Философия артур шопенгауэр: Философия Шопенгауэра

Содержание

Философия Шопенгауэра

Артур Шопенгауэр — немецкий мыслитель. Он родился в 1788 году во Франкфурте. В 1799 году он поступил в частную гимназию в Рунге, имевшую особую репутацию. Шопенгауэр, мечтавший стать врачом, в 1809 году поступил на медицинский факультет Геттингенского университета. Однако, когда он понял, что его не интересует эта область, он бросил учебу и перешел на философский факультет. В это время начались первые шаги Шопенгауэра в философии.

Что касается произведений Шопенгауэра, то его основные произведения называются «Мир как воля и представление», «Афоризмы житейской мудрости», «О четверичном корне закона достаточного основания», «Две основные проблемы этики». Чтобы показать нам связь и разрыв между Шакаримом и Шопенгауэром, достаточно упомянуть другие произведения Шопенгауэра, такие как «Мир как воля и представление», «Афоризмы житейской мудрости».

Работа Шопенгауэра «Мир как воля и только воображение» или «Мир как воля и представление» была впервые опубликована на русском языке в 1819 году, вторая — в 1844 году, а третья опубликовано в 1859 году.

Это означает, что во времена Шакарима его произведения распространялись на русском языке. Хотя Шакарим читал некоторых греческих мыслителей по-арабски, еще в XIX веке. Можно предположить, что произведения европейских мыслителей читались на русском языке. Потому что в своих взглядах на учение французского философа О. Конта в XIX веке он употреблял слово «позитивизм» в русском языке, что говорит о том, что он читал произведения этих мыслителей на русском языке. Независимо от того, какую книгу читал Шакарим, он был хорошо знаком с новой философией Шопенгауэра.

Теперь перейдем к критике Шакарима. Шакарим критикует индивидуальные взгляды Шопенгауэра на жизнь и мир. Другими словами, Шакарим отрицает аналогию Шопенгауэра о том, что в мире нет счастья, что жизнь это – страдание. Пессимистические взгляды Шопенгауэра на мир особенно ярко проявляются в его произведении «Афоризмы житейской мудрости». Вот несколько пессимистических взглядов из этой работы Шопенгауэра.

«Нет ничего глупее, чем пытаться превратить этот мир, полный бесконечной печали, в место развлечений и сделать удовольствия и радость главной целью вместо того, чтобы избавиться от страданий». Но многие так и поступают. Тот, кто думает, что этот мир — ад, и поэтому ищет в нем убежища от адского огня, — меньший человек. Глупый радуется и, в конце концов, разочаровывается, а мудрый убегает от печали. Если он не может сбежать, это не его вина, это не его глупость, это судьба. Боль и горе, от которых он бежит, всегда будут реальными.

… Все веселье в жизни — иллюзия, поэтому грустить по этому поводу смешно.

Оптимизм и непонимание этих истин может стать источником многих несчастий. Если мы на время отпустим страдание, мы сможем представить себе призраков счастья, которых вообще не существует, и соблазнить нас последовать за ними. В результате он неизбежно снова будет страдать. Затем мы начинаем горевать о времени, когда мы были свободны от горя, которое ему предшествовало (время, подобное потерянному раю), и свободно пытаемся изменить ситуацию», — писал Шопенгауэр [1].

«… В этом смысле наша ситуация подобна алхимику, который ищет только золото и вместо этого открывает порошок, фарфор, лекарства и ряд законов природы» [1, 635]. Шопенгауэр хочет сказать здесь о счастье. Человек ищет счастья и вместо этого находит нечто иное, чем счастье. Он говорит, что человек достигает только счастья, а не опыта. Согласно Шопенгауэру, «люди не имеют никакого представления о характере и ходе своей жизни в отдельные дни и часы своей жизни, точно так же как рабочие упорно трудятся, чтобы построить здание, не понимая его состояния» [1, 635]. «Корень оптимистического взгляда на мир в том, что люди не до конца понимают смысл жизни, они не хотят признавать, что жизнь страдает», — говорит Шопенгауэр. Но, по его мнению, объективное развитие не зависит от человека.

Шопенгауэр уподобляет человеческую жизнь страданию, а человек не может распознать основу мира. Считалось, что человеческая жизнь носит маску. Об этом свидетельствует следующее мнение. «Конец жизни подобен маскараду, на котором наконец-то снимаются все маски. Мы убеждены в том, кто мы есть на самом деле, основываясь на том, с чем мы столкнулись в жизни. Никто не показывает, кто они, каждый носит маску и играет свою роль. Вообще вся общественная жизнь похожа на комедию. Это делает разумных людей неловкими и грубыми, а высокомерных — мудрыми», — писал он [1, 669].

В казахском есть слово «үмітсіз шайтан». Такое ощущение, что у человека есть надежда до конца. Шакарим сказал: «Мұқтаждық өмір заңы бұл деп, мұңайтып ақыл жылатқан. Жас өмір қызық оны біл деп, алдамшы үміт уатқан». Надежда — всегда движущая сила. Но Шакарим, хотя и не отрицает его, считает обманчивым. Здесь он хоть немного приблизился к Шопенгауэру.

Надежда не разочаровывает человека, и это полная чушь говорит Шопенгауэр. Процитируем его: «Куда мы должны обратить все внимание между будущим и настоящим? Давайте не будем выбирать только одно из двух и слишком сильно отказываться от одного. Многие люди живут настоящим, эти люди легкомысленные. А другие люди живут будущим, они трусы и озабоченные. Мало кто идет по правильному пути. Люди, живущие с забывчивостью и надеждой на будущее, спешат в будущее, постоянно движутся вперед, игнорируя тот факт, что они стали настоящим. Несмотря на серьезность своего вида, они поспешили поесть в Италии, натянув на голову палку и привязав к ее концу соломинку, но он не понимал, что палка, которую он повесил над головой, будет двигаться вместе с ним и не сможет поймать с ним, но он это сделал, как ослы, бегущие за кем-то. Эти люди обмануты в смысле своего существования и до дня своей смерти живут только ad interm (заранее) — бессмысленно, без видимой причины» [1, 636].

Легко видеть, что это взгляд Шопенгауэра на оптимистов, уподобляющих их ослу выше. Интересно, что Шопенгауэр чувствовал себя свободным, пессимистичным и откровенным. Почему? Чтобы объяснить этот вопрос, нужно понимать, что «Афоризмы житейской мудрости» не отражают основы философии Шопенгауэра, это произведение, появившееся после того, как философская концепция мыслителя была полностью сформирована. Перед ним мы должны взглянуть на работу мыслителя «Мир как воля и представление», определяющую систему онтологических взглядов на развитие и реализацию всего мира, взглядов на человеческую природу.

