Разное

Гауптман одинокие краткое содержание: Гауптман г. «Одинокие»

Гауптман г. «Одинокие»

«Одинокие» — социально-психологическая пьеса. В ней Гауптман обращается к интеллигенции. Здесь изображена судьба интеллигента-учёного Иоганнеса Фокерата, стоящего выше окружающей его среды, не удовлетворённого мещанским духом своей семьи. Герой не может присмирить свои мечты с действительностью. Каждый из героев страдает, но не все герои одиноки. Но-настоящему страдают от одиночества Кетти и Иоганнес. Они находятся далеко друг от друга, тем более в жизни Иоганеса появляется другая женщина – Анна. Очень интересен образ Анны Мар и связанный с ней «русский элемент» в содержании пьесы. Анна приехала из русской Прибалтики. Она представляет собою тип новой женщины: свободомыслящей, независимой, жаждущей знаний. Анну отличают ум, благородство чувства, эмоциональность и женственность.

Конфликт у пьесы психологический. На героя давят обстоятельства, бы, условия его окружающие. И близкие люди, готовые принять, если он в свою очередь примет их условия.

11 января 1891 г.

в обществе «Свободная сцена» пошла драма Гауптмана «Одинокие», которая затем обошла все европейские театры. Ее высоко ценил Чехов, ставил Художественный театр.

Бытовое восприятие:

Главная героиня пьесы Анна Мар, швейцарская студентка, обладает незаурядным умом и большой внутренней силой. Она приехала из России и связана с русским революционным движением. Анне служит примером ее родственница, последовавшая за своим мужем, революционером, в Сибирь.

Анна Мар полюбила Иоганнеса Фокерата, молодого немецкого ученого. Но у Фокерата жена и ребенок, старики-родители, которые не перенесли бы разрушения семьи. И Анна решает, что они с Иоганнесом должны расстаться навсегда. Оставшись «одинокими», они будут знать, что поступили правильно, и будут всегда помнить друг друга.

В образе Иоганнеса Фокерата Гауптман вскрывает слабость и эгоизм интеллигентов, у которых накопление знаний не соответствует накоплению внутренней силы. Полюбив Анну, он тщетно пытается построить какие-то новые отношения с двумя любящими его женщинами — с его женой и Анной.

Это оказывается невозможным, да и сама Анна отвергает этот путь. Иоганнес Фокерат кончает с собой.

Статья:

При этом понятие среды лишается у Гауптмана социального оттенка. Если в первой драме Гауптмана «Перед восходом солнца» частная судьба героя отчасти связана с общественными условиями, то уже в «Одиноких» жизнь героя вынесена за пределы социального контекста. Таким образом, проблемы, волнующие героя Гауптмана, носят не бытовой и вообще не социальный, а философский характер и лежат вне плоскости человеческих взаимосвязей и взаимоотношений. Трагедия этого героя заключается в том, что он остается один на один со своими противоречиями. Именно Гауптман вводит в литературу понятие «одинокого», которое станет впоследствии нарицательным при обозначении нового типа героя. На начальном этапе рецепции Гауптмана в России, в критике рубежа XIX-XX веков, этот тип героя был воспринят далеко не однозначно. Одни считали, что эта драма с «обычными», нормальными героями типична для Германии и, более того, затрагивает общечеловеческие вопросы, другие — что Гауптман исследует в своей драме «область патологии», а его герой относится к разряду «аномальных» людей, «неврастеников» и «психопатов».

Так, И. Иванов характеризует героя драмы «Одинокие» как «одинокого человека с разбитыми нервами», совершенно не способного «ни владеть собой, ни отдавать здравый отчет в своих желаниях и явлениях внешней действительности», оказавшегося с самого начала «мертворожденным и до невменяемости немощным».

