Левые эсеры :: Татарская энциклопедия TATARICA
В период Революции 1905–1907 гг. произошло разделение Партии социалистов-революционеров на течения: левое – «эсеров-максималистов» и правое – «народных социалистов». В годы первой мировой войны выделялись «оборонцы», «центристы» и левые «эсеры-интернационалисты».
После Февральской революции 1917 г. левые эсеры объединялись вокруг газеты «Земля и воля». Лидеры партии левых эсеров – Б.Д.Камков, М.А.Спиридонова и другие.
Причиной раскола партии эсеров стали разногласия по вопросам оценки характера, движущих сил и перспектив происходившего социального переворота и определения роли партии эсеров в этом перевороте. Левые эсеры спасение России видели в немедленном прорыве к социализму, при этом основная ставка делалась на мировую революцию, которая должна была создать необходимые условия для торжества социалистической революции в России. Они выступали против коалиции во Временном правительстве с кадетами, за создание однородного социалистического правительства, за прекращение войны, немедленную передачу всей помещичьей земли в распоряжение земельных комитетов до окончательного решения этого вопроса в Учредительном собрании.
Весной образовались первые самостоятельные организации в Гельсингфорсе, Харькове, Казани и других городах. Во время подготовки Октябрьского вооруженного восстания 1917 г. некоторые левые эсеры входили в состав Временных революционных комитетов. После Октябрьской революции было образовано Центральное бюро левых эсеров, которое выступило с инициативой созыва всероссийской конференции левых эсеров.
19–28 ноября 1917 г. состоялся Учредительный съезд партии, на нем был принят проект Устава партии, избран Центральный комитет (15 членов и 5 кандидатов в члены).
До марта 1918 г. партия, наряду с большевиками, принимала участие в формировании органов советской власти. После подписания большевиками Брест-Литовского мирного договора с Германией (3 марта 1918 г.) на IV Всероссийском съезде Советов (Москва, март 1918 г.) левые эсеры, заявив, что большевики предали дело мировой революции, объявили об отзыве своих наркомов из правительства. После этого по решению самых радикальных членов партии были сформированы Главный военный штаб левых эсеров, а также Всероссийская, Московская, Петроградская боевые организации для подготовки и проведения террористических актов.
17–25 апреля 1918 г. в Москве состоялся II съезд партии, на котором была принята ее политическая программа, утверждавшая основные принципы социальной революции – построение федерации советских республик, децентрализация управления, синдикализация производства, «социализация земли». Съезд санкционировал начало международного террора для ускорения мировой революции.
28 июня 1918 г. в Москве состоялся III съезд, который высказался за передачу всей полноты власти Советам трудящихся, ликвидацию Совета народных комиссаров.
6 июля 1918 г. членами партии левых эсеров был убит посол Германии В.Мирбах, захвачены некоторые руководители Всероссийской чрезвычайной комиссии, была предпринята попытка поднять мятеж в Москве, Рыбинске, Ярославле и других городах (вскоре был подавлен). Внутри организации произошел раскол: часть левых эсеров выступала за продолжение террора, часть перешла на позиции большевиков.
В Казанской организации партии социалистов-революционеров левое течение проявило себя уже в годы Первой мировой войны: на базе антивоенной деятельности возник «Коалиционный комитет», в который, наряду с казанскими большевиками, вошли левые «эсеры-интернационалисты» В.
П.Брауде, Н.П.Пономарёв, А.И.Попов, Е.Разумова, В.Чернышёв, Д.Шляпников, К.Шнуровский и другие. Позиции левых эсеров в эсеровской организации Казани были сильны и в дальнейшем.
Казанский комитет партии левых эсеров образовался после раскола Казанской организации Партии социалистов-революционеров (март 1917 г.). Лидеры: А.Л.Колегаев, И.А.Майоров, Н.Д.Ефремов, В.И.Мохов, В.П.Брауде, К.Шнуровский, А.И.Попов, Н.П.Пономарёв, В.Жилинский и другие.
Со стороны Центрального комитета партии предпринимались попытки воссоединить правых и левых эсеров Казани: в августе 1917 г. для этого приезжал член Центрального комитета партии эсеров В.Г.Архангельский. Однако, несмотря на создание объединенного комитета (в него вошли 7 левых и 5 правых эсеров), организации продолжали действовать независимо друг от друга. Комитет левых эсеров располагался в доме Ключникова на углу улиц Проломная и Университетская (ныне улица Баумана, 47). Отделения партии имелись также в Чистопольском (в городе Чистополь и трех волостях), Спасском (около 50 левых эсеров), Лаишевском (около 100 человек) уездах.
Основные разногласия между левыми и правыми эсерами вызывали вопросы о земле, власти и войне. На Казанской губернской конференции Партии социалистов-революционеров (7 мая 1917 г.) и общем собрании губернского Совета крестьянских депутатов (13 мая 1917 г.) была принята резолюция левых эсеров о немедленной передаче земли крестьянам до созыва Учредительного собрания. Большую роль в этом сыграл А.Л.Колегаев, возглавлявший Казанский губернский Совет крестьянских депутатов. По вопросу о власти левые эсеры выступали за ее передачу Советам (хотя сами нередко поддерживали Временное правительство), по вопросу о войне – за ее немедленное прекращение. На выборах в Учредительное собрание по Казанской губернии за левых эсеров проголосовало более 180 тысяч избирателей (всего в губернии партия эсеров получила 270 тысяч голосов).
После Февральской революции 1917 г. стали образовываться татарские организации левых эсеров. С 30 марта 1917 г. под редакцией Г.Г.Ибрагимова в городе Уфа начала издаваться газета «Ирек» татарских левых эсеров.
Во время работы II Всероссийского мусульманского съезда (Казань, май 1917 г.) частью делегатов была образована фракция левых эсеров, инициировавшая в дальнейшем создание татарской партии левых эсеров, основной задачей которой должно было стать «объединение распыленных по всей России демократических сил, создание единого органа татарских революционеров». Татарские левые эсеры поддерживали российскую организацию левых эсеров.
