Геродот из Галикарнаса – «отец истории»

Геродот – автор первого дожившего до наших дней трактата «История», родился в знатной и обеспеченной греко-карийской семье в 484 году до н.э. в городе Галикарнасе (современный Бодрум) и прославил этот город. Его отец Ликс был карийцем, но сыновьям дал греческие имена – Геродот и Феодор. Дядя Геродота Паниосид был великим греческим поэтом своего времени, входил в пятёрку лучших эпиков Греции.

Семья Геродота была настроена против тиранического правителя Галикарнаса, за что будущий историк был изгнан и некоторое время провёл на острове Самос. Затем Геродот отправился в продолжительные путешествия, пересек Средиземное море и побывал в Египте, совершил путешествие в Палестину, Сирию и Вавилон. Отправившись в Македонию, посетил многочисленные острова Греческого архипелага: Родос, Делос, Парос, Тасос, Крит. В одном из плаваний знаменитый историк совершил переход через пролив Геллеспонт (Дарданеллы), достиг северных берегов Черного моря.

Во время своих многочисленных странствий Геродот собирал и записывал информацию обо всем, что видел и слышал, называя эти записи своими «изысканиями». Он слушал мифы и легенды разных народов, записывал народные сказания и былины, описывал быт и нравы жителей других стран.  

В 425 году до н.э. географ и историк опубликовал главный труд своей жизни: подробный трактат Греко-Персидских войн (499-479 гг. до н.э), который он назвал «История» (от греческого слова «historia» — «исследование», «знание»). Эта работа совершила переворот в литературе и науке того времени. После Геродота «исторический анализ» стал необходимой частью политической и интеллектуальной жизни. Во вступлении к книге историк так определил цель ее написания: «…дабы от времени не изгладились из памяти деяния людей и не преданы забвению были великие и достойные восхищения подвиги, совершенные как эллинами, так и варварами, в особенности же – причина, по какой они вступили в войну между собою».

В перерывах между длительными путешествиями Геродот приезжал и останавливался в Афинах, где довольно быстро стал известной личностью. Он произносил речи на площадях перед многочисленной публикой и даже брал плату с официальных лиц за свое присутствие на различных мероприятиях. В 445 году до н.э. жители Афин проголосовали за вручение крупного денежного приза Геродоту, чтобы отблагодарить его за вклад в интеллектуальную жизнь города.

Геродот был ученым-путешественником с пытливым взглядом на мир, неиссякаемой энергией и врожденным интересом ко всему новому и интересному. Его трудолюбие, любознательность, внимание к деталям, любовь к истории вызывают восхищение. Стоит отметить, что Геродот был человеком большой терпимости: в описании представителей других народностей не прослеживается следов национальной враждебности.

После смерти Геродота (ок.430-420 гг. до н.э.) его труды были разделены на 9 книг, каждая из которых впоследствии была названа по имени одной из муз. В первых пяти книгах содержатся сведения по географии Персидских завоеваний, жизни и традициях различных народов, а также прослеживается попытка объяснить причины расцвета и упадка Персидской империи. В следующих 4-х книгах описывается ход Греко-Персидских войн, начиная от вторжения в Грецию персидской армии под командованием императоров Дария и Ксеркса и заканчивая греческим военным триумфом при Саламине, Платеи и Микале в 480 и 479 гг. до н.э.

Несмотря на неточности в изложении, многое из написанного в «Истории» было подтверждено современными учеными, а само творение «Отца истории», как его назвал римский оратор Марк Тулий Цицерон, и по сей день остается одним из ценнейших источников информации об истории, культуре, быте и традициях народов Древнего мира.

Геродот — книги автора, биография, фото, личная жизнь

Геродот Галикарнасский (приблизительно 484 г. до н. е. — около 425 до н. е.) — «отец истории», яркий представитель Античной культуры, великий путешественник, ученый, географ, философ. Именно он впервые описал мир, таким, каким его знали в те времена. Является автором девятитомника «История», в котором описаны истории государств Египет, Ахемениды, скифского народа, а также греко-персидские войны. Для Украины автор чрезвычайно важен в разрезе изучения истории Великой Скифии.

До наших дней фактов о жизни Геродота дошло немного. Родился великий мореплаватель в городе Галикарнас, накануне великого похода Ксеркса на Грецию.

Родители ученого были богатыми людьми, торговцами. Геродот выступал против царя Лигдама II, и когда его восстание было придушено, покинул родину, отправившись на остров Самос.

В 464 году до н.э. Геродот отправился в путешествие, его главной задачей было изучение противостояния персов и греков. В ходе экспедиции он повстречал немало народов, в родных краях о которых раньше ничего не было известно. Так, именно он впервые посетил Египет, Палестину, Финикию, и даже добрался до берегов Черного моря. Повидал много африканских стран, Персию, изучил острова Средиземного моря, климат Скифии и древние стены Вавилона.

Известно, что в 444-443 до н.э. Геродот, вместе с философом Протагором, основали греческую колонию Туре на юге Италии. Последнее описание автора — об осаде Сесты (478 до н.э.), на основании чего считается, что Геродот умер между 430 и 424 до н. э. Предположительно, он еще был очевидцем Пелопоннесской войны (431 до н.э.) 

Карьера писателя 

Множественные свои наблюдения Геродот изложил в книгах монументального цикла «История».

Его творчество удивляет точностью, разнообразностью. Он в идеале описывал расстояния между городами Египта, традиции островных народов Средиземноморья, многие вещи, сказанные Геродотом в процессе публичных выступлений, вызывало недоумение. Ибо это прямо противоречило с устоявшимися представлениями и традициями.

В III в. до н. э. александрийские ученые разделили трактат «История» на девять книг, назвав их в честь муз: Клио, Талия, Евтерпа, Мельпомена и т.д. Основу его работы составляют этнографические очерки (логосы) и греческие рукописи. Стиль Геродота ясен и прост, близок к разговорной речи, речь поэтическая, читается легко.

Цитаты автора

Обстоятельства правят людьми, а не люди обстоятельствами.

Клевета ужасна потому, что жертвой ее несправедливости двое: тот, кто распространяет клевету, и тот кто верит ей.

Смерть — восхитительное укрытие для истомленных людей.

Если не высказаны противоположные мнения, то не из чего выбирать наилучшее.

Лучше быть предметом зависти, чем сострадания.

nestarenieRU public group | Facebook

Древнегреческий историк Геродот писал, что Фалес Милетский (древнегреческий философ и математик из Милета) предсказал солнечное затмение, которое произошло во время битвы между мидянами и лидийцами. В результате затмения обе стороны сложили оружие и объявили мир [http://classics.mit.edu/Herodotus/history.mb.txt]. Скорее всего, Геродот дал описание затмения, которое произошло 28 мая 585 года до нашей эры, вероятно, недалеко от реки Галис в Малой Азии [www.mreclipse.com/Special/quotes1.html]. Как именно Фалес предсказал затмение, остается неясным. Некоторые ученые утверждают, что затмение вообще никогда не предсказывалось, и сомневаются в правдивости этой истории [https://ui.adsabs.harvard.edu/abs/2013arXiv1307.2095Q]. Однако это одно из самых первых упоминаний, когда затмение заставляло людей поверить в то, что это не совпадение, а следствие их действий. В данном случае — следствие войны.
Сегодня 21 век. И ничего не изменилось. Когда день сменяет ночь — это привычное явление. Но солнечное затмение — непривычное явление, древние люди пытались найти объяснение. Современный человек, если что-то не понимает, то трактует все также суеверно. Только роль бога может играть, например, терапия экстремально высокими дозами витамина D.
Псориаз — хроническое неинфекционное заболевание, дерматоз, поражающий в основном кожу. В настоящее время предполагается аутоиммунная природа этого заболевания. Псориаз имеет волнообразное течение с периодами стихания и обострения. Далеко не все люди это понимают и думают, что такие периоды стихания обострения происходят из-за того, что они псориаз лечат какими-то лекарствами, травками. Это свойство нашего восприятия осознанно или неосознанно используют, возможно, недобросовестные медицинские работники, а также недобросовестные исследователи, которые делают выводы об эффективности лечения псориаза экстремально большими дозами витамина D на основании лишь того, что обострение уменьшилось после приема витамина D в высоких дозах [www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/24494059]. Хотя на самом деле лечение совпало с естественным спадом обострения болезни. Чтобы доказать, что обострение псориаза стихло из-за высоких доз витамина D, а не потому, что волна заболевания сама по себе пошла на спад до следующей волны, нужно в исследованиях использовать три экспериментальные группы. Одну группу лечить высокими дозами витамина D, вторую группу нужно лечить обычными дозами витамина D (400–1000 МЕ в сутки), а третью группу лечить плацебо (пустышкой). Но во всех трех группах исследуемые пациенты должны думать, что их лечат одинаково. Если обострение псориаза стихнет только в группе с высокими дозами витамина D, а в других группах симптомы сохранятся, то можно говорить об эффективности. Но таких доказательств нет. Систематический обзор, проведенный в 2019 году исследователями Университета Цинциннати, не нашел доказательств эффективности витамина D3 в высоких дозах для лечения псориаза [www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/31100992].

Мир людей и богов. Геродот

Мир людей и богов

Величайший греческий поэт-лирик Пиндар, старший современник Геродота, как-то сказал: есть род людей, есть род богов, но оба они произошли от единой матери (Пиндар. Немейские оды. VI. 1–2). Эта мать конечно же — Земля, как ее называет Гесиод, «широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный» (

Гесиод. Теогония. 117). Согласно греческим космогоническим и теогоническим (повествующим о происхождении мира и богов) сказаниям, именно Земля появилась первой; до нее был только Хаос — зияющая бездна. Затем Гея породила Урана — бога неба и одновременно олицетворенное небо, как и она сама была и богиней Земли, и самой Землей. От брака Геи и Урана пошла цепь поколений богов. Так, миродержец Зевс считался внуком Геи. Люди тоже, естественно, произошли от Земли и даже из земли. Согласно мифам, их слепил из глины Прометей — тоже, кстати, внук Геи и, получается, двоюродный брат Зевса, а впоследствии его смертный враг.

Причем рождение человечества произошло довольно рано — тогда, когда правил еще Крон, отец Зевса, сын Геи и Урана. Следовательно, в понимании античных греков люди — во многих отношениях «меньшие братья» богов. Потому-то они так схожи и по физическому, и по нравственному облику.

Для эллинов граница между богом и человеком, богом и миром проходила иначе, чем для нас. В религиях преобладающего ныне монотеистического типа божество абсолютно, нематериально и трансцендентно по отношению к миру, то есть стоит вне его. Собственно, только поэтому Бог и может выступать творцом мира. А в греческой религии боги хотя и отграничены от людей (да и то не слишком строго), но находятся внутри вселенной, чувственно-материального космоса, который, как неоднократно подчеркивал выдающийся философ и историк философии А. Ф. Лосев^{181}, для античного сознания является последним абсолютом. Боги мыслились не творцами этого космоса, а, напротив, его порождениями, как и люди. Отсюда, кстати, и власть над богами судьбы, превозмочь которую им не дано.

В сущности, можно говорить о «мире людей и богов». Боги осознавались как нечто постоянно и повсюду присутствующее, близкое, даже, может быть, слишком близкое. По сути дела, они венчают собой иерархию живых существ. Для Гомера, например, над «чернью» возвышаются герои-аристократы, а над ними, наверное, примерно на столько же возносятся боги.

Крупный дореволюционный российский филолог-классик, знаток античной религии Ф. Ф. Зелинский тонко замечает: «Верующий грек нисколько бы не удивился, если бы ему где-нибудь на дороге встретилась его Деметра в лице высокой и полной женщины с ласковой улыбкой на лице»^{182}. Боги воспринимались как что-то само собой разумеющееся.

Как остроумно пишет другой виднейший специалист по древнегреческой культуре, Бруно Снелль, нельзя было бы задать эллину вопрос, верит ли он, скажем, в Афродиту. «Верить» — неподходящее слово. Он не верил в нее — он наблюдал и ощущал ее действие повсюду, прежде всего на самом себе, ведь любовь не чужда никому

{183}.

То же самое относится и ко всем другим божествам. Зреет на полях хлеб — так как же нет Деметры? Морские валы обрушиваются на берег — так как же нет Посейдона? В небе сверкает молния, раздаются удары грома — как же нет Зевса? Языческие боги, воплощавшие силы природы, были не предметом веры, а воспринимались как объективная реальность. В этих условиях вопрос «како веруеши?» для жителей эллинских полисов просто не вставал. Вера возможна там, где возможно сомнение, где может быть поставлен вопрос «верить или не верить?». Ведь нельзя же сказать, что мы «верим», например, в существование Америки; мы просто знаем, что она есть — даже если сами ее никогда не видели. Вот так и грек: он просто «знал», что есть Зевс, Афина, Аполлон, он жил с ними в одном мире…

И такой мир просто не мог не быть пропитан мифом. Каково для эллина соотношение мифа и истины? В мифе видели истину некоего «высшего» порядка. Для того же Геродота миф является «истинной историей» не потому, что корректно передает частные исторические события, а потому, что показывает черты, истинные во всеобщем смысле^{184}.

Текст, который, может быть, наиболее точно передает восприятие греками мифа, содержится у Плутарха в трактате «Об Исиде и Осирисе»: «Подобно тому как ученые говорят, что радуга есть отражение солнца, представляющееся разноцветным из-за того, что взгляд обращается на облако, так в данном случае и миф является выражением некоторого смысла, направляющего разум на инобытие» (Плутарх. Моралии. 358f) — Иными словами, истина — ровный луч солнца, а миф — тот же луч, но как бы преломившийся сквозь призму и приобретший от этого самые разнообразные оттенки.

Ф. Ф. Зелинский создал другой образный ряд: «Идея не заключается в мифе, как ядро в скорлупе; она живет в нем, как душа живет в теле. Одухотворенный идеей миф — особый психический организм, развивающийся по своим собственным законам; в возможности созидания таких организмов состоит преимущество философской поэзии перед отвлеченной философией»^{185}. Конечно, Геродот не был ни «отвлеченным философом», ни философом-поэтом — он вообще, как мы знаем, не пошел ни по пути философа, ни по пути поэта; но назвать его мыслителем, несомненно, и можно, и нужно. Как бы то ни было, к мифу не нужно относиться «облегченно», тем более пренебрежительно, он — вещь весьма серьезная.

Что же можно сказать о мифе у Геродота и — шире — о его религиозности? Религиозным воззрениям «Отца истории» посвящен целый ряд серьезных монографий^{186}. Мы же ограничимся констатацией следующего.

Геродот, в отличие от своих предшественников-логографов, не позволяет себе самостоятельных изобретений в области мифа и старается сохранить в неприкосновенности, во всяком случае, его «букву». Но при этом он — по возможности — избавляется если не от всех, то от многих элементов сверхъестественного в нем или старается объяснить их естественными причинами. Достаточно вспомнить, что историк, стремясь наполнить верования правдоподобием, с энтузиазмом воспринял стесихоровскую версию мифа о Елене в Египте, при этом еще удалил из нее призраков и прочую фантастику.

