Читать онлайн «Левша», Николай Лесков – ЛитРес
Глава первая
Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: так и так, и у нас дома свое не хуже есть, – и чем-нибудь отведет.
Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне говорить: но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения.
А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться, – Платов сказал себе:
– Ну уж тут шабаш. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.
И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:
– Так и так, завтра мы с тобою едем на их оружейную кунсткамеру смотреть. Там, – говорит, – такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.
Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый нос в лохматую бурку спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки[1], дерябнул хороший стакан, на дорожний складень Богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.
Думал: утро ночи мудренее.
Глава вторая
На другой день поехали государь с Платовым в кунсткамеры. Больше государь никого из русских с собою не взял, потому что карету им подали двухсестную.
Приезжают в пребольшое здание – подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры, и посредине под валдахином стоит Аболон полведерский.
Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит; а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит, – только из усов кольца вьет.
Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры морские, мерблюзьи мантоны пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли. Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держит свою ажидацию, что для него все ничего не значит.
Государь говорит:
– Как это возможно – отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебе здесь ничто не удивительно?
А Платов отвечает:
– Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и дванадесять язык прогнали.
Государь говорит:
– Это безрассудок.
Платов отвечает:
– Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.
А англичане, видя между государя такую перемолвку, сейчас подвели его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной руки Мортимерово ружье, а из другой пистолю.
– Вот, – говорят, – какая у нас производительность, – и подают ружье.
Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у него такие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят:
– Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства – ее наш адмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул.
Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может.
Взахался ужасно.
– Ах, ах, ах, – говорит, – как это так… как это даже можно так тонко сделать! – И к Платову по-русски оборачивается и говорит: – Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал.
А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два – замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».
Англичане удивляются и друг дружку поталкивают:
– Ох-де, мы маху дали!
А государь Платову грустно говорит:
– Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.
Сели опять в ту же двухсестную карету и поехали, и государь в этот день на бале был, а Платов еще больший стакан кислярки выдушил и спал крепким казачьим сном.
Было ему и радостно, что он англичан оконфузил, а тульского мастера на точку вида поставил, но было и досадно: зачем государь под такой случай англичан сожалел!
«Через что это государь огорчился? – думал Платов, – совсем того не понимаю», – и в таком рассуждении он два раза вставал, крестился и водку пил, пока насильно на себя крепкий сон навел.
А англичане же в это самое время тоже не спали, потому что и им завертело. Пока государь на бале веселился, они ему такое новое удивление подстроили, что у Платова всю фантазию отняли.
Глава третья
На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот ему и говорит:
– Пусть сейчас заложат двухсестную карету, и поедем в новые кунсткамеры смотреть.
Платов даже осмелился доложить, что не довольно ли, мол, чужеземные продукты смотреть и не лучше ли к себе в Россию собираться, но государь говорит:
– Нет, я еще желаю другие новости видеть: мне хвалили, как у них первый сорт сахара делают.
Поехали.
Англичане всё государю показывают: какие у них разные первые сорта, а Платов смотрел, смотрел да вдруг говорит:
– А покажите-ка нам ваших заводов сахар молво?
А англичане и не знают, что это такое молво. Перешептываются, перемигиваются, твердят друг дружке: «Молво, молво», а понять не могут, что это у нас такой сахар делается, и должны сознаться, что у них все сахара есть, а «молва» нет.
Платов говорит:
– Ну, так и нечем хвастаться. Приезжайте к нам, мы вас напоим чаем с настоящим молво Бобринского завода.
А государь его за рукав дернул и тихо сказал:
– Пожалуйста, не порть мне политики.
Тогда англичане позвали государя в самую последнюю кунсткамеру, где у них со всего света собраны минеральные камни и нимфозории, начиная с самой огромнейшей египетской керамиды до закожной блохи, которую глазам видеть невозможно, а угрызение ее между кожей и телом.
Государь поехал.
Осмотрели керамиды и всякие чучелы и выходят вон, а Платов думает себе:
«Вот, слава Богу, все благополучно: государь ничем не удивляется».
Но только пришли в самую последнюю комнату, а тут стоят их рабочие в тужурных жилетках и в фартуках и держат поднос, на котором ничего нет.
Государь вдруг и удивился, что ему подают пустой поднос.
– Что это такое значит? – спрашивает; а аглицкие мастера отвечают:
– Это вашему величеству наше покорное поднесение.
