Путешествия Семена Дежнева и Ерофея Хабарова. Как люди открывали свою землю
Путешествия Семена Дежнева и Ерофея Хабарова
В 1638 году пришел на службу в Якутский острог бывалый казак Семен Дежнев. Был он уроженцем города Великого Устюга, но еще в молодые годы отправился искать долю в неведомую Сибирь. Там и прижился. Нелегка была казацкая служба в Сибири. С малыми отрядами товарищей собирал Дежнев ясак, облагал пошлиной добычу местных охотников. Такой грабеж, конечно, не проходил безнаказанно. То в одном месте, то в другом возмущенные поборами племена восставали и били казаков. Но слишком прибыльным было ремесло сборщика ясака. И потому, несмотря ни на какие опасности, залечив раны, снова и снова выходили служилые люди на поиски путей через никому не ведомые земли, к «мягкому золоту» — пушнине и «рыбьему зубу» — моржовым клыкам.
Примерно в середине 40-х годов XVII века, когда Дежнев только-только оправился от раны, нанесенной стрелой в одном из походов, распространились по Нижнеколымску соблазнительные слухи.
И вот во второй половине июня 1648 года вышли из Нижнеколымска семь кочей. Вышли в открытое море и повернули к востоку. На одном из них шел приказчик богатых московских купцов Федот Попов, финансировавший экспедицию. На другом — Семен Дежнев, назначенный колымской администрацией начальником отряда. А всего было на кочах девяносто человек.
О том, какие трудности пришлось пережить путешественникам в этом походе, трудно рассказать. Это была настоящая «северная одиссея» с бурями и смертями. Весь июль шли корабли русских на восток, а в августе берег стал понемногу заворачивать на юг. Казаки и не заметили, как оказались далеко в море, куда их вывел Большой Каменный Нос.
На самом деле это был край Азиатского континента, самая восточная его оконечность.
Почти одновременно с отрядом Дежнева в юго-восточной части Сибири казацкий отряд под началом Ерофея Хабарова, пробившись через густые орешниковые заросли, вышел на широкий Амур.
Ерофей Павлович Хабаров — русский землепроходец и промышленник родом из Сольвычегодска. В те годы, в XVII веке, таких людей, как он, называли «добытчиками и прибыльщиками». Поселившись на пустоши при впадении реки Киренги в Лену, Хабаров устроил там соляную варницу, поставил мельницу и распахал земли, обязавшись отдавать в казну десятую часть жатвы. Но уже после первого урожая якутский воевода Петр Головнин отобрал у него вдвое больше. А когда недовольный «добытчик» возроптал, воевода самовластно отобрал все, а самого Хабарова посадил в острог под арест.
Прошло немало лет, прежде чем новый якутский воевода Францбеков разрешил Ерофею Хабарову набрать охотников и отправиться «для покорения земель, лежащих по Амуру».
Редкое население этого края состояло из оседлых — «пашенных» и бродячих — «звероловных» дауров. Это были высокие, крепкие люди со скуластыми лицами монгольского типа, с косым разрезом больших круглых глаз. По народной пословице, тремя дарами владел народ, населявший Приамурье: чудодейственным корнем женьшенем, исцеляющим все болезни, тонкой и мягкой, как шерсть, луговой травой «ула» и пушистым соболем. Шкурками драгоценного зверька платили дауры тяжелую дань маньчжурам. Еще в начале XVII века маньчжурские аймаки объединились в государство, жестоко притеснявшее даурские племена.
Вернувшись в Якутск, Хабаров привез чертеж вновь открытых земель, меха, образцы хлеба и «расспросные речи туземцев». Все это, в добавление к красочным описаниям самого Ерофея Павловича, привлекло новых охотников. И в следующем году вниз по Амуру отправилась новая, еще более людная экспедиция.
Казацкие первопроходцы разведали в новых краях немало богатств. Тут были горы с серебряной и оловянной рудой, с красной медью.
В лесах кроме соболя и другого пушного зверя казаки встретились с тиграми, леопардами и пантерами. А уж кабанов в болотистых речных поймах, лосей и косуль и вовсе было не счесть! В реках водилась белая и красная рыба. Чем, казалось бы, не жизнь? Почему пустовали богатые земли? Мало кто знал о них. А кто знал — чего только не рассказывал. Особый страх нагоняли на путешественников мелкий гнус, мошка, комары, бурые да серые оводы. По долинам рек встречались места, где в летнюю пору насекомые насмерть заедали и людей и животных.
И все-таки, несмотря на трудности, после казацких походов больше переселенцев стало перебираться в эти места. Мало-помалу они заселяли и осваивали богатый край.
1648 – Поход Семена Дежнёва
1648 – Поход Семена Дежнёва
При царе Михаиле русские землепроходцы заняли почти всю Восточную Сибирь.
Обычно они ставили по рекам деревянные крепости и остроги. В 1639 г. казак Иван Москвин, выступив из Якутска, деревянной крепости, основанной в 1632 г., «нашел» (как тогда
ПОХОДЫ СЕМЕНА ДЕЖНЕВА
ПОХОДЫ СЕМЕНА ДЕЖНЕВА До появления в Якутском остроге Семен Дежнев находился на службе в Тобольске и Енисейском остроге. Что он там делал — в точности неизвестно. Перейдя в Якутский острог, казак служил до 1640 года в крепостном гарнизоне и в дальних походах не бывал.В зиму
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ С. И. ДЕЖНЕВА
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ С. И. ДЕЖНЕВА ок. 1605 — Родился на севере европейской части России.ок. 1630 — Поступил на сибирскую службу и выехал с партией новобранцев из Великого Устюга в Сибирь.1630–1638 — Служба в Тобольске и Енисейске.1638 — Перешел из Енисейска в
Кочи Семена Дежнева домой не вернулись
Кочи Семена Дежнева домой не вернулись
«… А я, холоп твой Сенька, от них остался на Ковыме реке в острожке с служилым человеком со Вторым Гавриловым с товарищи, всего тринатцатью человеки для твоего государева ясашного збору.
Находка Ерофея Маркова
Находка Ерофея Маркова Если проследить за чеканкой золотых Елизаветы, то можно установить, как изъятие Алтайских рудников и начало добычи золота на Воицком руднике отразились на чеканке: в 1746 г. имела место вторая (после 1743—1744 гг.) чеканка червонцев Елизаветы (рис. 34, а).А
Семена революции
Семена революции Корни этого кризиса восходят к правлению Аменхотепа III. Мир и процветание стимулировали рождение свежих идей в литературе и искусстве, а хорошие международные отношения открыли двери для внешних влияний. Формальные стили искусства, остававшиеся
1648 Поход Семена Дежнева
1648 Поход Семена Дежнева
При царе Михаиле русские землепроходцы заняли почти всю Восточную Сибирь.
Судьба Семена Дежнёва
Судьба Семена Дежнёва Кое-как 15 русских прожили на Анадыре зиму 1648/49 г. и построили речные суда. Когда река вскрылась, они на судах поднялись вверх на 500 км вверх по Анадырю до «анаульских людей[177]… и ясак с них взяли». На верхнем Анадыре Дежнёв основал ясачное зимовье.
Походы Хабарова на Амур
Походы Хабарова на Амур Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-Святитский, крестьянин из-под Устюга Великого. В 1632 г., бросив семью, прибыл на Лену. Около семи лет он скитался по бассейну Лены, занимаясь пушным промыслом. В 1639 г. Хабаров осел в устье Куты,
162.
