Грозный царь (образ царя Ивана IV в художественной литературе)

25 августа 1530 г. в селе Коломенское под Москвой был рожден Иван IV Васильевич, прозванный в последствии Грозным.

История России не знала правителя, который по своим заслугам перед государством мог бы сравниться с первым русским царем Иваном IV Васильевичем, представителем славной династии Рюриковичей. Ни один из русских царей, правивших после Ива­на Грозного, не сделал для российского государства больше, чем он. Многообразная и противоречивая по результатам деятельность Ивана IV наложила заметный отпечаток на время его правления: мы говорим «эпоха Ивана Грозного». И даже в последние десятилетия, когда детально изучаются факты социально-политической истории времени Ивана Грозного и соответственно происходит процесс переосмысления и переоценки многих исторических явлений, образ Ивана Грозно­го в определенной мере остается как бы воплощением России той поры.

Насыщенная драматическими событиями жизнь царя Ивана IV интересовала многих. Русский историк и литератор Карамзин Н. М. писал в 1814 году о своей работе над «Историей государства Российского»: «

Оканчиваю Василья Ивановича (описание времени и правления Василия III (1505–1533) – отца Ивана Грозного) и мысленно смотрю на Грозного. Какой славный характер для исто­рической живописи! Жаль, если выдам историю без сего любопытного царствования! Тогда она будет как павлин без хвоста». Созданный Карамзиным противоречивый и зловещий образ Ивана Грозного прочно вошел в сознание. Этот образ повторялся в лучших произведениях исторической художественной литературы дореволюционной поры: в лермонтовской «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», в «Князе Серебряном» А. К. Толстого и в первой части его драматической трилогии-трагедии «Смерть Иоанна Грозного», в операх Римского-Корсакова и в воплощении роли царя Шаляпиным, в наиболее впечатляющих памятниках изобразительного искусства – творениях скульптора Антокольского, живописцев Шварца, Репина, Васнецова.

Предлагаем взглянуть на личность Ивана IV Грозного глазами авторов художественных произведений, написанных в середине XX – начале XXI вв. Представленный обзор книжных изданий включает в себя произведения авторов,  отражающих разную точку зрения на личность государя всея Руси и создавших  разный образ первого русского царя Ивана Грозного в художественной литературе.

Русский советский писатель В. И. Костылев (1884-1950) знаком читателям, в первую очередь, по своей знаменитой трилогии «Иван Грозный», написанной в течение 5 лет (1943-1947 гг.).  Творческий путь В. И. Костылева начался еще в 1903 году, но «Иван Грозный» по праву является вершиной его творчества. За эту книгу автор получил в 1948 году Сталинскую премию второй степени.В трилогии «Иван Грозный» (1-я кн. – «Москва в походе», 1943 г.; 2-я кн. – «Море», 1946 г.; 3-я кн. – «Невская твердыня», 1947 г.) обрисована роль Ивана IV в образовании Русского централизованного государства. Существуют мнения, что образ Грозного идеализирован, он изображен царем, все дела которого подчинены интересам народа; здесь не нашло достаточного отражения происшедшее в период царствования Грозного закрепощение крестьянства. Чрезвычайную жестокость и крайнюю неуравновешенность царя автор оправдывает внешними обстоятельствами. Это спорный вопрос. У каждого читателя сложится свое собственное представление об образе московского царя Ивана IV Грозного. Иван Грозный показан В. Костылевым во всем противоречии достоинств и недостатков, присущих живому человеку, а не лубочному злодею.

Для тех, кто впервые будет знакомиться с книгой, нужно сказать, что роман охватывает далеко не весь период правления Ивана IV. Акцент сделан на двух периодах: первый – с 1557 по 1567 годы, второй – с 1580 по 1584. В первой книге – «Москва в походе» рассказывается о том, как развивалось Русское государство после покорения Казанского и Астраханского татарских ханств, о борьбе с Ливонией, Польшей, Швецией, Германией за выход Руси к Балтийскому морю. Писатель описывает сражения русских войск и освобождение оккупированных ранее иноземцами русских городов Нарвы, Дерпта (Юрьева), Полоцка, других населенных пунктов и крепостей.

Во второй книге – «Море» отражена жизнь Руси в 1560-1567 годы, в период укрепления её государственности, жестокого подавления царем междоусобия и измены бояр, появления опричнины и борьбы за укрепление влияния Русского государства на Балтике. Писатель детально излагает мирные переговорные процессы с посольствами иностранных государств – Польши, Англии, Германии; привлечение царем Иваном IV к обеспечению охраны и сопровождения русских торговых судов в Балтийском море корсара, приговоренного несколькими странами к смерти, датчанина германского происхождения легендарного Карстена Роде. Третья, заключительная книга – «Невская твердыня» посвящена последнему периоду жизни царя Ивана IV с 1567 по 1584 годы. Это было время потери Русским государством практически всех завоеваний в Ливонии; легендарной защитой Пскова в 1581 году от польско-литовских войск короля Стефана Батория. Автор романа повествует о посольстве дьяка Леонтия (Истомы) Шевригина к Римскому Папе Григорию XIII и к германскому цесарю Рудольфу, снаряженном царем Иваном в 1580 году с целью склонить их к посредничеству в мирных переговорах Руси и Польши. Писатель рассказывает также об основании по указу Ивана IV на берегах Северной Двины города-крепости Архангельска.

В. И. Костылев в своем творчестве проявил себя блестящим историком и психологом, истинным знатоком «человеческих душ». С каким трагизмом описывает он сцены: убийства в ярости Иваном Грозным своего сына Ивана; запоздалого раскаяния царя перед его смертью в своих необузданных поступках, приведших к гибели многих невинных бояр, дворян, военачальников и простых людей. На протяжении всего романа – трилогии писатель красочно со всеми подробностями рассказывает о том, как складывалась жизнь беглых от боярина Никиты Колычева холопов Андрея Чохова, ставшего знаменитым литейщиком – пушкарем, и его приятеля Герасима Тимофеева, сотника стрелецкой пограничной стражи. Вывод автора однозначен – царь Иван IV Васильевич Грозный со всеми его недостатками, изъянами и пороками, остается выдающимся прогрессивным государственным и политическим деятелем Средневековья, немало сделавшим для укрепления Русского государства.

Не менее фундаментален другой роман-дилогия «Белый царь — Иван Грозный». Его автор, А. А. Тамоников – современный российский писатель. В прошлом – военнослужащий, принимал участие в боевых действиях. Литературным творчеством А. Тамоников увлекся в 2001 году. Своим читателям  знаком как создатель более 50-ти романов приключенческого, детективного и военно-политического жанров, ставших бестселлерами и вышедших миллионными тиражами. Роман-дилогия «Белый царь — Иван Грозный» издан в 2014 году [«Белый царь»

– прозвание, которое давалось восточными народами (тюркскими и монгольскими) русским царям начиная с Иоанна Грозного]. В этой книге автор попытался показать правление первого русского царя, основываясь главный образом на логике всех событий времен царствования Ивана Васильевича.

Роман «Белый царь» представляет собой лите­ратурно-художественное произведение, и поэтому исторические факты в нем тесно переплетены с авторским воображением. В текст включены персонажи вымышленные, но олицетворяющие те или иные сословия, сложившиеся на Руси в XVI веке. Здесь описаны и события, которые не запечатлены в истории становления Российского государства, но могли иметь место на разных этапах периода царствования Ивана IV. В предисловии к своему роману автор поясняет, что в романе сознательно изменены названия некоторых городов, сел, деревень. В незначительной степени смещены даты событий, упрощены способы и порядок доставки грамот, донесений, сообщений с окраин в столицу государства. Это сделано исключительно в целях создания целостности произведения и облегчения восприятия читателем текста романа. А текст читается легко, язык романа доходчив и прост.

Роман в 2-х книгах представляет собой беспристрастное жизнеописание без устоявшихся штампов о царе-тиране. Книга 1-я – это главы о детстве будущего царя, очень ранней потере родителей (отца – Великого князя Василия III и матери Великой княгини Елены Глинской), борьбе бояр за опекунство над Иваном IV. Эта часть романа помогает понять истоки формирования противоречивого, взрывного характера Ивана IV. Книга 2-я повествует о взрослении, возмужании Ивана, укреплении его власти, расширении территории государства, успешном проведении политических, экономических военных реформ. Читатель найдет здесь главы, рассказывающие об осаде и взятии Полоцка, о причинах создания опричнины, противостоянии царя всея Руси и боярской Думы, сожжении Москвы в 1571 г., битве при Молодях. Иван IV не показан монстром, как обычно его представляют. Он умный, рассудительный, выдержанный, ничего не делающий зря. Властный, непредсказуемый, прозорливый самодержец, пожалуй, впервые представляется читателям живым, ранимым, страдающим человеком, который взвалил на себя величайшую ответственность за судьбу родины.

Описания походов, быта, психологического состояния не перегружены размышлениями автора, продолжительными лирическими отступлениями. Роман рассчитан на современного читателя – максимум информации близкой к правде. Роман не претендует на истину в последней инстанции. Насколько он удался, решать читателям.

Роман «Лета 7071» вышел из печати в 1979 г. Он имел большой успех и не раз переиздавался. Время действия исторического романа русского писателя В. Полуйко – тревожные годы кануна опричнины. Это период больших побед русского войска в Ливонской войне, период подготовки к осаде и взятие города-крепости Полоцка и вместе с тем время особой напряженности внутриклассовой и меж­классовой борьбы, активной деятельности аристократической оппозиции российскому самодержавию. Действие романа ограничено формально 1562-1563 годами, то есть 7071 годом по старорусскому летосчислению, когда год начинали не с января (как с 1700 года), а с сентября и отсчет годов вели не от «рождества Христова», а от не менее ле­гендарной даты «сотворения мира» (за 5508 лет до «рождества Христова»). Перед читателями предстает широкая картина Россия XVI столетия.

Широк и круг действующих лиц –  не только Иван Грозный и его окружение, но и воины, посадские люди, боярская челядь, крестьяне, их действия и мысли, царский дворец и военный лагерь, боярская усадьба и монастырская келья, московский посад и далекая деревенька. Здесь и повседневный быт разных прослоек русского общества, и торжественность ритуала дворцового обихода, жестокость жизни и ее празднич­ная сторона. Автору удалось создать впечатляющие образы не только царя Ивана, но и некоторых известных его современников: первопечатника Ивана Федорова, бояр Мстиславского, Челяднина-Федорова, Басманова, княгини Старицкой, архимандрита Левкия, дьяка Василия Щелкалова, Малюты Скуратова.

Благодаря отсутствию тяжеловесных описаний талантливый роман Валерия Полуйко читается легко. Помогает этому и легкий, утонченный юмор. Этот роман с удовольствием читают люди разного возраста, разных интересов и профессий.

Период кануна опричнины охватывает и роман А. Ананьева «Лики бессмертной власти. Царь Иоанн Гроз­ный». Читатель может сравнить созданный образ Ивана Грозного в этом романе и в романе В. Полуйко. Структура романа, изданного в 1993 г., созвучна проблемам, волнующим сегодня наше общество. Вечные проблемы – власть и общество, власть и нравственность, власть и религия, нравственные представления и образ жизни и мысли, менталитета, как мы сейчас говорим, пер­сонажей – писатель рассматривает в романе через систему сложных взаимоотношений и размышлений реальных исторических персонажей.   Автор показывает государя в окружении ближайших сподвижников: Алексея Басманова с сыном, Афанасия Вяземского, Василия Грязного, Малюты Скуратова-Бельского.

Художественная особенность романа – это духовное восприятие мира, господство внутренних монологов персонажей, они – главный двигатель развитая содержания.  Это отличает роман от обычных исторических хроник, где основу сюжета составляет описание событий, действий героев. Эта книга для людей, размышляющих сегодня о судьбах России, о ее прошлом, настоящем и будущем. Словом, роман для серьезного, вдумчивого чтения.

Историко-приключенческий роман «Тайна трёх государей» Д. Миропольского для тех, кто любит приключения. Дмитрий Владимирович Миропольский  – известный российский писатель, лауреат национальной литературной премии «Золотое перо Руси» (2017 г.), победитель ежегодного литературного конкурса «Книга года: Сибирь – Евразия» с романом «Тайна трёх государей» (2017 г.). Д. В. Миропольский долгое время искал себя. Его привлекало творчество, поэтому он выступал как эссеист, художник-график, драматург, руководитель театров и т.д. В области литературы он известен, как автор множества исторических романов и пьес для разных возрастных категорий. Книга, вышедшая из печати в 2017 г., стала бестселлером. «Тайна трёх государей» продолжает лучшие традиции произведений Александра Дюма, Умберто Эко и Дэна Брауна – при всей разнице перечисленных авторов. Это одновременно историко-приключенческий роман, лихой детектив, политический триллер и даже философский трактат – для такого сплава жанров существует название «инфотейнмент»: развлечение с информацией, тюнинг читательских мозгов.

