Греческая комедия от древности до наших дней. Развитие комедийного жанра.
Развитие комедийного жанра в Греции от древности до наших дней
Комедия по истине, греческий жанр. Его бурное развитие начинается в 5-4 вв до н.э. В древнегреческой драматургии в те времена наравне с комедией развивались трагедия, сатирический жанр. Культурологи объясняют происхождение всех сценических действ из обрядовых шествий. Чтобы задобрить силы природы и не лишиться урожая от ее буйств, люди устраивали празднества. Они пели, и плясали, шутили, насмехались друг над другом. Представители древнегреческого общества очень любили спорить. Считалось, что не только песни и потешки задабривали всемогущих богов, а и непристойности, пререкания.
Немного истории
Но историки не спорят по поводу того, как развивалась комедия. Она была поделена на 2 типа. Каждый из них родился на разных территориях древнего мира:
Аттическую (область Аттике). Базируется на шествиях, хорах.
Устраивались комедийные шоу всегда в честь бога Диониса, и имели весьма представительный масштаб. Это были своего рода соревнования. Каждый артист старался переплюнуть оппонента в мастерстве, умении остро мыслить и радовать зрителя. Известно, что первые своеобразные постановки комедийного жанра принадлежат Эпихарму. Позже его пьесы ставили в Риме. Итальянский драматург Плавт основывал на них свои произведения.
В древнегреческом языке было понятие komazein – шествие. Культурологи и историки связывают происхождение слова «комедия» практически во всех группах языков именно от komos komazein – шествовать.
Комедия Аттическая имеет сложное происхождение. Это слияние разных форм народных гуляний. Среди них:
Песенки – шутки.
Хор.
Шествия в ярких костюмах.
Споры.
В Великих Дионисиях комедии отводилось немного места, в отличие от Ленея, который праздновался каждый год в феврале. В Афинах это были массовые гуляния с дифирамбами и состязаниями драматургов.
В те времена ученые Александрии классифицировали комедии. Они подразделяются на:
Прародительница комедии — древняя ее разновидность, основана на бытовых сюжетах. Но она имела и большое количество тем, касающихся проблем государства. В те времена любили высмеивать высокопоставленн
Вступление.
Выход хора.
Перепалку актеров.
Снова выход хора.
Сценки.
Финал с уходом хора.
В речевых перепалках участвует пара актеров. Бытовая сценка заканчивается хлесткими ударами. Так победители наказывают своих оппонентов. Значительно позже в российском театре и оперном жанре возник схожий с греческими комедиантами персонаж – Петрушка.
В хоре участвовали более 25 певцов. Часто они вмешивались в действо в самый неподходящий момент.
В период развития средней комедии, наблюдается падение демократических традиций. Пародии и мифы – главные темы сюжетов тех времен. Пьесы скудны, не насыщены былыми красками и острым сатирическим словом. Перестали грубо шутить, исчезла настоящая социальная критика, хор больше не выходил в самом разгаре действа, чтобы удивить зрителя воспеванием добродетели или порицанием обмана в красках.
Новая комедия – это повседневность древнегреческой жизни. Пародия потихоньку начала затрагивать политику. Мифологические сюжеты отходят на второй план. Разгораются нешуточные бытовые страсти. В пьесах картины жизни: дети-подкидыши, семейные и скандалы с соседями. Хору места здесь нет.
Но выразительность жанра от этого не страдала. Создатели произведений брали за основу ту или иную мысль. Спорили по этому поводу, доказывали, опровергали. Актеры обращались и к зрителю, вовлекая его в разговор. Уже тогда этот своеобразный интерактив превращался в увлекательное шоу. На первом плане были проблемы общественности. Мы и сейчас можем наблюдать, как современные ведущие телешоу предлагают публике поучаствовать или включают своеобразные перепалки в свой сценарий.
Общие черты греческой комедии
Греческая комедия всех разновидностей и типов была основой творчества более современных ее последователей – Шекспира и Мольера. Они переняли главные составляющие: песни, пантомиму, танец.
Сопровождались древнегреческие действа всеобщим весельем и хохотом. Хореографические сцены были весьма эротичны. А вот маски и одеяния актеров отличались уродливостью и несоответствием действительности
До наших дней дошли более 50 имен создателей пьес этого жанра. Наиболее популярными были Алексид, Аристофан. Но их произведения современные историки вынуждены изучать лишь по фрагментам. Авторы осмеивали не только господ и существующие порядки, но и Пелопоннесскую йвону, религиозные устои греков.
Своеобразно было художественное исполнение некоторых сцен. Например, ученый-шарлатан изначально выходил в порочащей его маске. Длительность мирного договора измеряли количеством распитого вина, а веское слово поэта – взвешивали на настоящих напольных весах.
Менандр, Дифил и Филемон – авторы нового типа комедии греков. Спустя столетия, в 60 годы века 20-го, были найдены папирусы Менандра. Изучить их большого труда не составило. В сюжетах Менандра нет сценок восхваления правителей или действующего политического строя. Мотивы пьес заключаются в реальной действительности
В творчестве Менандера глубокой нитью проходит психологизм, основное внимание уделяется человеческой персоне, нежели общественному устройству. Но обычаи и традиции греческого общества тех времен не остаются в стороне.
Менендер придерживается типа комедии, основанной на 5 действиях. Один за другим акты сменяют кратковременные выходы хора. Но тут связь с сюжетной линией утрачивается.
Кража пищи или деятельность доктора из иностранного государства больше не прельщают зрителя. Более актуальными становятся сюжеты, основа которых — политическая линия: жизнь представителей власти, война, деятельность учреждений властных структур. Этим занимался комедиограф Аристофан.
Как строилась самобытная система греческой комедии?
Театр в Греции – государственное учреждение. Были специально избранные деятели, которые занимались всеми организационными вопросами. Спектакли были довольно частыми поначалу, но позже, во времена новой комедии, они стали редкими. Их показывали всего трижды в год. Устраивали соревнования трагиков и комиков. Каждый из авторов показывал по 4-5 своих пьес. Но все они должны были представлять один сюжет по типу и драматургическом
Состязались в течение нескольких дней. Весь день зритель мог наблюдать сатирические драмы, а к вечеру с комическими «песнями» выступал один из поэтов. В конкурсе были свои победители, которых определяло специально назначенное жюри. Награждали лидера за 1 место и участника, занявшего 2 позицию. Третья считалась местом проигравшего. Давали денежную премию, на голову вешали венок из плюща.
Государственный архив хранил все сведения о прошедших состязаниях. Если возникали споры, их легко могли решать, поднимая информационные листки из конкурсных архивов.
Театры строили на открытых площадках, которые вмещали порядка 20 тысяч зрителей. Театр делился на сектора:
Орхестра.
Театрон.
Скена.
В орхестре находились артисты перед выходом. Здесь же были музыканты. Все они располагались на круглой площадке. Публика наблюдала за действием, находясь неподалеку, но позже зрители рассаживались в верхней части на холмах.
Сцена была оформлена по бокам колоннадами, и имела вид дворца или храма. Имелись и пристройки по бокам. В них артисты и режиссеры хранили свой реквизит. Через своеобразные проходы в зрительских рядах, актёры выходили со сцены в орхестру и там играли свои роли, если этого требовал замысел комедии.
Декорации делали из дерева. Их расписывали и выставляли из них ряды сооружений, которые состояли из дощечек, целых конструкций. Они трансформировали
Большие возможности открывала механическая структура сцены. Зрителю представляли выдвижную площадку. Актеры могли подниматься в воздух. Но этот механизм скрывали от публики.
В театре была довольно хорошая акустика. В некоторых случаях между зрительскими рядами устанавливали специальные сосуды. Они резонировали так, что слышимость увеличивалась.
Многие авторы сами играли некоторые роли в своих пьесах, чаще это были второстепенные роли. Выходили 2 или 3 актера, разыгрывали сцену, следом – хор. Актеры и авторы пьес пользовались большой популярностью. Но ими становились только коренные жители Греции. Их выбирали и на самые почетные государственные должности. Чаще они становились послами в другие страны.
Изначально состязались только драматурги люди, которые заведовали хорами, платили деньги за представления рядовым актерам. Но позже конкурсантами становились все участники. Ролей было так много, что одни и те же артисты перевоплощались в несколько образов. Подключали массу статистов.
Женщин в актрисы не брали, роли прекрасной половины играли мужчины. Требования к комедийным актерам предъявляли не шуточные. Они должны были прекрасно играть, уметь петь, декламировать, читать стихи. Чтобы нарабатывать дикцию и умение держаться на сцене, был разработан ряд упражнений, которыми современные актеры и дикторы пользуются и поныне. Ежедневно проводилась дыхательная гимнастика, тренировались мышцы гортани, языка, губ. А вот мимическое мастерство показать возможности не было, поскольку артисты во время представления были в масках. Актеры должны были прекрасно владеть искусством хореографии.
При всей строгости и требовательности к комедийным актерам, получить эту профессию стремилась масса греков. Даже среди эмигрантов были желающие играть роли, но выбирали на них исключительно уроженцев Греции. Зрители очень любили персонажей спектаклей и постановок, и буквально носили их на руках, даря им славу и почет.