ОТПИСКА ЕРОФЕЯ ХАБАРОВА О ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ НА РЕКЕ АМУРЕ (1652 г., — в августе)162. ОТПИСКА ЕРОФЕЯ ХАБАРОВА О ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЯХ НА РЕКЕ АМУРЕ (1652 г., — в августе) «Дополнения к Актам историческим», т. III, № 102.Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии воеводе Дмитрию Андреевичу Францбекову да дьяку Осипу Стефановичю бьет челом
163. ЧЕЛОБИТНЫЕ СЕМЕНА ДЕЖНЕВА С РАССКАЗОМ О ЕГО ПУТЕШЕСТВИИ
163. ЧЕЛОБИТНЫЕ СЕМЕНА ДЕЖНЕВА С РАССКАЗОМ О ЕГО ПУТЕШЕСТВИИ Челобитная С. Дежнева царю Алексею Михайловичу 1662 г. опубликована в «Журнале Министерства народного просвещения», 1890 г., книга 12, ссылка на столбец Сибирского приказа № 768, лл. 2–7. Дежнев описывает свою службу и
Семена раздора
Семена раздора
В лето 6572 (1064) бежал Ростислав, сын Владимира,
Внук Ярослава, в Тмутаракань.
Семёна летопроводца
Семёна летопроводца Семена ратая, Семена летопроводца, Семен летопродавец, Семенов праздник, Семенов день – первая встреча осени – народные названия дня памяти преподобного Симеона Столпника (умер в 459 г. в возрасте 103 лет). Преподобный Симеон был известен в Римской
Русские супергерои существовали в реальности
Комсомольская правда
Дом. СемьяКнижная полкаКАРТИНА ДНЯ
Денис КОРСАКОВ
22 августа 2022 18:27
В Издательском доме «Комсомольская правда» вышла уникальная книга «Первопроходцы Дальнего Востока»
«Русские, как черти, шли и шли вперед» — говорится в книге об экспедиции Владимира Атласова. Но ровно то же самое можно сказать и обо всех первопроходцах Сибири и Дальнего Востока.
Эта уникальная книга подготовлена «Комсомольской правдой» при помощи ПАО «Транснефть» и Русского географического общества. Ее автор, Евгений Сазонов, — первый заместитель главного редактора «КП», а еще — неутомимый путешественник, побывавший во множестве экспедиций, организованных газетой. Он своими ногами прошел по дорогам, которые когда-то открыли его герои. Среди них — не только всем известные Семен Дежнёв, Ерофей Хабаров или Витус Беринг, но и люди, которые с течением времени оказались полузабыты. Василий Поярков и Семен Шелковник, Иван Евреинов и Федор Лужин, Иван Козыревский и главный помощник Беринга Алексей Чириков, Степан Крашенинников и Александр Миддендорф и многие другие.
Все они выглядят пассионариями и реальными супергероями, способными на подвиги. «Богатыри — не вы» — это сказано про нас в сравнении с ними. Они преодолевали на своем пути немыслимые трудности, должны были быть каждый день готовы к смерти, и все равно не останавливались. Их ждали возможные бои с местными жителями (те далеко не всегда были настроены благодушно), дикие звери, невыносимые природные условия, голод («питалися сосною, и травою, и кореньеми» — сообщал царю Василий Поярков). И подлецы их тоже ждали.
Мало кто помнит, что Ерофей Хабаров был не только первопроходцем, но и блестящим предпринимателем: на устье реки Куты он занимался варкой соли и хлебопашеством, мечтал (и, видимо, мог) накормить всю Сибирь. Но глава Ленского воеводства боярин Петр Головин осуществил в чистом виде рейдерский захват бизнеса. «Это было несложно в местах, где до царя далеко, а до Бога — высоко (до сих пор самая популярная присказка на Дальнем Востоке)». А потом Головин еще и объявил Хабарова заговорщиком и отправил в тюрьму на двадцать месяцев; Хабаров вышел на свободу оправданным, но почти нищим.
Впрочем, воевода вскоре помер, а Хабаров, чтобы поправить дела, снарядил экспедицию в далекую и таинственную страну Даурию «для покорения земель, лежащих по Амуру»… Вскоре Даурия вошла в состав Русского государства, а имя Хабаровск присвоено крупнейшему городу Дальнего Востока.
А вот в 1736 году на Камчатку отправляется 25-летний Степан Крашенинников. Сначала преодолевает путь в тысячу километров от Якутска до Охотска (и потом вспоминает: «Вообще о сей дороге объявить можно, что труднее пути представить нельзя. На самых верхах ужасные болота и зыби, в которые ежели лошадь проломится, то освободить оную нет никакои надежды»). А потом, в Охотске, перегружается на парусный бот с издевательским названием «Фортуна» — и тот на вторые сутки путешествия дает течь. «Стараясь облегчить судно, за борт стали выкидывать груз, в том числе и личный багаж пассажиров. «Несчастливы были те, кладь которых наверху находилась… — писал Степан Петрович. — От помянутого сбрасывания я в крайнее разорение пришел».
За десять суток страшного плавания ученый лишился продуктовых запасов, научных инструментов, даже сундуков с одеждои . Но особенно он горевал по пропавшим бумагам для записей. «И больше у меня не осталось, как только одна рубаха, которая в ту пору на мне была», — писал он в первом отчете по прибытии». Он добрался-таки до Камчатки, но жил в ужасных условиях и предельной бедности — ему просто забывали прислать жалованье. Современный москвич очень быстро сошел бы с ума. А нищий и полуголодный Крашенинников в одиночестве пустился изучать Камчатку — реки, озера, вулканы, гейзеры, птиц, рыб, зверей, растения, приливы, отливы, полезные ископаемые… Он пересек Камчатку более десяти раз, и собранные им сведения оказались бесценны.
Одна из самых поразительных глав — про писателя Ивана Ефремова (1908 — 1972). Большинство читателей «Туманности Андромеды», «Часа Быка» и «Таис Афинской» слабо представляют, насколько умопомрачительной была биография их автора. Ее хватило бы не на роман и не на сериал, а на несколько захватывающих сериалов.
Еще в детстве Ефремов участвовал в Гражданской войне и в 13 лет (!) демобилизовался из Красной армии — не ребенком, не «сыном полка», а опытным бойцом, получившим ранение, превосходно разбирающимся в оружии и транспорте. В 15 лет Ефремов сдает экзамены на штурмана каботажного плавания и ходит по Охотскому и Японскому морям, пережив в Японии незабываемое любовное приключение. С 17 лет возглавляет экспедиции, описание которых достойно пера Джека Лондона. Пешком, «без крошки пищи», с тяжеленным рюкзаком, полным геологических образцов, в компании следопыта-нанайца идет сквозь снег и дождь по перевалам Амуро-Амгуньского междуречья (которое было белым пятном на карте). А потом продирается на карбасе «Аметист» сквозь водовороты реки Токко. А потом — через «белое безмолвие» якутской зимы, лично протаптывая в снегу путь для оленьих упряжек. (В 1935 году экспедиция Ефремова прошла по Восточной Сибири 2750 километров — зато обнаружила в Чарскои котловине месторождения меди, железной руды, угля и золота).
А однажды «ученому пришлось вести самыи настоящии золотои караван. В одиночку, вооруженный лишь маузером, сопровождал он груз с приисков.
В качестве носильщиков ему выдали десяток уголовников, с которыми геолог провел в тайге семь днеи . И всю эту неделю Ефремов не убирал палец со спускового крючка. Ведь лихие люди не чурались не только убийств, но и людоедства…» Всего он участвовал в тридцати одной экспедиции. К 27 годам стал автором 17 научных работ и получил за них степень кандидата наук — притом что у него не было высшего образования. И лишь случайно во время войны, находясь в вынужденной эвакуации, измученный тяжелой, загадочной болезнью (раз в несколько лет его накрывали приступы жесточайшей лихорадки), Ефремов начал писать рассказы. Которые мгновенно вызвали восторг не только Алексея Толстого («Как вы сумели выработать такои холодный и изящный стиль?»), но и Сталина, по предложению которого Ефремова приняли в Союз писателей (сам он об этом и не помышлял). Сейчас в его книгах находят «поразительные прогнозы: фантаст точно описал голографию, трехмерное телевидение, экзоскелет, интернет, экологические и общественные проблемы на стыке ХХ и ХХI веков.
.. Исследователи творчества насчитывают около сотни сбывшихся предсказаний! И еще столько же не сбывшихся… пока… В одном из интервью Ефремов объяснил появление таких прогнозов: на самом деле он ничего не придумывает, а считывает из ноосферы, о которой писал еще Вернадский».
Наверное, эта книга понравится даже людям, которые вовсе не умеют читать. Она фантастически проиллюстрирована. В ней множество карт, документов, живописных полотен. И сотни изумительных фотографий: их сделали как сам Евгений Сазонов и его коллега по «КП», участник экспедиций Леонид Захаров, так и другие фотографы. От этих кадров дух захватывает. И понимаешь, что, несмотря на все бедствия, перед первопроходцами Дальнего Востока открывалась ошеломительная красота. Которая, разумеется, никуда не делась и поныне.
Возрастная категория сайта 18+
Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.
ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.
АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.
Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.
АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.
Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
Приобретение авторских прав и связь с редакцией: kp@kp.
ru
Чалмаев о неизбежности – семнадцать моментов советской истории
Первоисточник: «Неизбежность», Молодая гвардия № 9 (1968).
В семнадцатом веке одним из многочисленных ветров, дующих в Россию с Востока и с Запада, был занесен в нашу страну умнейший и любознательный человек Юрий Крижанич, хорват по национальности. Он поселился в Москве, а затем в Тобольске, где прожил пятнадцать лет. Наблюдая за Россией и ее народом в бурное царствование Алексея Михайловича, он создал монументальный труд «Мысли о политике, или Разговоры о суверенитете (т. е. о политике)».
Драматизм и проницательность мысли этого странствующего защитника славянского племени поразительны! Приехав в Московию с твердым убеждением, что славяне, и Русь в особенности, «стоят ближе всех по очереди к созидателям мировой мудрости, задача, выполненная в свое время народами-преемниками» (эта же мысль впоследствии утверждалась всеми « почвенники» и славянофилы), он вдруг обнаружил, что эта могучая страна страдает серьезным недостатком: «чужебесием» — безумной страстью ко всему иностранному, как объясняет это сам автор.
Его смущала и тенденция, которую историк Ключевский описывает следующим образом: «Мы не умеем быть умеренными, держаться срединного пути, а вместо этого постоянно впадаем в крайности и блуждаем вблизи пропасти. …
И все-таки ни «безумие на все иностранное», ни то гибельное зло, водка, которая по приказу Ивана Грозного заменила пиво, древнерусский напиток (водка впервые была принята опричниками!), не могли погасить его веру в Россию . Да, жесток фонтан сырого коньяка, который потоком чистого золота течет в руки паразитических торговцев. Один русский философ позже скажет: «Пьянство есть национальный порок, отнимающий у народа историю. Хороший пьющий купец мог бы произвести Кутузова в пятом поколении; вместо этого он рождает только храброго капитана… Но есть и могучие начала в русском народном характере: чувство национальной справедливости, патриотизм, мужество, стремление к правде и сильное чувство совести, все они победили обоих» помешательство на чужом» и «чужое господство»…
Не со многих Голгоф робкая русская душа давала знать о себе на протяжении веков… Постоянный труд на земле; монастырь; коронный кабак, а раз или два в каждом столетии – лед Чудского озера, дикая трава полей Куликова, Полтавы или Бородина… Вот почему наша история кажется такой нищей по сравнению с пестрыми европейскими хрониками, переполненными множеством развлекательных мероприятий.
[В России] мы не находим ни богатства дебатов, ни раннего парламентаризма, ни цветистых речей о вечных ценностях… «В сердце России царит вечная тишина», — сказал Некрасов. Раз в каждое столетие отягощенный многими тяготами грубый, часто выпоротый русский крестьянин выезжал на Куликово поле и, перенесясь на сто лет в одну ночь перед битвой, думал о своем Родине, о добре и зле, и о мире, в котором он жил… И в этом бессловесном, безмолвном размышлении, слитом с великими делами, он смог достичь духовных высот, на которые не мог рассчитывать ни один механический оратор… И кто может сказать какие сложные мысли могли жить в сердцах и смелых головах тех казаков-беглецов и беглецов, которые провожали Ермака, Хабарова и Дежнева по дебрям сибирской тайги, чтобы суровая к ним Россия, грозившая им тюрьмой , может свободно дышать просторами Великого [Тихого] океана, к которому ее душа имеет такое близкое родство? А монашеские кельи патриотов-пустынников вроде Сергия Радонежского, вдохновившего Дмитрия Донского на решающую битву, или патриота-патриарха Гермогена, который в Смутное время разослал во все концы страны призывы к единению? Нет, наша священная история не пустыня; возможно, она просто не была «исследована» так тщательно, как следовало бы…
Хотя русский народ участвовал в Полтавской или Сталинградской битве только раз в сто лет, его готовили к этому на протяжении веков.
Нельзя легкомысленно относиться к родине, ибо душа, опустошенная маловерием, не может в одночасье стать Донским, Багратионом или Матросовым. Даже религиозная энергия русских не всегда, а часто в прошлом превращалась в воинские подвиги, в творческое вдохновение, т.0003
Деньги, которые, как известно, не имеют ни запаха, ни страны, не потерпят чувства родины у тех, кто попадает под их сферу влияния. Такое ощущение является своеобразной «избыточностью», усложняющей финансовые операции. Капитал безжалостно превращает людей из духовного организма в математическую сумму, состоящую из стандартизированных индивидуумов, в массу отдельных единиц, занятых только общими, бытовыми потребностями. Буржуазная толпа всегда грубо и вульгарно материалистична; его цели легко «измерить», рассчитать и удовлетворить; в нем нет духовной тоски, рвущейся далеко за горизонт муравьиных будничных забот. Ценность человека измеряется его способностями как «бизнесмена». В реальной жизни это привело к одностороннему развитию в буржуазном человеке исключительно прожорливой системы, подобной системе термитов.
..
Споры в печати о национальном самосознании, патриотизме и месте деревенской прозы в нашей критике этого, несомненно, являются косвенным отражением всемирной борьбы вокруг понятий «толпа», «публика», «народ». », вокруг проблемы достижения разумного баланса между «потребностями» и «идеалами». Не имея возможности или не желая найти правдивый ответ на эти вопросы, некоторые критики обращаются к испытанному «методу» подхода.
«Что охать над деревней! — восклицают они. «За наш долг перед ним за прошлое! Построим крестьянам новые дома с шиферными крышами, с городской мебелью, сантехникой и модными обоями! Вот и все, чем мы обязаны «подвигам» прошлого! Таковы более или менее чувства тех, кто во имя «прогресса» протестует против «идеализации» крестьянина, против воспевания родников и первоисточников. Точно так же они смотрят на судьбу Байкала и русских лесов: «Дай нам еще двадцать лет постоять за себя, и мы выкопаем вам новый и лучший Байкал, где хотите! И наш долг будет оплачен!» …
Иногда эти «бухгалтеры», ссылаясь на доводы ученых, предупреждают, что деревня вообще перестанет существовать к 2000 году.
А иногда вдруг упрекают всех поклонников Природы, рек и земли в том, что они оторваны от реальности. с «народом» — «Вот вы, — говорят, — вздыхаете обо всем этом, а народ тоскует по телевидению и водопроводу, по коньяку, популярной «туристической» песенке, и по «небрежной манере» современной культуры …» И если у поэта должны быть мысли о «звездах в поле», то его обвиняют в «лаптях» и вдобавок в том, что он «антинациональный» идеалист… Может, они и правы, к черту Байкал. Разве они не могут выкопать столько, сколько хотят, и построить вокруг себя бетонные валы…
В современном мире не существует нейтральной территории в моральных и социальных вопросах. «Сердца, которых у нас нет, будут немедленно покорены врагом», — сказал однажды Василий Федоров. Каждое новое поколение, вступающее в мир с жаждой творчества и стремлением к преумножению красоты, неизбежно сталкивается с выбором идейно-эстетической направленности и развития идеалов, которые могут стать духовной осью всей жизни человека.
Искусство — это одновременно и фестиваль идей, и поле битвы идей. Поэтому нельзя в наше время быть дилетантом в этой борьбе…
Самое священное понятие, от которого нас пытаются отвлечь всякие «демоны»… — это народ, с его исконным чувством прекрасного, с его врожденным чувством исторической устойчивости и равновесия. Счастлив тот человек, чье духовное мировоззрение позволяет ему понять движение народа, усвоить его точки отсчета и самое строение души! …
Источник: Джон Данлоп, Лица современного русского национализма (Принстон: издательство Принстонского университета, 1983), стр. 281-287.
Первые покорители Байкала
Исторические документы сохранили многие имена тех, кто первым осваивал и изучал просторы богатых территорий за Уральским хребтом: Демид Пянда, первооткрыватель Лены; Петр Бекетов, основатель Якутска, Читы и Нерчинска; Ерофей Хабаров, покоритель Приамурья; Семен Дежнев, первый человек, прошедший через пролив между Чукоткой и Аляской, и другие.
..
Одним из важнейших этапов в освоении Сибири можно считать открытие озера Байкал. Это чудо природы – живая история, начавшаяся около 25 миллионов лет назад с образования бассейна Байкала. Здесь проявили себя и многие первооткрыватели и исследователи, ведь озеро всегда влекло к себе людей: одних богатством природы, других малознанием, третьих таинственностью и даже какой-то мистической силой.
Впервые русские пришли сюда в 1643 году, когда казак Курбан Иванов со своей дружиной вышел из Верхнеленского острога на западный берег озера, подойдя к нему прямо напротив острова Ольхон. Иванов составил «Чертеж Байкала и рек, впадающих в Байкал, и земель» — первую схематическую карту мест, посещенных казаками.
Это небольшое путешествие стало началом стремительного присоединения Прибайкалья к Российской империи.
Уже через два года атаман Василий Колесников собрал дружину из сотни казаков и отправился на Байкал на поиски серебряной руды, которой, по слухам, в этих местах было много.
Приплыв к северной оконечности озера, он основал Верхнеангарский острог, ставший перевалочным пунктом для дальнейшего продвижения в Забайкалье и на Дальний Восток.
Исследование ранее неизвестного водоема шло полным ходом: казаки смогли доплыть до истока вытекающей из Байкала реки Ангары, осмотрели южный берег озера. Там они встретились с могущественным феодалом Северной Монголии Цэцэг-ханом. Постепенно закладывались новые крепости и зимовья, местные жители должны были регулярно платить дань («ясак» — дань мехами).
Одним из главных событий тех лет было основание Иркутского острога на правом берегу Ангары против устья Иркутска Яковом Похабовым в 1661 году. Царь: … «Здесь лучшее место, пригодное для пахоты и скотоводства, сенокосов и ловли рыбы — все близко». В 1686 году Иркутску был присвоен статус города, он получил собственный герб и, по сути, стал столицей Восточной Сибири.
Байкал неразрывно связан с этим городом, ставшим его «воротами» вот уже три с половиной века.
Каждый, кто приезжает в Прибайкалье, обязательно останавливается в Иркутске. Нельзя не упомянуть протоиерея Аввакума, видного церковного деятеля XVII века, сосланного в Сибирь за свои старообрядческие взгляды. В своей книге под названием «Житие протоиерея Аввакума» он красочно описал увиденное им по пути к месту ссылки в 1650 году: «Горы высокие рядом, и скалы каменные очень высоки: двадцать тысяч верст (21 300 км) и даже более того, я не видел ничего подобного раньше. Вода пресная, тюлени и зайцы крупные: я таких в океане-море не видел, когда жил на Мезени». Впервые так подробно описано озеро Байкал и его окрестности.
Научный подход к описанию озера, известного россиянам к тому времени немногим более 30 лет, придал Николай Спафарий. Этот хорошо образованный молдаванин служил царю и русскому посольству в Китае в 1675-1678 годах и попутно проводил свои географические исследования.
Например, в своих путевых заметках он дал подробное описание среднего течения Оби, ее притоков — Иртыша и Кети, а также Ангары; названы все крупные реки, впадающие в Байкал, в том числе Селенга, Баргузин, Верхняя Ангара; описал остров Ольхон; сделал правильную оценку глубины озера, указав, что она сравнима с высотой гор.