Детство и юность Николая Гоголя: VIKENT.RU

«Родился 20 марта (1.IV) 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Происходил из помещичьей семьи: у Гоголей было около 400 душ крепостных и свыше 1000 десятин земли.

Детские годы провёл в имении Васильевке (другое название Яновщина), наведываясь вместе с родителями в Диканьку, принадлежавшую министру внутренних дел В.П. Кочубею, и в Обуховку, где жил писатель В.В. Капнист, но чаще всего бывал в имении Кибинцы, где у дальнего родственника Гоголя со стороны матери Д.П. Трощинского была обширная библиотека и домашний театр.

Настоящей фамилией — Гоголь-Яновский — практически никогда не пользовался, оставив от неё только (как иногда говорят) меньшую половину. «Пяти лет от роду Гоголь вздумал писать стихи, — вспоминал публицист Г.П. Данилевский со слов матери будущего писателя. — Никто не понимал, какого рода стихи он писал. Известный литератор В.В. Капнист, заехав однажды к отцу Гоголя, застал его пятилетнего сына за пером. Малютка Гоголь сидел у стола, глубокомысленно задумавшись над каким-то писанием. Капнисту удалось просьбами и ласками склонить ребёнка-писателя прочесть свое произведение. Гоголь отвел Капниста в другую комнату и там прочёл ему свои стихи. Капнист никому не сообщил содержание выслушанного им. Возвратившись к домашним Гоголя, он, лаская и обнимая маленького сочинителя, сказал: «Из него будет большой талант, дай ему только судьба в руководители учителя-христианина».

Гоголя с детства восхищала родная природа и пугали люди. Даже через двадцать лет он писал одному из друзей: «Чего бы, казалось, недоставало этому краю? Полное, роскошное лето. Хлеба, фруктов, всего растительного — гибель. А народ беден, имения разорены и недоимки неоплатны…  Начинают понимать, что пора приниматься за мануфактуры и фабрики; но капиталов нет, счастливая мысль дремлет, наконец умирает, а они (помещики) рыскают с горя за зайцами». В 1821 году поступил в Нежинскую гимназию высших наук.

Товарищи не сильно жаловали нового ученика. Застенчивый, скрытный, он чрезвычайно мучился от плохо скрываемого честолюбия, данного ему от природы.

Зато в гимназии развился в нём талант имитатора — талант странных, иногда попросту нелепых преувеличений, впоследствии немало попортивший крови его друзьям. А.Д. Галахов, литератор и педагог, хорошо знавший писателя, вспоминал позднее: «Гоголь жил у Погодина, занимаясь, как он говорил, вторым томом «Мёртвых душ». Щепкин почти ежедневно отправлялся на беседу с ним. «Раз, — говорит он, — прихожу к нему и вижу, что сидит за письменным столом такой весёлый». – «Как ваше здравие? Заметно, что вы в хорошем расположении духа». – «Ты угадал: поздравь меня: кончил работу». Щепкин от удовольствия чуть не пустился в пляс и на все лады начал поздравлять автора… Когда они сошлись в доме Аксакова, Щепкин, перед обедом, обращаясь к присутствующим, говорит: «Поздравьте Николая Васильевича. Он кончил вторую часть «Мёртвых душ». Гоголь вдруг вскакивает – «Что за вздор? От кого ты это слышал?» — Щепкин пришёл в изумление. – «Да от вас самих; сегодня утром вы мне сказали». – «Что ты, любезный, перекрестись: ты, верно, белены объелся или видел во сне». — Спрашивается: чего ради солгал человек? Зачем отпёрся от своих собственных слов?»

В 1828 году приехал в Петербург. Мечтал стать актёром, но нужного голоса не оказалось.

Сделать карьеру на государственной службе тоже не удалось: в канцеляриях приходилось переписывать бесчисленные деловые бумаги, а это было Гоголю не по характеру. В Петербург он привёз поэму «Ганц Кюхельгартен», которую издал на свои деньги под псевдонимом В. Алов. Слишком откровенное подражание Пушкину, Жуковскому, немецкому поэту Фоссу не вызвало, да и не могло вызвать у петербургских литераторов ничего, кроме насмешек.

Ужасно раздосадованный Гоголь решил отправиться в Америку, но доехал только до Любека. Отсюда вернулся обратно в Петербург. Литератор П. В. Анненков так описал первый визит Гоголя к Пушкину: «Он снова возвратился на приступ, смело позвонил и на вопрос свой: дома ли хозяин?», услыхал ответ слуги: «почивают!» Было уже поздно на дворе. Гоголь с великим участием спросил: «Верно, всю ночь работал?» — «Как же, работал, — отвечал слуга, — в картишки играл». Гоголь признался, что это был первый удар, нанесённый школьной идеализации его. Он иначе не представлял себе Пушкина до тех пор, как окружённого постоянно облаком вдохновения».

Прашкевич Г.М., Красный сфинкс. История русской фантастики от В.Ф. Одоевского до Бориса Штерна, Новосибирск, «Свиньин и сыновья», 2009 г., с. 39-40.

Из цикла «Гоголь и его окружение». Матеpиалы к биогpафии

Воропаев В. А. д.ф.н., профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, председатель Гоголевской комиссии при Научном совете РАН «История мировой культуры», член Союза писателей России / 2008

О Гоголе существует огромная, почти необозримая литеpатуpа. Несмотря на это, мы и сегодня не имеем его научной биографии. И дело здесь не столько в отсутствии документального, фактического материала, сколько в поразительной загадочности личности Гоголя, оригинальности его духовного облика. «Биография всякого известного и почему-нибудь замечательного человека, — писал С. Т. Аксаков в заметке „Несколько слов о биографии Гоголя“, — представляет много затруднений <…> Биография же Гоголя заключает в себе особенную тpудность, может быть единственную в своем pоде. <…> Гоголя как человека знали весьма немногие. Даже с дpузьями своими он не был вполне, или, лучше сказать, всегда откpовенен. Он не любил говоpить ни о своем нравственном настроении, ни о своих житейских обстоятельствах, ни о том, что он пишет <…>»

1.

Один из плодотворных путей постижения личности Гоголя — выявление круга его знакомств. Долгое время многие факты биографии писателя оставались в тени, по разным причинам исследователи не придавали им должного значения. Прежде всего это относится к лицам духовного звания, соприкасавшимся с Гоголем в последний период его жизни. Спустя сорок лет после смерти Гоголя его биограф отмечал, что «мы еще не только более чем недостаточно знаем его жизнь и почти еще не уяснили его нравственную личность, но даже характер его отношений к более или менее близким людям остается мало известным и почти вовсе не был до сих пор предметом внимательного изучения»

2.

Сегодня мы по-прежнему очень мало знаем об окружении Гоголя, особенно в последнее десятилетие его жизни. Публикуемые ниже документальные очерки хотя бы отчасти восполняют этот пробел.

Думы за горами, а смерть за плечами

Афонский знакомец Гоголя

Святая гора Афон в судьбе Гоголя была связана, в частности, с именем тамошнего инока и духовного писателя иеросхимонаха Сергия, более известного под литературным псевдонимом Святогорец. Это был человек высокой и трагической судьбы. Его мирское имя Симеон Авдиевич Веснин. Родился он в селе Пищальское Орловского уезда Вятской губернии в семье дьячка, человека благочестивого. В доме останавливались странники, и отрок, слушая их рассказы, мечтал пойти по их стопам. Один из паломников, звавшийся дедушкой Андреем, не раз появлялся у Весниных. Он бывал и в Святой Земле, и на Афоне, видел все русские святыни. Однажды отрок Симеон высказал желание пойти в самый пустынный монастырь. На это дедушка Андрей сказал, смеясь: «Ох, ты дите, дите! подрастешь, так и на Афон уйдешь!»

В тринадцать лет Симеон остался круглым сиротой. Его желание странствовать по святым местам осуществилось гораздо позднее — только после того, как он прошел через тяжелое горе, — смерть жены и дочери. Уже вдовым священником Святогорец побывал в Соловецком Преображенском монастыре и у святынь Москвы и Киева. В 1839 г. в Вятке он принял монашеский постриг с именем Серафим — в честь бесплотных сил небесных, а через четыре года вступил в число братии Афонского Пантелеимонова монастыря, где спустя год удостоился схимы, великого ангельского образа, и был наречен Сергием (в честь игумена Радонежского, всея России чудотворца). Ему было тогда около тридцати лет. В середине 1840-х гг. он предпринял семимесячное паломничество в Иерусалим, о чем и рассказал впоследствии в своих «Палестинских записках».

Во время пребывания на Святой горе отец Сергий написал несколько трудов по истории Церкви, ряд житий святых, вел обширную переписку братии. В 1845 г. в журнале «Маяк» печатались его путевые заметки в виде писем об Афоне — они имели большой успех у читателей, что побудило его продолжать литературные занятия.

Поручив известному паломнику-слепцу Григорию Ивановичу Ширяеву издание своих писем в Петербурге отдельной книгой, иеросхимонах Сергий по благословению игумена в 1847 г. выехал в Россию, чтобы наблюдать за ее печатанием. После двухлетнего пребывания на родине в Вятке он в начале 1850 г. прибыл в Москву. Здесь его уже ожидала только что выпущенная первая часть «Писем Святогорца к друзьям своим о Святой Горе Афонской». Книга имела большой успех и быстро разошлась. За первой частью последовала вторая (о ней упоминает Гоголь в письме к графу Александру Петровичу Толстому от 20 августа 1850 г. ). В том же 1850 г. вышло в свет и второе издание первой части.

«Письма Святогорца» получили широкий отклик в печати: о них писали столичные газеты и журналы. Так как автор выступил под псевдонимом, то многие читатели, судя по добротному качеству писем, принимали их за сочинение известного духовного писателя Андрея Николаевича Муравьева. Юный в то время Николай Добролюбов записал в своем дневнике в начале 1852 г.: «Превосходная книга. Так просто, искренно, чистосердечно, наивно, но вместе с тем умно и благородно рассказывает Святогорец»³. И впоследствии, вплоть до наших дней, книга переиздавалась неоднократно.

В Москве иеросхимонах Сергий получил приглашение от княгини Варвары Васильевны Голицыной остановиться в ее доме. Многие знатные особы и купцы желали тогда с ним познакомиться и звали его к себе или являлись сами в особняк княгини. Такое внимание к Святогорцу немало способствовало тому, что он собрал значительные пожертвования на Пантелеимоновскую Афонскую обитель. К нему благоволило и высшее духовенство. Он неоднократно бывал у святителя Филарета, митрополита Московского, который встречал его ласково, расспрашивал о Святой горе, высказывал замечания на его письма и даже подарил ему четки (наверное, не без тайного умысла, — чтобы более молился, чем писал). Не раз посещал отец Сергий и Свято-Троицкую Сергиеву лавру, где его радушно принимал наместник архимандрит Антоний.

В Петербурге Святогорца встретили столь же приветливо, как и в Москве. Благосклонно отнеслись к нему митрополит Санкт-Петербургский Никанор, архиепископ Херсонский Иннокентий (известнейшие духовные писатели) и другие лица высшего духовенства. Радушного приема удостоился он у князя Платона Александровича Ширинского-Шихматова, тогдашнего министра народного просвещения, родного брата афонского старца иеромонаха Аникиты. Все эти дружеские связи дали возможность Святогорцу обратить внимание правительства на состояние русских монастырей на Святой горе и подвигнуть его на благое дело помощи им.

После возвращения на Афон в 1851 г. иеросхимонах Сергий поселился в нарочно построенной для него Космо-Дамиановской келлии⁴, где подвизался вместе со старцем Геронтием, учеником и келейником покойного иеромонаха Аникиты (в мире князя Сергия Александровича Ширинского-Шихматова, до своего пострижения известного в России поэта). Скончался Святогорец в 1853 г. тридцати девяти лет от роду.

Гоголь познакомился со Святогорцем, по всей видимости, в конце 1849 или начале 1850 г. в Москве. В середине декабря 1849 г. Святогорец выехал из Вятки в Петербург, чтобы самому следить за изданием второй части своих писем, и вскоре прибыл в Москву. В конце апреля 1850 г., в письме, адресованном, по всей вероятности, иеромонаху Антонию (Бочкову), который тоже был духовным писателем, он вспоминает об одном литературном вечере: «…тут же мой лучший друг, прекрасный по сердцу и чувствам Николай Васильевич Гоголь, один из лучших литераторов. Суждения были о моем пере: все единогласно отдают честь моим талантам <. ..> Я в особенно близких отношениях здесь с графом Толстым, у которого принят как домашний <…> Граф Толстой прекрасного сердца и очень прост. По знакомству он выслал экземпляр моих писем одному из городских священников Тверской губернии, и тот читал мои сочинения в церкви вместо поучений на первой неделе Великого поста, о чем извещал графа»⁵. Священник этот, по всей вероятности, ржевский протоиерей Матфей Константиновский, духовный отец Гоголя и графа Толстого.

С Гоголем Святогорец вел разговоры и об издательских делах, что видно из письма последнего к неизвестному адресату от 1 июля 1850 г. из Петербурга: «Я редко выезжаю, потому что меня удерживает дома корректура 2-й части Писем. Впрочем, жалею, что взял на себя эту заботу. Справедливо мне говорил Гоголь Николай Васильевич, чтобы не брать на себя корректуры. Увлекаясь мыслию, я не вижу опечаток».

Зиму 1850/51 г. Гоголь провел в Одессе и снова встречался там со Святогорцем. В марте 1851 г., по пути на Афон, тот сообщал Гоголю, задумавшему поездку в Константинополь и Грецию: «Возлюбленнейший Николай Васильевич! Наскоро пишу вам, торопясь на почту и к отъезду сегодня из Константинополя в Солун на австрийском пароходе. Церквей православных в Константинополе сорок шесть. Это передал мне отец Софония (настоятель церкви при Русской миссии в Константинополе. — В. В.), и, верно, потому, что он и сам собирал сведения подобного рода»⁶.

В последние годы жизни Гоголя среди его знакомых распространился слух, что он собирается ехать на Афон. 9 июля 1850 г. Иван Сергеевич Аксаков извещал родных о письме Александры Осиповны Смирновой, которая сообщала, что «Гоголь, вероятно, поселится на Афонской горе и там будет кончать „Мертвые души“»⁷. В Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве хранится письмо Смирновой (от 28 июня 1850 г.), которое имел в виду Иван Аксаков. В нем Александра Осиповна, в частности, говорит о Гоголе: «…если Бог поможет ему получить паспорт за границу, он, вероятно, поселится в Афинах или на Афоне и кончит там второй том. На Афон советую я и завлек его рассказами автор Писем Святогорца и слепый, с которыми он виделся в Москве»⁸. Из этих слов явствует, что Гоголь был знаком также и с упомянутым Смирновой Григорием Ивановичем Ширяевым (1822–1875), человеком судьбы необыкновенной.

Происходил он из крестьян Пермской губернии; еще в отрочестве, на десятом году, потерял зрение. К счастью, крестный отец его, местный священник, принял в нем участие. Григорий жил у него, постоянно посещал церковь и уже в двенадцать лет решил странствовать по святым местам. Задумано — сделано. До четырнадцати лет были у него попутчики, а потом он начал ходить один, снарядившись по обычаю паломников посохом, котомкой, кружкой у пояса. Ширяев обошел едва ли не всю Россию, весь Православный Восток, посетил все замечательные места в Святой Земле и дважды побывал на Афоне.

Письма Святогорца и его устные рассказы, как видно, усилили интерес Гоголя к Святой горе, и он совсем было собрался ехать туда. Из письма Смирновой к Гоголю (осень 1850 г.) можно заключить, что поездка его на Афон уже дело решенное. Это подтверждается и свидетельством Святогорца. Позднее, узнав о кончине Гоголя, он писал из Космо-Дамиановской келлии на Афоне (в апреле 1852 г.): «Смерть Гоголя — торжество моего духа. Покойный много потерпел и похворал, надобно и пора ему на отдых в райских обителях. Жаль только, что он не побывал у нас. Я очень любил его; в Одессе мы с ним видались несколько раз, и наше расставание было условное — видеться здесь. Судьбы Божии непостижимы! В последнее время его считали помешанным — за то, что он остепенился и сделался христианином. Вот ведь мирская-то мудрость! Толкуйте с миром!»⁹.

В другом письме к тому же адресату от середины августа 1852 г., поблагодарив за присылку портрета Гоголя, Святогорец снова вспоминает о некогда данном Гоголем обещании приехать на Афон: «Покойный, расставаясь со мною в Одессе, дал слово — только съездить в Москву на лето, с целию издания своих творений, а потом к осени 1851 г. прибыть на Афон. Таковы-то наши предположения! Думы за горами, а смерть за плечами! Жизнь Гоголя поучительна: в последнее время он был строгим христианином, — и это радует меня»¹⁰.

Встреча с Гоголем

Из воспоминаний Марфы Сабининой

Замечательная русская женщина Марфа Степановны Сабинина интересна, конечно, не только тем, что она встречалась и беседовала с Гоголем, — поэтому расскажем, хотя по необходимости кратко, о ее неординарной судьбе, талантах, многообразной деятельности. Это удивительно многосторонняя, но и цельная во Христе русская душа. Она родилась в 1831 г. в Копенгагене в семье священника. Отец ее, протоиерей Стефан Карпович Сабинин, в течение четырнадцати лет служил при русской дипломатической миссии в Дании, а в 1837 г. был переведен в Веймар и назначен духовником гросгерцогини Марии Павловны, старшей сестры Императора Николая I.

Марфа Сабинина обладала великолепным голосом и исключительными музыкальными способностями, позволившими ей в двенадцать лет стать членом музыкального кружка, основанного в Веймаре Великой княгиней Марией Александровной. Юная Марфа брала уроки у лучших немецких профессоров, участвовала в благотворительных концертах и даже составила свой собственный хор. Успехи ее были столь поразительны, что Ференц Лист предложил заниматься с ней. Великий композитор был близок с семьей Сабининых, и Марфа, уже тогда прекрасная пианистка, стала лучшей его ученицей¹¹. Впоследствии она писала о Листе: «Самый гениальный и бескорыстный человек, какого я знала»¹².

В своих записках Марфа Степановна рассказывает, в частности, о встрече с Гоголем в Веймаре летом 1845 г.: «17 (29) июня <…> узнали, что приехали и были у отца Николай Васильевич Гоголь и граф Александр Петрович Толстой. На другой день они пришли к отцу, и я в первый и последний раз видела знаменитого писателя. Он был небольшого роста и очень худощав; его узкая голова имела своеобразную форму — френолог бы сказал, что выдаются религиозность и упрямство. Светлые волосы висели прямыми прядями вокруг головы. Лоб его, как будто подавшийся назад, всего больше выступал над глазами, которые были длинноватые и зорко смотрели; нос сгорбленный, очень длинный и худой, а тонкие губы имели сатирическую улыбку. Гоголь был очень нервный, движения его были живые и угловатые, и он не сидел долго на одном месте: встанет, скажет что-нибудь, пройдется несколько раз по комнате и опять сядет. Он приехал в Веймар, чтобы поговорить с моим отцом о своем желании поступить в монастырь. Видя его болезненное состояние, следствием которого было ипохондрическое настроение духа, отец отговаривал его и убедил не принимать окончательного решения. Вообще Гоголь мало говорил, оживлялся только когда говорил, а то все сидел в раздумье. Он попросил меня сыграть ему Шопена; помню только, что я играла ему. Моей матери он подарил хромолитографию — вид Брюлевской террасы¹³; она наклеила этот вид в свой альбом и попросила Гоголя подписаться под ним. Он долго ходил по комнате, наконец сел к столу и написал: „Совсем забыл свою фамилию; кажется, был когда-то Гоголем“. Он исповедовался вечером накануне своего отъезда, и исповедь его длилась очень долго. После Св. Причастия он и его спутник сейчас же отправились в дальнейший путь в Россию, пробыв в Веймаре пять дней»¹⁴.

Записки Марфы Степановны Сабининой печатались в журнале «Русский Архив» в 1900–1902 гг. К написанию их ее побуждал сам издатель и редактор журнала Петр Иванович Бартенев, что явствует из письма Сабининой к нему от 21 мая 1891 г. (хранится ныне в Российском государственном архиве литературы и искусства): «За добрую память благодарю душевно, счастливое Веймарское время незабвенно в моей памяти. <…> Если я буду в силах писать, услышите обо мне»¹⁵. В основу записок Сабининой положены дневниковые записи, а они как источник предпочтительнее мемуаров, написанных много лет спустя. Хотя Марфе во время ее первой и единственной встречи с Гоголем было только четырнадцать лет, мы можем отнестись к ее воспоминаниям с полным доверием. Необыкновенно ярок и психологически убедителен оставленный ею портрет Гоголя. Манера его поведения, о которой говорит Сабинина, отмечалась и другими мемуаристами, в частности протоиереем Иоанном Базаровым, в ту пору настоятелем вновь учрежденной русской домовой церкви в Висбадене. Вспоминая о встречах с Гоголем у Василия Андреевича Жуковского, он замечал, что Николай Васильевич «почти ничего не говорил и больше ходил по комнате, слушая наши разговоры»¹⁶.

В дневниковой записи Марфы Степановны есть и неточность. По ее словам, Гоголь и его спутник отправились из Веймара в Россию. На самом деле Гоголь держал путь в Берлин и по дороге туда заехал в Галле, чтобы встретиться с местным врачом, как советовал ему отец Стефан Сабинин. Это следует из письма Гоголя к Жуковскому от 14 июля (н. ст.) 1845 г.: «Для душевного моего спокойствия оказалось мне нужным отговеть в Веймаре. Граф Толстой также говел вместе со мною. Добрый веймарский священник советовал мне убедительно посоветоваться еще на дороге с знаменитым доктором в Галле, Крукенбергом» (ХII, 498). О пребывании в Веймаре и о «тамошнем очень добром священнике нашем» Гоголь сообщал и в письме к поэту Николаю Языкову от 25 июля (н. ст.) того же года (ХII, 506).

Отзвук поездки в Веймар можно найти в письме Гоголя «Нужно проездиться по России», вошедшем в книгу «Выбранные места из переписки с друзьями» и адресованном графу Толстому, чьи душевные устремления также были направлены к монашеству: «Нет выше званья, как монашеское, и да сподобит нас Бог надеть когда-нибудь простую ризу чернеца, так желанную душе моей, о которой уже и помышленье мне в радость. Но без зова Божьего этого не сделать. Чтобы приобресть право удалиться от мира, нужно уметь распроститься с миром. <…> Нет, для вас так же, как и для меня, заперты двери желанной обители. Монастырь ваш — Россия!» (VIII, 301).

Почему именно к протоиерею Стефану Сабинину обратился Гоголь по такому важному для себя вопросу? Разумеется, круг русских православных священников в Европе был довольно ограничен, но у Гоголя были, видимо, и особые причины для этого. Незаурядная личность отца Стефана, человека огромной эрудиции, была широко известна как в Европе, где он прожил большую часть жизни, так и в России, связь с которой у него никогда не прерывалась.

Стефан Карпович Сабинин (1789–1863) происходил из рода Сусаниных (его предок женился на дочери русского национального героя Ивана Сусанина Антониде)¹⁷. Он родился в семье бедного дьячка в селе Болота Воронежской губернии; окончил местное Духовное училище и гимназию, позднее преподавал в ней иностранные и древние языки (имея к ним исключительную способность), а после окончания курса в Петербургской Духовной академии был оставлен в ней. В 1823 г. Сабинин получил место священника при русской дипломатической миссии в Копенгагене и более четырнадцати лет прожил в Дании. Круг его занятий был необычайно широк: богословие, история, археология, филология. Он перевел Библию на русский язык со своими комментариями, составил первый в России Библейский лексикон (как и многие другие сочинения и переводы Сабинина, этот труд остался в рукописи и, очевидно, утрачен), написал исландскую грамматику и несколько работ по сагам, печатал статьи по русской филологии и русским древностям в отечественных журналах и исторических сборниках, издаваемых профессором Московского университета М. П. Погодиным. Постоянный корреспондент Петербургской Духовной академии, действительный член Королевского Общества северных антиквариев, Общества истории и древностей российских и ряда других, протоиерей Стефан Сабинин состоял в переписке со многими учеными и литераторами: князем В. Ф. Одоевским, профессорами С. П. Шевыревым, М. П. Погодиным, О. М. Бодянским, И.  И. Срезневским, чешскими славистами В. В. Ганкой и П. И. Шафариком. В гоголевском сборнике выписок из творений святых отцов и учителей Церкви, составленном зимой 1843/44 г. в Ницце, есть выписка «О почитании Святых (Из частного письма протоиерея Сабинина)»¹⁸.

Вполне подходила отцу Стефану и его жена Александра Тимофеевна (1806–1882), дочь петербургского протоиерея Тимофея Вещезерова. Старшая дочь Марфа писала о матери в своих записках: «Отец мой научил ее немецкому, датскому и французскому языкам, и, кроме того, она, из желания помогать мужу, сама изучила древние латинский, греческий, еврейский и другие языки, так что все его сочинения и переводы переписывала всегда она»¹⁹. Александра Тимофеевна и сама занималась переводами, в частности, перевела в стихах «Торквато Тассо» Гёте. К тому же она имела незаурядный талант живописца и за одну из своих картин получила медаль Академии художеств.

В 1837 г. отец Стефан был переведен в Веймар и назначен настоятелем русской православной домовой церкви Святой Марии Магдалины. Дом Сабининых в Веймаре стал своеобразным культурным центром: здесь останавливались едва ли не все проезжавшие по Германии путешественники-соотечественники — ученые, писатели, композиторы. Историк Михаил Погодин оставил описание своей первой встречи с этим семейством: «…жена со старшей дочерью писали картину масляными красками, которая с честию могла бы занять место в академическом классе; другая твердила урок на фортепиано, какую-то сонату Моцарта, сыновья сидели за латинскими авторами, а отец читал католический журнал. Столько образованности, любознательности, вкуса нашел я во всем семействе, сколько мудрено найти у какого-нибудь русского князя или графа…»²⁰.

В 1857 г. Марфа вместе с матерью впервые приехала в Россию. В Москве и Санкт-Петербурге она дала несколько концертов, имевших блестящий успех. В 1860 г. Императрица Мария Александровна пригласила Сабинину (через фрейлину Анну Федоровну Тютчеву, дочь поэта²¹) преподавательницей к своей дочери, Великой княжне Марии Александровне. Марфа Степановна пробыла при дворе восемь лет, часто играла во дворце, но была лишена возможности выступать с публичными концертами: ее артистическая карьера была навсегда окончена.

Полнее всего личность Марфы Сабининой выразилась в ее общественном служении. О подобных ей людях Ф. М. Достоевский говорил в «Дневнике писателя» за 1876 г.: «Женщины у нас подымаются и, может быть, многое спасут <…> Женщины — наша большая надежда, может быть, послужат всей России в самую роковую минуту <…>»²². Вместе со своей подругой баронессой Марией Петровной Фредерикс Сабинина была одной из основательниц Общества Красного Креста в России (первые годы оно носило название «Общество попечения о раненых и больных воинах»). Обе были избраны пожизненно почетными членами Общества. Во время франко-прусской войны (1870–1871) и освободительных войн балканских народов против турецкого ига Марфа Степановна организовывала лазареты, эвакуацию раненых. Ее подвижническая деятельность проходила как за границей (Германия, Франция, Сербия, Румыния), так и в России (Петербург, Крым). В мирное время она также занималась устройством больниц; став монахиней, возглавляла общину сестер милосердия Св. Благовещения в Крыму. В 1876 г. перед отъездом в Сербию епископ Таврический Гурий (Карпов) возложил на нее настоятельский крест. Сабинина была награждена многими орденами и медалями. Последние годы она провела уединенно в Крыму: рисовала, занималась музыкой, выращивала цветы, писала мемуары. Скончалась Марфа Степановна в 1892 г.

Примечания

1. Аксаков С. Т. Собр. соч.: В 4 т. М., 1956. Т. 3. С. 603—604.

2. Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя: В 4 т. Т. 1. М., 1892. С. 301.

3. Добролюбов Н. А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 8. М.—Л., 1964. С. 655.

4. Здесь келлия означает не помещение (комната или дом) для проживания монаха, а тип скита, небольшого монастыря.

5. Собрание сочинений и писем Святогорца к друзьям своим о Св. Горе Афонской, Палестине и русских святых местах. Новое издание в четырех томах. Т. 4. СПб., 1865. С. 28.

6. Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. Т. 4. М., 1897. С. 827.

7. Аксаков И. С. Письма к родным. 1849–1856. М., 1994. С. 158.

8. РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 3. Ед. хр. 164. Л. 2.

9. Письма Святогорца к друзьям своим о Святой Горе Афонской. В трех частях. Изд. 8-е. М., 1895. С. 475.

10. Собрание сочинений и писем Святогорца к друзьям своим о Св. Горе Афонской, Палестине и русских святых местах. Т. 4. С. 70—71.

11. Шестнадцать писем Листа к ней хранятся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.

12. Из Записок Марфы Степановны Сабининой // Русский Архив. 1902. Кн. 1. С. 331.

13. Речь идет об одной из достопримечательностей Дрездена, названной по имени Генриха Брюля, министра Августа III, короля Польского и курфюрста Саксонского.

14. Записки Марфы Степановны Сабининой // Русский Архив 1900. № 4. С. 534—535.

15. РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 1. Ед. хр. 584. Л. 245.

16. Воспоминания протоиерея И. И. Базарова // Русская Старина. 1901. № 2.С. 294.

17. Отметим, кстати, что в 1857 г. в Берлине он отпевал великого русского композитора Михаила Ивановича Глинку, автора оперы «Жизнь за Царя».

18. См.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т.  / Сост., подготовка текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. Т. 8. М., 1994. С. 556—557.

19. Записки Марфы Степановны Сабининой. С. 521.

20. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 7. СПб., 1893. С. 31.

21. Существуют два романса Сабининой на стихи Тютчева — «Вешние воды» и «Слезы людские».

22. Достоевский Ф. М. Полн.собр. соч.: В 30 т. Т. 23. Л., 1981. С. 24.

Николай Васильевич Гоголь всемирно известный украинский писатель, прозаик, драматург и критик :: люди :: Россия-ИнфоЦентр

 

Николай Васильевич Гоголь родился 20 марта (1 апреля) 1809 года в селе Великие Сорочинцы Миргородский уезд Полтавской губернии, Российская империя (современная Украина). Будущий классик русской литературы происходил из небогатой помещичьей семьи: у Гоголей было около 400 крепостных и свыше 1000 десятин земли. Мать Николая была потомком польских дворян. Кроме Николая в семье было еще 5 детей. Предки писателя со стороны отца были потомственными священниками, однако его дед Афанасий Демьянович оставил духовное поприще и перешел на гетманскую службу; именно он дополнил свою фамилию Яновский другой – Гоголь, что должно было показать происхождение рода от известного в украинской истории XVII века полковника Евстафия (Остапа) Гоголя.

Детство будущего писателя прошло в родном имении Васильевка, иногда посещая с родителями соседнюю Диканьку (по-видимому, вдохновившую знаменитых Вечера на хуторе близ Диканьки ), принадлежавшую министру внутренних дел В.П.Кочубею, Обуховка, ул. где жил писатель В.В.Капнист, и особенно Кибинцы, имение бывшего министра Д.П.Трощинского, дальнего родственника Гоголя по материнской линии.

Первый Николай Гоголь учился в Полтавском уездном училище (1818-19), затем брал частные уроки у полтавского учителя Гавриила Сорочинского, живя в его квартире, и в мае 1821 года поступил в Нежинскую гимназию для получения высшего образования. Гоголь был довольно посредственным учеником, но преуспел в школьном театре как актер и декоратор. Его первые литературные опыты в поэзии и прозе относятся к гимназическим годам. В основном они были «лиричны и серьезны по духу», но не лишены комизма. После окончания гимназии Гоголь вместе с одним из своих ближайших друзей А. С. Данилевским в декабре 1828 года приехал в Петербург и через полгода уехал в Германию.

По возвращении в Россию в сентябре 1829 г. Гоголь поступил на государственную службу – сначала в Департамент государственного хозяйства.

В 1831 году вышли в свет гоголевские « Вечера на хуторе близ Диканьки» , благодаря которым автор, как и Байрон, в одно прекрасное утро проснулся знаменитым. С лета 1834 года Гоголь полностью посвятил себя писательству.

В 1836 году Николай Гоголь снова уехал за границу, где провел следующие двенадцать лет, не считая двух визитов в Россию в 1839 году.-40 и в 1841-42 гг. Писатель жил в Германии, Швейцарии, Франции, Австрии и Чехии, но больше времени проводил в Италии, где продолжил работу над «Мертвые души », сюжет которого (так же, как и у «Ревизор ») был подсказал ему Александр Пушкин.

Первый том «Мертвые души » вышел в 1841 году, но работа над вторым томом шла очень напряженно и мучительно. Летом 1845 года Гоголь в тяжелом душевном состоянии сжег рукопись 2-го тома. В апреле 1848 года после паломничества к Гробу Господню в Святую Землю (Палестину) Гоголь окончательно вернулся на родину и жил большей частью в Москве. К началу 1852 года писатель создал еще одно издание 2-го тома «Мертвые души » и даже читал из него некоторые главы своим ближайшим друзьям М.П.Погодину, С.Т.Аксакову и членам его семьи.

В ночь с 11 на 12 февраля Николай Гоголь, живший тогда у графа Алексея Толстого на Никитском бульваре, в состоянии глубокого в доме на Никитском бульваре, где вены у графа А. П.Толстого, в состоянии глубокого душевного кризиса сгорело новое издание второго тома. Через несколько дней, утром 21 февраля (4 марта) писатель скончался.

Николай Васильевич Гоголь был похоронен на кладбище Свято-Данилова монастыря в Санкт-Петербурге, но в 1931 году его останки были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве.

Николай Гоголь — Сборник рассказов: Самый убедительный рассказ Мастера абсурда. Великолепный рассказ украинского происхождения, оказавший влияние на таких авторов, как Толстой и Достоевский. Николая Гоголя, Ричарда Митчли, Марка Райс-Оксли, Эллиота Фицпатрика | 2940175345910 | Аудиокнига (Digital)

Николай Васильевич Гоголь родился 1 апреля 1809 г.отцу, происходившему из украинских казаков, и матери с военным прошлым из украинского города Сорочинцы, тогда входившего в состав Российской империи и богатого казачьими традициями и фольклором.

Его отец писал стихи и пьесы, которые молодой Гоголь помогал ставить в домашнем театре своего дяди. Это помогло зажечь в нем любовь к литературе, которая расцвела, когда он поступил в нынешний Нежинский государственный университет имени Гоголя в возрасте 12 лет. Здесь он участвовал в школьных театральных постановках и совершенствовал свое мастерство в своем родном украинском, а также русском языке. его имперские хозяева.

В 1828 году он отправился в Санкт-Петербург и безуспешно пытался начать карьеру актера, обнаружив, что без денег и без связей ему запрещена государственная служба.

Присвоив деньги матери, он отправился в путешествие по Германии. Когда деньги закончились, он вернулся в Санкт-Петербург, но опыт был использован в серии рассказов, которые он публиковал в периодических изданиях. Эти сказки были пропитаны его детскими воспоминаниями об украинском пейзаже и крестьянстве, оживленном сверхъестественным фольклором, переплетенным с реалистическими событиями дня. Он писал по-русски в причудливой разговорной манере с небольшим количеством украинских слов и фраз, что придавало ему достоверность. Восемь рассказов были опубликованы под названием «Вечера на хуторе близ Диканьки». Казалось, сразу к нему пришли слава и богатство. Современники, в том числе Пушкин, приветствовали Гоголя как выдающегося писателя русской литературы.

Его успех продолжился блестящими пьесами «Ревизор» и комедией «Женитьба для театра», получившими высокую оценку.

В 1834 году он стал профессором средневековой истории в Санкт-Петербургском университете, но, не имея академической или педагогической подготовки, не смог должным образом выполнять многие из своих обязанностей и вскоре оставил этот пост. Без каких-либо обязательств и используя свои заработки, которые теперь включали импрессионистические и бессмертные «Мертвые души», Гоголь путешествовал по Европе, проводя большую часть времени в Риме, где он изучал искусство, читал итальянскую литературу и развил страсть к опере.

В 1840-х годах Гоголь, занявшись очищением души, отправился в паломничество в Иерусалим. Вместе с тем он попал под влияние строгого и сурового духовного подвижника, который уговорил его соблюдать строгие посты, что в сочетании с его депрессией и ухудшением здоровья способствовало его смерти 21 апреля 1852 года в возрасте всего 43 лет.