Критика о романе «Евгений Онегин» Пушкина, отзывы современников
| Татьяна Ларина с няней |
Роман «Евгений Онегин» — гениальное творение выдающегося русского поэта А. Пушкина.
В этой статье представлена критика о романе «Евгений Онегин» Пушкина, отзывы современников и др.
Смотрите:
Краткое содержание романа
Все материалы по «Евгению Онегину»
Е. А. Баратынский:
«Вышли у нас еще две песни Онегина. Каждый о них толкует по своему: одни хвалят, другие бранят и все читают. Я очень люблю обширный план твоего Онегина; но большее число его не понимает. Ищут романической завязки, ищут обыкновенного и разумеется не находят. Высокая поэтическая простота твоего создания кажется им бедностию вымысла, они не замечают, что старая и новая Россия, жизнь во всех ее изменениях проходит перед их глазами.
..»
*(перевод с франц.: «но пусть их чорт возьмет и благословит бог»)
(Е. А. Баратынский — Пушкину, конец февраля — начало марта 1828 г.)
Статья в журнале «Московский вестник»:
«4-я и 5-я песни Онегина составляют в Москве общий предмет разговоров, и женщины, и девушки, и литераторы, и светские люди, встретясь, начинают друг друга спрашивать: читали ли вы Онегина, как вам нравятся новые песни, какова Таня, какова Ольга, каков Ленский и т.д.»
(«Московский вестник», 1828 г., ч. VII, № 4, статья неизвестного рецензента)
Б. Федоров:
«Наконец главы «Онегина», к удовольствию читателей, стали появляться скорее, одна за другою. В новых главах содержание сего романа более раскрывается автором, а прелесть стихов Пушкина, очаровательность картин его всегда одинакова, разумеется там, где поэт не своенравен, а Пушкин иногда умышленно небрежен, может быть, для того, чтобы поддразнить критиков, замечающих неумышленные небрежности.
Главный недостаток сего романа есть недостаток связи и плана. При всей прелести разнообразия, множество беспрерывных отступлений от главного предмета наконец становится утомительным — так же, как сладкое наконец становится приторным.
Пусть прочтут для поверки пять глав «Онегина» сряду. Видно, что поэт нисколько не хотел затруднять свое воображение, не хотел обдумывать, а писал все, что приходило на мысль…
…в «Онегине» блещет остроумние; однако ж, читая, остроумные стихи, стихи Пушкина, читатель, тем не менее, устает в лабиринте отступлений. <…>
Пушкин может быть Рафаэлем в поэзии, но для чего он сам отвлекает читателей от картин, достойных его, к мелочам? <…>
В «Евгении Онегине» собраны наблюдательным пером Пушкина черты странностей, привычек, вкуса и мнений светских людей; читая их, говоришь сам себе: я это видел, я это встречал в свете; но все сии черты могу ли слиться в один характер, в одном человеке?»
(Б.
Федоров «Санктпетербургский зритель», 1828 г.)
А. Ф. Воейков:
«Едва ли кто писал стихами на русском языке с такою легкостью, какую замечаем во всех стихотворениях Пушкина. У него неприметно работы; все непринужденно; рифма звучит и выкликает другую; упрямство синтаксиса побеждено совершенно: стихотворная мера ни мало не мешает порядку слов. Дарование редкое.
Но этой же легкости мы должны приписать и заметную во многих стихах небрежность, употребление слов языка книжного с простонародным, без всякого внимания к их значению… Приведем несколько доказательств:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Тут поэзии меньше, нежели правды. Если бы эти стихи не имели чести принадлежать Пушкину, то едва ли бы их удостоили даже названия стихов.
«
(А. Ф. Воейков, журнал «Атеней», 1828 г.)
И. В. Киреевский:
«…Онегин есть существо совершенно обыкновенное и ничтожное. Он также равнодушен ко всему окружающему, но не ожесточение, а неспособность любить сделала его холодным. Его молодость также прошла в вихре забав и рассеяния, но он не завлечен был кипением страстной, ненасытной души, но на паркете провел пустую, холодную жизнь молодого франта. Он также бросил свет и людей, но не для того, чтобы в уединении найти простор взволнованным думам, но для того, что ему было равно скучно везде… <…>
Нет ничего обыкновеннее такого рода людей, и всего меньше поэзии в таком характере. <…>
Сам Пушкин, кажется, чувствовал пустоту своего героя, и потому нигде не старался коротко знакомить с ним своих читателей. Он не дал определенной физиономии, и не одного человека, но целый класс людей представил он в его портрете: тысяче различных характеров может принадлежать описание Онегина.
