Главная / Российские писатели / Карамзин Николай Михайлович / Карамзин Н.М. (Список изданий) / В фондах ЛОДБ находятся следующие книги писателя:
Ссылка на OPAC ЛОДБ сделана 06.03.06 | ||
: ил., 1 л.портр.-(Великая Россия/ Оформ. Навдаев П.А.).-Предисл.: с.39-46; Коммент.: с.485-527; Указ. имен: с.528-555.
-114c.-(Школьная б-ка).-Примеч. с.138-143.В его «Истории…» — изящность, простота
Карамзин Н. М. История государства Российского. В 6 книгах. — М. : Книжный сад, 1993.
«История государства Российского», над которой Карамзин работал свыше двух десятилетий (1804—1826), вошла в русскую культуру и как выдающееся историческое исследование, содержащее ценнейшие сведения о прошлом Русской земли, и как замечательное художественное произведение.
Чрезвычайная занимательность, живость повествования, яркость картин, рельефность образов в сочетании с обстоятельностью изложения и смелостью выводов и обобщений сделали «Историю» Карамзина настольной книгой современников и сохраняющим свое значение для потомков литературным памятником.
Чрезвычайная занимательность, живость повествования, яркость картин, рельефность образов в сочетании с обстоятельностью изложения и смелостью выводов и обобщений сделали «Историю» Карамзина настольной книгой современников и сохраняющим свое значение для потомков литературным памятником.
Карамзин Н.М. Избранное. — М. : Детская литература, 1990.
Творческое наследие Н. М. Карамзина столь обширно, что не позволяет вместить себя в одном тоне. Поэтому приоритетное место на страницах настоящего издания получили, прежде всего работы, связанные с отношением Карамзина к отечественной истории и памятникам истории и культуры.
Карамзин Н. М. Полное собрание стихотворений. — М. : Советский писатель, 1966.
Н. М. Карамзин — не только замечательный прозаик, но и крупный поэт; он внес в стихи новые темы, реформировал литературный язык. Именно в его творчестве были намечены те принципы лиризма, которые разрабатывались в дальнейшем Жуковским, Батюшко-вым и другими поэтами 19 века.
Настоящее издание приурочено к 200-летию со дня рождения Н. М. Карамзина
Карамзин Н.М. Бедная Лиза: повести. — М. : ЭКСМО, 2005
Книгу составили известные повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза», «Марфа-посадница» и др., а также сборник очерков «Письма русского путешественника»
Карамзин Н. М. Марфа-посадница, или Покорение Новгорода. — М. : Художественная литература, 1989. — (Классики и современники)
Книга Н. М. Карамзина содержит повести, созданные писателем на историческом материале, а также главы из «Истории государства Российского», освещающие русскую историю с IX до начала XVII века.
Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. — М. : Советская Россия, 1983.
Произведения Н. М. Карамзина сыграли значительную роль в общественно-политической жизни России XVIII века. Во время путешествия автор посетил Германию, Швейцарию, Англию, Францию, где наблюдал деятельность революционного правительства, бывал на заседании Учредительного собрания. В письмах написан «портрет души автора» и, по его признанию, жизнь «наций Европы, их нравы, обычаи и те мельчайшие черты характера, которые складываются под влиянием климата, степени цивилизации и, главное, государственного устройства».
Карамзин Н. М. Предания веков : сказания, легенды, рассказы из «Истории государства Российского». — М. : Правда, 1988.
В книгу вошли избранные главы из «Истории государства Российского». Писатель в этом произведении показал различные важные события политической, гражданской и культурной жизни России, происходившие на протяжении семи веков, создал галерею характеров русских людей
Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина.
— М. : Книга, 1987. Эта книга — не исследование творчества Карамзина в целом и не биография в смысле перечня внешних фактов его жизни. Это биография души, попытка раскрыть внутренний пафос исканий писателя, который всю жизнь выковывал себя. Название книги «Сотворение Карамзина» взято у П. Я. Чаадаева, который подчеркнул в 1830-х гг. в письме к А. И. Тургеневу, что Карамзин — талантливый человек, который «сотворил себя писателем».
Эйдельман Н. Я. Последний летописец. — М. : Книга, 1983
Книга посвящена известному русскому писателю, историку и общественному деятелю Н. М. Карамзину и его главному труду «Истории государства Российского». Живо воссоздана эпоха Карамзина, его личность, истоки его труда, трудности и противоре-чия, друзья и враги, помощники и читатели. Показана многообразная борьба мнений вокруг его «Истории…», ее необычная роль для русского общества, новый интерес к ней в наши дни. Привлечены малоизвестные и новые архивные материалы
Осетров Е. И. Три жизни Карамзина. — М. : Современник, 1985.
Книга посвящена «Коломбу российской истории» Карамзину Н.М. Его фигура рисуется на широком культурном фоне отечественной и западноевропейской истории : среди героев книги — современники писателя : Новиков, Радищев, Державин, Жуковский, Пушкин, Кант, Виланд, Гете и др. В книге широко используется эпистолярное наследие Н. М. Карамзина, архивные документы, свидетельства современников.
Мифы и схемы истории
Трудно считать Николая Михайловича Карамзина и по сегодня живым явлением русской литературы. Верно скорее обратное: не бывало в русской литературе примера того, как писатель, считавшийся главой передовой литературной школы, вождем литературного процесса, так быстро сошел на нет: буквально за одно поколение. Появился Пушкин – и Карамзин исчез. И русскую литературу, великую литературу 19-го века закономерно ведут от Пушкина. Карамзин отодвинулся в восемнадцатый век, встал в ряд почтенных, но устаревших писателей, вроде Ломоносова, Хераскова или Сумарокова; Державин, к примеру, много живее. И это притом что главный массив карамзинских сочинений относится как раз к девятнадцатому веку и притом что он считается создателем того русского литературного языка, на котором стал писать Пушкин. Очень скоро Карамзин из новаторов перешел в архаисты, а в поэтике Пушкина одной из живых ветвей стал как раз державинский архаизм.
Между тем Карамзин начинал писать именно в восемнадцатом веке, в последнем его десятилетии, и памятником этой его работы стали замечательные «Письма русского путешественника», описавшие его поездку по Европе (Германия, Швейцария, Франция, Англия). И оказался он в Европе в самое интересное время: в начале Великой французской революции. Правда, он не видел ни свержения монархии, ни якобинского террора, но всё же сумел заметить и запечатлеть достаточно мрачные картины. И несомненно, под этим влиянием произошел в Карамзине очень значимый духовный надлом. Он приехал в Европу как истый европеец, носитель новейшей тогдашней передовой идеологии Просвещения, причем скорее в руссоистском ее изводе. Природа разумна, и, ориентируясь на природу, люди сумеют построить разумное общество. Ибо человек по природе добр, вот краеугольный камень руссоизма. И именно этот идеологический миф потерпел крах в событиях Великой революции. В ней не разум победил, а фурии взбесившейся человеческой природы. Союз ума и фурий – такую формулу революции дал позднее Пушкин; но именно у Карамзина мы встречаем это слово – фурии.
«Письма русского путешественника», 1801 годВо Франции Карамзин встретился с академиком Левеком, специалистом по русской истории, и записал такие его слова: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно для русских, и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек!» Эти французские слова можно считать кратчайшей и выразительнейшей формулой русского западничества, а Карамзин поехал в Европу как раз западником, вообще европейцем, чем немало и приятно удивлял своих европейских собеседников, в числе которых был, например, Кант. Но как раз события французской революции подорвали этот исторический оптимизм, а заодно и монополию Запада на обладание истиной. Более того, возникло сомнение в существовании самой этой непреложной всечеловеческой истины. Карамзин поехал в Европу оптимистом, а вернулся явным пессимистом, ехал с верой в прогресс, а возвратился, мягко говоря, скептиком. И вот какое резюме дает он своим европейским впечатлениям:
«Всякое гражданское общество, веками утвержденное, есть святыня для добрых граждан, и в самом несовершенстве надобно удивляться чудесной гармонии, благоустройству, порядку. «Утопия» будет всегда мечтою доброго сердца или может исполниться неприметным действием времени, посредством медленных, но верных, безопасных успехов разума, просвещения, воспитания, добрых нравов… Всякие же насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот… Легкие умы думают, что всё легко, мудрые знают опасность всякой перемены и живут тихо… Новые республиканцы с порочными сердцами! Разверните Плутарха, и вы услышите от древнего величайшего, добродетельного республиканца Катона, что безначалие хуже всякой власти!»