Только тогда мы сможем понять, почему идеи, выраженные в его «Афоризмы житейской мудрости», столь возвышенны и самоуверенны. То есть определяется идейная основа пессимизма Шопенгауэра.

В книге «Мир — это только воля и воображение» Шопенгауэр демонстрирует свои основные онтологические принципы. Особо здесь необходимо остановиться на взглядах Шопенгауэра на происхождение мира, абсолюта. До Шопенгауэра, согласно традиционным взглядам европейской философии, считалось, что существование берет свое начало от самых ранних истоков. То есть есть понимание законов причинности в сотворении мира. Но прав ли Шопенгауэр? Это основа философии Шопенгауэра. Однако, согласно Шопенгауэру, вполне возможно, что те, кто говорит о причинности с этой традиционной точки зрения, используют законы причинности только для своих собственных мыслей. Подчиняются ли природные явления нашим представлениям о причинности? Могут ли законы причинности, о которых мы говорим, быть достаточно универсальными для всего мира?

Следует напомнить, что Аристотель был наиболее всеобъемлющим взглядом на причинную природу Бога в греческой философии. Хотя Аристотель не использовал слово «бог», он сказал, что все происходящее происходит по причине, и поэтому причина необходима, и что, если мы продолжим следовать ей, мы будем укоренены в основной причине. Фома Аквински, выдающийся средневековый схоластический мыслитель, бросил вызов взгляду Аристотеля на Бога как на форму из всех форм. Вообще позже в европейской философии идея закона причинности стала бесспорной точкой зрения. Следует отметить, что Шакарим в своих онтологических воззрениях также придерживался мнения, что причина этих причин. По словам Шакарима, первопричина — творец. Когда он печатал свой философский трактат «Үш анық», кто его написал, машина или человек? – спрашивает он. На первый взгляд это похоже на машину, но на самом деле это рука человека, который нажимает на нее, и причина человеческой руки — это ее разум, а причина ума — конечный создатель. Это показывает, что Шакарим признавал законы причинности. В другом стихотворении:

Жаралыс басы қозғалыс,

Қозғауға керек қолғабыс.

Жан де мейлі бір мән де,

Сол қуатпен бол таныс.

Әлемді сол мән жаратқан, —

пишет он. Вот почему Шакарим говорит, что это помощь, которую нужно оказать. Поэтому всему есть причина, причина в том, что он создал мир и познакомился с ним. То есть, говорят, признают. Это система онтологических воззрений Шакарима.

Шопенгауэр, с другой стороны, развил свою собственную философию воли, вопреки этой иронии европейской философии до него, традиционному взгляду на закон причинности в мире. Здесь его философия стала новой философией. В этом суть новой концепции философии, которую Шакарим дает выше. Следовательно, можно сделать вывод, что одно из различий между мировоззрением Шакарима и Шопенгауэра вращается вокруг онтологических взглядов на причины этих причин.

Итак, возвращаясь к вопросу о том, могут ли законы человеческого понимания причинности быть универсальным законом для всех природных явлений, этот закон, согласно Шопенгауэру, является всего лишь чем-то, что принимается и интерпретируется человеческим сознанием. Шопенгауэр понимал, что категория причинности присуща только априорной форме нашего видения, которое может быть применено только к миру, где есть возможность испытать.

Следует отметить, что одна из истоков проблемы проверки этой категории причинности лежит у Канта в европейской философии до Шопенгауэра. При проверке категории причинности Кант и Шопенгауэр приближаются друг к другу. Что касается системы Канта, мы думаем об абсолюте в терминах равенства с миром вещей и даже заходим так далеко, что приравниваем его как отдельную вещь. По Канту, его следует отличать от мира абсолютных вещей своей оригинальностью и фундаментальностью. Он превзошел мир. Такова «собственная вещь» Канта. Европейские мыслители, близкие ему после Канта, стали видеть Абсолют как нечто за пределами опыта, чего уже нельзя было достичь через опыт. Такие мыслители, как Гегель, Шеллинг и Фихте, понимали, что все явления в мире Абсолютной Материи могут быть разумно признаны человеком. Таким образом, можно сказать, что они вернулись к образу мышления и размышлениям через категорию Абсолютной Причинности.

То есть он обратил внимание на то, что это можно распознать интеллектом.

Согласно Шопенгауэру, мы видим мир вещей как взаимосвязанный и как причину. Таким образом формируется наше понимание мира в целом. Все соединяем и понимаем универсальность. Все эти концепции применимы только к определенным частям существа и субъекту. Но это не имеет ничего общего с Абсолютом. Таким образом, образ Абсолюта в нашем сознании ошибочен. По Шопенгауэру, это всего лишь воображение.

Это показывает антирационалистические взгляды Шопенгауэра. Таким образом, Шопенгауэр отверг взгляды и определения причинности в системе представлений об отношении Абсолюта к миру. Таким образом, он критиковал свои ранние философские взгляды на абсолютную причинность. Это поднимает вопрос о том, каков был подход Шопенгауэра.

Согласно Шопенгауэру, мы можем рассматривать абсолют и мир в равенстве и только вместе. То есть мы можем представить только в контексте этого мира. Но нельзя забывать, что это всего лишь привидения.

Таким образом, Шопенгауэр отверг классическую философию и создал свою новую философскую систему. В своей новой системе он видел мир как «волю». По его словам, воля Абсолютная, свободная и могущественная. Это Абсолют, нет закона, поэтому это воля. Согласно Шопенгауэру, мир пространства и времени, в котором мы живем, есть объективация воли. Он считал это незначительным по сравнению с завещанием. Воля как вещь не зависит от пространства и времени. В завещании нет ни инициативы, ни причины, ни цели. Это не признается. Когда он входит в мир времени и пространства, он становится волей к жизни. Шопенгауэру не избежать трагедии жизни. Его путь ведет к разрушению воли к жизни. Воля выходит за пределы мира времени и пространства и перестает существовать. Он объясняет, что мы называем это смертью. Поэтому, согласно Шопенгауэру, сама душа связана с понятием воли. Следовательно, все объекты жизни означают волю и гармонию внутри нас. Воля – это своего рода вещь. Воля — внутренняя движущая сила всех возможностей. Только так растения стремятся расти и созревать.