В августе 1917 г. был образован временный Центральный комитет в Уфе в составе Г.Г.Ибрагимова, Ш.Х.Сунчалея, Ф.Сайфи, И.Рамеева, М.Ахметова, Г.Аминова и другие. При Мусульманском социалистическом комитете действовала фракция левых эсеров во главе с Ш.Ахмадеевым и Х.Мухетдиновым.
После убийства посла В.Мирбаха татарские левые эсеры выступили с осуждением террора и выработали свой Устав. В отличие от российской организации левых эсеров татарские эсеры признавали хлебную монополию и не выступали против создания комбедов. Когда представители общероссийской организации левых эсеров вышли из всех советских органов власти, татарские левые эсеры остались в составе Комиссариата по делам мусульман Внутренней России и продолжали сотрудничать с большевиками.
В последующем среди татарских эсеров образовалось 3 течения; представители первого выступали за слияние с большевиками, второго – за слияние с эсерами, отмежевавшимися от эсеров-террористов, третьего – за сохранение самостоятельной татарской организации левых эсеров. В июне 1918 г. Мусульманский социалистический комитет раскололся на 2 самостоятельные организации: большевиков и левых эсеров. В дальнейшем многие татарские левые эсеры перешли в партию большевиков.
Левые эсеры участвовали в Октябрьском вооруженном восстании в Казани, входили в состав Временного революционного комитета, Казанского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, Совета народных комиссаров Казанской Советской Рабоче-Крестьянской Республики и др. Выступили против Брест-Литовского мирного договора 1918 г.
22 мая 1918 г. состоялась I Казанская губернская конференция партии левых эсеров, в работе которой приняли участие 33 делегата, в том числе члены Центрального комитета партии А.Л.Колегаев, И.
А.Майоров. Был избран Казанский губернский комитет партии. В принятой резолюции отмечалось, что левые эсеры выступают за сотрудничество с большевиками и другими партиями, поддержавшими октябрьский переворот. Однако на деле, находясь в структурах управления новой власти, левые эсеры не всегда поддерживали большевиков.
Весной 1918 г. комиссар продовольственного отдела Казанского губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов И.И.Штуцер (по партийной принадлежности левый эсер) фактически саботировал проведение в жизнь большевистского декрета о продовольственной диктатуре. Упорное сопротивление левым эсерам оказывали и организации комбедов.
После левоэсеровского мятежа (6–7 июля 1918 г.) представители партии левых эсеров в Казани были сняты с руководящих постов, часть из них подверглась репрессиям (И.А.Майоров и другие), некоторые влились в Российскую коммунистическую партию (большевиков) (А.Л.Колегаев и другие). Партия перешла на полулегальное положение, в 1923 г.
ее деятельность была запрещена.
Печатные органы Казанской организации левых эсеров – газеты «Социалист-революционер», «За землю и волю», «Игенче».
Программа партии социалистов-революционеров (в общедоступном изложении). Казань,1917.
Хайрутдинов Р.Г. На путях к Советской Автономии. Проведение ленинской национальной политики Центральным татаро-башкирским комиссариатом в 1918–1919 гг. Казань, 1972.
Литвин А.Л., Овруцкий Л.М. Левые эсеры: программа и тактика (некоторые вопросы). Казань, 1992.
Литвин А.Л. Общественно-политическое движение в Поволжье. Конец XIX – начало XX в. Российская историография. Казань, 2003.
Сыченкова А.В. Отечественная историография партии левых социалистов-революционеров: Диссертация … Казань, 2003.
Автор – Л.М.Айнутдинова
6. «Входить или не входить?» (Дискуссии в партии эсеров о вхождении во временное правительство)
Леонтьев Я.В.* (Россия, г. Москва)
Аннотация. В работе поставлена малоизученная проблема различных, порой альтернативных стратегий внутри Партии социалистов-революционеров по отношению к революционной власти в целом и дискуссии по поводу вхождения в коалиционное Временное правительство, в частности.
В фокусе основного внимания находятся главные партийные форумы эсеров в период с марта по июнь 1917 года.
Первые дни после Февральской революции в рядах Партии социалистов-революционеров (далее ПСР), неоднократно ранее делившейся на разнообразные течения, царило относительное единство. II Петроградская конференция ПСР, проходившая с 3 по 5 апреля в помещении Высших женских (Бестужевских) курсов, стала по сути дела первым смотром столичных сил партии. В ней приняли участие 153 делегата с правом решающего голоса и 142 члена партии с совещательным голосом. Основными пунктами, которые выносились на рассмотрение конференции, были вопросы о текущем моменте, об отношении к войне, к Временному правительству, рабочий и агарный вопросы, а также об отношении к другим политическим партиям и группам и, наконец, о создании «правильной и полной организации» ПК ПСР.
Председателем конференции был избран член Исполкома Петросовета, вернувшийся в Петроград 19 марта с поселения (после отбытия каторги) из Иркутска А.
Р. Гоц. Имевший репутацию партийного «центриста» и «мягкого» интернационалиста (он принадлежал к группе т.н. «сибирских циммервальдцев»), Гоц выступил в первый день работы главным докладчиком по вопросу о войне. Предложенный Петроградским комитетом (далее ПК) порядок дня был дополнен пунктами об Учредительном Собрании и общепартийном съезде.
Левое меньшинство на конференции было представлено такими ораторами, как вернувшийся из эмиграции (из Дании) Б.Д. Камков (наст. фамилия Кац), известный литератор С.Д. Мстиславский (наст. фамилия Масловский) и вернувшийся из ссылки В.Е. Трутовский. Камков выступил содокладчиком Гоца, начав таким образом «дуэль» между ними, продолжавшуюся затем в течение двух месяцев. Бросив перчатку своему оппоненту, он охарактеризовал позицию докладчика, как «социально-патриотическую с интернациональным антуражем» [1, с. 37]. Согласно газетному отчету в «Деле Народа», он заявил: «Причины войны империалистические со стороны обеих коалиций. И в данный момент мы, русская демократия, являемся также членами хищнической коалиции, ибо хотя мы и отказались от аннексий и контрибуций, но от них не отказалась англо-французская буржуазия <…>».