Наиболее полно концепция гауптмановского героя реализуется в образе Иоганнеса Фокерата. Герой, окруженный любящими его, но чуждыми по духу родителями и женой, чувствует себя глубоко одиноким. Он постоянно находится в состоянии нервного возбуждения и раздражения. Несмотря на то, что в драме нет прямых указаний, из контекста становится понятно, что Иоганнес охвачен глубинными размышлениями. Резкие перепады настроений (то меланхолия и апатия, то неожиданное веселье, эмоциональный подъем) свидетельствуют о том, что Иоганнес находится в состоянии непрерывного поиска, работы мысли. Само сочинение, над которым работает Иоганнес, охарактеризованное его другом Брауном как «pphilosophischkritisch- psycho- physiologisch», свидетельствует о том, что противоречия, терзающие его, выходят далеко за рамки социальных проблем.

Героя удручает вид несчастных обездоленных бедняков, он со стыдом опускает глаза или вовсе пытается избежать встречи с ними, но не потому, что занимает позицию невмешательства. Его собственные слова указывают на то, что стадию «революционного задора» он уже миновал. Если раньше Иоганнес готов был отказаться от своего имущества, раздав его нищим, если в молодости он находился под влиянием революционно настроенных товарищей, то позже начинает осознавать, что эти единичные поступки слишком ничтожны, чтобы ликвидировать мировое зло. Все это отдаляет Иоганнеса от бессмысленного, по его мнению, бунтарства. С другой стороны, распутать клубок противоречий, мучающих героя, он все равно не может. Чувство безысходности и беспомощности постоянно сопутствуют ему. Наконец появляется Анна, в которой он искал вовсе не любовь (любит он жену, ребенка, родителей), а родственную душу, возможность быть услышанным и понятым, с кем бы он не чувствовал себя одиноким. Анна дает ему новые силы жить и творить. Но Анна не избавляет Иоганнеса от одиночества, и дело не только и не столько в том, что у него есть семья; герои сами боятся, что, «спустившись с гор в долину», они увидят вовсе не то, что ожидали, к чему стремились.
Предчувствие того, что их взаимопонимание иллюзорно, а одиночество на самом деле непреодолимо, заставляет Анну бежать. А Иоганнес, как более слабый или как особо остро чувствующий это бытийное одиночество и более глубоко его переживающий, не хочет уже довольствоваться прежним, не хочет (или не может) больше терпеть, поэтому, оставшись опять наедине со своими неразрешимыми противоречиями, не справляется с ними или не видит больше смысла в своем существовании (он сам говорит Анне, что все теперь для него потеряло всякий смысл).

Исследователи нередко проводят параллели между драмой Гауптмана и чеховской «Чайкой». Чехов, как и Гауптман, выводит на сцену «маленьких людей», живущих «простой жизнью» в стороне от большого мира, окруженных повседневными заботами, но, вместе с тем, лишенных душевного покоя. Его Треплев предстает в начале действия именно таким «маленьким» человеком, жизнь которого протекает в рамках «усадебного» пространства. Он так же, как и Иоганнес Фокерат, одинок, недоволен своим положением и находится в активном творческом поиске, но его пьеса, так же, как и сочинение Фокерата, оказывается не интересной и не понятной близким людям.

Как отмечает Н. Е. Разумова, «Треплев проецирует на свою пьесу собственную жизненную ситуацию». Как в его пьесе материя практически перестает существовать (сохраняясь лишь в неодушевленных материальных субстанциях, также обреченных на исчезновение), так и в жизни материальная сторона (Треплев это остро ощущает) не соответствует духовной и воспринимается как ложная, недолжная, враждебная. Проблема заключается в том, что этот персонаж, как и герой Гауптмана, не находит цели, которая «означает встречу человеческого духа с материей мира», а проблема ее отсутствия связывается Чеховым «с общей системой представлений, в которой поступательно-созидательная активность человека является нормой и формой бытия».

