Noize MC, Oxxxymiron, Агутин и Лагутенко записали песни на стихи Мандельштама
Российские и зарубежные артисты записали песни на стихи Осипа Мандельштама к 130-летнему юбилею поэта. Информация об этом размещена на странице трибьют-альбома, получившего название «Сохрани мою речь навсегда», в Instagram.
В записи сборника приняли участие Леонид Агутин, «О! Марго», Билли Новик, Александр Маноцков, Алина Орлова, Илья Лагутенко, Noize MC, IOWA, Zoloto, группы «Сансара», «Обе две», Tequilajazzz, OQJAV, «Порнофильмы», Shortparis и другие артисты. Всего в альбом вошла 21 композиция.
Сборник доступен в Apple Music, Spotify, «Яндекс.Музыке» и на YouTube. Автором и продюсером проекта выступил Рома Либеров.
«Вышло настоящее чудо — причем объемное: от меланхолического диско до рэп-пророчества. Да, класть стихи (особенно мандельштамовские) на музыку (особенно яркую и самобытную) опасно. Осознавая эту опасность, мы все вместе думаем, что речь Осипа Эмильевича сохранить удалось — и сам поэт станет слушать наш альбом, хохоча до слез, — где-то там, куда достигает звук, но не взгляд!» — сказал он.
Осип Мандельштам родился 15 января (3 января по старому стилю) 1891 г. в Варшаве и вырос в Петербурге. Окончил Тенишевское коммерческое училище, директором которого был поэт-символист Владимир Гиппиус. Во время учебы Мандельштам увлекся поэзией, музыкой и театром. Литературный дебют поэта состоялся в 1910 г., когда журнал «Аполлон» опубликовал пять его стихотворений, а популярность он получил в 1913 г. после выхода сборника «Камень».
Расцвет творчества Мандельштама пришелся на 1920-е годы. В 1933 г. он написал эпиграмму на Иосифа Сталина «Мы живем, под собою не чуя страны…», за которую в 1934 г. был арестован и в итоге сослан в Воронеж. После этого получил запрет жить в Москве, переехал в Калинин и вновь был арестован во время отдыха в подмосковном поселке Саматиха. Поэта приговорили к 5 годам лагерей за контрреволюционную деятельность и отправили на Дальний Восток. 27 декабря 1938 г. в пересыльном лагере на Второй речке, сейчас находящейся в черте Владивостока, Мандельштам умер в больничном бараке в лагере.
Стихи, стоившие жизни. Как Осип Мандельштам разозлил «кремлевского горца» | Персона | Культура
135 лет назад, 15 января 1891 года, родился поэт Осип Мандельштам. Он оставил после себя богатое литературное наследие, в том числе стихотворение, которое в прямом смысле слова стоило ему жизни.
Стихи как «акт самоубийства»
Если быть точным, это памфлет, главный герой которого — «кремлевский горец» Сталин:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Стихотворение было написано в 1933 году, за несколько лет до начала большого террора. В обстановке, когда «за десять шагов речи не слышны», Мандельштам в открытую декламировал свой памфлет. Когда он прочитал его Пастернаку на безлюдной окраине Москвы, тот сказал: « Это акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал и прошу вас не читать их никому другому».
Но Мандельштам продолжал читать это стихотворение. Было очевидно: он хотел, чтобы стихи дошли до ушей адресата. Исследователь творчества поэта Павел Нерлер считает, что первым стихотворение вождю, скорее всего, прочитал Генрих Ягода, и сделал он это по телефону.
Могила неизвестна
Можно было предположить, что Мандельштама тут же отправят, например, на строительство Беломорканала, которым руководил Ягода. Но Сталин решил, что если уж избавляться от неугодного поэта, то не резко. В тот момент шла внутрипартийная игра, в которой жесткое преследование Мандельштама могло быть обращено против самого «кремлевского горца». Кроме того, памфлет Мандельштама польстил вождю. «Сталин увидел в этом индикатор успешности и эффективности методов нагнетания страха в обществе, — считает Нерлер. — В порядке благодарности за комплимент он подарил Мандельштаму жизнь». Подарок заключался в отсрочке казни. А в остальном сценарий был обычным для того времени. 
Мы все сидели в одной комнате».
Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме,
И некуда будет душе уйти от чугунного хлада —
Я вежливо тихо уйду. Незаметно смешаюсь с тенями.
И собаки меня пожалеют, целуя под ветхой оградой.
Не будет процессии. Меня не украсят фиалки,
И девы цветов не рассыплют над чёрной могилой…
А незадолго до того самого памфлета, стоившего ему жизни, Мандельштам написал:
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом,
Да, видно, нельзя никак.
«Нищенка-подруга» сохранила стихи поэта
Литературное творчество поэта сохранила его жена Надежда. Многие стихи и прозаические тексты она заучила наизусть, опасаясь, что во время обыска найдут спрятанные рукописи мужа. Надежда Яковлевна пережила мужа на сорок с лишним лет. «Десятилетиями эта женщина находилась в бегах, петляя по захолустным городишкам Великой империи, устраиваясь на новом месте лишь для того, чтобы сняться при первом же сигнале опасности, — писал о ней 
Также не имела она никакого имущества… В годы её наивысшего благополучия, в конце 1960-х — начале 1970-х, в её однокомнатной квартире, на окраине Москвы, самым дорогостоящим предметом были часы с кукушкой на кухонной стене. Вора бы здесь постигло разочарование, как, впрочем, и тех, кто мог явиться с ордером на обыск. Отщепенка, беженка, нищенка-подруга, как называл её в одном из своих стихотворений Мандельштам, и чем она, в сущности, и осталась до конца жизни».
Надежда Яковлевна написала книгу «Воспоминания», которая издана не только в России, но и во многих зарубежных странах. Ее мемуары стали беспощадным портретом того времени, в котором довелось жить и умереть Осипу Мандельштаму.
«Мы живем, под собою не чуя страны». 8 строф Осипа Мандельштама
«Мы живем, под собою не чуя страны». 8 строф Осипа Мандельштама
80 лет назад ушел из жизни поэт Осип Мандельштам
80 лет назад на лагерной пересылке во Владивостоке умер один из наиболее значимых поэтов России XX века Осип Мандельштам, которому советская власть не простила издевательского стихотворения про Иосифа Сталина.
Еще раньше он арестовывался и при царском, и при белогвардейском режимах. Как рассказывал сам поэт, нигде он так и не стал своим: красные считали его белым, а белые — красным.
27 декабря 1938 года, не дожив недели до собственного 48-летия, в пересыльном пункте Дальстроя на территории современного Владивостока скончался Осип Мандельштам. Смерть настигла поэта в лагерной больнице, куда он был госпитализирован накануне из 11-го барака. Причиной его ухода явился паралич сердца — так записано в официальном акте о смерти. Однако некоторыми официальная версия последних дней Мандельштама традиционно ставится под сомнение. Имеются воспоминания очевидцев, которые якобы видели его позже.
Поэт прибыл на пересылку этапом из Москвы 12 октября, а 26 декабря был положен в стационар, также сказано в документе. Там же имеется приписка: «ввиду ясности смерти труп вскрытию не подвергался». На момент своей кончины Мандельштам только начал отбывать пятилетний срок за контрреволюционную деятельность по печально знаменитой 58-й статье, пункт 10:
пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти.
Свидетельство о смерти Мандельштама получил в июне 1940 года его брат Александр. Ему же в конце осени 1938-го поэт отправил свое последнее письмо, в котором сообщил о плохом состоянии здоровья, крайнем истощении и замерзании без теплых вещей.
close
100%
Осип Мандельштам после ареста в 1938 году. Фотография НКВД из личного дела
Wikimedia CommonsКак стало известно много позднее, тело Мандельштама пролежало до весны непогребенным — оно было сброшено в кучу вместе с другими трупами. Только месяцы спустя покойников похоронили в братской могиле на месте крепостного рва. По другим данным, — сожгли.
Крупные неприятности в жизни Мандельштама начались еще в ноябре 1933 года, когда он достаточно опрометчиво зачитал полутора десяткам знакомых свое новое стихотворение, которое начиналось словами «Мы живем, под собою не чуя страны».
Произведение выставляло в крайне неприглядном свете генерального секретаря ЦК ВКП (б) Иосифа Сталина, нареченного в эпиграмме «кремлевским горцем».
«Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища», — следовало из текста.
В стихотворении акцентировалось внимание на этническом происхождении и преступной юности вождя. Кроме того, присутствовал непрозрачный намек на жесткие методы по отношению к неугодным:
«Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз».
Будучи неглупым человеком, после вынесения стихотворения «в массы» Мандельштам не должен был питать иллюзий насчет своего будущего. В условиях развитой в 1930-е годы системы доносительства содержание эпиграммы не могло не попасть туда, куда «надо». К этому времени Сталин не только руководил партией большевиков, но и фактически возглавлял государственную власть, пусть и не имея официальной должности, а культ его личности стремительно рос. При этом сам Сталин вполне мог быть не знаком с творчеством своего критика и мог не ставить цель отомстить «зарвавшемуся поэту».
Коллега Мандельштама, объект травли уже в 1950-х Борис Пастернак присутствовал на первом чтении «Мы живем…» и сравнил поступок друга с самоубийством.
Через одного из слушателей стихотворение утекло наверх. Вскоре Мандельштамом заинтересовались в ОГПУ.
Относительно легкие последствия (если так можно назвать принудительную ссылку) поэту обеспечивало поначалу личное заступничество высокопоставленного партийного функционера Николая Бухарина, который симпатизировал творческой интеллигенции и, как считается, лично Мандельштаму.
Перспективы поэта значительно ухудшились с падением и последовавшей казнью революционера-академика.
В 1938 году, после возвращения Мандельштама из ссылки в московский регион, секретарь Союза писателей СССР Владимир Ставский направил председателю НКВД Николаю Ежову предложение «решить наконец вопрос о Мандельштаме», одновременно охарактеризовав его стихи как «похабные и клеветнические».
Чекисты отреагировали оперативно: совсем скоро последовал второй арест.
Спасти Мандельштама от лагерей больше было некому. Вполне вероятно, прицепом ему «припомнили» родство с Леонидом Канегиссером, который в 1918 году застрелил председателя ЧК Петрограда Моисея Урицкого.
Звучит парадоксально, но Мандельштам, сам того едва ли желая, умудрился стать врагом сразу для трех политических режимов, царивших при его жизни на территории России. Еще в 1912 году Особый отдел департамента полиции империи отрабатывало «некоего еврея Мандельштама», адрес которого был обнаружен при одном из обысков у большевика-экспроприатора Константина Мячина и его подруги Веры Дилевской. Однако неприятностей у начинающего творца тогда не возникло — его просто не нашли, информация оказалась крайне скудной.
После Октябрьской революции Мандельштам поступил на службу в Народный комиссариат просвещения. Одна из командировок занесла его в Крым, где властвовали белогвардейцы. 4 августа 1920 года поэта арестовали в Феодосии и отправили в тюрьму.
Соответствующее постановление выписал полковник Астафьев из Особого отдела штаба главнокомандующего Русской армии Петра Врангеля.
«На задержанного упадает основательное подозрение в принадлежности его к партии коммунистов-большевиков и в участии в деятельности ЧК», — отмечалось в документе.
Впрочем, уже 12 августа Мандельштама выпустили ввиду неподтверждения подозрений, и он спешно уплыл в Батуми, где сразу по прибытии был арестован береговой охраной и переправлен в Особый отряд. Вызволять Мандельштама пришлось грузинским поэтам Николозу Мицишвили и Тициану Табидзе, которые обратились за помощью к генерал-губернатору Батумской области Бении Чхиквишвили.
«От красных я бежал в Крым. В Крыму меня арестовали белые, будто я большевик. Из Крыма пустился в Грузию, а здесь меня приняли за белого. Какой же я белый? Что мне делать? Теперь я сам не понимаю, кто я — белый, красный или какого еще цвета. А я вовсе никакого цвета. Я — поэт, пишу стихи и больше всяких цветов теперь меня занимают Тибулл, Катулл и римский декаданс», — в отчаянии рассказывал Мандельштам своим спасителям.
Добивали поэта уже после смерти. На долгие десятилетия его творчество оказалось под строгим запретом в СССР. И все же он был реабилитирован посмертно: в 1956-м — по делу 1938 года, а в 1987-м — по делу 1934-го.
Осип Мандельштам: дорога к смерти и бессмертию
Справка «МК»
<p>В сентябре 1929-го — в тот самый год, когда газета «Московский комсомолец» получила свое историческое название (ранее, с 1919 года, «Юный коммунар», «Юношеская правда», «Молодой ленинец»), — у редакции появился новый сотрудник — Осип Мандельштам. Ему помог устроиться в издание Николай Бухарин. Поэт работал заведующим литературно-художественного отдела, вел еженедельную «Литературную страницу». Мандельштам проработал в «МК» вплоть до закрытия издания в 1930-м году. В 1938-м один из самых значительных и сложных поэтов ХХ века Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере, не доехав до места заключения.</p>О последних годах жизни Осипа Мандельштама и его наследие «МК» беседует с исследователем творчества поэта, руководителем Мандельштамовского общества Павлом Нерлером.
— Павел Маркович, давайте вернемся в прошлое — в 1934 год. Осип Мандельштам читает узкому кругу друзей стихотворение «Кремлевский горец», в том числе Пастернаку, который называет эту эпиграмму на Сталина «актом самоубийства» и заклинает больше никому ее не показывать… Все-таки кто-то доносит на поэта и его арестовывают. Известно ли кто донес на Осипа Мандельштама?
— Доносчик неизвестен, не будем спекулировать на эту тему. Пастернак — один из 30 человек, которым Мандельштам читал стихи о Сталине. Пытаться угадать по этому списку, кто донес, занятие неинтересное. А вот кто донес в 1938 году, мы знаем – это был Ставский, который обратился непосредственно к Ежову с просьбой «решить вопрос о Мандельштаме», к письму было приложено экспертное заключение Павленко. Именно эти двое людей несут ответственность за гибель Мандельштама, 75-летие которой мы сейчас вынуждены отмечать в тяжелое декабрьское время.
— Решающую роль в судьбе поэта сыграло именно это стихотворение или не только в нем дело?
— Безусловно, эта эпиграмма фигурирует в делах, протоколах допросов.
Но Мандельштам одновременно был и фигурантом другого дела, которое разворачивалось в Ленинграде и по которому расстреляли Лившица и арестовали Заболоцкого. Но Мандельштам там был лишь фигурантом, а вообще им занималась Москва.
— Сталин ведь читал эту эпиграмму?
— Не сомневаюсь, что он ее читал. Также я предполагаю – это уже гипотеза – что стихи ему понравились и польстили. То впечатление, которое Сталин производил на подвластные ему города и веси, тот страх, которым он смог стреножить своих подданных – вся эта атмосфера была ему только лестна, собственно, он этого и добивался. Он мог только мечтать о таком подтверждении, как эта эпиграмма. С моей точки зрения, это было ему отнюдь не оскорбительно, а именно лестно, потому что в стихах он представал как властитель, тиран, а именно к этому эффекту он и стремился.
— В 1934-м году Осип Мандельштам отправляется в первую ссылку — сначала в Чердынь, затем в Воронеж. В 1937-м он возвращается в Москву.
Освобождения удалось добиться усилиями его супруги Надежды Яковлевны и друзей-писателей?
— Это произошло усилиями тех, кто хлопотал. И это были довольно сложные цепочки. Ахматова пошла в одни кабинеты, Пастернак — в другие. Ахматова ходила к Ломинадзе, а Пастернак пошел к Бухарину – скорее всего, сработала именно эта связка. Бухарин писал Сталину о Мандельштаме. И после этого раздался звонок в квартире Пастернака – звонил Сталин и разговаривал с ним о Мандельштаме. Так что здесь сыграло то, что можно было бы назвать гражданским обществом, неравнодушие писательской среды. А то, что Сталин принял такое решения, которое мы можем рассматривать как достаточно благоволящее к Мандельштаму, сравнительно нежесткое – это следствие и этих усилий, и того реального эффекта, которого Сталин добился своим звонком. Ведь тем самым он совершил некое чудо, слух о котором распространился быстро. Это был май, готовился первый писательский съезд, и Сталин хотел выглядеть неплохо. И в данном свете Мандельштам польстил ему эпиграммой, и это было нетрудно.
Сохранился автограф Сталина на соответствующем письме Бухарина, где написано примерно следующее: «как они смели арестовать Мандельштама!». Да, но кто такие эти «они»!
— Почему же пошла «вторая волна» репрессий в отношении Мандельштама?
Смотрите видео по темеОсип Мандельштам читает свои стихи
— Хватит, поиграли в кошки-мышки – и хорош, сколько же можно! И так три года он неплохо жил на свою «сталинскую премию», хватит. К Ежову обратились Ставский с Павленко, но Ежов около месяца не давал четкой реакции. Думаю, он все это как-то вентилировал, может быть, даже и не с самим Сталиным. Но во всяком случае, это было особенное дело, потому что роль Сталина в судьбе Мандельштама по первому делу была известна тем, кто принимал следующее решение. И без санкции Сталина никакое решение было невозможным, а оно было таким. Время было такое. Излет большого террора. Мандельштаму в каком-то смысле повезло, что эта волна не накрыла его летом 1937 года – тогда он мог запросто попасть в расстрельные списки.
А так ему дали 5 лет трудовых лагерей – минимум, который давали в то время. Другое дело, что для него это было равносильно смерти, учитывая его физическое и душевное состояние. Он прожил всего 11 недель в том пересыльном лагере, куда попал.
— Какова на самом деле причина смерти поэта? Тиф, сердце, общее истощение — известен ли исследователям диагноз?
— На самом деле, источник один, и он не вызывает сомнений – официальные документы: свидетельство о смерти, протоколы дактилоскописта. Анализ тех свидетельств о гибели Мандельштама, которые сохранились, не говорит в пользу того, что это был не тиф. Да, в лагере был тиф, был карантин, и Мандельштама забирали в больницу, но тифа у него не нашли. Этому свидетелями были два-три человека – довольно много для такой ситуации. Нет необходимости так уж сильно оспаривать документы лагерных медиков. Такой искажающей страсти у них не было и не могло быть. Смертность была высокая, и не было ни смысла, ни возможности идти на фальсификацию документов о смерти.
Вот — цитирую акт о смерти, врач Кресанов плюс дежурный медфельдшер. «Причина смерти: паралич сердца, артериальный склероз. Труп дактилоскопирован 27.12.1938». Тогда была полоса массовой смертности, и во время голода могли приписывать другие причины смерти. Но тогда, в отличие от ситуации с голодомором, не было в этом никакой практической необходимости. Даже документы, подтверждающие смерть, выдавались не автоматически, а только по запросу родственников. Надежда Яковлевна такой запрос послала, и почти через полтора года документы пришли ей на руки. Это достоверные сведения.
— Верной спутнице поэта Надежде Яковлевне выпала сложная судьба. Это обычная участь интеллигенции в то страшное время, или ей пришлось тяжелее, чем другим близким репрессированных писателей? Действительно ли она хранила рукописи Мандельштама в ботинках?
— Хранила… Но не в тех, в которых ходила. Это еще было даже и при жизни Мандельштама. После его смерти она счастливо избежала участи жены врага народа, по некоторым признакам ее хотели арестовать еще там, где она работала.
Она быстро взяла расчет и бежала. И в Калинине, где они жили, туда тоже приходили с обыском. Она не выделялась, не высовывалась в то время. В Калинине были и другие ссыльные – достаточно далеко и от Москвы, и от Ленинграда. Неправильно пытаться сравнивать тяготы, это очень тяжелая жизнь для членов семей репрессированных – неважно, поэт, писатель или простой слесарь или учитель. Это не было привилегией творческой интеллигенции, арестам и репрессиям подвергались абсолютно все слои советского общества. И в этом была какая-то определенная логика и мысль. Но если посмотреть список мандельшамовского эшелона – 1770 человек, это была вся страна, весь социальный спектр. Надежда Яковлевна сохранила в памяти то, что осталось от мандельштамовского архива к моменту его смерти. Он пережил много злоключений, но существенная его часть все же сохранилась. Кроме того, после его смерти архив пополнялся благодаря друзьям Мандельштама, у которых хранились какие-то его рукописи, книги с автографами, которых у нее не было.
И постепенно у нее собиралось то, что мы сейчас называем архивом Мандельштама, и то, что с 1976 года хранится в Принстоне по ее воле и с ее согласия.
— Слава о Мандельштаме разошлась по всему Союзу, хотя большими тиражами его стихи начали издавать только во время перестройки. Как можно было прочитать Мандельштама в то время? Где его брали?
— Дело в том, что даже те книги, которые выходили до перестройки – всего-то две: «Разговор о Данте» и тоненький томик в большой серии «Библиотека поэта» — можно было взять в библиотеках. А где взять стихи, которые выходили в 30-х годах? Конечно, это был самиздат! Более того, Мандельштам – это фирменный знак самиздата, и наоборот, они неразрывно связаны. Его самиздатные тиражи, безусловно, сопоставимы с теми, что были, когда его начали печатать.
— Как сейчас обстоят дела с наследием Мандельштама? Надежда Яковлевна передала архив в Принстон. Это не создает преград для издателей?
— Эксклюзивных прав на мандельштамовские тексты ни у кого нет.
Они никому не принадлежат, поэтому его издание свободно и зависит уже от добросовестности подготовителей конкретных книг, от их профессионализма и качества. Книги начали выходить с конца 80-х, и выходят достаточно регулярно, в том числе, и критические издания. Работа идет, есть массовые издания – хуже или лучше. И есть серьезные издания. Слава богу, в правовом поле вокруг Мандельштама нет этой мины в виде особых копирайтов. Правда, иногда люди все же злоупотребляют. Вот, в «АСТе» вышла книга Надежды Яковлевны «Мандельштам. Воспоминания», которая неожиданно оказалась под названием «Мой муж Осип Мандельштам», хотя такого названия никогда не было, и морального право на такого рода отсебятину у издательства нет, дурно и печально, что они так сделали. Но при этом они практически ничего не нарушили…
— Если говорить о Мандельштаме сегодня, о его влиянии на современную литературу, то каково оно?
— У него много последователей.
В Мандельштамовском обществе мы собираем стихи, посвященные ему – это сотни стихотворений, написанных как очень известными авторами, так и совершенно неизвестными. Влияние Мандельштама испытывала на себе вся русская поэзия ХХ века, соприкасавшаяся с его творчеством. Он сам писал Тынянову, что его стихи сливаются с русской поэзией, кое-что изменив в ее структуре и составе. И сила чудесности его поэзии, безусловно, ощутима – особенно в лучших представителей поэтического цеха русской литературы. Некоторые считают это недостатком и борются с этим, некоторые – наоборот, видят в этом следование традициям и преемственность. Мне практически не доводилось встречать людей, за редкими исключениями, абсолютно не принимающих Мандельштама, отрицающих его волшебный поэтический дар, оспаривающих его значение. С тем, что это великий поэт, согласны практически все, и, скорее, можно видеть некоторую драку за то, чтобы написать имя Мандельштама на своем знамени. Понимая то поэтическое качества, которое являет собой его поэзия, его охотно признают великим и русским, даже несмотря на то, что он еврей.
И даже с трудом, но находят аргументы в пользу того, каким великим русским он был. А вообще, он европеец по мироощущению, конфессиональный аспект здесь не так важен. Он конвертировался в методисты исключительно из прагматических соображений, чтобы иметь возможность учиться в Санкт-Петербургском университете. У евреев же была особая черта оседлости в царской России. Вне черты оседлости имели право проживать только определенные категории лиц еврейской национальности – в частности, купцы, каковым был отец Мандельштама, а также образованные люди, окончившие университет. Без этого по закону он должен был бы покинуть Петроград и жить где-то на западе России.
— На конференции в Еврейском музее обсуждались вопросы перевода произведений Мандельштама на такие языки, как, например, японский. Насколько велика география распространение поэзии Осипа Мандельштама и насколько сложен он для перевода?
— Она очень широка. Мы это знаем, потому что искали соответствующие статьи и их авторов о переводе Мандельштама на тот или иной язык. Мы готовим энциклопедию, и такого рода статьи нам необходимы. Языки, на которые он переведен, — практически все европейские, плюс основные дальневосточные – корейский, японский, китайский. Также иврит, идиш. Вот на арабском мы пока не нашли, но допускаю, что они есть. Могу сказать, что особенно близок Мандельштам был польскому читателю, там он чтился не меньше, а может быть, в определенный исторический момент, и больше, чем в Союзе. К тому же, он родился в Варшаве. Сейчас ставится не так уж мало спектаклей по произведениям Мандельштама, а в Польше они ставились еще в 70-е годы. Там все это произошло гораздо раньше, чем стало обыденным делом у нас. Как предмет некоторого сравнительного анализа это особенно интересно, потому что в каждой языковой культуре есть особенности восприятия Мандельштама.
Мария Москвичева
«Кремлевский горец»
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
Мандельштам Осип Эмильевич
ФОТОКАРТОТЕКА
ОТ РОДНЫХ
Если Вы располагаете дополнительными сведениями о данном человеке, сообщите нам. Мы рады будем дополнить данную страницу.
Также Вы можете взять администрирование страницы и помочь нам в общем деле. Заранее спасибо.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Осип Эмильевич Мандельштам (1891, Варшава — 27 декабря 1938, Владивостокский пересыльный пункт Дальстроя во Владивостоке) — русский поэт, прозаик, эссеист, переводчик и литературный критик, один из величайших русских поэтов XX века.
В ноябре 1933 года Осип Мандельштам пишет антисталинскую эпиграмму «Мы живём, под собою не чуя страны…» («Кремлёвский горец»), которую читает полутора десяткам человек.
Б. Л. Пастернак сказал ему: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому».
Кто-то из слушателей доносит на Мандельштама и его арестовывают, а затем отправляют в ссылку.
В мае 1937 года заканчивается срок ссылки и поэт с женой возвращаются ненадолго в Москву. В заявлении секретаря Союза писателей СССР В. Ставского 1938 года на имя наркома внутренних дел Н. И. Ежова предлагалось «решить вопрос о Мандельштаме», его стихи названы «похабными и клеветническими». Иосиф Прут и Валентин Катаев были названы в письме как «выступавшие остро» в защиту Осипа Мандельштама.
В ночь с 1 на 2 мая 1938 года Осип Эмильевич был арестован вторично и доставлен на железнодорожную станцию Черусти, которая находилась в 25 километрах от Саматихи. После чего был по этапу отправлен в лагерь на Дальний Восток.
Осип Мандельштам скончался 27 декабря 1938 года от тифа в пересыльном лагере Владперпункт (Владивосток). Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребённым. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле, местонахождение ее до сих пор неизвестно.
«Кремлёвский горец» до сих пор считают одним из самых знаменитых стихотворений XX века.
x x x
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
Осип Мандельштам — биография, новости, личная жизнь, фото, видео
Осип Мандельштам
Осип Эмильевич Мандельштам (имя при рождении — Иосиф). Родился 2 (14) января 1891 года в Варшаве — умер 27 декабря 1938 года во Владивостоке. Русский поэт, прозаик, переводчик, эссеист, критик, литературовед.
Один из крупнейших русских поэтов XX века.
Осип (Иосиф) Мандельштам родился 2 (14 по новому стилю) января 1891 года в Варшаве в еврейской семье.
Отец — Эмилий Вениаминович (Эмиль, Хаскл, Хацкель Бениаминович) Мандельштам (1856-1938), был мастером перчаточного дела, состоял в купцах первой гильдии, что давало ему право жить вне черты оседлости, несмотря на еврейское происхождение.
Мать — Флора Овсеевна Вербловская (1866-1916), была музыкантом.
В 1896 году семья была приписана в Ковно, а в 1897 году переехала в Петербург.
В детстве, по настоянию матери, Мандельштам учился музыке. Позже это оказало огромное влияние на его творчество. Глазами рождавшегося в нем поэта высокой книжной культуры он даже в строчках нотной записи видел поэтизированные зрительные образы и писал об этом в «Египетской марке»: «Нотное письмо ласкает глаз не меньше, чем сама музыка слух. Черныши фортепианной гаммы, как фонарщики, лезут вверх и вниз… Миражные города нотных знаков стоят, как скворешники, в кипящей смоле.
..». В его восприятии ожили «концертные спуски шопеновских мазурок» и «парки с куртинами Моцарта», «нотный виноградник Шуберта» и «низкорослый кустарник бетховенских сонат», «черепахи» Генделя и «воинственные страницы Баха», а музыканты скрипичного оркестра, словно мифические дриады, перепутались «ветвями, корнями и смычками».
Осип получил образование в Тенишевском училище, которое закончил в 1907 году — российской кузнице «культурных кадров» начала XX века. В августе 1907 года подал прошение о приеме вольнослушателем на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, но, забрав документы из канцелярии, в октябре уехал в Париж.
В 1908-1910 годы Осип Мандельштам учился в Сорбонне и в Гейдельбергском университете. В Сорбонне посещал лекции А. Бергсона и Ж. Бедье в Collège de France. Познакомился с Николаем Гумилевым, увлекся французской поэзией — старофранцузским эпосом, Франсуа Вийоном, Бодлером и Верленом.
В Петербурге посещал лекции по стихосложению на «башне» у Вячеслава Иванова.
К 1911 году семья начала разоряться, и обучение в Европе стало невозможным. Для того чтобы обойти квоту на иудеев при поступлении в Петербургский университет, Мандельштам крестился у методистского пастора в Выборге.
10 сентября 1911 года был зачислен на романо-германское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета, где обучался с перерывами до 1917 года. Учился безалаберно, курс не окончил.
В 1911 году познакомился с Анной Ахматовой, бывал в гостях у четы Гумилевых.
Его первая публикация была в журнале «Аполлон» в № 9 за 1910 год. Печатался также в журналах «Гиперборей», «Новый Сатирикон» и других.
С ноября 1911 года регулярно участвовал в собраниях Цеха поэтов. В 1912 году познакомился с Александром Блоком. В конце того же года вошел в группу акмеистов. Дружбу с акмеистами, особенно с Анной Ахматовой и Николаем Гумилевым, он считал одной из главных удач своей жизни.
Осип Мандельштам в молодости
Поэтические поиски этого периода отразила дебютная книга стихов «Камень» (три издания: 1913, 1916 и 1923 годов, содержание менялось).
Находился в центре поэтической жизни, регулярно публично читал стихи, бывал в «Бродячей собаке», знакомился с футуризмом, сблизился с Бенедиктом Лившицем.
Мандельштам воспринимал искусство поэзии родственным музыке и был уверен, что в своем творческом самовыражении истинным композиторам и поэтам всегда по дороге, «которой мучимся, как музыкой и словом». Музыку настоящих стихов он слышал и воспроизводил при чтении собственной интонацией вне зависимости от того, кто их написал.
В 1915 году познакомился с Анастасией Цветаевой, а в 1916 сблизился и с ее сестрой Мариной Цветаевой.
После Октябрьской революции работал в газетах, в Наркомпросе, ездил по стране, публиковался в газетах, выступал со стихами, обрел успех.
В Гражданскую войну скитался вместе с женой по России, Украине, Грузии, был арестован белогвардейцами в Крыму. Имел возможность бежать с белыми в Турцию из Крыма, но, подобно Волошину, предпочел остаться в Советской России. В Грузии был арестован как белогвардеец, освобожден по личному указанию Бении Чхиквишвили.
Переехал в Петроград, поселился в Доме искусств. Познакомился с Борисом Пастернаком.
Его стихи времени Первой мировой войны и революции (1916-1920) составили вторую книгу «Tristia» («Скорбные элегии», заглавие восходит к Овидию), вышедшую в 1922 году в Берлине.
В 1923 году вышла «Вторая книга» и с общим посвящением «Н. Х.» — жене. В 1922 году в Харькове вышла отдельной брошюрой статья «О природе слова».
С мая 1925 по октябрь 1930 года наступила пауза в поэтическом творчестве. В это время писалась проза, к созданному в 1923 году «Шуму времени» (в названии обыгрывается блоковская метафора «музыка времени») прибавилась варьирующая гоголевские мотивы повесть «Египетская марка» (1927).
На жизнь Осип Мандельштам зарабатывал стихотворными переводами.
В 1928 году напечатан последний прижизненный поэтический сборник «Стихотворения», а также книга его избранных статей «О поэзии».
В 1930 году закончил работу над «Четвертой прозой».
Николай Бухарин помог с командировкой Мандельштама в Армению. После путешествия на Кавказ — Армения, Сухум, Тифлис — Осип Мандельштам возвратился к написанию стихов.
Поэтический дар Мандельштама достиг расцвета, однако он почти нигде не печатался. Заступничество Бориса Пастернака и Николая Бухарина дало поэту небольшие житейские передышки.
Самостоятельно изучал итальянский язык, читал в подлиннике «Божественную комедию». Программное поэтологическое эссе «Разговор о Данте» писалось в 1933 году. Мандельштам обсуждал его с Андреем Белым.
В «Литературной газете», «Правде», «Звезде» вышли разгромные статьи в связи с публикацией мандельштамовского «Путешествия в Армению» («Звезда», 1933, № 5). По оценке Николая Бухарина, высказанной в письме Иосифу Сталину в 1934 году, Мандельштам — «первоклассный поэт, но абсолютно несовременен».
Арест и ссылка Осипа Мандельштама
В ноябре 1933 года Осип Мандельштам написал антисталинскую эпиграмму «Мы живем, под собою не чуя страны».
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
Только слышно кремлевского горца —
Душегубца и мужикоборца.
(Горец — Сталин. Малина — слово на преступном жаргоне в память того, что Сталин в молодости был частью преступного мира (занимался революционными налетами на банки, нелегальной экспроприацией), когда носил псевдоним «Коба». Осетин — Сталин. Сталин был родом из города Гори вблизи Южной Осетии).
Он прочел ее полутора десяткам человек.
Поэт Борис Пастернак называл этот поступок самоубийством: «Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочел ему про кремлевского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия.
Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому».
Кто-то из слушателей донес на Мандельштама. Следствие по делу вел Николай Шиваров.
Осип Мандельштам во время ареста
В ночь с 16 на 17 мая 1934 года Мандельштама арестовали. Отправили в ссылку в Чердынь (Пермский край). Осипа Мандельштама сопровождает жена, Надежда Яковлевна. В Чердыни Осип Мандельштам совершал попытку самоубийства (выбрасывался из окна). Надежда Яковлевна Мандельштам писала во все советские инстанции и ко всем знакомым. При содействии Николая Бухарина в результате вмешательства в дело самого Сталина, Мандельштаму разрешили самостоятельно выбрать место для поселения. Мандельштамы выбрали Воронеж.
Жили в нищете, изредка им помогали деньгами немногие не отступившиеся друзья. Время от времени О. Э. Мандельштам подрабатывал в местной газете, в театре. В гостях у них бывали близкие люди, мать Надежды Яковлевны, артист В.
Н. Яхонтов, Анна Ахматова. Здесь он писал знаменитый цикл стихотворений (т. н. «Воронежские тетради»).
Во время ссылки Мандельштам написал оду, восхваляющую Сталина.
Когда б я уголь взял для высшей похвалы —
Для радости рисунка непреложной, —
Я б воздух расчертил на хитрые углы
И осторожно и тревожно.
Чтоб настоящее в чертах отозвалось,
В искусстве с дерзостью гранича,
Я б рассказал о том, кто сдвинул мира ось,
Ста сорока народов чтя обычай.
Я б поднял брови малый уголок
И поднял вновь и разрешил иначе:
Знать, Прометей раздул свой уголек, —
Гляди, Эсхил, как я, рисуя, плачу!
Я б несколько гремучих линий взял,
Все моложавое его тысячелетье,
И мужество улыбкою связал
И развязал в ненапряженном свете,
И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца,
Какого не скажу, то выраженье, близясь
К которому, к нему,- вдруг узнаешь отца
И задыхаешься, почуяв мира близость.
И я хочу благодарить холмы,
Что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.
Хочу назвать его — не Сталин,- Джугашвили!
Художник, береги и охраняй бойца:
В рост окружи его сырым и синим бором
Вниманья влажного. Не огорчить отца
Недобрым образом иль мыслей недобором,
Художник, помоги тому, кто весь с тобой,
Кто мыслит, чувствует и строит.
Не я и не другой — ему народ родной —
Народ-Гомер хвалу утроит.
Художник, береги и охраняй бойца:
Лес человечества за ним поет, густея,
Само грядущее — дружина мудреца
И слушает его все чаще, все смелее.
Он свесился с трибуны, как с горы,
В бугры голов. Должник сильнее иска,
Могучие глаза решительно добры,
Густая бровь кому-то светит близко,
И я хотел бы стрелкой указать
На твердость рта — отца речей упрямых,
Лепное, сложное, крутое веко — знать,
Работает из миллиона рамок.
Весь — откровенность, весь — признанья медь,
И зоркий слух, не терпящий сурдинки,
На всех готовых жить и умереть
Бегут, играя, хмурые морщинки.
Сжимая уголек, в котором все сошлось,
Рукою жадною одно лишь сходство клича,
Рукою хищною — ловить лишь сходства ось —
Я уголь искрошу, ища его обличья.
Я у него учусь, не для себя учась.
Я у него учусь — к себе не знать пощады,
Несчастья скроют ли большого плана часть,
Я разыщу его в случайностях их чада…
Пусть недостоин я еще иметь друзей,
Пусть не насыщен я и желчью и слезами,
Он все мне чудится в шинели, в картузе,
На чудной площади с счастливыми глазами.
Глазами Сталина раздвинута гора
И вдаль прищурилась равнина.
Как море без морщин, как завтра из вчера —
До солнца борозды от плуга-исполина.
Он улыбается улыбкою жнеца
Рукопожатий в разговоре,
Который начался и длится без конца
На шестиклятвенном просторе.
И каждое гумно и каждая копна
Сильна, убориста, умна — добро живое —
Чудо народное! Да будет жизнь крупна.
Ворочается счастье стержневое.
И шестикратно я в сознаньи берегу,
Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,
Его огромный путь — через тайгу
И ленинский октябрь — до выполненной клятвы.
Уходят вдаль людских голов бугры:
Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы
Воскресну я сказать, что солнце светит.
Правдивей правды нет, чем искренность бойца:
Для чести и любви, для доблести и стали
Есть имя славное для сжатых губ чтеца —
Его мы слышали и мы его застали.
В мае 1937 года закончился срок ссылки, и поэт неожиданно получил разрешение выехать из Воронежа. Они с женой возвратились ненадолго в Москву. В заявлении секретаря Союза писателей СССР Владимира Ставского 1938 года на имя наркома внутренних дел Н.
И. Ежова предлагалось «решить вопрос о Мандельштаме», его стихи названы «похабными и клеветническими». Иосиф Прут и Валентин Катаев были названы в письме как «выступавшие остро» в защиту Осипа Мандельштама.
В начале марта 1938 года супруги Мандельштам переехали в профсоюзную здравницу Саматиха (Егорьевский район Московской области, ныне отнесено к Шатурскому району). Там же в ночь с 1 на 2 мая 1938 года Осип Эмильевич был арестован вторично и доставлен на железнодорожную станцию Черусти, которая находилась в 25 километрах от Саматихи. Оттуда его доставили во Внутреннюю тюрьму НКВД. Вскоре его перевели в Бутырскую тюрьму.
20 июля было утверждено обвинительное заключение следующего содержания: «Следствием по делу установлено, что Мандельштам О. Э. несмотря на то, что ему после отбытия наказания запрещено было проживать в Москве, часто приезжал в Москву, останавливался у своих знакомых, пытался воздействовать на общественное мнение в свою пользу путем нарочитого демонстрирования своего «бедственного» положения и болезненного состояния.
Антисоветские элементы из среды литераторов использовали Мандельштама в целях враждебной агитации, делая из него «страдальца», организовывали для него денежные сборы среди писателей. Мандельштам на момент ареста поддерживал тесную связь с врагом народа Стеничем, Кибальчичем до момента высылки последнего за пределы СССР и др. Медицинским освидетельствованием Мандельштам О. Э. признан личностью психопатического склада со склонностью к навязчивым мыслям и фантазированию. Обвиняется в том, что вел антисоветскую агитацию, то есть в преступлениях, предусмотренных по ст. 58-10 УК РСФСР. Дело по обвинению Мандельштама О. Э. подлежит рассмотрению Особого Совещания НКВД СССР».
2 августа Особое совещание при НКВД СССР приговорило Мандельштама к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере.
8 сентября он был отправлен этапом на Дальний Восток.
Смерть Осипа Мандельштама
Из пересыльного лагеря Владперпункт (Владивосток) он послал последнее в своей жизни письмо брату и жене: «Дорогой Шура! Я нахожусь — Владивосток, СВИТЛ, 11 барак.
Получил 5 лет за к. р. д. по решению ОСО. Из Москвы, из Бутырок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое. Истощен до крайности. Исхудал, неузнаваем почти. Но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте все-таки. Очень мерзну без вещей. Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка. Родные мои, целую вас. Ося. Шурочка, пишу еще. Последние дни я ходил на работу, и это подняло настроение. Из лагеря нашего как транзитного отправляют в постоянные. Я, очевидно, попал в «отсев», и надо готовиться к зимовке. И я прошу: пошлите мне радиограмму и деньги телеграфом».
27 декабря 1938 года, не дожив совсем немного до своего 48-летия, Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере от сыпного тифа. Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребенным. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле.
Реабилитирован посмертно: по делу 1938 года — в 1956 году, по делу 1934 года — в 1987 году.
Местонахождение могилы поэта до сих пор точно неизвестно. Вероятное место захоронения — старый крепостной ров вдоль речки Саперки (спрятанной в трубу), ныне аллея на ул. Вострецова в городском районе Владивостока — Моргородок.
Наследие Осипа Мандельштама
Исключительную роль в сохранении поэтического наследия Мандельштама 1930-х годов сыграл жизненный подвиг его жены, Надежды Мандельштам, и людей, ей помогавших, таких как Сергей Рудаков и воронежская подруга Мандельштамов — Наталья Штемпель. Рукописи хранились в ботиках Надежды Яковлевны и в кастрюлях. В своем завещании Надежда Мандельштам фактически отказала СССР в каком-либо праве на публикацию произведений Мандельштама.
В кругу Анны Ахматовой в 1970-е годы будущего лауреата Нобелевской премии по литературе Иосифа Бродского называли «младшим Осей». По мнению Виталия Виленкина, из всех поэтов-современников «только к одному Мандельштаму Анна Андреевна относилась как к какому-то чуду поэтической первозданности, чуду, достойному восхищения».
Мировую славу поэзия Мандельштама получила до и независимо от публикации его стихов в Советском Союзе.
До начала перестройки воронежские стихи Мандельштама 1930-х годов в СССР не издавались, но ходили в списках и перепечатках, как в XIX веке, или в самиздате. Владимир Набоков называл Мандельштама «единственным поэтом Сталинской России».
Хроническая бездомность сопутствовала поэту в послереволюционные годы. Часть рукописей из тех, которые ему приходилось возить с собой, погибла в Крыму уже в 1920 году. Личные документы и творческие материалы забирались при арестах в 1934 и 1938 годах. В годы ссылки в Воронеже Мандельштам передал для сохранения часть своего архива, в том числе и автографы ранних стихотворений, С. Б. Рудакову. В связи со смертью Рудакова на фронте судьба их осталась неизвестной.
Часть биографических и деловых документов пропала в годы войны в Калинине, где они были оставлены Н. Я. Мандельштам в связи со спешной эвакуацией из города накануне его оккупации.
Значительная часть собрания спасенных документов в 1973 году была переправлена по решению вдовы поэта на хранение во Францию и в 1976 году передана безвозмездно в собственность Принстонскому университету.
После смерти Н. Я. Мандельштам летом 1983 года ее архив, хранившийся у одного из ее друзей и содержавший около 1500 листов документов, книги с автографами, фотокопии и негативы, был конфискован КГБ.
Эти и другие сохраненные в России материалы сосредоточены в основном в крупных хранилищах — РГАЛИ (фонд 1893), ИМЛИ РАН (фонд 225) и ГЛМ (фонд 241). Частично документы, связанные с жизнью и творчеством Мандельштама, хранятся и в других архивах и частных коллекциях России, Украины, Армении, Грузии, Франции, Германии и других стран.
С учетом распыленности архивного наследия поэта и с целью «выявления, описания и размещения в интернете всех или максимально большого числа сохранившихся творческих и биографических материалов Осипа Мандельштама независимо от того, где бы они ни находились физически» по инициативе Мандельштамовского общества был задуман и осуществляется совместно с Оксфордским университетом интернет-проект «Воссоединенный виртуальный архив Осипа Мандельштама».
Объем документов, подлежащих сканированию и размещению в открытом доступе для всех исследователей, оценивается в 10-12 тысяч листов.
В 1991 году с целью сохранения, изучения и популяризации творческого наследия поэта было основано Мандельштамовское общество, которое объединило профессиональных исследователей и ценителей творчества О. Э. Мандельштама. Учредителями общественной организации стали русский Пен-центр и общество «Мемориал». Первыми председателями были С. С. Аверинцев, а после его смерти — М. Л. Гаспаров.
Члены общества проводят тематические заседания и конференции. Среди известных публикаций Мандельштамовского общества — издание в 1993-1999 годах собрания сочинений Мандельштама в 4 томах, серийные издания — «Записки Мандельштамовского общества», «Библиотека Мандельштамовского общества», сборники статей и материалов конференций.
2-томная «Мандельштамовская энциклопедия» была издана в 2017 году тиражом 500 экз.
1 февраля 1992 года в Париже на здании Сорбонны укрепили мемориальную доску в честь 100-летия Осипа Мандельштама (скульптор Борис Лежен).
В 1998 году во Владивостоке был открыт памятник Осипу Мандельштаму (автор Валерий Ненаживин). Позже был перенесен в сквер ВГУЭС. 30 июня 2007 года в Санкт-Петербурге (во дворе Фонтанного дома на набережной реки Фонтанки, 34), был открыт памятник Осипу Мандельштаму (скульптор Вячеслав Бухаев). 4 сентября 2008 года был открыт памятник в Воронеже, в парке «Орленок».
28 ноября 2008 года памятник был открыт в центре Москвы, в сквере между домом № 5 по улице Забелина и домом № 10 по Старосадскому переулку. Туда выходят окна коммунальной квартиры, где в 1920-х-1930-х годах в небольшой комнате жил родной брат Мандельштама Александр, и поэт часто останавливался у него.
В 2011 году открылся первый музей Осипа Мандельштама — в городе Фрязино Московской области.
26 декабря 2015 года установлена мемориальная табличка «Последний адрес» Осипа Мандельштама — в Москве, на торцевой стене дома № 1 по Нащокинскому переулку. На этом месте стоял дом № 3-5, где была первая и последняя собственная квартира Осипа Мандельштама в Москве.
Осип Мандельштам
Личная жизнь Осипа Мандельштама:
Жена — Надежда Яковлевна Мандельштам (в девичестве Хазина; 1899-1980), русская писательница, мемуарист, лингвист, преподаватель.
Познакомились 1 мая 1919 года в киевском кафе «Х. Л. А.М». Начало их романа зафиксировал в своем дневнике литературовед А. И. Дейч: «Появилась явно влюбленная пара — Надя Х. и О. М. Она с большим букетом водяных лилий, видно, были на днепровских затонах». 9 марта 1922 года Осип Мандельштам и Надежда Хазина зарегистрировали свой брак (в 2019 году в Киевском городском архиве была обнаружена соответствующая запись).
Осип и Надежда Мандельштам
26 мая 1934 года, на Особом совещании при Коллегии ОГПУ Осип Мандельштам был приговорен к высылке на три года в Чердынь, а Надежде Яковлевне было предложено сопровождать мужа в ссылку.
После гибели мужа Надежда Яковлевна, опасаясь ареста, несколько раз меняла место жительства. Она посвятила свою жизнь сохранению поэтического наследия мужа. Опасаясь обысков и ареста вместе с рукописями Осипа Мандельштама, она заучивала его стихи и прозу наизусть.
Стихи Осипа Мандельштама:
Notre Dame
Silentium
Адмиралтейство
Айя-София
Актер и рабочий
Бессонница. Гомер. Тугие паруса…
Бесшумное веретено…
В морозном воздухе растаял…
В непринужденности творящего обмена…
В огромном омуте прозрачно и темно…
В Петрополе прозрачном мы умрем…
В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа…
Вечер нежный. Сумрак важный…
Возьми на радость из моих ладоней…
Вооруженный зреньем узких ос…
Вот дароносица, как солнце золотое…
Все чуждо нам в столице непотребной…
Вы, с квадратными окошками.
..
Где связанный и пригвожденный стон…
Да, я лежу в земле, губами шевеля…
Дано мне тело — что мне делать с ним…
Декабрист
Довольно кукситься!…
Если утро зимнее темно…
Еще не умер ты, еще ты не один…
Жизнь упала, как зарница…
Жил Александр Герцович…
За гремучую доблесть грядущих веков…
За Паганини длиннопалым…
За то, что я руки твои не сумел удержать…
Заблудился я в небе…
Зверинец
Звук осторожный и глухой…
Змей
Золотистого меда струя из бутылки текла…
И поныне на Афоне…
Из омута злого и вязкого…
Из полутемной залы, вдруг…
Как кони медленно ступают…
Как по улицам Киева-Вия…
Как светотени мученик Рембрандт…
Как этих покрывал и этого убора…
Калоша
Кассандре
Когда в теплой ночи замирает.
..
Когда мозаик никнут травы…
Когда на площадях и в тишине келейной…
Когда октябрьский нам готовил временщик…
Колют ресницы, в груди прикипела слеза…
Кто знает! Может быть, не хватит мне свечи…
Куда как страшно нам с тобой…
Ленинград
Люблю морозное дыханье…
Мадригал («Дочь Андроника Комнена…»)
Мастерица виноватых взоров…
Меганом
Мне Тифлис горбатый снится…
Мне холодно. Прозрачная весна…
Мой тихий сон, мой сон ежеминутный…
Мороженно! Солнце. Воздушный бисквит…
Мы живем, под собою не чуя страны…
На меня нацелилась груша да черемуха…
На розвальнях, уложенных соломой…
На страшной высоте блуждающий огонь!..
Нашедший подкову
Не веря воскресенья чуду…
О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала…
О свободе небывалой…
Обиженно уходят на холмы.
..
Образ твой, мучительный и зыбкий…
От вторника и до субботы…
Отравлен хлеб, и воздух выпит…
Петербургские строфы
Пою, когда гортань сыра…
Природа — тот же Рим и отразилась в нем…
Пусти меня, отдай меня, Воронеж…
Пусть имена цветущих городов…
Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева…
Раковина
Рим
С веселым ржанием пасутся табуны…
С миром державным я был лишь ребячески связан…
Сегодня ночью, не солгу…
Сохрани мою речь навсегда…
Среди лесов, унылых и заброшенных…
Среди священников левитом молодым…
Стансы («Я не хочу средь юношей тепличных…»)
Сумерки свободы
Сусальным золотом горят…
Твое чудесное произношенье…
Телефон
Темных уз земного заточенья…
Только детские книги читать…
Тянется лесом дороженька пыльная.
..
Убиты медью вечерней…
Умывался ночью на дворе…
Холодок щекочет темя…
Чарли Чаплин
Что поют часы-кузнечик…
Эта ночь непоправима…
Это какая улица?..
Я буду метаться по табору улицы темной…
Я вздрагиваю от холода…
Я вижу каменное небо…
Я должен жить, хотя я дважды умер…
Я к губам подношу эту зелень…
Я наравне с другими…
Я не увижу знаменитой Федры…
Я ненавижу свет…
Я около Кольцова…
Я скажу это начерно, шопотом…
последнее обновление информации: 11.10.2020
Осип Мандельштам. Беда ходила по пятам
В юности за Мандельштамом закрепилась репутация «ходячего анекдота» — «чудака с оттопыренными красными ушами», «похожего на Дон Кихота», — «сумасшедшего и невообразимо забавного».
Для ранимого поэта такая репутация — так диссонирующая с пафосом его поэзии — была по-настоящему мучительна. Можно только догадываться, скольких душевных мук стоили Мандельштаму подобные пересуды за спиной.
«Такое отношение допускало известную фамильярность в обращении, — писала Эмма Герштейн. — Но он же знал, что его единственный в своем роде интеллект и поэтический гений заслуживает почтительного преклонения. Эта дисгармония была источником постоянных страданий Осипа Мандельштама».
Назван Иосифом, крещен в кирхеБудущий поэт родился в Варшаве в семье польских евреев. Его отец был состоятельным купцом, занимавшимся торговлей перчатками, и поэтому, несмотря на национальность, семейство могло позволить себе жить вне черты оседлости.
Он был крещен в методистской кирхе в Выборге 14 мая 1911 года. Судя по всему, на тот момент этот шаг был мотивирован крайне прагматично: ему необходимо было поступать в высшее учебное заведение в Российской империи.
Через десять лет после крещения, в 1921 году, Мандельштам скажет: «культура стала церковью», «теперь всякий культурный человек — христианин».
Осип Мандельштам планировал изучать естественные науки в Петербургском университете в качестве вольнослушателя, но неожиданно забрал документы и уехал в Европу. Учился в Сорбонне и Гейдельбергском университете, одном из старейших и престижнейших вузов Германии. Было несколько попыток закончить и историко-филологический факультет Петербургского университета, но учеба протекала настолько неорганизованно, недисциплинированно, что, проучившись с промежутками с 1911 вплоть до 1917 года, он так и не окончил курса.
Революция ударила в головуУ Мандельштама было сложное отношение к Октябрьскому перевороту. Вероятно, изначально он прикладывал усилия, чтобы принять всем умом и душой революцию, но что-то внутри него всегда сопротивлялось этому. «С Мандельштамом творилось что-то невероятное, точно кто-то подменил петербургского Мандельштама.
Революция ударила ему в голову, как крепкое вино ударяет в голову человеку, никогда не пившему. Я никогда не встречал человека, который бы так, как Осип Мандельштам, одновременно и принимал бы революцию, и отвергал ее», — вспоминал поэт Рюрик Ивнев.
В начале июля 1918 года Осип Эмильевич вступил в серьезный конфликт с одним из лидеров левых эсеров — Яковом Блюмкиным, работавшим в ЧК. В присутствии поэта Блюмкин стал хвастать, что распоряжается жизнью и смертью многих людей. На возмущение Мандельштама эсер угрожал пристрелить и его. Боясь расплаты, поэт вынужден был спешно покинуть Москву.
Арестован белогвардейцами, а затем — как белогвардеецВ годы гражданской войны Мандельштам с супругой скитались по России, Грузии и Украине. В Крыму поэт был арестован белогвардейцами, после чего имел возможность бежать в Турцию, но принял решение остаться в Советской России. В Грузии был арестован уже как белогвардеец, но вскоре был освобожден по личному распоряжению грузинского революционера Бении Чхиквишвили.
Квартира, полученная бесплатно от государства, стала триггером самообличения и «хождения по мукам» поэта. В октябре 1933 года Осип Эмильевич Мандельштам и его супруга Надежда Яковлевна получили долгожданную собственную жилплощадь, о которой мечтали многие годы. Но поэт воспринял подарок советского правительства — а самое главное, собственное принятие этого подарка — как уступку новой реальности и сделку со своей совестью. Душевные муки по такому — для любого другого гражданина Советского Союза радостному — поводу были настолько несовместимы с нормальной жизнью, что в знак покаяния он написал стихотворение «Квартира тиха, как бумага…», в котором были такие строки:
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать,
И я как дурак на гребенке
Обязан кому-то играть.
Стихотворение Мандельштама «Мы живем, под собою не чуя страны», написанное в той же квартире, фактически оказалось эпиграммой в адрес самого Сталина.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца, —
Там помянут кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Эти шестнадцать строк определили всю дальнейшую участь поэта.
Мандельштам прочитал свою эпиграмму не менее чем 20 слушателям, каждого из которых де-факто подведя под расстрельную статью. Поэт, безусловно, не желал своим знакомым такой участи — акт прочтения вслух нужен был ему для очищения совести.
Практически все невольные участники этого события бледнели в ужасе, ясно понимая, что сам факт присутствия при чтении этого «самоубийственного» стихотворения может и им стоить жизни. Одним из первых испытал на себе этот страх Борис Пастернак. Его ответ Мандельштаму был четкий и прямолинейный: «То, что Вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу Вас не читать их никому другому».
Пощечина ТолстомуВ мае 1934 года Осип Мандельштам был арестован. Помимо крамольной эпиграммы есть еще одна предположительная причина опалы: незадолго до ареста во время напряженного разговора поэт ударил по щеке А.Толстого и тот пообещал, что это просто так не оставит. Свет в камере поэта не выключали ни ночью, ни днем, отчего у него воспалились веки. К нему подсадили человека из НКВД, который постоянно вел провокационные разговоры и запугивал информацией об арестах родных.
Во время следствия Мандельштам назвал всех, кому прочитал роковое стихотворение, однако никто из них по его делу привлечен не был. По итогам следствия Мандельштам был осужден на ссылку в город Чердынь Пермского края.
В судьбу поэта снова вмешался Бухарин, который в письме Сталину объяснял: «О поэте Мандельштаме. Он был недавно арестован и выслан. До ареста он приходил со своей женой ко мне и высказывал свои опасения на сей предмет в связи с тем, что он подрался (!) с Алексеем Толстым, которому нанес «символический удар» <…>. Теперь я получаю отчаянные телеграммы от жены Мандельштама, что он психически расстроен <…>. Моя оценка О. Мандельштама: он — первоклассный поэт, но абсолютно несовременен; он — безусловно не совсем нормален; он чувствует себя затравленным…»
Пастернак также принял деятельное участие в вызволении Мандельштама из ссылки. Благодаря всем усилиям неравнодушных к поэту людей вскоре условия были смягчены. Мандельштаму позволили самостоятельно выбрать место своего трехлетнего поселения.
Выбор пал на Воронеж.
Во время отбывания ссылки в Воронеже Осип Мандельштам с женой влачили существование на грани нищеты. В одном из своих многочисленных писем к чиновникам поэт сокрушался: «Независимо от того, здоров я или болен, никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже получить я не могу. В равной мере никакой, абсолютно никакой работы в Воронеже не может получить и моя жена, проживающая вместе со мной». Спасало только участие неравнодушных друзей. В этот тяжелый период Мандельштам написал знаменитый цикл стихотворений «Воронежские тетради». В надежде хоть немного изменить свое положение в лучшую сторону, поэт написал и оду, восхваляющую Сталина:
Ты должен мной повелевать,
А я обязан быть послушным.
На честь, на имя наплевать —
Я рос больным и стал тщедушным.
Так пробуй выдуманный метод
Напропалую, напрямик:
Я — беспартийный большевик,
Как все друзья, как недруг этот.
Надеясь «обелить» свое имя, Мандельштам читал эти строки абсолютно всем. Но очень быстро пришло раскаянье: «Я опять стою у этого распутья, — писал поэт. — Меня не принимает советская действительность. Еще хорошо, что не гонят сейчас. Но делать то, что мне тут дают — не могу. (…) Я гадок себе…»
«Стихи о неизвестном солдате»В марте 1937 года Мандельштам создал одно из главных своих стихотворений — «Стихи о неизвестном солдате». Иосиф Бродский бескомпромиссно писал: «Если честно, я не знаю ничего в мировой поэзии, что может сравниться с откровением четырех строк из «Стихов о неизвестном солдате», написанных за год до смерти»:
Аравийское месиво, крошево,
Свет размолотых в луч скоростей,
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей…
По окончании срока ссылки последовало возвращение Осипа Мандельштама с женой в Москву. Анна Ахматова вспоминала: «Беда ходила по пятам за всеми нами.
Жить им было уже совершенно негде. Осип плохо дышал, ловил воздух губами. Я пришла, чтобы повидаться с ними, не помню, куда. Все было как в страшном сне. Кто-то пришедший после меня сказал, что у отца Осипа Эмильевича нет теплой одежды. Осип снял бывший у него под пиджаком свитер и отдал его для передачи отцу».
Вскоре поэта снова арестовали. В обвинительном заключении было сказано: «Антисоветские элементы из среды литераторов использовали Мандельштама в целях враждебной агитации, делая из него «страдальца», организовывали для него денежные сборы среди писателей. Мандельштам на момент ареста поддерживал тесную связь с врагом народа Стеничем, Кибальчичем до момента высылки последнего за пределы СССР и др. Медицинским освидетельствованием Мандельштам О. Э. признан личностью психопатического склада со склонностью к навязчивым мыслям и фантазированию. Обвиняется в том, что вел антисоветскую агитацию, то есть в преступлениях, предусмотренных по ст. 58-10 УК РСФСР».
Поэт был приговорен к пяти годам исправительно-трудовых лагерей.
Для прохождения наказания 8 сентября 1938 года он был отправлен этапом на Дальний Восток.
До места отбывания наказания на Дальнем Востоке Мандельштам так и не добрался — он умер 27 декабря 1938 года в пересыльном лагере. Осип Мандельштам был посмертно реабилитирован. Местонахождение могилы поэта до сих пор точно неизвестно. Вероятное место захоронения — братская могила в Сквере Веры и Надежды, Владивосток.
Русский Иосиф — Еврейское обозрение книг
Некоторые авторы, такие как Сэмюэл Джонсон, произвели впечатление на читателей как по их личностям, так и по их письмам. В России, где поэты пользуются статусом пророков и могут выбирать между несколькими яркими ролями, немногие держите их жизнь и стих отдельно. Для Осипа Мандельштама, которого часто считают жизнь и стихи величайшего русского поэта ХХ века оказались неразделимы.
Биографическая аура
окружение Мандельштама частично происходит из мифа, который он сознательно выбрал.
В своем влиятельном исследовании Клэр Кавана сосредоточилась на «поэтической жизни. . . нет
собственно биография исторического Осипа Мандельштама, а не только форма
что биография принимает по мере того, как она деформируется и реформируется, чтобы служить нуждам Осипа
Мандельштам художник-модернист». Сначала его еврейское происхождение противоречило
мифическую биографию, которую он построил для себя, но позже они стали
существенное для него. Новая книга Эндрю Кана, напротив, утверждает, что Мандельштам
критики слишком много внимания уделили еврейской теме.
Мандельштам прославился раньше
революции как поэт-акмеист. Акмеисты выступали против господствующей школы
Символисты, которые стремились перейти a realibus ad realiora (от реального к
более реальным) путем нахождения трансцендентных «соответствий» вещей в этом
Мир. Напротив, акмеисты вернулись на Землю. Как пояснил Сергей Городецкий,
они вели «битву за этот мир — за его звуки, его цвет, его
формы, вес и время — для нашей планеты Земля.
Для акмеистов роза имеет
снова стать красивой для себя одной.. . а не за предполагаемое сходство
к мистической любви или чему-то еще».
По словам Мандельштама, акмеисты «не отказывайтесь трусливо от собственной серьезности». Они обнаруживают в каждом камне жажда быть построенной, «как будто она просит, чтобы ее пустили в паховую арка» готического собора. Первый сборник стихов Мандельштама был поэтому он назвал «Камень» и три его лучших текста: «Адмиралтейство», «Нотр Dame» и «Святая София» апострофируют великие сооружения. «Нотр-Дам» заканчивается: «Но тем внимательнее, о твердыня Нотр-Дам, / Я изучал твои чудовищные ребра, / Чем чаще я думал: из жестокой тяжести / Я тоже когда-нибудь сотворю Красота.
Акмеистам не повезло
большевики. Николай Гумилев был расстрелян, а Анна Ахматова и Мандельштам
оказались в немилости. «От деспота некуда бежать
возраст», — писал Мандельштам в одном стихотворении. Другой отличает его истинное поэтическое я
от проживающего в России 1920-х гг.
: «Нет, я никогда не был ничьим
современник— / Не для меня такая честь. / О, как презрен этот тезка
мой. / Это был не я, это был кто-то другой».
Как Босуэлл создал Джонсонс
Жена Мандельштама Надежда создала в высшей степени запоминающийся его портрет. Ее мемуары, Надежда
Против Надежды — шедевр. В одном трогательном пассаже она вспомнила момент,
вскоре после ареста Осипа (он уже не вернулся), когда она обнаружила свою
цель жизни. Она осознала долг, «тот, ради которого я жила
с тех пор. Я ничего не мог сделать, чтобы изменить М.судьба, но некоторые из его
рукописи уцелели и многое другое сохранилось в моей памяти. Только я мог
сохранить все». НКВД (секретная полиция) уже забрала многие из его
рукописи, поэтому она полагалась на память, чтобы сохранить стихи Мандельштама. «Там
много таких женщин, как я, — скромно объясняет она, — которые годами
бессонные ночи, повторяя слова своих мертвых мужей снова и снова
снова.
» Только спустя десятилетия стихи будут опубликованы.
Как описывает его Надежда, Осип стремился охватить революцию, но «нетрудно было заранее увидеть, что он был обречен и никогда не найдет своего места в новом мире.Мандельштам, в ней мнению, принадлежал к группе, «испуганной собственными страхами и . . . в ужасе от не видя за деревьями леса». Он уговорил себя стать таким «революционной» насколько это возможно. «Если бы он просто повернулся спиной к реальности, — сказала она. объяснил, что «было бы легче жить и приспосабливаться». Чтобы доказать, что он не был уже старомодный акмеист, он даже критиковал Ахматову, не из осуждения, а потому, что он «был тогда „один на всех дорогах“ [как он писал в одном стихотворение] и не выдержал.. . . Не так просто пойти против всем и против времени. . . . Сила «общей воли» огромен — сопротивляться ему гораздо труднее, чем думают люди».
«Одиночество — это не только
отсутствие друзей», — написала Надежда. «Это скорее жизнь в обществе, которое
небрежно.
. . идет своим братоубийственным путем, увлекая за собой всех».
Одиночество занимает видное место в стихах Мандельштама:
Как же я хочу увлечься игрой,
Потеряться в разговоре .. .
Взять кого-то за руку и сказать: «Будь добр —
Я иду той же дорогой, что и ты».
В одном из своих стихотворений с использованием рифмованных куплетов с большим мастерством, Мандельштам предусмотрел побег с одним сокровенным:
Мы с тобой немного посидим на кухне
Керосин сладко пахнет.Острый нож и большая круглая буханка хлеба. . .
Накачайте примус, если хотите,Или соберите веревку
, чтобы связать корзину до рассвета,Чтобы мы могли отправиться на станцию
, где нас никто никогда не найдет.
На протяжении большей части 1920-х годов Мандельштам поддерживал себя
перевод иностранной литературы и написание критических эссе. Как десятилетие
ослаб, он перестал сочинять стихи, пока, наконец, не обрел заново свою поэтическую
голос.
Принимая свою постоянную оппозицию режиму, он также вернул себе
еврейское наследие.
В автобиографическом эссе Мандельштама «Шум времени» описывается его раннее отчуждение от своих еврейских корней. Мальчик, изображенный в его букваре иврита, вызывал у него отвращение, и он так и не выучил язык.Дома он видел только «хаос иудаизма — не родину, не дом, не очаг, а именно хаос, неведомый мир чрева. . . чего я боялся, и . . . всегда бежал».
Мандельштам вспоминал книжный шкаф своих родителей — «книжный шкаф раннего детства — спутница человека на всю жизнь» — и знаменательное расположение его содержимого. Еврейские книги, в том числе пятитомная история евреев, «написанная неуклюжим, застенчивым языком русскоязычного талмудиста», занимали нижнюю полку.Вместо того, чтобы стоять прямо, они «лежали, как развалины. . . . Это был иудейский хаос, брошенный в прах». На полке прямо над ней стояли немецкие книги его отца — «Шиллер», «Гете» и «Шекспир» в немецком переводе, — свидетельствующие о том, что «мой отец как самоучка пробивался в немецкий мир из талмудических дебрей».
Русские тома его матери, в том числе великолепное издание Пушкина, занимали верхнюю полку. До сих пор Мандельштам писал: «Я чувствую житейскую душевную красоту, почти физическую прелесть маминого Пушкина.На нем была надпись красноватыми чернилами: «За усердие ученицы третьего класса».
Когда в молодости Мандельштам решил отказаться от еврейской традиции, было странно, что он присоединился к акмеистам а не футуристы, желавшие выбросить культурные ценности «из корабль современности». Акмеисты, напротив, лелеяли традиции. Мандельштам однажды охарактеризовал акмеизм как «стремление к мировой культуре», хотя считал себя как не имеющего ни прошлого, ни исключавшей его русской культуры, ни еврейские традиции он отверг.Безродный интеллектуал, заметил он, «нуждается в нет памяти — ему достаточно рассказать книги, которые он читал, и свою биографию сделано.»
Как понял Мандельштам, это
само чувство изгнания имело еврейское происхождение. «Иосиф, проданный в Египет», — одно раннее
лирические интонации, «сильнее тосковать не мог!» Как заметил Грегори Фрейдин,
хотя родители Мандельштама случайно назвали его Осипом —
Русская форма имени Иосиф — он предпочел отождествлять себя с изгнанным мечтателем и
толкователь снов.
Второй сборник стихов Мандельштама, Tristia ,
содержит то, что критики называют его «еврейскими стихами», но, как заметил Кавана,
является «иудаизмом, который соответствует его собственным страхам. . . . Он формирует. . . еврей
муза, которую он должен отвергнуть, если хочет выжить сам. . . . Он изобрел. .
. история, которая позволяет ему навсегда отвернуться от своего еврейского
начала».
Тем удивительнее тогда было Бескомпромиссное утверждение Мандельштамом еврейства в последние годы его жизни. Стало существенным для его идентичности как отчужденного модернистского поэта. «Когда он начал снова писать стихи, — объяснила Надежда, — его отныне был голос посторонний, который знал, что он один, и ценил свою изоляцию».
«Если один из основных аспектов
модернистская литература должна превратить акт письма в церемонию, бросающуюся в глаза.
отчуждение, — заметил Роберт Альтер, — Кафка, Беньямин и Шолем, в
однажды включив и преодолев противоречия своего еврейского происхождения,
стали крайними и потому образцовыми экземплярами современного писателя.» Тот
относился и к Мандельштаму. «В нашем самом христианском мире, — заметил поэт
Марина Цветаева, «поэты — жиды».
«Я настаиваю на том, чтобы профессия писателя сложилась в Европе и, в частности, в России, несовместима с почетное звание еврея, которым я очень горжусь», — утверждал Мандельштам в его эссе «Четвертая проза». «Всю мировую литературу я делю на уполномоченные и самовольно», — заявил Мандельштам. «Первые все мусор, вторые украденный воздух.Я хочу плюнуть в лицо каждому писателю, который первым разрешение, а затем пишет». Советская доктрина вскоре сделала невозможным неавторизованные писатели публиковать вообще.
Чтобы избежать официальных требований, объяснял Мандельштам, истинный поэт должен стать мастером уклончивости, как это часто делают евреи.
Наткнувшись в официальных документах на собственное (явно еврейское) имя, Мандельштам заметил:
Звучание приобретает совершенно объективное, довольно новое для моего уха звучание и, надо сказать, интересное.Мне часто самому любопытно узнать, что я делаю не так. Что за птица этот Мандельштам, который столько лет должен был сделать то-то и то-то, но всегда умудрялся, мошенник, уклоняться от этого? . . . Сколько еще я могу продолжать в том же духе?
Недолго, как оказалось. Что решило его судьбу, так это эпиграмматическое стихотворение, которое он написал о Сталине. Ссылаясь на величайшего человека в Мир как кровожадный горец с Кавказа и, по слухам, Осетинское стихотворение поразило слушателей предсмертной запиской.В моем неадекватная версия, там написано:
Мы живем, не чувствуя земли,
Даже рядом люди не понимают.Но когда есть что послушать,
Тема Великий Альпинист.Он шевелит пальцами, как сытые черви,
Как свинцовые гири роняют его слова.Его усы таракана искоса,
Его сапоги блестят устрашающе ясно.С полулюдьми с карандашными шеями он играет,
Подчиненные делают то, что он говорит.Они ржут или мурлычут, когда он гладит;
Он болтает, подталкивает, бьет или тычет.Указы, которые он предписывает
Летят подковами в глаза, брови и пахи.И каждая казнь — угощение
Для широкогрудого вождя Осетин.
У НКВД была более ранняя версия, в которой второй куплет гласит:
Мы слышим только Вождя, который убивает,
Крестьянин спускается с холмов.
Зачем он написал такое стихотворение? Надежда объяснила:
Главным фактором, без сомнения, было ощущение, что он больше не может молчать.. . . К 1933 году мы значительно продвинулись в понимании происходящего. Сталинизм показал себя в России. . . массовая депортация крестьян. . . . стихи М. . . показал . . . как сильно его поразила коллективизация и ужасный вид голодных, призрачных крестьян, которых он недавно видел.
Сосланный в 1934 году в глухой город Воронеж, Мандельштам был, наконец, арестован 2 мая 1938 года. Приговоренный к каторжным работам, Мандельштам умер в пересыльном лагере.
Была ли эпиграмма Сталина попыткой выбрать причину его смерти, а не оставить ее на усмотрение режима? Пытался ли он исполнить роль поэта-мученика? Надежда задумалась:
Смерть художника никогда не бывает случайным событием, а последним актом творчества, который словно освещает всю его жизнь мощным лучом света. . . . Смерть, момент конца, должна быть кардинальным элементом, которому подчинено все остальное, в структуре жизни человека.В этом нет ничего детерминистского — это скорее следует рассматривать как выражение свободы воли.
Мандельштам указал именно на это: «Мне кажется, что
смерть художника не должна исключаться из цепи его творчества
достижений, но его следует рассматривать как его завершающее звено».
Хотя Мандельштам мог выбрать причина его ареста, он, конечно, не мог записать свои последние минуты. Но другие вообразили себе конец его истории. Варлам Шаламов — пожалуй, величайший советский прозаик — посвятил рассказ последним мыслям Мандельштама.«Поэт умирал», — начинается рассказ «Вишневый бренди». Лифт других заключенных свою руку за хлеб насущный, а затем съедают его сами. Он едва ли замечает, поскольку «тошнота от голода уже давно вошла в привычку». Он знает, что скоро умрет, но радуется тому, что достиг литературного бессмертия. Внезапно, впервые он понимает истинное значение слова «вдохновение». . . . Поэзия была той живительной силой, которой он жил. . . . У него не было жил поэзией; он жил поэзией.Шаламов представляет Мандельштама придавая красоте, и особенно поэзии, трансцендентное значение, которое материалистическая советская философия отрицала.
Все еще «сочиняя настоящую поэзию»,
Мандельштам считает неважным, что ее никто никогда не прочитает. Как все
настоящее искусство, оно существует вне времени.
— И какая разница, записано это или нет?
он отражает. «Запись и печать были суетой сует. . . . Лучший
было то, что не было записано, что . . . растаял без следа и
только тот творческий труд, который он ощущал.. . доказал, что стихотворение было
понял, что красота была сотворена». Поэзия и красота — одно,
издание и канонизация совсем другое. И как сны Иосифа
толкует, стихи Осипа имеют божественное происхождение.
В ее недавнем воображении реконструкция смерти Мандельштама, ливанский французский писатель Венус Хуры-Гата заимствует детали из рассказа Шаламова, а также из рассказа Осипа. очерки, воспоминания Надежды и др. источники. Умирающий поэт, которого она воображает переносит кошмары, в которых его преследует Сталин.Он вспоминает свою бедность и то, как однажды он выпросил у Максима Горького, самого высокопоставленного советского писателя, рубашку и брюки; Горький дал ему только рубашку (быль).
«Повезло тем, кто оставил тело
их», — убедительно пишет Хури-Гхата.
«Так много людей пропало. . . . ‘Мы
редко посещал похороны», — написала Надежда. Интересно, Хури-Гата
переворачивает утверждение Шаламова о трансцендентном значении поэзии. Ей
Мандельштам считает: «Поэзия излишня, когда желудок пуст и тела
бросают в общую могилу, как пекарь кладет свой хлеб в печь.
Новое всестороннее исследование Эндрю Кана Мандельштама предлагает то, что он называет «ревизионистской» интерпретацией. Я приветствовал его критику «подтекстовой» (или «интертекстовой») школы, с которой я столкнулся в аспирантуре. Все поэты, конечно, ссылаются на предшественников, но русская поэзия иногда предполагает необыкновенную способность узнавать бесчисленные цитаты и аллюзии. Западные читатели, приученные относиться к стихам как к законченным артефактам, могут упустить из виду то, что происходит на самом деле.Мандельштам, воспевавший дантовскую «оргию цитат», был предан аллюзивным стихам, и критики часто пытались проследить отсылки к другим русским стихам.
Эти стихи, в свою очередь, ссылаются на другие, и так далее. Однако в какой-то момент правдоподобие интерпретации уступает место простому умению.
Как следует нетерпеливый с этим подход, Кан ссылается на тех, кто «имеет тенденцию накапливать набор ссылок которые постоянно перетасовываются, переупорядочиваются и соединяются, создавая бесконечный регрессия иногда общеупотребительных слов, якобы пришедших к Мандельштаму через набор промежуточных текстов, иногда на таком расстоянии, чтобы смотреть ложный.Подобно Кавана и Фрейдину, Кан мудро предлагает читать стихи в биографический, политический и различные интеллектуальные контексты.
Кан возражает, однако, против их
озабоченность еврейством Мандельштама и представлением о себе как о модернистском аутсайдере. На
Напротив, Мандельштам Кана является образцом непревзойденного инсайдера, и, таким образом, Кан
представляет «последовательную картину энергичного участия Мандельштама в
практические работы в литературной области».
В то время как Мандельштам обычно рассматривается как
традиционалист, «обращающийся назад или от реальности», Кан считает это
перспектива как «искажение».Его Мандельштам сохранял «сочувствующую
участие в культурной революции и ее социалистических принципах». Даже его
критику Сталина можно рассматривать как защиту социализма от его
диктаторское искажение.
Короче говоря, «надежды Мандельштама на свою страну были более активными, чем принято считать, его приверженность социальной и культурной ценности великого исторического эксперимента была более настойчивой.Как, несомненно, знает Кан, обращение к большевизму как к «великому историческому эксперименту» долгое время было способом извиниться за него — как будто те миллионы людей, которые были расстреляны, голодали и работали до смерти, участвовали в благородной социальной науке. эксперимент, направленный на установление справедливого мира.
Кан отвергает портрет Надежды
Осипа как человека, чье «отчуждение от советской жизни началось в 1918 году».
отвергает как продукт холодной войны (на литературно-критическом жаргоне просто
наименование позиции как принадлежащей «холодной войне» позволяет отмахнуться от нее).И
однако, как мы видели, Надежда не описывала Мандельштама как враждебного
режим с самого начала, а скорее как попытка приспособиться к нему,
как можно больше:
Решающую роль в подчинении интеллигенции [в том числе и Мандельштама] сыграли не террор и подкуп (хотя и того, и другого, бог знает, было достаточно), а слово «революция», которого никто из них не выносил сдаться. Это слово, которому поддались целые народы, и сила его была такова, что диву даешься, зачем нашим правителям до сих пор нужны тюрьмы и смертная казнь.
Это слово, от которого Кан, похоже, не хочет отказываться полностью даже сейчас.
Чтобы поддержать свое мнение о
Мандельштам, Кан не только принимает за чистую монету статьи других ученых.
рассматривается как сдельная работа по найму и язык, который ранее рассматривался как
уступки необходимой официальной фразеологии; он же приписывает Мандельштаму
взгляды на произведения, которые он переводил.
Считает ли Кан, что Мандельштам мог выбрать
переводить антибольшевистские произведения?
Некоторые показания Кана убедительный; другие явно вынуждены.Одно стихотворение начинается:
Когда октябрьский часомер нам приготовил
Ярмо принуждения и злобы,
И ощетинился броневик-убийца
И низкобровый пулеметчик —— Распни Керенского! — потребовал солдат,
И злобная толпа аплодировала
В прочтении Кана «октябрьский тайм-сервер» не является, т.к. как предполагали предыдущие критики, Ленин как лидер Октябрьской революции и враг временного правительства Керенского, но и сам Керенский.
При необходимости Кан всегда может см. другие работы в том же журнале:
Само по себе эссе «Потоки халтуры» выглядит как литературная критика о состоянии перевода. В том виде, в каком она была напечатана на страницах «Известий », национальной газеты, публиковавшей многочисленные сообщения о промышленном саботаже, статья приобрела политический оттенок, ее язык полностью соответствовал критическим нападкам на посредственность в производстве.
Является ли автор ответственным за появление произведений рядом со своим? Были ли публикации, пропагандирующие антисоциалистические взгляды или «искусство ради искусства»? куда Мандельштам мог вместо этого поместить свое эссе?
Надеясь компенсировать свое стихотворение оскорбляющий Сталина другим восхваляющим его, отчаянным Мандельштамом, чтобы спасти его жизни, написал оду Сталину. Соглашаясь с Надеждой, критики предположили что эта ода была совершенно неискренней, но для Кана такие прочтения «были осложняется его народно-историческим образом мученика за художественную Свобода.В то время как некоторые «утверждают по существу, что он написал «Сталинскую оду». чтобы спасти его жизнь, это инструментальное чтение в значительной степени зависит от косвенных свидетельство.» «Инструментальный» — еще одно прилагательное, дискредитирующее позицию просто называя это. Во всяком случае, если даже показания Надежды считается простым «косвенным доказательством», а что нет?
Кан часто прибегает к тому, что
Михаил Бахтин назвал утверждения «лазейками».
Заявление, предлагающее позицию
сделано таким образом, чтобы в случае возражения говорящий мог сказать: я не
на самом деле так сказать.Так, Кан пишет:
Проза Мандельштама широко использует классовый и политически насыщенный язык этого [советского] мира. . . . Соответствующие работы также включают некоторые из его переводческих работ. . . . Мало читателей и критиков. . . придавал большое значение сделанным им переводам современной социалистической поэзии и драматургии немецких писателей. Было бы вольностью объявить политические воззрения этих в высшей степени тенденциозных произведений собственными взглядами Мандельштама; тем не менее было бы в равной степени ошибочным не обсуждать их отношение к позициям, которые он занимает in propria persona , а также происхождение их публикаций в журналах, где Мандельштам публиковался свободно.
С одной стороны, Кан приписывает эти политические
воззрений — может быть, не в самой тенденциозной форме — на Мандельштама.
С другой,
он может ответить на возражения, указав на предложение, в котором говорится, что это было бы
«свобода» утверждать, что эти взгляды принадлежат Мандельштаму. Это предложение построено
противопоставить две противоположные позиции, но противоположно утверждению этих
переведенные взгляды принадлежат самому Мандельштаму, утверждает, что они не принадлежат Мандельштаму,
а не отказываться «обсуждать» их актуальность или «происхождение»
журналы, в которых они появляются.Альтернативой точке зрения Кана является
отказываясь даже обсуждать другие возможности, он выставляет свою позицию
только разумный. Но гораздо разумнее было бы предположить, что поэт
взял на работу, чтобы положить хлеб на стол.
Кан пишет, что он «не поддерживает мнение
что Мандельштам относился к революции двойственно (что отличается от
наблюдая опасения по поводу контрреволюции и диктатуры, которые подчеркивают
его стихи)». Квалификация в скобках богата лазейками, отчасти потому, что
самой его неясности.
Какую «диктатуру» имеет в виду Кан? Как можно
быть недвусмысленным в отношении революции, но заботиться о «диктатуре», когда
Ленин называл диктатуру основным принципом революционного режима?
«Кто не понимает необходимости диктатуры любого революционного
класс для обеспечения своей победы, ничего не понимает в истории революции».
— провозгласил Ленин. Далее он объяснил, что «диктатура [
пролетариат] означает не что иное, как власть, совершенно неограниченную никакими законами,
абсолютно ничем не ограниченный регламентом и основанный непосредственно на силовом применении.”
Под «контрреволюцией» Кан, кажется, имеет в виду сталинизм, но он избегает этого говорить.
Такой добросовестный ученый Кан, и такой
информативны некоторые из его чтений, которые его уклончивая риторика кажется
почти без сознания. Как будто он хочет сохранить несостоятельную позицию
не отрицая, что есть контрдоказательства. И поэтому он утверждает с
лазейки. Надежда относится к тем, кто в итоге подтвердил то, на что надеялся.
при этом зная противоположные факты, и поэтому интересно, что Кана, похоже, поймали
в подобном сомнительном удвоении.
Читатель, который, возможно, имея прочитайте блестящую повесть Шаламова и трогательный томик Венеры Хури-Гаты, хотел бы лучше понять Мандельштама, следует обратиться (или вернуться) к к светлым, захватывающим мемуарам Надежды, а затем к прозе Мандельштама, которая передать, как думал этот сновидец и толкователь снов, прежде чем пытаться его поэзия. Русский Иосиф, пытающийся почтить своего тезку, Мандельштам жил и умер за поэзию и через поэзию. Поступая таким образом, он пришел к выявлению своего поэтического независимости с «почетным призванием» быть евреем.
Капрал Йозеф Мандельштам Королевских инженеров. Умер в понедельник, 6 марта 1916 г.,
г. Продолжать Последнее обновлениеЭтот сайт был создан в ноябре 2018 года. За первые три дня его посетило более 240 000 человек, а на сегодняшний день его посетило более миллиона человек.
Узнайте больше о том, как он был создан и о его последующем успехе. Ранее я разместил призыв о дополнительных средствах для покрытия расходов на хостинг, и я очень благодарен тем, кто пожертвовал.Если вы хотите внести свой вклад в текущую работу сайта, я, конечно же, буду рад принять пожертвования на покрытие расходов!
О
Хотя этот личный проект начался просто как эксперимент по изучению местного наследия Первой мировой войны, но в глобальном масштабе меня поразило, что это гораздо больше. В основе этого лежит наследие тех, кто погиб в конфликте, и особенно масштаб воздействия, которое это оказало бы на их местные сообщества, это также было бы невозможно без значительного наследия, созданного теми, кто остался, от семей, присылавших фотографии своих близких и составивших основную коллекцию Жертвенных уз Имперского военного музея, через людей, которые усердно составляли официальные документы в начале 1920-х годов и составляли записи Комиссии Содружества по военным захоронениям, вплоть до современные профессионалы, волонтеры и частные лица, которые сформировали эти записи, поделились ими, а также значительно увеличили и обогатили их, особенно под видом проектов столетия Первой мировой войны, таких как Lives of the First World War
Данные и источники
В настоящее время этот проект содержит записи о более чем миллионе мужчин и женщин, погибших во время службы в Первой мировой войне, с более чем 600 000 мест по всему миру, десятками тысяч изображений, кладбищ, военных мемориалов и многим другим.
Его просто не было бы без основных ресурсов, на которые он опирается, дополненных дополнительной информацией и ссылками на бесчисленные дополнительные источники.
Основные источники данных — личные записи и изображения
- Жизни времен Первой мировой войны — уникальный проект IWM, позволяющий каждому поделиться своей информацией, историями и изображениями для составления историй жизни «почти 8 миллионов мужчин и женщин, которые служили в военной форме и работали в тылу».
- Комиссия по военным захоронениям Содружества — уникальная онлайн-сборница подробностей о каждом военнослужащем или женщине.Многие местоположения здесь извлекаются из того, что они называют полем «Дополнительная информация», которое обычно содержит такой текст, как «Сын Сэмюэля и Сары Морли из Дерби; муж Ф. М. Морли, 113, Пил-стрит, Эшборн-роуд. , Дерби.». Обратите внимание, что эта информация была собрана через несколько лет после окончания войны и не обязательно представляет собой адрес, по которому проживал человек.
Коллекции Имперских военных музеев - — одна из самых богатых коллекций предметов и изображений Первой мировой войны, в первую очередь в этом контексте Коллекция уз жертвоприношения и Коллекция женских военных работ, вместе содержащая изображения почти 20 000 человек, служивших .
Основные источники данных — военные мемориалы
- Реестр военных мемориалов — еще один уникальный набор записей Имперского военного музея, включающий записи о более чем 78 000 мемориалов на Британских островах, а также списки более миллиона имен, которые на них фигурируют.
- Реестр памятников Новой Зеландии — более 1000 записей со всей Новой Зеландии, обычно с фотографиями и дополнительной информацией
Основные источники данных — портреты
Что касается портретных изображений, то они в основном, но не исключительно, взяты из одного из трех источников — невероятной коллекции «Облигации жертвоприношения», коллекции «Женские военные работы» (оба — Имперские военные музеи) или загружены добровольцами и отдельными лицами в Сайт Lives of the First World War (который сам находится в ведении IWM).
Я благодарен им за то, что они сделали все это доступным по некоммерческой лицензии. В качестве примера дополнительного источника изображений Королевский музей стрелков Уэлча предоставил более 2000 портретов по открытой лицензии.
Дополнительная информация и статистические данные о глубине и широте источников
Дополнительные кредиты — программное обеспечение и картографические ресурсы
Внесение записей, сообщение об ошибках
Все данные, представленные в настоящее время, были извлечены из официальных отчетов или из материалов, предоставленных пользователями на сайте Lives of the First World War.Я настоятельно рекомендую всем, кто хочет добавить дополнительные сведения, найти Историю жизни этого человека и добавить туда детали, которые в будущем можно будет добавить на этот сайт
. Неотъемлемая природа исторических записей и использование современных автоматизированных инструментов для извлечения информации означают, что проблемы неизбежно возникнут.
Вскоре я добавлю ссылку «сообщить об ошибке» в каждую запись, которую можно использовать для обозначения проблемы, и она будет поставлена в очередь, чтобы ее можно было исследовать и исправить. Боюсь, поскольку это личный проект, созданный в мое время, я не могу сейчас отвечать на индивидуальные запросы.
Связаться с
За информацией, вопросами и сообщениями об ошибках обращайтесь к Джеймсу Морли. @astreetnearyou | [электронная почта защищена]
| Номер по каталогу | Художник | Заголовок (Формат) | Этикетка | Номер по каталогу | Страна | Год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| (86) #5 | Разное | Продать эту версию | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм002 | Иван Лоуренс | Без определения EP (2xФайл, MP3, EP, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм003 | Дени Дизер | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм026 | Иван Лоуренс | Неизвестная эмоция (2xФайл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм028 | Капшыл* | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ММ035 | Разное | Сборник стихов Иосифа Мандельштама (Книга №1) (9xФайл, MP3, Комп, 320 + Файл, MP3, Микс, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм048 | Игги* | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм061 | F-код | Проснись (Файл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм097 | Четырехсторонние круги | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм120 | Пол Бегге и Ник Картер (3) | Пол Бегге и Ник Картер (3) — сладкое пробуждение (12xФайл, WAV, Альбом + Файл, WAV, Альбом, Микс) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм158 | Летающая точка | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм164 | Блис | Письмо заложника (3xФайл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм168 | Четырехсторонние круги | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм170 | Дэвид Дивайн | Утренний кофе (5xФайл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм171 | Пол Бегге и Ник Картер (3) | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм184 | Паста (вкусный звук) | Падение вверх (ремиксы) (5xФайл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм189 | Toricos Feat Вика Романова | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм191 | Дэвид Дивайн | Мы просыпаемся (5xФайл, MP3, EP, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм192 | Блис | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм197 | Toricos Feat.Леузин | Торикос Feat. Леузин — Теряться (Файл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм201 | Кассиопея (5) и Дэвид Дивайн | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| мм216 | Ваганетка | поцелуй момент (Файл, MP3, 320) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Специально для DJ Mag
(CD, Comp, Промо)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Черная башня EP
(3xФайл, MP3, EP, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Просто цифровой EP
(3xФайл, MP3, EP, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Городские романсы
(9xФайл, MP3, Альбом, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Билет в твой мир EP
(2xФайл, MP3, EP, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
7 грехов
(7xФайл, MP3, Альбом, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Пол Бегге и Ник Картер (3) —
Мы должны покинуть это место
(3xФайл, MP3, EP, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Toricos Feat Вика Романова —
С тобой
(Файл, MP3, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Возвращение юного принца
(5xФайл, MP3, 320)
credits a):not(.artist_in_title a)»>
Кассиопея (5) и Дэвид Дивайн —
Шофар
(5xФайл, MP3, 320)Надежда против надежды Надежды Мандельштам
В первую очередь М.
Книга представляет собой полностью увлекательные и увлекательные мемуары. Когда я пишу эти комментарии, некоторые из его особенностей особенно бросаются в глаза и бросаются в глаза.Надя полностью присутствует на каждой странице. В каждом абзаце полностью видно, какой она была личностью — большей частью решительной, непоколебимо независимой, ясновидящей, бескомпромиссно честной наблюдательницей своего времени и места, которую невозможно было сдвинуть или сломить годами неумолимой и неустанной борьбы. репрессии рук o
В первую очередь М.Книга представляет собой полностью увлекательные и увлекательные мемуары. Когда я пишу эти комментарии, некоторые из его особенностей особенно бросаются в глаза и бросаются в глаза. Надя полностью присутствует на каждой странице. В каждом абзаце полностью видно, какой она была личностью — большей частью решительной, непоколебимо независимой, ясновидящей, бескомпромиссно честной наблюдательницей своего времени и места, которую невозможно было сдвинуть или сломить годами неумолимой и неустанной борьбы.
репрессии со стороны безгранично решительного и последовательного режима государственного террора, целью которого было уничтожение самого интеллекта — как Осип М.наблюдал. «Свидетель», как она себя называет, чья обязанность состоит в том, чтобы сообщать факты и «осмысливать [свое] время». И она использует в качестве доказательства свой опыт жены Осипа Мандельштама, друга, преданной его благополучию при его жизни, а затем и сохранению его творчества со страстной, целеустремленной, даже навязчивой самоотверженностью, какой я никогда не встречал в другое человеческое существо. Теперь, когда я прочитал мемуары Селесты (домохозяйки Пруста, чья фамилия сейчас ускользает от меня), а также Нади, я должен признать, что такие люди возможны.Однако в Наде есть немного высокомерия, которого у Селесты нет совсем. Я предполагаю, что она жила в чувстве морального превосходства над всеми теми, кто поддался гораздо меньшему давлению. Ну ладно, она заслужила это кровью своего сердца. Я могу только представить, однако, агонию всего за несколько минут в ее присутствии, проведенных на допросе, которым мог бы восхищаться любой сталинистский прокурор, только для того, чтобы быть отвергнутым с насмешкой как еще одним червем.
Поэтому я предпочитаю наблюдать за ней в действии на очень безопасном расстоянии и в течение десятков лет.
Должно быть, у нее была сверхчеловечески емкая и запоминающая память. Одним из средств, которые она использовала для сохранения поэзии и прозы О.М., было запоминание почти всего содержания его произведений. Она сообщает о событиях и разговорах с поразительной полнотой и ясностью деталей. Обычно я скептически отношусь к любым мемуарам, содержащим цитируемый диалог/разговор, который произошел за пятьдесят лет до того, как мемуарист записал его. Но в ее случае я склонен полагать, что обмен словами произошел именно так, как она сообщает, именно в тех обстоятельствах, которые она описывает как контекст.
Но я дочитал книгу, задаваясь вопросом, что такого сделал или написал Осип Мандельштам, что вызвало враждебность Сталина. Конечно, были его стихотворения 1933 и 1934 годов, в которых О.М. записал свой отклик на гибель миллионов людей во время коллективизации сельского хозяйства 1929-33 годов, описывая Сталина как крестьяноубийцу и убийцу.
Это была достаточная провокация. Но у О.М. были проблемы, более или менее, с 1922 года. Его «Сталинская поэма» была одним из его последних взбесившихся вздохов. Надя пишет, что ОМ никогда не принимал его «времена».Его чувство себя как «свидетеля» и наблюдателя советского народа никогда не тускнело, и он отказывался идти на компромисс со своим чувством долга, чтобы изложить содержание своего ума — даже если его взгляды распространялись на очень немногих страницах рукописи среди очень немногих лиц, которые даже признали его существование после его первого ареста в 1934 году. Пожалуй, этого достаточно, особенно если намерением Нади было свидетельствовать о фактах их существования в «сталинской империи», как будто ОМ и она могли означать множество, как будто личные данные на самом деле не имеет большого значения или вообще.Я могу принять эту точку зрения, но все же мне интересно: что, черт возьми, делал ОМ между 1922 и 1933/34 годами? Здесь нет ответов. Но потом я вспоминаю, что книга Нади мемуарная, а не биография, и она пишет с определенной целью, которой служит с безоговорочным успехом.
Я также скажу, что после прочтения многих томов советской истории и стольких биографий Сталина, сколько мне кажется достойным прочтения, ничто из того, что написала Надя, меня не удивляет. Я не прочитал на ее страницах ничего, чего нет или не подразумевается во многих других книгах.Возможно, все эти тысячи страниц подействовали на меня как обезболивающее. Так что в этом контексте я признаю, что время от времени теряла терпение, когда Надя сообщала о событиях как о шокирующих ее в то время, когда они кажутся мне выражением нормального положения вещей, как в «Ну, конечно, что так шокирует что-либо из этого?» Ответ, который заставляет меня думать, что одним из наиболее важных аспектов ее мемуаров является запись ее реакции, реакции ее мужа и ответов различных ее знакомых Советов, когда они открывали для себя и знакомились, приспосабливаясь к сталинскому режиму. так сказать, «созрела», которая ведь не огласила перед общественностью свою программу террора заранее, не обозначила своих целей, источников и методов, графика действий.
Так что им пришлось учиться, и Надя записывает, как они учились.
Почти любая книга, которую я читал, напоминает мне о других книгах, которые я читал. Я перечитывал «Потерянный рай» Мильтона за последние десятилетия больше раз, чем могу вспомнить. Одним из самых интригующих элементов этого эпоса является описание Мильтоном того, как сатана узнал, что он падший ангел, что он живет в аду и что он проведет вечность так далеко от рая, от мира, который он знал, «как трижды от крайнего полюса». Конечно, до восстания у него не было таких знаний, как утверждает сам сатана.Как он мог? Он еще не согрешил, и Ада не существовало, и он приобретал это знание/осознание шаг за шагом из опыта, пока не обнаружил/понял значение событий и условий. «Кто знал?» он говорит или думает время от времени. Но я не уверен, что он не мог предвидеть последствий, что его невежество/невиновность были полностью искренними, а не иллюзорными и самооправдательными, как предполагает Мильтон в Книге 10 или в любой другой книге, описывающей восстание на Небесах.
В конце концов, сатанинское чувство «испорченной заслуги» было источником его особого греха — и любого утешения, которое он черпал из своего существования после грехопадения.
Кое-где я улавливаю в мемуарах Нади проявления чувства «ущемленной заслуги». А на последних пятидесяти страницах или около того я очень удивился, прочитав предложения, начинающиеся с «Кто знал…?». Кто знал …? В 1937 и 1938 годах? Кого же ты, Надя Мандельштам, думаешь, что шутишь, кроме себя? Вы только что написали 350 страниц, рассказывая нам, кто знал и как вы узнали! Но опять-таки я уверен, что положение вещей столько лет нарушало у Осипа и Нади ощущение своего законного места в мире и их способа бытия в мире, что их жизнь в укрытиях и на ходу была так изнурительна и утомительна. изнурительно, что, наконец, им было все равно.Так почему бы не сказать так — если бы это было так? Но не важно. Я согласен с тем, что есть пределы даже для внушающей благоговение и героической стойкости и эмоциональной/психологической стойкости таких людей, как Надя и Осип Мандельштам, даже если она не могла этого сделать.
Это заставляет меня думать, что она все-таки не была мультиком.
Мандельштам, Чаплин и Сталин на JSTOR
Абстрактный В «Жизни поэта» Лоуренс Липкинг говорит об усилиях зрелого поэта подвести итог в стихах, которые придадут смысл и целостность всей жизни поэта.Осип Мандельштам отказался от такого обобщения, в отличие от многих его современников-модернистов. Вместо этого он разработал сложную, игривую, вызывающе открытую поэтику, которая сопротивляется всем попыткам сформировать окончательный, подходящий итог своей жизни в искусстве. В поисках подходящего поэтического завершения жизни поэта-мученика-Мандельштама, погибшего по пути в ГУЛАГ в разгар сталинского террора, многие критики решили не обращать внимания на провокационно-игривую лирику, сопровождающую его более мрачные поздние стихи.Путем анализа двух стихотворений о Чарли Чаплине, написанных незадолго до смерти Мандельштама, это эссе призвано как вновь поднять вопрос о конце поэта, так и усложнить читательскому портрету последние дни жизни художника.
PMLA — журнал Американской ассоциации современных языков. С 1884 года PMLA публикует эссе членов, которые представляют интерес для ученых и преподавателей языка и литературы. Четыре выпуска каждый год (январь, март, май и октябрь) содержат очерки по языку и литературе; в выпуске каталога (сентябрь) перечислены все члены, а также имена и адреса администраторов отделов и программ; а в ноябрьском номере представлена программа ежегодного съезда ассоциации.Каждый выпуск PMLA рассылается по почте более чем 29 000 членам MLA и в 2 900 библиотек по всему миру.
Информация об издателе Cambridge University Press (www.cambridge.org) — издательское подразделение Кембриджского университета, одного из ведущих мировых исследовательских институтов, лауреата 81 Нобелевской премии. Издательство Кембриджского университета согласно своему уставу стремится как можно шире распространять знания по всему миру.
Он издает более 2500 книг в год для распространения в более чем 200 странах.Cambridge Journals издает более 250 рецензируемых академических журналов по широкому спектру предметных областей, как в печатном виде, так и в Интернете. Многие из этих журналов являются ведущими академическими изданиями в своих областях, и вместе они образуют один из наиболее ценных и всесторонних исследовательских корпусов, доступных сегодня. Для получения дополнительной информации посетите http://journals.cambridge.org.
archives.nypl.org — Документы Авраама Мандельштама
Документы Авраама Мандельштама датируются 1911–1969 годами (большая часть датируется 1930–1949 годами) и содержат сертификаты, переписку, фотографии и сценарии, документирующие его работу в лагере, театральные постановки и его отношение к различным людям в искусстве.
Основную часть коллекции составляют фотографии, в основном документирующие театральные представления. Большинство фотографий находится в альбомах, но есть и отдельные фотографии.
Большинство фотографий помечены, но некоторые не идентифицированы. Каждый фотоальбом содержит одну постановку, а отдельные фотографии в папках с файлами — из нескольких спектаклей. Все фотографии расположены в хронологическом порядке. На нескольких фотографиях была выгравирована надпись «Фотографировано Авраамом Мандельштамом», а на многих других — его штамп на обороте.Однако неясно, был ли Мандельштам связан с каждым произведением, включенным в этот сборник, или он был просто покровителем некоторых. Нет никаких указаний на то, что какие-либо фотографии взяты из продукции Intimate Revue Group. В дополнение к сценическим фотографиям есть несколько фотографий из лагерей и несколько личных фотографий выдающихся друзей Мандельштама, таких как Альберт Эйнштейн (вставка 3, папка 1).
Корреспонденция в коллекции преимущественно входящая, но есть и несколько исходящих писем.Переписка в основном документирует развитие Intimate Revue Group и включает брошюры, ответные письма и некоторую информацию о подписчиках.
Есть несколько писем о потенциальной покупке театра Deertrees Theatre в штате Мэн (вставка 1, папка 2). Есть также много писем, связанных с лагерем Вигвам и лагерем Гайавата, а также лагерные брошюры и лагерные статьи, написанные Мандельштамом, такие как «Ценность драматургии в лагере» и «Недавнее солнечное затмение, которое лучше всего наблюдать из лагеря Вигвам в штате Мэн. .Кроме того, есть письма от известных людей, таких как писатель Артур Гитерман и музыкант Йозеф Хофманн. Гитерман поделился своим творческим процессом и несколькими стихами с Мандельштамом, а письма Хофмана документируют его посещение лагеря Вигвам. Личная переписка включает несколько фотографий и открыток. Существует также письмо президента Ричарда М. Никсона с просьбой к Мандельштаму порекомендовать лиц для включения в его администрацию (коробка 1, папка 2). другой из Военной службы крыла американского театра военных действий для волонтерской работы.Есть также несколько сценариев, автором или соавтором некоторых из которых является Мандельштам, например, «Собака ушла — дитя!», «Костер» и «Отложенная надежда».
В переписке есть несколько писем о постановке «Костра» в Бриджтоне, штат Мэн, и записка о «Надежде отсрочена» (коробка 1, папка 2). Другой контекстной информации о сценариях нет.
1938: В ГУЛАГе умер поэт, насмехавшийся над Сталиным — Jewish World — Haaretz | Новости Израиля, данные о вакцинах от COVID, Ближний Восток и еврейский мир
27 декабря 1938 года в ГУЛАГе на Дальнем Востоке Советского Союза умер русско-еврейский поэт Осип Мандельштам.Ему было 47 лет. Мандельштам был пионером новой школы натуралистической поэзии, но также писал художественную литературу и эссе. Поскольку он отказался следовать линии партии, а при правлении Иосифа Сталина даже осмеливался критиковать и высмеивать тоталитарного лидера по имени, ничего из того, что он написал в последние годы своей жизни, не могло быть опубликовано до тех пор, пока не прошло три десятилетия после его смерти.
Связанные статьи
Осип Эмильевич Мандельштам родился 15 января 1891 года в Варшаве, находившейся тогда под властью России.
Его отец, Эмиль Хакель Мандельштам, был торговцем кожей из Риги, который отказался от своего раввинского образования, чтобы продолжить светское образование в Германии. Его мать, бывшая Флора Вербловски, была из зажиточной, интеллигентной еврейской семьи из Вильно. Работала учителем музыки.
Эмиль имел разрешение жить с семьей вне черты оседлости, и Осип вырос в имперской столице Санкт-Петербурге.
Петербург. Там, начиная с 8 лет, он посещал престижную Тенишевскую школу, в литературном журнале которой опубликовал несколько своих первых стихов.
Конверсия удобства
К концу гимназии, в период сильного революционного брожения, Осип заигрывал с эсеровской организацией.
Чтобы уберечь его от греха подальше, родители отправили его в Париж. Следующие три года он провел там, а также в Гейдельберге и Швейцарии, обучаясь, сочиняя стихи и встречаясь с единомышленниками-художниками.
Он вернулся в Санкт-Петербург.В 1911 году в Санкт-Петербурге и во время краткого визита в Финляндию присоединился к финской методистской церкви, что, по-видимому, имело целью позволить ему поступить в Санкт-Петербургский университет, в котором была строгая квота на еврейских студентов.
Он был всего лишь посредственным студентом и покинул университет до его окончания в 1915 году.
В то же время Мандельштам сближается с группой поэтов, включая Анну Ахматову и ее тогдашнего мужа Николая Гумилева, которые отвергли модный тогда мистицизм русского символизма и создали литературное течение, которое они назвали акмеизмом.Мандельштам начал публиковаться в ведущем российском литературном журнале «Аполлон», а в 1913 году выпустил свою первую небольшую книжку стихов «Камень», издание которой финансировал его отец.
Мандельштам не вступил в Первую мировую войну, и хотя он симпатизировал революции 1917 года, но не поддержал большевиков в гражданской войне.В 1919 году завязались отношения с писательницей Надеждой Яковлевной Хазиной; официально они поженились в 1922 году и поселились в Москве. В том же году он опубликовал поэтический сборник «Тристия», шедевр романтического гуманизма.
«Убийца крестьян»
Политические неурядицы Мандельштама начались в 1930-е годы, при Сталине.
К тому времени он отказался от поэзии в пользу эссе, литературы о путешествиях и художественной литературы, прежде чем вернуться к стихам. Будучи свидетелем жестоких экспериментов коммунистического режима в области социальной инженерии, он выразил свое отвращение в поэзии, написав в 1933 году «Сталинскую эпиграмму», в которой назвал диктатора «убийцей крестьян».
Будьте в курсе: подпишитесь на нашу рассылку
Спасибо за регистрацию.
У нас есть еще новости, которые, как мы думаем, будут вам интересны.
кликните сюдаОй. Что-то пошло не так.
Повторите попытку позже.
Попробуй сноваСпасибо,
Указанный вами адрес электронной почты уже зарегистрирован.
ЗакрыватьПо своим причинам Сталин не приказал казнить Мандельштама, а вместо этого приказал своим приспешникам «изолировать, но сохранить» поэта, отправив его в ссылку на северный Урал.Его сопровождала Надежда, которая изо всех сил старалась сохранить каждую написанную им страницу, а также запомнить его работы.
После неудавшейся попытки самоубийства Мандельштаму было разрешено переехать в более удобное место по его собственному выбору, которым был Воронеж.
Там он написал некоторые из своих самых известных стихов, опубликованных спустя десятилетия как «Воронежские записные книжки». Но здоровье у него было слабое, а доходов у них с Надеждой почти не было, и ни о какой публикации его произведений не могло быть и речи.
В 1937 году срок ссылки закончился, Мандельштам вернулся в Москву.Но его сочли слишком опасным для режима, и в мае 1938 года он был арестован и отправлен в трудовой лагерь после суда за «антисоветскую агитацию».
Он умер в пересыльном лагере Вторая Речка под Владивостоком 27 декабря и был похоронен в безымянной могиле.
Годы спустя, после посмертной политической реабилитации Мандельштама, в его честь была переименована улица на месте пересыльного лагеря, где он погиб.
‘ .