Философия Георга Вильгельма Фридриха Гегеля: основные идеи, учение кратко

Завершает историю классической философии Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831). В отличие от своих непосредственных предшественников, он не признает, что абсолютное представляет собой вещь в себе, Я или такое тождество, в котором уничтожено всякое различие субъективного и объективного, мышления и бытия. Принцип своей философии Гегель называет «субстанцией-субъектом».

Согласно Гегелю, в субстанции Спинозы есть лишь момент истины. Должна быть единая бесконечная основа всех формообразований вселенной, однако она не может просто быть, т.е. существовать в виде неподвижной, не реализующийся ни во что определенное субстанцией, обособленной к тому же от человеческого мышления. Чтобы на деле быть причиной себя самой, субстанция должна быть абсолютным субъектом, началом и результатом своей деятельности, бесконечным процессом саморазвития. Но саморазвитие невозможно, если у него нет необходимого источника.

Поэтому действительная субстанция не может быть только тождественной себе — абстрактным тождеством без различия мышления и бытия, как это имело место в философии Шеллинга. По мысли Гегеля, тождество субстанции с собой должно быть конкретным, т.е. заключать в себе не только различие бытия и мышления, но и высшую противоположность субъекта и объекта. Абсолютное должно быть единой субстанцией-субъектом, противоречием в себе самом и за счет этого противоречия развиваться, т.е. превращаться в свое иное, относительное и конечное, впервые становясь тем самым абсолютным как таковым. В силу противоречия, внутренне присущего абсолютному первоначалу, всеобщая субстанция самоопределяется через все особенности своего бытия вплоть до единичности мыслящего субъекта. Последний возникает только благодаря процессу развития самой субстанции-субъекта. Таким образом, в результате саморазвития бытие становится мышлением, а мышление обретает бытие; объект становится субъектом, а субъект сообщает себе объективное существование.

Поскольку саморазвитие предмета философии есть процесс, то и познающее его философское мышление тоже есть процесс — развертывающийся из единого принципа философии метод философской науки. Согласно Гегелю, предмет и метод философии неотделимы друг от друга. Предмет философии как противоречие мышления и бытия, субъекта и объекта развивается, а ее метод последовательно выражает в форме сознательного движения мысли логику развития своего предметного содержания. Поэтому логика развития философского мышления тождественна логике развития всеобщего предмета философии. Согласно Гегелю, это не две, а одна и та же логика. Именно логическое тождество предмета и метода делает философию системой разумного мышления природы вещей — тем единым целым, в котором первоначало шаг за шагом приходит к себе самому в результате развития. Только систематическая форма философии как науки в состоянии раскрыть все скрытое в принципе философии содержание. Философствование без системы никак не может быть научным, подчеркивает Гегель. Любое философское положение имеет свое оправдание исключительно как момент целого. Вне системы оно есть лишь необоснованное предположение или субъективное уверение, т.е. только высказывание личного взгляда и мнения.

Развивающийся процесс конкретного тождества формы и содержания разумного мышления Гегель называет абсолютной идеей, а свою философию, излагающую логику развития абсолютной идеи как субстанции-субъекта всего существующего, – абсолютным идеализмом.

Система абсолютного идеализма Гегеля состоит из трех частей: науки логики, философии природы и философии духа. Каждая из частей философии выражает абсолютную идею в ее особенной определенности, т.е. в определенной форме всеобщего развития. Поскольку в каждой из них развивается одна единственная идея, все три части образуют единое развивающееся целое, систему философской науки. Наука логики есть развитие этой идеи, как она возникает и проявляется в форме понятия, т.е. чистого мышления, следующего всеобщему закону, который по ходу развития выражается в системе логических категорий. Философия природы есть развитие абсолютной  идеи, поскольку она выступает в форме внешнего бытия и принимает облик природы, подчиненной необходимости. Философия духа есть развитие той же идеи, восходящей из природной необходимости в стихию свободы и в ней достигающей, наконец, своего истинного начала. Все формы всеобщего развития столь же бесконечны и вечны, сколь и определены, ограничены, а потому — преходящи.

Свою науку логику Гегель отличает от традиционной формальной логики. Последняя изучает мышление лишь в его субъективности, противоположной объективному миру и объявляет абстрактные правила рассудка законами мышления вообще. Согласно Гегелю, логика как наука о мышлении совпадает с метафизикой как наукой о сущности вещей. Поэтому те категории, о которых идет речь в логике, он называет «объективными мыслями» — определениями конкретного тождества мышления и бытия, субъекта и объекта. Каждый шаг и целое логического познания истины включает в себя три необходимых момента: во-первых, рассудочный, во-вторых, диалектический, или отрицательно-разумный и, в-третьих, спекулятивный, или положительно-разумный. Мышление как рассудок фиксирует определенность предмета в ее отличии от других определенностей. Диалектическое движение мысли отрицает эту рассудочную определенность, демонстрируя ее переход в противоположность из-за противоречия с собой.

Спекулятивное познание постигает, что отрицание определенности есть определенное отрицание, результат которого положителен и есть конкретное тождество противоположных определений. Истинным утверждением в разумном мышлении выступает только отрицание отрицания. Эта новая, более развитая определенность предмета становится исходным пунктом дальнейшего логического развития. В ходе развития истины конкретность ее логических определений достигает тотальности, т.е. исчерпанной полноты. Самым абстрактным по форме и бедным по содержанию логическим определением является категория бытия, а самым конкретным и богатым – абсолютная идея или спекулятивный метод как таковой. Он содержит в себе в снятом виде результаты всего процесса развития абсолютной идеи от бытия через сущность до понятия себя самой.

Проблему начала науки Гегель решает так: то, что развивается, в начале и есть, и нет. Поэтому развитие идеи начинается с чистого бытия, т.е. бытия без всякой определенности, тождественного ничто. Поскольку переход бытия в ничто есть уничтожение, а переход ничто в бытие — возникновение, конкретное тождество этих взаимно переходящих друг в друга абстрактных определений есть становление. Становление есть единство уничтожения неопределенности и возникновения определенности бытия. Оно выступает первым положительно-разумным определением идеи.

Результат становления, взятый со своей положительной стороны, выступает началом ее второго определения —  качества как определенности, тождественной с бытием. Диалектика самого качества, которую Гегель раскрывает в категориях наличного бытия и для-себя-бытия, переводит эту определенность в противоположную ей, т.е. в бытие как количество. Количество есть внешняя бытию, безразличная для него определенность. Через категории ограниченного количества и степени количественная определенность достигает единства с качественной и выступает как качественно определенное количество, или мера. В результате взаимного перехода качества и количества в мере как их конкретном тождестве бытие как таковое переводит себя в сущность.

Благодаря тому, что непосредственная определенность бытия низведена ее собственным развитием к видимости, в сущности противоположности уже не переходят, а взаимно проникают, рефлектируют друг в друга. Противоречие, присущее бытию, принимает теперь более развитую форму. Поэтому тождество сущности с собой не непосредственно, а опосредовано отношением различных определений.

Эта относительность сущности выступает как ее основание, снимающее себя в существовании и вещи. Противоречие материи и формы делает видимость сущности явлением. Отношение явления с собой развертывается как отношение формы и содержания, целого и частей, силы и ее обнаружения и, наконец, внутреннего и внешнего. Конкретное тождество внешнего и внутреннего есть действительность. Будучи сперва абстрактно определена как возможность и случайность, действительность через условие и реальную возможность выступает как необходимость. Развитие необходимости в абсолютном отношении субстанции и акциденции, причины и действия ведет к их тождеству во взаимодействии. В развитой необходимости взаимодействия каждый его момент действует как субстанция и, относясь к другому, на деле соединяется только с самим собой. В этом, согласно Гегелю, состоит превращение необходимости в свободу, т.е. субстанции как сущности, сущей по причине себя самой, — в понятие как субъект.

Понятие выступает истиной бытия и сущности. Оно не есть результат формальной деятельности субъективного человеческого мышления, которое анализирует и синтезирует определения вещей, существующих независимо от него. Понятие для Гегеля есть не абстрактное общее, а всецело конкретное всеобщее — то, что дает начало всякой жизни и всякому знанию. Поэтому бытие становится тем, что оно в сущности есть, только благодаря деятельности присущего ему понятия. Бытие оказывается понятием в себе, а сущность — рефлексией и видимостью понятия. Если диалектика бытия есть переход в иное, а диалектика сущности — отношение противоположных определений, то диалектика понятия есть собственно развитие, ибо здесь реальностью становится лишь то, что в понятии уже имеется в себе.

Понятие, которое содержит в себе моменты всеобщности, особенности и единичности, вследствие отрицательного отношения с собой выступает как диалектический процесс суждения и заключения. Этот процесс завершатся снятием опосредствования субъективного понятия в непосредственность объекта. Объективное понятие принимает формы механизма, химизма и цели. В реализации цели достигается конкретное тождество опосредствования и непосредственности, субъекта и объекта. Это абсолютное единство понятия и бытия, идеального и реального Гегель определяет как идею, которая через формы жизни и познания становится предметом для себя — понятием понятия или абсолютной идеей.

Таким образом, непосредственное бытие в итоге отрицания всех моментов перехода качества и количества в меру, взаимного проникновения противоположностей и развития конкретного в себе самом всеобщего обернулось бытием абсолютной идеи. Но эта идея, обладающая бытием, есть природа, указывает Гегель. Возникнув в своей всеобщей, логической определенности, идея определяет себя к обособлению, к различию с собой. Именно с этим конкретным тождеством всеобщего и особенного в природном бытии абсолютной идеи имеет дело философия природы.

