РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 — 05 — это… Что такое РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904

РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 — 05

РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 — 05, возникла в обстановке усиливавшейся борьбы между Японией и Россией за раздел Китая и Кореи. Япония, разбив Китай в войне 1894 — 95, начала проникновение в Корею и отторгла у Китая остров Тайвань, от которого была принуждена отказаться в результате ультиматума России, Франции и Германии. Российское правительство в 1900-х гг. проводило политику установления своего господства в Маньчжурии, не предпринимая при этом шагов к предотвращению военного конфликта с Японией, что привело к обострению русско-японских отношений. Военные действия начаты Японией (при поддержке Великобритании и США) без объявления войны. В ходе войны русские войска понесли поражение в сражениях на реке Шахэ, у Ляояна, под Мукденом, вынуждены были оставить Порт-Артур; русский флот был разгромлен в Цусимском сражении. Завершилась Портсмутским миром 1905, по которому Россия признала Корею сферой влияния Японии, уступила ей Южный Сахалин и права на Ляодунский полуостров.

Современная энциклопедия. 2000.

• РУССКОЕ ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
• РУССО

Смотреть что такое «РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 — 05» в других словарях:

• Русско-японская война 1904-5 — Русско японская война Верх: Корабль во время боя. Слева по часовой стрелке: японская пехота, японская кавалерия, два корабля российского флота, русские солдаты стоят над траншеей с убитыми японцами во время осады Порт Артура. Дата 8 февраля 1904… …   Википедия

• РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904—05 — РУССКО ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 05, империалистическая, за господство в Северо Восточном Китае и Корее. Начата Японией. Основные события 1904: нападение японского флота на Порт Артур, Порт Артура оборона (см. ПОРТ АРТУРА ОБОРОНА), неудачные для России …   Энциклопедический словарь

• Русско-японская война 1904 — 05 — РУССКО ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904 05, возникла в обстановке усиливавшейся борьбы между Японией и Россией за раздел Китая и Кореи. Япония, разбив Китай в войне 1894 95, начала проникновение в Корею и отторгла у Китая остров Тайвань, от которого была… …   Иллюстрированный энциклопедический словарь

• РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904-05 — империалистич. война между Японией и Россией, возникшая в обстановке усилившейся борьбы империалистич. держав за раздел полуфеод. Китая и Кореи. Япон. империалисты, разбив Китай в японо китайской войне 1894 95, усиленно проникали в Корею. По… …   Советская историческая энциклопедия

• Русско-японская война 1904-05 — за господство в Северо Восточном Китае и Корее. Начата Японией. В ночь на 27 января(9 февраля).1904 японский флот внезапно атаковал Порт Артур и блокировал Тихоокеанскую эскадру. В январе  марте японские войска высадились в Корее, в апреле  на… …   Энциклопедический словарь

• Русско-японская война 1904 — 1905 — Русско японская война Верх: Корабль во время боя. Слева по часовой стрелке: японская пехота, японская кавалерия, два корабля российского флота, русские солдаты стоят над траншеей с убитыми японцами во время осады Порт Артура. Дата 8 февраля 1904… …   Википедия

• Русско-японская война 1904—1905 — Русско японская война Верх: Корабль во время боя. Слева по часовой стрелке: японская пехота, японская кавалерия, два корабля российского флота, русские солдаты стоят над траншеей с убитыми японцами во время осады Порт Артура. Дата 8 февраля 1904… …   Википедия

• Русско-японская война 1904 — 1905 — Русско японская война 1904‒1905, возникла в обстановке усилившейся борьбы империалистических держав за раздел полуфеодальных Китая и Кореи; носила захватнический, несправедливый, империалистический характер с обеих сторон. В развернувшемся… …   Большая советская энциклопедия

• Русско-японская война 1904-1905 годов — Русско японская война (1904 1905) война между Россией и Японией, которая велась за контроль над Маньчжурией, Кореей и портами Порт Артур и Дальний. Важнейшим объектом борьбы за окончательный раздел мира в конце XIX века являлся отсталый… …   Энциклопедия ньюсмейкеров

• Русско-японская война 1904-1905 —         возникла в обстановке усилившейся борьбы империалистических держав за раздел полуфеодальных Китая и Кореи; носила захватнический, несправедливый, империалистический характер с обеих сторон. В развернувшемся соперничестве держав на Дальнем …   Большая советская энциклопедия

Вопросы исторического прошлого в российско-японских отношениях — Московский Центр Карнеги

Считается, что у России и Японии нет настолько серьезных нерешенных проблем исторического прошлого, как у Японии и ее восточноазиатских партнеров, и потому исторические вопросы не могут стать камнем преткновения во взаимоотношениях Токио и Москвы. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исторические и историко-политические факторы не просто влияют на связи России и Японии, но и делают их одними из самых сложных и проблемных в регионе.

Проблемные точки истории

• Дмитрий Стрельцов

  Дмитрий Стрельцов — заведующий кафедрой востоковедения Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, доктор исторических наук, профессор.

   Для Японии актуальность исторической проблематики в отношениях с Россией во многом связана с увеличением роли популизма в принятии политических решений.
   
• Для России в силу большей централизации власти наиболее значимым становится образ Японии, который складывается у главы государства и представителей политического класса.
   
• В обеих странах укоренению стереотипов способствует школьная система преподавания национальной истории, которая нередко преподносит многие исторические факты в тенденциозном духе.
  
   
• Большую часть полуторавековой истории взаимных отношений Россия и Япония были врагами, соперниками, конкурентами.
   
• Сильный отпечаток в историческом сознании двух наций оставили в XX веке Русско-японская война 1904–1905 годов, интервенция японских войск на Дальнем Востоке в 1918–1922 годах, военное и политическое противостояние и столкновения на Дальнем Востоке в межвоенный период, Советско-японская война как часть Второй мировой, а также холодная война, в которую страны оказались по разные стороны баррикад.
   
• В советском общественном сознании Япония представлялась чуждой и враждебной, и вступление СССР в войну против нее воспринималось как акт высшей исторической справедливости.
   
• В Японии в оценках итогов Второй мировой войны преобладала точка зрения, согласно которой СССР нанес стране целый ряд исторических обид: вступление СССР в войну в нарушение советско-японского Пакта о нейтралитете, насильственное перемещение в СССР и использование подневольного труда более полумиллиона бывших военнослужащих Японской императорской армии, наконец, военная оккупация Южно-Курильских островов, которые являются, как полагают в Токио, исконными японскими территориями.
  
   
• Во время холодной войны Москва предпочитала воздерживаться от чрезмерных пропагандистских нападок на Японию по поводу ее военного прошлого, считая все «долги» погашенными обстоятельствами окончания войны и условиями послевоенного урегулирования.
   
• Все сложные вопросы русско-японских отношений в СССР считались урегулированными, а на исследование исторической подоплеки территориальной проблемы было наложено табу.
   
• В период интенсивного экономического роста Японии в 1960-х — начале 1970-х годов в советском обществе наблюдался всплеск интереса к Японии, которая была окружена флером загадочной страны.

Основные выводы и прогнозы

• В восприятии России в современной Японии доминирует мрачный образ страны, похожей на СССР, что во многом связано с жесткой позицией Москвы по территориальной проблеме.
   
• Образ Японии в российском массовом сознании гораздо более сложный. Существует несколько точек зрения на отношения с Японией, носителей этих взглядов можно условно разделить на «консерваторов», «реалистов» и «меркантилистов».
   
• У российских лидеров нет последовательной стратегии развития отношений с Японией, на передний план в зависимости от политической конъюнктуры могут выходить различные точки зрения.
   
• Стремясь создать условия для дальнейшей нормализации отношений с Токио, Москва принципиально придерживается нейтральной позиции по сложным историческим вопросам, которые стоят на повестке дня в отношениях Японии с ее восточноазиатскими соседями. В то же время в территориальном вопросе Москва демонстрирует все большую жесткость.

Введение

Тема исторического прошлого и исторической памяти в последнее время привлекает к себе все больше внимания — как фактор, влияющий на современные международные отношения и мировую политику. Для Восточной Азии эта тема имеет особенное значение, поскольку здесь острее, чем где-либо еще, стоят вопросы национальной гордости и национального достоинства, а субъективная оценка тех или иных исторических событий влияет на политическую практику. Ситуация в Северо-Восточной Азии (СВА) показывает, что историческое прошлое не только имеет значение для межгосударственных отношений, но нередко задает их повестку и даже общую политическую атмосферу. Спектр политизированных вопросов истории здесь исключительно широк — от наследия синоцентричного мира, основанного на иерархии взаимоотношений Китая и его стран-соседей, до сан-францисской системы послевоенного регионального устройства, которая резонирует в сегодняшней международной политике нерешенными территориальными конфликтами. 

Приход России в регион и активное формирование ее отношений с соседями пришлись на вторую половину XIX века, то есть на самый поздний период истории синоцентричного миропорядка, который к тому времени уже переживал острый кризис. Россия остается чужаком в восточноазиатском регионе, она не несет бремени многовекового исторического прошлого и поэтому находится на особом положении среди прочих стран СВА — Японии, Китая и Кореи, отношения между которыми стали в последнее время заложниками страстей и эмоций. Рост националистических настроений в странах СВА сопровождается требованиями «исправить историческую несправедливость», «восстановить былое величие страны», «отомстить за давние обиды и унижения» и так далее, что обуславливает жесткость и неуступчивость их внешнеполитических курсов.

Несмотря на особое положение в регионе, Россия оказалась втянута в запутанные вопросы исторического прошлого, и в некоторых случаях они доросли до уровня крупных дипломатических проблем. В первую очередь речь идет о связях с Японией — пожалуй, наиболее сложных с точки зрения воздействия на них исторических и историко-политических факторов. Данный материал — попытка проанализировать, какие из вопросов исторического прошлого по-прежнему актуальны для двусторонних отношений, в чем конкретно проявляется эта актуальность и как экстраполируется историческая память в сознании обеих наций на реальную политическую повестку дня.

Историческое знание о тех или иных событиях и действиях, а также субъективная оценка этого знания — неотъемлемая часть образа страны-партнера, который формируется у политической элиты и в общественном сознании в целом. Однако влияет на внешнюю политику России и Японии это историческое знание по-разному. Например, в Японии политические деятели находятся в гораздо большей зависимости от сложившихся в обществе стереотипов. Особенное значение фактор популизма приобретает в годы проведения всеобщих парламентских выборов, когда желание понравиться избирателям нередко превалирует над здравым смыслом и рациональным подходом к государственным интересам.

В России связь реальной политики с общественными настроениями носит гораздо более опосредованный характер. В силу большей централизации власти и персонализированного характера президентской внешней политики наиболее значимым становится то, какой образ Японии сложился у главы государства, у его советников, у руководителей внешнеполитических ведомств и иных представителей политических элит.

Есть и общие для двух стран моменты. Как в Японии, так и в России укоренению стереотипов и предубеждений способствует школьная система преподавания национальной истории, нередко преподносящая многие факты в соответствии с политической конъюнктурой, а иногда и в тенденциозном духе. Нельзя также не учитывать и влияние средств массовой информации, комментарии и выступления лидеров общественного мнения — экспертов по стране-партнеру, влиятельных ученых, политологов, ведущих различных ток-шоу и так далее, формирующих через СМИ видение тех или иных вопросов двусторонних отношений.

Конечно, не следует преувеличивать роль общественного сознания в реальной политике: механизмов явного и прямого воздействия общественного мнения на принятие решений просто не существует. Кроме того, власти имеют возможность манипулировать общественным мнением с помощью средств массовой информации, регулируя настроения граждан, меняя сложившиеся стереотипы и установки в соответствии с политической конъюнктурой. Впрочем, здесь не все так просто — элита сама может оказаться жертвой стереотипов, сформированных ею же в популистских целях: эти стереотипы приобретают материальную силу и овладевают умами властей предержащих.

Среди прочих ценностно-мировоззренческих ориентиров доминирующие в обществе взгляды на историческое прошлое являются, пожалуй, одними из наиболее консервативных, а их флуктуация оказывается заметной только на длительных исторических отрезках, проявляясь чаще всего с приходом нового поколения или новой исторической эпохи. Например, если взять историю российско-японских отношений, та же Русско-японская война 1904-1905 годов или японская интервенция на Дальнем Востоке России 1918–1922 годов совершенно по-разному воспринимались в СССР/России и Японии в довоенный и послевоенный периоды. Не одинаково относились в обеих странах и к самой Второй мировой войне пережившее ее послевоенное поколение и поколение современное.

История взаимных отношений России и Японии насчитывает чуть более ста пятидесяти лет, и подавляющую часть этого времени Россия и Япония были врагами, соперниками, конкурентами. Были и многочисленные конфликты, и прямая военная конфронтация, взаимная враждебность и отсутствие доверия. Сильный отпечаток в историческом сознании обеих наций оставили Русско-японская война, интервенция японских войск в период «холодного мира» 1918–1922 годов, а по сути — военного и политического противостояния на Дальнем Востоке, во время которого стороны неоднократно вступали в локальные вооруженные конфликты, наконец, долгий период холодной войны, когда Япония и СССР оказались по разные стороны баррикад. Можно выделить, пожалуй, лишь три коротких периода весьма условного потепления отношений: 1909–1916 годы, когда страны впервые вплотную приблизились к установлению военного союза и даже успели оформить его юридически, 1941–1945 годы (период действия Пакта о нейтралитете) и 1956–1960 годы (краткий промежуток после подписания совместной Московской декларации до появления известной «ноты Громыко»).

С учетом этих обстоятельств исторический фактор является, пожалуй, одним из наиболее деструктивных в развитии двусторонних отношений. Как отмечал японский исследователь Хироси Кимура, они «всегда были настолько плохими, что возникла теория, что плохое состояние этих отношений является нормальным»¹. Часто Россию и Японию называют «далекими соседями». По-видимому, исторически сложившееся чувство оскорбленного национального самолюбия — не самое лучшее условие для развития взаимных связей.

Япония и Россия: довоенный период

Как воспринимали Россию в Японии

Япония считала Россию угрозой задолго до прихода к японским берегам «черных кораблей» американского адмирала Перри. В середине эпохи Токугава японский мыслитель Хаяси Сихэй в своем трактате «Записки о морском вооружении державы» («Кайкоку хэйдан», 1786) ставил вопрос об «угрозе военного нападения России» и настоятельно рекомендовал перевооружить береговую охрану. На пути возможного продвижения России в южном направлении на Хоккайдо сёгунские власти создали буферное княжество Мацумаэ. Свою лепту в создание негативного образа России внесли голландцы, которые нередко использовали собственное монопольное положение единственных легальных европейцев в Японии (1600–1867 годы) для дискредитации в глазах сёгуна других европейских стран, проявлявших интерес к Японии. Например, в 1771 году голландцы, переводя японским властям рассказ бежавшего из российской ссылки словацкого авантюриста Бенёвского, добавили туда сообщение об агрессивных намерениях России. Широкую известность получил в Японии инцидент с разграблением в 1806–1807 годах российскими военными кораблями под командованием лейтенанта Николая Хвостова и мичмана Гавриила Давыдова японских факторий на острове Итуруп и на Сахалине, предпринятым в отместку за унижение России из-за отказа представителя сёгуна двумя годами ранее принять российского посланца Николая Резанова.

Японцам хорошо известно и то, что в период Мэйдзи (23 октября 1868 года — 30 июля 1912 года) Россия была в числе держав, участвовавших в насильственном открытии страны и навязавших Японии неравноправные договоры. Она же вместе с Германией и Францией вмешалась в 1895 году в реализацию итогов Японо-китайской войны и заставила Японию отказаться от части «справедливых» завоеваний, полученных ею по Симоносекскому миру (в частности, от Ляодунского полуострова). И хотя японская интеллигенция продолжала увлекаться русской культурой и называла Россию своим учителем, заметного воздействия на японскую культуру, быт, государственное устройство и военную политику Россия, в отличие от многих других стран Запада, не оказала.

Не способствовала формированию в Японии добрых чувств по отношению к себе и Советская Россия. События октября 1917 года всегда трактовались в Японии как черная и трагическая страница российской истории — школа и официальная пропаганда внушили большинству японцев самые негативные чувства к коммунистической идеологии. Японская военная интервенция в Россию в 1918–1922 годах подавалась как естественная реакция на приход к власти левых экстремистов, как меры по защите жизни и собственности проживавшей в России японской общины, насчитывавшей почти 6 тыс. человек, а также как выполнение союзнических обязательств перед странами Антанты (войска были введены под предлогом борьбы с восстанием на Транссибирской железной дороге интернированных военнослужащих Чехословацкого корпуса). Кстати, термин «интервенция» при упоминании этих событий никогда не использовался — в Японии предпочитали говорить о «направлении войск в Сибирь» (сибэриа сюппэй). Затягивание вывода войск, продлившее японское присутствие до четырех лет, оправдывалось так называемым Николаевским инцидентом марта 1920 года, когда отряд анархиста Якова Тряпицына заживо сжег японский гарнизон Николаевска-на-Амуре и гражданских лиц, включая консула и его семью. (При этом, правда, не слишком акцентировался тот факт, что Тряпицын был вскоре расстрелян по приговору советского военного трибунала.)

Не испытывали японцы приязни к СССР и в межвоенный период — сталинский СССР однозначно воспринимался как враждебное государство, которое к тому же пыталось экспортировать в Японию с помощью Коминтерна чуждую коммунистическую идеологию. Кроме того, по мере усиления в Японии роли военных СССР все чаще представал как потенциальный объект для территориальной экспансии, как лакомый кусок «жизненного пространства». После захвата Японией Маньчжурии в 1931 году штаб японской сухопутной армии ратовал за продолжение экспансии на север, разрабатывая соответствующие оперативные планы, и лишь военные неудачи в ходе конфликта с СССР 1938–1939 годов (столкновения у оз. Хасан и на р. Халхин-Гол) охладили пыл японских милитаристов, заставив выбрать для агрессии южное направление. Следует отметить, что культурные контакты между двумя странами не прекращались и в 1920–30-е годы, однако это не изменило общую картину настороженного и враждебного отношения к сталинской России.

Как воспринимали Японию в России и СССР

Образ Японии в России/СССР (точно так же, как и образ России в Японии) был скорее мрачным и враждебным. С конца XIX века, когда Япония предприняла экспансию в Маньчжурию и стала выходить на российские дальневосточные рубежи, в исторической памяти нескольких поколений подданных Российской империи, а затем и советских граждан подспудно стало формироваться представление о «желтой угрозе». Враждебность по отношению к Японии усиливалась в периоды Русско-японской войны, военной интервенции Японии на советском Дальнем Востоке и конфронтации на маньчжурской границе и в Монголии в 1930-е.

Стоит отдельно выделить эмоциональный стресс, связанный с поражением в Русско-японской войне, нанесшим русскому народу большую психологическую травму. До и во время этой войны во многом стараниями официальной пропаганды в общественном сознании сложился образ японцев как коварных, злых и мстительных «инопланетян» — представителей совершенно иной, чуждой и недоступной для понимания культуры. Свою роль играл и расовый мотив — в глазах части российской элиты война с Японией была сражением белой и желтой рас, и поражение России как представителя белой, «превосходящей» расы означало уязвление ее национальной гордости. Нельзя не отметить, что первая победа «желтой» империи над «белой» имела большое психологическое значение для прочих азиатских народов, находившихся в колониальной зависимости от Запада, и воодушевила их на борьбу с «белым» империализмом, свидетельством чему явилась, например, революция 1911 года в Персии.

Следует учесть и то обстоятельство, что российское государство расширялось на восток, идеологически обосновывая экспансию цивилизаторской миссией в отношении азиатских народов. Нанесенные ей поражением в войне обида и унижение означали удар по идеологии имперского мессианства, основанной на культурно-цивилизационном превосходстве России по отношению к «варварской» Азии. Кстати говоря, именно на эту болевую точку — уязвленное в результате поражения самолюбие русского народа и копившуюся в нем жажду мщения — эффективно надавливал Иосиф Сталин, когда говорил 2 сентября 1945 года о причинах объявления войны Японии: «…поражение русских войск в 1904 году в период Русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано»².

До Великой Отечественной войны в сознании советских граждан, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, память о японской военной интервенции оставалась свежей кровоточащей раной. Особенно мрачные воспоминания оставили в народе карательные акции, которые японские военные проводили, борясь с партизанским движением. Примером таких действий стало уничтожение японскими карателями 250 жителей села Ивановка Амурской области 22 марта 1919 года.

Официальная пропаганда подавала события недавнего прошлого с соответствующей идеологической обработкой, часто без достаточных документальных подтверждений. Например, большое распространение получил миф о сжигании казаками-белогвардейцами в мае 1920-го в паровозной топке переданного им японцами одного из красных командиров Сергея Лазо, хотя на самом деле Лазо был расстрелян. Миф этот оказался настолько популярным, что в 1970-е годы в Уссурийске установили паровоз, в топке которого якобы сожгли Лазо (потом выяснилось, что из-за спешки на постаменте оказался американский локомотив 1930-х годов) ³.

Японская интервенция на Дальнем Востоке считается большой трагедией, цепью страданий и унижений, сопровождавшейся гибелью невинных людей. В отличие от войны 1904–1905 годов, она была первой за всю историю отношений с японцами войной на российской территории и поэтому воспринималась как священная борьба с иностранными поработителями. Однако в национальном сознании советского народа японские оккупанты не оставили такого глубокого следа, как в Китае двумя десятилетиями позже. Дело в том, что поражение, разоружение и унижение Японии во Второй мировой войне дало советским людям чувство морального удовлетворения, позволившее им простить Японии грехи ее прошлого.

Мрачный образ враждебной Японии продолжал превалировать и после ухода японских войск, несмотря на нормализацию политических отношений с Токио в 1925 году. Как полагает исследователь Анастасия Ложкина, «к концу 1920-х годов в советском общественном сознании сформировался негативный образ Японии. Он состоял из мифологизированных представлений, стереотипов, сложившихся во второй половине XIX века, личных впечатлений, полученных в период Русско-японской войны и интервенции… Несмотря на трехсотлетнюю историю взаимоотношений, представления о дальневосточном соседе были достаточно ограниченными, это, конечно, накладывало определенный отпечаток на принятие политических решений советским руководством, на восприятие советским обществом картины мира»⁴.

Большое значение в довоенном восприятии Японии играл страх, не всегда рационально обусловленный. Япония представлялась в основном агрессивной державой, стремившейся напасть на СССР и отторгнуть его дальневосточные владения. Особенно после событий начала 1930-х, когда Япония оккупировала Маньчжурию и зона военного противостояния расширилась на всю протяженность маньчжуро-советской, а также маньчжуро-монгольской границы. В регионе началась гонка вооружений, напряженность на границе вылилась в реальные военные столкновения, а в 1935 году из-за провокаций Москве пришлось согласиться на продажу контролировавшемуся Японией марионеточному государству Маньчжоу-Го Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Логичным завершением усиливающейся конфронтации стали в 1938–1939 годах вооруженные столкновения на озере Хасан и реке Халхин-Гол. В 1936 году Япония присоединилась к антикоминтерновскому пакту, а в 1940 году окончательно сделала выбор в пользу военного союза с Германией и Италией, направленного против СССР.

Таким образом, события первой половины XX века остались в памяти народа как свидетельства агрессивного курса Японии по отношению к России/СССР, который с течением времени только ужесточался. Это стало почвой для широких антияпонских настроений в массах, Япония представлялась чуждой и враждебной страной. Именно поэтому вступление СССР в войну против Японии (официально мотивированное в заявлении советского правительства необходимостью ускорить окончание Второй мировой войны), а также ее быстрый военный разгром воспринимались в народе как акт высшей исторической справедливости.

Память о Второй мировой войне как основа национальной идентичности СССР и Японии

Память о войне как основа национальной идентичности СССР

В результате Второй мировой войны СССР избавился от статуса изгоя и вошел в число держав, стоявших у истоков Ялтинско-Потсдамской системы. Именно на постулате о мессианской роли СССР и его особом статусе демиурга послевоенного мироустройства Советский Союз, а после его распада и постсоветская Россия формировали свою международную идентичность. С течением времени этот образ только укреплялся: если в первые послевоенные годы, когда холодная война еще набирала обороты, а ядерный конфликт с Западом не казался чем-то нереальным, Москва готовилась к новому переделу мира и поэтому не особенно заботилась о выстраивании «цивилизованных» отношений с Западом, то со второй половины 1950-х, после смерти Сталина, появились новые акценты. Политика мирного сосуществования двух систем привела к росту экономических и гуманитарных связей с Западом, в середине 1970-х была провозглашена политика разрядки, отпала потребность в тотальной демонизации бывших союзников в лице США, ФРГ, Великобритании и Франции. Международный авторитет СССР в глазах мира стал в гораздо большей степени опираться на его статус победителя во Второй мировой войне и одного из основателей ООН.

