Смерть Сократа. История мировой культуры
Смерть Сократа
До своего осуждения Сократ дважды был в ситуации, когда его мужественные поступки по велению совести грозили ему смертью. «Я доказал не словами, а делом, что мне смерть, по просту говоря, нипочем, а вот воздерживаться от всего несправедливого и нечестивого – это для меня все» (Платон. Апология Сократа. 32 с – е), – говорил Сократ на суде.
Официальное обвинение Сократа состояло из трех пунктов. Первый – «повинен в отрицании богов, признанных городом» (надо сказать, что в присяге, которую восемнадцатилетние юноши давали при приеме в афинские граждане, были слова: «я буду чтить отеческие святыни»). Второй пункт – о «введении новых божественных существ». Обвинители Сократа имели в виду его даймоний, внутренний голос. Конечно, здесь натяжка по принципу «все средства хороши», но и подозрительность коллективного сознания по отношению к индивидуальности. Ведь даймоний был личным авторитетом Сократа. Из двух пунктов вытекал третий – «совращение молодежи».
Несмотря на оправданность обвинений с позиций господствующей отрасли культуры – мифологии, – они несправедливы, потому что Сократ ни в чем не провинился перед родным городом. Он был патриотом афинского полиса и хотел, по существу, заменить одну отрасль культуры другой. Он был мучеником за философию, и философия после его казни победила, как позже распятие Христа привело к победе религии над философией.
Сократ умер не только за конкретную идею, но за идею как таковую, и с его идей-понятий начинается философия. Прав Ницше, называя Сократа специфическим не-мистиком. В его утверждении, что Сократ боролся не только с мифологией, но и с трагедией и поэзией вообще, есть резон, если признать, что Сократ создавал новую отрасль культуры. Но борьба с другими отраслями культуры была не столь актуальна, как борьба с господствующей мифологией.
На стадии философии культура поднялась до понимания жертвы как самопожертвования. Случилось это в «осевое время» (термин Ясперса), основной характеристикой которого было становление личности, резкое скачкообразное развитие самосознания под влиянием тенденции рационализации.
Шпенглер пишет, что рождение «я» и мирового страха тождественны между собой. Страх смерти есть плата за осознание жизни. К этому добавляется самопожертвование с образованием триады: личность – страх – личная жертва. Жертвенность есть способ преодоления страха личностью. Поэтому именно с осевого времени встречаем личную жертву. В эту же эпоху выступил против традиционных жертвоприношений Будда. Личностное начало, которое появилось в осевое время, выразилось в следовании Сократом собственному внутреннему голосу и к отказу от личности у Будды.
Как только отрасль культуры начинает уничтожать своих врагов, ее значение неуклонно падает. Так случилось с мифологией. Если бы Сократ не погиб, люди, быть может, долго еще жили бы в мифологическом мире и верили в Зевса и Афродиту.
Сократ не только был готов умереть, но и в какой?то степени стремился к этому. Ницше недалек от истины, полагая, что приговора «к смерти, а не к изгнанию… по-видимому, добился сам Сократ» (Ницше Ф. Рождение трагедии… С. 108). Апофеоз философии в словах Сократа, что только для истинного философа смерть означает конец мукам и начало вечной блаженной жизни. Это и есть, по Сократу, достижение доступного смертному человеку бессмертия. За такие обещания философия стала на пять веков в Греции и Риме главной отраслью культуры. Она пообещала то, что ранее обещала мифология, но во что уже перестали верить; дала «метафизическое утешение, что под вихрем явлений неразрушимо продолжает течь вечная жизнь» (Там же.
С. 126).
Философы выбрали путь борьбы со смертью через рациональное разделение души и тела и объявление души бессмертной. Сократа привела к смерти вера в истинность своей философии, которая оказалась сильнее смерти. Этот пример стал архетипом для Греции и Рима вплоть до появления христианства и даже далее в процессе борьбы философии и религии за лидерство в культуре.
Смерть для Сократа не переход к небытию, а встреча и общение с душами великих людей древности и вечная блаженная жизнь на небесах. Нравственным принципом «лучше претерпеть несправедливость» Сократ расчищал дорогу жертве и этике непротивления злу насилием. Будучи приговоренным, он не пытался уклониться от смерти, а шел навстречу ей, как после него Иисус Христос и Джордано Бруно.
Сократ «сумел не только жить, но?что гораздо более значимо – и умереть; оттого?то образ умирающего Сократа как человека, знанием и доводами освободившегося от страха смерти, есть щит с гербом науки, напоминающий каждому о ее назначении, а именно?делать нам понятным существование и тем его оправдывать» (Ницше Ф.
Рождение трагедии… С. 114).