Как внешняя себе самой идея природа вступает в процесс понятия, становления духом. Этот процесс ведет к снятию идеей своего инобытия и возвращению в себя. Поэтому ступени природы представляют собой развитие понятия как внутреннего в ней. Внешность же природы определяется случайностью и необходимостью, открытием которой в случайном занимается эмпирическое естествознание. Понятие природы реализуется в различии механической, физической и органической природ. Отрицая их видимую самостоятельность, она утверждает себя как идею. Благодаря этому диалектика особенных формаций природы выступает как развитие их всеобщего противоречия. Его разрешение обнаруживает, что все явления природы возникают и исчезают, а вечно есть лишь идея, понятая как противоречащее себе единство природы и духа, которое сохраняет себя в становлении всего конечного.

В механике это противоречие получает форму пространства, времени, движения и материи земных масс и небесных тел. Дальнейшее развитие противоречия в физике обнаруживается в виде качественной материи света, луны и комет, четырех физических стихий, удельного веса, сцепления, звука, теплоты, магнетизма, электричества и химического процесса. В последнем понятие перестает быть лишь внутренней необходимостью природы и впервые проявляется вовне. В органике понятие предстает в форме внешнего геологического процесса  и столь же внешнего, сколь и внутреннего родового процесса растительной и животной жизни, завершающей развитие идеи как природы.

Дух имеет своими предпосылками логическую идею и природу. Только в духе абсолютная идея, существующая как природа, обнаруживает скрытое в природе понятие себя самой. Тем самым она преодолевает внешнюю необходимость и по ступеням духовного развития восходит к свободе. Свободное самоопределение абсолютной идеи совершается в человеке, ибо главным в человеке, в его отличии от природы, философ считает духовное начало.

Согласно Гегелю, переход от природы к духу не является ни переходом к чему-то совершенно иному, ни простым результатом природного процесса. Дух – не продукт природы. Он не происходит из природы естественным путем, а сам порождает себя. Это происходит благодаря тому, что деятельность духа отрицает внешность природы и его собственную внешность как не соответствующую понятию духа.

Развитие духа начинается с отрицания им внешней формы своего бытия в качестве естественного духа или души. Снятие этой формы составляет содержание антропологического процесса, которым создаются условия для возникновения сознания. В феноменологическом движении сознания к разуму дух впервые проявляет себя как таковой. Результатом освоения духом своей являющейся природы выступает психология. Эта внутренняя форма существования духа реализуется в ряде субъективных духовных способностей человека — в созерцании, представлении, мышлении,  практических чувствах, влечениях и воле. В результате развития субъективного духа обнаруживается, что разумное отношение к природе осуществляет не отдельный индивид, а общество в целом. Истиной субъективного духа оказывается объективный дух.

Насколько дух полагает себя объективно, настолько же выступает противоположность его субъективности и объективности.

Формальная возможность преодоления этой противоположности содержится уже в праве и моральности как сферах наличного бытия свободной воли. Однако, реальной эта возможность становится лишь в процессе разложения непосредственного нравственного единства семьи в необходимое различие сословий гражданского общества. Дальнейшая реализация нравственного духа в форме государства обнаруживает, что действительная сущность общества заключается в историческом развитии и снятии противоречия гражданского общества и государства. Всемирная история завершает стихийную жизнь духа как субстанции. В ходе всемирной истории создаются все условия для того, чтобы дух не только был истинным духом, но и осознал себя как то, что он есть. Благодаря этому мировой дух может снять свою субстанциальную объективность и сообщить себе действительность, соответствующую истинной субъективности духа.

Истиной субъективного и объективного духа выступает, таким образом, абсолютный дух — знающее себя разрешение противоречия сущности духа и его естественно-исторического бытия. В искусстве как творческом созерцании красоты и религии как представлении абсолютной сущности начинает осознаваться единство природы и духа, субстанции и субъекта. Но высшего определения, понятия их конкретного тождества дух достигает только в философии. В результате своей истории философия преодолевает видимую изолированность всех форм всеобщего развития и в логической форме познает его единое основание — абсолютную идею.

Именно в этом пункте замыкается круг гегелевской системы философской науки. После того, как логическая идея становится природной, дух, дремлющий в природе, становится философским духом. Он возвращает абсолютную идею к ней самой, постигая ее как начало, основание и результат вечно развивающегося единства мышления и бытия.

Основные идеи и система философии Г. Гегеля

Георг Вильгельм Фридрих Гегель   (1770—1831 гг. ) родился в Штутгарте в семье государственного чиновника. Учился вначале в теологической семинарии, а затем в Тюбингемском университете. В университете познакомился с Шеллингом, вместе с ним участвовал в создании республиканского клуба, в котором его участники дискутировали о значении Великой французской революции и ее влиянии на политическую жизнь Германии. После окончания университета в течение трех лет работал учителем во Франкфурте на Майне и позже характеризовал эти годы как наихудшие в его жизни.

Университетскую карьеру Гегель начал на должности приват-доцента в Берлинском университете по предложению, рекомендации и поддержке соратника по учебе в университете Шеллинга. В начале карьеры была интенсивная совместная работа с Шеллингом, однако позже он порвал со взглядами своего приятеля и сформулировал собственную философскую систему.

Подобно как и его коллега по учебе в университете, Гегель интересовался учением И. Канта, однако не как его сторонник, а как критик. Имел глубокие знания по античной философии. Его первое философское произведение — «Различие между системами Фихте и Шеллинга» — сразу продемонстрировало научному миру его исключительные аналитические способности.

Гегель хотя и интересовался политическими проблемами, однако принял решение посвятить свою жизнь научной карьере. Во время войны войск Наполеона против Германии и после поражения германской армии от армии Наполеона Гегель несколько лет жил в Нюрнберге. Работал учителем философии и директором местной гимназии. Эта работа в гимназии сказалась на стиле его письменной речи: он стал писать проще, менее витиевато. В 1816 году, как он сам отмечал, был освобожден от работы на «галере» (в гимназии). Был назначен профессором Гейдельбергского университета, а через два года принял предложение возглавить кафедру в Берлинском университете, которая была вакантной после смерти Фихте.

В Берлине Гегель работал тринадцать лет. Здесь была написана и издана «Энциклопедия философских наук», в которой он наиболее систематически изложил свою философскую доктрину. Целью этой книги, как заявил Гегель в предисловии, является критика субъективизма и романтизма, а также изложение собственной концепции философии. В этот период слава Гегеля выходит за пределы Германии, достигает европейского уровня. В «Философии права» он выступил как противник либерализма.

Умер Г. В. Ф Гегель в 1831 году во время эпидемии холеры в Берлине.

Годы работы в Берлинском университете — это наилучшие годы в жизни философа. Столица Пруссии в это время стала столицей европейской философии. Лекции, которые читал в университете Гегель, несмотря на сложность его философской терминологии, сухость и монотонность, пользовались необычайной популярностью, а профессор — славой. Гегель читал лекции по истории философии, истории и философии искусства, философии религии. Чтобы послушать лекции Гегеля, в Берлин приезжали молодые люди из многих европейских стран.

Философская система Гегеля — это философия объективного идеализма в его крайней форме. У Гегеля не было сомнений в том, что действительный мир существует объективно. Его философская система — это высшая ступень развития идеалистической диалектики. Наиболее основательно Гегель изложил свою философскую систему в «Науке логики».

Будучи объективным идеалистом, Гегель считал первичной мировую идею, безличный, оторванный от человека разум, а вторичным и следствием этой идеи считал весь действительный мир. Исходным пунктом его философии является идея тождества мышления и бытия, духа и природы, объекта и субъекта. Мировая идея существует вечно и содержит в себе в скрытом виде все явления природы и общества. Основные свойства мировой идеи (иногда Гегель называет ее Абсолютной идей, иногда — Абсолютом) — саморазвитие и стремление к самопознанию. Весь мир — это результат саморазвития и самопознания Абсолютной идеи.

Абсолютная идея — это единственно существующая подлинная реальность; причина всего окружающего мира, его предметов и явлений, это мировой дух, способный творить и обладающий самосознанием.

Объективный идеализм Гегеля имеет рациональный и диалектический характер. Поскольку абсолютная идея представляет собой чистый разум и именно она, будучи причиной, порождает мир вещей, объективный мир в целом, то и этот мир, и права развития всего в этом мире, и обществе, и истории, и культуры должны быть тоже разумны, рациональны и логичны. Этот же вывод следует из идеи тождества мышления и бытия.

Гегель выделил и рассмотрел три этапа развития Абсолютной идеи и этим этапам посвятил, соответственно, три части своей философской системы.

Первый этап развития Абсолютной идеи — этап логический. Здесь абсолютная идея развивается в сфере чистого мышления в форме чистых логических понятий, не имеющих ничего общего с какой-нибудь реальностью. Особенности и закономерности этого этапа развития Абсолютной идеи Г. В. Ф. Гегель описывает в своем труде «Наука логики».

Гегель отмечает, что на этом этапе Абсолютная идея развивается по законам логики. Он сформулировал и разработал три всеобщих закона:

• закон единства и борьбы противоположностей;
• закон взаимного перехода, количественных и качественных изменений;
• закон отрицания отрицания.

Развиваясь на этом этапе в соответствии с названными законами, Абсолютная идея познает самое себя и, познав себя до конца, перестает быт только логической идеей, превращаясь в природу (отчуждает себя в качестве природы). На этом этапе, который Гегель называет инобытием Абсолютной идеи, она реализует себя и развивается в качестве явлений неживой и живой природы.

