в Абдеру Левкипп основал научную и философскую школу, к которой вскоре присоединил молодого ученика Демокрита, который бросил тень на мысли всех последующих времен.

Вместе эти два мыслителя построили величественный собор древнего атомизма. Левкипп был учителем. Демокрит, великий ученик, написавший десятки работ по всем областям знаний, глубоко почитался в древности, которая знала эти произведения.«Самый хитрый из Древних», — называл его Сенека. «Кто там, кого мы можем сравнить с ним по величию не только его гения, но и его духа?» — спрашивает Цицерон.

Левкипп и Демокрит поняли, что мир можно постичь с помощью разума. Они пришли к убеждению, что разнообразие природных явлений должно быть связано с чем-то простым, и попытались понять, что это могло быть. Они придумали некую элементарную субстанцию, из которой все было сделано.Анаксимен Милетский предполагал, что это вещество может сжиматься и разряжаться, превращаясь таким образом из одного в другой элементов, из которых состоит мир. Это был первый росток физики, грубый и элементарный, но в правильном направлении. Нужна была идея, великая идея, грандиозное видение, чтобы понять скрытый порядок мира. Эта идея пришла в голову Левкиппу и Демокриту.

Идея системы Демокрита чрезвычайно проста: вся вселенная состоит из безграничного пространства, в котором движутся бесчисленные атомы.Пространство безгранично; у него нет ни верха, ни низа; у него нет центра или границы. У атомов вообще нет никаких качеств, кроме их формы. У них нет ни веса, ни цвета, ни вкуса. «Сладость — мнение, горечь — мнение; тепло, холод и цвет суть мнение: на самом деле только атомы и вакуум », — сказал Демокрит. Атомы неделимы; они — элементарные зерна реальности, которые не подлежат дальнейшему разделению, и все сделано из них. Они свободно перемещаются в пространстве, сталкиваясь друг с другом; они цепляются друг за друга, толкают и тянут друг друга.Подобные атомы притягиваются друг к другу и соединяются.

Это плетение мира. Это реальность. Все остальное — не что иное, как побочный продукт — случайный и случайный — этого движения и этого объединения атомов. Бесконечное разнообразие веществ, из которых состоит мир, происходит исключительно от этого соединения атомов.

Когда атомы объединяются, единственное, что имеет значение, единственное, что существует на элементарном уровне, — это их форма, их расположение и порядок, в котором они объединяются.Подобно тому, как, комбинируя буквы алфавита по-разному, мы можем получить комедии или трагедии, нелепые истории или эпические поэмы, так и элементарные атомы объединяются, создавая мир в его бесконечном разнообразии. Эта метафора принадлежит Демокриту.

В этом бесконечном танце атомов нет конца, нет цели. Мы, как и весь остальной мир природы, являемся одним из многих продуктов этого бесконечного танца, то есть продуктом случайной комбинации. Природа продолжает экспериментировать с формами и структурами; и мы, как и животные, являемся продуктами случайного и случайного отбора в течение эонов времени.Наша жизнь — это комбинация атомов, наши мысли состоят из тонких атомов, наши мечты — продукты атомов; наши надежды и наши эмоции написаны на языке, образованном комбинациями атомов; свет, который мы видим, состоит из атомов, которые приносят нам изображения. Море состоит из атомов, как и наши города и звезды. Это грандиозное видение: безграничное, невероятно простое и невероятно мощное, на котором позже будут основаны знания цивилизации.

На этом основании Демокрит написал десятки книг, формулирующих обширную систему, касающуюся вопросов физики, философии, этики, политики и космологии.Он пишет о природе языка, религии, происхождении человеческих обществ и многом другом. Все эти книги потеряны. Мы знаем о его мысли только из цитат и ссылок, сделанных другими древними авторами, а также из их резюме его идей. Возникающая таким образом мысль является своего рода сильным гуманизмом, рационалистическим и материалистическим.

Демокрит сочетает в себе пристальное внимание к природе, озаренное натуралистической ясностью, в которой устраняются все остаточные системы мифических идей, с огромным вниманием к человечеству и глубокой этической заботой о жизни — предвосхищая примерно на 2000 лет лучшие аспекты жизни. Просвещение 18 века.Этический идеал Демокрита — это безмятежность ума, достигаемая посредством умеренности и равновесия, доверия к разуму и недопущения захвата страстями.

Платон и Аристотель были знакомы с идеями Демокрита и боролись против них. Они сделали это от имени других идей, некоторые из которых были позже, на века, чтобы создать препятствия на пути роста знания. Оба настаивали на том, чтобы отвергать натуралистические объяснения Демокрита в пользу попытки понять мир в терминах финалистов, то есть полагая, что все происходящее имеет цель, способ мышления, который оказался бы очень вводящим в заблуждение для понимания путей природы. — или, говоря о добре и зле, путать человеческие проблемы с вопросами, которые нас не касаются.

Аристотель подробно и уважительно говорит об идеях Демокрита. Платон никогда не цитирует Демокрита, но сегодня ученые подозревают, что это было сделано намеренно, а не из-за незнания его работ. Критика идей Демокрита подразумевается в некоторых текстах Платона, например, в его критике «физиков». В отрывке из своего Phaedo Платон просит Сократа упрекнуть всех «физиков». Он жалуется, что, когда «физики» объяснили, что Земля круглая, он возмутился, потому что хотел знать, что «хорошо» для Земли быть круглой; как его округлость пойдет ему на пользу.Каким же совершенно неуместным был здесь великий Платон!

