Главная цель и смысл романа Достоевского «Идиот»

  

Главной целью романа «Идиот» (1868) было создание образа «положительно прекрасного человека». В образе князя Мышкина черты Христа получили бытовое преломление. Он не знает внутренней борьбы между добром и злом, он чист, бескорыстен, добр, искренен, отзывчив и готов на любую жертву, чтобы облегчить участь страдающих. Но в пошлом, расчетливом и жестоком мире Тоцких, Епанчиных, Иволгиных, Рогожиных, где господствует «закон всеобщего взаимного пожирания», он не в состоянии что-либо изменить.

Мышкин живет по законам сердца, стремится всем помочь, всех примирить и не достигает успеха. Ориентируясь на идеальный и трагичный величием жертвы образ Христа, Достоевский создает образ героя, который оказывается в роли Дон Кихота. Его любовь-жалость, любовь-страдание никому не принесла облегчения. Он не смог помочь Аглае, не предотвратил убийство Настасьи Филипповны Рогожиным. Символическую роль в романе выполняет упоминание о картине Гольбейна «Снятие с креста». Мышкин смог лишь принять муки в попытке противостоять вселенскому злу.

Полемика с «социалистами», начатая в романе «Преступление и наказание», развитие темы протеста в разных его проявлениях продолжается в романе «Бесы». Бунт вследствие личных причин и убеждений в новом романе обретает характер общественного явления, охватившего какую-то часть молодежи. Первый намек на настроения, характерные для героев романа «Бесы», угадывается в услышанной Раскольниковым мысли о целесообразности пожертвовать одной, ничтожной и вредной жизнью ради спасения тысячи других.

«…Все это были самые обыкновенные и самые частые, не раз уже слышанные им, в других только формах и на другие темы, молодые разговоры и мысли». Именно эти настроения, определившие переход темы протеста отдельной личности в стадию общественного бунта, стали темой нового романа.

Зинаида Кирилюк доктор филологических наук Киев

Краткий пересказ

Ф.М. Достоевский. «Идиот». (1868)

Ф.М. Достоевский. «Идиот». (1868)

Работая над новым произведением, Достоевский писал своей племяннице С.А. Ивановой: «Идея романа — моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее… Главная мысль романа — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но и даже европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, — всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо» (I, 28, кн. 2, 251).

В логике Достоевского «одно только», «бесконечное чудо» («чудесная и чудотворная красота», «пресветлый лик», «нравственная недостижимость» — такими словами он характеризует Богочеловека) нельзя повторить во внешнесобытийной буквальности, но можно в разной степени вмещать его дух и плоды и освещать «Светом Христовым» (часто употребляемое им словосочетание) несовершенные проявления всего «чисто человеческого», в том числе и его наилучших образцов. «Из прекрасных лиц в литературе христианской, — пишет он далее племяннице, — стоит всего законченнее Дон Кихот. Но он прекрасен единственно потому, что смешон» (I, 28, кн. 2, 251).

Продолжая эту мысль, можно сказать, что главный герой романа, «Князь Христос», как иногда называет его автор в черновиках, прекрасен потому, что идиотичен. «Идиотизм» князя Мышкина провоцирует выход на поверхность всех скрытых намерений других персонажей и обнаружение подлинного краха мнимой, иллюзорной «нормальности» той жизни, в которой он оказался и которая движется в границах «темной основы нашей природы», так сказать, совершенствуясь в своей темноте на стыке развития практически-земных интересов. «Нелепость» и «непрактичность» Мышкина, его «безумное» пренебрежение собственными интересами, непосредственность и искренность, незащищенность и доверчивость при неспособности лгать и остром, проницательном и глубоком уме косвенно выступают своеобразным евангельским эквивалентом, выраженным в словах: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1, 27). Более того, появление князя в пореформенной России среди нарождающихся капиталистов и ростовщиков, разного рода авантюристов и дельцов, поклоняющихся золотому тельцу и служащих мамоне, обнажает сами основы «естественного» порядка, предельным выражением которого становится смерть и апокалиптическое состояние мира.

Многие персонажи «Идиота» одержимы разрушительной страстью наживы, которая принижает и опустошает их души. «Здесь ужасно мало честных людей, — замечает тринадцатилетний Коля Иволгин в разговоре с Мышкиным, — так, даже некого совсем уважать… И заметили вы, князь, в наш век все авантюристы! И именно у нас в России, в нашем любезном отечестве. И как это так все устроилось — не понимаю. Кажется, уж как крепко стояло, а что теперь?.. Родители первые на попятный и сами своей прежней морали стыдятся. Вон, в Москве, родитель уговаривал сына ни перед чем не отступать для добывания денег; печатно известно… Все ростовщики, все, сплошь до единого» (II, 6, 138).

Действительно, появляясь в богатом особняке Епанчиных или скромном доме Иволгиных, в мрачном жилище Рогожина или на вечеринке у Настасьи Филипповны, главный герой везде сталкивается с неуемным стремлением к приобретательству, заполняющим или даже искажающим чисто человеческие желания и высшие свойства личности. Генерал Епанчин представляет собой тип сановника-капиталиста, участвует в откупах и акционерных компаниях, имеет два дома в Петербурге и фабрику, «слывет человеком с большими деньгами». Новое амплуа генерала заставляет его и в замужестве собственной дочери видеть выгодную сделку и помогать стареющему сановнику Тоцкому «продать» его грехи Гане Иволгину. Последнему же нужны деньги, чтобы реализовать амбиции своей самолюбивой, тщеславной и посредственной натуры. «Я прямо с капитала начну, — откровенничает он с Мышкиным, — чрез пятнадцать лет скажут: «вот Иволгин, король иудейский!»… Нажив деньги, знайте, — я буду человек в высшей степени оригинальный. Деньги тем всего подлее и ненавистнее, что они даже таланты дают… Меня Епанчин почему так обижает?… Просто потому, что я слишком ничтожен. Ну-с, а тогда…» (II, 6, 198 — 199).

Коварная сила денег тяготеет и над Рогожиным, в купеческом роде которого с фантастическим изуверством наживали капитал. «А ведь покойник, — говорит он, — не то что за десять тысяч, а за десять целковых, на тот свет сживал» (II, 6, 14). Брат Парфена Рогожина Семен готов обрезать с парчового покрова на гробе отца золотые кисти — «оне, дескать, эвона — каких денег стоят». У самого Парфена Рогожина стремление к наживе соседствует с чувственной страстью. Ради ее насыщения и удовлетворения себялюбивой алчности он готов перекупить Настасью Филипповну за сто тысяч. И когда она бросает эти деньги в огонь, обнажаются господствующие низкие чувства присутствующих: Лебедев «вопит и ползет в камин», Фердыщенко предлагает «выхватить зубами одну только тысячу», Ганя падает в обморок и даже князь Мышкин заявляет, что от тоже миллионер, получил наследство и готов предложить свою руку героине.

Наступление низшего на высшее, золотого тельца на истинную любовь, когда христианский идеал отступает перед мамоной, а предметом купли-продажи становятся красота и человеческое достоинство, создает в романе «убийственную» атмосферу. Его герои часто обращаются к газетным известиям, к текущей уголовной хронике, например, к делу купца Мазурина, зарезавшего ювелира Калмыкова, или студентов Горского, убившего в доме купца Жемарина шесть человек, и Данилова, ограбившего ростовщика Попова и его служанку и расправившегося с ними. Глагол «зарезать» много раз звучит на страницах «Идиота» еще до того, как брачная ночь Рогожина с Настасией Филипповной заканчивается ее убийством. Такой финал предсказывает в самом начале романа Мышкин, его предчувствует она сама, разгадывая тайну «мрачного, скучного» рогожинского дома. Разоблачая черное корыстолюбие Гани, Настасья Филипповна оценивает общее поветрие и предполагает, что «этакой за деньги зарежет! Ведь теперь их всех такая жажда обуяла, так их разнимает на деньги, что они словно одурели. Сам ребенок, а уж лезет в ростовщики!» (II, 6, 167). Во второй части Бурдовский выдает себя за незаконного сына Павлищева, благодетеля Мышкина и затевает против последнего тяжбу для собственного обогащения, а его приятель Келлер помещает в газете клеветническую статью о князе. Наблюдая компанию шантажистов, которые «дальше нигилистов ушли», Елизавета Прокофьевна Епанчина, в полном согласии с авторским замыслом, приходит к предельному выводу. «Уж и впрямь последние времена пришли, — кричит она. — Теперь мне все объяснилось! Да этот косноязычный разве не зарежет (она указала на Бурдовского)? Да побьюсь об заклад, что зарежет! Он денег твоих десяти тысяч, пожалуй, не возьмет… а ночью придет и зарежет, да и вынет их из шкатулки. По совести вынет!… Тьфу, все навыворот, все кверху ногами пошли… Сумасшедшие! Тщеславные! В Бога не веруют, в Христа не веруют! Да ведь вас до того тщеславие и гордость проели, что кончится тем, что вы друг друга переедите, это я вам предсказываю. И не сумбур это, и не хаос, и не безобразие это?!» (II, 6, 287 — 288).

Как и во всем позднем творчестве, Достоевский в «Идиоте» сводит социально-нравственный кризис к религиозному, к потере веры, в результате чего торжествует «темная основа нашей природы», а человеком управляют гордыня и алчность, ненависть и чувственность, замаскированные «демократической» и «юридической» шелухой. «Все, что я выслушал…, — говорит Евгений Павлович Радомский, опять-таки выражая авторскую точку зрения, — сводится, по моему мнению, к теории восторжествования права, прежде всего и мимо всего, и даже с исключением всего прочего, и даже, может быть, прежде исследования, в чем и право-то состоит?… От этого дело может прямо перескочить на право силы, то есть на право единичного кулака и личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве силы. В американскую войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов, в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а, стало быть, право силы — за белыми… Я хотел только заметить, что от права силы до права тигров и крокодилов и даже до Данилова и Горского недалеко» (II, 6, 297).

По пророческой логике Достоевского, в такой общественно-исторической ситуации, когда разнообразятся и множатся эгоистически-индивидуалистические стимулы поведения людей и вырабатываются соответствующие образцовые формулы «всяк за себя и только за себя», «после нас хоть потоп», «счастье лучше богатырства», «своя рубашка ближе к телу», «рыба ищет где глубже, а человек где лучше», питать чрезмерные надежды на юридические гарантии и формальные законы было бы наивной иллюзией, а путь от прекраснодушного либерализма, единичного кулака и личного захотения до права тигров и крокодилов не столь уж длинный. И не потому лишь, что, повинуясь духу времени, «судьи» превращаются в «нанятую совесть», принимают описанных в «Идиоте» «биржевиков», «тигрят» и «крокодильчиков» за прогрессивных деятелей. Дело в том, что формальное право порою не только не затрагивает, но и сокращает, отодвигает на задний план нравственное ядро человека и тем самым как бы закрепляет «низкие причины» его поведения, говоря словами Елизаветы Прокофьевны, хождения «кверху ногами». Так, в романе Лебедев взялся защищать за обещанное вознаграждение не жертву, а обманувшего ее ростовщика. Другой адвокат пытался убедить слушателей, что мысль убить естественно должна была придти бедному преступнику, и гордился про себя, что высказывает самую гуманную и прогрессивную мысль. Рогожин же не противоречил ловкому и красноречивому своему адвокату, ясно и логически доказывавшему, что совершившееся преступление было результатом воспаления мозга.

Такой диапазон извращения понятий и возвышенно лживой казуистики выводит за скобки разговор о совести и нравственной ответственности человека и тем самым сохраняет и подпитывает преступную и «убийственную» атмосферу жизни, обогащая одновременно всевозможных «юристов» и «законников». Конечно же, Достоевский не был отрицателем правовых отношений и отдавал должное их относительным достоинствам. Вместе с тем он прекрасно понимал. что заключенные в них ценности низшего порядка нельзя поднимать на котурны, возводить в превосходную степень, принимать за максимум и панацею и тем самым вольно или невольно разрушать даже их. «Все в нынешний век на мере и договоре, — выражает мысли автора один из персонажей «Идиота», рассуждая об апокалиптических признаках, — и все люди своего только права и ищут… да еще дух свободный, и сердце чистое, и тело здравое, и все дары Божии при этом хотят сохранить. Но на едином праве не сохранят» (II, 6, 203).

По убеждению Достоевского, вследствие изначальной слабости и порочности человека «закон» неизбежно и крайне необходим (особенно в историческом контексте деспотизма и беззакония). Однако без «благодати» и «даров Божиих», без чистого сердца и настоящей свободы, т.е. внутренней независимости от своекорыстия, он таит в себе возможность саморазрушения и не имеет никаких преград для поиска лазеек в утверждении «своего права» и «законного» беззакония.

Обезбоженное состояние дехристианизированного мира символизирует в романе находящаяся в доме Рогожина картина Гольбейна «Мертвый Христос», изображающая Спасителя тлеющим трупом и связанная с важной в общем замысле романа исповедью умирающего от чахотки Ипполита Терентьева. Картина эта означает для последнего отсутствие веры в божественность Христа и реальное бессмертие, а стало быть, — торжество смерти. «Тут невольно приходит понятие, — размышляет Ипполит, — что если так ужасна смерть и так сильны законы природы, то как же одолеть их? Как одолеть их, когда не победил их теперь даже тот, который побеждал природу при жизни своей?.. Природа мерещится при взгляде на эту картину в виде какого-то огромного, неумолимого и немого зверя или, вернее, гораздо вернее сказать, хоть и страшно, — в виде какой-нибудь громадной машины новейшего устройства, которая бессмысленно захватила, раздробила и поглотила в себя, глухо и бесчувственно, великое и бесценное существо — такое существо, которое одно стоило всей природы и всех законов ее, всей земли, которая и создавалась-то, может быть, единственно для одного только появления этого существа!» (II, 6, 410 — 411).

Если смерть есть закон природы, если «немой зверь» пожирает и «громадная машина» перемалывает в своих жерновах бесчисленные поколения людей, то все обессмысливается, обезразличивается, уравнивается — добро и зло, подвиг и злодеяние, жертвенность и насилие, самоубийство и убийство. Ипполит убивает самого себя (это его предельный вывод и «последнее убеждение»), Рогожин — Настасью, но, у них общая метафизическая почва. Оба они — дети неверия, слуги смерти, и при определенных обстоятельствах убийца и самоубийца могут поменяться местами. «Я намекнул ему (Рогожину), — говорит умирающий юноша, — что, несмотря на всю между нами разницу и на все противоположности, les extremites se touchent…  так что, может быть, он и сам вовсе не так далек от моего «последнего убеждения», как кажется» (II, 6, 409).

Достоевский показывает в «Идиоте», что современное состояние мира с его банками, биржами, судами, ассоциациями, акционерными кампаниями и железными дорогами принижает все возвышенное и духовное, разлагает вышесмысловое и ценностное отношение человека к действительности и способствует развитию в нем лишь чувственных и корыстных стимулов деятельности. Сравнивая «звезду Полынь» в Апокалипсисе с развернувшейся по Европе сетью железных дорог и рассуждая о «веке пороков и железных дорог», Лебедев подчеркивает, что «собственно одни железные дороги не замутят источников жизни, а все это в целом-с проклято, все это настроение  наших последних веков, в его общем целом научном и практическом, может быть, и действительно проклято-с» (II, 6, 375).

Князь Мышкин оказывается изгоем, «выкидышем» в «проклятом» мире, поскольку представляется в романе своеобразным антиподом, не принимающим его правил игры и бессильно противостоящим ему. «Дитя совершенное», «младенец» — так называют смущающегося, как «десятилетний мальчик», князя Мышкина «взрослые» люди, занятые своими «практическими» интересами. Во всех веках и у всех людей, замечал Л.Н. Толстой, ребенок представлялся образцом невинности, безгрешности, доброты, правды и красоты. Идеально-бескорыстный смысл, вкладываемый Толстым в образ ребенка и перекликающийся с евангельским («будьте как дети»), был близок и Достоевскому в разработке образа положительно прекрасного человека, который рассудочному сознанию кажется идиотом, то есть сошедшим с колеи «нормального» для «темной основы нашей природы» ума и в результате непростительно «опустившегося» до чистоты и наивности детского восприятия. Однако с «высшей точки» зрения дело обстоит несколько иначе. «Хоть вы и в самом деле больны умом (вы, конечно, на это не рассердитесь, я с высшей точки говорю), — заявляет ему Аглая, — то зато главный ум у вас лучше, чем у них всех, такой даже, какой им и не снился, потому что есть два ума: главный и не главный» (II, 6, 430).

В представлении Достоевского неглавный ум является инструментом воли и желаний неочищенного сердца, внешнего жизнеустроения через сложное «взрослое» переплетение силы, борьбы, зависти, гордости, власти и т.п. Главный же ум связан с внутренней свободой от житейской пользы и выгоды, с душевно-духовным просветлением и возвышением человека и соответственно нравственным преображением окружающего пространства в духе христианской любви. Не имея силы неглавного ума, князь Мышкин не обладает и властью богатства. «В этом узелке, — усмехается, глядя на него снисходительно-иронически, Рогожин, — вся ваша суть заключается» (II, 6, 7). Рогожину он кажется юродивым и оттого, что лишен чувственной страсти. Целомудрие и неиспорченность натуры князя различными проявлениями эгоистического сознания делают его неуязвимым для зависти, обиды и мстительных чувств, обуревающих многих персонажей «Идиота». Он равнодушен к социальным ранам и привилегиям, терпит обман и мошенничество, которые не пробуждают в нем никакой «самообороны» и воинственности, а также великодушен и умеет прощать. Более того, он вполне искренне готов считать себя «последним из последних в нравственном отношении», чем приводит в растерянность и недоумение сталкивающихся с ним представителей разных общественных сословий.

С другой стороны, свобода от амбиций и корыстной заинтересованности как бы очищает сердце князя Мышкина, обусловливает «необыкновенную наивность внимания» и способность точно схватывать происходящее в их душах. Дар понимания других людей естественно соединен в нем с повышенной возможностью нравственного влияния на них, с отношением к ним не как к материалу и средству для искомой пользы и выгоды, а как к самоценным личностям. Все это не обостряет, а, напротив, ограничивает и смягчает проявления их корыстных претензий и создает условия для обнаружения скрытых в каждом человеке добрых начал, что неоднократно подчеркивалось автором при характеристике Мышкина в черновых записях: «Он восстанавливает Настасью Филипповну и действует влиянием на Рогожина. Доводит Аглаю до человечности, Генеральшу до безумия доводит в привязанности к князю и в обожании его… Аделаида — немая любовь. На детей влияние. На Ганю- до мучения… Даже Лебедев и Генерал» (II, 6, 631 — 632). И еще в черновиках: «Князь только прикоснулся к их жизни… Но где только ни прикоснулся — везде он оставил неисследимую черту» (II, 6, 629).

Оставляя «неисследимую черту» в душах окружающих, в разной степени нравственно влияя на их сердца, князь Мышкин вместе с тем не может существенно изменить их поведение. Он не в состоянии преодолеть границы их самостного обособления и ослабить силы «темной основы нашей природы», для чего необходимо свободное встречное движение к добру и свету из глубины каждой отдельной личности. Без такого движения, как показывает писатель, невозможно преображение внутреннего мира ни Настасьи Филипповны, ни Рогожина, ни других персонажей «Идиота», испытывающих его воздействие. Более того, это воздействие ограничено неполнотой и недовополощенностью христианского идеала, оборачивающегося у положительно прекрасного человека невнятным гуманизмом, который жалеет и помогает, но не преображает и не спасает. Князь Мышкин убежден, что «красота спасет мир». Однако в романе «небесная» красота находится как бы за скобками и не влияет на ход событий, «земная» же сама нуждается в спасении, поскольку оказывается в плену у «темной основы нашей природы», подстегивает обиженную гордость и капризное властолюбие у ее носительниц (у Настасьи Филипповны и Аглаи), а в окружающих возбуждает тщеславие (в Гане), сладострастие (в Тоцком и Епанчине), чувственную страсть (в Рогожине). Князь Мышкин же остается в патологической неопределенности и раздвоенности между Настасьей Филипповной и Аглаей (первая из которых гибнет физически, а вторая — духовно, выходя замуж за польского графа-эмигранта «с темной и двусмысленною историей» и подпадая влиянию какого-то католического патера) и в конце концов погружается в безумие. «Образ князя Мышкина, — подчеркивает Н.О. Лосский, — чрезвычайно привлекателен; он вызывает сочувствие и сострадание, но от идеала человека он весьма далек. Ему не хватает той силы духа, которая необходима, чтобы управлять своею душевною и телесною жизнью и руководить другими людьми, нуждающимися в помощи. На чужие страдания он может откликнуться лишь своим страданием и не может стать организующим центром, ведущим себя и других сообща к бодрой жизни, наполненной положительным содержанием» (Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М., 1994, с. 188).

Создавая образы «плюсовых людей», как он сам выражался, Достоевский в своих следующих романах и будет стремиться раскрыть христианские источники той силы духа, которая способна более действенно противостоять силам «темной основы нашей природы» и поддерживать «бодрость» и «положительность» жизненного содержания.

