«Пушкин есть явление чрезвычайное» | Камертон
Гоголь писал, что «Пушкин есть явление чрезвычайное, и, может быть, единственное явление русского духа». Достоевский добавил к этому: «и пророческое». Как о пророке, о Пушкине отзывались многие, но, конечно, не в смысле предсказаний будущего. Вслед за Гоголем в Пушкине видели идеал русского человека. «Это русский человек, – уверял Гоголь, – в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет». В Пушкине выразилась «народность нашего будущего, – восклицал Достоевский, – таящегося уже в настоящем, и выразилась пророчески». В самом деле, как никто другой, особенно для своего времени, Пушкин постиг и русскую душу, и русский язык. Именно он сумел верно понять и выразить свой народ, родную историю и то трудноуловимое явление, которое сам же и называл «русским духом».
Пушкин явился в стране, мятущейся со времён Петра Великого между собственным и европейским жизнеустройством. Мятущейся и всё никак – а, пожалуй, что и до сих пор – не могущей решить для себя: так что же всё-таки лучше и полезнее, что следует принять и от чего отказаться.
Пушкин не ответил на эти вопросы, нет. Но он рассказал России о России; своим соплеменникам, которые и говорить-то по-русски забыли, он открыл богатства и прелесть родного языка, поведал о русских преданиях и русской старине. Это он вопреки многим тогда заявил, что «гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие».
Пушкин впервые ввёл в мировую литературу русский характер, весь мир, таким образом, познакомив с соотчичами, представив их, не унижая (как делают обыкновенно современные либеральные литераторы) и не приукрашивая (как писатели-патриоты). Пушкин обрисовал разницу, существующую между Россией и Европой, показав, что это два совершенно разных мира, обрисовав «Иоанновского» и «Прометеевского» человека. Но опять же: никого при этом не унижая и ничего не приукрашивая. Так появились Алеко и Онегин, Татьяна Ларина и Маша Троекурова, Алексей Швабрин и Сильвио, Лиза Берестова и Маша Миронова, графиня Анна Федотовна Томская и Емельян Пугачёв и множество других образов русских людей, верно схваченных, филигранно обрисованных, превосходно объясняющих все странности и особенности русской жизни.
Примером тому мог бы послужить один «Евгений Онегин», о котором Достоевский отозвался как о воплощении настоящей русской жизни, воплощении «с такою творческою силою и с такою законченностью, какой не бывало до Пушкина, да и после его, пожалуй».
Объехав Россию, не понаслышке зная жизнь её народов, Пушкин в произведениях и суждениях своих явил пример настоящего патриотизма. Не «квасного», фанатичного, непонятно на чём основанного, а потому вызывающего раздражение, шаткого и не имеющего порой отношения к действительности. Но подлинного патриотизма, зиждущегося на знании своей страны, своего народа и родной истории, на восприятии Отечества как явления сакрального. Именно поэтому даже резкие суждения Пушкина о России лишены неприятия или презрения.
В наше время слово «патриотизм» воспринимается многими едва ли не как ругательство. Даже произносить его «передовая общественность» старается не иначе как с искажениями: «пуцриотизм», «патриотизьмь» и прочее в том же роде. Особенно же забавно это звучит из уст борцов с режимом.
Ведь под «патриотизмом» понимается не что иное, как любовь к Отечеству и желание ему блага. В таком случае очевидно, что тот, для кого «патриотизм» смешон, Отечество не любит и блага ему не желает. А стало быть, борясь с режимом, преследует цели смутные и, по всей видимости, своекорыстные. Логика же суждений типа «Путин взывает к патриотизму. Путин плохой, следовательно, патриотизм – это плохо» и вовсе сродни логике: «мыши – это животные, следовательно, крупные мыши – это крупные животные». Впрочем, во времена, когда Родину принято выбирать как породистую собаку, всё это неудивительно.
Пушкин рассуждал иначе: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал». В этих давно и хорошо известных всем словах заключена, пожалуй, формула патриотизма. В этих словах ум, искренность и благородство – всё то, чего так не хватает сегодня.