Второй этап развития Абсолютной идеи Гегель описывает в трактате «Философия природы». Гегель декларирует, что этот этап развития характеризуется тем, что природа развивается только в пространстве, но не во времени. В природе нет ничего нового по сравнению с первым этапом развития Абсолютной идеи, она лишь повторяет то, что уже было. Однако, развиваясь, природа должна стремиться к самопознанию, и для этого появляется человек, обладающий сознанием. Природа развивается в соответствии с законами логики, т. е. разум диктует природе свои законы.

Третий этап развития Абсолютной идеи описал Г. В. Ф. Гегелем в произведении «Феноменологии духа». На этом этапе Абсолютная идея проявляет себя в различных формах человеческого сознания как в сознании человека, так и в сознании человечества, например в духовной культуре, в праве, в политике как результатах общественного сознания.

Это самая важная часть философской системы Гегеля, поскольку на этом этапе Абсолютная идея возвращается сама к себе в человеческой мысли, в познании и в продуктах человеческой мысли. Идея возвращается сама к себе, однако это уже не та идея, которой она была когда-то; она возвращается, будучи обогащенной различными формами, опытом и знанием, через которые прошла и которые приобрела в процессе развития.

Все это развитие, все три этапа развития Абсолютной идеи — это результат реализации конечной цели. На этапе духа Абсолютная идея достигает границ своего развития, здесь Абсолют реализует все свои потенции, все возможности, которые в нем находятся, достигает вершины самопознания или достигает абсолютной истины, полного и окончательного знания о самой себе.

Для Гегеля важна именно эта цель —показать дорогу развития абсолютной идеи до самопознания, до достижения полного, совершенного и окончательного знания о самой себе.

Дух, считал Гегель, имеет три разновидности:

• субъективный дух;
• объективный дух;
• абсолютный дух.

Субъективный дух, или «дух для себя», — это индивидуальное сознание человека, его душа.

Объективный дух, или «дух общества в целом». Воплощением объективного духа является право, мораль, гражданское общество, государство. Все это дано свыше как изначально существующая идея свободы человека и регулирует взаимоотношения между людьми.

Абсолютный дух — высшее проявление духа, это вечно действительная истина. Воплощением Абсолютного Духа являются искусство, религия и философия.

Гегель, как это можно уже заметить из изложения его идей, привержен и развивает так называемую триаду в развитии всего сущего. Так, в своем развитии Абсолютная идея проходит три этапа; Гегель открыл три всеобщих закона диалектики, он выделяет три разновидности духа.

Следовательно, развитие — это бесконечный процесс движения от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному, от абстрактного к конкретному и т. д. и содержит в себе три взаимосвязанных этапа:

• тезис — существует определенное утверждение, форма бытия;
• антитезис — всегда находится нечто противоположное тезису;
• синтез — это результат взаимодействия противоположностей (тезиса и антитезиса), новое утверждение, которое, в свою очередь, становится новым тезисом, но на более высоком уровне.

Этот процесс повторяется снова и снова, и в результате синтеза противоположных тезиса и антитезиса появляется новый тезис более высокого уровня.

Гегель считает, что именно противоречия являются движущей силой прогресса. Без противоречий, которые и находятся в единстве (тождество противоположностей), не существуют друг без друга; и исключают друг друга как противоположности (борьба противоположностей), развитие невозможно.

Развитие у Гегеля выступает как движение от «бытия в себе» к «бытию для себя», от логических возможностей, потенций к действительности, к их реализации, от незнания к знанию. Для этого Абсолютная идея не остается только идеей логической, перевоплощается в мир природы, и поскольку в природе нет субъекта познания, то для реализации свойства и стремления Абсолютной идеи к самопознанию она оставляет природу и переходит в мир человека, который Гегель определяет как «царство духа». Идея, находясь в сознании человека и человечества, в истории через различные действия и результаты этой деятельности стремится реализовать свои абсолютные цели.

Для характеристики этих закономерностей развития Абсолютной идеи Гегель использует понятие отчуждения. Абсолютная идея, развившись, познав себя до конца, на первом этапе отчуждает себя в природу, окружающий мир, а затем — в человека и его мышление, в его деятельность, переходя на этап духовный. Через это дух реализует самого себя и возвращается к самому себе.

Гегель в учении о человеке, т. е. в антропологии, трактует человека как орудие Абсолютной идеи, как «хитрость» Абсолютной идеи. Через человеческую деятельность Абсолютная идея опредмечивает самое себя.

Человек — это носитель Абсолютной идеи, и она использует человека, его способности и умения для реализации своих планов. Даже великие люди, такие как Александр Македонский, Цезарь и Наполеон, как считал Гегель, являются только исполнителями воли Мирового духа — Абсолютной идеи. Сознание каждого индивидуального человека — это частица Мирового духа.

Именно в человеке абстрактный и безличный Мировой дух приобретает волю, индивидуальность, характер, личность. Человек — это «конечный дух» Мирового духа. Именно через человека, через его речь, язык, жесты, действия, поступки, через ход истории, через познавательную деятельность человека Мировой дух познает себя и творит мир через артефакты, т. е. содеянные человеком предметы материальной и духовной культуры.

Возвращаясь к третьему этапу развития Абсолютной идеи, к объективному духу, заметим, что основным в этом воплощении Гегель считал государство. Именно через государство достигается главная цель современной жизни истории — достижение осознания свободы. История — это процесс самореализации Абсолютного духа, и вся история, поскольку Абсолютный дух включает в себя идею свободы, — это процесс завоевания человеком все большей и большей свободы. Всю историю человечества Гегель делит на три эры:

1. Восточная эра (эпоха Древнего Египта, Древнего Китая и т. п.) — такой период, когда в обществе осознает и пользуется свободой лишь один человек — фараон, китайский император и т. д., а все остальные люди являются его рабами и слугами.
2. Антично-средневековая эра — период, когда осознают и пользуются свободой группа людей (глава государства, его окружение, высшие чиновники, военачальники, аристократы, феодалы), но основная масса людей не свободна, зависит от избранной части общества и служит ей.
3. Германская эра — это современная Гегелю эпоха и прежде всего государство, в котором он жил и творил, — Пруссия, где осознают себя свободными и являются свободными все люди.

Г. В. Ф. Гегель с позиций достигнутой Абсолютной идеей абсолютной истины очень высоко ценил свои собственные заслуги в философии. Он считал, что именно его философия воплотила в себе все позитивные результаты таких титанов истории философии, как Платон, Аристотель, Декарт, а также достижения таких представителей немецкой классической философии (которых он, к слову говоря, нещадно критиковал), как Фихте, Шеллинг, Кант. Он считал, что именно его философия выражает Абсолютную истину, которая ближе всего к Абсолютной идее.

В социально-политических взглядах Г. В. Ф. Гегеля можно выделить следующие основные идеи:

• государство — это воплощенный Бог, т. е. это форма существования Бога в мире;
• право — это воплощение и реализация в действительности идеи свободы;
• искусство — это непосредственное отображение человеком Абсолютной идеи. Однако отобразить Абсолютную идею могут только избранные, талантливые и гениальные люди — творцы подлинного искусства;
• религия — это Абсолютная идея, открытая человеку в Божественном откровении;
• философия — это высшая ступень в понимании Абсолютной идеи, это полное раскрытие всех истин познания Абсолютным духом самого себя, высшее знание, соединение начала Абсолютной идеи с ее завершением;
• общие (общественные) интересы выше интересов индивидуальных; интересы человека могут быть принесены в жертву интересам общества;
• богатство и бедность людей предустановлены свыше, они естественны, и с ними нужно смириться;
• войны, конфликты между государствами, противоречия между ними закономерны; как и всюду, они являются двигателем прогресса во всемирно-историческом масштабе. Гегель критикует идею И. Канта «о вечном мире» и считает, что такое состояние приведет к застою, загниванию, моральному разложению. Война — это средство очищения и подъема духа нации;
• одним из центральных тезисов, вокруг которого много спорили как современники Гегеля, так и представители последующих поколений, является утверждение «Все разумное действительное, а все действительное разумно». Противоречия между бытием (материей) и идеей (сознанием) не существует.

Гегель разработал диалектику как науку, он сформулировал законы диалектики, разработал систему категорий диалектики; он разработал диалектику как всеобщий философский метод. Именно диалектика является главным достижением гегелевской философии.

Диалектика, как утверждал Г. В.Ф. Гегель, — это основополагающий закон развития и бытия Абсолютной идеи, Мирового духа и сотворенного им действительного мира. Основное содержание диалектики Гегеля можно выразить так, что развитие мысли, развитие идеи, развитие всей действительности Гегель не трактовал как гармоничный, прямолинейный процесс. Сущность развития он видел в постоянной борьбе противоположностей, которые внутренне присущи всем без исключения предметам, процессам, явлениям и всем этапам развития Абсолютной идеи. Противоречие — это условие развития всего сущего.

Развитие, по Гегелю, характеризуется еще и взаимодействием качественных и количественных изменений, происходящих в мире. Постепенное нарастание количественных изменений не беспредельно, при переходе через определенную границу меры они неизбежно влекут за собой качественные изменения, которые выступают как перерывы постепенности, как скачки. Гегель характеризует эту взаимосвязь и взаимозависимость количественных и качественных изменений как всеобщую закономерность развития, и поэтому развитие — это еще и переход от состояний качественно низших к качественно высшим.