© Все права защищены http://www.portal-slovo.ru

В чем смысл финала романа Ф.М.Достоевского «Идиот»? Идиот Достоевский Ф.М. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения

Есть что добавить? Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Сочинения / Достоевский Ф.М. / Идиот / В чем смысл финала романа Ф.М.Достоевского «Идиот»?     Среди произведений Достоевского, созданных в шестидесятые годы, важное место занимает роман «Идиот». Достоевский работал над ним заграницей (в Швейцарии и Италии), откуда с волнением следил за происходящим в России. Писатель предугадывал трагедию современного человека и полагал, что она в полной мере раскроется в России, стране крайностей и противоречий.      Атмосферу всеобщего кризиса и распада Достоевский передал через историю «случайного семейства» и князя Мышкина, того самого идиота, в честь которого и был назван роман. Достоевский писал: «Главная мысль романа – изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете и особенно теперь…»     Признавая, что «на свете есть только одно положительно прекрасное лицо – Христос», Достоевский попытался воплотить его черты в земном человеке. Таким в романе «Идиот» должен был стать князь Лев Николаевич Мышкин, в образе которого писатель намеревался воссоздать своё представление об идеальном человеке. Этот человек должен быть в чём-то сродни Христу, то есть не только богом, но и совершенной во всех отношениях личностью. Человек добрый, наивный и непосредственный, Мышкин с любовью и состраданием относится ко всем несчастным и обиженным независимо от того, кто они и каково их социальное происхождение. Он убеждён, что «сострадание есть главнейший и может быть единственный закон бытия всего человечества». В своём герое писатель подчеркивает прежде всего его веру в то, что каждый человек носит в душе светлое начало. Мышкин преисполнен любви к окружающим и стремится найти путь к гармонии.     Финал романа «Идиот» — размышление писателя о Добре и Красоте в страшном мире наживы, безбожия, разгула эгоистических страстей. В центре внимания – судьба Настасьи Филипповны и Мышкина. Героиней, которая объединяет эти два образа, становится Аглая. Сравнивая портреты Аглаи и Настасьи Филипповны, сделанные художником И.С.Глазуновым, можно заметить разницу в трактовке героинь. Образ Аглаи кажется более земным, а портрет Настасьи Филипповны – это образ-символ.     Чем близка Мышкину Аглая? Как это пытается угадать Настасья Филипповна? В письмах Настасьи Филипповны к Аглае она признаётся в любви. Но оговаривается, что «вы и он (Мышкин) для меня одно». Она пишет: «Вы невинны. И в вашей невинности всё совершенство ваше». Настасья Филипповна называет Аглаю «светлым духом», ангелом: «Ангел не может ненавидеть. Не может и не любить». Вот почему образ Аглаи и князя Мышкина сливаются для Настасьи Филипповны в единое целое: их объединяет невинность. Но Настасья Филипповна предчувствует, что может произойти, если она ошибется в Аглае: «Вы одни можете любить без эгоизма. Вы одни можете любить не для себя одной, а для того, кого вы любите. О, как горько было бы узнать, что вы чувствуете из-за меня стыд и гнев! Тут ваша гибель: вы разом являетесь со мной…»     Идиллия во время свидания разрушается, когда Аглая говорит Мышкину о Настасье Филипповне с ненавистью: «Князь выскочил и в испуге смотрел на внезапную ярость Аглаи; и вдруг как бы туман упал перед ним. Вы можете так чувствовать… это неправда, — бормотал он. Это правда! Правда! – вскричала Аглая, почти не помня себя». С этого времени князь Мышкин, предчувствуя трагическую развязку, всё больше стремится уйти от действительности и всё чаще напоминает беспочвенного мечтателя.     Мышкин обращается к высшему свету. Напоминая всем об ответственности за Россию, он призывает любить жизнь, уверяет, что она прекрасна. Известно, что Достоевский наделил главного героя романа своей болезнью, которую называл «священной», и предавал ей особое значение. Важно, как описывает её сам Достоевский в романе «Идиот». За несколько секунд до припадка ум, сердце озарялись необыкновенным светом, все сомнения, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной горманичной радости и надежды, полное разума и окончательной причины. И хотя последствием этих высочайших минут были страшные страдания, а затем – отупение, душевный мрак, идиотизм, этот момент сам по себе стоил всей жизни. Припадок Мышкина символизирует высокую цену, которую нужно заплатить за приобщение к высшей гармонии. Дважды с Мышкиным случается припадок, и каждый раз припадок — предвестник грядущей катастрофы.     За вторым приступом героя последует встреча двух героинь: Настасьи Филипповны и Аглаи, в которых воплотилась Красота униженная и Красота невинная. В соперничестве героинь торжествует гордыня, и любовь превращается в ненависть. Аглая ненавидит князя за то, что тот не может вынести «отчайного безумного лица» Настасьи Филипповны. Но и Настасья Филипповна понимает: жалость князя – не любовь и любовью никогда не была. Героиня убегает с Рогожиным, идя навстречу смерти. Сбываются пророчества её и Мышкина: в итоге Рогожин убивает Настасью Филлиповну.     Символический смысл финальной сцены заключается в том, что Мышкин и Рогожин вновь встречаются. Рогожин подводит князя к смертному ложу Настасьи Филипповны. Над телом убитой эти герои подобны сообщникам: оба убили её своей любовью. Божественное и человеческое в Мышкине гаснет, он становится настоящим идиотом.     Можно сказать, что в финале торжествует безумие эгоистического мира. Темное, демоническое начало вытесняет свет из жизни. Мышкин, «Князь Христос», Добро и Красота гибнут в этом страшном мире. Таково апокалипсическое видение мира Достоевского.     Финал романа нельзя назвать пессимистичным. Князь Мышкин заронил в сердца людей семена добра, его духовная смерть пробудила их к жизни. Достоевский даёт современникам веру в идеал, который, как бы далеко он не отставал от действительности, необходим человеку. Если не будет стремления к идеалу, мир погибнет. 0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение. / Сочинения / Достоевский Ф.М. / Идиот / В чем смысл финала романа Ф.М.Достоевского «Идиот»?

Смотрите также по произведению «Идиот»:

Настасья Филипповна (Идиот Достоевский) ❤️

Настасья Филипповна

Характеристика литературного героя

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА — героиня романа Ф. М. Достоевского «Идиот» (1867-1869). Первым произносит это имя молодой купец Парфен Рогожин, рассказывая, как увидел ее и как его «тут и прожгло». У Юрия Олеши сказано: «вздрогнувшее в строчке имя Настасьи Филипповны»; «кажущееся лиловым имя, от которого то тут, то там вздрагивают строчки». Она еще долго не появится, не заговорит. Но князь Мышкин уже узнает, как может «прожечь» женская красота и как Рогожин был бит своим отцом за то, что купил Н. Ф. бриллиантовые «подвески». Рогожин этим рассказом будто вводит героиню в роман. Еще несколько страниц, и князь Мышкин видит ее лицо на фотографии — портрет свой она подарила Гане Иволгину. «Удивительное лицо!., и я уверен, что судьба ее не из обыкновенных. Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а?» Достоевский — мастер экспозиции. В следующей главе, чтобы объяснить некоторую напряженность в доме генерала Епанчина, он рассказывает, как сблизился с этим генералом некто Тоцкий, человек лет пятидесяти пяти, «изящного характера, с необычайной утонченностью вкуса». Тоцкий хотел было посвататься к одной из генеральских дочерей, однако тут был «один мудреный и хлопотливый случай, из-за которого все дело могло расстроиться безвозвратно». Так под видом «хлопотливого случая», мешающего богатому человеку хорошо жениться, появляется в Петербурге женщина по имени Н. Ф. В коротком (всего на одну страницу) рассказе Достоевский умещает всю ее жизнь. Оказывается, Тоцкий взял когда-то на воспитание двух девочек-сироток (младшая вскоре умерла от коклюша) и, живя за границей, совсем забыл о них, а потом, спустя годы, увидел в своем деревенском доме «прелестного ребенка, девочку лет двенадцати, резвую, милую, умненькую и обещавшую необыкновенную красоту». Воспитание ее приняло «чрезвычайные размеры». Не ведая, что ее ждет, девочка училась языкам, музыке и рисованию, в то время как Тоцкий терпеливо поджидал, пока этот бутон не раскроет все свои благоухающие лепестки. Дождавшись, он пожаловал собственной персоной и с тех пор «как-то особенно полюбил ту глухую свою деревеньку, заезжал каждое лето… И так прошло довольно долгое время, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изящно». Это «спокойствие» Достоевский внезапно взрывает. До деревеньки дошел слух, что Тоцкий в Петербурге собирается жениться. И тут Н. Ф. обнаружила характер необыкновенный. Она бросила свой деревенский домик, явилась в Петербург к Тоцкому, и тот понял, что перед ним совершенно другая женщина. Она хохотала, излагая ему, что, кроме глубочайшего презрения, ничего к нему не испытывает, а приехала, чтобы не позволить ему жениться — «ну хоть для того, чтобы мне только посмеяться над тобой вволю». И Тоцкий понял, что теперь имеет дело «с существом совершенно из ряду вон».
Героиней романа Достоевский делает женщину, которой движет «ненасытимое чувство презрения, совершенно выскочившее из мерки». Эта женщина для Тоцкого безвредна в смысле «юридическом», но готова самое себя погубить безвозвратно и безобразно, лишь бы надругаться над своим обидчиком. Тоцкий в петербургском окружении Н. Ф. не один, он только богаче других, умнее и осторожнее. Генерал Епанчин и Ганя Иволгин — еще два участника интриги, которая ведется вокруг женщины. Ею торгуют, ее перекупают. На свой день рождения она собирает всех, кто хочет ее купить. Генерал Епанчин, имея свои дальние планы, принес ей роскошный жемчуг. Ганя Иволгин явился, зная, что ему продают женщину, а он клятву дал «доехать» ее, когда купит. И наконец, Н. Ф. ждет Рогожина, который поднял ей цену с восемнадцати тысяч до ста.
Все собравшиеся на этот невероятный день рождения преступают какую-то черту — совершают скверность или преодолевают желание ее совершить. Н. Ф. сознает, что, чем бы тут ни торговали, торгуют ею. И в момент отчаяния вместо себя предлагает другой объект внимания — бросает в огонь пачку денег, принесенных Рогожиным, и искушает Ганю бредовым соблазном: «Вытащишь — твоя».
Когда-то Тоцкий удивлялся, как дешево досталась ему эта «нежившая душа». Теперь эта душа оживает и подымает мятеж. В пламени этого мятежа все выглядят ничтожными. Все — кроме князя Мышкина. Он один, плохо разбираясь в происходящем, видит, что перед ними — живая, страдающая душа. «Вы страдали и из такого ада чистая вышли…» — это момент понимания, доступный лишь сверхпроницательному князю.»Швство стыда в Н. Ф. обострено настолько, что другим это совсем непонятно, разуму недоступно. Отсюда версия, что она сумасшедшая. Иногда это мерещится даже князю. Он самому себе боится сказать, отчего такой гипнотической силой повлекла его за собой женщина. «Она помешанная», — не один раз повторяет князь, то отводя от Н. Ф. суждения толпы, то ужасаясь своей мысли.
Достоевский оставляет внутренний мир героини закрытым. Мы узнаем о нем только по тому, как судят эту женщину другие. Какие-то детали («точки», как говорил Достоевский) намекают на характер и на образ жизни героини. Например, лицо, каким его видит Мышкин на портрете, или постоянно повторяемые ею слова о том, что Рогожин ее зарежет (первым про это сказал князь Мышкин, еще не видя Н. Ф.). Или еще подробность — роман Флобера «Мадам Бовари», который князь, разыскивая Н. Ф., нашел в ее комнате.
Н. Ф. — это красота, не дающаяся никому в руки. Ее невозможно присвоить, и на страсть Рогожина она не отвечает, хотя и понимает, что этот человек — единственный, кто любит ее и ради нее пойдет на все. Она мечется от Рогожина к Мышкину, от Мышкина к Рогожину, придумывает для князя свою форму счастья, толкает его к Аглае и обещает Рогожину повенчаться, когда князь женится на Аглае. Ей нужно, чтобы в любви князя не было жертвенности, а было бы молодое и чистое счастье. Обостренным слухом она схватывает какие-то слова и интонации Мышкина, которые убеждают ее в собственной правоте: да, конечно, он любит Аглаю. Но достаточно получасового свидания двух женщин, чтобы всякая надежда на мир распалась и рассеялась. Встреча эта написана Достоевским как поединок. Два его свидетеля — князь и Рогожин, а сражаются две женщины. У них все разное — судьбы, социальное положение, даже ненависть. Аглая ненавидит соперницу, и это обычное женское чувство. Н. Ф. в Аглае ненавидит «чистенькую». Одна женщина — огромной внутренней силы, темперамента и опыта страданий. Другая — девчонка перед ней, очень живая и живучая. Идет яростная борьба за князя. У Аглаи своя бессознательная цель — не пустить Н. Ф. туда, где уже принят князь, указать «беспутной» ее место. А «беспутная» верит только в Мышкина, больше ей верить не во что. И от того, уйдет ли князь вместе с Аглаей или останется, зависит все. Князь метнулся к дверям. «За ней? За ней?» — и Н. Ф. без чувств упала ему на руки. Тут Достоевский первый раз дает мизансцену, которой чуть позже закончит роман. В финале князь утешает Рогожина, а тут — Н. Ф.
Как сказал Достоевский в «Идиоте», «причины действий человеческих обыкновенно бесчисленно сложнее и разнообразнее, чем мы их всегда потом объясняем». И сам он под финал ограничивается «простым изложением событий», связанных с Н. Ф., не уклоняясь, правда, от невероятного толкования этих событий в слухах и сплетнях. Н. Ф. торопила свадьбу, князь подчинился, но из-под венца невеста сбежала — бросилась опять к Рогожину с криком «Спаси меня!» Она бежала прямо на «нож» и знала это. Ее панические слова о том, что нужно скрыться в Москве, в Орле, Рогожин прекращает ударом ножа — того самого ножа, которым была заложена книга «История России…».

“Игрок”, анализ романа Достоевского 👍

Роман “Игрок” появился довольно необычно. Денежные проблемы вынудили Достоевского пойти с издательством на кабальное соглашение, в котором был установлен очень короткий срок написания нового романа – ноябрь 1866 года. Чтобы успеть, Федор Михайлович пригласил к сотрудничеству стенографистку Анну Сниткину, а также взял за основу произведения хорошо известную ему тему – казино.

Работа над романом сблизила автора со стенографисткой. Они поженились. Вскоре в Баден-Бадене Достоевский в очередной раз проиграл крупную сумму и поклялся

супруге навсегда оставить рулетку.

Свое слово Федор Михайлович сдержал.

Таким образом, роман “Игрок” отчасти автобиографичный. Правда, Достоевский смог преодолеть пагубную страсть к игре, а вот главный герой произведения Алексей Иванович, похоже, не выбрался из этого дна.

Жанр произведения сложно определить однозначно. Это синтез комической линии (бабуленька Антонида Васильевна), любовной (Полина – Де-Грие, Алексей, Астлей; Бланш – генерал), а также авантюрной (Де-Грие, Бланш, поляки в казино). Немало страниц посвящено философским размышлениям автора.

И все венчает рулетка – символ

жизни, судьбы.

Умный и энергичный Алексей Иванович всю страсть отдает игре. Его друг Астлей считает, что учитель мог бы приносить пользу обществу, а не растрачивать силы впустую. Но для главного героя игра заслоняет все, даже любовь к Полине. “Как я дотронулся вчера до игорного стола и стал загребать пачки денег, – моя любовь отступила как бы на второй план”.

А ведь до этого Алексей был готов ради возлюбленной на любые безумства, вплоть до самоубийства.

Игра в романе – не только рулетка. В широком смысле это взаимоотношения между героями. Полина играет Алексеем Ивановичем, вынуждая его исполнять капризы.

Ловко и умело ведет свою партию Бланш: сначала с генералом, затем с Алексеем, чтобы в итоге обобрать обоих. Играет Де-Грие. Недаром его поведение кажется учителю неестественным, а улыбки – фальшивыми. Играет и сам Алексей Иванович.

Чего стоит его “школьничество” в истории с немецким бароном.

Композиционно роман можно разделить на три части. Первая, самая большая, показывает зарождение преступной страсти и причины, которые привели главного героя за игорный стол. Вторая – большой выигрыш и последовавшее за ним нравственное падение. И третья часть – полная деградация личности Алексея.

Астлей так характеризует состояние игрока: “вы одеревенели”. Учитель не читает больше газет, не знает, что происходит в мире. Гордый в начале романа, он опускается затем до лакея.

Только игра занимает мысли Алексея, вытесняет все его чувства.

Характерно, что игрок практически равнодушен к деньгам. Выиграв 200 тысяч, он легко и быстро их растратил. Сделал это хладнокровно, сознательно и без удовольствия, по сути, идя на поводу у мадемуазель Бланш.

В рулетке его интересует не столько выигрыш, сколько сам процесс.

Повествование намеренно ведется от первого лица. Достоевский, таким образом, смог показать тонкости душевных переживаний, оттенки чувств героя, открыл для читателя внутренний мир игрока, показал ступени, ведущие его в бездну.

Любовная линия между Алексеем и Полиной – основной “нерв” произведения, самая интригующая его часть. Читатель стремится разгадать тайну Полины, мотивы ее поступков. Падчерица генерала – один из самых ярких Женских образов в творчестве Достоевского.

Полина очаровывает, манит, интригует, заставляет подчиняться. Ей нравится ощущать свою власть над Алексеем. Герой сам характеризует их отношения как “раб” и “мучитель”.

Достоевский не детализирует внешность героини. Сообщает лишь отдельные черты, которые еще больше концентрируют интерес: “глаза – настоящие кошачьи”.

Сначала Полина предстает холодной, жестокой, высокомерной, расчетливой, эгоистичной. И лишь когда открывается ее тайна, становятся понятны все страдания тонкой души героини. Она боится, что любимый человек узнает о ее ошибке с Де-Грие и потому держит Алексея на расстоянии.

Но не может обходиться без учителя, хочет тайно упиваться его признаниями. Полина не надеется обрести счастье с Алексеем, но и отпустить его не в силах.

Отчаяние и нравственный тупик приводят ее в комнату игрока. И вдруг тот, кто еще недавно клялся в неземной любви, забыл о ней. Герои сразу не понимают, что их чувства проиграны в рулетку.

Мучительная любовь Алексея – одна из основных линий сюжета. Исполняя каприз Полины, он наносит оскорбление баронской чете и лишается места работы. Ради девушки он идет играть и губит себя.

В противовес Алексею в романе есть игрок, которому удалось разорвать путы азарта. Это “бабуленька” Антонида Васильевна Тарасевичева – интересный и во многом комичный персонаж. Проницательная женщина сразу понимает, что собой представляют Бланш, Де-Грие, но благоволит Полине, Алексею и Астлею.

Своего племянника генерала она жалеет, но денег ему не дает. Не из жадности. Антонида Васильевна прекрасно понимает: все немедленно уйдет к авантюристам.

После первого же проигрыша бабушка намеревается уехать, но не может устоять перед соблазном и снова идет играть. Только потратив все, что привезла собой, она находит в себе силы остановиться. Ее отъезд в Москву символичен.

Достоевский считал, что только возврат к “исконно русскому” может спасти заблудившегося в европейских традициях игрока.

Еще один противовес образу Алексея – англичанин Астлей. Это единственный положительный персонаж в романе, человек рассудительный, умный и благородный. Он оплачивает долги генерала, одалживает деньги бабушке, увозит к себе Полину и детей. Парадоксально, но именно спокойствие и надежность отталкивают от Астлея решительную и независимую Полину.

Она предпочитает уютной и тихой семейной гавани кипение страстей.

Полный антипод Астлея – мошенник Де-Грие. Такие дерзкие и обаятельные мужчины неотразимы в глазах многих женщин. Не устояла перед фальшивым маркизом и Полина. Но истинная цель этого человека – деньги.

Де-Грие соблазняет Полину, чтобы прибрать к рукам приданое богатой наследницы. Но как только становится ясно, что бабушка умирать не собирается, Де-Грие теряет к Полине всякий интерес. Почти так же поступает французская интриганка Бланш.

Мастерство Достоевского привлекает внимание читателей к роману уже два с половиной столетия. Азартный игрок XIX века отличается от игромана века XXI только одеждой, манерами и мобильным телефоном. Суть его пристрастий осталась той же, а слабая воля и нравственная пустота приводят к зависимости и духовной деградации.

Фильм Идиот: смотреть онлайн в хорошем качестве, фото, видео

Экранизация известнейшего романа Ф. М. Достоевского «Идиот», поставленная одним из лучших советских режиссеров Иванов Пырьевым в 1958 году, занимает почетное место в списке «элитных» отечественных кинофильмов — собрании Госфильмофонда. В фильме блестяще сыграли замечательные актеры тех времен — Юлия Борисова и Юрий Яковлев, сумевшие очень точно передать зрителю все нюансы этого психологически напряженного драматического произведения.

Сюжет:

Молодой князь Лев Николаевич Мышкин, последний из знатного дворянского рода, едет Петербург из швейцарского санатория, где он несколько лет проходил лечение. В поезде князь знакомится с богатеньким сынком купца Парфеном Рогожиным, который рассказывает ему о Настасье Филипповне Барашковой, любовнице аристократа Тоцкого. В городе Лев селится к своей тетке, жене генерала Еланчина и на столе у хозяина он видит портрет той самой девушки. Ее лицо, красивое, но с затаенным страданием, поражает его. Но вскоре выясняются некоторые ужасные подробности: Тоцкий, желая выйти за одну из дочерей тетки Мышкина, сватает Настасью за некого Ганю Иволгина, человека крайне меркантильного, предлагая ему за этот союз очень приличную сумму денег. Волей-неволей Лев Мышкин оказывается вовлечен в эту историю…

Иван Пырьев: «Сознаюсь, хотелось видеть в романе то, что мне более всего дорого в Достоевском: его великую любовь к обездоленным и угнетенным, его страстные поиски правды и социальной справедливости, его прозорливое умение проникать в глубины духовной жизни, его тонкое понимание человеческой психологии… А не хотелось мне видеть в романе все те болезни тела и духа, о которых Горький говорил как об основном соблазне, прельщающем поклонников «достоевщины».

«Главная мысль романа, — указывал сам Достоевский в письме к своей племяннице, которой посвятил роман, — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь».

Правильный выбор исполнителя ключевой роли фильма – князя Мышкина было одной из самых сложных задач, вставших на пути режиссера.

Центральный образ кинофильма — князь Мышкин, сыгранный  Юрием Яковлевым (Московский театр имени Вахтангова), получился просто идеальным, пусть мягким, наивным и доверчивым, но производящим впечатление человека, который всегда все делает только так, как подсказывает совесть. Настасья Филипповна Юлии Борисовой, также сыграна удивительно убедительно, у актрисы получилось полностью и точно передать все чувства и страдания героини. Ганя Иволгин, сыгранный Никитой Подгорным – маленький, честолюбивый, не совсем порядочный человечек получился настолько сильно похожим на свой прототип, что трудно не оценить  актерское мастерство Подгорного, как настоящее искусство.

После просмотра фильма понимаешь, что только гениальные актеры могут позволить себе играть столько эмоционально, открыто, ярко, и выглядеть при этом убедительно.

Фильм смотрится на одном дыхании и просто захватывает зрителя своим динамичным сюжетом, накалом страстей, яркой, выразительной игрой актеров, очень органично вписавшейся музыкой Николая Крюкова, которая еще больше усиливает воздействие фильма. В 50-е годы прошлого столетия фильмы снимали великие режиссеры, и своей экранизацией Иван Пырьев доказал, что он – настоящий мастер своего дела.

Bо время съемок у режиссера картины Ивана Пырьева обнаружили рак, понадобилась срочная операция, но съемки фильма таки были закончены.

Сценарий «Идиота» пролежал в столе у Ивана Пырьева десять лет, пока он не увидел актера на роль Мышкина — молодого Юрия Яковлева.

Эпизод проезда в санях князя Мышкина должен был сниматься зимой, но очередь дошла до него только по весне. Ассистентам пришлось делать резанный бумажный и ватный снег, бутафорские сосульки, гипсовые ручьи и метель из нафталина.

«Идиот» стал лучшим фильмом 1958 года по опросу журнала «Советский экран».

А также лидером проката (1958, 12 место) – его увидели 31 млн. зрителей.