Эта пустота главного героя была, может быть, одною из причин пустоты содержания первых пяти глав романа: но форма повествования, вероятно, также к тому содействовала. <…>
Характер Татьяны есть одно из лучших созданий нашего поэта…»
(статья «Нечто о характере поэзии Пушкина», И. В. Киреевский, «Московский вестник», 1828 г.)
Статья в журнале «Сын Отечества»:
«Роман с его действующими лицами у Пушкина только рамы для картины обширнейшей: в ней, как видно, намерен он легкими очерками изобразить свет… с его совершенствами и недостатками нравственными; но чтобы придать картине более правдоподобия, он хочет оживить ее красками, свойственными месту и времени.<…>
…Пушкин глубоко и здраво обдумывал сей характер [характер Онегина], и показал в своем создании тонкое познание человеческого сердца. Его Онегин, произвольный пустынник, еще не вовсе распростился со светом, все еще прилеплен к нему образом мыслей и закоренелыми привычками.
<…> Характер Ленского также хорошо выдержан до самого конца.»
(статья неизвестного рецензента, «Сын Отечества», 1828 г. №7)
Ксенофонт Полевой:
«Татьяна представляет нам собою благородную борьбу человека с несчастием; она является героиней, и, следственно, возвышается над обыкновенными событиями… Пушкин невольно сделал Татьяну героинею. <…>
В «Онегине» можно заметить, что гений нашего поэта требует нового направления, что он не доволен самим собой.»
(Ксенофонт Полевой, статья «О сочинениях Пушкина», «Московский телеграф», 1829 г., №10)
Н. А. Полевой:
«Первая глава «Онегина» и две-три, следовавшие за ней, нравились и пленяли… <…> Цена новости исчезла — и тот же Онегин нравится уже не так, как прежде. Надобно прибавить, что поэт и сам утомился. В некоторых местах 7-й главы «Онегина» он даже повторяет сам себя.»
(Н. Полевой, «Московский телеграф», 1830 г.
, №15)
Н. И. Надеждин:
«Было время, когда каждый стих Пушкина считался драгоценным приобретением, новым перлом нашей литературы. <…> Какие… рукоплескания встретили «Евгения Онегина» в колыбели! <…> Но теперь — какая удивительная перемена! Произведения Пушкина являются и проходят почти неприметно. Блистательная жизнь «Евгения Онегина», коего каждая глава, бывало, считалась эпохой, оканчивается почти насильственно, перескоком через целую главу: и это не производит никакого движения, не возбуждает никакого участия. <…>
С самых первых глав можно было видеть, что он не имеет притязаний ни на единство содержания, ни на цельность состава, ни на стройность изложения…»
(Н. И. Надеждин, «Телескоп», 1832 г., №9)
А. Мицкевич:
«Пушкин, создавая свой роман, передавал его публике отдельными главами, как Байрон «Дон-Жуана» своего. Сначала он еще подражает английскому поэту; вскоре пытается идти с помощью одних собственных сил своих; кончает тем, что становится сам оригинален.
Разнообразное содержание, лица, введенные в «Онегине», принадлежат жизни действительной, жизни частной; в них отзываются трагические отголоски и развиваются сцены высокой комедии.»
(А. Мицкевич, статья во французском журнале «Le Globe», 25 мая 1837 г.)
Рецензия в журнале «Библиотека для чтения»:
«Его [«Евгения Онегина»] читают во всех закоулках русской империи, во всех слоях русского общества. Всякий помнит наизусть несколько куплетов. Многие мысли поэта вошли в пословицу.»
(«Библиотека для чтения», 1940 г., т. 39)
В. Г. Белинский:
«….в «Евгении Онегине». Здесь он [Пушкин] исчерпал до дна современную русскую жизнь, но — боже мой! — какое это грустное произведение!.. В нем жизнь является в противоречии с самой собою…
Герой поэмы — Онегин, человек, чувствующий свое превосходство над толпою, рожденный с большими силами души, но в тридцать лет уже безжизненный, отцветший, чуждый всяких интересов и вместе с тем неспособный войти в общую колею пошлой жизни, равно зевающий «средь модных и старинных зал».