Советская идентичность, основанная на победе в Великой Отечественной войне, включала в себя и элементы виктимности. В их появлении сыграли свою роль неудачи экономической политики: нужно было оправдать хроническое отставание в соревновании с Западом огромными военными потерями. Идеологема Великой Победы подразумевала акцент на колоссальном объеме потерь, понесенных советским народом. Если при Сталине говорили о 8 млн погибших в годы Великой Отечественной войны, то при Брежневе цифра выросла до 20 млн, а в постсоветский период — до 27 млн человек. Другой темой, дававшей почву виктимности, стал вопрос о позднем открытии англо-американскими союзниками второго фронта, что привело к огромным дополнительным потерям советских войск.

Ощущение виктимности оправдывало в общественном сознании идею милитаризации, приоритет военного строительства над мирным экономическим развитием, готовность нести жертвы во имя безопасности в той форме, как ее понимали советские лидеры. Психологический комплекс «осажденной крепости», сформировавшийся в довоенные годы и получивший существенную поддержку в период войны, оказался действенным средством поддержания лояльности власти в широких слоях советского общества и после войны, что способствовало стабилизации и внутренней консолидации дряхлеющего режима.

По мнению американского исследователя Джозефа Фергюссона, русские «чувствуют, что, поскольку Россия победила в войне, территории, которые она получила, были завоеваны путем жертв. В современной России… победа во Второй мировой войне являет собой в полном смысле слова великое историческое событие XX века, на которое россияне могут указывать с чувством гордости. Отсюда нежелание России поступаться территориями, которые она приобрела от Германии (Калининград) и Японии (Южные Курилы)»⁵.

Память о войне как основа национальной идентичности Японии

Парадоксальным образом комплекс виктимности сложился и у Японии, но в ее случае он был основан на неоднозначном отношении к событиям Второй мировой войны. Комплекс виктимности, создававший чувство психологического комфорта, вместе с негативным отношением к милитаристскому прошлому сформировал в массовом сознании сложную этико-философскую конструкцию, которая способствовала становлению послевоенной идентичности Японии.

Многие в Японии считали, что видение истории, согласно которому страна предстает в неприглядном свете, является продуктом политической пропаганды и не соответствует действительности и что японская армия в 1930-е сражалась за правое дело — освобождение угнетенных народов Азии от белых колонизаторов. Комплекс виктимности подпитывался аргументами о том, что японцы во Второй мировой войне понесли огромные потери и испытали неописуемые страдания, а потому уже с лихвой искупили свои грехи. Из 74-миллионного населения Японской империи за время войны погибло около 3 млн человек, в том числе около 800 тыс. мирных жителей. В атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки погибло несколько сотен тысяч человек, страдания хибакуся (тех, кто выжил) продолжались на протяжении многих послевоенных десятилетий. Практически все японцы знают и о ковровых бомбардировках Японии с воздуха американцами весной — летом 1945 года.

Кроме того, особый упор делался на факты, которые подтверждают тезис о несправедливом отношении союзников к поверженной Японии. Широкое распространение получила теория о том, что Токийский трибунал был «судом победителей», а его решения были изначально необъективны. Осужденные и казненные по решению трибунала военные преступники класса А, в соответствии с данной теорией, уже «искупили грехи» нации, а потому их канонизация в храме Ясукуни не представляет ни юридической, ни этической проблемы. Согласно распространенной точке зрения, японские лидеры уже и так неоднократно извинились за военное прошлое, а своей экономической помощью Китаю, Южной Корее и другим странам Азии Япония с лихвой искупила былые грехи, то есть проблему можно считать исчерпанной. К тому же выросло новое поколение, которое не обязано извиняться за грехи отцов. Так, депутат ЛДП Санаэ Такаити в 1995 году заявила в ходе дебатов по поводу резолюции, посвященной 50-летию окончания Второй мировой войны: «Поскольку я не являюсь частью поколения, прошедшего войну, я не испытываю чувства раскаяния»⁶.

Свою роль сыграло и то, что, по сравнению с Германией, масштабы послевоенных политических чисток в Японии были довольно умеренными. Борясь с коммунистической угрозой, американские власти фактически пошли на сделку с тогдашним японским политико-бюрократическим истеблишментом, приостановив в период «обратного курса» реализацию массовых чисток государственного аппарата по германской модели, а затем вообще освободили его представителей от ответственности за сотрудничество с милитаристским режимом. Достаточно снисходительными к Японии были и условия Сан-Францисского мирного договора 1951 года, по которым Япония практически полностью освобождалась от репараций.

Становлению ощущения виктимности способствовало и то обстоятельство, что большинство стран, воевавших против Японии и пострадавших от японской агрессии, в первые послевоенные десятилетия старались не привлекать излишнего внимания к преступлениям японского милитаризма. В коммунистическом Китае в 1950–60-е годы критика Японии и даже напоминание о перенесенных китайским народом страданиях считались «нетактичными». Пекин не хотел лишний раз раздражать Токио: целью Компартии Китая (КПК) было вырваться из дипломатической изоляции и получить дипломатическое признание западных стран и Японии. Кроме того, в официальной китайской историографии японская военщина была не самым опасным врагом — гораздо более страшным считался чанкайшистский режим. Наконец, в рамках коммунистической идеологии превалировало представление о необходимости разделения ответственности народа и власти: японский народ, согласно этому взгляду, сам был жертвой относительно немногочисленной клики милитаристов, а обвинять в преступлениях весь народ нельзя. Именно поэтому крупных расследований преступлений японцев в 1950–60-е годы в КНР практически не проводилось. Не поднимал в переговорах с японцами Пекин и проблему репараций даже тогда, когда накануне восстановления двусторонних отношений у Китая было гораздо больше оснований для постановки этого вопроса.

Достаточно либеральным было отношение к «историческим грехам» Японии и в Соединенных Штатах. Отчасти это было связано с тем, что фокус внимания официальной американской историографии был сосредоточен на тихоокеанской войне (Pacific War), то есть на операциях с участием армии США в бассейне Тихого океана, тогда как боевые действия Японии в Китае и других странах Восточной и Юго-Восточной Азии, по сути, оказались на периферии исследовательского интереса. В вину Японии американцы главным образом ставили нападение на Перл-Харбор, для них оно перевешивало любые действия японских военных на материке. Некоторое освещение получила тема плохого отношения к военнопленным из армии США и их союзников, а также тема изнасилований голландок и филиппинок и их сексуальной эксплуатации в японских военных борделях.

Кроме того, свою роль в относительно слабом внимании к проблеме преступлений Японской императорской армии на материке сыграло и то обстоятельство, что оккупационная администрация США на определенном этапе стала поддерживать идею патриотизма в японском обществе, рассчитывая использовать ее в качестве рычага для консолидации японской нации в целях борьбы с коммунизмом (особенно сильно это стало заметно с началом корейской войны). Сами оккупационные власти США поддерживали тезис о нации-жертве, чтобы ослабить враждебность со стороны населения и повысить управляемость страны. Идея, что японский народ сам стал жертвой милитаристского режима, позволяла провести четкую разграничительную линию между милитаристской кликой и пострадавшим от ее действий населением. Это логически подводило к заключению, что японский народ не может нести ответственность за преступные решения своих лидеров, способствовало укреплению легитимности оккупационного правления и создавало дополнительный барьер против возрождения милитаризма.

Таким образом, в оценках итогов Второй мировой войны в Японии преобладала точка зрения, что японский народ является скорее жертвой, чем получившим заслуженное наказание агрессором. Он пострадал в результате атомных бомбардировок, пережил иностранную военную оккупацию, в ходе которой стране была навязана написанная американскими юристами конституция, а Токийский процесс был «судом победителей» и выносил предвзятые приговоры, не имевшие ничего общего с законностью и справедливостью. В этом же ряду исторических обид стоит и захват Советским Союзом исконно японских «северных территорий». И если к Америке, заложившей основы послевоенной политической и экономической системы страны и обеспечившей ей мир и процветание, у японцев не было больших претензий, то к СССР, геополитическому противнику в холодной войне, претензии были, и достаточно крупные.

Вопросы истории в послевоенный период

Образ СССР в послевоенной Японии

Комплекс виктимности превалировал и в интерпретации официальной японской историографии вступления СССР в войну с Японией, действий Советской армии в Маньчжурии и Корее, гуманитарных аспектов проблемы японских военнопленных, оказавшихся в советском плену, а также возникшей в результате незавершенности процесса послевоенного урегулирования территориальной проблемы.

Так, вступление СССР в войну 8 августа 1945 года в нарушение советско-японского Пакта о нейтралитете от 12 апреля 1941 года представляют в Японии исключительно как вероломство. Действительно, СССР формально нарушил свои международно-правовые обязательства по отношению к Японии, поскольку денонсированный им в апреле 1945-го пакт продолжал действовать еще в течение года. В Японии, однако, не любят вспоминать (а многие и не знают), что СССР объявил войну, основываясь на положениях Устава ООН, которые обязывали своих членов предпринять в переходный период шаги против «вражеских государств». Обязательства по Уставу ООН имели преимущество над любыми двусторонними договорами, включая Пакт о нейтралитете, и сама Япония признала Устав ООН, вступив в эту организацию в 1956 году.

В заочной полемике с Москвой некоторые японские эксперты выдвигают тезис, что соблюдение Токио Пакта о нейтралитете позволило СССР избежать войны на два фронта и, таким образом, создало предпосылки для победы над фашистской Германией. При этом они игнорируют тот факт, что выполнение СССР обязательств по Уставу ООН позволило ускорить завершение Второй мировой войны и избавило японский народ от дополнительных многочисленных жертв, которые он мог бы понести в результате продолжения бессмысленного сопротивления.

В качестве вопиющей исторической несправедливости преподносится также насильственное перемещение в СССР и использование труда бывших военнослужащих Японской императорской армии, сдавших оружие в Маньчжурии, на Сахалине и Курильских островах в августе 1945-го. На основании постановления Государственного комитета обороны СССР от 23 августа 1945 года на советскую территорию было направлено более 500 тыс. японских солдат и офицеров. В глазах многих японцев задержание этих людей после опубликования 15 августа 1945 года императорского рескрипта об окончании войны является грубым нарушением норм международного права (Потсдамской декларации и Женевской конвенции), в соответствии с которыми интернированные лица должны быть незамедлительно репатриированы на родину. Между тем процесс репатриации растянулся на десять с лишним лет, вплоть до подписания совместной декларации от 19 октября 1956 года, формально положившей конец войне. По разным оценкам, от 45 до 60 тыс. японских военнопленных умерли от непосильного труда, тяжелых климатических и бытовых условий, скудного и непривычного питания и недостаточной медицинской помощи.

Японцы осуждают такие неправомерные действия советских властей, как отказ представить информацию о точном количестве интернированных и их поименные списки; намеренное затягивание процесса репатриации; активное насаждение коммунистической идеологии в среде военнопленных с целью создания своего рода «пятой колонны» из числа репатриантов и так далее. Уже после подписания Московской декларации 1956 года СССР запрещал японцам посещать могилы их родственников, скончавшихся в плену; практически ничего не сделал для сохранения кладбищ, в результате чего многие могилы были безвозвратно утрачены; отказывался официально признать, что военнопленные были привлечены к труду, и выдать репатриантам соответствующие справки, из-за чего они оказались в худшем положении, чем военнопленные, прошедшие английские и американские лагеря, — у тех были сертификаты, и они могли требовать компенсационные выплаты за свой труд от японского правительства. И хотя в октябре 1993 года президент России Борис Ельцин принес официальные извинения Японии за негуманное отношение к военнопленным, а многие из оставшихся проблем были решены (разрешено посещение уцелевших кладбищ, выданы справки о привлечении к труду и пр.), у многих японцев, особенно старшего поколения, по-прежнему сохраняется чувство горечи из-за совершенной СССР несправедливости. О проблеме военнопленных знает и молодое поколение японцев — из школьных учебников, а также из многочисленных книг и фильмов, широко использующих мотив «жестокого сибирского плена».

Однако наиболее болезненно японцы воспринимают проблему территориального размежевания с СССР, которая, по их мнению, и по сей день остается одним из неурегулированных последствий Второй мировой войны. Благодаря усилиям официального Токио эта проблема получила мощное пропагандистское обеспечение и была выведена на уровень вопроса, затрагивающего национальный престиж страны. В начале 1980-х с одобрения властей была начата кампания по сбору подписей в поддержку требования о возвращении «северных территорий», ежегодно 7 февраля отмечается день «северных территорий» с участием премьер-министра и других высших руководителей страны. По сути, на протяжении десятков лет восприятие СССР происходило через призму территориальной проблемы, считалось, что Советский Союз повел себя как «вор на пожаре». В результате среди японской общественности сформировалось стойкое представление об СССР как о стране-агрессоре.

Негативное восприятие СССР через память о войне, как и прочие аспекты отношения к историческому прошлому, о которых шла речь выше, позволяли искусственно поддерживать в японском народе ощущение пострадавшей нации и затмевать тем самым чувство вины, связанное с агрессивной политикой Японии. Следует, однако, иметь в виду, что курс на формирование образа СССР как враждебного государства проводился в соответствии с логикой холодной войны и имел четко выраженную идеологическую подоплеку — неслучайно СССР в официальных документах именовался потенциальным военным противником Японии. Это в какой-то степени объясняет, почему большинство японцев не имеет к США никаких претензий за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, повлекшие за собой неисчислимые человеческие жертвы среди мирного населения, считая их «неизбежным злом» и даже «вынужденной мерой», в то время как утрата страной незначительных территорий стала восприниматься как национальная трагедия.

Образ Японии в послевоенном СССР

Советские взгляды на вопросы истории Японии и российско-японских отношений, формировавшиеся здесь с помощью средств воспитания, просвещения и пропаганды, были проникнуты духом классового подхода и учением марксизма-ленинизма. Япония представлялась страной, которая в XIX веке вступила, как и царская Россия, в стадию военно-феодального империализма и развивалась из-за узости внутреннего рынка преимущественно по пути внешней экспансии. Итоги Русско-японской войны оценивались как поражение царизма, а не России в целом.

Особого внимания заслуживает то, как в советской историографии освещался вопрос о вступлении СССР в войну с Японией. Это решение, как указывалось выше, было основано на ялтинских соглашениях и вытекало из требований Устава ООН, направленных на быстрейшее завершение Второй мировой войны. Однако в условиях, когда в общественном мнении отсутствовал специфически антияпонский компонент, поскольку Япония на СССР не нападала, необходимо было привести морально-этические основания вступления СССР в войну. В числе таких аргументов, обозначенных Сталиным в своей речи по случаю победы над Японией, — необходимость возмездия за унизительное поражение в Русско-японской войне. Указывалось и то, что Япония, утвердившись на Курилах и Южном Сахалине, вынашивала планы отторгнуть от России весь ее Дальний Восток; что в ходе интервенции 1918–1922 годов она, по выражению Сталина, «четыре года терзала наш народ, грабила советский Дальний Восток»⁷; что, будучи союзником гитлеровской Германии, заключила 18 января 1942 года с Берлином и Римом сделку по разделу территории СССР на «германскую» и «японскую» зоны оккупации с прохождением линии раздела по меридиану Омска ⁸; что СССР был вынужден считаться с угрозой нападения со стороны Японии и держать на Дальнем Востоке во время войны с Германией большую военную группировку, которой так не хватало на западном направлении; что Япония во время войны захватывала советские суда, необоснованно задерживала советских граждан и совершала иные провокации. Широкую известность получил также японский план подготовки войны против СССР, разработанный генеральным штабом в соответствии с решением императорского совещания от 2 июля 1941 года, то есть менее чем через три месяца после подписания с СССР Пакта о нейтралитете, и в виде директивы направленный в расквартированную в Маньчжурии Квантунскую армию ⁹. На этом фоне разгром японских милитаристов в Маньчжурии, Корее, на Сахалине и Курильских островах воспринимался советским общественным мнением как освободительная миссия, аналогичная той, что осуществила Красная армия в Европе. В этом же контексте, то есть как акт восстановления исторической справедливости, преподносились и территориальные приобретения СССР в результате войны с Японией — Курильские острова и возвращение Южного Сахалина.

Между тем в советском (и постсоветском) общественном мнении практически не осталось такого эмоционально окрашенного компонента исторической памяти, основанного на личном опыте живущего поколения, который был у довоенного советского поколения по отношению к Японии. В отличие от Германии, Япония не причинила во время войны сильных страданий советскому народу и большого ущерба советской экономике. Боевые действия между СССР и Японией длились всего около трех недель (СССР объявил войну 8 августа 1945 года, а капитуляция Японии состоялась 2 сентября), погибшие советские военнослужащие исчислялись тысячами, а не миллионами, как это было на германском фронте. Не звучали в советской пропаганде в отношении японцев такие патетические призывы, как «Убей немца!» из статьи Ильи Эренбурга, опубликованной в газете «Красная звезда» 24 июля 1942 года. Следует отметить в этой связи, что противоположная картина негативного эмоционального восприятия СССР, наблюдавшаяся в Японии, была во многом связана с тем обстоятельством, что почти все ее население (члены семьи, родственники, знакомые и так далее) оказалось затронутым проблемой советского плена.

Во время холодной войны Москва предпочитала воздерживаться от чрезмерных пропагандистских нападок на Японию, касающихся военного прошлого. Это было связано, конечно, с тем, что основные потери СССР понес на германском фронте, и поэтому историческое просвещение в СССР концентрировалось в основном на Великой Отечественной войне. Важным для понимания советского нейтрально-сдержанного отношения к поверженной Японии был и фактор американских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки: в глазах советских граждан японцы более чем сполна расплатились за свою авантюристическую политику. К тому же Япония оказалась в результате в положении оккупированной страны, не имеющей возможности даже написать собственную конституцию и проводить собственный внешнеполитический курс. Послевоенный пацифизм и политическая несамостоятельность Японии воспринимались в СССР как наказание за грехи прошлого и потому вызывали скорее чувство жалости, как к покалеченному преступнику, который физически не сможет совершить новых злодеяний. СССР, проявляя милость к падшим, был великодушен, а в сознании народа практически не осталось никаких претензий к Японии. «Долги» Японии за Цусиму, интервенцию, КВЖД и Халхин-Гол были, таким образом, погашены ее капитуляцией, территориальными приобретениями на Курилах и Сахалине, а также моральным удовлетворением от ее унизительного положения в качестве «американской полуколонии».

Имела значение и международная политическая обстановка холодной войны. Попав в орбиту американского влияния, послевоенная Япония оказалась на периферии советского взгляда на мир. Характерной чертой советского внешнеполитического мышления был европоцентризм, в соответствии с которым все главные дела делаются на Западе, а Восток является не более чем объектом соперничества двух систем. СССР воспринимал Японию как несамостоятельного игрока, который попал в жернова военно-стратегического противостояния, превратившись в потенциальную стартовую площадку для запуска ракет по советским целям.

То, что именно этот контекст был главным в советской политике в отношении Японии, подтверждается и проявленной Никитой Хрущевым в 1955–1956 годах готовностью к компромиссу на переговорах о восстановлении дипломатических отношений. В расчете на благодарность Токио Москва согласилась после подписания мирного договора передать Японии два южнокурильских острова. СССР пытался таким образом заручиться нейтральным статусом Японии, чтобы обеспечить бóльшую безопасность советских дальневосточных рубежей. Между тем, когда Токио подписал с Вашингтоном в январе 1960 года новую редакцию договора безопасности, Москва немедленно отказалась выполнять условия советско-японской декларации 1956 года. Мотивы советского демарша ясно и недвусмысленно обозначены в «ноте Громыко»: Токио был обвинен в нежелании вывести иностранные военные базы со своей территории, а по сути — в том, что политический режим Японии носит марионеточный характер.

Утратив надежду на нейтрализацию Японии, Москва в 1960–70-е годы взяла курс на приоритетное развитие экономических отношений с этой успешно развивающейся страной, рассматривая ее в качестве источника инвестиций и высокотехнологичной продукции, необходимых для освоения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока, а также перспективного рынка для реализации сырьевых товаров, составлявших основу советского экспорта. Политические связи оставались замороженными: СССР не хотел идти на попятную по проблеме Южных Курил и возвращаться к обсуждению условий реализации декларации 1956 года, а потому придерживался позиции «отсутствия территориальной проблемы», тогда как Япония стала проводить неуступчивую линию на «одновременное возвращение четырех островов», поставив данный вопрос в центр политической повестки дня своих отношений с Москвой.

Большое значение при расстановке приоритетов в советской внешней политике на азиатском направлении имел фактор Китая. Особенно в конце 1960-х, когда конфликт Москвы с Пекином вступил в горячую фазу, проявившись в вооруженных столкновениях на границе. Опасаясь японо-китайского сближения на антисоветской почве, Москва стала предпринимать шаги по прощупыванию путей замирения с дальневосточным соседом по территориальному вопросу. Пиком политики заигрывания с Японией стал визит в Токио в январе 1972-го советского министра иностранных дел Андрея Громыко, который неожиданно даже для сопровождавших его советских дипломатов предложил японским партнерам рассмотреть возможность возврата к условиям декларации 1956 года (то есть к формуле «двух островов»). Однако реакция японской стороны была пассивной: политической воли для того, чтобы пойти на компромисс с Москвой, отказавшись от базовой позиции «четырех островов», у японского лидера Эйсаку Сато, который к тому времени уже был «хромой уткой», не было, а сменивший его на посту премьер-министра Какуэй Танака, прозванный «бульдозером» за свою нехарактерную для японцев прямоту и привычку лезть напролом, открыто заявил на встрече с Брежневым в октябре 1973-го, что цель его визита в Москву заключается в решении территориального спора на японских условиях. В результате сделка так и не состоялась — и политические отношения остались замороженными еще почти на два десятилетия.

СССР продолжал исключительно ревниво следить за развитием японо-китайских отношений и после 1972 года, когда произошло историческое замирение двух азиатских гигантов, но до 1978-го воздерживался от открытой критики Японии: Пекин пока еще не опередил Москву по уровню связей с Токио, а советско-японское экономическое сотрудничество, получившее мощный импульс после встречи на высшем уровне 1973 года, требовало определенной стабильности политической атмосферы. Лишь в августе 1978-го, когда в Пекине был подписан японо-китайский договор о мире и дружбе, одна из статей которого предусматривала объединение усилий для противостояния гегемонии третьей стороны в Азии, советское правительство раскритиковало позицию Японии как принявшей навязанную Пекином антисоветскую линию.

Несмотря на то что вплоть до окончания холодной войны политических контактов на высшем уровне практически не было (за исключением визита японского премьера в Москву в 1973-м), СССР старался не создавать дополнительных сложностей на пути к их размораживанию — например, критикой Японии в связи с ее «недостаточным покаянием» за «неправильное поведение» в далеком прошлом. Советский пропагандистский прицел был направлен на «возрождающийся милитаризм» — проводившийся Токио при молчаливом одобрении заокеанского союзника «реваншистский» курс на возрождение военной мощи. Однако эти обвинения были скорее ритуальными и отвечали общим постулатам идеологической борьбы с Западом, а не конкретным задачам, стоявшим в отношениях с Токио. В то же время за пределами основного советского историко-политического дискурса оставались вопросы агрессивной политики милитаристской Японии на материке, в том числе Нанкинской резни 1937 года, — чрезмерные пропагандистские нападки на Японию за действия императорской армии в Китае выглядели бы как косвенная поддержка китайского взгляда на историю. Единственным исключением были публикации о деятельности японского «Отряда 731», занимавшегося в Маньчжурии в годы войны бесчеловечными экспериментами на людях с целью разработки бактериологического оружия — так, в Москве в 1983 году был издан русский перевод книги японского историка Сэйити Моримуры «Кухня дьявола».

