Литература и журналистика 50-80-х г.г. XIX века.

Просмотр содержимого документа
«Литература и журналистика 50-80-х г.г. XIX века.»

Урок № 15. Литература и журналистика 50-80х г.г. XIX века.

Тип урока: комбинированный урок
Педагогические задачи: показать учащимся, как происходило развитие журналистики в России в 50-80 гг.; развивать речь учащихся, навыки конспектирования; прививать интерес к изучению литературы и истории своей страны, формировать культурные и эстетические качества личности.
Планируемые результаты
Предметные: понимание связи литературного произведения с эпохой написания; приобщение к духовно-нравственным ценностям русской литературы и культуры; восприятие на слух литературных произведений разных жанров, осмысленное чтение и адекватное восприятие литературного произведения	Метапредметные: Регулятивные УДД: учатся обнаруживать и формулировать учебную проблему совместно с учителем, выбирать тему творческой работы с помощью учителя; планировать (в сотрудничестве с учителем и одноклассниками или самостоятельно) необходимые действия, операции, действовать по плану; в диалоге с учителем совершенствовать критерии оценки и пользоваться ими в ходе оценки и самооценки. Познавательные УДД: самостоятельно отбирают для решения предметных учебных задач необходимые словари, энциклопедии, справочники, электронные диски; сопоставляют и отбирают информацию, полученную из различных источников; учатся составлять сложный план текста; передавать содержание в сжатом, выборочном или развёрнутом виде. Коммуникативные УДД: учатся подтверждать аргументы фактами, критично относиться к своему мнению; понимать точку зрения другого (в том числе автора), самостоятельно используя приёмы изучающего чтения на различных текстах, а также приёмы слушания; учатся искать свою позицию в многообразии эстетических и культурных предпочтений	Личностные: оценивают ситуацию на уроке с точки зрения общечеловеческих и российских ценностей, красоты природы и творчества; испытывают желание осваивать новые виды деятельности, участвовать в творческом, созидательном процессе; понимают, что русский язык является одной из основных национально-культурных ценностей русского народа, осознают определяющую роль родного языка в развитии интеллектуальных, творческих способностей и моральных качеств личности, его значение в процессе получения школьного образования; осознают эстетическую ценность русского языка, проявляют уважительное отношение к родному языку, гордость за него, стремление к речевому самосовершенствованию, испытывают потребность сохранить чистоту русского языка как явления национальной культуры, имеют достаточный объем словарного запаса и усвоенных грамматических средств для свободного выражения мыслей и чувств в процессе речевого общения, проявляют способность к самооценке на основе наблюдения за собственной речью
Образовательные ресурсы: Образовательные ресурсы: Литература. 10 класс : учеб. для общеобразоват. организаций. В 2 ч / С.А. Зинин и др. – М. : Просвещение, 2019*;
Интернет-ресурсы: : https://youtu.be/Yi0ILT5icgYhttp://www.belgtis.ru/images/obuch/pm/LiteraturaklasschastSaharovVIZininSA.pdf 1. Образовательный портал «Сдам ГИА». – Режим доступа : https://rus-oge.sdamgia.ru/ 2. Федеральный институт педагогических измерений. Открытый банк заданий ЕГЭ 2020. Русский язык. – Режим доступа : http://85.142.162.126/os/xmodules/qprint/index.php?proj=2F5EE3B12FE2A0EA40B06BF61A015416