Героиня его, Татьяна, и второстепенное лицо Ленский — чудные, прекрасные человеческие образы, благороднейшие натуры; но уже по этому самому они чужды всего остального мира окружающих их людей, связаны с ними только внешними узами; между своими — они как будто между врагами, у себя дома — как будто в неприятельском стане; они — явления отдельные, исключительные и как бы случайные, как великие таланты в русской литературе…
Окружающая их действительность ужасна — и они гибнут ее жертвою, и тем скорее, что не понимают, подобно Онегину, ее значения и доверчивы к ней… Весь этот роман — поэма несбывающихся надежд, недостигающих стремлений, — и будь в ней то, что люди не понимающие дела называют планом, полнотою и оконченностию, — она не была бы великим созданием великого поэта, и Русь не заучила бы ее наизусть… Это приводит нам на память другое русское создание — «Невский проспект» Гоголя.
Вот где видно только начало русской литературы, но еще не русская литература. Она только что начинается, но ее еще нет, и начинается она с Пушкина, а до него решительно не было русской литературы; вместо нее была словесность — ряд отдельных, ничем не связанных между собою явлений, вышедших не из родной почвы русского духа, а из подражании чужим образцам…»
(В. Г. Белинский, «Русская литература в 1840 году», 1841 г.)
Р. В. Иванов-Разумник:
«Значения и смысла «Евгения Онегина» современники Пушкина не могли, конечно, понять; …так как всякое художественное произведение, в котором обрисовывается новый общественный тип, требует некоторой историко-литературной перспективы, нуждается в изучении на расстроянии; в нем таится своего рода «acto in distans»*…
(*перевод с лат.: «воздействие на расстоянии»)
Обломова поняли сразу, так как он был «послесловием», был типом, резюмирующим собою целую полосу нашего общественного и умственного развития; Онегин же, волею судеб, пришлось стать своего рода «предисловием» к дальнейшей истории развития русской интеллигенции.
И современникам Онегина приходилось по предисловию судить о еще не написанной книге; немудрено, если они плохо поняли то, что гениальный поэт предугадал силой творческой интуиции. <…>
И несмотря на это, «Евгения Онегина» читали, им зачитывались с редкой для того времени быстротой: исписывались целые горы бумаги различных критик и антикритик. <…> Онегина не понимали, но все же его читали и перечитывали. <…>
Наконец… в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов, выросшее на «Евгении Онегине» молодое поколение впервые поняло глубокий внутренний смысл этого романа и его историческое значение… <…>
Более того, когда… семидесятые годы подходили к концу, то тут стало еще яснее все значение Онегина в истории русской интеллигенции… <…>
Итак, значение «Евгения Онегина» открывалось лишь мало-помалу целому ряду поколений. По мере того, как в русской жизни и литературе появлялись один за другим различные потомки Онегина — Печорины и Грушницкие, уездные Гамлеты и Рудины.
.. становилось ясным значение самого Онегина, выяснилось его происхождение… Выяснилось, таким образом, громадное значение «Евгения Онегина» для истории литературных типов… <…>
Громадное значение «Евгения Онегина», во-первых, для истории литературных типов, и во-вторых, для истории творчества и мировоззрения самого Пушкина заставляет нас изучать этот роман, во-первых, как проявление и отражение русской жизни определенной эпохи и, во-вторых, как проявление и отражение взглядов самого Пушкина на всю эту жизнь в ее целом.»
(статья Р. В. Иванова-Разумника, «Собрание сочинений А. С. Пушкина», 1909 г.)
Это была избранная критика о романе «Евгений Онегин» Пушкина, отзывы современников и др.
Смотрите: Все материалы по «Евгению Онегину»
Сайт о романе Евгений Онегин
Евгений Онегин > Критика
Отзывов о романе «Евгений Онегин» написано великое множество.
По сути, каждое исследование творчества Александра Пушкина так или иначе касается его главного произведения.
Роман публиковался по главам, на протяжении нескольких лет, поэтому первые критики не могли оценить все произведение сразу и часто меняли свое отношение к роману по ходу его публикации. Особенно сильно это просматривается при переходе Пушкина от романтизма к реализму.
Также стоит отметить труды великого отечественного критика Белинского, который первым дал качественную комплексную оценку романа «Евгений Онегин».
На этой странице кратко приведена критика романа в стихах «Евгений Онегин».
Содержание:
- Е.А. Баратынский
- К.Ф. Рылеев
- А.А. Бестужев
- Н.А. Полевой
- И.В. Киреевский
- Ф.В. Булгарин
- В.Г. Белинский
- А.И. Герцен
- Н.А. Добролюбов
- Д.И. Писарев
- И.