Давайте теперь рассмотрим взгляды Шопенгауэра на человеческую природу. Это часть человеческой натуры. Через тело человек находится в этом мире, находится в равновесии и взаимодействует с ним. Действие тела происходит через движение. Согласно Шопенгауэру, субъект познания, по мнению Шопенгауэра, становится индивидом наравне со своим телом. Согласно Шопенгауэру, тело есть, во-первых, как объект между всеми объектами, а во-вторых, у него есть воля. Согласно Шопенгауэру, действие воли и движение тела – это не две разные вещи, которые вызывают друг друга, это одно и то же. Действие тела – это объективированная вещь, происходящая через волю. Согласно Шопенгауэру, мы встречаем первую изначальную волю в практике движения нашего тела. Следует отметить, что Шопенгауэр ушел в одностороннем порядке. По сравнению с Шакаримом Шопенгауэр не мог различить, что тело принадлежит только материальному миру. Он сделал тело слишком объективным. Вот еще один момент, где их мысли расходятся.

Шопенгауэр пришел к выводу, что в начале каждого явления есть безусловная воля. Он считал, что каждое действие человека является ключом к пониманию сути природных явлений. В феномене мира Шопенгауэр должен был определить отношения между мировой волей и индивидом, говоря, что у каждого индивида есть воля. По его словам, мировая воля находится в равновесии с каждым человеком, в феномене личности. Воля — неделимое целое. А мир человеческого опыта – это иллюзия, живущая только в сознании.

С одной стороны, воля человека равна абсолютной воле. Это приводит к тому, что человек не ограничен какой-либо целью и считает каждую достигнутую цель ложным, бессмысленным человеком, который не может выработать базовые требования. Здесь мы можем ясно увидеть направление мировоззрения Шопенгауэра от его онтологических взглядов к пессимизму. Тогда жизнь каждого станет бесконечным, совершенно недостижимым делом. Следовательно, Шопенгауэр думает, что человеческая жизнь – это непрерывное страдание. Страдание – это еще один барьер между целью и волей, и достичь этой цели – это счастье. Счастье – это просто цель. Невозможно достичь всех целей полностью, счастье – только мгновение, а печаль постоянна и неизменна. «…Потому что что-то забывают из-за отсутствия чего-то другого, потому что люди не удовлетворены своим положением. Он будет страдать до тех пор, пока не удовлетворит свое требование, но момент достижения никогда не будет долгим, это всего лишь момент, и затем снова начнется новое стремление. Этот краткий момент – только начало следующего нового стремления», — писал Шопенгауэр [2].

В этом мнении отчетливо прослеживается пессимизм Шопенгауэра. Таким образом, оптимизм, согласно Шопенгауэру, равносилен высмеиванию человеческих страданий. Шопенгауэр писал: «Воля как неотъемлемое содержание существования мира, и мир перед нами, явления являются лишь зеркалом воли, и мир, как тень тела, идет рука об руку, если есть воля, будет жизнь и мир», — пишет он [2, 304].

Другой серьезной проблемой, стоящей за отклонением мировоззрения Шакарима от мировоззрения Шопенгауэра, является разум. Говоря о Шопенгауэре, мы говорили, что наш разум — всего лишь воображаемый. Шопенгауэр о разуме «Природа разума подобна природе женщины. Это может быть рождено только восприятием. Само по себе это не личное» [2,94]. А для Шакарима ум – это качество души. Шакарим возражал против идеи о том, что разум настолько бесполезен.

Так что Шопенгауэр не так легко пришел к пессимизму. В основе его пессимизма лежит онтологическая, философская система отношения мыслителя к миру, к человеку. Мы не знаем, понял ли его Шакарим, критиковавший пессимизм Шопенгауэра. Наша цель – это только показать разрывы взглядов между этими мыслителями, заглянуть в причины их возникновения и суть.

Кейбіреу жазады өу өмір деп,

Тұрағы жоқ, алдамшы, су өмір деп.

Көрген қызық, қылған іс — бәрі де ұмыт,

Иә, көлеңке, яки түс, у өмір деп.

Бұған да еріп көп жаздым түшіркеніп,

Білімділер сөзі деп ентеленіп,

Өмір емес, алдаған өзіңді-өзің

Пәленшекем айтты деп қалма сеніп… — не трудно догадаться, что под фразой «Білімділер сөзі» Шакарим имел ввиду таких ученых как Шопенгауэр.

В заключение Шакарим говорит: «Человек по имени Шопенгауэр написал книгу «Новая философия»: мир – это ад, в мире нет удовольствия. Нас не удивляет его новая философия. Потому что мир — это не ад, это рай. Богатств природы хватит на всех. Но именно он превращает благородный рай в ад», — сказал он. Прежде всего следует отметить, что он хорошо разбирался в философии Шопенгауэра. Во-вторых, Шакарим критикует Шопенгауэра, спорит с ним и предлагает свои выводы. В-третьих, следует отметить, что различия во взглядах заключаются не только в этих предложениях, но и в некоторых идеологических принципах, о которых мы говорили выше. И также ненаучно давать субъективное одностороннее мнение о том, кто из них прав, лучше понимать их как два разных мировоззрения. Только тогда, конечно, творчество каждого мыслителя найдет свое место.

Использованная литература:

1. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудости. — СПб., 2005. — 630 с.

2. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. — СПб., 2005. — 23 с.

3. Шәкәрім. Шығармалары. — Алматы, 1988.

4. Шәкәрім. Үш анық. — Алматы, 1991.

5. Рақымжанов Б. Шәкәрімтану мәселелері. VI кітап.

Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал Adebiportal.kz обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». [email protected] 8(7172) 57 60 14 (вн — 1060)

любовь, воля и Артур Шопенгауэр

22 февраля исполнилось 230 лет со дня рождения великого немецкого философа Артура Шопенгауэра. Его место в мировой культуре определяется прежде всего тем, что он резко порвал с многовековой традицией построения философии как рационального знания, ориентированного на разум и его законы. Шопенгауэр – отец философского иррационализма, усмотревший источники бытия не в законодательной деятельности разума и его мироустрояющих схемах, а в сверхразумных бытийных глубинах. Великая философская традиция учила тому, что порядок и строй идей тождественны с порядком и строем вещей, устанавливала разумность бытия. Этот догмат рационалистической философии подорвал великий Кант, установивший, что разум не есть основоположение бытия, а всего лишь инструмент человеческого познания, схемы разума, налагаемые на мир в целях его упорядочивания. Подлинное бытие лежит за пределами разума, остается, как говорил Кант, вещью в себе. После Канта немецкая философия в лице Фихте, Шеллинга, Гегеля пыталась проникнуть в эту вещь в себе и в конечном счете отождествила ее с тем же разумом, мир в великих философских системах предстал опять-таки неким абсолютным разумом, разворачивающимся в инобытии природы и человеческой истории. То есть мир в глубине разумен, искомая вещь в себе и есть разум.