Вторая библейская заповедь гласит: «Не делай себе кумира…» Но люди склонны создавать кумиров не только из золота или дерева. Любая самая прекрасная идея может стать кумиром, вокруг которого будут сбиваться в толпы фанатики, ненавидящие придуманных врагов и готовые на борьбу с ними. Никогда и ни в чём Пушкин не был фанатиком, явив, напротив того, пример трезвого и глубокого, пытливого и острого ума. Того русского ума, что с неподдельным интересом воспринимает весь мир, с умилением любуется им и пытается понять его, созерцая. Пушкин и сам стал ярчайшим образцом того самого «Иоанновского» человека, воспринимающего мироздание не как хаос, нуждающийся в организации, а как гармонию; человека, стремящегося к примирению и правде. Как подтверждение тому – обращение Пушкина к иноземным сюжетам, достоверное изображение чужой жизни. Но даже здесь Пушкин обнаруживает сугубо русскую черту, подмеченную затем Достоевским: «всемирную отзывчивость». Эту особенность Достоевский считал национальной, а потому и называл Пушкина «народным поэтом»: «не было поэта с такой всемирной отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине её, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном…»
Эту силу перевоплощения, этот пушкинский артистизм отмечал раньше и Белинский, уверяя, что в нём и состоит тайна «пафоса всей поэзии Пушкина», что в Пушкине следует видеть прежде всего художника, «вооружённого всеми чарами поэзии, призванного для искусства, исполненного любви, интереса ко всему эстетически прекрасному, любящего всё и потому терпимого ко всему».
Но Достоевский считал пушкинскую способность к перевоплощению, к интуитивному познанию неизведанного, ту самую «всемирную отзывчивость» национальной чертой, наиболее ярко воплотившейся в гениальном поэте. Можно сказать, что Достоевскому вторил позже Блок в «Скифах»:
…Мы любим всё – и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё – и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений…
Впрочем, правота этих суждений поверяется практикой. Напрасно искать в зарубежной литературе достоверного, правдивого, психологически точного произведения о России. Получается, как правило, то, что принято называть «развесистой клюквой». В то же время русская литература не раз успешно справлялась с аналогичной задачей. Помимо «Маленьких трагедий» или «Египетских ночей» Пушкина, вспомним хотя бы роман Брюсова «Огненный ангел». «Я не верю в русское происхождение автора романа, – писал критик “Berliner-Lokal-Anzeiger” (1910), – ибо такое знание этой части нашей истории едва ли допустимо у иностранца».
Примерно о том же писал критик «Baseler Nachrichten» (1909).
Речь, заметим, идёт не об исключительности какой-то нации, а всего о национальных чертах. Нет ничего обидного в том, что русские не обладают немецкой пунктуальностью, а немцы – той самой русской «всемирной отзывчивостью». Пушкин и сам писал о национальном своеобразии: «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенное лицо <…>. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу». При этом Пушкин не был каким-то оголтелым ксенофобом, ненавидящим всё чужое. Разница, отличия между народами вызывали его исследовательский интерес. Он не просто чувствовал и понимал дух другого народа, в «Пиковой даме» он сравнил и сопоставил носителей разного духа. Кстати, тема эта – Россия и Запад – не раз потом возникала в русской литературе. Вспомним хотя бы Достоевского, Гончарова, Лескова…
В «Пиковой даме» Пушкин сталкивает русский и западный миры и показывает, что получается из этого столкновения.
Русский мир олицетворяют в повести Павел Томский, графиня Анна Федотовна, её воспитанница Лизавета Ивановна; западный – Германн, о котором сказано, что он инженер, немец и похож на Наполеона. «Германн – немец…», – говорит Томский. Но по замыслу Пушкина, Германн не просто немец, он – олицетворяет западный, романо-германский мир. Ведь неспроста этнический немец «удивительно напоминал» портрет корсиканца, ставшего Императором Франции.
Пушкину одной только фразой удалось выразить и цель западного человека, и средства к достижению этой цели, и разницу между русским человеком и западным. «Расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот, что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!» – говорит себе Германн, размышляя о трёх чудесных картах. Германн – представитель Запада – мечтает о покое и независимости, для этого ему нужен капитал, желательно втрое или даже всемеро больший, чем уже есть. Германн знает: чтобы утроить или усемерить свой капитал ему необходимо быть последовательно расчётливым, умеренным и трудолюбивым.
Но насмотревшись в России на русских, которые проигрывают в одночасье огромные состояния или выигрывают то, о чём вчера и не думали, Германн оказывается на распутье. Он перед выбором: продолжать и дальше быть расчётливым, умеренным и трудолюбивым и тогда, возможно, к старости достичь покоя и независимости посредством увеличения капитала; или рискнуть, доверившись Случаю, и попробовать в одночасье выиграть у судьбы всё, то есть поступить так, как поступают русские. Но обмануть судьбу не получается. Германн, в самом буквальном смысле поставив на карту всё, не учёл одной мелочи: играя с судьбой, ни Томский, ни Нарумов не мечтают о покое и независимости. Их игра происходит ради самой игры, ради удачи, случая. Мысль о том, что жажда риска, стремление переменить в одночасье судьбу – черта сугубо русская, проводил впоследствии и Достоевский. Кстати и вопрошая: «Неизвестно ещё, что гаже: русское ли безобразие или немецкий способ накопления».
Судьба позволила Германну утроить и усемерить свой капитал, когда тройка и семёрка выиграли ему по талье.
Но обрести покой и независимость, надеясь на удачу и случай – это значило бы совместить несовместимое, и удайся Германну эта авантюра, можно было бы говорить о преодолении пропасти между Россией и Западом. Но когда пиковая дама вдруг подмигнула Германну, и Германн понял, что судьба смеётся над ним, стало очевидным, что покой и независимость нельзя обрести разом и вдруг, точно так же, как нельзя быть идеалистом, оставаясь расчётливым и умеренным. Германн, будучи типичным представителем Запада, попробовал стать русским, но этот эксперимент провалился. На примере Германна Пушкин подтвердил справедливость русской поговорки: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть».
О взаимоотношениях русского человека и случая писал Ю.М. Лотман, отмечавший, что «начиная с петровской реформы жизнь русского образованного общества развивалась в двух планах: умственное, философское развитие шло в русле и теме европейского движения, а социально-политическая основа общества изменялась замедленно и в соответствии с другими закономерностями.
Это приводило к резкому увеличению роли случайности в историческом движении. Каждый фактор из одного ряда с точки зрения другого был внезакономерен, случаен, а постоянное взаимное вторжение этих рядов приводило к той скачкообразности, кажущейся необусловленности событий, которая заставляла современников целые аспекты русской жизни объявлять “неорганичными”, призрачными, несуществующими». Жизнь российского государства, российского общества была (да, признаться, и остаётся) устроена таким образом, что слишком многое в ней зависело от случая, от везения, от счастья. Вспомним и рассуждения Ключевского о характере великоросса: «Народные приметы великоросса своенравны, как своенравна отразившаяся в них природа Великороссии. Она часто смеётся над самыми осторожными расчётами великоросса; своенравие климата и почвы обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам, расчётливый великоросс любит, подчас очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадёжное и нерасчётливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги.
Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великорусский авось». Пушкин отмечал влияние на национальный характер климата, образа правления и веры. Что ж, прибавим и религиозное отличие от Запада, ведь православное вероучение (не современное духовенство!) никогда не провозглашало успех, достижимый трудом и расчётом, мерой богоугодности. Гораздо более важным представлялось противоположное – удаление от земной привязанности и суеты, избавление души, по слову Григория Паламы, «от всяких вещественных оков».
В результате влияния всех этих обстоятельств – климатических, культурно-исторических – сложился характер своеобразный. Характер человека, где-то глубоко в подсознании которого закрепилось убеждение, что путь к счастью пролегает не через «расчёт и умеренность», а через везение, случай или удачно сложившиеся обстоятельства. А само счастье – явление настолько зыбкое, что и хвататься за него не стоит. Русская жизнь разительно отличалась от европейской, отличается и по сей день.
Всё те же разноголосица и противоречия на каждом шагу или, по слову Лотмана, целое, моделируемое «с помощью чётких и умопостигаемых моделей, но в реальной жизни являющее лик хаоса, торжества случайностей». Ещё короче сказал об этом В.С. Черномырдин: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Уместно будет вспомнить и всем хорошо знакомые тютчевские строки:
…Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить…
Между тем и сегодня Россия сама себя не понимает, многие соотечественники ненавидят страну и народ, всё ждут, когда же наконец превратиться Россия хотя бы в подобие Европы, и презирают русских за неспособность стать немцами. А ведь уже Пушкин понял и показал в «Пиковой даме»: подобные метаморфозы безболезненно не проходят.
Главные герои повести появляются на первых страницах. И читатель узнаёт, что «Германн – немец; он расчётлив, вот и всё», что графиня Анна Федотовна Томская лет шестьдесят тому назад была в Париже, где и узнала тайну трёх карт.
Перед нами немец в России и русская графиня во Франции. Пушкин подчёркивает это, называя Германна немцем, а графиню – «la Venus moscovite» («московская Венера»). Анна Федотовна, оказавшись на Западе, попала в затруднительное положение, благодаря собственной непрактичности и азарту. Спасло её чудо, то есть явление иррационального порядка, близкого ей по духу как носительнице иррационального начала, представительнице мира, где правит случай. В конце повести мёртвая графиня является Германну «против своей воли», но опять же представляя иррациональную силу.
Германн, напротив, олицетворяет рациональное начало. Он не признаёт случай как таковой. Когда Томский заканчивает рассказ о трёх картах, кто-то из гостей восклицает: «Случай!». Но Германн, словно отрицая саму возможность случая, отзывается: «Сказка!» Подобно Анне Федотовне, Германн тоже оказывается в чуждом ему мире, он непохож на других офицеров, о чём сам же и сообщает охотно: «Игра занимает меня сильно, <…> но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее».
