Монолог Кулигина из пьесы Островского «Гроза» – сочинение
Одной из самых знаменитых пьес , русского драматурга, является народная социально-бытовая . В ней автор обличает нравы, отрицательные человеческие стороны людей провинциального российского городка. Но в чем же выражается та самая плохая сторона? В чем заключаются жестокие нравы этого города?
Обратимся к произведению Александра Островского и дадим ответы на поставленные вопросы. В первом действии пьесы, явлении третьем нам встречается монолог Кулигина, одного из обитателей Калинова.
Содержание
- Кулигин и другие персонажи пьесы
- Монолог Кулигина «Жестокие нравы» – сочинение
- Текст монолога Кулигина
Кулигин и другие персонажи пьесы
Он простой и добрый человек, готовый трудиться на благо общества. Именно он от лица обычного народа раскрывает все проблемы жизни людей российской глубинки. Вокруг царит неравенство и неуважение, а власть принадлежит богатым.
Несомненно, к ним можно отнести Дикого, зажиточного купца, который представляет собой скандального и злого человека, и Марфу Кабанову, богатую и состоятельную вдову, весьма лицемерную и жестокую женщину.
Грозная Кабаниха цепляется в любой ситуации за моральные устои, однако на каждому шагу противоречит им. Савел Дикой по своей сущности своевольный и чудовищно грубый. Он утратил всякие нравственные устои, поэтому ведёт себя как, захочет. Дикой олицетворяет самодурство и жадность.
На этих двух держится весь город, поэтому жизнь каждого обитателя наполнена несчастьем и страданиями. Лишь немногие могут противостоять деспотам, что правят, распространяя вокруг злобу и невежество.
К ним нужно отнести Варвару, Кудряша и Тихона, в них есть то, что помогает справиться с “тёмной силой”. Варвара обладает волей и смелостью, Кудряш дает отпор своим озорством и разудалостью, а Тихон на самом деле добрый и проницательный человек, только прячет его в глубине своей души.
На основе приведённой выше характеристики Марфы Кабановой и Савела Дикого, героев драмы “Гроза”, которые определённо являются отрицательными действующими лицами, можно сделать вывод, что именно они обладают жестокими нравами.
“Столпы” Калинова сеют грубость, угнетая остальных.
Кулигин – второстепенный персонаж пьесы Островского «Гроза». Он мастер-самоучка, порядочный человек, хоть и небогатый. Он мечтает изобрести вечный двигатель.
Пока же предлагает установить в городе солнечные часы и громоотводы. Он заботится об общественном благе, живет для людей. Кулигин не одобряет нравов, царящих в Калинове, но не пытается с ними бороться.
Монолог Кулигина «Жестокие нравы» – сочинение
Монолог Кулигина рассказывает о том, как обстоят дела в городе Калинове. Герой говорит, что город населён мещанами, да чиновниками и одни живут за счёт других. Кулигин сам будучи мещанином понимает, что богачи зарабатывают на бедных, на их труде и ничего изменить нельзя, такова жизнь.
Кулигин обеспокоен тем, что простым работягам постоянно не доплачивают, но его собеседник Дикой не видит необходимости обсуждать такие пустяки, так как он считает это нормальным. Купцы обманывают представителей низшего сословия ради собственной выгоды.
Кулигин говорит о том, что они даже между собой не ладят, каждый старается насолить другому, все завидуют тому, у кого лучше идёт торговля. Так же Кулигин говорит о продажности чиновников, о том, что они за определённую плату могут любую бумажку написать на любого человека. За это купцы денег не жалеют.
Так и протекает жизнь в городе по словам Кулигина, в нём царит продажный мир купечества, в котором каждый старается навредить другому ради собственной выгоды. Жителями движет зависть и корысть, желание заработать больше конкурентов. Таких понятий как совесть и честь в купеческом мире просто не существует.
Текст монолога Кулигина
Текст этого монолога (“Жестокие нравы, сударь…”) можно найти в в 1‑ом действии 3‑ем явлении.
Кулигин.
“Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба.
А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать.
Знаете, что ваш дядюшка, Савел Прокофьич, городничему отвечал? К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: «Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько! Каждый день ко мне с жалобой ходят!» Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу, да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать!
Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!» Вот как, сударь! А между собой-то, сударь, как живут! Торговлю друг у друга подрывают, и не столько из корысти, сколько из зависти.
Враждуют друг на друга; залучают в свои высокие-то хоромы пьяных приказных, таких, сударь, приказных, что и виду-то человеческого на нем нет, обличье-то человеческое истеряно.
Судятся-судятся здесь, да в губернию поедут, а там уж их ждут да от радости руками плещут. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят, волочат их, волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно. «Я, говорит, потрачусь, да уж и ему станет в копейку». Я было хотел все это стихами изобразить…”
А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать. 
А те им, за малую благостыню, на гербовых листах злостные кляузы строчат на ближних. И начнется у них, сударь, суд да дело, и несть конца мучениям.Это был текст монолога Кулигина из пьесы “Гроза” Островского (“Жестокие нравы, сударь…”) из 1‑ого действия 3‑его явления.
Город Калинов и жестокие нравы его жителей в пьесе «Гроза»
Александр Николаевич Островский изобразил реальную жизнь помещиков и их подчиненных в 19 веке. Он с особой реалистичностью сумел описать жестокие нравы города Калинова, используя при этом собирательный образ всего российского пространства. Здесь можно наблюдать как жестокость, зверские нравы помещиков и агрессию человека, так и покорность подчиненных, граничащую с раболепством.
Именно поэтому в свое время пьеса произвела фурор на подмостках театров, так как до Островского на тему помещичьей жестокости не говорили столь откровенно.
Знаменитая пьеса Островского
Литература в 19 веке имела значительные отличия от той литературы, которую мы привыкли видеть сегодня. Она отличается своей шаблонностью и догматизмом. Но только не пьеса «Гроза». Автор произведения очень кратко, но точно отразил социальные проблемы, существовавшие в обществе, пороки человека и отрицательные качества помещика, о которых было не принято говорить. Тем самым Островский приоткрыл завесу счастливой жизни среднестатистического помещика и показал, что все далеко не так красиво, как выглядит внешне.