Глава четвертая ИДЕЯ СТАРИННАЯ И ЛЮБИМАЯ. Достоевский

Глава четвертая

ИДЕЯ СТАРИННАЯ И ЛЮБИМАЯ

Положительный идеал. — Первые отклики. — Фантасмагория или реальность? — Верность характеров. — «Красота — загадка». — Христоликий герой. — «Жизнь Иисуса». — Неизгладимый след. — «Атеизм». — «Хищный» тип. — Наслаждения и утоления

Роман «Идиот», первая часть которого вышла в «Русском вестнике» в январе 1868 года, открывался посвящением Софье Александровне Ивановой, любимой племяннице Достоевского.

Сонечка была «милым, бесценным, всегдашним другом», с которым он ощущал «сильную и особую» потребность говорить. «Таких как Вы я немного в жизни встретил, — писал ей Ф. М. — Вы спросите: чем, из каких причин я к Вам так привязался?.. Но, милая моя, на эти вопросы отвечать ужасно трудно; я запоминаю Вас чуть не девочкой, но начал вглядываться в Вас и узнавать в Вас редкое, особенное существо и редкое, прекрасное сердце — всего только года четыре назад, а главное, узнал я Вас в ту зиму, как умерла покойница Марья Дмитриевна… К Вам я привязан особенно… Мне Ваша сдержанность нравится, Ваше врожденное и высокое чувство собственного достоинства и сознание  этого  чувства  нравится (о, не изменяйте ему никогда и ни в чем; идите прямым путем, без компромиссов в жизни…) Я в Вас особенно люблю эту твердую постановку чести, взгляда и убеждений… Я Ваш ум тоже люблю, спокойный и ясно, отчетливо различающий, верно видящий».

В многостраничных посланиях двадцатилетней «золотой Сонечке», которую писатель называл «дитя моего сердца», сквозило искреннее восхищение; он мечтал, что девушка вскоре поселится вместе с ними в Петербурге («Вы будете жить у нас; Вы нас ничем не стесните. Мы с Анной Григорьевной с восторгом говорим теперь об этом, и только об этом, чуть об Вас заговорим, что случается каждый день») и станет учиться стенографии, искусству высокому, требующему образования и знаний. Он ставил племянницу столь высоко, что, увлекаясь, подписывал письма слишком горячо: «Ваш весь, весь, друг, отец, брат, ученик — всё-всё!»; «Ваше имя мне слишком дорого, Вы и сестра моя и дочь моя».

Он пламенно желал, чтобы его «Идиот» был достоин посвящения, и считал своим долгом объяснить девушке суть замысла. «Идея романа — моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее, а если взялся теперь, то решительно потому, что был в положении чуть не отчаянном. Главная мысль романа — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, — всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы еще далеко не выработался. На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос, так что явление этого безмерно, бесконечно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо. (Всё Евангелие Иоанна в этом смысле; он всё чудо находит в одном воплощении, в одном появлении прекрасного.)».

Литературные аналоги — Дон Кихот, Пиквик, Жан Вальжан — при всей к ним симпатии Достоевского («из прекрасных лиц в литературе христианской стоит всего законченнее Дон Кихот») имели с его героем мало общего. «Положительно прекрасный герой» с обидным прозвищем и подверженный припадкам; странный, будто бесполый молодой человек, налегке спустившийся с швейцарских гор в мир темных страстей и грязных денег неведомого ему родного отечества; бедняк, имеющий из всех талантов один только почерк; последний в своем роде сирота-князь, чей титул звучит будто в насмешку, — кого мог убедить такой идеал? Откуда явился он писателю? Кому могли быть интересны его приключения?

«Может быть, в сердце у меня и не слабо сидит, но ужасно труден», — писал Достоевский о Мышкине. Аполлон Майков, адресат письма, с ним соглашался: «Трудная задача взята Вами — [изобразить] хороших людей. С нетерпением жду, хочется узнать хотя бы главное — какого они сословия? чем выше, тем труднее задача, но роман с хорошими людьми — героями может рассчитывать на успех. Много вопросов они возбуждают: ошибаются они или нет? разочаровываются, исправляются, счастливы или несчастны… все это раздражает мое любопытство. Дай-то Бог им хорошую дорогу!»²²

Выпуская свое сочинение в мир, автор хотел, чтобы оно возбудило хотя бы некоторое любопытство, чтобы читатели запомнили героя и ждали разрешения его судьбы. «Я обязан поставить образ» — это была еще одна задача, от решения которой зависел успех романа. Мнение Майкова он желал знать с «алчным нетерпением»: каждый день бегал на почту, мучился, сомневался, сокрушался. «Заключение вывожу ясное: что роман слаб и так как Вам говорить мне такую правду в глаза, по деликатности, и совестно и жалко, то Вы и медлите. А я именно в такой правде нуждаюсь! Жажду какого-нибудь отзыва. Без этого просто мучение».

Первые отклики успокаивали. «Биржевые ведомости» с сочувствием отмечали, что начало «Идиота» оставляет позади все, что появилось в текущем году по части беллетристики.

«Русский инвалид» усмотрел, что мысль, на которую «напал» Достоевский, «очень счастливая», что герой — взрослый ребенок, который с первых же строк вызывает симпатии. «Интрига завязана необыкновенно искусно, изложение прекрасное, не страдающее даже длиннотами, столь обыкновенными в произведениях Достоевского». Даже «Санкт-Петербургские ведомости», привычно добавлявшие ложку дегтя и назвавшие центральных персонажей романа «аномалией среди обыкновенных людей», а сам роман «фантасмагорией», были не так уж неправы.

Наконец пришло долгожданное письмо Майкова, успевшего прочитать первую часть. «Имею сообщить Вам известие весьма приятное: успех, возбужденное любопытство, интерес многих лично пережитых удачных моментов, оригинальная задача в герое (которого, кажется, я угадываю, ибо он мне знаком — верите ли по ком?.. по себе! Но об этом не говорю, потому могу ошибиться, не зная, что у Вас в голове создалось и что будет дальше), генеральша, обещание чего-то сильного в Настасье Филипповне и многое, многое — остановило внимание всех, с кем говорил я… Словом, можете быть за эту часть спокойны и работать с духом…»²³

Среди тех, кого «опросил» Майков, были члены его семьи, литераторы, общие знакомые. «Сейчас пришел Соловьев и просит передать вам свой искренний восторг от “Идиота”. Он свидетельствует, что видел на многих сильное впечатление: образы, говорит, в мозг врезываются»²⁴.

Обрадованный Достоевский ни словом не обмолвился, имеет ли догадка какое-либо основание. Важен был сам факт узнаваемости Мышкина, то есть его жизнеподобия. Если Майков угадывал в Мышкине себя, значит, Князь — не аллегория и не фантасмагория, а реальный в своем естестве и праве на существование герой. По-видимому, это и называлось: «поставить образ». Образ, подобие которого читатель обнаруживал в своей душе, несомненно, был «поставлен». «Умоляю Вас, голубчик, — отвечал Достоевский другу, — когда прочтете финал 2-й части (то есть в февральской книжке), напишите мне сейчас же. Поверьте, что Ваши слова для меня ключ живой воды. Этот финал я писал в вдохновении, и он мне стоил двух припадков сряду. Но я мог преувеличить и потерять меру и потому жду беспристрастной критики. О, голубчик, не осуждайте меня за это беспокойство как за тоску самолюбия. Самолюбие конечно есть, разве можно быть без него? Но тут главные мотивы мои, ей-богу, другие!»

Речь шла о фрагменте романа, который был отправлен в Москву в середине февраля и напечатан в февральской книжке журнала, — сцене у камина в гостиной Настасьи Филипповны. Критическое око Майкова этой сцены и коснулось:

«Впечатление вот какое: ужасно много силы, гениальные молнии… но во всем действии более возможности и правдоподобия, нежели истины. Самое если хотите реальное лицо — Идиот (это вам покажется странным?), прочие же все как бы живут в фантастическом мире, на всех хоть и сильный, но фантастический, какой-то исключительный блеск. Читается запоем, и в то же время — не верится… Но сколько силы! сколько мест чудесных! Как хорош Идиот! Да и все лица очень ярки, пестры — только освещены-то электрическим огнем, при котором самое обыкновенное знакомое лицо, обыкновенные цвета получают сверхъестественный блеск, и их хочется как бы заново рассмотреть… В романе освещение как в последнем дне Помпеи; и хорошо, и любопытно (любопытно до крайности, завлекательно) — и чуждо!»²⁵

Достоевский был благодарен другу за чуткость сердца и тонкость вкуса, но намекнул ему, что многие детали («вещицы») взяты с натуры, а «некоторые характеры — просто портреты». Изнутри мир «Идиота» виделся писателю вовсе не фантастическим, а знакомым и обжитым. Дом генерала Епанчина, куда пришел князь Мышкин прямо с поезда, имел реальный аналог: семью генерала В. В. Корвин-Круковского. Добрейшая Елизавета Федоровна с характером избалованного ребенка (так описывала маменьку ее дочь Софья Ковалевская) была неотличимо похожа на Лизавету Прокофьевну, урожденную Мышкину, которая подружилась со своим однофамильцемкнязем подобно тому, как сама Корвин-Круковская подружилась с Достоевским, когда тот рассказывал о минутах ожидания смертной казни, а она и две ее дочери сидели как загипнотизированные под властным обаянием рассказчика. Да и Анна Васильевна, руки которой в 1865 году просил Достоевский, слишком напоминала Аглаю Епанчину — в недолгом жениховстве писателю выпала та же роль незадачливого влюбленного, которого и стесняются, и третируют, и жалеют…

Доказывая в письме Майкову достоверность главной героини («в совершенную верность характера Настасьи Филипповны я и до сих пор верю»), Достоевский знал, о чем говорит. Ему была хороша знакома всепоглощающая женская гордыня в сочетании с больным эгоизмом. О драме уязвленной и надорванной женской души, рвущейся воевать со всем миром и сводить с ним изнурительные счеты, он тоже знал не понаслышке. Ему не нужно было изобретать «инфернальницу», чья жизнь — сумасшедшая игра страстей; он открывал ее, как открывают  химические  элементы.  Открытое  им  вещество

«НФБ» содержалось едва ли не в каждой героине романа; сама же Настасья Филипповна Барашкова состояла, кажется, из сгустка вещества в такой его высокой концентрации, что оно было несовместимо с жизнью.

Достоевскому довелось быть отчасти Мышкиным («слугой, другом и братом») и в паре с Анной Корвин-Круковской, и в паре с Аполлинарией Сусловой. И хотя он никогда не был тем Мышкиным, который не имеет занятий и мечется между двумя женщинами, вообразить подобную ситуацию было увлекательной задачей. Двадцатилетняя Аглая свежа и чиста; за ней нет никакого опыта — ни любви, ни страсти, ни утрат, ни страданий. Мышкин к ней привязался как к ребенку, в котором нет ни грязи, ни нажитого ужаса — того, что надо взваливать на плечи и тащить на себе. Но она увлеклась Мышкиным из каприза — ведь он ни на кого не похож, он лучше всех — и думает, что любит его. Она играет в любовь к Мышкину, как в куклы. Роман с Князем становится для нее захватывающим приключением, но до его судьбы ей нет никакого дела. Аглая готова отвернуться от Князя всякий раз, когда он «проваливается». Даже Лизавета Прокофьевна укоряет ее за отступничество: «От тебя-то я таких слов не ждала! Я думала, другое от тебя будет». Аглаю задевает, что такой красавице, как она, могут предпочесть другую женщину, старше, «опытнее», с дурной славой. Она раздосадована и оскорблена. Она в ярости…

«Красоту трудно судить, красота — загадка», — скажет Мышкин об Аглае. Это именно загадка, а не разгадка, ибо под красотой может скрываться то, что обнаружится в Аглае: взбалмошность, эгоистичность, требование всех совершенств — но только у других. Она привыкла, что ей всегда достается все самое лучшее, поэтому князь Мышкин, пока он фаворит в ее кругу, должен принадлежать ей, и никому другому. Капризная барышня, ревнивица, не привыкшая к неудачам, Аглая пойдет к Настасье Филипповне не бороться за свою любовь, а играть в эту борьбу, выяснять, кто из них лучше. Она придет мстить и грубо оскорбит соперницу («захотела быть честною, так в прачки бы шла»). Барышня, которая называет соперницу белоручкой и книжной женщиной, ужаснет князя Мышкина; он не сможет вынести ее несправедливого наскока на «несчастную»…

Если бы Достоевский вступил в спор по поводу сверхъестественного, как в «Последнем дне Помпеи», освещения лиц романа, он мог бы напомнить другу о «фантастическом реализме», который совсем не имел в виду небывальщину. Он мог бы объяснить, что, например, тип Парфена Рогожина, как и облик его дома, увиден не среди античных развалин, а в Москве, в особняке Куманиных, где были и опекуны-соблазнители, и соблазненные ими девушки-сиротки, и купцы-гарпагоны, и их сынки-транжиры, и ничтожные приживалы. Странные люди и факты, невероятные события, мудреные случаи, криминальные эксцессы, убийства и самоубийства — все это в изобилии поставляла и газетная уголовная хроника — бездонный кладезь самого фантастического содержания, без которой, живя вне России, Достоевский задыхался, точно рыба на берегу.

Интеллектуальные и религиозные споры, полемика с литературными оппонентами, пародии на «абличительную» журналистику, обсуждение идей, которые витают в воздухе, и идей, вытащенных на улицу, пушкинская поэтическая стихия и стихия евангельского предания — всем этим арсеналом средств снабдил Достоевский роман, насыщенный, как кислородом, современностью. И в эту дымящуюся действительность он рискнул поместить героя, который должен был напоминать о положительно прекрасном человеке, обозначенном в набросках к роману как «Князь Христос».

Только на первый взгляд выбор героя мог показаться экстравагантным. Но Ф. М. не преувеличивал, когда называл идею романа «старинной и любимой». Он не забыл, как Белинский доводил его до слез, ругая Христа «по матерну». Он помнил ярость критика, когда тот кричал: «Ваш Христос, если бы родился в наше время, был бы самым незаметным и обыкновенным человеком; так и стушевался бы при нынешней науке и при нынешних двигателях человечества». Белинский нарочно дразнил его: дескать, Христос, явись он ныне, примкнул бы к движению социалистов и возглавил его. Так же и на петрашевских пятницах о Христе говорили как о карьеристе, и Достоевский помнил, как больно задевали его такие отзывы.

Живое чувство Христа никогда не покидало писателя — поэтому за минуту до казни, на эшафоте, он произнес сокровенное: «Мы будем вместе со Христом», а едва выйдя из каторги, сложил свой христоцентричный Символ веры. В Базеле, окаменев от потрясения, он не мог оторвать глаз от «Мертвого Христа» и с жарким, ревнивым интересом перечитывал

«Жизнь Иисуса» Э. Ренана, французского писателя и ученого, утратившего веру под влиянием немецкой философии и признавшего невозможность для себя церковной карьеры после изучения библейской критики. Но даже и Ренан, несмотря на ученый скепсис, писал (и Достоевский знал это!), что Христос все-таки есть идеал красоты человеческой, тип недостижимый, которому нельзя уже более повториться даже и в будущем. Ренан признавал, что в Христе Распятом сосредоточилось всё, что есть прекрасного и возвышенного. «Иисус не будут превзойден, его культ будет вечно обновляться, его легенды вызывать слезы без конца, его страдания трогать лучшие сердца, и все века будут гласить, что среди сынов человечества не рождалось более великого, чем Иисус»²⁶.

«NB. Ни один атеист, оспоривавший божественное происхождение Христа, не отрицал того, что ОН — идеал человечества. Последнее слово — Ренан. Это очень замечательно» — такую запись сделал Достоевский за четыре года до «Идиота». Но ведь и Белинский не отрицал этого. Отвергая божественность Христа, Белинский не признавал апелляции Гоголя к церкви и негодовал, что с ней Гоголь связывает Христово учение: «Но Христа, Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православной церковью?..»

«Вы молодец, — писал автору Страхов, прочитав первую часть «Идиота». — Так работать, как Вы работаете, победить все обстоятельства и завоевать публику, — ведь это просто богатырские дела. Ваш Идиот интересует меня лично чуть не больше всего, что Вы написали. Какая прекрасная мысль! Мудрость, открытая младенческой душе и недоступная для мудрых и разумных, — так я понял Ваш задачу»²⁷.

Это было первое впечатление, искреннее, непосредственное — именно оно и не обманывало. Позже, сравнивая «Идиота» с «Войной и миром» (романы печатались одновременно), Страхов попытается убедить Достоевского, что история о Мышкине — художественная неудача, и будет советовать писателю «ослабить творчество», «понизить тонкость анализа».

«На всем Вашем лежит особенный и резкий колорит… Вы загромождаете Ваши произведения, слишком их усложняете. Если бы ткань Ваших рассказов была проще, они действовали сильнее… Все, что Вы вложили в “Идиота”, пропало даром. Этот недостаток, разумеется, находится в связи с Вашими достоинствами. Ловкий француз или немец, имей он десятую долю Вашего содержания, прославился бы на оба полушария и вошел бы первостепенным светилом в Историю Всемирной Литературы… Вы до сих пор не управляете Вашим талантом, не приспособляете его к наибольшему действию на публику. Чувствую, что касаюсь великой тайны, что предлагаю Вам нелепейший совет — перестать быть самим собой…»²⁸

Всё же Страхов судил об «Идиоте» с близкого расстояния и на близкую перспективу — и ошибся, полагая, что вложенное в роман содержание пропало даром. Достоевский от старинной идеи не отказался, продолжал любить свою «неудавшуюся» мысль, тонкости анализа не понизил, творчество не ослабил, содержания своих сочинений не упростил, и при этом сумел прославиться на оба полушария так, как не удалось ни одному ловкому европейцу XIX столетия.

Его полемическое высказывание о сущности исключительного и обыденного было связано с окончанием «Идиота» и адресовалось именно Страхову. «У меня свой особенный взгляд на действительность (в искусстве), и то, что большинство называет почти фантастическим и исключительным, то для меня иногда составляет самую сущность действительного… Неужели фантастичный мой “Идиот” не есть действительность, да еще самая обыденная! Да именно теперь-то и должны быть такие характеры в наших оторванных от земли слоях общества, — слоях, которые в действительности становятся фантастичными… Я не за роман, а за идею мою стою».

Но простой читатель стоял и за роман. В апреле 1868-го Яновский  рассказал  Достоевскому,  как  читают  «Идиота».

«Масса вся, безусловно вся в восторге! В клубе, в маленьких салонах, в вагонах на железной дороге… везде и от всех только и удается слышать: читали ль вы последний роман Достоевского? ведь это прелесть, просто не оторвешься до последней страницы. В истине этих слов клянусь вам честью!.. Многие, многие, выражая мне свой восторг, говорили прямо, что они ничего подобного еще не читали, они влюблены в роман, а от истории Marie до сих пор плачут. Действительно, рассказ до того правдив и искренен, что я, грешный, не раз и не два прекращал чтение от того, что дух захватывало от легочного спазма и он проходил только от вспрыснувших слез!»²⁹

Но самое главное было ниже: «К личности Идиота привязываешься до того, что спишь, обедаешь вместе с ним и в это время любишь его так, как любишь только самого себя»³⁰.

«Возлюбить человека, как самого себя, по заповеди Христовой, невозможно, — размышлял  Достоевский у  гроба  жены четырьмя годами ранее. — Закон личности на земле связывает. Я препятствует». А тут читатель, не знакомый с этой дневниковой записью, простодушно полюбил книжного героя как самого себя, и закон личности ему не помешал. Значит, «Идиот» достиг такого градуса читательской признательности, на какой невозможно было и рассчитывать, пускаясь в авантюру и «рискуя как на рулетке». Несомненно, это была победа. Для романа о положительно прекрасном человеке и нужен был читатель, который мог бы полюбить Мышкина до легочных спазмов и сердечной боли; оказывается, роман учил именно такой любви.

Спустя столетие С. И. Фудель, вдохновенный истолкователь Достоевского, после долгого перерыва заново погружаясь в сочинения любимого писателя, скажет: «“Идиота” я перечитываю с великой благодарностью автору. Был он несомненно учитель христианства, и его только тот не понимает и не любит, кому непонятна христианская нищета (“блаженны нищие духом”, “будь безумным, чтобы быть мудрым”, “мы сор для мира”). Читаю, ухожу на работу на весь день и среди дня часто ловлю себя на том, что стараюсь быть лучше, чище, терпеливей, любовней, великодушней, проще, стараюсь подражать бедному Идиоту! Вот она, проповедь христианства, и я вновь услышал ее»³¹.

Человек тяжелейшей судьбы (три десятилетия тюрем, лагерей и ссылок), Фудель почувствовал потенциал Мышкина по собственному инстинкту добра и не стеснялся признаваться, что часто молится за князя Льва Николаевича. Преподобный Иустин Попович, сербский богослов,  писал  о  Мышкине  как об удавшемся художественном опыте добра: Лик Христов — главная творческая сила в его душе. Мышкин в глазах Иустина — христоликий герой, который свидетельствует о Христе психофизически, опытом активной любви: смиряет бунтарский дух,  умиротворяет  мятущиеся  души,  укрощает  мятежные стремления32.

Однако читатель «Идиота» должен был решать для себя множество вопросов. Зачем герой романа прибыл из Швейцарии в Россию? Только ли для получения наследства? Что было бы с ним, если бы, например, духовное завещание оказалось недействительным и «последний в роде» князь остался таким же нищим, каким приехал в Петербург? Почему вообще автор сделал его князем? Может ли положительно прекрасным человеком быть безродный бедняк? Почему князь, будучи честнее, благороднее, лучше, добрее всех, не смог помочь гордой и поруганной душе, что в него поверила? Почему автор, замыслив образ «положительно прекрасного человека», наделил его не силой и не волей, а только простодушием, целомудрием, кротостью, детской добротой? Почему идеального героя и вполне прекрасного человека Достоевский увидел в больном, с судорогами и припадками, молодом человеке, без семьи, дома, образования и талантов (если не считать каллиграфии)?

Но и это не всё. Как понимать дерзкий замысел Достоевского в свете его собственных слов: «На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос…»? Почему своего героя-идиота писатель настойчиво и многократно именует в черновых записях «Князь Христос»? Ведь если Мышкин, христоподобный герой, попав в мир темных эгоистических страстей, был призван восстановить хоть одну погибающую душу и возродить поруганную красоту, но сделать этого не сумел, значит, под удар поставлена сама идея христианской любви. Ибо чего стоит любовь-жалость, которой он любит Настасью Филипповну, если такая любовь губит и его, и ее?