Действие увлекательного сюжета разворачивается в современном Санкт-Петербурге. Молодой ученый рассказывает случайному знакомому, отставному майору, про исследование, посвященное сходству биографий и деятельности трех российских государей – Ивана Грозного, Петра Первого и Павла. Но оказывается, историк потревожил гораздо более древнюю тайну, которую пытаются разгадать уже 2600 лет. Историк и майор вынуждены скрываться от преследователей – мистического ордена и секретных служб. Автор приглашает читателей следить за масштабным расследованием хитросплетений российской  и мировой истории, за опасными и увлекательными приключениями героев, балансирующих на грани жизни и смерти, встречающих дружбу и предательство, запутавшихся в клубке исторических парадоксов – и в конце концов открывающих величайшую тайну всех времен, которую хранили библейские пророки, апостолы и три российских государя.

Совершенно точно известно, что Иван Грозный был глубоко верующим человеком,  понимал Дух царской власти, как Богоданной; был очень умен, расчетлив, ехиден, хладнокровен и смел. Царь был поразительно начитан, имел обширную память, любил петь и сочинял музыку. Иван IV прекрасно владел пером, оставив богатое эпистолярное наследие, любил участвовать в религиозных диспутах. Царь сам разбирал тяжбы, работал с документами, не выносил гнусного пьянства. Современный читатель  почувствует атмосферу XVI века, обратившись к «Посланию Ивана Грозного игумену Кирилло-Белозерского монастыря». «Послание в Кирилло-Белозерский монастырь» было написано Иваном IV в сентябре 1573 г. в ответ на грамоту игумена Козьмы и братии Кирилло-Белозерского монастыря в связи с конфликтом между двумя влиятельными монахами: Ионой, в миру Иваном Васильевичем Шереметевым, и Варлаамом, в миру Василием Степановичем Собакиным.

В своем послании Иван Васильевич ставит важный для своего времени вопрос об обмирщении и праздности монастырей. Он резко обличает братию Кирилло-Белозерского монастыря за то, что она не может справиться с присланными в монастырь опальными боярами, которые пытаются установить там свой образ жизни. Удивительно конкретное и образное «Послание Ивана Грозного в Кирилло-Белозерский монастырь» 1573 года стало частью его литературного наследия. Недаром академик Д. С. Лихачев отмечал: «Это — по-настоящему русский писатель».

Почитать об Иване Грозном вы можете в изданиях из фонда нашей библиотеки

Обзор подготовлен информационно-библиографическим отделом

Владимирской областной научной библиотеки

г. Владимир, ул. Дзержинского, д. 3

E-mail: [email protected]

Тел. 4(922) 322608

ХАРАКТЕРИСТИКА ЦАРЯ ИВАНА ГРОЗНОГО. Русская история. 800 редчайших иллюстраций

ХАРАКТЕРИСТИКА ЦАРЯ ИВАНА ГРОЗНОГО

К. Вениг. Иван IV и мамка

Детство. Царь Иван родился в 1530 г. От природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский, московский ум. Но обстоятельства, среди которых протекло детство Ивана, рано испортили этот ум, дали ему неестественное, болезненное развитие. Иван рано осиротел — на четвертом году лишился отца, а на восьмом потерял и мать. Он с детства видел себя среди чужих людей. В душе его рано и глубоко врезалось и всю жизнь сохранялось чувство сиротства, брошенности, одиночества, о чем он твердил при всяком случае: «родственники мои не заботились обо мне». Отсюда его робость, ставшая основной чертой его характера. Как все люди, выросшие среди чужих, без отцовского призора и материнского привета, Иван рано усвоил себе привычку ходить оглядываясь и прислушиваясь. Это развило в нем подозрительность, которая с летами превратилась в глубокое недоверие к людям. В детстве ему часто приходилось испытывать равнодушие или пренебрежение со стороны окружающих. Он сам вспоминал после в письме к князю Курбскому, как его с младшим братом Юрием в детстве стесняли во всем, держали как убогих людей, плохо кормили и одевали, ни в чем воли не давали, все заставляли делать насильно и не по возрасту. В торжественные, церемониальные случаи — при выходе или приеме послов — его окружали царственной пышностью, становились вокруг него с раболепным смирением, а в будни те же люди не церемонились с ним, порой баловали, порой дразнили. Играют они, бывало, с братом Юрием в спальне покойного отца, а первенствующий боярин князь И. В. Шуйский развалится перед ними на лавке, обопрется локтем о постель покойного государя, их отца, и ногу на нее положит, не обращая на детей никакого внимания, ни отеческого, ни даже властительного. Горечь, с какою Иван вспоминал об этом 25 лет спустя, дает почувствовать, как часто и сильно его сердили в детстве. Его ласкали как государя и оскорбляли как ребенка. Но в обстановке, в какой шло его детство, он не всегда мог тотчас и прямо обнаружить чувство досады или злости, сорвать сердце. Эта необходимость сдерживаться, дуться в рукав, глотать слезы питала в нем раздражительность и затаенное, молчаливое озлобление против людей, злость со стиснутыми зубами. К тому же он был испуган в детстве. В 1542 г., когда правила партия князей Бельских, сторонники князя И. Шуйского ночью врасплох напали на стоявшего за их противников митрополита Иоасафа. Владыка скрылся во дворце великого князя. Мятежники разбили окна у митрополита, бросились за ним во дворец и на рассвете вломились с шумом в спальню маленького государя, разбудили и напугали его.

М. Песков. Кулачный бой при Иване IV Васильевиче Грозном

Влияние боярского правления. Безобразные сцены боярского своеволия и насилий, среди которых рос Иван, были первыми политическими его впечатлениями. Они превратили его робость в нервную пугливость, из которой с летами развилась наклонность преувеличивать опасность, образовалось то, что называется страхом с великими глазами. Вечно тревожный и подозрительный, Иван рано привык думать, что окружен только врагами, и воспитал в себе печальную наклонность высматривать, как плетется вокруг него бесконечная сеть козней, которою, чудилось ему, стараются опутать его со всех сторон. Это заставляло его постоянно держаться настороже; мысль, что вот-вот из-за угла на него бросится недруг, стала привычным, ежеминутным его ожиданием. Всего сильнее работал в нем инстинкт самосохранения. Все усилия его бойкого ума были обращены на разработку этого грубого чувства.

Ранняя развитость и возбуждаемость. Как все люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван быстро рос и преждевременно вырос. В 17–20 лет, при выходе из детства, он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте. В 1546 г., когда ему было 16 лет, среди ребяческих игр он, по рассказу летописи, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да говорил так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими соображениями, что бояре расплакались от умиления, что царь так молод, а уж так много подумал, ни с кем не посоветовавшись, от всех утаившись. Эта ранняя привычка к тревожному уединенному размышлению про себя, втихомолку, надорвала мысль Ивана, развила в нем болезненную впечатлительность и возбуждаемость. Иван рано потерял равновесие своих духовных сил, уменье направлять их, когда нужно, разделять их работу или сдерживать одну противодействием другой, рано привык вводить в деятельность ума участие чувства. О чем бы он ни размышлял, он подгонял, подзадоривал свою мысль страстью. С помощью такого самовнушения он был способен разгорячить свою голову до отважных и высоких помыслов, раскалить свою речь до блестящего красноречия, и тогда с его языка или из-под его пера, как от горячего железа под молотком кузнеца, сыпались искры острот, колкие насмешки, меткие словца, неожиданные обороты.

Иван — один из лучших московских ораторов и писателей XVI в., потому что был самый раздраженный москвич того времени. В сочинениях, написанных под диктовку страсти и раздражения, он больше заражает, чем убеждает, поражает жаром речи, гибкостью ума, изворотливостью диалектики, блеском мысли, но это фосфорический блеск, лишенный теплоты, это не вдохновение, а горячка головы, нервическая прыть, следствие искусственного возбуждения. Читая письма царя к князю Курбскому, поражаешься быстрой сменой в авторе самых разнообразных чувств: порывы великодушия и раскаяния, проблески глубокой задушевности чередуются с грубой шуткой, жестким озлоблением, холодным презрением к людям. Минуты усиленной работы ума и чувства сменялись полным упадком утомленных душевных сил, и тогда от всего его остроумия не оставалось и простого здравого смысла. В эти минуты умственного изнеможения и нравственной опущенности он способен был на затеи, лишенные всякой сообразительности. Быстро перегорая, такие люди со временем, когда в них слабеет возбуждаемость, прибегают обыкновенно к искусственному средству, к вину, и Иван в годы опричнины, кажется, не чуждался этого средства.

Такой нравственной неровностью, чередованием высоких подъемов духа с самыми постыдными падениями объясняется и государственная деятельность Ивана. Царь совершил или задумывал много хорошего, умного, даже великого, и рядом с этим наделал еще больше поступков, которые сделали его предметом ужаса и отвращения для современников и последующих поколений. Разгром Новгорода по одному подозрению в измене, московские казни, убийство сына и митрополита Филиппа, безобразия с опричниками в Москве и в Александровской слободе — читая обо всем этом, подумаешь, что это был зверь от природы.

А. Шарлемань. Речь царя Ивана IV на Лобном месте

Нравственная неуравновешенность. Но он не был таким. По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с малейшим неприятным случаем. В 1577 г. на улице в завоеванном ливонском городе Кокенгаузене он благодушно беседовал с пастором о любимых своих богословских предметах, но едва не приказал его казнить, когда тот неосторожно сравнил Лютера с апостолом Павлом, ударил пастора хлыстом по голове и ускакал со словами: «Поди ты к черту со своим Лютером». В другое время он велел изрубить присланного ему из Персии слона, не хотевшего стать перед ним на колена.

Ему недоставало внутреннего, природного благородства; он был восприимчивее к дурным, чем к добрым, впечатлениям; он принадлежал к числу тех недобрых людей, которые скорее и охотнее замечают в других слабости и недостатки, чем дарования или добрые качества. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданы, и, кому удавалось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до излишества. Тогда в нем вскрывалось свойство, облегчающее таким людям тягость постоянно напряженного злого настроения, — это привязчивость. Первую жену свою он любил какой-то особенно чувствительной, недомостроевской любовью. Так же безотчетно он привязывался к Сильвестру и Адашеву, а потом и к Малюте Скуратову. Это соединение привязчивости и недоверчивости выразительно сказалось в духовной Ивана, где он дает детям наставление, «как людей любить и жаловать и как их беречься». Эта двойственность характера и лишала его устойчивости. Житейские отношения больше тревожили и злили его, чем заставляли размышлять.

Но в минуты нравственного успокоения, когда он освобождался от внешних раздражающих впечатлений и оставался наедине с самим собой, со своими задушевными думами, им овладевала грусть, к какой способны только люди, испытавшие много нравственных утрат и житейских разочарований. Кажется, ничего не могло быть формальнее и бездушнее духовной грамоты древнего московского великого князя с ее мелочным распорядком движимого и недвижимого имущества между наследниками. Царь Иван и в этом стереотипном акте выдержал свой лирический характер. Эту духовную он начинает возвышенными богословскими размышлениями и продолжает такими задушевными словами: «Тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня, ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого, утешающих я не нашел, заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь». Бедный страдалец, царственный мученик — подумаешь, читая эти жалобно-скорбные строки, а этот страдалец года за два до того, ничего не расследовав, по одному подозрению, так, зря, бесчеловечно и безбожно разгромил большой древний город с целою областью, как никогда не громили никакого русского города татары[23]. В самые злые минуты он умел подниматься до этой искусственной задушевности, до крокодилова плача. В разгар казней входит он в московский Успенский собор. Митрополит Филипп встречает его, готовый по долгу сана печаловаться, ходатайствовать за несчастных, обреченных на казнь. «Только молчи, — говорил царь, едва сдерживаясь от гнева, — одно тебе говорю — молчи, отец святой, молчи и благослови нас». — «Наше молчание, — отвечал Филипп, — грех на душу твою налагает и смерть наносит». — «Ближние мои, — скорбно возразил царь, — встали на меня, ищут мне зла; какое тебе дело до наших царских предначертаний!»

Н. Шаховской. Кончина митрополита Филиппа

Описанные свойства царя Ивана сами по себе могли бы послужить только любопытным материалом для психолога, скорее для психиатра, скажут иные: ведь так легко нравственную распущенность, особенно на историческом расстоянии, признать за душевную болезнь и под этим предлогом освободить память мнимобольных от исторической ответственности. К сожалению, одно обстоятельство сообщило описанным свойствам значение, гораздо более важное, чем какое обыкновенно имеют психологические курьезы, появляющиеся в людской жизни, особенно такой обильной всякими душевными курьезами, как русская: Иван был царь. Черты его личного характера дали особое направление его политическому образу мыслей, а его политический образ мыслей оказал сильное, притом вредное, влияние на его политический образ действий, испортил его.

Ранняя мысль о власти. Иван рано и много, раньше и больше, чем бы следовало, стал думать своей тревожной мыслью о том, что он государь московский и всея Руси. Скандалы боярского правления постоянно поддерживали в нем эту думу, сообщали ей тревожный, острый характер. Его сердили и обижали, выталкивали из дворца и грозили убить людей, к которым он привязывался, пренебрегая его детскими мольбами и слезами, у него на глазах выказывали непочтение к памяти его отца, может быть, дурно отзывались о покойном в присутствии сына. Но этого сына все признавали законным государем; ни от кого не слыхал он и намека на то, что его царственное право может подвергнуться сомнению, спору. Каждый из окружающих, обращаясь к Ивану, называл его великим государем; каждый случай, его тревоживший или раздражавший, заставлял его вспоминать о том же и с любовью обращаться к мысли о своем царственном достоинстве как к политическому средству самообороны. Ивана учили грамоте, вероятно, так же, как учили его предков, как вообще учили грамоте в Древней Руси, заставляя твердить Часослов и Псалтырь с бесконечным повторением задов, прежде пройденного. Изречения из этих книг затверживались механически, на всю жизнь врезывались в память.

