ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ III ИВАНОВИЧ (1479–1533). Все правители России

Читайте также

Московский государь великий князь Василий Иванович

Московский государь великий князь Василий Иванович Историки называют царствование Василия продолжением Иванова. В самом деле, мало в истории примеров, когда бы царствование государя могло назваться продолжением предшествовавшего в такой степени, как это. Василий

Глава 15 Московский государь великий князь Василий Иванович

Глава 15 Московский государь великий князь Василий Иванович Историки называют царствование Василия продолжением Иванова. В самом деле, мало в истории примеров, когда бы царствование государя могло назваться продолжением предшествовавшего в такой степени, как это.

Василий III Иванович (1479–1533)

Василий III Иванович (1479–1533) О том, как Иван III обеспечил передачу престола Василию, писалось. Остается добавить, что уже после смерти отца Василий велел заковать в цепи сидящего в тюрьме племянника Дмитрия, где он и умер в 1509 году. Возможно, был задушен дымом. Тоже своего

§ 52. Великий князь Василий III Иванович

§ 52. Великий князь Василий III Иванович Укрепление великокняжеской власти. Конец Псковской автономии и веча (1510). Москва и Рязанское княжество. Присоединение Северских княжеств. Взятие Смоленска Василием III (1514). Русь и татары. Развод Василия III с Соломонией Сабуровой и

Государь Великий Князь Василий Иоаннович. 1505–1533 гг.

Государь Великий Князь Василий Иоаннович. 1505–1533 гг. Государствование Василия казалось только продолжением Иоаннова. Будучи подобно отцу ревнителем Самодержавия, твердым, непреклонным, хотя и менее строгим, он следовал тем же правилам в Политике внешней и внутренней;

Иван IV Васильевич Грозный — Великий князь Московский, царь и великий государь всея Руси Годы жизни 1530–1584 Годы правления 1533–1584

Иван IV Васильевич Грозный — Великий князь Московский, царь и великий государь всея Руси Годы жизни 1530–1584 Годы правления 1533–1584 Отец — Василий Иванович, великий князь Московский.Мать — великая княгиня Елена Васильевна Глинская.Иван (Иоанн) Грозный — великий князь с 1533

45. ВАСИЛИЙ I ДМИТРИЕВИЧ, великий князь московский и всей Руси

45. ВАСИЛИЙ I ДМИТРИЕВИЧ, великий князь московский и всей Руси сын Дмитрия IV Ивановича Донского, великого князя московского и всей Руси, от брака с Евдокией Дмитриевной (в иночестве Евфросиния), княжной суздальской (см. 78), причтенной православной церковью к лику

46. ВАСИЛИЙ III ИВАНОВИЧ, в св. крещении Гавриил (в иночестве Варлаам), великий князь московский и всей Руси

46. ВАСИЛИЙ III ИВАНОВИЧ, в св. крещении Гавриил (в иночестве Варлаам), великий князь московский и всей Руси сын Ивана III Васильевича, великого князя московского и всей Руси, от второго брака с Софьей Фоминичной, дочерью Фомы Палеолога, деспота (правителя) морейского.Родился в

70. ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ, великий князь владимирский и московский

70. ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ, великий князь владимирский и московский сын Ивана Ивановича Младого, князя тверского (см. 100) от брака с дочерью Стефана IV, господаря молдавского, Еленой.Родился в Москве 10 октября 1483 г.; сопровождал великого князя Ивана III, деда своего, в Новгород в

98. ИВАН II ИВАНОВИЧ, великий князь московский

98. ИВАН II ИВАНОВИЧ, великий князь московский сын Ивана I Даниловича Калиты, великого князя московского, от брака с неизвестной (в иночестве Елена, см. 87).Родился в Москве 30 марта 1326 г.; проектом первого завещания своего отца назначался князем Звенигорода и Рузы в 1331 г.; вслед

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ И ВЛАДИМИРСКИЙ ВАСИЛИЙ I ДМИТРИЕВИЧ (1371–1425)

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ И ВЛАДИМИРСКИЙ ВАСИЛИЙ I ДМИТРИЕВИЧ (1371–1425) Сын Дмитрия Донского и Евдокии Дмитриевны Василий родился в Москве 30 декабря 1371 года. После разгрома Москвы Тохтамышем 26 апреля 1382 года одиннадцатилетний мальчик находился в Золотой Орде в качестве

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ II ВАСИЛЬЕВИЧ ТЕМНЫЙ (1415–1462)

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ II ВАСИЛЬЕВИЧ ТЕМНЫЙ (1415–1462) Сын великого князя Василия I Дмитриевича и Софьи Витовтовны. Василий родился в Москве 10 марта 1415 года. По смерти отца 27 февраля 1425 года по его завещанию он в десятилетнем возрасте стал великим князем.Митрополит

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ ЮРЬЕВИЧ КОСОЙ (? – 1448)

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МОСКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ ЮРЬЕВИЧ КОСОЙ (? – 1448) Сын Юрия Дмитриевича, князь Новгородский с 1434 года.С князем Василием Юрьевичем связан хорошо известный в русской истории эпизод. Он пировал 8 февраля 1433 года на свадьбе двоюродного брата великого князя Василия II. На

Василий III Иванович (1479–1533)

Василий III Иванович (1479–1533) Престолонаследие не по Алексию Иван III Васильевич в конце жизни оставил сыновьям одну из важнейших задач для любого государства — задачу передачи власти — нерешенной. Умирая, он позвал к себе внука Дмитрия и, как написано в труде Герберштейна,

Иван IV Васильевич Грозный — Великий князь Московский, царь и великий государь всея Руси Годы жизни 1530–1584 Годы правления 1533–1584

Иван IV Васильевич Грозный — Великий князь Московский, царь и великий государь всея Руси Годы жизни 1530–1584 Годы правления 1533–1584 Отец — Василий Иванович, великий князь Московский.Мать — великая княгиня Елена Васильевна Глинская.Иван (Иоанн) Грозный — великий князь с 1533

Наследие Земли Псковской/ Культура и история Пскова и Псковской области. Достопримечательности, туристическая инфраструктура

Василий III

?-1533

В псковской истории имя великого князя Московского Василия III связано с присоединением Пскова к Московскому государству и упразднением псковской вольницы. Василий был сыном Ивана III и Софьи Палеолог, византийской царевны. Еще при жизни отца, в 1499 году, Василий был наименован Великим государем Новгорода и Пскова. Новгород тогда был уже покорен войсками Ивана III, относительно независимыми оставались Псков и Рязань.

Псковская вечевая республика существовала с 1348 года, со времени заключения Болотовского договора, по которому Новгород отказывался от всякой власти над Псковом. Высшим органом власти в средневековом Пскове было вече. В Пскове был и княжеский престол, однако безраздельной властью князь обладал лишь в военных делах. Князья приглашались и утверждались вечем, института наследственной власти не было.

Вече собиралось на площади у Троицкого собора по звону большого вечевого колокола. В притворе собора находилась канцелярия и архив, которыми заведовали вечевые дьяки. Вече имело свою печать. Его работой руководили степенные посадники. Вече (от слова «вещать» — говорить) избирало и смещало высших должностных лиц, утверждало новые законы и отменяло старые, объявляло войну и заключало мир, принимало послов других стран, определяло размер налогов с населения, принимало решения о постройке городских укреплений, мостов, церквей, утверждало меры веса и деньги. Именно на вече была принята Псковская Судная грамота — один из замечательных памятников русского права XIII-XV веков, оказавшая значительное влияние на развитие права в России. Впервые в России в ней было сформулировано понятие «государственного преступления». Исследователи называют ее «Псковской правдой» вслед за «Русской правдой» Ярослава Мудрого. Судная грамота регулировала область гражданских и уголовных отношений и нормы наследственного права, частных долговых обязательств и отношений Пскова с князем.

В январе 1510 года в Псков приехал дьяк Третьяк Долматов и объявил волю Василия III: «Вечу не быть, вечевому колоколу не быть, а быть в Пскове двум наместникам от Московского князя». Под общий плач псковичей сняли вечевой колокол, отбили ему уши и вырвали язык и увезли на подворье Снетогорского монастыря. Летописец удивляется, «как зеницы не упали со слезами вкупе, како ли не урвалось сердце от корени?» Дальнейшая судьба колокола неизвестна.

Падение Византии под натиском турок привело к положению, при котором единственным православным царством стало Московское Великое княжество. Условия жизни православных народов под властью иноверцев были тогда очень тяжелыми. Сохранение веры требовало немалого мужества. Единственной державой, где Православная Церковь не подвергалась гонениям, была Россия. Но и от русских требовались сверхусилия в укреплении своей страны: соседние государства при первых признаках слабости готовы были напомнить о своих исторических притязаниях. Псковский старец Филофей пишет Василию III знаменитое послание, где называет Москву (после Константинополя) Третьим Римом и напоминает ему об ответственности за сохранение русского государства, призванного покровительствовать Православной Церкви, в том числе и в тех странах, которые попали под власть неверных.

«Блюди и внемли, — писал старец Филофей Василию III в начале ХIV века, — благочестивый царь, что все христианские царства сошлись в твое единое, ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть. Уже твое христианское царство иным не останется.»

Василий умер в 1533 году, приняв перед смертью иноческий образ с именем Варлаам. При его жизни была издана гравюра с его портретом, на которой по-немецки было написано: «Я по праву отцовской крови — царь и государь руссов; почетных званий своей власти не покупал я ни у кого какими-либо просьбами или ценою; не подчинен я никаким законам другого властелина, но верую в единого Христа, презираю почет, выпрошенный у других». 

На похоронах Елены Глинской плакали двое

Слёзы сына

Елена Глинская умерла 4 апреля 1538 года. Смерть наступила в результате отравления, что доказывают и результаты патологоанатомической экспертизы останков великих княгинь из некрополя кремлевского Воскресенского монастыря; в костях Елены было обнаружено высокое содержание мышьяка и ртути. Показательно и то, что похороны, вопреки христианскому обряду, состоялись не на третий, а на второй день после кончины. Вероятно, поспешность была вызвана состоянием тела усопшей, — при отравлении ядом, в состав которого входит ртуть, тело начинает очень быстро распухать и чернеть.

На похоронах Елены скорбели и отчаянно плакали только двое — её возлюбленный Иван Овчина и ее оставшийся сиротой малолетний сын.

Будущий царь Иван Грозный

Судьба матери великого человека — не всегда судьба воспитательницы. Правление Елены Глинской предваряло эпоху царствования ее сына. И она, пока могла, сберегала для него государство и власть, защищая от грядущей смуты. Увы, великая княгиня ушла из жизни, когда сыну было всего семь лет.

Возможно, это и сыграло роковую роль в судьбе и характере государя. Как знать, останься Глинская жива, мы бы не читали леденящие истории про свирепые казни и пронзенных копьями пленников. И сами бы не ломали копья вокруг возведенного недавно памятника Грозному царю…

Долгожданный первенец

Елена Глинская происходила из литовско-русского рода с сербскими и татарскими корнями. Мать — Анна Стефановна, дочь сербского воеводы Стефана Якшича. Отец — князь Василий Львович Глинский. В 1508 году в ответ на предательство князя Михаила Львовича, который во время русско-литовской войны перешёл на сторону Москвы, Глинские были высланы и с разрешения Василия III поселились в России; им были пожалованы города Ярославец и Боровск.

Елена в 18 вышла замуж за 48летнего Василия III. Это был уже второй брак великого князя. И совершенно ненужный в глазах родовитого московского боярства: Елена считалась «безродной», к тому же её дядя Михаил Глинский сидел в тюрьме за измену. Но это не остановило Василия, женившегося «лепоты ради ея лица и благообразия возраста, наипаче же целомудрия ради». Елена и впрямь была хороша — большие глаза, тонкий прямой нос, красивый изгиб тонких губ, высокий лоб. Высока, рыжеволоса… Несмотря на молодость, она была хорошо образованна и воспитанна, в совершенстве знала немецкий и польский языки, говорила и писала по латыни. Да к тому же была весела нравом. Всем этим Елена ярко выделялась на фоне жен московских бояр, за что и была нелюбима последними.

Василий тоже был влюблен и счастлив. Чтобы понравиться невесте, он даже сбрил бороду и сменил традиционные царские одежды на модный в Европе польский кунтуш. Наряд довершали красные сапоги с загнутыми носками. Стоит подчеркнуть: для начала XVI века такой поступок считался аморальным и безрассудным…

А вот первенца супругам пришлось ждать долго. Елене никак не удавалось забеременеть, два года царь посещал русские монастыри, раздавая милостыню и молясь о чадорождении. Долгожданный сын появился на свет 25 августа 1530 года. В час рождения наследника престола, по словам летописцев, была сильнейшая гроза, природа неистовствовала…

Через десять дней младенца крестили в Троице-Сергиевом монастыре. Мальчик был наречён именем Иоанн, в честь Иоанна Крестителя.

Бесстрашная вдова

Василий оказался трогательно заботливым отцом. До нас дошло пять его писем к Елене. С большим беспокойством он интересуется о состоянии здоровья первенца и дорогой супруги, советует ей, как поступить в случае болезни Ивана, просит обязательно сообщать о малейших недомоганиях…

А вот кремлевская элита так и не полюбила «худородную», умную и заносчивую Елену. Сразу после рождения сыновей (Юрий родился в ноябре 1531 года, к несчастью, глухонемым и слабоумным) бояре стали распускать слухи о том, что их отец — князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. В прошлом воевода, в 1531 году он получил чин окольничего, а в 1533м был пожалован высшим званием конюшего великого князя, став фактически главой Боярской Думы.

В декабре того же года умер Василий III.

Елена осталась вдовой с малолетними детьми на руках. По завещанию царя к Ивану был назначен опекунский совет из состава Боярской Думы. Есть основания полагать, что ни Елена, ни Иван Овчина в него не вошли. Прекрасно понимая, что регенты будут действовать в своих корыстных интересах, а вовсе не в интересах сына, властолюбивая Елена приняла решение бороться за власть.

Она обладала сильным характером, к тому же была бесстрашна и самоуверенна. Не прошло и трех недель после смерти венценосного супруга, как вдова открыто приблизила к себе возлюбленного. Именно это решение и привело ее к гибели. Она стала ненавистна не только боярству, но и простому народу, и никакие добродетели, реформы и успешная внешняя политика не могли смягчить нарастающей ненависти к «худородной».

У Глинской, увы, не было времени остановиться и заглянуть во мрак русской души. Ей надо было защищать престол своего горячо любимого сына, и она билась за него как львица, до последнего вздоха.

В Успенском соборе Москвы митрополит Даниил по настоянию Глинской «поставил» малолетнего Ивана Васильевича великим князем. Так закончилось, едва успев начаться, детство Ивана.

«Родительница, окруженная пламенем…»

Теперь вся его жизнь была подчинена церемониалу и в ней не осталось места детским забавам. Мальчик давал аудиенции послам, присутствовал на торжествах, уже через несколько дней после смерти отца принимал официальные грамоты от крымских гонцов и сам в знак особого расположения подавал им чаши с медом. Елена, не имевшая право посещать заседания Боярской Думы, каждый раз старалась отправить туда сына: быстрее повзрослеет, быстрее начнет вникать в суть государственных дел.

Мальчик невольно оказался игрушкой в руках корыстолюбивых бояр-опекунов, наиболее влиятельными среди которых были Василий и Иван Шуйские. Ненависть к ним Иван пронёс через всю свою жизнь.

Через много лет в послании князю Курбскому Иван напишет: «Когда по Божьему суду отец наш, великий государь Василий… тленное сие мимолетное земное царствие оставил… родительница наша, благочестивая царица Елена в таковом бедном вдовстве осталась, как бы окруженная пламенем пребывая, то от иноплеменных языков… то от вас, изменников… Но никто ничего не сумел: Бог заступился, и Пречистая Богородица, и родителей наших молитвами и благословением». Среди сумрачных воспоминаний Ивана о детстве и отрочестве мать была едва ли не единственным светом…

Долг государыни

Закрепив за сыном право на власть, Елена перешла к следующему решительному шагу. Менее чем за год в тюрьме оказались Михаил Глинский и еще несколько видных князей, включая старшего брата Василия III — Юрия. Следом та же участь постигла и младшего брата Василия III Андрея Ивановича Старицкого: его схватили и уморили в тюрьме, его удел ликвидировали. Расправившись с оппозицией и потенциальными претендентами на престол, Елена объявила себя единственной регентшей и соправительницей при малолетнем Иване.

Молодая женщина, не достигшая ещё и тридцатилетнего возраста, рьяно взялась за реформирование денежной системы. Она начала с ликвидации права удельных князей на чеканку, ввела единую для всего государства монетную систему. Тогда же появилась и самая мелкая, ставшая самой популярной, денежная единица — «копейка». Георгий Победоносец на обратной ее стороне был изображён не с мечом, как на других монетах, а с копьем — отсюда название «копейка». Серебряный рубль стал равняться 100 копейкам. По указу Глинской фальшивомонетчикам и обрезчикам монет лили в рот олово и отрубали руки.

Взялась Елена и за реорганизацию местного самоуправления: все хозяйственные дела из ведения наместников были переданы губным старостам и «излюбленным головам», находившимся в подчинении у Боярской думы. В том же 1535 году было завершено строительство каменного Китай-города, а уже в следующем началось строительство и укрепление города по границе государства, заложены новые города — Темников и Буйгород.

А еще нужно было решать внешние проблемы: в феврале 1534 года литовский князь и польский король Сигизмунд начал войну с Россией…

Тем не менее, смерть энергичной царицы не вызвала сочувствия в обществе. В летописях не говорится о плаче всенародном, которым обычно сопровождались похороны русских государей…

Месть сына

Уже на шестой день после смерти Елены в тюрьму попал ее возлюбленный Иван Овчина, которого там и умертвили. Была сослана в Каргопольский монастырь его сестра, воспитательница мальчика Аграфена Челяднина. Обоих схватили и увели на глазах у плачущего, кричащего Ивана. В Постниковском летописце обнаруживается сообщение об освобождении опального боярина Юрия Дмитровского, бояр, дворян и детей боярских Андрея Старицкого. Из заключения освобождены и возвращены ко двору князья Андрей Михайлович Шуйский и Иван Федорович Бельский…

Им в первую очередь была выгодна смерть Елены и Ивана Овчины. Сам Иван Грозный, впрочем, считал первым заговорщиком против матери и расхитителем царской казны М.В. Тучкова (боярина, сторонника партии Бельских).

Место опекуна после смерти Елены занял князь Василий Васильевич Шуйский, женившийся на двоюродной сестре Ивана IV Анастасии Петровне и, таким образом, породнившийся с царской семьей. Шуйские праздновали победу. И не обращали внимание на то, как взрослел обездоленный монарх. Между тем, час расплаты был уже не за горами…

Мальчик, брошенный опекунами на произвол судьбы, взрослевший в атмосфере интриг и жестокости, скоро отомстит за смерть матери и свои обиды всему миру.

Гроссмана» мне потребовалось три недели на чтение и три на восстановление | Линда Грант

Есть романы, которые я перечитал через 30 или 40 лет, которые потрясли меня идеями, которые, очевидно, произвели такое сильное впечатление, что перестали быть чужими мыслями и стали моими собственными. После целой жизни чтения книги формируют вас; отчасти вы являетесь скоплением чужих идей. Каждый раз, когда я перечитываю миссис Дэллоуэй Вирджинии Вульф, я вижу, как этот краткий, но чрезвычайно влиятельный роман, впервые прочитанный в подростковом возрасте, вызвал во мне чувство легкости и волнения, когда я иду по лондонской улице, или как фраза «среди капусты» »Резонировал бы как фрагмент предложения о памяти и тоске.

Но только одна книга оказала такое решающее влияние, что я могу датировать ее глубоким изменением в моем мировоззрении и даже в поведении. Я прочитал «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана в 2003 году. Как и несколько других людей десять лет назад, я почувствовал, что у меня есть самиздат ; никто из моих знакомых никогда об этом не слышал. Гроссман упоминался и упоминался в бестселлерах 1990-х годов Антония Бивора «Сталинград» и «Берлин: крушение». Я не являюсь очевидной аудиторией военной истории, но мы с Энтони встречались в составе руководящего комитета Общества авторов, и читать книги друг друга казалось только вежливым.

Из Берлина я перешел к «Жизнь и судьба». Мне потребовалось три недели, чтобы прочитать его, и три недели, чтобы оправиться от этого опыта, в течение которых я едва мог дышать. Гроссман был советским еврейским журналистом, освещавшим Сталинградскую битву и освобождение лагеря смерти Треблинка. После войны он написал этот эпический роман. «Жизнь и судьба» — это советская война и мир, в которой все аспекты жизни общества исходят от центральных персонажей, Виктора Штрума и его жены Людмилы.Штрум — физик, член академии наук; первый муж его жены был арестован во время чисток; ее сын лейтенант в армии; Мать Виктора из оккупированного нацистами сектора направляется в газовую камеру. Десятки других взаимосвязанных людей переживают войну и ее влияние на обычные и важные жизни, в том числе Сталина и Гитлера.

Роман длинный, 871 страница в издании Harvill, с огромным набором персонажей, что создает огромную проблему.Гроссман не был прирожденным стилистом — писал публицистической прозой; мало лиризма. Но поскольку он пишет о том, что видел воочию, образы могут быть ошеломляющими: «Моргая обожженными ресницами, они пробились обратно в бункеры через заросли красного шиповника». Он знает, о чем думают люди. В сцене с молодыми солдатами, которые несколько минут отдыхают на фронте, он погружает нас в их головы: один полон мрачных предчувствий, другой поет, третий пытается распознать птицу на дереве — солдаты мечтают о женских грудях, собаках. , колбасы и поэзия.

Когда Гроссман представил свою рукопись в 1960 году, ему сказали, что она не может быть опубликована в течение 200 лет. Два года спустя он умер от рака желудка, его роман был конфискован, «арестован», как он сказал, за нападение на советский тоталитаризм. Нужно быть осторожным, чтобы не спутать его с либертарианцами. Скорее, Гроссман видел человека как писатель. «Человеческие объединения преследуют одну главную цель, — писал он, — отстаивать право каждого быть непохожим на других, быть особенным, думать, чувствовать и жить по-своему … Единственный истинный и прочный смысл борьбы за жизнь заключается в в человеке, в его скромных особенностях и его праве на эти особенности.«Терпимость к различиям — это его послание, а не нападение на общество или государство.

К концу романа из обломков советского коммунизма остается нечто настолько банальное, что его можно было бы записать на поздравительной открытке: индивидуальный, часто случайный акт доброты — старуха, которая берет в руки камень, чтобы бросить в пленного немецкого солдата и по причинам, которые она никогда не поймет, заменяет куском хлеба. Люди попадают в отвратительные ситуации, как Штрум, загнанный в угол Сталиным.Немногие герои. Но эти добрые поступки повторяются на протяжении всего романа, ни в каком другом контексте, кроме как под влиянием момента. Доброта смягчает некоторые ужасы войны. В одно мгновение солдат задумчиво снимает вошь с армейской куртки своей девушки, прежде чем поцеловать ее.

Как и многие представители моего поколения, меня формировали идеи; рядом -измов, прежде всего социализма и феминизма. Я видел мир с точки зрения различных группировок мы и они. После прочтения «Жизни и судьбы» они казались менее важными.Гроссман не пропагандировал христианскую святость и был далек от совершенства в своей жизни. Но если даже в ужасах войны вы можете облегчить страдания с помощью каких-то экстраординарных действий (добровольно пойти в газовую камеру, чтобы держать за руку ребенка, чтобы ему не пришлось умирать одному), насколько легко это могло бы быть. вести себя с меньшим гневом, цинизмом, раздражением или презрительным пренебрежением? И это то, что я пытался сделать. «Жизнь и судьба» — непростая задача, но для тех, кто ее завершит, опыт будет глубоким.Немногие романы, призванные изменить мир, имеют успех; этот просто изменил меня.

«Жизнь и судьба» (New York Review Books Classics): 97815

018: Гроссман, Василий, Чендлер, Роберт: книги

« Жизнь и судьба … была широко провозглашена одной из величайших книг 20-го века. На мои деньги « Жизнь и судьба» — одна из величайших книг, точка ». —Бекка Ротфельд, Еврейские течения

«Василий Гроссман — Толстой СССР.- Мартин Эмис

«Что может быть лучше, чтобы прочесть эпический роман Василия Гроссмана о Второй мировой войне Жизнь и судьба , чтобы взглянуть на наши текущие проблемы? Книга Гроссмана, в которой прослеживается судьба семьи блестящего физика. Виктор Штрум во время Сталинградской битвы записывает, как человечество перенесло чудовищное зло нацизма и сталинизма, выживая, как сорняки в трещинах бетонных плит ». — Джон Торнхилл, Financial Times

№ 1 в журнале Энтони Бивора за 2009 год. Список «Пять лучших художественных произведений Второй мировой войны» ( The Wall Street Journal )

«Одно из величайших литературных произведений, вышедших из России в 20-м веке,« Жизнь и судьба » можно рассматривать как самое близкое вещь, которую Вторая мировая война имела для Войны и мира .Абсолютно обширный и запоминающийся шедевр, который должен быть в каждом списке ». — Flavorwire

«Прекрасно читаемый перевод Роберта Чендлера 2006 года, это издание сохраняет почти весь колорит русских поговорок и черный юмор, оставаясь при этом разрушительным портретом сталинской России. Гроссман показывает, что русский коммунизм был моральным и идеологическим тупиком, почти точной копией гитлеровского нацизма, который был предопределен с того момента, как Ленин начал убивать своих противников вместо того, чтобы разговаривать с ними.. . . В конце концов, он подводит читателя к неизбежному выводу, что коммунизм, как и нацизм, преследовал только одну цель: власть. Это действительно разрушительное послание, исходящее от человека, который когда-то сидел в привилегированных внутренних кругах этого правительства, как признанный журналист и автор ». — Forbes

«Хроника двух злых двигателей разрушения прошлого века — советского коммунизма и немецкого фашизма — мрачный роман, тем не менее, заслуживающий своего права на депрессию. Но он угнетает так же, как и все подлинно великое искусство — через непоколебимый взгляд на истину, включающий в себя весь ужас, на который способны люди, а также величие, которого они могут достичь в кризисных ситуациях.Великая книга, шедевр, Жизнь и судьба — это книга, которую мог написать только русский ». — Джозеф Эпштейн, The Wall Street Journal

«Это шедевр» — Фредерик Рафаэль

«Изображение советских граждан, борющихся за выживание, Гроссманом великолепно.« Жизнь и судьба» «» назвали величайшим русским романом ХХ века. Я согласен. «- Daytona Beach News

» Вторая мировая война Война и мир . Написанный (в основном) с точки зрения советского еврея, этот шедевр был сочтен слишком двойственным в его трактовке «Великой Отечественной войны», чтобы быть опубликованным при жизни автора ». — Найл Фергюсон, The New York Times

« [Классик русской литературы ХХ века ». — The New York Times

«Рассказ Гроссмана о советской жизни — пенитенциарной, военной и гражданской — является энциклопедическим и немигающим … чрезвычайно впечатляющим … значительным дополнением к огромной библиотеке контрабандно ввезенных русских произведений». — The New York Times Book Review

«Занимает свое место рядом с Кругом первом и Доктор Живаго как мастерское воскрешение судьбы России, выраженной в жизни ее народа.»- USA Today

« Одно из самых ужасных обвинительных заключений советской системы, когда-либо написанных ». — The Wall Street Journal

«Прочитать Жизнь и судьба — это, помимо прочего, иметь некоторое представление о том, каково это быть несвободным. . . . Во многих отношениях, Жизнь и судьба является свидетельством силы характера, которую способны достичь терроризированные человеческие души. Это благородная книга ». — The Wall Street Journal

«Прочтите это и радуйтесь тому, что ХХ век произвел на свет столь вдумчивых и глубоких литературных гуманистов.Страдания и откровения этих персонажей дают нам одни из самых тревожных и иногда воодушевляющих исследований человеческого сердца, которые можно найти в современной литературе. Роман на все времена ». — Washington Post Book World

«[] необычайно мрачный портрет советского общества». —Дэвид Ремник, The Washington Post

«Захватывающий и мощный. . . « Жизнь и судьба» «» делает то, чего, насколько мне известно, ни один другой роман не пытался сделать в полной мере, — а именно изображает верующих советских коммунистов как обычных персонажей, а не как предсказуемые воплощения зла.»- Vogue

« Жизнь и судьба не имеет себе равных в современной русской литературе. . . Я бы даже сказал, что Гроссман в фильме «« Жизнь и судьба », » — это первый свободный голос советской нации ». — Комментарий

«Роман Василия Гроссмана якобы касается Второй мировой войны, которую он освещал как советский военный корреспондент. Но его истинный предмет — сила доброты — случайной, банальной или героической — противостоять ошеломляющей дегуманизации тоталитаризма.. . . К концу романа и коммунизм, и фашизм превращаются в эфемеры; инстинктивная доброта, какими бы ни были последствия, — вот что делает нас людьми ». —Линда Грант, The Wall Street Journal blog

Как советские литературные истеблишменты подвергали цензуре Василия Гроссмана

Роман советского еврейского писателя Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», завершенный в 1960 году, представляет собой эпическую историю о Сталинградской битве. , победа Советского Союза над нацистской Германией, ставшая поворотным моментом во Второй мировой войне.Роман включает в себя множество сюжетных линий — гражданских, военных и немецких или советских концлагерей. Центральной и убедительно аргументированной темой является эквивалентность нацистского и сталинского режимов. Это предало советской власти проклятие «Жизнь и судьба», и КГБ. конфисковано большинство копий машинописного текста. В конце концов, однако, микрофильм был вывезен контрабандой из Советского Союза, и в 1980 году текст был наконец опубликован в Швейцарии на русском языке. В 1986 году я перевел и опубликовал версию на английском языке.

С тех пор «Жизнь и судьба» считалась главным произведением искусства и была переведена в большинство Европейские языки, а также китайский, японский, корейский, турецкий и вьетнамский. Однако многие читатели не осознают, что Гроссман не задумывал «Жизнь и судьбу» как самостоятельный роман. Это, скорее, второй из двух тесно связанных романов, изначально задуманных как две части одного произведения.Сюжетная линия «Жизни и судьбы» начинается там, где заканчивается предыдущий роман, а персонажи двух романов во многом идентичны. Первый роман был опубликован в нескольких разных изданиях в 1950-х годах под названием «За справедливое дело». Эти издания подвергались жесткой цензуре. Моя жена Элизабет и я опубликовали перевод романа, используя оригинальное и предпочитаемое Гроссманом название «Сталинград», и восстановили многие утерянные отрывки.

Первоначальный процесс публикации романа представляет собой тематическое исследование советской редакционной практики и цензуры.Гроссман работал над рукописью с 1943 по 1949 год, а затем провел три года, сражаясь со своими редакторами. С самого начала предвидя трудности, он записал все соответствующие официальные разговоры, письма и встречи в документ под названием «Дневник путешествия романа во имя правого дела через издательства». В 1949 году Гроссману разрешили опубликовать «У Волги» — избранные отрывки из военных глав «Сталинграда». Он был известным военным корреспондентом, и ему было относительно легко публиковать материалы по темам, которые он уже освещал.Его трудности с редакторами были из-за гражданских глав — и, прежде всего, отрывков, относящихся к центральной фигуре романа, еврейскому физику-ядерщику Виктору Штруму.

В начале 1951 года председатель Союза советских писателей Александр Фадеев направил Гроссману ряд требований. Он должен был добавить новые главы о героическом труде горняков и заводчан в Сибири и на Урале. Он должен был вставить нынешний официальный взгляд на союз военного времени, который критиковал Англию и Америку за их нежелание открыть второй фронт против нацистской Германии и за очевидную готовность Черчилля и Рузвельта покинуть Советский Союз, чтобы вести большую часть боевых действий. .И он должен был убрать фигуру Виктора Штрума — требование, явно мотивированное официальным антисемитизмом. Гроссман ответил: «Я согласен со всем, кроме Штрума». Александр Твардовский, главный редактор литературного журнала «Новый мир », в котором должен был быть сериализован «Сталинград», предложил компромисс: Гроссман должен сделать Штрума учеником всемирно известного и чисто русского физика. Гроссман согласился на это предложение и сразу же написал в романе нового персонажа — Дмитрия Чепыжина.

Фадеев и Твардовский хотели убрать Штрума, потому что это было время крайнего русского шовинизма, и было недопустимо, чтобы герой романа о Сталинградской битве был кем-то, кроме чистокровного русского. Гроссман, пытаясь удержать Штрума, оказался намного смелее, чем предполагал любой из его литературных боссов. Ученый Татьяна Деттмер обнаружила, что Штрум был создан по образцу реальной фигуры: Льва Яковлевича Штрума, одного из основоположников советской ядерной физики. Лев Штрум родился в 1890 году, казнен в 1936 году; Как и многих жертв сталинских чисток, его обвиняли в троцкизме.После его смерти его книги и документы были изъяты из библиотек, и он был исключен — с большой тщательностью — из исторических записей. Гроссман наделил центральную фигуру своих книг именем, профессией, семьей, интересами и даже друзьями «врага народа». Гроссман был совсем не наивен; он знал бы опасность, которой подвергал себя и свой роман.

С этими изменениями «Сталинград» был сериализован в Новом мире в 1952 году, а затем переиздан как книга — сначала в 1954 году, а затем в 1956 году.Эти три издания сильно отличаются друг от друга, и они еще больше отличаются от ранних набросков Гроссмана. Бывают случаи, когда пропуски (в основном в 1952 году, до смерти Сталина) и повторные включения (в основном в 1954 или 1956 — после смерти Сталина в 1953 году) относятся к вопросам очевидной политической чувствительности. Они включали критику колхозов и упоминания военных поражений или трудовых лагерей. Однако чаще различия в тексте связаны не столько по существу, сколько по тону.Многие из пропущенных отрывков в сильно подвергнутом цензуре издании 1952 года ни в коей мере не являются антисоветскими. Должно быть, их просто сочли слишком глупыми или легкомысленными для романа о таком важном, как Сталинградская битва. В последние годы сталинского режима приемлемыми были только самые достойные литературные стили. Нельзя изобразить советских солдат и чиновников, которые ведут себя по-детски или эгоистично в критически важный военный момент.

Было также много других табу.Одним из самых сильных, кажется, было любое открытое упоминание о мелких преступлениях. В третьем издании, 1956 г., у молодого лейтенанта «воруют» котелок ( украли, ), когда он оканчивает военное училище; в более сильно отредактированных изданиях 1952 и 1954 годов он «исчезает» ( propal ). Еще одним удивительно сильным табу было упоминание насекомых. В первом наброске очень много упоминаний о вшах, блох, клопах и тараканах, почти нет в издании 1952 года и только несколько — в 1956 году.Один пример касается особенно неряшливого солдата. Первый черновик гласит: «Если компанию проверяли на наличие вшей, оказалось, что ни у кого не было больше вшей». Однако в опубликованных изданиях эта часть предложения гласит, что он «будет единственным человеком, у которого были обнаружены вши».

Особенно показательным примером цензуры является отрывок об одном из самых привлекательных персонажей сериала, скромном, но героическом майоре Берозкине. Здесь первый черновик и издание 1956 года идентичны.Оба читали:

Он воевал летом 1941 года в лесах западного побережья. Белоруссия и Украина. Он пережил черный ужас войны первые дни; он все знал и все видел. Когда другие мужчины рассказывал истории о войне, этот скромный майор слушал вежливо улыбка. «О, братья мои, — думал он. «Я видел вещи, которые нельзя говорить, что никто никогда не запишет ».

Однако время от времени он встречал другого тихого, застенчивого майора вроде сам.Узнав его [. . . ] как родственный дух, он говорил бы больше свободно. «Помните генерала Н.?» он может сказать. «Когда его подразделение было окруженный, он продирался через болото в полной форме, одетый во все медали, и с козлом на поводке. Пару лейтенантов он встретил спросил: «Товарищ генерал, вы следите за пеленгом компаса?» И что он ответил? ‘Компас? Этот козел — мой компас! »

Генерал действует отважно. Он не снимает форму и медали, хотя они могут привлечь внимание немецких солдат.И он находчив: устойчивый козел с большей вероятностью, чем компас, сможет безопасно вывести его из болота. Тем не менее, для советского генерала недостойно доверять свою жизнь козлу. Итак, в изданиях 1952 и 1954 годов последний абзац был опущен. Гроссман смог восстановить этот абзац в 1956 году, но было много отрывков, которые он не смог восстановить, некоторые из них включают примеры его лучших произведений — моменты тонкой иронии, комедийного фарса, тонкого психологического понимания, шокирующе яркое наблюдение.Итак, в 2019 году потрепанный текст «Сталинграда» нашел свое место в новой редакции. Мы надеемся, что он откроет всю широту и эмоциональную щедрость первоначального видения Гроссмана.

Еврейский Толстой в Советском Союзе — подвергнутый цензуре в жизни, теперь возрожденный

Гроссман получил образование инженера-химика, но нашел свое призвание как писатель в 1930-х годах, рассказывая, как жили рабочие в течение первых двух пятилеток. Почти сразу ему пришлось столкнуться с цензорами, которые запретили несколько его рассказов, но Максим Горький, известный писатель, который ненадолго стал ключевым арбитром вкусов в начале 30-х годов, полюбил Гроссмана и его работы.Гроссману удалось избежать ареста во время сталинских чисток, даже после того, как его жена Ольга была задержана в 1938 году, но затем отпущена. К концу 30-х у него стало меньше иллюзий по поводу сталинизма, и в результате он писал «в ящик стола». Между тем его роман «Степан Кольчугин» выходил частями в 1939-40 годах и пользовался бешеной популярностью. К концу десятилетия, омраченного коллективизацией и террором, Гроссман, вспоминал своего близкого друга, казался счастливым человеком: «У него был литературный успех… интересные и умные друзья и красивая жена.

Война еще больше повысила репутацию Гроссмана. Репортаж с фронта в течение трех лет, включая кровавую баню в Сталинграде, он передал ужасы войны, а также невероятную стойкость российских солдат и мирных жителей. Его роман 1942 года «Бессмертный народ», изображающий народную войну, а не войну, главным героем которой был Сталин, вдохновил войска и несколько раз переиздавался. Но его записные книжки военного времени, содержащие материалы, которые он позже использовал в таких романах, как «Жизнь и судьба», изображали хаос, некомпетентность и сокрушительные поражения, за которые в значительной степени ответственны драконовские и безрассудные лидеры Сталина.

Осенью 1941 года Гроссман писал Ольге: «Я стала другим человеком». Год спустя он написал из Сталинграда: «Никогда еще не чувствовал себя так глубоко, как сейчас». В разгар войны он дрался с редакторами военной газеты «Красная звезда», которые хотели изменить его репортаж с фронта. Однако слава и богатство продолжали его искушать. Когда Сталинская премия 1942 года была присуждена роману Ильи Эренбурга «Падение Парижа», а не «Бессмертному народу», Гроссман признался, что был «очень расстроен и оскорблен», тем более что Сталин, как говорили, наложил вето на кандидатуру Гроссмана.Когда близкий друг Гроссмана Семен Липкин позже предупредил его, что «нет никакой надежды» на публикацию «Жизни и судьбы», Гроссман все равно настоял на том, чтобы передать ее — не меньше, чем жесткому редактору-коммунисту.

По словам Попоффа, истории, лежащие в основе рассказов Гроссмана, особенно об усилиях цензоров изменить и ограничить их, завораживают. Цензоры хотели удалить сцену гибели советского командира батареи в луже черной крови (слишком ужасной, по их словам; к тому же, командир был евреем) из статьи о Курской битве, крупнейшем танковом сражении войны.Редактора Гроссмана, которому удалось сохранить описание, вскоре уволили. Картина Гроссмана «Украина без евреев», изображающая то, что осталось после истребления нацистов, была полностью подавлена. «Ад Треблинки» о фабрике смерти, в которую Гроссман вошел сразу после ее освобождения, вышел в печать без изменений. Но «Полная черная книга русского еврейства» была запрещена. Его подготовили Гроссман и Эренбург вместе с членами Еврейского антифашистского комитета, которые были мобилизованы в 1942 году для поддержки советских военных действий, но были обвинены и казнены после войны как «шпионы».»

Как русский солдат предотвратил Третью мировую войну 59 лет назад

Одно взвешенное решение, принятое Василием Александровичем Архиповым около шести десятилетий назад сегодня, возможно, изменило судьбу мира.

Пятьдесят девять лет назад высокопоставленный российский офицер-подводник Василий Александрович Архипов отказался запустить ядерную торпеду по американскому авианосцу и, вероятно, предотвратил третью мировую войну и ядерные разрушения.

Это была эпоха, когда две величайшие мировые державы, США и Советский Союз, были на грани войны из-за присутствия советских ядерных ракет на Кубе, всего в 90 милях от побережья Флориды.

Тогдашний премьер Советского Союза Никита Хрущев, обещая защищать Кубу с помощью вооруженных сил СССР, возможно, неправильно рассчитал, насколько суровой будет реакция США.

В июле 1962 года, узнав о поставках Советским Союзом ракет на Кубу и строительстве там новых военных объектов с помощью советских специалистов, президент США Джон Кеннеди объявил военно-морскую блокаду Кубы.

К 27 октября 1962 года напряженность между двумя сторонами резко возросла до точки, когда военные корабли США начали сбрасывать взрывчатку на советскую подводную лодку B-59 после того, как ее заметили в Карибском море американские военно-морские силы.

ВМС США пытались заставить подводную лодку подняться на поверхность, но они не знали о том, что B-59 был оснащен торпедой с ядерным наконечником, мощность которой примерно равна мощности бомбы, разрушившей Хиросиму.

Было четыре советских подводных лодки, несущих одну и ту же бомбу, и командир каждой имел право действовать и использовать их, не получая прямых приказов из Москвы в случае угрозы.

Экипаж B-59 был истощен почти месяц в пути. Им не удалось быть в курсе последних событий, так как из-за некоторых технических проблем не было связи с Москвой.

Когда американские войска сбрасывали глубинные бомбы, экипаж B-59 столкнулся с новой волной взрывов. Именно тогда Валентин Савицкий предположил, что ядерная война между его страной и США уже началась. Он приказал запустить самое большое оружие B-59, ядерную торпеду мощностью 10 килотонн, по гигантскому авианосцу USS Randolf, возглавлявшему оперативную группу США.

Однако, согласно правилам Советской Армии, такая атака будет проводиться с согласия трех старших офицеров подводных лодок.

Именно в этот момент выступил советский офицер Василий Александрович Архипов и выразил свое несогласие с Савицким. Объясняя свои доводы Савицкому, Архипов утверждал, что подводной лодке ничего не угрожает, заявив, что военно-морской флот США только пытался выяснить личность подводной лодки.

Кроме того, Архипов подчеркнул тот факт, что они долгое время не получали приказов из Москвы и такой разрушительный шаг, как запуск ядерной торпеды по ВМС США, был бы опрометчивым, и настаивал на том, чтобы B-59 поднялся до поверхность первой вступила в контакт с советскими официальными лицами.

Благодаря его предупреждению и осторожным советам советская подводная лодка встретила американский эсминец на поверхности. Офицеры США не попали на борт и не провели никаких проверок. Теперь русские свернули с Кубы и направились в Россию.

В последующие дни советский премьер Хрущев предложил демонтировать базы, построенные его страной на Кубе, в обмен на обещание Кеннеди снять блокаду и не вторгаться на Кубу. Таким образом, был предотвращен серьезный кризис, и страх ядерной войны сменился умеренным примирением.

Архипов продолжил службу на флоте и ушел в отставку в середине 1980-х годов, став адмиралом. Он умер в 1999 году из-за осложнений со здоровьем, вызванных радиацией, которой он подвергался во время своей военно-морской карьеры.

Через три года после его смерти директор Американского исследовательского и архивного института Том Блэнтон, комментируя переезд Архипова, сказал: «Человек по имени Василий Архипов спас мир».

Сегодня многие считают, что если бы ядерная торпеда B-59 была запущена, мир вступил бы в ядерную войну, которая могла бы уничтожить человечество.

В 2017 году, спустя годы после его смерти, Архипов был удостоен награды «Будущее жизни» американской организацией под названием Future of Life Institute, в состав консультативного совета которой входили такие известные личности, как Илон Маск и Морган Фриман.

Источник: TRT World

Василий Кандинский — Живопись, искусство и факты

Художник Василий Кандинский, родившийся в России, считается лидером авангардного искусства и одним из основоположников чистой абстракции в живописи начала 20 века.

Кем был Василий Кандинский?

Василий Кандинский всерьез занялся изучением искусства в 30 лет, переехав в Мюнхен, чтобы изучать рисунок и живопись. По образованию музыкант, Кандинский подошел к цвету с чувством музыканта. Одержимость Моне привела его к исследованию собственных творческих концепций цвета на холсте, которые иногда вызывали споры среди его современников и критиков, но Кандинский стал уважаемым лидером движения абстрактного искусства в начале 20 века.

Ранняя жизнь

Василий Кандинский родился в Москве 4 декабря 1866 года (16 декабря по григорианскому календарю) в семье музыкальных родителей Лидии Тихеевой и торговца чаем Василия Сильвестровича Кандинского. Когда Кандинскому было около 5 лет, его родители развелись, и он переехал в Одессу, чтобы жить к тете, где он учился игре на фортепиано и виолончели в гимназии, а также изучал рисование с тренером. Еще мальчиком у него был интимный опыт в искусстве; работы его детства раскрывают довольно специфические цветовые сочетания, проникнутые его пониманием того, что «каждый цвет живет своей загадочной жизнью.«

Хотя позже он писал:« Я помню, что рисунок, а чуть позже и живопись вывели меня из реальности », он последовал желанию своей семьи стать юристом, поступив в Московский университет в 1886 году. Он окончил его с отличием. но его этнография принесла ему стипендию для полевых работ, что повлекло за собой поездку в Вологодскую область для изучения их традиционной уголовной юриспруденции и религии. Тамошнее народное искусство и духовное обучение, казалось, пробуждали скрытые стремления. Тем не менее, Кандинский женился на своей двоюродной сестре Анне Чимякиной в 1892 г. и поступил на Московский юридический факультет, заведуя на стороне художественно-типографским заводом.

Но два события повлияли на его резкую смену карьеры в 1896 году: просмотр выставки французских импрессионистов в Москве годом ранее, особенно «Стога сена » Клода Моне в Живерни , которая была его первым опытом непредставительного искусства; а затем слушал в Большом театре « Лоэнгрин » Вагнера. Кандинский решил отказаться от своей юридической карьеры и переехать в Мюнхен (он выучил немецкий у своей бабушки по материнской линии в детстве), чтобы полностью посвятить себя изучению искусства.

Искусство и живопись

В Мюнхене Кандинский поступил в престижную частную школу живописи, а затем поступил в Мюнхенскую академию искусств. Но большая часть его исследования была самостоятельной. Он начал с традиционных тем и форм искусства, но все это время он формировал теории, основанные на преданных духовных исследованиях и основанные на тесной взаимосвязи между музыкой и цветом. Эти теории объединились в течение первого десятилетия 20-го века, что привело его к окончательному статусу отца абстрактного искусства.

Цвет стал скорее выражением эмоций, чем точным описанием природы или предмета. Он установил дружеские отношения и создал группы художников с другими художниками того времени, такими как Пауль Клее. Он часто выставлялся, преподавал изобразительное искусство и публиковал свои идеи по теории искусства.

В это время он познакомился со студенткой факультета искусств Габриэле Мюнтер в 1903 году и переехал к ней до того, как в 1911 году был завершен развод с женой. Они много путешествовали, поселившись в Баварии до начала Первой мировой войны.

Он уже основал Ассоциацию новых художников в Мюнхене; Группа Blue Rider была основана вместе с другим художником Францем Марком, и он был членом движения Баухаус вместе с Клее и композитором Арнольдом Шенбергом.

Первая мировая война вернула Кандинского в Россию, где на его художественный взгляд оказало влияние конструктивистское движение, основанное на жестких линиях, точках и геометрии. Находясь там, 50-летний Кандинский встретил Нину Андреевскую, дочь генерала российской армии, которая была на несколько десятков лет моложе, и женился на ней.У них родился сын, но мальчик прожил всего три года, и тема детей стала табу. Супруги остались в России после революции, а Кандинский приложил свою неугомонную и всестороннюю энергию к управлению образовательными и государственными художественными программами, помогая создать в Москве Институт художественной культуры и Музей изобразительной культуры.

Вернувшись в Германию после теоретического столкновения с другими художниками, он преподавал в школе Баухаус в Берлине и писал пьесы и стихи.В 1933 году, когда нацисты захватили власть, штурмовики закрыли школу Баухаус. Хотя Кандинский получил немецкое гражданство, Вторая мировая война не позволила ему остаться там. В июле 1937 года он и другие художники были представлены на «Выставке дегенеративного искусства» в Мюнхене. Он был широко посещен, но 57 его работ были конфискованы нацистами.

Смерть и наследие

Кандинский умер от цереброваскулярного заболевания в Нейи-сюр-Сен, Франция, 13 декабря 1944 года.

Он и Нина переехали в пригород Парижа в конце 1930-х годов, когда Марсель Дюшан обнаружил квартирка для них.Когда немцы вторглись во Францию ​​в 1940 году, Кандинский сбежал в Пиренеи, но впоследствии вернулся в Нейи, где жил довольно уединенно, подавленный тем, что его картины не продаются. Хотя многие до сих пор считают его спорным, он заработал видных сторонников, таких как Соломон Гуггенхайм, и продолжал выставляться до самой своей смерти.

Немногое из работ Кандинского, написанных в России, сохранилось, хотя многие из картин, которые он создал в Германии, все еще существуют. Нью-йоркские аукционные дома по-прежнему вызывают у него гордость — за последние годы его работы были проданы более чем за 20 миллионов долларов.Кандинский считал, что каждый временной период накладывает свой неизгладимый отпечаток на художественное выражение; его яркие интерпретации цвета через музыкальные и духовные чувства, безусловно, изменили художественный ландшафт в начале 20-го века в будущем, ускорив современную эпоху.

Вы (и почти все, кого вы знаете) обязаны своей жизнью этому человеку.

Темперамент имеет значение.

Особенно когда речь идет о ядерном оружии, а вы не знаете — вы не можете — знать, что замышляет противник, и вы напуганы.Тогда это помогает (очень помогает) быть спокойным.

Мир в огромном долгу перед тихим, стойким русским военно-морским офицером, который, вероятно, спас мне жизнь. И твой. И все, кого вы знаете. Даже те из вас, кто еще не родился. Я хочу рассказать его историю …

Фотография NY Daily News Archive, Getty

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Октябрь 1962 года, разгар кубинского ракетного кризиса, и в Карибском море есть советская подводная лодка, которую заметили американские военно-морские силы.Президент Кеннеди заблокировал Кубу. Морское движение не разрешено.

Подлодка прячется в океане, а американцы сбрасывают глубинные бомбы слева и справа от корпуса. Внутри субмарина качается, трясется от каждого нового взрыва. Американцы не знают, что у этой подлодки есть тактическая ядерная торпеда на борту, доступная для запуска, и что русский капитан спрашивает себя: «Стрелять»?

Это действительно произошло.

Упомянутый россиянин, измученный нервный командир подводной лодки Валентин Савицкий, решил это сделать.Он приказал подготовить ракету с ядерной боеголовкой. Его заместитель одобрил приказ. Москва несколько дней не общалась со своей подлодкой. Рядом находились одиннадцать кораблей ВМС США, все возможные цели. Ядерная бомба этой ракеты имела примерно мощность бомбы в Хиросиме.

«Мы их сейчас взорвем!»

Температура на подводной лодке поднялась выше 100 градусов. Система кондиционирования была сломана, и корабль не мог подняться на поверхность, оставшись незащищенным. Капитан чувствовал себя обреченным.Вадим Орлов, офицер разведки, который был там, вспоминает особенно громкий взрыв: «Американцы ударили нас чем-то более сильным, чем гранаты — очевидно, учебной глубинной бомбой», — писал он позже. «Мы подумали, вот и все, конец». И тогда, по его словам, советский капитан крикнул: «Может, там война уже началась … Мы их сейчас взорвем! Мы умрем, но потопим их всех — мы не станем позором флота ».

Если бы Савицкий выпустил свою торпеду, если бы он испарил U.С. эсминца или авианосца, США, вероятно, ответили бы ядерными глубинными бомбами, «таким образом, — писала российский архивист Светлана Савранская, дико недооценивая, — запуская цепь непреднамеренных событий, которые могли бы привести к катастрофическим последствиям».

Но этого не произошло, потому что именно тогда в историю вступает Василий Александрович Архипов.

Фото предоставлено М. Яровской и А. Лабунской

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Ему тогда было 34 года. Симпатичный, с густой шевелюрой и чем-то вроде завитка, свисающего со лба. Он был равным Савицкому, командир флотилии, ответственной за три русские подводные лодки в этой секретной миссии на Кубу — и он, возможно, один из самых тихих и незамеченных героев современности.

Что он сказал Савицкому, мы никогда не узнаем, не совсем так. Но, как говорит Томас Блэнтон, бывший директор неправительственного архива национальной безопасности, проще говоря, этот «парень по имени Василий Архипов спас мир».

Архипов, которого жена охарактеризовала как скромного, мягкого человека, просто уговорил Савицкого.

Точные детали спорны. Обычно говорят, что каждый из трех капитанов советских подводных лодок в океане вокруг Кубы имел право запустить ядерную торпеду, если — и только если — у него было согласие всех трех старших офицеров на борту. На замене Савицкий отдал приказ и получил один голос в поддержку, но Архипов возразил. Он не пойдет.

Он утверждал, что этот не был нападением.

Официальные советские допросы все еще засекречены, но российский репортер Александр Мозговой, американский писатель, и свидетельские показания разведчика Орлова предполагают, что Архипов сказал капитану, что кораблю ничего не угрожает. Его просили всплыть. — Сбрасывать глубинные бомбы налево, затем направо, шумно, но всегда не по цели — это сигналы, — возражал Архипов. Они говорят: «Мы знаем, что ты там». Представьтесь. Подойди и поговори. Мы не собираемся причинять вреда.

Что происходит?

Русский экипаж не мог понять, что происходило над ними: они замолчали задолго до начала кризиса.Их первоначальный приказ был направлен прямо на Кубу, но затем, без объяснения причин, им было приказано остановиться и ждать в Карибском бассейне. Орлов, живший в Америке, слышал по американским радиостанциям, что Россия тайно доставила на остров ракеты, что Куба сбила американский самолет-шпион, что президент Кеннеди приказал ВМС США окружить остров и никого не пропустить. через. Когда американцы заметили подлодку, Савицкий приказал ей опуститься глубже в океан, чтобы скрыться из виду, но это их отрезало.Они не слышали (и не доверяли) американским СМИ. Насколько они знали, война уже началась.

Мы не знаем, как долго они спорили. Мы действительно знаем, что ядерное оружие, которое было у русских (на каждом корабле было только одно, со специальной охраной, которая оставалась с ним днем ​​и ночью), должно было быть использовано только в том случае, если сама Россия подверглась нападению. Или если атака неизбежна. Савицкий чувствовал, что имеет право выстрелить первым. Официальные российские источники утверждают, что ему нужен был прямой приказ из Москвы, но жена Архипова Ольга утверждает, что произошла конфронтация.

Она и Рюрик Кетов, златозубый капитан находившейся поблизости русской подводной лодки, оба слышали эту историю непосредственно от Василия. Оба верят ему и говорят об этом в документальном фильме PBS. Некоторые сцены драматизированы, но послушайте, что они говорят …

По мере развития драмы Кеннеди беспокоился, что русские могут принять глубинные бомбы за атаку. Когда его министр обороны сказал, что США сбрасывают на подводные лодки сигналы размером с «гранату», президент вздрогнул. Его брат Роберт Кеннеди позже сказал, что разговоры о глубинных бомбах «были временем наибольшего беспокойства для президента.Его рука поднялась к лицу [и] он сжал кулак ».

Видеокадр из документального фильма PBS «Ракетный кризис: Человек, который спас мир».

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Русское командование, со своей стороны, понятия не имело, насколько тяжело было внутри этих подлодок. Анатолий Андреев, член экипажа другой, находившейся поблизости подлодки, вел дневник, продолжающееся письмо жене, в котором описывалось, на что это было похоже:

Последние четыре дня нас даже не подпускали к глубина перископа… Голова разрывается от душного воздуха… Сегодня трое моряков снова упали в обморок от перегрева… Регенерация воздуха работает плохо, содержание углекислого газа растет, запасы электроэнергии падают.Те, кто свободны от своих смен, сидят неподвижно, уставившись в одну точку… Температура в секциях выше 50 [122ºF].

Спор между капитаном и Архиповым происходил на старой дизельной подводной лодке, предназначенной для арктических путешествий, но застрявшей в климате, который был почти невыносимым. И все же Архипов сохранял хладнокровие. После их столкновения ракету не готовили к стрельбе. Вместо этого российская подлодка поднялась на поверхность, где ее встретил американский эсминец.Американцы не поднялись на борт. Инспекции не проводились, поэтому ВМС США не знали, что на этих подлодках есть ядерные торпеды, и не знали бы около 50 лет, когда бывшие воюющие стороны встретились на 50-м заседании. Вместо этого русские отвернулись от Кубы и направились на север, обратно в Россию.

Фотография любезно предоставлена ​​Национальным архивом США, отделением неподвижных изображений, Record Group 428, товар 428-N-711199

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Оглядываясь назад, все сводилось к Архипову.Все согласны с тем, что именно он остановил капитана. Он тот, кто стоял на пути.

Насколько мы можем судить, он не был наказан Советами. Позже он получил повышение. Репортер Александр Мозговой описывает, как советский военно-морской флот провел официальную проверку, и как ответственный, маршал Грачко, когда ему рассказали об условиях на этих кораблях, «снял очки и в ярости ударил ими по столу, разбив их на мелкие кусочки, и внезапно выходя из комнаты после этого ».

Фотография любезно предоставлена ​​М.Яровская и А. Лабунская

Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.

Как Архипову (это он наверху) удалось сдержать самообладание во все это время, как ему удалось уговорить своего неистового коллегу, мы не можем сказать, но полезно знать, что Архипов уже был советским героем. Годом ранее он был на другой советской подводной лодке, К-19, когда вышла из строя система теплоносителя и бортовой ядерный реактор оказался на грани расплавления.