Доказательство бессмертия души по платону: 8. Платоновские доказательства бессмертия души. История психологии

Содержание

8. Платоновские доказательства бессмертия души. История психологии

Четвертый аргумент и Цицерон

Рассмотрим еще один взгляд на проблему бессмертия души. Древнеримский политический деятель, оратор и философ Марк Туллий Цицерон (106 год до н. э.— 43 год до н. э.) уважительно отзывается об аргументах Платона и добавляет к ним свои собственные.

📖 Цицерон излагает свои аргументы в пользу бессмертия души в своем философском труде «Тускуланские беседы», который он написал после того, как умерла его любимая дочь.

🤔 Аргументы Цицерона не привязаны к какой-то конкретной философской школе, а исходят из здравого смысла и общих житейских представлений. С точки зрения современной логики, они содержат распространенные логические ошибки (fallacies).

Аргумент от традиции

1️⃣ Никогда не существовало на свете народа, который бы не верил в богов (и в жизнь после смерти).

2️⃣ Следовательно, жизнь после смерти действительно существует.

❓ Всевозможные аргументы «от традиции» (Ad antiquitatem) современная логика считает нерелевантными: неважно, как давно возникла идея и как долго люди ее придерживались — это еще не доказательство ее истинности. Работорговля долго считалась правильным делом, но все же она преступна.

Аргумент от личного опыта

1️⃣ Мы сокрушаемся, когда теряем друзей.

2️⃣ Никто не страдает только за счет потери, понесенной самим собой.

3️⃣ Значит, мы верим в то, что умерший человек чувствителен к своей потере.

4️⃣ Следовательно, жизнь после смерти существует.

❓ Попытка выводить истинность утверждений из того, что мы склонны в них верить, называется в современной логике «Желаемое за действительное» («Wishful thinking»). Это ошибочное рассуждение.

Аргумент от (полезных) последствий

1️⃣ Никто никогда не шел на смерть ради своей страны, не будучи твердо убежденными в существовании бессмертия.

2️⃣ Самопожертвование ради общего блага — хорошее дело.

3️⃣ Следовательно, жизнь продолжается после смерти.

❓ Аргументы «от последствий» (Ad consequentiam) современная логика почти всегда считает нерелевантными: неважно, какую пользу получит общество, если люди придерживаются какого-то мнения — это еще не доказывает истинность самого мнения. Полезно, чтобы дети верили в Деда Мороза, но все же, его не существует.

Аргумент от природы

1️⃣ Все озабочены теми вещами, которые касаются будущей жизни.

2️⃣ К чему эти волнения, если жизни после смерти не существует?

3️⃣ Следовательно, природа сама выносит молчаливое суждение в пользу бессмертия души.

❓ Здесь налицо «Натуралистическая ошибка» («Naturalistic fallacy») — попытка выводить истинность или правильность какой-либо идеи из того, что она имеет естественное происхождение. У многих заблуждений тоже происхождение вполне естественное.

Бессмертие души, сознания: VIKENT.RU

Бессмертие души / сознания – обзор идей античных авторов по И.И. Мечникову

«Платон приписывает Сократу очень определенное представление о возмездии. «Поистине, — говорит Сократ, — я был бы не прав, не сожалея о смерти, если бы я не ожидал найти в будущей жизни добрых и мудрых богов и людей, лучших, чем на земле. Но знайте, что я надеюсь быть присоединенным к справедливым людям». «Смерть не столь огорчает меня, потому что я надеюсь, что людей ждёт нечто другое после этой жизни и что, согласно древнему изречению, добрым будет лучше, чем злым» (стр. 21).

Так как здесь нет речи об истинах, открытых божественным авторитетом, то необходимо было доказать их рациональными доводами. И действительно, Платон всякими соображениями изощряется доказать нам бессмертие души. Он приводит пифагорийские идеи переселения души и утверждает, что «души, любившие одну несправедливость, тиранию и хищничество, перейдут в тело волков, коршунов и ястребов. Да и куда же могут перейти такие души?» Что же касается душ «тех, которые всегда обнаруживали общественную и гражданскую добродетель, называемую умеренностью и справедливостью», «то ни войдут в тело мирных и кротких животных как пчёлы, осы и муравьи, или даже вернутся в человеческое тело, чтобы создать добродетельных людей» (стр. 58).

В доказательство справедливости своих воззрений Платон приводит ещё закон контрастов. Подобно тому, как сильнейшее вытекает из слабейшего, быстрейшее — из более медленного, так и из жизни должна возникнуть смерть, а из смерти — жизнь. «Поэтому-то, — говорит Сократ, — из умершего возникает всё живущее и имеющее жизнь. А следовательно, души наши после смерти находятся в аду». Итак, «мы признаём, что живые так же происходят от мёртвых, как и мёртвые от живых; это служит неоспоримым доказательством того, что души мёртвых существуют где-то, откуда возвращаются к жизни» (стр. 36).

Такого рода доводами старается Платон доказать бессмертие души, составляющее основное начало его философии. Он влагает все это в уста своего учителя Сократа в день его смерти.

В своих диалогах он старается ответить на всякие возражения. Но, несмотря на уверенность, с которой он утверждает своё учение, всё же от времени до времени чувствуется скептическая нота, звучащая в его доводах; это-то и отличает философию от религии. Очевидно, что вся система Платона создана для решения задачи смерти. Он неоднократно повторяет, что «настоящие философы всю жизнь свою готовятся к смерти; при этом было бы нелепым, если бы, неустанно стремясь к этой единственной цели, они устранялись от неё и боялись, когда смерть настигнет их» (стр. 22). Платон главным образом старается убедить самого себя в существовании будущей жизни: «Я стремлюсь, — говорит он, — убедить в том, что скажу, не только присутствующих здесь, хотя, случись это, я был бы в восторге; но главная цель моя — убедить самого себя. Поэтому-то, милый друг, я рассуждаю следующим образом, и ты увидишь, что рассуждение это очень близко касается меня; если то, что я говорю, окажется правильным, то следует верить ему; если же после смерти нет ничего, то я все же буду иметь ту выгоду, что не был вам в тягость своими жалобами в течение того времени, которое мне остается пробыть с вами» (стр. 74).

Сомнение, являющееся у Платона только в зачаточном состояний, у некоторых других философов древности становится гораздо более выраженным. Сначала Аристотель допускал существование бессмертной части души рядом с частью смертной. Обе эти части сливались в начале земной жизни и разъединялись в конце её. Но Аристотель вскоре покинул эту теорию бессмертия личного сознания. Позднее он очень определённо высказался против платоновской идеи бессмертия души, что не мешало ему верить в нерушимость «деятельного разума», бессмертного духа, продолжающего жить после смерти.

Стоики ещё далее развили подобное философское воззрение. Рядом с индивидуальной душой они допускают мировую душу, общее всеобъемлющее начало.

Цицерон, занятый задачей старости и смерти, также старается оправдать мысли о будущей жизни. «Я убеждён, — говорит он, обращаясь к Сципиону и Лелию, — что ваши знаменитые отцы, оба драгоценные моему сердцу, в настоящее время полны жизни, той, которая одна достойная этого названия; потому, что тело для нас — род темницы, в которой мы обязаны выполнить тяжкий долг, насылаемый на нас необходимостью» (стр. 269). «Видя деятельность человеческого ума, эту громадную память, обширную предусмотрительность, множество искусств, наук, открытий, я убедился и глубоко уверен в том, что природа, снабженная такими свойствами, не может быть смертной. Душа в постоянном движении; это движение сообщается ей никакой внешней силой; она сама служит источником его и никогда ей не будет конца, потому что она не может отрешиться от себя самой. Кроме того, как простое вещество, без всякой посторонней примеси она не делима и, следовательно, неистребима» (стр. 270).

Такого рода доводами старается Цицерон доказать бессмертие души. «Вот почему, — добавляет он, — старость для меня не только лишена горести, но, напротив, полна прелести». Но в конце концов он сам замечает недостаточность своих доказательств, и скептическая нота становится у него ещё сильнее, чем у его предшественников; он чувствует себя вынужденным сказать: «Если я ошибаюсь, веря в бессмертие души, то я люблю эту иллюзию и не хочу, чтобы она была отнята у меня, пока я жив. Если после смерти всякое чувство должно погаснуть во мне, как утверждают некоторые полу философы, тогда нечего бояться, чтобы после кончины моей они насмехались над моим заблуждением» (стр. 279).

С постепенным усилением скептицизма идея бессмертия души, в своей наивной и простой форме, сохраняется в одних только религиозных догматах. Философские системы более или менее освобождаются от неё, принимая взамен очень туманные пантеистические идеи. Сенека пытается ещё отстоять положение о бессмертии души; но, видимо, он не в силах верить в него. Он приводит скорее поэтические, чем рациональные доводы. «Запоздания этой смертной жизни служат прелюдией лучшего и более прочного существования, — пишет он в одном из своих знаменитых писем. — Подобно тому, как чрево, заключающее нас в течение девяти месяцев, не производит нас для вечного обитания в нем, а для мира, в который мы появляемся достаточно сильными для вдыхания воздуха и для перенесения внешних впечатлений, точно так же в течение времени, протекающего от детства до Старости, мы созреваем для второго рождения. Новое начало, новый мир ждёт нас. До тех пор мы только издали в состоянии выдержать небесное величие. Сумей же, о человек, без ужаса думать о своем решительном часе: он — последний час для тела, но не для души. Смотри на всё окружающие тебя предметы, как на обстановку гостиницы; ты должен идти далее».

«День, которого ты боишься, как своего последнего дня, должен возродить тебя к вечности» (стр. 111). Но рядом с этими светлыми перспективами у Сенеки проскальзывают мрачные мысли. «Да, — говорит он, — все существующее должно погибнуть; небытие ждёт всё живущее» (стр. 5). «Каждый день, каждый час открывают человеку его ничтожество; неизменно новый урок, даваемый ему жизнью, напоминает ему забываемую им немощность, и от вечности, к которой его уносит мечта, низводит к мысли о смерти» (стр. 99).

Эти подъёмы и понижения мысли приводят к новому, все более и более определяющемуся воззрению. Сенека приходит к следующей формулировке своих взглядов на великий вопрос человеческого существования: «У всех существ есть предназначенные периоды; они должны родиться, расти и погибнуть. Светила, движущиеся над ними, земля, на которой мы рассеяны и которая кажется нам столь прочной, все это глухо подтачивается, все это конечно. Нет ничего, что не имело бы своей старости; хотя в различные сроки, одинаковый конец ждет все существующее. Всё существующее кончит небытием; но мир не погибнет от этого, — он растворится. Разложение для нас — разрушение. Действительно, мы имели в виду только ближайшее к нам; наша немощная душа, не умеющая отделять себя от тела, не видит ничего за его пределами. Между тем мы переносили бы с гораздо большим мужеством мысль о своей кончине и кончине близких, если бы мы были убеждены, что природа — одна смена рождений и смертей, что сложные тела разлагаются, что разложившиеся тела вновь сливаются и что в этом бесконечном круговращении и проявляется могущество Бога, умеряющего мир» (письмо LXXXI, Собр. соч., т. I, стр. 253, франц. перевод).

Продолжение »

Бессмертие души » Библиотека soteria.ru

II. Три очерка из истории идеи бессмертия души

Период до Платона

Тема происхождения и истории идеи бессмертия души в связи с греческой философией представляется необычайно актуальной хотя бы по двум причинам. Во-первых, потому что «греки, — как справедливо заметил Н. А. Бердяев, — более всего сделали для выработки идеи бессмертия психеи, бессмертия души»

[77]. Во-вторых, ввиду того, что «греческая философия, — как утверждает прот. А. Мень, — дала первое в истории умозрительное обоснование бессмертия души»^[78].

Происхождение идеи бессмертия души, которая занимала почти всех древнегреческих философов (кроме Демокрита, Патэтия, и, пожалуй, Эпикура) не может быть исчерпывающе объяснено. Во-первых, по той причине, что разработка этого учения не является исключительным достоянием Греции; во-вторых, своей древностью оно является препятствием на пути объективного исследования.

Безусловно, едва ли можно определить точный период зарождения этой идеи у того или иного древнего народа. Прот. А. Мень утверждает: «Древние религии Египта, Вавилона, Индии, Греции всегда стояли на твердой почве иммортализма, бессмертия души»

[79]. К этому перечню, стоящих «на твердой почве бессмертия души», не причисляется Израиль, носитель религии прямого богооткровения. По этому поводу разные исследователи выдвигают всевозможные гипотезы. Но как бы там ни было, религия древнего Израиля действительно не может находиться в ряду религий народов, исповедующих бессмертие души. Сама тема бессмертия в Ветхом Завете является как будто бы запретной.

Вероятно, поводом к такому отношению, можно рассматривать Божественное предопределение: «Ибо прах ты (человек) и в прах возвратишься» (Быт. 3:19). И «даже у пророков, предвещавших христианское откровение нет идеи бессмертия»^[80].

И далее: «у евреев в их религиозном сознании поражает отсутствие идеи бессмертия души почти до последнего периода истории еврейского народа перед христианством…»

[81] Исследователь Б. П. Вышеславцев как бы в тон Н. А. Бердяеву пишет о том, что вера в «бессмертие отрешенной души, освобожденной от тела» играла огромную роль в сознании средневекового христианства. И «эта теория развоплощенного бессмертия стоит, однако, всего ближе к орфизму, к платонизму и потому, не является характерно еврейской и христианской».^[82].

Когда и как в самой Древней Греции идея о бессмертии души получила распространение?

Есть основание полагать, что понятие бессмертия души получило наиболее серьезное осмысление в философской системе Платона. Разумеется, Платон не является автором этой концепции. Он лишь оказался своеобразным «систематиком» и интерпретатором стихийного, древнего, неоформившегося верования.

Афинский мудрец справедливо ссылался на слова прорицателей, поэтов и мистиков. «Они утверждают, — разъясняет Платон, — что душа человека бессмертна, и, хотя она то перестает существовать — это называется смертью, — то снова рождается, она никогда не гибнет»^[83]. В поисках источников учения о бессмертии души у Платона В. Фомин, ссылаясь на диалог «Менон», говорит: «…Здесь уточняется категория источников, где находят следы «сокровенного учения» — Сократ ссылается на «жрецов», «жриц» и «божественных поэтов»»^[84].

При упоминании поэтов иногда ссылаются на Гомера (VIII век до Р. Хр.), который якобы ясно говорил о том, что душа человека (в смысле разумной и главнейшей части человека) живет после смерти тела и продолжает свое существование в потустороннем мире. Однако исследователь W. Jaeger считает это совершенным заблуждением, утверждая, что ничего подобного ни в «Илиаде», ни в «Одиссее» нет. Отличительной чертой древнейшей поэтической традиции Греции он называет «строгое разграничение между людьми и богами. Люди именуются смертными, а отличительный знак богов в том, что они бессмертны»^[85].

Вот как поясняет Гомера Jaeger: «Троянская война отправила в Гадес псюхай (yucai) многих героев, тогда как «они сами» стали добычей собак и птиц. «Они сами» означает их тела — к такому выводу пришли современные интерпретаторы, исходя из того, что псюхэ (yuch) попадающая в подземный мир, должна быть чем-то наподобие души, особенно, учитывая тот факт, что понятие «душа» стали вкладывать в слово псюхэ позднее. Но Гомер описывает «псюхай» погибших лишь как обыкновенные тени, без сознательной жизни и умственной деятельности. Они потеряли всякую память о жизни, когда пересекли поток Лето, реку забвения. Гомер называет их «идолами» (eidwla), своего рода духами, сохраняющими сходство с прежней формой и лицом, однако у Гомера нет ни одного отрывка, где псюхэ использовалась бы в смысле живого человека или означало бы то, что мы называем душой»^[86].

Как бы подводя итог Jaeger настойчиво подчеркивает: «…у Гомера псюхэ ни в коем случае не дыхание и тем более не сознательная душа со всеми ее проявлениями. Единственное, что переживает физическое существование человека — это его имя, жизнь которого сохраняется его славой»^[87].

Не случайно именно в военно-патриотической поэзии впервые находит свое выражение мысль о том, что человек станет бессмертным (aqanatoV). Спартан Тартус (Spartan Tyrtaeus VII в. до Р. Хр.) обещает в одной из своих элегий бессмертие доблестным воинам, павшим за свою страну. В свою очередь «полис, общество гарантирует вечную память тем, кто отдал за него свою жизнь»^[88]. Вполне возможно, что подобное обещание бессмертия своим патриотам давал каждый город Греции.

Платон вносит существенное дополнение к этой народной традиции. Теперь не только храбрые воины могут претендовать на бессмертие, но также поэты, писатели, ученые, законодатели и философы. Однако, бессмертие достигалось посредством бессмертных дел. В этом случае, обретение бессмертия личностью зависело от общества, дававшего оценку делам индивида. Бессмертие гения зависело от толпы. Именно против этого и восстал Платон, утверждая, что душа самоценна и бессмертна сама в себе. Но опять-таки, не Платон дал рождение этой концепции. Он, через Сократа и благодаря ему, доработал и утвердил одну из древних версий бессмертия.

Еще в VI веке до Р. Хр. среди орфиков, пифагорейцев и посвященных в мистерии были те, кто полагал, что человек имеет божественное происхождение (в отличие от строгого разграничения богов и людей у Гомера). «В среде этих групп мы впервые находим упоминание верования в душу человека, как в нечто отличное и отделимое от тела»^[89].

Следует отметить, что гомеровская концепция души значительно отличается от орфической. Если для Гомера псюхэ это «подобная духам тень», то для орфиков это «не только душа в более позднем смысле этого слова, но и продолжающееся существование, как во время ее пребывания в темнице тела, так и после освобождения от тела»^[90]. На наш взгляд, серьезных различий во взглядах на душу у орфиков и пифагорейцев не было.

Что касается посвященных в мистерии, то по причине особой скрытности и таинственности судить о подробностях их учения, в том числе и о душе, не представляется возможным. Но, видимо, не будет ошибкой сказать, что они обозначали душу бессмертной и связывали с этим значительную часть культовых отправлений. Ведь именно на жрецов и жриц мистических культов ссылался Сократ, рассуждая о сокровенных источниках знания о бессмертии.

Платон

Древнегреческий философ, Платон (427—347 до Р. Хр.) по-своему утверждая идею бессмертия, прибег к свободной интерпретации древних мифов, аллегорически их толкуя. Он четко различает душу и тело. Душа соотносится с телом, примерно как возничий с колесницей. Душа — божественный элемент и она то есть то, что бессмертно.

В диалоге «Федр» устами Сократа, Платон подаёт тезис о бессмертии таким образом: «Прежде всего надо вникнуть в подлинную природу божественной и человеческой души, рассмотрев ее состояния и действия. Начало же доказательства следующее. Всякая душа бессмертна»^[91].

Душа предсуществует телу, не порождаема, имеет бессмертие сама в себе и способна на переселение в другие тела после смерти того, в котором она находилась. Кроме того, Платон различает и тесно связывает индивидуальную душу человека и мировую душу (или идеальный мир, мир идей).