Человек страдает или от неисполнимости своих желаний, а если они исполняются, то от пресыщенности. Человек или голоден, или его тошнит

И вот Шопенгауэр выступил против этого абсолютного рационализма и панлогизма. Вещь в себе, сказал Шопенгауэр, открывается не в построениях разума, а в некоей первоначальной бытийной энергии, которую он назвал волей. Это воля быть, никогда до конца не удовлетворяемая, добивающаяся своих целей только для того, чтобы ставить другие, это вечно ненасытимое желание. Так устроен мир, космос, но так же устроен и человек, в котором эта мировая воля выступает в обличии его собственных жизненных порываний. Человек таким образом страдает или от неисполнимости своих желаний, а если они исполняются, то от пресыщенности. Человек или голоден, или его тошнит.

«Мир как воля и представление», издание 1944 года

Основное сочинение Шопенгауэра называется «Мир как воля и представление». Представление – это образ мира в сознании человека, его рационально упорядоченная картина, налагаемая извне на бытийные глубины, которые суть эта самая воля, ненасытимая бытийная энергия. И человек в этой системе не является полноценным и независимым существом, он всего лишь иллюзия, временный индивидуализированный сгусток этой воли, игрушка волевых стихий, мирового воления, порождающего этот мир, который в глубине не что иное, как воплощение, объективация этой мировой воли. Человек не первичен, первична эта воля, этот жизненный порыв. Индивидуальные целеполагания человека суть всего лишь инструмент осуществления волей своих собственных целей, слепой жажды бытия. Человек, другими словами, не цель, а средство. И если оставаться в пределах человечества, то первичен в нем не человек, а род, общая масса людей, непрерывно самопроизводящих этот род.

Индивидуальная любовь всего лишь уловка природы, мировой воли, жаждущей своего собственного, родового расширяющегося воспроизведения

С этим связан едва ли не самый захватывающий сюжет философии Шопенгауэра – то, что он называет метафизикой половой любви. Это самая большая и самая мучительная иллюзия человека, говорит Шопенгауэр. Человеку кажется, что он любит индивидуальное существо, что в акте любви созидается самый лик любимого или любимой, но это и есть иллюзия, ибо индивидуальная любовь всего лишь уловка природы, вот этой самой мировой воли, жаждущей своего собственного, родового расширяющегося воспроизведения. Вот собственные об этом слова Шопенгауэра:

“По сравнению с важностью этого великого дела, касающегося рода и всех грядущих поколений, дела индивидов во всей их эфемерной совокупности ничтожны, поэтому Купидон всегда готов не задумываясь принести их в жертву. Ибо он относится к ним как бессмертный к смертным, а его интересы к их интересам – как бесконечные к конечным. Следовательно, в сознании того, что он вершит дела более высокого рода, чем те, которые касаются только блага или горя индивидов, он занимается ими с возвышенной невозмутимостью даже в огне войны, в суете деловой жизни, среди ужасов чумы, проникая даже в уединенные монастыри”.

Кадр из фильма Ромео и Джульетта, 1916 год

Поэтому так трагична история всякой сильной любви: Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Вертер. А русские к этому списку могут добавить еще один мощный художественный образ – Анна Каренина.

Этот роман написан Толстым под мощным воздействием философии Шопенгауэра. История Анны – иллюстрация к тезисам Шопенгауэра: любовь – иллюзия, иллюзорная цель, даже в случае ее достижения рождающая вот ту уже известную пресыщенность, а неутоленная – ведущая к трагедии. Но что значит под углом зрения Шопенгауэра самоубийство толстовской героини? Здесь еще один важный, едва ли не важнейший сюжет Шопенгауэра.

Он говорит, что мировая воля способна выйти за свои инстинктуальные пределы и в явлении человека прийти к самосознанию. Самосознающая воля понимает, что весь этот мир с его светилами и солнцами – всего лишь ее объективация и что в ее силах разрушить эту иллюзию, просто-напросто ее осознав. Мир оказывается тем самым покровом Майи, наброшенным на бездну, великой иллюзией, от которой человек вправе отказаться. Здесь у Шопенгауэра звучит мотив индийской философии, которая стала известна в Европе как раз ко времени его философского становления. Не без основания указывается, что наиболее логичным выводом из философии Шопенгауэра оказывается самоубийство, коли человек познал иллюзорность своего собственного бытия и не желает с этим обманом примириться. Но, как известно, сам Шопенгауэр самоубийством не покончил, а дожил до вполне солидного возраста семидесяти лет. Ведь у него имелся еще один выход из иллюзорности мирового порядка. Этот выход, говорит Шопенгауэр, – отказ от воли и пребывание в чистом порядке представления, то есть в сфере незаинтересованного созерцания. Тут вполне достаточно одной простой и всем известной иллюстрации: нам всегда прошлое кажется лучшим, чем настоящее. Это объясняется тем, что в картине прошлого нет уже места нашей воле, нет страстного накала желаний. Вот из такого незаинтересованного созерцания рождается искусство, да и наука в сущности, ибо познавательный эрос лишен жгучего накала эроса бытийного, этого жала в плоть, как говорил апостол Павел.

В этой мысли содержится метафизическое обоснование искусства и чистой познавательной деятельности. И как раз по этой причине философия Шопенгауэра является едва ли не самой воодушевляющей для людей творческого склада.

Искусство как противоядие от страданий

Неудивительно, что у Артура Шопенгауэра был мрачный взгляд на существование. Его мать не любила его, отец покончил жизнь самоубийством, а сам он провел большую часть своей жизни в изоляции в маленькой квартире во Франкфурте. Для него сама ткань жизни состояла из страданий. Однако у него были решения для борьбы с ужасом существования. Среди некоторых его теорий одна вещь, которая, по его мнению, давала передышку, была теория искусства и эстетических встреч. В этой статье мы погрузимся в его философию жизни как страдания и его решения.

Цикл страданий Артура Шопенгауэра Портретная фотография Артура Шопенгауэра , сделанная Иоганном Шефером, 1859 г.