Русская история стала у него яркой иллюстрацией к смыслу европейских событий и шире – к неким всечеловеческим историческим законам
А вот другая, куда более сильная формула из позднейшего сочинений 1794 года: «Кто более нашего славил преимущества осьмого-надесять века; свет философии, смягчение нравов, тонкость разума и чувств, размножение жизненных удовольствий, всеместное распространение духа общественности, теснейшую и дружелюбнейшую связь народов, кротость правлений? Но вместо сего восхитительного явления видим … фурий с грозными пламенниками!
Где люди, которых мы любили? Где плод наук и мудрости? Где возвышение кротких, нравственных существ, сотворенных для счастия? – Век просвещения! Я не узнаю тебя – в крови и пламени не узнаю тебя – среди убийств и разрушения не узнаю тебя… небесная красота исчезла – змеи шипят на ее месте!»
Эти слова, как уже было сказано, написаны в 1794 году, когда уже полной мерой исполнились революционные события во Франции. Но вот в 1802 году Карамзин для своего журнала «Вестник Европы» пишет статью под названием «Приятные виды, надежды и желания нынешнего времени». В чем же он усматривает эту приятность? В Амьенском мире, в затишье Франции, вызванном Наполеоном в период его консульства. Не заглядывая далеко в будущее, Карамзин спешит сформулировать важнейшую для него историософскую формулу:
«Французская революция, грозившая ниспровергнуть все правительства, утвердила их. Если бедствия рода человеческого в каком-нибудь смысле могут назваться благодетельными, то сим благодеянием мы, конечно, обязаны революции. Теперь гражданские начальства крепки не только воинскою силою, но и внутренним убеждением разума».
Монархические поползновения Бонапарта были достаточно ясны для Карамзина, но вызывали у него не беспокойство, а скорее удовлетворение (конечно, до того, как наполеоновские властолюбие и воинственность высказались в полной мере). И схема новейшей истории представилась теперь Карамзину в таком виде: монархия и порядок – анархическое разложение в революции и падение власти – восстановление монархической власти и порядка.
И теперь самое важное: вот эту схему развития Карамзин перенес в русскую историю. Русская история стала у него яркой иллюстрацией к смыслу европейских событий и шире – к неким всечеловеческим историческим законам. Вспомним еще одну карамзинскую формулу, отнесенную уже прямо к России: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием». Это ведь не что иное, как экстраполяция на многовековую историю России результатов нескольких лет Французской революции.
Вот, собственно, главное, что нужно знать о карамзинской истории Государства Российского, вот ее пойнт, урок и смысл. Всё прочее в ней – литература.
Это сочинение Карамзина, первые восемь томов которого вышли в 1819 году, стали бестселлером. Карамзинскую историю читали даже светские дамы. Остается в силе суждение Пушкина: Карамзин открыл древнюю Россию, как Колумб Америку. Из его истории сделали кучу оперных либретто, а Пушкин написал «Бориса Годунова», ориентируясь, впрочем, больше на Шекспира, чем на Карамзина.
Научное достоинство карамзинской истории отвергли уже давно – вместе с разрушением мифа о нем как первом русском историке: до него были и Татищев, и Щербатов, и Болтин. Самое ценное в его истории – примечания, в которых были введены в исторический оборот некоторые важные летописные источники.
Но, как говорили древние, книги имеют свою судьбу. Карамзин, его история неожиданно воскресли в нынешней постсоветской России. В пропагандистских целях была подхвачена карамзинская манера беллетристического расцвечивания истории, обращение ее в миф. Сам Карамзин писал: «Чувство: мы, наше – оживляет повествование… любовь к отечеству дает кисти жар, силу, прелесть. Где нет любви, нет и души». Это один в один то, что говорит нынешний министр культуры Мединский. У Карамзина он это, скорее всего, и вычитал – отнюдь не у Ницше, как могло начитанным людям показаться.
И тут можно припомнить забавную подробность. Восьмой том карамзинской истории – последний, вышедший при его жизни, – кончался описанием первых лет царствования Ивана Грозного, светлого, как принято считать, его периода. Вторым, темным периодом всяческих зверств грозного Ивана открывался девятый том. И вот интересно: дочитал ли культурный министр Мединской Историю Карамзина до девятого тома? Если б дочитал – глядишь, не одобрил бы открытие памятника Ивану Грозному в Орле.
Историк Н.М. Карамзин | История Российской империи
А. Венецианов «Портрет Н.М. Карамзина»
«Искал я к истине пути,
Хотел узнать всему причину…» (Н.М. Карамзин)
«История государства российского» была последним и незаконченным трудом выдающего русского историка Н.М. Карамзина: всего было написано 12 томов исследования, российская история изложена до 1612 г.
Интерес к истории появился у Карамзина ещё в молодости, но до его призвания как историка был длинный путь.
Из биографии Н.М. Карамзина
Николай Михайлович Карамзин родился в 1766 г. в родовом поместье Знаменское Симбирского уезда Казанской губернии в семье отставного капитана, среднепоместного симбирского дворянина. Получил домашнее образование. Учился в Московском университете. Короткое время служил в преображенском гвардейском полку Петербурга, именно к этому времени относятся его первые литературные опыты.
После выхода в отставку некоторое время жил в Симбирске, а затем переехал в Москву.
В 1789 г. Карамзин уезжает в Европу, где в Кенигсберге посещает И. Канта, а в Париже становится свидетелем Великой французской революции. Возвратившись в Россию, он публикует «Письма русского путешественника», которые делают его известным писателем.
Писатель«Влияние Карамзина на литературу можно сравнить с влиянием Екатерины на общество: он сделал литературу гуманною» (А.И. Герцен)
Творчество Н.М. Карамзина развивалось в русле сентиментализма.
В. Тропинин «Портрет Н.М. Карамзина»
Литературное направление сентиментализм (от фр. sentiment – чувство) было популярно в Европе с 20-х по 80-е годы XVIII в., а в России – с конца XVIII до начала XIX в. Идеологом сентиментализма считается Ж.-Ж. Русо.
В Россию европейский сентиментализм проник в 1780-х–начале 1790-х гг. благодаря переводам «Вертера» Гете, романов С. Ричардсона и Ж.-Ж. Руссо, которые были очень популярны в России:
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли всё.
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Пушкин говорит здесь о своей героине Татьяне, но сентиментальными романами зачитывались все девушки того времени.
Главная особенность сентиментализма состоит в том, что внимание в них в первую очередь уделяется душевному миру человека, на первом месте стоят чувства, а не разум и великие идеи. Герои произведений сентиментализма обладают врожденной нравственной чистотой, неиспорченностью, они живут на лоне природы, любят её и слиты с ней.
Такой героиней является Лиза из повести Карамзина «Бедная Лиза» (1792). Эта повесть имела огромный успех у читателей, за ней последовали многочисленные подражания, но главное значение сентиментализма и в частности повести Карамзина было в том, что в таких произведениях раскрывался внутренний мир простого человека, который вызывал в других умение сопереживать.
В поэзии Карамзин также был новатором: прежняя поэзия, представленная одами Ломоносова и Державина, говорила на языке разума, а стихи Карамзина заговорили языком сердца.
Н.М. Карамзин – реформатор русского языкаОн обогатил русский язык многими словами: «впечатление», «влюблённость», «влияние», «занимательный», «трогательный». Ввёл в обиход слова «эпоха», «сосредоточить», «сцена», «моральный», «эстетический», «гармония», «будущность», «катастрофа», «благотворительность», «вольнодумство», «достопримечательность», «ответственность», «подозрительность», «промышленность», «утончённость», «первоклассный», «человечный».
Его языковые реформы вызвали бурную полемику: члены общества «Беседа любителей русского слова», во главе которого стояли Г. Р. Державин и А. С. Шишков, придерживались консервативных взглядов, выступали против реформы русского языка. В ответ на их деятельность в 1815 г. образовалось литературное общество «Арзамас» (в него входили Батюшков, Вяземский, Жуковский, Пушкин), которое иронизировало над авторами «Беседы» и пародировало их произведения. Была одержана литературная победа «Арзамаса» над «Беседой», которая упрочила и победу языковых изменений Карамзина.
Карамзиным также была введена в алфавит буква Ё. До этого слова «ёлка», «ёж» писались так: «іолка», «іож».
Карамзин ввёл в русскую письменность также тире, один из знаков препинания.
Историк
В 1802 г. Н.М. Карамзин написал историческую повесть «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода», а в 1803 г. Александр I назначил его на должность историографа, таким образом, всю оставшуюся жизнь Карамзин посвятил написанию «Истории государства российского», фактически закончив с художественной литературой.