Особо следует сказать о сократовской иронии, которая могла привлекать к нему людей, но в какой?то степени послужила причиной его осуждения, когда в последнем слове он предложил вместо наказания устроить ему бесплатный обед в Пританее, после чего за казнь было подано больше голосов, чем до того. Можно сказать, что Сократ подтолкнул сограждан к такому решению. «Ты умираешь несправедливо», – горестно заметила Сократу его жена Ксантиппа, на что Сократ ответил: «Разве ты хочешь, чтобы я умер справедливо?!» «Ирония, – писал Вико, – не могла возникнуть до времен рефлексии» (Вико Д. Основания новой науки… С. 149).
Единственная просьба, с которой Сократ обратился к судьям, касалась детей. «Если афиняне, вам будет казаться, что мои сыновья, повзрослев, станут заботиться о деньгах или еще о чем?нибудь больше, чем о добродетели, воздайте им за это, донимая их тем же, чем я вас донимал» (Платон. Апология Сократа. 41 е).
Всегда босой, в старом плаще, Сократ шагнул с улиц и площадей Афин в историю культуры.
Сократ – «одна из поворотных точек и осей так называемой всемирной истории» (Ницше Ф. Рождение трагедии… С. 115). Если бы вся пробужденная Сократом сумма сил была обращена не на познание, а на эгоистические цели индивида, то тогда, по Ницше, произошла бы всеобщая губительная борьба народов.
Сократ сформулировал определенное мировоззрение и своей жизнью и смертью подтвердил верность своим взглядам. И если поверим современному философу Г. Марселю, что истина есть то, за что человек может умереть, то Сократ истину нашел.
Чтобы отстоять себя духовно, Сократ пожертвовал собой физически. «Он защищался ради правды с той искренней готовностью к смерти, которая так расковывает и освобождает человека… Согласие на смерть – необходимое и неизбежное условие борьбы за справедливость, если, конечно, эта борьба серьезна и принципиальна» (Там же. С. 132, 136). Услышав фразу: «Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти», – он спокойно ответил: «А их к смерти осудила природа».
Сократ входит в историю как культурный герой. Его слова, взятые в качестве эпиграфа, поразительны по глубине предвидения, так смерть движет развитием культуры, несмотря на внешнее противодействие, а пожалуй, именно благодаря ему. Б. Рассел сомневается, что описываемый Платоном и Ксенофонтом Сократ вообще существовал. Что ж, в изображении любого культурного героя присутствует элемент фантастичности, и в этом смысле Сократ оказался также похож на легендарных героев, на статус которых он претендует по своей роли в развитии культуры.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.Проблема Сократа
Проблема Сократа 1Проблема Сократа — старая, исконная проблема европейской культуры. Ницше лишь сузил и обострил ее. Для Ницше Сократ — только «теоретический человек», в его самодовольном оскудении, в его слепоте к изначальному трагизму жизни и отрыве от ее творческого
29.
Философия Сократа29. Философия Сократа Произошел переход от натурфилософии к рассмотрению человека, его жизни во всех ее многообразиях. В философии возникает субъективистско-антропологическая тенденция. Основатель ее – Сократ.Сократ (470–399 гг. до н. э.) стремится понять мир, двигаясь не
Жизнь и смерть Сократа
Жизнь и смерть Сократа Когда Сократ ждал в тюрьме исполнения смертного приговора, его друг Критон, подкупив стражу и сделав другие необходимые приготовления, предложил ему убежать из неволи. Обдумывая эту возможность, Сократ рассуждает так. Убежав, он сохранит жизнь, но
1. Загадка Сократа
1. Загадка Сократа Проблема Сократа в значительной мере сводится к вопросу об исторической ценности свидетельств о нем, к вопросу о степени их достоверности. Сказанное в первую очередь относится к свидетельствам Платона и Ксенофонта, поскольку они считались (в
1.
Личность Сократа1. Личность Сократа Представим себе Афины конца V в. до н. э. Это прежде всего рыночная площадь (агора). В центре – большое здание для хлебной торговли. Вокруг агоры расположились общественные здания, на прилегающих к ней узких и кривых улицах – мастерские, парикмахерские,
2. «Даймонион» Сократа
2. «Даймонион» Сократа Что такое «демон», «демоний», или «даймон» Сократа, какова сущность его «Даймониона»[24], было неясно уже ученикам и друзьям философа, не говоря о более поздних античных авторах – Цицероне, Плутархе, Апулее, высказывавшихся на этот счет. О демонии Сократа
7. Телеология Сократа
7. Телеология Сократа
Вопреки заверениям Ксенофонта (см. Воспоминания, I, 1, 2-3; IV, 3, 5-12; IV, 3, 16-18) в том, что Сократ признавая богов народной религии, Сократ отходил от традиционной религии, о чем свидетельствует сам же Ксенофонт: «… Вера (Сократа.