Тезисы, выдвигаемые Камковым, сводились к трем тактическим шагам: 1) созыв международного социалистического конгресса; 2) давление на правительство с целью вынудить его опубликовать прежние международные договоры, заключенные Россией; 3) принуждение правительства к выработке плана мира и обращение к союзникам с призывом созвать мирную конференцию. Свою речь он закончил пафосно: «Наши задачи – не скрываться за «оборонческими» формулами, а перенести революционное движение во все страны и создать тот «мировой пожар», в котором сгорело бы современное буржуазное общество и создалось социалистическое!» [1, с. 38].
Из обсуждения, судя по газетному отчету, вытекало, что для практически всех выступивших в прениях платформа Камкова была не приемлема. Чуть ли не единственным, кто выступил на его стороне, был Трутовский. Он в «энергичной» манере призвал не забывать клятв, данных на Базельском и Штутгартском конгрессах: «Мы, социалисты, тогда обязались перед Интернационалом всеми силами стремиться к ликвидации войны, если таковая возникнет».
Трутовский предложил «свергнуть… иго» Антанты и «заключить сепаратный мир с Германией, если она откажется от контрибуций и аннексий». Доведя тезисы Камкова до логического конца, Трутовский оказался первым из левых эсеров, кто открыто выдвинул тезис о сепаратном мире, что ему потом припомнили на III съезде ПСР.
Из слов Гоца на утреннем заседании 4 апреля следует, что по окончании первого дня работы конференции, произошло заседание согласительной комиссии по выработке «единой резолюции» по вопросу об отношении к войне. Спорящим сторонам удалось достигнуть «примирительной формулы по все пунктам резолюции, кроме последнего». Насколько можно понять из последующих выступлений ораторов, Гоц настаивал на формулировке «защиты» и «обороны» завоеваний революции «от посягательств изнутри и вовне», т.е. выдвигал тезис «революционного оборончества», а левоэсеровское меньшинство вместо этого отстаивало формулировку «поддержания боеспособности армии».
При обсуждении следующего вопроса об отношении к Временному правительству Трутовский заявил, что поддерживать правительство следует лишь в случае, если в нем будет социалистическое большинство, а до этого «ни в какое сотрудничество с буржуазным правительством социалисты вступать не должны».
В качестве итогового документа об отношении к правительству была принята резолюция, указывающая, что «партия оказывает содействие тем мероприятиям Временного правительства», которые направлены в области внутренней политики «к действительному осуществлению демократических реформ», а в области внешней политики – «к ликвидации войны на началах, соответствующих правосознанию трудовой демократии». Вместе с тем конференцией признавалось «недопустимым участие представителей партии в коалиционном правительстве», поскольку таковое «возлагает на партию ответственность за все меры правительства» [1, с.
Не углубляясь в дальнейший обзор всего хода работы конференции, отмечу, что, выступая с отчетным докладом в качестве секретаря ЦК на IV съезде ПСР в декабре 1917 г., В.М. Зензинов приводил распределение голосов при голосовании вопросов о войне и конструкции власти на апрельской конференции: 68 – за резолюции центра, 56 – против, 13 – воздержались. Однако поданные «против» голоса могли принадлежать не только левым, но и правым.
Именно с момента II Петроградской конференции начался раскол в партии, почин которому, как разъяснял на IV съезде Зензинов, «был сделан правым крылом». Он напомнил, как на апрельской конференции из состава Петроградской организации и редакции центрального органа партии «Дела Народа» вышли А.И. Гуковский и Питирим Сорокин, приступившие в мае вместе со своими единомышленниками (В.
С. Миролюбовым, Е.А. Сталинским и др.) к изданию газеты «Воля Народа», давшего наименование «воленародовскому» течению. Представитель этой группировки на III съезде ПСР А.А. Аргунов так аргументировал возникновение этого печатного органа: «Мы возникли в противовес течению, представленному Мстиславским, Ив<ановым>-Разумником, которые овладели «Делом Народа» и «Землей и Волей». Наша задача была – парализовать это течение. Наше право на это было, так как наша партия не имела тогда официального мнения» [1, с. 487].
Если итог II Петроградской конференции устраивал центристов и с оговорками левое крыло, то у «правых» эсеров ее резолюции вызвали решительное неприятие. 22 апреля в «Деле Народа» было опубликовано письмо 36-ти, послужившее основой для формирования правоэсеровской оппозиции. Письмо было подписано рядом ветеранов народнического и народовольческого движения, принадлежавших к ПСР (в том числе А.А. Аргуновым, И.И. Майновым, В.С. Панкратовым, А.В. Прибылевым, Н.С. Тютчевым и др.
), легендарным Германом Лопатиным, старшим братом Виктора Чернова Владимиром, а также такими видными деятелями партии, как Б.В. Савинков и П.А. Сорокин. Подписавшие письмо указывали на «глубокое разноречие» в партийных резолюциях в различных местностях, прибавляя, что «как в Петрограде, так и в некоторых других городах от имени партии социалистов-революционеров выдвинуты были такие лозунги и вынесены такие резолюции, с которыми мы никоим образом не можем согласиться». Признавая законной борьбу мнений внутри партии вплоть до всероссийского съезда, подписавшие письмо особенно негодовали в отношении резолюций именно столичной конференции. Подобные постановления, утверждали авторы письма, «не являются мнением всей партии и даже ее большинства».
Платформа, которую они выдвигали, заключалась в четырех пунктах. По вопросу о войне, говоря о захватнических действиях со стороны Германии, правые эсеры полагали, что «война должна вестись нами в согласии союзниками, с полным напряжением всех сил до заключения общего (а не сепаратного мира)», для достижения которого нужны «согласованные усилия демократий всех стран».
Последний пункт «платформы 36-ти» был явно нацелен в сторонников платформы Камкова: «Демагогические выступления отдельных групп и лиц, вносящих в жизнь как бы под движением социализма дезорганизацию и анархию, по нашему убеждению, требуют энергичного противодействия, <…> так как они, наравне с контрреволюционными попытками подрывают дело революции и социализма» [1, с. 83].