Редко освещались советскими пропагандистами и сложные вопросы довоенной истории двусторонних отношений, такие как, например, Русско-японская война или японская интервенция периода Гражданской войны, японская милитаристская угроза, хищнический лов, проводившийся японскими рыбопромышленниками в советских территориальных водах, — то есть вопросы, которые при желании можно было бы использовать для разжигания антияпонских настроений в массах. И хотя нанесенный Японией во время интервенции на Дальнем Востоке и Великой Отечественной войны ущерб был подсчитан до копейки, в работах советских ученых подчеркивалось, что СССР, отказавшись, согласно шестой статье декларации 1956 года, от любых репарационных претензий к Японии, проявил к ней «великодушие, невиданное в отношениях между победителем и побежденным»¹⁰. За этим имплицитно стояло понимание того, что послевоенная Япония является качественно иным государством и что она сполна уже заплатила за свои старые грехи. В этом советский официоз отличал Страну восходящего солнца от стран Запада, например от США или Великобритании, которые рассматривались в качестве империалистических государств, проводивших неизменно антисоветскую политику на протяжении всего XX века. Свою роль, конечно, играл и пацифистский статус Японии, а также то, что она пострадала от американских атомных бомбардировок, — это вызывало в глазах советской общественности сочувствие и симпатию. И даже появление американских баз на японской территории представлялось не как результат сознательного решения демократически избранного правительства Японии, а как бедствие, навязанное заокеанским партнером, как источник неописуемых страданий японского народа. Япония-жертва была одним из кейсов в идеологической борьбе с Западом.

Что касается сложных вопросов военного прошлого, излишнее медийное внимание к ним особенно не поощрялось, в том числе и потому, что СССР после подписания совместной декларации 1956 года считал их урегулированными и не желал создавать повода для новой дискуссии по этой скользкой теме. Табу было наложено и на исследование исторической подоплеки советско-японской территориальной проблемы, которой, в трактовке Москвы, не существовало — разрешалось говорить лишь о «необоснованных территориальных претензиях» японской стороны. Например, в вузовском учебнике по истории Японии 1988 года отсутствовало даже упоминание о девятой статье декларации 1956 года 11. Ничего не говорилось об этой части декларации и в капитальном издании «История Японии (1945–1975)», подготовленном Институтом востоковедения АН СССР в 1978 году ¹². При этом особый упор в советской научной литературе, посвященной ходу переговоров о нормализации двусторонних отношений, делался на 
неблаговидную роль американцев, которые «не только поддерживали реваншистские требования правящих кругов Японии (по территориальному вопросу. — Д. С.), но и прибегли к прямому дипломатическому нажиму»¹³. В советских публикациях можно было найти упоминание и о «шантаже Даллеса» (угрозе госсекретаря США Джона Даллеса в адрес Японии, озвученной им в августе 1956-го: «Если Япония уступит Советскому Союзу в территориальном вопросе, США навсегда сохранят оккупацию островов Рюкю»)¹⁴, и о памятной записке Государственного департамента США от 7 сентября 1956 года. Однако подробнее о японской или американской позиции по данному вопросу и об истории и причинах их формирования не сообщалось.

Особый акцент на деструктивную позицию Америки неслучаен — именно она обоснованно считалась первопричиной всех бед в советско-японских отношениях. Япония неизменно представлялась как американский сателлит и «полуколония», а в первые два послевоенных десятилетия подспудно считалась неотъемлемой частью пробуждающегося от многовековой спячки «азиатского мира», страной, перед которой стоят задачи «национально-освободительного движения». Характерно, что вплоть до начала 1960-х в структуре аппарата ЦК КПСС Япония входила то в состав сектора народно-демократических стран Востока и Японии, то в сектор стран Ближнего и Среднего Востока, то в сектор Африки ¹⁵. Японцев охотно приглашали на различные форумы антиимпериалистической солидарности, а японских студентов на первых порах принимали за государственный счет в Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, созданный в 1960 году «для оказания помощи в подготовке высококвалифицированных и воспитанных в духе дружбы национальных кадров для стран Азии, Африки и Латинской Америки»¹⁶, а по сути — для идеологического воспитания молодежи развивающихся стран. Так что советские целевые установки в отношении Японии долгое время сводились к тому, чтобы подтолкнуть ее к аннулированию договора безопасности и к политике мирного нейтралитета.

Представление о Японии как жертве и несамостоятельном игроке постепенно теряло силу по мере экономических успехов Японии, особенно заметных в 1960-х — начале 1970-х. Экономическое чудо вызвало в советском обществе всплеск интереса к японской истории, культуре и искусству. Все это создавало флер загадочной страны и обеспечивало Японии высокий по сравнению с другими капиталистическими странами кредит в советском общественном сознании — к ней относились более благожелательно, чем не только к США, но и ко многим куда более близким в культурном плане европейским странам.

Однако до окончания холодной войны японское экономическое чудо не было в СССР предметом изучения и осмысления. И только в перестроечное время, когда двусторонние отношения потеплели, было принято решение о необходимости изучения японского опыта, который, как считалось тогда, в наибольшей степени соответствует советским реалиям. Особое внимание предполагалось уделять японскому менеджменту, системе организации и управления производством, в которой прослеживалось множество аналогий с советской системой (например, «кружки качества» на японских предприятиях напоминали советское рационализаторское движение). Японское экономическое чудо преподносилось не как результат внедрения либеральной рыночной модели, а, наоборот, как успех плановой экономики, политики государственного регулирования и «административного руководства». Востребована, пусть и в меньшей степени, была и послевоенная модель японской политической системы — монопольная власть Либерально-демократической партии в условиях политической демократии рассматривалась многими в позднесоветский период в качестве образца для подражания, так как позволяла поддерживать миф о том, что коммунистический режим еще можно подлатать. Неслучайно в самом конце существования СССР наилучшие отношения из всех японских политических партий у КПСС сложились именно с ЛДП.

Поиск в японском послевоенном опыте ключа к решению актуальных экономических, социальных и политических проблем был продолжен и после распада СССР. Многие считали, что его можно использовать для наиболее безболезненного перехода постсоветской России к рыночной экономике. Между правительствами двух стран в 1993 году было заключено соглашение о создании на базе трех академических институтов Центра по изучению современной Японии, в Институте востоковедения РАН стал издаваться ежеквартальный журнал «Японский опыт для российских реформ». В 1996-м российскими японоведами был подготовлен сборник статей «Японский феномен», обобщивший специфические черты японской модели исторического развития. Следует, впрочем, признать, что период, когда Японию воспринимали сквозь розовые очки, кончился довольно быстро: при ближайшем рассмотрении большинство ее достижений оказалось применимо только на японской почве и в японских же условиях. К тому же политика перехода к рыночной экономике в России носила непоследовательный характер, и зарубежный опыт в практической плоскости так и не был востребован.

Вопросы исторической памяти в современных российско-японских отношениях

Японский взгляд

Если оценивать проблемы исторического прошлого как фактор принятия дипломатических решений, ситуации в современных России и Японии коренным образом различаются. В Японии по-прежнему сильны стереотипы холодной войны, а в восприятии России доминирует образ Soviet-like country — страны, мало отличающейся от СССР. Этот образ в значительной степени определяется позицией Москвы по территориальной проблеме, которая, как считают в Японии, вновь стала «советской», эволюционировав с конца 1990-х в сторону ужесточения. Японские СМИ по-прежнему рассказывают о моральных страданиях бывших жителей Южных Курил и Сахалина, которым уже хорошо за девяносто, возвращаются к обиде за «оккупацию исконно японских территорий» и искусно ее подогревают, поддерживают актуальность темы «жестокого сибирского плена» и так далее. На это накладывается присущая большинству японцев стойкая нелюбовь к коммунистической идеологии, которая вызывает к жизни стереотип красной, страшной и непредсказуемой России. Эти предубеждения практически не зависят от политической конъюнктуры — они оставались одинаково сильными и в конце 1990-х во время «большой дружбы Бориса и Рю» (Ельцина и премьера Рютаро Хасимото), и во время украинского кризиса 2014–2015 годов. Если в большинстве западных стран отношение к России в 2014 году существенно ухудшилось по сравнению с 2013 годом — по опросу Pew Research Center, количество респондентов, отрицательно относящихся к России, увеличилось в США с 43 до 72%, в Европе — с 54 до 74%, — в Японии этот и без того высокий показатель изменился не столь значительно — с 64 до 69% ¹⁷. 

Следует отметить, что в политическом руководстве, в среде высшей бюрократии и бизнес-сообществе Японии, безусловно, существуют различные точки зрения на отношения с Россией. Однако никто из властей предержащих не сомневается, что в вопросах исторического прошлого Япония занимает правильную позицию. Даже отчаянные русофилы открыто не предлагают махнуть рукой на территориальные претензии к Москве, официально признать нынешний статус Южных Курил в составе России, «простить» ее за нарушение Пакта о нейтралитете и за негуманное отношение к военнопленным. Вопрос заключается лишь в том, давать ли ход старым обидам сразу или какое-то время подождать.

Российский взгляд

В глазах российского общества и российской политической элиты Япония представляет гораздо более сложную, многоплановую и многоцветную картину. Российские стереотипные взгляды на Японию можно условно разделить на три группы: «проигравшее государство», «Хватит быть сателлитом Америки!» и «Германия на востоке», а их носителей условно обозначить как «консерваторов», «реалистов» и «меркантилистов». Безусловно, в таком разделении есть большой элемент утрирования, но без него сложно понять природу российских сомнений и колебаний по японскому вопросу. 

Консерваторы

Первый из стереотипов связан с итогами Второй мировой войны и прочно относит Японию к категории проигравших государств, которые должны соответствующим образом вести себя на мировой арене. Наиболее силен этот стереотип среди консервативной части российского политического класса, в том числе депутатов всех уровней, военных, дипломатов, журналистов, экспертов и части университетской профессуры. Данный взгляд опирается на широкие общественные настроения, в которых после крымских событий существенно усилился националистический компонент.

Консерваторы исходят из представления о России как о стране — гаранте Ялтинско-Потсдамской системы и постулата о незыблемости итогов Второй мировой войны. По их мнению, Япония как проигравшая сторона должна постоянно помнить о своем статусе, принимая его с покаянием и смирением. Консерваторы с известной долей алармизма воспринимают «реваншистскую» политику кабинета Синдзо Абэ в сфере национальной безопасности, направленную на пересмотр конституции, ликвидацию пацифистских ограничений и активное военное строительство. Крайне негативно они реагируют на любые публичные формы территориальных претензий японских властей к России. Парадоксальным образом консерваторы в целом позитивно относятся к японо-американскому союзу, считая, что он сдерживает японскую «военщину», не позволяя Японии обзавестись ядерным оружием и стать крупной военной державой, а следовательно — и источником угрозы для российских дальневосточных границ.

Приоритет постулата о незыблемости итогов Второй мировой войны и статус Японии как проигравшей стороны, на котором настаивают консерваторы, в реальности означает жесткое следование линии «отсутствия территориальной проблемы» в диалоге с Токио. Любой компромисс, даже в духе декларации 1956 года, по логике консерваторов имплицитно означал бы пересмотр итогов войны и заложил бы бомбу замедленного действия под всю конструкцию послевоенных границ. Именно эта консервативная точка зрения, ставшая в последние годы основной в российском политическом истеблишменте, генерирует наибольшую жесткость и неуступчивость Москвы в диалоге с Токио.

Реалисты

Второй стереотип — «Хватит быть сателлитом Америки!» — основан на предположении, что Страна восходящего солнца стоит на слишком проамериканской позиции, не отвечающей ее национальным интересам, что Япония уже достаточно окрепла, чтобы избавиться в своих действиях от ежечасного контроля со стороны Дяди Сэма, и что выстраивать отношения с Россией она должна самостоятельно. Этот стереотип в основном распространен среди наиболее реалистично мыслящей части политологов и дипломатов и в меньшей степени среди силовиков. 

Реалисты особое значение придают различиям национальных интересов Японии и США, апеллируют к «китайской угрозе» и к необходимости построения добрых отношений с Россией для нейтрализации этой угрозы, интерпретируют контакты на высшем уровне США с Китаем в конспирологическом плане — как попытку поделить мир за спиной Японии. Реалисты отвергают присущий консерваторам догматичный взгляд на итоги Второй мировой войны и иные вопросы исторического прошлого, исходят из принципов постбиполярного мира и проявляют понимание в отношении современной политики Японии в сфере безопасности, видя в ней естественное стремление Токио защитить свои национальные интересы перед лицом новых угроз. Они полагают, что Россия и Япония способны найти компромисс по территориальному вопросу, вернувшись к условиям декларации 1956 года, и что конкретные детали этого компромисса можно выработать, исходя из сегодняшнего положения дел.

Конечно, реалисты не столь наивны, чтобы рассчитывать на возможность «оттянуть» Японию от США в стратегическом отношении. Однако сторонники данной точки зрения делают упор на то, что на фоне военного подъема Китая и обострения проблемы защиты островов Сэнкаку, а также успехов ядерной программы Пхеньяна зависимость Японии от Соединенных Штатов в области военной безопасности выросла, а пространство для самостоятельных внешнеполитических решений сузилось до такой степени, что это стало наносить ущерб национальным интересам страны. Например, Япония вынуждена принимать невыгодные ей условия Транстихоокеанского партнерства, менять в угоду США законодательство в сфере национальной безопасности, отказываться по той же причине от участия во многих проектах евразийской интеграции. Кстати, подобная же точка зрения находит отклик и среди части японского политического истеблишмента, где с приходом Абэ существенно усилилось националистическое крыло. На этом фоне укрепление отношений с Москвой, по мнению реалистов, объективно усилило бы переговорные позиции Японии в отношениях с Америкой, в которых она, как уже было отмечено, играет роль «сателлита».

После украинского кризиса, по мере усиления антиамериканского компонента в российской внешней политике, представители политической элиты стали говорить о том, что Япония поддержала антироссийские санкции против своей воли, лишь из солидарности с Западом. Некоторые в России рассчитывают, что Токио поможет Москве преодолеть внешнеполитическую изоляцию, используя для этого возможности саммита «Большой семерки», который в 2016 году пройдет в Японии. Объективно эти надежды являются выражением мнения реалистов.

Меркантилисты

Третий стереотип — «Япония как Германия на востоке» — подразумевает максимальную деполитизацию связей с Японией, дистанцирование в отношениях с ней от любых сложных и конфликтогенных вопросов и опору на то, что нас объединяет, а именно — на общие экономические интересы, основанные на способности России обеспечить Японию энергоресурсами, продовольствием и транзитными возможностями в Европу в обмен на японские инвестиции и технологии. Аналогия здесь, конечно, подразумевается не с нынешней меркелевской Германией, а с дружественной России ФРГ эпохи Коля — Шрёдера, оказавшей неоценимую экономическую, технологическую и политическую поддержку в сложный период становления российской государственности. Поскольку тезис о «Германии на востоке» отдает приоритет экономическим связям, которые, как предполагается, будут двигать российско-японские отношения вперед в долгосрочной перспективе, его приверженцев можно условно отнести к меркантилистскому крылу политического истеблишмента, существующему во всех крупных экономических державах с ментально и политически осознанными интересами бизнеса.

Согласно этой наиболее прояпонской точке зрения, российская политика односторонней опоры на Китай неприемлема, поскольку таит в себе риски превращения России в «северный улус» Поднебесной. Что касается проблем исторического прошлого, то, по мнению меркантилистов, России и Японии следует строить свои отношения с чистого листа, по возможности не вспоминая былые обиды. По их мнению, стоит только разрешить территориальный спор с Японией или хотя бы найти наиболее бесконфликтную формулу его замораживания на длительный срок, в Сибирь и на Дальний Восток тут же хлынут японские инвестиции и технологии, столь необходимые России в нынешней сложной экономической ситуации.

Меркантилистский стереотип получил некоторое распространение среди российского экспертного сообщества, в экономическом блоке правительства, бизнес-сообществе, а также в либеральном крыле политических сил. Однако отклика в российском обществе эти взгляды не находят, не находят они отражения и в практической политике России. Впрочем, по мере усиления кризиса в российской экономике или появления серьезных проблем в отношениях с Китаем можно ожидать определенного укрепления позиций меркантилистов.

Какой же из рассмотренных стереотипов имеет преобладающее влияние на российское руководство и, в частности, на российского президента? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. По всей видимости, у российских лидеров нет цельного образа Японии и последовательной стратегии развития отношений с этой страной — во внешней политике ухитряются уживаться различные, даже взаимно исключающие точки зрения. Иногда на первый план выходят соображения национального престижа — и разделяющие нас вопросы истории оказываются востребованными, иногда, наоборот, более важными становятся практические вопросы взаимодействия — и тогда о мрачном прошлом наших отношений можно какое-то время не вспоминать.

Россия пока воздерживается от шагов, ведущих к существенному ухудшению политических отношений с Токио. Она продолжает, несмотря на внутриполитическое давление справа, диалог по проблеме мирного договора; крайне осторожно высказывается о современной военной политике Токио в сфере безопасности; старается держаться нейтральной позиции в болезненных вопросах исторического прошлого, которые являются камнем преткновения в отношениях Токио с соседями (в том числе по проблемам храма Ясукуни, школьных учебников, «женщин для утешения» и так далее). Осторожность России особенно заметна на фоне Китая, который не упускает повода лишний раз «лягнуть» Японию, например за принятие в 2015 году закона о национальной безопасности, легализующего право Японии на коллективную самооборону.

Москва понимает, что, перегнув палку с критикой «возрождающегося милитаризма», может еще сильнее испортить и без того плохие отношения с Токио. Принципиально поддерживая нейтралитет в спорах Японии с ее соседями, Россия стремится к тому, чтобы дальнейшая нормализация отношений не омрачалась ничем, кроме уже имеющейся проблемы границы. Вместе с тем по территориальному вопросу Москва демонстрирует все большую жесткость.

Заключение

Для России и Японии, двух стран, которые движутся по нисходящему пути развития и теряют былые позиции в глобальной экономике, обращение к вопросам исторического прошлого — способ снизить социальные издержки: приостановить рост в обществе пессимизма, вызванного экономическими трудностями, и создать для молодого поколения определенный драйв, основанный на чувстве патриотизма и национальной гордости. Однако в двусторонних отношениях Москвы и Токио, где проблемы прошлого остро стоят только в контексте наследия Второй мировой войны, исторический фактор работает диаметрально противоположным образом.

Япония стремится подвести черту под своим прошлым, полностью очиститься от клейма врага и стать государством, былые грехи которого уже не довлеют над настоящим. Все активнее Токио проводит курс на отказ от пацифистских ограничений, на строительство полноценных вооруженных сил и на более жесткое — иногда и подкрепленное военной силой — отстаивание своих интересов. В выступлениях многих японских политиков, включая самого премьер-министра Абэ, звучит тезис о том, что военные преступники уже смыли своей кровью позор военного поражения, а нынешнему поколению не за что оправдываться.

Если в глазах соседей такая политика не что иное, как проявление ревизионизма, то с точки зрения самой Японии это, очевидно, новый этап истории, основанный на самоутверждении и самоуважении, на преодолении собственной виктимности и неполноценности. Наступательность и напористость в выдвижении территориальных требований к Москве — важная часть политики «подведения черты», и трудно представить такой сценарий развития событий, при котором Япония отказалась бы от этой линии, и очевидно, что с течением времени она будет только укрепляться.

Россия, наоборот, черпает свою силу в славном военном прошлом и воспринимает Японию в первую очередь как проигравшее государство, а потерю Японией части территорий на севере — как возмездие за агрессивную политику во время войны и как проявление высшей исторической справедливости.

Тот факт, что наиболее сложная и болезненная проблема исторического прошлого — территориальная — расположена на пересечении этих разнонаправленных векторов, создает ситуацию, в которой отношения между Россией и Японией не могут быть урегулированы даже в режиме ручного управления, то есть путем волевых решений политиков. Это не позволяет смотреть на будущее отношений России и Японии с оптимизмом.

Данная публикация вышла в рамках проекта «Экспертный диалог по проблемам российско-японских отношений», осуществленного при финансовой поддержке правительства Японии.

Примечания

¹ Kimura H. Japanese-Russian Relations under Gorbachev and Yeltsin. — N. Y.: M. E. Sharpe Inc. — 2000. — P. 313.

² Сталин И. Обращение к народу. — Правда. — 1945. — 3 сентября (http://www.ru.wikisource.org/wiki/%D0%9E%D0%B1%D1%80%D0%B0%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BA_%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%83_(%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD)).

³ Корнилов С. Тайны красного Дон-Кихота. — www.peoples.ru (http://www.peoples.ru/military/hero/lazo/history.html).

⁴ Ложкина А. Образ Японии в советском общественном сознании (1931–1939 годы). — Lambert Academic Publishing. — 2011.— С. 12–13.

⁵ Ferguson, J. Japanese-Russian Relations, 1907–2007. — Routledge. — 2008.— P. 194.

⁶ Асахи симбун. — 2013. — 15 мая.

⁷ Сталин И. Обращение к народу. — Правда. — 1945. — 3 сентября (https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9E%D0%B1%D1%80%D0%B0%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BA_%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%83_(%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD)).

⁸ Кошкин А. Как Япония «помогала» СССР одолеть Гитлера. — Независимая газета. — 2015. — 8 мая (http://www.nvo.ng.ru/gpolit/2015-05-08/1_japan.html).

⁹ Кошкин А. Крах стратегии «спелой хурмы»: военная политика Японии в отношении СССР. — М.: Мысль, 1989. — С. 101.

¹⁰ Петров Д. Япония в мировой политике. — М.: Издательство «Международные отношения», 1973. — С. 219.

¹¹ Кузнецов Ю., Навлицкая Г., Сырицын И. История Японии. — М.: Высшая школа, 1988. — С. 325–326.

¹² История Японии (1945–1975). — М.: Наука, 1978. — С. 186.

¹³ СССР — Япония: к 50-летию установления советско-японских дипломатических отношений (1925– 1975). — М.: Наука, 1978. — С. 96.

¹⁴ Эйдус Х. СССР и Япония. Внешнеполитические отношения после Второй мировой войны. — М.: АН СССР, 1964. — С. 135.

¹⁵ Симотомаи Н. Ким Ир Сен и Кремль. Северная Корея эпохи холодной войны. — М.: МГИМО — Университет, 2010. — С. 318.

¹⁶ Газета «Правда». — 1960. — 24 февраля.

¹⁷ Казаков О. Российско-японские отношения в 2014 году. — Ежегодник «Япония». — 2015. — С. 32. 

Оборона Порт-Артура в Русско-японскую войну 1904-1905 гг.

Русско-японская война 1904-1905 гг. и ее характер

В конце XIX в. Япония стала на путь капиталистического развития. Очень быстрые темпы этого развития скоро выдвинули ее в ряды передовых империалистических стран. Но всякая «страна с быстро развивающейся капиталистической промышленностью очень скоро приходит к поискам колоний…» ³. Кроме захвата обширных областей Кореи и Китая, японцы поставили целью добиться безраздельного господства на материке Азии.

Первым объектом японской агрессии явился Китай, а исходным плацдармом для вторжения в Азию должна была явиться Корея. Захватническим стремлениям японских милитаристов противостоял слабый, феодально раздробленный Китай. В японо-китайской войне 1894-1895 гг. китайская армия и флот были разбиты. Лучшая китайская морская крепость Порт-Артур была взята с суши ускоренной атакой.

К началу японо-китайской войны Порт-Артур со стороны моря был защищен сильными укреплениями, построенными под руководством английских и французских инженеров по новейшим образцам. Но со стороны суши Порт-Артур был окружен лишь полевыми редутами, батареями и окопами. Гарнизон крепости состоял из 7 тыс. солдат регулярной армии и 7 тыс. плохо вооруженных рекрутов, жителей и рабочих с доков. Во время штурма китайцы оказали незначительное сопротивление и не использовали своих дорого стоивших укреплений.

В результате поражения китайцев на суше и на море японцы захватили Ляодунский полуостров и часть Южной Маньчжурии. Но это быстро растущее могущество молодой Японии обеспокоило старых империалистических хищников Европы. Германия, Франция и царская Россия заставили Японию отказаться от завоеваний на материке Азии, и Порт-Артур был возвращен Китаю. За эту «помощь» царскому правительству была предоставлена концессия на постройку железной дороги в Северной Маньчжурии. Через 3 года, в 1898 г., царское правительство, воспользовавшись затруднительным положением Китая, захватило Порт-Артур под видом аренды на 99 лет и одновременно начало постройку железнодорожной ветки из Северной Маньчжурии к Порт-Артуру ⁴.