– Ф. К.) в промысел богов о людях,
СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ СМЕРТЬ ТОЧЕЧНАЯ СМЕРТЬ БИОЛОГИЧЕСКАЯ
СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ СМЕРТЬ ТОЧЕЧНАЯ СМЕРТЬ БИОЛОГИЧЕСКАЯ Необратимость биологической смерти, ее объективно-точечный характер представляет собой современный научный факт. Она специфична для нашей культуры. Все другие культуры утверждают, что смерть
СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ
СМЕРТЬ МОЯ ПОВСЮДУ, СМЕРТЬ МОЯ В МЕЧТАХ Всюду гонимая и цензурируемая, смерть отовсюду возникает вновь. Уже не в виде апокалиптических легенд, преследовавших живое воображаемое некоторых эпох, а именно очищенная от всякой воображаемой субстанции; она проникает в
Образ Сократа
Образ Сократа
Для рассмотрения темы, предложенной нам в этом году, «Будущее и становление норм», я сосредоточил свои исследования на фигуре мудреца — по западной традиции.
И в самом деле, изначально в греческой мысли мудрец предстает как живая и конкретная норма, как это
Проблема Сократа
Проблема Сократа Проблема Сократа заключается в точном установлении содержания его учения. Характер источников, которыми мы располагаем, – книги Ксенофонта «Воспоминания о Сократе» и «Симпозиум», диалоги Платона, различные высказывания Аристотеля и «Облака»
Жизнь и смерть Сократа
Жизнь и смерть Сократа Сократ (ок. 470–399 гг. до н. э.) — свободнорожденный гражданин древних Афин. Его отец был каменотесом, мать — повивальной бабкой. Отец научил сына своему ремеслу. Однако сын не пошел по стопам отца. Он не пошел ни по чьим стопам. Сократ сам придумал себе
АПОЛОГИЯ СОКРАТА
АПОЛОГИЯ СОКРАТА
[После обвинительных речей]201{17} Как подействовали мои обвинители на вас, афиняне, я не знаю; а я из-за них, право, чуть было и сам себя не забыл: так убедительно они говорили.
Впрочем, верного-то они, собственно говоря, ничего не сказали. Из множества их
Смерть Сократа
Смерть Сократа До своего осуждения Сократ дважды был в ситуации, когда его мужественные поступки по велению совести грозили ему смертью. «Я доказал не словами, а делом, что мне смерть, по просту говоря, нипочем, а вот воздерживаться от всего несправедливого и нечестивого
Владик Нерсесянц — Сократ читать онлайн
12 3 4 5 6 7 …64
В. С. Нерсесянц
СОКРАТ
ВВЕДЕНИЕ
Сократ — великий античный мудрец, «олицетворение философии», как назвал его К. Маркс[1] — стоит у истоков рационалистических и просветительских традиций европейской мысли. Ему принадлежит выдающееся место в истории моральной философии и этики, логики, диалектики, политических и правовых учений. Влияние, оказанное им на прогресс человеческого познания, ощущается до наших дней.
Он навсегда вошел в духовную культуру человечества.
Образ жизни Сократа, нравственные и политические коллизии в его судьбе, популярный стиль философствования, воинская доблесть и гражданское мужество, трагический финал — окружили его имя притягательным ореолом легендарности. Слава, которой Сократ удостоился еще при жизни, легко пережила целые эпохи и, не померкнув, сквозь толщу двух с половиной тысячелетий дошла до наших дней.
Сократом интересовались и увлекались во все времена. От века к веку аудитория его собеседников изменялась, но не убывала. И сегодня она, несомненно, многолюднее, чем когда бы то ни было.
В центре сократовской мысли — тема человека, проблемы жизни и смерти, добра и зла, добродетелей и пороков, права и долга, свободы и ответственности, личности и общества. И сократовские беседы — поучительный и авторитетный пример того, как можно ориентироваться в чаще этих вечно актуальных вопросов. Обращение к Сократу во все времена было попыткой понять себя и свое время.
И мы, при всем своеобразии нашей эпохи и новизне задач, не исключение.
В МЕСЯЦЕ ФАРГЕЛИОН
В Афинах было много праздников — более сорока в году, не считая ежемесячных. Главные из них праздновались несколько дней. Так что в этом городе шанс родиться в один из праздничных дней был немалый. Повезло и Сократу. Он родился в знаменитые Фаргелии — в месяце Фаргелион (май-июнь по современному календарю), в год архонта Апсефиона, на четвертом году 77-й Олимпиады (469 г. до н. э.) в семье каменотеса Софрониска и повитухи Фенареты.