Геродот — исследователь; таковым предстает он и по отношению к религии. Мы видели, в частности, что он занимался специальными изысканиями на предмет выявления в греческой религии и мифологии элементов «чуждого» происхождения. Он изучал манипуляции с оракулами, был прекрасно осведомлен о том, что даже в величайшем и авторитетнейшем из прорицалищ — в «срединном храме» в Дельфах — есть продажные жрецы, и не скрывал от своих читателей возникавшие на подобной почве некрасивые инциденты. Но если кто-нибудь попробует из этого заключить, что в религиозности галикарнасца была хотя бы маленькая атеистическая — или даже скептическая — трещинка, он глубоко ошибется. Геродот — благочестивый человек, и благочестие его искренно. Он четко разводит случаи злоупотреблений религией и великие религиозные истины. По отношению к последним он, кстати, весьма сдержан, старается говорить о «делах божественных» как можно меньше и нейтральнее, возможно, считая, что рассуждения о них не в его компетенции. Как-то, увлекшись толкованием одного из мифов, он прерывает сам себя резко брошенной фразой: «Да помилуют нас боги и герои за то, что мы столько наговорили о делах божественных!» (II. 45).

«Отец истории» — весь в религии, в общении человеческого и сверхъестественного. Это общение настолько тесное, что еще вопрос — можно ли таких богов вообще называть существами сверхъестественными, коль скоро они — плоть от плоти природы, воплощают ее, постоянно фигурируют в жизни людей и т. п. Это не христианский Бог, от которого ждут чудес и изредка их получают, причем чудо понимается как нечто противоположное обычному ходу действительности, ломающее ее привычный порядок. Для Геродота «чудом» является буквально всё. Тут нужно пояснить, что в древнегреческом языке существительное «чудо» и глагол «удивляться» — однокоренные (как в русском «диво» и «дивиться»), а удивляется историк, как мы видели, на каждом шагу. У него свежий взгляд на мир, и его влечет всё новое, незнакомое.

Боги в геродотовском труде присутствуют постоянно, и с ними, по мнению историка, просто нельзя не считаться. Разумеется, небожители не появляются на страницах его сочинения «собственной персоной». Все-таки он писал не эпическую поэму и не драму о легендарных героях, а научный трактат о жизни обычных людей. Боги находятся в мире незримо, но постоянно дают о себе знать разного рода действиями. Эти могущественные существа могут оказаться как благодетельными помощниками, так и губительными врагами — всё зависит от того, как к ним относились, оказывали ли подобающее почтение.

Геродота иногда считают релятивистом. В каком-то отношении это верно. Так, «Отец истории» был убежден, что нравы и обычаи различных народов относительны. Есть мнение, что на Геродота повлияли софисты и, в частности, самый крупный из них — Протагор^{187}. Логично допустить, что Геродот и Протагор общались. Оба этих выдающихся интеллектуала, как известно, участвовали в колонизации Фурий. Естественно, в этих условиях они не могли не вступать в контакты. Оба родились примерно в одно и то же время, имели схожий опыт, оба много путешествовали, оба подолгу гостили в Афинах… Несомненно, им было интересно друг с другом, и их беседы оказывались полезными и плодотворными для обоих. Геродот разворачивал перед философом пеструю и разнообразную картину жизни людей во всех концах ойкумены. А тот еще более укреплялся в идее, что ничего истинного «от природы» нет, как люди установили — так для них и правильно: «человек есть мера всех вещей», и отчасти заражал своей верой историка.

Но Геродота никак нельзя назвать верным последователем Протагора во всём — хотя бы потому, что релятивизм последнего был очень широким, распространялся и на религиозную сферу. Протагор был не то чтобы атеистом, а скорее скептиком в воззрениях на религию. Он написал трактат «О богах» (к сожалению, сохранившийся только во фрагментах), который начинался словами: «О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их и каковы они, потому что слишком многое препятствует такому знанию, — и вопрос темен, и людская жизнь коротка» (Протагор. Фр. 34 Diels — Kranz). Весьма радикальный взгляд по тем временам! Крайне интересно было бы знать, что же там дальше было написано — в этом трактате о богах, уже в первых строках которого автор заявляет, что о богах, собственно, он ничего сказать не может… Но, увы, узнать это нам уже не дано.

А Геродот не был готов идти так же далеко, как Протагор, усомнившийся даже в самом существовании богов. «Отец истории» признавал, что в нашем, человеческом мире всё относительно; но мир божественный оставался для него абсолютным и неоспоримым. Боги есть — и этим всё сказано; разногласия же по поводу характера их бытия, облика и прочего, бытующие у разных народов и даже в одном народе, имеют место только потому, что люди своим ограниченным умом пока еще не постигли религиозные истины в полной мере. Ведь они совсем недавно стали размышлять о божествах, в особенности греки — народ совсем молодой: «О родословной отдельных богов, от века ли они существовали, и о том, какой образ имеет тот или иной бог, эллины кое-что узнали, так сказать, только со вчерашнего и позавчерашнего дня. Ведь Гесиод и Гомер, по моему мнению, жили не раньше, как лет за 400 до меня. Они-то впервые и установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними почести и круг деятельности и описали их образы» (II. 53).

Таким образом, боги «как они есть» — это одно, а представления людей о них — совсем другое, быть может, всего лишь выдумки поэтов. Но Геродот — оптимист, он убежден, что путем исследований можно в конце концов выявить истину даже в отношении священного. Собственно, он сам, как мы знаем, активно занимался такими изысканиями: плавал и в Египет, и в Финикию, не в последнюю очередь для того, чтобы узнать побольше о богах. Ведь живущие там народы — более древние, а стало быть, более сведущие на сей счет. Историк не сомневается: то, что рассказывают ему египетские или финикийские жрецы, имеет прямое отношение и к его «отечественным», эллинским богам, хотя его собеседники говорят о божествах местных. Нет богов «своих» и «чужих» — это всего лишь человеческие заблуждения; они едины, просто люди называют их разными именами. Греки чтят Зевса — но и египтяне, и финикийцы, и персы тоже поклоняются ему, просто для одних он Зевс, для других Амон, для третьих Ормузд… Не в именах суть.

Боги, коль скоро они в любом случае существуют, должны являть себя людям, вступать с ними в общение. Собственно, общение это — «двустороннее». Люди воздвигают богам святилища — их земные «жилища». Тут нужно оговорить, что древнегреческий храм (в отличие, скажем, от современных христианских церквей или мусульманских мечетей) не являлся местом молитвенных собраний. Рядовые верующие туда не допускались. Если им нужно было помолиться, принести жертву, совершить какой-нибудь другой обряд — это делалось вне храма, на открытом воздухе. В храм же были вхожи только жрецы.

Храм — это место, где живет божество — не всегда, но по крайней мере временами его навещает. А иначе и быть не может: сколько по всей Элладе храмов Зевса или Аполлона, Геры или Афины, и в каждом божеству нужно пожить, да еще и о родном Олимпе не забывать.

В глубине главного помещения храма (целлы, или нефа) находилась главная святыня — статуя того бога или богини, кому храм посвящен. Именно в нее, считалось, воплощается божество, прибывая в свое обиталище. Много позже христианские проповедники, борясь с язычниками, упрекали их в том, что те поклоняются идолам. Дескать, изготовили статую — и сами же ей молятся, чтят в ней бога, будто забыв, что этот «бог» еще недавно был бесформенным куском мрамора или слитком бронзы. Но это, конечно, упрощение. Античные греки-язычники четко разделяли материальную «оболочку» — статую — и ту божественную силу, которая в ней заключается. Возможно, их отношение к скульптурам богов было схожим с отношением христиан к иконам. Икона ведь тоже является, с одной стороны, созданием рук человеческих, при помощи доски и красок, а с другой — «окном» в трансцендентный мир, откуда исходят незримые духовные силы.

Кроме главной статуи, в любом храме были также другие произведения искусства, принесенные туда в качестве посвятительных даров посетителями — как индивидуальными паломниками, так и представителями полисов от имени своих гражданских общин. Нам уже доводилось упоминать о том, что, например, авторитетнейшее Дельфийское святилище из-за обилия таких подношений выглядело настоящим музеем.

Итак — возвращаясь к идее двустороннего общения между человеческим и божественным мирами, — люди строят богам храмы, возносят им молитвы, приносят жертвы и дары. Боги в долгу не остаются: посылают людям — обычно при посредничестве оракулов — знание о будущем, могут дать хороший совет, предупредить об опасности, побудить к какому-нибудь действию.

Как святилища, так и оракулы — особенно важные, первостепенные — занимают очень важное место в труде Геродота^{188}. Собственно, святилище и оракул часто сочетались, и лучший тому пример — Дельфы. Мы уже подробно останавливались на том, сколь большую роль сыграло Дельфийское святилище Аполлона в формировании личности и мировоззрения «Отца истории», как много элементов «дельфийской этики» он перенял. В прорицания, предсказания галикарнасец верит свято. Конечно, возможны манипуляции жрецов — ему ли об этом не знать? Возможно и неправильное понимание «речений свыше». Так обманулся Крез, царь Лидии, неверно истолковав двусмысленное пророчество, пришедшее ему из Дельф, когда он собирался начать войну со своим персидским «коллегой» Киром. Но ни злоупотребления, ни недопонимание, по Геродоту, тени на богов не бросали.

Всё мировоззрение Геродота — и это не может не быть замеченным каждым, кто открывает его книгу, — буквально пронизано религиозными и вообще иррациональными элементами, которые фигурируют в «Истории» повсеместно. Древнегреческий иррационализм обычно как-то не замечают, видя в античной Элладе своего рода «светлое царство разума», что во многом верно, но представляет собой, так сказать, одну сторону медали. Однако у греческого мироощущения была и другая сторона — темная, «лунная», трагическая.

Геродот в данном смысле опять же был плотью от плоти своего народа. Оракулы, знамения, представления о судьбе для него чрезвычайно актуальны. В области представлений о божественном он не стремится угнаться за передовыми интеллектуалами своего времени, просвещенными и рафинированными, вроде Протагора. «Отец истории» вполне довольствуется верованиями традиционными, общепринятыми. В его труде со всей несомненностью обнаруживается ряд весьма архаичных религиозных идей: и «зависть богов» к удачливым людям, и родовое проклятие — наследственная вина, переходящая от предков к потомкам, в результате чего наказание от вышних сил несут совершенно невиновные люди…

Убежденность в существовании «зависти богов» и родового проклятия уже ко времени Геродота, к V веку до н. э., начала в Греции ослабевать. Некоторые представители культурной элиты уже столетием ранее, на исходе эпохи архаики, критиковали эти взгляды. А старший современник галикарнасского историка — великий афинский драматург Эсхил — предложил в своих творениях оригинальную концепцию, признающую страдания любого индивида не следствием родового проклятия и не проявлением божественной зависти к его благополучию, а соразмерным воздаянием за его дела^{189}. Все эти новые веяния в духовной сфере не то чтобы прошли мимо Геродота. Нет, он о них знал и даже признавал за ними определенное значение, но пытался согласовать их со старинными идеями, дабы удержаться на почве благочестивого традиционализма.

В целом Геродота, пожалуй, следует назвать консервативным религиозным мыслителем. Не случайно в афинский период своей жизни он был, как мы знаем, близок к Софоклу — самому консервативному в религиозном отношении поэту того времени.

Примеры религиозного консерватизма в труде Геродота можно было бы множить. Так, он абсолютно убежден в божественном происхождении сумасшествия. Рассуждая о том, почему под конец жизни сошел с ума спартанский царь Клеомен I, он пишет: «Сами же спартанцы утверждают, что божество вовсе не виновно в безумии царя: общаясь со скифами, он научился пить неразбавленное вино и от этого впал в безумие… Я же думаю, что этим безумием он искупил свой поступок с Демаратом (Клеомен, напомним, путем интриг и манипуляций добился его низложения.  — И. C.)» (VI. 84).

Получается парадоксальная ситуация: даже религиозные, благочестивые спартанцы в данном случае оказываются большими рационалистами, чем «Отец истории». Вообще в те времена идея о сумасшествии как «священной болезни» была в интеллектуальных кругах уже вчерашним днем. Великий врач Гиппократ с Коса — современник и почти земляк галикарнасца — доказывал естественную природу психических заболеваний^{190}.

Геродот искренне верит в вещие сны, в призраков, не сомневается в правоте изречений оракулов. Со всем этим у него довольно причудливым образом сочетается решительный фатализм, признание, что все беды человека изначально предрешены судьбой. Однако у нас ни в коем случае не должно создаться впечатление о Геродоте как примитивном писателе с отсталыми и чуть ли не варварскими воззрениями. В таком случае он не снискал бы себе репутацию одного из величайших историков всех времен и народов, а скорее занял бы место в паноптикуме курьезов. В действительности же он пользовался большим авторитетом у читателей уже в Античности. Геродот являлся человеком колоссальных знаний и широких взглядов, общался с передовыми мыслителями своего времени — натурфилософами и софистами, был в курсе их учений. В подобных условиях его веру в иррациональное, сверхъестественное следует считать не признаком «отсталости», а сознательным, ответственным убеждением. Да, Фукидид гораздо более скептичен по отношению ко всему «божественному». Мировоззрение Фукидида и в целом куда более рационально — и в этом смысле несколько более узко. Он уже не открыт навстречу чудесному, необыкновенному; «наука удивляться» — уже не его наука.

Научно-исследовательский геологический институт

Издавна люди верили в тесную связь человека с природой. Ученые древних цивилизаций с большим почитанием и интересом относились к могучим и таинственным силам камней.
Сведения о самоцветах встречаются в дошедших до нас священных книгах Индии – «Веды», «Ригведа», «Аюрведа» (X век до нашей эры).
Древнегреческие философы Платон, Геродот, Теофраст в своих произведениях много внимания уделяли магическим и целебным свойствам минералов. Аристотель написал книгу, в которой были собраны легенды о камнях, применявшихся в медицине. Специальными исследованиями минералов занимались известные ученые Древнего Рима. Кай Плиний Старший написал «Историю ископаемых тел», где большое внимание уделил камням и металлам. Его современник Диоскорид в трактате «О врачебном материале» описал лечебные свойства различных минералов.
Информативным письменным свидетельством о разнообразии камней-самоцветов является Библия, в которой упоминается более 30 названий минералов.
В папирусах Древнего Египта найдены рецепты лекарств, где использовались порошки лазурита и гематита. Известны рецепты Авиценны, где он рекомендовал использовать для приготовления лекарств порошки сердолика, агата, изумруда, жемчуга.
В Европе после крестовых походов на Восток в XI-XII веках стали популярны лапидарии – краткие сборники сведений о свойствах камней.
Классический источник средневековой тибетской медицины «Чжуд-Ши» вобрал в себя многовековой опыт тибетских лекарей, которые в своей практике использовали достижения медицины Индии, Китая и других стран. В нем сказано, что драгоценные камни «лечат 404 болезни крови, желчи, слизи и ветра, язвы, раны головы, туловища и конечностей».
На Руси первый перевод греческого текста с описанием камней и их свойств можно найти в «Изборнике Святослава» (1073 г). Французский ученый, философ и поэт Марбод епископ Ренский, живший в XI веке, зарифмовал одну из книг «Естественной истории» Плиния Старшего в своей «Поэме о геммах или драгоценных камнях». Здесь описание камней насыщены предписаниями практического толка, легендами, медицинскими сведениями, охватывающими почти все известные тогда болезни.
Один из самых прославленных врачей своего времени — Парацельс, живший в начале XVI века, глубоко верил в исцеляющее действие драгоценных камней. Его труд «Новые медицинские познания» стал основополагающим для последующей медицины.
С древних времен у людей существовало поверье, что звезды и самоцветы связаны между собой. Ведь и у звезд, и у самоцветов есть цвет, блеск, сверкание, загадочность их происхождения. Считалось, что по воле Творца космос через звезды насыщает камни таинственной энергией, способной вылечить владельца камня, помочь ему и обезопасить его от невзгод.
В начале эпохи Возрождения астрологи стали говорить о воздействии на человека зодиакальных созвездий, с каждым из которых были связаны определенные минералы. Впервые такой гороскоп составил в XVI веке Генрих Корнелий Агриппа фон Неттесгейм, создатель «Эзотерической философии».
Сегодня астрологи пытаются объяснить, откуда и какие сигналы воспринимают кристаллы, имеют ли они энергетические поля, и как эти поля взаимодействуют с биополем человека.
Вера в чудодейственную силу камня сопровождала человека во все времена. И до сих пор люди, приобретая самоцветы, надеются, что те принесут в их дом счастье и удачу, помогут защитить себя и своих близких от болезней, сглаза и всяческих напастей.