История создания
Пьеса начинает своё существование в далеком 1859 году, а через несколько месяцев после этого уже готовится к публикации. Известен интересный факт создания пьесы: перед написанием Островский недолгое время путешествовал по Волге, где и черпал вдохновение на создание шедевра.
Прототипами города Калинова были приволжские города, такие как Тверь, Торжок, многие другие деревни и села. Островский, тщательно исследуя быт и нравы приволжских людей, вел дневник, где записывал все свои наблюдения и достижения. На основе этих записей позже были созданы персонажи «Грозы».
Долгое время предполагали, что сюжет пьесы был взят из реальной жизни, но это предположение ошибочно, потому что создатель пьесы руководствовался многими источниками при написании произведения и использовал собирательный прием.
По одной из версий, прототипом героини по имени Катерина могла послужить жившая в 19 веке возлюбленная драматурга — Косицкая Екатерина. Она и сыграла главную роль на премьере пьесы. Она поведала писателю о том, что сбежала из дома в подростковом возрасте в поисках лучшей жизни. По этой причине писатель решил включить образ-прототип в действие постановки.
В любом случае история создания пьесы уникальна и весьма интересна. Здесь сплелись и личная любовная история автора, и пласт информации, собранной самим автором.
Премьера пьесы состоялась в 1859 году 16 ноября на сцене Малого театра.Сочинение на тему почему нравы города калинова кулигин называет жестокими
Жестокие нравы города Калинова (По драме Островского “Гроза”) А. Н. Островский в очерке “Записки замоскворецкого жителя” “открыл” страну, “до сего времени в подробности не известную и никем из путешественников не описанную. Страна эта лежит прямо против Кремля, по ту сторону Москвы-реки, отчего, вероятно, и называется Замоскворечье”. Это земля, живущая традициями седой старины, – “темное царство”. Современники за открытие этой страны назвали Островского Колумбом Замоскворечья. И в самом деле, в своих пьесах он обличает “темные” стороны купеческой жизни. Общественный подъем 60-х годов захватил Островского, и в 1859 году он создал драму “Гроза”, о которой Добролюбов сказал: “Гроза” – без сомненья, самое решительное произведение Островского, взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий”.
Среди раздолья русской природы, на крутом берегу Волги раскинулся утопающий в зелени садов город Калинов. А за Волгой виднеются селения, поля и леса. “Вид необыкновенный! Красота! Душа радуется. Пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу”, – восхищается Кулигин, глубоко чувствующий поэтическую прелесть родного пейзажа. Казалось бы, и жизнь людей этого города должна быть красивой и счастливой. Однако богатые купцы создали в нем мир “тупой ноющей боли, мир тюремного гробового безмолвия”. Городок известен крепкими запорами и глухими заборами, заковавшими всякое новое проявление жизни. Островский критически изображает быт и нравы купечества. Всех жителей города он делит на бедных и богатых, угнетателей и угнетенных. О тяжести жизни бедняков города рассказывает Кулигин: “В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной, не увидите. И никогда нам, сударь, не выбиться из этой коры! Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше насущного хлеба”.
А причина нищеты, по его мнению, в бессовестной эксплуатации бедных богатыми: “А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать”. Странница же Феклуша восхваляет кали-новскую жизнь: “В обетованной земле живете! И купечество все народ благочестивый, добродетелями многими украшенный!” Так сталкиваются две оценки одного и того же явления. Феклуша – ярая защитница суеверий, воплощение невежества, пользуется покровительством властителей “темного царства”. Невежественные жители города Калииова слушают Феклушу и верят ее рассказам. Олицетворением жестокости, невежества, самодурства являются Дикой Савел Прокофьевич и Марфа Игнатьевна Кабанова, купцы города. Кабанова – богатая купчиха, вдова. В своей семье она считает себя главной, держит ее крепко, соблюдает в доме изжившие себя порядки и обычаи, основанные на религиозных предрассудках и Домострое. Только и слышится из уст Кабанихи брань и попреки за несоблюдение отживших порядков.
Жертву свою она “поедом ест”, “точит, как ржа железо”. Добролюбов говорит о ней: “Грызет свою жертву долго и неотступно”. Катерину она заставляет кланяться в ноги мужу при отъезде, ругает ее за то, что она не “воет” на людях, провожая мужа. Велит Тихону бить Катерину, после того как она призналась в своем “грехе”, считает, что ее надо “живую в землю закопать, чтобы она казнилась”. Речь властной Кабанихи звучит как приказ. Кабаниха – выразитель идей и принципов “темного царства”. (Она очень богата. Об этом можно судить по тому, что ее торговые дела выходят ва пределы Калинова, по ее поручению Тихон ездил в Москву.) Ее уважает Дикой, для которого главное в жизни – деньги. Кабаниха понимает, что одни деньги власти еще не дают, другим непременным условием является покорность тех, кто денег не имеет. Она хочет убить в домашних волю, всякую способность к сопротивлению. Кабаниха лицемерна, прикрывается добродетелью и набожностью, в семье – бесчеловечный деспот и тиран, но оделяет нипщх. Тупая, невежественная, считающая паровоз “огненным змием”, она окружает себя такими же мракобесами, как и сама.
Ее умственные интересы не идут дальше нелепых рассказов бродячих богомолок о странах, “где люди все с песьими головами”, где правят “султан Махнут турецкий” и “султан Махнут персидский”. Скрывая деспотизм под личиной благочестия, Кабаниха доводит свою семью до того, что Тихон не смеет ей противоречить ни в чем. Варвара научилась врать, скрывать и изворачиваться. Своей тиранией она довела Катерину до гибели. Варвара, дочь ее, убегает из дома, а Тихон жалеет, что не погиб вместе с женой: “Хорошо тебе. Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться?” Так, желая сохранить старинный уклад жизни в семье, основанный на всеобщем подчинении главе семьи, то есть ей, Кабаниха довела ее до развала. Но если Кабаниха защищает идеи “темного царства”, то Дикой просто грубый самодур. (И Дикой, и Кабаниха относятся к “темному царству”. У них очень много общих черт.) Речь Дикого груба и невежественна. Он ничего не хочет знать о науке, культуре, изобретениях, улучшающих жизнь. Предложение Кулигина поставить громоотвод приводит его в бешенство.