Фаргелии были праздником рождения Аполлона и Артемиды. Предание гласило, что именно в этом месяце на Крите, в местечке Делос богиня Лето родила под пальмой близнецов — Аполлона и Артемиду. По афинской культовой традиции в Фаргелии город занимался искупительным очищением. Рождение в такой день считалось событием символическим и знаменательным, и новорожденный, естественно, подпадал под покровительство высокочтимого в Афинах светозарного Аполлона, бога муз, искусств и гармонии.
И жизнь Сократа, по тогдашним представлениям, не только началась, но и прошла под определившим его судьбу «знаком Аполлона». Надпись на Дельфийском храме Аполлона — «Познай самого себя» — предопределила тот глубокий и стойкий интерес к философии, занятие которой Сократ расценивал как служение дельфийскому богу. Оракул Аполлона в Дельфах признал Сократа мудрейшим из греков. С именем Аполлона была связана также и отсрочка казни Сократа на целый месяц.
Начало и конец сократовской жизни пришлись на культово-праздничные, «чистые» дни Аполлона. Да и вся жизнь Сократа — в промежутке между этими первыми и последними днями, — по собственным его представлениям, была посвящена нравственному «очищению» Афин путем служения Аполлону на «поприще Муз», поскольку философия была для него высочайшим из искусств.
В дошедших до нас сведениях о Сократе правда в ряде случаев дополнена вымыслом. Они порой носят анекдотический, полулегендарный характер.
Мало достоверных сведений о детстве и вообще первой половине жизни Сократа, когда он еще не приобрел широкую популярность среди афинян.
Но кое-что все же известно.
Сократ был в семье вторым ребенком. До своего брака с Софрописком Фенарета уже была замужем и родила сына Патрокла, старшего брата Сократа. Одна из биографических легенд сообщает, что Софрониск, по принятому тогда обыкновению, в связи с рождением Сократа обратился к оракулу с вопросом о характере обращения с сыном и воспитания его. Смысл божественного наставления был примерно таков: «Пусть сын делает то, что ему заблагорассудится; отец не должен его к чему-то вынуждать и от чего-то удерживать. Отцу лишь следует молиться Зевсу и Музам о благом исходе дела, предоставив сына свободному проявлению своих склонностей и влечений. В иных заботах его сын не нуждается, так как он уже имеет внутри себя на всю жизнь руководителя, который лучше тысячи учителей и воспитателей». Под внутренним руководителем при этом имелся в виду даймоний (демон) Сократа — его гений, внутренний оракул, голос, предостерегавший против дурных поступков. Уже на исходе своей жизни, представ перед судом, Сократ отзывался о своем демоне так: «Со мною приключается нечто божественное или чудесное… Началось у меня это с детства: возникает какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет.
Вот этот-то голос и возбраняет мне заниматься государственными делами» (Платон. Апология Сократа, 31 d).
Как и остальные афинские дети, Сократ получил общедоступное начальное образование, которое было нацелено на физическое и духовное формирование члена полиса (города-государства), его будущего полноправного и преданного гражданина. Дети в Афинах получали так называемое мусическое и гимнастическое воспитание, причем к мусическому относились все искусства, «поприще Муз» в целом — поэзия, музыка, театр, изобразительное искусство, скульптура, искусство счета, речи и даже философия. Конечно, имелось в виду приобщение детей в афинских гимназиях лишь к зачаткам таких знаний и умений. О том, что сам Сократ получил в детстве надлежащее образование, можно в известной мере судить по диалогу Платона «Критон» (50 е), где Законы риторически спрашивают у Сократа: «Разве не хорошо распорядились те из Законов, в чьем ведении это находится, предписав твоему отцу дать тебе мусическое и гимнастическое воспитание?».
Когда Сократу исполнилось 18 лет, в отношении его, как и других его сверстников, решался весьма существенный вопрос о наделении гражданскими правами и официальном признании гражданином Афинского государства.
Это было время, когда начинал свою блестящую политическую карьеру Перикл. В соответствии с законом, предложенным им и принятым народным собранием (451/450 г. до н. э.), гражданином Афин признавался лишь тот, чьи оба родителя — афинские граждане. Процедура подтверждения этого факта и признания прав гражданства была довольно скрупулезной. Члены соответствующего дема (территориального округа) должны были под присягой удостоверить достижение претендентом положенного законом 18-летнего возраста, а также то, что он — лицо свободное и законнорожденное. Пятеро обвинителей, избранных демотами (членами дема), могли оспорить притязания претендента, и тогда последний должен был обратиться с апелляцией в суд. В случае, если и суд отказывал ему в претензиях на гражданство, государство было вправе продать его в рабство.
При отсутствии обвинений или при положительном решении дела судом в пользу претендента он вносился в списки демотов, после чего подвергался докимасии — специальной проверке Советом пятисот.