Всем сердцем чувствовал этот трагический круг и сам Мышкин. Все люди вокруг него с первой минуты знакомства ощущали: он реально, в высшем смысле, прикоснулся к их жизни — и везде оставил неизгладимый след. В каждом, с кем он сталкивался, пробуждались — хоть на мгновение — лучшие качества, высокие чувства, благородные порывы, и люди, погрязшие в злобе и вражде, чудесным образом очеловечивались. В это драгоценное мгновение очеловечившийся человек успевал опомниться — и ощутить Князя Христа в своем сердце. Недаром совершилась чудесная перемена в лице генерала Епанчина: князь, прямо с вокзала пришедший к нему в дом с тощим узелком, ласковой незлобивостью смог покорить и его непробиваемое сердце. Недаром обжигающие, угольные глаза Настасьи Филипповны светлели, когда при первой же встрече у Иволгиных она дважды упомянула, что уже видела где-то лицо князя. Недаром волшебно преображалось искаженное гримасой лицо Парфена Рогожина: он неотступно следил за своим смертельным соперником, и в его огненных глазах лютая ненависть то и дело уступала место братской любви и надежде на счастье. Недаром так трепетно ощущала князя Лизавета Прокофьевна Епанчина,  безошибочно опознавая  в Льве Николаевиче своего. Недаром так вдохновенно заявлял о себе Лебедев вблизи князя: даже и такого насмешливого философаплута не могли не покорить смирение, искренность и сердечная деликатность Мышкина.

Но беспомощный, вызывающий бесконечное сочувствие, неизлечимо больной князь был слишком далек от сияющего божественного идеала, и была бессильна его доброта. Писатель будто чувствовал роковую слабость героя, который так и не смог стать сильнее страданий: положительно прекрасный Мышкин — это мощнейший магнит, к которому примагничивается чужая боль, и он заражается ею, как смертельной болезнью. «Князь Христос» надеялся, что сможет рассеять мрак этого мира, обуздать хаос, прогнать демонов зла и небытия. Он мечтал, чтобы родные люди ясно читали в сердцах друг друга, чтобы не было сомнений в любви и отречений в дружбе, чтобы каинова печать не коснулась его крестового брата — Парфена Рогожина. Он хотел, чтобы между людьми, от своего к своему, протянулась цепь, по которой будут переданы заветы любви и братства, и тогда не умрет великая мысль. Но беспощадный мир капризных, себялюбивых людей, знающих только всеразрушающую ревность, сломал и вытолкнул на обочину ужаса самого прекрасного, самого хрупкого своего гостя, смешного гостя из миров иных… Христианская миссия князя была показана во всей ее трагичности, ибо трагично добро в мире, лежащем во зле.

Было великое множество читателей, которые искренне верили, что князь Лев Николаевич, безнадежный швейцарский пациент, несмотря на самые грустные прогнозы профессора Шнейдера, придет в себя, вернется к жизни и снова посетит свое несчастное, больное отечество… И было великое множество других читателей, для которых христианская миссия Мышкина представлялась сумеречным бредом писателя. В середине мая 1868 года поэт-сатирик Д. Д. Минаев написал для

«Искры» (№ 18) фельетон, посвященный «Идиоту»: «Это такая сказка, в которой чем больше неправдоподобностей, тем лучше. Люди сталкиваются, знакомятся, влюбляются, дают друг другу пощечины — и все это по первому капризу автора, без всякой художественной правды. Миллионы наследства летают в романе, как мячики». Фельетон был украшен язвительной эпиграммой: «У тебя, бедняк, в кармане / Грош в почете — и в большом, / А в затейливом романе / Миллионы нипочем. / Холод терпим мы, славяне, / В доме месяц не один, / А в причудливом романе / Топят деньгами камин. / От Невы и до Кубани / Идиотов жалок век. / “Идиот” же в том романе / Самый умный человек».

Демократическая критика, раздраженная «презрением к смуте» и резким неприятием нигилизма в романе, провозгласила его плодом больной фантазии, областью патологии, психиатрическим этюдом. Но даже и в самых радикальных откликах повисал вопрос: какую ценность в современном мире имеют честная простота и бесхитростность, откровенная, непоколебимая правдивость, чуткость к чужому горю, глубокая гуманность и братская любовь к людям? Пригодны ли эти качества для достижения общественных и личных целей или они губительны для человека современного общества? И сострадание вовсе не единственный закон бытия человечества, как это утверждает автор?

«Как безотрадно нужно глядеть на жизнь, чтобы лучшими представителями ее избрать идиота и камелию!» — недоумевала критика умеренного толка, вспоминая, что и в предыдущем романе этого писателя героями выступали убийца и блудница. Какие обстоятельства заставили его искать нравственную красоту человека в невыносимо тяжких, болезненных формах? Почему кошмар и уродство называются «искрой Божьей» и ставятся на пьедестал? Почему умственное и физическое здоровье, а также душевная норма не рифмуются у Достоевского с добром и красотой? Эти очевидные вопросы никогда не имели безоговорочных ответов.

…В сентябре 1868 года Достоевские оставили раздражавший нервы Веве, где они жили затворниками, и по горной дороге перебрались в Милан, который манил собором («знаменитый Миланский собор, громадный, мраморный, готический, весь вырезан а jour и фантастичен, как сон»), откуда, изза дороговизны и неудобств, через два месяца переехали во Флоренцию, где и обосновались. Вернулось время музеев, дворцов, картинных галерей, а главное, библиотек, куда Ф. М. ежедневно приходил изучать русские газеты — был отлучен от русской прессы целых полгода, — а также всю зиму «с пользой и удовольствием» читал сочинения Вольтера и Дидро на французском языке, которым свободно владел.

«Идиот» подходил к концу, в январе 1869-го в «Русский вестник» были отосланы последние две главы романа, но будущее оставалось неясным: двухлетнему пребыванию за границей не было видно конца, работа измучила и истощила, шансов на второе издание, которое бы дало средства уплатить долги, не было. «В Россию воротиться — трудно и помыслить. Никаких средств. Это значит как приехать, так и попасть в долговое отделение. Но ведь я уж там не рабочий. Тюрьмы я с моей падучей не вынесу, а стало быть, и работать в тюрьме не буду. Чем же я стану уплачивать долги и чем жить буду? Если б мне дали кредиторы один спокойный год (а они мне три года ни одного спокойного месяца не давали), то я бы взялся через год уплатить им работой».

Но свободы и покоя не было. Он вынужденно оставался за границей, чувствуя, как много теряет. «Здесь я тупею и ограничиваюсь, от России отстаю. Русского воздуха нет и людей нет. Я не понимаю, наконец, совсем русских эмигрантов. Это — сумасшедшие!» «Не в моем положении жить сложа руки: надо работать и долги отдавать», — писал Ф. М. Майкову и в доказательство своей творческой предприимчивости сообщил о новом замысле. «У меня на уме теперь огромный роман, название ему “Атеизм” (ради Бога, между нами), но прежде чем приняться за который, мне нужно прочесть чуть не целую библиотеку атеистов, католиков и православных. Он поспеет, даже при полном обеспечении в работе, не раньше как через два года. Лицо есть: русский человек нашего общества, и в летах, не очень образованный, но и не необразованный, не без чинов, — вдруг, уже в летах, теряет веру в Бога. Всю жизнь он занимался одной только службой, из колеи не выходил и до 45 лет ничем не отличился. (Разгадка психологическая; глубокое чувство, человек и русский человек.) Потеря веры в Бога действует на него колоссально. (Собственно действие в романе, обстановка — очень большие.) Он шныряет по новым поколениям, по атеистам, по славянам и европейцам, по русским изуверам и пустынножителям, по священникам; сильно, между прочим, попадается на крючок иезуиту, пропагатору, поляку; спускается от него в глубину хлыстовщины — и под конец обретает и Христа и русскую землю, русского Христа и русского Бога».

«Для меня так: написать этот последний роман, да хоть бы и умереть — весь выскажусь». «Этот последний роман» автор обещал на продажу не отдавать.

Что означало намерение писателя после романа о «Князе Христе» взяться за сочинение, где русский человек средних лет вдруг теряет веру в Христа и после многих искушений обретает ее вновь? Быть может, обострилось ощущение хрупкости веры, не закаленной в горниле сомнений, но полученной изначально — она способна пропасть и от созерцания «Мертвого Христа», и от жестокой, без жалости и сострадания, страсти, как у Рогожина, и от жгучей, сумасшедшей ревности, и от изучения немецкой философии, и от погружения в критическую библеистику. Будоражила мысль о внезапности утраты — вера могла пропасть вдруг, стоило человеку выпасть из привычной колеи. Ф. М. остро ощущал жажду человека, оставшегося без религиозного стержня, обрести замену, которая станет мотором жизни. И нужно было понять — что это за вера такая, если православный крестьянин с молитвой режет горло товарищу, чтобы забрать у него часы?

Очевидно: отложенный замысел требовал воплощения. Первоначальный образ Идиота, когда он мыслился существом инфернальным, рвался наружу.

Образ сильной, демонической личности, который вначале ассоциировался с персонажем «Идиота», не впервые волновал Достоевского. Ему давно представлялось загадочное трагическое лицо, мерещилась мрачная фигура; воображение рисовало ее обобщенный художественный портрет; готовый набросок хотелось немедленно пустить в дело. Но как только он пытался приспособить его для сочиняемого произведения, ничего не получалось: масштаб «сильного» героя оказывался несоизмерим с персонажами «текущего романа» и поэтому чуждым ему. Наброски о сильном типе откладывались и накапливались. От работы 1866 года остался фрагмент, адресованный, видимо, Свидригайлову, но так и не пошедший в текст «Преступления и наказания».

«NB. Сильные и бурные порывы. Никакой холодности и разочарованности, ничего пущенного в ход Байроном. Непомерная и ненасытимая жажда наслаждений. Жажда жизни неутолимая. Многообразие наслаждений и утолений. Совершенное сознание и анализ каждого наслаждения, без боязни, что оно оттого ослабеет, потому что основано на потребности самой натуры, телосложения. Наслаждения артистические до утонченности и рядом с ними грубые, но именно потому, что чрезмерная грубость соприкасается с утонченностию (отрубленная голова). Наслаждения психологические. Наслаждения уголовные нарушением всех законов. Наслаждения мистические (страхом ночью). Наслаждения покаянием, монастырем (страшным постом и молитвой). Наслаждения нищенские (прошением милостыни). Наслаждения Мадонной Рафаэля. Наслаждения кражей, разбоем, наслаждения самоубийством… Наслаждения образованием (учится для этого). Наслаждения добрыми делами».

«Демон, сильные страсти», — записал Достоевский в черновиках, подводя итог программе. Вслед за Аполлоном Григорьевым он называл такую личность «хищным типом». Коллекционируя наслаждения и унижения, чередуя грубые и утонченные «утоления», «хищный тип» ценил «совершенное сознание и анализ каждого наслаждения». Значит, прежде чем заразить героя неистовством страстей и безудержем наслаждений, следовало обучить его искусству самоанализа. Сильно ограничив героя-аналитика в части «утолений», Достоевский сначала попробовал именно анализ. Задуманные еще за год до

«Преступления и наказания» «Записки из подполья» должны были поставить кардинальный вопрос: чем обернется анализ, то есть аналитические рассуждения или исповедальный рассказ в том случае, если это будет рассказ «Из Подполья», а рассказчик — лицом не столько демоническим, сколько искаженным и изуродованным от страдания и самоказни?

Подпольный парадоксалист, трагический герой с разорванным сознанием, говорил о себе: «Мне надо спокойствия. Да я за то, чтоб меня не беспокоили, весь свет сейчас же за копейку продам. Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить… Я вот знаю, что я мерзавец, подлец, себялюбец, лентяй…» «Записки» фиксировали состояние души парадоксалиста в тот момент, когда в своих «подлостях и мерзостях» ему захотелось исповедаться — написать «сочинение». Сорок лет жизни Подпольного, бездарно истраченных, внезапно начали осознаваться им особенно болезненно и напряженно. Он чувствовал в себе странные перемены: возвращалась память; запрет на воспоминания «прежних приключений» отменялся, и тогда уже сами воспоминания побуждали к делу.

Переход от «только воспоминаний» к «еще и записыванию» с целью испытания себя «всей правдой» стал пробным шагом для будущего «хищного типа». Шагом тем более грандиозным, что аналогов, где бы испытатель достиг цели, как будто и не было. «Гейне утверждает, — говорил парадоксалист, — что верные автобиографии почти невозможны, и человек сам об себе наверно налжет. По его мнению, Руссо, например, непременно налгал на себя в своей исповеди, и даже умышленно налгал, из тщеславия. Я уверен, что Гейне прав; я очень хорошо понимаю, как иногда можно единственно из одного тщеславия наклепать на себя целые преступления, и даже очень хорошо постигаю, какого рода может быть это тщеславие».

Предстояло — вместе с Подпольным — решиться на важный выбор. Если кому-то невтерпеж сказать о себе «всю правду», зачем непременно это надо делать на публике? Какое дело публике до чьей-то правды? Ведь «люди боязливы лишь перед тем, что прямо угрожает личным их интересам», — скажет позднее исповедующемуся опытный исповедник. Не рассчитывая на читателей и публику, не испытав искушений публичностью и откровенно стесняясь ее, Подпольный задавал себе главный вопрос: «Для чего, зачем собственно я хочу писать? Если не для публики, так ведь можно бы и так, мысленно всё припомнить, не переводя на бумагу?»

От варианта «мысленно припоминать, не переводя на бумагу» откажутся все последующие «хищные» и «подпольные»: соблазн писаной бумаги, как и соблазн типографского станка, печатающего исповеди и криминальные записки, станет в будущем одним из сильнейших «утолений». «Хищный тип», прошедший лабораторию подпольных «Записок», захочет познать одно из сильнейших наслаждений — наслаждение публичностью.

Что же дали подпольному сочинителю его литературные занятия? Как повлиял на него сам процесс сочинительства? Получил ли он желанное облегчение? Он сравнивал два свои обращения к литературе: первое, когда он, задумав отомстить обидчику-офицеру, сочинил про него повесть-карикатуру, обличил, оклеветал, отослал рукопись в «Отечественные записки», там не напечатали, и сочинителя душила злоба. Первая проба пера, рожденная местью и ненавистью, оказалась творчески бессильной. Попытка сказать «всю правду» через десятилетия подполья имела другие последствия — литература обрела роль «исправительного наказания». Как ни тяжело оно было, как ни бунтовал Подпольный против придуманного им истязания, литературный эксперимент не пресекся на первом опыте: «Он не выдержал и продолжал далее…»

Главное сочинение «из подполья» было впереди…

Тема  «хищного  типа»  всплыла  вскоре  после  окончания

«Идиота». Между двумя персонажами «Вечного мужа» (рассказа, который Достоевский отдал в журнал Страхова «Заря» в конце 1869 года) происходил любопытный разговор.

Вельчанинов: «Фу, черт! да вы решительно “хищный тип” какой-то! Я думал, что вы только “вечный муж”, и больше ничего!»

Трусоцкий: «Это как же так “вечный муж”, что такое?.. Хищно-то что ж? Какой такой “хищный тип-с”? Расскажите, пожалуйста, Алексей Иванович, ради Бога-с, или ради Христа-с… Очень меня заинтересовало то, что вы… упомянули про хищный тип-с!.. Я ведь об “хищном” этом типе и об “смирном-с” сам в журнале читал, в отделении критики-с… Я вот именно желал разъяснить: Степан Михайлович Багаутов, покойник-с, — что он, “хищный” был или “смирный-с”? Как причислить-с?»

Скорее всего, персонаж «Вечного мужа» имел в виду одно интересное место из журнальной статьи Страхова, напечатанной в «Заре», где позже публиковался и рассказ Достоевского (почему бы персонажам одного автора не посудачить о других авторах и их сочинениях, тем более если они приписаны к одному журналу?).

Меж тем Страхов вспоминал литературную классификацию Аполлона Григорьева: «Григорьев показал, что к чужим типам, господствовавшим в нашей литературе, принадлежит почти все то, что носит на себе печать героического, — типы блестящие или мрачные, во всяком случае сильные, страстные, или, как выражается наш критик, хищные. Русская же натура, наш душевный тип явился в искусстве прежде всего в типах простых и смирных, по-видимому, чуждых всего героического, как Иван Петрович Белкин, Максим Максимович у Лермонтова и пр. Наша художественная литература представляет непрерывную борьбу между этими типами, стремление найти между ними правильные отношения, — то развенчивание, то превознесение одного из двух типов, хищного или смирного»³³.

Схема Страхова, так интересовавшая персонажей «Вечного мужа», у Достоевского должна была вызвать по меньшей мере недоверие. Во-первых, даже самый мизерный человек, явившийся в типе «простом и смирном», жаждал самоопределения и хотел точно знать, куда и как себя «причислить». Во-вторых, каждый «хищный» имел две ипостаси, и зло в нем сосуществовало с порывами смиренного и великодушного добра. (В поздней программе «хищного типа» Достоевский предпишет ему даже две деятельности — в одной из них он поведет себя как великий праведник, в другой — как «страшный преступник, лгун и развратник».) В-третьих, «хищный» и «смирный» всегда могли поменяться местами и даже перепутать роли: каждый «смирный» был втайне одержим своим собственным «хищным» — злым гением или демоном.

Каждому «смирному», вероятно, посылалось видение своего демона. «Смирный» примерял его одежды, маски, втайне пробовал его жесты: каждый «смирный» мечтал о себе как о «хищном», «ибо соблазняем был». Даже князь Мышкин — уже в  образе  положительно  прекрасного  героя — претерпевал «возмущающие нашептывания» демона, вселившегося в его сердце: «Странный и ужасный демон привязался к нему окончательно и уже не хотел оставлять его более». Мышкин страстно отрекался от настырного демона, и тогда радость наполняла его душу; но затем больные страхи возвращались, он опять верил неотступному голосу, бледнел, слабел, страдал — «смутная, потерянная улыбка бродила на посинелых губах его…». Демон как будто побеждал, «низкое предчувствие» обращалось в нестерпимый прилив стыда и отчаяния, но всё кончалось страшным воплем падучей: стыд был напрасен, нож Рогожина метил ему в горло, но Мышкин и не подумал отвести предательскую руку…

Убийцу остановил крик: «Парфен, не верю!..»

Демон Мышкина, как и нож Рогожина уничтожились в ту же минуту, будто их никогда и не было. Осталась только лужица крови около головы упавшего навзничь князя.

Ту минуту Мышкин смог оставить за собой. Но она станет последней его победой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

тем «Идиот» | GradeSaver

Эти заметки были добавлены членами сообщества GradeSaver. Мы благодарны за их вклад и призываем вас сделать свой собственный.

Князь Мышкин слишком хорош для такого мира. Это главный посыл романа, из которого можно экстраполировать гораздо более обширную тему о том, что этот мир слишком коррумпирован для того, чтобы кто-либо мог достичь большого добра. Или, если посмотреть с другой точки зрения: те, кто достигли величественного уровня благости, могут рассчитывать на то, что проживут жизнь в страданиях, несчастьях и неудачах.Темная тема, конечно, но просто посмотрите на название, и вы получите представление о предлагаемой экзистенциальной дилемме.

У вас есть выбор вести добродетельную жизнь. Противостоять разлагающему влиянию выбора, сделанного остальным миром, лицом к лицу. Этот выбор дает уверенность в том, что вас сочтут идиотом. А также уверенность в том, что сделанный вами выбор принесет вам жизнь, которую большинство людей сочтут идиотской. Выбор за вами, — поясняет Достоевский.Никто не навязывает вам выбор: быть коррумпированным или нет. Точно так же жизнь чистой добродетели может появиться только как выбор. Экзистенциальная дилемма зависит от этого знания, потому что, по сути, вы можете быть либо идиотом, либо быть абсолютно таким же, как любой другой человек. Вы можете быть либо уникальной личностью, либо точной копией человечества. Подразумеваемое обвинение здесь, конечно, в том, что копия не только не уникальна, но и может даже не быть полностью человеческим.

Князь Мышкин не просто хорош, он невиновен среди волков.Волки считают его невиновность прямым следствием невежества. Другими словами, единственный человек, который мог бы продемонстрировать такое невинное отношение к коррумпированному миру, — это человек, не знающий об этой коррупции. На самом деле хороший принц еще более настроен и знает, что лежит в сердцах других. Тот факт, что у Рогожина есть убийственные намерения, не пролетает перед его радаром, и темнота, которая движется вокруг него, не может быть вокруг него. Его невиновность не следует путать с невежеством, и здесь важнее всего то, что не нужно быть дураком — или идиотом — чтобы быть хорошим.

Обновите этот раздел!

Вы можете помочь нам, пересматривая, улучшая и обновляя эта секция.

Обновить этот раздел

После того, как вы запросите раздел, у вас будет 24 часа , чтобы отправить черновик. Редактор рассмотрит заявку и либо опубликует ее, либо оставит отзыв.

Идиот Федора Достоевского: резюме и анализ

Встреча путешественников в поезде, идущем в Петербург

Князь Мышкин едет в Петербург и встречает человека по имени Рогожин .Информация о каждом персонаже раскрывается в их разговоре, и читатели узнают, что Рогожин украл деньги у своего отца, чтобы купить серьги для городской женщины, Настасьи Филипповны . После того, как его отец узнает об этом, Рогожин уезжает из города к тете, а затем заболевает. Выздоровев, он узнает о смерти отца и возвращается в Петербург, чтобы потребовать свое наследство и женщину, которую отчаянно любит. Тем временем князь Мышкин познакомился и говорит им, что только что покинул психиатрическую лечебницу в Швейцарии , и когда над ним смеются, он не обеспокоен.

В Петербурге князь Мышкин надеется связаться с некоторыми из своих родственников, и когда он приходит в один из их домов, он одет в очень простую одежду, что вызывает подозрение, особенно у одного из слуг. подождите, и при этом он обращается к слуге как к равному и вовлекает его в обстоятельный разговор. Принц упоминает картину, которую видел во время своих путешествий. Она написана Гансом Гольбейном и называется «Тело мертвого Христа в гробнице». Он также рассказывает о казни, свидетелем которой он был, когда человек был убит гильотиной.

Тело мертвого Христа в гробнице — Ганс Гольбейн Младший

Его родственник Мадам Епанчин , женат на Генерале Епанчине , и как только они выяснят, что он хочет работы и семьи, а не подачек, генерал приветствует его и дает ему задание написать немного каллиграфии, чтобы увидеть если он достаточно опытен, чтобы нанять.Находясь там, он слышит, как генерал Епанчин и его секретарь, человек по имени Ганя , размышляют о той же Настасье, которую Рогожин упомянул в поезде.

Прошлое и будущее Настасьи

Рассказчик заполняет некоторые пробелы для читателя, и мы обнаруживаем, что генерал Епанчин, его секретарь Ганя и влиятельный, богатый человек по имени Афанасий Тоцкий пытаются убедить Настасью сыграть в их планы. Тоцкий принял Настасью в качестве сироты, и, наряду с размещением и обучением, рассказчик предполагает, что он также изнасиловал ее.Теперь она выросла, разозлилась и ее трудно контролировать, и Тоцкий хочет, чтобы она ушла из его жизни и как можно дальше, чтобы она не могла навредить его репутации. Генерал Епанчин тоже хочет убрать Настасью, чтобы он мог выдать свою первую дочь за Тоцкого по выгодной в финансовом и социальном плане сделке. Ганя, однако, влюблен в Настасью и хочет жениться на ней отчасти для того, чтобы владеть ею, а отчасти для того, чтобы получить большое приданое в размере 75 000 рублей. Когда приезжает князь, все они с нетерпением ждут вечеринки в ту ночь, когда Настасья расскажет, примет она предложение Гани или нет.

