Максим Трудолюбов: Перевоспитание Левиафана — Ведомости

Когда-то люди не знали забот ни о чем совместном. Они жили небольшими группами, охотились, собирали плоды, кочевали, но вдруг что-то заставило их остановиться, собраться в большие сообщества и в конце концов «своим искусством создать себе великого Левиафана, который называется Республикой или Государством». Причины и результаты превращения человека из «дикаря» в цивилизованное «общественное животное» веками занимали мыслителей. Одним из способов думать об этом превращении стала идея общественного договора: представление о том, что когда-то в прошлом люди договорились между собой жить не так, как прежде. В том, как этот воображаемый договор мог быть заключен, впрочем, были большие несогласия.

Первым пунктом расхождения во мнениях было доисторическое, «естественное» состояние человечества: было ли оно райским или ужасным. Для Томаса Гоббса первобытное состояние было чудовищным, оно было войной всех против всех, потому что такова природа человека: «Мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы». В этой ежедневной войне человека сопровождает вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти. Жизнь его «одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна». Выход один, уверен Гоббс: все люди одновременно должны отказаться от права делать что угодно и передать одному избранному лицу право управлять собой. Так рождается Левиафан, искусственное существо, государство, «единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты».

Для жившего более чем сто лет спустя Жан-Жака Руссо первобытная жизнь была, наоборот, идеалом, который человечеством давно утрачен: «Пример дикарей, кажется, доказывает, что человеческий род был создан для того, чтобы оставаться таким вечно и все его дальнейшее развитие представляет собой по видимости шаги к совершенствованию индивидуума, а на деле – к одряхлению рода». В развитии, в переходе от естественного состояния к общественному Руссо видит регресс. Законы в его понимании – это путы, наложенные богатыми на бедных: «Они навсегда установили закон собственности и неравенства, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право». Спасение – в новом договоре, в таком, который все общее поставит над всем частным: «Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член ассоциации превращается в нераздельную часть целого».

Еще одна знаменитая версия появления общественного договора принадлежит Джону Локку, жившему позже Гоббса, но раньше Руссо. Локк рассуждал примерно так: у естественного человека было все, а пользоваться этим всем ему было небезопасно – другой претендент на ту же вещь мог оказаться сильнее. И поэтому было решено, что лучше ограничить это всеобщее равенство границами – изгородями и правилами. Люди готовы отказаться от первобытной свободы, чтобы «объединиться ради взаимного сохранения своих жизней, свобод и владений, что я называю общим именем «собственность», пишет Локк: «Поэтому-то великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности». Итак, собственность для Локка – не только материальное владение, а «жизнь, свобода и владение».

Как мы видим, все это умозрительные конструкции, не договоры, подписанные кем-то в действительности. Это оптика, придуманная для того, чтобы взглянуть на общественные отношения с высоты – взять картинку общим планом. Впрочем, характер оптики даже у этих трех мыслителей (а ими тема, конечно, не исчерпывается) был настолько разный, что и выводы, сделанные их последователями, оказывались разными, иногда противоположными. Локк закреплял в своих выводах события уже случившейся в Англии Славной революции, а Руссо предвосхищал революцию во Франции. Все-таки именно он счел, что действие договора народ может прервать и пойти на смену режима. «Я с трудом мог бы назвать имя хоть одного революционера, который не был бы захвачен этими разрушительными теоремами. «Общественный договор» был Кораном будущих ораторов 1789-го, якобинцев 1790-го, республиканцев 1791-го и бешеных самых неистовых», – писал современник событий Малле дю Пан.

Локк считал собственность основой благосостояния и безопасности, Руссо – причиной деградации общества, и это расхождение стало одним из оснований долгого и кровавого противостояния правой и левой идей. Если сильно огрубить, то можно сказать, что договор Гоббса был монархическим, локковский – буржуазно-республиканским, а договор Руссо – социалистическим. Если огрубить еще сильнее, то выяснится, что из Локка выросло государство, объединившее североамериканские штаты, а из Руссо – Советский Союз.