Читать дальше
12 3 4 5 6 7 …64
Что делает смерть Сократа великим произведением искусства?: Заставляющее задуматься чтение философской и политической живописи Давида
Когда мы думаем о политической пропаганде, мы обычно не думаем о французском неоклассическом художнике Жаке-Луи Давиде. Есть что-то униженное в этом термине — попахивает неискренностью, зрелищностью, эмоциональным манипулированием, качествами, которые никак не могут принадлежать большому искусству. Но давайте отбросим это предубеждение и рассмотрим Давида 1787 Смерть Сократа .
Созданная за два года до начала Французской революции картина «выразила принцип сопротивления несправедливой власти» и, как и ее источник, платоновский « Федон », изображает мучеником своего героя, являющегося душой разума. и заноза в боку догмы и традиции.
Тем не менее, как Эван Пущак, писатель-ботаник, показывает нам в коротком видео выше, Смерть Сократа прочно вписывается в традиции европейского искусства, в значительной степени опираясь на классические скульптуры и фризы, а также на величайшие произведения Ренессанс. Есть отголоски да Винчи Тайная вечеря по количеству фигур и их расположению, а также явная отсылка к Афинской школе Рафаэля по указывающему вверх пальцу Сократа, который принадлежит Платону на более ранней картине. Здесь у Давида Платон, уже пожилой человек, сидит у изножья кровати, а сцена позади него как бы «вырывается из затылка».
Сократ, по словам Пущака, «долго рассуждал о бессмертии души и, кажется, даже не заботится о том, что вот-вот возьмет в руки орудие своей смерти.
Наоборот, Сократ дерзок… Давид идеализирует его… ему тогда было бы 70, и он был бы несколько менее мускулистым и красивым, чем нарисованный здесь». Он является «символом силы над страстью, стоической приверженности абстрактному идеалу», тема, которую Дэвид сформулировал гораздо менее тонко в более ранней картине, Клятва Горация , с его римскими салютами и связанными мечами — «суровое моралистическое полотно», с помощью которого художник «фактически изобрел неоклассический стиль».
В Смерть Сократа Давид совершенствует свои моралистические наклонности, а Пущак свободно связывает композицию с чувством пророчества о грядущем Терроре после штурма Бастилии. Суммирование ракурсов и влияний, сделанное писателем-ботаником, действительно помогает нам увидеть ее по-новому.
Но туманная историзация Пущака не совсем отдает должное художнику, не говоря уже о непосредственном участии Давида в волне кровавых казней при Робеспьере.
Дэвид был активным сторонником революции и разработал «униформу, знамена, триумфальные арки и вдохновляющие реквизиты для пропаганды Якобинского клуба», — отмечается в отчете Бостонского колледжа. Он также был «избран депутатом от города Парижа и голосовал за казнь Людовика XVI». Историки выявили более «300 жертв, которым Давид подписывал приказы о казни». Серьезность его более ранних классических сцен становится более заметной в Смерть Сократа вокруг центральной фигуры, великого человека истории, того, чьи героические подвиги и трагические жертвы определяют ход всех достойных упоминания событий.
Действительно, мы можем рассматривать работу Дэвида как визуального предшественника теорий философа и историка Томаса Карлайла о «героическом в истории». (Карлайль также написал исчерпывающую историю Французской революции XIX века.
) В 1793 году Давид взял свою визуальную теорию великого человека и неоклассический стиль и впервые применил их к современному событию, убийству своего друга Жан-Поля. Марат, швейцарский якобинский журналист, жирондистка Шарлотта Корде. (Узнайте больше в видеоролике Академии Хана выше.) Это одно из трех полотен Давида, на которых изображены «мученики Революции» — два других утеряны для истории. И именно здесь мы можем увидеть эволюцию его политической живописи от классической аллегории к современной пропаганде, на полотне, получившем широкое признание наряду с Смерть Сократа , как одна из величайших европейских картин того времени.
Мы можем обратиться к Давиду как за формальным мастерством, так и за дидактическими намерениями. Но мы не должны рассчитывать на его политическое постоянство. Он не был Джоном Мильтоном — поэтом английской революции, который оставался преданным делу даже после восстановления монарха. Дэвида, с другой стороны, «можно было бы легко осудить как гениального циника», пишет Майкл Гловер в The Independent .
Как только Наполеон пришел к власти и начал свое стремительное восхождение к самопровозглашенной роли императора, Давид быстро стал придворным художником и создал два самых известных портрета правителя.
Нам хорошо знаком Император Наполеон в своем кабинете в Тюильри , в котором субъект стоит в неловкой позе, засунув руку в жилет. И наверняка знаете Наполеон на перевале Сен-Бернар , выше. Здесь палец, указывающий вверх, обретает совершенно новый резонанс, чем в «Смерти Сократа» . Это жест не человека, благородно готового оставить мир позади, а того, кто планирует завоевать и подчинить его своей абсолютной власти.