Исследуя рукописи XVI в., Карамзин открыл и опубликовал в 1821 г. «Хождение за три моря» Афанасия Никитина. В связи с этим он писал: «… в то время как Васко да Гамма единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара» (историческая область в Южной Индии). Кроме этого, Карамзин был инициатором установки памятника К. М. Минину и Д. М. Пожарскому на Красной площади и выступал с инициативой воздвижения памятников выдающимся деятелям отечественной истории.
«История государства российского»Исторический труд Н.М. Карамзина
Это многотомное сочинение Н. М. Карамзина, описывающее российскую историю с древнейших времён до правления Ивана IV Грозного и Смутного времени. Труд Карамзина не был первым в описании истории России, до него уже были исторические труды В. Н. Татищева и М. М. Щербатова.
Но «История» Карамзина имела, кроме исторических, высокие литературные достоинства, в том числе и благодаря лёгкости письма, она привлекла к русской истории не только специалистов, но и просто образованных людей, что очень способствовало становлению национального самосознания, интереса к прошлому. А.С. Пушкин писал, что «все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Колумбом».
Считается, что в этом труде Карамзин всё-таки больше проявил себя не как историк, а как писатель: «История» написана красивым литературным языком (кстати, в ней Карамзин не употреблял букву Ё), но историческая ценность его труда безусловна, т.к. автор пользовался рукописями, которые были впервые опубликованы именно им и многие из которых до настоящего времени не сохранились.
Работая над «Историей» до конца жизни, Карамзин не успел её закончить. Текст рукописи обрывается на главе «Междоцарствие 1611-1612».
Работа Н.М. Карамзина над «Историей государства Российского»В 1804 г. Карамзин удалился в усадьбу Остафьево, где полностью посвятил себя написанию «Истории».
Усадьба Остафьево
Остафьево – подмосковная усадьба князя П. А. Вяземского. Её построил в 1800-07 гг. отец поэта, князь А. И. Вяземский. Поместье оставалось во владении Вяземских до 1898 г., после чего перешло во владение графов Шереметевых.
В 1804 г. А. И. Вяземский пригласил поселиться в Остафьеве своего зятя, Н.М. Карамзина, который работал здесь над «Историей государства Российского». В апреле 1807 г. после смерти отца владельцем усадьбы стал Петр Андреевич Вяземский, при котором Остафьево стало одним из символов культурной жизни России: здесь много раз бывали Пушкин, Жуковский, Батюшков, Денис Давыдов, Грибоедов, Гоголь, Адам Мицкевич.
Содержание «Истории государства российского» КарамзинаН. М. Карамзин «История государства российского»
В ходе работы Карамзин нашёл Ипатьевскую летопись, именно отсюда черпал историк многие детали и подробности, но не загромождал ими текст повествования, а вынес их в отдельный том примечаний, которые имеют особое историческое значение.
В своём произведении Карамзин описывает народы, населявшие территорию современной России, истоки славян, их конфликт с варягами, рассказывает о происхождении первых князей Руси, их правлении, подробно описывает все важные события российской истории до 1612 г.
Значение труда Н.М. КарамзинаУже первые публикации «Истории» потрясли современников. Её читали взахлёб, открывая для себя прошлое своей страны. Многие сюжеты писатели использовали в дальнейшем для художественных произведений. Например, Пушкин взял из «Истории» материал для своей трагедии «Борис Годунов», которую посвятил Карамзину.
Но, как всегда, были и критики. В основном современные Карамзину либералы возражали против этатистской картины мира, выраженной в труде историка, и его веры в действенность самодержавия.
Этатизм – это мировоззрение и идеология, абсолютизирующие роль государства в обществе и пропагандирующая максимальное подчинение интересов личностей и групп интересам государства; политика активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни.
Этатизм рассматривает государство как самый высший институт, стоящий над всеми остальными институтами, хотя своей целью он ставит создание реальных возможностей для всестороннего развития личности и государства.
Либералы упрекали Карамзина в том, что он в своём труде следил только за развитием верховной власти, которая постепенно приняла формы современного ему самодержавия, но пренебрёг историей самого русского народа.
Существует даже эпиграмма, приписываемая Пушкину:
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам без всякого пристрастья
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
Действительно, к концу жизни Карамзин являлся убеждённым сторонником абсолютной монархии. Он не разделял точки зрения большинства мыслящих людей на крепостное право, не был ярым сторонником его отмены.
Он скончался в 1826 г. в Петербурге и похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.
Памятник Н.М. Карамзину в Остафьево
Проза Карамзина и Радищева
Давайте узнаем характерные черты стиля Карамзина.
👤 Николай Михайлович Карамзин (1766—1826) — самый влиятельный писатель русского сентиментализма. Литературная карьера Карамзина была недолгой. Все его художественные произведения написаны с 1791 по 1803 год — остальные годы жизни он посвятил исторической науке, созданию многотомной «Истории Государства Российского».
📘 Карамзин сознательно ставил задачей реформировать русский литературный язык. Для современников его стиль звучал новаторски. В поисках более легкого и гибкого языка писатель смело придумывал новые слова, отказывался от устаревших и книжных слов и грамматических форм.
🖋 Карамзин — чемпион по изобретению неологизмов. Вот его вклад в русский лексикон: слова «влияние», «влюбленность», «трогательный», «рассеянный», «занимательный», «развлечение», «расположение», «обстоятельство», «предрассудок», «промышленность», «катастрофа» и многие другие.
📝 Новизна и в том, что он предпочитал не заимствовать слова из других языков, а по их модели создавать слова из уже существовавших русских корней, приставок и суффиксов — это называют калькированием. Например, слово «впечатление» — калька «impression». Такие слова были интуитивно понятны аудитории Карамзина, владевшей западноевропейскими языками, и поэтому они легко приживались в речи.
🌍 Путешествие по Европе очень повлияло на молодого Карамзина. В 1789-1790 гг. писатель побывал в Германии, Швейцарии, Франции и Англии, встречался с поэтами и философами, включая И. Г. Гердера и Иммануила Канта, стал свидетелем революции во Франции.
📇 В 1791-1792 гг. Карамзин опубликовал в «Московском журнале» «Письма русского путешественника». Это одновременно записки о реальном путешествии и эмоциональный дневник. Авторский голос в «Письмах» Карамзина принадлежит типичному герою сентименталистов: он внимателен к своим эмоциональным реакциям, интересуется психологией людей больше, чем идеями и событиями, радуется тихим нежным картинам и испытывает ужас перед бушующей парижской толпой.
❕ В «Письмах» важна идея свободного путешествия как самовоспитания и самореализации человека:
«Приятно, весело, друзья мои, переезжать из одной земли в другую, видеть новые предметы, с которыми, кажется, самая душа наша обновляется, и чувствовать неоцененную свободу человека, по которой он подлинно может назваться царем земного творения».
📕 В 1792 году в «Московском журнале» выходит повесть «Бедная Лиза». Она будет невероятно популярна и сразу вызовет целую волну подражаний — вскоре появятся «Бедная Маша» А. Измайлова, «Обольщенная Генриетта» И. Свечинского, «Даша, деревенская девушка» П. Львова, «История бедной Марьи» Н. Брусилова и др. У молодых читателей станет модно гулять в местах, описанных в повести, и грустить на берегу «Лизина пруда».
🗣 Сентиментальные повести Карамзина объединяет образ рассказчика, всегда эмоционально вовлеченного. Он сочувственно объясняет поступки персонажей (даже Эраст в «Бедной Лизе» получает долю симпатии) любуется картинами природы и волнуется за героев.
✨ Мир этих повестей, даже когда сюжеты развиваются трагически, близок к сентименталистской утопии. Здесь универсальные человеческие качества важнее социальных границ, все люди могут быть чувствительны и способны к добру.
Всероссийский музей А. С. Пушкина
Прянишников Николай Евгеньевич (Москва) – руководитель направления «Менеджмент в сфере культуры» на факультете управления социокультурными проектами в Московской высшей школе социальных и экономических наук (МВШСЭН, Шанинка), эксперт фондов Елены и Геннадия Тимченко, М. Прохорова, В Потанина и других, член союза архитекторов и Международного союза музеев (ИКОМ), экс Председатель Совета старшин Российского купеческого собрания.