(Дикой считает, что гроза – божье предзнаменованье.) Дикой постоянно воюет, но только с теми, кто его боится или полностью от него зависит. Домашние прячутся от него по чердакам и подвалам, Борис, племянник, терпит его ругань, так как материально зависим от Дикого. Самая главная черта характера Дикого – жадность. Смысл жизни Дикого – приобретение и увеличение богатства. Для этого он не брезгует никакими средствами. (Городничему, которому мужики жалуются, что их обсчитывают. Дикой отвечает: “Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: не доплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!”) Имея тысячи, он чувствует свою силу и нагло требует всеобщего уважения и покорности. В облике Дикого, несмотря на всю его воинственность, есть черты комического. Кабаниха же (с ее хитростью, лицемерием, холодной, неумолимой жестокостью и жаждой власти страшна по-настоящему) – это самая зловещая фигура в городе.
(Дикой стремится грубо утвердить свою власть, Кабаниха же спокойно утверждает себя, охраняя все старое, уходящее.) Жители города Калинова живут в постоянном страхе перед силами природы, перед богатыми купцами. В пьесе большое количество массовых сцен, в которых мы видим всех жителей города и узнаем о них. Узнаем, что на бульваре, созданном для них, они не гуляют, к улучшению жизни не стремятся. Богатые купцы тиранят домашних за высокими заборами. Невежество калиновцев проявляется в сцене, когда рассматривают картину и идет разговор о Литве, которая “с неба упала”. Бедным же, по словам Кулигина, гулять некогда, так как у них “день и ночь работа”. Купцы же грабят дальних и ближних, чужих и родных. “Ограбить сирот, родственников, племянников, заколотить домашних” – таков, по словам Кулигина, секрет помыслов богатых жителей города. Бесчеловечным нравам “темного царства” все-таки придет конец, так как новое властно вторгается в жизнь. Гибель Катерины – вызов “темному царству”, страстный призыв к борьбе со всем деспотическим укладом жизни.
Бегут в другие края Кудряш и Варвара, борьба нового со старым началась и продолжается. Островский в этой драме обличил жестокие нравы купеческой жизни: деспотизм, невежество, самодурство, жадность. Добролюбов считал: в “темном царстве” изображено не только невежественное купечество города Калинова, но и весь самодержавно-крепостнический строй России. Протест, выраженный в “Грозе”, он распространил на всю царскую Россию: “Русская жизнь и русская сила вызваны художником в “Грозе” на решительное дело”. “Гроза” – не единственная пьеса А. Н. Островского, которая обличает жестокие нравы купечества, к таким произведениям относятся и “Бесприданница”, и “Бешеные деньги”, и “Доходное место”.
Образ города: быт и нравы
Нравы города Калинова в пьесе Островского «Гроза» отличаются своей жестокостью. Кабаниха практикует консервативные помещичьи взгляды на жизнь, среди которых особо выступают:
- Строгий надзор над домочадцами.
- Ущемление прав домашних.
- Использование физической расправы.
- Моральное давление.
- Вмешательство в личную жизнь домашних.
Калинов занимает одну из центральных ролей в пьесе, так как он сосредотачивает в себе все проявления жизни его жителей. Действие драмы происходит на берегу одной из самых крупных рек России — Волги. Впервые о жителях города читатель узнает от Кулигина — центрального персонажа пьесы. Именно он заявляет, что в городе царят жесточайшие домостроевские порядки; по словам Кулигина, человек узнает, каков Калинин на самом деле: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие! В мещанстве, сударь, вы ничего, кроме грубости да бедности нагольной не увидите».
Возглавляют лагерь купец Дикой с говорящим именем и его сестра Кабаниха.
Жители Калинова в подавляющем большинстве своем малограмотные и необразованные люди, они не знают элементарных определений науки, электричество называют «элестричеством». Население города — это мещане, крестьяне и помещики.
Влиятельные люди города неуважительно относятся к властям.
Например, купец Дикой так обращается к городничему, не делая никаких рамок между дружеским и официальным общением: «Дядюшка ваш потрепал городничего по плечу да и говорит: «Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами о таких пустяках разговаривать!»
Бедняки и середняки города работают день и ночь, спят по 3 часа в сутки. Богатые пытаются всеми силами разбогатеть за счет крестьян, не щадя их существования. Купцы же постоянно ссорятся между собой и судятся. Науки и искусства для жителей города чужды. Например, Кулигин, выучившись сочинять стихи, боится браться за дело, так как его могут «проглотить живым».
В целом жители города ведут однотонную, ничем не примечательную жизнь. Вместо того чтобы читать газеты и развиваться, жители предпочтут слушать последние новости от Феклуши.
Богатые жители Калинова пораньше запирают свои ворота и спускают собак в страхе, что их могут обворовать. Одно из любимых занятий жителей — это изводить своих домочадцев.
Например, Кабаниха лишний раз старается поддеть Катерину, чтобы получить психологическую разрядку. При этом о ее злодеяниях никто не может и догадываться, потому что происходит все это за высоким забором, за который запрещено входить посторонним.
«Жестокие нравы» города Калинова
Сочинение для 10 класса.
«Грозу» не Островский написал… «Грозу» Волга написала… С.А.Юрьев.
Александр Николаевич Островский – выдающийся драматург, написавший множество интересных произведений: «Свои люди – сочтемся», «Снегурочка», «Бедность не порок» и другие. Одна из моих любимых драм – «Гроза» Островского. В ней драматург показывает жизнь, проблемы, характеры и взаимоотношения людей из простого народа и живущих рядом богачей. Действие происходит в городе Калинове, но мало ли было городов во времена автора, в которых обстановка была не лучше?
Главные герои «Грозы»: Тихон, Катерина, Кудряш, Варвара, Кабаниха, Дикой и Кулигин. Кабаниха – вдова, мать Тихона. У нее властный характер.
Она подавляет окружающих, считая свое слово законом. При чтении пьесы может показаться, что Кабаниха везде соблюдает правила «Домостроя», но это не так. Хитрая женщина выбирает из него те жестокие правила, которые оправдывают ее деспотизм.
Во всех бедах вдова обвиняет Катерину, утверждая, что последняя виновата в охлаждении к ней чувств сына, и, придираясь к мелочам, преспокойно удивляется молодым снохам, которым «и слова сказать нельзя»: слухи пойдут, что свекровь безжалостно «заедает» невестку. Так, своим самодурством Кабаниха сделала Тихона «маменькиным сынком», а жизнь Катерины превратила в некоторое существование, в течение которого бедная девушка испытывает гнет и горечь.
Дикой, как и Кабаниха, не терпит неповиновения, но его характер многим отличается. Он богач, «воин» по натуре, а с чем же он борется? Со всеми вокруг и по мелочам. Окружающие молят Бога, чтобы настроение у него было хорошее, не то начнет ругаться и кричать так, что легко не отделаешься.
Но и на такого «зверя» снисходит озарение: «… я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел, дрова возил… Согрешил-таки: изругал… чуть не избил… После прощенья просил, в ноги ему кланялся…» Разумеется, такое бывает крайне редко, и это далеко не искреннее раскаяние Катерины, сопровождающееся угрызениями совести.
Дикой понимает, что его самодурство беззаконно, поэтому он ничтожно слаб перед человеком, который опирается на нравственный закон. Остальные же вынуждены терпеть капризы, пьянство и ругательства глупого самодура.
Жертвами подобных людей становятся такие, как Тихон, Катерина, Борис и другие… Читая пьесу, я чувствую всю жестокость нравов жителей Калинова, становится нехорошо… Да и сам Кулигин говорит: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!»
Кажется, против них встает сам Господь, насылая грозу. Обстановка еще больше накаливается от присутствия старой сумасшедшей барышни с двумя лакеями, которая всем красавицам пророчит: «Красота-то ваша вас радует? Не радуйтесь! Все в огне гореть будете неугасимом…»
Прочитав драму, начинаешь задумываться о многом… Спасибо автору за его прекрасное творение.
Был ли у Катерины другой выход?
Была ли атомная бомбардировка Японии морально правильной?
Большая часть дебатов по поводу атомной бомбардировки Японии сосредоточена на неразрешимом вопросе, была ли она необходима.
Но это обходит вопрос о его морали.
Томас Пауэрс
(Corbis via Getty)
Я полагаю, что настойчивость этого вопроса больше всего раздражала Гарри Трумэна. За атомными бомбами, разрушившими города Хиросима и Нагасаки пятьдесят лет назад, последовала в считанные дни полная капитуляция японской империи и вооруженных сил, с одним лишь фиговым листком условия — американское обещание не досаждать японцам. Император. Чего еще можно требовать от акта войны? Но каждая из двух бомб убила не менее 50 000 человек, а возможно, и 100 000 человек. Были предприняты многочисленные попытки оценить число погибших, подсчитывая не только тех, кто умер в первый день и в течение следующих недели или двух, но и тысячи, которые умерли позже от рака, который, как считается, был вызван радиацией. Точное число погибших никогда не может быть известно, потому что целые семьи и даже целые районы были уничтожены бомбами; потому что война привела к перемещению беженцев по всей Японии; потому что определенные категории жертв, такие как призывники из Кореи, были исключены из оценок японскими властями; и потому что со временем стало труднее узнать, какие смерти действительно были вызваны бомбами.
Сколько бы ни погибло, жертвами были подавляющее большинство мирных жителей, в первую очередь старики, молодежь и женщины; и все воюющие стороны формально заняли позицию, что убийство мирных жителей нарушает как законы войны, так и общечеловеческие заповеди. Трумэн разделял это нежелание, чтобы его считали убийцей мирных жителей. За две недели до Хиросимы он записал в своем дневнике о бомбе: «Я сказал [военному министру] мистеру Стимсону использовать ее так, чтобы целью были военные объекты, солдаты и моряки, а не женщины и дети». Первые отчеты 6 августа 1945, соответственно описал Хиросиму как базу японской армии.
Эта фантастика не выдержала долго. Огромная смертность простых японских граждан в сочетании с ужасом стольких смертей в результате пожара в конечном итоге бросили моральную тень на триумф прекращения войны двумя бомбами. Ужас вскоре стал тяготить совесть Дж. Роберта Оппенгеймера, научного руководителя секретного исследовательского проекта в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико, который разработал и построил первые бомбы.
Оппенгеймер не только угрожал его здоровью тремя годами неустанного переутомления по созданию бомб, но и трезво посоветовал Генри Стимсону, что никакая мыслимая демонстрация бомбы не может иметь такого сокрушительного психологического воздействия, как ее фактическое использование. Сам Оппенгеймер в последнюю минуту дал армейскому офицеру, направлявшемуся на рейд в Хиросиму, инструкции по правильной доставке бомбы.
Не позволяйте им бомбить сквозь облака или сквозь облачность. Должен видеть цель. Без радиолокационных бомбардировок; это должно быть удалено визуально. … Конечно, они не должны ронять его в дождь или туман. Не позволяйте им взорвать его слишком высоко. Фиксированная фигура в самый раз. Не позволяйте ему подниматься, иначе цель не получит столько урона.
Эти подробные инструкции были результатом тщательной работы комитета Оппенгеймера и его коллег. Туман или дождь поглотят тепло взрыва бомбы и тем самым ограничат возгорание, которое, как показали эксперименты с бомбардировками городов как в Германии, так и в Японии, является основным фактором жертв и разрушений.
