Историки об Иване IV и его времени.
В российской истории, пожалуй, нет другой личности, которая вызывала бы больше разногласий среди исследователей, чем личность царя Ивана Васильевича, прозванного современниками Грозным. Большинство крупнейших русских историков XIX — ХХ столетий в своих трудах обращались к той эпохе, анализируя и давая оценку, как личности самого царя, так и времени его правления. Несмотря на то, что ученый-историк в исследовании опираться только на источники (документы), оценки деятельности и личности Ивана Грозного в трудах историков очень разные. Одних исследователей ввергают в ужас страшные проявления его беспощадной деспотичной натуры. Другие отдают предпочтение значимости целей, которые ставил перед собой Грозный царь, и признают его одним из величайших деятелей русской истории.
К настоящему времени список исторических исследований по данной теме включает публикации источников (официальных документов и записок очевидцев событий XVI столетия), труды российских и зарубежных ученых-историков и по скромным подсчетам содержит около 80 названий.
К нему можно добавить еще более десятка произведений художественной литературы.
Дадим слово тем, кто изучал время и личность Ивана IV по документам эпохи. Наиболее известными специалистами по данной проблеме являются историки Н.М.Карамзин, Н.И.Костомаров, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, С.Ф.Платонов, М.И.Покровский, А.А.Зимин, В.Б.Кобрин и Р.Г.Скрынников.
Николай Михайлович Карамзин (1766 — 1826) — крупнейший отечественный историк, публицист, реформатор языка. Главной особенностью творчества Карамзина как историки было стремление совместить в своих исследованиях научный объективный и художественный — субъективный подходы к историческим событиям и личностям. Освещая русскую историю, Карамзин стремился доказать необходимость для России монархии, при этом его идеалом являлся просвещенный абсолютизм, единственно способный, по его мнению, обеспечить величие и могущество России. По мнению историка, ход истории зависит от личности правителей, их моральных, нравственных качеств. Поэтому Карамзин очень подробно рассказывает о становлении личности Ивана Грозного и многие его пороки объясняет отсутствием должного воспитания, неблагоприятной обстановкой при московском дворе во время детства и отрочества.
Уже тогда Иван IV приобрел вкус к кровавым расправам, что в полной мере реализовалось в опричнине.
Отрывки из «Истории Государства Российского».
Детство: «Рожденный с пылкой душою, редким умом, особенною силою воли, он имел бы все качества великого монарха, если бы воспитание усовершенствовало бы в нем дары природы, но рано лишенный отца, матери и преданный в волю буйных вельмож, ослепленных безрассудным личным властолюбием, был на престоле несчастнейшим сиротой державы Российской: ибо не только для себя, но и для миллионов готовил несчастье своими пороками…».
«Шуйские старались привязать к себе Иоанна исполнением всех его детских желаний: непрестанно забавляли, тешили во дворце шумными играми, в поле звериною ловлей, питали в нем наклонность к сластолюбию и даже жестокости. Например, любя охоту, он (Иван) любил не только убивать диких животных, но и мучить домашних, бросал их с высокого крыльца на землю, а бояре говорили: «Пусть державный веселится!» Окружив Иоанна толпою молодых людей, смеялись, когда он бесчинно резвился с ними или скакал по улицам, давил жен и старцев, веселился их криком.
Тогда бояре хвалили в нем смелость. Они не думали толковать ему святых обязанностей венценосца, ибо не исполняли своих, не пеклись о просвещении юного ума, ибо считали его невежество благоприятным для их властолюбия».
Опричные казни: «Опричник, или кромешник — так стали называть их, как бы извергов тьмы кромешной, — мог безопасно теснить, грабить. Чем более государство ненавидело опричных, тем более государь имел к ним доверенности: сия общая ненависть служила ему залогом их верности. Затейливый ум Иоаннов изобрел достойный символ для своих ревностных слуг: они ездили всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию».
«25 июля среди большой торговой площади в Китае-городе поставили 18 виселиц; разложили многие орудия мук; зажгли костер и над ним повесили огромный чан с водой. Увидев сии грозные приготовления, несчастные жители вообразили, что настал последний день для Москвы, что Иоанн хочет истребить их всех без остатка.
В беспамятстве страха они спешили укрыться, где могли. Площадь опустела: в лавках отворенных лежали товары, деньги; не было ни одного человека, кроме толпы опричников у виселиц и костра пылающего. В сей тишине раздался звук бубнов: явился царь на коне с любимым старшим сыном, с боярами и князьями, с легионом кромешников в стройном ополчении. Позади шли осужденные, числом 300 или более, в виде мертвецов, истерзанные, окровавленные, от слабости едва передвигая ноги. Иоанн стал у виселиц, осмотрелся и, не видя народа, велел опричникам искать людей, гнать их отовсюду на площадь; не имев терпения ждать, сам поехал за ними, призывая москвитян быть свидетелями его суда, обещая им безопасность и милость. Жители не смели ослушаться: выходили из ям, из погребов, трепетали, но шли. Вся площадь наполнилась ими: на стене, на кровлях стояли зрители. Тогда Иоанн, возвысив голос, сказал: «Народ! Увидишь муки и гибель, но караю изменников! Ответствуй: прав ли суд мой?» Все ответствовали велегласно: «Да живет многие лета государь великий! Да погибнут изменники!»