Величайший физик второй половины 20 века Ричард Фейнман в начале своих замечательных вводных лекций по физике написал:

Если в каком-то катаклизме все научные знания должны были быть уничтожены и только одно предложение было передано следующему поколению существ, какое утверждение содержало бы больше всего информации в наименьшем количестве слов? Я считаю, что это атомная гипотеза , или атомный факт , или как бы вы это ни называли, все вещи состоят из атомов — маленьких частиц, которые вращаются в вечном движении, притягивая друг друга, когда они на небольшом расстоянии друг от друга, но отталкивающие друг от друга .В этом одном предложении вы увидите огромных единиц информации о мире, если приложить немного воображения и мышления.

Демокрит, не нуждаясь ни в чем из современной физики, уже пришел к мысли, что все состоит из неделимых частиц. Он сделал это отчасти путем выстраивания аргументов, основанных на наблюдениях; например, он правильно вообразил, что износ колеса или высыхание одежды на веревке может происходить из-за медленного полета частиц дерева или воды.Но у него были и аргументы философского характера. Давайте остановимся на них, потому что их сила достигает вплоть до квантовой гравитации.

Демокрит заметил, что материя не может быть непрерывным целым, потому что в предположении о том, что это должно быть, есть что-то противоречивое. Мы знаем рассуждения Демокрита, потому что об этом сообщает Аристотель. Представьте себе, говорит Демокрит, что материя бесконечно делима, то есть может быть разбита бесконечное количество раз. Представьте себе, что вы разбиваете кусок материи до бесконечности .Что останется?

Могут ли остаться мелкие частицы большого размера? Нет, потому что, если бы это было так, кусок материи еще не распался бы до бесконечности. Следовательно, останутся только точки без продления. Но теперь давайте попробуем соединить материю, исходя из этих точек: соединяя две точки без протяженности, вы не можете получить вещь с протяженностью, как и вы не можете получить ее с тремя или даже с четырьмя. Независимо от того, сколько вы сложите, на самом деле у вас никогда не будет расширения, потому что точки не имеют расширения.Следовательно, мы не можем думать, что материя состоит из точек без протяженности, потому что независимо от того, сколько из них нам удастся собрать вместе, мы никогда не получим что-то с расширенным измерением. Демокрит заключает, что единственная возможность состоит в том, что любой кусок материи состоит из конечного числа неделимых дискретных частей, каждая из которых имеет конечный размер: атомов.

Происхождение этого тонкого способа аргументации предшествовало Демокриту. Он происходит из региона Чиленто на юге Италии, из города, который сейчас называется Велия, который в V веке до нашей эры был процветающей греческой колонией под названием Элея.Это было домом для Парменида, философа, который в буквальном смысле принял — возможно, слишком много — рационализм Милета и его идею о том, что разум может открыть нам, как вещи могут быть другими, чем они кажутся.

Парменид исследовал путь к истине только с помощью чистого разума, что привело его к признанию иллюзорности всех явлений, открыв тем самым путь, который постепенно продвигался бы к метафизике и дистанцировался от того, что впоследствии стало известно как «естествознание». Его ученик Зенон, также из Элеи, привел тонкие аргументы в поддержку этого фундаменталистского рационализма, который радикально опровергает достоверность видимости.Среди этих аргументов был ряд парадоксов, получивших известность как «парадоксы Зенона», которые стремятся показать иллюзорность всего внешнего вида, утверждая, что банальное представление о движении абсурдно.

Самый известный из парадоксов Зенона представлен в виде короткой басни: черепаха вызывает Ахилла на гонку, начиная с 10-метрового преимущества. Удастся ли Ахиллу догнать черепаху? Зенон утверждает, что строгая логика подсказывает, что он никогда не сможет этого сделать.Фактически, прежде чем догнать, Ахиллесу необходимо преодолеть 10 метров, и для этого ему потребуется определенное время. За это время черепаха продвинется на несколько сантиметров. Чтобы покрыть эти сантиметры, Ахиллу потребуется немного больше времени, но тем временем черепаха продвинется дальше и так до бесконечности. Следовательно, Ахиллесу требуется бесконечное количество таких раз, чтобы добраться до черепахи, и бесконечное количество раз, утверждает Зенон, — это бесконечное количество времени.Поскольку, однако, мы видим стремительного Ахилла, достигающего и обгоняющего столько черепах, сколько он хочет, отсюда следует, что то, что мы видим, иррационально, а потому иллюзорно.

Строку нельзя разрезать столько раз, сколько мы хотим; материя не непрерывна, она состоит из отдельных «атомов» конечного размера

Скажем честно: это вряд ли убедительно. В чем ошибка? Один из возможных ответов состоит в том, что Зенон ошибается, потому что неверно, что, накапливая бесконечное количество вещей, мы получаем бесконечное количество вещей.Представьте себе отрезок веревки, разрезать его пополам, а затем еще раз пополам, и так далее до бесконечности . В конце вы получите бесконечное количество маленьких кусочков веревочки; их сумма, однако, будет конечной, потому что они могут составлять только длину исходного отрезка струны. Следовательно, бесконечное количество строк может составить конечную строку; бесконечное количество все более коротких времен может составлять конечное время, и герой, даже если ему придется преодолеть бесконечное количество расстояний, все меньших, потребуется конечное время, чтобы сделать это, и в конечном итоге он поймает черепаху.В математике мы называем это сходящимся рядом.

