Леонтьев, Константин Николаевич – биография
Крупнейший русский мыслитель Константин Николаевич Леонтьев родился в 1831 г. в родительском имении Кудиново (близ Калуги). В своих воспоминаниях он оставил нам яркий портрет матери, оказавшей на него в детстве большое влияние. Глубокую привязанность к ней он сохранил на всю жизнь. Он учился в гимназии, потом в Московском университете, где изучал медицину. В молодости Леонтьев попал под влияние тогдашней «человеколюбивой» литературы и стал горячим поклонником Тургенева. Под влиянием этой литературы он написал в 1851 г. пьесу, полную болезненного самоанализа. Он отнес ее к Тургеневу, которому пьеса понравилась, так что по его совету ее даже приняли в журнал. Однако цензура ее запретила. Тургенев продолжал покровительствовать Леонтьеву и некоторое время считал его самым многообещающим молодым писателем после Толстого (чье Детство появилось в 1852 г.).
Когда в 1854 г. разразилась Крымская война, Леонтьев был на последнем курсе; студентам-медикам последнего курса было разрешено, если они отправятся на фронт, получить диплом, не заканчивая учения.
Леонтьев пошел добровольцем в Крымскую армию в качестве хирурга. Он много работал в госпиталях, потому что страстно любил свою работу. Примерно в это время он разработал свою парадоксальную теорию эстетического имморализма, иногда принимавшую странные формы; так он рассказывает в своих прекрасных воспоминаниях, что поощрял мародерство в казацком полку, к которому был прикомандирован. Но сам он оставался щепетильно честным. Он принадлежал к тем немногим нестроевым в Крымской армии, которые имели возможность обогатиться, – но этой возможностью не воспользовались.
Константин Леонтьев в молодости
Когда война закончилась, Леонтьев вернулся в Москву без гроша. Он продолжал практиковать как врач и опубликовал в 1861–1862 гг. два романа, не имевших успеха. Это не великие произведения, но они замечательны яростным напором, с которым он вызывающе и открыто высказывал свой эстетический имморализм. «Все хорошо, если красиво и сильно, а будь то святость или разврат, реакционность или революционность – не имеет значения». «Великая нация велика и в добре и в зле». Этот странный имморалистский пафос лучше всего виден в очень примечательном рассказе Супружеская исповедь, в котором пожилой супруг поощряет измены своей молоденькой жены, не с позиции «женских прав» в стиле Жорж Санд, а потому, что хочет, чтобы она жила полной, прекрасной жизнью, полной страсти, восторга и страдания. Все эти вещи прошли тогда незамеченными. Он же в это время потянулся к славянофилам из-за их уважения и любви к оригинальности русской жизни; моральный же их идеализм оставался ему совершенно чуждым.
В 1861 г. Леонтьев женился на необразованной крымской гречанке. Прожить литературой оказалось невозможно, и он стал искать для себя подходящее место. В 1863 г. его назначили секретарем и переводчиком в русское консульство в Кандии. Там он оставался недолго: вскоре его пришлось оттуда перевести: он избил хлыстом французского вице-консула, который непочтительно отозвался о России. Это, однако, не помешало карьере Леонтьева.
Он очень быстро продвигался вверх и в 1869 г. получил важный и независимый пост консула в Янине (в Эпире). Нельзя сказать, что все это время он вел себя примерно. Героем его был Алкивиад, и он старался жить «полной и прекрасной жизнью» по его образцу. Леонтьев тратил много денег и не вылезал из любовных связей, о которых исправно докладывал своей жене. Ей это не слишком нравилось, и, вероятно, его откровения стали причиной ее душевной болезни. В 1869 г. она заболела психически и так и не выздоровела. Это был первый удар. В 1871 г. последовал второй: у Леонтьева умерла мать.
В том же году его перевели в Салоники, где он заболел местной малярией. Ему угрожала смерть, и он на одре болезни дал обет отправиться в Афонский монастырь, чтобы искупить свои грехи. Как только он оправился, он выполнил обет и провел на Афоне около года, подчиняясь строгому монастырскому распорядку под духовным руководством «старца». С этого время он признал греховность своей прежней жизни «по Алкивиаду» и своих имморалистических писаний и обратился к византийскому православию в его самой строгой и аскетической монастырской форме.
Но по сути его эстетический имморализм не изменился, хотя и склонился перед правилами догматического христианства.
В 1873 г., разойдясь с русским послом Игнатьевым по вопросу о расколе греко-болгарской церкви, Леонтьев оставил консульскую службу. Игнатьев, будучи славянофилом, принял, как и вся официальная Россия, сторону болгар, потому что те были славяне. Для Леонтьева болгары, будь они трижды славяне, были демократами и мятежниками, восставшими против своего законного господина, экуменического патриарха. Это было характерно для Леонтьева: славянство как таковое его не интересовало. Хотел он, чтобы в национальном своеобразии и традициях сохранялся незыблемый консерватизм – а консерватизма в греках, по его мнению, было больше, чем в болгарах, которых он с полным основанием подозревал в том, что они легко европеизируются и опустятся до мещанского уровня демократической западной цивилизации. Греков же – старосветских греческих крестьян, деревенских торговцев и монахов – он страстно любил.
Для него они были бастионом византийской цивилизации, а она, с его точки зрения, являлась величайшей, ни с чем не сравнимой ценностью.
Примерно в это время он прочел книгу Данилевского Россия и Европа, которая произвела на него сильное впечатление своей научно-биологической трактовкой истории цивилизаций. Он усвоил его идею отдельной цивилизации как полного и самодовлеющего организма и развил ее в замечательном очерке Византизм и славянство. Однако идею Данилевского о том, что славяне – независимое культурное целое, он опроверг. По Леонтьеву, оригинальность России в том, что она воспитанница и наследница Византии. В отличие от славянофилов Леонтьев осудил западную цивилизацию не в целом, а только на ее последней стадии. Средневековая Европа и Европа XVII века ничуть не хуже Византии, но цивилизации подобны живым существам и, подвергаясь действию закона природы, обязательно проходят три стадии развития. Первая – первоначальная или примитивная простота; вторая – бурный рост со сложностями творческого и прекрасного неравенства.
Только эта стадия и имеет ценность. В Европе она длилась с XI по XVIII век. Третья стадия – вторичное опрощение: разложение и гниение. Эти стадии в жизни нации соответствуют жизни индивидуума: эмбрион, жизнь и разложение после смерти, когда сложность живого организма снова распадается на составлявшие его элементы. С XVIII века Европа находится в третьей стадии, и есть основания думать, что ее гниением заражена и Россия. (Подробнее читайте в статье Философия Леонтьева – кратко.)
Очерк прошел незамеченным, и для Леонтьева, после того как он покинул консульскую службу, наступили плохие времена. Доходы у него были незначительные, и в 1881 г. ему пришлось продать имение. Много времени он проводил по монастырям. Какое-то время помогал редактировать какую-то провинциальную официальную газету. Потом его назначили цензором. Но до самой смерти материальное положение его было нелегким. Живя в Греции, он работал над рассказами из современной греческой жизни. В 1876 г. он опубликовал их (Из жизни христиан в Турции, 3 тома).
Он очень надеялся, что рассказы эти будут иметь успех, но это был новый провал, и немногие, их заметившие, хвалили их только как хороший описательный журнализм.
Константин Леонтьев. Фото 1880 г.
В восьмидесятых годах, эпоху «реакции» Александра III, Леонтьев почувствовал себя чуть-чуть менее одиноким, менее в разладе со временем. Но консерваторы, уважавшие его и открывшие ему страницы своих периодических изданий, не сумели оценить его оригинального гения и относились к нему как к сомнительному и даже опасному союзнику. И все-таки в последние годы жизни он находил больше сочувствия, чем прежде. Перед смертью он был окружен тесной кучкой последователей и поклонников. Это в последние годы давало утешение. Он проводил все больше и больше времени в Оптиной пустыни, самом знаменитом из русских монастырей, и в 1891 г., с разрешения своего духовного отца старца Амвросия, принял монашество под именем Клемента. Он поселился в Троице-Сергиевом монастыре, но жить ему оставалось недолго.
Константин Леонтьев умер 12 ноября 1891 г.
Константин Леонтьев. Краткая биография
Константин Леонтьев. Краткая биография—————————————————————
Новости проекта: http://knleontiev.narod.ru
—————————————————————
Краткая биография К.Н. Леонтьева
Константин Николаевич Леонтьев родился 13 января 1831 года в селе Кудинове Мещевского уезда Калужской губернии. Его отец, Николай Борисович Леонтьев, — дворянин средней руки, мать же, Феодосия Петровна, происходит из старинного дворянского рода Карабановых. Константин – младший, седьмой по счету ребенок в семье Леонтьевых. Первоначальное образование К.Н. получал дома, у своей матери. В 1841 г. он поступает в Смоленскую гимназию, а в 1843 г. – в качестве кадета – на воспитание в Дворянский полк. Из полка Леонтьев уволен по болезни в октябре 1844 г. В этом же году он зачисляется в третий класс Калужской гимназии, которую он заканчивает в 1849 году с правом поступления в университет без экзаменов.
В 1851 г. Леонтьев пишет свое первое произведение, комедию “Женитьба по любви”. После этого К.Н. знакомится с И.С. Тургеневым, который дает ему положительный отзыв о пьесе. Однако она не была опубликована, т.к. ее не пропустила цензура.
В 1854 году, досрочно получив диплом, Леонтьев отправляется добровольцем в Крым в качестве батальонного лекаря. 10 августа 1857 года он увольняется с военной службы и возвращается в Москву. В 1859-60 гг. Леонтьев занимает место домашнего врача в поместье Арзамасского уезда Нижегородской губернии у барона Розен. В конце 1860 г. К.Н. переезжает в Петербург и поселяется у своего брата Владимира Николаевича.
В 1861 году Леонтьев снова едет в Крым, в Феодосию, где неожиданно для всех женится на Елизавете Павловне Политовой, “полуграмотное, простодушной и красивой мещанке”. Оставив жену в Крыму, он возвращается в Петербург, где в это время выходит его первый большой роман “Подлипки”.
В 1863 году Леонтьев поступает на службу в Министерство Инстранных Дел. 25 октября того же года он получает назначение секретарем русского консульства на о. Крит. С жизнью на Крите связаны восточные рассказы Леонтьева (“Очерки Крита”, повесть “Хризо”, “Хамид и Маноли”).
В 1864 году Леонтьев был назначен исполняющим обязанности консула в Адрианополе, где он прослужил два с лишним года. После непродолжительного отпуска в Константинополе, в 1867 году К.Н. получил пост вице-консула в Тульче, небольшом городе на Дунае.
В 1868 году была опубликована его статья “Грамотность и народность”, получившая одобрение посла Н.П. Игнатьева, известного славянофила. В это же время Леонтьев много работает над обширной серией романов “Река времен”, которая охватывала русскую жизнь с 1811 по 1862 годы.
Большая часть рукописей была позднее уничтожена им.
Через год Леонтьев был назначен консулом в албанский город Янину, климат которого, однако отрицательно сказался на его здоровье, так что он был вновь переведен в Салоники. В этот момент Леонтьева, сделавшего блестящую дипломатическую карьеру, готовили к должности генерального консула в Богемии. Однако в 1871 году происходит событие, которое имело определяющее значение для последующей жизни Леонтьева. В июле Леонтьев внезапно заболевает болезнью, которую он принял за холеру. Когда смерть казалась уже неминуемой, он внезапно увидел икону Божией Матери, которую ему подарили афонские монахи. К.Н. поклялся перед ней, что в случае выздоровления, он примет монашаство. Через два часа он почувствовал облегчение.
Сразу после того, как он болезнь отступила, Леонтьев отправился верхом через горы на Афон, где он оставался до августа 1872 года. К.Н. собирался исполнить свое обещание и стать монахом, но его афонские духовники отговорили его от такого поспешного шага.
В 1872-1874 гг. Леонтьев живет в Константинополе и на о. Халки, — этот период его жизни был весьма плодотворен. Прежде всего в эти годы Леонтьев раскрывает себя как публицист (“Панславизм и греки”, “Панславизм на Афоне”). К этому же времени относится его знаменитая работа “Византизм и славянство”, а также роман “Одиссей Полихрониадес”.
В 1874 году Леонтьев возвращается в родное Кудиново и находит его в большом запустении. В августе Леонтьев совершает первую поездку в Оптину Пустынь, где встречается со старцем о. Амвросием, к которому имел письмо от афонских монахов, и знакомится с о. Климентом Зедергольмом.
В ноябре 1874 г. Леонтьев становится послушником Николо-Угрешского монастыря под Москвой, но уже в мае 1875 г. снова отправляется в Кудиново.
В 1879 году Леонтьев едет в Варшаву, где становится сотрудником газеты “Варшавский дневник”. В газете он публикует ряд статей, преимущественно на общественно-политические темы. Год спустя провинциальное издание, которое благодаря Леонтьеву, стало известно в столицах, оказывается в затяжном финансовом кризисе, так что К.
Н. вынужден оставить работу в нем.
В ноябре 1880 года Леонтьев поступает на службу в Московский Цензурный Комитет. В должности цензора Леонтьев прослужил шесть лет.
В это время Леонтьев писал сравнительно мало (роман “Египетский голубь”, статьи “О всемирной любви”, “Страх Божией и любовь к человечеству”). В 1885-86 гг. выходит в свет его сборник его статей “Восток, Россия и Славянство”.
В 1883 году Леонтьев знакомится с Владимиром Соловьевым.
Осенью 1887 года Леонтьев переезжает в Оптину Пустынь, где снимает у ограды монастыря двухэтажный дом. В этот дом Леонтьев перевозит старинную мебель из своего родового имения и свою библиотеку. Здесь он принимает гостей.
В начале 1890 года у него в гостях был Л.Н. Толстой, который провел у него два с половиной часа, ушедших на споры о вере.
В Оптиной он пишет такие работы, как “Записки отшельника”, “Национальная политика как орудие всемирной революции”, “Анализ, стиль и веяние” и др.
23 августа 1891 года в Предтечевом скиту Оптиной пустыни Леонтьев принял тайный постриг с именем Климента.
После этого, по совету о. Амвросия, он покинул Оптину и переехал в Троице-Сергиев Посад.
12 ноября 1891 года Константин Николаевич скончался от пневмонии и был похоронен в Гефсиманском саду Троице-Сергиевой Лавры близ храма Черниговской Божией Матери.
Революционер Константин Николаевич Леонтьев
Пропустить содержимое
Издательство Университета Северного Иллинойса
Возвращаться домой Немногие русские мыслители и писатели были так последовательно непоняты, как Константин Николаевич Леонтьев. При жизни его вообще считали славянофилом, которым он не был, и этот миф процветал в течение ста лет после его смерти в 1891 году и жив до сих пор. Другие считали его архиконсерватором и черным реакционером по образцу главного советника царя Константина Победоносцева. Эта точка зрения была в равной степени ошибочной, но, конечно, она оставила след в его памяти на протяжении всего советского периода, пока после перестройки не наступила ревизия.
Однако укоренившиеся веками мнения требуют времени, чтобы измениться, и такой пересмотр, который произошел, был в основном ограничен русскоязычными публикациями. Здесь я хотел бы особо отметить ценную и исчерпывающую работу, проделанную Ольгой Фетисенко, соредактором последнего Собрания сочинений Леонтьева, по сбору и систематизации очень большого количества нового материала, появившегося за последние годы, который Я нашел бесценным в проведении моего собственного анализа. Но на Западе после перестройки было лишь несколько исследований, затрагивающих аспекты мысли Леонтьева; действительно, более пятидесяти лет не было всесторонней оценки этого человека и его идей на английском языке.
Более пятидесяти лет не проводилось комплексной оценки этого человека и его идей на английском языке.
На самом деле Леонтьев был скорее революционером, чем консерватором, и, без сомнения, их инстинктивное понимание этого факта объясняет, почему истинные консерваторы держали его на расстоянии вытянутой руки, когда девятнадцатый век подходил к концу.
Возьмите хотя бы его отношения со славянофилами. Леонтьев, безусловно, симпатизировал их взглядам, но он также считал, что, ставя славянскую общность крови в центр своей политической программы, они совершают серьезную ошибку, которая в конечном итоге приведет к уничтожению дела славянства и посеву семян уничтожения русской культуры как Что ж.
в 1863 году, когда он поступил на
российскую дипломатическую службу.
Отвержение Леонтьевым в эпоху безудержного этнического национализма идеи расовой однородности как основы политического союза, безусловно, имеет для нас сегодня поразительный резонанс. Леонтьев считал, что для успеха политической программы необходима центральная объединяющая идея, вокруг которой могли бы сплотиться народы, и он считал общность крови без такой информативной идеи бесплодной и даже опасной. Это объясняет, почему Леонтьев при всей своей критике против них питал определенное восхищение русскими революционными группами, нигилистами, центральную идею которых, хотя и разрушительную, он видел ясной, простой и опасно соблазнительной для масс.
Леонтьев был скорее революционером, чем консерватором.
Не в последнюю очередь из загадок, окружающих Леонтьева, один из самых известных (или печально известных) афоризмов русского государственного деятеля XIX века, мнение Победоносцева о том, что «необходимо
Если и спасать русскую культуру, то не через пустоты Победоносцева и его лагеря.
Леонтьеву была необходима искупительная идея. В чем тогда может заключаться эта идея? Здесь мы видим самую революционную мысль Леонтьева. Он утверждал, что русский царь должен поставить себя во главе революционного движения и ввести в России форму самодержавного социализма, точно так же, как римский император Константин принял радикальное решение поставить себя во главе христианское движение начала IV в. Непреходящая сила, которую это придало христианству, по мнению Леонтьева, в конечном итоге привела к великому расцвету христианской культуры, известному как Ренессанс. Столь же радикальный шаг со стороны православного русского царя мог бы спасти Россию от нигилистического опустошения и сохранить возможность подобного ренессанса в русской и славянской культуре.
Леонтьев утверждал, что русский царь должен поставить себя во главе революционного движения .
Разумеется, предложения Леонтьева не были восприняты всерьёз теми, кто имел власть и влияние в Петербурге, и попытка так и не была предпринята.
Через четверть века после его смерти в Россию пришла революция и уничтожила большую часть культурного наследия, которое Леонтьев стремился сохранить. По иронии судьбы, теперь во главе революционного движения действительно встал социалист-самодержец – Иосиф Сталин. Было замечено, что на пике своего могущества режим Сталина сверхъестественным образом отражал рецепт, изложенный Леонтьевым полвека назад. С культурной точки зрения, конечно, нельзя сказать, что советский режим привел к тому расцвету, на который надеялся Леонтьев. В политическом плане его проницательность поразительна. Но зато Леонтьев никогда не боялся доводить свои мысли до конца. «По основному закону нашей Империи, — писал он, — по сущностному духу нашего народа, все, что исходит от Высшей Силы, законно и хорошо. .. Воля Государя священна при всех обстоятельствах, даже когда кажется на нас гнев Божий, как во времена Ивана Грозного».
Перед нами российская история, выраженная в двух фразах, с которыми трудно представить, что сегодняшний «самодержец» Владимир Путин хоть сколько-нибудь радикально не согласен.
*Избранное изображение: Вид середины XIX века на Кремль и Москву-реку.
Гленн Кронин является автором Идеология в русской литературе . Он имеет докторскую степень по русским исследованиям Лондонского университета. Недавно он ушел в отставку с работы в Министерстве транспорта Соединенного Королевства.
Поиск книг
Проект MUSE — Разочарованный странник: Апокалиптическое видение Константина Леонтьева Гленна Кронина (рецензия)0003
Александра Медзибродски (биография)
Гленн Кронин, Разочарованный странник: Апокалиптическое видение Константина Леонтьева (Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 2021). 261 с., ил. Библиография. Индекс. ISBN: 978-1-5017-6018-1.
Это новая англоязычная интеллектуальная биография Константина Леонтьева (1831–1891), мыслителя и писателя, чье место в российской интеллектуальной истории остается неоднозначным и противоречивым.
Предыдущие попытки точно определить его идеи на более широкой интеллектуальной карте привели к множеству выразительных ярлыков. Николай Бердяев называл его «русским Ницше», Сергей Трубецкой — «разочарованным славянофилом», Андрей Валицкий — «целостным реакционером», а его ученик отец Иосиф Фудель называл его просто «одиноким мыслителем». Кронин правильно отмечает, что интенсивный интерес к мысли Леонтьева в посткоммунистической России не соответствовал такому же уровню внимания на Западе. Это тем более удивительно, что Владимир Путин «восхвалял Леонтьева как пророка истинно русской культуры» и «Россия при Путине по-прежнему дает Западу много поводов для недоумения» (стр. 7–9).). Хотя одного Леонтьева будет недостаточно, чтобы понять Россию при [End Page 303] Путине, книга действительно представляет собой своевременную переоценку Леонтьева и первое всестороннее исследование его жизни и идей на английском языке с тех пор, как вышла психоаналитическая книга Стивена Лукашевича.
в 1967 г. 1
Леонтьев едва ли был мыслителем из башни из слоновой кости, что подчеркивают три знаковых события в его жизни, оказавшиеся судьбоносными для его интеллектуального развития. В 1849 году он начал изучать медицину в Московском университете. Досрочно окончив школу, он пошел в армию в качестве врача во время Крымской войны. Его медицинское образование, должно быть, сделало его особенно предрасположенным к социальному органицизму в его исследованиях цивилизаций. Еще один важный поворотный момент в жизни Леонтьева наступил в 1864 году, когда он поступил на работу в Азиатский отдел МИД России. Следующие десять лет он провел на различных должностях в Османской империи, включая Стамбул и Салоники, и был очарован и впечатлен османским миром. Этот период его жизни не только дал ему богатый исходный материал для различных авторских статей и литературных произведений, но и помог ему выкристаллизовать свой биолого-эстетический руководящий принцип — «единство в разнообразии», — который сильно повлиял на его концептуализацию исторического процесса.
Третий решающий момент наступил в 1871 году, когда Леонтьев тяжело заболел холерой. В отчаянии он молился Деве Марии об исцелении и пообещал посетить монастырь на Афоне, священное место восточного православия, если выздоровеет. По словам Леонтьева, его состояние сразу начало улучшаться, и он чудом выжил. Экзистенциальный страх и душевный кризис оказали сильное влияние на его мировоззрение. В последние годы своей жизни он поселился недалеко от монастыря Оптина Пустынь, духовного центра русского православия. Он умер в 189 г.1 в другом важном монастыре, Троице-Сергиевой Лавре, через пару месяцев после принятия монашеского пострига.
Книга представляет собой хорошо написанное и понятное введение в историю Леонтьева как для специалистов по истории России, так и для неспециалистов: она организована в хронологическом порядке, следует основным событиям его жизни, а также реконструирует основные интеллектуальные контексты, влияния и конфликты своего времени. Написание интеллектуальной биографии является сложной задачей, поскольку требует тонкого переплетения интеллектуального развития главного героя с его личной жизнью и более широким политическим, культурным и историческим контекстом.