В истории каждого рода есть страницы, однозначная трактовка которых сильно затруднена. Есть такое событие и в истории моего рода. На рубеже XVIII-XIX произошли трагические события российской истории. В результате заговора был убит Павел I и Российской империей начал править его сын Александр. В это же время в Ярославле сложные события произошли в жизни моего пращура Порфирия Григорьевича Оловянишникова, который был в центре колокололитейного производства. Дело в том, что два местных купца Кокуев (потомки его потом владели гостиницей) и Холщевников написали жалобу-донос, который поступил на имя замечательного поэта, бывшего в то время министром юстиции, — Гаврилы Романовича Державина [1]. Ярославцы жаловались, на то, что при производстве колоколов (заводе Мартынова) местные заводчики используют медную монету, что в то время было запрещено специальным законом. Безусловно, что Гаврила Романович потребовал от местных властей, а именно от ярославского прокурора Бранта — проверить данные факты. О дальнейших подробностях мы узнаём из наблюдательного производства, известного, как «Дело о переливе медной монеты». В самой жалобе никаких фактов преследования авторов не было. Более того, представленные ими факты подтвердились лишь отчасти – на заводе Мартынова был найден мешок с медной монетой и произведены аресты, арестовали всех работавших и тех, кто был причастен к производству колоколов. Многие арестованные сознались, но не Порфирий Григорьевич, который стал главным обвиняемым, ибо он снабжал завод медью. Дело рассматривалось в магистрате, который оправдал работавших на заводе крестьян, а «а Оловенишникова (генерального подрядчика), Мартынова (хозяина завода) и мастеров Чарышникова и Крепышева признал виновными и назначил строгое наказание: битье кнутом и конфискацию имущества в пользу государства» [2]. Но, на счастье обвиняемых дело было передано в уголовный суд, а оттуда в судебную палату, где резонно рассудили, что указ о запрете использования монет при литье был секретным, а, значит, обвиняемые могли о нём просто не знать, что, по правилам того времени, делало участников невиновными. Вторым счастливым обстоятельством стало восшествие Александра I на престол, которое сопровождалось амнистией для нетяжких преступлений. На основании этой амнистии все арестованные были освобождены, и им возвращено имущество.
Жителям современной России легко представить, что произошло в Ярославле в далёком прошлом. Три ярославца: два купца (Кокуев и Холщевников) и полицейский пристав Зотов, будучи закадычными приятелями, выпивая вместе, решили «раскрутить» Оловенишникова и Мартынова на легкие деньги и получить от них отступную. Однако шантаж не удался, тогда и пришлось дать делу ход. Благодаря вмешательству Гаврилы Романовича Державина дело было рассмотрено со всех сторон и важно, что с тех пор за отливкой колоколов должен был наблюдать полицмейстер, а заводчики должны были оповещать его о литье заранее. В результате мы имеем динамику отливок и их объем, а благодарить за это должны Гаврилу Романовича Державина, который считал колокольный звон символом приближения смерти:
«Глагол времен! Металла звон!
Твой страшный глас меня смущает,
Зовёт меня, зовёт твой стон,
Зовёт, — и к гробу приближает…»
Николай Евгеньевич Прянишников
Литература:
1. ГАЯО, Ф.153; оп.1; ед. хр. 42; л. 5-8 об.
2. Прянишников Е.А., Дело о переливе медной монеты в колокола, III Оловянишниковские чтения (Тезисные материалы), Ярославль, 1998 г., с. 15-16;
3. К Степану Васильевичу Перфильеву на смерть Александра Ивановича Мещерского, в кн. Державин. Стихотворения, Библиотека поэта, Изд-во писателей в Ленинграде, 1933, с. 118.
1 1. Курс образовательной программы «Основы духовной безопасности в образовании, науке, бизнесе, медиа и социальной сфере» — для педагогических работников пройдет 1 и 2 июля в ТГУ (Комсомольская пл., 5), Технопарк (Точка кипения), с 10:00 до 17:00. | 2 1. Торжественное вручение дипломом выпускникам ИЭУиС пройдет в Учебном театре ТГУ (Советская, 6). 2. Встреча с ректором МГИМО Анатолием Васильевичем Торкуноовым кандидатом исторических наук, доктором политических наук, профессором, академиком РАН пройдет в ТГУ (Советская 181к), ауд. 117, в 12:00. 3. Вручение дипломов магистрантам ФФКиС пройдет в ТГУ (Советская, 181д). 4. Курс образовательной программы «Основы духовной безопасности в образовании, науке, бизнесе, медиа и социальной сфере» — для педагогических работников пройдет в ТГУ (Комсомольская пл., 5), Технопарк (Точка кипения), с 10:00 до 17:00. | 3 | 4 | 5 1. Церемония вручения дипломов выпускникам института естествознания пройдет в ТГУ (Локация «Физик-Лирик», Комсомольская пл.,5 со стороны Моршанского шоссе). | 6 1. Вручение дипломов студентам — выпускникам педагогического института пройдет в ТГУ (Советская, 181), ауд. 308, в 14:00. 2. Вручение аттестатов выпускникам университетских профильных классов пройдет в Учебном театре ТГУ (Советская, 6), в 15:00. | 7 1. Торжественное вручение дипломов выпускникам ФФиЖ пройдет в ТГУ (Советская, 181к), ауд. 607, в 10:00. 2. «Здоровье суставов в надежных руках» пройдет в ТОГБУК «Тамбовской областной универсальной научной библиотеке им. А. С. Пушкина» (Интернациональная, 17), в 12:00. 3. Вручение дипломов ФФКиС пройдет в ТГУ (Советская, 181д). 4. Выпускной 2021 в ИПиНБ пройдет в Учебном театре ТГУ (Советская, 6), в 15:00. | 8 1. Торжественное вручение дипломов выпускникам 2021 года специальностей «Лечебное дело», «Стоматология», «Педиатрия» пройдет в Учебном театре ТГУ (Советская, 6), в 11:00. 2. «Последний звонок» на факультете истории, мировой политики и социологии пройдет в ТГУ (Советская, 181к). | 9 1. Вручение дипломов выпускникам ИМФиИТ пройдет в ТГУ (Комсомольская пл. 5), ауд. 301, в 10:00. 2. «Последний звонок» на факультете истории, мировой политики и социологии пройдет в ТГУ (Советская, 181к). 3. Вручение дипломов о высшем образовании выпускникам ФКиИ пройдет в Тамбовском молодежном театре ( Астраханская, 2 А ), в 14:00. 4. Вручение дипломов студентам — выпускникам педагогического института пройдет в ТГУ (Советская, 181), ауд. 308, в 14:00. | 10 | 11 |
Державин Гаврил Романович | Encyclopedia.com
(1743–1816), поэт.
Гаврил Державин, один из самых самобытных русских поэтов XVIII века, до Александра Пушкина считался величайшим национальным поэтом. После службы в армии более двадцати лет проработал государственным служащим. Сначала он занимал должность губернатора с 1786 по 1788 год в Тамбове, городе на юге центральной части европейской части России, основанном в 1636 году как форпост против крымских татар.Человек Просвещения, он стал поэтом-лауреатом и служил министром юстиции Екатерины II с 1802 по 1805 год. Державин также некоторое время был личным секретарем Екатерины.
Наиболее известные произведения Державина, перечисленные в хронологическом порядке, включают Придворный (1776), Смерть князя Мещерского (1779–1783), Фелица (1782), Ода Богу (1784), То Властелины и судьи (1780) и Водопад (1791–1794).Державин отдавал предпочтение оде как жанру, но отличался от поэта Ломоносова тем, что не считал ее хвалебной формой. Его стиль больше напоминает римского лирика и сатирика Горация (65 до н.э. — 8 до н.э.). Державин впервые привлек внимание Екатерины Великой своей одой Фелица , названной в честь персонажа рассказа Екатерины «Сказание о князе Хлоре». Здесь он нарушил несколько табу, восхваляя государя не с трепетом, а с непринужденностью. Она ходит «пешком», ест, читает, пишет, любит шутить и хорошо относится к людям.Затем Державин противопоставляет ее мелкой эгоистичности окружающих ее дворян с их пирами, маскарадными костюмами и бесконечными развлечениями. Державин резко критикует придворную жизнь в Придворный и К властителям и судьям , высмеивая несправедливых бюрократов и паразитическую аристократию.
Поэзия и мемуары Державина представляют собой богатый и сложный портрет его времени, охватывающий самые разные темы — от войны и мира до любви и ужина. Державин, открытый влиянию всех современных течений и свободно знакомый с различными философскими взглядами, запомнился как поэт, любивший истину больше, чем царей.В своих стихах он был защитником справедливости и независимого духа. Однако в политическом отношении Державин оставался стойким монархистом и общим противником либеральных идей. Вместе с адмиралом Александром Шишковым (защитником крепостного права) Державин учредил Коллоквиум любителей русского слова ( Беседа Любителей Русского слова , 1811–1816) — формальное литературное общество, насчитывающее до пятисот членов, которых Державин мог бы пригласить. в свой большой дом на берегу Фонтанки в Санкт-Петербурге.Петербург.