Следствие и суд: Силовые структуры: Lenta.ru

Уже на заре своего существования человечество знало немало способов расправы с неугодными — от побивания палками и камнями до поедания. Но по мере того как развивались наука и правовая система, появлялись и более утонченные и изощренные методы. Оказалось, что человека достаточно признать сумасшедшим, чтобы лишить его всех прав: у такого можно отобрать собственность, его можно посадить в тюрьму, кастрировать и даже убить без каких-либо юридических последствий. Такая практика существовала сотни лет, и далеко не все методы карательной психиатрии ушли в прошлое, в том числе и в России. «Лента.ру» начинает цикл публикаций об истории психиатрии и о том, как в разные годы она помогала церкви, обществу и государству бороться с неугодными.

Психические расстройства были знакомы людям с незапамятных времен, и не будет большим преувеличением предположить, что в древности с душевнобольными обращались примерно так же, как сейчас обращаются с ними жители удаленных от цивилизации районов Амазонии или тропической Океании. Агрессивных и опасных больных там считают одержимыми злыми духами, а безобидных и тихих — любимцами богов. Первых гонят и бьют, вторых — чаще жалеют.

Не имея других объяснений, люди тысячелетиями считали любые проявления психической патологии карой божьей: примеры этого можно найти и в Библии, и в мифах Древней Греции. При этом эллины со своими душевнобольными не особенно церемонились, даже если они были знатного рода.

«Отец истории» Геродот приводил рассказ о спартанском царе Клеомене, который после утомительного похода вернулся в Спарту, «заболел помешательством» и был принудительно изолирован от своих подданных.

Он [Клеомен] и раньше был не совсем в здравом уме. Каждый раз при встрече с кем-нибудь из спартанцев он бросал ему в лицо палку. Ввиду такого поведения родственники посадили Клеомена в колодки, как помешанного

Геродот

Древнегреческий историк

Находясь в заключении, Клеомен сумел раздобыть у охранника меч, при помощи которого изрезал себя на полосы: «резал на себе кожу в длину от бедер до живота и поясницы, пока не дошел до желудка, который тоже изрезал в узкие полоски, и так умер».

Помешательство спартанского царя просвещенный Геродот объяснял не только наказанием богов, но и тем, что Клеомен неумеренно пил неразбавленное вино. Сегодня медицинский диагноз незадачливого спартанца звучал бы как «алкогольный делирий», или проще — «белая горячка».

Римская империя дает немало примеров буйного помешательства. Достаточно вспомнить «подвиги» Нерона и Калигулы, превративших весь Рим в большой сумасшедший дом. Но то были императорские особы — с обычными гражданами, признанными сумасшедшими, общество особо не церемонилось.

Римский врач греческого происхождения Сорн, живший в царствование императора Адриана (II век нашей эры), писал, что некоторые врачи предлагали держать всех без исключения психически больных в темноте, не понимая, что темнота еще больше омрачает голову, в которую, напротив, нужно нести свет. Находились и такие врачи, как Тит, которые проповедовали голодный режим, забывая, что это — вернейший способ довести больного до смерти.

Врачи, сравнивающие умалишенных с дикими животными, укрощаемыми голодом и жаждой, должны сами считаться умалишенными и не браться за лечение других. Исходя из ошибочной аналогии, они предлагают применение цепей. Некоторые заходят так далеко, что рекомендуют бич, полагая, что таким воздействием можно вызвать прояснение рассудка

Сорн

Врач греческого происхождения, II век нашей эры

В Средние века жизнь человека стоила недорого, а уж жизнь душевнобольного и подавно. Все стороны психических расстройств рассматривались исключительно как предмет и следствие злонамеренного колдовства и одержимости бесами. Отсюда и популярные методы психотерапии.

Наиболее гуманным способом лечения одержимых был экзорцизм — обряд изгнания бесов. В отличие от более поздних времен, в раннем Средневековье доминировало убеждение, что человек может стать подневольной жертвой дьявола, а потому, прежде чем жечь на костре, следовало попытаться его освободить.

В основе ритуала экзорцизма лежит каноническая история, описанная в Евангелии от Марка и Луки, о том, как Иисус изгнал легион демонов из двух буйных сумасшедших, прячущихся в могильных пещерах. Изгнанные демоны вселились в свиней, которые впоследствии утопились.

Экзорцизм активно практиковался в Западной Европе с конца III века, когда во многих монастырях появилась штатная должность «изгонятеля бесов». Лечению экзорцизмом подвергались все припадочные, эпилептики, истерики и больные психозами. Нередко «терапия» затягивалась, и больные все это время жили при монастырях под присмотром монахов. Там же жили и тихие помешанные — их считали блаженными.

В позднем Средневековье нравы стали жестче, а в качестве психотерапии слову божьему предпочитали пытки и казни. Множество душевнобольных погибли в застенках и на кострах, обвиненные в союзе с дьяволом.

Старт кошмару был дан в 1484 году буллой папы Инокентия VIII Summis desiderantes affectibus («Всеми силами души»), в которой предписывалось разыскивать и привлекать к суду людей, добровольно и сознательно отдавшихся во власть демонов.

Три года спустя доминиканские монахи Яков Шпренгер и Генрих Инститорис опубликовали «Молот ведьм», в котором перечислялись популярные способы опознания, изобличения и сокрушения зловредных женщин и колдунов. Несомненным доказательством виновности служило «чистосердечное признание», которое обычно добывали под пытками.

Слухи о многочисленных признаниях виновных в самых ужасных преступлениях разрастались и в силу многократных повторений начинали казаться людям достоверными и неопровержимыми фактами. Всеобщее напряжение, жуть и страх, настойчивость обвинений и постоянство признаний создали в обществе атмосферу повышенной коллективной внушаемости — а это, в свою очередь, способствовало дальнейшему распространению паранойи.

Трудно сказать, каков был реальный процент психически больных среди ведьм, колдуний и их фанатичных истребителей. И как отличить, где кончается суеверие перепуганного невежественного человека и начинается сумеречное состояние истеричной женщины, галлюцинаторно-параноидный синдром больного шизофренией или бред, охватывавший целые города и страны.

А бред, как известно, всегда актуален. Если все вокруг будут увлечены поисками нечистой силы, то бредовые больные и параноики непременно поделятся на ведьм-колдунов и охотников на них.

Бред не корректируется никакими разумными доводами, логикой и фактами — на то он и бред. Переубедить бредового больного невозможно в принципе. Наоборот, любая деталь и мелочь будут интерпретированы им в пользу своей паранойи. Бред захватывает больного человека целиком — ни на что другое отвлечься он уже не в состоянии.

Именно поэтому одни параноики становились жертвами инквизиции, а другие (например, с бредом преследования) выступали в роли доносчиков и яростных обвинителей. Благоприятным «материалом» для инквизиторов также были депрессивные больные с идеями самообвинения, больные с галлюцинаторными расстройствами, истерическими реакциями и различными припадками.

Ведьмовские процессы продолжались до 70-х годов XVIII века. Некоторые исследователи считают, что душевнобольные составляли преобладающую массу казненных ведьм и колдунов. Другие, наоборот, полагают, что таким образом вполне здоровые люди сводили счеты друг с другом, добивались определенного положения и материальных выгод.

Обвинив человека, можно было избавиться от врага, политического противника, кредитора, а также завладеть его собственностью, получить награду или продвинуться по службе. Это весьма распространенная практика, которая широко используется до сих пор.

Между тем в одержимость бесами действительно верили даже знаменитые ученые того времени. Основатель научной хирургии Амбруаз Паре (1510-1590) посвятил несколько научных трудов влиянию демонов на болезни внутренних органов человека. Знаменитый врач и философ Парацельс (1493-1541) не сомневался в существовании людей, заключивших союз с дьяволом, хотя и с некоторыми оговорками.

Дьявол не настолько глуп, чтобы вселяться в сумасшедшего, и скорее выберет человека здорового и разумного

Парацельс

Знаменитый врач и философ (1493-1541)

Однако даже в эти безжалостные времена находились люди, трезво оценивавшие происходящие события. Так Мишель де Монтень в своих знаменитых «Опытах» (1580 год) писал о ведьмах и колдунах, что эти люди представляются ему скорее сумасшедшими, чем виновными в чем-нибудь.

До чего же высоко нужно ставить свое мнение, чтобы решиться сжечь человека живьем

Мишель де Монтень

Французский писатель и философ эпохи Возрождения

Слово «бедлам» вошло во многие языки мира, в том числе и в русский язык, став синонимом неразберихи, бардака и хаоса. Между тем изначально так называлась одна из первых и самая крупная на тот момент лечебница для психически больных в Лондоне.

В начале XVI века Лондон был уже очень большим городом со многими проблемами. Одной из них стали психически больные, которые стекались сюда со всей Британии и ее заморских территорий. Обыватели требовали изолировать больных, о чем постоянно заявляли через своих представителей в нижней палате парламента.

В результате в городе было открыто несколько заведений для содержания душевнобольных, крупнейшим из которых стало бывшее Вифлеемское аббатство, превращенное в Бедлам. Новое предназначение аббатства, по-видимому, и послужило поводом к разговорному искажению названия, происходившего от библейского города Вифлеема.

Сам же Бедлам на несколько столетий стал символом и эталоном психбольницы. Эту лечебницу в 1786 году ярко описал английский путешественник и филантроп Джон Говард.

Есть тюрьмы, куда сажают идиотов и помешанных, не зная, как иначе избавить от них здоровых, которых они расстраивают и волнуют. Там они гибнут, лишенные всякого ухода, между тем как при других условиях многие из них могли бы выздороветь и сделаться снова полезными членами общества

Джон Говард

Английский путешественник и филантроп. 1786 год

Обстановка в Бедламе была действительно кошмарной: множество больных были прикованы цепями к стенам. Голые, годами не мытые люди лежали на гнилой соломе, кишащей насекомыми и крысами, в камерах, куда едва проникал свет. За малейшее неповиновение их избивали смотрители.

По выходным посмотреть на «забавное зрелище» за небольшую плату стекались многочисленные посетители. Собранные деньги шли на оплату скудной еды больных и зарплату надзирателям. Любопытные наблюдения после своего знакомства с Бедламом в 1787 году оставил парижский врач и путешественник Тенон.

Душевные болезни на почве гордости и фанатизма неизлечимы, и лучше, если причиной послужили любовь или деньги. (…) Бурно протекающие случаи дают больше шансов на поправление. (…) Самостоятельно возникающее помешательство более благоприятно, чем наследственное

Тенон

Парижский врач и путешественник. 1787 год

И, наконец, главная жемчужина французского доктора — «Нет сумасшедших страшнее рыжих».

Не лучше обстояло дело и в других «цивилизованных» странах. В Париже были свои «бедламы», наиболее известные из которых Бисетр (искаженный вариант названия Винчестерского аббатства) и Сальпетриер (бывшая пороховая фабрика, а затем мыловарня) сыграли большую роль в изменении отношения к душевнобольным.

В 1789 году началась Великая французская революция. Начав с Бастилии, восставшие принялись громить и разрушать тюрьмы как символ несвободы. Не обошли вниманием и места содержания умалишенных, тем более что власти уже вовсю использовали их для изоляции инакомыслящих и неугодных режиму граждан.

Революционным актом, имевшим огромные последствия, стало снятие Филиппом Пинелем цепей с душевнобольных в Сальпетриере. Этот эпизод запечатлен на знаменитом полотне художника Робера Флери.

К тому времени Пинель, автор нескольких научных работ по социальной гигиене и психиатрии, был назначен революционным правительством руководителем Бисетра, где радикально улучшил отношение персонала к душевнобольным и их содержание.

Считается, что с этого момента в психиатрии началась эра «нестеснения». Больных не должны были больше заковывать в цепи, были запрещены избиения и пытки. А единственным способом смирения буйных пациентов на долгие годы должна была стать смирительная рубашка. По крайней мере, такими были благие намерения. На практике же положение душевнобольных не улучшалось еще очень долго.

В 1844 году в Англии была учреждена должность «комиссара по душевным болезням». В обязанности комиссаров входила инспекция психиатрических больниц по всей стране и дальнейший отчет перед правительством.

Действительность оказалась ужасной: больные голодали, многих содержали в наручниках, от которых ткани повреждались до кости, на ночь всех загоняли в темные и холодные камеры. Буйные и тихие больные не разделялись, отчего первые били и калечили последних. Повсюду процветало воровство, приписки, подделки документов.

Нередко в психбольницы заключались за взятки неугодные родственники и наследники. Многие пациенты исчезали бесследно. Узнав о скором приезде комиссии, владельцы одной из больниц попытались ее сжечь вместе с пациентами. В другой больнице из 14 женщин 13 были найдены связанными. А в провинциальных больницах пациентов с вечера субботы до утра понедельника оставляли одних и прикованными к койкам, пока персонал отдыхал.

Существенно улучшилось положение душевнобольных лишь к концу XIX века, когда психиатрическая наука значительно продвинулась вперед: были описаны основные душевные болезни, и пациентов стали лечить, а не только изолировать.

В России душевнобольные были точно так же, как и в других странах. В допетровской Руси буйных душевнобольных считали результатом божьего наказания, колдовства, дурного глаза или наговора. Было даже такое слово — божегневные, сейчас уже почти забытое.

Божегневных и бесноватых (эпилептиков, истериков и кататоников — обладателей психопатологического синдрома с двигательными расстройствами) считали опасными, а потому боялись их и старались лишний раз с ними не связываться.

В то же время тихих помешанных и слабоумных идиотов, наоборот, называли божьими людьми и блаженными. Их считали юродивыми, заботились о них и охотно подавали милостыню. В каждом крупном селе был свой деревенский дурачок, пожалеть и покормить которого считалось делом весьма богоугодным.