Наконец, еще одна всеобщая закономерность развития связана с открытым Гегелем законом отрицания отрицания, или двойного отрицания, или двойного противоречия. Закономерность борьбы противоположностей раскрывает источники всякого развития; закономерность взаимного перехода количественных и качественных изменений вскрывает механизм всякого развития. Гегель показывает, что развитие никогда не является полным уничтожением старого, отрицанием этого старого, а является отрицанием, уничтожением только определенных элементов этого старого, которые препятствуют развитию, и одновременно сохранением таких элементов старого, которые являются ценными для перехода на новый этап развития.

Таким образом, Гегель говорит о преемственности старого и нового в развитии. Этот процесс Гегель характеризует с помощью триады: тезис-антитезис-синтез.

В ходе двойного отрицания (тезис (А) — антитезис (не-А) — синтез (не-не-А=А)) происходит формально возврат к исходному тезису, однако Гегель характеризует его как «якобы возврат» к старому; а самом деле это синтез (объединение) двух предшествующих этапов развития. Этот синтез является, в свою очередь, исходным пунктом — тезисом — для нового этапа в развитии. Этот закон отражает направление развития. Гегель показывает, что развитие есть всегда еще и единство двух тенденций — поступательности и повторяемости, что характеризует его как спиралевидный процесс.

В заключение отметим, что философия Гегеля внутренне противоречива. Основное ее противоречие — это противоречие между философской системой Гегеля и разработанным им же диалектическим методом.

Действительно, диалектика Гегеля требует признания того, что процесс развития — это бесконечный процесс, что мы только что продемонстрировали, рассматривая три открытых Гегелем закона развития. Однако, Гегелевская философская система ограничивает развитие всего сущего: и природы, и мышления, и общества.

В самом деле,

• природа, будучи инобытием Абсолютной идеи, как утверждал Гегель, только повторяет, то, чего достигла Абсолютная идея на первом этапе развития, она развивается только в пространстве, а не во времени, и в ней нет ничего нового по сравнению с первым этапом развития;
• мышление, познание тоже ограничено в философской системе Гегеля. Он утверждал, что в его философии Абсолютная идея возвращается к самой себе в форме Абсолютной истины. Следовательно, познана такая истина, которая уже неизменна, это знание, достигшее полноты и завершенности;
• наконец, гегелевская философская система ограничивает в развитии и общество. Поскольку именно представителю Прусского государства удалось постичь абсолютную истину, то это государство является самым совершенным типом государства, и все другие государства должны стремиться быть подобными Прусскому государству. По существу, этим выводом Гегель оправдывал деспотизм, полицейское государство, королевское судопроизводство, цензуру и т. п. И поэтому, возможно, философия Гегеля была объявлена философией Прусского государства и стала обязательной для учения во всех университетах, а ее критики преследовались и изгонялись из университетов, лишаясь кафедр. Так произошло, например, с Людвигом Фейербахом, к изучению философии которого мы переходим.

Однако прежде сделаем некоторые выводы относительно философского наследия Г. В.Ф. Гегеля. Главная заслуга Гегеля в философии заключается в следующем:

• в разработке им диалектического метода, в обосновании и разработке законов и категорий диалектики и необходимости рассмотрения всего сущего в развитии;
• в обосновании принципа историзма, благодаря которому человечество было представлено как закономерно развивающееся и совершенствующееся целое;

Гегель придал философии подлинно научный характер, он стал творцом философии как науки. Гегелевские науки:

• логика, которая содержит учение о бытие, учение о сущности и учение о понятии;
• философия природы (абсолютная идея в природе), здесь Гегель выделяет механику, физику и органическую физику;
• философия духа (абсолютная идея в сознании).

Эти три раздела науки Гегель излагает соответственно в «Науке логики», в «Философии природы» и в «Феноменологии духа», которые вместе составляют «Энциклопедию философских наук». Это интеллектуальный подвиг Гегеля, никто ни до него, включая и Аристотеля, ни после него не смог самостоятельно составить энциклопедию всех наук, но результатом гения Гегеля стала энциклопедия философских наук.

Гегель раскрыл проблематику философии, расширил и предмет, и структуру философии. Он считал, что философия должна включать в себя:

• философию природы;
• антропологию;
• психологию;
• логику;
• философию государства;
• философию права;
• философию гражданского общества;
• философию истории;
• диалектику.

Система Г. В. Ф. Гегеля была одной из последних идеалистических философских систем. Она стала очень популярной и имела многих сторонников в разных странах. Однако отношение к ней среди сторонников не было единым: они разделились на старогегелианцев, поддерживающих консервативные мотивы в его философской системе, а также на радикальных младогеге-лианцев, среди которых были и молодые Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Маркс и Энгельс критиковали философскую систему Гегеля и одновременно в своих учениях опирались на его диалектический метод, который, по их мнению, «стоял на голове», а их задача была в том, чтобы поставить диалектику «на ноги», т. е. обогатить ее материализмом.

Трудность с Гегелем | Новый критерий

Философия не должна беспокоиться об обычных идеях.
-ГРАММ. В. Ф. Гегель, Философия природы

Он описал то, что знал лучше всего или слышал больше всего, и чувствовал, что описал вселенную.
— Джордж Сантаяна, о Гегеле

Философы почти никогда не бывают циничными манипуляторами сознанием своих читателей. Они не вызывают иллюзий у других, пока сами не подвергнуться им.
— Дэвид Стоув, «Идеализм: викторианская история ужасов (часть первая)»

Впервые я столкнулся с этим mot в « Заключительном ненаучном постскриптуме » Сёрена Кьеркегора (1846), еще одном антигегельянском залпе, весьма отличном от Расселовского. Ни Кьеркегор, ни его редакторы не предоставили источника для этого наблюдения, а Терри Пинкард в своей новой биографии Гегеля [1] пренебрежительно описывает его как «апокрифическую историю», «эмблему антигегелевской реакции, которая быстро началась» после смерть философа в 1831 году.

Мне было жаль это узнать. Как и многие люди, прочитавшие изрядное количество книг Гегеля, я был одновременно и благоговейным, и подавленным их сверкающей непрозрачностью. За исключением, возможно, Хайдеггера, Гегель, безусловно, самый трудный «великий философ», которого я когда-либо изучал. Было много того, чего я не понимал. Я втайне подозревал, что никто — даже мои учителя — по-настоящему его не понимали, и было приятно, что это предубеждение подтверждается из уст самого мастера.

Стоит ли оно того? Я имею в виду, что вы тратите сто часов на изучение «Феноменологии духа» (1807 г.) — широко признанного шедевром Гегеля — и что вы можете для этого показать? Книга должна вывести вас из наивной, «непосредственной» ( unmittelbar , любимый гегелевский термин презрения) позиции «чувственной достоверности» к Абсолютному Знанию, «или Духу, который знает себя как Дух». [2] Звучит неплохо, особенно когда тебе, скажем, восемнадцать, и ты занят обдумыванием идей, которые гарантированно озадачат и встревожат твоих родителей. Но как вы думаете, что это значит? Г-н Пинкард отмечает, что в Йене в начале 1800-х годов «Гегель, казалось, вызывал двоякую реакцию: им либо восхищались и даже боготворили, либо его унижали». Фактически, работа Гегеля всегда вызывала эти противоположные реакции, на протяжении всей его жизни и впоследствии. Г-н Пинкард, преподающий философию в Джорджтаунском университете и написавший еще несколько книг о Гегеле, твердо принадлежит к лагерю поклонников. Я нет.

Мистер Пинкард хорошо справляется со своей работой, я бы сказал, не более того. Он явно владеет материалом, биографическим, а также философским и историческим; у него есть все правильные цитаты из Канта и Фихте, главных философских вдохновителей Гегеля; он дает в целом проницательные резюме современных событий и споров; тем не менее его презентация утомительна и на удивление повторяется. Сколько раз, например, нам нужно напоминать, что Гегель чрезмерно любил вино — у него был хороший вкус к кларету, что немаловажно — и к игре в карты? Как часто нам нужно говорить, что у него было прозвище «старичок», когда он учился в школе? У г-на Пинкарда также есть прискорбное пристрастие к слову «отчуждение», гегелевско-марксоидному тику. Когда молодой Гегель проводит среды и субботы в библиотеке, а не дома, это признак «отчуждения, которое он чувствовал в подростковом возрасте» — что-то в этом роде.

Гегель жил в неспокойное время.

Одна из проблем мистера Пинкарда состоит в том, что жизнь Гегеля была недостаточно насыщена событиями, чтобы можно было написать изящную биографию объемом почти в восемьсот страниц. Гегель родился в Штутгарте в 1770 году (в том же году, что и Бетховен, Вордсворт и его друг Гёльдерлин). Он достиг совершеннолетия в период высокого романтизма. Его философия, которая повсюду выдает стремление к бесконечности, во многом является выражением романтизма, факт, который г-н Пинкард и регистрирует, и умудряется не принимать во внимание. В ранние годы Гегель был образцовым учеником. Но к тому времени, как он поступил в теологический институт в Тюбингене в 1788 г. (где он жил с Гёльдерлиным и, начиная с0, у Шеллинга), Гегель начал раздражаться под ярмом установившейся власти и косной педагогики. Бертран Рассел заметил, что Гегеля привлекал мистицизм в молодости и что его зрелая философия была «интеллектуализацией того, что сначала представлялось ему как мистическое прозрение». Если вы посмотрите на философию Гегеля, это кажется правдоподобным, хотя г-н Пинкард не приводит никаких свидетельств «мистического прозрения» у молодого Гегеля. Что верно, я думаю, так это то, что у Гегеля мы видим студента-богослова, который разочаровался в теологии, но не мог ясно видеть свой путь к отказу от ауры глубины, которую предлагала теология. Результатом стала ослабленная теология гегелевского идеализма, в которой Абсолют заменяет Бога.

Гегель жил в неспокойное время. Французская революция была одним из современных «всемирно-исторических» событий, поразивших его воображение. Другой была карьера Наполеона. Гегель был в Йене, преподавал и заканчивал «Феноменологию духа» , когда в 1806 г. вышел Наполеон. битвы при Йене.) Как и многие романтики, Гегель преклонялся перед властью, и в Наполеоне («этом необыкновенном человеке, которым невозможно не восхищаться») он видел воплощение власти. Когда император проезжал через город, Гегель взволнованно писал другу, что он видел «мировую душу… . . верхом на лошади».

Но что сделал Гегель ? Он был частным репетитором, директором средней школы, некоторое время редактором провинциальной газеты и большую часть своей карьеры профессором университета: в Гейдельберге с 1816 по 1818 год, а затем в Берлине до самой смерти. Хотя он стал большой знаменитостью в Берлине, манера чтения лекций Гегеля не вызывала всеобщего восхищения: студенты, не поддающиеся его очарованию, рассказывает нам г-н Пинкард, жаловались, что каждое третье предложение он начинал со слов «поэтому». Один из драматических моментов произошел в 1807 году, когда Гегель стал отцом незаконнорожденного ребенка по имени Людвиг от своей квартирной хозяйки. Г-н Пинкард отмечает, что после того, как Гегель женился (в 1811 г.) и имел двух других сыновей, он устроил Людвига жить со своей семьей. Это закончилось плохо. Людвиг хотел изучать медицину, но Гегель отказался платить за его образование. (Вообще кажется, что он относился к Людвигу как к гражданину второго сорта.) Людвиг порвал с семьей примерно в 1826 году, отметив, что «я всегда жил в страхе, но никогда не любил своих родителей». Г-н Пинкард справедливо описывает историю Людвига в своем тексте, но, что любопытно, в указателе нет ни намека на ребенка, ни в его собственном праве, ни как на эпизод из жизни Гегеля. В разделе «Гегель, Георг Вильгельм Фридрих» мы находим записи для всего, от «пиво» ​​до «дремать на диване», но ничего в разделе «незаконнорожденный ребенок» или «Людвиг». Очень гегелевское понимание приоритетов.

Гегель написал много вздора. Однако он сделал это не специально. Артур Шопенгауэр, один из злейших врагов Гегеля, был прав, когда жаловался на «одурманивающее влияние мнимой мудрости Гегеля». (Никто моложе сорока, думал он, не должен читать Гегеля: слишком велика опасность интеллектуальной испорченности.) Но я считаю, что Шопенгауэр ошибался, приписывая Гегелю мистифицирующие мотивы. Он мог быть, как говорил еще Шопенгауэр, «шарлатаном», но Гегель был искренним шарлатаном. Он сказал много сумасшедших вещей. Он верил им всем.

Кьеркегор увидел нечто существенное в Гегеле, когда заметил, что он и его философия «представляют собой эссе в комическом». Гегель, говорил Кьеркегор, подобен человеку, построившему дворец, но живущему в караульном помещении. Его тщательно разработанная «Система» философии обещала наметить необходимое развитие не только сознания, но и всемирной истории и даже природы — в самом деле, для Гегеля не было никаких жестких и четких различий между этими сферами. На первой странице своего предисловия м-р Пинкард жалобно спрашивает, как получилось, что Гегеля «так плохо поняли». Думаю, я могу помочь ему ответить на этот вопрос. Пункт: «Рациональное рассмотрение природы», — писал Гегель в своем Философия Природы ,

должна рассмотреть, как Природа сама по себе есть этот процесс становления Духом, снятия своей инаковости — и как Идея присутствует на каждом уровне или уровне самой Природы: отчужденная от Идеи, Природа только труп Понимания. Однако природа лишь имплицитно есть идея, и поэтому Шеллинг назвал ее окаменевшим разумом. . . ; но Бог не остается окаменевшим и мертвым; сами камни вопиют и возносятся к Духу.

Что оставляет нас — где? Во всяком случае, между молотом и наковальней. Все, кроме самых жалких поклонников Гегеля, (по крайней мере тайно) смущены его натурфилософией. Нужен сильный человек, чтобы прочитать, например, что «всего лишь небесных тел кажутся независимыми друг от друга», не побледнев. Заглянуть в эту часть творчества Гегеля — самый быстрый способ подчеркнуть точку зрения Кьеркегора: несоответствие между претензией и достижением подобно нечестности Фальстафа: «грубо, как гора, открыто, ощутимо». Огромная сложность сочинений Гегеля может создать впечатление, что нужно хорошо разбираться в философии, чтобы эффективно ответить ему. Но это, писал Кьеркегор, «ни в коем случае не так. Все, что нужно, — это здравый смысл, запас юмора и немного греческого ataraxy [спокойствия]». Конечно, не лишена иронии то, что таких обыденных вещей, как здравый смысл, юмор и спокойствие, в наши дни может быть даже меньше, чем той диалектической доблести, которая требуется для игры с философией Гегеля.

Вторая причина читать Гегеля связана с его вероломством. Точно так же, как врачи многое узнают о здоровье, изучая болезни, мы можем многое узнать о философском здоровье, изучая Гегеля. Как заметил Рассел, Гегель «лучше, чем кто-либо, олицетворял определенный вид философии». Это не была, по мнению Рассела, хорошая философия — он считал, что «почти все доктрины Гегеля ложны», — но она ярко иллюстрировала ментальные последствия того особого взгляда на мир, которому нас учит гегелевская философия.

Третья причина читать Гегеля — его влияние, которое признают все — и друзья, и враги — огромно. «Ни один философ с 1800 года, — писал Вальтер Кауфманн в своей оценке Гегеля в 1965 году, — не имел большего влияния». Это влияние имело несколько различных направлений, из которых я упомяну три. Во-первых, сочинения Гегеля, особенно « Феноменология » и « Философия права» (1820 г.), оказали решающее влияние на философию Карла Маркса, а через него — на Ленина и Сталина и на марксизм в целом. Верно, что Маркс посвятил много страниц критике философии Гегеля. Но он твердо придерживался гегелевского взгляда на историю как на царство неизбежного диалектического прогресса, то есть прогресса, который есть необходимое, т. е. неизбежное, и которое происходит путем непрерывного отрицания. Как выразился философ Луи Дюпре, Маркс принял метод философии Гегеля, отбросив ее содержание. Часто приходится слышать, что Маркс пытался «поставить Гегеля на голову». На самом деле Маркс сказал (в « Capital »), что идеализм Гегеля поставил его диалектику «стоять с ног на голову». Его нужно снова перевернуть наизнанку, если вы хотите обнаружить рациональное зерно в мистической оболочке».

Третьей причиной читать Гегеля является его влияние, которое все — и друзья, и враги — признают огромным.

Насколько «рациональным» оказалось присвоение Марксом Гегеля, мы теперь знаем. Убийственное наследие марксизма не может быть возложено на Гегеля — за исключением, быть может, того, что философия Гегеля делает ум непригодным для серьезной критики. Маркс никогда не уставал упрекать Гегеля за его «мистификацию». Тоже совершенно верно. Но Маркс взял на вооружение особенно вредную часть мистификации, когда проглотил диалектику Гегеля. Как заметил Джордж Сантаяна в Egotism in German Philosophy (1916; rev. ed. 1939), неявно выраженный в диалектике Гегеля, представляет собой чудовищный образец «эгоизма», предполагающий нелепое усилие «приводить вещи в соответствие со словами, а не слова с вещами».

Поклонники Гегеля ненавидят такого рода критику. Кажется откровенным филистерством указывать на то, что идея одной вещи, «содержащей» (или «полагающей», как любил говорить Гегель) своей противоположности, на самом деле является всего лишь словесным фокусом. Это как раз то, что сказал бы ваш обыватель, человек, не имевший возможности читать Гегеля. Но ведь Гегель всегда был особенно популярен среди людей, вся жизнь которых связана со словесным фокусом, — я имею в виду академических профессоров философии. Что бы еще ни говорили о Гегеле, он идеальный профессор-философ. Он чрезвычайно помог в том, чтобы мельницы академической индустрии не перемалывались. Не только трудность, присущая его книгам, гарантирует практически бесконечный поток работы — книги Гегеля требуют академических комментариев, чем больше, тем лучше, — но и его взгляд на вселенную был рассчитан на то, чтобы глубоко удовлетворить академических философов. Ведь его философия ставит их и их профессию на самую вершину творения. Художники обладают интуитивным пониманием Абсолюта, думал Гегель; в религии один « имплицитно примирился с божественным Бытием»; но только с философией Дух достигает «высшей свободы и уверенности в своем самопознании». Удобно, если вы профессор философии.

Во всех учебниках идеалистов после Канта первый урок один и тот же: пнуть Беркли. Это, несомненно, поможет вам начать все с наилучшего возможного, задействовав здравый смысл ваших читателей на вашей стороне. Этим вы отрезаете им отступление, а можете потом мучить их на досуге, о как, хоть вселенная конечно мысль, это ведь не ваша мысль, или моя мысль, или даже мысль каждого. Это объективная, или общедоступная, или Абсолютная Мысль.

Гегель был мастером в этом деле. Например, в длинном предисловии к «Феноменологии » он вначале говорит своим читателям, что «философия должна остерегаться желания быть назидательной»: «Я поставил перед собой задачу помочь приблизить философию к форме Наука, к цели, где она может отказаться от титула любить знания’ и быть настоящим знанием».

Справедливо, скажете вы. «Наука», « фактическое знание» — все это звучит в высшей степени стоящим. Слава богу, он не какой-то сумасшедший берклианец, который думает, что «быть — значит быть воспринятым» или что-то в этом роде. Но что именно Гегель подразумевает под «наукой», под « действительным знанием»? Возможно, следующие отрывки прояснят ситуацию. Первый — из предисловия к «Феноменологии », второй — из его последней главы:

Истина во всем. Но целое есть не что иное, как сущность, завершающая себя в своем развитии. Об Абсолюте следует сказать, что он по существу является результатом , что только в конце он является тем, чем он является на самом деле; и именно в этом состоит его природа, , а именно . быть актуальным, субъектным, самопроизвольным становлением самого себя. Хотя может показаться противоречивым, что Абсолют следует понимать по существу как результат, нужно немного поразмыслить, чтобы представить эту видимость противоречия в ее истинном свете. Начало, принцип или Абсолют, как было сразу сказано вначале, есть только всеобщее.

Дух . . . показался нам не только уходом самосознания в свое чистое внутреннее, не простым погружением самосознания в субстанцию ​​и небытием своего различия; но Дух есть это движение Я, которое освобождает себя от себя и погружается в свою субстанцию, а также, как Субъект, уходит из этой субстанции в себя, превращая субстанцию ​​в объект и в то же время содержание поскольку он отменяет эту разницу между объективностью и содержанием. . . . Следовательно, дух, завоевав понятие, проявляет свое существование и движение в этом эфире своей жизни и есть Наука .

Гегель также является признанным знатоком другого маневра, искусства философского удара грома, который Стоув описывает (во второй части своего эссе об идеализме) как «рассуждения, основанные на внезапном и сильном солецизме».

Скажите или намекните, например, что в английском языке «ценность» означает то же, что и «индивидуальность». Вы можете пройти много миль по следу своего спора, прежде чем они отдышатся.

Этот метод верен не только физиологически, но и этологически. Конечно, его никогда не следует использовать первый . Вам нужно сначала заслужить уважение ваших читателей, с помощью каких-то веских рассуждений, проницательных наблюдений или тому подобного: , затем применяйте насильственный солецизм. Скажите им, например, что когда мы говорим о чем-то, что это простое число, мы имеем в виду, что оно было рождено вне брака. Вы не можете ошибиться таким образом. Порядочные философы будут настолько сбиты с толку этим, что никогда не сделают единственного, что им следовало бы сделать: просто скажут: «Это НЕ то, что означает «простое число»!» Вместо этого они будут всегда начало. . . [путем] поиска оправдания чьего-то высказывания того, что вы сказали, или полуоправдания, или оправдания на одну восьмую; и нет никакой опасности, что они будут искать напрасно.

Гегель полон философских громов. Большинству из нас трудно не смутиться, когда мы читаем в «Науке логики » (1812–1816) Гегеля, что «логика, безусловно, должна быть названа сверхъестественным элементом, который пронизывает каждое отношение человека к природе». Но когда мы доходим до его рассуждений о силлогизме и читаем, что «силлогизм не только рационален, но и0003 все рациональное — это силлогизм », единственная здоровая реакция — паника.

Гегель полон философских громов.

Вероятно, несправедливо придираться к гегелевской логике . Книга действительно имеет очень мало общего с одноименной дисциплиной. Давайте вместо этого обратимся к одному из самых глубоких и вызывающих всеобщее восхищение пассажей Гегеля, к знаменитой диалектике «господин/раб» в «Феноменологии ». Этот раздел произвел глубокое впечатление на мыслителей от Маркса до Фрэнсиса Фукуямы. Он описывает способ, которым мы начинаем узнавать и иметь дело с фактами других людей, других самосознаний. По Гегелю, самосознание существует «только в признании». Подобно Родни Дэнджерфилду, он сам по себе не завершен, но требует уважения, признания со стороны другого. Это, говорит Гегель, ведет к борьбе за признание, борьбе, которая быстро перерастает в борьбу не на жизнь, а на смерть:

Они должны участвовать в этой борьбе, ибо они должны поднять свою уверенность в том, что они для себя , до истины, как в случае другого, так и в своем собственном случае. И только ценой своей жизни можно завоевать свободу; только так доказывается, что для самосознания его существенное бытие есть не [только] бытие, не непосредственная форма, в которой оно выступает, не погруженность в пространство жизни, а то, что в нем нет ничего наличного. что нельзя считать исчезающим моментом, что оно всего лишь чистое бытие для себя . . . . Точно так же, как каждый рискует своей жизнью, так и каждый должен искать смерти другого, ибо он ценит другого не больше, чем самого себя.

Ну и дела. Похоже ли это на кого-то из ваших знакомых или о ком вы когда-либо слышали, за исключением нынешних или потенциальных постояльцев вашего местного пенитенциарного учреждения? Знаю, знаю: это ужасно вульгарный вопрос. В конце концов, Гегель говорит не о вас или обо мне; он говорит о необходимом раскрытии самосознания, когда оно борется за признание собственной свободы. Если вы найдете , что убедительны, то у вас есть задатки истинного гегельянца.

Конечно, диалектика господина и раба — это наиболее диалектически проворный Гегель. Возможно, было бы легче начать, как он, с простой чувственной уверенности. В начале «Феноменологии» Гегель пытается заставить нас разрушить некоторые из наших простейших, наиболее само собой разумеющихся представлений о том, что считается знанием.

На вопрос: «Что сейчас?», ответим, например, «Сейчас ночь». Чтобы проверить истинность этой чувственной достоверности, достаточно будет простого эксперимента. Мы записываем эту истину. . . . Если теперь, в этот полдень , мы снова смотрим на написанную правду, мы должны будем сказать, что она устарела.

Теперь, что есть Ночь, сохраняется , т. е. с ним обращаются как с тем, за что он себя выдает, как за нечто, что есть ; но, напротив, оказывается чем-то, что есть , а не . . . . Следовательно, это самосохраняющееся сейчас не непосредственно, а опосредовано; ибо определяется как постоянное и самосохраняющееся Теперь через то что-то другое, , а именно . День и ночь, это , а не .

Почти каждый, кто глубоко читает Гегеля, поражается его знаменитому замечанию в предисловии к «Философии права» : «Разумное есть действительное, а действительное есть разумное». Сочувствующие комментаторы Гегеля твердят нам не волноваться, что, хотя это может показаться более или менее эквивалентным циничной защите статус-кво («Что есть, то правильно»), на самом деле в своем истинном определении оно не значит это. Но как вы можете сказать? Гегель представляет свою систему как самое воплощение свободы. Но, как заметил Рассел, то, что описывает Гегель, — это «очень тонкая разновидность свободы. Это не значит, что вы сможете удержаться от концлагеря. Это не подразумевает демократию или свободную прессу». Почему? Если «сущность каждой вещи лежит… . . в том, что противоположно самому себе», тогда можно все. В Наука логики , Гегель мимоходом отмечает преимущества немецкого языка как языка для философии. «Некоторые из его слов, — замечает он, — обладают даже еще той особенностью, что имеют не только разные, но и противоположные значения, так что в них нельзя не распознать умозрительный дух языка». Этот «спекулятивный дух» находится в самом центре философии Гегеля. Это подразумевает своего рода словесное опьянение, при котором реальность подчиняется незакрепленным размышлениям. Однажды в Феноменология Гегель определяет «Истинное» как «вакханальное веселье, в котором ни один член не опьянеет». Он не шутил.

Примечания
Перейти к началу документа.

1. Гегель: биография , Терри Пинкард; Издательство Кембриджского университета, 780 страниц, 39,95 долларов. Вернитесь к тексту.
2. Я подозреваю, что по крайней мере отчасти успех книги Гегеля был обусловлен ее названием, в котором назидательное ( Geist , дух) сочетается с исследовательским (феноменология). Что такое феноменология духа? Термин «феноменология» был придуман немецким философом восемнадцатого века И. Г. Ламбертом, который использовал его для обозначения изучения иллюзорных аспектов опыта. Как указывает г-н Пинкард, Гегель взял этот термин у Канта, который, проводя различие между «феноменами» (вещами, которые мы переживаем) и «ноуменами» (вещами, которые мы не можем испытать), придал им новый смысл. Подобно тому, как биология есть «логос», или изучение жизни («биос»), так и «феноменология» есть логос, или изучение «явлений» (от греческого 9).0003 явления , «вещи, которые появляются»). Таким образом, гегелевская «феноменология духа» пытается описать разворачивающиеся проявления самосознания от его зари до его полной зрелости. Вернитесь к тексту.
3. Слово — подарок ловкого переводчика, который помнил, что sublatum было совершенным страдательным причастием латинского глагола tollo , что означает как «возвышать» или «сохранять», так и «убирать», «удалять». ,» «разрушать.» Очень гегелевское слово, тольо. Вернуться к тексту.

Роджер Кимбалл является редактором и издателем The New Criterion , а также президентом и издателем Encounter Books. Его последние книги включают The Fortunes of Permanence: Culture and Anarchy in an Age of Amnesia  (St. Augustine’s Press) и Who Rules? Суверенитет, национализм и судьба свободы в двадцать первом веке (книги встреч).

Первоначально эта статья была опубликована в The New Criterion, том 19, номер 1, на странице 4
Copyright © 2022 The New Criterion | www. newcriterion.com
https://newcriterion.com/issues/2000/9/the-difficulty-with-hegel

Критика стандартного неправильного прочтения Гегеля – Эмпирейский след Я нашел эту лекцию во многих отношениях более забавной тем, как много неправильного исходит от профессора, который, как я уже предполагал, должен был изучать Гегеля с теми людьми, которых мы называем предполагаемыми экспертами. В отличие от уморительно плохого «вода + не-вода = вода» из этой жемчужины (1:57:22-2:00:10) лекции, которая даже не считается неправильной, эта, по крайней мере, правдоподобно неверна по вполне понятным причинам. … за исключением некоторых частей, источник которых мне непонятен. Я не ожидаю, что каждый, кто когда-либо читает лекцию о Гегеле, будет экспертом и будет в курсе гегелевской науки и «приемлемых» интерпретаций, но я ожидаю, что кто-то, по крайней мере, научит меня тому, что философ на самом деле думает, а не говорит. о том и вокруг того, что он или она думает, думает философ.

Честно говоря, большинство моих проблем, связанных с этой лекцией, были бы решены, если бы все это было оговорено с помощью «9».0006 Это то, что, я думаю, имеет в виду Гегель , а не «Гегель говорит/думает…»

2:13 — Знание («факт»)/Бытие Различие, установленное Кантом. «Это не имеет никакого смысла, если Бытие реально». (согласно «Гегелю»)

Я не понимаю, откуда это представление о том, что Гегель выступает против Канта на основе вопроса о реальности Бытия, исходит из того, что Гегель не говорит нам ничего подобного. Вопрос касается Абсолюта и рациональных пределов нашего познания и знания. Можем ли мы обладают КАКИМ-ЛИБО абсолютным знанием, или мы действительно зациклены на мнениях? Это может быть знание самого Бытия или существ того или иного рода. Это не имеет ничего общего с «реальностью» Бытия. Было бы глупо отрицать, что есть , что бы там ни было; Сам Кант не отрицал, что есть нечто, чем бы оно ни было в-себе. Вопрос в том, можем ли мы знать что-то без сомнений, что, может быть, мы путаем это просто тем, что наша простая определенная форма что-то навязывает ему. Конечно, будучи здесь снисходительным, г-н Строуп, вероятно, имеет в виду довести скептический вопрос о так называемой внешней реальности до предмета, которым занимались такие, как Фихте, отрицавшие вещь в себе в целом, — это, конечно, , нельзя понимать как отрицание реальности Бытия, но отрицание реальности определенного вида Бытия. Вопрос в том, можем ли мы знать  абсолют, каким бы он ни был, будь то эпистемологическая структура или онтологическая категория, или мы застряли на простых мнениях? Даже Кант в конечном счете подвергается нападкам за то, что он слишком довольствуется тем, что остается при своем мнении, когда сам не может объяснить ни субъекта, ни категорий его объектов. Шеллинг сначала ставит вопрос о единстве единства и различия, и хотя он не может на него ответить, это вопрос о всяком понятии абсолюта: как перейти от полного в-себе (всеобщего) к очевидной незавершенности? его проявления (конкретного/индивидуального)? Как это имеет смысл? Как могут быть вещи, которые связаны, но считаются радикально одновременно разъединены (neumena/phenomena, или познающий и познаваемое)? Это то, на что Гегель спокойно пытается ответить.

5:35 — Читая учебник, он говорит: «В части B Феноменологии Гегель обсуждает отношения, которые он называет господством и зависимостью, чтобы проиллюстрировать, как именно через конфликт и борьбу мир развивается и движется вперед. средства синтеза противоборствующих сил. . . . То, что Гегель пытается сделать здесь, является чем-то вроде реконструкции его собственного [мысли] событий, уже имевших место в прошлой философской истории. Тема господства и рабства, которую он подчеркивает, кажется его собственной субъективной реконструкцией мыслительного процесса, начиная с Сократа и заканчивая христианской философией».

Историческое прочтение здесь является одной из тех распространенных ошибок, которыми одержимы люди, когда узнают, что Гегель очень историчен, поэтому возникает искушение попытаться сопоставить формы сознания феноменологии с историческими эпохами или событиями, несмотря на то, что Было бы очень мало смысла применять его таким образом в соответствии с собственными эпистемическими и феноменологическими целями работы — в конце концов, это форм сознания, способов мышления и их результирующая деятельность, а не исторические события. Это подобно глупой попытке прочесть Чувство Уверенности как познание пещерного человека, Восприятие как греческое, а Понимание как современное. По правде говоря, эта категоризация не имеет большого смысла, поскольку все три являются гораздо более простыми и универсальными для людей, чем люди думают. Никто не может жить только с Чувственной Достоверностью, пещерным людям определенно нужно Воспринимать, а грекам, при всех их ошибках, очень даже нужно 9.0006 понял вещей. Феноменология духа НЕ ЯВЛЯЕТСЯ Философия истории,  и все же распространенная ошибка читать ее так, как если бы она была таковой.   Феноменология , согласно собственному рассказу Гегеля в Введении, о путешествии Духа, чтобы открыть, что такое научное знание. Он не предназначен для того, чтобы объяснить нам траекторию нашей истории, кроме как как логическая история развития знаний.

В этом разделе г-н Строуп говорит о Самосознании в модусе простого сознания, сфокусированного вовне, как о греческой форме сознания, но это очень широкая кисть над Сознанием и почему Гегель даже доходит до господина-раба позиция на первом месте . Читая Феноменологию так, как если бы она была Философией  История полностью упускает из виду то, что должна показать сама Феноменология.

Здесь довольно много ошибок, в основном из-за того, что того, что утверждается, просто нет, а внешне вчитывается в аргумент. Во-первых, Гегель не говорит о «бунте раба, который затем становится господином господина, а хозяин — рабом бывшего раба», или о том, что это переход к средневековому христианству из Греции/Рима, потому что «христианство — это кроткий побеждает сильного». Его ницшеанское прочтение этого о силе и слабости — это просто false в самом тексте. Во всем разделе нет пассажа о слабости или кротости раба и превращении его в господствующую форму господина. Этот раздел не имеет ничего общего с ницшеанской инверсией морали господина и раба, и Гегель не считает, что «христианство должно быть преодолено» из-за этого.

Много чего есть о страшном существовании раба под властью хозяина и последнего хозяина, самой смерти. Есть также много  на внутреннем и структурном противоречии: раб является хозяином , поскольку хозяин зависит от них, а хозяин является рабом, поскольку им нужен раб. Раб — господин своих желаний, хозяин своего дела, хозяин своего знания понятий — он господин по содержанию, но не господин по форме, и наоборот. В этой ситуации никто не выигрывает, потому что следующие три формы сознания — это все формы, которые могут быть как у рабов, так и у хозяев. Эти отношения распадаются только для того, чтобы вновь появиться сразу после этого как интернализированная двойственность главного аспекта и подчиненного аспекта всех самосознаний.

12:30 — «Все для Гегеля необходимо».

Все логическое необходимо для Гегеля, не ‘все эмпирическое необходимо’. Между логической и эмпирической необходимостью есть большая разница — они не вполне совпадают. В эмпирической Природе существует реальная случайность, а Гегель — это , а не Спиноза, и у него мало любви по достаточной причине — Дух может не достичь логически необходимого по множеству эмпирических случайных причин — например. мы действительно могли бы быть настолько глупы, чтобы отправить этот мир в забвение. Г-н Строуп упоминает о так называемой необходимости вторжения/завоевания Наполеоном Германии и говорит, что если Гегель может сказать, что это была историческая необходимость, то гегельянец сказал бы, что нацизм был необходимым , потому что он произошел. Глупость и цивилизационный коллапс отправляют нас в каменный век может случиться, но это не логическая необходимость которая продвинет что-либо к большему знанию. Если бы существовала метафизическая логическая необходимость в том, либо как отрицание, либо как положительное продвижение к некой телеологической цели .

15:44 — «Гегель смотрит на историю как на Бытие».

Нет, мистер Строуп, конечно   — это не , , и я понятия не имею, откуда вы взяли это понятие. Гегель — это , а не Парменид — его не волнует ни субстанция, ни Бытие. Гегель смотрит на историю познания, приближающегося к научному познанию, с точки зрения тех структур познания, как они есть в их абстрагированной и очищенной форме. Эти формы познания соответствуют историческим эпохам, потому что они действительно являются реальными формами познания, которые мы использовали и продолжаем использовать.

16:00 — Геноцид по мере необходимости

Пример нацизма и геноцида, чтобы продемонстрировать точку зрения «Нам понадобилось немного геноцида, чтобы понять, что это неправильно», немного глупо. Гегель не обладает монополией на мудрость, согласно которой для решения проблемы необходимо с самого начала иметь проблему. Джей Бернстайн комментирует откровенную глупость этого пункта, точно указывая на Холокост и «путь отчаяния Духа», чтобы получить гораздо более интересную и подходящую интерпретацию идеи тотальной безвозвратной утраты: исторически плохое дерьмо случается с отдельными людьми. и коллективные уровни, с которых мы, к сожалению, ничему не научиться , и все, что у нас есть, — это набор ужасных воспоминаний, которые нужно хранить — иногда события действительно продвигают ничего,  и это тоже гегельянская точка зрения на эмпирическое существование . Все имеет смысл на каком-то уровне, , но Гегель не настолько глуп, чтобы утверждать, что все имеет смысл на любом конкретном уровне. Во всяком случае, в самой системе, которую он строит, такая возможность исключена: единственная вещь, которая когда-либо будет иметь полный смысл, — это сам Абсолютный Дух; все остальное так или иначе более или менее иррационально, произвольно и случайно.