Похоже, парадокс разрешен. Решение, то есть, заключается в идее континуума — могут существовать сколь угодно малые времена, бесконечное число которых составляет конечное время. Аристотель первым интуитивно осознал эту возможность, впоследствии развитую древней и современной математикой. Но действительно ли это правильное решение в реальном мире? Действительно ли существуют произвольно короткие струны? Можем ли мы отрезать кусок веревки произвольное количество раз? Существует ли бесконечно малое количество времени? Аристотель должен задумываться над этими вопросами не только давно.Именно с этими проблемами сталкиваются современные физики, пытаясь создать теорию квантовой гравитации, которая объединяет крупномасштабные правила общей теории относительности Альберта Эйнштейна с крошечными расстояниями квантовой механики.

Согласно традиции, Зенон встретил Левкиппа и стал его учителем. Таким образом, Левкипп был знаком с загадками Зенона. Но он придумал другой способ их решения. Возможно, предполагает Левкипп, ничего произвольно малого не существует: существует нижний предел делимости.Вселенная гранулирована, а не непрерывна. С бесконечно малыми точками было бы невозможно когда-либо построить протяженность — как в аргументе Демокрита, изложенном Аристотелем и упомянутом ранее. Следовательно, продолжение струны должно быть образовано конечным числом конечных объектов конечного размера. Строку нельзя разрезать столько раз, сколько мы хотим; материя не непрерывна, она состоит из отдельных «атомов» конечного размера.

Независимо от того, верен этот абстрактный аргумент или нет, его вывод, как мы знаем сегодня, содержит большую долю истины.Материя действительно имеет атомную структуру. Если я разделю каплю воды пополам, я получу две капли воды. Я могу снова разделить каждую из этих двух капель и так далее. Но я не могу продолжать до бесконечности. В какой-то момент у меня есть только одна молекула, и я готов. Нет капель воды размером меньше одной молекулы воды.

Доказательства атомной природы вещества накапливались веками, большая часть из них — химия. Химические вещества состоят из комбинации нескольких элементов и образуются пропорциями (по весу), заданными целыми числами.Химики сформировали образ мыслей о веществах как о составных молекулах, состоящих из фиксированных комбинаций атомов. Например, вода — H ₂ O — состоит из двух частей водорода и одной части кислорода.

Но это были только подсказки. В начале прошлого века многие ученые и философы все еще не считали атомную гипотезу достоверной. Среди них был известный физик и философ Эрнст Мах, чьи идеи о космосе стали иметь большое значение для Эйнштейна.В конце лекции Людвига Больцмана в Императорской академии наук в Вене Мах публично заявил: «Я не верю, что атомы существуют!»

Это было в 1897 году. Многие, например Мах, понимали химические обозначения только как традиционный метод обобщения законов химических реакций, а не как свидетельство того, что на самом деле существуют молекулы воды, состоящие из двух атомов водорода и одного атома кислорода. Они сказали бы, что вы не видите атомов. Они сказали бы, что атомы никогда не увидят. А затем они спросили, насколько большим будет атом? Демокрит никогда не мог измерить размер своих атомов.

Но кто-то другой мог. Окончательное доказательство «атомной гипотезы» пришлось отложить до 1905 года. Оно было найдено мятежным 25-летним парнем, который изучал физику, но не смог найти работу в качестве ученого и сводил концы с концами, работая в лаборатории. патентное бюро в Берне. В своей новой книге я много говорю об этом молодом человеке и о трех статьях, которые он отправил в самый престижный физический журнал того времени, Annalen der Physik . Первая из этих статей содержала окончательное доказательство существования атомов и рассчитывала их размеры, решая проблему, поставленную Левкиппом и Демокритом 23 века назад.

Очевидно, этого 25-летнего человека зовут Альберт Эйнштейн.

Его метод удивительно прост. Любой мог прийти к этому со времен Демокрита, если бы он обладал проницательностью Эйнштейна и достаточным знанием математики, чтобы делать то, что было нелегко. Идея такая: если мы внимательно наблюдаем очень маленькие частицы, такие как пылинка или крупинка пыльцы, взвешенные в неподвижном воздухе или в жидкости, мы видим, как они дрожат и танцуют. Подгоняемые этой дрожью, они двигаются, беспорядочно зигзагообразно, и поэтому медленно дрейфуют, постепенно удаляясь от своей исходной точки.Это движение частиц в жидкости называется броуновским движением в честь Роберта Брауна, биолога, который подробно описал его в XIX веке. Это как если бы маленькая частица случайным образом получала удары с каждой стороны. Нет, это не «как будто» его ударили; это действительно ударил. Он дрожит, потому что его ударяют отдельные молекулы воздуха, которые сталкиваются с частицей то справа, то слева.

Можно работать обратно от количества движения гранулы, которое можно наблюдать, к размерам молекул

Тонкость в том, что существует огромное количество молекул воздуха.В среднем по грануле слева попадает столько же, сколько справа. Если бы молекулы воздуха были бесконечно малыми и бесконечно многочисленными, эффект столкновений справа и слева уравновешивался бы в каждый момент, и гранула не двигалась бы. Но конечный размер молекул и тот факт, что они присутствуют в конечном, а не бесконечном количестве, вызывают флуктуации (это ключевое слово). То есть столкновения никогда не уравновешиваются точно; они уравновешиваются только в среднем.Представьте на мгновение, что молекул очень мало и они имеют большие размеры. Гранула явно получала удары лишь изредка: то одна справа, то одна слева. Между одним столкновением и другим он будет перемещаться из стороны в сторону в значительной степени, как футбольный мяч, который пинают мальчики, бегающие по игровому полю. Чем меньше молекулы, тем короче интервал между столкновениями, тем лучше, что удары с разных направлений нейтрализуют друг друга, и тем меньше будет двигаться гранула.