– Что же это?
– А вот, – говорят, – изволите видеть сориночку?
Государь посмотрел и видит: точно, лежит на серебряном подносе самая крошечная соринка.
Работники говорят:
– Извольте пальчик послюнить и ее на ладошку взять.
– На что же мне эта соринка?
– Это, – отвечают, – не соринка, а нимфозория.
– Живая она?
– Никак нет, – отвечают, – не живая, а из чистой из аглицкой стали в изображении блохи нами выкована, и в середине в ней завод и пружина. Извольте ключиком повернуть: она сейчас начнет дансе[2] танцевать.
Государь залюбопытствовал и спрашивает:
– А где же ключик?
А англичане говорят:
– Здесь и ключ перед вашими очами.
– Отчего же, – государь говорит, – я его не вижу?
– Потому, – отвечают, – что это надо в мелкоскоп.
Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежит.
– Извольте, – говорят, – взять ее на ладошечку – у нее в пузичке заводная дырка, а ключ семь поворотов имеет, и тогда она пойдет дансе…
Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его в щепотке мог удержать, а в другую щепотку блошку взял и только ключик вставил, как почувствовал, что она начинает усиками водить, потом ножками стала перебирать, а наконец вдруг прыгнула и на одном лету прямое дансе и две верояции в сторону, потом в другую, и так в три верояции всю кавриль станцевала.
Государь сразу же велел англичанам миллион дать, какими сами захотят деньгами, – хотят серебряными пятачками, хотят мелкими ассигнациями.
Англичане попросили, чтобы им серебром отпустили, потому что в бумажках они толку не знают; а потом сейчас и другую свою хитрость показали: блоху в дар подали, а футляра на нее не принесли: без футляра же ни ее, ни ключика держать нельзя, потому что затеряются и в сору их так и выбросят. А футляр на нее у них сделан из цельного бриллиантового ореха – и ей местечко в середине выдавлено. Этого они не подали, потому что футляр, говорят, будто казенный, а у них насчет казенного строго, хоть и для государя – нельзя жертвовать.
Платов было очень рассердился, потому что говорит:
– Для чего такое мошенничество! Дар сделали и миллион за то получили, и все еще недостаточно! Футляр, – говорит, – всегда при всякой вещи принадлежит.
Но государь говорит:
– Оставь, пожалуйста, это не твое дело – не порть мне политики. У них свой обычай.
– И спрашивает: – Сколько тот орех стоит, в котором блоха местится?
Англичане положили за это еще пять тысяч.
Государь Александр Павлович сказал: «Выплатить», а сам спустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутом и рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: «Вы есть первые мастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут».
Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государя произнести не мог. Только взял мелкоскоп да, ничего не говоря, себе в карман спустил, потому что «он сюда же, – говорит, – принадлежит, а денег вы и без того у нас много взяли».
Разбираем «Левшу» Николая Лескова: заимствования и непонятные слова, которые не встретишь сегодня
Написанная в жанре сказа повесть «Левша» («Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе») была впервые напечатана в журнале «Русь» в 1881 году.
История рассказана от первого лица человеком из народа, который самым удивительным образом соединяет друг с другом русские и заимствованные слова. Мы выбрали из них 11 самых необычных.
Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры морские, мерблюзьи мантоны пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли.
Это предложение почти наполовину состоит из несуществующих слов. Попробуем разобраться, о чем тут речь. «Буреметрами» (соединяя слова «мерить» и «буря») рассказчик называет барометры. «Мерблюзьи» — соединение слов «мерзнуть» и «верблюжьи». «Мантоны» — соединение слов «манто» и «балахон». «Непромокабль» — соединение слова «непромокаемый» и французского окончания.
Я их не порочу, а только мне то не нравится, что одежда на них как-то машется, и не разобрать, что такое надето и для какой надобности; тут одно что-нибудь, а ниже еще другое пришпилено, а на руках какие-то ногавочки.
«Ногавочки» — это соединение слов «носочки» и «ноги». В этом фрагменте Левша объясняет англичанам, почему ему не очень нравятся английские женщины, и обращает внимание на то, что они носят странную обувь.
Но крышу сняли, да и сами сейчас повалилися, потому что у мастеров в их тесной хороминке от безотдышной работы в воздухе такая потная спираль сделалась, что непривычному человеку с свежего поветрия и одного раза нельзя было продохнуть.