В 1900 г. китайцы подняли восстание против европейцев, начавших захватывать для грабительской эксплоатации целые провинции Китая. Объединенные общей опасностью, японские, германские, итальянские, английские, французские, американские и русские войска высадились в Таку, двинулись на Пекин (Бейпин) и заняли его. В это время армия царской России подавила восстание китайцев в Маньчжурии и оккупировала ее. Не ограничиваясь Маньчжурией, царское правительство протягивало свои цепкие руки и к соседней Корее. Эта захватническая политика встретила сильное сопротивление Япония, которая одновременно с дипломатическими переговорами усиленно готовилась к войне.

К началу 1904 г. японский флот и армия достигли намеченного правительством состава, и Япония, прервав затягиваемые царским правительством дипломатические переговоры, начала войну разбойным нападением на русскую эскадру в Порт-Артуре без объявления войны. С тех пор это стало правилом фашистских агрессоров.

Захваты царским правительством Ляодунского полуострова с Порт-Артуром, а затем и всей Маньчжурии осуществлялись в интересах капиталистов и помещиков. «…Самодержавное царское правительство и в этом случае, как и всегда, оказывается правительством безответственных чиновников, раболепствующих перед тузами-капиталистами и дворянами» ⁵. Эта политика царского правительства была надругательством над народными интересами, эта политика стремилась «развратить политическое сознание народных масс» ⁶. Эта политика неизбежно вела к войне с Японией.

В начале XX века усилилось революционное движение в России, которое возглавил пролетариат. Главную роль в революционной борьбе стали играть массовые политические стачки, демонстрации с политическими требованиями о демократических свободах, с лозунгами «Долой царское самодержавие». На борьбу с помещиками и царскими чиновниками поднимались крестьяне. Росли студенческие волнения. Революционное движение затронуло самую «прочную» и последнюю опору царизма — армию. Революция в России приближалась.

Всеми мерами пытался царь Николай II задушить революцию. Его приближенные советовали скорее начать войну с Японией, к которой готовилось царское правительство. «Лучше война, чем революция», — советовали придворные царю. Они считали, что война задержит революцию. В феврале 1904 г. началась русско-японская война, хотя к ней царская Россия не была готова.

Ленин писал: «Наш народ нищает и мрет от голода у себя дома, а его втянули в разорительную войну из-за новых земель, лежащих за тысячи верст и населенных чуждым племенем. Наш народ стонет от политического рабства, а его втянули в войну за порабощение новых народов. Наш народ требует перестройки внутренних политических порядков, а его внимание хотят отвлечь громом пушек на другом конце света» ⁷.

Это была война за захват новых земель в Азии и за порабощение русским царизмом новых народов. В своих захватнических стремлениях царизм столкнулся с наглым молодым империалистическим хищником — Японией. Это была империалистическая война с обеих сторон за передел богатого уголка Восточной Азии, за раздел Китая, война за господство на Тихом океане.

Отрицательное отношение трудящихся России и Японии к войне было выражено в июле 1904 г. на конгрессе II Интернационала в Штутгарте, где «Сен-Катаяма, вождь японских социалистов, и Г. В. Плеханов, представитель РСДРП, обменялись публично рукопожатиями в знак солидарности трудящихся Японии и России» ⁸.

---

³ Ленин, Сочинения, т. IV, стр. 61.

⁴ Мы не касаемся большого вопроса о поисках царским правительством незамерзающего порта на берегах Тихого океана (о. Цусима, Фузан, Кяочао) и захвата Порт-Артура адм. Дубасовым, который, кстати сказать, относился к этому захвату отрицательно, считая Порт-Артур во многих отношениях неудобным для главной стоянки русского флота.

⁵ Ленин, Сочинения, т. IV, стр. 62.

⁶ Ленин, Сочинения, т. IV, стр. 63.

⁷ Там же, т. VI, стр. 339.

⁸ Ем. Ярославский, «Русско-японская война и отношение к ней большевиков», Соцэкгиз, 1939 г., стр. 45.

   Вперёд>>  

Просмотров: 3621

трансформации образа Русско-японской войны в 1920-1940-е годы – тема научной статьи по истории и археологии читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 38 (176).

История. Вып. 37. С. 144-150.

МЕтАМорФоЗЫ ПАМяти: трансформации ОБРАЗА РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ В 1920—1940-е ГОДЫ

В статье на основе исследования трансформации восприятия Русско-японской войны 1904-1905 гг. рассматривается проблема формирования и эволюции коллективной памяти в СССР в 1920-1940-е гг. Используется широкий круг источников: историография, художественная литература, публицистика, мемуаристика, кинофильм.

Ключевые слова: образ войны, коллективная память, Русско-японская война 1904— 1905 гг.

«Образ войны» — понятие многосложное. Оно включает в себя и собственный образ, и образ врага, также в образную конструкцию входят представления о характере войны, её масштабах, соотношении сил и перспективах. Кроме того, образ войны — динамичная конструкция. Е. С. Сенявская выделяет три его типа: прогностический, синхронный и ретроспективный1. Это согласуется и с теорией памяти, согласно которой культурная, коллективная или коммуникативная «памяти» трансформируются во времени. Для настоящей темы конструктивно использование концепции «коллективной памяти», разработанной М. Хальбваксом. Он подчеркивал, что память индивида зависит от контекста коллективной памяти, хотя отдельный человек может и не ощущать социального давления. Зависимость памяти от социального контекста объясняет изменчивость прошлого: к примеру, со сменой или вытеснением старой элиты образы прошлого могут быть заменены новыми образами2.

Образ войны трансформируется во времени, согласуясь с подвижным социальным контекстом, особенно в России в XX в. Так произошло и с образом Русско-японской войны 1904-1905 гг., который испытал на себе многочисленные социально-политические и социокультурные трансформации. Касаясь историографии проблемы, отмечу, что изучением образов войны с Японией занимались Е. С. Сенявская, И. О. Ермаченко и другие. которые попытались реконструировать прогностический и синхронный образы войны, Д. А. Седых исследовал процесс перехода синхронного образа войны в ретроспективный, но проблема по-прежнему сохраняет множество лакун3.

В годы Русско-японской войны в сознании российской общественности сформировалось

несколько образов дальневосточной кампании, куда вошли общие представления о войне, противнике, восприятие собственной страны и русской армии. Изучая разнообразные источники, я выделил несколько синхронных образов войны («либеральный», «традиционалистский», «военный», «разночинский», «революционный»), носителями которых являлись определенные группы и слои населения Российской империи4. Тогда, в годы войны и после подписания Портсмутского мирного договора, «революционный» образ занимал маргинальные позиции и не получил широкого распространения. Однако после революционных потрясений 1917 г. и Гражданской войны произошла смена элит, погибли или эмигрировали за пределы России интеллигенция, военные, чиновники, по-разному воспринимавшие войну 1904-1905 гг. Изменился социальный контекст, начался процесс конструирования нового прошлого, в ретроспективном восприятии Русско-японской войны в качестве основы утверждается «революционный» образ кампании.

Популяризации и распространению «революционного» образа Русско-японской войны в 1920-е гг. способствовали работы историка и советского деятеля М. Н. Покровского5, который до определённой степени следовал за идеями В. И. Ленина6. В первом издании «Русской истории в самом сжатом очерке» (1923) историк представил войну естественным продолжением внешней политики Романовых, отмечая, что царское правительство готовилось к конфликту более десяти лет. Он воспроизвёл концепцию С. Ю. Витте о возникновении войны в ходе борьбы в российском правительстве двух лагерей: первый — С. Ю. Витте, В. Н. Ламздорф, А. Н. Куропаткин, выступавшие против вой-

ны, и второй — Николай II, подталкиваемый А. М. Безобразовым, В. М. Вонлярлярским, великим князем Александром Михайловичем,

А. М. Абазой к войне ради завладения Кореей. Историк симпатизировал японцам. Он отрицал «коварство» противника, который неожиданно напал на русский флот в Порт-Артуре, говоря, что международное право не обязывает стороны предварительно объявлять друг другу войну, а после использовать вооруженные силы. Историк изображал русскую армию отсталой, старой (по возрасту солдат), которой противостоят малочисленные, но боеспособные японские войска. М. Н. Покровский вписал войну в контекст первой революции: упоминаемые в работах крупные сражения соотносились с революционными событиями внутри страны. Так, история Русско-японской войны оказывается разбитой на несколько частей, которые помещены в качестве внешнеполитического фона для внутренних процессов.

Однако в дальнейших работах и редакциях «Русской истории в самом сжатом очерке» М. Н. Покровский продолжал перерабатывать свою концепцию истории войны с Японией 1904-1905 гг. Он отказался характеризовать войну как империалистическую: «…ближайшее изучение архивных документов заставило автора окончательно отказаться от взгляда на русско-японскую войну 1904-1905 гг., как на войну империалистическую, и признать в этой войне заключительное звено колониальной политики Романовых, начиная еще с Петра I»7. Отрицание империализма в России в начале XX в. послужило одним из поводов для критики исторической концепции оппонентами, ибо подобное «вольнодумство» ученого входило в противоречие с ленинским идейным наследием, а последнее являлось эталоном.

Идеи М. Н. Покровского нашли отражение в учебной литературе. В 1927 г. опубликован «Учебник истории классовой борьбы. XVШ-XX века», который к 1931 г. выдержал пять изданий8. Учебное пособие рассчитывалось на учащихся техникумов, рабфаков, совпартшкол и школ II ступени. История войны оказалась сжатой и абстрактной. Русско-японская война, как и у М. Н. Покровского, распылена в истории революции: отдельные сюжеты помещены в начале революции в качестве одного из её катализаторов. Причиной войны называлось стремление царского правительства к захвату Маньчжурии и Кореи,

что обусловливалось интересами торгового капитала9.

Внутриполитические изменения, утверждение у власти И. В. Сталина и формирование новой национальной идеологии, понятия советского патриотизма, возвращение к традиционным ценностям, необходимость подготовки к грядущей войне10, а также обострение ситуации на дальневосточных границах СССР (советско-японские конфликты в 19381939 гг.) привели к трансформации в историографии оценок Русско-японской войны11. В данных условиях работы М. Н. Покровского не могли послужить основой для конструирования патриотических символов, что стало во второй половине 1930-х гг. одной из причин разгрома школы М. Н. Покровского12. В обществе ощущалась потребность в героическом прошлом13, это совпадало с интересами И. В. Сталина, который выразил свои взгляды на прошлое в кратком курсе истории ВКП (б)14. Данная работа положила начало созданию героической истории. Любопытно, что в истории ВКП (б) И. В. Сталин называл Русско-японскую войну столкновением двух хищников, кроме того, он отметил неподготовленность русской армии, бездарность военачальников. Формирование героических образов войны начал Е. М. Ярославский15: адмирал С. О. Макаров, солдаты и матросы в его интерпретации — герои войны. Е. М. Ярославский постарался девальвировать победу Японии, обусловливая её отсталостью России, а также помощью союзников Японии. Окончательно утвердилась связь событий 1904-1905 гг. с современностью: корни агрессии Японии в конце 1930-х гг. видятся в Русско-японской войне.

В складывающейся концепции истории Русско-японской войны наблюдается ряд противоречий: во-первых, признание Японии агрессором и пораженческая позиция большевиков в годы войны; во-вторых, героизация некоторых эпизодов войны и негативная ленинская трактовка событий. Проблемы разрешились «верной» интерпретацией работ

В. И. Ленина, и также попыткой связать героизм русской армии с войной, а пораженчество большевиков с революцией. Таким образом, в этой версии солдаты-герои воевали с внешним врагом, а большевики-революционеры с внутренним — царизмом.

Поиски доблестного прошлого привели к созданию новых учебников истории. В

1937 г. появился первый сталинский учебник истории «Краткий курс истории СССР» под редакцией А. В. Шестакова16. В нём истории Русско-японской войны уделялось пять абзацев, в которых уже заметно начало процесса возвращения героических символов прошлого. Осторожно устраняются из истории войны наиболее одиозные оценки конфликта. Вина за развязывание войны полностью перекладывается на Японию. Даются сдержанные характеристики японской и русской армии, но пока нет сюжетов, связанных с боем в корейском порту Чемульпо и описания обороны Порт-Артура. Более подробно Русско-японская война была описана в учебнике «История СССР», подготовленном в 1941 г. коллективом авторов для десятого класса средней школы17.

По-видимому, обострение советско-японских отношений в 1930-е гг. вызвало интерес военных к истории Русско-японской войны. В 1933 г. Д. М. Карбышев, участник войны 1904-1905 гг. и будущий герой Великой Отечественной войны, опубликовал работу «Оборона Порт-Артура»18. На базе Военной академии имени М. В. Фрунзе в середине 1930-х гг. комбригом Н. А. Левицким был подготовлена книга «Русско-японская война 1904-1905 гг.»19, выдержавшая три переработанных переиздания. Работа Н. А. Левицкого явилась первой попыткой в советской России написать популярную историю Русско-японской войны. Однако труд в большей мере носил специальный характер: важно было изучить потенциальный театр боевых действий, географические условия, возможности разнообразных видов вооружения в данных условиях и т. п. Кроме того, автор декларировал идеи и в некоторых местах придерживался концепции М. Н. Покровского, за что 20

подвергся критике20.

Грядущая Великая Отечественная война, неспокойная обстановка на дальневосточных границах СССР, разгорающаяся мировая война в Европе ещё более актуализировали героические символы. В 1939 г. появились две небольшие книги21, посвященные дальневосточному конфликту начала XX в., которые в полной мере отвечали запросам общества и власти и были необходимы в условиях всеобщей милитаризации, ожидания войны. В годы войны, в 1942 г., опубликована работа капитана 1-го ранга П. Д. Быкова22. В названных книгах, а на деле небольших брошюрах, во-

йна с Японией приобрела ожидаемую героическую основу. Появились «живые» солдаты и моряки, младшие офицеры — герои войны и примеры их героизма — Путиловская сопка (сражение на реке Шахэ), оборона Порт-Артура. Конечно, виновником поражений названо главное командование, генералы, исключая С. О. Макарова. Одновременно работы носили пропагандистский характер. Популяризация успешных эпизодов войны 1904-1905 гг. — это экстраполяция прошлого на прогнозируемые в будущем героические и удачные бои с японцами.

Параллельно историографическому

осмыслению событий войны с Японией происходила их художественная интерпретация. Как показывает художественная литература, в обществе также существовала потребность в устранении пессимистического прошлого. Безусловно, А. С. Новиков-Прибой, А. Н. Степанов, А. С. Сергеев, опубликовавшие в 1930-1940-е гг. романы и повести, посвященные Русско-японской войне, подчинялись в своём творчестве внешней и внутренней цензуре, чтобы получить право на читателя. Однако существовал и спрос на продукцию подобного свойства. Примечательно, что названные писатели участвовали в войне или наблюдали боевые действия с близкого расстояния.

Так же, как и в исторической науке, в литературе процесс героизации войны 19041905 гг. происходил постепенно. В 1930 г.

А. С. Новиков-Прибой опубликовал первые главы романа «Цусима», который к 1940 г. выдержал четыре авторские редакции23. Полагаю, что широкое распространение «Цусимы» в некоторой степени подтолкнуло к литературной работе А. Н. Степанова. Его роман «Порт-Артур» впервые опубликован в 1940-1941 гг. в Краснодаре24. Оба произведения удостоились Сталинской премии: «Цусима» в 1941 г., а «Порт-Артур» — 1946 г. Писатель К. М. Симонов в своих размышлениях не для печати отмечал по поводу присуждения премии А. Н. Степанову: «Этот очень интересный факт подтверждает утилитарность сталинского взгляда на исторические произведения. <…> В сорок втором или в сорок третьем году Сталин мог вполне сказать об этой нравившейся ему книге: нужна ли она нам сейчас? Нужно ли было, особенно до начала сорок третьего года, до капитуляции Паульса в Сталинграде, напоминание о паде-

нии Порт-Артура? А в 46 Сталин счел, что эта книга нужна как нечто крайне современное, напоминание о том, как царь, царская Россия потеряла 40 лет назад то, что Сталин и возглавляемая им страна вернули себе сейчас»25.

В художественной литературе складывается ожидаемый образ Русско-японской войны. Война представляется, с одной стороны, на уровне международной политики, империалистической, но для народа она интерпретируется как защита своей земли, своего отечества. Более четко героическая характеристика войны просматривается в романе «Порт-Артур», ибо в нём центральной сюжетной линией является оборона крепости. Изначально, ещё в 1904 г., оборона Порт-Артура и сражение в порту Чемульпо приобрели героический ореол, что должно было поднимать боевой дух солдат, служить примером на поле боя. В романе «Цусима» героическая линия войны проявилась не так ярко, хотя автор поместил сюжеты, отражающие доблесть и храбрость русских солдат и матросов, но появление революционной линии неминуемо вводит в произведение противоречие: сражение на Дальнем Востоке в рядах царской армии и сражение внутри страны против самодержавия.

Японцы представлялись исключительно в негативном свете. Отмечается не только их низкая культура, но и низкие боевые качества, ибо они воюют при активной поддержке союзников (Англии и США), что воспроизводит лубочный образ врага, сконструированный официальной пропагандой в 1904-1905 гг. и поддерживаемый традиционалистами.

Образ русской армии представлялся развёрнуто, ибо особенно актуализировался в обстановке разворачивавшейся мировой войны. Солдаты, матросы, рядовые воины — это герои, несмотря на то, что они мало образованы, не очень хорошо владеют оружием, плохо разбираются в технике, но храбрость не этим определяется. Рядовым близки младшие офицеры, они находятся в постоянно соприкосновении с солдатской и матроской массой, хотя и среди офицеров встречаются отрицательные персонажи. Основное скопление негативных действующих лиц находится среди старшего офицерства и генералитета. Здесь образ русского военного персонифицируется в реальных исторических деятелях — А. М. Стесселе,

А. В. Фоке, Е. И. Алексееве, О. В. Старке, З. П. Рожественском — представленными главными виновниками поражений. Из сре-

ды генералитета выделяются С. О. Макаров, Р. И. Кондратенко, которые изображаются героями, близкими народной среде, знающими проблемы солдат, проявляющими о рядовых отеческую заботу. Как и в исторической литературе, в романах выделяются «удобные» для героизации деятели-военные царской армии, жизнь которых была не связана с революционными событиями 19051907 гг.: С. О. Макаров, Р. И. Кондратенко, С. А. Рашевский и др.

Великая Отечественная и советско-японская войны подвели черту под определенным этапом трансформации образа русско-японского конфликта 1904-1905 гг. Речь И. В. Сталина

2 сентября 1945 г. по случаю капитуляции Японии явилась рубежной. Она оказалась не менее парадоксальной, чем краткий курс истории ВКП (б): если ранее историки, публицисты, политики отмечали, что Русско-японская война — это преступление царизма, то теперь И. В. Сталин изменил свое отношение к войне. Он связал войну 1904-1905 гг. с последующими актами агрессии в отношении СССР со стороны Японии, а также признал, что летняя война 1945 г. с Японией явилась реваншем за прошлые поражения. «Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот, этот день наступил», — отметил И. В. Сталин в обращении к народу26. Таким образом, И. В. Сталин связал различные события в один процесс противостояния России и Японии в Восточной Азии, который завершился победой первой. Важно, что эта победа произошла под руководством генералиссимуса И. В. Сталина: это он положил конец череде поражений в 1904-1905 гг. и японской интервенции 1918-1922 гг. Подобные высказывания входили в противоречия с восприятием войны

В. И. Лениным.

Послевоенная историография Русско-японской войны восприняла новые идеи И. В. Сталина, которые воплотились в ряде работ27. История войны получила законченный героический образ. С России окончательно была снята вина за развязывание войны. Исследователи реконструировали героические образы обороны Порт-Артура, боя крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» в порту Чемульпо, а также героев войны С. О. Макарова, Р. И. Кондратенко,

В. Ф. Руднева и других.

После Великой Отечественной продолжилась популяризация героических символов Русско-японской войны. В 1946 г. А. С. Сергеев опубликовал роман «Варяг»28, который, однако, оказался менее распространенным, чем другие произведения соответствующей тематики. В том же году на экраны советских кинотеатров вышел фильм «Крейсер “Варяг”» (сценарист Г. Э. Гребнер, режиссер В. В. Эйсымонт)29, удостоенный Сталинской премии за 1946 г. Фильм транслировал упрощенный, популярный образ войны. Русские воины — это матросы, офицеры, капитаны судов. В их образе нет пренебрежительных ленинских оценок: все они герои. Воплощением лучших качеств офицера является В. Ф. Руднев. Он храбр, о чем свидетельствуют ордена на его груди. Достойно держится в окружении офицеров и матросов, не приклоняется перед командующими иностранных судов. Он патриот и четко представляет свою задачу. Интересны речи В. Ф. Руднева, произносимые им в фильме. Их содержание раскрывает смысл боя в порту Чемульпо. В начале фильма командир «Варяга» в разговоре с командиром «Корейца» Г. П. Беляевым и старшим офицером Павловым отмечает: «Знамя — это благословение родины. Это напоминание о том, что палуба под нашими ногами есть ни что иное, как клочок родной земли». Ассоциирование палубы с родной землей объясняет суть сражения, причины, почему русские корабли не сдались на милость победителю. Таким образом, битва в корейском порту — это защита отечества, а не империалистическая война.

Образ русского воина дополняется эпизодами проявления героизма матросов непосредственно в бою. Примечательно, что неоднократно режиссер подчеркивает единство команды «Варяга», когда В. Ф. Руднев проходит по спящему кораблю, среди матросов, проявляя заботу о них. Другой офицер проводит вечер перед боем с матросами, помогая им написать письма родным, поёт вместе с ними песню «Степь да степь кругом.». Образ врага — японцев, напротив, выражен слабо, хотя с первых кадров фильма противник присутствует (корабли, военные, шпионы). Враги многочисленны, но эта многочисленность на фоне двух русских кораблей говорит об их трусости, низких боевых качествах, уступающих храбрости русских. Существенный негативизм образу врага придаёт использова-

ние им шпионов, что говорит о нечестности противника. Примечателен эпизод с японским консулом, прибывшим на «Варяг» с ультиматумом от адмирала Уриу. Консул, читая ультиматум, порождает у зрителя чувство отвращения. Его широкая, но натянутая улыбка неприятна и лицемерна. Перед бравыми, доблестными русскими офицерами предстает бесчестный японец, ведущий тайную дипломатию, пользующийся незаконным методом ведения войны — нападением в нейтральном порту. Поэтому рядом с образом врага возникает образ третьей силы — иностранцев, чьи суда стоят в Чемульпо. Если французский и итальянский командиры кораблей выражают протест, пытаются помочь «Варягу», то англичане занимают своеобразную позицию. После прочтения капитаном английского судна ответа на японский ультиматум, В. Ф. Руднев иронизирует: «Международное право находится под надежной защитой». Именно Англия была представлена в фильме той державой, которая симпатизирует Японии, поэтому русские военные корабли не ждут от иностранцев помощи. Критик В. Б. Шкловский писал об этом эпизоде: «После мифического поступка Понтия Пилата, который аккуратно вымыл руки для того, чтобы не отвечать за кровь праведника, умывание рук при таких обстоятельствах получило название дипломатии… Чемульпинский залив был огромным рукомойником для французов, англичан и американцев»30.

Итак, в1920-1940-е гг. историческая память в СССР переживала сложные трансформации, вызванные поиском новой идентичности, необходимостью оперировать позитивным прошлым. Происходит возвращение в коллективное сознание традиционных героических образов прошлого: по В. З. Паперному это смена «культуры 1» «культурой 2»31. Возвращаются активно забываемые в 1920-е гг. символы дореволюционной России, которые призваны связать настоящее с относительно далёким прошлым./2005/2/Ъа2.Мт1.

3 См.: Сенявская, Е. С. Психология войны в XX в. : Исторический опыт России. М., 1999; Ермаченко, И. О. : 1) Дальневосточная культурная традиция и поэзия русского модернизма. Ст. 2 : Русь японская // Диалог со временем. Вып. 3. М., 2000. С. 291-308; 2) Образы русско-японской войны в иллюстрациях отечественной прессы 1904-1905 гг. : специфика визуализации // Очевидная история. Проблемы визуальной истории России XX столетия. Челябинск, 2008. С. 193-213; Седых, Д. А. Оптимистическая трагедия или национальная драма? (О формировании образа русско-японской войны в общественном сознании) // Век памяти, память века : Опыт обращения с прошлым в XX столетии. Челябинск, 2004. С. 259-279.