Современные постановки в греческом стиле
Со временем жанр греческой комедии видоизменялся, как это происходит с любым культурным феноменом. Но традициям острого, неприхотливого юмора режиссеры и актеры не изменяют, и по сей день. Только сейчас этот жанр перешел в телевизионный формат, и на примере современных кинофильмов можно увидеть прелесть комедии, ее непосредственнос
Всем известный мюзикл «Мама Миа» был снят в 2008 году. Комедийное действие разворачивается на маленьком греческом острове. Снимались в фильме самые популярные актеры с мировым именем: Колин Фёрт, Пирс Броснан, Мэрил Стрип.
«Моя большая греческая свадьба», снятая в 2001 году. В этой романтической комедии рассказывается о судьбе простой девушки, воспитанной в семье греческих эмигрантов. Она встречает возлюбленного и меняется в лучшую сторону. В фильме продемонстрирова
«Мое большое греческое лето» — 2009 год. Комедия насыщена добрым юмором. Фильм снимали в центре Афин, и по всем наиболее знаменитым туристическим маршрутам. В этом кино, зрителю предоставлена возможность увидеть всю красоту этой страны и насладиться интересным сюжетом.
«Каникулы в Греции» увидели свет в 2012 году. Шведская семья побывала на отдыхе в прекрасной стране и испытала немало эмоций от приключений. Каникулы получились весьма комедийными.
gidvgreece.com
Как устроена греческая комедия • Arzamas
Расшифровка
Античная комедия смеялась над разным. И прежде всего над современным, то есть над политиками. Комедия V века до нашей эры, то есть комедия демократических Афин, — это политическая комедия. В дальнейшем постепенно, как это часто бывает, политика из комедии уходит. Но в V веке это чуть ли не главное, что бросается в глаза.
Парадокс заключается в том, что мы воспринимаем это как сатиру: народу всегда приятно посмеяться над властью. Это правда. Но заметим, что этот смех — особый: это смех над властью в присутствии власти. На всех праздниках, где представлялась комедия, первые люди города обязаны были присутствовать, потому что это были важнейшие торжества — ну, как праздник 7 Ноября или 1 Мая, когда первые лица города должны сидеть в президиуме, в первых рядах. И, сидя в этом самом президиуме, они слышат, как их ругают. А комедия всегда ругает первых лиц — по всей видимости, вне зависимости от того, как конкретный автор к ним относился.
Про Аристофана постоянно говорят, что он был очень консервативен и очень не любил демократическое устройство государства, потому что ругал всех лидеров демократии: сначала Перикла, а после того, как он умер, — всех, кто пришел ему на смену.
В действительности тут есть некоторый парадокс. Политиком, которого особенно любил ругать Аристофан, был некий Клеон, который, кстати, главным образом благодаря Аристофану дошел до нас в столь живом и непосредственном виде. Это был известный оратор, политический деятель, пользовавшийся огромной популярностью в Афинах. И вот он сидит в первых рядах (не буквально, потому что это не совсем верно с точки зрения античного театра), и Аристофан со сцены устами своих актеров рассказывает, что он вор, взяточник, прелюбодей, лжец и прочее и прочее. Как это могло происходить — для нас некоторая загадка. Представим себе, например, передачу «Куклы» в 1990-е годы, только президент страны сидит прямо в студии и на все это смотрит. Но это не означает, что Аристофан плохо относился к Клеону, и тем более не означает, что Аристофан следовал мнению народа, который не любил Клеона. Я сейчас объясню почему.
Есть комедия, в которой Аристофан кроет Клеона последними словами. Эта комедия выигрывает первый приз. Казалось бы, совершенно понятно, что народу просто нравится, что ругают первое лицо. Но замечательно, что этот же народ, после того как он сам присудил победу этой комедии, с огромным перевесом выбирает Клеона первым стратегом. Оказывается, что народ страшно любит Клеона — и одновременно любит, чтобы его ругали.
Комедия основана на очень древнем представлении о том, что людей надо ругать. Соответственно, в городе надо ругать тех, кто за него отвечает, тогда городу будет хорошо.
Это, кстати, не означает, что сам Клеон хорошо относился к тому, что его ругают со сцены. Он, конечно, понимал, что так положено, но ему все равно было неприятно. Мы это знаем, потому что в какой-то момент Клеон выразил свое неодобрение демократическим способом, а именно подал на Аристофана в суд. Причем замечательна его аргументация: он подает в суд, потому что Аристофан представил его таким, каким он его представляет — лжецом, прелюбодеем, взяточником, вором и вообще редкостным мерзавцем (а надо сказать, что герои комедии по большей части мерзавцы), на празднике, где были не только афиняне, но и приезжие союзники Афин. И у союзников Афин может создаться превратное впечатление о том, как в Афинах обстоят дела. Значит, если бы там были только афиняне, можно было бы ругать последними словами, а при союзниках нельзя. Суд был, и замечательно постановление этого суда: можно ругать и при союзниках. Клеон проиграл процесс. Ему ничего не оставалось, кроме как поступить уже не совсем демократическим способом: как сообщают нам некоторые комментарии, он решил просто Аристофана побить, и то ли побил сам, то ли нанял кого-то. Так или иначе, в следующей своей комедии Аристофан рассказывал про то, что вот, он на меня в суд подавал, а сейчас мы на празднике, где иностранцев нет, и вот уж сейчас я про него расскажу все как есть.
Так устроена политическая составляющая комедии. И это действительно чрезвычайно интересно. С одной стороны, это нормальная сатира, которая не нравится тем, кто становится ее объектом. С другой стороны, это неотъемлемая часть политической жизни города, для нас не очень понятная. В частности, нам трудно понять, что ругают далеко не тех, кого не любят.
Это становится еще более очевидно, когда в комедии на сцене появляются боги.
На празднике в честь Диониса, то есть на религиозном празднике, тот же Дионис и другие боги довольно часто представлены весьма непотребным образом, как и положено представлять персонажей комедии.
Например, у Аристофана есть комедия «Птицы», суть которой заключается в том, что два довольно больших проходимца, убежавших из Афин, приходят в мир птиц и вместе с птицами строят некий идеальный город, который перекрывает пространство между небом и землей. В результате к богам перестает поступать дым от жертвенных костров. Согласно архаическим представлениям, дым от жертвенных костров — это то, чем боги кормятся. Иными словами, получается блокада. Тогда боги приходят к птицам на поклон и просят поесть. Им дают, и в результате один из этих проходимцев, который теперь является царем птиц, становится царем Олимпа.
Во-первых, на сцене показывается, что низвергаются привычные боги, Зевс уступает место проходимцу. Во-вторых, например, Геракл, чей официальный культ в этот момент установлен в Афинах, представлен как страшный обжора, которого надо только накормить — и он сразу сдаст все божественные привилегии. Одновременно по сцене бегает хитрован Прометей Прометей — двоюродный брат Зевса, по некоторым версиям создатель рода людей и их защитник. В частности, похитил у богов огонь и дал его людям, научил их строить дома и корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, писать, читать, считать, приносить жертвы богам и гадать., который, как ему и положено, доносит на богов и переметывается на сторону людей. И все это смотрят во время религиозного праздника — причем смотрят те самые люди, которые в Афинах нередко участвуют в процессах по поводу, так скажем, религиозных преступлений.
Оказывается, в комедии это тоже можно. Можно представлять Диониса как труса, хвастуна и, в общем, идиота. Постоянно обыгрывается, что он не свой, не греческий бог, а восточный. В «Лягушках» Аристофана Дионис идет в подземное царство и перед этим переодевается в Геракла — потому что Геракл, согласно мифу, там уже был. По дороге Дионис заходит к Гераклу узнать, как ходят в подземное царство, где там правильные трактиры и бордели и как вообще там надо передвигаться. Геракл при виде Диониса начинает страшно смеяться и говорит: «Что это за львиная шкура, надетая на…» — это слово сложно перевести. Традиционное одеяние Диониса — это такая женская ночная рубашка, длинное платье желтого цвета, которое мужчины вообще не носят; как мы бы сейчас сказали, что-то вроде сарафанчика. Женоподобное мужское божество, надевшее львиную шкуру, — это страшно смешно, и Гераклу, и всей публике. Почему? Потому что Дионис — божество, пришедшее с Востока. А согласно традиционному представлению афинян, на Востоке всё не как у людей. Там женщины ведут себя как мужчины, а мужчины страшно женоподобные и трусливые — в отличие от нас, замечательных афинян.
Таким предстает в комедии Дионис. Повторяю, это происходит на празднике в честь Диониса, то есть, согласно религиозным представлениям, Дионис там тоже присутствует: точно так же, как Клеон, сидит и слушает, как его поносят. И это опять-таки смешно.
Эта важнейшая составляющая смеха как некоторой неотъемлемой оборотной части жизни проявляется в том числе в жизни религиозной. И оказывается, что то, что категорически запрещено во всех остальных сферах, внутри комедии совершенно естественно.
Комедия смеется над политиками типа Перикла или Клеона, комедия смеется над богами — Дионисом или даже Зевсом, и, помимо них, комедия смеется, как мы бы сейчас сказали, над интеллектуалами, потому что они тоже играют важнейшую роль: в Афинах все знают умных людей. И если ныне в Афинах умнейшим человеком является Сократ, то осмеивать будут Сократа. Этому Аристофан посвящает специальную комедию под названием «Облака».