Диалог Платона «Федон» содержит четыре доказательства в пользу бессмертия души. Эти размышления философа являются наиболее значительным сгустком мысли на тему бессмертия в его философии. Ниже мы попытаемся предельно лаконично изложить основную аргументацию платоновского «Федона»^[92].

Развивая первый аргумент (взаимопереход противоположностей), Платон начинает словами: «Есть древнее учение… что души, пришедшие сюда, находятся там (в Аиде) и снова возвращаются сюда, возникают из умерших»^[93]. Затем, упоминается миф о душепереселении и логическая аргументация, основанная на понятии становления.

Процесс становления неизменен. Все существующее постоянно становится чем-то. Поэтому, следуя закону становления, живое переходит в мертвое, а из мертвого возникает живое^[94]. В нашем случае из мертвого тела выходит живая душа. Кроме того, души, сменяя одно тело на другое, участвуют в космическом круговороте душ.

Аргумент второй (знание как припоминание того, что было до рождения человека). Разнообразные предметы обладают некоторым равенством. Признавая это равенство, мы свидетельствуем о том, что существовало и до нас. Следовательно, еще до своего рождения мы имели понятие равенства, которое теперь только вспоминается. Это значит, что наши души, сохраняют память «о прошлом». Мы пользуемся этой памятью и при ее помощи, узнаем то, что было до нас. Отсюда следует, что и душа, сохраняющая память, существовала до нас. В соединении с первым аргументом все это означает, что души существовали как до нашей смерти, так и после нее. Сам Платон выражает это так: «…знание, на самом деле не что иное как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны были знать в прошлом, — вот что с необходимостью следует из этого довода. Но это было бы невозможно, если бы наша душа не существовала уже в каком-то месте, прежде чем родиться в нашем человеческом образе. Значит, опять выходит, что душа бессмертна»^[95].

Аргумент третий (самотождество идеи (эйдоса)). Этот аргумент не в состоянии привести к безусловному утверждению бессмертия или смертности души. По-видимому, и самого Платона волновала слабость этого аргумента. Тем не менее, он служит необходимым звеном в цепи доказательств.

Все «вещи» изменяются потому, что сложны, то есть из чего-то состоят. Душа неизменна (неразложима) потому что проста, представляя собой нечто единое, одно существо. Поскольку душа проста, она не становится чем-то. Душа есть сама же она и быть душой свойственно всем душам. Она не гармония, а сама лира, не зависящая от телесной гармонии и имеющая свой «душевный» строй.

Следует напомнить, что у души, как и у всего, что есть, имеется ее эйдос (eidoV— греч. идея). Эйдос души не затрагивается временем как и эйдос любой вещи. Но вневременность эйдоса души вовсе необязательно подразумевает вневременность (бессмертие) самой души. Иными словами, эйдос души бессмертен, а как же сама душа? Ведь само существование эйдоса души допускает ее смертность. Это тот самый проблематичный момент, который беспокоил и самого Платона.

Аргумент четвертый (теория души как эйдоса жизни) представляет собой попытку прояснить поставленный выше вопрос.

Категорию причины необходимо понимать как понятие, или смысл (logoV) благодаря которому и определяется «истина сущего»; это и есть идея (eidoV). Вещи не терпят в себе одновременно присутствия противоположных идей. Огонь не может быть одновременно и холодным и горячим. Идея тепла в огне не совместима с идеей холода. Если огонь «стал холодным», то его уже нет, а идея тепла осталась.

Так же и в случае с душой. Будучи жизнью тела, она не совместима с его смертью. Ведь она — как эйдос жизни. Когда человек умирает, то умирает только тело. Эйдос же жизни (т. е. душа) отделяется от тела, уступая место идеи смерти. Следовательно, душа неуничтожима, т. е. бессмертна своей причастностью идеи жизни. Ниже приводится эпизод из заключения четвертого аргумента:

Сократ. Итак, поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна, должна быть в то же время и неуничтожимой.

Кебет. Бесспорно, должна.

Сократ. И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.

Кебет. По-видимому, так.

Сократ. Значит, не остается ни малейших сомнений, Кебет, что душа бессмертна и неуничтожима^[96].

Необходимо подчеркнуть следующее. Платон так и не смог доказать, что душа есть эйдос жизни, но она — лишь как эйдос жизни. Отождествить же эйдос жизни и душу он, очевидно, не захотел, так как возможно, сознавал, что такое отождествление загонит философию бессмертия в тупик.

По этому поводу А. Лосев и А. Тахо-Годи, комментируя диалог «Федон», утверждают, что если бы Платону удалось доказать то, что «душа есть сущность жизни», или ее эйдос, тогда его четвертый аргумент о бессмертии души получил бы безукоризненный для объективного идеализма вид»^[97]. И эти же исследователи считают, что если бы в доказательствах Платона душа оказалась также «вне временна, как и ее идея, эйдос, — это значит доказать «слишком много», потому что тогда физически бессмертной придется считать и любую физическую вещь»^[98]. Очевидно, во избежание подобных выводов и еще больших затруднений в философии бессмертия, Платон избирает альтернативу: душа как эйдос жизни. Таким образом, чисто логическое, умозрительное доказательство бессмертия души не состоялось. Принимая альтернативу Платона, мы жертвуем логикой, но эта жертва помогает утвердить идею бессмертия души.

К этому необходимо добавить, что мрачным результатом предпосылок «Федона» является вечная идея смерти. Иными словами, вечна не только жизнь, но и смерть. Следовательно, вечным является и круговорот душ и тел, в котором умирают и вновь рождаются только физические тела.

Проблематичность доказательств бессмертия души Платоном не могла не привести к неоднозначности в суждениях исследователей философии Платона. Некоторые из них полагают, что индивидуальная душа, по Платону, не является сама по себе бессмертной. Она существует исключительно в силу своей причастности идеям (мировой душе)^[99]. Душа участвует в идеях, а идеи сообщают ей силу бессмертия. В числе других Е. Бобров настаивает на том, что согласно Платону «индивидуальная человеческая душа не бессмертна. Наша индивидуальная душа умирает и погибает вместе со смертью тела… только содержание разума остается бессмертным, бессмертны только идеи разума»^[100]. Этот исследователь еще более категоричен, считая «недоразумением» мнения ученых, утверждающих наличие в философии Платона идеи о субстанциальности индивидуальной человеческой души. Ведь если предпочесть точку зрения оппонентов Е. Боброва, становится очевидным непримиримое противоречие с общим мировоззрением идеализма Платона, «в котором субстанциальность присваивается одним лишь идеям, а не душам»^[101]. И далее, Е. Бобров пытается разъяснить это положение ссылкой на аргументацию Тейхмюллера. «Тейхмюллер, — пишет Е. Бобров, — всего удачнее примирил кажущееся противоречие между основами идеализма и теми местами в диалогах Платона, где как будто говорится о личном бессмертии. Философское учение свое, идеализм, по мнению Тейхмюллера, сам Платон считал эзотерическим, то есть доступным пониманию только людей высшего развития. Но это учение нельзя сообщать толпе, которая, не поняв сути возвышенного учения и ухватившись за отрицание бессмертия, перестала бы бояться возмездия в будущей жизни и впала бы в отрицание всякой морали и всякого долга^[102]. Поэтому, в целях государственно-педагогических, в целях нравственного воспитания толпы и удержания ее в рамках нравственности, долга, в целях сохранения общественного строя, необходимо не лишать людей той веры в личное бессмертие, в какой они воспитаны мифологией и религией»^[103] (имеются ввиду древнегреческие культы).

Таким образом, согласно вышеприведённой точки зрения, философское учение Платона утверждает смерть индивидуальной души вместе с причастным ей телом. Остается вечной и неизменной лишь идея человека. А, так сказать, традиционное представление о бессмертии индивидуальной души с загробным возмездием — взято из мифологии и является печальным уделом тех, кто не может постичь эзотерическое философское знание утверждающее смертность души каждого человека.

Согласно мифологичному учению Платона о душе, индивидуальные души предсуществуют рождению тела и они будучи по своей природе бессмертны не утрачивают этого статуса после смерти тела. Метемпсихоз, или процесс перевоплощения душ, может продолжаться до бесконечности. Бессмертие, присущее душе, обеспечивает ей вечное движение от созерцания чистых идей, обитание которых вне тела к созерцанию их в теле, а после смерти тела, процесс продолжается обратно к идеям. (Этот круговорот может быть бесконечным.) Созерцание идей является средством «подпитывающим» души бессмертием.

Если попытаться объединить философское и мифологическое учения Платона о душе, то необходимо как бы разделить душу надвое. Одна часть будет человеческой, смертной, умирающей с телом; а другая, принадлежащая вселенскому разуму, отпущенная на время, бессмертна и неподвластна телу.

Следуя логике Е. Боброва нетрудно заключить, что если христианское богословие и воспользовалось учением Платона о душе, то никак не философским, а мифологическим его разделом, предназначенным для простонародья.

Однако, по поводу бессмертия индивидуальной человеческой души в философии Платона существуют и другие мнения. Так, например, в соответствующей статье «Католической энциклопедии» в связи с именем Платона перечислены некоторые пункты философской экспозиции его учения о бессмертии души человека ^[104]: Душа — простая^[105] субстанция и, будучи самодвижной не может умереть. Истина обитает в нас. Душа существует для истины, а истина вечна. Душа существует для добродетели. Для успешного продвижения в добродетели необходимо освобождение от телесных страстей. Хотя пороки губительны для души, они все же не могут разрушить существо души и, поэтому душа бессмертна. Бессмертие души необходимо для торжества справедливости, т. е. награды добрых и наказания злых.

Стоики о бессмертии души

Перед тем, как сказать несколько слов о Филоне, необходимо хотя бы вскользь упомянуть о представлениях стоиков^[106] в отношении бессмертия души. Стоики учили, что при появлении на свет первого человека душа из эфира спустилась в человеческое тело и от отцов по наследству передается детям. Эта идея прочно укоренится в историческом христианстве как одна из версий передачи души от родителей к детям. При помощи стоической идеи передачи души по наследству некоторые христианские богословы будут разъяснять механизм передачи первородного греха. Эта философская версия, таким образом, надолго останется в христианском богословии уровнявшем вероучительную значимость двух источников: откровений свыше, записанных в Библии и умозрительных гаданий греческих философов.

Кроме того, стоики различали в душе господствующую часть — разум (в этом они типологически близки к Платону), которая обитает в сердце (пережив века, эта идея войдет в православное богословие^[107]). Помимо господствующей части различаются 7 подчиненных сил: 5 чувств, способность к речи и силу воспроизведения. Душа человека должна жить и после смерти тела. Однако, не вечно, но лишь до кончины мира, когда она вместе с другими сущностями снова растворяется в божестве (и только в этом смысле она бессмертна). В этом «растворении» А. Спасский видит превращение человека в Бога: «Стоики учили, — пишет он, — что в Логосе человек приобщается божеству, делается сыном Божием, уравнивается с богами и становится богом из человека»^[108].

Филон Александрийский

Особую славу Филону (ок. 25 до Р. Хр. — ок. 50 по Р. Хр.) принесли его аллегорические толкования Ветхого Завета и любовь к философии. «Филон основывается на аллегориях, чтобы не сказать фантастических толкованиях священных книг своего народа…»^[109]. Нельзя не признать справедливым мнение Gounzalez, что «…Филон предложил аллегорическую интерпретацию Ветхого Завета, которая привела древние Писания в соответствие с его собственной философией»^[110].

Не могло ли случиться так, что «фантастические толкования» Филона реализовались каким-то образом в интересующем нас предмете, что касается учения о бессмертии души?

Филон Александрийский называет человеческий род смертным (qnhtoV)^[111], однако душу человека — бессмертной (aqanath)^[112]. Здесь, несомненно, он следует Платону, которого упоминает в своих размышлениях несколько раньше. Между тем, полагая, что человек смертен, а его душа бессмертна, Филон с абсолютной точностью копирует стоическую концепцию господствующей разумной части души и ее подчиненного остатка, делящегося на 7 частей: 5 чувств, способность к речи и силу воспроизведения^[113].

Возникает вопрос: на каком основании Филон квалифицирует душу бессмертной? Как мы уже отметили концепция александрийского богослова сложилась в контексте философии Платона и стоиков. Однако Филон — иудей. И поэтому ему необходимо дать библейское обоснование своей позиции. Для того, чтобы понять, как он мог прийти к выводу о том, что душа бессмертна, необходима проследить логику его рассуждений. Вот, например, любопытная цитата, содержание которой, раскрывает ряд герменевтических моментов, определивших метод толкования текста и соответственно его взгляд на природу души.

«И в самом деле, — рассуждает он в трактате «О земледельческом труде Ноя», — Священные Писания наиболее очевидным образом дают нам ключ к использованию этого метода (аллегорического). Ибо они гласят, что в саду (Едемском) были деревья никак не похожие на те, что нам знакомы, но деревья Жизни, Бессмертия, Знания, Постижения, Понимания понятия добра и зла»^[114].

Примерно семьсот лет спустя, вслед за Филоном Иоанн Дамаскин, комментируя вторую главу книги Бытие введёт термин «бессмертие» в свое «Точное изложение православной веры», чем в очередной раз подтвердится значимость влияния Филона на христианское богословие в целом и православное в частности.

«Подсадив» к дереву жизни еще и дерево бессмертия, Филон обозначил для себя пространство для последующего наполнения Ветхого Завета идеей бессмертия души. В трактате «О творении» он размышляет: «Я думаю, это описание скорее символично, чем буквально; ибо никогда еще не было такого, чтобы деревья жизни или понимания появлялись на земле и, вероятнее всего, они никогда не появятся в будущем»^[115]. Такое немотивированное толкование текста послужило основанием сделать вывод, что Моисей под деревом жизни «подразумевает благоговение перед Богом и посредством этой величайшей из добродетелей душа становится бессмертной (aqanatizetai)»^[116].

Эта идея Филона, а именно, что душа становится бессмертной, проникла в христианское богословие и осталась в православном вероучении по сей день. При этом следует оговориться, что в современном православном богословии душа становится бессмертной по благодати Божией.

Итак, Филон Александрийский, видимо был первым, кто выразил мысль, ставшую позже принципом в православном богословии: душа не бессмертна сама по себе, но становится бессмертной (разумеется, еще при жизни тела, чем и обеспечивается продолжение жизни души после смерти тела).

Таким образом, возможно предположить, что в лице Филона раннее христианское богословие соприкоснулось не просто с Афинами или Иерусалимом, но с «афинизированным Иерусалимом», и в таком качестве были восприняты уроки Филона. Архимандрит Киприан поясняет: «Христианство, конечно, не родилось из Филона, но Филон, не повлияв нисколько на Евангелиста, наложил все же свой неизгладимый отпечаток на христианское богословие Александрии»^[117]. Одним из столпов первой столицы восточного богословия Александрии был, конечно, Ориген. Jaeger пишет: «Ориген просто заимствовал Платонову идею вселенской души. И несмотря на то, что некоторые из его приемников считали, будто он заимствовал много лишнего, суть платоновской концепции они все же сохраняли»^[118].

Платон и его учение о человеке и космосе

Содержание:

Введение

С этих слов я начну свою работу. Что такое смерть? А что такое учение Платона о бессмертии души? рассматривает философию как культуру, готовящуюся к смерти. Эта работа — лишь слабая попытка ответить на вопросы, которые пытались решить веками.

Тема смерти и умирания очаровывала человека с незапамятных времен, почти с того самого момента, когда его интеллект развился до осознания того, что он был королем в окружающем мире. Наука, изучающая вопросы смерти и умирания, называется танатология (от греч. Смерть — танос).

Я начну с представления диалога Платона. Платон (430-348 г. до н.э.) — великий греческий философ, родился в Афинах, я думаю, что Платон поставил в нашем диалоге цель показать, что желания философа состоят в желании смерти — в желании стать чистым человеком. дух. Вечность души, — говорит он, — является условием возможности истинного знания, и наоборот, реальность знания — это основа, на которой можно быстрее и увереннее убедиться в вечности души. Платон вкладывает рассуждения о бессмертии в уста умирающего Сократа, затем он видит в этом не более чем блестящую мысль.

Федон

Федон описывает последний разговор Сократа со своими учениками и друзьями. Он начинает с утверждения, что, хотя всякий, кто достойно изучает философию, не только не боится смерти, но, напротив, будет приветствовать ее, он не совершит самоубийство, потому что это считается незаконным. Друзья спрашивают Сократа, почему самоубийство считается незаконным, его ответ почти идентичен тому, что мог бы сказать христианин: Тайное учение гласит, что мы, люди, как бы находимся в заключении и не должны ни избавляться от себя, ни бежать прочь.

Сократ сравнивает отношение человека к Богу с отношением скота к своему хозяину. Разве вы не сердитесь, говорит Сократ, если ваш бык воспользовался возможностью, чтобы покончить с собой, и, следовательно, вовсе не бессмысленно, что человек не должен покончить с собой до тех пор, пока Бог каким-то образом не заставит его сделать это, как, например, я сегодня. Сократ не огорчен своей смертью, так как убежден, что уходит к другим богам — мудрым и добрым. Он идет туда к мертвым, которые лучше живых, с верой в то, что мертвых ждет новое будущее.

В диалоге Федон, на мой взгляд, отражена вся жизнь Сократа, которая как бы подводит итог его философских рассуждений, делает выводы, связанные с прожитой им жизнью, и готовит своих учеников к следующей, возможно лучшей жизни.. Мыслитель прекрасно знает, что через несколько часов он умрет, но встречает смерть на удивление спокойно и даже радостно. Казалось, он очень долго ждал своей смерти, и вот она наконец пришла за ним.

Однако его ученики не могут понять своего учителя, они считают, что любой человек должен держаться за эту жизнь изо всех сил, потому что душа, как и тело, умирает после смерти.

И именно в этот ужасный и трагический день Сократ проявил свою истинную силу духа и характер настоящего философа. Вместо того, чтобы поддаться общему настроению уныния и страха, он с присущим ему спокойствием и рассудительностью начинает говорить со своими учениками о жизни и смерти, душе, успокаивает и воодушевляет их, ищет их и доказывает тезис о бессмертии души с четырьмя основными аргументами.

В этом диалоге Сократ предстает перед нами как философ — исследователь, легко находящий ответ на, казалось бы, совершенно неразрешимые вопросы. Примером может служить эпизод дискуссии Сократа, Симмия и Кебета, когда ученики подвергли сомнению его доказательство бессмертия души и насколько умно учитель смог доказать свою правоту. Объясняя студентам то или иное явление или понятие, Сократ всегда использует очень яркие, но в то же время очень убедительные доказательства, заставляющие студентов поверить в тот или иной факт правоты своего наставника.

Говоря об образе Сократа в этом диалоге Платона, следует обратить внимание на следующий момент. Осуществляя свою линию доказательств, Сократ всегда тщательно подбирает слова и выражения, от него вы не услышите необдуманного заявления, он как бы пытается исследовать проблему с разных точек зрения, но в заключении приходит к такой же вывод. Его манера речи также поражает.