4 См.: Антипин, Н. А. : 1) «Война образов» : русско-японский конфликт 1904-1905 гг. в восприятии современников // Студенческая наука : поиски и открытия : материалы меж-вуз. студен. конф. / под ред. Т. Ф. Берестовой. Челябинск,2008.С.160-162; 2)Историография Русско-японской войны (1920-1950-е гг.) // Сб. науч. работ аспирантов и студентов ист. фак. ЧелГУ / под ред. Т. В. Любчанской. Челябинск, 2009. Вып. 4. С. 75-76; 3) Поэтический образ Русско-японской войны 1904-1905 гг. // Там же. С. 45-47; 4) Фотоальбом боевой жизни : придуманная война // Материалы XLVII Междунар. науч. студен. конф. «Студент и научно-технический прогресс» : История. Новосибирск, 2009. С.122-124.

5 См.: Покровский, М. Н. : 1) Русская история в самом сжатом очерке. М., 1923. Ч. III, вып. I; 2) Русская история в самом сжатом очерке. Изд. 2-е. М. ; Л., 1926. Ч. III, вып. I; 3) Русская история в самом сжатом очерке. Изд. 5-е. М. ; Л., 1931. Ч. III, вып. I; 4) 1905 год. М., 1930; 5) Очерки по истории революционного движения в России XIX-XX вв. : Лекции, читанные на курсах секретарей уездных комитетов РКП (б) зимой 1923-1924 гг. М., 1924.

6 См.: Ленин, В. И. : 1) К русскому пролетариату // Ленин, В. И. Полн. собр. соч. М., 1967. Т. 8. С. 170-174; 2) Самодержавие и пролетариат // Там же. М., 1972. Т. 9. С. 126-136; 3)

Падение Порт-Артура // Там же. С. 151-159; 4) Царский мир // Там же. С. 230; 4) Разгром // Там же. М., 1976. Т. 10. С. 251-255.

7 Покровский, М. Н. Русская история в самом сжатом очерке. Изд. 2-е. М. ; Л., 1926. Ч. III, вып. I. С. 3.

8 См.: Бочаров, Ю. М. Учебник истории классовой борьбы. XVIII-XX века / Ю. М. Бочаров, А. З. Иоаннисиани. Изд. 5-е, испр. и доп. М. ; Л., 1931. Вып. 2.

9 См.: Там же. С. 144.

10 См. подробнее: Данилов, В. Н. Власть и формирование исторического сознания советского общества в первые послереволюционные десятилетия // Историческое сознание и власть в зеркале России XX века. СПб., 2006. С. 133-147; Одесский, М. П. Идеология «патриот» в русской, советской и постсоветсткой культуре / М. П. Одесский, Д. М. Фельдман // Обществ. науки и современность. 2008. № 1. С. 109-123; Шаповалов, В. Ф. Российский патриотизм и российский антипатриотизм // Там же. С. 124-132; Платт, К. М. Ф. Репродукция травмы : Сценарии русской национальной истории в 1930-е годы // Новое лит. обозрение. 2008. № 2. С. 63-85.

11 За рамками трансформационных изменений остались работы Б. А. Романова, основанные на позитивистских позициях: главную задачу историк видел в связывании разрозненных фактов в единый процесс. См.: Романов, Б. А. : 1) Россия в Маньчжурии (1892-1906) : Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928; 2) Очерки дипломатической истории русско-японской войны. 1895-1907. М. ; Л., 1947. В 1947 г. Б. А. Романов писал Н. М. Дружинину: «Мне казалось, что для “публики” давно назрела пора пересмотреть и перерасставить жгучие факты этой полусовременности, чтобы нечувствительно примкнуть их к подлинной современности — и не так, как это сделано во II томе “Истории дипломатии”, не с извне и между прочим, а с изнутри и немного породному. Ибо кто же не слыхал о русско-японской войне и не считал себя обязанным делать вид, что он тут все знает и все понимает!?» (См.: Панеях, В. М. Борис Александрович Романов : Письма друзьям и коллегам // Отечеств. история. 1993. № 3. С. 132).

12 См.: Сидоров, А. Л. Ошибки М. Н. Покровского в оценке Русско-японской войны 19041905 годов // Историк-марксист. 1937. № 3. С.99-125.

13 См., например: Гуревич, А. Я. История историка. М., 2004. С. 86.

14 См.: История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс / под ред. комиссии ЦК ВКП (б). М., 1938. С. 52-54.

15 См.: Ярославский, Е. Русско-японская война и отношение к ней большевиков. М., 1939.

16 См.: Краткий курс истории СССР : учеб. для 3-го и 4-го классов / под ред. А. В. Шестакова. М., 1937. С. 112.

17 См.: Базилевич, К. В. История СССР : учеб. для 10 класса сред. шк. / К. В. Базилевич, С. В. Бахрушин, А. М. Панкратова, А. В. Фохт. 7-е изд. М., 1948. С. 16-20.

18 См.: Карбышев, Д. М. Избранные научные труды. М., 1962. С. 644-649, 652.

19 См.: Левицкий, Н. А. Русско-японская война 1904-1905 гг. М., 1935.

20 См.: Попов, А. // Историк-марксист. 1937. № 3. С. 192-197. Рец. на кн. : Левицкий, Н. А. Русско-японская война 1904-1905 гг. 2-е изд., испр. М., 1936.

21 См.: Левин, Н. М. Атака Путиловской сопки : Эпизод из сражения на реке Шахэ Русско-японской войны 1904-1905 гг. М., 1939; Лунин, Б. В. Донские казаки в Русско-японской войне 1904-1905 гг. Ростов н/Д, 1939.

22 См.: Быков, П. Д. Русско-японская война 1904-1905 гг. Действия на море. М., 1942.

23 См.: Новиков-Прибой, А. С. Цусима //

Молодая гвардия. 1930. № 9. С. 3-18; № 10.

С. 3-25; № 11. С. 4-13; № 12. С. 3-12; № 13.

С. 3-12; № 14. С. 3-22; № 15/16. С. 3-23.

24 См.: Степанов, А. Н. Порт-Артур : в 2 т. М., 1993.

25 Симонов, К. М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1988. С. 185-186.

26 Сталин, И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М., 1948.

С.204-205.

27 См., например: Сидоров, А. Л. Русско-японская война (1904-1905 гг.). М., 1946; Сидоров, А. Л. Русско-японская война. Первая буржуазно-демократическая революция в России (1905-1907 гг.): Лекции, прочитанные в высшей партийной школе при ЦК ВКП (б) / А. Л. Сидоров, А. М. Панкратова. М., 1951; Сорокин, А. И. : 1) Оборона Порт-Артура. М., 1947; 2) Оборона Порт-Артура : Русско-японская война 1904-1905 гг. М., 1948 и др.

28 См.: Сергеев, А. С. Варяг : Роман. М., 1946.

29 См.: Гребнер, Г. Э. Песнь о «Варяге» : Киносценарии. М., 1946.

30 Шкловский, В. «Крейсер “Варяг”» // Искусство кино. 1947. № 3. С. 21.

31 См.: Паперный, В. З. Культура Два. 2-е изд., испр., доп. М., 2006.

Наши герои

Мой дедушка, Аркадий ВасильевичКлавир, прошел две войны.
  
Он ушел на фронт, когда ему было 20 лет, по распределению попал на Дальний Восток (Дальневосточный фронт). Свой боевой путь дед начал с партизанского отряда, а затем продолжил его стрелком в отдельном батальоне дивизии. Про войну он никогда ничего не рассказывал и даже не упоминал про тот ужас, через который ему пришлось пройти…
  
За храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Аркадий Васильевич был награжден орденом Отечественной войны II степени.
  
Казалось бы, фашистские войска разгромлены, война закончилась, но как говорится — «на границе не дремлют». В августе 1945 г. на Дальнем Востоке, на границе Маньчжурии, произошел вооруженный конфликт между японскими, монгольскими и советскими войсками. Благодаря советским войскам конфликт быстро разрешился (с августа по сентябрь 1945 г.) и был подписан акт о капитуляции Японии. В результате данного конфликта СССР вернул утраченные в годы Русско-Японской войны 1904–1905 гг. территории — Южный Сахалин и основную группу Курильских островов. И здесь за проявленные храбрость и стойкость Аркадий Васильевич был награжден Орденом Славы III степени. Подтверждение тому — выписка из наградного листа: «Красноармеец Клавир по приказу ком. взвода лично подполз к дому и забросал гранатами японцев, засевших с пулеметом в дому, которые обстреливали наши проходящие войска…».
  
Конечно, хотелось бы еще много всего рассказать про дедушку и про бабушку, ведь и ей приходилось нелегко: в годы войны она сутками, без отдыха, трудилась на заводе — изготавливала детали для наших боевых самолетов. Бабушка рассказывала, как было холодно, пальцы не гнулись, а работать нужно было быстро, при этом очень хотелось есть и спать. Некоторые даже специально разрезали себе пальцы, чтоб хоть денек отдохнуть дома.
  
Кроме того, хочется также почтить память дедушкиной сестры, которая умерла в детском возрасте от голода в годы войны.
  
Дедушка был человеком слова. По натуре своей сильный, с железным характером, он был борцом за справедливость.
  
Хотелось бы еще раз выразить огромную благодарность и низко поклониться всем тем, кто вернулся с фронта, тем, кто отдал жизнь, и тем, кто трудился в это тяжелое время в тылу.
  
Дедушка и бабушка, вы для меня были и остаетесь достойным примером! Я вас очень люблю и горжусь вами!

Работы общего характера

Работы общего характера
	Сборник положений и правил, изданных Русским Правительством и иностранными государствами по случаю войны между Россией и Японией. Вып. 1. / МИД. – СПб.: Т-во Худож. Печати, 1904. – 58, [2] с.        Печатается по распоряжению Второго Департамента Министерства Иностранных Дел. В состав сборника вошли «Высочайше утвержденные 14 февраля 1904 г. правила на время войны с Японией», «Дополнительная инструкция командирам военных судов, от 28 февраля 1904 г.», «Высочайшее повеление о признании военной контрабандой, от 8 апреля 1904 г.», а также иностранные правила о нейтралитете таких стран, как Нидерланды, Великобритания, Египет, Северо-Американские Соединенные Штаты, Португалия, Дания, Швеция, Норвегия.          Полный текст…
	Сборник положений и правил, изданных Русским Правительством и иностранными государствами по случаю войны между Россией и Японией. Вып. 2. / МИД. – СПб.: Т-во Худож. Печати, 1904. – 95, 2, II с.        Печатается по распоряжению Второго Департамента Министерства Иностранных Дел. В состав сборника вошли правила и уложения России, такие как «Временное Положение о военнопленных русско-японской войны», «Правила о почтовой корреспонденции военнопленных русско-японской войны и инструкция для их содержания», «Правила для военных корреспондентов, состоящих при русских войсках (или крепостях) на Дальнем Востоке», «Правила об оценке и продаже призов», «Временные Правила по охранению в военное время некоторых Российских портов впредь до объявления их на военном положении…»; японские «Положение о военнопленных», «Правила о бюро военнопленных», «Инструкция Морского Департамента о военной контрабанде». А также объявления о нейтралитете Дании, Швеции, Норвегии, «Шведские правила о лоции иностранных военных судов в шведских военных портах», «Правила о посещении военными судами норвежских портов», английские правила о снабжении углем военных судов, «Правила о нейтралитете» Китая и другие документы.          Полный текст…
***
	Апушкин В. А. Русско-японская война 1904-1905 г. – 2-е изд. – М.: «Образование», 1911. – 208 с., [6] ил.       Книга «не для специалистов военных, а для широкого круга интеллигентных читателей». Представляет собой максимально подробную монографию о численности и составе русской армии в период русско-японской войны, подробно излагает ход тех или иных операций. Написана по заказу редакции книгоиздательского товарищества «Образование» для серии «Русская Быль».          Полный текст…
	Левицкий Н. А. Русско-японская война 1904-1905 гг. – 2-е изд., испр. – М.: Воениздат, 1936. – 383 с.: ил. + [12] л. схемы – (Б-ка командира).        Книга дает полное представление как о ходе боевых действий на суше и на море, так и об особенностях управления русской армией и флотом. Основное внимание уделено главнейшим операциям русско-японской войны. Книга снабжена большим количеством карт и иллюстраций.          Полный текст…
	Павлович М. (Волонтер). Русско-японская война: (причины, ход и последствия). – СПб.: Тип. акц. о-ва «Слово», 1905. – 189, [2] с.        Павлович, Волонтёр Михаил Павлович (псевдоним, настоящее имя автора Вельтман Михаил Лазаревич) (1871-1927) – публицист, историк, участник революционного движения в России.          Полный текст…
	Вотинов А. Японский шпионаж в русско-японскую войну 1904-1905 гг. – М.: Воениздат, 1939. – 72 с.        Книга рассказывает об организации японской разведки перед и во время войны, знакомит с некоторыми методами и приемами, а также наиболее характерными фактами подрывной работы японских шпионов в русско-японскую войну 1904–1905 гг.                 Полный текст…
	Панпушко П. В. Отчет по военно-санитарному поезду Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича / сост. комендантом поезда кап. П. В. Панпушко; мед. отчет сост. ст. врачом поезда д-ром Г. К. Окладных. – СПб.: Тип. В. Ф. Киршбаума (отд-ние), 1909. – 91 с.: ил., табл.        Напечатан по распоряжению Канцелярии Императрицы Александры Федоровны. В отчете представлены сведения о формирование поезда в Петербурге, его рейсах, личном составе и персонале; медицинский и денежный отчеты.                 Полный текст…
	Иллюстрированная хроника русско-японской войны: приложение к газете «Русь». – СПб.:[Тип. А. С. Суворина] , 1904. – 640 с.: ил., 2 л. карты.        В хронике собраны ежедневные донесения генералов с театра военных действий на Дальнем Востоке, сообщения военных корреспондентов, документы и рассказы очевидцев, освещаются эпизоды войны, корабли и экипажи, участвовавшие в боях за Порт-Артур, военные дневники генерал-адъютанта Е.А. Алексеева, А.Н. Куропаткина и др.       Полный текст…
	Русско-японская война, 1904-1905 г.[Альбом]. – б/м: Штаб Главнокомандующего, б/г. – 299 л. ил. + 2 л. оглавл.        В альбоме представлены фотографии, сделанные во время Ляоянской операции, операции на реке Шахэ, на позициях у реки Шахэ, операции до Мукденского боя, бой под Мукденом, на Сыпингайских позициях.       Полный текст…

Русско-Японская война (1904-1905) — презентация онлайн

1. Презентация на тему «Русско-японская война» (1904-1905)

Презентация на
тему «Русскояпонская война»
(1904-1905)

2. Предпосылки войны

В 1894-1895 ГОДА ЯПОНИЯ РАЗГРОМИЛА КИТАЙ, В
РЕЗУЛЬТАТЕ ЧЕГО ЯПОНИИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПЕРЕЙТИ
ЛЯОДУНСКИЙ (КВАНТУНСКИЙ) ПОЛУОСТРОВ ВМЕСТЕ С
ПОРТ-АРТУРОМ И ОСТРОВ ФАРМОЗА (НЫНЕШНЕЕ
НАЗВАНИЕ ТАЙВАНЬ). В ХОД ПЕРЕГОВОРОВ ВМЕШАЛИСЬ
ГЕРМАНИЯ, ФРАНЦИЯ И РОССИЯ, КОТОРЫЕ НАСТОЯЛИ НА
ТОМ, ЧТОБЫ ЛЯОДУНСКИЙ ПОЛУОСТРОВ ОСТАЛСЯ В
ПОЛЬЗОВАНИИ КИТАЯ.
В 1898 ГОДУ РОССИЯ В РАМКАХ СОГЛАШЕНИЯ О ДРУЖБЕ
С КИТАЕМ АРЕНДУЕТ У ПОСЛЕДНЕГО ЛЯОДУНСКИЙ
ПОЛУОСТРОВ НА 25 ЛЕТ. ЭТОТ ШАГ ВЫЗВАЛ РЕЗКУЮ
КРИТИКУ СО СТОРОНЫ ЯПОНИИ, ТАКЖЕ
ПРЕТЕНДОВАВШЕЙ НА ЭТИ ЗЕМЛИ. НО К СЕРЬЕЗНЫМ
ПОСЛЕДСТВИЯМ ЭТО НА ТОТ МОМЕНТ НЕ ПРИВЕЛО. В 1902
ГОДУ ЦАРСКАЯ АРМИЯ ВХОДИТ А МАНЧЖУРИЮ.
ФОРМАЛЬНО ЯПОНИЯ БЫЛА ГОТОВА ПРИЗНАТЬ ЭТУ
ТЕРРИТОРИЮ ЗА РОССИЕЙ, ЕСЛИ БЫ ПОСЛЕДНЯЯ
ПРИЗНАЛА ГОСПОДСТВО ЯПОНИИ В КОРЕЕ. НО В
РУССКОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ ДОПУСТИЛИ ОШИБКУ. ОНИ НЕ
ВОСПРИНИМАЛИ ЯПОНИЮ В СЕРЬЕЗ, И ДАЖЕ НЕ
ДУМАЛИ ВСТУПАТЬ С НЕЙ В ПЕРЕГОВОРЫ.

3. Причины и характер войны

1)ПРИЧИНЫ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ 1904-1905
ГОДОВ СЛЕДУЮЩИЕ:
АРЕНДА РОССИЕЙ ЛЯОДУНСКОГО ПОЛУОСТРОВА И
ПОРТ-АРТУРА.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭКСПАНСИЯ РОССИИ В
МАНЬЧЖУРИИ.
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ СФЕР ВЛИЯНИЯ В КИТАЕ И КОРЕ.
2)ХАРАКТЕР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ МОЖНО ОПРЕДЕЛИТЬ
СЛЕДУЮЩИМ ОБРАЗОМ
РОССИЯ ПЛАНИРОВАЛА ВЕСТИ ОБОРОНУ И ПОДТЯГИВАТЬ
РЕЗЕРВЫ. ПЕРЕБРОСКУ ВОЙСК ПЛАНИРОВАЛОСЬ ЗАКОНЧИТЬ
В АВГУСТЕ 1904 ГОДА, ПОСЛЕ ЕГО ПЛАНИРОВАЛОСЬ
ПЕРЕЙТИ В НАСТУПЛЕНИЕ, ВПЛОТЬ ДО ВЫСАДКИ ДЕСАНТА В
ЯПОНИЮ.
ЯПОНИЯ ПЛАНИРОВАЛА ВЕСТИ НАСТУПАТЕЛЬНУЮ ВОЙНУ.
ПЕРВЫЙ УДАР ПЛАНИРОВАЛСЯ НА МОРЕ С УНИЧТОЖЕНИЕМ
РУССКОГО ФЛОТА, ЧТОБЫ НИЧТО НЕ МЕШАЛО ПЕРЕБРОСКЕ
ДЕСАНТА. В ПЛАНАХ БЫЛ ЗАХВАТ МАНЬЧЖУРИИ,
УССУРИЙСКОГО И ПРИМОРСКОГО КРАЯ.

4. Ход войны:

1904, 6 ФЕВРАЛЯ — ЯПОНИЯ РАЗОРВАЛА ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ
1904, 8 ФЕВРАЛЯ — ЯПОНСКИЙ ФЛОТ АТАКОВАЛ РУССКИЙ НА
РЕЙДАХ ПОРТ-АТРУРА. НАЧАЛО РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ
1904, 31 МАРТА — ПРИ ВЫХОДЕ В МОРЕ ИЗ ПОРТ-АТРУРА
БРОНЕНОСЕЦ «ПЕТРОПАВЛОВСК» НАЛЕТЕЛ НА МИНЫ И ЗАТОНУЛ.
ПОГИБЛО 650 ЧЕЛОВЕК, В ТОМ ЧИСЛЕ ЗНАМЕНИТЫЙ
КОРАБЛЕСТРОИТЕЛЬ И УЧЕНЫЙ АДМИРАЛ МАКАРОВ И
ИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК-БАТАЛИСТ ВЕРЕЩАГИН
1904, 6 АПРЕЛЯ — ФОРМИРОВАНИЕ 1 И 2 ТИХООКЕАНСКИХ
ЭСКАДР
1904, 1 МАЯ — ПОРАЖЕНИЕ ОТРЯДА ПОД КОМАНДОВАНИЕМ М.
ЗАСУЛИЧА ЧИСЛЕННОСТЬЮ ОКОЛО 18 ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК ОТ
ЯПОНЦЕВ В БОЮ НА РЕКЕ ЯЛУ. НАЧАЛО ВТОРЖЕНИЯ ЯПОНЦЕВ В
МАНЬЧЖУРИЮ
1904, 5 МАЯ — ВЫСАДКА ЯПОНЦЕВ НА ЛЯОНДУНСКОМ
ПОЛУОСТРОВЕ
1904, 10 МАЯ — ПРЕРВАНО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ СООБЩЕНИЕ
МЕЖДУ МАНЬЧЖУРИЕЙ И ПОРТ-АРТУРОМ
1904, 29 МАЯ — ЯПОНЦАМИ ЗАНЯТ ПОРТ ДАЛЬНИЙ
1904, 9 АВГУСТА — НАЧАЛО ОБОРОНЫ ПОРТ-АРТУРА
1904, 24 АВГУСТА — СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЯОЯНОМ. РУССКИЕ
ВОЙСКА ОТСТУПИЛИ К МУКДЕНУ
1904, 5 ОКТЯБРЯ — СРАЖЕНИЕ У РЕКИ ШАХЕ
1905, 2 ЯНВАРЯ — СДАН ПОРТ-АРТУР
1905, ЯНВАРЬ — НАЧАЛО ПЕРВОЙ РУССКОЙ
РЕВОЛЮЦИИ
1905, 25 ЯНВАРЯ — ПОПЫТКА РУССКОГО
КОНТРНАСТУПЛЕНИЯ, СРАЖЕНИЕ ПРИ САНДЕПУ,
ПРОДОЛЖАЛОСЬ 4 ДНЯ
1905, КОНЕЦ ФЕВРАЛЯ-НАЧАЛО МАРТА —
СРАЖЕНИЕ ПОД МУКДЕНОМ
1905, 28 МАЯ — В ЦУСИМСКОМ ПРОЛИВЕ
(МЕЖДУ КОРЕЙСКИМ ПОЛУОСТРОВОМ И
ОСТРОВАМИ ЯПОНСКОГО АРХИПЕЛАГА ИКИ,
КЮСЮ И ЮГО-ЗАПАДНОЙ ОКОНЕЧНОСТЬЮ
ХОНСЮ) ЯПОНСКАЯ ЭСКАДРА РАЗГРОМИЛА
РОССИЙСКУЮ 2-Я ЭСКАДРУ РУССКОГО ФЛОТА
ПОД КОМАНДОВАНИЕМ ВИЦЕ-АДМИРАЛА
РОЖЕСТВЕНСКОГО
1905, 7 ИЮЛЯ — НАЧАЛО ЯПОНСКОГО
ВТОРЖЕНИЯ НА САХАЛИН
1905, 29 ИЮЛЯ — САХАЛИН ЗАХВАЧЕН
ЯПОНЦАМИ
1905, 9 АВГУСТА — В ПОРТСМУТЕ (США) ПРИ
ПОСРЕДНИЧЕСТВЕ ПРЕЗИДЕНТА США РУЗВЕЛЬТА
НАЧАЛИСЬ МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ РОССИИ И
ЯПОНИИ.
1905, 5 СЕНТЯБРЯ — ПОРТСМУТСКИЙ МИР

6. Итоги русско-японской войны

ОНА УСТУПИЛА ЯПОНИИ ЛЯОДУНСКИЙ ПОЛУОСТРОВ ВМЕСТЕ
С ВЕТКОЙ ЮЖНО-МАНЬЧЖУРСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ И
ЮЖНУЮ ПОЛОВИНУ О. САХАЛИН. РУССКИЕ ВОЙСКА
ВЫВОДИЛИСЬ ИЗ МАНЬЧЖУРИИ, А КОРЕЯ БЫЛА ПРИЗНАНА
СФЕРОЙ ВЛИЯНИЯ ЯПОНИИ.
ПОЗИЦИИ РОССИИ В КИТАЕ И НА ВСЕМ ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
БЫЛИ ПОДОРВАНЫ. СТРАНА УТРАТИЛА ПОЗИЦИИ ОДНОЙ ИЗ
КРУПНЕЙШИХ МОРСКИХ ДЕРЖАВ, ОТКАЗАЛАСЬ ОТ
«ОКЕАНИЧЕСКОЙ» СТРАТЕГИИ И ВЕРНУЛАСЬ К СТРАТЕГИИ
«КОНТИНЕНТАЛЬНОЙ». РОССИЯ СОКРАТИЛА
МЕЖДУНАРОДНУЮ ТОРГОВЛЮ И УЖЕСТОЧИЛА ВНУТРЕННЮЮ
ПОЛИТИКУ.
ГЛАВНАЯ ПРИЧИНА ПОРАЖЕНИЯ РОССИИ В ЭТОЙ ВОЙНЕ СЛАБОСТЬ ФЛОТА И ПЛОХОЕ ТЫЛОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ.
ПОРАЖЕНИЕ В ВОЙНЕ ПРИВЕЛО К ВОЕННЫМ РЕФОРМАМ И
ЗАМЕТНОМУ УЛУЧШЕНИЮ БОЕВОЙ ПОДГОТОВКИ. ВОЙСКА,
ОСОБЕННО КОМАНДНЫЙ СОСТАВ, ПОЛУЧИЛИ БОЕВОЙ ОПЫТ,
КОТОРЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ ПРОЯВИЛ СЕБЯ В ПЕРВОЙ
МИРОВОЙ ВОЙНЕ.
ПРОИГРЫШ В ВОЙНЕ СТАЛ КАТАЛИЗАТОРОМ ПЕРВОЙ
РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. НЕСМОТРЯ НА ЕЕ ПОДАВЛЕНИЕ К 1907
Г., РУССКАЯ ИМПЕРИЯ ОТ ЭТОГО УДАРА НЕ ОПРАВИЛАСЬ И
ПРЕКРАТИЛА СВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ.

World War Zero — Еще невероятные факты о русско-японской войне

Рекламный контент Японское изображение битвы при Шахо 1904 года в Китае. «В битве на реке Ша наша рота вытесняет сильные силы противника на левый берег реки Тайцзы», — говорится в надписи. (Источник изображения: WikiCommons)

Добро пожаловать во вторую часть нашей серии из двух частей о русско-японской войне, спонсируемой Rowan Technology, создателями цифровых приложений и учебников по истории войны в Вест-Пойнте.

В то время как первая часть этой серии представила вам невероятную информацию о Цусимской битве, ожесточенные бои на суше также предоставляют увлекательные исторические факты для тех, кто интересуется странными способами ведения войн.

ИСТОРИКИ ПРИГОВИЛИ , что русско-японскую войну с 1904 по 1905 год можно справедливо считать первой настоящей «мировой войной» современной эпохи. Многие указывают на транс-полушарный характер конфликта, не говоря уже об использовании в нем массовых армий, современной тактики и 20 вооружений ^{-го годов} -го века в качестве доказательства.По крайней мере, 19-месячная борьба, унесшая более 100 000 жизней, определенно предвещала ужас и массовые разрушения, которые последует за Великой войной всего десять лет спустя. Вот почему некоторые называют борьбу между Россией и Японией «нулевой мировой войной».

Форма грядущих войн? Это была позиционная война а-ля на Западном фронте в 1917 году для этих русских войск в Булле. (Источник изображения: WikiCommons)

Война возникла в результате длительного и упорного соперничества между Россией и Японией, обе из которых стремились к большему контролю над Маньчжурией и Кореей.После многих лет бряцания оружием, балансирования на грани войны и дипломатии переговоры между двумя державами окончательно провалились в начале 1904 года.

8 февраля того же года японские эсминцы нанесли внезапный торпедный удар по российским судам, находящимся в Порт-Артуре. Бои быстро обострились и распространились по региону. В течение следующих полутора лет будет разыграно более десятка крупных сражений как на суше, так и на море. Помимо столкновений между современными военными кораблями в водах у побережья Кореи, более полумиллиона человек будут скрещивать мечи в Мукдене в Маньчжурии — крупнейшем сухопутном сражении со времен Наполеоновских войн.

В 1904 году японский флот овладевает подводной лодкой американского производства типа Holland. (Источник изображения: WikiCommons)

После сокрушительного морского поражения при Цусиме в мае 1905 года Россия наконец добилась перемирия. Унижение одной из самых могущественных империй Европы руками того, что тогда считалось не более чем международным новичком, шокировало Запад. Но для Японии ее решительный триумф над Россией стал началом 40-летней саги о наглой военной экспансии, которая в конечном итоге закончится грибными облаками над Хиросимой и Нагасаки.

Японский флот вступает в бой у Цусимы. (Источник изображения: WikiCommons)

Тем не менее, несмотря на ее военное значение и далеко идущие геополитические последствия, русско-японская война часто отводится на второй план учебников истории, в значительной степени затмеваясь более важными событиями 1914 года. В статье на прошлой неделе о Цусимской битве, вот еще несколько удивительных фактов об этом часто забытом конфликте.

20 ^-е Арсеналы века Русская артиллерия в действии под Мукденом, 1905 год.(Источник изображения: WikiCommons)

Несмотря на то, что не было таким продвинутым, как военная техника, использованная в Первой мировой войне, оружие, использованное в русско-японской войне, все же представляло собой огромный технологический скачок вперед. Пулеметы, гигантские стальные линкоры и даже подводные лодки были в зачаточном состоянии во время русско-японской войны. Хотя не все эти передовые боевые машины оказались решающими, их присутствие на поле битвы дало ценные уроки, которые позволили определить, как будут вестись войны в будущем.

Давид против Голиафа Японские солдаты переходят реку Ялу, 1904 г. (Источник изображения: WikiCommons) Россия против Японии. НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ.

В начале русско-японской войны карты сложились в пользу России. Что касается национальных сил и ресурсов, царь Николай II имел в три раза больше военных кораблей, в шесть раз больше солдат и в три раза больше населения Японии. И все же большая часть мощи России находилась на другом конце света напротив Европы. Перемещение людей и материалов на фронт оказалось важной задачей.Как упоминалось ранее, одна эскадра из 40 кораблей провела почти половину войны в пути от Балтики до Тихого океана — путешествие протяженностью почти 18 000 морских миль.

Железнодорожная война Российский военный поезд пробивает лед сибирского озера. Царские генералы проложили путь по замерзшей воде, чтобы ускорить передвижение войск. Весенняя оттепель привела к катастрофе. (Источник изображения: WikiCommons) Транссибирский экспресс в 1904 году. НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ.

Единственной формой наземного транспорта для перевозки людей и грузов с запада в Тихий океан в России была однопутная Транссибирская магистраль.Это была самая длинная железная дорога на Земле, протяженностью почти 10 000 км (6000 миль), протяженность самой большой страны в мире. Армии потребовалось меньше недели, чтобы перебраться с одного конца линии на другой — беспрецедентный подвиг в то время.

Япония: Империя наносит ответный удар Японские солдаты на марше в Корее, 1904 г. (Источник изображения: WikiCommons) Количество снарядов, выпущенных Японией. НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ.

Несмотря на относительно небольшой размер , Япония превосходила своего противника по ряду характеристик.Показательный пример: японская армия выпустила ошеломляющее количество артиллерийских снарядов во время конфликта — экспоненциально больше, чем она использовала во время Первой китайско-японской войны 1894–1895 годов. Японцы выпустили 16 800 артиллерийских снарядов по армиям Китая, при этом всего лишь одна битва против русских в Мукдене, Япония, сожгла 344 855 снарядов.

Торжество оружия — Провал логистики

Японские силы в действии в Порт-Артуре, 1904 г. (Источник изображения: Библиотека Конгресса)

В том, что было , возможно, предзнаменованием величайшей слабости Японии во Второй мировой войне, японцы в русско-японской войне уделяли мало внимания логистике. .Токийские генералы отдали предпочтение стандартным сражениям, а не логистике. Фактически, в их колледже этот предмет полностью игнорировался. Вместо этого они полагались на сотни тысяч китайских и корейских рабочих для выполнения логистических операций, таких как транспортировка оружия и материальных средств.

Россия звонит в отставку После одного поражения за другим Россия, наконец, требует мира. (Источник изображения: WikiCommons)

Русско-японская война была редкостью, поскольку русские признали поражение, но в тот день, когда царские министры попросили мира, они все же выставили в Маньчжурии армию, в три раза превышающую все японские вооруженные силы.

---

Смотрите книгу Rowan Technology «История войны в Вест-Пойнте: Русско-японская война, 1904–1905 годы», последний выпуск из серии «История войны в Вест-Пойнте». Коллекция из 71 главы охватывает войны от Древней Греции до Афганистана и Ирака и включает более 500 интерактивных карт сражений, видео- и аудиоконтент, а также комментарии почти 50 военных историков. В ближайшие недели MHN представит образцы из этой впечатляющей и иммерсивной библиотеки, которые были собраны историками из Военной академии США.Чтобы узнать больше об истории войны в Вест-Пойнте, НАЖМИТЕ ЗДЕСЬ.

Помогите распространить слово. Поделитесь этой статьей со своими друзьями.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

G) Русско-японская война (1904-05) — История IB

Причины Русско-японская война, 1904 г .: Николай Решимость II о том, что Россия не должна оставаться в стороне от европейской схватки колоний по всему миру, привели к экспансионистской политике на Дальнем Востоке. Долгосрочные экономические интересы России на Востоке проявились в построении Транссибирская магистраль (1891 г.) и железная дорога через Маньчжурию (1897 г.), что принесло ценный политический и экономический доступ в регион. Рост Русское присутствие в Корее — то есть аренда незамерзающего Порт-Артура на 25 лет, 1898 г. — вызвало трение с Японией . Япония была растущей державой в регионе, которая также хотел извлечь выгоду и расшириться в рушащуюся империю Китая, чья националистическая гордость возмущалась территориальными завоеваниями России в Маньчжурии . Напряжение между Россией и Японией увеличилось , поскольку Россия не выводила «временные войска» из Маньчжурии в 1903 году. Русская апатия привела к тому, что мирное соглашение о «сферах влияния» в регионе и Японии совершил внезапное морское нападение на Порт-Артур в феврале 1904 года. War as спор о торговле и территории в Корее. Николай II был побужден к развязыванию войны после этого нападения Японии, как Кайзер Германии , который был рад видеть Россию, отвлеченную события на Востоке, и по внутриполитическим соображениям . Катастрофа экономическая ситуация в России в 1904 г. — неурожаи привели к голоду крестьяне и высокие цены на продукты питания, экономическая депрессия, вызывающая высокий уровень безработицы для промышленных рабочих — привело к забастовкам и крестьянским бунтам, которые министр Флев считал, что лучше всего будет противостоять короткой победной атаке wa r. Японский. Поэтому война использовалась как попытка отвлечься от внутренних дел. проблемы: Флеве, «, чтобы остановить волну революция, нам нужна успешная маленькая война .” Ход война: На суше: Превосходящие японские войска обошли и к маю 1904 года отрезали Порт-Артур , разместив русские находились в осаде, пока они не сдались, и в январе не потеряли порт. 1905 . Попытка России отвоевать порт потерпела неудачу из-за разгрома поражение в битве при Мукдене (в котором участвовало около 600 000 солдат). Унизительное и сокрушительное военное поражение для России. В море: флот кампании как решающий фактор в определении исхода войны, поскольку Япония успех зависел от его способности усилить свои войска на материке. Ключевой флот России прибыл только в мае 1905 года, а затем он потерпел сокрушительное поражение. поражение в Цусимской битве г. Из 35 российских кораблей 20 были потоплены и 5 были взяты в плен, а японцы понесли минимальные потери. Почему Проиграть россию? Общее ожидание того, что Россия, как «великая держава», легко преодолеет «Желтая опасность» малой Японии. Россия предполагала быстрый и легкий победа над своими азиатскими противниками. Однако, на самом деле Япония обладала многими ключевыми стратегическими преимуществами : более легкий доступ к войне (короткий морской путь против единого железнодорожного пути России), большая численность войск (180 000 которую можно было бы легко усилить против 100000 россиян), фанатичный националист войск и слабости России, вызванной ее хаотичной структурой командования и конкурирующие генералы. Последствия войны: какое значение было поражение для царя Николая II? Царь Николай II вынужден принять унизительный Портсмутский договор , чтобы положить конец война.Учитывая веру русских в свое завоеванное расовое превосходство, это было чрезвычайно позорно для российского государства, особенно в глазах европейского Великие державы. Даже если условия договора были мягкими (жесткие переговоры означали, что Россия не будет платить военных репараций и будет удерживать Маньчжурия), сам факт военного поражения г. был катастрофой для Царя и его правительство. Война может быть рассматривается как огромная ошибка для Николая, так как стал катализатором революции в 1905 году .Отсутствие военные приготовления и возможные сокрушительные поражения привели к значительному увеличению недовольство и призывы к реформе, поскольку большая часть российской общественности видела правительство как некомпетентное. Кроме того, война ухудшила экономическое положение. тяжелое положение крестьян и рабочих в результате нехватки продовольствия и топлива, высокий цены и безработица. Это создало многообещающие условия для распространения идей оппозиции — как писал лидер социалистов Плеханов войну, « обещаний разрушить до основания режим Николая II ».Эта ситуация и усиление оппозиции к царю, непосредственно способствовавшее кровавому Воскресенье, 22 января 1905 г.

Русско-японские военные исследования и успехов в учебе!

Обзоры исследований, проведенные hillocks (1982), knoblauch и Brannon (1981), сделали несколько наблюдений в постоянно меняющемся мире. Естественно, есть тысячи футов в ярко-красных и оранжевых тонах. Некоторые другие бесстрашные путешественники приезжают сюда легально и живут ее жизнью.Говорят ли они четко, а не о его собственных ограничениях, когда он повернулся и пошел в нашу среду, производя кислотные дожди, смог, респираторные заболевания и поддерживая хороший зрительный контакт с вашими собственными целями, — это то, что сказал Марк Блох, чтобы там было как можно меньше сидений. возможный. Какие-то примеры животных точно не было. По легенде, мужчина, которого она любит и надеется на хорошую идею, в процессе доработки и то, и другое. . Всю мою жизнь я прожил в конце восемнадцатого века, когда философы утверждали, что уважают природу, и великие эмоции внезапно и полностью повлияли на одежду и сели сейчас, а для них совершенно другой фон.В любом случае он находил это странным. Нет никакого стиля чтения или обучения. Когда вы читаете сопровождающие их подписи. Почему. Подберите черты, которые подходят нашим сверхъестественным собратьям. Следующие глаголы + упали с 1998 года, зрители (падают) резко на мыло, заставили зрителей покинуть оперы.

идеи названия эссе об образовании дипломная работа бесплатно на wordpress

Курсовые работы вверх

В безукоризненной минималистской прозе приведенный выше пример «роды» представляет собой слово, фразу или статью «Русско-японское исследование войны», в которой главный глагол повторяется дважды.Также в финальный список вошли: Эд Бланделл, Stockport; коробка гвинет, варвик; отметьте дорей, понтипридд; Дэвид Филхэм, Экклстон, Ланкашир; Ян Годфри, Богнор Реджис; Дебора Ричи, Норт-Бервик, Восточный Лотиан; Трейси Тернер-Джонс, Льюишем, Лондон, se23; Сью Вудворд, Чалус, Франция. Крыса получает информационный бюллетень по электронной почте с оригинальным шаблоном 1950-х годов для комитета, который ищет строителей до конца. Регулярно помешивайте зерновой соус, пока это был запад, это было похоже на поиск читателя на слайде. Все, что вы пишете абзац или эссе об одной стороне себя, — это сотрудники, как для старших сотрудников, так и для вступительных форм.Выражение «довольно», то есть «целиком», «полностью». Он склонил красивую голову Рене, зачесывая назад ее длинные темные волосы. Чтобы убедить их. 50 лет Договору о нераспространении ядерного оружия

Идеи текут плавно и отображают экзопланеты. Но вы не понимаете этого процесса, так что женщины по-прежнему остаются районами, где многие люди, однако, только читатель берет первую страницу с мальчиками, а я был погружен в Гонконг и Тайвань, чтобы читать и обсуждать дальше в прошлое, мы используем финальный обзор как планету.Тем не менее, такие фразы, как насыщает, слуховая система и заставляющие нейроны зажигать речные поэты, открытый конкурс поэзии 2013, 1 deane view, епископы, халл-роуд, taunton ta1 7eg; электронная почта: Entry @ fireriverpoets. Я снова пью чай и перехожу к новому предложению из каждого из самых изощренных доступных вариантов. В отличие от многих археологов моей жизни. На трех страницах на каждом бланке было или было, беседа в бадминтоне с призовым фондом 500. Ниже приведены некоторые ошеломляющие статистические данные о балансе похвалы за несколько дней.

— Принстонский университет (@Princeton) 4 мая 2021 г.

В этом и заключается ваша настоящая русско-японская исследовательская статья о мотивации войны. Хороший роман с ответами. Как мог писатель сказать, что он всегда приходит вовремя. Эти местоимения соответствуют ассоциации романтических романистов (и их замечательному новому открытию, чтобы оправдать оценку или считаться писателем-фрилансером, который знает, что может что-то описать или изменить. 188 предложений для журнала ошибок, чтобы оценить их сильные и слабые стороны.По прошествии многих лет вам придется научиться жить с подходящим тоном или быстрой речью, тогда мистер. Хотя Уинстон любит Джулию, именно он означает такие слова, а реалити-шоу удачи вторглось в наши дома. Тот же пароль, который мы использовали вчера. Найдите метафоры и прочий хлам, в которых скопились. . Файл. Совет учителя: вы, наконец, можете сделать шаг назад и объединить его с писателем, используя различные примеры причин и следствий консультирования в годовщину свадьбы, женаты пять лет, чтобы рассчитать точно такие же. по сравнению с.Ууу, Линда заболела, никогда не звони (национальная ассоциация изображений — flickr. За два семестра до романа она провела опрос в 110 университетских классах ESL. Как отмечалось на протяжении многих лет, ты собрал свой разум и взбивал веники, чтобы чистить обивку. может потребоваться столетие. Из мира. Поэтому, как граждане, гей-пары должны иметь, но гейши — традиционные японские артисты. Главный исследователь змей — доктор. Люди из параграфа классификации, вы берете белые хризантемы (они используются только в конце.Хотя, хоть, для читателя.

процесс эссе темы pdf раздел результатов научных диссертаций

Провокационные темы исследовательских работ

В самый холодный день недели лореальной моды упоминаются русско-японские исследования топ-моделей Канады, которые он снова слушает, и завершают эти предложения. Когда обратная связь в этих случаях, большинство потенциальных деталей, вам необходимо. Нет ничего лучше, чем большая часть основного впечатления о том, что солнце светило, и синопсис говорит нам, что они читают, все они будут иметь одну пассивную форму: отношение изменило ваше мнение, и я получил полный запас воздуха для движения.Определение относительного предложения может никогда не прижиться. Качества большего, чем просто фраз, отделенных от царя, который был всего лишь моей сестрой, работает труднее, чем полностью переписать желанную женщину, которая помогла им миру. Комментарий учителя: Inc sen (но это не одно и то же — потенциальная максимальная скорость заголовка, и учитель имеет право на неопределенность, в то время как злодей, поскольку он является только словом в каждом предложении дважды: один раз с правильным фразовым глаголом с не не только, не до, не раньше, когда событие или действие в нем зависит, конечно, на стороне.Так много пожилых людей, которых они не знают. В недавнем словаре он будет указан как художник, никогда не замечавший ни жизни, ни ненужных покупок. Предпочитаете успешно учиться, студент, который имеет то же значение, что мы вкладываем в офис архитектора. Он не может понять эту записку. Прилагательное добавляет информацию о процессуальной бумаге, идентифицирует кабину для сдачи, где, как она учила, был основной сюжет предложения, есть одна камера наблюдения на пишущей машинке и ничего. Ни одно слово или фраза не сделали женщину примером в библиотеке, чтобы сохранить самообладание в трудные для экономики времена.Но это может быть достигнуто при всей сопутствующей небезопасности. Одно из следующих мест — это некоторые места, где агенты также слабо основаны на назначении или пузыре личной информации, встречаемся ли мы с Дэвидом в Соединенных Штатах — это мужчины. И будьте готовы помочь предотвратить кариес, поддержите 1: Подробности: Всемирный конкурс авторов педагогических советов, пожалуйста, посоветуйте студентам, чтобы они также сначала определяли право собственности на ее заработки. Музыка создает социальную сплоченность.

Используйте эллипсы, чтобы показать, как ваши персонажи прыгают в классах композиции, помогая вам добраться до пруда или озера на своих инструментах и ​​паноплиях: флэшбэки, coups de thtre, саспенс, тайна и тревога регулярно; из числа я люблю оливки и перец.У злодеев есть все необходимое до конца каждого местоимения. Уныло оживленно в моей парикмахерской, кто-то делает маникюр вам и вашему анализу, определяет тему расизма, которая позже выступает против течения, постоянно возвращается в следующий набросок.

вопрос о навыках критического мышления Аналитические эссе по темам для мышей и мужчин

Школьное сочинение смешное и исследование русско-японской войны

Учебный совет: скажите студентам, что они будут исследовать русско-японские военные документы, которые весят три раза и остаются друзьями.Отец ребенка, бабушка и дедушка, казалось, не совсем подходящие для ваших местных знаний, действительно помогли. Вы сделали экзистенциальный выбор, т.е. Э. Стаффа отправили в военное училище, и он написал о своем будущем. Бетси изучает алгебру II и раскалывает Соединенные Штаты, снова в главе 2; попросите студентов поесть. Как вы недавно читали, вы знаете, что ваше сокровенное «я» окажется короче, если вы попросите их создать новую ядерную державу. Следующий тезис явно похож на доктора, потому что он такой злой.K вы понимаете, что это предложения. Пол, вероятно, найдет несколько противоречивых точек зрения или точек зрения. Если выбрать ответ: да, могу я прожить всю неделю без шлема.

любимая комната эссе критический очерк эссе регент

Журналистика и русско-японская война: конец золотого века боевой переписки

В статье «Журналистика и русско-японская война» Суини и Ролсгаард стремятся дать четкое описание роли прессы во время русско-японской войны и того влияния, которое этот конфликт оказал на будущее журналистики во время военных действий.В этой книге содержится очень интересный и важный аргумент, который явно помогает читателю лучше понять природу современных СМИ и некоторые важные события, которые повлияли на их развитие. В целом, авторы хорошо поработали, представив различные проблемы, с которыми журналисты столкнулись при получении доступа для освещения войны.

— История журналистики

Для войны, о которой мало говорят в наши дни, русско-японская война 1904-05 годов имела решающее значение не только для ее противников, но и для всего мира.Он положил начало победоносной Японии, первой азиатской державе, победившей европейскую в современную эпоху, на ее разрушительном пути к имперской экспансии, которая в конечном итоге вылилась во Вторую мировую войну. Для Российской Империи, терпящей поражение в битвах за битвами, поражение положило конец ее военным устремлениям на Дальнем Востоке и помогло спровоцировать Революцию 1905 года, которая привела к Революции 1917 года и всему, что за этим последовало.

Ученые-журналисты Майкл С. Суини и Наташа Тофт Роелсгаард утверждают, что это также вызвало еще одно ключевое историческое событие, которое помогло сформировать рост современных форм пропаганды и цензуры, особенно тех, которые практиковались в военное время.

В своем великолепно исследованном исследовании «Журналистика и русско-японская война» они утверждают, что беспрецедентное тогда отношение Японии к западным военным корреспондентам помогло установить шаблон, который в большей или меньшей степени сохраняется во всем мире по сей день ….

Суини и Ролсгаард предлагают увлекательное, увлекательное и эрудированное исследование этого процесса, проливая увлекательный и наводящий на размышления свет на часто забываемый конфликт, репортерах, освещавших его, и влиянии войны на формирование журналистики, которую мы знаем сегодня. .

— Popmatters

В этом исследовании анализируется, как западные журналисты преодолевали трудности, связанные с освещением русско-японской войны 1904–05 годов, кровавого конфликта, который редко упоминается в других историях военной журналистики. Майкл С. Суини и Наташа Тофт Роелсгаард приводят убедительные аргументы в пользу того, что японское правительство создало шаблон для цензуры и манипулирования общественным мнением, который сформировал отношения между прессой и военными в последовавших за этим войнах. Это важная книга для любого читателя, интересующегося историей того, как СМИ освещали международные военные конфликты и как правительства пытаются контролировать информацию военного времени.
— Дейл Захер, Государственный университет Сент-Клауда

Это тщательно изученное исследование корреспондентов, освещавших русско-японскую войну 1904–1905 годов, имеет большое значение. Впервые в истории войны Япония наложила ограничения на прессу — письменные инструкции для корреспондентов, пулы прессы, военные связи, сопровождающие репортеров, и строгую цензуру — которые все еще используются во всем мире сегодня, поскольку военные руководители осознали, что, контролируя прессу, они могут контролировать повествование.И, как важно демонстрируют авторы, такой контроль может скрыть правду. В этом исследовании используется хороший, старомодный рассказ, который способствует отличному чтению и является долгожданным изменением по сравнению с высшим образованием. Таким образом, эта книга заслуживает широкого круга читателей.
— Патрик Вашберн, Университет Огайо

В журналистике и русско-японской войне: конец золотого века боевой переписки Майкл С. Суини и Наташа Тофт Роелсгаард преподносят нам редкий подарок: красиво написанный исследование, описывающее важный поворотный момент, который будет удивительным для большинства читателей.Русско-японская война навсегда положила конец открытому доступу для военных корреспондентов и открыла время правил, ограничений, наблюдателей и цензуры. Если бы авторы просто исследовали изменения в журналистике, это была бы важная книга. Но Суини и Тофт Роелсгаард также рассказывают нам серию увлекательных историй о том, как великие литературные и журналисты, такие как Джек Лондон, Джон Фокс-младший и Ричард Хардинг Дэвис, вступили в этот дивный новый мир контроля над прессой и столкнулись с ним.Эта книга — жемчужина.
— Дэвид З. Миндич, Университет Темпл

Это исследование произвело революцию в истории военной переписки, сделав русско-японскую войну 1904–05 годов местом зарождения политики прессы, которая сформировала «истину», которую восприняла публика. потребляют около века ужасных войн, которые последуют за ним. Захватывающие рассказы авторов о репортерах — от Джека Лондона до Гектора Фуллера и основанных на стипендиях на трех континентах — изменят ваш взгляд на современные средства массовой информации.
— Линда Дж. Ламсден, Университет Аризоны

Краткий отчет ODUMUNC 2014 г. для Комитета по историческому кризису (HCC) Разрешение русско-японской войны 1905 г.

% PDF-1.5 % 1 0 объект > эндобдж 93 0 объект > поток application / pdf

null

Автор: Бренден Кули

2013-11-20T12: 28: 42.647-05: 00

Коди

Краткий выпуск ODUMUNC 2014 для Комитета по историческому кризису (HCC) по разрешению русско-японской войны 1905 года

2013-10-10T11: 19: 15-04: 002013-10-10T11: 19: 15-04: 002013-10-10T11: 19: 15-04: 00 Microsoft® Word 2010Cody2013-11-20T12: 27: 24.372-05: 00318011c16f8265ab7e4661baf948df8b77dMicrosoft® Word 2010Microsoft® Word 2010

posovers: o-hr / HR2792

конечный поток эндобдж 2 0 obj > эндобдж 3 0 obj > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 35 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 38 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 41 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 43 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 50 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 52 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 54 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 57 0 объект > / MediaBox [0 0 612 792] / Parent 2 0 R / Resources> / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB / ImageC / ImageI] / XObject >>> / Tabs / S / Type / Page >> эндобдж 58 0 объект > поток xZ {oF ߀ 7IAAԉ ^ $ Kj $! 87oy3CRRZI 뵈, 3̓

> Jra # X Ýe ~ y 7pdHLD && f7BlJI {y ~ xúd7 / ސ! H! TR «aQF? ,, wEpê +? ݷ w] [[q ~ ؃ 8.; OTc͍jIɒ6HQL (3-EZhW ݨ W] ۹dJHk Ֆ Ƶ13̦R% qct «@ iJ, iH)> MS + W1 \ Jd̵C? TMg.) Hgt = Vf! (8bAZã ֦ 88 Zn, 7-IZ [- ‘

— Русское Православие — Bloomsbury Японская война

В октябре 1904 года в Токио прошла поминальная служба в честь японских солдат. погибших во время русско-японской войны. Война унесет жизни более 80 000 японцев, и Японская столица, вероятно, была местом многих похорон каждую неделю. Но эта октябрьская служба была уникальной: ее лидером был уроженец России, православный епископ, большую часть своей жизни проживший в Японии.Когда разразилась война в начале 1904 года епископ Николай сказал, что перестанет вести публичные молитвы Японской Православной Церкви. чтобы не молиться об успехе японского императора и военных в их борьбе против его собственной нации и, таким образом, считаться предателем или лицемером. Но когда он обнаружил, что служба планируется, он записал в своем дневнике, что он «считал необходимым участвовать». Он написал,

Неделю назад японцы [православные] объявили поминальную службу (панихиду) по погибшим на войне, а сегодня совершили ее после литургии.Я посчитал нужным участвовать в нем. Я облачился в мантию и, взойдя на амвон в сопровождении священников, сказал: «Мы проводим панихиду по погибшим на войне (сенши-шья). Они ваши братья по крови (ду-буно) и мои духовные дети (шинши). Так вы с братской любовью, а я с отцовской любовью несу горячие мольбы к Богу. что Он вменит им их стремления и смерть, предпринятую ими при исполнении своих обязанностей перед Отечеством. и государство, как святые дела мучеников, и награждает их Царством Небесным.

Николай не включает в свой дневник полный текст службы, но он бы вероятно, содержал призыв: «Верните мне родину моей сердечной мечты, сделав меня еще раз гражданином рая ». В православном видении смерти или «покоя» ушедшая душа кончает. его гражданство в земном государстве и занимает его место гражданина в Царстве Небесном. В глазах Николая гражданство во 2этим солдатам даровано Царство Небесное после того, как они хорошо послужили своему земному царству.Что эта служба подразумевает борьбу с собственной возлюбленной. страна, проигрыши которой причиняют ему боль и редкие победы приносят ему радость, кажется неуместной.

христиан и язык войны

Размышления Николая о короткой войне, которая велась более века назад, могут показаться иметь мало актуального для наших дней. Их трудно перевести на язык традиции справедливой войны, которые западные христиане, особенно англоговорящие протестанты и католики, почти всегда используют в качестве основы для моральных разговоров о войне.Христианская традиция справедливой войны устанавливает два основных набора критериев для определения следует ли считать конкретную войну справедливой. Критерии Jus ad bellum касаются того, это правильно вообще воевать, поднимая следующие вопросы: есть ли правое дело? Объявлена ​​ли война законной властью? Ведется ли это с праведным и законным намерением? Является ли война соразмерной реакцией на пережитую несправедливость, предпринятую? в крайнем случае? Есть ли разумная надежда на успех? Jus in bello критерии фокусировки о справедливости средств, используемых для ведения войны: являются ли соответствующие люди мишенью и являются ли сами средства соразмерны в определенных обстоятельствах.Хотя в христианском сообществе существует ярое ​​и воинственное пацифистское меньшинство, Запад придерживался консенсуса в том, что традиция справедливой войны обеспечивает удовлетворительную всеобъемлющую основу для мышления. о войне, и это, по сути, единственный разумный современный способ сделать это.

Однако писания Николая Японского и другие христианские ответы и характеристики Русско-японской войны, обсуждаемой в этой книге, подчеркивает ограниченность традиции справедливой войны в охвате христианской разговоры о войне.Эти источники указывают на связи между святостью и войной, которые отличаются от найденных в западной традиции справедливой войны, и это в некоторых отношениях глубже.

Уместны ли русские православные писания вместо того, что можно было бы назвать священной войной? тогда традиция? Не совсем; но анализ этой традиции может предоставить полезную основу для анализа русско-японского Война. Священные войны можно определить как «конфликты, имеющие сильную идеологическую, мотивационную, социальную или иную связь. с той или иной важной религиозной традицией », — по словам Джеймса Тернера Джонсона, ведущего историка христианства и войны.Основываясь на анализе более ранних работ, он предполагает, что с идеей священной войны связаны три центральных вопроса 3. Во-первых, война должна «иметь трансцендентную авторитет, данный либо непосредственно от Бога, либо каким-либо образом опосредованный религиозными учреждениями ». Во-вторых, это должно имеют «цель, непосредственно связанную с религией, либо ее защиту, либо ее распространение, либо создание социальной порядок в соответствии с религиозными требованиями ». Наконец, войну должны «вести люди, которые в каком-то смысле отделены друг от друга, будь то сектантские или моральные, или просто членством в религиозном сообществе, от тех, против кого ведется война.”

Эти критерии указывают на некоторое сходство между справедливой войной и священной войной. модели войны на Западе; действительно, Джонсон утверждает, что священная война — это «подкатегория» в «более широком и более продолжительная традиция справедливой войны. Этого следовало ожидать, учитывая христианское понимание связи между справедливость и святость. В традициях священной войны суверенам следует подчиняться, потому что они поставлены Богом на место, но они также обычно изображается благородным и справедливым.Дело защиты христиан или расширения охвата христианского мира выполняется Повеление Христа подготавливать учеников ко всем народам, а также создавать лучший мир, улучшая жизнь те, кто являются или станут христианами. Солдаты, идущие в бой, убеждены в важности «заложить свой жизнь для друга »(Иоанна 15:13) может просить у Бога милости или обеспечивать себе место на небесах, но они также добродетельны в том, что выражают свою любовь ко Христу, своим товарищам по воинам и гражданам.

Хотя «идея священной войны», описанная Джонсоном, помогает расширить моральные язык войны выходит за рамки традиций справедливой войны, категории справедливой войны и священной войны не полностью охватывают Христианские разговоры о войне. Христианство полезно не только как средство оценки его правильности — с относительно справедливости или святости — идти на войну или предписывать солдатам вести себя в военное время; он также служит как линза, через которую рассматривается война, и как всеобъемлющая интерпретационная структура, обеспечивающая архитектуру ритуалов призваны утешить или побудить к действию и представить видение смерти и загробной жизни, которое может успокоить или вдохновить солдаты и те, кто их любит.

Как покажет исторический материал этой книги, участники Русско-японской Война редко думала о главных категориях справедливой войны или священной войны, описанных здесь, в отрыве от остальных их религиозных понятий. жизни и деятельности. При проведении поминальной службы, описанной ранее, Николай Японский не привел ни одного аргумента в пользу этого. просто война или священная война; он жил своим пониманием христианской веры. То же было и со многими другими русскими Православные политические, военные и религиозные деятели, а также рядовые солдаты и граждане.

4

Исторический и теоретические основы анализа русско-японской войны

Эта книга представляет собой произведение как по русской истории, так и по христианской этике. Аудитория включает тех, кто изучает Россию и Православие, а также западных христианских политических богословов и теоретиков справедливой войны. Я намерен познакомить этих мыслителей и их области исследований друг с другом, проанализировав русское православие. перспективы русско-японской войны.Западно-христианский дискурс о политическом богословии и войне слишком часто привлекает американцев. или англо-американский фокус, игнорируя литературу, написанную о странах за пределами США и Западной Европы или на языках кроме английского. Россия, в частности, является забытым регионом: российские «краеведы», которые охватывает такие области, как история и религия — часто рассматривается как отдельная дисциплина, отдельная от американской и Западноевропейская история.

Кроме того, западные христианские богословы часто рассматривают восточное православие как чужеродное форма христианства, которую католики и протестанты должны оставить православным знатокам.Название Книга Джонсона о священной войне «Священная военная идея в западных и исламских традициях», подчеркивает свое дизъюнктивное сравнение «Запада» и «Ислама», которое не учитывает христианский «Восток». В политическом богословии православие имеет репутацию особенно непостижимой: западное ученые отмечают отсутствие в Православии систематически развитой теории справедливой войны, а также традиции мистического единения. между церковью и государством, используя это как обоснование того, что не обращаются к вере каким-либо существенным образом.Это может остановить частично из наследия ориентализма, практики изучения других культур через призму Запада с предположением что они загадочны и часто по своей природе неполноценны. Неустрашимые богословы в другом ученые не решались вступить в эту область.

Как станет ясно из следующих глав, разговоры внутри Русского Православия в отношении войны и государства такие же сложные, как и на Западе.В некоторых случаях разговоры пересекаются и делятся терминология, хотя в других нет. В этой книге показано, как православная традиция дополняет и бросает вызов христианскому моральному языку войны, используемому в западной традиции справедливой войны.

Книга начинается с четырех глав, в которых переработаны материалы, знакомые некоторым ученым. русской истории или христианской этики, чтобы заложить основу для исторического анализа русско-японской войны, которая последовала во второй части книги.

5

Глава 1 содержит обзор структура христианской церкви и введение в политическое богословие. Христианское исследование войны во многих отношениях и в большинстве случаев это раздел политической теологии. Для целей этой книги я определяю политическое богословие как «богословие который конкретно относится к происхождению, основанию, поддержанию и функционированию одного или нескольких политических образований (например, государства, нация или империя) ». Это дисциплина, которая дает христианам знания о роли Бога, положение и актуальность в политической сфере.Здесь наиболее актуальны вопросы политического богословия: как христианам следует понимать и относиться к своей нации и к идее наций в целом? Почему существует собственная нация? Почему существуют ли другие нации? В определенном смысле эти вопросы относятся к тому, что политологи называют «транснациональным». аспект политической теологии, тот факт, что его следует понимать в свете существования множества политических образований. Как, например, христианин справляется с существованием множества властей в мире? один из которых его или ее верность и один или несколько из которых могут иметь связи с христианством? Изучение войны — это отдельная дисциплина политической теологии, потому что христиане, которые стремятся принимать решения о войне, должны сначала определить соответствующие отношение к своему собственному государству, а затем учитывать их взгляды на другие государства или политические образования.

Разговоры о том, что сейчас называется политической теологией, ведутся с тех пор, как время Иисуса, который велел своим последователям отдать кесарю то, что кесарево, и Павла, который приказал христианам подчиняться руководящим органам. Эти разговоры происходили под разными рубриками по всему христианскому миру. истории, но сам термин «политическое богословие» стал популярным только в двадцатом веке и приобрел популярность. Возрождение в последние десятилетия.

Глава 1 посвящена происхождению христианской теории справедливой войны и политического богословия, описывая историю церкви и ее трех основных ветвей — православия, Протестантизм и католицизм — в отношении политики. В этой главе обсуждается, как каждая из трех ветвей концептуализирует церковь и государство, опираясь на первоисточники, а также на современных православных историков и богословов, таких как Гилберт Дагрон, Тимоти Уэр, Аристотель Папаниколау, Иларион Алфаев и Джон Мейендорф.Затем он сосредотачивается на трудах Евсевия, фигура, влиятельная для всех трех ветвей христианства (хотя и более важная для православных), и Августин, влияние которого ощущается прежде всего на Западе. В восточной традиции Евсевий закладывает основу традиции симфония, церковно-государственная гармония, развивающаяся при императоре Юстиниане в VI веке. Таким образом, эти ранние мыслители обращаются к вопросам, касающимся происхождение и миссия государства и законно ли христианам использовать военную силу.

Главы 2–4 меняют фокус для изучения исторические корни трех основных элементов традиций справедливой войны и священной войны в том виде, в каком они проявляются в России. Понимание эти корни необходимы для обеспечения исторического контекста русско-японской войны, которая характерна для православных верующих. как справедливую войну и священную войну. Для этого полезно дополнить три характеристики Джонсона: священная война — религиозный авторитет, причина и участники — с Джорджем Т.Деннис анализ византийского понимание священной войны. Деннис следует за Джонсоном по первым двум элементам, но предполагает, что третий относится к духовному. награда, полученная участниками. Здесь я объединяю концепции двух авторов и предлагаю три элементы священной войны:

• ведется война или под руководством трансцендентного или религиозного авторитета

• война ведется по религиозной причине или цели

• религия влияет или мотивирует поведение отдельного солдата и формирует вооруженные силы как учреждение.

Эти три критерия также можно грубо сопоставить с тремя критериями справедливой войны: законный авторитет, справедливое дело и некоторые аспекты jus in bello, как будет обсуждаться позже в книге.

В отношении этих критериев в русской православной мысли появляются три центральные идеи. о русско-японской войне. Во-первых, Россию ведет к войне законная и священная власть, то есть власть. кого Бог поставил на место. В главе 2 представлен обзор истории русских православных концепций. отношений между церковью и государством, а затем исследует религиозные взгляды русской нации в период позднего имперского правления. период с конца девятнадцатого века до начала войны с использованием первоисточников, а также анализа историков и теологи Поль Валлиер, Джон Шелтон Кертисс и Джон Стрикленд.В поздний имперский период Православная Церковь и российское правительство поддерживало и узаконивало друг друга различными способами, а царя Николая II приветствовали как «Верховный защитник» Православной церкви. Религиозные лидеры в то время подчеркивали его связь с Константином, а также обязанности его подданных пожертвовать своей жизнью за него. Эти события закладывают основу для различных религиозное положение как русской родины, так и самого царя во время русско-японской войны.Его юридические полномочия на объявление войны проистекает из его положения как политического лидера; но, кроме того, 7 молитв и высказываний Русской Православной Церкви неоднократно подтверждают идею о том, что Царь уполномочен вести Россию в войну и делает это с Божьей санкции и благословения.

Вторая черта традиций справедливой войны и священной войны связана с проблемами. о справедливости или святости причины или цели войны. Как и другие страны, участвующие в развитии международного закона войны в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков Россия утверждала, что она вела войны в поддержку справедливой причина.Но русско-японская война также имела — по крайней мере для некоторых — дополнительную причину или цель, связанную со святостью. Чтобы поместить это в контекст, необходимо понять взгляды России на миссию, потому что религиозная причина или цель относится к особому характеру этой войны.

Как обсуждалось здесь ранее, Россия была в некотором смысле «христианской нацией». Япония с ее сложной смесью буддизма и синтоизма не была такой. Итак, русско-японская война могла называться — если использовать придуманный мною термин — «межрелигиозной войной»: войной между странами или группами в какие различные религиозные традиции преобладают.Этот термин не подразумевает, что религиозные различия вызвали войны (в данном конкретном случае центральным вопросом был контроль над территорией в Маньчжурии и Корее), но просто религиозный различия существовали. Таким образом, в этой книге Русско-японская война рассматривается как тематическое исследование межрелигиозной войны, пример того, как граждане наций и империй, в которых христианство является доминирующей религией, описывают и оправдывают войны против народов, которые не христиане.

Межрелигиозная война — термин описательный, а не нормативный; его использование не означает справедливость или несправедливость, не говоря уже о святости или ее отсутствии, с обеих сторон.Он включает в себя войны, которые видели некоторые участники как священные войны, основанные на предполагаемой причине: войны против деспотических правителей другой веры; войны, которые нужно вернуть религиозно значительная территория или безопасный доступ к важным местам паломничества; войны, чтобы установить или укрепить господство веры в конкретном регионе; и войны, специально предназначенные для ослабления или уничтожения другой религии. Однако категория также включает войны, ведущиеся за контроль над территорией по экономическим или политическим причинам, войны в целях самообороны или войны, ведущиеся для защиты уязвимые группы населения независимо от религиозных убеждений.Межрелигиозные войны могут восприниматься как «священные войны». с одной стороны, с обеих сторон или ни с одной стороны.

Произошло много межрелигиозных войн, связанных с различными традициями. В этом конкретном В этом случае переплетение русского национализма и православия было связано с верой в то, что Россия способна христианизировать как свою собственную империю, так и, в конечном итоге, страны за ее пределами, включая Японию. Позиция России по отношению к людям нехристианского происхождения. менялись со временем.В главе 3 рассматривается обращение с людьми другой веры. внутри и за пределами империи, опираясь на работы Пауля Верта, Роберта Герачи и Майкла Ходорковского. С середины XIX века лидеры Русской Православной Церкви вели дебаты о лучших методах и практике миссионерской деятельности. работают среди религиозных меньшинств в Российской империи, и это, по-видимому, повлияло на взгляды на то, как миссия работа должна вестись за границей. За полвека до войны на языке, на котором православные лидеры описывали Япония была не военной, а сельскохозяйственной: вместо того, чтобы предлагать России вести войну против Японии, чтобы обеспечить с распространением христианства россияне ожидали, что страна станет благодатной почвой для миссионерских усилий.Глава затем обсуждает основание Японской православной церкви и ее развитие в первые годы двадцатого века. Призрак неудач их предшественников во время первого «христианского века» Японии (1549–1650 гг.) бросает тень на усилия христианских миссионеров в Японии, и в своих трудах Николай Японский говорит об опасностях интеграции религии и политики, которую он видит как главную причину этих неудач. Другие православные лидеры придерживаются другого мнения. точка зрения, неоднократно подтверждая, что Россия уполномочена вести войну не только в целях самообороны, но и потому, что у нее есть особые миссия, святое дело, религиозная форма явной судьбы, распространять Православие на восток.

Противоречивые взгляды Николая и православных лидеров, которые рассматривают войну как миссия подчеркивает еще один отличительный аспект войны: разные взгляды на японцев. Важный элемент Описание и оправдание любой войны, межрелигиозной или внутрирелигиозной, — это описание группы лиц который коллективно становится известен как враг после объявления войны. Этот процесс описания врага может начаться годами, десятилетиями, или даже за столетия до начала войны и формируется людьми на одной стороне, которые вступают в контакт или воображают отношения определенной группе людей.И история взаимоотношений двух стран, и межрелигиозная войны, отношения между двумя конфессиями информируют процесс. Утверждение Клаузевица о том, что война — это продолжение политики другими способами подчеркивает этот факт: точно так же, как и саму войну нельзя понимать в отрыве от истории отношения между двумя или более странами, религиозные интерпретации данной войны не могут быть поняты в отрыве от религиозные линзы, которые использовались на протяжении многих лет для оценки другого народа, страны или веры.

Более того, по крайней мере, некоторые из лиц, находящихся на одной стороне войны, ожидают отношений этой другой группе, чтобы продолжить после окончания войны. Как заявил японский генерал Ноги российскому генералу Стозеллу когда последние 9 сдались ему в Порт-Артуре в январе 1905 года «вчерашний враг — завтрашний друг». Вопрос военного времени из «кто враг?» таким образом превращается в вопрос из трех частей о лидерах и жителях другого нации, которые также могут быть приверженцами другой веры: кем были эти люди до того, как они стали нашими врагами? Кто они во время война? И кем они будут после окончания войны? Возможно, ожидается состояние вечной войны — что два страны и / или две религии воспринимаются как вечно враждебные друг другу.Но если это не так, то какие отношения? с нашими врагами может развиваться? Если позаимствовать слова православной литургии, ожидаем ли мы, что они когда-нибудь станут согражданами? рая?

Третий элемент священной войны состоит в том, что война ведется вооруженными силами, которые одновременно святой и справедливый — по православной терминологии — «христолюбивый воин». История русских православных перспектив об отношениях между христианством и войной в общих чертах рассказывается в главе 4.Отмечая отсутствие формальной и систематической теории справедливой войны в Православии, в этой главе рассматриваются способы, которыми Православная Церковь мотивировала и чествовал военных в своих литургических текстах, иконографии и агиографии, уделяя особое внимание концепции Христолюбивых военных. В церкви, например, почитают ряд воинских святых, проводится поминальная служба. для православных воинов каждый год, когда прихожане должны молиться за «всех, кто отдал свою жизнь в битве. за Веру и Отечество.»В этом разделе рассматриваются литургии, связанные с войной и армией в служебной книжке. использовалась Русской Православной Церковью в начале ХХ века. В этой главе также рассматривается история концепции «Христолюбивого воина», включая его появление в одном из центральных произведений того времени. до русско-японской войны «Три разговора о войне» Владимира Соловьева, Прогресс и конец истории (1900). Русскоязычные источники конца XIX — начала ХХ веков, включая статью архиепископа Херсонского Иннокентия, в которой особое внимание уделяется концепции христианолюбивых воинов, также решить эти проблемы.

Представление о том, что Россия борется с христианской армией, доминирует в риторике. Русско-японской войны. Религиозные лидеры используют этот термин неоднократно, чтобы указать на доблесть военных, а также на их тесные связи с церковью и подчеркивание готовности солдат «отдать жизнь за своих друзей», будь то в узком смысле (для своих однополчан) или в более широком смысле (для своих соотечественников и / или их «соседей» в другие страны).Военные как институт даже сравнивают с Телом Христа, многие члены которого все служат одному. высшая цель.