Сущность героев драм «Одинокие» и «Чайка» наглядно проявляется через организацию сюжетного пространства. По выражению Н.Е. Разумовой, в обеих драмах «пространство разомкнуто в даль». При этом исследователь отмечает, что нельзя говорить о факте влияния драмы Гауптмана на Чехова, «поскольку знакомство с ней произошло гораздо позднее (о чем свидетельствует письмо к Суворину от 19 августа 1899 года)». Принципиальная разница между пьесами заключается в том, что у Чехова действие открывается сценой в парке с озером и в дальнейшем протекает не только в доме, у Гауптмана же неизменным местом действия остается пространство дома. В «Одиноких» эти два мира — «большой» и «малый» — изначально противопоставлены друг другу. Соответственно этому, все персонажи четко разделены на два лагеря: Анна и Иоганнес, как более свободные натуры, изначально испытывающие потребность преодолеть «бытовое» пространство, имеют выход к озеру и саду, остальные же не покидают дома. С другой стороны, у Гауптмана антиномия дом / остальной мир носит трагически неразрешимый характер, поскольку наглядно демонстрирует весь драматизм внутренней раздвоенности героя: он жаждет «духовной высоты», которая соотносится с «внешним» миром, но не способен разорвать сковывающих его рамок дома, слишком тесного для него. В конечном итоге «большой» мир оказывается для Иоганнеса гибельным.

Пьеса написана очень целеустремленно и сжато.

Хотя действие драмы происходит в узком семейном кругу, она захватывает вопросы, несомненно, имеющие общественное значение. В ней налицо элементы подлинного реализма.

«Перед заходом солнца» за 7 минут. Краткое содержание драмы Гауптмана

Действие разворачивается после первой мировой войны в большом немецком городе. В особняке семидесятилетнего Маттиаса Клаузена, холёного господина, тайного коммерции советника, отмечается его юбилей, В доме царит праздничная атмосфера, приехало много гостей. Советник по праву пользуется уважением всего города. Он является владельцем огромного предприятия, где директором служит его зять Эрих Клармот, муж его дочери Отилии. Клармот производит впечатление человека неотёсанного, провинциального, но деловитого. Кроме тридцатисемилетней Отилии у советника ещё трое детей: Вольфганг, профессор филологии; Беттина, девица тридцати шести лет, слегка кривобокая; а также сын Эгмонт двадцати лет. Он активно занимается спортом, строен и красив. На первый взгляд отношения в семье могут показаться весьма достойными.

Все любят и почитают тайного советника. Особую заботу о нем ежечасно проявляет Беттина — она обещала делать это своей матери перед её кончиной три года назад. Маттиас Клаузен лишь совсем недавно оправился от этой потери, однако все понимают, что в любой момент с ним может случиться новый приступ. Поэтому домашний врач семьи Клаузен, санитарный советник Штейниц, заботливо следит за состоянием здоровья и душевным самочувствием своего пациента и друга.

Реклама:

С некоторых пор в семье Клаузен проявляются признаки недовольства и недоумения. Ходят слухи, будто бы советник проникся симпатией к Инкен Петерс, восемнадцатилетней девушке, которая живёт в загородном поместье Маттиаса Клаузена и приходится племянницей его садовнику Эбишу. Она живёт в Бройхе вместе со своим дядей и матерью, фрау Петерс, сестрой садовника. Отец же её несколько лет назад покончил с собой в тюрьме во время следствия, возбуждённого против него. Его обвиняли в том, что, переезжая на другое место службы, он специально поджёг все своё имущество, чтобы незаконно получить страховую премию. Желая защитить честь семьи, он наложил на себя руки. Следствие же, разобравшись во всех обстоятельствах дела, полностью доказало его невиновность. Мать Инкен, щадя чувства дочери, держит её в неведении относительно причин смерти её отца. Однако вскоре после знакомства с Маттиасом Клаузеном Инкен получает анонимное письмо (принадлежащее руке жены Вольфганга), открывающее ей глаза на это событие. Вслед за письмом Инкен начинает получать и открытки явно оскорбительного содержания. Почти одновременно с этим к её матери заявляется управляющий поместьем, советник юстиции Ганефельдт и по поручению детей Маттиаса с глазу на глаз предлагает фрау Петерс сорок тысяч марок за то, чтобы она со своим братом и дочерью переехала в другое имение Клаузенов, находящееся в Польше, а Инкен сказала, что получила наследство. Фрау Петере, однако, уверена, что дочь не согласится и никогда её не поймёт.

Реклама:

Фрау Петерс уговаривает дочь не общаться с советником, но из разговора понимает, что чувство девушки к Маттиасу очень сильное. Инкен хочет стать его женой.