, библиотека Университета Франкфурта-на-Майне, Германия, через Wikimedia Commons.

Философия пессимизма Шопенгауэра основывалась на двух утверждениях: что небытие предпочтительнее и что наш мир — худший из всех возможных миров. Давайте посмотрим на это первое утверждение.

Он утверждает, что мы вечно — так или иначе — нуждаемся в чем-то ; мы чувствуем, что нам не хватает. Это восприятие недостаточности может быть реальным или иллюзорным. Например, у нас может не быть еды и средств ее получения, что заставляет нас голодать. Точно так же мы можем хотеть новейший iPhone, но не иметь денег на его покупку. В любом случае, нам не хватает этих вещей, и поэтому мы страдаем от нашего восприятия нехватки.

Сошествие Христа во ад Последователь Иеронима Босха, ок. 1550-60, через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Однако, как люди, мы пытаемся положить конец этим страданиям, достигая того, чего нам не хватает: зарабатывая деньги, чтобы купить еду или новый iPhone. Это то, что он называет «стремлением». По его мнению, стремление имеет два конца.

Получайте последние статьи на свой почтовый ящик

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей

Либо наше стремление увенчалось успехом, и мы достигаем того, чего раньше не хватало. Или мы терпят неудачу в нашем стремлении, и наше страдание теперь двояко, поскольку мы не только не нуждаемся, но и должны столкнуться с реальностью нашей неудачи. Тем не менее, на этом все не заканчивается.

Молодежный траур Джорджа Клаузена, 1916 год, из Имперского военного музея, Лондон, через Национальный архив.

В случае успешного стремления и достижения того, чего мы хотели, утверждает он, наше избавление от страданий и последующее удовлетворение носят лишь мгновенный характер. Вскоре после покупки iPhone или приобретения еды эти вещи быстро наскучивают, вызывая новое ощущение отсутствия возврата. Это ведет только к большему стремлению и, следовательно, к большему страданию. Как выразился Шопенгауэр:

«желания безграничны, [их] требования неисчерпаемы, и каждое удовлетворенное желание рождает новое»

(Janaway, 2013).

Таким образом, в соответствии с его философией, жизнь есть цикл непрекращающегося страдания, в котором состояние сиюминутного удовлетворения является просто страданием, которое еще не сформировалось; то есть страдание скоро придет.

Три решения Пустыня Сэнфорда Робинсона Гиффорда, 1860 г., через Fine Art America.

Неотъемлемым элементом этого цикла страдания является желание: желание достичь и облегчить. Другими словами, именно наша связь с миром (то есть наша доля в нем) заставляет нас страдать.

Шопенгауэр назвал это нашей «волей к жизни»; наш эгоцентричный взгляд на мир, в котором феноменальная реальность (т. е. мир, воспринимаемый органами чувств) делится и классифицируется в зависимости от его полезности в нашей игре достижения и облегчения. Поэтому, утверждал он, перерезав «тысячу нитей воли», связывающих нас с миром, мы можем избежать этого круговорота страданий (Janaway, 2013).

Он предложил несколько способов сделать это (как мы можем отрицать нашу «волю к жизни»). В частности, он предложил три возможных пути, позволяющих нам облегчить страдания, присущие жизни. А именно через:

Аскетизм.
Сострадание.
Художественно-эстетический опыт.

Теперь мы проанализируем эти возможные пути более подробно.

Аскетизм как решение страданий Монах в белом, сидящий, читающий , Жан-Батист Камиль Коро, 1857 г., Лувр, Франция.

Самый крайний путь к облегчению страданий — аскетизм. Аскетизм — это просто отказ от всех удовольствий. Этот термин описывает строго дисциплинированную жизнь, связанную с жизнью монахов и священников, соблюдающих целомудрие, в которой требуется отказ от секса, еды, алкоголя и многих других удовольствий.

Следуя буддийской и индуистской традициям, Шопенгауэр утверждал, что, исключив из жизни все удовольствия, желание и связанная с ним «воля к жизни» могут быть навсегда устранены. Поскольку именно «воля к жизни» ответственна за все человеческие страдания, можно было бы освободиться от этого страдания, отказавшись от того, что его увековечивает (т. е. от желания). Точно так же, как успешный буддист в конце концов достигает состояния нирваны, свободного от всех временных желаний, успешный аскет достигает состояния «безволия», что приводит к подобному виду безмятежности.

Однако он понимал человеческую природу, сам отнюдь не аскет. Он признал, что подавляющему большинству людей не хватает интереса и/или дисциплины, чтобы быть истинными аскетами, и поэтому они никогда не преодолеют жизненные страдания, следуя этому пути. Таким образом, он предложил второй вариант.

Философия сострадания Двое мужчин, созерцающих Луну Каспар Давид Фридрих, ок.

1825-30, через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

По Шопенгауэру, если нельзя следовать аскетизму, то можно хотя бы быть сострадательным. Но почему сострадательный? спросите вы.

Не теряясь в довольно запутанных глубинах его метафизики, необходимо обрисовать его метафизическую позицию, чтобы понять уместность сострадания как средства, с помощью которого можно избежать страдания. Как говорилось ранее, он видел в «воле к жизни» корень всех страданий. И эту концепцию «воли» можно рассматривать прежде всего как наше желание продолжать существовать и производить потомство.

Эта «воля» является тканью, лежащей в основе всей реальности. Для него воля — единственная «объективная» реальность, отдельная от реальности нашего разума, т. е. отличная от феноменального опыта. Это была ключевая идея его философии, очевидная в названии его работы «Мир как воля и представление» .

Ключ к концепции воли в том, что она присутствует (имманентно) в каждом аспекте реальности. Другими словами, это вся реальность, включая нас самих, органический и неорганический мир. Отсюда следует, что между вещами нет различия; ни индивидуумов, ни самости, ни разделений — все это воля. Следовательно, реальность одна.

Исходя из этого, утверждает он, логично относиться к другим людям, животным и всему в мире с состраданием, поскольку все есть мы. Таким образом, быть сострадательным означает хорошо относиться к себе. А быть сострадательным — значит также признать, что вся действительность действительно состоит из воли, и, таким образом, быть способным отделиться (или, по крайней мере, дистанцироваться) от этой воли и вытекающей из нее воли к жизни (удалив тем самым себя от связанной с ней воли к жизни). страдания).

