Логика платоновского «Парменида» и логика Гегеля

Систематизация и связи

Основания философии

Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 

Аннотация: Восемь гипотез платоновского «Парменида» более чем две тысячи лет являют собой загадку для философии. Между тем сопоставление этого диалога со структурой логики Гегеля показывает, что последняя строилась, исходя из восьми гипотез «Парменида». Структуры логики Гегеля и Платона по существу совпадают. 

Ключевые слова: Платон, Парменид, Гегель, логика.

 

«Парменид» — один из сложнейших диалогов в творчестве Платона. И оценки его значимости колеблются от «высочайшего достижения человеческой мысли» до «вольных упражнений по риторике», «логической тренировки». А причина в том, что трудно понять этот диалог в отрыве от проблем, раздиравших древнегреческую философскую мысль. Идея «Парменида» вызревала на фоне первого кризиса античной философии эмпиризма, который привёл к пониманию того, что ни эмпирические (чувственные, опытные) данные, ни понятия естественного языка с его обобщающими абстракциями любого уровня (причина невыразимости единичного) не способны дать знания или представления об объективной реальности (невыразимость, неизречённость абсолютного).

Античный древнегреческий эмпиризм давно вынашивал в себе зачатки агностицизма, которые оформились в «системную» критику в философии Протагора, у софистов и в скептицизме Пиррона и его последователей. Агностицизм всегда полагал, что познание возможно только через опыт, который он считал субъективным (необъективным). Следовательно, любая метафизика, выросшая из опытных наук бессмысленна. 

Альтернативным подходом к объяснению объективной реальности было учение Парменида о бытии, которое исходило из ее субстанциальности. Это философия такой реальности, которая не дана в опыте, не постигаема мистическим переживанием и не выразима в рассудочном понятии. Сократ четко показал, что понятия логики сверхчувственного не могут быть получены путем обобщающего абстрагирования, у них нет эмпирического эквивалента, соответствующего им объекта. Красота сама по себе, мужество само по себе, благо само по себе и т.п. оказались неизречёнными, необъяснимыми в терминах обыденной логики. Неэмпирическое (сверхэмпирическое, сверхчувственное) требовало новой логики, но её не было, оставалась только интуиция.

Платон вначале по примеру Парменида недоступную дискурсивному охвату реальность постигал интуитивно и отображал в мифе, аллегории, метафоре. Лучше миф, чем обобщение (обобщающее абстрагирование). Образы мифов дают хоть какое-то представление о неизречённом знании и побуждают к поиску его логической формы. От диалога к диалогу идея логики сверхчувственной реальности пробивала себе дорогу. Вот почему полностью лишенный мифов диалог «Парменид» и его логику следует считать апофеозом, итогом всех исканий Платона.

Сам диалог можно разделить на две части. Первая меньшая часть представляет собой своеобразное введение в логику, разграничивающее свойства идей и свойства вещей (и мышление о них). В своём диалоге Платон полностью становится на позицию Парменида, даже изложение основной части диалога идёт не от лица Сократа, как обычно, а от лица Парменида. Идеи – нечто вечное, всеобщее, слитное, не дробящееся. Вещи же и явления эмпирического мира преходящи, множественны, подвержены изменениям и допускают различные трактовки. Так, Зенон, вопреки очевидному, приводит логическое доказательство обратному, без особого труда обосновывая, что «многое не существует» (апория предикации). И при этом подчёркивает, что для эмпирии это самая естественная и обычная ситуация, а не «некий великий замысел» [Парменид 128e].

Платон радикально отказывается от объективного существования мира вещей. Эйдос, эйдетическое бытие есть нечто настолько высокое, божественное, что никак не может быть в соответствии с каким-либо эмпирическим предметом [130d – e]. Отсюда понятно, что если эйдос не имеет никакого отношения к понятию о вещи, то эйдология не метафизика!

Главный вывод, который делает Платон устами Парменида, утверждает, что идеи существуют сами по себе и лишь к самим себе относятся, и точно так же вещи или их подобия в нас имеют отношение только друг к другу [133с – 134а]. Конечно, вещи каким-то образом «приобщаются к идеям, но не посредством подобия: надо искать какой-то другой способ их приобщения» [133а].

Платон однозначно и четко по-парменидовски противопоставил в диалоге сверхчувственное и эмпирическое (вещественно-телесное), однако нужно понимать, что противопоставление это реализовано в гносеологическом плане.

Вещи, по Платону, не существуют для мира идей (субстанции), но остаются некоторым образом причастными к идеям. Мир идей абсолютен (он существует «сам по себе»), вне абсолютного не может быть ничего, так как и оно само ни для чего не может быть иным. Доводя эту мысль до логического завершения, следует сделать вывод, что вещи являются некоторой частью этого абсолюта, но частью своеобразной, ибо находятся в таком отношении к нему, что не влияют ни на его законы, ни на его состояние, существуют как искажение эйдоса, или иначе, являются некоторым временным, случайным (частным, невсеобщим), то есть несущественным изменением самого эйдоса. Это и равнозначно тому, что они для него, как для закона, не существуют. Традиционно после Платона идеализм и рассматривает вещественно-телесные образования как некоторую модификацию части самого идеального.

Вторая часть диалога относится собственно к логике. Философия софистов предполагала возможность доказательства любого тезиса, как следствия идеи того, что обыденной (традиционной) логики достаточно для описания реальности.

Даже неизречённое лишь условно неизречённо, ибо о нем говорится обыденным языком. Для них проблемы логики сверхчувственного мира просто не существовало. В неоплатонической традиции гипотезы рассматриваются не как изложение всеобщих законов логики, не как этапы логики сверхчувственного мира, а как теософическое описание онтологической иерархии бытия, вплоть до «второй материи», из которой составлен чувственный космос. Здесь иное оказывается вне существования единого. Сама логика диалектического монизма игнорируется. По-видимому, только Гегель смог увидеть в платоновской логике завершённое целостное образование и единство законов её образующих. 

Гегель очень высоко ценил логику Платона, более того, сравнение текстов показывает, что он шел уже по проторенному пути. Он чётко указывает на то, что «разработанная диалектика в собственном смысле содержится именно в «Пармениде», этом знаменитейшем шедевре платоновской диалектики» [Гегель 1994: 160]. Между законами логики, изложенной в гипотезах Платона (гипотеза как «основа», «основание»), и законами логики Гегеля (в движении идеи от бытия до понятия) существует полное совпадение.

 В обоих случаях это структура логики диалектического субстанциализма. В восьми гипотезах Платона на примере логики единого объясняются принципы и законы диалектической логики, излагается концепция, которая позволяет воспроизвести в понятии дотоле неизречённое и представить развитие мысли, как вневременной процесс.

Вторую часть диалога, или логику гипотез, обычно делят тоже на две части. Формально (для анализа логики) это допустимо. Первую, состоящую из четырёх гипотез, рассматривают, как полагание единого [Парменид 137с—160b].

Первая гипотеза [137с — 142а] говорит о том, что исходной категорией логики является всеобщее единое. Платон показывает, что если единое есть только единое, то есть не имеет предикатов, то в реальности такое «… единое никоим образом не существует» [141e], то есть является обобщающим абстрагированием. «Начиная мыслить, мы не имеем ничего, кроме мысли в её чистой неопределённости» [Гегель 1974: 218] – писал Гегель. И подчёркивал в этой связи: «Субъект без предиката − это то же, что в явлении вещь без свойств, вещь в себе, − пустое неопределённое основание . ..» [Гегель 1972: 65 − 66]. Вот почему в этом случае «…не существует ни имени, ни слова для него, ни знания о нём, ни чувственного его восприятия, ни мнения» [Парменид 142а]. Единое только как обобщающее понятие – пустой звук, ибо и чувственно данное, и диалектический смысл отсутствуют в нём. Но Платон понимает, что, как момент идеи (субстанции), единое совпадает с ней и потому в себе содержательно; в себе абстрактно-всеобщее на самом деле есть истинное единое. Отсюда его вопрос по поводу подобного «ничто» не выглядит странным: «Но возможно ли, чтобы так обстояло дело с единым?» [142a]. И отвечает: «Нет» [142a]. «Начало есть логическое начало» [Гегель 1970: 125], но природа такого «начала требует, чтобы оно было бытиём и больше ничем» [Гегель 1970: 129] – фактически повторяет Платона Гегель. У него Чистое бытие и ничто есть начало как первые определения бытия, исчезающие его моменты. Заметим при этом, что диалектическое «ничто» это омоним обыденного понятия «ничто» −  понятия из мира мнения.

Платон говорил, например, что небытие существует [Софист 258е] и указывает лишь на любое «иное по отношению к бытию» [259а], следовательно, «мы по праву можем назвать всё без исключения небытиём» [256е].

Итак, первое определение идеи абстрактно-всеобщее и хотя само содержание понятия её находится ещё в состоянии потенциального, оно тем не менее уже содержит в себе в снятом виде все моменты содержания этого понятия, то есть всю логику (вневременность понятия и логики). Нужно всё-таки согласиться с тем, что это открытие не Гегеля, а Платона, хотя последний и не пользуется категорией «снятие». И не важно, что Гегель начинает исследование идеи (субстанции) с категории (субъекта логики) бытия, а Платон с единого − это, как мы ещё увидим, различием и не является, тем более, что в диалоге «Софист», в своём, как представляется, первом варианте логики, Платон субъектом этой логики определяет бытие.

Таким образом, первая гипотеза логики «Парменида» и отвечает на очень важный и принципиальный вопрос: каким диалектическое единое не должно быть (а должно оно быть содержательным), или каковым оно оказывается, не будучи диалектическим.

Единое не может существовать как изолированное понятие, оно целая концепция, которая раскрывается в последующих гипотезах. И Платон и Гегель опираются на диалектику тождества противоположностей с их самодвижением, интуитивно понимая, что только такая логика способна объяснить причину единства мира и причину его существования.

 Вторая гипотеза [Парменид 142b–157а] – в ней рассматривается начало движения самой логики, которая развёртывается из единого, содержащего в снятом виде и субъект, и все его предикаты. Платон начинает диалектическую логику с анализа её субъекта, обозначив его категорией «единое». («… Если единое существует, надо принять следствия, вытекающие для единого …» [Парменид 142b]). Как содержательная идея оно имеет субъект и предикаты, а в процессе развёртывания тождества противоположностей субъект и предикат оказываются лишь его моментами (выступают то как противоположности, то как тождества). Поэтому разница, с чего начинать, не принципиальная, на то и существует в диалектике фундаментальная идея, называемая «круг в определении понятия идеи». Любая связь − «субъект − предикат» или «предикат − предикат» рефлексивна и рассматривается в три ступени: тезис − антитезис − синтез. Эта триада − основа диалектики Платона и Гегеля. Платон начинает с субъекта − единого и рассматривает его свойства как тезис и антитезис, которые в синтезе вновь определяют субъект (то есть опять же единое), но уже как более конкретный. Круговое движение понятий реализуется через субъектно-предикатную структуру логики. В непрерывном круге развёртывается понятие. «Каждый момент понятия сам есть целое понятие… положенное как тотальность» [Гегель 1974: 345], а «атрибут — это … абсолютное в простом тождестве с собой» [Гегель 1971: 178]. В диалектической логике «предикат есть субъект», «согласно понятию, они тождественны» [Гегель 1974: 354] и это не формальное тождество, а единство различённого, это моменты, снимающиеся в умозаключении, в движении понятия. И «субъект и предикат суть в себе одно и то же содержание» [Гегель 1972: 104].

В логике единого все его определения (процесс конкретизации) реализуются либо через тождественное, либо через иное (противоположное). «… Оно должно быть тождественно самому себе и отличным от самого себя и точно так же тождественным другому и отличным от него …» [Парменид 146a − b]. У Гегеля это начало движения от абстрактного к конкретному. Принято считать, что Гегель начинает развёртывание логики с предиката (и такой вариант правомерен, ибо предикат, как момент, тождествен субъекту), однако в начале раздела «Учение о бытии» он говорит, что это чистое «само бытие» рассматривается как определение абсолютного [Гегель 1974: 215], то есть логика, как и у Платона, начинается с субъекта. Бытие есть «сфера логической идеи», «тотальность определений» её и изображение абсолюта [Гегель 1974: 216]. 

Платон развёртывает диалектику тождества противоположностей. Платоновское единое как субъект раздваивается на опосредствующиеся в едином предикаты тождественности и нетождественности, причастности и непричастности, части и целого, единого и многого, ограниченного и бесконечного и др. Любая категория может выступать не только в качестве предиката, но и в качестве субъекта (круг в определении понятия, то есть идеи, субстанции). Называя одну, мы в принципе имеем ввиду все остальные [143b-147b]. Платон подчёркивает, что в восхождении от абстрактного к конкретному единое не имеет никакого развития, оно вне времени: «… единое было, есть и будет; оно становилось, становится и будет становиться» [155d]. Но самый главный вывод из диалектики тождества — если субъект обозначен как «единое», то «все, что относится к другому, относится и к единому» [155d–e] и наоборот. 

В третьей гипотезе [157b–159а] Платон объясняет динамику тождества противоположностей в самом ином, т.е. в антиномии единого. «… Что должно испытывать другое – не-единое, если единое существует» [157b]? Речь идёт о диалектической противоположности единого. Иное, как утверждаемая полярная противоположность отрицает единое и потому не есть единое [157b]. Естественно, что единое отрицается иным как своим иным (такова логика тождества противоположностей), поэтому «другое не вовсе лишено единого, но некоторым образом причастно ему» [157c]. Эту причастность Гегель рассматривает как «снятую противоположность». Естественно, что иное раскрывается в рефлексии отрицания единого (то есть снятой противоположности). «Части другого в отношении единого тождественны себе самим и отличны друг от друга, движутся и покоятся и имеют все противоположные свойства, коль скоро обнаружилось, что они обладают упомянутыми свойствами» [159a−b].  В утверждении ранее отрицаемого иного  Платон привлекает категории части и целое [157c], единое и многое [157d−e], предел и беспредельное [158c − d], подобное и неподобное [158d], тождественное и нетождественное [159a−b]. В своей взаимной полярности всё перечисленное будет подобно и неподобно себе самому и друг другу [159a]. Аналогия с действиями над предикатом, противоположным единому будет полная, ибо каждая из противоположностей содержит в себе другую и одна пара предикатов связана с другой через тождество их в субъекте (тезис − антитезис − синтез), то есть через то же снятие. Всё это «дело ясное» [159b], ибо опирается на принцип идеи «круга в определении понятия», которая взята на вооружение Гегелем.

В четвертой гипотезе [159b–160b] Платон показывает, что любой предикат единого можно развернуть точно так же, как и само единое «… если есть единое, окажется ли другое в отношении единого в совсем ином положении  или в том же самом?» [159b]. Как выясняется, в том же самом, усвоил это и Гегель: «предикат есть субъект» подчёркивал он. Платон фактически ещё раз напоминает о том, что все перечисленные свойства иного, а равно и отношения тождества противоположностей с единым, будут иметь место лишь при условии, что единое не родом из мира мнения, то есть не является обобщающей абстракцией, пустым бессодержательным множеством. Если единое есть исключительно лишь единое, то оно не существует не только для себя (о чём говорится в первой гипотезе [137c−142a]), но и для иного (другого). Более того, если единое таково, то в логике не должно существовать и этого иного [159d−160b]. Главное для логики − сохранение постоянного субъекта, (идеи, субстанции). Субъектом в данном случае (в умозаключении) является единое, если этого единого нет, то есть непрерывная цепь умозаключений прерывается, то всякая диалектика иного бессмысленна или искусственна [159b−160b]. «… Положительное, взятое для себя, лишено смысла, оно непременно соотнесено с отрицательным точно так же обстоит дело с отрицательным» [Гегель 1974: 263]. 

Вторая часть логики гипотез обычно обозначается как отрицание единого [Парменид 160b-166c]. В ней следующие четыре гипотезы отражают особенности второго этапа развёртывания логики, они имеют общую предпосылку: «Единого не существует». Противоречие первой и второй части логики только кажущееся, вернее, оно возникает из-за метафизической (недиалектической) трактовки платоновской логики.

Пятая гипотеза [160b–163b] — это следующий этап развертывания логики единого (идеи, субстанции), этап вроде бы вовсе «несуществующего единого». Субъект логики – единое – не только снимается, но и обозначается иной категорией. Однако несуществующее единое не лишено перечисленных ранее предикатов, и несмотря на своё отрицание, функционально должно претерпевать все прежние изменения (взаимодействия предикатов и субъекта) [160b − 163b]. Есть единый принцип снятия категорий (через посредство тождества противоположностей) в каждой сфере (или системной категории) диалектической логики, но сами сферы, как этапы логики, соединены по принципу простого тождества в субъекте со сменой названия этого субъекта (другой вид снятия). Цикл завершился, единое как субъект логики исчерпало себя, следовательно, должен смениться субъект логики, новый субъект тоже должен раскрыть себя как противоречивый. Между этими двумя субъектами нет полярности, нет тождества противоположностей, хотя в сущности оба субъекта тождественны, так как имеют один и тот же денотат. То же у Гегеля. Первый субъект логики «бытие» в движении от абстрактного бытия к конкретному исчерпало себя в своих определениях и Гегель говорит по этому поводу: «Каждая сфера логической идеи оказывается некой тотальностью определений и неким изображением абсолюта» [Гегель 1974: 216]. У него это новый, очередной тип снятия — снятие «сфер идеи», системных категорий, каждая из которых, как субстанция, развёртывается от абстрактного к конкретному: бытие снимается сущностью, сущность – понятием. «Несуществующие» бытие и сущность присутствуют в снятом виде в диалектике понятия. У всех их один и тот же субъект (денотат) логики – идея, субстанция. 