Если вы внимательно прочитаете диалог Федона, вы заметите, что на протяжении всего действия диалога Сократ говорит сам, и в своей обычной манере задавать риторические вопросы. Получается, что философ, по сути, разговаривает сам с собой, а ученики присутствуют только в качестве декораций, они как бы заводят философские споры, но главная роль, естественно, принадлежит не им, а их учителю..

Интересны и другие особенности диалога Федона.

Сократ выступает здесь как первооткрыватель Вселенной, он первым поднял вопрос о том, что Земля на самом деле круглая, на ней есть горы, впадины и т. д.,также он первым поднял вопрос о реинкарнации (реинкарнации души после смерть) и бессмертие.

Проблема смерти

Платон в ранние годы проявил незаурядный талант поэта, драматурга, живописца. Изящные эпиграммы, связанные с именем молодого Платона, до сих пор производят впечатление чистейших жемчужин поэзии. И даже тот страстный порыв, который подтолкнул Платона к Сократу и перечеркнул его страсть к искусству, говорит нам о глубоком энтузиазме и творческом начале в характере Платона. Здесь сказалась присущая Платону эмоциональность и чуткое чувство стихии жизни.

Отказываясь от разных областей искусства и их профессионального развития, Платон не переставал быть поэтом и художником, который, однако, воспринимал обогащенное тяжелым жизненным опытом бытие уже не в безмятежных, а в резко драматических тонах.

Отсюда, из этой драмы жизненных ситуаций, рождается форма диалога Платона, чтобы укрепить и развить в дальнейшей истории философии и литературы не только античности, но и современности.

Действительно, удивительная вещь: Платон совершил целую революцию в способах философского изложения. Древнегреческая философия до платоновского времени. Она представила свои идеи в форме часто таинственных афористических мудрых учений, в стихах или прозе.

Также, на мой взгляд, написание Диалога Федон повлияло на Платона рассуждениями Сократа, и, поскольку Платон был впечатлительным человеком, он был захвачен и вдохновлен поведением Сократа. Диалоги Платона неоднородны по форме и достоинству изложения. Некоторые из них написаны в драматической форме. Это блестящие сцены из духовной жизни Афин, изображающие столкновение и противоречие философских взглядов.

Главные герои этих диалогов — четко очерченные персонажи и лица — философы, в центре которых — личность Сократа, софистов, поэтов, рапсодистов и политиков. Таковы, например, диалоги Федон, Пир. Эти диалоги принадлежат истории древнегреческой литературы не меньше, чем истории древнегреческой философии.

Смерть, как говорил Платон устами Сократа, есть отделение души от тела. Различие между духом и материей, получившее широкое распространение как в философии, так и в обычном мировоззрении, возникло как различие между душой и телом. Орфей считает себя сыном земли и неба: от неба — душа, от земли — тело. Именно эту теорию Платон пытается выразить языком философии. Сократ в Федоне объясняет, что философ не должен быть рабом своих чувственных желаний, не стремиться к излишествам, есть вино, он никогда не должен быть пьян. Ешьте и пейте не больше, чем необходимо, не увлекайтесь дорогой одеждой, не заботьтесь о любовных утехах. Он должен полностью заботиться о своей душе, а не о своем теле. Философы пытаются освободить душу от общения с телом, другие же считают, что… тому, кто не находит ничего приятного в удовольствиях… и не стоит жить? Ведь он уже на полпути к смерти.

Смерть — это отделение бессмертной души от смертного тела. В диалоге Федон Платон пишет: Если бы смерть была концом всего, это была бы счастливая находка для плохих людей: умершие они немедленно избавились бы от тела, а вместе с душой — от своего собственного. разврат. После смерти душа человека, в которой заключен весь земной опыт добродетелей и пороков, предстает перед судом. Посмертная судьба человеческих душ иная: заклятые преступники погружаются в Тартар, откуда им нет возврата, если их жертвы не дадут им прощения; души обычных людей, пробыв некоторое время в Аиде, переходят в другие тела; наконец, души мудрецов вечно живут совершенно бестелесно в божественном мире идей.

Человек, посвятивший свою жизнь философии, живет духовной жизнью и разумом, а не телесными желаниями, то есть в течение жизни он отделяет душу от тела и поэтому перед смертью полон энергии и надежды обрести блаженство. за могилой. В этой связи становится понятным значение известного высказывания Сократа: Те, кто действительно предан философии, на самом деле занят только одним делом — умиранием и смертью. Итак, страх смерти, оцениваемый как проявление трусости и неразумности, с точки зрения античных мыслителей, можно преодолеть с помощью разума, точнее философского рассуждения.

Философское учение Платона о бессмертии души

Сократа просят доказать бессмертие души, и он делает это следующим образом. Поскольку жизнь и смерть противоположны, они являются продолжением друг друга. Отсюда следует, что души умерших где-то существуют, и в должное время они возвращаются на землю.

Таким образом, мы снова встречаемся с теорией метемпсихоза, или переселения душ. Кроме того, из-за того, что все наши знания — это воспоминания о душе, душа должна существовать где-то еще, прежде чем родиться в теле. Следующий аргумент Сократа (Платона) состоит в том, что только сложное может распадаться и разрушаться, душа, как и идеи, проста и не состоит из частей, а простое не может начинаться и не может кончаться. Например, абсолютная красота всегда одна и та же, а предметы постоянно меняются.

Отсюда вывод — видимые вещи временны, т.к. изменчивый, невидимый — вечный. Тело видно, но душа нет, поэтому она вечна.

Душа настоящего философа, который при жизни перестал быть рабом плоти, после смерти уходит в невидимый мир, чтобы жить в блаженстве среди богов. Но нечистая душа, любившая тело, превратится в призрак, бродящий по могилам, или войдет в тело какого-нибудь животного, например, кошки. В Федоне, как и в других диалогах Платона, повествование является точной записью, воспроизводящей саму человеческую жизнь. Эта запись тесно связана с изложением известного философского события, а также с его интерпретацией.

Оба они настолько направлены на достижение одного и того же результата, что их трудно отличить, пытаясь отделить одно от другого. Поэтому описание умирающего Сократа и защита бессмертия души составлены таким образом, что, если можно так выразиться, учение и медитация имеют прямое отношение к самому предмету божественного.

В последнем легко усомниться, так как неясно, хочет ли писатель, чтобы изображение смерти Сократа вышло на первый план, или же вера в аргументы о бессмертии души укрепилась и подтвердилась.

Но, конечно, и идеальная часть, как сейчас говорят, и конкретная часть настолько тесно взаимосвязаны, что именно последняя, а не что-либо еще, отличает высший и окончательный замысел книги от того, что на примере книги. У умирающего философа и в аргументах философии надежда на бессмертие проявлялась и усиливалась проницательным повторением.

Например, Стейн Харт считает, что основная идея и цель философского обоснования диалога состоит в том, что вера в вечную жизнь души, носителя идеи жизни и постоянно действующего посредника между миром Идеи и явления, возведенные на уровень познания, составляют основу всей философии, ее конечный результат.

Как Платон характеризует душу и тело, их роль в смерти и бессмертии?

Платон считал, что истинное знание достижимо только после смерти или вообще не может быть постигнуто. Душа чиста, тело порочно, без расставания с телом невозможно узнать правду.

Душу всегда обманывают по вине тела. И она, конечно, думает лучше всего, когда ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие не беспокоят ее, когда, попрощавшись с телом, она остается одна или почти одна и стремится к истинному бытию, останавливая и прерывая общение как как можно больше. с телом.

Платон утверждает, что если бы душа умерла вместе со смертью тела, то плохим людям не о чем было бы беспокоиться. Смерть будет для них счастливой находкой: умирая, они избавятся и от тела, и от души с ее пороками. Однако поскольку стало ясно, что душа бессмертна, для нее, по-видимому, нет другого убежища и спасения от бедствий, кроме одного: стать как можно лучше и как можно разумнее.

Ведь душа не уносит с собой в Аид ничего, кроме образования и образа жизни, а они, мол, приносят умершему либо неоценимую пользу, либо наносят непоправимый вред.

С самого начала своего путешествия в загробную жизнь, а именно после смерти человека, его душа под руководством унаследованного им при жизни гения уходит в загробную жизнь, а оттуда — в загробную жизнь. надлежащее место. Порочная душа блуждает одна во всех нуждах и угнетениях, пока не поселится в жилище, которого заслуживает. И души, которые провели свою жизнь в чистоте и воздержании, находят товарищей и советников среди богов, и каждая из них обосновывается в месте, которое ей подходит.

Платон приводит аргументы, доказывающие бессмертие души. В центре учения Платона — моральные проблемы. Они разворачиваются на фоне учения об идеях и космологии. Более того, религиозно-мифологический характер философии Платона определялся и его этическим учением. Нравственность — это достоинство души благодаря ее божественной природе и связи с миром идей.

Следовательно, философия предполагает и учение о душе. Мы видели, что душа (мировая душа в пространстве, отдельные души в человеческих телах) играет ведущую роль в действиях тела. Прежде всего о ее бессмертии. В Федоне Платон развивает систему доказательств бессмертия души.

Взаимный переход противоположностей определяет бессмертие души, потому что, если бы смерть не перешла в жизнь, как все противоположности переходят друг в друга, то все давно бы умерло, и воцарилась бы смерть. Поскольку это не так, следует предположить, что после смерти душа не разрушается, а переходит в другое состояние.

Знание — это воспоминание об этом душой. То, что она видела до своего рождения. Поскольку еще до рождения у нас были представления о прекрасном, добре, справедливости, священном, математических понятиях, таких как равенство и т. д., До сих пор мы можем сделать вывод о предсуществовании души до тела и о ее существовании после телесной смерти.

Если индивидуальные объекты меняются, как и человеческое тело, тогда душа всегда идентична самой себе, тем самым приближаясь к божественному и вечному.

Душа — истинная причина вещей. Следовательно, это понятие или значение, идея или жизнь тела. Но, будучи телесной жизнью, он несовместим с его смертью и, следовательно, не затронут телесной смертью, будучи бессмертным.

Я думаю, что доказательства Платона логически непоследовательны, хотя я с ним согласен.

Если душа умерена и разумна, она послушно следует за советчиком, и то, что ее окружает, ей знакомо. А душа, страстно привязанная к телу, долго парит вокруг него — возле видимого места, долго сохраняется и сильно страдает. И она блуждает одна во всех нуждах и угнетениях, пока не исполнятся времена, после чего она силой необходимости окажется в жилище, которого заслуживает. И души, которые провели свою жизнь в чистоте и воздержании, находят товарищей и советников среди богов, и каждая из них обосновывается в месте, подходящем для нее.

Заключение

Смерть и возможное бессмертие — сильнейшая приманка для философствующего ума, поскольку все наши жизненные дела так или иначе должны быть соразмерны вечному. Человек обречен думать о смерти, и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется покинуть этот великолепный мир. Где жизнь кипит, но размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть, пожалуй, единственное, перед чем все равны. Которая стирает неравенство, на котором зиждется земная жизнь.

В данном случае не так важно, кто управляет миром — Бог, Дух, Космический Разум, законы Природы. Важно, чтобы человек только осознал этот порядок и нашел в его глубине, в его структуре брешь для относительной независимости, в которой он увидит смысл своего бытия.

Интерес к проблеме смерти вызван несколькими причинами. Во-первых, это ситуация глобального цивилизованного кризиса, который в принципе может привести к самоуничтожению человечества. Однако в последние десятилетия произошел значительный прорыв в серьезном изучении смерти и умирания.

Современная психология начинает нарушать табу на смерть так же, как Фрейд сорвал завесу, окружавшую сексуальность почти столетие назад. По сути, речь идет о триаде: жизнь — смерть — бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих явлений.

В диалогах Платона Сократ предстает перед читателями в образе великого мученика-философа, которого не понимали многие современники, но который гордо выступал против общества, за что впоследствии был казнен. Всего одна короткая речь Сократа перед судом помогает нам лучше понять личность этого мыслителя.

Разговор об образе Сократа в диалогах Платона основан даже на анализе небольшого диалога Сократа перед судом. Сразу возникает очень специфический образ человека, аскета по воспитанию и образу жизни, человека, не боящегося идти против не подходящих ему социальных норм и порядков. Человек, считавший, что никакие внешние проявления жизни, будь то еда, вино, слава или доблесть, никогда не смогут заменить настоящего философа. (Истинному служителю прекрасной и возвышенной мудрости) духовная сторона жизни.

Согласно Сократу, физическое, телесное только мешает познанию истины, оскверняет душу, делая ее тяжелой и неспособной к добродетели. Следовательно, человек должен отказаться, перестать думать о физической составляющей жизни (страдания, страсти, желания, потребности и т. д.) и сосредоточиться на духовной сущности, и, таким образом, сам он сможет прикоснуться, познать высшее. мудрость и добродетель, и, в конечном итоге, прийти к прекрасному и светлому состоянию вечного мира и умиротворения. Даже внешний вид философа, его стиль поведения постоянно подтверждали этот принцип.

Душу всегда обманывают по вине тела. И лучше всего она думает, конечно, когда ее не беспокоят ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, попрощавшись с телом, она остается одна или почти одна и устремляется к подлинному бытию, останавливаясь. и прекращение, насколько это возможно, связи с телом.

Платон утверждает, что если бы со смертью тела погибла и душа, то плохим людям не о чем было бы беспокоиться. Смерть будет для них счастливой находкой: умирая, они избавятся и от тела, и от души с ее пороками.

Однако поскольку стало ясно, что душа бессмертна, для нее, по-видимому, нет другого убежища и спасения от бедствий, кроме одного: стать как можно лучше и как можно разумнее. Ведь душа ничего не уносит с собой в Аид, кроме образования и образа жизни.

Написав и проанализировав произведение, я пришел к выводу, что смерть — это начало чего-то нового, трансцендентного. А также описание Платона в диалоге Федон о душе тесно связано со священными писаниями.

На мой взгляд, философия очень ясна, она говорит о танатологии как о части подготовки человеческого разума к тому, что человеку не дано не когда знать, а именно то, что будет с ним после смерти. Есть ли у человека душа? Этот день сева остается загадкой неразгаданной тайны, привлекающей философские умы.

Список литературы

Антология мировой философии Москва, 197568.
Богомолов А.С. Античная философия Москва 1999
Философия: Учебник для высших учебных заведений. Ростов н / д: Феникс, 1998
Лебедев Д. Платон о душе. Анализ диалога Федон. 2001
Платон Федон, речь Экрата. 2018

Проблема души и тела в философии Платона ДМР-102

Проблема души и тела в философии Платона ДМР-102 Чинянин Дмитрий

Платоновская психология Главный тезис платоновской психологии есть утверждение бессмертия души. О том, что душа переживает тело и может воплощаться в различные тела (реинкарнация) людей, животных, растений, говорили до Платона орфики, пифагорейцы, Эмпедокл. Однако последовательная разработка этого учения в контексте онтологии, гносеологии, этики и политической философии была дана именно Платоном. уши.

Понятие бессмертной души 1 Без бессмертной души немыслимо учение о загробном воздаянии, которое только и может быть гарантом тотальной справедливости. 2 Без бессмертной души, т. е. души, не зависящей от тела в своем бытии, не может быть чистого познания, поскольку тогда тело с его ощущениями не даст нам познать истину. 3 Бессмертная душа необходима для космологии, именно она должна приводить в движение космос.

Доказательство бессмертия души Платоном

Первый аргумент Все в мире становления возникает из своей противоположности и обращается, уничтожаясь, в свою противоположность. Мертвое возникает из живого, а живое и живые из мертвого. По Платону, в таком случае очевидно, что души не уничтожаются, но пребывают в Аиде, а из них снова возникают живые.

Второй аргумент Душа бессмертна, если знание есть припоминание. В душе человека до его рождения и земного пути пребывают все истины, следовательно, душа бессмертна. Когда мы утверждаем о каких-то вещах чувственно-воспринимаемых мы одновременно знаем, что их равенство отлично от полного, истинного и совершенного равенства, следовательно, мы сразу же отличаем равные вещи от равенства как такового, видя неполное осуществление равными вещами самого равенства.

Третий аргумент Все сущее делится на два вида: на самотождественное, неизменное и простое и на изменчивое и сложное. Душа, по Платону, испытывает наибольшую радость в познании и мышлении, ощущения же портят и опьяняют душу, значит, стремясь к вечному и бестелесному, она стремится к подобному себе, значит, она сама вечна и неизменна.

Четвертый аргумент Поскольку душа есть начальствующее, а тело подначально ей, то именно душа более походит на божественное, которому свойственно властвовать, а не на смертное, которому суждено только повиноваться. Еще один аргумент, доказывающий бессмертие души, был приведен Платоном в диалоге «Федр» . Все тела приводятся в движение либо извне (неодушевленные), либо изнутри (одушевленные), т. е. они либо движутся какой-то внешней силой, либо движутся сами по себе.

Что такое душа у Платона Душа, как и идеальное общество, должна состоять из трех частей: из разумного или расчетливого начала, из яростного или гневного и из неразумного и вожделеющего Ни одна вещь не может одновременно совершать или претерпевать противоположные действия.

Душа как доказательство существования богов. ( «Законы» ) Душа и все ее свойства (разум, память, нравы, забота и т. д. ) существуют до тела и всего телесного, т. е. до материальных элементов космоса. Боги суть не что иное как души небесных тел, Солнца, Луны и звезд.

Спасибо за внимание

Платон: истинное бытие и мир идей

В более развернутом виде идеи Сократа были представлены у его ближайшего ученика и последователя – Платона. С этих пор развитие античной философии и психологии, а также философии и психологии всех последующих столетий происходит в незатухающей борьбе двух противоположных течений – материализма и идеализма.

Хотя творческое наследие Платона велико (всего им написано 36 произведений, почти полностью сохранившихся до наших дней), однако специальных работ по психологии у него нет.

Интересно

Психологические вопросы затрагиваются Платоном в ряде произведений. В «Меноне» изложена теория воспоминания. В работе «Федр» дано религиозное описание души, «Теэтет» посвящен критике учения Гераклита о душе. В трактате «Федон» представлено учение о бессмертии души. В произведении «Государство» содержится учение Платона о строении души, делении ее на части.

Основное положение Платона заключается в признании в качестве истинного бытия не материального мира, а мира идей. Согласно Платону нас окружает множество красивых и прекрасных единичных конкретных вещей. Каждая из них с течением времени теряет свою красоту, и на смену им приходят другие прекрасные явления, вещи, предметы.

Но что делает все эти красивые отдельные вещи прекрасными? Должно существовать нечто такое, что обнимает собою красоту и прекрасное всего единичного, конкретного и преходящего, т. е. должно существовать нечто общее для всего видимого.

Это общее, являющееся источником красоты и образцом для всех проявлений материального мира, и названо было Платоном идеей, представляющей собой общезначимую идеальную форму.

Все сущее состоит, по Платону, из трех сторон: бытия, чувственного мира и небытия. Бытие составляет мир идей. Небытие – это материальный мир, созданный Богом из четырех стихий – воды, земли, воздуха и огня.