Искусство и эстетические встречи Ущелье в горах Сэнфорда Робинсона Гиффорда, 1862 год, через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Хотя сострадание является более разумным требованием, чем стать аскетом, оно все же требует от человека выработки особого подхода к жизни. Однако есть и третье, временное решение, которое можно использовать для облегчения жизненных страданий. Это через искусство.

После эстетического созерцания Шопенгауэр описал в результате следующее:

«внимание уже не направлено на мотивы воли, а постигает вещи, свободные от их отношения к воле. Таким образом, он рассматривает вещи без интереса, без субъективности, чисто объективно… Тогда сразу мир… приходит к нам сам собой, и все у нас хорошо»

(цит. по Джанавей, 2013).

При созерцании произведения искусства зритель может отрешиться от воли. Они на мгновение отстранены от воли к жизни, т. е. от желания и стремления. По сути, они «теряют» себя в произведении искусства до такой степени, что забывают о том, что являются индивидуумом, управляемым волей, вместо этого становясь единым целым с произведением искусства.

Но как это возможно?

Он концептуализирует искусство как «платоническую идею». Под этим он подразумевает, что искусство и хороший художник стремятся воспроизвести объекты в их наиболее неискаженной форме. Другими словами, художник, пишущий пейзаж, пытается изобразить его «таким, какой он есть на самом деле», а не таким, каким он его воспринимает. Таким образом, искусство стремится запечатлеть объективность.

Озеро Цуг , с картины Джозефа Мэллорда Уильяма Тернера, 1843 г., через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Например, когда художник рисует цветок, его цель — уловить истинную сущность цветка и его «ур» (внутренние качества). При этом художник создает образ цветка универсальный, а потому наиболее близкий к объективности.

Для него искусство находится между волей и представлением. Другими словами, это неискаженная явлениями (нашим собственным восприятием вещей) форма и, следовательно, не представление, а равно отдельна от воли (врожденного стремления к жизни). Поэтому искусство в его высшей форме ближе всего к объективности, к которой мы можем прийти.

Таким образом, смотреть на произведение искусства — значит приближаться к «реальной» природе вещей, что само по себе предполагает, что зритель понимает, из чего на самом деле состоит реальность (то есть из воли). Отсюда следует, что через это узнавание зритель может на мгновение оторваться от этой воли и может смотреть на истинную природу вещей, освобожденную от давления воли.

Любимый вид искусства Шопенгауэра Офелия сэра Джона Эверетта Милле, 1851 г., через Тейт Модерн, Лондон.

Согласно философии Шопенгауэра, существовало пять видов искусства, с помощью которых можно было освободиться от жизненных страданий. Это были архитектура, поэзия, живопись, скульптура и музыка. Однако он не разделял их в равной степени. В частности, он считал музыку высшей формой искусства. Это потому, что, утверждал он, музыка воплощает волю, лежащую в основе самой жизни. Что он хотел этим сказать?

В отличие от скульптуры или живописи, художники которых пытаются воспроизвести идею Платона, музыка является «копией самой воли». Другими словами, музыка воплощает ту самую волю, которая лежит в основе всей реальности. Это объясняет, почему музыка считается универсальным языком. Вот почему саундтреки к фильмам и музыкальное сопровождение, например, к определенной сцене, служат прекрасным комментарием к ним и улучшают впечатления от просмотра. Более того, музыка воплощает волю — саму вещь жизни и реальности — но оставляет в стороне связанные с ней практические заботы. Под этим подразумевается, что мы можем испытывать волю, фактически не страдая от ее обычных забот.

Например, музыкальное произведение, вызывающее чувство меланхолии, позволяет нам испытать и обдумать присущую жизни эмоцию грусти, не вызывая у нас печали. Это одновременно и отстраненный, и вовлеченный опыт. Таким образом, музыка позволяет понять то самое, что лежит в основе реальности (воли), не привязывая нас к ней. Таким образом, музыка даже в большей степени, чем другие формы искусства, приближает нас к объективной реальности.

Изола Белла в Лаго Маджоре Сэнфорда Робинсона Гиффорда, 1871 год, через Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

Точно так же, поскольку музыка ограничена только временем, а не пространством (двумя факторами, ограничивающими наше восприятие вещей), она на один шаг дальше от феноменальной реальности и, таким образом, на один шаг ближе к доступу к объективной реальности.

В целом, Шопенгауэр предлагает несколько решений своей философии жизни как страдания. Эти решения не только облегчают страдания, но и позволяют просветленному человеку обрести большее знание реальности: единства вещей и их истинной формы. В то время как аскетизм может быть слишком трудной задачей, и сострадание сопряжено с такой же трудностью, эстетическое восприятие является чем-то общим для повседневной жизни всех нас. Итак, в следующий раз, когда вы потеряетесь в портретной живописи или погрузитесь в сонату, считайте, что вы на один шаг приблизились к истинной природе вещей.

Философия Артура Шопенгауэра – Теория литературы и критика

Автор НАСРУЛЛА МАМБРОЛ в 4 января 2018 г. • ( )

Артур Шопенгауэр (1788–1860) — наиболее читаемый философ современной Германии — выступил с острой критикой буржуазного мира: его видение настоящего как единственно реального, его возвеличивание рациональности, отвечающей лишь прагматическим потребностям, и в основе их лежит ее самоуничижение перед «грубым материализмом» науки. Шопенгауэр особенно презирал попытки историзировать и рационализировать пороки буржуазного мира как часть упорядоченного телеологического плана; он отверг гегелевскую «философию абсолютной бессмыслицы» как состоящую «на три четверти из наличных денег и на четверть из безумных представлений» (9).0260 PW , 79, 81). Сам он полностью отвергал представление о том, что история демонстрирует какое-либо единство помимо вечного повторения одних и тех же жалких закономерностей событий (PW, 108, 290). Шопенгауэр утверждал, что интеллект или разум, столь гипостазированные многими идеями Просвещения, на самом деле находились в рабстве у практических мотивов воли к жизни, воли, сосредоточенной в половом акте, в бессознательном и иррациональном желании увековечить жизнь. Шопенгауэр рассматривал волю как уникальную ноуменальную реальность в кантианском смысле, силу, которая действует (1) в значительной степени бессознательно, (2) часто репрессивно и (3) в тесной связи с памятью и сексуальностью.