Но было во всех трех взглядах и нечто общее – «дух просвещения», то, что делало описанную дискуссию общеевропейской. Есть мыслители, считающие, что дух просвещения растворился, как только прекратилось противостояние капиталистического Запада и социалистического СССР (см. книгу Джона Грея «Поминки по просвещению»). Мы живем в другую эпоху, но я не верю, что в силу смены эпох власть вдруг стала частью природы, чем-то данным нам при рождении. Не с ней мы вышли из леса, спустились с гор, перешли к оседлой жизни и построили общественную жизнь. Человек уже владеет самим собой и плодами своего труда до появления Левиафана на свет. Суть договора в том, что «мы, нижеподписавшиеся», договорились между собой о том, как жить. Результатом этого оказывается готовность подчиниться правилам, т. е., говоря языком ХХ века, институты: «Институты – правила игры в обществе, точнее, установленные людьми ограничения, которые определяют взаимодействие между ними» (Дуглас Норт). Договариваются люди между собой, а не человек и «власть».

Тему общественного договора в наш современный российский словарь ввел Александр Аузан, и это блестящая идея, которая должна была бы напомнить нам о наших общих с европейцами корнях. Речь идет о понимании отношений между человеком, другим человеком и государством, а не об отношениях француза, англичанина или чеха с их королями. Во всех этих историях есть частное, национальное, но есть и общее, европейское. В том, что касается философских основ отношения к общественному устройству, мы вполне можем считать себя европейцами – пусть и особенными. Если говорить об альтернативах революциям, с помощью которых договоры разрывались во многих странах, то это попытки реальных (не умозрительных) соглашений по образцу голландского трехстороннего договора между промышленностью, профсоюзами и государством. Наш путь к «современности» (modernity) был не таким продуманным. Опыт советского периода в истории России – это, пожалуй, пример преступного размена: прорыв в современность ценой уничтожения крестьянства, сельского хозяйства и всего образованного класса. В прошлом у России немало периодов прострации и разочарования в попытках угомонить созданное своими же руками чудище, которое больше похоже не на библейского Левиафана, а на Таракана из стихотворения Корнея Чуковского («Покорилися звери усатому. (Чтоб ему провалиться проклятому!) А он между ними похаживает, золоченое брюхо поглаживает»).

Но это не значит, что так будет всегда. Власть – это плод нашего соглашения, а не языческое божество, требующее принесения жертв. Общественный договор – это не договор с Левиафаном (Тараканом), а дискуссия о том, каким Левиафан должен быть. Такая дискуссия может быть долгой, это не вопрос пяти или десяти лет. И разговор этот не должен сбиваться на торг по образцу «лояльность в обмен на стабильность». В таком торге мы не раз проигрывали. Неудачи такого рода свойственны не только российскому обществу – посмотрите на ситуацию с «пекинским консенсусом» (см. колонку на этой странице) – это тот же размен ценностей и прав на страсть к материальному процветанию. И этот размен неустойчив. А мы ведь начали путь к общественной модернизации раньше, чем Китай.

Статья продолжает цикл «Пермский договор», посвященный выработке нового общественного договора. Цикл подготовлен совместно с Пермским экономическим форумом. Статьи выходят по пятницам.

Томас Гоббс и Джон Локк: dmitri_kapustin — LiveJournal

Томас Гоббс и Джон Локк: dmitri_kapustin — LiveJournal ?

Categories:

• catIsShown({ humanName: ‘история’ })» data-human-name=»история»> История
• Философия
• Общество
• Cancel

Два британских философа: Томас Гоббс и Джон Локк жили примерно в одно время (в 17-м веке), оба отказались от схоластического метода в философии в пользу изучения природы. В вопросе о государстве и религии они выразили два противоположных взгляда.

Томас Гоббс полагал, что люди, не будучи управляемыми, склонны ко всякому злу и раздорам, и только правитель может силой сдержать их злые наклонности. Он полагал, что и в вопросах веры люди склонны к раздорам, поэтому правитель должен принуждать их к единству, установив для них религиозную власть.

Джон Локк, напротив, полагал, что правитель не должен прибегать к принуждению в вопросах веры. Функция правителя — устроение гражданской жизни, а религия относится к частной жизни человека, где он и должен проявлять свою свободную волю, выбирая добро без принуждения. Правитель не способен исправить недостатки своих подданных, поскольку сам принципиально не отличается от прочих людей, имея те же склонности.