В поэтическом развитии Державина темы времени и бессмертия становятся все более заметными, пока другие мотивы — отношения поэта с другими людьми, его воспоминания и его собственный жизненный опыт — не становятся различными аспектами его центральной поэтической одержимости стихией. времени. Когда утром 9 июля 1815 года родственники обнаружили труп Державина, они заметили на доске незаконченное стихотворение. Поэма, увековеченная Осипом Мандельштамом как «сланцевая ода» более ста лет спустя, начинается так:
Река времени течет своим течением
Все дела человеческие; он бросает
В бездну забвения
Затонувшие народы, царства даже как короли.
И если голос лиры и трубы
Пока что держит что-то над потоком,
Это тоже вечность проглотит,
Это тоже ждет общая судьба.
Присутствие державинских образов времени можно обнаружить в произведениях более поздних русских поэтов, таких как Пушкин, Тютчев, Фет и Мандельштам. Поэзия Державина, делающая упор на оду и подражание литературным образцам, представляет собой кульминацию и расширение русского классицизма, а не первый шаг к русскому романтизму.В отличие от романтиков, Державин также продемонстрировал классицистскую веру в стабильность мирового порядка, которую он как одист превозносил.
См. Также: ломоносов михаил васильевич; пушкин, александр сергеевич
библиография
Крона, Анна Лиза. (2001). Смелость Державина: нравственная и эстетическая независимость поэта в России . Блумингтон, ИН: Slavica.
Державин Гаврил Романович. (2001). Поэтические произведения: двуязычный альбом , тр.Александр Левицкий и Марта Китчен. Провиденс, Род-Айленд: факультет славистики Брауновского университета.
Сандлер, Стефани. (1999). Перечитывая русскую поэзию . Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета.
Йоханна Гранвиль
Дерзость Державина: моральная и эстетическая независимость поэта в России
Ревизионистское исследование поэтического искусства Державина и его вклада в растущее значение роли «ведущего поэта» в русской культуре. и по всей Российской Империи.Таким образом, он возвращается в XVIII век и пытается устранить длинную тень, которую Пушкин и пушкинское учение бросили на Державина как художника и культурного феномена. Путем внутреннего анализа самореференциальных материалов во многих самых известных стихотворениях Державина, а также его прозаических комментариев о призвании поэта, профессор Крон рисует новую картину того, что подразумевается под «тяжелой лирой» Державина. Она прослеживает, как очень скромная концепция роли поэта, которую он занимал в 1770-х годах, систематически превращалась в более авторитетную, могущественную и независимую.Державин повысил статус поэта, претендуя на определение русскости и русских ценностей, используя прерогативы, ранее имевшиеся в политической сфере, и сыграл важную роль в формировании поэзии как «бич царей», которую он позже передал Пушкину. Часть 1, «Независимая эстетика», пересматривает Державина как новаторского вербального художника, помещая его творчество прямо в контекст литературных вопросов и дебатов о литературном языке, которые были современниками его более чем пятидесятилетней карьере.Во второй части показано, как Державин поднял ведущего поэта до статуса национального героя, вмешиваясь в придворный жанр «священной коровы» — панегирическую оду. Кроун исследует постепенный отказ Державина от безличного «бестелесного» одического голоса, его привнесение персонализированного одиста в произведение и его последовательное повышение позиции восхваляющего по сравнению с восхваляемым, пока поэт-восхваляющий сам не превратился в одического героя. Как поэт во всех русских письмах, занимавший самые многочисленные и самые влиятельные государственные должности (губернатор, министр торговой коллегии, министр юстиции и т. Д.), Державин, человек всепроникающего «министерского» менталитета, мог очень убедительно предположить, что великий поэт был независимым «монархом» или «министром» в своей поэтической сфере и что национальная служба великого поэта была равной что у государственного деятеля или фельдмаршала.
«… последовательное и хорошо продуманное изложение интересной диссертации… содержит развернутый анализ многих основных стихотворений Державина и предлагает вдохновляющие идеи… Хорошо, что многолетнее изучение Державина… теперь должно быть увенчано монографией, которая предлагает долгожданную переоценку значения Державина в русской поэтической традиции и получает удовольствие от сырой, непосредственной поэзии, в которой Державин воспевает свою любовь к жизни и идеалы своего времени.»(MLR)
Анджела Бринтлингер | Департамент славянских и восточноевропейских языков и культур
Русская кухня в изгнании, перевод Анжелы Бринтлингер и Томас Ферик (Academic Studies Press, 2018)«Русская кухня в изгнании» знакомит англоязычную аудиторию с эссе Петра Вейла и Александра Гениса, написанными в середине 1980-х годов. Обязательно к прочтению для ученых, студентов и обычных читателей, интересующихся русскими исследованиями, а также для специалистов по эмигрантской литературе, исследованиям мобильности, популярной культуре и кулинарии.Эти очерки, любимые россиянами в США, русской диаспорой во всем мире и в постсоветской России, рассказывают о повседневных переживаниях и переосмысливают идентичность иммигрантов через их взаимодействие с русской кухней. Богато иллюстрированная и красиво оформленная книга переведена «не дословно, а улыбка за улыбкой», если использовать выражение Сергея Довлатова, писателя-эмигранта Вейла и Жениса. Переводчики Анджела Бринтлингер и Томас Ферик предоставили обширные авторитетные и порой забавные комментарии.
Чехов для 21 века , под редакцией Кэрол Аполлонио и Анжелы Бринтлингер (Slavica Publishers, 2013)
Спустя сто пятьдесят лет после своего рождения Антон Чехов остается самым любимым русским драматургом в своей стране, а в англоязычном мире он уступает только Шекспиру. Его рассказы, обманчиво простые, продолжают служить образцом для писателей на многих языках. В этом томе Кэрол Аполлонио и Анджела Бринтлингер собрали вместе ведущих ученых из России и Запада для широкого обсуждения работ и наследия Чехова.Рассматривая вопросы столь же обширные, как пространство и время, и столь же узко сфокусированные, как слово, это двадцать одно захватывающее новое эссе для двадцать первого века.
Чапаев и его товарищи: война и русский литературный герой через двадцатый век , Анжела Бринтлингер (Academic Studies Press, 2012)
На протяжении двадцатого века русский литературный герой оставался центральным в русской художественной литературе и часто «сражался» на поле боя или на гражданском фронте.Война была опытом русского народа, и она стала доминирующим образом, отражающим советский опыт как в литературе, так и в других областях культурной жизни. Эта книга прослеживает эти военные переживания, воспоминания, образы и метафоры в литературе советского и постсоветского периода, исследуя творчество Дмитрия Фурманова, Федора Гладкова, Александра Твардовского, Эммануила Казакевича, Веры Пановой, Виктора Некрасова, Александра Солженицына, Владимир Войнович, Сергей Довлатов, Владимир Маканин, Виктор Астафьев, Виктор Пелевин, Василий Аксенов.Эти авторы представляли официальную советскую литературу, подпольную или диссидентскую литературу; они попадали в немилость, были сосланы и возвращены в Россию, умирали дома и за границей. Самое главное, что всех их тронула война, и они отреагировали на состояние войны в своих литературных произведениях.
Написание полезного прошлого: русская литературная культура, 1917-1937 гг. , Анжела Бринтлингер (Northwestern University Press, 2008)В работе «Написание полезного прошлого» Бринтлингер сравнивает биографии Пушкина с другими исследованными биографиями и в заключительной главе рассматривает другие, более удачные воспоминания о смерти великого поэта.Она утверждает, что популярные памятные даты — выставки, концерты, специальные выпуски журналов — были более подходящей биографией, чем жанр «полезного прошлого». Для постреволюционных деятелей культуры, включая Тынянова, Ходасевича и Булгакова, Пушкин был скорее символом, чем моделью для конструирования этого полезного прошлого.
Державин: биография , Владислав Ходасевич и перевод Анжелы Бринтлингер (University of Wisconsin Press, 2007)
Державин занимал положение в центре русской жизни, сочетая гражданское служение с поэтическим вдохновением и создавая произведения, по сути воспевающие победы России и ее правителей, особенно Екатерины Великой.Его биограф Ходасевич, напротив, покинул Россию в 1922 году, не в силах выдержать все более репрессивный советский режим. Для Ходасевича, лирические стихи которого были столь же обыденными в их фокусе, как оды Державина величественны, эта биография была в некотором смысле повторным открытием утраченной и идиллической эпохи, периода, когда можно было стремиться к вершинам художественных достижений, все еще занимая центральная роль в российском обществе.
