Краткая биография князя Мстислава
Мстислав Владимирович (Мстислав Великий) — князь киевский, сын древнерусского князя Владимира Мономаха.
Годы жизни Мстислава — 1076-1132 гг.
Краткая биография Мстислава Великого
Мстислав был сыном Владимира Мономаха и английской принцессы Гиты Уэсской. В Европе Мстислава звали Гарольдом (в честь дедушки Гарольда 2-го Годвинсона), а при крещении он получил имя Феодор.
Мстислав должен был наследовать престол и стать великим князем киевским после своего отца, однако восхождение к власти для него не было простым — он столкнулся с княжескими междоусобицами среди Святославичей и до смерти Владимира Мономаха несколько раз менял место своего княжения.
После смерти Ярополка Изяславича князем в Новгороде пожизненно должен был стать его брат Святополк, однако он нарушил обещание и в Новгород пришел княжить Мстислав, давший аналогичный обет пожизненного княжения. В 1094 г. Владимир, княживший тогда в Чернигове, столкнулся со Святославичами, которые предъявили свои претензии на Чернигов, Смоленск и Новгород и успешно их захватили.
Мстислава отправили княжить в Ростов, где он оставался с 1094 по 1095 г., а затем ушел в Смоленск.
В 1096 г. Мстислав вместе с новгородцами организовал сопротивление Олегу Святославичу, который хотел захватить Ростов, Муром и Рязань. Мстислав с братом Вячеславом стали во главе войска, которое прислал на помощь сыновьям Владимир Мономах, и вместе они смогли разбить Олега на р. Колокше.
В 1102 г. киевский князь Святополк решил заменить Мстислава на посту новгородского князя своим сыном, однако новгородцы не приняли нового князя. При Мстиславе это княжество значительно укрепилось: земли были расширены, город стал более сильным, мог защищаться и обороняться от нашествий.
Однако Мстиславу, как и его предшественнику, пришлось нарушить данный им обет: в 1117 г. отец перевел его на княжение в Белгород, место самого Мстислава в Новгороде занял его сын Всеволод.
Великое княжение
В 1125 г. умирает Владимир Мономах, и Мстислав становится великим киевским князем. Несмотря на опасения, его назначение принимают спокойно, Святославичи не видят ничего плохого в том, чтобы Мстислав стал следующим великим князем.
Братья Мстислава также безоговорочно признавали старшинство брата и его право на трон. Несмотря на это, в самом начале своего княжения Мстислав владел только Киевом, но не всей Русью.
Возможность подчинить себе прочие русские земли открылась перед Мстиславом в 1127 г., когда началась борьба за власть в Чернигове. Мстислав выступил против Всеволода, который собрал армию половцев и захватил власть в Чернигове, и победил его, отняв ряд земель. В этом же году Мстислав отправил на княжение в Смоленск своего сына.
Позднее Мстислав продолжил свои завоевания: он совершил поход на Полоцкое княжество, в результате которого были взяты и разграблены многие полоцкие города. В 1128 г. поход против половцев повторился, на этот раз ему удалось подчинить полоцкую землю власти Руси, местные князья были пленены, а на княжение был переведен Изяслав.
Однако внешняя политика Мстислава не всегда была удачной, он часто терпел поражения в Прибалтике, несколько раз доходил до Литвы, но на обратном пути его войска разбивали.
Мстислав умер 14 апреля 1132 г., передав свой престол брату Ярополку. После его смерти на Руси развернулась очередная крупномасштабная междоусобица.
Семья и дети
Мстислав женился в 1095 г. на дочери шведского короля Инге 1-го принцессе Христине, которая родила ему десять детей, среди которых было четыре мальчика: Всеволод (стал князем новгородским), Изяслав (князь курский, волынский и позднее — великий киевский князь), Ростислав (князь смоленский), Святополк (князь полоцкий, псковский, новгородский, владимиро-волынский).
После смерти первой жены в 1122 г. Мстислав женился второй раз, в этом браке родилось двое детей — Владимир и Ефросинья.
Итоги правления Мстислава Великого
В целом правление Мстислава было достаточно успешным. Ему удалось хоть и ненадолго, но все же объединить Русь, снова сделать ее единым государством и сдерживать князей от междоусобиц (которые возобновились только после его смерти). При нем Русь совершила ряд победоносных военных походов на соседние территории, разбила половцев и завоевала новые земли.
При Мстиславе города начали расширяться, особенно сильно это заметно в Новгороде и Новгородском княжестве. Было построено много новых церквей.
Историки отмечают, что свое прозвище Мстислав получил именно за то, что ему удалось усмирить князей, заставив их снова считаться с мнением великого князя и не вести постоянные войны. При Мстиславе также была довольно честная и умеренная политика налоговых сборов: подати хоть и были, но они были не настолько высокими, чтобы разорять крестьян и феодалов.
Князь Мстислав Владимирович Великий
Содержание:
Рождение князя Мстислава Владимировича и княжение в Новгороде
«Он умел властвовать, хранил порядок внутри государства, и если бы дожил до лет отца своего, то мог бы утвердить спокойствие России на долгое время», — писал о великом князе Киевском Мстиславе Владимировиче Николай Карамзин в «Истории государства Российского». Князь Мстислав Владимирович Великий канонизирован Русской Православной Церковью в лике святых благоверных князей, это ещё один из длинного списка Святых России.
Князь Мстислав Владимирович, заложивший Никольский собор в Новгороде, родился в 1076 году. Правнук Ярослава Мудрого, он был старшим сыном князя Владимира Мономаха и его жены Гиты, дочери последнего англосаксонского короля Гарольда II, погибшего в 1066 году в битве с нормандцами герцога Вильгельма при Гастингсе.
Уже 12-летним отроком дед Мстислава, великий князь Киевский Всеволод Ярославич, послал его княжить в Новгород. Юный Мстислав Владимирович новгородцам приглянулся, и в последующие годы они дважды настаивали на его присутствии в городе. В 1095 году горожане «не захотели» «официально» назначенного Киевом Давида Святославича, попросив вернуть им Мстислава, княжившего в тот момент в Ростове. Второй случай еще показательнее.