Шопенгауэр выразил сильное разочарование в проблемах и методах философии. Ему не терпелось то, что он видел как интеллектуальные и словесные игры, логические манипуляции и беспочвенные рассуждения философов. Более того, он настаивал на том, чтобы спекуляции ограничивались опытом, наблюдениями и проверками. Прежде всего, человеческий субъект, описанный Шопенгауэром, был далек от идеального гегелевского субъекта, чье интеллектуальное и этическое поведение рационально соответствовало требованиям рационального государства. Шопенгауэровская тема была движима малодоступными мотивами и таила в себе постоянное напряжение и борьбу между составляющими ее элементами.

Предвосхищая Фрейда, Шопенгауэр рассматривал сознание как простую поверхность разума. Человеческий разум — это всего лишь одна из способностей, и вряд ли она доминирует: его знание ограничивается несовершенным сознательным умом, и его действие происходит как непрерывная борьба за опосредование требований социального мира и самых глубоких инстинктивных побуждений и желаний. На самом деле концепция Шопенгауэра о воле к жизни во многом пересекается с фрейдовским представлением о бессознательном как об арене, которая может таить в себе противоречия, где события не организованы во времени и где требования внешней реальности заменяются требованиями психической реальности. Шопенгауэр исходил из кантовского различения феноменов и ноуменов. На основании этого различения он рассматривал мир, являющийся нам, как явление, представление, форма которого управляется субъективным аппаратом времени, пространства и причинности. В этой схеме самосознательный человеческий субъект занимает двоякую позицию. С одной стороны, он занимает свое место в схеме объектов мира: как субъект я сознаю себя как объект. С другой стороны, я переживаю себя как субъекта, как волевого, активного, движущегося агента, тело и действия которого объективируют мою волю. Это внутреннее сознание открывается мне непосредственно и неустранимо как моя воля, «в-себе» моего феноменального бытия. Шопенгауэр старается неоднократно указать, что воля не есть орудие интеллекта. Интеллект также не является какой-то привилегированной способностью, бескорыстно занятой познанием мира. Скорее, сам интеллект является рабом воли; в самой своей основе оно уже заражено практическими мотивами и интересами. Шопенгауэр характеризует интеллект как оперирующий во временной среде прошлого, настоящего и будущего; тогда как воля движется в бесконечном настоящем. Таким образом, воля является нашим глубочайшим источником мотивации и изначальным средством нашего взаимодействия с миром. Шопенгауэр видит в этой воле к жизни слепую, иррациональную и бесцельную силу, которая непрестанно движет субъектом, как внутренний часовой механизм. Эта модель разума детерминистична, и определяющие факторы лежат далеко за пределами досягаемости разума.

Общими для фрейдовской и шопенгауэровской моделей психики являются феномен вытеснения и расположение мотивов в бессознательном. Шопенгауэр утверждает, что мы часто навязываем иллюзорные рационализации поведению, которое возникает из-за скрытых влечений. Воля сама по себе предотвращает появление потенциально смущающих мыслей и желаний в сознании. Воля может вызвать сбой памяти и полное подавление событий и переживаний вместе с заменой их бредом и фантазиями. По словам Шопенгауэра, воля отказывается допустить, «противоречное ей, к рассмотрению интеллекта». Воля, говорит Шопенгауэр, периодически отстраняется от руководства интеллекта и мотивов. «Таким образом, оно выступает затем как слепая, стремительная, разрушительная сила природы и, соответственно, проявляется как мания уничтожать все, что встречается на его пути» (Вторая мировая война, 402).

Предвосхищая также Фрейда, Шопенгауэр отводит сексуальности центральное место в экономике человеческих мотивов. Он описал сексуальность как фокус воли. В своей главе «Метафизика сексуальной любви» он описал половое влечение как самый сильный и активный из всех мотивов. . . Это конечная цель почти всех человеческих усилий» (WWII, 533). Он даже заходит так далеко, что определяет половое влечение как волю к жизни (WWII, 535). Он косо смотрел на такое положение дел, утверждая, что сексуальность «является в целом злобным демоном, стремящимся все извратить, запутать и ниспровергнуть» (ВОВ, 534). Что объясняет важную роль сексуальности, так это то, что, какой бы ни была ее непосредственная цель, ее конечной целью является воспроизводство, обеспечение единственно доступного вида бессмертия, бессмертия вида. Шопенгауэр утверждает, что растущая привязанность двух влюбленных на самом деле является волей к жизни нового, еще не родившегося человека (WWII, 536). Нерушимость истинного бытия человека сама по себе заключается скорее в роде, чем в индивидууме. Сам Шопенгауэр сардонически размышлял о том, что все сохранение вида зависит от иррационального, эмоционального, инстинктивного акта.

Далее, предвосхищая описание Фрейдом влечений к жизни и смерти, Шопенгауэр считал, что смерть — это «истинный результат и в этом смысле цель жизни», а половой инстинкт — «воплощение воли к жизни» (WWII, 618). . Шопенгауэр рассматривает смерть как возвращение в блаженное состояние. В своем эссе «О смерти и ее связи с неразрушимостью нашей внутренней природы» он утверждает, что «полное прекращение жизненного процесса должно быть чудесным облегчением для его движущей силы». Он говорит, что те, кто участвовал в ужасной борьбе за существование, имеют «возвращение в утробу природы как последний ресурс. . . Как и все, они вышли из этого лона ненадолго, соблазненные надеждой на более благоприятные условия существования, чем выпавшие на их долю» (ВОВ, 469).). Более того, для Шопенгауэра истинное бытие чего-либо переживает свою индивидуальную смерть; используя идеи Платона, он предполагает, что вечность идеи данного вида отчетливо отмечена в конечности индивидуума (WWII, 482). В самом деле, «Смерть и рождение есть постоянное обновление и возрождение волевого сознания. Сама по себе эта воля бесконечна и безначальна» (ВОВ, 500). В конце этой главы Шопенгауэр представляет нам резкость своего пессимизма:

Смерть есть великий упрек, который воля к жизни и, в особенности, присущий ей эгоизм, получает по ходу природы. . . это насильственное разрушение. . . фундаментальной ошибки нашей истинной природы, великого разочарования. В сущности, мы нечто такое, чего быть не должно; поэтому мы перестаем быть. Эгоизм действительно состоит в том, что человек ограничивает всю действительность своей личностью, в том, что он воображает, что живет только в ней, а не в других. Смерть учит его чему-то лучшему, так как упраздняет этого человека, так что истинная природа человека, то есть его воля, отныне будет жить только в других индивидах. (ВОВ, 507)