Мир чувственных вещей представляет собой результат проникновения бытия в небытие, поскольку все конкретные вещи, с одной стороны, причастны к идее, ибо они есть искаженные подобия, или тени, идей, с другой – вещи причастны к небытию, или материи, ибо они ею наполнены.

Идея прекрасного представляет лишь одну из высших идей. Самой наивысшей идеей является идея Блага. Высшая идея Блага составляет мировую душу. Поскольку же все в мире противоречиво и противоположно, то Платоном вводится вторая мировая душа Зла.

Эти две верховные души и дают начало всему. Кроме них, по Платону, существуют души звезд, планет, людей, животных и т. д. Мировая душа придает движение и активность Космосу. Аналогичную роль выполняют души отдельных тел, живых существ, включая и человека.

Каждая из названных душ призвана властвовать и управлять телом. Платон приписывал душам активную функцию. Чувственно постигаемое есть объединение телесного со своим эталоном, которым являются идеи.

Все видимое изменчиво, скоротечно, непостоянно, тогда как идеи существуют вечно, они неизменны и постоянны. Окружающий нас мир – это мир тусклых, искаженных, призрачных образов или теней бессмертных и неизменных идей.

Интересно

Душа человека не зависит от тела. Она существует до рождения, и после смерти отдельного телесного организма она может переселяться из одного тела в другое. Стремясь обосновать бессмертие души, Платон приводит четыре доказательства.

Первое из них основано на принципе противоположности. Мир полон противоречий: прекрасное – безобразное; добро – зло; сон – бодрствование и т. д. Через ряд промежуточных состояний одна противоположность возникает из другой. Так, при переходе от высшей чистой души имеют место полудуховные состояния, которые постепенно, все теснее связываясь с телом, приводят к таким качествам, которые вместе с телом могут разрушаться.

Смена смерти на оживление происходит с помощью души. Чтобы такая смена живого на смертное и обратно могла произойти, нужно чтобы существовали души умерших, всегда готовые вселиться в другие нарождающиеся тела. В таком случае душа должна существовать, и после смерти, и до рождения тела, т. е. быть вечной и бессмертной.

Второе доказательство бессмертия души строится на основе теории воспоминания. Человек устанавливает сходство и различие в вещах без всякого научения и обучения. Знания человек приобретает благодаря врожденной способности души к припоминанию.

Но вспоминать душа человека может только то, что она могла уже знать в прошлом. Для этого душа должна обладать знаниями до того, как ей поселиться в тело. Однако это было бы невозможно, если бы душа не существовала до поселения ее в нарождающееся тело.

Но если душа существует до рождения тела, то она может и должна существовать и после смерти тела, а стало быть, она по своей природе вечна и бессмертна.

Третье доказательство основано на положении о тождественности идеи и души, о принадлежности и близости ее ко всему божественному. Все составное, сложное распадается и погибает; разрушению не подлежит только простое и несоставимое.

С этой точки зрения, тело человека всегда есть нечто зримое, составное, изменчивое, и потому ему свойственно разрушаться и погибать. В противоположность телу душа человека и идеи незримы, не составимы и не разложимы, а поэтому они не подвержены разрушению и вечны.

Если душа при познании пользуется телесными органами, она сбивается с истинного пути, становится точно пьяная. Когда же она познает самостоятельно, то она ведет в божественный мир идей, где все просто, неделимо, незримо и вечно. Стало быть, душа родственна божественному и подобна ему. А что от Бога и ему подобно, то должно быть вечно и бессмертно.

Мир устроен так, что все телесное подчиняется божественному. Когда же душа поселяется в тело, то последнее ей начинает подчиняться. А что создано для власти и управления, то имеет божественное происхождение. Все божественное вечно. Следовательно, и душа человека бессмертна.

Четвертое доказательство вытекает из утверждения, согласно которому душа является источником жизни. Душа, погружаясь в какое-либо тело, всегда дарит ему жизнь, Но то, что привносит жизнь, само не приемлет смерти, т. е. оно не может быть смертным. Отсюда душа человека должна быть неуничтожимой и бессмертной.

Из приведенных аргументов видно, что все они направлены на обосновании независимости души от тела. Тело человека является для души лишь временным пристанищем. Основное же ее место пребывания в божественных высотах, где она обретает покой и отдых от телесных страстей и приобщается к миру идей, не всем человеческим душам суждено достигать божественных высот.

Души тех, кто были рабами телесных вожделений, кто предавался чревоугодию или другим телесным излишествам, через ряд поколений вырождаются в души животных. К высотам божественного мира идей приближаются только души философов, поскольку лишь им свойственно почти полное освобождение от телесного рабства.

У человека Платон выделял два уровня души – высший и низший. Высший уровень представлен разумной частью души. Она бессмертна, бестелесна, является основой мудрости и несет управляющую функцию по отношению к низшей душе и ко всему телу. Временным пристанищем разумной души является головной мозг.

Низшая душа представлена двумя частями, или уровнями: низшая благородная часть души и низшая вожделеющая душа. Благородная, или пылкая, душа включает в себя область аффективных состояний и стремлений. С ней связаны: воля, мужество, храбрость, бесстрашие и т. п.

Она всецело действует по велению разумной части души.

Платон выделял три уровня строения души. Образно это трехчленное разделение души называют «колесницей души», где пылкий конь тянет возницу к Божеству; вожделеющий – к земле, но оба они управляются разумом.

На основе деления души на три части Платоном дается классификация индивидуальных характеров, характеров различных народов, форм правления, разделение общества на сословия. Люди различались Платоном по признаку преобладания у них той или другой части души.

Для мудрецов и философов характерно преобладание разумной души. У храбрых и мужественных людей доминирует благородная душа, а у людей, предающихся телесным излишествам, ведущей является вожделеющая часть души. Подобным образом различались и отдельные народы.

Преобладание разумной души свойственно, по мнению Платона, грекам; доминирование благородной души – народам севера, а вожделеющей души – египтянам и другим народам Востока.

Сословная иерархия также строилась по психологическому принципу. Большой ум присущ аристократам, мужество – воинам, страсти и влечения – ремесленникам и рабам. Отсюда делались выводы относительно форм правления.

Идеальным считалось то государство, которым правят аристократы, стражу несут в нем воины, а работают и подчиняются – ремесленники и рабы.

Интересно

Политический смысл психологии Платона целиком был направлен на защиту интересов господствующего класса и аристократии.

Опираясь на опыт Сократа, доказавшего нераздельность мышления и общения (диалога), Платон сделал следующий шаг. Он под новым углом зрения оценил процесс мышления, не получивший выражения в сократовском внешнем диалоге. Платон открыл внутренний диалог.

Этот феномен известен современной психологии как внутренняя речь.

Платонические аргументы в пользу бессмертия души

ФИЛ 20208
Джефф говорит

28 ноября 2006 г.

Платон — классический источник философских аргументов в пользу бессмертия души. От называя их «философскими» аргументами, я отделяю их от аргументов которые основаны на эмпирических исследованиях, таких как исследования клинической смерти, и из аргументов, которые опираются на посылки, взятые из определенной религиозной традиции. Мы обсудим эмпирические и религиозные аргументы позже. (Линия между ними не всегда резкий. Философские аргументы иногда могут использовать предпосылки, известные опыта, а религиозные аргументы могут опираться на религиозные доктрины, которые могут быть поддержанные философскими аргументами, которые сами по себе не предполагают никаких религиозных доктрины.)

Чтение Платона — это отрывок из его диалога Федон, который является его панегириком его учитель, Сократ, и рассказывает о последних часах жизни Сократа.Форма детали диалога, который мы читаем, — это разговор Сократа с его друзьями до его смерть, в которой он пытается убедить их, что нечего бояться смерть.

Об этих аргументах нужно помнить, что местами они предполагают своего рода дуалистический взгляд на себя. Вы можете подумать, что этот взгляд на себя приводит аргументы в пользу бессмертие не нужно: если мы нематериальные души, разве не очевидно, что мы должны выжить смерть? Важно понимать, что хотя вера в бессмертие часто связана с верой в душа, что нет прямого пути от последнего к первому. То есть нет очевидного противоречие в представлении о том, что мы нематериальные души, которые перестают существовать, когда наши тела делать.

1 Аргумент порождения противоположностей

Первый аргумент Сократа в пользу бессмертия начинается на стр. 117:

«Посмотрим, вообще ли все, что допускает порождение, генерируется таким образом и никаким другим — противоположности из противоположностей, где бы там ни было противоположное … Давайте посмотрим, необходим ли закон, что все имеющая противоположность, генерируется из этой противоположности, а не из другого источника.За Например, когда вещь становится больше, я полагаю, она должна быть меньше прежде, чем он стал больше? »

Далее Сократ замечает, что смерть противоположна жизни. Итак, если его принцип верен, кажется, что хотя

«живые вышли из мертвых не меньше, чем мертвые из живых. Но я думаю, мы решили, что если это так, то это было достаточным доказательством того, что души умерших должны существовать в каком-то месте, откуда они возрождаются ».

Одна интерпретация того, что здесь происходит: если смерть и жизнь противоположны, и если это следует из это то, что что-то могло стать живым только после того, как сначала умерло, а затем кажется, что мы должны, в том или ином смысле, существовать, когда мертвы.Но это то, что пытается Сократ показывать.

Критика этого аргумента, основанная на различии между появлением и приобретением имущество. Может быть, оживление — это скорее первое, чем второе; но аргумент кажется зависят от того, является ли он примером последнего.

2 Аргумент из воспоминаний

Второй аргумент Сократа (стр. 120–128) основан на его теории воспоминания. Эта теория была объяснение того, как мы можем узнать то, что мы можем.Один из способов увидеть Мотивация этой теории связана с «парадоксом исследования»:

На любой вопрос: либо вы знаете ответ, либо нет. Если вы знаете ответьте, тогда запрос не нужен. Если вы не знаете ответа, у вас будет нет возможности распознать правильный ответ, когда он представляется — потому что, если вы не знаю, какой правильный ответ, как отличить его от ложного ответы? Так что, если вы не знаете ответа, расследование невозможно.

Можно принять этот парадокс, чтобы поддержать точку зрения, согласно которой, как выразился Кебес (стр.120)

«то, что мы называем обучением, на самом деле просто воспоминание. Если это правда, то конечно то, что мы вспоминаем сейчас, мы, должно быть, узнали когда-то раньше; который невозможно, если наши души не существовали где-то до того, как они вошли в этот человеческий форма. Таким образом, кажется вероятным, что душа бессмертна ».

Ответ на парадокс исследования в случае эмпирического знания, например узнать что на ужин в южной столовой. Почему это не переносится сразу на случай » априорное знание не получено расчетом.

Второй связанный аргумент в пользу воспоминаний: пример Мено.

Третий аргумент: наши знания о таких качествах, как «абсолютное равенство» (стр. 124), которых мы не знаем. наблюдайте нашими чувствами, чтобы существовать где-нибудь в мире вокруг нас.

3 Аргумент простоты

Этот аргумент заставляет Cebes ответить:

«Кажется, мы получили доказательство того, что половина того, что мы хотели, — что душа существовала до рождения — но теперь нам нужно еще доказать, что она будет существовать после нашей смерти не меньше, чем до нашего рождения, если наше доказательство будет полным. ”

Это приводит Сократа к другому аргументу в пользу бессмертия души:

«Я думаю, мы должны спросить себя: что это за вещи, которые естественно постигнет судьба разогнания? Для каких вещей мы должны бояться этой судьбы, а чего не следует? Когда мы ответили на это, мы затем следует подумать, к какому классу принадлежит душа; и тогда мы узнаем испытывать ли уверенность или страх за судьбу своей души.

…

Разве вы не ожидаете, что составной объект или природное соединение будут нести ответственность? развалиться там, где это было собрано? и не должно ничего, что на самом деле несложно быть единственной вещью среди всех остальных, на которую не влияют подобным образом? »

Мысль Сократа здесь кажется такой: если вещь составная, то она может быть уничтожена быть разделенным на части; если мы наблюдаем, как что-то разрушается, обычно это происходит именно так. Но если что-то несовместимо и не имеет частей, то это не может быть разрушено путем разложился на части. Но кажется, что нет другого способа, которым что-то могло быть уничтожен. Итак, если душа несовместима, она неразрушима, и поэтому не может быть уничтожена смерть.

Тогда возникает вопрос: душа составная или несоставная?

Сократ спрашивает: «Разве не очень вероятно, что то, что всегда постоянно и неизменно, есть непостоянно, а что непостоянно, а переменное — составное? »

Тогда Сократ противопоставляет вещи, которые постоянны и неизменны — например, абсолютное равенство и абсолютная красота — с вещами, которых нет, например, с конкретными материальными вещами вокруг нас.Он приходит к выводу, что в целом невидимые вещи постоянны и неизменны, тогда как вещи которые видимы, непостоянны и изменчивы. Но похоже, что тело видно, тогда как душа невидима; так что похоже, что душа больше похожа на те вещи, которые были обнаружены постоянный и неизменный. Но если душа постоянна и неизменна, а тело непостоянно и переменный, душа должна иметь меньше шансов быть уничтоженной смертью, чем тело. Но тело не разрушается смертью; тем более что душа должна быть уничтожена смерть.

На этот аргумент Симмиас выдвигает следующее возражение (стр. 139):

«То же самое можно сказать о настройке струн в мюзикле. инструмент: настройка — это нечто невидимое, бестелесное и великолепный и божественный, расположенный в настроенном инструменте, в то время как инструмент сам и его струны материальны и составны, земны и тесно связаны к тому, что смертельно. Теперь предположим, что инструмент сломан или его струны вырезать или сломать.Согласно вашей теории, настройка должна еще существовать — она не могли быть уничтожены; потому что было бы немыслимо, чтобы когда струны порваны инструментом и сами струны, которые имеют смертная природа, должна все еще существовать, и сонастройка, которая разделяет природу и характеристики божественного и бессмертного, больше не должно существовать … Вы сказал бы, что настройка должна еще где-то существовать … Что ж, если душа действительно является корректировкой, очевидно, как только напряжение нашего тела снижается или увеличиваться сверх должной точки, душа должна быть уничтожена, как и любые другие настройки. ..

Сократ отвечает на возражение Симмия двумя способами:

Симмиас уже предоставил теорию воспоминания, что означает, что он при условии, что душа существует раньше тела. Но настройки не могут существовать раньше инструменты, на которые они настроены. Итак, это уже показывает, что отношения души к телу не может быть своего рода настройкой.
Второй ответ заключается в том, что настройку музыкального инструмента нельзя выполнять на иначе, чем сам инструмент, и он не может управлять музыкальным инструментом, но скорее контролируется им.Но, как говорит Сократ, «несомненно, теперь мы видим, что душа работает прямо противоположным образом. Он направляет все элементы, о которых говорят, состоят в том, чтобы противостоять им почти во всем на протяжении всей жизни и тренировать все форма контроля … »(151).

Cebes предлагает другое возражение: даже если душа менее подвержена разрушению, чем тело, она из этого не следует, что во всех случаях душа существует дольше, чем тело. Тело человека меньше склонен к разрушению, чем пальто; но, несмотря на то, что я переживаю большую часть своего пальто, это явно возможно, что хотя бы одно из моих пальто переживет меня.Так почему бы не сказать, что по аналогии это возможно, что по крайней мере в некоторых случаях душа разрушается при смерти, даже если тело останки? (стр. 141-2)

Сократ набрасывает ответ Кебесу, основанный на том принципе, что ничто не может иметь свойство одновременно. и иметь противоположное свойство; например, никакая совокупность вещей не может быть одновременно четной и нечетной. Теперь обратите внимание, что есть некоторые вещи, которые по существу обладают определенным свойством — например, номер три по существу имеет свойство быть нечетным.Отсюда следует, что невозможно то, что есть три, обладает свойством, противоположным нечетности, а именно четностью. Сократ думает, что быть живым — необходимое свойство души. Итак, душа не может иметь противоположная собственность, которая мертва. Итак, душа не может умереть. Итак, душа разрушаемый.

Проблема с этим аргументом, основанная на различии между прекращением существования и приобретением свойство быть мертвым.

Другой способ ответить Кебесу — подчеркнуть ранее высказанное Сократом утверждение о том, что душа — это не просто больше похоже на вещи, которые кажутся неизменными, но также и несовместимыми, а потому нерушимыми.Почему должны ли мы думать, что душа несовместима? Верно ли, что несовместимые вещи не могут быть уничтожен?

ФИЛ 176 — Лекция 8 — Платон, часть III: Аргументы в пользу бессмертия души (продолжение)

Глава 1. Недостатки аргументов в пользу «повторного использования» и «вспоминания» [00:00:00]

Профессор Шелли Каган: Мы изучали аргументы Платона в пользу бессмертия души, и пока я должен сказать, что не нашел их очень убедительных аргументов.Через минуту я перейду к аргументу, который, по крайней мере, покажется мне более интересным. Сложнее определить, где что-то пошло не так. Но прежде чем мы это сделаем, я хочу сделать пару последних замечаний по поводу аргумента, который мы рассматривали в конце прошлого урока.

Это был аргумент по воспоминаниям. Вы помните, что основная идея заключалась в том, что хотя объекты в обычном знакомом эмпирическом мире не являются совершенно справедливыми, идеально круглыми, что у вас есть, они способны напоминать нам о совершенной справедливости, совершенной округлости и тому подобном.И когда Платон спросил себя: «Как такое могло быть?» он отвечает: «Что ж, должно быть, мы раньше были знакомы с формами до нашей жизни в этом мире». И это показывает, что душа должна быть чем-то, что существовало до создания тела. Это аргумент из воспоминаний. И в самом конце урока я посоветовал, послушайте, даже если бы мы предоставили Платону, что, чтобы думать о справедливости, круговороте, о том, что у вас есть, мы должны каким-то образом уловить формы, и даже если бы мы допустили Платону, что ничто в этом мире не является идеально круглым или совершенно справедливым, не обязательно правильно сказать: «Итак, единственное возможное объяснение того, что происходит, состоит в том, что эти вещи в эмпирическом мире напоминают нам о нашем предыдущем знакомстве с формами. ”

Может случиться так, что когда мы натыкаемся на что-то, частично или частично красивое или частично круглое — несовершенно круглое — происходит то, что эти вещи как бы запускают наш разум таким образом, что мы начинаем думать о формы впервые. Так что, может быть, чтобы думать о справедливости и округлости, мы должны понимать формы. Но может случиться так, что мы только впервые постигаем формы в этой жизни. Воздействие вещей, которые участвуют в формах, может подтолкнуть наш разум или нашу душу таким образом, что в этот момент — с учетом этого воздействия — мы начинаем схватывать формы.Как будто мы сталкиваемся с обычными земными объектами, или они сталкиваются с нами, и они заставляют нас смотреть вверх, в небесное платоническое царство. Я не имею в виду буквально вверх. Не то чтобы эти штуки — число три — там наверху. Но если вы принимаете метафору, столкновение с вещами в эмпирическом мире заставляет наш разум впервые задуматься о небесном царстве платоновских форм и идей.