Связанный контент:
Искусство реставрации 400-летней картины: пятиминутный учебник для начинающих
Призрачные картины Густава Климта воссозданы на фотографиях с живыми моделями, декоративным реквизитом и настоящим золотом
MoMA учит рисовать, как Поллок, Ротко, де Кунинг и другие художники-абстракционисты
Джош Джонс — писатель и музыкант из Дарема, Северная Каролина.
Подписывайтесь на него по адресу @jdmagness
Беседа, трагедия, тоталитаризм: проблема Сократа в современности | Издательство Гарвардского университета
Эмили Уилсон
Были героические жизни и смерти до и после, но ни одна из них не была похожа на жизнь Сократа. Он умер не от меча или копья, храбро защищая свой дом и страну, а как осужденный преступник, безболезненно проглотивший дозу яда. И все же смерть Сократа в 399 г. до н. э. с тех пор занимает важное место в нашем мире, формируя наши представления о героизме и славе, религии и семейной жизни, государственном контроле и личной свободе, отделении интеллектуальной жизни от повседневной деятельности — многих из ключевых моментов. координаты западной культуры. В Смерть Сократа , Эмили Уилсон анализирует огромную и непреходящую силу, которую суд и смерть Сократа оказали на западное воображение. Вот краткий отрывок.
Томас Карлейль (1795–1881) — великий историк Французской революции и один из самых влиятельных писателей викторианской эпохи — не был впечатлен смертью Сократа.
Когда его спросили, восхищается ли он разговором своих последних часов, он осуждающе заметил: «Ну, в таком случае я не должен был бы произносить речи; должен был пожелать, чтобы его оставили в покое, для глубоких размышлений». Карлейль, рекомендовавший «поклонение молчанию», осуждал Сократа за слишком много болтовни — жалоба, которая повторялась на протяжении девятнадцатого и двадцатого веков.
В наше время смерть Сократа обычно рассматривалась в двух основных аспектах: как конфликт личности с государством и как крушение разумного, болтливого человека. Размышляя о смерти Сократа, современные писатели и мыслители боролись со своими собственными сомнениями относительно гражданского неповиновения, силы или ограничений человеческого разума и самой современности. Смерть Сократа рассматривалась как знаковый момент в формировании современности. Многие из самых влиятельных философов девятнадцатого века, включая Гегеля, Кьеркегора и Ницше, рассматривали этот момент как начало современной этической и политической мысли, а иногда и как начало самой современности.
Болтливость Сократа определила его как современного человека: как и мы, он слишком много болтал. Поскольку его главное умение заключалось не в мече, а в языке, он был героем нашего времени.
Но болтовня Сократа попала под новое подозрение в девятнадцатом веке, потому что он больше не ценился как представитель интеллектуальной дружбы. Теперь Сократ, казалось, безрезультатно разговаривал сам с собой. Акцент эпохи Просвещения на смерти Сократа как образе общей душевной жизни исчез во время Французской революции. После этого Сократ был представлен не в диалоге со своими друзьями, а в конфликте — против своих судей или своего города, или изо всех сил (и безуспешно) контролирующих своих самых непослушных учеников.
Спокойная философская смерть старика в окружении его преданных последователей не соответствовала идеалам романтической культуры. Версия темы Феликса Овре, написанная, вероятно, около 1800 года, изображает умирающего Сократа как гладко выбритого молодого человека, умирающего в одинокой мансарде, в манере Чаттертона или Китса.
Когда Сократ показан со своими учениками, он уже не успешный патриарх. Картина Ж. Б. Реньо Сократ вырывает Алкивиада из объятий чувственного наслаждения (выставлен в 1791 г.) показывает Алкивиада, пьяно шатающегося в объятиях Удовольствия, в то время как Сократ хватает его за другую руку. Эта тема была популярной в искусстве девятнадцатого века, в то время как общительная, возвышенная смерть Сократа потеряла популярность среди художников. На картине Реньо хмурый философ поднимает левую руку к небу, в зеркальном отражении позы умирающего Сократа Давида, а правой хватается за Алкивиада, пытаясь увести сибарита от публичного дома к более высоким вещам.
Изображение представляет собой размышление о Французской революции: гедонистического аристократа вытаскивает из дворца грубый, плохо одетый революционер. Но вполне вероятно, что миссия этой старой красной шапочки провалится. Сократ не может научить Алкивиада самообладанию, если сам не хочет учиться. Конфликт может быть разрешен только насилием и смертью.