Этапы урока	Содержание учебного материала. Деятельность учителя	Деятельность обучающихся	Формирование УУД
1. Организационный этап	Психологический настрой обучающихся на урок.	Оценивание готовности к уроку. Самоорганизация на учебную деятельность.	личностные : внимание, уважение к окружающим; коммуникативные: планирование учебного сотрудничества с учителем, одноклассниками; регулятивные: саморегуляция.
2. Постановка цели и задач урока. Мотивация учебной деятельности обучающихся	Беседа о социально-политической обстановке в России во второй половине XIX века и о русской литературе этого периода.	Предлагают варианты ответов на вопросы учителя, обсуждают, совместно выбирают самые точные цели. Записывают тему урока в тетрадь.	коммуникативные: формулировать и уметь отстаивать собственное мнение и собственную позицию, аргументировать свою точку зрения; регулятивные: целеполагание; познавательные: развивать умение проводить наблюдение, делать выводы и умозаключения на основе аргументации.
3. Актуализация знаний.	Лекция учителя с элементами беседы о журналистике 50-80-х гг. XIX века.	Внимательно слушают, составляют тезисный план.	личностные: умение выражать своё отношение к героям, поступкам, событиям; познавательные: умение работать с разными источниками информации; регулятивные: умение высказывать своё предположение на основе работы с текстами.
4.Первичное усвоение новых знаний.	Чтение и обсуждение статьей учебника «От литературных мечтаний к литературной борьбе», стр.128-133 и «Под бременем «проклятых вопросов», стр.133-137.	Групповая работа над заданием	познавательные: поиск и выделение необходимой информации; умение работать с разными источниками информации; коммуникативные: осознанное и произвольное построение речевого высказывания в устной форме, личностные: умение выражать своё отношение к событиям; регулятивные: умение определять цели работы и планировать деятельность.
5. Первичная проверка понимания	Беседа по статье учебника «На переломе веков», стр.137-139	Отвечают на вопросы, аргументируя ответы примерами..	поиск и выделение необходимой информации; умение делать выводы; овладение логическими действиями сравнения, обобщения; активность в решении творческой задачи; коммуникативные: умения слушать и понимать, строить речевое высказывание в соответствии с задачей; оформлять своё мнение в устной форме; личностные: умение выражать своё отношение к событиям;
6. Первичное закрепление	1. Как вы связываете со второй половиной XIX века такие понятия, как либерал, западник, славянофил, революционep-дeмокpaт, «почвенник», народник? 2. Как вы понимаете оценку позиций славянофилов и западников, данную А. И. Герценом? 3. К какому времени вы относите расцвет pyccкoгo реализма? С какими авторами он связан? 4. Философ М.Бахтин говорил, что роман- жанр, который сам себя разрушает. Как вы думаете, почему русский роман исчерпал свои возможности всего лишь за два десятилетия? А может быть, не исчерпал? 5. Как можно объяснить резкое увеличение изданий периодической печати и усиление влияния журналов во второй половине XIX века?	Обсуждение, анализ и сравнение	познавательные: поиск и выделение необходимой информации; овладение логическими действиями сравнения, обобщения; коммуникативные: умения строить речевое высказывание в соответствии с задачей; личностные: формирование навыков систематизации знаний.
7. Информация о домашнем задании, инструктаж по его выполнению	Инд.задания. Подготовить сообщения: «Театр Островского»; «Пьеса «Свои люди – сочтёмся».	Сообщают классу полученную информацию, отвечают на возникшие вопросы	коммуникативные: создание письменного высказывания и его представление.
8. Рефлексия (подведение итогов занятия)	— Какой урок можно извлечь из сегодняшнего занятия? Побуждение к высказыванию собственного мнения.	Обучающиеся осуществляют рефлексию. Приём незаконченного предложения: Сегодня я узнал … Мне было трудно … Теперь я могу … Я научился…	регулятивные: формирование навыков рефлексии. коммуникативные: умение с достаточной полнотой выражать мысли в соответствии с задачами и условиями коммуникации;

А.И. Герцен о поведенческих стратегиях и идейных исканиях славянофилов (по книге «Былое и думы»)

Определение 1

Западники и славянофилы – это два философских течения, доминировавших в России 19 века.

Диалог славянофилов и западников в книге «Былое и думы»

«Былое и думы» — это произведение А.И. Герцена, написанное в жанре воспоминаний. Главы создавались в разные годы и между некоторыми из них разрыв в несколько лет. Произведение было полностью опубликовано в 1868 году. Работа над книгой продолжалась с 1852 года. Главы «Наши» и «Не наши» писатель посвящает противостоянию славянофилов и западников.

Писатель обосновывает неактуальность полемического диалога славянофилов и западников в 50-е годы, но считает, что он занимает заметное место в истории. Герцен признает важность и ценность духовного опыта представителей этих концепций для настоящего и для будущего, а также признает актуальность проблемы русского пути, поставленной идейными искателями.

Структура книги:

• «Детская и университет»;
• «Тюрьма и ссылка»;
• «Владимир-на-Клязьме»;
• «Москва, Петербург и Новгород»;
• «Париж-Италия-Париж»;
• «Англия»;
• «Русская эмиграции»;
• Впечатления о путешествии по Европе;
• «Старые письма».

А.И. Герцен не пытается представить отношения славянофилов и западников как диалог. Вероятно, это связано с тем, что между выразителями противостоящих позиций именно диалогических отношений не сложилось, и с тем, что Герцен в этих двух концепциях увидел важные точки соприкосновения, которые принципиально игнорировались идеологами славянофильства и западничества. Герцен стремился переосмыслить спор 1840-х гг. Писатель, будучи верным своему принципу оценки исторических событий с позиции их актуальности для будущего, стремится определить роль обеих концепций в ситуации 1850-х гг. Именно поэтому он в своей книге «Былое и думы» особое внимание уделил своему диалогу с славянофильством и западничеством, а также своим воззрениям, тем самым создав разноуровневый полемический диалог.