Слово «спираль» здесь означает не то, что мы привыкли этим словом называть: это существительное, образованное от глагола «спирать». Соответственно, «потная спираль» — это «спертый от пота воздух» в очень душном помещении, в котором тяжело работают много людей.
Приезжают в пребольшое здание — подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры, и посредине под Балдахином стоит Аболон полведерский.
«Бюстры» — это соединение слов «бюсты» и «люстры».
«Аболон полведерский» — это искаженное «Аполлон Бельведерский», так называется античная статуя, изображающая бога Аполлона в образе юноши, стреляющего из лука.
Перед каждым на виду висит долбица умножения, а под рукою стирабельная дощечка: все, что который мастер делает, — на долбицу смотрит и с понятием сверяет, а потом на дощечке одно пишет, другое стирает и в аккурат сводит: что на цыфирях написано, то и наделе выходит. А придет праздник, соберутся по-парочке, возьмут в руки по палочке и идут гулять чинно-благородно, как следует.
«Долбица» — это соединение слов «таблица» и «долбить» (то есть вдалбливать в голову таблицу умножения).
Подали ему ихнего приготовления горячий студинг в огне, — он говорит: «Это я не знаю, чтобы такое можно есть», и вкушать не стал; они ему переменили и другого кушанья поставили. Также и водки их пить не стал, потому что она зеленая — вроде как будто купоросом заправлена, а выбрал, что всего натуральнее, и ждет курьера в прохладе за баклажечкой.
«Студинг» — это соединение английского слова «пудинг» с русским словом «студень».
— Если бы, — говорит, — был лучше мелкоскоп, который в пять миллионов увеличивает, так вы изволили бы, — говорит, — увидать, что на каждой подковинке мастерово имя выставлено: какой русский мастер ту подковку делал.
Здесь всё просто: это соединение слов «микроскоп» и «мелкий».
Иллюстрация: Кукрыниксы
Памятник Левше Николая Лескова, г. Тула
Памятные доски писателям разным
russianmonuments Оставить комментарий
Щелкните фото для увеличения .
На английском она называлась по-разному, но популярная сказка Николая Лескова о мастере-металлисте известна на русском языке только одним способом — как один из знаковых рассказов канона. Это немалый подвиг. Фигура, что любой курс русской фантастики 19ХХ века будут представлены произведения Александра Пушкина, Николая Гоголя, Федора Достоевского, Льва Толстого, Ивана Тургенева, Антона Чехова и некоторых других… Не хилая конкуренция.
Лесков был сказочным писателем. Его чертовски трудно переводить, потому что он написал разговорный рассказ, который настолько богат русским языком, что срывается с языка большими, лязгающими кусками и сочными каплями. В литературоведении даже есть термин, обозначающий лесковскую (и не только лесковскую) манеру письма — 
Так или иначе, вот вкратце рассказ о Левше (Левше).
Русский царь путешествовал в Англию, где встретил удивительное существо – крохотную танцующую механическую блоху. Он был так поражен, что принес маленькое чудо инженерной мысли домой, чтобы посмотреть, сможет ли какой-нибудь русский мастер повторить или превзойти его. Механическая блоха, естественно, отправляется в город Тулу, который славился, есть и будет славиться на всю Россию своими металлургическими заводами. Именно здесь производилась и до сих пор производится большая часть российского вооружения. Кнопки города лопаются от гордости за ружья, сабли, танки и самовары, которые выпускают их металлургические заводы.
Они прячутся и идут на работу тайком. В конце концов, они появляются, раскрасневшиеся и измученные. Когда плоды их трудов доставляются царю — Левша, один из троицы, был выбран для поездки в Москву, чтобы продемонстрировать свою работу, — все разочарованы. Они не видят, что было сделано что-то, чтобы улучшить механическую блоху. Тут-то Левша и ставит Императора на место: «Посмотри внимательнее, — говорит он. — Ты просто еще не заметил. Вот когда с помощью сильного увеличительного стекла Государь понимает, что его русские мастера обули крохотную механическую блошку в башмачки. Более того, каждый оставил свою подпись на туфлях. Левти сам сделал гвозди, которыми туфли крепились к блошиным лапкам, и они такие маленькие, что их даже не видно. Кажется, никого не волнует, что механическая блоха больше не будет танцевать… История продолжается. Левти отправляют в Англию, что ему не нравится, и по дороге домой он дружит с британским моряком, с которым слишком много выпивает. В результате его бросают в тюрьму в Санкт-Петербурге, где оставляют умирать.
