Демократия в америке алексис де токвиль: Демократия в Америке

Содержание

Читать онлайн «Демократия в Америке» автора де Токвиль Алексис — RuLit

ТОКВИЛЬ АЛЕКСИС ДЕ

ДЕМОКРАТИЯ В АМЕРИКЕ

В апреле 1831 года, когда Алексис де Токвиль и его друг Гюстав де Бомон отправились в Америку, Эндрю Джэксон уже более двух лет как занимал пост президента. Они приехали в страну, где, по мнению многих, происходили глубокие и разнообразные перемены. К тринадцати штатам, объединившимся в 1787 году в федеральный союз, при-. соединились еще одиннадцать, причем территория двух из них — Луизианы и Миссури — простиралась на запад от Миссисипи. Области, расположенные между Аппалачами и Миссисипи, были уже достаточно колонизированы для того, чтобы получить статус штата или территории. Если в 1800 году в Соединенных Штатах насчитывалось лишь пять миллионов жителей, то в 1831-м их количество превышало тринадцать миллионов, при этом треть населения проживала уже западнее гор. Люди, жившие на этих новых землях, обладали суровыми качествами пионеров. Они были самоуверенны до безрассудства, высокомерны и горды, не признавали никаких повелителей. Условности вызывали у них насмешливое пренебрежение, утонченность и культуру многие из них считали признаком слабости. Они были полны страстного национализма и, хотя и являлись убежденными сторонниками демократии, считали ее необходимой не столько в политической жизни, сколько в общественных отношениях.

Образование могли получить далеко не все. По некоторым данным, в 1831 году миллион детей не могли посещать школу, поскольку были вынуждены работать на заводах. Мало того, что почти во всех штатах существовала долговая тюрьма, — сомнительная структура банков обесценивала заработную плату и ставила под угрозу сохранность тех небольших сбережений, которые удавалось в них поместить. Благодаря возникновению рабочих партий и рабочей прессы, хотя и то и другое просуществовало недолго, стало возможным говорить об экономических требованиях, были созданы профсоюзы. Несмотря на мрачные предупреждения государственных и политических деятелей, таких, как Дэниел Уэбстер и судья Сгори в Массачусетсе, Джеймс Мэдисон и председатель федерального Верховного суда (Chief Justice) Маршалл в Виргинии, избирательное право для взрослого населения было в принципе принято повсюду, кроме Род-Айленда, который сопротивлялся ему до 1843 года.

Грустные пророчества судьи Кента в Нью-Йорке, говорившего, что всеобщее избирательное право отдаст политическую власть «в распоряжение людей, которые не понимают природы и значения предоставляемого им права», и позволит «беднякам и мотам контролировать богатых», лишь ясно выражали неспособность старшего поколения понять тот факт, что избирательная система колониального общества, где закон определя-

ла собственность, не могла более существовать в стране, границы которой постоянно расширялись и где политическое равенство приобретало черты закона природы.

Победа Эндрю Джэксона свидетельствовала о проникновении новых веяний во все стороны жизни. После нее была проведена реформа образования, открыты новые университеты, стали реально заботиться об улучшении содержания заключенных в тюрьмах, слава о которых дошла до Франции. Возникла вера в возможность всеобщего согласия, распространился интерес к идеям Роберта Оуэна. Укрепились новые, проникнутые искренностью религиозные направления, связанные с именами Чаннинга, Элиаса Хикса и Джозефа Смита, начала развиваться самобытная американская литература, представители которой, такие, как Джеймс Фенимор Купер и Вашингтон Ирвинг, сразу стали известны в Европе. Все это свидетельствовало о подлинном обновлении. В 1829 году была построена первая железная дорога. Многочисленные изобретения облегчали жизнь домашних хозяек и фермеров. В 1831 году Уильям Ллойд Гаррисон основал газету «Либерэйтор», а через год, когда в Новой Англии было создано Общество противников рабства, стало ясно, что немного найдется таких общественных начинаний, которые не нашли бы понимания в Соединенных Штатах.

Та уверенность в себе, о которой немного позже писал Эмерсон, уже существовала в Америке, когда в 1831 году, после 38-дневного путешествия, туда прибыли Токвиль и Бомон. «Мы не изгои, не инвалиды и не трусы, бегущие от Революции, — писал Токвиль. — Мы первопроходцы и искупители. Подчиняясь всемогущему порыву и вступая в Хаос и Безвестность, мы творим благо».

Токвиль, Алексис де — это… Что такое Токвиль, Алексис де?

Алексис де Токвиль
Alexis-Charles-Henri Clérel de Tocqueville
Алексис де Токвиль
Род деятельности:	историк, политик
Дата рождения:	29 июля 1805(1805-07-29)
Место рождения:	Париж
Дата смерти:	16 апреля 1859(1859-04-16) (53 года)
Место смерти:	Канны

Алекси́с де Токви́ль (фр.

Alexis-Charles-Henri Clérel de Tocqueville; 29 июля 1805(18050729), Париж, — 16 апреля 1859, Канны) — французский политический деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел Франции (1849). Более всего известен как автор историко-политического трактата «Демократия в Америке» (2 тома, 1835, 1840), который называют «одновременно лучшей книгой о демократии и лучшей книгой об Америке».

Биография

Родился 29 июля 1805 года в аристократической семье. Его прадед, известный французский государственный деятель Кретьен де Малерб, защищая своего короля Людовика XVI перед конвентом, поплатился за это своей жизнью, обвиненный в заговоре против республики. Его отец по своим убеждениям тоже был ярый монархист, и только Термидорианский переворот спас его от плахи. Однако сам Токвиль не вполне разделял общественно-политические взгляды своих предков. Обладая с детства живым умом, будущий французский мыслитель очень рано обнаружил интерес к познанию окружающего мира.

Он получил хорошее гуманитарное образование и некоторое время работал юристом. В своих письмах он, однако, не раз выражал опасение, что продолжительные теоретические занятия правом могут убить в нем душу и превратить его в бездушного исполнителя, способного лишь бездумно следовать букве закона. Поэтому вскоре Токвиль отошел от подобного рода деятельности и переключил свое внимание на вопросы общественно-политического устройства.

В центре его внимания прежде всего оказалась Франция — его родное отечество, раздираемое противоречиями и за свою историю успевшее пройти как через монархическую, так и республиканскую форму правления. Опираясь на ретроспективный анализ политического развития общества, Токвиль пришел к выводу о неизбежности наступления демократии во всем мире. Интересно то, какое содержание получает понятие государства в работах французского мыслителя. Для него это прежде всего социальное устройство общества, характер общественных взаимоотношений, над которыми выстраивается адекватная им форма политического устройства.

Первым государством, которому в полной мере удалось воплотить принципы демократического устройства общества, были, по Токвилю, Соединенные Штаты. А коль скоро наступление демократии в мировом масштабе было неизбежно, то ознакомление с положительными и отрицательными чертами демократического устройства становилось крайне актуальной и насущной проблемой.

Поездка в Америку

Под предлогом изучения пенитенциарной системы Соединенных Штатов, Токвиль в 1831 году отправляется в заокеанское путешествие. Интересно, что у него не было представления об идеальном демократическом устройстве. Французский мыслитель говорит не о том, как

должно быть, а о том, как это было. Таким образом, эталоном демократически устроенного общества становятся сами Соединенные Штаты на том уровне развития, на котором они находились к моменту прибытия туда Токвиля. Путешествие длилось около года и по возвращении Токвиль издал книгу под названием «Демократия в Америке».

Это произведение наряду со «Старым порядком во Франции», стало одним из главных трудов французского мыслителя. «Демократия в Америке» выдержала несколько изданий и была переведена практически на все европейские языки. Путешествуя по Соединенным Штатам и собирая материал для своей будущей книги, Токвиль пользовался так называемым методом интервьюирования, широко практикуемом в современной социологической науке. Другой характерной особенностью его исторического метода было то, что он всегда старался идти от фактов к теоретическим обобщениям, так что можно сказать, что он находился у истоков позитивизма

[источник не указан 32 дня]. Токвиль одним из первых развил мысль об американской исключительности.

Память

Именем Токвиля назван ряд научных и общественных наград, включая Премию Алексиса де Токвиля за гуманизм (Франция) и Премию Алексиса де Токвиля в области государственного управления (Нидерланды).

Ссылки

Алексис де Токвиль | PhD в России

Реклама от Google

Исследования в российских диссертациях

Содержание

(выберите и нажмите пункт для быстрого перехода)

Алексис де Токвиль о демократии в США

Одним из наиболее влиятельных исследователей, внёсших неоценимый вклад в развитие теории демократии, является французский общественный деятель Алексис де Токвиль (1805-1859 гг. ), который под влиянием трудов французского эссеиста и путешественника Джона де Крекёра (Сrevecoeur), проанализировал принципы демократии в работе «Демократия в Америке»

. Токвиль подчеркивал взаимосвязь общества и политического устройства государства, тем самым, продолжив традицию французских политических философов Жана Бодена (1530-1596 гг.) и Шарля Монтескьё (1689-1755 гг.), которые стремились обнаружить общественное устройство, способное обеспечить нормальное функционирование политических институтов и режима.

Вслед за ними, либерал Токвиль утверждал, что недостаточно спроектировать исправные формы государственного устройства и обеспечить их функционирование. Токвиль одним из первых либералов осознал, что человек живёт в обществе, и либерализм Laissez-faire (фр. «позвольте-делать», формула маркиза Ренэ д’Аржансона, служившего министром иностранных дел при монархе Луи XV), который подчеркивает невмешательство государства в дела общества и экономические отношения, является механистическим, узким либерализмом, который не учитывает общественные аспекты в политической жизни человека.

Токвиль исследовал те явления, которые приходят на смену средневековому антидемократизму. Он утверждал, что равенство и свобода противоречат друг другу, как в идеологическом, так и в социальном аспектах тех людей, которые придерживаются этих воззрений. Поэтому либерализм всегда аристократичен и элитарен, а демократический эгалитаризм (фр. égalitarisme, от égalité — равенство; стремление к уравнительному пониманию прав) всегда есть массовое и плебейское явление. Демократия содержит два непримиримых требования о свободе и равенстве, и это противоречие может привести к падению демократии.

Реклама от Google

Опыт французской революции учит, что принцип равенства может победить принцип свободы, а демократия может принести элиту в жертву равенству. Свобода, согласно Токвилю, означает наименьшее вмешательство политической власти. Чем выше степень свободы, тем меньше производится вмешательства со стороны властей и механизмов общественного контроля (первичных групп и социальных институтов) в сферу свободы индивида; чем выше такое вмешательство, тем меньшей свободой обладает индивид.

Общественная и историческая действительность сложилась таким образом, что экономические ценности распределены неравным образом между членами общества. Поэтому требование равенства означает распределение заново общественного благосостояния. Перераспределение общественного благосостояния возможно только при наличии соответствующих политических процедур и всеобъемлющего публичного законодательства, что означает радикальное и даже жёстокое вмешательство властей.

Токвиль пришёл к выводу, что существование конституционного режима, ограниченной монархии или либеральной республики, обусловлено существованием добровольных объединений. Большинство аспектов общественной жизни США организованы не посредством государственного принуждения, а в рамках спонтанных, добровольных усилий. Поэтому он искал в США общественные организации, способные контролировать правящее большинство и сдерживать его демократическими процедурами.

Токвиль показывал, как действует принцип добровольного объединения в различных секторах американского общества: в церкви и в общественных объединениях нет иерархической системы организаций, а существует множество организаций, которые основаны на добровольном членстве. Результатом этих добровольных объединений стал плюрализм с существованием многих общественных центров власти. Эти общественные центры становятся эффективной преградой на пути распространения правительственного произвола и тирании ― большинства или меньшинства. Также эти общественные организации балансируют давление заинтересованных групп и не позволяют чрезмерного накопления властных полномочий государственными институтами. Противоречивые требования равенства и свободы уравновешивают друг друга в добровольных общественных организациях, и как следствие этого, можно осуществлять свободу без отрицания принципа равенства. Таким образом, Токвиль объяснял отсутствие диктатуры в Америке добровольным плюрализмом.

источник: Курс лекций по предмету «Политология»: модульный подход. Модуль I. Часть 6. СПб., 2008. 67 с.

Выбор темы диссертации про Токвиля

В российских диссертационных советах диссертации про «А де Токвиля» защищаются по следующим специальностям: ʻʻ07. 00.03 Всеобщая история (соответствующего периода)ʼʼ (исторические), ʻʻ07.00.09 Историография, источниковедение и методы исторического исследованияʼʼ (исторические), ʻʻ09.00.03 История философииʼʼ (философские), ʻʻʼ22.00.01 Теория, методология и история социологииʼ (социологические), ʻʻ23.00.01 Теория и философия политики, история и методология политической наукиʼʼ (политические).