Через несколько месяцев после дня рождения советника в его же доме Клаузены собираются к ежемесячному (впервые после смерти жены Маттиаса возобновлённому) семейному завтраку. Пока советник в своём кабинете разговаривает с Инкен, Клармот, зять Маттиаса, заставляет его слугу Винтёра, убрать со стола девятый прибор, предназначенный для девушки. Когда Маттиас с Инкен выходят к столу, советник видит, что его приказанию кто-то посмел перечить. Его возмущение не знает границ. В пылу своего недовольства совет ник не замечает, что Инкен убегает. Чуть позже он пытается её догнать, но безуспешно. Семейный завтрак оканчивается тем, что после бурных пререканий Маттиас всех своих отпрысков, осмелившихся полагать, что он их собственность, выгоняет вон из дома.

Они в негодовании уходят. В них растёт раздражение на советника из-за того, что он дарит Инкен семейные драгоценности, купил в Швейцарии замок на берегу озера и теперь перестраивает его и обновляет для «дочери каторжника». Клармот, лишённый всех полномочий на предприятии тестя, подбивает семью на возбуждение в суде дела об опеке над советником как над выжившим из ума стариком.

Реклама:

Несколько недель Инкен живёт в доме советника. Они не ощущают, что над ними сгущаются чёрные тучи. Советник пишет письмо другу юности Гейгеру и просит его приехать. Гейгер, однако, приезжает слишком поздно. Дело в суде уже начато, а пока оно длится, советник считается лицом граждански неполноценным. Не выполняется ни одно из его распоряжений, он не властен даже над самим собой. Опекуном ему назначают советника юстиции Ганефельдта, того, который в детстве играл с его сыном Вольфгангом, а затем служил управляющим поместьем Клаузена. Приезжает в дом и все семейство Клаузенов. Один лишь младший сын советника не Подписался под прошением о возбуждении дела, не желая унижать отца. Остальные же, подбиваемые Клармотом, все ещё не осознают возможных последствий своего поступка,

Маттиас просит их сразу же и в гроб его положить, ибо то, что они сотворили, означает для него конец существования. Он отрекается от своих отпрысков, от своего брака, разрезает в клочья портрет жены, написанный ещё в ту пору, когда она была его невестой. Гейгер и Штейниц выпроваживают родственников советника за дверь.

После этой сцены Клаузен ночью убегает из дома и едет в своё поместье в Бройхе. В голове у него все смешалось. Он надеется найти Инкен в квартире фрау Петерс, получить утешение от общения с ней. Он появляется у матери Инкен ночью, в грозу, весь мокрый и забрызганный грязью. В нем с трудом, несмотря на его элегантную одежду, можно узнать некогда могущественного советника Клаузена. фрау Петерс и Эбиш стараются его успокоить, но безрезультатно. Он все твердит, что жизнь его кончена. Им все же удаётся отвести его в спальню, где он засыпает. Эбиш зовёт пастора, советуется с ним, что делать, звонит в город, в дом Клаузена, Оказывается, что все разыскивают советника. Клармот в бешенстве от того, что его жертва от него ускользнула.

Реклама:

К дому подъезжает машина. В ней — Инкен и Гейгер, а также личный слуга Маттиаса Винтёр. Они долго разыскивали советника и теперь ужасно удивлены тем, что нашли его именно здесь. Они торопятся посадить советника в машину и тотчас хотят отвезти его в безопасное место — в Швейцарию, в его замок. Однако Клаузен уверяет, что теперь даже сама Инкен не в состоянии вернуть его к жизни. Пока Инкен, слыша гудки машин приехавших за советником детей, которые хотят запереть его в больнице, с револьвером направляется им навстречу, чтобы помешать войти в дом, Маттиас выпивает яд и умирает в считанные секунды на руках у Винтёра.

В дом заходит Ганефельдт и вновь начинает говорить о своём долге и о том, что, несмотря на столь прискорбный исход, у него были самые чистые и самые лучшие намерения.

Пересказала Е. В. Сёмина. Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XX века / Ред. и сост. В. И. Новиков. — М. : Олимп : ACT, 1997.