За три недели до публикации их письма на Финляндский вокзал в Петрограде прибыл признанный лидер эсеров В.М. Чернов. Он вернулся из многолетней эмиграции 8 апреля, с разницей в пять дней после возвращения из-за заграницы В.И. Ленина. Чернов приехал поездом из Стокгольма, попав в шведскую столицу на грузовом пароходе из Лондона под «эскортом двух миноносцев».
Перед решающей схваткой на общепартийном съезде пробой сил оппонирующих течений стали два форума эсеров, прошедших в столице в течение мая. 3 мая под председательством В.М. Зензинова состоялось соединенное заседание партийно-советских эсеровских структур: членов ПК, обкома Северной области, представителей партии в Исполкоме Петроградского Совета, Бюро фракции Петросовета и районных комитетов Петроградской организации.
Совещание было посвящено вопросу о вступлении эсеров в коалиционное правительство.
Первым докладчиком с обоснованием решения Исполкома Петросовета о вхождении социалистов в правительство на нем выступил «оборонец» Н.Д. Авксентьев. Изложение точки зрения противников участия в правительстве взял на себя Камков, заявивший, что «коалиционное министерство (читай кабинет министров. – Я.Л.), какое бы оно ни было, не может выйти на путь разрыва с империалистами союзных держав» [1, с. 94]. Временному правительству Камков вслед за В.И. Лениным противопоставлял власть, «которую выдвинут Советы». Кажется, именно на этом форуме В.М. Чернов впервые публично выступил против своего «ученика». Свою обширную речь он свел к выводу о необходимости вхождения в правительства на том основании, что «продолжая всеми своими силами свою собственную работу по организации рабочей демократии», эсеры должны «взяться вместе с тем отчасти уже и за организацию страны» [1, с. 107].
Итоги голосования по вопросу о вхождении в правительство были неутешительными для левых.
Резолюция большинства набрала 172 голоса против 37, при 5 воздержавшихся. Оппозиционное меньшинство пыталось предложить альтернативную резолюцию. По мнению левых, «единственно возможным выходом из критического положения, в которое поставил страну старый строй и двусмысленная политика Временного правительства», могло быть лишь создание «истинной революционной власти, организованной социальной демократией в лице Совета Р<абочих>, С<олдатских> и Кр<естьянских> Депутатов». Левая оппозиция настаивала, «что только такая власть сможет рассчитывать на единодушную и активную поддержку всей трудовой России, что только она сможет вести активную политику ликвидации войны на началах, продиктованных правосознанием трудовой демократии, и закрепить и расширить завоевания русской революции». Исходя из этого, левые высказывались «против коалиционного министерства и вхождения в него членов партии с.-р.» [1, с. 95–96].
Данное соединенное заседание прошло накануне открытия 4 мая I Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, продолжавшего свои работы вплоть до 28 мая.
Председателем бюро президиума съезда 6 мая был избран Н.Д. Авксентьев, на съезде в целом доминировали правоцентристски ориентированные эсеры. 5 мая Петросовет после серьезных колебаний принял решение о вхождении социалистов в правительство. В течение трех дней этот вопрос обсуждался на крестьянском форуме.
После речи Чернова на дневном заседании 5 мая вопрос о признании коалиционного правительства был поставлен на голосование. Лишь 9 человек (включая эсеров левого крыла Б.Д. Камкова и И.З. Штейнберга) отвергли вхождение социалистов. 21 делегат воздержался, и огромным большинством голосов съезд проголосовал за коалицию [3, с. 45].
Вследствие этого в коалиционное правительство вошли сам Чернов – в качестве министра земледелия, А.Ф. Керенский – в качестве военного и морского министра, народный социалист А.В. Пешехонов – в качестве министра продовольствия, трудовик П.Н. Переверзев – в качестве министра юстиции, меньшевики И.Г. Церетели и М.И. Скобелев – соответственно в качестве министра почт и телеграфов и министра труда.
Повторные дебаты по вопросу о власти среди эсеров, в гораздо более острой форме по сравнению с предыдущим форумом, развернулись в ходе совместного заседания городской и областной конференций Северной (партийной) области ПСР 23 мая, т.е. за два дня до открытия III съезда ПСР в Москве. Первым докладчиком по вопросу о коалиционном правительстве оппозиция выставила члена Северного обкома С.Д. Мстиславского, которому противостоял министр земледелия В.М. Чернов. После выступления Чернова открылись прения, с целью сокращения которых было определено выставить от каждой из конференций по четыре оратора. От имени Областной конференции выступили М.А. Натансон, М.П. Капица, представлявшие столицу, и яростные оппозиционеры А.М. Брушвит (Кронштадт) и А.М. Устинов (Гельсингфорс). Недавний соратник Чернова по двум международным циммервальдским конференциям левых социалистов, включая большевиков и меньшевиков-интернационалистов, Натансон критиковал вхождение в правительство с двух точек зрения – международной и внутрипартийной.
Он выступил за предъявление ультиматума союзникам по Антанте с требованием присоединиться к мирным инициативам русской демократии. Рассуждая о кризисе власти и репутации партии, Натансон скептически расценил усилия по спасению Временного правительства через вхождение в него, заявив: «Партия не погибнет, но, несомненно, пострадает» [1, с. 136].
Представитель Кронштадта Брушвит четко высказался за переход власти к Советам, осудив любые компромиссы. Левоцентрист Капица выразил надежду на скорое взятие министрами-социалистами «в свои руки всей полноты власти». Идею создания однородно-социалистического правительства развил и Устинов, заявивший: «Мы не против вхождения в правительство лишь в большинстве…».
От лица Петроградской конференции вслед за ними выступили представители правого центра Д.О. Гавронский и А.Р. Гоц, отстаивавшие участие в правительстве и платформу военного министра А.Ф. Керенского. Выступивший сразу после Натансона левоцентрист Н.С. Русанов настаивал на ответственности министров-эсеров перед партией.