К сожалению, у нас в России среди православных больше распространены мнения, сходные с идеями Томаса Гоббса. Некоторые ждут правителя, который железной рукой устранит зло и направит людей на истинный путь. А пока такого правителя нет, существующие правительства подвергаются нападкам как далеко не соответствующие идеалу.

Мне кажется более правильным мнение Джона Локка. Правительство необходимо для сдерживания явного зла, защиты от явных преступлений, но оно не может дать моральный ориентир, не может направить людей ко спасению, это не его функция. Верующие должны проявлять себя не политической борьбой, а исправлением своей свободной воли.

Subscribe

• Об антихристе

  Учение об антихристе многие понимают как учение об исторической личности, о правителе, который прельстит многих и будет гнать истинных христиан, и…

• Смирение и магизм

  Говоря о христианской философии, я бы отметил в первую очередь учение о неизменности Бога. Изменяется тварь, но не Бог. Бог, будучи неизменным,…

• Флоренский: язычество вместо паламизма

  Лекция Ирины Протопоповой о том, как превратно о. Павел Флоренский толковал мысли Платона. Платон говорил, что путь к высшему просвещению — это…

Photo

Hint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq

10 comments

• 10 comments

• Об антихристе

  Учение об антихристе многие понимают как учение об исторической личности, о правителе, который прельстит многих и будет гнать истинных христиан, и…

• Смирение и магизм

  Говоря о христианской философии, я бы отметил в первую очередь учение о неизменности Бога. Изменяется тварь, но не Бог. Бог, будучи неизменным,…

• Флоренский: язычество вместо паламизма

  Лекция Ирины Протопоповой о том, как превратно о. Павел Флоренский толковал мысли Платона. Платон говорил, что путь к высшему просвещению — это…

Локк против Гоббса

---

Энциклопедия Гролье противопоставляет Локка и Гоббса следующим образом:

Значительное значение Локка в политической мысли более известно. Как первый систематический теоретик философии либерализма Локк имел огромное влияние как в Англии, так и в Америке. В своих двух трактатах правительства (1690 г.), Локк высказал мнение, что государство существует для охранять естественные права своих граждан. Когда правительства терпят неудачу в этом задача, граждане имеют право, а иногда и обязанность отозвать поддерживать и даже бунтовать. Локк выступал против мнения Томаса Гоббса о том, что исходное состояние природы было «отвратительным, грубым и коротким» и что люди через общественный договор сдались — ради самосохранение — их права […]

Локк обратился к утверждению Гоббса о том, что естественное состояние было государство войны, хотя он приписывает это требование «некоторым людям», а не Гоббсу.

Он опроверг это, указав на существующие и реальные исторические примеры людей в естественном состоянии. С этой целью он рассматривал любых людей, которые не подлежат общему судье для разрешения споров, люди, которые могут на законных основаниях принять меры, чтобы сами наказать провинившихся, как в естественном состоянии.

Второй трактат, раздел 14

Часто в качестве сильного возражения задают вопрос, где находятся или когда-либо были, там есть ли люди в таком естественном состоянии? К чему это может достаточно в качестве ответа в настоящее время, что, поскольку все князья и правители «независимых» правительства во всем мире находятся в состоянии Природа, это просто мир никогда не был и не будет без чисел мужчин в том государство. Я назвал всех губернаторов «независимые» сообщества, находятся ли они в союзе с другими или нет; за это не каждый договор, который кладет конец естественному состоянию между мужчины, но только это один из договорившихся друг с другом о заключении одного сообщество, и сделать одно политическое тело; другие обещания и соглашения, которые люди могут заключать друг с другом, и все же оставаться в состоянии Природы. Обещания и сделки для грузовик и т. д. между двумя мужчинами в Солдании, между швейцарцем и индеец в лесах Америки привязан к ним, хотя они совершенно в естественном состоянии по отношению друг к другу как к истине, и Хранение веры принадлежит людям как людям, а не как членам общества.

Второй трактат, разделы 17, 18, 19

Отсюда и получается, что тот, кто пытается ввести другого человека в свою абсолютную тем самым власть ставит себя в состояние войны с ним; это к быть понятым как декларация плана на его жизнь. Потому что у меня есть причина сделать вывод, что тот, кто хотел бы получить меня в свою власть без моего согласия использовал бы меня, как ему заблагорассудится, когда он привел меня туда, и уничтожил бы меня тоже когда ему это нравилось; ибо никто не может желать иметь меня в своем абсолютном власти, если только не принуждать меня силой к тому, что противно моей свободы, т. е. сделать меня рабом. Быть свободным от такой силы — это только гарантия моего сохранения, и разум велит мне смотреть на него как на враг моего сохранения, который отнимет ту свободу, которая есть забор к нему; так что тот, кто пытается поработить меня, тем самым ставит себя в состоянии войны со мной. Тот, кто в естественном состоянии отнять свободу, принадлежащую кому-либо в этом государстве, обязательно должен иметь дизайн, чтобы отнять все остальное, эту свободу быть основой всего остального; как он, что в состоянии общества отнял бы свободу, принадлежащую представителям этого общества или содружества должно быть задумано так, чтобы отобрать у них все остальное, и так что можно смотреть на как в состоянии войны.

Это делает законным для человека убить вора, который ни в малейшей степени не причинить ему боль и не заявлял о каких-либо планах на его жизнь, кроме применение силы, чтобы получить его в свою власть, чтобы забрать его деньги, или что ему угодно, от него; потому что применяя силу там, где он не имеет права отдай меня в его власть, пусть его притворство будет каким угодно, у меня нет причин предположить, что тот, кто хотел бы отнять у меня свободу, не сделал бы этого, когда он я в его власти, отними все остальное. И, следовательно, правомерно чтобы я относился к нему как к тому, кто поставил себя в состояние войны с меня, т. е. убью его, если смогу; ибо этой опасности он справедливо подвергает себя тот, кто вводит состояние войны, и является в ней агрессором.

И здесь мы имеем явное различие между естественным состоянием и состояние войны, которое, однако, некоторые люди путают, столь же далеко как состояние мира, доброжелательности, взаимопомощи и сохранения; а также состояние вражды, злобы, насилия и взаимного уничтожения являются одним из еще один. Мужчины, живущие вместе по разуму без общего начальника на земле, с властью судить между ними, Природа. Но сила или заявленный замысел применения силы к личности другого, когда на земле нет общего начальника, к которому можно было бы обратиться за помощью, состояние войны; и именно отсутствие такой привлекательности дает человеку право войны даже против агрессора, хотя бы он был в обществе и товарищ по предмету. Таким образом, вор, которому я не могу причинить вреда, кроме обращения к закону, за то, что украл все, что я стою, я могу убить, когда он нападет на меня, чтобы ограбить меня, но моей лошади или пальто, потому что закон, который был сделан для моего сохранения, где он не может вмешаться, чтобы защитить мою жизнь от нынешней силы, которая, если утрата не подлежит возмещению, дает мне возможность защищаться и право войны, свобода убивать агрессора, потому что агрессор не позволяет время, чтобы обратиться к нашему общему судье, ни решение закона, для средства правовой защиты в случае, когда вред может быть непоправимым. Отсутствие общего судьи с властью ставит всех людей в естественное состояние; сила без права на Человек manSRC=»s вводит состояние войны как там, где есть и не является обычный судья.

Гоббс, напротив, утверждает, что без подчинения общему власть, мужчины обязательно воюют:

Отсюда видно, что в то время люди живут без общего Власть держать их всех в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется Варре; и такая война, как у каждого человека, против каждого человека.

В этом вопросе, а также в значении гражданского общества позиция Гоббса то же самое, что и фашистская позиция: мир на самом деле является замаскированной войной. Вот почему Гоббс утверждал, что корпорации следует подавлять и заменять прямым осуществлением государственной власти. Вот почему Гитлер считал, что объявление войны Америке было просто бессмысленным тривиальным символом.

Это был не просто символ. Мир — это не просто маневрирование, подготовка к хищническому нападению.

В отличие от коммунистов и фашистов, у Гоббса не было конкретной конкретной цели. план подавления конкуренции и преследования противоречивых целей, и он вполне мог не одобрять детали фашистских планов, но он явно рассматривал их цели как желательную и популярную часть любого хорошего состояния

Локк был предшественником классического либерализма в семнадцатом веке. Гоббс был предшественником современного тоталитаризма в семнадцатом веке. особенно фашизм.