Рельеф Антонио Кановы, изображающий Сократа перед своими судьями (1794 г.), якобы сильно отличается: фигуры относительно статичны, а белый мрамор контрастирует с красочным полотном Реньо. Но на обоих этих снимках со 1790s Сократ показан не со своими друзьями и последователями, а со своими противниками. Он сталкивается с враждебно настроенным жюри в одиночку. Более того, рельеф Кановы не предполагает никакой связи или разговора. Сократ не встречается с глазами ни жюри, ни зрителя; вместо этого он смотрит вверх, возможно, ища своего собственного божественного руководства.
Несмотря на огромное количество изображений умирающего Сократа в восемнадцатом веке, (насколько мне известно) ранее не было изображения Сократа на суде. Акцент Кановы на одиноком Сократе, предстающем перед судом своих собратьев-афинян, предвосхищает основные проблемы современных прочтений. С этого момента Сократ всегда находился под судом. Сократовская точка зрения — разум, наука, ирония или «субъективная» мораль — всегда противопоставляется какой-то другой ценности (например, удовольствию или традиционной морали). Его смерть была трагичной не потому, что она была несправедлива, а потому, что столкнулись две разные и одинаково верные модели справедливости.
Современные философские отчеты о смерти Сократа начинаются с серии Г. В. Ф. Гегеля, состоящей из лекций по истории философии, прочитанных в период с 1805 по 1830 год. Гегель утверждает, что Афины были правы, осуждая Сократа, и Сократ также был прав, сопротивляясь Афинам. : эти две стороны неизбежно и трагически столкнулись. Для Гегеля Сократ представляет собой начало современной этической философии и современных теорий личности, поскольку он ввел новый стиль этики (9).0005 Moralität ), который зависит от субъективного суждения человека. Этот новый стиль неизбежно противоречил традиционной морали, основанной на социальных условностях ( Sittlichkeit ).
Гегель представляет смерть Сократа как поворотный момент в мировой истории, поскольку она знаменует собой значительный сдвиг в отношении людей к этике. После Сократа уже нельзя было просто действовать в соответствии с мудростью, передаваемой из поколения в поколение, например, идеей о том, что сыновья должны чтить своих отцов. Афинские присяжные уничтожили Сократа; но Сократ еще более основательно разрушил афинскую культуру, в которой он родился, потому что он ввел представление о том, что каждый должен сам решать, что ему делать.
Гегель рассматривал сократовский индивидуализм не как полностью хороший и не как полностью плохой, а как неизбежное развитие в процессе истории. Его трактовка Сократа связана как с его теорией истории, так и с его теорией трагедии. Сократ, как и Антигона, парадигматическая трагическая фигура. Гегель бросает вызов общепринятому мнению, что эта смерть трагична, потому что Сократ умер несправедливо. Скорее, говорит он, «невинное страдание было бы только печальным, а не трагичным». права вступают в столкновение, и одно уничтожает другое.» В этом, по Гегелю, сущность трагедии.
Сёрена Кьеркегора (1813–1855 гг.) всегда преследовала фигура умирающего Сократа. Его первой книгой была диссертация о Сократе, на завершение которой у него ушло более десяти лет: «Понятие иронии с постоянной ссылкой на Сократа » (1841 г. ). Эта работа частично перекликалась с идеями Гегеля, но Кьеркегор сопротивлялся его утверждению, что Афины были правы в убийстве Сократа. Размышление Кьеркегора о суде и смерти Сократа позволило ему выступить с новой точки зрения на этику. Он утверждал, что Гегель был не прав, ссылаясь на коллективную мораль. Для Кьеркегора вся мораль была субъективной. Он также осудил Гегеля за пренебрежение божественной миссией Сократа. Вдохновленный Сократом daimonion Кьеркегор утверждал, что нравственность неотделима от духовности.
На Кьеркегора сильно повлияло гегелевское видение смерти Сократа как трагедии. Но он хотел сосредоточиться на умирающем Сократе как на трагическом герое, а не на афинском суде присяжных. В «Страхе и трепете » он отметил, что Сократ был «интеллектуальным трагическим героем»: такой герой «всегда умирает, прежде чем он умрет». Сократ — эмблема сознательной смерти, герой, полностью, хотя и парадоксально, осознающий свою встречу с неизведанным.
Немецкий классик и философ Фридрих Ницше (1844–1900) также был одержим идеей, что смерть Сократа была полностью сознательной и полностью рациональной: интеллектуальной встречей с иррациональной силой. У Ницше были отношения любви-ненависти с Сократом, которого он то боготворил, то злодействовал. Его изменение отношения к Сократу было вызвано его смешанными чувствами по поводу ценности самого разума.