При помощи небольшой математики можно вернуться от величины движения гранулы, которое можно наблюдать, к размерам молекул. Эйнштейн делает это в возрасте 25 лет. Наблюдая за дрейфом гранул в жидкостях, измеряя, насколько они «дрейфуют», то есть удаляются от определенного положения, он вычисляет размеры атомов Демокрита, элементарные зерна которых дело сделано. Спустя 2300 лет Эйнштейн предоставляет доказательство точности идеи Демокрита: материя гранулирована.

«Великие творения Лукреция не умрут до того дня, когда сам мир не умрет», — писал Овидий. Я часто думаю, что потеря работ Демокрита в целом — величайшая интеллектуальная трагедия, вызванная крахом старой классической цивилизации. Нам остался весь Аристотель, посредством которого реконструировалась западная мысль, и ничего — Демокрит. Возможно, если бы все работы Демокрита сохранились, а не Аристотеля, интеллектуальная история нашей цивилизации была бы лучше.Но столетия господства монотеизма не позволили выжить натурализму Демокрита.

Закрытие древних школ, таких как Афины и Александрия, и уничтожение всех текстов, не соответствующих христианским идеям, было обширным и систематическим во время жестоких антиязычных репрессий, последовавших за указами императора Феодосия, которые в 390–391 годах н.э. провозгласил христианство единственной и обязательной религией империи. Платон и Аристотель, язычники, верившие в бессмертие души или в существование Первопричины, могли быть терпимы победоносным христианством.Не Демокрит.

Но текст пережил катастрофу и дошел до нас полностью. Благодаря этому мы немного знаем о древнем атомизме и, прежде всего, знаем дух этой науки. Это великолепная поэма « De Rerum Natura » ( «Природа вещей», или «О природе Вселенной», ) латинского поэта Лукреция.

Лукреций придерживается философии Эпикура, ученика ученика Демокрита. Эпикура больше интересуют этические, чем научные вопросы, и он не обладает глубиной Демокрита.Иногда он переводит демократический атомизм несколько поверхностно. Но его видение мира природы по сути является взглядом великого философа Абдеры. Лукреций в стихах декантирует мысль Эпикура и атомизм Демокрита, и таким образом часть этой глубокой философии была спасена от интеллектуальной катастрофы темных веков. Лукреций поет об атомах, море, небе, природе. Он выражает в светлых стихах философские вопросы, научные идеи, изощренные аргументы:

Я объясню, с помощью каких сил природа управляет курсами солнца и путешествиями луны, так что мы не будем предполагать, что они проводят свои ежегодные гонки между небом и землей по своей собственной свободной воле … или что они катятся по кругу во исполнение какого-то божественного плана.

Красота стихотворения заключается в чувстве чуда, которое пронизывает обширное атомистическое видение. Ощущение глубокого единства вещей, происходящее из знания, что все мы сделаны из той же субстанции, что и звезды, и море:

Все мы произошли от небесного семени. У всех один и тот же отец, от которого всепитательная мать-земля принимает дождевые капли влаги. Оплодотворенная таким образом, она рождает улыбающиеся посевы и крепкие деревья, человечество и все породы зверей.Именно она дает пищу, которой все они питаются, ведут радостную жизнь и обновляют свой род.

Есть глубокое признание жизни, неотъемлемой частью которой мы являемся:

Разве вы не видите, что природа требует только двух вещей: тела, свободного от боли, ума, освобожденного от беспокойства и страха, для наслаждения приятными ощущениями?

И есть безмятежное принятие неизбежности смерти, которое отменяет всякое зло и которого нечего бояться.Для Лукреция религия — это невежество: разум — это светильник, освещающий.

Текст Лукреция, забытый на века, был заново открыт в январе 1417 года гуманистом Поджио Браччолини в библиотеке немецкого монастыря. Поджио был секретарем многих пап и страстным охотником за древними книгами после знаменитых открытий, сделанных Франческо Петраркой. Его повторное открытие текста Квинтилианом изменило курс изучения права на факультетах Европы; его открытие трактата по архитектуре Витрувия изменило способ проектирования и строительства прекрасных зданий.Но его триумф заново открыл для себя Лукреция.

«Вы увидите множество крошечных частиц, смешивающихся множеством способов в пустом пространстве в свете луча»

Фактический кодекс, найденный Поджио, был утерян, но копия, сделанная его другом Никколо Никколи (ныне известный как «Кодекс Лауренциано 35.30»), все еще целиком сохраняется в Библиотеке Лауренциана во Флоренции. Когда Поджио вернул человечеству книгу Лукреция, почва уже была подготовлена ​​для чего-то нового.Повторное открытие De Rerum Natura оказало глубокое влияние на итальянское и европейское Возрождение, и его эхо прямо или косвенно звучит на страницах авторов, от Галилея до Иоганна Кеплера и от Фрэнсиса Бэкона до Никколо Макиавелли. В романе Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта », спустя столетие после Поджио, атомы выглядят восхитительно:

МЕРКУЦИО: О, тогда я вижу, что королева Мэб была с тобой.
Она — повивальная бабка фей, и она приходит.
В форме не больше агатового камня.
На указательном пальце олдермена.
Нарисовано с небольшой командой атомистов.
Носики мужчин Атварт, когда они спят.