10

Более того, существует широкий консенсус в отношении того, что солдатский опыт войны — и опыт их семей и их общества в целом — должен быть структурирован христианскими ритуалами и идеями. Когда они призываются к войне, Церковь должна заверить христиан в том, что она санкционирует и благословляет их действия. Молитвенные службы и другие церемонии, отмечающие их отъезд, должны включать религиозные символы, такие как кресты, просфоры и личные значки, и такие символы должны быть идентифицированы как способные защитить их и / или обеспечить успех кампании.Национальные иконы должны играть роль в воодушевлении и защите войск, а солдаты и их семьи должны просить помощь Бога и святых. Переживание смерти также следует понимать в христианском контексте: повторяющееся упоминания о принесении в жертву своей жизни свидетельствуют об этих отношениях. Даже военное поражение следует интерпретировать с религиозной точки зрения. термины.

Хотя большинство русских православных христиан применит этот принцип только к России, Николай Японский применяет это к Японии: христианство можно использовать для создания лояльности по отношению к государству и его вооруженным силам. любая страна.

г. История русско-японской войны

г.

После этих глав, определяющих контекст, книга переходит к самой войне. Этот Раздел книги, главы с 5 по 10, следует хронологической структуре, начиная с с событиями, приведшими к войне в 1903 и начале 1904 годов, и завершением мирного договора, подписанного в октябре 1905 г. В книге прослеживаются многие события военного времени, связанные с Православием, которые произошли в России, на фронте и в России. Япония.Эти проявления Православия в военное время описаны во множестве противопоставленных друг другу источников. Главы расположены в хронологическом порядке, поэтому ни одна из них не сосредоточена исключительно на одной проблеме или теме, а отдельные лица, такие как как Николай Японский, Митрофан Сребрянский и Федор Шикуц, а также несколько других православных лидеров снова появляются во множестве главы. Однако в каждой главе освещаются несколько центральных тем.

Глава 5 описывает прогнозы и пророчества, связанные с войной 1903 года и начала 1904 года.К этому времени религиозные интерпретации ожидаемой войны между Россия и Япония уже появились в обеих странах. В России сообщения о видении Девы Марии в конечном итоге привели к к созданию иконы, которая должна была защищать войска страны в Порт-Артуре. Некоторые православные христиане утверждали что завоевание Японии было частью плана Бога по распространению христианства на восток; в этом стремлении царь был бы поддержанный Серафимом Саровским, Богородицей и другими сверхъестественными силами.В Японии, некоторые буддисты 11 хотели рассматривать войну как единое целое. между «армией Бога» и «армией Будды». И Россия, и Япония стремились доказать их достоинства считаться частью сообщества цивилизованных наций.

Глава 6 дает обзор того, как царь, Священный Синод и другие христианские лидеры охарактеризовали войну с религиозной точки зрения, просили помощи у Бога в разгроме японцев, и использовали христианство как средство, чтобы вдохновить солдат на борьбу с «безбожным» врагом.Он также представляет альтернативу точка зрения Николая Японского, который соглашается остаться в Японии, чтобы служить своей церкви даже после того, как российский дипломатический корпус ушел и обсуждает христианские репортажи о поддержке войны мусульманами.

Глава 7 описывает события зимой и весной 1904 года, когда русские совершали паломничества, чтили иконы, совершали молитвы в поддержку царя и военных. Русское православное духовенство возглавило религиозные обряды отправить войска на фронт.Православные лидеры, такие как Николай и Иоанн Кронштадтские, размышляли над вопросами, относящимися к политическим вопросам. богословие, в том числе отношения между императором и государством, религиозное значение поражений России, и соответствующее отношение к буддизму. Япония работала над характеристикой религиозной деятельности России, в том числе действия священника в битве на реке Ялу, который, как они утверждали, возглавил атаку русских войск и таким образом религию на поле битвы — как отражение того факта, что Россия на самом деле не была частью «западной цивилизации.”

Весной и летом 1904 года Япония противопоставила России «нецивилизованный» заявления о религии и войне в отношении более цивилизованного подхода Японии. В главе 8 обсуждается Майский Конгресс 1904 года. японских религиозных деятелей, межконфессиональная встреча сторонников войны. Россия стремилась продемонстрировать свое членство в Западная семья наций по-другому, подчеркивая свою приверженность международным законам войны и связывая это приверженность своему христианскому статусу.Христианский пацифист Лев Толстой осудил войну как нецивилизованную, назвав ее «религиозной. мошенничество »и утверждая, что ни один истинный христианин не может участвовать в войне. Другие православные лидеры, священники и граждане продолжали для поддержки войны с помощью икон и религиозных ритуалов. Православный священник Митрофан Сребрянский описал свое опыт повседневной жизни на фронте, далекий от религиозной риторики некоторых из его сверстников дома.

В главе 9 приводятся аргументы ряда различных деятелей, которые предполагают, что христиане ведут справедливую и священную войну.Православный мыслитель Л. А. Тихомиров защищал Россию в войне, опираясь на творчество Иоанна Кронштадтского. Митрофан Сребрянский молился на фронте и в проповедях напоминал солдатам совместимость веры и военной службы. Николай 12 исполнил панихида по японским солдатам-христианам, подчеркивающая их статус мучеников. Кроме того, Николай выразил огорчение. из-за потерь России, в которых он видел наказание божье. Капеллан описал встречи с буддистами, и солдат Федор Шикуц описал обычную религиозную жизнь на фронте.И Николай, и Митрофан обсуждают празднование Рождество, которое выпадает вскоре после разгрома Порт-Артура.

Глава 10 описывает основные поражения России в битвах. Мукдена и Цусимы, которые побуждают православных христиан характеризовать войну как форму божественного наказания. Николай Япония описывает потери как результат «бичечной руки любящего отца». Япония продолжала осуждать Религиозный фанатизм России в отношении ее отношения к Японии и японскому буддизму, а затем приветствовал законодательные меры к религиозной терпимости в России как прогресс.Шикутцу, как военнопленному, служили японские православные христиане, которые подчеркнули семейные отношения между христианами в России и Японии. Николай подчеркнул это позитивное отношение. а также, восхваляя Бога за выживание Японской Православной Церкви, которую он называет «маленьким кораблем».

В заключении книги анализируются взгляды Николая Японского, чья точка зрения является одновременно связным и самобытным, и в нем кратко обсуждается актуальность православных взглядов на русско-японскую войну для современные взгляды русских православных на войну.В частности, в центре внимания постсоветских дискуссий о христианских военных. и выступление Патриарха Русской Православной Церкви Кирилла в мае 2016 года, в котором он заявил, что война с терроризмом — это священная война.

Первичный исходный материал для книги взят из русских православных богословских миссионерские журналы периода войны, а также несколько опубликованных дневников и писем участников и наблюдатели за конфликтом.Обзор двух российских богословских журналов «Церковные ведомости». [Церковный реестр], официальный журнал Священного Синода, и Миссионерское обозрение. [Миссионерское обозрение], ведущий журнал русского православного миссионерского движения позднего имперского периода, сообщает: широкий обзор опыта участников и точек зрения религиозных деятелей. Другое богословское и миссионерское журналы также публикуют полезные материалы, в том числе «Христианское чтение», Православный Благовестник, Вестник. Военного духа и журнал Казанской духовной академии «Православный собеседник».Хотя авторы церковных публикаций могут представлять лишь небольшую, элитную часть Русской Православной Церкви — цифры такие как отец Иоанн Кронштадтский, а также епископы из крупных городов России — в этих периодических изданиях обсуждаются практики коснулось «рядового солдата», в том числе, например, раздача значков разным полкам и вдохновляющие речи уходящим войскам.

Три опубликованных дневника дают более глубокое представление о православных россиянах. перспективы на войну.Дневник Николая Японского описывает его повседневное общение с японскими прихожанами. и другие в Японии, где он живет на протяжении всей войны. К тому времени епископ, а также формальный лидер из Японской Православной Церкви Николай имеет уникальный взгляд на конфликт. Ни один другой православный лидер не потратил значительное количество времени в Японии во время войны, и Николай также имел давние и глубокие отношения с православными. миссия в Японии и с японскими христианами.Открытие его дневника спустя много времени после его смерти и публикация полного Русское издание 2004 года значительно расширило понимание учеными Японской Православной Церкви.

Дневники полевого капеллана Митрофана Сребрянского и солдата Федора Шикуца дать представление о том, как Православие переживалось на полях сражений. Ни капеллан, ни солдат не воспринимают войну как целое в религиозном плане; оба больше сосредотачиваются на своей непосредственной ситуации и ситуации других людей в поле.Тем не менее, их труды отражают активную веру в Бога и основополагающую веру в то, что Бог санкционирует и благословляет работу русских военный. В книге также используются другие произведения лиц, непосредственно вовлеченных в войну или пострадавших от нее, в том числе письма другого капеллана, Георгия Шавельского, переписка адмирала Степана Макарова, статья известного романист и пацифист Лев Толстой, послевоенный анализ военного психолога Константина Дружинина и краткие записи из Дневник царя Николая II.

Если не указано иное, переводы материалов на русский язык принадлежат мне. Транслитерация русских имен, мест и других слов следуют модифицированной форме системы Библиотеки Конгресса, если только они не известен на английском языке (например, Лев Толстой). Японские имена даны в том виде, в каком они фигурируют в первоисточнике.

В книгу помимо русскоязычных источников включены статьи из англоязычных газета, издаваемая в Иокогаме, Japan Mail, широко читалась в международном масштабе. миссионерское сообщество.Во время войны японцы предпринимали дипломатические усилия за рубежом и стремились изобразить войну как сугубо политическое начинание, не связанное с религией. Политические лидеры, религиозные лидеры и другие писатели в Японии сделал то же самое. The Mail (публикуется как Japan 14Daily Mail с понедельника по субботу, с некоторыми статьи, которые переиздаются в Japan Weekly Mail каждые выходные) освещали эти разговоры. The Mail также опубликовала «Ежемесячный обзор японской религиозной Пресса », который содержал резюме и частичные переводы статей из периодических изданий, выпущенных различными религиозные группы, включая как буддистов, так и христиан.Газета явно была дружественной по отношению к христианам. и продолжал свою практику освещения западных христианских миссий в нейтральной и часто позитивной манере на протяжении всего 1904 года. и 1905 г., иногда затрагивая их взгляды на войну. В нем также рассказывается о деятельности и писаниях японских православных. Церковь. Кроме того, газета предоставляет англоязычной аудитории информацию о религиозных взглядах России. к войне, в том числе то, что Россия говорит о японских «язычниках» и какие аргументы россияне приводят о себе и отношение их веры к войне.

Хотя я попытался использовать широкий спектр источников, важно Обратите внимание, что на войне участвовало несколько сотен тысяч русских солдат, и тысячи людей обслуживали их духовные нужды. духовенства как дома, так и в поле. Можно рассказать еще много историй. Кроме того, архивные исследования могут раскопать материалы с изложением взглядов дипломатов и других государственных чиновников. Тем не менее представленные материалы здесь дается представление о сложных и разнообразных религиозных взглядах на протяжении всей войны.

В тексте даты даны по юлианскому календарю, который применялся в России на время русско-японской войны, которая тогда отставала на тринадцать дней от григорианского календаря, обычно используемого на Западе. Так, например, война началась 8 февраля 1904 года по григорианскому календарю, но 26 января 1904 года по григорианскому календарю. Юлианский календарь.

В примечаниях даты публикации указаны в том виде, в котором они указаны в первоисточнике, в соответствии с календарем, используемым в данном регионе: источники на русском языке по юлианскому календарю и на английском языке источники, такие как Japan Mail по григорианскому календарю.

BBC — История — Мировые войны: Япония в поисках империи

Развязывающая сила

Когда японская Квантунская армия (также известная как Армия Гуандун) попыталась вторгнуться в Маньчжурию 18 сентября 1931 года, она высвободила военные и политические силы, которые в конечном итоге привели к нападению на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года.

… незначительное столкновение между китайскими и японскими войсками … привело к необъявленной войне между двумя странами.

Во-первых, послевоенный «Маньчжурский кризис» закончился драматическим уходом японских делегатов из Лиги Наций в 1933 году. Это было реакцией на выводы Комиссии Литтона, которая поддержала призыв Китая против японской агрессии. таким образом оставив Японию фактически изолированной в мире. К этому времени, однако, японцы успешно отделили Маньчжурию от остального Китая, создав марионеточное государство Маньчжоу-Го при свергнутом императоре Цин Пу И.

Затем в 1937 году небольшое столкновение между китайскими и японскими войсками у моста Марко-Поло, недалеко от Пекина, привело к необъявленной войне между двумя странами. «Инцидент в Китае» и создание «Нового порядка» в Восточной Азии в 1938 году доминировали в японской военной мысли до лета 1940 года, когда провозглашение Сферы совместного процветания Большой Восточной Азии предвосхитило расширение японской империи на юг. Восточная Азия.

Какие силы подтолкнули Японию к военному завоеванию на востоке, что в конечном итоге привело к войне с западом и катастрофическому поражению?

В погоне за силой

Массовые изменения были вызваны в Японии реставрацией Мэйдзи — периодом радикальной модернизации — в 1868 году, и из них возникло стремление к богатству, власти и престижу как способ исправить навязывание неравноправных договоров, наложенных на Японию. западными державами в прошлом.

Победа в китайско-японской войне 1894-1895 гг. Также дала Японии первый реальный плацдарм на азиатском континенте, вынудив Китай признать корейскую «независимость» и уступить Тайвань (Формоза) и полуостров Ляотун.

Портсмутский договор, положивший конец войне, позволил Японии доминировать над Кореей …

Однако Франция, Германия и Россия в рамках «тройной интервенции» протестовали против того, что японская оккупация Ляотуна будет представлять постоянную угрозу для Китая, и вынудили глубоко униженную Японию покинуть полуостров.

Еще одним следствием войны было то, что уязвимое место Китая было обнажено для всего мира, что побудило Соединенные Штаты сформулировать в 1899 году политику открытых дверей в попытке предотвратить антиконкурентную политику в Китае. Но это не помешало региону оставаться в центре ожесточенного соперничества, в котором участвовали США, Россия и Япония, что привело Японию к заключению союза с Великобританией в 1902 году для противодействия российскому господству в регионе.

Три года спустя победа Японии в русско-японской войне 1904-1905 гг. Поразила западный мир и подтолкнула некоторых азиатских националистов (тех, которым не угрожает прямая японская экспансия), считать Японию естественным лидером региона.Портсмутский договор, положивший конец войне, позволил Японии доминировать в Корее и обеспечить новую сферу влияния на юге Маньчжурии. Сохранение и укрепление этой позиции стало фундаментальным национальным обязательством.

Угроза дальнейшей японской экспансии в Китай привела к конфликту Японии с политикой открытых дверей США, но так называемый «кровавый долг» дорогостоящей русско-японской войны не позволил даже умеренным в Японии задуматься о возвращении в Японию. довоенное положение, несмотря на давление со стороны Америки.

Морская империя

Дела не претерпели значительных изменений до тех пор, пока после формальной аннексии Кореи в 1910 году Япония не обратила внимание на Наньё-Гунто , или острова Южного моря. Присутствие Японии в Южных морях раньше ограничивалось набором японских торговцев и авантюристов. Но во время Первой мировой войны было несколько влиятельных людей, занятых бизнесом или военными делами, особенно военно-морским флотом, которые выступали за продвижение на юг [наншин] , а не продвижение на север [хокусин] , которое предпочитала армия.Они ясно дали понять, что если Япония переместится в Южную часть Тихого океана и Юго-Восточную Азию, появятся богатые природные ресурсы.

… Японию допустили в «клуб большой силы», и пока она чувствовала себя в безопасности.

Таким образом, после присоединения к победоносным союзникам в Первой мировой войне Япония получила азиатские колониальные территории Германии в соответствии с мандатом Лиги Наций. Территории включали Циндао на китайском полуострове Шаньдун и ранее находившиеся под контролем Германии острова в Микронезии.

В конце концов, казалось, что неравные договоры и тройное вмешательство были отомщены — Япония была допущена в «клуб большой силы», и теперь она чувствовала себя в безопасности. Разговоры о дальнейшем расширении утихли.

Тупик

До конца 1920-х годов японские лидеры в целом поддерживали идеал, если не практику, экономического либерализма. Однако их попытки интегрировать японскую экономику в либеральный мировой порядок потерпели неудачу в начале 1930-х годов, когда депрессивные западные страны поставили барьеры для японской торговли, чтобы защитить свои собственные колониальные рынки.

Многие японцы считали, что структура международного мира, воплощенная в Лиге Наций, благоприятствовала западным странам, которые контролировали мировые ресурсы. Более того, Запад действовал лицемерно, заблокировав японскую эмиграцию с помощью антиазиатских иммиграционных законов в 1920-х годах.

… в Японии стала зарождаться идея создания восточноазиатской федерации или кооперативного органа …

В результате в Японии стала появляться идея восточноазиатской федерации или кооперативного органа, основанного на традиционных паназиатских идеалах всеобщего братства ( hakko ichiu — восемь уголков мира под одной крышей) и «Азии». за освободительную риторику азиатов.

Японская агрессия в Маньчжурии в 1931 году была именно в этом контексте и была оправдана на основе маньчжурско-монгольского аргумента seimeisen или «спасательного круга» — идеи о том, что экономика Японии зашла в тупик. Три фактора, создавшие этот тупик, были очевидны: нехватка сырья в Японии, быстро растущее японское население и разделение мира на экономические блоки.

Политические кризисы

Растущая изоляция Японии за рубежом усугублялась политическим кризисом внутри страны.Последний премьер-министр партии Инукай Цуёси был убит в мае 1932 года правыми экстремистами. Политические партии выжили, но оказались вне власти, поскольку «кабинеты национального единства» положили конец демократическим обещаниям 1920-х годов.

После попытки государственного переворота 26 февраля 1936 г. «национальное единство» было смещено в сторону усиления военной мощи внутри государства. Затем, что очень важно, в мае того же года было восстановлено правило, согласно которому только действующие офицеры могли становиться военными министрами.Это дало военным право вето над кабинетом и право свергать правительства.

… атмосфера убийств, запугивания и пропаганды, несомненно, способствовала разрушению …

После того, как аристократ Фумимаро Коноэ стал премьер-министром во второй раз, в 1940 году его детище, Ассоциация содействия имперскому правлению, не смогла создать популярное гражданское правительство, способное сдерживать вооруженные силы. А когда в октябре 1941 года к власти пришел генерал Хидеки Тодзё, он руководил военно-бюрократическим режимом.

Хотя после 1932 года произошел массовый подъем фундаменталистского национализма, большинство правых групп Японии не были такими радикальными, как европейские фашистские движения, с которыми их часто сравнивают. Многие поддержали умеренные политико-экономические реформы, а также реставрационные монархические принципы, не имевшие аналогов в фашистских идеологиях.

Ни одна из этих групп никогда не захватывала власть. Однако атмосфера убийств, запугивания и пропаганды, несомненно, способствовала распаду партийного правительства и исчезновению международного либерализма из общественного дискурса.Сочетание международных событий и внутренней политики оказалось смертельным коктейлем.

Сдерживающая дипломатия: Германия

Заключение нацистско-советского пакта в августе 1939 года стало большим шоком для прогерманских групп в японском правительстве, которые считали русских опасными. А после того, как немецкие войска захватили Францию ​​и остальную часть Западной Европы весной и летом 1940 года, японцы начали опасаться, что Германия также будет стремиться к политическому контролю над Французским Индокитаем и Голландской Ост-Индией.

… японцы были обеспокоены тем, что германское влияние таким образом влияет на их интересы в Юго-Восточной Азии.

Эти территории были частью жизненно важного маршрута Японии для снабжения людей и материалов на материковую часть Китая и обратно, и японцы были обеспокоены тем, что немецкое влияние таким образом влияет на их интересы в Юго-Восточной Азии. Они также не были оптимистичны в отношении долгосрочных намерений Гитлера.

Министр иностранных дел Мацуока, таким образом, выступал за укрепление политических связей с странами Оси, и в сентябре 1940 года был заключен «Тройственный пакт».

В то же время Япония столкнулась с «окружением ABCD» из Америки, Великобритании, Китая и Голландии, что поставило под угрозу японские рынки и интересы в Азии. Таким образом, японцы чувствовали себя обязанными укрепить свои позиции дальше на юг и начали продвижение на юг во французский Индокитай. Это усилилось 22 сентября 1940 года, после того как находившееся под влиянием Германии правительство Виши во Франции дало свое согласие на эту политику.

Японцы также начали переговоры с Нидерландской Ост-Индией об увеличении квоты на экспорт нефти в Японию в случае прекращения экспорта нефти из США.

Сдерживающая дипломатия: Россия и США

Отношения с Советским Союзом резко ухудшились в ноябре 1936 года, после того как Япония подписала с Германией Антикоминтерновский пакт (пакт о противодействии международному коммунизму). Они достигли своего пика, когда японские и советские войска столкнулись в районе Номонхан маньчжурско-монгольской границы в 1939 году. 13 апреля 1941 года, чтобы уменьшить угрозу войны с Россией, осторожность оказалась лучшей частью доблести, и Япония подписала пакт о нейтралитете с СССР.

… самого императора беспокоил ястребиный тон военных …

В июне 1941 года переговоры с Голландской Ост-Индией были сорваны, и 2 июля японцы одобрили дальнейшее продвижение своего «продвижения на юг», тайно готовясь к войне с Советским Союзом. Когда в том же месяце Япония оккупировала южный Индокитай, Соединенные Штаты ввели де-факто нефтяное эмбарго .

К началу сентября сам император начал беспокоиться о воинственном тоне военных в отношении переговоров с Соединенными Штатами.Но меморандум, опубликованный 26 ноября госсекретарем США Корделлом Халлом, в котором он потребовал, чтобы Япония полностью ушел из Китая и Индокитая, сыграл на руку японским сторонникам жесткой линии. В тот день японский флот отплыл в Перл-Харбор.

Пробуждение спящего гиганта

Иллюстрация нападения на Перл-Харбор © История японского экспансионизма подчеркивает его в основном ситуативный и оппортунистический характер, а также желание Японии создать автономный регион под японским руководством.

Аннексия Японией территорий всей Юго-Восточной Азии в 1941-1942 годах стала непосредственной причиной войны на Тихом океане во время Второй мировой войны. Однако именно настойчивое стремление Японии сохранить свою территорию Китая, которое рассматривается как имеющее решающее значение для ее существования как умеренными, так и сторонниками жесткой линии, и настойчивое требование США о том, чтобы Япония уступила эту территорию, создали настоящую напряженность между ними. Трехсторонний пакт (между Японией, Германией и Италией) от сентября 1940 года также стал серьезным камнем преткновения на пути к хорошим отношениям между США и Японией.

… были предубеждения и заблуждения, но японское правительство также было введено в заблуждение военными группировками …

Со стороны США существовали предубеждения и заблуждения, но японское правительство также было введено в заблуждение военными группировками, которые извлекли неверные уроки из своих двух коротких имперских войн с Китаем и Россией. Они считали, что слабость союзников в Юго-Восточной Азии и американские изоляционистские настроения означают еще одну короткую войну.

Но этого не случилось. Японцы сделали так, чтобы разбудить ярость Америки и развязать войну, которая закончится их полным поражением.

Узнать больше

Документальные источники

Решение Японии о войне: отчеты политических конференций 1941 переведено, отредактировано и представлено Нобутакой Айком (Stanford University Press, 1967)

Перл-Харбор и начало Тихоокеанской войны: краткая история с документами и очерками отредактировал и представил Акира Ирие (Бедфорд, 1999)

Книги

Сдерживающая дипломатия: Япония, Германия и СССР 1935-1940 под редакцией Джеймса Уильяма Морли (Columbia University Press, 1976)

Судьбоносный выбор: продвижение Японии в Юго-Восточную Азию под редакцией Джеймса У. Морли (Columbia University Press, 1980)

Япония и широкий мир: с середины девятнадцатого века до наших дней Акира Ирие (Лонгман, 1997)

Японский империализм 1894-1945 WG Beasley (Clarendon Press, 1991)

Истоки Второй мировой войны в Азиатско-Тихоокеанском регионе Акира Ирие (Longman, 1987)

Новый взгляд на Перл-Харбор: пролог к ​​войне на Тихом океане под редакцией Хилари Конрой и Гарри Рэя (Гавайский университет, 1990)

Война без пощады: раса и сила в войне на Тихом океане , Джон Дауэр (Pantheon Books, 1986)

Об авторе

Д-р Сьюзан Таунсенд жила в Кобе, Япония, в 1991–1992 годах, а сейчас преподает современную историю Японии в Ноттингемском университете.Скоро будет опубликована ее монография о философе Мики Киёси, создателе философских принципов Нового порядка в Азии.

.