В то время как Гегель рассматривал смерть Сократа как трагическое событие, для Ницше сократическая философия была похоронным звоном по трагедии и началом культурного упадка. Он заявил в Рождение трагедии (1872) о том, что философия Сократа возвестила о «смерти трагедии»: «Рассмотрите последствия максим Сократа «Добродетель есть знание; человек грешит только по неведению; тот, кто добродетелен, счастлив». В этих трех основных формах оптимизма лежит смерть трагедии». Сократ был слишком рационалистом, чтобы допускать трагедию. Его смерть, в частности, предполагала, что разум может победить всю темную сторону жизни: « умирающий Сократ как человек, поднятый разумом над страхом смерти, есть герб, который над входными воротами науки напоминает всем о ее миссии: сделать существование умопостигаемым и, следовательно, оправданным. » Это было для Ницше великой ложью.
Существенное философское разногласие Ницше с Сократом было сосредоточено на идеях о том, что разум является самым сильным мотивом в человеческой жизни и что жизнь в конечном счете постижима. Ницше настаивает на том, что люди не являются чисто или даже преимущественно рациональными: даже Сократ был гораздо менее рациональным, чем ему и его последователям хотелось бы думать. Ницше высмеивает последние слова как абсурдные: какой философ умирает, болтая о петухе? Знаменитый даймонион Сократа был, согласно Ницше, вероятно, просто ушной инфекцией.
Но взгляды Ницше на Сократа постоянно менялись. Он признает, что «Сократ, откровенно говоря, так близок мне, что я почти всегда борюсь с ним». Он восхищался и хотел подражать Сократу, который был ироничным, забавным и непредсказуемым. Если бы дело дошло до состязания между Иисусом и Сократом, Ницше считает, что Сократ победил бы безоговорочно. Он отмечает в « Human, All Too Human » (1878 г. ): «Сократ превосходит основателя христианства своей веселой серьезностью и шаловливой мудростью. Кроме того, он был умнее».
К тому времени, когда он писал « Веселая наука » (1882 г.), Ницше снова яростно отвернулся от Сократа, считая его предшественником декадентской и развращенной цивилизации. Ницше даже предполагает, что Сократ, возможно, вовсе не был греком; его знаменитый вздернутый нос звучит подозрительно с точки зрения генетической чистоты. В «Сумерках идолов » (1888) он говорит нам: «Сократ по происхождению принадлежал к низшим из людей: Сократ был чернью. Мы знаем, мы даже все еще можем видеть, насколько он был уродлив… Был ли Сократ действительно греком?» Древняя проблема физиогномики Сократа становится более опасной и зловещей в период евгенических экспериментов и расовой сегрегации. Если не греком, то кем был Сократ? Африканский? семитский? Ницше не говорит, но его намеки мрачны.
Возможно, намекает Ницше, афинянам не следовало ограничиваться истреблением только одного Сократа. Ницше предполагает, что не только умные-умные неарийские интеллектуалы должны быть убиты, но также и то, что их собственное конечное желание — смерть: «Сократ хотел умереть — не Афины, а он сам подлил чашу с ядом; он вынудил к этому Афины». Он обманом заставил афинян навлечь на себя позор, наградив его в качестве наказания смертью, которую он желал все это время.
Немецко-еврейский писатель Вальтер Беньямин (1892–1940) — хороший кандидат на роль Сократа двадцатого века. Серьезный моральный мыслитель, письменные работы которого фрагментарны, он покончил с собой, пытаясь бежать из оккупированной Франции. В своей докторской диссертации и только что законченной работе « Истоки немецкой трагической драмы » Беньямин пересматривает и пересматривает ницшеанское различие между трагическим героем и умирающим Сократом.
Бенджамин утверждает, что наиболее важной характеристикой трагического героя является его молчание. Сколько бы он ни говорил на сцене, «трагический человек» по существу молчит и невнятно говорит о своем отношении к богам и о собственной смерти. Трагедия рассматривается как борьба или агон между одинокой изолированной фигурой и древними богами. Это борьба, которую герой обречен проиграть, умирая как жертва ради прогресса своего сообщества: трагическая смерть — это форма искупления. Герой должен умереть. Он сжимается перед смертью «как сила знакомая, личная и присущая ему». Возвышенное молчание героя отмечает как его ограниченное осознание собственного положения, так и его неповиновение. Существует огромная пропасть между идеалами героя и теми, которые господствуют в его обществе и его мире. Мысли трагического героя неизбежно невыразимы на его языке. Беньямин замечает, вторя более раннему немецкому критику, что «в трагедии языческий человек осознает, что он лучше своих богов, но это осознание делает его немым».
Сократ, напротив, умирает, говоря. По этой причине смерть Сократа не трагична; это «пародия на трагедию». Сократ, в отличие от трагического героя, прекрасно понимает свое положение. Он полностью осознает свое отношение к смерти, богам и своему обществу: «Одним ударом смерть героя превратилась в смерть мученика».