75 лет «Катюше»: что известно о знаменитой артиллерийской установке — Армия и ОПК

75 лет назад, 21 июня 1941 г., за день до начала Великой Отечественной войны, на вооружение Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) была принята боевая машина реактивной артиллерии БМ-13 («боевая машина 13»), впоследствии получившая название «Катюша».

На эту тему

БМ-13 стала одной из первых в мире современных систем залпового огня. Она предназначалась для уничтожения массированными залпами скопления живой силы и техники противника на большой площади.

В августе 1941 г. установка БМ-13 получила народное прозвище «Катюша» — по названию одноименной песни Матвея Блантера на слова Михаила Исаковского.

Но существуют и другие версии происхождения неофициального названия:

• По одной — это имя БМ-13 дали бойцы батареи Флерова в ответ на восхищение «Вот это песня!» одного из свидетелей ракетного пуска.
• По другим версиям — название было дано по индексу «К» (от завода «Коминтерн»).

В немецких войсках «Катюши» обычно называли «Сталинскими органами» из-за характерного воя снарядов, напоминавших органное звучание.

• Работу по созданию артиллерийских ракетных снарядов в Российской империи в конце XIX века начал Николай Тихомиров. В 1921 г. по его инициативе в Москве была основано Газодинамическая лаборатория, которая занялась разработкой боевых ракет. В 1927 г. лаборатория была перебазирована в Ленинград (ныне — Санкт-Петербург).
• После смерти Николая Тихомирова в 1930 г. разработку ракетного оружия в СССР возглавляли Борис Петропавловский, Владимир Артемьев, Георгий Лангемак (расстрелян в 1938 г.), Борис Слонимер, Иван Клейменов (расстрелян в 1938 г.), Иван Гвай и др.
• В 1933 г. Газодинамическая лаборатория вошла в состав новообразованного Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ или НИИ-3, Москва). Первоначально институт специализировался на производстве реактивных ракет авиационного базирования.
• В 1937-1938 гг. началось проектирование многозарядной системы залпового ракетного пуска наземного базирования. Для использования на ней были выбраны неуправляемые осколочно-фугасные боеприпасы РС-132 («реактивный снаряд калибром 132 мм»), разработанные в РНИИ под руководством инженера Леонида Шварца.
• К марту 1941 г. были собраны первые образцы новой ракетной установки, которые в июне смонтировали на базе шестиколесного грузового автомобиля ЗИС-6. В доработке системы, первоначально носившей название МУ-2 («механизированная установка 2»), участвовало конструкторское бюро завода «Компрессор» (Москва).
• После успешных испытаний, 21 июня 1941 г. БМ-13 был принят на вооружение, началось формирование первых батарей.

• Пусковая установка БМ-13 представляла собой восемь открытых направляющих рельсов, связанных трубчатыми лонжеронами.
• На каждом из рельсов попарно сверху и снизу устанавливались по два реактивных снаряда РС-132.
• Направляющие пусковой установки монтировались вдоль автомобиля, который для устойчивости перед стрельбой выпускал домкраты. При наведении на цель можно было менять угол возвышения (до 45 градусов) и азимут подъемной стрелы с направляющей.
• Залп производился из кабины автомобиля или с помощью выносного пульта.
• Первоначально системы БМ-13 устанавливались на грузовик ЗИС-6. Но впоследствии для этой цели чаще всего использовался полноприводный трехосный американский автомобиль Studebaker US6 («Студебейкер»), поставлявшийся в СССР по ленд-лизу, и советский грузовик ЗИС-151 (после войны).

Система БМ-13 позволяла осуществлять залп всем зарядом (16 ракет) за 7-10 секунд. Существовали модификации с увеличенным числом направляющих и другими версиями ракет.

• Дальнобойность — 8 тыс. 470 м.
• Вес боевой части (для РС-132) — 5,5 кг тротила.
• Время перезарядки — 3-5 мин.
• Вес боевой машины с пусковой установкой (на шасси ЗИС-6) — 6,2 т.
• Боевой расчет — 5-7 человек.

• Первое боевое применение БМ-13 состоялось 14 июля 1941 г. в ходе Великой Отечественной войны близ железнодорожной станции г. Орша (ныне Белоруссия). Батарея под командованием капитана Ивана Флерова залповым огнем уничтожила скопление немецкой боевой техники на оршинском железнодорожном узле.
• В отличие от обычной полковой и дивизионной артиллерии, реактивные системы залпового огня имели меньшую точность, также им требовалось значительно больше времени на перезарядку.
• Вместе с тем, массированность залпа (в составе батареи обычно имелось от 4 до 9 машин) позволяла поражать живую силу и технику противника на большой площади. После выпуска ракет батарея могла в течение минуты сняться с места, что затрудняло ответный огонь.
• Благодаря высокой эффективности применения и простоте в производстве уже к осени 1941 г. БМ-13 широко применялась на фронте, системы оказали значительное влияние на ход боевых действий. В ходе войны было потеряно порядка 4 тыс. выпущенных БМ-13.
• Помимо Великой Отечественной войны БМ-13 применялись в ходе конфликтов в Корее (1950-1953) и Афганистане (1979-1989).

• БМ-13 был лишь одним из видов боевых машин реактивной артиллерии, выпускавшейся советской промышленностью в годы Великой Отечественной войны.
• «Катюшами» назывались системы БМ-8-24 на базе самоходных установок легких танков Т-40 и Т-60 (выпускались с августа 1941 г., использовали ракеты калибром 82 мм) и БМ-31 с использованием более мощных снарядов калибром 300 мм (выпускались с 1944 г. ).

Системы БМ-13 выпускались на заводах «Компрессор» (Москва), «Уралэлектромашина» (поселок Малый Исток Свердловской обл., ныне — «Уралэлектротяжмаш», Екатеринбург) и «Коминтерн» (Воронеж). Сняты с производства в октябре 1946 г., всего было изготовлено порядка 7 тыс. установок этого типа.

21 июня 1991 г. указом президента СССР Михаила Горбачева за заслуги в создании реактивного оружия Николаю Тихомирову, Ивану Клейменову, Георгию Лангемаку, Василию Лужину, Борису Петропавловскому и Борису Слонимеру были посмертно присвоены звания Героев Социалистического Труда.

Материал подготовлен по данным ТАСС-ДОСЬЕ.

Спецпроект на тему

«Она мыслилась как витрина мусульманского социализма, «звезда Востока»

Айрат Файзрахманов напоминает: в брошюре «Татарское государство» 1920 года статус республики позиционировался таким же, как и у Украинской

На этой неделе в Казани широко отмечали очередную дату, связанную с юбилеем ТАССР, — на этот раз 100 лет со дня начала передачи полномочий органам власти зарождающейся республики. Историк Айрат Файзрахманов уверен, что череда праздничных мероприятий не должна смущать, к тому же впереди 30 августа — второе символическое рождение Татарстана. А пока автор «БИЗНЕС Online» рассказывает о событиях начала 100-летней истории, размышляя о том, почему у авторов Татреспублики не получилось все задуманное.

Как уже успели заметить татарстанцы, в 100-летнем юбилее ТАССР много знаменательных дат

«НЫНЕШНЯЯ ЧЕРЕДА ПРАЗДНИЧНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ НЕ ДОЛЖНА ВЫЗЫВАТЬ ВОПРОСОВ, ТАКИЕ ЮБИЛЕИ БЫВАЮТ РАЗ В ЖИЗНИ»

Как уже успели заметить татарстанцы, в 100-летнем юбилее ТАССР много знаменательных дат. Подписание декрета 27 мая 1920 года успели сравнить с выдачей свидетельства о рождении, 25 июня того же года — с выпиской младенца, а в сентябрьской дате (проведение 100 лет назад Учредительного Съезда Советов) можно провести аналогию  с «бәби туе».  Даже несмотря на разруху Гражданской войны, 100 лет назад каждое это событие ознаменовывалось торжественными мероприятиями: митинги, парады, субботники и даже банкеты. Все, как положено для достойной путевки в жизнь. Так что и нынешняя череда праздничных мероприятий не должна вызывать вопросов, такие юбилеи бывают раз в жизни. В этой череде круглых дат 30 августа получается вторым символическим рождением Татарстана.

Не будет лишним напомнить, что до 1920 года было несколько неудачных попыток создать республику в виде Идел-Уральского штата и ее большевистской антитезы в виде Татаро-Башкирской Советской Республики. Так, 23 марта 1918 года даже успели выписать «свидетельство о рождении» в виде «Положения о ТБСР», опубликованного в центральной газете «Правда», создать подобие ВРК (как это будет в 1920-м) — Комиссию по созыву Учредительного Собрания. К июню – июлю 1918 года многое уже было готово для осуществления подписанного народным комиссаром Иосифом Сталиным «Положения о ТБСР», оформлена даже сумма для проведения Учредительного Съезда Советов данной республики. К сожалению, тогда «ребенок» так и не успел появиться на свет. Не сложилось — помешала Гражданская война и чехословацкий корпус, затем интриги, как внутри, так и вовне, желание башкир все же иметь отдельную республику (в рамках государственного проекта меньшей площади, чем нынешний Башкортостан). Большевики с 1917 года переиграли татарско-мусульманских лидеров уже третий раз. Но попытки «зачать» республику не останавливались. В результате удалось выбить декрет от 27 мая — именно выбить, а не получить его, как благодушный подарок от Ленина.

Какая из этих дат важнее для празднования? Трудно выделить что-то одно. Каждое событие без другого было невозможно. Кстати, и многие другие братские республики прошли через подобную череду оформления своих автономий: декрет, создание ВРК и Учредительный Съезд. И почти у всех появился на изломе веков свой второй день рождения.

Аббревиатура ТАССР,  ныне ушедшая в историю, появилась позже всех, в зловещем 1937-м

«ЕСЛИ ПРИДИРАТЬСЯ, ПРАВИЛЬНО ГОВОРИТЬ «АТССР», В СООТВЕТСТВИИ С ДЕКРЕТОМ»

Та же ситуация с названиями республики: их было несколько. Кстати, аббревиатура «ТАССР»,  ныне ушедшая в историю, появилась позже всех, в зловещем 1937-м. Так что, если придираться, правильно говорить «АТССР», в соответствии с декретом. Причем писалось «социалистическая советская», а не наоборот. Использовалось также и простое словосочетание «Татарская республика» или сокращенное название «Татреспублика». Та же множественность  названий была и в Башкортостане. Однако важно отметить другое: писали и «АТССР», и просто «ТССР», без слова «автономная», причем и в официальных документах.  