В 1102 году великий князь Киевский Святополк Изяславич задумал, по праву старшего, забрать себе Новгород и посадить там своего сына. Новгородские послы, прибывшие в Киев, вели себя очень независимо — они заявили Святополку:
«Не хотим ни Святополка, ни сына его.Если же две головы имеет сын твой, то пошли его; а этого дал нам Всеволод, сами вскормили себе князя…»
Если же две головы имеет сын твой, то пошли его; а этого дал нам Всеволод, сами вскормили себе князя…»Разумеется, у кандидата на новгородское княжение двух голов не было, и Святополк, после ожесточенных споров, смирился с волей новгородцев: Мстислав остался в Новгороде еще на пятнадцать лет.
Князь Мстислав Владимирович в борьбе за единство Руси
Не ограничиваясь исключительно новгородскими делами, князь Мстислав активно участвовал в общерусской политике.
Показательно его поведение в конфликте Владимира Мономаха со своим двоюродным братом — князем Олегом Святославичем, за неспокойный нрав и беды, принесенные Русской земле, прозванным в народе «Гориславичем». В 1094 году Олег, которому всегда казалось, что его «старшинство» ущемляют, отобрал у Владимира Мономаха Чернигов, а спустя два года захватил Ростов и Суздаль, при этом в сражении под Муромом погиб Владимиров сын Изяслав. Князь Мстислав уговаривал Олега, своего крестного отца, покончить дело справедливым миром, но, когда тот попытался вероломно напасть на него, разгромил Олегову рать и заставил дядю бежать.
При этом он был против мести и просил своего отца, Владимира Мономаха, простить Олега Святославича. В знаменитое «Поучение Владимира Мономаха» включено письмо Владимира к Олегу с таким признанием:
«Это я тебе написал, потому что понудил меня сын мой, крещенный тобою, что сидит близко от тебя. Прислал он ко мне мужа своего и грамоту, со словами: „Договоримся и помиримся, а братцу моему Божий суд пришел. А мы не будем за него мстителями, но положим то на Бога, когда предстанут они пред Богом; а Русскую землю не погубим“. И, увидев смирение сына моего, сжалился я и, Бога устрашившись, сказал: „Он по молодости своей и неразумию так смиряется, на Бога возлагает; я же — человек, грешнее всех людей“. Послушал я сына своего, написал тебе грамоту…»
Следствием всего этого явился съезд князей в Любече в 1097 году, установивший, во избежание междоусобиц, принцип наследования: «Каждый да держит отчину свою». Спустя три года состоялся еще один съезд князей — в Уветичах, — осудивший Давыда Игоревича, который нарушил любечское решение.
В условиях постоянных половецких набегов княжеский мир был как нельзя кстати — он позволил сообща отвести половецкую угрозу. Мстислав Владимирович участвовал почти во всех походах на половцев, заслужив славу умелого и храброго военачальника. В 1129 году, уже будучи великим князем Киевским, он «загнал» половцев аж за Дон и Волгу — с тех пор степняки остерегались слишком уж тревожить и раздражать русских соседей.
«Ходил» Мстислав и на чудь, и в Литву. Эти вторжения во многом носили вынужденный характер — они требовались для обеспечения безопасности русских рубежей.
Мстислав Владимирович князь Киевский
В 1117 году Мстислав Владимирович покинул Новгород, оставив вместо себя своего сына Всеволода. Сам он, призванный отцом, который занял тогда великокняжеский стол, сел в Белгороде-Киевском, городке неподалеку от Киева, и стал соправителем Владимира Мономаха. А спустя восемь лет, после смерти Владимира Мономаха, Мстислав получил великокняжеский титул. Это была, кажется, единственная в истории Древней Руси передача великого княжения, обошедшаяся без споров и кровопролития.
Соловьев в «Истории России с древнейших времен» писал:
«Соперники не могли быть страшны Мстиславу при народном расположении к роду Мономахову, тем более что Мстислав походил во всем на знаменитого отца своего».
Еще большую народную любовь Великий князь Мстислав Владимирович снискал во время событий 1027 года, когда сын «Гориславича» Всеволод выгнал из Чернигова своего дядю — законного черниговского князя Ярослава. Духовенство умоляло Мстислава не проливать понапрасну христианскую кровь, и Мстислав оставил Всеволода в Чернигове, хотя потом до самой смерти плакал о том, что нарушил крестное целование на верность принципу наследования уделов.
Как Мстислав Владимирович стал Великим
Еще при жизни Мстислава Владимировича называли Великим — не по титулу великого князя Киевского, но по славным делам его. По смерти его, последовавшей в 1132 году, идея русского единства, к несчастью, потерпела крах, пав в борьбе княжеских самолюбий и в междоусобицах, погубивших Русь.
Князь Мстислав всегда исполнял завет отца своего, сохранившийся в «Поучении Владимира Мономаха»:
«Епископов, попов и игуменов чтите, и с любовью принимайте от них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы получить по их молитве от Бога… А вот вам и основа всему: страх Божий имейте превыше всего».
Мстислав неустанно строил храмы: в 1103 году он возвел Благовещенскую церковь на Городище в Новгороде, для которой было создано знаменитое Мстиславово Евангелие; в 1113 году заложил Николо-Дворищенский собор; в 1116 году, в ходе реконструкции новгородского детинца, обустроил архиерейские палаты; тогда же по его приказу была заложена крепость в Ладоге (с 1703 года — Старая Ладога) с Георгиевским храмом; продолжал он церковное строительство и в Киеве, уже став великим князем Киевским.
Подобно своему отцу, имел князь и явные литературные способности: именно по его заказу и под его «доглядом» создавалась в 1118 году последняя, третья, редакция «Повести временных лет».
Князь Мстислав Владимирович Великий канонизирован Русской Православной Церковью в лике святых благоверных князей, Мстислав — значимая историческая личность России.
Икона нашего времени | Книги
В трагическом финале балета Прокофьева «Ромео и Джульетта» в Главном театре Валенсии происходит тревожный инцидент. Из оркестровой ямы, стратегически расположенной между двумя танцевальными площадками, так что музыканты видны повсюду, медленно, бледно и призрачно поднимается одинокая фигура дирижера Мстислава Ростроповича. Сначала есть подозрение, что он просто слишком рано вышел вперед для своего занавеса. Затем, когда становится ясно, что эпизод поставлен хореографически, возникает опасение, что вечер безупречной музыкальности и возвышенного танца будет омрачен слащавым жестом. Но пока публика затаила дыхание, Ростропович делает шаг вперед, становится на колени и сжимает руки влюбленных с уравновешенностью и простотой, которые не могут быть более достойными.
Трудно представить, чтобы какой-либо другой дирижер справился с этим.
Саймон Рэттл — с его нахальной ухмылкой и растрепанными волосами? Даниэль Баренбойм — чье щегольство может превратить тщательно продуманный момент в знаменитость? Точно нет. И если земляк Ростроповича, мировая звезда Валерий Гергиев, осмелится протянуть свою железную хватку из ямы на сцену, это будет подвергнуто резкому осуждению как очередное свидетельство его известной мании величия.
У Ростроповича есть «та крупица гения и потрясающей энергии, которые, вместе взятые, делают великого музыканта», — говорит его коллега и друг, дирижер сэр Колин Дэвис, который в этом месяце примет участие в гала-концерте в Барбакане, посвященном празднованию дня рождения Ростроповича. 75 лет. «Но у него также есть очень глубокие чувства, особенно по поводу его пребывания в России и страданий, которые там пережили так много музыкантов. Идея объединения рук не могла значить для него больше».
Мстислав Ростропович прожил необыкновенную жизнь. Он виолончелист, который не только исполнил некоторые из самых важных произведений, написанных для этого инструмента в 20 веке, но и принимал непосредственное участие в его создании.
Близкая дружба с Дмитрием Шостаковичем вдохновила композитора на создание обоих мастерских концертов для виолончели, посвященных Ростроповичу: «Что я больше всего ценю в его игре, — писал Шостакович, — так это напряженный, беспокойный ум и высокую духовность, которые он приносит с собой. к его мастерству — феноменальная виртуозность в сочетании с благородным и восхитительно красивым тоном».
Последующая дружба с Сергеем Прокофьевым привела к сочинению его Концертино для виолончели и Симфонического концерта для виолончели с оркестром, посвященных Ростроповичу. Бриттен сочинил обе свои сольные сюиты для виолончели для Ростроповича, а также опьяняющую симфонию для виолончели с оркестром. И он заказал работу у поколения молодых композиторов, таких как Джеймс Макмиллан и Дэвид Мэтьюз, что побудило одного критика заявить, что он единолично удвоил репертуар для виолончели. «Он показал, что в отношениях между исполнителем и композитором есть первенство и приоритет», — говорит Макмиллан.
«Он признал, что жизненная кровь поддерживается живыми композиторами. И это было большим стимулом для композиторов со времен Бриттена и Шостаковича, потому что он поддерживал свои связи с молодым поколением».
Как дирижер Ростропович отплатил своим наставникам пожизненной преданностью своему делу, впервые представив оперу Прокофьева «Война и мир» в авторской редакции, что побудило Шостаковича прокомментировать: «Опера звучала так, как должна звучать… Вот, наконец, на трибуне появился настоящий дирижер, настоящий музыкант и интерпретатор огромного таланта». А за время своего долгого сотрудничества с Лондонским симфоническим оркестром Ростропович курировал фестивали, посвященные Шостаковичу, Прокофьеву и Бриттену.
Однако наибольшее влияние на широкое общественное сознание Ростропович оказал именно как политический диссидент — а ныне почти современная икона — наравне с Александром Солженицыным и Андреем Сахаровым. В 1974 году он получил награду Международной лиги прав человека за приют Солженицына на своей подмосковной даче, мужественный поступок, отправивший Ростроповича в ссылку, да и сегодня, в сложной атмосфере посткоммунистической России, вызывает негодование у большинства кто молчал в советское время.
Концерт Ростроповича в 1998 в ознаменование 80-летия Солженицына, по-видимому, послужил катализатором, вызвавшим эти разочарования на поверхность:
«Кажется, весь смысл концерта состоял в том, чтобы показать, как наш самый выдающийся виолончелист целуется с великим русским писателем», — язвительно заметил один критик. «а поскольку этот поцелуй можно было увидеть по телевизору, людям вообще не было необходимости приходить на концерт».
Свирепость критической реакции, которая обычно обвиняла Ростроповича в том, что он «хватается за любую возможность» для возвращения в Россию, заставила его поклясться никогда больше не играть в российской столице, что привело ко второму добровольному изгнанию: Я больше не буду искать «возможностей», — посетовал он, — я не хочу никого «наказывать» своими концертами».
Известный всем под уменьшительным «Слава», о теплоте и энергичности Ростроповича ходят легенды. В 1967 году он подружился на всю жизнь с гораздо более сдержанным Солженицыным, ворвавшись в рязанскую квартиру писателя и прокричав: «Я Ростропович.
Я пришел обнять Солженицына». С тех пор десятки музыкантов, писателей, политиков и журналистов были раздавлены медвежьими объятиями Ростроповича и восхищены его обаянием.
Он блестящий рассказчик. Его глаза беззастенчиво наполняются слезами, когда он рассказывает историю о том, как его обедневшей семье по прибытии в Москву помогла женщина-армянка. Они снова наполняются слезами смеха, когда он начинает длинные веселые рассказы о юношеских любовных приключениях на Дальнем Востоке России. «Он мог бы стать отличным клоуном, — говорит Дэвис, — у него такое чувство сути развлечения».
Клайв Гиллинсон, исполнительный директор LSO и сам бывший виолончелист, вспоминает вклад Ростроповича в празднование дня рождения несколько лет назад: «Посреди вечеринки ворвалась эта горилла, по-видимому, горилла-грамм, и качнулась из двери. и все обычные вещи. Затем кто-то взял виолончель, передал ее горилле и сказал: «А теперь, Клайв, чтобы напомнить тебе о твоем прошлом виолончелиста, горилла сыграет тебе что-нибудь».
Но горилла не знала, в какую сторону держать виолончель, и сделала из нее полный переполох. Так что мне пришлось показать ей, как держать виолончель, что я и сделал довольно снисходительно. Слава».
Ростропович также является проницательным бизнесменом, который коллекционирует автомобили, картины и русскую старинную мебель и владеет домами в шести городах по всему миру, включая особняк Мейда Вейл в Лондоне. Его квартира в 16-м округе Парижа, которая напоминает о том, как, должно быть, жили русские аристократы в 19 веке, забита мебелью и фарфором царской эпохи. Он также глубоко религиозен и возит с собой в путешествия коллекцию подлинных миниатюрных икон: «Это очень важно для меня, — говорит он. «Это то же самое, что и моя преданность музыке. Музыка — это контакт с другим миром».
Его убеждения, по его словам, также лежат в основе его постоянной поддержки своего старого друга Бориса Ельцина, несмотря на эксцессы и коррупцию ельцинских лет: «Я думаю, что Ельцин был послан божьей волей.
в уничтожении планеты, потому что каждая советская республика имела свои ядерные силы. Если бы не Ельцин, мы бы точно стали свидетелями гражданской войны». Ростропович также считает, что божественное сыграло роль в его собственной судьбе: «Когда мне сказали выгнать Солженицына из моей квартиры, было бы логично сделать так, снять ему другую квартиру. Но кто-то там наверху сказал «Не делай этого». Если бы я это сделал, моя карьера сложилась бы совсем по-другому. Меня бы никогда не выслали из страны, я получил бы еще больше почестей. Но вместо этого, когда я уехал, наступила другая эпоха. началось для меня. Начались еще лучшие времена. Так что лучше полагаться на мнение Бога».
Мстислав Леопольдович Ростропович родился в Баку, столице Азербайджана, 27 марта 1927 года. Его отец, Леопольд Витольдович, был вундеркиндом, дал свой первый сольный концерт на виолончели в 12 лет, окончил Санкт-Петербургскую консерваторию с золотой медалью. , а позже изучал игру на виолончели в Париже у Пабло Казальса.
Во время концертной помолвки в городе Оренбурге на Урале Леопольд страстно влюбился в свою аккомпаниаторку по фортепиано Софью Федотову, и в 1922 году они поженились. После рождения первенца Вероники семья Ростроповичей переехала в 1926 лет в Баку, где Леопольд стал профессором музыки в консерватории, а София преподавала фортепиано.
Вскоре после этого София обнаружила, что беременна во второй раз, но решила, что предпочла бы не иметь еще одного ребенка: «Спустя годы она призналась мне, что пыталась каким-то кустарным, домашним способом избавиться от меня, — говорит сейчас Ростропович с некоторым ликованием. «Когда это не удалось, она предложила гинекологу дать ей лекарство, чтобы я не жила. Мне действительно пришлось бороться за жизнь».
Несмотря на явный талант, карьера Леопольда Ростроповича не заладилась: «Это была в некотором роде трагедия», — говорит его сын. «Он был гением. Я до сих пор думаю, что не достиг его уровня игры на виолончели. Моя мать критиковала его, когда он не устраивал концерт.
А он говорил: «Если я им нужен, они придут ко мне». .’ И я должен сказать, что никто не пришел». Большая часть семейных амбиций перешла к молодому Славе, который проявил не по годам развитые музыкальные способности и чей энергичный характер не мог быть более отличным от отца.
В четыре года Слава начал учиться игре на фортепиано. Когда ему было пять лет, семья переехала в Москву, чтобы он мог получить адекватное музыкальное образование. Однако они были настолько бедны, что не могли позволить себе снять комнату и были вынуждены обращаться за помощью к незнакомцам на улицах Москвы: «Мы вчетвером — мои родители, я и сестра — стояли у «китайской» стены. Все, что мои родители привезли из Баку, было в двух больших чемоданах, отец подходил к людям и говорил: «Извините, что беспокою, но у меня очень талантливый сынишка, и мы только что приехали, и у нас есть немного денег. , может быть, подскажете, где бы нам переночевать?» В конце концов армянка по имени Зинаида сжалилась над ними и предложила свою тесную коммуналку, «две маленькие комнаты, такие маленькие, как купе поезда», где они жили ближайшие два года.
Чтобы прокормить семью, Леопольд устраивался на работу в различные провинциальные оркестры, иногда вплоть до Украины, часто брал с собой маленького сына: «Он брал меня на репетиции. Я сидел в оркестре, смотрел на все инструменты и мечтает стать дирижером». Однако его отец очень хотел направить его к тому, чтобы стать виолончелистом. Слава начал заниматься под его руководством, когда ему было восемь лет, а к 13 годам он дебютировал сольно, исполнив концерт Сен-Санса в Славянске. Год спустя, когда гитлеровские войска наступали на Москву, семью эвакуировали в Оренбург, где оба родителя преподавали в местной музыкальной школе, а Леопольд сформировал трио, чтобы играть в кинотеатрах.
Однако в течение года случилась беда, так как у Леопольда была серьезная болезнь сердца, и он вскоре умер, в 1942 году, в возрасте 50 лет: «Это имело разрушительный эффект, — вспоминает Ростропович, — и на какое-то время я тоже стал очень плохо.» В 14 лет он оказался кормильцем семьи. Он взял на себя преподавательскую работу своего отца, а также многие его встречи с местным оперным ансамблем.
Затем, когда ему было 16 лет, он был принят в Московскую консерваторию и вместе с матерью и сестрой вернулся в город. Одной из его первых целей было поступить в 35-й класс, который тогда преподавал Шостакович.
«Это было после его Седьмой симфонии, и он был на пике своей карьеры», — вспоминает Ростропович. «Было невозможно получить место в его классе. Я попросил своего профессора по виолончели спросить Шостаковича, не может ли он найти полчаса, чтобы я мог показать ему партитуру фортепианного концерта, который я написал. Шостакович попросил меня сыграть его, но я был так смущен, что играл невероятно быстро. Но он взял меня в класс».
В консерватории его также несколько раз представляли Прокофьеву, «но он все время забывал меня». Однако когда он исполнил концерт композитора для виолончели 19 января48 это положило начало тесной дружбе и рабочим отношениям. «Он был в зале, — вспоминает Ростропович, — но так как я играл без очков, то плохо видел и мог разглядеть только его лысину.
Я сыграл пять бисов, каждый раз направляя аплодисменты на эту расплывчатую лысину. в первом ряду. Вернувшись после пятого биса, я увидел Прокофьева, стоящего за кулисами. Он прорычал: «Молодой человек, сколько вы собираетесь бродить по сцене?» Оказалось, что лысый был вовсе не он».
Однако всего через несколько недель после этого концерта весь музыкальный истеблишмент потрясла новая волна культурных репрессий. Уже очистив литературу, театр и кино, сталинский культурный лидер Андрей Жданов обратился к ведущим композиторам Советского Союза, в том числе к Шостаковичу и Прокофьеву, обвинив их в смертном грехе «формализма», определяемого властями как «антидемократические тенденции, чуждые советский народ и [его] художественные вкусы». Почти в одночасье обоих композиторов исключили из репертуара в Москве, а их классы в консерватории опустели.
Уже испытав подобные поношения в 1936 году за свою оперу «Леди Макбет Мценского уезда», Шостакович воспринял новый натиск с известной долей невозмутимости.
Но для более наивного и менее общительного Прокофьева, которого в 1930-е годы заманили в СССР обещаниями престижа и привилегий, внезапное падение в немилости было глубоко огорчительным. «Он не мог понять, что на самом деле произошло, и не понимал, чего от него хотят», — говорит Ростропович. «Он говорил: «У меня такая замечательная техника как у композитора, ты скажи мне, какой стиль тебе нравится, и я сочиню в этом стиле». композитор-формалист».
На протяжении всего этого периода Ростропович был одним из немногих, кто оставался непоколебимым. Во время работы с Прокофьевым над его сонатой для виолончели во время сеансов на даче композитора Ростропович был его единственным другом. Он сформировал связь с Шостаковичем, которая продолжалась до тех пор, пока сам виолончелист не был вынужден покинуть страну в 1970-х годах. Он продолжал защищать работу обоих мужчин, представив окончательную версию Прокофьева в 1950 году.
Одной из причин, по которой Ростропович выжил невредимым, по-видимому, был его статус восходящей молодой звезды и потенциальный культурный экспорт.
В 19В 45 году он завоевал золотую медаль по классу виолончели на первом в Советском Союзе конкурсе молодых музыкантов, а в 1947 году побывал в Чехословакии и Польше. В 1951 году он был одним из первых музыкантов из России, посетивших Италию после революции 1917 года. В 1961 году дебютировал как дирижер в г. Горьком, руководя Пятой симфонией Прокофьева.
Личная жизнь Ростроповича также начала расцветать в этот период, когда во время гастролей в Праге в 1955 году он впервые встретил сопрано Галину Вишневскую, уже зарекомендовавшую себя в Большом театре. Они познакомились в ресторане во время правительственного приема: «Я никогда не слышала, как он играет, — говорит Вишневская, — и он не слышал, как я пою. Так что дело было не в славе или славе. Он тут же решил, что я для него, и он принялся за работу, устраивая серию сюрпризов. На следующее утро, когда я встала и открыла дверцу своего шкафа, я обнаружила, что моя одежда была полностью усыпана лилиями. На следующий день я обнаружила орхидеи во всех четырех углах комнаты.
мою комнату. На третий день пол был усыпан коробками конфет. На четвертый день мы решили пожениться». У них две дочери: Елена, пианистка, живущая за пределами Парижа, и Ольга, виолончелистка, живущая в США.
Вернувшись в Москву, Ростропович стал концертмейстером на репетициях Вишневской, чтобы они могли проводить вместе как можно больше времени. Он также дирижировал ею в постановках «Евгения Онегина» Чайковского и «Войны и мира» Прокофьева в Большом театре. На протяжении 60-х годов пара жила по соседству с Шостаковичем и его женой в московском Доме композиторов, а после знакомства с Бенджамином Бриттеном на концерте в Лондоне в 1961 году завязалась дружба, которая побудила великого английского композитора написать свой концерт для виолончели для Ростроповича и партия сопрано «Военного реквиема» для Вишневской.
Однако эта звездная советская история успеха вскоре резко оборвалась, что показалось наставникам Ростроповича до боли знакомым. В 1967 году виолончелист познакомился с писателем-диссидентом Александром Солженицыным, чья повесть «Один день Ивана Денисовича» произвела фурор, когда была опубликована в 1962 году во время хрущевской «оттепели».
В 1969 году он узнал, что его новый друг живет на окраине Москвы в лачуге без отопления и водопровода, и настоял на том, чтобы Солженицын переехал на значительно более роскошную дачу Ростроповичей.
Однако к этому времени Солженицын был исключен из Союза писателей и мог публиковать свои произведения только за границей или в машинописном самиздате. Решение о присуждении Солженицыну Нобелевской премии по литературе в 1970 году еще больше разозлило власти, и Ростропович подвергался все большему официальному давлению с требованием выселить его с дачи: «Меня вызывали министр культуры и министр внутренних дел, — говорит он, — и мне сказали, что если я его не выброшу, у меня будут большие неприятности. Они хотели, чтобы я выбросил его зимой на улицу. Я просто отказался».