По данной тематике были защищены следующие диссертации:

• Веремчук, Людмила Павловна. Проблема социальной революции в исторической концепции Алексиса Токвиля: диссертация … доктора исторических наук: 07.00.09; [Место защиты: Национальный исследовательский Томский государственный университет].- Томск, 2013.- 450 с.: ил. РГБ ОД, 71 15-7/31
• Глазырин Валерий Алексеевич. Методологические основания становления социологии права в западноевропейской социологии XIX — начала XX веков: диссертация … доктора социологических наук: 22.00.01 / Ур. гос. ун-т им. А.М. Горького.- Екатеринбург, 2006.- 381 с.: ил. РГБ ОД, 71 07-22/76
• Дементьев Илья Олегович. Политическая теория Алексиса де Токвиля и французский либерализм первой половины XIX века: Дис. … канд. ист. наук: 07.00.03. Калининград, 2004. 229 c. РГБ ОД, 61:04-7/613
• Матвеев Сергей Рафисович. Философские истоки французского либерального консерватизма (Ф. Гизо, А. Токвиль): диссертация … кандидата философских наук: 09.00.03; [Место защиты: Национальный исследовательский университет].- Москва, 2014.- 261 с.
• Селентьева Дарья Олеговна. Эволюция социально-философских представлений в партологии: Дис. … канд. филос. наук: 09.00.11. Санкт-Петербург, 2003. 142 c. РГБ ОД, 61:04-9/103-9
• Суханова Маргарита Иосифовна. Восприятие свободы массовым сознанием россиян : теоретико-политологический анализ: диссертация … кандидата политических наук: 23.00.01; [Место защиты: Ин-т философии РАН]. — Москва, 2008. — 248 с. : ил. РГБ ОД, 61:08-23/146
• Фененко Алексей Валериевич. «Национальная идея» и ее эволюция в творчестве французских консерваторов XIX века : Дис. … канд. ист. наук: 07.00.03. Воронеж, 2003. 231 с. РГБ ОД, 61:04-7/100-5

Реклама от Google

Алексис Токвиль — Демократия в Америке читать онлайн

ТОКВИЛЬ АЛЕКСИС ДЕ

ДЕМОКРАТИЯ В АМЕРИКЕ

Многие из них были выходцами из семей, переселившихся на Запад из-за постоянного ухудшения условий жизни в промышленных районах на Востоке, где порожденное торговлей развитие капитализма влекло за собой низкую заработную плату, длительный рабочий день, плохие условия труда на заводах, нищенское жилье и постоянную угрозу безработицы. Образование могли получить далеко не все. По некоторым данным, в 1831 году миллион детей не могли посещать школу, поскольку были вынуждены работать на заводах. Мало того, что почти во всех штатах существовала долговая тюрьма, — сомнительная структура банков обесценивала заработную плату и ставила под угрозу сохранность тех небольших сбережений, которые удавалось в них поместить. Благодаря возникновению рабочих партий и рабочей прессы, хотя и то и другое просуществовало недолго, стало возможным говорить об экономических требованиях, были созданы профсоюзы. Несмотря на мрачные предупреждения государственных и политических деятелей, таких, как Дэниел Уэбстер и судья Сгори в Массачусетсе, Джеймс Мэдисон и председатель федерального Верховного суда (Chief Justice) Маршалл в Виргинии, избирательное право для взрослого населения было в принципе принято повсюду, кроме Род-Айленда, который сопротивлялся ему до 1843 года.

Всякий, кто станет изучать американскую демократию времен Джэксона, не сможет не заметить ее полную уверенность в себе, кипящую энергию, глубокую убежденность в том, что благодаря ей жизнь простых людей становится более здоровой и насыщенной, чем когда-либо раньше. Конечно, у Америки этой поры были свои темные стороны, особенно это касается южных штатов. Были в ней и пессимисты, и периоды, когда задержка экономического развития давала основания усомниться в неудержимом росте экономики. В 1831 году, как и десять лет спустя, когда туда впервые приехал Диккенс, можно было сказать, не боясь ошибиться, что «народ здесь сердечный, щедрый, прямой, гостеприимный, восторженный, добродушный, с женщинами все любезны, с иностранцами открыты, искренни и чрезвычайно предупредительны; они гораздо меньше заражены предрассудками, чем принято думать, подчас чрезвычайно воспитанны и учтивы, очень редко невежливы или грубы»1. Вместе с тем не было бы ошибкой сказать, что как в 1831 году, так и в 1842-м пресса была бесцеремонна, а люди — сверхчувствительны к критике. Нередко они досадовали на иностранцев, которые упорно держались за европейскую условность, называемую правом на частную жизнь. Не следует также забывать и о том, что почти все европейские путешественники, побывавшие в Соединенных Штатах до Гражданской войны, даже такие благожелательные, как Диккенс и Гарриет Мартино, приходили к двум одинаковым выводам. Во-первых, их больше поражало различие Америки и Европы, чем их сходство. Во-вторых, их совершенно ошеломляла, с одной стороны, лихорадочная деятельность американцев, а с другой — их решительное намерение заставить всех оценить их достоинства. Когда Джеймс Рассел Лоуэлл написал свое знаменитое эссе «о некоторой снисходительности иностранцев», он не упомянул в нем о том, что это была, по крайней мере отчасти, реакция на утверждение новым обществом своего очевидного и естественного превосходства над обществом старым. В наше время нечто похожее мы видели в отношении России ко всему остальному миру после Октябрьской революции.

Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»

— журнал «Литературное обозрение 1992`2», 1992 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика №4, октябрь 1994», 1994 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика №5, ноябрь 1994», 1994 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика №6, декабрь 1994», 1994 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 1, 1995», 1995 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 2, 1995», 1995 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 3, 1995», 1995 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 4, 1995», 1995 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 5-6, 1995», 1995 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 1-2, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 10-11, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 12, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 3-4, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 5-6, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 7, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая американская фантастика № 8-9, 1996», 1996 г.

— журнал «Сверхновая № 1-2», 1997 г.

— журнал «Сверхновая № 27-28», 1998 г.

— журнал «Сверхновая № 29-30», 2000 г.

— журнал «Сверхновая № 31-32», 2002 г.

— журнал «Сверхновая № 35-36», 2003 г.

— журнал «Сверхновая № 37-38», 2004 г.

— журнал «Сверхновая № 39-40», 2007 г.

— журнал «Сверхновая № 41-42», 2008 г.

— журнал «Сверхновая № 43-44», 2011 г.

— журнал «Сверхновая № 45-46», 2014 г.

— журнал «Сверхновая № 47-48», 2019 г.

Алексис де Токвиль. Демократия в Америке

Кто ищет в свободе что-либо, кроме самой свободы, — создан для рабства.

Первый том «Демократии в Америке» был издан в 1835 году, скоро будем отмечать 200-летие. Однако книга остается поразительно актуальной. И даже сейчас, читая Токвиля, невольно задумываешься, действительно ли это написано во времена Эндрю Джексона и Николая I, а не перепечатано из сегодняшних новостных сводок?

Токвиль понял в США что-то очень важное, и точно об этом рассказал. В его биографии написано, что он был консерватором, даже лидером консервативной Партии Порядка во Франции, но, по-моему, это ерунда. Независимо от сиюминутных политических предпочтений, он был готов к социальным экспериментам, и точно предсказал для Франции, что «мы, без сомнения, подобно американцам, рано или поздно достигнем почти полного равенства условий существования людей».

Вообще он многое правильно предсказал. Например, Гражданскую войну в США, вызванную противостоянием Севера и Юга. Или вот: «В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России — рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира».

В отличие от своих современников-утопистов, Фурье и Маркса, он не строил замков из слоновой кости, а просто тщательно и добросовестно изучал современные общества, и то, что сейчас называется «трендами». И поэтому он был прозорливее их.

Собственно говоря, что же такое обнаружил Токвиль?

1. Он понял роль общины в жизни США: «Можно утверждать, что ни один из народов Европейского континента не знает, что такое независимость общины. Между тем именно в общине заключена сила свободных народов». По-моему, это фундаментальный закон, и каждый, кто задается вопросом: «Почему у такой-то страны получилось/ не получилось?», должен поинтересоваться состоянием общин.

2. Определил характер американской революции: «Революция в Соединенных Штатах была плодом зрелого и продуманного стремления к свободе, а не какого-то неопределенного, инстинктивного желания независимости. Она отнюдь не была вызвана стремлением к беспорядку; напротив, она шла под знаком любви к порядку и законности».

3. Значение Закона в современном обществе. «В мире не существует другой такой страны, где закон был бы столь всесилен, как в Америке, такой страны, где право применять закон принадлежало бы такому большому числу людей». «Зачастую европеец видит в государственном чиновнике лишь силу; американец же видит в нем право. Таким образом, можно утверждать, что в Америке человек никогда не подчиняется другому человеку, а повинуется лишь правосудию или закону». «Великая цель правосудия состоит в замене идеи насилия идеей права, в установлении правовой преграды между правительством и используемой им силой».

4. Значение децентрализации: «отличительной чертой исполнительной власти в Соединенных Штатах является ее крайняя децентрализация».

5. Он обнаружил «застой» как состояние, присущее несвободным обществам: «Когда из свободной страны приезжаешь в страну, лишенную свободы, то видишь необычайную картину: в первой стране все действует и движется, во второй — все спокойно и неподвижно. В первой только и слышишь об улучшении и прогрессе; наблюдая вторую, можно подумать, что общество уже достигло всех благ и теперь стремится лишь наслаждаться ими и отдыхать. Однако страна, которая активно работает, чтобы стать счастливой, обычно бывает более богатой и цветущей, чем та, которая довольна своей судьбой. Знакомясь с ними обеими, нелегко понять, почему в первой непрестанно появляются все новые потребности, а вторая, казалось бы, не имеет почти никаких желаний».

6. Ввел понятие «тирания большинства» или «всевластие большинства»: «Если когда-либо Америка потеряет свободу, то винить за это надо будет всевластие большинства. Это может произойти в том случае, если большинство доведет меньшинство до отчаяния и толкнет его к применению грубой силы. Тогда может наступить анархия, но наступит она как последствие деспотизма».

Важные цитаты:

Если вы станете рассматривать с интервалом в пятьдесят лет все то, что происходило во Франции начиная с XI века, вы не преминете заметить в конце каждого из этих периодов, что в общественном устройстве совершалась двойная революция: дворянин оказывался стоящим на более низкой ступени социальной лестницы, а простолюдин — на более высокой. Один опускается, а другой поднимается. По истечении каждой половины столетия они сближаются и скоро соприкоснутся. И этот процесс показателен не только для Франции.

Людей развращает не сама власть как таковая и не привычка к покорности, а употребление той власти, которую они считают незаконной, и покорность тем правителям, которых они воспринимают как узурпаторов и угнетателей.

…царства свободы нельзя достичь без господства нравственности, так же как нельзя сделать нравственным общество, лишенное веры.

я, пожалуй, даже не знаю другой такой страны, где бы любовь к деньгам занимала столь прочное место в сердцах людей и где бы открыто высказывалось столь глубокое презрение к теории о неизменном имущественном равенстве.

О Президенте США: «законы предоставляют ему возможность быть могущественным, однако условия, в которых он действует, делают его слабым». «Выборы американского президента все-таки можно рассматривать как период общенационального кризиса».

Любая власть усиливается по мере централизации — это общий, естественный закон, который открывается исследователю при изучении данного вопроса и который деспоты даже малого масштаба постигают инстинктивно.

Всемогущество большинства мне представляется столь угрожающим для американских республик, что средство, используемое для ограничения его всевластия, я рассматриваю как благо.

В Америке, например, есть мятежники, но нет заговорщиков.

Совершенно очевидно, что деспотизм разоряет людей, не давая им производить, не говоря уже о том, что он отбирает у них плоды производства; с почтением относясь к достигнутому богатству, он истощает сам источник богатства. Свобода же, напротив, создает в тысячу раз больше благ, чем разрушает. И у свободных наций народные средства возрастают значительно быстрее, чем налоги.

В чем же заключаются преимущества демократии? Реально они заключаются не в том, что демократия, как говорят некоторые, гарантирует процветание всем, а в том, что она способствует благосостоянию большинства.

Американцев больше всего волнуют не политические, а коммерческие дела, или, вернее, они переносят на политику привычки, приобретенные в коммерции. Они любят порядок, который необходим для успеха в делах, глубоко ценят умеренные нравы, которые лежат в основе прочной семьи.