Вместе с тем были и лжеюродивые, которых подозревали в симуляции и злостном уклонении от работы — «живые мужики, и женки, и девки, и старые бабы бегают из села в село нагие и босые с распущенными волосами, трясутся, бьются и кричат, беспокоя смирных жителей».

Более-менее организованная помощь психически больным оказывалась в православных монастырях. Там же, при монастырях содержались люди с психическими отклонениями, за которых вносили плату их богатые родственники.

Первый российский законодательный акт, регулирующий отношение к душевнобольным относится к царствованию Ивана Грозного. В 1551 году при составлении нового судебника, названного «Стоглавым», было указано, что «одержимые бесом и лишенные разума» должны размещаться по монастырям, «чтобы не быть помехой и пугалом для здоровых, а получить вразумление и приведение на истину».

В 1677 году, в царствование Федора Алексеевича, был издан указ, по которому «глупые» не имели права управлять своим имуществом наряду с глухими, слепыми, немыми и запойными. В целом же, в течение всего Средневековья отношение к душевнобольным на Руси было значительно мягче, чем в католических странах Европы.

Первое политическое дело с уклоном в психиатрию случилось в России в 1701 году. Истопник Евтюшка Никонов был арестован за то, что «пришел к солдатам на караул, говорил, будто-де великий государь проклят, потому что он в Московском государстве завел немецкие чулки и башмаки».

На допросе Евтюшка вел себя дерзко: «кричал, бился, говорил сумасбродные слова и плевал на образ Богородицы». По совокупности заслуг истопник был признан падучим и опасным сумасбродом, «за воровство и непристойные слова» бит кнутом, заклеймен и сослан в ссылку в Сибирь на вечное житье.

В 1723 году Петр I распорядился «сумасбродных в монастыри не посылать», а устроить специальные для них госпитали (доллгаузы). Однако первый такой госпиталь был учрежден лишь в 1762 году, уже при Петре III. А в 1775 году Россия была разделена на губернии. Были учреждены приказы общественного призрения, при которых стали строить дома для умалишенных, или «желтые дома». Первый такой дом открыли в Новгороде в 1776 году.

В XIX веке больницы для умалишенных появились во всех крупных городах Российской империи. Русская психиатрия ни в чем не уступала лучшим западным образцам. «Беснующихся и задумчивых сумасшедших» лечили самыми передовыми методами: смирительными рубашками, голодом, обливанием ледяной водой, верчением в барабане и капанием воды на темя, рвотными средствами и кровопусканиями.

Если нужно неистовому сумасшедшему бросить [пустить] кровь, в таком случае пробивается жила сильнее обыкновенного. За скорым и сильным истечением крови вдруг следует обморок и больной падает на землю. Такое бросание крови имеет целью уменьшить сверхъестественные силы и произвести в человеке тишину

Рекомендация из старинного российского учебника нервных болезней

В политических целях психиатрия в царской России практически не использовалась. Лишь в единичных случаях инакомыслящие дискредитировались через объявление их сумасшедшими, как произошло, например, с писателем и философом Петром Чаадаевым.

Впрочем, наказание «умалишенному» автору «дерзкой бессмыслицы» на существующую власть оказалось весьма умеренным — год домашней самоизоляции под надзором полицейского лекаря.

А вот любопытный пример совсем другого рода. В 50-е годы XIX века в Преображенской больнице (впоследствии и до сего дня больница имени Петра Борисовича Ганнушкина) находился на излечении «ясновидящий» предсказатель Иван Яковлевич Корейша.

В течение целого ряда лет он пребывал в одиночной палате больницы, где «вел прием граждан» по личным вопросам. За советом к «прозорливцу» обращались представители всех московских сословий. Начальство такое паломничество совершенно не смущало, поскольку пациент являлся важной статьей больничного дохода. Когда Корейша умер в 1861 году, его похороны были грандиозны.

Но вернемся в просвещенную Европу. Передовые научные идеи далеко не всегда и не во всем идут во благо обществу. По крайней мере, не всем его представителям. В 1859 году Чарльз Дарвин опубликовал свое революционное сочинение «Происхождение видов», а за два года до этого знаменитый французский врач-психиатр Бенедикт Морель — научный трактат «О вырождениях физических, умственных и нравственных человеческой породы и о причинах, порождающих эти болезненные разновидности».

Вырождение есть болезненное уклонение от первоначального типа, и как бы незначительно ни было это уклонение на первых порах, оно обладает свойством передаваться по наследству, все более и более увеличиваясь. Таким образом, носители вырождения становятся все более и более неспособными выполнять свое назначение в человеческом обществе, а умственный процесс, нарушенный в их лице, подвергается еще большей опасности в дальнейшем потомстве

Бенедикт Морель

Французский врач-психиатр

Морель выдвинул теорию четырех этапов (поколений) деградации. На первом, люди, подорвавшие свое психическое здоровье неправильным образом жизни, проявляют «нервный темперамент, нравственные пороки, склонность к нарушению мозгового кровообращения (мозговым приливам)».

В следующем поколении это приводит к «апоплексии, алкоголизму, неврозам, эпилепсии, истерии и ипохондрии». В третьем поколении психические расстройства нарастают и вызывают «собственно душевные болезни, суициды и социальную несостоятельность».

И, наконец, в четвертом поколении вырождение приводит к тяжелейшим «интеллектуальным, моральным и физическим нарушениям, в том числе к умственной отсталости, слабоумию и кретинизму». Дарвинская теория эволюции и морелевская — дегенерации — появились практически одновременно и вызвали в обществе огромный резонанс, направив научные умы в определенном направлении.

В 1887 году ученик Мореля, психиатр Жак Маньян издал «Общие соображения о сумасшествии у дегенератов». В этих соображениях Маньян определил наследственные психические заболевания как признак вырождения и дегенерации у некоторой части человеческого вида в ходе естественного отбора и требовал относиться к ним как общественной опасности.

Еще дальше пошел итальянец Чезаре Ломброзо, создавший учение о преступной наследственности. Патологическую предрасположенность к преступной деятельности он связывал с наследованием набора характерных особенностей и внешними признаками деградации. И, как это обычно происходит, от чисто научных теорий люди перешли к самому что ни на есть практическому их воплощению — евгенике.

Евгеника (от греческого — «хорошего рода, благородный») стала практическим результатом предыдущих теорий. В задачи евгеники входила борьба с вырождением человека, как биологического вида, селекция и улучшение генофонда.

Основателем евгеники считается англичанин Фрэнсис Гальтон — двоюродный брат Чарльза Дарвина. Гальтон был настолько увлечен идеей евгеники, что стремился сделать ее «частью национального сознания» и «социальным институтом управления эволюцией человека».

Управлять эволюцией и очищать генофонд начали с душевнобольных, преступников и алкоголиков (нередко в одном лице).

В 1907 году американский штат Индиана принял закон, по которому принудительной кастрации подвергались преступники, а также психически больные люди. Было сделано несколько сот подобных операций.

Еще дальше пошли законодатели Северной Каролины. Там принудительная стерилизация делалась автоматически всем людям, чей IQ был ниже 70. Во многих штатах поощрялась добровольная стерилизация среди бедняков. За подобную операцию им причиталась премия в размере 200 долларов. На международном конгрессе по вопросам евгеники в Нью-Йорке (1932 год) один из его участников ярко оценил перспективы применения закона о стерилизации.

Нет никакого сомнения, что если бы в США закон о стерилизации применялся бы в большей мере, то в результате меньше чем через сто лет мы ликвидировали бы по меньшей мере 90 процентов преступлений, безумия, слабоумия, идиотизма и половых извращений, не говоря уже о многих других формах дефективности и дегенерации. Таким образом, в течение столетия наши сумасшедшие дома, тюрьмы и психиатрические клиники были бы очищены от жертв человеческого горя и страдания

Участник международного конгресса по вопросам евгеники в Нью-Йорке, 1932 год

Программы принудительной стерилизации «неполноценных» граждан осуществлялись в Дании, Швеции, Швейцарии, Норвегии, Эстонии и Латвии. Но дальше всех по пути «защиты расы от вырождения» продвинулась нацистская Германия, где умственно и расово неполноценных граждан согласно принятым законам не только стерилизовали, но и подвергали эвтаназии.

Продолжение следует.

Геродот — отец истории — Алексей Венедиктов — Все так — Эхо Москвы, 21.04.2012

А. ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте, в эфире радиостанция «Эхо Москвы», и в телеэфире тоже, это программа Натальи Ивановны Басовской и Алексея Венедиктова «Все так». Сегодня мы будет говорить о Геродоте. Правда мы не знаем, существовал ли он или нет, но мы попробуем в этом разобраться.

Н. БАСОВСКАЯ: Кажется, существовал (смеется)

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нам кажется, что существовал. Есть две вещи. Первое, хочу вам сказать, что в четвертом номере журнала «Дилетант» есть статья Натальи Ивановны Басовской «Мнимый больной»…

Н. БАСОВСКАЯ: Остроумно назвали, замечательно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да. Вот. Про одного из наших героев. И второе: в том же четвертом номере «Дилетанта» мы опубликовали демонстрационный вариант ЕГЭ 2012-го года для 11-х выпускных классов. Нам Министерство образования дало вот как бы этот демонстрационный вариант, и в четвертом номере вы можете попытаться прорешать его за определенное время, купив журнал, и посмотреть, как оно у вас получится. Это, собственно, к одиннадцатиклассникам и их родителям, дедушкам, бабушкам. Хотел бы разыграть… сразу хочу сказать, «Геродота» у нас, к сожалению, десять штук нету, у нас есть книга из серии «ЖЗЛ» Игоря Сурикова «Сократ», тоже неплохой.

Н. БАСОВСКАЯ: Игорь Суриков – автор прекрасной книги в этой же серии и о Геродоте. Пусть знают автора.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И вот я хочу сказать… задать сложный вопрос, сложный вопрос, он правда очень сложный. В 425-м году до нашей эры, в год смерти Геродота (предполагаемой, естественно), Спарту постигло невероятное и единственное в истории унижение. Спарта одерживала много побед, были и поражения – но такого поражения, но такого унижения не было. Вопрос: в чем было это унижение? Да, там было военное поражение – но в чем было унижение спартанского государства в год смерти Геродота? 425-й год до нашей эры. Если вы знаете, +7-985-970-45-45, излагайте это унижение спартанцев, не забывайте подписываться.

Наталья Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов. Обычно, когда мы говорим о наших героях, они в основном мальчики, а не девочки. Никогда не приходит в голову вопрос: был ли мальчик?

Н. БАСОВСКАЯ: Алексей Алексеевич, все-таки большой-большой группе специалистов пришло в голову, что он был. Столь много древних авторов о нем рассказывают, и существует его труд, который уже потомки назвали «История», сберегли в Александрийской библиотеке, превратили в девять книг, разделив свитки на девять частей, и сам великий Марк Тулий Цицерон в своем трактате о законах назвал его отцом истории. У Цицерона было свойство: вот скажет меткое слово – оно в века влипает насовсем. И он назвал его Отцом истории, правда, примерно через 400 лет после смерти самого Геродота. Но ведь не один Цицерон, масса древних авторов о нем пишут, упоминают. Иногда его ругают, критикуют (например, Фукидид, Плутарх), но он для них всех есть. И в современной литературе вот назван был Игорь Евгеньевич Суриков, в серии «Жизнь замечательных людей» его книга «Геродот», она выпадет из этой серии, на мой взгляд, в лучшую, высшую сторону. Это тщательнейшее исследование с огромным научным аппаратом. Кроме того, серьезнейшая книга Строгецкого Владимира Михайловича «Становление исторической мысли в Древней Греции и возникновение классической греческой историографии», Нижний Новгород, 2010-й. А книга Сурикова – 9-й. Это свежая литература. Более старая, но очаровательная – книга Андрея Борисовича Дитмара «От Скифии до Элефантины», Москва, 1961-й. Андрей Борисович – географ, и географ удивительный, потомок каких-то немецких фон Дитмаров, чудом уцелевший в советском месиве, девятое поколение фон Дитмаров. Он побыл в своей жизни, например, актером Малого театра, не получая специального профессионального образования, потом стал географом. На защите его докторской, кажется, одним из оппонентов был Лев Гумилев. И, в общем, это фигура изумительная. Его книжка «От Скифии до Элефантины», хотя старая, читается с наслаждением. Короче говоря, для меня Геродот – не только отец истории. Уж с Цицероном-то что состязаться? А я посмею. На мой взгляд, он служитель музы Клио. Это историк-либерал до нашей эры. Все слова употребляю эти с некой условностью. А чем это доказать – я постараюсь по ходу нашего с вами разговора. Вы воплощаете критическую мысль…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Абсолютно.

Н. БАСОВСКАЯ: … и это прекрасно, а я постараюсь повоплощать то, что в истории исторической науки, и нашей, и зарубежной, все-таки сделано в направлении исследования столь отдаленных времен. Ибо Геродот родился приблизительно в 484-м году до новой эры. Происхождение, где родился и кто родители. Чуть-чуть знаем. Город Галикарнас (вот это ни у кого сомнений не вызывает), южная часть полуострова Малой Азии близ известных сегодня островов Родос и Кос. Многие отдыхали на Родосе, например, россияне. Там рядом, на побережье…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А можно сказать, что он грек, подождите? Он же родился в Малой Азии.

Н. БАСОВСКАЯ: Он грек, он грек…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что такое Малая Азия в 5-м веке?

Н. БАСОВСКАЯ: Греческие колонии. Малоазийское побережье – это греческие колонии. Этнос прямой вот, местный, так называемые корийцы, смешались с греками дорийцами, завоевавшими Балканский полуостров и Древнюю Грецию еще в 11-м веке до новой эры. Вот такая смесь, вот такой вид древних греков расселился на самом побережье Малой Азии. Это…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А там персы?

Н. БАСОВСКАЯ: А дальше Персия.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А дальше Персия.

Н. БАСОВСКАЯ: И вот они держат, пытаются удержать свою независимость до времен Геродота. Знаменитое восстание в Милете, прийти или не прийти на помощь своим братьям на побережье Малой Азии, греко-персидские войны, когда Персия решает их подмять. И, хотя Греция отстоит Балканская свою независимость, их подомнут. Поэтому Геродот родился под властью персидской державы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А это торговые города, да?

Н. БАСОВСКАЯ: Торговый город, замечательный порт. Все, кто хотят, фантазировать вокруг неизвестных деталей, говорят: должно быть, маленький мальчик наблюдал, как подплывают корабли…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Точно наблюдал, вопросов нет.

Н. БАСОВСКАЯ: Что же делать в портовом городе?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Это был торгово-портовый город. Заметный, упоминается во многих источниках. В составе державы Ахеменидов…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Персидской.

Н. БАСОВСКАЯ: … подданные персов… да, Ахемидская держава. Грек, в сущности, он по происхождению. Примерно, родился примерно… жил в основном в первой половине… второй половине греко-персидских войн и начале Пелопонесской. То есть, ему было, как примерно я прикинула, 4 года в год битвы при Марафоне. То есть, он жил в эпоху войн. И когда он стал историком, это очень звучит занятно, но точно… он просто первый известный нам древний грек, который избрал историю своей профессией. Он был специалистом по новейшей истории. Сейчас это точно называлось бы «специалист по новейшей истории». Что делают века и тысячелетия! Теперь это для нас даже не совсем историография, историческая часть историографии и ценный, хотя и со своеобразиями, исторический источник.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Смотрите, у него сразу проявляется такая двойная сущность. Идут греко-персидские войны в первой половине его жизни. Он этнический грек и подданный персидского царя.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Это сложная судьба. И, кроме того, в конце 6-го века не прямое правление Ахемидской державы, это вполне допущено было Ахеменидами, в Галикарнасе к власти пришли тираны.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Надо объяснить, кто такие тираны, да?