«Таков был царь; таковы были подданные! Ему ли, им ли должны мы наиболее удивляться? Если он не всех превзошел в мучительстве, то они превзошли всех в терпении, ибо считали власть государеву властью божественною и всякое сопротивление беззаконием: гибли, но спасли для нас могущество России: ибо сила народного повиновения есть сила государственная».
Василий Осипович Ключевский(1841 — 1911) — виднейший русский историк и педагог. Среди событий русской истории он выделял те, которые считал значимыми для изменений социально-экономических отношений. Ключевский являлся профессором четырех учебных заведений, и его лекции пользовались огромной популярностью среди студенческой молодежи.
Отрывки из сочинений «Курс русской истории» и «Исторические портреты и этюды»:
«Как все люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван быстро рос и преждевременно вырос. В 17 — 20 лет, при выходе из детства, он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте….По природе или воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при малейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с малейшим неприятным случаем».
«Однако из всех усилий ума и воображения царь вынес только простую, голую идею царской власти без практических выводов, каких требует всякая идея.
Теория осталась неразработанной в государственный порядок, в политическую программу. Увлеченный враждой и воображаемыми страхами, он упустил из виду практические задачи и потребности государственной жизни и не умел приладить своей отвлеченной теории к местной исторической действительности. При подозрительном и болезненно возбужденном чувстве власти он считал добрый прямой совет посягательством на свои верховные права, несогласие со своими планами — знаком крамолы, заговора и измены. Удалив от себя добрых советников, он отдался одностороннему направлению своей мнительной политической мысли, везде подозревавшей козни и крамолы, и неосторожно возбудил старый вопрос об отношении государя к боярству — вопрос, которого он не в состоянии был разрешить, и которого потому не следовало возбуждать. Усвоив себе чрезвычайно исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной власти, он решил, что не может править государством, как правили его отец и дед, при содействии бояр, но как иначе он должен править, этого он и сам не мог уяснить себе.
Превратив политический вопрос о порядке в ожесточенную вражду с лицами в бесцельную и неразборчивую резню, он своей опричниной внес в общество страшную смуту, а сыноубийством подготовил гибель своей династии».
«Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, какой производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее действовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок».
Сергей Федорович Платонов (1860 — 1933) — историк и педагог, создатель научной исторической школы. Платонов считал, что государственная власть должна быть твердой и энергичной при проведении необходимых реформ. По его мнению, главной особенностью русской истории, определявшей развитие России на многие столетия вперед, был военный характер Русского государства, постоянно испытывающего внешнюю агрессию, причем одновременно с трех направлений.
Этим же обстоятельством определялась и внутренняя политика России — «закрепощение сословий», как составная часть военной организации.
Выдержки из работы «Лекции по русской истории»:
«Время Ивана Грозного давно привлекает к себе внимание ученых и беллетристов необычным в русской истории драматизмом положений и яркостью характеров. В эпохе Грозного много содержания: бурное детство великого князя; период светлых реформ и счастливых войн на Восток; ссора с советниками и опалы на них; опричнина, которая была, в сущности, глубоким государственным переворотом; сложный общественный кризис, приведший к опустению государственного центра; тяжелая и неудачная борьба за Балтийский берег — вот главнейшие факты, подлежащие нашему вниманию в царствование Ивана Грозного. Но нельзя сказать, чтобы мы хорошо знали эти факты. Материалы для истории Грозного далеко не полны и люди, не имевшие с ним прямого знакомства, могут удивиться, если узнают, что в биографии Грозного есть годы, даже целые ряды лет без малейших сведений о его личной жизни и делах».
Годы 1550 — 1564. «Завоевание Казани имело громадное значение для народной жизни. Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее взятие стало народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия Казани, в течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский город; в разных пунктах инородческого Поволжья были поставлены укрепленные города как опора русской власти и русского поселения. Народная масса потянулась, не медля, на богатые земли Поволжья и в лесные районы среднего Урала. Громадные пространства ценных земель были замирены московской властью и освоены народным трудом. В этом заключалось значение «Казанского взятия», чутко угаданное народным умом. Занятие нижней Волги и Западной Сибири было естественным последствием уничтожения того барьера, которым было для русской колонизации Казанское царство».
Опричнина. «Суть опричнины состояла в том, что Грозный применил к территории старых удельных княжеств, где находились вотчин служилых князей-бояр, тот порядок, какой обыкновенно применялся Москвой в завоеванных землях.
И отец, и дед Грозного, следуя московской правительственной традиции, при покорении Новгорода, Пскова и иных мест выводили оттуда наиболее видных и для Москвы опасных людей в свои внутренние области, а в завоеванный край посылали поселенцев из коренных московских мест».