Много думали и о поиске подходящего города. Он должен быть в долине, чтобы сдержать взрыв; он должен быть относительно неповрежден обычными авианалетами, чтобы не было сомнений в разрушительной силе бомбы; требовались образованные граждане, чтобы они поняли чудовищность того, что произошло. Военный руководитель проекта по созданию бомбы генерал Лесли Гровс считал идеальной столицу древней японской империи Киото, но Стимсон провел в Киото второй медовый месяц и боялся, что японцы никогда не простят и не забудут его бессмысленное разрушение; он наотрез отказался оставить город в списке целей. Вместо этого были уничтожены Хиросима и Нагасаки.
В ночь на 6 августа Оппенгеймер был взволнован успехом бомбы. Он сказал аудитории, заполненной свистящими, ликующими, топающими ногами учеными и техниками, что он сожалеет только о том, что бомба не была готова вовремя для использования в Германии. Адреналин триумфа иссяк после разрушения Нагасаки 9 августа. Оппенгеймер вскоре подал в отставку и к середине октября разорвал свои официальные отношения.
Несколько месяцев спустя он сказал Трумэну в Белом доме: «Господин президент, у меня руки в крови».
Трумэн был возмущен этим плаксивым поведением. «Я сказал ему, — сказал Трумэн позже, — кровь была на моих руках — пусть я беспокоюсь об этом».
До конца своей жизни Трумэн настаивал на том, что он не испытывал мучений сожаления по поводу своего решения бомбить Хиросиму и Нагасаки, а острота его языка предполагает, что он имел в виду то, что сказал. Но также верно и то, что он приказал прекратить атомные бомбардировки 10 августа, за четыре дня до капитуляции японского императора, и причина, по словам члена кабинета, присутствовавшего на заседании, заключалась в том, что «ему не нравилась идея убийства … «всех этих детей».
Верно? Гарри Трумэн не единственный, кому не понравился этот вопрос. Историки войны, изобретения атомной бомбы и ее применения против Японии почти всегда предпочитали избегать вопроса о том, может ли убийство мирных жителей быть морально оправданным.
Вместо этого они спрашивают: было ли это необходимо?
Те, кто говорит, что это было необходимо, утверждают, что обычное вторжение в Японию, которое должно было начаться на самом южном острове Кюсю 1 ноября 1945 года, стоило бы жизни большому количеству американцев и японцев. Много чернил было пролито на то, насколько велики были бы эти числа. Трумэн в более позднем возрасте иногда говорил, что он использовал атомную бомбу, чтобы спасти жизни полумиллиона или даже миллиона американских мальчиков, которые могли погибнуть в битве за остров за островом до победного конца за завоевание Японии.
Трудно сказать, откуда Трумэн взял эти цифры. Весной 1945 года, когда стало ясно, что финальный этап войны близок, Трумэн получил письмо от бывшего президента Герберта Гувера, в котором тот призывал его вести переговоры о прекращении войны, чтобы спасти «от 500 000 до 1 млн. жизни», которые могут быть потеряны во время вторжения. Но командующий силами вторжения генерал Дуглас Макартур ничего подобного не предсказывал.
В документе, подготовленном к стратегическому совещанию Белого дома, состоявшемуся 18 июня, за месяц до испытания первой атомной бомбы, Макартур подсчитал, что он пострадает около 9 лет.5000 жертв за первые девяносто дней — треть из них погибли. Конфликт оценок лучше всего объясняется тем, что в то время они использовались как оружие в более крупном споре. Адмиралы Уильям Лихи и Эрнест Дж. Кинг считали, что Японию можно заставить сдаться, сочетая бомбардировки и военно-морскую блокаду. Естественно, они преувеличили количество жертв, которых можно было бы избежать с помощью их стратегии. Макартур и другие генералы, убежденные в том, что войну нужно будет выиграть на земле, возможно, преднамеренно угадали, чтобы не напугать президента.
Нелегко было предугадать, как пойдет битва. С любой традиционной военной точки зрения к лету 1945 года Япония уже проиграла войну. Японский флот в основном отдыхал на дне океана; линии снабжения миллионов японских солдат в Китае и на других оккупированных территориях были перерезаны; японская авиация была бессильна предотвратить почти ночные налеты флотов бомбардировщиков B-29, которые с марта систематически сжигали японские города; а японские нефтяные запасы были близки к нулю.
Линкор Ямато , отправленный с отчаянной миссией на Окинаву в апреле 1945 года, отправился в путь без достаточного количества топлива, чтобы вернуться.
Но, несмотря на эту безнадежную ситуацию, японские военные были убеждены, что «решающая битва» может нанести столько потерь американцам, высадившимся на берег Кюсю, что Трумэн отступит и пойдет на важные уступки, чтобы положить конец боевым действиям. Надежды Японии возлагались на «специальные ударные силы», эвфемизм для тех, кто участвовал в самоубийственных миссиях, таких как камикадзе 9.0034 самолета, нагруженных взрывчаткой, погружались в американские корабли, как это происходило с 1944 г. Японское население призывали сражаться, при необходимости, бамбуковыми копьями, как «Сто миллионов огненных пуль». Военные командиры были настолько твердо убеждены в том, что честь и даже победа еще могут быть достигнуты в «решающей битве на родине», что миротворческая фракция в японском кабинете опасалась, что приказ о капитуляции не будет выполнен.
Настоящий вопрос заключается не в том, было бы вторжение ужасной человеческой трагедией, на что ответ, безусловно, положительный, а в том, были ли правы Гувер, Лихи, Кинг и другие, когда говорили, что бомбардировки и блокада положат конец войне.
Здесь историки твердо стоят на своем. Американские криптоаналитики читали высокопоставленные японские дипломатические шифры и знали, что правительство в Токио настойчиво требует от русских помощи в заключении мира путем переговоров. Камень преткновения был узок: союзники настаивали на безоговорочной капитуляции; японская мирная фракция хотела гарантий того, что императорская династия сохранится. Трумэн знал это в то время.
Чего Трумэн не знал, но что с тех пор было хорошо установлено историками, так это того, что сторонники мира в японском кабинете опасались полного физического уничтожения японской родины, насильственного свержения императорской династии и конца японское государство. После войны также стало известно, что император Хирохито, застенчивый и невзрачный сорокачетырехлетний мужчина, первой любовью которого была морская биология, был вынужден вмешаться из-за своего ужаса перед бомбардировками японских городов.
Опустошение Токио, оставленное единственной ночью бомбардировок 9 марта.10 декабря 1945 года, когда погибло 100 000 мирных жителей, в течение нескольких месяцев после этого было хорошо видно с дворцовой территории. Далее известно, что вмешательство императора на специальном совещании, или гозэн кайгин , в ночь с 9 на 10 августа сделало возможным капитуляцию правительства.
Присутствие Императора на годен кайгин призвано побудить участников отложить в сторону все мелкие соображения, но на такой встрече, по традиции, Император не говорит и не высказывает никакого мнения. Когда кабинет не смог договориться о том, сдаваться или продолжать сражаться, премьер-министр Кантаро Судзуки нарушил все прецеденты и лишил военных дара речи, когда обратился к Хирохито и сказал: «С величайшим почтением я должен теперь просить Императора выразить его пожелания».
Конечно, двое мужчин договорились об этом заранее. Хирохито сослался на страдания своего народа и заключил: «Пришло время, когда мы должны терпеть невыносимое».
После пяти дней дальнейшего замешательства, в ходе которых едва удалось предотвратить военный переворот, Император передал аналогичное сообщение всей нации, в котором он отметил, что «враг начал применять новую и самую жестокую бомбу…».
Правы ли историки, которые говорят, что Император подчинился бы, если бы атомная бомба была просто продемонстрирована в Токийском заливе или вообще никогда не применялась?
Вопросы со словом «если» недостаточно строгие, но весьма вероятно, что применение атомной бомбы только утвердило Императора в уже принятом им решении. Что его огорчало, так это разрушение японских городов, и каждая ночь хорошей погоды для бомбардировок приводила к уничтожению огнем другого города. Хиросима, Нагасаки и несколько других городов избежали налетов B-29 и поэтому представляли собой хорошие цели для атомных бомбардировок. Но Трумэну не нужно было использовать атомную бомбу, и ему не нужно было вторгаться. Генерал Кертис ЛеМэй имел в виду четкое расписание 21-го бомбардировочного командования; он сказал генералу Х.
Х. («Хэп») Арнольду, главнокомандующему армейским авиационным корпусом, что рассчитывает разрушить все японские города до конца осени. Трумэну нужно только подождать. Постоянные бомбардировки, исчезновение одного города за другим в огненных ураганах, смерть еще 100 000 японских мирных жителей каждую неделю или десять дней рано или поздно заставили бы кабинет министров, армию и императора терпеть невыносимое.
Верно? Бомбардировки городов во время Второй мировой войны были результатом нескольких факторов: желания нанести удар по врагам издалека и тем самым избежать ужасной бойни окопной войны 1914–1918 годов; промышленные возможности союзников по созданию большого флота бомбардировщиков; способность немецких истребителей и зенитчиков сбивать штурмовики, летевшие днем или на малых высотах; неспособность бомбардировщиков точно поражать цели с больших высот; сложность обнаружения ночью всех целей, кроме очень крупных (то есть городов); стремление летчиков доказать, что военно-воздушные силы являются важным родом войск; естественное ожесточение сердец в военное время; и относительное отсутствие людей, готовых публично спросить, правильно ли бомбить мирных жителей.
«Стратегические бомбардировки» получили свое название в период между войнами, когда они стали предметом многочисленных дискуссий. Стэнли Болдуин произвел глубокое впечатление на британскую палату общин в 1932 году, когда он предупредил простых граждан, что бомбардировки будут заметной чертой следующей войны и что «бомбардировщик всегда прорвется».
Это оказалось правдой, хотя дозвониться было не всегда легко. Вскоре немцы продемонстрировали, что они могут сбивать дневные маловысотные «точные» бомбардировщики быстрее, чем Британия может строить новые самолеты и обучать новые экипажи. Ко второму году войны британское бомбардировочное командование столкнулось с фактами и начало летать ночью на больших высотах для проведения «бомбардировок по местности». Вторым великим открытием воздушной войны было то, что фугасные бомбы не наносили такого большого урона, как огонь. Эксперименты в 1942 по средневековым немецким городам на Балтике показал, что правильный подход — сначала фугасные бомбы, чтобы разнести дома для растопки и разбить окна для сквозняков, а затем зажигательные, чтобы все поджечь.
Если бы достаточное количество самолетов атаковало достаточно маленькую площадь, они могли бы создать огненную бурю — пожар настолько сильный, что он начал бы сжигать кислород в воздухе, создавая ветры со скоростью в сотни миль в час, сходящиеся к основанию огня. Гамбург был разрушен летом 1943 года за одну ночь невыразимого ужаса, в результате которой погибло около 45 000 немцев.
В то время как британское бомбардировочное командование методично сжигало Германию под командованием сэра Артура Харриса (которого в прессе называли Бомбардировщиком Харрисом, а его собственные люди называли его Бутч — сокращение от «Мясник»), американцы тихо настаивали на том, что они не будут участвовать в эту бойню, но вместо этого будет атаковать «точные» цели «точечной» бомбардировкой. Но уверенность американцев вскоре была подорвана дневными катастрофами, в том числе рейдом в середине 1943 года на заводы по производству шарикоподшипников в Швайнфурте, в ходе которого 63 из 230 B-17 были уничтожены, а результаты на земле оказались ничтожными.
Некоторые американцы продолжали критиковать британские планы колоссальных рейдов по уничтожению городов как «схемы убийства младенцев», но к концу 19 в.43-го, обескураженный плохой погодой и стремясь удержать самолеты в воздухе, командующий американским авиакорпусом санкционировал бомбардировку «с помощью радара», то есть налеты на города, которые радар мог обнаружить сквозь облачность.