Н. БАСОВСКАЯ: Как раз с этого начинаю (смеется). Первоначально в древнегреческой истории слово «тирания» не имело негативного оттенка. Наоборот, это чаще всего в борьбе… демократические полисы, демократия древнегреческая обязательно предполагали внутреннюю борьбу: внутриполитические столкновения, борьба группировок…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Политические партии…

Н. БАСОВСКАЯ: … борьба лучшего против хорошего , хорошего против лучшего и за плохое. То есть, они жили очень бурно. И греческая колонизация была одним из проявлений этой борьбы. Вот она началась в 8-м веке до новой эры и как раз охватила и время Геродота, до 4-го, до 5-го… до 5-го, в 4-м она уже остановилась. Одно из направлений побережья Малой Азии – часто основывали греческие колонии в новых местах те, кто потерпели поражение…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Изгнанники.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, изгнанники.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Эмигранты.

Н. БАСОВСКАЯ: Вынужденные. Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Н. БАСОВСКАЯ: Беглецы. Таким образом, в тот момент, когда он родился, произошла еще одна перемена. И вот тирания – это не было плохо. В этой борьбе даже демократическая группа могла выдвинуть тирана на время, который наведет порядок…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Правителя.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, правителя.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Единоличного, единоличного.

Н. БАСОВСКАЯ: Это просто единоличный правитель. Оттенок отрицательный ему придал тот тиран, о котором расскажу позже. Он у нас возникнет вместе с биографией Геродота. Так вот, тираны в это время в Галикарнасе устраивали Ахеменидов. Было удобно, персам было удобнее управлять этими подвластными…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это вертикаль власти.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, имея свой рычаг в лице тиранов. И при рождении, во время рождения… к моменту рождения Геродота у власти в Галикарнасе была тиран Артемисия. Экзотика невозможная. Кажется, единственная известная женщина-тиран. Участница греко-персидских войн на стороне персов, убежденная…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, конечно, они же персидские подданные.

Н. БАСОВСКАЯ: Они подчинены. Но она не изменила персам, она до конца помогала Ксерксу, участвовала в походе Ксеркса на греков в 480-м году, командовала эскадрой греческих городов, давала советы Ксерксу, и советы правильные. Например, не вступать в бой у Сомина. А он не послушался – и потерпел поражение. Вот при ее правлении – она без победы, но вернулась обратно в Галикарнас – и родился Геродот. Его отец – знатный человек, сообщается, по имени Ликс. Имя не греческое. То есть, вот здесь, конечно, какие-то вот эти и корийцы замешаны, еще кто-то. Мать Дрио – считается, тоже не совсем греческое имя. А детей назвали греческими именами: и Геродот, и его брат Феодор. Но важнее всего его родственник. По мнению большинства… дядя, есть версия – двоюродный брат. В общем, для нашего…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но старший.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, старше него существенно. Для нашего повествования это не имеет значение. Его имя было Паниасид. Он был эпический поэт, то есть продолжатель традиций Гомера. А ведь иногда некоторые авторы называют Геродота «второй после Гомера» (в греческой культуре). А дядя напрямую работал, скажем, в этом жанре и написал два известных произведения, вот Соловьев прекрасно… Сурков об этом прекрасно пишет… Суриков, простите, Игорь Евгеньевич.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сурков – это другой человек.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, очень другой человек, он не писал про Геродота. Эпический поэт, написавший произведения «Гераклиада» и «Ионика». Я поняла, что они до нас не дошли, но важны сюжеты, сюжеты известны. «Ионика» — это поэма о сравнительно недавнем прошлом, о вторжении дорийцев в северо-балканскую Грецию, о борьбе греков…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, конечно, недавно, всего 500 лет тому…

Н. БАСОВСКАЯ: Да это рядышком, да, но родная история. И, в общем, скорее всего пронизанная духом свободолюбия. А «Гераклиада» — подвиги Геракла – значит, патриотично. То есть, дядя должен был так воздействовать на юношу именно в эту сторону. И, скорее всего, так и воздействовал. Это доказали дальнейшие события. У нас нет прямых указаний на воздействие, мы видим, чем занимался дядя, эпический поэт, тематика – патриотическая борьба за свободу. И мальчик, который поучился в школе, видимо, в одной из так называемых гомеровских школ (их было очень много в Греции и греческих колониях». Гуманитарное образование.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А, лицеи, гимназии.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, да, Гомер был символом.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Гомер был символом, в то время Гомер был символом.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, символ всего, да, уже тогда. Знал сочинения Гомера, Гесиода, других поэтов, знал драматургию Эсхила. Его почти современник Эсхил пишет о греко-персидских войнах. Знал Софокла, с которым потом познакомился лично. И в молодые годы, он принял участие в молодые годы в политической борьбе в родном Галикарнасе. Это не был кабинетный историк-теоретик…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Точно?

Н. БАСОВСКАЯ: Абсолютно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я с интонациейсына, я спросил вас с интонацией своего сына, я себя поймал на том… Когда я что-то Говорю, он: «Точно?»

Н. БАСОВСКАЯ: Ну, сын-то ваш, Алексей Алексеевич. Дело в том… Он, кстати, очень похож, я увидела. Дело в том, что сомнения в основном вокруг маршрута Геродота.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Маршрута – в смысле…

Н. БАСОВСКАЯ: Его путешествий, когда он… Уж слишком много. Что кое-что, что он описывает как виденное скорее пересказанное из рассказов. Вот главные сомнения. А что он был и что видели его могилу позднейшие… я прочту в конце эпитафию. И что он закончил и где закончил жизнь, вообще в Южной Италии почему – это известно. Итак, в родном Галикарнасе к 468-му примерно году произошли большие события. Правление…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А ему 17 лет.

Н. БАСОВСКАЯ: Ему 17, совершенно… У вас много лучше, чем у меня, с арифметикой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, просто он юноша…

Н. БАСОВСКАЯ: Юноша.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Возмужавший юноша.

Н. БАСОВСКАЯ: Юноша, получивший образование. И произошли великие изменения: они освободились в результате греко-персидских войн, большей части этих войн (окончательный мир будет в 1049-м, нескоро). Но колонии эти освободились от ахеменидского, то есть персидского правления, они независимы. А тиран остался, и тиран, скажем так, персидского покроя. Не древнегреческого покроя, а персидского. Это был следующий после женщины-тирана Артемисии, его имя очень такое непростое – Ликдомид, третий, третий, считая от Артемисии, через человека, тиран Галикарнаса. Они еще стали ухитряться, вот эти вот галикарнасские тираны, родственников… Ну, свойство единоличной власти и знаменитой вертикали, своих людей сажать. А грекам Галикарнаса и других малоазийских колоний показалось, что раз пришла свобода от персов, то пришла свобода вообще! А свободы вообще не бывает, за каждый ее кусочек надо биться – и с непредсказуемым результатом. Был составлен заговор, который возглавил его дядя Паниасид.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот этот поэт.

Н. БАСОВСКАЯ: Да. Логично: эпический поэт, патриот…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Свободу на баррикадах…

Н. БАСОВСКАЯ: … возглавил, да. Да, да, Делакруа с нами. Возглавил заговор против тирании вот этого Ликдомида. То есть, надо других, не тех, кто служил персам, логично. Заговор раскрыт, или даже бунт (там вариации). Бунт подавлен, дядя казнен. Не так уж очень типично для греческих традиций, чаще… это вот персидские…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, вот я как-то…

Н. БАСОВСКАЯ: Это были персидские тираны.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Его бы изгнали…

Н. БАСОВСКАЯ: Один был казнен. А потому что это был почти перс, этот тиран уже, как говорит сейчас, переродился. А остальные бежали, даже не были высланы по приговору, как это было бы при Перикле, в демократическом… или, там, как Фемистокла выслали. Нет, они бежали. И он бежал, фактически эмигрировал на остров Самос.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, а Геродот принимал участие пацаном…

Н. БАСОВСКАЯ: Безусловно. Его родственник вовлек в это дело.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Ну, собственно, 17-18 лет, уже…

Н. БАСОВСКАЯ: Так что он не кабинетный ученый не только потому, что он потом проплывет, пройдет, проедет мыслимые или немыслимые расстояния, но что он будет путешествовать невероятно – это факт, никем не отвергаемый…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но Самос, там тоже тиран.

Н. БАСОВСКАЯ: Но он начинает… да, там тоже традиция тирании, но сейчас он прибыл туда не при самом страшном тиране. Но заинтересовался. Сейчас назову того, кто придал слову «тирания» первым дурное для древних греков значение. Итак, Геродот там, на Самосе. Это очень тоже вот этот (неразб.) бассейн, Самос, Родос – все это не очень далеко. И он там превращается из гражданина Галикарнаса, хотя они были под властью персов, понятие полиса, управляемого персами, контролируемого, сохранялось… теперь он метек. То есть, по древнегреческим правилам, законам, он свободен…

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, он не гражданин?

Н. БАСОВСКАЯ: Он свободный человек, но без…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Гражданства.

Н. БАСОВСКАЯ: Как, опять же, полюбившийся мне безумно Игорь Суриков пишет, без вида на жительство. Как мы сказали бы (смеется)… то есть, получил, простите, вид на жительство…

А. ВЕНЕДИКТОВ: … но не получил гражданство.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, он получил вид на жительство.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, второго сорта.

Н. БАСОВСКАЯ: Для древнего грека, и такого юного, и явно воспитанного в романтической традиции своим родственником…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Из знатной семьи.

Н. БАСОВСКАЯ: … из знатной семьи и, видимо, богатый – большой удар сменить статус свободного на…

А. ВЕНЕДИКТОВ: На метека.

Н. БАСОВСКАЯ: … свободного, но бесправного.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это поражение в правах, это очень важно.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, метек – это было достаточно жалостно в греческой истории. И здесь он сделал выбор своей судьбы. Что могли метеки делать? Они могли торговать, они могли заниматься организацией какого-то там производства. Сложнее было с аграрными делами, надо быть гражданином, собственником земли. Но занятий могло быть много. На торговом острове не потянуло его в торговлю, эпическая юность сказалась. Он выбрал судьбу, он решил создать труд о противостоянии мира Востока, вот персов, и мира Греции. Он на стыке его родился, он на стыке этих миров вырос, он застал историю борьбы этих миров, греко-персидские войны, и, по-видимому, он принимает решение писать о стыке этих миров, о столкновении, о том, какой из этих миров лучше. И, как он пишет – я успею до перерыва процитировать. Начало его труда: «Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров…» Либерал. «Великие и достойные деяния как эллинов, так и варваров». Тебе римляне бы показали

А. ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, могут быть достойные деяния у варваров.

Н. БАСОВСКАЯ: Тебе бы римляне показали… (смеется)

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.

Н. БАСОВСКАЯ: «… они не остались бы в безвестности, и в особенности же то, почему они вели войны друг с другом». Я не сказала, кто переводчик. Переводов было несколько. Восхищаются все дореволюционным переводом Мищенко, я его не читала, но восхищения много. Я цитирую по переводу ныне самому популярному в серии истории исторической мысли, которой начинается труд Геродота… это перевод Стратановского в серии «Памятники исторической мысли». Вот он, юноша, выбирающему житье… юноша выбрал очень интересное поприще. До него писали историю, они назывались лагографы, те, кто писали, а он ставит задачу и увековечить, и объяснить, почему они вели войны. Он потом отойдет от концепции «объяснить». Первым объяснителем будет Фукидид, и будет критиковать Геродота за это. Но замысел примерно такой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна Басовская о отце истории Геродоте в программе «Все так».

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это программа «Все так». Я, конечно, потрясен, Наталья Ивановна, потому что я задал вопрос, чтобы проиграть 10 экземпляров книги из серии «Жизнь замечательных людей» «Молодой Гвардии», вот этого Игоря Сурикова, «Сократ» (у нас не было «Геродота»). И я задал сложный вопрос специально и совершенно обалдел, потому что люди ответили, и много правильно. А правильный ответ… Я напомню вопрос, вопрос был: в год смерти…

Н. БАСОВСКАЯ: Заковыристый.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. В год смерти Геродота какой позор постиг Спарту?

Н. БАСОВСКАЯ: 425-й год до новой эры.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спартанцы впервые сдались, они предпочли плен позору… плен гибели вернее. Это на острове Сфактерия была борьба, афиняне победили, союз городов…

Н. БАСОВСКАЯ: Это Пелопонесская война между Афинами и Спартой.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И они положили щиты. И после этого, конечно, эти люди, которые сдались в плен, они были в Спарте лишены имущества, оказались изгнаны. Их семьи были лишены имущества, еще были перебиты 2 000 илотов-рабов. Так испугала спартанцев вот эта…

Н. БАСОВСКАЯ: На всякий случай.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И наши слушатели…

Н. БАСОВСКАЯ: Какие они молодцы!

А. ВЕНЕДИКТОВ: … ответили, да. По три последние, последние цифры телефона победителей, кто выиграл эту книгу: Владимир, чей телефон заканчивается на 019, Константин 746, Алексей 482, Инга 680, Никита 904, Олег 593, Виктор 353. Ирина 685, Вика 611 и Вера 262.

А мы продолжаем говорить о Геродоте. Наталья Ивановна…

Н. БАСОВСКАЯ: Он живет на стыке миров. Он эмигрировал на остров Самос. И родился на стыке миров, мира Востока и мира Запада. И именно там, на Самосе, будучи, в общем, политическим эмигрантом, безусловно, метеком по тогдашнему статусу древнегреческому, он выбирает свою судьбу, он начинает думать, анализировать то, что потом напишет напрямую, что «я хочу понять, почему они сражались, хочу описать великие деяния, как эллинов, так и варваров», по ходу дела придет к выводу … потом Александр Македонский будет много попозже об этом думать, что не такие они уж варвары, это просто другой мир, мир Востока. Любопытно еще то, что он оказался на Самосе, где примерно за 50 лет до него правил знаменитейший тиран Поликрат. О нем были такие красочные рассказы…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Поликратов перстень.

Н. БАСОВСКАЯ: Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: С детства помню.