«Борьба с изменою была целью; опричнина же была средством…. Число опричников росло, потому что росло количество земель, забираемых в опричнину. Грозный на всем пространстве старой удельной Руси, по его собственному выражению, «перебирал людишек», иных «отсылал», а других «принимал». В течение 20 последних лет царствования Грозного опричнина охватила полгосударства и разорила все удельные гнезда, разорвав связь княжеских родов с их удельными территориями и сокрушив княжеское землевладение…. Мало-помалу опричнина разрослась до громадных размеров и разделила государство на две враждебных одна другой половины…. Здесь же заметим, что прямая цель опричнины была достигнута, и всякая оппозиция сломлена. Достигалось это не только системой принудительных переселений ненадежных людей, но и мерами террора.
Опалы, ссылки и казни заподозренных лиц, насилия опричников над «изменниками», чрезвычайная распущенность Грозного, жестоко истязавшего своих подданных во время оргий, — все это привело Москву в трепет и робкое смирение перед тираном».
Оценка Грозного: «Все характеристики, даже тогда, когда они остроумны, красивы и вероподобны, все-таки произвольны: личный характер Грозного остается загадкой. После оценки, данной Грозному (другими историками), ясно, что мы имеем дело с крупным дельцом, понимавшим политическую обстановку и способным на широкую постановку правительственных задач. Одинаково и тогда, когда с «избранной радой» Грозный вел свои первые войны, и реформы, и тогда, когда позднее, без «рады», он совершал свой государственный переворот в опричнине, брал Ливонию и Полоцк и колонизовал «дикое поле», — он выступает перед нами с широкой программой и значительной энергией. Сам ли он ведет свое правительство или только умеет выбрать вожаков, — все равно: это правительство всегда обладает необходимыми политическими качествами, хотя не всегда имеет успех и удачу.
Недаром шведский король Иоанн, в противоположность Грозному называл его преемника (царя Федора Иоанновича) московским словом «durak», отмечая, что со смертью Грозного в Москве не стало умного и сильного государя»
Александр Александрович Зимин (1920 — 1980) — доктор исторических наук, профессор. В начале 60-х годов он начинает заниматься проблемами правления Ивана IV. В этот период Россия, по его мнению, представляла собой «витязя на распутье». Внимание историка привлекали социально-политические аспекты этого периода русской истории.
Отрывки из книг «Опричнина Ивана Грозного» и «Россия времен Ивана Грозного»: «Основной смысл опричных преобразований сводился к завершающему удару, который был нанесен последним оплотам удельной раздробленности. Ликвидация удела Владимира Старицкого и разгром Новгорода подвели финальную черту под длительной борьбой за объединение Русских земель под эгидой московского правительства в годы опричнины. Вызванная коренными интересами широких кругов господствующего класса феодалов, эта борьба в какой-то мере отвечала потребностям горожан и крестьянства, страдавших от бесконечных междоусобных распрей феодальной аристократии.
Вместе с тем опричнина была очень сложным явлением. Новое и старое переплеталось в ней с удивительной причудливостью мозаичных узоров. Утверждая самодержавную власть монарха как непреложный закон государственной жизни, Иван Грозный в то же время передавал всю полноту исполнительной власти в земщине в руки Боярской думы и приказов, фактически усиливая удельный вес феодальной аристократии в политическом строе Русского государства.
Варварские средневековые методы борьбы царя Ивана со своими политическими противниками, его безудержный жестокий характер накладывали на все мероприятия опричных лет зловещий отпечаток деспотизма и насилия».
«Тяжелое сиротское детство, самоуправство Шуйских наложили отпечаток на всю его жизнь, лишив его доверия, к подданным. Тем не менее, это был проницательный политик, понимавший по-своему правильно сложные внешне- и внутриполитические задачи России. Он много сделал для развития экономических отношений со странами Востока и Запада. Это отвечало насущным интересам; широких кругов феодалов и купечества.
На заре самостоятельной деятельности Иван IV умел ценить талантливых и самобытных сподвижников. Но мнительный характер и обостренное чувство собственного величия неизбежно приводили его к разрыву с теми, кто искренно, настойчиво и дальновидно провопил мероприятия, направленные на укрепление самодержавия».
«Для России время правления Ивана Грозного осталось одной из самых мрачных полос ее истории. Разгром реформационного движения, бесчинства опричнины, «новгородский поход» — вот некоторые вехи кровавого пути Грозного. Впрочем, будем справедливы. Рядом вехи другого пути — превращение России в огромную державу, включившую земли Казанского и Астраханского ханств, Западной Сибири от Ледовитого океана до Каспийского моря, реформы управления, страной, упрочение международного престижа России, расширение торговых и культурных связей со странами Европы и Азии».
Владимир Борисович Кобрин (1930 — 1990) — выдающийся исследователь средневековой Руси, источниковед. Для Кобрина, как историка, было неприемлемо даже косвенное оправдание злодеяний исторических деятелей, он сочувствовал жертвам, а не палачам.
Характеризуя опричнину, Кобрин опровергает версию о том, что посредством опричнины Иван Грозный боролся с враждебным его власти боярством. Введение опричнины он объясняет стремление царя любым путем, включая террор, укрепить единоличную власть.
Отрывок из книги «Иван Грозный».
Падение «Избранной Рады: «В истории средневековой России, пожалуй, не было такого десятилетия, в которое было бы проведено столько реформ, как в годы правления Избранной рады. Тогда шла напряженная, постоянная реформационная деятельность. У Избранной рады, видимо, не было тщательно разработанной программы действий. Идеи рождались у правителей в самом процессе преобразований, они учились у жизни как бы на ходу. Не все удалось осуществить. В 1560 году правительственный кружок Сильвестра и Адашева был устранен от власти, а сами его деятели оказались в опале. Этот разрыв царя с советниками только подвел черту под давними разногласиями и взаимными неудовольствиями.
В чем же причины такой резкой смены правительства? Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью первой жены — царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве.
Однако раздоры из-за Анастасии, видимо, стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Этот психологический конфликт между царем и Избранной радой был только следствием другого, более существенного конфликта — между разными представлениями о методах централизации страны. Структурные реформы, которые проводило правительство Избранной рады, как и всякие структурные реформы, шли медленно, их плоды созревали не сразу. Нетерпеливому человеку (а царь Иван был нетерпелив) в таких обстоятельствах обычно кажется, что и результатов-то никаких нет, что ничего и не сделано. Ускоренный путь централизации в условиях России XVI века был возможен только при использовании террора. Но этот путь террора, который только и позволял надеяться на быстрые результаты, был неприемлем для деятелей Избранной рады. Отсюда вытекает и сопротивление Сильвестра и Адашева тем или иным начинаниям царя и упорство в проведении в жизнь собственных предначертаний. Так столкнулись две силы, два властолюбия.
Увы, властолюбивый подданный не может надеяться на победу в конфликте с властолюбивым монархом. Конфликт разрешился падением Избранной рады».
Опричнина. «Так был ли все же какой-то смысл, и если был, то какой, во всей этой вакханалии казней, убийств, во всех этих странных, часто противоречивых извивах правительственной политики, во внезапных возвышениях и столь же внезапных падениях временщиков? Речь, разумеется, не идет о поисках оправданий для опричнины. Каковы бы ни были прогрессивные последствия опричнины (если были), все равно у историка нет морального права прощать убийство десятков тысяч ни в чем не повинных людей, амнистировать зверство. Выбросив из истории моральную оценку, мы окажемся сторонниками давно осужденного, но все еще, увы, живого тезиса: «Цель оправдывает средства». Но такая позиция не только морально уязвима, она антинаучна, ибо, как в физике, измерение подчас меняет свойства объекта, так и в жизни цель меняется под воздействием средств. Нельзя достичь высокой цели грязными средствами.
Исследования последних десятилетий показали, что представления о боярстве как о реакционной силе, которая противится централизации, в то время как дворяне выступают за централизацию, не соответствуют действительности. Мысль о том, что боярство было постоянной аристократической оппозицией центральной власти, возникла в нашей исторической науке во многом под влиянием знакомства с историей Западной Европы, где гордые и самоуверенные бароны сопротивлялись королям и даже императору. Но сопоставление это грешит неточностью».
Скрынников Руслан Григорьевич — крупнейший современный специалист по истории России XVI — XVII веков, профессор Санкт-Петербургского университета, автор нескольких десятков научных работ. Особое внимание в своих исследованиях уделяет опричнине и ее последствиям. По его мнению, опричнина была изначально направлена против боярско-княжеской знати.
Отрывок из книги «Иван Грозный»: «При своем учреждении опричнина имела резко выраженную антикняжескую направленность.
Опалы, казни и конфискации, обрушившиеся на знать в первые месяцы опричнины, ослабили политическое влияние аристократии и способствовали укреплению самодержавной монархии. Объективно подобные меры способствовали преодолению остатков феодальной раздробленности, глубочайшей оспиной которых было крупнейшее княжеско-боярское землевладение.
Однако опричная политика не была чем-то единым на протяжении семи лет ее существования, она не была подчинена ни субъективно, ни объективно единой цели, принципу или схеме. Следом за короткой полосой компромисса в 1566 году, пришло время массового террора 1567 — 1579 годов. Стержнем политической истории опричнины стал чудовищный процесс над сторонниками двоюродного брата царя князя Владимира Андреевича, завершившийся разгромом Новгорода. Причиной террора явился не столько пресловутый новгородский сепаратизм, сколько стремление правителей, утративших поддержку правящих группировок господствующего класса, любой ценой удержать власть в своих руках. В обстановке массового террора, всеобщего страха и доносов аппарат насилия приобрел совершенно непомерное влияние на политическую структуру руководства.
В конце концов, адская машина террора ускользнула из-под контроля ее творцов. Последними жертвами опричнины оказались, они сами.
Традиционные представления о масштабах опричного террора нуждаются в пересмотре. Данные о гибели многих десятков тысяч людей крайне преувеличены. По синодику опальных, отразившему подлинные опричные документы, в годы массового террора было уничтожено около 3 — 4 тысяч человек. Из них на долю дворянства приходилось не менее 600 — 700 человек, не считая членов их семей. Опричный террор ослабил влияние боярской аристократии, но нанес также большой ущерб дворянству, церкви, высшей приказной бюрократии, т.е. тем социальным силам, которые служили наиболее прочной опорой монархии. С политической точки зрения террор против этих слоев и группировок был полной бессмыслицей».