Это, конечно, русская история, так что она продолжается еще дальше, но теперь вам решать, найти эту историю и прочитать ее самостоятельно, если вы хотите ее узнать. Перевод Изабель Ф. Хэпгуд для тех джентльменов-авантюристов можно прочитать в Интернете, если вы хотите это сделать. Памятник Левше в Туле сейчас стоит на небольшой площади на улице Советской, прямо напротив Свято-Никольского собора, к югу от реки Упа, и прямо по периметру огромной Левши Оружейной палаты. Первоначально он был построен на территории Тульского машиностроительного завода в 1989 году, слишком поздно, чтобы отметить 100-летие публикации повести Лескова. На нынешнее место его перенесли в 2009 году, чтобы его могли видеть простые смертные (на исходном месте он находился за запертыми воротами). Приятно отметить, что статую создал местный скульптор, работник металлургического завода Бронислав Кривохин. На основании пьедестала размещены цитаты местных знаменитостей, которые высказались по поводу истории или славы тульского металлургического завода.
Я не совсем уверен, что смогу пройти мимо восторженных описаний памятника, сделанных местными наблюдателями. Во-первых, место для статуи далеко не идеальное. Он кажется несколько неуместным — прямо за ним стоит высокий забор, а площадь перед ним вообще не имеет эстетической структуры. Левти выглядит так, будто его здесь сушили, как, впрочем, и в оригинальной истории.
Что касается самого Левши, то он здесь выглядит довольно героически. У него пустой советский взгляд в будущее, когда он смотрит на плоды своего труда. Выражение лица смертельно серьезное, волосы хорошо уложены. У него тело Адониса. У него булочки, как у балерины. Его левая рука, держащая рабочий инструмент, готова вернуться к работе в любой момент. Я не совсем вижу здесь «косоглазого» туланского металлурга. Один сайт пишет: « Неповторимое выражение лица передает внутреннее состояние героя.
Вся фигура излучает положительное довольство и гордость ». Я соглашусь с первой фразой, но вторая, я не верю, в пользу этого паблик-арта. В любом случае, мы все понимаем, что городу и заводу нужно было то, что им было нужно, и вот что они получили…
Нравится:
Нравится Загрузка…
Бронислав КривохинИзабель Ф. ХэпгудНиколай ЛесковСказ Искать:Введите адрес электронной почты, чтобы подписаться на этот блог и получать уведомления о новых сообщениях по электронной почте.
Адрес электронной почты:
Присоединяйтесь к 115 другим подписчикам
Следите за русской культурой в Достопримечательности на WordPress.
comДля этого слайд-шоу требуется JavaScript.
Classical Net Review — Щедрин
Blu-ray Review
Левша- Кристина Алиева, сопрано Блоха
- Мария Макасакова, меццо-сопрано Принцесса Шарлотта
- Андрей Попов, тенор Левша
- Владимир Мороз, баритон Александр I/Николай I
- Эдуард Цанга, бас Атаман Платов
Оркестр и хор Мариинского театра/Валерий Гергиев
Мариинский Blu-ray/DVD MAR0588 2 диска 119m LPCM Stereo DTS
Также доступно на SACD MAR0544:
Amazon — СОЕДИНЕННОЕ КОРОЛЕВСТВО — Германия — Канада — Франция — Япония
Николай Лесков жил с 1831 по 1895 год и написал « Леди Макбет Мценского уезда », которая, конечно же, легла в основу оперы Шостаковича. Поздний роман автора Левша. Сказка о косоглазом левше из Тулы и о стальной блохе считается лучшей работой Лескова. Это убедительный результат рассказчика с богатым воображением, который ценит новое и причудливое.
Тем не менее, подчеркивая абсурд и делая из него зрелище в опере или в ее постановке, мы рискуем ослабить воздействие сатиры и тонкостей, существующих в произведении. Так что — для всех жестов, неуклюжих манер, которые окрашивают постановку и которые хорошо запечатлены в этом видео — нужна отстраненность. И предложил здесь заставить моральный импульс работать эффективнее. Так что, это.
«Левша » — своего рода политическая сатира… В ее основе цари Александр I и Николай I и британский королевский истеблишмент.
