Синдбад-мореход сказка читать онлайн | Тысяча и одна ночь

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Давно-давно жил в городе Багдаде купец, которого звали Синдбад. У него было много товаров и денег, и его корабли плавали по всем морям. Капитаны кораблей, возвращаясь из путешествий, рассказывали Синдбаду удивительные истории о своих приключениях и о далеких странах, где они побывали.
Синдбад слушал их рассказы, и ему все больше и больше хотелось своими глазами увидеть чудеса и диковины чужих стран.
И вот он решил поехать в далекое путешествие.
Он накупил много товаров, выбрал самый быстрый и крепкий корабль и пустился в путь. С ним поехали и другие купцы со своими товарами.
Долго плыл их корабль из моря в море и от суши к суше, и, приставая  к  земле,  они   продавали   и   выменивали  свои  товары.
И вот однажды, когда они уже много дней и ночей не видели земли, матрос на мачте закричал:
—   Берег! Берег!
Капитан направил корабль к берегу и бросил якорь у большого зеленого острова. Там росли чудесные, невиданные цветы, а на ветвях тенистых деревьев пели пестрые птицы.
Путешественники сошли на землю, чтобы отдохнуть от качки. Одни из них развели костер и стали варить пищу, другие стирали белье в деревянных корытах, а некоторые гуляли по острову. Синдбад тоже пошел погулять и незаметно для себя удалился от берега. Вдруг земля зашевелилась у него под ногами, и он услышал громкий крик капитана:
—   Спасайтесь! Бегите на корабль! Это не остров, а огромная рыба!

 И в самом деле, это была рыба. Ее занесло песком, на ней выросли деревья, и она стала похожа на остров. Но когда путешественники развели огонь, рыбе стало жарко и она зашевелилась.
—   Скорей! Скорей! — кричал капитан.— Сейчас она нырнет на дно!
Купцы побросали свои котлы и корыта и в ужасе бросились к кораблю. Но только те, что были у самого берега, успели добежать. Рыба-остров опустилась в глубь моря, и все, кто опоздал, пошли ко дну. Ревущие волны сомкнулись над ними.
Синдбад также не успел добежать до корабля. Волны обрушились на него, но он хорошо плавал и вынырнул на поверхность моря. Мимо него плыло большое корыто, в котором купцы только что стирали белье. Синдбад сел верхом на корыто и попробовал грести ногами. Но волны швыряли корыто направо и налево, и Синдбад не мог им управлять.
Капитан корабля приказал поднять паруса и поплыл прочь от этого места, даже не взглянув на утопавшего.
Синдбад долго смотрел вслед кораблю, а когда корабль скрылся вдали, он заплакал от горя и отчаяния. Теперь ему неоткуда было ждать спасения.
Волны били корыто и бросали его из стороны в сторону весь день и всю ночь. А утром Синдбад вдруг увидел, что его прибило к высокому берегу. Синдбад схватился за ветки дерева, которые свешивались над водой, и, собрав последние силы, вскарабкался на берег. Как только Синдбад почувствовал себя на твердой земле, он упал  на траву и лежал как мертвый весь день  и всю  ночь.
Утром он решил поискать какую-нибудь пищу. Он дошел до большой зеленой лужайки, покрытой пестрыми цветами, и вдруг увидел перед собой коня, прекраснее которого нет на свете. Ноги коня были спутаны, и он щипал траву на лужайке.
Синдбад остановился, любуясь этим конем, и спустя немного времени увидел вдали человека, который бежал, размахивая руками, и что-то кричал. Он подбежал к Синдбаду и спросил его:
—   Кто ты такой? Откуда ты и как ты попал в нашу страну?
—   О господин,— ответил Синдбад,— я чужеземец. Я плыл на корабле по морю, и мой корабль утонул, а мне удалось схватиться за корыто, в котором стирают белье. Волны до тех пор носили меня по морю, пока не принесли к вашим берегам. Скажи мне, чей это конь, такой красивый, и почему он пасется здесь один?
—   Знай,— отвечал человек,— что я конюх царя аль-Михр-джана. Нас много, и каждый из нас ходит только за одним конем. Вечером мы приводим их пастись на этот луг, а утром уводим обратно в конюшню. Наш царь очень любит чужеземцев. Пойдем к нему — он встретит тебя  приветливо и окажет тебе милость.
—   Благодарю тебя, господин, за твою доброту,— сказал Синдбад.
Конюх надел на коня серебряную уздечку, снял путы и повел его в город. Синдбад шел следом за конюхом.
Скоро они пришли во дворец, и Синдбада ввели в зал, где сидел на высоком троне царь аль-Михрджан. Царь ласково обошелся с Синдбадом и стал его расспрашивать, и Синдбад рассказал ему обо всем, что с ним случилось. Аль-Михрджан оказал ему милость и назначил его начальником гавани.
С утра до вечера стоял Синдбад на пристани и записывал корабли, которые приходили в гавань. Он долго прожил в стране царя аль-Михрджана, и всякий раз, когда к пристани подходил корабль, Синдбад спрашивал купцов и матросов, в какой стороне город Багдад. Но никто из них ничего не слышал о Багдаде, и Синдбад   почти   перестал   надеяться,   что  увидит  родной  город.
А царь аль-Михрджан очень полюбил Синдбада и сделал его своим приближенным. Он часто разговаривал с ним о его стране и, когда объезжал свои владения, всегда брал Синдбада с собой.
Много чудес и диковинок пришлось увидеть Синдбаду в земле царя аль-Михрджана, но он не забыл своей родины и только о том и думал, как бы вернуться в Багдад.
Однажды Синдбад стоял, как всегда, на берегу моря, грустный и печальный. В это время подошел к пристани большой корабль, на котором было много купцов и матросов. Все жители города выбежали на берег встречать корабль. Матросы стали выгружать товары, а Синдбад стоял и записывал. Под вечер Синдбад спросил капитана:
—   Много ли еще осталось товаров на твоем корабле?
—   В трюме лежит еще несколько тюков,— ответил капитан,— но их владелец утонул. Мы хотим продать эти товары, а деньги за них отвезти его родным в Багдад.
—  Ка к зовут владельца этих товаров? — спросил  Синдбад.
—   Его зовут Синдбад,— отвечал капитан. Услышав это,  Синдбад громко вскрикнул и сказал:
—   Я Синдбад! Я сошел с твоего корабля, когда он пристал к острову-рыбе, а ты уехал и покинул меня, когда я тонул в море. Эти товары — мои товары.
—  Ты хочешь меня обмануть! — вскричал капитан.— Я сказал тебе, что у меня на корабле есть товары, владелец которых утонул, и ты желаешь взять их себе! Мы видели, как Синдбад утонул, и с ним утонуло много купцов. Как же ты говоришь, что товары твои?  Нет у тебя ни чести, ни совести!
—   Выслушай меня, и ты узнаешь, что я говорю правду,— сказал Синдбад.— Разве ты не помнишь, как я нанимал твой корабль в Басре, а свел меня с тобой писец по имени Сулейман Вислоухий?
И он рассказал капитану обо всем, что случилось на его корабле  с  того  дня,  как  все  они отплыли  из  Басры.  И  тогда капитан и купцы узнали Синдбада и обрадовались, что он спасся. Они отдали Синдбаду его товары, и Синдбад продал их с большой прибылью. Он простился с царем аль-Михрджаном, погрузил на корабль другие товары, которых нет в Багдаде, и поплыл на своем корабле в Басру.
Много дней и ночей плыл его корабль и наконец бросил якорь в гавани Басры, а оттуда Синдбад отправился в Город Мира, как называли в то время арабы Багдад.
В Багдаде Синдбад роздал часть своих товаров друзьям и приятелям, а остальные продал.
Он перенес в пути столько бед и несчастий, что решил никогда больше не выезжать из Багдада.
Так окончилось первое путешествие Синдбада-Морехода.

ВТОРОЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ

Но скоро Синдбаду наскучило сидеть на одном месте, и захотелось ему опять поплавать по морям. Снова накупил он товаров, отправился в Басру и выбрал большой, крепкий корабль. Два дня складывали матросы в трюм товары, а на третий день капитан приказал поднять якорь, и корабль тронулся в путь, подгоняемый попутным ветром.
Много островов, городов и стран повидал Синдбад в это путешествие, и наконец его корабль пристал к неведомому прекрасному острову, где текли прозрачные ручьи и росли густые деревья,  увешанные тяжелыми  плодами.
Синдбад и его спутники, купцы из Багдада, вышли на берег погулять и разбрелись по острову. Синдбад выбрал тенистое место и присел отдохнуть под густой яблоней. Скоро ему захотелось есть. Он вынул из дорожного мешка жареного цыпленка и несколько лепешек, которые захватил с корабля, и закусил, а потом лег на траву и сейчас же заснул.
Когда он проснулся, солнце стояло уже низко. Синдбад вскочил на ноги и побежал к морю, но корабля уже не было. Он уплыл, и все, кто был на нем — и капитан, и купцы, и матросы,— забыли о Синдбаде.
Бедный Синдбад остался один на острове. Он горько заплакал и сказал сам себе:
— Если в первое путешествие я спасся и встретил людей, которые привезли меня обратно в Багдад, то теперь никто меня не найдет на этом безлюдном острове.
До самой ночи стоял Синдбад на берегу, смотрел, не плывет ли вдали корабль, а когда стемнело, он лег на землю и крепко заснул.
Утром, с восходом солнца, Синдбад проснулся и пошел в глубь   острова,   чтобы   поискать   пищи   и   свежей   воды.   Время от времени он взбирался на деревья и осматривался вокруг, но не видел ничего, кроме леса, земли и. воды.
Ему становилось тоскливо и страшно. Неужели придется всю жизнь прожить на этом пустынном острове? Но потом, стараясь подбодрить себя, он говорил:
— Что толку сидеть и горевать! Никто меня не спасет, если я не спасу себя сам. Пойду дальше и, может быть, дойду до места, где живут люди.
Прошло несколько дней. И вот однажды Синдбад влез на дерево и увидел вдали большой белый купол, который ослепительно сверкал на солнце. Синдбад очень обрадовался и подумал: «Это, наверно, крыша дворца, в котором живет царь этого острова. Я пойду к нему, и он поможет мне добраться до Багдада».
Синдбад быстро спустился с дерева и пошел вперед, не сводя глаз с белого купола. Подойдя на близкое расстояние, он увидел, что это не дворец, а белый шар — такой огромный, что верхушки его не было видно. Синдбад обошел его кругом, но не увидел ни окон, ни дверей. Он попробовал влезть на верхушку шара, но стенки были такие скользкие и гладкие, что Синдбаду не за что было ухватиться.
«Вот чудо! — подумал Синдбад.-—Что  это за  шар?»
Вдруг все вокруг потемнело. Синдбад взглянул вверх и увидел, что над ним летит огромная птица и крылья ее, словно тучи, заслоняют солнце. Синдбад сначала испугался, но потом вспомнил, что капитан его корабля рассказывал, будто на дальних островах живет птица Рухх, которая кормит своих птенцов слонами. Синдбад сразу понял, что белый шар — это яйцо птицы Рухх. Он притаился и стал ждать, что будет дальше. Птица Рухх, покружившись в воздухе, опустилась на яйцо, покрыла его своими крыльями и заснула. Синдбада она и не заметила.
А Синдбад лежал неподвижно возле яйца и думал: «Я нашел способ выбраться отсюда. Лишь бы только птица не проснулась».
Он подождал немного и, увидев, что птица крепко спит, быстро снял с головы тюрбан, размотал его и привязал к ноге птицы Рухх. Она и не шевельнулась — ведь в сравнении с нею Синдбад был не больше муравья. Привязавшись, Синдбад улегся на ноге птицы и сказал себе:
«Завтра она улетит со мною и, может быть, перенесет меня в страну, где есть люди и города. Но если даже я упаду и разобьюсь, все-таки лучше умереть сразу, чем ждать смерти на этом необитаемом острове».
Рано утром перед самым рассветом птица Рухх проснулась, с шумом расправила крылья, громко и протяжно вскрикнула и взвилась в воздух. Синдбад от страха зажмурил глаза и крепко ухватился за ногу птицы.  Она поднялась до самых облаков и долго летела над водами и землями, а Синдбад висел, привязанный к ее ноге, и боялся посмотреть вниз. Наконец птица Рухх стала опускаться и, сев на землю, сложила крылья. Тогда Синдбад быстро и осторожно развязал тюрбан, дрожа от страха, что Рухх заметит его и убьет.
Но птица так и не увидела Синдбада. Она вдруг схватила когтями с земли что-то длинное и толстое и улетела. Синдбад посмотрел ей вслед и увидел, что Рухх уносит в когтях огромную змею, длиннее и толще самой большой пальмы.
Синдбад отдохнул немного и осмотрелся -*- и оказалось, что птица Рухх принесла его в глубокую и широкую долину. Вокруг стеной стояли огромные горы, такие высокие, что вершины их упирались в облака, и не было выхода из этой долины.
— Я избавился от одной беды и попал в другую, еще худшую,— сказал Синдбад, тяжело вздыхая.— На острове были хоть плоды и пресная вода, а здесь нет ни воды, ни деревьев.
Не зная, что ему делать, он печально бродил по долине, опустив голову. Тем временем над горами взошло солнце и осветило долину. И вдруг вся она ярко засверкала. Каждый камень на земле блестел и переливался синими, красными, желтыми огнями. Синдбад поднял один камень и увидел, что это драгоценный алмаз, самый твердый камень на свете, которым сверлят металлы и режут стекло. Долина была полна алмазов, и земля в ней была алмазная.
И вдруг отовсюду послышалось шипение. Огромные змеи выползали из-под камней, чтобы погреться на солнце. Каждая из этих змей была больше самого высокого дерева, и если бы в долину пришел слон, змеи, наверно, проглотили бы его целиком.
Синдбад задрожал от ужаса и хотел бежать, но бежать было некуда и негде было укрыться. Синдбад заметался во все стороны и вдруг заметил маленькую пещеру. Он забрался в нее ползком и очутился прямо перед огромной змеей, которая свернулась клубком и грозно шипела. Синдбад еще больше испугался. Он выполз из пещеры и прижался спиной к скале, стараясь   не   шевелиться.   Он   видел,   что   нет   ему   спасения.
И вдруг прямо перед ним упал большой кусок мяса. Синдбад поднял голову, но над ним ничего не было, кроме неба и скал. Скоро сверху упал другой кусок мяса, за ним третий. Тогда Синдбад понял, где он находится и что это за долина.
Давно-давно в Багдаде он слышал от одного путешественника рассказ о долине алмазов. «Эта долина,— говорил путешественник,— находится в далекой стране между гор, и никто не может попасть в нее, потому что туда нет дороги. Но купцы, которые торгуют алмазами, придумали хитрость, чтобы добывать камни. Они убивают овцу, режут ее на куски и бросают мясо в долину.

Алмазы прилипают к мясу, а в полдень в долину спускаются хищные птицы — орлы и ястребы,— хватают мясо и взлетают с ним на гору. Тогда купцы стуком и криками отгоняют птиц от мяса и отдирают прилипшие алмазы; мясо же они оставляют птицам и зверям».
Синдбад вспомнил этот рассказ и обрадовался. Он придумал, как ему спастись. Быстро собрал он столько крупных алмазов, сколько мог унести с собой, а потом распустил свой тюрбан, лег на землю, положил на себя большой кусок мяса и крепко привязал его к себе. Не прошло и минуты, как в долину спустился горный орел, схватил мясо когтями и поднялся на воздух. Долетев до высокой горы, он принялся клевать мясо, но вдруг сзади него раздались громкие крики и стук. Встревоженный орел бросил свою добычу и улетел, а Синдбад развязал тюрбан и встал. Стук и грохот слышались все ближе, и скоро из-за деревьев выбежал старый, толстый бородатый человек в одежде купца. Он колотил палкой по деревянному щиту и кричал во весь голос, чтобы отогнать орла. Не взглянув даже на Синдбада, купец бросился к мясу и осмотрел его со всех сторон, но не нашел ни одного алмаза. Тогда он сел на землю, схватился руками за голову и воскликнул:
—   Что это за несчастье! Я уже целого быка сбросил в долину, но орлы унесли все куски мяса к себе в гнезда. Они оставили только один кусок и, как нарочно, такой, к которому не прилипло ни одного камешка. О горе! О неудача!
Тут он увидел Синдбада, который стоял с ним рядом, весь в крови и пыли, босой и в разорванной одежде. Купец сразу перестал кричать и замер от испуга. Потом он поднял свою палку, закрылся щитом и спросил:
—   Кто ты такой и как ты сюда попал?
—* Не бойся меня, почтенный купец. Я не сделаю тебе зла,— ответил Синдбад.— Я тоже был купцом, как и ты, но испытал много бед и страшных приключений. Помоги мне выбраться отсюда и попасть на родину, и я дам тебе столько алмазов, сколько у тебя никогда не было.
—   А у тебя правда есть алмазы?—спросил купец.— Покажи.
Синдбад показал ему свои камни и подарил самые лучшие из Них. Купец обрадовался и долго благодарил Синдбада, а потом он позвал других купцов, которые также добывали алмазы,   и   Синдбад   рассказал   им   обо   всех   своих   несчастьях.
Купцы поздравили его со спасением, дали ему хорошую одежду и взяли его с собой.
Они долго шли через степи, пустыни, равнины и горы, и немало чудес и диковинок пришлось увидеть Синдбаду, пока он добрался до своей родины.
На   одном   острове   он   увидел   зверя,    которого   называют каркаданн. Каркаданн похож на большую корову, и у него один толстый рог посередине головы. Он такой сильный, что может носить на своем роге большого слона. От солнца жир слона начинает таять и заливает каркаданну глаза. Каркаданн слепнет и ложится на землю. Тогда к нему прилетает птица Рухх и уносит его в когтях вместе со слоном в свое гнездо.
После долгого путешествия Синдбад наконец добрался до Багдада. Родные с радостью встретили его и устроили праздник по случаю его возвращения. Они думали, что Синдбад погиб, и не надеялись больше его увидеть. Синдбад продал свои алмазы и опять стал торговать, как прежде.
Так окончилось второе путешествие Синдбада-Морехода.

ТРЕТЬЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ

Несколько лет прожил Синдбад в родном городе, никуда не выезжая. Его друзья и знакомые, багдадские купцы, каждый вечер сходились к нему и слушали рассказы о его странствиях, и всякий раз, как Синдбад вспоминал про птицу Рухх, алмазную долину огромных змей, ему становилось так страшно, как будто он все еще бродил в долине алмазов.
Однажды вечером к Синдбаду, по обыкновению, пришли его приятели-купцы. Когда они кончили ужин и приготовились слушать рассказы хозяина, в комнату вошел слуга и сказал, что у ворот стоит человек и продает диковинные плоды.
—   Прикажи, ему войти сюда,— сказал Синдбад.
Слуга привел торговца плодами в комнату. Это был смуглый человек с длинной черной бородой, одетый по-иноземному. На голове он нес корзину, полную великолепных плодов. Он поставил корзину перед Синдбадом и снял с нее покрывало.
Синдбад заглянул в корзину — и ахнул от удивления. В ней лежали огромные круглые апельсины, кислые и сладкие лимоны, померанцы, яркие, словно огонь, персики, груши и гранаты, такие большие и сочные, каких не бывает в Багдаде.
—   Кто ты, чужеземец, и откуда ты пришел? — спросил Синдбад торговца.
—   О господин,— ответил тот,— я родился далеко отсюда, на острове Серендибе. Всю мою жизнь я плавал по морям и побывал во многих странах и везде я продавал такие плоды.
—   Расскажи мне про остров Серендиб: какой он и кто на нем живет? — сказал Синдбад.
—   Про мою родину не расскажешь словами. Ее нужно видеть, так как нет в мире острова прекраснее и лучше Серен-диба,— ответил торговец.— Когда путник вступает на берег, он слышит пение прекрасных птиц, перья которых горят на солнце, как   драгоценные   камни.   Даже   цветы   на   острове   Серендибе светятся, словно яркое золото. И есть на нем цветы, которые плачут и смеются. Каждый день на восходе солнца они поднимают свои головки кверху и громко кричат: «Утро! Утро!» — и смеются, а вечером, когда солнце заходит, они опускают головки к земле и плачут. Лишь только наступает темнота, выходят на берег моря всевозможные звери — медведи, барсы, львы и морские кони,— и каждый держит во рту драгоценный камень, который сверкает, как огонь, и освещает все вокруг. А деревья на моей родине самые редкие и дорогие: алоэ, которое так прекрасно пахнет, если его зажечь; крепкий тек, что идет на корабельные мачты,— ни одно насекомое не прогрызет его, и не повредит ему ни вода, ни холод; высокие пальмы и блестящий эбен, или черное дерево. Море вокруг Серендиба ласковое и теплое. На дне его лежат чудесные жемчужины — белые, розовые и черные, и рыбаки ныряют в воду и достают их. А иногда они  посылают за жемчугом  маленьких обезьян…
Долго еще рассказывал торговец плодами про диковины острова Серендиба, и когда он кончил, Синдбад щедро наградил его и отпустил. Торговец ушел, низко кланяясь, а Синдбад лег спать, но еще долго ворочался с боку на бок и не мог заснуть, вспоминая рассказы об острове Серендибе. Ему слышался плеск моря и скрип корабельных мачт, он видел перед собой чудесных птиц и золотые цветы, сверкавшие яркими огнями. Наконец он заснул, и ему приснилась обезьяна с огромной розовой жемчужиной во рту.
Проснувшись, он сразу же вскочил с постели и сказал себе:
— Я непременно должен побывать на острове Серендибе! Сегодня же начну собираться в путь.
Он собрал все, какие у него были, деньги, накупил товаров, простился со своими родными и опять отправился в приморский город Басру. Он долго выбирал себе корабль получше и наконец нашел прекрасное, крепкое судно. Капитаном этого судна был мореход из Персии по имени Бузург — старый толстый человек с длинной бородой. Он много лет плавал по океану, и его корабль ни разу не потерпел крушения.
Синдбад велел погрузить свои товары на корабль Бузурга и тронулся в путь. С ним вместе поехали его приятели-купцы, которым также захотелось побывать на острове  Серендибе.
Ветер был попутный, и корабль быстро двигался вперед. Первые дни все шло благополучно. Но однажды утром на море началась буря; поднялся сильный ветер, который то и дело менял направление. Корабль Синдбада носило по морю как щепку. Огромные волны одна за другой перекатывались через палубу. Синдбад и его приятели привязали себя к мачтам и стали прощаться друг с другом, не надеясь спастись. Только капитан Бузург был спокоен. Он сам встал у руля и громким голосом отдавал  приказания.  Видя,  что он  не боится,  успокоились и его спутники. К полудню буря начала стихать. Волны стали меньше, небо прояснилось. Скоро наступило полное затишье.
И вдруг капитан Бузург принялся бить себя по лицу, стонать и плакать. Сорвал с головы тюрбан, бросил его на палубу, разорвал на себе халат и крикнул:
—   Знайте, что наш корабль попал в сильное течение и мы не можем из него выйти! А это течение несет нас к стране, которая называется «Страна мохнатых». Там живут люди, похожие на обезьян, я никто еще не вернулся живым из этой страны. Готовьтесь же к смерти — нам нет спасения!
Не успел капитан договорить, как раздался страшный удар. Корабль сильно встряхнуло, и он остановился. Течение пригнало его к берегу, и он сел на мель. И сейчас же весь берег покрылся маленькими человечками. Их становилось все больше и больше, они скатывались с берега прямо в воду, подплывали к кораблю и быстро карабкались на мачты. Эти маленькие люди, покрытые густой шерстью, с желтыми глазами, кривыми ногами и цепкими руками, перегрызли корабельные канаты и сорвали паруса, а потом бросились на Синдбада и его спутников. Передний человечек подкрался к одному из купцов. Купец выхватил меч и разрубил его пополам. И сейчас же на него кинулись еще десять мохнатых, схватили его за руки и за ноги и сбросили в море, а за ним и другого и третьего купца.
—   Неужели мы испугаемся этих обезьян?! — воскликнул Синдбад и вынул меч из ножен.
Но капитан Бузург схватил его за руку и закричал:
—   Берегись, Синдбад! Разве ты не видишь, что если каждый из нас убьет десять или даже сто обезьян, остальные разорвут его в клочья или выкинут за борт? Бежим с корабля на остров, а корабль пусть достается обезьянам.
Синдбад   послушался   капитана   и   вложил   меч   в   ножны.
Он выскочил на берег острова, и его спутники последовали за ним. Последним ушел с корабля капитан Бузург. Ему было очень жалко оставлять свое судно этим мохнатым обезьянам.
Синдбад и его приятели медленно пошли вперед, не зная, куда направиться. Они шли и тихо разговаривали между собой. И вдруг капитан Бузург воскликнул:
—   Смотрите! Смотрите! Дворец!
Синдбад поднял голову и увидел высокий дом с черными железными воротами.
—   В этом доме, может быть, живут люди. Пойдем и узнаем, кто его хозяин,— сказал он.
Путники пошли быстрее и вскоре дошли до ворот дома. Синдбад первым вбежал во двор и крикнул:
—   Тут,  наверно,  недавно  был пир!  Смотрите — на  палках вокруг жаровни висят котлы и сковороды и всюду разбросаны обглоданные кости. А угли в жаровне еще горячие. Посидим немного на этой скамье — может быть, хозяин дома выйдет во двор и позовет нас.
Синдбад и его спутники так устали, что едва держались на ногах. Они уселись, кто на скамью, а кто прямо на землю, и вскоре уснули, пригревшись на солнце. Синдбад проснулся первым. Его разбудил сильный шум и гул. Казалось, что где-то недалеко проходит большое стадо слонов. Земля дрожала от чьих-то тяжелых шагов. Было уже почти темно. Синдбад привстал со скамьи и замер от ужаса: прямо на него двигался человек огромного роста — настоящий великан, похожий на высокую пальму. Он был весь черный, глаза у него сверкали, как горящие головни, рот был похож на отверстие колодца, а зубы торчали, точно клыки кабана. Уши падали ему на плечи, а ногти на его руках были широкие и острые, как у льва. Великан шел медленно, слегка согнувшись, точно ему трудно было нести свою голову, и тяжело вздыхал. От каждого вздоха шелестели деревья и верхушки их пригибались к земле, как во время бури. В руках у великана был огромный факел — целый ствол смолистого дерева.
Спутники Синдбада тоже проснулись и лежали на земле полумертвые от страха. Великан подошел и нагнулся над ними. Он долго рассматривал каждого из них и, выбрав одного, поднял его, как перышко. Это был капитан Бузург — самый большой и толстый из спутников Синдбада.
Синдбад выхватил меч и бросился к великану. Весь его страх прошел, и он думал только об одном: как бы вырвать Бузурга из рук чудовища. Но великан ударом ноги отбросил Синдбада в сторону. Он разжег огонь на жаровне, зажарил ‘капитана Бузурга и съел его.
Кончив есть, великан растянулся на земле и громко захрапел. Синдбад и его товарищи сидели на скамье, прижавшись друг к другу и затаив дыхание.
Синдбад оправился первый и, убедившись, что великан крепко спит, вскочил и воскликнул:
—   Лучше было бы, если бы мы утонули в море! Неужели мы позволим великану съесть нас, как овец?
—   Уйдем отсюда и поищем такое место, где бы мы могли спрятаться от него,— сказал один из купцов.
—   Куда нам уйти? Он ведь всюду нас найдет,— возразил Синдбад.— Лучше будет, если мы убьем его и потом уплывем по морю.  Может быть, нас подберет какой-нибудь корабль.
—   А на чем же мы уплывем, Синдбад? —спросили купцы.

—   Посмотрите на эти бревна, что сложены около жаровни. Они длинные и толстые, и, если их связать вместе, выйдет хороший плот,— сказал Синдбад.— Перенесем их на берег моря, пока  спит  этот  жестокий  людоед,   а   потом   мы  вернемся  сюда и придумаем способ его убить.
—   Это прекрасный план,— сказали купцы и начали перетаскивать бревна на морской берег и связывать их веревками из пальмового лыка.
К утру плот был готов, и Синдбад с товарищами вернулись во двор великана. Когда они пришли, людоеда на дворе не было. До самого вечера он не появлялся.
Когда стемнело, земля опять затряслась и послышался гул и топот. Великан был близко. Как и накануне, он медленно подошел к товарищам Синдбада и нагнулся над ними, освещая их факелом. Он выбрал самого толстого купца, проткнул его вертелом, зажарил и съел. А потом он растянулся на земле и заснул.
—   Еще один наш спутник погиб! — воскликнул Синдбад.— Но это последний. Больше этот жестокий человек никого из нас не съест.
—   Что   же   ты   задумал,   Синдбад? — спросили   его   купцы.
—   Смотрите и делайте так, как я скажу! — воскликнул Синдбад.
Он схватил два вертела, на которых великан жарил мясо, раскалил их на огне и приставил к глазам людоеда. Потом он сделал знак купцам, и они все вместе навалились на вертела. Глаза людоеда ушли в глубь головы, и он ослеп.
Людоед со страшным криком вскочил и принялся шарить вокруг себя руками, стараясь поймать своих врагов. Но Синдбад и его товарищи врассыпную бросились от него и побежали к морю. Великан пошел за ними, продолжая громко кричать. Он догонял беглецов и перегонял их, но так и не поймал никого. Они пробегали у него между ногами, увертывались от его рук и наконец добежали до берега моря, сели на плот и отплыли, гребя, как веслом, тонким стволом молодой пальмы.
Когда людоед услышал удары весла о воду, он понял, что добыча ушла от него. Он закричал еще громче прежнего. На его крик прибежали еще два великана, такие же страшные, как он. Они отломили от скал по громадному камню и бросили вслед беглецам. Глыбы скал со страшным шумом упали в воду, только слегка задев плот. Но от них поднялись такие волны, что плот перевернулся. Спутники Синдбада почти совсем не умели плавать. Они сразу захлебнулись и пошли ко дну. Только сам Синдбад и еще двое купцов помоложе успели схватиться за плот и удержались на поверхности моря.
Синдбад с трудом вскарабкался снова на плот и помог своим товарищам выбраться из воды. Волны унесли их весло, и им пришлось плыть по течению, слегка направляя плот ногами. Становилось светлее. Скоро должно было взойти солнце. Товарищи   Синдбада,   мокрые   и   дрожащие,   сидели   на   плоту   и громко жаловались. Синдбад стоял на краю плота, высматривая, не видно ли вдали берега или паруса корабля. Вдруг он обернулся к своим спутникам и крикнул:
—   Мужайтесь, друзья мои Ахмед и Хасан! Земля недалеко, и течение несет нас прямо к берегу. Видите, птицы кружатся там, вдали, над водою? Их гнезда, наверно, где-нибудь близко. Ведь птицы не улетают далеко от своих птенцов.
Ахмед и Хасан подбодрились и подняли головы. Хасан, у которого глаза были зоркие, как у ястреба, посмотрел вперед и сказал:
—   Твоя правда, Синдбад. Вон там, вдалеке, я вижу остров. Скоро течение пригонит к нему наш плот, и мы отдохнем на твердой земле.
Измученные путники обрадовались и стали сильнее грести ногами, чтобы помочь течению. Если бы они только знали, что ждет их на этом острове!
Скоро плот прибило к берегу, и Синдбад с Ахмедом и Хасаном вышли на сушу. Они медленно пошли вперед, подбирая с земли ягоды и коренья, и увидели высокие, развесистые деревья на берегу ручья. Густая трава так и манила прилечь и отдохнуть.
Синдбад бросился под дерево и сейчас же заснул. Его разбудил какой-то странный звук, точно кто-то перетирал зерно между двумя огромными камнями. Синдбад открыл глаза и вскочил на ноги. Он увидел перед собой огромного змея с широкой пастью, как у кита. Змей спокойно лежал на брюхе и лениво, с громким хрустом двигал челюстями. Этот хруст и разбудил Синдбада. А из пасти змея торчали человеческие ноги в сандалиях. По сандалиям Синдбад узнал, что это ноги Ахмеда.
Постепенно Ахмед целиком исчез в брюхе змея, и змей медленно уполз в лес. Когда он скрылся, Синдбад осмотрелся кругом и увидел, что он остался один.
«А где же Хасан? -— подумал Синдбад.— Неужели его тоже съел змей?»
—   Эй, Хасан, где ты? — крикнул он.
—   Здесь! — раздался голос откуда-то сверху.
Синдбад поднял голову и увидел Хасана, который сидел скорчившись в густых ветвях дерева, ни живой ни мертвый от страха.
—   Полезай и ты сюда! — крикнул он Синдбаду. Синдбад   схватил   с   земли   несколько   кокосовых   орехов   и
вскарабкался на дерево. Ему пришлось сидеть на верхней ветке, это было очень неудобно. А Хасан прекрасно устроился на широком суку пониже.
Много часов просидели Синдбад и Хасан на дереве, каждую минуту  ожидая   появления  змея.   Стало  смеркаться,   наступила ночь, а чудовища все не было. Наконец Хасан не выдержал и заснул, опершись спиной о ствол дерева и свесив ноги. Вскоре задремал и Синдбад. Когда он проснулся, было светло и солнце стояло довольно высоко. Синдбад осторожно наклонился и посмотрел вниз. Хасана на ветке больше не было. На траве, под деревом, белела его чалма и валялись стоптанные туфли — все, что осталось от бедного Хасана.
«Его тоже сожрал этот ужасный змей,— подумал Синдбад.— Видно, и на дереве от него не спрячешься».
Теперь Синдбад был один на острове. Долго искал он какого-нибудь местечка, чтобы укрыться от змея, но на острове не было ни одной скалы или пещеры. Устав искать, Синдбад присел на земле у самого моря и стал думать, как бы ему спастись.