В первоначальном варианте книги основной акцент писатель делал на расхождении взглядов славянофилов и западников.

Во втором варианте акцент сделан на их историческом и личном примирении. Герцен не отрицает своего принципиального несогласия с концепцией славянофилов по ряду вопросов, но в окончательной редакции книги смягчает свое отношение к ним.

Диалог с западниками

После эмиграции, в 1847-1848 гг., А.И. Герцен во многом переосмысливает отношение к западничеству. Он ощущает разочарованность в перспективности европейских начал. Но писатель не осуждает западников, дает почувствовать, что их взгляды, идеалы для той эпохи были возвышенны и прогрессивны: просвещенная Европа и самодержавная России в 1830-1840 гг. мыслились как антиподы.

Замечание 1

В книге «Былое и думы» русский европеизм представлен как исторически обоснованное явление и еще более решительно оппозиционное к государственному режиму, нежели взгляды славянофилов.

При этом западники Герцена интересуют не только как представители западничества, а сами по себе, в их индивидуальности. В книге писатель противопоставляет личности молодых русских западников, которые не исчерпываются своей концепцией, характером повседневных отношений, общественной деятельностью. Герцен настойчиво проводит мысль о несовпадении России и Европы, о том, что реальная сущность Европы не соответствует идеализированным представлениям западников о ней. Он полемизирует с собственными взглядами описываемой поры и с взглядами своих единомышленников и друзей. В определенной степени этот диалог является условным. Герцен знает больше, чем его герои, которым нему ему противопоставить: западнические идеалы отошли в прошлое. Писатель, не скрывая уважения и интереса к западникам, рассказывает о них, как об ушедших или уходящих из жизни. в отличие от славянофилов, концепция западников практически не была отражена на страницах книги Герцена. У славянофилов, в отличие от западников, не было стремления к цельной философской системе.

Диалог со славянофилами

На страницах книги «Былое и думы» Герцен достаточно активно, открыто и неравнодушно ведет диалог со славянофилами. И такой открытый диалог вызывает ощущение большего «равноправия» «собеседников». Возможно, этим писатель подчеркивает перспективность идей славянофилов 50-х годов. Не случайно Герцен освещает их позиции, хоть и частично. Писатель, несмотря на уважение и личную симпатию к отдельным славянофилам, немногословен в их характеристике. В «Былом и думах» славянофилы, очевидно, ему интересны именно как представители своей концепции. Концепции славянофилов Герцен считал достаточно актуальными. А вопросы о русском пути, поставленные ими, первые попытки ответить на них с точки зрения писателя оставались остро проблемными и требовали особого внимания.

Писатель, очевидно, в воззрениях славянофилов ценит исторический оптимизм и определенную схожесть со своими собственными размышлениями о сельской общине. Именно эти два положения обусловили обостренный интерес писателя к концепции славянофилов и содержательное наполнение полемического диалога в главе «Не наши». Стремясь оспорить представления славянофилов о «возвращении в народ», Герцен открыто выдвигает главный свой тезис: «история не возвращается». Во многом этот тезис объясняет изображение славянофильства в книге Герцена. В целом, оно представлено как архаичное, довольно далекое от реальной жизни явление. По Герцену, религиозные взгляды и обращенность к прошлому славянофилов были заведомо ошибочными. Писатель бескомпромиссен в своих суждениях. Авторская позиция ощутимо довлеет над позицией героев. В книге славянофильство предстает в заметно урезанном, неполном виде.

Герцен, разочаровавшись в идеалах западников и найдя в себе мужество признаться в этом, в то же временно сближается с отдельными воззрениями славянофилов, но все же старается идейно от них дистанцироваться, утверждая, что славянофильская историософская позиция далека от его позиции.

Между западниками и славянофилами — поиски души России

Российская идентичность формируется ее литературой, возможно, в большей степени, чем любая другая крупная мировая держава. Аргументы, отстаиваемые ее великими авторами, находят отклик в настоящем.

Дискурс романтического национализма, касающийся эссенциалистских категорий, таких как национальный характер, душа или миссия, выглядит сегодня ужасно устаревшим. Современное академическое сообщество в значительной степени рассматривает эти представления как исторические проявления культурно сконструированных идентичностей. Однако идеологии, основанные на интеллектуальном наследии романтического национализма, живы и возрождаются в современной России, в очередной раз переосмысливающей свое имперское наследие и пытающейся построить новое национальное государство на еще непонятных как большинству населения, так и интеллектуальная и политическая элита. Споры о «месте России в мире», ее «исторической судьбе», ее «уникальной духовности», относительных достоинствах и недостатках ее «отсталости» по отношению к Западу начались в 1830-е годы во время печально известного раскола между западниками и западниками. Славянофилы не только продолжаются в 21 веке, но даже активизировались.

Один из самых мощных механизмов сохранения этого дискурса можно найти в русской литературе. После Александра Герцена стало общепринятым утверждать, что в стране, лишенной какой-либо формы политического представительства, независимого суда и свободной прессы, литература и литературная критика становятся главным форумом общественных дебатов, средоточием национальных надежд и чаяний. Более того, в стране, где регулярно нарушались все политические, религиозные и идеологические преемственности, литература оставалась единственным национальным институтом, сохранившим свой статус и, за частичным исключением начала XIX в.20-х, всегда относились с почтением и уважением.

Национализм букв

На протяжении почти двух столетий великая традиция русской литературы вписывалась в сознание поколений россиян через школьную программу. Эта традиция возникла в 1830-е годы одновременно с зарождением романтического национализма в России и в рамках романтического прославления литературы как воплощения национального духа и главного средства национального самовыражения и самосохранения. В то время как романтический национализм поставил литературный канон в центр национальной культуры, этот канон увековечил идею и привлекательность романтического национализма на десятилетия вперед. Этот двойной эффект резонирует до настоящего времени.

Романтический национализм зародился в конце 18 века в Германии как идеология национального воссоединения, сначала сформулированная на культурном уровне, а затем перенесенная в политическую сферу. Концепция нации как коллективного народа, выдвинутая Гердером, подчеркивала роль фольклора, языка и литературы как выражения национальной души и объединяющей силы, которая, несмотря на политическую раздробленность Германии, могла, прежде всего, служить доказательство существования немецкой нации. Эта идеология институционализировала роль национального поэта как воплощения национального духа. В Германии Гёте постепенно стал таким общепризнанным институтом, несмотря на то, что сам он всегда отказывался разделять националистические устремления и sprachpatriotismus . Восприятие нации как органического единства было специально приспособлено для противостояния французской культурной гегемонии, скрытой в культуре Просвещения.

Излишне говорить, что политическая и культурная ситуация в России не могла быть более иной. В отличие от раздробленной Германии, это была централизованная многоэтническая империя, которая в первые десятилетия XIX века достигла беспрецедентного политического статуса и военной мощи. Однако многие политические, социальные и культурные факторы сделали Россию и ее интеллигенцию особенно восприимчивой к новой и модной идеологии, появившейся в Германии и стремительно охватившей всю Европу.

Запад – за или против?

С начала 18 века, когда после реформ Петра Великого Россия впервые стала крупной европейской державой и участником европейского союза, позиция России по отношению к Западу стала тревожным вопросом для его элита. Первоначальное восприятие этой проблемы было относительно безобидным. Принято считать, что Россия отстала от своих западных коллег, но, будучи «молодой страной», время было на ее стороне, и она быстро сокращала отставание. Рабское подражание западным обычаям обычно высмеивалось и осуждалось, но необходимость брать уроки у более передовых стран оставалась в России неоспоримой, по крайней мере до времен Французской революции и, за исключением оголтелого патриотизма Шишкова и его последователей, сверх того. Лишь после наполеоновских войн и восстания декабристов 1825 г. , когда, по выражению Николая Рязановского, пути российского государства и российского общества стали расходиться, это оптимистическое и более или менее общечеловеческое мировоззрение уступило место различных и противоречивых идеологий.

Широко известно, что полемика об исторической судьбе России была вызвана публикацией в 1836 году так называемого Первого Философского письма Петра Чаадаева. прошли жесткую цензуру царской России. Чаадаев винил во всех бедах русской истории роковой выбор религии. По его мнению, восточное христианство отделило Россию и от Запада, и от исламского Востока и оставило ее в цивилизационной пустоте:

Мы не принадлежим ни к одной из великих семей человечества; мы не с Запада и не с Востока, и у нас нет ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени; всеобщее образование человечества нас не коснулось.

Чаадаев настаивал на том, что Россия как нация и государство вообще не имеет истории, и еще более возмутительно утверждал, что Западная Европа, даже после Реформации и Французской революции (в своем письме он ни разу не упомянул ни одно из этих исторических событий), показал пример духовного единства на основе католицизма. Однако общественность, как и власти, очень серьезно отнеслись к его аргументам, поскольку он был первым человеком, открыто бросившим вызов доктрине Православия-Самодержавия-Народности. Эта доктрина, выработанная министром просвещения Сергеем Уваровым, к тому времени утвердилась в качестве официальной идеологии Российской империи. Она определяла русскую государственность как веру в догматы господствующей церкви и существующий политический строй, институты, которые, по мнению идеологов Православия-Самодержавия-Народности, спасли Россию от уже испытанной Западом деградации. Журнал, напечатавший Чаадаева Письмо закрыто, его редактор сослан, а Чаадаев официально признан невменяемым и навсегда лишен права публиковать свои произведения. Тем не менее публикация его Письма вызвала всплеск национального самоанализа.

Западники против славянофилов

Ответы на него помогли определить основные течения, доминировавшие в российской политической мысли до настоящего времени, — так называемые западники и славянофилы. Первые рассматривали петровские реформы как незавершенный проект. За ассимиляцией западных манер и культурных норм образованной элитой должно было последовать принятие западных политических институтов; главное, парламентская демократия, равенство перед законом, правовая система и свободная пресса. Только завершив процесс вестернизации, Россия сможет наконец конкурировать со своими европейскими соседями – не только в военном, но и в экономическом, политическом и культурном отношении. Наоборот, славянофилы верили в sonderweg основано на его допетровском историческом наследии: уникальной духовности и общинной религиозности ( соборность ). По мнению славянофилов, Россия должна была отказаться от неуместной вестернизации и вернуться к своим настоящим крестьянским и православным корням.

Таким образом, общий спектр идеологических позиций относительно миссии России и ее отношений с Западом можно систематизировать на основе ответов адептов каждой идеологии на два основных вопроса: сопоставима ли Россия с Западом или имеет свою уникальные формы развития; превосходят ли российские традиции и обычаи западные или уступают им.

Этот выбор идеологических вариантов до сих пор определяет политические дебаты в России. Самое главное, что изменилось со времен романтического национализма, — это определение Запада. Если в 1830-х годах это понятие использовалось более или менее как синоним Европы, то теперь оно означает в основном США, которые заменили Францию ​​как воплощение западных ценностей и взглядов. (Другое существенное изменение — появление евразийства — идеологического движения, не рассматривающего Россию ни как часть Европы, ни как отдельную цивилизацию, а включающую ее в более широкое сообщество восточных народов; но это идейное течение никогда не находило отклика в популярное воображение и, в любом случае, выходит за рамки этого эссе.)

Естественно, сфера публичных дебатов была в лучшем случае асимметричной. Сторонники официальной идеологии не только имели в своем распоряжении все каналы распространения своих идей, но и могли контролировать выражения противоречивых взглядов посредством цензуры и прямых репрессий. Напротив, их оппонентам приходилось полагаться на устные обсуждения в закрытых салонах и кружках, используя рукописи, намеки и двусмысленности в опубликованных текстах. Главная роль здесь неизбежно принадлежала литературе и ее интерпретациям.

Русский экстаз Гоголя

Литературные критики стали ключевыми фигурами в первой открытой полемике о миссии России как нации, в центре которой была интерпретация художественного произведения, а именно Николая Гоголя « мертвых душ » (1842). В своей книге Гоголь стремился разрешить полемику между западниками и славянофилами. Неудивительно, что обе группы называли его сторонником своей позиции и спорили о том, следует ли читать роман как апофеоз или как резкое осуждение России. Как и большинство великих произведений искусства, «Мертвые души » допускали противоречивые прочтения, тем более, что Гоголь породил оригинальную и своеобразную версию русской исключительности, которая не утратила своей привлекательности и остается популярной вне идеологических границ уже более полутора столетий.

Гоголь изображал Россию глубоко ущербной страной, но он также был убежден, что этот народ мертвых душ имеет право на какое-то мистическое возрождение не вопреки своей нищете и безнадежной греховности, а именно благодаря ей. Религиозное происхождение этой идеи самоочевидно. Иисус в Евангелиях много раз повторял, что «последние будут первыми», и все же Гоголь кажется первым писателем и мыслителем, прочитавшим эти учения в рамках романтического национализма и применившим их не к отдельным лицам, а к нации как органическое целое. В конце первой части Мертвые души тройка, (три лошади, тянущие карету, в которой убегают из города мошенник Чичиков и его пьяная карета Селифан) преображается в образ нации, славно превосходящий все остальные:

Не так ли Как смелая тройка, которую нельзя обогнать, что ты мчишься, о Россия, страна моя? Под тобою дымятся дороги, гремят мосты; все осталось, все останется позади тебя. Зритель останавливается в изумлении, как от чуда Божия. Это молния, сошедшая с небес?.. Да на тройке летит, одухотворенная Богом! О Россия, куда ты мчишься? Отвечать! Но она не отвечает; конские колокольчики раздаются дивным звуком; расколотый воздух превращается в бурю, и гремит гром; Россия пролетает мимо всего на свете; и другие народы, королевства и империи смотрят косо, отступая в сторону, чтобы уступить ей дорогу!

За первой частью Мертвые души должны были последовать две другие, которые должны были показать сам процесс этого призрачного превращения России в идеальное сообщество и ее жителей в гармоничное общество. Мертвые души первой части должны были пережить нравственное возрождение. Гоголь дважды писал вторую часть « Мертвых душ » и оба раза сжигал рукопись из-за собственного недовольства и неоднозначной реакции первых слушателей. После второй неудачи он перестал принимать пищу и умер, так и не начав третью часть.

Русские ученые давно показали, что общий план романа, или «поэмы», как предпочитал называть ее сам Гоголь, построен по образцу «Божественной комедии» Данте . Опубликованная первая часть соответствовала Inferno , сгоревшая вторая часть должна была играть роль Purgatory , а воображаемая третья часть — Paradise . Параллели между планами этих двух шедевров европейской литературы ясны и непротиворечивы. Тем не менее, разница между ними не менее разительна. Данте отправил свое поэтическое альтер-эго путешествовать по трансцендентным сферам из ада в рай; однако, в отличие от Гоголя, он никогда не предусматривал немедленного превращения Ада в Рай.

Гоголевская трилогия осталась незавершенной, и в любом случае общий замысел его «поэмы», вероятно, был слишком смел, чтобы его могли понять современные критики, подход которых находился под влиянием партийных распрей и предрассудков. И все же Гоголь был не одинок в своем видении прошлого, настоящего и будущего России. Интересно, что и сам Чаадаев думал примерно так же.

В 1837 году, через год после роковой публикации первого Письма , он написал Апология сумасшедшего , где он полностью подтвердил свою позицию. Мы никогда не узнаем точных мотивов этой смены направления. Чаадаев, возможно, надеялся реабилитироваться в глазах властей; он мог искренне изменить свое мировоззрение или даже рассматривать свое новое положение как логическое следствие старого. Известно только, что Извинение не привело к улучшению его положения: оно осталось неопубликованным и запрет на имя автора не был снят.

В любом случае Чаадаев в Извинение решил не отказываться от своей прежней антироссийской критики. Вместо этого он утверждал, что его дальнейшие рассуждения на ту же тему неизбежно привели его к выводам о том, что у России самое славное будущее, какое только можно себе представить:

Поскольку мы пришли после других, наш долг — быть лучше других… У меня есть глубокое убеждение в том, что мы призваны разрешить большую часть проблем общественного порядка, реализовать большинство идей старых обществ, высказаться по большинству серьезных вопросов, занимающих человечество.

Стоит отметить, что в конце Апология сумасшедшего Чаадаев фактически обличил Гоголя, противопоставив осуждение его Письма успеху Ревизор комедии Гоголя, в которой он показывает свою страну в столь же беспощадном свете. Чувствуется, что Чаадаев видел в Гоголе своего главного соперника в рассуждениях об исторической судьбе и провидческой миссии России.

Россия возвращается в будущее

Таким образом, в конце 1830-х — начале 1840-х годов Чаадаев и Гоголь — независимо друг от друга — создали логическую, вернее, сверхлогическую схему, согласно которой главные преимущества России заключались в ее отсталости, и предусмотрели для своей страны резкий трансформационный скачок что однажды позволит ему возглавить концерт наций. У этой идеи было много последователей среди писателей и мыслителей, во всем остальном совершенно непохожих друг на друга. Большинство из них ожидали, что это преображение произойдет скорее раньше, чем позже, и стремились стать не только пророками, но и свидетелями такого чудесного изменения.

В 1854 году, во время Крымской войны, крупнейший мыслитель и поэт славянофилов Алексей Хомяков написал стихотворение под названием «Россия» — страстное осуждение своей страны, которое, на первый взгляд, не сулит ничего хорошего с его националистическими убеждениями:

В судах черных черной неправдой, / Игом рабства отмеченных, / Полных безбожной лести, гнилой лжи / И смертоносной и постыдной лени / И всякой мерзости.

Однако этот порыв негодования закончился, казалось бы, неожиданным, но вполне предсказуемым восклицанием: «О недостойный избрания / Ты избран!»

Оппоненты Хомякова с другой стороны политического спектра были менее склонны к библейским аллюзиям, но вполне готовы принять ту же логику. Воинствующий западник Николай Чернышевский считал, что революционный дух русских крестьян принесет неминуемое освобождение, и закончил свой знаменитый роман Что делать? (1863 г.) с описанием идеальной гармонии, вызванной победоносной революцией, которая должна была произойти через два года после того, как он писал свой роман в тюрьме. Другой радикал, Александр Герцен, парадоксально прославляемый Исайей Берлином как один из величайших европейских либералов, глубоко разочаровался в буржуазном Западе и лелеял мысль, что традиции крестьянской общины делают Россию идеальным местом для будущего социалистического общества. Между концом 19В 19-м и начале 20-го веков этот образ мышления определял учение так называемых «народников», но такой заклятый противник народников, как Ленин, также настаивал на том, что социалистическая революция победит не в наиболее развитых капиталистических странах, а в наименее развитых. один. Как догматичный марксист, Ленин не мог не видеть, что эта идея противоречит духу и букве экономического детерминизма, который он якобы исповедовал. Но магия трансформационного скачка привлекала его больше, чем логика ортодоксального марксизма.

Взгляды идеологических противников на природу и характер той трансформации, которую должна была претерпеть Россия, могли быть совершенно разными, но большинство из них сходились во мнении, что такая трансформация возможна и желательна, и были очарованы ее размерами и масштабами. Если Гоголь полагал, что русская птица-тройка перенесет Чичикова из ада в рай, но не нашел художественных средств для подробного описания этого путешествия, то Достоевский сделал своей визитной карточкой описание движения человеческой души между абсолютным добром и абсолютным злом. В своем первом крупном романе Преступление и наказание , убийца наконец становится мучеником, и в своих духовных поисках его направляет святая проститутка. В своем последнем романе Братья Карамазовы Дмитрий Карамазов признается:

Этот человек высокого ума и сердца начинается с идеала Мадонны и кончается идеалом Содома. Еще ужаснее то, что человек с идеалом Содома в душе не отрекается от идеала Мадонны, и сердце его может гореть этим идеалом, действительно гореть, как в дни юности и невинности. Да, человек широк, слишком широк. Я бы его поуже… Бог и дьявол там борются и полем битвы является сердце человека.

Дмитрий говорит здесь о «человеке» вообще, но чаще всего (в русском гугле можно найти десятки примеров) его слова цитируются некорректно: «русский человек широк». Анализ Достоевским человеческой природы был переосмыслен как анализ «русской души». Однако такая интерпретация не представляется полностью противоречащей намерениям автора, рассматривавшего русскую душу как идеальное воплощение человеческой природы. Достоевский настаивал на том, что русский человек достаточно широк, чтобы понять и включить в свой мир все остальные национальные души.

К «всечеловечеству»

Эта мысль в полной мере выражена в последнем сочинении Достоевского, которое можно считать его завещанием: в знаменитой пушкинской речи, произнесенной им на торжествах по случаю открытия памятника Пушкину в Москве в Июнь 1880 г. , за полгода до смерти. К тому времени статус Пушкина как национального поэта уже утвердился, и, согласно традициям романтического национализма, Достоевский должен был делать выводы о миссии нации из произведений ее величайшего автора. Представить самого космополитичного русского поэта как символ «русской индивидуальности» было непростой задачей, но Достоевский нашел изящное и мощное решение. Своеобразие Пушкина, а потому и России, он видел в их исключительной способности понимать другие народы лучше, чем эти народы способны понять самих себя:

В литературе Европы были люди колоссального художественного гения – Шекспир, Сервантес, Шиллер. Но покажите мне кого-нибудь из этих великих гениев, обладавших бы такой способностью к всеобщему сочувствию, как наш Пушкин. Эту способность, выдающуюся способность нашего народа он разделяет с нашим народом, и благодаря этому он прежде всего наш национальный поэт. Величайшие из европейских поэтов никогда не могли так сильно воплотить в себе гений чужого, даже соседнего народа, его дух во всей его скрытой глубине и все его стремление к назначенному ему концу, как это мог сделать Пушкин.

У этого анализа есть и четкое политическое измерение: нация, которая может понять любую другую нацию, является естественным лидером международного порядка. Прославление вселенского гения Пушкина становится тонко завуалированной легитимацией империалистических целей России:

Неужто мы тогда сразу обратились к самому живому воссоединению, к единству всего человечества! Не в духе вражды (как можно было бы подумать), а в дружелюбии и совершенной любви мы приняли в свою душу гениев чужих народов, всех одинаково, без предпочтения расы, способных чуть ли не с самого начала инстинктом шаг различить, сбросить со счетов различия, извинить и примирить их… Наш удел — всеобщность, завоеванная не мечом, а силой братства и нашим братским стремлением к воссоединению человечества. В чем сила духа русской народности, как не в его стремлении к конечной цели универсальности и всечеловечности?

Достоевский знал, что Россия бедна и отстала, и не предвидел ее процветания и развития в обозримом будущем. Вместо этого он решил процитировать другого великого русского поэта и воинствующего империалиста Федора Тютчева: «Эту бедную землю Христос прошел с благословением, в крепостной одежде. Почему же нам не вместить Его последнего слова?» — заключил Достоевский. Последние еще раз должны были стать первыми.

Русская литература сыграла большую, если не решающую роль в формировании дискурса русской исключительности, как отрицательной, так и положительной. Однако сама русская литература была преимущественно европейским культурным институтом, который в своем нынешнем виде был воспринят в России в процессе европеизирующих реформ XVIII века. Русская литература основывалась на европейских формах, но играла в национальной жизни такую ​​роль, какой она никогда не играла в западных странах. Таким образом, он стал и вполне доступным, и по своей сути экзотическим для европейского зрителя и способствовал созданию как внутри России, так и за рубежом образа страны, одновременно находящейся внутри Европы и вне ее. Более века как русский, так и западный читатель, следуя заветам романтического национализма, исследовали «мрачные глубины» (как выразился Милан Кундера) Достоевского и его ровесников, чтобы найти ответы на вопросы о России, ее душе, ее национальный характер и его предназначение. Результаты этого поиска, возможно, не были полностью надежными, но, тем не менее, процесс всегда был захватывающим и полезным.

3 История и нация: Ностромо, секретный агент и глазами Запада | Конрад и история

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicConrad and HistoryЛитературные исследования (начиная с 20-го века)Литературные исследования (европейские)Литературные исследования (художественная литература, романисты и прозаики)КнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicConrad and HistoryЛитературные исследования (начиная с 20-го века)Литературные исследования (европейские)Литературные исследования (художественная литература, романисты и прозаики)КнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Больше

Cite

Niland, Richard,

‘3 History and Nation: Nostromo, The Secret Agent , and Under Western Eyes ‘

,

Conrad and History

, Oxford English Monographs

(

Oxford,

2010 г.

онлайн-издание,

Oxford Academic

, 1 мая 2010 г.

), https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199580347.003.0004,

, по состоянию на 11 ноября 2022 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicConrad and HistoryЛитературные исследования (начиная с 20-го века)Литературные исследования (европейские)Литературные исследования (художественная литература, романисты и прозаики)КнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicConrad and HistoryЛитературные исследования (начиная с 20-го века)Литературные исследования (европейские)Литературные исследования (художественная литература, романисты и прозаики)КнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

Эта глава посвящена основным политическим романам Конрада, Nostromo , Секретный агент и глазами Запада , исследующие политику Конрада в контексте философии национализма и государственности девятнадцатого века. Сначала в нем описывается диалог Конрада с идеями Руссо и Гердера и важность работы этих философов в контексте польского романтизма. Эссе Конрада «Автократия и война» играет заметную роль в этой главе, поскольку оно представляет собой наиболее политическое произведение Конрада о европейской политике и истории, и в эссе излагается позиция Конрада в отношении польской и русской идентичности, что несколько более тонко трактуется в Ностромо , Секретный агент и Под глазами Запада . Помимо европейской политики, эта глава раскрывает крайне важный контекст для Nostromo в произведении аргентинского писателя Доминго Ф. Сармьенто Facundo (1845), которое Конрад позаимствовал, чтобы достоверно воссоздать сложный мир латиноамериканской политики в Nostromo. .

Ключевые слова: политика, национализм, Ностромо, Тайный агент, Под глазами Запада, Самодержавие и война, государственность, Руссо, Гердер, Польский, Русский, Сармьенто, Факундо

Предмет

Литературоведение (20 век и далее) Литературоведение (художественная литература, романисты и прозаики) Литературоведение (европейское)

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа в систему.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.