Любовь и беда укореняются

Князь Мышкин приглашен в гости к своей дальней родственнице мадам Епанчин и ее трем дочерям. Он рассказывает две истории, которые еще больше раскрывают характер нашего невероятного героя. Первый касается казни, и он говорит о том, что должно прийти в голову тому, кто приговорен к смертной казни, и он считает смертную казнь жестокой. Вторая история о девушке по имени Мария из Швейцарии, которую избегали после того, как ее соблазнил путешественник, и о том, как ему удалось убедить деревенских детей простить ее и позаботиться о ней.

Между Аглаей , младшей дочерью, и князем Мышкиным есть начало увлечения, но в своей невиновности он не осознает, что она тянется к нему. Прежде чем князь уедет из Епанчин, читатели также узнают больше о характере Гани. Он передает князю Мышкину записку с просьбой выйти за него замуж за Аглаю, потому что он не хочет выходить замуж за Настасью, если у него есть шанс с Аглаей. Брак с Аглаей принесет Гане больше преимуществ в социальном и финансовом плане.Аглая, однако, испытывает к нему отвращение и отказывается.

Разгром на званом ужине

Начинается званый обед у Настаси, и герои играют в признания. Каждый из них рассказывает историю о самом худшем, что они когда-либо совершали. После выступления Тоцкого, где он говорит о покупке всех цветов определенного цвета и разрушении надежд влюбленного друга, Настасья останавливает игру и спрашивает князя Мышкина, следует ли ей выйти за Ганю, и он говорит ей нет. Она отказывает Гане и говорит Тоцкому, что ей тоже не нужны его 75000 рублей.Тем временем появляется Рогожин со 100 000 рублей, и Настасья смотрит на кучу денег и отвергает и это.

Князь Мышкин делает ей предложение, говоря, что годы любовницы Тоцкого не по ее вине, и что он любит ее, и говорит: «Я буду уважать тебя всю жизнь, Настасья Филипповна». Сначала она соглашается, но затем она отвергает его, говоря, что она не испортит ребенка, ссылаясь на его бескорыстный и невинный характер. Она сбегает с Рогожиным, но не раньше, чем унизит Ганю, бросив 100000 рублей в огонь и сказав ему убрать их, если он так сильно хочет денег.Он этого не делает и теряет сознание. Она выуживает их из костра, оставляет рядом с бессознательным Ганей, а затем уносится с Рогожиным и его пьяными друзьями.

Интерлюдия, связанная с неминуемой смертью Ипполита

Ипполит — молодой человек, умирающий от чахотки, друг друга, который дает некоторые впечатляющие идеи о разуме человека, стоящего перед смертью. Он приглашает всех своих друзей навестить его однажды ночью, и князь Мышкин оказывается среди группы. Ипполит показывает, что он собрал их там, чтобы он мог попрощаться с каждым из них.Он говорит им, что убьет себя утром, вместо того чтобы продолжать страдать, и читает длинную предсмертную записку, в которой упоминается та же картина Ганса Хольбьена, о которой князь Мышкин говорил со слугой. Его друзья думают, что они отговорили его от самоубийства, но на следующее утро он пытается застрелиться. Пистолет не стреляет, и они задаются вопросом, был ли он искренним или просто пытался привлечь внимание.

Покушение на убийство, попытка любви и трагический конец

Рогожин и князь Мышкин сближаются, и князь признается, что его любовь к Настасье — это любовь скорее сострадания, чем страсти.Рогожин по-прежнему хочет избавиться от князя Мышкина как от соперника и пытается его убить. Незадолго до того, как Рогожин ударил его ножом, у князя Мышкина случается приступ эпилепсии, а Рогожин не доводит дело до конца. Когда он выздоравливает, принц извиняется за то, что подозревает своего друга в планировании его убийства, несмотря на то, что Рогожин действительно пытался убить его в тот вечер. Его самоотверженность почти непостижима, и он, кажется, не обижается на то, что его чуть не убили.

Между тем, хотя другие сюжетные линии переплетаются, главные герои становятся все ближе друг к другу.Аглая преследует князя Мышкина, и он страстно влюбляется в нее, хотя настолько наивен, что почти не осознает глубины своей любви. Принц разрывается между этими двумя соперниками из-за своей привязанности, но, когда его заставляют выбирать, он выбирает Настасью, потому что сострадание — более бескорыстный вид любви. Настасья тоже страстно влюбилась в князя Мышкина, но не может принять его бескорыстную любовь и возвращается к Рогожину.

Роман заканчивается, когда князь Мышкин находит Рогожина с трупом Настасьи.Рогожин не мог вынести того, что никогда полностью не завладеет Настасей, и убил ее. Принц утешает убийцу, а затем снова погружается во тьму своей эпилепсии.

Анализ

В этом романе много интересных тем и автобиографических деталей. Достоевский написал Идиот , когда жил в своего рода финансовой ссылке в Европе, потому что должники в России угрожали отправить его в тюрьму. Он и его новая жена Анна Сниткина выжили благодаря авансам литературного журнала Русский вестник, , который опубликовал Преступление и наказание. Он боролся со своей зависимостью от рулетки, пережил рождение своей первой дочери Софьи и был опустошен ее смертью три месяца спустя. Деньги, бедность и жадность снова и снова становятся темами этого романа, равно как и смерть очень молодого человека.

Разрез тела мертвого Христа в гробнице

Во время путешествия он и Анна рассматривали картину Ганса Гольбейна « Тело мертвого Христа в гробнице», несколько раз упоминается в этой книге.Дневник Анны показал, что Достоевский был очарован картиной, и она определенно играла важную роль в творческом процессе, поскольку он воплощал в жизнь персонажей и их конфликты. Князь Мышкин как «совершенно прекрасный человек» — это одновременно и совершенно чистый, и совершенно бессильный герой, и его трагический конец показывает Достоевскому, который задается вопросом, где же совершенство в мире с таким количеством зла и страданий.

Многие критики говорят, что в этом романе больше подробностей из жизни Достоевского, чем в любом другом его романе.Князь Мышкин делится авторским опытом просмотра картины, а также его давней борьбой с эпилепсией. В этом романе князь Мышкин объясняет ощущения припадка, надо полагать, что это у Достоевского. Говорят, что Достоевский был свидетелем смерти от гильотины, точно такой же, как описанная князем Мышкиным, и он очень хорошо знал, какие мысли могут приходить в голову кому-то, когда они приговорены к смерти, потому что он сам был приговорен к казни в 1849 году за предполагаемое противодействие. -государственная деятельность.Душераздирающая предсмертная записка Ипполита и трагедия смерти, причиненная столь молодому человеку, понимаются как результат горя Достоевского из-за своей трехмесячной дочери Софьи. Когда Ипполит упоминает картину « Тело мертвого Христа в гробнице», «», это помогает проиллюстрировать его потерю веры, но когда князь Мышкин упоминает об этом, он сохранил свою веру и свою чистоту.

Краткое содержание урока

Хотя Достоевский был недоволен результатом, Идиот был хорошо принят и остается важным достижением.Князь Мышкин как «совершенно красивый мужчина» является христианским идеалом любви к ближнему над любовью к себе, и предпочитает сострадательную любовь к Настасье более эгоистичной страстной любви к Аглае. Но его чистоте нет места в обществе, его неправильно понимают и он одинок в своей доброте, и его любовь не может спасти Настасью от самой себя. Как и во всех своих работах, Достоевский исследует самые фундаментальные вопросы истины, человечности и страдания. « Идиот » больше, чем любое другое его сочинение, содержит эмоциональную достоверность и автобиографические детали.Этот роман является одновременно шедевром повествования и уникальным окном не только в сознание и сердце автора, но и исследованием самого лучшего и худшего из разума и сердца каждого человека.

Князь дураков | Книги

Идиот
Федора Достоевского в переводе Дэвида Макдаффа
732pp, Penguin Classics, 7,99 фунтов стерлингов

Формы европейской художественной литературы 19-го века, включая русскую, имеют сильную связь с более древними христианскими историями, начиная с Библия Буньян.В романах встречаются старые сказки с частичной пародией, частичным диалогом, частичным отказом и реконструкцией. Миддлмарч открывается парадигмой своей героини как «рожденной позже» Святой Терезы, «которой помогает никакая связная социальная вера и порядок, которые могли бы выполнять функцию знания для страстно желающей души». Добродетель Доротеи не может найти формы в ее современном мире. В отличие от Элиота, Достоевский был христианином и все больше стремился к сохранению веры. Д.Х. Лоуренс, еще один создатель вымышленных пророчеств и апокалипсисов, читал «Идиота» в 1915 году.«Я не люблю Достоевского», — писал он. «Он подобен крысе, скользящей в ненависти, в тени, и для того, чтобы принадлежать свету, исповедуя любовь, всю любовь». Он пронзительно закричал, что это стало «высшим злом — установить поклонение Христу, как это сделал Достоевский: это результат злой воли …» в письме «изобразить совершенно красивого человека». Князь Мышкин — русский юродивый, потомок Дон Кихота и прообраз Христа в нехристианском мире.Автор и персонаж сталкиваются с проблемой, с которой сталкиваются все хорошие персонажи во всех романах — хорошее в художественной литературе не так интересно, как злоба, и рискует оттолкнуть читателей, даже менее взволнованных, чем Лоуренс. Есть еще одна проблема — добро обычно означает бескорыстие, а в бескорыстии не хватает сексуальной энергии, что является еще одной важной движущей силой в художественной литературе. В процитированном выше письме, написанном в 1868 году, когда Достоевский писал и рассылал первые главы романа, он с тревогой признает, что преждевременно занялся этим амбициозным проектом из-за финансового и профессионального отчаяния.

Написание и публикация романа, безусловно, были мучительными и напряженными. Он был написан за границей, в отличие от его предыдущих романов, для серийного издания, подготовленным его второй женой и стенографисткой Анной Григорьевной. Их дочь умерла во время написания. Достоевский играл суицидально и страдал от эпилептических припадков. Анна сохранила записные книжки, из которых видно, что и сюжет, и персонажи находились в состоянии жидкого и вулканического хаоса, даже когда книга появлялась. Добрый князь в ранних записях предстает гордым и демоническим, насильник своей приемной сестры (прототип Настасьи Филипповны).Он также совершает поджог и убийство жены. Первая часть романа, как оказалось, признана сильной. Достоевский, похоже, не имел четкого представления о том, как действовать дальше. Вторые две части фантасмагоричны и хаотичны, несюжетно и безумно энергичны.

Джон Джонс в своем превосходном исследовании Достоевского отвергает «Идиот» как крупное произведение на том основании, что в нем, единственном среди романов Достоевского, нет сложной языковой ткани и каламбуров, которые Джонс делает доступными для нерусских читателей.Другие критики жалуются, что «добрый» князь делает жизнь всех хуже и ничего не добивается — хотя в этом его можно сравнить с воскресшим Христом из басни Ивана Карамазова о Великом инквизиторе. Мир не знает, что с ним делать.

Я считаю «Идиота» шедевром — несовершенным, иногда утомительным или перегруженным, как и многие шедевры, — но факт мировой литературы столь же важен, как драматические «Братья Карамазовы» или блестяще тонкие и устрашающие Дьяволы.В этих двух романах, как и в более простом «Преступлении и наказании», Достоевский сочетал сюжет, политические и религиозные идеи. В «Идиоте» он пытается понять историю, а персонаж в бегах превращается из готики в «Жизнь святого». Величие двояко — характер принца и мощная серия столкновений со смертью. Истинная тема «Идиота» — неизбежность и имманентность смерти. Образ этих вещей — снятый с креста портрет Христа Гольбейна, копия которого висит в доме Рогожина и который видели и Достоевский, и князь Мышкин в Базеле.Нам говорят, что он представляет собой мертвого человека, который полностью лишен жизни, поврежден и уничтожен, без намека на возможное воскресение в будущем. Форма романа определяется неумолимой вспышкой глубочайших забот Достоевского. Именно качество сомнения и страха Достоевского является сильной религиозной эмоцией в этом романе, на которую, несомненно, отреагировал Лоуренс.

До того, как я прочитал этот превосходный новый перевод, я знал, что идея смерти в этом романе особым образом связана с идеей казни — я не подумал, что в материалистическом мире мертвец в на картине изображен казненный человек, сознание которого жестоко отрезано.В этой истории есть ритмичная медитация об убийстве и казни, в ее наиболее сильной и невыносимой форме, когда Мышкин заставляет нас противостоять ужасу неизбежности смерти, осознания того, что это точно назначено и неизбежно, в то время как тело и разум находятся в обычном хорошем состоянии здоровья. Ужасающий характер пристального изучения этих невообразимых эмоций проистекает из авторитета, с которым Достоевский может их описать, поскольку он сам был приговорен к смерти и получил отсрочку по имперской прихоти или демонстрации власти, когда стоял в очереди на эшафоте. позади друга, которого действительно только что убили.В романе описывается казнь французского убийцы на гильотине. Нечестивому дураку, болтливому Лебедеву приходит в голову помолиться за мадам дю Барри, элегантную и остроумную, прося еще минутку с ногой палача на ее шее. С уверенностью в казни связано тяжелое положение чахоточного мальчика Ипполита, смотрящего в глухую стену, пытающегося показать жест своей смерти (он ошибается в своем самоубийстве) бумагой с патетическим названием «Après moi le Déluge». Рогожин не казнен, а отправлен в Сибирь за убийство Настасьи Филипповны.Принц впадает в полный идиотизм, наблюдая с убийцей над трупом. С ужасной ясностью осужденного в тумане связана неземная ясность доэпилептической ауры, блаженство без времени и пространства, вечность в мгновение ока. Изображения имеют собственное значение.

Отчасти проблема сюжета «Идиота» состоит в том, что большинство других персонажей кажутся несущественными, а капризность женщин приводит к серии диких и неубедительных жестов, на которые трудно отреагировать.Многое — не все — из этого связано с проблемой, о которой я упоминал ранее, о неудобной связи между сексуальной энергией и добродетелью. Женщины думают, что попали в историю об соблазнении, изнасиловании, предложениях, деньгах и браке, как и большинство романов о страстях и экономических силах. Принц находится в некоем абсолютном моральном мире, в котором он может инстинктивно оценить, кто к кому жестоко, кто в нужде, а кто мучает или мучает, не имея в себе какой-либо собственной подлинной сексуальной реакции, которая могла бы помочь ему судить о себе. влияние на людей.Это старая проблема: «Как Иисус мог быть совершенным человеком, если бы у него не было сексуального желания или опыта?» В сиюминутных действиях и реакциях Настасьи Филипповны и Аглаи есть значительная психологическая тонкость, которые обе считают «любящим» принца те качества терпения, внимания и доброты, которые привлекают как переопытных, так и неуклюже невинных женщин. . Я думаю, что оба они, сами того не подозревая, отталкиваются чем-то абстрактным в практической добродетели принца, которое попеременно проявляется как какой-то недостаток и как тревожное право беспристрастно судить.На самом деле его нет в их мире, и ни они, ни он этого не понимают.

Он действительно похож на своих комических моделей, Дон Кихота и мистера Пиквика, в том, что его невиновность наносит ущерб. Дон Кихот обитает в первом настоящем романе, в котором старые формы романтики и религии становятся призраками в его голове и на нашей странице, настоящими, но призрачными. Мышкин — более поздняя, ​​более загадочная и более трагическая фигура утраченных абсолютов. В мире, где Бог — просто мертвая плоть, хороший человек становится просто идиотом.

Маленькая черная книга рассказов А.С. Байатта издается Chatto & Windus.

Создание идиота

Создание идиота

Создание идиота

---

Достоевский уехал в Западную Европу со своей невестой Анной. Григорьевна Сниткина, 14 апреля 1867 г. и жила в разных городах до 1871. Идиот был создан в этот период его иностранного проживания. Достоевский сделал первую запись в тетради к новому роману, который будет Идиот 14 сентября в Женеве; роман был закончен 17 января, 1869 г. во Флоренции.

Вот краткое изложение того, как «Идиот» превратился в то, что мы читаем. Cегодня. Это резюме представляет собой абстракцию и реорганизацию первой части. главы XV (стр. 334 — 348) «Достоевского: его жизнь и творчество» написано Константина Мочульского в переводе Майкла А. Минихана. Мы можем Рассмотрим два этапа в творчестве Достоевского над «Идиотом». Первый произвел серия планов, глубинных мыслей, характеров и сюжетных зарисовок. Хотя они сформировали платформу для следующих разработок, а некоторые из них сохранили остатки их первоначальных форм в окончательной версии роман, они были отвергнуты 4 декабря 1867 года.Второй привел прямо к написанию романа. Как мы увидим, написание «Идиота» было характеризуется многочисленными трудностями для писателя: борьба с «преждевременная мысль» изобразить «совершенно красивую личность», рождение и потеря первой дочери и непрерывный приступ припадков …

---

1 этап

август 1867 г. письмо Майкову из Женевы

«У меня есть роман … там еще не так много в черно-белом »

Октябрь 1867 г. Письмо Майкову

«Я бросаюсь в Роман… »

Янв. 1868 Письмо Майкову

«… но 4 декабря я бросил жребий. к дьявол «.

Разработка идеи для первой забракованной версии

1. Миньон и дело Умецкого

На первой странице записной книжки № 3 от 14 сентября. до 27 октября появляется имя Миньон. Есть веские доказательства того, что подтверждают, что Достоевский задумал новый роман как рассказ о русских Миньон, подкрепленный художественной инсценировкой рассказа Ольги. Умецкая.Достоевский пишет в тетради: «История Миньона — это точно так же, как история Ольги Умецкой ». Его тогдашняя новобрачная жена Анна Григорьевна Сниткина позже пишет: «Я помню, что зимой 1867 г. Ф. М. заинтересовались подробностями процесса Умецкого, в котором поднял в то время большой шум. Он был заинтересован до такой степени, что он призвана сделать героиню процесса Ольгу Умецкую героиней его новый роман «.

2. Распад русского культурного класса

Роман расширен вокруг ядра Миньон-Умецкой, чтобы охватить разложение русской помещичьей шляхты [6 Освобождение крепостные].На этом этапе появляются прототипы членов генерала Семья Иволгина. В семье на этом этапе есть жалкий отец, который превращен в воровку, его жена, которая является «человеком, достойным уважения и благородный, но бессмысленный, «их красивый старший сын» с претензией на оригинальность «, а дочь, у которой есть жених, офицер, зарабатывающий на жизнь денежным кредитованием.

3. Идиот

Достоевский впервые задумал персонаж с качеством » идиот »на этом этапе и делает его еще одним сыном разрушенного помещичьего семья.«Идиот» первой версии, однако, прямо противоположен в характером князя Мышкина, хотя они оба страдают эпилепсией и нервные припадки. Вот некоторые характеристики и темы, которые Достоевский задумал и экспериментировал, чтобы создать привлекательного идиота.

а) Притворное смирение из гордости
Достоевский в записной книжке пишет: «Страсти идиота неумолимы. сильный, его потребность в любви пылает, его гордость чрезмерна; из гордости он хочет овладеть собой и победить себя.Находит удовольствие в унижение ». Идиот должен оказаться в канцелярии и положить конец роман со скандалом.
(б) Фортуна и любовь-эгоизм
Достоевский, недовольный качеством гордого смирения, вводит мотив удачи. Идея алчного рыцаря, которому предстоит стать одержим удачей, которую он случайно получил, и чтобы сбежать с приемный ребенок семьи, Миньон, сочетается с идеей любви эгоизм. «Самость» идиота заключается в том, чтобы проявлять себя в любви, которая есть «и любовь, и высшее удовлетворение гордости и тщеславия.» Достоевский называет любовь идиота «высшей степенью эго» и «его царство ». Однако в этой эгоистической личности можно наблюдать инстинктивный характер Рогожина тоже. Автор пишет: «Его любовь странно: это чисто непосредственное ощущение, без каких-либо отражений. Он не мечтает и не рассчитывает, например, будет ли она его жена, возможно ли это и т. д. Ему достаточно любви ».
(в) Угнетение и гордость — убийство любимой
Достоевский возрождает мотив притеснения и унижения; это время, однако, он создает идиота, которого притесняют и стыдят, и который, поэтому оправдывает свои низменные поступки, проистекающие из порочности.В гордости идиот ищет выхода и спасения. Таким образом, его любовь сама по себе конец превратился в гордость. Здесь Достоевский понимает тему, которая любовно-эгоизм может подтолкнуть мужчину к убийству любимой и приписывает идиот, эта возможность преступления, которое Рогожин должен предположить позже. В на этом этапе рассказ должен напомнить читателю о возможностях идиот, чтобы убить Миньона, плененного своей дикой гордостью. В Жизненная сила «Карамазова» выдерживает идиота все его падения. и ведет его к пути.Однако Достоевский, кажется, остается неясным с каким «божественным деянием» идиот на этом закончится.
(г) Тема «регрессии» сильной личности с качественный «юродивого»
Достоевский думает начать роман с того места, где «Преступление и наказание» завершилось. Он характеризует идиота тем, что подлость Яго [7]. Идиот же воскресить, как Раскольников должен был «божественным путем» с помощью кротости и прощения его сводный брат, которого раньше обидел идиот.Этот сводный брат законный сын семьи, занимает пространственное положение будущего Ганя Иволгин берет на себя роль будущего князя Мышкина. Между тем, в идиоте этой сцены персонаж князя Мышкина — это не отделен от Рогожина. Идиот сохраняет не только персонаж злодея, но также и «юродивый», который должен упорствовать и наконец стать главной чертой Мышкина.
(e) Современное поколение и развитие прототипа Ставрогин
К концу октября 1867 г. схема сюжета и определялись изображения главных героев.Однако Достоевский все же изо всех сил пытается воплотить полный образ героя, и с этой целью он пытается представляют современное поколение в герое. Достоевский воспринимает поколение идиот должен представить следующим образом: «Основное мысли о романе: столько силы, столько страсти в современном поколение, и они ни во что не верят. Безграничный идеализм с безграничный чувственность …. Следовательно, вся проблема в том, что такой колоссальный а мучительная природа (склонная к любви и мести) требует жизни, страсти, задача и соответствующая цель.»Таким образом, идиот как представитель поколение должно быть великой бездействующей силой, исчерпывающей себя бездействием: трагическая фигура, жаждущая красоты и идеала, но которая благодаря своему неверие, впадает в тоску и взывает к подавлению немилосердных страсть как средство ее рассеивания. Достоевский развивает историю великая, благородная и героическая личность впадает во зло; однако большая часть в этой теме стоит ждать «Дьяволов». Тем не менее, несколько новых черт связать идиота с князем Мышкиным.Хотя образ Ставрогина затмевает идиота, он до сих пор сохраняет некоторые черты, которые позже сочиняют Мышкина, например, его отправляют в Швейцарию, привлекательность его детская наивность, кровь князя и юродивый характер.
е) Возрождение юродивого-праведника и отказ от прото-Ставрогин
В последний момент перед фактическим началом работы 30 ноября г. 1867 г. Достоевский отказался от демонического характера, как позже развил в Ставрогине в пользу героя с характером юродивого.Здесь, идея отношений между идиотом и детьми входит в pictre. Хотя исходные образы развились на этом этапе идиотом постоянно окруженный детьми, и союз между ними реализованные в «Идиоте», они все еще хранят свои остатки в жизни идиот в Швейцарии и в эпизоде ​​детского примирения с Мари. Также на этом этапе мотивы пощечины, данной идиоту и картина Гольбейна с ее деморализующим действием уже была очевидна.