ЛИТЕРАТУРА
• Веселовский, С.Б. Царь Иван Грозный в работах писателей и историков. — М., 1999.
• История государства Российского: Свидетельства. Источники. Мнения: XV — XVI века. Кн.
1. — М., 1998.
• Хрестоматия по истории России. Т. 1: С древнейших времен до XVII века. — М., 1994.
рыцари Руси или банда мародеров?
Сергей Черных
Как воспринимать такое явление как опричнина при Иване Грозном?
Концепция постоянно меняется.
Маятник опять качнулся. Сегодня у россиян самый великий исторический деятель — Сталин. Параллельно реабилитируются его команда — Берия, Абакумов… Иван Грозный тоже стал не убийцей-параноиком — ему памятники ставят. Соответственно обеляется и его детище — опричнина.
Опричнину называли плодом царского помешательства историки Карамзин, Костомаров, Иловайский. Рыцарями «без страха и упрёка», борцами с предателями и сепаратизмом считали её Ключевский, Соловьёв, Бестужев-Рюмин. Выбирайте — кому верить.
Разгадка величайшей тайны всех времен и народов — в бестселлере 2017 года «Тайна трех государей» Дмитрия Миропольского
| Читать онлайн |
| Купить |
Аргументы «за»
Опричники боролись с элитами, выступавшими против централизации Руси;
Они навели порядок в Новгороде — оплоте сепаратизма;
Ликвидировали оппозиционных к власти бояр.
«Против»
Опричники без суда уничтожили всех, кто хоть как-нибудь выступал против Грозного;
Резко ухудшили экономическое положение в стране;
Пользуясь высоким покровительством, стали бесконтрольной шайкой воров и насильников.
Теперь факты
Перечислим подвиги опричников. Поход на Новгород. Оплотом сепаратизма он был лишь в воспалённом мозгу Ивана Васильевича. Итог: массовая резня и разорение. Поход на Псков — этих царь считал пособниками новгородцев. Им повезло: по косвенным признакам государь решил, что массовый террор не богоугоден. Московские казни — хаотичное уничтожение столичной элиты.
Но в 1571 году Русь столкнулась не с придуманными врагами, а вполне реальными — к Москве подступил крымский хан Девлет-Гирей.
Грозный сбежал в Ростов. Опричнина — гвардия и опора государства — разбежалась.
Придя в себя, Грозный, несмотря на паранойю, всё понял — расправился с опричными командирами, а на само слово наложил запрет. Ещё аргументы нужны?
Опричники.
Картина Н. В. Неврева. Изображено убийство боярина И. П. Фёдорова (1568), которого Грозный, обвинив в желании захватить власть, заставил надеть царские одежды и сесть на трон, после чего зарезал
И в заключение — «вишенка на торте», а именно «рецензия» Иосифа Сталина на фильм Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный»: «Он изобразил опричников как последних паршивцев, дегенератов, что-то вроде американского Ку-клукс-клана… Войска опричнины были прогрессивными войсками, на которые опирался Иван Грозный, чтобы собрать Россию в одно централизованное государство против феодальных князей, которые хотели раздробить и ослабить его.
День опричника, 16 лет спустя | Только онлайн | n+1
Николая Неврева Опричники .21 апреля 2022 г.
Теги
Электронная рассылка новостей
Получите n+1 в свой почтовый ящик.
В своем саркастическом романе « День опричника » (перевод Джейми Гэмбрелла) Владимир Сорокин представляет себе богатую, доминирующую, ультрасовременную, но реваншистскую Россию в далеком 2028 году от Рождества Христова. Цареподобный монарх восстановлен , коммунизм вспоминается как время «красной смуты»; Красная площадь действительно была выкрашена в белый цвет. Ближний круг Его Величества состоит примерно из дюжины радостно аморальных олигархов, которые убивают по приказу Кремля.
Термин для этих людей, опричники, отнесет русского читателя к кровавому правлению Ивана Грозного (1547–1584), когда опричник был членом огромной царской гвардии, группы лоялистов, терроризировавших русских мирных жителей верхом на лошадях. , с отрубленными собачьими головами, прикрепленными к их седлам, чтобы вызвать гончих ада.
Сорокин хотел представить, какой могла бы стать Россия, если бы будущее страны определяли ее самые стойкие традиционалисты и реакционеры, особенно политический философ Александр Дугин, а также Владимир Путин, который был еще новым президентом, когда роман появился в 2006 году. Вторжение Украины является самым диким и зловещим выражением политических взглядов обоих мужчин, и с каждым официальным оправданием войны, каждым иррациональным оправданием Путин и его люди, кажется, раскрывают чуть больше своих дугинистских фантазий. Путин отверг идею украинской государственности; он любит напоминать своей публике о прошлых веках российского империализма, а его министр иностранных дел Сергей Лавров даже сказал, что нынешняя война ознаменует конец американского «однополярного мира», что является особой навязчивой идеей Дугина.
Учитывая все это на переднем плане, стоит задуматься о том, чем занимался Сорокин более пятнадцати лет назад.