Ожесточенность воздушной войны, в конечном счете принятой Соединенными Штатами против Германии, была удвоена против Японии, которая была еще лучше приспособлена для огневых налетов, поскольку большая часть корпуса была сделана из бумаги и дерева, и хуже подходила для «точных» бомбардировок , из-за ужасной погоды и непредсказуемых ветров на больших высотах. В ночь на 9 марта– 10 декабря 1945 года генерал Лемей провел смелый эксперимент: снял со своих В-29 вооружение для увеличения бомбовой нагрузки и полетел на малых высотах. Как уже было сказано, эксперимент увенчался блестящим успехом. Ко времени Хиросимы было сожжено более шестидесяти крупнейших городов Японии, число погибших исчислялось сотнями тысяч.
Ни одна страна не может долго сопротивляться разрушению в таких масштабах — к такому выводу официально пришла Служба стратегических бомбардировок США в сводном отчете ( Тихоокеанская война ): «Япония сдалась бы [к концу 1945 года] даже если бы не были сброшены атомные бомбы, даже если бы Россия не вступила в войну [8 августа], и даже если бы никакого вторжения не планировалось или созерцать».
Правильно? Во внутренних официальных документах англо-американской воздушной войны 1939–1945 годов присутствует неуклюжий, уклончивый оттенок, фиксирующий смещение целей с заводов, электростанций и т.п. на людей в городах. Нигде открыто не признавалась вера в то, что если мы убьем достаточно людей, они сдадутся; но именно это имелось в виду под фразой «бомбардировка морального духа», и в случае с Японией это сработало. Мэр Нагасаки недавно сравнил преступление разрушения своего города с геноцидом Холокоста, но если сравнения — и особенно это — оскорбительны, то как вообще можно считать убийство 100 000 мирных жителей в день в политических целях ничего, кроме преступления?
Пятьдесят лет споров о преступлениях против Хиросимы и Нагасаки замаскировали тот факт, что война Америки против Японии закончилась более крупным преступлением, в котором атомные бомбардировки были лишь позднейшим нововведением — убийством стольких мирных жителей, что Император и его кабинет в конце концов нашел в себе смелость сдаться.
Американцы до сих пор болезненно расходятся во мнениях относительно правильных слов, чтобы описать жестокую кампанию террора, положившую конец войне, но поучительно, что те, кто самым суровым образом критикует атомные бомбардировки, так и не осудили их.0033 все бомбежка. По сути, они разрешают себе осудить одно преступление (Хиросима), наслаждаясь выгодой от другого (обычная бомбардировка, положившая конец войне).
Окончание войны было не единственным результатом бомбардировок. Масштабы нападений, причиненные ими страдания и разрушения также сломили воинственный дух Японии, положив конец столетию неконтролируемого милитаризма. Нескрываемый ужас бомбардировок следует отдать должное и последующим пятидесяти годам, когда не применялись атомные бомбы и не было крупных войн между великими державами. Именно это сочетание ужаса и хороших результатов объясняет двойственное отношение американцев к Хиросиме. Это часть американского национального евангелия, что цель никогда не оправдывает средства, и тем не менее нельзя отрицать, что цель — прекращение войны с Японией — была непосредственным результатом жестоких средств.
Верно? Когда я начинал писать эту статью, я думал, что будет достаточно легко найти несколько подходящих предложений для заключительного абзаца, когда придет время, но на самом деле это не так. То, что я думаю, и то, что я чувствую, не совсем в гармонии. Именно ужас Хиросимы и страх перед ее повторением в гораздо большем масштабе встревожили меня, когда я впервые начал писать о ядерном оружии (часто на этих страницах) пятнадцать лет назад. Теперь я обнаружил, что завершил какой-то ужасный круг.
Это объясняется несколькими причинами. Одна из них — моя неспособность увидеть существенную разницу между разрушением Токио и разрушением Хиросимы. Если одно из них является преступлением, то, безусловно, оба. Однажды я презрительно отнесся к отказу Трумэна полностью признать, что он делал; называть Хиросиму военной базой казалось жестокой шуткой. Теперь я признаюсь в симпатии к человеку, ответственному за американцев, которые должны были вторгнуться; осознавая также и японцев, которые погибнут в битве за родные острова; владение оружием огромной силы; зная, что Япония уже поставлена на грань капитуляции.
Это было оружие, которое у него было. Он сделал то, что считал правильным, и война закончилась, убийства прекратились, Япония преобразилась и освободилась, после чего последовали пятьдесят лет, в течение которых такого рода убийства больше не повторялись. Это печаль, а не презрение, которое я испытываю сейчас, когда думаю о том, как Трумэн говорил себе, что он не «убивает ½ «всех этих детей». «Бомбежка была жестокой, но закончилась она еще большей, продолжительной жестокостью.
Говорят, что пятидесятилетие великих событий — последнее. Вскоре после этого люди, принимавшие в них участие, все мертвы, и молодым приходится думать о своей истории, а старые вопросы становятся академическими. Будет облегчением двигаться дальше.
Заметки о штате Вирджиния: запросы 18 и 19
Очевидно, что рабство было плохо для людей, которые были порабощены. Но почему именно Томас Джефферсон считал, что это также плохо для рабовладельцев? Как практика рабовладения уменьшила способность белых людей служить хорошими гражданами в республике?
Каким образом утверждение Джефферсона о том, что «те, кто трудятся на земле, являются избранным народом Божьим», согласуется с убеждением Джона Адамса о том, что право голоса должно быть предоставлено только главам домохозяйств, владеющим землей? Почему зависимость от других считалась чертой, несовместимой со способностью полноценно и позитивно участвовать в новой американской республике?
Введение
По завершении Конституционного конвента 1787 года одна женщина, как сообщается, спросила Бенджамина Франклина (1706–179 гг.
0) будет ли в Соединенных Штатах монархия или республика. «Республика», — ответил он, но только «если вы сможете ее сохранить».
Веру Франклина в то, что свобода американского народа зависит не только от его формы правления, но и от его характера, разделял Томас Джефферсон (1743–1826), который между 1781 и 1784 годами написал и отредактировал книгу, напечатанную частным образом в 1785 году. и опубликован в 1787 году под названием « заметок о штате Вирджиния». Вдохновленный серией вопросов, заданных французским дипломатом, Джефферсон Примечания учитывали все, от сельского хозяйства до зоологии. То, что он написал в ответ на вопросы о культуре и экономике Вирджинии, помогает уловить его смешанные чувства по поводу способности жителей Вирджинии и других американцев успешно проводить свой эксперимент в области самоуправления.
В «Манерах» (Запрос XVIII) Джефферсон рассмотрел способы, которыми институт рабства вредил как порабощенным, так и их хозяевам. Он своими глазами видел очевидную несправедливость, которую рабство причиняло афроамериканцам.
Если рабство вызывало у Джефферсона страх перед будущим Америки, он нашел основания для надежды в своем разделе «Производство» (Запрос XIX). В отличие от Европы, где нехватка земли вынуждала население становиться зависимыми в качестве городских наемных рабочих, Америка оставалась нацией, состоящей в основном из фермеров, которые владели своей землей и работали сами себе как хозяева.
— Роберт М.С. Макдональдс
Источник: Томас Джефферсон, . Заметки о штате Вирджиния, (Лондон: Джон Стокдейл, 1787), 270–75. https://archive.org/details/notesonstateofvi1787jeff/page/270Вопрос 18: Какие обычаи и нравы могут быть приняты в этом штате?
Трудно определить стандарт, по которому можно судить о нравах нации, будь то католик, или конкретный . Туземцу труднее привести к этому стандарту нравы своего народа, знакомые ему по привычке. Несомненно, существование рабства среди нас должно иметь неблагоприятное влияние на нравы нашего народа. Вся торговля между господином и рабом есть постоянное проявление самых неистовых страстей, самого неослабевающего деспотизма с одной стороны и унизительного подчинения с другой.
Наши дети видят это и учатся этому подражать; ибо человек есть подражательное животное. Это качество является зародышем всего образования в нем. От колыбели до могилы он учится делать то, что, как он видит, делают другие. Если родитель не мог найти мотива ни в своем человеколюбии, ни в своем себялюбии для сдерживания неумеренной страсти по отношению к своему рабу, то всегда должно быть достаточным присутствие его ребенка. Но в целом этого недостаточно. Родитель бушует, ребенок смотрит, ловит черты [1] гнева, важничает в кругу меньших рабов, дает волю своим худшим страстям и, таким образом, вскормленному, воспитанному и ежедневно упражняющемуся в тирании, не может не быть отмечен им гнусными особенностями . Человек должен быть вундеркиндом, который может сохранять свои манеры и нравы, не испорченные такими обстоятельствами. И каким проклятием [2] должен быть нагружен государственный деятель, который, позволяя одной половине граждан таким образом попирать права другой, превращает тех в деспотов, а тех во врагов, разрушает нравы одной части и amor patriae [3] другого.
Ибо если раб может иметь страну в этом мире, то это должна быть какая-либо другая страна, а не та, в которой он рожден, чтобы жить и трудиться на другого: в которой он должен запирать способности своей природы, вносить свой вклад, насколько это возможно. на его индивидуальных стремлениях к исчезновению [4] рода человеческого, или повлечь [5] его собственное жалкое положение на бесконечных поколениях, происходящих от него. Вместе с моралью людей разрушается и их промышленность. Ибо в теплом климате ни один человек не будет работать на себя, если он может сделать за него другой труд. Это настолько верно, что очень небольшая часть владельцев рабов действительно когда-либо работала. И можно ли считать свободы нации безопасными, когда мы устранили их единственную твердую основу, убежденность в сознании людей, что эти свободы — дар Божий? Что их нельзя нарушать, кроме как его гневом? В самом деле, я трепещу за свою страну, когда думаю о том, что Бог справедлив, что Его правосудие не может спать вечно, что, учитывая только числа, природу и естественные средства, среди возможных событий есть оборот колеса фортуны, обмен ситуациями.
: что это может стать возможным благодаря сверхъестественному вмешательству! У Всевышнего нет атрибута, который мог бы поддержать нас в таком состязании. Но невозможно быть сдержанным и исследовать этот предмет через различные соображения политики, морали, истории естественной и гражданской. Мы должны довольствоваться надеждой, что они проникнут в сознание каждого. Я думаю, что изменение уже заметно, так как зарождение настоящей революции. Дух хозяина ослабевает, дух раба восстает из праха, состояние его смягчается, как я надеюсь, готовится под покровительством небес к полному освобождению, и что это расположено, в порядке событий, быть с согласия хозяев, а не путем их искоренения. [6]
У нас никогда не было серьезной внутренней торговли. Наша внешняя торговля очень сильно пострадала с началом нынешнего конкурса. За это время мы изготовили для своих семей самые необходимые предметы одежды.
Изделия из хлопка можно сравнить с теми же видами мануфактуры в Европе; но из шерсти, льна и пеньки очень грубы, некрасивы и неприятны; и такова наша привязанность к сельскому хозяйству и таково наше предпочтение иностранным мануфактурам, что, мудро это или неразумно, наш народ непременно вернется, как только сможет, к добыче сырья и обмену его на более тонкие мануфактуры, чем они есть. способны казнить себя.
Политические экономисты Европы установили в качестве принципа, что каждое государство должно стремиться производить для себя; и этот принцип, как и многие другие, мы переносим на Америку, не подсчитывая различия обстоятельств, которые часто должны приводить к различию результатов. В Европе земли либо возделываются, либо запираются от земледельца. Следовательно, к производству следует прибегать по необходимости, а не по выбору, чтобы поддерживать излишек своего народа. Но у нас есть необъятная земля, занятая земледелием. Так лучше ли, чтобы все наши граждане были заняты его улучшением или чтобы одна половина была отозвана оттуда, чтобы заниматься мануфактурами и ремеслами для другой? Те, кто трудятся на земле, являются избранным народом Божьим, если когда-либо у Него был избранный народ, груди которого Он вложил в свой особый депозит для существенной и подлинной добродетели.
