История крепостного права в России. Суть понятия и география распространения крепостного права

В формировании крепостного права большую роль сыграла возросшая ценность земли в период Средневековья и укрепившийся феодализм. Рассмотрим само понятие крепостного права, проследим, как оно складывалось, и в каком виде распространялось в Европе.

Это часть интерактивных уроков, подготовленных образовательной платформой Level One в сотрудничестве с крупнейшими российскими экспертами.

Еще 500 уроков по 15 направлениям, от истории и архитектуры до здоровья и кулинарии на levelvan.ru/plus

посмотреть все уроки

Автор урока

Николай Могилевский

Кандидат исторических наук, доцент кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО

✍️ Крепостное право — явление, при котором крестьянин становится в худшем случае собственностью феодала, а в лучшем — арендатором той земли, к которой прикреплен феодал.

Но так или иначе, крестьянин обязательно прикреплен к земле, на которой он работает.

🤲 Своей земли крестьяне обычно не имели. Условия работы крестьян отличались в зависимости от принятых в разных странах свобод и законов: от полного отсутствия свобод до выплат ренты в пользу феодала.

🔝 Крепостные отношения складывались вокруг земли, потому что земля имела тогда первостепенное значение, став главной драгоценностью средневековой Европы после распада Римской империи. Торговля отмирала, города пустели, а деньги сами по себе не несли ценности. Поэтому возрастала ценность земли. И земли не пустой, а населенной людьми, которые бы ее обрабатывали.

💪 Это способствовало укреплению феодализма. Крупные наделы земли были сосредоточены в руках феодалов, а они, в свою очередь, разделяли земли на более мелкие участки и раздавали крестьянам.

🔀 Условия работы крестьян на феодальных землях отличались в разных странах Европы.

В одних регионах крестьяне только выплачивали феодалу ренту за пользование землей: натуральную (продуктовую) или денежную. А в других становились почти собственностью феодала, и обрабатывали землю уже не из личных выгод, а из обязанностей перед владельцем.

Телеграм-канал
Level One

Вдохновляющие посты, новые запуски и подарки только для подписчиков

подписаться

Крепостное право в России не было исключением или отклонением от нормы. Развитие Руси шло по общеевропейским тенденциям и явлениям. Давайте посмотрим, в каких государствах крепостного права не было совсем, а в каких его отменили позже всех.

🚫 В Европе не везде было крепостное право. Например, его никогда и ни в каком виде не существовало в Скандинавии — в Норвегии и Швеции, частью которой в то время была и Финляндия.

⬅️ Довольно рано появилось крепостное право в Англии и Франции — в начале Средних веков (7–9 век).

➡️ Позже всего крепостное право появилось на территориях северо-восточной Германии, Дании, Австрии — в 16–18 веке.

↔️ Длительность этого явления тоже варьировалась в разных странах. В Англии и Франции, на территориях Италии, в Испании и Португалии рабская зависимость крестьян от помещиков исчезла еще в Средние века. На территориях Германии и России крепостное право удержалось до 19 века.

☝️ Единственным отличием России от общих тенденций стало то, что крепостное право было отменено здесь позже всех остальных европейских стран.

Задание.

Как вы думаете, было ли крепостное право в Киевской Руси?

курс Level One

История тайн: теории заговоров от древности до наших дней

Курс из 6 лекций о главных конспирологических теориях прошлого и наших дней. Обсудим масонов, ведьм, сатанистов и движение Qanon и другие теории заговоров. Попробуем разобраться, почему мы боимся заговоров и верим в них, как распознать заговор, и не рептилоиды ли мы сами.

Сегодня можно купить со скидкой 50%
3900₽ 1950₽

подробнее о курсе

Крепостное право на Руси: как это было и.

.. было ли оно? | Культура

В ранней Руси подавляющее большинство крестьян — свободны. Точнее, большинство населения, поскольку с усилением центральной власти постепенно закрепощаются все сословия. Речь о Северо-Восточной Руси, Владимиро-Московской, ставшей Россией. Прикрепление крестьян, ограничивающее свободу передвижения, известно с 14 века. Примечательно: тогда же впервые упоминаются дворяне.

Дворянин (пока скорее сын боярский) получал за службу ограниченное количество земли. И, возможно, не слишком плодородной. Человек же, как говорится, ищет где лучше. В нередкие голодные годы крестьяне вполне могли перебраться на лучшие земли, например, к более крупному землевладельцу. К тому же в совсем голодные годы богатый помещик мог поддержать крестьян благодаря серьезным запасам. Больше и лучше земля — выше урожай. Можно приобрести еще земли, лучшего качества.

Можно обзавестись лучшим сельхозинвентарем и посевным материалом.

Крупные землевладельцы и целенаправленно переманивали крестьян, и вроде бы просто захватывали и уводили к себе. И конечно, крестьяне сами привычно мигрировали. К тому же крупные землевладельцы часто, частично или полностью, освобождали вновь переселившихся от податей.

В общем, выгодней жить в крупной вотчине или на «черных» землях. А кормиться служилым дворянам нужно. И в основном закрепощение шло в их интересах.

Традиционно крестьянин и землевладелец заключали договор аренды. Вроде бы вначале арендатор мог отъехать в любое время, затем расчет и отъезд приурочивали к определенным дням. Традиционно — конец с/х года, осень: Покров, Юрьев день. В 15−16 в. правительство, идя навстречу дворянам, ограничило крестьянский переход неделей до и неделей после Юрьева Дня.

Вынужденное усиление «крепости» произошло при правлении Годунова (в царствование Федора Ивановича и собственно Бориса Годунова). Ряд неурожаев и массовый голод. Крестьяне бегут в поисках элементарного прокорма. Бегут прежде всего от небогатых помещиков.

Но по порядку.

1497 год — установление Юрьева дня как единственного срока перехода крестьян.

1581 — Указ о Заповедных летах, конкретные годы, в которые перехода нет даже в Юрьев день.

Начало 1590-х — повсеместная отмена Юрьева дня. Временная мера в связи с тяжелым положением.

1597 — урочные лета, 5-летний сыск беглых крестьян. Живет крестьянин на новом месте больше 5 лет — его оставляют. Видимо, обжился, трогать уже нецелесообразно…

Затем Смута, разорение — и снова необходимость обеспечить служилых дворян землей с работниками.

Поддержка дворян более чем нужна! Во-первых, это пока еще главная военная сила. Во-вторых, Романовы на царство избраны при активном участии дворянства.

В-третьих, именно дворянство проявило себя в Смуту, в общем-то, самостоятельной силой. В-четвертых, в 17 веке еще собираются Земские Соборы.

Наконец, снова идет нормальный процесс становления самодержавия. Дворяне становятся главной опорой трона. А раз значимость дворянства растет — законы, касающиеся прикрепления крестьян, все больше ужесточаются.

1649 — Соборное уложение. Свод законов, оставшийся актуальным, как позже оказалось, на… 200 лет (декабристов судили в соответствии с Соборным уложением!). Отмена 5-летнего сыска; найденный крестьянин возвращается помещику, независимо от прошедшего с момента ухода времени. Крепостное состояние становится наследственным…

Переход от поместного ополчения к регулярным войскам не отменяет необходимости поместий. Постоянная армия — это дорого! На самом деле это и в Европе одна из главных причин медленного перехода к постоянным армиям. Содержать армию в мирное время дорого! Что наемную, что рекрутскую.

Дворяне активно идут и на гражданскую службу, тем более что административный аппарат разрастается.

Правительству выгодно, если офицеры и чиновники кормятся с поместий. Да, жалованье выплачивают — но нестабильно. Уже при Екатерине II почти официально разрешают кормления-взятки. Не по доброте или наивности, а из-за дефицита бюджета. Так что поместье — самый удобный для государства способ обеспечить дворян.

При Петре I крепостным запретили добровольно наниматься на военную службу, что освобождало от крепостного состояния.

При Анне Иоанновне — запрет уходить на промыслы и вступать в откупа и подряды без разрешения помещика.

При Елизавете крестьян исключают из присяги государю.

Время Екатерины II — апогей закрепощения. Оно же — «золотой век» дворянства. Все взаимосвязано! Дворяне освобождены от обязательной службы и стали привилегированным сословием. Так и жалованья они не получают!

За время правления Екатерины дворянам розданы земли и порядка 800 тыс. душ крепостных. Это мужские души! Множим, условно, на 4. Сколько вышло? То-то и оно, а правила она больше 30 лет… Не случайно в ее царствование произошло крупнейшее на Руси восстание, Пугачевское. Оно, кстати, ни разу не крестьянское — но крепостные в нем активно участвовали.

1765 — право дворян ссылать крепостных на каторгу. Без суда.

1767 — запрет крепостным жаловаться на помещика.

Все императоры после Екатерины II старались облегчить положение крестьян! А что отменили «крепостное право» лишь в 1862 — просто раньше это могло спровоцировать мощнейший социальный взрыв. Но отмена была подготовлена еще Николаем I. фактически все его правление шла работа над подготовкой, поиском возможностей и пр.

По порядку…

Павел I установил (скорее рекомендовал) 3-дневную барщину; запретил продавать дворовых и безземельных крестьян; запретил продажу крестьян без земли — то есть как рабов; запретил дробить семьи крепостных; снова разрешил крепостным жаловаться на помещиков!

Александр I издал указ о «вольных хлебопашцах», разрешающий помещикам освобождать крестьян. Мало кто им воспользовался — но это было самое начало! При нем началась разработка мер по освобождению от крепостной зависимости. Как обычно, этим занимался Алексей Андреевич Аракчеев. Который, как обычно, был против — но отлично сделал работу. Предусматривался, в частности, выкуп крестьян казной — с 2 десятинами земли. Мало — но хоть что-то, для того времени и первого проекта это более чем серьезно!

Николай I видит главной опорой уже разночинцев, чиновничество. Он стремится избавиться от дворянского влияния на политику. И понимая, что освобождение крестьян взорвет общество, активно готовил освобождение на будущее. Да и актуальные меры были! Пусть и очень осторожные.

Крестьянский вопрос обсуждается с самого начала правления Николая I. Хотя в начале же официально заявлено, что в положении крестьян изменений не будет. Реально — более 100 указов касательно крестьян!

Помещикам рекомендовано законное и христианское обращение с крестьянами; запрет отдавать крепостных на заводы; ссылать в Сибирь; дробить семьи; проигрывать крестьян и платить ими долги… и прочее. Не говоря о разработке проектов освобождения.

Идет массовое обеднение дворян (разорение порядка 1/6 помещичьих семей!). Земля продается, закладывается. К правлению Александра II масса земель с людьми перешли к государству.

Освобождение потому и удалось!

И последнее. «Крепостного права» не было. То есть сам термин появился в 19 веке в ученых кругах. Не было «права» как некоего закона, указа, статьи. Был целый ряд мер на протяжении веков, постепенно прикреплявших крестьян к земле. Земля передавалась помещикам, те очень постепенно набирали силу… Единого же закона, «права» как такового не было!

Тем не менее крепостничество было, по сути, в апогее — на грани рабства. Так что много корректнее говорить не о праве, а о крепостном состоянии…

Теги: Российская Империя, сельское хозяйство, государство, общество, история

Крепостное право в России | TOTA

Примечание : эта статья была взята из более крупной работы, находящейся в общественном достоянии, и опубликована здесь из-за ее исторической ценности. Он может содержать устаревшие идеи и формулировки, не отражающие мнения и убеждения TOTA.

Из Деревенская жизнь при Советах Карла Бордерса, 1927 г.

Что было до

Советская Россия — преимущественно аграрная страна, и, несмотря на героические меры по индустриализации, она останется таковой еще много лет . Восемьдесят процентов ее населения проживает в деревнях. Непосредственной обработкой земли занято 75% всех лиц трудоспособного возраста в Союзе.

Неудивительно поэтому, что «крестьянский вопрос» вторгается сегодня настолько, что угрожает солидарности коммунистической партии; неудивительно, что на протяжении поколений упорно-настойчивые требования этой великой земной массы тружеников о дополнительных землях определяли политики государства и подготовили почву для революций

Целью данного исследования является описание жизни современной российской деревни после десяти лет советской власти, оценка ее завоеваний, отчет о ее амбициях. можно надеяться понять деревню настоящего, хотя бы без беглого знакомства с фоном, из которого она возникла, с прошлым, столь похожим по своему окружению, столь различным по своим надеждам.0006

Привыкшие, как мы в Америке, мыслить в категориях традиционно свободного фермера, вырубающего свои поместья из леса или романтически покоряющего равнину своим плугом, нам особенно трудно проникнуться сочувственным пониманием этого внук крепостных, русский крестьянин.

Поэтому немного истории.

По свидетельству летописцев, еще в XI веке киевские князья-купцы славились торговцами мехами и рабами. Богатый человек в Константинополе, который хотел хорошего слугу, пошел к русским работорговцам. Но по мере того как русский дворянин или купец в последующие века начал приобретать большие участки земли, его рабы были необходимы дома для обработки земли, и их число постоянно увеличивалось за счет пленников, сделанных набегами на соседних князей. Показательно, что в самом раннем русском законодательстве право на землю утверждалось через собственность рабов, которые ее возделывали. И следствие этой мысли прочно вошло в сознание крестьянина, который веками говорил своему хозяину: «Мы ваши, а земля наша».

До конца шестнадцатого века считалось, что крестьянин может свободно перемещаться с места на место по своему желанию. Домашняя прислуга по-прежнему содержалась как настоящие рабы и покупалась и продавалась, как и любое другое движимое имущество. На самом деле, однако, и крестьянин задолго до этого времени действительно привязался большей частью к земле либо по долгу перед хозяином, либо по более откровенной сдержанности. Следовательно, передвижение было возможно только путем бегства или путем захвата экспедициями какого-нибудь могущественного землевладельца в деревни его более слабого соседа. Это, конечно, означало отделение от дома и семьи, а не свободу, а просто смену хозяев.

Это фактическое состояние крепостного права было узаконено государством после большой переписи населения, проведенной в 1628 году, как раз в то время, когда отцы Плимута выкраивали для себя место свободы в Америке. Крестьяне были вписаны, и должны были оставаться там, где их нашли. Они были переданы в собственность помещикам, и землевладельцы несли ответственность за сбор с них налогов. Хотя между домашним рабом и крестьянином-фермером сохранялись технические различия, для всех практических целей они теперь составляли одну большую группу крепостных. Все они одинаково покупались и продавались или отдавались по воле хозяина.

Это состояние рабства было укреплено пятьдесят лет спустя Петром Великим в его широкомасштабных проектах общественных работ, таких как строительство Петербурга, и в его усердии к точному учету различных классов государства. Система достигла своего апогея во время правления Екатерины Великой, которое началось в 1762 году. Этот удивительный дилетант западноевропейского либерализма расширил рамки крепостного права до концов империи и значительно расширил контроль крепостников. Сама она во время своего правления подарила 800 000 частично свободных крестьян из государственных земель различным фаворитам.

Лишь почти ровно сто лет спустя, в 1863 году, в том же году, когда была издана прокламация Линкольна об освобождении, при Александре II были освобождены последние русские крепостные. Согласно Уоллесу (стр. 473), масштабы крепостничества в это время обозначены следующими цифрами:

Все население 60 909 309

Государственные крестьяне 23 138 191

Другими словами, более двух третей всего населения находились на разных стадиях законного рабства сравнительно небольшой горстке своих собратьев. Двадцать три миллиона крестьян, принадлежавших частным лицам, были собственностью ста тысяч помещиков. И из них большее количество находилось в огромных поместьях более богатой знати.

Один дворянин, граф Шереметьев, если снова процитировать Уоллеса, имел более 150 000 крепостных мужчин или более 300 000 душ.

Таким образом, несколькими короткими штрихами мы отмахнулись от двухсот пятидесяти лет самой распространенной формы открытого рабства, дошедшей до наших дней. Не вся история — грустная история. Кое-где, как и в истории нашего собственного двух с половиной веков узаконенного рабства, встречались господа, искренне заинтересованные в благополучии своих крестьян и подлинно человечески понимающие их чувства.

Но сам закон предусматривал, что «собственник может налагать на своих крепостных всякую работу, может брать с них денежные подати и требовать от них повинностей с тем единственным ограничением, чтобы они не разорялись при этом и чтобы количество дней, установленное законом, должно быть оставлено им для их собственной работы».

И далее: «За все преступления, совершенные против самого себя или против кого-либо, находящегося под его юрисдикцией, он мог подвергнуть виновных телесным наказаниям, не превышающим сорока ударов плетью или пятнадцати ударов палкой». Хуже того, он мог отправить любого непослушного крепостного в армию или сослать его в Сибирь, наказания, несравненно более страшные, чем побои. Что эти положения закона полностью применялись и часто превышались, мы имеем достаточно свидетельств литературы и истории. отголоски тех дней звучат даже в этом поколении.0006

Бордерс, Карл. Деревенская жизнь при Советах. Vanguard Printings, 1927.

Крепостное право, государство и проблема правоприменения – Broadstreet

До недавнего времени история писалась в основном с упором на государство с использованием источников, созданных государствами (или ранними версиями государств). Взгляды историков на то, как работали общества прошлого, исходили из источников, которые на самом деле рассказали нам больше о том, как общества управлялись или как те, кто находился в правительстве думали, что их общества работали (или должны были работать), а не так, как они работали на практике.

Во второй половине двадцатого века произошел значительный сдвиг в сторону местных и региональных исследований и «историй снизу». Историки начали изучать местные рынки, местные институты, динамику местного населения, а также поведение и взаимодействие простых людей, чтобы попытаться понять повседневную жизнь в прошлом и то, как конкретные общества функционировали на местах. Результаты этого исследования часто раскрывали картину, сильно отличающуюся от той, которую нарисовали предписывающие свидетельства из государственных источников. Это имело полезный эффект, заставив нас задаться вопросом, сколько можно предположить на основании чтения источников на государственном уровне. Во многих частях Западной Европы взаимодействие между исследованиями на местном и государственном уровне было очень плодотворным; отношения между государством и местным обществом сейчас лучше понимаются, чем столетие назад. В других местах — например, в большей части Восточной Европы — мы еще многого не знаем. Как указывала известный историк екатерининской России Изабель де Мадариага, у нас есть много богатых и подробных историй царского правления в России, но очень мало понимания того, как царские указы воспринимались на местах. Имели ли они какой-то эффект? Они хоть применялись?

Вопрос принуждения является ключом к пониманию того, как устроено общество. В дополнение к подсказкам о том, насколько эффективно функционировала экономика или правовая система, правоприменительная практика также может помочь нам разобраться в вопросах, связанных с распределением власти и привилегий в обществе и масштабами коррупции. Там, где штаты обладали значительными административными возможностями, мы можем найти доказательства правоприменения в судебных протоколах и других источниках, связанных с гражданскими и уголовными процессами. (Они существуют в различных формах с периода позднего средневековья во многих западноевропейских обществах.) Там, где такие институты были менее устоявшимися или менее систематизированными, это часто было сложнее. Как мы можем узнать, применялось ли правило? Какие механизмы правоприменения существовали?

Крепостные общества являются хорошим примером несоответствия между указами, издаваемыми государствами со слабыми административными возможностями, и местной практикой. Те, кто изучает крепостничество на местном уровне, склонны думать о нем как о разнородном наборе практик, значительно различающихся от местности к местности. При этом трудно представить себе эту систему несвободного труда без государства. Как в исторической, так и в социальной литературе о крепостном праве государство всегда находится на заднем плане; предполагается, что ограничения на крестьянскую мобильность, которые определяли крепостное право, могли, в конечном счете, применяться только государством. Но как это на самом деле работало на практике? Не очень хорошо, кажется.

Источники поместья или поместья местного уровня дают самые четкие указания на то, как исполнялись указы штата. Эти записи показывают, что бремя правоприменения легло в основном на самих помещиков. Остановимся пока на примере России. Записи, которые вели самые богатые дворяне-помещики, показывают нам, как на местах применялись различные государственные законы, касающиеся крепостного права. Например, российское государство в 18 веке издавало законы против нищенства и бродяжничества и грозило штрафом помещикам, чьи крепостные были уличены в такой деятельности; помещики, в свою очередь, требовали, чтобы крестьянские общины в их поместьях из своих общинных средств оказывали бедным помощь беднякам, «чтобы им не пришлось нищенствовать». Закон, обязывающий помещиков обеспечивать своих крепостных во время голода, привел к созданию зернохранилищ поместья и правилу, согласно которому все крепостные должны были обрабатывать свои личные наделы и ежегодно жертвовать в зернохранилище поместья, иначе им грозят крупные штрафы. Законы, запрещавшие крепостным владеть собственностью на свое собственное имя, привели к тому, что помещики предоставили своим крепостным юридическое прикрытие, позволив им покупать землю на имя помещика, а не на свое собственное. И мы знаем, что постановления на уровне сословия применялись, потому что это прямо указано в документах (например, в верхней части этой страницы). Когда коммуне было приказано оказать помощь неимущим, позже была добавлена ​​примечание, в котором говорилось (например): «это было сделано с 7 мая 1824 года». При обнаружении нарушения крестьянином правила о том, что все пашни должны быть обработаны, в деле обычно фигурирует резолюция: «Иван Титов 15 июня 1831 года оштрафован на 3 рубля серебром за то, что поля свои оставил под паром». В архивах хранятся также периодические списки крепостных, которые были оштрафованы за провинности или подвергнуты телесным наказаниям. (Эти и многие другие примеры можно найти здесь.)

