Электронный научный архив УрФУ: Конструирование партии большевиков как инструмента власти в раннесоветском обществе: идеи и их реализация
Please use this identifier to cite or link to this item: http://hdl.handle.net/10995/58420
| Title: | Конструирование партии большевиков как инструмента власти в раннесоветском обществе: идеи и их реализация |
| Other Titles: | Building up of the Bolshevik Party as an Instrument of Power in the Early Soviet Society: Ideas and their Realization |
| Authors: | Бондарь, В. А. Bondar, V. |
| Issue Date: | 2017 |
| Publisher: | Издательство Уральского университета |
| Citation: | Бондарь В. А. Конструирование партии большевиков как инструмента власти в раннесоветском обществе: идеи и их реализация / В. А. Бондарь // Эпоха социалистической реконструкции : идеи, мифы и программы социальных преобразований : сборник научных трудов / гл. редактор Л. Н. Мазур ; М-во образования и науки Рос. Федерации, Урал. федер. ун-т. – Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2017. – С. 160-167. |
| Abstract: | Доклад посвящен роли партии большевиков в рамках социального эксперимента по строительству нового общества в 1917–1936 гг. Не обладая официальным статусом органа управления, она постепенно трансформировалась из боевой организации периода военного коммунизма в направляющую усилия созидания социализма структуру во время НЭПа, а затем фактически в правящую партию периода индустриализации и коллективизации. В ходе экспериментов и дискуссий было выработано несколько подходов к взаимодействию партийных органов с всевозможными предприятиями, организациями и учреждениями. Первый подход – прямое администрирование и мобилизационные кампании, востребованные как чрезвычайные меры в период борьбы за удержание контроля над обществом. Второй – контроль деятельности и подбор кадров. Он начал преобладать в более поздние периоды после окончания Гражданской войны, тем не менее не вытесняя полностью первый подход и продолжая сосуществовать с ним. The article focuses on the role of the Bolshevik Party in the social engineering project implemented in 1917–1936. Although the Party did not have an official status of a governing body, it managed to grow from a militant organization of the War Communism period to the leader of socialist reforms in the NEP period and then to the ruling party during industrialization and collectivization. Through experimenting and theorizing, the Party developed two approaches to interaction between the Party bodies and various enterprises, organizations, and institutions. The first approach was based on direct administration and mobilization campaigns used as emergency measures in the period when the Party was struggling to retain control over the population. The second approach involved recruiting and controlling cadres for these organizations and started to prevail in later periods after the end of the Civil War. This approach did not totally replace the first but instead they complemented each other.  |
| Keywords: | СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ПАРТИЯ БОЛЬШЕВИКОВ БОЕВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРАВЯЩАЯ ПАРТИЯ РУКОВОДСТВО МОБИЛИЗАЦИЯ КОНТРОЛЬ SOCIAL ENGINEERING BOLSHEVIK PARTY MILITANT ORGANIZATION RULING PARTY LEADERSHIP MOBILIZATION CONTROL |
| URI: | http://hdl.handle.net/10995/58420 |
| RSCI ID: | https://elibrary.ru/item.asp?id=32724903 |
| ISBN: | 978-5-7996-2273-2 |
| metadata.dc.description.sponsorship: | Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №16-18-10106 «Раннесоветское общество как социальный проект: идеи, механизмы реализации, результаты конструирования»). |
| RSCF project card: | 16-18-10106 |
| Origin: | Эпоха социалистической реконструкции : идеи, мифы и программы социальных преобразований. — Екатеринбург, 2017 |
| Appears in Collections: | Публикации сотрудников |
Show full item record Google Scholar
Items in DSpace are protected by copyright, with all rights reserved, unless otherwise indicated.
Большевикам искусство было нужно для восполнения недостатков в производстве – Издательский дом ВШЭ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Философ Игорь Чубаров предпринял попытку антропологического исследования русского левого авангарда 1910–1920 годов.
После того как самым ярким эпизодом сочинской Олимпиады стало ее открытие с красным супрематистским балетом, в России вновь пробудился интерес к русскому авангарду. К этому моменту подоспела книга философа Игоря Чубарова, которую он писал на протяжении нескольких лет, — сложное и глубокое антропологическое исследование русской культуры 1910–1920-х годов. Автор пытается рассказать о русском авангарде, не отрывая его от социального и политического контекста, в котором он появился —революционного эксперимента большевиков. По мнению Чубарова, анализ краткой жизни авангарда как культурного движения помогает яснее и четче понять, почему раннесоветский проект создания нового человека и общества быстро вернулся к традиционным для России формам авторитаризма и подавления индивидуальной свободы.
«Русская планета» с разрешения издательского дома «Высшей школы экономики» публикует фрагмент книги Игоря Чубарова «Коллективная чувственность: теории и практики левого авангарда», посвященный производственному искусству.
Производственное искусство не было каким-то изолированным, ни на кого непохожим в истории искусства и материальной культуры Европы эксцессом. О преемственности производственного искусства по отношению к кубофутуризму и вообще беспредметничеству начала XX века мы уже писали. По наблюдениям целого ряда искусствоведов, его манифестация в 1918–1919 годы в статьях авторов «Искусства коммуны», стихах Владимира Маяковского и проектах конструктивистов, экспериментах молодых художников левого крыла ИНХУК стала реакцией на исчерпание формального развития дореволюционных авангардных течений и по сути их продолжением в новых социальных и экономических условиях.
С другой стороны, производственничество явилось радикализацией интуиций, заявленных еще в XIX веке русскими социалистами-утилитаристами (Д.
Писарев) и художниками-ремесленниками социалистического направления. Однако уникальность производственного искусства, несмотря на внешнее подобие упомянутым позициям, обусловлена его связью с социальным проектом русской революции 1917 года, сделавшим его возможным, но и получившим от него собственное концептуальное обоснование.
По словам Б. Арватова, прозискусство появилось в результате трех революций: собственно социальной революции 1917 года, без которой ни о каком переходе художников на фабрику и завод не могло быть и речи; технической революции, вызванной индустриализацией и развитием машинного производства; и революции в самом искусстве, связанной с преобладанием конструктивных форм в живописи и со стремлением к открытию художественной вещи.
Начало производственного движения в искусстве датируется 1918 годом, когда авторы еженедельной ленинградской газеты «Искусство коммуны» еще в разгар «военного коммунизма» заговорили об эксклюзивных отличиях будущего подлинно пролетарского искусства от искусства буржуазного.
Производственное искусство прежде всего выражалось в преодолении станкового искусства — искусства музеев и галерей, которому противопоставлялось непосредственное изготовление вещей на фабриках и заводах.
В первом номере этой газеты Осип Брик уже манифестировал в общем плане проект производственного искусства в статье «Дренаж искусству», который затем развивал в ряде статей в «ЛЕФе» и других левых изданиях. Важные цитаты: «Фабрики, заводы, мастерские ждут, чтобы к ним пришли художники и дали им образцы новых, невиданных вещей»; «Надо немедленно организовать институты материальной культуры, где художники готовились бы к работе над созданием новых вещей пролетарского обихода, где бы вырабатывались типы этих вещей, этих будущих произведений искусства».
Чрезмерная самоуверенность и догматичность его позиции отчасти оправдана желанием теоретика заполнить ту огромную пропасть, которая исторически образовалась между произведениями искусства и продукцией промышленности, творчеством и трудом.
Тем более что в первые годы советской власти ее действительно можно было заполнить только утопиями — больше словами, нежели делами. Но были и дела: художники действительно пошли в мастерские и фабрики.
Первоначально идеям прихода искусства в городское пространство и на заводы была оказана государственная поддержка в лице Народного комиссариата просвещения и лично товарища А.В. Луначарского. Был организован отдел ИЗО при Наркомпросе, в котором работали бывшие футуристы. Целью этого учреждения была как раз подготовка проектов и программ для новых художников, способных работать не только за мольбертом, но и, прибегнем к невольному каламбуру, за станком. Пролетарские художники должны были уметь не только рисовать, но строить и конструировать полезные бытовые вещи, оставаясь при этом художниками. Поэтому советская художественная школа должна была готовить инженеров-художников, художников с навыками изобретателя и конструкторов.
В 1919–1920 годы был организован целый ряд общероссийских конференций работников художественной промышленности, где производственные идеи звучали в самых различных вариациях.
Первоначально выступающие отталкивались от ремесленного понимания искусства. Ремесленной версии придерживался, например, автор «Искусства коммуны» Всеволод Дмитриев в статье «Революционизированное ремесло». Кстати, В. Никольский, считавший, что позднее термин «ремесло» был просто заменен на «производство» без изменения смысла понятия искусства, здесь серьезно ошибался. Ведущие теоретики прозискусства и будущие центральные авторы «ЛЕФа» Брик и Арватов изначально предполагали не ремесленный или прикладной, а чисто индустриальный характер прозискусства, то есть его осуществление в среде пролетариев, а не кустарей-индивидуалистов.
Соответствующее различие стало принципиальным для понимания отношения производственничества к наследию Д. Рёскина и У. Морриса, а также идей В. Гропиуса. Дело тут не столько в ремесленной практике, сколько в наличии у пролетариата опыта отчужденного труда как вида социального насилия, который как таковой выступал основным антропологическим источником нового искусства.
Расчет был на то, чтобы постепенно преодолевать эту отчужденность с помощью привнесения на фабрику модели полноценного труда, которую представляет собой художественное творчество. Но и обратно — возвращение искусства в лоно общественного производства позволило бы художникам восстановить контакт с утраченным социальным и экзистенциальным опытом, навыками создания вещей и отношений.
Но большинство задействованных в этой производственной драме лиц видели ситуацию несколько упрощенно — как всего лишь реформу действительно отсталой художественной промышленности России. К тому же понятия прозискусства в таком узкоспециальном и широком смысле — как формы пролетарского искусства и производственной практики — постоянно смешивались. Поэтому уже с самого начала, с 1919 года, в понимании задач нового пролетарского искусства у художников и представителей советской власти наметились непримиримые противоречия (см. подробнее об этом ниже в разделе «Позиции производственничества…»). Власть нуждалась в футуристах-художниках в качестве работников в сфере пропаганды, наемных спецов в художественной промышленности и мастеров дизайна, но не в футуризме как художественно-политической доктрине, настаивающей на имманентной политичности искусства и оригинальном, не прикладном характере своих продуктов.
Луначарский, как и позднее Троцкий, с одной стороны, приветствовал идеи производственников и даже инициировал соответствующее художественное образование, но с другой — называл превращение искусства в производство идеологически сомнительным и убогим. Упреки в слабости или даже отсутствии у прозискусства идеологического измерения даже со стороны его бывших идеологов и приверженцев (например, В. Перцова, Д. Аркина и др.) стали тем водоразделом или разрывом позиций, который так и не удалось преодолеть, что во многом не позволило производственникам выступить единым фронтом и надолго закрепиться в культуре.
Но причина была не в отсутствии у производственников идеологии, а в противоположном понимании ее левыми художниками и левыми политиками. Производственники понимали идеологичность искусства как выработку и строение идей, не столько гуманитарных, сколько инженерных и технических, т.е. как перманентное изобретательство в области машинной техники, призванное прежде всего решить проблемы рутинного и отчужденного труда.
В условиях реализации производственнического проекта — создания художественных вещей и установления свободных общественных отношений — потребность в агитационной идеологии отпала бы сама собой.
Партийным функционерам искусство было нужно в основном для восполнения фактических недостатков в социалистическом производстве, сохранявшем отношения эксплуатации и отчуждения при номинально объявленной общественной собственности на средства производства. Поэтому вместо того, чтобы поддержать усилия производственников по преобразованию быта, преодолению стереотипов индивидуалистической чувственности и установлению форм социалистического обще-жития, они упрекали их за футуризм, богемность и антиидеологичность, напирая на агитационную и развлекающую функции искусства и ссылаясь на трудности переходного периода.
Но сложность состояла в том, что производственники за недостатком материальных средств также вынуждены были постоянно рекламировать свой проект, отчего тексты «Искусства коммуны», как и позднее «ЛЕФа», часто выглядели как манифесты или агитки.
А когда власть перестала оказывать поддержку их усилиям на производстве, почувствовав угрозу для себя самой, полемика перешла в плоскость бесплодных идеологических пререканий. Но в упомянутых манифестах производственников-конструктивистов содержалось нечто большее, чем желание власти в культуре и безнадежные надежды на гармоничное сосуществование художников и рабочих.
Чубаров, И. М. Коллективная чувственность: теории и практики левого авангарда — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014.
Идея равноправия и большевики
Идея равноправия и большевикиАрхив Нестора Махно
Идея равенства и большевики
Написано: февраль 1926 г.
Источник: Дело Труда № 9, февраль 1926 г., стр. 9-10. Текст из «Борьбы против государства и других очерков» Нестора Махно, под редакцией Александра Сырды, в переводе Пола Шарки, опубликованном AK Press.
Интернет-источник: RevoltLib.com; 2021
XIV съезд Российской коммунистической партии резко осудил понятие равенства.
Перед съездом Зиновьев упомянул об этой идее в ходе своей полемики с Устряловым и Бухариным. Он заявил тогда, что вся современная философия держится на идее равенства. Калинин резко выступил на съезде против этого утверждения, заявив, что всякое упоминание о равенстве не может не быть вредным и недопустимым. Его рассуждения были следующими:
» Можно ли говорить с крестьянами о равенстве? Нет, об этом не может быть и речи, ибо в таком случае они взялись бы за требование равных с рабочими прав, что было бы в полном противоречии с диктатурой пролетариата. Можно ли говорить о равенстве с рабочими?.. Нет, об этом тоже не может быть и речи, ибо если, скажем, коммунист и беспартийный выполняют одну и ту же работу, то разница состоит в том, что первый получает вдвое большую заработную плату, чем второй. Признание равноправия позволило бы беспартийным требовать такой же платы, как коммунисту. Допустимо ли это, товарищи? Нет, не приемлемо. Можем ли мы тогда призывать к равенству между коммунистами? они тоже занимают разные позиции с точки зрения их прав и их материального положения одинаковые
».
На основании таких соображений Калинин сделал вывод, что употребление Зиновьевым термина «равенство» могло быть только демагогическим и вредным. В ответ Зиновьев, в свою очередь, заявил съезду, что, говоря о равенстве, он имел в виду его совсем в другом смысле. Что же касается до него самого, то он имел в виду только «социалистическое равенство», т. е. такое равенство, которое когда-нибудь наступит в более или менее отдаленном будущем. А пока, пока не совершилась мировая революция, а так как нельзя было знать, когда она произойдет, то ни о каком равенстве не могло быть и речи. В частности, никакого равноправия быть не могло, ибо это рисковало бы увлечь нас в сторону очень опасных «демократических» уклонов.
Такое понимание понятия равенства не было изложено в резолюции съезда. Но, по существу, два лагеря, столкнувшиеся на съезде, сошлись во мнении о недопустимости идеи равенства.
Раньше и не так давно большевики говорили совсем на другом языке.
Именно под знаменем равноправия они действовали во время великой русской революции, свергая буржуазию, заодно с рабочими и крестьянами, за счет которых они поднялись к политическому господству над страной. Именно под этими знаменами после восьмилетнего правления жизнью и свободами трудящихся прежней России, именуемой отныне
«Союза Советских Социалистических Республик» цари-большевики пытались убедить трудящихся в этом
«Союза», (угнетенных ими), а также трудящихся из других стран (которых они еще не контролируют), что если они преследовали, оставляли гнить в тюрьмах или депортировали и убивали своих политических врагов, то это было сделано исключительно во имя революции, ее уравнительных основ (которые они якобы внесли в революцию), которые якобы хотели разрушить их враги.
Скоро исполнится восемь лет с тех пор, как пролилась кровь анархистов из-за их отказа подобострастно преклониться перед насилием или наглостью захвативших власть, ни перед их лихо лживой идеологией и полнейшей безответственностью.
В этом преступном акте, акте, который нельзя назвать иначе как кровожадностью большевистских богов, погибли лучшие отпрыски революции, потому что они были самыми верными выразителями революционных идеалов и потому что их нельзя было подкупить, чтобы они предали их. Честно защищая заветы революции, эти дети революции стремились отразить безумие большевистских богов и найти выход из их тупика, чтобы проложить путь к действительной свободе и подлинному равенству трудящихся.
Большевистские властители быстро поняли, что устремления этих детей революции означают гибель для их безумия и, прежде всего, для привилегий, которые они ловко унаследовали от свергнутой буржуазии, а затем вероломно усилили в своих интересах. На этом основании они приговорили революционеров к смерти. Поддержали их в этом люди с душами рабов и лилась кровь. В течение последних восьми лет он продолжал течь, и во имя чего, спросим мы? Во имя свободы и равенства трудящихся, говорят большевики, продолжают истреблять тысячи безымянных революционеров, борцов за социальную революцию, заклейменных как «бандиты» и «контрреволюционеры».
Этой бессовестной ложью большевики скрыли от глаз трудящихся всего мира истинное положение дел в России, в особенности свою полную несостоятельность в деле строительства социализма, когда это слишком очевидно для всех, кто имеет глаза чтобы увидеть.
Анархисты вовремя оповестили трудящихся всех стран о преступлениях большевиков в русской революции. Большевизм, воплощающий идеал централизованного государства, показал себя смертельным врагом свободного духа революционных трудящихся. Прибегая к невиданным мерам, оно саботировало развитие революции и запятнало честь ее лучших сторон. Удачно замаскировавшись, оно скрывало от взоров трудящихся свое истинное лицо, выдавая себя за поборника их интересов. Только теперь, после восьмилетнего царствования, все более заигрывая с международной буржуазией, она начинает сбрасывать маску революции и являть миру труда лицо хищного эксплуататора.
Большевики отбросили идею равенства не только на практике, но и в теории, ибо само ее провозглашение теперь кажется им опасным.
Начало большевистской революции
Веяс Люлявичюс, доктор философии, Университет Теннесси, Ноксвилл
Владимир Ленин был важным винтиком в машине русской революции, без которого, возможно, система не могла бы функционировать. Не испугавшись критики, с которой он столкнулся за свои идеи и действия, как он посеял семена новой революции в России?
С образованием большевистской и меньшевистской фракций внутри Социал-демократической партии в Советском Союзе начали прорастать семена революции.(Изображение: Everett Historical/Shutterstock)
Владимир Ленин сыграл ключевую роль в формировании большевистской и меньшевистской фракций Социалистической демократической партии.
Позже он подвергся критике со стороны членов обеих фракций, которые считали, что у него «менталитет осады» и что он заинтересован только в создании авторитарного государства. Хотя Ленина не очень беспокоили комментарии его противников по поводу его менталитета, на самом деле верно то, что подпольная деятельность и заговор, преобладавшие в коммунизме как до, так и после его прихода к власти, способствовали формированию особого менталитета. и мировоззрение. Начнем с того, что этот своего рода маргинальный менталитет возник из-за того, что за революционерами всегда охотились. Они постоянно участвовали в погонях с имперской тайной полицией, даже находясь в изгнании.
Охрана: Государственная тайная полиция
Охрана, «охранный отдел», созданный ранее, был введен в действие после убийства царя Александра в 1881 году. Это была организация тайной полиции, в которой работало 20 000 человек, и, конечно же, она использовала большую часть бюджета. Тот факт, что он выходил за рамки юриспруденции обычного права, означал, что его очень боялись, хотя, по иронии судьбы, его репутация была довольно мягкой по сравнению с действиями большевистской тайной полиции, которые произошли позже.
Цифра в 17 человек, убитых за политические преступления в 1880-х годах, кажется меркнет по сравнению со многими людьми, включая премьер-министра, министра образования и двух министров, ранее возглавлявших охранку, которые были убиты в последующие годы.
Охранка проникла в различные революционные группы, в том числе в дисциплинированные и организованные подразделения большевиков. Действительно, был момент, когда петербургское руководство из пяти человек состояло из четырех агентов охранки. Именно это осознание постоянной опасности и компромисса могло создать «менталитет осады» среди подпольных активистов.
Тайная полиция также действовала за границей, где около 5000 предполагаемых революционеров из Российской империи, включая Ленина, планировали свергнуть царизм.
Печально известный антисемитский текст Протоколы сионских мудрецов считался детищем Охраны.(Изображение: Сергей Нилус (1862-1929)/Общедоступное достояние)
Охранка также не гнушалась развертывания операций психологической войны и часто выдвигала теории заговора.
Например, в 1903 году появился печально известный текст под названием «Протоколы сионских мудрецов », в котором провозглашались глобальные усилия евреев по захвату мира. Это обвинение преследуемого меньшинства евреев с целью отвести недовольство от Романовых уже давно подозревается в порождении агентами охраны.
Этот текст, к сожалению, сохранился и в наше время. Он был распространен во всем мире после Первой мировой войны и был предметом лести со стороны нацистов, цитировался Гитлером в Mein Kamph , а также переиздавался американским промышленником Генри Фордом. Он до сих пор находится в обращении в некоторых странах Ближнего Востока, а также был снят в качестве телесериала в Египте. Это классический пример того, как грязные идеи живут еще долго после того, как люди, которые их породили, ушли.
Это стенограмма из серии видеороликов «Расцвет коммунизма: от Маркса до Ленина». Смотрите прямо сейчас, на Вондриуме.
Элементы революции: подпольные дебаты и многое другое
Подпольное движение также имело славную традицию проведения энергичных дебатов – процветающую функцию появившихся на Западе марксистских фракций, которым не нужно было действовать полностью тайно.
Идея вести ожесточенные дебаты и оставаться товарищами, в конце концов, считалась признаком сильного характера.
Эта ритуализированная культура внутренних дебатов культивировала в элите большевиков традицию самокритики , «самокритики», практики с религиозными корнями, которая позже была развита Сталиным, подхваченным моим Мао, а также красными кхмерами Камбоджи, и который до сих пор появляется в Китае. Считается, что он развивает качества устойчивости и самоанализа, необходимые для революционера.
Революционеры приняли богемный образ жизни, отказались от традиционных моделей семьи и поэтому вели жизнь с пресловутой смесью романтики, ревности и секретности. Живя таким радикальным образом жизни, между революционерами того времени было много разногласий. Однако их объединяло то, что революция не за горами. Но действительно ли революция возвращалась в Россию?
Узнайте больше о коммунистической культуре.
Подробнее Революция в России
После того, как Ленин был отправлен в ссылку, промышленное развитие в России продолжало бурно развиваться, быстро поднимаясь после того, как почти достигло дна.
В 1905 году в России неожиданно началась революция, но она захлебнулась почти сразу же, как только началась. Это был также год, когда Ленин вернулся в Россию. Он опоздал, чтобы изменить события революции, и, разочарованный, вернулся обратно в ссылку.
Когда империя, казалось бы, распадалась от кризиса 1905 года, вместо реформ от руки царя Российская империя получила сибиряка по имени Распутин, которого прозвали Безумным монахом. Этот человек смог доминировать при дворе царя из-за своих предполагаемых сверхъестественных способностей, которые, по мнению царя и его жены, могли исцелить их больного сына. Влияние Распутина продолжало тянуть империю вниз, и многие будущие попытки реформ не смогли осуществиться из-за внутреннего сопротивления, неэффективности и убийств талантливых реформаторов.
Семена революции при Ленине
Все это время Ленин ждал в ссылке, где продолжал работать над созданием своего нового типа партии для следующей революции в России. Он чувствовал, что союз с буржуазией в России теперь невозможен, и промышленный пролетариат должен теперь вступить в союз с крестьянством, с массами русского населения.
Обещаний земли через реформу было достаточно, чтобы привлечь крестьян к тому, что в долгосрочной перспективе стало бы тактическим союзом, учитывая, что промышленный пролетариат был восходящим классом.
В то время, когда другие марксисты считали, что России потребуются два этапа в своем развитии (буржуазно-демократическое движение, а затем движение к социализму), Ленин отвергал эту идею. Он считал, что России необходимо с головой прыгнуть в социализм.
Даже когда люди чувствовали, что Россия не готова к социалистической революции, Ленин чувствовал, что она все еще является частью капиталистического мира, хотя и не таким развитым, как Великобритания или Штаты, и, возможно, самым слабым звеном в мировой системе. Восстание в России вызовет мировой бунт.
Перед лицом противоречащих друг другу товарищей Ленин упорно придерживался своей формулы, даже когда умеренные товарищи пытались примирить фракции. Раскол стал постоянным в 1912 году. Ленин отрицал вину за раскол и вместо этого возлагал обвинения на меньшевиков.
Ленин посеял семена кризиса мировой системы, которые он хотел использовать в своих интересах для революции. Начавшаяся Первая мировая война, потрясшая всю западную цивилизацию, дала Ленину прекрасную возможность применить свою революционную стратегию.
Узнайте больше о русской революции.
Общие вопросы о Ленине и русской революции
В: Кем была охранка?
Охрана, «охранный отдел», была тайной службой полиции Советского государства, которая была развернута после убийства царя Александра в 1881 году. Их основной задачей было выслеживать революционеров, и Ленин был одной из их основных целей.
В: Какие элементы коммунистической культуры в России связывали революционеров?
Революционеры в России вели ожесточенные подпольные дебаты и резкую самокритику. Они вели богемный образ жизни, и их мир был окружен тайной.
Эти элементы удерживали различные фракции революционеров, включая ленинских большевиков, культурно связанными друг с другом.