Это так же вероятно, как и альтернативное объяснение того, что происходит то, что обычные эмпирические объекты напоминают нам о нашем предыдущем знакомстве. Возможно, эти обычные объекты действуют как рекомендательные письма, помогая нам впервые задуматься о формах. Что ж, если это так, тогда, конечно, у нас нет никаких веских причин следовать за Платоном, когда он говорит: «Должно быть так, что душа существовала до — до рождения».

Итак, возражение, которое я только что высказал, не является возражением, которое Платон выдвигает в отношении Phaedo , но он выдвигает другое возражение. Помните, что нас, строго говоря, не волнует вопрос: «Существовала ли душа до нашего рождения? Существовала ли душа до наших тел? » а скорее: «Бессмертна ли душа?» Итак, приведя аргумент по воспоминаниям, Платон представляет себе двух учеников Сократа, Симмия и Кебеса, которые отвечают, возражают, говоря: «Смотрите, даже если душа существовала до рождения, из этого не следует, что она существует после смерть.И это, в конце концов, то, чего мы действительно хотим, о чем думаем. Мы хотим знать, переживем ли мы нашу смерть? Бессмертна ли душа? И вы еще не показали этого Сократа », — возражают они. Может быть, он существовал раньше, а потом не будет.

Но очень хорошо — это довольно элегантная структура на данный момент — Сократ объединяет два аргумента, которые мы только что репетировали, — аргумент из воспоминаний и аргумент, который был до этого, тот, который я назвал « аргументом от повторного использования ».«Помните, аргумент в пользу вторичной переработки гласит: когда вы строите что-то, вы строите это из частей, а когда эта вещь разваливается, вы возвращаетесь к частям. Хорошо. Таким образом, старые детали перерабатываются. Душа, как мы теперь говорим — основываясь на аргументе, основанном на воспоминаниях, — душа является одной из наших предшествующих частей. Душа существовала до того, как мы были соединены или до того, как мы были соединены с нашими телами. Если вы затем объедините аргумент от повторного использования и скажете, что части, которые существовали до этого, будут существовать впоследствии, из этого следует, что, если душа существовала раньше, она будет существовать и после. Итак, мы все-таки получили бессмертие души.

Теперь возьмите в скобки тот факт, что, как я только что объяснил, я не считаю аргумент, основанный на воспоминаниях, убедительным. Я не думаю, что у нас есть веские основания полагать — основываясь на том, на что Платон обращает наше внимание — я не думаю, что у нас есть веские основания полагать, что душа существовала до того, как мы родившийся. Но даже если мы позволим ему это, мы не должны так быстро прийти к выводу, на основе объединения аргументов из воспоминаний и аргументов из повторного использования, что душа будет продолжать существовать после смерти наших тел.В конце концов, возьмем более привычный и банальный пример. Машины построены из неавтомобилей, верно? Машины строятся из двигателей, шин и рулевых колес. И двигатель — это не машина; руль не машина. Итак, вы строите машину из ее частей. Теперь двигатель уже существовал. Итак, можем ли мы сделать вывод, что из того факта, что — аргумент от вторичной переработки: детали используются повторно, их восстанавливают, когда автомобили разрушаются, детали все еще находятся в эксплуатации — можем ли мы сделать вывод из аргумента о вторичной переработке и того факта, что двигатель является априорным. -существующая часть, из которой был построен автомобиль, что двигатель будет продолжать существовать вечно после разрушения автомобиля? Нет, очевидно, что ты вообще не можешь этого сделать.Иногда, когда машины разрушаются, вместе с ними разрушается и двигатель. И, конечно, даже если — во многих случаях — двигатель продолжает существовать какое-то время после разрушения автомобиля, это, конечно, не означает, что двигатель бессмертен, что он продолжает существовать вечно. Двигатели со временем разложатся и снова превратятся в атомы. Таким образом, из простого факта, что двигатель был частью, которая существовала до появления автомобиля, и того факта, что когда автомобиль ломается, он распадается на части, это, конечно, не означает, что все части, которые существовали до существование автомобиля будет длиться вечно.Это было бы неправдой.

Итак, даже если бы мы выдвинули Сократу предположение, что — тезис о том, что — душа существовала до того, как мы были собраны вместе, до того, как мы родились, из этого все равно не следует, что душа продолжит существовать после того, как нас вернут. отдельно. Душа может со временем распасться, как и двигатель. Чтобы действительно убедиться в бессмертии души, нам нужно не просто внушение, даже если бы мы были убеждены, не простое предположение о том, что душа была рядом с нами до нашего рождения.Мы должны верить, что душа, в отличие от двигателя, не может быть уничтожена сама по себе, не может разлагаться, не может развалиться. Это то, что нам нужно, если мы действительно хотим убедиться в бессмертии души.

Глава 2. Аргумент простоты [00:09:20]

Теперь, как я отмечал ранее, одна из удивительных вещей — не удивительных, но одна из действительно привлекательных вещей в диалогах Платона заключается в том, что вы выдвигаете возражение, и часто кажется, что сам Платон, независимо от того, выражает ли он это возражение явно или нет, кажется, что он осознает возражение, потому что он продолжит говорить что-то в ответ на него.И опять же, это имеет смысл, если вы думаете об этих диалогах как о своего рода педагогическом инструменте, который поможет вам лучше философствовать. Так что следующий аргумент, к которому обращается Платон, можно, я думаю, рассматривать как ответ на это невысказанное возражение — ну, я его высказал, но Платон не заявляет об этом в диалоге — беспокойство о том, что даже если бы душа была одной из части, даже если душа уже существовала до того, как мы родились, откуда мы знаем, что она не может развалиться? Откуда мы знаем, что душу нельзя уничтожить? Поскольку мы хотим знать, бессмертна ли душа, откуда нам знать, что она не может сломаться?

Следующий аргумент Платона пытается напрямую решить эту проблему, и это довольно интересный аргумент.Я дам ему другой — новый ярлык — я назову это «аргументом простоты». Сократ переходит к обсуждению того, какие вещи могут сломаться, а какие нет; какие вещи можно уничтожить, а какие нельзя. Он думает о примерах; он исследует примеры и пытается извлечь из этого некий метафизический принцип. А затем, как мы увидим, он собирается использовать этот принцип, чтобы убедить нас — или попытаться убедить нас, — что душа бессмертна и неуничтожима.

Что ж, многое можно уничтожить. Вот бумажка. Его можно уничтожить [звук рвущейся бумаги] Верно? Почему это можно было уничтожить? Ну, прямой ответ — на листе бумаги были части. И, сломав его, разорвав, я буквально оторвал одну часть от другой. Чтобы уничтожить листок, я разбираю его части. Вот мел. Мел можно сломать. Что я делаю? Разбираем его части.У вещей, которые можно разрушить, есть части. Они составные. Они состоят из своих частей. Тела можно уничтожить, потому что вы можете поднести к ним меч и подметать, подметать, подметать и рубить его на куски. Композитные вещи можно разрушить. Вещи, у которых есть части, можно разрушить.

Итак, какие вещи нельзя уничтожить? Что ж, вас не удивит, что, когда Платон ищет пример чего-то вечного и неразрушимого, его ум немедленно начинает думать о платоновских формах.Возьмите номер три. Номер три нельзя уничтожить, верно? Даже если бы произошел ядерный взрыв и все на Земле было бы распылено и уничтожено в результате какой-то причудливой цепной реакции из научной фантастики, как это всегда делают в фильмах, число три не коснется. Номер три не смутился бы. По-прежнему верно, что три плюс один равняется четырем. Номер три не обидишь. Вы не можете изменить или разрушить идеальную округлость. Почему нет? Ну, у него нет деталей. Вот такая мысль.Такие вещи, как платоновские формы, вечны, и они вечны, неизменны и неразрушимы, потому что они просты — простое здесь — это метафизическое представление о том, что они ни из чего не состоят. Все, что создано из частей, вы могли бы, по крайней мере в принципе, беспокоиться о том, что части разойдутся и, следовательно, вещь будет разрушена. Но все простое не может быть уничтожено таким образом. Ему нечего разбирать.

Итак, виды вещей, которые могут быть разрушены, — это вещи с частями, и такие вещи меняются, верно? Даже если они не уничтожены, что может означать, что что-то составное? Дело в том, что это меняет.Допустим, я беру металлический брусок и сгибаю его. Я не уничтожил его, но изменил. Я могу изменить это, изменив отношения между различными частями. Мое тело постоянно меняется, потому что отношения между моими руками и головой и так далее, мои мышцы двигаются. Вы переставляете части, вещь меняется. О, но это значит, что у него есть детали и его можно уничтожить. Итак, у нас есть несколько хороших обобщений. Вещи, которые меняются, имеют части; вещи с частями можно разрушить.Что вы можете изменить или разрушить? Это знакомые эмпирические объекты, которые мы можем видеть: кусочки бумаги, тела, кусочки мела, металлические бруски.

Напротив, с другой стороны, у вас есть невидимые вещи, такие как число три — никто не видит число три — вещи, которые невидимы, которые никогда не меняются. Число три никогда не меняется, правда? Число три — нечетное число. Не то чтобы, о, сегодня это странно, но, может быть, завтра будет даже.Это вечно нечетное число. Три плюс один равно четырем сегодня, вчера и вовеки. Эти факты о числе три никогда не изменятся. Номер три неизменен. Итак, формы вечны; они невидимы; они неизменны. Они простые, а простые вещи невозможно разрушить; формы не могут быть уничтожены.

Вы сложили все это вместе; это мысли, которые собирает Сократ, и у меня есть начальные мысли на доске. [См. Рис. 8.1] Хорошо.

Итак, предпосылка номер один, только составные объекты могут быть уничтожены. Предпосылка номер два, только изменения вещей составны. Итак, если вы сложите один и два, вы получите: только изменение вещей может быть разрушено. А теперь добавьте три невидимых вещи, которые не меняются. Что ж, если вы должны быть такой вещью, которая может изменяться, чтобы быть составной, и вы должны быть составной, чтобы быть уничтоженной, невидимые вещи не меняются, следует за четырьмя, невидимые вещи не могут быть уничтоженным. Это метафизический тезис, к которому приходит Сократ, размышляя о случаях.И это решающая посылка или подведение к бессмертию души, потому что тогда Сократ предлагает нам подумать о душе. Душа видима или невидима? Он говорит совершенно очевидно, что «это невидимо». Но если невидимое нельзя уничтожить, нельзя уничтожить и душу. Итак, один, два и три дали нам четыре, невидимые вещи не могут быть уничтожены, но пять, душа невидима, поэтому шесть, душа не может быть уничтожена. Это моя лучшая попытка восстановить аргумент, исходя из простоты.Не то чтобы сам Платон излагал это с помощью подобных предпосылок и выводов, но я думаю, что это вполне соответствует аргументам, которые он намеревается выдвинуть.

И через мгновение я перейду к оценке, хороший ли это аргумент или нет. Но я думаю, что это довольно интересный аргумент; к этому аргументу стоит отнестись серьезно. Кроме того, я должен признаться вам, что Сократ не совсем заключает, как я думал, он заключил. Итак, я пришел к выводу, что аргумент шесть: душу нельзя уничтожить.Но на самом деле Сократ говорит — его фактический вывод — «Итак, душа неразрушима или почти нерушима». Это довольно странная оговорка, «или почти так». Вывод, к которому приходит Сократ из своего исследования изменений, невидимости и так далее, и так далее, а также составности против простоты, состоит в том, что «душа неразрушима или почти такова».

Глава 3. Нерушимость и невидимость души обязательно означает бессмертие? Возражения Кебеса и Симмия [00:19:01]

Теперь добавление этой квалификации открывает дверь для беспокойства. Беспокойство вызывает Кебес, который говорит, что даже если допустить, что душа почти нерушима, этого недостаточно, чтобы обрести бессмертие. И он приводит очень красивую аналогию того, кто носит … пальто, которое может пережить своего владельца, но не бессмертно. Или хозяин мог пройти через несколько пальто; но все равно в какой-то момент умрет и хозяин. Хозяин в этом смысле гораздо бессмертнее, ближе к бессмертию. И я прошел через много пальто в своей жизни, но, несмотря на это, я не несокрушимый.Если все, что у нас есть, это простой факт, что душа «почти» неуничтожима, то для ее уничтожения требуется гораздо больше работы, может быть, это продлится намного дольше; может быть, он проходит через множество тел, перевоплощаясь полдюжины, или дюжины, или сотни раз, прежде чем он изнашивается и разрушается. Этого недостаточно, чтобы дать нам бессмертие души. Это возражение, которое выдвигает Кебес. И одна из странностей заключается в том, что, насколько я понимаю, Сократ никогда не отвечает на это возражение. Вызывает возражение, то есть Платон выражает возражение голосом Кебеса, но Сократ, от имени Платона, никогда не отвечает на возражение.

Трудно сказать, что именно происходит. Возможно, Платона беспокоит то, что он на самом деле не показал, что душа бессмертна впоследствии. Может быть, этот аргумент простоты не так хорош, как должен быть. И, возможно, это объясняет, почему Платон предлагает еще один аргумент. В конце концов, если этот аргумент действительно показал бессмертие души, зачем ему предлагать еще один аргумент? — Аргумент от существенных свойств, к которому мы обратимся позже.Так что, возможно, Платон просто подумал, что на возражение Кебеса нет хорошего ответа. Но я хочу сказать, что от имени Платона или, по крайней мере, от имени аргументации, Сократ никогда не должен был заканчивать спор этой странной уточняющей фразой о том, что душа «неразрушима или почти нерушима». Он должен был просто сказать, что душа нерушима, точка.

В конце концов, если у нас есть предпосылки один, два и три — только составные вещи могут быть разрушены, составными являются только изменяющиеся вещи, невидимые вещи не меняются — если вы сложите их вместе, вы получите четыре, невидимые вещи не могут быть уничтоженным. Невозможно прийти к более скромному выводу: «невидимые объекты уничтожить невозможно, или их гораздо труднее уничтожить». Если у нас есть один, два и три, мы имеем право на смелый вывод: «невидимые вещи не могут быть уничтожены, точка». Полная остановка. И затем, если пять истинно, если душа действительно невидима, мы имеем право сделать вывод о шести, душа не может быть уничтожена — нет, душа не может быть уничтожена, или если она может быть уничтожена, это очень, очень тяжело и занимает очень и очень много времени. Скорее, мы вправе сделать более смелый вывод: душа не может быть уничтожена, точка, точка, конец обсуждения.

Итак, несмотря на то, что Сократ делает этот более слабый вывод, мне кажется, что предложенный им аргумент, если он вообще работает, дает нам право сделать более смелый вывод. Не то чтобы душа неразрушима или почти нерушима, но что душа неразрушима. Что ж, может быть, Платон это понимал; может быть, поэтому он не удосуживается дать ответ Кебесу. Может быть, это приглашение читателю признать, что здесь есть лучший аргумент, чем заметили даже персонажи драмы — не знаю, не знаю, что имел в виду Платон.

Но, в любом случае, наш вопрос не должен быть таким: «О чем думал Платон?» но: «Хороший ли аргумент?» Есть ли у нас аргументы в пользу бессмертия души? В конце концов, если душу нельзя уничтожить, она бессмертна. Хороший аргумент или нет?

Симмий выдвигает другое возражение. Симмиас говорит, что мы не можем сделать вывод, что душа неразрушима, или почти что, или что-то еще, потому что мы не должны верить в четвертый подвывод: невидимые вещи не могут быть уничтожены.Симмий говорит, что невидимые предметы можно уничтожить . И если это правда, то, конечно, у нас больше нет аргументов в пользу нерушимости или почти неуязвимости души. Потому что даже если душа невидима, пять, если тем не менее, вопреки утверждениям Сократа, невидимые вещи могут быть уничтожены, то, возможно, невидимая душа также может быть уничтожена.

Симмиас не просто утверждает, что невидимые вещи можно уничтожить. Он предлагает пример невидимого, которое можно разрушить — гармонию.Он начинает говорить о гармонии, создаваемой струнным инструментом; скажем арфа. На самом деле, говорит он, это очень хороший пример для нас, потому что некоторые люди предположили, — говорит Симмиас, — некоторые люди предположили, что разум подобен гармонии. Как будто разум подобен гармонии тела. Итак, чтобы проиллюстрировать аналогию более подробно, и я расскажу об этом немного позже, гармония для арфы так же важна, как разум для тела. Хорошо. Он говорит, что есть люди, которые выдвигают подобные взгляды, и в любом случае гармония, безусловно, может быть нарушена.Вы ведь не видите гармонии? Гармония невидима. Но при этом гармонию можно разрушить. Итак, арфа издает свои мелодичные, гармоничные звуки, а затем вы подносите топор к арфе, ударяйте, ударяйте, ударяйте, рубите, рубите, отбивайте, или молоток, или что-то еще; теперь гармония разрушена. Так что, даже если он невидим, вы можете разрушить его, уничтожив музыкальный инструмент, от которого он зависит.

И, конечно, есть беспокойство, правда? Если ум подобен гармонии тела, тогда, возможно, вы могли бы разрушить ум, душу, разрушив тело, от которого зависит ум. Итак, решающим моментом сейчас является то, что размышления о гармонии предлагаются как контрпример к обобщению, что невидимые вещи не могут быть уничтожены. Гармония невидима. Гармонию можно разрушить. Так что невидимые вещи можно уничтожить. Итак, ты ошибаешься, Сократ, когда говоришь, что невидимое невозможно уничтожить. Итак, даже если мы допустим, что душа также невидима, возможно, душа также является невидимой вещью, которую можно уничтожить.

Это серьезное возражение. К этому возражению стоит отнестись очень серьезно.И странность в том, что Сократ не отвечает на это так, как ему следовало бы, как ему нужно. Вместо этого Сократ некоторое время беспокоит вопрос: «Действительно ли душа подобна гармонии или нет?» Является ли это метафорой — подумайте об отношениях между разумом и телом как об отношениях между гармонией и арфой — Сократ тратит некоторое время на критику этой аналогии.

Теперь, через несколько минут, я перейду к вопросу, а как насчет критики Сократом аналогии? Хорошая критика или нет? Но даже если это хорошая критика, я хочу сказать, что этого недостаточно, чтобы помочь вашему аргументу Сократа. Даже если бы мы сказали, знаете что? Ум совсем не похож на гармонию. Эта аналогия действительно отвратительна. Ну и что? Все, что Симмиасу нужно, чтобы вызвать проблемы для аргументации Сократа, — это утверждение, что гармония невидима, а гармония может быть разрушена. Пока это правда, мы не можем продолжать верить, что невидимые вещи нельзя уничтожить.

Итак, что нужно сделать Сократу, так это сказать, что любую гармонию нельзя разрушить, но совершенно очевидно, что это возможно: мелодичные звуки, исходящие из инструмента, могут быть уничтожены.Тогда ему, возможно, придется возразить, что гармония на самом деле не невидима. Если бы он мог показать нам, если бы он смог убедить нас, что гармония на самом деле не невидима, тогда у нас больше не было бы контрпримера к утверждению, что невидимое не может быть уничтожено, и аргумент мог бы продолжаться, как это было раньше. .

Вот что должен был сделать Сократ. Ему следовало сказать: «Знаешь что? Гармония на самом деле не невидима »или« Ее нельзя разрушить ». Но, насколько я понимаю, этого нет ни малейшего запаха, по крайней мере, в диалоге, который у нас есть.Сократ никогда не говорит: «Симмий, вот где ваше возражение ошибочно. Гармония на самом деле не невидима, не может быть разрушена, чем бы она ни была. Так что у нас действительно нет контрпримера ». Вместо этого он зацикливается на вопросе: «Хорошая ли аналогия? Это хороший способ думать о уме или нет? » Но даже если это не так, это не спасет аргумент.

Глава 4. Гармония как противоположная аналогия [00:30:36]

Теперь я собираюсь потратить некоторое время, чтобы подумать, является ли гармония хорошей аналогией, потому что я на самом деле думаю, что это хорошая аналогия.Я думаю, что то, что происходит в гармонии — предположение, что мы должны думать о разуме как о гармонии, как если бы это была гармония тела — является ранней попыткой изложить физикалистский взгляд. По словам физикалистов, разговор о уме — это просто способ говорить о теле. Или, точнее, это способ говорить об определенных вещах, которые тело может делать, когда оно функционирует должным образом, когда оно хорошо настроено, как мы могли бы выразиться. Также как говорить о гармонии, мелодичных звуках или о том, что у вас есть на арфе, это способ — это способ говорить о том, что может делать арфа.Он может издавать мелодичные, гармоничные звуки, когда он правильно функционирует, когда он хорошо настроен. Таким образом, аналогия с гармонией, я думаю, является попыткой, а не плохой попыткой указать на вопрос, как физикалисты думают о разуме?

Теперь, когда я пытался заставить вас понять, как физикалисты думают о разуме, я использовал примеры о компьютерах, роботах и тому подобном. Что ж, неудивительно, что Платон не использует подобных аналогий. У него нет компьютеров; у него нет роботов.Тем не менее, у него есть физические объекты, которые могут что-то делать. А способность делать что-то зависит от правильного функционирования физического объекта. Итак, я думаю, он видит эту альтернативу его дуализму. Он видит, что вы могли бы быть физикалистом и сказать, что ум зависит от тела; разум — это просто способ говорить о том, что тело может делать, когда оно работает должным образом. Он зависит точно так же, как, например, гармония зависит от физического инструмента. Так что я думаю, что это очень хорошая попытка обсудить физикалистскую альтернативу дуализму Платона.И поэтому стоит потратить некоторое время, чтобы спросить себя: а как же тогда возражения Платона? Если ему удастся убедить нас, что душа не похожа на гармонию тела, может быть, это будет своего рода проблемой для физикалистов. Так что я вернусь к этому через несколько минут.

Но сначала давайте побеспокоимся о том моменте, который я подчеркивал ранее, а именно, даже если душа не очень похожа на гармонию, что с того? Если гармония действительно невидима и гармония действительно может быть разрушена, то невидимые вещи могут быть разрушены.Даже если душа не похожа — это плохая аналогия для размышлений о физикалистской позиции или о том, что у вас есть — и что? Если какие-то невидимые вещи могут быть уничтожены, и гармония является примером этого, то, черт возьми, из этого следует, что мы не можем сделать вывод из невидимости души, что душа не может быть уничтожена. Итак, хотя Сократ не отвечает на это возражение, мы должны спросить от имени Сократа, есть ли возможный ответ на это возражение? И я думаю, что есть по крайней мере начало одного.

Мы должны спросить: когда мы говорим «невидимое невозможно уничтожить», что мы имели в виду под «невидимым»? И я хочу различать три различных возможных толкования, три разных утверждения. [См. Рис. 8.2]. Таким образом, невидимое означает, что одно, есть одна возможность, нельзя увидеть. Две, разные возможности, невозможно наблюдать. Я имею в виду более широкое понятие всех пяти чувств. Три, различные возможные интерпретации невидимого, не могут быть обнаружены.

Мы должны спросить себя, когда Сократ выдвигает свои аргументы, какие из них он имел в виду? Во-первых, давайте проясним, чем эти вещи отличаются.Некоторые вещи нельзя увидеть, но можно почувствовать иначе. Итак, цвета можно увидеть; запахи нельзя увидеть, но, конечно, запахи — запах кофе — можно почувствовать с помощью пяти органов чувств. Звуки нельзя увидеть, они не видны, но, тем не менее, их можно почувствовать. Вы можете слышать их ушами. Итак, не зацикливаясь на том, что означает английское слово «невидимый», давайте просто заметим, что есть разница между словами «это нельзя увидеть глазами» и «нельзя наблюдать в одном или другом смысле». .И тогда три — это совершенно другое понятие, вообще более сильное понятие. Могут быть вещи, которые нельзя обнаружить ни одним из пяти органов чувств. Номер три — я не только не вижу его, но и не чувствую его на вкус, не слышу, не чувствую запаха, не могу прикоснуться к нему, верно? Число три невидимо таким более смелым образом. Его вообще нельзя обнаружить пятью чувствами — нельзя обнаружить с точки зрения своих — он не оставляет следов, верно? Я не вижу динозавров, но, конечно, они оставляют следы в окаменелостях.Есть способ сказать, что его обнаруживают по его воздействию. Хорошо.

Итак, опять же, не зацикливайтесь на том, что означает английское слово invisible. Давайте просто спросим себя, какое понятие невидимости — если мы будем использовать это слово между этими тремя способами — какое понятие включил аргумент Сократа? Что ж, самый естественный способ начать с его интерпретации — с номера один. Когда он говорит: «Невидимые вещи не меняются», он имеет в виду то, что вещи, которые вы не видите, не меняются, и поэтому — продолжайте интерпретировать невидимое под номером четыре таким же образом — невидимые вещи не могут быть уничтожен.При первой интерпретации он сказал бы: «Если вы не можете увидеть это своими глазами, это не может быть уничтожено». Проблема в том, что гармония показывает, что это не так. Гармония действительно невидима в смысле номер один. Вы не можете увидеть это своими глазами. Но при этом его можно уничтожить. Итак, если то, что Сократ имеет в виду под невидимостью, является первым понятием, которое нельзя увидеть вашими глазами, тогда аргумент бесполезен. Гармония — довольно убедительный контрпример.

Но, может быть, Сократ не это подразумевает под невидимым.Может, вместо одного он имел в виду два. Когда он говорит о том, что душа невидима, а невидимые вещи неразрушимы, возможно, он имеет в виду вещи, которые нельзя увидеть ни одним из ваших пяти органов чувств. Собственно говоря, я думаю, что он имел в виду именно это. Позвольте мне кратко процитировать. В нашем издании это страница 29. Некоторые из вас, возможно, заметили, что в нашем издании также мало стандартизированных страниц. Так что это на страницах академии, номер 79; он говорит о разнице между видимым и невидимым, стульями и формами.И он говорит: «Эти последние, стулья, деревья, камни, вы могли потрогать, увидеть и воспринять другими чувствами. Но те, что всегда остаются неизменными, формы, могут быть постигнуты только силой рассудка ума. Их не видно, но они невидимы ». Поэтому я думаю, что совершенно очевидно, что, когда Сократ начинает говорить о том, что видимое и невидимое, он не имеет в виду ограничиваться видением; он хочет говорить обо всех пяти чувствах. Поэтому, когда мы говорим — когда он говорит — «Невидимое невозможно уничтожить», он имеет в виду то, что вы не можете увидеть, потрогать, услышать или почувствовать — что бы это ни было — увидеть, потрогать, понюхать, попробовать. Эти вещи нельзя уничтожить.

Теперь обратите внимание: если мы так интерпретируем его аргумент, гармония больше не работает как контрпример. Гармония была невидимой, когда мы имели в виду определение номер один, «не увидеть». Но это не невидимо, если мы имеем в виду определение номер два: нельзя почувствовать, нельзя наблюдать. Гармонию можно ощутить ушами, и в этом случае это не контрпример. Это не контрпример к четырем. Четвертый говорит: «Невидимые вещи уничтожить нельзя». И Сократ должен был сказать, что гармония не невидима в соответствующем смысле невидимого, поскольку ее можно ощутить.Но — и это будет решающим моментом — заметьте, — должен был продолжить Сократ, — душа в этом смысле невидима. Вы не видите души; вы не ощущаете вкуса души; вы не трогаете душу; вы не слышите душу. Итак, если мы понимаем аргумент с точки зрения второй интерпретации невидимого, похоже, что аргумент все еще продолжается. Контрпример Симмиаса терпит неудачу. Гармония не невидима в соответствующем смысле, поэтому все еще может быть правдой, что невидимые вещи не могут быть уничтожены. Поскольку в этом смысле душа невидима, из этого следует, что душу нельзя уничтожить.

Глава 5. Радиоволны — для обнаружения, а не для ощущения души [00:42:36]

Однако, даже если возражение Симмия, его конкретный контрпример, гармония, терпит неудачу, это не означает, что мы все равно должны принять этот аргумент, потому что может быть другой контрпример. Итак, вот мое предложение. Предположим, мы думаем не о гармонии, а о радиоволнах. Радиоволны не чувствительны. Они не наблюдаемы.Вы не видите радиоволны. Вы не можете прикоснуться к радиоволне; вы не чувствуете запаха радиоволн, и, что интересно, вы не можете слышать радиоволны. Но, конечно, при этом их можно уничтожить. Так что даже если мы допустим, что то, что Сократ имел в виду под невидимым, было «невозможно наблюдать», мы все равно должны сказать вместе с Симмием: «Вы знаете, четыре — это просто неправда. Некоторые невидимые вещи можно уничтожить ». Радиоволны можно уничтожить, даже если они невидимы в соответствующем смысле. Ага? Вопрос?

Студент : [неразборчиво]

Профессор Шелли Каган: Хорошо.Было высказано предположение, что радиоволны немного похожи на формы.

Студент : [неразборчиво]

Профессор Шелли Каган: Это не формы, но в этом смысле они идеальны. Это была мысль?

Студент : [неразборчиво]

Профессор Шелли Каган: А! Хорошо, я неправильно понял. Таким образом, вопрос, скорее, звучит так: «Послушайте, радиоволны не похожи на формы», на который ответ: «Да, именно в этом проблема». Они невидимы, как и формы, но, в отличие от форм, они разрушаемы.И именно поэтому нам нужно беспокоиться о душе. Является ли душа невидимой, как формы, неразрушимой, или она невидима, как радиоволны, разрушаема? Опять же, я не хочу сказать: «О, идиот, Платон! Почему ты не подумал о радиоволнах? » Наш вопрос не в том, не упустил ли Платон из виду то, о чем ему следовало подумать? Дело в том, работает его аргумент или нет? Верно ли, что невидимое невозможно уничтожить? И мне кажется, что некоторые вещи, невидимые в соответствующем смысле, например радиоволны, могут быть уничтожены. Так что, хотя душа также невидима в соответствующем смысле, возможно, она также может быть уничтожена.

Так вот, ответ, как мне кажется, единственный ответ, который я могу представить в этом месте Сократа или Платона, — это сказать: «Послушайте, мне нужно другое определение невидимого. Не два, а три. Не говори о том, что мы чувствуем; поговорим о том, что мы можем обнаружить ». Радиоволны можно обнаружить, правда? В конце концов, это делают радио. Вы включаете радио, радиоволна проходит мимо, бум — правильно настроенный, вы это обнаруживаете.Он превращает это в звуки, которые мы можем слышать. Мы можем обнаруживать радиоволны, в том числе по их влиянию на радио. Так что, возможно, с помощью невидимого ему следовало перейти к этому более сильному и смелому определению невидимого. Назовем что-то невидимым не только в том случае, если его нельзя увидеть, не только в том случае, если это нельзя наблюдать, но и если это вообще невозможно обнаружить. Послушайте, формы в конце концов не обнаруживаются. Нет радиоприемника для номера три, который подскажет — нет счетчика Гейгера, который сообщал бы вам, что номер три рядом или что-то в этом роде, верно? Таким образом, Платон все еще мог настаивать на том, что невидимое, в смысле необнаружимого, не может быть уничтожено.Но радиоволны их можно обнаружить. Так что теперь, когда мы интерпретируем соответствующее понятие невидимости как необнаруживаемость, они не являются контрпримером.

Итак, Платон не мог и дальше утверждать, что вещи, которые полностью невидимы, то есть необнаружимы, не могут быть уничтожены. Радиоволны — не контрпример. Я думаю, что Платон мог бы сказать это. Но если мы дадим ему четыре, где мы читаем невидимое как значение совершенно необнаруживаемое, мне уже не так ясно, что мы можем дать ему пять.Душа невидима? Ну, это было, когда под невидимостью мы имели в виду невидимость; так оно и было, когда под невидимостью мы имели в виду то, что нельзя попробовать, потрогать, услышать или понюхать. Но остается ли он невидимым, если под невидимостью мы подразумеваем, что его нельзя обнаружить? Правда ли, что душу нельзя обнаружить? Должен сказать, я думаю, что это уже неправильно. Как только мы интерпретируем невидимость таким образом, душу можно будет обнаружить точно так же — не буквально просто так, а чем-то похожим — как обнаруживаются радиоволны.Если вы соедините радиоволну с радио, вы можете сказать, что радио — радиоволна — было там из-за того, что радио делает, издавая эти звуки. Если вы прицепите душу к телу, вы сможете сказать, что душа существует, по тому, что тело делает, обсуждая с вами философию. Вы обнаруживаете присутствие души вашего друга по ее воздействию на тело вашего друга.

Но это означает, что душу на самом деле нельзя обнаружить. Но если душу на самом деле нельзя обнаружить, то она и не невидима в соответствующем смысле.И если это на самом деле не невидимо, то даже если есть понятие невидимого, такое, что невидимые в этом смысле вещи не могут быть уничтожены, душа в этом смысле не невидима.

Я так подробно рассмотрел этот аргумент, потому что — надеюсь, он ясен — я думаю, что это довольно интересный аргумент. Довод простоты весьма увлекателен. Идея о том, что вы не смогли бы сломать душу, если бы у нее не было частей, и способ сказать, что у нее нет частей, заключается в том, что она невидима, потому что невидимые вещи не могут иметь частей, это довольно сложный аргумент в пользу придавить, работает или не работает.Но я думаю, что, обдумав все это, мы должны сделать вывод, что это не работает. Хорошо.

[конец стенограммы]

Наверх
Бессмертие души Платона
Предыдущий Содержание Следующий
Платос Бессмертие души
Введение
Выдвинув трехчастную модель души, Платон обращает внимание на бессмертие души. Важно помнить о следующих моментах, которые будут рассмотрены в этом раздаточном материале:
Многие взгляды Платона на бессмертие душ можно найти в его Республике.
Он начинает с концепции награды и наказания, развивая ее в свою концепцию конкретных зол.
Платон был мыслителем своего времени и поэтому понимает бессмертие с точки зрения реинкарнации (буквально — снова стать плотью).
Древние греки считали, что душа, собирающаяся перевоплотиться, пила из реки Леты (забвение), что объясняло, почему люди не помнят о своей предыдущей жизни.
Большая часть учения Платона передается через его рассказ о его учителе Сократе.Поэтому трудно сказать, где начинается собственное учение Платона и заканчивается Сократ.
Награды сейчас и в будущем
Ближе к концу своей республики Платон обратил внимание на безнравственность души. По Платону добро нужно понимать без учета его последствий. Доброта — это награда сама по себе, а не средство для достижения цели. Тем не менее Платон утверждает, что справедливый человек вознаграждается не только при жизни (то есть своим обществом), но в еще большей степени после смерти.Платон считал, что душа изначально чиста, но деформируется из-за связи с телом. Несмотря на это, он сохраняет что-то от своей истинной природы и показывает это через тоску по мудрости.
Особые пороки
Платон утверждает, что у каждой отдельной вещи есть свое собственное зло, которое приведет к ее ухудшению и, в конечном итоге, к разрушению. Как тело подвержено болезням, так и душа открыта несправедливости и невежеству. Суть Платоса в том, что если что-то и разрушается, то только из-за его собственного зла.Мы должны сделать вывод, что только благодаря собственным внутренним слабостям душа может быть уничтожена. У нас нет доказательств того, что душа морально ухудшается из-за смерти тела. Несчастье души — это безнравственность, которая может причинить ей вред, но не разрушить. Платон заключает, что душа должна быть неразрушимой и, следовательно, бессмертной.
Реинкарнация
Главный аргумент Платона в бессмертии души содержится в его Федоне. Следуя современным греческим религиозным убеждениям и предположению Сократа, что все вовлечено в вечный циклический процесс, Платон естественно понимает бессмертие (и предсуществование) души с точки зрения реинкарнации.Платон проводит аналогию со сном. Сон приходит после бодрствования, а бодрствование наступает после сна. Точно так же, как смерть приходит из жизни, смерть должна снова вернуться к жизни.
Знание сравнений
В другом месте в своем «Меноне» Платон устами Сократа утверждает, что наше знание сравнений (например, равенства) является врожденным, а не усвоенным свидетельством предсуществующей души. Однако сведения о деталях забываются при рождении, и их необходимо восстанавливать с помощью учителя.
Два мира
Сократ проводит различие между миром изменений и миром форм. Он видит душу как принадлежащую миру форм, утверждая, что она невидима, отражает и естественным образом управляет телом. Идеи не являются физическими вещами, поэтому они должны принадлежать духовному царству, которое более реально, чем материальное царство. Душа — это то, что может постичь эти идеи, и поэтому она тоже должна принадлежать этому царству. Поскольку формы неизменяемы; так должна быть и душа.
Аргумент несовместимости
Противоположные формы не могут существовать в одном объекте (например,г. большой и маленький). Душа получает свою жизнь через связь с Жизненной Формой. Эта ассоциация означает, что он не может признать смерть. Следовательно, душа должна быть бессмертной.
Предыдущий Содержание Следующий
Бессмертие души в «Республике» и «Законах» Платона

Как философский вопрос по преимуществу, вопрос о бессмертии души в «Республике Платона» поднимается вместе с вознаграждением, предлагаемым за справедливую и добродетельную жизнь.В качестве смягчающего обстоятельства бессмертие души занимает свое место в обсуждении Платоном установления республики из характеристик, наиболее существенных для последовательного результата философско-политического эксперимента, и не является просто бессистемным компонентом в механизме колодца. -управляемое состояние.
Наиболее важными для Республики характеристиками являются, во-первых, удовлетворение основных потребностей человечества, что является экономической заботой; во-вторых, требование надлежащего образования, раскрывающего Истину и Добро для того вида жизни, который наиболее соответствует душе людей; в-третьих, сущностный характер справедливости, проявленный как следствие хорошо управляемого общества в его совокупности; то есть справедливость как благо само по себе венчает характер государства, которое является практикой или осуществлением принципа справедливости как такового.
У хорошо управляемого общества есть аналогичный коррелят в хорошо управляемой душе; его характер, как и характер души, не является продуктом произвольного решения, демократического арбитража и не вытекает из существующих моделей правления; Хорошо управляемое общество действует только на принципах разума, из которых выведен его характер.
Образ или образ жизни справедливо и добродетельно в рамках государства позволяет людям добиваться счастливой жизни коллективно и, возможно, достигать счастливой жизни как общей цели.Как отмечает Платон, образ жизни людей делает их счастливыми или несчастными независимо от обстоятельств. Случайные атрибуты человеческой жизни, такие как то, как они получают пользу или вознаграждаются в зависимости от формы внешних сил, не делают жизнь несчастной или счастливой — такие внешние силы выходят из игры, когда жизнь добродетели, как справедливость , преследуется как самоцель.
Изучение Платоном характера души в связи с природой справедливости и добродетели проводится аналогичным образом и завершается предположением, что, подобно справедливости и добродетели, когда душа изучается без ее материальных проявлений, а именно. , его связь с телом и вещами тела, его сущностный характер становится более очевидным (611b).
Подобно природе отдельных составляющих полиса, можно исследовать природу индивидуальной человеческой души; это, однако, не соответствует представлениям Платона о справедливости в отношении души. Поскольку справедливость относится не столько к природе отдельного члена общества, сколько ко всему обществу в целом, то же самое относится и к характеру души, которая в состоянии, свободном от случайных ассоциаций, требует скорее аналогичной, чем индуктивной стратегии в чтобы быть понятым.
Поскольку истинную природу справедливости нельзя понимать с точки зрения репутации, которую она приобрела в руках таких людей, как Фрасимах, точно так же и душу, как утверждает Платон, нельзя понимать в соответствии с жизнью чувств. , или с точки зрения добра и зла, которые собираются вокруг него, или с точки зрения «многоцветного разнообразия и непохожести или того, что отличается от него самого» (611a).
Если душа, как утверждает Платон, бессмертная сущность, то ее следует рассматривать как таковую, поскольку согласно философскому разуму природа справедливости рассматривается как таковая.Если рассматривать душу как конечную и смертную, тогда антропологического рассмотрения индивидуальных душ с добром и злом, которое они накапливают в жизни, было бы достаточно для объяснения души как материального явления, как чего-то родственного личности или пристрастиям, а не нечто, требующее метафизической основы.
Однако это не метод Платона, равно как и его методическое рассмотрение вопроса о природе справедливости заканчивается ранним выводом о том, что справедливость «приносит пользу своим друзьям и причиняет вред врагам».Соответственно, рассуждения Платона о бессмертии души — это не просто изученный прием, чтобы убедить людей принять справедливую и добродетельную жизнь и отвергнуть жизнь несправедливости и порока.
Поскольку сама по себе природа души не является самоочевидной, более того, чем план справедливого общества очевиден для обывателя, она действует как зеркало формы справедливости в той мере, в какой ее носитель действует в соответствии с столь же призрачным идеалом добродетельной жизни.
Как добродетельная жизнь, проживаемая ради нее самой, приносит лучший конец разумной душе в загробной жизни, так и справедливая жизнь наиболее точно отражает свое аналогичное отношение к справедливости, которое не претерпевает ни изменений, ни изменений в соответствии с к внешним материальным обстоятельствам.
Противоинтуитивный аргумент, представленный в «Республике», о том, что отдельный человек, не связанный с популярным преследованием эгоистических желаний и наклонностей, в конечном итоге более счастлив и лучше вознаграждается, чем те, кто не сопротивляется их желаниям и склонностей, аргументирует необходимость предположения бессмертия души.
Если вера в бессмертие души опосредована или решена только существующей традицией, которая утверждает, что она бессмертна, то что должно помешать кому-либо с остротой утверждать, что концепция справедливости, поддерживаемая существующей традицией, такой как «Отдавать то, что причитается» недействительно на том основании, что оно удовлетворяет требованиям традиции, т. Е. Вере? Сам по себе характер справедливости, добродетели и бессмертной души оказывается на шатких эпистемологических основаниях, если то, что используется в качестве действительной аргументации для одного, например справедливость, отклоняется в качестве действительной аргументации для другого.
По всей республике Платон подчеркивает, что ни справедливость, ни добродетель, ни душа не могут быть правильно поняты в соответствии с принятым мнением о них, ни в соответствии с тем, что называется справедливым или добродетельным, или что такое душа, по-видимому, различаются в зависимости от разное время и место, в которых возможность преобладает над строго рациональными соображениями.
Платон выдвигает аргумент в десятой книге «Республики» относительно того, как бессмертная природа души обнаруживается вопреки утверждению, что «вещь [т.е., душа] разрушается злом, присущим чему-то еще, когда оно не разрушается своим собственным »(609d; мои скобки). Ясно, что Платон утверждает, что то, что существует само по себе, не может быть искажено per accidens и остается неизменным в своей сущностной природе, независимо от того, «делает ли что-то, что имеет зло… делает это плохим» (609b).
То, что существует как зло или порок в чем-либо, например, болезнь тела или упадок зерна, «несправедливость, распутство, трусость и необразованность» (там же.) в душе либо разрушает, либо нет. Тело существует материально и материально разрушено; распущенность, трусость и все другие пороки, относящиеся к стремлению души к своим желаниям и наклонностям, проявляются также и физически; сама душа, однако, не перестает быть тем, чем она является по существу, из-за связанных с ней зол.
Зло, заложенное в душе, присуще душе точно так же, как гниль есть зло, присущее пище; но Платон ясно говорит о том, что утверждение, будто искажение одной вещи происходит из чего-то, что по сути не является ее частью, является онтологической ошибкой:
… поскольку тело — это одно, а еда — другое, мы никогда не будем судить, что тело разрушено из-за плохой пищи … по тому же аргументу, если зло тела не вызывает зло в душе, что правильно для души, мы никогда не будем судить, что душа, в отсутствие своего особого зла, уничтожена злом чего-то еще . .. Мы не должны говорить, что душа даже близка к тому, чтобы быть уничтоженной этими вещами, пока кто-то показывает нам, что эти состояния тела [такие, как болезнь, или действительно душевные расстройства, такие как распутство, трусость и несправедливость] делают душу более несправедливой и более нечестивой (609e-610b).
Предыдущий аргумент можно распространить на что угодно, включая природу самой республики. Коррупция справедливого государства, основанного на рациональных принципах, таких как сформулированные Платоном в « Республике », происходит из-за некоторого зла, подразумеваемого в себе, такого как несправедливость, которая является злом, внешним по отношению к нему, а не чем-то, предназначенным для его уничтожения. . Сама справедливость как объект философского разума, как и сама душа, всегда должна быть и не может подвергнуться разрушению или растворению.
Государство может быть испорчено злом, присутствующим в полисе, даже называя себя справедливым; и по той же причине тело может быть испорчено, в то время как душа неуязвима для зла, растворяющего тело. Но сама справедливость, как и число душ (611a), не может быть сделана более или менее справедливым, иначе она бы отличалась от самой себя, что является логической невозможностью; или, согласно той же логике рассуждений, Платон утверждает, что если «что-то бессмертное будет увеличено… увеличение должно исходить от смертного, и тогда все станет бессмертным» (там же).
Короче говоря, ответ на вопрос о бессмертии души в «Республике Платона» не позволяет случайному читателю отделить аргументы в пользу бессмертия от предшествующих аргументов в диалоге, который приводит к формулированию природы сущности. справедливость и объяснение справедливой и добродетельной жизни как логического следствия. Признание Сократа, что мы ничего не можем знать о природе души, может поставить под сомнение те части диалога, которые основаны на понимании души, например, в том, что касается образования, присущего гражданам полиса.
Однако обсуждение бессмертия души, особенно в «мифе об Эр», служит двойной цели: заставить людей нефилософского характера беспокоиться о состоянии своей души в следующей жизни и побудить философов обратиться и обратиться к вопросу о душе, а не сделать вывод, что он разрешен. «Миф об Эр» ясен в том, что выполнения своего долга перед республикой недостаточно для платоновской версии спасения и проклятия в следующей жизни.
Платон пишет, что если здесь, на земле, не напрягать все свои нервы философскими размышлениями, путешествие в следующую жизнь будет бесполезным. Республиканский характер хорошо управляемого государства подтверждает мнение Платона о душе во всей республике; отсюда вывод о том, что хорошо управляемое государство — это справедливое государство, основанное на рациональных принципах, и что душа и ее бессмертие, на которых основано первое, являются необходимой основой для справедливого государства.
В диалоге Платона «Законы» государство, если оно хочет быть справедливым государством, должно быть истинным государством; таким образом, демократия, олигархия и тирания, в отличие от республики, нежелательны как формы правления в свете того факта, что они являются классовыми государствами; а также потому, что их законы принимаются для блага и выгоды определенных классов, а не для блага и выгоды всего государства. Государства, которые придерживаются таких законов, согласно Платону, являются не настоящими политическими образованиями, а скорее партиями; следовательно, их концепция справедливости в конечном итоге бессмысленна.
Определение Платоном хорошо организованного государства в Законах основано на его обсуждении характера наиболее истинной формы государственного устройства в Республике. Таким образом, государство существует не для блага какого-то одного класса людей, а для того, чтобы вести счастливую жизнь. В Законах Платон недвусмысленно подтверждает свою убежденность в важности души и важности управления, присущего душе (726a-728a).Согласно Платону, жизнь, прожитая в соответствии с добродетелью, счастливая жизнь немыслима без благополучия и справедливого управления полисом.
Когда Платон поднимает вопрос о бессмертии души в пятой книге Законов, он делает это не так, как если бы он делал случайное рассмотрение предмета, а как необходимый философский результат проекта установления законов и обычаев. соответствует характеру лучшего вида полиса. Несмотря на то, что в Законах Платон заменяет власть королей-философов из Республики верховенством закона, роль концепции бессмертия души в диалоге остается совместимой с ролью аргументов, выдвигаемых в пользу бессмертие души в Республике.
Незначительное количество места, отведенное теме почитания души в Законах, не следует принимать за меру важности этого вопроса для философского исследования Платоном законов государства, как Платон ранее обращался к тому же самому. субъект, хотя и в разных тематических контекстах, в предыдущих диалогах, таких как Фадео и Республика. Трактовка афинским незнакомцем различных тем в пятой книге Законов носит дискурсивный характер и, кажется, рассматривается не систематически, а рассматривается по отдельности и рассматривается по мере того, как они приходят ему в голову.Книгу 5, которая вначале содержит очень краткое обсуждение важности души, можно, таким образом, рассматривать как преамбулу к развертыванию великого и в равной степени дискурсивного кодекса законов, который следует за ним.
Трактовка Платона о душе и надлежащий способ ее почитания — это очень важная тема всех Законов. Однако вопрос о бессмертии души упоминается лишь вскользь при сравнении. Одно упоминание о бессмертии души встречается в пятой книге Законов, и это касается неуверенности людей относительно природы будущей жизни:
И он не делает [душе] никакой чести, если думает, что жизнь — это хорошо, какой бы ценой она ни была.Это также бесчестит его душу, потому что он подчиняется ее воображению, что все в следующем мире является злом, тогда как он должен сопротивляться этой мысли и просветить свою душу, демонстрируя, что он действительно не знает, действительно ли наша встреча с богами в следующем мире на самом деле, возможно, это не лучшее, что с нами когда-либо случалось (727b; скобки мои).
Один момент, который заслуживает упоминания в этом отрывке, заключается в том, что человек, который не знает, будет ли следующий мир злым или добрым, не имеет ни философских, ни теологических взглядов. Философ, так же как и теолог, вполне могут многое сказать о загробной жизни; действительно, больше, чем тот, кто делает ставку только на настоящую жизнь. Можно просветить свою душу с точки зрения признания того факта, что он не знает, какова будет природа будущей жизни; можно также просветить свою собственную душу с точки зрения исследования природы грядущей жизни; Взяв противоположность убеждений невежественного человека, который слишком высоко ценит настоящую жизнь, потому что это единственная жизнь, которую они пережили, этот последний пункт подразумевается в процитированном выше отрывке.
Разумеется, обсуждение бессмертия души в Законах не так полно развито, как обсуждение, которое мы находим в Республике. Это не означает, что обсуждение бессмертия души в Законах, наравне с тем, что мы находим в Республике, было бы неуместным, поскольку излюбленные Платоном темы образования и жизни добродетели, оба из которых относятся к хорошо управляемой душе, фигуре в философском аппарате Законов с таким же весом, как и в Республике. Верховенство закона не отменяет непреодолимо доктрину бессмертия души, поскольку Платон завершает двенадцатую книгу Законов последним замечанием о важности богословия в отношении устройства государства и выбора его лидеров и законодателей:
Ни один смертный никогда не сможет достичь истинно религиозного мировоззрения без риска рецидива, если он не усвоит две доктрины, которые мы сейчас обсуждаем: во-первых, что душа намного старше любого сотворенного существа, и что она бессмертна и контролирует весь мир иметь значение; и, во-вторых … этот разум — высшая сила среди небесных тел … Ни один человек, неспособный обрести эту проницательность и подняться над уровнем обычных добродетелей, никогда не будет достаточно хорош, чтобы управлять всем государством, но только для того, чтобы помогать правительству продолжать другими (967c-968a).
Этот отрывок указывает на то, что, хотя вопрос о бессмертии души не фигурирует в диалоге как тема, его важность по отношению к мета-теме, то есть успех хорошо законодательно оформленного государства, может быть подтверждена с помощью уверенность. Лидеры и законодатели государства абсолютно необходимы для политической жизни и должны быть людьми гораздо более высокого уровня, чем любой другой член государства.
С точки зрения Платоновской концепции государства, его законов и характера его лидеров, любой пункт открыт для разногласий и споров с любой стороны; но с точки зрения философской и риторической последовательности обсуждение Платоном бессмертия души в Законах, тем не менее, имеет большое значение, поскольку от этого зависит справедливое состояние.Насколько важной окажется формулировка бессмертия души в Законах, зависит не столько от того, «доказывает» ли Платон бессмертие души — а он не предлагает таких доказательств, — но от того факта, что природа души просто государство требует предположения о бессмертии души.
Нравится:
Нравится Загрузка …
Связанные
Платон о бессмертии | Яркое блаженство
Это еще одно эссе, которое я написал еще в 2008 году.
Приводит ли Платон веский аргумент в пользу бессмертия души?
Платон (423–347 гг. До н.э.) приводит несколько аргументов в пользу своего утверждения о бессмертии души, и по разным причинам ни один из них не является убедительным. Их фундаментальный недостаток состоит в том, что предполагается существование некой души, к которой применимы эти аргументы. Большинство аргументов можно найти в его сократовском диалоге Phaedo (аргумент воспоминания также находится в Meno , но я не охватываю эту версию здесь), а еще один важный аргумент можно найти в последней книге . Республика (еще один сократический диалог).
Я оценим каждый аргумент по порядку, но сначала будет полезно сделать некоторые пояснения. Под бессмертием мы имеем в виду, что душа, нематериальная сущность, отличная от тела, переживет отделение от тела после смерти и нерушима. Но что Платон понимает под душой? Во многих контекстах греческое слово ближе к нашему понятию «жизнь», чем «душа»; он эффективно обозначает психические явления. [1]
Есть четыре аргумента в пользу бессмертия души в Phaedo , а именно: Циклический аргумент, Аргумент воспоминания, Аргумент родства, а затем, после периода размышлений над двумя предыдущими аргументами, Последний аргумент.Циклический аргумент принимает следующую форму: все вещи возникают из своей противоположности, и поскольку противоположность жизни — смерть, жизнь, следовательно, должна происходить из смерти. Платон говорит, что так должно быть, иначе все погибло бы. Таким образом, души умерших должны существовать до их реинкарнации. [2] Одна критика этого аргумента состоит в том, что смерть противоположна жизни, но не является ее противоречивой противоположностью; хотя невозможно, чтобы что-то было одновременно живым и мертвым, возможно, чтобы что-то было ни мертвым, ни живым, т.е.г. камень. Если жизнь возникает из такого неживого, а не из смерти, предсуществующая душа не нужна, и жизнь в конечном итоге превратится в неживое (особый вид неживого, называемый смертью). Предположение Платона о том, что если бы жизнь не возникла из смерти, все было бы мертвым, является странным, потому что это противоречит его собственным взглядам на философскую мудрость, нарушающую цикл жизни и смерти, не должен ли каждый стать философом? [3 ]
Аргумент воспоминания гласит: у нас есть знания, которым нас не учили (e.г. мы можем прийти к познанию математических истин с помощью одного только нашего разума), поскольку мы никогда не учились этому, мы должны были знать это до того, как мы родились, и, следовательно, душа должна была существовать до нашего рождения. [4] Этот аргумент имеет несколько проблем, во-первых, он только продемонстрировал бы предшествующее существование рассуждающей части души, а не ее желаний и эмоций, которые важны для концепции Платона о загробной жизни [5].
Аргумент также путает априорное знание с врожденным знанием (знанием, с которым мы родились).Вера в врожденное знание была успешно подвергнута критике Джоном Локком в 17, ^-м,-м веке. Атака Локка на эту доктрину была двоякой: во-первых, традиционная поддержка «универсального согласия», данная теории, не существует, и если бы она существовала, этого было бы недостаточно для доказательства врожденности, а только для всеобщего одобрения. Во-вторых, есть очень много людей, которые игнорируют утверждения, которые считаются врожденными, и некоторые из них проживут всю свою жизнь, даже не задумываясь об этих темах.Если бы люди действительно знали их от рождения, то, несомненно, они знали бы о них с рождения, и их не нужно было бы пробуждать с помощью разума. [6] A priori знание кажется врожденным только потому, что оно получено независимо от эмпирических свидетельств, и из-за этого оно не ссылается на время, когда оно было приобретено, что объясняет ошибочный вывод о том, что мы родились с ним.
Аргумент родства более тонкий, он говорит, что душа, в отличие от тела, невидима, нематериальна и неделима, и поэтому, по мнению Платона, она, вероятно, будет неразрывной и бессмертной.[7] Что особенно важно, рассуждающая часть души применима к этому аргументу, потому что она похожа на формы и богов на том основании, что она рациональна и имеет естественную тенденцию к правлению. [8] Но поскольку этот аргумент работает на основе аналогии и, таким образом, является скорее индуктивным, чем дедуктивным выводом, он не мог считаться надежным в эпистемологической системе Платона [9].
В период размышлений [10] собеседник Симмиас выдвигает свое материалистическое возражение против Аргумента Сродства: что отношение души к телу больше похоже на гармонию, играемую на инструменте, чем на инструмент управления телом, и что когда обрываются струны инструмента, перестает быть гармония.[11] В диалоге не раскрывается никаких изъянов в «Циклическом аргументе», и, поскольку он больше не упоминается, мы можем разумно сделать вывод, что он был признан неудачным. Утверждается, что Аргумент Воспоминания имеет недостаточный вывод, только доказывая — в лучшем случае — предшествующее существование души, а не ее бессмертие [12] (возражение, которое в равной мере применимо и к Циклическому аргументу), и нет причин, по которым этот цикл должен продолжаться вечно и не заканчиваться разрушением души в какой-то момент.[13]
Последний аргумент в Phaedo говорит, что душу можно с полным основанием назвать причиной жизни, поскольку она сама участвует в форме жизни [14], и поэтому не может допустить смерти. [15] Этого не следует, потому что, хотя душа может быть источником жизни и, следовательно, не может существовать и быть мертвой, она может перестать существовать. Кроме того, часть определения причины Платоном состоит в том, что она необходима и достаточна для всех своих следствий, что проблематично, потому что из этого следует, что все живое i.е. растения, как и люди, должны иметь разумную душу, что неправдоподобно и не согласуется с остальной частью его теории. [16]
Теперь мы переходим к аргументу в пользу бессмертия из Книги X из The Republic . Первая предпосылка такова: то, что может разрушить каждую вещь, если что-либо может, — это плохое, связанное с этим. К плохим вещам, связанным с душой, относятся: невежество, несправедливость, распутство и трусость, которые в совокупности подпадают под термин «порок». Порок — это определенная плохая вещь, связанная с душой, но поскольку он никогда напрямую не приводит к смерти конкретной души, душа должна быть бессмертной.[17] С некоторой неуверенностью, это считается действительным аргументом, и поскольку он дает правильный вывод (что душа бессмертна), он более правдоподобен, чем любой из аргументов из Phaedo . Однако у нас есть веские основания полагать, что он содержит по крайней мере одну ложную предпосылку и некоторую предпосылку, так что этот аргумент определенно неверен.
Во-первых, кажется, существует неудобное предположение, а именно, что у всего есть только одна плохая вещь, особенно когда нам говорят, что порок — это определенная плохая вещь, связанная с душой.Почему это должно быть? Древесина дает нам контрпример, потому что она может быть уничтожена как гниением, так и огнем. Аргумент также предполагает, что что-то не может быть уничтожено чем-то связанным с этим разрушением (то есть душой через ее связь, зависимость от тела). С другой стороны, душа может быть уничтожена телесным злом, что вполне может соответствовать антипатии к телу в системе Платона. Роковой недостаток, однако, касается и аргументов Phaedo : предпосылки ложны или, по крайней мере, неадекватны, потому что они предполагают существование духовной души.Если это не может быть доказано, нет причин, по которым то, что Платон называет душой, не должно быть каким-то образом идентичным телу и, следовательно, подвержено разрушению вместе с ним, и Платон нигде даже не пытается доказать существование души, как он понимает. этого.
Так что же такое «душа» на самом деле? Популярной современной теорией является теория Ричарда Докинза. Его физикалистская теория основана на генетике и рассматривает человека, включая разум, как конструкцию, основанную на репликации генетической информации.Теория Докинза также поддерживает форму бессмертия: гены вместе с основанными на памяти репликаторами негенетической информации (например, науки и культуры), которую он называет « мемами », позволяют выживать после смерти через детей и сохранять важность нашей работы и творений. . [18] Но, возможно, в теории, близкой к теории Платона, есть потенциал бессмертия.
Метафизические монисты, такие как древнегреческая элеатская школа, выступали за бессмертие благодаря нашей нерушимой реальности в тот период времени, в который мы действительно существуем, что, если смотреть с точки зрения вечности, означает, что мы существуем всегда.Эти мысли были более четко проиллюстрированы взглядами философа 17 века Спинозы [19] и Эйнштейна в защиту B-теории [теории без напряжения] времени. Конечно, из этого следует, что если ни один момент времени не является более реальным, чем любой другой, все, что существует в каждый момент времени, будет существовать там. Хотя Платон не был монистом, он мог использовать аналогичные идеи.
Хотя Платон, вероятно, был искренен в своих аргументах, он бы понял, что, если бы они потерпели неудачу, его теория форм потребовала бы своего рода бессмертия.Это то, что «душа… участвует в вечном существовании форм. … [Мы] мы можем рассматривать самую важную часть себя как нерушимую… потому что она не имеет содержания, кроме вечных объектов, которые она созерцает. Отождествляя себя с вечными истинами, я познаю себя, по крайней мере, это «я» бессмертно »[20]. Это понятие сохраняет, по крайней мере, некоторую правдоподобность для любого, кто придерживается реализма в отношении универсалий.
В целом, хотя аргумент Республики является самым сильным в силу его обоснованности и правильности вывода, он вовсе не правдоподобен.На первый взгляд это кажется надуманным и в конечном итоге недостаточным, как и все аргументы, из-за предполагаемого существования души. Аргумент Республики, безусловно, является наиболее правдоподобным аргументом, когда мы верим в душу, и как таковой он имел склонность иметь наибольший вес на Западе до тех пор, пока существование нематериальной души не стало подвергаться широкому сомнению [21]. ] Все остальные аргументы еще слабее: хотя аргумент сродства, пожалуй, наиболее правдоподобен на первый взгляд, из-за своей прямолинейности он далеко не окончательный.Аргументы «Цикличность» и «Воспоминание», хотя и более сильные, в корне ошибочны из-за их неуместных выводов. Последний аргумент в Phaedo , несмотря на убедительность собеседников Сократа, неверен. В заключение, ни один из аргументов Платона не является достаточно убедительным, чтобы доказать бессмертие души, но, хотя кажется, что его концепция души была глубоко ошибочной, по крайней мере, гораздо более правдоподобно, что есть смысл, в котором что-то важное из нас бессмертен.
Библиография
Annas, Julia, (1981), An Introduction to Plato’s Republic, 1st Edition, Oxford, Oxford University Press
Босток, Дэвид, (1999), «Душа и бессмертие в платоновском федоне», In Fine, Gail (ed.), Оксфордские чтения по философии: Plato Vol. II , Оксфорд, Oxford University Press
Кларк, С. Р. Л., (1994), «Древняя философия», Кенни, Энтони (ред.), Оксфордская иллюстрированная история западной философии, , Нью-Йорк, Oxford University Press
Докинз, Ричард, [1976], (1989), Эгоистичный ген , 2 ^nd Edition, Oxford, Oxford University Press
Левин, Майкл, (2008), «Пантеизм», Стэнфордская энциклопедия философии (издание осень 2008 г.) , Залта, Эдвард Н.(ред.)
Локк, Джон, [1689], Эссе о человеческом понимании , Ниддич, П. Х. (ред.), (1975), Oxford, Clarendon
Plato, Phaedo, Grube, G. M. A. (пер.), (1981), Five Dialogues , Indianapolis, Hackett Publishing Company Inc.
Plato, The Republic, Lee, Desmond (trans.), [1955], (2003), 2 ^nd Edition, St. Ives, Penguin Group
Список литературы
[1] Annas, (1981), стр.123
[2] Платон, Phaedo , 69e-72d; о реинкарнации см. отличный рассказ «Яйцо»
[3] Bostock, (1999), стр. 422
[4] Платон, Федон , 72e-77d
[5] Bostock, (1999), стр. 422
[6] Локк, [1689], стр. 48-50
[7] Платон, Phaedo , 78b-80b
[8] Bostock, (1999), стр. 422
[9] Bostock, (1999), стр. 422
[10] Платон, Phaedo , 84c-95e
[11] Платон, Федон , 85e-86d
[12] Платон, Phaedo , 87a
[13] Платон, Федон , 88а
[14] Платоновская теория форм подробно изложена в книгах VI и VII от The Republic
[15] Платон, Phaedo , 95e-106e
[16] Bostock, (1999), стр.424
[17] Платон, Республика , 608d-611a
[18] Докинз, [1976], стр. 189-201 — Подробнее об этой теории см. Также его книги: The Extended Phenotype and River Out of Eden
[19] Левин, (2008), стр.17
[20] Кларк, (1994), стр.27
[21] В прошлом году я прочитал отличную, но довольно популистскую защиту души , Больше чем материя Кейта Уорда.
Нравится:
Нравится Загрузка…
Связанные
душ | религия и философия
душа , в религии и философии, нематериальный аспект или сущность человека, то, что придает индивидуальность и человечность, часто считается синонимом разума или личности. В теологии душа далее определяется как часть личности, которая причастна к божественности и часто считается, что пережила смерть тела.
Многие культуры признали некий бестелесный принцип человеческой жизни или существования, соответствующий душе, и многие приписали души всем живым существам.Даже у доисторических народов есть свидетельства веры в аспект, отличный от тела и пребывающий в нем. Однако, несмотря на широко распространенную и давнюю веру в существование души, различные религии и философы разработали множество теорий относительно ее природы, ее отношения к телу, а также ее происхождения и смертности.
Подробнее по этой теме
Христианство: бессмертие души
Люди, кажется, всегда имели какое-то представление о теневом двойнике, который выживает после смерти тела.А вот идея души …
У древних народов и египтяне, и китайцы считали двойную душу. Египтянин ka (дыхание) пережил смерть, но остался рядом с телом, а духовный ba отправился в область мертвых. Китайцы различали низшую, чувствительную душу, которая исчезает со смертью, и рациональное начало, гун, , которое выживает в могиле и является объектом поклонения предкам.
Ранние евреи, очевидно, имели представление о душе, но не отделяли ее от тела, хотя более поздние еврейские писатели развили идею души дальше. Библейские ссылки на душу связаны с концепцией дыхания и не устанавливают различия между эфирной душой и телесным телом. Христианские концепции дихотомии тела и души возникли у древних греков и были введены в христианское богословие в раннем возрасте святым Григорием Нисским и святым Августином.
Древнегреческие представления о душе значительно варьировались в зависимости от конкретной эпохи и философской школы. Эпикурейцы считали, что душа состоит из атомов, как и все остальное тело. Для платоников душа была нематериальной и бестелесной субстанцией, подобной богам, но частью мира перемен и становления. Представление Аристотеля о душе было неясным, хотя он утверждал, что это форма, неотделимая от тела.
В христианском богословии св.Августин говорил о душе как о «всаднике» на теле, проясняя разрыв между материальным и нематериальным, причем душа представляет «истинного» человека. Однако, хотя тело и душа были разделены, невозможно представить душу без тела. В средние века святой Фома Аквинский вернулся к представлению греческих философов о душе как о мотивирующем принципе тела, независимом, но требующем, чтобы субстанция тела создавала индивидуальность.
Начиная со средневековья, существование и природа души и ее отношение к телу продолжали оспариваться в западной философии.Для Рене Декарта человек был союзом тела и души, каждая из которых являлась отдельной субстанцией, действующей друг на друга; душа была эквивалентна разуму. Для Бенедикта де Спинозы тело и душа составляли два аспекта единой реальности. Иммануил Кант пришел к выводу, что душу нельзя продемонстрировать с помощью разума, хотя разум неизбежно должен прийти к выводу, что душа существует, потому что такой вывод был необходим для развития этики и религии. Для Уильяма Джеймса в начале 20 века душа как таковая вообще не существовала, а была просто совокупностью психических явлений.
Так же, как существовали разные концепции отношения души к телу, существовало множество идей о том, когда душа возникает, а когда и умирает. Древнегреческие верования менялись и развивались с течением времени. Пифагор считал, что душа имеет божественное происхождение и существовала до и после смерти. Платон и Сократ также признавали бессмертие души, в то время как Аристотель считал, что только часть души, но, или интеллект имеет это качество.Эпикур считал, что и тело, и душа оканчиваются смертью. Ранние христианские философы приняли греческое представление о бессмертии души и думали, что душа создана Богом и вливается в тело при зачатии.
В индуизме атман («дыхание» или «душа») — это вселенское, вечное «я», в котором участвует каждая индивидуальная душа ( джива или джива-атман ). джива-атман также вечен, но при рождении заключен в земное тело.После смерти джива-атман переходит в новое существование, определяемое кармой или совокупными последствиями действий. Цикл смерти и возрождения ( сансара ) вечен, согласно некоторым индуистам, но другие говорят, что он продолжается только до тех пор, пока душа не достигнет кармического совершенства, таким образом сливаясь с Абсолютом ( brahman ). Буддизм отрицает концепцию не только индивидуального «я», но и атмана , утверждая, что любое ощущение наличия индивидуальной вечной души или причастности к стойкому универсальному «я» является иллюзией.
Мусульманская концепция, как и христианская, утверждает, что душа возникает одновременно с телом; после этого у него есть собственная жизнь, его союз с телом является временным состоянием.
Свидетельство бессмертия в платоновском «Файдоне»
Содержание
1 Вводный
2 Первое доказательство бессмертия души (70d — 72e)
2.1. Необходимость возникновения противоположностей
2.2 Необходимость циклической регенерации
3 Второе доказательство бессмертия души (72e-77a)
4 Третье доказательство бессмертия души (77b-84b)
5 Четвертое доказательство бессмертия души (103c-107b)
6 Обзор и перспективы
7 Библиография
1 Вводный
Платоновский «Файдон» описывает события дня смерти Сократа.Однако, в отличие от описаний процесса Апология и Критон, этот документ нельзя классифицировать как исторический документ, который в первую очередь касается реалистичного воспроизведения. Это подтверждается, с одной стороны, тем фактом, что Платон заставляет рассказчика сказать, что он сам не присутствовал в день своей смерти, а с другой стороны, выбранной литературной формой, в которой пространственное и временное расстояние до события застроены. ¹ Главная забота Платона о файдоне — это, скорее, доказательство бессмертия души.Чтобы обеспечить это, он попросил Сократа процитировать четыре доказательства бессмертия, которые должны стать предметом этой работы. В этих доказательствах Платон использует свои основные философские концепции: учение об идеях и учение о воспоминании. Здесь он сильно выходит за рамки учения Сократа, что, в свою очередь, говорит о более поздней дате написания Файдона. ²
Сократа в день казни посещают несколько друзей, а также незнакомцы в тюрьме. Среди них Симмий и Кебес, два сторонника пифагорейской школы ³ и главный собеседник Сократа в диалоге.Несмотря на неминуемую казнь, Сократ кажется счастливым. ⁴ К тому недоверчивому изумлению, которое он вызывает этим среди своих посетителей, у него есть удивительный ответ: «А именно, те, кто правильно занимается философией, вполне могут, не замечая этого, стремиться ни к чему другому, кроме как к смерти и быть мертвым «. ⁵ В качестве причины он цитирует, что стремление каждого истинного философа состоит в том, чтобы познать истину. Но чистое познание истины возможно только через душу. Пока это находится в теле, знание усложняется или затуманивается им.Соответственно, философ, любящий мудрость, должен стремиться к смерти, поскольку она представляет собой разделение тела и души. ⁶ Слушатель Кебе признает эти замечания Сократу, но он сомневается в бессмертии души и задается вопросом, «нет ли ее больше нигде, когда она отделена от тела, но остается и остается в те дни». ⁷. Чтобы развеять эти сомнения, Сократ пытается ниже с помощью четырех доказательств показать, что душа бессмертна.Эти доказательства вводятся индивидуально в следующих главах и проверяются на их достоверность.
2 Первое доказательство бессмертия души (70d — 72e)
В начале первого доказательства бессмертия Платон связывает с орфо-пифагорейскими идеями ⁸, вспоминая «старую речь», согласно которой души находятся в подземном мире после смерти и возрождаются оттуда. ⁹ Доказательство состоит из двух частей. С одной стороны, демонстрируется необходимость возникновения противоположностей, с другой — необходимость циклического возрождения или обновления.¹⁰ Обе части свидетельства теперь должны быть объяснены индивидуально и подвергнуты критическому сомнению.
2.1. Необходимость возникать из противоположностей
Чтобы доказать необходимость выхода из противоположного, Сократ сначала представляет две посылки, в отношении которых он заверяет себя в согласии слушателей. Его первая посылка состоит в том, что все, что имеет противоположное, обязательно возникает из этого противоположного. ¹¹ Согласно Сократу, это проявление противоположности применимо не только ко всем живым существам, но и ко всему, что вообще возникает.¹² Сократ иллюстрирует этот принцип с помощью нескольких пар терминов, таких как красивый / уродливый, большой / маленький или справедливый / несправедливый. Убедившись, что его партнеры по диалогу признают справедливость этого принципа, он переходит к своей второй посылке. ¹³ Эта вторая посылка утверждает, что между противоположностями вышеуказанного типа имеет место «двойное становление» ¹⁴, которое происходит от одной половины противоположной пары к другой половине и может происходить в обоих направлениях. Таким образом, в большем и меньшем происходят процессы роста и уменьшения, благодаря которым из одного возникает другое.¹⁵ Чтобы завершить свое рассуждение, Сократ теперь применяет эти две предпосылки к отношениям между жизнью и смертью. Вначале Сократ снова заверяет себя в согласии своих слушателей с тем, что жизнь и смерть также принадлежат противостоящим парам, о которых ранее шла речь, и поэтому обе предпосылки также применимы к их отношениям. ¹⁶ Сократ идентифицирует процессы становления между противоположностями, установленными во второй посылке в отношении жизни и смерти, как умирание и воскрешение, и, таким образом, приходит к выводу, что мертвые возникают из живых, а живые из мертвых.¹⁷ Этим последним шагом Сократ сумел предоставить достаточное доказательство того, что «души умерших должны быть где-то, откуда они снова оживают». ¹⁸ и не исчезнут со смертью тела.
Рассуждения Сократа очень четко и четко структурированы. Однако можно выделить некоторые слабые стороны аргументации. В частности, очень подвержена критике первая посылка, «принцип возникновения из противоположного». Прежде всего, следует отметить, что только первые пары терминов, которые Платон цитирует для объяснения принципа, являются действительными противоположностями, в дальнейшем он использует не противоположные противоположности, а сравнительные.¹⁹ Однако такое использование сравнений не ослабляет аргумент ²⁰, а, скорее, облегчает доказательство его обоснованности. Если также существует третье, среднее или нейтральное состояние между абсолютно полярными противоположностями, tertium quid, это опускается в сравнительных состояниях ²¹. Таким образом, легко показать, что то, что становится слабее, обязательно должно быть сильнее раньше, тогда как то, что становится сильным, не должно быть слабым раньше. ²² Таким образом, вопрос о том, совпадает ли противоположное состояние с состязательным, следует рассматривать в каждом отдельном случае.В той общей форме, в которой его представляет здесь Платон, принцип противоположностей недействителен. ²³ Следовательно, необходимо проверить, присутствует ли такой tertium quid для жизни и смерти. Если бы его существование было подтверждено, рассуждение Платона было бы недействительным. ²⁴
[…]
¹ Фреде, стр. 2.
² Фреде, стр. 4.
³ Гадамер, стр.189.
⁴ Plato, Phaidon, 58e.
⁵ Платон, Файдон, 64а.
⁶ Платон, Файдон, 66б-67б.
⁷ Платон, Файдон, 70а.
⁸ Фреде, Платос, стр.38.
⁹ Платон, Файдон, 70в.
¹⁰ Frede, Platons, p.39.
¹¹ Платон, Файдон, 71а.
¹² Платон, Файдон, 70д.
¹³ Платон, Файдон, 70d — 71a.
¹⁴ Платон, Файдон, 71а.
¹⁵ Платон, Файдон, 71б.
¹⁶ Платон, Файдон, 71с.
¹⁷ Платон, Файдон, 71д — 72а.
¹⁸ Платон, Файдон, 72а.
¹⁹ Фреде, стр.40.
²⁰ Хакфорт, стр.64.
²¹ Фреде, стр.40 — 41 ..
²² Галоп, стр.108.
²³ Фреде, стр.