К. Лебедев. Митрополит Филипп на пути в Богоявленский монастырь

Кажется, детская мысль Ивана рано начала проникать в это механическое зубрение Часослова и Псалтыря. Здесь он встречал строки о царе и царстве, о помазаннике Божием, о нечестивых советниках, о блаженном муже, который не ходит на их совет, и т. п. С тех пор как стал Иван понимать свое сиротское положение и думать об отношениях своих к окружающим, эти строки должны были живо затрагивать его внимание. Он понимал эти библейские афоризмы по-своему, прилагая их к себе, к своему положению. Они давали ему прямые и желанные ответы на вопросы, какие возбуждались в его голове житейскими столкновениями, подсказывали нравственное оправдание тому чувству злости, какое вызывали в нем эти столкновения. Легко понять, какие быстрые успехи в изучении Святого Писания должен был сделать Иван, применяя к своей экзегетике такой нервный, субъективный метод, изучая и толкуя слово Божие под диктовку раздраженного, капризного чувства. С тех пор книги должны были стать любимым предметом его занятий. От Псалтыря он перешел к другим частям Писания, перечитал много, что мог достать из тогдашнего книжного запаса, вращавшегося в русском читающем обществе. Это был начитаннейший москвич XVI в. Недаром современники называли его «словесной мудрости ритором».

Н. Неврев. Иван Грозный у кровати новобрачной жены своей

О богословских предметах он любил беседовать, особенно за обеденным столом, и имел, по словам летописи, особливую остроту и память от Божественного Писания. Раз в 1570 г. он устроил в своих палатах торжественную беседу о вере с пастором польского посольства, чехом-евангеликом Рокитой в присутствии посольства, бояр и духовенства. В пространной речи он изложил протестантскому богослову обличительные пункты против его учения и приказал ему защищаться «вольно и смело», без всяких опасений, внимательно и терпеливо выслушал защитительную речь пастора и после написал на нее пространное опровержение, до нас дошедшее. Этот ответ царя местами отличается живостью и образностью. Мысль не всегда идет прямым логическим путем, натолкнувшись на трудный предмет, туманится или сбивается в сторону, но порой обнаруживает большую диалектическую гибкость. Тексты Писания не всегда приводятся кстати, но очевидна обширная начитанность автора не только в Писании и отеческих творениях, но и в переводных греческих хронографах, тогдашних русских учебниках всеобщей истории. Главное, что читал он особенно внимательно, было духовного содержания; везде находил он и отмечал одни и те же мысли и образы, которые отвечали его настроению, вторили его собственным думам. Он читал и перечитывал любимые места, и они неизгладимо врезывались в его память.

Не менее иных нынешних записных ученых Иван любил пестрить свои сочинения цитатами кстати и некстати. В первом письме к князю Курбскому он на каждом шагу вставляет отдельные строки из Писания, иногда выписывает подряд целые главы из ветхозаветных пророков или апостольских посланий и очень часто без всякой нужды искажает библейский текст. Это происходило не от небрежности в списывании, а от того, что Иван, очевидно, выписывал цитаты наизусть.

Идея власти. Так рано зародилось в голове Ивана политическое размышление — занятие, которого не знали его московские предки ни среди детских игр, ни в деловых заботах зрелого возраста. Кажется, это занятие шло втихомолку, тайком от окружающих, которые долго не догадывались, в какую сторону направлена встревоженная мысль молодого государя, и, вероятно, не одобрили бы его усидчивого внимания к книгам, если бы догадались. Вот почему они так удивились, когда в 1546 г. шестнадцатилетний Иван вдруг заговорил с ними о том, что он задумал жениться, но что прежде женитьбы он хочет поискать прародительских обычаев, как прародители его, цари и великие князья и сродник его Владимир Всеволодович Мономах на царство, на великое княжение садились. Пораженные неожиданностью дум государя бояре, прибавляет летописец, удивились, что государь так молод, а уж прародительских обычаев поискал.

Первым помыслом Ивана при выходе из правительственной опеки бояр было принять титул царя и венчаться на царство торжественным церковным обрядом. Политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих, как тайком складывался его сложный характер. Впрочем, по его сочинениям можно с некоторой точностью восстановить ход его политического самовоспитания. Его письма к князю Курбскому — наполовину политические трактаты о царской власти и наполовину полемические памфлеты против боярства и его притязаний.

Попробуйте бегло перелистать его первое длинное-предлинное послание — оно поразит вас видимой пестротой и беспорядочностью своего содержания, разнообразием книжного материала, кропотливо собранного автором и щедрой рукой рассыпанного по этим нескончаемым страницам. Чего тут нет, каких имен, текстов и примеров! Длинные и короткие выписки из Святого Писания и отцов Церкви, строки и целые главы из ветхозаветных пророков — Моисея, Давида, Исаии, из новозаветных церковных учителей — Василия Великого, Григория Назианзина, Иоанна Златоуста, образы из классической мифологии и эпоса — Зевс, Аполлон, Антенор, Эней — рядом с библейскими именами Иисуса Навина, Гедеона, Авимелеха, Иевффая, бессвязные эпизоды из еврейской, римской, византийской истории и даже из истории западноевропейских народов со средневековыми именами «Зинзириха» вандальского, готов, савроматов, французов, вычитанными из хронографов, и, наконец, порой невзначай брошенная черта из русской летописи, — и все это, перепутанное, переполненное анахронизмами, с калейдоскопической пестротой, без видимой логической последовательности, всплывает и исчезает перед читателем, повинуясь прихотливым поворотам мысли и воображения автора, и вся эта, простите за выражение, ученая каша сдобрена богословскими или политическими афоризмами, настойчиво подкладываемыми, и порой посолена тонкой иронией или жестким, иногда метким сарказмом. Какая хаотическая память, набитая набором всякой всячины, — подумаешь, перелистав это послание. Недаром князь Курбский назвал письмо Ивана бабьей болтовней, где тексты Писания переплетены с речами о женских телогреях и о постелях. Но вникните пристальнее в этот пенистый поток текстов, размышлений, воспоминаний, лирических отступлений, и вы без труда уловите основную мысль, которая красной нитью проходит по всем этим, видимо, столь нестройным страницам.

К. Брюллов. Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием

С детства затверженные автором любимые библейские тексты и исторические примеры все отвечают на одну тему, все говорят о царской власти, о ее божественном происхождении, о государственном порядке, об отношениях к советникам и подданным, о гибельных следствиях разновластия и безначалия. Несть власти, аще не от Бога. Всяка душа властем предержащим да повинуется. Горе граду, им же градом мнози обладают и т. п. Упорно вчитываясь в любимые тексты и бесконечно о них размышляя, Иван постепенно и незаметно создал себе из них идеальный мир, в который уходил, как Моисей на свою гору, отдыхать от житейских страхов и огорчений. Он с любовью созерцал эти величественные образы ветхозаветных избранников и помазанников Божиих — Моисея, Саула, Давида, Соломона. Но в этих образах он, как в зеркале, старался разглядеть самого себя, свою собственную царственную фигуру, уловить в них отражение своего блеска или перенести на себя самого отблеск их света и величия. Понятно, что он залюбовался собой, что его собственная особа в подобном отражении представилась ему озаренною блеском и величием, какого и не чуяли на себе его предки, простые московские князья-хозяева.

Иван IV был первый из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, помазанника Божия. Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное «я» сделалось для него предметом набожного поклонения. Он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти. Тоном вдохновенного свыше и вместе с обычной тонкой иронией писал он во время переговоров о мире врагу своему Стефану Баторию, коля ему глаза его избирательной властью: «Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению».

Иван IV Грозный.

(Гравюра Ф. Гандини. 1768)

Недостаток практической ее разработки. Однако из всех этих усилий ума и воображения царь вынес только простую, голую идею царской власти без практических выводов, каких требует всякая идея. Теория осталась неразработанной в государственный порядок, в политическую программу. Увлеченный враждой и воображаемыми страхами, он упустил из виду практические задачи и потребности государственной жизни и не умел приладить своей отвлеченной теории к местной исторической действительности. Без этой практической разработки его возвышенная теория верховной власти превратилась в каприз личного самовластия, исказилась в орудие личной злости, безотчетного произвола. Потому стоявшие на очереди практические вопросы государственного порядка остались неразрешенными.

В молодости, как мы видели, начав править государством, царь с избранными своими советниками повел смелую внешнюю и внутреннюю политику, целью которой было, с одной стороны, добиться берега Балтийского моря и войти в непосредственные торговые и культурные сношения с Западной Европой, а с другой — привести в порядок законодательство и устроить областное управление, создать местные земские миры и призвать их к участию не только в местных судебно-административных делах, но и в деятельности центральной власти. Земский собор, впервые созванный в 1550 г., развиваясь и входя обычным органом в состав управления, должен был укрепить в умах идею земского царя взамен удельного вотчинника. Но царь не ужился со своими советниками. При подозрительном и болезненно возбужденном чувстве власти он считал добрый прямой совет посягательством на свои верховные права, несогласие со своими планами — знаком крамолы, заговора и измены. Удалив от себя добрых советников, он отдался одностороннему направлению своей мнительной политической мысли, везде подозревавшей козни и крамолы, и неосторожно возбудил старый вопрос об отношении государя к боярству — вопрос, которого он не в состоянии был разрешить и которого потому не следовало возбуждать.

Дело заключалось в исторически сложившемся противоречии, в несогласии правительственного положения и политического настроения боярства с характером власти и политическим самосознанием московского государя. Этот вопрос был неразрешим для московских людей XVI в. Потому надобно было до поры до времени заминать его, сглаживая вызвавшее его противоречие средствами благоразумной политики, а Иван хотел разом разрубить вопрос, обострив самое противоречие, своей односторонней политической теорией поставив его ребром, как ставят тезисы на ученых диспутах, принципиально, но непрактично. Усвоив себе чрезвычайно исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной власти, он решил, что не может править государством, как правили его отец и дед, при содействии бояр, но, как иначе он должен править, этого он и сам не мог уяснить себе.

Превратив политический вопрос о порядке в ожесточенную вражду с лицами, в бесцельную и неразборчивую резню, он своей опричниной внес в общество страшную смуту, а сыноубийством подготовил гибель своей династии. Между тем успешно начатые внешние предприятия и внутренние реформы расстроились, были брошены недоконченными по вине неосторожно обостренной внутренней вражды.

Отсюда понятно, почему этот царь двоился в представлении современников, переживших его царствование. Так, один из них, описав славные деяния царя до смерти царицы Анастасии, продолжает: «А потом словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца, и я не знаю, как перевернула его многомудренный ум в нрав свирепый, и стал он мятежником в собственном государстве». Другой современник, характеризуя грозного царя, пишет, что это был «муж чудного рассуждения, в науке книжного почитания доволен и многоречив, зело ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен, на рабы, от Бога данные ему, жестосерд, на пролитие крови дерзостен и неумолим, множество народа от мала и до велика при царстве своем погубил, многие города свои попленил и много иного содеял над рабами своими; но этот же царь Иван и много доброго совершил, воинство свое весьма любил и на нужды его из казны своей неоскудно подавал».

Значение царя Ивана. Таким образом, положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок. Жизнь Московского государства и без Ивана устроилась бы так же, как она строилась до него и после него, но без него это устроение пошло бы легче и ровнее, чем оно шло при нем и после него: важнейшие политические вопросы были бы разрешены без тех потрясений, какие были им подготовлены. Важнее отрицательное значение этого царствования. Царь Иван был замечательный писатель, пожалуй даже бойкий политический мыслитель, но он не был государственный делец. Одностороннее, себялюбивое и мнительное направление его политической мысли при его нервной возбужденности лишило его практического такта, политического глазомера, чутья действительности, и, успешно предприняв завершение государственного порядка, заложенного его предками, он незаметно для себя самого кончил тем, что поколебал самые основания этого порядка. Карамзин преувеличил очень немного, поставив царствование Ивана — одно из прекраснейших по началу — по конечным его результатам наряду с монгольским игом и бедствиями удельного времени. Вражде и произволу царь жертвовал и собой, и своей династией, и государственным благом. Его можно сравнить с тем ветхозаветным слепым богатырем, который, чтобы погубить своих врагов, на самого себя повалил здание, на крыше коего эти враги сидели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Описание картины Виктора Васнецова «Царь Иван Васильевич Грозный» 👍

В этой картине Образ Ивана Васильевича Грозного передан невероятно глубоко. Васнецов наглядно показал, как можно создать портрет исторического характера, чтобы он был невероятно живой, максимально глубокий и очень проникновенный. Мы видим грозного именно так, как его описывают современники. Скорее всего, живописцу помогло то, что он был невероятно близок к творчеству народа, и поэтому хорошо его знал.