16:45 — «Не волнуйтесь; в конце концов все хорошо».

Хотя Гегель и оптимист, в его философии есть много того, что говорит против этого. Давайте не будем забывать, что это один из философов бесконечного отчаяния и того, что все разваливается в тот момент, когда кажется, что все наладится и благополучно исчезнет. Логически, конечно, все в итоге хорошо, но эмпирически гарантии этого нет. Гегель не считает, что современность приближается к «концу истории» по произвольной причине того, что он любит статус-кво, на самом деле это , потому что он видит, что структуры абсолютного самоопределения начинают проявляться  и в некоторой степени соответствуют тому, как они логически должны выглядеть, поскольку мы их логически вывели.   Это хорошо… потому что самоопределение является единственным логически обоснованным нормативным правилом. Попробуйте вывести любую предыдущую историческую формацию как вполне имманентное и позитивно выведенное логическое развитие, и вы увидите, что происходит в Феноменологии: все разваливается.

17:05 — Маркс на ведущем/ведомом

Все, что я должен сказать, это то, что, поскольку г-н Строуп с самого начала неверно истолковал «Хозяин/Раб», это дальнейшее неправильное прочтение Маркса меня не устраивает. «Хозяин будет сопротивляться восстанию рабов, чтобы победить его и самим стать господами» — поистине, если бы , были прозорливостью Маркса, направленной на уничтожение гегельянства, я бы подумал, что оба мыслители настолько бедны, что банальны. Марксово опровержение Гегеля гораздо изощреннее этого, и аргумент Гегеля в отношении господина-раба  состоит не в том, что в конце концов однажды мы осознали, что мы все равны, и признали друг друга, и что именно поэтому рабство закончилось. Подразумевается   что рабы могут подняться и стать хозяевами по отношению к хозяину, но это логически  не является авансом, и здесь мистер Строуп прав. Если раб бунтует, то реальным прогрессом было бы уничтожение рабства вообще, ибо раб приобрел и усвоил универсальную структуру самосознания и понятийного мышления — раб может постигать универсальное, необходимое для признания других нравится себе в отличие от мастера, который обращается с ними только как с объектами и отрицает их субъективность.

19:30 — г-н. Строуп интерпретирует диалектику как прежде всего относящуюся к вере и разуму, игнорируя при этом онтоэпистемические концепции, осуществляемые в каждой форме сознания на пути, каждая сама по себе, включая веру, является формой самого разума. Каким-то образом он заканчивает это вытекающим из этого понятием Ничто «после исчезновения разума, веры и духа». Это то, что он принимает за объяснение гегелевского рассуждения о том, почему мы приходим к понятию, что Бытие и Ничто — одно и то же. Это не может быть дальше от гегелевского результата Абсолютного Знания в Феноменологии — речь идет не о Ничто, а о познании знания. Еще раз, это вчитывание в работу того, чего там нет.

21:50 — И снова ошибка сделана из-за того, что в учебнике Феноменология рассматривается как Философия истории. При этом игнорируется тот факт, что Феноменология посвящена логической истории ЗНАНИЯ сознания, приближающегося к научному абсолютному знанию, не об объяснении истории человечества вообще . Опять же, Феноменология посвящена объяснению того, как и почему мы смогли перейти от простой видимости знания к истинному абсолютному знанию и как нам пришлось пройти через эти различные формы из-за логического пути, которым они развиваться и взаимосвязаны, несмотря на то, что они не появляются в порядке нашего эмпирического исторического блуждания.

23:00 — Миф о прогрессе.

Нет, Гегель не является источником мифа о прогрессе. Этот миф существовал задолго до Гегеля, и глупо обвинять Гегеля в неправильном использовании его идей другими по собственному непониманию — это все равно, что обвинять Маркса в СССР. Нет, наемный труд ни в каком смысле не является рабством; мы делаем различие не просто так: рабы, крепостные и пролетарии не одно и то же и не находятся в одних и тех же отношениях господства. Нет, отношения между господином и рабом не продолжаются вечно — они продолжаются  внутри нас . Достаточно сразу прочитать раздел, посвященный стоицизму, скептицизму и несчастному сознанию, чтобы знать, что динамика знания, касающегося узнавания, обращается внутрь, к внутреннему расщепленному я, которое делает возможным интернализованное самосознание.

30:00—История, доказывающая Гегеля, или Гегель, использующий историю, чтобы поддержать себя

Гегель никогда не пытается объяснить нашу эмпирическую историю как эмпирическую. Еще раз необходимо провести различие между логической и эмпирической историей. Причина гегелевского логического упорядочивания истории и ее отличия от эмпирической истории здесь игнорируется, и, к сожалению, это очень распространенный пункт невежества.

32:00 — Гегель описывает современность как еще одно противоречие, «предсказывающее следующее движение»

…за исключением того, что он этого не делает, и мы можем видеть это в Философии истории и Философии права . В модерне есть что-то уникальное, не похожее на прежние формы общества в истории, то есть модерн показывает имманентно систематическую и органическую логическую структуру в отличие от рабовладельческих обществ, феодализма и тому подобного. Его основы  не произвольно, как другие, и именно поэтому современные структуры могут развиваться в позитивной внутренней диалектике, а не в внутренне самоподрывной негативной диалектике. Современность для Гегеля — это время, когда начинают появляться легитимные структуры свободы. Гегель не занимается предсказаниями и сам так говорит. Он убежден и логически развивает априори , что структуры самоопределения и разума возникают в его время, но они0006 незавершенный , и Гегель признает, что не знает, как система общества должна прийти к завершению, — однако он действительно искажает диалектику, вводя случайную историческую предвзятость в немалой степени, поэтому я должен дать это г-ну Строупу. Хотя Маркс полагает, что современное государство и экономика — это просто еще одна негативная диалектика, как и любая другая, Гегель так не думает, но прекрасно понимает, что есть проблемы, которые он не знает, как решить. Он, конечно, не стал бы предсказывать, что классовая борьба между господами и рабами продолжится.0006 если  структуры самоопределения действительно поддерживаются в обществе, которое является свободно свободным . Конечно, такие люди, как Маркс и многие после Гегеля, задаются вопросом, может ли это общество быть свободно свободным, но сначала нужно спросить, как выглядело бы такое положение дел логически , чтобы судить о том, что не было бы просто мнением.

34:00—Описание направления и объединения

Кажется, г-н Строуп полностью упускает из виду суть «синтеза/унификации» как самой структуры абсолютной формы определенного тотального движения. Он не знает о конкретное всеобщее — то, что Гегель в « Феноменологии» называет Бесконечность — как подлинную базовую концептуальную структуру, которая эксплицирует возможность единства единства и различия, самодифференцированного целого, которое искажает и в своем искажении едино. С упущением этого, конечно , кажется, что бесконечное уклонение, как говорят, останавливается в окончательном синтезе Абсолютного Духа. Для Гегеля направление никогда не заканчивается — оно просто находит самообоснованное систематическое завершение, в котором процесс абсолютен сам по себе и полностью самодостаточен в своей итоговой результирующей структуре. Абсолют не есть состояние вещей — это структура и процесс возникновения этой структуры: «Идея есть Жизнь». Строуп упоминает: Бытие, Ничто, Существование как царство Становления; жизнь в сфере Становления; Бытие «хочет испытать себя», Бытие полагает себя Ничто, Бог полагает нечто вне себя, что им не является. Как вы получаете движение в Бытии/Абсолютном Духе? Абсолют полагает необходимость вне себя, и эта необходимость должна вернуться к Абсолюту…

Во-первых, нет, Бытие не полагает Ничто и Становление не возвращение Ничто обратно в Бытие. Откуда, черт возьми, это взялось? Бытие не может постулировать что-либо, потому что постулирование есть структура Сущности,  большая логическая форма после Доктрины Бытия . См. Учение о Бытии. Это всего лишь текстовая ошибка.

Второй, все Становится; Жизнь настолько далеко за пределами простого Становления, что это ошеломляет — Жизнь находится в «царстве» Концепции. Думать, что есть что-то, что не является Становлением, — значит показывать, что вы неправильно понимаете, что такое Становление, как самый момент 9. 0006 все переходы исчезают — очень дифференцированное единство черного текста на белом фоне само по себе является Становлением . В-третьих,  Существование НЕ является «царством» опыта.  Этот онтологический порядок называется Природа . Я думаю, что г-н Строуп виноват здесь не столько, сколько в плохом учении, которое давали его гегелевские наставники. Такое смешение категорий типично для людей, которые являются хроническими поверхностными читателями Гегеля, которые постоянно вчитываются в его работу , а не вычитывают из нее.

Бытие не есть Бог, и оно не хочет чего-либо по Гегелю… Это близко к концепции Шеллинга, за исключением того, что Бог Шеллинга не постулирует чего-то внешнего, и это кажется гораздо ближе к Фихте, однако мне интересно, Правильно. Откуда же тогда это? Здесь, я думаю, можно найти намеки на это в Философии истории. Однако при таком чтении будут упущены тезисы Гегеля о телеологии в «Науке логики» , касающиеся имманентный телос что просто… принцип развития вещей.