Н. БАСОВСКАЯ: Это потрясающе! Этому человеку так везло! В наше время он бы все время выигрывал в казино, он бы оказывался миллионным посетителем какой-нибудь выставки. Довлатов, по-моему, про такого человека пишет, который куда ни придет, деньги его догоняют. Поликрат стал разбойником, в разбое ему везло, в пиратстве, остров процветал. За 50 лет до Геродота. Ну, и вот ему дал совет правитель Египта: испытай, мол, и свою судьбу, и вообще… выброси, спрячь так, чтобы не достать, какую-нибудь самую дорогую тебе вещь. Вот увидишь, как тебе будет, там, худо. Воспитание воли. Он выбросил перстень. Перстень проглотила рыба, рыбак рыбу выловил, принес царю, потому что рыба очень хороша (царь пригласил рыбака даже на обед). Но когда рыбу разделывали, там был тот самый драгоценный перстень. Но Поликрат был жесток, и о нем интересные рассказы. И вот мне кажется, что живописность повествований о Поликрате, литературная традиция, которая была в его семье и которую он получил через своего родственника и жертву, жертву политических репрессий, своего дядюшку – может быть, все это его толкнуло к этому. Есть еще одно соображение. Я в нескольких публикациях о Геродоте… я читала еще и статьи о нем. Его привязанность к Дельфийскому оракулу – очень любопытно – и городу Дельфы в Центральной Греции. Он, в общем, начал свои поездки с Самоса, конечно, с территории Греции. И вот очень… неоднократно и подолгу начал жить в Дельфах и сближаться, скажем, ну, с сотрудниками Дельфийского оракула, как ни смешно это звучит. Потому что там не сидела только одна пифия, целый штат жрецов обслуживал этот оракул, наверное, готовил тексты пифии, и немало ломал голову над этим. Там она сидела, на треножнике, который якобы цел, якобы были из расселины испарения, которые вгоняли ее в транс. Испарений не было, пришла современная наука к этому выводу. Ну, трансы трансами, они во все века, наверное, друг на друга похожи. Но он там стал подолгу жить. А что такое тогдашние Дельфы? Во-первых, это город у подножия Парнаса. Не Олимпа, где боги, а ему ближе пристанище Аполлона и девяти муз. Вот есть основания из его текстов судить, что он поднимался на Парнас. Он все-таки служитель муз, он ищет эту музу истории, и не зря первый том его книг потом рукописи назовут именно Клио, именно первый том. Это одно соображение: ему близок этот Парнас, Аполлон с музами, он видит в этом свое призвание, может быть. Второе, очень разумное, рациональное: в Дельфах полно народу, самого разнообразного, который прибывает к этому оракулу.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, мы бы сейчас сказали «паломники». Сейчас бы сказали.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, да. Это, так сказать, мекка для древнего грека. Ой, случайно. Я не стремилась к этому…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Бывает.

Н. БАСОВСКАЯ: … но так получилось. А для него это что-то большее. Он там поселился и наверняка расспрашивает. Весь текст его рукописи показывает, что он любил и умел то, что мы сегодня бы сказали брать интервью. Он ведь будет расспрашивать участников и ветеранов греко-персидских войн, он будет расспрашивать жителей отдаленных районов от Скифии до Египта, где он, видимо, все-таки был. Про Скифию… сколь далеко, но где-то был на границе. О том, а что же там, а что дальше в современной такой песенке. Любознательность, она вообще есть у интеллектуальных древних греков. В этом смысле он не исключение, он скорее развитие тогдашней культурной традиции. И привязанность к Дельфам – это привязанность к тому месту, где всегда полно народу. Если он поднимался на Парнас, то это две с половиной тысячи метров, одна из высоких вершин Древней Греции. Он наверняка имел спортивную некоторую форму неплохую…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, они все имели.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, было принято. Мальчик из знатной богатой семьи обязательно с детства занимался спортом, и это ему пригодилось. Ну, и далее, конечно… и он начал писать рукопись. Два слова об этой рукописи. Рукопись Геродота записана на свитках египетского папируса. Это был скрученный такой вот большой-большой-большой свиток. Читать… вот и ты найди там какую-нибудь главу, разматывая бесконечно свиток. «История» – это название, которое дали библиотекари или ученые Александрийского Мусейона позже, в эпоху эллинизма, после Александра Македонского. И они же разделят, размотают, разделят его на куски, чтобы это стало возможно читать, удобнее, и воспроизводить. И они же дадут каждой из этих девяти книг название по именам муз: Клио, Евтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа. Вот что такое труд Геродота! Чуть александрийских ученых, а в древней истории это был один из величайших научных центров… Мы как-то с вами говорили, Алексей Алексеевич, как умная и тонкая Клеопатра это ощутила и занималась, наращивала свой интеллектуал в Мусейоне. Вот они почувствовали, что это и научный труд, и как-то овеян музами. Лучшая сохранившаяся рукопись, как мне кажется, то, что мне удалось из литературы узнать – это с 10-го века. Потом ведь бесконечно переписывается, это бесконечно переписывается. А эту рукопись, которая сейчас во Флоренции, конечно же, вывезли из Константинополя, безусловно. Потому что после Мусейона хранилищем главным, хранилищем и собрание сведений об этой античной науке были, конечно, византийские библиотеки и хранилища рукописей.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но как могли без средств массовой информации… Вот сидит себе где-то какой-то там себе Геродот на Самосее или в Александрии…

Н. БАСОВСКАЯ: Не какой-то себе. Мы сейчас выясним. Ему 200 килограммов серебра дали!

А. ВЕНЕДИКТОВ: За что?

Н. БАСОВСКАЯ: За чтение книги вслух.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Так.

Н. БАСОВСКАЯ: Алексей Алексеевич, он был очень заметен. Так получилось, что его жизнь не прошла вот кабинетно.. вот я подчеркиваю. Значит, дальше путешествие, о нем нет времени говорить, только границы, которые он описывает, они невозможны. По всем, по местам героев Троянской войны, Троада (это побережье Малой Азии), в Милете видел карту Земли, вырезанную на (неразб.) Гекатеем Милетсим. У нас тут в картинках в студии мелькала. И сразу сказал: «Не может быть, что Земля такая круглая». Тогдашняя икумена представлялась приблизительно. Дальше в основном по маршруту войск персов по Греции, по местам боев, фиксируя и говоря с ветеранами. Вот это не вызывает…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ветераны еще живы, это очень важно.

Н. БАСОВСКАЯ: Конечно. И вот эта не вызывает часть сомнений, часть его путешествия. Побывал в городе Пелле, где родится примерно через сто лет Александр Македонский. А он отметил этот город в Македонии. Побывал в Фессалии близ горы Олимп. И пишет о горе Олимп и о Фессалии: «По словам самих фессалийцев, ущелье, по которому протекает река Пиней (там такая река), сделано Посейдоном», Ну, как еще греки могли объяснить? А он продолжает: «Для меня же очевидно, что это горное ущелье есть последствие землетрясения». Современная география поддерживает в этом Геродота. Я же…

А. ВЕНЕДИКТОВ: А я поддержал бы, что Посейдон.

Н. БАСОВСКАЯ: Ну конечно, Алексей Алексеевич, это гораздо более либерально-романтически, а мы с вами принадлежим к этому направлению (смеется). А вот географы… Затем на корабле плывет в Византий, современный Стамбул. Потом с Понт Евсинский. Вот тут тревоги. Черное море.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да я понял.

Н. БАСОВСКАЯ: Докуда доплыл… я не столько вам рассказываю, сколько радиослушателям, (смеется) мы с вами тут вместе… только чуть-чуть вот в некотрых сомнениях, но это правильно – вокруг него много сомнений. К землям Скифии. В советское время это всячески раздували, я вижу это наивное в советских книжках: Геродот бывал на территории нашей страны, якобы в Ольвии прожил несколько месяцев. Но теперь страна это не наша, это теперь Украина (я уточняла), можно уже теперь так не надуваться от патриотизма и учесть мнение тех, кто сомневается, что он забрался так далеко и был на этом черноморском побережье. Сомневающиеся полагают, что он мог очень хорошо и талантливо (ему это было дано) пересказывать, находя переводчиков, толмачей. А они были, уже появились люди, которые поняли… ну, побывал в плену, был заложником у иноплеменника. И как выгодно освоить этот язык и, так сказать, жить за счет вот этих услуг. Это со времен очень древней истории наблюдается такое занятие. Он человек состоятельный, а сейчас станет богатым. Только это вопрос, лично ему дали или для государственного дела (смеется). Сейчас скажу, вполне успеваю. Что он отмечал в тексте своем? Как бы то, что ему рассказывали на границах Скифии. Просто там ли ему рассказывали? Может, он не очень далеко заплыл. А получается вот по нему, что вот в Ольвии будущей греческой он прожил несколько месяцев. А рассказывали, что дальше лежат страны (ну, Среднерусская равнина), где дожди, снег. Ему сказали, что зимой замерзает Таманский пролив, и его это поразило. В общем, понятно, для древнего грека это очень удивительно. Что дальше живут совроматы, сарматы. Об их городе Гелоне, как бы современный Саратов. Вот это уже вот уж очень, уж очень далеко. Якобы дальше он поплыл в Колхиду – в этом очень многие сомневаются, что он доплыл. Он рассказывает о товарах, которые производили в Колхидии. Это не значит, что он непременно там был. Но вот затем вернулся на Самос ненадолго и на Восток. Вот там он был, это не оспаривается. В пределы Персидской державы, против которой греки устояли, но которая никуда не рухнула. Он был в Сардах. В конце греко-персидских войн именно там подписан будет мир 449-го года до новой эры.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще увидел до сожжения…

Н. БАСОВСКАЯ: Ниневия сожженная…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я имею в виду, как Александр Македонский сжег Сарды через сто лет.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, и он на развалинах Ниневии побывал. То, что будет развалинами Ниневии, через сто лет это все погибнет. Он был в Сардах, там подписан мир, греко-персидские войны, 449-й год до новой эры. Видел Ниневию, видел Вавилон и сказал… и он не оригинален, потом как будто все за ним подтверждают: «Это самый прекрасный город!» Впечатление выглядит личным и эмоциональным. Был в стране пирамид, в Древнем Египте. Сомневаются, что в Ливии – ему могли рассказать о Ливии и ливийцах, но он о них пишет, скорее в пересказах. То есть, маршрут, который кажется слегка невероятным, сильно удивляющим, он не может не беспокоить, так ли это было. Но что он побывал много где и написал нечто талантливое – подтверждают дальнейшие события. Начиная с примерно 447-го года уже вполне взрослый, но не старый Геродот бывает в Афинах. А там с 444-го вскоре реальным правителем стал Перикл. Афины после первой половины греко-персидских войн, после Марафона и Соломина стали неофициальной столицей Древней Греции. У нее не было столицы, но культурной стали Афины, особенно при Перикле, человеке, который был первым стратегом – о нем некогда рассказывали – но реально руководил всей афинской демократической машиной и пытался ее совершенствовать. Видимо – ну, тут тоже есть сомнения, но большинство считает, что да – сошелся с кружком Перикла. Ну, как пишущий человек мог не оказаться в кружке Перикла?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.

Н. БАСОВСКАЯ: Кружок бытовал в его доме, которым руководила удивительная женщина Аспазия. Там бывали лучший друг Перикла Фидий, гениальный скульптор, Протагор, философ, мыслитель замечательный этой эпохи, драматург Софокл. И вот в один из этих визитов какой-то он начал, Геродот, выступать с публичным чтением своей рукописи, которую все писал, и писал, и писал. Он не был…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не тяжело было возить за собой…

Н. БАСОВСКАЯ: Он не был беден, у него были повозки, лошади. Он не был первым, кто это делал. Чтение книг вслух прилюдное было одной из замечательных черт этой удивительной интеллектуальной духовной древнегреческой культуры. Он начал читать. Маленький будущий великий историк Фукидид, который будет критиковать Геродота, но когда он был маленьким, слушал и плакал от восторга – об этом рассказывает Плутарх, который тоже весьма критичен к Геродоту. То есть, у них были еще другие тексты, которые до нас не дошли. Каким чудом уцелел этот свиток Геродота, разделенный потом на девять частей? Это чудо, это волшебство некое, которое… и успели сделать копии, и потом и Александрия, и Византия, и вот во Флоренции нечто лежит и еще несколько вариантов. Итак, чтения стали пользоваться большим успехом. Восторги зрителей, плачет маленький Фукидид, и решение Совета пятисот, высшего органа управления Афинами, выделяет ему награду от афинян, как бы за эти чтения – 10 талантов. Это примерно 260 килограмм серебра. Вокруг этого треволнения, беспокойства историков. Слишком много для личности. Может быть, это, так сказать, фонд для основания колонии, в которую он отправляется вскоре, по-видимому, с ведома Перикла, или по воле его, или не его, или его соперника. Не буду, чтобы всех не запутывать, не буду называть. У Перикла есть политические соперники.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, естественно.

Н. БАСОВСКАЯ: Какая именно группировка отправляет в Южную Италию группу людей во главе с интеллектуалом и грантополучателем в виде серебра Геродотом – сказать трудно. Но туда отправляются афиняне, и они основывают город Фурии близ исчезнувшего, уничтоженного до этого врагами, соседями соседнего города, который был просто стерт с лица земли. Решено новый в Южной Греции основать город Фурии. По названию ручья, который там протекал, а не божеств этих мрачных. Он точно участвовал в основании колонии Фурии на берегу Тарентского залива, это уже просто никто не сомневается. И, видимо, там и остался очень надолго. То есть, если они отправились туда, в Великую Грецию (так называли греческие колонии на Юге Италии)… отправился в 444-м, а в 25-м умер – он прожил там еще долго, может быть, продолжая путешествовать. Может быть… его начинают звать «фуриец», и он подписывается «фуриец». Потому что там он уже не метек, он опять гражданин, гражданин греческого города, возникшего на Юге Италии.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В Афинах ему не дали.

Н. БАСОВСКАЯ: Нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: В Афинах ему серебро дали, гражданство не дали.

Н. БАСОВСКАЯ: Потому все очень осторожно говорят. Личным другом Перикла, видимо, не был. И, потом, предоставление афинского гражданского было делом очень-очень непростым. Проще было вот с этой наградой как-то такую операцию провести. Сейчас ведь есть страны, где очень непросто получить гражданство. Афиняне страшно дорожили своим гражданством.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это же права в первую очередь.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, наверное, его ущемляло… ущемляло его гордость то, что он не гражданин. И он начинает подписываться (сохранились как бы сведения) «фуриец». Хотя потом все равно возобладало «галикарнасец». Пути исторического мышления и выводов, которые делают историки, подчас просто трудно предсказуемы. Остался все равно галикарнасцем. Он, видимо, там умер. Прямых сведений нет, но есть сведения… в середине 20-х годов. Есть эпитафия, она нам скажет очень много.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А где мы ее нашли?