Последним от имени городской конференции выступал Б.Д. Камков. Намеченный кандидатом в состав президиума партсъезда лидер левой оппозиции на этот раз был не столь резок, уступив первенство критики Мстиславскому и высказав опасение, что одновременная ответственность социалистов и перед Петроградским Советом, и перед партиями, породит конфликт между ними.
После прений и заключительных слов Мстиславского и Чернова была принята общая резолюция конференций, одобряющая участие партии в правительстве. Однако проголосовали ее делегаты обеих конференций порознь. В рамках городской конференции эту резолюцию провели 82 голосами против 9, при 5 воздержавшихся. Среди делегатов областной конференции удельный вес сторонников левого крыла оказался значительно выше: резолюция набрала 71 голос против 36, при одном воздержавшимся. В альтернативной резолюции левой оппозиции говорилось, что ПСР не должна иметь представительства во Временном правительстве, пока социалисты не имеют в нем большинства. Таким образом, соотношение сил в столичной организации было далеко еще не в пользу левых.
III всероссийский съезд ПСР открылся в актовом зале Народного университета А.Л. Шанявского (ныне в этом здании помещается РГГУ) в Москве 25 мая 1917 г., после десятилетнего перерыва после предыдущего съезда. Не без скепсиса оценивал партийный форум задним числом В.М. Чернов: «Собравшиеся на майский Московский съезд партии представляли собою не только очень пеструю массу, но и массу людей, почти совершенно не знавших друг друга. Только в течение съезда должно было происходить и происходило взаимное ознакомление, причем и ранее работавшим вместе обычно приходилось заново знакомиться друг с другом: так велик был перерыв в их личных сношениях, так много было каждым пережито совершенно индивидуально, особняком от всех других <…>.
Если анализировать резолюцию съезда, обращая особенное внимание на вносимые фракционные поправки, то придется разделить съезд на три чрезвычайно неравные части. С одной стороны, не очень большое (человек в 50–60) левое крыло, чрезвычайно темпераментное и решительное; с другой – едва заметное по своей численности, человек в 10–12, откровенно правое крыло, и на вид чрезвычайно компактный, охватывающий главную массу, от двух третей до трех четвертей съезда, центр» [2, с.
6–7].
По согласованию между различными партийными группировками председателем III съезда на первом утреннем заседании 25 мая был избран Н.И. Ракитников. Появившийся лишь на вечернем заседании 26 мая появился В.М. Чернов свое длинное выступление посвятил переживаемому историческому моменту (в том числе финансово-продовольственному кризису) и роли партии, которую главный идеолог ПСР поименовал «русской социально-демократической партией с.-р.», ответственной «не только за Россию, но и за все международное значение русской революции».
На следующем заседании был поставлен вопрос о войне, по которому выступили уже пристрелявшиеся дуэлянты – Гоц и Камков. Первый раунд выиграл Гоц, речь которого была лаконична и убедительна. Он начал ее с определения характера войны: «вряд ли кто из современных социалистов решится отрицать наличность бесспорных и несомненных империалистических стремлений у господствующих классов всех воюющих государств». Гоц, возможно, вполне искренне пытался сгладить партийные дрязги, заявляя: «Я с особой силой должен подчеркнуть, что расхождение это носит не принципиальный характер, а лишь тактический, согласно признавая, что главной нашей целью является борьба за всеобщий мир».
Суть разногласий с оппозицией он свел к следующей формуле: «Мы расходимся в оценке методов и средств этой борьбы, а также в том темпе, в котором она должна вестись». Оратор назвал неприемлемым требование оппозиции о предъявлении ультиматума союзникам, назвав такой подход «утопическим» и «авантюристическим», и охарактеризовал компанию по требованию огласки «тайных договоров», поднятую «с легкой руки большевиков», как носящую «исключительно демагогический характер». По словам Гоца, эти тайны «стали уже давно секретом полишинеля».
Перейдя к задачам фронта, он призвал категорически отвергнуть путь сепаратных соглашений, «как в корне противоречащий нашему интернациональному действию», и сформулировал главные задачи фронта так: «Долг революционной армии сейчас защитить Великую Русскую Революцию, не позволить растоптать этот очаг международного движения, сокрушить эту главную цитадель «третьей силы», потушить этот светоч интернациональной солидарности» [1, с. 244].
Речь Камкова в стенографическом отчете выглядит излишне затянутой и не до конца продуманной, хотя, вероятно, ему просто мешали реплики и гул в зале.
Сопровождавший выступление Камкова шум заставил его дважды прерывать речь, которую ему так и не дали закончить.
Не вдаваясь в излишние подробности хода всего съезда, отмечу, что именно во время прений по самому злободневному вопросу, правые эсеры начали использовать по отношению к левым эсерам ярлык «наши большевики». Оратор от группировки «воленародовцев» Ан-ский (литературный псевдоним С.А. Раппопорта), в частности, произнес: «Товарищи, с большим интересом ожидал я доклад товарища Камкова, лидера наших большевиков», получив одергивание председателя: «Позвольте вас призвать к порядку; большевиков нет в нашей среде» [1, с. 273].
В заключительном слове Камков коснулся фигуры Чернова. Отвечая на риторический вопрос «с кем мы» – с Черновым или «мы стоим изолированно», он заявил: «Когда В.М. Чернов был в Циммервальде, когда он работал за границей и выступал, как революционный интернационалист, – мы были с ним. И поскольку он таким остается, мы с ним, а поскольку он отошел от этого – мы против него».
При этом лидер левой оппозиции выразил надежду, что они найдут общий язык с Черновым: «я скажу, что перебросить мостик от Чернова к «Воле Народа» будет труднее, чем перебросить мост от Чернова к нам, налево». Наиболее категорично Камков выразил отношение к предстоящему наступлению:
«Мы не двинемся с места, если для нас нет в этом необходимости. А для нас необходимости в этом нет. Пусть Чернов, пусть Керенский, пусть все кричат о наступлении, но если рабочим и крестьянам, сидящим на фронте, если им не докажут, что они защищают право народа жить свободно, а не защищают империалистических планов буржуазии, – они в наступление не пойдут, и у нас, кроме скандала, ничем это не кончится» [1, с. 332].
Из стенограммы видно, как напряженно дебатировалась и согласовывалась резолюция «Об отношении к войне». Н.Д. Авксентьев в этой связи говорил: «После того, как была принята резолюция товарища Гоца, в течение двух дней была проведена работа совместно с Виктором Михайловичем [Черновым]. Работа, с одной стороны, [с] так называемой левой группой, которая все время сговаривалась с товарищем Гоцем, внося в его резолюцию поправки, с другой стороны – группа так называемого центра избрала специальную комиссию, которая тоже вносила поправки, сговаривалась с Виктором Михайловичем и приходила к определенным с ним соглашениям на этом основании.
На основании этого соглашения в резолюцию товарища Гоца внесены поправки. Съездом проделана большая работа, в которой принимали участие различные элементы данного съезда» [1, с. 445–446].
В итоговой резолюции эсеры требовали: «Мы призываем народы воюющих стран заставить свои правительства и свои господствующие классы отказаться от захватных стремлений; взять дело мира в свои руки <…> мы заявляем, что рус<скому> народу, широким массам рабочих и крестьянства, империалистич<еские> цели войны чужды и что рус<ская> демократия не желала и не желает никаких захватов». Резолюция призывала, «чтобы Временное Революционное Правительство приняло все меры к пересмотру и ликвидации тайных договоров, заключенных царским правительством»; далее в ней говорилось, что съезд «категорически отвергает сепаратный мир и сепаратное перемирие, как в корне противоречащие методам интернациональных действий», считает «недопустимым внесение в армию демагогической проповеди отказа от всякого движения вперед из окопов и неповиновения распоряжением революционного правительства» и находит «необходимым… приведение армии в полную боевую готовность и создание из нее силы, способной к активным операциям во имя существования задач русской революции и ее международной политики».
Вторая наиболее болевая точка относилась к вопросу об отношении к правительству. Основным докладчиком по этому вопросу выступал тот же Авксентьев. Левая оппозиция выставила в качестве содокладчика В.А. Алгасова. В своем выступлении он сразу заострил суть противоречий, заявив о необходимости противопоставлять «Временное буржуазное правительство Временному революционному правительству» (выделено мною. – Я.Л.). «Когда создавалось Временное буржуазное правительство, – сетовал Алгасов, – со стороны демократии была сделана чрезвычайная ошибка, что она передала власть буржуазии и санкционировала это». Но теперь, по мнению оратора, «для получения власти ее не нужно захватывать», «для этого должно быть соответствующее компетентное учреждение, каким является Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов», и «достаточно того, чтобы это учреждение приняло правильное решение» [1, с. 345].
В качестве задач он выдвигал падение буржуазного правительства и создание Временного революционного правительства «коалиционного», но коалиционного сугубо в рамках партий революционной демократии.
«Мы, партия социалистов-революционеров, – продолжал он, – оставаясь на точке зрения революционного социализма, не можем санкционировать присутствие» в коалиционном с буржуазными партиями правительстве «наших товарищей». Исходя из создавшегося положения вещей, Алгасов высказался за отзыв Керенского и Чернова из нового «буржуазного» состава Временного правительства. Однако, обозначив свои позиции, левые (или, по крайней мере, часть из них), как и в вопросе о войне, и тут готовы была пойти на временный компромисс. Подтверждением этого является дальнейшее выставление от «группы центра» и «группы левых» общего оратора по вопросу об отношении к коалиционному правительству в лице Чернова [1, с. 455]. От группы правых оратором выставлялся А.И. Гуковский.
Ценный факт сообщил известный эсер и историк С.П. Постников во время судебного разбирательства по делу газеты «Дело Народа» в Петроградском трибунале печати под председательством левого эсера А.А. Шрейдера зимой 1918 г. Выступивший в качестве свидетеля Постников сообщил о том, что на III съезде ПСР он участвовал во фракционном заседании «интернационалистов».
По его утверждению, почти все они (включая поименованного им И.З. Штейнберга) проголосовали за итоговую резолюцию о коалиции. Против высказались лишь трое делегатов. Таким образом, партийное единство в рамках III Всероссийского съезда ПСР, при всей остроте начавшихся расхождений, было сохранено, и коалиционное правительство получило санкцию представительного партийного форума.
Список литературы
- Партия социалистов-революционеров: Документы и материалы. В 3-х т. Февраль–октябрь 1917 г. – М., 2000. Т. 3. Ч. 1.
- Протоколы заседаний ЦК партии эсеров (июнь 1917 – март 1918 г.) с комментариями В.М. Чернова // Вопросы истории, 2000. №7.
- Лавров В.М. «Крестьянский парламент» России. – М., 1996.
* Леонтьев Ярослав Викторович, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории государственного и муниципального управления, факультет государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова.
революционных социалистов в демократически-социалистический момент
В течение сорока с лишним лет неолиберального наступления революционные социалисты в таких группах, как Международная социалистическая организация, членом которой я был до ее недавнего роспуска, оказали ценную услугу, помогая поддерживать марксистские идеи, настаивая на том, что классовая борьба в конечном итоге возродится, что левые не должны ограничивать свои перспективы исключительно рамками Демократической партии и что сам капитализм достаточно скоро вытеснит социализм и революцию обратно в повестку дня народа.
Доклад Сэма Фарбера «Что для меня значит революционный социализм» подтверждает важность отстаивания этих пунктов. И Фарбер постоянно делал это на протяжении многих лет творчески и не догматично. Родом из той же широкой политической семьи, я согласен с тем, что наша традиция может помочь «дать некоторые ориентиры» сегодняшнему новому социалистическому движению и оживлению классовой борьбы.
Но революционные социалисты должны пойти еще дальше. Мы должны определить, где наша верность очень достойным исходным предложениям на протяжении многих реакционных десятилетий могла притупить нашу чувствительность к новым событиям, которых мы не ожидали.
В прошлом году я писал, что «у демократического социализма и революционного социализма много общего — и там, где мы расходимся, мы будем обсуждать наши идеи и проверять их на практике». Но реальность такова, что сторонники демократического социализма за последние несколько лет стали пропорционально сильнее, потому что они правильно ответили на некоторые ключевые вопросы; революционные социалисты тем временем колебались.
Моя специфическая критика статьи Фарбера на самом деле является критикой моего собственного мышления, и она относится к проблеме того, как использовать знания прошлого, чтобы сделать их полезными сегодня.
Безусловно, полезно знать историю, которая может предупредить движение о потенциальных ловушках. Например, Фарбер совершенно прав, подчеркивая, что «то, что отличает политику революционного социализма с точки зрения их участия в сегодняшней борьбе, — это ее отказ скомпрометировать организационную и политическую независимость не только организаций рабочего класса, но и в более общем плане социальных организаций». движения угнетенных».
Но как это сделать? Фарбер останавливается перед конкретными ответами, которые дали демократические социалисты, чтобы усилить и распространить свое влияние на благо всего движения. Революционные социалисты слишком часто упускали из виду лес за деревьями. Вот два примера.
Сначала Фарбер анализирует капитуляцию UAW перед Chrysler в 1979 году, а затем предупреждает, что предложение Джереми Корбина о «инклюзивном фонде собственности», предоставляющем корпоративные акции для рабочих, может притупить классовый антагонизм.
Затем он предполагает, что это будет «подражать будущим предложениям Берни Сандерса». Если бы планы Корбина или Сандерса осуществились без предварительного выбрасывания в воздух основных аспектов предполагаемого неолиберального порядка, Фарбер был бы прав, предположив, что «в политическом и социально-психологическом плане это предложение также значительно усилило бы идентификацию рабочих с «их» компания».
Безусловно, справедлива критика конкретных предложений Корбина и Сандерса по любому количеству оснований. Но является ли главный стимул кампании Сандерса более тесной привязкой рабочих к своим компаниям? Наоборот: главная цель Сандерса состоит в том, чтобы побудить учителей и других рабочих к забастовке.
Итак, конкретный вопрос заключается в следующем: если кампания Сандерса может помочь построить социалистическое движение, должны ли мы (пусть и критически) его поддерживать? Да или нет?
Во-вторых, Фарбер предупреждает, что «новоиспеченный чиновник-социалист найдет точки соприкосновения с достойными законодателями и правительственными чиновниками», а затем попадет в паутину кооптации.
Он абсолютно прав, указывая на этот потенциал. Достаточно произнести имя Алексиса Ципраса, чтобы понять, что внешне радикальные политики могут стать капиталистическими силовиками.
Но разве знание того, что Сирил Рамафоса превратился из профсоюзного лидера в миллиардера, или что европейские левые зашли в тупик, или что дебаты Ленина и Каутского заслуживают серьезного изучения, отвечает на вопрос, голосовать ли за Сандерса? Или стоит ли поддерживать Александрию Окасио-Кортес и Рашиду Тлаиб?
В 2016 году я верил, что Сандерс вылечит DNC. Вместо этого он подпитывал рост Демократических социалистов Америки и, что примечательно, сыграл роль в том, чтобы дать учителям и другим уверенность в своих силах, чтобы нанести удар. А недавно AOC написала в Твиттере в поддержку одной из первых политических забастовок в современной истории США в Wayfair в знак солидарности с семьями иммигрантов, заключенными в концлагеря.
Означает ли это, что предупреждение Фарбера о потенциальных ловушках, связанных с выдвижением социалистов на избирательных участках Демократической партии, не имеет значения? Нисколько.
Фактически, в какой-то момент призыв Фарбера к четким срокам и гарантиям создания новой партии вступит в игру.
И, если через пять или десять лет мы так и не пробьем эту стену, все опасности, на которые указывает Фарбер, могут оказаться верными. В конце концов, одно дело, когда движение занимает несколько диссидентских мест в Конгрессе, и совсем другое — иметь возможность оказывать некоторое влияние («дисциплинировать», можно сказать) на сотни выборных должностных лиц по всей стране, готовясь к запуску кампании. «массовая партия рабочего класса с социалистической программой».
AOC, Берни, шесть недавно избранных членов городского совета социалистов Чикаго, член палаты представителей Рашида Тлайб и другие в настоящее время , опровергая ожидания революционных социалистов, что они станут жертвами того, что Карл Маркс назвал «парламентским кретинизмом», короче заказ.
Фарбер прав, отстаивая точку зрения Розы Люксембург о том, что человечество стоит перед выбором между социализмом и варварством, даже в развитых демократиях.
И этот выбор «создает возможность того, что революция может произойти не как венчающее наступление сил прогресса, как бы они ни приветствовались, а скорее как защитный последний вздох и решительная борьба против жестокого регресса».
Тем не менее, время и готовность в политике решают все. История не повторяется, но социалистическому движению, частью которого был Маркс, потребовалось несколько поколений, чтобы созреть. Если наше социалистическое движение не будет готово сражаться на нескольких фронтах, используя различные тактики в ближайшие десятилетия, мы будем слабее для него. Энгельс писал в 1891 г., «пока не мы уничтожаем законностью. Это работает так хорошо для нас, что мы были бы безумны, если бы отвергли его, пока ситуация продолжается. . . . . [но] война изменит все это. А война может разразиться в любой момент».
Мне кажется, это правильно. Занимайте всю открытую для нас территорию, пока мы в состоянии, помня при этом, что государство враждебно рабочему классу и применит силу, закон, свои политические инструменты и все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы остановить нас в краткосрочной и среднесрочной перспективе, оставив за Пиночетом возможность в долгосрочной перспективе.
В этом отношении Фарбер подвергает обоснованной критике Карла Каутского, который уделял так много внимания первому аспекту энгельсовских формулировок — разработке стратегии, настолько убедительной, что в годы после смерти Энгельса он получил почетное звание «папы марксизма». в 1895 — что он был плохо подготовлен к эффективному реагированию на Первую мировую войну. Но этот недостаток не должен закрывать нам глаза на то, что является ценным в стратегии Каутского для социалистов сегодня.
На протяжении десятилетий у революционных социалистов в Соединенных Штатах было мало перспектив, и они были вынуждены извлекать максимум из плохой ситуации. Мы делали все возможное, чтобы работать в рабочих или социальных движениях, где наша радикальная политика могла быть реализована на практике только в небольших количествах. Мы писали, учили и делали все возможное, чтобы передать то, чему мы научились, новому поколению. Мы создали небольшие организации из сотен человек, которым, как мы знали, в конечном итоге придется объединиться с гораздо более могущественными силами.
Наша работа была ограничена и слишком часто превращалась в добродетель из необходимости.
Фарбер — один из самых открытых и несектантских революционных социалистов, которых я знаю. Его прозрения и знания являются сокровищницей нового социалистического движения, и он справедливо более внимательно относился к проблемам переноса опыта революционных организаций эпохи русской революции на наше время. Так что совет, данный Марксом социалистам в 1868 г. относительно ситуации, аналогичной нашей сегодняшней, относится ко многим из нас, включая меня, в гораздо большей степени, чем к нему.
«Роспуск Всеобщего союза немецких рабочих [значительной, но небольшой организации социалистов рабочего класса] дал вам историческую возможность сделать большой шаг вперед и заявить, если нужно, доказать, что наступил новый этап развития. теперь наступило, и настал момент для слияния сектантского движения с классовым. . . Что касается истинного содержания секты, то оно, как и все прежние рабочие секты, будет внесено в общее движение как обогативший его элемент».
Вместо того, чтобы революционные социалисты и демократические социалисты определяли наши «достоинства чести», которые «отличают» одних от других, пришло время объединить лучшие из наших идей, многие из которых мы разделяем с самого начала. Социалисты, принадлежащие к разным традициям, обнаружат, что соглашаются и расходятся во многих будущих битвах, но я подозреваю, что эти слияния и аргументы не будут точно соответствовать теоретическим или традиционным направлениям, разработанным в период поражения.
По рукам и ногам, которые в 2015 году ожидали, что к Сандерсу присоединятся радикалы в Конгрессе, такие как AOC, Ильхан Омар и Прамила Джаяпал, чтобы предложить отмена студенческого долга в размере 1,6 триллиона долларов? Это не только экономическое требование, это политическое требование, если мы сможем его завоевать, так как оно одновременно ослабило бы мертвую хватку финансового капитала в Министерстве финансов и подняло бы боевой дух десятков миллионов молодых рабочих.
Марксисты — материалисты. Мы не основываем наши перспективы на том, что мы хотим, чтобы быть правдой. Со свойственной ему прямотой перед лицом высокого гитлеризма и сталинизма в 1940 году Троцкий писал: «Если мировой пролетариат действительно окажется неспособным выполнить возложенную на него ходом развития миссию, то не останется ничего другого, как только признать, что социалистическая программа, основанная на внутренних противоречиях капиталистического общества, закончилась утопией».
Конечно, он отверг этот тезис за несколько месяцев до своего убийства, но сила неолиберализма переделать мир по своему образу и подобию испытала свои пределы. За последние несколько лет сотни тысяч бастующих учителей возродили надежду на то, что «миссия» рабочего класса не является утопией. И еще миллионы, великие слои двух самых молодых поколений, тяготеют к унаследованным от прошлого социалистическим идеям и переосмысливают для себя социализм на будущее. Новое политическое руководство возникает как на линиях пикетов, так и у урн для голосования, и эти лидеры затевают драки, которые будет трудно удержать в рамках приличия Конгресса.
Я согласен с Фарбером и многими другими социалистами в том, что со стороны AOC было ошибкой поддержать губернатора Эндрю Куомо, учитывая, что его «послужной список за два срока показывает критическое отсутствие поддержки здравоохранения для всех жителей Нью-Йорка или амбициозных программ климата и занятости». или защита иммигрантов от депортации». Социалисты всех мастей должны высказывать свое мнение о таких решениях, например, если он не победит, Сандерс, по всей вероятности, поддержит кандидата от Демократической партии в 2020 году, и он настаивает на том, чтобы социалисты переделали Демократическую партию, утопию, если она когда-либо существовала. . Но именно совокупность таких решений в ближайшие пять-десять лет определит траекторию социалистического движения. Социалисты революционных и демократических традиций должны судить о направленности, времени и духе движения, а не просто оценивать отдельные точки данных.
Как написала на прошлой неделе Кианга-Яматта Тейлор, «Сандерс является отражением углубляющейся радикализации в этой стране, но он также способствует ее дальнейшему развитию, называя источник страданий и отказываясь от затасканной привычки обвинять американских рабочих в их собственное отчаяние».
То же самое можно сказать и об инспекции AOC концентрационных лагерей иммигрантов в Техасе. Она не , а , отражающая массовый протест и грохот массовых действий — она подпитывает его не только риторически, но и физически, подвергая опасности свое тело.
Энгельс умер в 1895 г. критически настроенным, но восторженным другом Немецкой социал-демократической партии (СДПГ). Несмотря на все ограничения изгнания, он включился в это движение и боролся за его укрепление, мобилизовав свой опыт и знания предыдущих десятилетий. Двадцать лет спустя левое, антивоенное крыло партии оказалось слишком слабым, чтобы одолеть руководящую бюрократию, и они встали на сторону своих правителей в Великой войне.
Эта траектория не была неизбежной. Это было определено 1001 дракой внутри СДПГ за десятилетия, реальными людьми, общественными силами и немалым везением. Судьба нашего движения будет решена теми же средствами, и она будет запутанной. Если мы хотим сыграть роль в достижении другого результата, революционным социалистам придется доказать, что мы способны слиться с движением настоящего.
Сила политических идей измеряется не только их логикой, но и их социальной и психологической близостью к социальной и классовой борьбе, которую новое поколение борцов принимает за свою.
Chapter-2.pmd
%PDF-1.4 % 155 0 объект >>>]/ON[194 0 R]/Порядок[]/RBGroups[]>>/OCGs[194 0 R]>>/Страницы 151 0 R/Тип/Каталог>> эндообъект 156 0 объект >/Шрифт>>>/Поля 147 0 R>> эндообъект 152 0 объект >поток приложение/pdf