А. Гончаров - Ф.М. Достоевский
- А.Г. Цейтлин
- Г.А. Гуковский
- Ю.М. Лотман
А. ГончаровЕ.А. Баратынский (1800-1844)
Одно из первых замечаний по роману принадлежит Баратынскому, который в своем письме Пушкину сожалеет о непонимании романа среди большинства читателей:
Вышли у нас еще две песни „Онегина“. Каждый о них толкует по-своему: одни хвалят, другие бранят и все читают… Большее число его не понимает. Ищут романтической завязки, ищут обыкновенного и, разумеется, не находят. Высокая поэтическая простота твоего создания кажется им бедностию вымысла, они не замечают, что старая и новая Россия, жизнь во всех ее изменениях проходит перед их глазами.
К.Ф. Рылеев (1795-1826)
Не нашел понимания роман и среди писателей-декабристов, которые расходились с Пушкиным в понимании искусства. Так Рылеев не считает Онегина лучшим произведением автора:
я еще не читал вполне первой песни Онегина.
Не знаю, что будет Онегин далее: быть может в следующих песнях он будет одного достоинства с Дон Жуаном: чем дальше в лес, тем больше дров; но теперь он ниже Бахчисарайского Фонтана и Кавказ. Пленника. Я готов спорить об этом до второго пришествия.
Теперь я слышал всю: она прекрасна; ты схватил всё, что только подобный предмет представляет. Но Онегин, сужу по первой песни, ниже и Бахчисарайского фонтана и Кавказского пленника.А.А. Бестужев (1797-1837)
Понять, каким хотели бы видеть роман писатели-декабристы можно из слов Бестужева. Они хотели бы видеть Онегина исключительной личностью, а не одним из многих среди нас. Таким образом, роман должен быть ближе к романтизму, чем к реализму.
Я вижу франта, который душой и телом предан моде — вижу человека, которых тысячи встречаю на яву, ибо самая холодность и мизантропия и странность теперь в числе туалетных приборов. Конечно многие картины прелестны, — но они не полны, ты схватил петербургской свет, но не проник в него.
Но не стоит считать, что роман был забракован. Бестужев отдает должное мастерству автора.
Не думай однакож, что мне не нравится твой Онегин, напротив. Вся ее мечтательная часть прелестна, но в этой части я не вижу уже Онегина, а только тебя. Не отсоветываю даже писать в этом роде, ибо он должен нравиться массе публики, — но желал бы только, чтоб ты разуверился в превосходстве его над другими. Впрочем, мое мнение не аксиома, но я невольно отдаю преимущество тому, что колеблет душу, что ее возвышает, что трогает русское сердце
Н.А. Полевой (1796-1846)
Первый достаточно серьезный отрицательный отзыв принадлежит Полевому. Отзыв касается первой главы романа. В отзыве указывается мелочность описаний и отсутствие «важных мыслей» и идей.
В то же время Полевой защищает жанр романа в стихах, подчеркивает отношение к действительности:
рисует с неподражаемым искусством различные положения и отношения его с окружающими предметами
и подчеркивает национальность романа:
мы видим свое, слышим свои родные поговорки, смотрим на свои причуды
И.
В. Киреевский (1806-1856)
Более системно, с точки зрения развития творческого пути Пушкина, подошел к оценке романа Киреевский. Он выделяет начало нового этапа русской литературы с такими чертами:
живописность, какая-то беспечность, какая-то особенная задумчивость, и, наконец, что-то невыразимое, понятное лишь русскому сердцу
Однако Киреевский не смог понять ни главную идею романа, ни характер главного героя.
Ф.В. Булгарин (1789-1859)
Сильное недовольство вызвал роман среди реакционной критики. Недовольство вызывало как содержание, так и эстетические принципы. Та подробность описаний жизни простых людей в то время оценивалась негативно. От поэзии требовали возвышенности. Булгарин пишет:
Мы никогда не думали, чтобы сии предметы могли составлять прелесть поэзии и чтоб картина горшков и кастрюль et cetera была так приманчива
в чем состоит истинное достоинство поэзии?.