В сущности, у Шопенгауэра есть пессимистическая философия, отворачивающаяся от мира. Прежде чем французские символисты сформулировали необходимость для поэзии устремляться к платоновскому идеальному царству, Шопенгауэр утверждал, что подлинное знание, даваемое исключительно поэзией, искусством и философией, должно иметь своим объектом не особенности материального мира, а лежащее в основе единство платоновской универсальности (PW, 21, 83). Шопенгауэр утверждал, что единственный путь избавления от рабства утилитарной и рациональной воли лежит в совместных усилиях философии и поэзии. «Высокое призвание» поэта и философа, утверждает Шопенгауэр, коренится в их общей способности освобождать интеллект от утилитарных и рациональных ограничений субъективной воли (PW, 9).0). Объектом этих дисциплин является не мир становления, а мир бытия, постоянное единство, лежащее в основе вечно меняющегося потока явлений, Единое, стоящее за Многими. Такое освобождение интеллекта было для Шопенгауэра этапом на буддийском и индуистском пути к полному отречению как от мира, так и от воли, пути, кратко изложенном в его фразе «обращение воли» (PW, 106–109).

Вслед за Платоном Шопенгауэр видит действительность или истинное содержание явлений мира как воплощенных в идеях; только они вневременны, существуют «вне и независимо от всех отношений». А то знание, которое постигает идеи, — это «искусство, работа гения», чей взгляд на идеи — это «чистое созерцание» и беспристрастность. Шопенгауэр отождествляет этот «дар гениальности» с достижением безличной и вполне объективной перспективы: «Соответственно, гениальность есть способность оставаться в состоянии чистого восприятия, снимать со службы воли знание, изначально существовавшее лишь для эту услугу». Гениальность — это способность смотреть на объект независимо от своих целей и интересов, своей воли (ПМВ, 184–186). Шопенгауэр впоследствии уточняет, что гениальность — это способность познавать не отдельные вещи, а их идеи, существенную форму всего их вида. В искусстве, философии и аскетическом мистицизме связь интеллекта с волей приостанавливается, и интеллект свободен смотреть на мир более объективно, свободен от практических субъективных ограничений воли. Только эти действия могут воспринять платоновскую универсалию, лежащую в основе множественности явлений. Таким образом, Шопенгауэр определяет эстетическую перспективу как включающую, во-первых, познание предмета не как отдельной вещи, а как идеи; и, во-вторых, состояние, при котором самосознание познающего субъекта действует не как индивидуальное, «а как чистый, безвольный субъект» (ПМВ, 19). 4–195). Универсальный субъект противостоит объекту в его универсальном аспекте.

Таким образом, эстетическое удовольствие является результатом отстраненного созерцания красоты, которую Шопенгауэр определяет как склонность природы приспосабливаться к такой бескорыстной перспективе (WWI, 210). Как до него Аристотель и Сидней, Шопенгауэр ставит поэзию выше истории, поскольку история излагает индивидуальные и случайные истины, тогда как поэт «постигает Идею, внутреннее бытие человечества вне всякого отношения и всякого времени, адекватную объективность вещи-в-веществе». себя в высшей степени» (ПМВ, 244–245). Однако Шопенгауэр признает, что, хотя поэт передает абстрактные и общие понятия, он должен использовать конкретные термины, которые представляют их, и он достигает этого с помощью воображения (WWI, 243). Другие приемы, используемые поэзией, такие как ритм и рифма, придают поэзии «определенную эмфатическую силу убеждения, независимую ни от каких доводов и аргументов» (WWI, 243–244). Чувство величия возбуждается в наблюдателе, когда объекты природы кажутся враждебными или угрожающими по отношению к человеческой воле, как в зрелищах неизмеримого величия или могущества. Различие между красотой и возвышенным состоит в том, что в первом случае природа способствует отстраненному созерцанию самой себя, свободному от всякого отношения к человеческой воле; в последнем случае эта отстраненность достигается через процесс борьбы, насильственного отрыва объекта от отношений к воле, через преодоление и трансцендирование таких чувств, как страх и опасность. В возвышенности мы ощущаем двойственность нашего сознания, и как индивидуального, порабощенного воле и милости безбрежных сил природы, и как «вечного, безмятежного субъекта познания, который как условие всякого предмета есть носитель всего этого мира. . . свободный от всех желаний и всех потребностей и чуждый им в спокойном постижении Идей» (WWI, 200–205).

Таким образом, в основе философии и эстетики Шопенгауэра лежит установка, которая сохраняется у Ницше, Арнольда, Бергсона и других: рациональное знание никогда не может быть адекватно идеям восприятия; и что поэзия является парадигмой бескорыстного и объективного знания. Как и во многих теориях девятнадцатого века, эпистемология — наука о познании — здесь эстетизируется, а эстетическое становится привилегированной категорией человеческого восприятия, возвышаясь от еще одной дисциплины до последнего ресурса для поиска гармонии, единства и порядка. в мире. Гармония, которая была объективно раздроблена в позднеиндустриальном мире, теперь интернализована как субъективная способность: эстетике предоставлена возможность попытаться сделать то, что религия, философия и наука больше не могут сделать. Эстетика определяется как форма восприятия реальности: поэзия больше не могла считать само собой разумеющимся реальность, которую она должна была выражать. Взгляды Шопенгауэра оказали влияние на использование юмора и иронии французскими символистами и англо-американскими модернистами.

Примечания
1. Артур Шопенгауэр, Философские сочинения, изд. Вольфганг Ширмахер (Нью-Йорк: Continuum, 1994), стр. 20–22, 69, 86. Далее цитируется как PW.
2. Артур Шопенгауэр, Мир как воля и представление, 2 тома, пер. EFJ Payne (Нью-Йорк: Довер, 1958), Vol. II, с. 400. Далее цитируется как Первая и Вторая мировые войны.

Нравится:

Нравится Загрузка…

‹ Литературная критика Фридриха Шлейермахера

Философия Анри Бергсона ›

Категории: Философия

Теги: Артур Шопенгауэр, Очерки Артура Шопенгауэра: Мудрость жизни, Очерки Артура Шопенгауэра; Советы и максимы, Очерки Артура Шопенгауэра; Литературное искусство, литературная критика, теория литературы, о четырехкратном корне принципа достаточного основания и о воле в природе: два эссе, явления и ноумены, Зигмунд Фрейд, эссе Артура Шопенгауэра; О человеческой природе, Очерки Артура Шопенгауэра; Искусство полемики, Мир как воля и представление

Обратные ссылки

Статистика блога

20 064 496 просмотров