Мильтон, диктующий поэму «Потерянный рай» Картина М. Мункачи
| Михай Мункачи (1844-1900). Мильтон, диктующий дочерям поэму «Потерянный рай». Исполнено в 1878 году. Нью-Йорк, библиотека Ленокс |
Из журнала «Всемирная иллюстрация» №527 (январь 1879 года):
Мильтон, диктующий поэму «Потерянный рай»
Картина М. Мункачи
В №518 «Всемирной иллюстрации» мы уже сообщали биографию талантливого художника М. Мункачи. Там уже нам пришлось отчасти характеризовать произведения художника в связи с его жизнью. Вследствие этого, помещая в настоящем номере исзвестную картину «Потерянный рай». Удостоенную на всемирной вфыставке первой награды, в добавление к сказанному нам остаётся обратить ещё раз внимание читателя на тот поэтический дар, которым резко отмечается все произведения Мункачи. Мы указываем на этот дар, свойственный творчеству Мункачи, как на достоинство, которым из современных художников обладают весьма немногие и которое нельзя не ценить и не ставить высоко в наш прозаический век.
Слепой старик – поэт Мильтон, о котором следует сказать то же, что Пушкин сказал обращаясь к Козлову:
Певец, когда перед тобой
Во мгле сокрылся мир земной,
Мгновенно твой воспрянул гений,
На все грядущее прозрел,
И в хоре лучших сновидений
Он песни дивные запел.
Этот слепец-поэт и его творчество составляют главную психическую задачу картины Мункачи. Изобразить поэта в минуту его вдохновения, — да ещё слепца-поэта, — изобразить то состояние ума и души. Которое более всего чувствуется в глазах, изобразить без них, — такая задача слишком тяжёлая; но Мункачи достиг её; его слепец Мильтон несравненно выше зрячего Пушкина, которого пытался, ка известно, представить наш художник Н.
Поэт Мильтон, — этот ярый публицист времён Кромвеля, которого публицистические брошюры были сожжены палачом, когда пал Кромвель, удалился в укромный угол своего кабинета, и тут, слепой, среди своей семьи, он предался поэзии, он стал писать свою знаменитую поэму «Потерянный рай». Мункачи изобразил его именно в таком уединении, какое свойственно глубокой мысли и высокому чувству; он представил его в тиши кабинета, окружённого дочерьми, из которых одна записывает за отцом, другая работает, а третья встала из-за работы, чтобы куда-то идти, но остановилась и, обернувшись на отца, жадно глядит на него, как и другие две оставившие работу; они все видимо поражены той мыслью или тем стихом, который продиктовал поэт… Старк же Мильтон точно выпрямился на кресле. Как бы приподнялся; он точно всматривается во что-то, точно видит, слепой, как перед ним открывается вечный горизонт задёрнутых небес; он смешивает в гармонических стихах и религиозное эхо вдохновлённого Моисея, и языческие красоты Гомера; его гений рисует перед ним роскошь и великолепие «Потерянного рая» и ту мрачную тень, какая омрачила чистоту непорочной Евы.
Мильтон «Потерянный рай» – образы
Мастерство Мильтона-художника ярко сказалось в описании действующих лиц поэмы «Потерянный рай». Мильтон постепенно раскрывает в ней разносторонние образы своих героев. Так, например, показав сначала Адама и Еву вместе, Мильтон характеризует их в отдельности, используя прием своеобразного сужения, ограничения картины: сначала весь Эдем (рай), затем одна из его лужаек, далее – люди, наконец, отдельно Адам и отдельно Ева.
Образ Адама у Мильтона воплощает в себе доблесть, мудрость, мужество. С этими качествами соединено живое человеческое обаяние Адама, одухотворяющее его слова и жесты. Царственный, мужественный и обаятельный Адам представлен в «Потерянном рае» как гармонический образ человека.
Внутренний мир Адама богат. По мысли Мильтона, его составляют разум, воображение, чувства, страсти и «свободная воля».
