8. Гносеология и этика Сократа.

СОКРАТ. Афинянин (469-399днэ). С. собрал вокруг себя многочисл учеников, большая часть кот. оказалась врагами раб. демократии. Это а также выступл самого С. против дем. строя восстановили против него народ. Он был привлечен к суду и отравился. Сам С. ничего не писал. О его учении известно только по сообщениям учеников. Ксилофонт, Платон, Аристофана, а так же Аристотеля. Для С. характерна логичность речи, ирония, изобличение сбивчивости понятий своих собеседников и мастер­ское расчленение вопроса, составл. предмет обсуждения. Выступал против Софистов. Фил. по С. — учение о том как следует жить. С. выступает против натурфил., эмпирического изучения природы, невысоко оценивает познав знач. органов чувств. Главная задача познания — позн. самого себя. (самопознание). Знание это обнаружение общего для целого ряда вещей. Т.о. знание есть понятие о предмете и достигается посредством определения понятия. Должна сущ. единая общая и высшая цель, кот.

подчин. все частные цели и кот. есть безусловное высшее благо. В этике С. отждествляет добродетель со знанием. Нет человека, кот. зная, что он может сделать что-то лучшее, стая бы напротив делать худшее. Дурное действие есть незнание, а мудрость — совершенное знание. Сократические школы: мегарская, элидоэритрийская, киническая, киренская.

9. Учение Платона об идеях.

Платон — основатель объективного идеализма. Согласно учению Платона лишь мир идей представляет собой истинное бытие а конкретные вещи — это нечто среднее между бытием и небытием,- они только тени идей. Платон объявил мир идей божественным царством, в к-ром до рождения человека пребывает его бессмертная душа. За тем она попадает на грешную землю, где временно находясь в чел. теле, как узник в темнице она вспоминает о мире идей. Познание по Пла­тону есть воспоминание душой своего до земного существования. Считал, что чувства обманывают человека, и по­этому советовал для познания истины «закрыть глаза и заткнуть уши» и довериться своей вспоминающей о своем божест­венном прошлом душе Аристотель — создатель логики, был учеником Платона, но отверг его идеалистическую тео­рию идей.

По мнению Аристотеля Платон создал идеальный сверхчувственный мир наряду с миром реальным. Идея: («форма») неразрывна с вещью, каждая: вещь состоит из двух начал — материи и — фирмы. & основа мироздания находится неопределенный пассивный субстрат — «первая материя». Однако, в таком виде материя сущ. только в абстракции. В действительности она определяется активностью самих по себе нематериальных ферм: Материя — это возможность, способность вещи, форма — ее действительность. Возможность переходит в действительность бла­годаря движению. Форма-

материализуется, материя формируется. Бог играет роль неподвижного двигателя мира, к-рый един и вечен.

10.Метафизика Аристотеля, его учения о материи и форме

А. в своем учении о бытии нач-т с критич. взгляда на понимании бытия его предшественниками и приходит к выводу, что в качестве причин сущ-я субстанции, понимаемой им как единичное бытие и предмет понятия, выступают форма, материя, источник движения и цель. С помощью формы материя превращ. в конкр. вещи. Материя явл. носителем возможности. Модификации она приобретает благодаря движ.. А. различ. 4 вида движ-я:

1) Возникнов и Уничтожение 2) Кач-е преобраз 3) Колич-е уменыш. или увелич-е. 4) Перемеще. Они взаимосвязаны. Движение материи разворачивается в пространстве и во времени. Пространство рассм. им как место располож. тел. Науч­ное знание харак-ея следующим: 1)оно должно быть направлено на познание причин 2)связано с док-вом и имеет объяснительный хар-р 3) направлено на уяснение сущности факта с помощью научных понятий 4) предполагает исследование условий от кот-х зависит сущ-е. и несущ-е. факта. В своем учении о ч-ке. А, исходил из признания, двойственного хар-ра. души т.к. она связана с одной стороны с богом, с др. стороны с материей.

Этика Сократа — Русская историческая библиотека

читайте также статьи Философия Сократа – кратко, Сократ – краткая биография, Личность Сократа, Диалоги с Сократом, Диалектика Сократа, Сократ о Боге 

Согласно Сократу, смысл жизни, её цель – в истине, в правде, в добре. Самая деятельность человеческого разума имеет поэтому этическое содержание; делание разума есть практическое делание, и праздное умствование, не имеющее практической цели осуждается как ложное и бесплодное, как пустая софистика.