Гоббс утверждал, что то, что мы сегодня называем гражданским обществом, должно существовать только силой государства, и в той мере, в какой оно существовало независимо государства, например, частные ассоциации, корпорации и политические обсуждение, оно должно быть подавлено. Эта мера является отличительной характеристика современного тоталитаризма, как коммунистического, так и фашистского, хотя рассуждения Гоббса в пользу этой меры является фашистским, а не коммунистическим.

Глава 29Левиафана Гоббса:

Для мужчин, когда они, наконец, устают от нерегулярных толчков и рубки друг друга и желают всем своим сердцем уподобиться одно прочное и прочное здание
[. ..]
Я наблюдаю болезни Содружества, происходящие от яда мятежных доктрин, одна из которых состоит в том, что каждый частный человек является судьей добрые и злые поступки.
[…]
Другой недуг государства — неумеренное величие города, когда он в состоянии обеспечить за счет собственных средств количество и расходы большой армии; а также большое количество корпораций, которые это было много меньших государств в недрах большего, как черви во внутренностях природного человека. Можно добавить, что свобода оспаривания против абсолютной власти претендентов на политическое благоразумие; что хотя выращенный по большей части на дрожжах народа, но воодушевленный ложным доктрины постоянно вмешиваются в основные законы, докучая Содружества, как маленькие черви, которых врачи называют аскаридами.

Теория Гоббса имеет гораздо больше общего с фашизмом, чем с теория Локка. Сказать, что они оба были сторонниками теории общественного договора, значит Например, сказать, что Адам Смит верил в трудовую теорию стоимости, а Карл Маркс верил в трудовую теорию стоимости, поэтому Смит был марксистом. или Маркс был Смитианцем.

Общественный договор Локка имел не меньше общего с общественным договором Гоббса. как трудовая теория стоимости Рикардо имела дело с трудовой теорией Маркса. теория стоимости.

Фашизм — это в значительной степени корпоративизм, действительно, многие фашисты утверждали, что фашизм просто был корпоративизм, эта расовая теория была неуместна. Конечно Муссолини и Франко придерживался этой точки зрения. Корпоративизм происходит от «одного тела» (corpora=тело), ​​а не от корпорации. Та же метафора, что и у Левиафана Гоббса. и обложка книги Гоббса, и, в случае с фашизмом, то же обоснование. Раса, нация, народ или что-то еще должны быть спаяны в единое целое. существо, путем применения любой силы, необходимой

Гоббс выступал за неограниченную власть государства, и он поддерживал ее за целью прекращения всех конфликтов и разногласий. Он видел все негосударственное общество как просто плохие события, которые следует подавлять.

Если люди свободно ведут свою материальную жизнь, они вступят в конфликт. а Гоббс считает обязанностью государства предотвратить такой конфликт.

Локк утверждает, что правительство легитимно, но легитимно лишь тогда, когда поскольку он действует в рамках этого подразумеваемого контракта.

Как всякий неписаный договор, совсем не ясно, что именно пределы контракта Локка таковы, и Локк ясно считал, что его контракт может простираться далеко, но столь же ясно, что современный двадцатый века правительства существенно нарушают его, для большинства споры, в которые оказывается вовлеченным рядовой гражданин, являются спорами с государством, и в этих спорах, например с IRS, государство действует как судья в своем собственном деле, что является явным нарушением договора Локка. Государство не может быть таким большим и навязчивым, как современные государства, не находя необходимо существенно нарушить подразумеваемый Локком договор во многих способы.

Контракт Локка был для судьи. Контракт Гоббса был для мастера. Хотя в некоторых ситуациях различие между этими двумя ролями может быть нечетко, ясно, что подавляющее большинство людей сегодня сталкиваются государство в роли хозяина, а не судьи, таким образом, современное государство гораздо более гоббсовское, чем локковское, хотя оно еще очень далеко от абсолютистского правительство, одобренное Гоббсом.

Этот документ под лицензией Creative Лицензия Commons Attribution-Share Alike 3.0

Проблема	Локк	Гоббс
Человеческая природа	Человек по своей природе животное социальное.	Человек по своей природе не общественное животное, общество не могло бы существовать без силой государства.
Состояние природы	В естественном состоянии люди большей частью сдержали свои обещания и соблюдали свои обязательства. обязательства, и, хотя и ненадежный, он был в основном мирным, хорошим и приятным. Он цитирует американскую границу и Солданию как примеры людей в естественное состояние, где существовали права собственности и (по большей части) мир. Князья находятся в естественном состоянии по отношению друг к другу. Рим и Венеция находились в естественном состоянии незадолго до их официального основания. В любом месте, где социально приемлемо для себя наказывать проступки сделано против вас, например, на американской границе, люди находятся в естественном состоянии. Хотя такие места и времена небезопасны, насильственные конфликты часто заканчиваются насильственным навязыванием справедливого мир на злодеев, и мир нормальный.	«нет общества; и что хуже всего, постоянный страх и опасность насильственная смерть; и жизнь человека, одинокого, бедного, скверного, звериного и короткая.»
Знание естественного права	Люди знают, что правильно и что неправильно, и способны знать, что является законным и незаконным достаточно хорошо для разрешения конфликтов. Особенно, и самое главное, они способны определить разницу между что принадлежит им, а что чужому. К сожалению, они не всегда действовать в соответствии с этим знанием.	Наше знание объективных, верных ответов на такие вопросы настолько слабо, настолько незначителен и несовершенен, что почти бесполезен для решения практических споры. В естественном состоянии люди не могут знать, что принадлежит им, а что является чужим. Имущество существует только благодаря воля государства, поэтому в естественном состоянии люди обречены на бесконечный насильственный конфликт. В практиковать нравственность по большей части просто приказ какого-либо лица или группа, или Бог, а закон — всего лишь сиюминутная воля правителя.
Эпистемология	Разрыв между нашими представлениями и словами о мире, и мир сама по себе, велика и трудна, но все же, если один человек назовет что-то хорошим, в то время как другой человек называет это злом, поступок или человек, о котором идет речь, все еще имеет реальных качеств добра или зла, категории существуют в мире независимо от наших имен для них, и если слово одного человека не соответствует другому мужское слово, это проблема общения, а не принципиального произвола в действительности.	Именно название делает его таким. Иногда Гоббс приближается к сталинская позиция, согласно которой сама истина есть лишь воля правителя.
Конфликт	Мир является нормой и должен быть нормой. Мы можем и должны жить вместе в мире, воздерживаясь от приставаний друг к другу чужое имущество и лица, и по большей части мы делаем.	Люди не могут знать добра и зла и, следовательно, могут жить только в мир вместе, подчиняясь абсолютной власти общего хозяина, и поэтому между королями не может быть мира. Мир между государствами это просто война другими средствами.
Проблема	Локк	Гоббс
Общественный договор	Мы отказываемся от права на точное возмездие за преступления взамен за беспристрастное правосудие, подкрепленное подавляющей силой. Мы сохраняем за собой право на жизнь и свободу и получить право на справедливую и беспристрастную защиту наша собственность	Если ты заткнешься и будешь делать, как тебе говорят, ты право не быть убитым, и ты даже не имеют право не быть убитым, несмотря ни на что что делает Государь, Это не является нарушением договора.
Нарушение общественного договора	Если правитель стремится к абсолютной власти, если он действует и как судья, и как участник в спорах он ставит себя в состояние войны со своими подданными и мы имеют право и обязаны убивать таких правителей и их слуг.	Нет право бунтовать. «Не может быть нарушения завета со стороны государя; и, следовательно, ни один из его подданных, под любым предлогом конфискации, может быть освобожден от своего подчинение». Воля правителя определяет добро и зло для своих подданных. Король не может сделать ничего плохого, потому что законное и незаконное, добро и зло просто приказы, просто воля правителя.
Гражданское общество	Гражданское общество предшествует государству как морально, так и исторически. Общество создает порядок и придает государству легитимность.	Гражданское общество – это применение государством силы для соблюдения контрактов. и так далее. Гражданское общество есть детище государства. Что самое современное люди назвали бы гражданское общество «толканием», бессмысленным конфликтом и преследование эгоистичных целей, которые хорошее правительство должно подавлять.
Права	Мужчины имеют права по своей природе	Вы уступили свои права правительству в обмен на свою жизнь
Роль государства	Единственная важная роль государства заключается в том, чтобы обеспечить справедливость. быть сделано	Что бы ни делало государство, это просто по определению. Все общество представляет собой прямое создание государства и отражение воли правителя.
Разрешенное применение силы	Авторизация бессмысленна, за исключением того, что авторизация дает нам основания полагать, что применение силы правомерно. Если авторизация делает не дают нам такой уверенности, может быть потому, что государство само является партией к спору или из-за прошлых беззаконных действий и злоупотреблений со стороны государства, то мы снова в естественном состоянии.	Концепция справедливого применения силы бессмысленна или не может быть известна. Простое применение силы — это любая разрешенная сила

социальный контракт | Определение, примеры, Гоббс, Локк и Руссо

Томас Гоббс

Смотреть все СМИ

Ключевые люди:

Джон Локк Томас Гоббс Кэрол Патман

Связанные темы:

конституционализм социальная структура естественное состояние согласие

Просмотреть весь связанный контент →

общественный договор , в политической философии, фактический или гипотетический договор или соглашение между управляемыми или между управляемыми и их правителями, определяющее права и обязанности каждого. В первобытные времена, согласно теории, люди рождались в анархическом состоянии природы, которое было счастливым или несчастливым в зависимости от конкретной версии теории. Затем они, применяя естественный разум, образовали общество (и правительство) посредством общественного договора.

Хотя подобные идеи можно проследить до греческих софистов, теории общественного договора получили наибольшее распространение в 17-м и 18-м веках и связаны с английскими философами Томасом Гоббсом и Джоном Локком и французским философом Жан-Жаком Руссо. Что отличало эти теории политических обязательств от других доктрин того периода, так это их попытки оправдать и разграничить политическую власть на основании личных интересов и рационального согласия. Сравнивая преимущества организованного правления с недостатками естественного состояния, они показали, почему и при каких условиях управление полезно и поэтому должно быть принято всеми разумными людьми как добровольное обязательство. Затем эти выводы были сведены к форме общественного договора, из которого предполагалось логически вывести все основные права и обязанности граждан.

Теории общественного договора различались в зависимости от их цели: одни были разработаны для оправдания власти суверена, в то время как другие были предназначены для защиты личности от угнетения со стороны слишком могущественного суверена.

Общественный договор у Гоббса

Согласно Гоббсу ( Левиафан , 1651), естественное состояние было состоянием, в котором не существовало обязательных критериев добра и зла. Люди брали себе все, что могли, и жизнь человеческая была «одинокой, бедной, скверной, звериной и короткой». Таким образом, естественное состояние было состоянием войны, которое могло быть прекращено только в том случае, если люди согласились (в общественном договоре) отдать свою свободу в руки суверена при единственном условии, что их жизнь охраняется суверенной властью.

Для Гоббса власть суверена абсолютна в том смысле, что нет власти выше суверена, чья воля есть закон. Это, однако, не означает, что власть суверена является всеобъемлющей: подданные остаются свободными действовать по своему усмотрению в случаях, когда суверен хранит молчание (другими словами, когда закон не касается соответствующего действия). Общественный договор позволяет людям покинуть естественное состояние и войти в гражданское общество, но первое остается угрозой и возвращается, как только государственная власть рушится. Однако, поскольку сила Левиафана (политического государства) неоспорима, его крах маловероятен и происходит только тогда, когда он больше не может защищать своих подданных.

Общественный договор у Локка

Локк (во втором из Двух трактатов о правительстве , 1690) отличался от Гоббса тем, что понимал естественное состояние не как условие полной свободы, а скорее как состояние в что люди, хотя и свободные, равные и независимые, обязаны по закону природы уважать права друг друга на жизнь, свободу и собственность. Тем не менее люди соглашаются сформировать содружество (и тем самым выйти из естественного состояния), чтобы установить беспристрастную власть, способную разрешать споры и возмещать ущерб. Соответственно, Локк считал, что обязательство подчиняться гражданскому правительству в соответствии с общественным договором обусловлено защитой естественных прав каждого человека, включая право на частную собственность. Государи, нарушившие эти условия, могли быть законно свергнуты.