Упомянутый опричник Андрей Данилович Комяга — олигарх, сохраняющий видимость христианского благочестия. Он просыпается от звона мобилов и вытаскивает из постели похмелье. Он молится со своим добрым слугой Федькой перед тем, как освежиться в джакузи. Его очаровательная горничная Танюша подает плотный русский завтрак из сырников с паровой репой и медом. Затем Комиага смотрит новости и шагает к своему блестящему красному «Мерседову», где конюх преподносит голову только что убитого волкодава для украшения дневного капюшона («Андрей Данилович, ваше одобрение!»). «Мерседов» скользит по «Комиаге» через московские пробки к своему первому утреннему патриотическому заданию.
В ближайшем будущем Сорокина Стена плача отделяет Россию от изобилующего и деклассированного континента Европы, от «вони и неверующих, от содомитов, католиков, меланхоликов» — и, прежде всего, от киберпанков, которые кажутся проблемой.
Во время утренней рутины Комиага размышляет о стоимости рубля по отношению к юаню, но почти не думает о Соединенных Штатах. Это возрождение России, как это мог себе представить Александр Дугин: Москва лежит в основе обширного и жизненно важного евразийского альянса, где ЕС значит меньше, чем Китай, а НАТО распалась, низведя либерально настроенные Соединенные Штаты до их законного статуса писсант региональной власти. Слава царской России смешивается с роскошью 21-го века, и даже слова, обозначающие «Мерседес», мобильный телефон и реактивный лайнер «Боинг», были русифицированы.
Эта русско-националистическая мечта принадлежит не только Александру Дугину; его разделяют многие богатые и разочарованные люди в окружении Путина. Но Дугин был особенно заметным сторонником новой тоталитарной России, построенной по старой царской модели. В 1980-х годах он был религиозным инакомыслящим против коммунизма, который стал националистическим философом после смущения 1989 года. С начала века он был советником Путина, а также привлекал внимание людей на Западе, Алекс Джонс.
1 Его бойко называют «мозгом Путина», но у Путина много советников на выбор; в интервью 60 Minutes 2 Дугин лишь кивнул на ярлык и сказал: «Основа этого утверждения — как раз соответствие между тем, что делает Путин, и тем, что я всегда говорю».
То, что он говорит, часто безумие. Он предсказал аннексию Крыма в 2008 году, 3 , а в 2014 году, когда это произошло, он сказал, что более широкая война с Украиной будет «неизбежной». Он писал, что «Украина как государство не имеет геополитического значения», в 1997, мнение, которое часто повторял Путин, и он считает альянс НАТО «атлантической анакондой». Ряд крайне правых комментаторов в Америке влюбились в тихую ненависть Дугина к западному либерализму, и в его идеях можно проследить большую часть республиканского восхищения Россией как христианским государством с преобладанием белых. Удивительно то, что эти идеи идут рука об руку с представлениями о российской империи, которые большинство американских подкастеров и членов Конгресса могли спокойно игнорировать до 24 февраля, когда Путин вторгся в Украину.
Ни одно дугенистское видение, конечно, не может быть реализовано без какой-либо старомодной дисциплины для инакомыслящих. Итак, Комяга, вымышленный Сорокиным опричник, приезжает на своем «Мерседове» на дачу несогласного дворянина, где несколько опричников ломятся в дверь и находят свою жертву, съежившуюся вместе с его красавицей-женой в просторной русской изразцовой печи.
Дворянину тут же связывают руки, а в рот затыкают кляп. Его выталкивают локтями во двор. И жена. . . С женой повеселимся. Обычно так и делается . Она привязана к мясному столу.
Комиага с удивлением слышит приказ сжечь дворянский дом: собственность нелояльных дворян обычно переходит к опричникам. В конце концов, именно так Комиага получил свое распространение.
Позже в тот же день он лично докладывает в Кремль, где встречает жену Его Величества, холодную, но легкомысленную женщину, которая не может понять, что настраивает русский народ против нее.
Она с теплой иронией встречает Комиагу («Здравствуй, убийца»), а ее любимая нервная борзая лакомится мелко нарезанным голубиным мясом из панциря. («Ешь сейчас, моя маленькая устрица».)
Комиага описывает концерт популярного фолк-певца, который ранее днем исполнил горькую песню о Ее Величестве в переполненном зале, где контрпротест с участием правительственных растений в аудитории провалился. Комиагу вызвали для объяснения неудачи.
«Ваше Высочество, это просто кучка злонамеренных несогласных».
Она смотрит на меня, как тигрица на мышь. Я жалею, что открыл рот.
«Это не кучка несогласных, идиот. Это наш варварский народ!»
Я понимаю. С русскими работать непросто. Но Бог не дал нам других людей. Я молчу. Но Ее Высочество, забыв о еде, прижимает к губам конец сомкнутого веера:
«Завидуют, потому что рабы. Они умеют притворяться. Но они не очень-то любят нас, сильных. А они никогда не будут. Если бы у них была возможность, они бы порезали нас на куски».
Этот ритм в России, репрессий и насильственной революции, хорошо известен Сорокину, который впервые выступил как писатель при советской власти в 19 веке.80-х, когда он не менее раздражал Кремль. Он не только сатирик, но и спекулятивный фантазер, а после прихода к власти Путина стал яростным политиком. День опричника не имеет почти ничего общего с серьезным советским протестным романом, отраженным в его названии, мастерским романом Александра Солженицына Один день из жизни Ивана Денисовича ; вместо этого это свирепая политическая карикатура, нарисованная хлесткими мазками. Сам Путин вычеркнут из этого выдуманного мира, но острый юмор будет понятен любому россиянину.