Безумие и безумие в русской культуре , под редакцией Анжелы Бринтлингер и Ильи Виницкий (University of Toronto Press, Scholarly Publishing Division, 2007)Безумие и безумие в русской культуре представляет собой совместную попытку американских, британских и российских ученых — историков, литературоведов, социологов, теоретиков культуры и философов — понять богатую историю безумия в политической, литературной и культурной сферах. России.Редакторы Анджела Бринтлингер и Илья Виницкий объединили эссе, охватывающие более 250 лет, и затрагивают самые разные идеи, связанные с безумием — от участия государственных и социальных структур в вопросах психического здоровья до взглядов крупных российских авторов и деятелей культуры. о безумии и о том, как это отношение формируется историей, культурой и политикой России.
Вилла-музей Гаврилы Державина в г.Санкт-Петербург
Эта огромная вилла, в которой жил русский поэт-классик Гаврила Романович Державин (1743-1816), состоит из трех зданий на берегу реки Фонтанки. Посетители музея смогут увидеть отреставрированные интерьеры конца 18 — начала 19 веков, а также многочисленные выставки, посвященные культурной жизни Санкт-Петербурга того периода и зарождению русской литературы.
Дача Гаврилы Державина на набережной реки Фонтанки
Фасад виллы Державина с видом на Фонтанку
Памятник поэту Гавриле Державину во дворе его виллы
Величайший русский поэт XVIII века и видный государственный деятель времен Екатерины Великой Гаврила Державин купил этот участок земли у реки Фонтанки для своей загородной виллы в 1791 году.Тогда на этом месте уже был небольшой особняк, построенный для сенатора и писателя Ивана Захарова. Архитектор Николай Львов, друг Державина, значительно расширил здание, добавив два симметричных флигеля, главные фасады которых выходили прямо на набережную Фонтанки. Двор был обнесен галереей отдельно стоящих колонн, и такая же открытая колоннада соединяла два флигеля на набережной. Пространство за домом было оформлено как ландшафтный сад с искусственными ручьями и прудами, мостиками и безумцами.Сейчас это Польский сад, который недавно вернули Державинскому музею.
С 1790-х годов вплоть до смерти Державина дом поэта был одним из культурных центров Санкт-Петербурга, средоточием творческой жизни столицы. Здесь собиралась художественная, литературная и политическая элита России, в том числе поэты и писатели Денис Фонвизин, Николай Карамзин, Василий Жуковский, баснописец Иван Крылов («Русский фонтан») и многие другие.С 1811 года в двухэтажном зале особняка проходили собрания знаменитого литературного общества «Любители русского слова».
В 1846 году виллу приобрело Римско-католическое духовное училище, и архитектор Алексей Горностаев приспособил постройки для своих целей. В 2003 году в рамках празднования 300-летия Санкт-Петербурга в доме открылся Музей Гаврилы Романовича Державина и русской литературы его эпохи. В музее представлены рукописи, иллюстрации и редкие книги XVIII века, журналы, мебель, украшения, картины и гравюры конца XVIII — начала XIX веков, а также портреты поэта и его современников.Максимальные усилия были приложены для воссоздания в точности интерьеров времен Державина, в том числе кабинета поэта, Желтой гостиной, Троны любви, домашнего театра Державина. В музее регулярно проходят концерты и литературные вечера, а также ежегодно проводится праздник русской поэзии 18 века (3 июля).
| Адрес: | 118, Набережная реки Фонтанки |
|---|---|
| Метро: | Технологический институт |
| Как добраться: | От метро перейти через Московскую Ул.На первом повороте поверните направо на Державинский переулок и следуйте по переулку до набережной Фонтанки. Сразу слева от вас будет вилла. (10 минут) |
| Открыто: | со среды по понедельник с 10:30 до 18:00. Последний вход в 17:00. Четверг, с 12 до 20 часов. Последний вход в 19:00. |
| Телефон: | +7 (812) 713-0717 |
| Сайт: | http://www.museumpushkin.ru/ |
| Стоимость входного билета: | Взрослый: 200 руб.00. Школьники: бесплатно. |
| Фото и видео: | Фото: 150,00 Видео: 300,00 руб. |
| Примечание о доступности: | Ограниченный доступ для инвалидов-колясочников (пандусы). |
| Что рядом? | Река Фонтанка, Вознесенский проспект, д. Юсуповский дворец на Садовой улице |
ОТЕЛЕЙ: Выбор редакции
КВАРТИРЫ и B & B: Выбор редакции
РЕСТОРАНЫ: Выбор редакции
Индексы
Том 65 Выпуск 4 Тезисы
Руины и история: наблюдения за российскими подходами к разрушению и разложению
Андреас Шнле
В этой статье рассматриваются теории о руинах и обсуждается их применимость к русской истории и культуре.Он определяет четыре основных подхода к руинам: руины как место свободы от социальных норм и обычаев (Дени Дидро, Питер Фриче, Тим Эденсор), руины как примирение с природой (Георг Зиммель), руины как подтверждение современности. за счет прошлого (Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно) и руин как символа продолжающегося исторического упадка (Вальтер Бенджамин). В отличие от западных подходов к руинам, Шнле отличает нежелание эстетизировать руины в русской культуре.Тем не менее, руины приобретают особое значение в русской культуре, будь то то, что они возникают и исчезают в результате политической воли, что они служат образцом имперской легитимности и могущества, что они раскрывают уязвимость идентичности России между Востоком и Западом или что они свидетельствуют о крахе утопических проектов и масштабах исторического разрушения.
Руины Державина и рождение исторической элегии
Люба Гольбурт
Через призму стихотворения Гавриила Державина 1797 года «Развалины» Люба Гольбурт исследует два параллельных события в истории русской культуры: фрагментацию огромного наследия Екатерины Великой после ее смерти в 1796 году и одновременное ослабление жанровой системы классицизма. породившие такие гибридные жанры, как историческая элегия.По своей временной поливалентности историческая элегия имеет большое сходство с руинами, частично сохранившимся историческим артефактом, который в период позднего Просвещения / раннего романтизма становится центральным образом для переживания истории. Поэма Державина уместно разыгрывает исторические воспоминания о месте, перенаселенном руинами и наполненном воспоминаниями о недавней истории, Царском Селе. Опираясь на широкий спектр источников, в эссе прослеживается становление этого летнего имения как центрального locus memorii в русской поэзии и распутываются переплетающиеся нити текстового и графического изображения в творчестве Державина.
Пиранези в Петрограде: источники, стратегии и дилеммы в модернистских изображениях руин (1918-1921)
Полина Барскова
Мифологию Санкт-Петербурга издавна интерпретировали через призму эсхатологического пророчества. Но что происходит с культурной традицией, когда пророчество о гибели воспринимается как реальность, а предсказания уступают место реакции? Как изменился дискурс конца Петербурга, когда легендарное проклятие разлученной жены Петра — «Этот город будет пустым» — превратилось в разорение послереволюционного Петрограда: жестокого, голодного, замороженного и больного? В этой статье Полина Барскова исследует различные культурные проявления городского кризиса сразу после 1917 года.Эти художественные реакции исходят от Виктора Шкловского, Павла Шиллинговского, Семена Павлова, Григория Козинцева и других. Здесь акцент делается на напряжении между двумя импульсами: отдалить и эстетизировать руины или приблизить их к автору и реципиенту, делая эти признаки городской катастрофы максимально бессвязными и уродливыми. В статье утверждается, что петербургские авторы используют обе стратегии, а также их гибриды.
Общее прошлое: современные руины как общий городской опыт эпохи революции Москва и Петербург
Грегори Страуд
В этой статье Грегори Страуд рассматривает современные руины как место общего городского разговора и самобытности для больших, разнообразных и во всех прочих отношениях раздробленных групп жителей Петербурга и Москвы.Страуд утверждает, что то, что началось на рубеже веков как относительно узкое ностальгическое интеллектуальное движение, озабоченное воспринимаемой современной утратой вневременной красоты и ценности, превратилось в разочарование во время рождественских праздников во время Первой мировой войны в обычный бульварный разговор о потере праздник, ритуал, аутентичность и привычка. Неспособность старого режима успешно начать этот разговор и предложить значимые решения превратила бы такую ностальгию в резкую критику автократии, массового потребительства, частной собственности и капитализма владельцев магазинов.