У Платона еще не возникла сама категория «снятие», он более интуитивен, чем Гегель, но четко следует логике снятия. Единое, исчерпав все свои определения, уже не определяет дальнейшую рефлексию в качестве субъекта, но «некоторым образом» неявно продолжает присутствовать [Парменид 163c]. Меняются определения субъекта, неизменным остаётся его денотат. По этому поводу Платон говорит: «А разве изменяющемуся не должно становиться другим, чем прежде, и гибнуть в отношении прежнего своего состояния, а не изменяющемуся — не становиться другим и не гибнуть? — Должно» [163a–b]. Именно это и происходит с единым как субъектом. «…Чем должно быть единое, если не существует? … ему, прежде всего, должно быть присуще то, что оно познаваемо …» [160d]. «Оно гибнет только в отношении прежнего своего состояния» [163a–b].

Шестая гипотеза [163b–164b] уточняет, что единое, как субъект логики, — это момент живой идеи, субстанции, оно поддерживает ее жизнь и жизнь понятия даже после того, как становится «несуществующим». Оно изменяется и не изменяется, становится и не становится, гибнет и не гибнет, приобщается к бытию и утрачивает бытие [163b–163e]. Вся особенность денотата субъекта логики, то есть идеи, субстанции, состоит в том, что он, как тотальность, в снятом виде присутствует в каждом этапе развёртывания логики, в каждой её категории, присутствует не как нечто мёртвое, отработанное и складированное, а функционально, постоянно и вневременно. Если этого нет, то ничего нет − ни логики, ни причины существования мира. Если несуществующее единое не имеет взаимодействующих предикатов, то такое несуществующее единое ничего не претерпевает. Однако нет отсутствия бытия у того, что мы называем несуществующим [163c]. Единое, как субъект логики, − это момент живой идеи, субстанции, оно и отражает эту жизнь. Без этого единое никак не существует и не имеет никакого бытия [163d]. Если снятое не будет таковым (полноценным, функциональным), то не будет никакой логики и никакой диалектики иного.

Седьмая гипотеза [164b–165d] рассматривает законы нового этапа логики, как законы «иного не-единого». Платон берёт категорию «иное», но это не «иное единого» из тождества противоположностей первой части логики. Порой внешняя похожесть категорий сбивает с толку читателя, но нужно понимать, что в отличие от Гегеля, Платон описывает только схему (конструкцию) логики и берёт такую категорию, чтобы показать лишь сам принцип построения логики. В данном случае не так важно, как конкретно будет называться следующий субъект (или «сфера логики», как его обозначает Гегель) − главное объяснить правила развёртывания логики, законы её движения. Так как произошло снятие (и изменение названия) субъекта логики, исходным пунктом нового движения от абстрактного к конкретному (новым этапом развёртывания логики) оказывается не единое, а иное − это и идея, и абсолют, и субстанция. И своей противоположностью это иное должно иметь не единое, которое являлось субъектом логики, а другое иное. «Следовательно, оно иное по отношению к себе самому, ибо ему остаётся только это, или оно не будет иным по отношению к чему бы то ни было» [164c]. Иное в качестве утверждаемого и отрицаемого, как в случае с единым, опосредуется полярными предикатами. Для утверждения и конкретизации (синтеза) иного (в движении его от абстрактного к конкретному) используются категории единое и многое, беспредельное и имеющее предел, тождественное и различное, подобное и неподобное, соприкасающееся и разделённое, движущееся и покоящееся, возникающее и гибнущее и т.д. [164c−165e]. Другими словами, вся рефлексия иного есть отношение не с единым, как субъектом логики, а с самим собой. Точно также и у Гегеля: этап бытия, пройдя путь от абстрактного к конкретному, исчерпал возможности рефлексии («если (в сфере бытия) нечто стало другим, то тем самым нечто исчезло» [Гегель 1974: 262]), а сущность уже есть понятие, положенное как «отношение с самим собой» [Гегель 1974: 264] в своём восхождении от абстрактного к конкретному (хотя, конечно, отражая вместе с бытием один и тот же денотат, истинно, в сущности другой она никогда и не сможет быть [Гегель 1974: 263]).

Восьмая гипотеза [Парменид 165е–166с] – это заключительное объяснение особенностей нового типа снятия, то, что Гегель назвал впоследствии снятием «системных категорий», или «сфер идеи». Сам Платон в «Софисте» называл их главнейшими родами [Софист 254е], а в «Пармениде» этот тип снятия проанализировал на отношении единого и иного не-единого. «Вернёмся в последний раз к началу и обсудим, чем должно быть иное в отношении единого, если единое не существует» [Парменид 165e]. Логика прошла путь от одного субъекта, то есть единого, до другого – иного (иное не-единого). Между ними нет рефлексивных отношений, т.е. единое «решительно никак не мыслится иным» [166a], но при этом, «если единое не существует, то и иное не существует и его нельзя мыслить ни как единое, ни как многое» [166b].

Алгоритм циклического движения категорий в «Пармениде» представлен исчерпывающе, законы логики даны. Платон заканчивает её изложение повторением самого важного момента всей логики: «если единое не существует, то ничего не существует» [166c]. Нет реальности без идеи, субстанции, как нет логики субстанции без общего, единого субъекта, который возникает в самом начальном её этапе и в снятом виде существует до конца. Диалектическая логика воспроизведена, невыразимое выражено, неизречённое изречено. 

Платон не был первым субстанциалистом, но он решил самую сложную задачу этой философии – создал ее логику, логику диалектического субстанциализма. Со стороны выглядит просто: он взял обобщающую абстракцию, отбросил её прежнее значение («содержание») и наполнил диалектическим содержанием. Применив принцип снятия, сделал всю конструкцию вневременной. Получилась новая концепция понятия, содержательного понятия, которое возникает не в обобщающем абстрагировании, а в процессе снятия противоположностей, в процессе воспроизведения атрибутов субстанции. Диалектические (разумные, субстанциальные) понятия — это понятия, содержанием каждого из которых является вся концепция логики диалектического субстанциализма. Гегель в конкретизации логики пошёл дальше: он результат синтеза обозначает третьей категорией. Это демонстрирует богатство категориального аппарата гегелевской логики, но принципы её построения — платоновские, причём, самые последовательные.

Диалектика тождества противоположностей, тождества, которое справедливо лишь для субстанции, — вынужденное и единственно возможное движение логики и философии монизма, ибо без этого нет никакой возможности не противореча себе, объяснить мир, причину его существования и устойчивости, и саму возможность его познания. Все попытки в истории философии восстановить вещественно-телесный мир как отдельную от субстанции истинную реальность (или наряду с ней, или вместо неё) всегда страдают алогичностью, впадают в неразрешимые логические противоречия. Преодолевая паралогизмы и абсурд эмпиризма, древнегреческая философия нашла единственный логически последовательный способ рассмотрения мира как определённой сверхчувственной субстанциальной сущности, в основе которой лежат полярные силы. 

 

Литература

Гегель 1970 — Гегель Г. В.Ф. Наука логики. В 3-х т. — Т. 1. / Под ред. М.М. Розенталя. М.: Мысль, 1970.

Гегель 1971 — Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. — Т. 2. / Под ред. М.М. Розенталя. М.: Мысль, 1971.

Гегель 1972 — Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. — Т. 3. / Под ред. М.М. Розенталя. М.: Мысль, 1972.

Гегель 1974 — Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. — Т. 1. / Под ред. Е.П. Ситковского. М.: Мысль, 1974.

Гегель 1994 — Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. В 3-х кн. Кн. 2. СПб.: Наука, 1994.

Парменид — Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1993. С. 346–412. 

Софист — Платон. Софист // Платон. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 2 / Под ред. А.Ф. Лосева. М.: Мысль, 1993. С. 275–345.

краткое содержание. Пир Платона: анализ

В статье мы рассмотрим диалог «Пир», представим его краткое содержание. «Пир» Платона относится к жанру симпосий (застольных бесед). Зачатки данного жанра встречаются в литературе Древней Греции еще задолго до появления на свет этого философа. Во время Троянской войны, например, герои Гомера едят, пьют и ведут «беседу взаимную», о чем рассказывается в «Иллиаде». А в «Одиссее» путешествия главного героя произведения представлены с помощью его собственного рассказа о них на пиру у Алкиноя, царя феаков. Описание пира, сделанное Ксенофаном — поэтом и философом — в своей элегии, стало также хрестоматийным.

Смысл названия диалога

Гости после обильной трапезы обращались к вину. Именно поэтому слово «симпосион», использующееся для обозначения слова «пир», переводится как «совместное питье». По-гречески название «Пира» Платона также звучит как «Симпосион». Беседы эллинских интеллектуалов за чашей вина часто обращались к эстетическим, этическим и философским темам. Одноименный «Пир», философский диалог, также создал Ксенофонт, знаменитый современник Платона и его друг.

Основная тема и идея

Какова же мысль автора? Вкратце проанализируем произведение, прежде чем представить его краткое содержание. «Пир» Платона — диалог, главная тема которого — рассуждения о любви и благе. Согласно ряду свидетельств, он в древности имел подзаголовки «Речи о любви», «О благе» и др. Нельзя точно сказать, когда было создано это произведение. Считается, что самая вероятная его датировка – 379 год до н. э.

Платоновская философия уже задолго до создания этого диалога выдвинула учение об идеях. Платону было довольно просто объяснить, в чем заключается суть материальных вещей. Намного труднее было сформулировать идею человеческой души. Книга «Пир» (Платон), краткое содержание которой нас интересует, как раз посвящена разъяснению этого вопроса. Философ считает, что идея души человека – в вечном стремлении к добру и красоте, в любовной тяге к ним. Завершая анализ диалога Платона «Пир», отметим, что он состоит из короткого вступления и заключения, а также из семи речей участников пиршества, с помощью которых раскрывается главная мысль.

Вступление

Платон во вступлении к своему диалогу описывает встречу Аполлодора с Главконом. Последний просит Аполлодора рассказать о пире, который давался около 15 лет назад в доме поэта Агафона. На этом пире велись разговоры о любви. Аполлодор же говорит, что он сам не участвовал в нем, однако может передать диалоги, которые велись там, со слов Аристодема, одного из участников.

Далее Аполлодор рассказывает о том, как Аристодем случайно повстречался с Сократом на улице. Философ шел на ужин к Агафону и решил пригласить его с собой. Павсаний, один из присутствующих на пиру, после его начала предложил участникам произнести речь в честь бога любви Эрота.

Речь Федра

В своем выступлении Федр сказал о том, что Эрот, согласно уверениям Парменида и Гесиода, — самое древнее из божеств. У него даже нет родителей. Даваемая Эротом сила не сравнима ни с какой другой. Влюбленный не бросит предмет страсти на произвол судьбы, а любимый благороден тем, что он предан любящему.

Речь Павсания

Он обращает внимание на то, что не всегда любовное влечение является возвышенным. Оно может быть и низменным. Павсаний считает, что есть два Эрота, поскольку богинь Афродит, которых многие признают его матерью, также две. Афродита Небесная – старшая из них, это дочь Урана. Младшая же (Афродита Пошлая) – дочь Дионы и Зевса. Таким образом, имеется два Эрота – пошлый и небесный – которые сильно отличаются друг от друга.

Благородная небесная любовь – чувство к мужчине, который умнее и прекраснее женщины. Такую любовь нельзя назвать легкомысленной похотью. Это благородное и достойное чувство. Тому, кто охвачен им, все позволено, но лишь в сфере ума и души, ради совершенства и мудрости, а не ради тела. Такой человек совершает бескорыстные поступки.

Речь Эриксимаха

Далее один забавный эпизод описывает Платон («Пир»). Краткое содержание его следующее. Очередь говорить после Павсания должна была перейти к Аристофану, известному комедиографу. Однако тот был очень пьян и не справился с икотой. Слово было передано врачу Эриксимаху.

В своей речи он говорит, что не только в человеке живет Эрот. Он есть и во всей природе. То, что есть два Эрота, даже необходимо, поскольку сутью жизни является поддержание чувств в гармонии. То же самое можно сказать о медицине. В ней задача врача заключается в обеспечении равновесия здорового и больного начал. То же самое можно сказать и о музыке, о ее гармонии ритма и звука. Это же касается и погоды. Различные природные силы (влажность и сухость, холод и тепло) только тогда делают год изобильным, когда они «сливаются» (в акте любви) друг с другом «гармонично» и «рассудительно». Даже гадания и жертвоприношения – акты гармонического единения богов и людей.

Речь Аристофана

Тем временем икота Аристофана проходит, и он берет слово. Именно его речь далее описывает Платон («Пир»). Краткое содержание слов комедиографа сводится к сочиненному им мифу о том, что люди, которые населяли землю в древние времена, были андрогинами – одновременно женщинами и мужчинами. У них было по 4 ноги и руки, 2 лица, смотревших в противоположные стороны, 2 пары ушей и т. д. Когда такой человек торопился, он передвигался, перекатываясь колесом на 8-ми конечностях.

Так как андрогины были очень сильны и возмущали своим бесчинством Зевса, тот повелел Аполлону рассечь на 2 половины каждого из них. Женская и мужская половины были разбросаны по земле. Однако воспоминание о прежней связи породило в людях стремление искать друг друга для того, чтобы восстановить былую полноту.

Аристофан заключает, что Эрот – стремление половин друг к другу для восстановления первоначальной их природы и целостности. Однако это возможно, только если они чтут богов, поскольку в случае нечестия боги способны рассечь людей на еще более мелкие части.

Переходим к речи Агафона и представляем ее краткое содержание. «Пир» Платона — диалог, который происходит в доме именно этого человека.

Речь Агафона

Речь на пиру после Аристофана держит стихотворец Агафон, хозяин дома. С поэтическим пылом он восхваляет следующие свойства Эрота: гибкость тела, нежность, вечную молодость. По словам Агафона, бог любви не терпит никакого насилия в вызываемой им страсти. Чувствуя грубость в чьей-либо душе, он навечно покидает ее. Эрот дает храбрость, рассудительность, справедливость, мудрость человеку. Агафон считает, что любовь – самый достойный из вождей. Именно за ним должны следовать все люди.

Речь Сократа

Книга «Пир» (Платон), пожалуй, наиболее интересна именно речью Сократа. Слова, произнесенные Агафоном, вызвали бурную реакцию собравшихся. Сократ тоже хвалит ее, однако так, что в его речи улавливается и сдержанное противоречие поэту. Философ иронично замечает, что похвальная речь – приписывание ее предмету огромного количества прекрасных качеств, не задумываясь о том, обладает ли этот предмет ими или нет. Философ заявляет, что намерен говорить лишь правду об Эроте.

Сократ в своей речи прибегает к майевтике – диалектическому методу, излюбленному им. Автор описывает, как, ведя диалог с Агафоном и задавая тому вопросы, искусно связанные между собой, философ постепенно вынуждает собеседника отказаться от того, что он только что произнес.

Сократ говорит, что любовь – пылкое стремление человека к чему-либо. Однако страстно желать можно лишь тогда, когда испытываешь в этом нужду. Необходимо то, чего нет у тебя самого. Поскольку Эрот – любовь к благу и красоте, то из этого следует, что сам он лишен блага и красоты. Это, однако, не означает, что этот бог безобразен и зол, ведь ему неизбывно присуща тяга к благому. Скорее, Эрот находится где-то посередине между двумя этими крайностями. У него нет полноты жизни, поэтому он стремится к ней. А если он не обладает этой полнотой, то его нельзя назвать и богом. Таким образом, гений любви – это что-то среднее между смертным и бессмертным существом. Пребывая между богами и людьми, Эрот связывает с божественной природой человеческую.

Сократ далее рассказывает миф о том, как этот бог был зачат. Это произошло на дне рождения Афродиты в саду Зевса. В зачатии участвовали бог Порос (Богатство), заснувший от хмельного нектара; и нищая Пения (Бедность). Эрот, появившийся на свет от этой связи, беден, груб и некрасив, подобно матери. Однако он устремлен к полноте, к совершенному и прекрасному, благодаря свойствам своего отца. Эрот стремится ко всевозможным благим качествам: не только к красоте, но также и к героизму и храбрости. Он ищет мудрости, поэтому посвящает свою жизнь философии, оставаясь посередине между невежеством и мудростью. Ведь если бы Эроту удалось познать суть бытия, то он бы начал владеть ею, а значит и прекратил бы стремиться к ней, как считает Сократ.

Эротической иерархией, описанной им, продолжается диалог Платона «Пир». Философия Сократа в отношении любви складывается в целую систему. Он располагает проявления этого чувства по мере увеличения их духовных качеств. Влюбившись лишь в тело, мы через некоторое время обретаем идею Красоты, которая объединяет все прекрасные тела в единый манящий символ. Однако через нее человек постепенно начинает любить больше душу, а не тело. Так появляется образ Прекрасной Души. Разум (высшая часть нашего существа) через некоторое время благодаря этой тяге обретает жажду к наукам и мудрости. От отдельных наук человек затем переходит к идее Прекрасного, которая является пределом желаний всех людей.

Речь Алкивиада

Продолжим описывать диалог Платона «Пир», краткое содержание которого дается в обзоре. Далее автор говорит о том, как на пир врывается Алкивиад. Он пьян, его окружает ватага гуляк. Гостям на пиру едва удается объяснить Алкивиаду суть разговоров. Ему предлагают высказать свое мнение по поводу Эрота. Однако, ознакомившись с содержанием речи предыдущего оратора, тот целиком с ним соглашается. В его словах не получает дальнейшего развития тема любви в произведении Платона «Пир». Поскольку ему нечего прибавить насчет Эрота, Алкивиад решает произнести речь в честь великого философа Сократа.

Он сравнивает внешность философа с силенами (спутниками Диониса) и с Марсием, уродливым сатиром. Однако Алкивиад замечает, что, когда он слушает Сократа, его сердце бьется сильнее, а из глаз у него льются слезы. Это же происходит и со множеством других людей. Сократ заставляет своими речами жить по-новому и избегать недостойных поступков. В божественных словах философа можно отыскать ответы на все вопросы, которыми задаются те, кто жаждет достичь наивысшего благородства.

Безупречно и поведение Сократа. Алкивиад участвовал вместе с ним в военном походе и поразился героизмом философа и его большой физической выносливостью. Сократ в бою спас ему жизнь, а затем скромно отказался от награды за это. Этот человек не похож на других людей как древних, так и современных.

Платон, передавая в своем произведении речь Алкивиада, подводит нас к мысли о том, что именно в Сократе воплощены черты «бездомного», «не обутого», «грубого», «некрасивого», «бедного», но неотделимого от стремления к «совершенному» и «прекрасному» гения. На этом заканчиваются философские рассуждения в диалоге Платона «Пир», краткий пересказ, анализ и общие сведения о котором изложены в этой статье. Нам осталось описать лишь финал этого произведения.

Заключение

После речи Алкивида представлено небольшое по объему заключение, которым завершается диалог Платона «Пир». Краткое содержание его не представляет большого интереса с точки зрения философии. В нем рассказано о том, как гости пиршества постепенно расходятся. На этом заканчивается описанное нами краткое содержание. «Пир» Платона – произведение, к которому и сегодня обращаются многие философы.

Платон, “Менон”

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Платон 428/427-348/347 Афины. Платон был учеником Сократа и Кратила, последователя Гераклита. До нас дошли 36 платоновских диалога (Менон, Федон, Пир, Государство, Теэтет, Парменид,Тимей). Философия Платона следует сакратическому методу диалектики, делая из него новый литературны жанр. Его философия принимает исключительно сакратическую динамику, так что читатель вовлечен в круг нахождения майевтического решения проблем, поставленных и не решенных в явной форме.

В ранних диалогах Платона,  в частности в  «Меноне»,  Сократ неизменно является главным действующим лицом, сюда включены сцены и разговоры, в которых, вероятно, действительно участвовал Сократ. Повсюду Платон пытается воспроизвести сократовский дух.

В Меноне  разбирается вопрос о том, можно ли научить добродетели. Разговор с мальчиком-рабом служит иллюстрацией воззрения, что обучение — это не столько передача знания, сколько развитие чего-то такого, что уже присутствует в душе в скрытом виде. В “Меноне” Платон замечает, что сам феномен обучения, образования, становления таит в себе  парадокс. Как это возможно и знать и не знать, и быть и не быть одновременно?

Платон стремиться показать, каким образом возможно объединение различенных и отграниченных друг от друга деятельностей чувств и ума.   В решении этой задачи новую ступень исследования представляет диалог «Менон» — небольшой, но важный для понимания учения Платона о знании. Непосредственный предмет «Менона» — определение существа добродетели. Какими бы частными признаками ни определялась добродетель, существенно важно, что о добродетели имеется некое общее понятие. Хотя научиться самой добродетели невозможно, зато обязательно должно быть изучено знание о добродетели.

В  «Меноне» сопоставляются «правильное мнение» и «знание». В известном смысле «правильное мнение» вполне правомерно. Оно может управлять совершением любого дела, и управлять им не хуже знания, не с меньшей пользой. Поэтому о человеке, который руководится правильным мнением, можно сказать, что он ничуть не хуже того, кто владеет знанием. Так как добродетель основывается на правильном мнении, то она: 1) не дается человеку от природы и 2) не достигается одним лишь обучением.

Учение о теории познания оборачивается мифом, в философе возвышается поэт. Выведенный в диалоге Сократ предлагает мальчику, никогда не изучавшему геометрию, решить задачу удвоения данного квадрата и посредством искусно поставленных вопросов приводит мальчика к правильному решению задачи. Из этого факта тотчас извлекается принципиальный философский вывод: «Следовательно, у человека, который не знает того, чего можно не знать, есть верные понятия о том, чего он не знает»

Мифологическая подоснова этого воззрения очевидна. По убеждению Платона, сближающего его с пифагорейцами, душа наша бессмертна. До того как она вселилась на Землю и приняла телесную оболочку, душа будто бы созерцала истинно сущее бытие и сохраняла о нем знание даже под спудом земных чувственных впечатлений, удаляющих нас от Созерцания   истинного сущего. В «Меноне» Платон обосновывает концепцию индивидуальной души как самотождественного эйдоса – души, имеющего божественное происхождение поэтому — бессмертного и стремящегося к вечному бытию в дальнейших инкарнациях. Это, конечно, миф Платона. Но в оболочке этого мифа выражено и философское содержание. Это мысль о связи всех знаний, отражающей всеобщую связь всех вещей.

В «Меноне» знание еще более резко отграничено от чувственности, а «истинное мнение» отделено от «мнения» просто. В этом диалоге показано, кроме того, каким образом в знании впервые происходит объединение истинного мнения с чувственностью — посредством «связывания» всегда текучей чувственности.

 

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Платон Диалог “Федон” (Реферат) — TopRef.ru

1. Что понимает Платон под истинным познанием?

2. Как Платон характеризует душу и тело, их роль в познании истины?

3. Какие аргументы приводит Платон, доказывая бессмертие души?

4. Как Платон характеризует идею?

5. Почему познание есть припоминание?

6. Что есть бытие и почему?

7. Что является предметом науки диалектики?

1. Что понимает Платон под истинным познанием?

Отвечая на вопрос “Что такое знание?” Платон показывает недостаточность суждения, что знание есть ощущение. Ведь оно, рассуждает Платон, представляет нечто текучее, изменчивое, неустойчивое, единичное, противореча тем самым понятию знания, направленного на постоянное, устойчивое , всеобщее. Чувственное знание не имеет иного критерия, кроме себя самого, и тем самым “мерой всех вещей” оказывается “человек”. Но почему человек, а не свинья и не кинокефал — фантастическое существо с телом человека и головой собаки? Наконец чувственное знание не есть знание, ибо знание ничто без понимания. Ведь мы слышим, т.е. чувственно воспринимаем чужую речь, но не понимаем ее, т.е. не знаем, что имеется в виду.

Каков же выход? Признать, что подлинное знание есть знание разумное, т.е. оно достигается разумом. а во-вторых относится к “разумным”, умопостигаемым предметам. Иначе говоря, подлинным предметам разумного знания являются не вещи, а идеи как “подлинно сущее” или просто “сущее бытие”.

2.Как Платон характеризует душу и тело, их роль в познании истины?

Платон считал что, истинное познание достижимо только после смерти, либо его вовсе нельзя постичь. Душа — чиста, тело — порочно, не расставшись с телом нельзя познать истину.

Душа всегда обманывается по вине тела. И луче всего мыслит она, конечно, когда ее не тревожит ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда распростившись с телом, она остается одна или почти одна и устремится к подлинному бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно общение с телом.

Если бы со смертью тела погибала бы и душа, рассуждает Платон, то дурным людям не о чем было бы беспокоится. Смерть была бы для них “счастливой находкой”: скончавшись, они избавлялись бы и от тела, и от своей души с ее пороками. Однако “раз выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видимо, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее. Ведь душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют умершему либо неоценимую пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный мир. ”, а именно, после смерти человека его душа под водительством “гения”, доставшегося ему на долю еще при жизни, отправляется на загробный суд, а оттуда — в надлежащее место. Порочная душа, “блуждает одна во всяческой нужде и стеснении, пока не исполнятся времена, по прошествии коих она силою необходимости водворяется в обиталище, какого заслуживает. А души, которые провели свою жизнь в чистоте и воздержанности, находят и спутников и вожатых среди богов, и каждая поселяется в подобающем ей месте.”

3.Какие аргументы приводит Платон, доказывая бессмертие души?

В центре учения Платона стоят проблемы нравственности. Они развертываются на фоне учения об идеях и космологии. Более того, религиозно-мифологический характер философии Платона определил и его этическое учение. Нравственность-достоинство души, обусловленное ее божественной природой и связью с миром идей. Поэтому этике предпосылается и учение о душе. Мы видели, что душа (мировая душа в космосе, индивидуальные души в телах людей) играет руководящую роль в действиях тела. Прежде всего, о ее бессмертии. В “Федоне” Платон развертывает систему доказательств бессмертия души.

1. Взаимный переход противоположностей обуславливает бессмертие души, поскольку если бы смерть не переходила в жизнь, как переходят друг в друга все противоположности, то все давно умерло бы и воцарилась бы смерть. Раз этого- нет следует допустить, что после смерти душа не уничтожается, а переходит в другое состояние.

2. Знание — это припоминание душою того. что она видела до рождения. Поскольку мы еще до рождения имели понятия прекрасного. доброго. справедливого. священного, математические понятия, вроде равенства и т.д., постольку мы можем заключить о предсуществовании души до тела и существовании ее после телесной смерти.

3. Если отдельные предметы изменяются, как изменяется и человеческое тело, то душа всегда тождественна себе. будучи тем самым ближе к божественному и вечному.

4. Душа — подлинная причина вещей. Следовательно. она — понятие или смысл, идея или жизнь тела. Но будучи жизнью тела, она не совместима с его смертью, а следовательно, не задевается телесной смертью, будучи бессмертной.

Конечно “доказательства” Платона логически несостоятельны.

1. — Основано на смещении логической возможности и действительности. Переход в противоположность логически возможен, но его реальность следует еще доказать. Последнего же Платон не сделал. Более того, признание Платоном сотворенности мира и души — аргумент в пользу того. что мир имеет конец, т.е. его конечным состоянием должна быть та самая смерть, которую отвергает в своем доказательстве философ.

2. — Основано на логическом круге: предсуществование и посмертное существование выводится из знания, но этот аргумент покоится на мифологических представлениях, основанных исключительно на вере, и поэтому вовсе не является рациональным аргументом.

3.- Также исходит из мифа, а вместе с тем из недоказанного тезиса о самотождественности и незаменимости души. Кроме того, будучи сотворенной, душа, по логике самого Платона, должна быть изменчивой, конечной, а потому и смертной.

4.- Исходит из того, что единичное должно объясняться через некоторую общую причину — понятие (идею) или смысл. Однако тезис Платона гораздо “сильнее”: общая причина не только логически, но и онтологически, реально предшествует единичному, что не доказано.

Таким образом следует заключить, что во всех доказательствах бессмертия больше благочестия, чем логики, больше веры, чем знания.

4.Как Платон характеризует идею?

Идеи Платон называет “сущностями”; греческое слово сущность (ousia) образовано от глагола “быть” (eniai) (так же, кстати, как и аналогичные понятия русского языка “существовать”, “сущее”, “сущность”).

Таким образом, нематериальные сверхчувственные идеи, согласно Платону, составляют сущность чувственного мира, данного нам в опыте.

Основа теории идей — гипостазирование, т. е. превращение в обособленную и самостоятельную реальность тех общих понятий, которыми оперирует человек, и тех грамматических форм — парадигм — которыми пользуется он, высказываясь об общем. “Наивная” теория идей строится по принципу: отдельные вещи постигаются с помощью чувств; значит и , для разумного познания должны существовать объекты, созерцаемые умом, точно так же, как мы здесь, на земле, воспринимаем вещи чувствами.

Основной тезис — источник прекрасного — “прекрасное как таковое”.

Но верен ли сам тезис? Нет! В окружающих нас вещах и процессах чувственного мира неразрывно связано единичное, особенное и всеобщее, и лишь посредством абстракции мы можем отделить их друг от друга. Нет прекрасного без прекрасной девушки, прекрасной кобылицы, прекрасного горшка, статуи и т.д. Но прекрасное не сводится ни к одному из этих предметов, и ни к одному особому — золоту, слоновой кости и прочему. “ … Отдельное не существует иначе, как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть( частичка, или сторона, или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т.д.” Вырванное из этой диалектической связи общее и становится “идеей”, существующей в особом “умном месте”.

Поэтому и познание можно объяснить, по Платону, лишь апеллируя к идее как “всеобщему”. На деле же, познание усматривает всеобщее в единичном и отдельном, устойчивое в текучем и нестабильном, закон- в многообразии явлений. Они связаны в человеческом уме с деятельностью абстрагирования, отвлечения от частного и особенного.

5.Почему познание есть припоминание?

Учение о том, что идеи суть специфические объекты усмотрения ума, пребывающие в особом, запредельном мире, дает ответ на вопрос о сущности познания. Оно представляет собой в идеале, не что иное как созерцание умом идей в этом особом “умном “ мире. А это подразумевает бессмертие души и ее способность, по возвращении на землю в человеческом теле, вспоминать то, что она видела “там”. Правда, Платон знает, что познание как воспоминание (анамнесис) не так уж просто. Душа охотно “забывает” виденное в потустороннем мире, и для того , чтобы “вспомнить”, нужны подсказки знающего мудреца, либо достаточно сложные логические операции. Платон выводит утверждение, что “ поскольку и в то время, когда он уже человек, и тогда, когда он им еще не был, в нем должны жить истинные мнения, которые, если их разбудить вопросами, становятся знаниями, — не все ли время будет сведущей его душа?.. А если он приобрел их не в нынешней жизни, то разве не ясно, что они появились у него в какие-то иные времена, когда он выучился [всему] ?”(Менон, 86а)

Конечно , мы не согласимся с этим утверждением. Даже самый невежественный человек обладает теми элементарными знаниями и навыками мышления, которые и позволили бы ему сформулировать математические и иные научные положения, подсказываемые наводящими вопросами ученого собеседника. Таким образом, перед нами искусство педагога, с одной стороны, способности ученика как человека определенной культуры — с другой, но никак не “воспоминание”.

6.Что есть бытие и почему?

Платон характеризует бытие как вечное и неизменное, познаваемое лишь разумом и недоступное чувственному восприятию. Бытие у Платона предстает как множественное. Платон рассматривает бытие как идеальное, бестелесное образование — идею, выступая тем самым как родоначальник идеалистической линии в философии. Ведь, все что имеет части, рассуждает Платон, изменчиво и потому не тождественное себе, а следовательно, — в платоновском смысле не существуют (таковыми является тело и пространство, в котором все тела существуют). Существует же не только то, что не имеет частей и, значит, не принадлежит к чувственно-пространственному миру (существование у Платона — характеристика очень важная и подразумевает вечность, неизменность, бессмертие). Мир сверхчувственных, неизменных и вечных идей, который Платон называет просто “бытие”, противостоит изменчивая и переходящая сфера чувственных вещей ( “мир становления”) : здесь все только становится, непрерывно возникает и уничтожается, но никогда не “есть”. “…Нужно отвратиться всей душой от всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия…” Критикуя тех, кто “признает тела и бытие за одно и то же” Платон утверждает, что истинное бытие — “это некие умопостигаемые и бестелесные идеи”.

7.Что является предметом науки диалектики?

Исследование понятий- “идей”- приводит Платона к разработке методологии рационального мышления, получившей название “диалектики”, т.е. попросту логики, диалектику Платон понимал двояко. Во-первых, диалектиком он называет человека, который “умеет ставить вопросы и давать ответы”. Во-вторых диалектика понимается как умение обращаться с понятиями, различая их по видам и виды соединяя в родовые понятия. Эти две противоположно направленные логические операции и получили название, соответственно, “разделения” и “соединения”. Первая обеспечивает разъяснение понятия, позволяет выявить внутреннее членение его содержания и представляет, собственно, основание классификации. Вторая — средство восхождения к “идее”. т.е. образования понятий. По определению Платона, это “способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненное, чтобы давая определение каждому, сделать ясным предмет поучения.

В этом смысле диалектика — это деятельность мышления. Но Платон понимает диалектику и шире, включая в нее кроме познания и рассуждения также и веру, и уподобление (аналогию). Два последних вида “вместе взятые, составляют мнение, оба первых — науку (подлинное знание).

ПЛАТОН (428/427—348/347 до н. э.)

I. Биография

В 428 г. до н.э. в Афинах у Аристона и Периктионы родился сын Аристокл, впоследствии Платон. Платон рос в знатной, старинной, царского происхождения семье с прочными аристократическими традициями, сознающей историю Афин как историю своего рода.

В 408 г. до н.э. произошла встреча Сократа и Платона. За восемь лет дружбы Сократ дал Платону то, чего ему не хватало: твердую веру в существование истины и высших ценностей жизни, которые познаются через приобщение к благу и красоте трудным путем внутреннего

самосовершенствования.

В 399 — 389 гг. до н.э. Платон, тяжело перенесший смерть Сократа, покидает Афины. По некоторым сведениям, он посещает Вавилон, Ассирию и Египет. В 387 г. до н.э.

Платон посещает Сицилию, где знакомится с тираном Дионисием Старшим. По приказу Дионисия Платона, не пожелавшего льстить тирану, продают в рабство. Анникерид, житель Эгины, узнав в готовом для продажи невольнике известного философа, купил его и немедленно дал ему свободу.

Вернувшись в 387 г. до н.э. в Афины, Платон купил в живописном уголке на северо-западной окраине города, называемой Академией, сад с домом, где основал свою знаменитую философскую школу. Академия просуществовала до самого конца античности, до 529 года, когда византийский император Юстиниан закрыл ее. В 367 — 353 гг. до н.э. Платон дважды посещает

Сицилию, находящуюся во власти «просвещенного» тирана Дионисия Младшего.

В 347 г. до н.э., по преданию, в день своего рождения, в день рождения Аполлона умирает Платон.

II. Основные работы

Мы являемся обладателями 23 подлинных диалогов Платона, одной речи под названием «Апология Сократа», 22 приписываемых Платону диалогов, 13 писем, многие из которых считаются подлинными.

К раннему периоду, начиная со смерти Сократа и заканчивая первой поездкой Платона в Сицилию, то есть с 399 года до 389-387 годов до н.э., относят: защитительную речь Сократа на суде, так называемую «Апологию Сократа»,

«Критона», «Протагора», 1-ю книгу «Государства», «Лахета», «Лисия», «Парменида».

К переходному периоду, относят, написанные в 80-е годы, диалоги: «Ион», «Гиппий больший», «Гиппий меньший», «Горгий», «Менон», «Кратил», «Евтидем», «Менексен».

К зрелому период творчества, то есть к 70-60 годам IV века до н.э., диалоги: «Федон», «Пир», «Федр», «Теэтет», «Тимей», «Критий», «Парменид», «Софист», «Политик», «Филеб», «Государство» (2-10 книги).

Наконец к 50-ым годам относятся, написанные только в черновом виде и переписанные набело одним из ближайших учеников Платона, Филиппом Опунтским, — «Законы».

Основные философские принципы:

• Идея вещи есть смысл вещи.

• Идея вещи есть такая цельность всех отдельных частей и проявлений вещи, которая уже не делится на отдельные части данной вещи и представляет собою в сравнении с ними уже новое качество.

• Идея вещи есть та общность составляющих ее особенностей и единичности, которая является законом для возникновения и получения этих единичных проявлений вещи.

• Идея вещи невещественна.

• Идея вещи обладает своим собственным и вполне самостоятельным существованием, она тоже есть особого рода идеальная вещь, или субстанция, которая в своем полном и совершенном виде существует только на небе или выше неба.

Однако, сильной стороной философии Платона, его положительным вкладом в историю философии менее всего является его объективный идеализм как мировоззрение.

Общее не остается у Платона лишь противостоящим единичному, оно осмысляет всякую единичность и трактует как принцип единичного, как закон проявления этого единичного, как модель его построения.

Платон создал теорию общего как закона для единичного, теорию необходимых и вечных закономерностей природы и общества, противостоящую их фактическому смешению и слепой нерасчленённости, противостоящую всякому донаучному пониманию. Именно эта сторона учения Платона об идеях в значительной мере обусловила его тысячелетнюю значимость в истории человеческой мысли.

Список литературы

Антология мировой философии Москва , 1969г, т 1.

Богомолов А.С. Античная философия Москва 1985г.

Платон ★ Собрание сочинений. Том 3 читать книгу онлайн бесплатно

sci_philosophy Платон https://coollib.net/a/958 9665 Собрание сочинений. Том 3

В настоящий том входят диалоги зрелого периода его творчества (в их числе — наиболее знаменитый диалог «Государство»), в которых диалектическое учение об идеях наполняется психологическим, эстетическим и социально-политическим содержанием.

347 ,до н.э. ru el Сергей Сергеевич Аверинцев 628 Андрей Николаевич Егунов 84804 Н В Самсонов 301486 jurgennt FB Writer v1.1, FictionBook Editor Release 2.6 MMVII e12feb36-a794-102a-94d5-07de47c81719e94 1.2

v. 1.2 – создание fb2-документа – ©Jurgen, август 2007 г.

Платон. Собрание сочинений Мысль 1994 5-244-00385-2, 5-244-00577-4 644663

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Вошедшие в 3-й том диалоги Платона относятся к позднему периоду его творчества, т.е. к 60-40-м годам IV в. до н.э. (смерть Платона, как мы знаем, последовала в 347 г.), и максимально глубоко расширяют построенный им в предыдущих диалогах объективный идеализм.

Чего не хватало в предыдущих диалогах Платона? Последние три диалога 2-го тома – «Теэтет», «Софист» и «Парменид», составляющие вторую группу диалогов зрелого периода, с полным правом можно назвать конструктивно-логическим построением учения об идеях, потому что в них действительно первую роль играет отвлеченная логика бытия и познания. Для философа, писавшего в течение более чем 50 лет, это, конечно, была пока еще недостаточная позиция, несомненно требовавшая более глубокого привлечения других сторон человеческого духа, не только логической и познавательной стороны. Далее, ни один из предыдущих диалогов не давал нам объективного идеализма в его системе, а ограничивался изучением очень важных, но все же более или менее частных областей жизни и бытия. Все эти недостатки и возмещаются в тех диалогах, которым посвящается данный том.

«Филеб» – очень сложный диалог, требующий весьма внимательного чтения и изучения и очень обстоятельного комментария. Но при всех трудностях этого диалога мы находим в нем большое количество таких синтетических рассуждений, которых мы не находили в предыдущих диалогах. Так, в «Филебе» прямо утверждается, что ум, взятый сам по себе, вовсе еще не есть последний путь к истине, точно так же как и удовольствие, взятое само по себе, без ума. В «Филебе» ставится чрезвычайно важный вопрос о синтезе ума и удовольствия, для чего философу приходится подробно анализировать разные виды того и другого, отбрасывая негодные из них и признавая наиболее достойные. Это синтезирование ума и удовольствия производится здесь Платоном с помощью чисто диалектического метода, утверждающего представление об уме как о некоем «пределе», об удовольствии – как о «беспредельном» и, наконец, о синтезе того и другого как о некоем «числе», или, сказали бы мы теперь, как о некоей цельной структуре.

Эту синтетическую структуру, которую он отвлеченно называет «смешением» и для которой требует того, что он называет «причиной смешения» (мы бы назвали это теперь принципом синтезирования), Платон изображает в виде трех идей – истины, красоты и соразмерности. Здесь эстетическое четко отделено у Платона от этического, хотя размежевание прекрасного с другими двумя принципами все еще не проводится достаточно ясно.

Наконец, «Филеб» интересен также и тем, что он впервые проводит в систематической форме иерархию пяти благ, которые возникают на почве указанного диалектического синтеза. И то, что первое место в ряду этих благ занимает «мера», никак не должно нас удивлять, а, наоборот, только подтверждает подчеркивавшуюся нами ранее любимую платоновскую идею порождающей модели, которая составляет самую сущность его прославленного учения об идеях.

Читать дальше

Гераклит и Парменид. История философии

Гераклит и Парменид

Гераклит (Heraclitus) и Парменид (Parmenides) принадлежат ко второму поколению греческих философов. Первый философ, Фалес, образно говоря, «открыл свои умственные очи» и увидел природу, physis. В этом смысле Парменид и Гераклит имели перед умственными очами не только physis, но и теории первого поколения философов. Как мы видели, в связи с вопросами о постоянном элементе всех изменений вначале возник внутренний диалог между Фалесом и Анаксимандром. Парменид и Гераклит, напротив, вступили в спор по поводу разделяемых их предшественниками базисных предпосылок.

Первое поколение натурфилософов считало, что изменение существует. Для них это было предпосылкой, предположением. Исходя из нее, они спрашивали, что является постоянным элементом всех изменений. Второе поколение философов подвергло сомнению эту предпосылку, задав вопрос о том, существует ли изменение? Его представители сделали предметом критического размышления предпосылку, принимавшуюся первым поколением. Парменид и Гераклит предложили явно диаметрально противоположные ответы на этот вопрос. Гераклит утверждал, что все находится в состоянии постоянного изменения или движения. В то же время Парменид считал, что ничто не находится в состоянии изменения! При буквальном понимании оба эти ответа кажутся бессмысленными. Однако, как и в ситуации с ответом Фалеса, буквальное понимание не соответствует тому, что говорили эти философы.

Жизнь. Гераклит был родом из соседнего с Милетом морского порта Эфес. Он жил около 500-х гг. до Р.Х., то есть приблизительно на 80 лет позже Фалеса. Известно несколько историй о Гераклите, но маловероятно, что они имеют под собой реальную основу. При всем этом имеется возможность восстановить его образ по сохранившимся фрагментам. Гераклит предстает замкнутым, резко саркастическим философом, который не всегда понимался современниками и в силу этого был низкого мнения об их умственных способностях. Вот почему он утверждал, что человеческие мнения и точки зрения похожи на «игрушки для детей» [D: 70 [В немецком переводе в качестве основного источника цитируемых фрагментов досократиков используется работа Die Fragmente der Vorsokratiker. Griechisch und Deutsch von Hermann Diels. Bd. 1. Sechste, veibesserte Auflage. Hb. von W.Krantz. Berlin, 1951. В английском переводе используется работа Ch. H.Kahn. The Art and Thought of Heraclitus: An Edition of the Fragments with Translation and Commentary. Cambridge, 1989. В русском переводе в качестве основного источника используется с сохранением нумерация Дильса-Кранца работа Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. Издание подготовил А. Лебедев. Под редакцией И.Д.Рожанского. М.: Наука, 1989.]]. Те же, кто не понимает, согласно другому фрагменту Гераклита [D: 34], похожи на глухих, «отсутствующих, когда присутствуют». Более того, имея в виду суждения большинства, Гераклит сравнивал его представителей с «ослами, предпочитающими солому золоту» [D: 9].

Непонимание современниками учения Гераклита, очевидно, объяснялось не только ложными суждениями большинства. Как философу, Гераклиту было дано прозвище «Темный». Он часто выражал свои мысли с помощью неясных и многозначительных метафор. В противоположность милетским натурфилософам, которые подчеркнуто стремились дистанцировать себя от мифического, Гераклит был склонен к мифологическому стилю выражения. Он не обладал той степенью научности, которую можно найти у милетцев. Не оперировал он и с логическими, хорошо определенными понятиями, как это делали Парменид и элеаты. Гераклит опирался на интуицию и визионерство — его речь походила на слова оракула. Возможно, он имел в виду самого себя, когда говорил, что «бог, который прорицает в Дельфах, не объявляет и не утаивает, а подает знак» [D: 93].

Труды. Насколько мы знаем, Гераклит хранил свои работы в храме Артемиды Эфесской. Сохранилось относительно много его фрагментов. Считается, что 126 фрагментов достоверно принадлежат ему, а авторство 13 фрагментов вызывает сомнения.

В гераклитовских фрагментах упоминаются также и другие философы. Это свидетельствует о том, что философы начинают интересоваться не только исключительно внешними явлениями, но и занимают определенную позицию по отношению к тому, что другие философы говорили о философских проблемах. В результате, благодаря дискуссиям между философами и комментированию работ одних философов в трудах других, возникает и поддерживается философская традиция.

Утверждение «все, абсолютно все, находится в состоянии непрерывного изменения», оказывается логически противоречивым в свете следующего обстоятельства. Мы не можем сформулировать утверждение «все находится в состоянии изменения» без помощи языка. Он выступает в данном отношении как средство указания и распознавания объектов, которые должны длиться, по крайней мере, определенный интервал времени. Таким образом, условием построения и осмысленности этого утверждения является допущение неизменности объектов, что противоречит тому, о чем говорится в нем. Но Гераклит, действительно, не говорит, что все находится в состоянии непрерывного изменения. Он говорит, что:

1) все находится в состоянии непрерывного изменения [Ср. с фрагментом [D: 91]: «в одну и ту же реку нельзя войти дважды, и нельзя дважды застигнуть смертную природу в одном и том же состоянии… Она образуется и расплывается, приближается и удаляется». ], однако

2) изменение происходит согласно неизменному закону (логосу) [См. фрагмент [D: 30]: «космос один и тот же для всего существующего, не создан ни богом, ни человеком, но всегда был, есть и будет вечно живым огнем, возникающим согласно мере и согласно мере угасающим».] и

3) этот закон включает взаимодействие противоположностей [См. фрагмент [D: 8]: «рожденная противоположность собирает вместе, из отдельных музыкальных звуков возникает совершенная гармония, все вещи происходят благодаря конфликту». Ср. с фрагментом [D: 51]: «люди не понимают, как расходящееся само с собой согласуется подобно возвращающейся (к себе) гармонии, как у лука и лиры».],

4) причем это взаимодействие противоположностей как целое порождает гармонию [В учении Гераклита, таким образом, имеются моменты «диалектики», которые могут напомнить нам Гегеля и Маркса с их положением о том, что история движется вперед благодаря взаимодействию противоположностей.].

Мы можем интерпретировать Гераклита следующим образом. Все находится в состоянии непрерывного изменения в соответствии с законом взаимодействия противоположных сил. Так, например, наш собственный дом является объектом, который, как и все остальное, находится в процессе изменения. Изменения осуществляются благодаря взаимодействию противоположных сил. Обобщенно говоря, одни из них носят по отношению к дому созидательный, конструктивный характер, а противоположные им — разрушительный, деструктивный. Однако временно, в течение многих лет, конструктивные силы превалируют над деструктивными. Поэтому дом, как таковой, будет существовать так долго, как сохраняется эта ситуация. Но и баланс сил подвержен изменению, и в некоторый момент времени деструктивные силы начинают преобладать. В результате дом разрушается — сила тяжести и разложение берут верх над своими противоположностями.

Иначе говоря, Гераклит не отрицает, что вещи достаточно продолжительно могут длиться во времени. Однако базисным принципом всех преходящих вещей является взаимодействие между соответствующими силами, баланс между которыми изменяется согласно закону, логосу. Поэтому настоящей субстанцией изменяющихся вещей является не вещественная первооснова, а логос!

Для Гераклита логос является скрытым, общим единством в разнообразии. Тождество — вот что логически предполагается во всех различиях.

Хотя нам известно больше фрагментов из наследия Геракликта, чем милетцев, интерпретировать его не намного легче, поскольку он выражался поэтическими образами. Например, когда он говорит об огне (греч. руr), то остается неясным, был ли огонь для него, как и для милетских философов, «первоосновой» или же он использовал слово «огонь» в качестве метафоры изменения (всепоглощающий огонь). Возможны обе интерпретации.

В одном из фрагментов [D: 90] Гераклит говорит, что «все вещи превращаются в огонь, а огонь — во все вещи, подобно тому, как товары обмениваются на золото, а золото — на товары». Если мы интерпретируем огонь как первооснову, тогда можно допустить связь между философией природы и экономикой. Действительно, понятие первоосновы как общего элемента, посредством которого происходит изменение всех вещей, здесь связывается с понятием денег, золота, как общего для обмена всех товаров базиса, где различные товары сравниваются друг с другом благодаря тому, что они измеряются одним и тем же общим стандартом.

Некоторые ученые политически интерпретируют Гераклита как сторонника войны. Основой для этого служит фрагмент [D: 53]: «война является отцом всего и царем над всем». Более тщательное его прочтение указывает на мысль Гераклита о фундаментальности в природе напряженности между альтернативными силами. Война, конфликт (греч. polemos, отсюда «полемика») являются проявлениями этой космологической напряженности, которая является «отцом» всего, иначе говоря, базисным принципом всего.

Гераклит также говорит о мире, сгорающем во вселенском пожаре и возникающем вновь через регулярные промежутки времени. К этому циклу с непрерывно вспыхивающими пожарами и новыми мирами позднее обращаются стоики.

Альтернативную Гераклиту позицию занимает Парменид. Это не значит, что для него безоговорочно утверждение: «ничто не находится в состоянии изменения». Парменид утверждает, что изменение является логически невозможным. Как и для Гераклита, для Парме-нида исходным пунктом выступает «логическое». Реконструировать его аргументы можно, по-видимому, следующим образом:

А) 1) Что существует — существует.

Что не существует — не существует. 2) Что существует — может быть мыслимо. Что не существует — не может быть мыслимо.

Б) Идея изменения предполагает, что нечто начинает существовать и что нечто прекращает существовать. Например, яблоко из зеленого становится красным. Зеленый цвет исчезает, становится «несуществующим». Эти рассуждения показывают, что изменение предполагает небытие, которое не может быть мыслимо. В силу этого мы не способны выразить изменение в мышлении. Следовательно, изменение логически невозможно.

Конечно, Парменид знал также хорошо, как и мы, что наши органы чувств свидетельствуют о самых разнообразных изменениях. Однако перед ним возникла дилемма. Разум говорит, что изменение логически невозможно. Чувства же свидетельствуют, что изменение существует. На что следует положиться? Грек Парменид с основанием утверждает, что мы должны верить разуму. Разум прав, а чувства обманывают нас.

Еще при жизни Парменида стремились опровергнуть этот вывод. Рассказывают, что один из оппонентов попытался показать абсурдность этого вывода следующим образом. Во время произнесения умозаключения, аналогичного умозаключению Б), этот оппонент встал и начал ходить!

Но, как и раньше, посмотрим на следствия парменидовского утверждения. Впервые в интеллектуальной истории человек настолько полностью доверился ходу и результатам логического мышления, что его не могли поколебать даже противоречащие этим результатам чувственные наблюдения. С этой точки зрения Парменид является первым твердокаменным рационалистом! В этом смысле не столь важно, был ли ход его мысли формально правильным или нет.

Благодаря тому, что Парменид предложил основывать рассуждения на рациональной аргументации, он стал первым ученым, который внес существенный вклад в развитие логического мышления.

Жизнь. Парменид являлся современником Гераклита. Его философский расцвет приходился на V век до Р. Х. Он жил в греческой колонии Элея в южной Италии. Полагают, что Парменид был в родном городе очень уважаемым гражданином, принимал активное участие в общественной и политической жизни, в частности, в разработке законов.

Учеником Парменида был Зенон Элейский (Zenon of Elea), стремившийся защитить учение о логической невозможности изменения. Он пытался доказать, что учения, утверждающие возможность изменения, ведут к логическим парадоксам. Один из таких парадоксов иллюстрируется рассказом об Ахиллесе и черепахе.

Ахиллес и черепаха участвуют в соревновании по бегу. Они стартуют в один и тот же момент времени (t0), но черепаха находится на некотором расстоянии впереди Ахиллеса. Предположим, что Ахиллес бежит в 50 раз быстрее черепахи. Когда Ахиллес в момент времени t, добежит до места, с которого стартовала черепаха (в t0), она проползет дальше на расстояние, равное 1/50 расстояния, которое преодолел Ахиллес за промежуток времени между t0 и t, Когда Ахиллес в момент времени t2 достигнет места, в котором черепаха находилась в момент времени t, тогда она снова проползет дальше на 1/50 расстояния, которое пробежит Ахиллес за промежуток времени между t2 и t, и так далее. Расстояние, на которое черепаха будет впереди Ахиллеса, будет становиться все меньше. Однако она всегда будет впереди, так как черепаха будет продвигаться вперед за то время, за которое Ахиллес будет достигать точки, в которой черепаха была в предыдущий момент времени. Поэтому Ахиллес никогда не догонит и не перегонит черепаху [Этот парадокс типичен для греческого мышления, не допускавшего понятия мгновенной скорости в точке, то есть скорости тела в один бесконечно малый момент времени в одной точке пространства. Итак, существуют некоторые вопросы, которые не могут обсуждаться.].

Говорят, что Парменид был знаком с пифагорейцами, которые разделяли философские взгляды, близкие его рационализму.

Труды. До нас дошла почти целиком философская поэма Парменида. Мы также располагаем информацией о нем из вторых рук, Платон написал диалог под названием Парменид.

Учение Парменида завершается установлением непреодолимой границы между разумом и чувствами. Схематически она может быть представлена следующим образом:

разум / чувства = бытие / небытие = покой / изменение = единое / множественное

Другими словами, разум постигает реальное как нечто покоящееся (и единое). Чувства дают нам только нереальное, которое находится в состоянии изменения (и множественности). Подобное разделение, или дуализм, присуще и некоторым другим греческим философам, например Платону. Но в противоположность другим дуалистам Парменид, по-видимому, в такой степени игнорирует чувства и чувственные объекты, что все «находящееся под чертой» считает лишенным реальности. Чувственных объектов не существует! Если верна эта интерпретация, то мы почти с уверенностью можем считать Парменида представителем монизма. Согласно этому учению, все существующее есть одно (единое), а не многое, и эта реальность может быть познана только разумом.

краткое содержание, кто это был, произведения, идеи и фразы

Платон он был одним из самых важных мыслителей антропологического периода греческой философии. Он основал свою собственную метафизическую мысль, относя к вопросу о «бытии» и «сущностях» принцип и ключ к любому знанию мира. Вдохновленный теориями Парменид Что касается неподвижности, Платон разработал дуалистическую метафизическую теорию, которая делит мир на две категории: Мир идей и форм и чувственного мира.

Первая, которая должна быть написана с большой буквы, будет интеллектуальной реальностью, истинной и доступной только через разумные способности человеческого существа. В этом Мир идей, были бы сущностями вещей, концепциями, фиксированными и неизменными идеями, которые по существу описывают каждое существующее существо или объект. уже чувствительный мир это была бы реальность, с которой мы сталкиваемся в нашей повседневной жизни, доступ к которой осуществляется через наш чувствительный опыт. Эта реальность иллюзорна, вводит в заблуждение и является неполноценной, ведущей человека к ошибке, вызванной появлением вещей в мире, которые не соответствуют сущности.

Тоже читай: Связь мифа о пещере и фильма «Матрица»

биография

Аристокл, настоящее имя Платон, родился в городе-государстве Афины, сегодня столица Греции, в 428 году н. э. а., и умер в 348 году до н. э. Ç. Имя Платон было дано мыслителю еще в юности из-за его физических качеств. Соответствующее греческое слово, Платон, означает широкие плечи, отличительный признак философа.

Философ происходил из семьи, влиятельной в политике в определенный период в Греции, так как его мать происходила от великого греческого законодателя и государственного деятеля. солон, один из великих реформаторов афинской политики шестого века до нашей эры. Ç. и считается одним из семи мудрецов Древней Греции. В Семья Платона у него также было стабильное финансовое положение, что не было редкостью для древних философов, поскольку для того, чтобы посвятить себя досугу, философски мыслитель должен быть освобожден от оков работы, которая для древнего гражданина была чем-то второстепенным, чем-то предназначенным для рабы.

Платон участвовал в афинской военной кампании около 404 и 409 годов до нашей эры. C., последние годы Пелопоннесская война. Значит, мыслитель в молодости жил афинская демократия а после войны он прошел через беспринципную тиранию 30-х годов. В этот период, который многие эллинистические историки считают началом греческого упадка в древнем мире, Афины были Доминировала Спарта и правили олигархические тираны, что сделало афинскую демократическую модель до войны Пелопоннес.

В 30 лет Платон познакомился с Сократмыслитель, который был его главным инициатором в философии, интеллектуальным наставником и другом. Большинство произведений Платона составляют так называемые сократические диалоги, которые представляют собой повествования, в которых Сократ является главным героем и выразителем идей Платона. Из-за такой формы повествовательного письма, когда главный герой действительно существовал, историки философии сообщают о некоторых трудностях в чтобы отделить тезисы, которые были действительно неопубликованными идеями Платона, от того, что первоначально думал Сократ, но несомненно то, что Сократ это принесло Платону образ мышления, который повлиял на него в развитии его основных идей, как этико-политических, так и метафизических, эпистемологических и эстетика.

Примерно в 388 году а. К., Платон приобрел землю внутри общественного парка. Академия, из Афин, которые, по словам профессора Ольги Помбо, были деревенским и спокойным местом, где были гробницы и дань уважения великим личностям древнего мира, два храма, один из которых посвящен богу. Аполлону и еще один посвящен богине Артемиде, а также большие участки естественной растительности и садов, а также тренажерный зал для занятий спортом, что было очень важно в тренировке мужчин. Греки. В этой небольшой партии Платон основал свою академию, своего рода школа, чтобы его ученики могли продолжить свои занятия философией.

Можно сказать, что Платоновская академия оказал сильное влияние на Сократа в способах преподавания и передачи философских знаний. Выбор места Платона был стратегическим, поскольку, помимо храмов и культа героев и богов, существовали на месте постоянные встречи молодых людей для обсуждения политики, музыки, игры на флейте и тренировок по боям и упражнениям физики.

Основные идеи

Платон стремился найти под влиянием Парменида свою диалектику. Как устная техника философского диалога диалектика будет заключаться в получении новой идеи, в синтезе двух противоположных идей, представленных выше: тезиса и антитезиса. Таким образом, философский диалог станет богаче, если прибегнуть к стратегии использования идей.

→ Идеализм

Идея идеализма может считаться наиболее влиятельной Платоном для потомков и самой важной в мире. его работа, потому что философ создал в идеях и концепциях вещей истинную сущность и истинное знание возможный. Согласно Платону, все знания, вся правда, все отношения и все существа будут существовать истинно и неизменно в своей идеальной форме, которая будет высшей и истинной.

То, что мы знаем через наши телесные чувства, было бы лишь иллюзиями, вызванными нашими органами, поэтому они были бы низшим и вводящим в заблуждение знанием. Согласно греческому философу, идеальное знание было бы в Мир идеалов, рациональная метафизическая строфа, которая может быть достигнута только нашим интеллектом. Идеализм охватывает как метафизические аспекты работ Платона, так и эпистемологические аспекты.

→

Политика

Платон задумал политическую теорию, основанную на своей идеалистической теории. По мнению философа, существует три типа характеров, которые формируют души людей:

1. сладострастный персонаж: тип души, в которой преобладают самые животные желания и страсти. Этот более импульсивный персонаж будет располагаться в основном в области живота у людей. В идеальной политической модели Платона это было бы хорошим атрибутом для ремесленников и рабочих в целом, поскольку они в условиях автономной работы они могли пользоваться своей свободой, не подвергаясь серьезным обязанности.

2. вспыльчивый персонаж: в этом типе души преобладают порывы гнева и гнева, агрессивности и силы. Согласно Платону, эти характеристики будут больше присутствовать в сердце и будут хорошими атрибутами для солдата.

3. рациональный характер: в этом типе души абсолютное преобладание разума. Физическое расположение этой черты было бы в голове, и это было бы главной чертой философов и мыслителей. В идеальной политической модели Платона это было бы характерно и для правителей, и для законодателей, потому что способность рационально, и интеллект приведет их к справедливому способу управления, который наилучшим образом служит интересам всего общества. Город.

Платон как геометр идентифицировал и классифицировал многогранники с похожими характеристиками, которые стали известны как твердые тела Платона.

Строительство

Подавляющее большинство произведений Платона — это диалоги, в которых Сократ является главным героем. Их диалоги имеют некую центральную тему, но они не заканчиваются этой темой, имея возможность или нет подходить к другим аналогичным предметам, в отличие от письма. Аристотелевский который систематически занимается конкретными темами.

По словам Ольги Помбо, «собрание произведений Платона состоит из тридцати пяти диалогов и набора из тринадцати букв. Их диалоги можно рассматривать в рамках четырех различных периодов ». Ниже мы выделяем периоды, указанные Помбо как четыре из платоновских работ, и перечисляем только основные работы, которые составляют эти периоды:

1. Молодежные или сократические диалоги (до 390 г. Ç.)

• Апология Сократа: один из самых читаемых и письменных диалогов после смерти Сократа, повествует о траектории учителя Платона в его последние минуты жизни, когда его обвинили в оскорблении богов и развращении молодежи Афины. В этом тексте Платон рассказывает об испытании, защите и осуждении Сократа.

• Laches, или отваги: книга предлагает новую концепцию мужества для гражданина Греции, которая отходит от традиционных представлений о героях, таких как Ахиллес и Улисс, и приобретает более этичный вид.

• Чармиды, или мудрости: этот диалог также привносит этическую концепцию, провозглашая мудрость как своего рода умеренность в повседневной жизни.

2. Так называемые диалоги перехода

• Малая Гиппий: диалог, в котором обсуждается вопрос лжи, правды и характера.

• Великий Гиппий: в этом тексте Платон раскрывает свои эстетические концепции о прекрасном и искусствах, которые в «Республике» (книга о политика, демонстрирующая утопическую модель идеального города), будет отвергнута философом и удалена от его идеальной модели. города.

• Gorgias: книга, которая рассказывает о риторике, взяв в качестве основных собеседников Сократа и софиста Горгия.

• Протагор: в этой книге фигура Протагора, главного софиста эллинского периода, раскрывается в диалоге с Сократом, который разоблачает читателя на софистические фарсы с целью обмана людей.

• Республика — книга I: в этом диалоге, который завершается позже, Платон начинает говорить о своей идеальной модели городской политики и управления.

3. Диалоги о зрелости (387 а. Ç. до 368 а. Ç.)

• Федон: диалог, в котором Платон раскрывает свою концепцию души, реинкарнации и проблем, связанных с метафизической конституцией человека.

• Банкет: в этой книге Платон использует фигуру Сократа, чтобы говорить о добре и идеальной любви.

• Республика — Книги II — X: здесь философ продолжает свои размышления о политике, приводя знаменитую «Аллегорию пещеры» в книге VII и новые соображения по этике и эстетике.

4. Диалоги старости

• Парменид: диалог по эпистемологии, в котором философ говорит о познании Форм и сущностей.

• Theaetetus: диалог о науке и научном знании.

• софист: текст, в котором Платон еще раз разоблачает свое осуждение софистического искусства.

• Тимей: текст, в котором Платон говорит о природе и ее конституции.

Отношения между Платоном, Сократом и Аристотелем

Как уже было сказано, Платон был учеником Сократа и учителем Аристотеля. Со своим хозяином Платон поддерживал хорошие отношения до самой смерти Сократа. Уже при Аристотеле некоторые интеллектуальные и личные разногласия охладили отношения между ними, что заставило Аристотеля покинуть Академию Платона. когда он умер, и годами позже он основал свою Лисеу, которая следовала тем же принципам, что и Академия, но с некоторыми отличиями, главным образом в характере. интеллектуальный.

Республика

«Республика» — это произведение Платона, которое, вероятно, было создано около 380 г. до н. Э. Ç. Произведение значительного размера было разделено на десять книг, написанных в форме диалога, в котором философ Сократ, интеллектуальный учитель Платона, занимает место главного героя.

В «Республике» Платон представляет поиск Сократа способа правления, который устраивает всех, и для этого необходимо прояснить, что такое Справедливость как таковая. Представлены способы управления городом, разделение властей и типы персонажей, которые должны преобладать среди лиц, занимающих государственные должности. Как идеальную форму правления Республика может считаться первая зарегистрированная политическая утопия на Западе.

В книге VII «Республики» Платон представляет свои самые современные и хорошо прокомментированные Пещерная аллегория, в котором Сократ представит собеседникам диалога аллегорическую историю, чтобы объяснить превосходство знания, исходящего из Мира идей и рассуждений.

Предложения

«Города достигнут счастья только в том случае, если философы станут королями или если короли станут философами».

«Попробуйте переместить мир, но начните с перемещения себя».

«Не обучайте детей различным предметам, используя силу, а как если бы это была игра, чтобы вы могли лучше наблюдать за естественным расположением каждого из них».

«Многие ненавидят тиранию только для того, чтобы установить свою собственную».

«Хорошим людям не нужны законы, чтобы заставить их действовать ответственно, в то время как плохие люди найдут способ обойти законы».

Резюме

• Молодой аристократ и из влиятельной семьи;

• Посвящается спорту и политике;

• Он стал учеником Сократа;

• Написал Апология Сократа, текст, повествующий об испытании, осуждении и смерти его интеллектуального наставника;

• Он основал Академию, место для обучения и политических и философских дискуссий молодых афинян;

• Он написал «Республику», первую великую политическую утопию Запада;

• Он заложил основы идеализма, философской доктрины, которая приписывает исключительно рациональному знанию и идеям центральное место в поисках истины без возможности ошибки.

Франсиско Порфирио
Учитель философии

Парменид Платона

Парменид Платона

Платона

Парменид

Философия 201, осень 1996

Доктор Синтия Фриланд

743-2993, CFreeland@UH.

edu

Очерк Парменида Платона

Часть I. Введение

Вступительный разговор (126a-127a)

Символы и настройки (127a-d)

Парадокс Зенона (127d-128e)

Решение Сократа парадокса Зенона (128e-130a)

Часть II: Проблемы с формами (130a-135d)

а.Степень отдельных идей (130a-e)

г. Дилемма участия (131a-c)

г. Парадокс делимости (131c-e)

г. Регресс крупности (131e-132b)

e. Идеи как мысли (132b-c)

ф. Идеи как парадигмы (второй регресс) (132d-133a)

г. Разделение и непознаваемость (133a-134e)

ч. Вывод: формы необходимы для мышления и дискурса. (134e-135d)

Часть III: Парменид обучает Сократу диалектике

(Гипотезы о единстве) (135d-166c)

ПРИМЕЧАНИЕ: Этот план структуры диалога соответствует структуре Р.Э. Аллен в своей книга, Парменид Платона: перевод и анализ (Миннесота, 1983).

Аллен интерпретирует диалог как «апоретический». «Апория» (aporia) — это загадка, узел или заблокированный проход. Аристотель часто начинает работу с числа апорий о предмете; это начальные головоломки, которые необходимо решить. Часто это очевидные дилеммы, которые действительно предлагают средний выход. Аллен видит Платон запустил этот метод здесь, в «Пармениде».

«Вторая половина» (Часть III) диалога намного длиннее, чем «первая половина» (Часть II).Часть III включает в себя сложную последовательность доказательств Единства (которое предполагается, что это Единое Существо Парменида, но больше похоже на форму Единство). Если предположить, что Единство есть, сложное число противоречивых выводы подтверждаются. Эта часть диалога рассматривалась как упражнение в диалектике для учеников Платона, как философская шутка или как плотный лабиринт, в котором мы должны найти определенные указатели на правду о участие и формы.

«Третий человек» или аргумент регресса

Существует огромное количество литературы о так называемом «аргументе третьего человека» в философские журналы. Для получения дополнительных ссылок обратитесь к моему Парменид библиография.

Большинство комментаторов сейчас начинают с анализа аргументации Властом предпосылки и его обсуждение того, как работает аргумент. Часто ставят диагноз проблемы обоих регрессионных аргументов, чтобы показать, что они требуют аналогичных помещения, часто описываемые таким образом:

Уникальность: (U)

Каждому предикату, имеющему форму, соответствует ровно одна форма.

Самообслуживание (SP)

Любая форма может быть предопределена сама по себе.(Крупность большая).

Неидентификационные данные (NI) Если вещь имеет определенный характер, она не может быть идентична форме в силу который мы воспринимаем этого персонажа.

Один над многими (OM) Если есть набор вещей с одним предикатом, то для этого есть одна форма. предикат, и члены набора имеют этот предикат в силу этой формы.

См. Также схему аргументации.

---

---

вернуться на:

Платон Наброски

Главная страница античной философии

---

cfreeland @ uh.

edu

---

Проект MUSE — Интерпретация Парменида Платона: парадокс Зенона и теория форм

Интерпретация Парменида Платона: парадокс Зенона и теория форм Р. Э. АЛЛЕНА «Парменид» Платона разделен на три основные части неравной длины, которые отличаются друг от друга как предметом, так и говорящим. В первой и самой краткой части (127d-130a) Сократ предлагает Теорию форм для решения проблемы, поднятой Зеноном.Во втором (130a-135d) Парменид выдвигает ряд возражений против теории Сократа, предположительно рассматриваемых как опровержение. Затем, после интерлюдии для объяснения незнакомого метода диалектики (135d-137c), этот метод применяется в третьей части Парменидом с помощью молодого Аристотеля (137c-166c). Эта заключительная часть составляет более двух третей всего. Я предлагаю здесь исследовать первую часть диалога, взаимообмен между Зеноном и Сократом, и исследовать ее с особым вниманием к тому влиянию, которое вопросы диалектической структуры и драматической характеристики могут иметь на ее интерпретацию. Возможно, здесь уместно указать на общий взгляд на диалог, который это обсуждение поможет рекомендовать. Вкратце это так. «Парменид» представляет собой постоянное исследование теории форм Платона, а метод исследования — сократический: студенту предоставляется не совокупность выводов, а ряд аргументов, значение которых ему предоставляется самому продумать. Когда он это сделает, он поймет, что теория форм является доказательством против выдвинутых здесь возражений: Парменид не дает прямой поддержки тезису, популярному в настоящее время, о том, что Платон в более поздней жизни перестал верить в существование форм.Но несмотря на всю свою разумность, теория форм не заходит достаточно далеко: Парменид демонстрирует, что существует ряд проблем, связанных с применением неограниченных предикатов, которые формы не решают, а являются их жертвой. Требуется более широкая теория, хотя теория, которая вполне может содержать Теорию форм как часть. Парменид, цель которого критическая, оставляет без ответа вопрос о том, что это за теория. Парадокс Зенона и теория форм (127d-130a) Именно Зенон начинает диалектику Парменидов, и, соответственно, он начинает ее с парадокса.Если есть много вещей, одни и те же вещи должны быть одинаковыми и непохожими. Но это невозможно: непохожие вещи не могут быть похожими или похожими на вещи непохожими. Следовательно, много не может быть (127e). Ответ Сократа начинается с решения и заканчивается вызовом. Сама по себе существует Форма Сходства, а также Форма его противоположности, Неподобия. То, что мы называем «множеством», похожи и непохожи; но в этом они отличаются от форм, в которых они участвуют.Для вещей, которые просто похожи (abr & r & 6uoLa), 1 не может быть непохожим, как и вещи, просто непохожие друг на друга. Но не более удивительно, что одни и те же вещи должны участвовать как в Сходстве, так и в Неподвижности, чем то, что вещь должна быть одновременно одним и многими, участвуя как в Единстве, так и в Множественности. Тем не менее, единство как такового не так уж и много, как и множественность. То же самое и с другими формами: Сократ был бы полон удивления, если бы кто-нибудь смог показать, что Сходство и Неподобие, Единство и Множественность, Покой и Движение и другие Формы могут быть объединены с (~ v’rK ~ p & vvwOaO и отделены от (SLaKotp ~ 0a,) друг друга.Формы не могут быть квалифицированы своей противоположностью. 2 Отрицание Сократа — это союз. Несколько переводчиков, в том числе Корнфорд и Тейлор, передали ~ v3, ~ p & vvvaOa ~ ~ как & aKps, как если бы это была дизъюнкция, «объединенная или разделенная». Причина этого, несомненно, была стилистической; но по-гречески означает не «или», но «и», и логически разница важна. Зенон и Парменид должны доказать не одну из двух альтернатив, а обе вместе. Этот вывод основан не только на Касе. В софисте, знание того, как разделить (& a ~ ps 253e 3) по видам, эквивалентно различению (& a ~ m ~ a0a ~ 253d 1) по видам, и оба они эквивалентны не полагая, что одна и та же Форма отличается или другая Форма одинакова (253d 1…

Парменид Платона и дилемма участия

Древние интерпретации Платона

Парменид

«Платон Парменид , вероятно, был написан в течение последних двух десятилетий, предшествующих смерти его автора в 347 г. до н. Э. (1) Несмотря на то, что почти два Тысячелетия документированных комментариев, однако, сегодня ученые все еще пытаются понять смысл диалога. Почти каждое крупное обсуждение Parmenides в этом столетии начал с замечаний о его необычайной сложности; (2) и пока не было предложено никакой интерпретации, чтобы большинство комментаторы находят убедительными.

Большинство согласны с тем, что основная проблема интерпретации состоит в том, что делать с трактовкой Платоном нескольких гипотез, составляющих вторую гипотезу. часть диалога (Стефан 137C-166C, далее именуемый « Парменид II»). Один из источников недоумения заключается в том, что эта последняя часть не соответствует демонстрируют очевидную преемственность предмета с первой частью диалога (« Парменид, I»), что затрудняет определение того, что диалог является все это о.Что еще хуже, аргументация второй части настолько сжата, что иногда кажется бессвязный. В результате не только отдельные аргументы часто очень трудно расшифровать, но, более того, далеко не очевидно, что Платон пытался понять. добиться успеха с помощью этих аргументов.

(…)

Две основные линии интерпретации уже были установлены ко времени Прокла Комментарий Парменида в пятом веке нашей эры.Д., (3) и у обоих есть выдающиеся последователи в нынешнем столетии. Как отмечает Прокл в первой книге своего комментария, (4) некоторые читатели рассматривают диалог как упражнения в логике. В этой группе некоторые читают Parmenides II как полемический тур де-силы, в котором методы аргументации, заимствованные из Зенона, обращаются против их создателем, в попытке Платона показать, что собственные монистические взгляды Зенона приводят к абсурдам того же рода, что он пытается продемонстрировать против поборники плюрализма.Остальные в этой группе читают вторую часть более или менее за чистую монету, как демонстрацию логического метода, который позволит Сократу, чтобы избежать ловушек в его теории форм, которые раскрывает Парменид в первой части диалога. В любом случае, читатели этого Убеждение рассматривает диалог прежде всего как диалектическое упражнение, лишенное какого-либо положительного метафизического содержания.

Вторая основная линия интерпретации, определенная Проклом (5), приписывает Пармениду II определенную метафизическую цель.Ранняя версия этот подход (возможно, связанный с Оригеном в третьем веке нашей эры (6) определяет тему диалога как Существо исторического Парменида, в результате чего исключительно отрицательные результаты первой гипотезы стали рассматриваться как добавление к плюралистическому списку черт, отрицаемых исключительное Существо в стихотворении Парменида. С другой стороны, традиция интерпретации, к которой присоединяется сам Прокл, начинается с Плотина и продвижение через Порфирия к Лямблиху и Сириану.По словам Прокла, (7) комментаторы этой группы считают предметом диалога «все вещи, которые получают свою реальность от Единого », которое он позже отождествляет с Благом Платона Республика . (8) Ссылаясь на заключение в Парменид 142A что Единое невозможно ни выразить, ни постичь, Прокл читает результаты первой гипотезы как демонстрацию невыразимой трансцендентности это высший принцип. (9) «(стр. XI-XII)

Банкноты

(1) См. W.К. С. Гатри, История греческой философии , т. 5, стр. 34. Самая последняя попытка установить дату на Parmenides . — это книга Дж. Р. Леджера « Пересчет Платона », которая помещает его между Республикой Республика и Теэтетом примерно до 369 г. до н. э. Мой собственный взгляд на проблему, защищенный в Приложение B к поздней онтологии Платона , заключается в том, что вторая часть диалога, по крайней мере, была составлена ​​несколько позже, возможно, примерно во времена Sophist и Государственный деятель .

(2) Так, например, вступительный комментарий Ф. М. Корнфорда ( Платон и Парменид , стр. V), что древние и современные ученые в равной степени во второй части Парменид разошлись более широко, чем о любом другом диалоге М. Миллера ( Парменид Платона, стр. 3) что Парменид — «самый загадочный из всех диалогов Платона», и вступительное замечание Р. С. Брамбо в Платон о Едином , что ни одна другая работа в история философии сохранила безвестность именно этого письма.

(3) История комментариев к Пармениду до времени Прокла дается во введении Джона Диллона к комментарию Прокла к Платон «Парменид », частично переведенный Гленном Морроу и завершенный Диллоном.

(4) Прокл Комментарий Парменида 630.37-635.27.

(5) Там же. 635.31-640.16.

(6) См. Диллон в комментарии Прокла к Пармениду Платона , стр. 8.

(7) Прокл Комментарий Парменида 638.18-19.

(8) Там же. 1097.10, пасс.

(9) Там же. 46К сл., Из латинского перевода. То, как это чтение предвосхищает и до некоторой степени вдохновляет «негативные теология средневековья отмечена Корнфордом ( Платон и Парменид s, стр. VI) и Р. Клибанским ( Платон Парменид в Средние века и ренессанса, стр. 286, 309).

От: Кеннет М. Сэйр, Урок Парменида , Нотр-Дам: University of Notre Dame Press 1996.

Краткое описание

Парменид

«0. Настройка сцены (126a-127d)

1. Выявление теории форм Сократа противоречиями Зенона (127d-130a)

2. опровержения Парменида теории Сократа (130a-134e)

1) Запрос ассортимента форм (130b-130e)

2) Разоблачение того, как участие противоречит единству формы (130e-133a)

(i) Против единства (следует понимать как целостность) участвующей формы дилемма участия всей или части форма (130e-131e)

(ii) Против единства (следует понимать как сингулярность) участвующей формы, аргументы регрессии (131e-133a)

3) Раскрытие того, как, если формы и их участники принадлежат к разным доменам, формы являются непознаваемыми (133a-134e)

3.Переориентирующая помощь Парменида: метод «гимнастики» (135a-137c)

4. Возвращение Парменида к зеноновскому противоречию: четыре пары явно противоположных гипотез (137d-166b)

(1) Если Единое есть, то оба не имеют ни одного из возможных символов, включая бытие и единство (гипотеза I, 137d-142a), и имеют все возможные символы (гипотеза II, 142b-155e) и переходы между ними (гипотеза Ha, 155e-157b).

(2) Если Один есть, «остальные» оба участвуют в нем и в результате имеют все возможные символы (гипотеза III, 157b-159b) и делают не участвуют в нем и в результате вообще не имеют персонажей (гипотеза IV, 159b-16od).

(3) Если Единого нет, то оба они, как референт речи и знания, отличны от «других» и участвуют в величии, равенстве, и малость и участвует в бытии в некотором смысле, переходя между бытием и небытием (гипотеза V, 16ob-163b) и — поскольку это не участвовать в бытии в любом смысле — вообще не может иметь никаких персонажей (гипотеза VI, 163b-164b).

(4) Если Один не является, то «другие» и «истинно» не будут иметь, но будут «казаться» и «казаться» имеющими все возможные символы. (гипотеза VII, 164b-165e) и — поскольку они не могут участвовать ни в чем, чего нет — не могут даже «казаться» и «казаться» имеющими какие-либо из возможные символы (гипотеза VIII, 165e-166b).»(стр. 185-186)

От: Митчелл Х. Миллер младший, Платон Парменид. The Conversion of the Soul , Princeton: Princeton University Press 1986.

Обзор современных интерпретаций (в разработке)

«Огромный объем научной литературы о Платоне затрудняет ее оценку. Даже если оставить в стороне издания и переводы, Изучение Платона ведется на многих языках, помимо более привычных английского, французского, немецкого, итальянского и испанского, и учеными удивительно разнообразие областей: антропология, археология, история искусства, классическая филология, градостроительство, драма, образование, география, история, право, литература, математика, медицина, музыка, пенология, философия, политика, психология, религиоведение, риторика и социология.Хотя бы частично по этой причине В последнее время не было действительно всестороннего обзора литературы, и сомнительно, возможно ли такое вообще. Проблема может быть сведена к более управляемые пропорции, различая различные цели, ради которых ученые изучают диалоги Платона. Для значительной части Платона литература в основном занимается поиском ответов Платона на вопросы, волнующие современных ученых и исследователей, или, проще говоря, «предприятие по добыче Платона в целях собственного философствования» [цитируется по Рудольфу Вайнгартнеру]. Гатри прав, что нет ничего с другой стороны, по сути лучше в том, что он называет «историческим подходом» или «подходом ученого», но различие часто упускается из виду. В Исторический и научный подходы имеют свои собственные цели и применения, и это вызывает здесь озабоченность. Из той все еще значительной литературы Платона, которая осталась, есть дальнейшее различие между изучением платонизма, которое включает изучение диалогов наряду со многими другими факторами, текстами и влияниями, и изучение и интерпретация диалогов самих по себе.То есть предметом этих страниц является состояние вопроса о том, как понимать и интерпретировать диалоги Платона, открывать их значение в их собственном контексте, с точки зрения их собственных целей, функций, структур и принципы «(стр. 309)

Джеральд Пресс, «Состояние вопроса в изучении Платона», Southern Journal of Philosophy , 34, 1996, стр. 507-532. Печатается на: Николас Д. Смит (ред.), Платон. Критические оценки , Том I: Общие вопросы интерпретации , Лондон: Routledge 1998, стр. 309-332.

Связанные страницы

Парменид Платон

Пока что я прочитал это в основном ради сути. Несколько лет назад я просмотрел пару книг об этом диалоге, а также несколько статей, так что для меня это не новость. Само вмешательство в диалог было в списке желаний.

Парменид рассматривает идеи и их противоположности и показывает, как легко обсуждение, которое кажется разумным, приводит к чепухе и противоречиям. Простые противоположности (простые до фактического универсальности?) Систематически рассматриваются и связаны друг с другом: бытие / не, один / множество, до / после, меньшее / большее, такое же / разное, конкретное / абстрактное, целое / часть. , имя / референт, становление / вечность, движение / отдых.

В целом ход мыслей разделен на две части: сначала спрашивают о последствиях для всех этих идей «если One — это », а затем «если One не ». Существует ли реально существующее понятие отдельно от физического мира? Все едино? Или это всего лишь слово? А как насчет других концепций? Существует ли отдельный нефизический мир просто концепций, «Мир форм»? Это все еще обсуждается. Недавно, например, физик Макс Тегмарк в своей работе Наша математическая вселенная исследует возможность (то есть его веру), что мир — это вся информация, во многом так, как представляли Сократ и Платон.

Наряду с Сократом, философы Зенон и Парменид оба участвуют в диалоге, представляя возможность того, что «все едино» и «ничего не меняется», что является их собственной школой мысли. Упомянутые здесь и сохранившиеся лишь частично, знаменитые парадоксы Зенона развили доктрину его учителя Парменида и, казалось, доказали, что ничто не может измениться. Головоломки о невозможности движения были решены только две тысячи лет спустя, с открытием математического анализа.

Для тех, кто менее знаком, этот терроризатор молодых людей (эй, я должен был пересдать его сам, но теперь я могу научить его) является разделом математики, описывающим, как все может меняться плавно, но совершенно логичным образом. С помощью математического анализа вы действительно можете проанализировать аргументы «скользкого пути» и определить, какие из них имеют веский смысл, а какие нет. Хотя «это скользкая дорожка» считается ненадежным аргументом — как и другие заблуждения в дебатах, это темпераментный и легко вводящий в заблуждение аргумент — иногда он действительно применим.Полезно ли идти на компромисс в споре о ношении обуви внутри, или это приведет только к тому, что «отступлю на дюйм, возьми милю»? Потеря веса — это всего лишь «калории на входе, калории на выходе» или это зависит от того, как разные продукты влияют на ваше психическое состояние? (Я полагаю, что расчет помог мне похудеть.) Предлагали наркотики на вечеринке, не могли бы вы «просто сказать нет» позже, , а не сейчас? «Логическая ошибка» или нет, но люди знают, что принимать героин или метамфетамин — плохая идея, потому что это может легко вызвать у вас зависимость и разрушить вашу жизнь.Некоторые склоны действительно скользкие. Однако до исчисления с его умным использованием бесконечности логический анализ изменений («скользкий») поднимал неразрешимые парадоксы. Многие аргументы о скользкой дорожке верны, но оказывается, что знание разницы с уверенностью — это вопрос для продвинутой математики, которую большинство людей считает не интуитивно понятной. А в древних Афинах эта математика была совершенно неизвестна, и кажущаяся несовместимость между жестким истинным / ложным миром логики и потоком повседневной жизни была кирпичной стеной столь высокой и широкой, насколько мог видеть глаз.Так что отсутствие исчисления около 400 г. до н.э., возможно, является самой прямой причиной существования этого диалога.

Большая часть диалогов — это просто «небольшая демонстрация» метода проверки эффекта «истина / ложь» для одного утверждения (здесь в основном «один есть», что означает, что концепция существует сама по себе, а не «один не существует») это означает, что это не так) в списке других задействованных концепций — что-то вроде научного эксперимента в лаборатории мысли. Вы можете сделать то же самое с любой идеей, наблюдая, как ее противоположные версии влияют на других.(Практичный пример, которого нет в диалоге: как выглядит остальная природа, если мир плоский? Как выглядит остальная природа, если мир круглый? Давайте пройдемся по списку вещей, которые нам небезразличны. по одному, и посмотрим … И когда мы закончим с этим, если захотим, мы можем повторить все это снова в отношении любого другого факта, например, сделана ли луна из голубого сыра или камня. Как видите, это может продолжаться очень долго.) Благодаря этой и другим симметриям диалог повторяет многие из своих аргументов и является их зеркальным отображением.Он имеет почти фрактальное или самоподобное качество, будучи несколько алгоритмическим или машинным в своем процессе.

Парменид можно интерпретировать по-разному, и все они кажутся верными или, по крайней мере, вероятными. Большинство из них я слышал раньше, пара — это просто мои впечатления.

— Платон, наконец, доказывает, что его Теория форм не работает. Более поздние диалоги загадочным образом больше не упоминают об этом, и этот диалог представлен ужасно, как категорическое опровержение. «Опровержение теории форм» — это буквально и широко принято.С другой стороны, многие считают это слишком буквальным и недостаточным, учитывая причудливость. Парменид имеет эту двойную рецепцию: 1) совершенно очевидно, что чистые идеи не могут существовать сами по себе, потому что посмотрите, что происходит, и 2) что-то происходит.

— Это как гимнастика для мозга или игра, «треп» для молодого человека, чтобы научиться тщательно исследовать идеи. Об этом прямо в самом начале говорит сам Парменид. По своей структуре этот загадочно гигантский аргумент мало чем отличается от большой таблицы истинности в символической логике: он изящен и иногда увлекателен, но при этом становится утомительным.Следует умолять Парменида, человека постарше в этой истории, дать свое кропотливое изложение сразу. Он говорит, что это действительно для молодых и энергичных, и он, вероятно, что-то напутает, но он обязывает.

— В свете вышесказанного вы могли бы рассматривать это как поворотный момент, когда Сократ, персонаж, если не обязательно историческая личность, чему-то учится и становится тем, кем он является. Может быть, это его история происхождения. Это последнее сравнение приходит мне в голову только по мере того, как я печатаю. «История происхождения» — это современная история с подтекстом супергероя, но сама идея устарела.Тем не менее, я думаю, что могу слишком много прочитать об этом. В качестве альтернативы я мог бы где-нибудь прочитать это предложение и почувствовать себя так, как я, теперь, когда я думаю об этом. Во всяком случае, я не знаю. «Овод» много не говорит! Может быть, стоит упомянуть, что Платон (я с ужасом представляю себе) наблюдал за Сократом, которого судили за разложение общества своим любопытством и приговорили к смерти. Является ли этот диалог в каком-то смысле вариацией Сократа на суде? Или начало с того конца?

— Это исторически ранний анализ идей как своего рода сети, то есть двоичных битов информации, которые влияют друг на друга посредством причины и следствия.Современные мыслители называют «идеи, которые зависят от идей, которые зависят от идей, которые зависят …», используя такие термины, как «структурализм», или «сложность», или «взаимная детерминация», или «теория игр», или «гонка вооружений», или даже «интеграция». теория информации »(математическая теория сознания 21 века). Диалог спрашивает, существуют ли идеи отдельно от референтов и какое значение они имеют по отношению к другим идеям. Имеется в виду сетевой эффект? Что-то вроде роя или коллективного разума — что-то, что может развиться только там, где вы найдете более одного? Или идеи получают смысл только от реальных вещей, которые, по-видимому, сами имеют значение? Диалог начинается по этим путям, ориентировочно, возможно, в некотором роде впервые в зарегистрированной истории.Во всяком случае, это другое впечатление.

— Это метафизическая и духовная работа, подобная дзен-коану, предназначенная для того, чтобы принести переживание просветления, занимая и отвлекая рациональный ум на достаточно долгое время. Показывая парадоксы, связанные с чистой / идеальной / абсолютной множественностью, единством, бытием, небытием, временем, вневременностью и т. Д., Он мог бы предложить иной порядок существования, чем бинарный или конкретный. Является ли повторяющаяся логика единства медитативной, как мантра? Хотя я пока прочитал только несколько из этих диалогов, якобы Парменид, по большому счету, самый странный из них. Читая, кажется, трудно отрицать, что это идет к невыразимому. И Платон прошел через ритуал инициации, чтобы присоединиться к культу Элевсинских мистерий, чем бы он ни был на самом деле (секрет хранился так хорошо, что записанная история, по-видимому, никогда не рассказывалась), поэтому давайте предположим, что мистицизм, медитация и скрытый смысл не являются несущественными возможностями. Я думаю, что сравнение с «дзен-коаном» исходит от друга, которому я упомянул Парменида (философа), и он пошел читать Парменида (единственный сохранившийся фрагмент стихотворения) и с тех пор благодарил меня.Это популярная интерпретация, согласно которой большое логическое упражнение в этом диалоге в основном непостижимо, но все же направлено на создание того, что психологи назвали бы «пиковым переживанием», а большинство из нас назвали бы религиозным переживанием. Мне нравится эта интерпретация. Извилистая дорога иногда действительно вызывает ощущение чего-то неумолимо большего, чем человеческое понимание, чего-то, что подавляет усилия смертных увидеть.

— Он иллюстрирует пропагандистский потенциал идей, допросов, перекрестных допросов, философии, убеждения, аргументов, слов и т. Д.Сократовский метод упорного вопрошания полезен, но он явно может привести к чепухе, как этот диалог повторяется снова и снова (и это однозначно подразумевается — на этот раз никаких вопросов о сомнительной сатире).

Интересно, что Сократ здесь на самом деле довольно пассивен. Говорит в основном старый Парменид. Сократ показан молодым и неопытным, но чрезвычайно проницательным. В основном он слушает. По некоторым оценкам, это один из наименее вероятных диалогов, которые действительно имели место. Кроме того, это должно было произойти примерно за 20 лет до рождения Платона, так что, очевидно, если бы это произошло, его не было там, чтобы делать записи.

Логично, что Парменид идет сразу после Кратила в моем издании. Теперь я это вижу! Кратил показывает бессмысленность мысли о том, что есть «истинные имена», придуманные богами. Парменид доводит эту атаку на теорию форм до конца. Это заслуживает реальной поддержки, учитывая, что это, кажется, любимая теория Платона.

Если у вас когда-нибудь возникнут проблемы с запоминанием, был ли это Гераклит или Парменид, который считал, что ничего значимого никогда не меняется, и который говорил о противоположной идее — никогда не входить в одну и ту же реку дважды (потому что все постоянно меняется, поэтому вы не можете, поскольку во второй раз и вы, и река были бы разными), вот моя мнемоника: Парменид = перманент.Он считал, что все изменения — это просто поверхностность или иллюзия, если хотите, смещение ракурса камеры на одной и той же сцене. Правде безразлично, что вы думаете: это вечно. В современной физике та же идея — все время, включая все будущее, уже существует, и мы просто детерминированно протекаем через ранее существовавшую четырехмерную форму всего, потому что мы слишком ограничены, чтобы увидеть все это сразу, — называется «блочная вселенная». В 4D это был бы большой фиксированный том … блок. Мы движемся по фильму, но фильм не меняется. И хотя «ничего не меняется; это просто иллюзия» может поначалу показаться безумным, наука охватила большую территорию и решила некоторые невероятно сложные проблемы, предположив, что мы живем в блочной вселенной!

Как бы то ни было, Парменид действительно записал свои мысли в длинном стихотворении, но сегодня существуют только фрагменты, так что этот диалог — лучшее, что у нас есть, о том, какой могла бы быть его точная философия. Вероятно, можно с уверенностью сказать, что он помог Сократу и его последователям (Платон, Аристотель и т. Д.) Встать на путь, который привел к расстановке приоритетов в отношении объективности (в отличие от мнения или убеждения) и основанию науки.Он может быть первым человеком в истории, использующим то, что сегодня мы называем «доказательством от противоречия». Без этой уловки математика была бы парализована! Конечно, кто-то в конце концов понял бы это, как и все великие и простые истины, которые могут помочь нам, но не нуждаются в нас, и лично я подозреваю, что этот трюк использовался тысячелетиями. («Если солнце сделано из теплого меда, почему оно не проливается на нас и не делает мир липким? Очевидно, это не мед !!») Возможно, однако, здесь оно действительно начинает завоевывать популярность как надежная техника, почти технология.

В диалоге, похоже, не говорится о том, полностью ли детерминирована жизнь (то есть, живем ли мы в блочной вселенной), и даже не упоминается этот вопрос вообще, но он определенно много говорит о застое в сравнении с возможностью изменения . Пример доказательства от противного (таких сотни, подряд) состоит в том, что «один» как идеал никогда не может стать ничем другим. Становление подразумевает переход — вход в одно состояние и выход из другого. Если концепция «одного» меняется, тогда часть «одного» — это новый материал, а часть «один» — это старый материал.Но тогда оно было бы множественным, а не одиночным: «один» состоял бы из двух или более частей. Таким образом, любое изменение концепции делает ее вовсе не концепцией. Если «один» подвергается какому-либо «становлению», это «не один». И даже если бы он внезапно перешел в новую форму, пропустив все промежуточные шаги, у него были бы «до» и «после», и, таким образом, это было бы «не одно». Парменид продолжает и продолжает в том же духе, доказывая утверждение и доказывая противоположное утверждение так же твердо, несколькими предложениями позже. Головокружительно.

Сегодня у нас есть гораздо более четкие представления о том, где полезна двоичная логика и как ее использовать, не разбиваясь о такие камни.Но что интересно, в начале диалога Сократ выражает эту мысль (то, что мы могли бы назвать «нечеткой логикой», хотя «небинарная» имеет много имен и форм) с красивой ясностью, на самом деле ничем не отличаясь от того, как вы могли бы ожидать артикулированного человек, чтобы сказать это сегодня.

На данный момент он получает 4 звезды, потому что, хотя я вижу, что это на самом деле не логически согласовано, это скорее связано с глубоким любопытством или тем, что можно было бы назвать «патологией» в математике («посмотрите, как это странно и как мало это соответствует нашему предыдущему пониманию! да, смотри, не отводи взгляд и не притворяйся, что его там нет! »), я также вижу, что есть еще много чего, что нужно понять. В следующий раз я захочу внимательно проследить эту Горгону аргументации, а не просто бегло просматривать ее. С точки зрения драмы, характера, юмора, литературной структуры он далеко не так фантастичен, как Федр. Но это похоже на эпопею.

Исследование диалектики у Платона «Парменид» | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

Книга Эрика Сэндея представляет собой интригующую монографию с явно вызывающим трехсторонним тезисом: теория форм Платона верна, легка для понимания и относительно интуитивно понятна.Он находит доказательства своей точки зрения в печально известном неясном, но увлекательном диалектическом обмене в последней части Парменид , где он находит, что Парменид служит примером инструментов, необходимых для решения загадок теории форм, поднятых ранее в его беседе с Сократом.

Сандей утверждает, что посредством диалектических упражнений (с его точки зрения как типа образования [79]) и введения научной философии, Парменид обнаруживает «приоритет источников понимания над отдельными вещами» (5). Что уводило нас от истины, так это имплицитное метафизическое допущение, которое отдает предпочтение отдельным вещам над условиями того, что их является такими, какие они есть. Такие привилегии искажают наше понимание (или его отсутствие) и игнорируют основные источники и принципы, которыми мы руководствуемся в погоне за материальными благами — другими словами, воспринимаемые вещи, которые могут стать объектами становления, особенно те, которые имеют для нас ценность. «прекрасно вписывается в более широкое отношение, согласно которому человеческая субъективность придает значение вещам» (4).

Платон решает эту проблему, демонстрируя, что сначала нужно избавиться от неправильных представлений о природе «есть» (4) с помощью диалектики, которая представляет собой «проект разрушения базовых допущений для того, чтобы вновь схватить одушевляющий источник, который живет в мире». их ядро ​​»(8). Урок выводов во второй части Parmenides состоит в том, что формы «допускают пространственно-временное присутствие вещей», но при этом сохраняют «самоукрывающееся присутствие», которое предшествует воспринимаемым (174).

Сандей утверждает, что различие между людьми и миром является одновременно «угрозой и источником философии», и к нему следует подходить с «позиции восприимчивости», когда следует рассматривать разборчивость, обеспечиваемую практикой диалектики как дар ( 6). Парменид создает «пространство, в котором мы можем избавиться от наших зависимостей от пространственно-временного объекта и активно развивать восприимчивость» к диалектике (6). Итак, думает он, Parmenides в более широком смысле является предварительным руководством к новым взглядам философа на изучение добра, справедливости и красоты.

Неудивительно, что книга разделена на два раздела, отражающих структуру диалога. Две главы Части I объясняют, что Сэнди понимает под научной философией. Часть II, «Упражнения и реабилитация», описывает стратегию гипотез (читай: выводы из гипотез во второй части диалога), при этом наибольшее внимание уделяется гипотезам 1-2, которые, по мнению Сэнди, закладывают основу для остальных. . Глава 1 представляет собой освежающий исторический контекст для разговора и знакомит с метафизическими темами книги.По мнению Сэндея, как часть обучения диалектике, диалог направляет критику обычных, повседневных метафизических предположений, в которых Сократ должен «идти по дороге риторики и эристики», чтобы отстраниться от предположения, что формы — это фундаментальные вещи (33) .

В главе 2 Сандей дает еще более подробную информацию о природе того, что он называет «научной философией», анализируя возражения Парменида на счет форм и участия Сократа. Так, например, обсуждается сложность части / целого и композиционность, аргументы регресса, формы как мысли и аргумент наибольшей сложности.Урок, который должен усвоить Сократ, и урок для всех тех, кто тренируется в диалектике, состоит в том, чтобы (а) преодолеть объектную парадигму, которая руководит его размышлениями о формах, и (б) лучше понять, что он имеет в виду под участием (64). .

Часть II (гл. 3-5) начинается с подробного обсуждения гипотез 1-2 (h2-2). Сандей охватывает ряд правдоподобных значений начальной гипотезы « ei hen estin » (137e4), которые включают (а) саму одну, (б) любую форму или саму причину, поскольку она одна, (в) переплетение в некое единство различных форм, (г) математическое единство, (д) ​​континуум, в котором пространственно-временные индивиды стоят и получают поддержку, и (е) «все», в которое включены участвующие вещи (80).Он соглашается с тем, что он считает более слабой точкой зрения, что «единица» должна относиться к любому индивиду , поскольку он является единым, другими словами, любой как является единым (80, 196, п. 29). Таким образом, эта точка зрения направляет его интерпретацию диалектической стратегии Парменида.

Глава 3 представляет собой обсуждение того, как порядок и организация аргументов указывают на согласованный набор метафизических категорий, которые подготавливают нас к синтаксическому анализу «эйдетической структуры пространственно-временной» (14).Приверженность Аристотеля тому, что — это этого «единого», вынуждает его обращаться исключительно к воспринимаемым или «единичным», но таким образом, который демонстрирует его приверженность концепции как , которая не зависит от пространства и времени.

Глава 4 рассматривает h3, который, как и h2, предназначен для выявления формальной структуры как предварительного условия воспринимаемого. Обсуждение дополнения и гипотез 3-8 отнесено к последней главе, «Преобразованная перспектива», и в первую очередь сосредоточено на содержании дополнения и h4, H5 и H7, которые рассматриваются как необходимые следствия уроков, извлеченных из h3 и h4.Сандей утверждает, что понятие «мгновение» (h3a [приложение]), идея предела и неограниченного (h4), идея достоверного предикации (H5) и идея внешнего вида (H7) обязательно вытекают из « преобразованное понимание пространственно-временного «единства», возникающее в результате диалектического исследования »(15).

Книга по большей части хорошо изучена и принимает во внимание некоторые из соответствующих научных исследований. Самой интересной мне показалась центральная часть. Сандей сравнивает картину диалектики в Republic VI-VII с диалектическим обменом во второй части Parmenides , особенно в отношении h2-h3. В своей интерпретации, если Сократ хочет спасти (Ackrill [1955]; ср. Rickless [1998], [2007]) Теорию форм, он должен начать с критики наших обычных метафизических привилегий воспринимаемого, чтобы понять, что умопостигаемость для этих вещей требуется «вневременное бытие, которое структурирует и создает условия» (101). Таким образом, каждый вывод, по-видимому, приближает Аристотеля на один шаг к пониманию «различных видов» «есть» и «один» и их взаимосвязи.

Солнечная аналогия и аллегория пещеры в Республике Республика , а также описание диалектики в конце года Республики VI как исходящей в соответствии с гипотезами — вот где Сандей утверждает, что Сократ (а) проводит метафизические различия между формами и вещи (неудивительно), (б) использует диалектику, чтобы сформулировать это разделение в «строго дискурсивных терминах», и (в) отличает нерефлексивное исследование от диалектического исследования как, в лучшем случае, подготовку к дискуссии в Парменид . Здесь мы находим Платона, предлагающего взглянуть на эпистемологический скачок от воспринимаемого к их понятным состояниям, который более подробно представляет Парменид .

В то время как изучение диалектики в Парменид касается того, что за формы объектов, Аллегория пещеры, например, устанавливает с помощью изображения, что существуют объекты, на которые направлена ​​диалектика, но оставляет открытой возможность того, что само понятие Объект, питающий ожидание озарения, потребует серьезной критики.Математические исследования являются подготовкой к практике диалектики и не достигают ее, например, из-за того, что остаются привязанными к базовой пространственной и поддающейся количественной оценке структуре индивидов.

Параллели между Republic и Parmenides заслуживают внимания, и развитие его тезиса Сэндеем в этих главах, безусловно, убедительно, но я остался желать более подробного анализа отрывков из Republic и дальнейшего развития связи между двумя диалогами и, возможно, даже связи с методологией Meno и Phaedo .Но, возможно, это другая книга.

Я нашел сноски, в которых читатель найдет полезными практически все обширные научные споры. Хотя я ценю то, что нюансы научных дискуссий сводятся к сноскам, учитывая тот факт, что некоторые ученые рассматривают различные гипотезы как антиномии, ведущие, возможно, ни к чему, кроме апории, было бы интересно узнать больше о том, по каким причинам Сэнди считает, что эти интерпретации ошибочны. . И мало или совсем нет обсуждения некоторых полезных научных работ по диалектике в целом и Parmenides в частности, в том числе, например, Хью Бенсона, Мэри Луиз Гилл, Сандры Петерсен и Сэма Риклесса.(В случае Gill [2012] это, возможно, и понятно, учитывая даты публикации.)

Более того, выбор Сэндеем более слабой интерпретации «единственного» требует большей защиты. Он встает на сторону М.М. МакКейба (1996), который подчеркивает абстрактный характер упражнений и уходит от мысли о предмете Части II как о некоем онтологическом обязательстве (196-98, статьи 25-29 и статьи 1). -2; см. Также 87, 80, 82, 197-98 пп. 2, 6; и 184 п. 15 [о самопредсказании]). Тем не менее, я считаю важным подчеркнуть, что диалектический размен происходит вслед за ключевым моментом, который Парменид высказывает Сократу в 135b5-c3:

.

[Если] кто-то, обратив внимание на все настоящие [трудности] и другие подобного рода, не допустит существования форм того, что есть ( eidê tôn ontôn ), и не отметит форму ( horieitai eidos ) для каждого ( henos hekastou ), ему некуда будет обращать свою мысль ( dianoian ), так как он не допускает, чтобы для каждой из имеющихся вещей существует идея, которая всегда актуальна. то же самое ( idean tôn ontôn hekastou tên autên aei einai ), и таким образом он уничтожит ( diaphtherei ; ср. Theatetus 157b1) способность к диалектике (как Сандей интерпретирует « dialegesthai ») во всех смыслах ( pantapasi ). Но я думаю, вы это прекрасно понимаете.

Это формы Сократа, существа, которые к этому моменту обсуждения должны быть просто одними и теми же по крайней мере в одном отношении, которое Парменид имеет в виду, переходя к диалектическому упражнению с самим ним ( tou henos autou , 137b3 ) как предмет. Так что неудивительно, что Парменид должен отделить от , поскольку первый должен опрашивать по-разному: — это , а — не .Можно было бы просто сказать это так: one входит в число тех формальных условий, которые необходимы для возможности существования самого dialegesthai .

Сандей также утверждает, что причины, которые он приводит в поддержку своей общей интерпретации Парменида , не основываются на какой-либо предполагаемой хронологии диалогов, потому что «никогда не будет решено, в каком порядке Платон писал диалоги, и даже если бы это было так. , из этого порядка ничего не следовало бы о качестве характера мысли, которую Платон был бы обязан иметь »(11).Это общее заявление неоправданно. То, что некоторые диалоги, такие как Timaeus и Cratylus , датировать труднее, чем другие, не является основанием полагать, что диалоги, как правило, нельзя упорядочить в хронологическом порядке. Возможно, это в любом случае спорный вопрос, поскольку действительная позиция Сэндея состоит в том, что сократовские разговоры в других диалогах являются «подготовкой к метафизическому анализу, предпринятому в Парменид » (7). Например, он опирается на обсуждение диалектики в Republic VI-VII и указывает, что понятие «эйдетический комплекс» (формы, составленные из форм) используется позже в Theaetetus и Sophist .

И говоря о Sophist , если довольно оптимистичное прочтение Сэндеем второго раздела диалога верно, особенно предполагаемое понимание , являющегося , участием и Теорией форм, тогда возникает вопрос, что именно происходит в этом диалоге. . Eleatic Stranger предлагает некоторые идеи Платона о природе и механизме того, что — это , а — не , обращаясь к «очень большим» видам, особенно в отношении того, что он называет формами ( toin eidoin , 255d4) «в силу самого себя» и «по отношению к другим», оба из которых играют важную роль в диалектическом упражнении в Парменид — по крайней мере, как некоторые утверждали.Но все это отнюдь не бросается в глаза. Более того, я обнаружил, что обсуждение достоверной истины и достоверной истины legein , в первую очередь, встречающейся в H5, идет довольно сложно. Он думает, что эти понятия включают то, что он называет «движением истины», но неясно, насколько эта идея, если я правильно ее понимаю, хорошо сочетается с обсуждением движения и покоя в Sophist (см. 155, 159- 56, 163-65). Возможно, в этом нет необходимости, но я все еще не понимаю, имел ли это в виду Платон для движения в H5.

Наконец, Сандей склоняется к диалогическому прочтению текста, имея в виду это:

[Платонический] текст фактически неполон, поэтому он не позволяет себе остаться без ответа. Так как хороший разговор начинается с приглашения, а иногда и с требованием ответа, диалоги на разных уровнях глубины и объема представляют собой недостаточное количество слов, требующее дополнений, дополнений или перепросмотра. В этой книге я придерживаюсь мнения, что платонический текст покажет нам, как его нужно читать.Истина, которая проистекает из этой практики диалогического чтения, проявляется в медленно растущей гармонии, возникающей между вами, другими людьми, текстом и окружающим миром (11).

Это совершенно иной способ прочтения текста, чем тот, к которому некоторые привыкли, и в принципе у меня нет возражений против такого подхода при условии, что интерпретация в данном случае продвигает понимание методологии и метафизики Платона. Безусловно, Сэнди внес достойный и интересный вклад в исследование Parmenides , но, в конце концов, я по-прежнему не убежден, что теория форм Платона верна, проста для понимания и относительно интуитивно понятна.

ССЫЛКИ

J. L. Ackrill, « ΣUΜΠΛΟΚΗ ΕΙΔΩΝ » (1955), в Ackrill, Essays on Plato and Aristotle (Clarendon Press, 1997), 72-79.

М. Л. Гилл, Философ: отсутствующий диалог Платона (Oxford University Press, 2012).

М. М. МакКейб, «Единство Парменида : Единство Парменида » в Форма и аргумент в позднем Платоне , изд. К. Гилл и М. М. МакКейб (Clarendon Press, 1996), 5-48.

С. Риклесс, «Как Парменид спас теорию форм», Philosophical Review 107 (1998): 501-54.

— — — — — Формы Платона в переходный период: чтение Парменидов (Cambridge University Press, 2007).

(PDF) Введение в «Парменид» Платона (Диалог 53.3)

382 Диалог

Большинство персонажей Платона являются для нас лишь именами. Это не значит, что они

второстепенные персонажи в пьесах Платона.Славе «Раба» Менона в искусстве вопросов и ответов

более 2400 лет. И все же он никогда не будет больше

, чем Раб Мено. Но некоторые персонажи Платона — Протагор, Горгий,

Фрасимах и некоторые другие — считаются Авторами с заглавной буквы

А. Они были известны и широко обсуждались за годы до того, как Платон начал читать философию и их долгая слава, несомненно, могла бы существовать без его «гласности».Среди них Зенон и Парменид, последний — один из

древнейших персонажей Платона. Что касается Платона «Парменид», это название связано только с тем фактом, что

является главным героем пьесы «Парменид», или потому, что

«молодой» Платон намеревается серьезно обсуждать тезисы старого Парменида? Конечно, с

все не так просто, но в итоге мы бы выбрали второй тезис гипотезы

. В Пармениде Платон передает Пармениду самые провокационные

контраргументов против ключевых разработок его Теории форм в Меноне,

Республике и Федоне, среди прочего.Это проблема, которую Платон должен решить

, если он хочет предложить эффективное решение радикального противостояния между

Друзьями земли и племенем элеатов (см. Софист 242b-249d). Платону нужно

, чтобы ответить элеатам Пармениду и его друзьям. Тем не менее, он обременен ими.

Он сбежал, сделав одну уступку элеатической строгости в «Софисте», но по значительным —

баллам он потратил много времени и осторожности, внося вклад в то, что

стоики по праву называют диалектикой.

Еще одна важная вещь, которую следует учитывать, — это место Парменида в предполагаемом хронологическом порядке произведений Платона

. В «Поздних диалогах» Платона

Парменид, наряду с софистом, несет явные признаки интенсивной работы, которая

проделана над гипотезой форм, но также над разделением, ошибкой, противоречием

и множеством других вопросов, имеющих отношение к последовательной связи. аргументация. Кажется, что

Платон пришел к пониманию аргументации с точки зрения трех основных типов

: софиста, государственного деятеля и философа.Если мы хотим понять

что-либо в этой истории, часть нашего исследования состоит в том, чтобы выяснить, почему Eleatic filia —

, начиная с Ксенофана, так много значила для Платона.

В «Пармениде» Платон умоляет вновь открыть «дело Единого». Он посвятил

достаточно времени и искусства, чтобы завершить «диалектический обзор» одной «Формы»,

Единицы, и это либо прощание с Парменидом, либо позднее свидетельство запоздалого (?) Расследования

, проведенного после Парменида. ‘конструкции.Так много эрудиции для

в данный момент, будь то Единый Парменида, собственная теория Единства Платона, серия

проблематиков по понятию единства или сложная вышивка всех вышеперечисленных

и других «узлов», неизвестных никому. Для нас было бы трудно утверждать, что все это внимание к Элее, деревне, расположенной на юго-западном побережье Италии, является продолжительным или анекдотическим. Дискуссия Платона с его предшественниками — сложный вопрос для каждого имени

, но всегда удивительно видеть, как мало было сделано

, чтобы понять связь Парменида с Платоном в свете истории

« диалектика », а именно« вопросы о знании и аргументации ».

Хотя приведенные выше утверждения одобрены только редакторами этого тома,

мы уверены, что следующие статьи так или иначе имеют отношение к

Издательство Парменидес: Публикации: Арнольд Германн

Этот перевод является результатом сотрудничества Арнольда Херманна и доктора Сильваны Хрисакопулу. Принимая во внимание проблему баланса разборчивости и достоверности — при сохранении достаточной последовательности, позволяющей различать технические термины, — были предприняты большие усилия для обеспечения как точности, так и доступности.В своем предисловии Дуглас Хедли дает проницательный отчет о том, как Пармениды были восприняты различными культурами и философскими школами на протяжении веков до наших дней. Вступление Германа, предназначенное как для начинающих читателей, так и для профессиональных переводчиков, предлагает обзор наиболее известных философских проблем, рассматриваемых в диалоге, и его исторического фона. Ввиду того факта, что определенные отдельные вопросы были исчерпывающе исследованы поколениями ученых, Герман предпочитает сосредоточиться также на предметах, которые временами упускались из виду или упрощались: долг, которым диалог может быть перед работами более ранних мыслителей, или является ли это ответом на определенные критики теории форм; что касается самой Теории, подтверждается ли она выводами диалога или вытесняется ею, или существует ли такая вещь, как «простая», неучастная Форма, и если есть, то почему она не может быть предметом обсуждения; также обсуждается вопрос «переплетения форм» ( Sophist ) в свете его возможной связи со Второй частью Parmenides .Наконец, Германн дает обзор со списком и резюме отдельных выводов по каждому из восьми центральных аргументов Второй части Диалгуэ (плюс Кода). ForeWord Magazine Награда «Книга года» 2010 — Почетное упоминание «Философия» (нажмите здесь)

В своем 70-страничном введении Арнольд Германн рассматривает первую часть диалога как нацеленную на «наивные неверные толкования» (15) теории форм, а вторую часть — как «успешную попытку осветить трудности, возникшие в результате Первая »(17).Например (чтобы взять простой пример), форма — это «сама по себе», и такая простота или прямолинейность исследуется в Аргументе I Второй части. Или, опять же, поскольку формы должны переплетаться, их можно рассматривать как сложные, такие как «Единое Существо» Аргумента II. Это не оригинальные мысли, но введение хорошо передает энтузиазм автора по поводу диалога, который многим кажется довольно сухим. Всюду Герман подтверждает свои взгляды, связывая его с мыслью Парменида и Зенона, а также с другими платоническими отрывками.Восемь аргументов второй части подвергаются особенно тщательному анализу (41–54), и Германн приходит к выводу, что они в первую очередь связаны с переплетением и изоляцией канонических форм. На мой взгляд, особенно полезен последний раздел введения, где Германн перечисляет основные проблемы и предлагает решения. (Полный обзор читайте здесь) —Robin Waterfield The Heythrop Journal «Арнольд Герман оказал огромную услугу каждому ученику Платона, представив нам новый перевод (в сотрудничестве с Сильваной Хрисакопулу) диалога Парменида, удобно расположенного лицом к греческому тексту, вместе со сложным вводным эссе, привлекающим внимание к важному элеатскому языку. измерение, пронизывающее все работы Платона.Таким образом, проницательный комментарий Германа преследует тесные связи между софистом и Парменидом, одновременно признавая зеноновский характер многих аргументов Парменида, часть вторая. Результатом является более полная картина связей между Парменидом и Платоном, а также между Парменидом и другими диалогами. Существует продуманное предисловие Дугласа Хедли, в котором философское наследие Парменида прослеживается от неоплатонизма до Шопенгауэра и Витгенштейна ». — Чарльз Х.Кан Профессор философии Пенсильванский университет «Перечитывать Платона всегда полезно, как бы часто это ни происходило, и перечитывать Парменида в компании Арнольда Германа и Сильваны Хрисакопулу — ясный и элегантный перевод с его прекрасным вступлением и примечаниями — это настоящее произведение искусства. Несомненно, нам никогда не удастся полностью решить все загадки, представленные этим наиболее трудным из произведений Платона, но это новое издание является мощным стимулом для того, чтобы попытаться еще раз.« —Джон М. Диллон Почетный профессор греческого языка Тринити-колледж, Дублин «Парменид Платона — заведомо сложный и трудный труд, который вызывает споры с древних времен. Поэтому мы очень приветствуем новую книгу Арнольда Германа, состоящую из греческого текста, перевода и краткого пояснительного комментария … Перевод Германа и Хрисакопулу яркий, хорошо сформулированный и часто помогает прояснить неясные и спорные отрывки текста.[Это] интерпретирующее эссе в значительной степени способствует пониманию диалога, предлагая различные альтернативные интерпретации и предлагая множество свежих идей. Особенно полезна и поучительна систематизация восьми гипотез и сделанных из них выводов во второй части диалога. Хотя о Парменидах существует обширная литература, книга Германа предлагает оригинальное понимание центральных проблем диалога. Книга будет полезна всем ученым и ученикам Платона.” —Вассилис Карасманис Профессор философии Афинский национальный технический университет «Парменид — самый сложный диалог Платона, ставящий проблемы интерпретации, которые остаются нерешенными, несмотря на два тысячелетия комментариев. Добавить комментарий Отменить ответ Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены * Комментарий * Имя * Email * Сайт