«Если я вырвался из рук людоеда, так неужели я дам себя съесть змею? — думал он.— Я человек, и у меня есть разум, который поможет мне перехитрить это чудовище».
Вдруг с моря плеснула огромная волна и выбросила на берег толстую корабельную доску. Синдбад увидел эту доску и сейчас же придумал, как ему спастись. Он схватил доску, подобрал на берегу еще несколько досок поменьше и унес их в лес. Выбрав доску подходящего размера, Синдбад привязал ее к своим ногам большим куском пальмового лыка. Такую же доску он привязал к голове, а две другие — к телу, справа и слева, так что оказался как будто в ящике. А потом он лег на землю и стал ждать.
Скоро послышался треск хвороста и громкое шипение. Змей почуял запах человека и разыскал свою добычу. Из-за деревьев показалась его длинная голова, на которой светились, как факелы, два больших глаза. Он подполз к Синдбаду и широко разинул пасть, высовывая длинный раздвоенный язык.
Он удивленно осмотрел ящик, из которого так вкусно пахло человеком, и попробовал захватить его и разгрызть зубами, но крепкое дерево не поддавалось.
Змей обошел Синдбада со всех сторон, пытаясь сорвать с него деревянный щит. Щит оказался слишком крепким, и змей только обломал себе зубы. В ярости он стал бить хвостом по доскам. Доски задрожали, но выдержали. Долго трудился змей, но так и не добрался до Синдбада. Наконец он выбился из сил и уполз обратно в лес, шипя и разбрасывая хвостом сухие листья.
Синдбад быстро отвязал доски и вскочил на ноги.
— Лежать между досками очень неудобно, но если змей застигнет меня беззащитным, он меня сожрет,— сказал себе Синдбад.— Надо бежать с острова. Пусть лучше я утону в море, чем погибну в пасти змея, как Ахмед и Хасан.
И Синдбад решил опять смастерить себе плот. Он вернулся к  морю и  начал  собирать  доски.  Вдруг  он  увидел  неподалеку парус корабля. Корабль все приближался, попутный ветер гнал его к берегам острова. Синдбад сорвал с себя рубашку и принялся бегать по берегу, размахивая ею. Он махал руками, кричал и всячески старался обратить на себя внимание. Наконец матросы заметили его, и капитан приказал остановить корабль. Синдбад бросился в воду и в несколько взмахов достиг корабля. По парусам и по одежде матросов он узнал, что корабль принадлежит его землякам. Действительно, это был арабский корабль. Капитан корабля много слышал рассказов про остров, где живет страшный змей, но никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь от него спасся.
Матросы ласково встретили Синдбада, накормили и одели его. Капитан приказал поднять паруса, и корабль помчался дальше.
Долго плыл он по морю и наконец доплыл до какой-то земли. Капитан остановил корабль у пристани, и все путники вышли на берег продавать и выменивать свои товары. Только у Синдбада ничего не было. Грустный и печальный, остался он на корабле. Скоро капитан подозвал его к себе и сказал:
—   Я хочу сделать доброе дело и помочь тебе. С нами был один путешественник, которого мы потеряли, и я не знаю, умер он или жив. А товары его так и лежат в трюме. Возьми их и продай на рынке, и я дам тебе что-нибудь за труды. А то, что не удастся продать, мы отвезем в Багдад и отдадим его родственникам.
—   Охотно сделаю это,— сказал Синдбад.
И капитан приказал матросам вынести товары из трюма. Когда выгрузили последний тюк, корабельный писец спросил капитана:
—  Что это за товары и как зовут их хозяина? На чье имя их записать?
—   Запиши на имя Синдбада-Морехода, который плыл с нами на корабле и пропал,— ответил капитан.
Услышав это, Синдбад едва не лишился чувств от удивления и радости.
—   О господин,— спросил он капитана,— знаешь ли ты того человека, чьи товары ты приказал мне продать?
—   Это был человек из города Багдада по имени Синдбад-Мореход,— отвечал капитан.
—   Это я Синдбад-Мореход! — закричал Синдбад.— Я не пропал, а заснул на берегу, а ты не дождался меня и уплыл. Это было в мое прошлое путешествие, когда птица Рухх принесла меня в долину алмазов.
Матросы услышали слова Синдбада и толпой обступили его. Некоторые ему верили, другие называли его лжецом. И вдруг подошел к капитану один купец, который тоже плыл на этом корабле, и сказал:
—   Помнишь, я тебе рассказывал, как я был на алмазной горе и бросил в долину кусок мяса, и к мясу прицепился какой-то человек, и орел принес его на гору вместе с мясом? Ты мне не поверил и сказал, что я лгу. Вот человек, который привязался тюрбаном к моему куску мяса. Он подарил мне такие алмазы, лучше которых не бывает, и сказал, что его зовут Синдбад-Мореход.
Тут капитан обнял Синдбада и сказал ему:
—   Возьми свои товары. Теперь я верю, что ты Синдбад-Мореход. Продай их поскорей, пока на рынке не кончилась торговля.
Синдбад продал свои товары с большой прибылью и вернулся в Багдад на этом же корабле. Он был очень доволен, что возвратился домой, и твердо решил никогда больше не пускаться в путешествия.
Так окончилось третье путешествие Синдбада.

ЧЕТВЕРТОЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ

Но прошло немного времени, и Синдбаду опять захотелось побывать в чужих странах. Он купил самых дорогих товаров, отправился в Басру, нанял хороший корабль и поплыл в сторону Индии.
Первые дни все шло благополучно, но однажды под утро поднялась буря. Корабль Синдбада стало кидать по волнам, как щепку. Капитан велел бросить якорь в мелком месте, чтобы переждать бурю. Но не успел корабль остановиться, как якорные цепи лопнули, и корабль понесло прямо на берег. Паруса на корабле порвались, волны залили палубу и унесли всех купцов и матросов в море.
Несчастные путешественники, точно камни, пошли ко дну. Только Синдбад и еще несколько купцов схватились за обломок доски и удержались на поверхности моря.
Целый день и целую ночь носились они по морю, а утром волны выбросили их на скалистый берег.
Еле живые лежали путники на земле. Только когда прошел день, а за ним ночь, они немного опомнились.
Дрожа от холода, Синдйад и его друзья пошли по берегу, надеясь, что встретят людей, которые их приютят и накормят. Долго шли они и наконец увидали вдалеке высокую постройку, похожую на дворец. Синдбад очень обрадовался и пошел быстрее. Но едва путники приблизились к этой постройке, их окружила толпа людей. Эти люди схватили их и отвели к своему царю, а царь знаком приказал им сесть. Когда они сели, перед ними поставили миски с каким-то диковинным кушаньем. Ни Синдбад, ни его приятели-купцы  никогда такого не ели.  Спутники Синдбада с  жадностью набросились на кушанье и съели все, что было в мисках. Один Синдбад почти не притронулся к кушанью, а только попробовал его.
А царь этого города был людоед. Его приближенные ловили всех чужеземцев, которые заходили в их страну, и кормили их этим кушаньем. Всякий, кто ел его, постепенно терял разум и становился похож на животное. Откормив чужеземца, приближенные царя убивали его, жарили и съедали. А царь ел людей прямо сырыми.
Приятелей Синдбада тоже ждала такая участь. Каждый день они ел» помногу этого кушанья, и все тело у них заплыло жиром. Они перестали понимать, что с ними делается,— только ели и спали. Их отдали пастуху, точно свиней; каждый день пастух выгонял их за город и кормил из больших корыт.
Синдбад не ел этого кушанья, а другого ему не давали. Он подбирал на лугах коренья и ягоды и кое-как питался ими. Все его тело высохло, он ослабел и еле держался на ногах. Видя, что Синдбад такой слабый и тощий, приближенные царя решили, что его не надо стеречь — все равно не убежит,— и скоро забыли о нем.
А Синдбад только и мечтал, как бы вырваться от людоедов. Однажды утром, когда все еще спали, он вышел из ворот дворца и пошел куда глаза глядят. Скоро он пришел на зеленый луг и увидел человека, который сидел на большом камне. Это был пастух. Он только что пригнал купцов, приятелей Синдбада, из города и поставил перед ними корыто с кормом. Увидев Синдбада, пастух сразу понял, что Синдбад здоров и владеет своим умом. Он сделал ему знак рукой: «Подойди сюда!» — и, когда Синдбад приблизился, сказал ему:
—   Иди по этой тропинке, а когда дойдешь до перекрестка, сверни направо и выйдешь на султанскую дорогу. Она выведет тебя из земли нашего царя, и ты, может быть, доберешься до твоей родины.
Синдбад поблагодарил пастуха и пошел. Он старался идти как можно быстрее и скоро увидел справа от себя дорогу. Семь дней и семь ночей шел Синдбад по этой дороге, питаясь кореньями и ягодами. Наконец на восьмой день утром он увидел невдалеке от себя толпу людей и подошел к ним. Люди обступили его и стали расспрашивать, кто-он и откуда пришел. Синдбад рассказал им обо всем, что с ним случилось, и его отвели к царю той страны. Царь велел накормить Синдбада и тоже спросил его, охкуда он родом и что с ним произошло. Когда Синдбад рассказал царю о своих приключениях, царь очень удивился и воскликнул:
—   Я в жизни не слышал истории удивительней! Добро пожаловать, чужеземец! Оставайся жить в моем городе.
Синдбад остался в городе этого царя, которого звали Тайга-мус. Царь очень полюбил Синдбада и скоро так привык к нему, что не отпускал его от себя ни на минуту. Он оказывал Синдбаду всякие милости и исполнял все его желания.
И вот однажды после обеда, когда все приближенные царя, кроме Синдбада, разошлись по домам, царь Тайгамус сказал Синдбаду:
—   О Синдбад, ты стал для меня дороже всех моих приближенных, и я не могу расстаться с тобой. У меня есть к тебе большая просьба. Обещай мне, что исполнишь ее.
—   Говори, какая у тебя просьба,— ответил Синдбад.— Ты был добр ко мне, и я не могу тебя ослушаться.
—   Останься у нас навсегда,— сказал царь.— Я найду тебе хорошую жену, и тебе будет в моем городе не хуже, чем в Багдаде.
Услышав слова царя, Синдбад очень огорчился. Он все еще надеялся вернуться когда-нибудь в Багдад, а теперь надежду приходилось оставить. Ведь не мог же Синдбад отказать царю!
—   Пусть будет по-твоему, о царь,— сказал он.— Я останусь здесь навсегда.
Царь тотчас же велел отвести Синдбаду помещение во дворце и женил его на дочери своего визиря.
Еще несколько лет прожил Синдбад в городе царя Тайгамуса и стал понемногу забывать Багдад. У него завелись друзья среди жителей города, все его любили и уважали.
И вот однажды ранним утром к нему вошел один из его приятелей по имени Абу-Мансур. Одежда на нем была разорвана и тюрбан съехал набок; он ломал себе руки и горько рыдал.
—   Что с тобой, Абу-Мансур? — спросил Синдбад.
—   Сегодня ночью у меня умерла жена,— ответил его приятель.
Синдбад принялся его утешать, но Абу-Мансур продолжал горько плакать, ударяя себя руками в грудь.
—   О Абу-Мансур,— сказал Синдбад,— что пользы так убиваться? Пройдет время, и ты утешишься. Ты ведь еще молодой и долго проживешь.
И вдруг Абу-Мансур заплакал еще сильнее и воскликнул:
—   Как это ты говоришь, что я долго проживу, когда мне осталось жить всего один день! Завтра ты лишишься меня и никогда больше меня не увидишь.
—   Почему? —спросил Синдбад.— Ты ведь здоров, и тебе не грозит смерть.
—   Завтра похоронят мою жену, и меня тоже опустят с нею в могилу,— сказал Абу-Мансур.— В нашей стране такой обычай: когда умирает женщина, ее мужа хоронят живым вместе с нею, а когда умирает мужчина, с ним вместе хоронят его жену.
«Это очень скверный обычай,— подумал Синдбад.— Хорошо, что я чужеземец и меня не похоронят живым».
Он постарался, как мог, утешить Абу-Мансура и обещал, что попросит царя избавить его от такой страшной смерти. Но когда Синдбад пришел к царю и высказал ему свою просьбу, царь покачал головой и сказал:
—   Проси о чем хочешь, Синдбад, но только не об этом. Я не могу нарушить обычай моих предков. Завтра твоего приятеля опустят в могилу.
—   О царь,— спросил Синдбад,— а если умрет жена у чужеземца, ее мужа тоже похоронят вместе с нею?
—   Да,— ответил царь.— Но не беспокойся за себя. Твоя жена еще  слишком  молода  и,   наверно,  не  умрет  раньше  тебя.
Когда Синдбад услышал эти слова, он очень огорчился и испугался. Печальный, вернулся он к себе и с этих пор все время думал об одном — как бы его жена не заболела смертельной болезнью. Прошло немного времени, и то, чего он боялся, случилось. Его жена тяжело занемогла и через несколько дней скончалась.
Царь и все жители города пришли, по обычаю, утешать Синдбада. На его жену надели ее лучшие драгоценности, положили ее тело на носилки и понесли к высокой горе, находившейся недалеко от города. На вершине горы была вырыта глубокая яма, прикрытая тяжелым камнем. Носилки с телом жены Синдбада обвязали веревками и, подняв камень, опустили в могилу. А потом царь Тайгамус и друзья Синдбада подошли к нему и начали с ним прощаться. Бедный Синдбад понял, что пришел час его смерти. Он бросился бежать с криком:
—   Я чужеземец и не должен подчиняться вашим обычаям! Я не хочу умереть в этой яме!
Но как ни отбивался Синдбад, его все-таки привели к страшной яме. Ему дали с собой кувшин воды и семь хлебных лепешек и, обвязав веревками, опустили в яму. А потом яму завалили камнем, и царь и все, кто был с ним, ушли обратно в город.
Бедный Синдбад очутился в могиле, среди мертвецов. Сначала он ничего не видел, но, когда его глаза привыкли к темноте, он заметил, что в могилу проходит сверху слабый свет. Камень, закрывавший вход в могилу, неплотно прилегал к ее краям, и тоненький луч солнца пробивался в пещеру.
Вся пещера была полна мертвецов — мужчин и женщин. На них были надеты их лучшие платья и драгоценности. Отчаяние и горе охватили Синдбада.
«Теперь-то уже мне не спастись,— подумал он.— Из этой могилы никому не выйти».
Через несколько часов солнечный луч, освещавший пещеру, погас, и вокруг Синдбада стало совсем темно. Синдбад был очень голоден. Он съел лепешку, напился воды и уснул прямо на земле, среди мертвецов.
День, другой, а за ним и третий провел Синдбад в страшной пещере. Он старался есть как можно меньше, чтобы еды хватило на более долгий срок, но на третий день вечером он проглотил последний кусок лепешки и запил ее последним глотком воды. Теперь ему оставалось только ждать смерти.
Синдбад расстелил на земле свой плащ и лег. Всю ночь пролежал он без сна, вспоминая родной Багдад, друзей и приятелей. Только под утро его глаза закрылись, и он уснул.
Проснулся он от слабого шороха: кто-то с ворчаньем и фырканьем скреб когтями каменные стены пещеры. Синдбад вскочил на ноги и пошел по направлению шума. Кто-то пробежал мимо него, стуча лапами.
«Это, верно, какой-нибудь дикий зверь,— подумал Синдбад.— Почуяв человека, он испугался и убежал. Но как же он попал в пещеру?»
Синдбад бросился следом за зверем и вскоре увидел вдалеке свет, который становился тем ярче, чем ближе Синдбад Подходил к нему. Скоро Синдбад оказался перед большим отверстием. Синдбад вышел через отверстие наружу и оказался на склоне горы. Морские волны с ревом разбивались о ее подножие.
Радостно стало у Синдбада на душе, снова появилась у него надежда на спасение.
«Ведь проходят же мимо этого места корабли,— подумал он.— Может быть, какое-нибудь судно подберет меня. А если даже я умру здесь, это будет лучше, чем погибнуть в этой пещере, полной мертвецов».
Синдбад посидел немного на камне у входа в пещеру, наслаждаясь свежим утренним воздухом. Он принялся думать о своем возвращении в Багдад, к друзьям и приятелям, и грустно стало ему, что он вернется к ним разоренный, без единого дирхема. И вдруг он хлопнул себя рукой по лбу и громко сказал:
— Я печалюсь о том, что вернусь в Багдад нищим, а недалеко от меня лежат такие богатства, каких нет в сокровищницах персидских царей! Пещера полна мертвецов, мужчин и женщин, которых опускают в нее уже много сотен лет. И вместе с ними опускают в могилу их лучшие драгоценности. Эти драгоценности так и пропадут в пещере без всякой пользы. Если я возьму себе часть их, никто не пострадает от этого.
Синдбад тотчас же вернулся в пещеру и стал собирать перстни, ожерелья, серьги и браслеты, разбросанные по земле. Он завязал все это в свой плащ и вынес узел с драгоценностями из пещеры. Несколько дней провел он на берегу моря, питаясь травой, плодами, кореньями и ягодами, которые он собирал в лесу на склоне горы, и с утра до вечера смотрел на море. Наконец он увидел вдали,   на  волнах,   корабль,   который  направлялся  в  его сторону.
Мигом сорвал Синдбад с себя рубашку, привязал ее к толстой палке и принялся бегать по берегу, размахивая ею в воздухе. Дозорный, сидевший на мачте корабля, заметил его знаки, и капитан приказал остановить корабль невдалеке от берега. Не дожидаясь, пока за ним пришлют лодку, Синдбад бросился в воду и в несколько взмахов достиг корабля. Спустя минуту он уже стоял на палубе, окруженный матросами, и рассказывал свою историю. От матросов он узнал, что корабль их идет из Индии в Басру. Капитан охотно согласился довезти Синдбада до этого города и взял у него в уплату только один драгоценный камень, правда самый большой.
Через месяц пути корабль благополучно достиг Басры. Оттуда Синдбад-Мореход отправился в Багдад. Он сложил в кладовую драгоценности, которые привез с собой, и опять зажил в своем доме, счастливый и радостный.
Так окончилось четвертое путешествие Синдбада.

ПЯТОЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ

Прошло немного времени, и снова наскучило Синдбаду жить в своем прекрасном доме в Городе Мира. Кто хоть раз плавал по морю, кто привык засыпать под вой и свист ветра, тому не сидится на твердой земле.
И вот однажды пришлось ему поехать по делам в Басру, откуда он не раз начинал свои путешествия. Он опять увидел этот богатый веселый город, где небо всегда такое синее и солнце светит так ярко, увидел корабли с высокими мачтами и разноцветными парусами, услышал крики матросов, выгружавших из трюмов диковинные заморские товары, и ему до того захотелось путешествовать, что он немедля решил собираться в путь.
Через десять дней Синдбад уже плыл по морю на большом, крепком корабле, нагруженном товарами. С ним было еще несколько купцов, а вел корабль старый опытный капитан с большой командой матросов.
Два дня и две ночи плыл корабль Синдбада в открытом море, а на третий день, когда солнце стояло как раз над головами путников, вдали показался небольшой скалистый остров. Капитан приказал направиться к этому острову, и, когда корабль приблизился к его берегам, все увидели, что посреди острова возвышается огромный купол, белый и сверкающий, с острой верхушкой. Синдбад в это время спал на палубе в тени паруса.
—   Эй, капитан! Останови корабль! — закричали спутники Синдбада.
Капитан велел бросить якорь, и все купцы и матросы выскочили на берег. Когда корабль стал на якорь, толчок разбудил Синдбада, и он вышел на середину палубы, чтобы посмотреть, почему остановился корабль. И вдруг он увидел, что все купцы и матросы стоят вокруг огромного белого купола и стараются пробить его ломами и крючьями.
—   Не   делайте   этого!   Вы   погибнете! — крикнул   Синдбад. Он сразу понял, что этот купол — яйцо птицы Рухх, такое же, как то, которое он видел в первое путешествие. Если птица Рухх прилетит и увидит, что его разбили, всем матросам и купцам не миновать смерти.
Но товарищи Синдбада не послушались его и стали еще сильнее бить по яйцу. Наконец скорлупа треснула. Из яйца полилась вода. Потом из него показался длинный клюв, за ним — голова и лапы: в яйце был птенец. Если б яйцо не разбили, он, наверно, скоро бы вылупился.
Матросы схватили птенца, зажарили его и принялись есть. Только Синдбад не притронулся к его мясу. Он бегал вокруг своих товарищей и кричал:
— Кончайте скорей, а то прилетит Рухх и убьет вас!
И вдруг в воздухе послышался громкий свист и оглушительное хлопанье крыльев. Купцы посмотрели вверх и кинулись к кораблю. Прямо над их головами летела птица Рухх. В когтях у нее извивались две огромные змеи. Увидев, что ее яйцо разбито, птица Рухх так закричала, что люди попадали от страха на землю и уткнулись головами в песок. Птица выпустила свою добычу из когтей, покружила в воздухе и скрылась из виду. Купцы и матросы поднялись на ноги и побежали к морю. Они подняли якорь, распустили паруса и поплыли как можно быстрее, чтобы спастись от страшной птицы Рухх.
Чудовищной птицы не было видно, и путники начали было уже успокаиваться, но вдруг опять послышалось хлопанье крыльев, и вдали показалась птица Рухх, но уже не одна. С ней летела другая такая же птица, еще больше и страшней первой. Это был Рухх-самец. Каждая птица несла в когтях огромный камень — целую скалу.
Товарищи Синдбада забегали по палубе, не зная, куда укрыться от разъяренных птиц. Некоторые легли на палубу, другие спрятались за мачты, а капитан неподвижно застыл на месте, подняв руки к небу. Он до того испугался, что не мог шевельнуться.
Вдруг раздался страшный удар, точно выстрел из самой большой пушки, и по морю заходили волны. Это одна из птиц бросила камень, но промахнулась. Увидя это, второй Рухх громко закричал и над самым кораблем выпустил из когтей свой камень. Камень упал на корму. Корабль жалобно затрещал, накренился, снова выпрямился, подброшенный волной, и стал тонуть. Волны залили палубу и унесли всех купцов и матросов. Спасся один Синдбад. Он ухватился рукой за корабельную доску и, когда волны улеглись, взобрался на нее.
Два дня и три ночи носился Синдбад по морю, и наконец на третий день волны прибили его к неведомой земле. Синдбад выбрался на берег и огляделся. Ему показалось, что он не на острове, среди моря, а дома, в Багдаде, в своем чудесном саду. Ноги его ступали по мягкой зеленой траве, усеянной пестрыми цветами. Ветки деревьев гнулись от тяжести плодов. Круглые сверкающие апельсины, душистые лимоны, гранаты, груши, яблоки как будто сами просились в рот. Маленькие пестрые птицы с громким щебетаньем кружились в воздухе. Подле быстрых, блестящих, как серебро, ручьев прыгали и играли газели. Они не испугались Синдбада, потому что никогда не видели людей и не знали, что их нужно бояться.
Синдбад так устал, что еле стоял на ногах. Он напился воды из ручья, лег под дерево и сорвал с ветки большое яблоко, но не успел даже откусить от него ни кусочка, а так и заснул, держа яблоко в руке.
Когда он проснулся, солнце опять стояло высоко и птицы так же весело щебетали на деревьях: Синдбад проспал весь день и всю ночь. Только теперь он почувствовал, как ему хочется есть, и с жадностью набросился на плоды.
Подкрепившись немного, он поднялся и пошел по берегу. Ему хотелось осмотреть эту чудесную землю, и он надеялся встретить людей, которые приведут его в какой-нибудь город.
Долго гулял Синдбад по берегу, но не увидел ни одного человека. Наконец он решил немного отдохнуть и свернул в небольшой лесок, где было прохладнее.
И вдруг он видит: под деревом, у ручья, сидит маленький человек с длинной волнистой седой бородой, одетый в рубаху из листьев и подпоясанный травой. Этот старичок сидел у самой воды, поджав ноги, и жалобно смотрел на Синдбада.
— Мир тебе, о старик! — сказал Синдбад.— Кто ты и что это за остров? Почему ты сидишь один у этого ручья?
Старик не ответил Синдбаду ни одного слова, но показал ему знаками:   «Перенеси меня через ручей».
Синдбад подумал: «Если я перенесу его через ручей, мне не будет от этого ничего плохого, а сделать доброе дело никогда не мешает. Может быть, старик мне покажет, как найти на острове людей, которые помогут мне добраться до Багдада».
И он подошел к старику, посадил его себе на плечи и перенес через ручей.
На другом берегу Синдбад опустился на колени и сказал старику:
—   Слезай, мы уже пришли.
Но старик только крепче уцепился за него и обхватил ногами его шею.
—   Долго ты еще будешь сидеть у меня на плечах, скверный старик? — закричал Синдбад и хотел сбросить старика на землю.
И вдруг старик громко засмеялся и так сжал ногами шею Синдбада, что тот чуть не задохнулся.
—   Горе мне! — воскликнул Синдбад.— Я убежал от людоеда, перехитрил змея и заставил Рухха нести себя, а теперь мне самому   придется   носить   этого   скверного   старика!   Пусть   только он заснет, я сейчас же утоплю его в море! А до вечера недолго ждать.

Но наступил вечер, а старик и не думал слезать с шеи Синдбада. Он так и заснул у него на плечах и только немного разжал ноги. А когда Синдбад попробовал тихонько спихнуть его со своей спины, старик заворчал во сне и больно ударил Синдбада пятками. Ноги были у него тонкие и длинные, как плети.
И превратился  несчастный  Синдбад  в   вьючного  верблюда.
Целыми днями приходилось ему бегать со стариком на спине от одного дерева к другому и от ручья к ручью. Если он шел тише, старик жестоко бил его пятками по бокам и сжимал ему коленями шею.
Так прошло много времени — месяц или больше. И вот однажды в полдень, когда солнце особенно сильно пекло, старик крепко заснул на плечах Синдбада, и Синдбад решил отдохнуть где-нибудь под деревом. Он стал искать тенистого места и вышел на полянку, на которой росло много больших тыкв; некоторые из них были сухие. Синдбад очень обрадовался, когда увидел тыквы.
«Они мне, наверно, пригодятся,— подумал он.— Может быть, они даже помогут мне сбросить с себя этого жестокого старика».
Он сейчас же выбрал несколько тыкв побольше и выдолбил их острой палочкой. Потом он набрал самого спелого винограда, наполнил им тыквы и плотно закупорил их листьями. Он выставил тыквы на солнце и ушел с полянки, таща на себе старика. Три дня не возвращался он на полянку. На четвертый день Синдбад снова пришел к своим тыквам (старик, как и в тот раз, спал у него на плечах) и вынул пробки, которыми заткнул тыквы. В нос ему ударил крепкий запах: виноград стал бродить и его сок превратился в вино. Этого только и нужно была Синдбаду. Он осторожно вынул виноград и выжал из него сок прямо в тыквы, а потом снова закупорил и-х и поставил в тень. Теперь надо было подождать, когда проснется старик.
Никогда Синдбаду так не хотелось, чтобы он проснулся поскорее. Наконец старик начал ерзать на плечах Синдбада и ударил его ногой. Тогда Синдбад взял самую большую тыкву, откупорил ее и отпил немного.
Вино было крепкое и сладкое. Синдбад прищелкнул языком от удовольствия и начал плясать на одном месте, встряхивая старика. А старик увидел, что Синдбад напился чего-то вкусного, и ему тоже захотелось попробовать. «Дай и мне»,— знаками показал он Синдбаду.

Синдбад подал ему тыкву, и старик одним духом выпил из нее весь сок. Он никогда раньше не пробовал вина, и оно ему очень понравилось. Скоро он начал петь и смеяться, захлопал в ладоши и застучал кулаком по шее Синдбада.
Но вот старик стал петь все тише и тише и наконец крепко заснул, свесив голову на грудь. Его ноги постепенно разжались, и Синдбад легко сбросил его со своей спины. До чего приятно показалось Синдбаду расправить наконец плечи и выпрямиться!
Синдбад ушел от старика и целый день бродил по острову. Он прожил на острове еще много дней и все ходил вдоль берега моря, высматривая, не покажется ли где-нибудь парус. И наконец он увидел вдали большой корабль, который приближался к острову. Синдбад закричал от радости и принялся бегать взад и вперед и махать руками, а когда корабль подошел ближе, Синдбад бросился к воде и поплыл ему навстречу. Капитан корабля заметил Синдбада и велел остановить свое судно. Синдбад, как кошка, вскарабкался на борт и сначала не мог сказать ни одного слова, только обнимал капитана и матросов и плакал от радости. Матросы громко говорили между собой, но Синдбад не понимал их. Среди них не было ни одного араба, и никто из них не говорил по-арабски. Они накормили и одели Синдбада и дали ему место в своей каюте. И Синдбад ехал с ними много дней и ночей, пока корабль не пристал к какому-то городу.
Это был большой город с высокими белыми домами и широкими улицами. Со всех сторон его окружали крутые горы, поросшие густым лесом.
Синдбад вышел на берег и пошел бродить по городу.
Улицы и площади были полны народу; все люди, которые попадались Синдбаду навстречу, были чернокожие, с белыми зубами и красными губами. На большой площади был главный городской рынок. Там стояло много лавок, в которых торговали, расхваливая свои товары, купцы из всех стран — персы, индийцы, франки*, турки, китайцы.
Синдбад стоял посреди рынка и смотрел по сторонам. И вдруг мимо него прошел человек в халате, с большим белым тюрбаном на голове и остановился у лавки медника. Синдбад внимательно всмотрелся в него и сказал себе:
«У этого человека совсем такой же халат, как у моего приятеля Хаджи-Мухаммеда с Красной улицы, и тюрбан у него свернут по-нашему. Пойду к нему и спрошу, не из Багдада ли он».
А человек в тюрбане тем временем выбрал большой блестящий таз и кувшин с длинным узким горлышком, отдал за них меднику два золотых динара и пошел обратно. Когда он поравнялся с Синдбадом, тот низко поклонился ему и сказал:
—   Мир тебе, о почтенный купец! Скажи мне, откуда ты родом — не из Багдада ли, Города Мира?
—   Привет тебе, земляк! — радостно ответил купец.— По тому, как ты говоришь, я сразу узнал, что ты багдадец. Уже десять лет я живу в этом городе и ни разу до сего дня не слышал арабской речи. Пойдем ко мне и поговорим о Багдаде, о его садах и площадях.
Купец крепко обнял Синдбада и прижал его к груди. Он повел  Синдбада к себе домой, напоил и накормил его, и они до вечера проговорили о Багдаде и его диковинах. Синдбаду было так приятно вспоминать родину, что он даже не спросил багдадца, как его зовут и как называется город, в котором он теперь находится. А когда стало темнеть, багдадец сказал Синдбаду:
—   О земляк, я хочу спасти тебе жизнь и сделать тебя богатым. Слушай же меня внимательно и делай все, что я тебе скажу. Знай, что этот город называется Городом Черных и все жители его — зинджи*. Они живут в своих домах только днем, а вечером садятся в лодки и выезжают в море. Как только наступает ночь, в город приходят из леса обезьяны и если встречают на улице людей, то убивают их. А утром обезьяны снова уходят, и зинджи возвращаются. Скоро станет совсем темно, и обезьяны придут в город. Садись же со мной в лодку, и поедем, иначе обезьяны тебя убьют.
—   Спасибо тебе, земляк! — воскликнул Синдбад.— Скажи мне, как твое имя, чтобы я знал, кто оказал мне милость.
—   Меня зовут Мансур Плосконосый,— ответил багдадец.— Идем скорей, если ты не хочешь попасть в лапы обезьянам.
Синдбад и Мансур вышли из дому и пошли к морю. Все улицы были полны народу. Мужчины, женщины и дети бежали к пристани, торопясь, спотыкаясь и падая.
Придя в гавань, Мансур отвязал свою лодку и вскочил в нее вместе с Синдбадом. Они отъехали немного от берега, и Мансур сказал:
—   Сейчас в город войдут обезьяны. Смотри!
И вдруг горы, окружавшие Город Черных, покрылись движущимися огоньками. Огоньки катились сверху вниз и становились все больше и больше. Наконец они совсем приблизились к городу, и на большой площади появились обезьяны, которые несли в передних лапах факелы, освещая путь.
Обезьяны рассыпались по рынку, сели в лавках и начали торговать. Одни продавали, другие покупали. В харчевнях обезьяны-повара жарили баранов, варили рис и пекли хлеб. Покупатели, тоже обезьяны, примеряли одежду, выбирали посуду, материю, ссорились и дрались между собой. Так продолжалось до рассвета; когда небо на востоке стало светлеть, обезьяны построились в ряды и ушли из города, а жители вернулись в свои дома.
Мансур Плосконосый привел Синдбада к себе домой и сказал ему:
—  Я уже долго живу в Городе Черных и стосковался по родине. Скоро мы с тобой отправимся в Багдад, но сначала тебе нужно нажить побольше денег, чтобы не стыдно было вернуться домой. Слушай же, что я тебе скажу. Горы вокруг Города Черных покрыты лесом. В этом лесу много пальм с прекрасными кокосовыми орехами. Зинджи очень любят эти орехи и готовы отдать за каждый из них много золота и драгоценных камней. Но пальмы в лесу такие высокие, что ни один человек не может достать орехи, и никто не знает способа, как их раздобыть. А я научу тебя. Завтра мы пойдем в лес, и ты вернешься оттуда богачом.
На следующее утро, как только обезьяны ушли из города, Мансур вынес из кладовой два больших тяжелых мешка, взвалил один из них на плечи, а другой велел нести Синдбаду и сказал:
—   Ступай за мной и смотри, что я буду делать. Делай то же самое, и у тебя будет больше орехов, чем у кого-либо из жителей этого города.
Синдбад с Мансуром пошли в лес и шли очень долго, час или два. Наконец они остановились перед большой пальмовой рощей. Здесь было множество обезьян. Увидев людей, они вскарабкались на верхушки деревьев, свирепо оскалили зубы и громко заворчали. Синдбад сначала испугался и хотел бежать, но Мансур остановил его и сказал:
—   Развяжи твой мешок и посмотри, что там есть. Синдбад развязал  мешок  и увидел,  что он  полон круглых,
гладких камешков — голышей. Мансур тоже развязал свой мешок, вынул из него горсть камешков и бросил ими в обезьян. Обезьяны закричали еще громче, принялись прыгать с одной пальмы на другую, стараясь укрыться от камней. Но куда бы они ни убегали, камни Мансура везде доставали их. Тогда обезьяны стали срывать с пальм орехи и бросать их в Синдбада и Мансура. Ма нсур с Синдбадом бегали между пальмами, ложились, приседали, прятались за стволами, и только один или два ореха, брошенных обезьянами, попали в цель.
Скоро вся земля вокруг них покрылась большими, отборными орехами. Когда в мешках не осталось больше камней, Мансур и Синдбад наполнили их орехами и вернулись в город. Они продали орехи на рынке и получили за них столько золота и драгоценностей, что едва принесли их домой.
На следующий день они опять пошли в лес и снова набрали столько же орехов. Так они ходили в лес десять дней.
Наконец, когда все кладовые в доме Мансура были полны и золото некуда было класть, Мансур сказал Синдбаду:
—   Теперь мы можем нанять корабль и отправиться в Багдад.
Они пошли к морю, выбрали самый большой корабль, наполнили его трюм золотом и драгоценностями и поплыли. На этот раз ветер был попутный, и никакая беда не задержала их.
Они прибыли в Басру, наняли караван верблюдов, навьючили их драгоценностями и отправились в Багдад.
Жена и родные радостно встретили Синдбада. Синдбад роздал друзьям и приятелям много золота и драгоценных камней и спокойно зажил в своем доме. Снова, как прежде, стали приходить к нему купцы и слушать рассказы о том, что он видел и испытал во время путешествия.
Так окончилось пятое путешествие Синдбада.

 ШЕСТОЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ

Но прошло немного времени, и Синдбаду снова захотелось поехать в чужие страны. Быстро собрался Синдбад и поехал в Басру. Опять выбрал он себе хороший корабль, набрал команду матросов и пустился в путь.
Двадцать дней и двадцать ночей плыл его корабль, подгоняемый попутным ветром. А на двадцать первый день поднялась буря и пошел сильный дождь, от которого промокли вьюки с товарами, сложенные на палубе. Корабль начало бросать из стороны в сторону, как перышко. Синдбад и его спутники очень испугались. Они подошли к капитану и спросили его:
—   О капитан, скажи нам, где мы находимся и далеко ли земля?
Капитан корабля затянул пояс потуже, влез на мачту и посмотрел во все стороны. И вдруг он быстро спустился с мачты, сорвал с себя тюрбан и начал громко кричать и плакать.
—   О капитан, в чем дело? — спросил его Синдбад.
—   Знай,— ответил капитан,— что пришел наш последний час. Ветер отогнал наш корабль и забросил его в неведомое море. Ко всякому кораблю, который достигает этого моря, выходит из воды рыба и глотает его со всем, что на нем есть.
Не успел он еще договорить эти слова, как корабль Синдбада начал подниматься на волнах и опускаться, и путники услышали страшный рев. И вдруг к кораблю подплыла рыба, подобная высокой горе, а за ней другая, еще больше первой, и третья —- такая огромная, что две другие казались перед ней крошечными, и Синдбад перестал понимать, что происходит, и приготовился умереть.
И третья рыба разинула пасть, чтобы проглотить корабль и всех, кто был на нем, но вдруг поднялся сильный ветер, корабль подняло волной, и он понесся вперед. Долго мчался корабль, подгоняемый ветром, и наконец налетел на скалистый берег и разбился. Все матросы и купцы попадали в воду и утонули. Только Синдбаду удалось зацепиться за скалу, торчавшую из воды у самого берега, и выбраться на сушу.
Он осмотрелся и увидел, что находится на острове, где было много деревьев, птиц и цветов. Долго бродил Синдбад по острову в поисках пресной воды и наконец увидел небольшой ручеек, который тек по полянке, заросшей густой травой. Синдбад напился воды из ручья и поел кореньев. Отдохнув немного, он пошел по течению ручья, и ручей привел его к большой реке, быстрой и бурливой. На берегах реки росли высокие, развесистые деревья — тек, алоэ и сандал.
Синдбад прилег под деревом и крепко заснул. Проснувшись, он немного подкрепился плодами и кореньями, потом подошел к реке и стал на берегу, глядя на ее быстрое течение.
—   У этой  реки,— сказал  он себе,— должно быть начало и конец. Если я сделаю маленький плот и поплыву на нем по реке, вода, может быть, принесет меня к какому-нибудь городу.
Он набрал под деревьями толстых сучьев и веток и связал их, а сверху положил несколько досок — обломков кораблей, разбившихся у берега. Таким образом получился отличный плот. Синдбад столкнул плот в реку, стал на него и поплыл. Течение быстро несло плот, и вскоре Синдбад увидел перед собой высокую гору, в которой вода пробила узкий проход. Синдбад хотел остановить плот или повернуть его назад, но вода была сильнее его и втянула плот под гору. Сначала под горой было еще светло, но чем дальше течение несло плот, тем становилось темнее. Наконец наступил глубокий мрак. Вдруг Синдбад больно ударился головой о камень. Проход делался все ниже и теснее, и плот терся боками о стены горы. Скоро Синдбаду пришлось стать на колени,   потом  на  четвереньки:   плот  еле-еле  двигался   вперед.
«А вдруг он остановится? — подумал Синдбад.— Что я тогда буду делать под этой темной горой?»
Синдбад не чувствовал, что течение все-таки толкало плот вперед.
Он лег на доски лицом вниз и закрыл глаза,— ему казалось, что стены горы вот-вот раздавят его вместе с его плотом.
Долго пролежал он так, каждую минуту ожидая смерти, и наконец заснул, ослабев от волнения и усталости.
Когда он проснулся, было светло и плот стоял неподвижно. Он был привязан к длинной палке, воткнутой в дно реки у самого берега. А на берегу стояла толпа людей. Они указывали на Синдбада пальцами и громко разговаривали между собой на каком-то непонятном языке.
Увидев, что Синдбад проснулся, люди на берегу расступились, и из толпы вышел высокий старик с длинной седой бородой, одетый в дорогой халат. Он приветливо сказал что-то Синдбаду, протягивая ему руку, но Синдбад несколько раз покачал головой в знак того, что не понимает, и сказал:
—   Что вы за люди и как называется ваша страна?
Тут все на берегу закричали: «Араб, араб!», и другой старик, одетый еще наряднее первого, подошел почти к самой воде и сказал Синдбаду на чистом арабском языке:,
—   Мир тебе, чужеземец! Кто ты будешь и откуда ты пришел? По какой причине ты прибыл к нам и как нашел дорогу?
—   А вы сами кто такие и что это за земля?
—   О брат мой,— ответил старик,— мы мирные землевладельцы. Мы пришли за водой, чтобы полить наши посевы, и увидели, что ты спишь на плоту, и тогда мы поймали твой плот и привязали его у нашего берега. Скажи мне, откуда ты и зачем ты к нам приплыл?
—   О господин,— ответил Синдбад,— прошу тебя, дай мне поесть и напои меня, а потом спрашивай о чем хочешь.
—   Пойдем со мной в мой дом,— сказал старик.
Он отвел Синдбада к себе домой, накормил его, и Синдбад прожил у него несколько дней. И вот как-то утром старик сказал ему:
—   О брат мой, не хочешь ли ты пойти со мной на берег реки и продать свой товар?
«А какой у меня товар?» — подумал Синдбад, но все-таки решил пойти со стариком на реку.
—   Мы снесем твой товар на рынок,— продолжал старик,— и если тебе дадут за него хорошую цену, ты его продашь, а если нет — оставишь себе.
—   Ладно,— сказал Синдбад и пошел за стариком.
Придя на берег реки, он взглянул на то место, где был привязан его плот, и увидел, что плота нет.
—   Где мой плот, на котором я приплыл к вам? — спросил он старика.
—   Вот,— ответил старик и указал пальцем на кучу палок, сваленных на берегу.— Это и есть твой товар, и дороже его нет ничего в наших странах. Знай, что твой плот был связан из кусков драгоценного дерева.
—  А как же я вернусь отсюда на родину в Багдад, если у меня не будет плота? — сказал Синдбад.— Нет, я не продам его.
—   О друг мой,— сказал старик,— забудь о Багдаде и о своей родине. Мы не можем отпустить тебя. Если ты вернешься в свою страну, ты расскажешь людям про нашу землю, и они придут и покорят нас. Не думай же о том, чтобы уехать. Живи у нас и будь нашим гостем, пока не умрешь, а твой плот мы с тобой продадим на рынке, и за него дадут столько пищи, что тебе хватит на всю жизнь.
И бедный Синдбад оказался на острове пленником. Он продал на рынке сучья, из которых был связан его плот, и получил за них много драгоценных товаров. Но это не радовало Синдбада. Он только и думал о том, как бы вернуться на родину.
Много дней прожил он в городе на острове у старика; немало друзей завелось у него среди жителей острова. И вот однажды Синдбад вышел из дому погулять и увидел, что улицы города опустели. Он не встретил ни одного мужчины — только дети и женщины попадались ему на дороге.
Синдбад остановил одного мальчика и спросил его:
—   Куда пропали все мужчины, которые живут в городе? Или у вас война?
—   Нет,— ответил мальчик,— у нас не война. Разве ты не знаешь, что у всех больших мужчин на нашем острове каждый год вырастают крылья и они улетают с острова? А через шесть дней они возвращаются, и крылья у них отпадают.
И правда, через шесть дней все мужчины опять вернулись, и жизнь в городе пошла по-прежнему.
Синдбаду тоже очень захотелось полетать по воздуху. Когда прошло еще одиннадцать месяцев, Синдбад решил попросить кого-нибудь из своих приятелей взять его с собой. Но сколько он ни просил, никто не соглашался. Только его лучший друг, медник с главного городского рынка, наконец решил исполнить просьбу Синдбада и сказал ему:
—   В конце этого месяца приходи к горе около городских ворот. Я буду ждать тебя у этой горы и возьму тебя с собой.
В назначенный день Синдбад рано поутру пришел на гору.. Медник уже ждал его там.  Вместо рук у него были  широкие крылья из блестящих белых перьев.
Он велел Синдбаду сесть к нему на спину и сказал:
—   Сейчас я полечу с тобой над землями, горами и морями. Но помни условие, которое я тебе скажу: пока мы будем лететь — молчи и не произноси ни одного слова. Если ты раскроешь рот, мы оба погибнем.
—   Хорошо,— сказал Синдбад.— Я буду молчать.
Он взобрался меднику на плечи, и тот распахнул крылья и взлетел высоко в воздух. Долго летал он, поднимаясь все выше и выше, и земля внизу казалась Синдбаду не больше чашки, брошенной в море.
И Синдбад не мог удержаться и воскликнул:
—   Вот чудо!
Не успел он произнести эти слова, как крылья человека-птицы бессильно повисли и он начал медленно падать вниз.
На счастье Синдбада, они в это время как раз пролетали над какой-то большой рекой. Поэтому Синдбад не разбился, а только ушибся о воду. Зато меднику, его приятелю, пришлось плохо. Перья   на  его  крыльях   намокли,   и   он   камнем   пошел   ко   дну.
Синдбаду удалось доплыть до берега и выйти на сушу. Он снял с себя мокрую одежду, выжал ее и осмотрелся, не зная, в каком месте земли он находится. И вдруг из-за камня, лежавшего на дороге, выползла змея, державшая в пасти человека с длинной седой  бородой.  Этот  человек  махал  руками и  громко  кричал:
—   Спасите! Тому, кто спасет меня, я отдам половину моего богатства!
Недолго думая Синдбад поднял с земли тяжелый камень и бросил его в змею. Камень перешиб змею пополам, и она выпустила из пасти свою жертву. Человек подбежал к Синдбаду и воскликнул, плача от радости:
—   Кто ты, о добрый чужеземец? Скажи мне, как твое имя, чтобы мои дети знали, кто спас их отца.
—   Мое имя — Синдбад-Мореход,—ответил Синдбад.— А ты? Как тебя зовут и в какой земле мы находимся?
—   Меня зовут Хасан-ювелир,— ответил человек.— Мы находимся в земле Египетской, недалеко от славного города Каира, а эта река — Нил. Пойдем ко мне в дом, я хочу наградить  тебя за твое доброе дело. Я подарю тебе половину моих товаров и денег, а это немало, так как я уже пятьдесят лет торгую на главном рынке и давно состою старшиной каирских купцов.
Хасан-ювелир сдержал слово и отдал Синдбаду половину своих денег и товаров. Другие ювелиры тоже хотели наградить Синдбада за то, что он спас их старшину, и у Синдбада оказалось столько денег и драгоценностей, сколько у него никогда еще не бывало. Он купил самых лучших египетских товаров, нагрузил все свои богатства на верблюдов и вышел  из Каира в Багдад.
После долгого пути он вернулся в свой родной город, где его уже не надеялись увидеть живым.
Жена и приятели Синдбада подсчитали, сколько лет он путешествовал, и оказалось — двадцать семь лет.
— Довольно тебе ездить по чужим странам,— сказала Синдбаду его жена.— Оставайся с нами и не уезжай больше.
Все так уговаривали Синдбада, что он наконец согласился и дал клятву больше не путешествовать. Долго еще ходили к нему багдадские купцы слушать рассказы о его удивительных приключениях,   и  он  жил  счастливо,   пока  не  пришла  к   нему  смерть.
Вот все, что дошло до нас о путешествиях Синдбада-Морехода.

Мне нравится3.5 k.Не нравится872Категория: Тысяча и одна ночь

Римский-Корсаков. «Шехеразада» (Scheherazade, Op. 35)

Scheherazade, Op. 35

Композитор

Дата премьеры

03.11.1888

Жанр

Страна

Россия

Симфоническая сюита

Состав оркестра: 2 флейты, 2 флейты-пикколо, 2 гобоя, английский рожок, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, треугольник, бубен, малый барабан, тарелки, большой барабан, тамтам, арфа, струнные.

История создания

«В середине зимы (1887—1888 годов. — Л. М.), среди работ над «Кн[язем] Игорем» и прочим у меня возникла мысль об оркестровой пьесе на сюжет некоторых эпизодов из «Шехеразады»…» — читаем в «Летописи» Римского-Корсакова. Лето 1888 года композитор с семьей проводил в Нежговицах — имении своего знакомого в Лужском уезде Петербургской губернии. Оттуда он писал Глазунову: «Я задумал выполнить во что бы то ни стало затеянную давно оркестровую сюиту на «1001 ночь»; припомнил все, что у меня было, и заставил себя заняться. Сначала шло туго, но потом пошло довольно скоро и, во всяком случае, хотя бы и призрачно, но наполнило мою скудную музыкальную жизнь».

Нерадостный тон письма вызван тем, что 80-е годы были для композитора трудным временем. Росла семья, которую нужно было содержать. Чрезвычайное количество различных обязанностей — профессура в консерватории, исполнение должности помощника управляющего Придворной певческой капеллой, участие в издательском деле М.П. Беляева, в концертах РМО, редактирование музыки ушедших из жизни друзей — все это почти не оставляло ни времени, ни душевных сил для творчества. Тем не менее, именно в эти годы им создаются прекрасные произведения, в том числе «Шехеразада», которая стала одной из вершин симфонического творчества композитора. На автографе партитуры сохранились даты написания каждой из четырех частей сюиты: в конце первой части — 4 июля 1888 года, Нежговицы. В конце второй — 11 июля, в конце третьей — 16 июля, в конце всей партитуры — 26 июля. Таким образом, все произведение было написано менее, чем за месяц.

Римский-Корсаков в основу сюиты, посвященной В. Стасову, положил некоторые из арабских сказок сборника «1001 ночь», широко распространенных в разных (как в полном, так и в сокращенных и адаптированных) изданиях. Этот сборник — памятник средневековой арабской литературы, источники которого восходят к персидским сказаниям IX века, окончательно сложился в XV веке, а с XVII века довольно широко распространился на Востоке в списках. В 1704—1717 годах появился его первый перевод на французский язык А. Галла- на. На русский язык перевод с французского издания впервые был осуществлен в 1763—1777 годах. Таким образом, русским читателям уже более ста лет были широко известны сказки, основанные на индийском, иранском и арабском фольклоре, объединенные образом грозного Шахриара и его мудрой жены, дочери султанского визиря Шехеразады.

Партитуре композитор предпослал программу, составленную им самим по началу сборника: «Султан Шахриар, убежденный в коварстве и неверности женщин, дал зарок казнить каждую из своих жен после первой ночи; но султанша Шехеразада спасла свою жизнь тем, что сумела занять его сказками, рассказывая их ему в продолжение 1001 ночи так, что, побуждаемый любопытством, Шахриар постоянно откладывал ее казнь и наконец совершенно оставил свое намерение.

Много чудес рассказывала ему Шехеразада, приводя стихи поэтов и слова песен, вплетая сказку в сказку и рассказ в рассказ».

Первоначально композитор дал название каждой части: «Море и Синдбадов корабль», «Фантастический рассказ царевича Календера», «Царевич и царевна», «Багдадский праздник. Море. Корабль разбивается о скалу с медным всадником. Заключение», однако нигде не дал указаний, к каким именно сказкам отсылаются слушатели. Впоследствии он решил снять эти дополнительные разъяснения к программе: «Нежелательное для меня искание слишком определенной программы в сочинении моем заставило меня впоследствии, при первом издании, уничтожить даже и те намеки на нее (программу. — Л. М), каковые имелись в названиях перед каждой частью…» Следуя пожеланию композитора, исследователи его творчества никогда не занимались уточнениями программы по сказкам «1001 ночи». По свидетельству самого авторитетного исследователя творчества композитора А. Соловцова, «остается неясным, какие же именно эпизоды прославленного издания арабских сказок вдохновили Римского-Корсакова и как, в каких музыкальных образах воплощены они в сюите. <…> Римский-Корсаков вполне обоснованно подчеркивает… что в основу «Шехеразады» легли «отдельные, не связанные друг с другом» эпизоды… Действительно, картины, выбранные Римским-Корсаковым, не объединены общим сюжетом, это не повествование о каком-либо из героев «Тысячи и одной ночи».

Первое исполнение «Шехеразады» состоялось в Петербурге 22 октября (3 ноября) 1888 года в первом из Русских симфонических концертов, состоявшемся в Дворянском собрании под управлением автора.

Музыка

Пролог сюиты открывается могучими и грозными унисонами, рисующими, как принято считать,образ Шахриара. После мягких тихих аккордов духовых инструментов вступает прихотливая мелодия скрипки соло, поддержанная лишь отдельными арпеджиато арфы. Это — прекрасная Шехеразада. Отзвучала скрипка, и на фоне мерного фигурационного движения у виолончелей, у скрипок снова появляется начальная тема. Но теперь она спокойна, величава и рисует не грозного султана, а безбрежные морские просторы, непревзойденным певцом которых был автор — моряк, совершивший кругосветное плавание и как никто из композиторов умевший воплощать образы водной стихии. Вторая тема, звучащая в аккордовом изложении духовых, на миг (всего четыре такта) прерывает мерное движение накатывающихся волн. Нежное соло флейты выдержано в том же движении. Это плавно скользит по волнам корабль Синдбада-морехода. Постепенно поднимается волнение. Вот уже грозно бушует стихия. Сплетаются ранее звучавшие темы, тревожными становятся фигурации струнных. Картину бури дополняют возгласы духовых, полные отчаяния. Но буря стихает. Повторяется первый раздел части (реприза). В ее заключении тема моря звучит спокойно и ласково.

Вторую часть начинает тема Шехеразады, вслед за которой солирующий фагот исполняет прихотливую восточного склада мелодию, богато орнаментированную, развивающуюся вариационно в тембрах других инструментов. Это рассказ о восточных чудесах, все более взволнованный и увлекающий. Центральный раздел рисует события, о которых повествует рассказчик. Разворачивается картина битвы, в которой основная тема — бывшая тема султана, теперь потерявшая связь с первоначальным образом. Ритмически острый возглас тромбонов, интонационно сходный с ней, — тема битвы. Батальный эпизод прерывается развернутой каденцией кларнета. С пронзительным свистом высоких деревянных инструментов, звучание которых перекрывает флейта-пикколо, начинается следующий эпизод: проносится сказочная птица Рух. Повторяется картина битвы, а в заключительном разделе тему царевича Календера прерывают каденции. «Кажется, будто слушатели не могут сдержать волнения и горячо обсуждают описываемые события» (А. Соловцов).

Третья часть в спокойном темпе Andantino quasi allegretto имеет две основные темы: Царевича — лирическую, плавную, танцевального склада с простыми гармониями на выдержанном органном пункте, с внезапно вторгающимися гаммо- образными пассажами, — и Царевны, сходную с первой интонационно, но более оживленную, кокетливую, с характерным сопровождением малого барабана, выбивающего прихотливые ритмические фигуры. Эти темы повторяются, варьируются, обогащаются новыми оркестровыми красками. Развитие прерывает тема Шехеразады, исполняемая скрипкой соло, но и далее продолжается ее рассказ о Царевиче и Царевне, который завершается угасанием звучности и нежным арпеджиато струнных.

Четвертая часть — самая продолжительная и богатая различными образами. Ее вступление — первая тема Пролога, которая здесь вновь меняет свое значение. Это уже не грозный Шахриар и не морские просторы, а радостный сигнал к началу праздника. После генеральной паузы звучит его последний мотив. Снова генеральная пауза. И капризная, усложненная каденция Шехеразады у солирующей скрипки не в одноголосии, как ранее, а в двухголосии, с аккордами в заключении. Еще более бурно, неистово вступает первая тема. Теперь она звучит более длительно, развернуто. Второе проведение темы Шехеразады также становится более возбужденным (в трех- и четырехголосных аккордах солирующей скрипки). А далее на остинатном ритме разворачивается картина праздника с различными сменяющими одна другую темами. В общее движение вплетаются и ранее звучавшие темы: мотив из рассказа Календера, мелодия Царевны, воинственный возглас сцены битвы — как будто знакомые персонажи мелькают среди веселящейся толпы. Внезапно, на кульминации праздника, меняется картина: начинается буря. Еще более грозно, чем в первой части, вздымаются волны. Взвиваются и ниспадают пассажи арф, хроматические гаммы у высоких деревянных. Звучит тема битвы из второй части. Мощный, фортиссимо, аккорд медных духовых, поддержанный гулким звучанием тамтама, рисует момент, когда корабль разбивается о скалу. Успокаивается движение волн, все постепенно затихает. Задумчиво и спокойно исполняет каденцию Шехеразады скрипка. На пианиссимо у струнных проходит некогда грозная, а теперь смягчившаяся тема Шахриара. И завершает сюиту, возникшая уже не полностью, а отзвуками, постепенно растворяясь в верхнем регистре, тема прекрасной султанши.

Л. Михеева

Я рекомендую

Это интересно

Твитнуть

реклама

вам может быть интересно

Записи

Публикации

Ссылки по теме

Путешествие Синдбада-морехода — краткое содержание произведения

Путешествие Синдбада-морехода — краткое содержание произведения

1. Остров — рыба
В давние времена, в городе Багдаде жил торговец, звали его Синдбад. К нему всегда приезжали гости, другие купцы из далеких стран. Они рассказывали арабскому торговцу о своих поездках, о том, где бывали. Синдбад любил такие рассказы, и однажды, сам решил отправиться в путь.
Арабский купец снарядил корабль, и вышел в море. Долго Синдбад и его команда плавали по разным странам. Как-то раз, они заметили небольшой остров, и бросили там якорь. Люди вышли на сушу, и занялись своими делами. На самом деле, это был не остров, а большая рыба. Вдруг она задрожала, и путники поняли, в чем дело. Люди побежали на судно, к сожалению, Синдбад не успел сесть на корабль. Рыба нырнула на глубину, а купец остался в небольшом корыте плавать по морю.
Долго Синдбада носило по морю, пока не прибило его суденышко к берегу. Так он оказался на неведомом острове. На нем правил дружелюбный падишах, он с радостью принял купца у себя. Даже назначил начальником гавани.
Теперь Синдбад жил в этих краях, встречая и провожая корабли. Он тосковал по дому, а арабские купцы не спешили посещать дивный остров.
Один раз пришел корабль, его капитан рассказал о невостребованном товаре не судне. Хозяином тюков оказался Синдбад. Купец узнал его, и неудачный путешественник вернулся в Багдад.

2. Остров птицы Рух
Пробыв некоторое время дома, Синдбаду опять захотелось приключений. Он снова отправился в путь. Снарядив судно, вместе с такими же купцами он вышел в море. Долго они плавали по чужим странам и землям, а потом пристали к острову. На нем путешественники устроили привал, Синдбад пообедал, и благополучно заснул. Другие купцы в это время собрались на судне, уплыли, забыв про попутчика.
Проснувшись, багдадский торговец осознал неприятность всей ситуации и заплакал. Делать было нечего, и Синдбад пошел прогуливаться по острову. Несколько дней он уже шел по незнакомой местности, и вдруг увидел шар, цвета снега, в дали. Торговец принял его за крышу здания. Подойдя ближе, он понял, что это гигантское яйцо птицы Рух. Вскоре и она прилетела в гнездо. Она уснула, а Синдбад примотал себя к ее огромной лапе. Он надеялся выбраться с этого материка.
Поутру, Рух отправилась за едой. Мореходу было страшно, когда птица парила над землей. Еще страшнее, оказалось, очутиться на острове, заселенным змеями. Синдбада принесла сюда Рух, он отвязался и увидел множество алмазов. Купец вспомнил рассказы об этих краях и решил действовать. Он знал, что торговцы добывают необычным способом эти камни, а именно, они кидают большие куски мяса в долину, а орлы уносят добычу в горы. На мясо приклеиваются алмазы, затем купцы отгоняют птиц и забирают драгоценности.
Синдбад привязал себя к только, что свалившемуся с вершины горы мясу, и прихватил с собой несколько камней. Орел отнес его на гору, а там купца встретил караванщик, и за вознаграждение помог незадачливому путешественнику вернуться домой.

3. Племя мохнатых и людоеды
Оказавшись в родном городе, Синдбад опять захотел отправиться в плавание. На этот раз его восхитил рассказ капитана корабля о чудесном острове с необычными фруктами. Мореход отправился вместе с ним в путь. Капитана звали Бузург.
Путешествие опять оказалось не очень удачным. Судно попало в сильнейший шторм, и его прибило к острову людоедов. Все, кто был на корабле попали в логово племени мохнатых. Эти дикари пере убивали практически всех купцов, лишь нескольким, в том числе капитану и Синдбаду удалось выжить. Они убежали в самую глубь острова. Они добрались до громадного дома, и заснули. Этот дом принадлежал великану людоеду.
Вскоре, великан вернулся домой и разбудил своими шагами путешественников. Бузург, самый упитанный из всей команды, был съеден первым. Потом людоед уснул, а путники были в ужасе от предстоящей участи. Они попутались сбежать с острова, но было темно, и путешественникам пришлось вернуться. Великан проснулся, съел еще одного и опять провалился в сон.
Синдбад предложил раскалить вертела от жаровни на огне и вонзить их в глаза людоеду. Так и поступили. Великан взвыл от боли, а путникам удалось сбежать. Они вышли в море на плотах, некоторые не спаслись, их закидали камнями другие людоеды. Спаслись двое купцов и Синдбад, их бревна прибило к острову птицы Рух. Здесь Синдбад потерял своих товарищей, а сам чудом был спасен проплывающим мимо судном. Корабль оказался тем самым, который забыл морехода во втором путешествии. Команда подивилась его приключениям, и отвезла домой.

4. Людоеды и пещера мертвецов
Очень скоро, Синдбаду опять наскучило сидеть дома. Он собрался в очередное плавание. Корабль морехода, как по привычке опять потерпел крушение. Выжить удалось не многим. Те, кто смог выплыть, в том числе и Синдбад, оказались на неизвестных землях. Местные жители приняли их радушно и накормили. Только еда была странная, после нее люди лишились рассудка и стали полнеть на глазах. Синдбад не ел предложенные угощения, а чуть попробовал.
Так они и жили на острове, иноземцев откармливали, а затем вели на убой. Местный правитель и его подданные не брезговали закусить человечинкой. В то время, пока товарищей Синдбада кормили и съедали, по мере упитанности, мореход наоборот, сильно исхудал. Он искал способа выбраться из этого ужасного места.
Однажды, пастух указал ему дорогу из государства людоедов. Прошло несколько дней, прежде, чем Синдбад оказался в других землях. Там он был принят местным царем радушно, его сразу женили на дочери одного из приближенных. Все бы ничего, живи да радуйся, но нет. Синдбад узнал традиции этого народа. Когда, в семье, один из супругов умирал, второго хоронили вместе с ним. Мореход опечалился, он просил избавить его от этой традиции, но его не слушали.
Прошло время, и супруга Синдбада отдала Богу душу. Купца закапали вместе с ней в пещеру, оставив кувшин воды и несколько лепешек. Оказавшись погребенным заживо, да еще и в окружении покойников, Синдбад запаниковал. Вдруг, он увидел мелкого зверька и с помощью, него нашел выход из подземелья.
Синдбад прихватил с собой из пещеры дорогие украшения и драгоценности. А на свободе стал ждать корабля. Ему в очередной раз повезло, подошло судно, и путешественник возвратился домой.

5. Птица Рух, вредный старикашка и остров обезьян
Не сидится отважному Синдбаду на одном месте, он опять снарядил корабль и отправился в путь. Долго плавая по морям, судно наткнулось на землю. Путешественники причалили и увидели на острове белый шар. Синдбад сразу понял, где они оказались, он велел товарищам спрятаться. Но, люди его не послушались, они разбили яйцо птицы Рух, достали и скушали птенца. Вскоре, мать объявилась, путешественники испугались и поспешили на корабль.
Птица на какой-то момент отстала, а потом появилась с другим Рухом, держа в когтях камни. Эти булыжники были размером со скалу, ими пернатые забросали корабль. Погибли все, а Синдбад выжил, ухватившись за обломок доски. Морехода долго швыряло по волнам, а потом прибило к берегу.
Купец оказался на острове, который был усыпан всевозможными фруктами и пышной растительностью. Там он встретил старика, который попросил перенести его через ручеек. Синдбад сделал доброе дело, а старикашка и не собирался слезать с его плеч. Так мореход носил его почти месяц.
Однажды, Синдбад сделал вино, и напоив старичка, избавился от тяжкой ноши. Синдбад пошел к берегу, там подошедшее судно приняло его к себе и отвезла на другие земли. На корабле не было ни одного земляка. Синдбад совсем отчаялся найти соотечественников. В порту, куда они прибыли было много народа. Там мореход встретил Мансура, он владел арабским языком и позвал купца к себе в гости. Затем Мансур объяснил жизнь этого города. Ночью жители уходили в море, а на улицах появлялись обезьяны и безобразничали.
Синдбад с Мансуром сдружились, днем они зарабатывали денег, а ночью прятались от обезьян. Совсем скоро мореходу удалось скопить достаточно средств, чтобы вернуться на Родину. Так он окончил свое пятое путешествие.

6. Под горой на плоту
Недолго Синдбад печалился о своем последнем путешествии. Купца вновь потянуло на приключения. Снарядив корабль, загрузив его товарами, он вышел в море. Поначалу все было хорошо, а потом они сбились с пути, и судно разбилось об скалы. Несколько человек, и Синдбад – выжили, они оказались на неведомом острове.
Новые земли встретили путников обилием драгоценностей и других вещей, разбросанных по побережью. Здесь разбилось много кораблей и их останки навсегда остались на острове. На материке росли необычные растения, но пригодных в пищу, было мало. Вскоре торговцы стали погибать от голода. Синдбад отчаялся выбраться отсюда живым, и уже собрался лечь умирать.
Подумав немного, он все-таки решил попробовать спастись. Он смастерил лодку, набил ее драгоценностями и спустился в ней вниз по ручью. Мореход ни на что не надеялся, он просто лежал в лодке и плыл. Путь был долгим, ему приходилось плыть по тесным ущельям, под горой, в кромешной темноте. Синдбад совсем вымотался от голода и усталости, он просто спал.
Прошло достаточно много времени, когда Синдбада разбудил голос людей. Открыв глаза, он обнаружил, что находится на солнце, окруженный индейцами. Аборигены удивились появлению иноземца из-под горы, и проводили Синдбада к местному царю. Правитель встретил морехода радушно и помог незадачливому путешественнику вернуться в Багдад.

7. Крылатые мужчины
Спокойная жизнь в родном городе Синдбаду опять наскучила. Он снарядил судно и отправился в путь. Плавание не предвещало ничего плохого, но, однажды капитан корабля увидел огромных рыб, и сказал команде, что они будут ими проглочены. Началась паника, рыба судно не проглотила, оно просто разбилось о камни. Погибли все, кроме Синдбада, он оказался на неизвестной земле.
На этом острове рос сандал, купец смастерил из него лодку и спустился на ней по ручью. Путешествие под скалами и горами ему не в диковинку. На этот раз он попал к очень хорошим людям, которые гостеприимно приняли путника и полюбили. Синдбад стал жить на новой земле. Все было хорошо, но тоска по Багдаду терзала его душу.
Однажды, выйдя на улицу, Синдбад заметил отсутствие мужчин. Ему объяснили, что каждые шесть лет на несколько дней у мужчин вырастают крылья за спиной, и они улетают, а потом возвращаются. Мореходу тоже захотелось полетать. Прошли годы, и друг Синдбада согласился взять его с собой. У друга выросли крылья и он, посадив купца за спину, взмыл ввысь. Главным условием полета, было молчание. Синдбад забыл об этом и выкрикнул слова восхищения. У друга опустились крылья, и они полетели вниз. Приземлились товарищи в реку, друг утонул, а мореход спасся.
Оказавшись на берегу, он заметил огромную змею, которая хотела съесть старика. Синдбад спас беднягу, а тот щедро вознаградил своего спасителя. Мореход беспрепятственно вернулся в Багдад.
Больше великий путешественник не покидал родную страну. Он лишь рассказывал другим о своих приключениях.

Произведение учит не отчаиваться в трудных ситуациях, а искать выход.

Краткое содержание других произведений

Краткое содержание Путешествия Синдбада-морехода за 2 минуты пересказ сюжета

Приключения на огромной рыбе

Синдбад закупил товаров и сел на корабль. Все достигли острова, на котором росли деревья с плодами, сделали жаровни и начали готовить пищу. Синдбад в это время гулял. Вдруг капитан корабля закричал, что это не остров, а большая рыба. Она сейчас опустится в море.

Но герой не успел на корабль и стал тонуть. Однако он доплыл до безлюдного острова. На берегу он увидел прекрасного коня, который громко заржал, и тогда из-под земли появился человек. Он объяснил Синдбаду, что конями владеет его хозяин аль-Михрджан, а сам он только конюх. Такое продолжение имеет «Сказка о Синдбаде-мореходе». Краткое содержание не сможет охватить всех событий, так, мы не станем пересказывать рассказ о богатой жизни путешественника на острове царя. Он стал начальником морской гавани и всех расспрашивал о Багдаде. Только один из многих капитанов знал Багдад и пропавшего Синдбада. Получив богатые дары за верную службу от царя острова, путешественник сел на корабль и вернулся на родину. Он возобновил жизнь, полную удовольствий, но заскучал и захотел отправиться в дальний путь.

Краткое содержание сказки

Первое путешествие Любознательный и энергичный Синдбад, житель Багдада, решил стать моряком и купцом. Накупив много товаров, вместе с другими купцами отправился он торговать в чужедальние страны. Корабль остановился у острова, который оказался спиной кита. Когда кит начал погружаться в воду, Синдбад не добежал до корабля. В корыте он доплыл до острова правителя аль-Михрджана. Тот полюбил Синдбада и назначил его начальником гавани. Через некоторое время корабль Синдбада зашел в гавань, и он смог на нем благополучно вернуться домой.

Второе путешествие Вновь отправился в плавание неугомонный Синдбад. И снова один оказался на безлюдном острове. Увидев птицу-великана Рух, он дождался ночи, размотал свой тюрбан и привязал себя к ноге птицы. Птица перенесла его в долину алмазов. Чтобы выбраться из этой западни, Синдбад снова использовал тюрбан. Он привязал себя к огромному куску мяса, спрятавшись под ним. Добычу подхватил огромный орел и принес ее на вершину горы. С горы купцы бросали туши животных в долину алмазов, драгоценные камни прилипали к мясу, огромные птицы подхватывали куски мяса и приносили их на гору. Купцы отгоняли птиц и собирали алмазы. Отогнав птицу от мяса, купцы обнаружили Синдбада. Так спасся находчивый смельчак. Продав алмазы, он закупил новые товары и снова стал торговать.

Третье путешествие После всех злоключений несколько лет Синдбад не покидал родной город. От моряков услышал он о чудесном острове Серендибе и снова вместе с другими купцами отправился в плавание. Попали друзья на остров обезьян. Чтобы сохранить свою жизнь, пришлось им покинуть корабль. Но на острове жил великан-людоед, который съел почти всех моряков. Синдбад ослепил людоеда и с двумя товарищами на плоту пустился в открытое море. На другом острове огромный змей проглотил друзей Синдбада. Увидев в море корабль, Синдбад вплавь добрался до него. На нем плыли арабские купцы, с которыми Синдбад плавал когда-то. Даже его товары в трюме сохранились. Вернулся он в Багдад и решил больше никогда не путешествовать. Читать сказку онлайн полностью можно на нашем сайте.

Птица Рухх и алмазы

Накупив товаров и погрузив их на корабль, моряки снова отправились в путь и доплыли до острова. Волею судьбы Синдбада забыли на нем. Он увидел огромный белый купол. Вдруг солнце начала закрывать тень. Сюда летела огромнейшая птица Рухх. Сказка о путешествиях Синдбада-морехода продолжается. Когда птица села на яйцо и заснула, отважный Синдбад привязал себя к её лапам, и она перенесла его в долину огромных змей, которыми питалась. По долине, состоящей из алмазов, бродил наш скиталец, собирая драгоценные камни. Туда хитрые люди бросали куски мяса. К ним прилипали алмазы, и, поднимая их, они добывали драгоценности. К одному куску мяса покрупнее привязал себя наш пилигрим. Его достали из долины змей. Он отблагодарил спасших его людей, и они помогли ему вернуться в Багдад. После спокойной жизни ему вновь захотелось увидеть чудеса мира.

Сочинения

Начинается рассказ повествованием Синдбада о втором своем путешествии. Синдбад-мореход надумал поторговать на чужих землях, посмотреть на жизнь других людей, заработать себе на жизнь, поэтому решил купить товара, найти корабль и отправиться в путь. Когда все было готово к плаванию, он погрузил все на корабль и вместе с другими купцами отплыть в море. Так началось второе путешествие Синдбада-морехода.

Второе путешествие Синдбада-морехода

Плавали они от одного берега к другому, одного острова к другому. Везде продавали свой товар, обменивались, меняли, покупали. Так проходил день ото дня, пока корабль не пристал к чудному острову, где росли красивые деревья, пели прекрасные птицы, цвели цветы. Синдбад вышел на берег и решил перекусить, но, когда поел, то уснул, а проснувшись, никого не нашел. Корабль с остальными путниками уплыл.

Синдбад пришел в отчаяние, он не знал, что делать и не надеялся уже на спасение. Он пожалел о своем решении путешествовать, сидел бы сейчас дома и горя не знал. И не научил его горький опыт с первым путешествием, где чуть было не погиб. Но, сидеть на одном месте не было сил, поэтому Синдбад залез на дерево, с которого и увидел купол. Туда он и направился. Однако не было там ни входа, ни выхода и вдруг все потемнело. Он было подумал, что солнце закрыла туча, но это была огромная птица Рухх, а рядом с ним и вовсе не купол, а огромное яйцо. Когда птица села на яйцо, то уснула, не заметив Синдбада. Синдбад привязал себя к лапе птицы в надежде на то, что та полетит и принесет его к другим землям, что заселены людьми. Так оно и было.

Птица взлетела и опустилась где-то на возвышенности. Там Синдбад и развязал себя. Птица же, схватив огромную змею, улетела. Сам же Синдбад вновь пожалел о своем решении, ведь оказался он в пустынной местности, где нет ни плодов, ни рек. Стал бродить по долине и понял, что земля здесь алмазная, усеянная змеями и гадюками, которые ведут ночную жизнь. Их размеры огромные, что и слона могли бы проглотить. Синдбад решил спрятаться и нашел пещеру, где и переночевал, но он не спал всю ночь, так как в этой пещере на яйцах лежала змея. Утром голодный и сонный Синдбад вышел из пещеры, он ходил по долине пока перед ним не упал кусок мяса.

Он вспомнил рассказы о том, что это мясо не что иное, как мясо барана, которое бросают люди для того, чтобы к нему прилипли куски алмазов. А когда птица брала мясо и поднимала его на гору, люди пугали птицу и таким образом у них оставались алмазы. Синдбад долго не думая, набрал алмазы в карманы и прицепился к мясу. Птица, увидев кусок мяса, подлетела, схватила и понесла вверх на гору. Когда села клевать мясо, ее испугали купцы. Птица улетела, но тут увидели Синдбада и тоже испугались, так как не знали кто это. Синдбад поведал все свою историю и приключение, пообещав поделиться с купцом алмазами, что и сделал.

Затем он пошел с купцами, радуясь о спасении, ведь из долины змей мало кому удавалось возвращаться. Далее Синдбад поменял у купцов товар и ходил вместе с ними, продавая и вновь покупая. Пока не вернулся в Багдад. Так закончилось второе путешествие Синдбада-морехода и его краткое содержание. Там дома он зажил. Пил, гулял, развлекался. На этом рассказ Синдбада завершается, а далее он обещает обязательно рассказать о третьем путешествии.

Краткое содержание: Второе путешествие Синдбада-морехода

3.9 (77.14%) 21 votes

Остров людоедов и драконов

Продолжается новая «Сказка о Синдбаде-мореходе». Краткое содержание передает саму суть истории. Корабль, на котором плыл любознательный Синдбад, сбился с курса и пристал к острову. Купцы и моряки на берегу натолкнулись на огромную пещеру, в которой повсюду валялись обглоданные кости. Пока они стояли, вышло гигантское существо, похожее на человека. Недолго думая, оно выбрало самого толстого члена команды, насадило на вертел, поджарило и съело. А потом легло спать. Тогда Синдбад предложил сделать плот, ослепить людоеда, раскалив на огне два железных вертела, и убежать. Плот занес их ночью на другой остров, где жил огромный дракон. Он сразу проглотил всех спутников Синдбада и ушел. А наутро мореход увидел корабль, который подобрал несчастного. Там его одели и накормили. Оказалось, что на корабле было имущество самого Синдбада.

Кир Булычев — Синдбад-мореход

Кир Булычев

Синдбад-Мореход

Знаменитый путешественник Синдбад-мореход не всегда был мореходом.

Когда он был маленьким, его звали Синдбадиком, а то и просто Бадиком, а когда подрос, стали называть Синдбадом.

Жил Синдбад в арабском городе Багдаде, от которого до моря ехать на верблюде целый месяц, а плыть на лодке по реке Тигр еще дольше. Родители Синдбада умерли, когда он еще учился в школе, и оставили ему большой дом и много денег. Сразу у Синдбада появилось много друзей и приятелей, они приходили к нему в гости, пили, ели, брали в подарок деньги, приводили своих знакомых – веселье кипело в доме Синдбада с утра до утра.

Но однажды утром Синдбад проснулся от странной тишины.

Никто не пел и не играл, не слышны были шаги и звон посуды.

Синдбад удивился и пошел по дому. А в доме не было ни одной живой души. Не только все приятели и друзья куда-то делись, но исчезли слуги, повара, садовники, конюхи и погонщики верблюдов. На ковре в большом зале валялась драгоценная шкатулка, в которой Синдбад хранил деньги. Шкатулка была пуста.

Синдбад понял – все друзья и слуги покинули его, потому что кончились деньги. Оказалось, что настоящих друзей у Синдбада нет.

Синдбад проголодался и пошел к одному из своих друзей.

Он постучал в ворота, но бывший друг закричал:

– Убирайся, нищий бродяга!

– Но куда мне деваться? – спросил Синдбад.

– Хоть на край света! Нам нет дела до бездельников!

Конечно, Синдбаду было неприятно слушать такие слова, но он подумал: не послушаться ли совета? Может, отправиться в путешествие, увидеть дальние страны и чудесные острова, диковинных зверей и птиц?

Синдбад пошел на берег большой реки Тигр, где купцы грузили товары в лодки, чтобы спуститься в них до моря и там перегрузить все на большие корабли.

Синдбад стал просить купцов, чтобы его взяли с собой. А так как Синдбад был молодым, сильным и веселым на вид человеком, купцы согласились взять его в свою компанию.

По дороге к морю купцы рассказывали Синдбаду удивительные истории о приключениях на море, такие, что и поверить невозможно. Но очень скоро оказалось, что они были правы.

Синдбад поплыл на корабле в Индию. Корабль был велик, на палубах разместилось много купцов и их слуг, а в трюмах тысячи тюков и ящиков с товарами.

День за днем корабль несся вперед, то быстрее, если дул попутный ветер, то медленнее, если ветер стихал и наступал штиль. К счастью, ни разу не случился сильный шторм.

Прошел почти месяц. Купцы и моряки соскучились по твердой земле.

И вдруг однажды утром матрос, который сидел в специальной бочке на мачте, чтобы издали заметить берег, закричал:

– Земля!

Купцы ожили, заволновались, солдаты приготовили пики и сабли, потому что на неизвестной земле могли жить злые дикари.

Остров был длинный, покатый, с холмом ближе к одному краю; он густо порос лесом. Вдоль берега тянулась полоска пляжа, о которую разбивались волны.

Корабль подошел к берегу.

С борта корабля спустили сходни, и купцы кинулись на берег. Они бегали по песку как маленькие дети и радовались тому, что у них под ногами твердая земля.

Синдбад подумал, что неплохо бы устроить настоящую стирку. Он притащил с корабля большое деревянное корыто, снял с себя халат и грязное белье, налил в корыто воды из ручейка, что впадал в море рядом, намылил белье и принялся за работу.

Неподалеку от Синдбада купцы положили на песок убитого ими в лесу оленя. Они хотели его тут же зажарить. Одни побежали в лес за сучьями, а другие срубили два дерева, чтобы сделать рогульки для костра. Только купцы начали вколачивать рогульки в землю, как земля под ногами вздрогнула. Неужели землетрясение? – испугался Синдбад.

Тем временем купцы разожгли костер и принялись жарить оленя. Они веселились и пели песни, ожидая обеда.

Пламя костра поднялось высоко к небу, и тут Синдбад услышал, как изнутри острова донесся глухой стон. Земля снова вздрогнула.

И в этот момент капитан корабля подбежал к борту и закричал:

– Остановитесь! Я догадался! Мы пристали не к острову, а к чудо-юдо рыбе, которая так давно плавает по морям, что на ней выросли кусты и деревья. Вы неразумно разожгли на ней огонь и обожгли громадную рыбу. Спешите на борт, пока она не нырнула от боли в воду!

По команде капитана матросы стали поднимать паруса, а купцы кинулись к кораблю. Но не успели.

Земля под ногами Синдбада уже не просто дрожала, а дергалась, берег стал на дыбы, все, что было на нем, посыпалось в воду, а чудо-юдо рыба нырнула в воду и исчезла вместе со всеми кустами, деревьями, костром, недожаренным оленем и купцами, которые не успели убежать.

Синдбад тоже полетел в воду, но успел на лету ухватиться за край деревянного корыта. И не выпустил его, даже когда корыто шлепнулось в море. На том месте, где только что был остров, поднялись высокие волны. Они подбрасывали корыто как щепку. И куда Синдбад ни бросал взгляд, корабля не было видно.

Когда волны утихли, Синдбад перевернул опрокинутое корыто, влез в него, как в лодочку, и вычерпал ладошками воду.

Вокруг расстилалось безбрежное море, у Синдбада не было ни паруса, ни весла, у него даже одежды не осталось, если не считать чалмы на голове.

Целый день Синдбада носило в корыте по волнам, а вечером он заснул.

Проснулся Синдбад от сильного толчка.

Он вскочил на ноги и увидел, что корыто стоит, уткнувшись в песчаный берег неведомой земли. Начинался теплый солнечный день, над берегом носились белые чайки, пальмы подступали к самой воде.

Синдбад вылез из своего корабля и пошел искать воду и пищу.

Вскоре он наткнулся на ручеек, который впадал в море. Он встал на колени и напился. Теперь разыгрался голод.

Синдбад пошел прочь от берега. Он надеялся отыскать в лесу фрукты или ягоды, а если повезет – и добрых людей, которые его приютят и накормят.

Синдбад шел долго, но ни плодов, ни ягод, ни добрых людей не встретил. Солнце палило вовсю и обжигало кожу – ведь от всей одежды у Синдбада осталась одна чалма.

Вдруг впереди показался белый шар, верхушка которого поднималась выше самого высокого дерева.

Синдбад решил, что это дом, и поспешил к шару. Но ни одной двери он не увидел, даже окон в шаре не было.

Обойдя шар, Синдбад решил, что неплохо бы вздремнуть в тени шара. Что он и сделал.

Сквозь сон Синдбад услышал шум ветра, будто налетела дикая буря. Синдбада подхватило ветром и понесло прочь, как сухой листок. Когда он открыл глаза, вокруг было темно.

Не сразу Синдбад пришел в себя и сообразил, что к шару спустилась страшная птица, настолько огромная, что тень ее крыльев превратила день в сумерки.

Синдбад сообразил, что видит птицу Рух, о которой ему рассказывали моряки. Эта птица водится в дальних странах, и она так велика, что кормит своих птенцов слонами. Как же он сразу не догадался, что шар – это яйцо птицы Рух!

Птица Рух, конечно же, не заметила Синдбада, который был для нее все равно что для человека муравей.

Она уселась на яйцо, чтобы согревать его холодной ночью, закрыла глаза и спрятала голову под крыло.

Синдбад подумал, что эта птица может помочь ему выбраться с этого острова.

И вот что он сделал.

Синдбад размотал свою чалму, и получилась длинная шелковая лента. Потом он примотал себя этой лентой к ноге птицы Рух и уселся ждать утра.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного отрывка ПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?

Эта книга стоит меньше чем чашка кофе! УЗНАТЬ ЦЕНУ

Синдбад в стране безумцев

И снова, устав от наслаждений и покоя, неутомимый странник пустился в путь. И вновь его постигло кораблекрушение. Он и его спутники попали к людям, накормивших странников едой, от которой они потеряли разум. Только Синдбад ничего не ел и увидел, что все его друзья теперь безумны. Наш герой одиноко скитался и повстречал пастуха, который указал ему дорогу в другой город. Так продолжается четвертая сказка о Синдбаде-мореходе. Краткое содержание расскажет о приключениях и женитьбе путника. В этом городе Синдбада отвели к царю, который милостиво поселил его у себя во дворце. Царь предложил ему в жены красивую девушку. Наш путешественник женился. Но он узнал страшный обычай этой страны. Когда умирает один из супругов, то живого хоронят вместе с мертвым. Жена Синдбада внезапно заболела и умерла. Их похоронили вместе, опустив в глубокий колодец. Синдбад и тут выкрутился. Он рассмотрел как следует пещеру и нашел лаз. Собрав все драгоценности мертвых, он вылез через лаз и увидел корабль. Капитан его подобрал и привез на родину. Снова зажил в довольстве наш герой. Но скоро опять собрался в следующее путешествие.

Краткое содержание: Второе путешествие Синдбада-морехода

Второе путешествие Синдбада-морехода

Синдбад-мореход был смелым и отважным пу­тешественником. Во время второго путешествия корабль Синдбада пристал к прекрасному остро­ву. На корабле, помимо Синдбада, были купцы. Все вышли погулять на остров. Синдбад сел от­дохнуть и перекусить. Незаметно он уснул.
Когда он проснулся, то увидел, что корабль уже уплыл. Оказывается, и капитан, и матросы, и купцы не заметили отсутствия Синдбада. Пу­тешественник горько заплакал. Он понимал, что на безлюдном острове никто его не найдет. Синд­бад стал ходить

по острову в поисках воды и пи­щи. Он старался не падать духом, надеялся на то, что сможет найти людей. Несколько дней он провел в надежде. Однажды во время прогулок по острову он влез на дерево и увидел огромный купол. Синдбад подумал, что это дворец, где жи­вет царь острова, и немедленно направился к не­му. Оказалось, что это не дворец, а огромный шар. Синдбад пробовал залезть на него, но ему это не удавалось.

Вдруг путешественник увидел огромную пти­цу и вспомнил рассказы, что на дальних остро­вах живет птица Рухх, которая кормит своих птенцов слонами.

Синдбад понял, что шар — это яйцо птицы Рухх. Вскоре птица

опустилась на яйцо и уснула. Человека она не заметила. Синдбад быстро снял тюрбан с головы и привязал его к ноге птицы.

При этом птица ничего не заметила, ведь по сравнению с ней человек был крошечным, слов­но букашка. На следующее утро птица просну­лась и полетела. Синдбад изо всех сил держался за ее ногу. Птица стала опускаться на землю. Синдбад незаметно отвязал тюрбан. Птица что — то схватила с земли и улетела. Синдбад увидел, что она унесла в когтях огромную змею. Путеше­ственник осмотрелся, оказалось, что он находит­ся в глубокой долине. Вокруг были огромные го­ры. Здесь не было ни воды, ни деревьев.

Путешественник стал бродить вокруг и вдруг увидел, что при свете солнца долина стала блес­теть и переливаться. Везде вокруг были алмазы, даже сама земля была алмазная. Отовсюду слы­шалось шипение, здесь ползали огромные змеи. Синдбаду было очень страшно. Вдруг он увидел пещеру и спрятался туда. Здесь была огромная змея, которая грозно зашипела. Человек испу­гался и выбрался из пещеры. Он не знал, что ему делать. Вдруг перед ним упал кусок мяса, за ним еще один, и еще один. Тогда Синдбад понял, где находится. Он слышал историю о долине алма­зов. Эта долина расположена в таком месте, что человек туда попасть не может. Но люди приду­мали, как добывать алмазы. Они режут овцу и бросают мясо в долину.

Алмазы прилипают к мясу. И когда спуска­ются хищные птицы — орлы и ястребы, и хвата­ют мясо, взлетая с ним вверх, купцы отгоняют птиц от мяса и собирают прилипшие алмазы.

Синдбад придумал, как спастись. Он набрал алмазов, лег на землю, положил на себя большой кусок мяса и привязал его к себе. Вскоре горный орел схватил мясо и взлетел. Раздался крики и стук, орел бросил мясо и улетел. Синдбад встал и увидел человека. Тот на него не обратил внима­ния, бросился к мясу и не нашел ни одного алма­за. Тогда купец воскликнул, что бросил уже це­лого быка и не получил ни одного камня. Вдруг купец увидел Синдбада в крови и разорванной одежде. Купец испугался, стал спрашивать, кто он и как сюда попал. Синдбад объяснил ему все, попросил помочь попасть на родину, пообещал за это невиданные алмазы.

Купец помог Синдбаду, за что тот подарил ему алмазы.

Долго добирался путешественник до родного города Багдада. Здесь он продал свои алмазы и стал торговать, как и было раньше.

Приключения Синдбада-морехода отражают стремления народа познать тайны окружающего мира. Синдбад не может довольствоваться обы­денной жизнью, его привлекает все интересное и необыкновенное. Поэтому он снова и снова от­правляется в путешествия. И каждое из при­ключений оказывается интересным и поучи­тельным.

Глоссарий:

• синдбад мореход краткое содержание
• краткое содержание синдбад мореход
• краткое содержание синдбада морехода
• приключения синдбада морехода краткое содержание
• характеристика синдбада морехода

Еще одно чудесное спасение

Как обычно, у Синдбада разбился корабль, и он оказался на острове. На нем он встретил безобидного немого старичка, который знаками попросил отнести его к воде. Добрый путник посадил старца на шею и попал в рабство. Железными мохнатыми ногами злой шайтан вцепился в шею Синдбада и бил его и гонял целыми днями. Хитростью удалось купцу избавиться от старика и уничтожить его. В это время вдоль берега проходил корабль, который подобрал неудачливого морехода. Корабль довез купца до большого города, а дальше отправился в путь без него. В городе Синдбада научили собирать ценные индийские орехи. Купец продал их, накупил местных товаров, сел на корабль и отправился домой.

С богатствами мореход вернулся в Багдад. Арабская сказка подарит нам еще два путешествия.

На острове Цейлон

Корабль, на котором плыл Синдбад, сбился с курса и разбился о высокие скалы острова. Почти все герои сказки о Синдбаде-мореходе утонули вместе с кораблем, а оставшиеся вместе с нашим отважным героем выбрались на берег. Но от голода спутники купца погибли, и он остался один. Долина, где он находился, была наполнена драгоценными камнями и ценной амброй.

Собрав все, что он мог, путник сделал себе плот и спустился по реке. Скиталец выплыл в долину, где жили местные туземцы. Синдбад рассказал свою повесть. Аборигены помогли купцу найти корабль, который шел на Багдад. Так Синдбад вернулся на родину и зажил богаче прежнего.

«Синдбад-мореход»

смысл героических шествий

Что же искал в своих путешествиях Синдбад-мореход? Нашёл ли он то, что хотел? Действительно, в одном из своих странствий Синдбад-мореход нашёл свою жену. Однако на этом не остановился наш герой и стал снова странствовать. Конечно, попадая в экстремальные ситуации, Синдбад-мореход становился всё более опытным и неуязвимым человеком, но тяга к странствиям не проходила. И только лишь спустя много лет, а его жена подсчитала, что более 20 с лишним лет он провёл на чужбине, родные, наконец-то, смогли уговорить неугомонного странника остаться дома. И стал Синдбад-мореход всякие интересные были рассказывать, благо, слушателей оказалось много.

Последнее путешествие

И снова жажда приключений потянула неутомимого исследователя в дальние земли. Корабль понесло ветром на скалы, и он разбился. Выжил один Синдбад. Он выбрался на берег и пустился в путь на лодке из сандалового дерева. Когда путешественник добрался до суши, он встретил там людей, и те привели его к шейху. Там его обласкали, и шейх женил его на своей дочери.

Потом шейх умер, и городом стал править Синдбад. В начале каждого месяца мужчины куда-то улетали. Любознательный путешественник попросил одного из них взять его с собой. Так они и полетели по воздуху, и дивился всему Синдбад. Но его сбросили вниз. В долину пришли посланники Аллаха с золотыми посохами и подарили страдальцу золотую трость, а затем исчезли. Тут Синдбад увидел, что огромная змея наполовину заглотила человека, и тот взывает о помощи. Золотой тростью купец убил змею и спас несчастного. Тут появились летающие люди и согласились вернуть Синдбада домой. «Сказка о путешествиях Синдбада-морехода» подходит к концу. Жена ему рассказала, что они служат шайтанам. Тогда купец построил корабль, забрал жену и вернулся в Багдад.

Главная мысль сказки о Синдбаде-мореходе состоит в том, что жизнь человеческая хрупка и изо всех сил надо за нее бороться, как это делал во всех немыслимых ситуациях находчивый и ловкий главный герой.

Биография и путешествия

Синдбад родился в семье обеспеченного купца, торговавшего в Багдаде. Отец мальчика рано умер, оставив сыну много денег. Юноша, который с детства не привык к труду, быстро потратил завещанное. Очнувшись на пороге бедности, Синдбад продал оставшиеся земли, накупил товаров и отправился в путешествие по морю.

Синдбад

Первую остановку моряки совершили у незнакомого острова, на котором росли дивные цветы и деревья. Команда корабля уже расположилась на берегу, когда внезапно остров пришел в движение. Оказалось, что вся земля — это большая рыба, всплывшая на поверхность.

Синдбад побежал на корабль, но рыба быстро ушла под воду. Случайно уцепившись за проплывающее корыто, купец спасся от гибели. Волны и ветер доставили непрезентабельное судно Синдбада к берегу. Так мужчина попал к царю аль-Михрджану.

Добрый правитель выделил герою место в доме и дал работу в порту, где Синдбад встретил собственное судно. Экипаж, корабль и товары спаслись от крушения. Купец вернулся в родной город и поклялся больше никогда не выезжать за пределы Багдада.

Синдбад-мореход за бортом

Дело отца приносило прибыль, но скука одолела купца. Набрав товаров, Синдбад отправился в Басру. На обратном пути корабль совершил остановку у незнакомого острова. Уставший от торговли и морского путешествия, храбрец прилег под деревом отдохнуть. Когда купец проснулся, корабль уже отчалил от берега. Растерянный мужчина остался один на необитаемом острове.

Осмотрев территорию, купец наткнулся на большое яйцо птицы Рух. План созрел мгновенно. Синдбад дождался возвращения самки, и пока та спала, привязал себя к ноге огромной птицы. Утром Рух взмыла в небо и отнесла купца на другой остров. Новое место было покрыто драгоценными камнями.

Внезапно с неба упал кусок баранины. Привязав себя на этот раз к мясу, купец дождался, пока пролетающий орел не поднял добычу и не перенес мужчину на третий остров. За драгоценности, которые Синдбад собрал раньше, местные жители отправили мужчину домой. Долго родные героя не верили рассказам о том, как Синдбад летал на птице.

Синдбад на птице

Приключения охладили мятежный дух купца на несколько лет. Но случайная встреча с иностранным торговцем фруктами снова разбудила желание отправиться в море.

Синдбад снарядил судно, взял на борт товарищей и отплыл в неизвестном направлении. В середине пути корабль попал в шторм. Судно отнесло к острову, на котором жили страшные мохнатые существа. Спасаясь бегством от неприятеля, экипаж бежал в лес.

Но и там затаилась опасность. Великан, который много лет жил на острове, съел половину выживших. Синдбад успел соорудить плот и, ослепив гиганта, сбежал из проклятого места. Новый остров, к которому причалил мужчина, оказался не менее страшен. Там жила огромная змея, в мгновение съевшая спутников героя.

Синдбад и великан

Хитрость и сноровка помогли Синдбаду спастись. Купца подобрал случайный корабль. Взойдя на борт, герой узнал экипаж. Это было судно, которое оставило купца на острове птицы Рух. Вместе со старыми знакомыми мужчина добрался до родного Багдада.

Четвертое приключение Синдбада началось с поездки в Индию. Не успел корабль отчалить, как попал в страшный шторм. Большая часть экипажа погибла. Спасшиеся добрались до острова, на котором встретили людоеда.

Чудовище кормило заплутавших путников особой едой, одурманивающей разум. Только Синдбад не притронулся к пище. Спустя неделю купцу удалось бежать. Мужчина добрался до ближайшего города и познакомился с местным царем.

Синдбад на плоту

Владыка проникся симпатией к путешественнику и оставил героя в собственном замке. В неге и спокойствии прошло несколько лет. Храбрый Синдбад забыл про родной город, женился на молодой девушке и помогал царю править государством.

Внезапно умерла супруга купца и перед мужчиной открылась страшная тайна. Вместе с умершей в могилу положат и самого Синдбада. Таков обычай, который никто не может отменить. Купец чудом выбрался из могилы и сбежал из города на проходящем мимо корабле.

Пятое путешествие проходило без происшествий, но на пути корабля появился незнакомый остров. Экипаж, исследуя новые территории, наткнулся на огромное яйцо. Купец сразу понял, что рядом обитают уже знакомые птицы Рух. Команда разбило яйцо и съела детеныша, не реагируя на просьбы героя бежать.

Корабль Синдбада-морехода

Птицы жестоко отомстили за потомство — разбили корабль, утопили экипаж. Выживший Синдбад добрался до соседнего острова, где встретил немощного старика. Тот попросил перенести его через ручей, но, взобравшись на спину мужчины, не пожелал слезать. Месяц потребовался купцу, чтобы напоить старика самодельным вином и сбросить груз с плеч.

Возвратившись домой из тяжелого путешествия, Синдбад недолго оставался в Багдаде. Мужчина вновь испытал тоску по приключениям и снарядил в путь очередной корабль. Путешествие проходило спокойно, но неожиданно налетел сильный ветер и погнал судно в неизведанные моря.

Корабль налетел на рифы и разбился, а горстка выживших добралась до ближайшего острова. Там купцы и матросы обнаружили небывалое количество драгоценных камней, но не нашли еду. Голодающие начали умирать, и в живых остался только Синдбад.

Синдбад-мореход скучает дома

Мужчина случайно обнаружил речку и решил добраться до ее истока. Проходя большие и опасные повороты, герой очутился у незнакомого города. Чужака встретили приветливо и радостно. Сам халиф предложил Синдбаду поселиться у себя. Много месяцев провел купец в незнакомой стране, пока случайно не услышал, что местные торговцы собираются плыть в Басру. Попрощавшись с халифом, мужчина отправился к родным берегам, прихватив драгоценные камни с необычного острова.

Целью очередного путешествия купца оказался далекий Китай. Путь в неизвестную страну прошел без приключений, но на обратной дороге налетел ветер и отнес корабль в Последнее море. Там на судно напала большая рыба, разрушившая корабль и поглотившая обломки. Купец ухватился на проплывавшую мимо доску и вплавь добрался до незнакомого города.

Местные хорошо встретили купца, шейх поселил мужчину в собственном доме. Спустя месяцы новый знакомый настолько сдружился с Синдбадом, что предложил мужчине жениться на его дочери. Красавица пришлась по душе герою. Вскоре после свадьбы старый шейх умер, завещав богатства молодым.

Синдбад-мореход и человек-птица

Только тогда купец заметил странность местных мужчин — раз в месяц у них вырастали крылья. Синдбад упросил одного из знакомых взять его с собой в небо. В полете мужчина закричал имя Аллаха, что вызвало ярость пернатого друга. Купца сбросили на землю.

С трудом добравшись до дома, герой поведал о произошедшем жене. Красавица рассказала супругу, что пернатые люди — опасны. Молодая жена предложила покинуть город и вернуться в родной Багдад. Так и случилось.

Вернувшись домой Синдбад понял, что отсутствовал 27 лет. Впрочем, больше героя не тянуло на приключения. У мужчины появилась прекрасная жена, большое состояние и куча занимательных историй.

Синдбад-мореход — биография, легенда семи морей, главные герои

История персонажа

Автор занимательных рассказов об удачливом мореплавателе — обворожительная Шахерезада. Герой ее сказок побывал в семи опасных морских экспедициях, каждая из которых принесла храбрецу богатство, славу и материал для захватывающих мемуаров.

История создания

Сказания о Синдбаде-мореходе вошли в небезызвестную книгу «1001 ночь». Исследователи утверждают, что истории о приключениях отважного купца не входили в оригинальный сборник, а добавлены позже. Поэтому узнать, когда и кто написал рассказы о морских путешествиях, — невозможно.

Мин Чжэн Хэ — прототип Синдбада

Имя купца дает повод считать, что сказка пришла из Персии. Но литературоведы утверждают, что прототип героя — Мин Чжэн Хэ. Мореплаватель имел прозвище Саньбао, созвучное с именем главного героя. Китаец семь раз совершал путешествия по Западному морю (часть современного Атлантического океана).

Маршруты, которыми проплывает Синдбад во время морских приключений, вовсе не хаотичны. Дорога купца частично заимствована из существовавших путей, частично повторяет дорогу, упоминаемую в индийских и персидских сказках. Заметно влияние на произведение эпосов древних греков – сюжет перекликается с «Одиссеей» Гомера.

Биография и путешествия

Синдбад родился в семье обеспеченного купца, торговавшего в Багдаде. Отец мальчика рано умер, оставив сыну много денег. Юноша, который с детства не привык к труду, быстро потратил завещанное. Очнувшись на пороге бедности, Синдбад продал оставшиеся земли, накупил товаров и отправился в путешествие по морю.

Синдбад

Первую остановку моряки совершили у незнакомого острова, на котором росли дивные цветы и деревья. Команда корабля уже расположилась на берегу, когда внезапно остров пришел в движение. Оказалось, что вся земля — это большая рыба, всплывшая на поверхность.

Синдбад побежал на корабль, но рыба быстро ушла под воду. Случайно уцепившись за проплывающее корыто, купец спасся от гибели. Волны и ветер доставили непрезентабельное судно Синдбада к берегу. Так мужчина попал к царю аль-Михрджану.

Добрый правитель выделил герою место в доме и дал работу в порту, где Синдбад встретил собственное судно. Экипаж, корабль и товары спаслись от крушения. Купец вернулся в родной город и поклялся больше никогда не выезжать за пределы Багдада.

Синдбад-мореход за бортом

Дело отца приносило прибыль, но скука одолела купца. Набрав товаров, Синдбад отправился в Басру. На обратном пути корабль совершил остановку у незнакомого острова. Уставший от торговли и морского путешествия, храбрец прилег под деревом отдохнуть. Когда купец проснулся, корабль уже отчалил от берега. Растерянный мужчина остался один на необитаемом острове.

Осмотрев территорию, купец наткнулся на большое яйцо птицы Рух. План созрел мгновенно. Синдбад дождался возвращения самки, и пока та спала, привязал себя к ноге огромной птицы. Утром Рух взмыла в небо и отнесла купца на другой остров. Новое место было покрыто драгоценными камнями.

Внезапно с неба упал кусок баранины. Привязав себя на этот раз к мясу, купец дождался, пока пролетающий орел не поднял добычу и не перенес мужчину на третий остров. За драгоценности, которые Синдбад собрал раньше, местные жители отправили мужчину домой. Долго родные героя не верили рассказам о том, как Синдбад летал на птице.

Синдбад на птице

Приключения охладили мятежный дух купца на несколько лет. Но случайная встреча с иностранным торговцем фруктами снова разбудила желание отправиться в море.

Синдбад снарядил судно, взял на борт товарищей и отплыл в неизвестном направлении. В середине пути корабль попал в шторм. Судно отнесло к острову, на котором жили страшные мохнатые существа. Спасаясь бегством от неприятеля, экипаж бежал в лес.

Но и там затаилась опасность. Великан, который много лет жил на острове, съел половину выживших. Синдбад успел соорудить плот и, ослепив гиганта, сбежал из проклятого места. Новый остров, к которому причалил мужчина, оказался не менее страшен. Там жила огромная змея, в мгновение съевшая спутников героя.

Синдбад и великан

Хитрость и сноровка помогли Синдбаду спастись. Купца подобрал случайный корабль. Взойдя на борт, герой узнал экипаж. Это было судно, которое оставило купца на острове птицы Рух. Вместе со старыми знакомыми мужчина добрался до родного Багдада.

Четвертое приключение Синдбада началось с поездки в Индию. Не успел корабль отчалить, как попал в страшный шторм. Большая часть экипажа погибла. Спасшиеся добрались до острова, на котором встретили людоеда.

Чудовище кормило заплутавших путников особой едой, одурманивающей разум. Только Синдбад не притронулся к пище. Спустя неделю купцу удалось бежать. Мужчина добрался до ближайшего города и познакомился с местным царем.

Синдбад на плоту

Владыка проникся симпатией к путешественнику и оставил героя в собственном замке. В неге и спокойствии прошло несколько лет. Храбрый Синдбад забыл про родной город, женился на молодой девушке и помогал царю править государством.

Внезапно умерла супруга купца и перед мужчиной открылась страшная тайна. Вместе с умершей в могилу положат и самого Синдбада. Таков обычай, который никто не может отменить. Купец чудом выбрался из могилы и сбежал из города на проходящем мимо корабле.

Пятое путешествие проходило без происшествий, но на пути корабля появился незнакомый остров. Экипаж, исследуя новые территории, наткнулся на огромное яйцо. Купец сразу понял, что рядом обитают уже знакомые птицы Рух. Команда разбило яйцо и съела детеныша, не реагируя на просьбы героя бежать.

Корабль Синдбада-морехода

Птицы жестоко отомстили за потомство — разбили корабль, утопили экипаж. Выживший Синдбад добрался до соседнего острова, где встретил немощного старика. Тот попросил перенести его через ручей, но, взобравшись на спину мужчины, не пожелал слезать. Месяц потребовался купцу, чтобы напоить старика самодельным вином и сбросить груз с плеч.

Возвратившись домой из тяжелого путешествия, Синдбад недолго оставался в Багдаде. Мужчина вновь испытал тоску по приключениям и снарядил в путь очередной корабль. Путешествие проходило спокойно, но неожиданно налетел сильный ветер и погнал судно в неизведанные моря.

Корабль налетел на рифы и разбился, а горстка выживших добралась до ближайшего острова. Там купцы и матросы обнаружили небывалое количество драгоценных камней, но не нашли еду. Голодающие начали умирать, и в живых остался только Синдбад.

Синдбад-мореход скучает дома

Мужчина случайно обнаружил речку и решил добраться до ее истока. Проходя большие и опасные повороты, герой очутился у незнакомого города. Чужака встретили приветливо и радостно. Сам халиф предложил Синдбаду поселиться у себя. Много месяцев провел купец в незнакомой стране, пока случайно не услышал, что местные торговцы собираются плыть в Басру. Попрощавшись с халифом, мужчина отправился к родным берегам, прихватив драгоценные камни с необычного острова.

Целью очередного путешествия купца оказался далекий Китай. Путь в неизвестную страну прошел без приключений, но на обратной дороге налетел ветер и отнес корабль в Последнее море. Там на судно напала большая рыба, разрушившая корабль и поглотившая обломки. Купец ухватился на проплывавшую мимо доску и вплавь добрался до незнакомого города.

Местные хорошо встретили купца, шейх поселил мужчину в собственном доме. Спустя месяцы новый знакомый настолько сдружился с Синдбадом, что предложил мужчине жениться на его дочери. Красавица пришлась по душе герою. Вскоре после свадьбы старый шейх умер, завещав богатства молодым.

Синдбад-мореход и человек-птица

Только тогда купец заметил странность местных мужчин — раз в месяц у них вырастали крылья. Синдбад упросил одного из знакомых взять его с собой в небо. В полете мужчина закричал имя Аллаха, что вызвало ярость пернатого друга. Купца сбросили на землю.

С трудом добравшись до дома, герой поведал о произошедшем жене. Красавица рассказала супругу, что пернатые люди — опасны. Молодая жена предложила покинуть город и вернуться в родной Багдад. Так и случилось.

Вернувшись домой Синдбад понял, что отсутствовал 27 лет. Впрочем, больше героя не тянуло на приключения. У мужчины появилась прекрасная жена, большое состояние и куча занимательных историй.

Экранизации

В 1944 году вышел первый мультик о приключениях Синдбада. Озвучивал героя советский актер Лев Свердлин. Мультфильм признан наиболее значимым из мультипликационных фильмов, созданных в военное время.

Кервин Мэтьюз в роли Синдбада-морехода

«Седьмое путешествие Синдбада» (1958 год) — первый приключенческий фильм о герое-мореплавателе. Главная роль досталась Кервину Мэтьюзу. Сценаристы добавили в сюжет антагониста и более подробно изложили любовную линию.

В 1973 году кинокомпания «Columbia Pictures» сняла продолжение истории – «Золотое путешествие Синдбада». Образ купца-морехода воплотил Джон Филлип Лоу.

Джон Филлип Лоу в роли Синдбада-морехода

Еще через четыре года вышла последняя часть трилогии – «Синдбад и глаз тигра». Главная роль в экранизации досталась Патрику Уэйну.

Патрик Уэйн в роли Синдбада-морехода

В 2003 году вышел мультфильм «Синдбад: Легенда семи морей». Главные герои отправляются на поиски Книги Мира, путь к которой покрыт множеством препятствий. Мультик создан «DreamWorks Pictures» на студии «Дисней». Озвучивание Синдбада доверили Брэду Питту. На создание мультипликационного фильма потрачено $125 миллионов.

Мультфильм «Синдбад: Легенда семи морей»

Британский сериал «Синдбад» вышел на экраны в 2012 году. Персонажи и сюжетная линия имеют мало точек соприкосновения с оригиналом. Роль мореплавателя сыграл Эллиот Найт.

В 2016 мультфильм о путешествиях храбреца выпустила кинокомпания «Мельница». Мультик «Синдбад. Пираты семи штормов» рассказывает о приключениях дерзкого, но не особо удачливого пирата. Персонажа озвучил актер Андрей Левин.

Интересные факты

• После освобождения из замка Иф граф Монте-Кристо берет себе псевдоним Синдбад-мореход. Под этим именем герой знаменит среди пиратов.
• К концу 2016 годы вышло 20 фильмов, сериалов и мультфильмов о приключениях Синдбада.
• В 2010 году у берегов Индонезии нашли обломки судна, которое, по мнению исследователей, принадлежало прототипу Синдбада. Корабль разбился о рифы, точно так, как упоминается в сказке.

Правда о Синдбаде-мореходе | Наука и жизнь

Как арабы стали мореплавателями, в точности неизвестно. Не сохранились ни тексты, ни рисунки или другие свидетельства. Возможно, искусства судостроения и навигации были позаимствованы в Византии. Любопытно, что некоторые морские термины арабского происхождения используются до сих пор: адмирал, баржа, бушлат, галера, муссон… И астрономические тоже, ведь без знания астрономии плавание в открытом море невозможно: зенит, надир, названия многих звёзд, например Альдебаран, Вега, Денеб.

Дау у острова Занзибар. Фотография конца XIX века.

Спутники Синдбада разбивают яйцо гигантской птицы рухх и убивают её птенца, за что потом жестоко поплатятся. Кстати, средневековые моряки не раз привозили в Европу засушенные перистые листья пальм, продавая их как перья, оброненные диковинной птицей. Рисунок Гюстава Доре из французского издания арабских сказок, 1865 год.

В своём втором путешествии Синдбад, привязавшись поясом к когтям птицы рухх, попал в долину, полную алмазов, которые стерегли огромные змеи (птица летала туда подкрепиться этими змеями). Как и в конце каждой из семи сказок, купец возвращается домой с богатыми приобретениями и продаёт их за большие деньги. Рисунок Гюстава Доре из французского издания арабских сказок, 1865 год.

Арабский город Ормуз, во времена Синдбада — важный торговый порт на выходе из Персидского залива в Аравийское море. Рисунок XVI века.

‹

›

1200 лет назад в среде арабских моряков, ходивших между портами Аравии, Восточной Африки и Индии, сложилась сага о семи плаваниях арабского купца Синдбада. Это были истории о том, как в странствиях по морям купец встречался с людоедами, злыми волшебниками, джиннами, огромной птицей, рыбой величиной с остров… Первое письменное упоминание о Синдбаде содержится в хронике 934 года. Видимо, примерно в это же время рассказы о его путешествиях вошли в появившийся ещё раньше сборник арабских народных сказок «Тысяча и одна ночь».

Герой сказок Синдбад жил во времена халифа Харуна ар-Рашида (763/766 — 809 годы). Арабы бороздили Индийский океан, высаживались на берегах Африки, Индии, Цейлона (ныне Шри-Ланка), Китая, на Никобарских и Мальдивских островах. Они освоили дальнее мореплавание за восемь столетий до первых европейцев, попавших туда с флотилией португальца Васко да Гама. Стоит заметить, что до той поры арабы, дети пустынь, предпочитали путешествовать на верблюдах по суше, ведь в их землях древесина для строительства кораблей почти отсутствовала.

Когда везир предложил халифу Омару (592—644) захватить Кипр, Омар ответил отказом: «Море — бесконечная равнина, на которой даже большой корабль — всего лишь щепка; ничего, кроме неба вверху и солёной воды внизу». Разговор состоялся около 640 года. А уже через тридцать лет один китайский путешественник сообщал, что плыл из Гуанчжоу в Палембанг (Суматра) на арабском судне.

Каждый год в сентябре арабские торговые суда отправлялись из Басры — порта, связанного рекой Тигр со столицей халифата Багдадом, и выходили из реки в Персидский залив. Их одномачтовые суда с треугольным парусом, называвшиеся дау, развивали скорость до шести узлов. По сравнению с более распространённым в Европе четырёхугольным парусом треугольный лучше приспособлен для манёвров, вплоть до движения зигзагами против ветра. Парусное вооружение обслуживали лишь несколько матросов (а их на большом дау насчитывались сотни), остальные непрерывно откачивали воду. Дело в том, что доски в корпусе корабля были сшиты. По краям досок просверливали дырочки и через них пропускали нитки, изготовленные из жилок пальмовых листьев. Если нитка рвалась, возникала течь. Правда, арабские корабли на Средиземном море сколачивали гвоздями, но в дальние плавания шли именно «сшитые» суда. Историки предполагают, что морские коммерсанты экономили на гвоздях и предпочитали использовать дешёвую рабочую силу моряков, которые в основном были рабами.

В Индийском океане с июня по октябрь муссоны дуют с юго-запада, а с ноября по март — с северо-востока. Гонимые нужным ветром в нужное время, ориентируясь по звёздам, коммерсанты доплывали до порта Коллам на юго-западе Индии. В конце декабря ветра позволяли обогнуть южную оконечность Индийского полуострова, пройти к Цейлону, Никобарским островам и Малайзии. Многие купцы сворачивали к Яве и Суматре — за пряностями. Большинство направлялось в Кантон (современное название — Гуанчжоу), где суда оказывались в мае. В Китае с приплывших брали налог в казну императора — до трети грузов. Остальное приходилось складировать в специальных амбарах на берегу, потому что закон разрешал начинать торговлю только в сентябре, когда прибудут, пользуясь благоприятным ветром, последние, самые медленные суда.

Ни в одной из сказок о Синдбаде не указано, что конкретно он брал для продажи в заморских странах. Везде сообщается лишь о богатых, великолепных, дорогих товарах, упакованных в тюки и ящики. Так как муссон нужного направления для обратного пути прекращался уже в октябре, прибывшим в Китай коммерсантам для купли-продажи оставалось лишь три-четыре недели. Такой порядок был выгоден местным покупателям, потому что в спешке перед обратной дорогой продавцы не очень торговались и быстро шли на уступки. Полуголые грузчики таскали на борт мешки и ящики с мускусом, пряностями, благовониями, драгоценными смолами, шёлком и другими тканями, фарфором. В Китае начали даже делать фарфоровые чашки, блюда и вазы с узорами, рассчитанными на вкусы арабских покупателей.

Нагрузившись товарами, суда отправлялись в обратный путь через тайфуны, циклоны, рифы, пиратские засады. Если везло, корабль возвращался в Басру через полтора года после отплытия. Арабские суда доставляли из стран, лежащих на долгом пути до Китая, слоновую кость, янтарь, драгоценные камни, изделия стран, окружающих арабские земли, включая товары из Африки. Недаром каждое из семи плаваний Синдбада заканчивается рассказом о большой прибыли. Сказка сообщает и о том, что Синдбад на средства, привезённые после каждого торгового похода, мог бы жить спокойно в Багдаде до конца своих дней, но вскоре ему становилось скучно, он снова закупал товары и отправлялся в путешествие.

Выгодная торговля с Китаем и соседними странами продолжалась два века. Но в 870 году в халифате восстали африканские рабы. Багдад сгорел. В 977 году землетрясение разрушило важнейший торговый центр арабского мира — Шираз. Экспорт-импорт на большие расстояния так и не смог полностью восстановиться. Арабские корабли стали доплывать только до Индии, дальше торговлю перехватили китайцы на джонках.

И всё же потомки Синдбада не забыли навыки дальних морских походов. В 1498 году португалец Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды по пути в Индию, куда он отправился за пряностями, и доплыл до Кении. Чтобы выбрать дальнейший маршрут, капитан искал лоцмана, который мог бы довести его флотилию до Индии. И нашёл арабского мореплавателя, оставшегося не у дел, который успешно довёл португальские корабли до места назначения. Первая в истории экспедиция из Европы в Индию завершилась. И вскоре европейские корабли вытеснили арабов с рынка перевозок. К XIX веку дау измельчали, они отправлялись только в каботажное плавание недалеко от берега, чтобы не заблудиться в море. Капитаны утратили навыки дальних морских походов. От золотых времён арабского мореплавания остались только семь сказок о Синдбаде-мореходе.

Арабская народная сказка | Синдбад-мореход

— Государь, я могу рассказать тебе о путешественнике, который повидал столько чудес и пережил столько приключений, что до сих пор с ним никто не может сравниться. Однако история эта длинная и займёт не один вечер.

— Неважно, с удовольствием послушаю.

Как только на земле сгустились тени, а на небе появились звёзды, Шахразада повела рассказ.

Первое путешествие

В древности мусульмане называли Багдад городом спасения, а у христиан он получил своё имя по названию производимых здесь декоративных пологов — балдахинов. Эта история случилась в городе, который был тогда первым во всём мире, во времена правления Гаруна Эль-Рашида. Говорили, что в Багдаде было сто тысяч мечетей, семьдесят тысяч бань и столько же рынков и базаров. И жили тогда в Багдаде два миллиона человек, среди которых попадались торговцы, ремесленники и художники, стремившиеся сюда со всех уголков государства калифа.

Жил в те времена в Багдаде один настолько богатый купец, что ему не было нужды считать ни верблюдов в своём караване, ни суда, бороздившие самые далёкие моря и океаны, и состояние его постоянно увеличивалось. Как всякий расчётливый купец, он покупал и продавал, продавал и опять покупал самые дорогие товары. И вот в разгар этого действа к нему, как это часто случается, совершенно неожиданно явился ангел смерти с ревизией, и оказалось, что дни купца на земле закончились.

После смерти всё его состояние: дворцы, земли, караваны и суда — перешло к единственному сыну Синдбаду. Даже несмотря на то что отец при жизни старался внушить ему, что лучше могила, чем бедность, сын не пожелал заниматься делами и очень скоро, не без помощи многочисленных дружков, промотал всё, что скопил отец, на развлечения и подарки. Прошло немного времени, и молодой человек обнаружил, что кошелёк его пуст. Все дружки и собутыльники вмиг как сквозь землю провалились. Вот тогда-то Синдбад и опомнился, однако в отчаяние не впал.

Продав за три тысячи динаров серебром несколько вещей, которые ещё остались, он с этими деньгами отправился в порт Басры. В то время город был крупным центром ислама для мусульман, где процветала торговля товарами не только из соседних, но и из заморских стран. Молодой человек накупил домашней утвари и сел на корабль вместе с другими купцами, чтобы заняться торговлей в иноземных странах.

Поначалу путешествие не было отмечено ничем необычным, и Синдбаду удалось продать свои товары с большой выгодой, но вот на пути им попался остров, которого не было на картах и о котором капитан судна ничего не знал. Приблизившись к берегу, путешественники мгновенно ощутили аромат цветов, который донёс до них ветер, и решили бросить якорь.

Остров действительно утопал в цветах, и некоторые купцы отправились их собирать. Синдбад с другими попутчиками сидел у костра. Огонь лизал ветки, костёр разгорался, а купцы мирно беседовали. Внезапно земля под ними задрожала, весь остров заходил ходуном, а капитан исчез под водой. Единственный остававшийся на палубе матрос крикнул:

— Скорее на корабль! Это не остров, а огромный кит.

Поднялась страшная паника, со всех сторон раздавались истошные крики и стенания, и Синдбад решил, что настал его последний час. Приготовившись к смерти, юноша схватился за что-то твёрдое, чем и спасся, когда его накрыла огромная волна, поднятая китом, нырнувшим в глубину.

Предмет, за который успел схватиться Синдбад, оказался обычной пустой бочкой. С огромным трудом забравшись на неё, выбившийся из сил юноша целый час лежал без движения, а потом принялся высматривать корабль, но в какую бы сторону ни смотрел, вокруг до горизонта простирались водная пустыня да голубое небо. В конце концов, измученный и отчаявшийся, он заснул прямо на бочке.

Солнце поднималось и садилось вновь, а Синдбад всё спал. Наконец проснувшись, молодой человек обнаружил, что его необычное «судно» застряло среди морских скал, а сам он лежит на тёплом прибрежном песке. Но это ещё не всё: над ним стояли двое незнакомых мужчин, одетых как конюхи.

Синдбад весело обратился к ним:

— Люди добрые, не скажете, где я и кто вы такие?

— Ты находишься в островных владениях царя Мирджана, а мы его конюхи, — ответил старший.

Синдбад поведал новым знакомым о своём первом морском путешествии, на что младший конюх заметил:

— Да, занятная история, царю наверняка понравится.

Затем конюхи отвели Синдбада в свой шалаш, накормили и напоили, а пока юноша отдыхал, просушили его одежду. Лишь на второй день повели они путешественника к царю.

Мирджану, мудрому и благородному правителю, Синдбад сразу полюбился за искренность, с которой рассказывал о своих приключениях, и царь взял его к себе на службу, назначив распорядителем порта и личным писцом.

К своим новым обязанностям Синдбад относился добросовестно: писал все царские бумаги, а также вёл учёт судов, которые заходили на остров по пути в другие страны — в основном в Индию, Сирию и Персию, — но ни одно из них не шло прямиком в Басру, и неудивительно, что через некоторое время Синдбад начал скучать по дому, хотя царь Мирджан постоянно выказывал ему своё расположение и дарил ценные подарки.

Однажды в порту бросил якорь иноземный корабль, который показался Синдбаду знакомым, а едва увидев капитана, понял он, что не ошибся: судно пришло из Басры, и именно на нём Синдбад перевозил свои товары. Капитан тоже его вспомнил, хотя сначала никак не мог поверить, что вновь видит молодого человека.

К великой радости Синдбада, все товары оказались в целости и сохранности и по-прежнему находились в трюме корабля.

Остальные купцы уже продали большую часть товаров до того, как прибыли на остров, и, таким образом, Синдбад с гораздо большей выгодой продал свою в царстве Мирджана. На прощание преподнёс он правителю острова в знак дружбы и благодарности за его доброту бесценную парчу и шёлк.

Мирджан тоже осыпал Синдбада подарками, хотя на сердце у него было тяжело: царь лишался честного помощника, которого полюбил как сына.

Корабль вышел в море. На этот раз судьба была благосклонна к путешественникам, и они вскоре бросили якорь в Басре. Оттуда Синдбад поспешил в родной Багдад, чтобы восстановить отцовское состояние, которое разбазарил из-за своего безрассудства.

Прекрасная Шахразада замолчала: горизонт над городом уже окрасился розовым, ожидая восхода солнца, — а вечером продолжила свой рассказ.

Второе путешествие

Первые дни молодого купца в Багдаде были наполнены удовольствиями и новыми впечатлениями. Он выкупил родной дом и вновь встретился со своими друзьями, но на этот раз всё было чинно, без крайностей. Люди стали уважать Синдбада за скромность, а за необычные приключения, которые он пережил в далёких морях, прозвали мореходом.

Пока Синдбад оставался в родном городе, путешествия его не манили, но вот однажды оказался он в порту Басры по делам и, увидев знакомую суету: разгрузку и погрузку торговых судов, — затосковал.

Поняв, что не сможет сидеть на месте, юноша купил новый корабль и товары, которые можно выгодно продать в заморских странах, и уже на следующий день стоял на палубе корабля под тугими парусами, а за бортом простиралась морская гладь.

Несколько дней судно шло без остановки, пока не оказалось в море, где волны походили на белых лошадей. Там капитан приказал причалить к острову, чтобы немного отдохнуть.

На первый взгляд остров показался необитаемым, и купцы с матросами поспешили сойти на берег, а с ними и Синдбад.

Они обнаружили, что остров разделяется на две неравные части небольшим ручьём. Синдбад нашёл его исток и наконец напился чистой воды.

То ли вода в ручье была какой-то особенной, то ли усталость сказалась и жара, но Синдбада быстро сморил сон. Сколько он проспал — неизвестно, а когда открыл глаза, вокруг стояла странная тишина. Со всех ног бросился он к тому месту, где бросил якорь корабль, но в бухте было пусто: купцы отплыли без него!

Синдбад решил, что прежде всего нужно поискать что-нибудь съестное, и принялся обследовать остров. Взобравшись на ближайший холм, он не поверил своим глазам: совсем рядом над землёй возвышался огромный белый купол. Синдбад понимал, что это не может быть крыша мечети — откуда ей взяться в этой безлюдной местности? Купол был таким белоснежным, что он подумал, не полная ли это луна. Но если это луна, то неужели она висит в небе целый день?

Внезапно Синдбад понял. На память ему пришёл рассказ про гигантскую птицу Рух, крылья которой заслоняли солнце. Это огромное белоснежное яйцо вполне могло принадлежать ей, но молодой купец не знал, как выглядит эта птица. Пока Синдбад рассуждал, раздался шум огромных крыльев, небо потемнело, и птица уселась на яйцо, чтобы согреть его своим теплом.

«Как ты вовремя! Если меня не подберёт какой-нибудь корабль, я полечу на тебе», — подумал Синдбад и, раскатав свой тюрбан, осторожно привязал к ногам птицы, чтобы поспать в тёплых перьях, потому что к вечеру похолодало. Но в этот самый момент птица Рух внезапно расправила крылья, поднялась и понесла путешественника прочь.

Они летели долго, пока птица не начала снижаться над гористой местностью. Прежде чем она опустилась на землю, Синдбад на всякий случай отвязался от её ног и, пока падал в ущелье, успел увидеть, как птица Рух схватила клювом гигантскую змею и повернула в обратный путь.

Едва Синдбад пришёл в себя после падения, как до его слуха донеслось громкое шипение, и раздавалось оно отовсюду. Змеи! Тысячи змей, больших и малых, грелись на солнце, а он их не заметил. Синдбад счёл разумным спрятаться за нависшими над землёй валунами, но вскоре понял, что лучше спуститься в долину, где не будет змей. Уже собравшись было уходить, он вдруг заметил, что от некоторых скал исходит необычное сияние, а присмотревшись, чуть не вскрикнул: это были драгоценные камни! Синдбад тут же вспомнил, как один путешественник рассказывал об алмазной горе, которую сторожат тысячи змей…

Вдруг опять случилось нечто странное: кем-то убитая овца катилась с горы между змеями, алмазы и рубины запутывались в её шерсти. Не успела она остановиться, как вниз слетел огромный орёл, схватил её когтями и взмыл в небо. Когда с горы скатилась ещё одна овца, Синдбад, будучи находчивым и изобретательным, быстро снял с неё шкуру вместе с драгоценными камнями, накинул на себя и стал ждать.

Как Синдбад и задумал, орёл схватил овечью шкуру вместе с ним и поднялся в небо. Из последних сил нёс он тяжёлую ношу на вершину горы, как вдруг снизу раздался оглушительный грохот и скрежет. Испугавшись, птица выпустила добычу из когтей и взмыла в небеса.

Надо сказать, что испугался не только орёл: Синдбад с ужасом наблюдал, как небольшие группы людей, одетых как торговцы, разбегаются во все стороны.

— Подождите, прошу вас! Я не причиню вам зла! — кричал вслед им Синдбад, пока наконец они не остановились, недоверчиво глядя на него.

— Кто ты такой? Дьявол во плоти? — спросил, набравшись смелости, один из них. — Никто никогда не осмеливался ходить на ту сторону горы, куда мы бросаем овец орлам, чтобы они приносили в их шкурах драгоценные камни!

Синдбаду ничего не оставалось, как только рассказать им правду, начиная с птицы Рух. Торговцы дали ему алмазов, что принесли в овечьей шерсти орлы, и отвели на свой корабль, стоявший на якоре на другой стороне острова, затем возвратились в Басру. На обратном пути не случилось ничего примечательного, и второе путешествие Синдбада-морехода закончилось…

Третье путешествие

Несмотря на состояние, которое сделал благодаря драгоценным камням, Синдбад не оставил торговое дело, но теперь возил свои товары по земле на верблюдах, что было безопаснее. В то время верблюдов называли кораблями пустыни.

Купцы и погонщики верблюдов постоянно страдали от жары и жажды, проводя много времени на солнце, и Синдбад с тоской вспоминал свежий морской ветерок, ерошивший волосы, когда он стоял на палубе судна. В конце концов он не выдержал, решил отправиться в третье путешествие, положившись на волю Аллаха.

Когда вместе с другими купцами он отплыл из Басры, погода стояла ясная, но внезапно налетел сильный встречный ветер и стал гнать корабль всё дальше и дальше от намеченного курса. Капитан приказал убрать паруса, напрасно пытаясь развернуть судно с помощью штурвала. Всё это продолжалось до тех пор, пока утром они не увидели впереди землю. Капитан в ужасе воскликнул:

— Только бы судьба смилостивилась над нами! Это остров волосатых чудовищ!

Так он называл огромных диких обезьян, которые и вправду оказались чудовищами: не успело судно пристать к берегу, как они бросились на купцов и матросов. Их чёрные морды, злобные жёлтые глаза и огромные зубы, похожие на кинжалы, испугали путешественников до смерти. Лучше бы они прыгнули в воду и искали спасения на каком-нибудь другом острове, чем встретиться с этими чудовищами, которых было никак не меньше тысячи!

С трудом отбившись от обезьян, мореплаватели благодаря штилю смогли причалить к другой части острова и отправились на разведку. Очень скоро они вышли к высокой крепостной стене с воротами из эбенового дерева и, поскольку они были открыты, вошли в них и увидели красивый замок с мраморными ступенями и колоннами. Вокруг не было ни души, но вместе с тем перед широкой каменной скамьёй горел огонь и стояли такие огромные котлы, которые могли принадлежать только великанам.

Так оно на самом деле и было. Не успели путешественники собраться у огня, как из замка послышались глухие удары такой силы, что всё вокруг задрожало, и вскоре перед ними предстал великан. Схватив нескольких матросов и толстого купца, он одним движением насадил их на колья, а остальных отбросил в сторону, чтобы зажарить позднее. Тут же людоед принялся за трапезу а потом свалился на каменную скамью и захрапел.

Пережившие этот ужас путешественники, полумёртвые от страха, поняли, что спасения ждать неоткуда, и оказались правы: на следующий день, едва продрав глаза, великан выбрал следующие жертвы, и трапеза продолжилась. О побеге нечего было и думать — эбеновые ворота закрыты на девять замков, а из-за стен доносились дикие крики обезьян.

К концу недели лишь Синдбад и два матроса оставались в живых, но Синдбад понимал, что это лишь дело времени, а потому решил украсть у людоеда ключи от эбеновых ворот, когда тот заснёт, даже если это будет стоить ему жизни. Двум матросам он поручил собрать колья, валявшиеся вокруг костра, и связать наподобие плота. Всё прошло удачно: храп людоеда всё ещё разносился по окрестностям, а они были уже далеко в море.

Однако это был ещё не конец ужасам, которые выпали на их долю. На третий день плот причалил к отдалённому островку, и оба матроса моментально заснули в какой-то сладко пахнущей траве. Предусмотрительный Синдбад нашёл раскидистое дерево и взобрался на него, чтобы чувствовать себя в безопасности.

На рассвете его разбудили душераздирающие крики, и он увидел, как обоих его спутников проглотила змея — чёрная и жирная, словно ствол финиковой пальмы. Окаменев от ужаса, купец ждал, пока кровожадная рептилия не исчезнет в морских глубинах, и лишь тогда решил поскорее перебраться на противоположную сторону острова, хотя там тоже могло быть небезопасно…

На этот раз судьба наконец вознаградила его: на горизонте появился корабль и вскоре бросил якорь у острова, отправив к берегу лодку. Синдбад бросился ей навстречу и с радостью узнал, что корабль идёт в Басру, куда и он стремился попасть как можно скорее. Обратный путь стал лёгкой прогулкой по сравнению с ужасами третьего путешествия, которое Синдбад будет помнить как самое страшное до конца своих дней.

Когда Шахразада замолчала, царь Шахрияр заметил:

— Скорее всего, после таких ужасов Синдбад уже никогда больше не выходил в море. Не так ли?

— Ты удивишься, о повелитель, но он на этом не остановился, — улыбнулась девушка. — Вечером я расскажу о других его приключениях.

Четвёртое путешествие

Даже после пережитых потрясений море манило к себе Синдбада, и он снова отправился в путешествие. Однако едва корабль отплыл, как началась страшная буря и капитану пришлось пристать к незнакомому берегу.

Едва команда покинула судно, чтобы переждать на суше, как была захвачена в плен дикарями с чёрным цветом кожи. Пленников связали и повели к местному вождю. Каково же было удивление путешественников, когда, несмотря на устрашающую наружность, тот выказал им гостеприимство и даже приказал накормить. Пленникам принесли деревянные тарелки, и хотя еда оказалась слишком острой, путешественники поели с аппетитом. Лишь Синдбад предпочёл остаться голодным — в отличие от своих спутников он не мог похвастаться хорошим аппетитом.

И, как оказалось, правильно сделал. После того как не задумываясь съели угощение, путешественники внезапно опустились на четвереньки и принялись блеять, как овцы. Корчась от хохота, обнажённые дикари погнали их на пастбище, а ещё до наступления темноты местный вождь пообедал самыми толстыми из путешественников.

Синдбад понял, что придётся спасаться в одиночку: его спутники вели себя как животные, уже позабыв человеческую речь, — и в голове его мгновенно созрел план. Притворившись, что тоже превратился в безмозглое животное, как и остальные, в сумерки он легко перелез через изгородь загона, где держали стадо, и что есть мочи побежал куда глаза глядят, лишь бы подальше от людоедов.

Уже на рассвете, миновав лес, он вышел в открытое поле, где крестьяне мирно собирали перец. Поняв, что угрозы они не представляют, Синдбад без страха подошёл к ним и узнал, что это подданные царя, дворец которого находится в близлежащем городе, и он вовсе не людоед. Звали этого заботливого и доброго правителя Гарун Эль-Рашид.

Царь принял Синдбада со всеми почестями, как и подобает принимать богатого купца, и сразу назначил одним из своих советников, поскольку успел по достоинству оценить его ум и учёность. Так однажды Синдбад спросил правителя:

— А скажи-ка, повелитель, не устаёшь ли ты от езды на своей серой в яблоках лошади без седла?

— Что такое «седло»? — в недоумении поинтересовался царь, и Синдбад понял, что этот предмет незнаком жителям острова.

По его просьбе принесли подходящую древесину, шерсть для набивки и кожу, и к утру смастерил он прекрасное седло. Когда Синдбад проскакал по городу в седле на царской кобыле, жители провожали его восторженными взглядами. Царь щедро вознаградил молодого купца и даже отдал ему в жёны свою самую красивую дочь. Казалось, Синдбад до конца своих дней будет счастлив с красавицей женой, однако этого не случилось: не прошло и года, как принцесса заболела и умерла.

— Мне очень жаль, сын мой, но ты тоже должен умереть, — печально сказал царь, выражая соболезнования зятю. — По нашим законам если один из супругов умирает, за ним отправляется второй, чтобы не наслаждаться жизнью…

Синдбад от удивления чуть не лишился чувств и принялся доказывать, что, будучи иностранцем, не обязан подчиняться этому закону, но всё напрасно: через три дня стража отвела его в пустынное место на берегу моря и вслед за почившей принцессой бросила в тёмный провал наподобие колодца, откуда исходил запах разложения. Опустив следом кувшин с водой и несколько лепёшек, стражники закрыли отверстие валуном.

Синдбад, оказавшись в кромешной тьме, боялся пошевелиться, чтобы не наступить ненароком на мёртвую жену. Когда глаза привыкли к темноте, он поел хлеба и выпил воды, отмечая время лишь по тому, сколько раз хотелось есть и пить. Когда была съедена последняя крошка хлеба и выпита вся вода, единственное, что ему осталось, это читать молитвы. Сколько времени это продолжалось, Синдбад не знал, но вдруг скала начала с дрожью открываться, посыпались камни, а когда всё стихло, он увидел божественный свет, исходивший из трещины, образовавшейся в подземелье. Синдбад побежал на свет, выбрался наружу и увидел у берега стоявший на якоре корабль.

Однако не был бы он хорошим купцом, знающим цену драгоценным камням, если бы не вернулся в каменный мешок, куда его заточили, и не набрал самоцветов.

Корабль скоро взял курс на Басру, и Синдбад вернулся домой ещё богаче, чем прежде. После этого путешествия он понял, что жизнь дороже всех богатств мира…

— Сколько же путешествий по морям совершил Синдбад? В конце концов это неподобающий для мужчины способ тратить время, — заметил царь Шахрияр, когда Шахразада замолчала.

Поклонившись, она ответила:

— Ещё три, и каждый раз на его долю выпадали необычайные приключения, мой господин. Во время пятого путешествия он попал на остров птицы Рух, где его спутники по незнанию разбили её огромное яйцо. Когда судно на всём ходу покидало это опаснейшее из мест, птица Рух отомстила, сбросив на них кусок скалы, так что корабль раскололся пополам. Лишь Синдбаду удалось спастись на маленьком острове.

— И что же случилось дальше? — заинтересовался Шахрияр.

— Об этом ты узнаешь вечером.

И вот когда солнце село, девушка продолжила рассказ о Синдбаде.

Пятое путешествие

Как я уже сказала, купцу удалось спастись на небольшом острове. Пока бродил по берегу, Синдбад увидел источник, возле которого сидел древний старик, худой и согбенный. Путешественник подошёл к нему и услышал:

— Помоги мне, добрый человек. Я умираю от жажды, а до воды дойти не могу — ноги не слушаются.

С готовностью взвалил он горемыку на спину, но внезапно почувствовал, как ноги старика впились ему в бока словно калёное железо.

— Глупец! — раздался скрипучий голос у него над ухом. — Я ужасный морской старик, и теперь ты будешь носить меня, пока не умрёшь!

Злодей оказался прав: стряхнуть его не было никакой возможности — он изо всех сил впился в Синдбада и купец возил его туда, куда тому заблагорассудится.

Чтобы уменьшить свои страдания, Синдбад наполнил две высохшие тыквы виноградом, который как раз созрел к тому времени, и оставил бродить на солнце, пока ягоды не превратились в крепкое вино. Через несколько часов благодаря приготовленному напитку настроение его улучшилось, и жизнь перестала казаться такой уж мрачной.

Поначалу старик лишь наблюдал за его действиями, а затем, не в силах побороть любопытство, тоже склонился над тыквой, попробовал из неё напиток и скоро песни запел. Всё закончилось тем, что злодей словно куль свалился на землю.

Разумеется, Синдбад тут же воспользовался случаем и сбежал. Взобравшись на ближайший холм, купец увидел, что земля вокруг разительно отличалась от той, куда его вынесло волнами. Повсюду росли высокие кокосовые пальмы, на которых прыгали обезьяны. Люди швыряли в них камни, а животные в ответ сбрасывали вниз кокосы.

Зрелище было настолько забавным, что Синдбад расхохотался и, спустившись вниз, заметил:

— Здорово вы развлекаетесь.

— Сразу видно, что ты не местный, — ответили ему. — Это земля обезьян и кокосов. И вовсе не развлечения ради мы вынуждаем обезьян швыряться кокосами. Они ими защищаются от камней, а мы потом выгодно их продаём!

Синдбад запомнил эти слова и решил на некоторое время задержаться в этой местности, чтобы набрать орехов на продажу: ему нужно было выручить немного денег на обратное путешествие.

Через некоторое время к берегу причалило торговое судно. Столько кокосов в этих местах ещё никогда не собирали, и Синдбаду хватило денег не только заплатить за дорогу домой, но ещё и для себя осталось.

—Возвратившись домой, Синдбад решил, что с него достаточно путешествий, — сказала Шахразада, закончив рассказ о пятом путешествии Синдбада. — Шло время, он старел, седел и двигался медленнее, но все знали его как Синдбада-морехода и он очень этим гордился.

Между тем слава о нём докатилась до чужих земель, и вот как-то пришли к нему молодые купцы, только начинавшие собственную торговлю, чтобы спросить совета, какими товарами лучше загрузить судно, идущее в далёкие страны. Синдбад с радостью поделился с ними опытом и рассказал, как вести дела: с кем вступать в переговоры, как себя держать при заключении сделки, кому дарить подарки, чего избегать.

Едва ушли начинающие купцы, как затосковал мореход и, не в силах справиться с желанием отправиться в дальние страны, решил предпринять ещё одно путешествие. О нём я и расскажу вечером, мой царь и повелитель, — заключила Шахразада.

Шестое путешествие

Нужно заметить, что это путешествие длилось недолго, и приключения ждали Синдбада по дороге домой. Пока ветер был попутным, всё складывалось для купцов наилучшим образом, однако когда до Басры оставалось уже совсем немного, их ждал сюрприз.

Внезапно капитан обнаружил, что судно их идёт вовсе не по ветру, а в противоположном направлении, и несёт его течением, противиться которому не было никакой возможности. Напротив, судно лишь набирало скорость, пока наконец не полетело, едва касаясь волн. Внезапно из моря выросла огромная гора, и капитан в ужасе крикнул:

— Это остров кораблекрушений! Спасайся кто может!

Но было поздно: со страшным ударом судно выбросило на скалы, и оно разбилось. В этот момент Синдбад потерял сознание, а когда очнулся, понял, что лежит на скале. Вокруг него валялись обломки корабля и сундуки с товарами купцов, здесь же был и его собственный, с драгоценными камнями. С одной стороны о скалы бились огромные волны, а с другой — возвышались непроходимые горы. И ни малейших признаков жизни.

«Что делать? — подумал Синдбад. — Мне отсюда не выбраться».

Когда паника немного улеглась и вернулась способность трезво мыслить, он заметил ручей, или скорее речку, вытекавшую из-под горы. Не тратя времени понапрасну, Синдбад принялся собирать обломки корабля и обрывки парусов, чтобы соорудить некое подобие плота. Закончив работу, он погрузил на плот самые ценные товары и поплыл по течению в темноту.

Синдбаду показалось, что он очутился в преисподней, которую населяют злые волшебники, — оглушающе ревела вода и раздавались странные звуки, которые не могли издавать ни люди, ни животные. Отважный мореход потерял счёт времени, пока нёсся по реке в кромешной тьме. И вот когда наконец вдали забрезжил свет, он ударился головой о выступ скалы и опять потерял сознание.

Очнувшись, Синдбад не увидел ни берега, ни камней, ни травы. Непостижимым образом он оказался лежащим в мягкой постели, а рядом сидел причудливо одетый человек — видно, хозяин.

— Вероятно, тебе интересно узнать, где находишься, — произнёс он, едва Синдбад открыл глаза. — Это город Сарандиба, а я здесь властитель. Как же ты смог сюда попасть? Мне сказали, что тебя выловили в речке, которая вытекает с острова кораблекрушений.

И Синдбад рассказал владыке о своих злоключениях, не опустив ни одной детали. Тот внимательно выслушал его повествование и под конец сказал:

— Всемогущий хранит нас от опасностей, когда мы в добром здравии, Синдбад-мореход. Я снаряжу корабль, который доставит тебя в Басру, если ты сослужишь мне небольшую службу.

— С почтением и любовью, мой господин, — с поклоном пообещал Синдбад.

— Я хочу, чтобы ты отвёз подарки своему правителю, Гаруну Эль-Рашиду, с которым я дружу с незапамятных времён.

Скоро Синдбад отплыл из Сарандибы на новом корабле, и обратный путь до Басры прошёл без приключений. Хотя это путешествие было самым коротким из всех совершённых Синдбадом, именно оно принесло ему славу. Это случилось благодаря их встрече с Гаруном Эль-Рашидом, которому он понравился.

— С этого времени купец много времени проводил во дворце, рассказывая калифу о своих приключениях во время путешествий за последние двадцать семь лет, — начала Шахразада следующим вечером, когда царь Шахрияр удобно расположился на своём диване в саду. — Синдбад стал гораздо старше, и хотя по-прежнему стремился увеличить своё состояние, здравый смысл не изменял ему. Тем не менее калифу удалось уговорить его снова отправиться в море. Сегодня я расскажу тебе эту историю.

Седьмое путешествие

Случилось так, что повелитель правоверных захотел отблагодарить царя Сарандибы, но никому не мог доверить столь ценные дары: жеребца стоимостью десять тысяч динаров, великолепное седло, украшенное золотом и драгоценными камнями, парчу, тончайший шёлк и хрустальные кубки.

Синдбад согласился отправиться в седьмое путешествие и, как было договорено, вручил все подарки царю Сарандибы, однако домой вернулся далеко не сразу. Тяга к путешествиям сначала привела его в Китай, а оттуда — в Последнее море, где жили гигантские акулы, чуть не проглотившие его корабль. Диковинные сандаловые деревья росли там в изобилии словно чертополох. Синдбад и там стал именитым купцом, а затем и правителем, женившись на прекрасной девушке, — судьба послала ему это счастье.

Но шло время и Синдбада потянуло домой. Вместе с молодой женой он отправился в своё последнее морское путешествие в Басру. Плавание прошло без приключений, а когда они благополучно достигли Багдада, Гарун Эль-Рашид приказал описать в хрониках приключения, которые выпали на долю отважного Синдбада-морехода.

— И тут, мой повелитель, с любовью и почтением я заканчиваю рассказ о путешествиях Синдбада-морехода, — произнесла мудрая дочь визиря.

Далеко за морями, где-то в глубине африканских лесов, жил-был чародей, которому благодаря колдовству удалось собрать у себя все сокровища мира, и никто не мог сравниться с ним в богатстве — такой мощной колдовской силой он обладал!

На восточном базаре, где можно купить и продать всё, что угодно, и заключить любую сделку, кроме торговцев и покупателей, всегда множество зевак и любителей лёгкой наживы.

Классические ноты — Классическая классика

Моей маме в этом году исполнилось 90, хотя она и не знала об этом. Почему-то это просто казалось еще одним маркером в ее жизни как выжившей — вдова 50 лет, хорошо работающая до 80, — а потом было тем летом 1970 года, когда она проводила меня в Европу, лечилась в больницу, была радикально настроена. мастэктомия, и мне сказали только когда я вернулась. Ее поколение было трудным. Одной из ее ценностей, которой мне удалось избежать, был ее музыкальный вкус.Ей не нужны были произведения, которые не были бы легким развлечением, в то время как я всегда чувствовал, что музыка должна стремиться к большему — интенсивному самоанализу, пониманию человеческого состояния, окну в вечность — таким сложным вещам. Тем не менее, мы никогда полностью не уходим от своих корней. Одно из моих «виноватых удовольствий», которое она могла бы испытать, — это Николай Римский-Корсаков Николай Римский-Корсаков 1888 Шахерезада, экзотическая, восхитительная, вневременная, вызывающая воспоминания фантазия, наполненная трепетом, чувственностью и явным чудом, основана на The 1001 Nights, , обширной коллекции древних арабских легенд.История создания резюмируется в вступительной записке к партитуре: султан Шахриар, который считает всех женщин лживыми, клянется брать девственницу в качестве своей новой жены каждый день, спать с ней, а затем убивать ее на следующее утро. Но блестящая Шахерезада перехитрила его, пряча интригующие сказки, которые она останавливала на рассвете и заканчивала только следующей ночью. После тысячи и одной ночи титула она наконец завоевывает его любовь. В этой истории просто заключено творчество Римского. Каждое из его четырех движений изначально было помечено одной из сказок Шахерезады и объединено двумя основными темами, услышанными в самом начале.Первый предполагает султана, вначале резкий в унисон медных духовых и струнных (возможно, предполагающий сурового султана), но затем постоянно трансформирующийся, чтобы отразить его растущее очарование. Другой — великолепный припев, постоянно слышимый в высоком регистре солирующей скрипки, часто с аккомпанементом арфы, который Римский идентифицировал с Шахерезадой, рассказывающей каждую из своих фантастических сказок, чтобы победить султана своей милой хитростью: Море и корабль Синдбада — Согласно « 1 001 ночь », в этой сказке мореплаватель Синдбад встречает множество странных людей, птиц, рыб и других редкостей после высадки на остров, который оказывается задней частью гигантская рыба.После того, как грубое начало уступает неотразимой сладости рефрена Шахерезады, оно смягчается в первичную тему, которая затем вместе с ее фрагментами и отголосками модулирует струны с арпеджио, вызывающие колебания и меняющиеся настроения океана. Созданный полностью на повторении простейших материалов, механизм вызывает интерес благодаря чуду ловкости Римского. История календарного принца — Факир рассказывает Синбиду свой мрачный рассказ о том, как он попал между видениями женщин в чадрах и чудовищного джинна.Пасторальная тема извилистой мелодии и рваного ритма разрывается между лирическим искушением и энергичными угрозами, пока не убаюкивается и не убаюкивается повторным появлением темы Шахерезады. Молодой принц и молодая принцесса — Еще одна история, рассказанная Синдбаду, об Ибрахаме, который влюбляется в портрет Джемилы, ищет ее и завоевывает ее любовь, когда она понимает, что ее яростная ненависть к мужчинам разгорелась с самого начала из-за зависти к его доброте, о которой он сообщил. Римский сочиняет мелодичную игривую песню о любви, дополненную мерцающими ветрами и струнными скалярными струнами, компенсируемыми энергичным быстрым вариантом, приправленным нежной перкуссией (в основном треугольником и бубном), пока тема Шахерезады не объединяет их задумчиво. Фестиваль в Багдаде — Море — Корабль разваливается на куски на скале, увенчанной бронзовым воином — Заключение — Как следует из составного названия, работа заканчивается расширением сложных эмоций второй части, так как Синдбад возвращается из своих путешествий на торжества в Багдаде, жаждет новых приключений и направляется в неизведанные воды, где он теряет свой корабль во время шторма. Тем не менее, «его жизнь, как и рассказы о Шахерезаде, неизменно ведет вперед к следующему приключению, полному чуда того, что еще впереди.«После изображения радостного праздника и воодушевляющей бури музыка завершается широким повторением неприукрашенной главной темы, как будто бы стереть претензии султана и дать ему возможность противостоять самому себе. Изысканный финал принадлежит Шахерезаде. Одержав победу над жестокой властью султана через проницательное обаяние и очарование, его вступительный мотив плавно переходит в глубокие басы, в то время как ее пленительная тема взлетает выше и, наконец, достигает едва слышимой гармонии на две октавы выше высоких нот, увлекая нас с ней во все новые и новые пределы бесконечности. воображение. Римский позже пожалел об описательных названиях и настаивал на том, что его темы были исключительно материалом для свободного музыкального развития, переплетая и объединяя движения. Вступительное слово первичной темы освещая разные черты и выражая разные настроения, соответствующие разным видениям, действиям и изображениям, «представляя как бы калейдоскоп образов и рисунков восточного характера.Я имел в виду эти намеки, чтобы хоть немного направить воображение слушателя на путь, по которому прошла моя собственная фантазия, и оставить более мелкие и конкретные концепции на волю и настроение каждого ». Он предостерег от тщетных попыток увидеть свои мотивы в вагнерианстве. чувство установления связей, отмечая, например, что начальная тема, часто связанная с султаном, снова появляется в повествовании Календаря, в котором султан полностью отсутствует. Позже он размышлял, что ему следовало бы назвать движения «Прелюдией». Баллада »,« Адажио »и« Финал », чтобы избежать намека на программную музыку. Шахерезада не была первым набегом Римского на арабские легенды. Тема Шахерезады Ранее он основывал свою симфонию № 2 («Антар») 1868 года на темах из французского сборника арабских мелодий. Действительно, Антар послужил образцом для подхода композитора к «Шахерезада » — Римский считал ее скорее сюжетой, чем настоящей симфонией, поскольку ее темы не были развиты, а разнообразны и перефразированы.Как и в Scheherazade , в Antar Римский стремился освободить свои структуры, изображая изменения настроения, а не повествование, и был рад, что его оркестровка представляет собой новые отклонения и удачное применение знакомых устройств. Умеренный успех при жизни, Нижинский как Золотой раб (1910) Шахерезада возродилась в 1910 году с возрождающейся популярностью как нашумевший балет, представленный в первом сезоне легендарного балета Дягилева «Русские балеты» с змеиной хореографией Фокина, смелая изумрудные декорации Бакста и главные партии в исполнении Нижинского и Иды Рубинштейн.Первая часть Scheherazade использовалась как увертюра, а третья была полностью исключена. История балета, однако, не имела ничего общего с отличительными названиями Римского, хотя она действительно происходила из одной из историй, которой Шахерезада потчевала своего хозяина — после того, как король Шахрияр уходит на охоту, его любимая наложница Забейда убеждает его главного евнуха. открыть свой гарем рабам, включая ее тайного любовника. Но отъезд короля был простой уловкой, чтобы поймать Забейде на обмане.Последовавшая оргия заканчивается скорейшим возвращением Шахрияра и расправой над гуляками. Когда Шахриар отказывается от своей судьбы, Забейде наносит себе удар и умирает, оставив его в отчаянии. К счастью, сам Римский умер двумя годами ранее — трудно представить, что он (взбунтовавшийся грубостью своих товарищей-моряков) подумал бы об этом распутном использовании своего изысканного мастерства. То, что Римский мог создать убедительное, но обширное 45-минутное произведение из такого тонкого тематического материала, свидетельствует о его необычайном мастерстве как оркестратора, которым он прославился, хотя и не без противоречий.После смерти композиторов Римский переработал три ключевых шедевра в развитии русской оперы. Самой сложной задачей была работа Александра Бородина «Князь Игорь », которую нужно было собирать по неполным эскизам с существенными недостающими частями, написанными с нуля. (Это феноменальный подвиг памяти, Глазунов произвел увертюру, услышав, как Бородин, который никогда не записывал ее, сыграл ее много лет назад.) Однако «Каменный гость » Александра Даргамижского и «Борис Годунов » Модеста Мусоргского уже были произведены, но Римский чувствовал себя обязанным переделать их.В своей автобиографии он подробно описал (и отстоял) свою мотивацию переписать Boris — приветствуя его как оригинальный, талантливый и живой, Римский сослался на его «абсурдные, бессвязные гармонии, уродливое написание частей, нелогичные модуляции» и общую «техническую некомпетентность». и чувствовал, что эти недостатки необходимо исправить, чтобы заслужить общественное признание. В то время как критики были возмущены тем, что Римский осмелился вмешаться в признанные, пусть и ошибочные, шедевры, качество его работы трудно отрицать, и даже сегодня его версия часто исполняется и записывается.К его чести, однако, Римский позаботился о том, чтобы оригинальные материалы были переданы в общественный архив для сохранения для дальнейшего использования, изучения и использования. Однако инструментальная обработка его собственных работ заслуживает всеобщего одобрения, в том числе и Римского, который никогда не позволял скромности мешать самооценке. В своем трактате Принципы оркестровки Римский подчеркивал важность оркестровки как «части самой души произведения — произведение продумывается в терминах оркестра, и определенные цвета тона неотделимы от него в сознании создателя. и родной ему с момента его рождения.Он очень обиделся на критиков, которые хвалили его Capriccio Espagnole как великолепно оркестрованную, настаивая на том, что это была блестящая композиция для оркестра: «Смена тембров, удачный выбор мелодических рисунков и образных узоров, точно подходящих для каждого вида инструментов. короткие виртуозные каденции, ритм ударных инструментов и т. д. составляют саму суть композиции, а не ее одежду ». Действительно, Римский стал рассматривать и осуждать других композиторов с этой точки зрения.Таким образом, несмотря на его огромное восхищение «бесчисленными львиными прыжками воображения» Бетховена, Римский чувствовал, что «его техника остается намного хуже его титанической концепции». Он считал Гайдна отцом современной оркестровки и отвергал всех предшественников как «слишком старомодных, чтобы быть ценным руководством». Он даже обратился к своим соотечественникам: «Недостаточная техника — досадная специальность русской школы». Игорь Стравинский, один из его последних учеников, вспоминал, что Римский преподавал форму и оркестровку вместе, как составные части единого учебного курса. Другие хвалили работу Римского как практический учебник оркестровой техники. Рахманинов рассматривал свое обращение с инструментальной звуковой живописью в метеорологических терминах: «Когда идет метель, хлопья словно танцуют и дрейфуют. Когда солнце высоко, все инструменты сияют почти огненным светом. Когда есть вода, волны колышутся. и громко плещутся по всему оркестру; звук прохладный и гладкий, когда он описывает спокойную зимнюю ночь с сверкающим звездным небом.«В Scheherazade , с ее разнообразными воспоминаниями о человеческой деятельности на природе, Римский использовал весь спектр своего мастерства с необычными балансами и текстурами, обеспечивая частые соло и варьируя количество игроков на определенном инструменте. В то время как Римский считается образцом русского стиля, его наибольшее влияние вышло за пределы национальной музыки, которую он стремился продвигать — его образное, прозрачное звучание было основным компонентом звука французского импрессионизма, и его можно было услышать на протяжении большей части двадцатого века, включая разнообразную карьеру Стравинского, начиная с его ранних лет. балеты через его неоклассический период и за его пределами. По иронии судьбы, Scheherazade и ослепительное Capriccio Espagnole , разрывающееся ароматом Испании, являются двумя самыми популярными произведениями Римского, хотя и являются аномалиями в его глубоко националистической направленности. Милий Балакирев по эскизу Леона Бакста Тем не менее, наполнив свое русское мировоззрение элементами европейского романтизма, он проложил путь для всеобщего признания своей (и своих соотечественников) музыки, во многом так же, как он сделал это в своих адаптациях Boris и Igor .Гораздо более типичной для его взглядов и целей была третья работа, которую он написал тем же летом 1888 года под названием Scheherazade — пятнадцатиминутной русской пасхальной увертюры , основанной на церковных гимнах, которые колеблются между мрачными размышлениями и взрывами искрящихся, но церемониальных. религиозный пыл. После этого пламени вдохновения его единственными инструментальными произведениями будут сюиты из нескольких из дюжины опер, пропитанных фантазией, которым он посвятит остаток своей жизни. Преданность развитию русской культуры занимала центральное место в жизни Римского.Он был одним из «Пятерки», группы молодых непокорных композиторов, стремившихся создать уникальную русскую музыку. Их героем был Михаил Глинка, который единолично основал русскую школу, вложив в свою оперу « Жизнь за царя » 1836 года русский дух, психологию и стиль. Их лидером был Милий Алексеевич Балакирев, деспотичный, очень самоуверенный, но чрезвычайно талантливый прирожденный музыкант, не видевший необходимости в формальном обучении и пытавшийся сформировать других по своему вкусу. Несмотря на их энтузиазм и уверенность, у всех остальных была карьера, помимо занятия музыкой: Бородин был химиком, а Римский, Мусоргский и Царь Цуй были военными.Позднее Чайковский описал Пятерых как «очень одаренных, но пропитанных ужаснейшей самонадеянностью и чисто любительским убеждением в своем превосходстве над всеми остальными музыкантами во вселенной». Тем не менее, они продолжали прокладывать путь Глинке, бросая вызов европоцентрической моде и академическим ограничениям, чтобы создать поистине национальную музыку, пропитанную неровными ритмами местных народных песен, ритмами православной церкви, а также рассказами и персонажами русского фольклора и литературы. Однако преклонение Римского перед Балакиревым и его принципами вскоре испортилось.Катализатором послужило его назначение в 27 лет профессором композиции и инструментов в Санкт-Петербургской консерватории, стремясь освежить свой факультет. До этого, после шести лет обучения военно-морских офицеров, он отправился в трехлетний круиз всемирных маневров, где он познакомился с широким спектром музыкальных культур и погрузился в трактат Берлиоза об оркестровке. Затем его назначили инспектором военно-морских оркестров, где он изучил качества инструментов и познакомился с практическими аспектами исполнения.Несмотря на это, он открыто признал свою неопытность. Римский-Корсаков за работой на картине В.А. Серёффа По его словам, после назначения преподавателем консерватории он стал одним из самых активных ее учеников, чтобы быть на шаг впереди своих учеников. В самом деле, он был настолько искусен, что написал свой уважаемый трактат об оркестровке, даже когда сам учился этому ремеслу. Присоединившись к академическому сообществу и открыв для себя его широкий кругозор, Римский отошел от Пятерки к другому кругу, который сросся вокруг М.П. Белаев, богатый купец-меломан, который в конечном итоге опубликует партитуру Scheherazade . Как позже вспоминал Римский, он променял революцию на прогресс, вернул свои корни в Палестрину, отказался от своего горячего пренебрежения к зарождающемуся вагнеровскому стилю на готовность учиться и впитывать, заменил свою нетерпимость эклектизмом и умерил свое творчество техническими знаниями. Пятерка считала все это актом предательства, но для консервативного Чайковского Римский «обнаружил, что отрицание авторитета есть не что иное, как невежество, и его охватило отчаяние, когда он осознал, сколько убыточных лет он потратил впустую и что он следует дорога, которая никуда не вела.«Результатом его эстетического путешествия стал эклектичный, но в основе своей славянский стиль, который распространил изолированную русскую музыкальную культуру по всему миру В обязанности Римского после назначения в консерваторию входило руководство оркестром, хотя он никогда в жизни даже не репетировал ансамбль и боялся такой перспективы. Как и в случае с другими своими академическими обязанностями, он быстро освоил это ремесло, в основном инстинктивно и с большой легкостью.Вскоре он стал дирижировать многими концертами, специализируясь на своих произведениях и произведениях своих соотечественников. И все же Чайковский считал его беспомощным на трибуне. Стравинский согласился, объяснив борьбу Римского за подиум плохим зрением и полным поглощением слушания, так что он не дал указания своему оркестру. К счастью, другие преуспели в записи его работ, в частности, в звуковом великолепии Scheherazade . Оркестр «Русских балетов » , возглавляемый их постоянным дирижером Эрнестом Ансерметом , записал первую запись Scheherazade в Нью-Йорке в 1916 году во время американского турне.Несмотря на то, что игра резко сокращена до двух четырехминутных сторон на 78 об / мин (теперь это компиляция Lys), игра обладает прекрасным ритмичным духом, а качество записи необычайно богато и детально для своего времени, демонстрируя характерный баланс и пропорции, которые были бы отличительной чертой повсюду. 52-летняя карьера Ансерме на рекордах. Его быстрый, устойчивый темп, хотя, возможно, менее убедителен в концертном зале, он хорошо соответствует метрической регулярности, необходимой танцорам. Позже Ансерме записал полную партитуру дважды — в 1954 году в замечательно хорошем раннем стерео (но выпущенном в то время только в моно) с оркестром Orchester de la Socit des Concerts du Conservatoire de Paris (сейчас на EMI), и снова в 1960 году. со своим собственным Orchester de la Suisse Romande (Decca).Оба хорошо сбалансированы и сбалансированы, чтобы передать оценку с абсолютным минимумом личного вмешательства или «интерпретации». В 1920 году другое сокращение появилось на противоположном конце интерпретирующего спектра, далекого от области балета, когда Альберт Коутс и Лондонский симфонический оркестр почти полностью выполнили вторую и четвертую части для Колумбии. Как и все записанное наследие этого замечательного дирижера, оно красочно, атмосферно и наполнено индивидуальностью, хотя оркестр (или столько его, сколько может поместиться в тесной акустической «студии») едва успевает за импульсивными прикосновениями своего лидера. .Таким образом, в самом начале своей долгой истории выдающихся записей, эти два новаторских предприятия установили интерпретационные крайности, в пределах которых могут находиться другие. Завершая акустическую эру, Eduard Morike и Berlin State Opera Orchestra выполнили почти полную Scheherazade для Parlophone в апреле 1924 года (но с сокращением средних частей, чтобы поместиться с двух сторон каждая). Проходя интерпретацию между устойчивостью Ансерме и непостоянством Коутса, первые два движения изысканно нежны, в то время как другим не хватает драматического воздействия. На заре электронной эры были выпущены две прекрасные записи полной партитуры. Оскар Фрид был известен как компульсивный и темпераментный дирижер, и действительно, многие из его записей являются одними из самых захватывающих из когда-либо записанных, в том числе безумно безрассудный Symphonie Fantastique , удивительно импульсивный Mahler Resurrection и самый быстрый Чайковский Sixth. в записи. Его 1928 Берлинская филармония Scheherazade (Koch CD) — это совершенно другой сюрприз — гениальный, терпеливый и плавно смешанный, с портаменто (скольжение между нотами), добавляющим общую ауру милосердия, а устойчивый темп нарушается только случайные sforzandos и паузы для структурного акцента, все хорошо зарегистрировано с широким динамическим диапазоном, хотя и при записи с низким уровнем басов.Только в финале появляется намек на ожидаемое иконоборчество Фрида, поскольку он ускоряется к кульминации, чтобы подготовиться к заметному контрасту с прекрасным финалом. В прошлом году мы получили первую из Леопольда Стокски пяти записей полной партитуры. Наиболее широко распространена его запись Phase Four 1964 года с лондонским симфоническим оркестром London Symphony 1964 года, первая из многих пластинок, которые он записал для этого лейбла. Хотя это и разрекламировалось как звуковое чудо, даже недавние переводы компакт-дисков не могут замаскировать тяжелые перегрузки кульминационных моментов.Тем не менее, хотя яркость этого чтения и его запись 1975 года Royal Philharmonic для RCA опровергают его возраст (82 и 93!), Они подавлены более сильным импульсом и пылкими эмоциями его набора 78-х годов Philadelphia Orchestra 1927 года, который отражает его относительную молодость с гораздо более быстрым темпом (всего 39 минут по сравнению с 46 минутами более поздних версий). Все записи Stokowski могут похвастаться красивой формулировкой, богатой звучностью, сильными изменениями темпа, полнокровными кульминациями, свободными соло и — увы — вмешательством в священную оркестровку Римского, например, когда он протягивает ксилофон, чтобы усилить унисонные ветровые фигурации (12). такты после N второй части — 7:20 в записи 1927 года; 8:10 в 1964 году).Но, несмотря на причуды, как желанные, так и сомнительные, Стокски положил начало эре беззастенчивой личности, которая будет определять многие из последующих чтений. Фактически, самая первая электрическая Scheherazade была вырезана Eugene Goossens и Royal Opera House Orchestra of Covent Garden для HMV в конце 1925 года. каждое движение было сильно обрезано, чтобы соответствовать одной четырехминутной стороне 78 оборотов в минуту.Даже в этом случае, несмотря на исключение почти двух третей партитуры, его суть остается на удивление нетронутой, и, несмотря на недостаток времени, необходимого для создания атмосферы, Gooseens отказывается торопиться, чтобы втиснуть как можно больше музыки. В каком-то смысле конденсация предвосхитила нашу современную эру коротких интервалов внимания. Из других Scheherazades на 78, возможно, наиболее заметными и исторически важными являются Pierre Monteux и San Francisco Symphony (RCA, 1942).Монтё предшествовал Ансерме в качестве дирижера Русских балетов, присоединившись к нему через год после премьеры и часто руководя партитурой во время своего пребывания в должности. Филип Хейл, современный критик, назвал чтения Монтё «чувственными и яркими с распутным разгулом» по сравнению с рассчитанным совершенством других. Менее чем за 39 минут это самый быстрый результат в истории, он устремляется вперед с непреодолимой жизненной силой. И все же средние движения кажутся поспешными и задыхающимися, лишенными необходимого покоя, хотя третьи движутся вперед с исключительной ритмической живостью и даже намеком на непривычный ироничный юмор.Игра совершена, а запись достаточно детализирована, чтобы передать сильное ощущение взаимодействия инструментальных хоров. Стерео-римейк с Лондонским симфоническим оркестром (RCA) значительно более расслаблен. Эпоха пластинок ознаменовала не только дальнейшее улучшение точности воспроизведения, столь важное для понимания текстур Римского, но и свободу от необходимости менять стороны каждые несколько минут, разрушавшей очарование музыкальных сказок Шахерезады. Среди лучших монофонических пластинок были Эдуарда ван Бейнума и Amsterdam Concertgebouw (Decca, 1956).Его искренняя и непоколебимая энергия опровергает его репутацию флегматичного и скучного человека, но его чрезвычайная точность и приверженность партитуре заслуживают острой шутки Алана Сандерса о том, что он «отличался высокой верностью в концертном зале». Говоря о верности, сам звук четкий и чистый, хотя высокие частоты преувеличены, что позволяет мерцающим текстурам возникать из знаменитого смешанного звука Консертгебау. Точно рассчитанное взаимодействие инструментальных звуков Scheherazade идеально подходило для стерео, и появление этой технологии в конце пятидесятых принесло с собой полдюжины превосходных записей, которые до сих пор доминируют. Безоговорочным фаворитом большинства критиков является запись сэра Томаса Бичема , ведущего Королевского филармонического оркестра (EMI, 1957). Как отражение его зрелого отношения к своим музыкантам, он не навязывал свою волю, а поощрял их проявление. Таким образом, он передает приятное, расслабленное, импровизационное ощущение во всем — не только в сольных поворотах, но и в плавном единодушии ансамбля. Судя по пластинке, выпущенной журналом High Fidelity , его репетиционная техника практически отсутствовала, что вдохновляло его игроков на преданность в основном за счет минимального повторения и множества шутливых историй.Тем не менее, за его расслабленным поведением было сосредоточено большое внимание. В своих лучших проявлениях у него был инстинкт поиска магического уровня, на котором эмоции были сублимированы в чистейшем искусстве, и так оно и есть здесь — чудесный баланс чувства и грации, страсти и контроля, на котором мы получаем ощущение органического эволюционного развития. это оживляет процесс перевода партитуры в звук. Оригинальная пластинка этого выступления American Angel может похвастаться исключительно великолепной обложкой Марка Шагала. Похоже, что почти за Бичем в симпатиях большинства критиков стоит классический счет Фрица Райнера с Chicago Symphony (RCA, 1960).Однако по сравнению с этим Райнер кажется целомудренным и несколько отстраненным. Игра очень точна (за исключением небрежной открытой атаки струн в 4:16 второй части), баланс великолепен, солисты играют с некоторой свободой, акценты точны, но настоящего ощущения атмосферы нет. Тем не менее, в той мере, в какой это чувственное чувство проявляется (и это определенно проявляется в средних частях), оно возникает полностью из партитуры и, таким образом, служит данью композитору, а не интерпретирующей личности, добавленной дирижером или оркестром. Как и Римский, Герман Шерхен был в значительной степени самоучкой и поэтому, возможно, особенно ценил достижения композитора. Хотя его студийная продукция удручающе неравномерна, и он выполнил множество просто послушных заданий, его Вестминстерская Scheherazade 1957 года с оркестром Венской государственной оперы (сейчас на DG), хотя его часто упускают из виду, поистине провокационный, постоянно бросающий вызов общепринятым прочтениям с глубоким пониманием. искренняя проницательность.Ансамбль может шататься, а перкуссия в третьей и четвертой частях невероятно громкая, но недостатки влекут вас и заставляют работать с ним. Scherchen постоянно сосредотачивает внимание на компонентах, так что каждый раздел излучает свою индивидуальность. Кажется, не каждый выбор работает, но эта запись может заставить даже самого измученного слушателя вновь услышать Scheherazade , присоединившись к Шерхену, когда он осмеливается прокладывать новые пути с помощью ищущего интеллекта. Помимо музыкальной славы, запись Scherchen заслуживает признания за самый безвкусный маркетинг, который только можно себе представить — возможно, чтобы обмануть несколько ничего не подозревающих детей, преемник Вестминстера переиздал ее в конце шестидесятых как LP с ужасной обложкой под названием I Dig Rimsky-Korsakoff . и снова с загадочной минималистской фотографией темной ленты и хорошо сгоревшей свечи, которая, несомненно, должна была заставить задуматься, но чей символизм ускользает от меня. Еще один упускаемый из виду личный фаворит — Antal Dorati и Minneapolis Symphony Orchestra (Mercury, 1958). Подобно Ансерме и Монтё, Дорати имел сильную балетную родословную и славился резкими, динамичными ритмами. Хотя это довольно быстрые 40 минут, показания в значительной степени объективны, но настоящей звездой является сама запись. Сделанный в знаменитой системе «Живое присутствие» Меркьюри с использованием всего трех удачно расположенных микрофонов, звук впечатляюще яркий, позволяя нам слышать всю полноту струнных масс, дыхание солирующей флейты и резкую резку латуни, но без ощущения неестественное преувеличение достигается на микшерном пульте с несколькими прожекторными микрофонами.Воздействие усиливается атмосферой зала, особенно в волнующей кульминации четвертой части и последующем долгом естественном распаде. Игра этого, к сожалению, недооцененного оркестра и всех его солистов великолепна. Однако, прежде всего, эта запись была первой, которая заставила оценить великолепие необыкновенных навыков и изобретательности Римского как оркестратора. Леонард Бернштейн вошел в розыгрыш стереозвучания со своей записью 1957 года с New York Philharmonic (Колумбия / Sony), в которой используется откровенно романтический подход, опираясь на фразы и разделяя их легкими retardandos , расширяя динамику, выбирая экстремальные резкие и быстрые темпы, а также добавление дополнительной мощности к sforzandos , все для усиления присущего драматизма.При этом он стремится отодвинуть сопутствующие фигуры на задний план, чтобы не мешать отображению сочной мелодии. Инженерия дает немного грубую грань, которая способствует ощущению непосредственности и приверженности. Бернстайн объединяет первую и вторую части вместе, а затем третью и четвертую, и чтобы воспрепятствовать любым попыткам сыграть их по отдельности, на оригинальной пластинке не было группы, которая бы их разделяла. (Бернстайн мог бы также захотеть присоединиться ко второму и третьему, если бы не вмешивалась смена стороны LP, а передача компакт-диска Sony почти не останавливалась между ними.) Любопытно, что финальная фраза скрипки непрерывно взлетает вверх и, таким образом, отличается от зубчатой ​​прогрессии, указанной в партитуре. Товарищ Бернштейна по лейблу Юджин Орманди имеет такое же соединение механизмов и заканчивается тем же вариантом (и даже имеет поразительно похожую фотографию на обложке) в его записи Philadelphia Orchestra 1962 года, которая остается лучшим выбором для тех, кто ищет Чистейшей красоты Шахерезада (Привет, мама!). Пока реют трубы, пронзают пикколо и взлетают кульминации, звук прочно закрепился в знаменитой пышной струнной секции Филадельфии.Оригинальный LP был объявлен как «Stereo Sound Spectacular», и в верхней половине задней обложки была изображена схема рассадки оркестра. Хотя распространение стерео не совсем соответствует диаграмме (арфа показана в крайнем левом углу, но звучит более центрально), это убедительный звуковой образ с богатой атмосферой концертного зала. Плавный, смешанный звук и нейтральная интерпретация полностью раскрывают присущие музыке ценности — беспроигрышный подход, но все же полностью подходящий для произведения, создающего собственное очарование. После первоначального всплеска были десятки прекрасных стерео Scheherazades , но одна, в частности, поистине уникальна, из-за чего все остальные, пусть даже намеренно, кажутся совершенно быстрыми по сравнению с ледяной скоростью, типичной для Sergiu Celibidache в его более поздние годы. Его концерт в Мюнхенской филармонии « Scheherazade » (EMI) в 1984 году длится более 54 минут, что на сегодняшний день является самым медленным в истории. (Его концерт в Турине 1960 года на Аркадии длился стандартные 44 минуты.) В этом темпе импульс, эмоциональное воздействие и интерпретирующая установка уступают место абстрактной деконструкции, в которой становится ясной органическая эволюция партитуры и можно тщательно изучить ее накопление деталей. Кульминации приглушены, интенсивность выражения теряется, в то время как нюансы и компоненты переходят в фокус. Тем не менее, несмотря на кажущийся сухим аналитическим подходом, партитура остается бесспорно соблазнительной и даже достигает некоторой степени трансцендентности, поскольку время останавливается в конце второй части и намека на срочность, когда темп немного ускоряется в постоянно мягкой трети.Большинство критиков склонны игнорировать или ненавидеть подход Сели как антитезу искусству, но он избегал студии и защищал свою работу как подходящую для живого развертывания работы в концерте, где впечатления преходящи и поэтому нужно дать возможность понять в момент. Тем не менее, сообщение Сели, согласующееся с его философией дзен, похоже, состоит в том, что музыка просто существует, и что медленные, объективные передачи должны позволить каждому слушателю вызвать его или ее собственную реакцию на данные элементы.Это не подходящее введение в славу Scheherazade , но для тех, кто бледнеет от перспективы еще одного стандартного исполнения, это может быть откровением. А что же россияне? Хотя Римский считал себя хранителем и распространителем русской музыкальной традиции, и хотя у нас есть Scheherazades от русских дирижеров-эмигрантов, ведущих западных оркестров, мы можем обратить особое внимание на ряд записей дирижеров и солистов, которые остались погруженными в мир музыки. Русская культура и руководившие родными ансамблями. Николай Голованов был руководящей силой в русской опере в течение почти тридцати лет, но в 1952 году был подвергнут безвозвратной чистке (буквально лишился доступа к театру однажды утром), скончался на следующий год, и из соображений политической целесообразности был забыт как Советы приступили к переписыванию истории русской культуры. Но его записи сохранились и в последнее время возобновляются. Они раскрывают смелого провидца, не считая Мравинского и других солидных интеллектуалов его поколения, чья политика и искусство лучше соответствовали линии партии и которых рекламировали как представителей советского идеала.Теперь мы можем приветствовать сверхъестественную способность Голованова наделять самых напыщенных боевых коней (поэмы Лизст, увертюра 1812, увертюра ) потрясающей живостью. Его 1950 Scheherazade с оркестром Большого театра (Boheme CD) — одно из тех почти чудесных событий, которые открывают наши уши и сердца возможностям, выходящим за рамки не только партитуры, но и относительно робкого подхода большинства других артистов. Он предается огромным колебаниям темпа, причем не только стандартным образом для каждой части, но и внутри каждой фразы, придавая атмосферу постоянной импровизации и изобретательности, но при этом пропитанной эмоциональной логикой и обезоруживающе естественным потоком.Даже сквозь пронзительный и перегруженный звук мы можем услышать, как Голованов постоянно меняет текстуры с выразительными жестами огромных грохочущих тарелок, кипящих тимпан, ударов басового пиццикато и возмутительно властной пунктуации арфы — и поскольку это студийная запись, эти украшения могут ». нельзя не обращать внимания на случайное размещение микрофона в концертном зале. Давид Ойстрах объединяет безудержный дух с захватывающим и впечатляющим исполнением скрипичных соло.Возможно, самое поразительное движение — третье, где Голованов и Ойстрах превращают обычно сладкую, прямолинейную любовную песню в изнурительный поиск намеков на подавленную страсть. С точки зрения чистого вдохновения и мастерства в интерпретации Голованова — это самая сложная и захватывающая Scheherazade в истории. Следы проницательности Голованова сохранились в записи середины 1950-х годов его преемника в Большом театре Алексея Мелик-Пашаева (сам был уволен в 1962 году), на этот раз с концертмейстером оркестра С.Калиновский (Artia LP). Звучание более плавное, но ансамбль иногда бывает неоднородным, и общее впечатление, хотя и довольно изобретательное и вполне убедительное само по себе, лишено мускульного импульса и чистой индивидуальности, которые придают смелому чтению Голованова. Наглядное сравнение содержится в записи 1953 года Иссая Добровена , соотечественника и почти точного современника Голованова, но навсегда уехавшего из России в 1922 году, чтобы основать свою карьеру в Скандинавии.Его диск с английским оркестром филармонии , не уступающий безудержному азарту Большого оркестра, отражает фирменный мягкий звук этого ансамбля. Партитура дает широкие возможности выделить прекрасных солистов Филармонии, которые создают прекрасные полеты с изысканным качеством звука, которое записываемое микширование позволяет выделиться из общей массы звука, но даже им, как правило, не хватает характера (включая неопознанного солиста-скрипачку). , возможно, тогдашний концертмейстер филармонии Мануг Парикян).Добровен производит изрядное возбуждение благодаря смелым вариациям темпа между основными сегментами и некоторыми заметными струнными акцентами, но в целом его концепция гораздо более «вестернизированная» и мягкая по сравнению с концепцией Голованова. Среди других примечательных Scheherazades , возглавляемых русскими экспатриантами, должны были бы быть LP 1974 года Angel от Мстислава Ростроповича и Orchester de Paris , хотя бы из-за его невероятной обложки, картины, специально заказанной Марком Шагалом.Но спектакль заслуживает и музыкального внимания. Как один из величайших виолончелистов всех времен, Ростропович, должно быть, разделял тягу Римского к струнным, которую композитор считал самой сильной и выразительной из всех оркестровых хоров, и чья партитура, полная соло духовых и медных духовых, неизменно притягивает. и сильно полагаться на струнные (как и большинство оркестровых произведений). Тем не менее, Ростропович обеспечивает хорошо сбалансированный дисплей, который, во всяком случае, уклоняется от акцента на виолончели и басы (отчасти из-за тонкой записи) и содержит один звуковой сюрприз — необычно глубокий и реверберирующий гонг, подчеркивающий финальную кульминацию.Ростропович, кажется, переносит свою привычную свободу солиста на ритмическую гибкость в своей работе здесь, включая прямое игнорирование партитуры, когда он заметно замедляет темп струнного пиццикато на фигурах F и L второй части, хотя Римский указывает устойчивый темп. В этой его самой первой оркестровой записи на Западе терпеливый 48-минутный ритм Ростроповича и явное сочувствие к нежным моментам музыки предвосхищают его личную теплоту и глубоко чуткие представления русских романтиков, которые стали его визитной карточкой за время его 17-летнего пребывания на посту лидера. нашей Национальной симфонии (1977 — 1994). Но вернемся к русским, оставшимся на родине. Два других примера «настоящего» — это не просто след гальванического духа Голованова. Владимир Федосеев может похвастаться сильной репутацией поборника русской музыкальной традиции и действительно известен своим глубоким знанием русского стиля. Он руководил ансамблем местных инструментов в местной музыке в течение 15 лет, а затем еще 30 лет возглавил московский ансамбль, название которого по-разному (возможно, из-за капризов перевода) обозначается как Большой оркестр Всесоюзного радио. и Телевидение или Большой симфонический оркестр телевидения и радио СССР , с тех пор переименованный более просто в честь Чайковского.В любом случае их запись 1981 года (компакт-диск Allegro) начинается неблагоприятно с некоторых интересных отдельных штрихов (преувеличенно перекликающихся барабанных дробовиков) и причудливого баланса, но все же создает атмосферу ожидания за счет стремительных низких битов, что сначала кажется раздражающим признаком плохого ансамбля, но вскоре создает напряженная атмосфера ожидания, которая возникает в поразительно прекрасной третьей части, которая раскрывается с беспрецедентно быстрым потоком и дышит с удивительной плавностью. Это, в свою очередь, приводит к поразительно яркому и детальному финалу с дребезжащим окном бас-барабаном и бешеным ускорением до кульминационного кораблекрушения, которое, в свою очередь, усиливает остроту нежного завоевания Шахерезады.Тонкий, но блестящий артистизм Федосеева рассматривает произведение не как серию отдельных впечатлений, а как обширное тематическое целое, которое выходит за рамки и жертвует поверхностными эффектами произведения для более длительного и значительного воздействия. Запись 2001 года от Валерия Гергиева и Кировского оркестра (Philips) получила широкую хвалу, и не без оснований — полная страсти, постоянно исследующая каждую фразу на предмет острого смысла, тщательно уравновешивая и варьируя каждую звучность, и охватывая темпы одновременно проницательный и волнующий.Акустика хорошо смешана, хотя и слишком резонансна, достигая тонкого слияния инструментальных текстур, которые можно было бы услышать в типичном месте концертного зала, а не с точки зрения дирижера или «центра пятого ряда», как это имитирует большинство записей. Наполнители представляют произведения двух из пяти других — Бородина «В степях Средней Азии» и Балакирева Исламея (в безумной оркестровке дьявольски сложного фортепианного оригинала). Для общероссийского чтения, отвечающего современным стандартам исполнения и записи, Гергиевское чтение отлично подходит. Остается вопрос — что делать с удивительным Головановским чтением? Несмотря на его превосходство, с учетом общего иконоборчества других его сохранившихся работ, есть соблазн почитать « Scheherazade » Голванова как sui generis , а не как подлинный образец аутентичной русской интерпретационной традиции. Тем не менее, отклонить это может быть слишком легко. Если мы рассмотрим Голованова, Федосеева и Гергиева как представителей их соответствующих художественных поколений, то вырисовывается четкая тенденция по мере ослабления явной необузданной личности, отражающей глобальное влияние, которого становится все труднее избежать и которое, к лучшему или к худшему, объединяет уникальные национальные стили в сторону менее характерная, но универсально приемлемая умеренная точка соприкосновения, подходящая для успеха на сокращающейся, но неотразимо привлекательной мировой арене.В этом свете, как и в нашем самом раннем образце общероссийской Шахерезады Голованова, может быть ключ к подлинному и поразительно смелому стилю, который уже нельзя услышать, но он является неотъемлемой частью культуры, в которой Римский жил и создавал свое искусство. Лучшим источником информации не только о Римском, но и обо всей Пятерке и их эпохе является его Хроника моей музыкальной жизни (tr: Judah Joffe; Knopf, 1923). Написанный в течение 30 лет, Римский завершил свой отчет в августе 1906 года трогательной записью: «Он неупорядочен, он неравномерно детализирован во всем, он написан жалким стилем, часто даже чрезвычайно сухим; но, в качестве компенсации, он не содержит ничего, кроме истины , и это внесет в него интерес.«При всем уважении к суждениям Римского, его презрение явно неоправданно (по крайней мере, в английском издании). В отличие от огромной массы автобиографий композиторов, это неизменно захватывающий взгляд на всю культуру в переходный период и потрясения, наполненный убедительным пониманием. и наблюдения, которые, как правило, скромны до резкой самокритики, но всегда справедливы и неизменно важны. Во введении к английскому изданию редактор Карл ван Вехтен отмечает, что, хотя автобиография Берлиоза может выиграть от его литературного мастерства, а Вагнера — от его литературного мастерства. чувство драмы, Римский избегает своего часто фантастического воображения в пользу откровенной честности.Все цитаты, которые я использовал, но не идентифицировал иным образом, взяты из этого источника. Несмотря на огромные изменения вкусов, которым постоянно подвержена музыка, Римский склонен ставиться ниже величайших композиторов, а Scheherazade , вероятно, будет пренебрежительно оценен теми, кто ищет музыку с серьезным посланием. Тем не менее, на протяжении будущих поколений его изобретение и чистая красота обеспечат ему заветное место в любви всех, кто обращается к музыке за облегчением от бед и затруднений своего времени — например, моей матери — и, все чаще, меня.С днем ​​рождения, мама. Авторские права 2007 г., Питер Гутманн