Н. БАСОВСКАЯ: В тех источниках – тот же Плутарх – которых у нас нет, а у него были. Читаю: «Геродот, сын Ликса умерший, скрыт здесь землею». Его похоронили на агоре этого города Фурии. Похороны на агоре – это для первейших граждан. Так что, может быть, он считался первым основателем или одним из самых первых (предпочитали всегда иметь одного). Но раз на агоре, то это очень важно. Итак: «Геродот, сын Ликса умерший, скрыт здесь землею: первым историком он Древней Ионии был». Ионическое море. Первым – это здесь в смысле лучшим. «Хоть и в дорийской отчизне возрос. Он бежал от нападок тягостных, Фурии же родиной стали ему». Как кратко, лапидарно, художественно, метафорически передана, в общем, вся жизнь Геродота. В чем бы мы ни сомневались, но сей текст передает все так компактно и точно, и судьбу, и происхождение, и что были мытарства, и какие нападки – мы, конечно, точно не знаем, что он бежал от нападок, может быть, и в Афинах, потому что не ясно, на стороне какой он партии был. Нигде не сохранилось сведений, что он, допустим, был так близок к Периклу как Фидий. Фидий за любовь к Периклу вообще в тюрьму попал и там умер. Он изобразил Перикла и себя сражающимися на щите, это сочли кощунством, святотатством – политическим преследованиям подвергся Фидий и погиб в тюрьме. Не был Геродот, видимо, таким. Но что экспедиция не могла быть без ведома Перикла – это точно. И получение такой огромной награды тоже вряд ли прошло мимо великого первого стратега. Перикл не был царем, как часто думают дети, потому что в учебнике называют параграф «Правление Перикла». И бедные дети, они правы: правление значит правление. Он реально направлял рычаги демократической власти, стараясь их не ущемлять, а даже развивать. Но вот лучшим его другом Геродот не стал. Однако лучшим другом, одним из лучших друзей истории как служения, истории как художественно-научного направления мысли, сохранившей музу… только история и астрономия сохранили музы (Урания и Клио), все остальное растеряно. Вот таким он был. И, мне кажется, он задал тон очень многому в развитии исторической науки. Сознательно или нет, люди пытаются и по сей день увековечить блестящие деяния предков. Ну, например, у нас в России. Сравнить их достижения с достижениями других народов, как он хочет сравнить Восток…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Благородные достижения.

Н. БАСОВСКАЯ: Лучшее.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Лучшее. Благородные достижения. Не кто хуже он писал…

Н. БАСОВСКАЯ: Да.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не кто лучше, не кто хуже, да…

Н. БАСОВСКАЯ: Либерал.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Либерал.

Н. БАСОВСКАЯ: Но древнегреческий, древнегреческий.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Древнегреческие.

Н. БАСОВСКАЯ: А то обвинят в модернизации истории. Короче говоря, мне он представляется красивым образом, который он начертал сам, сколько бы элементов точного и неточного ни было в его труде, который потомки назвали «История», сама «История».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Дети могут не знать, кто такой Владимир Ленин, как показывают опросы, но точно знают, кто такой Геродот.

Н. БАСОВСКАЯ: Как я рада!

А. ВЕНЕДИКТОВ: Один был, а другой – неизвестно.

Н. БАСОВСКАЯ: Как я рада, что это именно так.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна Басовская и Алексей Венедиктов в программе «Все так».

Геродот и философия империи (9781602580077): Уорд, Энн: Книги

«Геродот и философия империи» Энн Уорд — это богатый и всеобъемлющий анализ, который прекрасно отражает политическую актуальность идей Геродота. Новый взгляд Уорда на тему империи существенно расширяет литературу о Геродоте, а также исследования в области историографии и окажется бесценным ресурсом для изучающих политику и историю. — Норма Томпсон, директор по бакалавриату и старший преподаватель Йельского университета

В этом оригинальном исследовании приводится провокационный довод о том, что Геродот в большей степени, чем Фукидид, проливает свет на непреходящие основания величайших духовных сил демократии и самых опасных имперских соблазнов.Показано, что Геродот не только пресловутый отец истории, но, более того, плодородный отец демократической теории, особенно в ее международном измерении. — Томас Л. Пэнгл, председатель кафедры демократических исследований Джо Р. Лонга, Техасский университет

«Геродот и философия империи» Энн Уорд выделяется как, пожалуй, самая амбициозная из недавних работ о Геродоте. — Обзор политики, том 71, выпуск 4 (осень 2009 г.)

Это ясное, научное и творческое прочтение сравнительного анализа Геродотом египетских, скифских, персидских и спартанских режимов.Эта книга вдохновит не только на возвращение к тексту Геродота, но и на размышления о современных американских дебатах о «человеческом империализме» и прагматической безопасности. — Джанет Коулман, профессор античной и политической мысли Лондонской школы экономики и политических наук.

Этот богатый и всесторонний анализ прекрасно отражает политическую актуальность идей Геродота.

— Норма Томпсон, директор по бакалавриату и старший преподаватель гуманитарных наук, Йельский университет

От внутренней крышки

…. подробный и всесторонний анализ … -Norma Thompson

С задней стороны обложки

… богатый и всесторонний анализ … «-Норма Томпсон»

Об авторе

Энн Уорд (доктор философии Фордхэмского университета) — доцент кафедры философии и классических политических исследований Кэмпион-колледжа Университета Реджайны.

Геродот Греческий историк, отец истории

Геродот — греческий историк

Геродот, позже известный как историк до прославившийся поклонниками как «отец истории», родился в Галикарнас (ныне Бодрум, Турция), примерно в 484 г. до н. Э.С.

Как сын известного рода Геродот получил хорошее образование, достаточное, чтобы позволить ему в конечном итоге получить обширный знакомство с литературой Древней Греции.

Он, кажется, очень много путешествовал по греческому и Персидские миры, в которых он родился.

Обитаемый мир, известный у Геродота.


На этой карте Средиземное море можно различить как большой залив с массами суши на севере и юге, а также с западной точкой входа, обозначенной Столбами (от Греческое обозначение ~ «Геркулесовы столбы»).
Сегодняшний итальянский полуостров можно легко увидеть с материковой Греции, расположенной на его территории. верно, и сегодняшняя Турция (или Малая Азия) снова права.
Во времена Геродота Галикарнас был «ионическим» греческим колониальным городом, подчиненным Персидское владычество и расположено в нижнем левом углу Малой Азии.

Когда он был в начале тридцатых годов (около 457 г. до н.э.) некоторые политические трудности между Более широкая семья Геродота и правители Галикарнаса способствовал его жизни в изгнании в течение нескольких лет.В течение на этот раз его первоначальным пунктом назначения, кажется, был остров Самос, но после этого Геродот много путешествовал практически по всему древнему Ближнему Востоку, посещая Азию Малая, Вавилония, Египет и Греция.

Геродот был в центре мятежного свержения непопулярного правителя Галикарнаса и тем самым получил возможность пользоваться полными правами гражданства в своем родном городе. Он не поселиться там, но около 447 г. до н.э. отправился в Афины, затем центром и средоточием культуры в греческом мире, где он выиграл восхищение самых выдающихся людей Греции, в том числе великий афинский государственный деятель Перикл.Во время пребывания некоторых лет в Афинах Геродот, кажется, был удостоен награды солидная сумма, по указу народа, в знак признательности его литературные таланты.

Геродот не пользовался статусом гражданства, с соответствующие улучшения в правах, в Афинах, и это может иметь способствовал его присоединению в (443 г. до н.э.) к новой колониальной поселение в Турии на юге Италии, где он мог надеяться оказаться житель. Такие колонии широко спонсировались отдельными греческие города-государства по коммерческим причинам, а также обеспечивают занятость своих граждан.

Геродот поселился в Фурии и посвятил свои усилия завершение великого произведения под названием «Исследование» (греч. слово, перешедшее на латынь и принявшее свое современное значение как История). Широкий спектр работ Геродота впоследствии был представлен учеными как работа из девяти частей, первые шесть «книг», из которых вводные и дают округленные знакомство с большинством народов древнего мира, давая понимание их обычаев, легенд, истории и традиций.Последние три «книги» посвящены соперничеству и конфликтам. между греческим и персидским мирами с начала пятого века ДО Н.Э.

В нескольких разделах «Историй» Геродот описывает расширение персидской империи Ахеменидов при нескольких ее царях, включая Кира Великого. (557-530 гг. До н. Э .: Книга 1), Камбис (530-522 гг. До н. Э .: Книга 2 и часть Книги 3) и Дарий I Великий (521-486 до н.э .: остальная часть книги 3, затем книги 4,5,6), кульминацией которого стала экспедиция царя Ксеркса (486-479 до н.э .: книги 7, 8, 9) в 480 г. до н.э. против греков. , который потерпел поражение в военно-морском сражении при Саламине и сухопутных сражениях при Платеях и Микале.

Работа Геродота представляет развитие цивилизации как неумолимо движется к великой конфронтации между Персией и Греции, которые представлены как центры, соответственно, Восточная и западная культура.

Геродот Галикарнасский настоящим публикует результаты своих исследований, надеясь сделать две вещи: сохранить память о прошлом, зафиксировав поразительные достижения как греческих, так и негреческих народов; и, в частности, чтобы показать, как две расы вступили в конфликт.
Это первые строки Пролога к историям Геродота.

При подготовке своей Истории Геродот » Источники информации включают работы предшественников, но они широко дополняются знанием того, что он полученный от его собственных обширных путешествий. Хотя Геродот великий работа действительно содержит некоторые фактические неточности, он действительно кажется стремиться к точности. Вся работа была амбициозной попытка представить исторический контекст греческого соперничества с Персией.
«Истории Герота» особенно привлекательны благодаря таким замечательные качества, такие как полнота, с которой Геродот передает его предмет и красота выражения, которую он может передать ионическому диалекту, на котором он составлен. Целый величественно задуманное повествование с соответствующими эпизодическими отвлекающие маневры, которым удается прояснить основную тему без кажется, чтобы прервать его поток.

Томас Бабингтон Маколей сказал о Геродоте, что он:

«написал, так как это естественно, что он должен писать.Он писал для народа восприимчивого, любопытного, живого, ненасытного стремящийся к новизне и азарту «.

Геродот считал, что Вселенной правит Судьба и Шанс и то, что в делах человеческих нет ничего стабильного. Моральный выбор тем не менее, по-прежнему важен, поскольку высокомерие (высокомерие) сбивает на себя возмездие богов (Немезида).
Эффективная попытка Геродота извлечь моральные уроки из изучение великих событий легло в основу греческих и римских историографическая традиция, которую он, как считается, имеет учредил.

Геродот умер в 425 г. до н. Э.

Цитаты, приписываемые Геродоту

Отец истории Худшая боль, которую может испытать мужчина: иметь понимание многого и власть ни над чем.

Некоторые люди отказываются от своих замыслов, когда они почти достигли цели; А другие, наоборот, одерживают победу, прилагая в последний момент более энергичные усилия, чем когда-либо прежде.

Он лучший человек, который строит планы, опасается и задумывается обо всем, что с ним может случиться, но в момент действия дерзок.

Популярные страницы европейской истории

в эпоху мудреца
На подготовку этих страниц до некоторой степени повлияла особая «Философия». of History », как предполагает эта цитата из знаменитого очерка« История »Ральфа Уолдо Эмерсона:

Есть один ум, общий для всех людей …
Из произведений этого ума история является рекордом. Его гений проиллюстрировано всей серией дней.Человек объясняется не меньше, чем вся его история. Без спешки, без отдыха, человеческий дух исходит с самого начала, чтобы воплотить все способности, каждой мысли, каждой эмоции, которая принадлежит ей в соответствующие события. Но мысль всегда предшествует факту; все факты истории существуют в уме как законы. Каждый закон в свою очередь, обусловлено преобладающими обстоятельствами, а пределы природа дает власть только одному за раз. Мужчина — это целое энциклопедия фактов.Создание тысячи лесов в один желудь, и Египет, Греция, Рим, Галлия, Британия, Америка, ложь сложился уже в первом человеке. Эпоха за эпохой, лагерь, королевство, империя, республика, демократия, всего лишь приложение его многообразного духа в многообразный мир.

Аристотель и политика «Истории» Геродота на JSTOR

Abstract

В «Поэтике» Аристотель критикует Геродота, утверждая, что поэзия более философская и серьезная, чем история.Замечание Аристотеля можно понимать как защиту поэзии от попытки Геродота вытеснить политическое учение поэтов и мудрецов. Аристотель объединяет поэзию с философией, потому что политическое учение поэтов служит городу в то же время, что и предвосхищает политическую философию. Во втором разделе статьи спор Геродота с политическим учением поэтов, особенно Гомера, рассматривается в свете описания поэтов Аристотелем. Такой подход к Геродоту подчеркивает значение для Аристотеля политики «Истории» Геродота.»Третий раздел статьи начинается с обсуждения долга Геродота перед философами досократов и отличия от них, и продолжается рассмотрение ссоры Геродота с мудрецами. Ссора Геродота с поэтами и мудрецами дает нам понять Лучшее представление о том, почему Аристотель стремился связать поэзию с философией и отделить их от истории.

Информация журнала

The Review of Politics публикует высококачественные оригинальные исследования, продвигающие научные дебаты во всех областях политической теории.Мы приветствуем рукописи по истории политической мысли, аналитической политической теории, канонической политической мысли, современной политической мысли, сравнительной политической мысли, критической теории или литературе и политической мысли. Хотя качество стипендий и явный вклад в развитие научных дебатов являются ключевыми критериями для включения, мы также стремимся публиковать новейшие исследования таким образом, чтобы они были максимально доступны для максимально широкой аудитории. У нас также есть обширный раздел рецензирования книг, который предлагает высококачественные обзоры новых книг по политической теории, философии и интеллектуальной истории.The Review of Politics, основанный в 1939 году Вальдемаром Гурианом, опубликовал статьи таких выдающихся и разнообразных авторов, как Ханна Арендт, Джон Кеннет Гэлбрейт, Жак Маритен, Ив Р. Саймон, Талкотт Парсонс, Клинтон Росситер, Эдвард Шилс, Лео Штраус и Эрик Фогелин. . инструкции для авторов Cambridge Journals Online

Информация об издателе

Cambridge University Press (www.cambridge.org) — издательское подразделение Кембриджского университета, одного из ведущих исследовательских институтов мира и лауреата 81 Нобелевской премии.В соответствии со своим уставом издательство Cambridge University Press стремится максимально широко распространять знания по всему миру. Он издает более 2500 книг в год для распространения в более чем 200 странах. Cambridge Journals издает более 250 рецензируемых научных журналов по широкому спектру предметных областей в печатных и онлайн-версиях. Многие из этих журналов являются ведущими научными публикациями в своих областях, и вместе они образуют одну из наиболее ценных и всеобъемлющих областей исследований, доступных сегодня.Для получения дополнительной информации посетите http://journals.cambridge.org.

Геродот: историк на все времена

Вначале было слово — Historiê , «исследование» или «исследование»: слово, использованное первым западным историком для описания своего метода и его достижений, его эргономики (‘поступок’). Геродот Галикарнасский родился около 484 г. до н.э. Греческий город Галикарнас (современный Бодрум) был тогда подданным могущественной Персидской империи, которая была основана Киром II двумя-тремя поколениями ранее и к настоящему времени простиралась от Пенджаба до Эгейского моря.

Галикарнас сам был изначально чужеродным имплантатом, поселившимся греками с Пелопоннеса на рубеже последнего тысячелетия до нашей эры среди негреческих карийцев с «варварским голосом», как назвал их Гомер во второй книге «Илиады года». . Близкие родственники Геродота действительно носили карийские или карийские имена. К счастью, Геродот («Дар Геры») оказался одним из греков, наименее зараженных жестокими анти-варварскими предрассудками, вызванными темой, которую он сделал делом своей жизни: греко-персидскими войнами 480 г. и 479 г. до н.э. и их более непосредственное происхождение.

Заявленная цель Геродота в его предисловии заключалась в том, чтобы обеспечить:

Это человеческое достижение может быть избавлено от разрушительного воздействия времени и что все великое и поразительное, и вся слава тех подвигов, которые служили такому эффекту для греков и варваров, были сохранены в живых — и, кроме того, что наиболее важно, чтобы объяснить причину, по которой они пошли на войну.