. в приличном выборе предмета, достойного поэзии… Если же дарование поэта признается истинным только в изображении слишком возвышенных предметов, как, например, что баба в пестрой панёве шла через барский двор белье повесить на забор, а между тем две утки полоскались в луже и козел дрался с дворовою собакой, или если истинные красоты поэзии состоят в мастерском исчислении поваренной утвари и разных домашних пожитков, как например: стульев, сундуков, тюфяков, перин, клеток с петухами, кастрюлек, горшков, тазов et cetera, то … chacun a son goût, MessieursВ.Г. Белинский (1811-1848)
Наиболее ценным представляются отзывы Белинского, давшего развернутую характеристику романа. Белинский первым называет роман «энциклопедией русской жизни» и подчеркивает значение романа в новой фазе развития русской литературы.
Белинский оценивает героев романа как обычных представителей общества в определенных жизненных условиях. Про Онегина он пишет:
бездеятельность и пошлость жизни душит его; он даже не знает, что ему надо, чего ему хочется
Белинский верит в возможное возрождение Онегина:
Что сталось с Онегиным потом? Воскресила ли его страсть для нового, более сообразного с человеческим достоинством страдания? Или убила она все силы души его, и безотрадная тоска его обратилась в мертвую, холодную апатию? — Не знаем, да и на что нам знать это, когда мы знаем, что силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла, а роман без конца? Довольно и этого знать, чтобы не захотеть больше ничего знать
Заметно у Белинского и описание Ленского:
Тогда это было совершенно новое явление, и люди такого рода тогда действительно начали появляться в русском обществе
люди, подобные Ленскому, .
.. или перерождаются в совершенных филистеров или … делаются устарелыми мистиками и мечтателямиОсобенно выделил Белинский образ Татьяны, возвышая ее:
Вся жизнь ее проникнута той целостностью, тем единством, которое в мире искусства составляет высочайшее достоинство художественного произведения
В итоге Белинский приходит к такому выводу:
в лице Онегина, Ленского и Татьяны Пушкин изобразил русское общество в одном из фазисов его образования, его развития
А.И. Герцен (1812-1870)
Герцен продолжил идеи Белинского и сопоставил роман с революционными переменами в русском обществе:
Каждая песнь „Онегина“, появлявшаяся после 1825 года, отличалась все большей глубиной. Первоначальный план поэта был непринужденным и безмятежным; он его наметил в другие времена, поэта окружало тогда общество, которому нравился этот иронический, но доброжелательный и веселый смех.
Первые песни „Онегина“ весьма напоминают нам язвительный, но сердечный комизм Грибоедова. Слезы и смех — все переменилосьГерцен считал, что роман мог быть только отражением декабрьских событий и иные трактовки не верны:
Те, кто говорит, что поэма Пушкина „Онегин“ — это русский „Дон-Жуан“, не понимает ни Байрона, ни Пушкина, ни Англии, ни России: они судят по внешности
Н.А. Добролюбов (1836-1861)
В отзывах 50-60-х годов сочетается высокая оценка значимости образа Онегина с его осуждением. «Лишний» человек больше не кажется прогрессивным. В статье Добролюбова указано:
Его Онегин не просто светский фат; это человек с большими силами души, человек, понимающий пустоту той жизни, в которой призван он судьбою, но не имеющий довольно силы характера, чтобы из нее выбраться
Отмечая заслуги Пушкина в становлении «лишнего» человека в русской литературе, самого Евгения Добролюбов называет весьма нелестно «пошляком» и «москвичом в Гарольдовом плаще»
Д.
И. Писарев (1840-1868)
Крайне негативные оценки получил роман и его автор от Писарева. Ярый «реалист»-демократ пытается дискредитировать народность романа и образ главного героя. Такая оценка, выдвигаемая под видом борьбы за «чистое» искусство, прежде всего, обусловлена неприязнью Писарева к дворянскому классу. Как истинный нигилист, Писарев считает, что для движения вперед нужно разрушить все старое.
Об Онегине он пишет:
с онегинским типом мы не связаны решительно ничем; мы ничем ему не обязаны; это тип бесплодный, не способный ни к развитию, ни к перерождению; онегинская скука не может произвести из себя ничего, кроме нелепостей и гадостей
Нелестно отзывается Писарев даже о Татьяне, называя ее существом с испорченным романтическими романами воображением.
И.А. Гончаров (1812-1891)
Положительный отзыв о романе оставил и Гончаров, который продолжил идеи Белинского о Пушкине как отце реалистического русского искусства.
Особое внимание он уделил сестрам Лариным, видя в них два типа русских женщин:
Один — безусловное, пассивное выражение эпохи, тип, отливающийся, как воск, в готовую, господствующую форму. Другой — с инстинктами самосознания, самобытности, самодеятельности… Пушкинские Татьяна и Ольга как нельзя более отвечали своему моменту
Ф.М. Достоевский (1821-1881)
Противоречивое мнение о романе выразил Достоевский. Вначале он солидарен с Белинским, называя Онегина образом русского общества:
Онегин именно принадлежит к той эпохе нашей исторической жизни, когда чуть не впервые начинается наше томительное сознание и наше томительное недоумение вследствие этого сознания при взгляде кругом. К этой эпохе относится и явление Пушкина, и потому-то он первый и заговорил самостоятельным и сознательным русским языком… Скептицизм Онегина в самом начале своем носил в себе что-то трагическое и отзывался иногда злобной иронией.
В Онегине в первый раз русский человек с горечью сознает или по крайней мере начинает чувствовать, что на свете ему нечего делатьИ считая его трагичным персонажем
Онегин страдает еще только тем, что не знает, что делать, не знает даже, что уважать, хотя твердо уверен, что есть что-то, которое надо уважать и любить
Однако, как и в случае с критикой романа «Герой нашего времени», его мнение резко меняется с ростом революционных идей, с которыми Достоевский не мог согласиться. Достоевский осуждает Онегина и считает, что он уже не является народным персонажем.
Он становится эгоистом и между тем смеется над собой, что даже и эгоистом быть не умеет. О, если б он был настоящим эгоистом, он бы успокоился!
А.Г. Цейтлин (1901-1962)
Много исследований романа проводилось в советское время. Прежде всего, изучалось громадное значение романа в истории новой русской литературы и общественной мысли.
Так Цейтлин рассматривает структуру произведения и взаимоотношение эпических и лирических элементов. Хорошо освещено наследие романа в последующей русской литературе.
В дальнейшем Цейтлин освещает новаторский характер произведения, его развитие и особенности реалистического метода.
В пушкинском реализме налицо иные, глубоко противоположные тенденции: автор «Евгения Онегина» все свое внимание устремляет на бытовую и психологическую диференциацию и отделку своих образов. Так образ Татьяны дан им частью в противопоставлении ее окружающей бытовой среде, частью в психологическом анализе ее характера. Решающее событие ее жизни — письмо к Онегину — подготовлено всей суммой черт ее характера и быта — мечтательностью, начитанностью и т. д.
Г.А. Гуковский (1902-1950)
В исследованиях 50-х годов рассматривается становление творчества Пушкина через структуру его романа. Гуковский в своей работе приходит к выводу, что «Евгений Онегин» закономерно появился в результате рождения реализма.
Пушкин рассматривает своих персонажей не как одиноких сущностей, а как историко-национальное явление.
Однако, некоторые положения Гуковского довольно спорны и не доказаны. Как, например, суждение о Ленском, в котором утверждается, что по пути героического романтизма жизнь его будет наполнена:
отравой . . Или, в воздание его героического стремления дать счастье людям, его повесят… Все тщетно. Романтические порывы не принесут блага людям, — так говорит Пушкин
Ю.М. Лотман (1922- 1993)
Серьезный вклад в изучение романа внес выдающийся литературовед Ю.М. Лотман. В своих «комментариях» Лотман проводит исследование произведения, объем которых полностью невозможно вместить в этот обзор. Ниже приведены некоторые интересные моменты.
Лотман приводит расшифровку малопонятных современному читателю слов и выражений, раскрывает скрытые намеки, оставленные Пушкиным. Лотман пишет:
«Евгений Онегин» — трудное произведение.
Самая легкость стиха, привычность содержания, знакомого с детства читателю и подчеркнуто простого, парадоксально создают добавочные трудности в понимании пушкинского романа в стихах. Иллюзорное представление о «понятности» произведения скрывает от сознания современного читателя огромное число непонятных ему слов, выражений, фразеологизмов, имен, намеков, цитат.Лотман рассматривает вопросы жанра и построения романа, выделяя его значимость:
Особенность и значение «Евгения Онегина» заключались в том, что были найдены не только новый сюжет, новый жанр и новый герой, но и новое отношение к художественному слову. Изменилось самое понятие художественного текста. Роман в стихах — жанр, который автор отделяет и от традиционного прозаического романа («дьявольская разница»), и от романтической поэмы.
Не остались без внимания и персонажи романа. Так Лотман пишет об Онегине:
Сложность же характера Онегина заключается в том, что он в центральных и заключительных главах предстает перед нами и как герой последекабристской эпохи («все ставки жизни проиграл»), и одновременно как историческое лицо, еще далеко не исчерпавшее своих возможностей: он еще может трансформироваться и в Рудина, и в Бельтова, и в Раскольникова, и в Ставрогина, и в Чичикова, и в Обломова.
Характерно, что при появлении каждого из этих типов менялось для читателей лицо Евгения Онегина. Ни один другой русский роман не проявил такой способности меняться в прочтениях новых поколений, т. е. оставаться современным.Обзор критики романа «Герой нашего времени» подготовлен при помощи работ:
- Мейлах Б. С. «Евгений Онегин» // Пушкин: Итоги и проблемы изучения. — М.; Л.: Наука, 1966. — С. 417—436.
- Ю. М. Лотман. Пушкин // История всемирной литературы. — Т. 6. — М., 1989. — С. 321-338
Пожалуйста, поддержите этот проект, расказав о нем друзьям:
Евгений Онегин от Александра Пушкина рецензия – эксперт новый перевод | Александр Пушкин
Пушкин Пресс наконец-то сделал это: опубликовал ключевое произведение писателя, именем которого назван. Потребовалось 15 лет, чтобы дойти до знаменитого романа в стихах о скучающем, незадачливом аристократе Евгении Онегине, но тогда первый английский перевод появился только в 1881 году, через 50 лет после того, как произведение было закончено, так что, возможно, мы должны ценить сложность упражнения (следующий английский перевод появился только через 50 лет после то ).
Я предполагаю, что даже решение не англизировать имя героя до Юджина потребовало времени. В большинстве английских переводов не сохраняется русское написание, что странно, поскольку имя является случайной частью стихотворения, не в последнюю очередь в его последней строке; другими словами, он играет ключевую роль в ритме.
Так вот: перевод 5500 строк стиха, сложенных в 14-строчные строфы схемы настолько сложной и оригинальной, что ее называют «пушкинским сонетом» или « Онегин строфой» — это не прогулка по парку на тройке, особенно если принять во внимание, что оригинал известен своей аллюзивностью, ловкостью, тонкостью и многослойностью, тонально вдохновленной байроновской девяткой.0003 ottava rima в Don Juan , но гораздо более жесткое в исполнении. Набоков был не единственным, кто сказал, что знание русского языка необходимо для того, чтобы в полной мере оценить гениальность стихотворения (или романа, если вас беспокоит мысль о таком длинном стихотворении).
И когда он перевел ее сам, Набоков создал версию, более известную своей идиосинкразией, чем своей поэзией.
Энтони Бриггс, предваряя свой новый перевод, посвящает девять страниц работе в целом и 24 — проблемам перевода (почти три из которых касаются только проблемы Евгения/Юджина). Это не только понятно, это полезно. Это дает тем из нас, у кого нет русского, представление о масштабе задачи. Бриггс не недооценивает способность читателя интересоваться техническими деталями перевода стихов с русского языка, что делает его еще более странным, когда в сносках, переводящих французские эпиграфы Пушкина, поясняется, что они были на французском языке — можно предположить, что читатели об этом знают.
Что касается произведения, так как оно вышло на английском языке, пока я не могу засвидетельствовать его строгое соответствие оригиналу, но могу сказать, что оно читается отлично. Бриггс, который перевел «Войну и мир », а также является экспертом по Пушкину, несомненно, является надежной парой рук для этой работы.
Не помешает и то, что сама книга — вещь красивая. Проведя последнюю неделю, натыкаясь между различными переводами и становясь все более ошеломленным, все, что я могу сказать, это то, что сравнения одиозны, и что вместо того, чтобы задаваться вопросом, является ли, скажем, «взгляните на нее» подходящей рифмой для «Ольга» или нет ( Бриггс), или лучше ли эта версия перевода Дедала Тома Бека 2004 года, да и любой другой, мы должны быть просто благодарны, что список переводчиков Пушкина растет: Набоков был прав – нерусскоязычные не могут понять Пушкина целиком, но мы можем хотя бы теперь рассмотреть его как бы с разных сторон. Нам нужна эта помощь не только из-за поэзии, но и потому, что Пушкин писал в другой стране, почти 200 лет назад, и поэтому есть локальные препятствия, которые нужно преодолеть, прежде чем мы даже доберемся до ее формы. Конечно, что делает Онегин велико его вневременное проникновение в человеческое сердце: его суеты, его безумия, его бедствия. Это очень умная работа, персонажи которой осознают свое место в искусстве; и под почти неумолимо веселым стихом скрывается любопытная полоса ненависти к себе.