Распад или выносливость? Руины социализма
Томас Лахузен
Строительство социализма, в его конкретном и метафорическом смысле, находится в состоянии постоянного разложения — в руинах — с самого его основания. Для тех, кто населял его, выносливость стала образом жизни. Именно эта стойкость объясняет сопротивление рынку со стороны как людей, так и ландшафтов, в которых они живут. Ностальгия по социализму стала товаром, но не для тех, кто все еще живет на его развалинах, потому что они дома.Это эссе Томаса Лахузена исследует этот разрушенный ландшафт, от исчезающего Дворца Республики в Берлине и ветхих зданий из сборных железобетонных плит настоящего социализма, до его культуры, которая разделяет разрушение и разрушение с его построенными структурами. Лахузен сопоставляет этот пейзаж с философскими эссе о крахе коммунизма и недавними историями, некоторые из которых порождают новые фетиши и новые товары.
Питание в Императорской России: сословие, национальность и питание до великих реформ
Элисон К.Смит
В первой половине XIX века споры о российской социальной структуре играли центральную роль в дискуссиях о заведениях общественного питания. Российское государство контролировало эти заведения частично посредством законодательства, которое разделяло социальные группы; в нем особое внимание уделялось крайностям социальной иерархии, не проявляя особого интереса к средним группам. Однако при более подробном описании заведений общественного питания группы среднего уровня — или их отсутствие — казались чрезвычайно важными.Иностранные наблюдатели в целом считали, что в России не хватало заведений общественного питания как среднего класса, так и среднего класса. Русские частично согласились, но к середине века они с большей вероятностью поместили средний класс в одну конкретную группу: московских купцов.
Экономические аспекты искусства в сталинскую эпоху: кооперативы художников в тисках идеологии и плана
Галина Янковская
В этом эссе Галина Янковская исследует экономические аспекты советской художественной жизни, которые часто были столь же важны, как политические факторы или цензура при определении формальных особенностей и содержания художественного производства.Янковская рассматривает комплекс разносторонних тенденций: эгалитарное воображение русских художников, ожидания новой художественной аудитории и намерения властей. Изучение запутанной истории художественных институтов (в основном Всехудожников, но также Союза художников и Художественного фонда) в повседневных буднях советской плановой экономики позволяет Янковской изучить столкновение экономических, идеологических и политических мотивов в сталинской культуре и понять Посмотрите, как художники ускользали от официальной идеологии или использовали ее в своих целях, чтобы выглядеть «занятыми».Некоторые конкретные практики этой системы производства и распространения произведений искусства, такие как финансовая поддержка государства, а также регулирование рынка произведений искусства, закон об авторском праве и массовое производство копий ручной работы, сохранились и в постсталинский период.
1842). Российская национальная библиотека. История
Здание публичной библиотеки по проекту Росси
Торжественное открытие публичной библиотеки состоялось 2 (14) января 1814 года. Среди более чем 200 человек, присутствовавших на церемонии, присутствовал поэт Гаврила Державин. живописец Орест Кипренский, филолог Александр Востоков и архитектор Вастлый Стасов.Присутствовало немало женщин, в том числе члены Женского патриотического общества, деятельность которого Оленин поощрял. После краткого выступления директора секретарь библиотеки Александр Красовский зачитал «Беседа о пользе человеческих знаний и о необходимости публичных библиотек в любом благоустроенном государстве». Это выступление (набросок которого было составлено Олениным) было посвящено краткой истории Публичной библиотеки и указывало на «своеобразие» этого учреждения для России.Следующим поднялся поэт Николай Гнедич. Живой, эмоциональный человек, активно защищавший русский язык и русскую литературу, он горячо выступил с речью о «факторах, сдерживающих успех нашей литературы». Знаменитый русский баснописец Иван Крылов зачитал басню « Ныряльщики », написанную им специально по этому случаю. Невский проспектЛитография Андрея Мартынова. 1820-е годы
Открытие Публичной библиотеки, совпавшее с тем, что Пушкин называл временем «славы и восторга», было зафиксировано во всех петербургских газетах.Поэт и критик Петр Плетнев писал, что все мужчины и женщины, «русские сердца которых сильнее забились при слове Родина», восприняли это событие как «славное событие», важное для будущего страны. Библиотека оставалась популярной темой и в последующие годы. Газеты описали его как «чисто национальный репозиторий» и отметили, что любой читатель «имеет свободный доступ к нему, независимо от титула или звания, которое он мог иметь».Библиотека была открыта как для «использования», так и «для просмотра». С самого начала он также функционировал как музей — посетителям представили его печатные и рукописные сокровища и показали залы здания, в то время как сотрудники стремились дополнить экскурсию комментариями о характере, истории и значении статей о отображать.В первые годы библиотекой ежегодно пользовалось от 500 до 600 человек. Те, кто подали заявки, были очень разношерстными с точки зрения происхождения и социального статуса: ученые, государственные служащие, военные, священнослужители, торговцы, представители низшего среднего класса и студенты гражданских и военных колледжей. Разночинцы (представители юридически неопределенной группы разнообразного неблагородного, некрестьянского происхождения, которые в основном выполняли «белые воротнички») и «свободные люди» составляли примерно 11% всех пользователей библиотеки в 1816-1919 годах.«Новая молодежь» вошла в читальный зал с интересами, сформированными, как уже было сказано, «общественным волнением после наполеоновских войн». Среди известных пользователей библиотеки в то время были будущий декабрист Вильгельм Кюхельбекер, математик Николай Лобачевский и исследователь Федор Литке. В 1817 г. в записях библиотеки отмечается появление первых читательниц.
Оленинские годы, в течение которых было выпущено более 15000 библиотечных карточек и около 100000 томов, выданных читателям, также были отмечены первыми попытками анализа моделей чтения, круга тем, которые интересовали пользователей библиотеки, и спроса на произведения. отдельных авторов (Ломоносов, Карамзин, Державин, Крылов, Жуковский, Гнедич, Батюшков и др.).Этот же период ознаменовался созданием справочно-библиографической службы в библиотеке, поскольку сотрудники начали систематически отбирать литературу по запросам читателей (например, книги по истории войны 1812 года, походы Суворова в Италия и Швейцария, или государственное образование в России).
Салон Оленина на его даче в ПриютиноАкварель Федора Солнцева. 26 мая 1834 г.,
Об Оленине говорили, что он делил свое время и силы между службой и друзьями.В его доме на набережной Фонтанки и на даче в Приютино собралось почти все петербургское литературно-художественное общество. «Салон» Оленина посетили поэты и писатели — Александр Пушкин, Широкий Жуковский, Петр Вяземский, Николай Карамзин и Гаврила Державин; художники и скульпторы — Владимир Боровиковский, Карл Брюллов, Алексей Венецианов, Иван Мартос, Обширный Демут-Малиновский и Орест Кипренский; архитектор Вастлый Стасов и многие другие творческие люди.Благодаря сети дружбы Олента библиотека приобрела услуги баснописца Ивана Крылова, поэтов Николая Гнедича и Константина Батюшкова, литератора Михаила Лобанова, поэта и школьного друга Пушкина Антона Дельвига, писателя и драматурга Михаила Загоскина. . Для работы в отделе рукописей Оленин пригласил выдающегося русского филолога и поэта Александра Востокова, а также Александра Ермолаева, ученика Академии художеств, тогда только начинавшего свою карьеру, но уже талантливого специалиста по русскому летописцу и русским рукописным книгам.Карамзин советовался с Ермолаевым при написании своей монументальной книги «История государства Российского ». И Пушкин, и академик Петр Кеппен обращались к нему за помощью в интерпретации текста «Слова о полку Игореве ».По просьбе Строганова и Оленина на государственную службу в библиотеке был принят книготорговец Широкий Сопиков, принадлежавший к купеческому сословию. Сопиков прославился своими знаниями в области русской библиографии и книжной торговли. Ему было поручено управлять российскими фондами, а библиотека позаботилась о публикации его крупного труда Эссе в русской библиографии , который, по твердому убеждению автора, «станет классикой не только в России, но и за рубежом».Работа Сопикова содержала «точное и подробное описание» книг, изданных в России с момента появления книгопечатания до начала девятнадцатого века, и до сих пор остается ценным справочником для библиотекарей и библиографов.
Форма гражданского служащего четвертого разряда. 1834
Оленин очень уважал коллектив библиотеки. Он прислушивался к их мнению и был убежден, что те, кто служил в этом «храме просвещения» (так Петр Плетнев называл Публичную библиотеку), должны быть образованными людьми, хорошо разбирающимися в языках, литературе, искусстве и науках.При выборе кандидатов на должность библиотекаря Оленин руководствовался не только своей добротой и известной щедростью, но и коммерческими соображениями. По его просьбе на неоплачиваемую должность почетного библиотекаря были предложены библиограф и книговед Василий Анастасевич, журналист и издатель Николай Греч, горный инженер Петр Фролов — «собиратель русских древностей», архимандрит Лоацинт (Никита Бичурин) — основоположник русского китаеведения, историк и знаток Сибири Григорий Спасский.Наверное, ни один другой период в истории Публичной библиотеки не дал такого количества рассказов и небылиц, как Оленин. На это были, конечно, свои причины, в первую очередь фигура самого директора, сумевшего собрать вокруг себя множество талантливых, неординарных людей, поведение которых временами могло вызывать разговоры. Так, например, Василий Собольщиков в своих мемуарах (поступивший в библиотеку писцом, а затем переведенный разбирать коллекцию эстампов) охарактеризовал библиотекарей времен Оленина как «паразитов».Но один из этих «паразитов» — Иван Крылов, работа которого в библиотеке породила особенно много легенд и анекдотов, — отслеживал поступление уставных копий в русское отделение. Он составил реестры недоставленных книг и подготовил материалы, по которым Оленин наводил справки, которые отправлялись как «составителям», так и в орган цензуры.
Зал русской книгиРисунок Георгия Чернецова. 1826.
Крылов стремился собрать полную коллекцию русских книг в Публичной библиотеке, и с этой целью он провел библиографический поиск, используя свои давние связи с книготорговцами.Например, через свое агентство издатель и книготорговец Александр Смирдин обогатил русский отдел несколькими редкими изданиями. Крылов также внес полезные предложения относительно порядка ведения книг в Русском отделе и метода обслуживания пользователей библиотеки. (Некоторые листки бумаги, которые он вставлял в книги, разосланные со склада в читальный зал, сохранились до наших дней). Вместе с Сопиковым он составил первый каталог русских книг, составил библиографии по запросу рядовых читателей и государственных учреждений — на Война 1812 года, походы Суворова и Санкт-Петербург, а также списки книг, которые пользователи запрашивали у Русского отдела для печатных отчетов Публичной библиотеки.Тем не менее, делая все это, Крылов, тем не менее, оставался верным себе с эксцентричным образцом поведения, вызванным пренебрежением общепринятыми стандартами государственной службы и общества в целом, и отсутствием мобильности, вызванным ожирением и преклонным возрастом: к тому времени, когда он покинул библиотеку в 1841 году ему исполнилось 73 года.«Престольный рай для литераторов», как назвал библиотеку видный деятель культурной жизни рубежа ХХ веков Дмитрий Философов, была неотъемлемой частью «салона» Оленина.Он поощрял литературные и научные усилия своих сотрудников и проявлял к ним очень активный интерес. В частности, при Оленине библиотека создавала особую культурную атмосферу, которая нравилась как сотрудникам, так и пользователям. Когда Гнедич задумал перевести на русский язык Гомеровскую Илиаду , Оленин первым пришел ему на помощь и оказался тонким толкователем текста. Перевод Гнедича, который Пушкин назвал «великим подвигом», стал общим делом библиотеки.Помимо Оленина, библиотекарь Дмитрий Попов со знанием греческого языка, Александр Ермолаев со знанием летописной традиции и генеалог Максим Семигановский внесли свой вклад в творчество поэта, и даже известный ленивый Крылов выучил греческий язык, чтобы помочь. Помощник режиссера Сергей Уваров дал полезные советы по метрике перевода. Что-то вроде живых картин было поставлено в холле библиотеки, в котором участвовали все желающие, в поисках точного перевода текста Гомера.В дирекции Оленина также велась коллективная работа по составлению комментария к Лаврентьевской летописи и подготовке к изданию сборников русских летописей. С 1812 года общество, созданное под эгидой библиотеки, работало над составлением краткого славяно-русского словаря, но, к сожалению, так и не осуществилось.
Антон Дельвиг, в то время как помощник библиотекаря по русским фондам (должность, к которой он стремился, работая более года без вознаграждения), посвящал свое свободное время тому, чтобы вместе собирать в библиотеке то, что его друг Плетнев назвал «самыми драгоценными сокровищами для» требования интеллектуальной жизни «.Дельвиг служил здесь с сентября 1820 года по май 1825 года, когда он почти постоянно пребывал в прекрасном творческом настроении. Коллективная работа над гомеровским эпосом и культом античного мира, которую поощрял Оленин, нашла отражение в его стихах. Дельвиг очень ценил свое положение в библиотеке и, вероятно, сам никогда бы не подал в отставку. Истинные причины его ухода, а также неожиданно резкое отношение Оленина к нему современникам так и не стали известны.
Масштабы деятельности библиотеки и ее влияние на общество аксиоматически зависят от состояния самого общества.Это стало очевидным даже во времена Оленина, когда условия в «среде» Публичной библиотеки почти постоянно менялись. Еще до того, как закончилось второе десятилетие правления Александра, праздничные собрания 2 января, посвященные годовщине открытия библиотеки, потеряли свой блеск. Суд больше не интересовался.
Просвещенная часть петербургского общества была недовольна официальным характером разбирательства и преобладанием представителей четырех высших классов Табели о рангах и не ниже.Печатные отчеты о деятельности библиотеки перестали выпускаться. Спрос на ежегодные каталоги того, что читали пользователи Императорской публичной библиотеки, и списки посетителей также исчезли. После восстания декабристов 14 (26) декабря 1825 г., сопровождавшего вступление на престол Николая I, монарха, страстно верившего в строевую подготовку и военную дисциплину, образ жизни Оленина и его руководства библиотекой уже явно расходились суд. Хотя число пользователей продолжало расти, хотя и медленно, в 1830-х годах, влияние библиотеки на общество и, действительно, на ее собственное состояние в некоторых отношениях не соответствовало первоначальным планам и намерениям.
Оленин был продуктом екатерининской эпохи и пережил свое время. Уже будучи пожилым человеком, страдающим от ряда недугов и отчасти из-за непонимания, он продолжал заботиться о благополучии Публичной библиотеки. В его маленьком хрупком теле было доброе, щедрое и даже мужественное сердце. В то время как весь Петербург сидел дома, опасаясь холеры, Оленин не покинул библиотеку, демонстрируя поразительное хладнокровие.«Из всех живых существ, — писал Владимир Одоевский в 1831 году, — практически единственным, кого я видел, был Оленин — в огромной шинели на плечах, портвейн в руках, сигара в зубах,« холера »на губах. , и все же со спокойствием в его сердце … Он действовал великолепно и помогал больным изо всех сил; с тех пор я стал в два раза больше любить его «. В 1833 году Оленину удалось завершить крупную стройку. Великолепное здание было построено на углу на углу, закрепив за библиотекой видное положение на Невском проспекте и прилегающей к нему Александринской площади.
Гавриил Державин: Поэзия и истинная вера
Страница из
НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ЙЕЛЬСКОГО НАУКА (www.yale.universitypressscholarship.com) (c) Copyright Yale University Press, 2021. Все права защищены. Индивидуальный пользователь может распечатать PDF-файл одной главы монографии в YSO для личного использования. Дата: 18 июля 2021 г.
- Глава:
- (стр.473) 11 Гавриил Державин: Поэзия и истинная вера
- Источник:
- Путь России к Просвещению
- Автор (ы):
Г.M. Hamburg
- Издательство:
- Yale University Press
DOI: 10.12987 / yale / 9780300113136.003.0011
В этой главе исследуется политическое мышление русского поэта Гавриила Романовича Державина и, в частности, его вера в просвещенное, прогрессивное, правовое государство. правового государства, изложенного Екатериной Великой в ее Распоряжении Законодательной комиссии . Державин, лучший русский писатель екатеринианской эпохи, был статс-секретарем Екатерины в 1791 году, полноправным членом Сената в 1793 году и министром юстиции Александра I с 1802 по 1803 год.В этой главе сначала рассматривается роль Державина в подавлении восстания 1773–1774 годов под предводительством Емельяна Ивановича Пугачева, а затем обсуждаются его религиозные и политические взгляды в десятилетие после восстания Пугачева, отраженные в его стихах. Затем рассматриваются два элемента социальной политики Державина: его отношение к евреям и еврейскому вопросу и его взгляды на крепостной статус крестьян. Это также объясняет, как постепенное разочарование Державина в российской администрации стало показателем атрофии истинной веры в самодержавие и роста политического цинизма среди екатерининских элит.
Ключевые слова: крестьяне, Гавриил Романович Державин, Екатерина Великая, Емельян Иванович Пугачев, Пугачевское восстание, поэзия, социальная политика, евреи, еврейский вопрос, самодержавие
Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для стипендииYale онлайн требуется подписка или покупка. Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.