В исторических песнях народа Иван Грозный предстает грозным, но невероятно мудрым. Скорее всего, на Васнецова также повлияли старинные постройки времен Ивана 4, которые так поразили его в Москве. В особенности это Собор Василия Блаженного, в котором выражено все лучшее, что было в зодчестве той эпохи. Скорее всего, именно это подтолкнуло Васнецова серьезно задуматься над личностью царя и тем содержанием, которым была наполнена вся эпоха. Важно, что осмыслил он это по-новому.

Живописцу удалось создать поистине величественный образ Ивана Грозного. Этого человека отличает невероятно твердая воля, огромная сила ума, решительность, суровость, некоторая подозрительность, скрытность. Все эти черты были обусловлены особенностями эпохи, когда постоянно происходили заговоры и измены. Царь находимся выше всего его окружения не только по своему сану, но и в духовном плане. Мы ощущаем, насколько своеобразна и значительна личность Ивана Грозного. Невероятно выразительны руки.

Фигура царя занимает все полотно по вертикали, так как он изображен в рост. Именно это способствует тому, что ощущение величественности увеличивается до предела. Царь находится над окружающим, господствует в нем, но при этом он с ним составляет единое целое.

Весь колорит картины невероятно строгий и сдержанный. Одеяние царя передано с исторической точностью. Архитектурный фон создан фантазией живописца.

Картина была окончена в 1879 году.

Описание картины Виктора Васнецова «Царь Иван Васильевич Грозный»

Сочинение-описание по картине Васнецова «Царь Иван Васильевич Грозный» :: школьное сочинение на Сочиняшка.Ру

Васнецов В.М. «Царь Иван Васильевич Грозный». Описание картины

1897 г. Холст, масло. Третьяковская галерея, Москва, Россия.

Описание картины Васнецова В.М. «Царь Иван Васильевич Грозный»

Портрет великого самодержца Всея Руси был показан Васнецовым на юбилейной XXV выставке работ Товарищества Передвижников. Художник считал, что именно это полотно достойно представит его творчество, несмотря на настойчивые просьбы о показе знаменитых «Богатырей». Последнюю картину он считал неоконченной, тогда как работа «Царь Иван Васильевич Грозный» была для Васнецова совершенной как в художественном, так и в духовном отношении.

Идея написания портрета царя Ивана IV пришла к художнику при переезде в Москву в 1878 году. Гуляя по городу и осматривая памятники глубокой старины, восхищаясь Кремлевскими стенами и благоговея перед величественным собором Василия Блаженного – лучшего достижения зодчества времен Ивана Грозного, художник всюду видел образ царя, слышал его властный голос, тяжелую поступь его шагов и удары посоха. В глазах убежденного монархиста Васнецова Иван IV был едва ли не самой яркой и одиозной фигурой из всех, когда-либо властвовавших на русской земле правителей. Представляя грозного царя в различных композиционных вариантах описания, художник остановился на идее создания портрета.

Для полного воплощения замысла художника подгрудного изображения царя было недостаточно. Величие самодержца можно было достоверно показать лишь изобразив его в полный рост. Фигура царя занимает вертикальное полотно практически целиком, что до предела увеличивает и без того глубокое ощущение исторической и культурной значимости Ивана Грозного в судьбе вверенного ему государства.

Царь изображен на лестнице в одной из своих палат. На нем – истинно царское одеяние, тщательно выписанное художником в точном соответствии с исторической действительностью: золотистый парчовый наряд с темным восточным орнаментом, инкрустированные сапоги красного бархата и соответствующий головной убор. В одной руке правитель крепко сжимает посох. И это совсем не опора. Государева рука держит настоящее оружие. Именно посох проткнул ногу слуги заклятого врага – князя Курбского, не раз гулял он по спинам неугодных бояр, ему же было суждено прервать жизнь наследника престола. Другая же рука перебирает четки – символ глубокой веры и уважения православных традиций. Под ногами Ивана Грозного – красная ковровая дорожка. Еще мгновение, и царь ступит на изображенного на ней двуглавого орла – герба державы. Так и в реальной жизни: подчинить себе государство, сломать его устройство и установить свой порядок, осовременив его и сделав максимально управляемым. Пусть и страшной кроваво-красной ценой.

Но все же, главное в картине – не поза царя, не детали одежды или интерьера. Главное – лицо самодержца. Художнику удалось передать на холсте многогранность исторической личности. Иван IV – не только «Грозный», но и невероятно мудрый правитель, человек твердой воли, недюжинной силы ума, решительный и суровый. Волею судьбы, особенностями эпохи и непосредственным окружением царя сделали его замкнутым, скрытным, подозрительным, и, как следствие, одиноким. От одного его имени пробирала дрожь и появлялся панический страх у большей части бояр и других людей, окружавших царя. Но можно было ли стать иным, будучи с рождения погруженным в сеть заговоров, измен, интриг и убийств близких? Все это отражено во взгляде великой личности, взирающей на зрителя с картины Васнецова.

Большое внимание уделил художник написанию фона картины. В отличие от монаршего одеяния, окружающая правителя обстановка – плод творческий фантазии мастера. Полотно демонстрирует лишь небольшую часть внутренней лестницы палат и вид из окна, открывающий взгляду части современных царю архитектурных построек. При этом Васнецову невероятно достоверно удалось показать всю полноту своеобразия старинного русского зодчества. Глядя на картину, зритель может прочувствовать узость лестницы и ее крутые повороты, увидеть небольшое окошко с полукруглым завершением – отличительные черты старинных древнерусских строений, рассмотреть шатровую колокольню и деревянные островерхие крыши слагающих московские улочки домов. Смиренно притихла средневековая, укрытая снегом, Москва. Тверд и суров ее правитель.

Лучшие картины Васнецова В.М.

Популярные сочинения

• Сочинение Грей в повести Алые Паруса (Образ и характеристика)
  Артур Грей – один из главных героев повести «Алые паруса», родился и рос в прекрасном доме, в знатной семье. Единственный любимый сын с младенчества был окружён любовью и вниманием заботливых родителей
• Анализ произведения Война и мир Толстого
  Изначально произведение задумывается автором в виде повести, рассказывающей о судьбе декабриста, пережившего сибирскую ссылку. Однако в процессе работы над романом его концепция
• Сочинение Образ Бедной Лизы Карамзина
  Лиза – красивая девушка из простой крестьянской семьи. Девушка находится в тесных обстоятельствах. В свои семнадцать лет на её ответственности хозяйство и заработок денег. Отца у Лизы нет

Нападение на картину в 1913 году

16 января 1913 года на картину было совершено нападение. 29-летний старообрядец иконописец Абрам Балашов (впоследствии он был признан душевнобольным) исполосовал лицо царя Ивана Грозного ножом. Узнав об инциденте, хранитель Третьяковской галереи Егор Хруслов совершил самоубийство.

Восстановлением картины сначала занялся сам Илья Репин, однако его творческая манера к тому времени сильно изменилась. В январе 1913 года он переписал лицо царя, но результат значительно отличался от оригинального, в том числе гаммой. После этого директор галереи Игорь Грабарь принял решение удалить нанесенные художником краски и реставрировать оригинальное изображение, восстановив утраченный слой акварелей и затерев его лаком. Восстановленная картина вернулась в экспозицию весной того же года. Из-за повреждений она находилась под контролем реставраторов и никогда не покидала стены галереи с целью демонстрации на выставках.

С 1927 года картина постоянно хранилась в Третьяковской галерее под стеклом. До настоящего времени находилась в зале номер 30. Помимо основного полотна в ГТГ хранится ее полный эскиз размерами 21,5 x 35 см, а также ряд эскизов деталей.

Исторический диагноз

Итоги опричнины очевидны — гибель огромного количества людей, повсеместное запустение (в начале 1570-х годов в Московской волости обрабатывалось лишь около 16% пахотных земель), голод, эпидемии, разрушение хозяйственных связей и структуры управления страной, падение нравов. Москва оказалась беззащитна перед набегами степняков с юга, на западе шведы захватили Нарву, Копорье и другие русские земли, войска Речи Посполитой практически вытеснили русские армии с захваченных в начале Ливонской войны областей. Боярство и служилое сословие было разделено на «опричников» и «земщиков», причем взаимные обиды будут вспоминать еще несколько поколений. Они аукнутся еще в эпоху Смуты.

Вызванные произволом ужас и шок прошли не сразу, потом началось осмысление. По горячим следам этого не произошло — слишком болезненны были нанесенные стране раны, да и бурные события последующих смутных лет не способствовали спокойному анализу. Пожалуй, первым официальную позицию сформулировал придворный историограф Николай Михайлович Карамзин — по его мнению, причиной опричного ужаса была патологическая и болезненная жестокость царя, возможно, даже его помешательство. Так же считали Николай Иванович Костомаров, Дмитрий Иванович Илловайский, отчасти Василий Осипович Ключеский.

Фото: commons.wikimedia.org

«Опричники». Картина Николая Неврева. Изображает убийство царем Ивана Петровича Федорова-Челяднина

Соборность вопреки: что мы празднуем 4 ноября

Почему главное напоминание об эпохе русского царства в Москве тесно связано с Казанью

Эта точка зрения, бесспорно, имеет право на существование, поскольку психически здоровый человек вряд ли мог совершить то, что творил Иван Грозный. Современники отмечали разительные перемены, произошедшие в характере и даже внешнем облике царя за два месяца его отсутствия в Москве, после которых и началась опричнина, — он сильно похудел, почти лишился волос и бороды, глаза неестественно горели. Жестокость, с которой он казнил своих недругов (как он считал), тоже вряд ли можно назвать нормальной, причем она постепенно нарастала.

Если в первые годы опричнины осужденных все же казнили (пусть и довольно изощренно), то в 1570 году уже откровенно истязали, используя раскаленные сковороды, котлы с кипящей водой, клещи, тонкие веревки, перетирающие тело. Царь сам придумывал способы медленного и мучительного убийства, лично принимал участие в пытках и казнях, любил смотреть на страдания людей. Боярина Козаринова-Голохватова, принявшего схиму, чтобы избежать казни, царь велел взорвать на бочке пороха, объясняя, что схимники — ангелы, а потому должны лететь на небо. Новгородского епископа Леонида «обшили медведно» (зашили в медвежью шкуру) и затравили собаками, а боярина Фуникова поочередно обливали кипятком и холодной водой, пока он не умер. Дьяка Ивана Висковатого Грозный приказал буквально резать на мелкие куски — каждый опричник ножом отрезал от живого тела ломоть. Когда же дьяк скончался, нанесшего последнюю рану опричника Ивана Реутова царь приказал казнить, решив, что тот специально прекратил мучения осужденного.

Еще с XIX века неоднократно делались попытки установить возможный диагноз Грозного на основании его писем, описанных случаев поведения и иных источников. Михаил Буянов («Тяжелые люди» М., 1993) выдвигал версию, что Иван Грозный был эпилептоидным психопатом, причем психопатия сопровождалась декомпенсациями в виде бреда преследования и истероэпилептическими припадками. Андрей Личко в книге «История глазами психиатра» (1996 год) полагал, что у Грозного была паранойяльная психопатия, которая окончательно сформировалась к тридцати годам на предшествующей почве эпилептоидной акцентуации в подростковом возрасте. Отчасти это может объяснить резкий перелом, произошедший в поведении государя в начале 1560-х годов (ему как раз было около тридцати), который закончился уничтожением Избранной рады и отстранением Алексея Адашева, Сильвестра, князя Курбского, митрополита Макария и других ее членов.

Дух и буквы: кто на самом деле принес в Россию печатное слово

Ивана Федорова принято называть первопечатником, хотя типографии на Руси существовали и до него

В концепцию помешательства вписывается и странное отношение царя к религии — с одной стороны, он был глубоко верующим и даже богобоязненным человеком, с другой, убивал священнослужителей и демонстративно унижал иерархов церкви. Например, после новгородского разорения царь приказал облачить митрополита Пимена в скоморошью одежду, посадить на кобылу задом наперед, да еще заставил играть на волынке, и в таком виде опричники водили его по городу. О раздвоении сознания говорит и факт составления Грозным «синодика опальных» для поминовения душ им же замученных и убиенных людей.

Художественные особенности и отзывы

По мнению журнала «Искусство кино» картина выдающимися художественными достоинствами не отличается[1]. Современники премьеры также давали негативные отзывы, как в театральной, так и в кинематографической прессе[5]. Но, тем не менее, большинство рецензентов в различное время называли игру Шаляпина выдающейся. Газета «Рампа и жизнь» писала: «предрассудок, что для синематографа достаточно таращить глаза, хвататься за голову и трагически оскаливать зубы, рассеялся, как ночной мрак при ярких лучах восходящего солнца<�…>16 октября 1915 года является началом новой эры в немом царстве победоносного кино, в этот день венчался на киноцарство Ф. И. Шаляпин»[3]. Даже без красочной театральной сцены Шаляпин выглядел предельно выразительно[9]. Сам же певец критически относился к фильму: «Зовут в кино, а я его боюсь. Довольно! Один раз попался с „Псковитянкой“. Второй раз — шалишь — не попадусь!»[2]. Главную, вероятно, причину неудачного приёма ленты в профессиональной среде высказал Владимир Гардин[1]:

Как объяснить, что такие первоклассные артисты, как… Шаляпин… корифеи театра, не имели успеха на экране? Мне кажется, что единственное справедливое объяснение в том, что у них самих не было ни желания, ни времени всерьёз подумать над особенностями поведения актёра перед объективом аппарата

Картина считалась антимонархической

После того как картина была представлена публике, многие усмотрели в ней подрыв монархических устоев государства. Обер-прокурор Синода Победоносцев в письме к Александру III указывал:

«Стали присылать мне с разных сторон письма, что на Передвижной выставке выставлена картина, оскорбляющая у многих правительственное чувство: „Иван Грозный с убиенным сыном“. Сегодня я видел эту картину и не мог смотреть на нее без отвращения… Какой мыслью задается художник, рассказывая во всей реальности именно такие моменты? И к чему тут Иван Грозный? Кроме тенденции известного рода, не приберешь другого мотива».

Через некоторое время власти в Москве по высочайшему указу запретили картину с указанием «не допускать для выставок и вообще не дозволять распространения ее в публике». Павел Третьяков, купивший картину, поначалу повесил ее в отдельной комнате и показывал только близким друзьям, а домашние и слуги всегда крестились, проходя мимо запертой двери. К счастью, вскоре запрет был снят.
Интересно, что спустя более чем сто лет, в октябре 2013 года, группа историков и православных активистов, вдохновленных давним апологетом царя Ивана и сторонником его канонизации В.В. Бойко-Великим, обратилась к министру культуры РФ Владимиру Мединскому с просьбой убрать картину из Третьяковской галереи, заявив, что данное произведение оскорбляет патриотические чувства русских людей.

Бюст работы Михаила Герасимова

Автор реконструкции знаменитый советский скульптор и антрополог Михаил Герасимов разработал собственный метод восстановления облика человека по костям черепа до Великой Отечественной войны. Скульптурный портрет Ивана Грозного он выполнил в 1964 году, когда его метод уже приобрел большую известность. Эта самая зрелая и известная работа выдающегося антрополога.

Скульптор отмечал, что специально не собирал известные изображения Ивана IV, чтобы восстановление облика было непредвзятым. Кстати, химический анализ костей царя, сделанный тогда же, опроверг предположение, что Грозный мог быть отравлен: содержание в них мышьяка не превышало обычных норм. Щитовидный хрящ на горле также не был поврежден — этот факт сделал несостоятельной версию о том, что Грозный был задушен.

Увидеть гипсовую реконструкцию Грозного можно в постоянной экспозиции Музея Москвы «История Москвы для детей и взрослых».

Больше историй, связанных с предметами из фондов Музея Москвы, читайте в проекте «Истории вещей».

Репин не смог сам восстановить картину

После того как Балашов изрезал картину, художник Игорь Грабарь (будущий автор картины «Крестьяне-ходоки на приёме у В. И. Ленина»), служивший в те годы попечителем Третьяковской галереи, обратился к Репину. Тот тут же бросился спасать свое произведение и целиком переписал голову Грозного. Однако с момента написания картины прошло тридцать лет, и, очевидно, гений Репина (которому было уже почти семьдесят) уже начал угасать. По крайней мере, по воспоминаниям Грабаря, результат был далек от оригинала.

«Когда я вошел в комнату, где была заперта картина, я глазам своим не поверил: голова Грозного была совсем новая, свеженаписанная, сверху донизу в какой-то неприятной лиловой гамме, до ужаса не вязавшейся с остальной гаммой картины. Медлить было нельзя, краски могли к утру значительно затвердеть; я тут же сначала насухо, потом с керосином протер ватой все прописанные места, пока от утренней живописи не осталось и следа и полностью засияла живопись 1884 года».

Затем Грабарь с художником Д.Ф. Богословским, ничего не сказав Репину, в течение полугода старательно воссоздавали прежний вариант. Увидев результат, Репин ничего не сказал, — то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил.

Казнь народовольцев

Из воспоминаний Репина известно, что мысль о картине зародилась у него в связи с мартовскими событиями 1881 года, а именно взрывом народовольцем И. И. Гриневицким бомбы, осколками которой был убит царь Александр II, а также последующей казнью народовольцев. В дальнейшем замысел развивался под влиянием симфонии Римского-Корсакова «Антар»:

«…Я был на концерте Римского-Корсакова. Исполнялась симфония „Антар“. Его музыкальная трилогия — любовь, власть и месть — так захватила меня, и мне неудержимо захотелось в живописи изобразить что-нибудь подобное по силе его музыке. Современные, только что затягивавшиеся жизненным чадом, тлели еще не остывшие кратеры… Какая-то кровавая полоса прошла через этот год, чувства были перегружены ужасами современности, но к ней страшно было подходить — несдобровать… Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории… и я вспомнил о царе Иване».

Сколько правил Иван Грозный

Согласно официальной исторической версии, Иван Грозный правил чуть более 50-ти лет, и это своего рода рекорд для российских монархов. Даже легендарный Пётр Первый правил всего 42 года, а Екатерина Вторая — и вовсе 34 года.

Стоит отметить, что по сравнению с европейскими монархами, где продолжительность правления в этот исторический период порой переваливала далеко за полвека, срок правления Ивана Грозного не кажется таким уж большим; но всё-таки 50 лет — довольно продолжительный период, поэтому попробуем выяснить, какой след оставил Иван Васильевич за все эти годы, и что в этой истории может быть вымыслом?

«Смерть Ивана Грозного», Константин Егорович Маковский — описание картины

Смерть Ивана Грозного — Константин Егорович Маковский. Холст, масло. 82 x 64 см

   За создание этой и еще двух картин на историческую тематику художник был удостоен золотой медали на парижской Всемирной выставке 1889 года. К сожалению, судьба у этого полотна была печальной. Ее пытался купить для своей галереи Третьяков, но она ушла в частную коллекцию. В 2014 году картину похитили, и до сих пор судьба ее остается неизвестной.

   В основе сюжета картины рассказ свидетеля смерти царя – английского дипломата Горсея. Подлинность его свидетельства вызывает сомнение, тем не менее, оно было популярно и использовалось художником в качестве канвы для его полотна.

   На картине запечатлен момент смерти царя во время игры в шахматы. Он одет в халат, отороченный мехом, и в шапочку. На полотне множество исторических персон, которые окружают умершего монарха. Картина является «мгновенным снимком» момента смерти Ивана IV. С присущей его работам театральностью художник расставляет ключевые фигуры этого действа: в центре в большом кресле бессильно обмякшая фигура царя, вокруг него его родные и приближенные. Справа лекарь достает свои снадобья в бесплодной попытке вернуть к жизни умирающего, с другой стороны к ногам царя припал придворный шут, испуганно взирающий на своего повелителя. У изголовья склонилась последняя жена царя – Мария Нагая, мать царевича Дмитрия, впоследствии убитого в Угличе. За спиной царицы молится Василий Шуйский. Крайняя справа фигура – это старенькая сгорбленная нянька царя, спешащая к нему, опираясь на деревянную клюку.

   Слева от умирающего изображены другие исторические персонажи, которые в дальнейшем сыграют свою роль в истории России. Крайний слева, поднявшийся во весь рост, повернувшись боком к зрителю – Борис Годунов. Привставший в своем кресле бородатый старец – Богдан Бельский. На фоне пышной кровати с балдахином изображена супружеская пара – царевич Федор с женой Ириной Годуновой, испуганно жмущейся к своему растерянному и смущенному мужу.

   Кроме хорошо продуманной, хоть и немного театральной композиции в картине впечатляет отличная проработка деталей, даже самых мелких, а также великолепно выписанные эмоции и выражения лиц. По оставшейся литографии трудно судить о цветовой гамме картины, но, зная остальные полотна мастера, можно спокойно утверждать, что она была красочной и многоцветной. Очень жаль, что она пропала, остается только надеяться на счастливое возвращение украденного полотна.

Пир у Ивана Грозного. Россия, век XVI

 

А.К.Толстой

КНЯЗЬ СЕРЕБРЯНЫЙ

Глава 8. Пир

В огромной двусветной палате, между узорчатыми расписными столбами, стояли длинные столы в три ряда. В каждом ряду было по десяти столов, на каждом столе по двадцати приборов. Для царя, царевича и ближайших любимцев стояли особые столы в конце палаты. Гостям были приготовлены длинные скамьи, покрытые парчою и бархатом; государю — высокие резные кресла, убранные жемчужными и алмазными кистями. Два льва заменяли ножки кресел, а спинку образовал двуглавый орел с подъятыми крыльями, золоченый и раскрашенный. В середине палаты стоял огромный четвероугольный стол с поставом из дубовых досок. Крепки были толстые доски, крепки точеные столбы, на коих покоился стол; им надлежало поддерживать целую гору серебряной и золотой посуды. Тут были и тазы литые, которые четыре человека с трудом подняли бы за узорчатые ручки, и тяжелые ковши, и кубки, усыпанные жемчугом, и блюда разных величин с чеканными узорами. Тут были и чары сердоликовые, и кружки из строфокамиловых яиц, и турьи рога, оправленные в золото. А между блюдами и ковшами стояли золотые кубки странного вида, представлявшие медведей, львов, петухов, павлинов, журавлей, единорогов и строфокамилов. И все эти тяжелые блюда, суды, ковши, чары, черпала, звери и птицы громоздились кверху клинообразным зданием, которого конец упирался почти в самый потолок.

Чинно вошла в палату блестящая толпа царедворцев и разместилась по скамьям. На столах в это время, кроме солонок, перечниц и уксусниц, не было никакой посуды, а из яств стояли только блюда холодного мяса на постном масле, соленые огурцы, сливы и кислое молоко в деревянных чашах.

Опричники уселись, но не начинали обеда, ожидая государя.

Вскоре стольники попарно вошли в палату и стали у царских кресел; за стольниками шествовали дворецкий и кравчий.

Наконец загремели трубы, зазвенели дворцовые колокола, и медленным шагом вошел сам царь, Иван Васильевич.

…С появлением Иоанна все встали и низко поклонились ему. Царь медленно прошел между рядами столов до своего места, остановился и, окинув взором собрание, поклонился на все стороны; потом прочитал вслух длинную молитву, перекрестился, благословил трапезу и опустился в кресла. Все, кроме кравчего и шести стольников, последовали его примеру.

Множество слуг, в бархатных кафтанах фиялкового цвета, с золотым шитьем, стали перед государем, поклонились ему в пояс и по два в ряд отправились за кушаньем. Вскоре они возвратились, неся сотни две жареных лебедей на золотых блюдах.

Этим начался обед.

Когда съели лебедей, слуги вышли попарно из палаты и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распущенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и с сыром, блины всех возможных родов, кривые пирожки и оладьи. Пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемховым. Другие подавали разные иностранные вина: романею, рейнское и мушкатель. Особые стольники ходили взад и вперед между рядами, чтобы смотреть и всказывать в столы.

Напротив Серебряного сидел старый боярин, на которого царь, как поговаривали, держал гнев. Боярин предвидел себе беду, но не знал, какую и ожидал спокойно своей участи. К удивлению всех, кравчий Федор Басманов из своих рук поднес ему чашу вина.

— Василий-су! — сказал Басманов, — великий государь жалует тебя чашею!

Старик встал, поклонился Иоанну и выпил вино, а Басманов, возвратясь к царю, донес ему:
— Василий-су выпил чашу, челом бьет!

Все встали и поклонились старику; ожидали себе и его поклона, но боярин стоял неподвижно. Дыхание его сперлось, он дрожал всем телом. Внезапно глаза его налились кровью, лицо посинело, и он грянулся оземь.

— Боярин пьян, — сказал Иван Васильевич, — вынести его вон! — Шепот пробежал по собранию, а земские бояре переглянулись и потупили очи в свои тарелки, не смея вымолвить ни слова.

Серебряный содрогнулся. Еще недавно не верил он рассказам о жестокости Иоанна, теперь же сам сделался свидетелем его ужасной мести.

«Уж не ожидает ли и меня такая же участь?» — подумал он. Между тем старика вынесли, и обед продолжался, как будто ничего не случилось. Гусли звучали, колокола гудели, царедворцы громко разговаривали и смеялись. Слуги, бывшие в бархатной одежде, явились теперь все в парчовых доломанах. Эта перемена платья составляла одну из роскошей царских обедов. На столы поставили сперва разные студени; потом журавлей с пряным зельем, рассольных петухов с инбирем, бескостных куриц и уток с огурцами. Потом принесли разные похлебки и трех родов уху: курячью белую, курячью черную и курячью шафранную. За ухою подали рябчиков со сливами, гусей со пшеном и тетерек с шафраном.

Тут наступил прогул, в продолжение которого разносили гостям меды, смородинный, княжий и боярский, а из вин: аликант, бастр и малвазию.

Разговоры становились громче, хохот раздавался чаще, головы кружились.

… — Никита-ста! Великий государь жалует тебя чашею!

Серебряный вздрогнул. За ним стоял, с наглою усмешкой, Федор Басманов и подавал ему чашу.

Не колеблясь ни минуты, князь поклонился царю и осушил чашу до капли. Все на него смотрели с любопытством, он сам ожидал неминуемой смерти и удивился, что не чувствует действий отравы. Вместо дрожи и холода благотворная теплота пробежала по его жилам и разогнала на лице его невольную бледность. Напиток, присланный царем, был старый и чистый бастр. Серебряному стало ясно, что царь или отпустил вину его, или не знает еще об обиде опричнины.

Уже более четырех часов продолжалось веселье, а стол был только во полустоле. Отличились в этот день царские повара. Никогда так не удавались им лимонные кальи, верченые почки и караси с бараниной. Особенное удивление возбуждали исполинские рыбы, пойманные в Студеном море и присланные в Слободу из Соловецкого монастыря. Их привезли живых, в огромных бочках; путешествие продолжалось несколько недель. Рыбы эти едва умещались на серебряных и золотых тазах, которые вносили в столовую несколько человек разом. Затейливое искусство поваров выказалось тут в полном блеске. Осетры и шевриги были так надрезаны, что походили на петухов с простертыми крыльями, на крылатых змиев с разверстыми пастями. Хороши и вкусны были также зайцы в лапше, и гости, как уже ни нагрузились, но не пропустили ни перепелов с чесночною подливкой, ни жаворонков с луком и шафраном. Но вот, по знаку стольников, убрали со столов соль, перец и уксус и сняли все мясные и рыбные яства. Слуги вышли по два в ряд и возвратились в новом убранстве. Они заменили парчовые доломаны летними кунтушами из белого аксамита с серебряным шитьем и собольею опушкой. Эта одежда была еще красивее и богаче двух первых. Убранные таким образом, они внесли в палату сахарный кремль, в пять пудов весу, и поставили его на царский стол. Кремль этот был вылит очень искусно. Зубчатые стены и башни, и даже пешие и конные люди, были тщательно отделаны. Подобные кремли, но только поменьше, пуда в три, не более, украсили другие столы. Вслед за кремлями внесли около сотни золоченых и крашеных деревьев, на которых вместо плодов висели пряники, коврижки и сладкие пирожки. В то же время явились на столах львы, орлы и всякие птицы, литые из сахара. Между городами и птицами возвышались груды яблоков, ягод и волошских орехов. Но плодов никто уже не трогал, все были сыты. Иные допивали кубки романеи, более из приличия, чем от жажды, другие дремали, облокотясь на стол, многие лежали под лавками, все без исключения распоясались и расстегнули кафтаны. Нрав каждого обрисовался яснее.

Историки и очевидцы

Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. — М.: Книга, 1990. Кн. 1: Государев двор, или дворец.

Забелин И.Е. Как жили в старину русские цари-государи. — М.: Панорама, 1990.

М.П. 

о пытках и казнях в эпоху опричнины: Наука и техника: Lenta.ru

«Лента.ру» продолжает изучать «сложные вопросы» истории России, выделенные в ходе подготовки единого школьного учебника отечественной истории. Под номером пять значится вопрос о личности Ивана Грозного и его роли в истории страны. Полностью соглашаясь с утверждением, что Иван IV — фигура противоречивая, мы решили рассмотреть лишь одно из направлений его реформаторской деятельности: судебную реформу, сопровождавшуюся распространением пыток, широким применением смертной казни и массовыми репрессиями.

Пытки как вид наказания (зачастую заканчивающегося смертью), средство устрашения или способ получения информации известны с древнейших времен. Если зарождение пытки связывают с ритуальными религиозными практиками и военными обычаями, то по мере политического развития социума истязания инкорпорируются в судебную систему. Установление единоличной формы правления зачастую приводило к тому, что к жестоким нравам общества добавлялась личная жестокость (и изобретательность) правителя — таких примеров только европейская история знает десятки: от римских императоров Нерона и Калигулы до валашского князя Влада III и русской императрицы Анны Иоанновны.

Почетное место в списке самых жестоких правителей в истории занимает и царь Иван Грозный. Несмотря на то, что доивановская история нашей страны не знает недостатка в кровожадных эпизодах (некоторая часть из них по традиции описывается в учебниках для начальной школы), именно при Иване IV пытки принимают в России системный характер. Происходит это не столько под влиянием субъективных факторов — особенностей личности царя, сколько в силу объективных причин — завершения формирования к XVI веку централизованного русского государства.

Материалы по теме

15:12 — 11 октября 2013

17:56 — 21 октября 2013

17:01 — 28 октября 2013

Исследователи и потомки наделили Ивана Грозного множеством характеристик, большей частью нелестных. Историки спорят о том, что толкало государя на те или иные поступки, однако два факта кажутся непреложными: царь Иван был, во-первых, человеком жестоким и, во-вторых, деспотичным — эталонным самодержавным правителем, не знавшим и не признававшим другой власти, кроме собственной. Так что приписываемое Грозному знаменитое изречение: «Жаловать есь мы своих холопов вольны, а и казнить вольны же», — не следует воспринимать буквально: под «холопами» понималось все государство.

Именно при Иване Грозном в обиход начинает вводиться понятие «государева (государственного) преступления». Соответствующее определение в законодательстве появится лишь столетием позже (в Соборном уложении 1649 года), но возникновение понятия преступления против государства, или попросту политического преступления, принято относить ко времени царствования Ивана IV. А вслед за понятием появляется и система политического сыска — которая просуществовала в нашей стране до конца XX века, а по мнению некоторых исследователей, продолжает существовать до сих пор (подробнее об этом можно прочитать, например, в книге Е.В. Анисимова «Русская пытка»).

В Европе позднего Средневековья и Нового времени применение истязаний увязывается с развитием розыскной (инквизиционной) формы уголовного процесса. Характерные для нее черты — отсутствие прав у обвиняемого, сращивание следствия, суда и отправления правосудия. Следствие при такой форме процесса нацелено на сбор формальных доказательств вины, наиболее совершенным (неоспоримым) из которых считается признание обвиняемого. Нетрудно понять, что такие правила игры способствуют совершенствованию самых жестоких методов получения признательных показаний.

Подобная система сложилась и в России. Судебник Ивана Грозного (1550 год) существенно ограничил распространенный ранее метод решения споров и запутанных дел путем боевого поединка спорящих сторон. А с появлением тайной полиции (опричнины, 1565 год) была выстроена система розыска, дознания и казни, опиравшаяся на намеренное причинение страданий обвиняемым. Истязания применялись и как способ получения признания, и как вид тяжелого наказания за совершенное преступление.

Одним из распространенных способов получения информации стал «роспрос под дыбой» (это приспособление известно в России еще с XIV века). Как правило, жертву «расспрашивали с увещеванием и угрозами» и лишь потом подвешивали на дыбу, часто привязывая к ногам дополнительный груз. После этого к подозреваемому применялись различные пытки — от битья кнутом до жжения огнем.

К этим же временам восходят некоторые русские поговорки, позволяющие узнать, какими еще способами можно было получить признание. К примеру, выражение «подлинная правда» происходит от процедуры битья допрашиваемого просмоленным кнутом-подлинником. Выражения «рассказать подноготную» и «в ногах правды нет», также отсылающие к пыткам, восходят, скорее всего, ко временам более давним. Впрочем, нет оснований полагать, что запускание игл или гвоздей под ногти рук и ног не практиковалось и во времена Ивана IV.

Для обвиняемых, признавших вину в ходе описанных процедур, были определены различные наказания — в зависимости от тяжести совершенного преступления. Практиковалась, в частности, ссылка, в том числе и на каторжные работы (при Иване Грозном местами ссылки чаще всего служили Урал и другие окраины европейской России; первая ссылка в Сибирь считается делом рук Бориса Годунова, который отправил в Пелымский острог жителей города Углича в связи с убийством царевича Дмитрия). В отношении каторжан одновременно применялись и телесные наказания — к примеру, битье кнутами или палками, «резание носов» — удаление крыльев носа раскаленными или холодными щипцами.

Наказанием за тяжкие уголовные и политические преступления была смертная казнь. Перечень преступлений, караемых смертью, постепенно расширялся предшественниками Ивана Грозного. К примеру, в конце XIV века смертная казнь предусматривалась за кражу, совершенную в третий раз, но не за убийство.

Судебник Ивана III (1497 год) вводил смертную казнь за некоторые виды убийства, разбой, измену, религиозные преступления. Судебник Ивана Грозного сделал смертную казнь одним из самых частых видов наказания. К примеру, при наличии признания обвиняемого, смертью могла караться первая кража («…и скажет на собя сам, ино его казнить смертною казнию»). Отдельные царские указы предписывали казнить за разбой, государственную измену, учинение мятежа, подделку монет. Причем казнь должна была осуществляться публично и сопровождаться пытками.

Посажение на кол

В царствование Ивана Грозного в России применялись и тривиальные наказания — как например отрубание головы или повешение (за шею, ноги или ребро). Однако эту эпоху принято связывать и с особенно жестокими видами казни. Считается, к примеру, что одним из излюбленных методов казни в те времена было посажение на кол — одно из самых мучительных наказаний: искусство палача состояло в том, чтобы не повредить в процессе жизненно важных органов, и не избавить ненароком осужденного от страданий. Действительно, такое наказание встречалось в XVI веке относительно часто, однако едва ли Иван Грозный отдавал ему специальное предпочтение перед другими видами казни.

Более распространенной формой государственного воздаяния за политические преступление было четвертование — расчленение тела преступника с помощью топора. Если осужденный заслужил к себе гуманное отношение государя, то сперва он лишался головы и только потом — рук и ног. В ином случае казнь осуществлялась в обратной последовательности. Четвертование с помощью лошадей в России не практиковалось.

Вопреки расхожему мнению, при Иване Грозном не практиковалось колесование — переламывание костей с помощью колеса или привязывание к колесу и переламывание конечностей с помощью лома. Этот вид казни, известный еще с Античности, вновь распространился в Западной Европе в XVII веке, а в России первое упоминание о нем относится к 1696 году. Впоследствии колесование широко применялось при Петре I.

Однако Иван Грозный запомнился и тем, что лично определял для осужденных вид казни, часто не предусмотренный устоявшейся практикой тех времен. Дошли сведения о попеременном обливании приговоренных кипятком и ледяной водой; подвешивании вверх ногами и последующем рассечении на части; утоплении в реке, в том числе и как метода массовой казни (такая участь постигла в 1570 году несколько сотен представителей новгородской знати, а годом позже — 80 жен ранее казненных московских дворян). Массовые расправы в период опричнины были явлением нередким. Московские казни 1570-71 годов, когда в городе были убиты тысячи человек, в том числе и бывшие приближенные царя, стали пиком опричного террора.

Ивану Грозному приписывают изобретение заживо варить в котлах подозреваемых в измене. Существуют сведения, что после массовых казней Иван Грозный каждому своему придворному определил день смерти и способ казни: одним приказал отрубить руки, одну ногу и голову, другим же приказывал разрезать живот, потом рубить ноги, руки и голову. Впрочем, ему же приписывают такое изречение: «Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов, чтобы побеждать врагов — множество воинов; кто же, имея разум, будет без причины казнить своих подданных!»

Другие примеры изобретательности царя дошли до нас в качестве единичных случаев, своеобразных исторических анекдотов. Одной из самых кровавых считается казнь главы иностранного приказа дьяка Ивана Висковатого: в 1570 году царь обвинил его в сговоре с литовским королем и турецким султаном и повелел казнить, привязав к столбу и приказав своим приближенным заживо отрезать от его тела по куску. Опричник Иван Реутов, отрезавший кусок, ставший для Висковатого последним, был обвинен царем в попытке смягчить страдания осужденного. Реутова Иван Грозный тоже приказал казнить, но тот умер от чумы, не дожив до исполнения приговора.

Известны и другие подобные истории: прибивание шапки к голове посла, не успевшего ее снять; своеобразное четвертование дьяка, принявшего взятку в виде жареного гуся, начиненного деньгами; повешение дворянина по фамилии Овцын на одной перекладине с овцой; зашивание осужденного в медвежью шкуру и последующая травля собаками — этой казни подвергся, в частности, новгородский епископ Леонид. О непростых отношениях царя с церковью и ее служителями известно немало. В частности, Ивану Грозному приписывается приказ привязать нескольких монахов к бочке с порохом и взорвать: чтобы сразу отправились на небеса, как ангелы. И несмотря на то, что подобные процедуры при преемниках Ивана IV не прижились, многие заложенные при нем принципы легли в основу судебно-дознавательной системы, существовавшей в России и в куда более просвещенные времена.

Иван Грозный Роберт Пейн

Пьер Стивен Роберт Пейн родился 4 декабря 1911 года в Солташе, графство Корнуолл, Англия, в семье Стивена Пейна, военно-морского архитектора, и Мирей Луизы Антонии (Дори) Пейн, уроженки Франция. Пэйн был старшим из трех братьев. Его средний брат был Алан (Марсель Алан), а его младшим братом был Тони, который умер в возрасте семи лет.

Пейн учился в школе Святого Павла в Лондоне. Он посетил

Пьер Стивен Роберт Пейн родился 4 декабря 1911 года в Солташе, графство Корнуолл, Англия, в семье военно-морского архитектора Стивена Пейна и уроженки Франции Мирей Луизы Антонии (Дори) Пейн.Пэйн был старшим из трех братьев. Его средний брат был Алан (Марсель Алан), а его младшим братом был Тони, который умер в возрасте семи лет.

Пейн учился в школе Святого Павла в Лондоне. Он учился в епархиальном колледже, Рондебош, Южная Африка, 1929-30; Кейптаунский университет, 1928-1930 годы; Ливерпульский университет, 1933-35; Мюнхенский университет, лето 1937 года, и Сорбонна в Париже, 1938.

Пейн сначала последовал за своим отцом в судостроение, работая учеником корабельного плотника в Каммелле, судостроительной компании Лэрда, Биркендхед, 1931-33.Он также работал в Налоговой службе в качестве помощника инспектора по налогам в Гилфорде в 1936 году. В 1937-38 годах он путешествовал по Европе и, находясь в Мюнхене, познакомился с Адольфом Гитлером через Рудольфа Гесса, инцидент, который Пейн ярко описывает в своей книге «Очевидец». В 1938 году Пейн освещал гражданскую войну в Испании для London News Chronicle, в результате чего были написаны две книги: «Молодой человек смотрит на Европу» и «Песня о крестьянине».

С 1939 по 1941 год Пейн работал корабельным мастером на военно-морской базе Сингапура, а в 1941 году он стал там офицером по вооружению и главным офицером по камуфляжу в разведке британской армии.В декабре 1941 года он был отправлен в Чунцин, Китай, в качестве атташе по культуре в посольстве Великобритании.

В январе 1942 года он освещал битву при Чанше для London Times, а с 1942 по 1943 год преподавал английскую литературу в университете Фухтан, недалеко от Чунцина. Затем, по убеждению Джозефа Нидхэма, он отправился в Куньмин и преподавал поэзию и военно-морскую архитектуру в Университете Лиента с 1943 по 1946 год. Университеты Пекина, Цинхуа и Нанкай объединились в Куньмине, чтобы сформировать университет в Лиенте.Именно там Пейн вместе с китайскими учеными и поэтами составил и со-перевел «Белого пони».

В Китае Пейн встретил генерала Джорджа К. Маршалла, Чан Кайши и Мао Цзэ-дуна, которые были неуловимыми и жившими в пещерах Яньани, все из которых позже стали объектами его биографий. Из его времен в Китае также вышли автобиографические тома Forever China и China Awake, а также исторические романы «Любовь и мир» и «Влюбленные».

Из Китая Пейн ненадолго посетил Индию летом 1946 года, что привело к его любви к индийскому искусству.На протяжении всей своей жизни Пейн сохранял любовь ко всем формам восточного искусства.

Он приехал в Соединенные Штаты зимой 1946 года и жил в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, пока не стал профессором английского языка и постоянным автором в колледже Алабамы в Монтевалло в 1949-54 годах. Он был редактором-основателем Montevallo Review, среди авторов которого были поэты Чарльз Олсон и Мюриэль Рукейзер. Он стал натурализованным гражданином США в 1953 году.

Весной 1949 года Пейн посетил Персию с экспедицией Азиатского института.В 1951 году он получил степень магистра в Азиатском институте.

В 1954 году Пейн переехал в Нью-Йорк, где и прожил остаток своей жизни, прерываясь один или два раза в год поездками на Ближний Восток, Дальний Восток и другие страны. Европа, в основном для того, чтобы собрать материал для своих книг, но также для того, чтобы навестить его мать и отца в Англии. Его очень близкие литературные отношения с отцом документированы в сотнях очень личных и информативных писем, которыми они обменивались.

В 1942 году Пейн женился на Роуз Сюн, дочери Сюн Сэ-лин, бывшего премьер-министра Китая.Они развелись в 1952 году. В 1981 году он женился на Шейле Лалвани, уроженке Индии.

За сорок семь лет Пейн опубликовал более 110 книг. Он написал свою первую повесть «Приключения Сильвии, королевы Дании и Китая», когда ему было семь лет. Первой публикацией Пейна был перевод книги Юри Олеши «Зависть», опубликованной издательством «Хогарт Пресс» Вирджинии и Леонарда Вульф в 1936 году. Год спустя Т.С. Элиот опубликовал свой роман «Война на болотах» под номером

Самый быстрый словарь в мире: Словарь.com

Иван Грозный первый царь России (1530-1584)

enfant ужасный человек, чье нестандартное поведение смущает других

между племенами или между племенами

Высокочтимый

возможность взаимодействия, возможность обмена и использования информации

неуничтожаемо не разрушаемо

невыразимо слишком священно, чтобы быть произнесенным

неизменяемо не подлежит изменению или изменению

мгновенное воспроизведение немедленной ретрансляции некоторого действия (особенно спортивного), записанного на видеокассету

неизменяемый не подлежит замене

незначительный слишком маленький или незначительный, чтобы заслуживать внимания

антропология наука о происхождении и социальных отношениях человека

невыразимо до невыразимой степени

невыносимая неспособность мириться с

непроницаемый, запрещающий проход в

или через него

неизменно неизменным и неизменным

авангард радикально новый или оригинальный

Интерпол — международное разведывательное агентство, разрешающее сотрудничество между спецслужбами всего мира

взаимодействуют так, как две вещи взаимно влияют друг на друга

Ponte 25 de Abril подвесной мост через реку Тежу в Лиссабоне

Описание англичанина Ивана Грозного

Примечание : Эта статья была взята из более крупной работы, находящейся в общественном достоянии, и размещена здесь из-за ее исторической ценности.Он может содержать устаревшие идеи и формулировки, которые не отражают мнения и убеждения TOTA.

Из чтений по европейской истории: сборник выдержек из источников Джеймс Харви Робинсон, 1906.

Англичане начали совершать путешествия в Россию во время правления Ивана Грозного. Следующие впечатления от царя взяты из описания, которое один из этих английских путешественников дает о путешествии, которое произошло в 1567 году.

Имя императора на их языке — Эван Васильевич; то есть Иоанн, сын Василия.И по своему княжескому положению он называется Отесара [о царь!], Как и его предшественники; что в переводе означает «царь, не платящий дань никому». И это слово «Отесара» интерпретаторы его величества в последнее время интерпретировали как «император»; так что теперь его называют императором и великим князем всея Руси и т. д. И так как этот император, которым сейчас является Иван Васильевич, превосходит своих предшественников по имени, то есть от князя до императора, — даже так Во многом по отчетам он превосходит их по стойкости и храбрости, а также многому другому; потому что он больше не боится своего… врагов, которых немало, чем хобби жаворонков.

Этот император очень хорошо знаком со всей своей знатью и подданными, а также с чужеземцами, которые служат ему либо в его войнах, либо в занятиях; ибо ему нравится, что они будут часто обедать в году в его присутствии, и, кроме того, он часто бывает за границей, то ли в той или иной церкви, и гуляет со своими дворянами за границу. И благодаря этому он не только любим своей знатью и общиной, но также испытывал большой страх и ужас во всех своих владениях, так что я думаю, что ни один принц в христианском мире не боится больше своего собственного, чем он, и тем не менее лучше возлюбленный.Ибо, если он прикажет кому-нибудь из своих герцогов уйти, они побегут; если он скажет какое-либо злое или гневное слово кому-либо из них, группа не будет снова появляться в присутствии его величества надолго, если за ним не будут посылать, но он будет притворяться, что он очень болен, и отпустит волосы его голова вырастает очень длинной, без стрижки или бритья, что является очевидным признаком того, что он недоволен императором; ибо когда они преуспевают, они считают позором носить длинные волосы, ради которых они бреют голову.

Его Величество сам выслушивает все жалобы и своими собственными устами выносит приговоры и решения по всем вопросам, причем с опаской; но в религиозные дела он не вмешивается, а целиком передает их митрополиту.

Его Величество поддерживает и хорошо награждает всех пришельцев, которые приходят ему на службу, особенно воинов.

Он не очень любит ястреб, охоту или любое другое развлечение, ни слуховые аппараты, ни музыку, но все свое удовольствие сосредоточивает на двух вещах: во-первых, в служении Богу, поскольку он, несомненно, очень набожен в своей религии; и второй, как подчинить и победить его врагов.

Робинсон, Джеймс Харви. чтений по европейской истории: сборник отрывков из источников . Vol. 2. Гинн и Ко. 1906.

Иван Грозный

Иван Грозный AKA Иван Васильевич Дата рождения: 25 августа 1530 г. Место рождения: Коломенское, Россия Умер: 14 18 марта смерти: Москва, Россия Причина смерти: не указана Пол: Мужской Религия: Русское православие Раса или этническая принадлежность: Белый Сексуальная ориентация: Род занятий: Роялти Национальность: Россия Резюме: Русский Царь, 1533-84 Иван IV, по прозвищу Иван Грозный, царь Московский, был сыном Василия III Ивановича, великого князя Московского, от его второго жена Елена Глинская.Родившийся 25 августа 1530 года, он был провозглашен великим князем после смерти своего отца (1533) и взял правительство в свои руки в 1544 году, когда ему было тогда четырнадцать лет. Иван IV был во всех отношениях не по годам развитым; но с самого начала в его характере было то, что мы теперь должны назвать невротическим напряжением. Его отец умер, когда ему было три года, его мать, когда ему было всего семь, и он вырос в жестокой и унизительной среде, где он научился презирать человеческую жизнь и человеческое достоинство. Он подвергся жестокому обращению со стороны ведущих бояр, которые в ходе последовательных революций ставили во главу угла, и поэтому он испытывал неугасимую ненависть ко всему их порядку и соответствующую нежность к купеческому классу, их естественным врагам.В очень раннем возрасте он питал возвышенное представление о своей собственной божественной власти, и его исследования были в основном посвящены поиску в Священных Писаниях и славянских хрониках санкций и прецедентов для осуществления и развития его божественного права. Сначала он утвердил свою власть, буквально бросив на псов последних своих боярских тиранов, а вскоре после этого объявил о своем намерении принять титул царя — титул, который его отец и дед желали, но никогда не осмеливались принять публично.16 января 1547 г. он был коронован московским митрополитом первым русским царем; 3 февраля того же года он избрал своей женой из числа девственниц, собравшихся со всех концов России для своего осмотра, Анастасию Захарину-Кошкину, потомку древнего дворянского рода, более известного под своим поздним именем Романовы. До сих пор, по его собственному опыту, личная жизнь молодого царя была невыразимо отвратительной, но его чуткая совесть (он был по природе религиозен) побудила его в 1550 году созвать Земский собор или народное собрание, первое из его собраний. добрый, который публично исповедал любопытные грехи своей юности и в то же время пообещал, что царство России (в разорении которого он обвинял боярских наместников) отныне должно управляться справедливо и милосердно.В 1551 году царь передал синоду прелатов сотню вопросов о том, как лучше всего исправить существующее зло, поэтому постановления этого синода обычно называются стоглав или центурия . Десятилетие с 1550 по 1560 год было хорошим периодом правления Ивана IV, когда он сознательно порвал со своим дурным прошлым и окружил себя хорошими людьми низкого происхождения. Дело было не только в том, что он ненавидел бояр и не доверял им, но он уже был достаточно государственным деятелем, чтобы понимать, что они не могут быть приспособлены к новому порядку вещей, который он намеревался ввести.Иван размышлял о возрождении Московии, и единственными людьми, которые могли помочь ему в его задаче, были люди, которые могли неуклонно смотреть в будущее, потому что у них не было прошлого, на которое можно было бы оглядываться, люди, которые будут непоколебимо подчиняться своему государю, потому что они были в долгу. политическое значение только для него. Главными из этих людей доброй воли были Алексий Адашев и монах Сильвестр, люди столь неясного происхождения, что почти каждая деталь их жизни является предположительной, но оба они, морально, были лучшими москвичами своего времени.Их влияние на молодого царя было очень благотворным, и период их правления совпадает с самым славным периодом правления Иванов — периодом завоевания Казани и Астрахани. В течение 1551 года одна из фракций Казани подарила молодому царю все ханство, и 20 августа 1552 года он предстал перед его стенами со 150-тысячным войском и 50 орудиями. Осада была долгой и дорогостоящей; армия сильно пострадала; и только упорство царя продержало его в лагере шесть недель.Но 2 октября героически защищенная крепость была взята штурмом. Завоевание Казани стало эпохальным событием в истории Восточной Европы. Это было не только первое территориальное завоевание татар, перед которыми Московия смиряла себя на протяжении поколений; в Казани Азия, во имя Магомета, сражалась в своем последнем окопе против христианской Европы, выстроенной под знаменем царя Московского. Впервые Волга стала русской рекой.Теперь уже ничто не могло остановить естественное продвижение молодого Русского государства на восток и юго-восток. В 1554 году Астрахань пала почти без удара. К 1560 году все финские и татарские племена между Окой и Камой стали подданными России. Иван был также первым царем, который посмел напасть на Крым. В 1555 году он послал Ивана Шереметева на Перекоп, и Шереметев разбил татар в великой двухдневной битве при Судбищенской. Некоторые из советников Ивана, включая Сильвестра и Адашева, теперь советовали ему покончить с Крымским ханством, поскольку он уже покончил с Казанским и Астраханским ханствами.Но Иван, более мудрый в своем поколении, знал, что это невозможно, учитывая огромное расстояние, которое предстоит преодолеть, и преобладание Великого Турка, у которого его придется отобрать. Его взор был прикован к Ливонии, которая была сравнительно близко и сулила ему побережье и прямое сообщение с Западной Европой. Иван IV, как и Петр Великий после него, ясно осознавал необходимость поднятия Московии до уровня ее соседей. Он предложил сделать это, способствуя массовой иммиграции в свое царство мастеров и искусных мастеров.Но все его соседи, опасаясь последствий цивилизованной Московии, объединились, чтобы помешать ему. Карл V даже разогнал 123 опытных немца, которых агент Ивана собрал и привез в Любек для отправки в балтийский порт. После этого Иван был вынужден помочь себе как мог. Казалось, ему представилась возможность, когда в середине XVI века Орден Меча распался, и за владение Ливонией велись ожесточенные споры между Швецией, Польшей и Данией.Иван вмешался в 1558 году и быстро захватил Нарву, Дерпт и дюжину небольших крепостей; затем, в 1560 году, Ливония оказалась под защитой Польши, и король Сигизмунд II предупредил Ивана, чтобы он не входил в нее. К этому времени Иван вступил во вторую и злую часть своего правления. Еще в 1553 году он перестал доверять Сильвестру и Адашеву из-за их необычайной отсталости в поддержке притязаний своего маленького сына на престол, когда он сам лежал на грани смерти.Неоднозначное и неблагодарное поведение близких друзей и протеже царя по этому поводу так и не получило удовлетворительного объяснения, и у него были веские причины для возмущения. Тем не менее, когда он выздоровел, к его чести, он забыл об этом, и они продолжали управлять делами еще шесть лет. Потом возник спор о Крыме, и Иван убедился, что они посредственные политики и ненадежные друзья. В 1560 году оба они исчезли со сцены, Сильвестр в монастырь по собственному желанию, а Адашев умер в том же году в почетной ссылке в качестве генерала в Ливонии.Смерть его горячо любимой супруги Анастасии и его сына Деметрия и дезертирство его единственного закадычного друга князя Курбского примерно в то же время, кажется, рассердили Ивана против Бога и человека. В течение следующих десяти лет (1560-70) в Московском царстве происходили ужасные и ужасные вещи. Сам царь жил в атмосфере страха, воображая, что все руки против него. 3 декабря 1564 г. он со всей семьей покинул Москву. 3 января 1565 г. он в открытом письме на имя митрополита заявил о своем намерении отречься от престола.Простые люди, которым он всегда покровительствовал за счет бояр, умоляли его вернуться на своих условиях. Он согласился на это, но закрепился в особом учреждении, опричине или «отдельном сословии». Некоторые города и районы по всей России были отделены от остальной части государства, и их доходы направлялись на содержание нового царского двора и двора, который должен был состоять из 1000 тщательно отобранных бояр и низших сановников с их семьями и свитами. , среди которых отныне жил исключительно Иван.Опричина не была конституционным нововведением. Дума , или совет, по-прежнему занималась всеми деталями управления; старые бояре сохранили свои старые должности и сана. Единственная разница заключалась в том, что царь отрезал себя от них, и они даже не могли общаться с ним, за исключением чрезвычайных и исключительных случаев. Опричники , как исключительные фавориты царя, естественно, в своих интересах ожесточили царское сердце против всех посторонних и безнаказанно топтали всех, выходящих за пределы заколдованного круга.Их первой и самой заметной жертвой был Филипп, святой митрополит Московский, который был задушен за то, что осудил опричину как нехристианское учреждение и отказался благословить царя (1569). Иван остановился в Твери, чтобы убить святого Филиппа, когда шел на разрушение второго по величине города своего царства — Великого Новгорода. Обидчик с дурной репутацией, некий Петр, обвинил городские власти перед царём в заговоре; Иван, даже не столкнув новгородцев с их обвинителем, в конце 1569 г. приступил к их наказанию.Разорив землю, свою собственную землю, он, как дикий зверь, вошел в город 8 января 1570 года и в течение следующих пяти недель планомерно и сознательно, день за днем, истреблял партии всех слоев населения. Все монастыри, церкви, усадьбы, склады и фермы в радиусе 100 миль были разрушены, разграблены и остались без крова, все имущество было разграблено, весь скот уничтожен. Лишь 13 февраля несчастным остаткам населения было разрешено восстановить свои дома и снова возделывать свои поля. Периодическая и бессистемная война со Швецией и Польшей одновременно за обладание Ливонией и Эстонией продолжалась с 1560 по 1582 год. Генералы Ивана (сам он редко выходил на поле боя) поначалу в целом добивались успеха и подавляли своих врагов одним лишь ударом. числа, захватив десятки крепостей и городов. Но в конце концов превосходная боевая эффективность шведов и поляков неизменно преобладала. Ивану также не повезло, что его главным антагонистом был Стивен Бтори, один из величайших капитанов своего времени.Таким образом, все его напряженные усилия, все его огромные жертвы ни к чему не привели. Запад был для него слишком силен. По миру Заполи (15 января 1582 г.) он сдал Ливонию с Полоцком Бтори, а по перемирию Илюсы в то же время оставил Ингрию шведам. Балтийское побережье было потеряно для Московии еще на полтора века. В последние годы жизни Иван наладил дружеские отношения с Англией в надежде получить некоторую долю благ цивилизации благодаря дружбе королевы Елизаветы I, на одной из женщин которой, Мэри Гастингс, он хотел жениться, хотя его пятая жена Марта Нагая была еще жива.К концу своей жизни Иван был частично утешен своей неудачей на западе из-за неожиданного приобретения Сибирского царства на востоке, которое сначала было покорено казацким гетманом Ермаком или Ермаком в 1581 году. В ноябре 1580 года Иван в припадке неуправляемой ярости из-за какого-то противоречия или упрека нанес своему старшему выжившему сыну Ивану, малообещающему князю, которого он страстно любил, удар, который оказался фатальным. В агонии раскаяния он отрекся бы от престола «как недостойный царствовать дольше»; но его дрожащие бояре, опасаясь какой-нибудь темной уловки, отказывались подчиняться никому, кроме себя.Три года спустя, 18 марта 1584 года, во время игры в шахматы он внезапно упал на спинку стула, и его уложили в постель в смертельном состоянии. В последний момент он принял капюшон строжайшего ордена отшельников и умер как монах Иона. Иван IV, несомненно, был человеком больших природных способностей. Его политическая дальновидность была необычайной. Он предвосхитил идеалы Петра Великого, но не смог их реализовать только потому, что его материальные возможности были недостаточными.Но восхищение его талантами не должно закрывать глаза на его моральную никчемность, равно как и возлагать вину за его излишества на жестокое и порочное общество, в котором он жил. То же общество, которое произвело на свет его печально известных фаворитов, также произвело на свет святого Филиппа Московского, и, отказавшись слушать святого Филиппа, Иван опустился ниже даже не очень высоких нравственных стандартов своего времени. Он определенно оставил московское общество хуже, чем он его нашел, и таким образом подготовил почву для ужасов «Великой анархии».«Лично Иван был высоким и хорошо сложенным, с высокими плечами и широкой грудью. Его глаза были маленькими и беспокойными, его нос крючковатым, у него была борода и усы внушительной длины. Его лицо имело зловещее беспокойное выражение; но загадочная улыбка постоянно играла на его губах. Он был самым образованным и трудолюбивым человеком своего возраста. Его память была поразительной, его энергия неутомима. Насколько это было возможно, он лично следил за всем и никогда не отсылал просителя нижние порядки. Отец: Царь Василий III Мать: Елена Глинская Жена: Анастасия Романовна (ум. 7 августа 1560 г.) Жена: Мария Темрюковна (м. 1561, ум. ) Жена: Марфа Собакина (м. 1569, ум. 1569) Жена: Анна Колтовская Жена: Анна Васильчикура Жена: Василиса Мелентьевна Жена: м.1581) Сын: Иван Грозный Сын: Федор Царь России 3 декабря 1533 — 17 марта 1584 Отречение Факторы риска: сифилис, бессонница, депрессия Требуется Flash 7+ и Javascript. Вы знаете то, чего не знаем мы? Иван IV Васильевич Знаменитый русский Иван IV (Иван Грозный) (1533-1584) пережил ужасное детство.Это было полно убийств и интриг. Его отец умер естественной смертью, когда Ивану было три года. Его мать могла быть убита. Иван был болезненным ребенком. Он был окружен боярами, державшими коллективную власть. Они контролировали его. Несмотря на это, когда Иван пришел к власти, его правление было периодом мира и реформ. От Ивана до Ивана Грозного В 1547 году Иван был провозглашен царем России . Это был титул великой державы. Это могло позволить хорошему правителю добиться многого.Это дало бы возможность плохому вступить в кровавое владычество. Эта статья не пересказывает жизнь и подвиги Ивана. Они описаны в цитируемых нами источниках. Скажем так, в дальнейшей жизни Иван стал резким, даже параноиком. Он пытал и убивал даже близких друзей. Одним взрывом он убил своего сына! Иван убивает своего сына… Что вызвало изменение его пассивной личности на агрессию и насилие? Для Ивана получился маниакальный. Он стал подозрительно относиться ко всем. Смена совпала со смертью любимой жены. Что пошло не так? Несмотря на время, историки указывают на болезненный характер Ивана. Принимая во внимание медицину того времени, его тело эксгумировали. Испытания оказались убедительными. Останки Ивана были полны ртути. Иван, кажется, умер от сифилиса. Сифилис лечили ртутью. Хотя его детство нельзя игнорировать, похоже, что ртуть была причиной безумия. Эффекты включают нервозность, раздражительность, изменение темперамента и тремор. Библиотека Конгресса Есть ли доказательства? Рассмотрим это описание на странице 377 книги Иван Грозный Казимежа Валишевского (1904).Тогда решать вам. «Во второй половине жизни Государя, о которой мы располагаем большей частью информации, его обычное выражение лица показалось большинству свидетелей угрожающим и мрачным, хотя он часто разражался хохотом … «Иван был энергичен до насилия, но робок до откровенной трусости; его гордость доходила до безумия, а смирение иногда доходило до низости. Он был умен, но в то же время способен говорить и делать самые глупые вещи.” Примечание: Вы также можете использовать русский кроссворд для начинающих Ссылки: ← Вернуться к Food-Health ← На главную Аудиокнига недоступна | Audible.com трещать: Evvie Drake: более чем , Роман , К: Линда Холмс , Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс , Продолжительность: 9 часов 6 минут , Несокращенный , Общий , 4.5 из 5 звезд , 5,310 5,310 оценок, Представление , 4.5 из 5 звезд , 4 749 4749 оценок, История , 4.5 из 5 звезд , 4 733 4733 оценки, , В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее внутри, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему. 3 из 5 звезд Что-то заставляло меня слушать…. К Каролина Девушка на 10-12-19 Что сделало Ивана таким ужасным? Иван Грозный Виктор Ванснецов Что сделало Ивана таким ужасным? Как этот московский князь приобрел такую ​​репутацию, что более чем четырехсотлетняя история никогда не забывала ни его, ни его неофициального тезку? Говорят, что картинка говорит тысячу слов.В случае с «Портретом Ивана» Виктора Ваннецова, написанным через 313 лет после его смерти, ясно, что ужасная репутация Ивана предшествовала ему. Тем не менее, по другим сведениям, он был глубоко религиозным человеком и расширил культурное наследие России. Знаменитый собор Василия Блаженного с луковичными куполами был построен Иваном в ознаменование ключевых побед в русско-казанской войне. Он также реформировал правовые кодексы России, наведя порядок в своем огромном королевстве, и расширил влияние России на Сербию.Говорили, что Иван хранил в своей процессии древнегреческие и латинские рукописи в секретной библиотеке, некоторые из которых относятся к самой заре христианского мира, и было широко известно, что он был великим историком. Иван хвастается чудесами Российской Империи английскому дипломату, посланному Елизаветой I Тем не менее, несмотря на свои достижения, он, как известно, страдал от сильных параноидальных перепадов настроения. После почти смертельной болезни и смерти его жены Анастасии его поведение стало все более беспорядочным.Опасаясь, что дворянство замышляло против него заговор, он спровоцировал террор через недавно созданную тайную полицию, которая навязала свою диктаторскую волю русскому населению. В 1570 году один из крупнейших торговых центров Российской империи, Новгород, был разграблен, а его жители преданы мечах после того, как Иван поверил, что все население города замышляет его свергнуть. Иван сам возглавил атаку, убив тысячи. Иван у постели любимой первой жены Анастасии Затем он случайно убил своего сына, наследника, тростью после разногласий — он забил его до смерти, когда он был в бросках жестокого психотического эпизода.Говорят, что он даже ослепил архитекторов собора Василия Блаженного, опасаясь, что они могут построить более красивый собор в другом месте. Иван в тисках безумия только что забил сына до смерти после ссоры Наследие Ивана всегда будет предметом споров. Он расширил Российскую империю и укрепил правление дома посредством своей политической и культурной политики. С другой стороны, его нестабильная личность означала, что его всегда будут помнить с позором.Это возвращает нас к его легендарному имени Иван Грозный. Это тоже вызывает споры. Согласно российским источникам, «ужасный» — это перевод слова грозный, , которое более точно переводится как «внушающий страх террора», «угрожающий» или «ужасный», а не «ужасный». Неужели современники действительно хотели, чтобы его помнили как царя, способного внушать страх, а не как царя-ужасного? Поскольку его карьера была настолько неоднородной, что трудно сказать наверняка. . Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт