Цивилизации Древней Греции и Древнего Рима объединяются общим поня­тием — «античная цивилизация». Главным объединяющим началом является то, что структурообразующим элементом и греческой, и римской цивилизации была гражданская община. В Греции эта община называлась термином «по­лис», в Риме она определялась термином «цивитас». 

Значит, чтобы выяснить, что такое античное государство, первым делом нам нужно понять, что такое полис и цивитас.

Наиболее распространенным является определение, что полис — это город-государство. И в этом определении заключена одна очень важная характерная черта для античной цивилизации. То, что эта цивилизация городская, урба­нистическая, что сближает ее с современной западной цивилизацией.

Второй момент, который заключен в этом определении, — то, что греческие по крайней мере государства — а греческая модель развития гражданского общества несколько отличается от римской — были очень небольшими по своей территории. Греческие полисы, как правило, составлялись из двух основных частей: это городской центр и окружающая сельскохозяйственная территория, которая по-гречески называется хора.

И как правило, греческие полисы были очень незначительны по своей терри­тории — и, значит, в них проживало очень небольшое количество насе­ления. Обычный типовой греческий полис занимал территорию приблизи­тельно в 100–200 квадратных километров, а многие полисы были и гораздо меньшего размера. Такие полисы-монстры, как Афины и Спарта, были, конечно, больше: Афинское государство занимало 2,5 тысячи квадратных километров, а Спарта в то время, когда она владела соседней Мессенией, — 8,4 тысячи квадратных километров.

Это значит, что Афинское государство, то есть Афины вместе со своей хорой, занимало примерно столько же места, сколько Москва вместе с Новой Мо­сквой, а Спарта в период своего макси­маль­ного расцвета была размером с Се­верную Осетию. Но это крупные полисы — среднестатистический грече­ский город-государство весь целиком был как Рыбинск, Тверь или Ярославль. Зато таких полисов в Греции было очень много.

Скажем, была такая знаменитая область в Центральной Греции — Фокида, очень небольшая, меньше, чем Аттика  Аттика — юго-восточная область Централь­ной Греции, которую занимало Афинское государство. . Она прославилась тем, что там был Дельфийский оракул, и поэтому туда все время стекались паломники со всех концов света. Так вот, на этой территории — повторяю, меньшей, чем террито­рия Афинского государства, — было 22 государства. В 2004 году вышло иссле­дование Копенгагенского центра по изучению полиса, по данным кото­рого после Великой греческой колонизации, когда греки распространились по всему Средиземноморью и Причерноморью, греческий мир насчитывал 1035 грече­ских полисов. Если сравнить это с тем, что сейчас в Организации Объединен­ных Наций всего около 200 государств, разница покажется очень значитель­ной.

Итак, главное для греческой модели — это существование огромного количе­ства небольших политических организмов. Население в греческих полисах тоже было достаточно ограниченным. Обычно количество граждан, то есть мужчин старше 20 лет, колебалось в пределах 5–10 тысяч человек. Такой монстр, как Афины, во второй половине V века до н. э. насчитывал прибли­зи­тельно 35–36 тысяч граждан. Обычно население даже самых крупных полисов, включая детей, женщин, неполноправные категории населения, которых в Гре­ции обычно называли метеками, а также рабов, не превышало двести тысяч человек. 

Вторая очень важная черта для понимания, что есть полис, — и то, что я сейчас скажу о греческом полисе, будет также характерно и для римской гражданской общины, — это статус его гражданина. Гражданин полиса назывался polit (кста­ти говоря, отсюда происходит термин «политика» — наука о государствен­ном управлении), и гражданский статус определяли три основные сущности.

Ну, во-первых, и в Греции, и в Риме одна из главных ведущих черт — это нали­чие определенной, очень специфической античной формы собственности.

Для античной цивилизации очень важно понятие «автаркия», то есть само­достаточность. С точки зрения и грека, и римлянина, экономически незави­симым человеком может быть только крестьянин, который производит все необходимое на своем собственном участке. Территории греческих полисов были очень незначительными, и расширяться они могли только за счет своих соседей. Но поскольку соседние полисы были приблизительно одинаковой силы, то достаточно рано оказалось, что путь внешней экспансии был невоз­можен. Это значило, что земельная собственность внутри полиса не могла расти.

Поэтому право на землю, то есть фактически на крестьянский труд, было только у граждан. Главная ценность в полисе — и в этом принципиальное отличие от современного общества — это земля. Хотя я сказал, что греческая и римская цивилизации — это цивилизации городские, но, по сути дела, основным и самым престижным видом труда для любого римлянина или гражданина любого греческого полиса было занятие сельским трудом. Крестьянами могли быть только граждане того или иного государства.

Поэтому античную форму собственности можно определить как частную соб­ственность, ограниченную рамками гражданского коллектива. Внутри грече­ского полиса были частнособственнические отношения: человек мог сдать свою землю в аренду, мог ее продать, он мог не заниматься сам земледелием на своем участке. Но только граждане могли иметь доступ к этой земле. Любой иноземец, представитель другого гражданского коллектива, другого государ­ства, даже обладая деньгами, никогда ни за какую сумму не мог приобрести земельный участок на чужой территории. Причем это касается не только кре­стьянских наделов, но и вообще недвижимости.

Скажем, в Афинах проживало достаточно большое количество неграждан — метеков. Они жили там из поколения в поколение, но дома, в которых они жили, юридически им не принадлежали. Как правило, их записывали на сосе­дей, которые имели гражданский статус. Земля, недвижимость — это высшая ценность в греческом полисном мире.

Эта самая экономическая независимость, которая, с точки зрения и грека, и римлянина, могла быть присуща только крестьянину, в античном обществе считалась необходимой предпосылкой политической свободы. Гражданское общество может состоять только из коллектива независимых самодостаточных собственников.

Итак, первое свойство гражданина древнегреческого полиса: это человек, кото­рый имеет право владеть землей и поэтому является экономически самодоста­точным.

Второй момент, который характеризует гражданское общество, — то, что эти государства были очень маленькими и, соответственно, обладали не такими большими возможностями — особенно по сравнению с древне­восточными державами: с Египтом, с Персией, Ассирией, Нововавилонским царством и так далее. А одна из главных обязанностей любого государства — это защищать свою территорию, защищать свой гражданский коллектив. Поэтому и в гре­ческих полисах, и в Риме складывается очень важная харак­терная черта: все граждане-мужчины являются в течение своей жизни гарантами существования своего государства. То есть каждый гражданин является воином. 

Вначале гражданский статус в греческих полисах определялся по отцу: матери могли быть разного происхождения, особенно в греческих колониях. Но позд­нее, в V веке до н. э., в Греции — а в Риме с самого начала — утверж­дается система, согласно которой гражданский статус получает только ребе­нок, ро­жденный в законном браке от гражданина и гражданки. Стать граж­данином можно было по рождению; получить гражданский статус было практически невозможно. Были случаи, когда органы государственной власти даровали гражданские права иноземцам, но это были редчайшие исключения. Поэтому гражданин, который не защитил свое государство, конечно, мог уехать в дру­гой греческий полис, но в другом греческом полисе он бы никогда не смог полу­чить статус гражданина. Он бы мог заниматься любыми делами, в том числе банковской деятельностью, ремеслом, торговлей, — но с точки зрения грека он был неполноценным человеком. Поэтому потеря граж­данского статуса для грека практически равнялась потере смысла жизни, и на войне он защищал свой гражданский статус, свою землю, свою семью, могилы своих предков.

Второе свойство: все граждане полиса — это воины, которые защи­щают свое государство.

И третья категория, которая характеризует гражданский статус, — это то, что в гражданском обществе каждый человек является участником политиче­ской жизни. Дело в том, что в обществе, которое состоит из собственников, то есть из экономически независимых людей, в обществе, где каждый граж­данин является воином, надавить на такого гражданина с помощью каких-то средств насилия невозможно. Да полисы и не обладали средствами принуж­дения. Это только богатые государства могут себе позволить такие органы, которые могут человека принуждать что-то сделать.

В отличие от большинства полисов, Афины были достаточно богаты, чтобы позволить себе полицию — и очень интересно, кто именно исполнял там эту роль.

В Афинах были средства принуждения, была полиция. Было 600 рабов-скифов, которых купило государство, и они наводили порядок. Неграждане были поли­цейскими. Гражданин не имеет права толкнуть или схватить за руку: его при­влекут в суд за моральный ущерб. А раб имеет на это право, поскольку он не граж­да­нин, он не свободен. Он — орудие закона.

Итак, функцию полиции в Афинах выполняли рабы. Но принятие всех важных решений находилось в руках гражданского коллектива, то есть всех граждан полиса.

Каждый гражданин и в Греции, и в Риме имел право принимать участие в работе самого главного органа законодательной власти — народного собра­ния. В принципе, участие в политической жизни было правом, но не обязан­ностью. 

Аристотель, который написал первое произведение, посвященное государ­ственному устройству, политике, в первом абзаце своей работы говорит, что людей связывают разные формы общения. Но высшая форма общения — это форма политическая, то есть участие людей в политической жизни. В Греции людей, которые добровольно отказывались от участия в политической жизни, называли idiotai — «частные люди». Это не наказывалось, не было таких за­ко­нов, которые наказывали за неучастие в политической жизни, — это не одоб­рялось обществом. Человек, которому все равно, как живет его государство, которому все равно, какие законы принимаются в этом государстве, является более опасным, чем даже политический противник.

Таким образом, и в Греции, и в Риме важнейшей едини­цей полити­ческой жизни была гражданская община — то есть коллектив людей, каждый из кото­рых обладал землей, защищал свое государство и участвовал в принятии важ­ных решений. Но развитие этих граж­дан­ских общин привело к тому, что в Гре­ции и Риме возникли совершенно разные государственные образования.

Как я уже сказал, для Греции характерна такая черта, как наличие огром­ного числа очень маленьких политических организмов. Конечно же, и военные усилия, и экономические возможности у них были достаточно слабыми. Но каждый политический организм имел возможность выбрать для себя опти­мальную форму политического устройства. Не единообразие, не унификация, а многообразие видов политической жизни характеризует Грецию. Поэтому греческий мир — это мир маленьких политических организмов, объединенных духовным пространством. Тысячи этих самых государств — но весь этот грече­ский мир объединен греческим языком, объединен почитанием греческих богов, объединен греческим образом жизни. Поэтому греческий мир распро­странялся от Восточной Испании до западных берегов Причерноморья.

Римская модель предполагает несколько иное. Если греческая модель — это существование единого греческого этноса в политическом многообразии, то римская модель вообще не предполагает понятие этноса, народа. Римское государство развивается не на базе одного этноса — Рим с самого начала созда­вали представители разных этносов. Уже в раннюю эпоху, в эпоху царского Рима, Рим населяли — и составляли в нем гражданский коллектив — предста­вители трех народов: латинов, сабинов и этрусков. И в дальнейшем Рим будет расширяться — и расширяться будет не только его территория, но прежде всего состав его гражданского коллектива.

Во-первых, Рим постепенно будет осваивать окружающие территории и при­соединять земли разных народов — особенно в эпоху Римской республики, после 510 года до н. э. Когда в IV веке до н. э. будет создана римско-италийская конфеде­рация, римляне создадут идеальную модель подчинения своих союз­ников, входивших в состав этой конфедерации. Эти союзники, находясь на раз­ных ступеньках подчинения Риму, в принципе, имели возможность в итоге полу­­чить римское гражданство. Римляне уже в эпоху Республики давали пра­ва римских граждан представителям разных народов, населявших Италию, иногда индивидуально, а иногда — целым общинам.

Это первая форма расширения гражданского коллектива. Вторая форма рас­ширения заключалась в том, что в Риме, как и в греческих полисах, с самого начала, помимо собственно граждан — а эти граждане назывались патриция­ми, — постепенно увеличивалось количество негражданского населения, кото­рое называлось плебеи. Как считается, это были переселенцы из других мест, хотя есть разные теории по происхождению этой категории. Уже к концу цар­ского периода плебеи стали численно превосходить граждан. И если в грече­ских полисах они не могли дать метекам гражданские права, то римляне за счет увеличения земельных участков, которые они завоевывали в результате войн, постепенно включали плебеев в состав своего гражданского коллектива.

Борьба патрициев и плебеев продолжалась более 250 лет: с середины VI века до н. э. до 287 года до н. э., когда диктатор Гортензий окон­чательно уравнял плебеев с патрициями в гражданских правах.

Плебеев постепенно включили в военную организацию, им постепенно стали выдавать участки, и постепенно они стали включаться в структуру государ­ственного управления. Сначала из них стали выбираться так назы­ваемые плебейские трибуны, потом они вошли в сенат, потом они в принципе были допущены до участия во всех органах власти.

В 88 году до н. э., после восстания италийских союзников, римляне даровали права всему населению Италии. И если до этого римское население насчи­ты­вало приблизительно 400 тысяч человек, то после этого оно постепенно стало составлять более 4 миллионов человек. Во времена Империи иногда частным людям, иногда отдельным общинам, а иногда целым провинциям давали права римского гражданства. В 212 году император Каракалла даровал всему свобод­ному населению Римской империи, от Британии и до Сирии, права римских граждан. Правда, во времена Империи это было уже не столько право, сколько обязанность, прежде всего налоговая обязанность, но это не важно, поскольку многие люди с гордостью носили звание римского гражданина.

И в греческих полисах, и в Риме все граждане участвовали в полити­ческой жизни. Как же она была устроена? Кто и как принимал реше­ния, исполнял их и следил за их исполнением?

В греческом мире было несколько различных форм политического устройства. Все они были проанализированы Аристотелем в «Политике». В принципе, их можно свести к двум основным формам — это демократия и олигархия. Причем нужно отметить, что в современном бытовом языке эти термины получили совершенно не свойственные им изначально обозначения. Обычно демократия — хотя это проскальзывает и у античных авторов — определяется как «власть большинства». Но демос только в эпоху архаики противостоял дру­гой части населения каждого греческого полиса, которая называлась аристо­кратией, а в конце архаического периода аристократия вошла в понятие «де­мос». Так что демос — это обозначение гражданского коллектива какого-либо полиса, а демократия — власть гражданского коллектива, но где решения при­нимаются путем голосования — то есть большинством.

Слово «олигархия» у нас тоже стало пониматься иначе. У нас почему-то оли­гархами стали называть богатых людей. Но самые богатые люди жили в демо­кратических Афинах, и они дрались и часто умирали за эту самую демократию. Дело не в этом. Само слово «олигархия» имеет отношение только к форме власти: oligoi — «немногие», arkhe — «власть». Поэтому олигархами может быть только небольшая группа людей, которая связана непосредственно с властью.

Рассказывать о демократии и олигархии удобнее всего на примерах двух госу­дарств: это демократические Афины и Римская республика. Начнем с Афин.

Надо сразу отметить, что путь Афинского государства к демократии занял очень длительный промежуток времени. Обычно начало создания демократи­ческого устройства отсчитывают с реформ Солона — это 594 год до н. э. А как о сложившейся системе о демократии можно говорить в середине V века до н. э. То есть на складывание ушло 150 лет. Причем система, конечно же, никогда не была застывшей; застывшая политическая система — это смерть для государства. Конечно же, афинская система изменялась — усложнялась, совершенствовалась. Но главное, что она просуществовала очень недолго; до 322 года до н. э. И в Греции все демо­кра­тические режимы погибли в конце IV века. То есть демократический эксперимент оказался очень неудачным.

Что характеризует демократию как политическую систему? Во-первых, в лю­бом нормальном государстве есть три ветви власти. Без этого невозможно. В восточной деспотии один человек объединяет все три ветви в один кулак, а демократия разделяет эти ветви государственного управления.

Главной ветвью власти является власть законодательная. Только законодатель­ная власть устанавливает правила жизни в обществе.

Поэтому и мы начнем с законодателей.

Во всех греческих полисах и в Риме всегда есть два органа законодатель­ной власти: народное собрание, в котором участвуют все граждане мужского пола старше 20 лет, и совет. И законными являются только те решения, которые принимаются этими двумя органами — народным собранием и советом. То, что пытались иногда принимать либо совет, либо народное собрание, счи­тается нелегитимным.

Политическая форма власти определяется соотношением полномочий совета и народного собрания. Где больше полномочий у народного собрания — там демократия. Где больше полномочий у совета и существует особая система выбора в него людей из определенного круга — там обычно олигархия.

Но пока речь идет об Афинах, образцово-показательной демократии, а значит, здесь больше полномочий было у народного собрания.

В Афинах — как и вообще во всем Древнем мире — в народном собрании при­нимали участие, естественно, только мужчины. У Аристофана есть даже заме­чательная комедия «Женщины в народном собрании» — это очень смешно.

Мужчины, после того как они два года, с 18 до 20 лет, отслужили в армии, име­ли право участвовать в народном собрании. Народные собрания — это орган, который действует регулярно. Заранее объявлялась повестка дня и место, где должно было проходить собрание. Чаще всего оно проходило недалеко от Акрополя, на холме Пникс, где до сих пор можно увидеть остатки сидений той трибуны, которая была внизу.

В народном собрании мог принять участие каждый афинский гражданин, хотя это не было его обязанностью. Но обязанностью в гражданском обществе является выполнение тех законов, которые приняты законодательными органами власти. Либо ты сам принимаешь участие в решении своей судьбы, судьбы своего государства, либо ты выполняешь то, что приняли для тебя другие. Я уже говорил, что в Афинах было 35–36 тысяч граждан. И все они могли прийти в народное собрание и принять закон. Но если в положенное время придут 200 или 300 человек, они тоже примут закон, поскольку при демократии нет понятия кворума  Кворум (от лат. quorum praesentia sufficit, то есть «присутствия которых достаточно») — минимальное число участников собрания, достаточное для принятия того или иного решения. В Древних Афинах кворум в 6000 человек был нужен только для остра­кофории, то есть для специального собрания, в котором принималось решение об остра­кизме — или изгнании на 10 лет человека, угрожающего демократии. Остракофории проводились в Афинах с 487 года до н. э. до 417 или 415 года до н. э.. 

Еще один очень важный момент, который отличает демократию от других форм правления, скажем от Рима: в Риме в народных собраниях будет только голосование, а при демократии обязательно обсуждение. Важный принцип демократии — это исегория, принцип свободы слова. Свобода слова — это право каждого гражданина участвовать в обсуждении любого вопроса в официальных органах власти.

Кстати, с этим связан еще один очень важный момент, отличающий демо­кратию от, например, олигархии. При демократии существует право законо­дательной инициативы каждого гражданина. В Риме только высшие маги­страты имели право вносить законодательные акты. Поэтому народным собранием обсуждались все законы, постановления, вопросы войны и мира, вопросы экономического снабжения, религиозные вопросы — практически любые вопросы. И любой гражданин имел право участвовать в обсуждении этого закона. Затем происходило голосование, и то решение, за которое голосовало большинство, считалось принятым.

Второй орган законодательной власти — это совет. Зачем он был нужен и кто в него входил?

Для чего нужен совет: вот в Афинах был Совет пятисот. Он был создан еще в конце VI века до н. э., во время реформ Клисфена. Ну, сначала Солон создал Совет четырехсот, потом Клисфен реорганизовал его в Совет пятисот. В афин­ский совет попадали путем жеребьевки. Из числа лиц, которые изъявили жела­ние стать булевтами, то есть членами совета, проводилась жеребьевка, и из каждой политической единицы — в Афинах это называлось фила — выби­рали по 50 человек. Причем, поскольку не было никаких цензо­вых ограниче­ний, возрастных ограничений — человек должен только быть старше 30 лет, — то Совет по своему составу ничем не отличался от народного собрания. Это была выборка. Поэтому никогда никаких противоречий между советом и народным собранием не существовало.

Любой вопрос, который должен был обсуждаться в народном собрании, сна­чала поступал в совет. В этом органе власти, который был гораздо меньше по числу участников, было легче обсуждать любые вопросы. Сначала совет обсуждал какой-то вопрос и принимал решение, которое записывалось, — это называлось пробулевма, а затем народное собрание не просто рассуждало о том, как хорошо построить мост, а на мосту завести лавки, а обсуждало текст, который предложил совет. Поэтому, хотя каждый мог выступить по поводу этого текста, обсуждение носило конструктивный характер. Народное собрание имело право отвергнуть решение совета, но чаще всего принимало, в некото­рых случаях добавляя те пункты, которые считало нужным. Поэтому каждый законодательный акт начинался словами «Совет и народ постановили…». А в Риме — словами Senatus Populusque Romanus, то есть «Сенат и народ рим­ский постановили…».

Я уже говорил, что при демократии каждый человек обладает правом законо­дательной инициативы. Поэтому каждый закон имел своего автора. И поэтому каждый закон начинался словами о том, что при правлении такого архонта, который считался номинальным магистратом, возглавлявшим Афинское госу­дарство в тот или иной год, в дежурство такой-то филы, при секретаре таком-то, такой-то человек внес предложение. Так вот, если закон, даже при­нятый советом и народным собранием, имел негативные последствия, отвечал за эти негативные последствия инициатор закона. Власть есть ответственность.

В Римской республике три ветви власти тоже были разделены, и внешне зако­нодательная власть напоминала афинскую. Там тоже было два законода­тель­ных органа: народное собрание, куда входили все граждане, и совет, в который входили не все, — здесь он назы­вал­ся сенат. Но, в отличие от Афин, здесь боль­ше полномочий было не у народного собрания, а у совета.

Народные собрания в Риме назывались комиции, и, что интересно, одновре­менно в эпоху Республики сосуществовали три вида народных собраний, три вида комиций. Теоретически римский гражданин мог входить в три различ­ные комиции.

Самый древний вид комиций — это куриатные комиции, которые ведут свое происхождение еще с царской эпохи, но в республиканское время они в основ­ном играли важные функции в религиозной жизни, в жизни патрицианских родов.

Считается, что в царский период все граждане Рима, они же патри­ции, были разделены на 30 курий; в каждую входили представители определенных патри­цианских семейств. Первое римское народное собрание состояло из всех граж­дан, входивших в эти курии, — оно называлось куриатными комициями. Затем, когда плебеи получили равные с патрициями права, возникли парал­лельные народные собрания. Но куриатные комиции сохранились и по-преж­нему состояли только из патрициев.

В республиканское время они занимались только тремя вопросами: это рели­гиозные вопросы, но для Рима это очень важно; это проблемы между патри­цианскими семьями — если возникал какой-то конфликт, они его улажива­ли; и сюда приходили консулы, чтобы получить империй. Для того чтобы стать главой государства, быть выбранным консулом было недостаточно: если ты в ко­мициях не получишь империй, ты никто.

Затем были так называемые центуриатные комиции, созданные предпо­след­ним римским царем Сервием Туллием.

Центурия — это подразделение римской армии, в эпоху Республики в одну цен­турию в среднем входило 60 человек. В VI веке до н. э. царь Сервий Туллий про­вел реформы. В частности, он разделил все насе­ление Рима (включая пле­беев) на классы исходя из того, сколько у кого было имущества, то есть по цен­зовому принципу. Каждый имущественный класс должен был выстав­лять опре­­деленное коли­чество центурий в армию — и получал точно такое же коли­чество голосов в новом органе законодательной власти, центу­риатных коми­циях. В общей сложности и центурий, и голосов должно было набираться 193.

Можно сказать, что имущественных классов было шесть, но официально их было пять: те, у кого имущество больше чем на 100 тысяч ассов, затем — на 75 тысяч ассов, на 50 тысяч ассов, на 25 тысяч ассов и на 11 с половиной тысяч ассов. У кого меньше имущества, чем на 11 с половиной тысяч ассов, — это пролетарии, от слова proles — «потомство». То есть это люди, которые имеют только детей. Поэтому они в принципе даже не голосовали. Оценка, на какую сумму вы обладаете имуществом, каждые пять лет повторялась специальными должностными лицами — цензорами.

Сервий Туллий создал очень хитрую систему. Каждая из 193 центурий давала один голос в центуриатных комициях. При этом первый имущественный класс, то есть люди, которые обладали имуществом на сумму свыше 100 тысяч ассов, имели 98 центурий: 80 центурий тяжеловооруженных воинов и 18 центурий всадников. А голосование по тому или иному вопросу — в основном за законо­дательные акты или объявление войны — начиналось с первой центурии и про­должалось до достижения 50 %. А поскольку первый имущественный класс имел 98 центурий, все вопросы решались в первом имущественном классе. Но римляне считали это справедливым, поскольку самые богатые люди были обязаны служить в самых опасных частях войска — а именно в коннице и в тя­желовооруженной пехоте.

Так оставалось, пока в середине III века до н. э. не была проведена реформа центуриат­ных комиций, в результате которой голоса в центуриатных комициях стали распределяться более-менее пропорционально.

И были еще трибутные комиции. Трибы — это территориальные округа. Всего их было 35, четыре городские трибы и 31 сельская. В них входили вне зависи­мости от имущественного ценза, по прописке, причем горожане могли пропи­сываться в сельские трибы, чтобы уравнять возможности. И в трибутных комициях тоже проходили голосования.

Эти голосования чуть-чуть напоминают современную американскую систему: учитывалось не общее количество голосов. Каждая центурия и каждая триба обладала одним голосом, а количество людей в разных центуриях и в разных трибах было разное. Поэтому решение принималось по большинству из числа проголосовавших центурий или триб.

Итак, в Риме было три вида народных собраний, или комиций; все они фор­мировались по разным принципам. Куриатные комиции занимались только вопросами религиозной жизни, противоречиями между патрициями и утвер­ждением консулов. А в чем была разница между центуриатными и трибутными комициями?

Дело в том, что нигде не было прописано, какими полномочиями обладают цен­туриатные и трибутные комиции. Но состав этих комиций был разным: там по имущественному принципу, здесь — по населению. И конечно, самыми демократичными были трибутные комиции. Поэтому каждый инициатор зако­на сам решал, куда подать этот закон, — то есть где больше шансов, чтобы он про­шел.

В Риме, как и в Афинах, каждый закон имел своего инициатора, только здесь инициатором мог быть только консул, претор, цензор или диктатор, даже сенат не обладал правом законодательной инициативы. Только в конце сюда добавились плебейские трибуны — Гракхи, будучи плебейскими трибунами, тоже вносили свои законы.

Единственное, в чем полномочия центуриатных и трибутных комиций были четко поделены, — это проведение выборов. Высшие магистраты — консулы, преторы и так далее — выбираются в центуриатных комициях, а низшие — плебейские трибуны, эдилы, квесторы — в трибутных комициях.

Таким образом, в комициях могли участвовать все римские граждане, но они только голосовали за законы. Вносили законы высшие маги­страты, и сначала законы проходили через обсуждение в сенате, втором органе законодательной власти.

Ну, во-первых, сенат — это совет старейшин. Сначала сенаторов было 100, потом стало 300, и потом, в самом конце республики, количество сенаторов еще увеличивалось. Но в классическое время их было 300.

Важно отметить, что в сенат никто не выбирал. В V веке до н. э. создали так называемую магистратуру цензоров, которые, кроме того, что проводили ценз римских граждан, то есть проверяли правильность зачисления гражданина в тот или иной имущественный класс, они вписывали в состав сената тех, кто отслужил на магистратских должностях.

Став сенатором, человек был сенатором всю свою жизнь. В редчайших случаях могли вычистить либо за аморальное поведение, но это очень сложная катего­рия, либо за большие долги, но это в эпоху Республики случалось крайне ред­ко. Поэтому стать сенатором и умереть сенатором — это высшее достиже­ние для представителей римской аристократической верхушки.

Сенат обсуждал все вопросы, которые к нему поступали, и принимал предва­рительное решение — оно называлось senatus consultum. А народное собрание практически просто за него голосовало. То, что обсуждено сенатом и принято народом, называлось lex — то есть «закон». А то, за что народное собрание не проголосовало, все равно было законным актом, только он назывался senatus consultum, или декрет. Важно отметить, что сенат действительно был главным органом государственной машины Рима.

При этом удивительно, что сенат, который обладал такой колоссальной вла­стью, не имел права самостоятельно собираться. Собирать его имели право только высшие магистраты.

Итак, в Риме законы обсуждали и принимали люди, побывавшие на выс­ших должностях исполнительной власти; а собирать сенат имели право те, кто в данный момент занимал эти высшие должности. И здесь мы переходим ко второй ветви власти — исполнительной.

Следующая ветвь власти — исполнительная. И здесь нам будет проще, потому что принципы функционирования исполнительной власти были едины для всего античного мира — и в Риме, и в демократических Афинах, и в олигар­хических греческих полисах. И во-первых, надо сразу понять, что исполни­тельная власть — это власть, которая исполняет те решения, которые приняла законодательная власть. Она никогда не должна иметь никаких распоряди­тельных функций.

Так вот, есть пять принципов функционирования исполнительной власти, и они едины для любой политической системы. Первый принцип — это кол­легиальность власти. И в греческом полисе — не важно, олигархическом, демо­кратическом, — и в Римской республике не может быть такой должности, ко­торая сосредоточена в руках одного человека. Именно в силу этого ни одно современное государство, где есть такие должности, как президент или канц­лер, по определению не может считаться демократическим и даже республи­канским.

В Афинах все было просто. Поскольку там было 10 административных еди­ниц — фил, то любая магистратура состояла из 10 человек. Было 10 стратегов, которые отвечали за военное дело; 10 казначеев, которые хранили казну; 10 агораномов, которые следили за торговой площадью; 10 метрономов, кото­рые следили за правильными мерами и весами; 10 практоров, которые взыски­вали долги с государственных должников; аподекты, колакреты и так далее — всё по 10. И среди них никогда не выделялось главного. Все они обладали абсолютно равными полномочиями.

В Риме принцип коллегиальности тоже существовал, хотя там долж­ностных лиц было меньше. Давайте посмотрим, как система выгля­дела в III веке до н. э. — в период классической Республики.

Во-первых, какие были эти магистратуры. Высшая магистратура — это два консула, которые обладали высшей гражданской и высшей военной властью во время войны. Затем два претора, которые контролировали судебную власть. Два цензора, которых избирали только раз в пять лет, на полтора года.

Это были 10 плебейских трибунов, которые имели очень важные полномочия в государстве. Сначала они должны были охранять интересы плебеев, еще не включенных в состав римского гражданства, а потом охраняли интересы римского плебса, то есть тех людей, которые не входили в состав высших и средних слоев римского общества. Кстати говоря, именно отсюда идет одно очень важное право, которое существует до сих пор, — правда, не внутри какого-то государства, а на международной арене: плебейские трибуны обла­дали правом вето. Для того чтобы патриции не злоупотребляли и не прини­мали каких-либо решений в отношении плебеев, первоначально плебейские трибуны, которых не допускали в здание сената, стояли в дверях, оттуда слу­шали, что происходит, и кричали: «Veto!» — «Запрещаю!» И после этого любые обсуждения практически прекращались. Это был очень важный орган, который действительно стабилизировал Римское государство.

Еще были четыре эдила — это магистраты, которые следили за порядком в го­роде, за чистотой, за проведением праздников; четыре квестора, которые вы­полняли финансовые обязанности, и масса других магистратов. Одних из них назначали время от времени, другие имели постоянные виды работы: напри­мер, коллегия из трех мужей-монетариев, которые занимались чеканкой монеты.

Римляне пошли дальше греков еще в одной области. Они понимали, что кол­легиальность — это замечательно, но в некоторых случаях требуется концен­трация власти в руках одного человека. Естественно, это связано с военной обстановкой. А надо отметить, что Рим воевал все время. Поэтому, когда римлянам на войне приходилось особенно тяжело, сенат назначал особого человека — диктатора. Диктатор — это в римском понимании очень хорошее слово: это человек, обладавший сверхполномочиями, над которым не властны были даже плебейские трибуны, который имел право принимать любые реше­ния, мог даже казнить римского гражданина без суда, что было в принципе невозможно. Но диктатор имел эти сверхполномочия только в течение полу­года. И никогда полномочия ему не продлевались. Если человек за полгода не может решить какую-то проблему, значит, это не тот человек.

Но все диктаторы были правильными диктаторами. Только начиная с Суллы диктатура начинает приобретать неограниченный во времени характер, хотя сам Сулла потом откажется от этой диктатуры. И Гай Юлий Цезарь оформил свою власть как пожизненную диктатуру.

Но это случилось уже в конце Республики, в I веке до н. э. А в эпоху классиче­ской Республики диктатор появлялся только в чрезвы­чай­ных обстоятельствах и занимал пост не больше полугода. Остальные должности были коллегиаль­ными — и единоличных решений никто при­нимать не мог. Итак, первый принцип исполнительной власти и в Греции, и в Риме — это коллегиальность.

Второй принцип — это принцип выборности. Причем основной принцип демо­кратии — то, что на должность людей назначают по очереди путем же­ребьев­ки, иногда даже без их желания. Участие в органах законодательной власти — это ваше право, а участие в работе исполнительной власти — это часто бывало обязанностью. Поскольку вообще-то это действительно труд, это ваше время. Единственное, где выбирали путем прямого голосования, — это военные долж­ности. И это правильно, потому что Жукова жребием не выбе­решь. А самая большая ценность в любом античном государстве — это жизнь отдельного гражданина.

Если в Греции магистратов выбирал слепой случай — жребий, то в Риме система была гораздо ближе к нашей. Магистратов выби­рали в ходе голосо­вания, которое проходило в народном собрании, — то есть право избирать их имели все римские граждане.

Третьим принципом функционирования исполнительной власти является отчетность. Это как две стороны медали: если есть выборность, должна быть и отчетность, — и это еще одна вещь, которой не существует в современных государствах. В Греции при демократии ни один магистрат не имел права покинуть свою должность без отчета. По каждому магистрату принимали отдельное решение — а надо сказать, что Аристотель говорит, что в конце IV века до н. э. в Афинах одновременно исполняли обязанности 700 человек. Чаще всего это было позитивное решение: достойно выполнил свои обязан­ности, свободен. Высшей наградой для человека было услышать, что он сво­боден и теперь может заниматься другими делами. Или «отлично исполнил свои обязанности, наградить золотым венком и овацией в театре Диониса». Причем золотой венок человек не хранил дома — он сразу нес его в храм и по­свя­щал: вешал бирочку, что такой-то посвятил божеству тот дар, которым наградил его народ, поскольку популярность и оценка заслуг была важна прежде всего перед гражданским коллективом.

Но могло быть и другое постановление: плохо исполнил свои обязанности и нанес государству вред. Существовала так называемая комиссия десяти логистов, которая проверяла расходы всех должностных лиц, а потом писала отчет и выставляла его для всеобщего обозрения. Причем учитывалось не толь­ко нерациональное использование этих денег, но и те действия, которые приве­ли к ущербу для государства. Греки хорошо умели подсчитывать потери — и в этом случае магистрат должен был внести эту самую сумму, после чего объявлялось, что он может быть свободен. Если он не вносил эту сумму в тече­ние определенного срока, сумма удваивалась, потом еще раз удваивалась, а потом его сажали в тюрьму. Причем в Греции и Риме судебное заключение не было наказанием — в тюрьму их сажали только до тех пор, пока их знако­мые и родственники не вносили указанную сумму. Это было формой стиму­ляции внесения государственного долга.

И была еще одна интересная статья. Если магистрата уличали в том, что он ис­пользовал государственные деньги для личных целей или, как пишет Аристо­тель, принял подарок, он должен был внести в государственную казну сумму, в десять раз превышающую стоимость подарка. И после этого он тоже был свободен.

При демократии в течение своего срока каждый магистрат находится под пол­нейшим контролем любого гражданина. Любой гражданин мог схватить его за руку, притащить в совет и сказать: он неправильно исполнил обязанности. Совет моментально рассматривал дело, и если это было маленькое правонару­шение — его штрафовали на мелкую сумму, а если больше 500 драхм — вели в суд и лишали полномочий.

В Риме магистрат, находящийся у власти, не подлежит никакому контролю; до окончания срока полномочий он неприкасаем, что бы он ни делал. В конце Республики стали, правда, убивать, но это уже эпоха гражданских войн. И кста­ти говоря, в Риме магистратов выбирали в народном собрании, а отчи­тывались они в сенате. А в сенате все родственники.

Мы перечислили три принципа исполнительной власти: колле­гиаль­ность, выборность и подотчетность. Осталось два.

Поскольку для любых форм государственного устройства основным пороком является коррупция, то разные государства решали эту проблему по-разному. Ну, скажем, восточные государства — за счет ужесточения наказаний. А в Гре­ции и Риме нашли только одно средство: не искушать человека. Поэтому чет­вертый принцип — это краткосрочность. Нельзя пребывать на од­ной и той же должности больше одного года. Единственное исключение в Афи­нах, да и в дру­гих полисах, делалось для магистратуры стратегов: если человек обла­дал такими страшными способностями, чтобы вести боевые действия, его можно было выбирать много раз. При этом, в отличие от других должно­стей, его выбирали прямым голосованием, на народном собрании.

Расцвет афинской демократии обычно связывают с именем Перикла. А кто он был? У него должность была — один из десяти стратегов, и не более того. И если мы его считаем руководителем Афинского государства, то только пото­му, что на протяжении этого времени он инициировал наиболее важные и дей­ствительно значительные законы для Афинского государства.

Важно понимать, что Перикл инициировал их не как должностное лицо, а как обычный гражданин, член народного собрания.

Вот эти четыре основных принципа характерны и для демократии, и для оли­гархии, и для республиканского Рима. А вот пятая черта будет отличать демо­кратию от других форм правления. При демократии для того, чтобы сделать участие в управлении государством возможным для человека любого имуще­ственного статуса, вводится оплата государственных должностей. Она малень­кая, обычно только прожиточный минимум. В Афинах это было три обола в день, на которые нажиться было нельзя. Члены совета получали пять оболов, а дежурные члены совета — даже драхму  Одна драхма была равна 6 оболам., но все равно это было очень немного. Зато каждый человек мог выполнять государственные обязанности.

В аристократическом Риме вообще не платили. При олигархических режимах тоже не платили, поэтому только имущие люди имели возможность прини­мать участие в государственном управлении.

Поскольку должности не оплачивались, туда могли выдвигать свои кандида­туры только люди очень состоятельные и очень знатные. Поэтому мы и назы­ваем это аристократической республикой. Почему знатные? Обычно люди начинали карьеру с должности эдила, потом переходили на должность кве­стора и так дальше, высшая ступенька — это консулат. Так вот, почему голо­совали за того или иного кандидата, когда он еще не проявил себя? Потому что себя проявила его семья, род. Поэтому в числе консулов, то есть высших должностных лиц, которые управляли Римским государством с 234 по 133 год (за сто лет на этой должности сменилось 200 человек, по два консула в год), были представители всего 26 семейств. Это — нобилитет. Это та аристократи­ческая верхушка, которая управляла. Они потом станут сена­торами. И вот имен­но эти люди, обладающие традицией, обладающие властью, обладающие деньгами, и управляли Римским государством. Это Юлии, это Клавдии, это Валерии, это Аврелии…

Очень важным и для римского, и для греческого общества было понятие исто­рической ответственности. Я отвечаю за всех: за тех, кто сзади, и за тех, кто впереди. Поэтому среди этих людей не было никаких предателей, никаких коррупционеров. Какие коррупционеры, когда это самые богатые люди? 

Тем более что они могли легально грабить на войне. После Первой Пунической войны, когда появились первые заморские территории (территории за преде­лами Италии назывались провинции, сначала это были Сицилия, Сардиния, Корсика, а потом и дальше), туда стали посылать бывших магистратов, либо бывших консулов, либо бывших преторов, в звании проконсула и пропретора. И они грабили эти территории по-черному, это считалось вполне нормальным. Например, когда Гай Юлий Цезарь завершал свою карьеру, он был самым крупным должником в Риме. Ведь чтобы получить популярность и подняться на следующую ступеньку, магистратам нужно было тратить свои деньги. Так вот, Гай Юлий Цезарь уехал крупнейшим должником, ограбил галлов, вернулся — и расплатился со всеми.

Ну и, наконец, третья ветвь власти — судебная. Для нас интереснее всего, как суд выглядел в демократических Афинах, поскольку именно там возник про­образ того, что сейчас называют судом присяжных. Хотя современный суд присяжных греческая судебная система напоминала лишь отчасти.

Суд в Афинах назывался гелиэя. Он был создан еще Солоном и оказался самым востребованным органом для развития демократического устройства. Это суд присяжных. Однако от современного суда присяжных афинская гелиэя отли­чалась разительно.

Из общего числа граждан в 36 тысяч человек каждый год путем жеребьевки выбирали 6 тысяч гелиастов. Каждое утро рабочего дня избранные на данный год гелиасты приходили на агору, и там проходила жеребьевка. Как правило, выбиралось не более 5 тысяч судей, а запасная тысяча судей была на данный день свободна. Жеребьевкой определяли состав судебного присутствия и опре­деляли, какое судебное дело это присутствие будет рассматривать. Состав судебного присутствия мог быть 201 человек, 401 человек, 501 человек, 1001 человек, 1501 человек. Почему так много? Об этом писал Аристотель. Он говорил: конечно же, судьи — это самые простые люди. Это ремесленники, крестьяне, торговцы. Они не специалисты и поэтому судят, исходя из своего житейского опыта. Некоторые могут ошибаться. Но не могут же ошибиться больше ста человек! Поэтому надежность решения достигалась за счет их количества.

И еще один важный принцип. Поскольку главным бичом судебных органов в любых государствах является коррупция, то для предотвращения этого пагуб­ного явления, во-первых, назначалось большое количество судей. Во-вторых, судьи только в день судебного присутствия узнавали, какое дело они будут судить и в каком составе. А главное, от агоры до места дикастериев  Дикастерий (от греч. dike — «справедли­вость») — место, где происходит суд. было при­близительно минут 20 ходу. Поэтому за всю историю существования афинско­го суда ни разу не удалось подкупить судей. Не потому, что они были неподку­паемые, — не хватало времени подкупить более ста человек. 

Также для афинской судебной системы, да и вообще греческой судебной систе­мы, важно то, что в суде не было ни адвокатуры, ни прокуратуры, и еще Солон установил такое правило, что каждый гражданин имеет право возбуж­дать лю­бое дело по частному или государственному вопросу, с тем чтобы активизи­ровать политическую активность граждан. В суде непосредственно выступали обвинитель и ответчик. Только от их аргументации, от доводов, которые они приводили в свою пользу, зависел результат обсуждения. Поэтому и в народ­ном собрании, и в совете, и в суде такое важное значение имела риторика, умение убеждать.

Поэтому судьи никогда ничего не обсуждали. После того как заканчивались речи той и другой стороны, они сразу голосовали — оправдать человека или обвинить. Потом, если человек был признан виновным, шел второй круг, когда выбиралась степень наказания. Никаких возможностей для повторного рассмо­трения, никаких возможностей для апелляции в более высокую инстанцию не существовало.

И самое поразительное, что все греки считали афинян сутяжниками. Афиняне по любому вопросу бежали в суд. Несмотря на то что в течение одного дня судебное присутствие рассматривало несколько дел, очередь в суд все равно была очень большая. И это показывает высочайший уровень правового созна­ния афинских граждан.

Итак, Афинами управляла гражданская община; весь коллектив граждан. В Римской республике ситуация была иной: там основная власть находилась в руках нескольких богатых семейств. Какая система оказалась более устойчивой?

Римские граждане считали, что ради блага res publica, то есть «обще­ственного дела», должен выбираться оптимальный путь. И поэтому они не переживали по поводу того, что они не достигают того, чего не достигали и их предки. И это отличало их от афинян с их постоянными политическими эксперимен­тами. Про афинян остальные греки говорили, что им свойственно такое каче­ство, как polipragmasune — «неусидчивость», как когда человек сидит на кнопке и все время пытается дергаться. И во внутренней политике, и во внеш­ней поли­тике римляне отличались монументальностью, такой постепен­ной, страшной давящей политикой.

Римляне воевали много-много раз. И самое поразительное, что в разных вой­нах они часто терпели поражение. Ганнибал за всю свою жизнь проиграл рим­лянам только одно сражение — да и вообще одно сражение в течение своей жизни. Но это было последнее сражение войны. Повторяю: римляне могли проиграть 10, 20, 30 сражений. Но они всегда выигрывали последнее.

Так что эта очень мощная система была идеально отработана. Преемствен­ность власти, преемственность политики и создавала Римское государство.

Греческий полисный мир в конечном итоге приходит к кризису и находит вы­ход из этого кризиса в подчинении другому государству — Македонии, а потом входит в систему эллинистических государств. А Рим перерастает рамки граж­данской общины и превращается сначала во всеиталийское государство, а по-том — в средиземноморскую державу.

Римская система оказалась более долговечной, и современные демокра­ти­ческие режимы имеют довольно мало общего с демокра­тией Афин. Куда больше они похожи на политическую систему Древнего Рима.

Европа не заимствовала для себя идею демократии. Слово заимствовала, а идею — нет. Демократия — это порождение полисного устройства. Оно невоз­можно в современном обществе. Все современные западные государства опира­лись не на греческий, а на римский опыт. И поэтому современные евро­пейские государства и государства Северной Америки — это переработан­ная модель Римской республики. И когда Европа боролась против монархи­ческих режи­мов, никто не вспоминал ни о какой демократии. Все в качестве образца брали Римскую республику. И в этом плане, конечно, римский политический опыт оказался очень важным, а вместе с ним — и опыт всей античной цивилизации.

Это была третья лекцию из курса о культуре античности. В следую­щий раз мы поговорим об образовании: когда, чему и зачем учили и учились древние греки и римляне.

Что еще почитать о государствах Древней Греции и Древнего Рима:

Буданова В. П., Токмаков В. Н., Уколова В. И., Чаплыгина Н. А. Древний Рим. Учебное пособие для вузов. М., 2006.
Бузескул В. П. История афинской демократии. СПб., 2003 (1-е изд.: СПб., 1909).
Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. 1. Государственные и военные древности. СПб.:, 1997 (1-е изд.: СПб., 1897). 
Новиков С. В., Селиванова Л. Л., Стрелков А. В. Древняя Греция. Учебное пособие для вузов. М., 2006.
Суриков И. Е. Солнце Эллады. История афинской демократии. СПб., 2008.   

Ликбез № 2

Что такое античность

Ликбез № 2

Что такое античность

Греко-римские интеллектуальные связи в эпоху конца Республики

А.С. Мельникова

В начале нашей работы следует отметить несколько важных для нее моментов. Тема «Греки интеллектуалы в Риме» не предполагает того, что мы будем касаться только греков-ученых, территориально находящихся в Риме. Ее не следует понимать и как изучение положения греков на всем пространстве римской империи. Мы не будем подробно затрагивать такие отдельные сюжеты, как интеллектуальная жизнь в Александрии, Афинах и других центрах греческой учености. Нам представляется, что эта тема подразумевает взаимоотношения интеллектуалов греков и интеллектуалов римлян, где бы они не происходили. Основное внимание будет, конечно, уделено самому городу Риму, но общение тех же римлян с греками в Азии или на Родосе тоже будет предметом нашего интереса.

Во-вторых, стоит отметить, кого следует понимать под греками. Это не только и не столько население Аттики и вообще Балканской Греции. Греки — это и сирийцы и египтяне и лесбосцы и родосцы и тарсийцы и другие уроженцы восточной части Средиземноморья. Так называли их сами римляне, не делая между ними различия. Они, например, называют греками представителей философских школ в Афинах, тогда как за II — I вв. до н.э. главой этих школ ни разу не был афинянин.

Основными источниками по периоду Республики для нас были «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, который, будучи сам греком, уделяет особое внимание общению римских и греческих интеллектуалов. Многочисленные сочинения Цицерона: его письма, речи, диалоги «Брут» и «Об ораторе», «Тускуланские беседы» дали представление о системе восприятия греков в римском обществе.  Материал по императорскому периоду дали Страбон, уделявший некоторое внимание интеллектуальной элите городов Римской империи и Светоний и Тацит, осветившие греческие связи римских императоров.

Прежде, чем мы обратимся к греко-римским ученым связям I в до н.э. нам кажется необходимым осветить предысторию проникновения греков в Рим.

Знакомство Рима с греками и греческой культурой, очевидно состоялось уже в период войн Рима за Италию. Посредническую роль здесь сыграли города Великой Греции. Основанные в VII-V веках до н.э. греческие колонии на берегу Италии, продолжали быть проводниками греческого влияния и в конце республиканского периода. В раннее же время, когда в сферу римского влияния попали такие значительные греческие города, как Неаполь (греческая колония Партенопея) в 326 г. до н.э. и особенно Тарент в 272 г., можно говорить об определяющей роли этих городов в эллинизации Рима.

Уже во время войны с Пирром, римляне познакомились с греками из материковой Греции. В 280 г. Пирр и Рим обмениваются посольствами. От Пирра в Рим был отправлен послом Киней, профессиональный оратор, ученик Демосфена. Он произнес речь в Сенате перед римлянами. Рим же отправил к Пирру Гая Фабриция, который, как пишет Плутарх (Pyrrh, 18) был приглашен Пирром на пир, где Киней рассказал ему об Эпикуре и его учении. Автор литературной истории Рима Дж. Уайт Дафф замечает, что ни Кинею, ни Фабрицию тогда не понадобился переводчик. Дафф делает вывод, что уже тогда римляне имели представление о греческом языке.

Свидетельства о преподавании греческого языка в Риме в последующие десятилетия мы имеем от Светония, который пишет про Ливия Андроника и Энния: «Древнейшие ученые, которые в то же время были поэтами и наполовину греками (я говорю о Ливии и Эннии, которые, как известно, учили в Риме и на родине на обоих языках)…» (Suet. De Gramm.,1). Благодаря им, были выполнены первые переводы греческих литературных произведений на латынь, так Ливий Андроник перевел «Одиссею», которая надолго стала учебным произведением в римских школах. Они же познакомили римлян с греческой драмой.

Сартон пишет, что «наука вошла в Рим через дверь медицины». Он приводит свидетельство о том, что уже в 219 г. до н.э. врач Архагат с Пелопоннеса открыл в Риме лечебное учреждение, taberna. Ему было дано римское гражданство, но позже он был обвинен в нечестии, так как больше доверял терапии, чем защите пенатов.

II век до н.э. можно считать веком эллинизации Рима. Значительную роль здесь сыграли Македонские войны, в результате которых в Рим попало множество греческих пленных. В это время в среде римской элиты зарождается движение эллинофильства. Одной из первых ярких фигур здесь был Луций Эмилий Павел. Моммзен поэтично пишет: «Он был уже стариком, когда ему, упоенному песнопениями Гомера, суждено было увидеть фидиева Зевса. Но он был еще молод душой и вернулся на родину с солнечным сиянием эллинской красоты в душе и непреодолимым влечением к золотым яблокам Гесперид».  Эмилий Павел привез в Рим библиотеку царя Персея для своих сыновей (Plut. Aem. Paul., 28). Это было первое крупное частное собрание книг в Риме. Оно стало базой учености сыновей Эмилия Павла, в первую очередь Сципиона Эмилиана и его кружка. Как пишет Моммзен: «В Риме уже давно не было недостатка в греческих учителях; теперь они стали массами стекаться сюда, на новый прибыльный рынок сбыта своих знаний… «. Одним из первых грамматиков, которых называет Светоний, в Риме появился в 169 г. до н.э. Кратес из Мала, который прибыл в составе посольства от царя Аталла, но на Палатине он провалился в отверстие клоаки и проболел весь период своего посольства. «… тут-то он и стал устраивать беседы, без устали рассуждая, и этим подал образец для подражания» (Suet. De.Gramm., 2).

Приблизительно к этому времени относятся и свидетельства о проникновении в Рим первых представителей философских школ. Дж.Уайт Дафф пишет, что время их проникновения в Рим — неясно. Но известно, что уже в 173 г. до н.э. из Рима изгнали эпикурейцев, а в 161 г. до н.э. из Рима были изгнаны все иностранные риторы и философы. Но уже через несколько лет, в 155 г. до н.э. в Рим прибыло знаменитое философское посольство. Причиной его появления было то, что афиняне разрушили город Ороп на границе Аттики и Беотии и были оштрафованы за это римлянами на 500 талантов. Чтобы избежать уплаты столь большого штрафа, афиняне отправили в Рим послов — глав ведущих философских школ: академика Карнеада, перипатетика Критолая и стоика Диогена Вавилонского. Сартон отмечает значимость выбора философов в качестве послов, так как всего шесть лет назад они были изгнаны из Рима.  Моммзен пишет, что проделку афинян невозможно было оправдать с точки зрения здравого смысла. Поэтому послами выбрали тех, кто мог доказать «что можно привести столько же веских доводов в защиту несправедливости, сколько и в защиту справедливости. Плутарх в биографии Катона описывает пребывание этого посольства в Риме. «Сразу же к ним потянулись самые образованные молодые люди, которые с восхищением внимали каждому их слову.  Наибольшим влиянием пользовался Карнеад: неотразимая сила его речей и не уступающая ей молва об этой силе привлекала влиятельных и стремившихся к знаниям слушателей, и его слава разнеслась по всему городу». (Plut.Cat.Maj.,22) Стоит отметить, что речи Карнеада для молодежи, как и беседы с ним могли быть только на греческом. (Хотя для Сената речи были переведены Гаем Ацилием). Это указывает на уже широкое распространение в Риме греческого языка. Если верить Плутарху, то в основном, римское общество приняло философов благожелательно и «они с удовольствием глядели на то, как их сыновья приобщаются к греческому образованию и проводят время с людьми, столь высоко почитаемыми». (Plut.Cat.Mai., 22). Слушать философов приходили не только молодые люди, но и образованная римская элита. Квинт Лутаций Катул в диалоге Цицерона «Об ораторе» говорит, что не раз слышал, как римляне были рады приезду посольства и что члены кружка Сципиона Эмилиана, «которые всегда открыто общались с образованнейшими людьми из Греции… и сами эти мужи, да и многие другие были постоянными их слушателями» (Cic. De Orat., I,37). Оппозицию эллинофильским настроениям представлял Катон. Но видимо, ситуацию нельзя утрировать так, как это делает Плутарх, выставляя Катона единственным недовольным проникновением греческого влияния. Видимо, в Сенате преобладали такие настроения, если в 161 г. он принял закон против философов. Катон был лишь наиболее инициативным. Как сообщает Плутарх, он упрекнул Сенат в бездействии и заставил его скорее решить дело в пользу афинян, чтобы «они, вернувшись в свои школы, вели ученые беседы с детьми эллинов, а римская молодежь по-прежнему внимала законам и властям».  (Plut.Cat.Mai.,22).

Уже упоминавшийся кружок Сципиона Эмилиана был центром культурной жизни в Риме середины II в. до н.э. Он формировался вокруг Публия Корнелия Сципиона Эмилиана, сына Эмилия Павла. Кроме него в кружок входили представители высшей римской знати: Гай Лелий, Луций Фурий Фил, и Спурий Муммий, брат разрушителя Коринфа, Луция Муммия, все отличившиеся на ораторском поприще.  Из литераторов в кружок входили Теренций, сатирик Луцилий и греки Полибий и Панэций. Трудно переоценить персонажей, входивших в этот кружок. Все они — значительные фигуры в римской литературной жизни. Склонность Сципиона и его окружения к греческой культуре проявлялась не только в его увлечении греческой литературой, но и во внимании к попадавшим так или иначе в Рим грекам. Так он приблизил к себе Полибия, попавшего в Рим в качестве заложника, и Панэция, который оказался в Риме около 144 г. и своей деятельностью, как научной, так и преподавательской оказал значительное влияние на развитие в Риме стоического движения. Из близких Сципиону Эмилиану лиц учеником Панэция был Гай Фанний, зять Гая Лелия. (Cic. Brut, 101).

Впрочем, не был совершенно чужд греческой культуры и ее ярый противник Катон. С одной стороны, по словам Плутарха, он хотел «смешать с грязью всю греческую науку и образованность», насмехался над Исократом, и Сократа считал пустомелей и властолюбцем  (Plut.Cat.Maj., 23).  С другой стороны, еще в молодости Катон был в Таренте, в войске Фабия Максима, и там слушал пифагорейца Неарха. «Слушая эти речи, — пишет Плутарх, — он еще больше полюбил простоту и умеренность». Уже в старости Катон обратился к греческим авторам и совершенствовал свое красноречие по Фукидиду и Демосфену. На примере Катона хорошо видны два приоритетных направления, которые римляне ценили в греческой образованности на протяжении всего изучаемого нами периода: это нравственный аспект философии, ее этическая часть и греческое красноречие. Катон был знаком и с другой греческой литературой, например с Одиссеей. Он цитирует ее для Полибия, когда тот, ходатайствуя за афинских изгнанников и получив возможность вернуться на родину, предложил вернуть грекам и те должности, которые они занимали до этого в Ахайе. Катон сравнил его с Одиссеем, который забыв в пещере Полифема шляпу и пояс, решил за ними вернуться. (Plut.Cat.Maj., 9).

Культурные центры греческого мира

В I в до н.э. Рим представлял собой центр политической, но не культурной жизни. Центры культурной жизни традиционно лежали в греческих областях. Афины в этот период продолжают играть роль культурной столицы. Здесь располагались четыре основные философские школы. Академию в I в до н.э. возглавляли весьма известные персонажи. Это, Филон из Лариссы (110-88 гг.), основатель так называемой 4-ой Академии, затем Антиох из Аскалона, основатель 5-ой Академии, его брат, Арист из Аскалона (68-50 гг.) и Феомнест из Навкратиса (44 г.). Популярность Филона и Антиоха в Риме I в. до н.э. трудно переоценить. Побывав там в разное время они нашли там учеников среди высших слоев римского общества.

Ликей, ведущий начало от Аристотеля, возглавляли не менее значительные фигуры. В первой половине I в. до н.э. это Андроник с Родоса, затем Кратипп из Пергама и Ксенарх из Селевкии. Перипатетик Кратипп был одним из самых популярных учителей, которых римляне слушали в Афинах.

Стою в этот период возглавляли исключительно азиаты. Из важных для Рима фигур во главе ее стоял в первой половине I в до н.э. Антипатр из Тира, который умер в 45 г. до н.э.

Наконец, эпикурейцы. Главы этой школы, Федр и Патрон, имели связи с римлянами, в частности с Цицероном.

Афины этого времени играли для Рима роль высшего образовательного центра, причем первого, который посещали римляне за пределами Италии. Расширить образование в Афинах отправляются Аттик, Цицерон, Брут, Катон Младший, сын Цицерона, Марк, и его племянник — Квинт. После Афин римляне, как правило, посещали Родос. В рассматриваемый период они учились там у знаменитого стоика Посидония и ритора Аполлония Молона. Можно сказать, что Родос играл в это время для римлян такое же значение, как и Афины. Они, как правило, соседствовали в научном маршруте.

Посетив Афины и Родос, римляне могли посетить азиатские города. Так побывать там собирается сын Цицерона, которому помешало участие в гражданской войне. Да и сам Цицерон, завершив обучение в Афинах, отправился в Азию, как пишет Плутарх, слушал там Ксенокла из Адрамития, Дионисия Магнесийского и карийца Мениппа. (Plut.Cic.,4).

Из азиатских городов Страбон особенно выделяет город Тарс, говоря, что «жители Тарса с таким рвением занимались не только философией, но и другими общеобразовательными предметами, что превзошли Афины, Александрию и любое другое место, какое ни назовешь, где существуют школы и обучение философии» (Strab., XIV, 5.13). Однако, он говорит, что все, кто занимается здесь наукой — местные уроженцы. Это необычно, так как в Афинах, как можно судить по главам философских школ, это были, в основном, иностранцы. Об этом пишет и Цицерон: «В Афинах наука давно исчезла между самими афинянами; их город остается лишь местом научных занятий, коим граждане чужды и коими увлечены лишь чужеземцы, плененные, так сказать, именем и славою города…». (Cic., De Orat., III, 42). В Тарс же иностранцы приезжали неохотно. Однако отсюда вышло много стоических философов, например, Зенон из Тарса, ученик Хрисиппа, Антипатр из Тарса (умер в 125 г.), Архедем из Тарса, учитель Панэция и т.д. Страбон пишет и о том, что в Тарсе было много школ риторики. Таким образом, это был важный культурный центр, который дал, пожалуй, наибольшее число образованных греков, посетивших Рим. «Рима как раз такой город, который может дать нам представление о множестве ученых из Тарса; и действительно, он полон тарсийцами и александрийцами» (Strab. XIV, 5.15).

Сообщение Страбона о том, что Рим был полон александрийцами, особенно примечательно, так как конкретные персонажи, приехавшие в Рим из Александрии нам известны только начиная со времени Августа, когда в Рим приезжает сразу несколько александрийских ученых. Римская молодежь тоже, кажется, не особенно интересовалась Александрией, как местом возможного получения образования. (Strab. XIV, 5.15).

Центром греческой культуры на Западе была Массалия, которая, будучи основанной греками — фокейцами, осталась греческим городом. Да и жившие в этой местности галлы были сильно эллинизированы. В этом образовательном центре учились, в основном, галлы, но не только. Страбон пишет: «Хотя город только недавно стал школой воспитания варваров, он обратил галатов в таких друзей эллинизма, что те составляют даже свои документы на греческом языке; в настоящее же время город склонил знатнейших римлян, стремящихся к знанию, приезжать сюда для учения вместо путешествия в Афины» (Strab. IV, 1.6).   

Центры греческой жизни находились и в самой Италии. Города юга Италии во многом сохранили еще свое греческое устройство и оставались для Рима проводниками греческой культуры и в I в до н.э. Наиболее эллинизированными городами, как пишет Моммзен, здесь были Тарент, Регий, Неаполь и Локры. Они не были всемирно известными философскими или риторическими центрами, но давали римлянам то, что они искали и в Афинах и на Родосе — атмосферу греческой жизни. Как пишет Г.Бауэрсок: «Состоятельный римский юноша мог провести праздники в Неаполе, говоря по-гречески и даже нося греческую одежду». В этих городах устраивали греческие игры, которые постепенно приобретали общеэллинское значение и уже при Августе начинали оспаривать популярность у игр в самой Греции. (Strab., V, 4.7). Особенно популярным центром греческой жизни был Неаполь. «Приезжавшие сюда на отдых из Рима поддерживали в Неаполе греческий образ жизни; это — люди, нажившие средства обучением юношества и другие лица, жаждущие спокойной жизни по старости или по болезни. Некоторые римляне также находят удовольствие в подобном образе жизни и, вращаясь среди массы людей одинакового с ними культурного уровня, поселяются здесь, привязываются к этому месту и с радостью избирают его своим постоянным местопребыванием». (Strab., V, 4.7).

Римляне приобретали виллы на берегу Неаполитанского залива. Этот район был очень важен для образованных римлян. К.Ломас называет это «феноменом неаполитанского залива» («Bay of Naples Phenomenon»). Первым приобрел здесь виллу, в Латерне, Сципион Африканский (ее описывает Сенека, жалуясь на ее скромность и даже убогость (Sen. Ep. 86.4)), в более позднее время — Помпей, Цицерон, Варрон. Сулла, Марий, Цезарь имели виллы в районе Неаполя. Диалоги Цицерона воспроизводят царивший там дух эллинистической жизни.

Дав очерк основных культурных центров греческого мира, мы можем перейти непосредственно к наиболее популярным фигурам греков — интеллектуалов, жизнь которых была так или иначе связана с Римом.

Фигуры наиболее популярных в Риме греков

 Начало I в. до н.э. связано в римской истории с митридатовыми войнами. Они одновременно привели знатных римлян в Грецию и Азию, а греков — в Рим, в качестве пленников или беглецов. Таким образом, многие из греков в этот период оказались в Риме и дали импульс для развития римской культуры. Кроме того, в Рим попали и многочисленные художественные и культурные ценности, захваченные римлянами в Греции и Азии, в том числе и библиотека Аристотеля и Феофраста. Страбон рассказывает историю этой библиотеки. Аристотель передал свою библиотеку Феофрасту, который оставил ее своему ученику Нелею. Тот увез ее в город Скепсис в Пелопоннесе и оставил наследникам, людям далеким от учености. Когда они узнали, что для Пергамской библиотеки разыскивают книги, они спрятали их в яму. Книги были испорчены  сыростью и  червями. Затем их продали Апелликонту с острова Теоса, который пытался их восстановить, дополняя на свое усмотрение и, таким образом, опубликовал их с большим количеством ошибок. Когда же Сулла захватил Афины в 86 г., он увез библиотеку Апелликонта в Рим.

В каком качестве библиотека прибывала в Риме — неизвестно (публичные библиотеки организованы в Риме только при Августе), но римляне могли открыть доступ и в свои частные библиотеки. Видимо, Сулла ее не открыл, так как грамматик Тираннион получил доступ к этой библиотеке только «благодаря заискиваниям перед библиотекарем», как пишет Страбон. (Strab., XIII, 1.54). То же самое делали и книготорговцы, которые переписывали книги для продажи, не выверяя рукописи. Тираннион же, как Пишет Плутарх, многое привел в порядок, а Андроник с Родоса, возглавлявший в то время перипатетическую школу в Афинах, составил к ним указатель и издал. С этого времени ученому миру стало доступно собрание Аристотеля. (Plut., Sul., 26).

Грамматик Тираннион попал в Рим обычным в это время для грека путем, в качестве пленного, когда в 71 г. Лукулл, в ходе очередной войны с Митридатом взял г. Амис. Плутарх пишет, что Тиранниона выпросил себе Мурена и затем отпустил его на волю. Лукулл же, «не хотел, чтобы такому человеку, высоко почитаемому за свою ученость, пришлось стать сначала рабом, а потом вольноотпущенником: подарить ему мнимую свободу означало отнять настоящую. (Plut., Luc., 19).

Тираннион занимался в Риме обработкой попадавших сюда греческих рукописей. Так работал он и над библиотекой Цицерона, который пишет, что Тираннион составил удивительный перечень его книг. Цицерон просит Аттика прислать переписчиков, которых Тираннион мог бы использовать как склейщиков и помощников в составлении ярлыков (Cic. Ep.CIX,1).

Лукулл также собрал во время путешествия по Азии множество рукописей. Как пишет Плутарх, он предоставил свои книгохранилища все желающим, в том числе и попавшим в Рим грекам. (Plut. Luc., 42). Лукулл имел с ними обширные связи. «Для всех греков, приезжавших в Рим, его дом был родным очагом и эллинским пританеем», — пишет Плутарх. (Plut. Luc., 42). Греки с удовольствием посещали его библиотеки и проводили время в совместных беседах. Лукулл приглашал греков и на обеды, причем говорил при этом: «Кое-что из этих расходов делается и ради вас, достойные греки. Но большая часть — ради Лукулла» (Plut. Luc., 41).

С Лукуллом в Риме находились в дружбе и два попавших сюда во время митридатовых войн философа: Филон из Лариссы и Антиох из Аскалона.  Оба они в разное время возглавляли Академию: Филон до 88 г., когда спасаясь от разорившего Афины Митридата он вместе с другими афинянами бежал в Рим. За ним последовал и Антиох. В Риме они воспитали целое поколение любителей платоновской философии: их учениками были: Лукулл, Цицерон, Варрон, Аттик, Брут и другие. Воззрения их были различны. Филон, в отличие от предшествовавшего ему Карнеада, не отрицал возможность постижения истины и «искал чего-то среднего между вероятностью и знанием».  Отойдя от всеобщего отрицания, Филон разрабатывал этическое учение. Антиох же, более резко порвал с учением Карнеада: «Антиох ввел Стою в Академию, так что о нем говорили, что он философствует как стоик» (Sext.Emp. Pyrr., I,220,235). Антиоха считали и возвратившимся к Древней Академии, как Плутарх (Luc., 42) и стоиком, как Цицерон: «Антиох, которого звали академиком, если и изменил что-то немногое, то все равно остался настоящим стоиком».

Ученики Антиоха и Филона в Риме противостояли друг другу. Еще когда сам Антиох был в Риме, Лукулл, как пишет Плутарх, «приложил немало стараний, чтобы сделать Антиоха своим другом и постоянным сотрапезником, и выставлял его на бой против последователей Филона». (Plut. Luc., 42). Приверженцем Филона был Цицерон, который слушал его в Риме, так как, по словам Плутарха, «среди последователей Клитомаха он больше всех внушал римлянам восхищение и любовь не только своим учением, но и нравом» (Plut. Cic., 3). Сам Цицерон пишет об этом в своем диалоге «Брут»: «Тогда же в Рим прибыл глава Академии Филон, бежавший с лучшими из афинян из отечества во время войны с Митридатом, и я целиком вверился ему, движимый необыкновенной любовью к философии. Разнообразие и величие философских предметов доставляли мне высочайшее удовoльствие» (Cic., Brut, 306). Однако Цицерон слушал и Антиоха, как он сам пишет (Ibid., 315). «По прибытии в Афины, я шесть месяцев слушал Антиоха, славнейшего и разумнейшего философа Старой Академии». Однако, хотя Цицерон и восхищался красотой слога Антиоха, но он не одобрял те перемены, которые Антиох произвел в основах учения, отойдя от Карнеада, и его более привлекали взгляды противников Антиоха. (Plut. Cic., 4). В 45г. Цицерон написал «Академическое сочинение», где излагал точки зрения Антиоха и Филона. В начале Цицерон вложил их в уста Катула, Лукулла и Гортензия (Cic.Ep.Att., XIII, 19.5). Можно предположить, что Лукулл излагал точку зрения Антиоха. Но как раз в это время Варрон пожелал, чтобы Цицерон изображал его в своем сочинении, и Цицерон отдал ему точку зрения Антиоха: «Это более всего подходит к тому роду философии, которым он, мне кажется, больше всего восхищается» (Ibid., Att., XIII, 16.1). Варрону он пишет: «Итак, я сочинил беседу между нами, происходящую в кумской усадьбе, когда вместе с нами был Помпоний. Тебе я предоставил точку зрения Антиоха, которую ты одобряешь, как я, мне казалось, понял; себе я взял точку зрения Филона» (Ibid., Fam. IX, 8.1).  О том, что Варрон учился у Антиоха вместе с Цицероном пишет Августин (De Civ. Dei, XIX,3).  Однако, когда Варрон засомневался, Цицерон собирался передать эту точку зрения Бруту, «ведь и он последователь Антиоха» (Ibid., Att., XIII, 25).

Плутарх пишет, что Брут был поклонником Древней Академии и «неизменно восхищался Антиохом из Аскалона, однако же другом себе избрал его брата Ариста». (Plut., Brut, 2). Арист возглавлял Академию после смерти Антиоха. Таким образом, Антиох и Филон оказали значительное влияние на умы римлян, приобретя в Риме множество сторонников и противников.

Хотя Антиох и склонялся в сторону стоицизма, наиболее влиятельным стоиком среди римской элиты был, безусловно, Посидоний. Большую часть своей жизни он провел на Родосе. Посидоний поддерживал отношения с образованными римлянами. Учиться у Посидония приезжали многие, в том числе и Цицерон (Plut., Cic., 4). В последствии Цицерон переписывался с Посидонием и послал ему написанное на греческом сочинение о своем консульстве. Цицерон хотел, чтобы Посидоний написал об этих событиях более изящно, но тот ответил, что чтение воспоминаний «не только не побудило его к писанию, но даже совсем устрашило» (Cic. Ep. XXVII, 2). Посидоний приезжал в Рим, видимо дважды. Плутарх пишет в биографии Мария, что Посидоний приезжал к нему незадолго до смерти Мария, то есть около 86г., чтобы побеседовать «о делах своего посольства» (Plut. Mar., 45). Возможно, Посидоний и преподавал в Риме. Как мы знаем о истории философского посольства 155 г. и по истории Кратеса из Малл, греки, приезжавшие в Рим в качестве послов, параллельно успевали заниматься и преподаванием.

Слушал Посидония на Родосе и Помпей. Плутарх пишет, что Помпей возвращаясь из Сирии, заехал на Родос и там слушал выступление всех софистов. А Посидоний читал в присутствии Помпея лекцию «Об изобретении вообще» и записал ее. (Plut., Pomp., 42). Цицерон же в «Тускуланских беседах» описывает эту встречу иначе (или это уже другая встреча). Посидоний был болен, у него невыносимо болели суставы. Помпей, пришел к нему, и сказал, как ему жаль, что он не может услышать речи философа. На что Посидоний ответил: «Уж ты-то можешь их послушать — я не допущу, чтобы столь видный муж пришел ко мне понапрасну». И Посидоний стал рассуждать о том, что нет блага, кроме чести» (Cic. Tusc., II,61). Однако, кроме того, что Посидоинй был ведущим стоиком этого времени и ученым, с очень широкой областью интересов (Целлер пишет, что он владел всем знанием того времени), Посидоний еще и обладал прекрасным риторическим стилем. Сартон считает, что его влияние было обусловлено «скорее риторическим мастерством, чем научной проницательностью и глубиной его философии».

Возглавлявший в это время перипатетическую школу Кратипп, хоть и был менее влиятельной фигурой и, скорее всего, не был в Риме, все же пользовался у римлян определенной популярностью. У него обучался философии Гай Марцелл, когда он находился в изгнании после битвы при Фарсале (Cic. Brut., 250). Кратипп тогда преподавал в Митилене. Брут говорит Цицерону в диалоге «Брут», что «после его обучения у Кратиппа, ученейшего человека, и, видимо, твоего большого друга, он кажется мне еще более похожим на тебя всем обилием своих занятий». (Ibid.) Кратипп обучал не только этого изгнанника. Брут, находясь в Афинах после убийства Цезаря, слушал философов, в том числе и Кратиппа. (Plut. Brut., 24). Кратипп виделся и с Помпеем, когда тот приехал на Лесбос после поражения при Фарсале. Он специально пришел к Помпею из города и «согласившись с его доводами, пытался внушить ему лучшие надежды», то есть пытался ободрить его (Plut., Pom., 75). Наконец, Кратипп должен был сопровождать сына Цицерона в поездке по Азии, которую он хотел совершить после обучения в Афинах (у того же Кратиппа). Гай Требоний, наместник Азии, пишет Цицерону: «Я позаботился также о том, чтобы Кратипп был вместе с ним, дабы ты не считал, что в Азии он будет свободен от тех занятий, к которым его побуждают твои советы» (Cic. Ep. Fam., XVI, 21.2).

Однако греческое влияние в Риме, естественно, не ограничивалось областью философии. Первая половина I в. до н.э. — это расцвет в Риме александрийской учености, развивавшейся в кружке Катулла. Логично предположить, что кружок любителей греческой поэзии поддерживал какие-то отношения с греками. И хотя традиция не свидетельствует об обширных греческих связях этих поэтов, у нас есть информация по крайней мере об одном греке, входившем в этот кружок. Это Парфений. Он был уроженцем города Никеи в Вифинии и попал в плен к римлянам в ходе войны с Митридатом. Об этом пишет Свида. Он сообщает, что в Риме Парфений попал к Цинне, который, возможно был отцом Гая Гельвия Цинны, известного поэта. Парфений был отпущен, как учитель греческого языка и, как пишет Свида, дожил до времени Тиберия, что достаточно легко опровергается невозможностью такого долгожительства. Парфений приобрел известность среди неотериков, позже он обучал греческому Вергилия, как пишет Макробий. Хотя от Гельвия Цинны, приятеля Катулла, дошло лишь несколько фрагментов, считают, что у Цинны можно заметить заимствования из Парфения. Т.П.Вайзмен доказывает это разными изощренными способами. Например, произведение Цинны, менее известное, чем его «Смирна» — Propempticon — прощальные стихи, написано для Азиния Поллиона, на его путешествие в Киликию. Парфений тоже написал Propempticon, из которого сохранилось одно слово — Corycus — город в Киликии. Влияние Парфения на поэму Цинны «Смирна» доказывается много сложнее. Однако Т.П.Вайзмен считает, что Цинна начала ее писать как раз в 65-64гг, то есть через год, после того, как приобрел пленного Парфения. Влияние Парфения обнаруживается и в работах Лициня Кальва и в стихах Катулла. Возможно, он влиял и на других поэтов. Существует точка зрения, что это Парфений  принес в Рим поэтическую традицию Каллимаха и Эвфориона. Т.П. Вайзмен считает, что Цинна был не только патроном, но и учеником Парфения, а Цинна был одним из старших представителей этой школы поэтов.

Одним из примеров того, как мог Парфений воздействовать на римских поэтов служит его сочинение «О любовных страстях», посвященное Корнелию Галлу, соученику Октавиана и другу Вергилия. В этом сочинении содержится 36 коротких новелл на сюжеты о любви, которые Галл, писавший любовные элегии, должен был переложить стихами. «И уже самому тебе представляется возможность переложить гексаметром или дистихами те истории, какие ты сочтешь наиболее подходящими» (Parth.,2).

Кроме Парфения в римские поэтические круги входили и другие. Например, А.Лициний Архий. Он был родом из Антиохии, посетил города южной Италии: Тарент, Регий, Неаполь, где получил права гражданства, а со 102 г. поселился в Риме. Здесь он нашел влиятельных покровителей среди римской знати. Цицерон пишет, что «Лукуллы тотчас приняли его в свой дом». (Cic., Pro Arch., 5). Как мы говорили, дом Лукулла был всегда открыт для греков. Цицерон говорит о круге общения Архия: «Он пользовался расположением знаменитого Кв. Метелла Нумидийского и сына его Пия; его слушал Марк Эмилий; он общался с Квинтами Катулами, отцом и сыном, пользовался уважением Лициния Красса». (Pro Arch., 6). Все это образованные римляне из высшей знати. Кв. Метелл Нумидийский в 100г. уехал в изгнание на о.Родос и «жил там жизнью философа», как пишет Плутарх (Plut.Mar., 29). В изгнание его сопровождал Л.Элий Стилон, величайший римский грамматик и антиквар, учитель Варрона и Цицерона (Suet. De Gramm., 3).

Архий сопровождал М.Лукулла в Сицилию, а на обратном пути посетил Гераклею и получил там права гражданства, так как в 89 г. был принят закон о предоставлении прав римского гражданства жителям союзных городов, Архий обратился к одному их своих патронов, Кв.Метеллу Пию, тогда претору, с просьбой предоставить ему права римского гражданства и получил их. В 80-70гг. Архий сопровождал Л.Лукулла в его поездке по Азии и не присутствовал в Гераклее во время цензов. По этой причине в 62 г. он был обвинен в незаконном присвоении прав римского гражданства. Защиту его взял на себя Цицерон и успешно завершил ее. Архий отблагодарил своих покровителей, написал для Лукуллов поэму и собирался написать сочинение в честь Метеллов. Цицерон пишет об этом так: «…он, сочинив для Лукулла поэму на греческом языке, теперь смотрит в сторону Цецилиевой драмы» (Cic, Ep. XXII,15). Однако о Цицероне Архий ничего не написал (Ibid.) Трудно говорить о связи Архия с кружком неотериков, его эпическое творчество вряд ли пользовалось у них популярностью. Но, во всяком случае, в римском обществе были возможности общения с греческими поэтами. Цицерон упоминает еще одного греческого поэта Фиила, который долго жил в Риме, но покинул Цицерона в 61г. (Ibid.).

Наиболее же важной областью греческого влияния была, естественно риторика. М.Л.Гаспаров пишет, что риторика и философия находились в это время в состоянии острой конкуренции. «Легко понять, — пишет он, — что из этой толпы римских учеников, нахлынувших на Грецию, десятки и сотни шли в обучение к риторам и лишь единицы к философам». Впрочем, и к философам римляне шли в поисках красоты слога, так и Антиох и Посидоний были любимы за свой ораторский дар. А Филон даже «ввел обычай в одни часы учить риторике, в  другие — философии» (Cic. Tusc., II,9). Цицерон и его окружение тоже следовало этому правилу: «… до полудня упражнялись в красноречии, а после полудня спускались в свою Академию». (Ibid.). И все же, огромною популярностью пользовались профессиональные риторы. Надо сказать, что здесь у римлян был большой выбор. Но, безусловно, первой фигурой здесь был Аполлоний Молон. Он преподавал на Родосе, но прибыл туда позже Посидония (Strab.,XIV,2). До этого он, видимо, преподавал в Риме, где его слушал Цицерон (Cic. Brut., 307). Причем Молон приезжал в Рим дважды, так как Цицерон пишет, что он опять слушал Молона, когда при диктатуре Суллы он приезжал в Сенат послом по делу о вознаграждении родосцев (Ibid., 312). В 78г. Цицерон еще раз слушал его уже на Родосе. «Это был превосходный судебный оратор, выдающийся писатель и наставник, способный не только подмечать и указывать недостатки, но и руководить образованием и обучением. Он старался, сколько можно было, умерить мое расплывчатое словообилие — это следствие некой юношеской безудержности и вольности и ввести мое половодье в твердые берега (Ibid., 316). Молон придерживался середины между аттицизмом и азианизмом. Если в «Бруте» Цицерон пишет о достаточно критическом отношении Молона к его речам, о его способности указать недостатки, то версия Плутарха представляет собой исключительно восхваление Цицерона. Он пишет, что Молон не знал латыни и Цицерон произносил перед ним речь по-гречески. Прослушав речь, Аполлоний «погрузился в тревожные думы», а когда Цицерон опечалился, Аполлоний сказал: «Тебя, Цицерон, я хвалю и твоим искусством восхищаюсь, но мне больно за Грецию, когда я вижу, как единичные наши преимущества и последняя гордость — образованность и красноречие — по твоей вине тоже уходят к римлянам» (Plut., Cic., 4). Возможно, это версия из источника более позднего времени, когда Цицерон стал уже культовой фигурой. Молона на Родосе слушал и Цезарь (Plut., Ces., 3).

Уже по биографии Цицерона можно представить себе огромный выбор ораторов, который давала Греция. Цицерон слушал многих из них: Деметрия Сира — в Афинах (Cic.,Brut, 315) (он, видимо преподавал аттическое красноречие), и множество ораторов в Азии: Мениппа Стратоникейского, которого Цицерон считал самым красноречивым человеком во всей Малой Азии; знаменитого Ксенокла из Адрамиттия (Plut.Cic., 4; Cic.Brut., 316), который как пишет Страбон, «даже произнес в Сенате речь в защиту провинции Азии, когда ее обвиняли в приверженности к Митридату (а значит, посещал Рим). (Strab., XIII, 2.66). Кроме того, Цицерон слушал Эсхила Книдского (Cic.Brut., 316) и Дионисия Магнесийского (Plut.Cic., 4).

Греческое окружение представителей римской знати

Итак, мы видим, что образованные римляне общались с греками в период своего обучение и не упускали возможности послушать их в Риме, когда они туда попадали. Многие, как Лициний Архий и Антиох находили себе в Риме покровителей их высших слоев общества. Если судить по «Сравнительным жизнеописаниям» Плутарха, то практически каждый высокопоставленный римлянин имел сколько-нибудь греков в своем окружении. Теперь мы можем рассмотреть на примере нескольких римлян, каковы были их отношения с греческими интеллектуалами.

Как мы показали уже в этой главе, греческая образованность в I в. до н.э. уже прочно вошла в систему ценностей римлянина (о некоторых особенностях отношения к греческой образованности мы скажем позже). Плутарх упоминает только один исключительный случай — Мария, который так и не обучался греческим наукам. (Plut.Mar., 2). Большинство римлян посещало греков — ученых в Греции и Азии, но еще охотнее они принимали их в Риме, где греки как был входили в их свиту. Так, например, Красс, который был поклонником Аристотеля, имел при себе преподавателя Александра, который, живя при известном своим богатством Крассе, отличался непритязательностью. Так Александр, сопровождая Красса в путешествиях, получал в дорогу кожаный плащ, который он отдавал обратно по возвращении. (Plut.Crass, 3).

Имел некоторые связи и Помпей. Он, посещая главные культурные Центры в Азии, на Родосе и в Афинах, везде пытался привлечь к себе внимание ученых греков денежными подарками. Мы уже говорили, что он слушал Посидония и общался с Кратиппом. В свите Помпея постоянно находился грек, Феофан из Митилены. Страбон пишет, что Феофан занимал на Лесбосе государственные должности и, став другом Помпея, «помог ему успешно завершить все его предприятия». (Strab. XIII, 2.3). Считают, что Помпей встретил Феофана в 67 г., во время своей компании против пиратов, когда Лесбос, возможно, служил ему морской базой. Страбон же пишет, что Феофан возвысил свою родину через Помпея (Ibid.) и действительно, Помпей объявил город свободным, чтобы угодить Феофану (Plut. Pomp., 42). Помпей дал Феофану права гражданства (Cic. Arch., 24). Феофан вознаградил Помпея, описал его деяния в своем историческом сочинении. (Ibid.). Сохранилось несколько фрагментов его истории. На нее ссылается Плутарх (Plut. Pomp., 37).

В Риме Феофан не столько занимался наукой и преподаванием, сколько участвовал в политических интригах. Он постоянно влиял на политику Помпея и сопровождал его до последней битвы при Фарсале. Именно Феофан посоветовал Помпею ехать затем в Египет, а не отдавать себя в руки парфян (Ibid., 76). После гибели Помпея, Феофан вернулся на Лесбос и, как предполагает В.Андерсон, в последствии мог участвовать в действиях Брута и Кассия. «Умершему Феофану греческое подобострастие воздало божеские почести», — пишет Тацит (Tac.Ann., 6,18). Дети и внуки Феофана тоже были видными персонами в римской истории. Так его сын, Помпей Макр, был прокуратором Азии,  (Strab. XIII, 2.3), и ему было поручено Августом устройство библиотек (Suet.Jul., 56,7). Сын Помпея Макра и его внук и внучка, Помпея Макрина, пострадали от репрессий при Тиберии, «они были виновны лишь в том, что некогда Гней Великий считал их прадеда Феофана из Мтилин одним из своих ближайших друзей» (Tac.Ann., 6.18).

Кроме Феофана, во всех походах Помпея сопровождал его вольноотпущенник Леней, который после смерти Помпея имел в Риме грамматическую школу в Каринах. Он поссорился с историком Саллюстием, который написал, что Помпей был с виду скромен, а в душе бесстыден. (Suet. De Gramm., 15).

В свите Помпея долго состоял и Никий Курция, грамматик, написавший книгу о Луцилии (Ibid., 14). Но Помпей выгнал его из дома за то, что тот передал его жене любовную записку от Гая Меммия. В последствии Никий был близок Цицерону, часто бывал у него в гостях. Цицерон писал Аттику, что рад был бы наслаждаться образованностью Никия, но его изнеженность и весь образ жизни претили Цицерону и он писал, что Никий будет ему в тягость. (Cic.Ep. Att., XII, 26,2). Но Никий все-таки приезжал (Ibid., Att., XII, 51,1).

Цицерон с детства привык к обществу греков. В молодости он занимался у стоика Диодота, который жил в доме Цицерона, где и умер в 59 г., оставив Цицерону наследство. (Ibid., 47, 6). «С ним я, помимо других занятий, упражнялся очень усердно в диалектике». (Cic.Brut.,309). С Диодотом был знаком и Аттик, в письме к которому Цицерон называл его «наш Диодот» (Cic., Fam., IX, 4). Впрочем ученые связи Аттика, были, видимо, еще шире, чем у Цицерона. Вернувшись из Греции, где он обучался, Цицерон вел созерцательную жизнь ученого человека, «постоянно бывал в обществе ученых греков и усердно занимался науками» (Plut.Cic., 3). Он настолько ассоциировался в Риме со своим греческим окружением, что часто слышал от римской черни возгласы вслед: «Грек!», «Ученый». Плутарх пишет, что это обычные для римской черни бранные слова. (Plut.Cic., 5). Цицерон и декламировал в это время по-гречески, чтобы его могли понять греческие риторы, у которых он учился (Cic.Brut,310). Цицерон жил не только в Риме, но и очень много времени проводил в своих поместьях в окрестностях Неаполя и Помпей, «окружив себя учеными греками и римлянами». (Plut.Cic.,8). Мы уже писали о важности этого региона для любителей эллинистического образа жизни.

Цицерон имел друзей и среди греческих актеров и, как пишет Плутарх, учился «игре», то есть умению двигаться и жестикулировать во время декламации, у известных актеров — греков: комика Росция и трагика Эзопа (Ibid., 5). О том, что Эзоп был его другом, Цицерон пишет в письмах (Cic.Ep.LIII, 14).

Находясь в Киликии в качестве наместника, Цицерон общался с местными интеллектуалами, приглашал их к своему столу (Plut.Cic.,36). Не все приглашали греков за свой собственный стол, как Цицерон. Так Цезарь в провинции приказывал накрывать два стола: «…за одним возлежали гости в воинских плащах или в греческом платье, за другим гости в тогах…» (Suet.Jul.,48,1). В последствии Август не допускал за свой стол вольноотпущенников (Suet.Aug., 74).

В 51г., возвращаясь из провинции, Цицерон посетил Афины и Родос, где встречался со знаменитыми учеными и «живо и любовно вспоминал прежние занятия и забавы». (Plut.Cic.,36). Цицерон был в Афинах вместе с братом Квинтом. Сам он жил тогда у Ариста, главы академической школы. Брату он уступил Ксенона, эпикурейца и друга Аттика. Цицерон, благодаря своей дружбе с Аттиком, считавшим себя эпикурейцем, был знаком и с многими афинскими эпикурейцами. С главой эпикурейской школы, Федром, он познакомился в Риме еще в детстве, и до своего знакомства с Филоном очень уважал его как философа. (Cic.Ep.CXCVIII, 2). Федр свел Цицерона с эпикурейцем Патроном, с которым у Цицерона были «самые лучшие отношения, если не считать полного разногласия в философии». (Ibid.). Цицерон помогал Патрону получить в собственность развалины дома Эпикура. Участок, на котором они находились, принадлежал Гаю Меммию Гемелу, который собирался воздвигнуть на нем свои постройки. Патрон воспользовался присутствием Цицерона в Афинах и обратился к нему за помощью. Цицерон пишет Меммию: «Он говорит о своей обязанности соблюдать честь, долг, оберегать силу завещания, авторитет Эпикура, уважение к просьбам Федра, местопребывания, жилище и предметы, оставшиеся после величайших людей. (Ibid., 4).

Из прочих значительных римлян всегда был окружен греческими философами Катон Младший. Об этом свидетельствует Плутарх, говоря о ночных обедах Катона, когда он «до рассвета сидит с философами над чашею вина» (Plut. Cat.Min.,6). На этих обедах осуждались непосредственно вопросы разных философских систем, так как собирались приверженцы разных философских школ. «После обеда, за вином, пошел ученый и приятный разговор, один философский вопрос сменялся другим, пока, наконец, беседующие не коснулись одного из так называемых «странных суждений» стоиков, а именно — что только порядочный, нравственный человек свободен, а все дурные люди — рабы. Когда перипатетик, как и следовало ожидать, стал оспаривать это суждение, Катон резко, суровым тоном его прервал…» (Plut.Cat.Min., 67). Катон был приверженцем стоической философии. Его поведение объясняется тем, что это последний обед перед его самоубийством. О том, что философы постоянно находились в свите Катона можно судить по следующему сообщению: Катон, «забрав с собою книги и философов, отправился в Луканию, в свои поместья». (Ibid., 20). Катона окружали знаменитые стоики: Антипарт Тирский и Афинодор Пергамский. Антипатр из Тира ввел Катона в стоическую философию, уделяя особенное внимание разделам о нравственности и о государстве, так как они более всего привлекали Катона. (Ibid., 4). Из сочинений Антипатра нам известен трактат «Об обязанностях» (на него ссылается Цицерон в своем сочинении с таким же названием) и сочинение с характерным для стоиков названием — «О мире». Умер он в Афинах, вскоре после 44 г. (Cic. De off. II,86).

Афинодор Пергамский попал в Рим благодаря Катону. Плутарх пишет, что Катон узнал об Афинодоре и пожелал его вызвать, но так как Афинодор был стар и недоверчив, Катон приехал к нему сам, одолел его в споре и, таким образом уговорив, увез с собой в Рим. (Plut.Cat.Min., 10). В Риме Катон все время проводил в обществе Афинодора (Ibid., 16). Этого же Афинодора упоминает и Страбон, называя его Афинодором из Тарса (Strab., XIV, 6,14). Скорее всего этот философ происходил из Тарса, но потом жил в Пергаме, где, как пишет Диоген Лаэртский, он заведовал Пергамской библиотекой. (Diog.Laert., VII,34). Диоген пишет, что Афинодор поработал там над трудами Зенона и вырезал все места, которые казались ему неудачными, но потом Афинодора уличили в этом и места восстановили.

В последние годы жизни Катона ему сопутствовали два философа: стоик Деметрий и перипатетик Аполлонид. Катон обращался к ним за помощью, когда ему нужна была их сила убеждения. Плутарх рассказывает, как некий молодой человек, Стасилий, решил подражать твердости Катона и не захотел бежать из Утики, когда к ней приближался Цезарь, а остался вместе с Катоном. Катон долго пытался убедить его уехать, но, исчерпав свои силы, он обратился к Аполлониду со словами: «Ваше дело — сломить этого гордеца и направит  его на путь собственной пользы», приглашая их таким образом, сыграть роль психоаналитиков. Они же пытались и остановить Катона, решившегося на самоубийство, но не добились ничего кроме обещания «решить так, как ему советуют его философские принципы, которых придерживались и они». Однако, если Катона им убедить не удалось, то после его смерти они с большим усердием взялись за Статилия и, когда он хотел покончить с собой, «философы помешали ему исполнить задуманное» (Plut.Cat.Min., 73).

Окружены греками были и Брут и Кассий. Еще в детстве они учились у грамматика Стаберия Эрота (Suet. De Gramm., 13). Затем, естественно, обучались в Афинах, где Брут слушал Антиоха и Ариста (Plut.Brut., 2). Кассий, видимо слушал Патрона, так как Плутарх свидетельствует, что он был эпикурейцем (Plut.Ces., 66). Но и в дальнейшем Брут и Кассий продолжали поддерживать отношения с греками. Так они сблизились с Артемидором Книдским, ритором и знатоком греческой литературы (Plut.Ces.,65), который даже оказался посвящен в их заговор и пытался предупредить Цезаря (Ibid.). Напротив, эпикурейца Статилия Брут не посвятил в заговор, так как тот заявил, что «человеку разумному и здравомыслящему не должно подвергать себя опасности ради порочных и безрассудных». Но Брут, по крайней мере собирался, привлечь и его. (Plut.Brut, 12).

В сражении при Филиппах в окружении Брута находился грек Стратон, с которым Брут подружился еще во время совместных занятий красноречием (Plut.Brut.,52). После победы Октавиана, Стратон был прощен и вошел в его окружение, где «в числе других греков исполнял все его поручения» (Ibid., 53). Итак, мы рассмотрели взаимоотношения греческих и римских интеллектуалов в эпоху конца Республики. Теперь можно сделать несколько общих выводов.

Восприятие греков и греческой культуры в римском обществе

В I в. до н.э. греческое образование прочно утвердилось в римской системе ценностей. Это проявлялось в первую очередь в широком распространении греческого языка. Как мы уже говорили, то, что Марий не знал греческого, было исключительным случаем. Н.Р.Шопина пишет, что греческий был в Римской империи языком международного общения. Латынью владели только на территории Италии. Даже образованные греки, как правило, не говорили на латинском языке. Это видно на примере Плутарха, который решил выучить латинский язык уже под старость и писал, что это давалось ему с трудом (Plut. Dem., 2). Когда Плутарх преподавал в Риме, многочисленные занятия не оставили ему времени для изучения языка. Преподавал он на греческом. Греческий ритор Аполлоний Молон тоже не владел латынью и Цицерон произносил перед ним речь по-гречески. Да и сам Цицерон пишет, что он чаще декламировал по-гречески, чтобы его могли понять и поправить выдающиеся греческие риторы (Cic. Brut, 310). Таким образом, языком общения образованных греков и римлян был греческий. Римляне часто использовали греческий и в общении друг другом.  Крылатые выражения, цитаты из авторов, эффектные фразы они любили произносить по-гречески. Так во время убийства Цезаря, как пишет Плутарх, «раненый Цезарь кричал по-латыни — «Негодяй Каска, что ты делаешь?», а Каска по-гречески, обращаясь к брату, — «Брат, помоги»»! (Plut.Ces., 66). Плутарх приводит и много случаев цитирования.

Римляне также могли писать по-гречески, чтобы их сочинения были доступны ученому греческому миру. Так Цицерон написал по-гречески записки о своем консульстве и просил Аттика сделать так, чтобы они стали известны в Афинах. (Cic.Ep., XXVII, 1,2). Аттик в ответ тоже написал сочинение о консульстве Цицерона и тоже по-гречески. Плутарх рассказывает, что Лукулл одинаково хорошо владел и латынью и греческим и в молодости даже поспорил с друзьями, оратором Гортензием и историком Сизенной, что напишет историю марсов стихами или прозой, на латыни или на греческом, как выпадет жребий. Ему выпало писать прозой и на греческом. Плутарх знал о существовании какой-то истории марсов на греческом языке и считал, что это может быть история Лукулла (Plut.Luc.,1). В принципе, все римляне из высших слоев общества должны были владеть греческим языком. Но этому противоречит многое. Во-первых, хотя Варрон в «Академическом сочинении» Цицерона и говорит, что те, кто хотят ознакомиться с греческой литературой, прочтут ее и по-гречески, а те, кто не прочтут по-гречески, не будут читать и на латыни. Таким образом, он отказывает в образованности тем, кто не владеет греческим языком. Цицерон с ним соглашается, в общих чертах, но возражает, что отечественную литературу стали бы читать и те, кто владеет греческим и те, кто его не знает. (Cic. Acad., I,2-3). И действительно, опрометчиво было бы утверждать, что греческим владели все в Риме (естественно среди знати), так как мы знаем, что даже Август так толком и не выучил греческий и должен был написать речь сначала по-латыни, а потом переводить на греческий. (Suet. Aug. 89, 1).

Но все же, большинство, как мы видели, греческим владело и римляне могли спорить только о степени владения им. Цицерон очень гордится своим греческим. «Этому греческому грек завидует», — пишет он о языке своего сочинения о консульстве (Cic.Ep., XXVI, 6). Вообще римлянам было присуще желание быть лучше греков. Так Плутарх пишет о том, что Аполлоний Молон, выслушав речь Цицерона, опечалился за Грецию, утратившую первенство в красноречии. Этот сюжет, видимо, возник в прославлявшей Цицерона историографии, но он, конечно, был приятен любому римлянину. Цицерон пишет, что римляне превзошли греков во всем, осталось только превзойти их в науке. Цицерон посвятил свои занятия этой цели. Он пишет, что римляне могут создать что-нибудь стоящее в области философии. (Cic.Tusc., I,1-2).

Однако, если греческая культура вызывала у римлян зависть, то сами греки пробуждают скорее отрицательные эмоции. Цицерон пишет что достичь с ним дружбы удается немногим, особенно грекам. (Cic. Ep. Fam., XIII, 78). Цицерон выделяет национальные качества греков, которые ему не симпатичны: лживость, легкомыслие, угодливость, служение не долгу, а обстоятельствам. (Cic. Ep. LIII, 4, 14). Жизнь в Афинах кажется Цицерону нелепой. ((Cic. Ep. CXCIX, 1). Но Цицерон возмущается не только нравами греков. Он упрекает и их научные методы. Он пишет, что чуть было не поверил слухам, как какой-нибудь грек-историк. (Cic. Ep., CCLI, 17-18). Кроме того, грек-оратор для римлянина — это прежде всего школьный учитель. Поэтому в трактате Цицерона «Об ораторе» Красс, когда его просят порассуждать на отвлеченную тему, возмущается: «Вы хотите, чтобы я, как какой-нибудь грек, может быть, ученый, может быть, развитой, но досужий и болтливый, разглагольствовал перед вами на любую тему, которую вы мне подкинете?» (Cic, De Orat., I, 22). Таким образом, он считает, что греки с удовольствием используют софистический метод, не думая о здравом смысле, о практичности своей речи, о житейской мудрости.

Поколение рубежа I и II вв. до н.э. еще не проявляло откровенного уважения к греческой культуре. Так Красс у Цицерона говорит, что хорошо бы было, если бы наши ораторы вообще не были знакомы с греческой наукой. (Ibid., III, 36). И даже Цицерон, который в письмах и в своих сочинениях не скрывает своего увлечения греческой культурой, в речах изображает невежество. Так, например, в речи против Верреса он говорит: «Из них одна, мраморное изображение Купидона, изваяна Праксителем; как видите, я, производя следствие по делу Верреса, заучил даже имена художников. (Cic. In Verr. IV, 4). Здесь он изображает себя совершенно чуждым греческого искусства, и признает любовь к нему греков их странной особенностью. (Ibid., 124).

Итак греки: лживые, ленивые, болтливые, досужие и угодливые. Однако, как это не парадоксально, римляне считали, что именно у греков, то есть греческих философов, можно научиться нравственности. Например, еще Катон Старший учился у пифагорейца Неарха и в результате, «слушая эти речи он еще более полюбил простоту и умеренность» (Plut. Cat.Maj., 2). Часто римлянин и выбирал себе учителя больше по нравственным качествам. Так Брут избрал себе наставником не Антиоха Аскалонского, а его брата Ариста, в искусстве рассуждений стоявшего позади многих философов, но никому не уступавшего воздержанием и кротостью нрава» (Plut. Brut, 2). А Цицерон слушал Филона, так как «он из всех внушал римлянам восхищение и любовь не только своим учением, но и нравом (Plut. Cic., 3). По той же схеме описывают и то, что привлекло Цезаря и Цицерона в Аполлонии Молоне, «он славился не только ораторским искусством, но и своими нравственными достоинствами» (Plut. Ces., 3). Возможно, римляне стремились держать при себе или поддерживать знакомство с философами и риторами, которые отличались нравственными достоинствами в качестве некоей компенсации. Так, живший при легендарно богатом Крассе перипатетик Александр восхищал его своей умеренностью и Красс поддерживал его в этом, всякий раз требуя у него назад выданный ему на время плащ.

Греки, как мы видели, живя в Риме, не могли существовать самостоятельно. До того, как Цезарь даровал римское гражданство всем преподававшим благородные искусства и врачам, жившим в Риме (Suet. Jul., 41,3), чтобы привлечь их в Рим в большем количестве, до этого грекам было совершенно необходимо покровительство знатных римлян (впрочем, они предпочитали приобрести его и позже, чтобы получить доступ в высшие круги). Однако греки, не являясь римскими гражданами, все-таки не были совершенно устранены от политической жизни в Риме. Если грек постоянно находился в  свите римлянина, тот мог пользоваться его советами. Некоторые, как, например, Феофан, включались в политическую жизнь настолько активно, что среди политических дел теряется их деятельность научная. О том, что римляне посвящали греков в самые сокровенные детали своей политической жизни, свидетельствует случай с Артемидором из Книда, который на почве греческой литературы сошелся с кружком Брута и узнал все о заговоре.

Греки, очевидно, вникали в проблемы тех римлян, которые им покровительствовали. Но и греки, жившие в Азии, беседовали с приезжавшими к ним римлянами о вопросах политики. Так, когда Помпей приехал на Лесбос, после Фарсальского сражения, к нему пришел Кратипп, перипатетик, и пытался подбодрить Помпея, который жаловался на провидение (Plut.Pomp., 75). Кратипп, вообще, как нам кажется, охотно общался с теми, кто противостоял в данный момент «официальному Риму». Так, в то же время, когда он встретился с Помпеем, он обучал находившегося на Митилене Гая Марцелла, удалившегося в изгнание после победы Цезаря (Cic. Brut, 250). У него же обучался и Брут, удалившийся в Афины после убийства Цезаря (Plut. Brut., 24).

Беседовал с римлянами о политике и Антиох Аскалонский. Так, если верить Плутарху, Цицерон обучался в Афинах, мечтал не участвовать в политической жизни, а целиком посвятил себя философии, но Антиох «настоятельно советовал посвятить себя государственным делам» (Plut. Cic., 4). И тогда Цицерон оставил философию и стал больше времени уделять красноречию, готовя себя к деятельности на форуме.

Вникая в политические дела, греки заботились не только о выгоде их покровителей, но могли в результате помочь и собственным городам и решить какие-либо проблемы. Так Плутарх пишет о двух случаях, когда греческим городам была дарована свобода ради происходивших из них интеллектуалов греков. Помпей дал свободу Митилене, ради своего любимца Феофана (Plut.Pomp., 42), а Цезарь объявил свободными граждан Книда в Азии, ради составителя мифов, Феопомпа (Plut. Ces., 48)

Греки и сами приезжали в Рим в качестве послов от своих городов. Примечательно, что весьма часто это были известные риторы и философы. Так философ Посидоний приезжал к Марию в качестве посла от Родоса (Plut.Mar., 45). Аполлоний Молон тоже приезжал в Рим послом от Родоса к Сулле (Cic. Brut., 312). Поэтому нет ничего удивительного что в 155 г. в Рим было послано посольство из глав философских школ. Греки любили отправлять в Рим послов — философов, а в Риме любили их принимать. Цицерон считает, что именно потому греки отправили в Рим философов, что римляне любили с ними общаться: «никто бы их не вызвал из их училищ и не избрал бы для такого поручения, если бы в тем времена иные наши первые люди не отличались уже усердием к науке». (Cic. Tusc.IV, 5).

Итак, греки — интеллектуалы, общаясь с римлянами, выполняли много разных функций. Во-первых, на них держалось, в основном, грамматическое, риторическое и философское образование. Во-вторых, как это не парадоксально, римляне приписывали им воспитательные заслуги. В-третьих, греки вникали в политические проблемы римлян и давали свои советы. Была и четвертая заслуга греков — они составляли сочинения о деяниях своих патронов. Так Антиох, скорее всего, касался похода Лукулла в своем сочинении «О богах». Об этом сочинении мы знаем только то, что Антиох сказал в нем о битве Лукулла при Тигранокерте, что «солнце еще не видело ей подобной» (Plut. Luc., 28). Архий писал о своих покровителях Лукуллах и Метеллах (Cic. Ep. XXII, 15). Ну и конечно, Феофан описывал восточные походы Помпея (Plut. Pomp., 37). Так что римляне были заинтересованы в общении с греками.

Римское завоевание Греции. Раскол Римской империи

Греки устали от македонского владычества и никак не могли освободиться от него.

В это время Рим укреплял свои позиции и в 200 году до н.э. объявляет войну Македонии. Греки решили, что эта война поможет им покончить с македонцами обрести свободу и обратились к ним за помощью. Римляне окончательно разбивают македонскую армию в 168 году до н.э. Греки же не только не обрели свободу, а сменили одно владычество на другое, только более жёсткое и могущественное.

Когда греки поняли свою ошибку, они встали на сторону царя Понта, Митридата VI (враг римлян, объявивший им войну). Римляне побеждают и в этой схватке, сделав владения Митртдата римскими провинциями.

Рим всё активнее вмешивался в жизнь эллинов: в греческих городах они размещают римские гарнизоны, распоряжаются землями городов. В 148 году до н.э. в городе Коринфе, начинается восстание против римлян, которое без особого труда, было подавлено римской армией, Коринф до основания был разрушен.

В 146 году до нашей эры, Греция была полностью завоёвана римской армией, но высокоразвитая культура древних греков, заставила склонить голову завоевателей. В то время весь научный мир говорил на греческом языке: открытия в областях астрономии, медицины, математики, философии, архитектуры. Римляне оценили это и приняли. Хорошим тоном в римской семье считалось иметь учителя грека.

Греческий расцвет не померк в период римского завоевания, особенно в период римского императора Адриана. Афины стали духовной столицей Римской империи.

На развитие римской культуры большое влияние оказала греческая культура: был взят пантеон греческих богов (изменили имена на римский лад), переписывались сюжеты известных греческих поэтов и драматургов, копировались скульпторы и художники.

В I веке нашей эры, в Грецию пришёл апостол Павел проповедовать христианство и к началу II века почти во всех крупных городах были христианские общины, богослужение шло на греческом языке.

Важное событие случилось в 395 году, когда римский император Константин перенёс столицу империи в бывший Византий и называет его своим именем — Константинополь. Но и Рим не сдавал свои позиции, империя раскололась на две половины — Восточную, со столицей в Константинополе и Западную со столицей в Риме. С каждым годом они всё больше отдалялись друг от друга — различной были религиозные взгляды и система управления империями.

В Восточной части императоры всё больше становились деспотичными владыками, разговаривали они на греческом языке, а церковь с государством образовали крепкий союз. Эту часть называли Византийской империей (Греция была в этой части). Византия просуществовала до 1453 года, до завоевания её турками. 

В западной части, разговаривали на латинском языке, церковь (понтифик — папа) и государство (королевство) имели чёткие границы. Западная Римская империя испытывала сильный военный натиск варварских германских народов, в 476 году они захватили Запад и основали в Италии своё королевство. 

малоизвестное столкновение империй

Древняя Греция. Древний Рим. Эти слова вызывают в воображении сильные образы: Олимпийские игры и осада Трои для первых; Императоры, легионы и гладиаторские бои за последних. Две цивилизации, которые оказали огромное влияние на мировую историю, их влияние все еще проявляется сегодня в языке и юридических структурах, в спорте, медицине и философии. Тогда странно, что о столкновении двух держав сегодня так мало известно.Изучая этот период, я был поражен тем, что никто не писал, по крайней мере в последнее время, об одном из самых сейсмических моментов в европейской истории. Clash of Empires — это результат первой в серии из двух частей.

Давайте подготовим почву. Перед началом второй Пунической войны в 218 г. до н.э. (войны с Ганнибалом и переходом через Альпы со слонами!) Римская республика контролировала примерно три четверти итальянского полуострова.Его единственными внешними территориями были острова Сицилия, Корсика и Сардиния. В Средиземноморском мире было еще четыре державы, две из которых были намного больше Рима. По размеру это империя Селевкидов, которая простиралась от современной Турции до Индии, Карфаген на побережье Северной Африки, который также контролировал большую часть Пиренейского полуострова, Птолемеевский Египет, управляемый грекоязычными потомками одного из генералов Александра. , и Македонию, которая доминировала над большей частью Греции.

К 168 г. до н.э., 50 лет спустя, остались только две державы: Рим и шатающийся Египет. Остальные были разбиты военными бульдозерами, которые были легионами. Рим навсегда изменил личность. Это уже не воинственный новичок Средиземноморского мира, а уверенная и дерзкая сверхдержава. Первые брусчатки на пути к империи были уложены хорошо и верно.

История Рима и Македонии запутана; подробное объяснение этого выходит за рамки данной статьи.Две державы фактически вели три войны: с 217 по 205 год до нашей эры, с 200 по 197 год до нашей эры и с 171 по 168 год до нашей эры; второй был самым важным. Это был короткий, но жестокий конфликт, в результате которого власть Рима была наложена на Грецию, и именно на этом конфликте мы остановимся.

Правителем Македонии во время первого и второго конфликтов был непостоянный и непредсказуемый король Филипп V. Наследник другой семьи Александра Великого (чья линия была уничтожена после его смерти), Филипп был способен на индивидуальные акты военного мастерства и колоссально необдуманные решения.Проклятый тем фактом, что большинство городов-государств Греции ненавидели Македонию, как и со времен Александра, он провел свое правление, занимаясь политическими махинациями против него, вторжениями с соседних территорий и открытой войной со многими из своих соседей.

Филипп, казалось, жил своей жизнью, согласно древнегреческим словам, что царь, живущий в мире, вовсе не царь.

Тогда во всех точках компаса у Македонии были враги, открытые, скрытые или находящиеся в стадии становления, и когда Филипп не имел дела с этими проблемами, он вторгался или сражался с другими царствами и территориями.Иллирия и Эпир (современные Хорватия / Черногория / Албания), Фракия (Болгария), Геллеспонт (пролив Босфор), западное побережье и острова Малой Азии (Турция) — все это неоднократно подвергалось его нападениям. Филипп, казалось, жил своей жизнью, согласно древнегреческим словам, что царь, живущий в мире, вовсе не царь. Трудно не сделать вывод, что он стремился повторить подвиги своего прославленного предшественника Александра. К сожалению для Филиппа, он так и не преуспел в этом.

К осени 202 г. до н.э. 17-летняя война между Римом и Карфагеном подходила к концу. Финальный акт состоялся в Заме, недалеко от города Карфаген; битва привела к решающему поражению армии Ганнибала. После конфликта, который длился целое поколение, когда огромные территории Италии перешли к врагу и стоили жизни сотням тысяч ее граждан, можно было предположить, что к этому моменту Римская республика потеряла бы аппетит к войне.Не так. Менее чем через два года после Замы посольства, посланные врагами Филиппа в Малую Азию, умоляли о помощи против его нападений на их территории. Заговорив о возможном вторжении Македонии в Италию, эти эмиссары победили Сенат. Было определенное сопротивление со стороны Центуриата, народного собрания, но голосование за войну было проведено летом 200 г. до н. Э.

Рим не торопился, отправив армию в Аполлонию в современной Албании.Осень наступила раньше, чем легионы смогли двинуться вглубь страны; хотя им удалось захватить македонский город, полномасштабная кампания не была запланирована из-за сурового рельефа местности и неизбежной перемены погоды. Война возобновилась весной 199 г. до н.э. легионами во главе с опытным политиком и судьей войны с Ганнибалом Сульпицием Гальбой. Обойдя фалангу Филиппа на горном перевале, не разбив ее полностью, римская армия двинулась на восток, в Македонию. Летом последовала игра в кошки-мышки, в которой каждая сторона стремилась к битве на своих условиях.Победа римлян при Оттолобусе, когда Филипп чуть не погиб, была встречена победой македонцев при Плуинне. Пришло время сбора урожая без окончательного результата. Вдали от своей базы в Аполлонии, где линии снабжения могли быть перерезаны снегом или македонцами, Гальба принял разумный вариант и отступил к побережью.

Во многом политика двух тысяч лет назад не отличалась от сегодняшней. Новоизбранный мужчина всегда любит брать на себя управление.Вскоре после своего возвращения в Аполлонию Гальба был вытеснен консулом Виллием. Его, в свою очередь, всего через несколько месяцев заменил более грозный Тит Квинкций Фламинин. Тридцатилетний, необычайно молодой для командования большой армией, Фламинин быстро принял вторжение. Любитель всего греческого, он умел говорить и писать на этом языке, что было необычно для римлян того времени.

Его первые попытки войти в Македонию, однако, не увенчались успехом, и весной 198 г. до н.э. развернулось 40-дневное противостояние в узкой долине Аус (современная река Вьоса), когда его легионеры не смогли прорваться через македонские укрепления.В сценах, напоминающих Фермопилы, тупик был преодолен местным пастухом, который вел римлян вокруг позиции Филиппа. Атакованные с фронта и тыла, его войска в панике отступили. Легионы Фламинина устремились в западную Македонию и далее к плодородной Фессалии. Хотя Филипп потерял большую часть территории, его фаланга вскоре после этого нанесла серьезный удар римской армии в крепости Атракс. И снова, с приближением осени, собственно война была отложена до следующей весны.

В ходе длительных переговоров в течение зимних месяцев попытки Филиппа заключить мирное соглашение были сорваны уловкой Фламинина. Когда весной 197 г. до н.э. кампания снова началась, разборки были неизбежны. После нескольких недель марша и контрмарша Филиппа и Фламинина в центральной Фессалии битва была начата (почти случайно) у Киноскефалов, холмов, известных как Собачьи головы. Непобедимая на ровной земле, пока ее бока были защищены, фаланга была опасно обнажена на склонах холмов.Обладая высокой маневренностью, ветераны Ганнибальской войны, легионеры устроили ужасную бойню.

В результате переговоров по соглашению Филипп остался царем Македонии, в основном чтобы служить буфером против угрозы империи Селевкидов на востоке, но судьба греческих городов-государств, которые помогали и содействовали римскому вторжению, была самой большой. иронично. Хотя их свобода была провозглашена Фламинином на Истмийских играх в 196 г. до н.э., они вскоре осознали, что просто обменяли одного хозяина на другого.Греки не смогут снова править собой сотни лет.
Вышла последняя книга Бена Кейна «Столкновение империй» (Орион, 14,99 фунтов стерлингов)

Греция: Тайны прошлого

Расположены как бы в непосредственной близости, разделены только Ионическим рукавом Средиземного моря, неудивительно, что греки и римляне были хорошо знают друг друга.Их общества развивались аналогичным образом. В соответствии Согласно традиции, Рим был основан в 753 году до нашей эры. (либо Энеем, троянским принцем кто бежал от сожжения Трои, или от Ромула и Рема, сирот-близнецов, которые были ухаживает волчица). В то же время Древняя Греция завершила свое переход от микенских дворцовых царств к маленьким городам-государствам ( полис ) это характеризует греческую политическую организацию на протяжении всего архаического периода. и Классические периоды.И Афины, и Рим изменили методы управления в начале шестого века римляне отменили свою монархию и установили до республики, Афины изгоняют своего тирана и устанавливают демократию.

Конфликт между двумя державами возник в 3 веке как римская экспансия. в Южной Италии и Сицилии вторглись в расположенные там греческие колонии. Греки были хорошо знакомы с боевыми действиями, и, как говорит Фукидид о осада Мелоса указывает на то, что они могли быть жестокими на войне, хотя это не было норма.После победы над врагом проигравшим часто позволяли бежать из поле битвы без погони. Это не было римской методологией. Они могли быть невероятно диким. Один историк того периода отметил, что они даже зарезал собак. Коринф разрушили так основательно, что потребовалось 100 лет частично восстановить город; другие никогда не могли быть восстановлены. В любой событие, в течение нескольких столетий Рим поглотил греческий мир — проявлять щедрость к тем, кто милостиво уступил ее ухаживаниям и безжалостно к тем, кто этого не сделал.

Хотя Рим выиграл битвы, можно с некоторой долей достоверности сказать, что Греция выиграл войну. Римский поэт Гораций охарактеризовал отношения между Греция и Рим в линии, за которую его больше всего помнят… Graecia capta ferum victorem cepit et artis intulit agresti Latio (Греция, пленница, взяла в плен своего дикого победителя и перенесла искусство в деревенский Лацио).Отчасти искусство пришло в Рим через добычу, захваченную у побежденные греческие государства. Победоносные командиры выставили напоказ грабеж улицы Рима под аплодисменты толпы. Генерал Фульвий Нобилиор вернул более тысячи бронзовых и мраморных статуй и показал их восхищенной толпе. Один такой парад победы длился от рассвета до заката.Вскоре каждый богатый римлянин захотел, чтобы такое искусство было на своей вилле, и если бы оригиналы не могли быть найдены, греческие и римские ремесленники были более чем готовы делать копии.

Образованные римляне, которые восхищались греческим языком и культурой, теперь вербуются. Репетиторы греческого языка и многие из них научились читать и писать по-гречески. Греческий драма пришла в Рим, а греческие эпосы и драмы послужили образцом для римских писателей.Греческие тексты были переведены на латынь для тех, кто не знал владеет новым языком. Греки, давно овладевшие искусством риторики с нетерпением искали члены римской знати, озабоченные продвигаться по социальной и политической лестнице. (И Цицерон, и Юлий Цезарь уже отправился в Грецию до 50 г. до н. э. там риторику изучать.)

Римский архитектор и инженер Витрувий написал De Architectura , всесторонний анализ древней архитектуры с использованием греческих моделей и заказы.Он был широко прочитан и вдохновил многих молодых архитекторов, которые также теперь имел доступ к крупным греческим библиотекам, захваченным римскими военачальниками. такие как Сулла, Павел и Лукулл. Помпей присвоил значительную сборник медицинских книг. Это были не только книги знаний, включены в хищение; это были также некоторые практикующие. Некоторые богатые домохозяйства обзавелись своим собственным греческим врачом, помимо учителей и ремесленников.

Со временем боги Рима и боги покоренных греков смешались. Греческие храмы и театры были приспособлены к римским вкусам. Спортивные соревнования, созданный по образцу греческих, вошел в моду. Римские императоры Нерон, Адриан и Марк Аврелий были заядлыми филеллинами и способствовали появлению разнообразных греческих идей. инициативы. Римский правящий класс оказался восприимчивым к достоинствам греков. искусства и идеи.

Сравнение Древней Греции и Древнего Рима

Библиотека изображений Де Агостини / Getty Images

И Греция, и Рим — средиземноморские страны, достаточно похожие по широте, чтобы выращивать вино и оливки. Однако их местность была совершенно иной. Древнегреческие города-государства были отделены друг от друга холмистой местностью, и все они находились у воды. Рим находился внутри страны, на одной стороне реки Тибр, но италийские племена (на полуострове в форме сапога, который сейчас является Италией) не имели естественных холмистых границ, чтобы не допустить их к Риму.

В Италии, около Неаполя, Mt. Везувий произвел плодородную землю, покрывая почву тефрой, которая превратилась в плодородную почву. Также были две близлежащие горные цепи на север (Альпы) и восток (Апеннин).

Арт

Греческое искусство считается выше «просто» подражательного или декоративного римского искусства; действительно, многие произведения искусства, которые мы считаем греческими, на самом деле являются римскими копиями греческих оригиналов. Часто указывается, что целью классических греческих скульпторов было создание идеального вида искусства, тогда как целью римских художников было создание реалистичных портретов, часто для украшения.Это очевидное упрощение.

Не все римское искусство имитировало греческие формы, и не все греческое искусство выглядит ужасно реалистичным или непрактичным. Многие предметы греческого искусства украшали утилитарные предметы, так же как римское искусство украшало жилые помещения. Греческое искусство делится на микенский, геометрический, архаический и эллинистический периоды, помимо классического периода. В эллинистический период существовал спрос на копии более раннего искусства, поэтому их тоже можно охарактеризовать как подражательные.

Мы обычно ассоциируем скульптуры, такие как Венера Милосская, с Грецией, а мозаики и фрески (настенные росписи) — с Римом. Конечно, мастера обеих культур работали и над различными средами, помимо этих. Например, греческая керамика была популярным импортом в Италии.

Эконом

Luso / Getty Images

Экономика древних культур, включая Грецию и Рим, была основана на сельском хозяйстве. В идеале греки жили на небольших самодостаточных фермах по производству пшеницы, но плохие методы ведения сельского хозяйства сделали многие семьи неспособными прокормить себя.Захватили владения большие поместья, производившие вино и оливковое масло, которые также были основной статьей экспорта римлян — что неудивительно, учитывая их общие географические условия и популярность этих двух предметов первой необходимости.

Римляне, которые импортировали свою пшеницу и аннексировали провинции, которые могли обеспечить их этим важнейшим продуктом питания, также занимались сельским хозяйством, но также занимались торговлей. (Считается, что греки считали торговлю унизительной.) По мере того, как Рим превращался в городской центр, писатели сравнивали простоту / хамство / нравственность пасторальной / фермерской жизни страны с политически заряженной, основанной на торговле жизнью города. житель центра.

Производство также было городским занятием. И Греция, и Рим работали на минах. Хотя в Греции тоже были порабощенные люди, экономика Рима зависела от труда порабощенных людей от экспансии до поздней империи. Обе культуры имели чеканку. Рим обесценил свою валюту, чтобы финансировать Империю.

Социальный класс

ZU_09 / Getty Images

Социальные классы Греции и Рима со временем менялись, но основные подразделения ранних Афин и Рима состояли из свободных и вольноотпущенников, порабощенных людей, иностранцев и женщин.Лишь некоторые из этих групп были засчитаны как граждане.

Греция

• Порабощенные
• Вольноотпущенники
• Метикс
• Граждан
• Женщины

Рим

• Порабощенные
• Вольноотпущенники
• Плебеи
• Патриции

Роль женщин

Библиотека изображений Де Агостини / Getty Images

В Афинах, согласно литературе стереотипов, женщин ценили за воздержание от сплетен, за ведение домашнего хозяйства и, прежде всего, за рождение законных детей.Аристократка была уединена в женском квартале, и ее приходилось сопровождать в общественных местах. Она могла владеть, но не продавать свою собственность. Афинская женщина была подчинена своему отцу, и даже после замужества он мог просить ее возвращения.

Афинская женщина не была гражданкой. Римская женщина по закону подпадала под действие paterfamilias , будь то доминантный мужчина в ее доме рождения или в доме своего мужа. Она могла владеть и распоряжаться имуществом и поступать так, как ей заблагорассудится.Из эпиграфики мы читаем, что римлянку ценили за набожность, скромность, поддержание гармонии и то, что она была единоличной женщиной. Римская женщина могла быть римской гражданкой.

Отцовство

Цифровая галерея NYPL / Wikimedia Commons

Отец семейства был доминирующим и мог решать, оставлять ли новорожденного ребенка на воспитание или нет. paterfamilias был римским главой семьи. Взрослые сыновья с собственными семьями по-прежнему подчинялись собственному отцу, если он был paterfamilias .В греческой семье, или oikos , в домашнем хозяйстве ситуация была больше той, что мы считаем нормальной нуклеарной семьей. Сыновья могли по закону оспаривать компетенцию своих отцов.

Правительство

Алан Папп / Getty Images

Первоначально Афинами правили короли; затем олигархия (правление немногих), а затем демократия (голосование граждан). Города-государства объединились, чтобы сформировать лиги, которые вступили в конфликт, ослабив Грецию и привел к ее завоеванию македонскими королями, а затем и Римской империей.

Короли также первоначально управляли Римом. Затем Рим, наблюдая за тем, что происходило в других частях света, устранил их. Он установил смешанную республиканскую форму правления, сочетающую элементы демократии, олигархии и монархии. Со временем правление одного человека вернулось в Рим, но в новой, первоначально санкционированной конституцией форме, которую мы знаем как римские императоры. Римская империя раскололась и на Западе в конце концов превратилась в маленькие королевства.

истории Европы | Резюме, войны, идеи и колониализм

История Европы , история европейских народов и культур с доисторических времен до наших дней.Европа — термин более двусмысленный, чем большинство географических выражений. Его этимология сомнительна, как и физическая протяженность обозначенной им области. Его западные границы кажутся четко очерченными береговой линией, но положение Британских островов остается неоднозначным. Посторонним они явно кажутся частью Европы. Однако для многих британцев и некоторых ирландцев «Европа» означает континентальную Европу. На юге Европа заканчивается на северном берегу Средиземного моря. Однако для Римской империи это было mare nostrum («наше море»), внутреннее море, а не граница.Даже сейчас некоторые задаются вопросом, является ли Мальта или Кипр европейским островом. Наибольшая неопределенность находится на востоке, где естественные границы, как известно, неуловимы. Если Уральские горы обозначают восточную границу Европы, то где они лежат к югу от них? Можно ли, например, считать Астрахань европейской? Вопросы имеют не только географическое значение.

Британская викторина

Европейская история: факт или вымысел?

Евро был введен в 1999 году? Были ли норманны потомками викингов? В этой викторине по европейской истории отсортируйте факты от вымысла и евро от Нерона.

Эти вопросы приобрели новое значение, поскольку Европа стала больше, чем просто географическим выражением. После Второй мировой войны много слышали о «европейской идее». По сути, это означало идею европейского единства, сначала ограниченного Западной Европой, но к началу 1990-х годов, казалось бы, в конечном итоге способной охватить также Центральную и Восточную Европу.

Единство в Европе — древний идеал. В некотором смысле это было неявно прообразом Римской империи.В средние века его несовершенно воплотили сначала империя Карла Великого, а затем Священная Римская империя и Римско-католическая церковь. Позже ряд политических теоретиков предложили планы Европейского союза, и Наполеон Бонапарт и Адольф Гитлер пытались объединить Европу завоеванием.

Однако только после Второй мировой войны европейские государственные деятели начали искать пути мирного объединения Европы на основе равенства вместо господства одной или нескольких великих держав.У них было четыре мотива: предотвратить дальнейшие войны в Европе, в частности, примирить Францию ​​и Германию и помочь сдержать агрессию со стороны других; отказаться от протекционизма и политики «разорения соседа», которые практиковались в период между войнами; соответствовать политическому и экономическому влиянию новых мировых сверхдержав, но на гражданской основе; и начать цивилизовать международные отношения путем введения общих правил и институтов, которые будут определять и продвигать общие интересы Европы, а не национальные интересы составляющих ее государств.

В основе этой политики лежит убежденность в том, что у европейцев больше общего, чем разделяет их, особенно в современном мире. По сравнению с другими континентами, Западная Европа мала и чрезвычайно разнообразна, разделена реками и горами и изрезана бухтами и ручьями. Он также густонаселен — мозаика из разных народов с множеством языков. В очень широком смысле и неадекватно его народы можно разделить на нордические, альпийские или кельтские и средиземноморские, а большую часть их языков можно классифицировать как романские или германские.В этом смысле европейцы в основном разделяют свое разнообразие; и, возможно, именно это сделало их такими энергичными и воинственными. Несмотря на то, что плодородные почвы и умеренный климат являются уникальными для них, они давно зарекомендовали себя воинственными. Последовательные волны вторжения, в основном с востока, сменялись столетиями соперничества и конфликтов как внутри Европы, так и за рубежом. Многие поля Европы были полями сражений, а многие европейские города, как говорят, были построены на костях.

Тем не менее, европейцы также были в авангарде интеллектуальных, социальных и экономических усилий.Как мореплаватели, исследователи и колонисты в течение долгого времени они доминировали над большей частью остального мира и оставляли на нем отпечаток своих ценностей, своих технологий, своей политики и даже своей одежды. Они также экспортировали и национализм, и оружие.

Затем, в 20 веке, Европа была близка к самоубийству. Первая мировая война унесла жизни более 8 миллионов европейцев, Вторая мировая война — более 18 миллионов в битвах, бомбардировках и систематическом нацистском геноциде — не говоря уже о 30 миллионах погибших в других местах.

Войны оставили не только погибших, но и стойкие раны, как психологические, так и физические. Но в то время как Первая мировая война обострила национализм и идеологический экстремизм в Европе, Вторая мировая война имела почти противоположный эффект. Обгоревший ребенок боится огня; и Европа сильно обгорела. Спустя пять лет после окончания войны министр иностранных дел Франции Роберт Шуман по инициативе Жана Моне предложил Германии первый практический шаг к европейскому единству, и канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр согласился.Среди других участников этого первого шага были государственные деятели Альсиде Де Гаспери и Поль-Анри Спаак. Все, кроме Моне, были людьми из лингвистических и политических границ Европы — Шуман из Лотарингии, Аденауэр из Рейнской области, Де Гаспери из северной Италии, Спаак из двуязычной Бельгии. Таким образом, разнообразие Европы способствовало развитию ее стремления к объединению.

Эта статья посвящена истории европейского общества и культуры. Для обсуждения физической и человеческой географии континента, см. Европа.Что касается истории отдельных стран, см. конкретных статей по названию. Статьи, посвященные конкретным темам европейской истории, включают Византийскую империю; Степь; Первая Мировая Война; и Вторая мировая война. Что касается жизней выдающихся европейских деятелей, см. конкретных биографий по именам, например, Карла Великого, Эразма и Бисмарка. Связанные темы обсуждаются в таких статьях, как статьи о религии (например, кельтская религия, греческая религия, германская религия, христианство и иудаизм), литературе (например, кельтская религия; греческая религия; германская религия; христианство; иудаизм).g., английская литература, скандинавская литература и русская литература) и изобразительное искусство (например, живопись, история; и музыка, история).

Древняя Греция и Рим | Введение в концепции искусства

Введение

Классическая античность (или Древняя Греция и Рим) — это период около 900 лет, когда Древняя Греция, а затем Древний Рим (сначала как республика, а затем как Империя) доминировали в Средиземноморье примерно с 500 г. до н. Э. — 400 с.Д. Мы склонны объединять Древнюю Грецию и Рим, потому что римляне переняли многие аспекты греческой культуры, когда они завоевали территории Европы, находившиеся под контролем Греции (около 145 — 30 гг. До н. Э.).

Боги и Богини

Например, римляне переняли греческий пантеон богов и богинь, но изменили свои имена: греческим богом войны был Арес, а римским богом войны был Марс. Древние римляне также копировали древнегреческое искусство. Однако римляне часто использовали мрамор для создания копий скульптур, которые греки изначально делали из бронзы.

Древние греки были первой западной культурой, которая верила в поиск рациональных ответов на великие вопросы земной жизни. Они предположили, что существуют непротиворечивые законы, которые управляют Вселенной — как движутся звезды; материалы, из которых состоит Вселенная; математические законы, управляющие гармонией и красотой, геометрией и физикой.

И древние греки, и древние римляне испытывали огромное уважение к людям и к тому, что они могли делать своим разумом и телом.Они были гуманистами (образ мышления, возродившийся в эпоху Возрождения). Это сильно отличалось от периода после классической античности — средневековья, когда христианство (с его чувством тела как греха) стало доминировать в Западной Европе.

Когда вы представляете древнегреческую или римскую скульптуру, вы можете представить себе обнаженную, спортивную, юную, идеализированную фигуру с идеальными пропорциями — и это было бы верно для древнегреческого искусства классического периода (V век до н.Н.э.), а также многое другое из древнеримского искусства.

Когда мы изучаем древнегреческое искусство, очень часто мы действительно смотрим на древнеримское искусство или, по крайней мере, на их копии древнегреческой скульптуры (или картин и архитектуры, если на то пошло).

По сути, почти каждый римлянин хотел древнегреческое искусство. Для римлян греческая культура символизировала желанный образ жизни — досуг, искусство, роскошь и обучение.

Популярность древнегреческого искусства для римлян

Греческое искусство стало популярным среди римских полководцев, начавших завоевывать греческие города и триумфально вернувшихся в Рим не с обычной добычей в виде золотых и серебряных монет, а с произведениями искусства.Эта работа настолько впечатлила римскую элиту, что для удовлетворения растущего спроса на копии, предназначенные для вилл богатых римлян, были созданы студии. Дорифор был одной из самых популярных и копируемых греческих скульптур.

Бронза против мрамора

По большей части, греки создали свою отдельно стоящую скульптуру из бронзы, но поскольку бронза ценна и может быть переплавлена ​​и повторно использована, скульптуру часто переделывали в оружие. Вот почему сохранилось так мало древнегреческих бронзовых оригиналов, и почему нам часто приходится смотреть на древнеримские копии из мрамора (разного качества), чтобы попытаться понять, чего достигли греки.

Почему скульптуры часто не завершают или реконструируют

Что еще хуже, римские мраморные скульптуры хоронили веками, и очень часто мы обнаруживаем только фрагменты скульптуры, которые нужно собирать заново. По этой причине вы часто будете видеть, что скульптуры в музеях включают руку или руку, которые являются современными воссозданными, или что древние скульптуры просто отображаются неполными.

Дорифор (Копьеносец) в музее Неаполя — это римская копия утерянного греческого оригинала.

Canon

Идея канона, правила эталона красоты, разработанного для художников, не была новой для древних греков. Древние египтяне также разработали канон. Однако это был греческий канон красоты, веками сохранявшийся на Западе. Например, в эпоху Возрождения Леонардо да Винчи исследовал идеальные пропорции человеческого тела с помощью своего теперь известного рисунка Витрувианского человека :

Идеальная мужская обнаженная натура до сих пор остается основным продуктом западного искусства и культуры, см., Например, работы Роберта Мэпплторпа.

Идея Поликлета о соотношении красоты и соотношения была позже резюмирована Галеном, написавшим во втором веке:

Красота состоит не в пропорциях элементов, а в пропорциях частей, то есть пальца к пальцу, и всех пальцев к ладони и запястью, от них к предплечью и к ладони. предплечье к плечу, а все остальные части друг к другу.

Знак Афины — Греция — это страна, а Рим — это город? Я не понимаю.Показывается 1-7 из 7

Как говорили другие, «Греция» на самом деле относится не к стране, а к культуре. На самом деле это один из принципов, делающих сериал правдоподобным (Соединенные Штаты сохранили большую часть греческой культуры, таким образом поддерживая культуру и позволяя греческим богам существовать здесь, а не только в Греции). Древние греки жили в независимых городах-государствах, которые не были объединены, пока не были завоеваны Филиппом Македонским (отцом Александра Великого).Македоняне были настолько впечатлены греческой культурой, что называли себя греками, и Александр стремился распространить эту культуру на каждой завоеванной им земле. Я думаю, что именно в это время некоторые греческие идеи распространились в современной Италии и достигли римлян.

Но большинство историй, упомянутых в «Перси Джексоне» и «Героях Олимпа», были написаны задолго до того, как в это вмешался Александр, что указывает на то, что греческая культура, сохранившаяся в Лагере полукровок, восходит к Золотому веку, а не эмпирическим годам.

После смерти Александра его империя была разделена между его генералами, которые все боролись за первое место. Поэтому, когда пришли римляне, то, что осталось от греческой империи, не могло оказать большого сопротивления.

«Рим» тоже означает не город, а культуру. Хотя город Рим действительно служил базой для империи. Я думаю, это хорошо объясняет некоторые культурные различия между лагерем полукровок и лагерем Юпитера. Лагерь Юпитера чтит Рим в эмпирические годы, когда он был очень организован и милитаризован.Лагерь полукровок чтит Грецию в Золотой век, когда она была очень либеральной и независимой.

Позвольте мне прояснить один момент, который я только что затронул: греческая культура в Лагере Полукровок и римская культура в Лагере Юпитера представляют культуры, которые были разделены не только географически, но и на сотни лет. Я много говорю об Александре Македонском, потому что его империя доминировала в учебниках истории в промежуточные годы.

Дискуссия Венессы об идее римского гражданства очень интересна.Я думаю, что это еще одна концепция, которую они переняли от Александра Великого — который будет проводить массовые браки между своими греческими солдатами и побежденным народом, чтобы объединить культуры и укрепить связи. Таким же образом (среди других занятий) он сделал греческое гражданство желанным.

Греция Римский период и оккупация

Македонская империя из-за постоянной войны между несколькими автономными королевствами стала уязвимой. В то же время Древней Греции угрожали с Востока персы, парфяне и бактрийцы, а с запада — римляне, которые начали расширять свою власть в южной Италии.

Самым важным противником Рима в Средиземном море была Карфагенская империя (современный Тунис). Между этими двумя империями начались войны, которые длились 45 лет. В эту кампанию против Рима была вовлечена Древняя Греция. Ганнибал, карфагенский лидер, был в союзе с Филиппом V Македонским, самой важной державой на Балканах. Римляне победили македонцев в первой и второй македонских войнах, которые закончились в 197 году до нашей эры. Победоносный полководец Фламинин установил протекторат над независимыми городами-государствами Греции.Конфедерация ахейцев начала восстание в 146 г. до н.э., которое привело к разрушению Коринфа. Были установлены жесткие и жесткие ограничения. У Рима не было последовательной политики в отношении греческих государств. Они требовали только безопасности и доходов.

Греция под властью Римской империи, с 31 г. до н.э. по 180 г. н.э. описывается как эпоха Pax Romana, римского мира между Римом и центральными областями Империи, такими как Греция и греческий Восток. Этот период описывается как период мира и безопасности, который позволил экономическому и культурному прогрессу, особенно в таких городах, как Афины, Коринф, Александрия, Милет, Салоники и Смирна.Благодаря децентрализованной римской провинциальной администрации вновь появилась городская греческая элита, которая также имела право участвовать в римском сенате. Римляне приветствовали греческую культуру, а латынь и греческий стали официальными языками Империи. Была создана греко-римская империя.

Всего: История Греции | Прочитанное предыдущее: Классический период | Читать дальше: Византийский период