В этой комедии, как все признают, Сократ выведен абсолютно не таким, каким он вроде бы был на самом деле. Ему приписаны мнения, которые совершенно ему не свойственны. Это философ, который говорит о непонятном и очень непонятном и, как и всякий интеллектуал, дурит людей. Соответственно, одна из обычных интерпретаций заключается в том, что Аристофан, выразитель афинского консервативного, так скажем, среднего класса или даже ниже, не любил высокоумных людей и издевался над Сократом и над многими другими интеллектуалами, придерживавшимися разнообразных философских взглядов.
Но при этом мы знаем, что Аристофан дружил с Сократом, присутствовал на его беседах и участвовал в них. И уж никак не мог не знать, что Сократ говорил или не говорил. То есть оказывается, что он смеется если не над самым важным, что есть в городе, то над самым дорогим. И Сократ самим фактом того, что его осмеивают, получает определенный вес.
Другой любимый адресат Аристофановой сатиры — Еврипид, над которым он тоже бесконечно смеется как над первым трагиком Афин. В тот момент никто не сомневается, что Еврипид — это первый поэт, и комедия «Лягушки», посвященная, в частности, осмеянию Еврипида, осмеивает в том числе и первого поэта.
Иными словами, античная комедия смеется над самым существенным. Самое существенное даже получает дополнительную важность благодаря тому, что над ним смеются. Это тоже некоторый парадокс: все, что говорят герои античной комедии, направлено на то, чтобы вызвать смех по отношению к ним самим, в том числе и для того, чтобы лишний раз показать, насколько они важны.
В начале комедии «Облака» Сократ появляется перед лицом героя, который пришел к нему учиться, как-то сверху — по всей видимости, так же, как боги в древнегреческой трагедии появлялись на так называемой машине, то есть на кране, подвешенном вверху. И в ответ на вопрос «Чем ты занимаешься?» Сократ произносит загадочную фразу: «Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил». Это изображение философа, человека не от мира сего.
Кончается комедия тем, что тот самый герой, который в начале явился к Сократу, приходит в ужас от его учения, залезает на школу, в которой Сократ преподает и которая именуется «мыслильней», и поджигает ее. Поджигает ее сверху, то есть теперь он сидит на этом кране, как бог, и Сократ снизу ему говорит: «Что ты делаешь?» И естественно, герой комедии отвечает: «Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил».
Это одновременно и картина низвергнутого философа, и картина обычного человека, зрителя, поднятого до уровня философа и бога, пусть и в некотором перевернутом мире, и шутка над современной интеллектуальной жизнью, и замечательный литературный прием. Заметьте, тем самым вся комедия замыкается в некоторые общие рамки, в том числе и чисто сценографические: тот, кто был вначале вверху, оказывается внизу, а тот, кто был внизу, поднимается наверх. При этом «Облака» — комедия абсурдная, потому что финал заключается еще и в том, что человек поджигает здание, находясь на его крыше.
В итоге появляется абсолютно перевернутая картина мира. Тем не менее внутри этой картины важнейшие места занимают те люди и боги, которые занимают эти важнейшие места в повседневной жизни.
Комедия — это способ все время думать о том, что происходит здесь и сейчас, но благодаря этим многослойным смыслам то, что происходило здесь и сейчас в Афинах V века, остается в дальнейшей судьбе литературы и культуры.
arzamas.academy
28. Древнегреческая комедия.
Комедия, вторая отрасль греческой драмы, получила в Афинах официальное признание значительно позже, чем трагедия. Первоначально комедия входила в состав Дионисовых празднеств лишь как народная обрядовая игра, и государство не брало на себя ее устройства. Первые этапы становления аттической комедии, как литературного жанра, были неизвестны античным исследователям; они знали ее уже в той установившейся форме, которую она имела во второй половине V в. Комедия этого времени называется (в отличие от своих более поздних форм) древней комедией. «Древняя» аттическая комедия представляет собой нечто исключительно своеобразное Архаические и грубые игры празднеств плодородия причудливо сплетены в ней с постановкой самых сложных социальных и культурных проблем, стоявших перед греческим обществом. Афинская демократия подняла карнавальную вольность до ступени серьезной общественной критики, сохранив при этом неприкосновенными внешние формы обрядовой игры. Аристотель («Поэтика», гл. 4) возводит начало комедии к «зачинателям фаллических песен, и поныне остающихся в обычае во многих общинах». «Фаллические песни» — песни, исполнявшиеся в процессиях в честь богов плодородия, особенно в честь Диониса, с несением при этом фалла, как символа плодородия. Во время таких процессий разыгрывались насмешливые мимические сценки, отпускались шутки и бранные слова по адресу отдельных граждан ,это те самые песни, из которых в свое время развился сатирический и обличительный литературный ямб. Все эти игры и песни считались способствующими основной цели обряда — обеспечению победы производительных сил жизни: в смехе и сквернословии видели жизнетворящую силу, и обычные представления о благопристойности на это время снимались . Указание Аристотеля на связь комедии с фаллическими песнями в полной мере подтверждается рассмотрением составных элементов «древней» аттической комедии. Термин «комедия» (Komoidia) обозначает «песню комоса». Комос — «ватага гуляк», совершающих после пирушки шествие и распевающих при этом песни насмешливого или хвалебного, а иногда и любовного содержания. Комосы имели место и в религиозной обрядности и в быту. В древнегреческом быту комос иногда служил средством народного протеста против каких-либо притеснений, превращался в своего рода демонстрацию Рассказывают, что аттические крестьяне, будучи обижены кем-либо из горожан, направлялись по ночам ватагой в город к дому обидчика и подвергали его общественному поруганию. В комедии элемент комоса представлен хором ряженых, одетых подчас в весьма фантастические костюмы. Нередко встречается, например, животный маскарад. «Козы», «Осы», «Птицы», «Лягушки» — все эти заглавия древних комедий даны им по костюму хора. Хор славит, но чаще всего обличает, причем его насмешки, направленные против отдельных лиц, обычно не стоят ни в какой связи с комедийным действием. Песни комоса были прочно, укреплены в аттическом фольклоре, независимо от религии Диониса, но входили также и в обрядность Дионисовых празднеств. Сицилийская комедия. Эпихарм. Литературной предшественницей «древней» аттической комедии была сицилийская комедия, самым выдающимся представителем которой являлся Эпихарм. Деятельность этого поэта протекала в Сиракузах в конце VI и в первой половине V в. Аристотель приписывает ему большую роль в истории развития комедии, указывая, что Эпихарм первый стал создавать комические пьесы с целостным и законченным действием. Существенное отличие сицилийской комедии от аттической состоит в том, что Эпихарм не пользуется (или почти не пользуется) хором. Античные филологи предпочитали называть его пьесы не «комедиями», а «драмами», поскольку в них отсутствовал элемент «комоса». По размеру пьесы его были невелики, в среднем около 400 стихов в комедии. Древняя аттическая комедия Согласно сообщению Аристотеля, искусство построения комического действия, выработанное в Сицилии, оказало известное влияние на развитие комедии в Афинах. Тем не менее
основополагающими для общего направления «древней» аттической комедии являются как раз те моменты, отсутствие которых у Эпихарма нами только что было отмечено. Аттическая комедия пользуется типическими масками («хвастливый воин», «ученый шарлатан», «шут», «пьяная старуха» и т. п.), среди произведений афинских комедийных поэтов попадаются пьесы с пародийно-мифологическим сюжетом, но ни то ни другое не составляет лица аттической комедии. Ее объект — не мифологическое прошлое, а живая современность, текущие, иногда даже злободневные, вопросы политической и культурной жизни. «Древняя» комедия — комедия по преимуществу политическая и обличительная, превращающая фольклорные «насмешливые» песни и игры в орудие политической сатиры и идеологической критики. Другая отличительная черта «древней» комедии, обращавшая на себя внимание уже в более поздней античности, это — полная свобода личной издевки над отдельными гражданами с открытым называнием их имен. Высмеиваемое лицо либо прямо выводилось на сцену в качестве комического персонажа, либо становилось предметом язвительных, порой очень грубых, шуток и намеков, отпускавшихся хором и актерами комедии. Например, в комедиях Аристофана на сцену выводятся такие лица, как лидер радикальной демократии Клеон, Сократ, Эврипид. Не раз делались попытки ограничить эту комедийную вольность, но в течение всего V в. они оставались безуспешными. Методом осмеяния общественных порядков и отдельных граждан остается карикатура. «Древняя» комедия обычно не индивидуализирует своих персонажей, а создает обобщенные карикатурные образы, используя при этом также и типические маски фольклора и сицилийской комедии. Это имеет место даже тогда, когда действующими лицами являются живые современники; так, образ Сократа у Аристофана в очень малой степени воссоздает личность Сократа, а представляет собой по преимуществу пародийную зарисовку философа («софиста») вообще с присовокуплением типических черт маски «ученого шарлатана». Сюжет комедии имеет по большей части фантастический характер. Чаще всего осуществляется какой-либо несбыточный проект изменения существующих общественных отношений. Сатира облекается в форму утопии. Самое неправдоподобие действия создает особый комический эффект, который еще усиливается частым нарушением сценической иллюзии в форме обращения актеров к зрителям. Объединяя комос с карикатурными сценками в рамках несложного, но все же связного сюжета, «древняя» комедия имеет очень своеобразное симметрическое членение, связанное со старинной структурой песен комоса. Комический хор состоял из 24 человек, т. е. вдвое превосходил хор трагедии дософокловского времени. Он распадался на два иногда враждующих между собой полухория. В прошлом это были две «состязающиеся» между собой праздничные «ватаги»; в литературной комедии, где «состязание» обычно падает уже на актеров, от двойственности хора осталась внешняя форма, попеременное исполнение ‘песен отдельными полухориями в строго симметрическом соответствии. Важнейшая партия хора — так называемая парабаса, исполняемая посредине комедии. Она обычно не стоит ни в какой связи с действием пьесы; хор прощается с актерами и обращается непосредственно к зрителям. Парабаса состоит из двух основных частей. Первая, произносимая предводителем всего хора, представляет собой обращение к публике от имени поэта, который сводит здесь счеты со своими соперниками и просит о благосклонном внимании к пьесе. Хор при этом в маршевом ритме проходит перед зрителями («парабаса» в собственном смысле слова). Вторая часть, песня хора, имеет строфический характер и состоит из четырех партий: за лирической одой («песней») первого полухория следует речитативная эпиррема («присловье») предводителя этого полухория в плясовом трохеическом ритме; в строгом метрическом соответствии с одой и эпирремой располагаются затем антода второго полухория и антэпиррема его предводителя. Принцип «эпиррематической» композиции, т. е. попарного чередования од и эпиррем,
пронизывает и другие части комедии. Сюда относится в первую очередь сцена «состязания», агон, в котором часто сконцентрирована идейная сторона пьесы. Агон в большинстве случаев имеет строго каноническое построение. «Состязаются» между собой два действующих лица, и спор их состоит из двух частей; в первой ведущая роль принадлежит той стороне, которая будет побеждена в состязании, во второй — победителю; обе части симметрично открываются одами хора, находящимися в метрическом соответствии, и приглашением начать или продолжить состязание. Встречаются, однако, сцены «состязания», отклоняющиеся от этого типа. Типическим для «древней» комедии можно считать нижеследующее построение. В прологе дается экспозиция пьесы и излагается фантастический проект героя. За этим следует парод (вступление) хора, живая сцена, часто сопровождающаяся свалкой, где участвуют и актеры. После агона цель обычно достигнута. Тогда дается парабаса. Для второй половины комедии характерны сценки балаганного типа, в которых изображаются благие последствия осуществления проекта и спроваживаются различные докучливые пришельцы, нарушающие это блаженство. Хор здесь уже не принимает участия в действии и только окаймляет сценки своими песнями; следи них часто встречается эпиррематически построенная партия, неудачно именуемая обыкновенно «второй парабасой». Заканчивается пьеса процессией комоса. Типическая структура допускает различные отклонения, варианты, перестановки отдельных частей, но известные нам комедии V в., так или иначе, к ней тяготеют. В этой структуре некоторые моменты представляются искусственными. Есть все основания думать, что исконным местом парабасы было начало пьесы, а не ее середина. Это позволяет предполагать, что на более ранней стадии комедия открывалась выходом хора, как это имело место и на первых этапах трагедии. Развитие связного действия и усиление партий актера привели к созданию пролога, произносимого актерами, и оттеснению парабасы к середине пьесы. Когда и как создалась рассмотренная нами структура, неизвестно; мы застаем ее уже в готовом виде и наблюдаем лишь ее разрушение, дальнейшее ослабление роли хора в комедии. Аристофан Из многочисленных комедийных поэтов второй половины V в. античная критика выделила трех, как наиболее выдающихся представителей «древней» комедии. Это — Кратин, Эвполид и Аристофан. Первые два известны нам только по фрагментам. У Кратина древние отмечали резкость и откровенность насмешек и богатство комедийной выдумки, у Эвполида — искусство последовательного ведения сюжета и изящество остроумия. От Аристофана сохранилось полностью одиннадцать пьес (из 44), которые и дают нам возможность составить себе представление об общем характере всего жанра «древней» комедии. Литературная деятельность Аристофана протекала между 427 и 388 г. Творчество Аристофана завершает один из самых блестящих периодов в истории греческой культуры. Он дает сильную, смелую я правдивую, зачастую глубокую сатиру на политическое и культурное состояние Афин в период кризиса демократии и наступающего упадка полиса. В кривом зеркале его комедии отражены самые разнообразные слои общества. Поскольку Аристофан для нас является единственным, представителем жанра «древней» комедии, нам трудно оценить степень его оригинальности и определить, чем он обязан своим предшественникам в трактовке сюжетов и масок, но он всегда блещет неистощимым запасом остроумия и яркостью лирического таланта. Простейшими приемами он достигает самых острых комических эффектов, хотя многие из этих приемов, беспрестанно напоминающие нам о том, что комедия возникла из «фаллических» игр и песен, могли казаться в более поздние времена слишком грубыми и примитивными. Средняя комедия Устранение политического момента и ослабление роли хора привели к тому, что аттическая комедия пошла в IV в. по путям, намеченным у Эпихарма. Античные ученые называли ее «средней» комедией. Комедийная продукция этого времени весьма велика. Древние насчитывали 57 авторов, из
которых самыми известными были Антифан и Алексид, и 607 пьес «средней» комедии, но ни одна из них не сохранилась полностью. До нас дошло лишь большое количество заглавий и ряд фрагментов. Этот материал позволяет сделать вывод, что в «средней» комедии большое место занимали пародийно-мифологические темы, причем пародировались не только самые мифы, но и трагедии, в которых эти мифы разрабатывались. Самым популярным трагическим писателем был в это время Эврипид, и его трагедии чаще всего пародировались (например «Медея», «Вакханки»). Другая категория заглавий свидетельствует о бытовой тематике и о разработке типических масок: «Живописец», «Флейтистка», «Поэтесса», «Врач», «Парасит» и т. п. Героями комедии часто оказываются иноземцы: «Лидиец», «Беотянка». Характерная для «древней» комедии грубость насмешки здесь смягчалась. Это не значит, однако, что в комедии перестали выводиться живые современники; старый обычай сохранился, но только выводимые фигуры принадлежат уже к другой среде, к другой сфере городских «знаменитостей». Это — гетеры, моты, повара. Еда и любовь, исконные мотивы карнавальной обрядовой игры, продолжают оставаться характерными для «средней» комедии, но только в новом, более близком к быту оформлении. За счет уменьшения карнавальной беспорядочности и шутовского, «клоунского» момента вырастало более строгое и законченное драматическое действие, часто основанное на любовной интриге. «Средняя» комедия составляет переходный этап к «новой» аттической комедии, комедии характеров и комедии интриги, развившейся в» конце IV в., к началу эллинистического периода. НОВОАТТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ Наиболее значительным вкладом эпохи эллинизма в мировую литературу является так называемая «новая» комедия, последний литературный жанр, создавшийся в Афинах и завершающий развитие, которое комедия получила в IV в. Термин «новая» комедия — античный; он создан был для того, чтобы отметить глубокие различия между типом комедии, установившимся ко времени Александра Македонского и его преемников, и «древней» комедией периода расцвета афинской демократии; в промежутке между ними лежала «средняя» комедия IV в. Для комедии IV в. были характерны две линии: пародийно-мифологическая и бытовая; эта последняя возобладала к началу эллинистического периода. С другой стороны, путь к бытовой драме был намечен и в трагедии Эврипида. Из слияния этих двух линий и создалась «новая» комедия. Фантастические элементы и политическая злободневность, свойственные «древней» комедии, теперь отсутствуют. На политические события «новая» комедия реагирует изредка и мимоходом. В соответствии с типичным для эллинистического общества интересом к частному быту она разрабатывает темы любви и семейных отношений. До минимума сведена и личная издевка над согражданами. Пьесы Аристофана, неразрывно связанные с местной обстановкой и текущим моментом, могли быть понятны только в Афинах и быстро устаревали; «новая» комедия была доступна гораздо более широкому кругу зрителей и впоследствии попала в латинских переводах и переделках также и на римскую сцену. Античная литературная теория определяет отныне комедию как «воспроизведение жизни», причем под термином «жизнь» понимается обыденная жизнь, частный быт в его противоположности как политическому, так и фантастическому. комедия получила такое определение: она — «изображение не связанного с опасностями эпизода из частного быта». Различие между комедией и трагедией устанавливают по составу персонажей; действующие лица трагедии — боги, герои, цари, полководцы, драма с бытовыми персонажами — комедия. Привычный в комедии момент смешного является с этой точки зрения уже производным, выводным, вытекающим из отношения к обыденности как к чему-то низменному; он может даже совсем отойти на задний план, уступая место моменту трогательного. Итак, «новая» комедия — бытовая драма, по мнению некоторых буржуазных литературоведов, — даже «реалистическая» драма. Углубление в частный быт знаменует здесь отход от проблем более
широкого охвата. Из тематического круга оказывается устраненной не одна только политика, но вместе с ней устранены также мир труда и знания, даже литературные вопросы, которые так часто дебатировались у Аристофана. Поле поэтического зрения «новой» комедии — семейные конфликты в состоятельной рабовладельческой среде; даже в этой узкой области комедия оперирует лишь небольшим кругом мотивов и ситуаций и ограниченным рядом типических фигур, носителей определенных масок. И ситуации и фигуры отображают действительный быт, но материалы современного быта отбираются и располагаются по традиционным схемам без подлинно реалистического восприятия жизни. Важнейшие элементы структуры «новой» комедии остаются связанными со старыми фольклорными формами, хотя и получают новый смысл. Однообразию сюжетов соответствуют и устойчивые типы. Каждое действующее лицо отнесено к определенной типической категории, которую зритель может определить сразу же, по маске актера. Это, во-первых, «юноша», влюбленный и беспомощный, страдающий от любовных мук и недостатка в деньгах. Богатым соперником юноши часто оказывается хвастун «в о и н», похваляющийся своими мнимыми победами в боях и в любви, грубый, легковерный, но в общем добродушный. Предметом всеобщей ненависти является «сводник», жадный, бессердечный и подозрительный; комедия .не щадит карикатурных черт для этой фигуры, и он неизменно выходит из пьесы одураченным. Женская параллель к нему — «сводня», старуха-пьяница, которая торгует своей родной или приемной дочерью и обучает ее всем уловкам гетеры. К антагонистам юноши принадлежит также бережливый и ворчливый «старик», отец юноши, который, однако, в некоторых пьесах не прочь поволочиться за красоткой и сделаться соперником сына. Интересно, что в комедии выступают только «юноши» и «старики», а не люди среднего возраста; здесь сказывается традиция карнавальной игры, борьбы «молодого» и «старого», которая всегда оканчивается победой молодости. Очень частая фигура — изворотливый «раб», помощник юноши; иногда ему противопоставляется честный раб-простофиля у антагонистов. Героиня тоже имеет бойкую «служанку» (будущую «субретку» западноевропейской комедии) или старую, верную «кормилицу». Две традиционные маски, наконец, напоминают нам о значении «еды» в греческой комедии: обжорливый «парасит» с собачьими повадками, льстивый сотрапезник юноши или воина, не уступающий рабу в ловкости и изворотливости, и затем «повар», велеречивый и вороватый жрец своего высокого искусства, отпрыск маски «ученого шарлатана». Этот обзор типических сюжетов и масок показывает тематическую ограниченность «новой» комедии. Оригинальность «новой» комедии не в сюжете и масках, которые являются в значительной мере традиционными, а в способе их разработки. Литературным достижением является здесь, во-первых, искусное ведение интриги. Этот момент, введенный Эврипидом в трагедию, был с успехом использован комедийными авторами. Как и у Эврипида, огромную роль в ходе действия играет случай; на нем основана и самая схема «узнания». Вторая особенность, отличающая «новую» комедию, состоит в более углубленной разработке характеров. Типическая масса дифференцируется, приобретает многочисленные разновидности; действующие лица получают индивидуально очерченный облик. При этом одни писатели развивают комедию преимущественно по линии интриги, другие делают упор на характеры. Далее, создается непринужденный диалог, бойкий и остроумный, свободный от грубых шуток и непристойностей, которые были свойственны ранним этапам комедии. Наконец, и в этом немалое значение «новой» комедии, ее лучшие представители являются носителями гуманно-филантропических идей. Гуманные взгляды на семью, брак и воспитание, на женщину и на раба, выдвинутые в свое время софистами и художественно воплощенные в образах трагедии Эврипида, получают теперь дальнейшее развитие в эллинистической философии и проникают в изображение быта. Это приводит к новым осмыслениям типических фигур. Рядом со сварливой «женой»
появляются образы забитой жены, страдающей от гнета мужа, или жены, как верной и любящей подруги; к ворчливому «старику» — отцу присоединяется либеральный старик, снисходительно взирающий на увлечения молодежи; «юноша» оказывается не только молодым гулякой, но и носителем гуманного взгляда на семью. Даже отверженная от официального общества «гетера» вызывает к себе новое отношение; представительницы этой профессии наделяются чертами бескорыстия и душевного благородства. Другим последствием новой мировоззренческой установки было ослабление непосредственно комического элемента; комедия развивалась в сторону трогательного. Большую близость к передовым направлениям эллинистической философской мысли обнаруживает самый значительный представитель «новой» аттической комедии Менандр (около 342 — 292 гг.). К выдающимся мастерам этого жанра причислялись и два старших современника Менандра, Филемон (около 361 — 263 гг.) и Дифил (родился около 350 гг.). В настоящее время имеются более или менее значительные отрывки нескольких произведений Менандра Искусство «новой» комедии оказало очень большое воздействие на западноевропейскую драму, но воздействие это не было непосредственным. Памятники «новой» комедии разделили общую судьбу эллинистической литературы. Произведения Менандра держались дольше других, но и они были утеряны в ранне-византийскую эпоху. Греческая бытовая драма сохранилась в веках только в той форме, которую ей придали римские поэты. И нам снова придется встретиться с новоаттической комедией и ее корифеями при рассмотрении римской драмы. Анализ комедии Аристофана «Лягушки. Комедия эта интересна как выражение литературных взглядов Аристофана. Она направлена, конечно, против Ев-рипида, изображаемого в виде сентиметального, изнеженного и антипатриотически настроенного поэта, в защиту Эсхила, поэта высокой и героической морали, серьезного и глубокого и, кроме того, стойкого патриота. Комедия интересна, далее, своей острой антимифологической тенденцией. Бог театра — Дионис, тупой, трусливый и жалкий, спускается вместе со своим рабом в подземный мир. А так как рабу было тяжело нести багаж своего господина, то они просят случайно проносимого здесь покойника помочь им в этом. Покойник заламывает большую цену. Бедный Дионис вынужден отказаться. Хотя Дионис надел на себя львиную шкуру, взял в руки палицу наподобие Геракла, чтобы внушить к себе доверие, но от этого становится еще смешнее. После сцен бытового и пародийного характера с клоунскими переодеваниями устраивается состязание между умершими Эсхилом и Еврипидом с целью вывести на поверхность земли трагического поэта, которого теперь не хватает в Афинах после смерти всех великих трагиков. Этому состязанию Эсхила и Еврипида посвящается огромный агон комедии, занимающий целую ее половину. Эсхил и Еврипид исполняют монодии из своих трагедий, каждый с соблюдением присущих ему характерных черт содержания и стиля. Стихи обоих трагиков взвешиваются на весах, причем солидные тяжелые стихи Эсхила оказываются более вескими, а чаша с легкими стихами Еврипида подскакивает кверху. После этого Дионис возвращает Эсхила, как победителя, на землю для создания новых трагедий. Приверженность Аристофана к строгим формам поэзии, отвращение от современной ему и развращенной городской культуры, пародийное изображение Диониса и всего подземного мира, антимифологическая направленность и виртуозное владение стилем Еврипида и строгой манерой Эсхила бросаются в этой комедии в глаза. Название комедия получила от выступающего в ней хора лягушек. Изображаемая здесь борьба Эсхила и Еврипида безусловно носит и политический характер. Аристофан оправдывает прежний крепкий политический строй и осуждает современную ему разбогатевшую, но весьма зыбкую демократию с ее жалким, с его точки зрения, рационализмом и просветительством, с ее утонченными, но пустыми страстями и декламацией. Пародийность в этой комедии нисколько не снижается. Литературно-критические цели не ослабляют традиционного,
балаганного стиля комедии с постоянным шутовством, драками и переделкой старинного ритуала на комедийный лад. Даже основная сюжетная линия комедии — нисхождение Диониса в подземный мир — есть не больше чем пародия на общеизвестный и старинный миф о нисхождении Геракла в преисподнюю и о выводе оттуда Кербера на поверхность земли. Кроме хора лягушек в комедии имеется хор так называемых мистов, то есть посвященных в Элевсинские мистерии; но он тоже выступает в контексте балаганного шутовства. Знаменитый судья подземного мира Эак превращен в драчливого слугу подземных богов. А стихи Эсхила и Еврипида взвешиваются на весах на манер старинного фетишизма. Даны и традиционные для комедии мотивы пира и признания нового божества (в данном случае избрание Эсхила царем трагедии). При всем том большое обилие чисто бытового шутовства и введение забавных, но бессмысленных дивертисментов с флейтами, кифарами и трещотками, а также натуралистическая разрисовка характеров (Диониса и его раба) свидетельствуют о нарождении нового стиля комедии, не столь строго идейного и антинатуралистического, как в более ранних комедиях Аристофана.
studfiles.net
Как устроена греческая комедия и почему ругать людей хорошо
Древнегреческая комедия
Смех в европейской литературе и культуре — как и практически все, что есть в европейской литературе и культуре, — начинается с античности. И пожалуй, первой формой организованного смеха стала античная комедия. Конечно, греки, как и все нормальные люди, смеялись, по всей видимости, всегда, но в V веке до нашей эры мы впервые сталкиваемся с тем, что смех становится сознательной частью культуры, причем даже большей, чем литература. Именно этот феномен и называется древней аттической комедией.
Древняя аттическая комедия — это удивительное явление в истории культуры, даже с современной точки зрения, потому что она является не только жанром литературы, но и частью жизни по крайней мере одного города — Афин. Более того, комедия — одна из важнейших составляющих текущей жизни города, поскольку представление комедий (и трагедий) было частью центральных праздников, которые в Афинах праздновались довольно часто: Малых и Великих Дионисий (посвященных богу Дионису, который считался покровителем театра) и некоторых других.