В какой-то степени глупость первого контрастирует с бесстрастным характером — по крайней мере, так часто воспринимается — второго. Почти без усилий исследуется то, как обрабатываются абсурд и шутовство и как принятие или сопротивление может привести к скрытой трагедии.Наиболее важным, пожалуй, является центральная роль, левша-мошенник или злодей (его можно рассматривать как обоих). Его личность и поведение, сыгранные тенором Андреем Поповым в напористой, но не слишком гротескной манере, предложены Лесковым и Щедриным как центральные для понимания русского характера — в том смысле, в каком Фальстаф — англичанин. Умеет посмеяться над собой, столь же хитер, сколь и находчив; неграмотный; любитель алкоголя; и с пренебрежением к (высшему благу) человечества. Он, кажется, воплощает взаимодействие между властью ради власти и почти «отрицательным» гением изобретательства.
Музыка тональна с небольшим признанием эксперимента. Он полон жестов и легко узнаваемых тропов и пассажей, предназначенных для поддержки крупномасштабной хореографии на широкой сцене, чей набор минимален, но передает русскую строгость и то, как люди этой страны обычно реагируют на нее… много синие и серые, снежинки, ступени и большие плоские поверхности; свет, доступный из предложенных пространств, но редко используемый в действительности; чистые нерваные, но неброские костюмы.
Одной из сильных сторон этой постановки является то, что персонажи никуда не торопятся. Стадия «бизнес» никогда не вмешивается. У них достаточно времени и возможностей, чтобы выявить нелепости, которые необходимы для этой работы. Щедрин и Гергиев создали бессознательную притчу, почти благоухающую библейской или даже греческой торжественностью. Но это не насмешка над собой… идеальный баланс для эффектной сатиры. Иногда кажется, что музыка действительно «следует» за действием и текстом, а не сливается с ними, чтобы создать что-то действительно особенное, как это умели делать предшественники Щедрина (русские). Другими словами, человек ждет, что будет дальше с действием, диалогом и расположением исполнителей на сцене, вместо того, чтобы быть захваченным по существу музыкальными напряжениями, релизами и прогрессиями.
Однако это не существенная критика. Ибо Щедрин определенно театральный композитор. Избегая музыкальных жестов ради них самих (сценарий, ансамбли, обращающиеся к публике, tutti для эффекта, например), он еще больше усиливает саму суть баланса между сюрреалистичным и тем, почему мы должны заботиться о нем — во многом.
так, как это делает Яначек. Это не новаторская опера. Но и его нельзя отнести к разряду «компетентных» или «формальных». В самом деле, это не следует рассматривать как некую холодную реакцию на события в стране, государственное устройство которой резко изменилось между временами Лескова и Щедрина, чьи собственные политические пристрастия представляют собой интересное исследование.
Не легкая (поверхностная) и не напыщенная, это музыка, для которой некоторые слушатели сделают сознательное усилие, чтобы найти непрерывность содержания. Но – всегда столь же профессионально, сколь и проницательно – вся оперная условность технически солидно и усердно образно обслуживается Гергиевым, его певцами и оркестром. Их самая сильная сторона — это тяга, которую они плавно создают между недосказанностью и проекцией замысла Лескова таким образом, что Щедрин явно усиливает его и наполняет по-настоящему музыкальным образом. Здесь нет места преувеличениям, подмигиваниям в камеру или декламации в ожидании ответа.
Действительно, большую часть времени певцы как актеры выступают для самих себя. И в этом вся суть замысла композитора.
Качество звука на DVD и Blu-ray дисках хорошее. Они правильно передают акустику пространств Мариинского-2, которая не является ни чрезмерно сводчатой, ни излишне концентрированной. Буклет на русском, английском, французском и немецком языках мог бы быть и побольше: там только краткая предыстория. В конце концов, важным фактором в оценке «Левша » является то, насколько хорошо превосходная ирония и невозмутимое остроумие произведения могут быть восприняты и поняты теми, кто не знаком с жанром юмора Щедрина и его целью. Эта постановка и ее профессиональная съемка, безусловно, позволяют нам увидеть жесты лица и язык тела всякий раз, когда они служат такой оценке. Субтитры доступны на шести языках, что очень помогает. Это явно работа, которая будет блистать в нише, в особенности своего жанра. Тем не менее, это было исполнено и снято на пленку очень хорошо.