По Сократу, всё познание сводится к этике. Истинное существо человека – в его разумном начале; все достояние человека, самое его тело и телесная жизнь принадлежит ему внешним образом, но разумная душа – это он сам. И он должен заботиться о себе самом прежде всего, больше, нежели о всем том, что ему принадлежит, – заботиться о том, чтобы ему самому быть «как можно лучше и как можно разумнее»… «Ведь я, – говорил Сократ, – только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из нас, старого и молодого, заботиться не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: не от денег рождается доблесть (άρετή), а от доблести бывают у людей и деньги и все прочие блага – как в частной жизни, так и в общественной» (Платон. Апология Сократа. 30).

 

Сократ. Краткая биография. Иллюстрированная аудиокнига

 

Греческое этическое понятие аретэ (лат. virtus) плохо передается русскими словами доблесть или добродетель; это скорее «добротность», доброкачественность, внутренняя пригодность, особенное превосходство, составляющее силу или крепость данного существа. Так, быстрота бега есть «добродетель» лошади. Этическая добродетель человека как умного существа состоит, согласно Сократу, в его разумности, которая и дает ему превосходство и силу. Заботиться о себе самом, заботиться о своем благе значит усиливать в себе разумность, которая есть добродетель всех добродетелей; стремиться к мудрости – «философствовать» – вот, по Сократу, путь к самосовершенствованию, путь к благу и истинному счастью, путь к внутренней свободе.

Это объясняет нам особенности этического учения Сократа, который сводит все добродетели человека и его высшее благо к «знанию», т.е. к осуществленной мудрости. Мудрость есть начало и конец нравственной, т.е. истинной деятельности человека. Мудрый человек должен прежде всего знать истинное соотношение целей, преследуемых людьми. Сократовская диалектика учит нас понимать логическое отношение между общими понятиями и понятиями частными, между родом и видами; но точно такое же отношение существует между общими и частными целями, между высшею целью и целями подчиненными. И постольку разум имеет практическое содержание, диалектике понятий соответствует расценка целей и средств.

Сократ полагает, что, зная относительную цену каждой вещи и каждого поступка, мы имеем разумную норму нашего поведения; зная самих себя, свою истинную природу, мы знаем, что нам нужно, хорошо и полезно, и, естественно, хотим своего блага. Вся суть в том, чтобы такое этическое знание было истинно и деятельно, чтобы мы обладали им, чтобы мы сами родили его в себе. Дело идет, очевидно, не о мнимом внешнем знании. Вникая в существо людских отношений, в сущность действий человека, мы находим, что принцип всякого разумного действия есть какая-нибудь цель, принцип всякой цели есть благо, а принцип всех действий и целей – наибольшее благо. Это наибольшее благо, считает Сократ, есть вместе с тем и безусловное благо, всеобщее в силу своей разумности. Всякий человек стремится к нему, избирая между частными средствами те, которые он считает наиболее пригодными для достижения своей цели. Поэтому тот, кто не знает этой высшей этической цели, кто не различает отношения частных целей к высшей цели, тот заблуждается, не может поступать хорошо и не достигает блага. Напротив, знающий эту этическую цель – добродетелен, ибо его действия, вытекая из истинного знания блага, добры в высшем смысле.

«Никто не счастлив, никто не блажен против воли», никто не ищет себе зла добровольно, поэтому «никто не порочен добровольно» – таковы основные принципы этики Сократа. Нет человека, который добровольно делал бы худшее, зная лучшее. Сократ до такой степени «не различал» теоретической мудрости от практической, что он считал знающего пути добра и зла за мудрого и доброго в силу самого знания. Когда Сократу возражали, что в таком случае человек, добровольно и сознательно делающий зло, лучше того, кто делает зло по неведению, бессознательно, Сократ отвечал, что если бы мог найтись такой человек, который бы делал зло, зная, что он делает, то это был бы добрый человек. Такое заключение нелепо, и сам Сократ не допускает его истинности. Оно вытекает из неверной посылки, из допущения «добровольного зла». Если человек поступает дурно, он либо не знает добра, либо сам себя не знает, заботясь о том, что принадлежит ему, более, чем о самом себе. Если человек думает знать цель, не зная средств и ошибаясь насчет действий, – его знание не полно и мнимо, он недостаточно разумен. Порок есть неведение и заблуждение, «простое незнание» истинного пути; напротив добродетель всецело сводится к знанию. Аристотель прямо обвиняет Сократа в том, что он обратил этические добродетели в понятия и познания. Все познания рациональны; следовательно, все добродетели сводятся к разумным силам души; таким образом, Сократ в своей этике отрицает или игнорирует всю неразумную, иррациональную часть души – аффект, волю, страсть.