Вроде бы деталь, но чрезвычайно значимая, от которой могла меняться и суть самой республики. Это не спор о буквах и словах, вопрос был принципиальный. Неслучайно в официальной брошюре «Татарское государство», изданной Таткнигоиздатом в 1920 году, статус республики позиционировался таким же, как и у Украинской, Азербайджанской, Туркестанской, Киргизской и Башкирской республик. Набор прав мыслился весьма широким: считалось, что в делах просвещения, земледелия, здравоохранения, юстиции и соцобеспечения республика ведет самостоятельную политику.

Татарстан имел все шансы стать союзной республикой, к тому же Башкортостан имел на тот момент общую границу с Киргизской республикой (Казахстан), на тот момент сталинский аргумент об отсутствии границ с другими республиками здесь бы не сработал. К слову, если бы Татария и Башкирия заимели тогда союзный статус, то, возможно, Ельцин и российские элиты еще много раз подумали, стоило бы им разрушать СССР — пространственно и экономически такая РСФСР имела гораздо меньше шансов на сепаратизм, да и в стане союзных республик, ратующих за сохранение общего государства, было бы больше активных голосов.

В первые годы статус еще не был до конца определен, поэтому у Казани, Уфы, Якутска и Москвы могло быть разное понимание своих политических прав. Напомним, СССР образовался только к концу декабря 1922-го, а вместе с ним появилась иерархия республик: деление  на автономные и союзные. Сильные автономные республики были разбавлены  автономными национальными областями (например, Чувашия) и национальными трудовыми коммунами, ставшими республиками. В борьбе за свой статус и более справедливое национальное самоопределение татарские политические элиты проиграли четвертый раз. Лидер — Мирсаид Султан-Галиев — была арестован; председатель правительства Татарстана Кашаф Мухтаров, председатель ТатЦИКаРауф Сабиров,  а также их команда через год лишились своих постов.

«Продолжающаяся череда мероприятий в честь 100-летия ТАССР стала интересным опытом формирования коллективной памяти у татарстанцев»

«САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ — ЭТО, КОНЕЧНО, НАЗВАНИЕ РЕСПУБЛИКИ НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ»

Кстати, «Татарстан» — название, которое также использовалось в то время, но более всего в татароязычной среде. Так, на первом знамени республики 1923 года записано именно это название: «Татарстан социал совет җөмһүрияте».  На русском использовалось словосочетание «Советский Татарстан».

Самое интересное — это, конечно, название республики на татарском языке. В декрете, изданном в 1920 году, пишется: «Автономияле татар шуралар җөмһүрияте». Сейчас для современного читателя это воспринимается с трудом, но для татар того времени данное название, несомненно, ближе к их картине мира, к их мусульманско-тюркскому политическому языку с понятиями о справедливой власти и коллективном управлении. Кстати, недавно обнаружил, что при всем масштабе празднеств нет не только оригинального текста декрета 1920 года на татарском языке, также отсутствует в открытом доступе в сети и более поздний полнотекстовый вариант 1930-х.

Создание «татар шуралар җөмһүрияте» имело важнейшее идеологическое значение: это был своеобразный месседж всему мусульманскому Востоку о том, что их собратья, благодаря коммунистическим идеям и партии большевиков, получили свое государство. АТССР мыслилась как будущая витрина мусульманского социализма, как «звезда Востока». Напомним, тогда большинство мусульманских народов в мире проживали в рамках колониальной системы, и попытка сделать из Татарстана пример для других была не пустым звуком. Неслучайно в сакральном политическом центре Казани, там, где сейчас стоит здание кабинета министров и Госсовета, был построен уникальный завод «Пишмаш», на котором планировалось выпускать десятки тысяч пишущих машинок на арабице, способных «разжечь революционные искры на Красном Востоке». В это же время художником Фаиком Тагировым создаются уникальные авангардистские шрифты на арабице. В этой же череде символических решений и особое разрешение на строительство Закабанной мечети в ознаменование 1000-летия принятия ислама булгарами, и  участие татарских ученых в международных мусульманских конгрессах, и использование татарских кадров в выстраивании дипломатических отношений с новыми мусульманскими странами, здесь же и декрет о двуязычии, появление новых татарских поселков близ Казани (например, Чингиз (ныне Нагорный) или село Кызыл Байрак) и т. д.

К сожалению, многим мечтам и планам не удалось сбыться, в своих надеждах национальная интеллигенция и элиты обманулись очередной раз, однако заложенный фундамент все равно оказался прочным. Эта наивность и искренность, а также желание быть хозяином своей земли (еще один смысл слова «дәүләт»), ответственность и практичность, трудолюбие, традиционная ученость, наконец, «илһам һәм моң» сделали имя Татарстану, создали саму республику. 

P. S. В дополнение хотелось бы отметить, что рассмотрение истории 100-летней республики через призму указанных выше ценностей, через историю повседневности легло в основу выставки, которая была показана 25 июня в рамках заседания оргкомитета по празднованию юбилея в Казанской ратуше. У организаторов данной выставки есть большое желание сделать ее доступной для всех татарстанцев, раскрыть эти ценности через истории династий простых жителей республики. Вообще, в дальнейшем еще предстоит систематизировать, оцифровать  материалы, которые презентуются в рамках юбилея республики. Продолжающаяся череда мероприятий в честь 100-летия ТАССР стала интересным опытом формирования коллективной памяти у татарстанцев, стала попыткой через новые медиа, всевозможные флешмобы, семейные рассказы, через музеи, библиотеки, школы, выставочные пространства сформировать новый язык «народной истории» — язык истории повседневности, язык ценностей вместо циркуляров и сложных научных конструкций. И это само по себе оказывается ценным.

Архивный проект Коминтерна (Европейский читальный зал, Библиотека Конгресса)

Заполнение пустых мест на JSTOR

На основе исследований в архивах Коммунистического Интернационала в Москве исследуются отношения между КПГБ и Коминтерном в первый период Второй мировой войны. Лидеры-ветераны КП Поллитт, Кэмпбелл и Галлахер выступили против директивы Коминтерна от 9 сентября 1939 года о переходе на антивоенную линию.Приведены закодированные сообщения, проходящие между Москвой и ЦПГ после реализации этой очереди. Некоторые из них исходили непосредственно от Димитрова и касались как политических, так и организационных и кадровых вопросов, в том числе о том, следует ли назначить нового Генерального секретаря взамен снятого с должности Поллитта. Модификация антивоенной линии КПГ летом 1940 г. и в начале 1941 г. задокументирована и показана как отражение как утверждения британских коммунистов об их основном антифашизме, так и изменения позиции в Москве во время падения Франции.

Издается ежеквартально с 1936 года. «Наука и общество» — самый длинный в мире непрерывно публикуемый журнал марксистской науки на любом языке. Наука и общество — это рецензируемый междисциплинарный журнал марксистских исследований. В нем публикуются оригинальные исследования по политической экономии и экономическому анализу современных обществ: социальная и политическая теория; философия и методология естественных и социальных наук; история, трудовые, этнические и женские исследования; эстетика, литература и искусство.Мы особенно приветствуем теоретические и прикладные исследования, которые открывают новые горизонты в конкретной дисциплине, понятны и полезны для неспециалистов. Наука и общество не придерживается какой-либо конкретной школы современной марксистской дискуссии и не пытается определить точные границы марксизма. Он действительно поощряет уважительное внимание ко всей марксистской традиции, а также к передовым инструментам и концепциям из современной литературы по социальным наукам.

Изучение истории Миннесоты в Москве / Джон Эрл Хейнс и Харви Клер.

% PDF-1.6 % 148 0 объект > / Имена 150 0 R / Контуры 138 0 R / Метаданные 236 0 R / AcroForm 149 0 R / Страницы 142 0 R / PageLayout / TwoPageLeft / Тип / Каталог >> эндобдж 150 0 объект > эндобдж 138 0 объект > эндобдж 236 0 объект > поток 2008-01-11T17: 40: 14-06: 002007-09-18T14: 06-05: 002008-01-11T17: 40: 14-06: 00 Приложение Исторического общества Миннесоты / pdf

Торез, Морис (1900–1964) | Энциклопедия.com

Лидер Коммунистической партии Франции.

Морис Торез родился в Нуаель-Годо (Па-де-Кале) в семье угледобывающих и начал работать шахтером в возрасте двенадцати лет. Его ранняя и верная приверженность коммунизму, начиная с 1919 года, должна была принести ему жизнь, полную приключений и опасностей, вместе с наградами как символическими, так и материальными. Хотя он принадлежал к поколению, сражавшемуся в Первой мировой войне, Торез не разделял энтузиазма патриота по поводу защиты республики, а скорее выразил послевоенное разочарование и обвинение тех, кто виновен в резне в конфликте 1914–1918 годов.

Во Французской коммунистической партии (ФКП) социальное происхождение Тореза, его стремление к успеху и его жажда знаний сослужили ему хорошую службу, и вскоре на него возложили важные обязанности. В возрасте двадцати трех лет Торез возглавил региональную коммунистическую организацию, а через два года стал членом политбюро французской партии. В 1930 году он стал генеральным секретарем и главой ФКП.

Торез имел идеальный профиль, чтобы стать лидером партии. Он был умным, рабочим, воинственным новичком и именно тем лидером, которого искал Коминтерн в Москве, чтобы руководить новыми левыми партиями, основанными или переконфигурированными после большевистской революции.Цель состояла в том, чтобы превратить политические социалистические организации в революционные партии по большевистской модели. Это была основная причина того, что представитель Коминтерна Евгений Фрид выбрал Тореза, помазав его главой ФКП с одобрения адъюнкта Иосифа Сталина Дмитрия Мануильского, который приехал из Москвы специально для наставничества Тореза летом 1931 года.