Католичество, приучая верующих к послушанию, готовит их к равенству. Протестантство же, напротив, обычно направляет людей не к равенству, а к независимости.

Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь в том, что единственное различие цивилизованного и нецивилизованного человека в их отношении к справедливости заключается в следующем: первый оспаривает само существование прав, основанных на справедливости, тогда как второй просто нарушает эти права.

Несмотря на то что человек во многих отношениях похож на представителей животного мира, он все же отмечен одним, лишь ему принадлежащим свойством: в отличие от животных он самосовершенствуется.

Когда только богатые люди имели часы, почти все они были великолепной работы. Сейчас подавляющее большинство часов сделано посредственно, зато все на свете их имеют. Таким образом, демократия не только устремляет человеческое сознание к полезным видам искусства и ремесел, но и побуждает мастеров очень быстро изготавливать множество несовершенных вещей, а потребителей — удовлетворяться качеством этой продукции.

Абстрактное слово подобно шкатулке с двойным дном: вы можете положить в нее любые идеи и незаметно для посторонних глаз забрать их назад.

Народ, в котором отдельная личность теряет возможность самостоятельно вести крупные дела, не приобретая при этом способности вести их сообща, вскоре вернется к варварству.

Я совершенно согласен с утверждением о том, что общественное спокойствие — великое благо, но я не желаю меж тем забывать и о том, что народы приходили к тирании именно путем установления образцового общественного порядка.

Демократическим народам всегда будет трудно делать две вещи: начинать войну и заканчивать ее.

Все великие полководцы обожают централизацию, которая увеличивает их могущество, а все великие диктаторы любят войну, которая заставляет народы сосредоточивать всю власть в руках государства.

все более утверждаюсь в вере, что для того, чтобы стать честным и процветающим, обществу необходимо лишь сильно этого захотеть.

Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»

Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Бакалавриат факультета социальных наук

Департамент политической науки

Реферат по курсу

«История политических учений»

Алексис де Токвиль «Демократия в Америке»

Выполнила:

Студентка 1 курса (гр. 142)

Дорфман А. А.

Проверил:

д. ф. н., профессор

Поляков Л. В.

Москва — 2015

Произошедшие в XVIII — XIX веках революции оказали сильное влияние на развитие философской мысли, в частности, и на труды Алексиса де Токвиля. Философ задавался вопросом, почему американское общество существенно отличалось от французского. В 1831 году он отправился в США с целью исследования политической системы этой страны. На основе наблюдений, полученных им в течение поездки, Токвиль написал книгу «Демократия в Америке», в которой он изложил результаты своего исследования. Проанализировав полученные факты о политической системе Америки. философ сформировал прогноз о возможности перерастания демократического правления в деспотизм.

В своем труде Алексис де Токвиль говорит о том, что развитие деспотизма в демократическом обществе начинается в результате произвола большинства. Он утверждает, что в новом обществе люди, обретшие свободу и равенство, перестали быть связаны друг с другом кастами, сословиями и другими признаками, именно поэтому каждый из них стал заботиться о своих личных интересах, что привело к индивидуализации общества. Он говорит, что «каждый из них, взятый в отдельности, безразличен к судьбе всех прочих.». Эти свободные люди стремятся воплотить свою свободу в «маленьких и пошлых радостях».

Государство же старается обеспечить людей этими радостями. Токвиль сравнивает власть с родительской заботой именно потому, что она лишает людей необходимости думать самим, стремится к верховенству и берет на себя управление делами граждан, но при этом действует ради общего блага и позволяет людям удовлетворять свои потребности.

Таким образом, у каждого отдельного гражданина все реже появляется нужда в проявлении своей воли и, в конце концов, он перестает пользоваться свободой выбора. Токвиль утверждает, что сами люди не стремятся это исправить потому, что считают общество слабым, и так как все равны, среди них не находится кого-то, обладающего достаточным мужеством для улучшения общественного положения. Следовательно, происходит процесс усиления государственной власти и ослабления общества. Правительство устанавливает контроль над индивидами и направляет их действия , но при этом не становится тираном, а выступает по своей инициативе в их интересах. Люди же в таком обществе просто выполняют требования государства и не имеют ничего против этого, потому что чувствуют себя под его защитой.

По Платону, тираном становится один из демагогов, ведь при демократии эти люди обретают большое влияние и начинают оказывать воздействие на настроения людей в обществе путем чрезмерного внимания и даже лести. Можно сказать, что в этом аспекте теория Платона пересекается с идеями Токвиля, ведь, согласно Токвилю, государство внушает гражданам, что нет необходимости пользоваться своими свободами. Отличие теории Платона состоит в том, что демагог добивается власти путем насилия против честных и добропорядочных граждан при помощи личной охраны, данной ему народом, в то время как, по Токвилю, охранительная власть появляется в результате несостоятельности общества и работает в целом на его благо.

Согласно Платону, при уже установившейся тирании происходит передел собственности и раздача земель народу, а также приближенным демагога, что достаточно сходно с тем, что, по Токвилю, власть занимается управлением промышленностью граждан и регулирует передачу их наследства.

По Платону, тиран постоянно вынужден прибегать к легитимации своей власти: вовлекать народ в войны, чтобы люди нуждались в предводителе, а также чтобы противников своей власти можно было приравнивать к изменникам родине. Тираническая власть вообще постоянно подавляет и уничтожает людей, имеющих силы для противостояния ей, опираясь на личных ставленников из чужеземцев, а также на средства, полученные от изымания церковных сокровищ и с налогов. Реакцией общества же является возмущение и попытки отстранения тирана от власти. Токвиль же утверждает, что правитель, возглавляющий охранительную власть, не подавляет волю граждан и не уничтожает сторонников чего-то нового, а лишь направляет их мысли в другое русло и мешает им реализовывать свои идеи. Его власть не нуждается в легитимации, так как общество само осознает свою слабость и готово принять защиту государства и смириться с ее ограничениями.

Подводя итог, можно сказать, что в теории Платона и прогнозе Токвиля есть сходные черты, но различия между ними более существенны. Главным различием идей философов является то, что, согласно Токвилю, деспотия начинает свое развитие именно потому, что в этом нуждается общество. Правительство действует ради общего блага и не прибегает к открытому насилию против граждан, в то время как, по теории Платона, демагог, пришедший к власти, полностью подавляет свободу граждан и действует согласно дурным побуждениям.

У Токвиля были основания прогнозировать именно такое развитие демократии. Целью его поездки в США было изучение и описание того, как функционируют американские учреждения, появившиеся после революции, а средством этого стало посещение им американских тюрем. Токвиль восхищался американской политической системой, тем, что власть сосредотачивалась в руках большинства, главой которой были наиболее просвещенные классы. Демократические законы, а также возможность граждан подниматься по социальной лестнице вызывали у него уважение.

Но он заметил и негативные аспекты американского общества, на основе которых и сформулировал свой прогноз. Философ обратил внимание на то, что большинство имеет достаточное влияние для того, чтобы отразить любое сопротивление, объединив все силы общества. Токвиль также отмечает, что в Американском обществе ограничена свобода слова и воли. Люди, не разделяющие мысли большинства, считались чужаками, таким образом, по мнению философа, проявлялась тирания в демократии. Он также утверждает, что большинство, стоящее у власти, не дозволяет проявления критических взглядов на свои действия, именно поэтому граждане могли услышать правду лишь от иностранцев. Токвиль заметил, что среди американцев нет великих писателей, причиной чему, по его мнению, является отсутствие возможности у неверующих выразить свои мысли.

Отметив, что в Америке есть совсем незначительное число крупных политических деятелей, философ сделал вывод, что это также объясняется развивающимся деспотизмом большинства. Токвиль утверждает, что меньшинство перенимает идеи большинства, потому что отказ от его мнения приравнивается к отказу от прав гражданина и человека. Из всего выше сказанного Токвиль делает вывод, что никто не должен пользоваться всей полнотой власти для избежания перехода к деспотии.

Обратившись к истории, можно сказать, что пророчество Токвиля частично сбылось в СССР. Согласно философу, главной чертой трансформации демократии в деспотизм является отсутствие полной свободы при равенстве людей в обществе. В тоталитаризме сталинских времен можно увидеть сходства с теми аспектами, о которых говорит Токвиль. В стране абсолютно отсутствовала свобода личности, люди были лишены возможности пользоваться своей волей. Власть брала под свой контроль все дела общества, так же как, по Токвилю, «…брала на себя руководство их основными делами, управляла их промышленностью…». Но при этом, создавалась иллюзия свободы, например, проводились выборы и была создана самая демократическая Конституция в мире. Общество не чувствовало недовольства по поводу своего положения, и даже любило своего предводителя. Возвышение мудрого вождя в СССР можно соотнести с тем, что Токвиль называет «охранительной властью», ведь люди действительно чувствовали себя под защитой и были готовы выполнять любые требования власти. демократия токвиль прогноз

В заключение можно отметить, что новизна идеи Токвиля заключается в том, что источником деспотизма философ называет всепоглощающее мнение большинства, которое остается у власти благодаря обеспечению неограниченных удовольствий членам общества. В современном мире такую трансформацию демократии именуют обществом потребления.

Список литературы

Токвиль, А. де. Демократия в Америке / Пер. с франц.; Предисл. Гарольда Дж. Ласки. — М.: Прогресс, 1992.

Платон. Государство // Платон. Собрание соч. в 4-х томах. Т. 3. М.: 1994.

Алексис де Токвиль, «Как американцы понимают равенство полов», 1840 г.

Французский политический мыслитель Алексис де Токвиль много путешествовал по Соединенным Штатам, собирая исследования для своей книги Демократия в Америке . В этом отрывке он описал веру в то, что американские мужчины и женщины живут в «разных сферах»: мужчины на публике, женщины дома. Это ожидание оправдывало отказ женщинам в правах. В Америке девятнадцатого века все женщины были лишены политических прав, но лишь небольшое количество богатых семей могло позволить себе отстранить женщин от экономического производства, как утверждала де Токвиль.

В Европе есть люди, которые, смешивая воедино различные характеристики полов, сделали бы мужчину и женщину не только равными, но и похожими друг на друга. Они возложили бы на обоих одинаковые функции, возложили бы на них одинаковые обязанности и предоставили бы обоим одинаковые права; они смешивали их во всем — в их занятиях, развлечениях, бизнесе.Легко понять, что, пытаясь таким образом уравнять один пол с другим, деградируют оба, и из столь нелепого смешения творений природы не может быть ничего, кроме слабых мужчин и беспорядочных женщин.

Это не значит, что американцы понимают тот вид демократического равенства, который может быть установлен между полами. Они признают, что, поскольку природа установила такие широкие различия между физическим и моральным строением мужчины и женщины, ее явный замысел состоял в том, чтобы дать определенное применение их различным способностям; и они считают, что улучшение состоит не в том, чтобы заставить столь непохожих существ делать почти одни и те же вещи, а в том, чтобы заставить каждого из них выполнять свои соответствующие задачи наилучшим образом. Американцы применили к полам великий принцип политической экономии, которым руководствуются промышленники нашего времени, тщательно разделив обязанности мужчин и женщин, чтобы великая общественная работа могла быть лучше выполнена.

Ни в одной стране не уделялось такой постоянной заботы, как в Америке, чтобы проследить две четко различающиеся линии действий для двух полов и заставить их идти в ногу друг с другом, но двумя путями, которые всегда различны. Американские женщины никогда не управляют внешними заботами семьи, не ведут бизнес или не участвуют в политической жизни; при этом они, с другой стороны, никогда не вынуждены выполнять грубую работу на полях или прилагать какие-либо из тех кропотливых усилий, которые требуют напряжения физической силы.Нет таких бедных семей, чтобы составлять исключение из этого правила. Если, с одной стороны, американская женщина не может вырваться из тихого круга домашних занятий, с другой стороны, ее никогда не заставят выйти за его пределы. Следовательно, женщины Америки, которые часто демонстрируют мужскую силу понимания и мужскую энергию, обычно сохраняют большую деликатность внешнего вида и всегда сохраняют женские манеры, хотя иногда они показывают, что у них сердце и умы мужчин.

Американцы никогда не предполагали, что одним из следствий демократических принципов является подрыв супружеской власти или смешение естественных властей в семьях.Они считают, что каждая ассоциация должна иметь голову для достижения своей цели и что естественным главой супружеской ассоциации является мужчина. Поэтому они не отказывают ему в праве руководить своим партнером и утверждают, что в небольшом сообществе мужа и жены, а также в большом социальном сообществе целью демократии является регулирование и узаконивание необходимых полномочий, а не чтобы ниспровергнуть всю власть.