Одинокие жизни — пьеса Герхарта Гауптмана


LONELY LIVES

синопсис и анализ пьесы Герхарта Гауптмана

Следующее эссе о одиноких жизнях было первоначально опубликовано в Социальное значение современной драмы. Эмма Гольдман. Бостон: Ричард Г. Бэджер, 1914. стр. 88-98.

В Одиноких жизнях мы видим удивительное сочувствие, нежность Гауптмана, пронизывающие каждую фигуру драмы.

Доктор Вокерат не борец, не пропагандист и не оратор-мыльница; он мечтатель, поэт и прежде всего искатель истины; ученый, человек, живущий в царстве мыслей и идей, оторванный от реальности и своего ближайшего окружения.

Его родители простые люди, религиозные и преданные. Для них мир — книга с семью печатями. Прожив всю жизнь на ферме, у них все регламентировано и классифицировано по простым понятиям — хорошо или плохо, велико или мало, сильно или слабо. Как они могут знать бесконечные оттенки между сильным и слабым, как они могут понять бесконечные различия между хорошим и плохим? Для них жизнь — это ежедневная рутина работы и молитвы. Бог все устроил, и Бог всем управляет. Зачем голову ломать? Зачем проводить бессонные ночи? «Предоставь все Богу». Какой пафос в этой детской простоте!

Они любят своего сына Джона, поклоняются ему и посвящают свою жизнь единственному сыну; и из-за их любви к нему, а также к его жене и новорожденному ребенку. У них только одно горе: их сын отвернулся от религии. Еще больше огорчает их то, что Джон является поклонником Дарвина, Спенсера, Геккеля и прочих им подобных — грешников, язычников, которым предстоит гореть в чистилище и аду. Чтобы уберечь своего любимого сына от наказания Божия, старики непрестанно молятся и отдают еще больше преданности и любви своему заблудшему ребенку.

Китти, жена доктора Вокерата, прекрасный тип Гретхен, воспитанный без всяких представлений о жизни, без всякого сознания своего положения в мире, нежный, беспомощный цветок. Она любит Джона; он ее идеал; он все ее. Но она не может его понять. Она не живет в его сфере и не говорит на его языке. Ей никогда не снились его мысли — не потому, что она не хочет или не горит желанием дать мужчине все, что ему нужно, а потому, что не понимает и не умеет.

В эту атмосферу приходит Анна Мар, как ветер с равнин. Анна — русская девушка, женщина, которая до сих пор рождалась только в России, возможно, потому, что условия, жизненные трудности этой страны были таковы, что развился другой тип женщины. Анна Мар провела большую часть своей жизни на линии огня. У нее нет понятия о личном: она универсальна в своих чувствах и мыслях, с глубокими симпатиями, исходящими в изобилии ко всему человечеству.

Когда она приезжает к Вокератам, вся их жизнь нарушается, особенно жизнь Джона Вокерата, для которого она как благоухающий источник для иссохшего скитальца в пустыне. Она его понимает, ибо не снились ли ей такие мысли, как у него, связанные с мужчинами и женщинами, которые ради идеала жертвовали жизнью, когда в Сибирь, и страдали в подземных застенках? Как же тогда она могла подвести Вокерата? Вполне естественно, что Джон нашел в Анне то, чего не мог дать ему его собственный мирок, — понимание, товарищество, глубокое душевное родство.

Анна Махр дает одинаково каждому, будь то мужчина, женщина или ребенок. Ибо у них нет чувства пола, личного; это бескорыстное, человеческое, всеобъемлющее общение.

В бодрящем присутствии Анны Мар Джон Вокерат начинает жить, мечтать и работать. Как бы возникает другая его фаза; перед его глазами открываются более широкие горизонты, и его жизнь наполняется новым стремлением к творческой работе во имя освободительной цели.

Увы, идеал неизбежно должен быть запятнан и осквернен при соприкосновении с грязной реальностью! Эта трагическая судьба постигла Анну Мар и Джона Вокерата.

Старая матушка Вокерат, которая по своей простоте души не может представить интимной дружбы между мужчиной и женщиной, если только они не муж и жена, начинает сначала подозревать и намекать, а затем придираться и вмешиваться. Конечно, это ее любовь к Джону, а тем более любовь к жене сына, которая молча страдает и изнуряет душу в осознании того, как мало она может значить для своего мужа.

Мать Вокерат иначе истолковывает горе Кити: ревность и неприязнь к удачливой сопернице — самое удобное объяснение одиночества, сердечной жажды любви. А на самом деле в душе Кити рождается нечто более глубокое и живое. Это пробуждение ее собственной женственности, ее личности.

КИТТИ: Я во многом согласна с мисс Мар. Недавно она говорила, что мы, женщины, живем в состоянии деградации. Я думаю, что она здесь совершенно права. Это то, что я чувствую очень часто… Ясно как божий день, что она права. Мы действительно презираемый и плохо используемый пол. Только подумай, что есть еще закон, — так она сказала мне вчера, — который позволяет мужу применять умеренное телесное наказание к своей жене.

И все же телесное наказание и вполовину не так ужасно, как наказание, которое общество налагает на Китти, воспитывая их как зависимых и бесполезных существ, как оранжерейные цветы, украшения для прекрасного дома, но ничего не значащие для мужа и, конечно, меньше ее детям.

А матушка Вокерат без всякой злобы вселяет яд в невинную душу Китти и озлобляет жизнь любимого сына. По неведению матушка Вокерат вмешивается, вмешивается и попирает самые священные чувства, невинные радости истинного товарищества.

И все это время Джон и Анна совершенно не подозревают о боли и трагедии, причиной которых они являются: они далеки от обыденного, мелочного мира вокруг них. Они ходят и обсуждают, читают и спорят о чудесах жизни, о потребностях человечества, о красоте идеала. Оба они так долго изголодались: Джон — духовным общением, Анна — домашним теплом, которого она так мало знала прежде и которое по простоте своей приняла от матушки Вокерат и Китти, не замечая того, что ничто не так порабощает, как гостеприимство, вызванное чувством долга.

МИСС МАХР: Мы живем в великий век. То, что так тяготило умы людей и омрачало их жизнь, мне кажется, постепенно исчезает. Вы так не думаете, доктор Вокерат?
ДЖОН: Что ты имеешь в виду?
МИСС МАРА: С одной стороны нас угнетало чувство неуверенности, опасения, с другой — мрачный фанатизм. Это преувеличенное напряжение успокаивается, поддается влиянию чего-то вроде струи свежего воздуха, веющего на нас из — скажем, из двадцатого века.
ДЖОН: Но я пока не считаю возможным достичь настоящей радости в жизни. Я не знаю….
МИСС МААР: Это не имеет никакого отношения к нашим личным судьбам — нашим маленьким судьбам, доктор Фокерат!. . Я хочу вам кое-что сказать — но вы не сердитесь; вы должны вести себя тихо и хорошо… Доктор Фокерат! мы тоже впадаем в заблуждение слабой натуры. Мы должны смотреть на вещи более безлично. Мы должны научиться относиться к себе менее серьезно.
ДЖОН: Но мы не будем говорить об этом сейчас… И действительно ли человек должен жертвовать всем, что он приобрел, ради этой проклятой условности? Неужели люди не способны понять, что не может быть преступления в ситуации, которая только делает обе стороны лучше и благороднее? Теряют ли родители то, что их сын становится лучше и мудрее? Проигрывает ли жена от духовного роста мужа?
МИСС МАХР: Вы и правы, и не правы… У ваших родителей другие стандарты, чем у вас. Китти снова отличается от их. Мне кажется, что в этом мы не можем судить за них.
ДЖОН: Да, но вы всегда сами говорили, что нельзя позволять себе управлять мнением других, что нужно быть независимым?
МИСС МАХР: Вы часто говорили мне, что предвидите новое, более благородное состояние общения между мужчиной и женщиной.
ДЖОН: Да, я чувствую, что когда-нибудь это наступит — отношения, в которых человеческие отношения будут преобладать над животными. Животное больше не будет соединяться с животным, а один человек с другим. Дружба – это фундамент, на котором поднимется эта любовь, прекрасная, неизменная, чудесная структура. И я предвижу нечто большее, чем это, нечто более благородное, более богатое, еще более свободное.
МИСС МАХР: Но разве ты заставишь кого-нибудь, кроме меня, поверить в это? Помешает ли это Кити оплакивать себя до смерти?.. Не будем говорить о себе вовсе. Предположим, вообще, чувство нового, более совершенного отношения между двумя людьми существует как бы пророчески. Это всего лишь чувство, молодое и слишком нежное растение, за которым нужно тщательно следить и охранять. Вам так не кажется, доктор Вокерат? Не следует ожидать, что это растение должно достичь совершенства в течение нашей жизни. Мы не увидим и не вкусим его плодов. Но мы можем помочь распространить его для будущих поколений. Я мог представить человека, принимающего это как жизненную задачу.
ДЖОН: И отсюда ты заключаешь, что мы должны расстаться.
МИСС МАХР: Я не хотела говорить о нас самих. Но это, как вы говорите… мы должны расстаться. Другая мысль… мне иногда тоже наводила на мысль… на мгновение. Но я не мог развлекаться сейчас. Я тоже чувствовал, как будто это было предчувствие лучших вещей. И с тех пор старая цель кажется мне слишком бедной для нас — слишком обычной, по правде говоря. Это как спуститься с вершины горы с ее широким, свободным обзором и почувствовать тесноту, близость всего в долине.