В то же время время, у Тореза были некоторые уязвимости, которые могли только порадовать его наставников, которые не любили тех, кто обладал полной независимостью ума.Во-первых, с точки зрения Москвы, это его «политические слабости», такие как его поддержка в 1924 году левой оппозиции. У него также была некоторая степень неуверенности и неуверенности в себе. 27 июля 1931 года он отправил Фриду заявление об отставке, объясняя, почему он разочарован. «Различные факты позволяют мне полагать, что мои товарищи по Коммунистическому Интернационалу сейчас ошибочно, на мой взгляд, сомневаются в моей искренней готовности полностью выполнять все справедливые директивы Международного Исполнительного Комитета». Он добавил, что «это последнее соображение глубоко меня трогает.Я всегда признавал свои большие слабости; но я никогда не чувствовал, что мне не хватало лояльности или что у меня было что-то, кроме безграничной преданности делу Коммунистического Интернационала ». Его уговорили остаться.

Одаренный и преданный руководитель, Торез также мог взять на себя инициативу. Хотя он этого не сделал, Как утверждает коммунистическая легенда, сформулировав новую линию Французского Народного Фронта в 1934 году, он отвечал за расширение коалиции за счет включения в нее радикальных левых партий, несмотря на сопротивление со стороны Коминтерна.Однако по всем важнейшим вопросам Торез добросовестно выполнял директивы Сталина. В 1939 году, хотя Торез был обеспокоен новым нацистско-советским пактом о ненападении, который поставил Францию ​​в беде, он без колебаний подчинялся приказам Коминтерна. После мобилизации он дезертировал из своего полка 4 октября 1939 года, когда Франция все еще находилась в состоянии войны, и отправился в Москву, где оказался в полной зависимости от Сталина.

Летом 1940 года, после поражения Франции, Торез осторожно попытался повлиять на попытки Коммунистической партии Франции возобновить свою издательскую деятельность через сделку с нацистами; он опасался, что такая договоренность может поставить под угрозу будущее партии.Накануне своего возвращения во Францию ​​19 ноября 1944 года Торез получил новые директивы от Сталина, и проводимая им впоследствии политика показала, что он полностью подчиняется «совету» советского лидера. Сталин объяснил ему, что, поскольку ФКП слишком слаба, чтобы напрямую противостоять правительству генерала Шарля де Голля, французские коммунисты должны работать с де Голлем. Торез навязал новую стратегию сотрудничества, и с ноября 1945 года по май 1947 года он был избранным заместителем и какое-то время вице-премьером.

В микрокосме, который был самым внутренним аппаратом международного коммунистического движения, не только страх побуждал к повиновению. Обнаруженные в московских архивах документы также указывают на подлинную психологическую зависимость. В 1937 году, когда Торез опубликовал свою автобиографию, он послал копию Сталину со следующим посвящением:

 Товарищу Сталину, 
 Гениальному строителю социализма, 
 любимому руководителю рабочих всего мира, 
 Путеводителю народу, 
 Мастеру. и друг, который подарил мне 
 в один прекрасный день, 
 великую честь приема, 
 в свидетельство моей абсолютной преданности 
 и моей сыновней любви, 
 Торез (перевод с французского) 

Протокол встречи Сталина и Торез 18 ноября 1947 г. кажутся столь же важными.Они раскрывают удивительный обмен мнениями, который был одновременно откровенным и покорным: «Торез сказал, что французские коммунисты будут гордиться тем фактом, что он удостоился чести побеседовать с товарищем Сталиным. Советский гражданин. Товарищ Сталин сказал, что мы все коммунисты и этим все сказано «.

Торез регулярно подражал Сталину, особенно в плане власти. Обсуждения в Политбюро завершились выводами генсека.Торезу даже нравился впечатляющий культ личности. В 1950 году его пятидесятилетие отмечалось так же, как и семидесятилетие Сталина годом ранее.

Покорность Сталину также объясняет нежелание Тореза принять критику Сталина новым советским премьером Никитой Хрущевым в 1956 году и позже. Торез нерешительно шагнул навстречу китайским коммунистам, отвергшим донос Хрущева. Но до своей смерти 11 июля 1964 года он довольствовался тем, что играл «хорошего отца», который надеялся на коммунистическое движение с наименьшим возможным разделением.Он был осужден китайскими и албанскими коммунистами, но сохранил во Франции монолитную партию с неизменным видением мифического рабочего класса.

См. Также Сталин, Иосиф.

Бутон, Филипп. Le communisme, une utopie en sursis? Paris, 2001.

Courtois, Stéphane. «Морис Торез». В Ouverture, société, pouvoir: De l’édit de Nantes à la chute du communisme , под редакцией Эммануэля Ле Руа Ладури, 175–192. Париж, 2005 г.

Куртуа, Стефан и Анни Кригель. Eugen Fried: Le grand secret du PCF. Paris, 1997.

Pennetier, Claude. «Морис Торез». В Dictionnaire biographique du mouvement ouvrier français. Vol. 42. С. 189–206. Париж, 1992.

Робриё, Филипп. Морис Торез: Vie secrète et vie publique. Paris, 1975.

Sirot, Stéphane. Морис Торез. Paris, 2000.

Philippe Buton

Энциклопедия современной Европы: Европа с 1914 года: Энциклопедия эпохи войны и реконструкции

Реестр собрания Фридриха Игоревича Фирсова

Описание

Фотокопии, стенограммы, стенограммы выдержек из официальных внутренних документов Коммунистической Международный.Включает копии документов из архивов различных национальных коммунистических партий; звукозаписи интервью с ассоциированными лицами; и заметки и печатные материалы, относящиеся к Коммунистическому Интернационалу.

Фон

Российский архивист и историк Фридрих И.Фирсов — бывший специалист Коминтерна Центрального партийного архива, бывшего отдела. руководитель Российского центра сохранения и изучения документов новейшей истории в Москве, писатель. Он наиболее известен написанием Секретные тросы Коминтерна, Тайный мир американского коммунизма, 34 года в Институте марксизма-ленинизма: Воспоминания истории, Коммунисты против фашизма и войны: к 40-летию VII конгресса Коминтерна, а также множество статей по истории Коммунистического Интернационала.

Протяженность

60 коробок для рукописей, 1 большая коробка (26,0 линейных футов)

Ограничения

Чтобы узнать о статусе авторских прав, свяжитесь с Архивом Института Гувера.

Наличие

Коллекция открыта для исследования; материалы должны быть запрошены как минимум за два рабочих дня до предполагаемого использования.

Россия — Советские шпионы — Коминтерн

Коминтерн

The

Center for the Study of Intelligence Bulletin , 8 (Spring 1998), сообщает, что GCHQ опубликовал расшифрованные перехваты Коминтерна. подпольная радиосвязь с 1934 по 1937 год.Расшифровки из Проект MASK доступен в Британском государственном архиве и Агентстве национальной безопасности США. Национальный криптологический музей. Большинство сообщений было между Москвой. и коммунистические партии в Европе и Китае, но «несколько сотен сообщения между Москвой и Коммунистической партией США (КП США) также включены ».

Браун, Отто. Агент Коминтерна в Китае, 1932-1939 гг. . Тр., Жанна Мур. Стэнфорд, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета, 1982. Лондон: Херст, 1982.

Из «Введение» Дика Уилсон : Браун был «военным советником Коминтерна при Коммунистической партии Китая» и был единственным жителем Запада, принявшим участие в Великом походе. Он «был менее принят в руководящих кругах коммунистической партии Китая после прихода к власти Мао в 1935 году».

коричневый, Энтони Кейв и Чарльз Б. Макдональд. На красном поле: Коммунистический Интернационал и начало Второй мировой войны . Нью-Йорк: Патнэм, 1981.

Рокка и Дзяк : «Грандиозный тур по политическим действиям и шпионским операциям Коминтерн и советские спецслужбы и их роль, ведущая к Вторая Мировая Война. Несмотря на претензии в суперобложке к новым источникам информации, никаких существенных переосмыслений не возникает ».

Центр для Бюллетень исследования разведки . Редакторы. «Британская разведка и «Письмо Зиновьева». 8 (Весна 1998): 3-4.

В этой статье сообщается о выпуске британской разведки в августе 1997 г. документов, касающихся стремлений и деятельности Коминтерна в Соединенное Королевство в 1920-е гг.Новые документы предполагают, что британцы получали стенограммы заседаний Политбюро Советского Союза, и это «письмо» было сфабриковано британской разведкой на основе о реальной направленности намерений Москвы.

Доббс, Майкл. Советские документы показывают, что помощь Кремля товарищам из США датируется 1920 годом. Фонды для основателя Джона Рида. « Washington Post , 12 апреля 1995 г., А6.

Клер, Харви, Джон Эрл Хейнс и Фридрих И. Фирсов. Российские документы тр.Тимоти Д. Сергай. Тайный мир американского коммунизма . Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета, 1995.

Согласно Anthony Cave Brown , WPNWE , 12-18 июня 1995 г. это первая книга из запланированного 18-томного набора под названием «Анналы коммунизма», которые должны быть «документальными» истории из архивов Коминтерна ». 92 документа или дела о секретной работе Коминтерна в США Состояния. Авторов следует поздравить «с их скрупулезным мастерством». в производстве этого первого тома.«Документы» составляют богатая жила новой информации о природе и масштабах Советского Союза. политическая атака на Соединенные Штаты ». Материал об Арманде Хаммере. особенно поучительно, потому что он показывает Хаммера как на начало Коминтерна и конец Советского Союза. Тем не менее, до конца Хаммер «оставался политической загадкой».

Glotzer , IJI & C 9.1, отмечает, что многие инциденты и темы, содержащиеся в документах «были известны в той или иной форме в прошлые годы.Но сила этот том находится в концентрированной документации из советских архивов. о секретной деятельности американской партии. «К Surveillant 4.2, эта работа» доказательство того, что CPUSA все это время участвовала в подрывной деятельности «. Подробности о работе партии и о тех американцах, которые участие в ее подпольной деятельности «увлекательно».