Мильтон был убежден, что «свободная воля», направляемая разумом, поможет человечеству найти истинный путь, который приведет людей к счастью и справедливости. Свою веру в силу разума, доброй воли человека Джон Мильтон высказал аллегорически. В отличие от многих других писателей как пуританского, так и католического направления, которые считали человека игрушкой в руках «Провидения» или «Предопределения», Мильтон (в целом разделяя кальвинистское учение о предопределении) прославляет в «Потерянном рае» «свободную волю» Адама как великое активное начало, движущее человека вперед.
Рядом с Адамом в поэме возникает замечательный по своей привлекательности образ Евы.
Осыпав Еву похвалами отвлеченного характера (целомудрие, красота, доброта, мягкость и т. п.), Мильтон вместе с тем создает ее живой и индивидуальный облик.
Воспевая любовь Адама и Евы, Мильтон поэтически изображает семейное счастье супружеской четы, внимательной и нежной в своих отношениях, искренней и чистой, неразрывно связанной своими чувствами, делящей горе, труды и радости.
Джон Мильтон. Бюст
Автор фото — Philip Halling
Некоторые черты в описании отношений Адама и Евы дают основания говорить о пуританских тенденциях «Потерянного рая». Мильтон, например, настойчиво называет их отношения браком, который «освящен свыше». Но поэзия семейного счастья, пронизывающая эти страницы поэмы, выше поучений пуританских и квакерских проповедников, – и здесь обнаруживается связь Мильтона с народным творчеством, с народными идеалами верной и чистой любви.
Адам смело переступает черту, отделяющую его от «грешницы» Евы. Этим поступком он тоже совершает «восстание против авторитета» и оправдывает характеристику его образа у Мильтона как человека мужественного и решительного. Описание поступка Адама относится к числу тех эпизодов «Потерянного рая», которые тесно связаны с гуманистической идеологией. Сатана в поэме «преступил закон», поддавшись властолюбию и зависти; Адам грешит во имя своей любви к другому человеку, и если для пуританина-ригориста обе страсти были одинаково «порочны», то Мильтон рассматривал их иначе. Осуждая Сатану, поэт возвеличивал Адама. Его образ по-настоящему прекрасен в ту минуту, когда вместе со своей подругой противостоит всем силам неба и ада, которые не замедлят ополчиться против него.
Однако рядом с образом Сатаны Адам Мильтона иногда явно теряется, проигрывает. В беседах с ангелами Адам более вопрошает, чем сам говорит, или остается просто безгласным. Перед «посланцами бога» он сразу становится существом низшего порядка, готовым принять любую несправедливость.
Так пуританин Мильтон парализует те качества «царственного» человека, которые он сам вложил в образ Адама. Прежде всего, поэт спешит ограничить возможности человеческого разума; в ответ на пытливые вопросы Адама о мироздании Рафаил сурово одергивает его, напоминая Адаму, что он – только человек и пусть не мечтает проникнуть в некоторые тайны вселенной.
В такой трактовке образа Адама влияние пуританизма проявилось гораздо сильнее, чем в теме любви и семьи. Человек Мильтона, подавленный многостепенной иерархией своих строгих небесных надсмотрщиков, стал беднее и примитивнее человека из драм Шекспира.
Религиозное начало «Потерянного рая», лишившее Адама возможности быть подлинным героем «свободной воли», еще сильнее сказалось в образах бога, его сына и ангелов.
Безличность, однообразие богоподобных ангелов не есть просто слабость Мильтона-поэта. Она – следствие той теории, по которой ангелы – бесстрастны, в них разлит одинаковый свет одинакового разума. Правда, в стихах «Потерянного рая» ангелы хмурят брови, гневаются, ликуют.
Но это условные гримасы «прекрасных» масок, не тронутых страстью и в силу этого – неживых. Внешне человекоподобные, ангелы Мильтона – абстракции, ибо повторяют друг друга, являются выражением одной идеи. Это – раззолоченные автоматы, готовые карать и проповедовать одинаковыми мерами и одинаковыми словами.