Появление Германна в повести всякий раз связано с противопоставлением случая и расчёта. Даже решив отдаться на волю случая – сделаться на время русским – Германн не оставляет расчёта. Кроме графини, Германн появляется в паре с Лизаветой Ивановной. И здесь действует он по расчёту против спонтанного и во многом случайного чувства Лизаветы Ивановны. Узнав о его расчёте, о том, что «эти страстные письма, эти пламенные требования, это дерзкое, упорное преследование, все это было не любовь! Деньги, – вот чего алкала его душа!», Лизавета Ивановна говорит Германну: «Вы чудовище!» Но он невпопад отвечает: «Я не хотел ее смерти, <…> пистолет мой не заряжен», обнаруживая тем самым полное непонимание своей vis-a-vis, пропасть, которая их разделяет. В церкви на отпевании, когда Германн подходит к мёртвой графине, ему вдруг кажется, что «мёртвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом». Германн отступил в страхе и упал. Сближение с миром случая, попытка проникнуть в этот мир с целью подчинить его своей воле, заканчивается для Германна неудачно – буквальным падением.
В конце концов Случай, в лице уже мёртвой графини, сам явился к Германну, и Германн не выдержал этой встречи. Германн мечтает утроить, усемерить свой капитал за счёт случая. Ну что ж, случай дарит ему шанс: тройка, семёрка и туз должны выиграть Германну сряду. Ведь утроив и усемерив капитал, Германн рассчитывал попасть не иначе как в тузы. Но вместо этого попадает в сумасшедший дом. Думая, что играет (в карты, графиней, Лизаветой Ивановной), Германн сам делается игрушкой случая – если бы он случайно не обдёрнулся, всё пошло бы иначе.
Отчасти здесь угадывается встреча двух миров, произошедшая на памяти Пушкина – неспроста Германн похож на Наполеона. Отчасти Пушкин выступил пророком, предугадав события, наступившие только спустя сто лет, когда новый Германн вновь пожаловал пытать счастья в России, желая утроить и усемерить свой капитал, что закончилось для него столь же печально, как и для пушкинского героя. С точки зрения обобщения, Пушкин показал давние и неизбывные взаимоотношения России и Запада.
Но конечно, «Пиковая дама», как и вообще творчество Пушкина, не связано исключительно с национальным вопросом. Гениальность Пушкина выразилась, в частности, в способности видеть и целое, и его разрозненные куски, показывать несовместимые предметы частями единого. По мнению Лотмана, эта способность делает «произведения Пушкина не только фактом истории искусства, но и этапами развития человеческой мысли». Пушкин дал русской литературе импульс к самопознанию, вернее определил назначение русской литературы как средство осмысления русской действительности. Родившись и живя в стране, которая уже традиционно сама себя не понимает, он сумел и понять, и выразить это понимание, став основоположником национальной художественной антропологии. Так в русской литературе появился человек ищущий, скучающий, любящий, бунтующий, мыслящий, сомневающийся. И вслед за героями Пушкина стали появляться тургеневские барышни, толстовские мыслители, лесковские чудаки, чеховские слабаки.
А что касается простого русского человека, не отслеживающего «этапы развития человеческой мысли», то Пушкин и здесь всё предугадал:
…И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал…
Да, для каждого в России Пушкин стал родным и любезным, потому что как никто другой он понял свой народ, воплотив в себе лучшее, что есть в народе – язык, нрав, душу.
Вот почему всё, что связано с Пушкиным, имеет особенное значение, а дни его рождения и смерти вспоминаются в России как особые дни.
«Пушкин есть явление чрезвычайное… Это русский человек в его развитии…» Н.В. Гоголь
А.И. СУБЕТТО, известный в северной столице ученый, имеющий ряд высоких степеней и званий, приглашен в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга с выступлением на «круглом столе» в преддверии праздника Русского языка и дня рождения А.С. Пушкина. Профессор А. Субетто прислал в редакцию тезисы своего доклада. Некоторые из них нам представляются остроактуальными.
Об Александре Сергеевиче Пушкине, великом русском поэте, лучше всего сказал его современник, друг и ученик – Николай Васильевич Гоголь в 1834 году, еще при жизни поэта.
«При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может называться национальным: это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключалось все богатство, сила и гибкость нашего языка.
Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал все его пространство.
Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии. В каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отобразились в такой чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
Я к этому только добавлю: в этом гениальном гоголевском «образе-суждении» единство Пушкина, как поэтического гения и русского мыслителя, чей масштаб всеохватен – русского языка, русского духа и исторического достоинства – всех трех ипостасей русского народа предстает зримо и достоверно для всех времен и эпох.
Развивая этот гоголевский образ-суждение, Федор Михайлович Достоевский в своем «Объяснительном слове» по поводу печатаемой его «Речи о Пушкине», произнесенной им во время заседания «Общества любителей российской словесности» 8 июня 1880 года,
отмечал первозначность пушкинской народности.
«Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные. Свидетельствуют о том типы Татьяны, женщины совершенно русской, уберегшей себя от наносной лжи, типы исторические, как, например, Инок и другие в «Борисе Годунове», типы бытовые, как в «Капитанской дочке» и во множестве других образов, мелькающих в его стихотворениях, в рассказах, в записках, даже в «Истории Пугачевского бунта». Главное же, что надо особенно подчеркнуть, – это то, что все эти типы положительной красоты человека русского и его души взяты из народного духа… «Уверуйте в дух народный и от него единого ждите спасения и будете спасены». Вникнув в Пушкина, не сделать такого вывода невозможно»;
В Пушкине раскрылась особая «черта художественного гения», «не встречаемая кроме него нигде и ни у кого» – это «способность всемирной отзывчивости».
В «Европе были величайшие художественные мировые гении: Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры», но «ни у кого из них не видим этой способности, а видим ее только у Пушкина»;
В том, что эта всемирная отзывчивость, так ярко проявленная в гении А.С. Пушкина, «есть всецело способность русская, национальная, а Пушкин только делит ее со всем народом нашим, и, как совершеннейший художник, он и есть совершеннейший выразитель этой способности, по крайней мере в своей деятельности, в деятельности художника. Народ же наш именно заключает в душе своей эту склонность к всемирной отзывчивости и уже проявил ее во все двухсотлетие с петровский реформы не раз».
Добавлю только, что истинность этой мысли Достоевского подтвердила вся последующая история России и русского народа, в том числе Великая Отечественная война СССР против гитлеровской Германии и всей Европы, оккупированной ею или ставшей ее союзником, в которой
русский народ, как «руководящая сила» (в определении И.
В. Сталина) всех советских народов, проявил эту свою «всемирную отзывчивость» как мощную антифашистскую силу, спасшую весь мир от гитлеровского рабства…
Еще тогда, 140 лет назад, Достоевский прозорливо предрек будущую катастрофу европейской цивилизации, генетически обусловленную именно тем, что она сделала ставку на накопление богатства за счет эксплуатации других народов мира:
«…в Европе, в этой Европе, где накоплено столько богатств, все гражданское основание всех европейских наций – все подкопано и, может быть, завтра же рухнет бесследно на веки веков, а взамен неслыханно новое, ни на что прежнее не похожее. И все богатства, накопленные Европой (а в «Европу» в планетарном смысле входят и США, и Канада, и Австралия, т.е. англо-американский мир. –
В наши дни, когда Россия проводит Специальную военную операцию на Украине – операцию по освобождению территории Донецкой и Луганской народных республик, возникновение которых было ознаменовано именно восстанием народа в 2014 году против запрета русского языка и русских школ, де-факто означавшего собой русофобию, возведенную украинским правительством, пришедшим к власти на основе бандеровско-фашистского государственного переворота, в ранг официальной политики, за которой стояли планы империализма США и в целом «коллективного Запада – Европы» по превращению Украины в инструмент своей войны против России с целью ей полного уничтожения…
Таким пророческим эхом 142 года спустя отзываются слова, сказанные Ф.
М. Достоевским, которые еще больше подчеркивают «всемирную отзывчивость», как качество русского народа и русской истории, которая так ярко воплотилась в гении А.С. Пушкина, – и которая приобретает в XXI веке содержание ноосферного прорыва человечества из России.
Главная мысль, или главная идея, которую я пытаюсь обосновать в этом своем докладе, – Пушкин, русский язык, русский народ и вся история России, в том числе история СССР, образуют то единство, которое и есть русская культура, и в целом – вся культура России, как ее социокультурная память – память ее истории как евразийской, общинной, высокоэнергостоимостной цивилизации, ставшей объединением 200 народов, этносов, этнических групп, национальностей, во главе с русским народом, как народом-объединителем, народом всемирной отзывчивости.
Как тут, в подтверждение этой моей мысли, не привести знаменитые слова Александра Сергеевича:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык…
Пушкин, его наследие – стихи, поэмы, повести, размышления, все в его пушкинской целостности, – есть особое пушкинское русское человековедение, которое в своем развитии, обогащаясь коллективным творчеством русской культуры за последнее 200-летие, превращается в начале XXI века в ноосферное человековедение, поднимает знамя великого призвания человека, как Разума на Земле, отвечающего за Будущее всего богатства жизни на Земле – Биосферы.
Как тут не вспомнить пушкинского «Пророка»:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
«Глагол», т.е. «Слово», обращено ко всему человечеству из России («Слово России»), – это ноосферный императив, как императив экологического выживания человечества, раскрывает в своем труде известный советский ученый-марксист Ричард Иванович Косолапов.
В наши дни, когда «коллективный Запад» снова, как и в «гитлеровскую эпоху» (30–40-х годов ХХ века), ополчился против России, поднял знамя оголтелой русофобии, не уступающей гитлеризму, ставит цель колонизации территории России с полным уничтожением российской государственности и русского народа, единство Пушкина перерастает в наше оружие в этой борьбе – борьбе за будущее России и человечества в XXI веке.
В конце 90-х годов Збигнев Бжезинский, отвечая на вопросы корреспондента французского журнала Le Nouvel Observateur по поводу гибели или бежавших из страны миллиона афганцев после ухода из Афганистана советских войск, заявил:
– Какое это имеет значение по сравнению с победой над Россией?
И когда журналист спросил его – «Вы боролись с коммунизмом?», Бжезинский ответил, и я это особо отмечаю, спустя почти 25 лет, в наши дни, когда «Запад» ведет гибридную войну против России:
– Не надо морочить себе и людям голову, мы (Запад) боролись не с коммунизмом, а с исторической Россией, как бы она ни называлась…
Сейчас на передний план войны с русофобией Запада, в том числе и на Украине, выходит, как часть этой войны, борьба за честь и историческое достоинство русской культуры, русского языка и русского народа, как их носителя, в том числе и борьба за честь и достоинство нашего великого русского поэта и великого русского мыслителя, внесшего огромной вклад в дело отстаивания исторического достоинства русского народа и России, Александра Сергеевича Пушкина.
Знаменитое пушкинское поэтическое послание «Клеветникам России», написанное поэтом в 1831 году, звучит как никогда актуально в наши дни.
«Клеветники России» в наше время – это та русофобствующая часть и нашей российской, либеральной закваски, так называемой «элиты», те, которые активно разрушали СССР, наживались на приватизации и грабеже, активно разрушали образование и культуру, превратились в орудие Запада в войне против России, о которой откровенно и беспощадно сказал Бжезинский, а теперь бежали на Запад, и оттуда продолжают клеветать на Россию, на русскую культуру, в своем поведении повторяя Смердякова из «Братьев Карамазовых» Достоевского.
А.С. Пушкин, после М.В. Ломоносова, – вторая значимая фигура в истории возвышения русского языка в Эпоху Русского Возрождения. Пушкин поднял русский язык на ту необычайно большую духовную высоту – красоты и выразительности, богатства смыслов и величайшей любви к Русскому миру и ко всему человечеству, к другим народам и культурам, к природе, которой до него никто не достигал.
На вопрос «Что есть «Русское слово?» я отвечаю так:
«Русское слово!.. – Это Слово «Слова о Полку Игореве», это клич «За други своя», сопровождавший победоносные битвы за Русь – Россию от Александра Невского до Дмитрия Донского, от Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина до Александра Суворова и Михаила Кутузова, от Федора Ушакова до Нахимова и Макарова, от Брусилова, Михаила Фрунзе, Василия Чапаева до Георгия Жукова, Рокоссовского и Василевского, это стихотворение «Бог» Державина, это поэтическое слово от Пушкина, Лермонтова и Некрасова до Маяковского, Есенина, Твардовского и Николая Рубцова, это «Евгений Онегин» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, «Война и мир» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского, «Вишневый сад» Чехова, «Песнь о буревестнике» М. Горького, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Тихий Дон» Шолохова, «Василий Теркин» Твардовского, это первый полет первого человека в лице русского парня Юрия Алексеевича Гагарина 12 апреля 1961 года вокруг Земли, это Красное Знамя в День Победы 9 мая 1945 года над немецким Рейхстагом, это русский балет и русский театр, это и великая русская музыка, отлитая в великолепные классические формы благодаря творчеству Глинки, Чайковского, Мусоргского, Римского-Корсакова, Рахманинова, Глазунова, Шостаковича, Свиридова, это великая русская литература и русская наука.
Русское слово!.. – Это ведь весь русский язык от древних времен до наших дней. В мае 1876 года Ф.М. Достоевский записывает в своем «Дневнике писателя»: «Великорус теперь только начинает жить, только что подымается, чтобы сказать свое слово и, может быть, уже всему миру…» И ведь пророчество великого писателя сбылось».
Борьба за историческое достоинство русского языка, за его сохранение, за его присутствие в образовательном и информационном пространствах современной России, как базы образования, просвещения и воспитания всего российского общества, – это одновременно есть борьба за Будущее не только русского народа, но и всех народов России, за Будущее всей Российской цивилизации и Человечества на Земле.
По моим взглядам, начиная с Петра Великого и М.В. Ломоносова, их творчества, деятельности и трудов, началась и развивается Эпоха Русского Возрождения. Эта Эпоха противостоит Эпохе Западноевропейского Возрождения именно потому, что она выражает иное мировоззрение, иной взгляд на мироустройство, выстроенные на утверждении коллективистской природы человека, «МЫ-онтологии», соборности, космического, на современном языке – и ноосферного, предназначения человека и на отрицании эгоистического индивидуализма, и вслед за ним – капитализма, торгашества.
В книге «Эпоха Русского Возрождения» я подчеркивал:
«Эпоха Русского Возрождения – явление всемирно-историческое и резко отличающееся от Эпохи Западноевропейского Возрождения, настолько же резко, насколько это проявилось в реализации Западной и Российской (русской) цивилизаций.
Эпоха Русского Возрождения изначально устремляется к раскрытию «космической телесности» человека, к его Ответственности за все сущее на Земле, к всемирности и всечеловечности, о которых, как о качестве русского человека, говорил Ф.М. Достоевский».
В этой эпохе я выделил 3-и «вековых цикла»:
– петровско-ломоносовский, или «романтический»;
– пушкинский, или «универсальный»,
– вернадскианский, или «ноосферно-космический».
В этой моей цикловой систематике Эпохи Русского Возрождения срединный цикл ее развития я назвал «пушкинским» в честь А.
С. Пушкина, акцентируя на трактовку Пушкина Гоголем, как эталона универсального русского человека, который по его прогнозу появится через 200 лет. Этим я пытался определить смысл этого «пушкинского цикла», именно как «цикла», раскрывшего универсальность русской картины мира, причем универсальность, ставшую основой «Русского Космизма», как русской космической философии, из которой закономерно вырастает ноосферно-космический прорыв русской научной, культурной и технической (конструкторской) мысли в ХХ веке, и продолжающийся в веке XXI!
Из стихотворения
Клеветникам РоссииО чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? Волнение Литвы?
Оставьте этот спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою.
…
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? Вот вопрос.
…
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага –
И ненавидите вы нас…
За что ж? Ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?
Вы грозны на словах – попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постели,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас?
Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?.
.
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
А.И. СУБЕТТО
Новые и рекомендуемые продукты от Educational Video Group, Inc.
Каталог продукции
| ||
ВЕЛИКИЕ РЕЧИ, ТОМ 1: ПЛАТИНОВОЕ ИЗДАНИЕ
Кат. # 1006D DVD — 144 мин. — $160.00 БОЛЬШИЕ РЕЧИ ТОМ 25
Кат. DVD — 148 мин. — $160,00 Рональд Рейган: великий коммуникатор В этой полной коллекции собрано более 100 видеороликов с выступлениями Рональда Рейгана, включая выступления на телевидении, пресс-конференции, обращения к Конгрессу и ООН, выступления на политических съездах и даже несколько фрагментов из его кинокарьеры. на четыре тематических ретроспективы продолжительностью от 90 до 120 минут. Никакое повествование или «экспертные» комментарии не загромождают этот чистый, неподдельный DVD Рейгана, сведенный к содержательным, резким звуковым фрагментам (а также к архиву из 28 более длинных отрывков). Кат. # 9730D 4 DVD — 450 мин. — $95.00 БОЛЬШИЕ РЕЧИ ТОМ 24
Кат. DVD — 100 мин. — $160.00 Дебора Таннен: Дебора Таннен произвела революцию в нашем понимании пола и коммуникации. Теперь, впервые на видео, Таннен отправит вас в интеллектуальное путешествие к самой сути того, как мужчины и женщины используют язык, и почему общение между полами так часто идет наперекосяк. DVD — 50 мин. — $250.00 УСПЕШНАЯ ГОВОРИ: РАЗВИТИЕ НАВЫКОВ СЛУШАНИЯ Улучшите свои навыки слушания и извлеките выгоду из преимуществ улучшения навыков слушания! Среди затронутых тем:
Кат. # 2591D DVD — 35 мин. — 45,50 долларов США | Дебора Таннен: С помощью лингвистических и психологических мазков Таннен смешивает научные исследования и знакомые примеры из повседневной жизни на своем холсте. DVD — 50 мин. — $250.00 War Made Easy Этот отмеченный наградами DVD исследует 50-летнюю правительственную махинацию, к которой присоединяются средства массовой информации, которые втягивали нацию в одну войну за другой, от Вьетнама до Ирака. Замечательные архивные кадры риторических приемов, использовавшихся президентами от LBJ до Джорджа Буша-младшего, показывают, как администрации обеих партий полагались на преувеличения и поддержку СМИ, чтобы убедить грядущие поколения американцев в необходимости войны. В этом увлекательном документальном фильме рассказывается о методах убеждения, используемых политическими лидерами и средствами массовой информации. Кат. # 9734D DVD — 72 мин. — $50.00 Билл Клинтон: Речи президентских лет 1993-2001 Этот DVD содержит ключевые риторические моменты из девяти важных речей, произнесенных президентом, администрация которого хвасталась рекордным внутренним процветанием и внешней политикой, свободной от американских боевых потерь от вражеского огня. От его первой инаугурации на Мемориальной службе в Оклахома-Сити до его прощального обращения к нации этот сборник дает представление о риторических навыках 42-го президента Соединенных Штатов. Кат. # 9728D DVD — 93 мин. — $50.00 ПОБЕЖДАЯ СМЕРТЬ С ПОМОЩЬЮ POWERPOINT Узнайте, как избежать «отравления Powerpoint» и проводить презентации, которые провоцируют и убеждают. Эта программа обучает современному дизайну презентаций и показывает, как писать и проводить компьютерные презентации. Известный эксперт по коммуникациям Дж. Дуглас Джеффрис подчеркивает связь между дизайном и подачей, представляет семь основных правил дизайна презентации и объясняет, как правильно составленные слайды могут донести эффективную идею. Кат. # 9723D DVD — 60 мин. — $100.00 5 секретов общения, которые привели Обаму к президентству Он изменил историю благодаря силе общения. В 2004 году его имя было неизвестно 90% американцев. Затем в одной 16-минутной речи он очаровал мир. Всего за четыре года Барак Обама взлетел до поста президента Соединенных Штатов. Как он это сделал? Эксперт по коммуникациям Ричард Грин исследует 5 секретов, которые привели Барака Обаму к предвыборной кампании и помогли ему подняться на вершину. Кат. # 9727D DVD — 47 мин. — $79.00 90 МИНУТ ДЛЯ УБИЙСТВЕННЫХ НАВЫКОВ ПРЕЗЕНТАЦИИ Научитесь применять трехэтапную технику, которую использовали Джон Кеннеди, Билл Клинтон, Барак Обама и другие великие ораторы, чтобы убеждать и вдохновлять аудиторию от 10 до 10 000 человек! Великими ораторами не рождаются, их тренируют. Этот получивший признание критиков DVD поможет вам приобрести «Навыки» и попрощаться со страхом, потом и «практикой, практикой и еще раз практикой». Кат. # 9724D DVD — 84 мин. — 100 долларов США | |
Кеннеди
# 9054D
# 9053D
В этой яркой и увлекательной презентации Таннен рисует красочную дорожную карту через сложный гендерный лабиринт, объясняя, почему мы говорим так, как говорим, и почему другие так часто не слышат, что мы имеем в виду. Для базового курса этот DVD описывает основные коммуникативные проблемы и предлагает конструктивные решения.
Никакого самогипноза, никакого нечеткого нейропрограммирования, никакой опоры на упражнения «позитивного мышления», которые подведут вас в самый неподходящий момент. Этот уникальный тренировочный процесс теперь доступен вам в занимательной и увлекательной 90-минутное видео.Пир во время чумы. – Сад Гесперид
Еда, литература
Опубликовано Maria Claudia
Пушкин — явление необыкновенное и, может быть, уникальное явление русского духа, — говорил Гоголь. Прибавлю: «и пророческое явление»… Нет, скажу умышленно, никогда не было поэта с всеобщим сочувствием, как у Пушкина. И дело не только в его сочувствии, но в его удивительной глубине, в перевоплощении его духа в духе чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что это явление никогда не повторялось ни в одном поэте во всем мире.
..
Федор Достоевский (из его Пушкинской речи, произнесенной 8 июня 1880 г. )
Во времена Достоевского, через 43 года после смерти Пушкина, он долгое время считался одним из величайших, если не величайшим литературным деятелем России. . Он создал современную русскую прозу и стих, возвысив народный язык над классическим и усилив его способности, сделав свое произведение живым, дышащим существом, через которое и великие писатели, и его читатели могут найти бесконечный источник смысла, умиротворения и вдохновения.
Он был критиком позиции знати того времени, которая смотрела на Европу как на культурный ориентир и часто пренебрегала собственной идентичностью. Он стремился освободиться от тех культурных угнетателей, которые были ограничителями для развития и самовыражения русского языка, придавая ему одновременно и идиосинкразические, и универсальные черты. Как заявил Достоевский в своей пушкинской речи, он обладал всеобъемлющим пониманием не только своего народа, но и других.
Достаточно прочесть отрывок из Поэту , который я впервые нашел в книге Тарковского «Ваяние во времени», чтобы осознать величие его гения:
Ты король. Жить в одиночестве. Выйди на свободную дорогу,
И следуй туда, куда ведет тебя свободный разум,
Доведи до совершенства плод любимых мыслей,
Не проси награды за совершенные благородные дела.
Награды внутри вас. Верховный судья — это вы сами;
Никто и никогда не осудит вашу работу более строго,
Проницательный художник, вам нравится?
Согласно одной биографии, мать Пушкина периодически присылала ему его порцию фруктовых джемов и наливок, а так как они обычно сопровождаются булочками, я решил сделать изюминку на русской косе и рогаликах. Тесто состоит из различных орехов и семян и «сыра» кешью для терпкого вкуса, а начинка состоит из жареного миндаля, орехов пекан и клубничного джема.