2 этап

Январь 1868 г. Письмо Майкову

«…. изобразить совершенно красивую. индивидуальный »

Новый старт с« красивого индивидуума »и подачи Части Один

Несмотря на то, что он был обязан представить первую часть из роман для январского номера «Русского вестника» от 4 декабря. Достоевский «бросил к черту» все, что писал с ноября. 30 и идеи в тетрадях No.3 и № 11. Константин Мочульский намекает на причину этого резкого изменения схемы романа на Безуспешная борьба Достоевского за изображение религиозной тайны спасение; Достоевский застрял на проблеме восхождения на святость сильный человек без благодати, который пытается достичь этого цель его мощью. Таким образом, значительный перерыв в создании Роман ознаменовался сменой динамики сильной личности раскрывая образ Бога и достигая святости со статикой от природы справедливая и красивая личность как центральное течение Роман.

Достоевский признается в письме Майкову от 12 января, что 1868 г., что его «безвыходное положение» вынудило его прибегнуть к увлекательная и соблазнительная, но, тем не менее, трудная и преждевременная мысль изображения «совершенно красивой личности. [11]» В результате в Часть первая, которую он начал писать 18 декабря и представил в своем в полной форме 11 января «прекрасная особа» князь Мышкин был упал преждевременно и «необычайно слабым». Князь остался слабым очерчены и развернуты под пером.

Достоевский пишет в письме: «В целом я просто не сам знаю, что я отправил ». Таким образом, он все еще неоднозначно к работе, которую он проделал до сих пор; однако он продолжает свое письмо подчеркивают важность следующих частей романа: «Первая часть — это, в основном, простое введение. Необходимо одно: что это возбуждает любопытство, хотя бы некоторое, к тому, что будет дальше …. Во втором часть, все должно быть установлено однозначно (но это еще далеко от объяснения).«

Письмо Майкову от 2 марта 1868 г.

«Еще не начал 3-й (2-й) часть романа «.

Письмо Майкову от 9 апреля 1868 г.

«Ничего не выходит».

Рождение и смерть дочери Сони и задержка второй части

Достоевский должен был представить вторую часть «Идиота» апрель 1; однако он был представлен только для того, чтобы июльский номер российского Посланник. Эта задержка была присуща уже первой части романа.Неоднозначный образ героя и множественность потенциала сюжеты, вызванные публикацией его еще преждевременной мысли, дали Достоевский — это длительный период агонии проб и ошибок. Этот ментальный агония сопровождалась рядом приступов насилия. Беспокойство Достоевского может в его письме Майкову от 2 марта: «Что касается Идиота, то я так напуган, так напуган, что вы не можете себе представить. Даже какое-то неестественное страх. Такого еще не было ».

Более того, организация его «художественной мысли» и «художественное исполнение» полного изображения еще больше затруднило рождение (в феврале) и последующая смерть (в мае) его первой дочери Соня.

Письмо Майкову от 2 августа 1868 г.

«Теперь сделаю последние усилия. на третья часть »

Подача Третьей части и раскрытие развязки

Из его письма Майкову от 2 августа 1868 г. Продолжающаяся борьба Достоевского с романом. Что он ставил носитель, поставленный на карту в работе, очевиден в его словах из письма: «Если Я исправляю свой роман, я выздоравливаю, а если нет, то я разорен ». Однако к тому времени, когда он закончил третью часть, он, похоже, уже удалось хотя бы временно преодолеть кризис, и даже начал доводить до его сознания состав роман, состоящий из действий, стремящихся к развязке.

Письмо от 25 января 1869 г. к Исановой С.А.

«Теперь кончено, на последняя! »

Заключение романа

Роман был закончен 17 января 1869 года во Флоренции и ее окрестностях. последние главы четвертой части были отправлены в качестве дополнения к Февральский номер «Русского вестника» за 1869 год. Достоевский выставляет свою довольно разочарованное отношение к работе в письме к своему племянница.

---

Вернуться домой

Краткое содержание книги

Краткое содержание книги

Проведя несколько лет в швейцарской психиатрической больнице, где лечился от эпилепсии, князь Лев Мышкин без гроша возвращается в Петербург и навещает дальних родственников — Епанчиных.Он доказывает, что является мастером каллиграфии, и его нанимает генерал Епанчин, который обнаруживает, что он странно любит принца. Затем Мышкина знакомят с женой и дочерьми генерала, после чего он идет домой с Ганей Иволгиным, секретарем генерала; Мышкин сядет на борт с Иволгиными.

У Гани Мышкин знакомится с семьей Иволгиных и быстро оказывается вовлеченным в семейную ссору, когда упоминает, что Ганя получил портрет Настасьи Филипповны. Семья Гани опасается, что Ганя женится на Настасье — красивой, но известной «содержанке».В разгар ссоры появляется Настасья. Она так же завораживающе красива, как сказал Рогожин (парень, которого Мышкин встретил в утреннем поезде); Мышкин сразу понимает клятвенную преданность Рогожина ей. А Настасья такая же яркая, как портрет, который Ганя выставлял ранее в кабинете генерала Епанчина.

Настасья лишь на мгновение вежлива с Иволгиными. Она поворачивается угрюмо и саркастично по отношению к матери и сестре Гани, а затем обращается к Мышкину, спрашивая его, почему он находит ее привлекательной.Она очарована признанием князя о встрече с Рогожиным в поезде, но еще больше очарована, когда сам Рогожин внезапно врывается в дом Иволгиных.

Рогожин шокирован, обнаружив Настасью, но не останавливается на достигнутом. Предлагает купить Настасью у Гани; Затем он предлагает заплатить Настасье последнюю ставку в размере 100 000 рублей — в обмен на нее. Компания возмущена. Варя осуждает Настасью, а Ганя, набросившись на сестру, бьет Мышкина, который встал перед девушкой.Это рыцарство успокаивает вечеринку, и, когда Рогожин и Настасья уходят, Мышкина уводят в свою комнату.

Вечером того же дня Мышкин идет на день рождения Настасьи Филипповны. Его не приглашают, но Настасья приветствует его. После того, как подано шампанское и разыграны игры, Настасья объявляет, что, наконец, она раскроет, решила ли она выйти замуж за Ганю Иволгина. Она обращается к Мышкину и говорит, что его решение будет ее судьбой. Мышкин шепчет, что она не должна выходить замуж за Ганю, и на фоне громких протестов впускают Рогожина и его шумную группу последователей.Рогожин принес 100 000 рублей, которые обещал заплатить Настасье, но Настасья передумала; она начнет свою новую жизнь без гроша в кармане. В таких условиях ее никто бы не получил. Мышкинские объекты; он женится на ней и показывает, что является наследником состояния в полтора миллиона рублей. Настасья моментально соглашается на предложение Мышкина, затем импульсивно отказывается и убегает в ночь с Рогожиным.

Мышкин следует за парой, и после того, как они втроем поживут какое-то время в Москве (где Настасья решает выйти замуж за Рогожина, затем отказывается и приезжает в Мышкин для утешения), Мышкин возвращается в Петербург.Он навещает Лебедева (парня, которого он встретил в поезде с Рогожиным), а также навещает Рогожина. Он пытается убедить Рогожина, что двое мужчин не соперники для Настасьи, и, похоже, Рогожин понимает и клянется быть духовным братом Мышкина. Но после того, как Мышкин уходит от Рогожина, он рассеянно блуждает и оказывается в доме Настасьи Филипповны. Девочки нет дома, но Мышкин чувствует, что Рогожин пошел за ним. Он прав; Рогожин последовал за Мышкиным, чтобы узнать, пойдет ли он к Настасье победителем.Затем Рогожин следует за Мышкиным обратно в его гостиницу и пытается убить принца, но у Мышкина начинается эпилептический приступ, когда он понимает, что это Рогожин прячется в темноте с поднятым ножом. Атака спасает жизнь принцу.

Отдыхает на даче Лебедева в Павловске Мышкина посещают Епанчиные, и во время их визита несколько молодых людей требуют встречи с князем. До Епанчиных молодые люди требуют денег от Мышкина; он , а не истинный сын Павлищева, а Бурдовский (один из злоумышленников) незаконнорожденный, и они требуют, чтобы Мышкин отдал Бурдовскому его законное наследство.

Мышкин разоблачает молодых людей как мошенников; он знал о заявлении Бурдовского и попросил Ганю проверить обстоятельства дела. Мышкин говорит, что не даст мужчинам денег на совесть, но, по его словам, поскольку Павлищев действительно интересовался Бурдовским (мальчик — племянник женщины, в которую когда-то был влюблен Павлищев), он предлагает дать Бурдовскому 10 000 рублей — Примерно столько, сколько Павлищев потратил на оплату Мышкина на образование и медицину. Мадам Епанчин ошеломлена такой ненужной расточительностью, и после того, как Ипполит, один из молодых людей, проклинает компанию, она собирает свою семью и уезжает.

Когда они уходят, подъезжает карета и голос кричит Радомскому, почитателю Аглаи Епанчиной, о каких-то жульничествах; Мышкин узнает голос Настасьи Филипповны.

Вскоре после этого Мышкин провожает Епанчиных и друзей в парк, и когда Настасья входит и оскорбляется, Мышкин бросается к ней на помощь и защищает ее от гнева армейского офицера. Аглая уверена, что Мышкина заставят сразиться с офицером, но Мышкина это не волнует. Он празднует свой день рождения, и после этого компания слушает Ипполита, когда он читает длинное завещание, описывающее его мысли о смерти и жизни, затем подносит карманный пистолет к своему виску и стреляет.На пистолете нет фуражки, и рота хохочет. Ипполит клянется, что хотел убить себя, затем падает.

Неспособный уснуть, Мышкин идет гулять по парку, засыпает на скамейке, и его будит Аглая Епанчина. Она говорит Мышкину, что больше не может выносить семью и хочет сбежать с Мышкиным в Европу. Мышкин говорит, что идея нелепа, и вдруг перед ними встает госпожа Епанчина, требуя объяснений.

После того, как Мышкин признается, что хотел бы жениться на Аглае, и Аглая соглашается, планируется помолвка: Мышкин должен быть представлен петербургскому обществу.Вечеринка — это катастрофа. Мышкин начинает одну из своих длинных эмоциональных тирад — на этот раз против католической церкви — разбивает дорогую вазу и, наконец, падает в эпилептическом припадке.

Когда Мышкин выздоравливает, Аглая просит его пойти с ней в дом Настасьи Филипповны, и Мышкин соглашается. Рогожин тоже там, и он и Мышкин становятся свидетелями ожесточенного спора между двумя женщинами. Настасья надеялась устроить брак между Аглаей и Мышкиным, но Аглая обвиняет Настасью в игре с князем и проклинает ее за ее прошлое и за то, что она развратила Мышкина.В ответ Настасья напоминает Аглае, что Мышкин обещал жениться на ней и что она может заставить его это сделать. Мышкин соглашается и пытается последовать за Аглаей, когда она убегает из дома, но поворачивается, чтобы помочь Настасье, когда видит, что она упала в обморок.

Венчание устроено, Мышкин ждет Настасью в церкви. Однако Настасья снова передумала. Она не может заставить себя выйти замуж за принца; он слишком хорош, а она слишком запятнана. Она просит Рогожина забрать ее. Мышкину говорят, что двое сбежали, он уезжает в Петербург и, наконец, находит ожидающего его Рогожина.Рогожин забирает князя с собой домой и показывает ему тело Настасьи. Он убил ее и уложил на кровать. Она обтянута хорошей кожей и окружена бутылками с дезинфицирующими средствами.

Мышкин служит лихорадочному Рогожину, успокаивая его лоб и щеки, и когда их обнаруживают, Рогожин лепетает, и Мышкин теряет рассудок. В конце концов Рогожин выздоравливает от лихорадки мозга, и его судят и приговаривают к Сибири. Мышкина возвращают в санаторий доктора Шнайдера в Швейцарии; возможности для его когда-либо выздоровления невелики.

Идиот Введение | Shmoop

Идиот Введение

Эй, вот идея — давайте начнем с небольшой ролевой игры. Сделайте вид, что закрываете глаза (но не закрывайте их по-настоящему, потому что тогда вы не сможете прочитать эту вещь), очистите свой разум и сконцентрируйтесь на звуке — гм — на взгляде наших слов.

Сейчас в России середина девятнадцатого века, и на престоле Николай I, супер-пуперский реакционный консервативный царь.Другими словами, сейчас не самое подходящее время для размышлений о левом социализме, учитывая, что у царя изрядно чешется указательный палец.

А теперь представьте молодого писателя, который входит в группу дальновидных интеллектуалов. Эти ребята болтают о том, как было бы здорово, если бы им не правил этот сверхреакционный царь. Ха, как долго они смогут избежать наказания за это? Оказывается, недолго — писателя арестовывают, быстро судят и приговаривают к смертной казни. Он и его друзья выстраиваются в очередь перед расстрелом.Солдаты готовятся, прицеливаются, и … казнь отменяется и раскрывается как сложное психологическое средство пыток.

Итак, ваше творческое упражнение таково: учитывая этот безумный опыт и последующие четыре года почти невыносимых каторжных работ, как вы ожидаете, что этот молодой писатель отреагирует? Ладно, время вышло. Спойлер: писатель — Достоевский, и все это на самом деле случилось с ним. И после этого ужасного испытания он полностью отказался от своих прогрессивных идей и стал чрезвычайно религиозным.Он также соединил элементы русской православной традиции с чувствами всеобщего покоя и божественной любви, которые он иногда испытывал незадолго до эпилептических припадков. (О, верно, мы упоминали, что Достоевский тоже страдал эпилепсией? Ну, да.) В частности, он стал одержим идеей Иисуса Христа как совершенного существа. Для Достоевского это совершенство в основном связано с идеалами смирения и страдания. И, конечно же, все это вошло в большинство его романов.

Итак, в конце концов, в 1868 году, примерно через двадцать лет после всего кошмара инсценировки казни, Достоевский написал Идиот . Он сам назвал этот роман своим самым личным романом и сказал много хорошего в адрес тех критиков, которые назвали его самым интересным произведением. Почему это было таким личным? Что ж, мы думаем, что можно с уверенностью сказать, что это потому, что роман имеет дело со многими переживаниями и идеями, которые были так близки сердцу Достоевского. Первое: Мышкин, как и его автор, эпилептик.Во-вторых, идет постоянный поток историй о том, как люди реагируют на осознание того, что они собираются умереть, о чем Достоевский думал с тех пор, как его чуть не казнили. И третье: доброта и совершенство, лежащие в основе характера Мышкина, который должен был изображать позитивно красивого человека

. Нет ничего труднее этого во всем мире, и особенно сейчас. […] В мире есть только один положительно красивый человек — Христос, так что появление этого безмерно, бесконечно красивого человека, конечно же, является бесконечным чудом. (Письмо Достоевского к его племяннице Софии 1 января 1868 г., источник)

Другими словами, Мышкин — это способ Достоевского обратиться ко всему совершенству Иисуса.

Но тут Достоевский забеспокоился: а как написать о каком-то суперсовершенном человеке? Разве это не было бы раздражающим парнем, о котором можно было читать? Поэтому он обдумывает идею дальше, сравнивая своего Мышкина с такими персонажами, как Дон Кихот или Пиквик, и решает, что «красивый человек» должен быть смешным, чтобы быть интересным.В его письме к Софии говорится: «Сострадание проявляется к прекрасному, над которым насмехаются и которое не знает собственной ценности, и поэтому сочувствие проявляется и в читателе» (источник).

То есть, чтобы сделать идеального парня привлекательным, нужно заставить всех вокруг смеяться над ним, не осознавая, насколько он идеален на самом деле. Вот что он в итоге делает — Мышкин не «идеален» в том смысле, что все хотят быть им, но он «идеален», потому что он совершенно простой, незамысловатый и правдивый, что, в свою очередь, заставляет остальное общество выглядят по сравнению с ними сверхискусственными и лицемерными.

Что такое идиот и почему я должен волноваться?

Хорошо, выровняйтесь с нами, вы сейчас носите или носили когда-нибудь футболку Team Edward или Team Jacob? Вы беспокоились о том, останется ли Джоуи с Доусоном или Пейси? Вы втайне хотели, чтобы Джонатан Харпер бросил эту чопорную Мину и с головой погрузился во весь этот горячий секс невесты Дракулы? Что ж, у нас есть для вас роман. Давайте просто отложим на секунду материал о Христе и подумаем об этой книге в совершенно другом свете, фактически проверив сюжет.Ну вот, видите, это не , а о религии и философии, верно? Вместо этого то, что мы имеем здесь, является намного лучшей версией вашего стандартного, заурядного юношеского романа, с почти всеми видами урегулирования подростковых тревог, которые вы только можете себе представить. Нет, правда, постойте с нами на секунду, и мы просто разберемся в романтическом романе.

Во-первых, у нас есть Мышкин, тип хрупкого неудачника, но милый и доброжелательный. По сути? Он — усиленная версия классического ботаника-симпатичного парня.Во-вторых, у нас есть его полярная противоположность — непредсказуемый и опасный Рогожин, который подставляет плохого парня с изнанки пути. В-третьих, у нас есть Настасья, красивая, умная, с ужасным прошлым и множеством проблем с самооценкой из-за этого — подумайте, готическая чирлидерша. И, наконец, есть Аглая, замкнутая артистка, которая вот-вот должна стать самостоятельной, обнаружив настоящую любовь. Разговор об архетипах, правда?

Роман не только дает нам этих персонажей, он также показывает нам удивительное количество и сочетание романтических сюжетов.На самом деле больше, чем вы могли бы потрясти палкой. Нет, серьезно, давай, попробуй погрозить им палкой — ты выглядишь глупо. И не только потому, что вы будете трясти палкой по книге. У Настасьи самый простой выбор. Идет ли она с сексуальным парнем, который любит ее, но является нестабильным и, возможно, жестоким? Конечно, он может причинить ей вред, но, опять же, у нее все равно происходит что-то вроде саморазрушения. Или она пытается преодолеть свои проблемы и пойти с парнем, который хочет спасти и изменить ее, но любит ее больше как друга, чем как девушку? Это сложный вызов.

Выбор Мышкина вроде как. Следит ли он за своим сердцем и идет с девушкой своей мечты? Или он придерживается своих принципов и пытается помочь девушке, от которой все хотят отказаться? Ага, еще одна головорез.

Аглае нужно принять несколько решений, которые больше связаны с ее семьей и социальным положением. Говорит ли она, черт возьми, с общественным мнением, следует ли она своим собственным идеям и выходит замуж за чудака Мышкина? Или она придерживается того, что правильно и правильно, и поддерживает Радомского, Ганю или кого-нибудь из других социально приемлемых парней? Ой.Рада, что мы не на ее месте.

И, наконец, Рогожин, выбор которого, наверное, самый суровый и, вероятно, наиболее обусловленный обстоятельствами. Сможет ли он побороть свою страсть и одержимость Настасьей и уйти от всей этой ситуации? Или он обречен поддаться всем этим чувствам вместе с сумасшедшей ревностью, которую он не может контролировать?

Что происходит с нами, когда мы наблюдаем, как эти персонажи делают, и пытаемся придерживаться своего выбора? Мы заботимся, потому что, эй, кто не любит сложные драмы отношений.Нам не все равно, потому что мы начинаем по-настоящему привязываться к некоторым из этих парней. И, конечно же, нам не все равно, потому что все мы были по крайней мере в одной из этих ситуаций до себя.

Ресурсы «Идиот»

Веб-сайты

Project Guttenberg
Вот полный текст «Идиот» — вы знаете, , чтобы упростить поиск цитат.

Станция Достоевского
Супер всесторонний сайт со ссылками на все, что есть о Достоевском — биография, фотографии, эссе и все остальное.

Ресторан «Идиот»
Этот ресторан в Санкт-Петербурге полностью вдохновлен романом. Нет информации о том, ворвутся ли официанты и начнут ли кричать на вас и ваших собеседников.

Книги

Энциклопедия Достоевского
Вот последний справочник нашего Достоевского.

Моя вера: Очерки жизни и искусства
Посмотрите этот комментарий к книге « Идиот » Германа Гессе, известного немецкого писателя.

Кино- или телепродукция

Hakuchi
Это потрясающая японская версия романа 1951 года. Нам интересно, как культурные материалы переводятся в японском контексте. Может, они просто превращают это в историю любви.

Производство фильмов или телепрограмм

Идиот
Это своего рода панк-обновление из Эстонии, сделанное в 2011 году.

Видео

Идиот
Вот часть 2003 года с субтитрами. мини-версия романа — к тебе идет российское телевидение.

Аудио

Идиот на BBC 7 Radio
Посмотрите эту радиоспектакль с участием Пола Риса.

Изображений

Гольбейна «Тело Христа в гробнице»
Именно эта картина сводит всех с ума! Безумный! Сумасшедший, мы говорим вам!

Достоевский Flickr
Нет, действительно, это страница Flickr, на которой люди могут обсуждать и делиться фотографиями, которые напоминают им темы из романов Достоевского.

Подробный анализ романа

Роман в четырех частях

Часть первая

I

В конце ноября, во время оттепели, в девять часов утра поезд Петербургско-Варшавской железной дороги на полном ходу приближался к Петербургу.Было так сыро и туманно, что наступил рассвет. В десяти шагах влево-вправо от дороги было трудно что-либо разглядеть из окон кареты. Были и пассажиры, возвращавшиеся из-за границы; но еще больше было заполнено купе для третьего класса, и все с малыми и деловыми людьми, не очень далеко. Все, как всегда, устали, глаза у всех за ночь отяжелели, все онемели, лица у всех были бледно-желтые, цвета тумана. В одном из вагонов третьего класса с рассвета они оказались напротив друг друга, у самого окна, двое пассажиров — оба молодые люди, оба почти легкие, оба не шикарно одетые, оба с довольно примечательными лицами и оба желающие наконец-то вступают друг с другом в разговор.Если бы они оба знали друг о друге, что делает их особенно примечательными в данный момент, то, конечно, были бы поражены, что случай так странно поставил их друг напротив друга в вагоне третьего класса поезда Санкт-Петербург-Варшава. . Один из них был невысокого роста, двадцати семи лет, кудрявый и почти черноволосый, с маленькими серыми, но горящими глазами. Его нос был широким и приплюснутым, лицо дерзким; ее тонкие губы постоянно скручивались в какую-то наглую, насмешливую и даже злобную улыбку; но его лоб был высоким и хорошо сформированным, и он освещал неблагородную нижнюю часть его лица.Особенно заметна на этом лице его мертвая бледность, придававшая всему лицу молодого человека исхудавший вид, несмотря на довольно крепкое телосложение, и в то же время что-то страстное, до страдания, не гармонирующее с дерзким и дерзким телосложением. грубой улыбкой и острым самодовольным взглядом. … Он был тепло одет, в широкую, черную, покрытую дубленкой, и ночью не замерз, в то время как его сосед был вынужден терпеть на своей холодной спине всю сладость сырой ноябрьской русской ночи, за что, очевидно, он не был подготовлен.На нем был довольно широкий и толстый плащ без рукавов и с огромным капюшоном, какой часто носят в дороге, зимой, где-нибудь далеко за границей, в Швейцарии или, например, в Северной Италии, не считая, конечно, заодно и до таких концов по дороге, как от Эйдткунена до Санкт-Петербурга. Но то, что было хорошо и вполне удовлетворительно в Италии, оказалось для России не совсем подходящим. Владелец плаща с капюшоном был молодой человек, тоже лет двадцати шести или двадцати семи, немного выше среднего роста, очень светлый, густоволосый, с впалыми щеками и небольшой, острой, почти полностью белой бородой.Его глаза были большими, голубыми и внимательными; в их взгляде было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые люди с первого взгляда догадываются о падении. Однако лицо молодого человека было приятным, худым и сухим, но бесцветным, а теперь даже холодным. В его руках болтался тощий сверток старого выцветшего платка, в котором, казалось, находилось все его дорожное имущество. На ногах были туфли на толстой подошве с ботинками — все не по-русски.Черноволосый сосед в шубе, покрытой дубленкой, увидел все это, отчасти потому, что делать было нечего, и наконец спросил с той нескромной ухмылкой, в которой иногда человеческое удовольствие иногда выражается так бесцеремонно и небрежно в неудачах соседа: Холодно? И он пожал плечами. — Очень, — с особой готовностью ответил сосед, — и, заметьте, это еще оттепель. Что, если это был мороз? Я даже не думал, что здесь так холодно. Отвыкла. — Из-за границы, а? — Да, из Швейцарии.- Уф! К черту тебя! .. Черноволосый мужчина присвистнул и засмеялся. Завязался разговор. Готовность белокурого юноши в швейцарском пороге отвечать на все вопросы своего черновекого соседа была поразительной и без всяких подозрений на совершенную небрежность, неуместность и праздничность других вопросов. В ответ он заявил, среди прочего, что он действительно давно не был в России, более четырех лет, что его отправили за границу из-за болезни, какой-то странной нервной болезни, например, эпилепсии или Остроумный танец, некоторые толчки и судороги.Слушая его, черноглазый несколько раз ухмылялся; особенно он смеялся, когда на вопрос: «Ну что, вылечились?» — блондин ответил, что «нет, не вылечили». — Хех! Деньги, которые должны быть переплачены подарком, и мы им здесь верим », — обрадовались черные массы. — Истинная правда! — в разговор вступил один человек, сидевший рядом и плохо одетый, что-то вроде клерка с крутым клерком, лет сорока, крепкого телосложения, с красным носом и прыщавым лицом, — правда, сэр, только все русские силы подарены сами себе! «О, как ты ошибаешься в моем случае, — подхватил швейцарский пациент тихим и примирительным голосом, — конечно, я не могу спорить, потому что я не все знаю, но мой доктор, из его последних, дал мне еще два года в пути сюда, и почти два года там.»На его собственный счет. — Ну платить некому, да? — спросили черные массы. — Да, господин Павлищев, который меня держал, умер два года назад; Позже я написал сюда генералу Епанчину, моему дальнему родственнику, но ответа не получил. И вот он пришел. — Куда ты приехал? — То есть где я останусь? .. Да, пока не знаю, правда … так … — Еще не определились? И оба слушателя снова рассмеялись. — И я полагаю, в этом узле вся твоя сущность? — спросили черные массы.«Я готов бороться за то, что это так, — сказал красноносый чиновник с чрезвычайно довольным видом, — и что в багажных вагонах больше нет багажа, хотя бедность — это не порок, чего, опять же, нельзя. упускается из виду. Оказалось, что так оно и было: молодой блондин сразу и с необычайной поспешностью признал это. « Ваш узел еще имеет какое-то значение », — продолжил чиновник, когда они рассмеялись (здорово, что сам хозяин узла начал наконец смеяться, глядя на них, что увеличивало их веселье), золотые посылки за границу с Наполеоны и Фридрихсдоры, внизу с голландскими арапчиками, о которых все еще можно сделать вывод хотя бы только по сапогам, в которые одевают ваши иностранные туфли, но… если добавить в свой связку такого, казалось бы, родственника, как, примерно, Епанчина генерала, то узел приобретет какое-то другое значение, конечно, только если Епанчина генерала действительно вам родственница и вы не ошиблись, вне рассеянности … что очень и очень характерно для человека, ну, по крайней мере … от избытка воображения. «О, вы опять угадали, — сказал молодой блондин, — в конце концов, я действительно почти ошибаюсь, то есть почти не родственник; до такой степени, что я, правда, совсем не удивился тогда, что мне там не ответили.Я этого ожидал. — Зря потратили деньги на франкирование письма. Гм … хотя бы простодушный и искренний, и это похвально! Гм … мы знаем генерала Епанчина, сэр, на самом деле, потому что он известный человек; и покойный господин Павлищев, державший вас в Швейцарии, тоже был известен, если бы это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их двое двоюродных братьев. Еще один до сих пор в Крыму, и покойный Николай Андреевич был человеком порядочным, и со связями, а четыре тысячи душ одновременно имели, сударь… — Именно так, его звали Николай Андреевич Павлищев, — и, отвечая, молодой человек пристально и пытливо посмотрел на всезнайку. Эти джентльмены-всезнайки встречаются иногда, даже довольно часто, в определенном социальном слое. Они знают все, вся неугомонная пытливость их ума и способностей неудержимо мчатся в одном направлении, конечно, при отсутствии более важных жизненных интересов и взглядов, как сказал бы современный мыслитель. Под словом «все знают» следует понимать, однако, довольно ограниченную область: откуда такой-то, с кем он знает, сколько у него состояния, где он был губернатором, на котором женился, сколько взял за его жена, которая приходится ему двоюродной сестрой, троюродной сестрой и т. д.и т.д., и все такое. По большей части эти всезнайки ходят с ободранными локтями и получают семнадцать рублей в месяц зарплаты. Люди, о которых они знают все тонкости, конечно, не придумали бы, какими интересами они руководствуются, и все же многие из них положительно утешаются этим знанием, равным всей науке, и достигают самоуважения. и даже высшее духовное удовлетворение. А наука соблазнительна. Я видел ученых, писателей, поэтов, политиков, которые нашли и нашли в одной и той же науке свое высшее примирение и цели, и даже положительно сделали только карьеру на этом.В продолжение всего этого разговора черноглазый молодой человек зевнул, посмотрел в окно и с нетерпением ждал конца поездки. Он был каким-то рассеянным, что-то очень рассеянным, почти встревоженным, даже становился каким-то странным: иногда он слушал и не слушал, смотрел и не смотрел, смеялся, а иногда сам не знал и не понимал, кто он смеяться над. — И простите, с кем я имею честь … — угрюмый джентльмен вдруг повернулся к блондинистому молодому человеку с узлом.«Князь Лев Николаевич Мышкин», — ответил он с полной и немедленной готовностью. — Князь Мышкин? Лев Николаевич? Я не знаю. Так что я даже не слышал об этом, сэр, задумчиво ответил чиновник, то есть я не говорю об имени, историческом имени, которое можно и нужно найти в Истории Карамзина, я говорю о лице, сэр. , а у князей Мышкиных что-то нигде не встречается, даже молва утихла, сударь. — О Конечно! — сразу ответил князь, — князей Мышкиных теперь нет вообще, кроме меня; Я думаю, что я последний.А что касается отцов и дедов, то они были с нами как придворные. А отец мой был младшим лейтенантом армии, кадетов. Но я не знаю, как генерал Епанчина тоже оказалась из Мышкиных княжон, тоже последняя в своем роде … — Хе-хе-хе! Последний в своем роде! Хе-хе! Как ты это перевернул? — усмехнулся чиновник. Черноглазый усмехнулся. Светловолосый мужчина был несколько удивлен тем, что ему удалось сказать — довольно плохой каламбур. «Представьте себе, — сказал я, вообще не задумываясь», — наконец объяснил он с удивлением.- Да, понятно, сэр, понятно, — весело согласился чиновник. — А ты что, князь, и науки там учился, у профессора? — вдруг черноглазый. — Да … учился … — Но я так и не узнал ничего. — Почему-то я именно такой, — почти извиняясь, добавил князь. — Из-за болезни они не сочли возможным обучать меня систематически. — Вы знаете Рогожиных? — быстро спросили черные массы. — Нет, совсем не знаю. В конце концов, я очень мало знаю людей в России.Это ты Рогожин? — Да, я, Рогожин, Парфен. — Парфен? Да, это не те Рогожины … — с повышенным значением начал чиновник. — Да, те самые, — быстро и с невежливым нетерпением прервали его черные массы, чего совсем нет, и не обращались к пораженному чиновнику, и с самого начала он говорил только с одним князем. — Да … как это? — чиновник был удивлен до столбняка и вытаращил глаза; осталось два с половиной миллиона в капитале? — Как вы узнали, что он оставил два с половиной миллиона чистого капитала? — прервали черные массы, не почитая и на этот раз взглянув на чиновника.- Смотреть! (он моргнул князю) и что им только до того, что они сразу приспешники лезут? И правда, что у меня умер родитель, и я через месяц почти без сапог уезжаю из Пскова домой. Ни брата, ни подлеца, ни матери, ни денег, ни уведомления — ничего не прислали! Как собака! Я весь месяц пролежал в Пскове в лихорадке. — А теперь миллионером надо обзавестись не раз, а то хоть, боже мой! — развел руками чиновник. — Ну зачем ему, скажите, пожалуйста! — Рогожин снова раздраженно и злобно кивнул ему.- Я пойду и пойду. — Понимаете! Да ну не дам, не дам, целую неделю танцевать хочешь! — И не делай этого! Так мне и надо; не дают! И я буду танцевать. Я брошу жену и маленьких детей и буду танцевать перед тобой. Лестнее, льстнее! — Фу! — сплющенные черные массы. «Пять недель назад, как и ты, — обратился он к князю, — я сбежал в Псков с одним узлом от родителей к тете; Да, там в лихорадке он упал и без меня умрет.Кондрашка сбил. Вечная память умершему, а потом он чуть не насмерть убил меня! Поверьте, князь, ей-богу! Если бы я не сбежал, я бы убил. — Вы его чем-то раздражали? — с особым любопытством ответил князь, разглядывая миллионера в тулупе. Но хотя в самом миллионе и в наследстве могло быть что-то примечательное, князь был удивлен и заинтересован в другом; да и сам Рогожин почему-то особенно охотно брал князя своим собеседником, хотя казалось, что общение ему нужно больше механически, чем морально; как-то больше от рассеянности, чем от невинности; от беспокойства, от возбуждения, просто чтобы посмотреть на кого-то и толкнуть что-то языком.Казалось, что он все еще в лихорадке, по крайней мере, в лихорадке. Что касается чиновника, то он висел над Рогожиным, не решался дышать, ловил и взвешивал каждое слово, как будто искал алмаз. — Он разозлился, разозлился, да, может быть, оно того стоило, — ответил Рогожин, — но больше всего меня достал брат. О маме сказать нечего, женщина старая, она читает Четя-Минеи, сидит со старухами, а что Сенька-брат решает, да будет так. Но что он тогда не сообщил мне? Мы понимаем, сэр! Правда, тогда я был без памяти.Также, мол, телеграмма была отправлена. Да телеграмму тете и приходи. И она там вдова 30 лет и сидит с юродивыми с утра до ночи. Монахиня не монахиня и тем более. Телеграмм испугалась, да, не распечатав, отдала в часть, так что там и осталась по сей день. Выручил только Конев Василий Васильич, все списал. От парчового покрытия на родительском гробу, ночью брат отрезал отливку, золотые кисти: «Какие деньги, мол, стоят.«Да ведь он может поехать для этого один в Сибирь, если я хочу, потому что это кощунство. Эй ты, гороховое чучело! — обратился он к чиновнику. — По закону: святотатство? — Богохульство! Кощунство! Чиновник немедленно согласился. — Для этого в Сибирь? — В Сибирь, в Сибирь! Сразу в Сибирь! «Все думают, что я еще болен, — продолжал Рогожин князю, — а я, не говоря ни слова, медленно, еще больной, сел в карету и уже шел: открой ворота, брат Семен Семеныч. ! Я знаю, что он рассказал обо мне родителю покойного.И то, что меня сильно раздражало через Настасью Филипповну, — это правда. Я здесь один. Сбитый с толку грехом. — Через Настасью Филипповну? — подобострастно сказал чиновник, словно о чем-то подумав. «Вы не знаете! — нетерпеливо крикнул ему Рогожин. — Ан и я знаю! — торжествующе ответил чиновник. — Эвона! А вот Настасий Филипповн мало! А какой ты наглый, скажу я тебе, тварь! Ну вот так я и знал, что какое-нибудь такое существо тут же повиснет! — продолжал он князю.- А, может быть, я знаю, сэр! — запнулся чиновник. — Лебедев знает! Вы, ваша светлость, упрекните меня, но что, если я докажу? И та самая Настасья Филипповна, через которую ваш родитель хотел вдохновить вас калиновым посохом, а Настасья Филипповна — это Барашкова, так сказать, даже знатная дама, а еще и княгиня себе подобных, и знает некоего Тоцкого, с Афанасием Ивановичем, с одним исключительно, помещиком и капиталистом, членом компаний и обществ, и большая дружба на этот счет с генералом Епанчиным во главе… — Эй, вот кто ты! — наконец-то очень удивился Рогожин. «Ух, черт возьми, но он действительно знает. — Он все знает! Лебедев знает все! Я, ваша светлость, ездила с Лихачевым Алексашкой два месяца, а также после смерти моего родителя и всего, то есть все уголки и переулки, я знаю, и без Лебедева дошло до того, что ни шага . Сейчас он присутствует в долговом отделе, а потом и Арман, и Коралия, и княгиня Пацкая, и Настасья Филипповна успели выяснить, и ему довелось узнать многое.- Настасья Филипповна? Но разве она с Лихачевым … — Рогожин сердито посмотрел на него, даже губы его побледнели и задрожали. «Н-ничего! Н-н-ничего! Как нет ничего! — схватился чиновник и поскорее поторопился, — без денег, то есть Лихачев не смог попасть! Нет, это не похоже на Арманс. Здесь только Тоцкий. Да, вечером в Большом Али во Французском театре он сидит в своей ложе. Офицеры там мало ли что говорят между собой, да и доказать ничего не могут: «вот, мол, это та же Настасья Филипповна», и все; а про дальнейшее — ничего! Потому что ничего нет.«Вот так, — мрачно и хмуро подтвердил Рогожин, — мне тогда и Залежев сказал. Потом, князь, я на отцовском бекеше третьего дня перебежал Невский, а она вышла из магазина, села в карету. Так что здесь меня обожгло. Я встречаюсь с Залежевым, он мне не ровня, ходит, как клерк из парикмахерской, и лорнет в глазу, а мы с родителями в засаленных сапогах и нежирных щах отличались. Это, по ее словам, не ваша пара, она говорит, княгиня, но ее зовут Настасья Филипповна, фамилия Барашкова, и она живет с Тоцким, и Тоцкий не знает, как от нее теперь избавиться, поэтому То есть он достиг нынешнего возраста, пятидесяти пяти, и хочет жениться на самой красивой девушке во всем Петербурге.Потом он предложил мне сегодня увидеть Настасью Филипповну в Большом театре, в балете, в ее ложе, в бенуаре, она будет сидеть. С нами с родителем попробуйте пойти на балет — убьет одно наказание! Я, однако, потихоньку убежал на час и снова увидел Настасью Филипповну; В ту ночь я не спал. Наутро покойный дает мне два пятипроцентных билета по пять тысяч, иди, мол, продай, и отнеси семь тысяч пятьсот в контору Андреева, заплати, а остаток сдачи от десяти тысяч, никуда не уходя , подари мне; Я подожду тебя.Продал билеты, взял деньги, но в офис Андреевых не пошел, а пошел, никуда не глядя, в английский магазин, и на все пару кулонов, которые я выбрал, по одному бриллианту в каждой, почти как орех, четыреста рублей должно было остаться, сказал имя, поверил. С подвесками иду к Залежеву: так-то, пойдем, брат, к Настасье Филипповне. Мы пошли. Что тогда у меня под ногами, что передо мной, что по бокам — я ничего не знаю и не помню.Они вошли в зал прямо к ней, она вышла к нам. То есть я не говорил, что я был собой; и «от Парфена, мол, Рогожина, — говорит Залежев, — тебе на память о вчерашнем митинге; соизволите принять. «Она открыла, посмотрела, улыбнулась:« Спасибо, он говорит, вашему другу господину Рогожину за любезное внимание », — поклонилась и ушла. Ну вот почему я тут не умерла! А если и умер, то это так. потому что подумал: «Все равно живым не вернусь!» И самое обидное мне показалось, что этот зверь Залежев все присвоил себе.Я маленький и одет как лакей, а я стою, я молчу, я смотрю на нее, потому что мне стыдно, а он во всем модном, в помаде и завитом, румяном, клетчатом галстуке, — и крошится, и кланяется, а уж она, наверное, взяла его сюда вместо меня! «Ну, я говорю, как мы выбрались, не смей сейчас думать об этом, понимаешь!» Смеется: «А как-нибудь сейчас Семену Парфеничу рапортуете?» Правда, хотелось при этом оказаться в воде, не идя домой, но думаю: «Все равно», и как проклятый вернулся домой.- Эх! Ух ты! — гримасничал чиновник, и даже его охватила дрожь, — а ведь умерший не только на десять тысяч, но и на десять рублей на тот свет, — кивнул он князю. Князь с любопытством осмотрел Рогожина; казалось, что в тот момент он был еще бледнее. — «Жил»! — сказал Рогожин. — Что ты знаешь? Тут же, — продолжал он князю, — он обо всем узнал, и Залежев пошел болтать со всеми, кого встречал. Родители забрали меня, заперли наверху и час читали лекции.«Это только я, — говорит он, — готовлю тебя, но я собираюсь попрощаться с тобой на ночь». Что вы думаете? Он шел седым к Настасье Филипповне, кланялся ей земной, просил и плакал; Она наконец принесла ему коробку, грохнула: «Вот, говорит, ты, старая борода, твои сережки, а теперь они мне в десять раз дороже, если бы Парфен достал их от такой грозы. Поклонитесь, говорит, и поблагодарите Парфена Семеныча. «Ну, а это иногда, с благословения мамы, я получил от Сережи Протушина двадцать рублей и ехал в Псков на машине и ехал, но я приехал в лихорадке; старушки стали читать мне календарь святых, а я был напился, а потом пошел в таверны за последними, и всю ночь провел на улице в бессознательном состоянии, а к утру поднялась температура, а тем временем собаки грызли меня ночью.Я сильно проснулся. — Ну-ну-ну, теперь с нами будет Настасья Филипповна! — потирая руки, чиновник захихикал, — а теперь, сударь, какие подвески! Сейчас такие подвески наградим … « А то, что если хоть раз сказать про Настасью Филипповну хоть раз, то, Боже, я тебя выпороть, хоть ты и с Лихачевым пошел », — вскричал Рогожин, крепко схватив его за руку. — А если взбить, то не откажешься! Секи! Вырезаны и тем самым захвачены … И вот мы! Действительно, мы заехали в воксал.Хотя Рогожин сказал, что ушел незаметно, его уже ждали несколько человек. Они кричали и махали ему шляпами. — Смотри, а Залежев здесь! — пробормотал Рогожин, глядя на них с торжествующей и даже как бы злой улыбкой, и вдруг повернулся к князю. — Князь, я не знаю, за что полюбил тебя. Может потому, что в тот момент он его встретил, но ведь он его встретил (он указал на Лебедева), но он его не любил. Приди ко мне, князь. Мы снимем с тебя эти сапоги, в первую одену шубу из куньи, я сшью тебе грунтовку, белую жилетку или что хочешь, деньгами набью карманы, а также … пойдем к Настасье Филипповне! Придешь ты или нет? — Послушайте, князь Лев Николаевич! — внушительно и торжественно перехватил Лебедев. — Ой, не пропустите! О, не пропустите! .. Князь Мышкин встал, вежливо протянул руку Рогожину и ласково сказал ему: — С огромным удовольствием приеду и большое вам спасибо за любовь ко мне. Может, приеду сегодня, если будет время. Поэтому скажу откровенно, вы мне очень понравились, особенно когда говорили о бриллиантовых подвесках.Кулоны нравились и раньше, хотя у тебя хмурое лицо. Спасибо тебе за обещанные платья и шубу, потому что мне очень скоро понадобится платье и шуба. На данный момент у меня почти нет денег. — Деньги будут, к вечеру приходите! — Будут, будут, — подхватил чиновник, — к вечеру, до рассвета, будут! — А ты, князь, большой охотник на женский пол? Скажи это раньше! — Я, н-н-нет! Я … Вы, наверное, не знаете, потому что из-за врожденного недуга я вообще женщин не знаю.«Ну, раз так, — воскликнул Рогожин, — ты, князь, выходи дураком, а Бог любит таких, как ты! «И Бог любит таких людей», — сказал чиновник. — А ты за мной, веревочка, — сказал Рогожин Лебедеву, и все вышли из машины. Лебедев добился своей цели. Вскоре шумная банда отступила в сторону Вознесенского проспекта. Князю пришлось повернуть на Литейную. Было сыро и мокро; Князь спросил прохожих, — до конца дороги впереди его оставалось три версты, и он решил взять извозчика.

Достоевский убежден, что носитель добра и любви, высокого и неоспоримого этико-эстетического идеала может стать спасением отдельного человека и всего человечества. Вступая в полемику с просветителями XVIII века, подчеркивавшими разумное начало в процессе осчастливления людей, а также с русскими радикальными демократами, опирающимися на решительные действия и поступки на пути преобразования общественной жизни, Достоевский нарисовал героя. Который будет влиять на людей своим состраданием, безграничной любовью, верой и готовностью сознательно «пожертвовать собой всем ради всеобщего блага».«Идеальность центрального героя романа ощущается почти всеми его персонажами. Генерал Иволгин восклицает:« Князь, вы благородны как идеал! Какие другие перед вами? »Присущий этому персонажу пафос сочетается в это заявление с искренним восхищением.

Идиот (Достоевский): значение имени

Почему произведение Достоевского оказалось таким странным и шокирующим для читателя словом — «Идиот»? Последнее имеет несколько значений, учтенных автором.Один из них используется в повседневной жизни и носит оскорбительный характер. В связи с этим он используется «другими» персонажами, часто в раздражении, в их сердцах, людьми, которые не могут его понять, которым он кажется чужим. Однако эти персонажи ощущают условность такого словоупотребления, его оскорбительное звучание для человека, который по своему интеллекту намного выше, чем генерал Епанчин или Ганя Иволгин. Другое значение этого слова — народное. В данном случае он близок к таким обозначениям, как «бедный», «юродивый», «божественный человек».Третье значение связано с болезнью Мышкина, тяжелой эпилепсией, нервным срывом, безумием или, наоборот, возбудимостью. Эти заболевания поразили молодого человека еще в России, в результате чего он был вынужден долгое время лечиться в швейцарской клинике. В четвертом смысле это слово «идиот» употреблялось в эпоху Возрождения и в 17 веке по отношению к физическим уродам, которые выполняли функции шутов и шутников и часто страдали слабоумием или, наоборот, отличались острым умом. .Это Эль Примо, Себастьян де Морра, Дон Антонио англичанин, особенно Франсиско Лескано и Бобо де Корк при испанском дворе в исполнении Д. Веласкеса, Трибуле при дворе Франциска I, Риголетто в опере Верди. «Какой ужас: быть шутом! Какой ужас: быть уродом! «- говорит Трибуле в драме В. Гюго« Король забавляется сам », зная, что придворные считают его инопланетным идиотом. В пятом смысле это слово употреблялось в средние века, когда идиот, как показал Р.-И. Хлодковский. Это прозвище человека, лишенного «книжной мудрости», но богатого мудростью сердца.Большинство этих смыслов присутствует в емком названии романа Достоевского «Идиот», и автор «играет» с ними в тексте, показывая относительную несоответствие такого прозвища герою в начале романа (что не считается людьми, окружавшими Мышкина) и трагическое оправдание этого обозначения в финале … Читатели книги окончательно убеждаются в емкости и правильности названия произведения, выбранного автором.

Место и время действия

Автор переносит своего героя, юного князя Мышкина из далекой горной Швейцарии в Россию, сталкивая его с «хаосом» новой реальности.Иногда писатель намеренно расширяет сцену, вводя с помощью рассказов персонажей и собственных описаний сцены из жизни Франции (Лиона), Швейцарии, российской провинции и Москвы, но в основном события происходят в Санкт-Петербурге. и его пригород — Павловск. Но это сужение сцены не мешает автору ввести в читательскую орбиту всю российскую действительность пореформенной эпохи.

Время действия романа Достоевского «Идиот» составляет около семи месяцев, начиная с конца ноября 1867 года и заканчивая летом 1868 года.Эти годы соответствуют времени, когда Достоевский написал произведение, буквально «дышащее» современностью. Эпоха 60-х нашла отражение в отсылках к судебной реформе («здесь много говорят о судах»), о строительстве железных дорог, развитом ростовщичестве, гласности, росте преступности, в раскрытии судорожных метаний персонажей. романа, в сломанных персонажах, в ожидании «обновления» людей, в вопиющих противоречиях поведения персонажей, в острой борьбе идей и мнений.«Здесь много разного, что стало болезненным и выросло», — замечает проницательный Мышкин, едва знакомясь с жизнью столицы. Ряд высказываний персонажей подтверждают эту сводную характеристику. «Больше богатства, но меньше власти; соединяющая мысль ушла. «Действительно, на один полюс Рогожины швыряют тысячи миллионеров, на другой — усталость аристократов Тоцких, выпадение Иволгиных из привычной жизненной колеи. Сама фраза Лебедева вызывает ассоциацию с давними традициями. Постоянное свидетельство, записанное в «Гамлете»: «Связь времен распалась.«Кризис времени повторился в новых исторических условиях. Генерала Епанчина охватывает страх:« Как будто в воздухе что-то летит, как летучая мышь, беда летит, а я боюсь, я боюсь! » Понятно, что это не восприятие пейзажа, а ощущение эпохи. Так же остро ощущает перемены Лизавета Прокофьевна: «Все перевернулось, все перевернулось». потеря: «А как все сложилось, я не понимаю.Вроде как твердо стояло, но что теперь? «В обществе деньги приобрели особую власть, распространились аферы, коммерческие сделки, выкуп и получение богатейшего наследства.« В наше время все авантюристы », — говорит один из героев романа. Общество стало заметно криминализованным. Книга Достоевского отражает такие нашумевшие преступления, как убийство восемнадцатилетним школьником В. Горским шести человек в доме купца Жемарина; как ограбление студентом университета А.М. Данилов о ростовщике Попове и его слуге Нордмане. Настасья Филипповна замечает: «Ведь сейчас их всех одолевает такая жажда, они так разошлись на деньги, что как будто сошли с ума». Поэтому нельзя не почувствовать внутреннюю связь «Идиота» с романом «Преступление и наказание», хотя в первом из этих произведений убийство происходит не только из-за денег, но и в «Идиоте», а вовсе не из-за них. Все эти приметы времени второй половины 60-х годов запечатлены в новом романе Достоевского благодаря пристальному вниманию писателя к газетной информации, щедрому проникновению в роман фактов современной общественной жизни.Все это сделало нарисованную в нем картину жизни исторически конкретной. Вот почему Достоевский однажды сказал о своем творчестве: «Это хорошо … Все есть!» Во многом это относилось к реальной русской действительности определенной эпохи, отраженной в романе.

Состав

Оригинальный исключительный талант ставит Достоевского в ряд крупнейших писателей мира. «Гений Достоевского несомненен, — писал Горький, — по силе изображения его талант, пожалуй, не уступает Шекспиру.«Произведения писателя — замечательного художника слова — неизменно трогают живое, учат состраданию, сердечности и эмоциональной чуткости.

В романе« Идиот »(1869) Достоевский попытался создать образ положительного героя, противостоящего жестокому. и грязный мир хищников и амбициозных людей, меркантильность и бесчеловечность окружающего общества. В одном из писем Достоевский признался, что его «долго мучила … идея … изобразить совершенно замечательного человека. «Идея» старого и любимого «и добавил:» На мой взгляд, нет ничего сложнее, особенно в наше время… »

Эта непростая задача не была решена писателем до конца: ведь Достоевский делает психически больного князя Мышкина — человека, который в силу особенностей своей психики стоит за пределами привычных норм и представлений, — таким» Совершенно замечательный человек ». Главный герой романа -« обновленный Раскольников »,« исцеленный »от гордости человек, князь Мышкин, носитель« положительно прекрасного »идеала. Князь Мышкин -« Князь Христос », выросший вдали от общества, чуждый его классово-загадочным страстям и интересам, человек исключительной духовной бескорыстности, красоты и человечности, предвкушающий радостную гармонию, ожидающую человечество в будущем.Как и его евангельский прототип, Мышкин гибнет в борьбе неудовлетворенных эгоистических интересов и страстей, волнующих современное общество. Конечно, Мышкин — не Христос, а человек смертный, но из тех, избранных, которые напряженными духовными усилиями сумели приблизиться к этому сияющему идеалу, кто глубоко несут его в своих сердцах.

Достоевский противопоставил наивное ребячество и душевное смирение Мышкина метким в противоречиях, страдающим, «дисгармоничным» героям романа.Отзывчивость Мышкина на страдания и горе других, его братское отношение ко всем людям, независимо от их положения и социального статуса, ставили его морально выше окружающих, делали его судьей и утешителем. Таким образом, Мышкин выступает не столько в роли социального реформатора, сколько в роли нового Христа. Сам Мышкин перенес много страданий, душевных заболеваний, одиночества, поэтому гораздо острее воспринимает чужие страдания. Моральная сила Мышкина, его духовная чистота, бескорыстие, доброта и сочувствие к чужим страданиям сделали его непререкаемым авторитетом не только для истощенной, потерявшей веру в людей Настасьи Филипповны, но даже для таких людей, как самовлюбленный и пустой генерал Епанчин. или растерянный и озлобленный купец Рогожин.Во имя спасения Настасьи Филипповны Мышкин жертвует собственным счастьем, счастьем и честью любимой девушки, самоотверженно борется с несправедливостью, стремится облегчить страдания других людей.

Образ главного героя оказался для Достоевского «ужасно сложным». Князь Мышкин доверчиво и открыто идет к людям, надеясь помочь им в несчастьях, облегчить жизнь. Он видит портрет женщины, лицо которой было красивым, но в то же время отражало внутреннее страдание.Это Настасья Филипповна, человек глубокий и страстный, человек с «пронзительным» и раненым сердцем. Тоцкий, который руководил им, поставил его в ложное положение, и теперь его продают как вещь. Князь Мышкин появляется в тот момент, когда Настасья Филипповна, испытывая боль и оскорбление от унизительного торга, решает бросить вызов всем, шокирует общество своим притворным цинизмом.

Главная беда общества, в котором оказался князь Мышкин, — это всеобщая «разобщенность».«Больше богатства, но меньше власти, — говорит Лебедев, — больше нет соединяющей мысли». Князь Мышкин хочет ввести «соединительную мысль», но ему это не удается, он добивается обратного эффекта. Желая примириться, он разлучает всех своим посредничеством и ссорится еще больше. Своим внешним видом герой усиливает борьбу добра и зла, происходящую в душах людей. Настасья Филипповна переходит от мечты о чистой и праведной жизни к страданию от невозможности ее реализации и погружается в цинизм.Рогожин то великодушен, то угрюм, то братится с князем, то хочет его убить. Ганя Иволгин иногда ради денег стремится жениться на Настасье Филипповне, потом находит в себе силы отказаться от них. Незначительный, жалкий и нелепый Лебедев вдруг осознает подлость своего падения, его сердце обретает способность уклоняться от сочувствия к душе другого человека, доведенного до конвульсий.

Герои романа при общении с князем Мышкиным раскрывают те высокие качества, которые когда-то были в них, но погублены жизнью.Глубоко проникая в душу каждого из окружающих и видя там своим ясновидящим взором знакомую ему по собственному опыту нравственную борьбу добра и зла, князь стремится подавить скрытые эгоистические страсти в душах других персонажей, чтобы способствуют победе светлых чувств и мотивов.

Князю Мышкину не удается спасти Настасью Филипповну, но ему удается разбудить душу влюбившейся в него девушки. Дочь генерала Епанчина, Аглая, благодаря князю Мышкину, поняла бессознательное, наполнявшее ее тревогой, делало ее капризной, своенравной и сварливой.Это было стихийное стремление к идеалу, к постижению жизни. Она полюбила Мышкина за то, что он «серьезный» Дон Кихот. Девушка взяла своему избраннику балладу Пушкина «Жил бедный рыцарь …»: «Эти стихи прямо изображают человека, который может иметь идеал, верить ему и, поверив, слепо отдавать ему всю свою жизнь. не всегда бывает в нашем веке … Сначала я не понимал и смеялся, но теперь я люблю «бедного рыцаря», а главное, уважаю его подвиги ».

И все же сам Мышкин никого не спасает и снова впадает в безумие. Настасья Филипповна погибает как жертва дикой ревности Рогожина, жизнь Аглаи и всех, кто наиболее тесно связан с Мышкиным, унижена и разорена. Достоевский показал бессилие христианского непротивления злу, неизбежность социальной несправедливости и человеческих страданий через проповедь смирения и нравственного самосовершенствования. Во всем облике Мышкина при всей его внутренней мягкости и нравственной чистоте есть еще что-то живое, далекое от реальной жизни, душевно болезненное.В столкновении добра с миром грязных и подлых представителей людей положительный герой терпит поражение. Чудовищное убийство Настасьи Филипповны Рогожиным, безумие князя завершают картину мрачного торжества зла и нечеловеческих сил над попытками установить красивое, человеческое начало.

Недаром в романе выражена мысль о том, что «небеса — дело трудное». Христианское добро и княжеское милосердие действительно обостряют противоречия в душах людей, охваченных эгоизмом, но обострение противоречий свидетельствует о том, что их души неравнодушны к такой добродетели.Перед торжеством добра неизбежна напряженная и даже трагическая борьба между добром и злом в сознании людей. А духовная смерть Мышкина наступает только тогда, когда он в меру своих сил и возможностей целиком отдал себя людям, сея семена добра в их сердцах. Только через страдания человечество достигнет внутреннего света христианского идеала. Вот любимые слова Достоевского из Евангелия: «Истинно, истинно говорю вам, пшеничное зерно, упавшее в землю, не умрет, оно останется в одиночестве; но если он умрет, то принесет много плода.«Салтыков-Щедрин высоко оценил стремление Достоевского создать в« Идиоте »образ замечательного человека, усмотрев в этом« попытку изобразить тип человека, достигшего полного морального и духовного равновесия ». Однако Достоевскому не удалось решить эту проблему. проблема положительного героя — его герой, «идиот», душевнобольной, не сумел разрешить и примирить острые и жестокие противоречия жизни. Но как художник и мыслитель Достоевский создал широкое социальное полотно, на котором он правдиво показал ужасный, бесчеловечный характер буржуазно-дворянского общества, раздираемого алчностью, честолюбием и чудовищным эгоизмом.

В примечаниях к роману Достоевский сформулировал свою главную идею: «… жажда красоты и идеала и вместе с тем неверие в него или вера, но не любовь к нему». Роман писателя получил высокую оценку прогрессивных критиков. М. Е. Салтыков-Щедрин писал, что в этом романе Достоевский «вошел в область предвидений и предчувствий, которые составляют цель не ближайших, а самых далеких поисков человечества».

Другие композиции по этой работе

Быть сильным — значит помогать слабым (по романам Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», «Идиот»).В чем смысл финала романа Ф.М. Достоевского «Идиот»? Идеальные герои Ф.М. Достоевского Какое значение имеет образ Настасьи Филипповны в раскрытии образа князя Мышкина? (По роману Ф. М. Достоевского «Идиот») Князь Мышкин — новый Христос (роман Ф. Достоевского «Идиот»). Настасья Филипповна — «гордая красавица» и «обиженное сердце». Образ князя Мышкина Образ князя Мышкина в романе Ф. М. Достоевского «Идиот». Образ князя Мышкина и проблема авторского идеала в романе Ф.М. Достоевский «Идиот» Рецензия на роман Ф. Достоевского «Идиот». Петербург, петербуржец, ленинградец: влияние традиций города на личность (по роману И. А. Гончарова «Обломов» и Ф. М. Достоевского «Идиот») Позитивно замечательный человек в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Сцена свадьбы Настасьи Филипповны с князем Мышкиным (разбор эпизода из главы 10 части 4 романа Ф.М. Достоевского «Идиот») Сцена сожжения денег Настасьи Филипповны (Анализ эпизода из главы 16 части 1 романа Ф.М. Достоевского «Идиот»).Сцена чтения стихотворения Пушкина (Анализ эпизода из главы 7 части 2 романа Ф.М. Достоевского «Идиот»). F.M. Достоевский. «Придурок». (1868) Евангельские мотивы в Ф. Достоевский. (По роману «Преступление и наказание» или «Идиот».) Трагический исход жизни князя Мышкина Настасья Филипповна и Аглая — одна из женских персонажей в спектакле Ф. Достоевского «Идиот» Что сближает князя Мышкина и Рогожина? (По роману Ф. М. Достоевского «Идиот») Сцена свадьбы Настасьи Филипповны с Рогожиным В чем оригинальность характера главного героя романа Ф.М. Достоевского «Идиот»? Центральный персонаж Ф.»Идиот» М. Достоевского. Описание персонажей романа «Идиот».

Весь роман наполнен глубоким символическим содержанием. В каждом сюжете, в образе каждого героя Достоевский стремится вложить тот или иной скрытый смысл. Настасья Филипповна символизирует красоту, а Мышкин символизирует христианскую благодать и способность к прощению и смирению. Основная идея — противопоставление идеального образа праведного Мышкина жестокому окружающему миру русской действительности, человеческой низости и подлости.Именно из-за глубокого неверия людей, отсутствия у них моральных и духовных ценностей мы видим трагический финал, которым Достоевский заканчивает свой роман.

Анализ работы

История создания

Роман впервые был опубликован в 1868 году на страницах журнала «Русский вестник». Идея произведения родилась у Достоевского после публикации «Преступления и наказания» во время поездки в Германию и Швейцарию. Там 14 сентября 1867 года он сделал первую запись о будущем романе.Далее он уехал в Италию, а во Флоренции роман был полностью закончен. Достоевский говорил, что после работы над образом Раскольникова он хотел воплотить в жизнь другой, совершенно идеальный образ.

Особенности сюжета и композиции

Главная особенность композиции романа — чрезмерно затяжная кульминация, развязка которой обретает только в предпоследней главе. Сам роман разделен на четыре части, каждая из которых по хронологии событий плавно перетекает в другую.

Принципы сюжета и композиции основаны на централизации образа князя Мышкина, все события и параллельные линии романа разворачиваются вокруг него.

Образы главных героев

Главный герой — князь Мышкин — образец воплощения вселенской добра и милосердия, это блаженный человек, полностью лишенный каких-либо изъянов, вроде зависти или гнева. Внешне имеет непривлекательный вид, неуклюжий и постоянно высмеивает окружающих.В своем образе Достоевский вкладывает прекрасную идею о том, что абсолютно неважно, как выглядит человек, важны только чистота его помыслов и праведность его действий. Мышкин бесконечно любит всех окружающих, чрезвычайно бескорыстен и непредубежден. Именно за это его называют «Идиотом», потому что люди, привыкшие находиться в мире постоянной лжи, власти денег и распутства, совершенно не понимают его поведения, считают его больным и безумным.Князь тем временем старается помочь всем, своей добротой и искренностью стремится залечить чужие душевные раны. Достоевский идеализирует свой образ, даже приравнивая его к Иисусу. «Убив» героя в конце, он дает понять читателю, что, как и Христос, Мышкин простил всех своих обидчиков.

Настасья Филипповна — еще один символический образ. Исключительно красивая женщина, способная поразить любого мужчину в самое сердце, с безумно трагической судьбой. Как невинная девушка, она подверглась домогательствам со стороны своего опекуна, и это омрачило всю ее будущую жизнь.С тех пор она презирала все, и людей, и саму жизнь. Все ее существование направлено на глубокое самоуничтожение и самоуничтожение. Мужчины продают ее как вещь, она только презрительно наблюдает за этим, поддерживая эту игру. Сам Достоевский не дает четкого представления о внутреннем мире этой женщины, мы узнаем о ней из уст других людей. Ее душа остается закрытой для всех, в том числе и для читателя. Она — символ вечно неуловимой красоты, которая в итоге никому не досталась.

Заключение

Достоевский не раз признавался, что «Идиот» — одно из его любимых и самых удачных произведений. Действительно, в его творчестве мало других книг, которые так точно и полно сумели бы выразить его моральную позицию и философскую точку зрения. Роман прошел множество экранизаций, неоднократно ставился на сцене в виде спектаклей и опер, получил заслуженное признание отечественных и зарубежных литературоведов.

Автор в своем романе заставляет думать, что его «идиот» — самый счастливый человек в мире, потому что он умеет искренне любить, наслаждается каждым днем ​​и воспринимает все происходящее с ним как исключительное благо. В этом его огромное превосходство над остальными героями романа.

Федор Михайлович Достоевский создал удивительный роман «Идиот», краткое содержание которого будет представлено ниже. Мастерство слова и яркий сюжет — вот что привлекает в романе любителей литературы со всего мира.

Ф.М. Достоевский «Идиот»: краткое содержание произведения

События романа начинаются с приезда князя Мышкина в Петербург. Это 26-летний мужчина, рано осиротевший. Он последний член дворянской семьи. Ввиду раннего заболевания нервной системы принца поместили в санаторий, расположенный в Швейцарии, откуда он и направился. В поезде он встречает Рогожина, от которого узнает о прекрасном романе «Идиот», краткое содержание которого, несомненно, произведет впечатление на всех и побудит всех прочитать оригинал, является изюминкой русской классической литературы.

Он навещает свою дальнюю родственницу, где знакомится с ее дочерьми и впервые видит портрет Настасьи Филипповны. Он производит хорошее впечатление простого чудака и стоит между Ганей, секретарем соблазнителя Настасьи и ее жениха, и Аглаей, младшей дочерью госпожи Епанчиной, дальней родственницей Мышкина. Князь поселяется в квартире Гани и вечером видит ту самую Настасью, а за ней своего старого друга Рогожина и устраивает девушке своего рода торг: восемнадцать тысяч, сорок тысяч, мало? Сто тысяч! Краткое содержание романа Достоевского «Идиот» — это поверхностный пересказ сюжета великого произведения.

Следовательно, чтобы понять всю глубину происходящих событий, необходимо прочитать оригинал. Для его сестры Гани его невеста кажется развращенной женщиной. Сестра плюет брату в лицо, за что он собирается ее ударить, но князь Мышкин заступается за Варвару. Вечером он приходит на ужин Настасьи и просит ее не выходить замуж за Ганю. После этого снова появляется Рогожин и кладет сто тысяч. «Коррумпированная женщина» решает пойти с этой избранницей судьбы даже после признания принца в любви.Она кидает деньги в камин и предлагает своему бывшему жениху получить их. Там все узнают, что князь получил богатое наследство.

Проходит шесть месяцев. До князя доходят слухи, что его возлюбленная уже несколько раз сбегала от Рогожина из-под придела (роман «Идиот», краткое содержание которого можно использовать для анализа, показывает все житейские реалии того времени). На вокзале принц бросается в глаза. Как позже выяснилось, за ним следил Рогожин.Они встречаются с купцом и обменивают кресты. Через день у князя случается припадок, и он уезжает на дачу в Павловск, где отдыхает семья Епанчиных и, по слухам, Настя Филипповна. На одной из прогулок с семьей генерала он встречает свою возлюбленную.

Здесь происходит помолвка князя с Аглаей, после чего Настасья пишет ей письма, а затем полностью приказывает князю остаться с ней. Мышкин разрывается между женщинами, но все же выбирает последнюю и назначает день свадьбы.Но и тогда она сбегает с Рогожиным. Через день после этого события князь едет в Петербург, где Рогожин зовет его с собой и показывает труп любимой женщины. Мышкин окончательно становится идиотом …

Роман «Идиот», краткое содержание которого изложено выше, позволяет окунуться в яркий и интересный сюжет, а стиль произведения помогает прочувствовать все остальное. переживания героев.

.