Г-н Дугин ненадолго появляется в образе «старого шута» по имени Дуга. Когда Ее Величество уносится от встречи с Комиагой в мягком облаке балалайки и лести, она находит толпу «прихлебателей», которые кланяются и шаркают:
К ней подбегают два старых шута — Ежик Павлуша и Дуга черт схватить ее за руки, потянуть за собой, целуя пальцы.
Как всегда, круглолицый Павлуша бормочет: «Пау-йер, пау-йер, пау-йер!»
Волосатый Дуга хрюкает вдоль:
«Евр-газия, Евр-газия, Евр-газия!»
Остальные начинают танцевать в кругу вокруг Ее Высочества. Я сразу вижу — лицо ее становится добрее, брови спокойнее, глаза уже не блестят.
Как всегда, круглолицый Павлуша бормочет: «Пау-йер, пау-йер, пау-йер!» Некоторые утверждают, что у Дугина нет настоящего публичного лица в России, что его раскручивают на Западе и берут интервью по телевидению именно из-за его странных идей. Если это так, то Сорокин заслуживает похвалы за то, что потрудился бросить тень на такую маргинальную фигуру, потому что его видение тем временем разыгрывалось с жестокой последовательностью. Эксперты от Такера Карлсона до Гленна Гринвальда польстили мнению Дугина о том, что НАТО угрожает безопасности России после окончания холодной войны в 1919 году.91, и это правда, что люди за пределами Восточной Европы жили в роскоши в течение тридцати лет, задаваясь вопросом, почему НАТО вообще должно существовать, теперь, когда причина для этого — Советский Союз — не существует.
Это изменилось в феврале. Что сложно отрицать, так это то, что НАТО представляет собой прямую и смертельную опасность для грандиозного, традиционалистского видения Евразии, и поэтому любые дебаты о членстве Украины будут звучать как «угроза» самой России.
Сорокин видел эти токи двадцать лет назад. Он стал их жертвой в 2002 году, когда пропутинская молодежная группа собралась перед Большим театром, чтобы провести демонстрацию против оперы, написанной Сорокиным (в качестве либреттиста). Дети бросили копии его 1999 роман Голубое сало в большой туалет из папье-маше. За тот же роман Сорокину было предъявлено обвинение по российскому законодательству как порнографу из-за вымышленной сцены секса между бывшими советскими премьерами Никитой Хрущевым и Иосифом Сталиным. Сорокин утверждает, что написал День опричника в ответ на протест за один-единственный жаркий месяц; он заканчивает роман сценой группового секса среди православных опричников. Иными словами, он не берет пленных — он знает, против чего идет, и плюет ему в глаза — и День опричника работает как устойчивая карикатура на российскую культуру силачей, как ее представляет ее последний Силач, которого, если он продолжит в том же духе, запомнят как тупицу, которая отбросила Россию на несколько сотен лет назад, убрав ее.
от сообщества наций и погрузив его в горы бессмысленного военного долга. Будет неплохо, если он возьмет с собой несколько своих американских защитников.
https://katehon.com/en/article/alexander-dugins-interview-alex-jones ↩
https://www.cbsnews.com/news/aleksandr-dugin-russia-ukraine-vladimir-putin-60-minutes-2022-04-12/ ↩
https://tec.fsi .stanford.edu/docs/aleksandr-dugins-foundations-geopolitics ↩
Если вам понравилась эта статья, подпишитесь на нее или оставьте ниже совет по освобождению от налогов, чтобы поддержать n+1.
День опричника « Три процента»
Действие происходит в футуристической Москве (2028 год по обложке), День опричника именно таков: день из жизни Андрея Даниловича Комяги. Опричники были, по сути, культовым «отрядом смерти», который был создан царем Иваном Грозным еще в середине 1500-х годов, чтобы защищать свою задницу и уничтожать своих врагов, и в последнем романе Сорокина они делают именно это — и в графических деталях — все на службе у Его Величества, нового правителя России.
Читателю, который вслепую читает эту книгу, не требуется много времени, чтобы понять, что это не совсем та Россия, с которой мы знакомы. . . Во втором абзаце Комиагу будят крики, стоны и «предсмертный хрип», исходящие от его «мобилов» и записанные «Секретным отделом, когда пытали дальневосточного генерала». Затем идет отсылка к «информационному пузырю», Дальневосточному газопроводу, который «будет закрыт до петиции от японцев», и его «Мерседову» с его «прозрачной крышей».
В последнем абзаце этой вводной главы мы видим, в каком направлении движется день Комиаги:
В зеркало заднего вида я вижу удаляющуюся усадьбу. Хороший дом, с сердцем и душой. Я живу в нем всего семь месяцев, а такое ощущение, что я там родился и вырос. Имущество принадлежало товарищу меняле в Казне: Горохову Степану Игнатьевичу. Когда он впал в немилость во время Великой Чистки Казначейства и разоблачил себя, мы взяли его в свои руки. В то жаркое лето полетело немало голов Казначейства.
Боброва и пятерых его приспешников прогнали по Москве в железной клетке, затем выпороли розгой и обезглавили на Лобном месте на Красной площади. Половина казны была сослана из Москвы за Урал. Было много работы. . .
Всю оставшуюся часть книги — оставшуюся часть дня Комиаги — он помогает разрушить дом павшего дворянина (и насилует его жену в какой-то сюрреалистической прозе), ходит в церковь (Новая Русь горячо религиозна), расследует пасквиляционную клевету Зять Его Величества помогает вынести суждение о непристойном новом спектакле, берет взятку, принимает какой-то супергаллюциногенный наркотик, объединяющий сознание, масштабы Филипа К. Дика, пытается помочь подавить подрывного рассказчика, консультируется с экстрасенсом для жены Его Величества. , и участвует в оргии опричинки, среди других грязных, часто тревожных задач.
Поскольку основным двигателем романа, так сказать, является попытка описать (и высмеять) вымышленный мир, эти декорации работают исключительно хорошо.
Именно на опыте Комиаги мы узнаем о «Стене Плача», отрезающей Новую Русь от смрадной нечисти Европы, о политических вопросах, связанных с обложением налогом всех китайских жителей Сибири, о важности религии, запрете сильнодействующих наркотиков (травка и кола — это круто), а также ограничения на ругань и непристойности. Этот роман действует в рамках одного из обычных атрибутов научно-фантастических романов, в которых автор строит сюжет просто для того, чтобы показать вам различные аспекты изобретенного им мира.
В этом случае нет действительно всеобъемлющего сюжета, о котором можно было бы говорить, кроме простого просмотра того, что происходит в обычный день из жизни члена этой особой группы. Что им разрешено делать, как работает их угнетение и т. д. В отличие от научно-фантастической книги, которая опирается на творчество своих изобретений (социальных, научных и т. д.), причина, по которой книга Сорокина в основном успешна, заключается в том, что его сатирические прелести и пугающая правда о том, что, что бы ни изменилось, всегда есть тайная группа опричников с особыми привилегиями.
Наверное, это мой собственный недостаток, но у меня такое ощущение, что некоторые цели Сорокина ускользнули от меня. . . Или, выражаясь более позитивно, российские читатели (или читатели, более хорошо разбирающиеся в современной российской сцене) получат от этого еще больше. Мне особенно понравился отрывок (напомнивший эссе Дубравки Угрешич из
Книжные стеллажи также стандартизированы, утверждены Его Величеством и одобрены Литературной палатой. Наши люди уважают книги. Слева — православная церковная литература; справа русская классика; а посередине — последние произведения современных писателей. Сначала просматриваю прозу современных писателей нашей страны: Ивана Коробова Белая береза ; « Отцы наши » Николая Воропаевского; « Укрощение тундры» Исаака Эпштейна ; « Россия — Моя Родина» Рашида Заметдинова ; Павла Олегова Нижегородская Десятина ; Савватий Шаркунов Повседневная жизнь Западной стены ; « Друг моего сердца » Иродиады Денюжкиной; Оксана Подробская « Нравы новых китайских детей ».
Я хорошо знаю всех этих авторов. Они знамениты, уважаемы. Обласкан любовью народа и Его Величества.
Одна из главных проблем, с которыми я столкнулся при работе с этой книгой, заключается в том, что она не такая забавная, колкая или тревожная, как я ожидал. Сорокин уже много лет является фигурой современной русской литературы. Он несколько раз фигурировал в крупных изданиях (например, в New York Review of Books , где его называли «единственным настоящим прозаиком и постоянным гением» позднесоветской художественной литературы). Произведения — это самое подрывное, спорное, блестящее, что пишется сегодня в России.
Например, почти в каждой статье о нем, которую я читал (или писал), упоминается тот факт, что путинская молодежь символически смыла его книги в унитаз из папье-маше. Или что в непереведенном романе «Синее сало» есть наглядная сексуальная сцена с Хрущевым и Сталиным в главных ролях. Все это в конечном итоге привело к созданию своего рода образа панк-хулигана, шокирующего взрывного писателя.
Избавившись от этой репутации, его работа будет оценена по другим причинам, что пойдет на пользу его репутации (по крайней мере, в этой стране) в будущем. День опричника — неплохая книга, на самом деле, ее приятно читать — что звучит странно, когда в этой книге присутствует значительная доля разрушения и насилия. Но голос Комиаги неотразим, и он хорошо помогает читателю, проводя нас через этот новый, запутанный мир.
Интересным аспектом голоса Комиаги, который также является вопросом перевода, является использование слов, выделенных курсивом по всему тексту. Иногда этот курсив подразумевает своего рода особый новый код, например, когда он ссылается на «приказ раздавить внутренности » во время « рейд, » или приказ выполнить « красный петух ». В других случаях курсивом выделены определенные фразы, подчеркнутые для того, чтобы вызвать определенное чувство (обычно жуткое), как в этом фрагменте, относящемся к жене дворянина:
Эта работа — страстная и совершенно необходимая.