Кох, Стивен. Двойные жизни: шпионы и писатели в секретной советской войне идей против Запада .Нью-Йорк: Free Press, 1993. Двойная жизнь: Сталин, Вилли Мюнценберг и соблазнение интеллектуалов . Лондон: HarperCollins, 1994. Ред. Нью-Йорк: Enigma Books, 2004.

Согласно Surveillant 2.5, это история о «советском секретном аппарате, который успешно манипулировал» Хемингуэем, Хеллманом, Дос Пассосом, Брехтом и другими «для проведения пропагандистской кампании от имени Коминтерна. Человек руководил усилиями — немецкий коммунистический издатель Вилли Мюнзенберг.« Олдрич , I&NS 11.3, говорит, что Кох« эффективно демонстрирует прямое советское манипулирование … многими важными фигурами в 1930-е годы ». См. Также Шон МакМикин , Красный миллионер: политическая биография Вилли Мюнценберг, Царь тайной пропаганды Москвы на Западе, (Нью-Хейвен, Коннектикут: Yale University Press, 2004).

Майлз, Джонатан. Опасный Отто Кац: Много жизней советского шпиона . Лондон и Нью-Йорк: Блумсбери, 2010.

Goulden , Washington Times , 8 февраля 2011 г. и Intelligencer 18.2 (зима-весна 2011), называет эту биографию «лучшей читаемой биографией: персонажи, которые были жуликами и шарлатанами, но неизменно интересны». Как фигура на европейской арене искусства после Первой мировой войны, Кац объединил свои силы с Вилли Мунценбергом, которому Советы «по сути передали свою западную пропагандистскую кампанию …» Как агент Коминтерна, Кац носился из страны в страну, используя множество псевдонимов, стартовые десятки журналов коммунистической ориентации, публикация книг и предоставление испорченных «новостей» публикациям и телеграфным службам…. Но именно в 1930-х годах в Голливуде Кац внес свой главный вклад в мировой коммунизм ». Используя имя Рудольфа (или Рудольфа) Бреда и объявив себя« антифашистским борцом за свободу », Кац / Бреда оказал политическое влияние. влияние «на ряд голливудских знаменитостей. Вернувшись в свои родные Чехословакии после Второй мировой войны,» Кац был среди 11 человек, повешенных по завершении «показательного процесса так называемой» группы Слански «

.

Для Пик , Исследования 55.1 (март 2011 г.) автор «раскрывает красочные детали этого выдающегося агента влияния, который сыграл заметную роль в продвижении коммунизма в большей части западного мира». Книга «представляет собой волнующий рассказ о самоотверженной службе, раскрывающий реалии советского шпионажа».

Вернуться к столу советских шпионов Содержание

Коммунистический Интернационал 100 лет спустя • Интернациональный социализм

В этом году исполняется 100 лет со дня рождения Третьего Интернационала — Коммунистического Интернационала (или Коминтерна), организации революционных социалистических партий по всему миру.Коминтерн олицетворял надежду миллионов людей на то, что пример большевистской революции в России может быть распространен во всем мире, чтобы избавить мир от ужасов империализма и капитализма. Однако эта надежда осталась нереализованной. Третий Интернационал выродился и был окончательно убит Сталиным менее чем через четверть века после его рождения.

Целью данной статьи является не описание истории организации, а оценка некоторых ее достижений и слабых сторон. Мы рассмотрим, в частности, три важных аспекта Коминтерна как школы стратегии и тактики: единый фронт, колониальный вопрос и отношения между Коминтерном и российским государством.Мы хотим оспорить утверждение, что Коминтерн был «ошибкой» — что неудача в таких странах, как Германия, совершила революцию, потому что там были неприменимы большевистские методы. Об этом заявил Юлиус Браунталь, заявивший в своей Истории Интернационала , что теория диктатуры пролетариата, которую он связал с ленинской теорией авангардной партии, «не имеет никакого отношения к реальной власти, традициям. и психология рабочего движения в тех странах, в которых не было условий для коммунистической революции ».Что еще хуже, раскол в международном рабочем движении, спровоцированный Коминтерном, был ответственен за подъем фашизма и катастрофу Второй мировой войны.

Примерно такой же аргумент выдвигали коммунисты, порвавшие со Сталиным в 1960-х и 1970-х годах. Фернандо Клаудин, например, в своей двухтомной истории коммунистического движения утверждал, что резолюция 1943 года о роспуске Коминтерна неявно признавала, «что, по сути дела, год в течение большей части истории Коминтерна. последняя не была той международной организацией, которая требовалась рабочему классу ».Его «ультрацентрализм, его драконовское подчинение периферии центру» означало, что Коминтерн игнорировал «факт национального различия»: следовательно, его структура «соответствовала» не реальным потребностям международного рабочего движения, а определенная теоретическая концепция курса, которому должна следовать мировая революция, а также тактические и организационные требования этого курса: концепция, которой придерживаются Ленин и большевистское ядро ​​».

Аналогичный аргумент недавно возник в Соединенных Штатах, когда новое поколение радикалов внутри и вокруг Демократических социалистов Америки выработало жизнеспособную стратегию перемен.Возвышение DSA полностью следует приветствовать, но в гораздо меньшей степени это попытка реабилитировать Карла Каутского, ведущую фигуру марксизма до Первой мировой войны. Ленин критиковал Каутского за отказ от революционной политики, когда он не смог противостоять началу войны в августе 1914 года. Атаки Каутского на большевистскую революцию как недемократические подтвердили Ленину, что марксизм Каутского, как и открытый реформизм, служит лишь подрыву политики рабочего класса в России. интересы буржуазии.Эта реабилитация, основанная на академии, была направлена ​​не только на то, чтобы заявить, что долг Ленина перед Каутским больше, чем предполагалось ранее. Он также предлагает, что гораздо более сомнительно, понимать Ленина как настоящего наследника марксизма Каутского (хотя сам Каутский отказался от него) и даже что Каутский был подлинным архитектором Октябрьской революции. Из этого следует, что было бы ошибкой экстраполировать ленинизм или большевизм как течение, отличное от того, за что выступал Каутский, или утверждать, что это единственное подлинное продолжение марксистской традиции.То, что Октябрьская революция не распространилась, является доказательством того, что «изобретение» большевизма как модели будущей революционной практики было неправильным поворотом для движения, которое могло закончиться только провалом в международном масштабе. Понижение в должности большевизма имеет очевидные последствия для того, будет ли Третий Интернационал преподавать уроки сегодняшним радикалам.

Несмотря на весьма реальные различия, из всех этих комментаторов можно сделать вывод, что партии Коминтерна были обречены на провал, потому что они пытались реализовать стратегии, чуждые социалистическим и рабочим традициям, в которых они действовали.Мы намерены показать, что, напротив, проблема заключалась в том, что раннее руководство Коминтерна часто лучше понимало, как другие коммунистические партии должны относиться к своей среде, чем их собственные лидеры. Следовательно, неудачи коммунистических партий часто происходили не из-за слишком большого большевизма, а из-за слишком малого.

Какой это должен быть Интернационал?

Решающее событие, которое привело к созданию Коминтерна, произошло 4 августа 1914 года. В этот день немецкая группа СДПГ в Рейхстаге проголосовала за военные кредиты, то есть за финансирование вооруженных сил Германии в Первой мировой войне.Это был фундаментальный разрыв с политикой Социалистического или Второго Интернационала, международной организации социалистических партий, созданной в 1889 году для противодействия мировой войне, когда она разразится. За голосованием за СДПГ вскоре последовали голоса в поддержку своих правительств со стороны всех социалистических партий в воюющих странах, за достойным исключением большевиков в России, а также болгарской и сербской социалистических партий. Этот крах потряс Ленина. СДПГ была массовой, номинально марксистской партией и ведущей социалистической партией в мире, которую Ленин до сих пор считал образцом.Но было ясно, что это не отклонение от нормы, а показало, что что-то гнилое в политике Второго Интернационала. Ленин вскоре пришел к выводу, что нужен новый революционный социалистический интернационал на четкой антивоенной, антиимпериалистической основе.

Изначально социалисты в Германии, которые выступали против войны, такие как Роза Люксембург, Карл Либкнехт и Клара Цеткин, оказались в крошечном меньшинстве. Но по мере роста народного недовольства войной росло и несогласие внутри СДПГ с политикой безоговорочной поддержки войны.Все больше и больше депутатов Рейхстага (хотя по-прежнему в меньшинстве) отказывались голосовать за военные кредиты или воздерживались. В конце концов, руководство изгнало диссидентов, которые впоследствии создали USPD (так называемые независимые). Раскол не был явным разрывом с политикой и практикой довоенной немецкой социал-демократии — в него вошли откровенные реформисты справа от партии, а также революционеры и такие, как Каутский, которые занимали промежуточное положение. Поэтому его противодействие войне носило пацифистский характер, с требованиями мирного урегулирования без аннексий, но без четкой приверженности борьбе за прекращение империалистической войны.Лишь незначительное меньшинство слева от этих «центристов» продолжало придерживаться довоенной политики прямого противостояния войне — и лишь немногие из них были готовы подтолкнуть логику лозунга Либкнехта о том, что главный враг находится на расстоянии вытянутой руки. домой, к пораженческой позиции, которую отстаивал Ленин.

Раскол в СДПГ вызвал вопрос о том, какой Интернационал должен быть, когда наступит мир. Возрождение Второго Интернационала на старой основе было нецелесообразным даже для провоенных партий, которые стремились вернуться к довоенным методам, которые так ужасно провалились.Но противники войны не пришли к согласию относительно наилучшего пути вперед, как показали расколы на антивоенных конференциях в Циммервальде в 1915 году и в Кинтале в следующем году. Эти конференции ознаменовали первые этапы международной (или, скорее, европейской) перегруппировки социалистических сил. Но лишь меньшинство, в основе которого лежал Ленин, хотело, чтобы новый Интернационал был построен на основе приверженности преобразованию империалистической войны в мировую революцию. Большинство не желало заходить так далеко, опасаясь изоляции.

В конечном итоге решающими факторами стали радикализующий эффект войны и победа большевистской революции в России в 1917 году. Ленин был не единственным, кто хотел другого типа Интернационала, приверженного делу, а не словам, но он был единственной социалистической партией, которая на практике доказала, почему организация, основанная на большевистской политике, будет иметь центральное значение для построения Интернационала, способного принести пользу. революция. Две вещи были жизненно важны. Первый заключался в том, чтобы новый Интернационал исключил всех реформистов и оппортунистов — не могло быть единства с теми, кто пожертвовал интернациональным единством рабочего класса интересам соперничающих правящих классов.Второй заключался в создании мировой партии пролетариата, которая могла бы возглавить объединенные действия против империализма. Терпимость Второго Интернационала к реформизму превратила его в пустую болтовню. Напротив, новый Интернационал, как должен был аргументировать Лев Троцкий на своем Первом Конгрессе, должен был быть «Интернационалом открытого массового действия, Интернационалом революционного осуществления, Интернационалом дела».

Чтобы избежать пассивного электорализма Второго Интернационала, новый Интернационал также должен быть централизованно организован и возглавляться, а не федерацией автономных национальных секций.Между прочим, последнее не было своего рода ленинским уклоном, как утверждал Браунталь. Еще в тюрьме Люксембург утверждала, что в дополнение к руководящим принципам международной солидарности и первенства борьбы против империализма:

Центром притяжения классовой организации пролетариата является Интернационал. Интернационал определяет тактику национальных секций в мирное время … и, кроме того, всю тактическую политику, которая будет применяться в военное время.Обязанность выполнять решения Интернационала имеет приоритет над всеми другими обязательствами организации. Национальные секции, нарушающие эти решения, выходят за пределы Интернационала.

Что может быть централистичнее этого?

Было ли преждевременно запускать Коминтерн?

Первый съезд Коммунистического Интернационала состоялся в Москве в марте 1919 года. Но было ли это преждевременным? Конечно, на земле он представлял гораздо меньше, чем последующие конгрессы Коминтерна.Из 35 делегатов только большевики представляли массовую революционную партию, а из иностранных делегатов только Хуго Эберлейн от Коммунистической партии Германии (КПГ) мог претендовать на то, чтобы представлять настоящую революционную организацию, хотя и небольшую, преследуемую. КПГ поручила Эберлейну выступить против немедленного основания Коминтерна. «Третий Интернационал не должен быть просто интеллектуальным центром, — утверждал он, — он должен быть основой организационной власти», что еще было невозможно, учитывая, что «настоящие коммунистические партии существуют только в нескольких странах».

Такую осторожность можно было бы рекомендовать, если бы течение истории в тот момент не было сильно движущимся в сторону революции. Триумф большевиков вызвал огромное сочувствие среди рабочих и угнетенных во всем мире. Революционная борьба шла в Германии, Венгрии и Италии и вскоре вылилась в Ирландию, Индию, Египет, Турцию, Ирак и Китай. «Ставка» Ленина, как и в октябре 1917 года, заключалась в том, что революционеры должны были воспользоваться временем: ожидание лучших «объективных» условий означало жертву нынешними возможностями.Ленин также понимал, что «полной и окончательной победы… невозможно добиться в одной России. Это может быть достигнуто только тогда, когда пролетариат победит, по крайней мере, во всех передовых странах или, во всяком случае, в некоторых из крупнейших из передовых стран ».

Таким образом, в таком духе Григорий Зиновьев от имени большевиков ответил Эберлайну: «У нас победоносная революция в большой стране … В Германии есть партия, стремящаяся к власти, и которая через несколько месяцев придет к власти». сформировать пролетарское правительство.Мы должны колебаться? Никто нас не поймет ».

Была еще одна причина срочности. Немецкая социал-демократия не была исчерпанной силой в рабочем движении, несмотря на предательства августа 1914 года и ту роль, которую она сыграла в том, чтобы позволить немецкому капитализму оправиться от дестабилизирующего шока ноябрьской революции 1918 года, и несмотря на свою ответственность за убийства Люксембурга. и Либкнехт. В начале 1919 года на конференции в Швейцарии была предпринята попытка возродить Второй Интернационал.Опасность заключалась в том, что большевики потеряли бы инициативу, если бы они не действовали быстро и решительно, чтобы создать новый Интернационал, который стал бы организационным полюсом притяжения для многих миллионов, воодушевленных Октябрьской революцией и идеей советской власти.

Конгресс согласовал Платформу Коммунистического Интернационала , разработанную Эберлейном и Николаем Бухариным, в которой подтверждается революционная марксистская позиция о невозможности реформирования капитализма и разъясняется, что, помимо разрыва с правой социал-демократией, это было « также необходимо порвать с центром (каутскианцами), которые бросают пролетариат в час наибольшей нужды и заигрывают с его заклятыми врагами ».

Эберлейн убедили воздержаться от предложения создать новый Интернационал, и Коммунистический Интернационал стал реальностью. Через несколько месяцев решение было подтверждено массовыми партиями, такими как Итальянская социалистическая партия и Норвежская лейбористская партия, проголосовавшими за присоединение. Меньшие, но важные партии в Болгарии, Чехословакии, Югославии, Швеции и Румынии, присоединившись к Второму Интернационалу, превратились в все более непредставительную крупу. На втором Конгрессе, состоявшемся в июле 1920 года, массовые партии, такие как центристская SFIO (Французская социалистическая партия) и USPD (которая в 1919 году обеспечивала левое прикрытие правительству СДПГ, занимая министерские посты), оказались под давлением своего ранга и файл для отправки делегатов.Обе партии проголосовали за присоединение, несмотря на открытое и скрытое противодействие их лидеров. К концу года USPD объединилась с KPD.

Строительные партии нового типа

По словам Ленина, «Коммунистический Интернационал становится довольно модным». Большевики теперь опасались, что вместо изоляции новый Интернационал будет наводнен левыми центристами и что его революционная политика будет ослаблена. Принадлежность к Коминтерну — это одно; превращение в подлинно революционные партии совсем другое.Несмотря на то, что их членство подтолкнуло их влево, центристские партии, вытесненные в орбиту Коминтерна, не хотели принимать интервенционистскую форму организации, которая порвала с моделью относительной пассивности Второго Интернационала вне избирательной сферы.

Коминтерн представлял собой не только разрыв со Вторым Интернационалом в теории, но и разрыв на практике. По словам Зиновьева, цель состояла в том, чтобы построить «боевую организацию международного пролетариата».Новый Интернационал должен состоять из партий нового типа. Тезисы о роли и структуре Коммунистической партии , доклад, сделанный Зиновьевым и одобренный Вторым Конгрессом, очень ясно излагает тип революционных авангардных партий, которые Коминтерн стремился создать. «Коммунистическая партия», — заявила она, повторяя Коммунистический манифест , — «является частью рабочего класса — его наиболее передовой, сознательной и, следовательно, наиболее революционной частью». В то же время он должен иметь возможность через борьбу общаться с массой рабочих, большинство из которых большую часть времени не придерживаются четких революционных идей, если оно хочет возглавить.Акцент на активном меньшинстве был также необходим для обращения к синдикалистам, которые по понятным причинам отвергли вялую, предательскую социал-демократическую модель партии. В резолюции изложены принципы демократического централизма как требование для всех связанных партий — принципы, повторенные в тезисах об организационной структуре коммунистических партий на Третьем съезде.

Руководство Коминтерна стремилось исключить центристских лидеров, которые на словах говорили о революции, чтобы успокоить рядовых рабочих, продолжая при этом свою реформистскую практику.Именно здесь вступил в силу знаменитый 21 условие вступления, также согласованный на Втором Конгрессе. Эти обязательные условия, взятые вместе, были предназначены для того, чтобы центристу было труднее войти в Коминтерн, чем верблюду пройти через глаз иголка. Они были анафемой для реформистских лидеров, но также подвергались критике со стороны левых как в то время, так и после. Для Клаудина они были «образцом сектантства и бюрократического метода в рабочем движении», который без нужды отделял Коминтерн от рабочих, которые двигались влево, но все еще обращались к центристским лидерам, таким как Джачинто Серрати из Итальянской социалистической партии или Вильгельм Диттманн. и Артур Криспин из USPD в Германии.

Но Клаудин забывает, что раскол в международном рабочем движении был вызван не большевиками, а реформистскими лидерами, нарушившими свои бумажные социалистические принципы в начале войны. Даже те, кто на словах выступал против войны, такие как Серрати и Диттман, сыграли катастрофическую, колеблющуюся роль в послевоенной революционной борьбе, показывая, что на них нельзя положиться в пылу битвы. Революционный интернационал, который мог бы организовать и возглавить массы в борьбе, должен был бы порвать с этими людьми, завоевав при этом их сторонников.У Коминтерна не было никаких бюрократических средств, чтобы заставить принять 21 условие, только аргументы и указание на опыт борьбы рабочих. Зиновьев очень успешно сделал это на Конгрессе USPD в Галле позже в 1920 году, когда убедил большинство делегатов проголосовать за вступление в Коминтерн.

Наряду с практикой массовых реформистских партий Коминтерн также хотел порвать с сектантским абстрактно-пропагандистским подходом последователей довоенного французского социалиста Жюля Геда и Британской социалистической партии.Новым революционным партиям необходимо было активно вмешиваться в классовую борьбу, чтобы «завоевать массы», как выразился лозунг III Конгресса. Они должны были быть твердыми в принципе, но гибкими в тактике и организации. Им нужно было иметь возможность маневрировать направо и налево в зависимости от условий борьбы. Новым КП необходимо было понять, как использовать парламент и местные органы власти в качестве платформы для агитации и пропаганды, не создавая иллюзий относительно возможности достижения изменений парламентскими средствами.Им нужно было научиться работать внутри массовых профсоюзов, чтобы работать как с профсоюзной бюрократией, так и против нее. Им нужно было знать, когда двигаться вперед, а когда отступать, и как работать как легально, так и нелегально. Ключевой тактикой объединения всего этого был единый фронт, о котором подробнее ниже.

Тезисы о партийной организации, одобренные III съездом, являются примером того, как Коминтерн пытался обобщить опыт русской революции в позитивном ключе.Но потом Ленин переживал, что «резолюция отличная, но … все в ней основано на российском опыте … если в порядке исключения какой-то иностранец ее поймет, он не сможет ее выполнить». Лидеры Французской социалистической партии и Норвежской лейбористской партии приняли 21 условие и присоединились к Коминтерну, но не торопились, когда дело дошло до фактического преобразования их партий в революционные организации по большевистской модели. Норвежская сторона отказалась от этого и вышла из Коминтерна.Ультра-левизна оставалась сильной как в итальянской, так и в немецкой компартии на протяжении первых лет, а центризм упорно сохранялся во французской коммунистической партии. Работа по превращению компартий мира в активистские, интервенционистские революционные партии, которые могли вести массы в борьбе, была далека от завершения, когда советская бюрократия завершила этот процесс, начав подчинять Коминтерн и его составляющие партии партии. его интересы с 1924 года.

На путь единого фронта

Из многих достижений Коминтерна политика единого фронта остается одним из важнейших.К 1921 году стало ясно, что революция больше не неизбежна; капитализм частично восстанавливался, и рабочий класс занимал оборонительную позицию. Наиболее проницательные лидеры (Ленин и Троцкий в частности) осознавали необходимость резкого движения к « направо, » (как они выразились), чтобы новый Интернационал выжил.

Однако они еле-еле продержались. Доминирующим настроением на III съезде было то, что центристская пассивность и оппортунизм по-прежнему оставались главным врагом.Ее должны были победить коммунистические партии, предпринявшие «серию наступательных действий», чтобы прорваться через «пассивность и нежелание бороться экономически привилегированных и идеологически отсталых слоев». Это был «единственный способ… пробудить апатичные массы к осознанию их объективной политической ситуации». Эта полуанархистская, элитарная и волюнтаристская теория была оправданием немецкой партией катастрофического мартовского выступления в начале того года, в ходе которого она пыталась заставить большинство рабочих последовать их требованию о всеобщей забастовке, независимо от реальных условий.Это почти разрушило массовую партию, которая возникла в результате слияния большинства в USPD с KPD.

Ведущим критиком в немецкой партии был Пауль Леви, чья резкая атака на Мартовскую акцию как на «величайший бакунинский путч в истории на сегодняшний день» принесла ему исключение из партии за недисциплинированность. Но, как в частном порядке признался Ленин Кларе Цеткин (главному стороннику Леви), даже несмотря на то, что его атаки на партию были неправильными, что делало его исключение неизбежным, его фактический анализ был по сути правильным.

В дебатах на III съезде Ленин открыто критиковал «глупость» теории наступления и защищал Открытое письмо немецкой партии от января 1921 г. (предложение профсоюзным и социал-демократическим лидерам о совместных действиях) как « модель… потому что это первый шаг в практическом методе завоевания большинства рабочего класса ». По его словам, это не было оппортунизмом. Коммунисты должны остановить «спорт» «преследований центристов» и использовать любые возможности для усиления своего влияния на миллионы беспартийных.

«Мы не должны противопоставлять себя, — сказал Карл Радек, лидер Коминтерна с глубоким знанием условий в Германии, — доктринерски против того, за что борются массы. Скорее, мы должны обострить борьбу масс за их насущные нужды и расширить их, научив рабочих развивать большую потребность — потребность овладеть властью ». Учитывая, что даже «самые маленькие… партии не могут ограничиться простой пропагандой и агитацией», коммунисты должны были участвовать в частичной борьбе и требовать, чтобы «рабочий класс осознал, что для его существования капитализм должен умереть».

Но только в декабре 1921 года и на последующих встречах в 1922 году исполнительная власть разъяснила, что это означает, в своих тезисах об Объединенном фронте .

«Тактика», как объясняет Дункан Халлас,

исходит из предположения, что существует нереволюционная ситуация, в которой только меньшинство рабочего класса поддерживает революционеров. Это можно изменить только на основе растущего уровня классовой борьбы, вовлекающей большое количество рабочих, многие из которых будут поддерживать реформистские организации.Единый фронт — это тактика, направленная на то, чтобы побудить этих рабочих поддержать революционные организации, что он может сделать при благоприятных обстоятельствах. Это не блок для совместной пропаганды революционных и реформистских организаций, а какое-то ограниченное соглашение о акции .

Поскольку большинство рабочих поддерживало социал-демократические организации, к ним следовало обращаться для совместных действий по основным экономическим и политическим требованиям. Как выразился Джон Молинье, если они согласятся, «тогда коммунистические партии получат шанс на практике доказать свое превосходство в качестве защитников пролетариата.Если социал-демократы отклонят предложения, то вина за разобщенность ляжет на них ».

Объединенный фронт не был пропагандистским трюком с целью разоблачения социал-демократии — не, как одобрительно выразился ведущий французский коммунист Альбер Трент, «способом« ощипать социалистического гуся »( plumer la volaille socialiste )». Победа в боях единым фронтом была важна для самоуверенности рабочих. В то же время единый фронт был стратегией ослабления власти социал-демократии и укрепления гегемонии коммунистической партии, без которой окончательная победа была бы невозможна.

Было противодействие этой тактике со стороны ультралевых (как и следовало ожидать), но также и со стороны французского руководства полуцентристского большинства. Немцы, с другой стороны, сумели использовать тактику единого фронта, чтобы восстановить большую часть влияния, которое они потеряли в результате мартовских действий.

Четвертый конгресс Коминтерна в ноябре 1922 года выступил единым фронтом с призывом к рабочему правительству. Дискуссия породила больше проблем, чем решила, и получившийся текст был крайне неудовлетворительным в качестве руководства к действию.Трудность зависела от того, что имелось в виду под «рабочим правительством». Было ли это, как первоначально утверждал Зиновьев, псевдонимом диктатуры пролетариата? Если да, то чем коалиция рабочих партий, осуществляющих правительственную власть, отличалась от советской власти?

Проблема не была гипотетической. Коммунисты (например, в Германии) в разные моменты сталкивались с перспективой прихода к власти рабочих партий. Проблема заключалась, как выразился Радек, в «предупреждении, с одной стороны, против… полной непримиримости, которая говорит« советское правительство или ничего », а также против иллюзии, которая пытается превратить рабочее правительство в парашют».

Резолюция Четвертого Конгресса о тактике аргументирована:

Как общий пропагандистский лозунг, рабочее правительство (или рабоче-крестьянское правительство) можно использовать почти везде. Как непосредственный политический лозунг , однако, рабочее правительство наиболее важно в странах, где буржуазное общество особенно нестабильно, где соотношение сил между рабочими партиями и буржуазией ставит вопрос о правительстве в повестку дня как практический проблема, требующая немедленного решения.В этих странах лозунг рабочего правительства неизбежно вытекает из всей тактики единого фронта.

Коминтерн утверждал, что «таким образом лозунг рабочего правительства может сплотить пролетариат и развязать революционную борьбу». «Такое правительство было бы шагом к приходу рабочих к власти через советы, если бы оно вооружило рабочих, разоружило контрреволюционные буржуазные организации и ввело рабочий контроль над производством».Но насколько вероятен этот сценарий? Одно дело — предъявлять конкретные частичные требования к рабочему правительству, а другое — требовать, чтобы оно возглавило фронтальную атаку на буржуазную экономическую и государственную власть.

Четвертый Конгресс попытался ответить на этот вопрос, проведя различие между «иллюзорными» и «подлинными» рабочими правительствами, причем последние могут быть единственными, в которых коммунисты могут участвовать — но при строгих условиях, о которых говорилось ранее: «гарантии того, что рабочие «Правительство будет вести настоящую борьбу против буржуазии».Но, как указал Халлас, если бы реформисты могли это сделать, они больше не были бы реформистами по определению. Опасность заключалась в преувеличении их потенциала для решительной борьбы и, следовательно, в той роли, которую коммунисты могли сыграть в них, что было слишком хорошо доказано в неспособности рабочего правительства провинции Саксония с двумя его министрами-коммунистами выполнить свои обязательства. роль детонатора в немецкой революции 1923 года.

Похоже, существовала тенденция думать, что рабочее правительство может двигаться только в одном направлении — в сторону революции.В то время как Зиновьев утверждал, что избрание даже «иллюзорного» рабочего правительства (например, лейбористского правительства в Великобритании) могло бы быть «объективно шагом вперед», Радек пошел дальше и сказал, что это будет «просто ступенькой на пути к успеху». диктатура пролетариата, поскольку буржуазия не потерпит лейбористского правительства … Социал-демократический рабочий окажется вынужденным стать коммунистом, чтобы защитить свое правление ». Похоже, никто не считал, что рабочие правительства могут сдерживать и разрядить борьбу, несмотря на то, что они являются ее побочным продуктом.

Однако, в защиту Коминтерна, было так мало опыта рабочих правительств, что было разумно предположить, что в период социальных потрясений они могут помочь разрушить буржуазную власть. Следующий Конгресс мог бы устранить путаницу и двусмысленность. Но это было последнее, где была возможна честная отчетность. Ко времени Пятого Конгресса единый фронт был оставлен бюрократическим ультралевым.

Революция в колониальном мире

Как и в других областях, политика Коминтерна в колониальном мире представляла собой резкий отход от евроцентрической теории и практики Второго Интернационала.В начале 1920-х годов большая часть Африки и Азии была поделена между империалистическими державами, такими как Великобритания и Франция. Даже в таких странах, как Китай и большая часть Латинской Америки, которые были формально независимыми, на практике доминировал тот или иной империализм. Большинство Второго Интернационала на словах выступало против эксплуатации и угнетения колониальных народов, но считало колониализм неизбежным или даже прогрессивным. Они утверждали, что это приведет к экономическому и социальному развитию слаборазвитых стран.Бедственное положение большинства людей, живших в колониях и полуколониях, будет решено только после победы социализма в «передовых» странах. На практике партии Второго Интернационала ничего не сделали для поддержки растущей борьбы колониальных народов. Поддерживая свои правительства в начале войны, они поддержали борьбу своего правящего класса за сохранение и расширение своих колониальных владений.

Для Коминтерна, однако, борьба в колониях и полуколониях была центральной частью всемирной борьбы за свержение капитализма.Основывая свои идеи на ленинском и Бухаринском анализе империализма, Коминтерн утверждал, что империализм далеко не прогрессивен, как показала мировая война. Экономика колоний сдерживалась и подчинялась интересам империалистических держав, которые угнетали и эксплуатировали их жителей. Война была не отклонением от нормы, как утверждал Каутский, а прямым результатом капиталистического накопления. Борьба за передел мира между воюющими державами была следствием концентрации и централизации капитала и, как следствие, конкуренции за рынки, сырье и инвестиционные возможности.Ленинские тезисы по национально-колониальному вопросу , одобренные Вторым Конгрессом в 1920 году, подчеркивали тот факт, что национальные государства не были равны, но были разделены между нациями-угнетателями, то есть империалистическими державами, и угнетенными нациями, т.е. полуколониальные страны. Долг революционеров состоял в том, чтобы защищать право угнетенных наций на самоопределение до тех пор, пока это означало полное противодействие империализму.

Коминтерн считал, что потеря их колониальных владений облегчит свержение империалистических правящих классов для рабочих в развитых странах.Сверхприбыли от колоний были центральной опорой экономик ключевых империалистических держав, таких как Великобритания. Второй Конгресс отверг теорию стадий Второго Интернационала, согласно которой социализм возможен только в полуфеодальных обществах, таких как Китай и Индия, после того, как они превратились в полноценные капиталистические общества. Ленин сказал делегатам, что «кроме того, Коммунистический Интернационал должен выдвинуть предложение, имеющее соответствующее теоретическое обоснование, о том, что отсталые страны при помощи пролетариата передовых стран могут перейти к советской системе и пройти через определенные стадии развития. , к коммунизму, не проходя через капиталистическую стадию ».Дополнительные тезисы по национальным и колониальным вопросам , подготовленные индийским делегатом М. Н. Роем и также принятые Вторым Конгрессом, утверждали, что: «Коммунистический Интернационал … должен установить отношения с теми революционными силами, которые работают над свержением империализма в России. политически и экономически порабощенные страны. Эти две силы должны быть скоординированы для обеспечения окончательного успеха мировой революции ». Тот факт, что делегаты из Индии, Китая, Японии, Турции и других стран были приглашены на первые конгрессы Коминтерна и с ними обращались как с равными, был огромным шагом вперед по сравнению с практикой Второго Интернационала.

Так что конкретно это значило для Коминтерна? В начале 1920-х рабочий класс составлял незначительное меньшинство населения большинства колониальных стран. Хотя КП были созданы в ключевых странах, таких как Индия, Китай и Турция, они были очень далеки от массовых рабочих организаций и почти всегда были незаконными. КП в таких колониях, как Южная Африка и Голландская Ост-Индия (ныне Индонезия), первоначально находились во власти европейских колонистов, и Коминтерн оказывал на них давление, чтобы они связались с коренным населением.Конгресс народов Востока был проведен в Баку в Азербайджане в 1920 году с целью укрепления влияния Коминтерна в колониальном мире, а Конгресс трудящихся Дальнего Востока прошел в Москве в 1922 году, чтобы способствовать созданию и росту компартий в Восточной Азии. .

Ранний Коминтерн был очень ясен, что компартии, поддерживая национальные революционные движения, должны были опираться в первую очередь на рабочий класс и сохранять свою независимость от национально-освободительных движений, таких как Конгресс в Индии или Гоминьдан в Китае.Ленинских тезисов заявлено:

Коммунистический Интернационал обязан поддерживать революционное движение в колониях только при условии, что во всех отсталых странах будут собраны компоненты будущих пролетарских партий … Коммунистический Интернационал должен прийти к временным соглашениям и, да, даже заключить союз с революционное движение в отсталых странах. Но он не может слиться с этим движением. Напротив, он абсолютно должен поддерживать независимый характер пролетарского движения даже на начальной стадии.

Принципы, согласованные на Втором Конгрессе, были разработаны в более конкретной форме на Четвертом Конгрессе, чтобы направлять новые компартии, которые росли по всему колониальному миру.

В угнетенных странах, таких как Индия и Китай, крестьяне составляли подавляющее большинство населения. То, как коммунисты относились к крестьянству, имело жизненно важное значение для отвлечения руководства национальных революционных движений от местной буржуазии и создания массовых движений против империализма.Тезисы, согласованные на II и IV съездах, опирались на богатый опыт большевиков. Они смогли заручиться поддержкой крестьян во время русской революции, отказавшись от партийной программы национализации земли и поддержав захват и раздел земли крестьянством. Но этому примеру не последовали КП в Венгрии и Болгарии, что привело к катастрофическим результатам.

К сожалению, Коминтерн провалил первое серьезное испытание в развивающемся мире во время китайской революции 1925–1927 годов.Это была поистине титаническая борьба, сочетающая восстание против империалистических держав, таких как Великобритания и Япония, которые контролировали части страны, борьбу рабочего класса в городах и гигантский подъем крестьян в сельской местности. К тому времени, когда разразилась революция, Коминтерн уже отходил от революционного духа своих первых лет и искал короткие пути и беспринципные союзы, чтобы положить конец международной изоляции Советской России. Политика и принципы, изложенные в тезисах Ленина на II съезде, были отменены с ужасными последствиями.

Вместо того, чтобы поддерживать, но сохранять свою независимость от революционного националистического движения, советский советник Гоминьдана Михаил Бородин сказал китайской компартии, что «в настоящее время коммунисты должны служить кули для Гоминьдана». Этот совет оказался не только расистским, но и преступно некомпетентным, когда войска Гоминьдана в марте 1927 года убили 25000 коммунистических рабочих в Шанхае после того, как они возглавили успешное восстание в городе. Буржуазные националисты использовали массовое движение для расширения своего контроля над страной.Затем, встревоженный угрозой своим классовым интересам, включил его.

Ключевой частью Тезисов по национальным и колониальным вопросам было требование, чтобы коммунистические партии в развитых странах предлагали практическую поддержку антиимпериалистической борьбе в колониях, контролируемых их собственным правящим классом. Восьмое из 21 условия вступления в Коминтерн требовало, чтобы «Каждая партия, желающая принадлежать к Коммунистическому Интернационалу, обязана… поддерживать каждое освободительное движение в колониях не только на словах, но и на деле».Как и в случае с другими условиями, потребовалась долгая борьба, чтобы реализовать это на практике в аффилированных партиях. Четвертый Конгресс услышал, что члены Французской коммунистической партии в Алжире выступили против призыва Коминтерна к независимости Алжира от Франции и не усмотрели никакого смысла в публикации коммунистической пропаганды на арабском языке на расистских основаниях, поскольку коренное население интеллектуально не способно ее понять.

В отличие от Второго Интернационала, допускавшего в своих рядах открытых расистов, Коминтерн однозначно отвергал расизм как несовместимый с коммунизмом. Тезисы по национальным и колониальным вопросам утверждали, что «борьба с этим злом, с наиболее глубоко укоренившимися мелкобуржуазными, националистическими предрассудками… такими как расизм, национал-шовинизм и антисемитизм… должна иметь еще больший приоритет». Делегат США Джон Рид подробно рассказал о сопротивлении чернокожих рабочих расизму и законам Джима Кроу на Втором Конгрессе. «Тезисы по черному вопросу» были согласованы на Четвертом съезде в 1922 году. В состав делегации КП США входили два чернокожих делегата, что стало большим шагом вперед.Неоднократно подталкиваемая Коминтерном, КП США стала первой политической партией в истории США, в которую на равной основе входили чернокожие и белые рабочие. Четвертый Конгресс также призвал КП США, Канады и Австралии провести кампанию против иммиграционного контроля на том основании, что они являются расистскими и могут разделить и ослабить рабочий класс.

Москва и Коминтерн — роковые объятия?

Коминтерн не существовал бы без русской революции. Поэтому неизбежно его центр находился в Москве.Но это не должно было быть постоянным: «Как только пролетарская революция расширит свою территорию, Исполнительный комитет должен будет переехать в европейскую столицу, которая лучше всего подходит для оказания всесторонней помощи интересам международной пролетарской революции».

Однако, поскольку революция не распространилась, Коммунистическая партия России стала доминировать. Ни одна другая партия не могла сравниться ни по качеству ее руководства (единственный теоретический соперник Ленина, Роза Люксембург, была убита), ни по богатству опыта, которым она обладала в партийном строительстве, стратегии и тактике.С другой стороны, изоляция большевиков поощряла бюрократические методы не только внутри страны, но и в отношении аппарата Коминтерна к иностранным партиям. Успешная революция за границей бросила бы этому вызов. На самом деле партии, как выразился Клифф, «медленно учились избегать ошибок, возникающих либо из центризма, либо из ультралевых, и поэтому были открыты для постоянной критики со стороны Москвы. Как следствие, они впитали не ленинский метод критики и самокритики, а только идею о том, что Москва всегда была права ».А это, в свою очередь, увеличивало их зависимость от аппарата Коминтерна, деньги и посланники которого стали незаменимыми для их выживания.

Это сделало еще более трудным противостоять второму и в конечном итоге определяющему фактору господства Москвы над Коминтерном: возможному разрыву между интересами мировой революции и интересами Советского Союза. Вначале считалось само собой разумеющимся, что это одно и то же. Интернационализация революции была единственным способом спасти одну страну, порвавшую с системой, от разрушения развитыми капиталистическими странами.В то же время защита цитадели мировой революции была обязательной — без Советского Союза перспективы международной революции были туманными.

Но, когда стало ясно, что международная революция не была немедленной, Советскому Союзу пришлось искать средства, чтобы выжить во враждебной государственной системе, антагонистической частью которой он теперь был. Поэтому он стремился «нормализовать» отношения со своими буржуазными врагами. Это включало, с одной стороны, попытку использовать в своих интересах капиталистическую жадность к изобилию сырья, чтобы укрепить собственное экономическое положение Советского Союза, а, с другой стороны, использовать межимпериалистическое соперничество (особенно в отношении своих собратьев). страна изгоев, побежденная и поверженная Германия).Очевидная проблема заключалась в том, как сделать так, чтобы преимущество буржуазного врага не было невыгодным для революции. Рапалльский договор, подписанный между Советским Союзом и Германией в 1922 году, помог Советскому Союзу вырваться из экономической и дипломатической изоляции. Но полусекретные военные положения договора также укрепили то самое государство, которое немецкая сторона, как часть Коминтерна, была полна решимости свергнуть. Противоречие между потребностями Советского Союза и мировой революцией было более очевидным, чем реальным, пока такие соглашения не предполагали политических уступок или подчинения революционным принципам.