Откуда взялась комедия? Это отдельный и сложный вопрос, которым сейчас даже не принято особенно заниматься. Относительно него есть примерно то же решение, что в свое время Французская академия наук приняла относительно вечного двигателя: новые версии впредь не рассматривать.
Тем не менее ясно, что у комедии есть мифологические, фольклорные, религиозные истоки, но какие конкретно — мы не знаем. У нас есть много древних рассказов о том, что раньше люди ходили по деревням и пели всякие, как мы бы сейчас сказали, ругательные или поносные песни в адрес своих сограждан, — и вроде бы из этих песен и родилась комедия. Действительно, такие праздники существуют в разных культурах — и у нас они даже до сих пор сохранились в виде каких-нибудь колядок. Вероятно, были и какие-то иные корни.
Но так или иначе, комедия произошла из очень глубинного мифологического представления о том, что ругать человека — хорошо, потому что это некоторым образом уравновешивает состояние мира: если ты человека ругаешь, то дальше у него все будет неплохо, а если хвалишь, то могут быть всякие неприятности. Это представление сохранилось во многих приметах и ритуалах, например в том, что новорожденного ребенка нельзя хвалить. Примерно то же самое было и в Греции.
Замечательно, что эта ругань становится составляющей важнейшего действа в истории и жизни весьма развитого культурного центра Греции — Афин V века до нашей эры.
Комедия представлялась в театре. Театр Древних Афин — это совершенно не то, что мы под театром понимаем сейчас. Афинский театр не дошел до нас в своем первозданном виде, но по разным подсчетам в него помещалось от 10 до 20 тысяч зрителей. Это означает, что на представления трагедий и комедий приходила значительная часть взрослого населения города. Кроме того, в театре присутствовали приезжие, поскольку эти праздники одновременно являлись местом, где собирались афинские союзники. Иными словами, это представление было адресовано и городу, и миру. И это в случае комедии особенно интересно, потому что тем самым комедийная ругань становилась предметом внимания не только всего города, но и пришлых людей.
Первая составляющая смеха античной комедии, понять которую, может быть, сложнее всего, — это сиюминутный смех, смех над тем, что происходит сейчас.
Многие имена различных деятелей афинской культуры V века мы знаем только благодаря комедии: если бы их не обругали (а в комедии редко о ком говорят хорошо), мы бы просто ничего о них не знали. Естественно, иногда нам очень трудно угадать, что имелось в виду под какими-то аллюзиями, намеками и шутками — как если люди спустя две тысячи лет будут смотреть современные фильмы или представления, они не поймут каких-то современных аллюзий. Но эти политические сиюминутные аллюзии и намеки играли чрезвычайно существенную роль: в комедии нужно было смеяться прежде всего над теми, кто живет сейчас. Причем чем важнее человек, тем больше над ним надо смеяться.
Второе, над чем смеялась комедия, — это повседневная жизнь города, в том числе религиозная, поскольку комедия составляла часть религиозного праздника. И это для нас тоже чрезвычайно непривычно и интересно.
Комедия в конечном счете стала еще и первым жанром, который понимал себя как литературный жанр. Будучи событием повседневной жизни города, она одновременно говорила и об интеллектуальной жизни, о литературе, и прежде всего о своем партнере — трагедии. То есть античная комедия — это рефлексивный жанр: она говорит о современном состоянии мысли и литературы.
Комедия была важной частью жизни города еще и потому, что изначально ставилась на городские деньги. Город отвечал за то, что комедия, как и трагедия, должна быть представлена на празднике. Позже город стал отдавать право постановки комедии и трагедии видным и богатым людям, которые соревновались за то, чтобы дать денег на эту постановку. Это тоже важно: ставить комедию было чрезвычайно престижно. В основном деятельность такого человека заключалось в том, что он нанимал хор, который составлял основную часть комедии. Покупались костюмы, членов хора тренировали, кормили, и за все это платил тот, кого теперь мы бы назвали продюсером.
Кроме того, в комедии, как и во всяком театральном представлении, очень важную роль играла чисто внешняя составляющая, и об этом тоже не следует забывать, когда мы читаем тексты античной комедии. Комедия была смешной еще и потому, что она была смешной зримо. Мы не до конца можем оценить сценографию, но иногда можем по крайней мере ее себе представить.
Например, была комедия, которая называлась «Тишина», или «Мир». Ее главный герой в какой-то момент должен был отправиться на Олимп на большом навозном жуке. Во-первых, это было само по себе страшно смешно, потому что это просто смешно. Во-вторых, это было чрезвычайно смешно, потому что было, как всегда в комедии, шуткой с двойным, если не тройным дном: это пародировало знаменитый миф о герое Беллерофонте, который взлетал на своем крылатом коне Пегасе на Олимп, чтобы соревноваться с богами. Беллерофонт, кстати, плохо кончил, а комедийный герой кончает хорошо. И одна из самых волнующих проблем для современных исследователей комедии заключается в том, как этот жук был представлен — и был ли он вообще представлен. Судя по всему, был: его каким-то образом надували, и это, конечно, тоже чрезвычайно веселило зрителей.
Так что в комедии, по всей видимости, использовалась довольно сложная машинерия, и жук — один из примеров этого.
Смехотворен был также вид членов хора. Выходя на сцену, они сразу показывали, что они — актеры комедии, поскольку были одеты в яркие костюмы, носили маски зверей и имели всяческие атрибуты, демонстрировавшие комедийную принадлежность. В комедии чрезвычайно популярно было, чтобы хор изображал зверей, и, кстати, это тоже может говорить о ее мифологических истоках, поскольку считается, что звериные хоры — это тоже очень древний фольклорный мотив. Независимо от того, кого изображал хор, его актеры выходили на сцену с преувеличенными знаками плодородных органов — и это тоже доказывает мифологическое происхождение комедии: очевидным образом она связана с идеей плодородия, возрождения мира, и именно в этом обновлении мира через смех, в частности, и есть смысл комедии. С такими гипертрофированными органами могли выходить и актеры, изображавшие богов: например, есть картинки Зевса, таким образом представленного в качестве комедийного героя. И конечно, когда такие персонажи появляются на сцене, это тоже чрезвычайно смешно.
В комедии были традиционные сцены, которые всегда вызывали смех. Всегда кого-то должны были бить, нужно было танцевать непристойный танец, желательно было бегать по сцене с криками «Пожар! Пожар!» или что-нибудь в этом роде. Все это чрезвычайно занимало публику. Замечательно, что Аристофан, единственный комедиограф V века, от которого до нас дошел определенный набор сочинений в более или менее законченном виде (от остальных — только фрагменты, хотя комедиографов было очень много), в одной из своих комедий утверждает, что его комедия очень высокая, чрезвычайно изысканная, в ней важны только слова и у него никто не бегает с криками «Пожар! Пожар!», никто не танцует похабные танцы и молодой человек не бьет отца. Но это вранье: у Аристофана есть все это, и что-то — прямо в той комедии, в которой говорится, что этого нет. Потому что это должно быть. По всей видимости, такие вещи были чрезвычайно привлекательными, хотя и не самыми главными.
Комедия — это тот жанр, в котором публика принимает активное участие. Во-первых, публика судит, кто лучше, а кто хуже; и в трагедии, и в комедии жюри выбиралось из обычных граждан, а не из литературных критиков. Во-вторых, к публике постоянно апеллируют, причем как в положительном, так и в отрицательном смысле. Когда герой говорит: «Да, мало тут знающих людей», он при этом делает жест в сторону зала — и, соответственно, афиняне понимают, что они не очень знающие. При этом в той же комедии этот герой может сказать: «Какие замечательные люди вокруг нас» — и тоже сделать жест в адрес публики. В комедии даже был специальный раздел, так называемая парабаса, когда хор, танцуя некоторый танец, прямо обращался к зрителям, призывая их поддержать автора или высказывая некоторые важные идеи, которые автор считал необходимым донести, как мы бы сейчас сказали, до широких масс.
Таким образом, оказывается, что комедия — это, с одной стороны, очень зрелищный жанр, с другой — очень древний, с глубокими фольклорными и религиозными корнями, а с третьей — это жанр литературный, который обыгрывал мысли, идеи, образы и мотивы, существовавшие в современной ему или предшествовавшей ему авторитетной высокой литературе.
Все это вместе и создает этот многомерный смех античной комедии, который нам не до конца понятен — в частности, потому, что какие-то его составляющие, вроде реалий того времени, труднопостижимы, но который важен именно своей многомерностью. С одной стороны, это смех ради самого смеха, а с другой — смех, в котором есть сразу несколько измерений. Эти измерения можно вытащить из дошедших до нас текстов и понять, почему над комедией смеялись одновременно 15–20 тысяч человек и почему это было так важно. И наверное, это самое интересное, что есть в античной комедии.
Вконтакте
Одноклассники
cameralabs.org
Кинопутешествие в Грецию: 10 фильмов, чтобы стало тепло и красиво — Что посмотреть
На нашей планете есть два представительства рая. И оба на Г — Грузия и Греция. Про первое мы уже подборку делали. А теперь предлагаем вам отправиться в путешествие по удивительно красивой Греции. Прямо не вставая с кресла. Для этого мы собрали такое кино, от которого станет тепло, красиво и чемоданное настроение.
Мамма MIA!
Кадр: Universal Острова Калокери, на котором развиваются события этого фильма, нет. Зато есть целых два острова, на которых он снимался — это Скиафос и Скопелос. Посмотрев этот фильм, можно побывать в разных частях этих островов. Например, Софи отправляет по почте письма трем потенциальным отцам в районе, расположенном за Агиосом Николаосом на Скиафосе. Потом она читает дневник матери своим подругам в районе Глистери, в северной части Скопелоса. Донна встречает своих подруг в Дамухари, в районе Муреси восточного Пилиона. Там же была снята сцена, где Донна вместе с двумя своими подругами поют и танцуют под звуки «Dancing Queen», привлекая все женское население района. А порт, в который прибывают Гарри и Сэм — самый старый порт острова Скиафос. Что касается свадьбы в конце фильма, то она была снята на Скопелосе, в монастыре Иоанна рядом с городом Глосса.
Мое большое греческое лето
Кадр: Fox Searchlight Все достопримечательности материковой Греции. Прямо по туристическому маршруту. Ведь главная героиня — преподаватель, который потерял работу и пошел работать экскурсоводом. Дельфы, Акрополь, Афины, Олимпия. Эта картина стала первой получившей разрешение на съемки в Акрополе после почти полувекового запрета.
Голубая бездна
Кадр: Sony / Columbia В основу фильма положены истории двух соревнующихся между собой пионеров фридайвинга Жака Майоля и Энцо Майорки. А снят он в основном на маленьком греческом острове Амордос из Киклад.
Моя большая греческая свадьба
Кадр: IFC Не про географию, а про греческую семью. Шумную, большую и приверженную традициям. В которой дочь наконец-то собралась замуж, но, черт подери, за американца. Которому теперь предстоит познать греков, чтобы семья признала его как своего.
Метеора
Кадр: Кино без границ Метеоры — уникальный природный регион Греции. Здесь, на вершинах живописных скал-столпов расположены монастыри. И в этой удивительной красоте развернется история любви греческого монаха и русской монашки. Почти без слов, чтобы мы могли сосредоточиться на красоте и том, что такое любовь.
Грек Зорба 
Кадр: 20th Century Fox Film Corporation
Крит. Именно о нем и о его народе была написана прекрасная книга Никоса Казандакиса. И именно на Крите снимали этот фильм. В Ханье и прилегающих к ней районах: провинциальном городе Апокоронас и полуострове Акротири, к северу и к востоку от Ханьи. А ставшая классикой финальная сцена танца сиртаки была снята на севере полуострова Акротири, в приморской деревне Ставрос.
Джинсы-талисман 1 и Джинсы-талисман 2
Кадр: Warner Bros. Название так себе, но это косяк локализаторов. Там четыре девушки разные купили себе джинсы, и всем они идут и на всех идеально сидят. Они разъехались по разным городам и весям и менялись штанами по почте. Одна из девушек уехала в Грецию и потеряла там эти джинсы. А во второй части они все съехались в Грецию, чтобы искать пропажу. В фильме много и со вкусом показывают Санторини: город Ия, порт Амуди и множество других живописных мест этого острова.
Летние любовники
Кадр: Filmways Pictures Санторини много не бывает. Поэтому не откажите себе в удовольствии посмотреть драму про супружескую пару, которая на отдыхе познакомилась с француженкой-археологом «и стали они жить-поживать вместе». Её действие также развернется на этом удивительном острове.
Пик сезона
Кадр: Channel Four Films Это увлекательный приключенческий детектив про аферу со старинной амфорой. И действие его происходит в городе Линдос на Родосе. В фильме прекрасно показан витающий там дух свободы и раскрепощения.
Пеликан
Кадр: Greek Film Center На фоне пейзажей островов Сифнос и Милос в Эгейском море развернется история о мальчике, у которого умерла мама, а убитый горем папа замыкается в себе и спит в обнимку с фотографией жены, совершенно забросив сына. Однажды мальчик поменяет на пляже птенца пеликана на мамин золотой крестик. И птица станет ему самым большим другом.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.
www.ivi.ru
Греческая комедия
В греческой комедиографии назовем два крупных имени – это Аристофан и Менандр.
Аристофан (446-385 г.Г. До н.Э.)
С самого начала своей театральной деятельности Аристофан взял на себя роль мудрого наставника и не отступал от нее. Он написал более 40 комедий. До нас дошло 11. Первая его пьеса была поставлена, когда автору было 19 лет, и получила вторую награду. Его комедии и сегодня поражают бесстрашием своей сатиры, многообразием проблематики, в том числе политической.
В своих комедиях Аристофан поднимает самые разные вопросы: вопросы политики, в частности, войны и мира («Мир», «Лисистрата»), критикует деятельность государственных учреждений («Осы», «Всадники») или методы воспитания юношества («Облака»), или осмеивается новейшая драматургия («Лягушки»). В комедиях Аристофана выявилась политическая тема, – и в этом уникальность автора.
Комедии Аристофана пользовались большим успехом у зрителей. Его комедии – интереснейшее явление и с точки зрения содержания и с точки зрения театральной формы.
Белинский назвал Аристофана «последним великим поэтом Греции».
Менандр (343/2 – 292 г.Г. До н.Э.)
Творчество Менандра приходится на то время, когда Афины утратили свое господствующее положение. Это была так называемая эллинистическая эпоха (III – I в.в. до н.э.). К этому времени изменился и театр. Появляются актеры-профессионалы, объединенные в театральные товарищества. Трагедия утрачивает свое значение. Популярной становится комедия, на которую заметно влияние Еврипида. Комедию эллинистической эпохи называют новой аттической комедией.
Новая комедия стремилась к воспроизведению обыденной жизни, и игра актеров приобрела более жизненный характер, хотя по-прежнему женские роли исполнялись мужчинами, и маска в театре сохранялась.
Менандр был наиболее известным драматургом этого периода. Он написал более 100 пьес, но одержал лишь 8 побед. Возможно, что психологические тонкости в его пьесах не всегда нравились афинянам. Гораздо большим успехом пользовались грубоватые комедии Филемона, современника Менандра. Но после смерти Менандра его известность и слава о нем вышли за пределы Греции. Ему подражали или переделывали его комедии римские драматурги Плавт и Теренций.
«Брюзга» — единственная комедия Менандра, полностью дошедшая до нас.
Драматурга интересовали характеры, нравы людей, и формы их поведения. На это указывают уже названия комедий («Брюзга», «Льстец», «Трус», «Третейский суд» и т.д.). В его комедиях именно характер героя является главной пружиной действия. В одной из своих комедий устами героя Менандр говорит, что не Боги управляют судьбой человека, а его собственный характер.
Целью своих комедий Менандр ставил смягчение нравов, установление добрых отношений между людьми.
Античная теория искусства
Искусство античной эпохи называют классическим; его брали за образец художники и поэты более поздних эпох. Это произошло не только потому, что само по себе искусство древней Греции многообразно и глубоко по содержанию, по своей роли, которую оно играло, но еще о потому, что оно подверглось глубокому и серьезному теоретическому обобщению в трудах древнегреческих философов – Платона и Аристотеля.
studfiles.net
Над кем смеется греческая комедия • Arzamas
Расшифровка
Античная комедия смеялась над разным. И прежде всего над современным, то есть над политиками. Комедия V века до нашей эры, то есть комедия демократических Афин, — это политическая комедия. В дальнейшем постепенно, как это часто бывает, политика из комедии уходит. Но в V веке это чуть ли не главное, что бросается в глаза.
Парадокс заключается в том, что мы воспринимаем это как сатиру: народу всегда приятно посмеяться над властью. Это правда. Но заметим, что этот смех — особый: это смех над властью в присутствии власти. На всех праздниках, где представлялась комедия, первые люди города обязаны были присутствовать, потому что это были важнейшие торжества — ну, как праздник 7 Ноября или 1 Мая, когда первые лица города должны сидеть в президиуме, в первых рядах. И, сидя в этом самом президиуме, они слышат, как их ругают. А комедия всегда ругает первых лиц — по всей видимости, вне зависимости от того, как конкретный автор к ним относился.
Про Аристофана постоянно говорят, что он был очень консервативен и очень не любил демократическое устройство государства, потому что ругал всех лидеров демократии: сначала Перикла, а после того, как он умер, — всех, кто пришел ему на смену.
В действительности тут есть некоторый парадокс. Политиком, которого особенно любил ругать Аристофан, был некий Клеон, который, кстати, главным образом благодаря Аристофану дошел до нас в столь живом и непосредственном виде. Это был известный оратор, политический деятель, пользовавшийся огромной популярностью в Афинах. И вот он сидит в первых рядах (не буквально, потому что это не совсем верно с точки зрения античного театра), и Аристофан со сцены устами своих актеров рассказывает, что он вор, взяточник, прелюбодей, лжец и прочее и прочее. Как это могло происходить — для нас некоторая загадка. Представим себе, например, передачу «Куклы» в 1990-е годы, только президент страны сидит прямо в студии и на все это смотрит. Но это не означает, что Аристофан плохо относился к Клеону, и тем более не означает, что Аристофан следовал мнению народа, который не любил Клеона. Я сейчас объясню почему.
Есть комедия, в которой Аристофан кроет Клеона последними словами. Эта комедия выигрывает первый приз. Казалось бы, совершенно понятно, что народу просто нравится, что ругают первое лицо. Но замечательно, что этот же народ, после того как он сам присудил победу этой комедии, с огромным перевесом выбирает Клеона первым стратегом. Оказывается, что народ страшно любит Клеона — и одновременно любит, чтобы его ругали.
Комедия основана на очень древнем представлении о том, что людей надо ругать. Соответственно, в городе надо ругать тех, кто за него отвечает, тогда городу будет хорошо.
Это, кстати, не означает, что сам Клеон хорошо относился к тому, что его ругают со сцены. Он, конечно, понимал, что так положено, но ему все равно было неприятно. Мы это знаем, потому что в какой-то момент Клеон выразил свое неодобрение демократическим способом, а именно подал на Аристофана в суд. Причем замечательна его аргументация: он подает в суд, потому что Аристофан представил его таким, каким он его представляет — лжецом, прелюбодеем, взяточником, вором и вообще редкостным мерзавцем (а надо сказать, что герои комедии по большей части мерзавцы), на празднике, где были не только афиняне, но и приезжие союзники Афин. И у союзников Афин может создаться превратное впечатление о том, как в Афинах обстоят дела. Значит, если бы там были только афиняне, можно было бы ругать последними словами, а при союзниках нельзя. Суд был, и замечательно постановление этого суда: можно ругать и при союзниках. Клеон проиграл процесс. Ему ничего не оставалось, кроме как поступить уже не совсем демократическим способом: как сообщают нам некоторые комментарии, он решил просто Аристофана побить, и то ли побил сам, то ли нанял кого-то. Так или иначе, в следующей своей комедии Аристофан рассказывал про то, что вот, он на меня в суд подавал, а сейчас мы на празднике, где иностранцев нет, и вот уж сейчас я про него расскажу все как есть.
Так устроена политическая составляющая комедии. И это действительно чрезвычайно интересно. С одной стороны, это нормальная сатира, которая не нравится тем, кто становится ее объектом. С другой стороны, это неотъемлемая часть политической жизни города, для нас не очень понятная. В частности, нам трудно понять, что ругают далеко не тех, кого не любят.
Это становится еще более очевидно, когда в комедии на сцене появляются боги.
На празднике в честь Диониса, то есть на религиозном празднике, тот же Дионис и другие боги довольно часто представлены весьма непотребным образом, как и положено представлять персонажей комедии.
Например, у Аристофана есть комедия «Птицы», суть которой заключается в том, что два довольно больших проходимца, убежавших из Афин, приходят в мир птиц и вместе с птицами строят некий идеальный город, который перекрывает пространство между небом и землей. В результате к богам перестает поступать дым от жертвенных костров. Согласно архаическим представлениям, дым от жертвенных костров — это то, чем боги кормятся. Иными словами, получается блокада. Тогда боги приходят к птицам на поклон и просят поесть. Им дают, и в результате один из этих проходимцев, который теперь является царем птиц, становится царем Олимпа.
Во-первых, на сцене показывается, что низвергаются привычные боги, Зевс уступает место проходимцу. Во-вторых, например, Геракл, чей официальный культ в этот момент установлен в Афинах, представлен как страшный обжора, которого надо только накормить — и он сразу сдаст все божественные привилегии. Одновременно по сцене бегает хитрован Прометей Прометей — двоюродный брат Зевса, по некоторым версиям создатель рода людей и их защитник. В частности, похитил у богов огонь и дал его людям, научил их строить дома и корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, писать, читать, считать, приносить жертвы богам и гадать., который, как ему и положено, доносит на богов и переметывается на сторону людей. И все это смотрят во время религиозного праздника — причем смотрят те самые люди, которые в Афинах нередко участвуют в процессах по поводу, так скажем, религиозных преступлений.
Оказывается, в комедии это тоже можно. Можно представлять Диониса как труса, хвастуна и, в общем, идиота. Постоянно обыгрывается, что он не свой, не греческий бог, а восточный. В «Лягушках» Аристофана Дионис идет в подземное царство и перед этим переодевается в Геракла — потому что Геракл, согласно мифу, там уже был. По дороге Дионис заходит к Гераклу узнать, как ходят в подземное царство, где там правильные трактиры и бордели и как вообще там надо передвигаться. Геракл при виде Диониса начинает страшно смеяться и говорит: «Что это за львиная шкура, надетая на…» — это слово сложно перевести. Традиционное одеяние Диониса — это такая женская ночная рубашка, длинное платье желтого цвета, которое мужчины вообще не носят; как мы бы сейчас сказали, что-то вроде сарафанчика. Женоподобное мужское божество, надевшее львиную шкуру, — это страшно смешно, и Гераклу, и всей публике. Почему? Потому что Дионис — божество, пришедшее с Востока. А согласно традиционному представлению афинян, на Востоке всё не как у людей. Там женщины ведут себя как мужчины, а мужчины страшно женоподобные и трусливые — в отличие от нас, замечательных афинян.
Таким предстает в комедии Дионис. Повторяю, это происходит на празднике в честь Диониса, то есть, согласно религиозным представлениям, Дионис там тоже присутствует: точно так же, как Клеон, сидит и слушает, как его поносят. И это опять-таки смешно.
Эта важнейшая составляющая смеха как некоторой неотъемлемой оборотной части жизни проявляется в том числе в жизни религиозной. И оказывается, что то, что категорически запрещено во всех остальных сферах, внутри комедии совершенно естественно.
Комедия смеется над политиками типа Перикла или Клеона, комедия смеется над богами — Дионисом или даже Зевсом, и, помимо них, комедия смеется, как мы бы сейчас сказали, над интеллектуалами, потому что они тоже играют важнейшую роль: в Афинах все знают умных людей. И если ныне в Афинах умнейшим человеком является Сократ, то осмеивать будут Сократа. Этому Аристофан посвящает специальную комедию под названием «Облака».
В этой комедии, как все признают, Сократ выведен абсолютно не таким, каким он вроде бы был на самом деле. Ему приписаны мнения, которые совершенно ему не свойственны. Это философ, который говорит о непонятном и очень непонятном и, как и всякий интеллектуал, дурит людей. Соответственно, одна из обычных интерпретаций заключается в том, что Аристофан, выразитель афинского консервативного, так скажем, среднего класса или даже ниже, не любил высокоумных людей и издевался над Сократом и над многими другими интеллектуалами, придерживавшимися разнообразных философских взглядов.
Но при этом мы знаем, что Аристофан дружил с Сократом, присутствовал на его беседах и участвовал в них. И уж никак не мог не знать, что Сократ говорил или не говорил. То есть оказывается, что он смеется если не над самым важным, что есть в городе, то над самым дорогим. И Сократ самим фактом того, что его осмеивают, получает определенный вес.
Другой любимый адресат Аристофановой сатиры — Еврипид, над которым он тоже бесконечно смеется как над первым трагиком Афин. В тот момент никто не сомневается, что Еврипид — это первый поэт, и комедия «Лягушки», посвященная, в частности, осмеянию Еврипида, осмеивает в том числе и первого поэта.
Иными словами, античная комедия смеется над самым существенным. Самое существенное даже получает дополнительную важность благодаря тому, что над ним смеются. Это тоже некоторый парадокс: все, что говорят герои античной комедии, направлено на то, чтобы вызвать смех по отношению к ним самим, в том числе и для того, чтобы лишний раз показать, насколько они важны.
В начале комедии «Облака» Сократ появляется перед лицом героя, который пришел к нему учиться, как-то сверху — по всей видимости, так же, как боги в древнегреческой трагедии появлялись на так называемой машине, то есть на кране, подвешенном вверху. И в ответ на вопрос «Чем ты занимаешься?» Сократ произносит загадочную фразу: «Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил». Это изображение философа, человека не от мира сего.
Кончается комедия тем, что тот самый герой, который в начале явился к Сократу, приходит в ужас от его учения, залезает на школу, в которой Сократ преподает и которая именуется «мыслильней», и поджигает ее. Поджигает ее сверху, то есть теперь он сидит на этом кране, как бог, и Сократ снизу ему говорит: «Что ты делаешь?» И естественно, герой комедии отвечает: «Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил».
Это одновременно и картина низвергнутого философа, и картина обычного человека, зрителя, поднятого до уровня философа и бога, пусть и в некотором перевернутом мире, и шутка над современной интеллектуальной жизнью, и замечательный литературный прием. Заметьте, тем самым вся комедия замыкается в некоторые общие рамки, в том числе и чисто сценографические: тот, кто был вначале вверху, оказывается внизу, а тот, кто был внизу, поднимается наверх. При этом «Облака» — комедия абсурдная, потому что финал заключается еще и в том, что человек поджигает здание, находясь на его крыше.
В итоге появляется абсолютно перевернутая картина мира. Тем не менее внутри этой картины важнейшие места занимают те люди и боги, которые занимают эти важнейшие места в повседневной жизни.
Комедия — это способ все время думать о том, что происходит здесь и сейчас, но благодаря этим многослойным смыслам то, что происходило здесь и сейчас в Афинах V века, остается в дальнейшей судьбе литературы и культуры.
arzamas.academy