Кто написал руслан и людмила произведение: История создания поэмы Руслан и Людмила Пушкина

Содержание

История создания поэмы Руслан и Людмила Пушкина

А. С. Пушкин начал писать известную сейчас всем поэму «Руслан и Людмила» еще в годы своей учебы в Лицее в 1817 году.

В детстве Арина Родионовна часто читала маленькому Пушкину русские народные сказки, и благодаря именно няне он создал это шедевральное произведение.

Писатель, вдохновившись произведением Л. Ариосто «Неистовый Роланд», а так же книгами Карамзина «Илья Муромец» и Николая Радищева «Алеша Попович», решил написать богатырскую поэму. Поводом начать работу послужил выход первого тома «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина в 1818 году. Пушкин позаимствовал оттуда некоторые подробности, в том числе и имена героев поэмы: Ратмир, Рогдай и Фарлаф. Кроме того, он включил в произведение элементы пародии на балладу В. А. Жуковского «Двенадцать спящих дев». Пушкин при помощи иронии включает в сюжет шуточные эротические элементы и гротескную фантастику, снижая созданные Жуковским возвышенные образы. Автор хотел создать новый тип поэмы, которая не уступала бы героической поэме по своему содержанию и значению. Занимательным фактом является то, что основную часть поэмы Пушкин написал во время болезни.  

Первым изданием поэмы можно считать май 1820 года. Отрывки произведения были напечатаны в популярном в то время журнале «Сын отечества» и вызвали волну негодования и возмущения со стороны критиков, которые посчитали поэму безнравственной и неприличной. Однако большая часть современников приняла произведение с удивлением и восторгом. Поэма заняла главное место на сцене, сломав классицистические рамки и вытеснив героическую эпопею.

Эпилог к поэме был написан Пушкиным немного позже, в июле этого же года, когда писатель находился в кавказской ссылке. В журнале эпилог напечатали отдельно, так как его тон и содержание находились в резком контрасте с шуточным тоном сказочного содержания основной части произведения. Это отличие можно считать знаменательным переходом А. С. Пушкина к романтизму, новому художественному течению в литературном творчестве.

Второе издание «Руслана и Людмилы» вышло только в 1828 году. Автор значительно переработал ее, включив в книгу вступление «У лукоморья дуб зеленый». Этот знаменитый пролог он написал еще в 1825 году в Михайловском, собрав русские народные сказочные мотивы и образы вместе. Пушкин превратил поэму в одну из сказок, которую повествует читателям ученый кот. Вступление к «Руслану и Людмиле» можно считать отдельным, самостоятельным произведением.

Во втором издании существенно изменился стиль произведения, автор исключил ряды незначительных лирических отступлений, переписал некоторые эпизоды, в которых ранее допускал вольность. А. С. Пушкин использует в поэме просторечия, избегая светской поэзии его предшественников.

Таким образом, поэма «Руслан и Людмила» была создана А. С. Пушкиным в 1818 – 1820. Принято считать, что именно это произведение, являющееся смесью рыцарских романов с поэтическими балладами, принесло Пушкину вечную всероссийскую славу.

Руслан и Людмила. Создание

Пушкин любил народные сказки с детства. Их ему рассказывала няня Арина Родионовна. Под впечатлением от них Пушкин пишет большую поэму о приключениях Руслана и Людмилы. Есть в ней зло в виде злого карлика Черномора, ведьмы Наины. И добро – волшебник Фин. Как и положено в сказке, добро торжествует над злом.

Первые наброски поэмы были сделаны Пушкиным ещё в то время, когда он учился в Лицее. Писал он её почти три года и закончил в 1820 году. Эпилог не вошёл в первое издание поэмы. Он был написан поэтом, когда он был в ссылке на Кавказе. Он был издан отдельно в журнале «Сын Отечества».

Наблюдается значительная разница в написании основного текста поэмы и эпилога. Тест написан в шутливо-сказочной форме. А эпилог, видимо, написан под влиянием пребывания на Кавказе. Пушкин стал более романтичным.

В 1828 году  состоялось второе издание поэмы. Поэт переработал некоторые главы. Появилось знаменитое вступление про дуб, лукоморье и учёного кота. Его он написал в то время, когда был в ссылке в своём родовом имении – Михайловском. Там росли вековые красивые дубы. Вот один из них Пушкин и описывает в поэме.

Вполне возможно представить себе и упитанного чёрного кота, который ходит то направо, то налево и рассказывает свои сказки. Одну из них он и рассказал Пушкину. Во втором варианте поэмы ощущается изменение стиля, нет некоторых лирических отступлений. Из-за критики цензоров убраны некоторые вольнодумные мотивы. Они назвали поэму безнравственной и неприличной. Свои мысли Пушкин оставляет при себе.

А людям поэма понравилась. «Руслан и Людмила» — это сплетение волшебства с романтической поэмой. Под влиянием французских переводов «девичьих» произведений Вольтера с одной стороны и русских народных сказок с другой стороны. Не осталась в стороне и «История государства Российского», написанная Карамзиным. Именно там Пушкин нашёл имена и образы соперников Руслана.

Если внимательно вчитаться в строки поэмы, то можно увидеть и меткую дружескую пародию на балладу Жуковского про 12 спящих девушек. Ай, да Пушкин! Утёр нос самому мэтру. Жуковский оценил шутку по достоинству. Он подарил Пушкину свой портрет. На нём было написана фраза о том, что ученик превзошёл учителя.

Правда, в зрелом возрасте, критически оценивая поэму, Пушкин пожалел о своём поступке. Но, то что «написано пером, не вырубишь топором».

Собственно говоря, поэма увидела свет благодаря странному стечению обстоятельств. А именно, болезни поэта во время его проживания в Петербурге. Написана поэма четырёхстопным ямбом.

Другие сочинения:

История создания поэмы Руслан и Людмила

Несколько интересных сочинений

  • Сочинение Пороки в Мертвых душах Гоголя

    В произведении Гоголя «Ревизор» собраны самые разнообразные пороки, которым подвержено общество. В первую очередь оно явно прослеживается в характерах главных героев произведений. Каждый из пяти помещиков, который встречается на пути Чичикову

  • История создания рассказа Один день Ивана Денисовича Солженицина

    Первым напечатанным произведением Александра Солженицына был рассказ «Один день Ивана Денисовича». Напечатан он был в 11-м номере журнала «Новый мир» в 1962 году более чем 100 тысячным тиражом

  • Отношение Манилова к просьбе Чичикова в поэме Мертвые души

    Манилов – беспечный мечтатель. В его образе присутствуют не самые приятные человеческие качества. Он слащав, сентиментален, ведет праздный образ жизни, создает невероятные проекты, которые не имеют смысла для реально жизни.

  • Сочинение Что значит «принести мечту в жертву»?

    Выражение «приносить в жертву что-либо» означает осознанный отказ от чего-либо в пользу другого. Иными словами, если человек говорит, что он что-то принес в жертву, то это значит, что он отказался от реализации своих стремлений ради иных вещей.

  • Сочинение рассуждение Душа человека

    Непризнанная, невидимая, неосязаемая часть человека. Тысячелетиями мировые умы спорят о том, что такое душа! Это Божий Дар или банальное осознание себя, как личности с наличием эмоционального фона?

Руслан и Людмила (Поэма) — Пушкин. Полный текст стихотворения — Руслан и Людмила (Поэма)

Посвящение

Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.

Песнь первая

У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных;
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русской дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал;
Меньшую дочь он выдавал
За князя храброго Руслана
И мед из тяжкого стакана
За их здоровье выпивал.
Не скоро ели предки наши,
Не скоро двигались кругом
Ковши, серебряные чаши
С кипящим пивом и вином.
Они веселье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чашники носили
И низко кланялись гостям.

Слилися речи в шум невнятный;
Жужжит гостей веселый круг;
Но вдруг раздался глас приятный
И звонких гуслей беглый звук;
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть, и Руслана,
И Лелем свитый им венец.

Но, страстью пылкой утомленный,
Не ест, не пьет Руслан влюбленный;
На друга милого глядит,
Вздыхает, сердится, горит
И, щипля ус от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья.
В уныньи, с пасмурным челом,
За шумным, свадебным столом
Сидят три витязя младые;
Безмолвны, за ковшом пустым,
Забыли кубки круговые,
И брашна неприятны им;
Не слышат вещего Баяна;
Потупили смущенный взгляд:
То три соперника Руслана;
В душе несчастные таят
Любви и ненависти яд.
Один — Рогдай, воитель смелый,
Мечом раздвинувший пределы
Богатых киевских полей;
Другой — Фарлаф, крикун надменный,
В пирах никем не побежденный,
Но воин скромный средь мечей;
Последний, полный страстной думы,
Младой хазарский хан Ратмир:
Все трое бледны и угрюмы,
И пир веселый им не в пир.

Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий князь благословеньем
Дарует юную чету.

И вот невесту молодую
Ведут на брачную постель;
Огни погасли… и ночную
Лампаду зажигает Лель.
Свершились милые надежды,
Любви готовятся дары;
Падут ревнивые одежды
На цареградские ковры…
Вы слышите ль влюбленный шепот,
И поцелуев сладкий звук,
И прерывающийся ропот
Последней робости?.. Супруг
Восторги чувствует заране;
И вот они настали… Вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане,
Лампада гаснет, дым бежит,
Кругом всё смерклось, всё дрожит,
И замерла душа в Руслане…
Всё смолкло. В грозной тишине
Раздался дважды голос странный,
И кто-то в дымной глубине
Взвился чернее мглы туманной…
И снова терем пуст и тих;
Встает испуганный жених,
С лица катится пот остылый;
Трепеща, хладною рукой
Он вопрошает мрак немой…
О горе: нет подруги милой!
Хватает воздух он пустой;
Людмилы нет во тьме густой,
Похищена безвестной силой.

Ах, если мученик любви
Страдает страстью безнадежно;
Хоть грустно жить, друзья мои,
Однако жить еще возможно.
Но после долгих, долгих лет
Обнять влюбленную подругу,
Желаний, слез, тоски предмет,
И вдруг минутную супругу
Навек утратить… о друзья,
Конечно лучше б умер я!

Однако жив Руслан несчастный.
Но что сказал великий князь?
Сраженный вдруг молвой ужасной,
На зятя гневом распалясь,
Его и двор он созывает:
«Где, где Людмила?» — вопрошает
С ужасным, пламенным челом.
Руслан не слышит. «Дети, други!
Я помню прежние заслуги:
О, сжальтесь вы над стариком!
Скажите, кто из вас согласен
Скакать за дочерью моей?
Чей подвиг будет не напрасен,
Тому — терзайся, плачь, злодей!
Не мог сберечь жены своей! —
Тому я дам ее в супруги
С полцарством прадедов моих.
Кто ж вызовется, дети, други?..»
«Я!» — молвил горестный жених.
«Я! я!» — воскликнули с Рогдаем
Фарлаф и радостный Ратмир:
«Сейчас коней своих седлаем;
Мы рады весь изъездить мир.
Отец наш, не продлим разлуки;
Не бойся: едем за княжной».
И с благодарностью немой
В слезах к ним простирает руки
Старик, измученный тоской.

Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной невесте
Его терзает и мертвит.
Садятся на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Великий князь в пустое поле
И думой им вослед летит.

Руслан томился молчаливо,
И смысл и память потеряв.
Через плечо глядя спесиво
И важно подбочась, Фарлаф,
Надувшись, ехал за Русланом.
Он говорит: «Насилу я
На волю вырвался, друзья!
Ну, скоро ль встречусь с великаном?
Уж то-то крови будет течь,
Уж то-то жертв любви ревнивой!
Повеселись, мой верный меч,
Повеселись, мой конь ретивый!»

Хазарский хан, в уме своем
Уже Людмилу обнимая,
Едва не пляшет над седлом;
В нем кровь играет молодая,
Огня надежды полон взор:
То скачет он во весь опор,
То дразнит бегуна лихого,
Кружит, подъемлет на дыбы
Иль дерзко мчит на холмы снова.

Рогдай угрюм, молчит — ни слова…
Страшась неведомой судьбы
И мучась ревностью напрасной,
Всех больше беспокоен он,
И часто взор его ужасный
На князя мрачно устремлен.

Соперники одной дорогой
Все вместе едут целый день.
Днепра стал темен брег отлогий;
С востока льется ночи тень;
Туманы над Днепром глубоким;
Пора коням их отдохнуть.
Вот под горой путем широким
Широкий пересекся путь.
«Разъедемся, пора! — сказали, —
Безвестной вверимся судьбе».
И каждый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.

Что делаешь, Руслан несчастный,
Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты шагом едешь меж полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.

Но вдруг пред витязем пещера;
В пещере свет. Он прямо к ней
Идет под дремлющие своды,
Ровесники самой природы.
Вошел с уныньем: что же зрит?
В пещере старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада седая;
Лампада перед ним горит;
За древней книгой он сидит,
Ее внимательно читая.
«Добро пожаловать, мой сын! —
Сказал с улыбкой он Руслану. —
Уж двадцать лет я здесь один
Во мраке старой жизни вяну;
Но наконец дождался дня,
Давно предвиденного мною.
Мы вместе сведены судьбою;
Садись и выслушай меня.
Руслан, лишился ты Людмилы;
Твой твердый дух теряет силы;
Но зла промчится быстрый миг:
На время рок тебя постиг.
С надеждой, верою веселой
Иди на всё, не унывай;
Вперед! мечом и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.

Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Еще ничей в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты, злых козней истребитель,
В нее ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын, в твоей отныне воле».

Наш витязь старцу пал к ногам
И в радости лобзает руку.
Светлеет мир его очам,
И сердце позабыло муку.
Вновь ожил он; и вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина…
«Ясна тоски твоей причина;
Но грусть не трудно разогнать, —
Сказал старик, — тебе ужасна
Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна
И юной деве не страшна.
Он звезды сводит с небосклона,
Он свистнет — задрожит луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.
Ревнивый, трепетный хранитель
Замков безжалостных дверей,
Он только немощный мучитель
Прелестной пленницы своей.
Вокруг нее он молча бродит,
Клянет жестокий жребий свой…
Но, добрый витязь, день проходит,
А нужен для тебя покой».

Руслан на мягкий мох ложится
Пред умирающим огнем;
Он ищет позабыться сном,
Вздыхает, медленно вертится…
Напрасно! Витязь наконец:
«Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я душою,
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце освежить
Твоей беседою святою.
Прости мне дерзостный вопрос.
Откройся: кто ты, благодатный,
Судьбы наперсник непонятный?
В пустыню кто тебя занес?»

Вздохнув с улыбкою печальной,
Старик в ответ: «Любезный сын,
Уж я забыл отчизны дальной
Угрюмый край. Природный финн,
В долинах, нам одним известных,
Гоняя стадо сел окрестных,
В беспечной юности я знал
Одни дремучие дубравы,
Ручьи, пещеры наших скал
Да дикой бедности забавы.
Но жить в отрадной тишине
Дано не долго было мне.

Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.

Умчалась года половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: люблю тебя, Наина.
Но робкой горести моей
Наина с гордостью внимала,
Лишь прелести свои любя,
И равнодушно отвечала:
«Пастух, я не люблю тебя!»

И всё мне дико, мрачно стало:
Родная куща, тень дубров,
Веселы игры пастухов —
Ничто тоски не утешало.
В уныньи сердце сохло, вяло.
И наконец задумал я
Оставить финские поля;
Морей неверные пучины
С дружиной братской переплыть
И бранной славой заслужить
Вниманье гордое Наины.
Я вызвал смелых рыбаков
Искать опасностей и злата.
Впервые тихий край отцов
Услышал бранный звук булата
И шум немирных челноков.
Я вдаль уплыл, надежды полный,
С толпой бесстрашных земляков;
Мы десять лет снега и волны
Багрили кровию врагов.
Молва неслась: цари чужбины
Страшились дерзости моей;
Их горделивые дружины
Бежали северных мечей.
Мы весело, мы грозно бились,
Делили дани и дары,
И с побежденными садились
За дружелюбные пиры.
Но сердце, полное Наиной,
Под шумом битвы и пиров,
Томилось тайною кручиной,
Искало финских берегов.
Пора домой, сказал я, други!
Повесим праздные кольчуги
Под сенью хижины родной.
Сказал — и весла зашумели;
И, страх оставя за собой,
В залив отчизны дорогой
Мы с гордой радостью влетели.

Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К ногам красавицы надменной
Принес я меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг;
Пред нею, страстью упоенный,
Безмолвным роем окруженный
Ее завистливых подруг,
Стоял я пленником послушным;
Но дева скрылась от меня,
Примолвя с видом равнодушным:
«Герой, я не люблю тебя!»

К чему рассказывать, мой сын,
Чего пересказать нет силы?
Ах, и теперь один, один,
Душой уснув, в дверях могилы,
Я помню горесть, и порой,
Как о минувшем мысль родится,
По бороде моей седой
Слеза тяжелая катится.

Но слушай: в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.

И я, любви искатель жадный,
Решился в грусти безотрадной
Наину чарами привлечь
И в гордом сердце девы хладной
Любовь волшебствами зажечь.
Спешил в объятия свободы,
В уединенный мрак лесов;
И там, в ученьи колдунов,
Провел невидимые годы.
Настал давно желанный миг,
И тайну страшную природы
Я светлой мыслию постиг:
Узнал я силу заклинаньям.
Венец любви, венец желаньям!
Теперь, Наина, ты моя!
Победа наша, думал я.
Но в самом деле победитель
Был рок, упорный мой гонитель.

В мечтах надежды молодой,
В восторге пылкого желанья,
Творю поспешно заклинанья,
Зову духов — и в тьме лесной
Стрела промчалась громовая,
Волшебный вихорь поднял вой,
Земля вздрогнула под ногой…
И вдруг сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Я ужаснулся и молчал,
Глазами страшный призрак мерил,
В сомненье всё еще не верил
И вдруг заплакал, закричал:
«Возможно ль! ах, Наина, ты ли!
Наина, где твоя краса?
Скажи, ужели небеса
Тебя так страшно изменили?
Скажи, давно ль, оставя свет,
Расстался я с душой и с милой?
Давно ли?..» «Ровно сорок лет, —
Был девы роковой ответ, —
Сегодня семьдесят мне било.
Что делать, — мне пищит она, —
Толпою годы пролетели.
Прошла моя, твоя весна —
Мы оба постареть успели.
Но, друг, послушай: не беда
Неверной младости утрата.
Конечно, я теперь седа,
Немножко, может быть, горбата;
Не то, что в старину была,
Не так жива, не так мила;
Зато (прибавила болтунья)
Открою тайну: я колдунья!»

И было в самом деле так.
Немой, недвижный перед нею,
Я совершенный был дурак
Со всей премудростью моею.

Но вот ужасно: колдовство
Вполне свершилось по несчастью.
Мое седое божество
Ко мне пылало новой страстью.
Скривив улыбкой страшный рот,
Могильным голосом урод
Бормочет мне любви признанье.
Вообрази мое страданье!
Я трепетал, потупя взор;
Она сквозь кашель продолжала
Тяжелый, страстный разговор:
«Так, сердце я теперь узнала;
Я вижу, верный друг, оно
Для нежной страсти рождено;
Проснулись чувства, я сгораю,
Томлюсь желаньями любви…
Приди в объятия мои…
О милый, милый! умираю…»

И между тем она, Руслан,
Мигала томными глазами;
И между тем за мой кафтан
Держалась тощими руками;
И между тем — я обмирал,
От ужаса зажмуря очи;
И вдруг терпеть не стало мочи;
Я с криком вырвался, бежал.
Она вослед: «О, недостойный!
Ты возмутил мой век спокойный,
Невинной девы ясны дни!
Добился ты любви Наины,
И презираешь — вот мужчины!
Изменой дышат все они!
Увы, сама себя вини;
Он обольстил меня, несчастный!
Я отдалась любови страстной…
Изменник, изверг! о позор!
Но трепещи, девичий вор!»

Так мы расстались. С этих пор
Живу в моем уединенье
С разочарованной душой;
И в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.
Уже зовет меня могила;
Но чувства прежние свои
Еще старушка не забыла
И пламя поздное любви
С досады в злобу превратила.
Душою черной зло любя,
Колдунья старая, конечно,
Возненавидит и тебя;
Но горе на земле не вечно».

Наш витязь с жадностью внимал
Рассказы старца; ясны очи
Дремотой легкой не смыкал
И тихого полета ночи
В глубокой думе не слыхал.
Но день блистает лучезарный…
Со вздохом витязь благодарный
Объемлет старца-колдуна;
Душа надеждою полна;
Выходит вон. Ногами стиснул
Руслан заржавшего коня,
В седле оправился, присвистнул.
«Отец мой, не оставь меня».
И скачет по пустому лугу.
Седой мудрец младому другу
Кричит вослед: «Счастливый путь!
Прости, люби свою супругу,
Советов старца не забудь!»

Песнь вторая

Соперники в искусстве брани,
Не знайте мира меж собой;
Несите мрачной славе дани,
И упивайтеся враждой!
Пусть мир пред вами цепенеет,
Дивяся грозным торжествам:
Никто о вас не пожалеет,
Никто не помешает вам.
Соперники другого рода,
Вы, рыцари парнасских гор,
Старайтесь не смешить народа
Нескромным шумом ваших ссор;
Бранитесь — только осторожно.
Но вы, соперники в любви,
Живите дружно, если можно!
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот будет мил на зло вселенной;
Сердиться глупо и грешно.

Когда Рогдай неукротимый,
Глухим предчувствием томимый,
Оставя спутников своих,
Пустился в край уединенный
И ехал меж пустынь лесных,
В глубоку думу погруженный —
Злой дух тревожил и смущал
Его тоскующую душу,
И витязь пасмурный шептал:
«Убью!.. преграды все разрушу…
Руслан!.. узнаешь ты меня…
Теперь-то девица поплачет…»
И вдруг, поворотив коня,
Во весь опор назад он скачет.

В то время доблестный Фарлаф,
Всё утро сладко продремав,
Укрывшись от лучей полдневных,
У ручейка, наедине,
Для подкрепленья сил душевных,
Обедал в мирной тишине.
Как вдруг он видит: кто-то в поле,
Как буря, мчится на коне;
И, времени не тратя боле,
Фарлаф, покинув свой обед,
Копье, кольчугу, шлем, перчатки,
Вскочил в седло и без оглядки
Летит — а тот за ним вослед.
«Остановись, беглец бесчестный! —
Кричит Фарлафу неизвестный. —
Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!»
Фарлаф, узнавши глас Рогдая,
Со страха скорчась, обмирал
И, верной смерти ожидая,
Коня еще быстрее гнал.
Так точно заяц торопливый,
Прижавши уши боязливо,
По кочкам, полем, сквозь леса
Скачками мчится ото пса.
На месте славного побега
Весной растопленного снега
Потоки мутные текли
И рыли влажну грудь земли.
Ко рву примчался конь ретивый,
Взмахнул хвостом и белой гривой,
Бразды стальные закусил
И через ров перескочил;
Но робкий всадник вверх ногами
Свалился тяжко в грязный ров,
Земли не взвидел с небесами
И смерть принять уж был готов.
Рогдай к оврагу подлетает;
Жестокий меч уж занесен;
«Погибни, трус! умри!» — вещает…
Вдруг узнает Фарлафа он;
Глядит, и руки опустились;
Досада, изумленье, гнев
В его чертах изобразились;
Скрыпя зубами, онемев,
Герой, с поникшею главою
Скорей отъехав ото рва,
Бесился… но едва, едва
Сам не смеялся над собою.

Тогда он встретил под горой
Старушечку чуть-чуть живую,
Горбатую, совсем седую.
Она дорожною клюкой
Ему на север указала.
«Ты там найдешь его», — сказала.
Рогдай весельем закипел
И к верной смерти полетел.

А наш Фарлаф? Во рву остался,
Дохнуть не смея; про себя
Он, лежа, думал: жив ли я?
Куда соперник злой девался?
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос гробовой:
«Встань, молодец: все тихо в поле;
Ты никого не встретишь боле;
Я привела тебе коня;
Вставай, послушайся меня».

Смущенный витязь поневоле
Ползком оставил грязный ров;
Окрестность робко озирая,
Вздохнул и молвил оживая:
«Ну, слава богу, я здоров!»

«Поверь! — старуха продолжала, —
Людмилу мудрено сыскать;
Она далеко забежала;
Не нам с тобой ее достать.
Опасно разъезжать по свету;
Ты, право, будешь сам не рад.
Последуй моему совету,
Ступай тихохонько назад.
Под Киевом, в уединенье,
В своем наследственном селенье
Останься лучше без забот:
От нас Людмила не уйдет».

Сказав, исчезла. В нетерпенье
Благоразумный наш герой
Тотчас отправился домой,
Сердечно позабыв о славе
И даже о княжне младой;
И шум малейший по дубраве,
Полет синицы, ропот вод
Его бросали в жар и в пот.

Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: «Найду ли друга?
Где ты, души моей супруга?
Увижу ль я твой светлый взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придет?.. Нет, нет, мой друг бесценный:
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала с плеч».

Однажды, темною порою,
По камням берегом крутым
Наш витязь ехал над рекою.
Всё утихало. Вдруг за ним
Стрелы мгновенное жужжанье,
Кольчуги звон, и крик, и ржанье,
И топот по полю глухой.
«Стой!» — грянул голос громовой.
Он оглянулся: в поле чистом,
Подняв копье, летит со свистом
Свирепый всадник, и грозой
Помчался князь ему навстречу.
«Ага! догнал тебя! постой! —
Кричит наездник удалой, —
Готовься, друг, на смертну сечу;
Теперь ложись средь здешних мест;
А там ищи своих невест».
Руслан вспылал, вздрогнул от гнева;
Он узнает сей буйный глас…

Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час;
О них опять я вспомню вскоре.
А то давно пора бы мне
Подумать о младой княжне
И об ужасном Черноморе.

Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам —
Ты чувств и памяти лишилась
И в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.

С порога хижины моей
Так видел я, средь летних дней,
Когда за курицей трусливой
Султан курятника спесивый,
Петух мой по двору бежал
И сладострастными крылами
Уже подругу обнимал;
Над ними хитрыми кругами
Цыплят селенья старый вор,
Прияв губительные меры,
Носился, плавал коршун серый
И пал как молния на двор.
Взвился, летит. В когтях ужасных
Во тьму расселин безопасных
Уносит бедную злодей.
Напрасно, горестью своей
И хладным страхом пораженный,
Зовет любовницу петух. .
Он видит лишь летучий пух,
Летучим ветром занесенный.

До утра юная княжна
Лежала, тягостным забвеньем,
Как будто страшным сновиденьем,
Объята — наконец она
Очнулась, пламенным волненьем
И смутным ужасом полна;
Душой летит за наслажденьем,
Кого-то ищет с упоеньем;
«Где ж милый, — шепчет, — где супруг?»
Зовет и помертвела вдруг.
Глядит с боязнию вокруг.
Людмила, где твоя светлица?
Лежит несчастная девица
Среди подушек пуховых,
Под гордой сенью балдахина;
Завесы, пышная перина
В кистях, в узорах дорогих;
Повсюду ткани парчевые;
Играют яхонты, как жар;
Кругом курильницы златые
Подъемлют ароматный пар;
Довольно… благо мне не надо
Описывать волшебный дом:
Уже давно Шехеразада
Меня предупредила в том.
Но светлый терем не отрада,
Когда не видим друга в нем.

Три девы, красоты чудесной,
В одежде легкой и прелестной
Княжне явились, подошли
И поклонились до земли.
Тогда неслышными шагами
Одна поближе подошла;
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела
С искусством, в наши дни не новым,
И обвила венцом перловым
Окружность бледного чела.
За нею, скромно взор склоняя,
Потом приближилась другая;
Лазурный, пышный сарафан
Одел Людмилы стройный стан;
Покрылись кудри золотые,
И грудь, и плечи молодые
Фатой, прозрачной, как туман.
Покров завистливый лобзает
Красы, достойные небес,
И обувь легкая сжимает
Две ножки, чудо из чудес.
Княжне последняя девица
Жемчужный пояс подает.
Меж тем незримая певица
Веселы песни ей поет.
Увы, ни камни ожерелья,
Ни сарафан, ни перлов ряд,
Ни песни лести и веселья
Ее души не веселят;
Напрасно зеркало рисует
Ее красы, ее наряд;
Потупя неподвижный взгляд,
Она молчит, она тоскует.

Те, кои, правду возлюбя,
На темном сердца дне читали,
Конечно знают про себя,
Что если женщина в печали
Сквозь слез, украдкой, как-нибудь,
На зло привычке и рассудку,
Забудет в зеркало взглянуть —
То грустно ей уж не на шутку.

Но вот Людмила вновь одна.
Не зная, что начать, она
К окну решетчату подходит,
И взор ее печально бродит
В пространстве пасмурной дали.
Всё мертво. Снежные равнины
Коврами яркими легли;
Стоят угрюмых гор вершины
В однообразной белизне
И дремлют в вечной тишине;
Кругом не видно дымной кровли,
Не видно путника в снегах,
И звонкий рог веселой ловли
В пустынных не трубит горах;
Лишь изредка с унылым свистом
Бунтует вихорь в поле чистом
И на краю седых небес
Качает обнаженный лес.

В слезах отчаянья, Людмила
От ужаса лицо закрыла.
Увы, что ждет ее теперь!
Бежит в серебряную дверь;
Она с музыкой отворилась,
И наша дева очутилась
В саду. Пленительный предел:
Прекраснее садов Армиды
И тех, которыми владел
Царь Соломон иль князь Тавриды.
Пред нею зыблются, шумят
Великолепные дубровы;
Аллеи пальм и лес лавровый,
И благовонных миртов ряд,
И кедров гордые вершины,
И золотые апельсины
Зерцалом вод отражены;
Пригорки, рощи и долины
Весны огнем оживлены;
С прохладой вьется ветер майский
Средь очарованных полей,
И свищет соловей китайский
Во мраке трепетных ветвей;
Летят алмазные фонтаны
С веселым шумом к облакам;
Под ними блещут истуканы
И, мнится, живы; Фидий сам,
Питомец Феба и Паллады,
Любуясь ими, наконец,
Свой очарованный резец
Из рук бы выронил с досады.
Дробясь о мраморны преграды,
Жемчужной, огненной дугой
Валятся, плещут водопады;
И ручейки в тени лесной
Чуть вьются сонною волной.
Приют покоя и прохлады,
Сквозь вечну зелень здесь и там
Мелькают светлые беседки;
Повсюду роз живые ветки
Цветут и дышат по тропам.
Но безутешная Людмила
Идет, идет и не глядит;
Волшебства роскошь ей постыла,
Ей грустен неги светлый вид;
Куда, сама не зная, бродит,
Волшебный сад кругом обходит,
Свободу горьким дав слезам,
И взоры мрачные возводит
К неумолимым небесам.
Вдруг осветился взор прекрасный;
К устам она прижала перст;
Казалось, умысел ужасный
Рождался… Страшный путь отверст:
Высокий мостик над потоком
Пред ней висит на двух скалах;
В уныньи тяжком и глубоком
Она подходит — и в слезах
На воды шумные взглянула,
Ударила, рыдая, в грудь,
В волнах решилась утонуть,
Однако в воды не прыгнула
И дале продолжала путь.

Моя прекрасная Людмила,
По солнцу бегая с утра,
Устала, слезы осушила,
В душе подумала: пора!
На травку села, оглянулась —
И вдруг над нею сень шатра,
Шумя, с прохладой развернулась;
Обед роскошный перед ней;
Прибор из яркого кристалла;
И в тишине из-за ветвей
Незрима арфа заиграла.
Дивится пленная княжна,
Но втайне думает она:
«Вдали от милого, в неволе,
Зачем мне жить на свете боле?
О ты, чья гибельная страсть
Меня терзает и лелеет,
Мне не страшна злодея власть:
Людмила умереть умеет!
Не нужно мне твоих шатров,
Ни скучных песен, ни пиров —
Не стану есть, не буду слушать,
Умру среди твоих садов!»
Подумала — и стала кушать.

Княжна встает, и вмиг шатер,
И пышной роскоши прибор,
И звуки арфы… все пропало;
По-прежнему все тихо стало;
Людмила вновь одна в садах
Скитается из рощи в рощи;
Меж тем в лазурных небесах
Плывет луна, царица нощи,
Находит мгла со всех сторон
И тихо на холмах почила;
Княжну невольно клонит сон,
И вдруг неведомая сила
Нежней, чем вешний ветерок,
Ее на воздух поднимает,
Несет по воздуху в чертог
И осторожно опускает
Сквозь фимиам вечерних роз
На ложе грусти, ложе слез.
Три девы вмиг опять явились
И вкруг нее засуетились,
Чтоб на ночь пышный снять убор;
Но их унылый, смутный взор
И принужденное молчанье
Являли втайне состраданье
И немощный судьбам укор.
Но поспешим: рукой их нежной
Раздета сонная княжна;
Прелестна прелестью небрежной,
В одной сорочке белоснежной
Ложится почивать она.
Со вздохом девы поклонились,
Скорей как можно удалились
И тихо притворили дверь.
Что ж наша пленница теперь!
Дрожит как лист, дохнуть не смеет;
Хладеют перси, взор темнеет;
Мгновенный сон от глаз бежит;
Не спит, удвоила вниманье,
Недвижно в темноту глядит…
Всё мрачно, мертвое молчанье!
Лишь сердца слышит трепетанье…
И мнится… шепчет тишина,
Идут — идут к ее постели;
В подушки прячется княжна —
И вдруг… о страх!.. и в самом деле
Раздался шум; озарена
Мгновенным блеском тьма ночная,
Мгновенно дверь отворена;
Безмолвно, гордо выступая,
Нагими саблями сверкая,
Арапов длинный ряд идет
Попарно, чинно, сколь возможно,
И на подушках осторожно
Седую бороду несет;
И входит с важностью за нею,
Подъяв величественно шею,
Горбатый карлик из дверей:
Его-то голове обритой,
Высоким колпаком покрытой,
Принадлежала борода.
Уж он приближился: тогда
Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила.
Трепеща, скорчился бедняк,
Княжны испуганной бледнее;
Зажавши уши поскорее,
Хотел бежать, но в бороде
Запутался, упал и бьется;
Встает, упал; в такой беде
Арапов черный рой мятется;
Шумят, толкаются, бегут,
Хватают колдуна в охапку
И вон распутывать несут,
Оставя у Людмилы шапку

Но что-то добрый витязь наш?
Вы помните ль нежданну встречу?
Бери свой быстрый карандаш,
Рисуй, Орловский, ночь и сечу!
При свете трепетном луны
Сразились витязи жестоко;
Сердца их гневом стеснены,
Уж копья брошены далеко,
Уже мечи раздроблены,
Кольчуги кровию покрыты,
Щиты трещат, в куски разбиты…
Они схватились на конях;
Взрывая к небу черный прах,
Под ними борзы кони бьются;
Борцы, недвижно сплетены,
Друг друга стиснув, остаются,
Как бы к седлу пригвождены;
Их члены злобой сведены;
Переплелись и костенеют;
По жилам быстрый огнь бежит;
На вражьей груди грудь дрожит —
И вот колеблются, слабеют —
Кому-то пасть… вдруг витязь мой,
Вскипев, железною рукой
С седла наездника срывает,
Подъемлет, держит над собой
И в волны с берега бросает.
«Погибни! — грозно восклицает; —
Умри, завистник злобный мой!»

Ты догадался, мой читатель,
С кем бился доблестный Руслан:
То был кровавых битв искатель,
Рогдай, надежда киевлян,
Людмилы мрачный обожатель.
Он вдоль днепровских берегов
Искал соперника следов;
Нашел, настиг, но прежня сила
Питомцу битвы изменила,
И Руси древний удалец
В пустыне свой нашел конец.
И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью темной,
Бродя близ тихих берегов,
Богатыря призрак огромный
Пугал пустынных рыбаков.

Песнь третия

Напрасно вы в тени таились
Для мирных, счастливых друзей,
Стихи мои! Вы не сокрылись
От гневных зависти очей.
Уж бледный критик, ей в услугу,
Вопрос мне сделал роковой:
Зачем Русланову подругу,
Как бы на смех ее супругу,
Зову и девой и княжной?
Ты видишь, добрый мой читатель,
Тут злобы черную печать!
Скажи, Зоил, скажи, предатель,
Ну как и что мне отвечать?
Красней, несчастный, бог с тобою!
Красней, я спорить не хочу;
Довольный тем, что прав душою,
В смиренной кротости молчу.
Но ты поймешь меня, Климена,
Потупишь томные глаза,
Ты, жертва скучного Гимена…
Я вижу: тайная слеза
Падет на стих мой, сердцу внятный;
Ты покраснела, взор погас;
Вздохнула молча… вздох понятный!
Ревнивец: бойся, близок час;
Амур с Досадой своенравной
Вступили в смелый заговор,
И для главы твоей бесславной
Готов уж мстительный убор.

Уж утро хладное сияло
На темени полнощных гор;
Но в дивном замке всё молчало.
В досаде скрытой Черномор,
Без шапки, в утреннем халате,
Зевал сердито на кровати.
Вокруг брады его седой
Рабы толпились молчаливы,
И нежно гребень костяной
Расчесывал ее извивы;
Меж тем, для пользы и красы,
На бесконечные усы
Лились восточны ароматы,
И кудри хитрые вились;
Как вдруг, откуда ни возьмись,
В окно влетает змий крылатый;
Гремя железной чешуей,
Он в кольца быстрые согнулся
И вдруг Наиной обернулся
Пред изумленною толпой.
«Приветствую тебя, — сказала, —
Собрат, издавна чтимый мной!
Досель я Черномора знала
Одною громкою молвой;
Но тайный рок соединяет
Теперь нас общею враждой;
Тебе опасность угрожает,
Нависла туча над тобой;
И голос оскорбленной чести
Меня к отмщению зовет».

Со взором, полным хитрой лести,
Ей карла руку подает,
Вещая: «Дивная Наина!
Мне драгоценен твой союз.
Мы посрамим коварство Финна;
Но мрачных козней не боюсь:
Противник слабый мне не страшен;
Узнай чудесный жребий мой:
Сей благодатной бородой
Недаром Черномор украшен.
Доколь власов ее седых
Враждебный меч не перерубит,
Никто из витязей лихих,
Никто из смертных не погубит
Малейших замыслов моих;
Моею будет век Людмила,
Руслан же гробу обречен!»
И мрачно ведьма повторила:
«Погибнет он! погибнет он!»
Потом три раза прошипела,
Три раза топнула ногой
И черным змием улетела.

Блистая в ризе парчевой,
Колдун, колдуньей ободренный,
Развеселясь, решился вновь
Нести к ногам девицы пленной
Усы, покорность и любовь.
Разряжен карлик бородатый,
Опять идет в ее палаты;
Проходит длинный комнат ряд:
Княжны в них нет. Он дале, в сад,
В лавровый лес, к решетке сада,
Вдоль озера, вкруг водопада,
Под мостики, в беседки… нет!
Княжна ушла, пропал и след!
Кто выразит его смущенье,
И рев, и трепет исступленья?
С досады дня не взвидел он.
Раздался карлы дикий стон:
«Сюда, невольники, бегите!
Сюда, надеюсь я на вас!
Сейчас Людмилу мне сыщите!
Скорее, слышите ль? сейчас!
Не то — шутите вы со мною —
Всех удавлю вас бородою!»

Читатель, расскажу ль тебе,
Куда красавица девалась?
Всю ночь она своей судьбе
В слезах дивилась и — смеялась.
Ее пугала борода,
Но Черномор уж был известен,
И был смешон, а никогда
Со смехом ужас несовместен.
Навстречу утренним лучам
Постель оставила Людмила
И взор невольный обратила
К высоким, чистым зеркалам;
Невольно кудри золотые
С лилейных плеч приподняла;
Невольно волосы густые
Рукой небрежной заплела;
Свои вчерашние наряды
Нечаянно в углу нашла;
Вздохнув, оделась и с досады
Тихонько плакать начала;
Однако с верного стекла,
Вздыхая, не сводила взора,
И девице пришло на ум,
В волненье своенравных дум,
Примерить шапку Черномора.
Всё тихо, никого здесь нет;
Никто на девушку не взглянет…
А девушке в семнадцать лет
Какая шапка не пристанет!
Рядиться никогда не лень!
Людмила шапкой завертела;
На брови, прямо, набекрень
И задом наперед надела.
И что ж? о чудо старых дней!
Людмила в зеркале пропала;
Перевернула — перед ней
Людмила прежняя предстала;
Назад надела — снова нет;
Сняла — и в зеркале! «Прекрасно!
Добро, колдун, добро, мой свет!
Теперь мне здесь уж безопасно;
Теперь избавлюсь от хлопот!»
И шапку старого злодея
Княжна, от радости краснея,
Надела задом наперед.

Но возвратимся же к герою.
Не стыдно ль заниматься нам
Так долго шапкой, бородою,
Руслана поруча судьбам?
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий лес;
Пред ним открылся дол широкий
При блеске утренних небес.
Трепещет витязь поневоле:
Он видит старой битвы поле.
Вдали всё пусто; здесь и там
Желтеют кости; по холмам
Разбросаны колчаны, латы;
Где сбруя, где заржавый щит;
В костях руки здесь меч лежит;
Травой оброс там шлем косматый,
И старый череп тлеет в нем;
Богатыря там остов целый
С его поверженным конем
Лежит недвижный; копья, стрелы
В сырую землю вонзены,
И мирный плющ их обвивает…
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
И солнце с ясной вышины
Долину смерти озаряет.

Со вздохом витязь вкруг себя
Взирает грустными очами.
«О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!
Быть может, на холме немом
Поставят тихий гроб Русланов,
И струны громкие Баянов
Не будут говорить о нем!»

Но вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь; а герой
С последней битвы безоружен.
Обходит поле он вокруг;
В кустах, среди костей забвенных,
В громаде тлеющих кольчуг,
Мечей и шлемов раздробленных
Себе доспехов ищет он.
Проснулись гул и степь немая,
Поднялся в поле треск и звон;
Он поднял щит, не выбирая,
Нашел и шлем и звонкий рог;
Но лишь меча сыскать не мог.
Долину брани объезжая,
Он видит множество мечей,
Но все легки, да слишком малы,
А князь красавец был не вялый,
Не то, что витязь наших дней.
Чтоб чем-нибудь играть от скуки,
Копье стальное взял он в руки,
Кольчугу он надел на грудь
И далее пустился в путь.

Уж побледнел закат румяный
Над усыпленною землей;
Дымятся синие туманы,
И всходит месяц золотой;
Померкла степь. Тропою темной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный,
И что-то страшное храпит.
Он ближе к холму, ближе — слышит:
Чудесный холм как будто дышит.
Руслан внимает и глядит
Бестрепетно, с покойным духом;
Но, шевеля пугливым ухом,
Конь упирается, дрожит,
Трясет упрямой головою,
И грива дыбом поднялась.
Вдруг холм, безоблачной луною
В тумане бледно озарясь,
Яснеет; смотрит храбрый князь —
И чудо видит пред собою.
Найду ли краски и слова?
Пред ним живая голова.
Огромны очи сном объяты;
Храпит, качая шлем пернатый,
И перья в темной высоте,
Как тени, ходят, развеваясь.
В своей ужасной красоте
Над мрачной степью возвышаясь,
Безмолвием окружена,
Пустыни сторож безымянной,
Руслану предстоит она
Громадой грозной и туманной.
В недоуменье хочет он
Таинственный разрушить сон.
Вблизи осматривая диво,
Объехал голову кругом
И стал пред носом молчаливо;
Щекотит ноздри копием,
И, сморщась, голова зевнула,
Глаза открыла и чихнула…
Поднялся вихорь, степь дрогнула,
Взвилася пыль; с ресниц, с усов,
С бровей слетела стая сов;
Проснулись рощи молчаливы,
Чихнуло эхо — конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел,
И вслед раздался голос шумный:
«Куда ты, витязь неразумный?
Ступай назад, я не шучу!
Как раз нахала проглочу!»
Руслан с презреньем оглянулся,
Браздами удержал коня
И с гордым видом усмехнулся.
«Чего ты хочешь от меня? —
Нахмурясь, голова вскричала. —
Вот гостя мне судьба послала!
Послушай, убирайся прочь!
Я спать хочу, теперь уж ночь,
Прощай!» Но витязь знаменитый,
Услыша грубые слова,
Воскликнул с важностью сердитой:
«Молчи, пустая голова!
Слыхал я истину, бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!»

Тогда, от ярости немея,
Стесненной злобой пламенея,
Надулась голова; как жар,
Кровавы очи засверкали;
Напенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу князю стала дуть;
Напрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Неверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослепленный,
Он мчится вновь, изнеможенный,
Далече в поле отдохнуть.
Вновь обратиться витязь хочет —
Вновь отражен, надежды нет!
А голова ему вослед,
Как сумасшедшая, хохочет,
Гремит: «Ай, витязь! ай, герой!
Куда ты? тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Не трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня».
И между тем она героя
Дразнила страшным языком.
Руслан, досаду в сердце кроя,
Грозит ей молча копием,
Трясет его рукой свободной,
И, задрожав, булат холодный
Вонзился в дерзостный язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг.
От удивленья, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела
В спокойном духе горячась,
Так иногда средь нашей сцены
Плохой питомец Мельпомены,
Внезапным свистом оглушен,
Уж ничего не видит он,
Бледнеет, ролю забывает,
Дрожит, поникнув головой,
И, заикаясь, умолкает
Перед насмешливой толпой.
Счастливым пользуясь мгновеньем,
К объятой голове смущеньем,
Как ястреб, богатырь летит
С подъятой, грозною десницей
И в щеку тяжкой рукавицей
С размаха голову разит;
И степь ударом огласилась;
Кругом росистая трава
Кровавой пеной обагрилась,
И, зашатавшись, голова
Перевернулась, покатилась,
И шлем чугунный застучал.
Тогда на месте опустелом
Меч богатырский засверкал.
Наш витязь в трепете веселом
Его схватил и к голове
По окровавленной траве
Бежит с намереньем жестоким
Ей нос и уши обрубить;
Уже Руслан готов разить,
Уже взмахнул мечом широким —
Вдруг, изумленный, внемлет он
Главы молящей жалкий стон…
И тихо меч он опускает,
В нем гнев свирепый умирает,
И мщенье бурное падет
В душе, моленьем усмиренной:
Так на долине тает лед,
Лучом полудня пораженный.

«Ты вразумил меня, герой, —
Со вздохом голова сказала, —
Твоя десница доказала,
Что я виновен пред тобой;
Отныне я тебе послушен;
Но, витязь, будь великодушен!
Достоин плача жребий мой.
И я был витязь удалой!
В кровавых битвах супостата
Себе я равного не зрел;
Счастлив, когда бы не имел
Соперником меньшого брата!
Коварный, злобный Черномор,
Ты, ты всех бед моих виною!
Семейства нашего позор,
Рожденный карлой, с бородою,
Мой дивный рост от юных дней
Не мог он без досады видеть
И стал за то в душе своей
Меня, жестокий, ненавидеть.
Я был всегда немного прост,
Хотя высок; а сей несчастный,
Имея самый глупый рост,
Умен как бес — и зол ужасно.
Притом же, знай, к моей беде,
В его чудесной бороде
Таится сила роковая,
И, всё на свете презирая,
Доколе борода цела —
Изменник не страшится зла.
Вот он однажды с видом дружбы
«Послушай, — хитро мне сказал, —
Не откажись от важной службы:
Я в черных книгах отыскал,
Что за восточными горами,
На тихих моря берегах,
В глухом подвале, под замками
Хранится меч — и что же? страх!
Я разобрал во тьме волшебной,
Что волею судьбы враждебной
Сей меч известен будет нам;
Что нас он обоих погубит:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе главу; суди же сам,
Сколь важно нам приобретенье
Сего созданья злых духов!»
«Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле, — я готов;
Иду, хоть за пределы света».
И сосну на плечо взвалил,
А на другое для совета
Злодея брата посадил;
Пустился в дальную дорогу,
Шагал, шагал и, слава богу,
Как бы пророчеству назло,
Всё счастливо сначало шло.
За отдаленными горами
Нашли мы роковой подвал;
Я разметал его руками
И потаенный меч достал.
Но нет! судьба того хотела:
Меж нами ссора закипела —
И было, признаюсь, о чем!
Вопрос: кому владеть мечом?
Я спорил, карла горячился;
Бранились долго; наконец
Уловку выдумал хитрец,
Притих и будто бы смягчился.
«Оставим бесполезный спор, —
Сказал мне важно Черномор, —
Мы тем союз наш обесславим;
Рассудок в мире жить велит;
Судьбе решить мы предоставим,
Кому сей меч принадлежит.
К земле приникнем ухом оба
(Чего не выдумает злоба!),
И кто услышит первый звон,
Тот и владей мечом до гроба».
Сказал и лег на землю он.
Я сдуру также растянулся;
Лежу, не слышу ничего,
Смекая: обману его!
Но сам жестоко обманулся.
Злодей в глубокой тишине,
Привстав, на цыпочках ко мне
Подкрался сзади, размахнулся;
Как вихорь свистнул острый меч,
И прежде, чем я оглянулся,
Уж голова слетела с плеч —
И сверхъестественная сила
В ней жизни дух остановила.
Мой остов тернием оброс;
Вдали, в стране, людьми забвенной,
Истлел мой прах непогребенный;
Но злобный карла перенес
Меня в сей край уединенный,
Где вечно должен был стеречь
Тобой сегодня взятый меч.
О витязь! Ты храним судьбою,
Возьми его, и бог с тобою!
Быть может, на своем пути
Ты карлу-чародея встретишь —
Ах, если ты его заметишь,
Коварству, злобе отомсти!
И наконец я счастлив буду,
Спокойно мир оставлю сей —
И в благодарности моей
Твою пощечину забуду».

Песнь четвертая

Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и слава им! —
Женитьбы наши безопасны…
Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы,
И почивайте в тишине.

Поэзии чудесный гений,
Певец таинственных видений,
Любви, мечтаний и чертей,
Могил и рая верный житель,
И музы ветреной моей
Наперсник, пестун и хранитель!
Прости мне, северный Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной обличу.

Друзья мои, вы все слыхали,
Как бесу в древни дни злодей
Предал сперва себя с печали,
А там и души дочерей;
Как после щедрым подаяньем,
Молитвой, верой, и постом,
И непритворным покаяньем
Снискал заступника в святом;
Как умер он и как заснули
Его двенадцать дочерей:
И нас пленили, ужаснули
Картины тайных сих ночей,
Сии чудесные виденья,
Сей мрачный бес, сей божий гнев,
Живые грешника мученья
И прелесть непорочных дев.
Мы с ними плакали, бродили
Вокруг зубчатых замка стен,
И сердцем тронутым любили
Их тихий сон, их тихий плен;
Душой Вадима призывали,
И пробужденье зрели их,
И часто инокинь святых
На гроб отцовский провожали.
И что ж, возможно ль?.. нам солгали!
Но правду возвещу ли я?

Младой Ратмир, направя к югу
Нетерпеливый бег коня,
Уж думал пред закатом дня
Нагнать Русланову супругу.
Но день багряный вечерел;
Напрасно витязь пред собою
В туманы дальние смотрел:
Всё было пусто над рекою.
Зари последний луч горел
Над ярко-позлащенным бором.
Наш витязь мимо черных скал
Тихонько проезжал и взором
Ночлега меж дерев искал.
Он на долину выезжает
И видит: замок на скалах
Зубчаты стены возвышает;
Чернеют башни на углах;
И дева по стене высокой,
Как в море лебедь одинокой,
Идет, зарей освещена;
И девы песнь едва слышна
Долины в тишине глубокой.

«Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.

Здесь ночью нега и покой,
А днем и шум и пированье.
Приди на дружное призванье,
Приди, о путник молодой!

У нас найдешь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!

Тебе мы с утренней зарей
Наполним кубок на прощанье.
Приди на мирное призванье,
Приди, о путник молодой!

Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный».

Она манит, она поет;
И юный хан уж под стеною;
Его встречают у ворот
Девицы красные толпою;
При шуме ласковых речей
Он окружен; с него не сводят
Они пленительных очей;
Две девицы коня уводят;
В чертоги входит хан младой,
За ним отшельниц милых рой;
Одна снимает шлем крылатый,
Другая кованые латы,
Та меч берет, та пыльный щит;
Одежда неги заменит
Железные доспехи брани.
Но прежде юношу ведут
К великолепной русской бане.
Уж волны дымные текут
В ее серебряные чаны,
И брызжут хладные фонтаны;
Разостлан роскошью ковер;
На нем усталый хан ложится;
Прозрачный пар над ним клубится;
Потупя неги полный взор,
Прелестные, полунагие,
В заботе нежной и немой,
Вкруг хана девы молодые
Теснятся резвою толпой.
Над рыцарем иная машет
Ветвями молодых берез,
И жар от них душистый пашет;
Другая соком вешних роз
Усталы члены прохлаждает
И в ароматах потопляет
Темнокудрявые власы.
Восторгом витязь упоенный
Уже забыл Людмилы пленной
Недавно милые красы;
Томится сладостным желаньем;
Бродящий взор его блестит,
И, полный страстным ожиданьем,
Он тает сердцем, он горит.

Но вот выходит он из бани.
Одетый в бархатные ткани,
В кругу прелестных дев, Ратмир
Садится за богатый пир.
Я не Омер: в стихах высоких
Он может воспевать один
Обеды греческих дружин
И звон и пену чаш глубоких.
Милее, по следам Парни,
Мне славить лирою небрежной
И наготу в ночной тени,
И поцелуй любови нежной!
Луною замок озарен;
Я вижу терем отдаленный,
Где витязь томный, воспаленный
Вкушает одинокий сон;
Его чело, его ланиты
Мгновенным пламенем горят;
Его уста полуоткрыты
Лобзанье тайное манят;
Он страстно, медленно вздыхает,
Он видит их — и в пылком сне
Покровы к сердцу прижимает.
Но вот в глубокой тишине
Дверь отворилась: пол ревнивый
Скрыпит под ножкой торопливой,
И при серебряной луне
Мелькнула дева. Сны крылаты,
Сокройтесь, отлетите прочь!
Проснись — твоя настала ночь!
Проснися — дорог миг утраты!..
Она подходит, он лежит
И в сладострастной неге дремлет;
Покров его с одра скользит,
И жаркий пух чело объемлет.
В молчаньи дева перед ним
Стоит недвижно, бездыханна,
Как лицемерная Диана
Пред милым пастырем своим;
И вот она, на ложе хана
Коленом опершись одним,
Вздохнув, лицо к нему склоняет
С томленьем, с трепетом живым,
И сон счастливца прерывает
Лобзаньем страстным и немым…

Но, други, девственная лира
Умолкла под моей рукой;
Слабеет робкий голос мой —
Оставим юного Ратмира;
Не смею песней продолжать:
Руслан нас должен занимать,
Руслан, сей витязь беспримерный,
В душе герой, любовник верный.
Упорным боем утомлен,
Под богатырской головою
Он сладостный вкушает сон.
Но вот уж раннею зарею
Сияет тихий небосклон;
Всё ясно; утра луч игривый
Главы косматый лоб златит.
Руслан встает, и конь ретивый
Уж витязя стрелою мчит.

И дни бегут; желтеют нивы;
С дерев спадает дряхлый лист;
В лесах осенний ветра свист
Певиц пернатых заглушает;
Тяжелый, пасмурный туман
Нагие холмы обвивает;
Зима приближилась — Руслан
Свой путь отважно продолжает
На дальный север; с каждым днем
Преграды новые встречает:
То бьется он с богатырем,
То с ведьмою, то с великаном,
То лунной ночью видит он,
Как будто сквозь волшебный сон,
Окружены седым туманом,
Русалки, тихо на ветвях
Качаясь, витязя младого
С улыбкой хитрой на устах
Манят, не говоря ни слова…
Но тайным промыслом храним,
Бесстрашный витязь невредим;
В его душе желанье дремлет,
Он их не видит, им не внемлет,
Одна Людмила всюду с ним.

Но между тем, никем не зрима,
От нападений колдуна
Волшебной шапкою хранима,
Что делает моя княжна,
Моя прекрасная Людмила?
Она, безмолвна и уныла,
Одна гуляет по садам,
О друге мыслит и вздыхает,
Иль, волю дав своим мечтам,
К родимым киевским полям
В забвенье сердца улетает;
Отца и братьев обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Но вскоре бедная княжна
Свое теряет заблужденье
И вновь уныла и одна.
Рабы влюбленного злодея,
И день и ночь, сидеть не смея,
Меж тем по замку, по садам
Прелестной пленницы искали,
Метались, громко призывали,
Однако всё по пустякам.
Людмила ими забавлялась:
В волшебных рощах иногда
Без шапки вдруг она являлась
И кликала: «Сюда, сюда!»
И все бросались к ней толпою;
Но в сторону — незрима вдруг —
Она неслышною стопою
От хищных убегала рук.
Везде всечасно замечали
Ее минутные следы:
То позлащенные плоды
На шумных ветвях исчезали,
То капли ключевой воды
На луг измятый упадали:
Тогда наверно в замке знали,
Что пьет иль кушает княжна.
На ветвях кедра иль березы
Скрываясь по ночам, она
Минутного искала сна —
Но только проливала слезы,
Звала супруга и покой,
Томилась грустью и зевотой,
И редко, редко пред зарей,
Склонясь ко древу головой,
Дремала тонкою дремотой;
Едва редела ночи мгла,
Людмила к водопаду шла
Умыться хладною струею:
Сам карла утренней порою
Однажды видел из палат,
Как под невидимой рукою
Плескал и брызгал водопад.
С своей обычною тоскою
До новой ночи, здесь и там,
Она бродила по садам:
Нередко под вечер слыхали
Ее приятный голосок;
Нередко в рощах поднимали
Иль ею брошенный венок,
Или клочки персидской шали,
Или заплаканный платок.

Жестокой страстью уязвленный,
Досадой, злобой омраченный,
Колдун решился наконец
Поймать Людмилу непременно.
Так Лемноса хромой кузнец,
Прияв супружеский венец
Из рук прелестной Цитереи,
Раскинул сеть ее красам,
Открыв насмешливым богам
Киприды нежные затеи…

Скучая, бедная княжна
В прохладе мраморной беседки
Сидела тихо близ окна
И сквозь колеблемые ветки
Смотрела на цветущий луг.
Вдруг слышит — кличут: «Милый друг!»
И видит верного Руслана.
Его черты, походка, стан;
Но бледен он, в очах туман,
И на бедре живая рана —
В ней сердце дрогнуло. «Руслан!
Руслан!.. он точно!» И стрелою
К супругу пленница летит,
В слезах, трепеща, говорит:
«Ты здесь… ты ранен… что с тобою?»
Уже достигла, обняла:
О ужас… призрак исчезает!
Княжна в сетях; с ее чела
На землю шапка упадает.
Хладея, слышит грозный крик:
«Она моя!» — и в тот же миг
Зрит колдуна перед очами.
Раздался девы жалкий стон,
Падет без чувств — и дивный сон
Объял несчастную крылами.

Что будет с бедною княжной!
О страшный вид: волшебник хилый
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Чу… вдруг раздался рога звон,
И кто-то карлу вызывает.
В смятеньи, бледный чародей
На деву шапку надевает;
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к безвестной встрече,
Закинув бороду за плечи.

Песнь пятая

Ах, как мила моя княжна!
Мне нрав ее всего дороже:
Она чувствительна, скромна,
Любви супружеской верна,
Немножко ветрена… так что же?
Еще милее тем она.
Всечасно прелестию новой
Умеет нас она пленить;
Скажите: можно ли сравнить
Ее с Дельфирою суровой?
Одной — судьба послала дар
Обворожать сердца и взоры;
Ее улыбка, разговоры
Во мне любви рождают жар.
А та — под юбкою гусар,
Лишь дайте ей усы да шпоры!
Блажен, кого под вечерок
В уединенный уголок
Моя Людмила поджидает
И другом сердца назовет;
Но, верьте мне, блажен и тот,
Кто от Дельфиры убегает
И даже с нею незнаком.
Да, впрочем, дело не о том!
Но кто трубил? Кто чародея
На сечу грозну вызывал?
Кто колдуна перепугал?
Руслан. Он, местью пламенея,
Достиг обители злодея.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мочным роет.
Князь карлу ждет. Внезапно он
По шлему крепкому стальному
Рукой незримой поражен;
Удар упал подобно грому;
Руслан подъемлет смутный взор
И видит — прямо над главою —
С подъятой, страшной булавою
Летает карла Черномор.
Щитом покрывшись, он нагнулся,
Мечом потряс и замахнулся;
Но тот взвился под облака;
На миг исчез — и свысока
Шумя летит на князя снова.
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел;
Руслан, не говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает…
Ретивый конь вослед глядит;
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: «Слушай, князь!
Тебе вредить я перестану;
Младое мужество любя,
Забуду всё, прощу тебя,
Спущусь — но только с уговором…»
«Молчи, коварный чародей! —
Прервал наш витязь: — с Черномором,
С мучителем жены своей,
Руслан не знает договора!
Сей грозный меч накажет вора.
Лети хоть до ночной звезды,
А быть тебе без бороды!»
Боязнь объемлет Черномора;
В досаде, в горести немой,
Напрасно длинной бородой
Усталый карла потрясает:
Руслан ее не выпускает
И щиплет волосы порой.
Два дни колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
«О рыцарь, сжалься надо мной;
Едва дышу; нет мочи боле;
Оставь мне жизнь, в твоей я воле;
Скажи — спущусь, куда велишь… »
«Теперь ты наш: ага, дрожишь!
Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле».

Смиренно внемлет Черномор;
Домой он с витязем пустился;
Летит — и мигом очутился
Среди своих ужасных гор.
Тогда Руслан одной рукою
Взял меч сраженной головы
И, бороду схватив другою,
Отсек ее, как горсть травы.
«Знай наших! — молвил он жестоко, —
Что, хищник, где твоя краса?
Где сила?» — и на шлем высокий
Седые вяжет волоса;
Свистя зовет коня лихого;
Веселый конь летит и ржет;
Наш витязь карлу чуть живого
В котомку за седло кладет,
А сам, боясь мгновенья траты,
Спешит на верх горы крутой,
Достиг, и с радостной душой
Летит в волшебные палаты.
Вдали завидя шлем брадатый,
Залог победы роковой,
Пред ним арапов чудный рой,
Толпы невольниц боязливых,
Как призраки, со всех сторон
Бегут — и скрылись. Ходит он
Один средь храмин горделивых,
Супругу милую зовет —
Лишь эхо сводов молчаливых
Руслану голос подает;
В волненье чувств нетерпеливых
Он отворяет двери в сад —
Идет, идет — и не находит;
Кругом смущенный взор обводит —
Всё мертво: рощицы молчат,
Беседки пусты; на стремнинах,
Вдоль берегов ручья, в долинах,
Нигде Людмилы следу нет,
И ухо ничего не внемлет.
Внезапный князя хлад объемлет,
В очах его темнеет свет,
В уме возникли мрачны думы…
«Быть может, горесть… плен угрюмый…
Минута… волны…» В сих мечтах
Он погружен. С немой тоскою
Поникнул витязь головою;
Его томит невольный страх;
Недвижим он, как мертвый камень;
Мрачится разум; дикий пламень
И яд отчаянной любви
Уже текут в его крови.
Казалось — тень княжны прекрасной
Коснулась трепетным устам…
И вдруг, неистовый, ужасный,
Стремится витязь по садам;
Людмилу с воплем призывает,
С холмов утесы отрывает,
Всё рушит, всё крушит мечом —
Беседки, рощи упадают,
Древа, мосты в волнах ныряют,
Степь обнажается кругом!
Далеко гулы повторяют
И рев, и треск, и шум, и гром;
Повсюду меч звенит и свищет,
Прелестный край опустошен —
Безумный витязь жертвы ищет,
С размаха вправо, влево он
Пустынный воздух рассекает…
И вдруг — нечаянный удар
С княжны невидимой сбивает
Прощальный Черномора дар…
Волшебства вмиг исчезла сила:
В сетях открылася Людмила!
Не веря сам своим очам,
Нежданным счастьем упоенный,
Наш витязь падает к ногам
Подруги верной, незабвенной,
Целует руки, сети рвет,
Любви, восторга слезы льет,
Зовет ее — но дева дремлет,
Сомкнуты очи и уста,
И сладострастная мечта
Младую грудь ее подъемлет.
Руслан с нее не сводит глаз,
Его терзает вновь кручина…
Но вдруг знакомый слышит глас,
Глас добродетельного Финна:

«Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой силой,
Любви и чести верен будь.
Небесный гром на злобу грянет,
И воцарится тишина —
И в светлом Киеве княжна
Перед Владимиром восстанет
От очарованного сна».

Руслан, сим гласом оживленный,
Берет в объятия жену,
И тихо с ношей драгоценной
Он оставляет вышину
И сходит в дол уединенный.

В молчаньи, с карлой за седлом,
Поехал он своим путем;
В его руках лежит Людмила
Свежа, как вешняя заря,
И на плечо богатыря
Лицо спокойное склонила.
Власами, свитыми в кольцо,
Пустынный ветерок играет;
Как часто грудь ее вздыхает!
Как часто тихое лицо
Мгновенной розою пылает!
Любовь и тайная мечта
Русланов образ ей приносят,
И с томным шопотом уста
Супруга имя произносят…
В забвеньи сладком ловит он
Её волшебное дыханье,
Улыбку, слезы, нежный стон
И сонных персей волнованье…

Меж тем, по долам, по горам,
И в белый день, и по ночам,
Наш витязь едет непрестанно.
Еще далек предел желанный,
А дева спит. Но юный князь,
Бесплодным пламенем томясь,
Ужель, страдалец постоянный,
Супругу только сторожил
И в целомудренном мечтанье,
Смирив нескромное желанье,
Свое блаженство находил?
Монах, который сохранил
Потомству верное преданье
О славном витязе моем,
Нас уверяет смело в том:
И верю я! Без разделенья
Унылы, грубы наслажденья:
Мы прямо счастливы вдвоем.
Пастушки, сон княжны прелестной
Не походил на ваши сны,
Порой томительной весны,
На мураве, в тени древесной.
Я помню маленький лужок
Среди березовой дубравы,
Я помню темный вечерок,
Я помню Лиды сон лукавый…
Ах, первый поцелуй любви,
Дрожащий, легкий, торопливый,
Не разогнал, друзья мои,
Ее дремоты терпеливой…
Но полно, я болтаю вздор!
К чему любви воспоминанье?
Ее утеха и страданье
Забыты мною с давних пор;
Теперь влекут мое вниманье
Княжна, Руслан и Черномор.

Пред ними стелется равнина,
Где ели изредка взошли;
И грозного холма вдали
Чернеет круглая вершина
Небес на яркой синеве.
Руслан глядит — и догадался,
Что подъезжает к голове;
Быстрее борзый конь помчался;
Уж видно чудо из чудес;
Она глядит недвижным оком;
Власы ее как черный лес,
Поросший на челе высоком;
Ланиты жизни лишены,
Свинцовой бледностью покрыты;
Уста огромные открыты,
Огромны зубы стеснены…
Над полумертвой головою
Последний день уж тяготел.
К ней храбрый витязь прилетел
С Людмилой, с карлой за спиною.
Он крикнул: «Здравствуй, голова!
Я здесь! наказан твой изменник!
Гляди: вот он, злодей наш пленник!»
И князя гордые слова
Ее внезапно оживили,
На миг в ней чувство разбудили,
Очнулась будто ото сна,
Взглянула, страшно застонала…
Узнала витязя она
И брата с ужасом узнала.
Надулись ноздри; на щеках
Багровый огнь еще родился,
И в умирающих глазах
Последний гнев изобразился.
В смятенье, в бешенстве немом
Она зубами скрежетала
И брату хладным языком
Укор невнятный лепетала…
Уже ее в тот самый час
Кончалось долгое страданье:
Чела мгновенный пламень гас,
Слабело тяжкое дыханье,
Огромный закатился взор,
И вскоре князь и Черномор
Узрели смерти содроганье…
Она почила вечным сном.
В молчанье витязь удалился;
Дрожащий карлик за седлом
Не смел дышать, не шевелился
И чернокнижным языком
Усердно демонам молился.

На склоне темных берегов
Какой-то речки безымянной,
В прохладном сумраке лесов,
Стоял поникшей хаты кров,
Густыми соснами венчанный.
В теченьи медленном река
Вблизи плетень из тростника
Волною сонной омывала
И вкруг него едва журчала
При легком шуме ветерка.
Долина в сих местах таилась,
Уединенна и темна;
И там, казалось, тишина
С начала мира воцарилась.
Руслан остановил коня.
Всё было тихо, безмятежно;
От рассветающего дня
Долина с рощею прибрежной
Сквозь утренний сияла дым.
Руслан на луг жену слагает,
Садится близ нее, вздыхает
С уныньем сладким и немым;
И вдруг он видит пред собою
Смиренный парус челнока
И слышит песню рыбака
Над тихоструйною рекою.
Раскинув невод по волнам,
Рыбак, на весла наклоненный,
Плывет к лесистым берегам,
К порогу хижины смиренной.
И видит добрый князь Руслан:
Челнок ко брегу приплывает;
Из темной хаты выбегает
Младая дева; стройный стан,
Власы, небрежно распущенны,
Улыбка, тихий взор очей,
И грудь, и плечи обнаженны,
Всё мило, всё пленяет в ней.
И вот они, обняв друг друга,
Садятся у прохладных вод,
И час беспечного досуга
Для них с любовью настает.
Но в изумленьи молчаливом
Кого же в рыбаке счастливом
Наш юный витязь узнает?
Хазарский хан, избранный славой,
Ратмир, в любви, в войне кровавой
Его соперник молодой,
Ратмир в пустыне безмятежной
Людмилу, славу позабыл
И им навеки изменил
В объятиях подруги нежной.

Герой приближился, и вмиг
Отшельник узнает Руслана,
Встает, летит. Раздался крик…
И обнял князь младого хана.
«Что вижу я? — спросил герой, —
Зачем ты здесь, зачем оставил
Тревоги жизни боевой
И меч, который ты прославил?»
«Мой друг, — ответствовал рыбак, —
Душе наскучил бранной славы
Пустой и гибельный призрак.
Поверь: невинные забавы,
Любовь и мирные дубравы
Милее сердцу во сто крат.
Теперь, утратив жажду брани,
Престал платить безумству дани,
И, верным счастием богат,
Я всё забыл, товарищ милый,
Всё, даже прелести Людмилы».
«Любезный хан, я очень рад! —
Сказал Руслан, — она со мною».
«Возможно ли, какой судьбою?
Что слышу? Русская княжна…
Она с тобою, где ж она?
Позволь… но нет, боюсь измены;
Моя подруга мне мила;
Моей счастливой перемены
Она виновницей была;
Она мне жизнь, она мне радость!
Она мне возвратила вновь
Мою утраченную младость,
И мир, и чистую любовь.
Напрасно счастье мне сулили
Уста волшебниц молодых;
Двенадцать дев меня любили:
Я для нее покинул их;
Оставил терем их веселый,
В тени хранительных дубров;
Сложил и меч и шлем тяжелый,
Забыл и славу и врагов.
Отшельник, мирный и безвестный,
Остался в счастливой глуши,
С тобой, друг милый, друг прелестный,
С тобою, свет моей души!»

Пастушка милая внимала
Друзей открытый разговор
И, устремив на хана взор,
И улыбалась и вздыхала.

Рыбак и витязь на брегах
До темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — всё тихо стало.
Герою в путь давно пора —
Накинув тихо покрывало
На деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану счастия, побед
И славы и любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…

Зачем судьбой не суждено
Моей непостоянной лире
Геройство воспевать одно
И с ним (незнаемые в мире)
Любовь и дружбу старых лет?
Печальной истины поэт,
Зачем я должен для потомств
Порок и злобу обнажать
И тайны козни вероломства
В правдивых песнях обличать?

Княжны искатель недостойный,
Охоту к славе потеряв,
Никем не знаемый, Фарлаф
В пустыне дальней и спокойной
Скрывался и Наины ждал.
И час торжественный настал.
К нему волшебница явилась,
Вещая: «Знаешь ли меня?
Ступай за мной; седлай коня!»
И ведьма кошкой обратилась;
Оседлан конь, она пустилась;
Тропами мрачными дубрав
За нею следует Фарлаф.

Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.

И снится вещий сон герою:
Он видит, будто бы княжна
Над страшной бездны глубиною
Стоит недвижна и бледна…
И вдруг Людмила исчезает,
Стоит один над бездной он…
Знакомый глас, призывный стон
Из тихой бездны вылетает…
Руслан стремится за женой;
Стремглав летит во тьме глубокой.
И видит вдруг перед собой:
Владимир, в гриднице высокой,
В кругу седых богатырей,
Между двенадцатью сынами,
С толпою названных гостей
Сидит за браными столами.
И так же гневен старый князь,
Как в день ужасный расставанья,
И все сидят не шевелясь,
Не смея перервать молчанья.
Утих веселый шум гостей,
Не ходит чаша круговая…
И видит он среди гостей
В бою сраженного Рогдая:
Убитый, как живой, сидит;
Из опененного стакана
Он, весел, пьет и не глядит
На изумленного Руслана.
Князь видит и младого хана,
Друзей и недругов… и вдруг
Раздался гуслей беглый звук
И голос вещего Баяна,
Певца героев и забав.
Вступает в гридницу Фарлаф,
Ведет он за руку Людмилу;
Но старец, с места не привстав,
Молчит, склонив главу унылу,
Князья, бояре — все молчат,
Душевные движенья кроя.
И всё исчезло — смертный хлад
Объемлет спящего героя.
В дремоту тяжко погружен,
Он льет мучительные слезы,
В волненьи мыслит: это сон!
Томится, но зловещей грезы,
Увы, прервать не в силах он.

Луна чуть светит над горою;
Объяты рощи темнотою,
Долина в мертвой тишине…
Изменник едет на коне.

Перед ним открылася поляна;
Он видит сумрачный курган;
У ног Людмилы спит Руслан,
И ходит конь кругом кургана
Фарлаф с боязнию глядит;
В тумане ведьма исчезает,
В нем сердце замерло, дрожи
Из хладных рук узду роняет,
Тихонько обнажает меч,
Готовясь витязя без боя
С размаха надвое рассечь…
К нему подъехал. Конь героя,
Врага почуя, закипел,
Заржал и топнул. Знак напрасный!
Руслан не внемлет; сон ужасный,
Как груз, над ним отяготел!..
Изменник, ведьмой ободренный,
Герою в грудь рукой презренной
Вонзает трижды хладну сталь…
И мчится боязливо вдаль
С своей добычей драгоценной.

Всю ночь бесчувственный Руслан
Лежал во мраке под горою.
Часы летели. Кровь рекою
Текла из воспаленных ран.
Поутру, взор открыв туманный,
Пуская тяжкий, слабый стон,
С усильем приподнялся он,
Взглянул, поник главою бранной —
И пал недвижный, бездыханный.

Песнь шестая

Ты мне велишь, о друг мой нежный,
На лире легкой и небрежной
Старинны были напевать
И музе верной посвящать
Часы бесценного досуга…
Ты знаешь, милая подруга:
Поссорясь с ветреной молвой,
Твой друг, блаженством упоенный,
Забыл и труд уединенный,
И звуки лиры дорогой.
От гармонической забавы
Я, негой упоен, отвык…
Дышу тобой — и гордой славы
Невнятен мне призывный клик
Меня покинул тайный гений
И вымыслов, и сладких дум;
Любовь и жажда наслаждений
Одни преследуют мой ум.
Но ты велишь, но ты любила
Рассказы прежние мои,
Преданья славы и любви;
Мой богатырь, моя Людмила,
Владимир, ведьма, Черномор,
И Финна верные печали
Твое мечтанье занимали;
Ты, слушая мой легкий вздор,
С улыбкой иногда дремала;
Но иногда свой нежный взор
Нежнее на певца бросала…
Решусь; влюбленный говорун,
Касаюсь вновь ленивых струн;
Сажусь у ног твоих и снова
Бренчу про витязя младого.

Но что сказал я? Где Руслан?
Лежит он мертвый в чистом поле;
Уж кровь его не льется боле,
Над ним летает жадный вран,
Безгласен рог, недвижны латы,
Не шевелится шлем косматый!

Вокруг Руслана ходит конь,
Поникнув гордой головою,
В его глазах исчез огонь!
Не машет гривой золотою,
Не тешится, не скачет он,
И ждет, когда Руслан воспрянет…
Но князя крепок хладный сон,
И долго щит его не грянет.

А Черномор? Он за седлом,
В котомке, ведьмою забытый,
Еще не знает ни о чем;
Усталый, сонный и сердитый
Княжну, героя моего
Бранил от скуки молчаливо;
Не слыша долго ничего,
Волшебник выглянул — о диво!
Он видит, богатырь убит;
В крови потопленный лежит;
Людмилы нет, всё пусто в поле;
Злодей от радости дрожит
И мнит: свершилось, я на воле!
Но старый карла был неправ.

Меж тем, Наиной осененный
С Людмилой, тихо усыпленной
Стремится к Киеву Фарлаф:
Летит, надежды, страха полный;
Пред ним уже днепровски волны
В знакомых пажитях шумят;
Уж видит златоверхий град;
Уже Фарлаф по граду мчится,
И шум на стогнах восстает;
В волненьи радостном народ
Валит за всадником, теснится;
Бегут обрадовать отца:
И вот изменник у крыльца.

Влача в душе печали бремя,
Владимир-солнышко в то время
В высоком тереме своем
Сидел, томясь привычной думой.
Бояре, витязи кругом
Сидели с важностью угрюмой.
Вдруг внемлет он: перед крыльцом
Волненье, крики, шум чудесный;
Дверь отворилась; перед ним
Явился воин неизвестный;
Все встали с шепотом глухим
И вдруг смутились, зашумели:
«Людмила здесь! Фарлаф… ужели?»
В лице печальном изменясь,
Встает со стула старый князь,
Спешит тяжелыми шагами
К несчастной дочери своей,
Подходит; отчими руками
Он хочет прикоснуться к ней;
Но дева милая не внемлет,
И очарованная дремлет
В руках убийцы — все глядят
На князя в смутном ожиданье;
И старец беспокойный взгляд
Вперил на витязя в молчанье.
Но, хитро перст к устам прижав,
«Людмила спит, — сказал Фарлаф, —
Я так нашел ее недавно
В пустынных муромских лесах
У злого лешего в руках;
Там совершилось дело славно;
Три дня мы билися; луна
Над боем трижды подымалась;
Он пал, а юная княжна
Мне в руки сонною досталась;
И кто прервет сей дивный сон?
Когда настанет пробужденье?
Не знаю — скрыт судьбы закон!
А нам надежда и терпенье
Одни остались в утешенье».

И вскоре с вестью роковой
Молва по граду полетела;
Народа пестрою толпой
Градская площадь закипела;
Печальный терем всем открыт;
Толпа волнуется, валит
Туда, где на одре высоком,
На одеяле парчевом
Княжна лежит во сне глубоком;
Князья и витязи кругом
Стоят унылы; гласы трубны,
Рога, тимпаны, гусли, бубны
Гремят над нею; старый князь,
Тоской тяжелой изнурясь,
К ногам Людмилы сединами
Приник с безмолвными слезами;
И бледный близ него Фарлаф
В немом раскаяньи, в досаде,
Трепещет, дерзость потеряв.

Настала ночь. Никто во граде
Очей бессонных не смыкал;
Шумя, теснились все друг к другу:
О чуде всякой толковал;
Младой супруг свою супругу
В светлице скромной забывал.
Но только свет луны двурогой
Исчез пред утренней зарей,
Весь Киев новою тревогой
Смутился! Клики, шум и вой
Возникли всюду. Киевляне
Толпятся на стене градской…
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой;
Щиты, как зарево, блистают,
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!

Но в это время вещий Финн,
Духов могучий властелин,
В своей пустыне безмятежной,
С спокойным сердцем ожидал,
Чтоб день судьбины неизбежной,
Давно предвиденный, восстал.

В немой глуши степей горючих
За дальней цепью диких гор,
Жилища ветров, бурь гремучих,
Куда и ведьмы смелый взор
Проникнуть в поздний час боится,
Долина чудная таится,
И в той долине два ключа:
Один течет волной живою,
По камням весело журча,
Тот льется мертвою водою;
Кругом всё тихо, ветры спят,
Прохлада вешняя не веет,
Столетни сосны не шумят,
Не вьются птицы, лань не смеет
В жар летний пить из тайных вод;
Чета духов с начала мира,
Безмолвная на лоне мира,
Дремучий берег стережет…
С двумя кувшинами пустыми
Предстал отшельник перед ними;
Прервали духи давний сон
И удалились страха полны.
Склонившись, погружает он
Сосуды в девственные волны;
Наполнил, в воздухе пропал
И очутился в два мгновенья
В долине, где Руслан лежал
В крови, безгласный, без движенья;
И стал над рыцарем старик,
И вспрыснул мертвою водою,
И раны засияли вмиг,
И труп чудесной красотою
Процвел; тогда водой живою
Героя старец окропил,
И бодрый, полный новых сил,
Трепеща жизнью молодою,
Встает Руслан, на ясный день
Очами жадными взирает,
Как безобразный сон, как тень,
Перед ним минувшее мелькает.
Но где Людмила? Он один!
В нем сердце, вспыхнув, замирает.
Вдруг витязь вспрянул; вещий Финн
Его зовет и обнимает:
«Судьба свершилась, о мой сын!
Тебя блаженство ожидает;
Тебя зовет кровавый пир;
Твой грозный меч бедою грянет;
На Киев снидет кроткий мир,
И там она тебе предстанет.
Возьми заветное кольцо,
Коснися им чела Людмилы,
И тайных чар исчезнут силы,
Врагов смутит твое лицо,
Настанет мир, погибнет злоба.
Достойны счастья будьте оба!
Прости надолго, витязь мой!
Дай руку… там, за дверью гроба —
Не прежде — свидимся с тобой!»
Сказал, исчезнул. Упоенный
Восторгом пылким и немым,
Руслан, для жизни пробужденный,
Подъемлет руки вслед за ним.
Но ничего не слышно боле!
Руслан один в пустынном поле;
Запрыгав, с карлой за седлом,
Русланов конь нетерпеливый
Бежит и ржет, махая гривой;
Уж князь готов, уж он верхом,
Уж он летит живой и здравый
Через поля, через дубравы.

Но между тем какой позор
Являет Киев осажденный?
Там, устремив на нивы взор,
Народ, уныньем пораженный,
Стоит на башнях и стенах
И в страхе ждет небесной казни;
Стенанья робкие в домах,
На стогнах тишина боязни;
Один, близ дочери своей,
Владимир в горестной молитве;
И храбрый сонм богатырей
С дружиной верною князей
Готовится к кровавой битве.

И день настал. Толпы врагов
С зарею двинулись с холмов;
Неукротимые дружины,
Волнуясь, хлынули с равнины
И потекли к стене градской;
Во граде трубы загремели,
Бойцы сомкнулись, полетели
Навстречу рати удалой,
Сошлись — и заварился бой.
Почуя смерть, взыграли кони,
Пошли стучать мечи о брони;
Со свистом туча стрел взвилась,
Равнина кровью залилась;
Стремглав наездники помчались,
Дружины конные смешались;
Сомкнутой, дружною стеной
Там рубится со строем строй;
Со всадником там пеший бьется;
Там конь испуганный несется;
Там русский пал, там печенег;
Там клики битвы, там побег;
Тот опрокинут булавою;
Тот легкой поражен стрелою;
Другой, придавленный щитом,
Растоптан бешеным конем…
И длился бой до темной ночи;
Ни враг, ни наш не одолел!
За грудами кровавых тел
Бойцы сомкнули томны очи,
И крепок был их бранный сон;
Лишь изредка на поле битвы
Был слышен падших скорбный стон
И русских витязей молитвы.

Бледнела утренняя тень,
Волна сребрилася в потоке,
Сомнительный рождался день
На отуманенном востоке.
Яснели холмы и леса,
И просыпались небеса.
Еще в бездейственном покое
Дремало поле боевое;
Вдруг сон прервался: вражий стан
С тревогой шумною воспрянул,
Внезапный крик сражений грянул;
Смутилось сердце киевлян;
Бегут нестройными толпами
И видят: в поле меж врагами,
Блистая в латах, как в огне,
Чудесный воин на коне
Грозой несется, колет, рубит,
В ревущий рог, летая, трубит…
То был Руслан. Как божий гром,
Наш витязь пал на басурмана;
Он рыщет с карлой за седлом
Среди испуганного стана.
Где ни просвищет грозный меч,
Где конь сердитый ни промчится,
Везде главы слетают с плеч
И с воплем строй на строй валится;
В одно мгновенье бранный луг
Покрыт холмами тел кровавых,
Живых, раздавленных, безглавых,
Громадой копий, стрел, кольчуг.
На трубный звук, на голос боя
Дружины конные славян
Помчались по следам героя,
Сразились… гибни, басурман!
Объемлет ужас печенегов;
Питомцы бурные набегов
Зовут рассеянных коней,
Противиться не смеют боле
И с диким воплем в пыльном поле
Бегут от киевских мечей,
Обречены на жертву аду;
Их сонмы русский меч казнит;
Ликует Киев… Но по граду
Могучий богатырь летит;
В деснице держит меч победный;
Копье сияет как звезда;
Струится кровь с кольчуги медной;
На шлеме вьется борода;
Летит, надеждой окриленный,
По стогнам шумным в княжий дом.
Народ, восторгом упоенный,
Толпится с кликами кругом,
И князя радость оживила.
В безмолвный терем входит он,
Где дремлет чудным сном Людмила.
Владимир, в думу погружен,
У ног ее стоял унылый.
Он был один. Его друзей
Война влекла в поля кровавы.
Но с ним Фарлаф, чуждаясь славы
Вдали от вражеских мечей,
В душе презрев тревоги стана,
Стоял на страже у дверей.
Едва злодей узнал Руслана,
В нем кровь остыла, взор погас,
В устах открытых замер глас,
И пал без чувств он на колена…
Достойной казни ждет измена!
Но, помня тайный дар кольца,
Руслан летит к Людмиле спящей,
Ее спокойного лица
Касается рукой дрожащей…
И чудо: юная княжна,
Вздохнув, открыла светлы очи!
Казалось, будто бы она
Дивилася столь долгой ночи;
Казалось, что какой-то сон
Ее томил мечтой неясной,
И вдруг узнала — это он!
И князь в объятиях прекрасной.
Воскреснув пламенной душой,
Руслан не видит, не внимает,
И старец в радости немой,
Рыдая, милых обнимает.

Чем кончу длинный мой pассказ?
Ты угадаешь, друг мой милый!
Неправый старца гнев погас,
Фарлаф пред ним и пред Людмилой
У ног Руслана объявил
Свой стыд и мрачное злодейство;
Счастливый князь ему простил;
Лишенный силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

Эпилог

Так, мира житель равнодушный,
На лоне праздной тишины,
Я славил лирою послушной
Преданья темной старины.
Я пел — и забывал обиды
Слепого счастья и врагов,
Измены ветреной Дориды
И сплетни шумные глупцов.
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край земной;
И между тем грозы незримой
Сбиралась туча надо мной!..
Я погибал… Святой хранитель
Первоначальных, бурных дней,
О дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты умолила непогоду;
Ты сердцу возвратила мир;
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир!
Забытый светом и молвою,
Далече от брегов Невы,
Теперь я вижу пред собою
Кавказа гордые главы.
Над их вершинами крутыми,
На скате каменных стремнин,
Питаюсь чувствами немыми
И чудной прелестью картин
Природы дикой и угрюмой;
Душа, как прежде, каждый час
Полна томительною думой —
Но огнь поэзии погас.
Ищу напрасно впечатлений:
Она прошла, пора стихов,
Пора любви, веселых снов,
Пора сердечных вдохновений!
Восторгов краткий день протек —
И скрылась от меня навек
Богиня тихих песнопений…

История создания поэмы Пушкина Руслан и Людмила

Поэма «Руслан и Людмила» была написана Александром Сергеевичем Пушкиным в период с 1818 по 1820 год, после того, как он окончил лицей. Сам автор иногда говорил, что начал произведение ещё во время обучения, однако анализируя фактам можно сделать вывод, что в это время была рождена сама идея и написаны лишь некоторое количество набросков. Живя в Петербурге, он писал поэму в основном, когда находился в постели из-за болезней, так как вёл он жизнь довольно рассеянную.

Главной поставленной целью поэта, было написание «богатырской» поэмы-сказки, схожей по смыслу с произведением «Неистового Роланда» Ариосто, которое было доступно ему во французском переводе. Этот жанр был назван критиками «романтическим», что ошибочно принимают за романтизм в сегодняшнем представлении. Также Пушкина вдохновляли произведения не без известного Вальтера и народные русские сказки. Главным стимулом, подтолкнувши поэта к созданию поэмы, стала публикация начальных томов «Истории государство российского» в 1818 году, автором которых был Н.М.Карамзин. Именно там поэт взял образы и информацию главных конкурентов Руслана (Рагдай, Ратмир, Фарлаф).

Пушкин написал поэму, используя астрофический четырёхстопный ямб, ставший главенствующей формой написания романтических поэм, начиная с «Руслана». Также в произведении можно найти некоторые пародийные элементы, относящиеся к произведению «Двенадцать спящих дев».

Начиналась же она публиковаться весной 1820 года отрывками в «Сыне отечества». Самостоятельное первое издание было выпущено в мае этого же года (во время ссылки поэта на юг). Оно вызывало негативные отзывы у большинства критиков, увидевших в нём неприличность и безнравственность.

Однако, несмотря на тяжёлый путь и оценки критиков, данное произведением стало классической поэмой Пушкина. Нету ни одного человека, который в школе бы не изучал этот шедевр. Большинство литературных заданий в школах и колледжах содержат анализ и сочинения по поэме «Руслан и Людмила». Интересный сюжет заставляет читателя дочитать поэму до конца, будто в руках он держит какой-нибудь детектив знаменитого писателя. Элемент сказки в произведении добавляет ему определённое волшебство, что также скрашивает чтение и делает его лёгким и менее напряжённым. Также этому способствует форма стиха, в которой была написана поэма Александра Сергеевича.

Вариант 2

А.С.Пушкин (1799-1837) стал одним из самых известных писателей всего мира и самый великий русский писатель. Он автор множество различных произведений, которые стали мировой классикой и множество людей узнают его великие повести. Пушкин написал такие истории как: «Капитанская дочка», «Пиковая дама», а также «Руслан и Людмила».

Поэма «Руслан и Людмила» считается одной из самых популярных творений Пушкина, и каждый ребенок знает строки из этого творения. Но какая история этой поэмы? Почему Пушкин решил написать такое знаменитое творение, как «Руслан и Людмила»?

История написания этой поэмы началась далеко в детстве поэта, когда его няня, читала ему на ночь сказки. И именно благодаря ней, поэт возлюбил русские сказки, и именно они помогли ему, во время написание своей историй.

В поэме «Руслан и Людмила», князь Руслан отправляется в длительное путешествие, чтобы спасти свою возлюбленную Людмилу от ужасного колдуна Черномором. И после многих смертельных испытаний и сражений, он нашел свою возлюбленную и победил ужасное зло.

Когда  впервые читаешь эту книгу, начинаешь вспоминать различные народные сказки: «Кощей Бессмертный», «Баба-яга», «Царевна — лягушка» и другие.

Поэма «Руслан и Людмила» была создана в 1818-1820. Александр Сергеевич довольно часто говорил, что начинал писать еще поэму в Лицее, но скорее всего он начинал только задумывать эту историю. После полного выпуска поэмы в мае 1820 года, огромное количество критиков начали возмущаться и упрекать Пушкина в его творении. Для многих оно было слишком «неприличным» и даже «детскими». Но некоторые критики, например как  П. А. Катенин, упрекал писателя в том, что там мало народного и в ней есть довольно частые иностранные нотки, а точнее французские. Но, несмотря на всех критиков, обычный народ полюбил поэму «Руслан и Людмила», и именно после этого творения они начали восхвалять Пушкина.

После того как в свет появился первое издание поэмы, Пушкин решил переписать определенные моменты и начал он все с эпилога, который он написал на Кавказке. Уже 1828 он издал второе издание, уже с написанным эпилогом («Так, мира житель равнодушный…») и написал «пролог» («У лукоморья дуб зелёный…»). Именно благодаря этим различным добавлениям, поэма стала еще народнее. Он убрал эротические сцены и добавил новые, чтобы поэму не считали такое «порочной» и её могли читать детям. После того как он выпустил поэму в 1830 году, Пушкин подчеркнул, что поэма теперь кажется ему «не живой», а какой-то «холодной».

Также читают:

Картинка к сочинению Руслан и Людмила. История создания

Популярные сегодня темы

  • Сочинение по повести Барышня-крестьянка Пушкина

    Это произведение писатель представляет в виде небольшого рассказа, с абсолютно простым сюжетом, который был выстроен на событиях, произошедших в реальности.

  • План рассказа Цифры Бунина 7 класс

    Повествователь ведет воображаемый диалог со своим племянником Женей. Когда ребенок вырастет, он, возможно, уже не вспомнит, каким был шалуном. В своих желаниях он не знал удержу, страстно

  • Хронологическая таблица жизни и творчества Астафьева

    1924 – будущий писатель Виктор Петрович Астафьев родился 1 мая в маленькой деревушке Овсянка Красноярского края.

  • Анализ сказки Золушка Перро

    «Золушка» — это одна из восьми сказок из цикла «Сказки матушки Гусыни» французского писателя Шарля Перро. Сюжет о тяжелой жизни девушки-падчерицы не является оригинальной идеей автора

  • Сочинение Ёлка в зимнем лесу

    Лес в разное время года имеет свои привлекательные черты, но особенный шарм у него появляется в зимний период. Потом деревья наряжаются в белоснежные шубы. На ветках расположились красногрудые снегири

Руслан и Людмила. Юбиляр 2020. Юбиляр под обложкой

«Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой»

К 200-летию со дня создания «Руслана и Людмилы»

«Руслан и Людмила» — первая законченная поэма А. С. Пушкина. Это прекрасное произведение, вдохновленное древнерусским эпосом, было начато еще в годы обучения поэта в Царскосельском лицее. Оно частично публиковалась в журналах «Сын Отечества» и «Невский зритель» весной 1820 года, 15 мая 1820 года было получено цензурное разрешение на издание книги, а летом того же года поэма увидела свет целиком. Первое издание вышло из-под печатного станка Н. Греча, рисунки были сделаны по гравюрам М. Иванова и отрисованы И. Ивановым по наброску директора Императорской Публичной библиотеки А. Н. Оленина.

Поэма получила смешанные отклики, несколько критических статей вышли в тот же год в журналах «Сын Отечества», «Невский зритель». Так, например, не подписавшийся автор, опубликовавший «Замечания на поэму “Руслан и Людмила”, отмечал: Искусство, которое желает нравиться прекрасным, должно развивать одни благородные чувствования и более всего не оскорблять их стыдливости. Автор «Руслана» мог бы нравиться нежностию. Он весьма искусен в описании разнообразных картин. Весьма жаль, что он слишком увлекся воображением: волшебство его более способно пугать. Ныне и дети мало читают персидские и арабские сказки, ибо не верят уже коврам-самолетам, а в «Руслане» чудеса столь же невероятны. Но еще более надобно сожалеть, что он представляет часто такие картины, при которых невозможно не краснеть и не потуплять взоров.<…> Пожелаем успеха нашей литературе и чтоб писатели и поэты избирали предметы, достойные своих дарований. Цель поэзии есть возвышение нашего духа — чистое удовольствие. Картины же сладострастия пленяют только грубые чувства. Они недостойны языка богов. Он должен возвещать нам о подвигах добродетели, возбуждать любовь к отечеству, геройство в несчастиях, пленять описанием невинных забав. Предмет поэзии — изящное. Изображая только оное, талант заслуживает дань справедливой похвалы и удивления» (Невский зритель. 1820. Ч. 3. Июль. С. 67–80)

Второе издание поэмы вышло в 1828 году и было значительно переработано автором: были сокращены многие лирические и чрезмерно чувственные сцены, добавлен Эпилог («Так, мира житель равнодушный…»), который был написан поэтом во время своей первой ссылки на Кавказ в 1820 году. Именно с этого года в поэме появляется знаменитый пролог, открывающийся словами «У лукоморья дуб зелёный…», а всё повествование рассказывается А. С. Пушкину из уст учёного кота.

Эти знаменитые строки вдохновили мир искусства на создание плеяды художественных произведений — изобразительных, музыкальных, пластичных. Мотивы «Руслана и Людмилы» нашли своё место в творчестве известных художников, среди которых картины таких мастеров, как И. Крамской, Н. Ге, младший брат В. Васнецова Апполинарий Васнецов. Среди книжных иллюстраций почётное место занимают работы к поэме замечательных русских художников XIX–XX века, таких как И. Я. Билибин, К. Сомов, Н. А. Богатов, художник-модернист С. В. Малютин, оформивший орнаментами, заставками и концовками прекрасное издание, приуроченное к 100-летию со дня рождения А. С. Пушкина.

Представленное в фонде РНБ издание «Руслана и Людмилы», иллюстрированное русским-художником-акварелистом Константином Изенбергом — прекрасное воплощение техники силуэтной иллюстрации. В 1887 году вышел в свет «Большой альбом к сочинениям А. С. Пушкина», в который вошли рисунки художников В. Васнецова, П. Загорского, А. Земцова, В. Матэ и др. Эмоционально взаимодействуя со зрителем, эти работы как будто приглашают нас окунуться в фантастическую сказочную историю Древней Руси.

В музыкальном искусстве «Руслан и Людмила» сразу же после появления вызвала большой интерес. Так, уже через год после выхода поэмы был поставлен балет «Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора, злого волшебника» хореографа А. П. Глушковского на музыку композитора Ф. Е. Шольца, который стал первой постановкой на сцене произведений А. С. Пушкина. Премьера состоялась в Москве в декабре 1821 года, а с 1824 года в постановке Огюста Дидло балет был перенесён на петербургскую сцену — в Большой (Каменный) театр (сегодня на его месте находится Санкт-Петербургская консерватория).

Самым известным музыкальным произведением по мотивам «Руслана и Людмилы» стала опера М. И. Глинки — одно из выдающихся произведений композитора, создававшееся на протяжении пяти лет, с 1837 по 1842 год.  Премьера оперы состоялась 9 декабря 1842 года на сцене Большого каменного театра в Петербурге, и первоначально из-за новаторского подхода и тем сокращениям, которым вынужденно подверглась, вызвала полемику в музыкальном обществе и неоднозначность восприятия. Гениальность «Руслана и Людмилы» Глинки отмечалась профессионалами в музыке. Так, скрипач, концертмейстер Императорской русской оперы в Петербурге В. Г. Вальтер в своей исследовательской работе говорил, что «Опера Глинки “Руслан и Людмила” доставляет мне до сих пор высшее и глубочайшее из всех мною испытанных музыкальных наслаждений». Однако недопонимание её публикой запечатлелось в прессе того времени — «Литературная газета», «Русский инвалид» и другие — публиковали критические или недоуменные заметки относительно творения Глинки. Так, в 1843 году оперу посетил композитор Ф. Лист, о чём «Литературная газета в номере от 25 апреля 1843 года отозвалась следующим образом: «Можно представить себе, какое впечатление должен был произвести на публику его одобрительный аплодисман. Лист вышел из театра с лицом, выражавшим изумление и полное удовольствие. Странно: первому европейскому музыканту опера не показалась длинною и скучною». Владимир Васильевич Стасов, сотрудник Императорской публичной библиотеки и страстный почитатель искусства, говорил «о трагической, невообразимой судьбе “Руслана и Людмилы”» и отмечал, что «по величию творчества, пор неожиданности почина, по мощи создания Глинка есть Петр Великий русской музыки, но по личной судьбе своей — он сущий Чацкий этой русской музыки». Лишь после смерти Глинки, в 1871 году, опера впервые была представлена без сокращений и оценена по достоинству, а в 1904 году, в 100-летнюю годовщину со дня рождения Глинки, в Мариинском театре опера была представлена в ее подлинном виде, партии исполняли Федор Шаляпин, Федор Стравинский, Антонина Нежданова. Всю трагичность и величие судьбы музыкального произведения Стасов описал в книге, выпущенной к 50-летнему юбилею оперы «Руслан и Людмила». 

Живописные декорации к первой постановке 1842 года были исполнены по рисункам знаменитого театрального декоратора Андреаса Леонгарда (Андрея Адамовича) Роллера, известного своими работами к балетам «Кесарь в Египте» (1834), «Сильфида» (1835) Ж. Шнейцхоффера, «Конёк-гобунок» и «Дочь фараона» Ц. Пуни, а также к операм М. Глинки «Жизнь за царя» (1836), «Карл Смелый» Дж. Россини и др.

Музыковед, писатель, помощник директора Императорской публичной библиотеки князь В. Ф. Одоевский  так отозвался о работе Роллера: «Роскошь костюмов и постановки превзойдет богатством своим все, что мы до сих пор видели на театре. Можно ли сомневаться, что опера будет иметь огромный успех? Роллер – большая голова на выдумки, больше той, которая вас удивит и напугает» (Литературная газета.18 октября 1842 года). Постановка 1871 г. была представлена работами художника В. А. Гартмана и декоратора М. А. Шишкова. Оформлением декораций, костюмов и либретто к опере в начале XX века занимались великие русские художники И. Билибин, К. Коровин, А. Головин. 

Постановке «Руслана и Людмилы» в Императорском Большом театре в Москве посвящена книга 1891 года, проиллюстрированная фототипиями с портретами исполняющих основные партии артистов театра, а также с фрагментами постановки. К 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина Большой государственный театр оперы и балета Азербайджанской ССР имени М. Ф. Ахундова — молодой театр, основанный в 1920 году, поставил «Руслана и Людмилу». Партии исполнили лучшие мастера музыкального искусства республики.

Часть книг, представленных в обзоре, собраны в РНБ в специальную «Пушкинскую» коллекцию», которая ведет своё начало с 1937 года, когда отмечалось 100-летие со дня гибели А. С. Пушкина и включает в себя более 7 тысяч единиц хранения. 

Поэма «Руслан и Людмила» оставила след и в других видах искусства, вдохновив на создание трех отечественных постановок фильма: это немой фильм 1914 года режиссеров П. Чардынина и В. Старевича (к сожалению, не сохранился), фильм 1938 года режиссеров И. Никитченко и В. Невежина, и знаменитый 2-хсерийный фильм 1972 года режиссера А. Птушко, удостоенный специальной премии Международного кинофестиваля детских и юношеских фильмов в Салерно (Италия) в 1976 году. 

См. также

«Руслан и Людмила» в Электронной библиотеке РНБ

А. С. Пушкин. Сказка о золотом петушке

Светлана Трусова

 

Руслан и Людмила, анализ произведения А.С. Пушкина, главные герои

Меню статьи:

История

Александр Сергеевич Пушкин написал поэму в 1818-1820-х годах. Многие считают, что именно это произведение принесло поэту славу и признание великого российского поэта. Хотя, по словам самого поэта, некоторые наброски поэмы он сделал еще в лицее, но не готов был начать столь грандиозную работу.

После выхода первого тома «Истории государства Российского» Карамзина в 1818 году Пушкин решил написать поэму. Из книги Карамзина поэт позаимствовал имена соперников Руслана Фарлаф, Ратмир, Рогдай.

В произведении также прослеживается связь и мотивы других произведений современников Александра Сергеевича в зарубежной и русской литературе: «Неистовый Роланд» Л. Ариосто, «Илья Муромец» Карамзина, «Алеша Попович» Радищева.

Из «Истории государства Российского» Пушкин взял имена нескольких героев, а также некоторые события, описанные в поэме. «Двенадцать спящих дев» Жуковского поэт использовал источником пародии в своем произведении. Пушкин опустил высокие стандарты, заданные Жуковским в его произведении, иронизируя на тему баллады.

Позже Пушкин жалел о том, что допустил иронию в адрес произведения Жуковского. Но учитель Пушкина по достоинству оценил иронию, подарив своему талантливому ученику – поэту – свой портрет с надписью, что ученик превзошел своего учителя.

«Победителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму „Руслан и Людмила“. 1820 марта 26, великая пятница».

Возможно, болезнь дала поэту много времени, которое он посвятил творчеству, потому что основную часть поэмы Пушкин написал, когда болел.

После выхода первых отрывков поэмы в свет критики возмутились, назвав произведение безнравственным и неприличным. Популярный журнал «Сын отечества» напечатал часть произведения в мае 1820 года. Несмотря на негодование критиков, поэма пользовалась большой популярностью в народе, люди читали с восторгом и удивлением. Поэма установила новые рамки, вытесняя героическую эпопею.

В июле, во время ссылки на Кавказ, Пушкин написал эпилог к поэме, который можно читать как отдельное произведение, потому что он резко контрастировал с шуточным тоном основной части поэмы. Именно эпилог к «Руслану и Людмиле» можно считать переходом Пушкина к романтизму.

Признание спустя годы

Поэму Пушкина читали его современники и, несмотря на гнев критиков, в народе ее полюбили. В 1828 году поэму печатали еще раз. Во втором издании поэт немного изменил текст произведения, добавив вступление: «У лукоморья дуб зеленый», которое написал в Михайловском, где росли красивые дубы. Он включил в него упоминания русских сказок и былин.

Поэма превратилась в сказку, которую рассказал ученый кот. Также в издание вошел пролог, написанный поэтом на Кавказе. Текст самой поэмы также прошел через изменения, где автор убрал в некоторых местах лирические отступления, «сгладил острые углы».

Спустя почти 200 лет с момента написания, поэма включена в школьную программу.

«Капитанская дочка» – произведение, замечательное не только из-за высокого уровня сюжета. Вторая причина популярности пушкинского творения – яркие образы героев. Один из центральных героев – Петр Гринев. Предлагаем читателям ознакомиться с его характеристикой

Ее изучают в пятом классе общеобразовательной школы. В 1972 году вышел фильм «Руслан и Людмила» в главных ролях Валерий Козинец и Наталья Петрова.

Театр-мастерская им. Фоменко поставил спектакль по поэме, премьера которого была в 2014 году. К новогоднему празднику Татьяна Навка поставила мюзикл на льду в Москве, в ДС «Мегаспорт»

Краткое содержание поэмы

Поэма «Руслан и Людмила» – переложение западных рыцарских новел и героических произведений.

Описывается свадебный пир, на котором веселятся все, кроме трех отвергнутых соперников Руслана. Только их лица гневны и печальны.

Предвкушение будущего уединения с невестой для жениха превращаются в беду – неизвестный враг крадет невесту с ее брачного ложа.

Разгневанный отец наказывает своего зятя тем, что обещает свою дочь в жены тому, кто ее найдет и спасет. Грустные соперники получают новую надежду.

Александр Сергеевич – мастер невероятно красивых и чувственных описаний окружающего мира.  Стихотворение «К морю» воплощает все сильные стороны литератора. Предлагаем читателям ознакомиться с его описанием

Руслан вместе с остальными претендентами на ее руку и сердце, потеряв право первенства, отправляется на поиск любимой. В пути один из соперников пытается убить главного героя, но погибает сам.

От случайно встретившегося мудрого наставника Финна, Руслан узнает имя похитителя, ищет свою возлюбленную и борется с врагами.

Герой встречается с головой обманутого и погибшего брата Черномора, которая охраняет волшебный меч, способный лишить волшебника его сил.

Поэт не удержался от шуток и сатиры на тему «Двенадцати спящих дев». Почти неземные, божественные девы Жуковского у Пушкина превращаются в обычных соблазнительниц из плоти и крови, они пытаются соблазнить хазарского хана Ратмира. Хан не остается с соблазнительницами, но и Людмилу забывает, выбрав себе в спутницы жизни юную красавицу пастушку, и тихую жизнь рыбака.

Руслан не забывает возлюбленную, не отклоняется от цели своего путешествия. Он верен своей любви и своей цели. Герой спасает любимую от рук злого волшебника-карлика, но Черномор наводит на Людмилу магический сон.

После всех боев и долгого пути Руслан засыпает у ног любимой, но коварство соперника Фарлафа и колдуньи отнимают его жизнь.

Тот же наставник и помощник старый Финн спасает богатыря, добыв для него живой и мертвой воды и воскресив героя. Старик дарит герою перстень, которым можно снять чары с его невесты. Руслан, вернувшись в родной город Киев, видит, что тот окружен врагами. Герой сражается за родной город и побеждает. Городская дружина приходит на помощь, и враг бежит.

Поэма сказочная с счастливым концом. Коварство Фарлафа раскрыто, Людмила пробуждается, ради праздника князь не убивает предателя, отпустив его. Влюбленные муж и жена снова вместе.

Композиция

Поэма состоит из 3-х частей.
Посвящение в котором автор объясняет, кому он посвятил свое произведение

«Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних»

Основное повествование, которое разделено на главы, названные «Песней».

Песнь первая

В первой песне стоит отдельно отметить вступление, которое было написано автором позже всего произведения.

Вступление вводит читателя в сказку. Во вступлении собрано и перечислено много персонажей русских сказок и былин. Подводя читателя к волшебному дубу, поэт погружает его в сказочный мир.

Теперь не поэт повествует дальше, а ученый кот начинает рассказ о свадебном пире в доме князя Владимира, о женихе Руслане и невесте Людмиле, певцах, развлекающих народ. Отмечает кот и тех, кто не был счастлив на свадьбе – о проигравших конкурентах Руслана.

Пир заканчивается и вместо радостей семейной жизни Руслана ждет одиночество – неизвестный враг-волшебник уносит его жену с брачного ложа.

Отец вновь назначает награду, наказав зятя тем, что обещает отдать дочь тому, кто сможет спасти княжну.

Песнь вторая

Песнь вторая начинается с рассуждений о том, как бессмысленно сердиться на то, что девушка выбрала другого и о бесполезности попыток «влюбить в себя» ту, которой ты не мил.Затем поэт повествует о пути каждого из рыцарей, ищущих девушку. Они борются между собой, Рогдай гонится за Фарлафом, и тот позорно убегает. Затем Фарлаф встречает старуху, которая обещает ему Людмилу без его усилий, и он делает все, что говорит колдунья. Рогдай узнает от старухи, где находится Руслан, догоняет его с желанием убить и находит свою смерть в водах Днепра.Далее автор рассказывает о пути Руслана, о встрече со стариком, который рассказывает герою, где искать невесту, о Людмиле и ее приключениях.

Веселое описание попытки Черномора войти в спальню Людмилы не может оставить равнодушным читателя.

Песнь третья

Песнь третья начинается с обращения к читателю и критику. Поэт сообщает, что кто-то упрекает его в том, что он называет Людмилу то княжной, то девой. Будто бы дразня ее супруга.

Но он не склонен оправдываться, а просто молчит, так как имеет на это право. Далее автор описывает встречу Наины и Черномора и их сговор. Теперь у них общий враг. Исчезновение Людмилы, ее поиски.

Далее поэт описывает путь Руслана и его встречу с головой брата Черномора, которую тот заколдовал. Голова рассказывает свою историю и отдает меч герою.

Песнь четвертая

Песнь четвертая начинается с благодарности автора за то, что в наше время волшебников не много, но предупреждает о других чарах – женских. Здесь он ссылается на произведение Жуковского «Двенадцать спящих дев» и рассказывает историю Ратмира «сошедшего с дистанции». Ратмир отказывается от попытки спасти княжну и остается.

Повесть продолжается о Людмиле и о том, как Черномор ее находит, но в это время появляется Руслан.

Песнь пятая

Песнь пятая начинается с песни Людмиле. Автор восхваляет ее и превозносит. Затем повествует о битве Руслана и Черномора, победе героя и от том, как Руслан ищет Людмилу во дворце врага, руша все вокруг и, наконец, сбивает с нее шапку-невидимку.На обратном пути Руслан встречает Ратмира, который нашел счастье с другой, и тот сообщает, что не только в ратных подвигах счастье, его можно найти и в тихой жизни с любимой женщиной.Руслан продолжает свой путь и засыпает у ног любимой. Здесь его убивает Фарлаф, наученный ведьмой.

Песнь шестая

Песнь шестая начинается с обращения автора к возлюбленной, для которой он пишет поэму, сообщая, что не может петь и писать, потому, что упоен негой и любовью. Но, поддавшись ее настоятельным просьбам, автор продолжает повествование.Фарлаф возвращает спящую Людмилу отцу, сочинив историю о ее спасении. Он не может разбудить девушку. Но в это время враги нападают на город – все выходят на войну.К Руслану тем временем приходит старик Финн и воскрешает его с помощью мертвой и живой воды. Руслан едет домой и вступает в битву с врагами, спасает город и свою возлюбленную.

Эпилог

Эпилог был написан также не вместе с основной поэмой и его можно рассматривать как отдельное произведение. Поэт вспоминает светлые дни, когда мог забыться в счастливом творчестве, в рассказе о любви и подвигах. На Кавказе, в ссылке Пушкин сетует на то, что муза оставила его.

Жанр

Поэма написана астрофическим четырехстопным ямбом, в шутливой, иногда сатирической форме.

Эпилог отличается по написанию и состоянию. Автор повзрослел, пропала шутливая легкость. Он стал более романтичным.

Главные герои

В поэме несколько героев. Это Руслан и Людмила, а также антигерой – Черномор.

Руслан открытый, честный, доблестный рыцарь. Он любит свою невесту и спасает ее, рискуя своей жизнью. Это человек, который видит цель и достигает ее как бы трудно ему ни было.
Роль Людмилы более пассивна, хотя она тоже не пугливого десятка. Даже испугавшись Черномора, девушка поднимает крик и активно защищается как может, схватив его шапку. Она немного беспечна и не забывает о зеркале даже в плену.

Получив шапку-невидимку, Людмила скрывается во дворце, но не пытается сбежать, ожидая что ее спасут. Поэт сравнивает русскую нежную девушку с решительной героиней другого произведения Дельфирой, и для себя делает вывод – он однозначно выбрал бы Людмилу.

Черномор злобный, коварный. Некрасивый волшебник-карлик. Он яркий антигерой, без «полутонов». Сказки времен Пушкина четко очерчивали границу между добром и злом, героем и антигероем в отличии от современных сказок, где границы все больше размываются и стираются.

Второстепенные герои

В поэме много второстепенных героев. Начинается повесть с князя Владимира, его детей и гостей. Соперники Руслана – Рогдай, Фарлаф и хазарский хан Ратмир.

В пещере главный герой встречается со стариком Финном и узнает о его бывшей возлюбленной ведьме Наине.

Во дворце Черномора Людмилу обслуживают три красивые рабыни. Плоэт описывает длинный ряд арапов, которые несут бороду Черномора.

Руслан встречает по дороге говорящую голову, которая выступает как герой произведения, с которой воюет, но потом заключает союз.

Ратмир встречает двенадцать девушек, которые завлекают его в свой чертог, ведут в русскую баню.

На обратном пути Руслан встречает Ратмира и его избранницу – девушку пастушку, ради которой он оставил тех двенадцать, с которыми повстречался раньше.

В родном городе Руслан встречает врагов – печенегов, которых он побеждает с дружиной князя Владимира.

Особенности поэмы

Масштабное произведение Александра Сергеевича прозвучало шутливым ответом на героические баллады и повести его времени. Включив элементы, описанные в серьезных произведениях, таких как «История государства Российского» и упомянув в шутливой поэме героев возвышенных героических баллад, молодой Пушкин вызвал негодование критиков своего времени.

Народ оказался другого мнения и с радостью принял произведение. Шутливые замечания поэта в произведении, описание смешных ситуаций, происходящих с его героями, пришлись по душе простому народу.

Критики

А. Ф. Воейков, начавший было журнальную публикацию нейтрально-доброжелательного разбора поэмы,в последней части отзыва под влиянием И. И. Дмитриева раскритиковал её.

Особую позицию занял П. А. Катенин, упрекавший Пушкина, наоборот, в недостаточной народности и излишнем «приглаживании» русских сказок в духе французских салонных повестей.

Значительная часть читающей публики приняла поэму восторженно, с её появления началась всероссийская слава Пушкина.

3.4 / 5 ( 14 голосов )

«Руслан и Людмила» за 14 минут. Краткое содержание поэмы Пушкина

Князь Владимир-солнце пирует в гриднице с сыновьями и толпой друзей, празднуя свадьбу младшей дочери Людмилы с князем Русланом. В честь новобрачных поёт гусляр Баян. Лишь трое гостей не радуются счастью Руслана и Людмилы, три витязя не слушают вещего певца. Это три соперника Руслана: витязь Рогдай, хвастун Фарлаф и хазарский хан Ратмир.

Пир кончен, и все расходятся. Князь благословляет молодых, их отводят в опочивальню, и счастливый жених уже предвкушает любовные восторги. Вдруг грянул гром, блеснул свет, все смерклось, и в наступившей тишине раздался странный голос и кто-то взвился и исчез в темноте. Очнувшийся Руслан ищет Людмилу, но её нет, она «похищена безвестной силой».

Продолжение после рекламы:

Поражённый страшным известием об исчезновении дочери, разгневанный на Руслана великий князь обращается к молодым витязям с призывом отправиться на поиски Людмилы и обещает тому, кто найдёт и вернёт его дочь, отдать её в жены в укор Руслану, а в придачу — полцарства. Рогдай, Ратмир, Фарлаф и сам Руслан мгновенно вызываются ехать разыскивать Людмилу и седлают коней, обещая князю не продлить разлуки. Они выходят из дворца и скачут вдоль днепровских берегов, а старый князь долго смотрит им вслед и мыслью летит за ними.

Витязи едут вместе. Руслан томится тоской, Фарлаф похваляется своими будущими подвигами во имя Людмилы, Ратмир мечтает о её объятиях, угрюм и молчалив Рогдай. День близится к вечеру, всадники подъезжают к распутью и решают расстаться, доверившись каждый своей судьбе. Руслан, преданный мрачным думам, едет шагом и вдруг видит пред собой пещеру, в которой светится огонь. Витязь входит в пещеру и видит в ней старца с седой бородой и ясным взором, читающего перед лампадой древнюю книгу. Старец обращается к Руслану с приветствием и говорит, что давно уже ждёт его. Он успокаивает юношу, сообщая, что ему удастся вернуть себе Людмилу, которую похитил страшный волшебник Черномор, давний похититель красавиц, живущий в северных горах, куда ещё никому не удавалось проникнуть. Но Руслану суждено найти жилище Черномора и победить его в схватке. Старец говорит, что будущее Руслана в его собственной воле. Обрадованный Руслан падает старцу в ноги и целует его руку, но внезапно опять на его лице появляется кручина Мудрый старец понимает причину печали юноши и успокаивает его, говоря, что Черномор могучий волшебник, могущий сводить звезды с небосклона, но бессильный в борьбе с неумолимым временем, а потому его старческая любовь не страшна Людмиле. Старец уговаривает Руслана лечь спать, но Руслан томится в тоске и не в состоянии заснуть. Он просит старца рассказать, кто он и как попал в этот край. И старец с печальной улыбкой рассказывает свою дивную историю.

Брифли существует благодаря рекламе:

Родившись в финляндских долинах, он был на родине мирным и беспечным пастухом, но на свою беду полюбил прекрасную, но жестокосердную и строптивую Наину. Полгода он томился от любви и наконец открылся Наине. Но гордая красавица равнодушно ответила, что не любит пастуха. Почувствовав отвращение к привычной жизни и занятиям, юноша решил оставить родные поля и отправиться с верной дружиной в отважное плавание на поиски битв, чтобы бранной славой заслужить любовь гордой Наины. Десять лет он провёл в сражениях, но сердце его, полное любви к Наине, жаждало возвращения. И вот он вернулся, чтобы бросить к ногам надменной красавицы богатые трофеи в надежде на её любовь, но вновь равнодушная дева ответила герою отказом. Но и это испытание не остановило влюблённого. Он решил попытать счастья с помощью волшебных сил, научившись могучей мудрости у живущих в его краях колдунов, воле которых подвластно все. Решившись привлечь любовь Наины с помощью колдовских чар, он провёл в ученье у колдунов незаметные годы и наконец постиг страшную тайну природы, узнал тайну заклинаний. Но злой рок преследовал его. Вызванная его колдовством Наина предстала перед ним дряхлой старухой, горбатой, седой, с трясущейся головой. Ужаснувшийся колдун узнает от неё, что прошло сорок лет и сегодня ей стукнуло семьдесят. К ужасу своему, колдун убедился, что его заклинания подействовали и Наина любит его. С трепетом слушал он любовные признания седой уродливой старухи и в довершение узнал, что она стала колдуньей. Потрясённый финн бежал прочь, и вслед ему слышались проклятья старой ведьмы, упрекающей его в неверности чувствам.

Продолжение после рекламы:

Бежав от Наины, финн поселился в этой пещере и живёт в ней в полном уединенье. Финн предрекает, что Наина возненавидит и Руслана, но и это препятствие ему удастся преодолеть.

Всю ночь слушал Руслан рассказы старца, а утром, с душою, полной надежды, благодарно обняв его на прощанье и напутствуемый благословением волшебника, отправляется в путь на поиски Людмилы.

Между тем Рогдай едет «меж пустынь лесных». Он лелеет страшную мысль — убить Руслана и тем самым освободить себе путь к сердцу Людмилы. Он решительно поворачивает коня и скачет назад.

Фарлаф же, проспав все утро, обедал в лесной тишине у ручья. Вдруг он заметил, что прямо на него мчится во весь опор всадник. Бросив обед, оружие, кольчугу, трусливый Фарлаф вскакивает на коня и удирает без оглядки. Всадник мчится за ним и призывает его остановиться, грозя «сорвать» с него голову. Конь Фарлафа перескакивает через ров, а сам Фарлаф падает в грязь. Подлетевший Рогдай готов уже сразить соперника, но видит, что это не Руслан, и в досаде и гневе едет прочь.

Брифли существует благодаря рекламе:

Под горой он встречает чуть живую старуху, которая своей клюкой указывает на север и говорит, что там найдёт витязь своего врага. Рогдай уезжает, а старуха подходит к лежащему в грязи и трясущемуся от страха Фарлафу и советует ему вернуться домой, не подвергать себя больше опасности, потому что Людмила и так будет его. Сказав это, старуха исчезла, а Фарлаф следует её совету.

Тем временем Руслан стремится к возлюбленной, гадая о её судьбе. Однажды вечерней порой он проезжал над рекой и услыхал жужжанье стрелы, звон кольчуги и конское ржанье. Кто-то криком приказывал ему остановиться. Оглянувшись, Руслан увидел мчащегося на него всадника с поднятым копьём. Руслан узнал его и вздрогнул от гнева…

В то же время Людмила, унесённая с брачной постели мрачным Черномором, очнулась утром, объятая смутным ужасом. Она лежала в роскошной постели под балдахином, все было как в сказках Шехе-резады. К ней подошли прекрасные девы в лёгкой одежде и поклонились. Одна искусно заплела ей косу и украсила её жемчужным венцом, другая надела на неё лазурный сарафан и обула, третья подала жемчужный пояс. Невидимая певица все это время пела весёлые песни. Но все это не веселило душу Людмилы. Оставшись одна, Людмила подходит к окну и видит только снежные равнины и вершины угрюмых гор, все пусто и мертво кругом, лишь с унылым свистом мчится вихрь, качая лес, видный на горизонте. В отчаянье Людмила бежит к двери, которая сама собой открывается перед ней, и Людмила выходит в удивительный сад, в котором растут пальмы, лавр, кедры, апельсины, отражаясь в зеркале озёр. Кругом весеннее благоухание и слышен голос китайского соловья. В саду бьют фонтаны и стоят прекрасные изваяния, кажущиеся живыми. Но Людмила грустна, и ничто её не веселит. Она садится на траву, и неожиданно над ней развёртывается шатёр, а перед ней оказывается роскошный обед. Прекрасная музыка услаждает её слух. Намереваясь отвергнуть угощение, Людмила стала есть. Стоило ей встать, как шатёр сам собой пропал, и Людмила вновь оказалась одна и проблуждала в саду до вечера. Людмила чувствует, что её клонит в сон, и вдруг неведомая сила поднимает её и нежно несёт по воздуху на её ложе. Вновь явились три девы и, уложив Людмилу, исчезли. В страхе лежит Людмила в постели и ждёт чего-то ужасного. Внезапно раздался шум, чертог осветился, и Людмила видит, как длинный ряд арапов попарно несёт на подушках седую бороду, за которой важно шествует горбатый карлик с бритой головой, накрытой высоким колпаком. Людмила вскакивает, хватает его за колпак, карлик пугается, падает, запутывается в своей бороде, и арапы под визг Людмилы уносят его, оставив шапку.

А в это время Руслан, настигнутый витязем, бьётся с ним в жестокой схватке. Он срывает врага с седла, поднимает его и бросает с берега в волны. Этим витязем был не кто иной, как Рогдай, нашедший свою гибель в водах Днепра.

На вершинах северных гор сияет холодное утро. В постели лежит Черномор, а рабы расчёсывают его бороду и умащивают усы. Внезапно в окно влетает крылатый змей и оборачивается Наиной. Она приветствует Черномора и сообщает ему о грозящей опасности. Черномор отвечает Наине, что витязь ему не страшен, пока цела его борода. Наина, обернувшись змеем, вновь улетает, а Черномор вновь идёт в палаты к Людмиле, но не может найти её ни во дворце, ни в саду. Людмила пропала. Черномор в гневе посылает невольников на поиски исчезнувшей княжны, грозя им страшными карами. Людмила же никуда не убегала, просто случайно открыла секрет черноморовой шапки-невидимки и воспользовалась её волшебными свойствами.

А что же Руслан? Сразив Рогдая, он отправился далее и попал на поле битвы с разбросанными кругом доспехами и оружием и желтеющими костями воинов. Грустно озирает Руслан поле брани и находит среди брошенного оружия для себя доспехи, стальное копье, но не может найти меча. Ночной степью едет Руслан и замечает вдали огромный холм. Подъехав ближе, при свете луны он видит, что это не холм, а живая голова в богатырском шлеме с перьями, которые содрогаются от её храпа. Руслан пощекотал ноздри головы копьём, та чихнула и проснулась. Рассерженная голова грозит Руслану, но, видя, что витязь не пугается, гневается и начинает изо всей мочи дуть на него. Не в силах устоять против этого вихря, конь Руслана отлетает далеко в поле, а голова хохочет над витязем. Взбешённый её насмешками, Руслан бросает копье и пронзает голове язык. Пользуясь замешательством головы, Руслан мчится к ней и с размаху бьёт её тяжкой рукавицей в щеку. Голова зашаталась, перевернулась и покатилась. На том месте, где она стояла, Руслан видит меч, который пришёлся ему впору. Он намеревается отрубить этим мечом голове нос и уши, но слышит её стон и щадит. Поверженная голова рассказывает Руслану свою историю. Когда-то она была храбрым витязем-гигантом, но на свою беду имела младшего брата-карлика, злобного Черномора, который завидовал старшему брату. Однажды Черномор открыл секрет, найденный им в чёрных книгах, что за восточными горами в подвале хранится меч, который опасен для обоих братьев. Черномор уговорил брата отправиться на поиски этого меча и, когда он был найден, обманным путём завладел им и отрубил брату голову, перенёс её в этот пустынный край и обрёк на то, чтобы она вечно сторожила меч. Голова предлагает Руслану взять меч и отомстить коварному Черномору.

Хан Ратмир направился в поисках Людмилы на юг и в пути видит замок на скале, по стене которого идёт в лунном свете поющая дева. Своей песней она манит рыцаря, он подъезжает, под стеной его встречает толпа красных девиц, которые устраивают витязю роскошный приём.

А Руслан проводит эту ночь подле головы, а утром отправляется на дальнейшие поиски. Минует осень, и наступает зима, но Руслан упрямо движется на север, преодолевая все преграды.

Людмила же, скрытая от глаз колдуна волшебной шапкой, одна гуляет по прекрасным садам и дразнит слуг Черномора. Но коварный Черномор, приняв облик раненого Руслана, завлекает Людмилу в сети. Он уже готов сорвать плод любви, но раздаётся звук рога, и кто-то зовёт его. Надев на Людмилу шапку-невидимку, Черномор летит навстречу зову.

Чародея вызывал на бой Руслан, он ждёт его. Но коварный волшебник, сделавшись невидимым, бьёт витязя по шлему. Изловчившись, Руслан хватает Черномора за бороду, и волшебник взлетает вместе с ним под облака. Два дня он носил витязя по воздуху и наконец попросил пощады и понёс Руслана к Людмиле. На земле Руслан отрезает ему мечом бороду и привязывает её к своему шлему. Но, вступив во владения Черномора, он нигде не видит Людмилы и в гневе начинает крушить все вокруг мечом. Нечаянным ударом сбивает он с головы Людмилы шапку-невидимку и обретает невесту. Но Людмила спит непробудным сном. В это мгновение Руслан слышит голос финна, который советует ему отправляться в Киев, где Людмила проснётся. Подъехав на обратном пути к голове, Руслан радует её сообщением о победе над Черномором.

На берегу реки Руслан видит бедного рыбака и его прекрасную молодую жену. Он с удивлением узнает в рыбаке Ратмира. Ратмир говорит, что нашёл своё счастье и оставил суетный мир. Он прощается с Русланом и желает ему счастья и любви.

А в это время к ожидающему своего часа Фарлафу является Наина и учит, как погубить Руслана. Подкравшись к спящему Руслану, Фарлаф трижды вонзает меч в грудь его и скрывается с Людмилой.

Убитый Руслан лежит в поле, а Фарлаф со спящей Людмилой стремится к Киеву. Он входит в терем с Людмилой на руках, но Людмила не пробуждается, и все попытки разбудить её — бесплодны. А тут на Киев обрушивается новая беда: он окружён восставшими печенегами.

Пока Фарлаф едет в Киев, финн приходит к Руслану с живой и мёртвой водой. Воскресив витязя, он рассказывает ему о том, что произошло, и даёт волшебное кольцо, которое снимет с Людмилы чары. Ободрённый Руслан мчится в Киев.

Печенеги между тем осаждают город, и на рассвете начинается сражение, которое никому не приносит победы. А на следующее утро среди полчищ печенегов внезапно появляется всадник в блистающих латах. Он разит направо и налево и обращает печенегов в бегство. Это был Руслан. Въехав в Киев, он идёт в терем, где подле Людмилы были Владимир и Фарлаф. Увидя Руслана, Фарлаф падает на колени, а Руслан стремится к Людмиле и, коснувшись кольцом её лица, пробуждает её. Счастливые Владимир, Людмила и Руслан прощают Фарлафа, признавшегося во всем, а лишённого волшебной силы Черномора принимают во дворец.

Новизна поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила»

1. Озорство и шутливое описание.
2. Подробности быта русского народа.
3. Принцип авторского самовыражения.
4. Исторические реалии в сказочном обрамлении.

Победителю-ученику от побежденного учителя.
В. А. Жуковский

По признанию критиков того времени, «Руслан Людмила» А. С. Пушкина поставило своего автора на первое место среди других русских писателей. Чтобы понять, почему возникло такое мнение, обратимся к другим литературным произведениям того же времени. Первое место среди них занимают баллады В. А. Жуковского. Они были полны мрачных описаний и мистических чувств. Несомненно, что Пушкин учился у такого талантливого поэта, но он смог превзойти его. Это отметил и сам учитель, подарив юному ученику, свой портрет с надписью «Победителю ученику от побежденного учителя, в тот высоко-торжественный день, когда он окончил свою поэму «Руслан и Людмила»».

 

Так в чем же новизна такой интересной и в тоже время словно воздушной поэмы «Руслан и Людмила»? Исследователи отмечали, что в произведениях Жуковского было очень много мистических образов. Повествование же Пушкина наполнено озорством и шутливыми описаниями. Например, вот как описывает писатель поведение Людмилы во дворце грозного и непобедимого карлика.

 

Уж он приблизился: тогда
Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила.

Но А. С. Пушкин не только в какой-то степени пародирует своего учителя. Он берет образы из его произведений и перелицовывает их. В творчестве В. А. Жуковского есть поэма «Двенадцать спящих дев». Подобные образы появляются и в «Руслане и. Людмиле». Только теперь девы не «святые инокини», а красавицы, заманивающие к себе путников.

У нас найдешь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!

Они заставляют Ратмира забыть о прекрасной Людмиле, ради которой он отправился на поиски. В его душу постепенно входят льстивые слова двенадцат юных красавиц.

Не стоит забывать и о споре Жуковского с П. А. Катениным, который старался наполнить свои произведения бытовыми подробностями, тем самым снимая мистический ореол с баллад. В свое повествование А. С. Пушкин также вкладывает немало народных черт, но это не разрушает прелесть самой поэмы. Она не становится грубой картиной быта, но в то же время в ней нет ничего мистического.

Но вот выходит он из бани.
Одетый в бархатные ткани,
В кругу прелестных дев, Ратмир
Садится за богатый пир.

Произведение «Руслан и Людмила» было создано А. С. Пушкиным в петербургский период, но вступление к поэме он написал намного позже. И оно явилось истинно народным. В нем не было уже того озорства и шутливости, что мы видим в самом повествовании. В свое вступление автор вкладывает новое понимание и представление о народе и народном духе. Он в нескольких строфах отражает психологию народа, запечатленную в сказочных образах и народных выражениях («И там я был, и мед я пил»).

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей…

 

Поэту удается передать и особую мелодику сказки, ее доброту и повествовательную манеру. Поэтому отрицательные персонажи не такие уж страшные несмотря на то что автор старается не упустить ни одной их черты.


В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русской дух… там Русью пахнет!

Но в кругу литераторов лишь со временем оценили все нововведения писателя. И признание А. С. Пушкин получил не только в России, но и за рубежом. По свидетельству современников, о нем стали писать и в западноевропейских журналах.

 

Позднейшие исследователи тоже обращались к такому неоднозначному произведению. О новизне «Русланы и Людмилы» писал Ю. В. Стенник: «Новаторство Пушкина заключалось в том, что принцип авторского самовыражения, принцип, мешавший поэтам-карамзинистам в их эпических опытах, Пушкин превращает в организующее начало всей композиционной структуры поэмы». То есть автор не отстранен от самого повествования. Он постоянно включен в него и готов высказать свою точку зрения по поводу описываемого. Например, автор вмешивается в повествование в гот момент, когда идет описание дворца Черномора. Он вроде бы начинает рассказывать о роскошных палатах, но потом сам себя останавливает и говорит, что они напоминают убранства, встречающиеся в сказках Шахерезады.

…Повсюду ткани парчевые;
Играют яхонты, как жар;
Кругом курильницы златые
Подъемлют ароматный пар;
Довольно… благо мне не надо
Описывать волшебный дом:
Уже давно Шехеразада
Меня предупредила в том.

В поэме появляется и прямое обращение к читателю, где автор начинает высказывать свое мнение о критике, которой что-то не понравилось в поэме. Подобное отступление имеет отношение к данному произведению, но его не обязательно было включать в основной текст, так как на жизнь и судьбу героев суждения автора не влияют.

Уж бледный критик, ей в услугу,
Вопрос мне сделал роковой:
Зачем Русланову подругу,
Как бы на смех ее супругу,
Зову и девой и княжной?
Ты видишь, добрый мой читатель,
Тут злобы черную печать!

Так и на уровне лексики поэт размыкает повествование и входит в него не только как сторонний наблюдатель для передачи нам сказочных событий, он сам становится активным участником поэмы. А. С. Пушкин разрушает в каждой «клеточке», как замечали исследователи, литературную условность того времени. Он вносит в нее живое разговорное слово, которое только, на первый взгляд, смотрится грубо. Но его правоту подтвердило время. Мы с успехом в школе учим заветные строчки: «у лукоморья дуб зеленый…», — и несем их с собой по жизни. А вот из произведений Жуковского и Катенина вспоминаются только некоторые образы, забывающиеся со временем.

Пушкин бережно и аккуратно используют и исторические подробности. В поэме появляется два реальных образа: князь Владимир и город Киев. Витязи же своей смелостью и отвагой напоминают богатырей которых мы знаем по былинам. Материал таких произведений тоже основан на исторических событиях. Все эти реалии писатель очень бережно вносит в свое повествование, но обрамляет сказочным сюжетом. По мнению критиков, это создает определенной оттенок двусмысленности, который подчеркивается в начале и конце произведения, тем самым заключая в кольцо само повествование. Возможно, поэт хотел сказать, что далеко не все вымышленно в этом тексте. В нем сохранились предания давних лет.

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

Но не только для Жуковского, но и как отмечал Ю. В. Стенник, для Н. М. Карамзина поэма Пушкина также была далека от ожидаемого результата. Жанр произведения говорил о том, что это должно быть серьезное повествование, а не шутливый рассказ о двух возлюбленных. И если там появлялись народные черты, то они свидетельствовали о гражданском самосознании. Ведь именно такое наполнение данный жанр имел в эпоху классицизма.

Но молодому поэту удалось соединить казалось бы несоединимое. Он бережно вводит в свое повествование и исторические реалии, и сказочные
образы, и бытовые зарисовки, но все они выписаны умелой рукой, что не позволяет сказать, что какая-то часть закрывает собой все остальное.

 

А. С. Пушкин не только в поэме, но и в одной из неоконченных статей под названием «Опровержение на критики» (1830) ответил на все нападки современников. Он писал о том, что в его произведении есть только один недостаток: «Никто не заметил даже, что она холодна». В такой, можно сказать, романтической истории сам автор отмечает отсутствие подлинных чувств, которые, возможно, затмил блеск пушкинского остроумия.

 

Среди бумаг поэта сохранились и записи сказок Арины Родионовны: «У моря лукомория стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, и по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет». С помощью нескольких подобных строчек мы понимаем: сколько труда и поэтического таланта приложил писатель, чтобы его стихи стали такими легкими и доступными даже детскому пониманию. Ведь его произведения мы начинаем читать с самого раннего возраста. И непременно потом прочитаем их детям.

Увертюра к «Руслану и Людмиле»

Михаил Глинка


Увертюра к «Руслану и Людмиле»

Михаил Глинка считается отцом современности. Русская музыка. Его националистический, русский стиль оказал огромное влияние на всех. Последующие русские композиторы, от Римского-Корсакова до Чайковского и Стравинский.

Родился в обеспеченной семье, Глинка оставил свою жизнь правительственный бюрократ в свои двадцать с небольшим, чтобы заниматься музыкой, учится в Италии и Берлин. В 1834 г. вернулся в Россию и заново открыл для себя свое русское наследие, читая произведения Александра Пушкин и Николай Гоголь.Это вдохновило его на написание своего первого важное произведение, опера Жизнь за царя (1836), рассказ молодого Русский герой, который ценой своей жизни спасает царя от группы Польские похитители. В работе использованы русские и польские народные темы, а также предвосхитили использование лейтмотива — повторяющейся темы для определенного характер — который Рихард Вагнер усовершенствовал бы в своих операх.

Жизнь за царя встретил немедленный народный успех, и директор Императорского театра в Санкт-ПетербургПетербург предложил Глинке адаптировать эпическую поэму Пушкина Руслан и Людмила , как его следующая опера. Поэма рассказывает о похищении Людмилы злом. колдун Черномор из партии, устроенной для трех женихов Людмилы, одним из которых является Руслан. Каждый жених уезжает спасти девушку, встретив фантастический набор ведьм, отшельники, волшебные замки, заколдованные сады, волшебные мечи и т. д., скорее в стиль сказок арабских ночей. Колдун побежден в Конец Руслана, который выводит Людмилу из транса и выигрывает ее руку в браке.

Глинка согласился написать оперу, но не успел начало Пушкин был убит на дуэли. Композитор начал свое творчество без либреттист, и хотя в конце концов он был найден, Глинка не удовлетворился либретто и не только призвал других писателей работать над ним, но и переписал некоторые разделы сам. Получился сюжет грандиозный и бессвязный, и опера не имела такого успеха, как ее предшественница, и была снята с репертуар 1848 г., шесть лет после премьеры в 1842 году.Однако Руслан и Людмила в конечном итоге была признана более сильной в музыкальном плане работой, чем Царь , и композитор Милий Балакирев поставил полную неразрезанную постановку в Праге в 1867 году.

Опера — музыковедческий путеводитель с тематикой на основе русской, финской, татарской и персидской музыки, все блестяще оркестрованный. Народные песни олицетворяют Русланскую Россию, а полнотонные гармонии изображают волшебный мир чародея Черномора. Глинки вдохновил Увертюра была особенно приземленной.Он присутствовал на свадебном ужине в Русский двор, а позже писал: «Я был на балконе, и грохот ножи, вилки и тарелки произвели на меня такое впечатление, что у меня возникла идея подражайте им в прелюдии к Руслан . Я позже сделал это с честным успехом ». Увертюра состоит из двух основных тем. драйвовый и ритмичный (можно надеяться, что слуги на обеде, на котором присутствовал Глинка, не особо суетились на такой скорости!), второй более лиричный и напоминающий изысканных танцев.

Руслан и Людмила (рецензия)

Вместо аннотации приводится краткая выдержка из содержания: The Opera Quarterly 20.2 (2004) 310-313 Руслан и Людмила. Михаил Глинка Руслан: Владимир Огновенко Дирижер — Валерий Гергиев Людмила — Анна Нетребко Режиссер-постановщик: Лотфи Мансури Ратмир — Лариса Дядкова Декорации и костюмы: Тьерри Боске, по мотивам Фарлаф — Геннадий Беззубенков Александр Головин Горислава: Галина Горчакова Режиссер видео: Ханс Хульшер Светосар: Михаил Кит Исполняется на русском языке с субтитрами Финн: Константин Плужников Philips (распространяется Universal Classics Баян — Юрий Марусин B0000228-09 (2 DVD) Наина — Ирина Богачева Цвет, стерео, 210 минут Кировский оркестр, оперный хор и балет, Санкт-ПетербургПетербург Последнее дополнение к ценной серии видео в реальном времени Philips спектакли Мариинского театра — Руслан Глинки и Людмила, в первой полной телевизионной постановке работы никогда не будет видно за пределами России. Мариинский был местом первое исполнение произведения в 1842 году, через шесть лет после всемирного Премьера первой оперы Глинки «Жизнь за царя». Для Руслана, источником которого является повествование Пушкина. стихотворение 1820 года, Глинка получил вклад не менее пяти либреттисты, в том числе и он сам (Пушкин внес бы свой вклад, тоже имел дуэль, не лишившую его жизни в начале 1837 г.).Проводник, Кировский художественный руководитель Валерий Гергиев, напоминает нам в бонус-треке интервью о том, что Глинка знал своих Россини, Беллини и Доницетти, отсюда благодарные вокальные партии, пронизывающие каждую из ведущих роли. Итальянское влияние незабываемо интегрировано с Русский язык, который Глинка первым успешно ввел оперная жизнь его нации. Гергиев также цитирует Стравинского, который считал, что в русской музыке к Глинке всегда возвращаются как к мастер оркестровки, цвета и тембра.»Руслан» вряд ли знакомое произведение (знаменитая увертюра за исключением), хотя это связано не столько с трудностью подбирая главные роли настолько, чтобы соответствовать визуальным требованиям и статичность самой драмы. Гергиев сетует, что на главные роли трудно подбирать, но мне кажется, что это преувеличение; скорее, требования оперы к труппе технические ресурсы (всего восемь сцен, несколько из них масштабные, требующие спецэффектов) и его особая привлекательность то, что делает его недоступным для большинства компаний за пределами России.Людмила, дочь Светосара, великого князя Киевского, любима трое мужчин: рыцарь Руслан и два князя, романтик Ратмир и неуклюжий Фарлаф. Отец девушки награждает ее Русланом, но на их свадебный пир Людмила таинственным образом похищена. Услышав от Светосара, что женится только мужчина, который найдет его дочь Ее трое женихов начинают поиски. Колдун Финн поручает Руслану избегать мерзкой колдуньи Наины. В то время как последний объединяет силы с Фарлафом, Руслан встречает волшебный меч, чтобы помочь ему сразиться с Черномором, злым карликом, ответственным за похищение.В волшебном саду Черномора, Ратмир, его преданный раб Горислава и Руслан вместе не могут разбудить спящая Людмила, очарованная Черномором. Фарлаф удается вернуть Людмилу в замок отца, но Руслан — которому помогает волшебное кольцо от Финна — наконец-то будит ее. Жених и невеста воссоединились, как и Ратмир с непоколебимая Горислава, которую он решает все-таки любит. Постановка Александра Головина 1910 года, сохраненная в Репертуар Кирова до 1988 г. был великолепно воссоздан известный дизайнер Тьерри Боске за эту презентацию 1995 года.В декорации затмеваются величием костюмов, которые совершенно аутентичный, хотя и не всегда лестный для дам (как Горислава, Галина Горчакова должна заниматься тщательно продуманной обтяжкой. гаремный наряд и злополучный головной убор). Постановка традиционная к вине; в большей части продолжительной сцены свадебного застолья, которая открывается опера, хор остается на месте, казалось бы неподвижно, женщины в конечном итоге стали использовать чрезвычайно простые движения. за их танец вокруг счастливой пары. Особенно сильны женщины-руководители.в интервью Гергиев признается, что сильно рисковал в кастинге Анне Нетребко (Людмиле) тогда всего двадцать три года. Авантюра окупается, однако, с уравновешенной производительностью выдающегося визуального и вокальная красота. Голос во всем уместен девственный по тону, чистый как …

Опера Сегодня: ГЛИНКА: Руслан и Людмила

Недавно в отзывах

Объявление о сезоне осени 2020 ETO:
Lyric Solitude

English Touring Opera рада объявить о сезоне лирических монодрам для национального турне с октября по декабрь.В этом сезоне представлена ​​музыка Ардженто, Бриттена, Типпетта и Шостаковича для сольного певца и фортепиано с смелым и изобретательным подходом к созданию оперы в условиях социального дистанцирования.

Любовь, всегда : Chanticleer, Прямой эфир из Лондона … через Сан-Франциско

Этот десятый из десяти концертов Live from London на самом деле был записанным живым исполнением из Калифорнии. Это было не менее приятно, и также было приятно узнать, что это не было «последним» мероприятием LfL , которым мы сможем насладиться, благодаря VOCES8 и их коллегам-вокальным ансамблям (подробнее ниже …) .

Сны и заблуждения Иэна Бостриджа и Имоджен Купер в Вигмор-холле

С тех пор, как Wigmore Hall объявил о своей великолепной серии осенних концертов, все они транслируются в прямом эфире и доступны бесплатно, я с нетерпением ждал этого сольного концерта Яна Бостриджа и Имоджен Купер.

Генри Перселл, Королевские приветственные песни для короля Карла II Том. III: Шестнадцать / Гарри Кристоферс

The Sixteen продолжает исследование приветственных песен Генри Перселла для Карла II.Как и в случае с новаторской серией Роберта Кинга о Перселле, начатой ​​более тридцати лет назад для Hyperion, Гарри Кристоферс записывает две приветственные песни на каждый диск.

Сокровища английского Возрождения : Stile Antico, Прямой эфир из Лондона

Хотя программная статья Стиля Антико для их сольного концерта Live from London представила их выбор из множества сокровищ английского Возрождения в контексте богословских дебатов и потрясений времен Тюдоров и Елизаветы, их исполнение больше напоминало частную камерную музыку. чем публичная литургия.

Анима Рара : Эрмонела Яхо

В феврале этого года албанское сопрано Эрмонела Джахо провело высоко оцененный дебютный концерт в Вигмор-холле — концерт, посвященный 50-летию Opera Rara и посвященный карьере итальянской сопрано Розины Сторкио (1872-1945), звезды Verismo, которая исполнил заглавные роли в фильмах Леонкавалло La bohème и Zazà , Lodoletta Масканьи и Madama Butterfly Пуччини.

Прекрасный дебют Элизабет Ллевеллин в Вигмор-холле

Очевидно, маски не заглушают благодарное «Браво!». И уменьшение количества зрителей не снижает количество таких возгласов. Ведь публика в Вигмор-холле оказала сопрано Элизабет Ллевеллин и пианисту Саймону Лепперу заслуженный теплый прием и сердечную реакцию после этого обеденного сольного выступления песни позднего романтизма.

Requiem pour les temps Futurs : Реквием AI для постмодернистского общества

Коллапсология.Или, возможно, нам следует использовать французское слово «Collapsologie», потому что это трансдисциплинарная идея, в значительной степени поддерживаемая рядом французских теоретиков — и, по-видимому, в основном французских теоретиков. По сути, он фокусируется на неминуемом крахе современного общества и всех его слоев — серии нарастающих кризисов глобального масштаба: экологического, экономического, геополитического, правительственного; список обширен.

The Sixteen:
Music for Reflection , концерт из Kings Place

На этой неделе для вокального сольного концерта Live from London мы переехали из дома VOCES8, St Anne и St Agnes в лондонском Сити, на Kings Place, где The Sixteen, которые некоторое время были ассоциированными артистами на площадке, — представил программу из музыки и слов, связанных темой «размышления».

Истин Дэвис и Элизабет Кенни исследуют прямоту и темноту Дауленда в Hatfield House

«Таков ваш божественный характер, что вы оба прекрасно понимаете и по-царски поддерживаете Упражнение Musicke».

MahlerFest Kassel «Воскрешение» Адама Фишера 1991 года выпущено впервые.

Среди лавины новых записей Малера, появляющихся в данный момент ( Das Lied von der Erde , кажется, наиболее популярны, с тремя), этот Mahler Second 1991 года со 2-го Кассельского фестиваля Малера является одним из наиболее интересных релизов.

Потерянный рай : Тет-а-тет 2020

«И была война на небе: Михаил и его ангелы сразились с драконом; и дракон сразился со своими ангелами, и не одолел; и больше не нашлось их места на небе… этот старый змей… сатана, который обманывает весь мир: он был низвергнут на землю, и его ангелы были изгнаны вместе с ним »

.
Макс Лоренц:
Тристан и Изольда , Гамбург 1949

Если есть один миф, который, как кажется некоторым людям сегодня, вероятно, нуждается в разрушении, так это то, что послевоенные записи или исполнения опер Вагнера всегда были исключительного качества.Эта 1949 Гамбург Tristan und Isolde — одна из таких записей — хотя для выяснения того, кто виноват в ее многочисленных проблемах, требуется немало раскопок.

Джойс ДиДонато:
Концерт со звездами

Не было никаких сомнений в том, что пятая из двенадцати трансляций Met Stars Live in Concert должна была стать ощутимо интенсивным и ярким событием, а также музыкально ошеломляющим и театрально расслабляющим опытом.

«Куда идут все розы»: Apollo5,
Прямой эфир из Лондона

«Любовь» была темой выступления Apollo5 на концерте Live from London .Учитывая сложность и разнообразие этих человеческих эмоций, а также репутацию Apollo5 как разностороннего и разнообразного репертуара, от хоровой музыки эпохи Возрождения до джаза, от современных классических произведений до популярных песен, неудивительно, что их программа охватывала 500 лет и несколько музыкальных стилей.

Академия Св. Мартина в полях: воссоединение

Академия Святого Мартина на полях назвала свою осеннюю серию из восьми концертов, которые проходят в 17:00 и 7:00.30 часов вечера по две субботы каждого месяца в их домашнем клубе на Трафальгарской площади, и их снимают для трансляции в следующий четверг — «re: connect».

Люси Кроу и Аллан Клейтон присоединяются к сэру Саймону Рэттлу и LSO в церкви Святого Люка

Лондонский симфонический оркестр открыл свой осенний сезон 2020 года данью уважения Оливеру Кнуссену, скончавшемуся в возрасте 66 лет в июле 2018 года. Программа прослеживает национальную музыкальную линию на протяжении двадцатого века, от Бриттена до Кнуссена и до Марка-Энтони. Turnage, а также переплетение LSO и Rattle.

Хоровые танцы : VOCES8, концерт из Лондона

С цифровым вокальным фестивалем Live from London , входящим во вторую половину серии, ведущий фестиваля, VOCES8, вернулся в свой дом на Сент-Аннес и Сент-Агнес в лондонском Сити, чтобы представить последовательность «Хоровых танцев» — вокальная музыка, вдохновленная танцем, охватывает различные жанры от мадригала эпохи Возрождения до свинг-джаза.

Гала-концерт Королевского оперного театра

Всего нескольких движений струнных в унисон от вступления увертюры Моцарта к Le nozze di Figaro достаточно, чтобы любой любитель оперы уселся на краешек своего кресла в возбужденном ожидании грядущей музыкальной драмы, чтобы можно было не будьте никем другим занавесом для этого гала-концерта в Королевском оперном театре, последнего выпуска от «их Дома» до «наших домов».

Fading : The Gesualdo Six at Прямой эфир из Лондона

«Перед концом дня, Творец всего, мы молим, чтобы с твоей привычной милостью ты мог присмотреть за нами».

ОПЕРА СЕГОДНЯ АРХИВ »

Обзоры

25 сентября 2005

ГЛИНКА: Руслан и Людмила

Основанная на шутливом стихотворении молодого Александра Пушкина, вторая опера Михаила Глинки Руслан и Людмила (1842) — эпическая приключенческая сказка, в которой три соперничающих русских рыцаря бродят по земле в поисках похищенной киевской принцессы. колдун.

Опера, известная большинству западных слушателей в первую очередь благодаря своей демонстрационной увертюре, является одним из самых ярких творений русской музыки XIX века. В пяти действиях с прологом он огромен и сложен, требуя высокой виртуозности как от певцов, так и от инструменталистов; партитура также создает множество проблем для режиссеров, поскольку бросает вызов всем попыткам реалистичной постановки. Между тем, дирижеры сталкиваются с многочисленными текстологическими загадками, вызванными расхождениями в существующих источниках и отсутствием авторской рукописи, предположительно погибшей в результате пожара.

Новая запись оперы Большого театра, сделанная вживую в 2003 году и недавно выпущенная PentaTone Classics, может помочь разгадать некоторые загадки шедевра Глинки. Дирижер Александр Ведерников утверждает, что его постановка представляет собой «оригинальную версию» произведения, воссозданную по вновь найденным авторитетным копиям утерянной рукописи. Однако поклонникам оперы не следует ожидать серьезных разоблачений: хотя во всей партитуре есть несколько несоответствий в высоте тона и ритме, последовательность и содержание материала практически не нарушены.В самом деле, если какая-то музыка на этой записи оказывается неузнаваемой, это — досадное следствие качества исполнения нового произведения.

Начнем с певцов. Дамы в целом преуспевали, чем мужчины. Голос Александры Дурсеневой — глубокое, богатое контральто, немного тяжелое на мой вкус, но достаточно сексуальное для ближневосточной экзотики ее героини, князя Ратмира. Мария Гаврилова — милая Горислава; она, безусловно, лучшая певица в составе, поэтому хочется, чтобы композитор дал ей больше, чем эпизодическую роль.Екатерина Морозова в роли Людмилы разочаровывает больше: ее колоратура чистая и точная, но больше подходит для Королевы ночи (ее фирменная деталь), чем для теплокровной русской принцессы; это особенно заметно в ее арии в 4 акте. Еще большее разочарование вызывает возлюбленный Людмилы Руслан; голос Тараса Штонды, особенно в еле уловимом нижнем регистре, совершенно скучен. Валерий Гильманов, похоже, отказался от бурного темпа буйной партии Фарлафа: Vivace assai из знаменитого рондо в стиле Россини из второго акта едва можно квалифицировать как модерато, полностью уничтожая веселые эффекты сцены.Звонкий тенор Максима Пастера с ровным, но милым верхним регистром идеально подходит для Баяна; Однако финн Виталия Панфилова, хотя технически безупречен, болезненно лишен цвета. В самом деле, несколько певцов на записи, кажется, пожертвовали богатством тембра и богатством интерпретации ради точной передачи нот тщательно восстановленной партитуры. Интересно, выиграет ли такой подход кого-нибудь из сторонников гения Глинки?

Трудно переоценить огромное значение хора в эпосе Глинки.По словам Ведерникова, акцент, сделанный в его постановке на хоре как вездесущего комментатора, заставил его отказаться от реалистической костюмированной драмы ради ораториальной «мистерии» (та, которая имеет более современный вид, как видно из обложки компакт-диска. Изобразительное искусство). К сожалению, как я уже отмечал в предыдущем обзоре для этого сайта, хор Большого театра слабоват, и ему трудно сохранять высоту и ритм. Вступление и финал — сцены, требующие больше объема, чем точности, — менее затронуты этим, но качество катастрофически, например, в сцене 2 акта Руслана с гигантской головой — персонажа, представленного унисонным мужским хором, который должен быть идеально синхронизированными для достижения желаемого эффекта.

И последнее, но не менее важное: опера Глинки живет и умирает своей оркестровкой: как отмечает Ведерников, помимо сложного тонкого сопровождения, в Руслан более 40 минут чисто инструментальной музыки. Дьявольски сложная партитура представляет собой явно непреодолимую проблему для оркестра Большого театра, самого слабого места постановок этого театра за последние несколько лет. В результате сверкающий оркестр Глинки производит впечатление тусклого, бесцветного, тяжелого и более чем иногда расстроенного.Темп блестящей увертюры в лучшем случае медленный, и даже в таком темпе музыкантам приходится нелегко.

В целом, новая запись Руслана и Людмилы представляет ценность для исполнителя, которому нужно ознакомиться с авторитетной версией партитуры Глинки, не посещая заведомо загадочные московские архивы. Остальным, возможно, лучше остаться верными записи Мариинского театра или даже винтажной постановке Большого театра 1978 года с Нестеренко, которую «Мелодия» недавно переиздала на компакт-диске.Ведь, как говорит дирижер, это произведение — прежде всего музыкальный шедевр; к нему следует подходить как таковому.

Ольга Халди
Университет Миссури — Колумбия

КСО Программные ноты: Глинка: Увертюра, Руслан и Людмила

Михаил Глинка (1804 — 1857)

Увертюра: Руслан и Людмила

Продолжительность: 6 мин.
Издательство: Public Domain
КСО Выполнено: 2013


Глинка провел свое раннее детство на попечении своего чрезмерно опекающего бабушка.Она держала его в теплой комнате, закутанного в меха и накормили сладостями. Единственная музыка, которую он слышал, — это звук местной церкви. колокольчики и народные песни в исполнении прохожих. Когда умерла его бабушка его отправили жить к дяде, и именно здесь он впервые услышал оркестр. Позже, когда его отправили в школу в Петербурге, он ненадолго брал уроки игры на фортепиано у ирландского композитора Джона Филда, который изобрел ноктюрн и начал сочинять.


На По окончании школы отец решил, что ему следует работать в Иностранной Канцелярии, и Глинка поступил на службу в отдел Общественные дороги.Работа не была утомительной, поэтому времени у него было достаточно. сочинять. Главный поворотный момент в его развитии наступил в 1830 году. когда он путешествовал по Италии. Услышав итальянский стиль, созданный такими композиторами, как Беллини и Доницетти, он решил создавать самобытную русскую музыку. По возвращении в Россию он сочинил его первая опера «Жизнь за царя». Это имело большой успех, и Глинка был награжден подарком. кольца от царя стоимостью 4000 рублей, а главное — пост как руководитель хора Императорской капеллы.Вскоре после этого он начал работа над второй оперой «Руслан и Людмила».


Поэт, придумавший сюжет о Руслане и Людмиле, Константин Бахтурин, по собственному признанию, сделал это через четверть час в пьяном виде. Это показывает: драматически опера — беспорядок, и редко исполняется сейчас за пределами России. Хотя качество оперы как драма подозрительна, однако музыка, которую написал для нее Глинка, некоторые из его лучших. Это было зерно серьезной трансформации русского музыка в исполнении следующего поколения российских композиторов, в том числе Римского-Корсакова.


В шумная увертюра прочно вошла в начало концерта, и заключает в себе качества, которые окажутся столь влиятельными. Это демонстрирует великолепное использование оркестра Глинки в полной мере а также использование народных тематических идей. Закрытие баров выйти за рамки обычной западной гармонии и мелодии с введение нисходящей шкалы полутонов. Это был первый раз это было слышно в европейской музыке, но к концу века композиторы, такие как Дебюсси, сделали бы это звучание знакомым.В опере это была тема злого карлика Черномора, похищающего Людмилу; впоследствии это стало стандартным русским способом изобразить колдовство или подлость в музыке.

Руслан и Людмила, обзор CurtainUp

ГЛАВНАЯ

ПОИСК CurtainUp

ОТЗЫВЫ

ОСОБЕННОСТИ

НОВОСТИ
Etcetera и
Краткосрочные листинги

ЛИСТИНГИ
Broadway
Off-Broadway

КНИГИ и компакт-диски

ДРУГИЕ МЕСТА
Berkshires
London
LA / Сан-Диего
Филадельфия
В другом месте

ЦИТАТЫ

Вкл. ТКТЦ

ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ

ФИЛЬМ

ССЫЛКИ

РАЗНОЕ
Бесплатные обновления
Masthead
Погода в Нью-Йорке

A CurtainUp Обзор

Руслан и Людмила
Давид Lipfert

Кировская опера Руслан и Людмила — настоящий восторг от начала до финиш.По мотивам одноименной поэмы Пушкина повествование повествует о судебные процессы над будущей невестой Людмилой, которую похитили и заколдовали. Наконец, благодаря храбрости ее жениха Руслана и помощи хорошего колдун, они могут быть счастливы в браке. Попутно встречаются соперники, которые превращаются в друзья, очень подвижная плохая ведьма и очаровательный оперный балет и театрализованное представление.

Декорации и костюмы, совместная постановка Кировской оперы и оперы Сан-Франциско, следите за тем, что является недатированной, но, вероятно, постановкой начала двадцатого века, данной что аккомпанирующая хореография — Михаил Фокин.Тьери Боске ответственный за эту теплокровную реконструкцию, полностью удовлетворяющую фантазия по сюжету. Люди, которым посчастливилось увидеть эту постановку как в Сан-Франциско, так и здесь сообщают, что г-жа Боске более подробно остановилась на его подлинность и оживила его в процессе.

Все комплекты расписаны иллюзионистические капли, но от сцены открытия средневекового зала в деревенском стиле до стены Багдада в заколдованный сад, в котором содержится Людмила, Эффект роскошный при тщательно спланированном освещении Владимира Лукасевича.Господин Лукасевич так искусно усиливает иллюзию глубины, что эффект волшебный. В отличие от обычных идентичных костюмов для хора в современных производства, они демонстрируют самое большое разнообразие. По цвету и дизайну наряды танцоров в последнем акте March и Dances казались прямо Персидские миниатюры. Великолепный макияж способствует общему успеху.

Освобожден от оков ограничений конца двадцатого века, как в Prince Игорь постановка, (рецензия), исполнители оперируют широко. жесты и правдоподобные движения, чтобы соответствовать настроению этой работы.Современные технологии делают возможной яркую битву между злом. карлик Черномор и Руслан (с дублёрами в качестве каскадёров) в подвешенном состоянии наверху сцена и полеты в небе плохой ведьмы Нании (Ирина Богачева саму себя).

В то время как увертюра Глинки может быть вам знакома, остальные Руслан и Людмила (1842 г.) была практически недоступна до последних записей Кирова. Это досадно и потому, что партитура такая слушаемая, и потому, что у Глинки произведения лежат в основе самых поздних русских музыкальных традиций.Михаил Глинка был хорошо знаком с современными событиями на Западе, и его музыка отражает влияние Меркаданте и фон Вебера. Балет Доницетти легко увидеть музыку и оркестровку Россини; целые разделы «Донна дель Лаго» Россини составляет основу контральто сцены Ратмира. здесь с балетом, а не с хором, а с финалом рондо оперы. Необычные инструменты включают фортепиано и глокеншпиль.

В роли Людмилы очаровательная Анна Нетребко выполняет все изумительные авансцены прессы. отчеты.Это колоратурное сопрано с русским весом и большим объемом. Чтобы найти итальянский аналог, нужно вернуться в 30-40-е годы прошлого века. с такой силой и красноречием. Ее Руслан, Владимир Ванеев, старается изо всех сил. менее чем превосходный инструмент. Два разочарованных жениха Людмилы Ратмир и Фарлафа поет, соответственно, недостаточно сильная Злата Булычова (несчастный потому что у ее персонажа есть несколько превосходных расширенных сцен) и привлекательный Федор Кузнецов (эффективен, несмотря на применение баритона в партии низкого баса).Постоянные движения Валентины Цидиповой отвлекают от сильного, хотя и рваного вокала. присутствие как поклонница Руслана, Горислава. Прекрасная ария доброго чародея Финна хорошо поет Константин Плужников. На стороне зла Махамадали Таджиев изображен карликом-похитителем Людмилы Черномором, а Ирина Богачева украла шоу с ее мощным контральто и живыми персонажами, когда она был на сцене.

В целом хор Кирова под руководством Валерия Борисова был великолепно, особенно во время головокружительного финала.Дирижер Александр Титов чтение сделало счет Glika искрящимся, но, возможно, его темп во время более тихого моменты не соответствовали намеченному композитором ритму.

Спектакль длится около 4 часов 15 минут с двумя антрактами.

Ссылки на другие оперы, рассмотренные в этой серии:
Мазепа
Обручение в монастыре
Князь Игорь

РУСЛАН И ЛЮДМИЛА Опера-фантазия в пяти действиях (1842)
Музыка Михаила Глинки
Либретто композитора К.А. Бахтурин, В.Ф. Ширков по поэме «Руслан и Людмила» Александра Пушкина
Дирижер: Александр Титов
Постановка: Лофти Мансури
Режиссер: Паула Уильямс
Оригинальная постановка: Александр Головин и Константин Коровин
Постановка воссоздана и реализована: Тьери Боскет
Оригинальная хореография: Михаил Фокин
Дизайнер: Владимир Лукасевич
В ролях:
Людмила-Анна Нетребко
Горислава-Валентина Цидипова
Ратмир-Злата Булычова
Светозар-Геннадий Беззубенков
Баян-Юрий Марусин
Руслан-Кузнецкий Федвань-
Плузан-Константин-9000-Константян-
-Плузан-Константин-9000-Федване-9000- Ирина Богачева
Черномор-Махамадали Таджиев
Солисты балета — Татьяна Амосова, Ольга Мельникова, Ирина Новикова, Александра Гронская, Анастасия Емец, Александра Иосифиди, Николай Годунов, Сергей Константинов
Хормейстер-Валерий Борисов
Met Titles-Christopher Bergen
Представлено в Метрополитен-опера, Линкольн-центр.
В репертуаре до 8 мая, пересмотрена 29.04.98

Блестящий «Руслан и Людмила»

1995-09-11 04:00:00 PDT SAN FRANCISCO — DISCOVERY, словно золотое облако, парили над Оперным театром в субботу вечером, когда Опера Сан-Франциско добавила еще один лавр к его международной репутации благодаря первой полной американской постановке на русском языке эпоса Михаила Глинки 1842 года «Руслан и Людмила», выполненной в блестящей исторической реконструкции.

Великолепно — единственное слово, которое подойдет. Наложение чар тоже было бы уместно.

Чрезвычайно внимательный, в основном российский состав и зажигательное дирижирование Валерия Гергиева послужили в ознаменование этой исторической первой совместной постановки С.Ф. Опера и Кировская опера в Санкт-Петербурге, где проект состоялся в мае 1994 года, с тем же дирижером, некоторыми из тех же певцов и под управлением нашего генерального директора Лотфи Мансури. После бледной «Анны Болены», открывшей осеннюю активность в пятницу, «Руслана и Людмилы» хватило, чтобы восстановить веру в 73-м сезоне.

Вполне уместно, что сотрудничество Сан-Франциско и Кирова должно начаться с произведения, которое в значительной степени утвердило оперную форму в России (единственный другой претендент — более ранний националист Глинки «Иван Сусанин»). Даже жители Запада знают увертюру к

.

«Руслан и Людмила»; композитор написал ее на генеральных репетициях, опираясь на тематический материал заключительного ансамбля и арии Руслана на поле боя.А коллекционеры по праву ценят бас-гитарист Федора Шаляпина за окончательное исполнение рондо Фарлафа.

Но даже в России «Руслан и Людмила» не является основным продуктом репертуара; Эта сложная, замысловато сюжетная сказка отсутствовала на кировской сцене за десятилетия до прошлогоднего шествия. Произведение не имело большого успеха в 1840-х годах, и Глинка с отвращением покинул Россию и перебрался в Берлин, где и умер в 1857 году.

Вместо того, чтобы начинать заново, Гергиев и Мансури решили восстановить легендарный собор Св.Петербургская постановка оперы, поставленной в честь столетия композитора. Мерцающие балетки и роскошно фактурные костюмы Константина Коровина и Александра Головина были воссозданы и реализованы Тьерри Боске с гораздо большим мастерством, чем его реставрация декора Альфреда Роллера «Кавалер-кавалер» несколько лет назад здесь. К Военному мемориалу Bosquet добавил репродукцию сине-золотого занавеса Мариинского театра — приятный штрих.

Киров решил также возродить хореографию к произведению, подготовленному легендарным Михаилом Фокиным в 1917 году, его последней работой перед отъездом из России навсегда.Он легко текуч и патрициевен по своему рисунку (национальные танцы в саду Черномора предполагают

«Петрушка») и был восстановлен Александром Шавровым (основной дивертисмент для женщин немного отличается от того, что танцевал Кировский балет в начале 1980-х, если свидетельства на видеозаписи верны).

Субботний спектакль (в шести повторах до 29 сентября будут меняться актеры и дирижеры) изобиловал музыкальными откровениями и подчеркивал причины пренебрежения к «Руслану.«Глинка надеялся, что Александр Пушкин превратит свое оригинальное стихотворение в оперное либретто, но смерть писателя на дуэли вынудила композитора выполнить это задание вместе с шестью другими соавторами, все они хакеры.

Неудивительно, что «Руслан» кочует по карте и редко зашкаливает в степи за свою четырехчасовую протяженность. Гергиев сделал лишь небольшие сокращения и сжал пять действий оперы в три, с центральной панелью продолжительностью 90 минут.

Вкратце, что происходит в работе.Во время свадьбы с киевским рыцарем Русланом Людмилу похищает злой карлик Черномор (в костюме, напоминающем коротенькую, полусгоревшую свечу). Руслан и два отвергнутых жениха, Ратмир и Фарлаф, пустились в погоню. Добрый волшебник Финн помогает Руслану; он должен достать волшебный меч с поля битвы, охраняемого гигантской поющей головой (братом непевающего дварфа).

Тем временем колдунья Наина ловит Фарлафа обещаниями богатства. Та же самая ведьма также пытается заманить Ратмира в жизнь, полную бессмысленных удовольствий, от которой его отвергнутая возлюбленная Горислава бессильна спасти его.Людмила сопротивляется ухаживаниям Черномора, он ее усыпляет. Руслан сражается с гномом насмерть и, благодаря неуклюже введенному магическому кольцу, оживляет ее.

Мечи, кольца и магические заклинания кажутся вагнеровскими пустяками. И музыка звучит еще более как часть западноевропейской традиции. Поразительно слышать хроматизм Дебюсси или расширенные, гибкие речитативы Мусоргского на десятилетия раньше, чем можно ожидать встретить их. И совершенно удивительно встретить сцену действия Людмилы I с секвенсором каватины и кабалетты, который Россини мог бы назвать своим собственным.Рондо Фарлафа — это скороговорочная песня, которая не показалась бы чуждой Моцартовскому «Лепорелло». Аранжировка — пышная, элегантная и всегда оригинальная — просто откровение.

И все же, если «Руслану» не хватает постоянного драматического принуждения, его зрелищный вид привлекает внимание. Мансури поставил пьесу уважительно, отдавая должное низким комедийным элементам без снисходительности или китча, и привнося некоторую зрелищность, когда Руслан и Черномор летают над сценой в смертельной схватке.

Дизайн неотразим. Вам понадобятся оперные очки, чтобы уловить детали квази-пуантилистских полотен, украшающих сад Черномора. А Коровин и Головин — два великих станковых художника своего времени — создают буйство красок, которое только русские, кажется, способны сопоставить, не напрягая глаз. Освещение Томаса Манна мастерски поддерживает фантазию.

Гергиев принес Сан-Франциско множество прекрасных голосов. Анна Нетребко (У.С. дебют) представила свою Людмилу в сопрано типично славянской окраски с красивым высоким растяжением. Американский бас-баритон Джеффри Уэллс привнес Руслану манеру L’il Abner и красноречивый вокал. Меццо-сопрано Елена Заремба придала Ратмиру (роль брюк) дымный тембр и грозный артистизм. И хотя он возился с текстом рондо, бас Владимир Огновенко предложил характерного Фарлафа.

Кристальное сопрано Валентины Ципидовой определило тоску Гориславы.А Владимир Атлантов, выдающийся русский тенор своего поколения, щедро проявил к Финну героический вес, хорошее настроение и сострадание (на эту относительно небольшую роль он был взят по собственному желанию, но маленьких ролей на сцене не бывает). Кэтрин Кук с ногтями велоцираптора убедительно захихикала, как Наина. Менее надежными оказались тенор Юрий Марусин (баян, занудный даже другим персонажам) и бас Габор Андрасы (папа Светозар). Геннадий Безубенков — это звонкий голос, рвущийся из головы.В роли Черномора убедительно прорычал Майкл Ли Гогин.

Шесть солистов Кирова дополнили оперный балет (всего 30 исполнителей). Женский танец с его чередой бурре, тонкими групповыми перестановками и сладострастными фразами ничего не хотел в музыкальности.

Гергиев, художественный руководитель Кировского театра, отдавал предпочтение быстрым, даже стремительным темпам и черпал восхитительный вклад в альтах и ​​духовых инструментах Оперного оркестра. Было не всегда аккуратно, но без Гергиева «Руслан и Людмила» так и остались бы записью в учебниках истории.И мы все будем беднее.

Следующее представление — четверг в 19:30. Билеты можно купить по телефону (415) 864-3330. & Lt;

Михаил Глинка «Руслан и Людмила Увертюра»: Шипит от возбуждения

Михаил Глинка: Руслан и Людмила Увертюра
Контекст

Опера Михаила Глинки « Руслан и Людмила », написанная в 1837–1842 годах, основана на одноименной поэме Александра Пушкина.В пяти действиях либретто оперы написано Валерианом Ширковым, Нестором Кукольником и Н.А.Маркевичем. Эта опера, которую сегодня редко исполняют как полномасштабную оперу, теперь вспоминают с любовью за ее оживленную увертюру.

Музыка

Известная своей чертовски сложной игрой для контрабасистов, увертюра Глинки к Руслан и Людмила полна захватывающих поворотов. Открываясь смелым объявлением tutti, струны устремляются своей невероятно быстрой первой темой.Эта увертюра — настоящий экспонат, главными трудностями которого являются чистая скорость и сложность. Тема развита, с фонтанирующими струнными мелодиями и нежными интермедиями деревянных духовых инструментов, увертюра переносит вас от колонны к стойке.

Драматическое использование динамики Глинкой затмевает другие увертюры, такие как Россини «Севильский цирюльник». Смелые изменения держат вас в напряжении, пока оркестр приближается к небольшим кульминационным моментам. Захватывающая тема вступительной струны возвращается, на этот раз полностью реализованной.Богатые текстуры Глинки делают мелодию легкой, а аккомпанемент тяжелее, предлагая интригующее отображение тембров. По мере того, как темп набирает обороты, эта шипящая увертюра подходит к своему эффектному завершению, когда оркестр воссоединяется в домашней тональности.

Последние мысли

Увертюра Михаила Глинки к Руслан и Людмила — одно из самых известных его произведений. Увертюра, которая сейчас часто запрограммирована как отдельная пьеса, действительно захватывающая.

Ⓒ Алекс Бернс

Приятного чтения!

Источник изображения

Вам также может понравиться… Бедржих Сметана: Увертюра «Проданная невеста»

Рекомендованных записей:

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *