О чем же пишет Ломоносов в своей оде, названной, как это было принято в поэзии XVIII века, очень витиевато: “Ода на день восшествия на Всероссийский престол Ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, ноября 25 дня, 1747 года”?

Композиция оды, в соответствии

Как и всякая торжественная ода, в соответствии с правилами классицизма, это стихотворение начинается величественным прославлением мира:

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Естественным продолжением этой величавой картины служит восхваление Елизаветы, которая обеспечила процветание страны прежде всего тем, что принесла ей мир – ведь в ее царствование действительно прекратились войны, которые долго вела Россия:

Когда на трон она вступила,

Как Высший подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец.

Славные дела Елизаветы наводят автора оды на воспоминания об ее отце – Петре I, продолжательницей которого поэт мыслил новую царицу:

Послал в Россию Человека,

Каков неслыхан был от века.

Сквозь все препятства он вознес

Главу, победами венчанну,

Россию, варварством попранну,

С собой возвысил до небес.

Петра I Ломоносов, как впоследствии и Пушкин, считал великим реформатором, просвещенным монархом и гениальным военачальником – подлинным национальным героем. Рассказывая о нем, поэт прибегает к олицетворениям, связанным с образами античной мифологии. Так, например, Марс и Нептун служат обозначениями понятий войны и морской стихии.

Такая образность, наряду с широким употреблением славянизмов, риторических вопросов, восклицаний и обращений, создает особо торжественный “высокий” стиль оды, соответствующий предмету ее изображения. Это очень хорошо видно в описании Петра I, его военных побед, укрепивших могущество России:

В полях кровавых марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился,

Взирая на Российский флаг.

Для Ломоносова, как и для Пушкина, Петр I – это и великий строитель северной столицы, которая открыла для России новые пути развития:

В стенах внезапно укрепленна

И зданьями окруженна,

Сомненная Нева рекла:

“Или я ныне позабылась

И с онаго пути склонилась,

Которым прежде я текла?”

Вполне логично после этого описания развивается мысль о том, что при Петре I

…божественны науки

Чрез горы, реки и моря,

В Россию простирали руки…

Завершая рассказа о Петре I описанием его трагической кончины, Ломоносов переходит к следующей части стихотворения: он вновь обращается к современности и выражает надежду, что Елизавета будет следовать примеру отца и станет покровительствовать наукам, содействовать укреплению и процветанию России. Елизавету он хочет видеть просвещенной царицей, заботящейся о благе отечества, и далее в своей оде представляет ей своеобразную “программу действий”, которая должна обеспечить дальнейшее развитие страны.

Призывая Елизавету быть покровительницей просвещения, наук и ремесел, Ломоносов показывает, что страна, где она царствует, изумительно прекрасна и обладает неисчерпаемыми природными богатствами:

Воззри на горы превысоки,

Воззри в поля твои широки,

Где Волга, Днепр, где Обь течет;

Богатство, в оных потаенно,

Наукой будет откровенно,

Что щедростью твоей цветет.

Дальнейшая логика развития мысли вполне очевидна: развертывая перед глазами читателя грандиозный пейзаж гигантской страны, омываемой морями и океанами, простирающейся от далекого Севера, через горы Урала, просторы сибирской тайги к Дальнему Востоку и Амуру, который “в зеленых берегах крутится”, поэт утверждает, что такую страну нельзя оставить во тьме невежества. Для освоения ее природных богатств требуются образованные люди, а потому далее он призывает:

О, вы, которых ожидает

Отечество от недр своих,

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих!

Дерзайте, ныне ободренны,

Реченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Такая логика развития поэтической мысли дает возможность автору завершить свою оду не только традиционным восхвалением Елизаветы, но и подлинным гимном в честь науки:

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастный случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде, –

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

Эти слова о науке известным всем, даже тем, кто не очень хорошо знаком с творчеством Ломоносова-поэта. Они отражают позицию современного общества и человека как нельзя лучше, и потому могут служить своего рода эмблемой нашего времени, когда наука получила небывалое доселе развитие. Можно сказать, что сбилась мечта великого ученого и поэта: Россия доказала, что действительно способна давать всему миру “собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов”.

А занимающий одно из первых мест в мире Московский Государственный университет по праву носит имя Михаила Васильевича Ломоносова.

Как русская литература служит русскому империализму

Статья Ростислава Семкива,
доцента Национального университета «Киево-Могилянская академия»

Быть русским писателем стоит на трех китах: стать продажным правящей элите, эмигрируй или умри. Иногда российские авторы комбинируют несколько из этих вариантов. Не будем причислять умерших и не будем упоминать подробности их гибели: о Замятине, Есенине, Маяковском, Мандельштаме, Бабеле, Ильфе и Петрове, Цветаеве, Хармсе, Ерофееве и других. Большинство, пытавшееся создать настоящую литературу, было вынуждено уйти. Не говоря уже об эмигрантах, некоторые из которых, как Бродский или Солженицын, испытав жизнь в свободном мире и даже получив Нобелевские премии, не помешали им распространять шовинистическую истерию. Глядя на других авторов, которые своими чернилами и бумагой прославляли русскую жестокость, промывали мозги своим «товарищам», чтобы убедить их в собственном превосходстве и ослепить для правды.

Что породило эпоху новой украинской литературы конца XVIII века? Правильно, из свободолюбивой и гениальной «Энеиды», мгновенно ставшей хитом в то время, да и сейчас. Что породило новую эру русской литературы именно в это время? (Прежней литературы буквально не было: вместо нее решили присвоить себе литературу X века). Присвоение иностранной литературы — естественный рефлекс, свойственный российским «гигантам» литературы, всегда используемый для заполнения пустоты в их литературной истории. Истинно первые русские авторы — Ломоносов, Сумароков, Тредиаковский, Херасков — все начинали с одной оды — во славу своих правителей. Сумароков даже имел наглость написать серию «верных» произведений в честь четырех предшествовавших друг другу монархов: Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, Екатерины II и ее сына Павла. Позже появилась статья о Потёмкине. Если прочесть произведение «Ода в честь ее величества императрицы Екатерины II по случаю взятия Хотина и Молдавии», то каждая строчка потрясет, так как Сумароков открыто выражает пожелание:

«Великая, необъятная земля,
Которая несет гордость всего Востока,
Вдоль берегов Египта жаркий Юг
И Струи потоков Евфрата
Все падут под русским мечом,
И села падут быть ограбленным»

Привожу это специально, потому что не буду приводить исходный текст: можете не сомневаться — русская литература до сих пор придерживается этой риторики. В их сознании и пожеланиях этот бред до сих пор актуален. Конечно, не все авторы, а значит, и обыватели мыслят подобным образом, однако обилие мыслящих поражает. Конечно, вперед, «взять» Египет и Евфрат.

Подробнее: Можно ли отделить Пушкина от Путина?

«Маяк русской поэзии» Александр Пушкин всю свою юность боролся, «отправив» в тюрьму большинство своих друзей, пытавшихся бороться за свободу от царя Николая I в декабристском восстании 1825 года. тяготило его совесть, побуждая его к бесчисленным «дуэлям» с другими мужчинами, что в конечном итоге привело к его кончине. Однако у него было время исправить несколько деталей, чтобы подтвердить свою лояльность Николаю I (который, тем не менее, отправил своих друзей в сибирские лагеря). Нет, Пушкин не был циником, он действительно верил в добрую волю царя и хорошие перспективы при авторитарном правительстве. В конце концов, он даже стал высокопоставленным государственным деятелем и был очень обеспечен. В большей степени это можно увидеть в его аналогичной одержимости Петром I в его «Полтавской» пьесе, где Иван Мазепа (украинский гетман) изображен предателем, а Петр I чуть ли не святым». Пушкин вовремя отказался от своих прежде либеральных «грехов».

При упоминании Николая Хоголя (Николай Гоголь) мало что нужно сказать, чтобы доказать нашу точку зрения. Жизнь на севере у него была невыносимая — пытался добраться до Киева, объездил всю Европу и задержался в Риме, лишь бы не возвращаться слишком рано. Как будто у него было предчувствие — Россия может его убить. Так или иначе, получилось. Пока он посвятил свою жизнь украинской литературе, его тексты были оптимистичны и гениальны. При работе над своими русскими произведениями результаты были удручающими и в конце концов привели его в психологически неустойчивое состояние. Ясно, что такие примеры биполярности могут быть невыносимыми, а иногда и фатальными. Это столкновение невиданного масштаба: империализм сначала поощряет великие таланты, а потом уничтожает их: Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Чехова… Обстоятельства их гибели разные, но причина одна и та же — интеллектуальная и творческая репрессия.

Лермонтов и Толстой были солдатами оккупационных войск на Кавказе и в Крыму (насколько нам известно, количество авторов с таким «опытом» довольно велико). Без сомнения, после более детального анализа их творчества можно прочесть, что стоит между строк — шовинистическая и экспансионистская риторика, замаскированная под патриотизм. Конечно, добавляют несколько слов в память об уничтожении аборигенов на Кавказе (довольно цинично и мелодраматически). Тем не менее их работу омрачает ощущение обреченности и необратимости их действий. Они часто говорят, что битва «обречена» только с одним возможным исходом. Достоевский, можно сказать, лидер в этом настроении. Он, прежде всего, имеет «свободу» выбирать, в какую тему и в каком направлении пойдет его работа. Это, в свою очередь, означает, что на самом деле он вообще не имеет в виду никакой свободы.

Читать далее: «Ложные нарративы об Украине могут быть фатальными для европейской безопасности» – историк

Идеолог Белой имперской армии Бугалков приложил немало усилий для дискредитации советской власти, тем не менее, сохранил российский империалист и экспансионистской риторики. Его произведение «Белая гвардия» наполнено ощущением большего русского превосходства культуры и отчаяния от гибели Российской империи. В его пьесе «Полет» это повторяется еще раз. Однако самое «греховное» представление можно увидеть в прославлении царя Ивана Грозного. Абсолютный маньяк, правивший Россией почти 40 лет в XVI веке, организовавший репрессивный государственный аппарат, убивавший собственных граждан, изображен Бугалковым сочувственно и даже комедийно. Иными словами, Бугалков полностью переворачивает реальность этой фигуры на более привлекательную. Кто-то спросит: зачем ему это? Ответ очень прост: Бугалков пытался задобрить Сталина, который сам был большим поклонником Ивана Грозного. Тем не менее все попытки Бугалкова оказались тщетными, так как спектакль все равно был запрещен. Однако эта пьеса обрела новое начало в XIX в.70-х и нашел свою популярность в киносценарии. Ладан под присмотром «железного кулака» режима и погоня за свободолюбивой литературой повлияли не только на «серьезную» литературу, но даже на жанры фэнтези. Многие писатели-фантасты, такие как братья Стругацкие, рисовали более либеральное, демократически ориентированное изображение мира, однако их творчество продолжалось в другом направлении, где прославлялся патерналистский иммунитет государства. Русский экспансионист метафорически распространялся на другие планеты (создавая новый многопланетный порядок). Произведение «Последний круг рая» перекликается с сегодняшней путинской пропагандой.

В целом упомянутая литература, вынесенная на «берег» гласности, поддерживала пропаганду, распространяемую государственными СМИ. Некоторое время Борис Стругацкий руководил литературной студией-школой, которая на долгие годы проложила путь многим писателям-фантастам. Именно из этой школы исходили еще более агрессивные и экспансионистские идеи — что-то в духе таких произведений, как «Лондон должен быть разрушен» или «Война 2010 года. Украинский фронт». Это названия современных романов, которые разошлись миллионными тиражами по России. Со временем об этом забудут. Однако многолетнее наследие братьев Стругацких раскрывает всю серьезность и глубину вековой проблемы русской литературы.

Подробнее: Наша миссия — уничтожить российскую имперскую идеологию как политический дискурс и Россию как неоимперское экспансионистское государство

Несмотря ни на что, русская литература с самого начала и по сей идеологическая цель, поставленная многими российскими правящими элитами.