Шахерезада, соч. 35: mvmnt 1. Море и корабль Синдбада Николая Римского-Корсакова

Посмотрев, как Мерил Дэвис и Чарли Уайт танцуют на льду на пути к золотой медали с этим удивительным номером, я решил, что должен написать об этом!

Это одно из моих самых любимых произведений классической музыки. Моя сестра (специализируется на игре на альте в Университете Дюкен), у которой гораздо больше музыкальных знаний, чем у меня, показала мне эту песню.В этом произведении есть невероятно нежные и спокойные моменты, которые контрастируют с моментами чрезвычайной силы и напряжения. Эти разделы, которые различаются по эмоциям, легко меняются местами. Я думаю, что эти переходы между мягким и сильным и делают эту работу такой яркой.

Прежде чем я углублюсь в более глубокий анализ, я расскажу вам историю, лежащую в основе этой песни. Шехеразада — персонаж народной сказки «1001 арабская ночь». В этой сказке персидский царь, преданный своей женой, решает жениться на девственницах, но затем убивает их после их первой ночи брака.Шехеразада — дочь советника короля, и она предлагает выйти замуж за короля. Однако в ночь своей свадьбы она начинает рассказывать царю сказку и продолжает рассказывать эту сказку еще 1000 ночей. В конце концов, король прощает ее и спасает ей жизнь. Некоторые из рассказов, которые она рассказывает, включают рассказ об Аладдине (ставший популярным благодаря одноименному фильму Диснея), а также рассказ о корабле Синдбада.

Этот конкретный механизм основан на истории о корабле Синдбада.Пьеса открывается сильным, но в то же время изящным и красивым соло скрипки. Затем весь оркестр присоединяется к скрипке, и основная мелодия усиливается и усиливается за счет повторения основной мелодической линии. Мелодия смягчается, и следует плавная мелодия кларнета / деревянных духовых инструментов и время соло. Скрипка возвращается с соло, затем к ней присоединяется флейта, и они начинают разговор. Снова присоединяется весь оркестр, на этот раз подчеркнутый низкой медной нисходящей мелодической линией, которая действительно добавляет напряженности работе.Разговор между медными духами и деревянными духовыми инструментами позволяет публике почувствовать себя так, как будто они находятся на корабле, который кидают взад и вперед. Возвращается тот же разговор о скрипке и деревянных духовых, а с ним тот же успокаивающий эффект. Наконец, весь оркестр снова присоединяется к борьбе с низкими медными духами, еще более подчеркнутыми и добавляющими характерную напряженность в динамику. Флейта проходит через стром и снимает напряжение. Пьеса заканчивается деревянными духовыми и верхними струнами, играющими более мягкую мелодию, отражающую более спокойное море.

Я бы очень рекомендовал послушать эту песню. Это совсем не похоже на типичную «классическую» музыку, которую все ожидают. Во всем произведении присутствует напряжение, расслабленность и романтика, которые придают этой работе большую уникальность.

Море и корабль Синдбада Симфонического оркестра долины Сан-Фернандо

И. Море и & nbsp; Корабль Синдбада (Largo e maestoso & mdash; Lento & mdash; Allegro non troppo & mdash; Tranquillo)

Римский написал краткое вступление, которое он намеревался использовать вместе с партитурой, а также программу премьеры:

«Султан Шариар, убежденный, что все женщины лживы и неверны, поклялся убить каждую из своих жен после первой брачной ночи.Но султана Шехеразада спасла ей жизнь, развлекая своего господина увлекательными историями, которые рассказывались последовательно тысячу и одну ночь. Султан, охваченный любопытством, откладывал со дня на день казнь своей жены и, наконец, полностью отказался от своей кровавой клятвы ».

Мрачный басовый мотив, открывающий первую часть, должен изображать властного султана (см. Тему, проиллюстрированную ниже). В этой теме выделяются четыре ноты нисходящего целая шкала тонов : EDCA #. аккорды в деревянных духовых инструментах , напоминающие вступление < a title = "Felix Mendelssohn" href = "http://en.wikipedia.org/wiki/Felix_Mendelssohn"> «Сон в летнюю ночь» Мендельсона Сон в летнюю ночь мы слышим leitmotif , который представляет характер самой рассказчицы, Scheherazade < / a>, его жена, которой в конце концов удается успокоить его своими рассказами. Эта тема представляет собой нежную, чувственно извилистую мелодию для скрипка соло в сопровождении <названия = "Арфа" href = "http: // ru.wikipedia.org/wiki/Harp">harp .

Эта часть состоит из различных мелодий и содержит общую форму A B C A1 B C1. Хотя каждая часть очень своеобразна, аспекты мелодических фигур пронизывают их и объединяют в движение. Хотя по форме он похож на классическую симфонию, движение больше похоже на разнообразие мотивов, использованных в одном из его предыдущих произведений «Антар». Однако Антар использовал подлинные арабские мелодии, в отличие от идей Римского-Корсакова о восточном колорите.

Шахерезада: море и корабль Синдбада

4000 Маскарад, балетная музыка — Сюита из музыки к «Драме Лермонтова»: I. Вальс Andante Анн-Софи Муттер, Gewandhausorchester Leipzig, Kurt Masur, симфонический оркестр 47: II. Аллегретто , Сцена XIII, Танец рыцарей Люкс): 1.Вальс — Отрывок Kha0003 Gayaneh4: Kha0003 Gayaneh4 Лондонский симфонический оркестр, Стэнли Блэк

Шехеразада, соч. 35: I. Море и корабль Синдбада

Николай Римский-Корсаков, Сергей Галактионов, Джанандреа Нозеда, Filarmonica Teatro Regio Torino

E Major

1

12B

136

Peugeot Gynt Suite (Утреннее настроение — Peer Gynt Suite)

Эдвард Григ, Артур Грюбер

E Major

1

12B

80

Scheherazade, Op.35: I. Largo e maestoso — Allegro non troppo «Море и корабль Синдбада»

Николай Римский-Корсаков, New York Philharmonic, Алан Гилберт, Лоуренс Рок

E Major

1

12B

79

Salut d’amour, Op. 12

Эдвард Элгар, Никола Бенедетти, Петр Лимонов

E Major

1

12B

73

Morgenstemning

Edvard Grieg

Perry

Edvard Grieg 0

12B

100

Шахерезада: спокойствие на море

Николай Римский-Корсаков, Йоаким Свенхеден

E Major

2

12B

Пер Гюнт Suite No.1, Op.46: 1. Утреннее настроение

Эдвард Григ, Берлинский филармоник, Герберт фон Караян

E Major

0

12B

126

Scheherazade4: -Корсаков, Йоаким Свенхеден

E Major

1

12B

46

Пер Гюнт Сюита № 1, соч.46: 1. Утреннее настроение

Эдвард Григармоник, Берлин фон Караян

E Major

0

12B

141

Фортепианный концерт No.3 до мажор, Op.26: 1. Анданте — Аллегро

Сергей Прокофьев, Бехзод Абдураимов, Orchestra Sinfonica Nazionale Della RAI, Юрай Валкуха

C Major

3

8B

134

Арам Хачатурян, Карен Хачатурян, Москва Большой симфонический оркестр РТВ

До мажор

5

8B

97

Scheherazade: Storm at Sea

Николай Римский-Корсаков, Йоаким Свенхеден

До мажор

4

8B

91

До мажор

0

8B

91

Ромео и Джульетта, соч.64: No. 13 Танец рыцарей

Сергей Прокофьев, Оркестр Королевского оперного театра, Ковент-Гарден, Марк Эрмлер

До мажор

1

8B

73

Сабер Гаяне: Dance

Арам Хачатурян, Венский филармонический оркестр

До мажор

8

8B

90

Концерт для скрипки In E Minor, Op.64, MWV O14: 2.del

C Major

1

8B

103

Русский Пасхальный фестиваль, Увертюра, соч.36

Николай Римский-Корсаков, Гетеборгский симфонический оркестр, Неэме Ярви

До мажор

1

8B

78

Tod und Verklärung, 24, TrV 158 (Смерть и Преображение)

Рихард Штраус, Питтсбургский симфонический оркестр, Манфред Хонек

До мажор

1

8B

79

Фонтаны: 106 Фонтаны Рима . Фонтан Тритон утром

Отторино Респиги, Берлинский филармоник, Герберт фон Караян

До мажор

1

8B

74

Скрипичный концерт №1 ре мажор, соч. 19: II. Скерцо: Vivacissimo

Сергей Прокофьев, Хилари Хан, Филармонический оркестр Радио Франции, Микко Франк

до мажор

3

8B

150

Дмитрий Шостакович, Леонард Бернштейн, Нью-Йоркская филармония

До мажор

3

8B

80

Scheherezade, Op.35: IV. Багдадский фестиваль, море, корабль идет к местам на скале, увенчанной бронзовым воином

Николай Римский-Корсаков, Пелин Халкаджи Алкин, Саша Гетцель, Борусанский филармонический оркестр Стамбула

до мажор

3

89

剣 の 舞 〜 バ レ エ 「ー ヌ」 よ り

Арам Хачатурян, сэр Чарльз Гровс, フ ィ ル ー 00030003 9173 9134 9000 9000

0003 9173 9000 9000 9000 9000

9173 9000 9000 9000

Ромео и Джульетта, соч.64 / Акт 1:13. Танец рыцарей

Сергей Прокофьев, Бостонский симфонический оркестр, Сэйдзи Одзава

До мажор

1

8B

102

Сюита: I.

Арам Хачатурян, Московский симфонический оркестр, Вероника Дударова

до мажор

3

8B

98

Шахерезада, соч. 35: IV. Allegro molto «Фестиваль в Багдаде»

Николай Римский-Корсаков, New York Philharmonic, Алан Гилберт, Лоуренс Рок

C Major

2

8B

84

Rome

Сергей Прокофьев, Валерий Гергиев, Лондонский симфонический оркестр

До мажор

0

8B

81

Маскарадная сюита: I.Вальс

Арам Хачатурян, Берлинский симфонический оркестр Rundfunk, Хорст Штайн

до мажор

4

8B

108

Питер и волк, соч. 67 (Remastered): Утка, Диалог с птицей, Атака кошки

Сергей Прокофьев, Юджин Орманди, Филадельфийский оркестр

До мажор

1

8B

95

Арам Хачатурян, Лондонский симфонический оркестр, Стэнли Блэк

до мажор

3

8B

67

Прокофьев: Ромео и Джульетта, соч. 64, Акт 1: Танец рыцарей

Сергей Прокофьев, Андре Превен, Лондонский симфонический оркестр

До мажор

1

8B

86

до мажор

6

8B

86

Pierre et le Loup

Сергей Прокофьев, Gérard Philipe, Orchester’Usphon.RSS, Геннади Рождественски

До мажор

0

8B

121

Гаянэ: Танец с саблями

Арам Хачатурян, Валерий Гергиев

9000 C

9000 C

98

Путеводитель по «Шахерезаде» Римского-Корсакова

Хьюстонская симфония, посвященная Дню Благодарения, представляет одно из самых популярных оркестровых произведений в репертуаре — «Шахерезаду » Римского-Корсакова .Откройте для себя историю этого шедевра, созданного по мотивам «Тысячи и одной ночи».

27 февраля 1887 года известный русский композитор Александр Бородин был на вечеринке, когда, станцевав вальс, упал замертво от сердечного приступа. Внезапная кончина 53-летнего композитора потрясла музыкальные круги России; Бородин был одним из их светил.

Римский-Корсаков за работой. Картина Валентина Серова в 1898 году.

Особенно тяжело пережил его друг и коллега-композитор Николай Римский-Корсаков.Практически сразу Римский-Корсаков отправился на квартиру Бородина спасать свою музыку. Там он восстановил свой незаконченный шедевр — опера Князь Игорь . Желая спасти от забвения главное достижение Бородина, Римский-Корсаков решил довести его до конца.

Так, глубокой зимой 1888 года Римский-Корсаков усиленно работал над Князь Игорь . Давным-давно в дикой русской степи эпическая опера Бородина была наполнена яркой экзотической музыкой, которая, должно быть, зажгла воображение Римского-Корсакова.Вскоре ему пришла в голову идея сочинить оркестровую сюиту, полную его собственных экзотических мелодий. Его тема: Тысяча и одна ночь .

Классическая сказка

Тысяча и одна ночь (или, проще говоря, Арабские ночи ) имеет такую ​​же легендарную историю, как и сами сказки. Индийские, персидские и арабские источники были предложены для отдельных сказок, а первые упоминания о сборниках «Тысячи ночей» можно найти в документах 10 ^— веков.Самая ранняя из сохранившихся рукописей относится к Сирии 14 ^-го -го века, которую Антуан Галланд свободно адаптировал для создания французской версии, впервые представив Европе ночей в начале 18 ^-го века. Вероятно, именно перевод версии Галланда вдохновил Римского-Корсакова.

Отдельные истории ночей , как известно, объединены рамочной историей: жестокий султан Шахрияр, убежденный в неверности всех женщин, каждую ночь берет новую невесту только для того, чтобы казнить ее на рассвете, пока одна, Шахерезада, спасает себя и завоевывает его сердце, рассказывая истории, обязательно заканчивая каждую ночь посреди сказки.Римский-Корсаков назовет в ее честь свою свиту. Он вспомнил, как составлял его в своих мемуарах:

«Корабль ударился о скалу» из иллюстраций Эдмунда Дюлака к «Тысяче и одной ночи».

«Программа, которой я руководствовался при написании Шахерезады , состояла из отдельных, не связанных между собой эпизодов и картинок из Арабские ночи , разбросанных по всем четырем движениям моей сюиты: море и корабль Синдбада, фантастическое повествование о принце Каландар, Принц и Принцесса, Багдадский фестиваль и корабль, несущийся к скале с бронзовым всадником на нем … Я имел в виду эти намеки, чтобы слегка направить воображение слушателя … Все, чего я желал, это чтобы слушатель, если ему понравился мой произведение как симфоническая музыка , должно увести впечатление, что это, несомненно, восточное повествование о каких-то многочисленных и разнообразных сказочных чудесах, а не просто четыре пьесы, сыгранные одна за другой… »

Та сказка Римского-Корсакова В партитуре определенно вписан сюжет кадра, который ярко передан через музыку.Сюита начинается с рычания Шахрияра, на что вскоре отвечает Шахерезада, представленная во всей сюите сольной скрипкой. Ее часто аккомпанирует арфа, что напоминает о многовековых традициях бардов, играющих на этом древнем инструменте. Затем она вызывает в воображении образы «моря и корабля Синдбада». Волны вызываются мягким покачиванием аккомпанемента виолончелей, а скрипки играют извилистую хроматическую мелодию ми мажор. Как синестет, связавший музыкальные звуки с цветами, Римский-Корсаков слышал ми мажор как глубокую синеву моря.Это изображение огромного манящего океана также, вероятно, было вдохновлено временами Римского-Корсакова, когда он был офицером российского флота, во время которого он плавал до Рио-де-Жанейро.

Музыкальный шедевр

Музыка «Шахерезады» демонстрирует мастерство Римского-Корсакова как оркестратора; с точки зрения чистого чувственного удовольствия от звука он непревзойден. Музыка волн чередуется с нежными пассажами для сольных инструментов, и каждый раз, когда «волны» возвращаются, оркестровка становится богаче и грандиознее, достигая кульминации в мерцающем фортиссимо.

Скрипичное соло Шахерезады также представляет следующую часть: «фантастическое повествование принца Каландара». В средневековом исламском мире Каландар был странствующим мистиком, который вел аскетический образ жизни, полагаясь на благотворительность для своего пропитания. Таким образом, идея Каландара-принца может показаться парадоксальной. В ночах фактически есть три принца Каландар, каждый из которых начал свою жизнь как принц, но из-за серии фантастических несчастий ослеп на один глаз и превратился в нищего каландара.Мы не можем с уверенностью сказать, какую из трех историй Каландарского князя Римский-Корсаков имел в виду, сочиняя эту часть, но в музыке есть чувство приключения, которое подходит им всем.

Несмотря на то, что были предложены некоторые кандидатуры, трудно выделить конкретную историю, которую можно было бы связать с третьей частью, «Принц и принцесса». Любовь — общая тема для ночей , и это движение показывает Римского-Корсакова в его самом лиричном виде. Однако не все оценили эту нежность; Раннее лондонское исполнение «Шахерезады» спровоцировало довольно чопорную английскую прессу спорить о том, изображает ли эта цифра на кларнете поцелуи:

Это позволяет легко понять, почему Римский-Корсаков не решился предоставить слишком много подробностей об источниках своего вдохновение.

В этом движении тема Шахерезады возвращается не в начале, а в середине, как будто она на мгновение остановилась, чтобы прокомментировать историю. Затем ее скрипичное соло сливается с музыкой принца и принцессы. Последующая страстная кульминация, несомненно, представляет не только молодых влюбленных, но и Шахерезаду и Шахрияр.

«Последнее брачное шествие» из иллюстраций Эдмунда Дюлака к «Тысяче и одной ночи».

Финал носит название «Фестиваль в Багдаде.Море. Корабль разбивается о скалу, на которой стоит Медный всадник ». После вступительной части скрипичного соло Шахерезады фестиваль начинается. Опять же, трудно определить конкретную историю, которая соответствовала бы фестивалю, но этот отрывок, описывающий свадьбу Шахерезады и Шахрияра, кажется, подходит:

«… они украсили город самым лучшим образом, распространив запахи кадильниц и обожженного алоэ. дерево и другие духи на всех рынках и улицах… что, пока били барабаны, звучали флейты и дудки, а мимы и болваны играли и развлекались своим искусством… »

Мелодии из второй и третьей частей возвращаются во время фестиваля ( сравните с оригинальными версиями здесь и здесь), хотя Римский-Корсаков сказал, что его мотивы для этих повторных появлений были чисто музыкальными, и предостерег слушателей не вдаваться в них слишком много с точки зрения повествования.Когда это безумное зрелище достигает своего апогея, морская музыка из первой части возвращается с логикой сна, и мы становимся свидетелями катастрофы кораблекрушения (отсылка к сказке третьего принца Каландар). Волны стихают, и скрипичное солирующее соло Шахерезады возносится над низкой, дремлющей мелодией Шахрияра. Когда соло скрипки взлетает до самого высокого регистра, музыка превращается в ничто, завершая волшебные сказки Шахерезады. –Calvin Dotsey

Не пропустите программу Римского-Корсакова Scheherazade в эти выходные, посвященные Дню Благодарения, 24, 25 и 26 ноября 2017 года! Для билетов и дополнительной информации посетите houstonsymphony.орг.

Шехеразада — (Море и корабль Синдбада)

Ряд: MusicWorks 3 класс Партитура и партии Композитор: Николай Римский-Корсаков Аранжировщик: Джей Бокук

Перед вами лаконичная и игровая версия известного классика Римского-Корсакова.Используя темы из «Море» и «Корабль Синдбада», Джей Бокук умело адаптирует эту работу для молодых игроков, сохраняя при этом важные элементы оригинальной оркестровки. После мощного унисонного открытия сольная каденция может исполняться либо на альт-саксофоне, либо на кларнете. Оставшаяся часть аллегро написана на 3/4 и содержит характерные линии для деревянных духовых инструментов, прежде чем перейти к тихой концовке. Продолжительность: 3:50

Этот продукт печатается небольшими тиражами.В настоящее время имеется инвентарь, но он может измениться из-за небольшого количества, которое обычно имеется в наличии.

Приборы

Контрольно-измерительные приборы	Количество деталей	страниц в части
ОЦЕНКА ПРОВОДНИКА (ПОЛНАЯ ОЦЕНКА)	1	24
PICCOLO	1	1
ФЛЕЙТА	8	2
OBOE	2	1
ФУТБОЛ	2	2
BB CLARINET 1	4	2
BB CLARINET 2	4	2
BB CLARINET 3	4	2
BB BASS CLARINET	2	2
EB АЛЬТО САКСОФОН 1	2	2
EB АЛЬТО САКСОФОН 2	2	2
BB TENOR САКСОФОН	2	2
EB БАРИТОН САКСОФОН	1	2
BB ТРУБА 1	3	1
BB ТРУБА 2	3	1
BB ТРУБА 3	3	1
F HORN 1	2	1
ФОРН 2	2	1
ТРОМБОН 1	3	1
ТРОМБОН 2	3	1
БАРИТОН Б.С.	2	2
BARITONE T.C.	2	2
ТУБА	4	2
STRING BASS	1	2
НАПРЯЖЕНИЕ 1	2	1
УДАЛЕНИЕ 2	2	1
МОЛОТОК УДАР	2	1
ТИМПАНИ	1	1

65 долларов.00 (НАС) Инвентарный №HL 04002432 UPC: 8840880 Ширина: 9,0 » Длина: 12,0 »

Цены и наличие могут быть изменены без предварительного уведомления.

Films Media Group — Путешествие Синдбад

Введение: Путешествие Синдбад (Рэйчел) (01:35)

БЕСПЛАТНЫЙ ПРОСМОТР

Синдбад и его команда известны опасностями, с которыми они столкнулись.Тим Северин отправляется в Китай, пытаясь воссоздать путешествие Синдбада.

Синдбад у моря (03:10)

На заре ислама арабские моряки исследовали землю и море для торговли, распространяя сказки о мореплавателе Синдбаде. На арабском побережье в 1980 году отправляется корабль, чтобы выяснить происхождение историй о Синдбаде.

Искусство судостроения (02:30)

Зрители видят корабль, построенный в традициях судостроения тысячу лет назад.Из Аравийского моря прибыли островитяне, которые до сих пор занимаются постройкой сшитых лодок. Безопасность такого корабля вызывает беспокойство.

Раскрытие сказок Синдбада (02:26)

Корабль пройдет древний торговый путь протяженностью 6000 миль из Омана в Китай, финансируемый правительством Омана. Мы слышим краткую историю Оманской империи и купцов. Лодки патрулируют прибрежные форты, которые когда-то контролировали древнюю торговлю.

Праздник кораблей Сухар (02:31)

Sohar запускается из Москвы в ознаменование 10-летия превращения Омана в современное национальное государство. Добровольцу дается особая задача — держать Коран. Северин беспокоится о том, что команда ладит.

Жизнь приключений (04:29)

Разбудив большую часть своего наследства, Синдбад на оставшиеся деньги купил корабль.Команда Сохара питается рисом, рыбой и другими традиционными продуктами. Проблемы с кораблем требуют немедленного ремонта.

46 дней после захода в плавание (02:51)

Европейцы узнали, что традиционные арабские песнопения были созданы для облегчения изнурительных судовых задач. Сохар выходит на берег на побережье Индии. Древние арабские купцы, такие как Синдбад, торговали здесь специями.

Сшитые вручную паруса (01:44)

Техническое обслуживание судна осуществляется в целях технического обслуживания судна.Традиционные хлопковые паруса ручной работы натянулись во время путешествия, и их пришлось переделывать. Это было сделано с помощью рыбаков всего за 6 дней.

Похоронены заживо (02:59)

Зрители слышат историю трагической женитьбы Синдбада.

Рискованная операция (03:22)

На окраине Индии Сохар встречает сильные ветры.Мы видим, как команда пытается поменять большие паруса на более мелкие.

Алмазная долина (03:29)

Сохар достигает Шри-Ланки в январе 1981 года. В древние времена Шри-Ланка была источником ценных драгоценностей, которые до сих пор ищут в долинах. Рассказчик рассказывает историю Синдбада в «Долине алмазов».

Хватка депрессивного настроения (02:52)

К концу февраля корабль отплывает на Суматру, где из-за встречного ветра прогресс почти не наблюдается.Чтобы компенсировать истощение запасов пищи, экипаж ловит рыбу.

Приход муссонов (02:07)

Спокойная погода позволяет фотографу сделать снимки корабля и экипажа. Наконец, наступает сезон дождей, приносящих столь необходимые ветры и дожди, пополняя запасы питьевой воды.

Другая опасность ждет (02:14)

Экипаж готовится к встрече с пиратами.Они тренируются с оружием, подаренным им султаном.

Большая обезьяна Суматры (02:48)

В пасхальное воскресенье Сохар достигает северо-западной оконечности Суматры, разгадывая новые сказки Синдбада. Мы слышим историю о побеге Синдбада из порабощения стариком.

Злобные шквалы Вьетнама (03:41)

На последнем этапе путешествия Сохар встречается с тайфунами в Южно-Китайском море, которые разрушают корабль и команду.Три паруса Сохара уничтожаются за один день, а ремонт занимает 10 дней.

Пиратские часы (03:12)

В водах Вьетнама к неопознанным судам относятся осторожно. Лодочники, беженцы, приезжают в Сухар в поисках помощи на пути в Таиланд.

Конец в поле зрения (01:50)

Находится на побережье Китая.Церемония встречи знаменует собой первый раз за столетия, когда арабское парусное судно в старинном стиле войдет в порт Китая. Путешествие Сохара восходит к истокам приключений Синдбада в Индии, Шри-Ланке и Суматре.

Объединение арабского и китайского народов (03:12)

Специальная делегация прибывает из Омана, чтобы поприветствовать путешественников, в том числе несколько известных людей. Празднование включает салют и парады.Судно Sohar возвращается домой и становится национальным памятником.

Кредиты: Путешествие Синдбад (00:46)

Кредиты: Sindbad Voyage

Чтобы узнать о дополнительных вариантах аренды и покупки цифровых материалов, обратитесь к консультанту по СМИ по телефону 800-257-5126
(нажмите вариант 3) или по адресу sales@films.