Отсюда влияние Лукреция распространилось на Исаака Ньютона, Джона Далтона, Баруха Спинозу, Чарльза Дарвина и вплоть до Эйнштейна. Сама идея о том, что существование атомов подтверждается броуновским движением мельчайших частиц, погруженных в жидкость, восходит к Лукрецию. Вот отрывок, в котором Лукреций дает «живое доказательство» концепции атомов:

Посмотрите, что происходит, когда солнечные лучи попадают в здание и проливают свет на его темные места.Вы увидите множество крошечных частиц, смешивающихся множеством способов в пустом пространстве в пределах света луча, как если бы они боролись в вечном конфликте, стремясь вступить в бой ряд за рангом без единой паузы в быстрой последовательности союзов и союзов. разобщенность. Исходя из этого, вы можете представить себе, что такое атомы, которые постоянно метаются в безграничной пустоте… их танец — реальное указание основных движений материи, которые скрыты от нашего взора. Там вы увидите множество частиц под воздействием невидимых ударов, которые меняют свой курс и отбрасываются назад по своим следам, туда и сюда, во всех направлениях.Вы должны понять, что все они получают это беспокойство от атомов. Он происходит от атомов, которые движутся сами по себе.

Эйнштейн воскресил доказательство, представленное Лукрецием и, вероятно, впервые придуманное Демокритом, и перевел его в математические термины, тем самым сумев вычислить размер атомов.

Католическая церковь попыталась остановить Лукреция: на флорентийском Синоде в декабре 1516 года она запретила чтение Лукреция в школах. В 1551 году Трентский совет запретил его работу.Но было слишком поздно. Полное видение мира, которое было сметено средневековым христианским фундаментализмом, возродилось в Европе, которая снова открыла глаза. В Европе предлагали не только рационализм, атеизм и материализм Лукреция. Это была не просто светлая и безмятежная медитация о красоте мира. Это было намного больше: это была четко сформулированная и сложная структура мышления о реальности, новый способ мышления, радикально отличающийся от того, что веками было мышлением средневековья.

Средневековый космос, столь чудесно воспетый Данте, был истолкован на основе иерархической организации вселенной, отражающей иерархическую организацию европейского общества: сферическая космическая структура с Землей в центре; непреодолимое разделение между Землей и небом; финалистические и метафорические объяснения природных явлений; страх перед Богом, страх смерти; мало внимания к природе; идея, что формы предшествующих вещей определяют структуру мира; идея о том, что источником знания могло быть только прошлое, в откровениях и традициях.

Ничего подобного нет в мире Левкиппа и Демокрита, воспеваемых Лукрецием. Нет страха перед богами; никаких целей или целей в мире; никакой космической иерархии; нет различия между землей и небом. Глубокая любовь к природе, безмятежное погружение в нее; признание того, что мы являемся его неотъемлемой частью; что мужчины, женщины, животные, растения и облака — органические нити чудесного целого, без иерархий. После великолепных слов Демокрита возникает чувство глубокого универсализма: «Для мудрого человека вся земля открыта, потому что истинная страна добродетельной души — это вся вселенная.’

простая идея конечной делимости вещей — гранулярность мира — это идея, которая останавливает бесконечность между нашими пальцами

Есть также стремление мыслить о мире простыми словами. Уметь исследовать и понимать секреты природы. Чтобы знать больше, чем наши родители. Есть необычные концептуальные инструменты, на которых будут строить Галилей, Кеплер и Ньютон: идея свободного и прямолинейного движения в пространстве; идея элементарных тел и их взаимодействий, из которых построен мир; идея пространства как вместилища мира.

И есть простая идея конечной делимости вещей — гранулярность мира. Это идея, которая останавливает бесконечное между нашими пальцами. Эта идея лежит в основе атомной гипотезы, но она вернулась с новой силой в квантовой механике. Энергия может двигаться только дискретными единицами, и мы можем обнаружить, что пространство и время также состоят из своих собственных фундаментальных единиц. Импортирование атомарной философии Демокрита в современную физику может иметь важное значение для примирения общей теории относительности (которая предполагает непрерывную реальность) с квантовой механикой (чего в значительной степени нет).

Объединение теории относительности и квантовой механики в новую теорию квантовой гравитации поднимет физику на новый уровень, а также приведет к интересному историческому завершению. Статья Эйнштейна о броуновском движении была вдохновлена ​​атомизмом, тогда как его теория относительности возникла из антиатомной философии Маха. С квантовой гравитацией упадет последний барьер, и песня Лукреция прозвучит во всей физике.

Это отрывок из книги Карло Ровелли «Реальность не то, чем она кажется», переведенной Саймоном Карнеллом и Эрикой Сегре, опубликованной Riverhead Books, отпечатком Penguin Publishing Group, подразделения Penguin Random House LLC.Авторские права © 2014 Карло Ровелли. Авторские права на перевод © 2016 Саймон Карнелл и Эрика Сегре.

Атомизм в эпоху Возрождения | SpringerLink

• Christoph Lüthy

Живая справочная запись о работе

Доступна более поздняя версия Просмотр истории записей

Первый онлайн: 27 ноября 2017 г.

DOI: https://doi.org/10.1007/978-3-319-02848-4_252-1

Реферат

Строго говоря, такого не было как «Ренессансный атомизм».Хотя все большее число философов в период 1400–1650 гг. Приходило к тому, чтобы ссылаться на атомы, корпускулы, частицы, минимумы или другие невидимые малые структуры в своих трудах, эти маленькие сущности никогда не были достаточно центральными для какого-либо философского направления, чтобы дать определение этому. под таким эксклюзивным ярлыком, как «атомизм». Более того, частицы, которые можно найти в текстах эпохи Возрождения по натурфилософии, метафизике, алхимии, медицине, теологии, космологии, нумерологии и другим дисциплинам, определяются настолько радикально по-разному, что невозможно рассматривать их как принадлежащие к одной и той же категории.Наконец, причины распространения таких частиц также несопоставимы. Помимо математических, физических, медицинских или алхимических причин, можно найти также метафизические, теологические, антикварные, историографические или нумерологические. Во всяком случае, к началу семнадцатого века аристотелевская концепция бесконечно делимой материи подверглась критике с разных сторон. К середине того же века, благодаря трудам таких авторов, как Себастьян Бассон, Давид Горлеус, Жан-Хризостом Маньен, Этьен Дес Клав и, что более важно, Рене Декарт, Пьер Гассенди, Кенельм Дибги и Томас Гоббс, аристотелевец. принципы материи, формы и лишений выглядели дискредитированными, по крайней мере, внутри и за пределами университетов Северной и Западной Европы.Когда микроструктура материи заняла центральное место в натурфилософских дебатах, термин «атомизм» был впервые введен в 1660-х годах и впоследствии обозначен как часть того, что было провозглашено новой «механической философией».

Это предварительный просмотр содержимого подписки,

войдите в

, чтобы проверить доступ.

Список литературы

Первичная литература

1. Basson, Sébastien. 1621.

   Philosophiae naturalis adversus Aristotelem libri XII, in quibus astrusa veterum Physiologia Restoratur, et Aristotelis errores solidis rationibus refelluntur

   .Женева: Пьер де ла Ровьер.

   Google Scholar

2. Biesius, N. 1573.

   De natura libri V

   . Антверпен: Vutius.

   Google Scholar

3. Boyle, R. 1661.

   Некоторые примеры попытки провести химические эксперименты, полезные для иллюстрации понятий корпускулярной философии

   . Лондон: Генри Херрингман.

   Google Scholar

4. Boyle, R. 1999–2000.

   Произведения Роберта Бойля

   , изд.М. Хантер, Э. Дэвис, т. 14. Лондон: Пикеринг и Чатто.

   Google Scholar

5. Bruno, G. 1591.

   De triplici minimo et mensura

   . Франкфурт: Wechel & Fischer.

   Google Scholar

6. Charleton, W. 1654.

   Physiologia Epicuro-Gassendo-Chareltoniana: Или естественная ткань науки, основанная на гипотезе атомов

   . Лондон: Томас Ньюкомб для Thomas Health.

   Google Scholar

7. Cudworth, R.1678.

   Истинная интеллектуальная система Вселенной

   . Лондон: Ричерд Ройстон.

   Google Scholar

8. Cusanus, N. 1998. In

   Dialogus de ludo globi

   , ed. J.G. Сенгер. Гамбург: Феликс Майнер.

   Google Scholar

9. Estienne, R.H. 1572.

   Thesaurus linguae graecae

   . Женева: Анри Эстьен.

   Google Scholar

10. Fromondus, L. 1631.

    Labyrinthus sive depositionecontini

    .Антверпен: Плантен.

    Google Scholar

11. Gassendi, P. 1649.

    Animadversiones in decimum Librum Diogenes Laertii, qui est de vita, moribus placitisque Epicuri

    . Лион: Барбье.

    Google Scholar

12. Highmore, N. 1651.

    История поколения, исследуя несколько мнений различных авторов, особенно сэра Кенельма Дигби, в его дискурсе тел

    . Лондон: Джон Мартин.

    Google Scholar

13. Hill, N.1601.

    De Философия эпикурея, democritica, theophrastica, proposita simpliciter, non edocta

    . Париж: Р. Тьерри.

    Google Scholar

14. Hooke, R. 1665.

    Микрография или некоторые физиологические описания крошечных тел, сделанные с помощью луп

    . Лондон: Мартин и Аллестри.

    Google Scholar

15. Kepler, J. 1611.

    Strena seu de nive sexangula

    . Франкфурт-на-Майне: Готфрид Тампах.

    Google Scholar

16. Libavius, A. 1607.

    Alchymia triumphans

    : Saurivs.

    Google Scholar

17. Magnen, J.C. 1646.

    Democritus reviviscens, sive, de atomis

    . Павия: Магрий.

    Google Scholar

18. Patrizi, F. 1571.

    Discussionum Perfateticarum libri XIII

    . Венеция: Де Франциск.

    Google Scholar

19. Patrizi, F. 1581.

    Discussionum Perfateticarum tomi quattuor

    .Базель: Перна.

    Google Scholar

20. Piccolomini, F. 1600. De mixtione. In

    Librorum ad scientiam de natura attinentium partes quinque

    , vol. 2. Венеция: Де Франциск.

    Google Scholar

21. Pomponazzi, P. 1563.

    Dubitationes in quartum Meteorologicorum Aristotelis librum, nunc recns in lucem editae

    . Венеция: Ф. Франциски.

    Google Scholar

22. Power, H. 1664.

    Экспериментальная философия, в трех книгах: Содержит новые микроскопические, ртутные, магнитные эксперименты: с некоторыми выводами и вероятными гипотезами, сделанными на их основе, в поддержку и иллюстрацию ныне известных атомная гипотеза

    .Лондон: Т. Ройкрофт.

    Google Scholar

23. Scaliger, J.C. 1557.

    Exercitationum exotericarum liber XV. de subtilitate, объявление Hieronymum Cardanum

    . Париж: М. Васкосан.

    Google Scholar

24. Sennert, D. 1629.

    De chymicorum cum Aristotelicis et Galenicis Consunsu ac Disisnsu

    , 2nd rev. изд. Виттенберг: Шюрер.

    Google Scholar

25. Severinus, P. 1571.

    Idea medicinae Философские идеи, фундаментальные континенты totius doctrinae Paracelsicae, Hippocraticae, et Galenicae

    .Базель: Хенникпетри.

    Google Scholar

26. Taurellus, N. 1603.

    Kosmologia, hoc est Physicarum et metaphysicarum Discussionum de mundo libri II

    . Амберг: Клейн.

    Google Scholar

Дополнительная литература

1. Блэр, А. 2000. Физика мозаики и поиски благочестивой натурфилософии в эпоху позднего Возрождения.

   Исида

   91: 32–58.

   CrossRefGoogle Scholar

2. Boas Hall, M.1952 г. Утверждение механической философии.

   Осирис

   10: 412–442.

   CrossRefGoogle Scholar

3. Cassirer, E. 1995.

   Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit

   . 2-е изд. изд. Дармштадт: Wissenschaftciche Buchgesellscheft.

   Google Scholar

4. Clericuzio, A. 2000.

   Элементы, принципы и корпускулы: исследование атомизма и химии в семнадцатом веке

   .Дордрехт: Клувер.

   Google Scholar

5. Дханани А. 1994.

   Физическая теория калама: атомы, пространство и пустота в космологии Басриа Му’тазили

   . Лейден: Брилл.

   Google Scholar

6. Dorandi, T. 2013. Введение. В

   Диоген Лаэртиус, Жизни выдающихся философов

   , изд. Т. Доранди. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

   Google Scholar

7. Düring, I. 1943.

   Химический трактат Аристотеля Meteorologica, книга IV

   .Гетеборг: Эландерс.

   Google Scholar

8. Fechner, G.T. 1864.

   Über die Physikalische und Philipische Atomenlehre

   , 2nd rev. изд. Лейпциг: Х. Мендельссолим.

   Google Scholar

9. Gemelli, B. 1996.

   Aspetti dell’atomismo classico nella filosofia di Francis Bacon e nel Seicento

   . Флоренция: Ольшки.

   Google Scholar

10. Gordon, C.A. 1962.

    Библиография Лукреция

    .Лондон: Руперт Харт-Дэвис.

    Google Scholar

11. Греллар, К. 2009. Атомистическая физика Николаса Отрекура. В

    Атомизм в позднесредневековой философии и теологии

    , изд. А. Роберт и К. Греллард, 107–126. Лейден: Брилл.

    Google Scholar

12. Hirai, H. 2005.

    Le concept de semence dans les théories de la matière à la Renaissance: de Marsile Ficin à Pierre Gassendi

    . Турнхаут: Brepols.

    Google Scholar

13. Ингеньо, А.1980.

    Saggio sulla filosofia di Cardano

    . Флоренция: La nuova Italia.

    Google Scholar

14. Jacquart, D. 2001. Minima в медицинских текстах XII века из Салерно. В

    Позднесредневековые и ранние современные теории корпускулярной материи

    , изд. C.H. Люти, Дж. Э. Мердок и В. Р. Ньюман, 39–56. Лейден: Брилл.

    Google Scholar

15. Joy, L.S. 1987.

    Гассенди-атомщик: Защитник истории в век науки

    .Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

    Google Scholar

16. Kangro, H. 1968. Erklärungswert und Schwierigkeiten der Atomhypothese und ihrer Anwendung auf chemische Probleme in der ersten Hälfte des 17. Jahrhunderts.

    Technikgeschichte

    35: 14–36.

    Google Scholar

17. Lasswitz, K. 1890.

    Geschichte der Atomistik

    . Лейпциг / Берлин: Леопольд Восс.

    Google Scholar

18. Lüthy, C.H. 2000. Четырехчастный Демокрит на этапе ранней современной науки.

    Isis

    91: 443–479.

    CrossRefGoogle Scholar

19. Lüthy, C.H. 2001. Аристотелевский сторожевой пес как физик-авангард: Юлий Цезарь Скалигер.

    Monist

    84: 542–561.

    CrossRefGoogle Scholar

20. Lüthy, C.H. 2003. Изобретение атомистической иконографии. В

    Сила изображения в ранней современной науке

    , изд. W. Lefèvre, J. Renn, U. Schoepflin, 117–138. Базель: Биркхэвсер.

    Google Scholar

21. Lüthy, C.H. 2010. Центр, круг, окружность: астрономические гравюры Джордано Бруно.

    Журнал истории астрономии

    41: 311–327.

    CrossRefGoogle Scholar

22. Lüthy, C.H. 2012.

    Давид Горлеус (1591–1612). Загадочная фигура в истории философии и науки

    . Амстердам: Издательство Амстердамского университета.

    Google Scholar

23. Mabilleau, L. 1895.

    История атомистической философии

    .Париж: Imprimerie nationale.

    Google Scholar

24. Майер А. 1943. Die Struktur der materiellen Substanz. In

    An der Grenze von Scholastik und Naturwissenschaft. Studien zur Naturphilosophie des 14. Jahrhunderts

    , 7–140. Эссен: Essener Verlags-Anstalt.

    Google Scholar

25. Мэннинг, Г. 2012. Предвзятые напоминания о гиломорфизме в ранней современной науке и философии. В

    Материя и форма в ранней современной науке и философии

    , изд.Г. Мэннинг, 1–33. Лейден: Брилл.

    Google Scholar

26. Мартин, К. 2011.

    Метеорология эпохи Возрождения. Помпонацци Декарту

    . Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса.

    Google Scholar

27. Meinel, Ch. 1988. Атомизм начала семнадцатого века. Теория, эпистемология и недостаточность эксперимента.

    Исида

    79: 68–103.

    CrossRefGoogle Scholar

28. Мердок, Дж. Э. 1969. Матезис в философии и теологии: Возникновение и развитие применения математики в философии и теологии четырнадцатого века.В

    «Свободное и философское искусство в Мойен Аж» (Actes du IVe Congrès International de Philosophie Médiévale)

    , 215–254. Монреаль / Париж: Врин.

    Google Scholar

29. Мердок, Дж. Э. 1974. Naissance et développement de l’atomisme au bas Moyen Âge latin. In

    La science de la nature: Théories et pratiques

    , ed. G.H. Allard et al., 11–32. Монреаль: Беллермин.

    Google Scholar

30. Neumann, H.-P. 2013.

    Monaden im Diskurs.Монас, Монаден, Монадологиен (1600–1770)

    . Штутгарт: Франс Штайнер.

    Google Scholar

31. Newman, W.R. 1991.

    Summa perfectionis псевдо-Geber

    . Лейден: Брилл.

    Google Scholar

32. Ньюман, W.R. 1996. Алхимические источники корпускулярной философии Роберта Бойля.

    Анналы науки

    53: 567–585.

    CrossRefGoogle Scholar

33. Newman, W.R. 2006.

    Атомы и алхимия.Химия и экспериментальные истоки научной революции

    . Чикаго: Издательство Чикагского университета.

    Google Scholar

34. Nicoli, E. 2017.

    Самые ранние комментарии эпохи Возрождения к Лукрецию и проблеме атомизма

    (докторская диссертация, Университет Радбауд, Неймеген).

    Google Scholar

35. Pabst, B. 1994.

    Atomentheorien des lateinischen Mittelalters

    . Дармштадт: Wissen-Schafkiche Buchgesellscheft.

    Google Scholar

36. Палмерино К.Р. 2011. Изоморфизм пространства, времени и материи в натурфилософии семнадцатого века.

    Ранняя наука и медицина

    16: 296–330.

    CrossRefGoogle Scholar

37. Pasnau, R. 2011.

    Метафизические темы 1274–1671

    . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

    Google Scholar

38. Проспери, В. 2004.

    Di soavi licor gli orli del vaso. La fortuna di Lucrezio dall’Umanesimo alla Controriforma

    .Турин: Нино Арагуо.

    Google Scholar

39. Pullman, B. 1995.

    L’atome dans l’historie de la pensée humaine

    . Париж: Файярд.

    Google Scholar

40. Пайл, А. 1997.

    Атомизм и его критики. От Демокрита к Ньютону

    . Бристоль: Thoemmes Press.

    Google Scholar

41. Рис, Г. 1980. Атомизм и тонкость в философии Фрэнсиса Бэкона.

    Анналы науки

    37: 549–571.

    CrossRefGoogle Scholar

42. Роберт А.2011. Атомизм. В

    Энциклопедия средневековой философии

    , изд. Х. Лагерлунд, т. 1, 122–125. Дордрехт: Спрингер.

    Google Scholar

43. Robson, J.A. 1961.

    Уиклиф и оксфордские школы

    . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

    Google Scholar

44. Sailor, D.B. 1964. Моисей и атомизм.

    Журнал истории идей

    25: 3–16.

    CrossRefGoogle Scholar

45. Stückelberger, A.1972. Lucretius reviviscens: Von der antiken zur neuzeitlichen Atomphysik.

    Archiv für Kulturgeschichte

    54: 1–25.

    CrossRefGoogle Scholar

46. Subow, W. 1960. Zur Geschichte des Kampfes zwischen Atomismus und dem Aristotelismus im 17. Jahrhundert (Minima naturalia und mixtio). In

    Sowjetische Beiträge zur Geschichte der Wissenschaft

    , ed. Фигуровский Н.А. и др., 161–191. Берлин: Dentscher Verlag der Wissenschaften.

    Google Scholar

47. Védrine, H.1976. Реалистичное препятствие в математике из двух философов XVI века: Bruno et Patrizzi. В

    Plato et Aristote à la Renaissance

    , ed. Ж.-К. Марголин и М. Гандильяк, 239–248. Париж: Врин.

    Google Scholar

48. Уокер, Д.П. 1972.

    Древнее богословие: исследования христианского платонизма с пятнадцатого по восемнадцатый век

    . Лондон: Дакворт.

    Google Scholar

49. Westfall, R.S. 1977.

    Построение современной науки: механизмы и механика

    .Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

    Google Scholar

50. Yates, F.A. 1964.

    Джордано Бруно и герметическая традиция

    . Лондон: Рутледж и Кезам Пол.

    Google Scholar

Авторы и аффилированные лица

1. Навигация по записям

   Краткое сообщение о первопечатнике иване федорове: Первопечатник Иван Федоров – краткая биография для детей, информация о первой книге на Руси

   Горький произведения: Лучшие книги Максима Горького

   Добавить комментарий Отменить ответ

   Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

   Комментарий *

   Имя *

   Email *

   Сайт