Ксенофонт, отчасти и другие «сократовцы» и даже сам Платон подтверждают это свидетельство Аристотеля: единство всех добродетелей и их иррациональный характер составляют излюбленную тему рассуждений Сократа. Оказывается, что мужество есть просто «знание опасного и не опасного» или знание того, что следует делать в опасности; справедливость есть знание законного по отношению к людям; благочестие – знание законного относительно богов; воздержание – истинная расценка различных родов наслаждения или относительных благ, основанная на знании высшего блага. Таким образом, дело выглядит так, что Сократ сводил все добродетели к знанию.

Понимаемая таким образом, этика Сократа получает интеллектуалистический, мало того, рассудочный характер и является крайне односторонней, заслуживая упреки Аристотеля. Но это ложное её истолкование. Надо помнить, что Сократ не противополагал знания добра – доброму действию; мудрость являлась ему практической, действенной: правда и сила добра столь велики, что нельзя знать добро и не делать его.

 

По материалам книги выдающегося русского учёного С. Трубецкого «История древней философии»

читайте также статьи Аристотель – краткая биография, Платон – краткая биография, Философия Платона — кратко, Философия Аристотеля — кратко

 

эпистемология и этика Платона и древнего платонизма – Bryn Mawr Classical Review

BMCR 2020.06.29

Мауро Бонацци, Мышление, знание, действие: эпистемология и этика у Платона и древнего платонизма . Серия исследований Брилла по Платону, том 3

. Лейден: Брилл, 2019. VIII, 332 стр.. ISBN 97898986 €154,00.

Отзыв от

Микель Соланс Бласко, Международный университет Каталонии. msolansblasco@gmail.com

---

Превью
[Авторы и названия указаны в конце обзора.

]

Настоящая коллективная работа является результатом исследовательского сотрудничества между кафедрами философии Фрайбургского и Миланского университетов. В нем рассматриваются отношения между теорией и действием у Платона (главы с 1 по 9).) и платоновской традиции, от Аристотеля до Плотина (главы 10-15). Большинство его вкладов продвигают оригинальные подходы к общей теме книги и компетентно поддерживаются анализом первоисточников, а также обсуждением вторичной литературы.

В первой главе Мауро Бонацци выступает за компатибилистское прочтение « Элегии о Полисе» и «Элегии о Музах» Солона, выявляя замечательные предшественники платоновских рассуждений о справедливости. Франко Трабаттони в главе 2 занимается перформативными противоречиями в диалогах Платона, показывая, как он использовал этот тип противоречия, возникающего, когда содержание предложения противоречит возможности его утверждения, для доказательства необходимости общих понятий.

В главе 3 Альберт Йоос убедительно защищает унитарное прочтение Алкивиада I , способствуя как нашему нынешнему пониманию диалога, так и восстановлению его философского интереса. Автор отстаивает точку зрения, что самопознание, описанное во второй части диалога, дает адекватный ответ на проблемы, обсуждавшиеся в первой части, касающиеся природы знания, конституирующего политическое искусство. Решающий шаг общего аргумента можно найти в интерпретации 133c-d, где Сократ утверждает, что только через познание самих себя мы можем узнать, что на самом деле принадлежит нам (стр. 42-44). Согласно прочтению Йоссе, самопознание дает вам знание того, чем вы по существу являетесь, и на этой основе позволяет определить, что действительно хорошо для вас и, таким образом, что наиболее подлинно принадлежит вам как агенту, чья сущность определяется обладанием мысли. Таким образом, цель политического правителя состоит в том, чтобы помочь управляемым обрести самопознание посредством образовательного процесса, подобного тому, который парадигматически проиллюстрирован в беседе между Сократом и юным Алкивиадом. Следовательно, люди, обретающие самопознание, становятся способными править, ибо, делая то, что им принадлежит, они будут поступать справедливо.