По крайней мере, это было его целью, согласно новому переводу всей истории Тома Холланда (Аллен Лейн).Он хорошо известен древним историкам как автор книги « Persian Fire », его истории греко-персидских войн. Но для этого увлекательного нового перевода Геродота, проекта, который можно проследить до волнения его десятилетнего ребенка после открытия двухтомного перевода, Холланду пришлось довести свой греческий язык до уровня, достаточного для того, чтобы справиться с этим. с особенностями и тонкостями диалекта прозы (ионического), который является одновременно идиосинкразическим, а не стандартным аттическим. Я с энтузиазмом взялся за проверку (и аннотирование) его перевода с точки зрения профессионального классика, читающего Геродота на греческом оригинале с 19 лет.На мой взгляд, картина Холланда — это мощная интерпретация, которая позволяет современным читателям в полной мере оценить всю драматичность и таинственность этой великой книги.

Голландия возвращалась к Геродоту много раз с десяти лет, и он ни разу не наскучил ему. Действительно, немногие исторические книги, написанные с тех пор, могут сравниться по драматургии с рассказом Геродота о персидских вторжениях в Грецию, а «История » содержит гораздо больше, чем это; вся человеческая жизнь здесь. Геродот был бесконечно любопытным человеком и собирал информацию об окружающем мире от стольких людей и мест, которые он мог исследовать.История событий была только началом его интересов. Будь то пирамиды Египта, пристрастие скифов к конопле, флора и фауна Аравии или застольные танцы афинской аристократии, он был очарован ими всеми. По сей день фразы, заимствованные из историй — от «богат, как Крез» до «синдром высокого мака» — являются частью психического снаряжения даже тех, кто его не читал. Иногда он скептичен, а иногда доверчив, но его любовь к пересказу того, что он узнал, и его настойчивое желание сообщить эту любовь никогда не прекращаются.

Прежде всего, как говорит Холланд в предисловии своего переводчика, «Геродот — самый интересный из историков. В самом деле, он так же интересен, как и все, кто когда-либо писал — историк или нет. Трудно придумать другого автора, о котором можно было бы сказать то же самое, не говоря уже о том, кто писал почти два с половиной тысячелетия назад ». Иногда пишет Геродот, Эдвард Гиббон ​​в примечании к Упадку и падению ». для детей, а иногда и для философов ». А также, слава богу, для всех, кто находится между ними.

Вот лишь небольшой, подходяще «философский» образец нового перевода, взятый из книги 3, глава 38 (исходный перевод — это издание Карла Худа из стандартной серии «Оксфордские классические тексты», впервые опубликованной в 1908 году. ):

Просто представьте, что кто-то предложил всему человечеству выбрать самые лучшие практики из суммы человеческих обычаев: каждая группа людей, после тщательного анализа обычаев других народов, несомненно, выберет свои собственные.Каждый считает, что его собственные обычаи безусловно самые лучшие. Из этого следует, что только сумасшедший додумался бы посмеяться над такими вещами. В самом деле, существует огромное количество подтверждающих данных, подтверждающих вывод о том, что такое отношение к собственным местным обычаям является универсальным. Возьмем, к примеру, эту историю из царствования Дария. [Дарий I, великий царь Персии, р. c.522-486 до н.э.]. Он созвал присутствовавших греков и спросил их, сколько денег они хотели бы получить, чтобы съесть трупы их отцов, на что греки ответили, что для этого не хватит денег.Затем Дарий вызвал некоторых индейцев, называемых каллантами, которые действительно едят своих родителей, и спросил их в присутствии греков (которые могли следить за тем, что говорилось с помощью переводчика), сколько денег потребуется, чтобы купить их согласие. к кремации своих мертвых отцов — на что каллантианцы закричали от ужаса и сказали ему, что его слова были осквернением тишины. Так вот, как действует обычай; и как прав Пиндар [греческий лирический поэт, ок. 518-447], как мне кажется, когда он заявляет в своих стихах, что «Обычай — король всего».

Как хорошо знал Геродот, мир — бесконечное пространство, полное сложностей и противоречий, и правда одного человека может так же легко оказаться ложью другого человека. Обратите внимание, что он сам не высказал отрицательного суждения о погребальном каннибализме индейцев каллантов, хотя почти все греки автоматически сочли бы это типично «варварским» поведением, которое подлежит решительному осуждению, такого рода можно ожидать только от низших негреческих народов » варваров. Поэтому недаром собственное описание Геродотом того, чем он занимался, должно было быть «исследованием» — Historiê .Неудивительно также, что в своем «исследовании» он стремился представить все разнообразие точек зрения.

Источники нашей информации о мире сейчас более изменчивы, чем на протяжении поколений. Могло быть несколько лучших моментов, чтобы прочитать и поразмыслить над книгой, которая в первую очередь была направлена ​​на систематизацию знаний и понимания самых глубоких и исследовательских событий человечества дома и за границей, на войне и в мирное время.

Пол Картледж — профессор греческой культуры А.Г. Левентиса в Кембриджском университете.

(PDF) Влияние Геродота на практическую философию Аристотеля

ЛАБИРИНТ Vol. 18, No. 2, Winter 2016

110

выше правосудия, как указано выше. Именно в этом суть рассуждений Аристотеля в очень длинной главе

книги «Эпсилон Никомаховой этики» (NE 1137a 31-1138a3), в которой

он обсуждает τὸ ἐπιεικές. Суть его понимания состоит в том, что высшая, лучшая, непревзойденная

форма справедливого — это более мягкая, милосердная, снисходительная справедливость.

κρεῖττον τὸ ἐπιεικές. διὸ δίκαιον μέν ἐστι, καὶ βέλτιόν τινος δικαίου, οὐ τοῦ ἁπλῶς

δὲ λλὰ τοῦ διὰ τὸ ἁπλῶς ἁμαρτήματος. καὶ ἔστιν αὕτη ἡ φύσις ἡ τοῦ ἐπιεικοῦς,

ἐπανόρθωμα νόμου, ᾗ λλείπει διὰ το καθόλου (1137 b 24-27). То, что справедливо,

, поэтому справедливо и лучше, чем один вид справедливости. Но это не лучше, чем не-

квалифицированного правосудия, только лучше, чем ошибка, проистекающая из его недостаточной квалификации.И в этом сама природа того, что справедливо — исправление закона, где

несовершенно в силу своей универсальности. (перевод Роджера Криспа)

Другая замечательная идея в обращении анонимной сестры — это верховенство

прав и власть отца и мужчины в семье. Эта идея кратко изложена в виде соображений относительно τò πατρικòν δίκαιον в Северо-восточном регионе (книга E, глава 6) и значительного объема в книге «Альфа политики» (книга A, гл.12) как один из неоспоримых принципов политической науки по Аристотелю.

Еще один каверзный вопрос из тематического круга праведников, найденный в

Истории, касается наследника престола: когда правитель имеет полигамную семью и

много супругов, от кого родился один из его сыновей. разных матерей имеет ли

право по наследству отец

? Старший из детей или первый, родившийся после восшествия отца на престол

? Справедливое решение этого вопроса вызвало распри и кровопролитие во многих династиях —

связей на протяжении тысячелетий.Геродот сдержанно, без каких-либо частичных комментариев,

сообщает, что решение было принято в соответствии со следующим определением, заимствованным из спартанского закона

: сын, родившийся после того, как его отец стал фактическим царем, должен быть наследником

. империя, а не сыновья, рожденные до него другими супругами, потому что при их рождении

отец все еще был частным лицом и не управлял государством (VІІ, 2-4).

5. Справедливый в человеческом сообществе

Реальные основы политического мышления о различных типах Я-

организации сообщества обсуждаются на нескольких значимых страницах Историй (ІІІ,

80-82 ), в знаменитом триалоге, собеседниками которого являются Отан, Мегабиз и Дарий.

Первым заговорит Отанес, несчастный ребенок, ставший свидетелем ужасной смерти

своего испорченного отца: неудивительно, что после такого шокирующего опыта в его детстве

первый говорящий должен прославлять τὸ πλῆθος в отличие от μουναρχίη. В самом деле, мы не можем ожидать

аргументации и концепций, разъясненных определениями Геродота. Он коротко рассказывает

Геродот: Рождение истории (как развлечение) | Р.Б. Лэмб | Философия истории

Геродот Истории по большей части довольно забавны для чтения.До тех пор, пока кто-то будет подходить к ним как к несколько развлекательным, а не авторитетным, он будет получать от них удовольствие.

Обычно, когда он обсуждает конкретный регион, все из которых являются сателлитами его родной Греции, он обращается к так называемой этнографии . Технически это считается изучением общей культуры большого количества людей. Социологи склонны заниматься подобными вещами, поэтому при встрече с ними следует проявлять либеральный скептицизм и применять его.Обычно речь идет об одном или двух невинных суждениях на основании открытого расизма, но Геродот мертв, и этот риск его не беспокоит. Платон в любом случае был более расистским, но более поэтичным, отсюда и его стойкость.

Геродот охватывает египтян, скифов, персов и других групп человечества, предположительно разделяющих какую-то общую идентичность, и которые чудесным образом все ведут себя одинаково. Честно говоря, американцы более или менее ведут себя подобным образом просто в силу своего американизма, разумеется.Каждые четыре года мы кричим друг на друга и судим друг друга на основании того, какого лжеца мы намерены подвергнуть остракизму в округе Колумбия на том, что мы называем выборами. Так что в этнографии есть что-то, но ничего особенно полезного, кроме обобщений, которые не приносят пользы для научных исследований или рационального мышления.

Однако Геродоту пришлось немного подразнить эту тему. Именно здесь он почти наверняка изобрел жанр исторической фантастики. Некоторые из его утверждений относительно культурных обычаев этих регионов, должно быть, были либо полностью выдуманы, либо явились результатом особенно гнилой виноградной лозы.Его любимой темой была «Фантастические твари и где они обитают», задолго до того, как Дж. Роулинг написала свои посредственные истории о любви, побеждающей ненависть.

Он утверждал, что Персия была населена гигантскими муравьями; муравьи, достаточно большие, чтобы охотиться, ловить и пожирать верблюдов. Он уверенно утверждал, что в Египте жили крылатые ящерицы, и свидетельствовал о том, что видел их кости. Он утверждал, что львята вылезли из утробы матери, сделав ее бесплодной.

Но он не остановился на изобретении зверей.Он утверждал, что сперма некоторых мужчин была черной. Он утверждал, что женщины мочились стоя, а мужчины — сидя. Он даже утверждал, что существует раса людей без голов, чьи рты были в груди.

Все эти утверждения фантастичны и почти наверняка предназначены, независимо от того, верил ли им автор или нет, чтобы пробудить искру прихоти и удивления в сознании читателя. Он намеревался развлечься, оставив при этом пластинку, несомненно, приукрашенную, чтобы потомки удивились.

Геродот, несмотря на то, что иногда демонстрировал элементарное понимание простой математики, все же не совсем правильно понимал числа.Он утверждал, что персидские армии под командованием Ксеркса, чье вторжение в Грецию является центральной частью его истории в дополнение к его этнографии, исчисляемой миллионами. Он утверждал, что они пили реки досуха, куда бы они ни шли. Это число, несомненно, преувеличено, и оно вышло за рамки разумного легковерия.

Даже в свое время его (правильно) обвиняли в том, что он просто выдумывает. Я предполагаю, что кому-то захотелось заявить, что они пошли в туалет, стоя, как большой мальчик, а не сидели, как утверждал Геродот, но эта конкретная критика каким-то образом не выдержала разрушительного воздействия времени.Его следовало выгравировать на стеле года. Кстати, древние историки регулярно критиковали друг друга, что для меня весело.

Чтобы немного подкрепиться, я должен упомянуть, почему Геродот считал свои усилия стоящими в первую очередь, игнорируя, конечно, продажу книг.

Он пишет: «Это исследования Геродота Галикарнасского, которые он публикует в надежде сохранить от разложения память о том, что сделали люди, и предотвратить великие и чудесные действия греков и варваров. теряют причитающееся им количество славы; и вместе с тем зафиксировать причины их вражды.По словам наиболее осведомленных в истории персов, финикийцы начали ссору ».

Если перевести на более современный американский английский, он знал, что у людей ужасная память, и мы все забываем. Он чувствовал, что их запись может помочь предотвратить потерю памяти. Он забыл осознать, что забвение истории — это то, в чем мы преуспеваем, даже больше, чем потеря ключей или воспоминание о том, кто выигрывал Кубок Стэнли Мировой серии во время 128-й Олимпиады — персов или скандинавов. Но это первая формулировка оправдания истории, которую можно рассматривать как оправдание, поэтому мне сказали, что это в некоторой степени важно.У меня нет оправдания своим собственным усилиям, но после пары рюмок я, вероятно, смогу придумать одну. Достаточно хлопков и реплик, и я готов поспорить, что оправдание появится само по себе.

Методически его первоисточниками (проблема, которая на самом деле не стала формальной проблемой до более чем двух тысяч лет спустя), как правило, были люди, которые вызвались на допрос этого странного грека об их истории и обычаях. Эти люди часто были храмовыми жрецами и жрицами, рассказывающими истории в том виде, в каком они передавались им; как бы древнеегипетская виноградная лоза.

Меня нисколько не удивило бы, как озорного дурака из интригана, если бы некоторые из этих источников просто лгали странно легковерному маленькому иностранцу.

Интересно, что Геродот выражает скептицизм и сомнения по поводу некоторых из этих историй. Чаще всего он просто пересказывает их так, как им было сказано, и предлагает читателю составить собственное мнение. В других случаях он высказывает свое личное мнение, например, свое не научное, верное или в любом случае мнение о том, как и почему Нил разливается каждый год.Я не буду рассказывать об этом здесь, поскольку это ни в коем случае не особенно фантастично, но это было неверно, как и большинство (всех) других теорий того времени относительно того, как и почему это происходило с такой регулярностью.

Но я вам гарантирую, это не сделал фараон.

Геродот и философия империи

В этом оригинальном исследовании приводится провокационный довод о том, что Геродот в большей степени, чем Фукидид, освещает непреходящие основания величайших духовных сил демократии и самых опасных имперских соблазнов.Показано, что Геродот не только пресловутый отец истории, но, более того, плодородный отец демократической теории, особенно в ее международном измерении.

~ Томас Л. Пэнгл, Джо Р. Лонг, председатель кафедры демократических исследований, Техасский университет,

« Геродот и философия империи » Энн Уорд выделяется как, пожалуй, самая амбициозная из недавних работ о Геродоте.

~ Эллиот Бартки, Обзор политики

Это ясное, ученое и творческое прочтение сравнительного анализа Геродотом египетского, скифского, персидского и спартанского режимов. Эта книга вдохновит не только на возвращение к тексту Геродота, но и на размышления о современных американских дебатах о «человеческом империализме» и прагматической безопасности.

~ Джанет Коулман, профессор древней и политической мысли Лондонской школы экономики и политических наук

Этот богатый и всесторонний анализ прекрасно отражает политическую актуальность идей Геродота.

~ Норма Томпсон, директор по бакалавриату и старший преподаватель гуманитарных наук, Йельский университет

.