Это мнение не присуще одному полу и не оспаривается другим; Я никогда не замечал, чтобы женщины Америки считали супружескую власть удачной узурпацией своих прав или что они считали себя униженными из-за подчинения ей.Мне, напротив, казалось, что они придают некую гордость добровольному подчинению своей собственной воли и хвастаются тем, что склоняются к игу, а не избавляются от него. Таковы, по крайней мере, чувства самых добродетельных представителей их пола; остальные молчат; а в Соединенных Штатах не принято, чтобы виновная жена требовала соблюдения прав женщин, попирая свои самые святые обязанности . ..

Таким образом, американцы не думают, что мужчина и женщина имеют ни обязанность, ни право выполнять одни и те же функции, но они проявляют одинаковое уважение к обеим своим частям; и хотя их участь различна, они считают их обоих равноценными существами.Они не придают мужеству женщины ту же форму или направление, что и мужчина, но они никогда не сомневаются в ее мужестве; и если они считают, что этот мужчина и его партнерша не всегда должны проявлять свой интеллект и понимание одинаково, они, по крайней мере, верят, что понимание одного такое же здравое, как и у другого, а ее интеллект — столь же ясным. Таким образом, хотя они и допустили социальную неполноценность женщины, они сделали все, что могли, чтобы поднять ее морально и интеллектуально до уровня мужчины; и в этом отношении мне кажется, что они прекрасно поняли истинный принцип демократического улучшения.

Что касается меня, я без колебаний заявляю, что, хотя женщины Соединенных Штатов ограничены узким кругом семейной жизни и их положение в некоторых отношениях является крайне зависимым, я нигде не видел, чтобы женщина занимала более высокое положение. ; и если бы меня спросили, теперь, когда я подхожу к завершению этой работы, в которой я говорил о стольких важных делах, сделанных американцами, чему следует в основном приписать исключительное процветание и растущую силу этого народа, Я должен ответить: к превосходству своих женщин.

Алексис де Токвиль, Демократия в Америке, Том II. Электронный текст, созданный Программой американских исследований Университета Вирджинии. Шарлотсвилль, Вирджиния, 1997.

Доступен в Университете Вирджинии

Токвиль, Демократия в Америке, 1835 г.

Глава VIII

КАК АМЕРИКАНЦЫ БОРЬБА С ИНДИВИДУАЛИЗМОМ ПРИНЦИПОМ САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ИНТЕРЕСНОСТЬ ПОНЯЛ

Когда миром управляли несколько богатых и могущественных люди, эти люди любили тешить благородные идеи обязанностей человека.Они любили заявлять, что это похвально забыть о себе и что добро должно быть сделано без надежды на награду, как это делает Само Божество. Такой были общепринятыми в то время взглядами на мораль.

Я сомневаюсь, что в аристократические времена мужчины были более добродетельными. чем в других, но они постоянно говорили о красоты добродетель, и ее полезность изучалась только втайне. Но так как воображение требует менее возвышенных полетов, и у каждого человека мысли сосредоточенные на себе, моралисты встревожены этой идеей самопожертвование, и они больше не решаются представить его человек разум.

Поэтому они довольствуются вопросом, не личное преимущество каждого члена сообщества не состоят в том, чтобы работать на благо всех; и когда они попали в какой-то момент, когда частный интерес и общественный интерес встречает и объединить, они стремятся обратить на это внимание. Наблюдения такого рода постепенно множатся; Что было только один замечание становится общим принципом и считается истиной этот человек служит себе в служении своим собратьям и это его частный интерес — делать добро.

Я уже показал в нескольких частях этой работы, означает, что жители США почти всегда управлять сочетать собственное преимущество с преимуществом других граждане; Моя настоящая цель — указать на общее правило что позволяет им это сделать. В Соединенных Штатах почти никто не говорит о красота добродетели, но они утверждают, что добродетель полезна и доказать это каждый день. Американские моралисты не утверждают, что люди должны принести себя в жертву своим собратьям потому что благородно приносить такие жертвы, но они смело заявляют, что такие жертвы так же необходимы тому, кто их навязывает на он сам, что касается того, ради кого они созданы.

Они обнаружили, что в их стране и в их возрасте человек приходит в себя непреодолимой силой; и, потерять все надеясь остановить эту силу, они обращают все свои мысли к направление этого. Поэтому они не отрицают, что каждый мужчина мая преследуют его собственные интересы, но они пытаются доказать, что это заинтересованность каждого человека быть добродетельным. Я не буду здесь войти в причины, которые, как они утверждают, отвлекают меня от моего предмета; достаточно сказать, что они убедили своего товарища соотечественники.

Монтень давно сказал: «Если бы я не пошел по прямой дорога из-за ее прямолинейности, я должен идти по ней, потому что нашел от испытать, что в конце концов это обычно самый счастливый и самый полезный трек. »Интересное учение справедливо понял не затем новый, но среди американцев нашего времени он находит универсальный принятие; там он стал популярным; ты можешь отследить это в в основе всех их действий, вы заметите это во всех сказать. Об этом часто говорят как бедняки, так и богатые.В Европа принцип интереса намного грубее, чем в Америке, но это также менее распространено и особенно реже общепризнанный; среди мы, мужчины, до сих пор постоянно симулируют великое отречение, которого они не дольше чувствую.

Американцы же любят объяснять почти все действия своей жизни по принципу своекорыстие правильно поняли; они с самодовольством показывают, как просвещенный забота о себе постоянно побуждает их помогать друг друга и склоняет их охотно жертвовать частью их время и собственность на благо государства.В это уважение Я думаю, что они часто не оправдывают себя, потому что в В Соединенных Штатах, как и в других местах, люди иногда видел, чтобы уступить место бескорыстным и спонтанным порывам, которые естественно для человека; но американцы редко признают, что Oни поддаваться эмоциям подобного рода; они больше стремятся оказать честь к своей философии, чем к себе . ..

Правильно понимаемый принцип личной заинтересованности не является возвышенный, но ясный и уверенный. Он не нацелен на могущественные объекты, но это без чрезмерных усилий достигает всего того, к чему стремится.В виде он находится в пределах досягаемости всех возможностей, каждый может без трудно выучить и удержать его. Своим замечательным соответствием человеческие слабости легко обретают власть; и не тот доминион ненадежен, поскольку принцип проверяет один личный интерес со стороны другого, и использует, чтобы направить страсти, очень тот же инструмент, который их волнует.

Правильно понятый принцип личной заинтересованности не дает великие поступки самопожертвования, но предполагает ежедневные мелкие поступки из самоотречение.Само по себе этого недостаточно, чтобы сделать человека добродетельным; но он дисциплинирует ряд людей с привычками регулярность, умеренность, умеренность, дальновидность, самообладание; и если это так не вести людей прямо к добродетели волей, она постепенно рисует их в этом направлении своими привычками. Если принцип правильно понятый интерес должен был повлиять на весь моральный мир, исключительные добродетели, несомненно, были бы реже; но я думаю эта грубая порочность также стала бы менее распространенным явлением. В правильно понятый принцип интереса, возможно, мешает мужчинам подняться намного выше уровня человечества, но великий количество другие люди, упавшие намного ниже него, ловятся и сдерживается этим.Обратите внимание на несколько человек, они пониженный им; обследуйте человечество, они воспитаны.

Не побоюсь сказать, что принцип корысти правильно понятая кажется мне наиболее подходящей из всех философский теории к потребностям людей нашего времени, и что я считаю это как их главная оставшаяся безопасность против самих себя. К нему, поэтому умы моралистов нашего времени должны измениться; даже если они сочтут его неполным, он должен тем не менее быть принимается по мере необходимости.

Я не думаю, что в целом больше эгоизма среди нас, чем в Америке; единственная разница в том, что там это является просветленный, здесь его нет. Каждый американец знает, когда нужно пожертвовать некоторыми из своих личных интересов, чтобы спасти остальные …

Никакая сила на земле не может помешать возрастающему равенству условия от склонности человеческого разума искать то, что полезно или от того, чтобы заставить каждого члена сообщества погрузиться в сам. Следовательно, следует ожидать, что личные интерес станет более чем когда-либо главной, если не единственной пружиной действий мужчин; но еще предстоит увидеть, как каждый мужчина будет понять его личный интерес.Если члены сообщества, по мере того, как они становятся более равными, становятся более невежественными и грубо, трудно предугадать до какой степени тупой их эгоизм может привести к крайностям; и никто не может предсказать в в какой позор и жалость они бросились бы, чтобы им следовало бы пожертвовать чем-то из своих своя благополучие для процветания своих собратьев.

Не думаю, что система корысти как таковая исповедуемой в Америке, во всех ее частях самоочевидно, но это содержит отличный ряд истин настолько очевиден, что люди, если они только образованы, не могу не видеть их. Во всяком случае, обучать возраст неявное самопожертвование и инстинктивные добродетели уже летит далеко от нас, и быстро приближается время, когда Свобода, общественный мир и сам общественный порядок существовать не могут без образования.

Глава XV

НЕОГРАНИЧЕННАЯ ВЛАСТЬ БОЛЬШИНСТВА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ, И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Сама суть демократического правления состоит в абсолютный суверенитет большинства; потому что нет ничего в демократические государства, способные этому противостоять.Большинство из Американские конституции стремились увеличить это естественное сила большинства искусственным путем.

Из всех политических институтов законодательный орган легче всего поддается влиянию воли большинства. В Американцы решил, что члены законодательного органа должны быть избраны непосредственно народом и на очень короткий срок в приказ подчинять их не только общим убеждениям, но даже ежедневные страсти их составляющих. Члены оба дома взяты из одних и тех же классов общества и назначены таким же образом; так что движения законодательный тела почти такие же быстрые и столь же неотразимые, как единой сборки. ..

Таможня сделала даже больше, чем закон. Дело становится все больше и больше в Соединенных Штатах, которые будет в конец, покончить с гарантиями представительного правительства: это часто бывает, что избиратели при избрании делегат указать ему на определенную линию поведения и навязать ему определенные позитивные обязательства, которые он обязан выполнять. С за исключением суматохи, это то же самое, как если бы большинство вело свои обсуждения на рынке.

Сочетание нескольких особых обстоятельств большинства в Америке не только преобладающее, но и неотразимый. Моральный авторитет большинства частично основан на представление о том, что в количество мужчин объединены, чем в отдельном человеке, и что количество законодатели важнее их качества. В теория Таким образом, равенство применяется к интеллекту людей; и человек гордость, таким образом, в своем последнем отступлении подвергается нападению со стороны доктрины, которая в меньшинство не решается признать, и к которому они будут, но медленно согласие. ..

Французы при старой монархии придерживались принципа, что король не мог сделать ничего плохого; и если он поступил неправильно, то вина была вменяется его советникам. Это представление облегчало послушание; Это позволил субъекту обжаловать закон без прекращение любите и уважайте законодателя. Американцы развлекаются так же мнение относительно большинства …

В Соединенных Штатах политические вопросы не принимаются в такой общей и абсолютной манере; и все партии готов признают права большинства, потому что все они надеются на какое-то время, чтобы научить их самостоятельно преимущество.В большинство в этой стране, таким образом, осуществляет колоссальную реальную авторитет и сила мнения, которая почти так же отличный; нет существуют препятствия, которые могут помешать или даже замедлить его продвижение, поэтому чтобы заставить его прислушаться к жалобам тех, кого он сокрушает на своем пути. Такое положение вещей вредно само по себе и опасно для будущего.

ТИРАНА БОЛЬШИНСТВА.

Я считаю нечестивым и отвратительным изречением: политически говоря, люди имеют право делать все, что угодно; и но у меня есть утверждал, что вся власть происходит от воли большинство.Не противоречу ли я самому себе?

Когда я отказываюсь подчиняться несправедливому закону, я не оспариваю право большинства командовать, но я просто апеллирую суверенитет народа суверенитету человечества. Немного не побоялись утверждать, что народ никогда не сможет перешагнуть в границы справедливости и разума в тех делах, которые особенно свое собственное; и, следовательно, полная мощность может быть дано большинство, которым оно представлено. Но это язык раба.В совокупности большинство составляют только лица, чьи мнения и часто интересы которых противоречат те из другой человек, которого называют меньшинством. Если допустить что человек, обладающий абсолютной властью, может злоупотребить этим власть причиняя вред своим противникам, почему бы большинству не такой же упрек? Мужчины не меняют своих персонажей от объединение друг с другом; и их терпение в присутствии препятствий увеличиваются с их силой. Для моего собственного часть, я не могу поверить; способность делать все, что я должен отказываться от одного из моих равных, я никогда не предоставлю никому количество их.

Неограниченная мощность сама по себе вещь плохая и опасная. Человек существа не компетентны осуществлять его осмотрительно. Бог один может быть всемогущим, потому что его мудрость и его справедливость всегда равняется его силе. На земле нет силы так достоин чести сам по себе или наделен такими священными правами, что я признал бы свою неконтролируемую и преобладающую орган власти. Когда я вижу, что право и средства абсолютного господства наделяется какой бы то ни было властью, будь то люди или король, аристократия или демократия, монархия или республика, я говорят, что есть зародыш тирании, и я стремлюсь жить в другом месте, согласно другим законам.

Я не говорю о частом использовании тирании в Америка в наши дни; но я утверждаю, что нет уверенности барьер против него, и что причины, которые смягчают правительство следует искать в обстоятельствах и манеры страна больше, чем в ее законах.

Возвращение к Алексису де Токвиллю (декабрь 1997 г.)

Автор: ДЖОН МАРТИН

Я видел в Америке больше, чем в Америке. Я искал форму самой демократии, ее наклонности, характер, предрассудки и страсти.Я хотел понять это, чтобы хотя бы знать, чего нам следует бояться и надеяться на это.

— Алексис де Токвиль
Демократия в Америке

Согласно историку и педагогу Майклу Каммену, знаменитый обзор американского правительства и общества, проведенный Алексисом де Токвилем « Демократия в Америке», заслуживает внимания как в отношении того, чем он является, так и в отношении того, чем он является.

Книга, как объяснил г-н Каммен, содержит пророческие суждения, а также необоснованные обобщения.Богатство и размах комментариев де Токвиля обеспечивают как глубокое понимание, так и неисчерпаемую кладовую для неадекватных и выборочных цитат. Как лучшее в своем роде произведение актуально для современного читателя, но остается продуктом определенного времени и места.

Майкл Каммен — Роберт Баркер

Г-н Каммен выступил с речью в библиотеке 30 октября в рамках лекции Брэдли в этом году, серии, в которой видные ученые пересматривают классические тексты о гражданстве, государственном управлении и государственной политике при поддержке гранта Фонда Линда и Гарри Брэдли из Милуоки. , Мистер.Каммен много писал о конституционном правительстве и американской политической культуре. Среди его работ «Машина, которая пошла бы сама по себе» (1986) и получившая Пулитцеровскую премию People of Paradox (1972). Г-н Каммен — профессор американской истории и культуры им. Ньютона К. Фарра в Корнельском университете.

Проссер Гиффорд, директор научных программ, представил г-на Каммена как «главного толкователя американской истории и нашего конституционного прошлого» и напомнил аудитории о прошлой связи библиотеки с наследием де Токвиля.Сюда входит выставка «Страсть к свободе: Алексис де Токвиль и американская революция», организованная в 1989 году во время двухсотлетия Французской революции. Связь между двумя революциями важна, потому что, как заметил г-н Каммен, на исследование де Токвиля американской демократии повлиял ужас политической и социальной нестабильности, свидетелем которого он стал во Франции в начале 19 века.

Родился в 1805 году, в разгар наполеоновских войн, де Токвиль происходил из аристократической семьи Шербур с давними традициями государственной службы.Его прадед по материнской линии был юристом и философом , который ненавидел королевский деспотизм, но, тем не менее, защищал Людовика XVI и Марию Антуанетту как гражданский долг. Он проиграл дело в суде революционной справедливости и вместе со своими клиентами потерял голову на гильотине. Во время террора родители де Токвиля были заключены в тюрьму.

Эти события, как сказал г-н Каммен, побудили де Токвиля сделать благоприятные сравнения американской демократии, которые и объясняют первоначальную популярность книги в Соединенных Штатах.Том I «Демократия в Америке » был опубликован в феврале 1835 г . ; Первое американское издание появилось в 1838 году. Хотя книга сразу же получила признание по обе стороны Атлантики, она понравилась американцам именно потому, что соответствовала их представлениям о себе и своей истории. Американская революция, как писал де Токвиль, «была вызвана зрелым и вдумчивым стремлением к свободе. Никакие беспорядочные страсти не двигали ею. Напротив, она шла рука об руку с любовью к порядку и законности.«

Это, как сказал г-н Каммен, «именно так большинство американцев к 1835 году стало воспринимать свою революцию».

Начиная с конца 1880-х годов популярность Демократия начала снижаться, и к 1920-м годам книга перестала печататься. Причина, рискнул г-н Каммен, кроется в изменившейся политике. «Политика прогрессивной эры подчеркивала конфликт, особенно конфликт между группами интересов». Столкновение групп интересов и, как следствие, рост политических организаций не находят места в «Демократия в Америке», , который изображает в значительной степени консенсусное общество, основанное на равенстве условий. Де Токвиль имел тенденцию игнорировать американскую политику, которая казалась ему скучной по сравнению с политикой Франции, вместо этого сосредотачиваясь на американском обществе и гражданских институтах. Этот акцент, отметил г-н Каммен, заставил его изобразить более однородное население, чем существовало на самом деле, и упустить из виду политические и социальные расхождения, такие как джексоновский популизм, которые к середине 1800-х гг. Де Токвиль, как сказал г-н Каммен, «никогда не предполагал культурного плюрализма».

После Второй мировой войны, Демократия в Америке нашла новый энтузиазм из-за общего духа страны во время войны.Этот период подчеркивал общие ценности, а не классовый конфликт, и американцы снова были привлечены к обществу консенсуса, описанному де Токвилем. Более того, начало холодной войны высветило различия между Америкой и ее соперниками. По словам Каммена, доминирующие темы книги — индивидуальность, равенство и гражданское общество — помогли американцам определить себя в противовес советской модели.

Холодная война также иллюстрирует сверхъестественное предвидение де Токвиля, учитывая его предсказание, сделанное в конце первого тома, что когда-нибудь Россия и Соединенные Штаты будут соревноваться за мировое господство.

Однако в других областях, как сказал г-н Каммен, де Токвиль «слишком часто вводит в заблуждение из-за наивных или опрометчивых обобщений». В связи с этим он предостерег от слишком частого цитирования «Демократии» вне контекста для защиты позиций, которых Токвиль никогда не занимал, или для объяснения проблем, которые он не признал бы. Г-н Каммен ярко выразил свою точку зрения, проведя имитацию интервью с де Токвилем, используя проекцию автора и отрывки из его текста.

На вопрос о недавних спорах, связанных с чрезмерной властью и вмешательством федерального правительства, «де Токвиль» ответил: «Я нахожу такие опасения совершенно непонятными … как я писал в 1835 году,» Союз — великая республика по размеру, но можно в некотором роде уподобить малому, потому что его так мало вопросов. Его действия важны, но редки ».

В дебатах о высоких налогах слова де Токвиля защищали их необходимость как цену цивилизации, но предполагали, что Соединенные Штаты должны иметь возможность позволить себе низкие налоговые ставки, поскольку, учитывая их географическую изоляцию, «военные расходы будут мизерными».«

Де Токвиль, сказал г-н Каммен, «не является нашим современником, и мы прискорбно ошибаемся, когда относимся к нему таким образом».

Тем не менее, заключил он, Демократия в Америке не имеет себе равных в своей области. Ссылаясь на знаменитое эссе покойного Исайи Берлина, в котором Берлин проводит различие между лисом, который знает многое, и ежом, который знает одно важное, г-н Каммен сказал своей аудитории, что де Токвиль сумел совместить лучшие черты обоих, освоив широкие течения американской социальной и гражданской жизни, обращаясь при этом с поразительной остротой к конкретным вопросам, таким как угроза демократии участия, исходящая от комфорта и безразличия, побочных продуктов буржуазного капитализма.

«Хотя де Токвиль в некоторых своих суждениях был неуместен или наивен, в ретроспективе он был мудрее, проницательнее и провокационнее, чем его предшественник или преемник, который пытался оценить нынешнюю ставку или будущие перспективы гражданского общества в Америке. »

Назад по декабрь 1997 г. — Том 56, № 17

Демократия в Америке, Токвиль, Алексис де

Демократия в Америке (De la démocratie en Amérique) Алексис де Токвиль — это аутсайдерский анализ американских политических, социальных и культурных институтов, с которыми автор столкнулся в 1831 году.Сын французских аристократов, Токвиль получил образование юриста и работал помощником мирового судьи в Версале, пока ему не стало выгодно на время покинуть Францию. Таким образом, он и его коллега-помощник судьи Гюстав де Бомон отправились в турне по Соединенным Штатам с якобы намерением исследовать тюремную систему. Однако их истинное намерение состояло в том, чтобы изучить демократические институты страны, и во время своего девятимесячного путешествия по восточным и ближневосточным частям страны Токвиль отметил многие аспекты страны, включая институт рабства и расовых отношений. Когда в 1841 году в Америке был опубликован перевод произведения 1835 года, он встретил положительные отзывы. Например, анонимный рецензент из Daily National Intelligencer в Вашингтоне, округ Колумбия, написал о работе в целом:

Что особенно примечательно, так это то, что автор, иностранец, с трудом говорящий на нашем языке … мог понять с такой общей точностью и с такой тщательностью анализировать деятельность институтов, которые понимают лишь немногие, очень немногие мыслящие люди даже среди нас самих.Он смотрит на нас, как будут смотреть потомки, ни в малейшей степени не вникая в нашу политику, наши предрассудки, наши пороки, или глупости, или чудесный прогресс, лишь в той мере, в какой это было необходимо для его цели, чтобы показать действия республиканца. форма правления (1938).

Одним из таких институтов было рабство. Токвиль посвятил том 1, главу 10, «Три расы, населяющие территорию», европейским колонизаторам, коренным народам и африканским рабам. Одно из качеств книги «Демократия в Америке» , которое отличает ее от типичных рассказов о путешествиях того времени, — это анализ социальных факторов Токвилем.Он противопоставил американское рабство рабству, практикуемому древними греками, и указал, что главное отличие состоит в том, что в Америке рабы принадлежали к другой расе, чем рабовладельцы, а не к той же расе, что и у древних греков. Он утверждал, что, несмотря на равный правовой статус, освобожденные афроамериканцы останутся инопланетянами в глазах тех, кто имеет европейское происхождение, потому что они были привезены с другого континента, где местные жители считались нецивилизованными, а затем как рабы они были лишены средств к существованию. самообразовываться и тем самым проявлять свой интеллект.

«Нужны ли африканцы для работы в тропическом климате американского Юга», — подумал Токвиль. Хотя южане утверждали, что это так, француз не верил, что это правда для кавказцев в Испании и Италии, которые жили достаточно хорошо. Однако он признал, что табак, хлопок и сахарный тростник, выращиваемые на юге, требуют постоянного ухода, а не других культур, для обработки которых необходимо большое количество рабочих только во время сбора урожая. Токвиль считал, что без рабов владельцам плантаций будет трудно нанять достаточное количество кавказских рабочих.Таким образом, они были бы вынуждены изменить тип выращиваемых культур и систему ведения сельского хозяйства.

Выходец из французской аристократии, Токвиль быстро осознал, что южная социальная система сформировала свой собственный вид аристократии, в которой рабовладелец равнялся с бывшим французским дворянином в его праздной жизни. Он также понимал, что такой образ жизни вреден для физического и психического здоровья рабовладельца. «Южанин родился в условиях домашней диктатуры.С самого начала жизнь учит его, что он рожден, чтобы командовать, и первая привычка, которую он приобретает, — это доминирование без усилий. Воспитание южанина почти гарантирует, что он будет высокомерным, вспыльчивым, вспыльчивым, жестоким, пылким в своих желаниях и нетерпеливым к препятствиям, но легко впадает в отчаяние, если триумф не наступает немедленно »(Tocqueville 2004, p. 433). Имеет ли довоенный южанин воинственные наклонности, по словам Токвиля, он «любит величие, роскошь, славу, азарт, удовольствие и, прежде всего, праздность» (стр.433). Наоборот, Токвиль рисовал северян другой кистью: практичной, трудолюбивой и умной. Северяне использовали свои знания как средство производства богатства, и «эгоизм может служить всеобщему счастью» (Tocqueville 2004, p. 434). Эти разные типы характера привели Токвиля к мысли, что рабство имело косвенное пагубное влияние на американское общество.