При этом они будут действовать в соответствии с другими гражданами, прошедшими такой же процесс обучения. Интерпретация Йоссе роли самопознания в аргументативной структуре диалога весьма убедительна и сильно подкреплена анализом соответствующих отрывков. Я полагаю, однако, что было бы полезно уточнить содержание самопознания, представленного здесь как открытие того, что собственная сущность мыслится (стр. 43 и 45-46). Относится ли это открытие только к чисто описательному знанию нашей собственной сущности, или же оно подразумевает также определенное знание о наших собственных рациональных способностях, которые мы можем приобрести, только применяя их?

В следующей главе, автором которой является Филиппо Форчиньяно, исследуется связь между знанием и действием в Седьмом письме Платона . Он включает глубокое обсуждение понятия kairos и той роли, которую оно играет в политической мысли Платона (стр. 55–62). В главе 5 Эмилия Кучинотта предлагает интерпретацию Менексена и его удивительное отношение к добродетели как отделенной от философского знания, также в контексте политической философии Платона.

Глава 6 Сабрины Мертлер взаимодействует с Критоном Платона. В отличие от обычного прочтения этого диалога, сосредоточенного на его политическом подтексте, автор подходит к решению Сократа остаться в тюрьме с этической точки зрения. Вдохновляясь древним подзаголовком

Критона «О том, что нужно сделать», Мертлер отстаивает точку зрения, согласно которой тематическим ядром диалога является вопрос о том, каково соответствующее ( angemessen ) действие и, следовательно, о где следует искать критерий действия ( Handlungskriterium ). По мнению автора, Сократ ссылается на такого рода критерий, когда заявляет, что всегда следует тому logos , который кажется ему наилучшим после тщательного изучения того, что следует делать (ср. 46b) (стр. 103). , важное замечание, уже сделанное Бернетом в его примечаниях к Crito, , где он указал, что « logos » в этом отрывке относится к «правилу» поведения.[1] Как указывает Сократ, наилучший logos — это знаток соответствующего вопроса, в данном случае знатока справедливости как благополучия души (47с и далее). Вторая часть вклада Мертлера предлагает проницательную интерпретацию аргументов, выдвинутых олицетворением Афинских законов, подчеркивая их существенную связь как с предыдущими вмешательствами Критона, так и Сократа. В этом смысле автор оспаривает интерпретацию Рослин Вайс дискурса Законов как созданного специально для не-философа, такого как Критон, и, следовательно, не имеющего соответствующей аргументационной ценности (стр. 14). Одно из достоинств прочтения этого раздела Мертлером состоит в том, что он убедительно показывает, что дискурс Законов в основном основан на принципах, сформулированных ранее Сократом. Более сомнительным, на мой взгляд, является заключительное замечание автора, представленное как возможный способ понять обязательную силу, приписываемую Сократом заключению Законов, о том, что повиновение заключению обусловлено не тем фактом, что оно представляет собой наилучшее возможное 9 .0009 logoi , а скорее к тому, что Сократ и Критон не могут найти лучшего и, следовательно, к тому, что старые logoi (упоминаемые в 48b-c) все еще действительны (с. 117). Однако старые logoi не дают конкретного ответа на вопрос, должен ли Сократ бежать или нет; они заставляют Сократа и Критона исследовать, справедливо ли бежать, а если нет, то оставаться в тюрьме (ср. 48b и ff.), и, таким образом, кажется, что функция дискурса Законов состоит в том, сдать экзамен, требуемый старым logoi и так, чтобы обеспечить лучшие логотипов .

В главе 7 Джузи Мария Маргалиотта подробно описывает отличительные эпистемологические функции, приписываемые сократовскому даймониону в псевдоплатоновских Теагах . В главе 8 Эммануэль Маффи бросает вызов давней традиции прочтения Theaetetus как косвенного подтверждения платоновской эпистемологии в средних диалогах. Он делает это, предлагая новаторскую интерпретацию так называемого Отступления (172а1-177с4). Я оставляю читателю решать, насколько успешна попытка Маффи и следует ли нам читать этот диалог как простое повторение предыдущих эпистемологических структур или, как он утверждает, как их взятие и модификацию (с. 155). Следующая глава (9), написанный Мариапаолой Бергоми, обсуждает философию языка Платона в сравнении с философией Исократа, предоставляя ценную информацию о том, как эти авторы разработали существенно отличающиеся формы лингвистического конвенционализма.