У Пушкина и Онегина много общего, но Онегин, поверхностный, циничный и незрелый, отнюдь не образцовый персонаж. Сложна не только строфа Онегин , но и сама тяжесть стихотворения, в его тонком обращении к нашему разуму, нашей совести и нашим судьбам.
Эта статья была изменена 17 февраля 2016 года. В более ранней версии в подзаголовке и тексте говорилось, что этот перевод является первым на английском языке, в котором имя героя не переведено на английский язык. Это было исправлено.
Чтобы заказать книгу «Евгений Онегин » за 12 фунтов стерлингов (рекомендуемая розничная цена — 15 фунтов стерлингов), перейдите на сайт bookshop.theguardian.com или позвоните по телефону 0330 333 6846. Бесплатно в Великобритании на сумму свыше 10 фунтов стерлингов, только онлайн-заказы. Минимальный размер заказа по телефону составляет 1,99 фунта стерлингов.
Проект МУЗА — Евгений Онегин. Роман в стихах (рецензия)
Вместо аннотации приведу краткую выдержку из содержания:
Сравнительное литературоведение 37.
1 (2000) 83-86
[Доступ к статье в формате PDF]
Книжное обозрение
Евгений Онегин Роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина. Роман в стихах Дугласа Хофштадтера . Нью-Йорк: Basic Books, 1999. lxvi + 137 стр. Мягкая обложка $ 22,00.
Немецкий славист Александр Элиасберг как-то заметил, что учить русский язык стоит с одной-единственной целью: читать Пушкина в оригинале. Удивительно, но Дуглас Хофштадтер, профессор когнитивных и компьютерных наук в Университете Индианы, сделал именно это. По его собственному признанию, он почти не знал русского языка, прежде чем приступил к своему проекту по переводу стихотворного романа Пушкина 9.0036 Евгений Онегин , текст, пользующийся в своей родной стране авторитетом, сравнимым с шекспировским Гамлетом в нашей собственной культуре.
История знакомства Хофштадтера с Пушкиным настолько необычна, что ее стоит пересказать подробнее.
Евгений Онегин впервые привлек внимание Хофштадтера своей формой. Сонетоподобные строфы Пушкина четырехстопным ямбом со схемой рифмовки ABABCCDDEFFEGG были приняты Викрамом Сетом в его стихотворном романе 9 1986 года.0036 Золотые ворота . Заинтригованный этой закономерностью, Хофштадтер связался с Сетом, который указал на английский перевод Чарльза Джонстона « Евгений Онегин » как на источник своего вдохновения. После того, как несколько лет спустя он обнаружил в книжном магазине перевод Джеймса Фалена «Онегин », Хофштадтер занялся сравнительным чтением версий Джонстона и Фалена, которые он позже распространил на другие английские переводы, доступные в печати (Набоков, Арндт и Элтон / Бриггс). В результате получилась фигура в New York Times Book Review в 1996 г. и, в расширенной и переработанной форме, две главы в книге Le ton beau de Marot (1997), где Хофштадтер использовал пример Онегина в качестве подтверждающего доказательства своего заявления в пользу метрический и рифмованный перевод и против набоковского буквализма.
Только с опозданием ему пришло в голову обратиться к оригинальному тексту, поскольку его знание русского языка было в лучшем случае рудиментарным. Однако, сделав этот роковой шаг, Хофштадтер настолько увлекся музыкой пушкинской поэзии, что начал запоминать большие ее части. Желая еще глубже «овладеть» романом Пушкина, он решил перевести некоторые отрывки. Это предприятие в конечном итоге переросло в английское стихотворное исполнение всего романа, состоящего примерно из 400 строф.
Перевод Хофштадтера вызывает несколько вопросов. Во-первых, зачем обращаться к уже успешно переведенному тексту? Сам Хофштадтер весьма любезно признает превосходство перевода Фалена над своим собственным с точки зрения верности русскому оригиналу. Но, как он указывает, «перестанет ли хороший пианист играть произведение только потому, что его великолепные записи уже существуют?» (ххх). Как это ни парадоксально, Хофштадтер утверждает, что существование почти идеального исполнения Фалена «освободило» его, чтобы попробовать свою собственную, более своеобразную версию.