Вместо этого Ростропович решил написать «открытое письмо» в прессу в защиту своего друга. Он писал: «Неужели пережитые нами времена не научили нас более осторожно относиться к разгрому талантливых людей? Не говорить от имени целого народа? они никогда не читали и не слышали?» он спросил.
«Каждый человек должен иметь право думать самостоятельно и без страха выражать свое мнение».
Вишневская, которая более остро осознавала последствия, посоветовала соблюдать осторожность: «Я сказала: «Если ты хочешь написать письмо, знай, что я всегда буду рядом с тобой, несмотря ни на что». Но я знал, чем мы рискуем, и знал, что нас будут преследовать». Почти сразу же имя Ростроповича исчезло с рекламных щитов самых престижных площадок Москвы и Санкт-Петербурга, и даже ангажементы в меньших залах, такие как приглашение дирижировать «Летучей мышью» в Театре оперетты, подлежали капризной отмене из-за его «упадка как музыкант».
Чтобы занять растущее свободное время, Ростропович начал собирать фарфоровые фигурки, которые сейчас хранятся в великолепном кабинете в его парижской квартире. Хотя Вишневской изначально разрешили продолжать выступать, ее имя было вычеркнуто из рецензий: «Я исполняла главную партию в «Игроке» Прокофьева на сцене Большого театра, и мое имя даже не упоминалось в прессе.
главного героя не существовало», — говорит она.
Арест Солженицына и высылка из СССР 19 февраля74 сделало положение семьи невыносимым, и вскоре после этого им было разрешено покинуть Советский Союз. Сначала они думали, что их изгнание будет временным: «Мы всегда откладывали возвращение домой, потому что думали, что ситуация в России изменится, — говорит Галина. — Мы никогда не планировали оставаться за границей. Россия — наш дом. люди с их странными привычками, ужасная, но красивая история. Я люблю все это». Однако, смотря телевизор у себя дома в Париже в 19В 78-м они узнали, что их советское гражданство аннулировано: «Нас отрезали от нашей страны, словно острым ножом», — говорит Ростропович. «Это был большой шок».
На финансовом уровне переезд за границу поначалу тоже был чреват: «Когда я приехал на Запад, у меня ничего не было, — говорит Ростропович, — у меня не было никаких контактов, и у меня не было организованных концертов». Вскоре, однако, посыпались предложения, и он стал главным дирижером Национального симфонического оркестра в Вашингтоне, где он председательствовал в течение 17 сезонов.
Он также наладил связи с LSO, что в конечном итоге привело к его сезонам Прокофьева и Шостаковича 9-го сезона.0 с. Однако, как только он потерял всякую надежду когда-либо вернуться в Россию, политический ландшафт снова начал меняться, поскольку реформы Михаила Горбачева начали преобразовывать советский блок. Когда пала Берлинская стена, Ростропович позаимствовал частный самолет у сочувствующего миллионера и, когда бетонный барьер был снесен, играл на своей виолончели в тени стены всю ночь, слезы текли по его лицу.
Однако самым смелым его жестом поддержки демократических реформ стала осада Белого дома в Москве 19 августа.91 года, когда Борис Ельцин забаррикадировался в правительственных зданиях России, чтобы помешать перевороту, направленному на откат изменений. Рассказывает Ростропович: «Дочь позвонила мне рано утром и сказала: «Батюшка, в России что-то происходит». И как только я поняла, что они пытаются вернуть советский строй, я подумала, что надо туда ехать. был в Лондоне, и я написал ей письмо на прощание.
Я был уверен, что меня собираются убить. Итак, я оказался в Москве даже без визы. В аэропорту я убедил их, что я был частью делегация эмигрантов».
Встреча Ельцина была чуть ли не восторженной. В своих мемуарах «Взгляд из Кремля» он писал: «В Белом доме и за его пределами у многих людей сдавали нервы. Некоторые просто не знали, как вести себя в такой стрессовой ситуации. Были истерики. вошел, и все встало на свои места. Все мелочные заботы и глупости отпали. Конечно, Ростропович был великий человек, совершивший великодушный, смелый поступок: он попросил автомат и получил его на время, хотя каждый требовалось огнестрельное оружие». Некоторые говорят, что прибытие Ростроповича в Белый дом стало фактором, повлиявшим на решение заговорщиков не обстреливать здание. Однако даже сейчас он отклоняет предложения российского правительства о восстановлении своего гражданства и путешествует с Вишневской по специальному швейцарскому паспорту для иностранных граждан.
Спустя четверть века он привык кочевать по миру от концерта к концерту.
Накануне его 75-летия жена предпочла бы, чтобы он немного сбавил обороты: «Он говорит, что не может отказаться ни от одного предложения поработать», — сокрушается она. «Я думаю, что он должен научиться говорить нет. Я не говорю, что он должен бросить музыку — это его жизнь. Но я беспокоюсь о его здоровье, и поэтому я думаю, что ему нужно сбавить обороты».
Пока Ростропович игнорировал эти уговоры и продолжает суровый график. За последние несколько недель он выступал в Риме, Лондоне, Париже и Барселоне. В честь дня рождения состоятся концерты в Барбакане и Нью-Йорке. В настоящее время он находится в Баку, чтобы открыть музей Ростроповича в доме, где он родился: «Я думаю, что смогу поддерживать тот темп, в котором работаю сейчас», — говорит он. «Музыка дает мне силы. Когда я прихожу на спектакль, я чувствую себя немного уставшим, но с первыми тактами я снова свеж. Я не собираюсь уезжать в отпуск до последнего и самого продолжительного из всех возможных каникул».
Взгляд на жизнь Мстислав Леопольдович Ростропович
Родился: 27 марта 1927, Баку, Азербайджан.
Образование: Московская консерватория, 1943-46.
Женат: 1955 Галина Вишневская (две дочери Ольга 1956 г.р., Елена 1958 г.р.).