Те, кто чувствует тесноту, душную атмосферу, должны либо умереть, либо уйти. Анна Мар не создана для долины. Она должна жить на высоте. Но Джон Вокерат, которого преследуют и хлещут те, кто любит его больше всего, безработный, сломленный и раздавленный. Он цепляется за Анну Мар, как за приговоренного к смерти.

ДЖОН: Помогите мне, мисс Анна! Во мне не осталось ни мужественности, ни гордости. Я совсем изменился. В этот момент я даже не тот человек, которым был до того, как ты пришел к нам. Во мне осталось одно чувство — отвращение и усталость от жизни. Все обесценилось для меня, запачкано, осквернено, осквернено, протащено по грязи. Когда я думаю о том, что вы, ваше присутствие, ваши слова сделали меня, я чувствую, что если я не могу снова быть таким, то — тогда все остальное для меня уже ничего не значит. Я провожу черту через все это и закрываю свой счет.
МИСС МАХР: Мне ужасно больно, доктор Вокерат, видеть вас таким. Я не знаю, как я могу помочь вам. Но одно вы должны помнить: мы это предвидели. Мы знали, что рано или поздно должны быть к этому готовы.
ДЖОН: Наше пророческое чувство нового, свободного существования, далекого состояния блаженства — это чувство мы сохраним. Это никогда не будет забыто, хотя, возможно, никогда не осуществится. Это будет моим путеводным светом; когда этот свет погаснет, моя жизнь тоже погаснет.
МИСС МАХР: Джон! еще одно слово! Это кольцо — было снято с пальца умершей женщины, которая следовала за ней — за своим мужем в Сибирь — и верно разделяла его страдания до конца. Как раз наоборот в нашем случае… Это единственное кольцо, которое я когда-либо носил. Его история — это то, о чем стоит подумать, когда чувствуешь себя слабым. И когда ты смотришь на нее — в часы слабости — тогда — подумай о ней — которая далеко — одинокая, как ты, — борется с той же тайной судьбой — Прощай!

Но у Джона не хватает сил для борьбы. Жизнь для него слишком одинока, слишком пуста, слишком невыносимо одинока. Он должен умереть — самоубийство.

Какое чудесное схватывание самых глубоких и сокровенных тонов человеческой души! Какое значение в горькой истине, что те, кто борется за идеал, кто пытается освободиться от старого, от тысячи цепей, сковывающих их, обречены на одинокую жизнь!

Герхарт Гауптманн посвятил эту пьесу «тем, кто прожил эту жизнь». И есть много, о, так много тех, кто должен прожить эту жизнь, вырванные с корнем и все из почвы своего рождения, своего окружения и прошлого. Идеал они видят только вдали — иногда совсем близко, опять же в дальней дали. Это одинокие жизни.