В автоматизме и бездушии внешне эффектной толпы ангелов с особой силой сказалась антигуманистическая сущность кальвинизм. Она заставила Мильтона возвеличить бога-деспота, жестоко карающего смелость человека. Но и в этой группе образов «Потерянного рая» открывается глубоко противоречивая сущность поэмы Мильтона. Картина окончательного разгрома легионов Сатаны, сцены торжества беспощадных пуританских божеств Мильтона над их противниками была выражением твердой веры поэта в то, что реставрированный строй Стюартов рухнет и сторонники его будут сурово наказаны. Беспощадные небесные громы в поэме Мильтона обрушиваются не просто на человека, а на «змия» и «дракона» Сатану и его лордов.
Читайте также статью Мильтон «Потерянный рай» – образ Сатаны
Иллюстрации Джона Мартина к «Потерянному раю» (1827 г.) – The Public Domain Review Слепой, как Гомер, и навсегда изгнанный из политической жизни после Реставрации 1660 года, Джон Мильтон продиктовал эпопею о серии падений — ангелов, Адама и Евы, человеческого языка — которые привели к развращенному и воинственному миру, в котором он жил. Его заявленное намерение состояло в том, чтобы «утвердить вечное провидение / И оправдать пути Бога людям». Но, как и каждый читатель
«Потерянный рай» может подтвердить, что Люцифер и другие падшие ангелы выглядят гораздо более интересными, чем Бог, особенность, которая побудила Уильяма Блейка заявить, что Мильтон был «партией дьявола, не подозревая об этом». Иллюстраторы «Потерянный рай » часто черпали больше из адских глубин стихотворения, чем из его небесных высот. Дикие акварели Блейка (написанные примерно в 1807 году) восхищают изображением мускулистой необъятности Сатаны, шпионящего за Адамом и Евой и склоняющего их ко греху.
Офорты Гюстава Доре (около 1866 г.) купаются в возможностях чернильной тьмы и уделяют особое внимание крыльям ангелов, которые подобны лебединым, пока они связаны с небом, но превращаются в летучих мышей в момент падения.
В 1824 году английскому художнику Джону Мартину (1789–1854) было поручено предложить свою собственную интерпретацию — создать набор изображений, которые первоначально были проданы подписчикам, а затем, в 1827 году, использовались для украшения большого двухтомного издания. стихотворения. Его гравюры меццо-тинто также подчеркивают дьявола и тьму. Подобно Блейку, он изображает тела Бога, ангелов, Адама и Евы классически красивыми; как и Доре, он использует свет и тень, чтобы подчеркнуть драматизм, присущий сценам Мильтона. Но Мартина, радикального романтика в душе, особенно волнует драматизм пейзажа — будь то пещеры и утесы ада или английские дубы и кучево-дождевые облака Эдема.
Жанр декораций очень разнообразен. На одной гравюре мы видим Еву одинокую в пасторальном пейзаже, густо заросшем деревьями, смотрящую «в чистое / Гладкое озеро, которое мне показалось другим Небом» (см.
рис. 7). В другом мы находим Бога, отделяющего свет от тьмы в небесном водовороте жуткой флуоресценции, воды и тумана (изображение 12). В начале эпоса мы видим, как сатана устраивает суд, как выразилась Лаура Камминг, «в том, что выглядит как сольное выступление в Альберт-Холле» (изображение 4). И, наконец, мы удивляемся Адаму и Еве, одетых как Флинтстоуны, выброшенным из Сада в бесконечную пустыню, которая, по-видимому, населена динозаврами (изображение 16).
Многое в пейзажах Мартина узнаваемо романтично. Гористые облака, обволакивающая листва и морщинистые гребни скал красивы, но тем не менее знакомы. Что делает эти иллюстрации Мильтона неизменно увлекательными, так это следы ранней индустриальной архитектуры, очевидные, например, в «Мосте через хаос» [15], который выглядит, по словам каталога Британской библиотеки, «почти как канализационный туннель или шахта», возможно, отражая «тот факт, что Мартин в это время разрабатывал схемы благоустройства городов с набережными и коллекторами, подземными железными дорогами и торговыми комплексами из стекла».