Глава 10 Андреа Фалькон начинает второй раздел книги, внося свой вклад в текущую дискуссию об аристотелевском методе исследования в этике, утверждая, что Eudemian Ethics 1-2 отражает процедуры, изложенные во второй книге Апостериорная аналитика , а не продвинутые темы . В частности, главный тезис автора опирается на тщательный анализ методологического отрывка из EE 1.6 (1216b26-35), согласно которому метод исследования заключается в постепенном выяснении того, что истинно, но изначально еще неясно (стр. ., 188-190). Анализ этого отрывка, а также других отрывков дополняется обсуждением недавних английских переводов; автор приводит веские доводы в пользу прочтения legomena и phainomena in EE 1. 6 как относящиеся к «авторитетным этическим фактам» (стр. 190-191). Обрисовав общий методический подход EE , Фалькон показывает, как вышеупомянутый метод применим к аристотелевскому исследованию счастья в той же работе и, на этом основании, как прояснение нашего изначально неясного понятия счастья требует от нас прояснения одного из его существенных компонентов. а именно совершенство или добродетель. Все это вместе с изучением некоторых соответствующих отрывков из Физика 1 и Апостериорная аналитика 2 дают убедительное представление о методе Аристотеля.

В главе 11 Марилу Папандреу обсуждает отношения между стыдом и благородством в Никомаховой этике , опираясь на некоторые ценные комментарии Александра к этой работе. В следующей главе (12) Паоло Торри исследует платоновскую тему homoiōsis theōi и ее восприятие средними платониками, предполагая, что, вопреки обычным представлениям, 9Важную роль в этом играет практика 0009 . Бернар Хене изучает в главе 11 «Анонимный комментарий к Теэтету » Платона, уделяя особое внимание понятию «простого знания» и тому, как оно достигается посредством воспоминания. Мария Луиза Гарофало (глава 14) исследует отношения между физиологией и этикой у Галена, подчеркивая этические последствия галеновской теории смесей. Наконец, в последней главе (15) Джованни Панно обсуждает концепцию самодвижения (9).0009 автокинез ) в Эннеадах Плотина .

Хотя все главы в той или иной степени относятся к общей теме книги, иногда широкий круг обсуждаемых тем и авторов затрудняет восприятие читателем тематического единства тома. Эта незначительная проблема, однако, не должна мешать любому, кто интересуется обсуждаемыми в ней темами, прочитать эту во всем остальном превосходную работу. Я надеюсь, что этого обязательно краткого изложения ее содержания достаточно, чтобы показать, что она окажется ценным источником знаний и вдохновения для тех, кто интересуется Платоном и платонизмом или философским рассмотрением отношений между теорией и действием.

Содержание

«Введение» — Мауро Бонацци, Филиппо Форчиньяно и Анджела Улакко.
«Действие и познание до Платона: о теодицее Солона» — Мауро Бонацци, стр. 1–19
«Платон и «перформативное противоречие» — Франко Трабаттони, стр. 20–29
«Самопознание и политика в Алкивиаде I ” – Альберт Йоос, стр. 30–52
«Путешествие Платона через конфликт: знание, действие и καιρός в сиракузском опыте» – Филиппо Форчиньяно, стр. 53–71
«Обучение у богов: эпистема и политика в Менексене Платона» — Эмилия Кучинотта, стр. 72–98
«Der beste Logos als Handlungskriterium in Platons Kriton» — Сабрина Мертлер, стр. 99–118 der Weg zur Weisheit» — Джузи Мария Маргальотта, стр. 119–137
«Отступление от Теэтета: этическая интермедия в эпистемологическом диалоге?» — Эмануэле Маффи, стр. 138–160
«Kompsoi Logoi, Некоторые замечания о лингвистическом конвенционализме Платона» и его этические последствия» – Мариапаола Бергоми, стр. 161–185
«Метод исследования Аристотеля в Евдемианской этике 1 и 2» — Андреа Фалькон, стр. 186–206 стр. 207–227
«Телос ассимиляции Богу и конфликт между теорией и практикой у Платона и средних платоников» — Паоло Торри, стр. 228–250
«Wissen und Meinung im anonymen Theaitetoskommentar» — Бернд Хене, стр. 251–278
«Теория смесей и ее этические последствия: роль и ответственность галенового врача» — Мария Луиза Гарофало, стр. 279.–299
«Selbstbewegung und Kreisbewegung. Автокинез в Плотине и Анханд дер Энн. 6, 9, 8 [9] » — Джованни Панно, стр. 300–324

[1] Бернет, Джон (ред.), Платона Euthyphro , извинения из Сократа, и , и , и Критон . Издательство Оксфордского университета, 1924, с. 188.

Эпистемология и этика Платона и древнего платонизма

Введение

За последние годы интерес к происхождению и развитию платонизма в имперский период вырос в геометрической прогрессии. Этот факт во многом связан с признанием того факта, что западная философская мысль была в основном сформирована тем, как древние и позднеантичные платоники читали диалоги Платона и как они были переданы в средние века и эпоху Возрождения, что вызвало многовековые споры, характеризующие долгую историю. платонизма. Ученые глубоко исследовали метафизические и отчасти гносеологические и этические аспекты этой рецепции. Однако взаимосвязь между двумя последними факторами, эпистемологией и этикой, которые обычно считаются центральными в платоновской традиции, не получила должного внимания. Какую роль эпистемология и теория познания играли в этических и политических дискуссиях? Можно ли обсуждать и решать моральные и социальные вопросы с помощью эпистемологии, сводя их к когнитивному измерению? Другими словами: как понимать отношения между знанием (во всех этих формах) и действием? Этот вопрос, безусловно, вызывает большой интерес и в современных философских и политических дискуссиях. Это определенно было ключевым вопросом для Платона и его интерпретаторов в античности. Интенсивно обсуждаемый вопрос — это моральный или этический интеллектуализм, вдохновленный Сократом, согласно которому наука и добродетель объединяются, посредством чего поиск знания соответствует поиску, ориентированному на нравственное действие. При всех своих очевидных перестановках эта связь никогда не переставала привлекать внимание толкователей Платона, которые, безусловно, были вынуждены заниматься аристотелевской критикой Платона и его личным вкладом в определение этики как «практической науки».

Цель этой книги — предложить свежий взгляд на этот вопрос как с исторической, так и с систематической точки зрения. В частности, в книге рассматривается связь между знанием и действием, рассматривая ее с определенной точки зрения, а именно с точки зрения конфликта или несогласия. Существуют не только социальные конфликты, но и конфликты между желаниями, между разумом и необходимостью, нормой и природой. До какой степени можно анализировать и разрешать конфликты, рассматривая их как гносеологические проблемы, т. е. недостаток знаний или ошибочное применение знаний? Это поднимает дополнительные вопросы: сколько существует форм знания? Соответствуют ли разным уровням знания разные проявления практической деятельности? Насколько важно знание себя для действия?

Первая часть этой книги посвящена социальным, юридическим и теоретическим предпосылкам исследований Платона, от «ранних» до «поздних» диалогов, с особым вниманием к отношениям между наукой и практическим действием. Последняя часть тома посвящена рецепции темы в платоновской традиции (от Евдора до Плотина). Центральная часть посвящена Аристотелю, поскольку его критика Платона и создание им практической науки сыграли ключевую роль в платоновской традиции. Главы могут стоять сами по себе, но в то же время они прослеживают длинную дугу, охватывающую вопросы, выдвинутые в названии книги. Таким образом, любому читателю будет полезно уделить внимание всему тому. Мы надеемся, что этот том будет полезен широкому кругу читателей: всем исследователям Платона, Аристотеля, среднего платонизма и неоплатонизма, а также тем, кто интересуется гносеологическими, психологическими и этическими проблемами.

Эта книга появилась в результате сотрудничества между кафедрой философии Фрайбургского университета им. Сервисная программа обмена «Hochschuldialog mit Südeuropa»).

Мы хотели бы поблагодарить других участников наших совместных встреч за их стимулирующий вклад в обсуждение, в частности Кристофа Хельмига, который также выступил с докладом на первой встрече во Фрайбурге, Клауса Деринга и Яна Опсомера. Мы также выражаем глубокую признательность нашим коллегам, которые щедро читали и комментировали различные главы этой книги, Рэйчел Барни, Андреа Капра, Риккардо Кьярадонна, Диего Де Брази, Франко Феррари, Франческо Фронтеротта, Александре Михалевски и Марии Микеле Сасси.

Мы также благодарим Эдвина Золтана (Золи) Филотаса за его тщательную и компетентную проверку английского языка для тех, для кого английский язык не является родным, участвующих в проекте.

Особая благодарность анонимным рецензентам за их очень проницательные комментарии, а также Габриэле Корнелли и Габору Бетегу за согласие опубликовать эту книгу в серии Brill Plato Studies Series.

Редакторы

• Крах
• Расширять

ISBN электронной книги:

97898993

Издатель:

Брилл

Дата публикации в печати:

03 апр 2019