А как насчет самой яркой черты крепостного права? Как применялись ограничения на передвижение крестьян, особенно на такой огромной территории, как имперская Россия? И какую роль в правоприменении играло государство? Сами цифры говорят о том, что правоприменение было в лучшем случае неравномерным. В недавней статье Андрея Горностаева, в которой он исследует оживленный неформальный рынок беглых крепостных в имперской России, число беглых крепостных только за период с 1727 по 1742 год оценивается более чем в 300 000 человек. Горностаева интересует то, что он называет «феноменом Чичикова» — по имени главного героя гоголевских Мертвые души . Это процесс, при котором русские (обычно купцы, дворяне или промышленники) покупали беглых крепостных у сеньоров, от которых они бежали, в надежде найти их и получить штрафы и сборы с тех, кто незаконно их укрывал. В статье рассматриваются различные способы использования серых зон в законе о собственности и продаже крепостных крестьян. Выводы Горностаева подтверждают мнение о том, что соблюдение ограничений на передвижение на практике зависело от домовладельцев. Да, государство запрещало бегство крепостных и устанавливало огромные штрафы в качестве наказания для тех, кто переманивал крепостных от их хозяев или укрывал беглецов. Но самим крепостникам оставалось отыскивать беглецов, предъявлять иски к укрывавшим их и взыскивать штрафы и взыскания с виновных.

Неудивительно, что многие знатные землевладельцы не склонны к затяжным конфликтам со своими сверстниками. В особенно показательном примере Горностаев излагает рассказ о дворянине-помещике, продавшем своих беглых крепостных крестьян третьему лицу, объясняя ему, где именно их можно найти и каким капиталом они обладают. Горностаев предполагает, что судиться за их возвращение было слишком хлопотно для самого владельца, и он посчитал, что лучше продать права незнакомому человеку. Это согласуется с данными по имению Вощажниково, где (очень богатый и могущественный) помещик, когда крепостной умолял его выступить от его имени с конкурентом из соседнего имения, заявил, что он сочувствует бедственному положению крепостного, но вмешательство спровоцировать конфликт с другим арендодателем и доставить всем «большие неприятности».

Однако не только российский случай заставляет переосмыслить наши представления о крепостном праве и роли государства. Такие же вопросы о правоприменении возникают в контексте Пруссии 17-го века. Подавляющее большинство земельных владений были оставлены крепостными во время Тридцатилетней войны, и попытки дворян восстановить свои права на крепостной труд неоднократно пресекались. Хотя Великий курфюрст постановил, что крепостные обязаны вернуться в свои владения и что ограничения на передвижение все еще остаются в силе, эти прокламации не имели большого эффекта. Знатные помещики в Марке Бранденбург несколько лет спустя отмечали, что их крепостные остались равнодушными и имели все еще не возвращено. Точно так же по мере усиления конкуренции за новых крепостных арендаторов правитель устанавливал ограничения на условия, которые помещики могли предлагать для привлечения рабочей силы. И снова в течение многих лет дворяне жаловались, что их более состоятельные сверстники не обращали внимания на эти ограничения и удовлетворяли свои потребности в рабочей силе за счет «недобросовестной конкуренции». (Более подробное обсуждение прусского случая можно найти здесь, здесь, здесь и здесь. ) В конце концов, конечно, прусское крепостное право было восстановлено — в отличие от английского крепостного права в период после Черной смерти. Это поднимает интересные вопросы о различиях в этих обществах, особенно в отношении относительной силы этих образований (государств, помещиков, крестьян), а также готовности и способности государств служить в качестве силовиков.

Ничто из этого не означает, что государство не имело никакого отношения к крепостному праву, или что крепостное право «на самом деле не имело значения», потому что на самом деле оно не применялось систематически. На самом деле, возможно, лучший способ защититься от бегства крестьян состоял в том, чтобы усилить охрану на местах. Таким образом, принудительная власть помещиков была бы обратно пропорциональна слабости государства. Но если местная охрана со стороны помещиков была единственным надежным способом противостоять бегству крестьян, нам, возможно, пришлось бы переосмыслить существующие нарративы о происхождении крепостного права и наши предположения о его сохранении во времени.