Подробнее о Джоне Мартине читайте в нашем эссе Макса Адамса «Джон Мартин и театр подрывной деятельности».
Опубликовано
6 июня 2019 г.
Теги
john milton5hell4john martin2Garden of Eden4satan4adam and eve2eden3
| Источник | Британская библиотека |
Дополнительные материалы Британской библиотеки в PDR (17)
| Основные права на работу | PD Весь мир | |
| Права на цифровую копию | Нет дополнительных прав версии |
- Книга 1, строка 44
- Книга 1, строка 314
- Книга 2, строка 1
- Книга 2, строка 727
- Книга 3, строка 365
- Книга 4, строка 453
- Книга 4, строка 502
- Книга 4, строка 813
- Книга 4, строка 866
- Книга 5, строка 308
- Книга 7, строка 339
- Книга 9, строка 780
- Книга 9, строка 995
- Книга 10, строки 312 и 347
- Книга 12, строка 641
Если вам это понравилось…
Иллюстрация «Потерянный рай»
Введение Наряду с меняющимися тенденциями художественного вкуса появились новые взгляды на Мильтона. Потерянный рай Ранние иллюстраторы рисовали эпизоды из поэмы с прицелом на символику: сатана в образе баклана, сидящего на Древе Жизни, золотые весы правосудия в небе над Эдемом. Как и сам Мильтон, эти художники смотрели на визуальный мир Божьего творения и находили его наполненным более глубоким символизмом. В восемнадцатом веке художники и граверы с вновь обретенной страстью к пейзажу стали смотреть на эпопею Мильтона как на кладезь Возвышенного — на катящиеся просторы Эдема или на пылающие подземные утесы Ада. К девятнадцатому веку, эпохе Жюля Верна и Герберта Уэллса, такой художник, как Гюстав Доре, смог создать свой выдающийся научно-фантастический образ полета сатаны на землю. Поэма Мильтона так богата, что может поддерживать бесчисленные образы одной и той же сцены. Тем не менее, как мы увидим, некоторые из наиболее иллюстрированных картин «Потерянный рай» , такие как «Искушение» или «Изгнание», имели долгую историю в христианском искусстве до Мильтона.
Топ
«Украшенный скульптурами» В 1688 году все изменилось. Издатель Джейкоб Тонсон, в список модных современных авторов которого входили Драйден, Поуп и Аддисон, получил права на стихотворение Мильтона и ухватился за шанс превратить его в классику. В том же году он выпустил четвертое издание «Потерянный рай » , на титульном листе которого оно рекламируется как «Украшенный скульптурами» (тогда это был общий термин для гравюр). В отличие от предыдущих изданий, это было большое (размером с современную настольную книгу), красиво напечатанное, украшенное двенадцатью полностраничными гравюрами известных европейских художников и очень дорогое.
«Видимая тьма» Пламя ада Великий художник-пейзажист девятнадцатого века Дж.М.В. Тернер (который сам нарисовал несколько акварелей для «Потерянный рай» ) в одной из своих лекций в Королевской академии предположил, что «самое большое богатство стихов часто бывает наименее живописным». Как предполагает Тернер, поэзия Мильтона одновременно ярко наглядна и чрезвычайно трудна для визуализации. Сразу до ангельского кругозора он видитУнылое положение разоренное и дикое, Подземелье ужасное, со всех сторон кругом Как одна великая печь пылает, но от этого пламени Света нет, а тьма видна Служит только открыть для себя виды горя… (I.59)
Такими словами, как «виды», «достопримечательности», «видимый» и «кен» (теперь редкое слово, означающее дальность чьего-либо зрения), Мильтон неоднократно говорит нам, что здесь есть на что посмотреть. Иллюстраторы «Потерянный рай » по-разному пытались изобразить эти адские огни. Художник издания 1688 года подкрашивает пламя черным, купая падших ангелов в резком, неестественном свете. Гравюра Уильяма Стрэнга 1896 года создает вздымающуюся огненную завесу, охватывающую всю композицию. Однако эти попытки, возможно, демонстрируют, насколько человеческий разум не справляется с задачей воображения области, ярко освещенной отсутствием света. Топ Невидимые эксплойтыВ Книге V , Адам просит ангела Рафаила описать падение Сатаны. Рафаэль сталкивается с теми же трудностями, с которыми сталкивается Мильтон: «Как я могу относиться к | Человеческому смыслу невидимые подвиги | Воюющих духов» (V.564). Вскоре Рафаэль решает сделать свой рассказ более понятным для Адама и Евы, «уподобляя духовное телесным формам» (V. 573). Но как иллюстратору поэмы Мильтона изобразить такие «невидимые подвиги»? Иллюстрации Потерянный рай Смерть , который противостоит своему отцу Сатане в конце Книги II, представляют собой интересный случай. Описание Мильтона ясно дает понять, что его Смерть — невещественное, призрачное явление:
Смерть имеет некоторые иконографические атрибуты: она щеголяет «ужасным дротиком» и «царской короной». Но они, конечно, не традиционные для danse macabre с его скелетами в мантиях и косами. Трехкратное повторение Мильтоном слова «форма» подчеркивает тот факт, что это существо без конечностей постоянно выходит из поля зрения и материи. Однако большинство иллюстраторов на протяжении веков предпочитали изображать Смерть в его обычном скелетном обличье. Таково давление художественной традиции, с одной стороны, и визуальной среды, с другой, что граверы отвергают Мильтона, чтобы создать прочную «телесную форму».
Акварель Уильяма Блейка 1808 года, изображающая противостояние между Сатаной, Грехом и Смертью, возможно, является самой близкой иллюстрацией к Мильтону. Блейк берет в качестве реплики строку «Или субстанцию можно было бы назвать той тенью, которая казалась» (II. 651). Блейк никогда не писал маслом, которое он считал гладким и чрезмерно твердым, неподходящим для эфирных предметов, которые он так часто выбирал для изображения. Он использует яркость акварельных красок в своих интересах. Способность акварели наслаиваться прозрачными мазками создает образ Смерти как ужасной тени, которая начинает напоминать Мильтона:
Картинки во времени Есть ли у сатаны рога? Изгнал ли Михаил Адама и Еву из Эдема или нежно вел их за руку? По чьей вине произошло Падение? На все эти вопросы есть немного разные ответы в зависимости от того, кто рисует картинки и когда они это делают…
Анатомия иллюстрации: полет сатаны
Дополнительная литература
|
./images/left_border_falling_angels.jpg» bgcolor=»#B4A673″> 
Сатана, например, в 1680 году выглядит совсем иначе, чем в 1860-м.
В сознании иллюстраторов этот знакомый клад христианской иконографии иногда противостоит переосмыслению Мильтоном библейских событий. Но сначала вернемся в 1688 год, когда читателям Мильтона впервые представилась поэзия в картинках…
Первые экземпляры представляли собой скромные томики без портрета, без предисловия, без стихов-посвящений. Сначала он продавался очень медленно, что побудило Симмонса напечатать несколько новых титульных страниц, пытаясь вызвать интерес в книжных киосках. Популярность поэмы постепенно росла, но к 1687 году новой редакции «Потерянный рай» появился на прилавках уже десять лет. Мильтону, казалось, суждено было остаться в памяти как одному из тех великих, непрочитанных английских поэтов.
Возьмите панораму ада, с которой сталкивается сатана после его падения:
Сначала он обрисовывает традиционную топографию ада: это «пустыня и дикость», «ужасное подземелье», наполненное огнем. Но как это часто бывает в Paradise Lost , описание сцены Мильтоном основано на сравнении — «Как пламя одной большой печи» — и, в частности, на последующем слове «пока». Сравнение Мильтона вызывает в воображении образ бурлящей печи, прежде чем сказать: «Нет, ад не так прост, как это». Мы можем увидеть адское пламя, только соединив в своем воображении две вещи, которые в действительности полностью противоположны. Это то, что Милтон делает в известном оксюмороне, дающем название этому веб-сайту: «видимая тьма».
(II.666)
)