Мировые премьеры и заказы включают: Прококиев Симфонический концерт для виолончели с оркестром, 1952; Шостакович Концерт № 1, ’59, Концерт № 2 ’66; Концерт Книппера ’62; Симфония Бриттена для виолончели с оркестром ’63; Dutilleux Tout un Monde Lointain ’69; Лютославский Концерт для виолончели ’70; Berio Il Ritorno degli snovidenia ’76; Бернштейн Три медитации из мессы для виолончели ’77; Пендерецкий Концерт № 2 ’82; Мэтьюз Романза ’90; Концерт для виолончели Макмиллана ’96.
Среди наград: Сталинская премия 1951 года; Ленинская премия 64 года; Премия Международной лиги прав человека ’74.
· Выступления из серии концертов, посвященных 75-летию Ростроповича, проходят в Barbican, London EC2Y 8DS 14, 15, 16, 19, 20, 24 и 27 марта
Фонд «ОРЕЛ» | Мечислав Вайнберг
Статья Саймона Винберга
Бегство Мечислава Вайнберга из оккупированной нацистами Европы несколько отличалось от обычного изгнания на Запад — в Англию или США.
Его переезд в Советский Союз означал второй период угроз и дискриминации при Сталине. Но в отличие от многих своих коллег-эмигрантов на Западе, Вайнберг добился значительного успеха как один из самых прославленных и часто исполняемых композиторов своей страны, особенно в XIX веке.60-е и 1970-е, когда Эмиль Гилельс, Мстислав Ростропович. Кирилл Кондрашин, Квартет Бородина и Леонид Коган записали и исполнили его произведения. Массивное творчество Вайнберга, включающее более 150 опусов, нашло признание на оперной сцене, в саундтреках к фильмам, в камерных и оркестровых программах. Однако его музыка была известна только в СССР, ее распространение сдерживали «железный занавес» и ограничения, наложенные холодной войной. Его карьера полностью пошла под откос, когда СССР распался, и только за последние пять-десять лет Вайнберг нашел растущее число энтузиастов за пределами России. Вслед за новаторской серией релизов на лейбле Olympia (к сожалению, более недоступных) появилось множество новых записей, включая выпуски Danel Quartet (на CPO) и Польского национального симфонического оркестра (на Chandos).
С фамилией Мечислава Вайнберга связана некоторая путаница. В Польше он был Вайнбергом, в Советском Союзе — Моисеем Самуиловичем Вайнбергом — «Матеком» для тех, кто его хорошо знал. Некоторые традиционалисты до сих пор придерживаются другой версии, производной от кириллицы: «Вайнберг». Но был и ряд других вариаций, включая Вайнберга, Вайнберга или Вайнберга. Историк музыки Пер Сканс писал о том, что композитор предпочитал стандартную вестернизированную версию «Вайнберг», и теперь такое написание становится нормой.
Вайнберг родился в Варшаве 8 декабря 1919 года. Его отец Шмуэль покинул молдавский город Кишинёв (Кишинев) десятью годами ранее после серии антисемитских нападений, в результате которых погибли его отец и дед.
В Варшаве он работал скрипачом и дирижером в еврейском театре, и именно он дал Мечиславу его первоначальный практический опыт и познакомил его с традиционной и литургической еврейской музыкой, которая должна была наполнять его работу до конца его жизни.
Восемь лет в Варшавской консерватории, которой тогда руководил Кароль Шимановский, дали Вайнбергу основательную традиционную подготовку. Под руководством Юзефа Турчинского он стал исключительным пианистом, и обычно предполагалось, что после окончания учебы Вайнберг станет гастролирующим виртуозом в традициях польских легенд, таких как Леопольд Годовский, Игнац Фридман и Игнац Падеревский. Война изменила эти ожидания, и его отъезд (пешком) из Варшавы в 1939 году, незадолго до того, как гитлеровские танки прошли через Польшу, ознаменовал начало серии своевременных перемещений. К 19В 40 году он находился в Минске, столице Белой России, в 300 милях к востоку от Варшавы (Беларусь), где изучал композицию у Василия Золотарева, протеже Римского-Корсакова и Милия Балакирева.
После 1917 года формирующийся Советский Союз предложил евреям условия жизни, превосходящие все, чем они когда-либо пользовались ранее. Но это устроение было недолгим, и возобновление репрессий в 1930-х годах привело к запрету еврейских газет и периодических изданий, закрытию еврейских театров и учебных заведений.
Во время Второй мировой войны, до сих пор известной в России как «Великая Отечественная война», вожжи антисемитизма были снова ослаблены, на этот раз Иосифом Сталиным, который хотел поощрить еврейскую поддержку войны в Советском Союзе, а также получить доступ к средствам от американского еврейства. Именно в этот период относительной терпимости Вайнберг нашел убежище в Москве. Официальное разрешение на проживание в городе, что было редкостью во время войны, было получено благодаря влиянию Шостаковича. Он прибыл в столицу в 1943 и оставался там до своей смерти в 1996 году. Друг на всю жизнь, Шостакович с энтузиазмом относился к способностям Вайнберга, и он стал называть его «одним из самых выдающихся композиторов современности».
В свою очередь, Вайнберг почитал Шостаковича за его щедрость и человечность, а также за его талант музыканта. Хотя к моменту приезда в Москву он уже был состоявшимся композитором — его Фортепианный квинтет, законченный в 1943 году, является одним из самых выдающихся в репертуаре, — Вайнберг утверждал, что Шостакович познакомил его с «новым континентом» в музыке, и, несмотря на 12-летняя разница в возрасте и расцветающая репутация Шостаковича характер их отношений был скорее коллегиальным, чем отношения учителя и ученика.
Вайнберг выступал в премьерах оперы Шостаковича «9».0111 Семь романсов на стихи А. Блока op. 127 (в соавторстве с Галиной Вишневской, Давидом Ойстрахом и Мстиславом Ростроповичем) и Соната для скрипки op.
134, вместо Святослава Рихтера. Вайнберг работал внештатным композитором и пианистом вне организаций, которые потребовали бы от него членства в партии, и, следовательно, без защиты государства. Его статус стал еще более шатким после 1948 года, когда некоторые из его произведений попали в список запрещенных произведений, в который вошли произведения Шостаковича и Прокофьева.
Когда в 1948 году снова начались сталинские антисемитские чистки, Андрей Жданов — заместитель Сталина по «идеологии, культуре и науке» — начал кампанию, направленную на уничтожение произведений, творчески связанных с западными музыкальными разработками; те произведения, в которых проявлялись черты «космополитизма и формализма» и, в частности, все, что было создано еврейскими художниками и мыслителями. Вместо этого Жданов хотел работы, которые легко воспринимались публикой и прославляли достижения Советского Союза. Это было не что иное, как коммунистическое воплощение 9-го века.0111 Reichmusikkammers
такое же репрессивное кредо.
Вайнберг не был запрещен указом Жданова, в отличие от его коллеги и друга Мясковского. В тот же день, когда было объявлено, Соломон Михоэлс, тесть Вайнберга, был убит ЧК (государственной тайной полицией), его труп сбил грузовик, и его смерть была описана как «несчастный случай». После странного, но не необычного поворота в убийстве обвинили ЦРУ. Так начался особенно депрессивный период в советской музыкальной истории. Сам Вайнберг был арестован 19 января.53 и обвинен в заговоре с целью создания еврейской республики в Крыму — выдумка, хотя и абсурдная, но все же сопровождавшаяся смертным приговором. Правда заключалась в связи Вайнберга с Мироном Вовси, близким родственником его жены и главным фигурантом сфабрикованного Сталиным «Докторского дела». Предполагалось, что жена и невестка Вайнберга будут арестованы как само собой разумеющееся, а Нине Васильевне, жене Шостаковича, была выдана доверенность на Вайнбергов – семилетнюю дочь Витошу. , а также имущество семьи. Мало заботясь о собственной безопасности, Шостакович написал Сталину и столь же непредсказуемому начальнику охраны Лаврентию Берии, протестуя против невиновности Вайнберга.
«Вскоре после этого Шостакович с женой уехали в отпуск на юг, взяв с меня обещание прислать телеграмму, как только Вайнберга освободят. И вскоре мы смогли отправить им такую телеграмму: «Приятных вам каникул. Мы обнимаем вас, Тала и Метак». Через два дня Шостаковичи вернулись в Москву. В тот вечер мы праздновали. За столом, празднично украшенным свечами в старинных подсвечниках, Нина Васильевна зачитала написанную мною доверенность. Тогда Дмитрий Дмитриевич встал и торжественно произнес: «Теперь мы предаем этот документ огню» и предложил мне сжечь его над свечами. После уничтожения «документа» мы выпили водки и сели ужинать. Я редко видел Дмитрия Дмитриевича таким спокойным и даже веселым, каким он был в этот вечер.Мы просидели до раннего утра. Нина Васильевна со смехом рассказывала, как я переживал, что Витоша получит дурное воспитание в приюте; именно тогда я узнал, что они решили взять ее к себе домой.
Вайнберг потерял на войне многих родственников, в том числе своих родителей и сестру, которые погибли в лагере Травники, примерно в 90 милях к юго-востоку от Варшавы. Его опыт ненависти и расизма в значительной степени влияет на его музыку. Он созерцает ужасы репрессий, страдания евреев и, в частности, потерю детей во многих своих произведениях. Он когда-то писал: «Многие мои произведения связаны с темой войны. Это, увы, не было моим собственным выбором. Он был продиктован моей судьбой, трагической судьбой моих близких. писать о войне, об ужасах, выпавших на долю человечества в нашем веке».
Но личная реакция Вайнберга на нападки на себя и своих близких оставалась стоической и позитивной, и он был неуклонно плодовит почти во всех музыкальных жанрах. Есть 26 полных симфоний последняя, Кадиш , написанная в память о евреях, погибших в Варшавском гетто.
Вайнберг передал партитуру рукописи мемориалу Яд Вашем в Израиле. Есть также четыре камерных симфонии. У Вайнберга и Шостаковича было беззаботное, но продолжительное соперничество по поводу того, кто сочинит больше всего струнных квартетов: в итоге Вайнберг сочинил 17 (на два больше, чем его друг). Есть также 28 инструментальных сонат, либо для фортепиано соло, либо для скрипки, альта, виолончели или кларнета. Особенно остроумны сонаты для виолончели соло, а также соната для контрабаса соло, одно из самых необычных и эффектных современных произведений для этого инструмента. Среди его семи концертов один для виолончели, написанный Ростроповичем в XIX веке.60-х годов (концертная запись включена в недавно выпущенный EMI сборник компакт-дисков, посвященный виолончелисту), блестящий концерт для трубы, концерт для скрипки с участием Леонида Когана и прекрасный концерт для кларнета. Здесь более 150 песен, от плача на идише до стихов Юлиана Тувима и Шекспира; Реквием (на основе светских текстов), семь опер, три оперетты, два балета и музыкальное сопровождение к 65 фильмам, спектаклям, радиопостановкам и цирковым представлениям.
Хотя его язык подчас непостижимо близок Шостаковичу, находчивость Вайнберга и богатство его музыкальных идей делают обвинение эпигона беспочвенным. В его произведениях часто присутствует ироничный юмор, сильное чувство иронии, а в таких симфониях, как Седьмая и Двенадцатая, — бескомпромиссная строгость и целеустремленность. Но редко эти качества подавляют общее чувство сдержанного человеческого принятия и благодарности. Вайнберг также широко опирался на фольклорные, польские, молдавские и особенно еврейские источники, музыкальные идеи, которые, по мнению некоторых, нашли отклик у Шостаковича и проявились во Втором фортепианном трио и, в частности, в Из еврейской народной поэзии , сочиненной в разгар ждановского репрессивного режима. Хотя жизнь и музыка Вайнберга становятся все более знакомыми, его оперы остаются совершенно неизведанными. Пассажир , действие которого частично происходит в Освенциме, был очень высоко оценен Шостаковичем, и новая постановка этого и других сценических произведений станет новой главой в нашем признании композитора.