Однако такая ситуация не могла продолжаться долго. В отсутствие международной революции внутренняя динамика изолированного рабочего государства, ограниченного унаследованной культурной отсталостью, могла только укрепить бюрократию. Еще в 1923 году Адольф Иоффе, советский посланник лидера китайских националистов Сунь Ят-сена, назвал свое имя заявлением о том, что «ни коммунистический порядок, ни советская система на самом деле не могут быть введены в Китае, потому что здесь не существует условия, необходимые для успешного установления коммунизма или советизма ».Таким образом, он открыл дверь для сделки, более отвечающей геополитическим потребностям России, чем потребности рабочих и крестьян Китая. Иоффе был принципиальным революционером, но его уступка точке зрения, которая по сути отходила от того, что Ленин утверждал на Втором Конгрессе, создала прецедент, который облегчил сталинской бюрократии впоследствии превратить Коминтерн в свой инструмент. По словам Гарольда Айзекса, анализирующего трагедию, постигшую китайскую революцию (см. Выше), тогда «вопрос больше не сводился к тому, чтобы« принести величайшие национальные жертвы для свержения международного капитализма », но нужно было принести величайшие международные жертвы для сохранения национал-социализма России ».

Конечно, было бы неправильно делать из этого вывод, что, однажды начавшись, вырождение могло идти только в одну сторону. Но неспособность превратить революционные возможности в реальность создала порочный круг, усиливающий хватку бюрократии. Переломный момент наступил с той катастрофической ролью, которую он сыграл в открытии пути к победе Гитлера в январе 1933 года. С этого момента, как тогда правильно заключил Троцкий, Коминтерн был мертв как агент международной революции.

Почему Коммунистический Интернационал имеет значение сегодня?

Спустя сто лет изменилось так много, что может показаться, что уроки Коминтерна не столько правильные или неправильные, сколько несущественные. Тем не менее, глобальный рабочий класс больше, чем когда-либо, несмотря на изменения в его составе (особенно, в связи с ростом массово пролетаризированного государства и рабочей силы на государственной службе), которые делают его очень непохожим на пролетариат 1920-х годов. И систему продолжают сотрясать восстания как на Глобальном Севере, так и на Глобальном Юге.

Однако с неолиберальным триумфализмом, последовавшим за смертью «коммунизма», большая часть левых радикалов оказалась в обороне. Социализм казался мертвой уткой, пока затяжной кризис, последовавший за глобальным крахом 2008 года, не начал пробуждать интерес к нему как к системной альтернативе «реально существующему капитализму» — даже в самом сердце этого зверя, в США. Но прошлое, как кошмар, давит на умы живых, а классовая политика, представленная Коминтерном, остается собственностью небольшого меньшинства.Гораздо более распространенной в борьбе против различных форм угнетения или даже против системы в целом, как и в случае с новыми движениями против изменения климата, такими как Extinction Rebellion, является политика, в которой класс играет в лучшем случае второстепенную роль. Идея о том, что только рабочий класс может бросить вызов системе и победить ее из-за его центральной роли в создании прибыли, осталась маргинальной.

Еще более маргинальной является идея о том, что для успеха системных изменений необходимо создать революционную партию, которая стремится к власти рабочих (идея, центральная в стратегии Коминтерна по мировой революции).В своем вступительном слове мы сослались на критику Клодина, что Коминтерн потерпел неудачу, потому что он хотел связать движение рабочего класса с концепцией Ленина и большевистского ядра о том, что требуется с организационной точки зрения. И в том же контексте мы сослались на нынешнюю попытку реабилитировать Каутского. Критики, которые считают марксизм Каутского актуальным для современности, делают это на том основании, что его стратегия разрыва с капитализмом не была «реформистской» (он, как и любой революционер, знал, насколько далеко существующие интересы государства и бизнеса пойдут на саботаж. любое социалистическое правительство).Но это и не было «ленинским» (модель захвата власти с участием советов, восстания и партии большевистского стиля, которые, по мнению этих критиков, оказались исторически нереалистичными в контексте капиталистической демократии).

Эта стратегия сводится к надежде на то, что избирательная борьба действительно может построить социалистическое общество при условии, что она будет поддержана массовыми внепарламентскими действиями. Но, как убедительно отмечает Чарли Пост, сейчас это так же нереально, как и во времена Каутского.Борьба рабочего класса не поднимается и не спадает в соответствии с парламентскими графиками: в решающие моменты придание «равного веса« победе в должности »подрывает« наращивание массовой борьбы ». Верующие в эту двойную стратегию оказываются, как и сам Каутский, перед выбором стороны. Каутский перешел на сторону реакции, как признают некоторые из его современников. Но эти защитники не понимают того, что Ленин пришел к пониманию: движение Каутского вправо в 1914 году не противоречило второму интернационалу марксизма, который он поддерживал, а соответствовал ему.

Это возвращает нас к сохраняющейся значимости Коминтерна для сегодняшних социалистов, в частности к его дебатам о том, как даже самые маленькие революционные организации должны были преодолеть опасность сектантской изоляции, установив связь с гораздо более широкими слоями рабочего движения, в то же время избегая приспособления к преобладающим реформистским идеям. Утверждение, что мы вышли за рамки того, о чем нам говорит эта эпоха в нашей социалистической истории, потому что «различие между революцией и реформой кажется менее актуальным», не заслуживает доверия.Весь трагический опыт правительства Сиризы в Греции показывает, что не может быть сочетания стратегии, основанной на переменах снизу, со стратегией перемен сверху. Выбор между ними так же неизбежен, как и сто лет назад.

Халлас пришел к выводу, что «наследие первых четырех съездов в принципах, стратегии и тактике столь необходимо революционным социалистам сегодня». Он сделал это не потому, что Коминтерн не совершил много грубых ошибок или потому, что у него были иллюзии относительно современной силы революционных левых.Он сделал это потому, что в конечном итоге только та организация, которую Коминтерн стремился построить, могла бы справиться с задачей свержения капитализма. Государство не является нейтральным, и необратимые социалистические изменения возможны только в том случае, если оно будет разбито и заменено массовыми организациями рабочей власти. Это главный урок русской революции и Коминтерна, который мы забываем на свой страх и риск.

Гарет Дженкинс — лектор на пенсии и член Hackney SWP.Его перевод «Истории международного коммунизма» Пьера Бруэ за 1919–1943 годы ожидает публикации.

Тони Филлипс — член SWP и активист профсоюза Unison, базирующегося в Лондоне.

Банкноты

Список литературы

Адерет, Максвелл, 1984, Коммунистическая партия: критическая история (1920–1984), От Коминтерна до «Цветов Франции» (Manchester University Press).

Balhorn, Loren, 2019, «Мировая революция, которой не было», Jacobin (2 марта), https://jacobinmag.com/2019/03/comintern-lenin-german-revolution-ussr-revolution

Блан, Эрик, 2016, «Партия, класс и марксизм: защищал ли Каутский« ленинизм? »» (24 мая), https://johnriddell.wordpress.com/2016/05/24/party-class-and- марксизм-сделал-каутский-защитник-ленинизм /

Blanc, Eric, 2019, «Почему Каутский был прав (и почему вам это должно быть небезразлично)», Jacobin (2 апреля), www.jacobinmag.com/2019/04/karl-kautsky-democratic-socialism-elections-rupture

Braunthal, Julius, 1967, History of the International , volume 2: 1914-43 (Praeger).

Карр, Эдвард Х, 1965, История Советской России: большевистская революция, 1917-1923 гг. (Пеликан).

Чиббер, Вивек, 2017, «Наша дорога к власти», Jacobin (5 декабря), www.jacobinmag.com/2017/12/our-road-to-power

Клаудин, Фернандо, 1975, Коммунистическое движение от Коминтерна до Коминформа (части 1 и 2) (Ежемесячный обзор прессы).

Клифф, Тони, 1978, Ленин , том 3: Революция в осаде (Плутон).

Клифф, Тони, 1982, Ни Вашингтон, ни Москва: Очерки революционного социализма (Закладки).

Fernbach, David (ed), 2012, По следам Розы Люксембург: Избранные произведения Пола Леви (Haymarket).

Фишер, Рут, 1948, Сталин и немецкий коммунизм: исследование истоков государственной партии (издательство Гарвардского университета).

Халлас, Дункан, 1985, Коминтерн (Закладки).

Харман, Крис и Тим Поттер, 2010 [1977], «Правительство рабочих», в Крис Харман, Избранные произведения (Закладки), http://isj.org.uk/the-workers-government/

Isaacs, Harold R, 1938, The Tragedy of the Chinese Revolution (Secker and Warburg), www.marxists.org/history/etol/writers/isaacs/1938/tcr/

Айзекс, Гарольд Р., 1961, Трагедия китайской революции (Stanford University Press).

Lih, Lars, 2008 [2006], Вновь открытый Ленин: что делать? в контексте (Хеймаркет).

Lih, Lars, 2019, «Карл Каутский как архитектор Октябрьской революции», Якобинец (29 июня), www.jacobinmag.com/2019/06/karl-kautsky-vladimir-lenin-russian-revolution

Molyneux, John, 1978, Марксизм и партия (Закладки), www.marxists.org/history/etol/writers/molyneux/1978/party/

Post, Чарли, 2019 «Лучшего из произведений Карла Каутского недостаточно», Jacobin (9 марта), www.jacobinmag.com/2019/03/karl-kautsky-socialist-strategy-german-revolution

Ридделл, Джон (редактор), 1984, Борьба Ленина за революционный интернационал: документы, 1907-1916 годы (Следопыт).