В этой драме также подчеркивается тот важный момент, что не только родители и жена Джона Вокерата не понимают его, но даже его собственный товарищ, принадлежащий к его собственному миру, художник Браун — тип фанатичного революционера, презирающего человека. слабости и высмеивает тех, кто идет на уступки и компромиссы. Но даже этот архиреволюционер не может понять нужды Джона. Ссылаясь на дружбу своего приятеля с Анной, Браун упрекает его. Он обвиняет Джона в том, что он причинил несчастье своей жене и задел чувства его родителей. Тот самый человек, который, как пропагандист, требует, чтобы каждый жил в соответствии с его идеалом, спешит осудить своего друга, когда тот впервые в жизни пытается быть последовательным, быть верным своему сокровенному существу. .

Революционное, социальное и человеческое значение «Одиноких жизней» состоит в том, что настоящий революционер — мечтатель, творческий художник, бунтарь в любом роде — обречен быть непонятым не только своими родными, но часто своими товарищами. Это гибель всех великих духов: они оторваны от своего окружения. Это одинокая жизнь — жизнь переходного периода, самого тяжелого и трудного периода как для личности, так и для народа. 9на
с обеих сторон которых висят фотографии и гравюры
современных ученых (включая богословов), среди
Хойкскеля и Дцирвина. Над роялем портрет №
коммивояжера в мантии и с лентами. Остальные изображения
являются репродукциями священных предметов работы Шнорра фон
Карольсфельда.

Одна дверь в левой стене, тиво в правой. Дверь
слева ведет в кабинет Джона Вокерата.
Один из этих o7i справа ведет в спальню, 9Голос его повысился на
в увещевании. Через несколько секунд останавливается. Затем звучат
аккордов хорала, сыгранного на агармониуни,
.

Во время первых тактов дверь распахивается. Входят
миссис Вокерат-старшая, Китти Вокерат и медсестра
с младенцем в длинной одежде. Все в парадном наряде
.

Миссис Фокерат: Почетный вид; от пятидесяти
до шестидесяти. Черное шелковое платье. Ложный фасад. Китти:
двадцать один; среднего роста, худощавого телосложения, бледный, 9 лет0147 брюнет, нежный в манерах. Продвинутая стадия выздоровления
.

Миссис Вокерат.
(Берет руку невестки и гладит ее.)
Ну, Кити, разве не прекрасно то, что он сказал?

[Китти принужденно улыбается, машинально кивает и поворачивается к ребенку.

•4 •/:’•’••;: : /. ‘lOxely живет

ISJURSE.

Милый человечек! Там там ! [Она качает его в своих ар7нах.’\ Теперь он, однако, собирается спать, 9ч! ш ! больше никому нечего сказать,
ему нечего. [Она убирает семидюймовую ленту, которая раздражает
-ребенка.] Вот, вот! — хм! хм! хм! Спи, душенька,
спи. [Huins с закрытыми lijys на мотив «Спи,
• детка, следж) I»] Но какое дерзкое лицо маленький человек
сделал на Пастор — вот так ! [задумывает.] Ха! ха!
, пока не пришла вода, ха! ха! Это было слишком
для него. [Она поет.] «Тише, детка, на вершине дерева
!» Ха! ха! какой рев он тогда издал — ой, ой,
ой, ой! Спи, бабв, спи. . . . [Отбивает время своим
футом.]

[Китти довольно истерически смеется .

Миссис Вокерат.
Ты только посмотри, Китти! как мило! Какие красивые
длинных ресниц у человечка!

Медсестра.
Ха, ха! он получил их от своей мамы. Спи,
детка. . . . Бахрома Кег’лара.

Миссис Вокерат.
Верно, Кити, он ему мать во всем!

Китти энергично качает головой,Дальше она не идет.]

LONELY LIVES 3

Миссис Вокерат.
[Пытается сменить объект.] Он прекрасный крепкий
ребенок.

Медсестра.
Великолепный парень.

Миссис Вокерат.
Посмотри на эти кулаки, Китти.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *