В Великобритании начались торжественные мероприятия в связи с двухсотлетием Трафальгарской битвы
Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Наталья Голицына и Виктор Черецкий.
Кирилл Кобрин: В Великобритании сегодня начались торжественные мероприятия в связи с двухсотлетием знаменитой Трафальгарской битвы. Само это морское сражение произошло 21 октября 1805 года. Однако торжества решили начать именно сейчас, летом, чтобы британцы и гости страны могли полюбоваться масштабным морским парадом и реконструкцией эпизода знаменитой битвы. Сегодня в Портсмуте в присутствии королевы и почти трехсот тысяч зрителей проходят 174 военных кораблей и гражданских судов под флагами 40 стран. Среди них корабли из Франции и Испании, то есть, тех стран, флота которых проиграли сражение в Трафальгаре.
Вернемся ненадолго в историю и вспомним, что же произошло у южного побережья Испании двести лет назад.
В 1805 году Наполеон Бонапарт, уже император Наполеон Первый, затеял высадку в Англии, чтобы вывести из мировой политики главного своего врага. Для высадки нужен был большой флот, который и был срочно построен в Бресте и Тулоне. Однако планам императора не суждено было сбыться. Против Франции выступили Австрия и Россия, и Наполеон спешно перебросил армию от побережья Ла-Манша в Центральную Европу. Кампания там шла успешно и французы не оставляли надежд на возвращение к плану вторжения в Англию. И вот 21 октября эти надежды были перечеркнуты. Франко-испанский флот был уничтожен, Вильнёв взят в плен.
Трафальгар окончательно избавил Англию от опасности нашествия и перенаправил военные усилия французов на Восток. Так что французские солдаты оказались в 1812 году Москве во многом из-за того, что произошло у мыса Трафальгар за 7 лет до этого. Однако вернемся к сегодняшним торжествам в Великобритании. Я передаю микрофон нашему корреспонденту в Лондоне Наталье Голицыной.
Наталья Голицына: Торжества по случаю двухсотлетней годовщины морской битвы начались в Англии за четыре месяца до юбилейной даты. С 28 июня в течение шести дней в гавани Портсмута, где расположена база британского военно-морского флота и находится Королевский военно-морской музей, будут проходить морские парады. Празднества транслируются телевидением и радио Би-би-си на всю страну.
В рамках трафальгарских торжеств в сентябре на Темзе пройдут символические похороны адмирала Нельсона.
Затем будет воссоздано его погребение в лондонском соборе святого Павла. А в октябре в крупнейшем концертном зале Лондона «Роял Альберт холл» состоится так называемый «Нельсоновский вечер» — музыкальный концерт в честь героя Трафальгара. На следующий день на Трафальгарской площади пройдет костюмированный парад, за которым последует концерт у подножия колонны Нельсона. Но и это еще не всё. В Британии существует общество под названием «Сыны и дочери Трафальгара», объединяющее потомков участников Трафальгарской битвы. Полный список участников сражения опубликован, он состоит из почти 18-ти тысяч имен. Их потомки (причем не только из Британии, но и из Канады, Австралии, стран Ближнего Востока) соберутся в Портсмуте и встретятся на находящемся там на вечной стоянке флагманском корабле адмирала Нельсона «Виктория». В числе приглашенных Анна Трайб, прапрапраправнучка Нельсона, и другие его потомки. Все они будут участвовать в грандиозном международном морском фестивале, которым завершатся юбилейные торжества.
Кирилл Кобрин: Испания — страна, проигравшая в Трафальгарской битве. Меж тем, несмотря на поражение, Испания получила и получает серьезные дивиденды от этого события. Трафальгар во многом способствовал отказу испанцев от имперских амбиций. Последующие за этой битвой события настолько ослабили страну, что еще примерно через 15 лет она были вынуждены уйти из Латинской Америки. Сегодня же юбилей Трафальгара — лишний повод привлечь туристов. Тему продолжит наш корреспондент Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: В официальном заявлении Министерства обороны Испании говорится, что «военно-морской парад по случаю 200-летия Трафальгарского сражения имеет целью продемонстрировать дружбу и солидарность прежних соперников, а ныне союзников — Великобритании, Франции и Испании, а также почтить память всех тех, кто погиб в море». Однако информация об участии испанских военных кораблей в параде заранее не афишировалась и была опубликована лишь в специализированных военных изданиях.
Видимо, не случайно. Эта новость, похоже, не радует испанскую общественность. Говорит известный журналист, обозреватель радиостанции КОПЕ Альберто Мигес.
Альберто Мигес: Это пример мазохизма. Участие в празднике по поводу своего разгрома объяснить невозможно. Похоже, мы способны радоваться только собственным поражениям, а о победах постоянно забываем. Исходя из этой логики, нам надо было ликовать и в прошлом году по поводу 300-летия захвата англичанами Гибралтара. Вот вам примеры глупости и недальновидности. Политический мазохизм налицо.
Виктор Черецкий: Испанцы по натуре не злопамятны и раздражение, видимо, у них вызывают не столько события 200-летней давности, сколько ворох сегодняшних проблем в отношениях с Великобританией. Во-первых, Гибралтар. Эта стратегическая территория на юге Испании была отвоевана Великобританией в начале XVIII столетия и до сих пор является колонией, кстати, единственной на Европейском континенте.
Тем временем, 200-летие Трафальгара будет отмечаться и в самой Испании. Правда, уже не по политическим, а скорее экономическим соображениям, и не сейчас, а в октябре, когда собственно и произошло сражение. Инициатива празднования принадлежит местной администрации провинции Кадис, на территории которой находится мыс Трафальгар. На мысе будет установлен памятник погибшим, пройдут выставки, концерты, будет открыта специальная страница в Интернете.
Зачем во время Второй мировой англичане уничтожили французский флот
Отношения Англии и Франции на протяжении веков были очень напряженными. Лишь к середине XIX века англичане и французы не только перестали стрелять друг в друга, но и оказались по одну линию фронта. Вместе воевали они и против кайзеровской Германии в Первую мировую. А в сентябре 1939-го вновь объединились – на сей раз против Гитлера. Однако почти век мирного сосуществования закончился после падения и капитуляции Франции в 1940-м. Ровно 80 лет назад, 3 июля 1940-го, началась операция «Катапульта», в рамках которой британский флот атаковал французскую эскадру на якорной стоянке в Алжире. Воспоминания об этом инциденте еще долгие годы отравляли диалог Лондона и Парижа.
Рухнувший союз
Нападение Германии на Польшу вынудило ее западных союзников объявить рейху войну.
3 сентября 1939-го это сделала Великобритания, а сутки спустя Франция. Однако пока вермахт ломал сопротивление польской армии, союзники не спешили наступать на Берлин. В результате на Западном фронте началась так называемая «странная война», во время которой боевые действия практически не велись. Можно сказать, что воевать по-настоящему противники начали лишь в апреле 1940-го, когда между вермахтом и англо-французскими войсками разгорелась битва за Норвегию.
Финал битвы за Норвегию: немецкие линкоры против английского авианосца
Пока шло сражение в Скандинавии, немцы нанесли удар на Западном фронте, успешно развивая наступление вглубь Франции. 14 июня пал Париж. Французская армия и английский экспедиционный корпус были разбиты. 22 июня в Компьенском лесу, в присутствии Гитлера, французы подписали акт о капитуляции перед Германией. Спустя два дня они капитулировали и перед Италией, вступившей в войну на стороне Третьего рейха.
Официально военные действия закончились 25 июня 1940 года.
По условиям перемирия, 3/5 территории Франции перешли под управление Германии. Французская армия была разоружена, а содержать немецкие оккупационные части должны были сами же французы. Флот Третьей республики также должен был перейти под контроль Германии и Италии. Морские силы Франции представляли собой грозную силу – в их составе было девять линейных кораблей, два десятка крейсеров, а также эсминцы, подлодки и т.п. Правда, к этому моменту в руках победителей не оказалось французских тяжелых кораблей, которые были рассредоточены по миру следующим образом: линкоры «Париж» и «Курбе» находились в Англии; линкор «Лоррэн» в Александрии; линкор «Ришелье» в Дакаре; линкор «Жан Бар» в Касабланке; линкоры «Прованс», «Бретань», линейные крейсера «Дюнкерк» и «Страсбург» на алжирской базе Мерс-эль-Кебир.
Берлин и Рим потребовали, чтобы эти корабли прибыли в указанные ими порты для последующего разоружения и демобилизации экипажей.
В Лондоне понимали, что допустить этого никак нельзя. Как подчеркнул в своих мемуарах Уинстон Черчилль: «Присоединение французского флота к германскому и итальянскому флотам, учитывая страшную угрозу со стороны Японии, вырисовавшуюся на горизонте, грозило Англии смертельной опасностью…»
В итоге Лондон решил противодействовать этому любой ценой.
Переговоры с применением насилия
Британское правительство и Адмиралтейство хорошо понимали, что окажись французские корабли в руках противника, их разоружение будет липовым. Поэтому огромное значение приобрел вопрос: какое влияние окажет капитуляция Франции на последующие действия ее военно-морских сил, находившихся под угрозой захвата врагами? Глава нового правительства Франции маршал Петен и военно-морской министр адмирал Дарлан уверяли англичан, что ни один корабль не достанется Германии, но Черчилль им не верил.
По мнению премьер-министра Великобритании, Дарлан обладал абсолютной властью на своем флоте, пользуясь популярностью у подчиненных.
Но в отличие от генерала де Голля, после падения Франции адмирал не стал продолжать борьбу, хотя мог бы возглавить сопротивление во французских колониях. Это обстоятельство утвердило Черчилля в мысли, что ситуация с флотом Франции будет развиваться по худшему сценарию. Глава британского правительства одобрил план Адмиралтейства по устранению угрозы получения немцами французских ВМС, вошедший в историю как операция «Катапульта».
Ранним утром 3 июля 1940-го все французские корабли в Портсмуте и Плимуте были взяты под английский контроль. Это стало для их экипажей полной неожиданностью, поэтому они почти не оказали сопротивления. Исключением стала команда подлодки «Сюркуф», устроившая драку с британцами. По словам Черчилля, «передача кораблей, за исключением «Сюркуфа», прошла в дружественной обстановке». На самом же деле французские моряки были насильственно высажены на берег и интернированы. Лишь часть из них осталась в Англии, влившись в силы «Свободной Франции» под командованием де Голля.
В далеком Египте все прошло гладко, чему способствовала дипломатичность командующего Средиземноморским флотом адмирала Каннингхэма и его офицеров. После длительных переговоров адмирал Годфруа согласился законсервировать свою эскадру в Александрии. На кораблях остались французские экипажи, но боеприпасы и топливо были переданы англичанам. После этого Лондону оставалось добиться лояльности моряков Франции, находившихся в колониях.
Инцидент в Мерс-эль-Кебире
Эскадра адмирала Женсуля в алжирском Мерс-эль-Кебире представляла собой грозную силу. Поэтому англичане были заинтересованы, чтобы ее командующий встал на их сторону. Но Женсуль дал понять, что останется верен Дарлану, который скорее прикажет затопить корабли, чем отдаст их немцам. Также французский адмирал заявил, что не позволит ни одной державе установить контроль над его эскадрой. Если же британский флот прибегнет к силе, то он даст ему бой. На это Адмиралтейство ответило приказом соединению «Н» адмирала Соммервилла идти из Гибралтара прямо к Мерс-эль-Кебиру.
Операция «Радуга»: как немцы топили свои подлодки в мае 1945-го
Получив такое задание, Соммервилл был глубоко возмущен, но подчинился приказу. Его силы – линейный крейсер «Худ», линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн» вместе с авианосцем «Арк Ройал» – подошли к французской базе утром 3 июля. Британцы предъявили французам свои требования, давая им на выбор четыре возможности: присоединиться к английским силам; прибыть в любой английский порт для разоружения; следовать во французские порты Вест-Индии или затопить свои корабли прямо на якорной стоянке в течение шести часов. В случае отказа соединение «Н» должно было открыть огонь на уничтожение.
Приняв английских парламентеров, Женсуль начал консультации со своим правительством. Он поставил его в известность, что получил ультиматум с требованием затопить корабли, умолчав о трех других вариантах. В итоге он получил добро на то, чтобы оказать англичанам вооруженное сопротивление, о чем Женсуль и уведомил Соммервилла.
Заметив, что французские корабли готовятся к бою, самолеты «Арк Ройала» получили приказ минировать выход из гавани. Казалось бы, ситуация прояснилась – французы не собирались выполнять предъявленные требования. Но командующий соединением «Н» все не решался открыть огонь. Он продлил действие ультиматума еще на несколько часов.
Тем временем в Лондоне начали терять терпение. Адмиралтейство отправило сообщение Соммервиллу, чтобы он решал вопрос скорее, иначе к Женсулю может подойти подкрепление. Вскоре пришла еще одна радиограмма, гласившая, что французы «должны выполнить наши требования – или затопиться, или быть потопленными». После такого «тычка» английский адмирал в 17:54 приказал открыть огонь. Начался короткий, но ожесточенный бой, завершившийся поражением французов. Линкор «Бретань» был уничтожен, а линкоры «Прованс» и «Дюнкерк» серьезно повреждены.
Но нескольким французским кораблям повезло: линейный крейсер «Страсбург» под обстрелом сумел выйти из гавани вместе с пятью эсминцами и сбежать.
Этому новейшему французскому кораблю удалось оторваться от преследования англичан и прибыть в Тулон, где его ждала торжественная встреча. Новое правительство Франции посчитало его спасение выдающимся достижением.
Выстрелившая «Катапульта»
Почему накануне Второй мировой Британия была не готова к борьбе с немецкими субмаринами
Второй раз применить силу против бывшего союзника британскому флоту пришлось в Дакаре. 7 июля 1940-го туда прибыл авианосец «Гермес» с двумя тяжелыми крейсерами, чтобы вывести из строя новейший французский линкор «Ришелье». Утром следующего дня в гавань проник катер, сбросивший у борта «Ришелье» глубинные бомбы, чтобы повредить его винты. Но англичан постигла неудача – бомбы не взорвались. Тогда с «Гермеса» в воздух поднялись торпедоносцы. Им удалось попасть в «Ришелье», из-за чего он надолго вышел из строя.
Таким образом, операция «Катапульта» завершилась успехом – французский флот был нейтрализован.
Однако при этом она способствовала укреплению режима Виши. Его лидер, маршал Петен, использовал избиение под Мерс-эль-Кебиром как довод в пользу сотрудничества с Германией. Любопытно, что выступивший 8 июля 1940 де Голль оправдал действия англичан. Правда, позже генерал изменил свое мнение, назвав действия британцев «ударом топора, пролившим французскую кровь».
Сразу после «Катапульты» французы разорвали с Великобританией все отношения. После войны эти отношения, конечно, были восстановлены, но воспоминания о кораблях и моряках, погибших в алжирских водах, еще долго отравляли диалог Лондона и Парижа.
Почему Королевский флот потопил французский флот во Второй мировой войне
Стрельба по французскому флоту в Мерс-эль-Кебире была ужасной, но необходимой для британской безопасности.
Майкл Д. Халл
Когда 25 июня 1940 года вступило в силу перемирие между Францией и Германией, судьба мощного французского флота — четвертого по величине в мире — имела для британцев решающее значение.
. Премьер-министр Уинстон Черчилль и его правительство опасались того, что французский флот попадет в руки врага, в то время как Великобритания будет в одиночку противостоять державам Оси. Шансы против основной линии обороны островного государства, Королевского флота, уже были высоки. Столкнувшись с немецким и итальянским флотом, он был тонко растянут в Северном море, Атлантическом океане, на Дальнем Востоке и в Средиземном море. Это подготовило почву для нападения на Мерс-эль-Кебир, которое было сочтено неудачным, но необходимым для британской безопасности.
Сдача французского флота
Условия печально известного перемирия в Компьене предусматривали, что французский флот не будет использоваться Германией или Италией, но будет обездвижен под их контролем. Кроме того, французский военно-морской министр Виши адмирал Жан Дарлан, хотя и не был другом британцев, проинструктировал своих капитанов, что ни при каких обстоятельствах их корабли не должны предоставляться немцам. Но англичане не знали полного текста директивы Дарлана и опасались, что вскоре против них могут быть развернуты французские линкоры, крейсера, эсминцы и подводные лодки.
Большинство основных французских военно-морских сил были разбросаны по различным средиземноморским портам, в то время как другие находились в британских гаванях и Французской Вест-Индии. На базе Мерс-эль-Кебир в Алжире стояли на якоре современные 26500-тонные линкоры Dunkerque и Strasbourg ; два стареющих линкора, 22 189-тонный Bretagne и Provence ; 10-тысячный авианосец Commandante Teste; и шесть больших эсминцев. Корабли составляли главную французскую морскую эскадру в Средиземном море.
В соседнем порту Оран находились семь эсминцев и четыре подводные лодки. Новые, недостроенные, 38000-тонные линкоры Jean Bart и Richelieu были пришвартованы соответственно в Касабланке во Французском Марокко и Дакаре во Французской Западной Африке, в то время как стареющий 22189-тонный линкор Lorraine и четыре крейсера лежали под артиллерийскими орудиями. Британского средиземноморского флота в гавани Александрии.
Операция «Катапульта»: уничтожение французского флота
Это была ситуация, которую Черчилль и его министры не могли допустить, поэтому было решено навсегда вывести французский флот из зоны досягаемости нацистского диктатора Адольфа Гитлера. Премьер-министр отметил, что правительство Германии «торжественно заявило», что не намерено использовать французские суда. «Но кто в здравом уме поверит на слово Гитлеру после его позорного послужного списка и фактов того времени?» — сказал Черчилль. Он считал, что Компьенское перемирие может быть аннулировано в любое время. «На самом деле никакой безопасности для нас не было», — сказал он. «Во что бы то ни стало, во что бы то ни стало, тем или иным способом мы должны сделать так, чтобы флот Франции не попал в чужие руки, а то, может быть, погубит нас и других».
Решение, придуманное Черчиллем и Адмиралтейством, заключалось в поспешном создании мощной эскадры для заполнения вакуума, оставленного французским флотом в Средиземном море, и, в случае необходимости, его уничтожения.
Военный кабинет не колебался, сообщил позднее Черчилль. «Те министры, которые за неделю до этого отдали все свое сердце Франции и предложили общую государственность, решили принять все необходимые меры», — сказал премьер-министр. «Это было ненавистное решение, самое противоестественное и болезненное, в котором я когда-либо принимал участие. Это напомнило об эпизоде уничтожения датского флота в гавани Копенгагена Нельсоном в 1801 году; но теперь французы только вчера были нашими дорогими союзниками, и наше сочувствие к несчастью Франции было искренним. С другой стороны, на карту была поставлена жизнь государства и спасение нашего дела. Это была греческая трагедия. Но ни одно действие не было более необходимым для жизни Британии и всего, что от нее зависело».
Итак, 28 июня 1940 года в Гибралтаре была сформирована группа «Н». Она получила кодовое название «Операция «Катапульта»». Ее задача была болезненной и неприятной — нейтрализовать или уничтожить французский флот в Средиземном море.
«Страсбург» убегает в открытое море справа, а еще один старый линкор, Бретань, яростно горит на заднем плане во время атаки Королевского флота на французский флот в Мерс-эль-Кебир. 900:02 Несмотря на то, что базирующийся в британском бастионе, охраняющий западный вход в стратегическое Средиземное море, Force H должен был стать независимым оперативным командованием. В состав эскадрильи входили 22000-тонный авианосец HMS Ark Royal ; линейный крейсер Hood водоизмещением 42 100 тонн; два линкора, 29 150-тонный Resolution и 30 600-тонный Valiant ; крейсера Arethusa водоизмещением 5220 тонн и Enterprise водоизмещением 7550 тонн; и экранирующие эсминцы Faulknor, Foxhound, Fearless, Forester, Foresight, Escort, Keppel, Active, Wrestler, Vidette, и Вортигерн. Force H был тогда главной оперативной группой союзников в Атлантике и западном Средиземноморье.
Первым командиром был подтянутый, с квадратной челюстью, 57-летний вице-адмирал сэр Джеймс Ф. Сомервиль, потомок знаменитой военно-морской семьи Худ. Он нес свой флаг на HMS Hood, , который между войнами почитался как самый мощный корабль на плаву и символ британской военно-морской мощи.
Награжденный ветеран злополучной Дарданелльской кампании в Первой мировой войне, Сомервиль был уволен из Королевского флота по инвалидности из-за туберкулеза в 1938. Призванный на службу в начале войны в сентябре 1939 года, он помог адмиралу сэру Бертраму Рамзи организовать операцию «Динамо» — грандиозную эвакуацию британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка в июне 1940 года. Британский Средиземноморский флот, как «великий моряк и великий лидер».
Somerville предлагает французам четыре варианта
Операция «Катапульта» началась 3 июля 1940 года. Той ночью более 200 французских судов в британских портах, большинство из которых стояло на якоре в Портсмуте и Плимуте, были конфискованы.
В состав кораблей входили линкоры Courbet и Paris, корабль снабжения Pollux, эсминцы, минные заградители, тральщики, подводные лодки, охотники за подводными лодками, моторные торпедные катера, буксиры, траулеры, шлюпы и портовые суда. Действие было внезапным, и была применена подавляющая сила.
Переброска была мирной, и французские экипажи охотно сошли на берег, сообщил Черчилль. Однако при передаче эсминца Mistral и 3250-тонной подводной лодки Surcouf 9 произошли потасовки.0006 . Два британских офицера были ранены, старший матрос убит, опытный моряк ранен и француз убит. «Но были предприняты все возможные усилия, чтобы успокоить и утешить французских моряков», — сказал Черчилль. «Многие сотни вызвались присоединиться к нам. Surcouf, после отличной службы погиб 19 февраля 1942 года вместе со всем своим доблестным французским экипажем».
3 июля 1940 года группа H была отправлена в Мерс-эль-Кебир. Там адмирал Сомервиль должен был начать переговоры с адмиралом Марселем Женсулем, командующим французской эскадрой.
Генсоул изначально отказывался встречаться с эмиссаром Сомервилля, и переговоры велись в письменной форме.
Адмиралтейство разработало четыре варианта для французского адмирала: (1) выйти в море и объединить силы с Королевским флотом; (2) плыть с сокращенным экипажем в британские порты, где суда будут конфискованы, а их состав репатриирован; (3) отплыть с сокращенным экипажем на базу в Дакаре, где корабли будут обездвижены; или (4) затопить его корабли в течение шести часов. Адмиралтейство проинструктировало Сомервиль, что, если Генсул откажется от всех предложений, французские корабли должны быть выведены из строя в их нынешних причалах, используя «все имеющиеся в вашем распоряжении средства».
«Одна из самых неприятных и трудных задач»
Рано утром 3 июля 1940 г., когда на море штиль и в воздухе стоит теплая дымка, группа H направилась к алжирскому побережью. 15-дюймовые орудия Hood, Resolution, и Valiant были натренированы на носу и на корме, и адмирал Сомервиль надеялся, что их не придется стрелять в этот день при выполнении своей задачи.
Его побледнела перспектива убийства французских моряков, которые были товарищами по оружию в Королевском флоте. Вечером 2 июля Сомервиль получил сообщение от премьер-министра Черчилля, переданное Адмиралтейством, в котором говорилось: «На вас возложена одна из самых неприятных и трудных задач, с которыми когда-либо сталкивался британский адмирал, но мы иметь полное доверие к вам и полагаться на то, что вы неуклонно выполняете его».
3 июля в 9:10 британская эскадра прибыла к берегам Орана и Мерс-эль-Кебира. Несмотря на утреннюю дымку, «над волнорезом были отчетливо видны верхние части французских тяжелых кораблей, — сообщал Сомервиль, — хотя с позиции к северо-западу от форта (охраняющей вход в базу) можно было видеть только верхние части и мачты». )». Его франкоговорящий эмиссар, капитан С. С. Холланд, бывший военно-морской атташе в Париже, отправился вперед на борту эсминца HMS «Фоксхаунд », чтобы встретиться с флагманским лейтенантом адмирала Генсоула у оборонительного бонового заграждения Мерс-эль-Кебир.
Капитана Холланда в 8:10 утра встретила баржа Генсоула под его флагом лейтенант, «мой старый друг», как сообщил британский офицер. Французский адмирал отказался от встречи с Голландией, поэтому флагманский лейтенант доставил Генсулу ультиматум британского военного кабинета на своем флагманском корабле Dunkerque. «В этот момент, — записал Холланд, — было замечено, что линкоры сворачивают тенты и поднимают пар».
Теперь, когда день становился все жарче, адмирал Сомервиль мог только парить взад и вперед за пределами Мерс-эль-Кебира и Орана, с нетерпением ожидая, когда капитан Холланд передаст отчет о ходе его переговоров с французами. Прошло два с половиной часа, пока Холланд, адмирал Сомервиль и военный кабинет в далеком Лондоне ждали ответа адмирала Генсоула. Это было напряженное, бессильное время, особенно для командира Отряда H.
«Ответить огню огнём»
В полдень Сомервиль дал сигнал Адмиралтейству, что он предоставит Генсоулу время до 15:00 для ответа на британские условия.
Через полчаса Сомервилль получил сигнал, что, если он считает, что французские корабли готовятся покинуть гавань, он «должен сообщить им, что, если они двинутся, он откроет огонь». Затем командующий Force H подал сигнал Холланду и спросил, думает ли он, что теперь есть какая-то альтернатива бомбардировке французской эскадры. Эмиссар призвал французов дать окончательный ответ, прежде чем предпринимать какие-либо враждебные действия. Холланд сказал адмиралу Сомервиллю, что его знание французского характера предполагает, что «первоначальный отказ часто сменяется согласием». Холланд сказал, что он «сильно чувствовал, что применение силы, даже в качестве последнего средства, губительно для нашей цели». Таким образом, он использовал «все усилия для достижения мирного решения».
Наконец, около 15:00 адмирал Генсоул согласился встретиться с Холландом на борту Dunkerque, , и это побудило Somerville снова отложить действия. «Я думаю, что они слабеют», — просигналил он Адмиралтейству.
В 16:15 Холланда перекинули через борт французского флагмана и провели в каюту Генсоула. Адмирал был зол и возмущен и пришел к выводу, что англичане действительно могут применить силу против его эскадры. Он тянул время; Британская расшифровка французского шифровального трафика в тот день показала, что Генсоул мог рассчитывать на поддержку других военно-морских подразделений и должен был «ответить огнем на огонь». Передав перехваченное сообщение адмиралу Сомервиллю, адмиралтейство добавило: «Решите этот вопрос быстро, иначе вам может понадобиться подкрепление».
Сомервиль ждал новостей от капитана Холланда, который теперь был убежден, что «мы победили, и он [Генсоул] примет то или иное предложение». Но Холланд не знал о том, что Лондон не передал Сомервиллю. Его расшифровка сигнала французского адмиралтейства Генсулу показала, что он считал, что у него есть только два варианта: присоединиться к британской эскадре или затопить свои корабли. Напряжение нарастало по мере того, как ситуация накалялась.
Французы принимают «Состояние повышенной готовности к выходу в море»
Около 17:15, когда Генсоул решил отклонить британский ультиматум, он получил сигнал от адмирала Сомервилля, в котором говорилось, что Force H потопит его корабли, если он не примет условия к 5:30. Удрученный Холланд заметил, что французские линкоры находятся в «повышенной готовности к выходу в море». На постах управления стояли люди, дальномеры тренировались на Force H, а буксиры суетились вокруг кормы французских линкоров. По словам Холланда, боевые посты были озвучены, но среди экипажей было мало суеты. Он принял «дружеское» прощание с Dunkerque , возвращаясь к HMS Foxhound . Вахтенный офицер на борту линкора Bretagne лихо отсалютовал ему. Капитану Холланду казалось, что французы не могут поверить, что вот-вот станут мишенью британских артиллеристов. В 17:55 HMS Foxhound освободился после установки магнитных мин у входа в гавань Мерс-эль-Кебир.
Французские моряки лихорадочно работают на палубе своего поврежденного корабля, пытаясь помочь раненым соотечественникам.
900:02 Затем настал страшный час расплаты, когда линейный крейсер «Худ » шел со скоростью 17 узлов впереди линии адмирала Сомервилля. Ее восемь 15-дюймовых орудий гремели на расстоянии 17 500 ярдов, за ними следовали орудия Resolution и Valiant . Это было первое столкновение боевых флотов во Второй мировой войне, но вряд ли такое столкновение ожидалось планировщиками Адмиралтейства в довоенные годы; врагом был не немецкий, итальянский или японский флот. По роковой и трагической иронии, Force H атаковал 18-ю и 19-ю дивизии Королевского флота.враг 10-го века и союзник 20-го века.Уничтожение флота в Мерс-эль-Кебире
Из-за тумана и дыма, исходящих от французских кораблей, поднимающих пар, цели отряда H были скрыты. Цель «Худ », линкор типа «Дюнкерк», стоящий на якоре на траверзе гавани, была неясна. Поэтому трем британским крупным кораблям пришлось использовать близлежащий маяк Мерс-эль-Кебир в качестве прицела и произвести «общий обстрел района якорной стоянки».
Британским экипажам было трудно наблюдать за результатами своих залпов, но торпедоносец Fairey Swordfish из 810-й эскадрильи на борту HMS Ark Royal сообщил с высоты 7000 футов, что первый залп Hood взорвался по линии, пересекающей Commandante Teste, Bretagne, и квартердек Strasbourg .
Второй залп, по словам экипажа Swordish, «поразил Bretagne, , который тут же взорвался и окутал гавань дымом». Попав в нее после погребов, французский броненосец погиб в 17:58, при этом густое грибовидное облако дыма поднялось высоко за волнорезом. Когда дым рассеялся, Bretagne больше не был виден экипажу Swordfish, но они заметили пожар на корме авианосца. Dunkerque , похоже, подорвался на мине, погибло 210 человек, и его носовая часть приземлилась на берегу напротив причала. Позже стало известно, что сильно поврежденный Provence также выбросился на берег. Между тем, прямое попадание оторвало корму большого эсминца Mogador, погибли 42 человека.
Зажатые в замкнутом пространстве и с ограниченным полем огня из-за соседних кораблей, французские военные корабли вели ответный огонь, как могли. Сокрушительной 10-минутной бомбардировкой Force H нанес сокрушительный удар по эскадрилье Генсоула. В 18:04 адмирал Сомервиль приказал прекратить огонь, чтобы дать французским морякам возможность оставить свои корабли в дымящейся гавани. К этому времени более 1250 моряков лежали мертвыми, 977 из них в Bretagne . Прекращение огня приветствовалось на британских крупных кораблях, где температура в погребах и артиллерийских отделениях поднялась более чем до 90 градусов, что отрицательно сказалось на экипажах.
В 18:20 HMS Hood получил сигнал от экипажа Ark Royal Swordfish о том, что линкор Strasbourg и пять эсминцев сопровождения покинули гавань Мерс-эль-Кебир и направляются вдоль побережья. Когда сообщение было подтверждено в 6:30, адмирал Сомервиль приказал Худ , чтобы двигаться на восток в погоне.
Британский линкор увеличил скорость до 25 узлов, пытаясь бросить вызов S trasbourg , но затем отклонился, чтобы избежать торпедной атаки французских эсминцев. Сомервиль, который отказался от ночных действий, позже сообщил, что его инструкции по операции «Катапульта» «не предусматривали достаточных мер для борьбы с любыми французскими кораблями, которые могут попытаться покинуть гавань».
Но Force H не закончил с Страсбург, и шесть неуклюжих бомбардировщиков-торпедоносцев Swordfish из Ark Royal пошли за ней. В 20:55 они подошли к французскому линкору на высоте 20 футов и выпустили свои торпеды в спокойное море. Экипажи «Суордфиша» полагали, что они могли нанести два или три попадания, но Strasbourg смог уйти в темноте и в конечном итоге достичь убежища на большой военно-морской базе Тулон на юго-востоке Франции.
Через три дня, рано утром 6 июля 1940 г., самолеты Swordfish из Ark Royal вылетел обратно в Мерс-эль-Кебир, чтобы прикончить приземлившийся Dunkerque.
Нырнув в сторону восходящего солнца с высоты 7000 футов, бипланы-«авоськи» сбросили шесть торпед, потопив 859-тонный вспомогательный корабль Terre Neuve, , стоявший рядом с линкором. Груз глубинных бомб на корабле снабжения взорвался, разорвав борт Dunkerque. Еще 150 французских моряков погибли. Тем временем Force H также сражался с надводными частями и подводными лодками итальянского флота в других местах Средиземного моря.
Дакар, Александрия и Суэц
7 июля англичане обратили внимание на французскую военно-морскую базу в далеком Дакаре в Западной Африке, где находились линкор Richelieu, крейсер Primauguet, шлюп и эсминцы. закрепленный. Командовал капитан Р.Ф.Дж. Онслоу, небольшой отряд, состоящий из 10 850-тонного авианосца HMS Hermes и крейсеров Australia и Dorsetshire стоял у гавани. Онслоу предъявил французам ультиматум Адмиралтейства, аналогичный тому, который был выдвинут в Мерс-эль-Кебире, но командир дакарской эскадры отказал во входе шлюпу с эмиссаром Королевского флота.
В ночь с 7 на 8 июля быстроходный катер с Hermes пробрался через заграждения гавани, сбросил глубинные бомбы под корму Richelieu, и ушел. Заряды не взорвались, но через три часа на линкор набросились шесть Swordfish с британского борта. Они добились только одного попадания, но перекосили гребной вал и затопили три отсека.
Тем временем в Александрии адмирал Каннингэм смог убедить находившуюся там французскую эскадру разоружиться, избежав дальнейшего кровопролития. Его топливо и боеприпасы были переданы Королевскому флоту. 18 июля все французские торговые суда в Суэцком канале были захвачены.
Стратегический удар по нацистской Германии
Британцы в значительной степени ликвидировали французский флот как стратегический фактор войны, и это стало, по словам премьер-министра Черчилля, «поворотным моментом в нашей судьбе». Неизбежно столкновение в Мерс-эль-Кебире создало сохраняющуюся напряженность и озлобленность между двумя странами, даже когда солдаты, моряки и летчики Свободной Франции сплачивались на стороне генерала Шарля де Голля и дела союзников.
Правительство Виши маршала Анри Филиппа Петена разорвало дипломатические отношения с Великобританией и перешло к активному сотрудничеству с Германией, а французские самолеты сбросили несколько ответных бомб на Гибралтар. Сопротивление Виши британцам и Свободной Франции в Северной Африке и Сирии усилилось.
Но действия Королевского флота дали понять всему миру — и в особенности Америке, которая признала режим Виши, — что Британия, стоявшая на грани поражения, была полна решимости выиграть битву на Средиземном море и обеспечить в конечном итоге победу.
Во второй половине дня 4 июля 1940 года, когда его страна готовилась к возможному вторжению и неминуемым крупным воздушным атакам, премьер-министр Черчилль в течение часа выступал в Палате общин о «мерах, которые мы приняли» для устранения «французских ВМС от крупных немецких расчетов». Дом молчал во время его выступления, но в конце ему аплодировали стоя. Все члены, как сообщил Черчилль, «присоединились к торжественному зычному согласию».
Позже он заявил: «Ликвидация французского флота как важного фактора почти одним махом путем насильственных действий произвела глубокое впечатление на каждую страну. Вот эта Британия, которую так многие считали вдоль и поперек, которая, как предполагали чужеземцы, дрожала на грани капитуляции перед могущественной силой, выстроившейся против нее, беспощадно наносила удары по своим вчерашним самым дорогим друзьям и на время обеспечивала себе неоспоримую командование морем. Стало ясно, что британский военный кабинет ничего не боится и не остановится ни перед чем. Это было правдой».
Черчилль отмечал: «Гений Франции позволил ее народу осознать все значение Орана и в своей агонии черпать новую надежду и силы из этой дополнительной горькой боли».
Его тронул рассказ о последствиях гибели 3 июля французской эскадры.
«В деревне недалеко от Тулона жили две крестьянские семьи, каждая из которых потеряла своего сына-моряка в результате британского огня в Оране», — рассказывал премьер-министр. «Была устроена панихида, на которую стремились попасть все соседи. Обе семьи просили, чтобы Юнион Джек лежал на гробах рядом с Триколором, и их пожелания были почтительно соблюдены. В этом мы можем видеть, как понимающий дух простого народа соприкасается с возвышенным».
Обеспечение господства британских военно-морских сил
После судьбоносных действий в Оране, Мерс-эль-Кебире и Дакаре Force H активно действовал как в Средиземном море, так и в Атлантике. Возглавляемая вице-адмиралом сэром Невиллом Сифретом, а затем вице-адмиралом Алджерноном У. Уиллисом после ухода Сомервилля в начале 1942 года, оперативная группа приняла участие в драматическом преследовании и уничтожении 42000-тонного немецкого линкора Bismarck, вторжений на Мадагаскар, северо-запад. Африки и Южной Европы, а также обеспечивал основное сопровождение жизненно важных конвоев на Мальту.
Его боевая мощь колебалась, но кораблей, наиболее связанных с Force H, было 9.0003 Ark Royal, 32000-тонный линейный крейсер Renown, и 9100-тонный тяжелый крейсер Sheffield. Force H был расформирован в октябре 1943 года, когда военно-морское превосходство союзников на Средиземноморском театре военных действий больше не оспаривалось.
Большая часть оставшегося французского флота была затоплена в Тулоне 27 ноября 1942 года после вторжения союзников в Северную Африку, чтобы предотвратить его захват Германией после захвата нацистами Виши во Франции.
Первоначальный командующий Отрядом H, адмирал Сомервиль, был посвящен в рыцари в 1941 и назначен главнокомандующим наспех созданного Восточного флота Королевского флота в Индийском океане в феврале 1942 года. Признанный очень успешным надводным командиром, он служил до августа 1944 года, когда его сменил адмирал сэр Брюс Фрейзер. Затем Сомервилл возглавил миссию Адмиралтейства в Вашингтоне. Он был произведен в адмиралы флота в мае 1945 года и умер в 1949 году.
0006 журнал.)
Великая ошибка Великобритании | Журнал морской истории
Самым разрушительным двигателем военной мощи в конце 18 века был линейный корабль. Выполняя практически ту же роль, что и ядерное оружие в современном мире, огромные парусные военные корабли, несущие от 70 до более чем 100 тяжелых орудий, были доминирующей силой на море более 200 лет. Этим кораблям, самый большой из которых мог выпустить полутонный залп железной смерти одним разрушительным взрывом, не было равных, кроме как между собой.
Это были самые большие деревянные корабли, когда-либо построенные в то время. Для их огромных корпусов и возвышающихся мачт требовалось до 65 акров старовозрастных дубовых и сосновых лесов. С экипажем более 700 солдат и офицеров линейные корабли несли 120 тонн дроби и 35 тонн пороха для своих тяжелых орудий.
Но, несмотря на свою огромную силу и влияние, они были так же уязвимы, как и любое оружие, при неправильном использовании или, что еще хуже, при столкновении с радикально новой тактикой.
Так было в 1781 году, когда Королевский флот, чье господство на морях было практически незыблемым с 1670-х годов, был брошен вызовом и побежден французским флотом у берегов Северной Америки. Но чтобы добавить оскорбления к этому позору, военно-морское фиаско привело непосредственно к победе генерала Джорджа Вашингтона над генерал-лейтенантом Чарльзом, графом Корнуоллисом в Йорктауне.
«Ничто не сравнится с прекрасным порядком англичан на море. Ни одна линия не была более прямой, чем линия их кораблей; таким образом они обрушивают весь свой огонь на тех, кто приближается к ним».
Эти слова были написаны восхищенным французским адмиралом в 1666 году, в то время, когда Королевский военно-морской флот только начинал укреплять свою мощь расширяющейся Британской империи.
Основное убеждение Адмиралтейства заключалось в абсолютной силе боевой линии, образованной несколькими огромными линейными кораблями, бомбардирующими вражеский флот в щепки.
Линейные корабли составляли костяк военно-морского флота.
Во время битвы с Испанской армадой в 1588 году боевые корабли действовали независимо друг от друга, каждый капитан двигался против врага и давал бортовые залпы. Это часто приводило к полной путанице для командующего флотом, а при отсутствии надежных средств связи между кораблями часто приносило меньшую победу, чем можно было бы достичь с помощью скоординированного плана.
Ко времени Оливера Кромвеля, сторонника организованного военно-морского флота, концепция концентрации огневой мощи флота путем следования по единой линии под командованием адмирала флота стала стандартным построением Королевского флота. Со всеми крупными кораблями, следовавшими в одну линию, разделенными кабельтовой длиной или около 200 ярдов, вся мощь всех кораблей могла быть сосредоточена на вражеском флоте. Доктрина была напечатана в библии Королевского флота, Боевые инструкции , 1663 год.
С конца 17 века до середины 18 века ни одна морская нация на земле, включая давних противников Англии Францию и Испанию, не могла успешно победить флот или эскадру Королевского флота в бою.
Ко времени Семилетней войны 1756–1763 годов Адмиралтейство, одержавшее череду побед флотов, использовавших проверенный и надежный линейный строй, сделало наказуемым правонарушением любого капитана корабля или адмирала флота отвлечь от него. Ни одному капитану не разрешалось двигаться независимо ни при каких обстоятельствах, даже когда представлялась прекрасная возможность.
В морской войне 18-го века было три основных фактора. Во-первых, погода, особенно направление ветра. Во-вторых, количество орудий, поражающая мощь кораблей, чем больше, тем лучше. И последнее, и самое главное, мастерство командующего флотом и его капитанов. Но к началу 1780-х годов мастерство британских адмиралов мало помогло против французского флота; на самом деле опыт был помехой, а не преимуществом.
Несмотря на то, что линейные корабли были самыми передовыми парусными судами своей эпохи, они по-прежнему зависели от направления ветра. Наиболее благоприятной позицией для любого флота была метеостанция или с наветренной стороны противника.
С ветром за ним флот мог сблизиться или отказаться от боя. При максимальной скорости линейного корабля от шести до восьми узлов простое перемещение флота на позицию могло занять несколько часов, в течение которых противоборствующие силы пытались сделать то же самое. В морском сражении XVIII века ничего не происходило быстро.
Проиграв несколько сражений, французский флот начал серьезное изучение того, как получить преимущество над более крупным Королевским флотом. Король Людовик XVI, считая это «первой службой королевства», выделил большие суммы на ремонт и улучшение своего флота. Начиная с 1765 года французы спроектировали и построили десятки крупных, мощно вооруженных и быстроходных военных кораблей. Были созданы новые учебные академии для корабелов, моряков и артиллеристов, что привело к повышению уровня артиллерийского дела и управления парусами.
Целые леса были вырублены и перевезены на десятки новых верфей вдоль южного и западного побережья Франции. К 1775 году Франция обладала самым передовым флотом в мире. Шестьдесят четыре линейных корабля и более 50 фрегатов обслуживали более 10 000 обученных артиллеристов.
Хотя это не осталось незамеченным в Англии, окаменевшее Адмиралтейство не видело смысла тратить огромные деньги на улучшение собственного флота ни в силе, ни в тактике, ни в эффективности. Каждый новый корабль строился в соответствии с так называемым «Правилом большого пальца», то есть без каких-либо усовершенствований и изменений.
Популярным изречением в Королевском флоте было: «Просто положите рядом с собой француза, и вы каждый раз будете его побеждать». Это, безусловно, было правдой, но только в том случае, если француз был достаточно неразумен, чтобы подойти на близкое расстояние от британских орудий. Британские артиллеристы были обучены вести огонь по вражеским корпусам, намереваясь пробить и сломать ребра, а также нанести другие структурные повреждения.
Однако даже с тяжелой 32-фунтовой пушкой, стреляющей цельными снарядами размером с голову человека, могли потребоваться десятки бортовых залпов, чтобы нанести значительный ущерб крепким дубовым бревнам.
Но более подготовленные французские артиллеристы целились выше. Мачты, реи, паруса и снасти, не говоря уже о людях, которые ими управляли, были гораздо более уязвимы. Один хорошо направленный бортовой залп цепи или перекладины мог серьезно ухудшить способность корабля маневрировать или удерживать свою позицию на боевом пути. Короче говоря, французы научились разрушать не корпус корабля, а его способность к навигации. С разорванными парусами и опрокинутыми мачтами британские корабли не могли догнать более быстрые французские корабли, которые могли уплыть в свое удовольствие. Теперь у французов было решительное преимущество над тщеславным Королевским флотом.
Сила Моря = Победа Леди Свободы Контр-адмирал сэр Томас Грейвс, упорный приверженец Боевой инструкции Королевского флота 1663 года, предстанет перед военным трибуналом после своего поражения в битве, проложившей путь к победе и независимости Америки.
Public DomainК 1780 году Американская революция из серии наземных сражений превратилась в битву, определяемую действиями британского и французского флотов. В то время как сухопутные армии сражались от канадской границы до Каролины, единственное морское сражение решило окончательный исход войны за независимость Америки. Когда в 1778 году Франция заключила союз с американскими колониями, у нее было 80 современных быстроходных линейных кораблей. В еще более крупном Королевском флоте было больше крупных линейных кораблей, но их конструкция и то, как ими командовали, сильно отставали от французов. Так обстояли дела в конце лета 1781 года, когда Джордж Вашингтон принял одно из самых важных решений войны.
Его армия столкнулась с 7000 красных мундиров генерал-лейтенанта Корнуоллиса, расположившихся лагерем на полуострове Йорктаун вдоль западного берега Чесапикского залива. С Вашингтоном находились французские войска генерал-майора Жильбера дю Мотье, маркиза де Лафайета. Если бы Континентальную армию можно было усилить дополнительными войсками, артиллерией, кавалерией и припасами, был хороший шанс, что объединенные американо-французские силы смогут окружить и победить британцев.
В то время основная часть французского флота находилась в Вест-Индии, где контр-адмирал Франсуа Жозеф Поль, граф де Грасс, планировал отвоевать острова, захваченные британцами во время Семилетней войны. В письме через французского министра в колонии Вашингтон сообщил де Грассу, чтобы тот прибыл как можно быстрее. Он надеялся, что французский флот сможет доставить необходимое подкрепление объединенной армии, заблокировав при этом вход в Чесапикский залив. Это не только поддержало бы армию Вашингтона, но и лишило бы британцев какой-либо помощи со стороны их собственного флота, в то время стоявшего на якоре в Нью-Йорке.
Французский адмирал ответил, повернув свой флот на север через Багамский пролив и продвигаясь вдоль побережья Флориды. По пути в идентичных авариях погибли 74-пушечный Intrepide и 40-пушечный Inconstante . В то время как квартирмейстер раздавал порции бренди Tafia, французского эквивалента грога, свеча была опрокинута и начался пожар.
Потерять два мощных военных корабля из-за таких несчастных случаев, которых можно было избежать, было непростительно, и де Грасс предпринял шаги, чтобы это никогда больше не повторилось. Его сила состояла из 28 линейных кораблей, на борту которых находились три полка пехоты и 350 артиллеристов. Военные корабли сопровождали 15 торговых судов, зафрахтованных де Грассом на собственные средства, каждый из которых нес часть припасов, пушки и боеприпасы.
Контр-адмирал Сэмюэл Худ, британский командующий в Карибском море, узнал об уходе де Грасса и справедливо предположил, что французы направляются на поддержку Вашингтона и Лафайета. На борту своего 92-пушечного флагмана HMS Barfleur Худ отплыл из Антигуа с 14 линейными кораблями 10 августа и взял прямой курс на Вирджинию. Но де Грасс пошел окольным путем, прежде чем отправиться на запад, в Чесапикский залив. Когда 25 августа Худ достиг входа в залив, он не обнаружил французского флота. Он продолжил путь на север в сторону Нью-Йорка.
Это было бы судьбоносным решением.
Решающая битва на ЧесапикеЧетыре дня спустя французские военные корабли и транспорты вошли в Чесапик. Транспорты двинулись на север к месту встречи с союзными войсками, а военные корабли бросили якорь на Линнхейвен-роуд у мыса Генри. В двенадцати милях от устья Чесапика находился мыс Чарльз на южной оконечности полуострова Делмарва. В то время как устье залива было широким, дноуглубительный канал для кораблей имел ширину всего три мили.
Худ прибыл в Нью-Йорк и встретился со старшим британским адмиралом в Северной Америке, контр-адмиралом Томасом Грейвсом. В 52 года Грейвс был уважаемым и опытным командиром, который был уверен, что он и его войска смогут победить французский флот, идущий с юга. Но он имел в виду другую добычу. Коммодор Жак-Мельхиор Сен-Лоран, граф де Баррас, вез восемь военных кораблей с тяжелой осадной артиллерией, людьми и боеприпасами из Род-Айленда. Он должен был встретиться с де Грассом, прибывшим из Карибского моря.
Зная, что за ним охотится Королевский флот, де Баррас отплыл далеко в море и на юг, к Каролине, прежде чем повернуть на запад.
С 19 линейными кораблями Грейвс отплыл на юг, в Вирджинию, на своем флагмане, 90-пушечном London . Флот нес 2000 свежих солдат для усиления Корнуоллиса, а также 400 жителей Нью-Йорка, насильно втиснутых в Королевский флот. То, что Грейвсу приходилось похищать колонистов, даже тех, кто не был верен короне, было явным свидетельством плохого состояния британского флота для рабства на флоте.
Грейвс и Худ достигли устья бухты поздним утром 5 сентября 1781 года. Сначала ведущие корабли сообщили о мачтах, видимых сразу за мысом Генри, и Грейвс предположил, что это корабли де Барраса. Они были бы легкой мишенью для крупных британских военных кораблей. Но когда дозорные на мачте доложили о настоящем «лесе мачт», стало очевидно, что кораблей гораздо больше, чем восемь, как они ожидали. То, что они видели, было 24 линейными кораблями де Грасса.
Адмирал де Грасс оказался в невыгодном положении. У британцев был датчик погоды, ветер дул с северо-востока и приближался прилив. Хуже того, французские военные корабли стояли на якоре на подветренном берегу Вирджинии, и у них было мало места для маневра.
Но не это беспокоило де Грасса. 15 транспортов, которые прошли вверх по устью Чесапика, сопровождались некоторыми из его фрегатов и более чем 1300 его людьми. Его собственный флагман, 104-пушечный Ville de Paris , не хватало почти 200 человек. Увидев большие британские военные корабли, несущиеся ко входу в бухту, он отдал приказ готовиться к бою. Немедленно его капитаны отреагировали на сигнал, сбросив якорные канаты и поддержав их, спустив паруса и зарядив орудия. Но времени было мало. Единственное преимущество де Грасса было в численности. У него было 24 линейных корабля против 19 британских.
Но французский командующий еще не знал, что в его пользу есть еще один элемент.
Вице-адмирал Томас Грейвс был ярым последователем 9-го0003 Боевые инструкции . Он поклялся делать то же самое, что и Королевский флот с 1663 года.
Грейвс держал в руках французский флот и транспорты. Если бы он просто вторгся во французский флот, он мог бы уничтожить их практически безнаказанно. Тем не менее, верный постоянному приказу Адмиралтейства, он подал сигнал выстроиться в линию впереди со своим флагманом, 9-м0003 Лондон , в авангарде.
Адмирал де Грасс, должно быть, обрадовался, увидев идеальную оркестровку британских военных кораблей, выстроившихся в очередь, чтобы войти в бухту через канал. Это было великолепное зрелище: все паруса были подняты вдоль британской линии, сотни черных стволов орудий обнажились, как железные зубы, развевались флаги и сигналы, а на носу крутились белые кости.
Корабли Грейвса выполнили маневр в совершенстве. Это было величественно и внушительно.
Но и это было бесполезно. Ко времени 9 могил0003 Лондон вошел в широкую бухту, корабли де Грасса сумели пройти Линнхейвен-роуд и построились в открытом океане.
С поразительной для 18-го века скоростью морского сражения преимущество перешло к французам. Теперь Грейвс оказался внутри бухты, а де Грасс следовал за ним и расширял брешь. Если бы он был немного умнее, он мог бы двинуться вверх по эстуарию, где его корабли могли бы уничтожить транспорты с войсками и орудиями для Лафайета и Вашингтона.
Но Грейвс видел только де Грасса. Поскольку сигнал к линии впереди все еще летел, он приказал своему флоту развернуться на месте и преследовать бегущих французов. С этим приказом каждый корабль развернулся и направился на восток. Прилив и ветер теперь были против него. Это заняло почти час, в течение которого де Грасс взял курс на северо-восток. Грейвсу пришлось преследовать французский флот, но вместо своих самых мощных кораблей в авангарде расположились самые слабые, 74-пушечный -й Шрусбери и 64-пушечный 9-пушечный0003 Intrepid лидировали.
London был десятым в боевом порядке.
Кроме того, Грейвс столкнулся с ситуацией, на которую у него и хваленой Боевой инструкции не было ответа. Корабли адмирала де Грасса сумели выйти в открытые воды у побережья, но не построились в боевой порядок. Французские корабли шли мелкими узлами. Аккуратная британская боевая линия была бесполезна. К вечеру де Грасс построил свои корабли в свободную линию, которая предназначалась для сохранения контроля, а не для использования в битвах между кораблями.
С сигналом «линия вперед» Грейвс направил свои передовые корабли во французский авангард. Но из-за ветра и рваного построения противника Шрусбери приблизились под углом, поэтому два флота образовали букву «V», направленную на восток. Это означало, что только ведущие британские военные корабли могли сражаться с французами. Следующие линейные корабли были еще слишком далеко, чтобы начать огонь.
Грейвз усугубил ухудшающуюся ситуацию, подняв сигнал «натиск и более тесный бой с противником».
Хотя этот сигнал сам по себе означал, что каждый капитан должен приказать своему кораблю выйти из строя и атаковать ближайший французский корабль, сигнал впереди был неприкосновенен. Другими словами, два сигнала противоречили друг другу. В британском флоте царила неразбериха. Далеко в тылу адмирал Худ следовал за Боевые инструкции изрекли, что «линия вперед» заменяет любой другой приказ, в то время как контр-адмирал Фрэнсис Сэмюэл Дрейк решил следовать второму сигналу. На борту 70-пушечного Princessa он вел головные корабли на французский авангард. Но это только создало больше хаоса.
Почти сразу Shrewsbury получил тяжелые повреждения от головного французского корабля Pluton . После двух французских бортовых залпов 27 членов экипажа, включая капитана, погибли. С раскачивающимися мачтами и разорванными снастями и ранеными более 50 членов экипажа британский корабль отклонился прочь. Затем 64-пушечная Intrepid вошел и был разбит большим Marseillois .
С 20 убитыми и 35 ранеными Intrepid также покинули прорванную британскую линию. Французские артиллеристы доказывали достоинства своей подготовки. У каждого британского корабля, приближавшегося к орудиям де Грасса, такелаж и мачты были разорваны цепями и прутьями.
Оранжевые и желтые вспышки сверкали молниями в густых облаках белого дыма, а грохот пушек соперничал с глухим стуком ударяющихся о твердые дубовые корпуса ядер. Высокие водяные смерчи вырвались из синего моря из пушечных ядер вокруг двух флотов и за их пределами. Морской воздух был пропитан вонью порохового дыма. Сотни мужчин лежали в лужах крови, растекавшихся по вычищенным палубам. Осмоленные такелажи висели, как разорванная черная паутина, а изорванные паруса хлопали на ветру. Грозный был настолько разбит, что Грейвс приказал затопить его.
Большие орудия Грейвса действительно повредили французские корабли. Princessa Дрейка нанес сокрушительный бортовой залп по Réfléchi , разбив обшивку, ребра и фальшборты.
Зазубренные осколки дерева разлетались по столам, убивая и расчленяя людей, работавших с пушками и парусами.
Первые выстрелы в битве при мысах прозвучали сразу после полудня, но только ближе к вечеру Грейвс, наконец, понизил сигнал «впереди». Это был момент, когда все его капитаны могли свободно управлять французскими линиями и вступать с ними в серию сражений между кораблями. Но сейчас было слишком поздно, чтобы иметь значение.
На этой раскрашенной вручную гравюре на меди творческое сжатие расстояния и перспективы запечатлевает великолепие капитуляции в Йорктауне, с многочисленными войсками и конными офицерами слева и французскими военными кораблями у берега справа. Предоставлено: Энн С. К. Браун Военная коллекция Декорации для Йорктаунского финала К тому времени де Грасс был уже далеко в Атлантике, и у него было достаточно места для маневра. Более того, его корабли не получили серьезных повреждений, в то время как почти у всех британских кораблей были порваны паруса и упали мачты.
С наступлением ночи Грейвс был полон решимости поймать и помешать де Грассу подкрепить Лафайета. На следующее утро, когда его корабли были отремонтированы, Грейвс приказал Худу и Дрейку возобновить погоню. Но коварный де Грасс увел британцев далеко от побережья, используя лучшую маневренность своего флота, чтобы держать в поле зрения неуклюжие британские корабли. Следующие пять дней это были кошки-мышки, пока де Грасс оставался соблазнительно близким. К тому времени, когда французы повернули обратно к входу в бухту, вошел коммодор де Баррас и отправил свои транспорты на север, чтобы доставить осадную артиллерию в Вашингтон и Лафайет.
Когда де Грасс, наконец, занял блокирующую позицию между Кейпсом Анри и Чарльзом, Грейвс был вынужден смириться с поражением. Его ослабленный флот из 18 потрепанных кораблей теперь столкнулся с 33 полностью укомплектованными и готовыми к бою кораблями.
После консультаций с Худом и Дрейком Грейвс приказал флоту вернуться в Нью-Йорк для ремонта и подкрепления.
К 20 октября с 25 линейными кораблями Грейвс направился в Чесапикский залив, чтобы снова противостоять де Грассу. Но он узнал, что американцы и французы уже сделали то, что намеревались: Вашингтон и Лафайет обстреливали войска Корнуоллиса, пока 19Октябрь, англичане капитулировали.
Хотя на этом бои на суше не закончились, победа американцев в Йорктауне была закреплена.
Что касается адмирала Грейвза, то он предстал перед военным трибуналом в Англии не только за поражение в битве, но и за то, что объяснил, почему тактика линейного продвижения не смогла победить французов. Он был вынужден защищаться от критики своего обращения с флотом.
Но Адмиралтейство отказалось признать, что линия впереди, их священная корова, была ошибочной и ответственной за потерю в Чесапикском заливе. Они также отказывались видеть какую-либо альтернативу старой системе, настаивая на том, что то, что всегда работало в прошлом, по-прежнему остается лучшим способом ведения боевых действий на море.