Токвиль описал постепенное освобождение афроамериканцев в северных штатах и его результаты с точки зрения миграции рабочей силы; тем не менее он остро осознавал, что дискриминация, тем не менее, сохранялась: «Когда я смотрю на Соединенные Штаты сегодня, становится ясно, что в одной части страны правовой барьер между двумя расами имеет тенденцию уменьшаться, но не барьер нравов. .Рабство отступает; предрассудки, которые он породил, остаются неизменными »(Tocqueville 2004, p. 395). По этому поводу, в частности, Джеймс Т. Шлейфер заметил:« По крайней мере в одном критическом случае анализ Токвиля блестяще описал американскую действительность. В различных штатах Союза Токвиль заметил второсортный статус свободных негров. В частности, в штатах, где рабство было отменено, предрассудки и несправедливость серьезно отразились на негритянском населении »(1980, стр. 218).

ПРОГНОЗ ТОКВИЛЯ

Французский писатель и политик Алексис де Токвиль предсказал исчезновение рабства в Соединенных Штатах:

То, что происходит на Юге, кажется мне одновременно и самым ужасным, и самым естественным последствием рабства.Когда я вижу опрокидывание природного порядка и слышу, как человечество вопит и тщетно борется против закона, я признаюсь, что мое возмущение направлено не на моих современников, авторов этих безобразий; вся моя ненависть предназначена для тех, кто после более чем тысячи лет равенства снова ввел в мир рабство.
Более того, как бы южане ни старались сохранить рабство, они не добьются успеха до бесконечности. Ограниченное одной частью земного шара и подвергающееся нападкам со стороны христианства как несправедливого и со стороны политической экономии как пагубного, рабство не является институтом, который может выжить в эпоху демократической свободы и просвещения.Либо раб, либо хозяин положат этому конец. В любом случае, несомненно, впереди нас ждут большие беды (стр. 419).

ИСТОЧНИК: Tocqueville, Alexis de. Демократия в Америке , пер. Артур Голдхаммер. Нью-Йорк: Penguin Putnam, 2004.

В 1820 году Общество колонизации чернокожих основало в Африке поселение под названием Либерия, куда оно начало репатриировать бывших рабов. Изучив африканское население Америки, Токвиль понял, что в Америке рождается больше свободных афроамериканцев, чем может быть репатриировано.Более того, зачем им ехать, если Америка — это все, что они когда-либо знали? При этом он рассматривал различные варианты сосуществования, например смешанные браки. Однако он считал дихотомию более вероятной: «Если мы предположим, что белые и эмансипированные негры будут занимать одну и ту же землю и противостоять друг другу как иностранные народы, легко увидеть, что будущее имеет только две перспективы: либо негры, либо белые должны смешаться. вместе или они должны разделиться »(Tocqueville 2004, p. 410).

Токвиль не видел простых решений дилемм, вызванных ввозом африканских рабов.За десятилетия до начала гражданской войны в США он предсказал окончательный конец рабству на Юге. Однако он не мог предвидеть, что именно аболиционисты, а не хозяева или рабы, возглавят эти усилия, возможно, потому, что, как Джордж Уилсон Пирсон отметил в Токвиль и Бомон в Америке , «Токвиль никогда не позволял просвещать благотворные возможности, которые Американцы все еще видят это. Он скучал по растущему аболиционистскому движению. Он не смог должным образом отдать должное американскому энтузиазму по поводу свободы и свободы… [Он] недооценил власть исполнительной власти в американском правительстве.«Наконец, — предположил Пирсон, — и он, возможно, переоценил тенденцию демократии, по крайней мере, в том виде, в каком она практикуется в Соединенных Штатах, к вырождению большинства в тиранию» (1938, стр. 466-467). Хотя некоторые ученые спорят о правильности этого утверждения. Интерпретации Токвиля американского общества и институтов, многие из них признают, что его исследования ценны своим пониманием, и рассматривают его как раннего социолога.

БИБЛИОГРАФИЯ

Бомон, Густав де. Мари, оу, L’esclavage aux États-Unis , Tableau de moeurs américaines [Мария, или Рабство в Америке].Paris: Gosselin, 1935.

Обзор «Демократия в Америке». Daily National Intelligencer , 18 июля 1838 г.

Пирсон, Джордж Уилсон. Токвиль и Бомон в Америке . Нью-Йорк: Oxford University Press, 1938.

Шлейфер, Джеймс Т. Создание Токвилля Демократия в Америке. Чапел-Хилл: Университет Северной Каролины Press, 1980.

Tocqueville, de Alexis. Демократия в Америке , пер. Артур Голдхаммер.Нью-Йорк: Библиотека Америки, 2004.

Жанна М. Лесински

Демократия в Америке. Алексис де Токвиль. Тр. Генри Рив, эсквайр. Ред., С примечаниями, исправленными и в значительной степени переписанными переводами, а также добавлениями к недавним парижским изданиям, впервые переведенным Фрэнсисом Боуэном .

Автор:	Токвиль, Алексис де, 1805–1859.
Заголовок:	Демократия в Америке.Алексис де Токвиль. Тр. Генри Рив, эсквайр. Ред., С примечаниями, исправленными и в значительной степени переписанными переводами, а также добавлениями к недавним парижским изданиям, впервые переведенным Фрэнсисом Боуэном …
Информация о публикации:	Анн-Арбор, Мичиган: Библиотека Мичиганского университета 2005
Права / разрешения:	Если применимо, защищено авторским правом.Пожалуйста, перейдите на https://www.lib.umich.edu/about-us/policies/copyright-policy для получения дополнительной информации.
Источник печати:	Демократия в Америке. Алексис де Токвиль. Тр. Генри Рив, эсквайр. Ред., С примечаниями, исправленными и в значительной степени переписанными переводами, а также добавлениями к недавним парижским изданиям, впервые переведенным Фрэнсисом Боуэном … Tocqueville, Alexis de, 1805-1859., Reeve, Henry, тр.1813-1895 гг., Боуэн, Фрэнсис, изд. 1811-1890 гг. Бостон: Дж. Аллин, 1876 г.
Тематические условия:	Демократия США — Политика и правительство США — Социальные условия
URL:	http://name.umdl.umich.edu/ahm4083.0001.001

Исторический контекст демократии в Америке

Есть два основных способа думать о Токвиле в контексте. Во-первых, Токвиль был французом, пережившим время бурных перемен. Как и Платон, Токвиль был обеспокоен тем, что демократия превратится в тиранию, и у него были веские исторические причины для этого страха. Французская революция привела к тирании террора, которая, в свою очередь, привела к авторитарному правлению Наполеона.После падения Наполеона в 1815 году во Франции была восстановлена монархия, что подготовило почву для десятилетий политических потрясений при жизни Токвиля. Французская политика была нестабильной и насильственной, балансируя между демократией и монархизмом.

Сатирическая карикатура показывает, как президент Эндрю Джексон разрушает «Банк Дьявола». (Wikimedia Commons) Токвиль путешествовал по США во время первой великой эпохи американского популизма. Токвиль поехал в Америку из-за интереса к этим французским проблемам.«Я редко упоминал Францию», — писал он в письме 1835 года, но «я не написал ни одной страницы, не подумав о ней и не поставив ее перед собой». По всей видимости, напротив, книга в основном посвящена Франции: как, хотел знать Токвиль, Франция может осуществить неизбежный переход к демократии, не впадая в тиранию? На самом деле его работа не была особенно полезной или точной в отношении Америки, и книга быстро устарела в пользу других, более точных зарубежных отчетов о Соединенных Штатах.Токвиль сосредоточился на небольшом срезе американского народа, восточной элиты и бизнесменов, в значительной степени игнорируя фермеров-йоменов и рабочий класс.

Таким образом, первый релевантный контекст для Токвиля — это именно французский язык. Второй — глобальный: в девятнадцатом веке он был самым внимательным наблюдателем ряда двух основных тенденций, которые происходили по всему миру. Во-первых, подъем «демократии», который Токвиль считал неизбежным. Напомним, что его великая книга называется не American Democracy , а скорее Democracy in America .Он считал, что демократия шествует по всему миру, и Америка представила его пример. «Вначале, — написал Локк во втором трактате № , — весь мир был Америкой». Токвиль изменил это мнение: он считал, что Америка указывает в будущее. Хорошо это или плохо.

Для Токвиля демократия — это прежде всего не система правления, а социальный порядок и образ жизни, отмеченный публичными дебатами, постоянными выборами, массовой прессой и социальным равенством. Америка, которую он открыл в 1830 году, в этом смысле быстро демократизировалась.Он путешествовал в эпоху Эндрю Джексона, когда нация бурлила коммерческой и политической деятельностью. В то время большая часть правительства оставалась местной, а Вашингтон, округ Колумбия, обладал лишь незначительной властью над штатами. Демократия была неустойчивой и носила локальный характер: на протяжении десятилетий местные чиновники назначались недемократически, но в 1830-х годах официальные лица были избраны. Национальный банк вызвал большие дебаты, знакомые нам сейчас, о размере и масштабах национального правительства. Токвиль хорошо знал, что Америка была не одинока: в середине девятнадцатого века демократия в этом смысле распространялась по всему миру. Великобритания, например, приняла Акт о реформе 1832 года, резко расширив франшизу. Промышленная революция происходила в Европе, Америке и Азии, создавая новые возможности и разрушая старые представления об имперских привилегиях, формах производства и образе жизни.

Токвиль также был проницательным наблюдателем второй глобальной тенденции, имевшей место в его время, — растущей мощи государства. До этого периода государство в большинстве случаев было относительно слабым.Обвиняемое в сборе налогов и национальной безопасности, государство редко вмешивалось в общественное здоровье или нравственность, оставляя такие вопросы на усмотрение знати, социальных норм и церкви. Но вместе с ростом демократии ситуация начала меняться, и государство стало чрезвычайно могущественным. Армии стали более профессиональными и использовали более передовые технологии, что требовало дополнительных доходов и подпитывало растущее чувство национальной гордости. Европейские государства, такие как Франция, начали создавать империи по всему миру, что увеличивало их доходы и мощь, в то время как государства также начали создавать современные системы полиции, включая резко возросшее использование тайной полиции, позволяющее правителям шпионить за своими подданными.

Мысль Токвиля определяется этими двумя осями: подъем демократии и подъем могущественного государства. Он считал, что рост демократии неизбежен, в то время как он очень боялся могущественного государства и считал, что его необходимо остановить. Америка раз и навсегда показала, как это возможно.

Написано Джеймсом Чаппелом, исторический факультет Колумбийского университета

Консультации по работе:

Исаак Крамник, Введение в Алексиса де Токвилля, Демократия в Америке (Penguin

, 2003) А. Бейли, Рождение современного мира (Блэквелл, 2004)

Аллан Сильвер, Лекция о Токвиле для сотрудников ЦК, 22 марта 2011 г.

PLSC 114 — Лекция 21 — Демократическое управление государством: Токвиль, Демократия в Америке

PLSC 114 — Лекция 21 — Демократическое управление государством: Токвиль, демократия в Америке

Глава 1. Проблема Токвиля [00:00:00]

Профессор Стивен Смит: Я хочу начать с того, что немного поговорим о том, в чем заключается вопрос или какая проблема связана с этой огромной книгой, которую вы читаете, я не знаю, максимум на пару сотен страниц — В чем проблема, которой посвящена эта огромная книга? Это всегда важный вопрос, который нужно задать, когда вы начинаете новую книгу. Какой вопрос пытается задать автор или с какой проблемой пытается справиться? Позвольте мне попытаться поставить проблему Токвиля следующим образом.

В семнадцатом и восемнадцатом веках идеи свободы и равенства, казалось, уверенно шли рука об руку. Гоббс, Локк, Руссо, которых мы читали, все считали, что в естественном состоянии, помните, мы все родились свободными и равными. Пока врагом были укоренившиеся иерархии власти и привилегий старого режима, старых монархических обществ, свобода и равенство рассматривались как взаимоусиливающие аспекты возникающего демократического порядка.Но только в начале девятнадцатого века, с появлением демократий или протодемократий Европы и нового мира, политические философы, политические мыслители начали задаваться вопросом, действительно ли свобода и равенство разворачиваются в разных направлениях. . В частности, Токвиль, хотя вы могли бы добавить такие имена, как Бенджамин Констант или Джон Стюарт Милль, но Токвиль, в частности, видел в новых демократических обществах новые формы социальной власти, новые типы правления, которые в некотором роде представляли организованные угрозы человечеству. Свобода.Что это были за новые формы социальной власти? Для Токвиля это был новый средний класс или то, что мы могли бы назвать буржуазной демократией, новые демократии среднего класса, возникающие в таких странах, как Франция, Англия и, конечно же, Соединенные Штаты.

И проблема для Токвиля или его вопроса, как и для Локка и других до него, заключалась в том, как уменьшить влияние политической власти. Как контролировать или смягчать политическую власть? Да? Правильно? Ты это видишь. Как вы помните, Локк ответил на эту проблему: разделить и разделить полномочия, разделить полномочия — тема, явно подхваченная и одобренная разработчиками американской конституции.Но Токвиль был менее уверен в том, что такого рода институциональное устройство, так сказать, сдержек и противовесов или разделенных властей, могло быть эффективным или действительно действенным сдерживанием в демократическую эпоху, когда можно сказать, что народ в целом стал королем. Он был менее уверен, что одни только институциональные средства правовой защиты могут сработать. Хотя за 75 лет до того, как Токвиль написал Демократия в Америке , Руссо принял доктрину народного суверенитета как идеал, над которым нужно работать, принимая людей такими, какие они есть, и законы такими, какими они могут быть.Он смотрел на доктрину народного суверенитета как на то, что могло быть. Но Токвиль, снова писавший примерно через 75 лет после Руссо, увидел эту доктрину, эту доктрину народного суверенитета, которая для французов середины восемнадцатого века казалась далеко разбросанным утопическим идеалом, для Токвиля этот идеал стал полностью политической реальностью, которая приняла очертания в глуши джексоновской Америки. Рассмотрим только следующий отрывок из Демократия . «В Соединенных Штатах, — пишет Токвиль, — догма, — говорит он, он называет это догмой, — о суверенитете народа не является изолированной доктриной, которая не связана ни с привычками, ни с суммой доминирующих идей.Напротив, — говорит он, — это можно рассматривать как последнее звено в цепи мнений, охватывающей англо-американский мир в целом ». И далее он говорит, что, распространившись на всю нацию, оно становится, это, это мнение, становится догмой о суверенитете народа.

Итак, вот вам точка зрения Токвиля, согласно которой эта руссовская концепция народного суверенитета стала существующей реальностью. И для Токвиля не было никаких оснований полагать, что новые демократические государства, вновь возникающие в Америке и Европе, эти новые демократические государства, управляемые народом, — не было оснований полагать, что они будут более справедливыми или менее произвольными. чем любой другой предыдущий режим.По мнению Токвиля, никому, ни одному человеку или группе лиц нельзя безопасно доверять политическую власть, и объединенная власть народа, объединенный суверенитет народа является для него не более надежным гарантом свободы, чем любой другой режим. . Итак, проблема политики, можно сказать, в эпоху демократии — это проблема того, как контролировать суверенитет людей. Как вы помните, для Руссо это никогда не было серьезной проблемой. Общая воля, говорит он, не может ошибаться, люди, когда они правят в своем коллективном качестве, не могут ошибаться, но Токвиль был менее уверен в этом, независимо от того, являются ли люди в их коллективном качестве суверена непогрешимым проводником.

Вопрос в том, что с этим делать? Можно сказать, что в аристократические времена ответ был прост. Токвиль считал, что в аристократические времена всегда существовали уравновешивающие центры силы. Короли, какими бы могущественными они ни были, всегда должны были бороться с капризной и воинственной знати, но, опять же, кто или что может использовать эту уравновешивающую силу в мире, где люди в их коллективном качестве должны, повторюсь, стать королем? Кто или что имеет власть сдерживать народную волю или волю генерала? Это проблема, как проверить демократическую власть.Проблема заключается в том, что новая политическая наука Токвиля, которой он хвастается во введении к книге, является новой политической наукой для совершенно нового мира. Это проблема, на которую он намеревается ответить. И в этом смысле я бы также сказал, что мы все дети Токвиля. Мы все последователи Токвиля, поскольку наша политическая наука продолжает заниматься проблемой руководства и контроля демократического правительства, как, можно сказать, сочетать народное правительство с политической мудростью.Как это сделать, остается проблемой, можно сказать, сродни квадрату круга, но остается фундаментальной проблемой для демократий, как совместить народное правление с политической мудростью. Токвиль действительно беспокоился именно об этом.

Глава 2. Кем был Алексис де Токвиль? [00:08:36]

Но прежде чем продолжить, позвольте мне спросить, кем был Алексис де Токвиль? Позвольте мне рассказать вам кое-что о нем. Токвиль родился в 1805 году в норманнской семье с севера Франции, из Нормандии, с древним происхождением.Поместье Токвиль стоит и по сей день и до сих пор принадлежит членам семьи Токвиль. Я знаю это, потому что посетил его пару лет назад и встретил его наследников, хотя на самом деле они не являются его непосредственными наследниками. У Токвиля и его жены не было детей. Они принадлежали к одной из братьевских сторон семьи, но были абсолютно очаровательными людьми, именно такими, как вы могли подумать, были бы французские аристократы, все очарование и грация, прекрасные хозяева. А Токвиль был глубоко привязан к своей прародине.В письме 1828 года, одном из моих любимых Токвильских писем, он написал другу: «Вот я», после возвращения из заграничной поездки, из поездки: «Вот и я, наконец, в Токвиле», имея в виду дом. просто по фамилии. «Я наконец-то в Токвиле, в старых, разрушенных руинах моей семьи. На расстоянии лиги я вижу гавань, откуда Вильгельм Завоеватель отплыл в Англию. Меня окружают норманны, имена которых фигурируют среди завоевателей. Должен признаться, все это щекочет мне сердце.”

Значит, он происходит из группы людей, которые ведут свою родословную до норманнского завоевания и веками жили в этой части Франции. Фактически, дом Токвилля находится в нескольких минутах езды от пляжа Нормандии, где во время Второй мировой войны произошло большое вторжение в День Д. Это чудо, что этот дом сохранился. Родители Токвиля были арестованы во время Французской революции и почти год продержались в тюрьме, и только падение Робеспьера в 1794 году спасло их от казни.Молодой Токвиль родился при наполеоновской династии и провел годы становления, юность и школьные годы в самых консервативных, если не сказать реакционных, кругах постреволюционной Франции. Токвиль изучал право в Париже и за это время познакомился и подружился с другим молодым аристократом по имени Гюстав де Бомон. А в 1830 году по не совсем понятным причинам, когда ему было около 25 лет, в 1830 году эти двое мужчин получили от нового правительства Луи Филиппа поручение поехать в Соединенные Штаты для изучения тюрьмы. система есть.

Поездка в США была вызвана предоставлением вам, можно сказать, стипендии для изучения американской тюремной системы. Путешествие Токвиля в Америку, которое широко задокументировано, длилось чуть меньше года с мая 1831 года по февраль 1832 года, и за это время он проехал на север до Новой Англии, на юг до Нового Орлеана. Да, он был в Новом Орлеане и уехал на внешние берега озера Мичиган. Результатом этого визита, конечно же, стали два больших тома, которые он назвал «Демократия в Америке» , «Демократия в Америке» .Первый том появился через пять лет, четыре года или около того после его поездки, в 1835 году, когда его автору было всего 30 лет. Второй том появился пятью годами позже, в 1840 году, и оба эти тома содержатся в едином томе, который есть у вас. Поездка Токвиля была много изучена и вызывала большое восхищение. Даже совсем недавно французский философ по имени Бернар Анри Леви приехал, не совсем проследив за путешествием Токвиля, но путешествовал по всей Америке, своего рода проводник француза, что-то вроде Америки почти Бората, направляясь в Лас Вегас, евангелические церкви и все такое, и написал очень интересную книгу под названием American Vertigo .Самое милосердное, что я могу отметить, это то, что он не был Токвилем, но, не говоря уже об этом, это было замечательное усилие.

Глава 3.

Демократия в Америке и письмо Керголаю [00:14:04]

Демократия в Америке , проще говоря, это самый важный труд о демократии, который вы когда-либо читали. Чтобы усугубить иронию, самая известная книга об американской демократии была написана французским аристократом, который, возможно, был глубоко чужд, если не враждебен манерам, обычаям и привычкам демократического общества.А с момента первой публикации в 1835 году книга считалась шедевром. Джон Стюарт Милль назвал книгу шедевром, который, по его словам, сразу же занял свое место среди самых замечательных произведений нашего времени. Токвиль встал на его сторону, встал рядом с Вашингтоном, Джефферсоном и Мэдисоном, как если бы он был почетным американцем. И, как будто этого было недостаточно, недавний перевод книги был недавно включен в престижную серию Библиотеки Америки, которая, кажется, ставит печать натурализации на книгу, написанную на французском языке для французов, и тем не менее она является частью престижной библиотеки. Америки.Как мог бы сказать Токвиль, подумайте. На самом деле я не знаю, как сказать это по-французски.

Но есть хрестоматийный образ Токвиля, согласно которому он прибыл в Америку как своего рода чистый лист, и опыт американской демократии оказал на молодого аристократа глубокое преобразующее влияние. Но ничто из того, что я вам предлагаю, не может быть дальше от истины. В письме своему лучшему другу, человеку по имени Луи де Керголе, чей дом, чье поместье находится прямо по соседству с поместьем Токвиль, — в письме в Токвиль, написанном незадолго до публикации первого тома «Демократии » в В 1835 году Токвиль так описывает цель написания своей книги.Позвольте мне прочитать из его письма. Токвиль пишет: «Я решил написать книгу, которую только что публикую, не без тщательного размышления. Я не скрываю от себя того, что меня раздражает. Он не должен вызывать ни у кого активного сочувствия. Некоторые обнаружат, что в сущности я не люблю демократию и строго отношусь к ней, но другие подумают, что я безмерно поддерживаю ее развитие. Для меня было бы очень удачно, если бы эту книгу не прочитали, а это счастье, которое, возможно, скоро осуществится.Я все это знаю, но вот мой ответ. Почти 10 лет назад я уже думал о части вещей, которые только что изложил. Я был в Америке только для того, чтобы прояснить этот момент. Пенитенциарная система была предлогом ».

Итак, я думаю, два пункта несут в себе комментарий к этому замечательному заявлению о его намерениях его другу Керголаю. Во-первых, Токвиль указывает, что его идея книги уже, как он говорит, начала прорастать за пять лет до его поездки в Америку.По его словам, пенитенциарная система, пенитенциарный проект, для которого его отправили, были лишь предлогом. По его словам, он уже начал размышлять об этих вещах за 10 лет до поездки. Теперь, если вы проведете математику, если учесть, что ему было 30 лет в 1835 году, когда был опубликован первый том книги, и он сказал, что размышлял над этими вещами уже 10 лет назад, может показаться, что зародыш идеи для книга, идея зародыша, зародышевые клетки для книги пришли в голову Токвиллю, когда ему было всего 20 лет, то есть в том возрасте, в котором большинство из вас находится здесь. И он поехал в Америку только для того, чтобы подтвердить то, о чем он начал подозревать, когда был еще студентом-современником. Подумай об этом. Получите свою идею прямо сейчас. Получите это быстро. Тогда, может быть, вы сможете написать знаменитую книгу к 30 годам. Я должен сказать вам, что для меня это намного, намного дальше той стадии. Однако Гоббс написал свой шедевр только в 63 года, так что у некоторых из нас еще есть надежда.

Тем не менее, второе замечание, которое я хотел бы отметить в связи с этим письмом, заключается в том, что также ясно, что Токвиль писал свою книгу не для пользы американцев, которые, как вы обнаружите, он считал мало склонными к философии, а для французов.В частности, он надеялся убедить своих соотечественников, которые все еще были привержены восстановлению монархии, в том, что демократическая социальная революция, свидетелем которой он стал в Америке, представляет также будущее Франции. Если Джон Локк сказал в своем Втором трактате , когда Локк сказал: «Вначале весь мир был Америкой», то точка зрения Токвиля, похоже, заключается в том, что в будущем весь мир станет Америкой. Его отношение к тому, что он видел, или к тому, что мы сегодня назвали бы американизацией, демократизацией — его отношение к этому было скептицизмом, смешанным со страхом.«Признаюсь, — пишет он, — что в Америке я видел больше, чем в Америке. Я искал там образ самой демократии или ее склонностей, ее характеров, ее предрассудков, ее страстей. Я хотел познакомиться с ним, хотя бы для того, чтобы знать, на что нам следует надеяться или чего опасаться ». И это предложение настолько типично для Токвиля, как он нагромождает описательные ярлыки: «его склонности, его характер, его предрассудки, его страсти».

Итак, в эти два вопроса встроены два, можно сказать, придаточных предложения, или два подвопроса, на которые Токвиль намеревался ответить.Первый касается постепенной замены ancien régime , то есть французского термина, обозначающего старый аристократический порядок, основанный на привилегиях, иерархии, почтении и неравенстве, новым демократическим обществом, основанным на равенстве. Как это произошло и что вызвало эту грандиозную социальную и политическую трансформацию от старого режима, от эпохи неравенства к возрастающей эпохе равенства, огромный пример того, что мы могли бы назвать сегодня сменой режима или трансформацией режима? И второй — как это произошло? И второй, возможно, не заданный явно вопрос, но тем не менее вопрос практически на каждой странице книги Токвиля, касается разницы между формой, которую демократия приняла в Америке, и формой, которую она приняла во Франции в период их революции.Почему, спрашивает Токвиль, американская демократия была относительно мягкой или умеренной? Это два характерных токвилльских термина. Почему американская демократия была тем, что мы сегодня можем назвать либеральной демократией, и почему демократия во Франции опасно приблизилась к террору и деспотизму во время своей революции? Это был второй вопрос, на который Токвиль намеревался ответить. Токвиль считал практически провиденциальным историческим фактом то, что общества становились все более демократическими, все более эгалитарными, можно сказать. Можно сказать, что не совсем ясно, в какой форме примет демократия. Будет ли демократия совместима со свободой или она выльется в новый вид деспотизма, остается вопросом, на который только государственные деятели будущего смогут ответить. И из этих двух вопросов, «как произошла эта трансформация» и «какую форму демократия примет в будущем», из этих двух вопросов, мы можем видеть, что Токвиль написал свою книгу как политический педагог, что Токвиль занимает его место вместе с такие люди, как Платон, Аристотель, Макиавелли и другие, как великий политический педагог.Он был больше, чем просто летописцем американских манер и обычаев, но скорее был наставником будущих европейских государственных деятелей, надеявшихся вести свои страны между косяками революции и реакции.

Как Токвиль пытался этого добиться? Позвольте мне на минутку поговорить о том, чему он надеялся научить, потому что вы должны восхищаться этой книгой и должны понимать ее как огромное руководство, почти как в образовании демократического государственного деятеля, немного больше, чем Prince Макиавелли. возможно, но тем не менее, все же руководство для государственного ремесла.Чему он надеялся научить? Ближе к концу введения, и я обращаю особое внимание на это увлекательное введение в книгу, я не имею в виду введение переводчика. Я имею в виду собственное введение Токвиля. Ближе к концу введения он пишет следующее предложение. «Я думаю, что те, кто хочет рассматривать это, а именно его книгу, кто хочет внимательно рассматривать ее, найдут во всем произведении материнскую мысль, которая, так сказать, связывает все части, материнскую мысль. Его слово, термин — это idée, всего лишь , материнская идея.Что это за материнская идея или материнская мысль, о которой он здесь говорит? И наиболее вероятный кандидат на ее центральную идею — это идея равенства. Вступительное предложение книги гласит: «Среди новых предметов, которые привлекли мое внимание во время моего пребывания в Соединенных Штатах, ни один не бросился мне в глаза более ярко, чем равенство условий. Равенство условий. Что он имел в виду под этой фразой?

Что здесь подразумевается под «равенством»? Обратите внимание, в первую очередь, что Токвиль говорит о равенстве как о социальном условии, о равенстве условий, а не о форме правления как таковой . Это отчасти является выражением того, что вы можете назвать социологическим воображением Токвиля. Равенство условий предшествует демократическому правлению. Вы можете сказать, что равенство условий является причиной возникновения демократических правительств. Равенство условий было насаждено как в Европе, так и в Америке задолго до того, как там возникли демократические правительства. Демократические правительства так же стары — по крайней мере, во Франции и Америке демократические правительства так же стары, как американская или французская революции, но равенство условий было подготовлено глубоко укоренившимися историческими процессами, которые начались задолго до рассвета современной эпохи.Таким образом, равенство условий относится к социальному факту, а не к форме правления, и которые предшествуют демократическому правлению на длительные периоды времени. И снова во введении к своей книге Токвиль дает краткую, я бы сказал, очень краткую историю равенства, относящуюся к сердцу средневекового мира, примерно 700 лет назад, по его словам. В отличие от Гоббса или Руссо, он не ссылается на естественное состояние как на способ обоснования равенства.

Фактически, для Токвиля то, что Гоббс и Руссо считали, что мы по природе свободны и равны, и только со временем, как они считали, были введены социальные иерархии и неравенство, Токвиль утверждает прямо противоположную точку зрения.Исторический процесс, так сказать, движется от неравенства к все большему и большему равенству социальных условий. Исторический процесс, по крайней мере, как его прослеживает здесь Токвиль, был процессом постепенного выравнивания социальных условий. Его равенство — это что-то вроде исторической силы, что-то, что проявлялось в истории на протяжении огромного промежутка времени, и он часто пишет так, как будто равенство — это не просто один факт среди других, а то, что он называет порождающим фактом, из которого все остальное происходит.«По мере того, как я все больше и больше изучал Америку, — пишет он, — я видел в равенстве условий порождающий факт, из которого, кажется, происходит каждый конкретный факт, — говорит он во втором абзаце своего введения, — порождающий факт, из которого каждый конкретный факт, казалось, имел значение ».

Токвиль пишет здесь о равенстве как об историческом факте, который со временем приобрел почти провиденциальную силу. И он использует здесь термин «провидение» несколько раз во введении.Он использует этот термин не столько для описания Бога, как можно подумать, а, скорее, для описания своего рода универсального исторического процесса, который, так сказать, разворачивается даже вопреки намерениям отдельных социальных и политических акторов. Он считает, что постепенное распространение условий равенства имеет два или две характеристики провидения. Он говорит, что он универсален, и он всегда ускользает от власти отдельного человека. Если Макиавелли считал, что мы можем контролировать или , мы можем контролировать провидение или случай в половине случаев, Токвиль, похоже, полагал, что процесс равенства всегда ускользает от возможностей человеческого контроля.Сама сила равенства делает его непреодолимой силой. Токвиль снова показывает, что не только продукт современной эпохи, но и то, что неуклонное возникновение равенства условий было центральной динамикой европейской истории на протяжении нескольких сотен лет. Он образует книгу внутри, можно сказать, очень крупномасштабную философию истории, в которой демократия, равенство и постепенное выравнивание социальных условий являются своего рода центральными мотивами.

Итак, чтобы понять этот процесс, Токвиль обращается к Америке 1830-х годов.«Есть только одна страна в мире, — говорит он, — где великая социальная революция, о которой я говорю, кажется, почти достигла своих естественных пределов», одна страна, где эта социальная революция, демократические преобразования от старого аристократического строя к новый демократический век, кажется, достиг своих естественных пределов, и этой страной, конечно же, являются Соединенные Штаты. В этом контексте, я думаю, очень показательно, что он назвал свою книгу «Демократия в Америке» , а не просто «американская демократия».Задумайтесь на мгновение об этом выборе названия. Насколько я понимаю, его точка зрения заключается в том, что демократия не является специфическим американским феноменом, это далеко не так. Его точка зрения заключается в том, что, когда он описывает демократию в Америке, это форма, которую демократическая революция приняла в Америке. Какую форму он примет в другом месте или может принять в другом месте, никоим образом не предопределено. Демократия не является постоянным или фиксированным условием. Это больше похоже на процесс, и когда мы думаем о том, как мы говорим сегодня, когда мы говорим о демократизации, процессе демократизации, вы можете видеть, что демократия кажется не столько устоявшимся, фиксированным или определенным типом режима, сколько разновидностью режима. процесс.Это качество, которое Руссо назвал в Second Discourse perfectibilité , способность к совершенствованию, то есть почти бесконечную эластичность и открытость к изменениям.

Опять же, это не столько определенный политический или социальный порядок, сколько непрерывная работа, и именно так Токвиль в некотором роде смотрит на Америку или смотрит на будущее демократии, когда он говорит: «Я смотрю на то место, где кажется, что он достиг своего естественного предела », но то, какую форму он может принять в другом месте, никоим образом не означает, что форма, которую он принимает в Америке, является формой, которую он примет где-либо еще. «Демократия — это режим, который кажется почти бесконечно гибким с точки зрения своих возможностей, и я думаю, что это глубокое и проницательное наблюдение о природе демократического правительства. Мы не знаем, чем закончится процесс демократизации сегодня, не больше, чем мы знали во времена Токвиля или что Токвиль знал. Это вопрос государственного управления, лидерства и политической мысли. Опять же, будут ли будущие демократии либеральными и свободолюбивыми или они будут жесткими и непреклонными? Это вопрос, который мы сейчас очень остро наблюдаем в различных частях мира, которые, как мы говорим, переживают свой очень бурный переход к демократии, и остается очень открытым вопрос, какую форму примут эти демократии.Этот вопрос не менее важен для нас, если не больше, чем для Токвиля.

Однако Токвиль уверен в том, что судьба Америки — это в некотором роде судьба Европы и, возможно, в этом отношении судьба всего остального мира. «Мне кажется, — говорит он, — что рано или поздно мы придем, как американцы, к почти полному равенству условий». Во введении он говорит, что мы, обращаясь к его французской аудитории, снова сделаем шокирующее заявление для членов его класса и его семейного происхождения, что рано или поздно мы тоже придем к этому полному равенству.Кажется, он спрашивает читателя: «Тебе нравится то, что ты видишь, то, что я описываю? Какая форма демократия примет в другом месте, будет во многом зависеть от обстоятельств и государственной мудрости ». Опять же, это попытка воспитывать государственных деятелей на будущее.

Глава 4. Характеристики американской демократии: важность местного самоуправления [00:35:46]

Позвольте мне сказать несколько слов, и я не буду заканчивать это сегодня, но мы вернемся к этому — продолжим немного в среду, о том, каковы были характеристики американской демократии, что составляет, так сказать, демократию в американском стиле как Токвиль понимал это, учитывая, что демократия, опять же, не имеет единой детерминированной формы, но характеризуется значительной степенью эластичности и открытости — каковы особенности, составляющие американскую демократию. Сжимая огромное количество материалов из — особенно из первого тома Демократия , я хочу выделить три особенности, касающиеся уникальных характеристик американской демократии, которые снова приводят к тому, что она становится мягкой, мягкой или то, что мы могли бы назвать либеральная демократия. Это: местное самоуправление, гражданские ассоциации и то, что Токвиль называет духом религии, и я хочу поговорить о каждом из этих трех по очереди. Я, вероятно, расскажу здесь только о первом, местном самоуправлении, одной из частей книги Токвиля, благодаря которой он наиболее известен.

Первой и во многих отношениях самой фундаментальной чертой американской демократии является важность, которую Токвиль придает местным органам власти и местным учреждениям, важность локализма, местных демократий и, можно сказать, дух, который исходит из этого, есть дух — ключ ко всему. Колыбель демократии находится в том, что Токвиль называет коммуной, или то, что в нашем переводе называется поселковой, поселковой демократией. «Тем не менее именно в городке, — пишет он, — обитает сила свободных народов.Учреждения городка для свободы такие же, как начальные школы для науки. Они сделали это доступным для людей ». Звучит знакомо? Я думаю, что в некоторых отношениях так и должно быть. Описание Токвиллем городка Новой Англии, сделанного доступным для всех, ясно демонстрирует влияние на Токвиля изложения Руссо общей воли в Социальном договоре . Правильно? Суть свободы — это люди, которые организуют, издают законы и обсуждают свои общие интересы.Токвиль очень внимательно рассматривает американский опыт местной демократии через призму, созданную Руссо или созданную им, и это вряд ли случайно. В известном письме своему другу Керголе Токвиль признает, что Руссо был одним из трех писателей, с которыми он проводил какое-то время каждый день. Он читал Руссо каждый день, двух других, Монтескье и Паскаля, но именно Руссо больше, чем какая-либо другая фигура, опять же помог ему понять демократический опыт и особенно этот опыт города.

Тем не менее, в некотором смысле Руссо-Токвиль сочетает Руссо — его прочтение городка, его руссовское прочтение поселка с своего рода аристотелевским уклоном. Городок, пишет он, продолжает он в том же отрывке, является единственной ассоциацией, которая настолько характерна, как он говорит, в природе, что везде, где собираются люди, формируется городок. Этот термин «в природе», являющийся единственной ассоциацией в природе, должен обратить ваше внимание на своего рода аристотелизм в том, что говорит Токвиль.Здесь говорят, что поселок — плод природы. Он пишет, что это ускользает от человеческих усилий. Поселок существует по своей природе, но его существование далеко не гарантировано. Он хрупкий и ненадежный. Ему постоянно угрожают вторжения, не обязательно со стороны иностранных держав, но со стороны более крупных форм правительства, правительства штата и федерального правительства. Городку постоянно угрожают федеральные и национальные власти. И Токвиль добавляет, с явным намеком на Руссо, что чем более просвещены люди, тем труднее им сохранять дух города.